Читать онлайн
"Алёнка"

— Ухожу, позвоню, когда доберусь до дома! ― я быстро закинул рюкзак на плечо и пошёл вперёд, стараясь не смотреть на брата. Он схватил за руку, пытаясь удержать.

— Пусти! ― мне удалось вырваться.

Ник негромко выругался, виновато сказав:

― Ты там аккуратнее в дороге, деньги есть?

Кивнув, я почти побежал по тропинке, которая через пятнадцать минут должна была вывести к шоссе. Хотя, чтобы назвать тропинкой то, что осталось после сегодняшнего прорыва через лес трёх джипов, надо обладать большой фантазией. Заблудиться невозможно, так мне тогда казалось...

Двигаясь вперёд по примятой траве, я злился на всех: Ника и пьяную компанию его друзей. На Вику ― ненормальную подружку брата, после попойки при всех полезшую ко мне целоваться. А больше всего – на самого себя, за то, что согласился отправиться с ними на этот грёбаный пикник:

― Отдых на природе, речка, рыбалка! Ведь не хотел же ехать, упирался изо всех сил. Выходит, недостаточно упирался.

На душе словно кошки скребли. Я прекрасно понимал, как некрасиво всё выглядело, и перед братом было очень стыдно. Но остановиться не мог, меня понесло:

― И без него прекрасно провёл бы эти выходные за компьютером, чем переживать такое унижение. Всего два дня! Я что ему ― малолетка, раз потащил меня с собой? Ненормальный придурок… Что могло случиться с пятнадцатилетним оболтусом в городской квартире? Да ничего! Сколько же можно опекать, совсем достал своей заботой. Никак не поймёт, что я давно, блин, вырос…

Я шёл по полосе, оставленной джипами, глядя вниз и совершенно не обращал внимания на то, что творилось по сторонам. Только когда под ногами хрустнула сухая ветка ― растерянно поднял голову. Задумавшись, совсем не следил за временем, хотя по ощущениям, уже давно должен был выйти к шоссе. Сколько ни прислушивался ― никакого шума проезжающих машин, только полная тишина.

Время было детское, лето в разгаре, ещё даже и не начинало темнеть. До остановки автобуса по шоссе идти всего ничего, только где оно, это шоссе? Подумал:

― Неужели отвлёкся и свернул с дороги?

Ещё раз посмотрел на бывшую тропинку: вместо следов от колёс ― полоса, оставленная трактором. Во всяком случае, что-то на гусеничном ходу тут точно проходило. Решив вернуться по своим следам, я совершил далеко не первую ошибку за сегодняшний день.

Гусеничный след вскоре тоже потерялся, редкий перелесок с высокой по колено травой сменился заросшим сорняками полем. Зато прямо за ним виднелись какие-то крыши. Это меня обрадовало:

― Теперь можно будет спросить дорогу, если, конечно, встречу хоть кого-нибудь.

Мобильный здесь не работал, оставалось полагаться на болтливые людские языки. И я решительно направился через поле к домам.

Это оказалось нелёгким делом: земля была усыпана кочками. Без конца спотыкаясь, я лишь чудом держался на ногах. Кроссовки несколько раз «хлебнули» воды, и мне сразу стало не по себе. Положение спасла большая палка, словно нарочно воткнутая кем-то в землю. Взял её, и идти стало гораздо удобнее, теперь я тщательно проверял дорогу перед собой.

На это ушло не меньше получаса. Я выдохся, меня заели комары, к тому же начало темнеть, а мобильный продолжал молчать. И желудок противно ныл, сейчас съел бы что угодно. Когда, наконец, пытаясь отдышаться, остановился перед небольшим хутором, не поверил своим глазам:

― Откуда он взялся в Подмосковье... Может, здесь фермеры живут?

Возле дома девчонка в голубом сарафане неторопливо сгребала сено, я направился к ней, сходу крикнув:

― Здравствуйте, дорогу не подскажите?

Она вздрогнула, испуганно обернувшись. Моя ровесница, сероглазая, волосы убраны под белую косынку, одна белобрысая чёлка видна, симпатичная, только с глазами что-то не так. Я спокойно подошёл ближе, реакция на это была неожиданной: девчонка подняла вилы и метнула их прямо в меня. Ей-богу. Только хорошая реакция спасла, вилы проскочили в паре сантиметров от головы.

— Совсем с дуба рухнула, у вас что, так принято ― гостей вилами встречать? Не хочешь говорить, где дорога ― не надо, просто рукой покажи. А кидаться зачем, или тебя только что из дурдома выписали? ― заорал я, стараясь скрыть дрожь в срывающемся голосе.

