Читать онлайн
"Подлинная история гоблина-кашевара"

Приветствую тебя, дорогой читатель! Я – Кроинг Большая Поварешка из племени Яриного Копья. Я хочу рассказать тебе историю – мою и моего брата Гроинка Безумная Сковорода. Надеюсь, описание наших приключений повеселит тебя и позволит скоротать время.

Судьба была не слишком благосклонна к нашему племени. В былые времена один звук имени Яриного Копья внушал страх в сердца мягкотелых, однако в год нашего с Гроинком рождения все переменилось. Армия мелкозубых людишек перехватила племя на марше, все орки были истреблены, а выжившие гоблины бежали высоко в горы. Среди скал и камней сложно найти пропитание, и мелюзга вроде нас с братом вечно голодала. Пока старшие спускались на равнину в надежде украсть корову у бледнорылого пастуха или хотя бы наловить дичи в лесу, мелюзга шла в долины горных ручьев и набивала брюхо всем, что удавалось найти. Мы пытались ловить птиц, охотились на хомяков и ящериц, разоряли гнезда и собирали улиток, толстых гусениц и жестких жуков. Никто и не думал готовить, любая добыча поедалась живьем и сразу же – пока другие не заметили и не успели отобрать. У гоблинов каждый сам за себя, никто не станет тебя жалеть и делать подачки лишь потому что ты мал или слаб. Впрочем, и у людишек также, хоть вы и не любите признавать правду. Если удача в охоте отворачивалась от нас, приходилось выкапывать корни растений, жевать листву, собирать ягоды, но от подобной диеты страшно болел живот, а некоторых и вовсе выворачивало наизнанку. Старшие гоблины жарили, а по сути опаливали свою добычу на костре, и на весь лагерь стоял умопомрачительный запах горелого мяса. Однако мелюзге доставались разве что кости да требуха. В общем, жизнь мелкого гобла – не мед, приходится рассчитывать только на себя, что найдешь, тем и сыт будешь. И все же благодаря моему братцу, Гроинку, дела наши складывались не так уж и плохо. Гроинк отличался ото всех, ни одному гоблину в Ярином Копье больше не приходили столь дерзкие, безумные и вкусные идеи, где и как раздобыть еду. Большинству наших собратьев казалось, что Гроинк был двинутым с самого рождения, но я знал, что это неправда. Я был свидетелем того, как все началось.

***

Это случилось осенью. Еды становилось все меньше, а по ночам землю прихватывали первые морозы. Жить мелюзге стало еще тяжелее – теперь мы должны были снабжать лагерь хворостом. Тех, кто не выполнял дневную норму отгоняли от костра и не делились даже крохами еды. Померзнешь ночь, другую, а на третью тебе уже не проснуться. Каждое утро гоблины дрались за право съесть внутренние органы замёрзших – мяса на их облезлых костях не нашел бы и сам Громдок.

Каждое утро мелюзга отправлялась в долину на поиски хвороста и еды. В один из таких дней я собирал ветки, а брат сторожил нашу кучу, чтобы другие гоблы не растащили ее. Набрав свою норму, я поменялся с Гроинком местами и с наслаждением растянулся на хворосте. Все мышцы ныли от долгой работы, а пустой живот недовольно урчал, с самого утра я ничего не ел. Похлебав ледяной воды из мелкой речушки, я принялся не торопясь обшаривать местность, не отходя далеко от кучи веток. Гроинк успел дважды вернуться с охапками хвороста прежде чем мне повезло – под камнем, в рыхлой земле удалось откопать жабу, забившуюся туда для зимовки. Не долго думая я откусил добыче голову, а тушку спрятал в широкий кошель на поясе. Когда Гроинк закончит собирать хворост, я собирался разделить с ним жабу, все-таки мы были братьями и не раз выручали друг друга. Солнце поднялось высоко и щедро делилось с землей остатками своего тепла, а живот, получив подачку, наконец-то успокоился. Растянувшись на куче хвороста я практически блаженствовал и сам не заметил, как задремал. Однако сон мой был чутким и стоило какой-то крысе попытаться стащить немного хвороста из нашей кучи, как я тут же вскочил, сжимая увесистую ветку в руке. Испуганно пискнув, вор бросился бежать, но я в несколько прыжков настиг его и хорошенько отходил вдоль загривка.

– Ну что, Кренк, понял, как воровать у нас?! Понял, крыса вонючая?! Еще раз попадешься, я тебе голову разобью! – предупредив воришку, я отпустил его, и Кренк умчался прочь, подвывая от боли. Для порядка обшарив ближайшие кусты, я вернулся к хворосту и только теперь понял, что проспал куда дольше, чем мне казалось. Солнце уже клонилось к закату, а брата все еще не было. Хуже того, хвороста все еще не хватало на две нормы, а значит Гроинк запропастился довольно давно. Передо мной встал непростой выбор – оставить все как есть или отправиться на поиски брата, рискуя всем собранным топливом. Какое-то время я колебался – спать на холоде совершенно не хотелось, но брат есть брат, и я, грозно рыкнув на всякий случай, побежал в сторону небольшой рощицы. Оставалось надеяться, что брат не ушел далеко, и мы успеем вернуться раньше, чем гоблы растащат весь хворост.

– Гроинк! Гроинк! – кричал я во весь голос, но никто не отзывался. Я обшарил заросли колючих кустов и небольшую рощу кривых, низкорослых деревьев, под корнями которых любили селиться хомяки, но брата нигде не было. Пришлось искать дальше, и вскоре я окончательно потерял из виду берег с нашей кучей топлива. Теперь уж точно разворуют и к орку не ходи! В этой части долины росли более высокие деревья, увешанные ярко-красными ягодами. Эти ягоды мы с Гроинком пытались есть еще летом, но они были страшно кислые, а еще после них жутко хотелось пить, так что я лишь поморщился. Зато ягоды по достоинству оценили многочисленные птицы. Их веселый щебет привлек мое внимание и вывел на брата. Гроинк беззаботно растянулся посреди поляны и, судя по заливистому храпу, сладко спал. Рядом с ним возвышалась целая гора красных ягод, сорванных с близлежащих деревьев, которую теперь деловито растаскивали птахи. Впрочем, некоторые птички похоже наелись так плотно, что валялись тут же на земле, не в силах подняться и улететь. У меня аж слюна пошла от такого зрелища и в животе заурчало. Быстро собрав беспомощных птиц в кошель я попытался разбудить Гроинка, но это оказалось непросто. Сначала брат вообще не реагировал на мои попытки, потом стал лениво отмахиваться от тычков и затрещин, что-то невнятно мыча сквозь сон. Это было на него непохоже. Чуткий сон – залог выживания в племени гоблинов. Оставив брата в покое, я сел на землю и принялся смотреть на птиц, продолжавших шумное пиршество. Наевшись ягод, пичуги начинали вести себя странно – они с трудом взлетали, частенько падали на землю и долго не могли подняться. Тут то до меня и дошло – брат отравился ягодами! Ругаясь последними словами, я взвалил Гроинка себе на плечи и понес к реке. Если брат хорошенько нахлебается ледяной воды, он быстро очухается, а заодно и очистит желудок. Так и случилось. Правда, Гроинк не оценил моей заботы, мы с ним даже подрались. Идиот, он кричал, что ягоды были вкуснее чем что-либо съеденное им за всю жизнь, и он никогда не чувствовал себя так хорошо раньше. Наставив брату пару тумаков, я привел его в чувство, а чтобы помириться поделился с ним подобранными птицами, так что голодными мы не остались. Правда, весь наш хворост украли… но это мелочи. Я даже поделился жабой с Кренком, который рассказал кто именно стащил топливо, и вместе с нами мерз ночью под кустом.

Уже на следующий день мы втроем подстерегли и хорошенько отдубасили вонючих крыс, посмевших стащить наш хворост. А Гроинк после отравления ягодами словно тронулся умом. Он больше и думать не хотел об обглоданных коровьих мослах, ящерицах или жабах. Ему хотелось чего-то особого… особенно вкусного. И брат тратил немало времени на поиски невероятных лакомств. Что характерно, ему это удавалось, и периодически он вовлекал меня, Кренка и других гоблинов в свои безумные авантюры, вкуснее которых не было в нашей жизни.

***

Первое крупное дело Гроинка случилось той же зимой. Надо сказать, к этому времени мой брат заимел среди мелюзги определенную славу и авторитет, когда нашел наполненное медом гнездо диких пчел. Пчелы уже уснули из-за холодов, так что мелюзга в тот раз вдоволь объелась сладким и сытным лакомством, и когда Гроинк объявил, что собирает гоблоту на дело, недостатка в добровольцах не оказалось.

Зима была мягкой, и все же еды катастрофически не хватало. Голодали даже старшие. То и дело между гоблинами вспыхивали драки, часто до смерти, когда поверженный становился пропитанием для победителя. У мелюзги в таких условиях мало шансов выжить, остается надеяться лишь на собственную хитрость да на удачу. Гроинк частенько надолго уходил из лагеря, замотавшись в шкуры с ног до головы, и я догадывался, что он замышляет крупное дело. Так и было. Нас собралось девятеро, и Гроинк сразу предупредил, что идти придется далеко, поднимаясь высоко в горы, но добыча того стоит. Такой вкуснятины вы еще никогда не пробовали, уверял он.

В пути нам везло – погода стояла ясная, снег был неглубоким, группа шла быстро. Мы тащили на себе запас хвороста, ночевать пришлось в горной пещере на голодный желудок, но хоть возле костра. Гроинк разбудил всех посреди ночи, ободряя мелюзгу тем, что пройти осталось совсем чуть-чуть, и мы окажемся в тепле среди обилия еды. Его обещания казались сказкой или безумием, но Гроинк не обманул. Скоро мы вышли к высокой каменной стене, сложенной из гладко отесанных блоков. Гроинк повел группу вдоль нее к узкому лазу, скрытому облезлыми кустами. Для тощих гоблинов пролезть через дырку оказалось проще простого, и вот вся наша банда оказалась во дворе чудного дома, вырубленного прямо в толще скалы. Ступая за Гроинком след в след, мы прокрались в один из темных проходов и скользнули в плохо прикрытую дверь. Внутри темного помещения стало гораздо теплее, а через несколько шагов показался свет.

– Не ссыте, гоблы, это просто лампа, – успокоил всех Гроинк. Действительно, за поворотом в нише висел фонарь. Гроинк снял его с крючка, и дальше мы двигались уже со светом. Мелюзга оживилась – в тепле и со светом куда веселее, чем под пронизывающим зимним ветром.

– Ты уже был здесь раньше? – спросил я брата.

– Забирался пару раз, – отозвался тот небрежно. – Так что знаю, что к чему.

– А кто здесь живет? Сколько их? Они нас не поймают? – боязливо уточнил Кренк, то и дело оглядывавшийся назад.

– Здесь живет один старый гном. Я долго наблюдал за ним и знаю, что старик будет дрыхнуть до самого обеда. Спит он как убитый, так что нас он точно не поймает! – хмыкнул Гроинк.

– Так может убьём этого гнома пока он спит? Убьём и съедим его! Я уже давным-давно не пил свежей крови! – жадно облизнулся Дронк, самый рослый и сильный среди мелюзги.

– Гном – большой шаман. Ему подчиняется вьюга и холод. Если хочешь сдохнуть, иди и буди его, но только после того, как мы наедимся от пуза!

– Так где наша еда? – нетерпеливо завопили все разом.

– Уже близко. За следующим поворотом будет кладовая, – пообещал Гроинк. Действительно, через десяток шагов вся банда оказалась перед толстой, окованной железом дверью, которая, к счастью, оказалась незапертой. Стоило двери приоткрыться как нас буквально сбил с ног восхитительный, ни с чем не сравнимый запах еды. Рот моментально наполнился слюной, а в животе неистово забурчало. Завопив словно дикая стая крыс, мы бросились в кладовую и принялись хватать все подряд. Мясо! Мясо было везде. С потолка свисали огромные окорока сочного, практически сладкого мяса, пропахшего дымом. На полках лежали пучки высохших мясных полосок. В дальнем углу на леднике хранилось сырое мясо с кровью. В огромных каменных бочках куски мяса плавали в соленой воде. Были даже кишки, набитые нежным перекрученным мясом! Каждый успел попробовать все. Соленое до жжения в горле мясо заедали замороженным сырым, набивали рот мясными кишками пополам с засушенными полосками, а Кренк и вовсе повис на огромном окороке и откусывал от него кусок за куском, не желая ни на секунду отрываться от добычи. Когда первый голод прошел, я с удивлением заметил, что кроме мяса в кладовой есть еще какие-то горшки, мешки и большие деревянные бочки. Гроинк, поймав мой заинтересованный взгляд, пояснил:

– В горшках и мешках ничего интересного – какие-то корни, плоды, зерно, но вот здесь, – брат похлопал пузатую бочку раза в три большую его самого, – здесь скрывается настоящее сокровище. Эй, гоблота! Сейчас я вас угощу чем-то особенным!

