Читать онлайн
"Факел Геро"
Состригая кудри прядь за прядью к новой жизни девушку готовят,
Только ждут её не мужнины объятья, а узлы верёвки под рукою.
У рабыни добродетель – покорность, видит кнут и вздрагивает тело.
Есть душа, но для хозяев это новость, главное – прислуживать умело.
Слёзы не помогут уберечься от всего к чему стремится рабья доля.
Чёрной ночью, в душных сновиденьях, чей-то голос шепчет: воля, воля…
Отвернулись боги от пропащей, к алтарям чужим идти не смеет…
Незаметно, в пеплосе блестящем к спящей девушке склоняется Тихея.
1.
Кадуй давно подмечал, что-то не так с этим молодым табунщиком: то жеребец у него захромает, то волки овцу суягную* утащат, непутёвый, одним словом. Кадуй - хозяин строгий. Записал потери олуху в долг, чтоб не повадно было рот разевать. Да с того взять нечего, всё что имеет на себе носит.
Летом, из-за засухи пришлось уйти далеко на север. Врыли колёса кибиток у самой кромки леса. Там, в глубине чащи, на берегах полноводной реки, проживало племя охотников.
Лесные жители пробавлялись не только звероловством, держали мелкий скот, птицу, ловили рыбу в реке, собирали ягоды и коренья, общались с чужаками неохотно. На тех, кто волею богов к ним попадал, смотрели с опаской. Но зла не чинили, отпускали на все четыре стороны.
Несколько лет назад так случилось, что трое мужчин из леса оказались далеко от своих укромных селищ. Кто знает, может река бурная во время половодья унесла их утлую лодчонку или сами они решили познать мир за пределами чащи. Молодцев пленили и отвезли в эллинский город* на продажу.
Пленники были светловолосы, белокожи, молоды и полны сил. Эллины*, большие любители всего необычного, жадничать не стали, заплатили щедро, и внезапно разбогатевшие удальцы накупили много разных товаров в лавках местных ремесленников. На попойку в городской таверне денег тоже хватило.
С той поры этот промысел стал мерилом удачи среди скифской* молодёжи. Тем более, не каждый год в этих краях бывали кочевники.
Лесные жители после того случая оставались настороже. В степь старались не выходить, скотину пасли на полянах в лесу. Сторонились открытых пространств, где внезапно, словно дух из-под земли, мог появиться человек верхом на коне и со свистящим арканом.
В свою очередь, кочевники избегали леса, под сумрачным пологом которого лошади делались пугливыми, да и всадники испытывали суеверный страх.
Иногда неосторожные ловцы людей сами становились добычей, и тела их со стрелой в глазнице находили отправленные на поиски товарищи.
Меткость лесных зверобоев была потрясающей, несмотря на примитивные, по сравнению со скифскими, стрелы и лук. Оружие с мёртвых они снимали, лошадей, если те не успевали убежать, убивали, туши разделывали тут же, на месте.
Ходить на промысел по одному было опасно, а отряд из нескольких человек был слишком шумным для чуткого охотничьего уха, поэтому со временем азарт угас. Но удачи случались, особенно если попадалась девушка или молодая женщина.
Стоимость светловолосой рабыни для простого скифа - целое состояние, дороже платили только за обученных разным искусствам невольниц.
Табунщика Кадуй отпустил неохотно, сомневался в его везении. Но другой возможности отдать долг у парня не было. Уговорил, раззадорил, поклялся, что без добычи не вернётся. И не вернулся. Уехал и как в воду канул, а с ним ещё четверо юношей.
Ждали до первого снега, а потом двинулись на юг, к месту зимней стоянки. Кадуй проклинал табунщика, пропавшего вместе с неоплаченным долгом, и его, Кадуя, конём.
«Лежит, злополучный, с пробитым глазом, а коня сожрали лесные охотники», - думал Кадуй.
Конь был так себе, хорошего не дал бы, но для небольшого хозяйства всё убыток.
Ругался Кадуй всю дорогу до стойбища, чаще вслух, пока беременная жена не взмолилась. Она боялась, что тень непогребённого по скифскому обычаю табунщика бродит по степи и может причинить вред ей и ещё не рождённому младенцу.
2.
Девочка, задрав голову, наблюдала за белыми облаками, бегущими по небу, и ждала, когда одно из них зацепится за высокую сосну, что росла рядом с их селищем. Зимой за вершину этого дерева цеплялись проплывающие мимо тучи, и тогда лес накрывало искрящейся снеговой пеленой. Отец рассказывал, что она появилась на свет в одну из снежных ночей, потому имя ей дали Снег, Снежа.