На мой вопль из дома вышла деревенская бабка в пёстром платье, платке и телогрейке, вид у неё был ещё более сердитый, чем у внучки:

— Ты чего на Алёнку орёшь? Чего девчонку пугаешь, а? Откуда такой невоспитанный взялся?

— Да ничего подобного, никого я не пугал! Шёл через лес к автобусной остановке и заблудился. Просто дорогу хотел спросить. Покажите, пожалуйста, как туда пройти.

— Заблудился он, ― ворчала старуха, но прозвучало это уже не так угрожающе. ― Ну, гость, ладно, заходи во двор, к шоссе ты сейчас всё равно не выйдешь, ночь близко, ― голос её опустился до шёпота, ― заходи, внучек, не бойся. Покормлю тебя и в сарае постелю, переночуешь, а завтра дорогу покажу. Найдёшь там свой автобус. Ну, что смотришь ― бабки что ли испугался?

— Вот ещё, ― я скосил глаза на Алёнку, продолжавшую смотреть исподлобья, ― только скажите внучке, пусть на меня не кидается.

Бабка засмеялась, обняла девчонку, поцеловав её в щёку.

— Алёнушка, не бойся, радость моя, это хороший мальчик, он тебя не обидит. Тебя как зовут-то, гость? ― усмехнулась бабка.

— Сашкой, ― буркнул я.

— А меня ― Вера Петровна, вот и познакомились. Да не стой столбом, Саша, проходи, ужинать будем.

Я не колебался, на улице и правда как-то быстро стемнело, остаться среди леса одному мне совсем не светило и, вежливо сказав:

― Спасибо! ― вошёл в калитку.

Дом был точь-в-точь как у нашей с братом бабушки, чистый и аккуратный, пахло свежим хлебом и варёной картошкой. Я невольно сглотнул.

Мы сидели за столом и ужинали. Алёнка сняла косынку и переоделась в джинсы и футболку. Я чуть не присвистнул:

― Надо же, как изменилась, волосы ― просто золото. Красотка, и как сразу этого не заметил? А вот глаза всё-таки странные.

Я рассматривал её исподтишка, и Алёнка это заметила. Она подняла голову, взглянув с высокомерием королевы, и фыркнула.

Меня это разозлило:

― Ясно, не понравился ей чем-то. Ну и ладно, очень надо! Что она вообще о себе возомнила? ― стало обидно, даже аппетит пропал. Вера Петровна оказалась очень милой, в отличие от своей вредной внучки, и постоянно подкладывала мне в тарелку всякую всячину.

― На убой что ли раскармливает? ― хмыкнул я про себя, а вслух поблагодарил:

— Спасибо, Вера Петровна, всё очень вкусно, но больше, правда, не могу, и так уже объелся.

— Так ты, Сашенька, Алёнушке спасибо скажи, это она тут хозяйничает, у старой бабушки уж ни на что сил нет, ― вздохнула она и с удовольствием съела ещё одну куриную ножку. При этом раздался такой смачный хруст, словно бабуля умяла эту ножку прямо с костями. Я вздрогнул:

― Зубы у неё, похоже, на месте, а может, это протезы такие мощные? Сдерживая себя, чтобы не рассмеяться, бросил быстрый взгляд на Алёну: она была мрачнее тучи, видно опять ей что-то не нравилось. Ну и противный характер у девчонки, сразу вспомнилось, как лихо она метнула в меня вилы, а если бы попала?

— Не попала, потому что не хотела, думала только отпугнуть тебя, но ты, дурак, сам зашёл, ― вслух мрачно ответила на мою мысль Алёнка.

Я оторопел:

― Как ей это удалось, неужели проговорился и сам не заметил?

С тревогой посмотрел на бабку, которая, казалось, совершенно не обращала внимания на наш разговор, доедая оставшиеся на столе блины. Худенькая старушка явно не страдала отсутствием аппетита. Наконец ужин был окончен, застольная беседа у нас не складывалась, и Вера Петровна попросила внучку проводить «гостя» на ночлег в сарай, дав с собой одеяло и подушку.

Я покорно поплёлся следом за Алёной, хотя не понимал, почему они не оставили меня на ночь в терраске:

― Там хоть комаров поменьше, да и диванчик какой-то есть. Зачем обязательно тащиться на сеновал, я к такому не привык ― городской до мозга костей, комфорт люблю.

Но выбирать не приходилось, спасибо хоть в лес не выгнали.

В сарае девчонка бросила на сено одеяло и подушку, развернулась к выходу, но, вдруг остановившись, не оборачиваясь, сказала:

― Эй, глупый ребёнок, я буду говорить, а ты стели постель и делай вид, что не слушаешь. Часа через два, когда луна скроется, приду за тобой и выведу отсюда. И постарайся не заснуть, хоть бабка в чай особой травки положила, чтобы крепко спалось...

