Читать онлайн
"Д’Артаньян и три мушкетера. Экспедиция в Квебек."
Оглавление.
Пролог.
Глава 1. Подготовка.
Глава 2. Северный морской путь.
Глава 3. Ревизоры.
Глава 4. Тортуга.
Глава 5. Уничтожение «Хадсон бэй».
Глава 6. Испанское золото.
Глава 7. Благодарность короля.
Эпилог.
Пролог.
***
Весело потрескивают дрова в камине. Тяга отличная, ни малейшего запаха дыма не проникает в помещение рабочего кабинета. Атмосферу облагораживают толстые ароматические свечи в изящных канделябрах. Они же освещают почти ровным светом огромный рабочий стол, заваленный бумагами.
Кабинет первого министра Франции Жана Армана дю Плесси, кардинала Ришелье роскошен и, одновременно, строг. Именно отсюда вершится политика стремительно усиливающего свои позиции государства. Именно здесь будет решаться сегодня один из многочисленных вопросов, требующих внимания столь занятого деятеля. Один, всего лишь один маленький эпизод бурной политической жизни, но… Именно ему будет посвящен наш рассказ.
Человек в красной кардинальской шапочке и мантии того же цвета откладывает перо, и некоторое время задумчиво созерцает танец язычков пламени за кованой решеткой, затем решительно звонит в специальный колокольчик. Настало время выслушать отчет о проделанной за день работе его людей.
***
- Граф Рошфор сообщает, что его агентурная сеть обнаружила прибытие в Париж Рене де Арамица…
- Повторите!
Кардинал, как всегда, о чем-то размышлял, параллельно внимая сводке новостей от начальника своей охраны Франсуа де Кавуа, но, услышав определенное имя, заметно оживился.
- Рене де Арамиц прибыл в Париж.
- Известно, зачем?
- Официально - на встречу со старыми друзьями. На самом деле, конечно же, по делам иезуитов.
- Спланировали операцию по задержанию?
- Да, монсеньор.
- Кто исполнитель?
- Некий де Лессак, известный испанский бретер французского происхождения. Не так давно вернулся в Мадрид из Нового Света. Источники заверяют, что боец исключительный, и вообще, человек испытанный.
- Он здесь?
- Ждет в приемной.
- Пригласите, обсудим все вместе.
Негромкие голоса в приемной, и вот в дверь вошел, нет, скорее бесшумно проскользнул ничем не примечательный человек среднего роста. Ришелье некоторое время внимательно изучал представленного ему кандидата. Бретер произвел на него благоприятное впечатление, как пластикой движений, так и умом, позже выказанным при обсуждении операции.
- Хорошо, мой человек затеет ссору, но что, если цель, или остальные не выйдут?
- Вы слишком долго сражались с англичанами. Привыкли к их излишней осторожности.
- Если позволите… Англичане бывают двух типов. Старшие сыновья, наследники имений и капиталов – эти да. Берегут свою шкуру тщательно. Но вот те, кто наследства не получил, и был вынужден уйти на поиски счастья, те головы не менее горячие, чем французы. Но речь не о том. Я изучал личные дела фигурантов. С тех пор, как стал агентом иезуитов, господин де Арамиц явно предпочитает действовать скрытно. Такой вполне может предпочесть пересидеть заварушку в трактире.
- Ваше замечание было бы справедливо, если бы не одно «но». Вы не знаете этого человека так, как знаем его мы. Он может стать кем угодно. Пытаться менять личины. Но, мушкетеры бывшими не бывают. Они выйдут. И выйдут все четверо, - спокойно возразил де Кавуа.
- Да, вашему человеку даже не нужно задевать кого-то из четверки, - уточнил кардинал. - Достаточно будет спровоцировать любого, находящегося там мушкетера.
- Что ж, как скажете. Остается еще вопрос с моим зачислением в роту гвардейцев…
Обсуждение длилось еще какое-то время, но, по завершении оного, глава личной охраны и наемник оставили кардинала, причем де Лессак уносил с собой в виде аванса весьма увесистый мешочек с золотом…
Глава 1. Подготовка.
***
Город затихал. Его мостовые освобождались от сотен людей и десятков экипажей, а сам воздух, казалось, становился чище и прозрачней. На великолепный Париж пали сумерки. Наступал весенний вечер, прохлада которого все еще заставляла горожан разжигать камины, пусть уже и не для тепла, но все еще для уюта. Добрые буржуа, имеющие счастье проживать на улице Старой Голубятни, привычно занимались своими домашними делами, как вдруг спокойствие их было нарушено. С дружным любопытством они выглянули в окна и обнаружили, что источником шума является трактир «Зеленая лисица», в последнее время известный, как одно из излюбленных мест отдыха мушкетеров его величества Людовика XIII. Кажется там, в нарушение всех эдиктов, вновь затевалась потасовка.
Вызов соперника на дуэль, безусловно, был традиционным среди дворянства способом решать личные вопросы с помощью «Божьего суда», несмотря на неодобрение этих схваток Церковью. Причиной для дуэли становилась любая мелочь, воспринимавшаяся как оскорбление. В эпоху появления королевских мушкетеров дуэли свирепствовали по всей Франции, буквально истребляя дворянство. Только за 20 лет, с 1588 по 1608 год, на дуэлях погибло около десяти тысяч французских дворян. Короли считали увлечение дворянства дуэлями настоящим бедствием. Они каждый год теряли в этой бессмысленной поножовщине множество профессиональных военных, которые были крайне необходимы для борьбы с врагами нации. Короли Франции не раз издавали указы, запрещающие дуэли. Так, Людовику XIII в 1626 году пришлось издать новый указ о запрете дуэлей. С подачи кардинала Ришелье, этот указ был усилен предупреждением о серьезных наказаниях, которые ждут нарушителей запрета. Дворянство вновь попыталось указ проигнорировать, и кардиналу пришлось воспользоваться первым же случаем нарушения запрета, чтобы доказать, что законы будут исполняться, невзирая на знатность происхождения нарушителя. Для этого, в том же году был казнен знаменитый дуэлянт, имевший на своем счету более 20 победных дуэлей - Франсуа де Монморанси, граф Бутевиль. Граф был прилюдно обезглавлен после того, как заколол на глазах прохожих на парижской улице свою очередную жертву. Следствием этой казни стало лишь то, что дуэлянты стали намного осторожнее, выбирая для схваток укромные места. Например, такие, как задворки вышеуказанного трактира, где звон шпаг заглушали звуки вечерних гулянок отдыхающих посетителей. Впрочем, на этот раз действие разворачивалось прямо на улице перед главным входом, и было оно достаточно масштабным. Ведь в столкновение оказались втянуты сразу шесть человек, четверо из которых были в синих и красных форменных плащах гвардейских рот. Обнаружив, что в схватке принимают участие мушкетеры короля и гвардейцы кардинала, досужие парижане немедленно прильнули к окнам, и наблюдали ставшее редким в последнее время представление с величайшим интересом.
Тут стоит отметить, что суровые к другим нарушителям указа, Людовик и Ришелье по отношению к своим гвардейцам были довольно снисходительны. Они оба смотрели на соперничество «лазоревых» и «красных» мушкетеров, как на своеобразный спорт, закрывая глаза на схватки, обошедшиеся без убийств, и ограничившиеся только ранениями. Король радовался, как ребенок, услышав известие, что его мушкетеры в очередной стычке обратили в бегство телохранителей кардинала. Ришелье же аплодировал своим гвардейцам в тех случаях, когда они заставляли отступить мушкетеров короля. Эти схватки правители лицемерно не приравнивали к дуэлям, называя их «встречами» или «тренировкой». Такое отношение провоцировало мушкетеров обеих рот на новые стычки. Зачастую, прямо на улицах Парижа, а не в укромных уголках. И на протяжении всего правления Людовика XIII фактически действовало негласное правило: «другим дворянам нарушать запрет нельзя, а гвардейским мушкетерам – можно».
Обозначенный трактир как раз являлся местом дислокации полуроты лейтенанта д’Артаньяна. Мушкетеры здесь мирно выпивали и закусывали, но ровно до тех пор, пока в поле их зрения не появлялся красный плащ гвардейца кардинала. А гвардейцев этих в последнее время становилось все больше, и вели они себя по отношению к мушкетерам все более вызывающе. Связано это было с тем, что Ришелье, подчеркивая свое реальное могущество, начал постепенно наращивать количество телохранителей за свой личный счет. Уже через два года после памятного фиаско с подвесками в 1627 году, его рота пополнилась еще тридцатью гвардейцами, и король, высоко ценивший кардинала, это спокойно проглотил. Но, такое пополнение было лишь началом. Ко времени описываемых нами событий, а именно, к 1634 году, численность роты мушкетеров кардинала составила 120 человек, что заметно превысило численность роты мушкетеров короля. Причем, мушкетеров кардинала набирали из тщательно проверенных людей, по рекомендации лиц, которых Ришелье хорошо знал лично. Претендент должен был быть не моложе 25 лет и отслужить в армии не менее трех лет. К тому же, он обязан был продемонстрировать высокое фехтовальное искусство, и готовность действовать в ситуациях, требующих мгновенного принятия решений. Причем, в противовес гасконцам де Тревиля, Ришелье предпочитал набирать в свою роту в основном бретонцев. Как минимум, четверть этих людей должны были постоянно находиться при кардинале во всеоружии. То же касалось и их командира, Франсуа д’Оже, сеньора де Кавуа. Этот человек почти всегда был рядом со своим повелителем, лично отвечая за его безопасность. Как мы уже упомянули, кардинал платил жалованье своим гвардейцам из собственного кармана, причем, в отличие от короля, регулярно и щедрой рукой. А вот королевским мушкетерам жалованье нередко задерживали. Однако число желающих поступить в королевские мушкетеры из-за этого не уменьшалось. На эту службу молодые дворяне рвались вовсе не из-за денег. Ведь, как правило, они были отпрысками богатых семей, а значит, в средствах стеснены не были. Лазоревый же плащ служил неким знаком избранности. Зримым подтверждением признания воинских достоинств, что особенно мило и дорого сердцу любого молодого человека, делающего первые по-настоящему самостоятельные шаги в будущее.
Образ жизни королевского мушкетера вполне соответствовал образу жизни молодого дворянина той эпохи. Даже у самого бедного мушкетера был хотя бы один слуга, обычно привезенный в Париж из «семейного гнезда», и хорошо известный родителям юноши. Он заботился о нуждах своего молодого хозяина, а также о его и своей лошадях. За государственный счет для мушкетеров организовывались занятия с высшими преподавателями и выдающимися учеными по самым разным специальностям. На практике, правда, молодые дворяне зачастую посещали эти лекции без всякого желания, только по принуждению, и при любом удобном случае просто сбегали с уроков. Мушкетеры никогда не отличались дисциплинированностью, а уж в мирное время они вообще пользовались полной свободой. В результате, дворянские недоросли то и дело, даже в учебное время, не говоря уже о свободном, шатались без толку по городу, затевая драки и пропивая отцовские денежки. Ведь молодежь, как известно, отличается шумным, зачастую безрассудным поведением. Ей свойственна тяга к риску, критическое отношение к авторитетам, жажда веселья и повышенный интерес к противоположному полу, а так как значительная часть королевских мушкетеров находилась именно в этом возрасте, неудивительно, что их тянуло на приключения. Соответственно, все они мнили себя способными покорить весь мир, или, по крайней мере, хотя бы любую встреченную девушку. Потому большую часть своего времени проводили в тавернах, где можно было легко найти и женщин, и вино. Причем, как и положено богатым людям, вино они предпочитали самое лучшее и дорогое, и пили его много. Так что, неудивительно, что в те времена во Франции было популярно выражение: «пить как мушкетер», означавшее - пить много, со знанием дела, и только самые лучшие вина. Сия опьяневшая молодежь вела себя далеко не благородным образом, потому тогда же появилось еще одно выражение: «мушкетерские манеры», обозначавшее хвастливое, грубое и наглое поведение. Естественно, что поводов для вызова подобные недоросли предоставляли более чем достаточно, чем заинтересованные лица и воспользовались.
На вошедшего в трактир молодого дворянина в дорожной кожаной одежде сначала даже не обратили внимания. Тем более что он немедленно устремился к барной стойке со вполне понятным намерением промочить горло после долгого пути, свидетельствами которого служили как сама довольно запыленная одежда, так и заляпанные грязью сапоги. Запах собственного и конского пота так же не добавлял ему привлекательности. Так что, один из молодых мушкетеров, подошедший к стойке по своим надобностям, даже чуть изменил направление движения, влетев в это облако ароматов. Видя лазоревый плащ, и оценив богатство экипировки под ним, незнакомец тут же решил извиниться.
- Прошу прощения, сударь. Кажется, я доставил вам неудобство.
- «Кажется» тут излишне, - ответил мушкетер, доставая и прикладывая к носу надушенный платок.
- Дорога была длинной, – развел руками незнакомец.
Все еще не видя в нем соперника, молодой мушкетер отвернулся, намереваясь отойти. Но запнулся о длинные ножны шпаги «деревенского увальня», как он уже окрестил про себя неприятного ему человека. Ножны, которые, вроде бы, случайно оказались у него на пути, когда незнакомец в свою очередь поворачивался к стойке.
- Сударь, вы доставляете слишком много хлопот окружающим, - мгновенно закипая, произнес мушкетер.
- Что поделать, я же не виноват, что некоторые не смотрят под ноги, - похолодевшим тоном ответил незнакомец. И этого было достаточно.
Сидевшие за столом в дальнем, наиболее темном углу трактира д’Артаньян, Атос, Портос и Арамис спокойно праздновали встречу после довольно долгой разлуки. То, что каждого из них сегодня сюда привело определенное дело, никак не отменяло радости от встречи со старыми друзьями. Расположение изысканно накрытого стола в полумраке создавало некий ностальгический уют, обеспечивая при том еще и прекрасный обзор на весь зал. Факт того, что некто пытается нарушить сию мирную идиллию, никого из четверки не обрадовал.
Почувствовав неладное и отложив письмо, в котором отец извещал его о свадьбе сестры Клод с неким Антуаном де Серриаком, д’Артаньян, до того наблюдавший краем глаза за развитием событий с ленивым любопытством, решил принять в них непосредственное участие. Случайный, казалось бы, посетитель забрел в таверну, заполненную мушкетерами. Допустим, он не знал, чье это излюбленное место. Тем не менее, вместо того, что бы быстренько ретироваться, затеял ссору. Со стороны было отлично видно, что ножны подставлены намеренно. Так что, когда его подчиненный, а это был корнет Луи де Мален, оглянулся в поисках секундантов, лейтенант не медлил. Вторым секундантом стал Арамис, который так же наблюдал, и понял все не хуже д’Артаньяна. Проходя мимо своего стола к выходу, гасконец обменялся особыми знаками с Атосом и Портосом. Те должны были быть готовы явиться на подмогу в случае необходимости. Это молодежь вела себя беззаботно. Наша же четверка напротив, всегда чувствовала себя, как в осажденном городе. Ведь, несмотря на прошедшие годы, кардинал не оставлял их своим вниманием, периодически испытывая разнообразными «дружескими сюрпризами».
Чутье не подвело. Секундантами незнакомца оказались гвардейцы в красных плащах. Д’Артаньян еще не понимал, зачем это все. Пока не увидел, кто командовал очередной провокацией. Этого человека он не знал, но сразу определил в нем опытного фехтовальщика. Движения и взгляд, которым тот сверлил гасконца… Ни капли злости или раздражения. Такой ему не раз доводилось видеть, находясь на прицеле у опытного стрелка. Не моргающий, спокойно прицеливающийся перед тем, как спустить курок.
- Господа, не кажется ли вам, что наблюдать за дуэлью со стороны довольно скучно? – произнес обладатель змеиного взгляда.
- Один мой хороший знакомый сказал: «играть в карты можно со всяким, но биться на дуэли только с равным», - несколько насмешливо ответил д’Артаньян. У Портоса он перенял привычку дразнить собеседника во время поединка, заставляя того горячиться и совершать ошибки. Фактически, он уже начал схватку, проводя, для начала, словесную обработку противника.
- Шевалье де Лессак, - отрекомендовался гвардеец. – С недавних пор лейтенант гвардии его высокопреосвященства.
- Очевидно, с очень недавних, потому что еще не усвоили, кого задевать не стоит ни при каких обстоятельствах. Думаю, небольшой урок охладит ваш пыл, сударь. Если только вы останетесь в живых, дабы его усвоить.
- О, я-то постараюсь. Не оплошайте и вы, - все так же спокойно ответил де Лессак, обнажая шпагу.
Арамис и молодой корнет, между тем, заняли места напротив своих противников, не размениваясь на лишние слова.
- Что ж, господа гвардейцы, - обобщил гасконец, ни секунды не сомневаясь, кем на самом деле является зачинщик ссоры. - Мы будем иметь честь атаковать вас!
Нужно сказать, что в последние годы д’Артаньян все свободное от службы время посвящал путешествиям, основной целью которых являлось повышение собственных воинских навыков. Парочка эпизодов из прошлой жизни служила тому прекрасным стимулом – чувство беспомощности перед превосходящим противником было омерзительным… Тренировки с парижскими мастерами исчерпали себя. Он довольно быстро узнал все, чему они могли научить. Оставалось либо связать полученные знания в собственный стиль, и отрабатывать ключевые связки, ежедневно сотнями повторов доводя их до автоматизма. Либо узнавать что-то новое, пополняя арсенал некими хитростями, пытаясь органично вплетать их в рисунок боя. Второе было не только познавательнее, но и интереснее. А значит, путешествия! Новые люди, новые характеры, новые хитрости. Увидено и усвоено было многое. Так что, гасконец сразу узнал, предъявленную де Лессаком школу фехтования. Дестреза, или «истинное искусство», как высокопарно называли ее испанцы. Характерные уходы с линии атаки, круговые перемещения, использование ударов не менее часто, чем уколов. Мастеру дестрезы не нужно держать в голове множество приемов. Он в совершенстве владеет несколькими базовыми принципами движений рук и перемещений, и на их основе может показать сотню различных действий, в зависимости от текущей ситуации. Оставалось выяснить лишь одно. Действительно ли де Лессак является мастером?
Для начала, д’Артаньян повел зеркальную защиту, то есть симметричные ответы на все действия противника. И быстро спровоцировал того на попытку выбить оружие из, казалось бы, расслабленной руки. Гвардеец вложил всю силу от локтя и плеча, провернув кисть так, чтобы этот импульс сбил шпагу гасконца вниз, в надежде, что оружие либо вывихнет держащие его пальцы, а то и всю ладонь, либо полетит на землю. Именно этого и ждал д’Артаньян. Мгновенно сократив дистанцию, контролируя рапиру противника крестовиной гарды, он направил сбитое вниз острие, нанося укол в бедро гвардейца.
Гасконец немедленно отступил, давая раненому возможность выйти из боя. Традиционное правило схватки до первой крови, естественно, было де Лессаком проигнорировано.
«Ну, было бы предложено…»
Один из следующих уколов д’Артаньян принял на чашку гарды, и, контролируя на этот раз острие рапиры противника сильной, ближней к эфесу частью клинка, закрутил чужое лезвие в мулине, попытавшись в свою очередь лишить противника оружия. Гвардеец вновь вынужденно отступил, чуть припав на раненую ногу, но удержав благодаря этому рукоять. Оставаясь на месте, мушкетер насмешливо улыбнулся и легким взмахом оцарапал камень мостовой, обозначая условный центр столкновения, поддразнивая таким образом оппонента за отступление.
Де Лессак вернуться не спешил. Быстро оглядевшись, он убедился, что товарищи уверенно держат оборону, и, вдруг, залихватски свистнул. На этот сигнал отовсюду – из конюшен, с обеих сторон из-за самого здания трактира и с его крыши посыпались люди. И лишь часть из них была одета в красные гвардейские плащи.
- Арестовать нарушителей, - громко скомандовал предводитель напавших, отступая при этом за спины своих подчиненных.
Свист, однако, услышали и в трактире. На помощь товарищам высыпали мушкетеры, ведомые Атосом и Портосом. Даже слуги приняли участие в завязавшейся потасовке. Под началом Планше, Гримо, Мушкетона и Базена они напали на людей в черном - частью, слуг гвардейцев, частью, нанятых головорезов. Шум нарастал, и на него явились еще несколько конных патрулей гвардейцев кардинала. От дома де Тревиля так же подоспела поддержка в лице постоянно обретающихся там мушкетеров. Очень быстро в побоище оказались втянуты около сотни человек с обеих сторон. Причем, если аристократы сражались, главным образом, холодным оружием, то челядь не стеснялась применять любые подручные средства. Вскоре раздался и первый выстрел.
За всем этим наблюдал, покусывая губы от досады, глава охраны кардинала. Де Кавуа решил скрытно проконтролировать нового исполнителя, находясь в полной безопасности в квартире на верхнем этаже одного из расположенных рядом домов.
- Да что же творят эти идиоты, - не сдержался он, увидев, как от шальных пуль разлетаются осколками цветочные горшки на подоконниках, и сами окна близлежащих зданий.
Между тем, уложив по нескольку подвернувшихся под руку случайных противников, де Лессак и д’Артаньян вновь оказались лицом к лицу. Теперь в ход был пущен мен-гош, двуручный стиль. Для боя с несколькими нападающими оба держали в левой руке длинные кинжалы - даги.
- Ну что, сударь, следует признать, что ваша попытка передать мне привет от «красного герцога» провалилась, не так ли?
Начинающий бледнеть от потери крови гвардеец не ответил. Лишь молча продолжил сражаться. Выпад, выпад, парировать… Лезвия шпаг едва касаются друг друга – фехтовальщики очень опытны. Финт, и сразу связка трех хитрых ударов… Ни один не прошел! Гасконец не знал, что де Лессак был в Испании достаточно известным бретером, но уже успел оценить всю опасность оппонента. Поединок с таким человеком не мог оказаться простым. Вспомнился совет Атоса - быть сдержаннее. Д’Артаньян отступил на шаг и чуть опустил шпагу, приглашая противника к атаке. Никакого предупреждения, ни единой эмоции не отразилось на лице гвардейца, когда тот молниеносно провел ответную связку. Лишь постоянно поддерживаемая концентрация позволила мушкетеру отразить все четыре удара. Первый был нацелен в левый глаз, с возможной оттяжкой, так, чтобы обратным движением зацепить и правый. Его гасконец избежал, просто отклонившись назад. Второй, в правое плечо, в надежде повредить руку, держащую шпагу, был, скорее, просто обозначен. Его легко, почти небрежно, д’Артаньян отвел кончиком шпаги. Третий, следуя траектории и ускорению, приданному парированием, пошел под углом вниз, в живот. От него гасконец ушел, скрутив корпус в ответном выпаде. Лезвие его шпаги так же не достигло цели, жестко блокированное ажурным эфесом рапиры де Лессака. Гвардеец при этом сделал шаг вперед, высоко взмахнул левой рукой, а когда быстро опустил ее, правая кисть д’Артаньяна оказалась зажата между плечом и корпусом противника. Последний удар гвардеец нанес в клинче. Лезвие должно было войти под нижнее ребро и выйти за ключицей, пронзив по пути сердце. То, что происходило, уже не было честным боем, но, благодаря одному португальскому учителю, гасконец был готов и к такому развитию событий. Предплечье гвардейца было встречено коленом – длинны левой руки, даже вооруженной кинжалом, просто не хватило бы, что бы остановить такой удар. Для руки этой, неожиданно совершенно свободной, нашлась иная задача. А именно - воткнуть дагу в оказавшееся незащищенным тело гвардейца, туда, где кончалась грудная кость. Надавить вниз, а потом потянуть обратно, вверх и вбок, завершая клинообразный разрез. Из Лессака словно выдернули тот стальной стержень, что поддерживал его во время всего поединка. Тело его моментально обмякло, и, упав, забилось на земле в агонии.
- Ваш вожак пал, канальи! – вскричал д’Артаньян, все еще негодуя на подлость противника. – Сдавайтесь, или последуете за ним в ад!
Атос, Портос и Арамис, сражавшиеся сразу с несколькими нападавшими каждый, сразу прекратили атаковать, уделив все внимание защите, что позволило нескольким гвардейцам выйти из боя и броситься к лошадям. Там они заняли оборонительную позицию, поджидая товарищей. Несколько же молодых новичков, совсем недавно принятых в роту мушкетеров, оказавшись, наконец, один на один со своими противниками, желали завершить поединки. Звон шпаг стих довольно быстро. Мушкетеры считались элитной частью не напрасно. Удовлетворись этим новобранцы, и все закончилось бы менее трагично. Но, в запале, они кинулись в атаку на успевших вскочить в седла и изготовиться, в зависимости от ситуации - к стрельбе или бегству, гвардейцев. В ночной тишине прогремел залп пистолетов и мушкетов. Несколько человек упали, как подкошенные. Это выходило уже далеко за рамки обычных дуэлей и стычек. Те, кто добежал, стаскивали гвардейцев с лошадей, и в ярости добивали уже на земле. Скрыться удалось немногим.
Де Кавуа отпустил занавеску и отошел от окна. Очередная операция провалена, но о результатах все равно необходимо сообщить кардиналу. Внизу, тем временем, уже раздавались победные крики мушкетеров…
- Мы победили! - шумно радовалась молодежь. - Вива Мэзон дю Руа!
- За это нужно срочно выпить!
Д’Артаньян с Атосом только мрачно переглянулись, и лейтенант поспешил догнать и взять под руку своего подчиненного.
- Не спешите праздновать, мой юный друг, - охладил пыл уцелевшего, и даже не раненого корнета д’Артаньян. – Во-первых: кричать следует VIVE LE ROY - «да здравствует король». Все, что мы делаем, делается от его имени. Во-вторых: победа на поле боя может очень быстро обернуться поражением в кабинетах Лувра.
- Доставим раненых в трактир. Может кто-то еще выживет. Нам четверым, и корнету необходимо как можно скорее рассказать обо всем капитану, - печально произнес Арамис.
- А возможно, и поехать с господином де Тревилем сразу в Лувр. Рано или поздно, король потребует объяснений. И не стоит в этот момент заставлять его ждать, - добавил мудрый Атос.
***
Воскресный вечер, традиционное время отдыха для всех парижан, кардинал Ришелье, постоянно над чем-нибудь работавший, посвящал решению проблем наиболее приближенных и отличившихся своих людей. На этот раз его решил побеспокоить граф Рошфор.
- Не соблаговолит ли его высокопреосвященство уделить пару минут моему старому другу?
- Кто он, и о чем желает просить?
- Доминик Барзини, итальянец. Человек незаурядный. У него есть некое предложение, требующее вашей поддержки.
С почтительным поклоном, граф положил на стол перед Ришелье свиток с краткой справкой по просителю. Бегло взглянув, кардинал минуту размышлял, потом кивнул.
- Он здесь?
- Ожидает в приемной.
- Пригласите.
Рошфор ввел своего протеже, и, по знаку кардинала удалился. Ришелье с интересом рассматривал посетителя. Молодой человек был высок, худощав и жилист. Черный камзол с серебряной отделкой не имел следов носки, значит, был приобретен недавно. Длинная шпага висела на боку, как приклеенная, ни разу не задев ни мебели, ни чьих-либо ног, что говорило о привычке к оружию и крайней расчетливости движений. Взгляд зацепился за кольцо и перстень с алмазом, все тонкой работы, что выдавало человека благородного. Наемник вряд ли мог позволить себе подобное. В записке Рошфора, однако, о дворянском титуле не упоминалось. Бывший военный? Шляпы посетитель при себе почему-то не имел, а ведь по ней можно было бы узнать еще многое...
- Итак, месье Барзини? Мне доложили, что вы писатель и исследователь. Это не мое поле деятельности. С чем же вы пришли ко мне?
Приблизившись по знаку кардинала к его рабочему столу, итальянец поклонился и приступил к изложению своего дела.
- Не секрет, что, несмотря на ваши усилия, у Франции большие проблемы с развитием колонии в Новом Свете…
Действительно, дела на тот момент обстояли не лучшим образом. В 1627 году кардинал Ришелье включил Квебек в круг своих интересов, создав Компанию Новой Франции, став ее членом и акционером. Compagnie des Cent-Associ's была предоставлена монополия на торговлю пушниной в обмен на обязательство колонизации Новой Франции. Каждый акционер инвестировал 3000 ливров, таким образом, начальный капитал составил 300 тыс. ливров. Компания получила монополию на 15 лет, и за эти годы должна была привлечь в колонию 4000 человек. Позднее король Франции попытался поддержать полезное начинание, правда, без вложения денег. В 1629 году в Квебек должно было прибыть более четырехсот колонистов, но флот попал в руки англичан в заливе Святого Лаврентия. Компания так и не оправилась после этого финансового удара.
Слабая притягательность колонии из-за сурового климата, враждебность ирокезов, постоянно атакующих дружественные Франции, но разрозненные, а потому, более слабые племена гуронов и анголкинов. Экономика на основе единственного ресурса - пушнины, который не требовал большого количества рабочей силы. Все это снижало темп колонизации. Как и неспособность тысяч гугенотов осесть во французских землях Америки, особенно после отмены Нантского эдикта, лишившего их всех привилегий. Подобное отнюдь не способствовало росту населения. Те, кто пересёк Атлантику, предпочитали селиться в Новой Англии. За все время правления компании, в 1634 году был основан лишь один новый город, Труа-Ривьер. В самом Квебеке на тот момент проживало около трех тысяч человек.
Все это было хорошо известно кардиналу, равно, как становилось очевидным, и его посетителю.
- Я имею план, как большую часть этих проблем решить.
- Изложите вкратце.
- От колонии требуется поставлять некие товары в метрополию. Желательно - уникальные. Англичане и голландцы уже закупают меха у местных племен, ловят рыбу на Ньюфаундлендской Банке, и все это в промышленных масштабах.
- В каких, простите?
- Поставки так велики, а главное – регулярны, что на их основе уже строятся производства в самой Англии.
- Допустим. И?
- По пушнине, они работают с союзом ирокезских племен. А мы с раздробленными племенами гуронов и анголкинов. Ирокезы последовательно расширяют свои охотничьи угодья. Этому следует воспрепятствовать, объединив и дополнительно вооружив союзные нам племена.
- Продолжайте.
- Два старых нефа меховой Компании Новой Франции не потопили до сих пор только потому, что они особо никому не интересны. Но, в свете завязывающейся конкурентной борьбы, это непременно случится в ближайшее время. Им нужна надежная охрана.
- Я уже думал о разделении флота на военный и торговый. Но, в данный момент, мы едва поддерживаем наш Средиземноморский флот. Для постройки океанских кораблей нет ни специалистов, ни верфей.
- Вот с этим-то я и могу помочь. В Генуе на моей верфи заложены два корабля новейшей конструкции. Парусная бригантина и прототип фрегата. Конструкция бригантины отработана и обкатана. Ее проект полностью завершен. Фрегат же потребует ходовых испытаний, для создания на его базе более мощного корабля.
- Любопытно. Как скоро можно будет задействовать эти корабли?
- Зависит от нескольких факторов. Во-первых: у меня совершенно недостаточно надежных людей для исполнения задуманного. Нет ни экипажей для кораблей, ни командиров. Во-вторых: не хватает средств на завершение работ. Требуются особые комплектующие. Дорогие комплектующие.
- Например?
- Южноамериканские сизалевые канаты для стоячего такелажа, - не раздумывая, ответил Барзини.
Кардинал же отметил для себя скорость и точность, с которой был дан ответ.
- Почему именно они?
- Более высокие эксплуатационные характеристики.
Ришелье задумался. Флот Франции требовался как воздух. И флот достойных кораблей, а не жалких лоханок. Но понимал это не только он. Такое своевременное предложение могло быть и происками англичан, испанцев или даже голландцев. Нужно проверять, а это деньги и люди. И если деньги найти сравнительно легко, то вот надежных людей…
- Какое планируется вооружение?
- На бригантине 16-фунтовые бронзовые пушки моей собственной конструкции. Эти двадцать орудий уже готовы. На фрегат я планировал поставить сорок 26-фунтовых орудий. Под них сейчас готовят отливочные формы в моей мастерской.
- О, так вы не только корабел, но и оружейник?
- Скажу без ложной скромности, что являюсь специалистом во многих видах человеческой деятельности, беря пример в этом со знаменитого Леонардо да Винчи. Человека универсального, как он называл себя и своих последователей.
- Хм… да Винчи был настоящий творец.
- Ну, я пока не творец, я только учусь.
- А нет ли у вас при себе чего-нибудь эдакого?
- Есть, конечно. Подарок вашему высокопреосвященству, если позволите.
По приказу слуга принес и положил на стол ларец из красного дерева. Открыв его, Барзини с поклоном протянул кардиналу небольшую вещицу.
- Ваше преосвященство, конечно же, сможет определить, что это такое? – с легкой улыбкой спросил итальянец, подавая кардиналу револьвер.
Тот внимательно осмотрел незнакомое устройство, особенно нарезы ствола. Прицелился в стену и надавил на спусковой крючок. Машинка тихо щелкнула. Ришелье вздрогнул.
- Какой-то пистолет, верно? Но почему…
- Не заряжено. Патроны вставляются в те отверстия в цилиндре, называемом барабаном.
- Покажете заряд?
- Вот.
На стол встал маленький красноватый островерхий цилиндрик.
Кардинал достаточно ловко зарядил револьвер и навел ствол на Барзини. Тот смотрел насмешливо. Тогда Ришелье перевел прицел с груди на ногу итальянца и нажал на спуск. Снова лишь сухой щелчок.
- Спасибо, что не в лоб. В оружии предусмотрен предохранитель от случайного выстрела.
Итальянец аккуратно надавил на малозаметный выступ сбоку и испытующе посмотрел на кардинала. Теперь все было серьезно. Ришелье прицелился в шлем стоящего в углу турнирного доспеха.
- Испортите хорошую вещь, - предупредил Барзини.
«Но на чем испытать», - взглядом спросил кардинал.
- Пробьет дубовую лавку, стальную кирасу или голову приговоренного шагов с пятидесяти навылет.
Слова были сказаны уверенно, и кардинал отложил револьвер, так и не испытав. В людях он разбирался гораздо лучше, чем во всякого рода устройствах.
- Хорошо. Вижу, вы талантливый механик. Как думаете, наши мастера смогут скопировать этот экземпляр?
- В обработке и подгонке частей, как и в составе пороха, есть масса хитростей, но их пытливый человек, в принципе, разгадать может. Но вот пружины и патрон, а именно – капсюль, сделать могу только я.
- Значит, наладить производство в больших количествах не выйдет…
- Все, что выходит из моих рук – эксклюзив. Проще и хуже можно, но все равно довольно сложно.
- Люди, люди… Верные, надежные, да еще и изобретательные в достижении поставленных целей! Их не много, но они, конечно, есть. И их не хватает даже для моих собственных нужд…
В это время звякнул особый колокольчик. Так во время приемов кардинала предупреждали только о поступлении важнейших новостей. Ришелье встал в задумчивости, и прошел к потайной двери, взглядом приказав Барзини оставаться на месте.
- А, это вы, Франсуа! – удивленно произнес он, оглядев взъерошенного, точно испуганный ворон, главу своих гвардейцев. – Что такое?
- Катастрофа, монсеньор! – слегка задыхаясь, ответил де Кавуа. – Д’Артаньян и его друзья перебили почти всех посланных нами людей!
- Что ж, очевидно, господин де Лессак не стоил потраченных на его найм денег.
- Не… Не в том дело! – сглотнув, ответил глава охраны. – Там чуть ли не военные действия со стрельбой! Есть потери даже среди горожан.
- Плохо… Кто первым открыл огонь?
- Увы, наши гвардейцы, и тому есть свидетели.
- Так, дайте подумать. Свидетелей много?
- Найти и устранить всех вряд ли возможно.
- Ладно, я срочно к королю. Вы со мной. Нужно придумать хоть какие-то оправдания по дороге.
Кардинал вернулся в кабинет, посмотрел на тихонько сидящего в кресле у стола итальянца, и вдруг замер.
- А знаете, месье Барзини, думаю, люди для вас найдутся.
***
Карету подали быстро. Кардинал и его приспешник чинно заняли места, и экипаж тронулся. Сначала медленно и аккуратно, пока выезжал с территории дворца. Дальше же по дороге лошади пошли едва ли не карьером. Пассажиры при этом казались больше озабоченными тем, как бы не пробить головой потолок, когда карета подскакивала на неровностях, чем иными проблемами. Кардинал, наконец, решил оставить на время вопрос с д’Артаньяном в стороне, и поговорить об ином, в надежде наткнуться на удачную мысль позже.
- Что там с вовлечением в заговор Тревиля? Когда уже они решаться устроить на меня покушение?
- Заговорщики не приняли его услуг по вашему физическому устранению. Так что, привязать его к этому делу и лишить капитанской должности не получится.
- Досадно. Я уже надеялся избавиться от него на этот раз. Придется придумать что-то другое...
Ришелье хотел несколько развить мысль, но очередной толчок едва не заставил его прикусить язык.
«Знак свыше, не стоит распространяться на эту тему», - подумал он.
- Кто был этот итальянец? – поинтересовался де Кавуа. – Он слышал наш разговор.
- На счет него не переживайте. Это генуэзский конструктор, последователь Леонардо да Винчи. Он пришел ко мне с одним интересным проектом.
- Что за человек? Будет реальная польза, или очередной аферист?
- Человек универсал, как он сам себя отрекомендовал. Продемонстрировал мне весьма занятные вещи. Толк будет обязательно. Скажу больше, чем-то он мне понравился. Присказка эта его интересная – я еще не творец, а только учусь…
- Ха-ха. Самокритично.
Ришелье смех не поддержал. Его, наконец, осенила подходящая идея о балансе гвардейских рот. Признать поражение в этом, подобном шахматной партии противостоянии, а затем начать новую игру. Почему бы нет?
- Надо все же придумать, что сказать королю…
***
Видеть бывших подчиненных капитан де Тревиль был рад, но, узнав о произошедшем, заметно помрачнел.
- Боюсь, господа, эта выходка так просто вам с рук не сойдет. Ведь вы более не состоите на службе.
- Возможно ли подать прошение о восстановлении? – немедленно спросил сообразительный Арамис.
Де Тревиль покрутил ус и задумчиво зашагал по кабинету. Друзья с тревогой ждали его решения.
- Вы понимаете, что после столь громких событий, я смогу дать вам отставку не ранее, чем через год?
Атос, Портос и Арамис молча поклонились.
- Что ж, оформим бумаги задним числом, - заключил капитан, хитро улыбаясь. – Поступите в распоряжение лейтенанта д’Артаньяна. Поздравляю с возвращением на службу!
На следующий же день на утреннем построении капитан с удовлетворением отметил для себя внешний вид четверки друзей. Экипировка их не выглядела новенькой и необмятой, как у новичков. Напротив, потертости ремней, оружейных рукоятей и ножен, и некоторая небрежность в одежде заявляли о носителях, как о ветеранах, коими, собственно, те и являлись.
- Проклятье, пришлось потратить на этот плащ 20 пистолей! – тихонько жаловался Арамису Портос. - Хорошо, что у меня есть старый знакомый портной. А вы где сумели форму достать посреди ночи?
- Со мной поделился д’Артаньян. У нас один размер.
- М-да. Вам, как всегда, везет...
***
- Послушайте, господа! Вы возглавляете мою охрану уже, хм… который год? – распекал Людовик XIII де Тревиля и д’Артаньяна. – За это время вполне можно было бы понять. Кардинал мне не враг. И соперничество наших телохранителей, так увлекавшее нас в прежние времена, более не вызывает прежнего интереса. Да, изначально вас подталкивали к схваткам, но всегда к таким, где были только раненые, а не убитые. Слышали русскую пословицу: «За одного битого двух небитых дают»? Нам всегда нужны были испытанные солдаты. Испытанные в условиях реальной опасности для их жизни. Но не мертвые! Зачем нам мертвые телохранители? А последние события, это уже вообще за гранью! Очень далеко за гранью дозволенного!
- Смею напомнить, стрельбу на поражение открыли гвардейцы. Даже его высокопреосвященство признает…
- Но ни один, понимаете? Ни один мушкетер не погиб! К счастью, конечно же. Есть тяжело раненые, но ни один! А у гвардейцев 70 мертвецов! И знаете, какой я делаю вывод? Эти славные люди все же чтили эдикты и не считали возможным творить смертоубийство! В то время как ваши головорезы…
- Проявили более высокую выучку, не позволив убивать себя, как куропаток на охоте, - негромко, глядя при этом в потолок, произнес де Тревиль.
Король, мерно вышагивавший до того по кабинету, резко остановился, и вперил сердитый, на этот раз действительно сердитый взгляд в своего капитана.
- Вы можете быть свободны, Тревиль, - произнес он через некоторое время. – А вас, д’Артаньян, я попрошу остаться!
- Ну и зачем? – поинтересовался король, когда капитан вышел. – Вот вам лично, зачем это противостояние с кардиналом?
- Скучно, ваше величество, - честно ответил д’Артаньян. – Жизнь пуста, если в ней нет приключений и подвигов.
Людовик XIII сам, бывало, страдал приступами скуки. И потому отнесся к заявлению гасконца с пониманием. С пониманием, но отнюдь не с одобрением. Ибо, что положено Зевсу, не положено быку.
- Кардинал недосчитался семидесяти телохранителей. Семидесяти! А вы заявляете, что устроили подобную бойню потому, что вам, видите ли, было скучно?
- Вы не поняли, Ваше Величество! Я говорил вовсе не об этой провокации!
- Что ж, теперь я, как избранный богом справедливый повелитель, просто обязан восстановить равновесие сил! – не слушая, продолжил король. – Во Франции со мной останутся 50 мушкетеров. Ровно столько, сколько осталось в гвардии кардинала. Остальные же отправятся с вами в одно занимательное путешествие! Правда, отправитесь вы в него не завтра, и не в ближайшее время, так что придется немного обождать.
- Я всегда к услугам Вашего Величества! – настороженно поклонился гасконец.
- Да, я знаю, но обождать придется в одном не очень приятном, но уже знакомом вам месте…
***
- Что-то тревожно становиться у меня на душе, - тихонько комментировал в это время в приемной де Тревиль поведение короля троим друзьям, обращаясь главным образом к Атосу. – Король и кардинал явно что-то задумали вместе. Не повторить бы вам судьбу графа Монморанси, которого сделали показательным примером соблюдения эдикта.
- Но как же на счет того, что драться запрещено всем дворянам, кроме гвардейцев и мушкетеров? – спросил простодушный Портос.
- Не вслух! – одернул друга Арамис. – Об этом не вслух!
- Все течет, все меняется, - продолжил между тем де Тревиль. - Возможно, последнее побоище в корне изменило отношение короля к противостоянию гвардейских рот. Потому и предупреждаю. Я слышал, все вы прибыли в Париж по важным делам. Постарайтесь завершить их до официального вынесения приговора, каким бы он ни был.
- В таком случае, позвольте откланяться, - первым отреагировал Арамис.
Атос так же решил не медлить. Кроме всего прочего, ему еще нужно было устроить судьбу некого годовалого мальчика по имени Рауль. Дожидаться д’Артаньяна остался только Портос, но ждали они с капитаном, как оказалось, напрасно. Примерно через час к ним вышел церемониймейстер и сообщил, что до окончания судебного разбирательства д’Артаньян отправлен в Бастилию…
***
- Так, что тут у нас…
Невзрачный человечек в пенсне вытащил свиток с пометкой «Личное дело…» из груды похожих, и, сверившись с другим, развернутым на столе, положил его в определенное место оснащенной множеством ячеек сумки. Лежащий на столе документ был помечен как «Личный состав Мэзон дю Руа».
«- Лейтенант мушкетеров гвардии короля Шарль де Кастельмор, граф де Монтескье д’Артаньян. Родился в 1603 году в Гаскони, в замке Кастельмор, принадлежавшем его отцу. Сын обедневшего дворянина Бертрана де Кастельмор, и его жены Франсуазы де Куссоль де Монтескье д’Артаньян…»
«- Корнет мушкетеров гвардии короля … Бальи де Фурбен…»
«- Корнет мушкетеров гвардии короля … Луи де Мален…»
…
«- мушкетер гвардии короля граф Оливье де Ла Фер. Родился в 1599 году по соседству с городком Совитер-де-Беарн в семье дворянина из Беарна Армана де Силег д'Атос д'Атебиль д’Отевьель…»
…
«- мушкетер гвардии короля Рене де Арамиц. Родился в 1602 году в протестантской семье потомственного военного в Беарне…»
…
«- мушкетер гвардии короля Исаак дю Валлон де Порто. Родился в протестантской семье дворянина в городе По в феврале 1600 года…»
…
«- мушкетер гвардии короля… Белвер…
…
«- мушкетер гвардии короля… дю Верже…
…
«- мушкетер гвардии короля… Лильбон…
…
Итого: около пятидесяти личных дел… При подготовке к заседанию, судебный секретарь аккуратно раскладывал все эти свитки в алфавитном порядке согласно списку, и взгляд его на именах широко известных личностей непроизвольно задерживался чуть дольше. Дебоширы и убийцы, к которым у судейских давно набралось изрядное количество претензий. Очевидно, терпение короля лопнуло, и этих обнаглевших любимчиков наконец-то постигнет заслуженная кара! И, хотя в деле каждого уже был зафиксирован приговор за подписью короля и кардинала, порядок прежде всего!
