Читать онлайн
"История одного гоблина: Символ веры"
Део-Создатель одинокой маленькой точкой скитался в пустоте первичного хаоса. Однажды он случайно столкнулся с другой точкой – Йени. Испугалась Йени появления Део и устремилась прочь, но он догнал Всемать. От союза двух демиургов родился первый мир. И стали они вместе создавать разных существ, дабы населить свое царство. Быстро повзрослели дети Творцов и вскоре перестали во всем слушаться родителей. Не сразу понял Део, что назревает смута, но и после не стал ничего менять, ибо любил детей своих и даровал им свободу воли.
О сотворении мира[1]
Косматые коричневые брови главного придворного свата клином сошлись на переносице.
– Сколько-сколько? – недоверчиво переспросил Бриштамал под ошарашенный шепот помощников.
Увесистая дубина с шипами, висящая на поясе, словно сама попросилась в ладонь, чтобы проломить наглецу голову. Усилием воли царский посланец спрятал лапы за спину и сильно их сжал. Сделал он это аккуратно, чтобы длинные давно не чищенные когти не поранили кожу. Бить нельзя: будущий тесть правителя как-никак.
– Сто баранов и вес невесты золотом, – с достоинством повторил Душняк, нарочито пренебрежительно почесывая лысую макушку.
Отец невесты выглядел лет на сорок, что для гоблина без преувеличения считалось весьма почтенным возрастом. Видимо, он самоуверенно полагал, что пожил достаточно, поэтому может дерзить важному столичному гостю.
– Ты в своем уме, старик? – на всякий случай уточнил сквозь зубы Бриштамал. – За предыдущую царскую жену я платил всего одну корову, двух баранов и пять золотых сверху. Так мне еще сандалии облизали в знак благодарности.
– Ну, иди тогда в той же семье еще одну возьми! – не остался в долгу несговорчивый папаша.
Сват скривился. Этот прохвост прав, ведь других таких же красивых, сочных и непорочных девочек на сотни миль вокруг не сыщется. И силой отнимать нельзя: в подобных вопросах гоблины стоят друг за друга горой. Царь может своевольничать сколько угодно, но покушаться на собственность подданных не имеет права. Сделай он это, и все окрестные деревни тут же возьмутся за оружие. Поди их усмири потом.
Бриштамал вспомнил, как в первый раз пробегал мимо этого покосившегося, но все еще добротного деревянного дома. У распахнутого окна терема на втором этаже сидела юная дева и сияла, подобно свету солнца. Девица хлопала пушистыми ресницами и вздыхала, словно упрашивая царского посланца забрать ее с собой.
Он так засмотрелся на очаровательную мордашку, что столкнулся с тощим угрюмым оборванцем, коих в этой деревне водится бесчисленное множество.
– Извиняйся! – буркнул пострадавший, поднимаясь с земли, отряхиваясь от пыли и потирая ушибленный лоб.
Царский гонец потер свой и хмыкнул, осматривая наглеца в лохмотьях.
– Ты хоть понимаешь, кто я такой?
– Гадхе, который испачкал мою одежду, – не остался в долгу тот. – Извиняйся давай! Монет дай или еды хотя бы. Еда есть?
Посланцу самого царя не пристало извиняться перед всякой чернью, и Бриштамал даже опешил. Он был одет по последней столичной моде, и одежда однозначно подчеркивала его высокое положение при дворе.
– Отвали, недотепа, – попытался уладить дело миром царский гонец.
Ему не хотелось сегодня драться, да и увиденная смазливая мордашка в этот момент занимала все его мысли. Надо быстрее доложить царю.
– Че? – возмутился пострадавший. – Ах ты тупой моорх! Да я тебя!..
Он бросился подбирать с земли дубину, которую выронил, когда столкнулся с Бриштамалом. Гонец опередил его метким ударом кистеня по голове.
Вернувшись во дворец, Бриштамал пал ниц перед Нагумпохабидинбухарином IV.
