Читать онлайн
"Сновидение-2"

«И я проснусь, и буду там, где сны мои – предвестник счастья, покажут, что ушло ненастье, и в мире я, что выбрал сам», – остановила Жанна взгляд на нескольких строчках. Стихотворение задело её, но ничем не помогло. Она положила брошюру, полученную на улице от случайного прохожего, на стол, а потом вдруг снова схватила её и порвала! Ей хотелось бы, чтобы сейчас перед ней был камин – тогда она могла бы выбросить мятые листы в топку! Но теперь у неё не было ничего – ни дома с камином, ни подруги, ни любимого, ни денег…

Конечно, в этом настоящем мире, куда она поначалу так стремилась, у неё оставалась квартира и немного финансов. А теперь были ещё и воспоминания о том, что в прошлом у неё на самом деле существовала вполне реальная семья, хоть она и не знала, какой та была.

«Вот в таких случаях надо использовать зелье беспамятства! – подумала она с горечью. – Не чтобы у любящих память отнимать, а чтобы те, кто всё потерял, смог об этом забыть и не подозревать о своей неудаче…».

Перед ней на столе стояли часы – пара одинаковых старинных экземпляров. Она уже давно не слышала их звук – они совсем перестали звенеть и понапрасну будить её. А ей сейчас так этого бы хотелось!

Не отказалась бы она и от чьего-нибудь совета. Теперь, когда так нежданно для самой себя она вернулась домой, а точнее, когда внезапно она лишилась обретённого дома, где всё было обустроено и были финансовые запасы, она не знала, как поступить.

Самым простым и лёгким способом существования дальше было одно: продолжать жить в этом мире, как всегда, – не вспоминая ни о каких других мирах, ни о каких фантазийных людях и мифических родственниках; ходить на работу, когда-нибудь встретить свою любовь, выйти замуж. «Проблема лишь в том, что я уже нашла свою любовь, и она – не в этом мире…», – мрачно подвела Жанна итог.

Из когда-то отложенных денег большую часть пришлось отдать за накопившиеся долги за квартиру. Их было немало – оказалось, что пока она жила в другом мире, время в этом двигалось точно также, и, значит, она пропустила почти полгода этой жизни.

За это время её благополучно и без лишних вопросов уволили с работы – в первую же неделю прогулов; и всё, что она сейчас смогла, – это, конечно, не объяснить, где так долго и без предупреждения пропадала, а прийти и забрать трудовые документы и неполученный ранее расчёт.

Денег от этого у неё немного прибавилось, но и проблем – тоже: настырная Маринка никак не хотела отставать, желая узнать, что же такого распрекрасного могло случиться с коллегой, раз та столь беспечно плюнула на работу. Теперь она названивала чуть ли не каждый день, приглашая то на прогулку, то в ночной клуб в надежде, что у вернувшейся заблудшей знакомой появилось много денег или нужные знакомства.

У Жанны же для прогулок не было никакого настроения, и она стойко отказывалась от Маринкиных приглашений, с нескончаемой тоской теперь вспоминая беседы с Мари и жалея, что так мало удалось с ней пообщаться.

Вспоминала она и Жана. И все мысли, поначалу страшные, когда она думала о тех словах, что случайно услышала в его доме в тот последний день, спустя некоторое время улеглись. Ей несложно было убедить себя в том, что она что-то неправильно поняла или неверно услышала, тем более что определить, точно ли она в тот момент уже не спала, она не могла. В любом случае ей приятнее было думать, что Жан был ей другом, к тому же, очевидно, он был и единственным её родственником, и даже мысленно терять его ей не хотелось.

И всё же сильнее, чем все эти страхи и сомнения, была мечта вновь увидеть серые глаза Аллена и услышать его голос! Странная мечта для человека, который никогда раньше не любил…

Резкий звонок заставил её вздрогнуть. Но это был не долгожданный голос будильника: кто-то стоял за дверью.

Жанна подошла и посмотрела в глазок. Чуть подумав, она нехотя открыла дверь, чтобы впустить незваную гостью.

– Вот решила заглянуть. Наверное, скучаешь тут… – Маринка, разуваясь, пытливо осматривала прихожую, стремясь найти признаки нахлынувшего богатства или присутствия в доме мужчины. Но прихожая была обычной и не выдавала никаких тайн, если они и были.