Гроинк взял черпак и с помощью лесенки добрался до крышки бочонка. С трудом сдвинув ее с места, он зачерпнул содержимое, сделал щедрый глоток и удовлетворенно рыгнул:

– Эх, хорошо!

Следующий черпак достался мне. Густая, темная и холодная жидкость полилась в глотку, заставляя все нутро заледенеть. Ее терпкий и сладковатый вкус сбил меня с толку. Но стоило гномскому вареву немного освоится в животе, как от него пошло мягкое тепло, а мне сделалось невероятно хорошо и приятно. Дронку я отдавал черпак с волшебным напитком уже с некоторым сожалением. Поначалу мелюзга смешно фыркала и ежилась, но потом глаза у всех подернулись сытой дымкой, а движения стали размашистыми и неуклюжими. Дронку гномское питье понравилось больше всех. Настолько, что устав ждать, пока Гроинк спустит очередной черпак, он выбил обглоданной костью затычку из бочки, и подставил свою морду под струю терпкого напитка. Теперь очередь выстроилась внизу. Вскоре все напились, но варево продолжало хлестать из бочки, затапливая пол. Гроинк не без труда оттащил всех от лужи и напомнил, что пора убираться из кладовой, пока гном не проснулся. Двигаться было лень и жутко хотелось спать, но все-таки брат был прав, и я принялся помогать ему, раздавая пинки и зуботычины прочей мелюзге. Теперь каждый старался забрать с собой как можно больше мяса. Мы пихали сухие полоски в поясные сумки. Завязывали окорока и сырые куски в шкуры, защищавшие нас от холода. Никто не хотел уходить с пустыми руками. Один только Трец ничего не хотел делать и просто лежал посреди лужи раскинув руки и выпятив свое гигантское пузо.

– Я лучше умру, чем уйду отсюда, – приговаривал он, оглаживая собственный живот.

– Идиот, гном от тебя и мокрого места не оставит! – рассердился Гроинк, но Трецу было все равно.

– А ну подымайся, ленивая скотина! – я накинулся на гоблина с кулаками. – Если гном поймает тебя, то заставит показать, где наш лагерь, и племени кирдык! Лучше я сам тебя придушу!

Угрозы подействовали, и Трец подскочил на ноги. Подгоняемый пинками и тычками, он нехотя поплелся за остальными на выход. Пока мы пировали в кладовой, на улице уже рассвело. Стараясь не шуметь, гоблины один за другим крались к лазу под стеной после чего с изрядным трудом и кряхтением выбирались наружу. Окорока, увязанные в шкуры, не желали проходить сквозь дыру и их пришлось перекидывать через забор, что отняло еще какое-то время. Наконец, снаружи оказались все, кроме Треца. Он отъелся настолько, что застрял в лазе и не мог выбраться из него самостоятельно. Однако стоило его хорошенько потянуть, как гоблин начинал ругаться и причитать, что мы распорем ему пузо и вся вкуснятина вывалится наружу. Все так громко шумели и ругались с Трецом, что окончательно забыли о гноме, а зря. Внезапно из-за забора раздались гневные крики и ругательства, а Трец заверещал словно резанный:

– Оно схватило меня за ноги! Тяните! Тяните изо всех сил!

Мы схватили бедолагу и принялись тащить на себя, но гном не уступал. Ожесточенное противостояние продолжалось какое-то время, а потом Трец испуганным голосом пропищал:

– Мне холодно! Жутко холодно!

– Рраз! Два! – скомандовал я, и тут мы наконец вытащили Треца, да так, что все повалились на снег. Лишь поднявшись и отряхнувшись мы заметили, что Трец достался нам не весь, а только половина, и та вся синяя, будто он ночью в буран попал. Подобное зрелище придало нам сил, все похватали свои узлы и понеслись прочь от дома в скале, словно за нами гналась стая волков. Однако гном и не думал отпускать воров так просто. Не успели мы добраться до пещеры, в которой устаивали ночлег, как небо заволокло тучами, поднялся страшный ветер и началась метель. Из-за снега не было видно ни зги, сильные порывы ветра обжигали бока и руки, а ноги напрочь замело. Я кричал во всю глотку, но не слышал никого из банды, да куда там, я даже себя не слышал. Нужно было добраться до пещеры, благо оставалось недалеко, но продолжать движение было невозможно, да и непонятно куда идти. Завалившись, я скорчился и прижал к себе куль с мясом, мгновенно оказавшись под слоем снега. Стало полегче, теперь ветер больше не беспокоил меня, оставалось лишь ждать, пока непогода утихнет.

Как ни странно, нам повезло. Кроме Треца никто из банды не сгинул в тот день, все благополучно пережили метель и собрались возле пещеры. Наверняка нас спасли полные животы и то волшебное гномское пойло. В пещере мы спрятали мясные запасы, чтобы старшие гоблины не смогли их отнять. За успешный разбой пришлось расплачиваться остальному племени. Гном оказался злопамятным и каждый день насылал на долину жуткие метели и бураны, не давая и нос высунуть из укрытия. Многие гоблины так и не дотянули до весны, умерев от голода и холода, но мы выжили и даже не сильно отощали благодаря своему тайнику.

Гном успокоился с приходом весны. Словно устав от бесконечных вьюг и ветров, погода стояла тихая и солнечная. Каждый в племени Яриного Копья был рад возвращению тепла, а с ним и разнообразной добычи. Хоть мы все еще оставались мелюзгой в племени, но стали старше и крепче, так что могли уходить все дальше от лагеря в поисках пропитания. Все сделали простенькое оружие – каменные копья, топоры и пытались охотиться на мелкую дичь.

Тем же летом Гроинк вовлек банду в очередное приключение. Долгое время он ходил к восточному пику, пропадая на несколько дней и что-то разнюхивая. Так что никто не удивился, когда Гроинк объявил, что отведет нас к новому, невероятному лакомству, попробовать которое у нас будет только один шанс в жизни. Слухи о халявной еде быстро облетели мелюзгу и в поход выдвинулось уже полторы дюжины гоблов. Несмотря на настойчивые расспросы, Гроинк наотрез отказался рассказывать, какое именно лакомство он присмотрел на этот раз. Единственное чего удалось от него добиться – так это совета взять с собой веревок и любые посудины, которыми можно хлебать.

Банда двигалась на восток вдоль Булькающего ручья, не умолкавшего ни на мгновение. Места эти были хорошо нам знакомы, здесь можно было найти птиц, хомяков и сурков, а в небольших озерцах, питаемых ручьем, попадалась рыбешка. Гоблы двигались неторопливо, не упуская возможности подкрепиться случайной добычей. На второй день пути Бренк, ушедший далеко вперед, заметил козу на другом берегу ручья. Новость быстро облетела банду и вскоре все гоблы засели в кусты, пялясь на аппетитное животное и раздумывая, как бы ловчее поймать рогатую. Животина впечатляла своими размерами – ростом она не уступала Дронку, самому высокому из банды, а веса в ней было, наверное, как во всех нас вместе взятых. От мыслей о сочном козлином мясе у всех потекла слюна да забурчали животы. Один лишь Гроинк остался равнодушен к находке – ясно дело, он повел нас на восток не ради встречи с козой. Однако, как бы нам не хотелось мяса, козу нужно было сперва поймать. Посовещавшись с Дронком и Бренком, а также заткнув парочку недоумков, я разработал гениальный план: Дронк и Бренк брали с собой по пять крепких гоблинов и все имеющиеся у нас копья, после чего незаметно переходили на другой берег и окружали козу с двух сторон. Когда все окажутся на своих местах, я с оставшимися гоблами бросаюсь на козу прямо через ручей. Тупое животное, само собой, испугается и побежит в сторону засады, где ее и насадят на копье, словно на вертел.

Первый недостаток плана стал ясен в тот момент, когда отряды Дронка и Бренка скрылись из виду. Как теперь понять, что они в засаде или еще только ползут на нужное место? Следовало договориться об условном сигнале, да что уж теперь. Хуже того, козе надоело щипать травку, и животина побрела вдоль ручья, рискуя сорвать всю охоту. Ждать больше было нельзя. С ужасными криками я выпрыгнул из зарослей кустарника и, размахивая топором, бросился на добычу. С небольшим запозданием выбежали и оставшиеся гоблы. Поняв, что нас много, коза прянула назад и побежала в сторону Бренка. Однако тот сплоховал, поднявшись из травы слишком рано. Животина успела заметить засаду и, резко развернувшись, поскакала в другую сторону. Теперь вся надежда была на отряд Дронка. Коза неслась так быстро, что никто из нас не мог за ней угнаться. Дронк проявил выдержку, его гоблы поднялись ровно в тот момент, когда было нужно, но тупая скотина словно и не заметила нацеленных на нее копий. Легко опрокинув одного из охотников, она пронеслась сквозь жидкое оцепление не получив и царапины. Бренк аж взорвался от возмущения. Подбежав к Дронку, он схватил того за грудки:

– Тупоумный кусок дерьма! Как?! Как ты мог упустить мою козу?!

Однако прежде чем Дронк успел возмутиться, Бренк оставил его и бросился в погоню за животным. Все остальные тоже бежали, вопя и ругаясь на ходу. Коза между тем вела себя странно – она неслась прямиком на скальную стенку. Предвкушение сытного ужина вновь завладело нами – тупое животное само загоняет себя в ловушку, уж теперь то мы ее не упустим. Стремясь отрезать все возможные пути к отступлению, гоблота раскинулась широким веером и даже сбавила ход. Вот только коза обставила нас всех как слепых крысят. Добравшись до скал, она принялась взбираться вверх по практически гладкой стене! Это было невероятно обидно. Хуже того, поднявшись на высоту в два своих роста, животное остановилось и принялось словно с насмешкой рассматривать нас. Мелюзга добежала до скалы и теперь пыталась подняться или достать козу копьем в прыжке, но все тщетно. Больше всех усердствовал Бренк. Отложив копье в сторону, он принялся кидать в добычу камни, не переставая приговаривать:

– Это моя коза! Вы все тупицы! Как вы могли упустить мою козу?! Ну уж нет, я до тебя доберусь, чертова скотина!

Вслед за Бренком кидать камни принялись и остальные, однако проку с этого было мало. Наконец, кому-то из гоблинов удалось попасть козе в ногу. Злобно проблеяв, животное долбануло копытом по скале так, что камни брызнули в разные стороны, после чего поскакала еще выше. Мелюзгу накрыло осколками. Большинство отделалось царапинами да синяками, а вот Бренку не повезло – злосчастный камень выбил ему глаз. Уставшие, злые, голодные и побитые мы вернулись к кустам, где прохлаждался Гроинк, не участвовавший в охоте.

– Ну и где коза? Тупицы. Зуб даю, она сбежала от вас по скале! – расхохотался он, увидев наши кислые мины.

– Так ты знал! – вспылил Бренк.

– Конечно, знал, – хмыкнул братишка. – Думаете, мне не хотелось попробовать мясца? Вот только коза нам не по зубам. Зато там, куда мы идем, полно вкуснятины, что не сможет брыкаться или убегать!

Напоминание о лакомстве остудило буйные головы гоблов, готовых уже накостылять Гроинку. На следующий день мы прошли ущелье и оказались в незнакомой долине, что была ниже предыдущей и наполовину заросла высоким лесом. Булькающий ручей здесь вливался в какую-то незнакомую и глубокую реку, земля стала более мягкой, а местами даже топкой. Трава в долине выросла настолько огромной, что скрывала нас с головой.

– Интересное место, – отметил Дронк. – Наверняка здесь полно живности.

– Полно, полно, но наша цель на другом краю долины, воон там, – Гроинк ткнул пальцем в высокий и крутой пик.

– Что там может быть вкусного? – недоумевали все.

– Скоро узнаете, – ухмыльнулся братец.

В долине нам пришлось задержаться еще на день. Стоило банде добраться до края леса, как Гроинк остановил всех и строго-настрого запретил выходить из-под прикрытия деревьев, сказав, что тогда вся вкуснятина обломится и придется возвращаться на пустой желудок. Целый день гоблы слонялись по лесу и вдоль реки, выискивая пропитание. Похоже, долина была дикой, так что мелюзге нашлось чем поживиться. Гроинк же неотрывно наблюдал за высоким пиком до самого заката.

Утром Гроинк разбудил меня перед рассветом – край неба еще только-только начал светлеть.

– Какого длинноухого… – забурчал я, но братец зашипел, призывая к тишине и указал на пик.

– Смотри внимательно, – зашептал он, – сейчас ты увидишь нашу добычу.