Впрочем, прочитав вердикт, секретарь недовольно скривился. Суд обязательно вынесет смертный приговор, но, милостью короля, постановление гласило: «…за многочисленные дуэли, проводимые в нарушение королевских эдиктов, полуроту мушкетеров под командованием лейтенанта д’Артаньяна отправить в экспедицию, снаряжаемую для освоения Нового Света, дабы искупить вину деяниями, угодными государству…»
***
В Бастилии д’Артаньяна встречали как старого знакомого.
- А, господин лейтенант. Рад видеть! – с беспокойной улыбкой приветствовал его комендант дю Трамбле. - Это не первое и, думаю, не последнее ваше посещение нашего заведения. Попрошу не позорить нас очередным побегом Мы, конечно, ужесточили процедуру доступа в Бастилию. Теперь все прибывшие подвергаются осмотру и подсчету. Но, уверен, вы с вашей хитрой компанией все равно придумаете способ. Скажу по секрету. В нынешнем случае в этом нет необходимости. Ваше заключение и так будет недолгим…
Бастилия… Не каменные стены, не скромный рацион, не неудобство камеры… Сам факт несвободы давил больше всего. Оставалось уповать на то, что у короля есть некие планы по поводу его провинившегося лейтенанта, о чем косвенно свидетельствовало приветствие дю Трамбле. Слова на ветер «серый кардинал», как правило, не бросал…
***
По прошествии пары недель, что было просто невероятно коротким сроком, выдававшим крайнюю заинтересованность задействованных лиц, кардинал передал итальянскому изобретателю приглашение явиться на встречу. Оказавшись в знакомом кабинете, по воодушевленному виду Ришелье Барзини понял, что дело на мази.
- Итак, король, наконец, подписал указ о моем назначении суперинтендантом навигации и торговли. Став главой военно-морского штаба, я задействовал возможности госсекретаря флота, графа де Бриена. Ознакомившись с вашими чертежами, он немедленно оформил два капитанских патента. На 20-пушечную бригантину «Нептуния» и 40-пушечный фрегат «Круассан». Кандидаты на эти должности также имеются. Они уже выразили готовность посетить ваши верфи в составе приемной комиссии.
Кардинал похрустел пальцами, поставив руки на стол. Потом неторопливо достал два документа и подвинул их итальянцу.
- Впишете имена и передадите их, если получите согласие занять предложенные вакансии.
- Кто эти люди?
- На должность капитана бригантины предлагается Абрахам Дюкен. Морское дело он изучал с раннего детства под руководством отца. Уже в 16 лет стал помощником на его корвете «Petit-Saint-Andre». На должность же капитана фрегата и адмирала эскадры я предлагаю Иллариона де Турвиля. Морскому делу он учился в Средиземном море. На Марсельском рейде семнадцатилетним юношей предложил свои услуги нескольким капитанам, и быстро доказал, что смел и мужественен как на дуэлях, так и в боях с пиратами. Вскоре уже командовал судном, которое захватил в бою. На протяжении нескольких лет под мальтийским и венецианским флагами воевал с пиратами. Весной этого года возвратился во Францию, и обратился ко мне в поисках службы. Если желаете, более подробно с личными делами можно ознакомиться в архиве.
- Раз уж нам предстоит вместе работать, лишним это не будет.
- В таком случае, обратите внимание на еще одного кандидата. Жан д’Эстре, сын маршала и пэра Франции, епископа Нуайона Франсуа Аннибала д’Эстре. С юности на военной службе. Благодаря связям отца сделал хорошую карьеру, только вот в последнее время прыгнул выше головы. Нужно его немного осадить. С двумя десятками пикинеров он поступит под командование лейтенанта д’Артаньяна. Пусть сформируют терцию на испанский манер. Я пока лишь поверхностно изучил ваш проект Иностранного Легиона, но, в перспективе, именно д’Эстре предстоит возглавить его первые подразделения. Квебек как нельзя более подходит для подобного эксперимента.
- Когда нам выезжать в Геную?
- Возможно, Бриен захочет послать еще кого-то. У меня на примете тоже есть пара экспертов. Как только согласуем, вас известят дополнительно. Но это пара дней, не более. Возможно, еще и сам король пожелает проинструктировать всех перед отбытием. Ах, да. Вот еще указ – заберите уже нашего гасконца из Бастилии.
***
Д’Артаньян скучал. За первые пару дней в заключении он уже успел изучить новый тюремный распорядок, но для того, чтобы привыкнуть к нему, втянуться, как он знал по прошлому опыту, потребуется больше времени. На новом месте все еще не спалось. Не давала покоя непонятность ситуации. К тому же, во сне он видел Констанцию. Ему снился тот момент, когда он понял, что может чем-то серьезно помочь понравившейся женщине, и, благодаря этому, получает над ней определенную власть... Странное ощущение, будто само будущее ластилось к нему, обещая и маня таинственными перспективами...
- Сотни пуль вам грозят, сотни шпаг! - так, кажется, говорила Констанция?
- Мне страшней вашей хладности знак! - отвечал он ей.
Наивно, но ведь так и было. Повторил бы он сделанное, будь тем, кем стал сейчас? Табун мурашек пронесся по телу. Неужели есть сомнения? Интересно, к чему бы это? Или он уже чувствует приближение событий, не менее, а может, и более опасных, чем история с подвесками? Он, словно одинокий корабль, догоняемый штормом. И первый вихрь уже рванул паруса на корме...
Шум в коридоре и звон ключей у двери вырвали гасконца из омута мрачных мыслей. Происходящее стоило воспринимать, как весьма кстати подоспевшее развлечение. Вошедшего в камеру высокого мужчину, одетого на испанский манер, д’Артаньян не знал. С подачи «красного герцога», в последнее время при дворе появлялось довольно много иностранцев.
Именно на случай такого неожиданного визита, у гасконца уже была заготовлена невинная шалость. Ловушка в виде низенькой скамеечки для обуви, заботливо выставленная прямо в проход у двери. Нормальный человек обязательно споткнулся бы, но гость заметил препятствие вовремя, и спокойно отодвинул скамеечку ногой.
- Ваши шуточки? – строго спросил он, и д’Артаньян вдруг почувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Чувство это было неприятным, и неприязнь тут же перенеслась на посетителя.
- Интересно, почему это охрана позволяет бродить по Бастилии кому попало, да еще без сопровождения.
- Я не кто попало, - хмыкнул незнакомец. - Позвольте представиться. Доктор Доминик Барзини. Итальянский изобретатель. В данный момент на службе его высокопреосвященства кардинала Ришелье.
Рой мыслей пронесся в голове гасконца. Человек кардинала? Ему снова приватно желают сделать предложение, от которого не стоит отказываться?
- Прошу ознакомиться, - продолжил меж тем итальянец, положив на стол перед д’Артаньяном несколько бумаг.
Читал гасконец быстро. Как и вникал в суть, часто в написанном только подразумевавшуюся.
- Экспедиция в Новый Свет?
- Я организую и финансирую совместно с французским правительством.
- А моя роль?
- Полагаю, вас назначат руководить военными.
- Хм… Впервые король и кардинал просят меня о чем-то вместе.
- Но не в последний раз, - усмехнулся Барзини. – Ну, я так думаю.
Д’Артаньян встал и зашагал по камере. Заманчивое предложение. Очень заманчивое. Только Ришелье ведь не может не поставить очередную ловушку. В чем же она? Рискнуть и проверить? Или, все же, стоит на этот раз проявить разумную осторожность? Он ведь уже не молод…
- Ах, да, - наблюдая за его метаниями, сделав вид, что только что вспомнил, произнес посетитель. - У меня ведь еще есть личное письмо для вас.
Мушкетер с удивлением взял сложенный листок, который даже не был запечатан. Развернул, и сразу узнал почерк.
«Д’Артаньян, если вы все еще готовы оказать мне услугу, по возможности помогите месье Барзини».
Подписи нет, но она и не нужна. Имена четко указаны. Не ловушка и не подделка. Значит…
- Вот с этого и стоило начинать.
- Или приберечь, как последний аргумент, - улыбнулся итальянец.
- А мои друзья?
- Конечно же, вместе с вами. Время на подумать?
- Не требуется. Я согласен.
- И еще один пустячок.
Мушкетер узнал его сразу. На протянутой ладони лежал перстень с алмазом. Тот самый, полученный из рук королевы в награду за дело с подвесками. С трепетом гасконец принял украшение, желая, но, не смея надеть его.
- Носите с гордостью, - подбодрил итальянец. – Теперь вы имеете на это полное право.
Да. Теперь он не неизвестный провинциал, и даже не рядовой мушкетер, которому демонстрировать такую вещь не по чину. Теперь он лейтенант гвардии короля. Да еще и агент кардинала, как бы несовместимо это не звучало. Д’Артаньян слегка поклонился Барзини, и уверенно надел алмаз. «Ему бы в пару сапфир миледи», - мелькнула и пропала непрошенная мысль.
- Кстати, имейте ввиду. Драгоценные камни имеют свой характер, - вроде как в шутку предупредил итальянец. - Сейчас вот он не против к вам вернуться. Но, если продадите его снова, больше уже не получите, даже если такая возможность будет иметь место.
Д’Артаньян лишь приложил руку с кольцом к сердцу и, молча улыбаясь, поклонился еще раз.
***
Расхаживая по кабинету, король раздражённо жестикулировал. При этом в перерывах между фразами ехидная усмешка не покидала его губ.
- Положение наше в Новом Свете весьма плачевно. Колония практически лишена возможности развиваться по множеству причин. Вам предстоит приложить все свои силы, ум, хитрость и изобретательность, чтобы исправить положение.
- Благодарим ваше величество и его высокопреосвященство за оказанное доверие, - иронично произнес д’Артаньян.
- Это нужно не королю и не мне, господа, - ровным голосом ответил скромно стоящий у камина Ришелье. – Это нужно Франции!
Нахмурившийся, было, Людовик XIII продолжил.
- Помимо основного задания, вам предоставляется честь испытать новейшее морское оружие Франции, - и внимательно глядя на четверку друзей повторил, подчеркивая каждое слово. – Новейшее. Морское. Оружие. Франции!
Убедившись, что подчиненные прониклись, король кивком передал слово Ришелье.
- Для начала, вы отправитесь в Италию. В Булони вас ждет фелука. Заберете на верфях Генуи два новых корабля. Они построены втайне, с соблюдением особых мер секретности касательно использованных в проекте технических решений, – отметил кардинал. – Команды уже наняты и будут расквартированы в близлежащих населенных пунктах. Они немедленно явятся, едва будет дан сигнал о готовности спустить корабли со стапелей.
- Позвольте обратить ваше внимание на то, что мы ничего не смыслим в морском деле, - испросив разрешения, обратился к королю Атос.
На это снова ответил кардинал.
- На кораблях будут капитаны. Их проинструктируют, и они станут вашими наставниками. Сумеете изучить морское дело, будьте уверены – корабли и для вас найдутся. А пока, господин д’Артаньян назначается начальником экспедиции.
Удивленный гасконец почтительно поклонился. Очевидно, итальянцу, все же, не до конца доверяют, раз хотят видеть ответственным француза. И первая ловушка в том, что ответственным-то придется быть как за успех, так и за неудачу проекта. Что ж, отказываться он не намерен. Такими возможностями не разбрасываются…
- Из Генуи вы отправитесь в Нормандию, в порт Онофлёр, где возьмете под охрану два нефа Компании Новой Франции – «Ла Бон Реноме» и «Дон де Дье». Они должны доставить в Квебек колонистов и сборные дома для поселка. Подробнее разберетесь на месте. Сейчас там распоряжается генерал-лейтенант Сэмюэль де Шамплейн.
- Если для успеха дела потребуется, можете заменить его на посту, но только собой, и никем иным! – подчеркнул король. – На имя начальника экспедиции оформлены все надлежащие бумаги, подтверждающие самые широкие полномочия.
- Позвольте уточнить, - вставил Ришелье. – У побережья Нормандии вы будете ждать по этим координатам.
Он передал д’Артаньяну конверт и кошель с пятьюстами пистолями на текущие расходы.
- Отправите фелуку в порт, она вам более не понадобится. Получив с ней известие, оба нефа выйдут в точку встречи. Это позволит избежать ненужной огласки. Никто не увидит новейших кораблей раньше времени.
- На этом все, господа. Вам было скучно – так вперед. Приключения ждут, - мстительно усмехнулся король на прощание.
***
- Прекрасно, Рошфор, не находите? – довольно потирал руки кардинал. – Как же кстати вы представили мне вашего протеже. Он помог мне связать воедино все части плана! Всего лишь одним действием мы решили ряд проблем в Новой Франции, открыли прибыльный проект, и лишили короля половины его гвардии! В наших ротах теперь снова по 50 человек, и можно начать новую партию! Даже не знаю, что из этого радует меня больше.
- За такое стоит выпить? – вопросительно приподнял бровь граф. – Шампанского?
- О, нет, друг мой! Я слышал, господин д’Артаньян обожает старое бургундское. Прикажите-ка подать его. Наш гасконец попробует такого не скоро!
И Ришелье заразительно рассмеялся, что случалось с ним совсем не часто.
***
- Думаю, вы понимаете, что руководителем экспедиции я вас назначить не мог, - встретившись с итальянцем несколько позже, говорил кардинал. - Но, с вашей хитростью, не составит труда направлять события и действия господина д’Артаньяна в нужное русло.
- Не имеет значения. Роль тени у трона меня более чем устраивает.
- Тени у трона? Забавно. Хм… И тем не менее. Лейтенант элитного подразделения во главе своей полуроты – это такая сила, на которую в обычных условиях нельзя было и рассчитывать. Надеюсь, вы воспользуетесь столь счастливым стечением обстоятельств как следует. Есть, однако, еще один нерешенный вопрос. Связь. Я хотел бы получать информацию о ситуации как можно быстрее. Нет ли у вас каких-либо способов…
- Способ есть. Только вот…
- Что?
- Не сочтете ли вы его недостойным?
- Объяснитесь, - нахмурился Ришелье.
- Как вы относитесь к ведьмам?
- Их не существует.
- Ошибаетесь. Помните легенду о первой женщине?
- Вы о той, что Бог сотворил из огня, и которая стала предводительницей суккубов? Лилит?
- Верно. Она не захотела преклониться перед мужчиной, и была изгнана, а взамен создали Еву.
- Да, история не каноничная, но знакома многим. Но к чему вы ведете?
- С тех пор все женщины делятся на дочерей Евы и дочерей Лилит. Дочери Евы тихие, скромные, домашние. Дочери Лилит же не желают уступать мужчинам ни в чем. А поскольку не наделены мужской физической силой, заменяют ее иным. Особым умением, которое смело можно называть колдовством.
- И что же вы понимаете под колдовством?
- Физическое изменение реальности посредством особых ментальных техник.
Кардинал скептически наклонил голову в знак непонимания. Итальянец чуть закатил глаза, потом сделал жест, словно доставал что-то. В воздухе вкусно запахло свежей выпечкой.
- Ну вот, к примеру, - пояснил он ошеломленному Ришелье, протягивая половинку булки, и с аппетитом откусывая от другой. – Это, правда, высшая форма. Бытовые же чары способна наложить любая дочь Лилит. Вы разве не замечали, что общество некоторых женщин может быть особо притягательным?
Подозревая некий обман, кардинал, между тем, отщипнул кусочек предложенного угощения, понюхал, помял в пальцах. Следующий кусочек решительно положил в рот.
- Таким образом, - закончил пятнадцатиминутную лекцию Барзини, - ведьмы могут быть как добрыми, так и злыми. Особа, которую я хотел бы вам рекомендовать в качестве связистки, ведьма добрая. Проверено.
- Как ее зовут? – опомнился, наконец, Ришелье.
- Леди Ретта Гранд.
- Хорошо, представьте мне ее завтра. И подготовьте демонстрацию описываемой вами связи на расстоянии.
- Как пожелаете.
***
Непосредственно перед отбытием в Геную, Барзини пригласил в одно из своих французских ателье д’Артаньяна и его друзей.
- Как вам известно, король и кардинал распорядились сформировать из мушкетеров, подчиненных ранее господину д’Артаньяну, новое воинское подразделение. Ввиду необычных обстоятельств и исполняемых функций, все вы приняты в церковный штат в качестве аколитов, а значит, вам следует изучить и усвоить новый устав несения службы - аколитат. Это свод правил и ваших новых обязанностей.
- И зачем это нужно? – несколько раздраженно поинтересовался Портос. – Это Арамис у нас все стремится в священники. Но не я!
- Дворяне не склонны быстро и беспрекословно выполнять приказы. Даже короля, не говоря уж о других дворянах. Но все вы, господа, склоняете головы перед церковью и ее представителями. Вам предстоит стать гардемаринами – морской охраной Франции. Власть капитана на корабле аналогична в своей полноте власти короля на суше. Что бы любой дворянин знал это, и не подвергал ее сомнению, гардемаринам и присваивается сан в церковной иерархии, аналогично армейскому званию.
- Но не факт, что мы вообще осилим морскую науку! – засомневался д’Артаньян.
- Потому вы пока только аколиты - просто сопровождающие церковного иерарха. Военизированная, так сказать, охрана.
- А сопровождаем мы?..
- После небольшого экзамена, господин кардинал изволил произвести меня в аббаты, - отрекомендовался Барзини. Впрочем, в своем черном с серебром костюме испанского гранда, аббата он ничем не напоминал. - Таким образом, господин д’Артаньян, как начальник экспедиции, отвечает за все военные вопросы. Экономические и политические же остаются за мной. Вот, кстати, по поводу экономических. Позвольте передать вам вашу новую экипировку.
- А-а, красные плащи гвардейцев, - пренебрежительно усмехнулся Портос. – Точно, нам же их должны выдать за счет казны. Как и какие-то новые мушкеты.
- О, не только, не только!
Итальянец щелкнул пальцами, и слуги внесли четыре явно тяжелых парусиновых кофра приличных размеров. Внутри что-то металлически позвякивало, когда их опускали на мрамор пола.
- Франция, - Барзини подчеркнул это особым тоном, - заботится о своих военных. Вручить вам всего лишь пару тряпок было бы пренебрежением. Не соблаговолит ли кто-то поработать для нас манекеном?
Вперед сразу шагнул Арамис. Несмотря на возраст, он все еще не растерял любопытства, оставаясь при том большим ценителем качественных нарядов.
- Прошу сюда, - указал Барзини на небольшую комнатку с зеркалами и ширмой вместо двери. - Мои модельеры помогут вам переодеться.
Остальные мушкетеры, меж тем, с удобством расположились за гостевым столиком, решив скрасить ожидание, отдавая должное предложенным вину и фруктам. Через некоторое время, Арамис, не заставив себя долго ждать, величаво появился уже в новом облачении.
- Прежде всего, хочу обратить ваше внимание на цвет. Не алый, как у всех гвардейцев кардинала, а темно-красный, винного или кровавого оттенка. Плащи с черным шелковым кантом и золотыми галунами. Кресты на них имеют лилии и короны, как на вашей прежней форме. Камзол темно-синего цвета так же с вышивкой золотыми лилиями. Вместо пуговиц особым образом зафиксированные запонки с черными гранеными агатами.
Металл, виднеющийся в разрезах казакина, был отполирован до зеркального блеска. Итальянец попросил Арамиса развернуться полу-боком, и немного больше раздвинуть полы его мушкетерского плаща.
- Тончайшая отделка золотой филигранью самого высокого качества. Это не та грубая работа, что кажется красивой только издали. Четкие узоры по основной площади выгравированы и зачернены.
Корпус спереди закрывала кираса. Наплечники удлинялись набором пластин, набедренники так же состояли из них. Наш современник узнал бы в этой защите польский гусарский пластинчатый доспех, разве что, без заспинных крыльев. На ногах Арамиса красовались ботфорты с золотыми пряжками. Как и расшитая золотой нитью портупея, они были изготовлены из зачерненной и начищенной до блеска кожи. Выглядел немолодой уже дворянин просто шикарно - воинственно и нарядно.
- Ваша новая парадная форма. Позже, на корабле, я покажу вам ее морской вариант. Он несколько отличается. В случае чего, плавать в железе не очень удобно, знаете ли.
Мушкетеры переглянулись, а итальянец, между тем, приказал внести что-то еще.
- Ваше оружие. Шпаги изготовлены каждому индивидуально. Клинки из муаровой стали одинаковой формы. Немного отличаются по весу и длине. Основная разница в конструкции эфеса.
Атосу преподнесли почти классический папенхаймер. Рукоять шпаги Арамиса была выполнена в виде женской фигуры. Портосу достался клинок с удлинённой рукоятью и особой конструкцией эфеса, где закрытой была только передняя часть. Д’Артаньян же получил нечто с рукоятью, похожей на пистолетную.
- Что за сталь? – заинтересовался Атос. – Я видел похожие дамасские и булатные клинки.
- Дамаск, это обычное, правда, хитро прокованное, но всего лишь железо. А вот в основе булата лежит сплав, называемый вуц. Рисунок, проявляющийся на клинке из обоих типов металла, следствие многократного сложения и проковки слоев. Моя муаровая сталь, это высококачественный булат. Видите равномерность рисунка и размер колец? Они не более четырех сантиметров в диаметре. Притом, несмотря на плотность, клинок сравнительно легкий.
- Коротковата, - взвесил в руке предложенную шпагу д’Артаньян.
- Для боя в тесных помещениях корабля то, что нужно.
Эти обновки мушкетеры разобрали сразу, и примерились к новому оружию.
- Конечно, если мастер не привык к новому инструменту, он все равно сможет выполнить любую, даже очень сложную работу. Разница будет заключаться в объеме необходимых для этого усилий. Чем их меньше, тем качественнее можно сделать дело. А это – очень удобный и качественный инструмент для быстрого лишения жизни. Владейте, пользуйтесь, привыкайте.
- Вы рассказываете все с видом знатока, - задумчиво заметил Атос. - Но мы не знаем вас. Не знаем, можно ли доверять вашим рекомендациям.
- Точно! - поддержал Портос. - Как на счет небольшой практической демонстрации ваших навыков?
- Вы желаете пофехтовать со мной? - уточнил Барзини. - Я, в принципе, не против. Только вот, этот зал несколько маловат. Не угодно ли…
- Меньше слов, больше дела, - произнес Портос, и атаковал итальянца. Тот, хоть и собирался сказать что-то еще, отреагировал молниеносно. Пара движений, и шпага гиганта зазвенела о мрамор пола. Барзини усмехнулся и приглашающе качнул головой. Вторая попытка была ничуть не более удачной. Мушкетер быстро сделал три выпада, ни один из которых не достиг цели. И снова удар плашмя по лезвию заставил его шпагу покатиться по полу.
- Во-первых, позвольте мне все же взять обычную шпагу, - похолодевшим тоном произнес итальянец. – Своей я просто перерублю любое ваше оружие. А во-вторых, позвольте пригласить ваших друзей присоединиться к нам.
- Вы уверены? – хитро улыбаясь, произнес Арамис. – Д’Артаньян, все же, первая шпага Франции.
- Ну, убивать-то мы же друг друга не планируем?
- Ангард!
И закрутилось. Всего пару минут лейтенанту мушкетеров понадобилось, чтобы понять. Окажись на месте де Лессака этот итальянец, схватка тогда закончилась бы совсем иначе. Они все вчетвером, атакуя давно сработанной группой, не могли нанести решающего удара. Казалось, перед ними сам многорукий индийский бог Шива. Первым выбыл из боя Арамис. Затем покатились по полу шпаги Портоса и д’Артаньяна. Атос же проиграл по-иному. Выбрав подходящий момент, ловкий итальянец буквально проскользнул под наносящей удар рукой, и, оказавшись за его спиной, провел плоской стороной лезвия тому по шее, обозначив смертельное ранение.
Друзья были ошеломлены. Они допускали, что где-то есть мастера фехтования и получше них. Но, чтобы один мог победить сразу четверых? Для этого требовалось превосходить их настолько же, насколько они сами превосходили юношей, только недавно взявших в руки шпагу. Та элитарность мастерства, которую они демонстрировали в тренировочных поединках в доме де Тревиля, рассеялась как дым. Их уверенность в себе была значительно подорвана. Тем не менее, подобрав шпаги, и привычно встав плечом к плечу, они дружно отсалютовали победителю.
- Если мы закончили, позвольте сказать несколько слов.
Четверка помрачнела. Если это иностранец надумает сейчас еще и поглумиться над качеством их фехтования, ему не поздоровится. Кроме шпаг, дуэль ведь можно провести и на пистолетах...
- Король и кардинал поручили мне быть вашим наставником в морском деле. Не капитанам. У них вряд ли будет много свободного времени. Мне. Но, для того, чтобы выполнить миссию в Новом Свете, нам понадобятся все наши силы. И речь идет не только о мореходстве. Я могу обучить вас тому, что умею, если только вы пожелаете учиться. Эта экипировка, эти корабли, что я вам предоставляю, все это стоит намного больше, чем на то выделено денег казной. Но, для успеха миссии, я готов сделать все, что могу. А вы?
Мушкетеры переглянулись.
- В чем же ваш интерес? Ведь вы даже не француз.
- Хочу не допустить истребления коренной американской расы, и появления новой, называемой пиндосами. Сделаем так, чтобы остались на тех двух континентах два государства. Канада на севере, и Латинская Америка на юге. Сумеем выдавить англичан, что бы интенсивнее занялись индийскими колониями, вот и будет славно.
- Канада, это Новая Франция? Я слышал такое ее название, - заметил Арамис. - Это место, куда мы отправляемся?
- Сейчас там лишь пара поселков. Снега, и затерянные в них полуголодные племена индейцев. А Канада - место, которое нам еще предстоит создать.
- Но это уже будет не Франция.
- Люди, которые будут там жить, будут говорить по-французски. Они будут придерживаться этики и морали, которых придерживаемся мы. Скорее всего, они захотят независимости от французской короны, и получат ее. Это новое государство будет связано с Францией, как связаны родители и дети, предки и потомки.
- Но…
- А если мы провалим дело, испанцы, португальцы и итальянцы удовольствуются Южной Америкой, а вся Северная, от Лабрадора до Карибов, станет англоговорящей. Хотите ли вы этого?
И снова мушкетеры переглянулись. А затем, незаметно, как им казалось, каждый положил два пальца на эфес шпаги. Встревоженный Барзини при этом, наконец, улыбнулся, но повторять их фирменный жест – «один за всех, и все за одного», не стал.
- Это достойное дело, - резюмировал Атос. – И, хоть нас и принудили к нему хитростью, мы принимаем его, и готовы вас поддержать.
- Рад. Весьма рад. Тогда, завтра отправляемся в Булонь.
- Отбываем все? – уточнил д’Артаньян. – Я к тому, что фелука, насколько мне известно, корабль маленький. Все наши люди на нем разместиться не смогут.
Прежде чем ответить, Барзини немного помолчал, потом усмехнулся и хитро прищурился.
- Агенты испанской и английской разведок, следящие за ситуацией во Франции, восприняли шум вокруг реорганизации гвардейских рот как очередную попытку короля навести порядок в рядах зарвавшейся знати. Пусть это так и остается. Мы не потащим с собой в Италию всех опальных мушкетеров. Под командованием корнетов, они присоединятся к нам позже - вместе с грузовыми судами.
- Де Мален еще очень молод. Де Фурбен, хоть и старше на десять лет, как командир тоже недалеко ушел. Оставлять на них все дело…
- Поверьте, они еще удивят вас. Может быть, когда-нибудь, даже заменят де Тревиля на его посту. А пока от них всего-то и требуется организовать своевременную погрузку личного состава на корабли.
- Заменят, как же. Но, на счет погрузки, вы, пожалуй, правы.
- Капитаны и другие лица от морского ведомства отправятся обычным пассажирским рейсом. Вы же, господа, будете сопровождать меня лично. Когда и как мы отбудем, держим в секрете. Да, да, дорогой Арамис, я знаю, что вы весьма опытны в таких делах, и подробные инструкции вам не требуются…
***
Немного позже, собрав вещи в дорогу и отдав последние распоряжения, мушкетеры не спеша смаковали, возможно, последние кружки дорогого старого бургундского. В «Зеленой лисице» на этот раз было на удивление тихо.
- Как считаете, итальянец сказал нам правду? – задумчиво спросил д’Артаньян. - Он действительно желает добра французам?
- На счет нас не уверен, - заметил Атос. - Но вот то, что англичан он не любит, это точно.
- Думаете, у нас получится?
- Взгляните на эти вещи, - высказался на это Арамис. - Они сделаны с большим мастерством и прилежанием. Если все, за что берется этот человек, делается так же, победа нам гарантирована.
В это время, двери в трактир распахнулись, и в них появился сам обсуждаемый.
- Вот! Помяни черта, он и явится, - тихо шепнул Портос.
Итальянец же, внимательно оглядев зал и увидев четверку друзей, неторопливо направился к их столу.
- Приветствую будущих гардемаринов. Я искал вас. Позволите присоединиться?
- Конечно. Присаживайтесь, - изобразил радушие д’Артаньян. Хитрый гасконец сразу понял, что визит нанесен неспроста.
- Прощальная пирушка? Что пьем? Могу я вас угостить?
- Доброе старое бургундское, - проворчал Портос, с некоторой, однако, надеждой. Он-то от хорошего вина никогда не отказывался.
Заказ был сделан и немедленно доставлен. Его дегустация некоторое время скрашивала неловкое молчание.
- Так вот, о деле. Я пришел сегодня, дабы предотвратить некую неоднозначную ситуацию, которая в скором времени могла бы возникнуть, - отставив кружку, решил все же первым начать разговор Барзини. И спросил, обращаясь к д’Артаньяну. – Могу я поинтересоваться, как вы собираетесь распорядиться деньгами, врученными кардиналом?
- Пока не думал над этим. Если у экспедиции возникнут какие-либо нужды, будем их покрывать за счет этой суммы.
- Я советовал бы поступить по-другому.
- И как же?
- Вы ведь в курсе, что слуг вам придется оставить во Франции? Аколитам они не положены.
- Вот так номер, - первым выразил общее недоумение Портос.
- Все вы бывалые солдаты, и вполне способны позаботиться о себе сами. Да и на корабле не так много припасов и места, чтобы таскать с собой полсотни лишних ртов.
- Слуги мушкетеров люди бывалые и неприхотливые. Дело им нашлось бы, - задумчиво вставил Атос, которого перспектива остаться без Гримо вовсе не обрадовала.
- На счет ваших четверых я уверен, но можете ли вы то же сказать и обо всех остальных? Кроме того, смею напомнить, во Франции у всех вас остаются некоторые дела, ходу которых не помешает присмотр доверенных лиц.
Тут четверо друзей настороженно переглянулись.
- И какие же дела вы имеете в виду? – невозмутимо осведомился д’Артаньян.
- Не думаю, что стоит их перечислять. Ведь вам есть, что скрывать даже друг от друга. Не так ли, дорогой Арамис? Или вы, Атос, не согласны со мной? Поверьте, агенты Ришелье сполна отрабатывают каждый полученный су.
- А вы, значит, имеете доступ к архивам кардинала? – невинно поинтересовался Арамис.
- Имел такое счастье, да. Много интересного там обнаружил.
- Не поделитесь?
- Хм… Там есть такие вещи, что, если поделюсь, потом придется вас ликвидировать, - усмехнулся Барзини. – Хотя, кое-чем могу, могу…
- Ну, ну, удивите нас!
- Да вот, к примеру, пара провокационных народных куплетов, исполнителей которых было велено в наказание высечь. Как же там было… Ах, да!
«Кардинал был влюблен в госпожу д’Эгильон,
Повезло же свинье откопать шампиньон...»
- Что?
Не ожидавший ничего подобного, Портос от смеха так фыркнул в кружку, что брызги полетели по всему столу.
- Действительно, провокационно, - брезгливо стряхнув несколько попавших на рукав капель, заметил Арамис. – Политические куплеты кардинал игнорирует. На этом поприще он на коне. А вот в личных делах дело другое. На такое он действительно мог обидеться и велеть высечь артистов.
- Только вот, кто из них свинья, а кто шампиньон, вот в чем вопрос, - пошутил д’Артаньян.
Друзья шутку поддержали вдумчивым обсуждением.
- А еще там что-то такое было? – поинтересовался изрядно развеселившийся Портос.
- Была там еще пара занятных строк. Дайте припомнить… Вот!
«Что хранит медальон госпожи д’Эгильон?
Там не то кардинал, а не то скорпион...»
Некоторое время друзья пили и радостно шутили, но, когда веселье несколько улеглось, итальянец вернулся к поднятому ранее вопросу. Теперь, когда установилось дружеское взаимопонимание, его вполне готовы были выслушать.
- На счет кардинальских денег. Думаю, вам следует их поделить. По сто пистолей оставите вашим слугам. В задуманных делах деньги им будут весьма кстати. По двадцать вам каждому, и последние двадцать – общие, на непредвиденные расходы.
- А если что-то понадобится экспедиции?
- Все давно закуплено. А если чего и не хватит, это будет моя доля вложений в компанию. Так согласовано с королем и кардиналом.
Последний довод оказался самым убедительным, и друзья, более не мешкая, тут же быстро поделили пятьсот пистолей так, как и было предложено.
Совершая данное действие, д’Артаньян даже не думал о том, что деньги, вообще-то, были выделены не ему лично. Зато, заставивший его поделить бюджет экспедиции итальянец прекрасно осознавал, что сделал первый шаг к тому, чтобы привязать к себе будущего ученика понадежнее.
***
По прибытии в Геную, Барзини провел всем заинтересованным лицам небольшую экскурсию по своим владениям, включавшим не только сами верфи, но и ряд сопряженных мастерских и складов. Лекция читалась больше для будущих капитанов - Дюкена и де Турвиля, но прислушивались и четверо друзей. Их обучение, можно сказать, началось…
- Огромное внимание я уделяю качеству используемых материалов. Например, доски мы используем только радиальной распиловки с расположением годичных колец перпендикулярно плоскости. Сам строевой лес заготовлен в период новолуния, зимой, когда прекращается сокодвижение. Стволы имели в диаметре не менее полуметра, кроме того, учитывалось положение дерева относительно сторон света, ибо с северной стороны дерево получает меньше света и тепла, поэтому структура формируется более плотной и мелкослоистой. Видите соответствующие метки? Такая древесина идет на строительство наиболее важных деталей…
После складов настал черед мастерских. Дежурный персонал здесь занимался обслуживанием особых ванн для обработки.
- Сушка заготовок производится в петролатуме, в расплавленной сере. Это снижает гигроскопичность и водопоглощение, уменьшает линейное разбухание. Древесина практически не коробится. В результате прогрева до температуры свыше ста градусов Цельсия происходит сквозная стерилизация древесины, что повышает противогнилостные свойства, обеспечивает некоторую пластификацию и меньшее пересыхание поверхностных слоев, предотвращая образование трещин. Кроме серы, я ввожу в состав петролатума еще фтористый натрий в качестве антипирена.
- Что, что простите? - проявил неподдельный интерес Арамис, немного увлекавшийся алхимией.
- Антипирен - вещество, предотвращающее возгорание. Натрий фтористый — неорганическое соединение бинарного типа NaF. Иногда встречается в природе в виде минерала виллиомита, и в некоторых породах магматического происхождения.
- И как он ведет себя при смешивании и нагреве?
- При кипячении с серой не реагирует, так как фторид натрия - это соль, если даже смешать кристаллы фторида с серой, ничего не произойдет.
Наконец, добрались и до стоящих на стапелях кораблей. Тут несколько уставшая от малопонятных объяснений аудитория значительно оживилась.
- Позвольте представить: «Нептуния»! – указал Барзини на корабль поменьше. - Наша красавица бригантина имеет 132 фута длины, 23 фута ширины, при осадке в 9 футов.
Приблизившись, все «спецы» стали внимательно разглядывать и оценивать работу итальянца.
- Я отказался от клинкерной обшивки внакрой. Вгладь - более технологичный и имеющий лучшие мореходные качества тип. Два слоя. Швы наружного, прошу заметить, смещены относительно швов внутреннего. Длина обшивочных досок 6 - 8 м, ширина - до 25 см, а толщина - до 16,5 см. Крепится круглыми деревянными гвоздями - нагелями. Англичане все еще используют плоские деревянные шпонки, но это не совсем пригодный тип крепления для регулярного контакта с морской водой. Перекройные соединения удерживаются заклепками из чистой меди.
Осмотрев корпус, поднялись на палубу. Внимание всех сразу привлекли намотанные на брашпиль цепи.
- Очередное нововведение?
- Македонские якорные цепи будут более надежны в северных морях, где канаты в мороз обмерзают и могут ломаться.
- Почему вы называете их македонскими?
- А, это интересная история. В 332 году до нашей эры Александр Македонский осаждал морскую крепость финикийцев - Тир. Сначала Александр осадил его с моря. По ночам его боевые ныряльщики разрушали подводные заграждения гавани. В ответ на это осажденные совершали смелые вылазки, подплывали к греческим триремам и перерезали пеньковые якорные канаты. Наконец, разозленный полководец приказал заменить канаты железными цепями. Это был первый исторически подтвержденный факт использования цепей для крепления якоря. Цепь быстро сохнет и легче очищается от ила. А в случае шторма ее можно вытравить на большую длину, что увеличит надежность якорной стоянки.
Де Турвиль согласно кивнул, так как подобная хитрость с увеличением длины была ему знакома. Итальянец, между тем, подвел группу к вантам.
- Для тросов стоячего такелажа я использовал сизалевые канаты.
- Разве пенька не лучше?
- О, нет. Пеньку для долговечности приходится обрабатывать смолой. При этом теряется прочность. Сизалевые же канаты в обработке не нуждаются, потому прочнее и долговечнее. Главный их недостаток - грубость и колючесть. Потому я не использую их в бегучем такелаже - матросы к концу первой же вахты без рук останутся. Ну и цена. Испанцы доставляют их из Южной Америки, и в весьма небольших количествах.
- И из чего же получают столь ценные канаты?
- Сизаль получают из листьев растения, относящегося к роду Агава, точнее его название звучит так: Agava sisolana. Собирают листья, срезая их возле основания розетки, затем отбивают. Внутри содержатся невероятно длинные и прочные волокна.
- О, вам даже технология их получения знакома? – удивился Дюкен. - Любопытно. Ну, а бегучий такелаж смотрю весь темного цвета. Он-то из просмолённой пеньки, полагаю?
- Не совсем так. Это Bandala – лучшие манильские канаты из Африки.
- Даже не слышал о таких.
- Манила, она же манильская пенька, она же абака, производится в странах Африки, Азии и Южной Америки. Сырьем служит Musa textilis - текстильный банан, многолетнее тропическое растение. Как и сизаль, волокна извлекаются из сердцевины листьев. Особенность манильских канатов в том, что у них крайне небольшое растяжение под нагрузкой. Это неважно для стоячего такелажа - там растяжение обеспечивает определенную пластичность. А вот для бегучего как нельзя более кстати. Кроме того, узлы, завязанные на таком канате, не скользят, а сами канаты, будучи брошенными в воду, не тонут. Весьма удобно в определенных обстоятельствах…
Слушая увлекшегося конструктора все более рассеянно, экскурсанты меж тем оглядывали мачты и рангоут находившегося по соседству фрегата. И, если четверо друзей пока мало что в этом понимали, то у экспертов вопросы появились сразу же.
- Мачт только три? – первым решился задать вопрос де Турвиль, переводя внимание Барзини на второй корабль.
- Да, я поменял парусное вооружение, добавив косых парусов. Бонавентур – мачта нам больше ни к чему. На бизани установлены марсель и гафельный парус. Ну и утлегарь, для удлинения бушприта под кливера. Лучше и маневренность, и угол хода к ветру.
- А где же сами паруса?
- Они пока на складе. Установим ближе к завершению работ.
- Наверняка тоже нечто особенное? – поинтересовался один из экспертов Бриена. - Мы пытались использовать для этих целей так называемый перкаль - хлопчатобумажную ткань, пропитанную льняным маслом. Оказалось, это довольно хлопотно и дорого.
- Я пропитывал специальными смолами. На бригантине стоял такой комплект, но нашлось кое-что получше. Нам предстоит плавание в северных широтах, вероятно, при отрицательных температурах. Потому паруса сделаны из шерсти старонорвежских пород овец. Большое содержание ланолина придает шерсти этих овец водоотталкивающие свойства. А главное, на морозе такой парус не обледенеет и не сломается. Цвет тоже не обычный. Берлинская лазурь - цвет моря. Его труднее заметить, издалека. Благодаря особой технологии окраски, оттенок будет меняться в соответствии с погодой…
***
Конечно же, Дюкен и де Турвиль приняли капитанские патенты вскоре после окончания обзорной лекции. Опытные мореходы очень быстро сообразили, что подобные игрушки на голову превосходят аналоги, и никогда не будут повторены при массовом производстве. И не испытывали даже тени сомнений, принимая это решение. А уже на следующий день, после традиционного банкета, вовсю шло обсуждение тактики применения работы в паре.
- Таким образом, господа, связка из этих двух кораблей, тяжелого и легкого, должна справиться с любым противником, - пояснял роли Барзини. - Бригантина может догнать и притормозить, связав боем, легкие корабли. Ускользая, при необходимости, из-под удара тяжелых. Ну а фрегат обладает достаточной мощью для нанесения сокрушительного урона, тем большего, чем удобнее ему будет подставлена цель…
***
Время шло, работы по доводке кораблей были, наконец, завершены. И однажды летним утром селяне близлежащих к Генуе деревень наблюдали необычную картину. В последнее время на постоялых дворах как-то незаметно скопилось изрядное количество моряков. Причем, явно не обычных рыбаков, а военных матросов. И вот, в один прекрасный день, все недавно прибывшие к ним гости разом с раннего утра торопливо собрались и отправились в дорогу. Группы из двух-трех человек объединялись, и к самой Генуе прибыл уже целый отряд, порядком обеспокоивший городскую стражу. Но моряки, а они славились своим неуважением к законам, в этот раз быстро и дисциплинированно погрузились в шлюпки, и убыли к двум недавно спущенным на воду, пребывающим на рейде кораблям. Корабли эти, сошедшие со стапелей предыдущим вечером, толком никто даже не рассмотрел. Ночью никого они не заинтересовали. А на следующий день незаметно исчезли, вместе с необычно густым в то утро туманом. Сплетни об исходе быстро увяли, и через пару недель никто о необычном происшествии уже и не вспоминал.
Глава 2. Северный морской путь.
***
В конце апреля 1634 года экспедиция, состоящая из 4 кораблей, отправилась в Новый Свет.
Два нефа вышли из порта Онофлёр, расположенного на южном берегу устья Сены, напротив Гавра. На тот момент город представлял собой важный транзитный порт товаров из Руана в Англию, защищая при том устье Сены от англичан. Отсюда же уходили редкие караваны в Новый Свет, еще реже благополучно возвращаясь оттуда с различными товарами, главным образом – мехами.
Никто из значимых особ не почтил отбытие своим присутствием. В тайне оно так же не держалось, а потому прошло практически незамеченным. Точно в заданных координатах состоялась встреча с предоставленной кардиналом охраной из фрегата и бригантины, и конвой без дальнейшего промедления отправился по маршруту. Сначала корабли пошли на север, мимо Британских островов к Гренландии, в холодное Гренландское течение, потом в Лабрадорское, и, наконец, к заливу Святого Лаврентия.
Само путешествие длилось чуть более месяца, проходило в хорошую погоду при попутном ветре, и, до определенного момента, без приключений.
***
Через пару дней после встречи капитаны всех четырех кораблей собрались на первое совещание по стратегическому планированию. Были разработаны несколько типовых маневров на разные случаи, а также система особых сигналов, которые итальянец заставил всех заучить наизусть, запрещая вести какие бы то ни было записи.
- Сила этой системы в ее секретности, - пояснил он. – Ведь, что знают трое, знает и свинья! Нас несколько больше, но секретность все же надо постараться обеспечить.
Позднее, задуманные перестроения опробовали на практике, тогда же внесли и корректировки. На последующих совещаниях планировали уже действия непосредственно на кораблях. Делить абордажную команду не сочли разумным, а потому, и мушкетеры д’Артаньяна, и пикинеры Жана д’Эстре расположились на фрегате.
Барзини, Д’Артаньян, д’Эстре и де Турвиль собирались несколько раз. Первым делом, им пришлось обсудить тактику взаимодействия матросов команды корабля и солдат. Пришли к тому, что в бою тыловой отряд, составленный из матросов, будет заниматься перезарядкой мушкетов для мушкетеров – стрелков. Традиционную тактику караколирования, когда отстрелявшийся переезжает в задний ряд для перезарядки, применить не представлялось возможным ввиду ограниченности пространства палубы, и, собственно, лошадей. А вот передавать использованные мушкеты матросам, спокойно перезаряжающим их за спинами солдат, и получать от них уже заряженные, оказалось довольно удобно. Изменена была и сама конфигурация мушкетерской терции. У испанцев бойцы с холодным оружием составляли центр строя. На корабле же оказалось практичнее расположить их на флангах, ближе к бортам. Так они прикрывали стрелков от абордажников противника с боков. Фронт же защищали перила и сама возвышенность квартердека над шканцами, куда обычно и высаживалась основная масса атакующих.