Рождение двух младших братьев Снежка не помнила, а вот этим утром, промучившись несколько часов перед рассветом, матушка разродилась девочкой.
Пока матушка громко стонала, женщины шептали заговоры, чертили в воздухе знаки-обереги, жгли пучки сухой травы и бросали их в чашу с подогретой водой, где они с шипением гасли. Пищащую новорождённую обтёрли тряпицей, смоченной в травяном отваре, и подали роженице.
Облачка летели так высоко, что до них не доставали даже самые большие деревья в лесу.
Снежка пригляделась и увидела, что это не просто облака: белый зайчик с выгнутой спинкой и смешными длинными ушами скакал по голубому небу наперегонки с шустрым горностаем, над ними, расправив крылья, парила горлинка.
Когда троица скрылась из виду за макушками деревьев, девочка не выдержала и побежала за ними. Добралась до поляны, но пересечь её не решилась - ей строго настрого было запрещено выходить из-под защиты леса.
«На полянах дуют злые ветры», - говорила матушка, - «эти ветры налетают внезапно. Они так могучи, что могут поднять в воздух, закружить и унести так далеко, что и пути назад не сыскать».
Зайчик превратился в пушистый сугроб, горностай вытянулся белой лентой, горлица и вовсе исчезла. Возвращаться в тёмную землянку не хотелось. Лучше дождаться отца здесь, на окраине опушки, он скоро должен вернуться с охоты. Снежке было интересно узнать, какое же имя он даст маленькой сестрёнке.
Вихрь налетел внезапно и подбросил вверх. Всё завертелось перед глазами, небо поменялось местами с землёй. Потом вихрь понёс Снежку с такой скоростью, что от ужаса девочка закрыла глаза. Но ветру этого было мало. Он сорвал плат с головы, растрепал волосы, и даже под овчинной шкурой она ощущала его ледяное дыхание.
Открыла глаза, когда была уже далеко от леса. Злой ветер принял облик молодого мужчины в остроконечной шапке. Он что-то говорил Снежке, но она ничего не понимала, только плакала от страха.
3.
Молодой скиф возвратился на исходе зимы, тощий, на измученном коне, зашёл в Кадуев шатёр и бросил под ноги хозяину овчинную шкуру. Кадуй был так удивлён, что не сразу понял – в шкуру кто-то завёрнут.
Откинул меховой край, охнул. Не сильный мужчина, не белокурая женщина, или, на худой конец, долговязый подросток - маленькая девочка испуганно смотрела на Кадуя. Тут ругательства, что до этого сдерживал, боясь навредить жене и новорождённому сыну, хлынули из него бурным потоком.
Бранил табунщика недолго: из-за занавески послышался недовольный писк разбуженного младенца и тихий убаюкивающий голос жены. Воспользовавшись заминкой, табунщик выскользнул из шатра, а Кадуй некоторое время сидел, уставившись на затаившегося в овчине ребёнка.
Сплюнув сквозь зубы и вышел наружу. Решил - нет, не согласится он взять девчонку за суягную овцу. Мальца ещё можно было к хозяйству пристроить, а эта – лишний рот. Отвезёт в степь, подальше от становища, и бросит, тогда должник не посмеет утверждать, что расплатился с ним.
Кадуй кликнул раба и приказал седлать лошадь.
4.
Бескрайня равнина, открытая всем ветрам. Кроме кибиток и шатров взгляду остановиться не на чем. Тёмными кочками вдали пасутся овцы и лошади. Небо здесь тоже другое: как крышка горшка, оно плотно накрывает степь от края до края.
Тучи не такие неуклюжие, как в лесу. Они не плывут - мчатся, осыпая на бегу снегом или каплями дождя, а потом спешат дальше.
Безграничность этого чужого мира пугала Снежку, и она первое время боялась высунуть нос из хозяйского шатра. Около очага тепло и уютно. Если хозяин порой и бросает на неё неодобрительные взгляды, то жена его, молодая светловолосая скифянка, всегда добра с нею.
Со временем Снежке пришлась по вкусу суетливая жизнь становища, переезды с места на место, аромат разнотравья весенней степи, ночёвки под звёздным небом, купание в речке, где вода, прогретая летним солнцем, тёплая, как парное молоко.
Прокатиться верхом на лошадях, которых прежде боялась, стало мечтой. Она видела, как скифские ребятишки гордо восседают в сёдлах рядом со своими отцами и старшими братьями.
