Читать онлайн
"Пассажир"

Не уходи смиренно, в сумрак вечной тьмы,

Пусть тлеет бесконечность в яростном закате.

Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир,

Пусть мудрецы твердят, что прав лишь тьмы покой.

И не разжечь уж тлеющий костёр.

Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы,

Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир.

Не гасни, уходя во мрак ночной.

Пусть вспыхнет ярость заревом заката.

Встань против тьмы, сдавившей свет земной…

Дилан Томас

1

Затяжной дождь наконец-то закончился. Тодд немного приоткрыл окно, впуская в теплый салон струю прохладного ночного ноябрьского воздуха. Последние полчаса меня отчаянно тянуло зевнуть, но пока удавалось сдерживаться. Достаточно одного раза и все, потом не остановишься.

Он отвлекся от дороги и покрутил ручку радио в поисках музыки пободрее. Какая-то местная радиостанция решила устроить "Ночь рок-н-рола, детка-а-а! Встречайте короля!". Эфир заполнил голос Элвиса и "Blue Suede Shoes":

"It's one for the money,

Two for the show,

Three to get ready,

Now go, cat, go…"

Динамики старенькой Тойоты не справились с громкостью и надрывно захрипели. Тодд удовлетворенно кивнул, но сделал чуть тише. Король такого не заслужил.

Он закурил. Я недовольно отодвинулся подальше, не выношу табачный дым. Тодд спохватился, переложил сигарету в левую руку, стараясь держать ее поближе к открытому окну.

– Какие планы? – спросил, прервав наше долгое молчание. – Что будем делать?

– Откуда мне знать? – раздраженно ответил я. – Если бы кто-то, как полный болван, не додумался выбросить ту рубашку в общий мусоропровод...

– О, господи! – Тодд закатил глаза. – Опять ты за свое!

– Да ты даже не завернул ее в пакет! Просто бросил кусок окровавленной тряпки в общий контейнер! И это, когда весь район обсуждает недоумка, порезавшего на лоскуты свою семью на той неделе в соседнем доме!

– Я не видел, что на ней кровь, сколько раз можно говорить!

– Да как можно не заметить кровь на белой рубашке!

– Мы пили с Элэйн вино!

– Расскажи это мусорщикам, которые нашли твой замечательный предмет одежды и вызвали полицию! Тупая помойная шестерка поняла, что это кровь, но ты думал вино!

– Я был,.. – Тодд запнулся, – не в себе! Я слишком долго терпел! Ты знаешь прекрасно!

Он раскраснелся, на лбу выступили крупные бисеринки пота. Заводился Тодд всегда с полоборота. Зато сна было уже ни в одном глазу.

Схватив из подстаканника пластиковую оранжевую баночку с таблетками, он потряс ей перед моим лицом.

– Не доставай меня, понял?

– Ладно, ладно, – примирительно буркнул я, – проехали. Сколько у нас денег?

– После последней заправки и ночевки, долларов шестьсот наличными, – успокаивался он тоже почти моментально.

– Не густо.

– Еще пара тысяч должна быть на карте.

– Надо решить, что с ними делать. Может быть, нас еще не ищут, и можно их снять в ближайшем городке. Или оставить на самый крайний случай.

– А ты как думаешь? – он покосился в мою сторону, нервно облизнув губы.

– Я бы сделал это сейчас и рванул дальше. Даже если кредитку отследят, мы будем уже далеко. С наличностью на дно залечь проще. Осядем в каком-нибудь захолустье на зиму, потом видно будет.

Тодд облегченно кивнул, соглашаясь. Принимать решения не его стихия. Вот все испортить, это да. Это пожалуйста, будьте любезны.

– А сколько нужно времени, чтобы снять отпечатки и пробить их по базе?

– Не знаю, – я пожал плечами, – зависит от загруженности лаборатории. Наверное. В сериалах это происходит быстро, но я бы не сильно доверял кино. Мне почему-то кажется, что три-четыре дня. Вообще, сразу надо было в банкомат заехать, я тебе говорил.

– А если бы они закрыли город? План-перехват или как это там у них называется? Время играло против нас.