Ничего не понимая, я принялся пялиться на черный силуэт скалы, ясно очерченный на фоне светлеющего неба. Долгое время ничего не происходило, меня даже начало тянуть обратно в сон, как вдруг вершина пика зашевелилась, замахала, а потом оторвалась и полетела. Вскоре я догадался, что это просто птица, которая поднялась с гнезда. Вот только, чем ближе она подлетала к нашему укрытию, тем больше становилась. Когда птица пролетала над лесом, ее силуэт закрыл весь небосвод.

– Чччто это? – спросил я, не переставая дрожать, когда птица скрылась за скалами.

– Это птица Рух, – самодовольно пояснил Гроинк. – Мне про нее Гренк-Гоинг рассказывал.

– И ты хххочешь сказать, что мы пойймаем это?? Да мы с козой-то не управились! Ты совсем тронулся, братец?

– Хе-хе-хе, – рассмеялся Гроинк, довольный собственной шуткой. – Нам не нужна сама птица Рух. Нас ждет кое-что получше. Ее яйцо!

– Яйцо? – удивленно переспросил я.

– Да, яйцо, – выражение морды Гроинка сделалось мечтательным, как и всегда, когда речь заходила о необычном лакомстве. – Ты только представь, какое у Рух должно быть яйцо. Да оно размером с лачугу вождя! Да в нем утонуть можно! Ты только представь сколько вкусного желтка и белка прячется под его скорлупой. Оооо, это великолепное, царское яйцо, и оно достанется нам, нужно только пойти и взять!

– А птица? Она же убьет нас, стоит только приблизиться к гнезду, – эта затея нравилась мне все меньше, и даже рассказы Гроинка об огромном яйце не вдохновляли.

– Не сцы, братуха! Птица улетела на охоту и вернется только к закату. Поднимай всех. Не будем терять время попусту. До гнезда нужно еще доползти.

Распинать мелюзгу было минутным делом. Рассказы об огромном яйце размером с лачугу не на шутку вдохновили всех. Об огромной птице Рух мы благоразумно умолчали. Движимые жаждой лакомства гоблы быстро добрались до подножия скалы, однако предстояло подняться еще на ее вершину. К счастью, вблизи гора оказалась не настолько неприступной, как та стенка, по которой сбежала мерзкая коза. Жаль, что гоблины не умеют прыгать по скалам, как та скотина. Прикинув путь наверх, я посоветовал всем обвязаться веревками по четверо-пятеро. Большинство послушалось, однако нашлись и такие, кто предпочел подниматься в одиночку. Больше всех ворчал Дронк.

– И зачем только я вас послушался, мелюзга, – тяжко отдуваясь, ворчал он, ползя по скале. – От этих веревок никакого проку, только мешают ползти! Еще и Кренка вечно ждать приходится.

Кренк и правда лез медленнее всех. Он все еще оставался самым мелким и самым слабым в нашей банде, даже несмотря на все съеденное за зиму мясо. Когда наша четверка осилила примерно половину пути, вверху что-то застучало, посыпались камни, а потом мимо нас с криком пролетел гоблин, что поднимался в одиночку. Очень скоро его крик оборвался, одновременно с ударом о крупный валун у начала подъема. От его башки ничего не осталось, а мозги бедняги разлетелись во все стороны.

– Что, все еще хочешь подниматься без веревок? – торжествующе зафыркал Кренк.

– Это просто какой-то неудачник, – отмахнулся Дронк. – Один я бы добрался уже до гнезда и плевал на вас, ползущих словно муравьи.

Еле живые, с трясущимися руками и ногами, мы наконец забрались в гнездо. Там уже собралась вся банда. Гнездо было огромным и все утопало в мягком пуху, так что мы блаженно развалились на птичьей постели, давая уставшим мышцам отдых. Яйцо в гнезде было всего одно, но зато какое! В высоту оно превышало три гобловских роста, а чтобы обнять его, потребовалось шесть гоблинов за раз! Все предвкушали скорый пир, но оставалась одна проблема. Яйцо требовалось разбить.

Мелюзга, добравшаяся до гнезда раньше нас, уже пыталась пробить скорлупу, но безуспешно – ни копья, ни каменные топорики ее не брали. Дронк не преминул обозвать всех слабаками и сам принялся колотить по яйцу, с тем же результатом.

– Может, столкнем его вниз из гнезда? Оно упадет на скалы и точно разобьётся, – предложил Кренк.

– Ага, и все его внутренности растекутся на полдолины, – недовольно отозвался Бренк, щурясь оставшимся глазом.

– Ну уж нет, не для того мы ползли сюда! – зашумели все.

– Тиха! – гаркнул Дронк. – Уверен, мы пробьем скорлупу, если стукнем посильнее. Есть тут здоровый камень?

Камень быстро нашелся. У Дронка возник план – дерзкий, но, кажется, действенный. Обвязавшись веревкой, он забрался по гоблинам, выстроившимся лесенкой, на самую вершину яйца. Один конец веревки держали я, Гроинк и Бренк. К другому привязали камень, который Дронк затащил наверх, а потом… потом он подпрыгнул и со всей дури треснул камнем по скорлупе. Конечно же, после такого удара Дронк рухнул вниз, сбил одного из гоблинов и вместе с ним вылетел из гнезда. Раздался пронзительный вопль, переходящий в шмяк. Веревка в наших руках резко натянулась, я даже завалился в пух от неожиданности, но шнур выдержал. Всей бандой мы вытянули побледневшего Дронка из пропасти обратно в гнездо.

– Смотрите, смотрите, оно треснуло! – радостно закричал Кренк. Все подняли головы и убедились, по скорлупе и правда пошла трещина, только лезть наверх охотников больше не нашлось. К счастью, это и не потребовалось. Обвязав яйцо веревками, мы завалили его на бок, после чего работая топорами и копьями, откололи кусок скорлупы. И начался пир! Мелюзга столпилась вокруг дыры в скорлупе и окунала свои посудины в прозрачный белок, утоляя мучавшую еще с подъема жажду. Когда белок закончился, мы добрались до желтка и это было непередаваемо. Все перемазались в яйце с ног до головы, но были довольны, словно новорожденные после мамкиной титьки.

Однако разлеживаться и наслаждаться сытостью было некогда – предстояло еще спуститься и убраться от гнезда куда подальше. Спуск шел тяжело, даже хуже, чем подъем – мешалось толстое брюхо, не видно, куда ставить ноги. Хорошо хоть все обвязались, так что когда кто-то срывался, остальным удавалось его удержать. Худо-бедно, но все спустились. Не повезло лишь Рергу. Под самый конец спуска гоблин в его обвязке сорвался, потянув за собой, и нога Рерга попала в расщелину. Гобла спустили и теперь он без остановки выл и ругался, растирая стремительно опухающую ногу. Солнце между тем уже клонилось к закату, на травяное море легли густые тени высоких пиков. Птица Рух скоро вернется домой и тут же обнаружит неладное. Времени, чтобы убраться под защиту леса, оставалось все меньше. Мы с братом подхватили Рерга с двух сторон, и вся банда понеслась. Не то чтобы нам очень хотелось тащить Рерга, но бросить его здесь, означало привлечь внимание Рух. Нам же хотелось ускользнуть незамеченными. Высокая трава мешала быстро бежать, а топкая, чавкающая земля в пойме реки так и норовила засосать ступню, и без того замедляя продвижение. Когда до леса оставалось немного до нас донесся гневный крик, больше похожий на раскат грома. Рух возвращалась и уже заметила, что ее гнездо разорено.

– Все в траву! – закричал Гроинк.

Гоблины рухнули, кто где был. Высокая трава надежно скрывала нас, но птица не переставала кружить и высматривать нарушителей. От ее грозного крика становилось не по себе. Пользуясь сумерками, мелюзга мало по малу, ползком пробиралась к кромке леса. Внезапно раздался резкий свист. Подняв голову я увидел, как Рух пикирует к земле, выставив когти. Страх буквально сковал мое тело. Длинные серые перья ее огромных крыльев практически коснулись моего лица, когда Рух схватила одного из гоблов неподалеку. Тот вопил и ругался, но вырваться из хватки когтей не мог. Стоило птице начать подниматься в воздух, как мелюзга бросилась врассыпную – теперь каждый был сам за себя. Лишь глубоко ночью, при свете луны банда собралась у места вчерашней ночевки. Всего мы недосчитались пятерых гоблов, с учетом тех двоих, что разбились о скалы. Не так уж и плохо. Рерг также не добрался до леса, похоже травма сделала его легкой добычей. Отправиться на поиски отставших желающих не нашлось.

Обратный путь выдался спокойным. Рух не делала попыток преследовать банду. Лишь возле лагеря мы напоролись на Гоин-Дрега с парочкой прихвостней. Гоин-Дрег считал себя вторым гоблином после вождя и всюду совал свой мерзкий нос. Наше долгое отсутствие привлекло его внимание.

– Гроинк и Кроинг, опять ваши проделки, – недовольно проскрипел он, внимательно осматривая толпу мелюзги. – Ну и куда вы ходили на этот раз, недоумки? Чего нашарили?

– На Булькающий ручей мы ходили, – я ответил за всех. – И дальше за перевал. Там высокий лес, большая река, много рыбехи да лягушек. Так, промышляли маленько.

– Промышляли, значит. Маленько, – процедил сквозь зубы гоблин. – А, мясо? Мяса не на промышляли?

– Да какое мясо… одну козу по дороге видели, и та от нас ускакала, вон Бренку глаз камнем выбило.

– Обыскать их, – бросил Гоин-Дрег подельникам, а потом угрожающе прошипел:

– Я буду следить за вами, мелкие уродцы. Если я замечу, что вы снова сделали тайник с добычей… я вам лично шеи сверну!

К огромному огорчению Гоин-Дрега подельники ничего не нашли. Весь остаток лета и осень его подручные постоянно следили за нами, но Гроинк вел себя на удивление тихо. Нет, он все еще умудрялся найти какие-то вкусности, вроде того же меда, кладки яиц или толстых ужей, но ничего, что могло бы сравниться по размаху с прежними делами и привлечь к нам ненужное внимание старших.

Очередная зима выдалась суровой, и хотя лагерь не мучали ежедневные бураны, найти пропитание было сложно. Даже весна не принесла облегчения. В привычных местах вся дичь была съедена или распугана, набить свой живот становилось все сложнее и сложнее. В племени пошли разговоры о том, что пора бы Яриному Копью спуститься с гор и заняться своим привычным делом – грабежом и разбоем среди беззащитных ферм и деревень розовокожих людишек. Старшие считали, что мелкозубые успели позабыть о нас, а потому не ждут нападения. К тому же, все рассчитывали на молодняк. Я, Гроинк, Дронк, Кренк и вся наша банда уже перестали быть просто мелюзгой. Мы все еще не были полноправными воинами племени, но ростом и силой уже ничуть не уступали старшим. Однако вождь не хотел торопиться. Прежде чем уходить из безопасной долины и отправляться в кочевье, он хотел провести основательную разведку, а заодно пощупать низинных фермеров, взяв побольше еды. В этот раз в низины ушли все воины Яриного Копья, оставив в лагере лишь мелюзгу, беременных баб да переростков вроде нас.

Стоило Гоин-Дрегу с прихвостнями исчезнуть с горизонта, как Гроинк предложил отправиться в свой поход, что принесет нам славу, признание и мясо, очень, очень много мяса. Настолько много, что нам не получится съесть его на месте и можно будет принести в лагерь. Отказываться от такого предложения само собой никто не собирался. На сей раз Гроинк не стал делать тайну и сразу рассказал о будущей цели. В горной долине в трех днях пути к северо-востоку он нашел стоянку диких великанов, у которых был детеныш. Его-то поимкой нам и предстояло заняться. Детеныш великана – это только звучит не страшно. На самом деле это настоящая гора, с которой не так-то просто справиться. Так что на дело мы с Гроинком отбирали самых лучших – крепких, ловких, выносливых и проверенных гоблов. Всего набралось две с половиной дюжины. Два дня потратили на подготовку – плели огромную сеть, в которую детеныша можно будет поймать. Гроинк предлагал пригнать добычу живьем в лагерь, подобный трофей станет свидетельством нашей силы, хитрости, удали, и ни одна собака, даже Гоин-Дрег уже не посмеет обращаться с нами, словно с мелюзгой. Да и мясо не придется оставлять на корм падальщикам. План всем понравился.

Итак, когда сеть была готова, банда выдвинулась в поход, по уже знакомой дороге, вдоль русла Булькающего ручья на восток через долину Рух на северный перевал, в неизвестные большинству из нас земли. Шли быстро, не отвлекаясь на всякие глупости. За пропитание отвечал Кренк и еще четверо гоблов, что научились ловко крутить пращи и метать камни. Прямо на ходу они сбивали птиц и оглушали сусликов, а в долине Рух Кренку удалось зашибить тонконогую серну. Больше всего неудобства в походе доставляла гигантская сеть, нести которую приходилось сразу трем гоблинам. Спустившись с северного перевала, банда остановилась на отдых, а Гроинк отправился на разведку. Вернулся братец только через два дня. Все это время мне приходилось раздавать тумаки недовольным и следить, чтобы гоблы не шумели и не привлекали внимание.

