Читать онлайн
"Инфекция"

Ах ты, черт… Томми хапнул крест и бан, все разом. Причем, незаслуженно, на мой взгляд. А ведь он участвует в конкурсе и у них с напарником все шансы выиграть. Конкурс серьезный и приз неслабый в итоге. Вот надо ему было сцепиться с админом! Не мог промолчать… Хотя — нет, не мог. Это же Том. Я улыбаюсь, представляя его полное праведного гнева лицо. Этот человек не терпит двух вещей — тупости и несправедливости. И просто не может пройти мимо, если видит и то, и другое. Обязательно вмешается… себе на голову.

Так, надо сделать перерыв. Я встаю из-за стола, потягиваюсь и иду на кухню. Экран ноутбука светится в полутьме комнаты — шторы плотно задернуты. Жарко, на мне только короткий топ и тонкие джинсы. В большом зеркале в прихожей отражается стройная кареглазая девушка с копной темных волос, когда я прохожу мимо. Собаки тут же соскакивают и плетутся следом. Черная как смоль старая овчарка и молодой жутко лохматый дворянин, не меньше нее ростом, белый как сахар. Та еще парочка… Хватит клянчить еду, я недавно вас кормила! Засранцы…

Дойти до кухни не успеваю, с курса меня сбивает звонок в дверь. Интересно, кого там принесло? Открываю, не глядя в глазок. Том! Нетерпеливо приплясывает, словно я шла открывать тысячу лет. Быстро он.

— Привет! Нет, ты видела?! Видела?! Я стрелу забил с модером. Попробую договориться. Поехали со мной, моральной поддержки ради?

— Как ты так быстро?

— Да я в машине сидел с ноутом, недалеко тут.

— А-а-а… Ну, подожди, обуюсь.

Том выше меня головы на полторы и старше лет на десять минимум. Здоровенный мужик с широким лицом, носом картошкой и страстью к крепким спиртным напиткам. У него юридическое образование, жена и пара ребятишек. Он потрясающий умница и настоящий профи. Все это не мешает нам быть друзьями. Интернет стирает все границы, во всех смыслах слова. Том — это его никнэйм, разумеется.

На улице еще жарче, чем дома. Хорошо, что у Тома в машине кондиционер. Уже за полдень, пробок нет, и мы добираемся до места встречи довольно быстро. Это пересечение двух широких, залитых солнцем улиц. Вверх по одной из них на горизонте — горы в прохладных белых шапках ледников. Вот же мы… глисты компьютерные. Страдаем всякой фигней вместо того, чтобы поехать на пикник. Надо подкинуть Тому идею.

Проехав чуть дальше за перекресток, он паркуется и говорит:

— Рановато. Подождем немного.

Я выхожу из машины. Хорошо, что вдоль улицы полно деревьев, а в арычках журчит вода. Август — беспощадное время в нашем городе. Парковка рядом с каким-то агентством, у входа мужики курят. Один подходит к нам, здоровается. Светловолосый, миловидный, с тонкими чертами лица парень. Чуть меня старше. О, это же Никита, напарник Тома по конкурсу. Все верно, его эта ситуация касается напрямую.

Никита кивает мне, здороваясь. Они болтают с Томом и курят, а я просто жду, когда приедет модератор форума, на котором мы все обитаем сутками.

— О, вот ее машина, идем, — говорит Том, пуляя окурок в урну. Маленькая красная машинка с круглыми фарами, так любимая дамочками. Водитель — довольно молодая и симпатичная женщина. Это и есть наш модер, грозно карающий нарушителей направо и налево?! Ну и ну. Рядом с ней на пассажирском сиденье какая-то девушка. Подруга, должно быть. А может, и дочь?

Мы забираемся на заднее сиденье, здороваемся. Том берет с места в карьер. Юрист он и есть юрист — язык у него подвешен, что надо. А уж каким обаятельным может быть этот медведь, вы себе не представляете. Так что все эти ее: «Ну вы же понимаете, есть правила… они общие для всех… я не могу…», — я не воспринимаю всерьез. Рано или поздно, сдастся. Поддакиваю, где надо, и пялюсь в окно.

Внезапно дамочка решает перепарковать машину. Просто разворачивается через обе полосы и встает на обочине в западном направлении. Не знаю, с чего вдруг, возможно, ей потом ехать в эту сторону?

Минуты не проходит, как раздается страшный грохот. Две машины сшибаются лоб в лоб на перекрестке. Одну из них откидывает на тротуар, она, кувыркаясь, сносит стоявших там пешеходов, дожидавшихся зеленого сигнала светофора, и замирает, искореженная, как раз на том месте, где только что стояла красная машинка.

