Читать онлайн
"Край"

- Ну-с, господин подпоручик, решайте, что будете делать. – С усмешкой сказал Григорий.

Он, подпоручик Уваров, да ещё пара офицеров, чьи личности не особо важны для этой истории, сидели за столом, в трактире при почтовом отделении, да поигрывали в карты.

Уваров продолжал смотрел на карты и стучать пальцами по деревянной поверхности стола.

- Давайте же Александр, думайте, а то мне страшно, что я протрезвею быстрее, чем вы сделаете свой ход.

Уваров решился, открыл всем свои карты, положил их веером на стол. При этом он вспотел, покраснел. И не удивительно: когда такие деньги на кону и не так покраснеешь. На столе лежала сумма, равная двум жалованиям.

Григорий улыбнулся, и мягонько, осторожно, расслабленно положил карты на стол, а после хлопнул в ладоши.

Его «стрит флэш» разорвал в клочья «тройку» Уварова.

- Кажется, сегодня не ваша ночка господа. – Сказал Григорий и сгрёб себе деньги. - Но я обещаю, что поделюсь с вами, когда мы продолжим кутёж. Э! Хозяева! Водки нам, и огурчиков!

Дородная баба быстренько принесла заказ и убежала. Запыхалась бедненькая, переволновалась. Не часто в подобные заведения приходят, такие гости: господа из дворян, очень хотящие поиграть в картейки, выпить хорошенько, жалование, да батюшкины деньги потратить на это.

Выпили, закусили, поморщились: крепкая выпивка здесь была.

Полноватый офицер с усиками, закурил трубку, облокотился о спинку стула, причмокнул и сказал:

- По бабам развратным хочется. Ночка ещё вся впереди, а мы уже и выпили, и в карты сыграли вдоволь.

- Кто-то вдоволь, а кто-то ещё нет. – Не переставая улыбаться, сказал Григорий, и выпил ещё рюмочку горячительного. – Вы дорогой мой друг, просто все деньги проиграли, вот и наигрались. А я на коне сегодня, и готов играть хоть до самого утра. Будете ещё Уваров?

Подпоручик, только что вытерший не малые усы от водки, глянул на Григория и ответил:

- Нет. Хватит с меня. Наигрался. Слабость берёт от выпитого. Спать поеду.

- Хе. Да что же вы Уваров? Как вы нас бросите? Какая ещё усталость? Забудьте о ней. Мы вас сейчас к развратнице какой-нибудь отвезём, и она разгонит вам кровь. – Сказал и усмехнулся усатый толстяк.

Уваров лишь молча отказался, махнув рукой.

- Да, что же вы не знаете друг, что не может он по бабам шляться: у него своя баба есть. Говорят, в постели лучше всякой…

Уваров стукнул по столу кулаком, не дал договорить Григорию. Народ за соседними столами, глянул на офицеров, стал вслушиваться в разговор.

- Закройте-ка свой рот Лыков! – Грозно сказал Уваров. – И не открывайте его больше, а то слишком уж он разболтался от выпитого.

- Я говорю лишь то, что слышал сам от моих хороших друзей и приятелей. Они мне врать не будут.

- Господа, давайте не будем продолжать этот разговор. – Затараторил офицер с блондинистой шевелюрой. – Забудем о сказанном и поедем отсюда. Остудим пыл на полном скаку.

- Нет! Этот скот, посмел оскорбить при людях даму моего сердца!

- И что же вы сделаете друг мой? – Григорий не воспринял слова друга серьёзно, а зря.

- Дуэль.

Григорий подавился водкой, залил ею пол. Только что весёлый, он побледнел, осунулся; всякая радость выветрилась из него. Он мгновенно протрезвел.

- Как… какая к дьяволу дуэль Данила? – Спросил за Григория усатый толстяк. – Думаю, это будет лишним.

- Не будет. Этой сволочи уже давно пора преподать урок. И думаю пуля сделает это лучше всего.

В помещении стало тихо. Лишь ржание лошадей на улице, да треск дров в печке прерывали страшную тишину.