– Взрослые великаны ушли. Обычно они возвращаются через пару дней, так что у нас есть небольшой запас времени, – доложил братец обстановку.

– Выдвигаемся немедленно! Идем тихо, не горлопаним! – скомандовал я.

Логово великанов располагалась в урочище на развалинах древней деревеньки. Используя остатки каменных стен, великаны набросали сломанных деревьев и соорудили что-то вроде крыши. Перед жилищем располагалась широкая вытоптанная площадка, засыпанная костями самых разнообразных существ. Детеныша мы заметили сразу же, как только вышли из-под прикрытия высоких деревьев. Росту в этом «ребенке» было как в трех взрослых гоблинах, голова его напоминала огромный чан, каждый палец был толщиной с мою ногу, а сама нога не уступала толщиной древесному стволу. Скрываясь в густых кустах, гоблы принялись окружать детеныша, который, сидя на земле, увлеченно играл с здоровым рогатым черепом. Великаныш тягал его за закрученные рога и басовито проговаривал:

– Бу-бу-бу!

Пользуясь невнимательностью добычи, мы растянули сеть и начали потихонечку надвигаться, выстроившись двойной цепочкой. Первый ряд тащил развернутую во всю длину сеть, а второй срубленные в ближайшем лесу рогатины, с помощью которых мы собирались закинуть сеть на великана. Когда до цели оставалось не больше пяти шагов, великаныш развернулся и, заметив нас, остановил игру. Под его удивленным взглядом все замерли, боясь пошевелиться и спугнуть добычу – еще чего доброго убежит, такого не остановишь. Однако множество крохотных, с точки зрения великаныша, существ отнюдь не напугали его, скорее заинтересовали. Внезапно детеныш протянул руку и схватил одного из гоблов за ногу, легко подняв в воздух, после чего поднес чуть ли не к самому носу, чтобы получше рассмотреть. Удовлетворённо гукнув, великаныш резко встряхнул гобла, отчего его нога хрустнула и окрестности огласил полный боли крик. Вся банда словно зачарованная наблюдала за этим жутким действом, не в силах пошевелиться. Великаныша мучения гоблина только развеселили, он принялся басовито хохотать и размахивать своей «игрушкой» вызывая все новые и новые крики. Ужасная пытка закончилась стремительно – детеныш со всего маху хлопнул беднягой о землю, размазав его в кровавое пятно. В этот момент страх наконец-то отпустил меня, уступив место гневу. Откинув бесполезную теперь сеть, я перехватил копье и бросился на врага, огласив окрестности боевым кличем:

– Гоблинар гасан!

Великаныш протянул ко мне руку, но, ловко перекатившись, я избежал загребущих пальцев и в два прыжка оказался у ног противника, вонзив копье со всего маха в лодыжку. За спиной раздались крики – банда бросилась в атаку. Детеныш недовольно заревел и заколотил руками по земле, пытаясь прихлопнуть гоблов. Уклоняясь от его ударов, гоблы кололи копьями и колотили топорами гиганта, оставляя на его теле множество кровоточащих отметин. Однако царапины совершенно не смущали великаныша – его лицо исказила гримаса гнева, он перестал реветь и стал наносить более осмысленные удары, отмечая всякую удачу торжествующим гыканием. Бой затягивался, а гигант мало по малу выбивал и калечил гоблов. Задумавшись на мгновение, я сообразил, что банда умоется кровью раньше, чем сможет нанести великанышу хоть сколько-то значимый урон. Следовало срочно придумать, как разделаться с поганцем. Отступив, я задумчиво осматривал поле боя, пока наконец не заметил одну странность. За все время, детеныш так и не сдвинулся с того места, на котором сидел. Похоже его ноги были слишком слабы для собственного веса, а значит ни убежать, ни погнаться за нами великаныш не мог. Свиснув остальным, я отозвал гоблов на безопасное расстояние и разъяснил внезапно родившийся план.

Детеныш пытался приподняться и ползти в нашу сторону, но делал это крайне медленно и неуклюже. Взявшись за рогатины, гоблы подняли сеть и принялись медленно надвигаться на добычу, а я с Дронком тем временем кустами заходил ему за спину. Как и ожидалось, великаныш запутался руками в сетке, став временно беззащитным. Стремительным рывком мы с Дронком добрались до задницы гиганта и, цепляясь за грубо сшитые шкуры, полезли наверх. Стоило нам подняться до шеи, как детеныш наконец-то почувствовал чужое присутствие и принялся отчаянно дергаться, пытаясь сбросить нас и высвободить руки. Дронк вонзил копье в основание шеи, чтобы не упасть и протянул мне руку. С его помощью я полез дальше, прямо на голову великаныша, надеясь добраться до лица и поразить его в глаз, но мне повезло. Похоже, детеныш был еще достаточно мал и его череп не успел окончательно окостенеть. На самой макушке я наткнулся на мягкую, пульсирующую зону и, не долго думая, вонзил копье, погружая его как можно глубже в мозг гиганта. В этот самый момент детеныш наконец-то смог освободить руки и одним движением смахнул меня с макушки, отбросив далеко в кусты, которые изрядно смягчили падение. Я не успел подняться, как все тело великаныша сотрясла судорога и он рухнул на землю, подняв клубы пыли. Гоблы восторженно заревели, потрясая оружием, и заскакали вокруг поверженного противника. Дронк, Кренк, Бренк и Гроинк окружили меня и подхватили на руки, как победителя чудовища. Когда же первый восторг прошел, начался пир.

Кожа великана оказалась до противного толстой, прорезать ее стоило изрядных усилий, но под ней скрывалось жирное, мягкое, сочное мясо еще юного существа. Первым делом все напились горячей крови, что щедро орошала пыльную землю, затем банда разделилась на две группы – одна вырезала куски мяса, другая собирала топливо для костров. Гроинк отправился в лес и запропастился, а я решил подсчитать наши потери. Всего великаныш успел раздавить насмерть троих, еще четверо получили серьезные ранения – сломанные руки, ноги, ребра. Однако несмотря на травмы настроение у гоблов было бодрое, впереди маячила награда в виде гор вкуснейшего мяса, а на сытый желудок и кости срастаются быстрее.

Когда первые порции мяса уже начали шипеть и обжариваться, вернулся Гроинк. Он притащил с собой кучу какой-то травы и клубней.

– Зачем тебе весь это хлам, братец? Решил заделаться козой?

– Дурак ты, Кроинг, – фыркнул тот. – Я ща такую вкуснятину забацаю, вместе с лапами жрать будешь!

– Ну-ну, посмотрим, – с сомнением покачал я головой. Гроинк не стал тратиться на пустые слова. Взяв несколько кусков мяса, он начинил их принесенными клубнями и завернул в листву. После чего убрав все горящие ветки из костра, зарыл подготовленное мясо в гущу углей. Дронк, также наблюдавший за приготовлениями братца, лишь покачал головой и, презрительно фыркнув, впился зубами в шипящий кусок обжаренного мяса. Неуемное пиршество продолжалось до тех пор, пока у гоблов не вздулись животы, грозя лопнуть от натуги, после чего все разлеглись вокруг поверженного великана, не в силах пошевелиться. Меня, как и остальных, сморил сладкий послеобеденный сон.

Проснулась банда уже к вечеру. Снова весело затрещали костры, аппетитно зашипели огромные куски мяса, но теперь уже не для пира, а для дела. Гоблины нарезали сеть на части и заворачивали в них обжаренное мясо таким образом, чтобы удобно было нести за спиной. Каждый заготовил себе изрядный груз, какой только мог утащить. Это мясо станет нашим вкладом, приняв который вождь и старейшины признают нас воинами, полноправными членами племени. Как только это произойдет, никто, даже Гоин-Дрег, не посмеет обращаться с нами, словно с малышней. А если кто рискнет наехать – всегда можно будет выбить наглецу зубы, не опасаясь порки от старших.

Пока гоблы обжаривали и паковали добычу, стараясь навьючить на себя как можно больше, Гроинк разделил свое особо приготовленное мясо со мной и самыми верными товарищами – Дронком, Кренком и Бренком. Только почуяв непривычный, резкий и пряный запах лакомства мы уже поняли, как ошибались вчера. Запечённое мясо было сочным и мягким, пропитавшись соком листвы и трав, оно приобрело непередаваемый вкус, а сладковатые клубни стали отличным дополнением к главному угощению.

– Чертовски вкушно, – выразил свое одобрение Дронк, не переставая жевать.

– Это еда вождей, – восторженно вопил Кренк, – нет, самих орочьих ханов! Да что там! Сам Громдок не отказался бы от такого подношения!

– Как ты это сделал, Гроинк, великан тебя затопчи?! – я все еще не мог поверить, что горькие травы могли сделать мясо таким вкусным.

– Так я вам и сказал, олухи, – рассмеялся братец. – Это тайна.

– Тайна, так тайна, – отмахнулся Бренк. – Главное, сделай нам еще такого лакомства.

– Как только вернемся в лагерь, – пообещал Гроинк.

– Да, не время штаны протирать, – поддержал я братца. – Великаны могут вернуться в любой момент. Жалко оставлять так много мяса всякому зверью… Но нам пора в обратный путь.

Нервно сглотнув, Кренк активно закивал в знак согласия. Остальных, впрочем, перспектива встречи с великанами тоже не радовала.

–Все слышали! Утром выдвигаемся в лагерь! – возвысив голос, обратился я к членам банды.

Ночь прошла спокойно, лишь вороны пировали на брошенной туше. Гоблины проснулись чуть свет и, наскоро позавтракав сырым мясом, выдвинулись в путь. Настроение было у всех приподнятое, даже у раненых, что несмотря на травмы все равно тащили свою долю добычи. Еще до полудня банда добралась до перевала, устроив короткий привал перед подъемом. Восточный край долины Рух был по весеннему голым и пустынным. Травы еще не успели разрастись и подняться, а потому до самого леса простиралось ничем не прикрытое пространство. Когда гигантская черная тень накрыла банду, никто не сообразил, что происходит. А через мгновение до ушей гоблинов долетел пронзительный крик, заставивший испуганно прижаться к земле. Нас атаковала птица Рух!

С трудом заставив себя оторвать морду от земли и посмотреть в небо, я понял, что дела плохи – птиц было несколько, как минимум две или три. Оставаться на открытой местности – чистое самоубийство, единственная надежда на спасение – это темная полоска леса впереди. Собравшись с силами, я заорал во всю мочь:

– Это Рухи! По моей команде встаем и бежим к лесу! Кто останется здесь – тот труп! Не сцать гоблы, мы прорвемся. Слушай команду! Раз! Два! Три! Бежиииим! – я подскочил и бросился вперед, не обращая внимания на остальных. Судя по паническим воплям, банда все-же последовала за мной. Проявляя чудеса прыткости, со мной поравнялся Кренк и убежал вперед. А через несколько мгновений мощные потоки воздуха от крыльев Руха бросили меня на землю. Гигантские когти впились в здоровенный груз мяса на спине Кренка и легко подняли гобла в воздух, но тот не растерялся. Развязав крепежные веревки, Кренк свалился на землю, оставив свою добычу на поживу Рух. Вскочив на ноги, я бросился бежать дальше, а Кренк, не отягощенный более грузом, ушел далеко вперед.

Сердце в моей груди стучало словно безумное. Кажется, оно было готово вырваться из своей клетки и побежать впереди меня, лишь бы скрыться среди деревьев. Пот заливал глаза, уши заложило от громогласных криков птиц и отчаянных воплей гоблов. Я уже не оглядывался по сторонам, сосредоточившись на клочке земли перед собой. В башке билась только одна мысль – если упаду, мне конец. Внезапно я ворвался в густые кусты, словно боров, распихивая и обламывая ветки. Оказавшись среди деревьев, я продолжал бежать вперед, не в силах остановиться, пока наконец ноги не запнулись о торчащий из земли корень, и я не растянулся на земле. Лишь перевернувшись на спину и увидев над собой сомкнувшиеся кроны деревьев, я понял, что спасся от неминуемой гибели. Ко мне приковылял еще задыхающийся от бега Кренк. Выглядел он не важно – когти Руха оставили глубокие раны на боках, и ноги покрывала липкая кровь, но был жив, а это уже не мало. Сбросив мясо и поднявшись на ноги, я принялся обходить лес, в поисках выживших гоблов, собирая их в одном месте.

Не смотря на смертельный ужас, пережитый в поле, отряд отделался довольно-таки легко. Четверо гоблов пропало, еще трое лишились своей поклажи и получили ранения. Дронк нашел ручей, у которого банда разбила лагерь, а Гроинк притащил разной травы, которой принялся врачевать раненных. Как ни странно, мох смог остановить кровотечение, а кашица из травы должна была помочь ранам затянуться. Утолив адскую жажду, гоблины разлеглись вокруг ручья. О том, чтобы продолжить путь, не могло быть и речи, птицы продолжали кружить над лесом, зорко высматривая добычу.