Теперь пришла моя очередь закатывать глаза. План-перехват из-за рубашки, испачканной чем-то красным. Нет, конечно, паранойя вещь полезная, но у него она иногда зашкаливала. Где она была, когда он выбрасывал улику в мусор? А еще эти фразочки: "Время играло против нас", как ребенок, ей богу.

– Учитывая, что мы уже два дня в дороге, – подытожил Тодд, – самое время искать банкомат.

– Почти три года спокойной жизни псу под хвост! Тодд, три года!

На этот раз он промолчал, зло уставившись на дорогу.

Какое-то время мы так и ехали. Он смотрел вперед, а я в свое окно, любуясь безликим ночным пейзажем. Пока на дороге не появилась одинокая фигура, вытянувшая руку в общеизвестном знаке автостопщиков. Белая толстовка ярко светилась в лучах фар. Когда мы подъехали ближе и стало понятно, что это девушка, мой приятель начал снижать скорость.

Я резко выпрямился на сиденье.

– Тодд, не вздумай.

– Да я просто...

– Ты серьезно хочешь посадить к нам попутчицу, учитывая наши проблемы?

– Но ведь уже далеко за полночь, она тут одна...

Машина почти остановилась. Я внимательно посмотрел на Тодда. Глаза моего соседа лихорадочно заблестели. И трех дней не прошло, как он выпотрошил свою последнюю жертву, а уже засматривается на новую. Это никуда не годилось.

– Тодд, мы едем дальше, слышишь?

– Я хотел...

– Я знаю, что ты хотел, Тодд! Мы проезжаем мимо или потом ты сам по себе. Клянусь.

Он что-то проворчал, резко дал газу, и тут эта идиотка буквально бросилась нам под колеса! Тодд крутанул руль в одну сторону, затем в другую, ударил по тормозам. Машину занесло на скользкой дороге, колеса протестующе завизжали, запахло жженой резиной. Мы проехали боком несколько метров и остановились, едва не нырнув в кювет.

Несколько секунд Тодд переводил ошалевший взгляд с меня на черную яму канавы прямо перед нами и разразился нескончаемым потоком ругательств. Не планируя замолкать, он выскочил из автомобиля, направился к стоявшей посередине дороги девушке.

Вы бы слышали, как он орал! А какие эпитеты использовал!

"Слепая энцефалитная курица!"

"Безмозглое отродье пьяной макаки!"

И это только малая часть. Каждый раз поражаюсь, откуда столько экспрессии в таком тщедушном теле. Хотя, лучше пусть орет, спустит пар. Не хватало, чтобы он ее начал прямо посередине дороги запихивать в багажник.

Но девушка удивила еще больше. Ничуть не смутившись, она дождалась, пока он выдохнется, и с милой улыбкой сказала:

– Спасибо, что остановились.

Я наблюдал за всей картиной со своего сиденья. Тодд растерянно открыл рот, закрыл, обернулся ко мне в поисках поддержки. Но я лишь пожал плечами и махнул с досады рукой. У нас стало еще одной проблемой больше. Восхитительно. Но, должен признать, что у девчонки действительно были стальные яйца. Как бы это не прозвучало.

– Я иду по этой чертовой дороге битый час, – продолжила она. – И хоть бы одна скотина остановилась! Можете себе представить?

Тодд, вдруг растерявший весь свой боевой запал, автоматически кивнул.

– Сьюзан, – девушка поправила небольшой рюкзак на плече, протянула руку. – Вы же подвезете меня до города? Тут совсем рядом.

Естественно, к машине они возвращались уже вдвоем.

Девушка открыла дверь, кинула рюкзак, уселась позади Тодда. Он вырулил на дорогу, и мы поехали дальше.

– Господи, как же я устала и замерзла! У вас не найдется чего-нибудь попить?

Тодд, не глядя, взял из подстаканника початую бутылочку воды, протянул ей назад. Я смотрел, как она взяла воду, отвинтила крышку и сделала несколько маленьких глотков. Милое курносое личико, беспорядочная шапка каштановых волос, вроде обычная девушка лет двадцати, но… Что-то не давало мне покоя. Сьюзан закрыла бутылку, потянулась, поставила ее на место.