– Я тебе так рада, – скучно, по привычке ответила Жанна, пропуская её на кухню.

Кухня тоже была слишком простой для того, кто мог получить состояние.

– Так как у тебя дела? – решила тут же расставить все точки Марина.

– Как обычно, только работы нет, – пожала она плечами.

– Да, с работой сейчас тяжело, – ответила бывшая коллега и тут же пошутила, – а без работы ещё хуже!

– Это точно. Мне бы сейчас дополнительные деньги не помешали.

– Значит, у тебя нет… как это… запасов финансовых? – Маринка поскорее отхлебнула чаю, чтобы не встречаться с Жанной взглядом.

– К сожалению…

– Зачем тогда работу прогуливала? Сидела бы спокойно в офисе…

– Пришлось – обстоятельства резко заставили и…

По заскучавшему взгляду бывшей подруги Жанна поняла, что можно уже ничего и не придумывать.

– Может, ещё чаю? – вежливо спросила она, видя, что пауза затянулась.

Та спешно взглянула на часы.

– Так много?! Уже опаздываю… ещё на одну встречу. Увидимся в следующий раз, хорошо?

– Вечером? – вдруг спросила Жанна, проглотив улыбку. Заметив в ответ непонимающий взгляд, она серьёзно добавила, – ты вечером в ночной клуб звала.

– О, это!.. – Марина, стараясь не особо торопиться, надевала ботинки. – Сегодня уже не получится, я сама никуда не иду, дела важные появились…

– Жаль… – она всё ещё сдерживалась, чтобы не усмехнуться. – Но если что, ты…

– Конечно! – поспешно ответила та. – Обязательно тебя позову!

Жанна кивнула. Она уже поняла, что слышит голос бывшей коллеги в последний раз, когда та вдруг обернулась.

– Может, тебе сказать, если у нас случайно место появится? Тебе ведь работа нужна…

Она мельком взглянула на Жанну и уперлась взором в пол. Видимо, это был последний писк жалости.

– Спасибо! – кивнула та.

Дверь закрылась.

Жанна слушала, как затихают удаляющиеся шаги. Потом устало присела на пол и прислонилась к стене спиной.

На её мрачном лице уже не было и намёка на улыбку. В голове восстали прежние мысли: ни денег, ни работы, ни дома, ни друзей… Про Аллена она старалась не вспоминать – и так проблем полна кадушка! Но всё равно перед глазами снова и снова появлялось его лицо, как горький упрёк в том, что она ничего не умеет – ни защитить любимого, ни переместиться, куда ей нужно.

«Он меня не помнит… И для него теперь это даже лучше, ведь я всё равно не могу добраться до его мира…», – подумала она с горечью и тоже зачем-то оглядела прихожую, которую так пристально осматривала Маринка.

По счастью, за прошедшие полгода никто чужой не забрался в квартиру и ничего не стянул, так что здесь продолжало висеть несколько тёплых верхних вещей. Был уже поздний месяц осени и скоро должна была начаться зима, так что они ей очень были нужны! Сюда же можно было бы повесить и ту лёгкую накидку, в которой она проснулась, держа в руках найденные часы… Но её и остальную одежду, в которой Жанна провела свой последний день в том мире, она хранила отдельно. Ей было важно, чтобы эти вещи не затерялись – только они могли доказать ей, что всё, что она помнит и о чём теперь мечтает, действительно происходило с ней. Даже носить их она не собиралась, чтобы не потрепать раньше времени – раньше того момента, когда она сможет вернуться в тот мир. «Если я смогу вернуться…», – поправила она саму себя и поднялась с пола.

Сейчас ей было невыносимо жаль, что она так много времени в том мире упустила зазря. Конечно, она читала книги, но ей самой тогда всё это казалось бессмысленным, и особо она всё же ничего не выискивала. Ей казалось, что, как в каком-то сне, всё решится само – умный и добрый Жан когда-нибудь сжалится и расскажет, как можно передвигаться из одного мира в другой, или кто-нибудь ещё найдётся, кто объяснит, как открывать двери… Тогда ей и в голову прийти не могло, что придётся остаться со своей проблемой наедине, как сейчас.