– Какого черта эти птицы к нам прицепились? – проворочал Дронк.

– Уже забыл, как в прошлом году за яйцом ходили, дубень? А вот птички не забыли. Придется сидеть в лесу, пока им не надоест следить за нами, – хмыкнул я в ответ.

– Хорошо хоть жратвы хватает.

– Нече разбазаривать мясо попусту. Оно для дела. Обойдемся тем, что найдем в лесу. Всем ясно?!

Банда встретила новое распоряжение без восторга, но спорить никто не решился. В конце концов именно ради вклада и признания мы затеяли этот поход, а не только ради жратвы. Я надеялся, что на следующий день Рухи оставят нас в покое, но не тут-то было. Одна из птиц постоянно продолжала кружить над лесом, ожидая, пока мы проявим неосторожность. В течении дня птицы сменяли друг друга, так что рассчитывать на то, что голод заставит их отказаться от преследования, также не приходилось. Однако Рух не могли летать ночью, чем мы и воспользовались. Весь второй день банда отсыпалась, а с наступлением темноты двинулась через перевал в долину Булькающего ручья. Идти в темноте было тяжело, гоблы то и дело спотыкались, сталкивались друг с другом. Однако несмотря на все препятствия банда добралась до последнего ущелья. За ним начинаются уже родные края, до лагеря рукой подать. Тем не менее все уже с ног валились, так что укрывшись средь гигантских камней мы устроились на отдых.

Когда банда поднялась, солнце было уже высоко. С тревогой поглядывая на чистое небо, мы позавтракали, отрезая небольшие полоски мяса от нашей добычи, но темных силуэтов Рух нигде не было видно. Похоже, оторвались. И все же какая-то смутная тревога не давала мне вздохнуть спокойно. Мы беспечно попались в засаду Рух, кто знает, не ожидают ли нас новые неприятности на пути к лагерю? Наш поход занял больше времени, чем предполагалось, и старшие гоблины могли вернуться. Уж лучше заранее подготовиться к неожиданностям. Подозвав к себе Бренка, я поручил ему скрытно отправиться в сторону лагеря и провести разведку, на всякий случай. Гоблин долго не возвращался, и банда уже начала терять терпение, так что я вздохнул с облегчением, когда разведчик наконец показался.

– Ну что, Бренк, расскажешь, ради чего мы тут штаны протираем? – собрались вокруг него остальные гоблины.

– Я видел Гоин-Дрега и с ним полдюжины прихвостней. Они направляются в нашу сторону. Думаю, скоро мы с ними столкнемся.

– Гоин-Дрега? – засомневались гоблы. – Да ты, наверное, брешешь, Бренк. Что ты можешь разглядеть своим глазом?

– Я, может, одноглазый, но не слепой! И вижу получше многих из вас! – огрызнулся разведчик.

– Гоин-Дрег наверняка захочет отобрать наше мясо! Но мы ему не позволим! Всем держать оружие наготове. Когда встретимся с ним, незаметно окружите этого слизняка и его прихвостней, – я был полон решимости отстоять нашу добычу. Не для того мы бились с великанышем, улепетывали от Рух и делали ночные переходы, чтобы теперь вот так запросто отдать мясо какой-то вонючке.

– Ты что, собрался с ним драться, Кроинг? Да с нас за такое шкуры спустят! Вождь не примет наш вклад, если затеем драку со старшими, – засомневался кто-то.

– Гоин-Дрег трус и слабак! Если поймет, что сила на нашей стороне, убежит, поджав хвост. Нас вчетверо больше. Или может кто-то хочет сам отдать свою долю этому слизняку? – обвел я банду тяжелым взглядом.

– К черту Гоин-Дрега! Не видать ему нашего мяса! – поддержал меня Дронк.

– Да! Да! Не отдадим! – завопили все.

– Тогда вперед!

Как и предсказывал Бренк, с Гоин-Дрегом мы встретились, когда едва прошли ущелье. За прошедший год я сильно вырос, и теперь Гоин-Дрег не мог больше нависнуть надо мной, как над жалкой мелюзгой, скорее наоборот, я был выше его на целую голову. Однако ни многочисленность банды, ни обнаженное оружие, Гоин-Дрега и его прихвостней нисколько не смущало. В своих грязных лапах этот выродок длинноухой шлюхи держал огромное, ему не по росту, копье с кроваво-красным наконечником. Это было легендарное Яриное Копье, символ вождя, что чудом уцелел в бою с розовокожими и был унесен гоблинами в горы. По моей спине пробежал холодок. Какого черта копье вождя делает у этого слизняка? Это было совсем нехорошо. Судя по наглой ухмылочке Гоин-Дрега, он считал себя хозяином Яриного Копья, что казалось невероятным. В племени оставалось немало сильных гоблов, что могли претендовать на место вождя после его смерти. Наверняка этот слизняк заполучил копье какой-то хитростью, не иначе.

– Давно не виделись, мелкота, – Гоин-Дрег презрительно сплюнул на землю. – Смотрю, слухи не врали – вы разжились хорошим запасом мясца. А я уж подумал, что великаны давно размазали ваши кишки по скалам. Хорошая работа.

– Это мясо наш вклад, – я постарался не обращать внимания на оскорбления. – Мы несем его для вождя и старейшин. Вождь уже вернулся в лагерь?

– Вождь? – хмыкнул Гоин-Дрег. – Этого идиота в лесу задрали волки. А Яриное Копье теперь у меня. Я ваш вождь! Усекли, мелкота? И вся ваша добыча – моя!

– Хочешь сказать, раз забрал Копье с трупа вождя, то сам стал вождем?

– Именно так. А теперь давай…

Я не стал ждать пока Гоин-Дрег договорит и ударил первым. Мое копье с легкостью пропороло гоблину пузо. Из битвы с великаном я усвоил один урок – бей первым, и ты повергнешь противника в шок. Так и случилось, прихвостни Гоин-Дрега настолько опешили, что даже не пошевелились, когда я вытащил из-за пояса топор и размозжил этому слизняку голову. Затем забрав из ослабевшей руки Яриное Копье я окинул пришлых гоблинов свирепым взглядом и спросил:

– Кто еще хочет стать вождем?!

От этих слов прихвостни Гоин-Дрега наконец-то пришли в себя. Одни хотели броситься бежать, но тут же уткнулись в острия копий моих бандитов. Прочие затравлено озирались, окруженные толпой взбудораженных гоблинов.

– Смотрю, смелых среди вас нет. Бросили оружие, коли жизнь дорога. Теперь вы наши пленники.

Гоблины нехотя подчинились. Гроинк и Кренк собрали брошенное оружие, а Дронк заставил опустится пленников на колени. Теперь следовало добиться их покорности.

– Гоин-Дрег был жадной, тупой и завистливой крысой! Он потянул свои руки к чужому и поплатился, – для пущей убедительности, я стукнул копьем о землю. – Однако ваша судьба в ваших руках. Вы можете принести мне клятву верности на крови или сдохнуть. Ну же, кто первый?

Один из гоблинов вскочил на ноги и замахал руками:

– Что ты возомнил о себе, переросток? Думаешь, ты вождь? Ты просто крысенышь с копьем, тьфу на тебя! Хочешь сделать меня своим пленником? Сначала победи меня в честном бою!

Старший ждал, что ему вернут оружие, но я резко ударил его тупым концом копья в живот, заставив со стоном завалиться обратно на землю.

– Жалкий отброс! Ты потерял право на поединок, когда смолчал, засунув свой язык в трусливую жопу! Дронк! Разбей этому придурку башку, от него все равно не будет прока!

– С огромным удовольствием, вождь! – осклабился Дронк, замахиваясь топором. Несколько сильных ударов и от головы наглеца осталось только кровавое пятно. Остальные гоблины по достоинству оценили проявленную жестокость и тут же принялись кричать, что готовы принести мне клятву. Клятва на крови почиталась самой страшной и самой надежной среди гоблинов. Дающий ее не просто обещал верно служить своему хозяину, но призывал в свидетели самого Громдока и приносил ему собственную кровь в жертву. В обмен на клятву я давал каждому гоблину по куску мяса, который он должен был тут же съесть. Когда ритуал завершился, настало время подумать, как действовать дальше. Первым свое беспокойство высказал Кренк. Он всегда был немного трусоват.

– Думаешь, у тебя получится, Кроинг? Разве старейшины и другие старшие гоблины так просто признают тебя?

– Маленький трусишка прав, – присоединился Дронк. – Для нас ты настоящий вождь, но убедить все племя будет непросто. Гоин-Дрег был трусливой крысой, в победе над ним не много чести.

– Это все верно, – со вздохом согласился я с товарищами, – но Копье добыто мною в бою и по доброй воле я его не отдам. Однако прежде чем возвращаться в лагерь, стоит обмозговать наши действия. Эй ты, – ткнул я в одного из поклявшихся гоблинов, – рассказывай, что случилось в набеге? Как умер вождь?

– О могучий вождь, – начал тот дрожащим голосом, – наш набег складывался хорошо. Старый вождь захватил целое стадо коров у бледнорылых. Мы поймали и перебили всех пастухов, коров же погнали в лагерь, чтобы ободрить их мясом все племя, перед большим походом в низины. Однако нам не повезло. Ночью, в лесу на стадо напали волки, огроменная стая волков, а вел их могучий вожак размером с лошадь! Старый вождь не захотел уступать добычу и схватился с волками, но вожак легко перекусил ему шею. Тогда-то Гоин-Дрег и забрал Яриное Копье, после чего велел всем верным гоблинам отступать в горы. Другие же остались сражаться с волками.

– Вот как, – я задумчиво хмыкнул. – И что, племя приняло Гоин-Дрега как вождя после такого?

– Не совсем… Мы потеряли, считай, всю добычу. Увести с собой удалось лишь трех коров, да и тех гоблины Гоин-Дрега съели сами. Старейшинам и племени ничего не досталось, так что те отказались признавать его вождем без надлежащего вклада. От мелюзги Гоин-Дрег узнал, что вы отправились за великаном и наверняка принесете много мяса. Тогда он взял нас и поспешил к вам навстречу, а прочих воинов оставил охранять лагерь, на случай, если кто-то из гоблинов выжил в схватке волками и захочет оспорить право Гоин-Дрега на владение Копьем.

– Это дело! Эй, Гроинк, Дронк, Бренк, Кренк, пойдемте, обмозгуем кое-чего…

К вечеру основные приготовления были закончены: банда разместилась на подступах к лагерю, Бренк и Кренк провели разведку и выяснили немало интересного. Гоблины, оставленные Гоин-Дрегом в лагере, уже успели сцепиться с вернувшимся отрядом Боирна Трещотки, но ни одна из сторон не смогла взять верх. Теперь лагерь оказался в осаде. Положение остатков банды Гоин-Дрега осложнялось тем, что старейшины могли повернуть остальное племя против них, если «вождь» не вернется в ближайшее время с добычей.

В обычное время нас, переростков, ждала бы жестокая кара за убийство своих – смерть или рабство, но сейчас, когда все племя в хаосе и смятении, можно было попытаться поймать рыбку в мутной воде. Когда на землю опустилась ночь и на небесах остались одни лишь звезды, вся банда, соблюдая строгую тишину, двинулась к лагерю. Воины Гоин-Дрега, конечно же, выставили часовых, но с противоположной от стоянки Боирна стороны никто не ждал нападения. Дронк тенью проскользнул к нерадивому дозорному и оглушил его сильным ударом по затылку. Теперь оставалось добраться до убежища старейшин. Все зависело от результатов наших переговоров – если я смогу заручиться их поддержкой, то единственной проблемой останется Трещотка и его воины.

В лачуге старейшин теплился костер. Несмотря на поздний час, эти умудренные годами скитаний гоблины все еще не спали. То ли по-стариковски не могли сомкнуть глаз, то ли держались настороже, не доверяя воинам Гоин-Дрега. Стоило нам с Гроинком и Бренком ступить через порог, как один из старцев поднялся на ноги:

– Кто такие и зачем явились сюда?

– О многомудрые старейшины! – мы почтительно преклонили колена. – Это я Кроинг, мой брат Гроинк и одноглазый Бренк. Мы вернулись из похода за детенышем великаном и принесли свой вклад. Много хорошего, сочного, вкусного мяса.

Я толкнул спутников в бок и Гроинк с Бренком поднялись, чтобы преподнести старейшинам несколько лучших кусков из нашей добычи. Те тут же впились в них зубами. Какое-то время молчание нарушало лишь чавкание да урчание животов, но вот один из старейшин соизволил отвлечься от лакомства.

– Добрый вклад ты принес нам, Кроинг. Много ли мяса осталось у твоей банды?

– Хватит, чтобы накормить все племя, о мудрый.