Бутылку с водой. Ну конечно!

– Тодд, – проговорил я вполголоса, – она сухая.

– Не понял, – ответил он также, бросив быстрый взгляд в зеркало заднего вида.

– Девушка. Она сказала, что идет по дороге уже битый час, а дождь закончился совсем недавно. Она должна была промокнуть до нитки.

– Простите, что вы не поняли? – вклинилась Сьюзан в наш разговор.

– Может быть спряталась где-то? – Тодд нахмурился, сбавил скорость, изучая нашу попутчицу.

– Где? Под деревом? Одежда все равно должна была хотя-бы немного промокнуть.

– Кто спрятался? – Сьюзан удивленно смотрела на Тодда. – Вы о ком?

– Я говорю, – уже громче сказал Тодд, – вы, наверное, где-то от дождя прятались. Поливало то прилично, а по вам не скажешь.

– Ах, это! – она беззаботно рассмеялась. – Пришлось ненадолго укрыться в лесу.

Я перегнулся назад, чтобы изучить нашу гостью повнимательней. И хотя в машине было достаточно темно, вполне очевидно, что стихия обошла ее стороной. Лишь высокие белые кроссовки, заляпанные грязью чуть-ли не по щиколотку, выдавали недавнюю прогулку. Только на дороге грязи не было, а чтобы так перепачкаться нужно не просто забежать в лес под первое же дерево.

– Тодд, – сказал я, – она мне не нравится, ее нужно высадить. С ней что-то не так.

– С чего ты взял? Меня еще параноиком обзывал, – фыркнул он в полголоса. – Что она нам сделает?

Тодд снова стрельнул глазами в зеркало на милую курносую мордашку сзади.

– Понятия не имею, и не хочу проверять, считай интуиция, – я продолжил – В конце-концов, напомни, зачем я здесь?

– Чтобы я снова не влип во что-нибудь, – пробурчал мой напарник.

– Тогда не спорь со мной и….

– Прости, – перебила Сьюзан, чуть наклонившись вперед, – ты все время что-то говоришь, но я тебя не слышу из-за музыки. И вообще, может скажешь уже, как тебя зовут?

– Не важно, – тяжело вздохнул Тодд нехотя останавливая машину у обочины. – Вылезай, дальше ты не поедешь.

– Почему? – маленькое личико вытянулось от удивления.

– Потому, – обрубил Тодд. – Вылезай!

– Господи, мужчины, – Сьюзан закатила глаза. – Ну почему с вами всегда так сложно? Одну секунду, я кое-что покажу, и ты передумаешь, я уверена. Одну секунду!

Сьюзан положила рюкзак на колени, расстегнула молнию, начала в нем рыться.

– Да где-же он, – бормотала она с явной досадой. – Я помню, как положила его… А, вот же! – радостно воскликнула и вытащила небольшой “дамский” серебристый револьвер. Снизу рукоятки болтался брелок в виде маленькой плюшевой акулы. – Я зову его "Майки". Он всегда со мной! Да, Майки?

Она нежно улыбнулась оружию.

– Майки, давай скажем дяде, куда нас отвезти, а?

Тодд, сидевший все это время вполоборота к ней, рванулся, пытаясь выхватить опасную игрушку. Раздался оглушительный хлопок, в салоне повис резкий запах пороховых газов, а в лобовом стекле появилось аккуратное маленькое отверстие.

– Большой глупый дядя, – покачала Сьюзан головой, – еще раз дернется, и следующую дырочку мы сделаем в нем, да Майки?

Отлично, просто великолепно. У нас новый псих. По-моему, их количество на один старенький автомобиль стало зашкаливать.

Сьюзан наставила слегка дымящийся ствол на Тодда.

– Поехали, красавчик. И не гони, а то мы проедем нужный поворот.

