Читать онлайн
"Неоновые росчерки"

ВМЕСТО ПРОЛОГА

Блекло-желтый свет стелился по темным стенам, покрытым рваными «чешуйками» осыпающейся темно-зеленой краски. Слабый свет двух ламп на потолке сливался с тенями, образуя вязкий, мутный сумрак, таящийся по углам. В сумраке замерла бездыханная тишина.

В дальнем конце площадки, где находились двери на черную лестницу, из-за угла осторожно выглядывал мужчина в темной каске и чёрной униформе СОБРа. Его внимательный, чуть прищуренный взгляд был устремлен на приоткрытую дверь в торце коридора. Он смотрел в непроницаемый полумрак, заполнивший квартиру, и вслушивался в тишину.

— Я вас чую, мусора уродские! Сволота ментовская! Слышите?! Я вас чую! Нюхом чую! — донёсся из квартиры озлобленный, пропитый мужской голос.

Мужчина в каске коротко цокнул языком. Вот уже более получаса они торчат здесь, слушая оскорбления сорокатрёхлетнего Владимира Огнева.

Этот не отличающийся законопослушным поведением гражданин ранее уже нередко привлекался за драки и избиение женщин, с которыми сожительствовал. Но сегодня, в этот пасмурный четверг, Огнев решил превзойти самого себя — взял в заложники собственную семью: жену, её пожилую мать и двоих детей. Перебравший спиртного водитель маршрутного такси сегодня вдруг решил, что его отпрыски родились совсем не от него. И в данный момент он требовал, чтобы настоящий отец детей его жены, какой-то там «Семёныч», немедленно прибыл сюда для выяснения отношений.

Все попытки убедить Огнева в ошибочности его подозрений ни к чему хорошему не привели. Лично курирующий операцию полковник Домбровский приказал спецназу приготовиться и вызвал переговорщика, точнее «переговорщицу».

— Мусора! — проорал из квартиры Огнев. — Где Семёныч?! Эй! Передайте этому вонючему пи****су, что если он не приедет через десять минут, я нахрен снесу бошки его щенкам! Слышите?!

— Володя, пожалуйста… — раздался умоляющий женский голос.

— Заткнись, потаскуха! — взревел Огнев.

Раздался звук похожий на удар, женщина сдавленно закричала. Послышался плач перепуганных детей.

Один из восьми спецназовцев нервно дёрнулся, но командир, обернувшись, положил ладонь на его плечо.

— Спокойно.

— Товарищ майор, но…

— Приказа действовать не было. Уймись! — жестко осадил молодого бойца командир спецгруппы.

— Он же их пристрелит!.. — воскликнул молодой спецназовец.

— Если переговорщик соизволит, наконец-то, приехать, то не пристрелит…— ответил майор.

Он не скрывал своего презрительного и негативного отношения к этому переговорщику. Точнее, к этой женщине.

Стоящий напротив бородатый мужчина, задрав маску на голову, поднёс сигарету к губам, выдохнул сизый дым и проговорил, глядя в пустоту:

— Переговорщик… Тоже мне! Не понимаю, зачем руководство все время зовет на помощь эту ведьму?

Молодой спецназовец беспокойно шевельнулся и оглянулся на курящего СОБРовца.

— Почему сразу «ведьма»? — спросил он. — Я слышал о ней… Лазовская — один из лучших профайлеров и судебных психиатров, которые когда-либо помогали полиции или следственному комитету. Она такие дела помогла раскрыть! Фактически сама не раз выходила на след преступника! Разве вы об этом не слышали? Нам про нее преподаватели на парах криминальной психологии много рассказывали!

— А про то, что она людей гипнозу подвергала, и что любого, как книгу, читает, вам не рассказывали? — хмыкнув, ответил курящий спецназовец.

— Она просто хороший психолог! — ответил молодой.

— Сынок, вся эта психология — больше философия и дармоедство, — фыркнул мужчина с сигаретой. — Поверь, я многое видел на своем веку, но чтобы вот так вот, как эта Лазовская…

Он покачал головой.

— Видел как-то, как она допрашивала задержанных. Там был один из редкостных подонков, просто гребаный мясник! Четверых баб на части порезал и каннибализмом промышлял! Так он этой ведьме белобрысой, заливаясь слезами и соплями, всё в подробностях рассказал! Все детали выдал! Оказалось, что он ещё до этого убивал! Вдобавок он ещё рассказал, кого собирался убить следующей!

