Читать онлайн
"Дар Анубиса"

«О, господин над смертью, сильный волей, Ахетмаа́тра, сын Владыки Обеих Земель и Верховный жрец богини Хатхор, приди в этот мир. Твои слуги ждут тебя, чтобы жить дальше. Да наполнится тело твое силой, и вернешься ты в мир живых как полный жизни и власти, да исполнишь все предначертанное тебе богом Анубисом. Ибо смерть не есть умирание, а шаг к новой жизни!»

Ахетмаатра грустно усмехнулся, вспомнив строки своего заклинания на крышке саркофага. У него получилось сбежать от преследования вконец сошедшего с ума от ненависти Рамсеса IV, и сейчас, устроившись на теплом песке у кромки мутной нильской воды, молодой человек смотрел на медленно заползавшее за пирамиды солнце.

«Тридцать два века, как одна длинная ночь, — вздохнул Ахетмаатра. — Никогда не было так страшно… Полсотни лет — еще куда не шло, но тысячелетия… Как жить в мире, о котором ничего не знаю? Хотя, нет, — его разочарование сменилось надеждой, —этот забавный чужак, разбудивший меня и занявший мое место в гробу, кажется, неплохо ориентировался в современности. Он видел Тиа, раз упомянул ее имя… Значит, я смогу ее найти».

Сев поудобнее, египтянин закрыл глаза. Он извлекал из своей памяти воспоминания светловолосого незнакомца, которого называли странным именем — Санька, выискивая все, что связано с Тиа — своей сестрой. Однако, прошлое Саньки уже представляло собой невероятно длинный лист папируса, разорванный на мелкие клочья: время затирало чужие воспоминания — пяти недель хватило, чтобы целую картину жизни превратить в обрывки. Несмотря на это, молодой человек отчаянно изучал каждый фрагмент в поисках зацепок.

— Не откопаешь такую же гробницу, как у Тутанхамона, можешь домой не приезжать! — пригрозил отец Саньке и рассмеялся: — Шучу, конечно же!

— Откопаю! И еще какую! — на полном серьезе ответил тот.

— Ах, ты мой археолог… — улыбнулась мать, также провожавшая сына. — Не в побрякушках и мумиях счастье. Возвращайся поскорее.

— Я вернусь, ты только не переживай! Всего-то пару месяцев на раскопках буду! Что со мной может там случиться? Только сумасшедшие археологические находки!

Ахетмаатра рассмеялся в голос: «Я, и правда, его сумасшедшая археологическая находка! Пусть этот парень пока побудет на моем месте, народ поразвлекает! Он же сам хотел стать экспонатом! Разберусь со своими делами, а потом воскрешу его…»

Санька, еще мальчишка, стоял посреди египетского зала какого-то музея, всецело погруженный в мелодичный рассказ экскурсовода. Он жадно смотрел на погребальную маску, примерял ее на себя, представлял, как его, обернутого в ткань, кладут в дорогой саркофаг, отделанный золотом, несут в гробницу, а через тысячи лет находят и, как ценный артефакт, выставляют на видном месте.

«Думаю, титул принца его устроит? Все лучше, чем жрец, пусть и верховный, или царский советник. Правда, золота снаружи маловато… Но внутри изысканных украшений предостаточно. Я же тогда не знал, что встречу его, — заказал бы гроб побогаче и золотую маску в придачу», — египтянин с издевкой оценил новый кусочек чужого прошлого.

— Знаешь, — Санька подошел к парню, убиравшему загранпаспорт в карман, — а круто ты развлекал меня страшилками пока летели.

— Жалко, что ты со мной на новгородских раскопках не был, — ответил тот. — Девчонки мои рассказы на диктофон записывали. Вот там, реально, было круто. Домой вернемся — скину.

— Ок. А я бы не отказался познакомиться с такой ожившей мумией. Прикольно!

— Типун тебе на язык! И сплюнь три раза через левое плечо! — буркнул компаньон Саньки. — Надеюсь, в том захолустье, где будем торчать два месяца, не будет могил, гробниц и прочих пристанищ мертвецов.

— Да ладно тебе. Я же просто так сказал…

— Здесь Египет. Здесь еще живы древние заклятия. Помнишь, что случилось с теми, кто открыл гробницу Тутанхамона?

Санька испуганно сглотнул, а второй продолжил зловещим голосом:

—Будь поосторожнее со словами, надписями и людьми. Понял?

