Читать онлайн
"Гетто"

Гетто.

Хроника жизни и борьбы.

I часть.

Памяти борцов с нацизмом, погибших, выживших и победивших.

Предисловие.

Произведение представляет собой документальную повесть, все авторские права на которую принадлежат автору – Циринскому Н.А. и его родственникам согласно действующему авторскому праву.

Действие происходит в маленьком городке на Западе Белоруссии и его окрестностях с 1941 по 1944г.г.

Возможно, что современному читателю будет не очень понятно, почему этот человек так скрупулёзно перечисляет ТЕХ участников, ТЕХ событий, но, если на минутку отложить все дела и задуматься… ВСЕ, кто перечислен и упомянут в тексте, как участники борьбы с фашизмом сделали ВСЁ, чтобы Вы сейчас спокойно жили, работали, растили детей и не думали о войне, как о насущной реальности и повседневной угрозе собственной жизни…
И ВСЕ они достойны остаться в памяти народа навечно!
Порой за скупыми строками «…погиб геройски в неравном бою с немцами…» стоит нечто большее, чем просто набор слов и букв… . Это чувство последних мгновений в Жизни, которая дается лишь раз, и каждый сам решает, КАК ее прожить за ЧТО её отдать…

Н.А.Циринский.

Подполье Слонимского гетто.

Рукопись.

Омск 1988г.

Циринский Неня Абрамович.

Родился в 1922 году в г.Слониме;
С 1940 по июнь 1941 года г.Белосток;
С июля 1941 по июль 1942 – гетто в Слониме;
С июля 1942 по июль 1944 – партизанские отряды им.Щорса и им.Буденного, Соединения партизан Брестской области;
С июля 1944 по январь 1945 года – 1-й Белорусский фронт, 47 гвардейская Нижнеднепровская Краснознаменная ордена Б.Хмельницкого дивизия;
С января 1945 по август 1945 эвакогоспитали, инвалид Отечественной войны второй группы;
В 1968 и 1973 годах ездил в ФРГ в город Гамбург в качестве свидетеля на следствие и суд над военными преступниками гебитскомиссариата г.Слонима;
В настоящее время: г.Омск, заведующий кафедрой Омского ордена Ленина сельскохозяйственного института имени С.М.Кирова кандидат технических наук, доцент*.

Подполье Слонимского гетто.

Самой черной страницей в истории Слонима являются три года его оккупации фашистами, массовые расстрелы советских граждан, создание гетто, истязание и уничтожение его узников. В это период город был фактически лагерем смерти. Фашисты уничтожили здесь 43 тысячи человек, что не меньше, чем 56 тысяч в печально известном Бухенвальде за восемь лет. Количество людей, уничтоженных фашистами в Слониме, превысило численность его населения. Как и в другие лагеря смерти, фашисты привозили сюда для расстрелов людей из других городов и деревень.

В самом плохом положении были узники гетто, за колючую проволоку которого фашисты заточили большую часть жителей города. Эти люди были изолированы от всего мира и обречены на уничтожение. По выражению Геббельса, гетто – это «короба смерти», в которых люди должны погибнуть от горя, голода и нужды, после чего останется большое кладбище. К сожалению, в Слониме фашисты этого добились.

Только подполье гетто смогло вывести для борьбы в партизанских отрядах несколько сотен хорошо вооруженных узников, жаждущих мести и полных ненависти к лютому врагу. Они геройски сражались в боях. Многие из них после соединения с частями Красной Армии ушли добровольцами на фронт. Часть из них полегла на поле брани и лишь немногие остались в живых.