— Зная черты личности и психологический профиль подозреваемого, при наличии нужных умений можно заставить его сознаться и раскрыть многие подробности…

— Да какие там умения! — фыркнул спецназовец с сигаретой. — Ведьма она, и точка! Стоит ей на человека посмотреть, как он ей все сокровенные тайны выдаст! А как она улики находит! ** твою мать, вот как можно отыскать сожженный в тайге автомобиль, в котором изнасиловали и убили школьницу из Нижневартовска! Откуда, мать её, она узнала, что он именно там, в овраге, валежником присыпанный стоит? А?!

— На то Лазовская и профайлер, чтобы обнаруживать и видеть то, что не в состоянии заметить другие, — пожав плечами, изрек молодой боец.

Мужчина с сигаретой только махнул рукой и проворчал себе под нос что-то про неисправимых наивных олухов.

***

Людей перед подъездом собралось уже около трех десятков. Многие достали телефоны и начали снимать. Жильцы дома не стеснялись проявлять недовольство тем, что их не пускают в родной дом.

— Пустите меня немедленно! — воинственно кричала какая-то средних лет женщина. — У меня творог и яйца в пакете! Мне нужно продукты в холодильник сложить! Что это, вообще, такое!

— Да! — поддакивал ей молодой парень в солнцезащитных очках. — Че там опять за хрень? Че, опять оппозиционеров арестовываете, с**и?

— Мужики, ну че за дела? — вперед вышел бородатый мужчина в красной футболке и джинсовых шортах.

Размахивая ключами от автомобиля и активно жестикулируя, он объяснял, как срочно ему нужно попасть домой.

— Граждане, сохраняйте спокойствие, — повысил голос один из четырёх полицейских, которых поставили в оцепление перед подходом к подъезду.

С другой стороны стояли ещё трое, а чуть дальше — четверо патрульных. Все они уже почти сорок минут как вынуждены были удерживать настырных и порой агрессивно настроенных граждан от попыток проникнуть в подъезд дома, где спецназ занял позиции и ожидал специалиста по экстремальным переговорам.

— Блин, скорее бы он уже приехал, — устало проворчал один из сержантов, поворачиваясь к соратникам.

— Я слышал, Лазовская приедет, — проговорил второй, оглядывая толпу людей.

— Сейчас! — хмыкнул третий. — Будет она такими мелочами заниматься! Она же спец по убийцам и прочим подонкам. Её зовут только тогда, когда надо поймать реальных упырей. Серийников там, грабителей банков…

— Че, я вон слышал, ФСБ её звали, когда шпионов в Генштабе ВМФ искали, — заметил сержант.

— Ну это тоже, — пожал плечами третий полицейский. — В любом случае, на такую мелочь, как спятивший водитель маршрутки, Лазовская отвлекаться точно не…

Она замолчал.

На ветку молодой осины, растущей под окнами дома, неожиданно села пара снегирей. А чуть погодя подлетели ещё три красногрудые птички. Они присели на соседние ветки и с любопытством уставились на стоящих внизу людей.

— Пацаны… — настороженно проговорил сержант. — А правда, я слышал, что типа… ну, где Лазовская, там и это…

Он кивнул на птиц.

— Снегири... Что они всегда появляются там, где она… А?! Слышали?!

— Есть такое, — кивнул второй, придирчиво разглядывая снегирей. — И это странно, ведь снегирь — лесная птица. Ну типа, как королёк там или чечевица. И ей не свойственно в городах летать.

— Пацаны, — проговорил первый и кивнул вперёд, — смотрите…

На стоянку двора плавно, почти с кошачьей грацией, «заплыл» изящный, переливающийся бликами синего металлика автомобиль.

Это был редкий и весьма дорогой Nissan Fairlady в кузове 240Z с современным тюнингом. И эту машину многие сотрудники правоохранительных органов знали очень хорошо. Как и то, кому она принадлежит.

Ниссан почти бесшумно припарковался между внедорожником и минивэном. Когда его левая дверца открылась, на улицу выбралась невысокая девушка в черной кожаной куртке с капюшоном и чуть потёртых джинсах. Порыв ветра взметнул её как будто сияющие, густые, длинные платиновые волосы.

— А ты говорил…— сержант пихнул локтем третьего полицейского. — Вон ведь… приехала!

Вероника Лазовская приблизилась к толпе людей перед подъездом, остановилась и обвела всех внимательным взглядом.