Тодд испуганно покосился на меня, но я только развел руками. В конце концов, он так хотел, чтобы она села к нам в машину. Захотел – получил. Пусть теперь расхлебывает. Хотя, по правде говоря, мне было очень интересно, куда же она нас отвезет. Уехав из Нью-Йорка, мы закрыли одну дверь, возможно сейчас перед нами открывается вторая, кто знает?

2

Минут через пять неторопливой езды, в свете фар показался еле заметный съезд с дороги.

– Сворачивай, – приказала девушка, – там дорога не очень, не хотелось бы случайно выстрелить на кочке.

Автомобиль нырнул в темный лес, фары осветили уходящую вперед узкую просеку с колеей. Понятно, где она так испачкала кроссовки.

– И куда мы едем? – наконец-то выдавил из себя Тодд.

– На ферму, к моим братьям, – она словно ждала этого вопроса. – Мы нашли ее всего пару недель назад и решили пока остановиться там. Знаешь, одна из жертв "ипотечного кризиса", как говорят. Окна заколочены, у ворот табличка "Собственность банка". До сих пор не понимаю, зачем строить дом в такой глуши? Обычно мы путешествуем, колесим из штата в штат, развлекаемся на всю катушку! Но это весной или летом, ну может еще немного осенью. А зимой холодно, в машине не поспишь. Приходиться перебираться южнее или, если денег не так много, искать что-нибудь на время. А тебе нравится путешествовать?

– Очень, – пробормотал Тодд, осторожно объезжая очередной ухаб. – И что вам нужно?

– Ой, это не ко мне, я только привожу лохов, – Сьюзан тараторила без остановки. – Мы это называем "Охота на дураков", не в обиду. Стэнли так называет. Сейчас вы с ним познакомитесь, кстати. Он меня ждет. А вообще, знаешь, ты первый, кто хоть немного притормозил за последнюю неделю. Это так мило! Народ в этих краях недоверчивый, ужас просто!

Я поражался, как менялось ее лицо в процессе разговора. От наигранной детской невинности в самом начале, до хищного оскала, когда речь зашла об “охоте”.

У девчонки абсолютно точно были не все дома.

Мы еще раз повернули и выехали на широкую поляну, окруженную густым подлеском. По центру стоял большой трехэтажный дом, огороженный невысоким забором. Сквозь заколоченные окна на первом этаже пробивался свет. Недалеко от дома притулился сарай. Рядом с ним пустовал загон для скота. Миновав покосившуюся табличку с надписью "Собственность Банка", Тодд проехал распахнутые ворота и остановился возле обшарпанного синего минивэна.

Наша попутчица выскочила из машины, не сводя оружия с Тодда.

На крыльце распахнулась дверь, и в светлом проеме показалась плечистая фигура в халате, с ружьем на перевес.

– Сьюзан, детка! Неужели сегодня нам улыбнулась удача?

– Кто умница? – радостно отозвалась Сьюзан.

– Я даже не сомневался!

Здоровяк махнул стволом в сторону открытой двери.

– Заводи свою добычу, посмотрим, что там бог послал.

И без того немаленький снаружи дом, внутри оказался просто огромным. Хотя, возможно, сказывалось почти полное отсутствие мебели. Мы прошли по широкому коридору до просторной кухни с массивной чугунной печью. По стенам висели многочисленные пучки сушеных трав. Они источали тонкий аромат, который вкупе с теплом, идущим от печки, создавал приятную атмосферу сельского уюта. Вот только происходящее никак не вязалось с таким милым фоном.

Мужчина велел Сьюзан не спускать с Тодда глаз, а сам положил ружье на каменную кухонную столешницу, протянувшуюся вдоль всей стены. Встал на цыпочки и снял с одной из полок жестяную коробку с крышкой, размером чуть больше обувной. Поставил ее на стол, оценивающе посмотрел на Тодда.

– Не густо, – разочарованно протянул он. – Помнишь, Сью, у тебя в классе был похожий чудик? Как вы его звали? Мистер Хлюпик?

– Ага, – хихикнула девушка, пока здоровяк деловито начал обыскивать Тодда. – А где Джейк и Пит?

– Спят наверху, у Джейка температура поднялась, простыл, наверное. Пит пошел его укладывать, так вместе и заснули.

