Читать онлайн
"Лицом к лицу"

Родной город остался позади.

Позади четыре года учебы на физмате - матанализ, сданный, бывало, с третьего захода и выезды в колхоз на уборку урожая – непередаваемая прелесть деревенских полей, запах осенних стогов, деревянного сарая, где жили мы, студенты, да этого раздолбанного грузовичка, везущего в поле, а самое главное – очарование юности, когда все вокруг прекрасно. Позади стройотряд, любимая лопата – «бери больше, кидай дальше», тарелка наваристого борща на завтрак и посиделки у ночного костра. Воскресные танцульки в летном училище да одно из пожеланий в выпускном фотоальбоме:

«Запомни, Виктория:

Лицом к лицу лица не увидать –

Большое видится на расстояньи» …

Я примеряла тогда эту фразу к своей жизни так и эдак, пытаясь осмыслить ее до конца, но ничего не получалось.

Потом случились отношения с Игорем – однокурсником, вскоре ставшим мужем. Внимательным, не отходившим от меня ни на минуту парнем из прекрасного Батуми – шумного грузинского порта с новейшими модными вещичками от торговых моряков, постоянно снующими между разными странами. После каникул он привозил дивные сувениры – первые шариковые авторучки, легкие газовые косыночки – мы такого в те годы и в глаза не видели.

Сын командира дивизии, азартный синеглазый картежник и шалопай, характер имел сложный, властный. Я, балованная маменькина дочка из небольшого провинциального городка, не всегда его понимала, но замуж пошла – он был красив и с ним было интересно. В то время из всего моего окружения обратить внимание можно было только на него.

Сегодня мы летели в Волгоград к родителям Игоря - на постоянное место жительства. Его отец, статный полковник, прожив много лет в Батуми, после увольнения в запас оставаться там не пожелал, а выбрал город на Волге, впоследствии много раз об этом пожалев. Поменять просторную трехкомнатную квартиру в двух шагах от Черного моря, в центре Батуми – на бульваре имени Джапаридзе, напротив ресторана Аджария – на тесную хрущевку в отдаленном районе Волгограда – это же надо было такое придумать! О поганом Волгоградском климате - ураганных ветрах круглый год, песчаных бурях знойным летом, сорокоградусных морозах лютой зимой и значительной радиации вообще молчу, но речь не об этом.

Под крылом самолета показалась великая русская река:

- Смотрите, Волга! – протянув к окну ухоженную руку, обратился к нам мужчина, сидевший у окна. Из-под манжета тускло свернули массивные золотые часы.

- Когда ты купишь и мне такие? – тут же шепнул муж.

- «Ну почему я должна делать подарки, а не получать их?» - возмущению не было предела, и я одернула вымогателя:

- Когда у тебя будут такие же чистые руки!

С тех пор он стал пристально следить за своими руками – видно, ждал обещанного.

Шел 1970 год.

Поженившись на четвертом курсе, мы оканчивали институт уже супругами. В те годы выпускников вузов распределяли – иными словами – направляли на работу. То есть четыре года Родина вкладывала в тебя, оболтуса, немалые средства – многим даже стипендию платила – нехилую такую стипендию, скажу я вам, - так теперь, будь добр, отдай долг! Тут уж кому как повезет – одни, при определенных обстоятельствах, останутся в городе, другие вернутся в родное село, а кого-то загонят в дыру, «куда Макар телят не гонял». Распределение маячило в ближайшем будущем и обсуждалось в нашем доме каждый день.

В то весеннее утро мама, внимательно посмотрев на меня, загадочно улыбнулась:

- Давай-ка, доченька, сходим к врачу!

Врач, произведя осмотр, обрадовала:

- Поздравляю, Нина Ивановна – вы скоро станете бабушкой!

Благодаря этому замечательному обстоятельству я получила диплом с правом свободного трудоустройства, а Игорь - распределение в колхоз «Красный партизан», куда ему и предстояло отправиться до очередного призыва в армию.

Он привез меня в Волгоград, а сам стал собираться в дорогу.

- Привыкай ждать, - произнес муж, оставляя молодую жену на попечение отца-полковника и матери – одной из лучших портних города. Кстати, я и сама неплохо шила, да и вязать умела, но речь опять не об этом.

Ждать его я намеревалась долго, но директор средней школы села Махмуд-Мектеб, то бишь того самого колхоза «Красный партизан», затерянного в далеких степях Ставропольского края, куда явился новоиспеченный педагог, решил иначе:

- Взять математика на несколько месяцев? Да ни за что! Место займешь, и тут же в армию слиняешь, а мне потом опять два года учителя «выбивать»? Вот тебе открепительный талон – свободен!

Получив это замечательное освобождение, муж тут же вернулся в семью. Став в здешнем военкомате на учет, узнал – осенний призыв в армию уже прошел, а следующего ждать до весны. Целых полгода болтаться без дела Игорь никак не мог, но соваться в школу было бесполезно – в те годы учителя получали очень хорошие оклады, вакантых мест не было. И он ходил – в прямом смысле этого слова – по улицам в поисках работы – любой работы.

Вторая неделя заканчивалась безрезультатно. Совсем уж было, отчаявшись, Игорь вдруг заметил на двери небольшого магазинчика «Фото – радио – музыка» объявление: «Требуется грузчик».

- Вот в грузчики-то я и пойду! – с отчаянием подумал он и, не раздумывая ни минуты, шагнул в кабинет заведующей.

Та удивилась, увидев молодого, и – что видно сразу! - непьющего человека, желающего занять это место.

- У меня жена, скоро появится ребенок, я должен их кормить – мне очень нужна работа.

Заведующая вошла в положение и даже пообещала не записывать этот, не совсем интеллигентный период деятельности в его трудовую книжку. В тот же день мой муж надел синий халат разнорабочего, и ухмыляясь такому повороту судьбы, принялся таскать коробки с радиоаппаратурой из подсобки к прилавку.

Игорь даже не подозревал, что именно в этот момент вытянул самый счастливый билет всей своей жизни.

Напротив этого магазинчика – опять судьбоносная случайность! – находился райком комсомола Советского района. Молодежные лидеры - от простого инструктора до самого босса – первого секретаря - частенько заглядывали сюда, желая приобрести последние записи хорошей музыки, магнитофонные кассеты – и… чем там еще привлекает меломанов радиомагазин? На третий день появился заведующий школьным отделом Виктор Чубаров. Увидев нового рабочего, удивился:

- Что-то не похож ты на грузчика! Ну-ка рассказывай, в чем дело.

Выслушав, даже обрадовался:

- Пединститут говоришь? Отлично! Мне сейчас именно такой человечек нужен.

И на следующий день Игорь получил работу, о которой в тот момент не мог даже мечтать. Теперь он, методист районного Дома пионеров, руководит популярной игрой «Зарница» - имеет отдельный кабинет с черным телефонным аппаратом на столе и общается с армейскими офицерами и завучами школ, организуя очередной этап детской военно-спортивной игры.

Так прошла зима. Весной Игоря провожали в армию всем райкомовским коллективом - подружившись с ребятами-комсомолятами, он стал среди них своим парнем. Год службы в звании лейтенанта-программиста Тбилисского штаба пограничных войск пролетел незаметно, а за это время в райкоме образовалось свободное место. Его пригласили – он пошел – пошел и попал, как говорится, «в струю».

Теперь Игорек, инструктор школьного отдела Советского райкома комсомола, на полном основании входит в сплоченную команду сказочной, волшебной страны под названием «комсомол». Получив, нет, вернее обретя лучшую в мире работу, он смог, попер, задержался, и остался там навсегда.

Правильно говорится: расскажи с кем ты дружишь, и я скажу каким станешь в ближайшем будущем...

Новые друзья учили, помогали, направляли в нужное русло. Проводили слеты и массовки, фестивали и форумы, им было интересно и весело, дружно и романтично. Но меня он туда не взял, хотя возможность имелась – и это его всегдашнее жизненное кредо: в шоколаде должен быть он один, а все остальные в… короче, кто как сумеет.

Месяца через три первый секретарь райкома комсомола Виталий Лазарев неожиданно предложил Игорю:

- У нас освободилась должность второго секретаря. Пойдешь?

- С инструктора - сразу на секретаря? Я-то пойду, но выберет ли народ? Виталий уверенно произнес:

- Из всей моей команды ты больше всех подходишь на это место.

- А вдруг не потяну?

Виталий засмеялся:

- Не хочешь – заставим, не умеешь – научим, - а потом, как в воду смотрел - добавил вполне серьезно:

- Мне нужен именно ты! Из тебя со временем получиться хороший лидер.

Отчетно-выборная конференция комсомольцев Советского района проводилась по-взрослому: сначала в большом актовом зале завода нефтяного машиностроения им.Петрова прозвучал отчетный доклад о работе райкома за прошедший год, а когда закончились прения, раздали бюллетени с фамилиями кандидатов, претендующих на место второго секретаря. Комсомольцы потянулись к урнам для голосования, но что-то пошло не так:

- Я же предупреждал – мы зря это затеяли, народ меня совсем не знает! – возмущенно шептал Игорь Виталию, когда «лазутчики» донесли, что большинство голосов получает Виктор Чубаров.

Казалось - пролетает Игорек как фанера над Парижем. Сейчас закончится подсчет голосов и будет настоящий облом - он был не то, что расстроен – он был убит! Но «первый» усмехнулся:

- Ты действительно считаешь, что этот цирк что-то решает? Ну сам посуди – каким образом те, кто голосует способны определить достойного кандидата? Не дрейфь, прорвемся! Совершенно неважно, как они проголосовали, – Виталий кивнул в сторону зала, - главное – как мы подсчитаем голоса! - он похлопал Игоря по плечу и направился в комнату, где заканчивала работу счетная комиссия:

- Пойду проконтролирую процесс...

...Игорь в тот раз-таки стал вторым секретарем (!), Чубаров остался заведующим школьным отделом, а я с тех пор – почему бы это? – совершенно не верю в честные выборы…

Тогда Игорь не знал, что из этого получится. Но получилось отлично! Получилось – на всю жизнь, совсем как в той песне:

Тебе судьбу мою вершить,

Тебе одной меня судить,

Команда молодости нашей,

Команда, без которой мне не жить.

Всякий попавший в этот восхитительный мир комсомольских, а затем партийных работников, никогда не оставался за бортом. Все пути были предрешены, и предрешены довольно удачно: если после пяти-семи лет дальнейшая партийная карьера не складывалась, человек становился директором крупного завода или главой городского пенсионного фонда, пройдя перед этим горнило всесоюзных слетов и строек, бывало - и работы в горячих точках. Ребята по ночам писали-переписывали доклады, оттачивая каждую строку, а днем – днем учились руководить людьми, красиво и умно говорить, держать в руках толпу, быстро принимать правильные решения, а потом и отвечать за них. Лидеры!

Да, да - это была хорошая школа лидеров.

Не забывали комсомольские активисты и о своих женах. Жена - она ведь и в Африке жена!

- Михаил Степанович, помогите устроить на работу жену, - просил первого секретаря обкома комсомола Владимир Жариков - новоиспеченный второй секретарь, недавно приглашенный на эту должность из города Камышина.

- Все в наших руках, - кивнул Михаил, берясь за трубку телефона, - сейчас попрошу ребят – они придумают что-нибудь престижное - должность инструктора горисполкома подойдет?

- Чем моя жена будет заниматься?

- А какое у нее образование?

- Мы оба - технологи текстильной промышленности.

- Тогда она будет курировать облбытуправление, - обрадовал шеф Владимира.

Жена другого комсомольского лидера станет директором большого магазина одежды в самом центре - на Аллее Героев, или управляющей партийной гостиницей «Октябрьская», а если захочет, ее отправят заведовать нашим знаменитым Планетарием. И никого не волнует, что молодая девчонка пока не разбирается в служебных вопросах.

Научится - какие наши годы?..

Через несколько лет, будучи методистом Научного общества учащихся городского Дворца пионеров, я пригласила секретаря горкома комсомола Тамару Шемелеву выступить на пленарном заседании научной конференции.

Та, в недавнем прошлом секретарь комсомольской организации сталелитейного завода «Красный октябрь», не имела понятия о вышеупомянутом научном обществе, но выступить-то надо!

- Чем занимаются школьники? – спросила она.

- Научной работой – пишут под руководством преподавателей ВУЗов рефераты на разные темы.

- Для чего проводится эта конференция?

- В ВУЗах, на заседаниях секций, дети читают свои рефераты - ученые их оценивают. После этого на пленарном заседании, где тебе предстоит выступить, утверждаются лучшие.

- Да, теперь ясно!

- Подожди, это еще не все. Потом я везу эти лучшие работы на ВДНХ, в павильон «Юные техники» и умненьких ребятишек награждают медалями - так бывает каждый год.

Не стану же я посвещать Тамару во все «тайны Мадридского двора», а именно - сколько волжских рыбин-осетров и банок с черной икрой отвезу в Москву вместе с детскими работами, как обрадуются этим дарам работницы павильона ВДНХ и как быстро найдут для наших ребят местечко в плотном графике утверждения медалей.

Тамара, впечатлившись, задала последний вопрос:

- Сколько времени отводится на мое выступление?

…Явившись в настоящий театральный зал нового городского Дворца пионеров, где присутствовало не менее пятисот старшеклассников и преподавателей ВУЗов, она уверенно взошла на трибуну.

Ровно двадцать отведенных ей минут, Тамара пространно рассуждала о науке и её роли в жизни страны, талантливых детях и их будущем, и даже о родном городе – обо всем понемногу и ни о чем конкретно. После этого выступления в моей голове не появилось ни одной дельной мысли:

- «Почему я так не умею? Мне надо хорошо знать предмет, о котором буду говорить» …

Но вернемся назад. Шел февраль семьдесят первого года. Я ждала первенца. Не сомневалась ни минуты - родится сын, но на всякий случай загадала: если девочка, то пусть будет с большими голубыми глазами и роскошными светлыми волосами.