— Граждане, — приятным и мелодичным голосом с легким польским акцентом произнесла светловолосая девушка, — попрошу минуту внимания, у меня экстренное сообщение для вас всех.

Удивительно, но толпа тут же стихла. Без особых усилий Лазовская сумела безраздельно завладеть вниманием всех жильцов, собравшихся перед подъездом. Все смотрели только на неё, каждый хранил молчание.

— В виду экстренных обстоятельств, согласно новой программе МВД, лица, претерпевшие психологическую травму из-за каких-либо экстремальных ситуаций, подпадают под программу компенсации морального вреда. Поэтому я прошу всех, кто живет в данном доме и в этом подъезде, поспешить в районное ОВД для регистрации на получение упомянутой выше компенсации.
Помолчав, Лазовская добавила:

— И лучше вам поторопиться, компенсация материальна и поэтому ограничена.

Не прошло и двух секунд, как все тридцать с лишним человек шумной массой поспешили к выходу со двора.

Лазовская двинулась в противоположном направлении и подошла к удивленным полицейским.

— Оцепление лучше сместить к той арке, — девушка указала на арку между домами, куда утекла толпа жильцов в спешной попытке получить что-то даром. — Так вам будет удобнее контролировать территорию.

— Вероника Роджеровна, — несмело обратился к ней сержант, — а тем, кто участвовал в операции, тоже дадут материальную компенсацию?

Девушка с сожалением в искристо-синих глазах взглянула на молодого парня и чуть качнула головой:

— Конечно, сержант. Как только ваше ведомство действительно начнет выдавать подобные нелепые компенсации.

Она направилась к дверям подъезда.

— Смещайте границы оцепления к арке, — произнесла девушка, прежде чем открыть дверь подъезда.

***

Серая дверь черной лестницы, чуть скрипнув, отворилась, и на лестничной площадке словно стало светлее. Вероника Лазовская, судебный психиатр и аналитик профиля личности, подошла к группе спецназа.

— «Добрый день» говорить не буду, — улыбнулась девушка, — так как это неуместно в нынешней ситуации. Спасибо, что дождались меня.

— Не за что, — сконфуженно проговорил командир группы.

Он не мог понять, почему, но чувствовал себя очень неловко под ясным, лучистым взором синих глаз.

Вероника кивнула, прошла мимо вытянувшихся спецназовцев и неторопливо приблизилась к открытой квартире.

— Слушайте, — нахмурившись, проговорил командир спецназа, — а сколько ей лет-то? Что-то выглядит не старше моей дочки, которая первый курс вот закончила, а?

— Да не, ей где-то под тридцатник, это точно, — сказал кто-то из спецназовцев. — Но все говорят, что она выглядит сильно моложе.

— Я же говорю, ведьма! — фыркнул мужчина с сигаретой.

***

— Владимир! — позвала Лазовская, остановившись перед дверями квартиры. — Слышите меня?

— Ты ещё кто? — раздался недружелюбный голос из глубины квартиры. — Не суйся сюда! Завалю нахрен!..

— Как скажете, — сдержанно ответила Вероника. — Позволите вопрос?

— Ну, давай.

— Какой марки у вас ружье?

Пауза. Из квартиры не доносилось ни звука.

— Чего?.. — раздался удивленный голос Огнева. — В смысле?

— Откуда у вас ружье? — по слогам проговорила девушка.

— Так это… от отца осталось.

— Вот как? — кивнула Лазовская, опираясь спиной на стену и чуть задирая голову. — Ваш отец был охотником?
— Нет,— снова после смущенной паузы ответил Огнев. — Он его это… в карты выиграл.

— М-м, — протянула Ника. — Двуствольное и казнозарядное?

— Ну да…

— Дайте угадаю, это ТОЗ-63. Да?

— Чёрт! Да…

— У него довольно сильная отдача, — ответила Вероника. — На вашем месте я бы положила людей на пол и встала бы рядом. В упор стрелять будет удобнее, вы же понимаете.

Молчание. Огнев приходил в себя после услышанного «совета».

— А вы че… — произнес он неловко. — Вы это… мочили кого-то?

— Приходилось, — туманно ответила Лазовская. — Только из пистолета.

— А за что?

— Самозащита.

— А-а… У вас ментов всегда одна отмазка.

— Когда в вас целится другой человек, у вас нет и секунды на размышление, — с грустью в голосе ответила Вероника. — Мне пришлось стрелять дважды. Сначала в ногу… затем в сердце.