Уваров резко встал со стула, грозно глянул Григорию в глаза. Тот сжался и ещё больше побледнел.

- Ну так что, будешь стреляться, али струсил? Что языком молоть умеешь, а отвечать за слова нет? Вставай давай! Вставай я сказал и пошли на улицу. – Уваров пошёл к входу, чуть ли не сшиб дверь и вышел на тёмный двор.

Григорий глянул на оставшихся офицеров.

- Делать нечего. – Сказал блондин. – От такого не откажешься.

- Точно. – Сказал усатый толстяк.

Григорий с трудом поднялся со стула, чуть не упал из-за трясущихся ног, перекрестился и тоже вышел на улицу.

А там было свежо. Ночка охладила разгорячившийся за день воздух. Тьму вокруг разгоняли всего пара фонарей. На Севере виднелись огни Санкт-Петербурга.

Вслед за Григорием, на улице появились и двое других офицеров.

Простой люд же, прильнул к окнам: всем хотелось увидеть настоящую дуэль.

Уваров достал из кобуры «наган» и спросил:
- Кто будет секундантом?

- Я могу быть секундантом. - Вышел вперёд блондин.

- Хорошо. Будем стрелять по твоей команде. Ну, расходимся… Достань оружие Лыков, или собираешься меня жалостью побить?!

Григорий от страха запамятовавший об оружии, достал его из кобуры и стал отдаляться от Уварова. На шаг, ещё на шаг, и ещё, ещё, ещё.

- Стойте! – Крикнул блондин.

Григорий развернулся, трясущимися руками взвёл курок. Проделывая всё это, он молился. Не переставая.

Уваров стоя прямо, готовый к стрельбе.

Григорий забыл о стати.

Дуэлянты подняли оружие.

Пошли секунды - медленные, словно поток из сметаны. Они переходили одна в другую, в третью, в четвёртую.

Блондин стоял, потея, смотря на карманные часы.

Сколько же у него там ещё осталось времени? Сколько секунд осталось Григорию ждать смерть?

- Огонь! – Крикнул блондин.

Прогремели сразу два выстрела.

Григорий выронил «наган», упал на пыльную дорогу, сжался.

Усатый толстяк подбежал к нему, наклонился.

- Как ты? Куда он в тебя попал?

- Н… Н… Не… попал…. Не попал. – С трудом сказал Григорий. – Он не попал.

Зато Григорий попал.

Блондин звал на помощь.

Люди выбежали из трактира, столпились вокруг раненного. Зашептались.

Хозяин трактира попытался помочь, да что он тут мог сделать.

Уваров хрипел, истекал кровью. Пуля угодила ему в ребро, раздробила его и вместе с осколками кости продырявила правое лёгкое.

Изо рта офицера пошла кровь. Она испачкала его безупречные усы, потекла по подбородку, шее, впиталась в рубашку.

Уваров всё затихал постепенно. Не трясся больше, не рвал на себе одежду от жгучей боли и нехватки воздуха. Взгляд его помутнел, руки сползли с груди на землю.

Тишина. Никакого дыхания. Никто не дышит. Уваров умер.

***

Григорий сидел на стуле с прекрасной резьбой. Голова у него была опущена. Он ждал.

Слева от него располагалась дверь, а за нею кабинет. Отцовский кабинет. Там было тихо. Только ели слышимое цыканье часов доносилось оттуда.

Слуги в коридоре шевелились как можно тише, на цыпочках, избегая скрипучих досок паркета. Весь дом заразился тишиной. Часто лающая собака, сейчас затихла. Матушка сидела в гостиной и смотрела в окно. Все знали, все чуяли, что сейчас нельзя шуметь, ведь генерал Николай Антонович Лыков, был в ярости. Так что, слуги, матушка, собака и даже певчая птичка, не смели издавать звуков. Вот сейчас подпишет генерал последнюю бумагу, сунет в рот жевательного табаку, накажет сына, и только после этого всему в этом доме будет разрешено ожить.

- Григорий! – Послышался громогласный голос из кабинета. – Сюда иди!

Григорий встал сглотнул слюну и вошёл в кабинет.