- «Дочка – это потом – первый должен быть сын – старший брат и защитник» - думала я, но мой ангел-хранитель решил иначе, посмеявшись над самоуверенностью молодости - родилась дочь.

Проснувшись наутро после родов, слышу всхлипывания с соседней кровати.

- Эй! Ты чего ревешь?

- Хотела мальчика, а родилась девочка!

И тут, вспомнив, что у меня такое же «горе», расстроилась и сама. Поднялся переполох, прибежал врач:

- По какому поводу рев?

- Хотели сыновей, а родились дочери!

- Господи, образумь этих глупышек! – воздел к небесам руки доктор, - да вы знаете, какие красавицы ваши девчата? Ручки-ножки целые, все пальчики на месте, никаких родимых пятен – беленькие, гладенькие, просто загляденье! А вы, дурочки, ревете – за пацанами приходите в следующий раз!

Потом нянечка принесла мою девочку – туго спеленатую куклешку в чепчике. Я впервые видела новорожденного ребенка – и это был мой ребенок! Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять – это Ирочка.

- Эва-эва-эва! – канючила-ворчала маленькая дочка, и я, забыв про желанного сына, была абсолютно счастлива.

Ирочка росла прелестным ребенком. Огромные голубые глазищи в обрамлении длинных пушистых ресниц – как и загадывала. Светлые волосы переливались на солнце золотом – как и мечтала! Мимо этой куколки спокойно пройти не мог никто, бабки даже ворчали, глядя на роскошный хвост, завязанный на затылке:

- Мамочка, зачем издеваешься над ребенком, такую куделю прицепила!

Я развязывала бант, и пшеничные локоны падали трехлетней дочурке до колен…

В тот вечер по дороге из детского садика мы Ирочкой зашли в магазин и в отделе игрушек, на самом видном месте, увидели большую куклу.

Что это была за кукла – загляденье! В розовом летящем платьице, с белокурыми волосами и голубыми глазами – ну полное подобие моей девочки - она смотрела на нас и улыбалась. Ребенок даже задохнулся от такой красоты, но я только что предупредила:

- Ничего не проси, до зарплаты еще два дня, возьмем только молоко.

Дочь, застыв перед такой замечательной куклой, опустила голубые - отцовские - глазки, и, ковыряя носком белой туфельки деревянные полы, мечтательно выдохнула:

- Эх, вот бы мне такую Соньку! - я обомлела:

- «Даже имя уже придумала!» - сердце не выдержало, и мы побежали домой за деньгами. Заначка, четвертая часть зарплаты, была последней, но что значат шестьдесят восемь рублей перед счастливым смехом маленькой девочки, когда она получила свою Соньку?

Со свекрами, в постоянных придирках и скандалах, мы прожили лет семь. Игорь, продвигаясь по карьерной лестнице, уже заведовал отделом Городского комитета комсомола, я все еще работала в школе – учила детишек математике.

И вот однажды за завтраком муж обронил:

- У нас в Горкоме образовалась свободная квартира – но очень далеко – на окраине Красноармейского района, в Заканалье.

- Как это «свободная»? – опешила я.

- Кому не предлагают, все отказываются – даже уборщица не берет, - пожал тот плечами.

- Почему?

- Квартира однокомнатная и далеко от центра.

- А ты что, тоже можешь ее получить? – осторожно спросила я.

Муж взглянул с ноткой легкого презрения:

- Могу, но зачем? Ведь она – повторяю для особо одаренных! – на самом краю города.

И тут меня прорвало! Битый час я втолковывала этому идиоту, как устала жить под постоянным оком сварливой свекрови, как хочется иметь собственное жилье – повесить на окна светлые занавесочки, поставить в угол телевизор, а на тумбочку синюю вазочку – свою синюю вазочку! Но получить квартиру нам не светит - жилплощади свекра хватает на всех с лихвой.

Наконец Игорь все понял и вечером положил на стол ордер – такую маленькую бумажечку, дающую право на вселение «...в квартиру № 53 по улице Фадеева, 12».

Я на радостях достала из шкафчика позолоченые часы – плоские, стильные, приготовленные к его дню рождения:

- Это тебе, мой дорогой, ты заслужил такой подарок!

Игорь посмотрел на свои руки, довольно улыбнулся:

- А что? Они теперь всегда чистые!

Вскоре мы переселились в полученную квартиру - вот где было счастье! Я быстро нашла работу – в школе недалеко от дома. Игорю же приходилось вставать в шесть утра, спешить на электричку и более часа добираться в Областной комитет комсомола, где он теперь работал.

В моей семье, с тех пор как муж стал видным комсомольским вожаком, периодически возникали споры о бесполезности этой организации для простого человека:

- Вот я, рядовая комсомолка, учитель средней школы, не имею никакой отдачи, только ежемесячно сдаю взносы.

А тот смеялся, уводя разговор совсем в другую сторону:

- Но ты же не «рядовая комсомолка» - ты моя жена!

- Понимаю - колбаса «сервелат», шпроты, сгущенка, конфеты «Белочка» на нашем столе бывают только благодаря твоей должности.

- Пользуйтесь на здоровье благами комсомольской «верхушки», - ехидничал он.

И действительно, каждую неделю Игорь приносил пайки с деликатесами – в магазинах в те времена такого и в помине не было. Мы отдыхали в лучших номерах правительственных санаториев – летом в Сочи, зимой в Кисловодске, я уж не гворю о билетах на самолет или поезд - достать их в те времена было очень проблематично. А муж спокойно заходил в Обком КПСС, показывал дежурному у входных дверей свое красненькое служебное удостоверение и отправлялся на первый этаж – вторая дверь направо - «касса»:

- Жена с дочерью собрались к теще, - объяснял он девчонке-кассирше, - дай два билета на завтра - на самолет в Ставрополь.

- Любая прихоть - за ваши деньги, - улыбалась та и выписывала билеты, котрых в обычной кассе Аэрофлота не было на месяц вперед.

Но иногда, желая наглядно показать свое превосходство, Игорь вредничал:

- Почему мы не можем пройти в спец-зал? Там я смогу положить ребенка на мягкие сидения, – устав держать на руках заснувшую дочь спросила как-то в аэропорту у него, уже главного идеолога области - заведующего отделом пропаганды и агитации Обкома комсомола.

- Туда могу пройти я один, а вам не положено! - высокомерно отвечал Игорь и я, дурочка, представьте, поверила!

Прошло несколько лет - Ирочке шел седьмой год, и мы ждали второго ребенка.

- Пора перебираться в центр, - заявила я мужу в то утро. - Когда родится малыш, твоя мама станет приходить помогать - сюда-то, в Заканалье, она не приедет, это точно.

- Как ты собираешься «перебираться»? - как бы согласился тот.

- Будем менять нашу квартиру, - обрадовалась я, и на следующий день отправилась искать варианты обмена, не понимая всего могущества Обкома комсомола и даже не надеясь на получение нового жилья другим способом.

- Смотри – вот большая комната в трехкомнатной квартире, прямо в центре, на улице Комсомольской. Хозяин согласен, давай оформлять документы.

- А что, на отдельное жилье мы не тянем? – удивился Игорь.

- Нет, конечно! Кто равнозначно поменяет центр города на окраину?

- Ладно, уговорила. Но обменять нашу ведомственную квартиру без санкции секретаря Обкома невозможно.

- Так иди, проси разрешение, - и муж отправился к первому секретарю, Михаилу Катонову. Тот удивился:

- Отдаешь отдельную квартиру за подселение? Ты, главный идеолог области, заведующий отделом пропаганды и агитации Обкома комсомола? Второго ребенка ждете, говоришь? Будет тебе жилье – выбирай – трешка на улице Двинской или двухкомнатная здесь рядом - на проспекте Ленина.

- Трешка, конечно, хорошо, но далековато. Беру ту, что рядом с нашим Обкомом – на проспекте Ленина.

И в начале семьдесят восьмого года мы вселились в большую и светлую двухкомнатную квартиру в самом центре города.

- Там было наше мужское общежитие - уж извини, состояние неважнецкое, - развел руками Катонов, вручая Игорю ключи, - наводи порядок и живите. За тобой новоселье!

Жилье действительно находилось в ужасном состоянии: насквозь пробитый унитаз, а в большой комнате над рамой окна огромная дыра, куда зимой залетал снег, а летом дождь – далеко не все чудеса, увиденные нами. На на антресолях – сюрприз! – нашелся целый мешок сухой воблы, а паркет стоял дыбом после мытья «по-флотски» - ведро воды на пол и шваброй, шваброй!

- Временное пристанище одиноких мужиков - никто ни о чем не заботился, - смеялся муж, принимаясь за ремонт.

А я через несколько дней опять оказалась в знакомом роддоме.

Утром в палате рассказываю историю рождения дочери. Девица с соседней койки – похоже, ровесница, спрашивает:

- Ну и кто у тебя теперь родился?

- Представь себе, сын!

- Представь себе, и у меня тоже!

- Что значит – тоже?

- Да это же я тогда ревела вместе с тобой. И вот теперь - сын! - с этой дамочкой мы жили на соседних улицах, а детки даже учились в одной школе.

Игорю же, со своими комсомольскими делами, вечно было некогда – он и теперь не баловал частыми посещениями, зато свекровь с Ирочкой приходили каждый день. Глядя из окошка роддома на маленькую дочь в легком зеленом плаще и розовом беретике, связанном моими руками, почему-то хотелось плакать – казалось, я предала свою девочку, родив еще одного ребенка.

В конце мая мы праздновали новоселье:

- Так пахнет счастье, – грустно промолвил Катонов, войдя в детскую и вдохнув сладкий запах малыша - нашего новорожденного сыночка. А мы с Игорем этого еще не понимали – воистину:

«Лицом к лицу лица не увидать» …

Ирочка маленького братика встретила настороженно. Стояла возле детской кроватки и внимательно рассматривала нового человечка, пытаясь угадать, что сулит его появление лично ей. Потом, проникаясь заботой к малышу, приходила ко мне на кухню и говорила со значением:

- Иди, там твой сын плачет!

Сын плакал мало, что не удивительно – ведь я задвинула подальше всем известную книгу Спока, по которому когда-то растила дочь. То ли я не так поняла, то ли слишком буквально выполняла рекомендации автора, но вреда эта писанина принесла нам с дочерью немало. И не только нам - эта зловредная книга попила немало крови и у других молодых матерей – надо же такое придумать – кормить ребенка строго по часам! Будить, если он спит, и выжидать положенное время, если просит раньше. Нетушки - я не тормошила мальчика, чтобы перепеленать или покормить - сын ел, когда хотел. А еще я поставила в кроватку свою большую фотографию, и ребенок долго «гукал», разговаривая с «мамой». Но совесть-то иметь надо – долго не получая никакого ответа, парнишка решал – пора бы и пореветь…

Целый месяц мы не могли придумать сыну подходящее имя и звали его просто «мальчик» или «сыночек». Ведь это только кажется, что назвать ребенка – раз плюнуть – сами попробуйте, тогда узнаете! Каких только имен не предлагали – не нравилось ни одно. Муж, подозреваю, в порядке подхалимажа, даже предлагал назвать сына Володей - в честь своего лучшего друга, но я возмутилась:

- Обозвать сыночка Вовчиком? Не для того я его рожала! – и муж отстал. Вопрос так и оставался открытым, имени мальчик не имел.

В тот теплый июньский вечер Игорь, как всегда, задерживался на работе. Мы с дочерью выучили уроки, искупали малыша, почитали на ночь сказку про Золушку, и дети уснули. Супруга все не было.

Время уже перевалило далеко за полночь, когда мое терпение лопнуло. Я взяла лист бумаги и нарисовала на нем… То есть написать слово, подходящее к данной ситуации, я, как культурная дамочка не могла, а вот нарисовать – всегда пожалуйста! К изображенной фигуре сбоку пририсовала ручку – получилось вроде неплохо – главное понятно, что этот рисунок обозначает кое-что «с ручкой». Полюбовавшись своим художеством, прицепила его над супружеской кроватью и ушла спать к детям.

Вскоре послышался звук ключа в замке и на пороге… как там у классика? «Путаясь в соплях, вошел мальчик», а здесь – спотыкаясь на ровном месте, вошли двое. Сказать, что они были навеселе, значит не сказать ничего – они еле держались на ногах – Игорь и его приятель, тот самый - Владимир Жариков из Камышина.

-Ч-ч-ч! Свет не зажигай, спят, – предупредил собутыльника, – по-другому не назвать, - муж, и в этот момент они увидели листок, белевший над кроватью.

- Что это? Давай посмотрим.

Свет зажгли, записку рассмотрели – меня разбудил громкий хохот.

- Я так понимаю, это относится к тебе, – размахивая рисунком перед носом друга, веселился, распоясавшись, друг Володимир, – Теперь твоя партийная кличка - «ж-па с ручкой»! Ну, Викентий, ну молодец, – тут оба рухнули на кровать и моментально отключились.

Наутро я собиралась устроить головомойку этим пьяницам, но они, сделав изумленные глаза, дружно оправдались:

- Ты что, Викентий, - деловито произнес Владимир, намазывая хлеб маслом, - мы не просто так пьянствовали, мы искали имя вашему сыну.

- И ведь нашли, – подхватил муж, - его будут звать Роман – в честь делегата из солнечной Болгарии, с которым познакомились вчера на нашей конференции.

- Вот такого парня! – заключил Владимир, и они дружно подняли вверх большие пальцы.