Организация и работа подполья в гетто, его конспирация проходили в исключительных, немыслимо сложных условиях. Законами, приказами и другими мерами фашисты делали все, чтобы принизить человеческое достоинство узников, чтобы они не считали себя людьми, голодали, болели и смирились с тем, что они обречены на смерть.
С первых дней оккупации в Слониме были изданы приказы о том, что евреи должны были ходить только по мостовой, снимать шапку перед каждым немецким солдатом и говорить «добрый день!», ходить только в одиночку, а на работу – колонной , не имели права покупать, продавать, показываться на рынке, в учреждениях, курить папиросы, рожать, быть извозчиками, парикмахерами и многое другое. За малейшее нарушение приказов – расстрел. Евреи должны были носить на спине и на груди желтый круг или звезду. За нарушение точного размера этой фигуры или места ее прикрепления – расстрел. Любой немец имел право расстрелять еврея за малейшую провинность или без нее, не неся за это никакой ответственности.
Узников гетто ежедневно ловили небольшими группами на работу, обещая хлеб для детей, но чаще всего их не возвращали в гетто, а расстреливали. Периодически головорезы из воинских частей и полицаев внезапно окружали гетто, наступая на него, как на фронте, в касках с пулеметами, автоматами, гранатами, бутылками с горючей жидкостью, всё уничтожали, жгли, ловили людей и многими тысячами увозили к местам массовых расстрелов.
После очередной резни фашисты, как бы оправдываясь перед оставшимися в живых, представляли дело так, что погром учинили озлобленные солдаты, следующие на фронт и ворвавшиеся в город, а гебитскомиссариат не смог их удержать. Узникам выдавали «справки жизни», одноразово кусок хлеба и несколько картофелин, а через некоторое время все повторялось.
Фашисты создали в гетто еврейский совет (юденрат*) и вспомогательную полицию (гехильфсполицай*), которые обязаны были помогать им в их черных делах. Назначая контрибуции, представления людей на особые работы и другие, часто невероятные дела, фашисты требовали их выполнения от юденрата к определенному сроку под угрозой расстрела взятых предварительно заложников.
В состав юденрата входили знатные когда-то люди, обыватели с мещанскими настроениями, которые старались во всем угодить требованиям фашистских зверей, надеясь таким образом задобрить их и отвести угрозу уничтожения от женщин, стариков и детей. К сожалению, юденсрат не призывал узников гетто открыто или тайно к организации вооруженного сопротивления фашистам. Разве что в случае обнаружения подпольной работы в гетто юденсрат старался скрыть её от немцев, загладить дело так, как будто ничего не случилось.
В таких условиях группа комсомольцев-узников обсуждала пути вооруженного отпора фашистам, наступающим на беззащитное гетто. В ее состав входили З.Кремень, Н.Циринский, Ж.Шустерович, А.Бубляцкий, З.Миликовский, Г.Малах, Г.Грингауз, В.Абрамсон и другие. Первым решением группы было: если умереть, то не даром – уничтожить сколько можно врагов. Чтобы достать оружие, все должны любой ценой устроиться на работу к немцам в склад военных трофеев – бойтелагерь*.
Бойтелагерь был по соседству с территорией, на которой сейчас размещена школа №4.
Здесь были винтовки, автоматы, пулемёты, большой запас гранат, патронов, взрывчатки и другого военного снаряжения. Под присмотром немцев и полицаев узники гетто должны были ремонтировать, смазывать и приводить в порядок оружие. Но автоматы и винтовки, прошедшие через наши руки, вряд ли могли сослужить службу оккупантам и полицаям-предателям. Из них бесследно исчезали мелкие, но важные детали – то пружина, то незаметный винтик. Через улицу ближе к железной дороге была разгрузочная площадка, куда свозили машинами и вагонами оружие, пушки и другое военное снаряжение.
Как только мы приступили к работе в бойтелагере, стали незаметно и с большой осторожностью уносить домой оружие и приобщать к этому других. Через несколько недель у каждого из нас были гранаты, у некоторых винтовка или пистолет, которые мы прятали в сарае или в огороде. Во время очередного погрома фашисты так быстро оцепляли гетто и врывались в него, что оказывалось невозможным взять оружие. Выход из положения помог найти примкнувший к нам бывший подпольщик Аншел Делятицкий. «Борьба одиночек малоэффективна,- пояснил он, - надо связываться с партизанами, слухи о которых стали проникать в гетто, пополнять их ряды, вместе с ними уничтожать фашистскую нечисть».
Скоро на складе стала действовать немалая группа советских патриотов. Это были люди, которым просто вывозить оружие из строя показалось недостаточным: автоматы должны стрелять по врагу, а не лежать на складе, они должны попасть в руки тех, кому они сейчас так нужны – в руки партизан.
Нужна была связь с партизанами. Осуществить это оказалось очень сложным для узников подполья гетто. Начались поиски. Каждый неверный шаг грозил расстрелом большого количества узников. Наконец такую связь удалось осуществить косвенно через людей, проживающих в гетто.
Был декабрь и первые партизанские группы нуждались в теплой одежде. Мы развернули массовый сбор одежды. Самыми дефицитными оказались военные гимнастерки, брюки,
шинели, сапоги, валенки, а также мыло, медикаменты. Прежде всего каждый приносил из дому, что только мог. Собирали деньги, чтобы покупать одежду с рук. Но военная одежда имелась и в бойтелагере. Каждый стал оттуда уносить по валенку, сапогу, куртке, другой одежде или куску мыла. Большую помощь здесь оказал Шабсай – шестнадцатилетний пастушок овец, которых немцы лагеря держали недалеко от разгрузочной площадки у железной дороги. Ежедневно он возил для овец сено, запас которого находился рядом со складом одежды. Широко развёрнутая работа позволила передать значительное количество одежды партизанам. К сожалению, скоро пришло разочарование – нам стало известно, что часть одежды, так трудно добытой нами, пошла не по назначению.
Несмотря на первую неудачу, мы не пали духом, стали ещё интенсивнее выносить оружие из бойтелагеря и энергичнее искать прямую связь с партизанами. Наши люди готовились к партизанской борьбе и, не теряя времени, копили оружие. Сначала оружие прятали в гетто, затем вне его, выбирая места, где работали наши люди и часто бывали немцы. Мы предполагали, что такие места наиболее безопасны , и немцы не подумают даже, что подпольщики могут здесь прятать оружие. Это была столярная и слесарная мастерские, две кузницы и здание большой синагоги.
Столярная мастерская находилась на горе, на окраине города выше Подгорной ( ныне Синичкина) улицы. Там работали два наших парня Зелик Миликовский и Илья Абрамовский. Они были искусными мебельщиками и делали мебель для немцев, которые часто приходили её смотреть и заказывать. В полу мастерской они вырезали люк, через который можно было попасть в подвал, где прятали оружие. Крышка люка была тщательно подогнана, замаскирована, заставлена шкафами – образцами готовой продукции так, что её трудно было заметить.
Слесарная мастерская находилась недалеко от улицы Широкой. Там работали братья Матус и Шимон Сновские. Они умели очень красиво отделывать личное оружие немцам, используя воронение, полировку, гальванические покрытия. Их мастерскую оставили вне гетто, а Сновские работали и жили в ней. Среди груд металлического хлама, металлических изделий и материалов было очень удобно прятать оружие. Сновские позднее стали партизанами и погибли в боях.
Кузница на Первомайской улице, в которой работали Финкел и Яков Хацкелевич, имела замаскированный лаз из подпола на улицу. Отсюда можно было выходить ночью, оставаясь после работы в кузнице.
Вторая кузница, в которой работал Герц Шепетинский, Арсик Бандт и Абрам Докторчик, находилась на Оперном переулке против управления водного хозяйства канала Огинского, недалеко от Слонимского бюро путешествий.
В большой синагоге после ухода из бойтелагеря я устроился слесарем по заданию нашей подпольной группы. Место вокруг синагоги было бойким и являлось как бы продолжением базара, который был на площади, где сейчас сквер со стендами почетных граждан города. В синагоге немцы устроили склад сельскохозяйственных машин (конные плуги и жатки – самоскидки), которые выдавали почти даром кулакам и помещикам. Этот склад принадлежал Центральному торговому обществу «Восток» (ZHO- Централь гандельсгезельшафт ОСТ ), который возглавлял старый худощавый, высокий и жестокий немец Рик. Как слесарь я должен был собирать плуги и жатки для покупателей. Но эту работу не приходилось выполнять, потому что покупатели предпочитали транспортировать машины в заводской таре. Я только собрал по одному образцу каждого вида машин для показа нашего товара.
Поступить на работу было нелегко. Помог в этом белорус Сосновский, который работал у Рика бухгалтером. Проверяя мои познания в слесарном деле, Рик велел мне изготовить для него изящные крючки для одевания сапог. Я никогда не был слесарем, пришлось попросить Сновских, которые сделали красивые крючки, и я был принят на работу.
В синагоге кроме меня работал ещё и заведующий складом белорус Харитончик – очень хороший человек, который позднее не мешал нашей подпольной работе. В передней комнате (в пристройке к синагоге, где теперь культтоварный магазин) была выставка машин, а большой молитвенный зал (теперь – склад мебели) был весь завален ими в несколько ярусов так, что там пройти было невозможно. К тому же на стенах зала было множество шкафчиков для хранения святых писаний, в которых было удобно прятать оружие.
Работая в синагоге, я оказался как бы бесконвойным и имел право ходить вне гетто на работу и обратно один, без колонны. Это подтверждалось желтой повязкой с надписью «Слесарь гебитскомиссариата» (на немецком), которую я обязан был носить на левом рукаве.
Возможность установления связи с партизанами и уход узников гетто в отряд казались несбыточным миражом, несмотря на все наши старания и попытки. Помог случай.
В начале 1942 года после очередного погрома, чтобы задобрить оставшихся в живых, немцы объявили, что населению, в том числе и евреям, разрешается выйти недалеко за город для приобретения картофеля. Подпольная группа решила воспользоваться этой возможностью. Достали в юденрате соответствующую справку и послали Зораха Кременя на поиски партизан.
Зорах вернулся через два дня сияющий и сообщил, что связался с двумя офицерами Красной Армии, которые миновали плен, оказались в волчьенорских лесах и организовали партизанский отряд. Командиром отряда был Павел Васильевич Пронягин*, а комиссаром – Григорий Андреевич Дудко. Отряд уже действовал с 1941 года, и в связи с его дальнейшим ростом требовалось много оружия.
Узнав о том, что мы работаем в бойтелагере, командир отряда Пронягин П.В. предложил нам оставаться в городе до последней возможности, чтобы добывать оружие и пересылать его в лес. В отряд можно уходить или присылать людей в любое время. Работающим в бойтелагере желательно уходить лишь тогда, когда их действия в городе станут подозрительными и оставаться в нем уже больше нельзя будет.
Это предложение командира отряда мы восприняли как боевой приказ. Оно нас окрылило, наша жизнь обрела смысл, мы почувствовали себя участниками настоящей партизанской борьбы. Все наши силы и умение мы прикладывали к тому, чтобы боевой приказ командира выполнять с достоинством и по возможности лучше.
Оружие, боеприпасы, медикаменты, мыло, соль, одежду, радиоприёмники и другие очень нужные предметы переносили в лес люди, которые уходили в отряд, либо пересылалось через связных, которые прибывали к нам из отряда по паролю в строгой конспирации в условленное место. До августа 1942 года связь отряда со Слонимом осуществляли замечательные партизаны, как правило, разведчики Николай Филенчик, Виктор Фидрик, Василий Михальчик, Иосиф Александрович Сушко и Василий Аверьянов. Непосредственно в самом городе связными отряда были Зорах Кремень, Аншел Делятицкий, Герц Шепетинский и я.
Николай Филиппович Филенчик, красивый черноглазый и черноволосый юноша из Залесья, был смелым и находчивым разведчиком. Фашисты убили всю его семью. Осталась лишь сестра Нина Филипповна Михальчик, которая проживает в Слониме. Николай погиб в бою у деревни Сучки незадолго до освобождения тех мест Красной Армией.
Виктор Александрович Фидрик – один из четырех сыновей замечательного патриота из Завершья Александра Власовича Фидрика, создавшего сразу после нападения фашистов первую партизанскую группу на Слонимщине и возможно во всей западной Белоруссии. Смелый и боевой Виктор воевал с отцом, был бессменным заместителем командира разведки в отрядах им. Щорса и Советской Белоруссии. Еще осенью 1941 года распространял партизанские листовки в Слониме. Вместе с супругой – партизанкой Ниной Григорьевной, живет в Слониме.
Василий Михальчик из Залесья, один из первых партизан группы Фидрика, замечательный разведчик и связной. Любимый проводник и попутчик командира отряда П.В.Пронягина в его опасных походах на хутора вблизи Слонима на связь с подпольщиками города.
Иосиф Александрович Сушко из Залесья – сподвижник А.В.Фидрика и участник его партизанской группы. Борец подполья против панской Польши. Отважный партизан и разведчик отряда им. Щорса и им. Дзержинского. Фашисты сожгли его большую семью вместе семьями А.В.Фидрика и Н.Ф.Филенчика в сарае деревни Андреево. Сейчас пенсионер. Проживает в Слониме.
Василий Аверьянов был командиром отделения во взводе, которым командовал лейтенант П.В.Пронягин, когда воинская часть оказалась в окружении около деревни Новая Мышь. В партизанском отряде им. Щорса он остался командиром отделения. С богатой военной смекалкой организовал первые боевые действия своего партизанского отделения. Погиб недалеко от деревни Русаково в неравном бою с полицаями, возвращаясь от Слонимских подпольщиков, куда был послан за оружием, боеприпасами и медикаментами.
Зорах Кремень – стремительный, деятельный, всегда готовый к бою смелый партизан, командир отделения. Родился в Белицах, жил и учился в Слониме. Один из организаторов и руководителей подполья Слонимского гетто. Установил связь между подпольем и партизанским отрядом. Имеет на своем счету 34 подорванных эшелона врага. Участник засады по уничтожению заместителя гауляйтера Белоруссии Вильгельма Кубе, гебитскомиссара Баранович Фридриха Фенса, которая проходила под руководством Героя Советского Союза К.П.Орловского.
Аншел Делятицкий - слонимчанин, бывший подпольщик, связной и организатор явочных квартир для КПЗБ* при панской Польше. Один из организаторов и руководителей подполья Сонимского гетто. Отважный партизан отряда им. Щорса. Как старый товарищ и опытный подпольщик всегда помогал дельным советом молодым.
Герц Шепетинский – смелый и активный участник подполья Слонимского гетто. Ходил на связь из города с командиром отряда им.Щорса П.В.Пронягиным. Отважный партизан и разведчик. Погиб геройски в неравном бою с немцами в разведке около деревни Чудино.