В нём было чисто, царил идеальный порядок. Ни одна вещь здесь не имела права находиться не на своём месте.

Воздух пах чернилами и бумагой, - и гневом.

Батюшка сидел за рабочим столом, заставленным бумагами, жевал табак и смотрел на отпрыска, не добрым, злым взглядом. Взглядом, проникающим в самое нутро, выворачивающим кишки, сжимающим половой член.

Генерал Лыков выглядел грозно. Он был статным, тренированным человеком, не позволяющим себе особых излишеств. Не смотря на возраст, он не разжирел, не одрях, не обвис. Нет и ещё раз нет. Был он всё таким же подтянутым, и только морщины и седина выдавали его возраст.

Черты лица генерала вмещали в себя аристократичность и военную огрубелость, из-за чего получался словно высеченный из камня благородный лик. Украшали его пышные усы, переходящие в не менее пышные бакенбарды. Дополняли композицию, серые глаза и шрам на левой брови.

- Садись! – Приказал генерал сыну.

Григорий сел, сжался, как экзотическая ящерица, попытался слиться со стулом.

Генерал постучал пальцами по столу, сплюнул пропитанную никотином слюну в плевательницу и заговорил:

- Что доигрался?

- Д… д... д…

- Что ты мямлишь?! Говори, как мужчина!

- Да батюшка, доигрался. – Григорий смотрел в пол: на отца было невозможно смотреть.

- Как же ты меня разозлил Григорий. Да чего уж меня. Уваровых ты разгневал. Крови они твоей хотят. И не удивительно. Наши семьи не первое поколение дружат. Мы с ними практически родственники. Младшего брата убиенного тобою юноши, мы собирались выдать замуж за нашу Анастасию. У нас были договорённости, дела, планы на будущее, а ты годёных всё испоганил, уничтожил. – Сказал сквозь зубы генерал, сдерживая крик.

Он ещё раз сплюнул слюну и продолжил:

- А я ведь предупреждал тебя. Говорил, что брось ты карты, брось пьянки, да развратных баб. Это твою репутацию рушит, да и аукнется ещё. И вот, аукнулось. И не первый раз. Да те разочки были так себе, не так ли? Тогда уж я старый дурак шкуру твою спасал. Не давал разжаловать, да послать куда-нибудь. Теперь, я такой глупости не сделаю.

Григорий посмел резко поднять голову, взглянуть на отца выпученными глазами. Зря.

- Так что всё! Отправят тебя в далёкие края! Подальше от столицы! Разжалованным до рядового! Там тебя научат уму-разуму!

- Отец мне…

- Плевать я хотел на твои оправдания! И не договорил я ещё! Как я уже сказал, Уваровы крови твоей хотят. Буквально. Так что, даже Кавказ тебя не спасёт. Они тебя из-под земли достанут и за сына отомстят. Поэтому, прятать тебя надобно в особом месте.

- Нет…

- Молчать! Так вот, в особом месте мы тебя спрячем, служить заставим. Там тебя Уваровы не достанут, и при этом, человеком сделают. В Абакум тебя отправлю, в Сибирь, в тот самый «Край», в чине рядового.

Григория замутило. Голова закружилась, всё закружилось. Вся комната крутилось вокруг Григорьевой оси. Он рухнул на пол, и потерял сознание.

***

Матушка плакала. Стояла на пироне, прижавшись к Григорию, и плакала.

Не мог сын её успокоить. Никто этого сделать не мог.

Батюшка, стоял в сторонке, спрятав руки за спиной. Нельзя было понять, что он сейчас чувствовал. Эмоции он отлично скрывал.

- Господин, прошу вас, идите в вагон, щас отъезжать будем. – Сказал кондуктор.

Матушка с трудом отпустила Григория, перекрестила его, прочитала молитву, и сказал:

- Езжай сыночек. Не пропади там. Отслужи и вернись. А батюшка пока всё уладит. Ты не смотри, что он гневается. Он тебя любит, и всё сделает, чтобы тебя спасти.