Мы действительно назвали сына Романом, и живет он теперь – где бы вы думали? Да, да - в Болгарии, в Софии. Вот такое совпадение!

В самом начале трудовой деятельности я работала в школе. Теперь эти годы вспоминаются с ужасом. Полное непонимание детской психологии, отсутствие навыков управления классом и жизненного опыта – у меня. Удачная возможность «оторваться» на уроке математики вместе с категорическим нежеланием «долбить» ненавистные синусы с косинусами – у детей. Это и многое другое оставили пугающие воспоминания о той поре педагогической деятельности.

Но лет через восемь настал-таки чудесный день - и я сменила школу на Областной отдел народного образования.

Утром, собираясь на новю работу, кручусь перед зеркалом старательно прихорашиваясь – подкрасила глазки, подначесала челку. Достала губную помаду и тут муж, недовольно взиравший на мои сборы, в ярости произносит:

- Ты что, думаешь очень хороша собой? Да на тебя ни одна собака ногу не задерет, а мужик так и подавно не посмотрит! - я так и села у зеркала – со слезами на глазах...

Впрочем, он всегда был таким – пока кого-нибудь из домашних до слез не доведет – не успокоится.

Зато график работы нашего отдела кадров оказался восхитителен. Самое главное – вовремя вбежать в кабинет, сесть на свое рабочее место и преданно взглянуть в глаза заглянувшей заведующей Раисе Ильиничне – мол, вот она я, уже здесь! Когда за начальством закроется дверь, можно спокойно достать косметичку, приладить к стопке бумаг на столе маленькое зеркальце и подправить свою внешность – мазнуть еще раз тушью по ресничкам, припудрить носик - готово.

Теперь приступаю к работе – напишу приказ о назначении Савельева В.П. учителем биологии в Иловлинскую среднюю школу, потом спущусь в архив - поищу в огромных коробках документы Ивана Сергеевича Лежнева – директора сто восьмой школы.

- Собираюсь на пенсию, - пришел он вчера, - сделай выписку о зарплате, - а сам смотрел печально – видно неохота выходить на пенсию.

- Зарплату показывать ту, что на самом деле, или увеличить раз в пять? – попыталась разрядить обстановку я.

- Все шутишь, легкомысленное ты создание, - невесело усмехнувшись, махнул рукой тот.

Незаметно подошел обед – целый час свободного времени – можно сбегать в соседний магазин за котлетами или в парикмахерскую – подправить маникюрчик. А к концу рабочего дня, эдак часов в пять, пошлем гонца в кулинарию за тортиком, и, свернув трудовую деятельность – на сегодня хватит! – дружно сядем пить чай. Житуха – класс!

- Кадры решают все! – этот лозунг приятного полноватого дядечки – директора Ольховской средней школы, приехавшего «добывать» недостающего физика, а может историка для своих учеников, и появившегося в дверях нашего отдела кадров с двумя сумками «даров», запомнился на всю жизнь.

- Как ты мог держать меня столько лет в школе? Там, где каждый день – как на фронте – чуть зазеваешься, и урок сорван! Знал ведь, знал, как здорово работать не в школе, – в первый же день попеняла мужу, подыскавшему мне такое теплое место.

Потом, в сентябре, Ира отправилась в первый класс, и я по утрам наблюдала с балкона, как моя девочка переходит широкую дорогу.

Оказавшись на другой стороне, ребенок поворачивался и поднимал вверх руку – этот ритуал соблюдался свято. Долгие годы я махала деткам вслед – иначе настроение у них портилось на весь день. Пятиклассник Рома так однажды и сказал:

- Я сегодня весь день ходил грустный - ты не помахала мне с балкона.

Вот коровник…

Во второй половине дня мы с Иринкой учили русский язык. Третьеклассница сидела перед открытой тетрадкой и накручивала косичку на палец. Озорные лучи солнца, заполняя комнату, играли в её волосах, скользили по учебнику. Домашнее задание выглядело на первый взгляд совсем просто.

«Вот коровник у ворот коровы Милка и Наташка», – было написано в учебнике русского языка без единой точки - её предлагалось поставить самим. И мы начали.

Сначала я напомнила дочке, для чего нужны знаки препинания и привела классический пример: «казнить нельзя помиловать», где от постановки запятой в корне меняется результат, затем прочитала первый вариант нашего текста, голосом ставя точку:

- Вот. (Точка) Коровник у ворот коровы Милка и Наташка, – если написать так, то ничего не будет понятно - коровник, ворота и коровы валятся в одну кучу.

Дочка покачала головой: - Это нам не годится.

- Идем дальше, поставим точку после следующего слова:

- Вот коровник. У ворот коровы Милка и Наташка, – теперь все понятно: есть коровник, у его ворот стоят коровы – такой текст можно оставить, - ребенок понимающе улыбнулся, – но можно прочитать и по-другому:

- Вот коровник у ворот. (Точка) Коровы Милка и Наташка… – что получается теперь? – дочка развела руками.

– Правильно, коровник у ворот – это понятно, а вот коровы тогда что делают? – пожала я плечами, – То есть, должно быть продолжение фразы, но его нет, поэтому текст не вразумительный. Ирочка засмеялась - ей нравилось повторение фразы, каждый раз дающее иной результат.

Следующий вариант выглядел так:

- Вот коровник у ворот коровы. Милка и Наташка… – выходит вообще какая-то абракадабра – у коровы (!) есть ворота, рядом коровник, а Милка и Наташка вообще непонятно кто! – я показала руками «ворота у коровы», скорчив удивленную физиономию - дочка смеялась:

- Нет, здесь тоже ставить точку никак нельзя!

Но оставалось еще два варианта:

- Вот коровник у ворот коровы Милка. И Наташка… - Ирочка, понимая, что получилась очередная чепуха, звонко хохотала.

- И последний вариант: вот коровник у ворот коровы Милка и. Слово «Наташка» я прочитала как артистка, выдержав паузу, выразительно и с подъемом в голосе - как начало следующей фразы. Ребенок уже икал…

На следующее утро я готовила завтрак, а вчерашняя фраза, навязнув в зубах, так и просилась на волю:

- Вот коровник у ворот. Коровы Милка и Наташка, – тьфу ты!

Ирочка смеялась и просила:

- Мамочка, ну не надо больше про коров! – однако в ванной, строя рожицы перед зеркалом, встала в позу, и торжественно взмахнув зубной щеткой, произнесла:

- Вот. Коровник у ворот…

Через год после рождения сына я вышла на работу. Сидела за своим письменным столом в секторе кадров Областного отдела народного образования и думала:

- «Дочка ходит в школу недалеко от дома, Ромочка - в ясли в нашем дворе - почему бы и мне не поискать работу где-нибудь поближе?»

Вечером так и заявила мужу:

- Пусть все домашние дела будут рядом: Ромочкины ясли – Ирочкина школа – моя новая работа.

- А я вообще не хочу, чтобы ты работала, - возразил тот, - сиди дома и воспитывай детей.

- Еще чего! Почему это я должна сидеть дома? Дома скучно!

- Да не нужно тебе видеть всю ту грязь, которая нас окружает. Ведь со временем возможно и ты, моя чистая светлая девочка, мой родной рыжик, станешь такой же, - проникновенно глядя мне в глаза грустно произнес муж.

- Какую еще грязь? Что ты несешь? – возмутилась я.

- Вижу спорить бесполезно, - вздохнув, он пожал плечами, вышел на балкон и показал рукой через проспект:

- Смотри, вот напротив городской Дворец пионеров. Пойдешь? Не смотри что такой невзрачный – совсем рядом, на улице Мира заканчивается строительство нового, прекрасного здания.

- Правда, близко, а что? Пойду!

...Это было в те годы, когда слова «нет» для моего всемогущего мужа уже не существовало - через пару дней я уже была методистом городского Дворца пионеров. Но это опять совсем другая история…

Деточки - Ира с Ромой, конечно, частенько баловались – скакали по дому, орали во все горло – вобщем, стояли на ушах – на то они и дети - ничто человеческое им было не чуждо. Свекровь, понимая то, что мне пока было неведомо, ворчала, оправдывая сына:

- Вы так безобразно себя ведете, что отцу домой идти не хочется.

А тот домой действительно никогда и не спешил, но совсем по другой причине…

Так прошло несколько лет. Наша семья с Игорем не сложилась. Я, конечно, ценила обширные связи мужа, дающие возможность решить любой вопрос в любом конце страны, и другие блага, вошедшие в нашу жизнь.

Но персональная «Волга», возившая в том числе и меня с детьми, не скрашивала отношений. Я ежедневно страдала от его грубости, ехидства и хамства – они были у него в крови. Если друзья считали Игоря замечательным парнем, то оставаясь наедине, он критиковал любую мою инициативу, выходил из себя от самых безобидных слов. Вспылив из-за пустяка, мог не разговаривать целую неделю - все это было невыносимо.

Удручало постоянное отсутствие мужа – вовсе не из-за баловства детей, а из-за бесконечных партийных коференций, банкетов и форумов со всеми вытекающими последствиями – пьянками, бабами, недельными загулами и тд и тп... А еще он мог несколько дней подряд просидеть за крточным столом – проигранные суммы вычитались из семеного бюджета – выигранные растворялись в его карманах.

Сколько написано о «несхожести характеров», «непонимании» друг друга – зачем повторяться? Развод дался тяжело как мне, так и ему. Игорь, значимый тридцатичетырехлетний комсомольский лидер, потеряв работу и получив в учетню карточку выговор с формулировкой «за развал семьи», грозил отнять детей, потом предрекал мне и детям нищенское существование, а потом, махнув рукой пообещал:

- Ты еще не раз об этом пожалеешь! Вот увидишь, каких вершин я достигну!

- Да, да, - съехидничала я, - помню, в моем выпускном институтском альбоме есть и такое напутствие: «Лицом к лицу лица не увидать» …

***

Что бы ни случилось в жизни, тебе все равно придется утром жарить омлет и мазать детям бутерброд маслом, отправляя их в школу.

А мама тут как тут:

- Доченька, переселяйтесь в наш город - я здесь большая величина – директор крупной фабрики, сама понимаешь, какие имею связи. Меняй квартиру, бери деток – ни нужды, ни проблем не будет.

- Спасибо, мамочка, ничуть в этом не сомневаюсь. Но мы прижились в Волгограде, да и знакомства у меня тоже неплохие - с любым вопросом найду к кому обратиться. Наши комсосмолята есть везде.

И вот я одна – одна с двумя детьми.

Дочке десять лет, сыну – три годика. Мне бы отчаяться – ан нет – мир вдруг заиграл новыми красками, заискрился детским смехом – вот как прекрасна, оказывается, бывает жизнь! Где же она, та грязь, о которой говорил Игорь? Воистину – в жизни каждый видит то, что хочет.

Знала б раньше…

Игорь отправился на Север искать новое счастье, а я осталась в компании наших друзей – доброй старой компании.

Была среди них и черноглазая Светка. Закончив в свое время ГорХОЗ, стройки и в глаза не видела, отсиживаясь в научно-исследовательском институте, коих в те годы было бесчисленное множество. Идешь по городу – сплошные НИИ. Что за институты, чем занимаеются? Около Мамаева кургана – так и вовсе длинный ряд многоэтажных зданий – «Научный городок» называется.

- Зачем стране столько-то? – спросила однажды у мужа.

- Чтобы бездельников меньше было, - засмеялся тот, и я всерьез поверила в такую форму борьбы с безработицей. Ведь Светка рассказывала, как они в своем НИИ целыми днями только и делают, что гоняют чаи да травят анекдоты.

- Работа мечты: они делают вид что платят, мы делаем вид что работаем, - утверждала наш горе-инженер, недовольная своей зарплатой.

Назвать Светку подругой язык не поворачивался – так, приятельница. Крупная, ростом под метр восемьдесят – настоящий гренадер в юбке, из тех, кто коня на скаку, да и в горящую избу - тоже. Захочет ли – вопрос другого порядка, но что по силам – это точно!

Когда-то она была замужем - но это когда-то. Ее благоверный – тоже их наших, из комсомольских вожаков - то ли Петя, то ли Саша? – уж и не вспомню - нашел блондинку посимпатичней да помоложе и ушел к ней.

- Не надо взывать к моей совести! - отвечал он Женьке Бабичеву, пытавшемуся по поручению коллектива вернуть «заблудшую овцу» в лоно семьи, - В доме Любы, в отличие от нашего, все в ажуре - чистые полы и окна, на плите - борщ, котлеты и компот. Да и сама она – ну ты сам видел… Женька тоько руками развел – сказать было нечего…

Теперь разведенка Светка пребывала в поиске интересных собеседников и, что там греха таить, кавалеров. Как учуивала время и место наших сборов, понять никому не удавалось, только появлялась всегда внезапно и с выражением примы деревенского театра торжественно провозглашала:

- А вот и я! - все молча переглядывались, наиболее галантные кавалеры пододвигали стул. Видеть в ней соперницу никому из женщин и в голову не приходило.

В моей личной жизни в то время происходило новое увлечение. Майор Сергей Арчаков служил в одной серьезной организации, был хорош собой и, что самое главное – разведен. Мы встречались почти год, и я возлагала на него большие надежды.

В ту субботу все было как обычно. Вошли старые друзья – Лева Веденский - помощник губернатора нашей области с женой Лидочкой и Женька Бабичев – первый секретарь Ворошиловского райкома КПСС - признанный жуир и меломан со своей «бебой» то есть Олечкой. Представленный честной компании Арчаков пожал руку мужчинам, раскланялся с дамами.

- Мой друг! – обращаясь к Леве торжественно провозгласил Женька, вытаскивая из кожаного дипломата пластинку модного композитора Давида Тухманова.

- Мой друг, ты помнишь, как мы танцевали под эту прекрасную музыку?