Тут ни для моряков, ни для военных не оказалось ничего сложного и, после нескольких общих тренировок, все офицеры выразили свое удовлетворение достигнутым. Только Барзини покачивал головой, но вмешиваться более не стал, сосредоточив все внимание на индивидуальной подготовке.
***
Каждый из друзей довольно быстро выбрал себе специализацию сообразно характеру. Арамис увлекся картографией и навигацией, Атос пропадал на пушечной палубе, и был сразу отмечен капитаном де Турвилем как неплохой канонир. Портос осваивал хитрости абордажной схватки и тактику применения мушкетерских навыков в морском бою. Некоторая мудрость все же прослеживалась в его становлении морским волком, ибо он предпочел руководить контрабордажной командой, а не рвался вперед в качестве квартирмейстера. Тут стоит заметить, что на «Круассане» квартирмейстер руководил абордажниками, как это было позднее принято на всех пиратских кораблях. На должность эту назначался лучший боец, а Портоса множество приключений давно излечило от излишней самоуверенности. Безусловно, он был сильнейшим человеком. Самым сильным, какого только можно представить. Но сила служит лишь опорой для многих иных навыков, совокупность которых и составляет основу того, что мы понимаем под хорошим бойцом. Доказательством чего служил тот факт, что в дружеских поединках Портос регулярно оказывался на последнем месте. Даже Арамис умудрялся условно убить его в трех схватках из четырех, уступая при этом Атосу. Последний же, фехтуя исключительно в благородной манере, в половине случаев выигрывал у д’Артаньяна, но, ровно до тех пор, пока гасконец не выкидывал какой-нибудь трюк из тех, которым обучился в Португалии. А если точнее - у наемных убийц, бретеров. Солнечный зайчик, пущенный в глаза особым эфесом даги, горсть перца, брошенная в лицо. Всем этим лейтенант без колебаний делился с друзьями, заботясь об их безопасности. Подробно объясняя как способы применения, так и противодействия. Некоторый энтузиазм, впрочем, проявил лишь Арамис. Атос не захотел, а Портос просто не сумел взять подобную тактику на вооружение. Барзини значительно расширил представления гасконца в этой области, но, когда они попытались обучить остальных, те воспротивились.
- Простите, друг мой, - как-то заметил Атос, - но в поединке с обычным противником это не потребуется. А против тренированного специалиста вроде вас мы не сумеем применить все эти трюки сколь-нибудь эффективно. На них стоило потратить время для ознакомления, но пытаться освоить надежно – увольте.
- Что ж, в таком случае предлагаю перейти к освоению сабельного боя. Не конного, прошу заметить, а пешего, абордажного. И вот этому вам точно стоит уделить внимание, - заранее отметая возможные возражения, заключил итальянец. – Ибо в самом ближайшем времени вы столкнетесь именно с теми, кто таким боем владеет на достаточно высоком уровне!
- Это испанцы, что ли? Так они…
- Англичане! Английские пираты, если быть точным.
- Пираты…
- Вижу, вы согласны. В таком случае, опять же, начнем с теории. Попрошу всех в класс!
Грифельная доска со схемой, и снова итальянец старательно разъясняет свои умозаключения. Д’Артаньян ловил себя на мысли, что никогда до этого не учился с такой интенсивностью. Казалось, сами мозги тренировались и выходили на новый, ранее недоступный уровень…
- Выделяются удары с нажимом, простые удары, маховые удары и кистевые удары, которые могут выполняться по восьми направлениям. Они образуют свою "таблицу", отличающуюся от фехтовальной… Джордж Лейфэм выделял режущий удар, выполняемый плечом и спиной при неподвижных запястье и локте, инстинктивный способ удара, который, по его мнению, используют все новички. Характерный для Востока, рубящий, выполняемый плечом и предплечьем, и хлещущий, выполняемый предплечьем, при неподвижных плече и запястье.
- Джордж Лейфэм? – уточнил Атос. – Не припоминаю даже такой фамилии, не говоря уже об известности, как учителя фехтования.
- Вы же слышали, он выделял удар, - заметил Арамис, делая ударение на слове «выделял».
- Полагаете, перестал, повстречавшись с месье Барзини? – поддержал товарища д’Артаньян.
- Просто… можете спокойно забыть это имя, - словно о чем-то вспомнив, замялся итальянец. - Оно не имеет значения.
Меж тем, мушкетеры, видя наставника смущенным, только улыбались в усы.
- Отдельно следует отметить, - чуть повысив голос, продолжил тот, - так называемый удар с «оттягом», при выполнении которого на завершающей стадии удара рубящий тянет клинок на себя, совершая режущее движение, которое, теоретически, усиливает его эффективность. Это действие рекомендуют многие знатоки английской школы. На самом деле, полная чушь! Британская школа вообще напоминает мне рубку дров.
Барзини быстро дорисовал на доске новую схему.
- Запомните, единственным условием эффективного рубящего удара является совмещение плоскости клинка с плоскостью удара! Ни в коем случае нельзя допускать «заваливания» клинка, при котором он подходит к поражаемой поверхности не перпендикулярно, а под углом! Этого несложно добиться со шпагой. Но, абордажная сабля, дело совсем другое, в чем вы скоро убедитесь на практике.
- И почему же нельзя делать этот «оттяг»? – поинтересовался Портос.
- Потому что, даже при вашей силе, малейшее же нарушение совпадения плоскостей, ведет к большему или меньшему повороту, и даже опрокидыванию оружия, с потерей поступательного движения, тем большему, чем сильнее нанесен удар. Правильно он выполняется с жестко зафиксированным запястьем и локтем, с помощью всего тела, что дает совершенно прямую, ровную поверхность отреза, без выемок или загибов.
- Что-то такое я читал в наставлениях римских легионеров, - вставил вдруг Арамис. – Надеюсь, сражаться мы будем не такими, как у них, мечами?
- Форма гладиуса рассчитана на усиление удара за счет веса клинка. Нам этого не требуется. В тесноте палубной схватки гораздо важнее вовремя удар парировать, а потому именно абордажная сабля…
После теоретической подготовки пошла практика. Тренировки четверки и итальянца видела вся команда. И нашлись такие, кто стал, со временем, подшучивать над друзьями.
- Мы так решительно вам проигрываем главным образом потому, что вы просто быстрее! – как-то посетовал несколько задетый подобным Портос. Но итальянец его слов без внимания не оставил. На следующее же утро друзья были приглашены в дооборудованную корабельную мастерскую.
- Скорость и резкость достигаются регулярным выполнением като с утяжелителями, - объяснял Барзини. - Сейчас закрепим их в нужных местах, и попробуйте повторить изученный ранее комплекс движений.
А когда все, не исключая Портоса, еле выползли с тренировки, обрадовал.
- Кроме подготовки тела, требуется еще и подготовка сознания. Ваш ум должен уметь разгоняться для полноценного восприятия происходящего. Для этого есть свой комплекс упражнений…
После физической подготовки наступала очередь науки морской.
- Зная вас, могу предположить, что вряд ли вы захотите расстаться и командовать каждый своим кораблем. Потому, будем углублять выбранную вами специализацию. Все прочее по остаточному принципу.
По поводу д’Артаньяна же, итальянец между делом как-то проворчал следующее:
- Вот теперь начнем отделку сухопутной крысы под капитана!
На «сухопутную крысу» гасконец не обиделся, потому что был уже в курсе – морской термин. И за обучение принялся с тем энтузиазмом, с каким брался за всякое новое для себя дело. И энтузиазм свой он успешно сохранял все время обучения, хотя предмет и становился сложнее от урока к уроку.
- Начнем с основ – говорил учитель, и ученик внимал, навострив уши.
«…на корабле может быть как одна, так и несколько мачт. Передняя называется фок-мачта. Затем идет грот-мачта. Ну и третья по порядку - бизань-мачта…
Группа матросов, занимающаяся управлением парусным вооружением, называется такелажной командой…
Капитан дает общую команду, скажем – поставить марсели. Боцман же направляет конкретных исполнителей к нужному месту. Кричать, особенно в бою, или во время непогоды, не особенно удобно. Потому приказания отдаются условными сигналами – комбинацией свистков боцманской дудки…»
***
Иногда перед сном, после тяжелого, но интересного дня, в кают-компании велись и иные беседы.
- В Новом Свете, особенно на плантациях карибского региона повсеместно применяется рабский труд. Местная промышленность, если ее вообще правомерно так называть, без рабов немыслима. У нас же, в северном регионе, подобное не нужно, более того, вредно!
- Это почему же? – удивился Портос. – Раб, он везде раб.
С момента знакомства с Барзини, он постоянно находился в состоянии удивления - так много нового ему открывалось в этой жизни. Но, удивления своего он доверчиво не скрывал, и, надо отдать должное, спрашивать обо всем непонятом, не стеснялся.
- Не скажите! – хитро улыбнулся итальянец. - Вот, вы, Арамис. Что вы думаете по поводу рабства?
- Нахожу сам факт владения человеком недостойным.
- А между тем, это как раз бремя белого человека – нести культуру в отсталые общества. Искоренять суеверия, жертвоприношения, каннибализм, наконец.
- Да, да, я особенно красочно представлял себе по вашим рассказам выпотрошенных и съеденных проповедников, - заметил Портос.
- Некоторые виды культур могут быть искоренены только вместе с их носителями.
- А это уже геноцид.
- Цель оправдывает средства.
- О, так вы, все же, иезуит в душе, - подначил Арамис.
- О, нет, - запротестовал Барзини. – Я атеист. А атеисты, да будет вам известно, собирают, берегут и берут на вооружение все знания, накопленные человечеством.
- Да, да. А еще они еретики, по которым плачут костры инквизиции, - усмехнулся д’Артаньян. – Но, мы говорили о рабстве.
- Общественный строй зависит от вида производственных отношений, - продолжил прерванную мысль итальянец.
- Это как? Проиллюстрируете?
- Очень просто. Допустим, вам нужно копать землю, собирать урожай, таскать тяжести. Для этих работ годится любой. И этого любого можно только кормить, а работать заставлять силой. У нас до сих пор много такой работы, потому, применение рабского труда широко распространено. Для тупых закон прост – подчиняйся или умри. Другое дело, когда речь идет о труде, требующем долгого обучения, наработки практических навыков. Я говорю о любом ремесле. Способных освоить его людей меньше. В силу чего, они уже представляют большую ценность. Создаваемые ими вещи нужны для выживания, и нужны всем! Владеть подобными людьми можно, но не так выгодно. Проще дать им свободу, и заставить, таким образом, их самих заботится о себе. Для чего бывшим рабам придется уже самим искать средства к существованию, которые может предоставить только хорошо выполненная работа. Именно хорошо выполненная, потому что вокруг полно тех, кто готов трудиться много и качественно. Вот такие специалисты и нужны нам будут в Квебеке. Я ответил на ваш вопрос?
- Хм…
Со временем, итальянцу удалось, как минимум, заинтересовать четырех друзей атеистическим мировоззрением. Особенно им нравилось слушать его речи в стиле «религия – опиум для народа».
- Я ведь уже неоднократно упоминал. Евреи – мастера обмана, столь же искусные в нем, как вы в фехтовании. Вся библия, это лишь сборник поучительных историй и сложившихся с древних времен правил, безусловно, качественно подобранных для ошеломляющего воздействия на неофитов. Таким образом, Бог есть не более чем фантазия, превратившаяся в обман традиционализированный, а религия, лишь еще одно орудие мошенников. Орудие, весьма успешно применяемое для покорения ленивых и слабых умов. Ну, посудите сами, ведь вас подвигают терпеть произвол власти, и, ни в коем случае, не пытаться изменить сложившую систему. А вознаграждены за унижения и покорность вы будете, три ха-ха, только после того, как умрете! Ну, не смешно ли, право?
- Что же вы находите в этом смешного?
- Да то, что тело наше всего лишь биологическая машина. После смерти не будет ничего! Ваше сознание просто померкнет, как делает это каждый день во время крепкого сна! С той разницей, что больше вы не проснетесь никогда и ни в каком виде, а просто исчезнете!
- Вы говорите ужасные вещи. Как можно жить и что-то делать, если уверен в подобном?
- Просто, вы еще достаточно молоды и сильны. А состаритесь, да приобретёте множество хворей, тогда будете только рады навсегда избавиться от забот этого мира. Поверьте, я знаю…
- Да откуда же вы можете это знать? – не удовлетворился сказанным Арамис. – Ведь вы сами еще довольно молоды, и, насколько я вижу, абсолютно здоровы?
В первый момент итальянец явно хотел что-то ответить, потом задумался, и сказал другое.
- Время открыть эту тайну еще не пришло. Для многого время еще не пришло. Та же религия в целом, недалеким умам только на пользу. Ибо, иррациональный страх перед возмездием высшей силы за деяния неправедные, весьма способствует самодисциплине…
- Кого же вы к таковым относите? – с некоторым подозрением осведомился Портос. Ход дискуссии он улавливал с трудом, потому счел сказанное намеком на собственную персону.
- Всех бывших детишек, которым родители своевременной поркой не привили любовь к знаниям! Которые позже выросли в тупое быдло, интересующееся только физическими удовольствиями. Которым только хлеба и зрелищ! Да тех же луддитов! – явно в запале быстро ответил итальянец, потом, смутившись, пояснил, - Есть такое, тайное пока, движение ненавистников прогресса. Выступают за уничтожение любых машин. Наши корабли, к примеру, они сожгли бы с большим удовольствием. Тупые недоумки, не желающие ничему учиться, считают, что все беды человеческие происходят от избытка знаний. Или церковников, которым достижения науки ломают всю придуманную картину мира. Которые, в свое время, сожгли Коперника, а сейчас прессуют моего друга Галилея, пытающегося донести до мира идею гелиоцентрической системы. Хотя, кому я это говорю. Вы хоть в курсе, что Земля не стоит ни на китах, ни на черепахе, а имеет форму шара?
- Шара? – в очередной раз наивно удивился Портос. Атос при этом только вздохнул. Здоровяк же, хитро улыбнувшись, продолжил. – Это как мяч? Хм… Я понимаю, те люди, что сверху, но как не падают вниз те, кто с другой стороны, а?
- Пыль на мяче видели? – улыбаясь, отвечал Барзини. – Падает она, если мяч перевернуть? Или, все же, надо его тщательно вытирать?
- Так то пыль…
- А вы по отношению к Земле намного меньше, чем пылинка по отношению к мячу!
- Что, все так и есть? – недоумевающе обвел взглядом заинтересованно внимавших дискуссии друзей Портос.
- Нет, я могу, конечно, расписать вам в математических формулах теорию гравитационных взаимодействий, но не буду. Удовлетворитесь примером с мячом.
- Простите, но мне не нравится ваша картина мира, - внимательно все выслушав, решительно заявил Арамис. – Я не могу и не хочу ее принимать.
- Неприятие атеизма глупо и безответственно. И ваше «не хочу» служит оправданием не более чем каприз ребенка, не желающего идти в школу, потому что там, видите ли, нужно учиться.
- Замечу вот что, - задумчиво вмешался Атос. – Вы утверждаете, что наш мир только материален. Вот вам пример. Я неоднократно имел возможность видеть людей, лишенных сознания на поле боя. Материальное тело их при этом отлично функционировало. Пусть они просто лежали, но ведь не умирали, а позже приходили в себя. А еще есть те, кого называют лунатиками. Они вообще ходят во сне, совершая довольно осмысленные, на первый взгляд, действия. Все это говорит о том, что в такие моменты в телах отсутствует нечто, не имеющее к материи отношения, а именно – душа. Без которой наше тело, как вы изволили заметить, всего лишь биологическая машина. А если это так, если ваш постулат о материальности, как основе всего сущего, неверен, неверно и все учение.
- Хм… - смутился Барзини. – То, о чем вы говорите, всего лишь сбой в электросистеме организма. Но, некоторым вещам наука пока не в силах найти объяснения. Тут вы правы. Аргументированно возразить не могу, но я подумаю над этим.
Друзья, решившие, что одержали, наконец, победу в споре, довольно переглянулись.
***
Не все мушкетеры горели желанием работать над собой. Некоторые дворяне считали, что и так вполне соответствуют высшим воинским стандартам. Более того, они позволяли себе посмеиваться над тренировками остальных, разлагающе действуя таким образом на всю команду.
- Д’Артаньян, ваши люди совершенно распустились, - сделал, наконец, замечание лейтенанту Барзини. - Они ведут себя как животные. Целый день только жрут, пьют и слоняются по кораблю, всех задевая и мешая работать. Даже тренироваться они не желают. Это неприемлемо.
- Что же вы предлагаете?
- А я должен что-то предлагать? Я? Ладно, извольте! Вам следует заняться воспитанием подчиненных методами, которые применяют к разбаловавшимся детям. А именно – отрезвить их болью. Завтра же, после утреннего построения проведете индивидуальные схватки. Ваша задача – ранить каждого из мушкетеров роты в болевую точку. Так, чтобы это было достаточно унизительно, но не вывело бойца из строя надолго.
- Но…
- Никаких «но». Вы уже достаточно долго у меня учились, и сумеете это сделать. А после того, как сделаете, бой с вами проведу уже я. Сумеете устроить показательную порку своим бойцам, и ваш авторитет не пострадает.
- А уж ваш вообще взлетит до небес после того, как особо показательной порки удостоюсь я сам, - проворчал лейтенант.
После этого начались поединки. Пятьдесят схваток, во время которых д’Артаньян четко обозначил фехтовальные умения каждого из подчиненных, расставив им метки в виде царапин на шее.
Начинался бой одинаково. Воспитуемый делал первый выпад, и д’Артаньян переходил в режим сверхскорости. Попытка выбить шпагу, и заход за спину. В зависимости от скорости, показанной мушкетером, от того, пришлось ли парировать его выпад, и была ли выбита шпага, гасконец быстро наносил на шее жертвы от одного до пяти порезов. Сам, при этом, стараясь уложиться по времени в одну минуту. Соответственно, тот, кто удостоился лишь одного пореза, считался оказавшим достойное сопротивление перед смертью. Таких было лишь двое – Де Мален и де Фурбен. Д’Артаньян решил поддержать авторитет корнетов. А вот на пять меток попали все те, кто наиболее изощрялся в насмешках над их тренировками с итальянцем.
- Для подготовленного бойца вы просто мясо! – деланно-печально пояснил лейтенант насмешникам. – Не переживайте. Мы старательно помянем вас после первой же серьезной схватки с испанцами, пиратами или индейцами.
Трое главных бездельников при этом краснели и хватались за шпаги, но сказать ничего не смели. Остальные лишь понурились, признавая приговор.
А потом состоялись показательные выступления четверки друзей против аббата Барзини. Как один на один, так и четверо против одного. И, надо сказать, впечатление они произвели неизгладимое. Не сказать, что бы боевой дух мушкетеров был полностью подорван, но вот считать себя непобедимыми они точно перестали.
- Выбить шпагу у Атоса, сбить с ног ударом в челюсть Портоса, так ловко подловить Арамиса, что тот даже не заметил, что условно убит, дорогого стоит! – обсуждали мушкетеры итоги поединков за вечерним застольем.
- Не забывайте и о нашем лейтенанте, господа! – отметил де Фурбен. – Д’Артаньян, хоть и задал нам изрядную трепку, так же не сумел ничего противопоставить итальянцу! Шпага аббата трижды замирала перед смертельным ударом, пока наш гасконец не признал поражение!
Прислушивающийся к разговорам итальянец удовлетворенно кивнул четверке друзей, сидящей с ним за одним столом.
- Вы сделали не совсем то, что я предлагал, но, будем надеяться, спесь мы с них сбили, хотя бы ненадолго – подвел он итог. – Общее приглашение на тренировки я так же огласил.
- Посмотрим, явится ли кто-нибудь на завтрашние занятия, – скептически заметил Атос.
На следующий день на тренировку пришли все. Более того, после столь наглядного урока, и мушкетеры, и пикинеры стали обучаться еще и морскому делу в качестве матросов. Иначе, какие же они гардемарины, если понятия не имеют о работе с такелажем, и исполнении прочих обязанностей моряка на корабле?
***
Время шло. Конвой почти достиг цели, и д’Артаньян заметил, что по мере приближения к ней, их итальянский наставник стал проявлять некоторую тревогу. Например, он стал выходить вместе с гасконцем на ночные проверки вахтенных. Более того, четырем друзьям была выдана другая форма, названная аббатом «полевой». Черные кожаные штаны и жюстокоры, шлем-маски, полностью защищающие лицо, оставляя открытой лишь узкую полоску для глаз. Людей одного роста и приблизительно равной комплекции в такой экипировке практически невозможно было отличить друг от друга.
- Ждете неприятностей? – поинтересовался озабоченный поведением учителя д’Артаньян.
- За время плавания люди расслабились, друг мой, а мы входим в зону боевых действий, где расслабляться не стоит ни в коем случае.
- Не преувеличиваете ли вы опасность?
- Увы, нет.
На следующем же утреннем построении аббат через лейтенанта объявил о нескольких нововведениях. Численность ночных вахт была удвоена, а марсовым смотрящим в качестве вознаграждения за обнаруженный корабль было обещано поощрение. Лучшая пара пистолетов, что будет найдена на враждебном корабле в случае, если состоится схватка. Последнее обещание никто не воспринял всерьез, и, как показали дальнейшие события, совершенно напрасно. Награда неожиданно оказалась столь высока, и произвела столь неизгладимое впечатление, что позже на всех пиратских кораблях даже вошло в обычай награждать обнаружившего чужой парус лучшей парой пистолетов с приза. Но, обо всем по порядку.
***
Погода в тот день стояла ясная, ветер умерен, а море спокойно. Согласно навигационному счислению, конвой приближался к заливу Святого Лаврентия, когда вперед смотрящий подал сигнал.
- Парус на горизонте!
Неизвестный корабль под английским флагом явно шел на перехват. Маневр на подобный случай был согласован заранее. Нефы выдвинулись вперед, подставляясь под атаку. Бригантина же с фрегатом должны были зайти на противника со стороны солнца, прикрываясь до времени его световым плащом.
- Странная посудина, - негромко произнес де Турвиль, стоящий рядом с Барзини на квартердеке, и рассматривающий противника в подзорную трубу. – Не пойму, что за тип корабля…
- Увеличенный и модернизированный шлюп, - небрежно пояснил итальянец. – Называется корвет.
- Видели уже такие?
- Воплощенными в реальности нет. Только на чертежах.
- А…
- А сейчас попрошу меня не отвлекать некоторое время. Свет светом, но стоит все же отвести глаза хотя бы их наблюдателям…
Англичане повели себя дерзко и напористо, что было вполне ожидаемо. Их корабль буквально налетел на нефы, заложив разворот, когда уже казалось, что произойдет столкновение. Развернулся, и пошел параллельным курсом, максимально наглядно демонстрируя свое превосходство в скорости, маневренности и калибре пушек. Их уже легко можно было сосчитать – жерла вполне отчетливо виднелись в открытых портах.
- Внимание! Вы вошли в английские территориальные воды! Спустить паруса, принять досмотровые команды! – прокричали с корвета.
Французы на нефах, тем не менее, никак не отреагировали. Тогда последовал предупредительный выстрел по курсу, едва не задевший бушприт «Ла Бон Реноме». И тут огромная тень заслонила солнце. Столпившиеся на палубе англичане бестолково заозирались. Запоздало выкрикнули предупреждения их смотрящие на мачтах. Бортовой залп верхнего ряда пушек шедшей первой «Нептунии» смел все с палубы корвета картечной метлой. Нижний ряд при этом ударил ядрами по открытым портам, местами пробивая артиллерийскую палубу навылет. Отстрелявшись, бригантина быстро ушла вперед, дальше по курсу. Ошеломленные ее атакой, англичане даже не успели ничего предпринять, как в их борт впились абордажные крючья, заброшенные с шедшего следом фрегата. Французы не спешили. Первую волну стихийного сопротивления, конечно же, перестреляли. Но затем, шедшая впереди четверка воинов в черных доспехах, с необъяснимой легкостью обезоруживала и оглушала всех одиночек, рискнувших встать на ее пути. Очень быстро все выжившие были найдены, связаны и доставлены на шканцы захваченного корабля.
Никак не ожидавший подобного развития событий, английский капитан был застигнут в своей каюте за сбором пожитков. Что он собирался делать дальше, как спасаться, было не совсем понятно. Да и не важно. Четверка черных безликих фигур принудила его сесть в кресло у стола и ждать. А потом вошел он. Одетый, как испанский гранд, предводитель французов.
- Сидите, сидите, - отмахнулся он, и четыре руки тяжело опустились на плечи попытавшегося вежливо встать для приветствия англичанина. – Я просто задам несколько вопросов. От вас ничего не требуется и не зависит.
Странный человек обошел кресло, встал вплотную позади него, и положил руки на голову капитана так, что подушечки пальцев коснулись висков. Что было потом, англичанин не вспомнил уже никогда.
***
- Ни разу не слышал, чтобы человек так кричал. Что же вы с ним сотворили? – спросил д’Артаньян у итальянца, когда Атос, Портос и Арамис небрежно вытащили и бросили на лавку в помещении секретаря потерявшего сознание бедолагу. Сами они удалились, в то время как гасконца Барзини попросил остаться.
- Вообще, я собирался просто считать его память. Но оказалось, что кто-то поставил ему ментальные блоки на самые интересные участки. Пришлось применить скренирование.
- Что применить?
- Особая техника. Действительно хотите знать?
- В общих чертах, если возможно.
- Поток человеческого сознания подобен дереву, непрерывно растущему и ветвящемуся воспоминаниями. Если нужно прочитать какие-либо события из прошлого, достаточно найти нужную ветвь и подробно ее осмотреть. Но, если содержащаяся там информация не должна быть доступна любому психокинетику, ставится блок. Что-то вроде двери с замком, ключом к которому служит особый нейролингвистический пароль. Взломать его можно, но это достаточно долгий и трудоемкий процесс, не дающий гарантии сохранения информации. Проще применить иную технику. Скренирование состоит из двух этапов. Скрейпирование – это сглаживание потока. Дерево пропускается через ограничитель, заставляющий его втянуть ветви. Как нитка сквозь игольное ушко. А потом режется на фрагменты, содержащие интересующие втянутые ветви. Этот второй этап называется скринированием – нарезкой снимков экрана сознания. Именно он и вызывает разрушение личности. Все блоки уничтожаются, информация полностью доступна для считывания, но скренированный человек фактически превращается в растение. Что вы и наблюдали.
- Один из ваших колдовских методов?
- Колдовских? Ну, пусть будет колдовских...
Гасконец молча прошелся по каюте, обдумывая сказанное.
- Было ли это так необходимо?
- Безусловно. Ведь теперь мне известна подоплека событий, а также, некоторые планы наших противников.
- Поделитесь?
- Для этого я и просил вас остаться. Вашим друзьям подробности ни к чему. Да и ревизия добычи занимает их гораздо больше, что весьма кстати.
- Что же такого вы узнали, о чем не следует ставить в известность остальных?
- Полагаю, вы уже понимаете, что нападение не было случайным. Англичане решили повторить номер с перехватом кораблей французских колонистов, который они так удачно провернули в двадцать девятом. Хотя, при чем тут удача. И тогда, и сейчас кто-то передал им все необходимые сведения. Правда, в этот раз командовал кораблем вовсе не англичанин, а ваш соотечественник. Французский авантюрист по имени Медар Шуар. С его помощью против колонистов Квебека была спланирована целая операция, и спланирована она Британской службой внешней разведки «Интеллиджент Сервис». В Англии ею сейчас руководит Джон Тэрлон, ученик Френсиса Уилсингема. В Новый Свет же отправлен резидент. Некая Элизабет Гастингс, якобы состоящая горничной при адмирале эскадры. В качестве силовой поддержки ей приданы три корабля. Два новейших корвета – «Орленок» и «Несравненный», и фрегат «Бентакур». Последний является передвижной штаб-квартирой и резидента, и полковника Джорджа Картрайта, командующего всеми этими военными силами. Второй корвет должен был его сопровождать. А командует «Несравненным» друг и компаньон Шуара, Пьер Рэдисон. «Орленку» же было поручено перехватить и потопить нефы французов. Колонистов перевербовать, а тех, кто не согласится, отправить вместе с кораблями на дно. «Ла Бон Реноме» и «Дон де Дье» ведь арендованы. Потеря людей и кораблей стала бы для нашей компании смертельным ударом.
- А при чем тут эти двое авантюристов?
- Френсис Уилсингем первым ввел принцип – не принимать в штат полевых агентов, и не платить им наличными. Только услугами, в частности, подводкой на ключевые должности. Тэрлон, как достойный ученик, поддержал и развил такой подход. Например, ввел своих сотрудников в дипломатический корпус в качестве дипломатов среднего звена. Основное финансирование у них принято направлять на развитие технической и организационной сфер.
- Как же агенты осуществляют свои операции?
- К тому и веду. Если коротко, то французов-перебежчиков вывели на принца Руперта. Тот создал торговое общество Гудзонова залива – «Хадсон бэй», которое, в свою очередь, уже и стало финансировать всю операцию.
- Понятно. Как поступим с матросами и кораблем?
- Матросов в шлюпки. Если повезет, сумеют добраться до своих.
- Но они расскажут…
- Что? Ядра, пробивающие их корабль навылет с огромной дистанции? Нападающие без лиц, которых не брали пули? Сказки! То, что они могут рассказать, никто не воспримет всерьез. А вот своеобразной дымовой завесой это послужит неплохой.
- А корабль?
- Отгоним в Квебек. Он нам еще пригодится. Не пешком же вам по делам мотаться.
- По делам?
- Да. Они будут, уж поверьте. А пока, думаю, пора нам вернуться к команде…
***
В то время как лейтенант и аббат обсуждали план дальнейших действий, друзья их уделили все свое внимание захваченным трофеям.
- Как будем делить добычу? – жадно сверкнув глазами, поинтересовался Портос.
- Делить? – деланно удивился Атос. – Мне кажется, делить тут нечего. Мы здесь по приказу короля, а значит, все добытое принадлежит короне.
- Вы забываете, друг мой, что это не военный поход, а частная, можно сказать, экспедиция, - возразил Портос, неожиданно обнаруживший в себе судейского казуистика.
- В таком случае, и раздел должен произвести д’Артаньян, как глава экспедиции? – спросил Арамис.
- Хм… Мы не подписывали никакого соглашения, и не имеем никаких сторонних обязательств, а значит то, как распорядиться добычей, может решить наш аббат, - задумался Атос. – Ведь именно его мы сопровождаем, если вы не забыли. Значит, именно он является предводителем нашего похода.
С этим все согласились, и хотели уже звать итальянца, когда тот сам вошел в кают-компанию в сопровождении д’Артаньяна. Им тут же в несколько голосов описали ситуацию.
- Если вас не затруднит…
- Нисколько, - ответил Барзини. – Это нисколько меня не затруднит, потому что все уже давно предусмотрено!
И на стол лег черный гримуар, обложка которого была украшена золотым черепом и костями.
- Перед вами кодекс Берегового Братства, который адмиралтейство и кардинал составили еще до начала экспедиции. Изначально он являлся уложением о службе на флоте населения приморских регионов. Позже мы добавили ряд параграфов, в том числе, и о корсарской деятельности. Появиться ему следовало несколько позже, но, раз уж захвачена первая добыча, распределим ее согласно описанных здесь правил. Итак…
Книга была торжественно раскрыта. В почти полной тишине зашуршали перелистываемые страницы.
- Сначала вручаются все заранее оговоренные вознаграждения, - начал читать итальянец, отыскав нужное место. - На данный момент у нас такое всего одно. Лучшая пара пистолетов первому, обнаружившему захваченный корабль…
После всех указанных выплат, остаток добычи делится на равноценные доли. Командор эскадры получает 10 долей. Капитаны по 5 долей, офицеры по 2 доли, и по одной доле всем остальным…
М-да. И все бы так и было, да есть один нюанс. Выходящая на охоту команда должна подписать коллективный договор с владельцем корсарской лицензии. А этого сделано не было. Все вы здесь на военной службе, господа. Но, не спешите расстраиваться. Сделаем так. Кого-то из старпомов мы назначим капитаном захваченного корвета. Корабль понадобиться д’Артаньяну для выполнения особых миссий, но сам он корсаром стать не может, так как является официальным представителем короны в Новом Свете. Понадобится и команда. И набрана она будет из тех, кто не пожелает возвращаться во Францию на «Нептунии» и «Круассане».
Ответом было недовольное ворчание, но громко никто протеста так и не выразил.
- Те жалкие крохи, что вы здесь собрали, придется потратить на оснащение и обеспечение «Орленка». Но вот в дальнейшем, вся захваченная им добыча будет делиться уже согласно озвученным положениям кодекса. Сейчас же исключение сделаем лишь в отношении впередсмотрящего. Он свою награду должен получить, как и было обещано.
Закономерно встал вопрос. А кто, собственно, дежурил на марсе? Кто увидел корвет англичан первым? Оказалось, что это был Лильбон, мушкетер, служивший под командой корнета Бальи де Фурбена.
- Пистолеты, значит? – несколько смущенно произнес он, когда товарищи дружески вытолкали его к столу.
- Я помню о своем обещании. Вот эта пара, на мой взгляд, лучшая из всех. Согласны?
Барзини обвел взглядом собравшихся, и те согласно загудели, на этот раз выражая одобрение. Пистолеты и в самом деле были хороши. Но тут в задних рядах поднялся шумок, и к столу с добычей пробралась пара подзадержавшихся абордажников Портоса.
- Тут еще кое-что.
И они стали выкладывать на стол содержимое мешков.
- Это из капитанской каюты.
- А это что такое?
Арамис протянул руку, открыл плоский ларец красного дерева, и все обомлели. На бархатных подложках лежали два настоящих произведения искусства. Два блестящих пистоля, столь густо украшенных драгоценными камнями, что от игры света на их гранях покалывало глаза.
- М-да, - удивленно вздохнул итальянец. – Лильбон, вы сорвали джек-пот…
***
Выживших джентльменов посадили в шлюпку и отпустили. Благо, до берега, как выяснилось, было уже недалеко. Особой радости те, впрочем, не проявили. И одной из причин было состояние их капитана. Тот шел, поддерживаемый конвоирами, еле переставляя ноги, и, казалось, совершенно не соображал, где он, и что происходит. Когда беднягу кое-как спустили в шлюпку, он молча уставился в океанскую даль, и так и не произнес ни слова в ответ на тихие вопросы товарищей по несчастью. Около десятка французов, в которых бывалые английские вояки опознали мушкетеров, так же молча провожали их равнодушными взглядами.
Позже, когда все корабли, в том числе и корвет, по минимуму укомплектованный призовой командой, легли на прежний курс, свободные от службы гардемарины заслуженно придались отдыху во всех его доступных проявлениях. За отдельным столом в кают-компании четверка друзей и аббат играли в карты по маленькой, пили вино, и вели неспешную беседу.
- Скажите, а чем вам так насолили англичане?
- Ладно, расскажу. История пострадавшего от английского самодурства предпринимателя. И история эта более смешна, но, отчасти, и печальна.
- Так, так! Уже интересно.
- Вы же видели, что у меня есть сеть ателье в Париже. Там шьют различные модные вещички. В том числе, женское нижнее белье.
- О, да, - прокомментировал Арамис. – В последнее время в моду вошли такие пикантные штучки…
- А начинал я это дело в Англии. Ну и, в качестве рекламы, отправил королеве чудные такие панталончики…
- Королеве? Самой королеве?
- «Поставщик двора ее величества!» Неплохо бы звучало, верно? Да не угадал я немного, что поделать.
- И каков был ответ?
- Пришел такой гербовый конверт. А там всего одна фраза. «У королевы нет ног!»
- Нет ног? Ха-ха! Нет ног…
- Панталоны, вообще-то, больше для задницы, которая определенно должна быть, ну да опустим сей факт. Не помню точно, что я там сгоряча написал в ответном послании. Что-то о том, что тело-то должно быть, о чем свидетельствует как наличие должности королевского медика, так и человека, ее занимающего.
- Больше для задницы? – не утерпел Портос. – А, ведь, и правда, ха-ха…
- А в письме вы, наверняка, на задницу-то намекнули, а? – подключился к веселью д’Артаньян.
- Да нет, ничего такого, - делая вид, что пытается вспомнить подробности, опроверг подобное допущение итальянец. - Только на следующий день в мою лавку вломились жандармы и попытались арестовать. Пришлось, знаете ли, собрать все ценное, и срочно уносить ноги.
- А они стояли и ждали, пока вы собираетесь? – уточнил Атос.
- Нет. Лежали.
- Лежали?
- Кое-кто, не буду показывать пальцем, сильно настучал им по головам. Вот и лежали…
- Интересно, - подумал вслух Арамис, - а нашей королеве вы ничего не посылали?
- Ну, как сказать…
Лица друзей сразу растеряли всю веселость.
- Нет. Решил вот переквалифицироваться на создание экипировки для ее мушкетеров. Это считается? – невинно уточнил итальянец.
Все четверо тут же расслабились и хитро заулыбались.
- Теперь понятно, почему вам эти джентльмены так не нравятся. Ну, сегодня вы с ними неплохо так посчитались.
- Так это не настоящие, а джентльмены удачи.
- В смысле?
- Вы не в курсе? У них наследство переходит полностью старшему сыну. Остальные ищут по свету свою удачу сами. Так что, это хоть и аристократы, но не элита общества, а пассионарии. И как раз эти бродяги мне в какой-то мере даже симпатичны.
- Что не помешало вам сегодня отправить нескольких на тот свет, - заметил Арамис. – Не в упрек будь сказано.
- Да, не помешало. – Взгляд итальянца затуманился, а лицо приобрело выражение жестокости. - Им просто не повезло встать на моем пути к цели. А с теми, кто так делает, я церемониться не намерен.
- Да и черт с ними, - решил восстановить несколько померкшее веселье Портос. – Давайте лучше еще что-нибудь о женщинах!
Глава 3. Ревизоры.
***
О появлении близ города неизвестной эскадры губернатору Квебека доложили ранним утром. Корабли подошли к устью реки Святого Лаврентия ночью и встали на рейде довольно далеко от форта и пристани. Береговая охрана обнаружила их лишь после рассвета. Когда Шамплейн с небольшим отрядом охраны прибыл, наконец, в форт, взгляду его предстала суета, обычно предшествующая бою. В срочном порядке доставлялись из арсенала боеприпасы, наводились и заряжались пушки. Еще примерно через час, когда туман полностью рассеялся, стало возможным рассмотреть корабли получше.
- Французские флаги, - не отрываясь от мощной подзорной трубы, с облегчением доложил стоящий рядом с губернатором Евстахий Булле, комендант форта. – Я узнаю два наших нефа. «Ла Бон Реноме» и «Дон де Дье». Остальные мне не известны.
Некоторое время оба пытливо вглядывались в морскую даль.
- Да, странно. Не скажу, что очень опытный моряк, но таких кораблей я раньше точно не видел, - заключил Шамплейн, складывая и убирая свою, не менее мощную, но более богато украшенную трубу. – Высылайте шлюпку.
И тут воздух дрогнул. С немыслимой синхронностью рявкнули пушки всех пяти прибывших кораблей, укутав их белыми пороховыми облаками холостого залпа. Комендант отдал соответствующие распоряжения, и форт ответил на приветствие тем же. Затем последовал обмен делегатами. Из порта на эскадру отправили лоцмана. Обратно же прибыл довольно молодой дворянин в форме капитана французского флота.
- Абрахам Дюкен, - отрекомендовался молодой человек. – Капитан бригантины «Нептуния».
От него-то все заинтересованные лица и узнали, кто и зачем к ним пожаловал. Кроме всего прочего, прибывший капитан осмотрел пристань и получил согласие на швартовку своего корабля без буксиров. Те, кто остался на берегу, с интересом ждали редкого зрелища. Втихомолку заключались даже пари по поводу успешности швартовки сходу.
Дюкен поставивших на него не разочаровал. При хорошем боковом ветре бригантина пошла к пристани, поставив только кливера и стаксель. Угол сближения с пристанью изначально составлял 30-40 градусов, но быстро уменьшался по мере сближения. В нужный момент матросы произвели сразу несколько операций. Полностью убрали паруса, так что корабль пошел параллельно пристани уже по инерции. Одновременно с бака были отданы шпринг и продольный. Матросы с палубы метко метнули канаты. На берегу тоже не дремали, быстро обмотав кнехты. Как только шпринг стал натягиваться, отдали продольный и шпринг с кормы. Канаты натянулись, легко погасив инерцию, и корабль встал. Вдоль борта тут же выбросили кранцы, и прижимными подтянули бригантину к пристани. Пара минут, и вот уже корабль соединяет с сушей широкий и надежный трап.
Не только наблюдатели, но и сами участники были весьма удивлены и обрадованы тем, с какой четкостью и легкостью был совершен этот довольно рискованный маневр. Аббат Барзини, наконец, выдохнул, сбрасывая напряжение. Контролировать сразу стольких людей было непросто. Он с мушкетерами перебрался на «Нептунию», которую, согласно его планам, нужно было разгрузить первой. Промашка со швартовкой могла дорого обойтись, так что, процесс пришлось проконтролировать.
Между тем, на берегу жители Квебека, в свою очередь, поспешили организовать достойную встречу. Высаживающихся гардемаринов встречал сам губернатор, его свита и почетный караул из солдат гарнизона.
Шамплейн внимательно рассматривал прибывших, и сразу обратил внимание на единственного среди военных человека, одетого в гражданское. Он держался рядом с командиром мушкетеров, и, хоть и шел чуть позади, беседовали они явно на равных. Этим странности, однако, не ограничивались. Такой формы, например, раньше точно не было. Традиционные мушкетерские казакины были не лазоревого, а темно-красного цвета. Более темного даже, чем мундиры английской пехоты. А под ними виднелись надетые на испанский манер доспехи, и не просто кираса. Примерно в таких видели на поле боя самого кардинала Ришелье. Ранее они точно считались весьма дорогой редкостью, здесь же были у всех прибывших, кроме того самого гражданского. Последний щеголял в черном с серебром костюме, причем, скорее испанского, чем французского покроя. Процессия приблизилась, и Шамплейн с удивлением понял, что знает идущего во главе человека. Это был не кто иной, как заместитель де Тревиля, лейтенант д’Артаньян, о похождениях которого судачил не только двор, но, случалось, и простые парижане. Им доводилось встречаться в Лувре, но тогда это был совсем молодой человек. Сейчас же он представлял собой мужчину в самом расцвете сил.
Обе группы остановились, и только предводители сделали шаг навстречу друг другу.
- Губернатор! - гасконец вежливо поклонился, взмахнув шляпой.
- О, нет, нет! - живо возразил Шамплейн. - Не приписывайте мне того, чего я, в силу происхождения, недостоин! Я не дворянин, а потому ношу звание генерал-лейтенанта.
- Шарль де Кастельмор, граф д’Артаньян. Бывший лейтенант, бывший мушкетер. Нынче прибыл к вам в качестве представителя двора его Величества провести инспекцию. Позвольте так же представить…
Дальше Шамплейн слушал не особенно внимательно. Из всех представленных он запомнил, разве что, того самого гражданского. Аббат, совсем на аббата не похожий. Лейтенант, который уже не совсем лейтенант. Мушкетеры, которые теперь аколиты и, одновременно, гардемарины. Инспекция… Да ведь это же агенты, которых Ришелье послал проверить, как идут дела его компании! Что-то будет… Так, без паники. Его-то дела как раз в относительном порядке. Учтен каждый су, что мог, он сделал. И не его вина, что шло все не особо гладко. И все же, все же…
Шамплейну казалось, что его лицо вполне невозмутимо, но люди его свиты быстро уловили что-то такое, и насторожились. События, между тем, текли своим чередом, и, после торжественной встречи, капитаны кораблей и д’Артаньян были приглашены в дом губернатора. Хоть Шамплейн и не являлся им в полной мере, будем все же называть его так.
Уже в кабинете были вручены бумаги, подтверждающие статус гостей, после чего были отданы соответствующие распоряжения. Началась высадка специалистов и разгрузка бригантины.
***
На следующий день, пока Барзини с Шамплейном занимались осмотром порта и укреплений, четверка друзей решила так же не терять времени даром. Атос отправился по кабакам - пить и заводить полезные знакомства. Арамис занялся церковниками. Портос принялся «окучивать» кумушек среднего достатка. А д’Артаньян занялся делами с канцелярией губернатора. Раз уж попали в такое место, следовало полностью узнать, чем оно живет.
С нефов прибывших колонистов небольшими партиями доставляли к берегу на шлюпках. День они потратили на размещение и обустройство в выделенном бараке, но уже в тот же вечер раззвонили о походе во всех кабаках, с удовольствием описывая как реальные, так и воображаемые его опасности. Несколько минут, проведенных под прицелом англичан, сделали из рассказчиков их ярых ненавистников, а из гардемаринов настоящих героев – защитников.
- Ну-ну, - тихо перешептывались местные. – Посмотрим, как себя покажут те герои под стрелами ирокезов…
***
На состоявшемся через пару дней в доме губернатора балу в честь прибытия долгожданного конвоя, мушкетеры блистали. Новая, кардиналистски красная униформа с королевскими лилиями на крестах, давала пищу массе самых разнообразных сплетен, иногда, и даже, чаще всего, весьма далеких от истины.