А сама она не могла ничего. Всё, что удалось ей придумать, – это каждый раз, ложась спать, снова и снова сжимать в руках старинный будильник. Но это не помогало. Конечно, она прекрасно понимала, почему – часы не являлись проводником и не были даже знаком для открытия дверей. Они просто были заколдованы кем-то, возможно, бабкой Гвендой, а может, и самой прабабкой Розой Нориен. Своим голосом они соединялись друг с другом и связывали оба мира, открывая между собой некий коридор – помещение с проводником, – чтобы их владелец мог спокойно находиться в одном мире, не опасаясь, что не найдёт входа обратно во второй. Но сами по себе они не могли открывать ничего, не могли даже просто указать путь к двери!.. Сейчас они спокойно стояли рядом со своими двойняшками и знали, что раз все они, все часы, здесь, в одном и том же месте, значит, и хозяин тоже здесь, и потому следить за временем перехода не нужно. И всё равно, каждый раз, ложась спать, Жанна снова с надеждой брала их в руки, чтобы утром проснуться и убедиться, что это опять не подействовало!..

Она присела на кухне и уставилась на недопитый Маринкин чай.

«Может, тебе сказать, если у нас случайно место появится?..», – вновь прозвучали в голове её слова. Жанна прекрасно поняла этот немного виноватый тон: мол, мне жаль, что у тебя такие дела, но ничем помочь не могу. А если б могла, то, конечно…

«Да и что толку, если и появится там место? На прошлой работе… – вновь подумала она. – Я не могу на неё вернуться. Коллеги станут смотреть на меня, как на ненормальную, чудную, а начальство, если и примет обратно, что вряд ли, будет считать ненадёжной, ведь если я один раз их так бросила, то и второй могу… Да и всё равно мне это не поможет! Нет, помогло бы, если бы я…».

Она постаралась замолчать собственные мысли, но это не удалось – через мгновение внутренний монолог снова продолжился, и она мысленно произнесла ту фразу, которая её пугала и которую она не хотела бы думать:

«… если бы я осталась в этом мире навсегда; тогда мне нужна была бы любая работа. Но если я хочу найти вход обратно – а я хочу! – резко добавила она сама себе, – то мне понадобится время на его поиски. Если я целый день, всю неделю буду находиться на работе, то больше ничего не смогу отыскать; значит, мне её не надо. А вот деньги мне нужны…».

Размышляя, ещё немного она посидела на кухне, а после перешла в гостиную. Туда же она перенесла с балкона несколько коробок, доставшихся ей от когда-то совсем неизвестной бабки, той, которую, – она теперь точно знала, – звали не Галина, а Гвенда. Всё потому, что и жила она поначалу в другом мире… том самом, куда теперь так стремилась сама Жанна.

Разрезав сверху скотч, она открыла крышки и присела рядом. Внутри лежали вещи, которые когда-то держали в руках её родственники, её настоящая, кровная родня.

Когда Жанна получила эту квартиру, коробки уже были здесь – стояли в этой самой комнате. Тогда, заглянув внутрь и поняв, что там мало чего современного, она даже не стала их рассматривать и отнесла на балкон. И вспомнила, только когда устроила большую уборку – тогда, по ошибке открыв одну из коробок, она и обратила внимание на часы, которые начали отчёт её новой жизни…

А ещё несколько лет назад у неё не было ни этих вещей, ни самой этой квартиры, – когда она ещё жила с родителями.

С самого детства она прекрасно знала, что они были приёмными – они забрали её из детдома, когда ей было почти пять лет, и никогда не старались сделать так, чтобы она забыла, откуда пришла. Наоборот, казалось, что они хотели именно этого – чтобы она никогда этого не забывала! Но она всё равно была им благодарна – у неё была жизнь в настоящей квартире, в отдельной комнате; правда, без братьев или сестричек… У неё было много игрушек и вкусная еда. И она никогда не могла пожаловаться на одиночество – после работы родители всегда были дома, в дневное время в школе её оставляли сначала на продлёнку, потом – в различных секциях… Она никому не могла бы пожаловаться на одиночество! Но само его ощущение всё равно никогда не покидало её…

Как-то она попыталась спросить о своих родных – о других, тех, которые у неё должны были быть до того, как она попала в детдом. Тогда ей сказали, что у неё больше никого нет. Было ли это правдой? Теперь, немного имея представление о том, кем были её предки, Жанна понимала, что приёмные родители действительно отвечали то, что считали правдой. А тогда ей пришлось затаить свои вопросы и довольствоваться этим ответом, но она не переставала верить в то, что ей просто не хотят говорить…

Потом был тот день – её совершеннолетие. Она выросла – резко и бесповоротно.