"Ну прям семейная идиллия," – подумал я, озираясь по сторонам, чуть наклонился, заглянул в соседнюю гостиную.

– Слушай, а хороший дом, – сказал я приятелю вполголоса, – как думаешь?

– Неплохой, – согласился он.

– Ну-ка тихо, – рыкнул, очевидно, Стэнли.

Он вытащил из заднего кармана Тодда кошелек, открыл коробку полную смятых купюр и кинул туда.

– Смотри, – я кивнул на коробку, – и с наличностью у них неплохо. По крайней мере нам с тобой точно хватит.

– Угу, – снова кивнул мой приятель.

Здоровяк повернулся к Тодду, коротко врезал ему под дых. Он охнул и осел на пол, держась за живот.

– Сказал же, рот закрой! – повторил Стенли, оценивающе осматривая лежащего Тодда. – Эх жаль, щупловатый конечно. Надолго его не хватит, а я по нормальному мясу соскучился. Хотя Джейку полезно будет для здоровья. Не жирное. Ну да ладно.

Он открыл какой-то ящик, достал широкий тесак.

– Потащили его в подвал, там разделаем.

Я присел возле Тодда:

– Ну что, дружище, по-ходу мы в гостях у людоедов. Думаю, пора уже нам поменяться. Не против?

Он что-то промычал и позволил мне “войти”.

Стэнли был прав, Тодд действительно не отличался спортивной комплекцией. Худосочный, если не сказать тощий, еще в детстве доведенный истеричной матерью практически до клинического психоза. Когда ему исполнилось двенадцать, к воспитанию подключился отец, решивший, что пора сынишке узнать, что такое половая жизнь. Толстый, вонючий ублюдок, от которого вечно несло перегаром, начал захаживать по вечерам к нему в комнату. А мать делала вид, что ничего не происходит. Тогда сознание Тодда расщепилось, и появился я. Воплощение его любимой игрушки, солдата американского спецназа. Я прошел Афганистан, Ирак, Ливию и бог знает что еще. Сначала мы просто общались, это помогало мальчику окончательно не скатиться в темное безумие. А в пятнадцать он научился "открывать дверь". Грубо говоря, мы менялись с ним местами. Его разум полностью уходил в тень, уступая контроль над телом. Если вы где-то слышали, что субличность может кардинально влиять на своего носителя, то это так. Нет, он не становился каким-то супергероем, но мышцы крепли, плечи становились шире, осанка по военному прямой. Тщедушный подросток, на какое-то время, становился тренированной боевой единицей, способной неприятно удивить своих врагов. И первое, что я действительно сделал тогда, это прокрался ночью в спальню к родителям. Я вогнал спящему папаше в ухо карандаш на всю длину, потом разбудил мать и говорил с ней до утра.

На суде она плакала, каялась, рассказывала, что отец вытворял с мальчиком. Поэтому Тодду дали всего пять лет пребывания в психиатрической лечебнице усиленного режима. Когда прошел первый курс тяжелых психотропных препаратов, я вернулся и помог ему выбраться оттуда. Научил, как общаться с врачами. Как себя вести, что говорить, чтобы пять лет не превратились в десять.

Помогли ему там? Нет. Но он понял, кто во всем виноват. Кто позволил этому произойти и делал вид, что все хорошо.

С тех пор я всегда был с ним рядом, а когда он убивал очередную женщину – помогал оставаться безнаказанным.

3

Стэнли наклоняется, поднимает меня за волосы и удивленно хмуриться, потому что видит на моем лице улыбку. Он чувствует подвох, но пока не понимает в чем дело.