— Зачем бабы вообще в ментовку идут работать? — недовольно отозвался Огнев. — Это мужская работа! А вы не должны убивать!

— Считаете, что мужчины должны убивать? — аккуратно спросила Вероника.

— На войне —да, — безапелляционно ответил Владимир Огнев.

— Значит, вы на войне? — переспросила Вероника. — Воюете с миром и со своей семьей? Как давно вы на этой войне, Владимир? Впрочем, не отвечайте. Знайте только одно: вы в любом случае проиграете эту войну с миром. Что бы вы ни сделали, что бы ни совершили, мир сожрет, переварит вас и забудет о вашем существовании. Так есть ли смысл воевать с ним? У вас не так много времени, чтобы тратить жизнь на бессмысленную войну. Чувствуете, что недовольны жизнью? Бросьте всё к чертям и займитесь уже, наконец, тем, чем вам давно хотелось.

Звонкое возмущенное молчание. Огнев внимал и обдумывал. Вероника знала это.

— И что мне делать? — в сиплом голосе пропойцы послышалась неожиданная инфантильная растерянность и надежда.

— Для начала поменяйте работу, — с улыбкой вздохнула Вероника. — Вы ведь её ненавидите.

— С чего вы взяли? — осторожно спросил Огнев.

— Я видела вашу машину. Это машина не того, кто любит дороги и езду. Тем более, когда на этой машине ещё нужно каждый день от звонка до звонка возить галдящую толпу этих бесконечных пассажиров. Человек вашей натуры просто не создан для такой неблагодарной работы. Вы сами знаете, что достойны чего-то большего.

Шуршащие шаги, тихие и неуверенные. Владимир Огнев появился в проеме двери, выйдя в коридор. В растянутой застиранной футболке, спортивных штанах и тапках, он держал в руках старое, видавшее виды ружье и ошарашенно взирал на Лазовскую.

Девушка с платиновыми волосами улыбнулась ему и проговорила:

— Здравствуйте, Владимир.

Мужчина с ежиком седых волос на голове несколько мгновений смотрел в глаза Веронике, затем опустил взор:

— Можно мне прямо сейчас заявление написать?

Он снова посмотрел на Веронику.

— Ненавижу эту ср**ую работу! Ей богу, ненавижу! Уже пять лет на ней горбачусь! На этой ***ной маршрутке! А я что? Я же не водила по натуре…

В его голосе слышалось болезненное сочетание злости и печали. Так выглядит и говорит человек, который вынужден прозябать и заниматься тем, что приводит его в каждодневное уныние. Тем, что не радует его, а лишь отнимает время и возможности. Такой человек не знает этого, не хочет знать, но неизбежно чувствует. Это давит, это гнетет и истощает, доводя любого до безумия и отчаяния. И Владимир Огнев был лишь одним из многих, подобных ему.

В тот день, в тот пасмурный четверг, он никого не убил. Потому что, пока он в соседней комнате под диктовку Вероники писал заявление об увольнении, спецназ успел вывести из квартиры всю его семью.

Огнев уволился с работы и отправился в исправительное учреждение сроком на три года. Впрочем, его выпустили на год раньше с УДО за образцовое поведение. И он не упустил шанс начать жизнь заново. Только теперь по своим правилам и согласно своим настоящим желаниям.

***

— Вы ведь обычно не занимаетесь такой «мелочью», Вероника? — спросила заместитель прокурора Москвы. — С такими кадрами, как этот Огнев, полиция могла справиться и без вас.

Лазовская ответила не сразу. Отведя взгляд от окна, синеглазая девушка посмотрела на свою темноволосую собеседницу.

— Мой старый друг, м-м… полковник Домбровский, попросил меня. Сегодня в городе какой-то важный саммит стран ШОС. Коля, он…

Ника чуть улыбнулась и произнесла:

— Он собирается подавать документы, чтобы стать прокурором.

— Да, я слышала, — кивнула заместитель, — после Корнилова ведь именно он возглавил особую оперативно-следственную группу?

— Да, но всего на пару лет, — вздохнула Лазовская. — Сейчас он —заместитель начальника УВД.

— Да-да, — кивнула темноволосая, — я слышала о нем. Кстати…—

Заместитель прокурора раскрыла очередную папку с делом и, пролистав её, уточнила:

— Тогда в деле с теми убийцами, которые обвязывали своих жертв светодиодными неоновыми гирляндами, всё ведь тоже происходило как раз накануне съезда делегаций нескольких стран. Вроде, какой-то экономический форум?