- До встречи матушка. – Сказал Григорий, взял чемоданы и пошёл к вагону.

- До встречи. – Сказал матушка ему вслед.

Григорий поднялся по лесенкам в вагон, ступил на пол тамбура, в последний раз вдохнул воздуха столицы, и скрылся из виду родителей.

Паровоз возвестил об отъезде.

Огромное количество пассажиров распределились по купе, сдали свои чемоданы в вагоны для багажа, заказали чай, али кофе, ну и конечно оставшимся на пироне близким помахали.

Григорий тоже помахал.

Матушка помахала ему в ответ, рыдая и моля бога, чтобы сохранил родненького сынка.

Батюшка же, стоял всё такой же. Только говорил что-то супруге. Кажется, пытался её успокоить, как умел. Без ласки.

Поехали вагоны тащимые воющим, чёрным паровозом, гремя колёсами и медленно начиная покачиваться.

С Григорием в одно купе, заселились два человечка. Один довольно пухлый и не совсем молодой человек с усиками и очками в круглой оправе. Второй была старушка в шляпке и с тростью.

По одеждам обоих можно было понять, что они люди состоятельные. Собственно, этот факт, являлся строго обязательным для сего места. В такой вагон не пустят чёрт знает кого, всякую там, чернь.

С заселившимися пассажирами Григорий довольно быстро разговорился. Поговорили о жизни, о предстоящем пути, о недавних покупках, ну и конечно о политике.

Жизнь конечно была хороша. Пухлый мужчина оказался хозяином большой сети мясных лавок, так что ему очень даже хватало денег, чтобы сделать свою жизнь лучше. Он ездил на охоты с влиятельными людьми, ходил на званные вечера, поставлял мясо на столы дворянам. Ну а сейчас, ехал со своей матушкой в Нижний Новгород, к родственникам. И на этом месте, разговор о жизни и целях поездки, резко перешёл на политические темы.

У тех самых родственников пухлого мужчины, сын вернулся с военного конфликта. Он воевал с китайцами на дальнем востоке. Вернулся живым, но не шибко здоровым. Без левой ступни остался. Но даже так, родители его, были безмерно рады возвращению любимого чада. Да так, что даже пригласили родственников аж из Санкт-Петербурга, отпраздновать столь счастливый момент.

Конфликт с Китаем уже подходил к концу. Григорий это знал от отца. Однако, от этого молодые люди не прекращали возвращаться домой израненными, или даже лежащими в гробах.

Из-за происходящего на востоке народ начал не очень хорошо относится к китайцам, ходящим на территории империи, да ещё и имеющим наглость жить на ней, поэтому произошедшее вечером в вагоне ресторане Григория совершенно не удивит.

***

К ужину, Григорий сильно проголодался, хоть и просидел весь день в купе, совсем ничего не делая.

Он привёл себя в порядок, подушился, причесался и пошёл в вагон-ресторан.

Людей за столами, собралось много. К тому моменту, когда Григорий пришёл в вагон, там уже практически не было свободных мест.

Официанты бегали от одного стола к другому, брали закалы и отдавали пищу и выпивку.

Григорий сел за свободный столик, стоящий рядом с барной стойкой и позвал официанта.

Молодой парнишка подбежал к нему и стал внимательно слушать.

- Мне бы щец, парочку куриных ножек, хлебца, да рюмочку водки. – Сделал заказ Григорий.

- А какую водочку изволите? – Спросил официант.

- «Смирнов».

Официант побежал на кухню, а Григорий продолжил сидеть, положив ножку на ножку.

Именно в этот момент в вагон вошли двое.

Первый пришедший, был худым, не молодым человеком, с широкой челюстью, кучей морщин вокруг глаз, впалыми щеками, серыми глазами, да изрядно поседевшими и выпавшими волосами. От коричневого цвета волос осталось не многое. Как уже было сказано, они изрядно поседели, особенно возле ушей.

Явился незнакомец в приличном одеянии - чёрном костюме с белой рубашкой и синим жилетом.