Мой первый удар грязный. В кадык. Он сипит, выпучив глаза, падает на колени, прижимая руки к горлу. Подбираю упавший нож и швыряю в Сьюзан. Мое тело меняется. Бицепсы подрагивают, увеличиваясь в размерах, плечи расправляются с легким хрустом. От резких перемен немного кружится голова. Отчасти поэтому бросок получается неточный. Тесак торчит у нее из плеча. Она шипит от злости, целится из своего револьвера с маленькой плюшевой акулой. Я дергаю скулящего от боли Стэнли на себя, укрываясь от выстрелов. Один, второй. Он вздрагивает при каждом попадании. Только на третьем, взбешенная психопатка понимает, что натворила. Она кидается к истекающему кровью брату, забыв обо всем. Я перекатываюсь в сторону, вскакиваю на ноги. Одним прыжком оказываюсь возле ружья, по-прежнему лежащего на столешнице. Сьюзен ревет белугой возле мертвого тела Стэнли. Поднимает перекошенное ненавистью лицо. Я нажимаю сразу оба спусковых крючка, и двустволка разносит ее голову в клочья.

Полупрозрачная фигура Тодда стоит возле печи. Закрывая уши руками, он завороженно смотрит, как заваливается обезглавленное женское тело.

Сьюзан падает на брата. Из карманов халата Стэнли выкатываются в разные стороны красные цилиндрики патронов. Как удачно. Переламываю ружье, быстро перезаряжаюсь и горсть запихиваю в карман. Все это время я напряженно вслушиваюсь, стараясь не выпускать из вида соседнюю гостиную и коридор. Наверху еще двое, и грохот выстрелов разбудил бы даже мертвого, но остальных каннибалов пока не видно. Значит, либо они затаились на втором этаже, либо уже подкарауливают где-то на первом. Я подбираю револьвер с брелоком, в нем три патрона – пригодится.

Тихо, по кошачьи, перехожу в гостиную. Молюсь про себя, чтобы не наступить на скрипящую половицу. Азарт охоты будоражит кровь. Я не Тодд, и убийства не приносят такого удовольствия, но вот сам процесс поиска жертвы... Наверное это во мне от него. Или наоборот. Тут как посмотреть.

В соседней комнате тоже пусто. Оттуда я вижу лестницу на второй этаж и часть коридора. Во всем доме стоит гробовая тишина. Тодд идет за мной, хочет что-то сказать, но я прикладываю палец к губам. Его болтовня будет только отвлекать. Мы доходим до лестницы, никого не встретив по пути. Значит братья остались наверху.

Прежде чем встать на первую ступеньку, пробую ее ногой. Доска прогибается подозрительно сильно, а лишний шум ни к чему. Ступень выше вроде нормальная, и я начинаю подъем с нее. Таким образом преодолеваю лестницу, пропустив еще пару ступенек по дороге. Передо мной еще один длинный коридор, заканчивающийся просторным холлом. По правой стороне двери комнат, одна из них чуть приоткрыта наружу. Из-под щели у пола видна полоска света. Это почти наверняка ловушка. Я ухмыляюсь. Хорошо, давайте поиграем.

Однако игра заканчивается довольно быстро… На третьем шаге под ногой противно скрипит доска. Ближайшая дверь резко распахивается, выбивая из рук оружие. Оттуда вылетает громила, гораздо больше Стэнли. В каком инкубаторе их выращивали? На нем из одежды одни спортивные штаны. Через долю секунды он с ревом бросается в атаку. Противостоять несущемуся грузовику невозможно. Бугай сбивает меня с ног, наваливается всей тушей. Револьвер больно врезается в поясницу. Я чувствую, как его лапищи смыкаются на горле. От сильного удара все вокруг темнеет. Но драка не входит в мои планы. Почти на ощупь нахожу его лицо, со всей силы вдавливаю большие пальцы в глаза. Упругие круглые виноградинки лопаются, заливая руки кровью. Он визжит неожиданным фальцетом. Стальной капкан разжимается, удается сделать судорожный вздох. Отпихиваю вопящего от боли здоровяка, опираюсь о стену и поднимаюсь на ноги. Зрение приходит в норму. Нахожу ружье и ударом приклада в затылок обрываю крики ослепшего людоеда. В голове немного шумит, но в целом – нормально.

Странно, почему напал только один? Где второй?

Мы заглядываем в комнату. Там стоит большая железная кровать. На ней сидит голый мальчик, лет десяти. Холодный озноб разбегается по моей спине. Я знаю этот пустой, мертвый взгляд.

