Читать онлайн
"Война в темных землях"

Охотник шел вдоль берега океана.

Океан этот омывал северные границы мира, и потому воды его были холодны и суровы. Даже древние на стальных кораблях нечасто пускались в путь по его волнам. От тех времен сохранились легенды о ледяном континенте за океаном, в котором вечно царствуют мрак и холод. Пояс снежной королевы – так его называли. Охотник в это не верил. Его разум был слишком практичен для таких сказок.

Он шел легко, потому что берег океана в том месте, где охотник к нему вышел, был пологим и ровным. Густой лес отступил задолго до линии прибоя, выставив к океану только одинокие корявые сосны, а мягкий водянистый мох, в котором сапог утопал по щиколотку, заменила мелкая галька, покрытая кое-где сухими водорослями. Вместе с лесом отстал и таежный гнус, и впервые за многие недели пути охотник снял сетку и подставил разгоряченное лицо прохладному ветру. Его взор, истосковавшийся по свободному пространству, с наслаждением обегал простиравшийся до горизонта океан и такое же бесконечное небо над ним.

Он позволил себе короткий отдых под медленный шум прибоя и ласковый шелест ветра, а затем снова двинулся в путь. Он шел не мешкая, но и не спеша, экономя силы для дальней дороги. Иногда он наклонялся и поднимал что-то белое и длинное, напоминающее кости рыбы. Некоторые из них почти целиком покоились под слоем водорослей и только малой своей частью торчали наружу. Тогда охотник доставал из ножен длинный широкий нож и разрубал им гниющие, пахнущие йодом растения, а затем счищал острым лезвием костную ткань и пробовал ее на запах и вкус. Возле одной из таких находок, за которую в древние времена перессорились бы лучшие музеи мира, он просидел особенно долго, вперив взгляд в одну точку, не видя ничего вокруг. Так мог бы смотреть врач, чувствующий, что столкнулся с болезнью, которая ему не по силам.

В первую ночь охотника ждал сюрприз. Под мерный шелест прибоя он мгновенно и крепко заснул, а когда инстинкт заставил открыть глаза, то увидел прямо перед собой жуткую зубастую пасть, нацелившуюся на лицо. Пасть почему-то промедлила, и это спасло охотника. Подавив отчаянный вопль рассудка, отказавшегося поверить глазам, он бесконечно долгую долю секунды пытался вспомнить – положил ли он нож рядом с собой или оставил в ножнах. Потом рискнул – и выиграл. На охоте ему везло, и везло слишком часто, а за везение - думал он, вытирая с ножа черную кровь – придется расплачиваться. И чем позже случится расплата, тем выше будет цена.

С рассветом твари исчезли, будто их и не было. Они прятались от солнца в глубоких щелях между валунами и вылезали только после заката, пока камни еще держали остатки дневного тепла и грелись на них, переползая с одного на другой с тихим шорохом. Спал охотник теперь только в утренние часы, а каждую ночь разводил костер. Яркое пламя билось под ночным ветром, простирая во тьму рваные языки. Иногда из темноты появлялась вдруг жуткая морда, и, застыв на мгновение, пропадала с той же внезапностью. Рукотворного тепла твари боялись. Дровами служили стволы и ветки деревьев, выброшенных на берег очередным штормом и обглоданные волной до полной гладкости. Изредка попадались бревна с ровно спиленными торцами, с цифрами, глубоко выбитыми на них. Они были вестниками из другого мира, в котором закатом любуются, а не боятся его, мира, который когда-то существовал. По крайней мере, охотнику хотелось в это верить.

Сидя у костра в ночные часы, охотник вспоминал лица товарищей – таких же охотников, как и он. Ежегодно в начале лета они отправлялись в путь, каждый по своему маршруту, чтобы очистить лес от существ, выползавших из темных мест, давно покинутых людьми. Таков был порядок, издавна заведенный в Городе у Плотины и неукоснительно поддерживаемый его правителями. К жатве они возвращались, чтобы рассказать о том, что сделали и что узнали. Те, кто пришли раньше, дожидались остальных. Иногда это ожидание было напрасным. По истечении положенного срока Правитель приглашал охотников в тронный зал, за огромный круглый стол из железного дерева, такой же старый, как и сам Город. При закрытых дверях и ставнях, освещаемые огромной люстрой под потолком – единственной, сохранившейся в Городе, - охотники говорили о событиях во внешнем мире. Ничто из произнесенного там не доходило до ушей фермеров и ремесленников, живущих в Городе. Но решения, принятые на совете, доводились до каждого и были мудры в той мере, в которой был мудр Правитель.