– О, царь царей! – начал он свой рассказ. – Я встретил деву невиданной красоты, которая как раз подойдет для твоего гарема.
– Фигуристая?
– Самый сок! Прекрасные глаза, нежная кожа, точеный стан, длинные волосы...
– На выданье ли? – перебил самодержец, деловито почесываясь между ног.
Его жирная туша развалилась на троне и всем своим видом демонстрировала превосходство. Это он только с виду неповоротливый, но может в мгновение ока прийти в неукротимую ярость и добежать до обидчика. Тогда вызвавшего его гнев ничто не спасет.
Бриштамал побледнел, потому что совершенно забыл узнать о таком важном обстоятельстве у родителей красотки. Проклятый оборванец!
– Да, – неуверенно ответил придворный сват, тяжело сглатывая.
– Добудь! Узнай, сколько за нее хотят и сразу веди ко мне. Чтоб до следующего полнолуния была на моем ложе. Золота не жалей.
Царь явно воспылал неутолимой похотью. Бриштамал тут же бросился исполнять новое поручение, наплевав на отдых. Крутой нрав самодержца был известен ему слишком хорошо, чтобы хоть немного промедлить.
Как оказалось, родители давно подыскивают своей кровиночке супруга побогаче и готовы отдать ее за достойный выкуп. Однако сто баранов и мешок золота – это перебор.
– Будь же благоразумен, о жаднейший из жаднейших! – начал торг главный сват.
Царь, конечно, готов швырять золото направо и налево, да только казначей за такой выкуп голову оторвет. Сам ведающий казной сановник стоял позади и многозначительно покашливал, требуя сбить цену до приемлемой. Придется попотеть. Если Бриштамал не приведет невесту, голову ему снесет уже царский палач. Могут даже сторожевым воргам или мантикоре на растерзание отдать.
– Так ведь не за раба выдаем! – возразил Душняк.
Какой подлый аргумент, однако. Даже возразить нечего. У невесты самого царя и выкуп должен быть царский. То, что другие родители оказались не столь жадны и прозорливы – исключительно их проблемы.
Сват порыскал взглядом в поисках вдохновения и обратил внимание на изможденных детишек с голодными глазами. Ребята робко заглядывали в окна и сразу спрятались, как только заметили чужое внимание. Опытные, значит. Бриштамал уже видел их, роющихся в отбросах в поисках съестного. Тощие, как жерди, со впалыми животами.
– Вижу, неурожай был в этом сезоне, – с хищной улыбкой заметил царский посланец. – Если мы уйдем искать другую невесту, немногие переживут зиму без этого выкупа.
Душняк нахмурился. Старый гоблин сразу понял, к чему клонит царедворец.
– Согласен на пятьдесят баранов и половину веса золотом, если принесете через три дня, – скрипнув остатками почерневших от времени передних зубов, произнес хозяин дома. – Но Тырю отдам, только когда ей стукнет двенадцать. Еще месяц ждать.
Бриштамал обмер. Гоблинские девицы созревают для любовных утех раньше, чем женщины других народов, но традиции не дозволяют слишком ранние браки. Должно исполниться хотя бы двенадцать лет, а лучше тринадцать, чтобы пересудов не было. Беда! До следующей полной луны никак не успеть.
Гоблинских девиц обычно не спрашивают, хотят ли они замуж. Крохотырю или Тырю, если по-простому, естественно, тоже никто не спросил, хочет ли она замуж за старого, толстого и уродливого царя. Родители заметили в ней будущую красоту еще лет в восемь и с тех пор старательно откармливали. Даже обучили не только умению хлопотать по хозяйству, но и зачем-то грамоте. В целом жилось ей куда лучше остальных братьев и сестер. Только вот выходить из терема строго-настрого запрещалось в отличии от них. Девочка немного завидовала этим вольным, хоть и чересчур стройным птахам, а они отвечали не только взаимностью, но и вполне обоснованной ненавистью голодных к сытой.