— Да. Наша страна вместе с Китаем, Ираном и Индией замыслили создать альтернативу обществу всемирных межбанковских каналов связи, чтобы не подвергаться шантажу со стороны западных стран и производить независимые расчеты между собой. Задачей подполковника Корнилова и его группы было поймать убийц до начала форума.

— Я слышала, в том деле был захват заложников, почти двадцать человек оказалось в руках фанатично настроенных молодых людей с оружием, — зампрокурора посмотрела на Веронику поверх очков. — Были жертвы среди гражданских, ваш друг Домбровский чуть не погиб, а у подполковника Корнилова начались серьёзные проблемы с семьей.

— Да, — не слишком охотно ответила Вероника. — К сожалению, семейная жизнь Стаса претерпела серьёзные изменения…

— Кстати, о семейной жизни, Вероника, — быстро проговорила зампрокурора. — Я слышала, в посольстве Канады вам в который раз отказали в визе…

— Простите, но причем здесь это? — чуть нахмурив тонкие брови, спросила Вероника.

— Но ведь теперь вы вновь не сможете увидеть своего двухлетнего сына…

Сказав это, заместитель прокурора тут же пожалела об этом, потому что в долгом взгляде синеглазой девушки она увидела тщательно скрываемую болезненную тоску и горькое отчаяние.

— Простите, — поспешила извиниться заместитель. — Я просто слышала, что ваш гражданский муж не позволяет вам видеться с ребёнком, и поэтому…

— Если вы не возражаете, — мягко прервала её Вероника, — я бы хотела говорить только о деле с неоновыми убийцами, а что касается моего сына… с этим я разберусь сама.

— Как скажете, — сконфужено проговорила темноволосая и кивнула. — Рассказывайте… Это дело ведь тоже было незаурядным?

Вероника чуть-чуть шевельнула плечами.

— Только в том, что причиной чужих страданий и гибели людей стала алчность и ненависть одного человека, заподозрить которого в причастности ко всему происходящему никому из нас даже в голову не приходило.

БАРМЕН

12 марта, четверг.

Все упаковки для подарков выглядели как-то слишком пёстро и дешево.

Прохор Мечников с недовольством на лице оглядел предложенные услужливой девушкой-продавцом варианты подарочных упаковок. Ни одна из них ему не нравилась и, в этом он был уверен, не понравится той, ради которой он сегодня уже выложил почти половину своей месячной зарплаты.

— Давайте вот эту, — вздохнув, Прохор указал на более-менее нейтральную упаковку с блестящими серебристыми птичками.

По крайней мере, на ней не было всякой банальной пошлости вроде крылатых сердечек или обнимающихся плюшевых мишек. Прохор подал продавщице шкатулку с украшением для Татьяны, которое он выбрал в подарок этой девушке.

Татьяна, по мнению Прохора, стоила того, чтобы ей каждый день дарили не просто украшения, а ювелирные шедевры! И не такие, за двадцать тысяч рублей, а намного дороже, за сотни тысяч долларов! Но пока с зарплатой бармена не самого престижного бара столицы он мог предложить ей только эту подвеску и свою искреннюю пылкую любовь.

Прохор многое готов был отдать за то, чтобы Татьяна, Таня, Танечка, эта рыжеволосая восемнадцатилетняя девчонка с восхитительным голосом, была с ним, была его и принадлежала только ему!

Многие друзья Прохора, узнай они о его одержимости этой девушкой, наверное, покрутили бы пальцем у виска. По мнению бесшабашных друзей Прохора, большинство девчонок сегодня едва ли стоили того, чтобы их любили с такой вулканической страстью, с какой Мечников мечтал о Татьяне Белкиной! Парни, с которыми общался Прохор, искренне полагали, что процентов девяносто современных девушек — меркантильные и эгоистичные стервы без намека на моральную составляющую души. Именно поэтому Мечников никому и никогда ничего не говорил о своей любви, которую бережно хранил до момента истины. Этот момент должен был наступить сегодня. Сегодняшний день, этот немного облачный четверг, парень выбрал для признания в любви.

Он не помнил, как добрался до бара «Voyage», в котором уже почти четыре года работал барменом. Прохор был погружен в мечты о Тане и мысленно перебирал варианты признания. Его окрыленное сердце трепетало, его грудь наполнилась распирающим волнительным чувством. Он мучился от нетерпения поскорее оказаться в баре, где уже должна была появиться Таня. Она ведь певица, и всегда приезжает за два часа до открытия бара, чтобы успеть отрепетировать песни, поставить голос и должным образом привести себя в порядок.