В настоящее время:
г.Омск, заведующий кафедрой Омского ордена
Ленина сельскохозяйственного института имени
С.М.Кирова кандидат технических наук, доцент* - имеется в виду - в 1988г.;
юденрат* - еврейский совет в гетто;
гехильфсполицай* - вспомогательная полиция в гетто;
бойтелагерь* - склад военных трофеев;
КПЗБ* - Коммунистическая Партия Западной Белоруссии.
Павел Васильевич Пронягин* - родом из крестьянской семьи, учился в Казанском Университете по специальности «математика», не успел закончить, был призван в Красную Армию, лейтенант, командир взвода разведки. Не покончил с собой, попав в окружение, а ушел со своим взводом вглубь лесов в Волчьих Норах. Весной 1942г. группа стала отрядом имени Щорса, его избрали командиром. Самостоятельно провоевали год, затем отряд влился в Полесское партизанское соединение, затем в Брестское, где Павел стал начальником штаба. После войны проживал в г.Бресте. В 1979 г. в издательстве «Беларусь» вышла книга воспоминаний П.В.Пронягина «У самой границы». Кандидатура П.В.Пронягина рассматривалась на предмет присвоения звания Праведника Мемориальным центром Катастрофы еврейского народа Яд-Вашем в г.Иерусалиме. Материалы на эту тему были опубликованы в русскоязычном еженедельнике «Окна» (Израиль) в 1995г., название статьи «Два списка, две судьбы». В статье проводятся параллели с известным «списком Шиндлера». По сведениям автора, вопрос о присвоении П.В.Пронягину звания Праведника не был решен положительно.

II часть.

Памяти борцов с нацизмом, погибших, выживших и победивших.

Произведение представляет собой документальную повесть, все авторские права на которую принадлежат автору – Циринскому Н.А. и его родственникам согласно действующему авторскому праву.