Так она и коротала время – за свитком с интересным рассказом о древних временах и дальних странах или в мечтах о принце, который однажды выкупит ее у родителей и уведет в свой дворец.
И вот однажды ее прекрасный принц появился. Невероятно красивый и рослый, с приятными правильными чертами морды, довольно молодой. Только одет он был совершенно необычным для гоблина образом и прошел мимо, даже не взглянув в ее сторону. Такая мелочь вовсе не помешала бедной девочке влюбиться с первого взгляда.
Крохотыря подговорила младшего брата разузнать все о незнакомце. Юноша оказался новым деревенским ловцом духов и с тех пор еще не раз ходил мимо ее окон, а Тыря все никак не решалась окликнуть его по имени. Гарб.
Вот уже почти два года девушка мечтала только о нем. Шаман же все это время продолжал демонстрировать редкую невнимательность, напрочь игнорируя тяжелые вздохи и прочие бессловесные знаки внимания, предназначенные специально для него. Прибытие целой делегации из столицы грянуло громом среди ясного неба. Сватовство со стороны царя путало Тыре все планы, и девушка с тревогой подслушивала со второго этажа, как за нее торгуется отец.
– Надо что-то делать, – решительно сказала Тыря сама себе. – Если меня выдадут замуж, Гарб обо мне так и не узнает.
– Дочура, спускайся! – донесся снизу погребальным звоном голос отца. – Покажись достопочтенным гостям.
Крохотыря приготовилась дать решительный, насколько это вообще возможно для гоблина, отпор. И тут в ее голове, как будто кто подсказал, сам собой появился хитрый план.
– Вот она, наша красавица! – представил ее важным гостям отец. – Покрутись-ка, как ты умеешь, доча. Покажи себя.
Девушка одернула на себе красивое бежевое платье в крупный горох, с совершенно прямой спиной спустилась по лестнице и вышла на середину комнаты.
– Папенька, мне нельзя замуж, – пискнула она, повергая в шок всех присутствующих.
Храбрость уже оставила Тырю, но любовь не позволяла сдаться.
– Че? – тупо переспросил Бриштамал, предчувствуя недоброе.
Отец только нахмурился, но Крохотыря хорошо знала этот тяжелый взгляд: будет пороть.
– Во сне мне явились духи предков! – упавшим голосом произнесла девушка, но чуть приободрилась при виде отвисших челюстей присутствующих. – Они сказали, что на меня наложено страшное проклятие. Любой самец лишится своего мужского естества, притронувшись ко мне. Проклятие может снять только особый шаман, но предки не сказали, какой именно.
Казначей выпучил глаза, скрывая радость от неожиданного освобождения казны от бремени выкупа.
– С предками шутки плохи, – важно сказал он. – Дело серьезное.
Царский посланник схватился за сердце, молча развернулся и вышел вон. По большому счету, у него появилось крепкое оправдание, почему он не может выполнить поручение, но царя это вряд ли обрадует.
Два часа спустя Бриштамал уже докладывал о приключившемся несчастье.
– Прости меня и помилуй, государь!
– Стража! – рявкнул царь, и Бриштамал посерел от страха.
Казначей издал смешок, как бы говорящий, что он одновременно сочувствует бедолаге и радуется, что его не коснулся гнев монарха. Нагумпохабидинбухарин IV перевел взгляд налившихся кровью глаз на него и нахмурился.
– Ты тоже плохо торговался, – сказал он. – Скормить обоих.
Крепкие телохранители государя поволокли приговоренных прочь, а царь приказал вызвать верховного шамана. Раз проклятие может снять только шаман, пусть верховный ловец духов этим и занимается. Года должно хватить, все равно невеста еще слишком мала.
[1] Здесь и далее цитаты из устных преданий Лумеи (прим.авт.)
.
ЛитСовет
Только что