Родители были очень рады. Ещё бы! – красивая умная девушка, чьё обучение в университете они уже полностью оплатили, хотя оно ещё длилось, вступила во взрослую жизнь. Но причин для радости у них, видимо, было ещё больше: с чувством выполненного долга они подготовили документы и вручили Жанне ключи от неизвестной ей квартиры – от этой квартиры, сообщив, что это – наследство, доставшееся ей от какой-то бабушки Галины, которую она просто не помнит. И напоследок уверили в том, что она в них больше не нуждается.

С тех пор она их не видела.

Они пропали как-то просто и быстро, как по волшебству. Дни летели, она ходила в университет, гуляла с подружками, а, приходя домой, пыталась дозвониться… Иногда это удавалось. Но скучные вопросы и ответы недолгих разговоров вскоре показали, что бывшей родне на самом деле нет до неё никакого дела.

Больше она их не набирала, поняв, что осталась одна. И то, что с тех пор они сами ни разу ей не позвонили, это подтвердило.

Последние четыре года, проведённые в одиночестве в этой двухкомнатной квартире, показали ей, что одному быть действительно грустно, особенно, если не умеешь веселиться и расслабляться. Потому, когда после окончания учёбы она устроилась на работу, зарплата у неё стала утекать на постоянные вечеринки, кафешки и ночные гуляния с подругами. Правда, как поняла она после посещения другого мира, в этом подруг-то у неё никогда и не было. По крайней мере, сейчас ей казалось, что на эту роль лучше всего подходила Мари – а таких отзывчивых и понятливых людей в своём настоящем мире она вокруг себя не видела. Или просто не замечала…

И вот, наконец, спустя столько времени она добралась до этих коробок, которые простояли здесь несколько лет, не привлекая к себе никакого внимания. Медленно и осторожно, весьма ценя теперь все вещи, лежащие внутри, хоть она их ещё и не видела, Жанна выложила на пол всё, что было в самой большой коробке.

«Здесь можно было бы уместить бизона!», – ворчливо подумала она, когда поняла, что размер не оправдывал ожиданий: внутри оказалась только одежда. Само собой, она была совсем не новой, и, похоже, когда-то принадлежала бабке Гвенде. Цвета были мрачноваты, в основном излюбленного Жанной, только когда она не высыпалась, серого скучного оттенка. Не было даже ничего, за что мог бы зацепиться взгляд – красивая пуговка, брошка… Она немного тряханула серый болоньевый плащ, и поняла, что всё это ещё и такое пыльное, будто оно вобрало в себя пыль задолго до того, как попало в картонный бокс! Разочарованно сдвинув одежду в сторону, она обратилась к другой коробке.

Внутри лежали тетради, пачка листов и фотоальбом. Открыв поначалу альбом с фотографиями, она тут же закрыла его – она помнила, что там хранились снимки бабки Гвенды и прабабки Розы Нориен, а ей сейчас нужна была помощь – нужен был какой-нибудь предмет, способный заменить собой переставший работать будильник, или хотя бы подсказка, и она отложила альбом, и взяла в руки пачку листов. И не поверила глазам: это были детские рисунки.

«Это – моё?», – удивлённо пролепетала она одними губами, боясь даже прикоснуться к ним. Она никогда не рисовала так, она не помнила таких рисунков! В детстве, у приёмных родителей, она любила накрасить коричневое поле и поставить на нём одно дерево. Коричневый цвет уходил у неё очень быстро, и больше ничего иного рисовать она не умела. А здесь!.. Перед ней лежали листы, сплошь залитые цветными волнистыми линиями, как будто радуга взорвалась и упала в море!.. Эти линии так зачаровали её, она так долго всматривалась в них, что ей стало даже казаться, будто они шевелятся. Она переворачивала листок за листом и всё никак не могла поверить… А потом заметила её!.. – на бумаге коряво, по-детски была нарисована фигура. И Жанна могла бы поклясться, что уже видела её – и не так давно! Это была фигура девочки с золотыми кудрями, в руках которой было что-то огненное. «Ну и дракон… А художник-то с меня никакой!», – усмехнулась она. Оригинал этой девочки сейчас сидел на каминной полке в её гостиной, прислонённый к одному из светильников-двойников, сделанных в виде цветов-колокольчиков. «А может, я оставила её в спальне?..», – едва шевеля губами, прошептала она, не удержавшись и закрыв глаза: перед ней снова стоял её дом. В мыслях можно было пройтись по нему, заглянуть на кухню, в столовую… Нагнуться к камину и поворошить угли… Это было даже странно – летом было тепло, но Жанна всё равно иногда разжигала камин: ей нравилось, как горит огонь, и она часами могла сидеть возле него, следя за языками пламени… А сейчас зажечь было нечего.