— Твою мать… — говорит Том. Вот не верь после этого в предчувствия!

Мы выскакиваем из машины. К перекрестку уже бегут люди. Кто-то вызывает скорую. Помочь я ничем не могу, а пополнять толпу зевак нет никакого желания. Я и отсюда прекрасно вижу, как пострадавших оттаскивают к обочине и накрывают лица одеждой. Черт, сколько погибших… Человек пять или шесть, не меньше… Страха я не чувствую, только сожаление. Жаль людей.

Модератор, потрясенная случившимся, торопливо обещает Тому снять бан и разрешить дальнейшее участие в конкурсе, и быстро уезжает. Не перепаркуй она свою машинешку, и нам бы досталось. Может и не смертельно, но покалечились бы точно.

Помрачневший Том говорит:

— Идем, подкину тебя домой.

Когда мы переходим улицу на том самом перекрестке, происходит что-то странное… Тела, лежащие на обочине, вдруг начинают шевелиться.

— Том, смотри… Их приняли за мертвых, но они живы, похоже!

— Все сразу?

Пострадавшие медленно стягивают с лиц покрывала, садятся. Они покалечены и в крови, но на коже у них не просто ссадины и разрывы… а какие-то пятна, язвы, похожие на свежие ожоги. Что это за черт?!

Из небольшой цистерны, похожей на обычный молоковоз, с которым столкнулась легковушка, на дорогу вытекает какая-то белая густая жидкость.

Поворачиваю ключ, толкаю дверь. В прихожей сумеречно. Псы приветливо метут хвостами. Сходим погулять, как только жара спадет. Уф, до чего же жарко-то… К черту одежду. Я стягиваю топ, джинсы и бросаю их на пол. Похожу голышом, пока отца нет дома. Интересно, где его носит? Я в его дела не лезу. Живу с ним не так давно. Знаю, что прошлое у него, скажем так… мутное. С матерью они давно в разводе. Я его почти не знала до ее смерти. Впрочем, он меня любит, балует. В дела мои в свою очередь нос не сует и нотаций не читает. Меня это более чем устраивает.

Босые ступни тонут в мягком ворсе ковра. Отец любит ковры, пушистые такие, пестрые. В каждой комнате в обяз. И он даже не ворчит, что с моих псов на эти ковры летит шерсть. А мать поедом ела…

Квартира у нас большая, от бабки досталась, и я брожу из комнаты в комнату, не придумав, чем заняться. Залезть в сеть? Нет, лучше новости посмотрю. Из головы не идет увиденная на перекрестке сцена. Что это было? Неприятное предчувствие холодком наполняет нутро.

Иду в зал, чтобы включить телевизор, но уже на пороге слышу оттуда резкие голоса и музыку. Сам включился?! Подпрыгиваю, перепугавшись, а потом и еще раз, когда из дверей, завернутый в простыню, вываливается мужик. Пьяный в дымину, лыка не вяжет! Мычит что-то приветственно и пытается улыбаться. Рожа у него прямо зверская и если не знать, кто это, можно и обделаться.

— Мать твою, Ник! Придурок! — я швыряю в него первым, что попадается под руку, и пулей вылетаю в прихожую. Шарахаюсь тут голышом… Ругаю псов. Не могли дать понять, что я дома не одна!

Ник — лучший друг отца еще с тех, смутных времен. На самом деле его зовут Коля. Ник — это я его так призвала. Бывший боксер. Они как родные братья и ключ от дома у него есть. Иногда он у нас тусуется. Собаки его знают и впускают без проблем. Здоровенный… еще выше и шире Тома, а уж лицо у него… Горный тролль да и только! Но добрейшей души человек и меня просто обожает. Интересно, где это он так и в честь чего накушался? Да еще так рано?

Приходится снова одеться. Может поесть? Нет, что-то не хочется… Сажусь, копаюсь в нотнике. В сети ничего интересного. Об аварии на перекрестке ни слова. Пойду, погуляю, что ли… А то сейчас Ник протрезвеет немного и начнет ко мне цепляться. Поговорить любит ужасно под этим делом. А я-то трезвая. На разных уровнях сумрака мы с ним.

День клонится к вечеру. Иду по пешеходной дорожке вдоль широкой улицы, плавно спускающейся вниз из-под предгорий. Наш микрорайон построен лет пятнадцать-двадцать назад. Улицы тут широкие, дворы огромные и дома отстоят друг от друга на довольно большое расстояние. Природная планировка… или солнечная? Как-то так это называлось в романтичные времена юности моих родителей.