— Угу…

«И как тебе знакомство с ожившей мумией? — прокомментировав воспоминание, Ахетмаатра вытянул руку, любуясь бархатной кожей точеной кисти, которую когда-то украшали золотые кольца и браслеты. — Мне вот, понравилась встреча с тобой. Я не прогадал. Думаю, ты тоже. А где же Тиа? — он принялся искать нужное событие. — Нет. Это давно было: их первая встреча в уже знакомом египетском зале. Ах, вот оно, последнее…»

Санька стоял на крыльце каирского музея, дожидаясь остальных археологов. Он в нетерпении переминался с ноги на ногу, предвкушая новую встречу с запавшей в душу незнакомкой. Оказавшись внутри, парень ознакомился с планом двух этажей и незаметно улизнул от компании в зал с мумиями.

— Я так соскучился… — произнес Санька, не отрывая взгляда от иссохшего лица. — Жалко, что нас разделяют тысячелетия. А, представь, мы бы жили в одно время, и, неважно, тогда или сейчас, были бы счастливы… Я бы жизнь отдал, лишь бы находиться рядом с тобой… в мире живых или здесь, за стеклом витрины.

Молодой человек вскочил, сжал кулаки. Ревность комом засела в горле, не давая сделать вдох. Это его Тиа — его сестра и его возлюбленная, и никто не смеет мечтать о ней! И этот безродный чужак — тем более! Дочь фараона — не пара простолюдину!

«Наша разлука так затянулась, — взяв верх над спонтанными эмоциями, египтянин снова опустился на песок, — завтра я приду в музей и верну тебя в мир живых, моя единственная Тиа! Меня уже никто не остановит! Завтра!»

Чтобы скоротать ночь, Ахетмаатра погрузился в еще свежие мысли своей последней жертвы — без умолку болтавшего иностранца, рубашка которого была сейчас на плечах египтянина и чей бумажник лежал в кармане брюк. Молодой человек совершенно не жалел о содеянном: тот первый полез со своим глупым «поцелуем в щечку». Сам виноват! Много ли нужно человеку, обладающему даром «пить» жизнь, иссушая тела? Через несколько минут принц раздраженно фыркнул, замотал головой, словно стряхивая пыль с волос.

«Какая мерзость, — брезгливо воскликнул он, — какой только гадости мне не попадалось в человеческой памяти, но это так омерзительно. Теперь я понимаю, чего хотел он. Таких выродков лишь на съедение Ам-Мут бросать! Хорошо бы побыстрее стереть его воспоминания, но… подожду — мне другой язык может в музее пригодиться».

Мерцающие на ночном небе звезды поблекли под ярким светом полумесяца. От воды потянуло прохладой. Принц из листьев тростника сотворил юрких стрекоз, которым поручил охранять свой покой от назойливых москитов. Закутавшись в рубашку, египтянин подложил руку под голову и закрыл глаза. Он еще никогда не чувствовал себя таким свободным: здесь не было ни деспотичного отца, ни озлобленного брата и его наемных убийц, ни страха за жизнь, свою и сестры, ни строгих храмовых правил, которые претили ему…

Утренние лучи согревали теплом уже дрожавшее от холода тело принца. За годы в должности настоятеля храма Хатхор его сон стал очень чутким. Не открывая глаз, Ахетмаатра прислушался к непривычной тишине, которую заполнили нарастающие звуки учащающегося биения сердец. Чьи-то пальцы едва ощутимо заскользили по бедру принца в поисках кармана. «Местные воришки», — промелькнуло в голове Ахетмаатра, и он внезапным рывком повалил на песок незнакомца, сжал его запястья, навалился всем телом. Юноша посмотрел на незваного гостя, оказавшегося худым подростком, одетым в поношенную рубаху. Рядом в оцепенении стояли еще трое таких же напуганных мальчишек. Вор что-то залепетал на незнакомом языке, лишь по интонации Ахетмаатра понял, что тот просит пощады. Принц улыбнулся: «Хочешь легко отделаться? Твоя свобода в обмен на пару глотков твоей жизни», — и склонился над очередной жертвой так низко, что почти коснулся своим носом его лица. Глубокий вдох, поглощающий жизнь из хрупкого тельца, и незнакомый язык стал понятен древнему египтянину. «Еще раз попадешься мне — пощады не будет… — отпуская мальчишескую руку, произнес молодой человек, нащупал бумажник в боковом кармане, вытащил из него стопку купюр и вложил их в ладонь обессилевшего местного жителя. — Иди и хорошо поешь». Ахетмаатра поднялся, жестом показал стоявшим рядом, чтобы забрали своего подельника.