На этого человека никто особо не обратил внимания, а вот на его спутника совсем наоборот, внимание у всех было обострённое: тот имел желтоватый оттенок кожи, узкие глаза, чёрные, короткие волосы. От него воняло китайцем.

Был он молод, крепок, но не сказать, чтоб высок. Одет простенько, невзрачно, даже описывать толком нечего. Ну рубашка, ну курточка серая, как шерсть у мыши, ну штаны какие-то широкие.

Люди смотрели на китайца недобро. Дамы взгляды отводили, а господа грудь выпячивали.

Незнакомцы сели рядом с Григорием, за столик, стоящий чуть правее его, если стоять лицом к барной стойке.

Официант подошёл к ним стал ждать заказа.

Не молодой господин, начал зачитывать пункты из меню, но с трудом и очень заметным акцентом. Судя по всему, тот был родом из Америки. Точно не из британских островов. У богатых англичан всегда виднелась некоторая чопорность, и некоторая, выделяющая их манера одеваться. Так что незнакомый Григорию сэр, совершенно точно был из Америки.

Вдруг, один из сидевших ранее гостей вагона-ресторана встал и подошёл к столику с иностранцами.

- Будьте любезны сударь, попросите вашего друга, покинуть этот вагон. Его присутствие крайне плохо сказывается на общем пищеварении. - Сказал мужчина и тронул свои крючковатые усы.

Американец поднял на подошедшего взгляд и ответил:

- Это мой слуга и помощник. Он останется здесь. – Незнакомец выдавливал из рта русскую речь при помощи языка. Не легко она ему давалась. Но даже так, коряво, через силу сказанных слов хватило, чтобы господин с крючковатыми усами, вернулся на своё место. У американца был достаточно убедительный голос и лицо человека готового на многое.

Всё обошлось. Ни до чего плохого разговор не дошёл и слава богу. Усатый мужчина определённо был офицером, а американец не простым человеком, приехавшим из другой части света, ради простеньких дел. Григорий это чувствовал, и его чувствам было суждено перерасти в реальность. При чём не приятную, с кровавым запашком.

***

День за днём поезд ехал по рельсам вперёд, лишь изредка останавливаясь чтобы сгрузить людей и некоторый груз.

Каждый день, казался более однообразным чем предыдущий. Так это собственно и было. Большую часть дня Григорий сидел в купе, пил чаёк, читал Гоголя.

Несколько раз у него менялись соседи по купе. Были молодой парень и пожилой мужчина, похожие друг на друга как две капли воды; были две не похожие девушки и одна женщина со смуглым лицом, но и они вскоре сошли.

Остановкой для Григория являлся сибирский город Екатеринбург, но он как будто не приближался, каждый последующий день, оставаясь всё таким же не достижимым, а ведь то был ещё не конец пути.

В одно солнечное утро, какого-то дня пути, поезд остановился в столь долгожданной точке маршрута.

Поезд, потихоньку тормозил, скрепя и подёргиваясь.

Григорий, смотрел на открывшуюся ему панораму города, воистину не малых размеров, имеющего в себе всё необходимое: магазинчики, больницу, храм, почту, телеграф. Далеко не Петербург конечно, - но жить можно.

Паровоз встал, не дал поехать дальше вагонам.

Уставшие от долгого сидения люди, вышли на свежий воздух, и пошли к белому зданию вокзала Екатеринбурга.

Григорий тоже туда пошагал, неся тяжеленые чемоданы, готовые разорваться от наложенных в них вещей. И в один момент заметил знакомого ему человечка. Того самого американца. Он и его слуга, выводили лошадей из вагона, а пара работников поезда, выгружала их скарб.

Григорий не стал долго задерживать на них своё внимание и зашёл в здание вокзала. Там, незамедлительно узнал, где можно нанять транспорт, да кто наверняка отвезёт его до Абакума. Молодой работник вокзала со всем почтением ответил, что через часок, туда отъедет почтовый дилижанс и на нём Григорий может отбыть.

Это была потрясающая новость. Григорий имел время на завтрак и небольшой отдых, перед долгой дорогой в бесконечно далёкий город Абакум.