Погуляла с часок. Народу мало, все в отпусках. Вроде бы все спокойно, но ощущение какой-то надвигающейся жути не оставляет. Люди возвращаются с работы, мамашки с колясками во дворы повыползали — жара потихоньку спадает. Я уже вижу свой дом, когда снизу из центра города раздается далекий вой тревожных сирен. Да что за черт происходит?! Прохожие останавливаются, недоуменно переглядываются. Потом спешат домой, кто-то прямо бегом. Мамашки и коляски исчезают в подъездах в считанные секунды.

А потом начинает твориться нечто невероятное! Я вижу, как торопливо идущие впереди меня люди падают на асфальт и закрывают головы руками, словно под обстрелом. Что происходит?! Война началась, что ли? Сирены воют, но ни стрельбы, ни разрывов я не слышу. Мне тоже надо лечь?! Но зачем?!

Так и стою как дура, разинув рот и озираясь. Все кто в поле моего зрения, лежат, закрыв головы руками. Лежат неподвижно… А потом начинают двигаться. Но, Бог ты мой… люди так не двигаются! Мужик в метрах пятнадцати от меня начинает дергать конечностями, приподнимаясь на четвереньки. Руки и ноги выламываются в какое-то противоестественное для хомо сапиенса положение. Он похож на марионетку, которую дергают за нитки. Голова вытягивается на шее, резко дергается влево, вправо, словно человек пытается вправить вывихнутый позвонок. А потом он поднимает лицо и смотрит прямо на меня.

Это лицо не может принадлежать человеку… Живому человеку — не может! Искаженное гримасой, с оскаленными зубами и кровоточащими глазницами… Оно покрыто теми язвами-ожогами, которые я уже видела сегодня на жертвах аварии.

Онемев от увиденного, я стою столбом даже тогда, когда существо делает рывок в мою сторону. Крокодилий такой, потому что только рептилия может так двигаться. На рывке оно приподнимается на задние… ноги?

— Беги! — слышу я истошный крик. Мимо меня проносится какой-то парень. Его вопль и движение выводят меня из ступора, и я несусь как африканская лань, благодаря родителей за хорошие гены, спортивную фигуру и быстрые ноги. Я не оглядываюсь, но думаю, что не только тот мужик гонится за нами.

Мы несемся как ненормальные вниз по улице, к мосту через широкий канал, протекающий внизу микрорайона. Он и огромный пустырь отделяют микрашку от города. Больше бежать некуда — все дворы полны этих существ. Я не трачу дыхание на вопли, просто бегу, что есть сил, не сводя взгляда с мелькающей впереди спины моего случайного спасителя. С разных сторон — со дворов, дорожек и балконов всплескивают и затихают крики ужаса, страха и боли.

Оглядываюсь я только на белой пыльной грунтовке, идущей вдоль густо заросшего кустарником и деревьями канала. Твою ж мать! Во-первых, за мной метется, не отставая, какая-то тетка. Здоровая, судя по ее выпученным от страха глазам и чистой коже. А вот за ней… бежит оно. С дикой скоростью, несмотря на какую-то разбалансированность всего организма. Не знаю, чего оно хочет, но даже если у него самые дружелюбные намерения, я не хочу, чтобы оно ко мне приближалось! Фильмов ужасов в своей жизни я видела более чем достаточно!

Спасительный подарок судьбы торчит из ствола засохшего тополя слева от тропинки. Обычный такой топор. Кто-то рубил старое дерево, да так и бросил инструмент прямо в стволе. Надеюсь, он убрался подальше отсюда… Мысли пролетают в башке с космической скоростью.

Парень проносится мимо дерева. Я, чуть сбросив скорость, хватаюсь двумя руками за ручку топора, инерция выдергивает инструмент из древесины и разворачивает меня лицом к преследователю. Я замахиваюсь… Тетка проносится мимо, шарахнувшись от меня.

Пять метров… Три… Два… Один! Изо всех сил я обрушиваю лезвие на лоб существа, прямо между безумных, истекающих кровью глаз. Оно взмахивает руками с судорожно скрюченными пальцами и валится на спину, загребая пыль ногами в сандалиях. Не раздумывая, наношу еще один удар, и топор застревает в расколовшемся черепе. Отступив, чтобы не запачкаться в кровавых брызгах, я смотрю как оно затихает. Никаких чувств внутри, почти никаких. Даже страха. Только тупое онемение и легкое удивление от того, что у меня получилось. Сомневаюсь, что когда-либо меня истерзают муки совести из-за того, что я только что убила человека. Это не человек.