Его худенькую щиколотку охватывает массивная скоба. В нее продета цепь, которая змеей поднимается к спинке кровати и заканчивается замком. Кровать слишком большая для него одного. Я вижу вторую подушку, со вмятиной от головы, одеяло откинуто в его сторону. Страшная догадка отравленным шипом вонзается в мозг.

"У Джейка температура поднялась, простыл, наверное. Пит пошел его укладывать, так вместе и заснули."

Я подхожу, присаживаюсь рядом.

– Как тебя зовут?

– Джейк.

– Где твои родители, Джейк?

– Сьюзан заставила папу застрелить маму. Потом Стэнли перерезал папе горло. Потом мы жили у нас дома, и Пит готовил из мамы еду, и мы ее ели. Потом мы уехали. Я красивый, Пит решил забрать меня с собой.

Голос ровный, тихий, но безжизненный и холодный. Без малейшего намека на интонации. Мальчик, как робот, по запросу перечисляет жуткие события.

– Когда это случилось, Джейк?

– Сто тридцать девять дней назад.

Я сжимаю ружье, выхожу в коридор. Тодд стоит в дверях, напряженно сжав кулаки. Пит стонет, приходя в себя. Переворачиваю его пинком на спину, он шарит руками в воздухе перед собой. На лице маска из кровавых слез. Два ствола упираются ему в промежность. Грохот выстрелов бьет по ушам. Я возвращаюсь к мальчику. Тодд не отрываясь смотрит на Джейка. Я знаю, что он видит.

Себя много лет назад. Прошлое вернулось и ударило в самое больное место. Это невыносимо, его жгучая боль заполняет меня целиком.

– Это длилось слишком долго, Тодд, – говорю я тихо, – мы не сможем ничего сделать.

Он мотает головой, закусив губу.

– Мы обязаны попытаться, ты же смог помочь мне! Выдернул из наступающего мрака! Поговори с ним, как со мной тогда…

– Тьма поглотила его целиком, ты сам это видишь.

– Хотя бы попробуй! Пожалуйста...

Я тяжело вздыхаю. По правде говоря, есть одна идея. Безумная, но...

Я вынимаю из-за спины револьвер. Кровать жалобно скрипит, когда я сажусь рядом с Джейком.

– Ты знаешь, что это, Джейк?

Он переводит безучастный взгляд на оружие и кивает.

– Если ты слышишь, Джейк, если правда слышишь, и в тебе еще осталась хотя-бы крупица света... Там, – я указываю на коридор, – лежит Пит. Пока живой. Тот, кто причастен к смерти твоих родителей. Тот, кто накормил тебя мясом матери и надругался над тобой. Тот, кто сломал твою жизнь.

Лицо мальчика искажает болезненная судорога. Только злость и ярость способны ему сейчас помочь. Разжечь огонь угасающего разума.

Я вкладываю ему в ладонь рукоять револьвера.

– Я могу сдать его в полицию, но, скорее всего, его отпустят. Тебе никто не поверит. Он вернется и найдет тебя. Разберись с этим, Джейк. Или уходи во тьму сам. Тебе решать.

Я встаю, сбиваю прикладом ружья замок на спинке кровати, и не оборачиваясь покидаю комнату, прикрыв за собой дверь.

Долгие минуты ожидания превращаются в маленькую вечность. Тодд нервно вышагивает от стены к стене. Удивительно, но Пит действительно еще жив. Он что-то скулит и вяло шевелится в луже собственной крови. Наконец, мы слышим звяканье цепи, слабые шаги волокут ее за собой. Дверь открывается, и Джейк выходит к нам. Он все еще похож внешне на сломанную игрушку, но я вижу, что его взгляд изменился.

Мальчик приближается к лежащему Питу. Долго смотрит на него, резко вскидывает руку с револьвером и стреляет два раза в ему голову.

Затем поворачивается ко мне, я вижу, что он едва заметно улыбается. Помогло! Я внутренне ликую. Шансов на нормальную жизнь у Джейка, конечно, нет, но я постараюсь...