- Катрин, ты не знаешь, кто же это к нам прибыл? – тихонько поинтересовалась у своей более шустрой подруги старшая дочь губернатора.
- Как, Лаура, ты не в курсе? Это же королевские мушкетеры!
- Нет, милая. Эти господа были королевской охраной. Теперь же, они явно стали кем-то другим. Посмотри на цвет их плащей.
- Но лилии королевского дома?
- Да, лилии. Потому и спрашиваю. Узнаешь подробнее?
Через некоторое время подруги вновь встретились.
- Отойдем, о таком громко нельзя! – делая огромные глаза, прошептала Катрин. А когда они удалились в укромный уголок, продолжила так же шепотом. – То, что мне известно, это очень секретно! Но тебе расскажу, как моей самой доверенной подруге! Там такие интриги!..
… Ах, эти двое настоящие ловеласы и сердцееды! Говорят, Арамис – любовник самой королевы! А его друг д’Артаньян – ее камеристки! Вот и вообрази, что могли вместе вытворять эти четверо!..
… Король и кардинал, наконец, объединили усилия, и сумели-таки найти способ отправить всех этих людей в своеобразную ссылку! К нам!..
Впитав этот маловразумительный поток сознания, Лаура была несколько ошеломлена. Ведь молодой человек показался ей таким скромным и благовоспитанным, а тут такие сплетни…
- Фу, Катрин! Да я ведь совсем не об этом спрашивала!
- Да как же не об этом? Пойми, тут все связано в один клубок!
- Не хочу о таком знать! Хотя, теперь уж расскажи и о двух других…
Понимающе хихикнув, начинающая разведчица продолжила.
- Говорят, Портос – самый сильный человек во всей Франции. А еще один их друг, Атос, настоящий герцог. Он перманентно пребывает инкогнито по причине какой-то ужасной любовной трагедии!..
…Четверку эту называют неразлучными! Лучшие шпаги короля! Если такие люди прибыли в наш скромный городок, что-то непременно затевается! Что-то крупное, уж поверь!..
Примерно то же самое в этот же момент докладывал Шамплейну его секретарь, разве что, с большей конкретикой, и менее восхищенным тоном.
- О-хо-хо… Вот же на мою голову…
- Что-то не так?
- Судя по документам, гасконец наделен всеми полномочиями вице-короля, хотя прямо об этом нигде и не говорится.
- Как и о вашем губернаторстве…
- Хм… Верно. Видимо, оба мы на испытательном сроке. А этот тип, который итальянец, как его там…
- Доминик Барзини.
- Барзини. Итальянец. Хм… А вам не кажется, что тут замешан сам папа?..
- То есть, он «серый кардинал» при вице-короле?..
- Возможно…
- Что же вы вздыхаете? Ведь это значит, нами, наконец, заинтересовался нобилитет! Сюда приехали большие деньги!
- А вместе с ними и большие проблемы! Знаете, есть такое китайское проклятие: «Что б тебе жить во времена перемен!»
Между тем, интерес молоденькой девушки не ускользнул от внимательного взгляда гасконца, хоть та и была весьма скромна в его проявлении.
- Что это за очаровательное создание? – спросил д’Артаньян у Арамиса, успевшего уже завести в местном обществе преизрядные связи.
- Лаура Шамплейн.
- Шамплейн?
- Родная дочь, названная так в честь матери, Элен Булле, известной в ордене урсулинок как сестра Лаура.
- Можно ей как-то представиться?
- Не спешите, друг мой. Мы, определенно, еще не раз встретимся с семейством губернатора. А сорвать такой цветок быстро не получится. Красотка еще очень молода и невинна.
- Да я и не думал…
- Думали, думали, друг мой. Не лукавьте. Я бы и сам не прочь, но, по зрелом размышлении, откажусь. Мне более интересны дамы со стажем, если понимаете, о чем я.
Д’Артаньян слегка покраснел и отвернулся, Арамис же, поняв, что более вопросов не последует, тихонько усмехнулся в усы и продолжил свое дефиле по залу.
***
Перемены, которых опасался губернатор, начались следующим же утром.
- Ваш форт, это просто курам на смех!
- Нас он до сих пор вполне утраивал, - мрачно отвечал Шамплейн. Его худшие опасения подтверждались. Новая метла начала свою работу.
- Подойдите сюда, прошу вас, - между тем, позвал его Барзини к большому стрельчатому окну, из которого открывался великолепный вид на бухту.
Генерал-лейтенант встал, и неохотно приблизился.
- Видите этот фрегат? – спросил его итальянец. – Как считаете, сколько времени мне потребуется, чтобы его пушки сровняли с землей ваши жалкие укрепления?
- Не понял. Вы что, мне угрожаете?
- Именно, что не поняли. Это не я вам угрожаю. Не я, а Испания, Англия, пираты! Да любой, кому придет фантазия поживиться в Квебеке! Или вы думаете, что такой красавец имеется в единственном экземпляре? Спешу разочаровать! Это далеко не самый сильный корабль, и уж конечно, не единственный тяжеловооруженный в этих водах!
- Но, что я могу? Мы и этот-то форт построили из последних сил!
- Это деревянно-земляное убожество? Из последних сил, говорите? А я вот вижу, дома в городе каменные! И церковь тоже каменная. И по размеру она вашему форту если и уступает, то совсем не много! Вы и жители, очевидно, в ней планировали обороняться от нападения? Так скажите об этом! Я пойму! Потому что оборонительная ценность обоих сооружений вполне сопоставима! Хотя, смысл маскировать форт под церковь от меня и ускользает!
Шамплейн багровел, начинал пыхтеть, но сказать что-либо вразумительное так и не смог. До него вдруг стала доходить очевидность моментов, на которые ему так нелицеприятно указали. Возможно, он слишком увлекся исследовательской деятельностью, позабыв про основные обязанности губернатора. Хоть он и не полноценный губернатор, но…
- А, вижу, осознаете! – уже спокойно заключил итальянец. – Я ведь все это не просто в упрек вам. Я к тому, что положение необходимо исправлять. Вот и давайте вместе думать, как будем это делать.
Неожиданно дверь распахнулась, и в кабинет впорхнуло чудное существо, прекрасное и воздушно-изящное. Именно так показалось д’Артаньяну в первый момент, и он замер в полном восхищении. Между тем, Лаура, а это была именно она, внимательно осмотрелась. Услышав громкие сердитые голоса, девушка пожелала разрядить обстановку, и теперь соображала, как лучше это сделать. Но делать ничего и не потребовалось. Лица мужчин были спокойны, разнились только скрестившиеся на ней взгляды.
Шагнувший ей навстречу отец смотрел как всегда, тепло и приветливо. Атос и Барзини лишь равнодушно скользнули по ней взглядами, и продолжили тихо говорить о чем-то своем. Портоса и Арамиса же, кажется, весьма заинтересовало ее платье. Причем, Портос внимательно изучал кружева, которыми был отделан вырез на груди. Арамис же не менее внимательно оценивал платье целиком. И только гасконский офицер смотрел на нее открыто и с симпатией.
- Папа, уже далеко за полдень, я распорядилась накрывать на стол. Гости окажут нам честь отобедать вместе?
- Господа, позвольте вас пригласить, - не замедлил поддержать дочь Шамплейн. – А после обеда нам в кабинет подадут кофе и трубки. По поводу последних, это такой индейский обычай – курить табак. Весьма успокаивает нервы, знаете ли.
От девушки не ускользнуло, что все присутствующие при этом покосились на Барзини.
- Думаю, хороший обед, это всегда кстати! – улыбнувшись, ответил итальянец. – Вот от табака откажусь, а к кофе неплохо бы чего-нибудь сладкого, вроде вашего знаменитого кленового сахара…
***
Обед у губернатора проходил в теплой и дружественной обстановке.
- Ваш повар достоин всяческих похвал, - заметил Атос, когда приличия позволили присутствующим начать разговор. - Как и винный погреб.
- Люблю повеселиться, особенно пожрать! – кого-то пародируя, со смешком поддержал Барзини. - Так кажется у Рабле?
- Что-то не припоминаю. Давно читал. А сказано занятно, запомнить стоило! – оценил Портос.
Сам губернатор помалкивал, все еще отдавая должное оленине со специями, и к разговорам подключился лишь после того, как пиршество переместилось обратно в кабинет. Кофе, сладости, трубки… Д’Артаньян спокойно сидел, откинувшись в кресле, мысли же его словно витали в клубах табачного дыма, то и дело обращаясь к образу молоденькой девушки. Лаура была хороша. Не той заботливо-нежной прелестью Констанции, не холодной красотой леди Винтер, но молодой невинной свежестью беззаботного еще создания, чья жизнь и честь пока надежно оберегались старшими…
Дочь губернатора так же была очарована романтическим образом воина – мушкетера, завсегдатая парижских салонов и участника придворных интриг. Голос, походка, да даже манера держаться за столом…
- Все буквально жрут, как свиньи, а он делает это так изящно, - говорила она потом по секрету подруге Катрин.
Впервые она почувствовала это. Влечение, когда встреча с НИМ становится смыслом жизни, а ожидание ее так мучительно… С этого момента началось их сближение.
***
Всего пару недель работал Барзини и прибывшие с ним специалисты, а небольшая пристань разительно изменилась. Теперь ее смело можно было назвать портом. За этот сравнительно короткий промежуток времени нитки причалов расширились, удлинились и обросли необычными устройствами, значительно облегчающими процесс разгрузки корабля. Нечто, похожее на колодезный «журавль», оснащенное системой блоков и противовесов, разом могло перемещать объем груза, на который бригада портовых амбалов затратила бы целый день. Выносливые и послушные мулы легко таскали тележки, перемещающиеся по особым металлическим полосам, ведущим к складам. Шамплейн еще недоумевал, зачем итальянец бегал по берегу с треногой, на которой размещался какой-то навигационный прибор. Оказалось, делал замеры высот, для определения лучшего расположения новых построек, и прокладки к ним дорог с минимальным уклоном. Первые партии грузов со всем необходимым выгружали обычным способом. Но, когда проложили эту особую дорогу, и собрали механизмы, дело пошло в разы быстрее. Губернатор присмотрелся к работе прибывших с конвоем людей, и довольно быстро понял, что те вполне привычны к обращению со всеми этими штуками. Выходит, зря он про себя посмеивался над аббатом. Тот хорошо знал, что делает. Как и прибывшие поселенцы, совершенно не походившие на обычных авантюристов, которые до сего дня составляли основную часть колонистов.
Еще через несколько дней, полностью опустошенные, бригантина и фрегат погрузили товары, приготовленные к отправке торговой компанией, и отбыли назад, во Францию. Их капитанам предстояло доставить отчеты о ходовых испытаниях в адмиралтейство и самому Ришелье лично. Нефы и побитый корвет остались в распоряжении колонистов.
В то время как руководители экспедиции проводили заседания, в порту из привезенных материалов собрали мастерскую. От моря ее должны были закрывать два ряда каменных зданий. Администрация порта, расположенная ближе к причалам, и один из складов. Пока на их месте имелась лишь разметка. Мастерская еще не была полностью оборудована, а Барзини уже пропадал в ней значительную часть светлого времени суток, занимаясь реставрацией корвета для д’Артаньяна. Ведь в ближайшее время гасконцу предстояло выйти в свое первое самостоятельное плавание.
Капитаном «Орленка» был назначен Пьер Ибервиль, бывший до того старпомом на «Нептунии». С ним осталось около двух десятков моряков, которых разделили на четыре вахты. Пяти человек было маловато для управления, но помогать им должны были гардемарины. Мушкетеры д’Артаньяна и пикинеры д’Эстре вошли в экипаж в полном составе. Корсарский патент, как и планировалось, выписали не на корабль, а на капитана, с которым все члены команды и подписали договор. Под руководством Барзини корсары довольно быстро привели корвет в порядок, и горели желанием поскорее отправиться на приключения.
***
Очередное совещание в доме губернатора грозило перерасти в бесполезный скандал.
- Да что вы вообще можете знать обо мне и об этих землях? – не на шутку рассердился Шамплейн.
- Знаем мы достаточно и о том, и о другом, - невозмутимо парировал Барзини. – Хотите убедиться?
- Ну-ка, ну-ка? Удивите меня!
- Извольте!
Итальянец поднял глаза к потолку, и стал говорить монотонным голосом, словно читая с невидимого листа.
- Сэмюэль де Шамплейн - французский путешественник и гидрограф, получивший в 1601 году титул «королевского географа», основатель Квебека - первого постоянного поселения французов в Новом Свете.
В 1603 году спустился по реке Святого Лаврентия. В 1604—1606 годах совершил несколько плаваний вдоль атлантического побережья Северной Америки. Первым из европейцев ступил на остров Нантакет.
В 1608 году высадился в устье реки Святого Лаврентия и основал город Квебек, которому, отныне, суждено быть столицей Новой Франции. В следующем году открыл озеро Шамплейна и горную цепь Адирондак, также завязав союзные отношения с анголкинами.
Во время своего пребывания в Париже 27 декабря 1610 года подписал брачный контракт с 12-летней девочкой по имени Элен Булле. Контракт предоставлял приданое в размере 6000 фунтов, в том числе 4500 фунтов, которые были получены за день до свадьбы, состоявшейся 30 декабря.
Тут Барзини прервался, на глоток вина, обвел глазами слушателей, затем продолжил.
- В период с 1609 по 1615 год вы пытались обнаружить водные пути, ведущие из Квебека к Тихому океану. Вам это не удалось по той простой причине, что их не существует.
В 1616 году открыто озеро Гурон, и вы заключаете союз с индейским племенем гуронов.
В 1620 году, на аудиенции, Людовик XIII приказывает вам прекратить исследования, вернуться в Квебек и посвятить себя управлению. Элен Булле сопровождает вас, но здесь ей быстро становится скучно, несмотря на присутствие ее брата, Евстахия Булле. Который, кстати, живет в Квебеке с 1618 года, и находится у вас на службе до сих пор. В 1624 году супруга покидает вас и возвращается во Францию, с намерением остаться там навсегда.
У вас имеется одна родная дочь, которую мы имели счастье лицезреть несколько ранее. Так же, зимой 1627–1628 годов, вы усыновили трех девочек от любовницы из племени Монтанье, зовут которых Вера, Надежда и Милосердие.
При этих словах Шамплейн дернулся, но смолчал.
В 1627 году кардинал Ришелье отметил свой интерес к делам Квебека, создав Compagnie des Cent-Associ's. Вы, как и Ришелье, стали ее членом и акционером. С 21 марта 1629 года вас именуют комендантом Новой Франции. Во всех отношениях, вы занимаете пост губернатора. Во всех, кроме формального титула, каковой вам недоступен в связи с незнатным статусом.
И снова итальянец прервался, чтобы промочить горло, затем продолжил тем же монотонным голосом.
- В 1633 году вождь анголкинов, Капитанал, попросил вас учредить постоянную должность в Труа-Ривьере. Будучи убеждены в стратегической важности участка для торговли мехом, вы построили там форт, который будет теперь использоваться как для торговли, так и для оккупации территории. В последнем рапорте, что вы отправили Ришелье, говорится о расширении фортификационных сооружений и постройке новых жилищ. А также, о наступлении на ирокезов, цель которого либо устранить, либо «привести их к разуму».
Шамплейн был одновременно раздосадован и польщен. Менее раздосадован. Ведь уесть заезжего аббата не удалось. Более же польщен. Ведь о некоторых моментах своей биографии не помнил уже и он сам. А вот канцелярия Ришелье, похоже, фиксировала все и навсегда. Старый генерал-лейтенант и сам не заметил, но после сказанного, доверие и симпатия его к итальянцу значительно возросли.
- Это так, вкратце. Желаете что-то уточнить?
- Хм… не ожидал. Обо мне вы и вправду осведомлены достаточно хорошо. Но об обстановке в этих землях…
- Хорошо. Давайте теперь уточним наши взаимоотношения с соседями.
Барзини развернул на столе очередной пожелтевший свиток.
- Это политическая карта интересующих нас территорий. Как я понимаю, союзнические отношения у нас с анголкинами и иннуитами. А противостоит нам лига ирокезов.
- Верно. Лига, это союз шести племен…
- Да, да. Я знаю, знаю, - отмахнулся Барзини. - Основали союз мохоки, онайда, онондаго, кейюги и сенеки. Это в порядке их влияния. А примерно через сто лет в союз приняли тускарроров. Про то, что у них матриархат, что они не только охотники, но и земледельцы, про единые верования и традиции, про все это мне прекрасно известно. Как и про то, что в настоящее время они вытесняют наших союзников с их охотничьих угодий. Иннуиты, занимающие территорию на север от побережья Гудзонова залива, если и торгуют, то как раз с англичанами. А вот кри, которым подконтрольно все, от западной и южной части залива, до северного побережья реки Святого Лаврентия, нам весьма интересны. Следует объединить их с остальными нашими союзниками. Ленни-ленапе, могиканами, ментигоями и прочими мелкими племенами, занимающими атлантическое побережье примерно до озера Онтарио, по которому и проходит граница с лигой.
- Ленни-ленапе мы называем делаварами, - решился на уточнение Шамплейн. - Название «делавар» обязано своим происхождением английскому капитану Сэму Аргайлу, решившему назвать залив, на берегу которого жили ленапе, в честь сэра Томаса Уэста, лорда де ла Вэрра. Хотя сам лорд де ла Вэрр никогда не видел этот залив, название прижилось настолько, что…
Все время, пока генерал-лейтенант развивал свою мысль, Барзини пристально смотрел на него, сложив руки на груди, так, что к концу смущенный Шамплейн даже стал заикаться.
- Вы даже своих союзников уже именуете так, как захотели того англичане? – чуть насмешливо уточнил наконец итальянец.
- Английскими названиями заливов, рек и озер вы пользуетесь без оговорок.
- Ладно. Пусть будут делавары. Пусть даже все индейцы, входящие в союз, который мы создадим, будут называться делаварами. Может быть, им легче будет принять это название, именно потому, что оно дано белыми. Могу я продолжить?
- Извольте.
- Два момента. Как обычно, плохой и хороший. С одной стороны, силы нашего союза разделены, что затрудняет взаимодействие. С другой, фактически, окружают ирокезов со всех сторон. Только на юго-западе у них чероки. Подтянем последних в союз, и кольцо окажется замкнуто.
- Но будет легко прорвано и поглощено военной мощью лиги.
- Именно такого развития событий мы и не должны допустить. И первым нашим шагом станет укрепление военных и дипломатических связей с союзниками.
- С которыми из них? – уточнил Шамплейн. – Племен много…
- Со всеми. И не только с индейцами. Не будем забывать о наших соотечественниках с острова Гаити. К ним на «Орленке» отправится д’Артаньян. Вы же займитесь индейцами. Я знаю, что в Труа-Ривьере есть постоянное представительство гуронов…
- Да, Атлан, главный вождь племени Арендархонон мой старый друг. Мы знакомы почти четверть века. Думаю, вождь анголкинов Капитанал так же будет заинтересован…
- Можем ли мы с их помощью определить остальных наиболее авторитетных вождей и пригласить их на совет сюда, в Квебек?
- Полагаю, такое возможно. Конечно, потребуется время…
- Прекрасно. Целиком полагаюсь на вас в этом вопросе. Сам же, я буду по мере сил расширять и развивать нашу техническую базу…
***
Слова и намерения итальянца с делом не расходились, и вот настало время, когда «Орленок» был полностью готов к плаванию. Первое, что сразу бросалось в глаза, это цвет. Некогда зеленый корпус корабля был перекрашен в черный, как и новый набор парусов. Как пояснил Барзини, одиночному пиратскому рейдеру не повредит стать менее заметным в темное время суток. В том, что это далеко не единственное изменение сомневаться не приходилось.
В капитанской каюте корвета учитель и ученик склонились над картой. Д’Артаньян слушал и старательно запоминал все элементы стоящей перед ним задачи.
- Вам надлежит прибыть к Гаити. Испанцы, кстати, называют этот остров Эспаньола. Вот здесь, на северо-западе, есть относительно небольшой островок. Вблизи с воды он напоминает панцирь черепахи, потому и прозывается Тортугой. Здесь вот есть бухта, берега которой легко будет превратить в серьезные укрепления, способные легко отразить любую попытку нападения с моря. И еще. Будете проходить Багамские острова, посетите Нью-Провиденс. Вот здесь так же есть удобная бухта. Называется она Нассау. Не знаю, есть ли кто там сейчас. Обнаружите испанцев – уничтожайте. С англичанами можно попробовать договориться, но с минимальными уступками. В двух этих пунктах нам нужно будет основать крупные военно-морские базы. Отдавать их нельзя.
Объясняя все это ученику, Барзини не забывал делать на его карте соответствующие пометки.
- Откуда вы все это знаете? – не поленился уточнить гасконец. И в ответ на тяжелый взгляд итальянца, тут же добавил. – Я интересуюсь в том плане, надежны ли сведения? Можно ли уверенно действовать, опираясь только на них?
- Действовать всегда следует, исходя из текущей обстановки. Сведения о координатах бухт наша разведка предоставила точные. Но вот о том, что там происходит сейчас, не знает никто. Тут уже вопрос удачи. Впрочем, импровизировать вы умеете, как никто другой.
На последнее замечание д’Артаньян только кивнул, весьма польщенный редкой похвалой учителя.
- Далее. Обосновавшись на Тортуге, вам следует заняться поисками французских охотников - буканьеров. Не исключено, что испанцы уже нападают на них по всему Гаити, а значит, те могут искать убежища как раз в указанной мной бухте. Организуйте из них хоть сколь-нибудь боеспособную силу. Эти люди нам очень пригодятся в дальнейших операциях.
- Задача понятна. Какие мне будут выделены средства?
- Со средствами сложнее. Золотой запас рекомендую использовать лишь для самых необходимых закупок для корабля и команды. Не пытайтесь там кого-либо подкупать. Пираты воспринимают подобное как слабость. Они просто возьмут ваши деньги и исчезнут с ними. Обратите внимание на испанские галеоны. Их захват даст вам и средства, и авторитет. Ну и, само собой, никаких французских флагов…
***
В вечер перед отплытием состоялся прощальный бал, на котором д’Артаньян несколько раз танцевал с Лаурой. А потом они ускользнули в сад и целовались в беседке, пока их не обнаружил озабоченный отсутствием дочери Шамплейн. Говорить он ничего не стал, лишь строго поднял указательный палец вверх, а затем перевел его на дом, отсылая девушку.
- Я буду ждать вас! – шепнула Лаура на прощанье. – Возвращайтесь поскорее!
- Даже не знаю, что сказать, - печально опустив глаза, тихо произнес губернатор. – Вы стали бы прекрасной партией для моей дочери, но, боюсь, речь ни о чем таком не идет?
- Пока нет, - не стал кривить душой гасконец. – Но, если отношения наши станут серьезны, вы можете быть уверены, что я поступлю, как подобает.
- Хорошо. Хорошо…
А когда ушел Шамплейн, появился Барзини.
- Не ко времени все это, - сказал он, провожая д’Артаньяна к дому. – Вам в поход. Девочке тоска. Не ко времени…
Гасконец же только мечтательно улыбался. Спать он ложился в самом романтическом расположении духа, поднявшись же утром, даже не заметил, что дурман влюбленности рассеялся вместе со сном. Кое-кому нужно было, что бы он полностью сосредоточился на деле. А романтика, она подождет…
***
В тот момент, когда паруса всей площадью поймали ветер, и корабль словно приподнялся из воды, выходя из дельты реки на простор океана, д’Артаньян неожиданно ощутил то, о чем успел уже позабыть за годы рутинной военной службы. Особый душевный подъем заставил его счастливо улыбнуться, подставив лицо ветру.
- Вы же только что расстались с девушкой. Чему же улыбаетесь? – удивился все замечающий Арамис.
Да, Лаура провожала корабль со слезами на глазах, и долго махала вслед платочком с пристани. Но отношения эти до времени останутся в прошлом. Сейчас они ушли в тень, глаза же застил свет грядущих возможностей.
- Свобода, друг мой! Как же давно я не чувствовал ничего подобного! Наверно, с тех пор, как мы ввязались в то дело с подвесками!
- В чем же тут свобода, - равнодушно - философски отметил Атос. - И тогда, и сейчас мы мчимся куда-то, подчиняясь руководящей нами воле вышестоящих особ.
- О, нет. Это другое. Мы более не связаны жесткими рамками уставов. И дело порученное можем исполнять так, как нам угодно.
- Просто наш, все еще юный в душе друг очень долго не покидал армейских казарм, - проявив неожиданную проницательность, заключил Портос.
- Думайте, как вам будет угодно, - покладисто согласился д’Артаньян. – Я же просто рад. Мы снова вместе, и снова впереди ждут подвиги и приключения!
- Признаться честно, вся эта муштра за время предыдущего плавания меня изрядно достала, - энергично кивнув, поддержал Арамис. – Право, будет совсем неплохо выйти из-под надзора нашего итальянского наставника.
- Все же, признайте, он многому нас научил! – усмехнулся Атос. – Я вот заметил за собой, что стал гораздо меньше пить. Даже не пойму, то ли это вина хорошего нет, то ли просто не хочется…
- А мне вот уже не терпится испытать кое-что из изученного на практике! – задорно расхохотался Портос. – И вы правы, все то новое, что творится вокруг, весьма увлекательно!
Четверо друзей безмятежно радовались, были полны предвкушения невероятных событий, и верный «Орленок» послушно нес их навстречу желаемому.
Глава 4. Тортуга.
***
К 1625 году французские буканьеры вполне утвердились в северной части Гаити. Изначально они жили охотой, заготавливая мясо впрок в своих коптильнях – буканах, и продавая его всем желающим, в том числе испанцам. Последним, однако, такое соседство было не по душе. Одной из причин, не самой важной, но достаточно весомой, было то, что на вырученные от продажи мяса деньги буканьеры имели обыкновение устраивать шумные пьянки, за которыми следовали не менее шумные беспорядки. Французов решено было вытеснить с острова. Испанцы начали хищническое истребление диких животных, от наличия которых зависело само существование буканьерского промысла. А заодно, и самих владельцев коптилен, буде те неосторожно попадались под руку. Именно тогда разъяренные охотники и стали массово пополнять ряды пиратов. Стрелки, способные сбить с дерева апельсин, попадая точно в черешок, не повредив при том ни плод, ни ветку, весьма ценились, как огневая поддержка при абордаже…
В принципе, план испанцев увенчался успехом. Остатки буканьеров осели на Тортуге, совершая на Гаити лишь короткие вылазки для охоты. Береговая охрана же всячески препятствовала подобным поползновениям. В один из таких конфликтов и вмешался корвет гасконца.
***
То утро для многих было тяжелым. Отряду ополченцев пришлось довольно рано покинуть Сантьяго и отправиться в патруль вдоль северного побережья Эспаньолы до залива Крус. Команду же небольшого суденышка с интернациональным экипажем, бросившего якорь в обозначенном заливе прошедшей ночью, капитан отправил на берег пополнять запасы. Пресная вода, свежие фрукты, а если повезет, то и мясо! Все это будет весьма кстати! Безусловно, идти куда-то с утра пораньше и делать что-то по чужой указке, вместо того, что бы сладко подремать еще часок – другой, довольно неприятно. Так что, все эти люди жизнью были крайне недовольны, и отнюдь не жаждали встречи друг с другом, но случилось то, что случилось.
Отряд под командованием Хуана де Варгаса насчитывал около восьмидесяти человек, но лишь десять из них были профессиональными военными. Они занимались «натаскиванием» ополченцев в качестве инструкторов, ибо любой испанец в этой опасной части света обязан был иметь понятие о военной службе. Именно один из двух профессионалов, ушедших вперед на разведку, и доложил командиру, что у берега стоит судно, часть экипажа которого высадилась на берег. Разведчик проводил Варгаса к месту, с которого его напарник продолжал скрытно следить за побережьем, пока остальная часть отряда готовилась к бою. Устроившись поудобнее и достав подзорную трубу, командир испанцев стал внимательно рассматривать незваных гостей.
Судно оказалось двухмачтовым люггером, называемым «chasse-marée», «охотник за приливами». То была модификация типового трехмачтового люггера, грот-мачта которого, была удалена, а на фоке и бизани установлены несколько иные паруса, что давало больше свободного пространства для работы с рыболовными сетями. Никаких опознавательных знаков оно не несло, а значит, могло стать законной добычей береговой охраны. Как выяснилось несколько позже, капитан его, носивший довольно распространенное среди пиратов прозвище Деревянная Нога, пришел сюда с острова Сент-Кристофер. Какие он имел дальнейшие планы, никто так и не узнал по причине скоропостижной кончины последнего от попадания мушкетной пули при произошедшем чуть позже захвате судна.
Поняв, какой удачный ему выпал шанс, Варгас с раздачей распоряжений не медлил. Заключались же они в том, что ополченцам было приказано оставаться в резерве, пока ветераны будут ликвидировать тех, кто высадился на шлюпке.
С моря дул прохладный бриз, заставлявший колебаться и шуметь всю прибрежную растительность, тревожа птиц и прочую мелкую живность. Именно это позволило испанцам, не отличавшимся индейскими навыками скрытности, незамеченными подкрасться к пиратам, наполнявшим бочки пресной водой. Незадачливых бедолаг, не выставивших никакой охраны, перерезали без единого выстрела. Затем на весла посадили подоспевших ополченцев в гражданской одежде, облаченные же в форму и доспехи военные легли на дно и укрылись парусиной. Для маскировки сверху даже бросили пару окровавленных кусков мяса, бывших некогда бедренными частями ног зарезанных пиратов. За неимением иной дичи, это должно было объяснить быстрое возвращение без бочек с водой. Предосторожность не была излишней. Раздраженный капитан подошел к борту, но, увидев свежее мясо, только махнул рукой. Шлюпка благополучно пришвартовалась, а затем пиратское судно в считанные минуты было захвачено. Перевезенные на борт ополченцы привели его в порядок, замыв свежую кровь и отправив останки бывшего экипажа на корм рыбам. На этом трофее Варгас отправился было назад в Сантьяго, но еще одна неожиданная встреча вновь круто поменяла его планы.
Шедший через пролив со стороны Эспаньолы баркас на залп пары носовых пушек люггера никак не отреагировал. Проигнорировав шлепнувшиеся в воду впереди по курсу ядра, он спокойно продолжил путь, держа курс на Тортугу. Естественно, Варгаса такое отношение задело. Да и сам вид удирающей добычи нестерпимо провоцировал на погоню, каковая и была немедленно предпринята. Настигнуть в море шустрое суденышко не самой умелой команде так и не удалось, и люггер вошел вслед за баркасом в бухту Бастер. Видя, что на помощь наглой добыче из близлежащего поселения выходит вооруженная толпа, Хуан де Варгас возмутился до глубины души, так как уже причислил почти пойманный баркас к своим трофеям. Дабы отстоять право на добычу был высажен десант. Конечно, терция не насчитывала положенных по штату трех тысяч бойцов, но организованный строй против беспорядочной толпы выигрывает всегда. Так случилось и на этот раз. Дело шло к победе, как вдруг громом среди ясного неба прозвучал залп чужих пушек.
Быстро вошедший в бухту неизвестный корабль поднял черный флаг и ударил по берегу, беспощадно разметав строй испанцев, после чего вполне недвусмысленно обозначил намерение атаковать и сам люггер береговой охраны, открыв пушечные порты уже с его стороны. Варгас немедленно дал команду поднимать якорь и ставить паруса. К счастью, пираты не бросились в погоню, занявшись остатками его группы на берегу…
***
Прибыв в Бастер, самую большую и глубокую южную бухту Тортуги, д’Артаньян обнаружил, что поспел как раз к разгару некого противостояния. Группа разномастно одетых и экипированных бойцов пыталась сдержать высадившихся из шлюпок и уже развернувшихся в боевой порядок испанцев. Шансов у пиратов не было никаких. Многочисленные трупы их товарищей густо усеивали берег. Почему оставшиеся не отступили за видневшийся поблизости частокол укрепленного лагеря, было не совсем понятно.
С прибытием еще одного корабля, пираты резко уменьшили интенсивность боевых действий, пытаясь понять, к кому прибыла подмога. Взвившийся на грот-мачте черный флаг, и последовавший за этим бортовой залп мгновенно разрушили все надежды береговой охраны на победу.
Разорвавшиеся прямо в центре испанского строя бомбы превратили большую часть людей в разного размера ошметки. После первого залпа д’Артаньян приказал открыть по берегу беглый огонь, готовясь при этом продолжить схватку уже с морской целью. Однако, небольшой корабль береговой охраны тут же поднял якорь и дал деру, бросив высадившихся на растерзание пиратов. Пара попаданий превратила в обломки шлюпки, после чего десант уже точно был обречен.
***
Сойти на берег д’Артаньян решил один, оставив друзей присматривать за кораблем. Опасность с моря могла прийти неожиданно, а на берегу нужно всего лишь провести переговоры. Шлюпка сразу вернулась на «Орленок», гасконец же, не спеша, двинулся вдоль берега к частоколу. Человек двадцать пиратов занимались тем, что обирали трупы и зачем-то стаскивали их потом в одно место. На пришельца они не обращали никакого внимания. Или делали вид, что не обращают. При ближайшем рассмотрении оказалось, что среди них далеко не все были белыми. Индейцы и негры присутствовали в достаточно большом количестве, не образуя при этом отдельных компаний, а свободно общаясь друг с другом. Речь звучала как французская, так и английская, и испанская. Причем часто вопрос задавался на одном языке, а ответ приходил на другом, что, однако, никакого недопонимания не вызывало.
Перед входом в поселок, куда втянулись остатки незанятых бойцов, опираясь на длинные ружья, уже стояла охрана в виде пары негров.
- Эй, чего забыл тут, снежок?
Снежок? При чем тут снег, несколько растерялся д’Артаньян. Потом вспомнил. Это же жаргонное обозначение белых. Учитель советовал разговаривать с каждым на его языке. Стоит попробовать. Надо только быть готовым к обострению…
- Я не понял, ты кого снежком назвал, уголек?
- Уголек? – резко и яростно рявкнул часовой, стараясь ошеломить противника, в то время как приклад ружья устремился обнаглевшему французу в живот.
Не вышло. Гасконец легко скользнул в сторону так, что бы было удобно дернуть ружье, и самого часового следом. Потерявший равновесие оппонент страстно, жадно и с размаху, поцеловал песок. Своеобразная травяная юбка, которую многие негры носили тут из-за жары, при этом задралась, обнажив все то, что приличному человеку следовало бы скрывать.
- Эй, черножопый, ты чего тут стриптиз устроил? Мы не в кабаре, да и женщины мне как-то больше по душе, - поддел противника д’Артаньян.
- А не зарвался ли ты часом? – отплевываясь от песка, не спеша поднялся всерьез разозленный часовой. - За черножопого ответишь! Ну-ка, ребята, вяжем этого поросеночка, да на костер. Сегодня у нас будет мясо по-французски!
Сказанное сошло бы за остроту, да только вот зубы у негров были сточены на конус. Так делали именно каннибалы, что значит, шутками здесь и не пахло.
Из ворот с улюлюканьем высыпала группа поддержки. С патрульной площадки частокола спрыгнула еще пара чернокожих. Загонщики стали обходить жертву с боков, в то время как охотники уже разматывали сеть. Отработанность маневров намекала на большой опыт. Осторожность тут уже не спасет, потому, доставая саблю, гасконец даже не думал кого-либо щадить. До воды десяток шагов, бежать некуда. Помощь с корабля прийти уже не успеет. Негры это прекрасно понимали и не спешили. Глаза превратились в щелки, ноздри свирепо раздуты, зубы оскалены и готовы вцепиться, и рвать еще живое мясо. Жертва в их власти!
От первых трех нападающих д’Артаньян избавился быстро. Самые бестолковые, а потому самые слабые противники. Бросились в атаку по очереди, получили по колющему удару саблей и выбыли из игры. А вот затем напала пара явно сработавшихся бойцов. Атаковали синхронно, держали дистанцию, старались находиться с противоположных сторон. Не помогло. Рывком сократив расстояние, гасконец отвел незамысловатый удар сверху, заставив противника провалиться следом, и выстрелил из пистолета, едва ли не вогнав ствол тому в живот. Второй, яростно вскрикнув, бросился в атаку, стремясь нанести удар, пока двое еще заняты друг другом. Не успел. Д’Артаньян даже не пытался освободиться от последней хватки смертельно раненого пирата. Просто развернул его, подставив под удар. Лезвие же его собственной сабли резко выдвинулось из-под руки умирающего, ужалив в грудь его товарища. Еще трое замедлились в нерешительности. Три выстрела, и еще три тела упали на песок пляжа.
Никуда не торопясь, гасконец демонстративно – лениво стал перезаряжать четыре своих пистоля. Привил ему Барзини такую полезную привычку - сразу, как появится возможность, перезаряжать весь огнестрельный арсенал. И тут, словно ледяная игла, пронзило предчувствие. Пуля попадет в руку, ударится в кость, пройдет вдоль нее, и дальше в грудь. Пробьет мышцы, не задев легкое, срикошетит от лопатки и выйдет из спины, вырвав приличный клок мяса. Гасконец не задавался вопросом, откуда такая уверенность. Просто знал.
Нет, так не пойдет. Сдвинуть тело в сторону. Немедленно сдвинуть, хоть на шаг… Выстрел грянул со сторожевой вышки. Не мушкет. Пищаль. Калибр меньше, точность выше. Снайпер. Вогнутая гарда даги ловит солнечный луч.
«Чтоб ты ослеп, гадёныш…»
Стрелок вскочил и вскрикнул, хватаясь руками за лицо. Сделал пару неверных шагов и покатился вниз по лестнице. Все? Или есть кто-то еще? Нет. Группа наглого нигера уничтожена. Теперь вопрос. Как отреагируют остальные пираты на подобное представление?
В зависимости от реакции, д’Артаньян готов был как драться дальше, так и отступить перед превосходящими силами. Маршрут отхода уже был им намечен. Пробежка по джунглям, прыжок со скалы, и под водой к кораблю, изредка выныривая в провалах меж волн глотнуть воздуха. Никаких превосходящих сил, однако, пока что не обнаруживалось. Привыкнув противостоять кажущейся безмерной силе учителя, гасконец даже удивился, насколько же слабы оказались перед ним самим эти мнящие себя ужасом морей флибустьеры. Или он просто еще не встретил настоящих пиратских абордажников?
Обитатели поселка за частоколом, между тем, отреагировали одобрительно. Ворота снова приоткрылись, и из них на этот раз вышел всего один человек.
- Наконец-то! Эти мароны тут всех уже порядком достали! Наконец-то нашелся тот, кто проучил придурков, - произнес он, картинно похлопав в ладоши. – Пьер Легран, капитан в отставке. К вашим услугам.
- Д’Артаньян, лейтенант королевских мушкетеров.
- Не капитан? – слегка удивился соотечественник. – Секундочку, не тот ли д’Артаньян из Гаскони, о котором столько говорили при дворе? Человек, в течение многих лет, успешно противостоящий самому Ришелье?
- Из Гаскони – да. На счет всего остального, даже не знаю.
- Что ж, за вашу помощь нам уже стоило быть благодарными. Очевидно, здесь вы не просто так?
- Верно. Хотелось бы потолковать для начала с местным главой.
- Ну, рекомендации вы представили просто изумительные, так что, думаю, вас выслушают. Пойдемте.
***
В таверне, куда пригласил гасконца Легран, выпивали и веселились представители едва ли не всех рас мира, хоть некоторые и были представлены на архипелаге вовсе единичными экземплярами. Вроде японца, вооруженного дай-катаной, или шустрого пигмея, увешанного оружием, как новогодняя елка игрушками. Главным же отличием от Парижа было то, что все они тем или иным образом курили табак. Даже женщины легкого поведения прикладывались к изящным трубочкам. Под потолком почти непроницаемой декоративной завесой клубился сизый табачный дым. Хозяин, невысокий толстый француз, тут же поспешил к ним навстречу, вытирая руки довольно чистой тряпицей.
- Привет, Пьер. Кто это с тобой?
- Пива мне и моему другу. Остальное позже. И пусть кто-нибудь позовет Джона Хилтона. Есть что обсудить.
- Пиво? – несколько недоуменно спросил гасконец, когда они расположились за тщательно выскобленным столом без скатерти.
- Ирландцы называют этот напиток элем, мне же больше по душе немецкое название. Не люблю ирландцев.
- Что так?
- Не должен нормальный мужчина ходить в юбке, как бы она там ни называлась, да еще и без нижнего белья! Я так считаю.
- Хм… А что на счет пива? Почему не вино?
- Здесь приличного вина нет, а пиво по такой жаре прекрасно утоляет жажду. Да и изготовить его надлежащего качества много проще…
Доставленный в глиняных кружках напиток оказался вполне сносным и, на удивление, холодным. Они успели приговорить уже по паре, когда к столу подошел пират, одетый в изрядно потрепанный мундир английского капитана. Пробивающаяся седина в черных волосах свидетельствовала о преклонном уже возрасте, однако, движения его были энергичны, а глаза блестели хитринкой.
- О, а вот и Джон! Присаживайся, дружище! И познакомься с живой легендой! Ведь это ни кто иной, как лейтенант королевских мушкетеров, граф д’Артаньян!
Гасконец, несколько смущенный, встал и пожал протянутую руку. Англичанин же щелкнул пальцами, подзывая разносчицу, и окинул стол пытливым взглядом.
- Голубушка, а принеси-ка нам, что там есть пожевать под пиво, и повтори мне и моим друзьям.
Брошенный при этом вскользь быстрый взгляд оценил реакцию гасконца, но тот ничем не выразил своего неудовольствия по поводу столь скоропалительного зачисления его в друзья.
- Видел, как вы положили испанцев на берегу. Меткость просто исключительная. У вас великолепный канонир.
- Благодарю, я передам Атосу вашу похвалу.
- Как, вы здесь вместе с друзьями? Что же они не сошли на берег? – встрепенулся Легран.
- Присматривают за кораблем.
- Да, это нелишне. У нас тут, как видите, не Париж!
Некоторое время говорили ни о чем, но гасконец начал постепенно наводящими вопросами выводить беседу на интересующую его тему.
Выяснилось, что людей на острове немного, но имеются несколько конкурирующих группировок, что сразу объяснило несогласованность действий при обороне. Легран оказался предводителем всех французских пиратов, а Хилтон – английских. Гасконец изложил им план укрепления острова и создания базы, и расписал перспективы. Француз и англичанин выслушали внимательно, особого энтузиазма, однако, при этом не выказав.
- Посмотрим, правильно ли мы вас поняли, - резюмировал Хилтон. - Вы хотите формально подчинить Тортугу Франции, на самом деле, основав здесь самую защищенную военно-морскую базу, оплот пиратства в Карибском море?
- Все верно.
- Не буду спрашивать, зачем вам это. Ответ очевиден. Сдерживание Испании от экспансии на Север, и неплохой доход от перепродажи награбленного…
- И опять-таки верно, за одним маленьким уточнением. Создание структурированной обороны, способной оказать своевременную помощь на каждом ее участке в случае любой агрессии.
- Хм. Амбициозно. В таком случае, перед вами будут стоять две задачи. Во-первых: прежде, чем затевать реформы, следует завоевать личный авторитет в пиратской среде. Во-вторых: вы не единственные, кто претендует на этот лакомый кусок. Придется как-то решить вопрос с КоП.
- С кем?
- Компания острова Провиденс. Не слыхали?
- Как же. Они помешали мне в Нассау. Там тоже планировалось основать базу, но остров оказался переполнен английскими пуританами. Я имел не очень приятный разговор с их губернатором, Филипом Беллом. Выяснять тогда все подробности оказалось не с руки. Вы не в курсе, как они вообще там оказались?
- Вам повезло. Думаю, здесь никто лучше меня не знает этих господ.
- Точно, - поддержал Легран. – Расскажите ту шутку, что вы провернули с Литлтоном!
- Всему свое время, друг мой. Прежде небольшая предыстория. Эта компания на паях была образована в 1630 году по инициативе графа Уорвика и, благодаря ему, добилась от правительства права адмиралтейской юрисдикции.
Видя непонимание на лицах собеседников, Хилтон пояснил.
- Это означает, что ее представители на островах Карибского моря могут разбирать все дела о захваченной у испанцев добыче без непосредственного вмешательства Верховного суда Адмиралтейства.
- Вот как?
- О, пошла нудятина, - заскучал Легран. – Надо под такие разговоры хоть рому заказать…
Что он и неприминул сделать. Подавальщица тут же принесла и пузатую, покрытую пылью бутылку из толстого зеленого стекла, и оловянные стаканы.
- Если помните, - продолжил Хилтон, - в том же году между Англией и Испанией был заключен мирный договор, однако, Компания острова Провиденс и не подумала отказываться от корсарских набегов на испанские корабли и поселения в Америке. Более того, зимой 1631 года графу Уорвику даже удалось получить разрешение Тайного Совета на покупку у короны двадцати пушек, боеприпасов и пороха, которые были доставлены в Нассау.