Теперь они все мертвы – сильный Владислав, быстрый Бег, великодушный Любомир… Сам охотник остался жив только потому, что был на тропе в дальнем краю, когда войска Карателя внезапно подошли к Городу и захватили его. Охотник еще не мог с этим смириться. Он привык подчиняться отцовской воле, Правителя Города, привык исполнять его приказы, в справедливости которых ни разу не усомнился. Он и теперь исполнял его последний приказ. Весь поход охотника был исполнением этого приказа. «Иди вперед до тех пор, пока твой долг не станет ясен тебе». Он полагал, что теперь его долг ясен – месть Карателю, уничтожившему Город. Охотник убьет его, как только представится возможность. Мысль о мести грела сердце и придавала сил на тяжелом пути. План был прост – идти по следу Карателя. След этот тянулся по уничтоженным поселениям, разбросанным по бескрайней тайге.

Каратель передвигался быстро, но охотник знал – расстояние между ними сокращается. Он надеялся настигнуть его у рыбацкого поселка. А если не выйдет – где-нибудь в другом месте. Все равно, рано или поздно он догонит его, и тогда месть осуществится.

На пятый день пути по берегу океана охотник увидел мигающий огонь.

Это случилось вечером, незадолго до заката. Сначала ему показалось, что он видит звезду, мерцающую на горизонте. Западная сторона неба уже подернулась сумеречной синевой, и первые, самые яркие созвездия прочно обосновались на небосклоне. Их положение он изучил и запомнил за долгие ночи, проведенные в бодрствовании у костра, но там, где мерцал свет, раньше звезды не было.

В этом охотник не сомневался.

Солнечный блик, подумал он. Пологие лучи предзакатного солнца дробились в океанских волнах, переменчиво посверкивая то здесь, то там. У горизонта, на фоне густеющей синевы, их отблеск был особенно хорошо заметен. Огоньки вспыхивали на мгновение и тут же гасли, с тем чтобы снова зажечься на гребне поднимающейся волны.

Это свет был другим. Он не вспыхивал мгновенно, и не гас, как блик.

Охотник остановился.

Еще одна возможность – костер. Если так, он мог быть довольно близко. По мере продвижения на восток берег становился все более обрывистым и каменистым, и все чаще попадались огромные, с человеческий рост валуны, вывороченные из земли ледником, прошедшим по этим местам бог знает когда. Каждый раз, устраиваясь на ночлег, охотник старался найти среди валунов укрытое от ветра и посторонних глаз место, незаметное снаружи. Он не сомневался, что другие поступили бы так же. А если бы он был командиром отряда, то выставил бы и дозор. Каратель бы точно выставил.

Охотник ждал, пристально всматриваясь в горизонт, настраивая взгляд на даль.

На противоположной стороне неба солнце медленно опускалось в океан. Тени карикатурно удлинялись и становились все более призрачными. Розовевшие в закатных лучах камни бледнели и погружались в сумрак, выползающий из щелей между ними. Поверхность океана темнела, и все реже вспыхивали на ней алые блики солнца.

Охотник ждал.

На линии горизонта появилась, и начала медленно разгораться голубая точка. Охотник потрясенно смотрел на нее, не веря собственным глазам. Рукотворная звезда, зажженная прямо в море рядом с берегом. Ничего подобного он раньше никогда не видел. Точка становилась все светлее - ярче звезд, уже высыпавших на вечернем небе. Он попытался прикинуть расстояние до нее, но не смог – разуму не за что было зацепиться. Может быть, день пути, а может – месяц. Охотник не знал. Между тем свечение начало постепенно гаснуть – так же медленно, как разгоралось. Через пару минут оно полностью исчезло, как будто его и не было. Как если бы фонарь медленно повернули непрозрачной стороной корпуса.