Его губы шепчут "Спасибо", он подносит дуло к своему виску и стреляет третий раз.

4

Мы похоронили Джейка за фермой.

Снова пошел дождь. Тяжелая мокрая земля постоянно скатывалась вниз, обратно в свежую могилу. Словно она отказывалась принимать в себя такой груз. Тодд за все время не проронил ни слова.

В их минивэне нашлась полная канистра бензина. Я прошелся с ней по всему дому, поливая трупы с особенным удовольствием. Прикурил, поджог спичечный коробок и, дождавшись пока он полыхнет, швырнул на крыльцо. Голубоватые дорожки огня деловито побежали внутрь, принимаясь за дело.

Вот и все.

Тойота завелась только со второго раза. Когда мы выехали обратно на трассу начало уже светать. Тодд съежился призрачным силуэтом на пассажирском сидении. Сзади, на полу, стояла жестяная коробка из дома, битком набитая смятыми купюрами. Хотя бы один плюс всего произошедшего – не придется искать банкомат.

Я бросил взгляд на своего друга. Внутри все сжалось от очевидной и болезненной правды. Пока все мои мысли были заняты похоронами Джейка и кремацией людоедов, его разум поглощала навалившаяся душная тьма из детства. Троекратно усиленная самоубийством ребенка на наших глазах.

– Тодд, мальчик мой.

Он повернул голову, уставившись на меня мертвым взглядом.

– Мы ничего не могли сделать, – продолжил я, – ты же это понимаешь. Тебе не в чем себя винить.

Тодд вяло кивнул, отвернулся, но продолжал кивать, как игрушечная собачка с головой на пружинке. В порыве бешенства я начал колотить по рулю, заставляя старенький седан нервно бибикать. На кого конкретно я злился? Не знаю. На его отца, на шлюх, за которыми охотился Тодд, пока мы жили в Нью-Йорке, на гребаную семейку каннибалов, на самого Тодда, решившего затормозить перед этой сумасшедшей сукой. На себя. На весь сраный мир вокруг.

Машина вильнула на пустой дороге, и пришлось резко дать по тормозам, чтобы не съехать в кювет. Немного придя в чувство, я полностью открыл окно, подставив разгоряченное лицо холодному утреннему воздуху.

В самом начале нашего знакомства, мне показалось, что удалось вытащить его на “свет”. Спасти мальчишку, оказавшегося на краю безумия. Да, он стал неуравновешенным психом, обожающим убивать. Иногда получалось его остановить, иногда нет. Я не собираюсь его оправдывать, но для нас это был единственный вариант жить дальше. Кто-то ужаснется и будет искренне сожалеть, что Тодда не превратили в кататоническую куклу, пускающую бесконечные слюни. Но вы не сидели тогда, в темной комнате, перед руинами детства. Не смотрели в распахнутые от ужаса глаза, едва отец заходил к нему в комнату, а мамочка делала телевизор погромче. Вы не знаете, на что способна боль, надежно запечатанная в детском разуме, каких демонов это может разбудить. Да, можно сказать - я сам был одним из них. Взял его стыд, взял его страдания и превратил в пылающую ненависть. Чтобы он не стал окончательно безвольной игрушкой взрослого, больного ублюдка. Как Джейк.

И когда тот карандаш вошел папаше прямо в мозг… держал его Тодд.

Только тьма не ушла, лишь затаилась, выжидая своего часа. Эта тварь умела быть незаметной. Сейчас она пировала на останках его сознания, и я почти физически ощущал, как он стремительно теряет связь с внешним миром.

Я обернулся к Тодду, пытаясь найти нужные слова, но ударился о злую, беспощадную пустоту. Тьма сожрала его целиком. А может быть он не выдержал и сдался сам, оставив этот проклятый мир только мне одному. В груди что-то взорвалось. Схватив таблетки, я выскочил под дождь и принялся яростно топтать ни в чем не повинный пластиковый оранжевый пузырек.

Сука! Сука! Сука! Сука!

Яростный крик рвал в клочья туманную утреннюю тишину.

Потому что рядом со мной больше никого не было…