Она открыла глаза. Перед ней была кипа изрисованных листов, и такими радужными, как пару минут назад, они ей уже не казались. Аккуратно сложив их обратно, она быстро пролистнула одну из тетрадей, уверенная, что и внутри что-нибудь такое же… Но это оказалось не так: там были слова – написанные ребёнком, корявым почерком, так, что даже не всё можно было понять. А в некоторых местах слова были поправлены твёрдой чужой рукой, и кое-что всё же можно было прочесть.

«Ромашка – для красоты, сок лилии – для верности… Розмарин успокоит, а ракитник защитит…», – зачитала она. Видимо, это были пометки Гвенды. Может быть, та всё же пыталась её чему-то научить?.. А потом перешла с ней в этот мир…

«… и оставила здесь…», – горько закончила Жанна свою мысль.

Ей стало обидно. Она ничего не помнила из прошлой жизни и точно теперь знала только одно – если бы её не переправили в этот мир, она могла бы жить в своём доме. Но её от этого избавили.

Она отложила тетради на стол и взялась за последние коробки. В них были собраны разные предметы, и, хоть она не помнила наверняка, но подозревала, что тут же и могла в прошлый раз найти старинный будильник, потому хранящимся здесь предметам уделила наибольшее внимание. Немалое время она подержала в руках каждый из них, повертела в поисках какой-нибудь зацепки и даже попыталась тут же лечь спать, обложившись сразу ими всеми. Но ленивый дневной сон идти к ней не хотел, и пришлось оставить эксперимент на вечер.

Пара вещей ей весьма приглянулась – компас и ручка. Ручка казалась необыкновенной, была тёмно-коричневой, глянцевой и очень гладкой. Жанна даже не смогла понять, что это за материал – для полированного дерева, покрытого лаком, он казался слишком твёрдым; внешне напоминал керамику, но когда, рассматривая, она неуклюже выронила её, та не разбилась.

Ей всё ещё можно было писать, но непонятно было, каким образом внутри пополняются чернила, – предмет выглядел полностью слитым, без намёка на какую-то защёлку, кроме единственного отверстия, откуда блестело металлическое жало пера, закрытое небольшим колпачком.

Ручку было очень удобно держать – в этом Жанна убедилась сразу же. Правда, это были лишь физические ощущения – внутри же при этом стало не очень приятно, будто она взяла чужую вещь, а не то, что должно принадлежать ей. А ей бы хотелось иметь такую! Она была красива! На верхушке весьма живописно расположилась голова дракона, с одного боку до мельчайших деталей была прорезана шкура, будто сам дракон держит всю эту ручку, и заканчивалась она внизу, у пера, хвостом, который отделялся от этой плоскости и, выходя за общие пределы предмета, весьма изящно заворачивался полукругом. «Наверное, это чтобы её ставить!», – догадалась Жанна, но использовать хвост по этому назначению не получилось – вероятно, нужна была и особая подставка, но ничего похожего на неё в коробках не нашлось.

Конечно, сразу ясно было то, что эта ручка попала сюда вместе с бабкой Гвендой из того мира. Здесь такая стоила бы очень дорого. Редкая, ручная работа…

«Можно будет продать подороже, если очень понадобятся деньги…», – бережно держа её на ладони, подумала Жанна, но весьма нерешительно: если несколько лет назад она очень бы порадовалась такой находке и этой мысли, то теперь ей стало грустно – она и сама хотела бы быть единственной обладательницей такой ручки; писать ею, сидя за столом в своём кабинете или в гостиной, у камина…

Отогнав ностальгические мысли о доме, она положила ручку к сложенным на столе тетрадям и взяла в руки другой предмет – компас. Присев на стул, она даже закрыла глаза – ей вдруг показалось, что и он мог бы… ожить: стучать маленьким сердечком, как тикающие часы, дышать, двигаться… Но ничего не происходило: компас был – просто компас. Немного пыльный и очень красивый, похожий на морской – тёплого коричневого оттенка, как горячий морской песок в вечерний час.