- На вид их форт сейчас насчитывает гораздо больше орудий.
- Да, но не дальнобойных 42-фунтовых кулеврин.
- Ого. Хорошо, что мы не стали нарываться на неприятности, а то было, знаете ли, искушение…
- Так вот, поскольку в это время продолжалась испано-голландская война, компания рекомендовала губернатору поддерживать дружеские отношения с голландскими каперами и, маскируясь под них, активно промышлять на морских коммуникациях, по возможности совершая нападения и на приморские поселения. Должность адмирала Провиденса получил старый морской волк, Дэниэл Элфрит, который не замедлил приступить к своим обязанностям, начав с того, что взял на абордаж испанский фрегат, стоявший у побережья Ямайки. И тут начинается печальная история моего брата.
Джон тяжело вздохнул, задумчиво опрокинул стакан рому и горько рассмеялся.
- Энтони все время отчаянно старался, но все время ему не везло. Правду говорят, джентльменом удачи без этой самой удачи не стать. Он несколько раз начинал доходное дело, а потом что-то да мешало. Вот и с Невиса его выгнали разъяренные нападениями Элфрита испанцы. С ним на Тортугу бежало около ста пятидесяти человек. Все потеряв, они не сдались, а решили построить колонию на новом месте, заручившись на этот раз поддержкой посолиднее. В Брук-Хаусе были обговорены условия, на которых КоП готова была оказать протекцию колонистам Тортуги, и разработаны инструкции для последующей передачи их агентам Энтони. Сам король Карл удовлетворил просьбу компании расширить территорию действия ее патента на несколько градусов к северу, чтобы остров Тортуга на законных основаниях вошел в зону деятельности ассоциации графа Уорвика.
- Что же произошло?
- О, поначалу все шло отлично. КоП помогла с постройкой небольшого форта, предоставив для него шесть стареньких пушек. Колонисты закупили рабов, заложили табачные плантации и занялись заготовкой красного дерева. В Англию ушли первые корабли с товаром, как вдруг все снова пошло кувырком.
- Испанцы, надо полагать?
- Они! Информацию о делах на Тортуге дону Алонсо де Сереседе, губернатору Эспаньолы, доставил высокопоставленный агент «Каса-де-контратасьон», дон Хуан Морф Херальдино-и-Бурко. Брат почти вычислил его, но, когда пошли арестовывать гниду, тот сбежал. С напарником, который все это время изображал священника, они захватили в гавани баркас и отплыли, вроде бы, в Санто-Доминго. Мнимого священника подстрелили во время побега. Подохла эта сволочь, или нет, неизвестно.
- Будем надеяться, подохла, ибо нечего маскироваться под святого человека, - не удержался от комментария Легран.
- Так вот, о событиях совсем недавних. В январе этого года в Санто-Доминго была снаряжена экспедиция, состоявшая из двух отрядов. Около 150 конных лансерос возглавил тридцатилетний капитан Руй де Фуэмайор, а еще сотню солдат, капитан Франсиско де Йельва. Не зная об этом, брат мой спокойно отбыл на переговоры, оставив за себя Кристофера Уормли. Когда четыре испанских флейта подошли к гавани Бастер, то наткнулись на упомянутый мной форт с шестью пушками и, не рискнув высадить десант в этом месте, переместились на запад, к селению Кайон. Там эти слепые бездельники умудрились посадить все корабли на мели и рифы, прикрывающие вход в Кайонскую бухту. Иельва, однако, высадился на берег, и со своей уже неполной сотней солдат двинулся прямо к дому губернатора. Во время короткой стычки пятнадцать бойцов охраны были убиты. Сам же Уормли скрылся, а позже вообще сбежал с Тортуги в неизвестном направлении.
Развивая наступление, Иельва двинулся вглубь острова. Тут-то мы его и встретили. Англичане и французы, вместе, плечом к плечу. Нас было больше. Почти две сотни. Мы встретили испанскую терцию в линейном строю. Конницы у нас не было, зато стрелки все отменные. Мушкетеры, конечно, наносили какой-то урон, но большая-то часть терции – копейщики. Они оказались легкой добычей. Выбивали их безнаказанно, как кабанчиков на охоте. Они полегли почти все. Даже Иельва погиб. Мы уже праздновали победу, когда налетели лансерос Фуэмайора. Он каким-то чудом сумел доставить на берег лошадей. Тут-то сказочке и конец. Линейный строй противостоять атаке конницы не в состоянии. Мы отошли довольно далеко от леса. Добежать обратно и укрыться в нем сумели единицы.
- Мы оба были на том поле и уцелели лишь чудом, - подтвердил Легран, когда Хилтон прервался, что бы в очередной раз промочить горло. – Испанцы разорили плантации, разрушили дома и сожгли все корабли, что смогли обнаружить.
- Говорят, в Санто-Доминго они вернулись с триумфом. Сотни захваченных рабов, десятки мушкетов, амуниция… Даже те самые шесть пушек не поленились утащить.
Выпили. Помолчали.
- Скажите, Джон, а почему, собственно, Уормли? Почему Энтони не оставил своим заместителем вас?
- Если честно, то в вопросах коммерции я никогда не проявлял больших способностей, а вот Кристофер напротив. Ему по праву и карты в руки. На своем месте он был, и прекрасно справился бы, если б не испанцы! Эх…
Снова выпили. Снова помолчали. Ром как-то быстро закончился, вернулись к пиву.
- А что за организацию вы упомянули, агентом которой был шпион, доставивший информацию испанцам?
- А, есть, знаете ли, у них одна любопытная контора, «Каса-де-контратасьон», что-то вроде нашей «Интеллиджент сервис»…
Тут Хилтон прикусил язык, сообразив, что сболтнул лишнего. Небрежно припав к кружке, он быстро взглянул на собеседника, но д’Артаньян остался невозмутим, словно не услышал ничего для себя нового.
«Черт возьми, - подумал Джон, - а ведь у французов тоже должна быть подобная организация! И очень может статься, что сейчас я как раз и говорю с одним из ее агентов…»
Отхлебнув пару глотков, вроде как для того, что бы в очередной раз промочить горло, на самом же деле, для того, что бы подумать, Хилтон решил все же продолжить.
- Официальное название «La Casa y Audiencia de Indias». Основанное в 1503 году в Севилье кастильской королевой Изабеллой, это правительственное агентство Испанской империи управляет всей её исследовательской и колонизационной деятельностью. Шпионы у них тут повсюду.
- Хм. Я так понимаю, что это их следует винить в произошедшем? При чем же здесь КоП?
- Ха! При чем! Да они решили прекратить полномочия брата, как губернатора, а имущество его и Уормли арестовать и передать компании! От всех переживаний Энтони слег и через несколько дней скончался. Меня до сих пор преследуют сомнения по поводу того, так ли уж естественна была его смерть. Я на заседания их комитетов не успел. Не так-то просто добраться отсюда в Лондон. Кристофер Уормли вообще пропал, как и где неизвестно. Директора в Уорвик-Хаусе решили передать управление островом капитану Николасу Рескеймеру, фламандцу, долгое время жившему в Дартмуте и имевшему опыт контрабандной торговли с Вест-Индией. Поскольку его семья была дружна с пиратским кланом Киллигрью из Корнуолла, можно предположить, что компания сделала ставку на Рескеймера именно из-за его близкого знакомства с пиратами.
- Так что, сейчас он является губернатором?
- Точно. Нам его рекомендовали, как отличного солдата и джентльмена, чей военный опыт может пригодиться в случае повторного испанского нападения. Он прибыл на борту небольшого судна «Икспектешн», и знаете, что с него выгрузили в качестве помощи колонии?
- Понятия не имею.
- А я вам могу перечислить подробно, у меня даже записано для смеху! Флаг, 30 мушкетов, 10 пистолетов, 2 пушки, 33 бочонка пороха, пули и фитили, 30 сабель, и, чтоб его, барабан!
- Барабан? Ха-ха! Ну, как же! Именно он вам тут просто совершенно необходим!
- А знаете, что первое он соизволил сделать в качестве губернатора? Изъял все имущество нашей семьи в пользу компании! Якобы, мой брат присваивал себе те деньги, которые плантаторы и охотники-буканьеры платили за товары со складов компании, а также контрабандно сбыл партию «бразильского дерева» некоему Ашману, купцу Нидерландской Вест-Индской компании из Миддельбурга! Компания острова Провиденс подала в судебные инстанции Зеландии иски против Ашмана, но добиться возмещения убытков так и не смогла. Зато мы – вот они!
- Суть в том…, - начал было Легран, но Хилтон перебил его.
- Суть в том, что мой брат погиб, отстаивая чужие интересы. А на его семью неблагодарные свиньи из КоП повесили все неудачи и долги. По факту, получив шесть дрянных пушек, мы лишились всего! Состояния, положения в обществе, честного имени! И привязавшийся ко мне с этим Томас Литлтон лишь один из многих негодяев, разжиревших за счет чужих пота и крови!
В ярости, Хилтон так треснул пивной кружкой по столу, что ручка ее отвалилась. Сама кружка, к тому моменту уже пустая, покатилась по столу, упала на пол и разбилась. Успокоив подбежавшую подавальщицу, гасконец дал ей пару монет в компенсацию ущерба и обновил заказ. Когда снова принесли пиво, беседа продолжилась.
- У меня остался только корабль, да и тот недавно попытались арестовать за долги! Ну да ничего, я уже предпринял кое-какие меры…
Англичанин явно снова закипал, и д’Артаньян стал уже опасаться за судьбу очередной кружки, но тот вдруг как-то потух и принял кислый вид, традиционный для этой нации.
- А что там за история с этим человеком, Литлтон, вы сказали? Я так понял, он просто торговец? – поинтересовался гасконец.
- Да, но влиятельный. Вообще, так-то, курьез, не более, - нехотя ответил Хилтон, однако потом продолжил. - Зашел я, значит, на Невис, пополнить воду и продовольствие, и встретил там Томаса Литлтона. Тот, вроде как, мне обрадовался, все же с братом дела вел. Пригласил на обед к губернатору. А там, только выпили по первой, заваливается конвой и пытается меня вязать. Спрашиваю, в чем дело. Вы нам денег должны, отвечают. Много!
- Все эти жирные торгаши просто сволочи! – не утерпев, вставил Легран.
- Однозначно! – легко поддержал д’Артаньян, припомнив в этот момент одного галантерейщика. – Но, что же вы?
- А что я. Дела с ними брат вел. Спросил, что я ему, Литлтону, лично должен. Тот стал плести про какие-то мотыги. Кинул на стол десяток серебряных. В расчете? В расчете! Короче, ушел конвой, пообедали да разбежались. А на следующий день я Томаса пригласил к себе на обед. Ну и провернул примерно ту же шутку. Парни мои к концу обеда вошли, да приставили ему к башке мушкет с зажженным фитилем. А я прикинулся, что решаю, на месте его пристрелить, или отвезти на остров к людоедам. Тот аж натурально обделался со страху. Так и выкинули его за борт в обосранных штанах. Слышал потом, доплыл он таки до берега. И даже претензий на мой счет больше никому не озвучивал.
- Ха-ха, бедолага, - в голос ржал Легран. – Как только доплыл-то! С таким грузом-то в штанах, ха-ха!
Гасконец счел нужным так же немного поулыбаться. Веселые, однако, на Карибах нравы…
- Я все это к чему, - серьезно продолжил Хилтон. – КоП жадные и продажные, но упорные сволочи. Если к кому прицепятся, без изрядного куска не оторвешь. Так что, подумайте как следует, во что ввязываетесь.
- Я, все же, рискну.
- Что ж, тогда…
Порассуждав еще некоторое время о превратностях судьбы, Хилтон и Легран сошлись на том, что д’Артаньяну необходимо проявить себя в каком-либо громком деле.
- У нас здесь все, как и везде. Хотите хоть что-то значить, докажите свою силу!
- Мы это уже сделали, отбросив испанцев во время атаки на ваш поселок.
- Ленивые бакланы из береговой стражи не в счет. Вы должны взять приз. Корабль. Да не пустой, а с товаром. Вот по объему той добычи и будет уважение.
- Вот как? Значит нужно, что бы о нас заговорили? Хм. Тогда не будем пока светить «Орленка». Можно ли раздобыть для дела посудину поскромнее?
- Как я уже упоминал, у меня есть флейт, - неохотно признал Хилтон, - но он уступает даже самым малым галеонам и по скорости, и по огневой мощи. Громкого дела не получится. К тому же, все знают, что он мой, а вам стоит выступить самостоятельно.
- Хорошо, вашу мысль я понял. Обдумаю.
- Мы можем оказать помощь лишь подходящей наводкой, - не остался в стороне Легран.
- О, благодарю, но об этом предоставьте позаботиться уже мне…
***
Между тем, совершив столь неудачный налет на Тортугу, Варгас решил поскорее вернуться на Эспаньолу, взяв курс на залив Байаха, в чем вполне преуспел. Однако фортуна, разок улыбнувшись, окончательно отвернулась от испанцев. Высадившись для пополнения припасов, они угодили в такую же ловушку, каковую ранее устроили сами. Западню же эту организовал им отряд недавно бежавших с плантаций негров. Надо заметить, злых и голодных негров, которых насчитывалось до полутора сотен, и которым двухнедельные скитания по острову отнюдь не добавили альтруизма.
Когда остатки команды потащили к большому костру и стали буквально резать на жаркое, ошеломленный таким поворотом судьбы Варгас отчаянно взмолился о пощаде, обещая передать предводителю беглых рабов крайне важную, даже судьбоносную для того информацию. И она действительно была таковой.
В жесткой кризисной ситуации испанец припомнил, что наблюдая в подзорную трубу за чужим кораблем, отметил ряд необычных деталей. Контрабордажники там явно копировали структуру терции, только вместо пик имели сабли. Сам капитан и несколько его приближенных носили кирасы, что на Карибах вынужденно делали только испанцы, строго соблюдающие устав. Покрой одежды, некоторые командные жесты, да и еще целый ряд мелочей, все это наводило на мысль о том, что на корабле были не совсем пираты. Или, даже, совсем не пираты. Ну, а если это замаскированные соотечественники, есть шанс, что при определенной подаче, его могут и выручить. Дали ведь его кораблю беспрепятственно уйти! Участь хуже, чем быть поджаренным и съеденным, ему и паре уцелевших офицеров уж наверняка в таком случае не грозит…
Быстро досочинив ряд подробностей, Варгас рассказал предводителю рабов историю о том, что хозяином их трофейного корабля являлся пират с Тортуги, и предложил отвезти себя, как виновника захвата, на его суд. Оказанная услуга по возврату судна, таким образом, могла бы помочь рабам быть принятыми в пиратское сообщество. Предводитель дураком не был, и представившийся шанс не упустил. Больше сотни негров, набившихся в маленький шасс-маре, на удивление, благополучно достигли Тортуги. Найти нужного человека и заключить сделку им тоже большого труда не составило. Так д’Артаньян неожиданно для себя стал обладателем еще одного корабля, как нельзя более пригодного для намеченной операции, а в карибских портах еще долго гуляла байка о люггере, под завязку набитом «черными обезьянами»…
***
Согласно составленному плану, Ибервиль и д’Эстре с их людьми оставались на «Орленке», и должны были вернуться в Квебек в случае неудачи. Гасконец же, как обычно, ставил на карту все, отплывая на люггере с полусотней мушкетеров-гардемаринов. Поколебавшись, не менее азартный Легран с парой своих помощников предложили составить д’Артаньяну компанию, и тот, исходя из некоторых соображений, предложение принял. С одной стороны, не помешает, если известный пират лично засвидетельствует успех операции. С другой, можно будет официально списать эту самую операцию на него, оставшись в тени. Знать же об истиной роли мушкетеров в событиях будут только действительно нужные люди. Те, от которых зависят репутация и авторитет любого местного пирата.
Итак, спустя всего пару дней после прибытия, друзья вышли на охоту на трофейном шасс-марé, громко поименованном «Живоглотом».
***
Д’Артаньян волновался. Конечно, Барзини еще при подготовке к походу назвал ему точную дату, время и место прохождения нескольких крупных испанских караванов, но, одно дело знать, и совсем другое, на самом деле выйти в нужную точку в нужный момент. Как оказалось, волновался он напрасно. Их люггер едва успел спустить паруса и выбросить за борт рыболовную сеть для маскировки, выдавая себя за обычного рыбака, как вожделенный караван показался из-за мыса.
- Не манильские галеоны, но тоже довольно солидно, - оценил Легран предполагаемую добычу.
Последним, немного отставая, шел 54-пушечный галеон со слегка потрепанным парусным вооружением. То ли команда ленилась навести порядок, то ли непогода застала совсем недавно...
- А вот и отставшая от стада овечка, - недобро ухмыльнулся д’Артаньян, переглядываясь с Леграном. Тот же не просто сохранял невозмутимость, подобно мушкетерам, но, в отличие от своих людей, явно струхнувших при виде такой мощи, наоборот азартно завелся.
- Сеть бросить, ставим паруса. Овца идет фордевинд. Изобразим панику, и будем сближаться переменными галсами, - скомандовал д’Артаньян.
Испанцы никакого внимания на засуетившихся от испуга рыбаков не обратили. Не волновало их и то, что галеон почти налетел на небольшое, по сравнению с ним, суденышко. Носорог плохо видит, но, при его мощи, это проблема тех, кто не успеет убраться с пути. Столкновения, однако, не последовало, и один из испанцев, очевидно, самый любопытный, подошел к борту взглянуть, чем же кончилось дело. Он и стал первой жертвой. Не сумев даже предсмертным криком предупредить товарищей, бедняга полетел за борт, пачкая его кровью из пробитого кинжалом горла. Всплеск от падения тела потонул в шуме волн и никого не обеспокоил. Серыми тенями перемахнули через перила фальшборта французские гардемарины. Несколько минут, и вот уже палуба четко, как на учениях, зачищена от часовых…
***
Дон Фернандо Ростижеро пребывал в приятной послеобеденной расслабленности. Капитанская каюта «Сортоссиона» предоставляла для этого все условия. Окна занавешены непроницаемыми даже для тропического солнца шторами. Мерный шум кильватерной струи, сладкое вино, особым образом охлажденное в пересыпанных влажным песком глиняных кувшинах в «мокрой» части трюма, и отсутствие необходимости что-либо делать, навевали дрему. Вечер можно будет скоротать за игрой в кости или карты с офицерами, пока же стоит просто помечтать о том, как он будет обдирать жадных лиссабонских перекупщиков, и каких женщин потом закажет для развлечений. Некая причастность к делам «Каса-де-контратасьон» давала все шансы этим мечтам воплотиться в реальность. Давала, если бы только не одно «но», которое в данный момент тихонько приближалось к пороховому погребу…
Дон Фернандо хоть и сидел лицом к двери, когда ее выбили мощным ударом, предпринять ничего не успел. Лишь мельком отметил для себя контраст между предводителем обычной пиратской внешности, и четырьмя его помощниками, чьи лица полностью скрывали черные маски. Но вот военную выправку и четкость, с которой они действовали, скрыть было невозможно. Бедолагу, даже не успевшего потянуться к оружию, ловко обездвижили, связали руки за спиной, вздернули и потащили, не обменявшись при этом ни единой фразой. А потом показали то, что окончательно сломило его волю к сопротивлению…
***
- Нет, вы бы только видели рожу этого благородного дона, когда он узрел горящие фитили, протянутые в пороховой погреб! – с мальчишеским восторгом рассказывал экипажу Легран каких-то четыре часа спустя. – Сразу сдал корабль, лишь бы их потушили!
- Конечно, сдал, - поддержал д’Артаньян. – Погреб-то прямо под мирно спящими людьми его экипажа. Шутка ли, двести душ…
Как позже все участники налета рассказывали в тавернах, молниеносная атака была полной неожиданностью для пребывающих в сиесте капитана, офицеров и матросов галеона. Угрожая взорвать пороховой погреб, Легран вынудил испанцев сдаться, дав им возможность уйти на шлюпках. В данный же момент, привязанный к корме, «Живоглот» со спущенными парусами шел за «Сортоссионом», как собачка на поводке, а свободные члены команды собрались на шканцах послушать, как им таки удалось совершить невозможное.
- Что собираетесь делать с трофеем? – устав от рассказов и отойдя с гасконцем в сторонку, поинтересовался Легран. - Нет, я не претендую ни на что, кроме славы, как и договаривались. Просто, может что посоветую. Тут не много мест, где можно сбыть такую добычу.
- Есть идея, которая может показаться глупой. Мы продадим корабль, но без пушек.
- Как без пушек? Да кому он нужен без вооружения? И зачем вам эти пушки? Для люггера велики, те, что стоят на корвете, явно лучше…
- Отвечаю по порядку. Во-первых: продавая, мы не будем акцентировать на этом внимания. Если покупатель не осмотрит корабль, то и не узнает, что пушек нет. Во-вторых: снятыми пушками мы вооружим форт Тортуги. И тогда никакой испанский десант вам будет не страшен.
- Нам не страшен?
- Да, именно вам. Я на «Орленке» уйду назад, в Квебек. А Тортугой останетесь руководить вы. Но это мы еще обсудим. Пока же, на счет форта…
Легран думал не долго. Хоть он и предпочитал море, иметь надежно прикрытый тыл никогда не помешает. А д’Артаньян, вдобавок, обрисовал ему еще и перспективу сбыта награбленного по достойной, а не бросовой, как обычно, цене. Галеон решено было разоружить.
Пушки временно припрятали в пещере поблизости от будущего форта. Постройка последнего началась сразу после доставки вырученных за корабль денег. При продаже если и пришлось схитрить, то совсем немного. Покупателя интересовало в первую очередь состояние такелажа и трюма. Тут все было вполне приемлемо, а предоставленная скидка за не лучшее состояние позволила отвлечь обрадовавшегося торгаша от посещения орудийных палуб. Новый владелец, опрометчиво купивший кота в мешке, никаких претензий предъявить не успел – продавцов и след простыл. А пока устанавливалась и маскировалась первая батарея, «Живоглот» с командой из пиратов и гардемаринов искал новую жертву, что бы провернуть с ней тот же трюк.
За пару месяцев маленький черный шасс-маре так запугал торговцев Эспаньолы, что они просто перестали отправлять свои корабли в море, и запросили через дона Алонсо де Сереседу помощь военного флота. Губернатор Эспаньолы же перенаправил просьбу тому, кто и так жаждал расквитаться за позорное поражение…
***
Дон Фернандо был весьма раздосадован. Желая реабилитироваться перед короной, он на личные средства приобрел и снарядил новый, только что пришедший из Испании 40-пушечный галеон, переименовав его в «Немезис» - возмездие. Да, орудий на корабле было меньше, зато калибр их больше – 42-фунтовки против 32-фунтовок, что были на «Сортоссионе». Экипаж так же стал больше, увеличившись до трехсот человек за счет добровольцев, пострадавших в других нападениях. Осталось поймать и повесить так опозорившего его пирата, но вот с этим дело обстояло не просто. Он был тут, где-то рядом с Эспаньолой. Торговые суда подвергались нападениям то тут, то там, иногда в едва ли не противоположных местах прибрежных вод одновременно. Местные торгаши ему, как капитану военного корабля, все уши прожужжали, боясь выходить в море, однако, пират оказался совершенно неуловим. Экипажи ограбленных кораблей не лгали. Просто в море развелось слишком много подражателей, пользующихся страхом испанцев перед черным люггером. Вчера, например, очередного такого вздернули на рее. Жаль, не того. Старого знакомого, а рожу того подлого французишки, Пьера Леграна, дон Фернандо запомнил очень хорошо, на его борту не оказалось. Обычное отребье, с военными рядом не стояли, а значит, не те… Охота на мелкого поганца становилась все более раздражающим своей бестолковостью занятием…
- Парус на горизонте!
А через некоторое время прозвучало долгожданное:
- Черный люггер! Идет на нас!
- Отлично. Носовые пушки, огонь!
***
Опасайтесь своих заветных желаний, ибо они могут исполниться самым неожиданным для вас образом! Д’Артаньян искал добычу, но не был готов платить за ее захват жизнями прибывших с ним из Франции мушкетеров. Дон Фернандо Ростижеро, со своей стороны, жаждал встречи с ограбившими его французами, но и помыслить не мог, что будет ограблен снова! Но, обо всем по порядку…
От выстрела носовых орудий галеона шасс-маре увернулся, казалось, чудом. На самом деле, встав за штурвал, д’Артаньян просто начал выводить корабль на циркуляцию. Маневр был рискованный. Плавно огибая противника, люггер неминуемо должен был замедлиться, а то и совсем на время потерять ветер, а значит, оказаться в самом центре конуса поражения бортового залпа…
Пушки галеона дружно ударили в то место, где должен был пройти атакующий в момент максимального замедления. Дым рассеялся, и стало очевидно, что испанцы промахнулись. Невредимый кораблик нашелся совсем не там, где ожидалось. А случилось вот что. Вместо того, что бы сменить галс и продолжить двигаться по кругу, потеряв ход из-за встречного ветра, шасс-маре, по приказу д’Артаньяна, развернулся на обратную, более широкую циркуляцию, не только не потеряв при этом скорости, но даже увеличив ее.
«Ничего, хитрая лиса, второй раз меня не проведешь!» – думал дон Фернандо.
И в следующий раз галеон ударил в то место, где люггер должен был пройти, развернувшись, как и прежде, на обратную циркуляцию. Но испанцы вновь были одурачены. Не считая своего противника тупицей, д’Артаньян не стал снова совершать успешного маневра, а повел корабль прежним курсом, завершая круг. Ядра полетели кучно, но лишь вспенили морские волны.
«Проклятье! Чертов француз снова меня провел! Но, ничего. Сколь веревочке не виться, а конец найдется!»
Юркий черный кораблик, меж тем, сумел подойти достаточно близко…
***
- А теперь в атаку! Надеюсь, сегодня мы снова попробуем испанского вина, которое вы так любите, Арамис!
Атос и Арамис неотлучно находились при своем лейтенанте. На этом корабле их специализация востребована не была. Зато Портос отличился. Абордажные кошки были по очереди заброшены им на борт галеона с такого расстояния, на которое бросить металлический крюк с цепью никакой другой человек был бы просто не способен.
Не веря своей удаче, испанцы в свою очередь радостно забросили сразу десятки абордажных крючьев, легко подтянув «Живоглота» к галеону. С его высоких бортов перепрыгнуть на палубу люггера не составляло никакого труда. Учитывая предполагаемую разницу в размере экипажей, сомнений в победе у мстителей, наконец поймавших добычу, не возникло. А зря. Да, без потерь на этот раз не обошлось. При таком численном превосходстве, 50 против 300, ни умелое руководство, ни грамотная тактика, ни превосходные оружие и броня не уберегли наименее подготовленных. И все же, галеон был захвачен!
***
Ничего не понимающий дон Фернандо пребывал в недоумении. Как можно было проиграть? Триста человек на борту его галеона против экипажа смехотворной скорлупки! Как?
- Черта с два я сдамся, французский пес! – яростно выкрикнул он, уже не единожды раненый. Гардемарины аккуратно прокололи ему ногу и руку, стараясь взять живым. – Мои люди не станут предметом для торга, пока руки наши еще способны держать оружие!
Мушкетный залп поставил точку в дальнейших переговорах. Тяжелая пуля не пробила добротный испанский шлем, ушла рикошетом, но вот сотрясение мозга обеспечила качественное. Дон Фернандо все еще находился в состоянии замутненного сознания, когда его и нескольких выживших вязали победители.
- Так это вы тут на нас охоту устроили?
Вопрос, на удивление, был задан по-испански.
- Да. За вами должок! Вы уже увели у меня один корабль…
- Ба, да это же наш старый знакомый! – удивился тот же голос. В глазах у испанца все как-то плыло, и лиц разглядеть не удавалось, лишь общие очертания.
- Кажется, дон Ростижеро решил стать нашим постоянным поставщиком вооружений, - насмешливо заметил кто-то рокочущим басом, на этот раз по-французски.
- Ну, сами виноваты, - ответил еще один голос, с явным гасконским акцентом. - Как говорит мой учитель: «Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе!»
Их отпустили даже без выкупа. Причем, ржали эти самодовольные кретины весьма обидно. Утешало одно. Он жив, а значит, сможет отомстить. Теперь-то ему лично многое стало понятно. Подождите, лягушатники, еще сочтемся…
***
В делах прошло несколько месяцев, и вот однажды, за накрытым столом на площадке первого отстроенного бастиона собрались трое.
За соседним столом, заваленном ворохом бумаг, Атос, Портос и Арамис увлеченно что-то объясняли местным строителям, тыкая своими пальцами и их носами в чертежи крепости. Гасконец же, на этот раз, занимался тем, что уже можно было бы называть политикой. А именно, вел переговоры с союзниками. Шум строительных работ и галдеж большого числа людей надежно скрывали от посторонних ушей тихие реплики ведущегося совещания.
- Как наши дела? – спросил д’Артаньян у сидящих перед ним Леграна и Хилтона.
- Ко всеобщему глубочайшему прискорбию, новый губернатор Тортуги неожиданно скоропостижно скончался от лихорадки, - довольно улыбаясь, известил присутствующих Хилтон.
- От лихорадки? – скептически улыбнулся в ответ гасконец. – Сабельные и пулевые ранения удалось хоть немного заштукатурить для похорон?
- Ну что вы, право! Какие ранения? Господина Рескеймера всего лишь навестила некая дама, больная сифилисом. Несколько раз. Для верности.
- О, я что-то такое слышал о том, что взбешенная толпа линчевала какую-то шлюху, которая от сифилиса сошла сума и спокойно продолжала работать, даже не пытаясь лечиться, - покачивая в руке бокал и глядя в сторону моря, задумчиво произнес Легран. – Довольно жестоко, не находите?
- Да у нас тут такое и лечить-то бесполезно. Те, у кого уже нос отваливается, просто берут пистолет.
- А что там случилось с ирландской бандой, взявшей под контроль бухту Трезор? – поинтересовался гасконец.
- Эти шакалы!
На этот раз довольно усмехался уже Легран.
- Добивали и обирали тех, кто пытался высадиться на «железном берегу». Не очень-то достойно, как по мне. Кто-то нашел все их крысиные норы, да зачистил от падали. Поделом.
- О, я что-то такое слышал о том, что их сажали на колья, а килты вставляли в раскол сверху вместо флажков, - так же покачивая в руке бокал и глядя в сторону моря, не менее задумчиво произнес Хилтон. – Довольно жестоко, не находите?
- Поделом, - повторил Легран.
- Что ж, джентльмены, рад видеть в вашем лице тех, кто не пускает дел на самотек. Значит, мы готовы сделать наше предложение, от которого никто более не сможет отказаться?
***
Пиратская сходка кипела. Каждый здесь был сам себе закон, и не желал подчиняться каким-либо правилам, кроме собственных. Им же вновь пытались навязать какие-то ограничения…
- Кодекс не будет сводом строгих законов и правил, - объяснял собравшейся вокруг него компании д’Артаньян. – Всегда уместна ситуативная трактовка!
- В Библии сказано, ударили вас по правой щеке, не торопитесь сразу бить в ответ! Подставьте левую! – разглагольствовал в группе наиболее набожных пиратов Арамис. – Вот если ударят снова, тогда…
- Мы же не бандиты с большой дороги, - посмеивался среди окруживших его силачей Портос. - Хотя, у тех же англичан есть Робин Гуд – хоть и бандит, но все же, с кодексом чести!
- Здесь нет бедных обобранных крестьян, которым следует раздавать золото, - усмехался на это Легран. - Да и вообще, раздавать кому бы то ни было свое золото, мы не намерены.
- Этого и не требуется. Однако, кодекс пиратского сообщества, назовем его Береговым Братством, составить все же следует!
О чем говорили в компании, где мирно выпивали Атос и Хилтон, слышно не было. Но дело шло. Общество вброшенной идеей понемногу проникалось. В ходе обсуждения, наконец, был задан тот вопрос, которого д’Артаньян с нетерпением ждал.
- Но кто же составит текст кодекса? Это должен быть человек образованный, при том, разбирающийся в наших реалиях!
- Такой человек есть! И кодекс им уже составлен! – довольно ответил гасконец, и выложил на стол черный гримуар с черепом и перекрещенными костями на обложке.
- И кто же его составил? – послышались скептические голоса. – Вы? Или, может, ваш аббат Барзини?
- О, нет. Его составил для вас человек гораздо более мудрый и могущественный.
- Что, неужели сам король? – засмеялись в толпе.
- Не угадали. Его составил его высокопреосвященство кардинал Ришелье.
Вот тут смешки поутихли и начались оживленные перешептывания. Как ни странно, кардинала в пиратской среде знали и уважали. Гримуар прочли и перечли. Его снова и снова обсуждали, пытались дополнить и исправить. Но главное, стараниями авторитетов не отвергли. Не сразу, и не всеми, но кодекс Берегового Братства был принят.
***
Прослышав о последних событиях, на Тортугу потянулись разномастные авантюристы. Скептики прибывали разведать обстановку. А оценив уже сделанное, с готовностью оставались, в надежде вписаться в новые авантюры. Поселок рос. За неимением камня, срубы ставили из дерева. После завершения подгонки, постройку метили, разбирали и выдерживали стволы в соленой морской воде, потом сушили на жарком тропическом солнце. Затем собирали снова. Таким образом, удалось организовать весьма долговечные жилища для всего гарнизона.
Если в городе царила анархия, то в форте господствовала дисциплина. Шлюхи, пьянки, драки и прочие непотребства оставались за пределами стен, так, как если бы экипаж вышел в море. И даже самые горячие головы понимали необходимость такого положения вещей. Форт – единственная надежда и защита от испанцев, буде те захотят повторить зачистки. А захотят они непременно. Может быть, уже завтра. Так что, бдительность должна быть на высоте.
После кончины губернатора Рескеймера, согласно кодексу, руководить Тортугой стал Совет Капитанов. Войти в него мог любой, независимо от размеров корабля и команды. Как продемонстрировал д’Артаньян, ни то, ни другое не имеет решающего значения. Главный критерий – удача в морском промысле. Авторитет тут зависел лишь от ценности захваченной добычи. Кроме того, при Совете были учреждены две должности. Одна административная - генерал-комиссар. Он ведал строительством кораблей и поставками на верфи и склады. Ее занял Джон Хилтон. Вторая - шеф д'эскадрэ - военно-административная. Этот человек занимался наймом людей, снаряжением кораблей, выдачей техзаданий на строительство, планированием, а иногда и проведением морских операций. Ее занял Пьер Легран. Таким образом, две самые крупные группировки получили в Совете Капитанов ключевые должности, и при согласии, имели над ним полный контроль.
Быстрый рост численности постоянного населения позволил укрепить Тортугу со всех сторон. С севера, над бухтой Трезор, где даже в хорошую погоду причалить можно было только на шлюпках, была поставлена батарея из двадцати пушек малых калибров. Кайонскую бухту, где глубина позволяла швартоваться средним кораблям, защищала береговая батарея, укомплектованная 32-фунтовыми пушками. Главным же фортификационным сооружением, воплощение которого Атос, Арамис и Портос осуществили по чертежам Барзини, стал многоуровневый форт, построенный на берегу бухты Бастер. Располагался он на возвышенности, в 750 метрах от берега, и вела к нему извилистая, хорошо простреливаемая со стен тропа. Внутри имелся собственный колодец, питаемый родником. Казармы и арсенал разместились в расширенных и благоустроенных пещерах. Не единственной, но главной ударной силой служила батарея верхнего яруса из сорока дальнобойных 42-фунтовых кулеврин, захваченных на «Немезис». Назвали это чудо нехитро - «Ла рош», что означало «Скала».
Конечно, непобедимых крепостей нет. Взломать оборону можно разными способами. И самое слабое звено в ней – люди. В данном же случае были все основания надеяться, что пиратский гарнизон не сдаст свое главное пристанище в этих водах ни при каких обстоятельствах.
Почти год прошел со времени отплытия «Орленка». Заручившись безоговорочной поддержкой людей, которым вручил такую мощь, д’Артаньян посчитал дела на Тортуге устроенными, и весной 1635 года направился, наконец, назад в Квебек.
Глава 5. Уничтожение «Хадсон бэй».
***
В 1635 году, в разгар Тридцатилетней войны, Франция пошла на конфликт с Габсбургами, чьи владения окружили королевство с трёх сторон. Формальным поводом для объявления войны Испании стало взятие в заложники архиепископа Трира. В марте испанские войска вошли в Трир, административный центр на западе Германии, находившийся на тот момент под патронажем Франции. Французский гарнизон города был уничтожен, а правитель Трирской области взят под арест. Людовик XIII направил испанскому наместнику Фландрии Хуану Австрийскому официальный протест, требуя освободить курфюрста и очистить Трир от испанских войск. Наместник меморандум проигнорировал. Такой поворот событий совершенно не устраивал Ришелье, и 1 мая 1635 года Франция объявила войну Испании и императору Священной Римской империи, причём, довольно оригинальным, рыцарским образом. Из Парижа выехали герольды в средневековом одеянии с гербами Франции и Наварры. Первый герольд в Мадриде при всём испанском дворе вручил королю Филиппу IV акт о начале войны. Второй герольд 19 мая прибыл ко двору Хуана Австрийского в Брюссель, но его отказались принять. Тогда он прибил одну бумагу к дверям дворца губернатора, а вторую — к пограничному столбу между Францией и Фландрией. Франко-испанская война началась.
***
Войдя на рейд Квебека, д’Артаньян зорким глазом окинул порт, и удивился. Город и прилегающие территории было просто не узнать.
Форт приобрел форму многолучевой звезды, и буквально сиял на солнце белым камнем. Впрочем, как и здание администрации порта, выделявшееся тем же на фоне серых складов. Ни на рейде, ни у причалов не было ни одного корабля. В порту же обнаружилась верфь, и вот уже на ней какой-то корабль ремонтировался. Кроме того, появилась пара новых пирсов. Один, просторный и высокий, с более мощными разгрузочными приспособлениями, явно предназначался для самых больших кораблей. Другой же, самый низкий, расположенный выше всего по течению, был оснащен непонятными коническими выступами. Д’Артаньян еще не знал, что такое ледорезы, и зачем они нужны. Видел только, что в том месте швартуются лодки и индейские пироги. Именно оттуда к корвету направилась барка портовой службы.
Покончив с формальностями, гасконец выждал некоторое время, давая курьерам возможность сообщить о своем прибытии всем заинтересованным лицам, а потом отправился к берегу на корабельной шлюпке. Атос, Портос и Арамис сойти на сушу большим желанием не горели, впрочем, как и остальная команда. Тортуга успела наложить свой отпечаток на привычки и предпочтения людей. Проживание в местных халупах никого не прельщало, на корабле же все давно стало родным и привычным. Все остались на борту, предоставив командиру возможность разведать обстановку на берегу.
На пирсе ждал провожатый. Высокий худощавый юноша лет пятнадцати в гражданской одежде и очках был за глаза тут же окрещен «студентом».
- Месье капитан? – полувопросительно произнес он, и, узнав д’Артаньяна, сразу продолжил. – Курьерская служба. Вас ждут в ратуше. Я должен сопроводить, если пожелаете.
- Ну, сопровождай. А то я город прямо не узнаю, - усмехнулся гасконец.
Шагая за студентом, он продолжил осмотр. Расположенная прежде рядом с портом кленовая роща превратилась в парк, деревья в котором стояли ровными рядами, точно солдаты в строю.
- Надо же, что сотворили! – удивился д’Артаньян, припоминая царившие здесь ранее буреломы.
- А-а, тут пришлось повозиться. Моряки с помощью корабельных навигационных приборов расставили целую сеть меток так, что бы разбить территорию на квадраты. Совсем старые деревья вырубили, некоторые молодые выкопали и пересадили. Выкорчеванные кусты пошли на плетеную ограду, которую вы видите вокруг всего парка. Аббат Барзини назвал ее «όсек». Хитро, правда? И кусты не пропали напрасно. А главную дорогу замостили камнем до самого города. Собственно, жилые кварталы уже начинают обступать это место со всех сторон. Скоро оно превратится в настоящий парк.
- А что это за ребятня суетится?
- Сборщики сока. Теперь мы умеем его собирать, не губя деревья. А вон там, видите, фабрика по производству сахара.
- Целая фабрика?
- Конечно. Кленовый сок собирается не только с парка. Партии взрослых сборщиков регулярно уходят в окрестные леса.
Цепкий взгляд гасконца выделил еще одну деталь. Под ближними к ограде деревьями имелись отдельные, совсем низенькие, но такие же плетеные ограждения. Большей частью пустые, но, кое-где наблюдались пышные всходы.
- А что вон там за посадки, прямо под деревьями?
- Это эндемики. Наша шаманка разводит, - пояснил спутник. – Я не в курсе. Если интересуетесь медициной, можете потом у нее попытаться узнать подробнее.
Пройдя через парк, они вышли к новым городским кварталам. Дома здесь строились, словно по линейке, и были строго сориентированы по сторонам света. Нечто общее и необычное присутствовало в их архитектуре. Первые этажи представляли собой что-то вроде застекленных веранд. Рядом с одной из них, смотрящей входом на парк, д’Артаньян увидел столики под огромными зонтами. За некоторыми сидели люди и что-то попивали из больших красивых чашек. В воздухе приятно пахло, словно в квартале булочников в Париже.
- Что это?
- О, это одно из весьма популярных нововведений. Кондитерская, где сразу можно выпить чаю с купленными изделиями. Называется «Летнее кафе». Фастфуд – олл инклюзив, как говорит аббат Барзини. Объяснить не просите, я не знаю, что это значит.
- Да, он много непонятных слов знает, наш аббат! – улыбнулся гасконец.
- В той лавке продаются разные сладкие вещи. А со стороны фабричного квартала есть еще одна, похожая. Там подают разную выпечку с мясом и легкое спиртное!
Мощеные камнем дороги, веселые и нарядные жители… Квебек разительно изменился, притом быстро и в лучшую сторону.
На расположенной между старым и новым городом рыночной площади мелкие торговцы теперь держали товар в особых, закрытых с трех сторон палатках.
- Неплохая защита на случай непогоды. Да и воришкам труднее что-то стащить, - пояснил студент.
- А кузнец, ювелир и оптовый торговец теперь где?
- Они в торговом квартале, что мы прошли. Там теперь все дома представляют собой многоэтажные лавки. Наверху жилье, в середине склад, на первом этаже магазин – все в одном строении.
- Богато.
- Да не то, что бы… Но удобно, однозначно.
Провожатый делился сведениями охотно. Было видно, что он гордится проделанной горожанами работой.
Проходя меж палаток, гасконец приглядывался к товарам и прислушивался к разговорам. Вот две кумушки затеяли спор возле бакалейщика.
- Пираты присмирели, продукты дешевеют, и дальше будет только лучше, уж поверьте! – экспрессивно настаивает та, что помладше.
А вот рослый пьяненький траппер что-то доказывает другому торговцу.
- Такие, как я, основа этого города! – доносится гордо сказанная заплетающимся языком фраза.
Переглянувшись, д’Артаньян со студентом улыбнулись и двинулись дальше.
***
В ратуше Барзини обнаружился в собственном, снабженном красивой табличкой, прихожей и секретаршей, кабинете. Сидел за рабочим столом и что-то писал. Д’Артаньян тихонько вошел и снял шляпу. Итальянец поднял нахмуренное лицо, и оно сразу осветилось улыбкой, едва вошедший был узнан.
- О, а вот и вы!
Встав из-за стола, Барзини сделал пару шагов навстречу и, дружески приобняв гостя за плечи, продолжил.
- С прибытием, друг мой. Устраивайтесь за этим столиком и рассказывайте. Как все прошло? До нас тут слухи доходили самые невероятные!
По звонку чинно вошла с подносом секретарша и быстро организовала все для легкой трапезы. Закуски, фрукты и, невероятно! Старое бургундское! Гасконец сидел на мягком кожаном диване, ощущая себя так, словно он в одном из модных парижских салонов. Надо отдать учителю должное, тот умел обустраивать все вокруг себя наилучшим образом.
Неспешно попивая вино и ведя рассказ, д’Артаньян чувствовал, как понемногу отпускает его напряжение последних месяцев. Надо же. Ведь, пока дело не было сделано, он даже не замечал, как постепенно все сильнее сжималась внутри некая пружина, не освободи которую, и можно запросто надорваться. Не физически. Духовно. А вот теперь все в порядке. Все сделано, как надо. Дальше примет эстафету и продолжит дело уже учитель…
- Значит все верно, Тортуга теперь наша?
- Смею полагать, что так.
- Превосходно! Это просто превосходно!
- Ну, а у вас, что тут происходит? - закончив изложение событий, поинтересовался гасконец.
- Я тоже не дремал, есть чем похвастать, но это пока не главное. Из Франции приходят тревожные вести.
- Что же случилось?
- Война, друг мой. С мая мы, оказывается, находимся в состоянии войны с Испанией. Во Франции прошел первый набор Иностранного Легиона. «Круассан» доставил нам рекрутов. Размещением и адаптацией занимался комендант форта, Булле, но, с прибытием д’Эстре, обязанности по их тренировке будут возложены на него.
- Иностранный Легион?
- Ах да, вы ведь не в курсе. Проект мы с Ришелье подготовили еще до отплытия этой экспедиции. Очевидно, начато его воплощение.