Парень и женщина возвращаются и смотрят на труп квадратными глазами. От шока у них тоже никаких эмоций. Мы дышим как загнанные лошади. Аж в груди больно. Наверное, побили все олимпийские рекорды разом.

— Надо спрятаться, — говорит парень.

Сумерки. Мы отсиживаемся в какой-то металлической трубе на берегу канала. Кажется, это шлюз. Вход перегорожен решеткой, наверное, улавливатель мусора. Замка на ней нет, а то бы мы внутрь не попали. Да здравствует безалаберность наших коммунальщиков…

Мои спутники не слишком разговорчивы. Парень хотя бы представился — Вельмир. Вельмир так Вельмир, мне все равно, в общем-то. Он высокий, выше меня, стройный и очень светловолосый. Волосы до плеч. Узкое длинное лицо. Такой… нарочитый, картинный прибалт в представлении иных режиссеров.

Женщина молодая, с золотистыми кудрявыми волосами, собранными в дульку. Не больше тридцати, с хорошими формами. В джинсах и рубашке с закатанными рукавами. Гуляла, наверное, возле дома или в магазин шла, когда все началось. Она вовсе молчала, пока мы с Вельмиром не начали общаться. А когда заговорила, то ясности не внесла. Просто выслушала наше предположение насчет того, что это какая-то опасная инфекция, типа как в фильме «28 дней спустя» и сказала:

— Мне нельзя рожать, нельзя…

И руками живот заслонила. Беременная, что ли? Да уж… Сочувствую, конечно. Лишь бы не свихнулась от шока. Только сумасшедшей нам не хватает.

Когда совсем темнеет, Вельмир осторожно выглядывает наружу. Инфицированных поблизости вроде не видно.

— Нам нужно оружие, — говорю я: — У отца тут неподалеку гараж. Там должно быть.

Отец любит холодное оружие. И умеет выбирать. Но дома не хранит, со времен бурной молодости отношения у него с ментами напряженные. Если пройти вдоль канала и немного подняться вверх, то можно выйти как раз на наш гаражный кооператив. Где отец и что с ним сейчас — стараюсь не думать. Раскисать нельзя. И думать о плохом, пока не увидел это плохое собственными глазами и не пощупал руками — тоже. Это его правило, кстати.

Стараясь не шуметь, мы выбираемся из своего укрытия. Луна еще не взошла, и противника в темноте легко не заметить. В любом случае выбора нет. Нам нужна еда, нужно оружие. Век в трубе не просидишь. Осторожно ступая, дыша через раз и вздрагивая от каждого шороха в кустах, мы добираемся до гаражного комплекса. Эмоциональный ступор от первого шока уже прошел, и все нормальные чувства — страх в первую очередь, возвращаются.

Я довольно быстро нахожу отцовский гараж, он стоит на самом берегу канала, в последней линии. Тем лучше для нас. Соваться в эти лабиринты в полной темноте как-то не хочется. Впрочем, пока мы идем, из-за горизонта выплывает луна, но она ущербная и дает совсем немного света.

Ключ от гаража у меня на связке. Я осторожно поворачиваю его в замке и тяну дверь на себя. Она открывается с тихим скрипом. Это не металлическая коробка с воротами, а полноценное кирпичное строение с парой маленьких пыльных окошек, и дверь у нее сбоку. Машины у отца сейчас нет, но порядок у него тут идеальный — все инструменты по полочкам. Можно идти и не бояться, что наступишь на какие-нибудь грабли и получишь рукояткой в лоб.

Свет я не включаю из предосторожности. Просто жду, когда глаза привыкнут к темноте. Немного голубоватого света из открытой двери и окошек помогают ориентироваться. Так… Вот на этой полке у отца целый набор всяких тесаков.

Я стягиваю тяжелый чехол с полки и расстегиваю его, раскатывая на рабочем столе. Несколько больших мачете, охотничий нож, какая-то острая кривулина, названия не помню…

— Выбирайте, — говорю я своим спутникам и примериваюсь к одному широкому черному мачете. Рукоять ножа лучше лежит в руке, но, чтобы нанести им удар, нужно подпустить противника совсем близко. Что-то не хочется… Мачете — хоть какая-то дистанция.

В этот момент Вельмир, дурень такой, находит на стене выключатель и гараж заливает желтоватый свет.

— Рехнулся?! Выруби немедленно!

Не знаю, с чего я это взяла, но я уверена, что твари полезут на свет как мухи.

Парень выключает лампочку. Я бросаюсь к окну и осматриваю территорию у гаража. Черт, ослепла напрочь — только черные рваные пятна перед глазами! Когда я их вижу, уже слишком поздно: две дерганные фигуры уже в дверях. Высокий крик, выдох на «а-а-а-а-а», смешанный с каким-то полушипением — полувизгом… Жуть! Охотятся? Зовут своих?!