Наш саботаж в бойтелагере принял такой размах, что для себя было нелегко собрать комплектное оружие. Не хватало деталей, которые мы раньше выбрасывали на лужайку . По-видимому , нечто похожее делали красноармейцы, когда оставляли оружие . Очень дефицитными были, помню, пружины для автоматов ППД, которые имели особую технологию изготовлению. Выручали братья Сновские.
У оружия, которое считалось комплектным, прошло проверку и хранилось на складе готовой продукции, наши товарищи при удобном случае ломали или вынимали отдельные детали. Эти наши действия имели жестокие последствия. Немцы, получившие такое оружие, присылали рекламации или жаловались командованию. В ответ на это начальство бойтелагеря искало виновных, которых никогда не находило. Озлобленные фашисты выгоняли всех во двор, заставляли бегать, падать, ползти до изнеможения, многих избивали, а некоторых расстреливали. Вместе с этим руководство лагеря старалось находить «объективные» причины для того, чтобы скрыть недостатки в своей работе перед высшим начальством и оставаться на тепленьких местечках вместо того, чтобы быть отправленными на фронт. Видимо по этой же причине бойтелагерь продолжал свое существование, и нас – узников, дармовую рабочую силу, пока не уничтожали.
Для проверочных комиссий, которые часто приезжали в бойтелагерь, всегда была часть готовой продукции только для показа.
Переправа оружия из бойтелагеря в отряд требовала преодоления множества препятствий и опасностей, а малейшая оплошность могла обойтись очень дорого. Оружие надо было взять со склада, вынести из бойтелагеря и доставить сначала в гетто, затем из гетто в условленные места вне его, и переправить в лес. На каждом шагу этого длинного пути была охрана, часто шпики и предатели.
Брать оружие в лагере надо было очень осторожно. Иногда мы его отбирали на разгрузочной площадке у железной дороги, иногда его выдавали со склада. Старший (форарбайтер) получал оружие на барак и раздавал узникам для чистки. Часть деталей при этом исчезала, их прятали и уносили подпольщики. Делалось это незаметно, потому что в лагере были и вольнонаемные работники, среди которых были и поставленные немцами доносчики. Детали уносили в вязанках дров, под одеждой, их предварительно выбрасывали за ограду из колючей проволоки, вместе с деталями подползали под нее, увозили их на подводах или машинах, с которыми отправляли узников на разные работы вне лагеря. Сложно было с крупными деталями. Диск пулемета закрепляли на животе, ствол винтовки десятизарядки (иногда с прикладом) привязывали к телу так, чтобы один конец был в сапоге, а второй чувствовался под рукой. К одежде пришивали петли, к которым привешивали детали. Поверх этого одевали одну одежку на другую и даже шубу в летнюю пору. Такое никого не удивляло. Узник носил на себе все, что имел, потому что не знал, вернется ли «домой».
В выносе оружия активно участвовали также девушки, среди которых выделялись Голда Герцовская, Галинка Рундштейн, Женя Эйхенбаум, Гута Мехзон, Люба Загель, Лия Штейндам. Случилось так, что ощупывая узников у ворот бойтелагеря, охранник обнаружил у Лии большое количество патронов, обложенных вокруг ее тела. Девушку избили, отправили в тюрьму, пытали, уничтожили, но ничего не добились от мужественной подпольщицы. Остальные девушки сражались в партизанском отряде с оружием в руках. Голда была тяжело ранена, а Женя погибла в бою.
Немало переживаний стоила история с наганом, который Яша Шепетинский спрятал в надежном месте среди тряпок и хлама. Когда он хотел вечером унести свою находку, оказалось, что она исчезла. Неужели заметили? Возможно, провокация? Яша уже два дня не выходил на работу. К счастью, оказалось, что наган «нашел» подпольщик Вова Абрамсон.
Первый раз мы отправили оружие вместе с Зорахом и Делятицким из старой кузницы на Оперном переулке. После этого работу продолжали Герц Шепетинский и Арсик Бандт, которые там работали. Их связным был Виктор Фидрик.
Яков Хацкелевич и Финкель отправляли оружие из кузницы на Первомайской улице, затем ушли оттуда в лес вместе с оружием и группой товарищей. Несколько раз выводили в лес людей с оружием из мебельной мастерской, где работали З.Миликовский и И.Абрамовский.
Посылать оружие из этих мест стало неудобным. Сюда мало кто ходил и появление повозок, чужих людей могло вызвать подозрение. Было решено столярную мастерскую использовать для отправки вооруженных людей в лагерь*. Это было удобно. Мастерская была на окраине города, сюда можно было незаметно прийти днем, спрятаться в подвале, а ночью выйти (недалеко польское кладбище, затем еврейское) и оказаться за городом.
Помещение мебельной мастерской использовали также в качестве явочной квартиры для людей, которые приходили из леса.
Для работы со связными отряда решили подыскать лучшее место, где много людей встречается и тут же расходится, как на базаре. Можно было использовать то, что крестьяне, приехавшие в город, почти всегда ходили с мешком за спиной. Деньги не имели тогда хождения, поэтому приехавшие на базар для продажи продуктов ходили с мешком за спиной из дома в дом и обменивали свой товар на одежду, соль. Мыло, сахарин (сахара вовсе не было), спички и тому подобные товары, которые считались очень дефицитными. Из этих соображений подпольная группа решила, что я должен уйти из бойтелагеря и устроиться на работу в синагоге*.
Схема бойтелагерь – гетто – синагога – партизаны действовала безотказно. Ребята, и сам я приносили в синагогу оружие, я прятал его в шкафчиках и упаковывал соответствующим образом. Николай Филенчик приезжал на повозке на базар и с мешком за спиной приходил в синагогу. Он ставил мешок в сторонку, а сам осматривал плуги и жатки. Я выставлял такого же вида мешок, который Николай незаметно забирал, уносил и прятал на подводе. Все это было очень рискованно, часто оказывались на краю гибели.
Однажды при выезде с оружием из Слонима Николай еще издали заметил, что несколько немцев проверяют документы у людей и копаются в повозках. Поворачивать в сторону или обратно было бессмысленно. Выручила выдумка. Прикинувшись выпившим, показал документы, пошутил и как-то всучил каждому из двух проверявших его солдат по бутылке самогону. Пронесло.
После большого погрома, во время которого фашисты уничтожили десятки тысяч человек, границы гетто уменьшили до части его между мостами канала Огинского* и реки Щары*.
Положение в гетто сильно ухудшилось. Немцы врывались, убивали людей, хватали «на работу», с которой никто не возвращался. Жили в неимоверной тесноте, часто под открытым небом, во дворах. Появились болезни, голод. Перед уходом на работу узники гетто должны были выстраиваться в колонны в районе моста по улице Мостовой на левом берегу канала Огинского. На мосту собирались гебитскомиссар Эрхард Эррен, его заместитель по делам гетто Гик – молодой офицер – мародер, непревзойденный по жестокости и садизму, жандарм Лёттар Шульц и друге начальство, чтобы следить за построением колонн, которое юденрат должен был выполнять строго согласно немецкой инструкции – до тонкостей. Имеющие желтые ленты уже не имели права ходить в одиночку, а должны были формировать колонны по районам и лишь у места работы отделяться от колонны.
В это время у нас в гетто было оружие, в том числе стволы, приклады, диски от пулеметов и автоматов, которые надо было перенести в синагогу. Мы распределили все это между ребятами, сформировали отдельную группу человек 10-12, подождали, пока основные колонны ушли, немцы на мосту стали расходиться, и двинулись вниз по улице Мостовой в направлении центра города к синагоге. Для маскировки на нас было много всякой одежды (на мне, помню, демисезонное пальто), а в руках у каждого инструмент, пила, топор, молоток, ножовка и т.п. Только перешли мост, как нас задержал Гик и придрался к тому, что уже давно надо быть на работе. Не слушая объяснений, он приказал следовать за ним в комендатуру, которая находилась в «доме с часами» на углу улиц Почтовой и Мостовой. Наше положение оказалось очень плохим – явный провал. Шепотом договариваемся разбежаться в разные стороны внизу спуска улицы, сбор в столярной мастерской. Соображая, что делать дальше, я не заметил двух немок в военной одежде, которые шли по тротуару навстречу Гику, остановили его и стали тащить под руки с собой. Кончилось тем, что Гик пригрозил нам расстрелом при повторении подобного, позвал двух полицаев, которыми кишели улицы, велел им переписать наши фамилии и выяснить в юденрате причины таких «безобразий».
Тяжелой утратой для нас была мужественная гибель замечательного, энергичного и активного подпольщика комсомольца Вовы Абрамсона, приехавшего из Минска погостить в Слоним перед началом войны. Случилось это так. Накануне отправки оружия в отряд оказалось, что в бойтелагере остались припрятанные гранаты Ф-1. Время было к концу рабочего дня, когда у ворот гетто было людно и колонны узников возвращались с работы. За гранатами вызвался пойти Вова. Он успел зайти в лагерь, взял гранаты и уже возвращался к нам, как на улицах появились немцы, которые ловили людей, сажали в машины и увозили на расстрел. Поймали и Вову. Как стало известно из рассказов полицейских, Вова заупрямился и не хотел сходить с машины, когда их привезли на место. К нему бросились несколько немцев, стали его избивать т тогда, не сходя с машины, Вова взорвал себя вместе с немцами.
А Илью Грачука нам удалось спасти. Он откармливал свиней в подсобном хозяйстве у разгрузочной площадки бойтелагеря. Слегка выпивший немецкий часовой зашел в свинарник, пошатнулся, задел повешенный пиджак Ильи и почувствовал легкий удар. Это заставило немца проверить карман пиджака и достать оттуда гранаты. Немец позвал второго охранника, который тоже был навеселе, и они решили запереть Илью в свинарнике до утра, когда придет начальство. О случившемся сообщил подручный Ильи. Ночью несколько человек вышли из гетто, огородами подошли к свинарнику, тихонько оторвали доски, которыми были заколочены окна, и увели Илью. Через столярную мастерскую он был переправлен в лес.
Подпольщик Шлосберг ремонтировал автомашины и танкетки (легковые танки) в мастерской, которая размещалась против свинарника Грачука. По его предложению было решено вывезти в лес танкетку. План операции был такой. Окончив ремонт, во время испытания танкетки на полигоне, который размещался рядом с казармами в конце Красноармейской улицы, Шлосберг должен был проехать несколько дальше, убить сопровождашего его немца и на предельной скорости устремиться на Коссовский тракт и … в отряд. В лесу у деревни Сколдичи предполагалась наша засада, которая должна была прикрыть Шлосберга на случай погони. Шлосберг немного затягивал с окончанием ремонта, потому что еще не забыл недавний провал И.Грачука. Со своей стороны немцы очень торопили Шлосберга и назначили срок испытания танкетки. Мы подготовились к проведению операции самым тщательным образом. Вдруг ночью перед днем испытаний Шлосберга арестовали и расстреляли.
После этих провалов выносить оружие из бойтелагеря становилось все труднее. Немцы стали выдавать оружие для чистки со строжайшим учетом, а всё остальное держали под замком. Между тем связь с отрядом им.Щорса налаживалась все лучше и требовалось все больше оружия. Надо было, во что бы то ни стало расширить вынос оружия из бойтелагеря.