Вращающийся фонарь.

Фонарь на вершине башни.

В голове возник четкий образ, виденный еще в детстве в одной из книг дворцовой библиотеки – высокая башня на берегу моря, яркий свет на ее вершине. Тонкий луч, прорезающий штормовое небо, предупреждающий моряков об опасности. Почему-то он, выросший на берегу реки и никогда до этого не видевший океана, запомнил эту картинку. Башня, вырастающая прямо из гигантских волн, разбивающихся у ее подножия. Это ему понравилось. Его отец был таким же, как эта башня. Он так же принимал на себя удары судьбы и оберегал других - до тех пор, пока не погиб в неравном бою. А называется она маяком, вспомнил охотник, именно так. Маяк. Господи, подумал он, неужели они действительно существуют? Трудно было поверить, но, похоже, именно так. А если они существуют и еще работают, там должны быть люди.

Каратель тоже видит маяк. Видит голубой свет.

Эта мысль поразила его – как будто маяк установил между ними связь, которой раньше не было. Он представил себе всадника на черном коне, смотрящего на разгорающийся свет, зажженный древними несколько веков назад. Удивился ли он, или советники из его свиты знают о маяках? Наверняка знают. У Карателя нюх на древние механизмы, и многие из них ему удалось оживить. Ходили слухи о боевых машинах, неуязвимых для стрел и испускающих смертельный огонь. Так что Каратель знает. А если знает, то придет туда.

Придет к маяку, чтобы использовать древний свет в своих целях. Чтобы подчинить всех людей и уничтожить непокорных.

Он должен добраться до маяка раньше Карателя. Он устроит засаду у подножия башни и убьет его.

Охотник оглянулся. Между камнями было уже совсем темно, а это значит, что скоро из щелей полезут твари, жаждущие поужинать человеком. Если он не успеет развести костер, придется туго. Охотник подавил в себе желание двинуться дальше. Это было бы равносильно самоубийству. Он должен сделать то же самое, что делал каждую ночь – собрать дрова и развести костер. И сделать это без промедления – иначе будет поздно.

Под валуном, на котором стоял охотник, послышался слабый шелест. Зубастая пасть на мгновение высунулась из щели и тут же, испугавшись вечернего света, убралась назад.

Охотник скинул рюкзак на еще теплые камни. Времени оставалось в обрез.

Потом он сидел у костра и смотрел на линию горизонта – туда, где разгоралась и гасла рукотворная звезда. Это казалось чудом, и каждый раз, когда свет угасал, он боялся, что больше его не увидит. Но проходило время - и вновь на горизонте появлялась голубая точка, ровно там же, где и прежде. В полночь она казалась особенно яркой, а ближе к рассвету, когда небо на востоке начало светлеть, свет маяка побледнел. Он пропал совсем незадолго до того, как первые лучи солнца озарили берег океана, и даже зоркие глаза охотника не смогли ничего различить на утреннем небосклоне.

С восходом солнца, как всегда, ночные хищники убрались в свои норы под камнями. Против обыкновения, охотник решил не спать, а подремать на ходу. Много лет назад, когда он только готовился стать охотником, дворцовый наставник Хаск обучил его этому трюку. Главное в том, чтобы выключить сознание и полностью довериться инстинктам. Охотник считал, что днем он может себе это позволить. Риск, конечно, был, но он посчитал его приемлемым. За несколько дней пути по камням, разбросанным вдоль берега, он научился выбирать правильную дорогу, практически не думая. Теперь настало время использовать приобретенный навык.

Он закинул рюкзак за плечи и тронулся в путь.