Она сказала это таким тоном, что у меня мурашки побежали по всему телу. Я слушал её с замирающим сердцем и усердно делал вид, что приминаю сено для постели:

— Алёна, а что же ты так неласково про свою бабушку говоришь? Она в тебе души не чает.

— Помалкивал бы лучше, безмозглый! Разве не знаешь, что нельзя доверять незнакомым людям? А ты что творишь? Да и не бабушка она мне.

— А кто? ― её слова напугали ещё больше.

— Хозяйка, вот кто. Работаю на неё и не по своей воле.

— А почему не уйдёшь?

— Вот, болван, своей головой подумай: раз не ухожу ― значит, не могу.

И она выскользнула за дверь. Я без сил упал на одеяло. Меня трясло как в лихорадке, мысли одна ужаснее другой крутились в голове: вспомнилась прожорливая старушка… Сразу затошнило, я сдерживал позывы желудка сколько мог, но, не вытерпев, еле добежал до угла сарая, согнувшись пополам в приступе рвоты. Придя в себя первым делом проверил дверь, подёргав за старую ручку. Она была заперта:

― Не помню, чтобы Алёнка закрывала дверь на замок, только тихо прикрыла за собой. Кто же или что сделало это? Вот ведь влип… ― струйки пота поползли по шее и спине.

Медленно вернулся на импровизированную кровать и сел, подперев голову руками: ждал, когда начнёт клонить в сон. Но этого не случилось: лёгкая сонливость присутствовала, не более. Спасибо моему бурному воображению и слабому желудку, видно большая часть отравы вышла со рвотой.

Оставалось только надеяться на возвращение Алёнки и стараться не заснуть. Я делал всё, что мог: разговаривал сам с собой, вспоминал фильмы и книги, даже пытался рассказывать анекдоты ― получалось не смешно. И всё-таки задремал. «Соню» разбудила девчонка, сильно встряхнув за плечи, а потом заставив выпить какое-то питье, горькое, похожее на очень крепкий кофе. Это помогло. Я проснулся, и меня снова зазнобило.

— А ты не особо храбрый, да? ― оскалилась Алёнка.

— Уж какой есть, ― я попытался «обидеться», но даже это не получилось.

— Да ладно тебе! Пошутила же, не злись. Давай руку и крепко держись за мою. Что бы ни происходило ― не отпускай, понял?

Покорно кивнул в ответ, протягивая ледяную от страха ладонь. Алёнка взяла меня за руку, и мы вышли из сарая. Дверь за нами закрылась, громко щёлкнув замком, заставив колени подогнуться. Девчонка, сочувственно посмотрев, сжала руку: мол, не бойся, ты не один. Меня накрыло волной стыда: это же я должен её спасать, а получалось наоборот ― сам плёлся за ней как привязанный.

— Немедленно прекрати думать о всяких глупостях ― отвлекаешь! ― строго сказала моя спасительница и остановилась, оглядываясь по сторонам. На улице было темно, луна и правда спряталась в облаках, да и звезды не спешили показываться. Алёна стояла, крепко вцепившись в мою руку, и то ли прислушивалась к чему-то, то ли принюхивалась, словно волчица, а потом выдохнула с отчаянием в голосе:

― Пора, ну держись! ― и рванулась в темноту.

Она бежала быстро и легко, будто совсем не касалась ногами земли, и мне приходилось следовать за ней. Я мчался через мрак леса, спотыкаясь, царапая руки и ноги о колючие ветки, несколько раз падал и больно бился головой о невидимые препятствия. Алёна помогала встать, и мы снова продолжали путь. Думаю, в её напитке было что-то особенное, потому что наше бегство длилось долго, а я даже не запыхался.

Летом светает рано, мы как раз выбрались к шоссе и очень скоро подошли к остановке. До первого автобуса было ещё не меньше часа. Только сев на скамейку, я почувствовал, как болело, вырываясь из груди, сердце, а ноги внезапно превратились в чугунные гири.

Взмокший и задыхавшийся, готовый отключиться в любое мгновенье – таким, наверное, увидела меня Алёна. Она быстро полезла в рюкзачок, висевший у неё за спиной. Достала флягу и силой влила в рот немного жидкости. Я с трудом проглотил эту мерзость и только потому, что она буквально гаркнула:

― Пей! Сдохнуть хочешь?

Придя в себя, взглянул на Алёнку: она беззвучно плакала, и её худенькие плечи вздрагивали:

— Прости, Саш, совсем загнала ― так боялась не успеть до рассвета. Хотела спасти хотя бы тебя.

— А что, были и другие?