для отправки вооруженных людей в лагерь* - имеется в виду, для отправки в партизанский лагерь;
в синагоге* - здесь находился склад сельскохозяйственных машин (конные плуги и жатки – самоскидки), принадлежащий Центральному торговому обществу «Восток» (ZHO- Централь гандельсгезельшафт ОСТ );
канал Огинского* - канал, спрямляющий и углубляющий русло р.Щары, соединяет приток Припяти – Ясельду с р.Щарой, построен по указанию графа Огинского М.К. (Oginski), был предназначен для коммерческой перевозки грузов и пассажиров, а также для увеселительных мероприятий; на канале в парке вблизи дворца графа Огинского проводились театрализованные представления, в том числе и оперы с участием ведущих оперных артистов Италии, Польши и России;
Огинский (Oginski) Михаил Казимир (1728-1800), гетман Великого Княжества Литовского, граф, известный меценат и покровитель искусств, композитор;

река Щара* - река в Белоруссии, приток Немана.

III часть.

Памяти борцов с нацизмом, погибших, выживших и победивших.

Продолжение.

Произведение представляет собой документальную повесть, все авторские права на которую принадлежат автору – Циринскому Н.А. и его родственникам согласно действующему авторскому праву.

Недавно из информационного сообщения журнала "Калейдоскоп"(Израиль) я узнал о том, что Неня Абрамович Циринский, ветеран партизанского движения в Западной Белоруссии, инвалид Великой Отечественной войны, пламенный борец за увековечивание памяти партизан и подпольщиков, умер в г.Омске в феврале 1995 года. Вечная ему память! Будем надеяться, что его родственники и наследники живы, и правда войны вместе с его рукописями не уйдет в Лету, останется в памяти народов Белоруссии, России и всех республик бывшего СССР. Также важно знать всю правду о борьбе евреев-подпольщиков и партизан, внесших свой вклад в дело победы над фашизмом.

Начальником бойтелагеря был пожилой оберлейтенант, которого мы почти не видели, ведал производством унтерофицер Муц, снабженцем был ефрейтор Лёпек, а вахту и наблюдение за работами осуществляли разные немцы, среди которых были и нестроевые. Но всей повседневной черновой работой лагеря руководил немецкий еврей, инженер из Франкфурта Эрих Штейн. Он был и кладовщиком, и оружейным мастером, и специалистом по всем видам оружия. С женой они приехали в Слоним вместе с немцами, жили в одном доме с ними, желтых знаков на груди и спине не носили. Штейн знал только немецкий язык и всегда держался подальше от нас. Немцы ему доверяли, у него были ключи от всех складов.
Заманчивым выходом из создавшегося положения казалась попытка склонить Штейна на нашу сторону, сказать ему о партизанской борьбе против нашего общего врага, о нашей связи с партизанами, которым нужно оружие, и в этом деле необходима помощь его, Штейна. Но как заговорить со Штейном? Это может повлечь за собой расстрел большого количества людей и можно загубить святое дело подполья. Но другого выхода не было. Кому взяться за это дело? Бросили жребий. Выбор пал на меня. Вместе с замечательным активным подпольщиком Сивошем, бригадиром из соседнего барака, мы заговорили со Штейном. Сивош (впоследствии) погиб смертью храбрых при разгроме партизанами немецкого гарнизона в Чемелах на Брест-Московской шоссейной дороге.
Штейн оказался человеком большой души. Услышав наше предложение, он не стал расспрашивать о подробностях. Сказал, что давно ищет связь с партизанами, но безрезультатно. Он готов выполнить всё, что от него требуют, и отдать свою жизнь в борьбе против фашистов.
С этого момента доступ к оружию любого вида был для нас открыт. В удобное время Штейн открывал склады, пускал туда людей и выпускал их, когда было безопасно. Вопрос был только в том, как это оружие вынести из лагеря.
Перед уходом в отряд Эрих просил дать ему несколько вооруженных партизан, чтобы взорвать лагерь вместе с пороховыми складами. Командование отряда не согласилось на это, потому что от взрыва могло пострадать много городского населения.
В партизанском отряде Эрих всегда ходил с пулеметом, сам носил запасные диски и от второго номера отказывался. Подрывник, он научил нас добывать тол от снарядов. Погиб около деревни Будча после подрыва вражеского эшелона на железной дороге Барановичи-Лунинец.
Огромное значение для отряда имели радиоприемники. Это была единственная связь с Большой Землей, единственная возможность услышать голос родной Москвы и сводки Совинформбюро. Слонимское подполье переправило в отряд шесть радиоприемников, которые доставал очень деятельный узник гетто Натан Иосифович Ликер. Он работал в мастерской, которая ремонтировала и обеспечивала немецкое начальство города радиоприемниками.
Придя в лагерь, Натан принес с собой четырехламповый приемник «Филипс», который считался тогда верхом техники. Натан был в отряде командиром отделения. Превосходный подрывник. Имеет на своем счету 28 подорванных эшелонов врага. Вместе с Зорахом Кременем сотрудничал с подрывниками и разведчиками, которыми руководил Герой Советского Союза Кирилл Прокопьевич Орловский. В феврале 1943 года он участвовал в засаде по уничтожению гебитскомиссара Баранович Фридриха Фенса со свитой. В этом бою он вместе с партизаном, бывшим командиром бригады республиканской армии Испании Хусто Лопесом, спасли жизнь тяжело раненному Кириллу Орловскому. Они вынесли его с поля боя и в условиях наступления всполошенных немцев на партизанскую зону, доставили в бессознательном состоянии в деревню Святица к партизанскому врачу Виктору Алексеевичу Лекомцеву. Виктор Алексеевич раньше бежал из Слонимского лагеря военнопленных, который помещался во дворе средней школы по улице Первомайской. Он сделал К.П.Орловскому сложную операцию, которая закончилась благополучно. Натан Ликер жил в Бресте. Там и теперь живет его супруга, наша партизанка Лиля Израилевна.
В добыче медикаментов для пересылки партизанам неоценимую помощь оказали подпольщики врачи Абрам Блюмович и Орлинская. Они работали в больнице, все возможное брали из ее скудных запасов и много медикаментов умудрялись доставять в других местах из немецких источников.
Оба они позднее были партизанами отряда им.Щорса. А. Блюмович оказался настоящим заслуженным партизанским врачом. Пользуясь бритвой и ножовкой, другими примитивными средствами, делал сложные операции, спасал жизнь и возвращал в строй большое количество бойцов не только нашего, но и других отрядов. Оказался замечательным организатором медицинской и санитарной службы многих отрядов нашего партизанского соединения.
Непросто было выполнить подпольщикам просьбу командования отряда о приобретении шрифта для типографии. Эта операция была поручена подпольщику Мошковскому Гиле. Выбор пал на типографию Ельяна(по имени владельца), которая охранялась немцами. Времени для установления связи с работниками типографии не было. Через 2-3 дня мы должны были уйти в отряд. Действовать надо было решительно.
К вечеру Гиля пробрался в район расположения типографии и спрятался в сарае. Ночью огородами проник во двор типографии, через окно – в подсобное помещение, а оттуда к наборщикам. Увешенный гранатами, с наганом в руках, он заставил работников отобрать часть шрифта в вещмешок. Дополнительно насыпал шрифт в сапоги (немецкие, с широкими голенищами), предупредил, чтобы о случившемся не было сообщено немцам, и осторожно удалился.