Ближе к вечеру охотник поймал себя на мысли, что с нетерпением ждет заката - вновь хотелось увидеть свет маяка. В том месте, где он сейчас шел, береговая линия выгибалась длинной дугой, увенчанной выдающимся далеко в океан мысом. Мыс закрывал часть горизонта, над которой светил маяк. Когда охотник понял, что не успеет до заката обогнуть мыс, то почувствовал острое желание подняться повыше, на обрыв, нависающий над каменистой полоской суши у линии прибоя. Но это было бы неразумно. Дремучий лес подступал здесь к самому краю обрыва, а это означало, что идти там будет трудно. «Терпение, Олег - твоя добродетель, - прозвучал в голове голос Хаска. На турнире молодых охотников его подопечный снова в середине списка: далеко не первый и далеко не последний, - терпение и упорство. Ты не такой сильный, как Владислав, и не столь быстрый, как Бег, но я вижу: ты берешь себя в руки, когда нужно. Поверь, это дорогого стоит».

Как всегда, охотник взял себя в руки. Когда на следующий день он обогнул, наконец, длинный мыс, его сердце забилось сильнее: огонь маяка теперь виднелся и днем. Солнце уже перешло на западную половину неба, и на свободной от сияния части небосклона можно было заметить мигающую голубую точку, ставшую гораздо ближе. За два перехода охотник преодолел треть – а может, и половину, – расстояния до цели.

После того, как он обогнул мыс, огромные валуны сменились камнями поменьше. Возле линии прибоя появился галечный пляж, устланный подсыхающими водорослями, над которыми вилась кусачая мошкара. Охотник, надев брезентовую куртку и москитную сетку, которую не доставал с тех пор, как вышел из леса, пошел по пляжу. Так было быстрее. Вскоре ему стало жарко. Запах йода, смешанный с миазмами от гниющих водорослей, затруднял дыхание. Ботинки на каждом шагу утопали всей подошвой в зеленой массе, из которой выходили со смачным чмоканием, словно кто-то пытался их жевать. И все же он шел быстрее, чем раньше. И каждый следующий шаг приближал его к маяку.

Ближе к вечеру охотник набрел на небольшую речку, впадающую в океан. Увидев ее, он сразу почувствовал усталость, накопившуюся за последние дни. Прозрачная вода манила к себе. Охотник решил, что вполне может сделать привал, а ночью, когда будет не так жарко, наверстать упущенное. Зубастые твари вместе с валунами остались за мысом – здесь им негде спрятаться от палящего солнца.

Он огляделся, подыскивая место для отдыха. Высокий обрыв, еще вчера грозно нависавший над линией прибоя, понемногу спустился к океану, а дремучий лес, напротив, отступил дальше от воды. Речка, вытекавшая из леса, вилась по длинной поляне, покрытой изумрудной травой, а затем срывалась с обрыва небольшим водопадом, живописно искрившимся в солнечных лучах. Охотник подставил ладони под сверкающую струю. Вода была прохладной и очень вкусной – особенно после той теплой жижи из бурдюка, что он пил последнюю неделю. Напившись, охотник ополоснул лицо, а потом наполнил почти опустевший бурдюк свежей водой, с удовольствием ощущая его растущую тяжесть. Воды теперь хватит до самого маяка, если тратить экономно.

У подножия водопада образовался небольшой пруд с каменистым дном, покрытым илом. На глубине охотник заметил блеск чешуи – маленькие рыбки играли со струей, пробивающей водную толщу пруда до дна. Они подплывали к струе снизу, а затем на пузырьках воздуха поднимались к поверхности. Ему не составило труда поймать несколько штук, потому что рыбки совершенно не боялись человеческой руки. Это немного успокоило – скорее всего, окрестности были необитаемыми. Пока улов жарился на углях, охотник проверил снаряжение. Он наточил нож, на поверхности которого еще оставались следы крови от убитой в первую ночь твари. Широкое лезвие блестело на солнце. Этот нож он получил от отца в день совершеннолетия, когда прошел испытание на зрелость. Рукоятка ножа, сработанная из железного дерева, была покрыта замысловатым орнаментом, а на торцевой стороне красовался герб Правителя Города – тигр, изготовившийся к прыжку. Охотник владел ножом в совершенстве - без этого умения в диких лесах, окружавших Город, было не выжить.