— Были, ― она кивнула, вытирая рукой мокрые от слёз щёки.

— И неужели никто не смог уйти? ― сердце замерло в ожидании её слов.

— По-разному было, ― она уклонилась от ответа, ― не всякий может выдержать такой темп, но иначе нельзя, не убежать, веришь?

— Верю, и спасибо тебе, Алёна.

— Рано пока спасибо говорить ― когда домой вернёшься, болеть будешь. Опасными травками я тебя поила. Ещё проклянёшь меня не раз, ― её голос был глух и полон тоски.

— Не говори так, мы с тобой сейчас вместе уедем, брат поможет, он очень хороший…

Алёнка грустно засмеялась:

— Ну, Сашка, ты совсем не слушал что ли? Или от страха всё забыл? Я же говорила ― давно убежала бы, если б могла. Нет, ты не можешь мне помочь. Никак. И перестань думать всякие глупости, не буду я с тобой целоваться, и не мечтай!

Я покраснел:

― И откуда она всегда знает, о чём думаю?

Мы молчали, долго не решаясь продолжить разговор. Моё любопытство победило неловкость:

— Алёна, хочу спросить тебя об одной вещи, ну, не знаю…

— Спрашивай уж, не мямли.

— Что у тебя с глазами, а? Вроде обычные, красивые даже, но что-то с ними не так, не понимаю, ― выпалил я.

— Надо же, бабка была права, ты не прост. Никто до тебя этого не замечал. Тогда посмотри внимательней ― сам догадаешься.

Я так и сделал, но ничего странного не увидел. Почему же тогда меня каждый раз пробирала дрожь, стоило лишь задержать взгляд на этих удивительных глазах? Осмелев, взял её лицо в свои ладони и несколько раз повернул, пытаясь понять, в чём же дело. Промчавшийся мимо грузовик осветил нас фарами, и тут я увидел это.

Не было глаз, только пустые чёрные дыры под длинными ресницами. Это продолжалось лишь секунду, грузовик умчался прочь, оставив меня бороться с ещё одним потрясением.

— Это она сделала? ― прохрипел я.

Алёна кивнула. Глаза, вернее их видимость, снова были на месте. Я взял её руку и прижал к своей щеке. Она промолчала, а потом осторожно погладила меня по волосам:

— Ты добрый, Саш, но ничего изменить нельзя. И никакие операции не помогут. Ладно. Я рада, что ты выбрался. Скоро автобус придёт, а мне пора назад. Это судьба. Перестань, наконец, об этом думать, ничего ты не сможешь сделать, и мы никогда не увидимся больше. Не пытайся даже искать меня! ― она почти кричала, не скрывая своего отчаяния.

— Я… я, никогда тебя не забуду.

— Забудешь, и очень скоро, ― Алёнка невесело усмехнулась, вырывая свою руку из моей. Но я упрямо снова схватил, сжимая её в своих ладонях:

— Нет, не забуду.

— Ладно, как хочешь, ― она сделала вид, что ей всё равно. Потом сняла маленькую золотую серёжку и отдала мне.

— Пока, Саш! Береги себя и следи за здоровьем, я буду молиться, чтобы с тобой всё было хорошо, ― голос её дрогнул, и она отвернулась. Помедлила мгновенье, потом наклонилась, легонько целуя в щёку. И быстро вошла в лес, мгновенно растворившись в нём.

Я беспомощно смотрел на колышущийся кустарник, за которым исчезла Алёнка. В это время заорал мобильный, это был Ник. Не передать, чего я только о себе не наслушался... А когда он, наконец, выдохся и прокричал:

― Ну, что молчишь, засранец? Нечего сказать в оправдание? ― тихо ответил:

― Почему же, есть. Ник, я тоже тебя очень люблю. Сейчас сажусь на автобус, вон он уже идёт. Не волнуйся, скоро буду дома, там и поговорим. Пока, братишка, ― и отключил телефон.

Автобус был пуст и с комфортом довёз меня до города. По пути, глядя в окно, я чувствовал себя растерянным и совершенно опустошённым, задаваясь лишь одним вопросом:

― Неужели, всё что случилось ― правда, и мир вокруг гораздо сложнее, чем всегда казался?

Понимал я и то, что никогда не забуду произошедшего и удивительную девчонку по имени Алёна.

Дома брат уже ждал моего возвращения: посмотрел с удивлением, но ругать не стал, просто крепко обнял. Видно заметил перемену. Я рассказал Нику обо всём, что случилось, а он не поверил, только вздохнул, потрепав по волосам:

― Ну, Санёк, ты у меня и фантазёр!

Промолчал он и на следующий день, когда я заявился домой с маленькой золотой серёжкой в ухе…