Прохор улыбался собственному отражению, сидя в автобусе. Когда он наконец сошел на нужной остановке, то не выдержал и сорвался на бег.

Он не мог идти, он должен был бежать! Да он бы и летел, если бы мог!

Прохор добежал до дверей родного бара и ворвался внутрь.

В помещении бара ещё было пусто. Включенный свет разливался по залу с пустующими столиками и плотно задвинутыми стульями, блики света стекали по стоящим на полках бутылкам со спиртным и висящим на рейлингах бокалам. В зале звучала музыка, и ещё чувствовалась легкая прохлада, успевшая за день наполнить пустующий бар, видимо, тот, кто утром уходил последним, забыл выключить вентиляционную систему.

Прохор заметил на одном из табуретов возле барной стойки сумку Татьяны. Его сердце радостно подпрыгнуло: он сможет сделать свое признание без свидетелей, ведь его рыжеволосая любовь пришла сегодня первой!

Прохор расстегнул куртку, рукой пригладил волосы, осмотрел себя в зеркале и стряхнул точки перхоти с ворота свитера. Затем юноша быстро направился в глубь помещения бара в служебные комнаты.

— Таня! — позвал он и услышал, как его голос дрогнул.

Мечников тут же отругал себя, если он будет робеть и дрожать, как пятиклассник, вряд ли девушка сочтет его достойным ухажером. Прохор прочистил горло, приосанился и снова крикнул:

— Тань! Ты где?.. Таня!..

Он на ходу достал шкатулку.

— Тань…

Он сделал ещё шаг вперёд и в этот миг буквально ощутил какое-то пугающее,пронизывающее и скользкое прикосновение холода.

Мечников враз продрог, у него задрожали руки и плечи. Но парень списал это на излишнее волнение.

— Таня! — снова позвал он и услышал в собственном голосе тревогу.

С каждым шагом в глубь помещения это чувство стремительно нарастало. И вместе с ним крепла устрашающая уверенность в том, что Таня ему не ответит, не откликнется...

Вместе с необъяснимым чувством промозглого и пробирающего холода зарождалась мысль о том, что с девушкой что-то случилось. Что-то произошло здесь и сегодня. Что-то такое, чего никогда нигде ни с кем происходить не должно! Что-то невообразимо отвратительное и страшное!

Прохор остановился перед темным коридором. Единственным источником света были выбивающиеся из-под едва приоткрытой двери женского туалета лучи ярко-малинового неонового света.

На внезапно ослабевших ногах Прохор приблизился к вишневой двери с желтой табличкой и положил ладонь на металлическую ручку, она обжигала ладонь мертвенным, убийственным холодом. Прохор ощутил, что ему стало трудно дышать, как будто что-то застряло в его горле, сдавило грудь и безжалостно стиснуло сердце. Чувствуя глухие удары пульса в ушах, Мечников потянул дверь на себя.

Она была здесь. Его Таня, его любовь, девушка, ради которой он жил последние несколько месяцев, она была здесь. Её хрупкое тело «парило» над залитым кровью полом. Еётонкие руки и стройные ноги кровоточили в нескольких местах, где, как темные язвы, чернели вбитые в её плоть массивные гвозди.

Мечников, чувствуя, как заканчивается воздух в легких, на подкашивающихся ногах шагнул внутрь туалета и здесь осел на пол возле умывальников. Шкатулка с украшением выпала из его рук, глухо стукнувшись об пол. Юноша смотрел на изуродованное тело Татьяны, опутанное ярко-сияющими розовым неоном светодиодными трубками. Линии света как будто удушали девушку, стягиваясь узлами на её обнаженном теле.

Прохор, не в силах сглотнуть ком в горле, не в силах мыслить и просто существовать, поднял взгляд лихорадочно вытаращенных глаз вверх на лицо Татьяны. Но прекрасное личико, которым он любовался все эти месяцы, было крест-накрест заклеено широкими полосками черной клейкой ленты, словно перечеркнуто.

Кто-то как будто хотел запретить существование Татьяны, как будто жаждал отменить её нахождение в этом мире. Некто словно хотел вычеркнуть девушку из числа людей, когда-либо существовавших в этом мире.

— Таня… — шепнул Мечников и вдруг, поднявшись на ноги и сжимая кулаки, издал дикий, содержащий всю бесконечную боль и искажающий душу ужас, громкий крик.