- В чем суть?
- Армейское подразделение, которое действует исключительно за пределами Франции. Любой, отслуживший определенный срок в Иностранном Легионе, получает прощение всех грехов. Демобилизовавшись, начинает жизнь с чистого листа.
- Но кто же захочет…
- Нелегалы, преступники всех мастей, беглые…
- Бедняга д’Эстре. С каким отребьем ему придется иметь дело.
- Это да… Ничего. Помогу.
- Что творится в остальной Европе?
- Мы атаковали Ломбардию и Испанские Нидерланды. Про дела на севере, в Испанских Нидерландах ничего особенного не известно, кроме того, что нам сопутствует успех. А вот на юге, у Лазурного побережья, есть кое - что интересное! Там отличился наш друг Дюкен.
Барзини сам заново наполнил оба бокала, и начал рассказывать.
- Насколько мне известно, испанцы послали 12 галер к Леринским островам, намереваясь их захватить. Однако около острова Сент-Маргерит их перехватили. «Нептуния», и три галеры, вышедшие в рейд из гавани Марселя под командованием Абрахама Дюкена. В первые же полчаса были потоплены пять испанских галер, но и три наши были потеряны. Пользуясь численным преимуществом экипажей, испанцы легко взяли их на абордаж. Оставшихся бригантина добивала уже в одиночестве, что позволило испанцам высадить десант. Несмотря на потери, французские гарнизоны смогли отбить атаку на форты. Лишь исключительные скорость, живучесть и огневая мощь бригантины помогли Дюкену одержать победу. Совместными усилиями корабля и береговых укреплений атакующая группировка была полностью уничтожена. Погиб даже капитан-генерал испанской эскадры дон Риккардо Веласко.
- А как Дюкен вообще там оказался?
- По просьбе бордосского архиепископа де Сурди, Ришелье передал ему «Нептунию» сразу по возвращении во Францию в качестве флагмана марсельской королевской эскадры.
- Значит, ваш проект пойдет в серию?
- После такого-то показательного боя? В Тулоне уже задействованы все верфи.
- В перспективе прекрасно, но кто будет там воевать сейчас?
- Прямо об этом, конечно же, не сообщалось но, судя по письмам и документам, я составил некоторые выводы. Например, маркиз дю Понт реквизировал в Марселе 11 торговых галеонов. Кроме того, в Средиземное море перебросили 15 кораблей эскадры «Бретани», 12 кораблей эскадры «Гиени», восемь кораблей Нормандской эскадры, шесть брандеров, 12 флейтов и около 7000 матросов. Судя по всему, они образуют флот «Леванта», адмиралом которого станет Дюкен.
- А что с де Турвилем? Его фрегат больше подошел бы на роль флагмана, нет?
- Великоват он для средиземноморских портов. Не зря ведь местные пираты всегда предпочитали именно бригантины. Де Турвиль пока осуществляет охрану наших трансконтинентальных конвоев, хотя и весьма негодует по этому поводу. Ничего, думаю, это лишь до первой встречи с перехватчиками. А там поймет, что дело ему поручено нужное и опасное. Кстати, как раз истек очередной срок аренды, и от нефов мы отказались, вернув их владельцам. Теперь у компании есть собственные корабли. Через третьи руки я выкупил ваш первый трофей, «Сортоссион». Обнаружив, что корабль без пушек, бедняга купец только рад был от него избавиться. Присланную вами «Немезис» как раз заканчивают переоборудовать на верфи. Пушки легкие, трюмы огромные. Теперь эти два галеона, «Атлант» и «Кариатида», составляют наш грузовой флот.
- О, да! Компания, благосостояние которой поддерживают титаны! Вы не мелочитесь.
- Действительно, получилось неожиданно символично. Будем надеяться, это хоть немного заставит притормозить наших недоброжелателей.
- Ожидаете проблемы?
- Всегда!
- Возле Тортуги испанцы пока вели себя тихо…
- Сплюньте и постучите по дереву. Уверен, местные гранды, давно точат зуб на всех французов вообще, и на Квебек в частности. Не забывайте и про англичан с голландцами. Наше усиление никому не выгодно. На данный момент все вырученные средства идут на оборону. В целом, то, что Франция вступила в войну на стороне анти-Габсбургской коалиции, уже принесло нам определенную финансовую выгоду. Мои верфи получили государственный заказ на постройку нескольких крупных кораблей. На Европейские счета перечисляются проценты за использование переданных ранее проектов. По договору с Ришелье, часть этих средств придет сюда, в Квебек, в виде товаров и услуг, в том числе, стрелкового вооружения. Но, все это нужно как-то еще доставить, и срочно.
- Полагаете, конвои будут перехватывать?
- Я бы перехватил обязательно. Британские лорды не глупее. Они просто обязаны что-то предпринять, что бы ни утерять полученное ранее преимущество. Сейчас их действия даже приобретают вполне определенный вид. Разведчики кри доложили, что англичане значительно активизировались в Гудзоновом заливе. Помните «Хадсон бэй»? Они уже построили шесть крупных факторий. Я ожидал чего-то подобного, но гораздо позже. Создание делаварской коалиции принесло свои плоды. Мы остановили экспансию ирокезов, полностью уничтожив самое сильное, руководящее действиями остальных, племя - мохоков. Очевидно, это ответ на мои действия.
- Что же нам следует предпринять?
- Я хотел просить Атоса и Арамиса отправиться назад в Париж, и проконтролировать всю операцию по поставке стрелкового вооружения. На вас же, и Портоса, я рассчитываю в вопросе мобилизации сил наших гаитянских союзников.
- Готов сделать все возможное, однако, многого ждать от флибустьеров не следует. После того, как французские чиновники бросили Гаити на произвол судьбы, пиратов Тортуги интересует в первую очередь добыча, да еще немного мести не помешает. Но использовать их, как регулярные части и флотские соединения, не получится.
- На это я и не надеялся, потому и предложил начать развертывание Иностранного Легиона именно в Квебеке. Индейских же союзников, как и пиратов, мы привлечем именно к тем занятиям, которые больше всего им по душе. Фактории англичан следует не захватить, а полностью уничтожить, предварительно, конечно же, разграбив. Для нашего дела они, как и их население, бесполезны. Тактике партизанских действий индейцы кри прекрасно обучены, и смогут направлять действия буканьеров. Вашей задачей будет наладить взаимодействие, не допуская при этом ссор и взаимного пренебрежения.
- На Тортуге все нации прекрасно друг с другом ладят. Не знаю, каковы кри, но на пиратских кораблях индейцы занимают достойное место в команде.
- Потому я и прошу именно вас. Если не вы, то кто?
- Весьма польщен таким мнением. Что же я могу обещать тем, кто решит принять участие в этой операции?
- Возможно, стоит сначала поставить в известность всех остальных. Я собирался сделать это на ближайшем совещании. Хотя, никто не мешает нам сейчас прикинуть хотя бы предварительные условия договора…
***
Будучи приглашенным на очередное «чаепитие в узком кругу» в доме губернатора, д’Артаньян сразу сообразил, что речь идет об уже известных ему людях и событиях. Барзини в тот день сиял, как начищенный медный колокол.
- Что это? – удивился Шамплейн, видя в его руках приличных размеров свиток. – И чему вы так рады?
- Это последние донесения разведки, - криво улыбаясь, ответил итальянец. - Я нашел врага. И теперь могу назвать его вам.
- И кто же это?
- Давайте дождемся всех наших друзей, и я расскажу подробно.
Когда все собрались в уютном кабинете Шамплейна, Барзини повел свой рассказ.
- Скажите, вам знакомы такие личности, как Пьер Рэдисон и Медар Шуар?
- Конечно. Это наши бывшие разведчики.
- Почему бывшие?
-Хм… Ну, это не очень красивая история… Какое-то время назад мы вместе исследовали эти земли. Я даже считал их своими друзьями. Но потом они тут такое натворили…
Шамплейн вздохнул и задумался.
- Так что же произошло?
- Это имеет отношение к нападению на ваш конвой?
- Самое прямое.
- Что ж… Дело в том, что эти двое недоумков решили ограбить индейцев кри. Им стало известно, что те снарядили большой обоз со шкурами, собираясь продать его англичанам. Не посвящая в это дело меня, они собрали банду и, каким-то чудом, отбили меха у кри. Много мехов! Но, то ли оставили свидетелей, то ли плохо следы замели. В результате, притащили погоню прямо к нашим воротам. Вы знаете, кри смазывают свои стрелы ядом. Он не всегда убивает быстро. От собранной банды в двадцать человек до Квебека добрались шестеро. Четверо умерли уже здесь. От ран. А Рэддисона и Шуара мне пришлось арестовать. У нас ведь был договор с кри. Они и прислали переговорщиков. Предъявили претензии по поводу нападения. Я вынужден был реагировать. Вопрос кое-как уладили. Я выставил кри встречную претензию по поводу того, что они должны были везти меха нам. А мои люди всего лишь следили за исполнение договора. То, что произошло столкновение, свел к недоразумению и взаимной горячности. Кроме того, меха, как оказалось, не все принадлежали кри. Там нашли метки о добыче другими племенами, так что те, в свою очередь, их у кого-то украли. В общем, с мехами кое-как разобрались. Часть конфисковали, за другую даже заплатили индейцам. Ну не воевать же, когда их сюда около двух сотен приперлось. Моих парней должны были судить, но я позволил им сбежать. Куда они пропали, я не знаю. До сих пор считал, что кри их все же поймали.
- Нет. Не поймали. Теперь я вам расскажу продолжение этой истории.
- Весьма любопытно.
- Ваши ушлые друзья вошли в контакт с полковником Джорджем Картрайтом. Когда тот в полной мере оценил их знания, умения и связи, решил использовать в своих делах. А дела его, это не более, не менее, как дела британской разведки. Курирует все недавно выделенное в самостоятельное подразделение крыло разведки внешней, так называемая «Интеллиджент сервис». Знаем мы кое-что и о методах их работы. Например, вербовать агентов рекомендуется, упирая на их ненависть к собственной стране. Как раз наш случай. Рэдисон и Шуар в большой обиде на французское правительство в вашем лице за тот рейд с мехами. Раздраконить как следует, а затем дать возможность излить свой гнев, напакостив тем или иным образом бывшей родине. Тут все укладывается в стандартную схему.
Д’Артаньян при этих словах вдруг вспомнил ситуацию с Хилтоном и подивился, как схожи бывают решения схожих проблем в схожих обстоятельствах. Шамплейн же насмешливо посочувствовал англичанам, предположив, что перебежчики тех разорят, требуя непомерную плату за свои услуги, как это неоднократно бывало ранее лично с ним.
- Да будет вам известно, со времен Френсиса Уилсингема, у господ разведчиков агентам платить не принято. А принято помогать заработать самим. Картрайт свел французов с принцем Рупертом Пфальцским, который, единственный на тот момент, интересовался вопросом торговли мехами. Он и помог основать меховую компанию Гудзонова залива, известную сейчас как «Хадсон бэй». Они-то и стоят за всеми нашими начинающимися неприятностями. А для того, чтобы иметь средства доставлять их, компанией создана уже целая сеть опорных точек.
Барзини подошел к столу, развернул карту, и пригласил взглянуть всех остальных.
- Здесь я свел воедино все донесения индейских разведчиков. Итак… Ближе всего к нам расположен форт Джордж. Это восточное побережье залива Джеймса, чуть ниже островов Саникилуак. Вот тут, на юге, форт Мусони, в устье одноименной реки. Форт Северн и форт Черчилль так же носят название рек, в устье которых они расположены. Последний составляет единый укрепленный комплекс с Йорк фэктори. Там уже целый производственный поселок. Штаб-квартирой компании является форт Кулатон. Там самые большие склады и самые серьезные укрепления. Именно оттуда готовые и упакованные товары уходят в Англию. Если мы хотим остановить экспансию англичан, нам придется ликвидировать всю эту сеть. Готов выслушать ваши соображения.
- Полагаю, о сухопутной торговой блокаде речь не идет? – спросил Шамплейн.
- Нет. Это долго и неэффективно.
- Стоит привлечь союзников, - высказался комендант Булле. – Не зря же мы их прикармливали. Индейцам Седого Лиса и пиратам Пьера Леграна пора отработать вложенные средства.
- Тут соглашусь, - переглянувшись с д’Артаньяном, кивнул Барзини. - Хотя, вопрос и стоит проработать отдельно.
- А Седой Лис, это кто? – тихонько спросил Арамис у Шамплейна.
- Военный вождь объединенных сил делаварской коалиции.
- И много тех сил?
- Да раза в два поболее, чем сейчас есть легионеров в Квебеке и Труа-Ривьере вместе взятых.
- Хм…
Мушкетер задумался. То ли подкрепление из Франции прибыло достаточно мощное, то ли индейцев, готовых взяться за томагавки, оказалось маловато. Позже стоит уточнить…
- Экспедиционный корпус можно составить из частей Иностранного Легиона, расквартированных в Квебеке и Труа-Ривьере, – как раз в унисон мыслям Арамиса дополнил д’Эстре, уже вошедший в курс порученного дела. – Доставить на «Орленке». Задействовать при необходимости и «титанов». Если проделать все быстро, можно успеть захватить пару фортов прежде, чем англичане втянут в противостояние ирокезов.
- Хорошо. Давайте подумаем, как все это осуществить…
***
Несколько позже, когда четверка друзей оказалась в кабинете Барзини, гасконец неприминул поинтересоваться одним беспокоящим его обстоятельством.
- Не мог не заметить, что вы не упомянули об Элизабет Гастингс, - потягивая вино, вопросительно взглянул на итальянца д’Артаньян.
- А что с ней?
- Глава операции все же.
- Просто, предпринимать что-либо непосредственно против нее пока рано.
- Она кто? – удивился Арамис. – Очередная «миледи»?
- Нет. Тут все серьезнее.
И Барзини рассказал троим непосвященным, какая роль на самом деле отведена женщине, скрывающейся за образом горничной полковника Картрайта.
- С должностью понятно, но что нам известно о самой Элизабет Гастингс? Как она вообще?
- По отзывам агентуры, полная дура – вот две причины, по которым мужчины не обращают на нее внимания. Держите.
По привычке настороженно оглядев кабинет на предмет посторонних глаз, Барзини материализовал и передал друзьям листок с изображением англичанки.
- Да ладно, - обиделся за девушку Портос. – Я бы сказал, вполне аппетитная пышечка! А что до образования, так разве за это мы любим женщин?
-О, как раз с образованием у нее все в порядке!
Итальянец усмехнулся и веско добавил лишь одно слово.
- Ведьма!
- Если ведьма, значит поймать и сжечь, - задумчиво потягивая вино, предложил Арамис. А, поскольку предложение его не было отметено с ходу, тут же встрепенулся и уточнил: - Если только она точно злая ведьма.
- А если добрая? - усмехнулся Барзини.
- М... А такие бывают?
- Бывают, бывают.
- Я вот что думаю, - решил принять участие в обсуждении Атос. - Следует выяснить, насколько она человек адекватный. Возможно, при личной встрече вам удастся убедить ее отступить. И не просто сдать некие личные позиции, а убедить Лондон в дальнейшей бесперспективности противостояния.
- Хм. А это мысль. Д’Артаньян, как ваш корабль, готов к небольшому плаванию?
- Технически да. Нужно только доставить припасы в зависимости от того, насколько долгое плавание вы планируете.
- Хорошо. Я попробую организовать встречу на нейтральной территории.
***
Когда и каким образом Барзини договорился с английским резидентом, гасконец не знал, но через пару недель «Орленок» отправился к условленной точке встречи. Два корвета выбрали местом якорной стоянки уединенную бухту, и от англичан без промедления отошла шлюпка.
«Однако. В смелости ей не откажешь. Или учитель дал такие гарантии, которым она поверила безоговорочно?»
Впервые увидев эту женщину лично, д’Артаньян понял, что представлял ее себе совершенно неверно. Леди Элизабет, штатная ведьма «Интеллиджент сервис», была типичной англичанкой. Не очень красивой, холодной и самоуверенной. О последнем говорило то, что в начале встречи она вела себя этакой «хозяйкой жизни».
Барзини попросил д’Артаньяна лично проследить за безопасностью. Гасконец расставил посты, а сам, на всякий случай, удобно расположился в кресле секретаря у входа в капитанскую каюту, что, благодаря неплотно закрытым дверям, позволило ему услышать почти весь довольно любопытный разговор наставника и английской разведчицы.
- ... Все это прекрасно, но какую цель вы преследуете в конечном итоге?
- Не совсем понимаю, о чем вы.
- Спрошу иначе. Зачем вы живете?
- Что бы служить своей стране!
- Пафосно, и правда только отчасти. Ведь служат ради службы только собаки. Есть ли цель у вашей службы?
- Как на любой службе карьера подразумевается, если вы об этом.
- Нет, нет! Я не о промежуточных мелких целях, вроде роста по служебной лестнице и зарабатывания денег. Ведь это всего лишь инструменты. Но зачем они вам?
- Я понимаю, что вы пытаетесь навести меня на какую-то мысль, но… Лучше просто скажите.
- Допустим, вы стали главой вашей разведслужбы. Что дальше?
- Буду делать все необходимое, что бы охранять страну от врагов, как внешних, так и внутренних.
- То есть, вы видите смысл жизни в том, что бы поддерживать жизнеспособность структуры, членом которой являетесь? И это все?
- Разве этого недостаточно?
- Узко мыслите. Не задавались вопросом, а если смысл в существовании самой структуры? А что будет, если…
- Нет! Есть служба, есть приказы, которые следует выполнять!
- Ох уж мне это солдафонское мышление. Дело в том, что святость службы и приказов вам внушили вышестоящие. Люди, стоящие у власти в вашей структуре, эксплуатирующие ваши способности к собственной выгоде, крадущие таким образом саму вашу жизнь!
- Все кому-то служат. Вы Франции, я Англии. Или вы видите разницу?
- О, она есть! Давайте попробую объяснить.
Барзини помолчал, собираясь с мыслями, в то время как собеседница поглядывала на него с ироническим интересом.
- Мир вокруг нас состоит из вещей материальных, таких, как наши тела, и нематериальных, таких, как мысли, невоплощенные намерения, несовершенные действия. Человек, как один из видов материальных объектов, коренным образом отличается от всех них способностью мыслить и познавать окружающий мир, его законы. Согласны?
- Животные тоже способны познавать окружающий мир, - подумав, возразила леди Элизабет.
- Верно, но не так глубоко, как человек! Кроме того, мы преобразуем мир вокруг себя, причем не просто для выживания, как животные, а для интенсификации процесса познания. И вот в этом нам уже нет равных, не так ли?
- Хорошо, с этим соглашусь.
- Таким образом, человек есть высшая форма самопознания материи. А из этого свойства можно сделать логический вывод. Основная цель существования подобной формы состоит именно в познании, иначе, зачем она создавалась, а?
- Хорошо, продолжайте.
- А дальше все просто. Если истинным смыслом жизни является познание окружающего мира, то перед человеком стоит две задачи. Усовершенствование себя и ближайшего окружения, для повышения эффективности этого самого познания. И, если во втором мы добились определенных успехов, то в первом находимся не намного выше человека первобытного.
- И как же это связано с государственной политикой, или, хотя бы, с моей работой?
- Опять-таки, очень просто. Если вы действуете в ключе предназначения, вы добро. Если же вопреки основному смыслу жизни, вы зло. И эти понятия добра и зла безотносительны.
- Абстрактно. Ближе к делу.
- А если ближе к делу, то нельзя уничтожать индейцев и присваивать их землю. Ваше правительство занимается в Америке именно этим!
- А вы?
- А Франция коренное население ассимилирует, а не уничтожает!
- Бремя белого человека в том, что бы нести цивилизацию отсталым народам, но до некоторых донести эту самую цивилизацию нельзя. Не примут. Таких можно только уничтожить. Или вы считаете нормальными невероятную жестокость индейцев, каннибализм негров, кастовую систему индийцев?
- Стоп, стоп. Давайте все же говорить об американских индейцах. Я мог бы вам в подробностях расписать этапы развития человеческого общества на тысячелетие вперед, но вернемся к вопросам насущным.
- Да, извините. Вы настолько увлекли меня своим рассказом, что я совсем забыла о деле...
Говорили эти двое настолько долго и, временами, запутанно, что д’Артаньяну стало скучно. Отлучившись ненадолго за вином и бисквитом, он понял, что окончание разговора пропустил. До чего договорились высокие стороны, осталось неясным, но расстались они хоть и не враждебно, но явно не особенно довольные друг другом. Попытка заставить англичан отступить, похоже, провалилась.
***
После обеда, Легран с удовольствием занимался тем, что распределял полученные наводки на богатую добычу между исполнителями. От приятного занятия его отвлек тихий стук в дверь.
- Получено донесение голубиной почтой, - передал ему свернутую бумажку мулат-секретарь.
- Читал, морда?
- Никак нет!
- Почему расклеено?
- С лапки снимали неаккуратно.
- Смотри у меня, - поднес немаленький кулак к физиономии секретаря француз. – Будешь совать нос куда не надо, быстро без него останешься!
Мулат покорно поклонился и, не произнеся ни слова, чем отчасти подтвердил свою невиновность, поспешил убраться. Стал бы оправдываться, значит, в чем-то чувствует себя виноватым. А так, ощущалось только негодование, значит не при делах. Впрочем, даже прочитай кто-либо записку, ничего понять в ней он не сумел бы. Только цифры в заранее обусловленном порядке, вот и все, что в ней содержалось. Зато самому Леграну они сказали многое. Граф д’Артаньян вернулся в Квебек и приглашал его принять участие в очередной морской операции. Хорошенько запомнив время и координаты встречи, француз уничтожил записку.
***
Вскоре, в преддверии нескольких сухопутных вылазок, гасконец, трое его друзей и корнеты гардемаринов были приглашены на обед к губернатору, после которого планировалось обсудить детали в тесном кругу исполнителей. Но, пообедав, не успели все разместиться в кабинете хозяина дома, как произошел один разговор, оказавший некое судьбоносное влияние на жизнь Шамплейна. И настолько он оказался важен, что, совместившись с рядом других факторов, увеличил на некоторое время отмеренные тому судьбой годы.
- Послушайте, губернатор! – начал было Барзини, но, увидев протест на лице последнего, запнулся. - Ах, да, вы же не губернатор… Проклятье, генерал-лейтенант так долго выговаривать! Как же трудно с вами общаться. Д’Артаньян, давайте уже присвоим месье Шамплейну какой-нибудь титул?
- Барона? – иронически поглядывая на покрасневшего от негодования генерал-лейтенанта, спросил гасконец.
Еще бы тому было не негодовать. За все годы службы его так и не удостоили титула, а тут этот вопрос обсуждается в столь легкомысленном тоне. Мальчишки!..
- А знаете, за время совместной работы я уже успел убедиться в компетентности, преданности делу и личных достоинствах нашего друга, - резко посерьезнев, произнес Барзини. – Атос, а вы что думаете?
- Хм… Человек, управляющий пограничными землями. Подчиняется непосредственно королю… Да, барон вполне подойдет.
- Раз подходит, д’Артаньян, не будете ли вы столь любезны оформить документ?
Шамплейн широко раскрытыми глазами с удивлением наблюдал, как прямо на его глазах была заполнена соответствующая бумага, посыпана песком для промокания чернил, приложена печать… Неужели это не шутка?
- Господин генерал-лейтенант! – официальным тоном громко произнес гасконец. – За ваши заслуги перед страной мы считаем необходимым присвоить вам титул барона!
- Служу Франции, - чуть хрипло произнес вскочивший Шамплейн, принимая подрагивающими руками драгоценный свиток.
- Как уполномоченные представители двора его величества, короля Людовика Тринадцатого, мы так же подтверждаем ваш статус губернатора Квебека! Служите достойно, как делали это до сих пор.
И тут видавший виды служака буквально не сдержал слез.
- Ну, ну, дружище, что вы, право!
Итальянец тут же встал, и, дружески положив руку на плечо, помог потерявшемуся вдруг губернатору, добраться до кресла.
- Ведь, по сути, бумага эта ничего не меняет.
- Нет, друзья мои! Для меня она меняет все! Теперь я знаю, что прожил жизнь не зря.
- Что ж, - внимательно оглядев присутствующих, заключил Барзини. – Думаю, сегодняшнее совещание мы проведем в другой раз. А пока, давайте хоть отпразднуем, что ли!
***
Коалиция собиралась с силами в течение всего лета. Но, когда собралась…
Три форта – Джордж, Мусони и Северн были уничтожены одновременно и полностью. Схема боя везде была одинаковой. В заранее условленный час пиратский корабль начинал обстрел укреплений, проламывая в них проходы. Пытающихся ликвидировать бреши англичан обстреливали еще и из леса, не показываясь, однако, при этом на глаза. Потери от невидимого противника сильно подрывали дух защитников. К моменту атаки они были уже порядком измотаны, и не могли оказать должного сопротивления.
Форты были сожжены, мужское население полностью уничтожено. По договору, золото, серебро и драгоценности забирали люди Леграна. Индейцы подчищали все остальное. Они же разобрали немногочисленных выживших женщин и отправили в свои поселения в качестве жен. Пиратам достались только шлюхи из борделя, судьба которых оказалась незавидна. Лишь в одном случае, действительно красивую девушку забрал в счет добычи капитан и позже перепродал в бордель на Тортуге. Остальных же, как было указано в журналах, в результате ненормированного использования пришлось «списать».
***
Встретившись в условленном месте, три отряда были переброшены к форту Черчилль. Настала очередь пасть Йорк фэктори. Учитывая донесения одного подкупленного траппера, объединенная эскадра под командованием двух тезок – Пьеров, Ибервиля и Леграна, ожидала увидеть там как минимум, пару английских кораблей. Корвет Шуара и фрегат Картрайта. Потому, перед началом штурма, к форту по суше были доставлены несколько корабельных пушек. Сами же пиратские корабли должны были напасть только после того, как англичане будут полностью вовлечены в схватку. Каково же было их удивление, когда никакого прикрытия с воды не оказалось. Ведь Картрайт лишь пару дней назад отправил свои корабли в Кулатон с заданием. Нападение началось, как и было условлено, с суши. Затем же, спустя некоторое время, имея полную свободу действий, пираты учинили форту настоящий разгром. Высадившие десант легионеров «Атлант» и «Кариатида» довершили поражение англичан.
***
Чудовищный по силе удар не просто проломил частокол, но снес и часть земляного вала под ним. Англичане ждали немедленной попытки прорыва, но ее не последовало. Вместо этого, в выстроившиеся линии красномундирной пехоты несколько раз ударила картечь. Бросившихся к пролому трапперов, тащивших стройматериалы и разную попавшуюся под руки рухлядь для постройки баррикады, осыпал целый дождь пуль и стрел. При том, что из леса так и не показался ни один краснокожий, эффективность стрельбы производила просто подавляющее впечатление.
- Вы по-прежнему считаете, что на нас нападают бестолковые дикари? – с иронией спросил Кожаный Чулок ошеломленного происходящим полковника Картрайта.
Человек, столь бесцеремонно обратившийся к полковнику, был предводителем охотничьей артели, являющейся на данный момент по совместительству еще и армейскими разведчиками. Свое неоригинальное прозвище он получил за своеобразную обувь, которую носили охотники, и подразумевало оно всего лишь что-то вроде звания «главный кожаный чулок».
- Уже нет. Хотя и не понимаю, откуда у них осадные специалисты и артиллерия корабельного калибра, - задумчиво попыхивая трубкой, отвечал тот.
- Моя предупреждаль! – счел нужным вставить вождь ирокезов Белое Перо, так же стоявший рядом с полковником.- Белый Шаман много учить трусливый гурон! Дать сильный огненный бой! Учить хитро убивать! Вселяй мужество в их мелкие и жадные сердца!
- А это еще что?
Над арсеналом появился странный дым красного цвета. Спустя всего пару минут туда ударили из леса сразу несколько пушек. Попадание. Еще. Еще… Когда полковник уже решил, что ничего страшного не произойдет, раздался взрыв, от которого содрогнулась земля. Это взлетели на воздух полугодовые запасы пороха…
- Проклятье, да у нас тут еще и диверсант в форте! – придя в себя, сделал очевидный вывод Картрайт.
- Несомненно, кто-то провел серьезную переподготовку и объединение сил делаварской коалиции, - согласился Кожаный Чулок. – Хотя мы и не имеем пока представления, кто скрывается под личиной Белого Шамана, плоды его работы перед вашими глазами.
Полковник, между тем, внимательно осматривал лес в подзорную трубу.
- А, так вот откуда у них пушки, - вдруг довольно произнес он.
- Что вы там разглядели?
- Белое Перо, есть ли у тебя ловкий разведчик, который сможет пройти через окружение?
- Гуроны стали сильнее, но им все еще далеко до ирокезов. Такой воин найдется. Что и кому он должен передать?
- Срочное донесение в форт Кулатон. Индейцы действуют при поддержке буканьеров, а значит, по указке французов из Квебека!
- Вы полагаете? – усомнился кто-то из штабных офицеров.
И тут оглушительно прогремел залп со стороны пристани.
- Нет. Я знаю! – удрученно заключил полковник, кивком переключив общее внимание на подходящие корабли…
***
В отличие от остальных факторий, состоявших, в общем-то, всего лишь из складов да казарм, Йорк фэктори была настоящим поселком. Именно сюда уходили на зимовку английские трапперы. Именно здесь жили немногочисленные семьи тех, кому посчастливилось их иметь. Несколько производств, вроде пекарни и свечного заводика, и, конечно же, церковь. Именно ее первой и сожгли индейцы Седого Лиса, ненавидевшие миссионеров всей душой. Буканьеры им в этом не препятствовали, следя, тем не менее, чтобы огонь не перекинулся на соседние здания. Д’Артаньяну все это не особенно нравилось, но он так же не стал вмешиваться. Кроме того, гардемарины больше следили за тем, чтобы не трогали гражданское население. Военных-то без разговоров пускали под нож. Слабаков сразу, тех, кто посильнее, после традиционных индейских забав. В нескольких спорных случаях, когда молодых парней укрывали, выдавая за подмастерьев семьи ремесленников, тех так же пощадили. Хотя, один умник не сподобился даже избавиться от формы, просто скрыв ее под накидкой. Убедившись, что он действительно способен выковать подкову, его оставили семье кузнеца. Таким образом, и без того мизерный промышленный потенциал поселения удалось не уничтожить полностью.
Когда с разделом трофеев было покончено, д’Артаньян задумался. Изучив подробные донесения разведки о состоянии последнего прибрежного английского укрепления, он не счел немедленное продолжение компании целесообразным. Обозы были переполнены добычей. Даже индейцы в какой-то мере пресытились своими жестокими играми с пленными. Их пояса краснели десятками скальпов. В такой обстановке атаковать настоящую, хорошо укрепленную крепость Кулатон означало бы лишь напрасную трату сил и бесславное поражение. Требовалась передышка и перегруппировка. Добычу следовало отправить на базы, произведя заодно ротацию воинских подразделений. Потому, оставив индейцам Йорк фэктори, французы погрузились на корабли, и вернулись к местам постоянной дислокации. Пираты на Гаити, регулярная пехота же, во главе с самими д’Артаньяном и д’Эстре, в Квебек и Труа-Ривьер. На время долгой канадской зимы индейцы Седого Лиса и оставшиеся в живых английские поселенцы оказались предоставлены сами себе…
***
Траппер вышел из поселка на третий день. Несмотря на мучающее с утра похмелье, он нашел в себе силы расставить принесенные капканы в заранее намеченных местах, после чего развел на берегу реки костер, забросил удочку и прилег отдохнуть, сочтя, что сегодня потрудился достаточно. Он так бы и продремал до вечера, как вдруг, сквозь подступающий сон, услышал шаги и дыхание какого-то большого животного. Нахлынувшая волна запахов подсказала, что это лошадь, и не одна. Охотник встревоженно подскочил, но тут же расслабился, узнав подъехавших. Индейцы, оставленные французами в качестве охраны поселка. Командование оккупантов честно выплатило ему причитающееся за предательство своих золото в оговоренном объеме, чего охотник даже не ожидал. Еще вчера он бы встревожился по поводу внимания индейцев к своей скромной персоне, но не сегодня. Утром он обнаружил, что остаток денег пропал вместе с нанятой вечером шлюхой. Ну и ладно. Легко пришло, легко ушло. Неделя красивой жизни ему перепала, теперь же настала пора снова вернуться к обычным занятиям. Как же он был неправ, думая, будто ничего ему уже не грозит…
- Где золото? Ты не мог пропить все!
- Шлюха украла! Сегодня ночью! Рыжая такая, наверно, ирландка! Клянусь!
Когда спустя три часа индейцы удалились, оставив висеть на дереве вниз головой окровавленное тело, из леса тихонько вышла укутанная с головы до ног в какие-то тряпки фигура. Приблизившись, она несильно ткнула в висящее без признаков жизни тело ножом. Раздался стон.
- Кто здесь? Помогите!
Ухоженная женская рука отерла от слипшейся крови глаза повешенного, и тот с удивлением узнал рыжую ирландку, такую веселую вчера, и такую хмурую сегодня.
- Ты! Стащила мои деньги, а теперь… А что ты тут делаешь?
Женщина не спеша сняла рыжий парик. Еще несколько манипуляций с лицом, и вот она уже черноволосая англичанка, в которой без труда стало можно узнать жену одного из его погибших при штурме товарищей.
- Матильда? Позови кого-нибудь снять меня, - простонал заплетающимся языком охотник. – Сама ты не сможешь… Что ты вообще делаешь, беременная, одна в лесу? Тут индейцы! Видишь, что они со мной сделали…
- Нет у меня больше ни мужа, ни ребенка, - прошипела женщина, и столько боли и ярости было в ее голосе, что охотнику стало жутко. – И да, я все видела. Видела, и наслаждалась каждой секундой!
- Матильда…
- Но ты не беспокойся, - лихорадочно зашептала она, примериваясь. – Все у тебя теперь будет хорошо…
Быстрый взмах, и лезвие ножа вошло в левый глаз жертвы. Еще взмах – в правый. Еще и еще, теперь уже в грудь. Забрызганная кровью женщина отошла только тогда, когда от усталости уже не могла поднять рук.
***
Секретарша не успела. Дверь отворилась без стука, и в кабинет Барзини буквально вбежал явно чем-то взволнованный губернатор.
- Что такого срочного? – сразу спросил итальянец, вставая из-за стола. – На вас просто лица нет.
Шамплейн был до того взволнован, что просто не мог говорить. Быстро налив бокал вина, Барзини подал его нежданному гостю. Тот ополовинил емкость, благодарно кивнул и, наконец, разродился.
- Донесение из Йорк фэктори. Ваши данные, полученные от леди Элизабет, как и все прочие ужасные слухи, подтвердились! Индейцы не только не стали заботиться о доверившихся нам англичанах. Их всех убили. И не просто убили. Эти краснокожие скоты до того перепились и обленились, что перестали даже ходить на охоту. А потому, по очереди пустили на мясо всех белых! Начали с охотников, а потом и всех остальных…
- Проклятье! Как я мог забыть! – сначала забегав по кабинету, а потом как-то разом поникнув и тяжело рухнув в кресло, тихо произнес итальянец.
- О чем?
- Об одной простой истине.
- Какой же?
- Сон разума порождает чудовищ!
- Но что же нам теперь делать? – не стараясь вникнуть в сказанное, вопросил Шамплейн. – Ведь это наши союзники!
- Это моя проблема. И я ее решу. А вы…
- Да, да?
- Распорядитесь, для начала, выделить все необходимые средства на постройку церкви в Труа-Ривьере.
***
- Хочу рассказать тебе одну историю, Седой Лис.
- Мои уши всегда открыты мудрости Белого Шамана.
- Жил-был в русской деревне один мальчик. Помогал отцу пасти коров. И решила как-то семья завести племенного бычка. Мальчик старательно ухаживал за животным. Теленок рос быстро, и был предан хозяину, как собака. Однажды, когда стадо возвращалось домой, он даже снес оказавшийся на пути забор, помчавшись напролом на голос неосторожно позвавшего его мальчишки. И не был наказан за разрушения, потому что верность его была по достоинству оценена другими людьми.
- Тупой племенной бык, верный, как собака? Вот, значит, как? – откинувшись в своем троноподобном кресле, задумчиво произнес индеец.
- И все бы ничего, но однажды бык решил, что мальчик лишь мешает ему поскорее добраться до уютного хлева и вкусной еды. И решил просто стоптать его точно так же, как проделывал это с изгородью. Как думаешь, Седой Лис, что случилось дальше?
- Я думаю, - спустив курок, ответил индеец, - что это конец истории про глупого, доверчивого ребенка.
Уже не глядя на Белого Шамана, он, уверенный в результате, налил себе стакан почти черного английского рома, залпом выпил, и пробормотал, явно кого-то цитируя:
- Как бы ни был умен и тренирован человек, пуля из пистолета вынесет ему мозги точно так же, как любому другому…
- А вот и нет, - зловеще произнес Барзини.
Пуля, крутясь, зависла в воздухе прямо перед его лицом.
- А вот и да! – стреляя еще несколько раз, упорно повторил Седой Лис. Ведь никто уже не знал, что в углах комнаты запуганные английские мастера, ныне покойные, установили толстые металлические пластины, наклон которых был специально рассчитан на попадание в сидящего напротив собеседника рикошетом. Ведь стрелял индеец из подаренного ему револьвера. Такие итальянец сделал обоим своим ученикам. Пуля в металлической оболочке неплохо рикошетила, о чем коварный индеец узнал уже сам. Если спереди тело закрыто броней, на спине ее может и не быть. И, уж наверняка, нет ее с боков…
- Ударившему тебя вторую щеку подставь, сказано в библии, - тихо произнес итальянец. – И только если ударят снова, упорствуя в своей ненависти, верши возмездие.
- Библия – лишь сказки, ты сам говорил!
- Но, поучительные! А еще, я говорил, что последствия поступков непременно вернутся к свершившему их.
Итальянец неторопливо встал. Зависшие вокруг пули осыпались на пол, а в комнате вдруг слегка потемнело.
- Тупой бык и не подозревал, что мальчишка-то волшебник. Так что, это конец истории животного, а не человека. Прими же последствия своих поступков!
Мало что могло испугать видавшего виды матерого вождя. Разве что, вот эта полная беспомощность, в то время как к его горлу приближалось волнистое лезвие его собственного ритуального кинжала…
Выйдя из палатки, Барзини застал ожидаемую картину. Терция мушкетеров ощетинилась штыками и пиками, а перед ней волнующееся море красных тел. Итальянец прошел сквозь строй своих людей, и демонстративно приподнял руку, держащую отрезанную голову Седого Лиса.
К чести краснокожих стоит сказать, что они не испугались ни окружившей их невидимой стены, ни залпов полевой артиллерии и мушкетов, ни ударивших в их ряды разрядов электричества. Не испугались, а пошли в атаку, и сражались до последнего человека.
- Что теперь будет с поселением? – спросил д’Артаньян, когда все закончилось. – Доставлять сюда еще кого-то…
- Сжечь! – горько ответил итальянец. – Трупы, постройки, частокол. Это место боли и жестокости. Жить здесь нельзя. Нормальным людям даже видеть такое нельзя! Так что, все сжечь. И сделать это старательно!
- Нормальным людям нельзя, а нам? – переспросил Арамис.
- Наших мушкетеров я считаю людьми дисциплинированными и морально вполне подготовленными. А уж вы четверо, после той истории с леди Кларик...
Все четверо разом нахмурились и посуровели, хотя, казалось бы, куда уж больше. Заметив это, Барзини подошел, и дружески положив руку на плечо д’Артаньяна, негромко добавил:
- Не думайте об этом, друг мой. За все, что случилось здесь, ответственность несу лишь я. А вы, просто выполните порученное дело, как всегда. Надеюсь на вас.
И, кивнув четырем друзьям, итальянец вернулся назад, в резиденцию. Следовало сделать еще кое-что перед тем, как все здесь будет предано очистительному пламени...
- Каково, а? – негромко высказался, наконец, Портос, которого уже просто распирало.
- Он совершил ошибку. Он ее признал и исправил, - невозмутимо ответил на это более спокойный Атос. – А что до поселения, тут я полностью согласен. Видеть такое не нужно никому. Даже подготовленным людям, вроде нас с вами. Давайте же займемся делом…
***
Вернувшись в Квебек, Барзини пригласил на совещание избранных глав союзных индейских племен, лидеров, совмещающих должности военных вождей и шаманов, сообщив, что намерен представить им проект положения о совместном проживании в европейских поселениях. Собралось их не более двух десятков. Итальянец рассматривал входящих из-под полуопущенных век. Мускулистые фигуры в вар-боннетах, с голыми торсами, украшенными красной краской по смуглой коже, да разными псевдо-колдовскими погремушками. Сверхлюди, избравшие путем к совершенству стезю факира. Отличные воины, этого не отнимешь. Но сегодня им предстояло поработать головой. «Как-то пойдет?»
Шамплейн и д’Артаньян с друзьями так же были приглашены на встречу, хоть и чувствовали себя лишними в подобной компании. Однако статус обязывал. Когда все заняли свои места, Барзини положил перед собой свиток, пыхнул дымом из пущенной по кругу трубки и начал излагать.
- Все вы знаете о том, что произошло в Йорк фэктори. Седой Лис был моим учеником, но я учил его, как европейца, забыв о том, в какой среде он был воспитан. И, очевидно, не справился с обучением, открыв ему слишком многое слишком быстро. Столь же очевидно, что прежней ситуация с индейским населением оставаться не может. Нам придется вести миссионерскую деятельность, но организованную иным образом.
Итальянец обвел присутствующих испытующим взглядом, затем развернул ранее приготовленный свиток и стал читать.
- В каждом европейском поселении должна быть построена церковь. В каждом индейском поселении следует выделить длинный дом под аналогичные цели. Священник ведет службы, имея при этом реестр имен и прозвищ всех индейцев, которые живут на подотчетной ему территории. Существует также индеец, который в качестве прокурора деревни, имеет еще один такой реестр. По воскресеньям, когда священник читает мессы, все индейцы обязаны представить себя, чтобы услышать его. Прежде чем священник начнет службу, он берет свой реестр, и называет их всех по имени и прозвищу, и если кто-то отсутствует, индеец – прокурор должен предоставить объяснения по каждому. Если они не найдены реальными или разумными, индейский прокурор должен доставить провинившихся и наказать их. Розги у позорного столба в количестве, соответствующем степени вины и жизненной силе провинившегося. Наказать на глазах у всех людей! Не доходит через слова, придется донести через боль!
Пунктов было немало, читал Барзини не спеша, но никто почему-то даже не пытался его прервать хотя бы вопросом или замечанием.
- Отныне именно такой порядок будет поддерживать приверженность религии. Порядок, при котором даже самые тупые будут стараться жить по церковным правилам, опасаясь быть избитыми. И таковые порядки будет предложено установить у испанцев, голландцев и англичан во всех союзных индейских поселениях!
Дочитав, итальянец свернул свиток и прошелся по помещению, похлопывая им по ладони левой руки.
- Что скажете? Захотят делавары жить на таких условиях?
Шамплейн едва не задохнулся. Подобная формулировка означала, что племенам предлагается либо принять озвученные условия, либо быть уничтоженными! Барзини оговорился? Или на самом деле собирается начать геноцид? После Йорк фэктори все возможно…
- Белый Шаман мудр, - после некоторого молчания произнес один из самых молодых вождей-шаманов, приглашенных на совет. – Пусть же объяснит, почему наш народ должен позабыть правила жизни, дарованные предками, и начать жить по правилам белых?
- Причина есть. Для начала ответьте себе, кто самый ценный член вашего племени? Гадать не нужно. Шаман. Десятки ваших воинов без сомнений пожертвуют собой в бою, если потребуется спасти шамана, не так ли?
Лица присутствующих остались бесстрастны. Все молчаливо согласились со сказанным.
- Вы - лучшее достижение вашей цивилизации. А я лучшее достижение цивилизации белых людей. И моя цивилизация породила уже тысячи подобных достижений. А вас здесь чуть более десятка. Даже отбросив количественное превосходство, как думаете, если прямо сейчас мы начнем схватку, кто выйдет отсюда живым?
Барзини внимательно взглянул в глаза каждому из присутствующих.
- А ведь я один. Один из тысяч, порожденных правилами жизни, которые предлагается перенять и вам. Мудрость предков стоит не только чтить, но и развивать, дополняя своей. И думать о потомках. О будущем. Не о прошлом. Вот и подумайте как следует.
Сказав это, итальянец крутнул в воздухе кистью, и все европейцы во главе с ним неторопливо покинули совет. Индейцы же остались спокойно покуривать свои трубки и задумчиво переглядываться…
***
Гуляя по набережной, Элизабет Гастингс с тоской рассматривала пустую гавань, и расстилавшуюся за ней морскую гладь. С тоской, потому что все ее, такие перспективные, на первый взгляд, планы, пошли прахом по причине неожиданно мощного французского противодействия. Следовало признать, что на этот раз лягушатники для разнообразия прислали руководить колонией не обычного недалекого, жадного и продажного аристократишку. Нет. Ей противостоял кое-кто умный и расчетливый. И ведь ходили же слухи, что Ришелье имеет свой интерес в Новой Франции. Пусть так. Но не мог же он так оперативно руководить всеми событиями из Старого Света. Нет. Очевидно, тот, с кем она встречалась, один из его самых приближенных людей. Агент влияния, имеющий просто невероятную подготовку. Тот, кого здесь называют Белым Шаманом. В Англии таких людей готовила недавно образованная спецслужба – «Интеллиджент сервис». Очевидно, французы в этом вопросе не отстали ни на шаг, хотя об их начинаниях и не было никому известно ранее.