- В Ставрополе? На свадьбе твоей сестры? – повернувшись ко мне улыбнулся Лева, - Да, где мы только не побывали! Замечательное было времечко, что и говорить!

Компания лидеров, с первых лет комсомольской работы спетая и спитая – мы выезжали за Волгу, летали на пару выходных в Киев, отмечали вместе все праздники - поначалу состояла из четырех семейных пар. Потом мой муж - вовсе не «учитель математики», как написано в его дипломе, а, на минуточку – уже председатель бюро международного туризма «Спутник» - как отмечено в трудовой книжке, растворился в туманной дали. Исчез, расставшись с огромным рабочим кабинетом, парком из семи новеньких легковых автомобилей «Волга» и пяти автобусов «Икарус», потеряв всеобщий почет и уважение и много, много чего другого - ну, в общем, не стало у меня мужа, а я в компании осталась.

Никаких адюльтеров среди нас не наблюдалось – нам было просто хорошо вместе.

Вечеринка шла своим чередом, бутылки пустели, настроение поднималось. Арчаков получил искреннее одобрение моих друзей, и я была рада этому факту. Мы обсуждали последние новости, пели песни и, конечно, танцевали под чудный старый мотив:

…И было это солнце утреннее сонным,

И тени вниз летели со скалы.

И было это море невесомым,

И были эти сны не тяжелы.

У той горы, где синяя прохлада,

У той горы, где моря перезвон…

Светку приглашали на танец все мужчины по очереди, в том числе и мой Арчаков, та кокетничала, заламывая руки, и выдавала плоские шутки – было в ней что-то от грубой крестьянской бабы – я же говорила.

Но вот время перевалило за полночь, гости стали прощаться. На проспект вывалились шумной толпой – сидели за столом долго, набрались капитально.

Только стали ловить такси, как на Леву повесилась посторонняя девица – то ли перепутала мужика, то ли такая смелая, но тоже в хорошей кондиции. А наш Лева – юморист - обнимает её за талию и продолжает беседу, называя девицу «котиком» и «рыбкой». Лидочка, ничуть не смутившись, объясняет честной компании:

- Ему сейчас безразлично кому толкать свои умные речи, - и отодвинув девицу к фонарю, становится на ее место:

- Дорогой, ты все перепутал, это я твоя рыбка, я и котик, меня обнимай…

Вот же умница какая!

Сергей, обещавший посвятить этот вечер мне, тоже вдруг засобирался – засобирался и ушел вместе со всеми. Несколько дней к телефону не подходил, или же отвечал коротко:

- Извини, завал на службе!

Но недели через две «завал» очевидно разобрали, и раздался звонок в дверь – мой кавалер, как всегда, нагрянул без предупреждения. Все пошло, как и прежде: свидания – букетики – коньячок с тортиком. Тем не менее со временем отношения зашли в тупик, а потом и вовсе прекратились – мирно, спокойно прекратились. И не вспомнить бы о той вечеринке, но…

Примерно через год, в магазине, у самой кассы, столкнулась со Светкой:

- Привет! – была искренне рада я.

- Привет! – обрадовалась и она.

- Давненько не виделись! Посидим, поболтаем? – прихватив бутылочку испанского хереса мы отправились ко мне – благо надо было всего лишь дорогу перейти. Устроившись на кухне, разлили вино по бокалам и повели неторопливый треп о житье-бытье. Перемыв кости всем знакомым, перешли к разговору о себе.

- Как твой Сергей? – вкрадчиво спросила Светка.

- Мы расстались.

- Знаешь - я должна тебе это сказать – ведь он и ко мне тогда ходил! - прикинувшись виноватой, трагическим тоном произнесла эта артистка.

- К тебе? Ты что, знала его раньше? – не поняла я.

- Нет, мы у тебя познакомились – в тот вечер – «...и было это солнце утреннее сонным…» - помнишь?

- И…?

- Я попросила - Сергей проводил…, - она с гордостью взглянула на меня, мол, я тоже интересую мужчин!

- Проводил? – идиотский вопрос...

- Сначала все про тебя выспрашивал, - усмехнулась Светка.

- А потом?

Та кокетливо повела плечом:

- Ну а потом…

Когда до меня дошел смысл этого «Ну а потом…» я опешила! Сидела в изумлении – сказать, что была ошарашена – значит не сказать ничего - отпад был полный! От меня – к Светке? Что он там нашел – сто килограммов чистого веса? Темные усики под носом, прикрытое волосами большое родимое пятно на щеке, да немытые годами окна в квартире? Он в своем уме? Где были его глаза? А она то, она! - сидит в моем доме и говорит такие вещи…

Тем не менее я взяла себя в руки - Светка мирно ушла домой, а я, проглотив обиду, вдруг поняла – не стоит Арчаков нашей ссоры. Чего он тода хотел - выведать что-то обо мне, или соблазнился ее телесами? Случайно пошел провожать, а получился мезальянс? Так или иначе – у нас с ним все равно ничего путного не вышло. Причем у Светки тоже, так о чем же жалеть? Но!

Дорогие мои подружки – женщины, девушки, девочки! Не открою тайну миров утверждая, что мужики – племя нам, женщинам, совершенно непонятное. Их поступки неадекватны, мысли нелогичны, а симпатии вообще не поддаются никакой критике. Если надумает, то невозможно предугадать, когда и к какой обезьяне он уйдет.

Какой же дать совет? При появлении подходящего кавалера прятать его от подруг до самой свадьбы, как делают многие, или рискнуть и познакомить с девчонками – пусть пройдет проверку? А что? Это тоже дело! Но!

Сначала откройте глазоньки своему благоверному на Оксанкины кривые ноги, поведайте, что у Милки косоглазие, а Светка – та вообще охотится на мужиков. Оброните эту информацию как бы невзначай, между делом, накрывая на стол – такие слова хорошо застревают у них в мозгах. Обронили? Ну а теперь – с Богом!..

- Фи, как подло! – скажут Оксанка с Милкой.

- А уводить кавалера у подруги из-под носа не подло? – спрошу я.

Ответить-то и нечего…

А вот еще был случай - в те времена, когда сотовых телефонов еще и в помине не было.

Заканчивался ясный летний день, пятница.

- Что ты собираешься делать завтра? – спросила Женька Савицкая - стройная привлекательная аспирантка медицинского института.

- Пока не знаю, - поправляя на носу очки в модной оправе отвечала я, - дети в пионерском лагере, срочных дел не предвидится, скорей всего целый день проваляюсь на диване с книжкой, «Унесенных ветром» дочитаю.

- Глупости, - категорически заявила подружка, - погодка-то стоит вон какая замечательная, лучше приезжай ко мне на дачу.

- А я не знаю где твоя дача.

Красотка тряхнула короткими светлыми кудряшками:

- Слушай сюда: автобус номер девять отправляется от вокзала каждые полчаса. Доедешь до остановки «Лавочки», а там - две улицы вниз и первая дача направо.

- Первая дача направо?

- Да, первая – направо. Ну Викеша, это же так просто – чего там искать-то! – Женька озорно сощурила зеленые глазищи, - А я к твоему приезду мяса нажарю, да с маминым домашним вином и клубникой - прямо с грядки...

- Ну, если мясо, да с клубникой и вином, - улыбнулась я, даже не подумав уточнить адрес.

Не имея понятия о дачных нарядах, на следующее утро собралась как на Каннский кинофестиваль - надела светлые брюки с шелковой блузкой, взяла белую сумку, и, не забыв облиться духами из нового флакончика, отправилась на вокзал.

Девятый автобус уже собирался отходить, но свободные места еще были. Я уселась на переднее сидение и стала расспрашивать попутчиков:

- Не подскажете, где остановка «Лавочки»? – мнения разделились:

- После Латошинки первая, - авторитетно заявил дед в серой кацавейке.

- Нет-нет! Там давно уже не «Лавочки», - «Лавочки» теперь через три остановки, - встряла моложавая тетка с ведром, а водитель подтвердил:

- Точно, через три! – я и вышла – через три…

Мало того, что мой наряд, как вы понимаете, совершенно не соответствовал окружающей обстановке, так еще не менее трех часов я, приличная женщина, заведующая самым большим и серьезным отделом – отделом науки и техники городского Дворца пионеров, благоухая на всю округу польскими духами «Быть может», таскалась – не подберу другого слова - по узким проулкам, разыскивая «первую дачу направо».

Перезнакомившись с копавшими, половшими, сажавшими дачниками все расспрашивала - вот прямо «про то, не знаю, что». Наконец один молодой и, смею вас уверить, симпатичный мужичок, поливая грядку с помидорками, махнул рукой в конец улицы:

- Идите вдоль дороги, потом поверните направо и метров через сто увидите.

Проплутав далеко не сто - все двести метров, дважды повернув направо, я, к большому удивлению, вновь оказалась возле зеленого частокола того мужичка:

- Опять вы! – лукаво улыбнулся хозяин, снимая с мангала два шампура, - Устали небось? Бросайте бесплодные поиски, заходите ко мне – вот и шашлычок подоспел! – он гостеприимно распахнул калитку, но я молча махнула рукой и в расстроенных чувствах зашагала дальше.

Минут через двадцать на конечной остановке увидела все тот же девятый автобус.

- «Сегодня совершенно не мой день!», - подумала я, забираяась в салон. Водитель закрыл двери и автобус отправился в город - мы тряслись по узким дачным улочкам, потом выехали на асфальт, притормозили - и тут прямо перед моим носом возникла серая, вся облупившаяся вывеска - «Лавочки».

- «Столько времени потеряно, пусть будет еще одна, последняя попытка», – с этими мыслями я опять вышла на дорогу. Как там Женька говорила? «Две улицы вниз и первая дача направо»? Ну пошли…

Первая дача направо оказалась симпатичным одноэтажным домиком в два окна. Сирень, калитка – и тут кто-то в белом метнулся от мангала к забору:

- Е.. твою мать! Е.. твою мать! – звонко орало это создание на весь дачный массив, швыряя в кусты дымящуюся сковороду с горелым мясом...

- «А с виду такакя приличная дамочка», - с облегчением подумала я, толкая калитку:

- Женька! Чего хватаешь горячую сковородку голыми руками?..

Да я и не о Женьке. Самое главное – со мной были мои дети. Отдельные моменты их детства стоят перед глазами, так, как будто это было только вчера.

Вот трехлетняя Ирочка скачет под окном прямо по клумбе с цветами. Соседи, посадившие эти цветочки, возмущены. Одна из бабушек бежит накляузничать на девочку:

- А ваша Ира….

Я тут же бросаюсь на улицу призвать ребенка к порядку, но по пути встречаю соседку Галину. В гневе объясняю, зачем бегу. На что та реагирует совсем странным, на мой взгляд, образом:

- Ты в своем уме? Да и хрен с ними, с ихними цветочками! Дочь-то твоя, кто же еще за девочку заступится? Ты пока у неё единственная защитница! А этим бабкам только дай волю. Мамашка, ты потеряла ориентацию в пространстве?

Вот он, урок любви к собственным детям. В тот момент я поняла: своих детей никому и никогда обижать не позволю – если что - разберусь с ними сама.

А вот мы с Ромочкой едем на трамвае с рынка. Сидим на первом месте, напротив – пожилая женщина с большой сумкой. Ребенок весело распевает песенку и, болтая ногами, задевает ее юбку.

- Рома, сейчас же прекрати! Видишь – тетеньку пачкаешь! - одёргиваю мальчонку. А женщина почему–то с болью смотрит на нас:

- Деточка, люби своего сыночка, всегда люби, особенно пока он маленький да с тобой рядом. Любуйся на него, целуй, обнимай, балуй, как только можешь. Время пролетит – не оглянешься. Наш-то вырос, забрали в армию и услали куда-то. Мы даже не знаем куда – пропал внучек, вот уже два года ни слуху, ни духу, мать все глаза выплакала! – засекреченная военная операция Советских войск в Афганистане была в самом разгаре.

В том трамвае я отчетливо осознала и другое - мой сын никогда не пойдет в армию.

Эта пожилая женщина положила еще один кирпич в мою любовь к детям – порой этому учили совершенно незнакомые люди.

Бессильной перед детками никогда не была, могла заставить их слушаться не только слова, а просто взгляда, у нас даже игра была такая:

- Отгадай, что я хочу тебе сказать? По моим глазам отгадай! —говорила я, сердито глядя на ребенока.

- Ты хочешь сказать: «Не балуйся», - звонко орал догадливый сыночек.

А фраза «голова дана человеку для того, чтобы ею думать, а не только носить шляпу» повторялась детям много раз и по всякому поводу.

- Мама! – истошный вопль сына заставляет бросить все и нестись на выручку. Забежав в комнату, застаю такую картину: Ира, зажав пятилетнего Ромку в угол, целует его в щечки, голову, а он орет:

- Мама! Она меня целует!.. – и, поискав нужное слово, добавляет: – Беспощадно!

Маленький Рома лежит в постели – вроде засыпает. Ира стоит в коридоре у его комнаты и давится от смеха, прислушиваясь. Присоединяюсь к ней.

- Матное слово – плохое слово! – четко произносит ребенок. И неожиданно с воодушевлением добавляет:

- Я тебя убью! Матным словом!

Иногда, видя в городе маленьких, чумазых – сколько не отмывай – не помогает – мальчишек, с нежностью вспоминаю своего сынишку.

«Банда» второклашек - четверых задиристых пацанят, появившемуся в их поле зрения первоклашке заявили конкретно:

- Крути педали, пока не дали!

Но наглый первачок не оробел, а построив противника в ряд, сказал:

- Стойте, не шевелитесь! – и стал дубасить всех по очереди.