«Наверняка, принадлежал моему дедушке…», – подумала она и со внезапной нежностью протёрла ладонью стекло корпуса. Внутри дрожали стрелки – золотая и синяя. Она потёрла его ещё раз, думая, что ей почудилось, но золотой не стал красным, и она вдруг усмехнулась – ей самой компас с этими цветами показался ещё приятнее, чем обычный. Ещё немного она подержала его в руках, будто согревая или, может, наоборот, – грея свои руки, и спрятала в ящик стола.

Больше в коробках рассматривать было нечего, но возвращать их на балкон она передумала: эти вещи словно стали ей ближе, роднее; не хотелось, чтобы они снова в одиночестве покоились в забытом углу, – они ведь были оттуда. Они словно придавали ей какой-то уверенности в своих силах, будто дарили поддержку неведомой родни, и она решила оставить их в комнате.

Закрыв крышки, она поставила коробки друг на друга, а найденную одежду отнесла в ванную. Стирать её было ни к чему, но вытряхнуть её она хотела. И не зря! – пыли было столько, что она успела пожалеть, что не вышла с ними на балкон, не желая, чтобы соседи увидели её с такими старыми вещами! Она чихала и кашляла, но не остановилась, пока не вытряхнула всё, что смогла, одновременно укоряя себя за лень и нежелание это всё постирать.

На пол выпал небольшой листок. Подняв его и собрав одежду, она поскорее вышла из ванной и, скинув всё обратно в коробку, уставилась на бумажку в руке. Это была фотография: у неизвестного дома на скамейке сидела старушка, к ней прижалась маленькая смеющаяся девочка. В глазах Гвенды было столько нежности, столько тепла… что Жанна вдруг заплакала, понимая, кем был тот человек, к кому это столько любви… Сейчас она очень завидовала этой маленькой беззаботной девчушке, которую любили и которая знала всё, что ей нужно было знать!.. На обороте было всего два слова: «Для Жанны», – тем же почерком, которым были поправлены некоторые слова в тетрадках.

Успокоившись, она бережно положила фотографию туда, где уже лежал компас, и ещё раз огляделась. Теперь комната показалась ей гораздо дороже, чем утром – здесь появились вещи из её новой жизни; и здесь были вещи её бабушки, которая любила её…

Когда наступил вечер, она снова обратилась к отложенным предметам. Улегшись в кровать, она разложила их вокруг себя на постели и, крепко сжав в руках компас, вскоре заснула…

Ей снова снился город. Улица.

«Центральная?.. Или нет?», – растерянно подумала она, осматриваясь. В глазах был как будто туман. Ей казалось, что она то узнаёт улицу, то нет… Попеременно оглядываясь и ища глазами прохожих, у которых можно было бы спросить, она продолжала идти вперёд, но рядом пока никого не было.

Потом появилось что-то, похожее на знакомое здание – то, где когда-то была заветная дверь. Но сейчас ни двери, ни вывески не было.

«А где-то же она должна быть…», – подумала она и вслух произнесла:

– Иначе зачем здесь здание?

– Простите?..

Перед ней остановился мужчина. Он смотрел так любопытно, что она тоже уставилась в ответ, но говорить что-либо не торопилась. Всё же осмотр незнакомца её удовлетворил, и она произнесла, кивая в сторону дома:

– Говорю, иногда здесь дверь бывает. А сейчас нет. Зачем нужно здание без двери?

Мужчина с интересом обернулся.

– Действительно, нет двери. А вам очень надо? Вот же – много других домов, и у них есть двери.

Жанна несколько растерянно пожала плечами, будто ей самой это не приходило в голову, и оглянулась. И похолодела! – вокруг действительно было много зданий. Но – ни одной двери!

Она резко посмотрела на собеседника, испугавшись, что в этом странном сне он на неё нападёт. Но он только сказал ещё:

– А если нужен вход в конкретное здание, так, может, стоит поискать с другой стороны, в другом месте?..

От недоумения она открыла рот, но незнакомец внезапно исчез. И она тут же проснулась.

За шторами пробивалось солнце. У кровати стояла пара одинаковых часов. Тик-так, тик-так… В руках дрожал компас.