IV часть.

Памяти борцов с нацизмом, погибших, выживших и победивших.

Продолжение.

Произведение представляет собой документальную повесть, все авторские права на которую принадлежат автору – Циринскому Н.А. и его родственникам согласно действующему авторскому праву.

В 1979 г. в издательстве ”Беларусь“ бывший командир партизанского отряда им.Шорса Павел Васильевич Пронягин издал книгу ”У самой границы“. Спустя 15 лет он так оценил эту свою книгу: ”Мне читать ее совестно перед собой и перед друзьями, с кем воевал. Надо было отказаться от нее, но думал: пусть какая-никакая да останется память об отряде. За семь лет забраковали семь рукописей, каждый год возил в Минск новую. Рецензентов не устраивали целые главы: слишком много евреев, cлишком превознесены их заслуги…“.

Дело было вот в чем: советские белорусские власти не разрешили ему честно написать о партизанах и подпольщиках с еврейскими фамилиями. Рукопись несметное количество раз правилась и редактировалась «помощниками» из партийных и иных инстанций. В результате получилось книга, которую сам автор стыдился до конца своих дней. Мы в данной работе постараемся избежать исторической неправды. Только так в душах послевоенных поколений сформируется тот страшный образ, нечеловеческий и богопротивный, который зовется коротко «Война»! И если не узнать его истинное лицо, то можно вновь повторить все фатальные исторические ошибки.

Врач Абрам Блюмович, Пейсах Альперт (бывший подпольщик, у которого в польское время* была явочная квартира КПЗБ*), братья Арсик и Абрам Бандт, А.Докторчик, братья Герц и Яков Шепетинские образовали группу по добыче оружия, которая работала в части гетто, расположенной в Михайловском переулке между Первомайской улицей и берегом канала Огинского. 29 июня 1942 года фашисты так быстро оцепили гетто, что подпольщики не успели собраться вместе для оказания сопротивления. Немцам удалось за день поймать большое количество жертв и вывести их для расстрела. Многие были расстреляны на месте.
Когда стемнело, собрались вооруженные подпольщики, вокруг которых начало сходиться много людей – узников гетто разных возрастов. Выход был единственный – уйти в лес. Под командованием Арсика Бандта (капрал польской армии, был позднее в партизанах командиром взвода), выстроилась большая колонна, которая двинулась в путь. На перекрестке улицы Красноармейской и Михайловского переулка выставили пулеметы, прошли мимо бывшего стадиона, пересекли шоссе и через кирпичный завод направились в лес. Обогнув Жировицы*, остановились ночевать в лесу, откуда двое ушли на связь в отряд. Через день посланцы вернулись уже с представителями отряда. Еще один ночной переход и колонна прибыла в условный приемный пункт отряда им.Щорса в Волчьих Норах*, который любовно называли «партизанским военкоматом». Более семидесяти вооруженных молодых людей были приняты в отряд, а остальные пока остались на месте. Через неделю для них был организован «семейный лагерь» на несколько сотен человек. В нем были разного рода специалисты, которые шили для партизан одежду, шапки, сапоги, ремонтировали оружие. Некоторые из них, отправляясь с партизанами на боевое задание, добывали оружие и вливались в отряд. Партизаны поддерживали семейный лагерь продовольствием. Вначале семейный лагерь разрастался за счет людей, бежавших от немцев. К сожалению, глубокой осенью после ухода отряда им. Щорса из этих мест на восток во время немецкой облавы на партизан, семейный лагерь сильно пострадал, в живых остались немногие.
В городских казармах тоже добывалось оружие, но в значительно меньших количествах. Делали это слесари – водопроводчики Григорий Грингауз с отцом и Моисей Янкелевич, который работал там пекарем.
О героическом поступке узника Слонимского гетто часовщика и электрика Авраама Гиршельда рассказывает в своей книге «Война в тылу врага» Герой Советского Союза, командир партизанского отряда полковник Георгий Матвеевич Линьков («Батя»).
Фашисты обещали Аврааму вернуть его семью, которую якобы вывезли в польский город Познань, если он снимет партизанскую мину, считавшуюся не снимаемой. Аврааму удалось это сделать, и немцы решили поставить его инструктором своих саперов. Узники, друзья Авраама, узнав о случившемся, выразили ему своё презрение как предателю и сообщили о том, что его семью давно расстреляли. На следующий день Авраам при снятии мины взорвал себя вместе с четырьмя немцами, а Г.М.Линькову сумел переслать письмо с объяснением причин, по которым он снял «не снимаемую» мину и приложением схемы, показывающей, что надо сделать для того, чтобы мина стала действительно не снимаемой. Словами: «Клянусь прахом моей семьи, что убийцам больше не удастся заставить меня снимать ваши мины» - закончил письмо Авраам.
Немало хороших слов о работе подполья узников Слонимского гетто, их помощи партизанам и боевых действиях в лесу сказано в книге «У самой границы», которую написал командир партизанского отряда им. Щорса, а затем начальник штаба соединения партизан Брестской области Павел Васильевич Пронягин.
Мой уход из гетто в партизанский отряд был вызван серьёзным провалом, после которого я уже не мог оставаться в городе.
Из старого гетто, которое теперь уже оказалось за колючей проволокой или, как тогда говорили немцы, «на арийской стороне», надо было вывезти мешок с оружием, который был закопан во дворе дома на берегу канала Огинского. Для этого мы с Абрамом Бубляцким устроились в группу, которая разбирала водопровод на территории старого гетто. Немцам понадобились трубы. Расчет был на то, чтобы вместе с трубами выкопать и вывезти наш мешок с оружием в безопасное место, а оттуда в синагогу. Несколько дней мы изучали обстановку, выкапывали, развинчивали трубы. В удобный момент добыли наш мешок, уложили на повозку и тщательно замаскировали трубами. Вольнонаёмные возчики со своими лошадьми нанимались на заработки. Пока мы работали, они собирались в стороне, разговаривали, курили. Когда все группы закончили работу, выстроился обоз из 12 подвод, который двинулся к воротам старого гетто у здания Белорусской средней школы на бывшей Уланской улице. Ворота по-прежнему охранялись полицаями. Мы с Бубляцким шли, издали наблюдая за обозом, чтобы в нужный момент оказаться у места разгрузки труб. И нужно же было такому случиться, что, отсчитывая повозки у ворот, полицай все пропустил, а нашу, восьмую, задержал. Почувствовав неладное, мы с Абрамом сразу же перешли мост и – в новое гетто. Возчик толком ничего сказать не мог. Он действительно ничего не знал, да и все остальные возчики подтвердили, что он и не подходил близко к подводе, когда шла погрузка. Нас учитывали только по счету, а фамилий никто не знал.
Как же такое могло случиться? По рассказам полицейского, мальчишки, которые бегали по пустующим домам старого гетто, заметили, что на повозку положили мешок, выкопанный из земли. Они и сказали полицаю, что на повозке спрятан клад. Желая поживиться, полицай пропустил все подводы, чтобы остаться наедине с возчиком. Каково было его удивление, когда вместо клада он обнаружил оружие. О случившемся полицай сообщил немцам.
События следующих дней «замели» наши следы в деле с трубами. Немцам было не до нас, они готовили очередную резню узников гетто. Мы уже это чувствовали и узнавали по слухам и приметам. В городе появилось много солдат, которые врывались в гетто, грабили и убивали. Мне удалось вывести нашу семью в синагогу. Там ещё был Харитончик. Мы спрятались на чердаке пристройки в синагоге и пробыли там три дня. Харитончик приносил нам еду, воду, сообщал обстановку и даже сказал что немцы приходили искать меня.
Вернувшись в гетто, я стал усиленно готовиться к уходу в отряд. Достал для себя солдатскую гимнастерку, брюки, сапоги, автомат ППД (с самодельной пружиной), гранаты.