Отлупив Стасика, взялся за Ромку, потом настал черед Санька и, наконец, Андрея - те стояли не шевелясь. Посчитав миссию законченной, первачок отряхнул руки:

- Ну, все, пока, крутите педали!

- Почему вы стояли столбами? – отмывала я побитую рожицу Ромки, – ведь вас было четверо, вы могли запросто справиться с наглецом!

- Мама, ну как ты не понимаешь, он же сказал: «не шевелитесь!» - мы и не шевелились.

Вот ведь как велика сила слова!

Очень нравится ответ детей на вопрос:

- Кто разлил чернила на ковер?

- Никто! – честные, ясные, не умеющие обманывать глаза. Рожицы недоумевающие, типа «как можно думать на нас»!

Сижу и думаю: «Чернила сами разлились, что ли? Вот пришел в комнату пузырек – ножками пришел, и вылился на ковер. А детки теперь отвечать должны!»

В тот день сын пришел из школы в расстроенных чувствах:

- Ира, а ты можешь побить мальчишек из восьмого класса? Десятиклассница допытывается у братца-третьеклашки:

- Ромочка, а в чем дело?

- Да так, - уклончиво отвечает он, - обижают!

Ира берет телефонную трубку:

- Элементарно, Ватсон, сейчас позову Рогуленку, и мы запросто наваляем твоим обидчикам!

Через некоторое время открывается дверь и заходит Рогуленко. Её внешний вид доскональному описанию не поддается, но хотя бы попытаюсь.

Короткие иссини черные волосы стоят дыбом от начеса – это такая прическа. Ярко голубые тени размазаны до бровей, на ресницах не менее килограмма туши, а кроваво-красная помада обведена бордовым карандашом. И все это обильно сдобрено розовыми румянами. Далее идет светлая блузка, которой скорее нет, чем есть – вырез почти до пупа. Юбка же цвета лазурного моря, заслуживает отдельного разговора. Один обруч является пояском и закреплен на талии, обруч диаметром побольше висит пониже, а самый большой прицеплен еще ниже и все это сооружение накрыто тканью – вот такая, с позволения сказать, юбка. При этом следует учесть, что она чуть-чуть прикрывает то место, откуда растут ноги, так что ни нагнуться, ни поднять руки девица по фамилии Рогуленко не может!

Задыхаясь от смеха, советую:

- Ирочка, не надо бить обидчиков - ты только покажи подружку, они сами разбегутся, и больше никогда в жизни к Ромке не подойдут!

Тут раздается звонок в дверь и входит вся взъерошенная соседка Верочка - инспектор городского отдела народного образования по делам несовершеннолетних. Веду ее на кухню:

- Садись, вот тебе чашка с чаем, - та устраивается за столом и наблюдет за процессом приготовления обеда.

- Ты почему такая взвинченная? – я отправляю в кастрюлю петрушку и закрываю крышку.

- Сегодня забирали двух детей у матери-одиночки. Дети плачут навзрыд, мать тоже в истерике – до сих пор не могу прийти в себя!

- Неужели нельзя по-другому?

- Нельзя! Ее уже дважды предупреждали. Видела бы ты то жилье - полы не мыты год, постельное белье все рваное, на кухне тараканы и никаких запасов – ни макарон, ни крупы – мрак!

- И что с того, что нет макарон?

- А то, - нравоучительным тоном отвечает подруга, - если в доме нет запаса продуктов на неделю, то по закону – подчеркиваю – по закону! мать одиночку можно сразу лишать материнства.

Я, самая настоящая мать-одиночка, так и села:

- Это что же выходит?.. – осеклась и полезла смотреть, сколько у меня в запасе этих самых макарон и риса…

Рома растет таким же, как и все другие мальчишки – перед сном гладит слоненка в телевизоре - из «спокойки», а из школы приносит целые карманы всякой всячины. Винтики-железочки день-два отлеживаются в коридоре - на тумбочке, затем передвигаются левее, потом еще и еще и, в конце концов, отправляются в мусорку, а их место занимают следующие гвоздики. Сразу сделать такое кощунство - выбросить весь этот хлам - нельзя ни под каким видом - Ира бросается тигрицей на защиту «богатства» братика:

- Карманы мальчика – это святое!

Не обещайте детям даже за большую провинность то, что не сможете выполнить. Слово «убью» замените на «побью», «никогда не куплю» на «тогда не куплю». Так и отбодаться потом легче будет. Когда прегрешенец станет клянчить мороженое, напомните:

- Я бы купила, но ты помнишь, дала тебе честное слово, что сегодня не куплю – а честное слово нарушать нельзя.

Рома был довольно прилежным учеником - никаких нареканий от учителей не слышала, учился без посторонней помощи и довольно хорошо. Но сейчас не об этом.

Открылась дверь и на пороге возник девятилетний сын – на него было страшно смотреть: от новенькой куртки напрочь оторван рукав, мордаха в красных точечках, как будто ею елозили по сугробу (впоследствии оказалось, что так оно и было), от ранца остались одни воспоминания.

Не находя слов, хватаю его за шкирку и втаскиваю в дом. Но тут, почуяв неладное, со словами:

- Не тронь Ромку! - вылетает из комнаты Ира. Забрав братца к себе, начинает утешать. Итог всей эпопеи - признание сына:

- Мама, я же за правое дело боролся!

В школе Рома постоянно стрелял у Иры и её подружек-одноклассниц денег на почтовые марки, которые собирал с большим увлечением, благо магазин «Филателия» находился за углом школы. Этих марок набралось несколько альбомов – где они теперь, кто знает…

А зимой все мальчишки играли в хоккей.

…Люстра была небольшая и очень симпатичная, как раз для спальни. Я давно на неё смотрела, все откладывала денежки и, наконец, купила. Едва дождавшись, когда дети уйдут гулять, притащила в комнату стол, залезла на него, сняла старую позорную лампочку и привесила новую люстру. Любуясь результатом своих трудов, несколько раз включила и выключила свет, рассматривая стеклянный плафон снизу и сбоку – класс! С этим и ушла готовить ужин. Присутствие новой люстры грело душу, я чистила картошку, напевая что-то веселое себе под нос – ничто не предвещало беды.

Где гуляла Ира, теперь уже не вспомнить, а двенадцатилетний Роман в полном хоккейном снаряжении гонял шайбу во дворе, забил несколько голов и был очень доволен собой. В состоянии неуемной радости ребенок валился в дом и стал стаскивать коньки - в доме запахло морозной улицей, снегом и зимой.

Приготовление ужина не дало мне возможности вмешаться в процесс раздевания, а зря - Ромкина энергия искала выхода, и таки нашла его! В ходе как бы продолжающейся хоккейной баталии, повторяя движения вверх, вбок и от себя, сын продвинулся в комнату, в очередной раз взмахнул клюшкой, и… Послышался звон разбитого стекла …

Влетев в комнату, застала плачевную картину: в свете сиротливо горящей лампочки, продолжавшей раскачиваться под потолком, повсюду сверкали осколки плафона. Они лежали на ковре, на письменном столе, на Ромкином журнале «Квант» и на Иринкиной новомодной «Бурде».

Сыночек же, вжавшись в дальний угол с испугом осматривал произведенный конфуз. Испугаться-то он испугался, но ведь это еще и смешно! Хохотать громко Роман, конечно, не мог, но смех так и рвался наружу – это легко читалось по его глазам. Он правильно понял - влетит здорово - и моментально решил:

- «На стекла мама наступать не станет, спрячусь-ка я за ними» …

Мальчки росли умненькими и деловыми – вместо праздного шатания по улицам, находили занятия поинтереснее.

Однажды двум ученикам девятого класса - моему Роману и его другу Стасику захотелось побольше узнать о недавно появившихся компьютерах. Поразмыслив, они решили где-нибудь поучиться, но нашли только курсы повышения квалификации программистов для работников НИИ. В те 90-е годы компьютеров было совсем мало так же, как самих программистов и подобных курсов.

Но сказано – сделано – ребята отучились и получили вот такие удостоверения:

Межведомственный региональный Центр повышения квалификации и переподготовки кадров по специальности «Вычислительная техника» (оператор персональной ЭВМ)

УДОСТОВЕРЕНИЕ.

Настоящее выдано ЕРЕМЕНКО Роману Игоревичу в том, что он с 25 ноября 1993 г. по 20 декабря 1993 г. повышал свою квалификацию (обучался) без отрыва от производства.

Тов. Еременко Р. И. проработал следующие темы:

1. Конструкция ППЭВМ и работа с ее устройствами.

2. Операционная система и утилиты.

3. Редакторы текстов и табличные процессоры.

4. Основы Бейсика

и выполнил выпускную работу.

Ректор И.Ф.Буш

Секретарь Н.И.Тарасова

Город Волгоград, 20 декабря 1993 г.

Регистрационный номер 5479.

И квитанция об оплате со штампом Волгоградского инженерно-строительного института.

Ира, старшая сестра, притаилась у вешалки – сидя в засаде, она караулила братца. Рома, здоровенная уже детинушка, вышел в коридор, ничего не ведая. Предупреждающий крик раздался неожиданно:

- Прыжок пантеры! - и на нем повисла сестричка. Девочка была небольшого роста, и удержать её было бы легко, но внезапность испортила все дело – Роман рванул вперед, влепился в дверь, упали вместе, и в коридоре организовалась куча-мала.

Вот попробуйте, растащите эту хохочущую кучу…

Растащила, усмирила, отправилась в школу - к Иринке на родительское собрание. Впереди лето и учителя озабочены, чем занять подростков, чтобы те не шатались по улицам. А родители как стадо баранов – куда пастух (учитель в данном случае) – туда и они всей толпой – соглашаются отпустить детей в лагерь «труда и отдыха». Нет, чтобы послушать знающего человека – то есть меня!

Бес, как всегда, дернул встрять и здесь. Я - напоминаю - заведующая отделом науки и техники городского Дворца пионеров, только что вернулась из поездки с проверяющей комиссией по этим самым лагерям и смогла с глубоким знанием дела ввести собрание в курс дела.

Нашей комиссии показывали разные лагеря – хорошие и не очень. Тот, за Волгой, в Средней Ахтубе, в колхозе «Рассвет», куда посылали детей Центрального района, к заезду школьников был не готов вообще: в жилых помещениях выбиты окна, стены столовой ободраны, туалеты разгромлены. Я так и описала родителям эту обстановку. К счастью, долго уговаривать не пришлось – те быстро все поняли, и детки остались в городе помогать делать ремонт в школе.

Вы спросите, как они делали ремонт? – да это уже дело пятое...

На следующее утро комиссия по проверке лагерей труда и отдыха опять собралась в Обкоме комсомола. Инструктор Горисполкома, инспектор санитарной службы, майор из детской комнаты милиции, и я как представитель Городского отдела народного образования, будем пристально изучать условия проживания детей в лагерях Иловлинского района.

Представительная группа скучала в ожидании автобуса, как вдруг открылась дверь школьного отдела и появилась инструктор - Светлана Шмидт.

- Вши! – возмущенно провозгласила эта «деловая колбаса», опускаясь на стул рядом со мной, - Представляешь, в международный детский лагерь привезли девочку со вшами!

- Откуда привезли?

- Из дома, из Ленинского района. Такого ребенка посылать никак нельзя, а выезд группы в «Артек» через шесть часов. Где теперь найти замену? Мне Хорошева - третий секретарь Обкома ВЛКСМ - голову оторвёт за недобор!

- «Артек» – это тот самый, что в Крыму? – Светка кивнула,

- Сколько лет ребенку? – моментально сориентировалась я.

- Тринадцать…

- Здорово, будет тебе замена!

- Не говори глупостей – это должна быть девочка, перешедшая в восьмой класс, да еще срочно - поезд отходит в шестнадцать часов!

- Слушая сюда - отправляем мою дочку – она подходит по всем статьям!

- Да ты представляешь, сколько бумажек придется собрать до отъезда?

- Соберу, говори, какие именно?

- Главное – представить характеристику от директора школы и сдать анализы.

…Комиссия отправилась в Иловлинский район проверять готовность лагерей к новому сезону, а я помчалась добывать дочери характеристику.

- Едет в «Артек»? Как повезло Ирочке! - директриса девятой школы – наш товарищ, из пионервожатых, - села ваять нужную бумаженцию, а я - бегом домой.

Ира, удобно устроившись на диване, обсуждала по телефону с подружкой планы на вечер.

- Собирайся, едешь в «Артек», - с порога велела ей, но несведущей дочери такой вариант пришелся не по душе:

- Еще чего? Не поеду – мы с девчонками собрались в кино! – взъерепенилась та.

Пускаться в долгие уговоры было некогда - схватила за руку, потащила в поликлинику. Оттуда нас отправили прямиком в санитарную станцию – мол, там ваши анализы сделают быстрее.

Ира сидела на стуле у лаборатории и ревела белугой не желая ехать в лагерь.

- Нет-нет, быстро не получится, – открестилась, было, лаборантка, но выйдя в коридор увидела плачущего ребенка и смилостивилась:

- Ладно, раз девочка так хочет ехать, сделаю все скоренько.

- Девочка-то как раз ехать и не хочет, - пожала я плечами.

- Это пока не в курсе, какие приключения ее ожидают! – засмеялась та и повела Иринку сдавать кровь.

Ровно в шестнадцать часов оживленная детвора расселась в вагоне поезда «Новокузнецк – Симферополь», и зареванная дочь с самым разнесчастным видом махнула рукой из окна. Но первая фраза из письма, написанного ею из Крыма, звучала так:

- «Мамочка! Какая я была дурочка, что не хотела ехать в «Артек». Это я поняла уже в поезде».

А я, посадив дочь на поезд, идущий к морю, отправилась на автовокзал встречать посылку от мамы. Мама, директор большой трикотажной фабрики города Ставрополя, помогала всячески – снабжала деньгами, доставала модную одежду и регулярно присылала посылки с продуктами.