Приличное местечко для завтрака, удалось найти быстро. Совсем рядом с вокзалом, буквально в соседнем здании.

Григорий попил кофе, съел пирожное, отведал местных щей, покурил. А как только приметил почтово-пассажирский дилижанс, в который забирались люди, схватил чемоданы, и побежал к нему.

На этот раз, Григорию предстояла дорога в тесноте. Людей залезло в дилижанс до отказа, плюс, - собака, занявшая своей тушей всё свободное пространство пола.

Кучер, тряхнул поводьями и лошади повезли людей по улочкам Екатеринбурга.

Народ в городе был всякий. По улиам ходили и ездили совсем исхудавшие рабочие, богато одетые господа и дамы, не чистые на руку личности с наглыми мордами, и другие.

Жильё так же имелось в великом разнообразии. На любой вкус, цвет и карман. От домиков для практически нищих, до украшенных подобий дворцов с квартирами не для всякого.

Через небольшой промежуток времени - по меркам предстоящего пути - дилижанс выехал за пределы города и покатил по новенькой дороге на северо-восток. Дорожный знак указал, что до Абакума шесть сотен вёрст с хвостиком. А если более понятно, то от Екатеринбурга, до реки Обь, по извилистой грунтовой дороге, тракту в глухой Сибири с редкими остановками и минимумом удобств.

Вот здесь путь показался Григорию по-настоящему сложным и скучным.

Дни казались настолько монотонными, тягучими, что любой был готов сойти с ума. Дилижанс ехал, останавливаясь только когда кому-то хотелось в кусты, ну и на постоялых дворах, чтоб поесть и дать лошадям отдохнуть.

Один скучный день за другим, тянули спать. Собственно, сном большую часть поездки пассажиры дилижанса и занимались. Темы для разговоров закончились на второй день. Книгу Григорий дочитал на третий день. И только на четвёртый день началось интересное.

***

- Кушайте гости дорогие. Вот вам щи, сметана с лучком, квас. Эх и долго ж вы до нас добирались аж из самого Екатеринбурга. – Сказал хозяин постоялого двора, бородатый и здоровенный мужик в обычной деревенской одёжке.

- Долго. Измучались все. А сколько ещё до Абакума? – Спросил пожилой мужчина с короткой бородкой и в очках.

- Два дня ещё. Дорога совсем после дождей раскисла. Так могли бы и быстрее домчатся.

- Эх, быстрее бы железную дорогу до Абакума достроили, а то как туда ехать, так хоть плачь. – Пожаловался толстый мужчина с лысой головой. – Гнать надо всю шваль на ту стройку, чтоб довели до туда рельсы поскорей. – Снова сказал мужчина и положил целую плошку сметаны и лука в рот.

- Соглашусь с вами. – Сказал пожилой пассажир. – Абакум, быстро развивающийся город. Он растёт как на дрожжах, а железную дорогу к нему только сейчас начали строить. Как всегда, всё запоздало на родине нашей. Ну хоть линии телеграфа к нам провели и то слава богу. Можно быстро мелкие сообщение переслать через телеграф, а не письмо слать, чтобы оно вот так вот ехало.

В дом вошёл почтальон, весь мокрый и уставший, в грязных сапогах. Снова на улице дождь лил как из ведра. Луну тучами скрыло, так что за окном было так темно, что хоть глаз выколи. Только огни из окон соседних домов и были видны.

Почтальон уселся за стол, пододвинул к себе порцию щей.

- А как вам тут живётся-то хоть, отец. – Спроси Григорий у хозяина постоялого двора.

- Живём помаленьку. Запаслись вот на зиму едой. Урожай скромный собрали, по ягоды ходим, грибы. У нас тут болота одни кругом, так что и того и сего у нас много. Токмо, до города вёрст стока. За сапогами я скоро ехать собрался, да доченьке приданное купить. На то у нас целая подготовка каждый раз.

- И как в этом Абакуме? – Ещё раз спросил Григорий.

- Ну как. Получше чем у нас. – Ответил хозяин постоялого двора. – Город всё же. К нему всё корабли по Оби плавают. Грузы привозят и увозят. Сынок у меня в их порту работает. Говорит, чудное место Абакум. Там чудесами торгуют.