Думать некогда. И сомневаться тоже. Я это уже сделала один раз… Размахиваюсь… Мачете раскалывает череп и тело валится под ноги второму существу. Его убивает Вельмир. Сплоховал со светом… но двигается быстро и не трус.

Мы переглядываемся, тяжело дыша. Женщина стоит, сжав рукоять ножа, и смотрит на мертвых широко распахнутыми глазами.

— Валить надо! — шиплю я: — Остальные могли их услышать!

Вельмир сгребает все оставшееся оружие вместе с чехлом и, пригибаясь, мы отступаем назад к каналу и залегаем в густой траве на берегу. Холодные мурашки покрывают кожу, когда я слышу это их «а-а-а-а-а», с одной стороны, с другой, и вижу резко двигающиеся как в ускоренной съемке дерганые тени, сползающиеся к нашему гаражу.

Вдруг за нашими спинами раздаются шорохи и шипение. Мы подпрыгиваем, оборачиваемся, выставив перед собой оружие. Какой-то человек карабкается по склону канала, а за ним скачками, рывками — одна из тварей. В холодном свете луны эта картина апокалиптично — жутка. Когда свет падает на лицо преследуемого, я вижу, что это отец!

Тварь прыгает.

— Папа!

Он оборачивается, в лунном свете взблескивает лезвие. Быстрый удар, прямо навстречу прыжку, в брюхо чудовища, и оно валится на бок, на траву. Мы бросаемся вниз по склону, съезжая по густой траве на задницах.

— Папа…

Отец одним взглядом окидывает моих спутников, замечает оружие в наших руках и кивает. Быстро обнимает меня.

— Доча… Почему не брала трубку?

— Забыла мобилу дома… Там Ник, нажрался, я ушла…

Он у меня еще молодой, крепкий и совершенно бесстрашный человек. Говорит, что я вся в него. Мне это льстит. Я замечаю, что волосы у него намокли и закрутились крупными темными кольцами. А одежда сухая. Переплывал канал?

Раненное существо хрипит и корчится на траве и мне кажется, что какие-то издаваемые звуки местами даже напоминают слова. О, ужас… я его знаю! Это же наш участковый! Вон он, в форме своей, залитой сейчас на груди чем-то черным. Не хочу думать, чем… Зубы оскалены, губ напрочь нет — сам себе отгрыз, что ли?! Они с отцом на ножах были. Иначе, чем «бандит» он отца не называл. И на меня смотрел косо, наверное, думал, что папа меня плохому научит.

Надо же, как все получилось… Отец добивает его резким ударом в висок и вытирает длинный нож о траву. Крутой он у меня… рука даже не дрогнула. Потом подбирает оброненную спортивную сумку. Что это? Похоже на приклад винчестера. Огнестрел — вот здорово! Врукопашную много инфицированных не перебить. Слишком быстрые.

Мы осторожно выбираемся наверх и залегаем в траве, выбрав удобную точку для обзора. Отсюда прекрасно видно несколько ближайших к каналу этажек. Кое-где в окнах горит свет, и в нескольких мы замечаем дерганные черные силуэты. Бр-р-р! В обычных квартирах обычных домов сейчас передвигаются кошмарные твари, вывалившиеся в реал из самых жутких видеоигр и фильмов ужасов.

Что же произошло? Что это за инфекция? Как получилось, что кто-то инфицирован, а кто-то нет? Мертвы эти люди — то есть, зомби они или просто больны чем-то типа скоротечного бешенства? Ответов нет. Но нам главное сейчас — просто выжить.

Вон там, за этими домами — наш с папой… Собаки! Ник! Представить, что и он превратился во что-то чудовищное и разорвал моих добродушных хвостатиков на клочки… И сидит сейчас в крокодильей позе, припав к полу, на одном из любимых батиных ковров, дожидаясь, пока кто-то откроет дверь…

— Пап! Мы должны вернуться домой!

Отец вопросительно смотрит на меня. Мне кажется, моя идея ему не по нраву.

— За собаками! За Ником!

— Доча…

— Папа, мы должны за ними вернуться! А если Ник все еще спит и ничего не подозревает?!

Отец не раздумывает долго. Просто кивает и кладет мне на плечо тяжелую ладонь. Друга он не бросит, я уверена. И я своих — тоже. Я не знаю, как мы это сделаем… Как пройдем сотню метров по территории, контролируемой жуткими, стремительными, смертельно опасным тварями. Но мы обязательно что-нибудь придумаем. Нам просто нужен хороший план.