Вот и сейчас я сидела под деревом, обирала с кофточки назойливый тополиный пух и высматривала на приходящих автобусах табличку «Ставрополь – Волгоград». Тот задерживался совсем немного, всего на полчаса. Наконец показался видавший виды «Икарус» с калмыцкими номерами – это он, ура!

Выпустив пассажиров, водитель открыл еще один багажник и достал большую, обмотанную скотчем коробку:

- Как ты ее понесешь, такую тяжеленную? – смерив взглядом мою хрупкую фигурку удивился он.

- Как-нибудь дотащу, - развела я руками.

- Где живешь-то?

- Да здесь недалеко!

- Ладно, прыгай в салон, подвезу, - смилостивился дядечка, и я полезла в автобус.

В той огромной коробке было много вкуснятины: коробка шоколадных конфет «Родные просторы», большой кусок свежей говядины – килограмма на три; две «палки» колбасы, литровая банка сметаны и такая же - сгущенного молока, по два кило творога и масла и даже тортик «шалаш», сделанный мамиными руками. Еще там лежала красная пожарная машинка для Ромы и зеленый заграничный пенал с цветными карандашами Ирочке - ведь магазинные полки в те годы были совершенно пусты.

Такие посылки мама передавала почти каждую неделю, и мне невольно пришлось перезнакомиться со многими водителями, любезно подвозившими к самому дому.

Так случилось, что через семь лет плодотворной работы в роли заведующей техническим отделом, я рассталась с Дворцом пионеров. Только если бы не такое стечение обстоятельств – трагических как казалось в ту пору – мне никогда бы не добиться того, чего смогла добилась в дальнейшей жизни.

Теперь же я второй месяц работала учителем математики в средней школе номер сорок восемь. Не желторотая пигалица, а умудренная жизненным опытом сорокалетняя дамочка учила пятиклашек математике, а заодно и жизни. Уже хорошо понимая, как велика власть слова, тишины в классе добивалась легко, интереса к предмету тоже. Придумывая невероятное количество заковыристых задачек, вызывавших неподдельное внимание у ребятни, порой удивлялась – почему же двадцать лет назад у меня ничего не получалось? Порядок в классе навести не могла, знаний деткам дать не умела – может, была слишком молода? Теперь же с большим интересом легко вникала в жизнь каждого ученика – одно оброненное ребенком слово зачастую красноречиво говорило об обстановке в семье.

- Футбол! Мы с папой завтра идем на футбол! – подпрыгивал на месте Мишка, а Генка хвастался:

- А мы с Серегой вчера в овраге нашли ржавый штык от винтовки!

То, что Мишке родители уделяют много времени, а Генка с Серегой безнадзорно шляются по оврагам, было совершенно очевидно, и вечером я отправлялась к их родителям беседовать о воспитании детей.

По субботам у нас проходил урок «деткой инициативы». Ученики приносили разные задачки, найденные помимо учебника – вот уж где было споров! Как решить, как решить проще и можно ли решить вообще? Гвалт порой стоял невероятный. Однажды даже директор заглянул – напомнить о порядке, заглянул, да так и остался на уроке. Словом, взаимопонимание с детворой было полным, но я-то знала – долго здесь не задержусь – мои документы уже лежали на столе секретаря Райкома КПСС. Наконец вопрос о переходе решился, и я подала директору школы заявление об увольнении. Впереди оказались три свободных дня, можно заняться домашними делами – постирать, убрать, приготовить.

На второй день, ближе к полудню, услышав на лестничной площадке неясный шум, заглянула в глазок, и, не поверив своим глазам, открыла дверь.

В коридоре было темно от толпы ребятишек. Два пятых класса молча мялись у порога и на лестнице, не вмещаясь на этаже. Ира, выглянув в коридор, удивилась:

- Мама, это твои ученики? Что они здесь делают?

А я даже растерялась:

- Привет!

- Здравствуйте! – вразнобой отвечали ученики.

- Что случилось?

И тут детей как прорвало. Девчонки стали хлюпать носами, а мальчишки говорить наперебой – понять, что именно было трудно.

- Стоп! – подняла я вверх правую ладонь, как делала это в классе, требуя тишины, - Пусть говорит кто-то один! Миша, в чем дело? – и Миша, оглянувшись на стоящих за его спиной одноклассников, тихо сказал:

- Вы почему нас бросили? Или мы плохо вели себя на уроках? Или домашние задания не выполняли? Возвращайтесь назад, мы исправимся – только скажите! А Генка с Серегой больше никогда не будут… - он показал Генке кулак, осекся и замолчал.

Четыре десятка детских глаз с надеждой смотрели на меня, а я подбирала нужные слова. Слова, которые не обидят юные души в такой трогательный момент детского откровения, слова правдивые и простые – какие нужны сейчас, в эту минуту.

- Дорогие ребята! Постарайтесь понять – я не бросила вас. Я люблю вас всех вместе и каждого в отдельности, вы хорошо учились и нормально себя вели – дело не в этом. Просто теперь я работаю в другом месте - так бывает в жизни.

- Где работаете? – требовательно спросил Серега.

- В райкоме партии… - по коридору прокатился облегченный вздох.

- Ну конечно, - удовлетворенно произнес Мишка, - хороших людей всегда забирают в райкомы! - девчонки и мальчишки согласно кивали…

В следующий понедельник я вышла на работу в райком Центрального района – районный комитет Коммунистической партии Советского союза.

Кстати, при коммунистах не было никаких кризисов, повышения цен на продукты или ЖКХ. В квартирных платежках стояла фиксированная сумма, например на воду - и лей ее хоть целый день, на размер оплаты это никак не повлияет. Но речь не об этом.

Став маленьким винтиком в огромной всемогущей системе, я получила уютный кабинет на первом этаже райкома КПСС и неограниченные возможности. Контролировала пропаганду и наглядную агитацию идей коммунизма в нашем Центральном районе, заправляла книжными магазинами, заведовала подпиской на газеты и журналы – в том числе дефицитные… и далее по списку.

Получить такую замечательную работу помог мой добрый ангел - Лев Сергеевич – местный знаменитый поэт, а подтолкнул процесс другой добрый ангел - друг моего мужа, заведующий иностранным отделом Обкома КПСС Владимир - за что я была им очень благодарна.

…Вечером зашла Верочка, вернувшаяся из отпуска:

- Что новенького?

- Теперь у меня новая, интересная работа, замечательная зарплата и весомые премии. Кроме того, есть возможность подрабатывать – ведь растут двое детей.

- О подработках подробнее, плиз! - попросила та.

- По субботам провожу книжную ярмарку в концертном зале Дома молодежи, где любой желающий может приобрести «Детскую энциклопедию» или недавно изданную «Королеву Марго» Александра Дюма.

- По глазам вижу - есть еще что-то?

- Три раза в неделю, по вечерам, в детской областной больнице преподаю деткам математику.

- Здорово!

В те времена - времена тотального дефицита приобрести что-либо приличное без определенных связей было проблематично. У меня же масса новых знакомств и полезных связей образовались тут же, а дефицитные томики популярных изданий – например «Таис Афинская» Ефремова или подписка на собрание сочинений Мопассана открывали двери в любые инстанции, в том числе и продуктовые магазины. Например, принесешь Тамаре Петровне - директору Центрального гастронома только что вышедший сборник стихов Владимира Высоцкого «Нерв» - и она тут же соберет тебе сумку дефицитных продуктов – зеленый горошек, колбаса «Московская», конфеты «Белочка» и еще всякой мелочи типа майонеза, которых на прилавке не увидать. Рабочий день у меня не нормированный, но не в том смысле, в каком когда-то понимал муж, неделями не появлявшийся дома. Отнюдь! Можно было задерживаться с утра и после обеда, а то и, записавшись в райкомовский «журнал выходов», пару дней не ходить на работу вовсе.

Известные столичные артисты, приглашенные мной на гастроли в наш город, становились близкими друзьями. Вспоминаю до сих пор!

В нашем городе зима - великолепная зима, все деревья покрыты снегом, а среди сугробов расчищены узенькие тропинки. В свете вечерних фонарей тихо падает пушистый белый снег.

С известным артистом Борисом Хмельницким идем через сквер под ручку. Оба довольны его выступлением в проектном институте «Гражданпроект», негромко обсуждаем детали, весело смеемся. Прекрасней нас нет пары! Он, знаменитый артист, на которого все оглядываются, рядом с ним я – молодая красивая женщина. Мы хорошо сознаем все это, счастливы происходящим, и ведем себя соответственно…

А кто из вас знает, как здорово выйти на сцену и в полном зале провести концерт Валерия Золотухина? А потом, до познего вечера, в одном из лучших ресторанов города обсуждать с ним планы на завтрашние выступления? Да, были времена…

Мир вокруг нас странен и внезапен - события зачастую случаются там, где их совсем не ждали, катятся в любую сторону как вздумается, и, не в силах что-то изменить, ты остаешься лишь наблюдателем.

Лет через пять наступили времена перестройки - райкомы упразднили, работников – том числе и меня - разогнали.

- Спасибо всем за проделанную работу! - на прощание сказала Алла Викторова - первый секретарь Центрального районного комитета Коммунистической партии – пока единственной партии в нашей стране. - Грядут большие перемены, и я желаю вам найти свое место в непростой будущей жизни.

Легко сказать: «Желаю найти ...» - а ты попробуй поищи!

Сегодня у меня наблюдалось полное отсутствие денег и никаких перспектив в будущем. Но оказалось - жизнь идет своим чередом и мои приключения только начинаются.

В те девяностые годы в стране рушилось все – незыблимые ранее устои и правила обращались в пшик, никто не знал, что делать дальше - страшно было до ужаса. Но есть нечто важнее, чем страх…

Три дня я находилась в ступоре, размышляя, где найти приличную работу, чтобы пркормить себя и детей. А на четвертый день совершенно случайно встретила Ростислава Кучеренко.

- Чего расстраиваешься? – услышав мои жалобы удивился приятель, лидер областного проффесионального союза работников легкой промышленности, - Перед тобой открылась масса возможностей, только выбирай!

- Ростислав, что ты несешь? Из чего выбирать-то?

- Знаю, ты хороший организатор, вот и открывай собственную фирму.

- И чем она станет заниматься?

- А что ты умеешь делать?

- Руководить коллективом да учить детей математике, - засмеялась я, немного подумала и добавила: - еще неплохо шью.

- Открыть частную школу тебе не позволят - пока не позволят, а создать швейный цех вполне возможно.

- Швейный цех? Не знаю... Начинать такое серьезное дело как-то страшновато...

- Неправильно рассуждаешь! Как говориться - лучше попробовать и сожалеть, чем сожалеть что не попробовал. Давай, берись за дело!

- Методом научного тыка? Не попробуешь – не узнаешь? Допустим уговорил, но где взять денег на уставной фонд?

- Десять тысяч? Бери в учредители мою жену, и я вам их найду.

- Так вот в чем дело - тебе надо пристроить жену?

- Я и не скрываю – моя Лена, инженер НИИ, тоже завтра окажется на улице - большинство научно-исследовательских институтов - представляешь? - сокращают за ненадобностью! Соглашайся, не пожалеешь, я буду хорошим помощником.

- А у меня есть другой выход?

На другой день мы с Ростиславом взялись за дело.

Все пути создания фирмы не описать - было трудно, было страшно, но не менее интересно. Иногда, в минуты отчаяния, молила:

- Господи! Верни лет на десять назад, верни с сегодняшним жизненным опытом, со многими знаниями, закаленную и мудрую - верни, может тогда мне будет легче преодолевать все преграды...

Господь молчал, а я не собиралась отступать, хотя если честно -отступать-то было совершенно некуда.

Каким образом Ростислав добыл образец устава создаваемой фирмы, рассказывать долго, но теперь оставалось только определиться с основным видом деятельностьи. А чего там определяться-то? - и я записала: «Производство швейной продукции».

Затем мы отыскали знакомых, утверждающих документы в новом органе власти – администрации. Сейчас грустно и смешно вспоминать все препоны, возникавшие в те годы в ее кабинетах - ведь и там еще никто точно не знал, как должен выглядеть этот самый «Устав», что в нем пишется в самом начале, а что в конце. Ну да ладно - приложив немало усилий, мы, наконец, согласовали наш «опус» во всех инстанциях, его занесли в государственный реестр и в девяносто третьем году моей собственной фирме под названием «Ника» было позволено приступить к работе. Ура!

На улице Мира, в полуподвале жилого дома, расположился мой швейный цех. Умелые мастерицы, набранные по объявлению в газете, шили для больниц белые халаты и новомодные голубые хирургические пижамы, спортсменам общества Динамо строчили свободные борцовские кимоно, а детским домам – маленькие платьица, штанишки да ползунки.

Тут Ростислав с воодушевлением и сообщил:

- А теперь мы организуем в твоей фирме профсоюзный комитет!

Мой бес, завозившись на левом плече, возмущенно всплеснул руками:

- На фига нам профсоюзы?

Встрял и добрый ангел:

- А как потом избавляться от нерадивых?

И я возразила Ростиславу:

- Что же получается? Тогда я не смогу никого просто так уволить? Ты знаешь сколько нервотрепки доставляют плохие работники? А у меня производство, канитель разводить некогда! – и профсоюзный деятель со своей идеей отстал. Не сразу, конечно, но отстал.

Зато, когда в «Нике» появились киоски, увидев вопиющие нарушения, увольняла продавца моментально:

- Это что за ужас? Товар со вчерашнего дня так и лежит в коробках! Почему до сих пор не выставила на витрину? Ведь ты могла бы все это уже продать!