Потом он достал арбалет, разобрал и натянул тетиву. Арбалет был его собственным изделием, сделанным специально по мерке руки охотника. Простое и надежное оружие, без излишеств. Двадцать стрел, длиной в локоть каждая, лежали в специальных кармашках, каждая в своем. Увенчанные трехгранными наконечниками из каленого железа, в руках охотника они были смертельно опасным оружием. Каждая из них уже побывала в теле добычи. За все время скитаний охотника по лесам еще ни одной твари не удавалось унести в себе его стрелу. На охоте он был удачлив. Теперь он надеялся, что удача не оставит его и на тропе войны.

Охотник собрал арбалет и проверил его работу. Прозвенела тетива, и спустя мгновение наконечник стрелы вонзился в бревно, лежащее в полусотне шагов. Стрела вошла в дерево на половину ширину ладони – достаточно, чтобы убить человека. Вряд ли она пробьет кольчугу, но охотник и не нуждался в этом. Он был уверен, что сможет найти щель в доспехах врага и направить туда стрелу. Так что кольчуга сослужит воину злую службу – ее тяжесть уменьшит подвижность, а ощущение защищенности притупит бдительность. На марше Каратель будет в кольчуге – это наверняка. А его охрана? И насколько она многочисленна? И останется ли у охотника шанс выжить, когда стрела оборвет жизнь Карателя? Он не думал об этом. Жажда мести - единственное, что удерживало его сейчас в этом мире.

Теперь надо отдохнуть. Сон придаст сил, и он сможет идти всю ночь. Охотник выбрал место в тени под обрывом. Тень будет двигаться вслед за солнцем, и когда предзакатные лучи коснуться лица охотника, он проснется. Охотник постелил брезентовую куртку и лег, подложив под голову рюкзак. Нож положил у правой руки, заряженный арбалет – у левой. Приглушенный расстоянием шум водопада доносился приятным шелестом. Отсюда охотник мог видеть все, что делается вокруг, сам оставаясь невидимым. Хорошее место для отдыха и для наблюдения. Хаск, научивший его убивать тварей дремучего леса, остался бы им доволен…

… или нет. Охотника разбудило не ласковое предзакатное солнце, а резкая боль в левой руке. Пока он спал, крабы размером с метр и с клешнями в половину туловища, выбрались из океана и подобрались совсем близко. Одна из клешней только что откусила два пальца охотника, на его глазах исчезнувших в широкой пасти морского чудища. Подавив тошноту, правой рукой охотник схватил нож и отсек клешню.

- Кламс! – вторая клешня, пропоров куртку, оцарапала локоть. Чуть ближе, и краб вырвал бы из тела охотника изрядный кусок мяса. Казалось, потеря конечности нисколько не убавила пыл твари. Охотник поднялся на ноги – получилось гораздо медленнее, чем хотел.

- Кламс! Кламс… - остальные крабы, почуяв кровь, задвигались быстрее. Тот, что остался с одной клешней, поднял ее – оконечность доставала охотнику до пояса – и пошевеливал, прикидывая, как нанести удар. В левой руке пульсировала боль, в глазах туманилось. Охотник, шатаясь от боли, двинулся вверх по обрыву, надеясь, что крабы не решатся уйти далеко от океана.

- Кряк! – клешня вонзилась в песок, где мгновение назад был сапог охотника. Мне все же везет, мелькнула мысль. Он бросил нож наверх и поднялся по крутому слону еще на шаг, помогая себе здоровой рукой и прижимая к телу покалеченную. Красные капли падали на желтый песок, отмечая его путь. Позади слышались «Кламс!» и прерывистый шелест. Добравшись до края обрыва, охотник перевалился на траву и посмотрел вниз. Для большинства крабов подъем оказался непосильным – их ноги были слишком короткими, а клешни тяжелыми, и при попытке подняться твари опрокидывались на спину и скатывались к подножию обрыва. Лишь один, изувечивший охотника и сам пострадавший, упорно полз вверх, вонзая уцелевшую клешню в песок и подтягиваясь. Когда голова чудища показалась над краем обрыва, охотник, собрав все силы, отсек вторую клешню. Она перекатилась через край, упав возле ноги охотника и дернулась, ухватившись за край сапога. Ощутив сжатие челюстей сквозь кабанью кожу, охотник с омерзением ударил ногой о землю, сломав клешню. Краб, лишенный орудий убийства, скатился вниз, где его, беспомощного, с отвратительным чавканьем съели сородичи. Удовлетворившись таким ужином, они медленно двинулись назад, к океану.