«Глупо убивать без причины, — произнес он, оставшись снова один. — Хватит смертей на мою жизнь».

Стряхнув с одежды и волос песок, посмотрев на свое отражение в воде, принц отправился на поиски музея в разросшейся столице Египта. Сыну фараона Каир показался грязным, шумным и ужасно бесконечным городом. Его раздражали торговцы, наперебой расхваливавшие товар, бестолковые туристы, ходившие толпой за гидом с флажком на палке, узкие, заваленные мусором, улочки с висевшими на балконах узорчатыми циновками… С трудом объясняясь с попадавшимися по пути людьми, к вечеру он добрался до музея. Такое общение его очень утомило, ибо, зачастую, они не понимали того, что ищет незнакомец, и указывали дорогу в неверном направлении.

«Наконец-то…» — подумал он, подходя к небольшому зданию, выкрашенному в красный цвет, который выгорел на солнце до темно-розового. Молодой человек вошел в прохладный вестибюль, остановился у застекленной стойки. Так делал и Санька, когда был здесь.

— Кванто коста? Бильетто… — еле выговорил принц.

— Итальяно? — спросила женщина, почти высунувшись в окошечко.

— Си…

— Лире итальяне о еуро? — снова поинтересовалась она.

Растерявшись, Ахетмаатра молча вынул купюры и положил их в лоток для денег. Кассир отсчитала нужную сумму, остальное вернула посетителю вместе с билетом и пожелала хорошего вечера.

Молодой человек, не торопясь, бродил по музею, разглядывал экспонаты. «Как же долго я спал, — подумал принц, остановившись у витрины с деревянными статуэтками, — что они потрескались и готовы рассыпаться в прах… А ведь мы почти ровесники… Приятно думать, что время оказалось не властным надо мной».

Все меньше оставалось помещений, в которых еще не был египтянин. Его охватывало волнение, что Тиа здесь нет, что он ошибся или сестру увезли в другой музей, и теперь придется искать ее неизвестно где.

Изрядно уставший Ахетмаатра вошел в последний зал, где в полумраке, в одинаковых стеклянных витринах покоились останки живших десятки веков назад его соплеменников, жадно вглядываясь в каждое лицо в поисках знакомых черт. Он внезапно остановился, пытаясь сохранить самообладание. «Вот мы и снова встретились… отец, — почти беззвучно произнес принц, не отводя взгляда от тела Рамсеса III. — Я же сказал, что не вернусь обратно во дворец. За все годы я ни разу не пожалел, что пошел против твоей воли. Видишь, до чего довела тебя власть, если один из любимых сыновей устроил заговор. И знай, это не я!» Молодой человек отвернулся. Отвращение сменилось жалостью. Но не для того он шел сюда, чтобы ворошить прошлое. Гордо подняв голову, Ахетмаатра продолжил свой путь, вглядываясь в иссохшие лица.

«Наконец-то! Моя Тиа... — с тоской прошептал он, опускаясь на колени в знак почтения около витрины с мумией сестры. — Я так соскучился. Я пришел за тобой, как и обещал в тот день».

Юноша поднялся, на губах засияла улыбка.

«И ты, мой чужеземный спаситель, получил то, о чем мечтал с самого детства, — добавил египтянин, взглянув на не распеленатую учеными мумию студента-археолога в своем разукрашенном гробу. — Как тебе быть мною? Нравится? Я сдержал все свои обещания!»

— Дорогой гость, музей закрывается! — громко произнесла на ломаном английском пожилая смотрительница, подошла вплотную к посетителю, чье странное поведение привлекло ее внимание. — Она есть самая красивая здесь, вот почти месяц как один турист глазами изучал ее.

— А где крышка? — молодой человек пристально посмотрел на женщину.

— Крышка саркофага? — переспросила она. — Ее так и привезти сюда из Европы полвека назад, без крышки. Никто не знает, где она есть... Даже вездесущие археологи.

— Нет! — Ахетмаатра задрожал, ощущая, как страх сковывает льдом тело.

— Добро пожаловать завтра, — голос смотрительницы стал настойчивее, — музей закрывается.

— Что я наделал! Прости меня, — зашептал юноша на родном языке и, еле передвигая ноги, покинул зал. — Тиа...