- Я не успела, - мямлила стоящая у прилавка тетеха.

- Все, Таня, спасибо за работу, но с этого момента моя фирма в твоих услугах не нуждается!

Расстроенная Таня собирала свою сумку, получала зарплату за сегодняшний день и отправлялась домой. Предупреждать об увольнении заранее я боялась – а вдруг в последний день работы она вынесет весь товар из киоска? Так ведь тоже бывало...

Арендовала и настоящий офис – несколько комнат в помещении трансагенства - рядом с домом, на улице Советской. Здесь я обрела хорошую подругу в лице Нины Алексеевны – директора этого агентства и, как оказалось, соседки по дому.

- Мне сказали - здесь сдается помещение под офис, - появилась я однажды утром в ее кабинете.

- Где работала раньше? – тут же осведомилась она.

- В Городском дворце пионеров.

- Зайди через час, наведу о тебе справки, - ничуть не смущаясь произнесла та.

Как оказалось, когда-то Нина и сама работала во Дворце, а потому имела там знакомых, которые дали мне замечательные рекомендации:

- Очень деловая и никогда не подведет, - отвечала ей завуч Дворца, Нила Ивановна, с которой мы съели вместе не один пуд соли, проводя массовые мероприятия – различные детские соревнования, выставки технического творчества и много чего еще. Кому как не ей знать качества моего характера – умение доводить начатое дело до конца, находить для этого нужных людей, ладить с ними и всегда держать язык за зубами.

…В назначенное время я вернулась в кабинет Нины, и мы быстро договорились об аренде нескольких комнат.

В приемной, в роли секретаря-машинистки, расположилась хозяйка офиса – недавно окончившая школу моя дочь Ирина. За ее спиной дверь в кабинет директора – то есть в мой, налево - бухгалтерия, направо кабинет моего заместителя – той самой Лены, жены Ростислава, а в конце коридора - небольшой склад готовой продукции.

Каким ветром занесло сюда Иринкиного приятеля, известного на весь город авантюриста Димку Долинского, сказать не берусь, только тот, увидев печатную машинку, быстро сориентировался и стал уговаривать мою умницу доченьку сваять для него один документик, а конкретно - «Акт изъятия товара». Та, в эйфории от своей первой рабочей должности, милостиво снизошла:

- Элементарно, Ватсон, – промолвила Ирина и заправила в машинку чистый лист бумаги. Через пять минут все было готово.

Заполучив нужную бумаженцию, обрадованный парень тут же отправился «на дело» - то есть в общежитие иностранных студентов. Где, предъявив грозный листок, изъял у вернувшихся с каникул мексиканцев привезенные на продажу джинсы, кожаные куртки и много чего еще. Потом, не мудрствуя лукаво, загнал все шмотки городскому перекупщику и на легко доставшуюся «выручку» собрался отдохнуть.

Вечером машина Димки с шиком тормознула у речного вокзала – столик в популярном ресторане «Шайба» уже ждал ребятишек. Но, как говорится, скажешь «гоп» как перепрыгнешь.

Как только компания вышла из машины, откуда ни возьмись, возник ОМОН. Всех молодцев бросили мордой в грязный снег, надели наручники, погрузили в каталажку и отправили в СИЗО. Для тех, кто не знает - в Следственный изолятор предварительного заключения. Видимо, мексиканцы сумели описать налетчиков, а милиция - что не удивительно - их хорошо знала…

Ира, изрядно испугавшись, прибежала с этой новостью ко мне – к кому же еще?

- Что делать? Димка теперь все расскажет!

- Как удачно ты вляпалась - только этого мне и не хватало! – возмутилась я, услышав подробности, а главное - плачевный конец этой аферы, - Вот прямо про нас сказано - «начинали за здравие, а теперь закончим за упокой», - Ирина молчала.

- Чем ты думала, когда печатала этот акт? Ведь сама носила и свой паспорт, и образцы шрифта нашей машинки... Куда ты их носила, где регистрировала?

Дочь огрызнулась:

- В соответствующих органах регистрировала!

- Вот – вот! Теперь тебя найдут – легко найдут, сверив этот, будь он неладен, «Акт изъятия» с образцами нашего шрифта. Увидят западающую букву «е», скособоченную «ж», и пойдешь сообщницей по Димкиному уголовному делу - прямиком на лесоповал! Вобщем, жди больших неприятностей.

Ира оправдывалась:

- Ему нужно было... Он очень просил, я и напечатала...

- «Очень просил»? А своей головой ты подумала, для чего ему это «нужно было»? - дочь вытирала слезы...

Но делать что-то надо – и делать быстро!

По счастливому совпадению, в том СИЗО, на улице Голубинской, стоял один из моих швейный цехов, а значит, были знакомства. И я отправилась к главному оперу – к тому самому – помните? – майору Сергею Арчакову.

Мы сидели возле ворот СИЗО в салоне моей машины – водитель тактично гулял неподалеку, а я вовсю хлюпала носом:

- Стоит Димке проговориться, на чьей машинке печатался этот «Акт» - меня тут же и посадят. Как пить дать посадят – за соучастие! – размазывала я слезы по лицу рукой, пока не догадалась достать из сумки носовой платок.

- К нам торопиться не стоит, - хмыкнул «кум» Арчаков, забирая платок и неумело вытирая с моих щек черную тушь, - кончай реветь. Обычно парни, какими бы они погаными ни были, девчат не выдают. Я напомню об этом вашему Диме.

И ведь Димка не выдал - видимо Арчаков действительно «напомнил» ему об этом. Каким образом он это сделал даже догадываться не хочу – ведь мне в тот момент очень нужно было любое содействие Сергея.

Вот говорю же - хорошие люди часто встречались на жизненом пути...

…Была у меня такая маленькая фишка – дойдя до «кондиции» после очередного бокала вина, выдавала свою «тайну»:

- Я - майор КГБ, - вполголоса сообщала присутствующим.

Так и жили:

- Она еще не объявляла себя майором? – интересовалась подруга Верочка.

- Нет, - удивлялись, сидящие за столом.

- Тогда можно еще по одной - наливай, но лишнего при ней не болтай! – смеялась та.

Эффект - потрясающий, многие собутыльники задумчиво умолкают, другие начинают смотреть с уважением… – а была ли я на самом деле майором КГБ - пусть останется тайной – тайной, покрытой мраком...

Когда пришла пора делать ремонт в квартире, по объявлению в газете нашла пару студентов – архитектора и художника. Такая подработка, как они выражались, хорошо «поддерживала их штаны».

Трудились ребята быстро и качественно, грязь не разводили, языками не трепали, в обед варили суп и даже кормили им меня, когда я прибегала на обед – мне нравилось. Но вот ремонт закончился, я с удовольствием осмотрела обновленную квартиру, расплатилась с ребятами.

- Больше ничего не надо? – с надеждой спросил архитектор Олег, а художник Костик добавил:

- Может что построить?

И тут я вспомнила про пустующий садовый участок:

- Дачный домик сваять слабо?

- Дачный домик? Да запросто! – обрадовались те, и работа закипела.

Первым делом мы набросали план строения. Не большой и не маленький – на пятьдесят квадратных метров – просторная кухня-столовая, две комнаты, никаких сеней-кладовок в доме.

- По углам и вокруг двери с окошками пустим полоску из красного кирпича – по белому красным – здорово получится! - пообещал Костик.

- А порожек сделаем круглым, он тоже будет красный, - добавил Олег.

Объяснив, что стоять над ними я не смогу, дала нужную сумму на кирпич-цемент и отправила начинать стройку. Не стану описывать процесс рытья фундамента, возведения стен и крыши, опущу неприятности с каменщиками, стянувшими ночью доски и шифер – как же без этого!

Но вот домик готов. Теперь можно вывести строительный мусор и разбивать огород.

Уже подрастали посаженые года три назад деревья - вовсю цвела ранняя вишня и две яблони. Подсадила черешню и грушу, разбила грядки под клубнику и огород – вот и дачный участок – вполне хорош!

В голодные девяностые годы приезжала сюда два раза в неделю – сажала, поливала, полола. Сначала думала – ничего не помню, ан нет – глаза боятся, а руки делают. И сажала помидорную рассаду – в ямку бочком – чтобы выросло много корешков, и поливала, разгребая землю вокруг тоненького стебелька. Поливала и опять засыпала – как учила мама.

Покрытый грядками с огурцами-помидорами участок кормил нас весь год – в квартире две кладовки от пола до потолка забивала на зиму «закрутками». Сварила детям холодным зимним вечером картошку со своего огорода, открыла трехлитровую банку огурчиков – знатный ужин.

Позже, в двухтысячные, дочка с мужем и двумя сыновьями все лето жили на даче. Как много природных тайн узнавали там внуки!

- Вика, пойдем я тебе кое-что покажу, - произносит шепотом, с придыханием трехлетний внучок Кирюша, подводя к оранжевому «ноготку».

- Смотри! – и вижу, как переливается всеми цветами радуги капелька росы в мохнатых лепестках цветка.

Потом, наблюдая, как я уродуюсь, окучивая кустики картошки, зять отнял тяпку:

- Да куплю я молодой картошки, сколько угодно привезу! – сказал он, ровняя мой огород с землей. Засеял все газоном, а на площадке перед баней поставил большой бассейн.

...Прошли годы, внуки подросли, на дачу их калачом не заманишь, и приходится ее сдавать:

«На лето сдается дача. Симпатичная ухоженная дачка с газоном и бассейном» - такое объявление четвертую весну даю в городскую газету, и желающие находятся.

***

Теперь я научу тебя, как обращаться с просьбами ко Вселенной.

Давно известно – у нее в рукаве столько фокусов, что и представить невозможно, какой из них она тебе преподнесет. Так вот - чтобы желание сбылось, его надо оформить в конкретные слова – пусть оно, твое желание, будет как бы наглядным и идет от самого сердца. Именно так получилось у меня, хотя в те годы я этих тонкостей еще не знала.

На дворе – середина девяностых. Сын учится в девятом класс и совсем скоро встанет вопрос о его дальнейшем образовании. Перебрав все варианты, остановились на Высшей следственной школе – юридическое образование нужно при любой власти.

- Мы с Романом долго думали и вчера решили – он будет поступать в Следственную школу, - объявляю наутро подруге Нине.

Нинулька, начальник того смого транспортного агенства, имея обширный круг полезных связей, никак не может остаться в стороне:

- Да, наша Следственная школа, а попросту «Слежка» - один из лучших юридических институтов страны. Тебе надо завести знакомство с кем-то из преподавателей, да посолидней - чтобы посодействовал.

- Такая умная! Сама догадываюсь, только где же его взять-то?

- Таисию Селезневу, директора юридического лицея знаешь? Она моя хорошая подружка. Как раз завтра там намечается новогодняя вечеринка с офицерами Слежки - пошли, наверняка познакомишься с нужным человеком, - и она принимается звонить Таисии.

На следующий вечер, собираясь в лицей, кручусь перед зеркалом, наводя парадный макияж, с единственной мыслью: «Я хочу... – нет, мне обязательно нужно, чтобы сын, окончив одиннадцать классов, поступил в Высшую следственную школу, а как это произойдет, пусть решает судьба...»

Тогда, по незнанию, и продумать не могла, что это и есть четкая, идущая от самого сердца просьба, обращенная ко Вселенной – с указанием конкретного года поступления моего сына в конкретное учебное заведение.

В актовом зале лицея слушаем с Нинулькой концерт учеников и рассматриваем стриженые затылки впереди сидящих мужчин в милицейской форме.

- «Мне бы офицера посолиднее» – думаю я и спрашиваю с иронией:

- Интересно, есть в этом зале тот, кто мне нужен? – подруга делает страшные глаза, пинает локтем в бок: «Тише, мол, несчастье мое!»

После официальной части поднимаемся на второй этаж, где за накрытыми столами рассаживаются учителя и офицеры. Вечеринка набирает обороты – слышится звон бокалов, оживленные разговоры, шутки, смех, офицеры галантно ухаживают за дамами, приглашают танцевать.

Один из первых моих кавалеров - городской прокурор, приятный представительный мужчина средних лет, провожая к столу после танца, протягивает визитку:

- Позвоните завтра, обязятельно позвоните, - заглядывая в глаза настойчиво просит он.

Но я понимаю - прокурор вряд ли мне поможет, и отойдя к окну оставляю визитку за цветочным горшком.

Высокий шустрый майор из генеральской «свиты» выделяется среди прочих – рассаживает гостей, руководит застольем, произносит остроумные тосты. Это очень знакомо – в своем кругу так делаю и я. В разгар веселья, выключив магнитофон, он пробежался по клавишам стоявшего тут же пианино, выдав задорную мелодию. Народ лихо отплясывает давно забытый чарльстон, а тот, оставив клавиши, прошелся по залу коленцем трепака прямо к ногам генерала. Генерал смеется, а майор вдруг поднимает на меня серые глаза и качает головой:

- Прокурорскому - не звони!

- «Все замечает! Похоже - опером был», - улыбаюсь в ответ.

Время подходит к полуночи, вечеринка заканчивается. Мы с Нинулькой цедим за столом «по последней чашке чая», как вдруг перед нами возникает тот самый майор.

- Собирайся, пошли домой! – как старой знакомой бесцеремонно заявляет он мне.

- Тебе нужен, по крайней мере, полковник, – прикрыв рот рукой, вставляет свой «пятак» Нинулька, но мой душка-ангел всегда начеку:

- Иди - иди, не пожалеешь, именно для него я тебя сюда и привел, - подталкивает он, и я поднимаюсь со стула…

...Куртки, пальто и прочая одежда гостей свалены в пустом классе прямо на парты.

– Какое пальто твое?

Не моргнув глазом, заявляю:

- Зачем пальто? Бери что получше – например, вот эту светлую норковую шубку.