– В таком случае, с этого момента ты и все твои гоблы больше не дети. Теперь каждый из вас настоящий воин Яриного Копья. Думаю, ты не станешь обижаться, что выносим это решение, вот так, без должных церемоний и одобрения вождя.

– Я все понимаю, старейшины. Потому и пришел к вам под покровом ночи, когда никто не сможет помешать нашему разговору.

– О чем же ты хочешь поговорить, Кроинг?

– По пути сюда я встретил Гоин-Дрега. Гоин-Дрег похвалялся, что завладел Яриным Копьем и пытался забрать у нас то, что ему не принадлежит. В честном поединке я убил Гоин-Дрега и завладел Яриным Копьем. Я хочу, чтобы вы, старейшины, приняли меня как вождя. Взамен я обещаю не только мясо, но и прекращение распри между членами племени. Завтра же я объединю всех вокруг Копья!

Пораженные моими словами старейшины зашептались между собой. Многим не понравилась моя идея – еще бы, вчерашний переросток хочет стать сразу вождем. Другие понимали, что отказ только еще сильнее расколет племя. А еще всем им хотелось мяса. Мяса и спокойствия. Ибо пока идет война между соперниками, кто знает, когда одному из них захочется перерезать глотки надоедливым старикам? После долгих споров старейшины, наконец, пришли к общему мнению:

– Речи твои дерзки, юный Кроинг. Но верно ли мы понимаем, по доброй воле Яриное Копье ты не отдашь?

– Пока я жив, то не выпущу его из рук!

– Тогда мы поддержим тебя, Кроинг. Если сможешь усмирить остатки банды Гоин-Дрега и Боирна Трещотку, ты станешь вождем!

– Благодарю вас, о мудрейшие!

Разобраться с воинами Гоин-Дрега было проще простого. Под покровом ночи мои гоблы перехватали спящих и сняли часовых, взяв под контроль весь лагерь. Всего нам досталось полторы дюжины пленников. Оставив их на попечение Дронка и Бренка, я отправился спать. Завтра еще предстоял тяжелый бой с Боирном. Глупо будет помереть от того, что не выспался.

Дронк и Бренк постарались на славу. Когда утром я с Яриным Копьем в руках явился к пленным, все они дружно признали меня своим главарем и вождем племени. Теперь в моей банде было больше воинов, чем у Трещотки, однако я не хотел устраивать бойню. Следовало решить спор с минимальными потерями.

На переговоры с Боирном я собирался с невероятной тщательностью. Следовало выглядеть внушительно, как будто я уже признанный всеми вождь, а Трещотка лишь жалкий мятежник. От бывших гоблов Гоин-Дрега мне досталась накидка из волчьей шкуры. Дронк отдал мне зуб великаныша, вырванный им в качестве трофея. Кренк притащил найденное в злополучном лесу перо птицы Рух. Зуб я повесил на пояс, а перо пристроил за спину, и оно возвышалось над моей головой словно знамя. Перед самым выходом заявились старейшины и вместе с благословлениями одарили меня еще одной реликвией – однорогим шлемом. Пластина с рогом, что была грубо приклепана к шлему, когда-то принадлежала орку-вождю Яриного Копья. Рог да Копье, вот и все символы племени, что старейшинам удалось сохранить после сокрушительного поражения от бледнорылых.

В стане Боирна заметили наши приготовления и уже встречали, выстроившись напротив лагеря. Во главе собственной банды я выступил им навстречу. Когда между отрядами осталось не больше двух дюжин шагов, Боирн заговорил:

– Кто ты такой? Я ждал Гоин-Дрега, не тебя! Откуда у тебя Яриное Копье?

– Я Кроинг! Хозяин Яриного Копья и вождь племени! Гоин-Дрег мертв и уже кормит падальщиков. Признайте мою власть и вам не придется разделить его судьбу!

– Зачем мне покоряться тебе? Пусть даже ты победил Гоин-Дрега, невелика честь – он всегда был слабаком!

– Старейшины признали меня, Боирн! У меня больше воинов! Будешь упорствовать, и мы просто перебьем вас как крыс.

– Это мы еще посмотрим!

– Я не хочу проливать лишнюю кровь, Боирн! Племя и так изрядно пострадало. Не хочешь признавать меня – давай сразимся один на один! Кто победит, тот и будет вождем!

– Еще чего! Я не стану пачкать свои руки о вчерашнего молокососа… – отмахнулся Трещотка, но я не собирался давать ему спуску:

– Ты трус, Боирн! Я разорил гнездо птицы Рух, раздробил черепушку Гоин-Дрега, своими руками убил великана! Если боишься сразиться со мной – пади ниц и моли о пощаде!

Такого оскорбления соперник снести уже не мог. Уклониться от боя сейчас означало потерять всякое уважение собственной банды. У Боирна не осталось иного выбора, кроме как принять вызов. Взяв из рук прихвостня большое и тяжелое копье, Трещотка выступил вперед. Гроинк помог мне избавиться от пера Рух, что могло помешать в бою, и я направился навстречу сопернику. Встав друг напротив друга, мы замерли на какое-то время, прикидывая собственные шансы.

С Боирном я был одного роста. На моей стороне была молодость и обильное питание последних дней, Трещетка был опытней в битвах и лучше владел копьем. Однако даже его тяжелое копье с массивным каменным наконечником ни шло ни в какое сравнение с Яриным Копьем. Мое оружие было на пару ладоней длиннее, толстое древко, отполированное ладонями множества вождей, словно сохранило их силу и уверенность. Стоило сжать его покрепче, как меня охватывало невероятное чувство подъема. А наконечник был выполнен из цельного кроваво-алого кристалла, чьи острые, словно бритва, грани причудливо отражали свет. Внутри наконечника пульсировало пламя безумной ярости, что прогоняло страх и толкало в битву. Копье только и ждало возможности схватиться с достойным соперником и напиться его горячей крови.

Наш поединок с Трещоткой вышел скоротечным. Копья с треском сшиблись раз-другой, после чего мое оружие со зловещем свистом пронеслось перед самым носом Боирна. Ослепленный яростным сиянием кристалла гоблин закрылся рукой и отшатнулся назад, чем я мгновенно воспользовался. С злобным шипением Яриное Копье разрезало воздух и серые камни окрасились в алый. Удар пришелся в плечо, и рана была не смертельной. Боирн продолжил битву, но силы стремительно покидали его, лишая каких-либо шансов на победу. Наконец, я пронзил соперника в самое сердце, и все гоблины, столпившиеся вокруг, разразились торжествующим ревом. Междоусобица в племени Яриного Копья завершилась.

Быть вождем оказалось куда как сложнее, чем я себе представлял. Старейшинам, гоблам, даже женщинам постоянно что-то от тебя нужно, с каждой проблемой и ссорой все идут к вождю, а он должен за всех думать и решать. Главной бедой была, конечно же, нехватка еды. Горные долины – суровое место, охотясь в них который год подряд гоблины выбили уже всю дичь, какая здесь только была. К тому же теперь птицы Рух не брезговали поохотится на гоблинов, стоило только попасться им на глаза. Собрав старейшин и самых башковитых гоблов на совет, после долгих обсуждений я принял решение обустроить новый лагерь внизу у подножия гор, в диких лощинах, куда боятся забредать мелкозубые.

Однако и внизу хватало проблем. Да, добычи в лесах водилось куда больше, а полноводные реки и озера были полны рыбы, однако племя одолевали волки. Эти здоровенные серые твари могли легко разделаться со взрослым гоблином, что уж говорить о мелюзге. В итоге новым житьем были недовольны все. Мелюзга и женщины не могли сами покидать лагерь в поисках пропитания и полностью зависели от удачи охотников. Охотникам же приходилась ходить большими группами и регулярно сражаться за добычу с волками. Но что еще хуже, несмотря на постоянные работы по строительству частоколов и рытью ям, лагерь нельзя было оставлять без защиты. Свободных рук категорически не хватало и племя жило словно в осаде. В это непростое время у Гроинка появилась очередная невероятная идея.

– Как думаешь, Кроинг, – сказал он мне как-то вечером. – Если бы мы поселились за высокими каменными стенами, куда не попасть волкам, жизнь стала бы проще?

– Спрашиваешь еще, братец, – я мечтательно присвистнул. – Каменные стены! Построить такие – всей жизни не хватит.

– Зачем строить? – удивился Гроинк. – Тут недалеко есть одно такое поселение.

– Поселение? Бледнорылых небось? Брось эту затею, Гроинк! Нас перебьют словно крыс. Забыл, почему племя пряталось в горах?

– Я ж не дурак, – хмыкнул братец. – Ты послушай, все не так просто. Это маленькое поселение в глуши. Оно далеко от больших дорог и других селений мелкозубых. Я долго наблюдал за ним и ручаюсь, туда редко кто-то приезжает. А самое главное, ты не поверишь, там живут одни только женщины!

Я громко расхохотался, не веря собственным ушам:

– Гроинк, ты чего? Головой ударился что ли? Зачем строить укрепленный лагерь и селить в него только женщин?

– Дурак ты, Кроинг! Хоть и вождь. Я видел это собственными глазами – каменные здания, обнесены высокой каменной стеной, а внутри только женщины. Мужчины появляются редко, приезжают на повозках, и всегда уезжают, а женщины живут там постоянно. Захватить этот лагерь не составит труда. Зато потом нам не придется волноваться о волках! Можно будет даже грабить бледнорылых и не бояться их воинов! Поверь мне, это стоящее место.

Поверить Гроинку было тяжело. Подобная нелепица не укладывалась в голове. Однако раньше затеи братца всегда приносили выгоду, так что отмахиваться было глупо. Я отправил с ним Дронка и Бренка – на разведку. Гоблы вернулись через две недели и полностью подтвердили слова брата. Военный совет был недолгим и племя выдвинулось в поход.

Каменный лагерь мелкозубых располагался недалеко, в шести днях пути. Когда племя наконец добралось, каждый гоблин застыл, пораженный невероятным зрелищем. На окраине леса у берега реки возвышалась настоящая крепость! Каменные стены высотой в три гобловских роста упирались в пузатые угловые башни. Дорогу запирали тяжелые двустворчатые ворота. За стенами возносили свои купола к небу диковинные строения – громадные и все из камня. Повсюду крыши венчал тройной крест, блестевший на солнце словно золотой. Ничего подобного никто из племени раньше не видел, даже дряхлые старейшины. Лишь крест показался им знакомым. Один из стариков прошамкал, что это должно быть символ божка бледнорылых – Всевышнего. От упоминания нечистой силы у всех мороз пробежал по коже, но я не был намерен отступать от столь богатой добычи. Всю ночь воины готовились к бою, а старейшины жгли костры и приносили кровавые жертвы Громдоку.

Гроинк, Дронк и Бренк, следившие за каменным лагерем несколько дней, составили отличный план атаки. Каждое утро беспечные бабы мелкозубых выходили к реке за водой через небольшие боковые ворота, даже не ворота, а так, калитку в стене. Судя по всему, калитка не охранялась и не запиралась, чем мы и воспользовались. Закутанные в длинные черные балахоны женщины еще не успели спуститься к воде, а первые воины уже прошмыгнули в калитку. Без лишнего шума и спешки внутренний двор каменного лагеря заполнялся гоблинами. Отдельные отряды, ведомые Гроинком, Бренком, Дронком и Кренком, двигались по стене, чтобы занять башни и ворота. Никто не должен сбежать. Последними сквозь калитку прошли гоблы, что сидели в засаде у воды – их топоры были обагрены кровью первых жертв. Резня началась!

Это был самый легкий бой в моей жизни. Жительницы каменных громадин и не помышляли о сопротивлении. Они лишь визжали от страха и метались из угла в угол в тщетных надеждах на спасение. Множество женщин укрылось в самом большом здании с огромным крестом на крыше. У него были крепкие ворота, чтоб проломить их пришлось повозиться. Однако, когда гоблы наконец-то вышибли двери импровизированным тараном из длинной дубовой лавки, мне представилось еще более удивительное зрелище. Женщины не взялись за оружие и даже не пытались бежать. Нет, они собрались в центре огромной залы и, стоя на коленях, протягивали сложенные руки к потолку. Как пояснил позднее старейшина, эти женщины молились Всевышнему в тщетной надежде спастись. В тот день Яриное Копье вдоволь напилось чужой крови, а гоблины несколько дней к ряду пировали сладкой человечиной.

Такой богатой добычи племя не брало с давних времен. В странной крепости было полно одежды и тканей, съестных припасов, разнообразных инструментов. Гоблы даже передрались друг с другом за металлические топоры! Вместе с Гроинком мы наткнулись на удивительное место. В нем все было приспособлено для приготовления пищи. Чего там только не было – большие и малые котлы, сковороды, ножи, поварешки, лопаты для хлеба, ложки, вилки, даже посуда и банки с пахучими травами и порошками! Гроинк сразу же заявил, что останется здесь жить и не позволит никому разорять это место. Среди прочих сокровищ на кухне нашелся совершенно удивительный предмет ни на что не похожий. Это была стопка тонко выделанных кусочков кожи, сшитых вместе так, что их можно было листать, и покрытых таинственными закорючками. Позднее я узнал, что это книга, и таких книг в нашем новом убежище было огромное множество. Лишь оружия нам не удалось найти в этом странном месте.