И вдруг она почувствовала, что ее зовут. Срочно домой… Неизвестно, что за информационный пакет ей скинут, но по пустякам ведьмовская связь не работает. Потеря пяти из шести факторий, новейшего корвета «Орленок», а главное – безвозвратная потеря выделенных на все это средств… Что хорошего может ждать ее в послании? Она сделала все, от нее зависящее, и не чувствовала себя виноватой. Тем не менее, идти домой просто не хотелось. Но, что поделаешь… Надо!
В усадьбе она отдала все соответствующие распоряжения и устроилась в кабинете в полном одиночестве.
- Агент Элизабет на связи.
И тут же почувствовала, что это иное, постороннее вторжение.
- Спокойно, агент. С вами будет говорить Белый Шаман…
- Приветствую вас, мисс Элизабет. Я принял решение по одному из спорных вопросов.
- И какому же?
- Я согласен с тем, что индейцев следует либо ассимилировать, либо полностью уничтожить.
- Что же вас подвигло… Хотя, знаю. Навестили Йорк фэктори, должно быть?
- Угадали. И это привело меня к мысли, что в некоторых случаях геноцид полностью оправдан.
- Я ведь давно говорила вам. Это тупые, ни на что не годные жестокие животные, не поддающиеся цивилизации.
- Да, да. Я помню. Говорили. Что ж, пусть они останутся только в легендах и сказках. Как старое и мудрое племя лесных краснокожих эльфов, исчезнувшее вместе с их волшебными лесами…
- Забавная у вас фантазия. Ничего не имею против. И, да, я рада, что в этом вопросе мы, наконец, пришли к взаимопониманию.
- Осталось договориться о выводе ваших сил с материка. В обмен я готов отказаться от претензий на острова Карибского архипелага, сохранив только базу на Тортуге. Она понадобится для наших совместных действий против Испании.
- Вот как? Это, я полагаю, обсуждаемо.
- Как вы правильно заметили, землями на островах завладеют лишенные наследства отпрыски ваших благородных семей. Замечу, весьма обиженные на метрополию, причем настолько, что со временем могут возжелать независимости. И Франция будет готова их претензии на независимость поддержать. Каждый остров сможет стать отдельным штатом, а все образование будет называться Соединенными Штатами Америки. Думаю, зная о таком будущем, вы сами сообразите, как наиболее выгодно воспользоваться ситуацией. Такой расклад вас устроит?
- Лично меня да, и я готова передать ваш проект на рассмотрение лордам адмиралтейства, не упоминая о независимости, конечно же. Хотя, ваше желание получить бедные северные земли в обмен на тропический рай и выглядит непонятно, а потому подозрительно.
- Это нужно не столько мне, сколько Ришелье и Франции, так что думайте, обсуждайте. И начинайте вывозить все ценное из Кулатона. Потому что весной я приду и туда. До связи?
- До связи...
***
Решение совета индейских лидеров было однозначным и единодушным. Правила белых будут приняты, но торопиться с их полным введением сильно не стоит. Индейцам нужно время, дабы в полной мере оценить преимущества белой цивилизации. Сообщивший о решении старый шаман уходить не торопился, явно желая поговорить о чем-то еще. Что ж, почему бы и нет…
Двое устроились в креслах у камина. Индеец раскурил трубку, итальянец бросил в кофе кусочек кленового сахара.
- Не приоткроет ли всезнающий Белый Шаман завесу будущего? – поинтересовался Капитанал. – Зачем миру такие, как мы?
- Многие из вас умеют смотреть на мир глазами животных – разведчиков, - задумчиво отвечал Барзини. – Мой друг владеет этим навыком?
- Мой тотем – рысь, - утвердительно кивнул шаман.
- Когда смотришь глазами зверя, отправляешь в его тело частичку собственной души, словно раскалываешь ее на время. Так можно смотреть на мир сразу десятком глаз. Получить информацию и обработать ее, собрав осколки назад. Это понятно?
- Десятком глаз? Слышал, что некоторые могут контролировать сразу двух зверей, но больше?
- И зверей, и людей. Этому можно и нужно учиться. А теперь давай представим некое могущественное существо, способное расколоть свою душу на неисчислимое для нас множество осколков. Целью каждого будет сбор информации и передача ее в общее хранилище после воссоединения с основой.
- Сказочно, но представимо.
- Это и есть Бог, исследующий сам себя посредством колеса Сансары – цикла иерархически упорядоченных перерождений. Ради любопытства, развития или исправления некого дефекта – неважно. Главное, чем более широкими возможностями познания мира, то есть самого Бога, ибо мир и есть он, обладает каждый осколок, тем эффективнее процесс.
- Мы – осколки души Бога? И смысл нашего существования в познании окружающего мира, потому что это и есть он?
- Правила веры говорят, что он любит каждого. Истинно так, ибо как еще объяснить такую любовь? Только себя способны мы любить беззаветно, потому что каждый создан по подобию его.
- Значит, вот так видит мир Белый Шаман? Хм… Хорошо. Я обдумаю.
***
На очередную воскресную проповедь Барзини заявился в странных черных одеяниях, отчасти похожих на монашеские, с капюшоном на голове. И саму проповедь, отстранив священника, повел он, причем, вопреки укладу, сделав это до службы. Прихожане слушали настороженно.
- Пиво можно разбавить водой. Можно добавить в хлеб опилок вместо муки. И эти продукты вполне можно будет употреблять после такого нарушения рецепта. Но, захотите ли вы употребить такую бурду? Или, все же, предпочтете нормальные пиво и хлеб? Так почему вы преподносите в дар создателю блюдо, испорченное вашей самодеятельностью? А эти сиденья, на которых вы так удобно расположились? Встречая короля, все придворные стоят. А говоря с ним, преклоняют колено. Как же смеете вы не отдавать дань уважения создателю вашему, говоря с ним сидя? Запомните! В писании четко сказано. Молитвы надлежит читать на латыни, преклонив колени в знак почтения! Именно так и будет теперь проходить служба в этой церкви! Все по канону, и никаких уступок заплывшим жирком недалеким реформаторам, ищущим одобрения ленивой толпы, превращая разговор с Богом в комфортный балаган!
Говорил аббат долго, нововведений было много. Точнее, это были не нововведения, а возврат к старым правилам. Пара десятков несогласных с семьями попытались было уйти из храма, но дорогу им преградили аколиты.
- Вернитесь на место.
- Мы гугеноты, и право проводить службы по нашему укладу даровано нам Нантским эдиктом! Если вы собираетесь здесь…
Удар в живот заставил оратора резко прерваться.
- Нантский эдикт отменен. В Канаде не будет протестантов, квакеров и прочей сектантской дряни. Всем вернуться на место!
Злобно сверкая глазами, гугеноты расположилась в углу, демонстративно не встав на колени перед началом молитвы.
- Мадам и месье, вам требуется особое приглашение? – обратился к ним Барзини.
Голос аббата был настолько холоден и угрожающ, что женщины и дети немедленно исполнили требование. Несколько мужчин, тем не менее, с гордым видом остались стоять.
- Мы не станем…
Итальянец поднял левую руку, и с потолка в нее ударила молния. Голубой жгут электричества извивался и потрескивал. В воздухе запахло озоном, как во время грозы. Лица присутствующих побледнели.
- Я. Сказал. На колени!
Целая сеть голубоватых, почти белых разрядов ударила с пальцев правой руки аббата в непокорных. Люди попадали на пол, корчась от боли, и разевая рты в беззвучных криках. При виде этой картины, перепуганная толпа готова была ринуться прочь из храма, но ноги у всех вдруг предательски отказали.
Жгут энергии, бьющей с потолка, погас. Люди не смели поднять глаз от пола, однако, заметив, что гугеноты зашевелились и стали вставать на колени, выдохнули облегченно. Живы. Более протестовать никто не посмел.
- Вот теперь, пастор, можете начинать службу!
***
Вернувшись из плавания, Арамис первым делом отправился в церковь, стараясь успеть к утренней службе. Каково же было его удивление при виде произошедших изменений. С любопытством оглядывал он словно увеличившийся изнутри храм и разнокалиберную паству, как вдруг вошли Барзини с д’Артаньяном.
- А вот и наш друг иезуит, - усмехнулся итальянец, и спросил, поведя рукой вокруг. – Как вам?
- Я бы сказал, изменения не в лучшую сторону, - осторожно ответил Арамис. – Ваших рук дело?
- Да. Роскошь – тлен! Знаете, я переосмыслил для себя роль церкви и религии.
- Неужели? И что же теперь вы думаете на этот счет?
- Обществу определенно нужен институт, который будет заниматься воспитанием людей, и следить за их духовным ростом. Пусть святые отцы продолжают работу над пробуждением спящих разумов. Лишь те, кто проснется, достойны узнать истину.
- Истину?
- Я уже говорил вам – нет Бога в том понимании, которое в это слово вкладывает религия. Но, безответственным анархистам знать об этом ни к чему. Пусть продолжают бояться. Церковь хорошо умеет запугивать.
- Опять вы за свое.
- Не хотите просыпаться – ваше дело. Спите дальше. Я же решил заняться укреплением позиций католицизма в этом месте.
- Каким же образом?
- Для начала, реставрировал и модернизировал храмы здесь и в Труа - Ривьере. Да вот, взгляните сами.
Вслед за итальянцем двое друзей двинулись к алькову, но, почти сразу, приостановились. Традиционных скамеек не было. Люди стояли рядами. В руках некоторых женщин и детей Арамис заметил небольшие подушечки, как стало понятно позднее – для коленопреклонения. Служба должна была начаться в восемь. Минут за десять до этого произошло нечто, повергшее мушкетера в изумление. Странные, непривычные звуки зазвучали под сводами. Сначала негромко, словно ненавязчивый шум прибоя. Затем все громче и внушительнее, словно буря, свирепость которой постепенно нарастала. Многоголосый вой ветра складывался в некую мелодию, звуки которой заставляли содрогаться все внутри. Но вот пик ярости стихии миновал. Звуки стали стихать, словно буря удалялась. Ровно в восемь раздался громкий стук закрывшихся дверей. Доступ в церковь был запрещен до конца службы. Все затихло.
- О, Боже, что это было, - не утерпев, шепнул впечатленный Арамис.
- Орган, - ответил уже знакомый с нововведением д’Артаньян. – Это был орган.
- Да, похоже на римский, но не совсем, - задумчиво пробормотал Арамис. – И композиции подобной я раньше не слышал…
- Стоголосый гидравликон, - тихо уточнил Барзини. – А играли нам одну из фуг Баха. Не спрашивайте, кто и что это. Для вас просто - «Песня небесных сфер».
- Кто же исполнитель?
- Вода.
- Вода?
- Да, всего лишь вода и механизм, подобный часовому. Есть смотритель, но он лишь открывает и закрывает кран.
- Но как же? - смутился Арамис.
- Этот орган гидравлический, а не пневматический, друг мой. Потому и называется гидравликоном. Благодаря механике мелодия всегда звучит одинаково, ведь ему не требуется живой музыкант.
- А почему больше не играют? В Риме музыка звучит в продолжение всей службы.
- Органная музыка всего лишь прелюдия для настройки души на соответствующий лад. Славить Бога надлежит живым дыханием, что значит, никаких музыкальных инструментов. Давайте послушаем пастора, после моей шоковой терапии у него неплохо получается…
***
Разобрав пришедшую с кораблем почту, на очередном совещании Барзини решил всех порадовать новостями.
- Господа, нам тут подарки пришли от Ришелье, так что сегодня день раздачи слонов и пряников. Месье Сэмюэль, вам слона или пряник?
- И то, и другое, - улыбаясь, ответил уже привыкший к малопонятным шуткам Шамплейн.
- Ваш титул барона внесен в реестр, должность губернатора так же подтверждена... Так… Хм… Для меня тут тоже есть кое-что… За труды по усилению позиций церкви, мне присвоен сан епископа Ривьерского… Странно, как-то быстро подсуетились. И почему не Квебекского? Ладно! Д’Артаньян, Атос, Портос! Вы теперь, при желании, можете именоваться аббатами. Правда, аббатств, учитывая отношение к вопросу, для вас пока не нашлось. А вот вам, Арамис, повезло. Ходатайство ваших друзей иезуитов было кардиналом удовлетворено. Аббатство д’Эрбле ждет вас…
Конечно же, подаркам кардинала все обрадовались, и, конечно же, их непременно следовало «обмыть»!
- Да, это знаменательный день! День признания наших достижений! – произнес ближе к концу застолья тост итальянец. - Но, не время почивать на лаврах, друзья мои! У нас еще очень много дел!
И дел действительно предстояло много. Ведь Англия осталась весьма недовольна тем, как ее подвинули. А Испания еще только заметила нанесенный урон, но даже не начинала планировать ответные ходы…
Глава 6. Испанское золото.
***
Д’Артаньян проснулся, разбуженный солнечным лучом, проникшим сквозь не до конца задернутые шторы окон каюты. Последние здесь открывались по особому – внутрь выдвигалась верхняя, а не боковая часть. Так попавшая во время дождя или волнения на стекло вода скатывалась вниз, практически не залетая внутрь. Шум разрезаемых волн ничем не нарушался. Никакого галдежа прибрежной живности, к которому он уже привык в последнее время. Да и сам корабль шел настолько ровно, что можно было подумать, будто стоишь на берегу. На небольших посудинах о таком комфорте можно было только мечтать.
Три палубы, на которых располагались 70 пушек основного калибра, каркас из дуба и буковая обшивка, благодаря особой заделке швов не пропускающая внутрь ни капли воды. Удобные большие помещения, в которых, не мешая друг другу, спокойно могли разместиться 600 человек экипажа. Шестидесятиметровые мачты несли самое современное парусное вооружение, а объемные трюмы готовы были принять до 1000 тонн разнообразных грузов, не считая припасов для многомесячного автономного плавания. Огромная плавучая крепость, имеющая при том довольно высокие показатели скорости и маневренности. «Корона» была почти во всех аспектах воплощением высшего качества, какое только возможно для парусного корабля. Барзини, как и обещал, после ходовых испытаний "Круассана" создал на реконструированной верфи Квебека новый, гораздо более мощный корабль, который они с д’Артаньяном собирались представить Ришелье после этого пробного плавания.
Плетеный страховочный бортик койки убирать не пришлось. В Спокойную погоду гасконец им пренебрегал. Так что, легко вскочив, он сразу потянулся за своей «полевой» формой. Ночевавшие в специальном шкафу кожаные штаны и жюстокор были совершенно сухими, опять-таки, в отличие от того, что их влажность за время предыдущих плаваний стала уже привычной. Только оружие, как всегда, не требовало никакого ухода. Изготовленные учителем хитрые кобуры, футляры и ножны хранили его от превратностей морского путешествия.
Д’Артаньян оделся и экипировался, стараясь лишний раз не шуметь. Атос и Портос все еще сладко посапывали в своих койках. А вот неугомонный Арамис уже куда-то ушел. Очень может быть, что на камбуз. Донимать кока на предмет готовки чего-нибудь необычного. Их кулинарные эксперименты пока что ни разу не окончились откровенным фиаско, так что команда даже стала испытывать определенный интерес к новому развлечению. Как истинный солдат, гасконец к вопросу питания был достаточно равнодушен – лишь бы было, и вовремя, так что сразу направился в штурманскую. Барзини уже должен был сверить рассчитанный им курс. Было интересно, совпадут ли произведенные расчеты с фактическим местоположением корабля.
Координаты совпали. «Корона», сопровождаемая парой люггеров, транспортирующих учебные мишени, вышла в заданный район.
***
В то же самое время, два испанских галеона, только что вырвавшиеся из объятий шторма, убирали рифы, разворачивая паруса на полную площадь и приводясь на курс бакштаг. Корабли безмятежно бороздили покрытую уже невысокими волнами поверхность океана, а их команды заканчивали устранять последствия непогоды, предвкушая заслуженный отдых. Но, вскоре, две эскадры велением судьбы должны были неминуемо столкнуться в определенной ею точке.
***
Летом 4 августа 1637 года испанский галеон «Нуэстра сеньора де Аточе», названный так в честь одной из часовен католического собора в Мадриде, вышел из порта Гаваны, загруженный несметными сокровищами. Капитан, дон Яков де Вредер, занес в грузовой манифест 964 серебряных слитка из Перу, 161 золотой слиток из Новой Гранады, 255 000 серебряных монет, 1200 фунтов столового серебра и изделий, а так же десяток сундуков с драгоценными камнями, большую часть которых составляли гранадские изумруды, за цвет и чистоту считающиеся одними из самых дорогих в мире. Кроме драгоценного, на борту имелся и груз обычный: 582 слитка меди для Малаги, 350 ящиков гондурасского индиго и 525 тюков кубинского табака. Вся эта партия являлась добычей, ежегодно переправляемой «Каса-де-контратасьон» из колоний в метрополию. В конвой для сопровождения в Испанию «Сеньоре де Аточе» был выделен систер-шип «Санта-Маргарита» под командованием дона Бернардино де Луго. Экипажи этих 50-метровых 1500-тонных 40-пушечных галеонов филиппинской постройки насчитывали около 200 человек, плюс еще пара сотен перевозимых «посторонних лиц», но если на «Аточе» это были большей частью рабы, пассажиры и агенты охраны, то на «Маргарите» находились солдаты регулярной армии со своим командиром, известным путешественником Бартоломео де Нодалем.
На тот момент королю Испании Филиппу IV весьма срочно требовались средства на ведение войны, потому оба галеона из состава флота «Гуарда-Коста», базировавшегося в Кадисе, были специально привлечены для быстрой и надежной доставки этой партии сокровищ в Лиссабон. Кроме того, у короля была еще одна цель. Оказалось, что Елизавета, герцогиня Пармская, была столь же умна, как и красива. И она отказалась вступать с королем в брак, пока тот не соберет самые красивые драгоценности в мире. Прибытия конвоя Филипп ждал с величайшей надеждой и нетерпением, но... так и не дождался.
***
Ясным летним днем отдыхающие испанские моряки и солдаты были неожиданно потревожены далекими раскатами грома. Неужели следующий шторм готов налететь на них так быстро? Прояснили ситуацию марсовые смотрящие, заметившие вдалеке стелящиеся по воде облака порохового дыма и вспышки в них. Очевидно, там шел бой. Дон Вредер приказал убрать на возглавляющей конвой «Аточе» верхние паруса и продолжать наблюдение, выслав на «Маргариту» офицера с приглашением дону Луго на совет. Ситуация складывалась неоднозначная. С одной стороны, испанцы должны топить все посторонние корабли, пробирающиеся в Новый Свет. С другой, их конвой идет с сокровищами короны, которые риску подвергать не стоит. Однако, несмотря на последнее обстоятельство, «ястребы» на совете «голубей» заклевали. На галеонах вновь были подняты все паруса, и оба корабля двинулись к месту предполагаемого боестолкновения, изменив только порядок движения. Впереди теперь шла «Санта-Маргарита», готовая принять на себя первый удар противника.
Влекомые свежим ветром и североатлантическим течением, испанские корабли быстро вышли к Ньюфаундлендской банке. Это подобие отмели кольцеобразными уступами поднималось из морской бездны, сокращая глубину вод со ста до сорока метров. Неисчислимые косяки разнообразных рыб уже привлекли внимание англичан, как упоминалось ранее. Особое предпочтение те отдавали треске, не оставляя, впрочем, без внимания палтус и иных морских обитателей.
Закончив учебные стрельбы, «Корона», ведомая чутьем Барзини, вошла в пределы Лабрадорского течения. Итальянец как раз рассказывал нашим друзьям, какие интересные виды водятся в этих водах, как вдруг раздался предупреждающий крик вахтенного.
- Паруса на горизонте!
Через некоторое время, после тщательного изучения, чужие корабли были опознаны как испанские галеоны.
- Что ж, друг мой, - обратился Барзини к д’Артаньяну. – Вот и настало время показать, чему научились вы и ваши друзья. Это не просто галеоны. Это галеоны тяжелые, называемые еще манильскими. Странно, что они оказались в Атлантике. Обычно на таких испанцы перевозят в Европу особо ценные грузы. Готовьтесь. Бой легким не будет.
- Вы уверены, что он вообще случится?
- Испанцы в этих водах никогда не уважали ничей флаг, кроме собственного. А уж сейчас, во время войны... хм. С их мелкими кораблями можно было бы попробовать разойтись мирно. Орел мышей не ловит. Но не с этими.
И итальянец пожал плечами. Арамис, увлекшийся, как мы помним, навигацией, между тем выразил свое недоумение.
- Мы же не вошли в теплые воды Гольфстрима. Не кажется ли вам, что основной маршрут перевозок в Лиссабон лежит гораздо южнее? По идее, испанцам нечего делать так далеко на Севере.
Барзини в ответ указал на воду за бортом.
- Видите эти растения? Это саргассы. Могу предположить, что их, как и корабли, пригнал сюда недавно утихший шторм.
«Корона» продолжила идти прежним курсом, направляясь к заливу Святого Лаврентия. Испанцы же, как вскоре стало понятно, шли на восток, отклоняясь при этом еще и на юг, что бы вернуться к Гольфстриму, который и должен был домчать их к берегам Старого Света. Но, увидев такой большой французский корабль, просто не могли его отпустить. Оба галеона подкорректировали курс, встав в линию почти друг за другом, и на всех парусах бросились вдогонку. Предполагаемая жертва, однако, убегать и не подумала.
***
Предсказание итальянца полностью оправдалось. Едва испанские галеоны приблизились на пушечный выстрел, без всякого предупреждения или предложения переговоров последовали залпы носовых орудий.
- Как я и ожидал. Развлекайтесь, друзья мои.
И с самым безмятежным видом Барзини удалился, предоставив гасконцу самостоятельно разбираться с ситуацией.
- Что ж, наш мудрый наставник умыл руки, - собравшись с мыслями, произнес д’Артаньян. - Настало время мне принять командование кораблем. Портос, вы, как всегда, за квартирмейстера. Атос, на вас пушечная палуба. Арамис, друг мой, вас я попрошу подробно, с точным определением координат, зафиксировать весь ход боя. Ведь у «Короны» это сражение будет первым.
- Конечно. Я возьму буссоль и все прочее необходимое, и расположусь на квартердеке.
- Уверены, что нам стоит вступать в бой при столь странных обстоятельствах? – уточнил Атос.
- Боюсь, испанцы уже не оставили нам выбора, - кивнул гасконец, на начавшие поворот для бортового залпа огромные корабли.
Не задавая более вопросов, друзья направились к назначенным им местам.
- Обрасопить грот, подтянуть топенанты! – начал распоряжаться д’Артаньян. – Быть готовыми по команде совершить поворот оверштаг! Люггерам дать команду отойти на безопасное расстояние!
***
Первые бортовые залпы испанских галеонов не нанесли французам никакого урона. Ядра вообще не долетели. Галеоны немедленно развернулись, вновь образовав линию, и стараясь разойтись с «Короной» заряженными бортами. Не желая терять ветер, необходимый для последующего маневра, д’Артаньян вынужден был позволить им это. Команде был отдан приказ укрыться, и французский корабль словно вымер. Испанцы же напротив, заняли все пригодные точки для ведения мушкетного огня, заодно демонстрируя, таким образом, подавляющее численное превосходство.
Увидев такое количество народа на борту противника, гасконец несколько растерялся. Памятный бой с «Немезис» не прошел для него бесследно. Конечно, на борту кроме ветеранов с «Орленка» присутствовала сотня новобранцев Иностранного Легиона, которых решили «обкатать», но как они поведут себя при абордаже неизвестно. Так момент, когда следовало отдать команду стрелять из пушек, был упущен. Удивленные кажущимся полным отсутствием чужого экипажа, испанцы так же замешкались, и корабли разошлись, так и не обменявшись залпами. Зато, когда второй в линии корабль вошел в конус поражения, д’Артаньян уже знал что делать. Абордаж при таком численном перевесе запросто мог закончиться Пирровой победой, а значит, хотя бы один из галеонов следует потопить.
- По ватерлинии! Огонь!
Атос, собиравшийся, как обычно, бить по орудийным портам, тем не менее, сориентировался и вовремя приказал опустить прицел. Грянувший несколько вразнобой залп именно благодаря своей нестройности разворотил борт испанцев едва ли не по всей длине. А поскольку пушки «Короны» стреляли чуть вперед по ходу, то ответный залп испанцев так же ударил по ватерлинии. Ведь их корабль уже зачерпнул трюмом огромное количество воды, и начал ложиться на борт. Палуба под ногами французов содрогнулась, но обшивка совершенно спокойно выдержала ответный удар.
Едва дым рассеялся, неистовый вопль ярости экипажа «Санта-Маргариты» разнесся над волнами. Нагруженная сокровищами «Нуэстра сеньора де Аточе», порученная их охране, шла ко дну.
***
- Кажется, наши кастильские друзья несколько расстроены вашими действиями, - хохотнул держащийся поблизости от гасконца Портос. - Не попросить ли нам Атоса расстроить их еще больше?
- Как раз собираюсь это сделать, - ответил д’Артаньян.
«Корона» развернулась на обратный курс, причем, сделала это вдвое быстрее испанского галеона. Как результат, при сближении она имела в несколько раз большую скорость.
- Зарядить картечью!
Как рыцари на турнире обмениваются на скаку ударами копий, так же два корабля обменялись залпами. Дон де Луго явно успел оценить скорость и маневренность противника, потому пушки «Санта-Маргариты» выпалили книппелями. Мысль была правильная, но скорость «Короны» нивелировала ущерб практически полностью. Чужие ядра, связанные цепями, большей частью бесполезно просвистели мимо. Зато ответный шквал картечи свинцовой метелью прошелся по палубам испанцев, причем не только по верхней, но и по орудийным, выкашивая солдат, канониров и матросов. Всех, кто вовремя не нашел надежного укрытия. Д’Артаньян с удовлетворением увидел, как на секунды вражеский корабль буквально окутал кровавый туман.
«Так-то лучше. Теперь вас будет поменьше, а значит, легионерам попроще...»
Разойдясь, корабли снова развернулись на боевой курс. Только теперь скорость была несколько ниже. Словно рыцари после потери копий решили зарубиться на мечах. Абордажные кошки полетели с обеих сторон. Борт в борт. Удар! Более массивная «Корона» так наподдала «Маргарите», что обшивка той протестующе затрещала, а на палубах все попадали с ног.
Французы не торопились. Те, кто бросал кошки, убрались с палубы. Вооруженные же мушкетами стрелки Иностранного Легиона расположились на квартердеке в три яруса. Нижние, наименее меткие, лежали на палубе. Середнячки готовились стрелять с колена. Самые опытные же делали это стоя в полный рост. Боковые лестницы готовились защищать те, кто показал лучшие результаты в фехтовании. Д’Эстре хорошо натаскал своих людей в теории. Сейчас им предстояло проверить ее практикой.
Первая партия жаждущей крови испанской солдатни ожидаемо высадилась на шканцах, и заметалась, не видя противника. Всех их легионеры быстро положили прицельным мушкетным огнем. Добежавших до лестниц на квартердек не оказалось. Сразу после этого никто больше на «Корону» не полез. Очевидно, французам давали возможность ответного хода.
- Не спеши.
Гасконец, находясь в состоянии сверхскорости, уже готов был перепрыгнуть на борт чужого корабля, как вдруг голос учителя, раздавшийся прямо в голове, заставил его притормозить. Казалось, замерло само время. Его мушкетеры не двигались, но вместо них вперед рванулись их полупрозрачные силуэты. И тут со стороны испанцев грянул дружный залп. Свинцовый рой выпущенной из нескольких митральез картечи разорвал призраков в клочья, вовремя остановленные же люди не пострадали. Секундный испуг обратился свирепой яростью, когда легионеры, а за ними и мушкетеры, наконец, ринулись на абордаж.
- Портос! Держите! - Д’Артаньян передал гиганту пару пушечных бомб с зажженными фитилями. – Будьте любезны, подбросьте наши подарки расчетам митральез.
Обычный человек не сумел бы бросить такую бомбу и на пару шагов. Портос же метнул снаряды именно туда, куда было указано. Сделал он это в особой манере, производя бросок не из-за плеча, а крутнувшись вокруг себя и толкнув их от груди. Группу испанских стрелков возле митральез смело шрапнелью вместе с лично командовавшим ими доном де Луго. Тем не менее, упорные испанские солдаты продолжали нескончаемым потоком лезть навстречу буквально изо всех щелей, так что д’Артаньян вынужден был убрать шпагу и достать подаренные итальянцем револьверы. Никогда еще прежде человеческое ухо не слышало звука пулеметной очереди. Это, конечно, тоже был не он, но близко к тому. Во всяком случае, по ошеломляющему эффекту точно. В плотном строю образовалась огромная брешь. Причем, не только из-за павших, но и бегущих куда глаза глядят, потерявших всякое желание сражаться наиболее трусливых представителей желтомундирного воинства. Пропустив вперед Атоса и Портоса, гасконец аккуратно перезарядил оружие и нанес еще один опустошительный удар по вражескому строю, на этот раз быстро начавшему превращаться в неорганизованное стадо. Однако бежали в ужасе далеко не все.
Желая прекратить дальнейший расстрел товарищей, трое испанцев, явно привыкшие работать командой, дружно атаковали д’Артаньяна. Самый крупный, убрав шпагу в ножны, бросился на таран, на бычий манер боднув гасконца в живот. Столь мощный удар никак не повредил скрытой жюстокором легкосплавной кирасе, однако отбросил тело к стене кормовой надстройки. Противник, не подозревавший о наличии защиты, так же был несколько ошеломлен. Тем не менее, не обращая внимания на текущую из разбитого лба кровь, испанец продолжил рукопашную, вжав противника в стену всем своим немалым весом. Двое его товарищей, тем временем, схватили и прижали к той же стене руки д’Артаньяна, выбив при этом из них револьверы. Увидев это, сражающиеся неподалеку Атос и корнет Луи де Мален бросились на выручку, но тут же были отвлечены другими испанцами, явно охраняющими основную тройку. Здоровяк же привычным движением рванул из ножен шпагу обездвиженной жертвы, намереваясь пригвоздить ее к стене собственным оружием. Только вот хитрый замок на ножнах не позволил этого сделать, заставив испанца замешкаться. Эти секунды бестолковой возни позволили Лильбону выхватить его знаменитые пистолеты и дважды выстрелить в спину вожаку тройки прежде, чем несколько испанцев насели на него самого. Портос оказался и вовсе далеко. Больше друзья помочь ничем не могли. Освободившись от своих противников, они уже готовы были увидеть лежащее на палубе бездыханное тело, но не тут-то было. В момент выстрела, едва давление ослабло, гасконец рванулся так, что удерживающие его руки испанцы вынуждены были в свою очередь, напрягаться изо всех сил. При этом они сильно наклонились вперед. Еще рывок, теперь вниз, и руки сгибаются в локтях, а головы неудачников оказываются в зоне действия скрытых наручных клинков - еще одного подарка итальянца. Миг, и все было кончено. Два тела справа и слева упали с пробитыми висками, а у тяжелораненого вожака голова слетела с плеч, словно срезанная ножницами.
Испанских солдат и так уже оставалось немного. Эпичное же поражение Бартоломео де Нодаля и его телохранителей, а это именно они напали на д’Артаньяна, окончательно подорвало боевой дух. Оглядевшись вокруг и не увидев ни единого поверженного француза, экипаж «Санта-Марии» стал бросать оружие и сдаваться.
***
- Неповрежденных орудий имеется около десятка, - доложил результаты осмотра трофея Атос. - Остальные с разбитыми лафетами. Парочка вообще восстановлению не подлежит.
- В трюме вместо балласта обнаружены золотые слитки, - добавил Портос. - Немного. Около пятидесяти штук.
- Что будем делать с пленными? - спросил д’Артаньян.
Барзини ненадолго задумался.
- Эти господа стали свидетелями применения секретного оружия. Мы не можем их отпустить. Соберите всех на «Санта-Маргарите». Атос, пусть оставят на борту несколько самых изуродованных пушек, а вы, Портос распорядитесь перегрузить только половину золота. Есть одна мысль...
***
Всех пленных, выживших пассажиров и негров, в том числе, выловленных люггерами на месте гибели «Аточе», поместили на шканцах «Маргариты». На первый взгляд их не охраняли, даже дали воды и оказали кое-какую первую помощь. Но стоило одному умнику попытаться тихонько отделиться и прокрасться к борту, раздался выстрел, и практически обезглавленное точным попаданием тело свалилось в воду. Намек, очевидно, был понят, потому что более никто самодеятельности проявить не рискнул.
Конечно же, всех допросили, и один из пассажиров выдал информацию о том, какой груз должна была доставить в Лиссабон «Нуэстра сеньора де Аточе». Ошеломленный д’Артаньян изобразил фейс-палм, Барзини же только иронично улыбнулся.
- Не переживайте так, друг мой. Арамис, вы ведь зафиксировали координаты потопленного корабля?
- Да, но точность наших приборов оставляет желать лучшего.
- Глубина здесь составляет всего около пятидесяти метров. Мы сбросим несколько подводных буев с достаточно тяжелыми якорями. Это поможет впоследствии найти нужное место. Еще раз определиться с точными координатами тоже не помешает.
- Вы говорите, «всего» 50 метров? Не знают, смогут ли даже самые опытные ныряльщики за жемчугом что-то поднять с такой глубины.
- О нет, есть другая идея, но для ее воплощения придется создать одно довольно серьезное устройство.
- Что-то я такое читал, - задумчиво постучал пальцем по виску Атос. - Подводный колокол, кажется? Первое исторически достоверное упоминание о применении такого механизма относится к 1531 году, когда Гульельмо ди Лорена на озере вблизи Рима пытался найти сокровища затонувших галер.
- А вы весьма начитаны, должен заметить.
- Не поверите, но когда-то я бредил идеей глубоководной ловли жемчуга. Ведь, теоретически, самые крупные жемчужины можно найти... Э... Пардон, отвлекся. Кстати, ди Лорена работал на глубине около двадцати метров, и то были какие-то проблемы.
- Кессонная болезнь. Так это называется. Возникает при быстром подъеме с глубины из-за резкого снижения давления воздуха. Кислород при этом выделяется в виде газовых пузырьков, и кровь в венах человека буквально закипает.
- Знаете, как обойти этот неприятный эффект?
- Да. Я приготовлю для ныряльщиков специальные зелья. Поднимать их после работ будем по определенной схеме.
- Тогда остается изготовить этот колокол, и найти нужных людей, - обрадовался Портос, которого факт потери таких богатств огорчил даже больше, чем д’Артаньяна.
- Да. Всего-то, - улыбнулся на это Барзини. - А потом еще прочесать морское дно в поисках нужного корабля. Он ведь тут может оказаться не один.
- Да уж, задача...
- Ничего, будем решать. А пока, вот что я предлагаю сделать с доставшимся нам галеоном...
Через некоторое время, пленникам было объявлено, что «Санта-Маргарита» будет отконвоирована к берегам Флориды, и только там всех отпустят. Французы видели, как переглядывались пленные испанцы, и ироничные улыбки вкупе с мрачным удовлетворением скользили по их лицам. Бедняги еще не знали, что для них приготовил итальянец. А начал он с корректировки памяти...
***
Под конвоем «Короны», «Санта-Маргарита» подошла к цепочке островов Флорида-Кис глубокой ночью. Что именно делал в своей каюте Барзини, никто не видел, но к утру разыгралась серьезная непогода. Рассвет застал оба корабля у какого-то низкого кораллового атолла, заросшего мангровыми деревьями. Огромная волна пятиметровой высоты как игрушку приподняла «Санта-Маргариту» и со всего маху бросила прямо на риф. Раздался ужасающий треск, рухнула грот-мачта. В тот же момент другая волна легко сняла полуразбитый корабль с рифа и понесла его на глубину. Вода хлынула в огромные пробоины, и несчастный галеон в мгновение ока пошел ко дну.
Как стало известно много позже, лишь пятеро, три моряка и два раба, пережили то кораблекрушение. Они спаслись, благодаря обломку мачты, за который и держались все время. Только наутро следующего дня, когда шторм утих, их подобрало случайно проходившее поблизости испанское судно «Санта-Крус». Со слов именно этих пятерых свидетелей маркизу Кардерейта, отправившему сокровища из Гаваны, стало известно, что конвой погиб во время неожиданно налетевшего шторма.
***
Меры по сохранению секретности были приняты, но кое-чего Барзини не знал. В тот момент, когда с борта «Санта-Маргариты» увидели тонущую «Аточе», агентом «Каса-де-контратасьон» с почтовым голубем было отправлено донесение.
«Ведем бой с французским тяжелым кораблем. Классификация затруднена. Отмечаем сверхвысокие характеристики – скорость, маневренность, дальность и точность стрельбы. «Нуэстра сеньора де Аточе» потоплена одним залпом. Предпримем попытку захвата.»
Маркиз Кардерейта не поверил показаниям спасенных с «Маргариты» и лично отправился к указанному ими и капитаном «Санта-Крус» атоллу. То, что среди обломков галеона не было обнаружено ни одной целой пушки, а так же мизерное количество поднятых со дна золотых слитков только убедило маркиза в том, что дело нечисто. Вся агентура «Каса-де-контратасьон», вся их шпионская сеть была задействована для сбора информации по интересующему вопросу. Расследование длилось полгода, но в результате, сопоставив все полученные данные, маркиз получил примерное представление о том, что произошло. Конвой наткнулся на новейший военный корабль французов. Галеон с сокровищами был им потоплен, и в данный момент ведутся работы по подъему затонувших ценностей. В Мадрид было отправлено соответствующее донесение, а обратно получено личное распоряжение донельзя разгневанного Филиппа IV о проведении карательной экспедиции.
«...Подготовить экспедиционный корпус минимум в тысячу солдат. К вам прибудут два корабля достаточной огневой мощи, что бы превратить форт Квебека в руины. На месте города должна остаться лишь выжженная земля!..»
***
Очередное совещание происходило в кают-компании «Короны» по ее прибытии на рейд Квебека. Шамплейна, д’Эстрэ и коменданта Булле решено было пригласить на борт из соображений секретности.
- Сняв с захваченных галеонов пушки для усиления форта Тортуги, наш друг д’Артаньян подал замечательный пример. Полагаю, мы вполне можем ему последовать. Все, что мы сняли с «Санта-Маргариты», а так же то, что поднимем с «Аточе» будет использовано для усиления форта Квебека.
- Стоит ли? Вы же знаете о наличии испанских шпионов в городе, - огорчился Шамплейн. - Едва они доложат о том, что мы усиливаем форт пушками с их кораблей, сюда заявится целая эскадра с многотысячным карательным корпусом. И противостоять такой армаде мы не сможем.
- Отчего же? – возразил д’Артаньян. - Высота расположения нашего форта достаточно велика, что бы дальнобойности корабельной артиллерии оказалось недостаточно для эффективной стрельбы. А значит, верхний эшелон, в котором расположены крупнокалиберные противокорабельные пушки, не пострадает, и сможет работать как по самим галеонам, так и по шлюпкам десанта. Думаю, даже средний и нижний эшелоны с менее дальнобойными орудиями вполне способны сохранить эффективность. Соответственно, если форт не будет подавлен, высадившийся десант попадет под массированный огонь. Мы положим всех испанцев прямо на берегу, сколько бы их не высадилось. Я уже делал это на Тортуге. Могу повторить и здесь.
- Испанцы не дураки. Все будет не так. Скорее всего, в лобовую атаку они и не пойдут, – ответил на это Барзини. – Я бы высадил десант здесь и здесь. Тихо и спокойно прошел бы в город, захватил заложников и заставил форт сдаться без единого выстрела.
- Солдаты у нас люди не семейные. Запугивать их бесполезно.
- Ой ли? А если испанец приставит пистолет к голове леди Лауры, вы будете столь же неуступчивы? – с интересом посмотрел на д’Артаньяна итальянец. – А что, она ведь не жена вам.
Гасконец опустил глаза и задумался.
- Не будем нарываться. Пушки с галеонов выгрузят и доставят в город ночью, сразу переправив их в литейную. Все равно этот хлам нужно будет переделывать. Вооружать форт чем попало, я не намерен.
- Опять-таки спрошу. Вы уверены в своих людях? Шпионы могут оказаться и на кораблях, не только в городе.
- В море мы тоже примем меры. Главное, не мозолить глаза узорным испанским литьем здесь.
***
- Господа, у меня для вас есть неприятное известие, - криво улыбаясь, произнес Барзини.
- Что, к нам едут ревизоры от Ришелье? - обеспокоился Шамплейн.
- Нет, - усмехнулся чему-то итальянец. – К нам плывет пара сундуков кастильских неприятностей. Больших таких сундуков. Хотя, кому как. Кто любит подраться, для тех как раз наоборот.
- Поясните?
- Не купились они на мою уловку с «Санта-Маргаритой». Королю Испании все известно. Ну, или почти все.
- То есть, пол тонны золота, и неплохой корабль были выброшены впустую? - иронично усмехнулся д’Артаньян.
- Не совсем. Испанцы знают, что произошло, но твердых доказательств у них нет. Тут напротив, официально, есть свидетели гибели конвоя у берегов Флориды. Ноту Франции они выкатить не могли бы изначально, у нас война. Но теперь, даже переговоры о возврате потерянных ценностей невозможны, ведь формально мы ни при чем. Однако посчитаться непосредственно с нами они хотят и могут.
- И что же будет предпринято?
- Согласно нашим данным, маркиз Кардерейта готовит карательную экспедицию. Из Испании придут два новейших 90-пушечных корабля класса «Man of war».
- Мановар? Что за корабли?
- Построены в Англии, на верфи в Вулвиче, королевским корабельным мастером Питером Петтом под руководством его отца Финеаса Петта. При спуске на воду именовались "Повелитель морей" и "Виктория". Сейчас проходят докеровку в Лиссабоне, как их назовут испанцы, пока неизвестно. Я еще уточняю, как вообще эти корабли достались Испании. Предположительно, на каждом будет до тысячи человек, из которых экипаж составляют всего около двухсот. Остальные же – десант.
- Где же мы их хоронить-то будем, - усмехнулся Портос.
- Сколько? - одновременно ужаснулся Шамплейн. - Да нас же просто сметут, несмотря на все укрепления.
- Напрасно вы так думаете, - неодобрительно покосился на запаниковавшего губернатора Барзини. - Тот орешек, что мы здесь создали, им не по зубам. Он рассчитан и на большее. Но, это не значит, что мы можем спокойно почивать на лаврах. Маркиз Кардерейта большой педант, излишне ответственно относящийся ко всяким мелочам. У меня есть план по ослаблению карательной эскадры, и к его выполнению мы приступим немедленно.
***
В припортовом кабаке Гаваны, как всегда, было шумно, и никому не было дела до парочки идальго, скромно выпивающих за пустым столом в одном из темных углов. Никому, кроме одного юркого человечка, быстро подсевшего к ним буквально на пару минут. Лицом и повадками человек этот чем-то напоминал матерую крысу. Даже в одежде его преобладал серый цвет.
- Вот то, что вы просили, - тихо произнес он, передавая одному из сидящих за столом свернутый в трубочку листок.
Тот, не спеша, развернул и прочел написанное.
- Образец чернил, и...
Тут обладатель крысиной внешности замолчал, повинуясь знаку собеседника, а тот кивнул напарнику.
- Благодарю, дон Аламеда, - по-прежнему едва слышно произнес юркий и сцапал приятно звякнувший мешочек.
- Вот еще что. Как агент «Каса-де-контратасьон», вы доставите по своим каналам известие, что золото с галеона «Нуэстра сеньора де Аточе» полностью поднято, хранится и будет расходоваться в Квебеке.
- Но зачем это вам? Ведь в таком случае просто обязательно будет организована экспедиция…
- Она уже организована. Плохо, что вы не в курсе. Нам же требуется небольшая поспешность и неразбериха на заключительном этапе перед отплытием.
- О! В таком случае я, пожалуй, доставлю подобное донесение лично.
- Как вам будет угодно. Кстати, нам известны места расположения всей вашей недвижимости, как здесь, так и в Испании.
- Поверьте, я в курсе ваших возможностей, и вполне их осознаю. Известие будет доставлено в той форме, в какой пожелаете. И... еще раз благодарю за предоставленный шанс отличиться.
- Сочтемся...
Удалился шпион столь же незаметно, как пришел.
***
Ветер этой ночью окреп. Шумели волны, скрипели снасти. Небольшая лодочка подплыла к кораблю со стороны моря, и две фигуры забрались по высокому борту. Немного особого газа, и капитан заснул в своей каюте совершенно непробудным сном. Сделав свое дело, посетители удалились, не оставив никаких следов присутствия, за исключением одного маленького исправления в техдокументации.
Пользуясь ненастьем, они проделали ту же операцию на втором корабле, а затем и в адмиралтействе, где хранилась третья копия интересующего их документа.