Одевшись, выходим на зимнюю улицу. Искрятся морозцем фонари, легкий ветерок – он был или не был? – кружит белые снежинки. Те падают на землю и скрипят под ногами. Впереди шумит ночной проспект.

– Может, хватит шутить? Шубейку-то давай вернем, пока далеко не ушли? – спрашивает майор Матвей, но услышав мой смех, смеется и сам:

- Как же я не понял - это твоя шуба!

За полтора года обаятельный Матвей сделал хорошую карьеру - стал полковником и заместителем начальника Высшей следственной школы. И если в тот зимний вечер я шла на вечеринку с единственной целью – познакомиться с офицером Слежки, чтобы он помог моему сыну, то теперь между нами возникли серьезные чувства. Не находя слов, чтобы объяснить Матвею все как есть, я решила пойти другим путем.

Тамара Хмелева стала довольно заметной фигурой в нашем городе. Пройдя хорошую школу комсомольской работы, получила новую, майорскую должность – теперь она начальник отдела кадров той самой Следственной школы.

- Тамарочка, как тебе идут погоны! – однажды поутру появляюсь я у нее в кабинете.

- Я тоже рада тебя видеть, - соглашается она, - помнишь наше знакомство – ту конференцию Научного общества во Дворце пионеров?

- Как летит время - мой сын уже заканчивает школу.

- В таком случае догадываюсь о причине твоего визита.

- И правильно делаешь, - обрадовалась я, – Роман будет поступать к вам.

Тамара тут же приступила к делу - встав из-за стола подошла к большой карте, висевшей на стене:

- Так, где у нас теперь живет Игорь? - вспомнила она своего бывшего коллегу - Ромкиного отца.

- В Салехарде, в самом что ни на есть Заполярьи.

- Это там где лето всего один месяц в году?

- Зато можно увидеть Северное сияние.

- Чем он занимается?

- Тамара, наш папа - председатель Горисполкома.

- Ого! Хорошая должность! Тогда с направлением все получится.

- А именно?

- Салехард - это Тюменская область. Пусть Игорек поднимает свои связи - ребенок должен пойти по нашей разнарядке из Тюмени, - она постучала рукой по карте и стала перечислять документы, необходимые для поступления.

- Но учти, моей протекции будет недостаточно. Кто я? Таких майоров здесь много – обещать ничего не могу.

Я загадочно улыбнулась:

- Значит поищу офицера рангом повыше...

Понимая, что выхода нет, буквально на второй же день сообщаю Матвею:

- Мой сын будет поступать в твою Слежку.

- А почему я об этом ничего не знаю? – опешил приятель, усаживаясь у стола в моей кухне.

- Да не страшно, - слукавив, машу рукой, - он пойдет по разнарядке из Тюмени – там всего одно место, и претендент тоже один – мой Роман.

- Ты в своем уме? – возмущается Матвей, отодвигая чашку с чаем, - его завалят на первом же зкзамене!

- То есть?

- То и есть! Вместо твоего сына – даже не сомневайся - по «разнарядке из Тюмени» возьмут какого-нибудь Петю – сына полковника из нашего райотела милиции.

Я так и села! А Матвей потребовал:

- Давай все данные Романа, буду контролировать процесс!

Теперь поступление сына в это учреждение даже не обсуждалось - там все было решено.

- Документы в полном порядке, отправляй парня в наш летний лагерь, он получит на вступительных экзаменах две четверки и пятерку, - пообещал Матвей.

Стояло лето девяносто седьмого года. Я привезла Рому за Волгу, в летний лагерь Высшей следственной школы МВД России - здесь абитуриенты будут жить и сдавать вступительные экзамены целый месяц.

Последние минуты помнятся, как в замедленной съемке: вот вышли из машины, я сунула сыну в сумку еще один сверток с котлетами, а он уже шагнул за ворота КПП и все – назад хода нет! Я, не сразу это осознав, все пытаюсь дать последние наставления, но Роман уже ничего не слышит – перед ним лежит дорога в новую и очень интересную жизнь.

Ничего не зная о знакомстве с Матвеем, сын все испытания принимал за чистую монету - сдавал историю и физподготовку, писал сочинение, дежурил по лагерю.

Я ездила за Волгу каждый день. Перебиралась с водителем на пароме, весь день снующим между берегами, затем ехали по пыльной сельской дороге – вот и лагерь Высшей следственной школы. Вокруг было людно: некоторе иногородние родственники абитуриентов даже разбили палатки под вековыми дубами - болели за своих чад и заодно отдыхали, другие, как и я приезжали на машинах и ходили вокруг толпами, пытаясь углядеть своё сокровище. Мамашки и папашки толклись у забора, сыночки же, как обезьяны в зоопарке, висели с другой стороны гроздьями. Один толстый мент – майор - возмущался:

- Вот гады! Поставили моему сыну трояк по истории!

Приехавший с ним капитан смеялся вполне откровенно:

- Твоему для поступления хватит и трояка, пятерки раздали другим!

А мой Роман, восседая на пресловутом заборе, во всеуслышание заявил:

- Мама, сегодня сдавали последний экзамен - историю.

- И что?

- Я не отвечал на пятерку, а мне ее поставили! - у стоящих рядом родителей уши сразу стали перпендикулярными. Я оторопела, и, спасая положение, поспешно потребовала:

- Ну-ка говори, какие были вопросы?

- Первый вопрос – итоги Сталинградской битвы.

- Что ты отвечал? – сын стал распространяться об итогах битвы, а я кивала - мол, правильная пятерка! - не знаю, было ли там действительно все правильно, но родители потеряли к нам всякий интерес и повернулись к своим чадам.

Откуда им было знать, что вчера вечером заместитель начальника – то есть мой приятель Матвей, появился в лагере, чтобы напомнить членам приемной комиссии, какую оценку надо поставить на экзамене по истории моему сыну?

Но вот настал долгожданный день. Родителей запустили на территорию лагеря, я стояла у стенда со списком поступивших, трогала пальцем свою фамилию с инициалами «Р. И» – то есть Роман Игоревич, и хотела петь да плясать от радости. Ура! Мы поступили!

Попав в «Слежку», вылететь из нее уже невозможно – ну не выгоняют оттуда деток, что бы они ни вытворяли. Жизнь у слушателей – так называют наших студентов - веселая и бурная. Представьте себе казарму, в которой собрано двадцать молодых «жеребцов» - у каждого ежедневно случаются какие-то приключения, в том числе и любовные, прибавьте сюда щенячий восторг юности, отсутствие всяких проблем и радость поступления в самый престижный ВУЗ города - и вы поймете все.

К процессу обучения семья привлекалась в обязательном порядке. Когда Роман писал курсовые работы, мы «сдавали» отпечатки пальцев, следы обуви и образцы почерка - даже учились создавать подробный словесный портрет преступника.

А после первого дежурства по казарме возмущению сыночка не было предела:

- Мама, найди плотника, пусть сколотит «тумбочку». Потом купи топор – я приду в увольнение и порублю, порублю, порублю её в мелкие щепки! – просит он, впервые отстояв «на тумбочке» два часа…

Первый год все, и «городские» в том числе, жили в казарме.

- Хочу ночевать дома! – канючил ребенок, но я не видела в происходящем ничего страшного и к Матвею с этим вопросом не обращалась. А сын почти каждую ночь прибегал в самоволки – переночевать в своей кроватке. Однажды, при проверке наличия учащихся после отбоя, факт отсутствия Романа обнаружился. Звонок куратора курса экспертов-криминалистов прозвучал часа в два ночи:

- Вашего сына нет в казарме!

- Куда же он у вас делся? Поднимайте слушателей, ищите моего ребенка! – нагло советую ему, уверенная в своей полной безнаказанности - с такой-то генеральской «крышей» - ведь Матвей уже в новом звании, мало того, он начальник Вышки.

Внимая сыновнему нытью, все же обращаюсь к Матвею:

- Отпусти Рому – ребенок очень хочет ночевать дома.

- А что ты раньше молчала? – удивился тот, - Не переживай, сегодня же дам команду!

Звонок генерала воспитателю Ромкиного курса сына ошарашил:

- Мама, - удивлялся он, явившись вечером домой уже легально, - что, я не сам поступил? Моя «крыша» - сам начальник, сам генерал?

- Сыночек, подозреваю, это элитное заведение создано исключительно для ментовских детей, к коим ты не относишься. Верно?

- Ну да…

- Вас учат, одевают с ног до головы, да еще и стипендию дают – очень редкое в наше непростое время явление. Ничуть не сомневаясь в твоих способностях, все же спрошу – поступил бы ты сам, не будь у меня такого знакомства?

- Так я же хорошо отвечал на вступительных экзаменах! - удивляется сын.

- Верю, сыночек, - смеюсь я, - но тебя, по указанию свыше, попросту не валили!

В детстве Ромка был голенастым и нескладным гадким утенком – теперь же становился красавцем – рослый, зеленоглазый и такой уютный, что ли? Домашний и родной - прибаутки так и сыпятся.

Ира, провожая брата на гулянку, проверяет его наряд. Лезет в непонятно чем набитые карманы, строго спрашивает:

- Что у тебя там понапихано!?

– Деньги, семечки, значки – для девчат! – смеется тот, отправляясь во двор к приятелям.

Там, напротив арки, выходящей на шумный проспект имени Ленина, стоит длинная скамейка. У ребят она называется «смотровая» - то есть сидя на ней можно видеть все, что происходит на проспекте. Вот стоящий у дома мой киоск, куда сын ныряет за сигаретами, пивом, чипсами, жвачками и т.д. Свои пустые бутылки после выпитого пива ребята однажды «построили» по всему тротуару – поперек, потом немного вдоль, потом в обратную сторону. Я, конечно, отругала Ромку за такое безобразие, но втихаря смеялась дня два.

Мой маленький внук Артем – Иринкин сын, ходит в детский сад в нашем же дворе.

Утром на легковой машине, забитой товаром под завязку, еду к своему киоску мимо детского сада, где в это время гуляет малышовская группа.

- Вика, Вика, ты когда меня заберешь? – повиснув на заборе вопит на весь двор пятилетний внучек. Выхожу из машины, сую ему жвачку:

- Подожди, сейчас разгрузимся и поедем на дачу. Хочешь?

- Очень! – радуется Артем.

Выгрузив пиво, шоколадки да пепси-колу, забираю малыша из садика и отправляемся с водителем на дачу. День удался!

Частенько Артем с приятелями сбегает от воспитательницы - а чего там? Три шага – и другарики у моего киоска. Артем подходит к окошку, задирает голову и как культурный ребенок вежливо просит продавщицу:

-Тетя Оля, дайте мне, пожалуйста, сникерс.

- И еще дайте…- поворачивается к приятелям, выглядывающим из-за угла киоска, и громко шепчет:

- Тебе, Санек, что взять? Пепси-колу? А Димке? Жвачку?

Вечером «тетя Оля» предъявляет мне список Артемских поборов …

***

Время – вещь необычайно длинная, –

Были времена – прошли...

Воли своим чувствам с генералом Матвем старалась не давать, хотя он порой - думаю, поссорившись с женой - заводил разговор о законных отношениях. Но я уходила от ответа – сами понимаете – там семья, двое детей, а главное - его служба... У меня уже был такой вечно занятый муж, появляющийся дома после полуночи. Спасибо, больше не надо!

- Похоже, мавр сделал свое дело? - ехидничал мой бес.

- Фи, как грубо, это совсем не так! – возмущалась я.

Тем не менее мое влечение потихоньку остывало, и я уж решила – наша история подходит к логическому концу - обоюдно подходит.

Но однажды утром Матвей появился при полном параде - в брюках с красными лампасами, генеральском кителе со всеми регалиями.

- Какой красавец – глаз не оторвать! – я провела рукой по огромной звезде на погоне, смахивая невидимую пушинку.

Он прижал мою руку к груди:

- У меня к тебе серьезный разговор.

Мы прошли в комнату, присели на диван.

- Помнишь, я говорил о переводе в Москву?

- Конечно, помню. Что-то произошло?

- Вчера пришел приказ, уезжаю на новое место службы – в Министерство внутренних дел. Поедешь со мной?

- Матвей, а в роли кого ты предлагаешь мне ехать?

Крепко взяв меня за плечи, он посмотрел прямо в глаза:

- Давай узаконим наши отношения. Решай, прямо сейчас решай!

Вот ведь какой разговор серьезный пошел! Что же ответить? Собравшись с духом, тихо произношу:

- Ты столько лет прожил со своей женой, у вас взрослые дети. Как они отнесутся к этому? Пойми, я не могу себе позволить разрушить твою семью!

Скажу вам честно: в этот момент я кривила душой, очень сильно кривила - его семья была здесь совершенно ни при чем. Дело во мне - не такого, вечно занятого мужчину, хотелось видеть рядом с собой. Пару встречь в неделю мне было вполне достаточно, но представить Матвея в роли мужа я никак не могла. Хотя прекрасно понимала – он даст хорошее материальное состояние, известность в высшем обществе, но меня вполне устраивало мое теперешнее положение.

- Прости, но нет!

…Чрез несколько дней Матвей пришел попрощаться. Опять при полном параде, в своей генеральской форме…

А что потом? Потом я частенько прилетала в Москву - он встречал в Домодедово - прямо у трапа самолета с огромным букетом цветов, вез в гостиницу «Москва» и селил в лучшем номере, спектакли театра Современник мы смотрели из правительственной ложи у самой сцены, а в ресторане Метрополь ужинали в отдельном кабинете. Потом я возвращалась в Волгоград, и мы перезванивались, поздравляли друг друга с праздниками, но все это, как вы понимаете, было уже совсем не то…

Видно, и правда - мавр сделал свое дело…