В новом доме за крепкими стенами жизнь племени пошла на лад. Больше не нужно было бояться волков и даже птиц Рух. Никакой птице не проломить такие высокие и прочные крыши. Теперь охотники могли уходить далеко и надолго в поисках подходящей добычи. Разведав окружающие земли, мы начали совершать набеги. Сначала угоняли стада, нападали на неосторожных путников. Потом, осмелев, начали грабить караваны и даже заходить в деревни. Бледнорылые пытались обороняться, собирали мужиков с кольями и топорами, но мы всякий раз оказывались быстрее и проворней. Воины наконец-то разжились железным оружием и даже кое-какими доспехами. И каждый день все члены племени ели мясо! А для меня и лучших воинов Гроинк готовил невероятные лакомства в своей кухне, щедро используя запасы зерна, трав, специй, сушеных овощей и фруктов, от которых прочие гоблины брезгливо отказывались.

Блаженное время продлилось все лето до середины осени. В один из пасмурных и ненастных дней, ко мне примчался перепуганный Кренк.

– Вождь! Они! Они идут! Целая куча!

– Успокойся, Кренк, – я поднялся с высокого кресла. – О ком ты говоришь? Кто идет?

– Бледнорылые. Железнобокие! – гоблин все еще не мог отдышаться и говорил короткими фразами. – Идут по дороге. С юга. Много, очень много! И пешком, и повозки, на лошадях тоже. Много флагов.

– Военный отряд, значит, – я задумался. – А ты уверен, что они идут сюда?

– А куда ж еще? – удивился Кренк. – Здесь больше ничего нет!

– И далеко?

– Полдня пути. Большее день.

– Да… времени мало. Собирай военный совет!

Скоро в моей комнате собрались старейшины и самые преданные гоблы, главари банд. Вопрос был прост – бежать или сражаться. Наш лагерь имел крепкие стены и башни, а племя разжилось неплохим арсеналом, за лето было сделано множество луков и стрел, держать которые научились все от мала до велика. Вокруг крепости гоблы давно нарыли волчьих ям. Оставлять такое удобное место не хотелось. К тому же, захваченной добычи было столько, что забрать ее всю с собой оказалось попросту невозможно. Да и куда бежать? Обратно в горы возвращаться никто не хотел. Тем более в преддверии зимы. В лесах нас ждут волки, а на полях укрыться от бледнорылых не выйдет. Все высказались за битву. Если разбить мелкозубых сейчас, авось новый отряд до весны не соберут, а там… можно будет что-то придумать.

В лагере поднялась суета. Гоблины спешно вооружались, занимали места на стенах и башнях. Женщины брались за луки. Мелюзга носилась туда-сюда с пучками стрел. Оставив организацию обороны на Дронка, я направился в сторону кухни. Следовало уладить кое-какие дела, пока бой не начался. Ко времени моего возвращения все племя было готово к обороне. Ударный отряд гоблов в кольчугах, с железными копьями, бердышами, топорами и булавами стоял посреди двора. Яриное Копье в моей руке вибрировало, предчувствуя скорую битву. Старейшины разожгли костры и резали глотки баранам, щедро окропляя огонь и каменные плиты двора во славу Громдока. Не успел завершиться ритуал жертвоприношения, как огромный колокол на высокой башне тревожно зазвонил. Враги близко!

Поднявшись на ворота, я с тревогой посмотрел на дорогу. По ней ползла длинная и пыльная змея приближающихся войск. Бледнорылые собрали немалый отряд, чтобы выкурить нас отсюда. Время тянулось медленно, словно улитка. Остановившись в двух полетах стрелы от стен, мелкозубые развернули свой лагерь. Началась суета, но вот загремели трубы и вперед потекли ровные шеренги закованных в доспехи бойцов. За копейщиками и щитоносцами шли лучники, чуть вдалеке держались всадники. Ждут, небось, когда мы попытаемся бежать, чтобы настигнуть и разбить отступающих в поле. Ну уж нет! Этого вы не дождетесь.

Стоило бледнорылым приблизиться на расстояние полета стрелы, как по врагам началась беспорядочная стрельба. Множество стрел и вовсе не долетали до целей, но каждый старался как мог. Еще бы! У страха глаза велики и шеренги вражеских воинов казались бесконечной волной, набегающей на утес нашей крепости. И все же то один, то другой пехотинец спотыкался и падал на землю, сраженный гоблинскими стрелами. Впрочем, стрелки мелкозубых не собирались отмалчиваться. Вскоре на стены лагеря обрушился настоящий железный дождь. Воздух наполнили вскрики и стоны раненых. А наступающая пехота тащила с собой лестницы. Вот-вот начнется потеха!

Противник действовал четко и слаженно. Пока передовые отряды штурмовали ворота, прочие охватывали лагерь со всех сторон. Вскоре битва разгорелась по всему периметру стен. Возле ворот натиск был особенно силен, но здесь сражались лучшие воины племени, ни в чем не уступающие бледнорылым людишкам. Яриное Копье так и свистело в воздухе, обрушиваясь всей своей мощью на очередного врага, посмевшего забраться на стену. Главные ворота затряслись под ударами тарана, но еще хуже дела складывались на других участках стены. Мелкозубые теснили простых охотников и женщин, захватывая большие участки крепости. Перекрывая шум битвы, я закричал:

– Отходим к главному зданию! Бледнорылые прорвались! Бросайте стены!

Окруженный лучшими воинами я стремительно покинул надвратные укрепления. К большому дому с толстыми стенами и крохотными оконцами стекались все выжившие члены племени. За ними по пятам следовали железнобокие воины. Отбиваясь от людишек, мой отряд добрался до последней линии обороны и, отбросив на мгновение противников, запер толстую, окованную железом дверь.

– Кренк, лучников к окнам! Дронк, заваливайте дверь чем только можно! Бренк, проверь черный ход! Гроинк, отведи мелюзгу и баб на кухню, пусть кипятят котлы! Угостим железнобоких теплой водичкой!

Раздав приказания, я вместе с Кренком поднялся на второй этаж, чтобы выглянуть в окно и оценить обстановку. Крепостной двор, усеянный трупами гоблинов, стремительно заполнялся людишками. От разбитых ворот группа закованных в сталь воинов тащила таран. Несколько бледнорылых увлеченно рубили топорами высокие двустворчатые двери бывшего храма Всевышнего. Похоже часть племени успела укрыться за его толстыми стенами, выиграв немного времени перед смертью. Обстановка сложилась, мягко говоря, паршивая. Даже последнему идиоту было ясно, что отбиться от железнобоких у племени не выйдет, слишком уж велика разница в силах.

Тем временем лучники, расставленные Кренком, начали обстрел людишек. Штурмующие посылали свои длинные стрелы в ответ, пытаясь попасть в узкие щели окон. Торчать на виду стало небезопасно. Подозвав к себе Кренка, я отдал новое распоряжение:

– Как только притащат кипяток, лейте его на головы тем, что возле входа. Когда же дверь выбьют, спускайся вниз, мне нужно будет каждое копье и клинок.

Кренк хотел что-то спросить, но в этот момент таран басовито стукнул в двери с такой силой, что все здание вздрогнуло. Втянув голову в плечи, гоблин метнулся к окну, пытаясь взять на прицел кого-нибудь из обслуги проклятого бревна. Я же поспешил обратно на кухню. Огонь в печах развели еще в самом начале боя и теперь все помещения кухни были затянуты жарким паром. Мимо меня, вопя и ругаясь, мелюзга утащила здоровенный чан с кипятком наверх, в распоряжение Кренка. Дрова, запасенные для печей, давно закончились и в ход шло все, что могло гореть – столы, лавки, кухонные буфеты и прочая мебель, даже двери. Посреди пара, суетящихся гоблов, разбитой посуды и сваленных в кучу припасов метался Гроинк. Едва завидев меня, он кинулся навстречу:

– Где она? Куда она могла пропасть в такое то время?

– Кто? Ты о чем вообще? – я удивленно посмотрел на братца. Вид у того был самый безумный.

– Сковорода! Моя любимая! Она пропала! Ее нигде нет!

– Ты совсем сбрендил, братец? Нас тут щас начнут сталью фаршировать, а ты про свою сковородку! – заметив, что напоминание о битве не произвело на Гроинка должного впечатления, я прошипел ему на ухо:

– В надежном месте твоя сковородка. Давай за мной.

– Что ты еще задумал, братец? – Гроинк посмотрел на меня с прищуром.

– Всему свое время. Будем живы – узнаешь!

На первом этаже Дронк постарался на славу. Баррикада из всякого хлама надежно перегородила дверной проход. Вооруженные до зубов гоблы, застыв в страшном напряжении, прислушивались к гулким ударам тарана, что время от времени прерывались руганью и воплями обожжённых кипятком людишек. Стоило нам с братцем спуститься, как Дронк поспешил с докладом:

– Вождь! У нас тут вроде надежно, мелкозубые еще не скоро прорвутся, а вот у Бренка дела плохи. Он передал, что людишки рубят дверь черного хода и долго она не протянет!

– Отправь к нему дюжину воинов. Пускай держат ход сколько смогут, а потом отходят к подвалу.

Дронк согласно кивнул, выкрикнул пару команд, и отряд гоблинов затрусил вглубь по коридору. Очередной удар тарана сопровождался страшным треском – похоже, двери пришел конец. Теперь между розовокожими и гоблинами осталась лишь возведённая наспех баррикада, разобрать которую всего лишь вопрос времени. Однако не успел я отдать новые приказания, как из коридора вылетел перепуганный насмерть Кренк:

– Пожар! Наверху пожар! Они засыпали нас огненными стрелами!

Следом за Кренком спускались его лучники, бабы, мелюзга – те, кто остался в живых. Что ж, стрелки нам тоже пригодятся. Устроим железнобоким последний сюрприз.

– Дронк, Кренк, разделите свои отряды пополам. Одна часть пусть топает в левый коридор, другая в правый. Как только бледнорылые прорвутся, пусть лучники нашпигуют их стрелами, а потом уж вдарим в рукопашную.

Покуда дружбаны выполняли приказ, я следил, чтобы лучшие воины оказались в левом коридоре. Вместе со мной, Гроинком, Дронком и Кренком. В левый же коридор отправились и несколько баб, сбежавших с кухни. Гоблины затихли на своих местах, вслушиваясь в гомон людишек, растаскивавших баррикаду, да в набирающее мощь басовитое гудение пожара на втором этаже. Наконец, несколько розовокожих воинов сунулись в широкий холл и тут же упали, истыканные стрелами, словно ежики. С такого расстояния даже самый криворукий гобл мог поразить цель. Следующая группа бледнорылых оказалась умнее и шла, прикрываясь большими щитами. Перехватив поудобнее Яриное Копье, я бросился в последнюю атаку, оглушая противника боевым кличем:

– Гоблинар гасаааан!

Мой крик тут же подхватило добрых три дюжины глоток, и атакованные с двух сторон людишки дрогнули. Копья, топоры, кинжалы находили слабые места в добротных доспехах заставляя бледнорылых воинов падать, одного за другим, но железнобокие вовсе не думали сдаваться. Все новые и новые воины перли вперед через выбитые двери, заставляя нас отступать шаг за шагом обратно в коридоры теряя бойцов. Вот хищно просвистел клинок, едва не лишив Гроинка головы, к счастью братец успел отпрянуть назад и отделался широким порезом на лбу. Вот Кренк неудачно словил удар булавой, и его правая рука повисла плетью. Дронк, припадая на левую ногу, продолжал яростно бросаться на противников, заставляя в ужасе отшатываться назад закованных в броню воинов. Тем временем из правого коридора раздались жалобные вопли – похоже бледнорылые, что вломились через черный ход, прорвались через воинов Бренка и навалились на гоблов сзади. С каждым шагом рядом со мной оставалось все меньше и меньше бойцов – десяток, восемь, семь, всего полдюжины, считая двух женщин, что умудрялись посылать стрелы из-за спин воинов. Похоже, время пришло. Нащупав левой рукой тугой матерчатый мешок на поясе, я заорал во всю мощь своих легких:

– Слушай мою команду!!! Раз, два, три! Бежиииим!

Прежде чем развернуться и дать деру, я бросил мешочек прямо в лица наступающим железнобоким. Один из воинов рефлекторно разрубил снаряд на лету и тут же коридор заволокло облаком едкого перца. Бледнорылые закашлялись, кто-то завыл из-за жуткой рези в глазах и горле, но некогда было наслаждаться кратким триумфом, следовало использовать передышку, чтобы оторваться от наступающих и добраться до подвала. Закинув Яриное Копье на плечо, я бодро бросился вперед, увлекая за собой растерявшихся от столь резкой перемены событий гоблов.