- Какими такими чудесами? Из того самого места что ли?

- Ага. Оттуда постоянно что-нибудь тащат. – Ответил здоровый старик и на этом закончил, ведь в дом вбежали ещё гости.

Всё произошло быстро и шумно.

В дом влетели, крича и матюгаясь бородатые мужики. Мокрые, грязные, в штопанной, изношенной одежде, словно из леса выползшие, но при оружии. С обрезанными берданками и ружьями, ножами и топориками. Главарь же в лохматой шапке, носил револьвер Смита и Вессена.

- Сидеть всем! – Крикнул главарь. – Не двигаться, а то стрелять будем!

Народ перепугался и чудом не повыскакивала со своих мест. Единственная девушка в компании, прижалась к толстому мужчине.

- Деньги, украшения на стол! – Приказал главарь.

Четыре его помощника держали людей на прицеле, так что выбора ни у кого не было. Пришлось доставать всё что было в карманах.

Главарь лыбился гнилой пастью, предвкушал как будет держать всё это в руках, наслаждаться этим будет.

Но не суждено ему было познать радость от грабежа и награбленного, поехать на окраины Абакума и пропить там денежки.

Прогремел выстрел. Из чёрного зева дверного проёма, вылетела пуля, и вонзилась в хребет главаря.

И тут же прошумели ещё два выстрела. Пара разбойников повалились на пол. Один замертво, другой хватаясь за живот и вопя от боли.

Четвёртый разбойник успел развернуться и выстрелить в тьму из укороченной берданки, не целясь, выкрикивая страшные ругательства. Но и ему досталось свинца. Две пули пробили мужику грудь, заставили повалится на стол, головой в миску со сметаной.

Последний выживший, схватил почтальона, спрятался за ним и рукой с наколками, прижал к его глотке лезвие ножа.

- А ну выходи сука! – Крикнул разбойник. – А не-то я этого вон… прирежу на хуй!

Страшно было сволочи. Не мог он в такой ситуации сохранять грозные нотки в голосе.

- Окей. – С начала послышалось из тьмы. Затем все услыхали хлюпающие шаги.

На пороге дома появился человек во всём сером. В шляпе с сильно загнутым справа полем. С коротким плащом, накинутым на плечи, двумя револьверами в поднятых руках, и очень знакомым лицом.

Это был тот самый американец.

- Ты дашь мне уйти… Понял?! – Сказал разбойник.

Американец кивнул.

И ещё один выстрел всех испугал.

Окно слева от двери разлетелось в дребезги, как и голова разбойника.

Почтальона обильно обрызгало кровью. Пол залило красным. Труп и куски мозга упали на мокрые доски.

Из рта почтальона повалило всё что он только недавно съел. Единственная девушка потеряла сознание.

Американец убрал револьверы в кобуры.

В этот же момент, в дом вошёл его слуга с карабином Шарпса.

- Вэл дан Деминг. – Похвалил слугу американец, и тот поклонился в ответ. - Простите за шум и грязь. – С трудом выплюнул из себя слова незнакомец. – И позвольте представиться, я Бенджамин Клинтон.

- Да ничего страшного. Мы грязь уберём. – Быстро сказал хозяин постоялого двора и засуетился.

Через четверть часа трупы были вынесены из дома и сложены в телеге, и ещё пара вытащена из кустов, да так же уложена в транспорте.

Хозяин двора, его сыновья и китаец, увезли их в неизвестном направлении.

Жена хозяина с дочкой, драили пол. Крови натекло много, так что этим делом они занимались долгонько. Женщины устали. Так ещё запоздало прибежали соседи, расспрашивать начали, пялится на остатки крови, на чёрно-алую воду в вёдрах и сочащиеся красным, половые тряпки, ну и на американца, спокойно себе жующего жаренное мясцо.

Его не смущал бардак и кровь. Он просто наслаждался хрустящей корочкой. Григория это пугало, не меньше, чем ранее погибшие разбойники.