польское время* - имеется в виду до сентября 1939г.
КПЗБ* - Коммунистическая Партия Западной Белоруссии.
Жировицы* - Жировичи(Жировицы), поселок в 10 км. от г.Слонима.
Волчьи Норы* - д.Волчьи Норы, здесь базировался партизанский отряд им.Щорса.

V часть.

Памяти борцов с нацизмом, погибших, выживших и победивших.

Окончание.

Произведение представляет собой документальную повесть, все авторские права на которую принадлежат автору – Циринскому Н.А. и его родственникам согласно действующему авторскому праву.

Вернувшись в гетто, я стал усиленно готовиться к уходу в отряд. Достал для себя солдатскую гимнастерку, брюки, сапоги, автомат ППД (с самодельной пружиной), гранаты.
Должен еще прийти из леса Н.Филенчик за грузом и надо перетащить в синагогу много оружия, которое приносили друзья из бойтелагеря в гетто.
В столярную мастерскую пришел из отряда Зорах Кремень. Он приходил сюда неоднократно, забирал оружие, людей, передавал приказы командования отряда. С помощью Сновских он переправил в лес семью своего дяди, состоящую из трех врачей, которые очень нужны были партизанам. Нам он передал, что в отряде кроме оружия просили достать медикаменты, медицинские инструменты, радиоприемник и типографский шрифт.
Договорились о том, что я остаюсь в городе еще на неделю и готовлю всё необходимое к намеченному сроку, когда за нами придет Зорах.
В течение оставшегося времени до ухода в лес я работал почти в открытую. Старался достать всё, о чем просило командование, организовал людей, готовящихся к выходу в лес, каждому давал конкретное задание.
Дома узнали о моем предстоящем уходе в отряд, когда у меня нечаянно выпала из карманам жестяная коробка с запалами от гранат.
Накануне ожидаемого прихода связного Николая Филенчика я подготовил для него хороший груз, который спрятал в настенном шкафчике молитвенного зала. Утром, когда я пришел на работу, Харитончик был очень возбужден – он знал о содержимом мешка в шкафчике и боялся провокации. Пришлось рассказать всю правду. Это успокоило Харитончика. Когда Николай приехал за грузом, я его незаметно предупредил о случившемся. Он некоторое время выжидал, присматривался к обстановке, затем, как всегда, взял мешок, положил его в телегу и уехал, подгоняя лошадь быстрее обычного.
Для организации добычи оружия из бойтелагеря в городе еще остался П.Альперт. Он все выполнил с честью и позднее с группой вооруженных людей пришел в отряд.
З.Кремень пришел за нами, как договорились. В 12 часов ночи из столярной мастерской вышло больше тридцати вооруженных людей, каждый нес какой-нибудь груз. Мы пересекли шоссе Слоним-Ружаны, прошли еврейское кладбище, обогнули болотце, вошли в лес, а оттуда на Коссовский тракт.
Моисей Янкелевич работал в казармах и должен был ночью украсть там несколько винтовок, затем примкнуть к нашей колонне. В обусловленном месте мы услышали ответный свист, назвали пароль, но вместо отзыва раздался выстрел. Янкелевич оказался пьян. Ему не удалось вынести винтовки, как предполагали раньше, он вынужден был споить часовых, взять у них винтовки, но и сам хватил изрядно.
Прибывающих в отряд им.Щорса узников Слонимского гетто определяли в 51 группу, которая имела четыре взвода и насчитывала 125 бойцов. В ее составе были также подпольщики-комсомольцы из деревни Чемеры братья Мисько, братья Хвисеня, Яков Искрык, а также Павел крот и Степан Парфенович из Девяткович. Большинство из них были связаны с комиссаром Г.А.Дудко еще с августа 1941 года и он привел их в отряд. Позднее в эту группу вошли воины Красной Армии, попавшие в первые дни войны в окружение: Арутюн Авитесян, Сергей Отарашвили, Мурат Гаджаев, Зиновий Васильев, Василий Гаранин и Виктор Гужевский.
51 группа была первой в отряде им. Щорса. Она формировалась летом и осенью 1941 года и первую партизанскую зиму провела в лесу. Её организатором и первым командиром был верный сын Родины, бесстрашный и решительный воин Красной Армии лейтенант Павел Васильевич Пронягин. Оказавшись в тылу врага, он после тяжелых боев вывел из окружения уцелевших бойцов своего взвода и создал партизанский отряд в Слонимщине, являясь одним из первых организаторов партизанского движения в Белоруссии. Именно Павел Васильевич Пронягин со своей группой поддерживал постоянно связь с подпольем Слонимского гетто. Вот почему узников Слонимского гетто принимали в 51 группу.
В вочьенорских и булинских лесах стали появляться новые партизанские группы, которые весной 1942 года объединились в партизанский отряд и присвоили ему имя героя гражданской войны Николая Щорса. Отряд насчитывал тогда около 200 человек, командиром его избрали Павла Васильевича Пронягина, комиссаром – Григория Андреевича Дудко, а новым партизанским группам присвоили номера 52, 53, 54. Командиром 51 группы стал старший лейтенант Яков Федорович. Отряд имени Щорса быстро вырос до 600 бойцов, появились 55 и 56 группы, и под руководством П.В.Пронягина проводил крупные боевые операции. В апреле 1943 года в отряд прибыл с Большой Земли Брестский подпольный обком партии во главе с Сергеем Ивановичем Сикорским. Из партизанских групп было создано четыре отряда, образовано соединение партизан Брестской области, и Павел Васильевич Пронягин был назначен начальником штаба соединения.
Командир 51 группы старший лейтенант Яков Федорович бежал из лагеря военнопленных в Белостоке, был участником войны с белофиннами в1940 году и единственным в то время среди наших партизан обладателем ордена Красного Знамени. Я.Федорович приложил много усилий, чтобы перевоспитать боевой и моральный дух вчерашних узников гетто и подготовить из них дисциплинированных воинов, умеющих владеть оружием, знающих военную тактику, и полных жгучей ненависти к лютому врагу.
Скоро наступил момент, когда Я.Федорович доложил штабу отряда, что его орлы готовы служить Советской Родине и выполнить любое задание командования.
51-я группа была хорошо вооружена пулеметами, автоматами, винтовками, гранатами и боеприпасами. Бойцы группы геройски сражались в боях отряда. В ней была создана деятельная комсомольско-молодежная подрывная группа.
В августе 1942 года шесть партизан пятьдесят первой направились в Слоним для выполнения задания. Мы с З.Кременем должны были взять оружие в мастерской Сновских и наладить дальнейшие связи. На улице Синичкина* нас пытался задержать немец, и мы его убили. Наши выстрелы подняли тревогу в городе. Появились ракеты, началась стрельба, поднялся конский топот, и мы вынуждены были отойти в лес. Местные жители сообщили, что немцы выпустили листовки о неудачном нападении партизан на город, которое им удалось отбить. Пробыли мы в лесу несколько дней, обстановка не позволяла зайти в город, и мы вынуждены были вернуться в лагерь – отряд снимался с Волчьенорских лесов и уходил на восток.
Пятьдесят первая группа принимала активное участие как деятельная и инициативная боевая единица не только при выполнении диверсий, подрыве поездов, засад, но и в самых крупных боях отряда. Все это стоило немалых человеческих жизней.
Она участвовала:
- в разгроме крупного немецкого гарнизона в городе Коссове, в котором засело более 300 врывшихся в землю фашистов. Партизаны удерживали в своих руках город около месяца и освободили оставшихся узников коссовского гетто, из которых часть ушла в отряд, а остальные пополнили семейный лагерь. Среди зачисленных в отряд были Зимаки Захар Ошерович и Александра Хилевна, Нина Филипповна Докучаева, и др.;
-в разгроме школы пулемётчиков в Гавеновичах;
-в истреблении гарнизона из 50 гитлеровцев в деревне Чмелы и сожжении охраняемого ими моста через Щару на шоссе Брест-Москва;
-в бою отряда с преследовавшими его крупными воинскими соединениями фашистов у деревни Добромысль;
-в круговой обороне отряда недалеко от деревни Вяды против превосходящих сил фашистов, атаковавших партизан не только с суши, но и с воздуха;
-в бою на десятом шлюзе канала Огинского, где были уничтожены 99 отборных эсэсовцев и взяты богатые трофеи. Здесь погиб командир 51 группы Я.Федорович;
-в бою с крупными силами противника, наступавшими на расположение отряда у реки Лань;
-в боях под Чучевичами, Гаврильчицами, Чудином, Ганцевичами и др.;