На наше счастье возле входа в подвал копошилось лишь трое розовокожих, пытавшихся поднять тяжелую крышку. Стремительным ударом Яриного Копья я снес башку дозорному, что криком попытался предупредить товарищей о новом противнике. Дронк, державшийся рядом несмотря на ранение, могучим ударом пробил доспех второго воина. Третий успел взмахом клинка срубить подоспевшего гоблина, но тут же пошатнулся и упал, поймав стрелу прямо в глаз. Стоило расправиться с людишками, как я тут же заколотил древком копья по крышке подвала:

– Эй вы там! Открывайте запор! Свои!

Раздался скрипучий лязг и глухой голос отозвался:

– Можете поднимать.

На пару с Дронком мы отвалили тяжелую крышку, и гоблы один за другим посыпались вниз. Там нас встретил бледный как смерть Бренк. Рядом с ним сидел, привалившись спиной к бочкам, еще один залитый кровью гоблин. Похоже это все, кому удалось вырваться из отряда, прикрывавшего черный ход. Тщательно заперев крышку подвала, я окинул взглядом выживших – вид все имели изрядно потрепанный.

– Идти сможете?

– Дург уж помер, – Бренк ткнул в сторону сидевшего гобла, – да и мне недолго осталось. Живот пропороли, – пояснил он, открывая жуткую рану.

– Ты это чего, одноглазый? Помирать собрался? Ну уж нет! Эй Гроинк, где твои травы?! – вокруг раненного засуетился Дронк и женщины. Гроинк, смахивая со лба не перестающую бежать кровь, принялся пересматривать пучки трав, свисавшие с потолочных балок, пытаясь отыскать что-то подходящее. Похоже собственное ранение братца не слишком беспокоило. Кренк на мой пристальный взгляд лишь дёргано кивнул, прижимая к телу отбитую руку, после чего решил уточнить:

– А куда идти-то, вождь? Мы тут как в западне. Рано или поздно бледнорылые либо крышку сорвут, либо еще чего…

– Не сцать, гоблота, – я лишь хмыкнул, вымеривая шагами пол, – у меня есть план.

Теперь, когда у нас появилось немного времени, не стоило торопиться. Здесь важно все точно рассчитать и не промахнуться. Так, так за пятой стойкой повернуть направо до стены, потом отсчитать две опоры влево, а теперь, главное, найти нужный камень. Ну где же, только что был же здесь! Наконец, один из камней плавно ушел в стену под моей ладонью и перед изумленными гоблами открылся проход. Масляный фонарь, висевший на стене, освещал первые ступеньки лестницы, уходившей круто вниз, в глубину. А прямо за секретной дверцей примостились два туго набитых заплечных мешка. Я подхватил один из них, другой же бросил Гроинку.

– Ну что, гоблота? Уж не думали выбраться живыми из этой заварушки? Хватай свои вещички и на выход, пока бледнорылые до нас не добрались!

Я снял с крючка фонарь и пошел первым. Дронк закинул на плечи Бренка и потащился следом. Один за другим все гоблины скрылись в потайном лазе. Когда банда спустилась на добрый десяток ступеней, дверь с шумом встала на место и на лестнице стало куда темнее. В подземном ходу было тихо и пыльно, лишь напряженное сопение гоблинов да звонкий стук капель оживляли атмосферу. Отмеряя шаг за шагом, все вслушивались, пытаясь уловить тяжелый топот погони, но проход оставался безмолвным. Похоже бледнорылые и правда потеряли нас из виду, что, впрочем, неудивительно, в хаосе и беспорядке боя, да еще в охваченном пожаром здании. Наконец, долгий переход под рекой закончился, лаз стал совершенно сухим и уверенно пошел на подъем. Несколько десятков ступеней, и моя башка уперлась в тяжелую крышку тайного прохода. Поднатужившись, я приподнял ее и тут же зажмурился от яркого света. Когда глаза слегка пообвыкли, я осторожно осмотрелся. Лес как лес. Куча павшей листвы кругом. Тишина, хоть ложкой ешь. За облезлыми кустами виднелся наезженный тракт. Не торопясь, я выбрался наружу, подтянул Бренка, помог вылезти остальным.

С юга поднимался жирный столб дыма. Горела странная крепость, ставшая последним приютом племени Яриного Копья. Вокруг охваченных пламенем построек виднелись черные точки людишек, деловито шмыгавших взад-вперед по двору. То ли пытались погасить пожар, то ли вынести все ценное.

– Эка все обернулось, – первым нарушил молчание Кренк.

– Хреновый из меня вождь, гоблы, – скривившись, я воткнул Яриное Копье в землю. – Все племя погибло. Пусть хоть этот пожар станет им достойным погребальным костром и отнесет души прямиком к Громдоку.

– Зря ты так, Кроинг, – Дронк положил свою тяжелую ладонь мне на плечо. – У нашего племени было лучшее лето, о каком только может мечтать гоблин. Куча мяса, добычи. За такое лето и жизнь отдать не жалко.

– Уж лучше так, чем сдохнуть от голода в горах, – поддержал его Кренк. – Что скажешь, Бренк?

Но Бренк не отвечал.

– Эй, Бренк?!

Гоблы засуетились вокруг раненного, что лежал, привалившись спиной к могучей сосне. Гроинк приложил пальцы к груди одноглазого, прислушался на мгновение и широким жестом отогнал обеспокоенных гоблинов.

– Дух покинул тело Бренка, – огласил итог братец. На лице покойника застыло умиротворенное выражение. Вот только Дронк вовсе не собирался мириться с подобным исходом. Завопив от гнева он принялся дубасить кулаками по несчастному дереву, а когда сбил костяшки в кровь, обратился ко мне:

– Что думаешь делать, вождь? Нельзя оставлять этих бледнорылых свиней безнаказанными!

Однако я лишь помотал головой:

– Я больше не вождь, Дронк. Племени больше нет. Яриное Копье мне больше не нужно. Если хочешь, забирай его и этих гоблов себе. Мы с братом пойдем другим путем.

– Вот уж не думал, что ты струсишь, Кроинг! – прорычал Дронк, рывком вытягивая Яриное Копье из земли.

– Я устал, Дронк. Быть вождем не по мне. Эта ноша оказалась слишком тяжела для вчерашнего переростка. Разделим припасы и разойдемся каждый своей дорогой, – спокойно ответил я, развязывая заплечный мешок.

– Будь на твоем месте кто-то другой, я бы выпустил ему кишки, – Дронк продолжал бурлить от гнева. – Но ты как никак вытащил нас из этой передряги. Пусть нас всего четверо, но я клянусь, что заставлю заплатить этих розовокожих людишек. Уверен, что собираешься уйти, а Кроинг? Гроинк?

– Уверен, Дронк. Я давно все решил. Как только мы заняли этот лагерь… стало очевидно, что мы не сможем сидеть за стенами вечно. Раньше или позже людишки прислали бы войско и перебили нас. Можно было попробовать увести племя раньше… но боюсь, меня бы не послушали. Кто станет покидать такое сытое место.

– Тут ты прав. Я бы и сам… Эх, да чего говорить, – Дронк махнул рукой. – Поступай как знаешь. А мы пойдем своим путем.

– Двигайтесь по дороге на восток, а потом на север. Как перевалите через горы, спуститесь в долину на той стороне. Там много ферм, но нет крупных городов. Думаю, сможете без проблем перезимовать, а потом уж решите куда податься.

– Спасибо за совет, Кроинг! – новый вождь хлопнул меня по плечу. – И за припасы тоже. Ну удачи, гоблы. Двинули!

Четверо гоблинов разделили между собой невеликую поклажу и бодро двинулись по дороге. Покуда мы с Дронком препирались, Гроинк успел обработать рану Кренка и тот теперь щеголял свежей перевязью, в которой болталась раненная рука. Гроинк задумчиво проводил гоблинов взглядом, после чего повернулся ко мне:

– Стало быть у тебя есть план, братец? И в чем же он заключается? Где мы вообще?

– В лесу возле Вильхудского тракта.

– Виль… тракт? Откуда ты это знаешь?

– Карты, брат мой. Карты – великое дело. Это такие кусочки пергамента, на которых бледнорылые следопыты рисуют окружающие земли – реки, леса, поля, горы, даже поселки и дороги. Если уметь их читать, можно узнать, что где находится и как далеко туда идти.

– Ушам своим не верю. С каких пор ты сделался следопытом? – подозрительно покосился на меня братец.

– Я не только карты читать могу. Я и книги могу читать. Я даже писать человеческими закорючками научился! То-то же! – я не скрывал собственного самодовольства.

– Но как, тролль тебя задери, Кроинг? Никто в племени даже слов таких не знает, не то что читать и писать….

– Мы с тобой талантливые гоблы, братец. Ты вот по части кулинарии. Даже без книжек догадался как лучше мясо готовить, какие приправы сыпать и сколько, какой гарнир опять же… Я вот тоже не дурак. Еще когда мы брали этот лагерь, а если точнее, то монастырь, я нашел двух девок в одном шкафу. Короче… я не стал их убивать, а спрятал ото всех и тайком подкармливал все это время. Они-то и научили меня читать, писать, пользоваться картой.

– Странный ты, – хмыкнул Гроинк. – Карты-шмарты всякие… Ладно, это я понял, что ты теперь грамотей хоть куда. Но, кажется, ты еще что-то говорил про план?

– План как пристроиться в теплое местечко, а заодно избавиться от главного недостатка всех твоих гениальных и вкуснейших идей, братец! – рассмеялся я, извлекая из недр заплечного мешка ту самую карту.

– Это каких еще таких недостатков? – тут же надулся Гроинк. – Мои идеи безупречны!

– Да как сказать, братец, как сказать. Из-за них вечно кто-то расстается с жизнью. Одного заморозил гном, другого Рухи схватили, много гоблов великаныш подавил. За монашек теперь и вовсе почитай все племя полегло. Еще одна гениальная идея, и мы сами коньки откинем, братец.

– Не нравится мне то, на что ты намекаешь, – просопел Гроинк, – но общий смысл я уловил. Так что?

– Мы с тобой, братец, первоклассные повара. Я набил наши мешки приправой, сковородку твою любимую взял, даже книгу с рецептами захватил, да! Вот я и подумал. Лучше мы будем готовить вкуснятину, а за мясом пускай сбегает кто-то другой. Кто-то, кого не жалко, если вдруг раздавят или голову там отрежут.

– И где мы найдем таких идиотов?

– У хана орков, само собой.

– Хана орков?! – от удивления Гроинк аж подпрыгнул. – Да ты точно сбрендил!

– Не сцы, все просчитано, – я развернул карту и принялся объяснять:

– Вот, смотри. Сюда смотри! Видишь крестик? Это бывший наш лагерь. А вот дорога. Мы где-то здесь. А вот тут, дальше на запад, земли большого хана орков Огрока. К нему-то мы и пойдем. От такой вкусной жратвы, как ты варганишь, ни один хан не откажется. Да эти тупоголовые орки будут друг у друга из пасти куски выхватывать, вот увидишь. Ну, короче, ты понял. Припремся к нему и устроимся на службу. Поварами, да. Кашеварами. А чтобы хан точно клюнул, нужно не с пустыми руками идти, а с подарочком. Приготовим что-нибудь фирменное, шоб проняло до самых кишок. Где мясо взять? Да тут по дороге и возьмем. Это ж торговый тракт! Тут жирных торговцев катается, пруд пруди, сейчас осень как раз, все на ярмарки едут, урожай везут, перехватим кого-нибудь. Будет Огроку бледнорылый с яблоками.

Мой план сработал безупречно. Запечённый с картофелем и бобами торговец под белым вином моментально покорил желудок хана и его багатуров. Мы с Гроинком стали личными кашеварами Огрока и получили почетные прозвища: Кроинг Большая Поварешка и Гроинк Безумная Сковорода. Даже орки выказывают нам уважение, про гоблов и говорить нечего.

***

Вот так, дорогой читатель, складывался наш путь в поварском искусстве – от воровства колбасы и пива к созданию шедевров гоблинской кухни. Как ты мог убедиться, Кроинг и Гроинк – настоящие профессионалы своего дела, лучшие во всем ханстве. Да что там в ханстве, уверен, даже ваш бледнорылый император не едал столь изысканных блюд! Если до сего момента, дорогой читатель, ты волновался о своей дальнейшей судьбе, то теперь можешь успокоится – ты в надежных руках. Не сомневайся, из тебя мы приготовим первоклассное лакомство. Пальчики оближешь!

С уважением, ваш Кроинг Большая Поварешка,

личный кашевар хана Огрока

Май 2023 г.