На охотника накатила дурнота. За десять лет службы он еще никогда не был так искалечен. Лишиться сразу двух пальцев из-за какого-то краба! В дремучих лесах вокруг Города ему доводилось убивать чудищ размером со слона, не получив ни единой царапины…

- Кретин, - хрипло проговорил он и повторил, вымещая злость: - кретин!

Да, конечно, возомнил, что такой приятный уголок будет свободен! Как будто забыл, что бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. Ну, вот и попал в нее, еле уцелел!

Туловища крабов, ползущих к океану, блестели в лучах закатного солнца. Один задержался, и обернулся к обрыву, подняв клешни и будто прощаясь с ускользнувшей добычей.

- Тебе лучше не возвращаться! – сквозь зубы сказал охотник. Его трясло, и прошло несколько минут, прежде чем он смог умерить дрожь.

Надо спуститься к водопаду. Придерживая руку, он шагнул вниз. Сапог поехал, и охотник чуть не упал на большую руку. Утвердившись на новом месте, сделал еще шаг, на этот раз меньше. Так шаг за шагом он добрался до того места, где его покалечили. Песок уже впитал кровь. Слава богу, крабы не заинтересовались вещами – видимо, задубевшие на многих ветрах куртка и рюкзак не выглядели съедобными. Орудуя одной рукой и придерживая вторую, которая по привычке хотела участвовать в делах, охотник развязал рюкзак и достал фляжку со спиртом. Снова постелил куртку и устроился полусидя, прислонившись спиной к стволу дерева и лицом к океану. Он надеялся, что не потеряет сознание, но всякое может быть. Охотник подавил желание выпить перед процедурой для обезболивания – спирта было не так много, чтобы тратить на это. Он открутил крышку, отставил в сторону покалеченную руку, пульсирующую болью, и, немедля плеснул на нее спирт.

Сознание охотник не потерял.

Способность вновь что-то делать он обрел минут через пять – до этого только скрежетал зубами и умолял кого-то - духов предков? Отца? Хаска? - чтобы это прекратилось. Похоже, все вместе они помогли. А может, организм сжалился и сам приглушил боль. Испарина покрыла все тело, охотнику стало холодно. Солнце уже наполовину скрылось в океане, скоро станет темно.

- Пожалуйста, можно без сюрпризов? – прошептал охотник. Если в этом месте есть еще и ночные охотники, ему конец.

Он достал из рюкзака тряпку, продезинфицировал ее и перевязал руку. Кровь почти прекратилась. Потом охотник надел куртку. Это заняло у него больше десяти минут – вещь, служившая верой и правдой десять лет, оказалась неожиданно строптивой, когда пытаешься орудовать одной рукой.

И что теперь?

Надо отдохнуть, иначе он не сможет идти.

Такое решение охотник принял не потому, что уступил собственной слабости. Нет, это был трезвый расчет. В темноте он споткнется и упадет, не пройдя и пары десятков шагов. А сможет ли потом подняться? Это большой вопрос.

Охотник через силу пожевал вяленого мяса – запаса оставалось на пару дней, - и запил водой из водопада. Последнее немного освежило. Потом собрал ветки, валявшиеся поблизости, и развел костер. Добывать огонь одной рукой тоже оказалось непросто. Подул легкий бриз, принесший ароматы леса, начинавшегося от обрыва. Охотник сделал себе подстилку из сухих водорослей, пахнущих йодом, и устроился на ней, прислонившись спиной к дереву. Оружие положил по правую руку – нож и заряженный арбалет. Боль немного отпустила, и охотник надеялся, что усталость еще приглушит ее. Закончив приготовления к ночи, он посмотрел в океанскую даль, темневшую под синей полоской у горизонта, над котором проступили звезды. Маяк светил так же, как и вчера.

- Я приду к маяку, - проговорил охотник, глядя на разгорающуюся точку ярче всех звезд, - обещаю, отец.