Снежка часто вспоминала свою семью, отца, которого так и не дождалась в то зимнее утро. Когда она думала о родных, глаза её наполнялись слезами, но жаркий ветер степи быстро высушивал их.
Больше года прошло, как Кадуй, уступив просьбам жены, оставил в своём шатре ребёнка из лесного племени. Оставил не из жалости, понимал, что жена ещё не оправилась от родов и была слишком слаба, чтобы ухаживать за младенцем и хлопотать по хозяйству.
От малявки толку мало, но покачать малыша, перепеленать его может, подать миску с едой или питьём ей тоже по силам.
К лету приодели девчонку во всё скифское, и отличить её от детворы, бегавшей по пыльному стойбищу, можно было только по цвету волос. Нраву маленькая рабыня была спокойного, и Кадуй скоро свыкся с её присутствием.
Долг табунщику пришлось простить, и он больше не появлялся. Говорили, что молодой скиф покинул стойбище и отправился в Ольвию* попытать счастья на службе у эллинов.
Конь, заезженный им, чуть ли не до смерти выправился, да и всё хозяйство понемногу разрасталось.
Кадуй не знал, что больше пришлось по нраву богам: то что он пощадил маленькую пленницу или то, что избавился от несчастливого табунщика.
5.
Весна этого года выдалась затяжной. Тёплые ветряные дни сменялись морозными ночами с неожиданно налетавшими метелями, и тогда снег падал крупными липкими хлопьями, толстым слоем укрывая степь. Решено было сняться с места и идти на юг к перешейку.
Но холода, казалось, двинулись в путь вместе с кибитками. Снег перешёл в дождь, ветер дул из страны Гипербореев* уже много дней. Морозы довершили дело, намертво сковав землю.
Чтобы овцы могли добраться до молодой травы, выпускали лошадей, но их копыта не могли пробить прочную ледяную корку. Разведчики, отправленные на поиски подходящих выпасов, скоро вернулись. Недалеко, в двух днях пути, трава была уже высокой.
Приблизились к перешейку с опаской. Дальше - владения царских скифов*. Не раз на горизонте грозно маячили ихние разъезды.
Не мало запросил царь Опай за выпас скота на своей земле. Кадую пришлось отдать десяток овец и двух молодых кобылиц, и он ещё легко отделался. У других кроме скота взяли самых сильных рабов.
Стойбище притихло, потрясённое потерями, но уже утром защёлкали кнуты, степь наполнилась топотом копыт, рёвом животных и криками погонщиков - началось перемещение табунов и отар через перешеек.
Гостили на царских лугах почти до лета, но пришло время возвращаться в родные земли.
Перед дальней дорогой собрался совет стойбища обсудить, сколько людей нужно, дабы без потерь перегнать стада обратно через перешеек.
Рядили долго, нужно было ещё кому-то править повозками, поэтому решили избавиться от всего лишнего. Сейчас главное - сохранить поголовье овец и лошадей, которое и так пострадало.
В нескольких днях пути от стоянки находилось небольшое селение. Слава у него была недобрая. Словно коршуны, слетались туда перекупщики, скупали скот, шкуры, и основной товар - рабов. Продавали и покупали не только взятых в полон людей, но и тех, кто по глупости или нерадивости попал в долговую кабалу. У эллинов, живущих в каменных городах на берегу моря, всегда высокий спрос на рабов. Тех, кто по каким-то причинам не приглянулся местным покупателям, отправляли дальше, за море, к далёким землям и островам.
Знающие люди шепнули, что можно откупить обратно свой скот у Опая. Любит царь вина сладкие, дорогую посуду да ткани тонкие, серебром и золотом шитые, что из-за моря привозят, потому от денег не откажется.
Кадуй до последнего скрывал от жены, что задумал продать маленькую рабыню. Сказал, когда в стойбище прибыли два его дальних родственника, согласившихся отвезти девочку к перекупщикам.
Хитрый скиф надеялся, что женщина постесняется поднимать крик при чужих. Не прогадал. Жена на него дулась, но молчала - судьба ребёнка была решена.
__________________________________________________
Суягная – беременная.
Эллинский город – один из городов Древнего Крыма основанный греками.
Эллины – самоназвание греков.
Скифской молодёжи – представители скифского народа.
Ольвия – античный греческий город.
Страна Гипербореев – легендарная северная страна.
Царские скифы – воинственные племена, населявшие в древности степную часть Крыма.
.
ЛитСовет
Только что