Все было напрасно. Столько усилий, ставших бессмысленными теперь. Только закрыв крышку ее гроба и прочитав начертанное на ней заклинание, он был способен вернуть Тиа в этот мир. Ахетмаатра мог бы переложить мумию в свой целый гроб, который стоял рядом, и исполнить обряд, но выведенное среди росписи и уже стертое заклинание предназначалось только для него, а на крышке для любимой сестры он, рыдая, написал тогда совсем другое, более сильное и сложное, защищавшее от времени и усыпляющее болезнь.

«Так не должно быть! — в отчаянии произнес жрец, остановившись на пороге музея. Смириться с такой участью было равносильно смерти, которой он противостоял три с лишним тысячелетия. Египтянин задумался: — Гроб можно сделать заново, повторить на нем каждый иероглиф. Только освоюсь в городе, чтобы не пойти против законов и не нажить новых врагов. Надо успокоиться. Спешка и безумие — мне не лучшие друзья. Тиа поймет. Она сама захотела так. Она подождет еще немного».

Предавшись размышлениям, молодой человек бесцельно бродил по лабиринтам узких улочек и внезапно остановился, почувствовав дурманящий запах еды, исходивший от небольшой закусочной. Голод, который он не замечал за долгие дни скитаний, теперь дал знать о себе болью в животе и легким головокружением. Подойдя к прилавку, принц указал рукой на несколько понравившихся блюд, расплатился, сел за столик. Ел медленно, наслаждаясь такими диковинными для него вкусами.

Молча отодвинув стул, напротив сел толстяк с огромной тарелкой пахлавы и попытался завязать разговор с юношей. Но Ахетмаатра так ничего и не понял из бессвязной речи на чужом языке, только внутри проснулось чувство отвращения, переходящее в ненависть. Он беззвучно пошевелил губами и показал мужчине жестом на пол. Тот перевел взгляд со странного посетителя с длинными волосами и накрашенными глазами под стол и застыл с куском во рту: там, свернувшись кольцами, раздувала капюшон черная кобра. Она покачивала головой, словно гипнотизируя жертву. Улыбнувшись, принц встал и направился к выходу. Мужчина, не шевелясь, посмотрел на уходившего неразговорчивого парня и снова опустил вниз глаза, но вместо шипящего чудовища на полу лежал уже шелковый женский шарф. До жреца донеслась громкая перебранка между посетителями.

— Ах! Где мои вещи?! — воскликнула девушка за соседним столом, обнаружив пропажу. — Украли! Помогите!

— Никто не крал! Смотрите за ними получше! — проворчал толстяк, откидывая ногой шарф в ее сторону.

Но остальное уже не волновало древнего египтянина — он шел по затихающим улицам к берегу Нила. Сев на сухой песок недалеко от кромки воды, молодой человек скинул ботинки, обхватил руками колени, положил на них голову. В таком спокойном месте он хотел обдумать планы на ближайшее будущее, но мысли хаотично роились в голове, не давая принять верное решение. Принц откинулся назад, вытянул ноги, начавшие затекать от непривычной позы. Теплые речные волны коснулись израненных неудобной обувью босых ступней, словно нежные руки сестры.

«Нет! — стоном вырвалось из его груди и, словно охваченный безумием, Ахетмаатра встал на колени и начал судорожно выписывать иероглифы заклинания на влажном песке. Стирал, добавлял новые, снова стирал. Измученный собственным бессилием, он зарыдал: — Почему я не могу вспомнить его, почему?.. Всего несколько слов! И я их не помню! Прости, моя Тиа, прости... Прости, что придется ждать! Как я могу позволить чужеземцу быть рядом с тобой? Пусть он хотел этого, мечтал о тебе, но на его месте должен быть я! Ведь ты любишь не его, а меня…»

Вечерний сумрак опускался на Каир. Солнечный диск на несколько минут зацепился за вершину большой пирамиды и, не удержавшись на камнях, продолжил свое неизменное движение к горизонту. Стихали звонкие голоса жителей пригорода столицы. Принц, всхлипнув, взглянул на величественные рукотворные горы, о которых знал только из рассказов своих учителей. И тут его озарило: еще мальчишкой он прочитал в поучении Рахотепа «Если забыл зачем шел, вернись на то место, где начал путь, и увидишь забытое». Египтянин лег поудобнее на песке, закрыл глаза. «Нет у меня такой власти, чтобы поворачивать время вспять, — вздохнул он. — Изменить прошлое я не смогу, вернуться в него тоже, но, если пройду весь путь в своих мыслях еще раз, может, вспомню заклинание, что написал на белой полосе утерянной крышки». Положив руки под голову, молодой человек всецело отдался власти воспоминаний.