В конце 1942 года 51 группа была расформирована и распределена по другим.

Приятно сознавать, что участие узников в крупных боевых действиях являлось следствием большой работы подполья Слонимского гетто. В самом гетто была подпольная работа узников, находящихся под постоянным надзором фашистов и заранее обречённых на уничтожение. Всё вместе оказалось возможным только благодаря руководству и помощи русского и белорусского народов.

Омск сентябрь 1988 г. Н.Циринский*

На улице Синичкина* - во время и после войны эта улица называлась – Подгорная. Имя героя Советского Союза Синичкина она получила позднее, в начале 60-х г.г.
Циринский Неня Абрамович* - ветеран партизанского движения в Западной Белоруссии, ветеран партизанского отряда имени Н.Щорса и его 51 группы, инвалид Великой Отечественной войны, пламенный борец за увековечивание памяти партизан и подпольщиков, умер в г.Омске в феврале 1995 года. Вечная ему память! Будем надеяться, что его родственники и наследники живы, и правда войны вместе с его рукописями не уйдет в Лету, останется в памяти народов Белоруссии, России и всех республик бывшего СССР. Также важно знать всю правду о борьбе евреев-подпольщиков и партизан, внесших свой вклад в дело победы над фашизмом.

Приложение

Участники подполья Слонимского гетто (по памяти Н.А. Циринского)

Мужчины:

Абрамсон Владимир
Абрамсон Леонид
Абрамовский Илья
Агушевич Илья
Айнштейн Иосиф
Альперт Пейсах
Бандт Абрам
Бандт Арсений
Бизин Абрам
Блюменфельд Давид
Блюмович Абрам-Исаак Яковлевич
Борецкий Исаак
Браун Иосиф
Бубляцкий Абрам
Грачук Исаак
Грингауз Шепсель
Грингауз Григорий
Делятицкий Аншел
Деречинский Цодок
Докторчик Абрам
Зимнавода
Имбер Авиэзер
Имбер Исаак
Карповский
Керш Исаак
Кремень Зорах
Кремень Яков
Кремень (отец)
Ликер Натан
Люстик Матвей
Малах Генадий
Малах Исаак
Миликовский Зелик
Миликовский Шимон
Мишелевич Исаак
Мошковский Гиля
Мошковский (однофамилец)
Нерушехвянский
Осак Илья
Онучик Исаак
Орлинский Авраам Семенович
Парецкий Абрам
Перель Давид
Подольский Пинхес
Рабинович Исаак
Розмарин Нюма
Сейфер Михаил
Сервянский Ноах
Сивош
Смолинский
Сновский Матус
Сновский Шимон
Соколик Израиль
Тиман Иосиф
Финкель
Фишер Шиэль
Хацкелевич Яков
Циринский Неня
Чапка
Шабсай
Шевчик
Шепетинский Яков
Шепетинский Герц
Шепетинский Григор
Шепетинский Рувим
Шепетинский (отец)
Шерман Шимон
Шлосберг
Штейн Эрих
Шустерович Жама
Шухатовский Иосиф
Янкелевич Моисей

Женщины:

Абрамович Любовь
Аккерман Анна
Альперт Хана
Альперт Хая
Вайсфельш Ирина
Загель Любовь
Имбер Таня
Кремень (мать)
Коварская Эсфир
Куница Рамса
Ликер Лиля
Любехтина (Черткова) Сима
Мехзон Гута
Миселевич Таня
Мошковская Рита
Орлинская Гелава Яновна
Пешкина Круса
Розмарин Рахиль
Рундштейн Галина
Шепетинская Циля
Шепетинская Рая
Штейн Сима
Штейндам Лия
Эйхенбаум Женя

Уважаемые читатели, если кто-то из Вас имеет сведения о деятельности партизанского отряда имени Н.Щорса и его 51-й группы на территории Западной Белоруссии, а также о личном вкладе Пронягина П.В. и его близких в дело победы над врагом, просьба сообщить. Эти материалы могли бы очень помочь в создании нового проекта, посвященному лично партизанскому командиру П.В.Пронягину.

Фото из экспозиции Краеведческого музея г.Слонима. Расправы над мирными людьми во время немецко-фашистской оккупации.