Вернувшись в Квебек через некоторое время, Арамис и Атос докладывали Барзини:
- Дело сделано. Корабли называются «Месть короны» и «Нуэстра сеньора Канделария».
- Все бумаги по ним подправлены, как вы и хотели.
- Отлично. Посмотрим, выйдет ли из этого что-нибудь путное...
***
Барзини лично наблюдал за подходящими кораблями в подзорную трубу.
- Нижнему эшелону - залп по флагману!
Раздался грохот пушек, и бушприт «Мести короны» превратился в обломки. Сам мановар при этом, вдруг стал довольно резко зарываться носом в воду. Решив, что флагман подбит, идущий следом корабль, не сбавляя скорости, принял вправо. И с ним тут же стало происходить то же самое. Только на этот раз никаких попаданий не было.
- Попались, - довольно усмехнулся Барзини.
- Что происходит? - удивился д’Артаньян.
- Вы не видите? Они тонут.
- Но почему? - поддержал недоумение гасконца комендант Булле. - Это явно не заслуга форта!
- Нет. Не заслуга.
- Какая-то ловушка на дне? - предположил Шамплейн. - Но, там довольно глубоко…
- Ловушка – да. На дне – нет, - продолжил улыбаться итальянец.
Губернатор не стал больше задавать вопросов, засопев, правда, довольно обиженно. Гасконец и остальные тоже хранили молчание.
- Ладно, ладно. Расскажу.
Все присутствующие по-прежнему молчали, но их уши едва не вытягивались от желания слышать каждое слово.
- Вы же в курсе, что плотность пресной и морской воды отличаются? В нашем порту вода практически пресная, из-за чего корабль ощутимо «проваливается».
- Точно! – вставил д’Артаньян. – А я-то каждый раз недоумевал, в чем дело. Думал, кажется!
- Вот, вот. Когда загрузка в пределах нормы, это никакого значения не имеет. Если же в морском порту загрузить корабль по самую ватерлинию, при входе в воду пресную он просто утонет. Что вы и наблюдали.
- Но как опытные капитаны могли подобное допустить? - усомнился Атос.
- В том-то и был смысл вашей гаванской операции. Мы исправили в трех книгах всего одну цифру. Шестёрочку на восьмёрочку. И номинальная грузоподъемность этих систер-шипов изменилась.
- Но капитаны кораблей…
- Вынуждены были уступить напору человека, который все расчеты делал по бумагам, не считаясь с практическим положением вещей.
- Грамотно вы его подставили, - оценил Арамис.
- Ну, почему бы одному благородному дону не заставить другого дона потерять состояние, утопить свою эскадру, а вместе с ней и всякую надежду на морскую карьеру! – довольно улыбнулся и хитро подмигнул итальянец. – Как считаете, дон Аламеда?
- Совершенно с вами согласен, - не моргнув и глазом, ответил мушкетер.
Глава 7. Благодарность короля.
***
Некоторое время спустя после отражения испанского нападения команда «Короны» завершила подъем ценностей с «Аточе». Д’Артаньян и Лаура Шамплейн приурочили к этому свою свадьбу, после которой Барзини решил, что настало время вернуться во Францию. Следовало представить кардиналу обкатанный в реальных боевых условиях новый корабль, а заодно и решить вопрос с сокровищами. Несмотря на то, что золото, серебро и драгоценности благополучно покоились на борту «Короны», дальнейшая их судьба все еще оставалась под вопросом.
- Это ваша добыча, вам и решать, как ею распорядиться, - сказал Барзини д’Артаньяну. - Свою долю за помощь в поднятии сокровищ со дна я получил пушками для форта и парой уникальных вещиц для коллекции. Как поступить с остальным, подумайте с друзьями. Я поддержу вас в любом случае.
Гасконец видел те безделушки, которые выбрал наставник. На первый взгляд, особой ценности они не представляли. Но только на первый. Ведь это были артефакты, потенциал которых мог оценить только сильный психо-кинетик. Для остальных же они и вправду были всего лишь относительно недорогими поделками из золота и изумрудов. Тем не менее, позиция была озвучена и принята. Оставалось принять решение по остальному.
- Давайте прикинем, господа, какое будущее ждет нас в случае избрания того или иного пути,- как всегда, неторопливо рассуждал Атос, попивая вино с собравшимися в кают-компании друзьями. - Допустим, будет по-вашему, Портос. Мы присвоим сокровища и попытаемся легализовать их при помощи преступного сообщества. Нам придется не раз рисковать, прежде чем получится устроить свое возвращение во Францию. Многих свидетелей придется устранять в процессе. В итоге, мы сохраним, разве что, треть сокровища. Вы станете тайным держателем нашего общака. А мы трое будем всегда рисковать потерей этих средств, находящихся на хранении в вашем замке. Кроме того, нам придется позаботиться о статусе и хотя бы некоторой неприкосновенности от расследований нашего прошлого. В итоге, скорее всего, все мы окажемся снова на службе в качестве мушкетеров. И это в лучшем случае.
Или поступим по вашему, Арамис. Через Марию де Монбазон выйдем на герцога Бофора, или герцога Гастона Орлеанского. Профинансируем одного из них в борьбе за трон. Хотя, герцог Бофор как раз о троне и не помышляет. Тут нужна особая осторожность и секретность. Иначе можно потерять все, включая жизнь, заодно с герцогом. А он с очень большой вероятностью проиграет. Потому что выигрывает в такой партии тот, у кого больше денег и связей. А возможности короля гораздо обширнее. Хорошо, если при таком раскладе мы останемся при своих.
А вот мое предложение позволит нам не только с честью вернуться во Францию, но и получить наибольшую финансовую выгоду. Передача сокровищ королю за определенную долю в качестве вознаграждения. Можно сохранить до половины средств, в зависимости от навыка торговли. Которым я, кстати, никогда не хотел обладать.
- Отдать деньги королю, в призрачной надежде на вознаграждение за труды? Да вы с ума сошли, Атос!
- Вообще-то, если они попадут в казну, то выиграет не один король, выиграет Франция! А значит, Париж стоит обедни!
Аргументированных возражений не нашлось, так что Атос решил закончить голосование традиционным жестом, положив два пальца на стол. Сразу за ним это сделали Арамис и д’Артаньян. Наконец, хмыкнув и повздыхав, присоединился и Портос.
- Знаете, друзья, я рад, что вы таки пришли к этому решению, - произнес вошедший в каюту Барзини.
- А вы, как всегда, в курсе, - безо всякого удивления отметил Атос.
- Конечно, мы в курсе! - выглянув из-за плеча итальянца, бодренько выдала Лаура.
Ведь она приложила немало усилий, что бы подтолкнуть д’Артаньяна к решению, озвученному Атосом. Последний при этом понимающе переглянулся с гасконцем и грустно улыбнулся.
- Вот так женщины и вертят мужчинами.
- И это правильный подход, - заметил Барзини, наливая себе из графина. - Никаких истерик, никаких постановок перед выбором. Только аргументированные уговоры.
- Ну-ну. Вы научите, - не сдержался Портос. - Ни за что не подпущу к вам свою жену и близко.
- А вот и напрасно, - не осталась в стороне Лаура. - Месье Барзини просто изумительный наставник. Я еще не встречала ни одного мужчины, который так хорошо понимал бы чаяния нас, бедных женщин.
И снова Атос, Портос и Арамис переглянулись, сочувствующе посмотрели на д’Артаньяна и дружно усмехнулись в усы.
- По поводу вознаграждения, - решил сменить тему итальянец. - Думаю, у меня получится убедить короля не скупиться. Кардинал же и вовсе в этом не замечен. Он наоборот, всегда щедро вознаграждает своих людей.
- Именно, что своих, - не удержался Арамис.
- М... Не напомните ли, кто тут у нас не так давно стал аббатом д’Эрбле?
Мушкетеры промолчали, потому как, крыть было нечем. А, так как решение было принято, все расслабились, отдавая должное вину, не забыв налить и Лауре. И каждый принялся составлять в уме планы, как потратить причитающуюся долю вознаграждения. Д’Артаньян хотел восстановить родовой замок. Атос думал об образовании сына. Арамис пока только предполагал, что сможет сделать в предоставленном аббатстве. Портос же не стеснялся мечтать вслух.
- Эх, прикупить бы поместье где-нибудь на границе Иль-де-Франс и Пикардии. Там чудесные виды, особые сорта винограда на склонах гор, а земли дают право на баронский титул. Брасье всего в нескольких милях от Вилле-Котре…
«Корона» тем временем неслась с попутным ветром к берегам Франции, выдавая 15 узлов, рекордные для кораблей своего класса.
***
По прибытии в порт Гавра никакого кортежа из грузовых экипажей на пристани не обнаружилось, хотя Барзини и предупреждал кардинала, с каким грузом придет «Корона». Обнаружился только граф Рошфор.
- И где же?
- Не будем торопиться. Наши люди пока возьмут под охрану корабль и прилегающую территорию. А вот золоту, возможно, еще придется попутешествовать на вашем корабле.
- Планы изменились?
- Как и обстановка. С Испанией начаты мирные переговоры.
- Понимаю. Кажется, мы станем голубем, несущим оливковую ветвь?
- Очень может быть.
- М-да. Ветвь-то золотая, тяжелая. Не уронить бы по пути. Как бы нас еще до вылета не пришибли.
- Для этого я и здесь. Охрана будет осуществляться в четыре смены, как вы предлагали делать на особо важных объектах. Ну, а выйдете в море, там вам, судя по рапортам, сам черт не брат.
- Льстите, льстите. Мне нравится. Прогиб засчитан.
Едва граф отошел, итальянец нетерпеливо огляделся, и поманил кого-то. К некоторому удивлению друзей, кроме Рошфора на пристани их ждал еще один знакомый. Планше пригнал из Парижа личную карету Барзини, запряженную шестеркой вороных.
- Не аэротакси, но с пивом потянет, - тихо пробормотал под нос что-то непонятное итальянец.
Д’Артаньян, тем не менее, услышал.
- Вы чем-то недовольны? - удивился он. - На мой взгляд, лошади просто великолепны.
- Это так. Просто мне не нравится то, что задумал кардинал.
- А что он задумал?
- Попадем к нему на аудиенцию, узнаем подробнее. Может, действительно были причины...
Больше за весь путь к этому не возвращались. Лаура щебетала, друзья просто наслаждались невиданным комфортом подрессоренного экипажа. Барзини же оставался в не лучшем расположении духа настолько, что через какое-то время, извинившись, пересел на верховую лошадь и поехал отдельно.
***
Его высокопреосвященство, кардинал Ришелье хорошим настроением в день аудиенции так же похвастать не мог.
- Как такое могло случиться?
- Простите, не понял, чем собственно вызвано ваше недовольство? Тем, что во время войны мы отбили у врага особо ценный трофей?
- Если бы вы все сделали по общепринятым правилам, не было бы никаких вопросов!
- По общепринятым правилам французы вообще не могли бы находиться в Новом Свете. Скажите честно, ваше высокопреосвященство, король что, по какой-то причине испугался Испании?
Кардинал помолчал, потом нервно тряхнул звонок, вызывая де Кавуа.
- Франсуа, окажите любезность. Покажите епископу Ривьерскому нашу проблему.
Глава охраны молча поклонился, предлагая следовать за собой. Полчаса блужданий по каменным коридорам, и они оказались в глубоком подземелье. К огромному удивлению итальянца, встречала их леди Ретта.
- Наконец-то ты явился.
- Я не знал, почему связь с тобой пропала. Спешил, как мог.
- Я уже несколько недель держу здесь этого! - кивнула ведьма на силовой кокон, в мутной пелене которого угадывалась человеческая фигура.
- И кто там?
- Ты нам скажи. Он прошел охрану, словно тень. Его никто даже не видел, пока этот гад не напал на кардинала. Хорошо, что мы только закончили сеанс связи, и я была рядом. Так испугалась, что сразу его спеленала. Хотя, он явно ждал, пока я уйду, и проявился, как только закрылась дверь. Только я чувствую зло. Чувствую на гораздо большем расстоянии.
- Хорошо. Передай мне контроль, выйди и запри нас. Пообщаемся.
- Уверен?
- Раз ты смогла его поймать, справлюсь и я.
- Я и тебя могу.
- Нет, - загадочно улыбнулся Барзини. - Больше нет.
Леди Ретта иронично сощурилась, но немедленно проверять ничего не стала. Просто вышла и закрыла дверь на внешний засов.
- Действуй - злодействуй, - прошелестел в голове итальянца ее голос, и кокон распался.
***
- И что мы имеем в итоге?
- Испанский орден ассасинов требует возврата груза изумрудов короне. У них были на камни свои планы. Тот человек, что был пойман, всего лишь хотел предъявить ультиматум.
- Да, я так и понял по его глазам, - заметил Ришелье, покосившись на довольно глубокую зарубку на своем любимом рабочем столе. - Маленький вопросик. Много ли у испанцев таких бойцов, способных убить кого и когда угодно?
- О, вы не слышали об ассасинах? У испанского короля их нет, если вы об этом беспокоитесь. Это интернациональная организация. Во Франции тоже есть их орден. И, предваряя ваш вопрос, на сотрудничество с короной они не пойдут. Так вести дела в орденах просто не принято. Они не работают ни на кого. Если возникает проблема, неким образом ущемляющая их интересы, она решается индивидуально с первоисточником.
- Вот как? А вы с ними в каких отношениях?
- Ну, я популярно объяснил, что с первоисточником они ошиблись. Да и артефакты, которые их интересовали, теперь принадлежат мне. Претензий по вашему адресу больше не будет.
- Досадно. Более чем досадно. Ведь я уже начал переговоры о передаче груза и прекращении военных действий.
- Теперь вы вольны повернуть события, куда вам угодно.
- Хорошо. Я подумаю, что сделать, что бы не потерять лицо. Аудиенцию у короля давайте пока также отложим.
***
Так, до обсуждения вопроса с королем и кардиналом, у друзей неожиданно появилось несколько свободных дней. Все они поспешили уладить каждый свои личные дела. Барзини же, по просьбе Лауры, решил прокатить их с д’Артаньяном в своей эксклюзивной карете до некого монастыря.
- Навестим мою маму? - жалобно просила девушка.
- Навестим твою мать, - вздохнув, вынужден был согласиться гасконец.
До небольшого монастыря Элен Булле карета Барзини домчала их за несколько часов. Подозрительная монашка долго выспрашивала у итальянца, кто они такие и зачем приехали. И лишь сходив и передав все настоятельнице, сказала, что та готова принять дочь и ее супруга. Барзини покачал головой и ответил, что прогуляется пока по окрестностям, молодые же проследовали за провожатой по узким коридорам небольшого здания монастыря. Келья настоятельницы скромностью не отличалась. Персидские ковры, лакированная итальянская мебель из красного дерева, украшенные хрусталем светильники… Сама хозяйка даже не пожелала встать из-за рабочего стола навстречу гостям.
- Здравствуй, мама. Позволь представить. Это мой супруг. Титулов у него много, так что, просто, граф Шарль д’Артаньян.
- Да, я читала твои письма. Приятно познакомиться, молодой человек, но не оставите ли вы нас с дочерью наедине?
«И для этого я потерял, считай, целый день? Что бы на меня посмотрели и тут же выставили?» - подумал гасконец, несколько задетый тем, что с ним пообщаться не пожелали, но вслух ничего не сказал. Лишь молча поклонился и вернулся в карету, где и продремал до возвращения Лауры. Девушка, в свою очередь, так же отметившая холодность приема, решила не спешить с выводами.
- Мама, я привезла письмо от отца. Вот, прочти.
Женщина взяла бумагу, быстро пробежала глазами по тексту. Лицо ее при этом чуть скривилось в презрительной усмешке.
- Хочет, что б я вернулась… Король пожаловал барона, как же…
Взмах руки, и письмо полетело в камин.
- Не раньше, чем он станет графом и пришлет мне пару фунтов драгоценных камней на мелкие расходы. Хотя, нет. В ту глухую деревню я все равно не поеду.
Лаура удивленно вздохнула. Ей стало довольно обидно и за отца, и за родной город.
- Квебек не деревня. Он, конечно, поменьше Парижа, зато гораздо чище. А в нашем Нотр-Дам есть даже гидравликон.
- Может у вас там теперь и театр есть?
- Опера. И обсерватория. И дети там в школу ходят все, без исключения.
- Хм… Давненько я не получала вестей ни от мужа, ни от брата.
- Может потому, что сама не хотела ни писать, ни видеть никого из нас?
- Нет, Лаура, тебя повидать я хотела. Прости. Не ожидала, что все будет вот так…
- Как?
Женщина, наконец, встала из-за стола, подошла к мягкому дивану в углу и пригласила дочь присесть рядом.
- Знаешь, почему я решила уйти от мира? Построить монастырь и стать монахиней?
- Наверно, почувствовала в себе призвание служить богу?
- Нет!
Лицо женщины после этих слов внезапно словно потемнело.
- Я никому не служу! Ни богу, ни, тем более, королю! Таким, как я, не нашлось достойного места в обществе, созданном мужчинами! Когда-то я просто завидовала богатству и знатности всех этих графов, баронов и прочих… Завидовала и надеялась, что смогу заслужить и получить то же самое! Черта с два!
Элен при этих словах резко придвинулась, Лаура же испуганно отшатнулась.
- Если ты родилась нищим дерьмом, так и будешь пресмыкаться перед получившими власть и деньги по наследству всю жизнь! Я быстро узнала, что способа подняться с колен нет, и зависть моя становилась лишь чернее с каждым годом! Теперь я этот проклятый мир всей душой ненавижу!
- Мама! Как можно…
- Можно, детка, можно…
Мать успокоилась так же резко, как взъярилась.
- Знаешь, сначала я была рада, что хоть тебе удалось так удачно выйти замуж. За графа, надо же! Разъезжаешь в дорогой карете, в модном платье и при драгоценностях. Так молода, и думаешь, что мир всегда будет вертеться вокруг тебя? Только думала ли ты о том, зачем вообще жить женщине? Следить за семейным очагом, рожать детей, вести хозяйство? Нет! Такую роль отвели нам мужчины! Я тебе скажу, как на самом деле! Быть мужу служанкой и подстилкой! Лично я так не хочу! Не хочу и не буду!
Элен снова наклонилась к дочери. Глаза ее заблестели, голос понизился до зловещего шепота.
- Но, открыто противостоять им опасно! Таких инквизиция объявляет ведьмами и сжигает на кострах. Надо быть хитрее, незаметнее… Вот, настоятельница монастыря уже может отгородиться от этого проклятого мира, установить свои порядки…
Видя, что дочь снова отстраняется, не желая слушать, Элен вольно откинулась в кресле. Спокойное выражение вернулось на ее лицо.
- Что, дитя, я тебя пугаю?
- Да, не такого я ожидала от нашей встречи.
- Чего же ты ждала?
- Не знаю, может быть тепла, объятий матери, радости от возможности пообщаться… Ты ведь так давно нас оставила. Не интересно, как там дела у отца?
- Мы с твоим отцом бежали от общества, в котором были нищими и никчемными! Надеялись, хоть в Новом Свете все будет иначе. Но, даже там нашлись люди богаче и знатнее нас. Отдаю должное, Сэмюэль пытался сделать состояние. Моя семья дала ему стартовый капитал в качестве приданого. Но не сумел. За старание хвалят детей. Взрослого же мужчину хвалят за результат. Он хотел быть достойным меня, но так и не получил за свою службу королю ни денег, ни титула. Мне надоели его обещания красивой жизни попозже и когда-нибудь, и я решила устроить для себя все сама! Впрочем, хватит обо мне. Расскажи, все же, как вы там?
- Теперь даже не знаю, стоит ли...
***
Покинув унылое заведение, девушка сразу увидела стоящего у дверцы кареты итальянца. Он о чем-то беседовал с д’Артаньяном и явно обрадовался ее возвращению.
- А вот и Лаура.
- Давно пора…
Барзини заметил подавленное настроение молодых, и попытался его немного приподнять.
- Я тут нашел неплохой трактир. Думаю, стоит сначала пообедать, а уж потом двинуться в обратный путь. Монастырь вашей матушки гостеприимством не блещет, так что… Друзья мои, вы как на счет пообедать?
- Да, это было бы кстати.
- Согласна.
Неторопливо двинулись лошади, заскрипели рессоры. Все трое путешественников были разочарованы напрасно потраченным на визит временем. Барзини, все же, пытался быть жизнерадостным и внимательным.
- Что-то вы не веселы, Лаура. Свидание с маман вас не порадовало?
- Не знаю, что и думать. Я передала ей предложение отца вернуться, но получила отказ. Точнее, она сказала, что не раньше, чем он станет графом и пришлет ей сундучок драгоценный камней на мелкие расходы.
- Ха, даже интересно. Если прислать требуемое, захочет ли она стать владычицей морскою, и что б золотая рыбка была у нее на посылках?
- Что?
- Да это так, мысли вслух. Я посмотрю, что можно сделать на счет графского титула.
- Не стоит, право… Вы и так сделали для моего отца больше, чем сам король.
Лаура чуть покраснела и опустила глаза, итальянец же отвернулся, не желая более смущать девушку. На лице его при этом блуждала довольная улыбка.
***
- Итак, друзья, согласно договору, вы должны доставить в Испанию только груз изумрудов и драгоценностей. Золото и серебро нам «списали». Так решил король! Желательно сохранить наше отплытие в тайне, потому что немало найдется желающих заполучить такой куш.
- Я с вами! - тут же заявила Лаура. - И не вздумайте спорить!
- Дорогая, тебе еще не надоели морские путешествия?
- А у меня теперь будет слуга в распоряжении, - заявила девушка. - Надеюсь, никто не против?
- И где же? - вопросительно приподнял бровь д’Артаньян.
Лаура открыла дверь и повелительно щелкнула пальцами. Этому жесту, кстати, ее тоже научил Барзини. Вошедший по такому сигналу человек почтительно снял шляпу, и друзьям предстало улыбающееся лицо Планше.
***
Конвой, возглавляемый «Короной», отправлялся в плавание под серыми небесами, начинающими плакать первыми каплями дождя. В двух днях пути от Гавра сокровища перегрузили на бригантину, управляться с которой остались лишь четверо друзей и сорок оставшихся в живых ветеранов - гардемаринов. Д’Артаньян знал, что подобные поручения никогда не бывают безопасными, потому и не хотел брать с собой Лауру. Но, все же, уступил и взял, и теперь сожалел об этом. Обострившимся шестым чувством он чуял приближение неприятностей, и они, конечно же, не заставили себя ждать.
***
На этот раз рядом не было Барзини, но, хотя бы, был Атос, советами которого, гасконец никогда не пренебрегал.
- Два корабля на горизонте. Английские корветы. Кажется, это погоня за нами, сообщил очевидное Арамис. - И, кстати, слышите этот странный шум впереди? Что бы это могло быть?
Как у матерых гардемаринов, собственные подзорные трубы давно были у всех, даже у Портоса. Друзья настороженно стали всматриваться в водную гладь впереди, по ходу корабля.
- Мы идем в пределах одного из морских течений, - наконец, выдал свои соображения Арамис. - То, что там, впереди, может быть таким же водоворотом, какие иногда возникают на реках в местах изгиба русла или ускорения потока.
- Посмотрите внимательно, друг мой, и постарайтесь точно определить направление вращения этой воронки.
- По часовой стрелке, насколько я могу судить.
- Тогда сделаем вот что…
Продолжая идти по ветру, бригантина стремительно приближалась к кипящему водовороту, который англичане, очевидно, еще не видели, так как его скрывал собой корпус их цели. Следуя так же курсом фордевинд, передовой корвет англичан быстро приближался. Громада его парусов уже начала красть мощь воздушного потока у французов. Но тут, в точно рассчитанный момент д’Артаньян изменил курс на 10 градусов влево.
При попутном ветре, бригантина с ее косыми, в основном, парусами, уступала корветам в скорости, но значительно превосходила в маневренности. Пройдя по самому краю воронки, она благополучно вырвалась из ее плена. В то время как, буквально сидящий на хвосте, преследователь оказался захвачен завихрением, и, уже неуправляемый, понесся по смертельной спирали.
- Минус один, - удовлетворенно прокомментировал Портос.
Арамис же снял шляпу и перекрестился.
Второй корабль, однако, сумел вовремя уклониться от встречи с этой природной западней, и прошел далеко в стороне. Расстояние до цели для него, конечно, увеличилось, но само по себе, это было несущественно. Гораздо хуже был сам факт такой нелепой потери напарника, не говоря о том, что теперь ему предстояла схватка один на один.
***
Несколько часов хитрой карусели и взаимного обстрела основательно вымотали экипажи обоих кораблей, так что, когда бригантине удалось подойти для абордажа, все даже почувствовали некоторое облегчение. На беду англичан, они просто не представляли, с кем им пришлось столкнуться.
- Ну, вот и все. Сдаются! - радостно объявил д’Артаньян. Затем окинул корабли более внимательным взглядом. А ведь их бригантина, похоже, отплавалась...
- Господин, тут такое дело…- не смея поднять глаз, произнес подошедший Планше. – Тот первый выстрел, что в корму нам попал… Он прямо в каюту… Пробил две стены… Госпожа Лаура, она… Там. Вот…
И какие-то окровавленные тряпки в руках. Да как же так! Да что же это?
***
Она лежала, будто просто прилегла подремать ненадолго. Смерть еще не успела сковать ее тело трупным окоченением. Англичанин даже не понял, что ему хотят продемонстрировать.
- Взгляните же, что вы натворили! – с этими словами д’Артаньян сдернул покрывало с тела Лауры, открыв взору пленного английского капитана нижнюю, изуродованную часть тела женщины. Как ни странно, не было того смрада, как от солдат, выпотрошенных осколками или картечью в бою. Смеси дерьма, мочи и крови. Нет, вот запах крови как раз присутствовал, но какой-то не такой. Как-будто свежей артериальной… Почти приятный… И что-то еще… Ах да, на маленькой бригантине ее укачивало, она почти не ела и часто мылась… Это запахи благовоний, мыла и притираний еще окончательно не выветрились…
Лицо англичанина враз окаменело и сделалось белым, как мел. Молодой человек отвернулся, не выдержав и десяти секунд.
- Смотрите, смотрите, - холодно произнес Атос. - Это обратная сторона тех подвигов, которые солдат совершает на войне.
- Я… Я не знал, не думал…
Потом он вдруг резко повернулся к д’Артаньяну.
- В клочья разорвал бы того, кто сделал такое с моей женщиной! Почему я до сих пор жив?
- Потому, что я хочу знать, кто отдал приказ напасть на мой корабль!
Англичанин замялся, потом опустил голову.
- Я не могу назвать имя. Вы ведь будете искать его, верно? Это дело чести.
Видя, как закипает гасконец, Атос быстро взял листок и перо, и что-то написал.
- Это он? – показал мушкетер написанное пленнику. Тот медленно кивнул.
- Каков был приказ? Куда вы должны были доставить сокровища?
Англичанин, похоже, совсем «поплыл», потому ответил заплетающимся языком.
- Бухта... Маленькая бухта недалеко от Сантадера...
- Как? Не в Лондон?
- Нет. Встретить должны были испанцы...
Направленный в лоб пистолет д’Артаньяна, как и грянувший выстрел, молодой капитан принял, уже спокойно улыбаясь.
***
Перегрузив все ценное на корвет и затопив расстрелянную, едва державшуюся на воде, бригантину, друзья двинулись дальше, поменяв лишь флаг на трофее на французский.
Д’Артаньян пил, и пьяная слеза катилась по его щеке. Друзья пытались составить ему компанию, но сердца Портоса и Арамиса буквально разрывались от сочувствия. Не выдержав душераздирающей картины, они отправились на палубу. Только Атос нашел в себе силы остаться.
- Зачем? - глядя на листок, спросил д’Артаньян. - Зачем он это сделал?
- Похоже, короли договорились наказать виновников похищения, но не своими руками. Потому информацию и слили англичанам.
- Проклятье. Такого можно было ожидать от Ришелье, но от короля?
- Все они одним миром мазаны. Нет такой подлости, на которую не пойдет сюзерен в интересах своих владений.
- Но Атос, как же так? Ведь мы, дворяне, тоже сюзерены в своих владениях? Мы же не пятнаем свою честь подобным... Подобным!
- Не скажу за вас, друг мой, но лично я повесил собственную жену только потому, что того требовала честь дворянина, хотя, как человек, готов был ее простить, и жалею о содеянном до сих пор. Ведь именно мой поступок породил то чудовище, которое нам же и пришлось уничтожать. Не все в этой жизни так уж однозначно...
- Черт бы драл этих королей! Вертят нами, как хотят! И не предъявишь им…- горько вздохнул гасконец, со злостью швырнув в стену каюты опустевшую бутылку. - Все не так, как должно было быть! Ладно я, но почему, черт возьми, почему Лаура должна была погибнуть в этом бою с английским кораблем? На мне что, проклятье лежит – терять любимых женщин?
- А знаете, д’Артаньян, это вполне возможно. Если рассуждать логически, вы можете неким мистическим образом быть наказаны за свою измену Констанции Бонасье.
- Но госпожа Бонасье была замужем. Что значит, изменяла мне, скорее всего – регулярно!
- Вы так и не поняли? Вступив в связь с леди Винтер, вы предали не Констанцию. Вы предали свою любовь к ней. Именно за это вас и наказывает судьба.
- Скорее всего, вы, как всегда правы, Атос. Думаю, я оставлю службу и посвящу все свое рвение чему-нибудь другому. И романтические отношения пусть более меня не тревожат. Я страдал достаточно!
- И это наилучшее решение! - согласно качнул головой Атос. - За это надо выпить, только не вина а…
- Рому! – энергично поддержал его д’Артаньян. – Ямайского рому, черного, как наши проклятые души!
И влив в себя остатки из очередной бутылки, откинулся на койку.
- Поспите, друг мой, вам нужно отдохнуть, - отечески произнес Атос, укрывая гасконца легким пестрым индейским одеялом из приданного Лауры. - Женщины, они у вас еще обязательно будут. Не будет только любви…
***
Портос был пьян и разъярен, сам не понимая чем. Скорее всего, сложившейся ситуацией в целом. Бродя по кораблю, он и сам не запомнил, как оказался перед трюмом с сокровищами.
«Интересно, почему нет охраны? Где эти бездельники?»
Факел освещал открытый сундук. Черными пятнами на сверкающих изумрудах лежали несколько замшевых мешочков. Рука сама зачерпнула горсть камней...
Поднявшись на верхнюю палубу, мушкетер некоторое время жадно вдыхал свежий морской воздух. Зачем он сделал то, что сделал? Это же подлое крысятничество... Да, от вечной бедности он стал жадноват, но опускаться до предательства товарищей... Нет, надо вернуть все на место, пока никто не заметил.
У двери трюма стояли на посту Белвер и дю Верже, его самые доверенные люди.
«Где же вы были пять минут назад, негодяи?»
- Открой! - кивнул он Белверу на запертую на замок дверь.
Тот, не задавая вопросов, загремел ключами. В трюме было темно, хоть глаз выколи. Портос снял с держателя факел и посветил внутрь. Все сундуки были заперты...
Вернувшись в каюту, мушкетер, наверное, впервые, запер дверь, и выложил затрофеенные мешочки на койку. Развязал и высыпал содержимое одного из них. Нет, изумруды ему не померещились, но вот остальное... Не думая больше, он спрятал все в собственный рундук. Что сделано, то сделано. Не может же испанский король знать точно, сколько и чего они подняли с морского дна. Перегрузка после нападения опять же... Ладно. Раз все произошло так неожиданно, значит, обойдется и дальше.
***
То, что грядут еще большие неприятности, д’Артаньян ощущал всем нутром. Первые всплески ненависти он ощутил, когда вошел на трофейном английском фрегате под французским флагом на рейд Лиссабона. Он ощущал удивление и ненависть мадридского двора и самого Филиппа, когда гардемарины доставили сундуки с сокровищами. Он чувствовал опасливое неприятие гвардейцев кардинала, встретивших их в гаврском порту. Лишь старый враг Рошфор, попавшийся ему в Лувре смотрел с одобрительным «опять выкрутился!» И нигде не было итальянца, которого он принял как учителя. А ему просто необходимо было взглянуть в эти глаза и задать вопрос. Ты тоже... Брут?
Его верных гардемаринов в Лувр не пустили. Очевидно, при дворе давно известно все, что произошло. Но вот в каком свете это было подано? В конце концов, поручение им полностью выполнено. Убивать короля за то, что случилось, он не собирается. Отчего же такие мрачные предчувствия?
Атоса, Портоса и Арамиса охрана игнорировала, но в малую королевскую приемную его пригласили одного. Как ни странно, Барзини уже находился там, и незаметно ободряюще кивнул ученику.
- Сокровища королю Испании Филиппу IV доставлены. Вот ответное послание, - четко отрапортовал гасконец, передавая свиток в руки Людовика XIII.
- Молодцы, - сдержанно похвалил тот. - Благодарю за службу.
- Не стоит. В дальнейшем, я от королевской службы отказываюсь, - с каменным лицом решительно произнес д’Артаньян.
- И в чем же причина? - надменно скривив губы, спросил король.
- По вашей вине я лишен... многого! Благодарите Бога, что вы его помазанник, а не простой дворянин.
- Да, все это так, - вздохнул Людовик XIII. - Но ручаюсь, вы очень скоро позабудете о вашей личной трагедии, как и вообще о путешествии в Новый Свет.
- Забыть? Забыть такое? Невозможно!
- Приступайте, - еще раз тяжело вздохнув, отдал приказ король, обращаясь к Барзини.
Гасконец гордо выпрямился, не собираясь бежать или доставать шпагу. Это было бы унизительно и бесполезно. Учитель спокойно приблизился, коснулся пальцами виска д’Артаньяна, и свет в глазах того тут же померк.
Эпилог.
***
Стереть и подкорректировать память пришлось многим. По приказу короля, Барзини использовал весь арсенал средств гипнотического внушения. Включая доступные химические препараты и такие факторы, как произнесение ключевых фраз самим Людовиком XIII.
«Вы забудете об экспедиции в Квебек. Вы не будете придавать значения полученным в ходе нее навыкам и случайным воспоминаниям…»
Осталось заняться главными, самыми сложными во всех отношениях фигурами.
***
Сначала включились глаза. Комната. Его комната в «Зеленой лисице». Потом обоняние. Запахи кухни. Слух. Знакомые звуки работающего бара. Осязание. Мягкая постель, тепло... Онемение постепенно покидало тело. Приложив определенные усилия, удалось сесть. За столом у окна сидел учитель и что-то читал. Заметив шевеление ученика, он встал и поднес к его губам кружку. Горло приятно обожгло. Традиционно - старое бургундское.
- Вы знали? - первое, что спросил д’Артаньян, едва совладал с языком и голосовыми связками.
- Нет! - спокойно ответил Барзини, и гасконец почувствовал, что учитель не врет. - Этот коронованный осел сливал англичанам информацию по своим каналам, по которым и прежде устраивал мелкие пакости кардиналу.
- Мелкие пакости?
- Помните первый перехват конвоя у Квебека англичанами? Я выяснил, что среди людей, отправившихся с ним из Франции, было несколько неугодных королю лиц. Да еще и несколько талантливых агентов кардинала, перед которыми стояли те же задачи, что и перед нами. Их уничтожение весьма порадовало Людовика. Не знаю точно, потому ли, что его в долю не взяли, или чисто из вредности, но король начал потихоньку вставлять палки в колеса делу освоения Нового Света. Хотя и поддерживал его официально. Так что, наши успехи его явно взбесили.
- Сволочь... Какая же сволочь... Вы не представляете, как я разбит. Просто не знаю, как дальше жить с этим...
- Я все устрою, друг мой. Вам действительно стоит забыть навсегда некоторые вещи. И не потому, что того хочет король, а для собственного спокойствия. Я буквально вижу, как сочится кровью ваша израненная душа. Приведем же ее в порядок.
- Хорошо. С некоторых пор я доверяю вам безоговорочно. Тем больнее было бы ошибиться. Что же мне делать?
- Я уберу самые болезненные и саморазрушительные для вас воспоминания. Вы останетесь на службе в прежнем чине и на прежнем месте. Только вот о карьере можете забыть. Как бы вы не старались, что бы ни делали, повышение в обозримом будущем вам не светит. Не лезьте на рожон, служите спокойно, и дайте королю забыть о вас.
- Ну, а как же все те идеи, которые вы мне внушили? Атеизм, борьба за права низших классов?
- Атеизм… Знаете, д’Артаньян, тут мне придется признать свою ошибку. Седой Лис очень наглядно продемонстрировал, что люди еще долго не будут готовы к осознанию, принятию и развитию подобных идей. Церковь просто необходима на нынешнем этапе развития общества. Необходима для воспитания в людях, во всех, прошу заметить, людях, а не только дворянах, чувства ответственности за свои поступки. А борьба за права… Люди, подобные вашему Планше уже начали ее. Просто в будущем, по возможности, поддержите их начинания. Так, или иначе, низложение королей грядет. И вам ни помочь, ни помешать этому не удастся.
Гасконец размышлял некоторое время, причем мысли его то и дело соскальзывали с высоких материй на причиненную ему боль от потери когда-то Констанции, а теперь Лауры. Как же жаль, что короля нельзя призвать к ответу, бросив в лицо дуэльную перчатку. А значит, остается только бессильная злоба и ненависть, которые непременно, со временем, сожрут его душу…
- Что ж… Если вы действительно качественно сотрете мне память, может и получится. Потому что тихо жить дальше, зная то, что знаю, я просто не смогу!
- Вот и славно. Садитесь в кресло и расслабьтесь. Это грубая процедура, но, когда человек сам с охотой идет ей навстречу, сопутствующие повреждения минимальны…
Покачивая перед глазами пациента блестящей серебряной монеткой, Барзини начал вещать.
- ...Не посвящайте себя целиком чувствам. Уделите больше внимания финансовым вопросам. Ваш слуга, Планше, неплохо зарекомендовал себя в этом. Он мог бы расширить свое дело. А с вашими деньгами, сделать его вдвое прибыльнее. И примиритесь, наконец, с Рошфором. На самом деле примиритесь, а не делайте вид. Три удара шпагой достаточное искупление его вины. Четвертого он не переживет. А другом он станет крайне полезным...
***
Зайдя в комнату Портоса, Барзини обнаружил того за нехарактерным занятием. Мушкетер что-то писал, иногда поднимая глаза к потолку и задумчиво покусывая ус.
- Не стоит этого делать, друг мой.
- Простите? – смутился Портос, запоздало обнаружив присутствие гостя.
- Отправив это послание, вы вверите свою честь в руки посторонних людей. Ведь они узнают о том, что в вашем распоряжении имеются ценности, происхождение которых вы объяснить не сможете.
- И что же делать?
- Все уже устроено. Все что требуется от вас - доверие. Передайте изумруды мне, и расскажите, как бы вы желали ими распорядиться…
Через некоторое время Барзини вышел, унося с собой мешочки с драгоценными камнями. Портос же остался мирно спать. После стирания памяти совесть его более ничто не отягощало.
***
Удивительно, но, постучавшись и входя в комнату Арамиса, Барзини застал его за тем же занятием, что и Портоса. Разве что, Арамис сразу перевернул исписанный листок текстом вниз, прикрыв им заодно несколько других документов на столе.
- Вы торопливы, как всегда, - недовольным тоном произнес он. – Стучитесь, но даже не ждете, когда вам ответят «войдите»!
- Время не терпит, друг мой! Король приказал нейтрализовать всех, кто уцелел после столкновения с английскими перехватчиками. Причем, в отношении лично вас, имеются особые распоряжения…
Итальянец коротко пересказал мушкетеру суть претензий короля и кардинала относительно его деятельности, как члена ордена иезуитов.
- Смените сферу деятельности, друг мой. Служить ордену можно в разном качестве. Полученные от меня знания в области фортификации, например, никуда не денутся. Воспользуйтесь ими…
***
Следующим был Атос. Тут никаких сюрпризов не обнаружилось – мушкетер привычно напивался в одиночестве.
- А, это вы, Барзини! Простите, но сегодня мне компания не требуется!
- Не хотел мешать, но безотлагательные дела требуют моего к вам визита…
Подумав, Атос ногой выдвинул из-под стола стул, и приглашающе махнул рукой.
- Наливайте себе сами. Как вы там изволили как-то выразиться? А! У нищих слуги отняты!
- Ну, мы-то не нищие, - усевшись, возразил итальянец.
- Вы – возможно. А вот мне нынче даже Гримо нечем заплатить за службу после этой несчастной экспедиции! Не подумайте, что жалуюсь. Это не в моих привычках. Временную проблему с финансами я решу, как всегда. Просто, я крайне недоволен результатом наших похождений.
- Вот по этому поводу я здесь.
Короткими фразами итальянец изложил волю короля и описал возможные перспективы. Примерно с середины повествования, Атос перестал пить и начал слушать более внимательно.
- Атос, вы не забудете историю своей единственной любви. Стереть такое полностью чревато потерей личности. Потому даже пробовать не буду. Но все пережитое отдалиться, перестанет быть таким важным. Главное, вы забудете об экспедиции в Новый Свет, но полученные знания и навыки останутся с вами. И будьте уверены, они вам еще не раз пригодятся.
- Хорошо. Я согласен.
«А самое главное, закодируем вас от алкогольной зависимости! – подумал Барзини уже про себя. - А то ее нехорошие последствия уже начинают проявляться…»
Покончив с самым трудным клиентом, итальянец вздохнул с облегчением.
***
Дабы окончательно закрыть вопрос с финансами четырех друзей, итальянцу пришлось нанести еще один визит.
- Планше, вы должны позаботиться о деньгах всей компании, - гипнотизируя слугу, внушал Барзини, выкладывая заодно на стол перед ним мешочки с изумрудами. - Вручите доли Гримо, Мушкетону и Базену, и проследите за их вложением. Оберегайте хозяина. Он пока уверен, что жизнь его пуста и скоро закончится, но это не так. Когда произойдут определенные судьбой события, деньги ему понадобятся, и деньги большие...
***
- Простите, ваше величество, но я пока не выполнил ваш приказ полностью.
- Остался еще кто-то?
- Да. Вы.
- Я?
- «Откорректировать в соответствие с официальными отчетами память всем, причастным к данным событиям лицам», - так вы изволили выразиться.
- Но не мне! Кроме того, кардинал…
- Он как раз в соседней комнате приходит в себя. Это займет какое-то время. Остались только вы.
«Охрана!» - хотел крикнуть король, но во рту резко пересохло. Рука, потянувшаяся было к колокольчику, безвольно упала на стол.
- Зачем он вам, если нет сил позвонить, - уловил его отчаянный взгляд Барзини. – И нет, я не предавал вас, и уж тем более, не собираюсь убивать. Все происходит в полном соответствии с обозначенными обязательствами. Стирание памяти заказали вы сами.
Недобрая улыбка итальянца стала последним, что увидел король перед тем, как окончательно потерять сознание. А потом он так же, как и остальные, просто забыл все необычное, что касалось такого далекого и совершенно неважного Квебека...
Мощный ментальный блок ни в чем не противоречил прежним жизненным установкам, а потому прекрасно лег на разум всех обработанных. И они почти полностью забыли об американских событиях. А если что-то и всплывало, то быстро затиралось очередной злобой дня. Даже происхождение тех финансов, которые неожиданно оказались в распоряжении четырех друзей, терялось в тумане прошлого. Они словно существовали всегда…
Лишь иногда, когда заходила речь о городах Новой Франции, д’Артаньян задумчиво кивал и приговаривал:
- Чудесное место, должно быть, этот Квебек!
- Холодная первозданная красота северных лесов, полных дичи, и чистых озер, полных рыбы… - говорил Портос.
- А как прекрасно смотрелись бы в паре чернокожая и желтокожая женщины на белых атласных простынях… - расслабившись, мечтал вслух обычно скрытный Арамис.
И только Атос не говорил ничего. Он просто пил. Хотя и делал это теперь по-иному. Неторопливо, смакуя каждый глоток…
В октябре 1638 года Шамплейн был поражен инсультом, вызванным известием о гибели в морском сражении ставшей женой д’Артаньяна Лауры. Парализованный, он умер 25 декабря 1638 года в Квебеке, где и был похоронен. Его законная супруга, Элен Булле, с нетерпением ждавшая развития событий в Новом Свете, узнав о печальной участи дочери, совершенно впала в меланхолию. Остаток жизни она так и прожила в монастыре урсулинок в Мяу, где жили еще четыре монахини. Умерла она 20 декабря 1654 года, в возрасте пятидесяти шести лет.
Примерно через год трое друзей, с согласия капитана де Тревиля оставили службу, вернувшись к некогда покинутым занятиям и заботам. Шло время. Умер король, и другой пришел ему на смену. Прошло около 10 лет со времени описанных событий, пока однажды кардиналу Мазарини не вздумалось взять в провожатые дежурного телохранителя - лейтенанта мушкетеров по имени д’Артаньян. Но это уже совсем другая история.
Начато - 29.05.2021. В основном закончено - 23.02.2023.
Не закончено полностью. Кое-что будет дописываться, пока тема совсем мне не надоест.
.
ЛитСовет
Только что
