Читать онлайн
"Тени"

Глава 1

Обычный, даже более, чем обычный день медленно, но неумолимо приходил на смену тусклому серому утру. Каждый день, каждый месяц, каждый год, и так будет всегда. На смену сизому туману и лёгкой, едва уловимой мороси пришла ясная погода и сквозь полотно из туч и облаков начали пробиваться лучи солнца, дырявя его, как решето.

После долгой хмурой зимы апрель, обыкновенно, радовал людей яркими красками и свежими ароматами возрождающейся зелени, но не в этот раз. В этом году апрель выдался промозглым и неприлично дождливым.

Каждый видел в этой серости что-то своё: не отличающиеся хорошей спортивной формой учащиеся радовались, что кросс на стадионе откладывается на неопределенный срок; начинающие поэты видели в этом капризе природы вдохновение и питали его дешёвым розовым вином; какой-то мужчина на стоянке тихо матерился себе под нос и курил, причитая о том, что свежевымытая машина вновь покрыта слоем вязкой грязи. Усталая учительница пыталась делать вид, что ей на самом деле нужно заинтересовать болтающих подростков творчеством Шекспира, но едва ли десятиклассникам может быть интересен сюжет вечного «Отелло». В силу возраста им куда интереснее было бы изучать «Ромео и Джульетту» и то – не факт. Современные дети не очень-то любят читать классиков, их куда больше привлекает мелькающий экран мобильного, спрятанного под партой.

Учительница сдержано зевает, прикрывая рот тонкой ладонью, и отворачивается к окну. Она прекрасно видит и играющего парня, который высунул от усердия кончик языка, и того парнишку, что спит на последней парте, измотанный долгой бессонной ночью, и всех остальных. От силы усталую мисс сейчас слушает человек пять, и это в самом лучшем случае.

- Пожалуй, на этом я закончу наш урок, - говорит преподавательница, продолжая смотреть в окно. – До звонка ещё семь минут, и, если у вас есть вопросы, вы можете задать их сейчас.

Сделав над собой усилие, женщина отворачивается от окна и смотрит на нагловатые или же просто равнодушные лица своих учеников. Десятый класс, шестнадцатилетние дети, которые считают себя безумно взрослыми – один из самых отвратительных возрастов. К тому же, радости женщине не прибавлял и недавний развод, пришедшая вслед за ним депрессия и непогашенный кредит, который каждый месяц напоминал о себе.

Взгляд женщины, так и не дождавшейся вопросов из класса, начал медленно бродить по юным лицам, задерживаясь на одном из учеников. Он даже не видит взгляда преподавательницы, продолжая отвечать кому-то в фейсбуке, и даже не пытаясь скрыть этого. Модельная стрижка, самодовольная ухмылка короля мира на губах, дорогие часы и телефон, который тридцатитрёхлетняя женщина не могла себе позволить, работая полный день в школе и подрабатывая написанием работ для студентов – всё это делало образ парня невозможно притягательным для ровесниц и так возмущало взрослых.

Этот класс вообще отличался весьма хорошим материальным положением родителей учащихся. За исключением нескольких ребят, чьи родители были людьми среднего класса, список семей был, как на подбор: банкиры, бизнесмены и прочие состоятельные личности составляли костяк класса. Кто был пошустрее – тот смог прибиться к элите и даже стать её частью, те же, кто не отличался назойливостью и способностью к подхалимству – оставался за бортом и автоматически превращался в пустое место.

На радость учительницы литературы таких – отвергаемых - в классе было не много – всего один юноша, и тому доставалось не сильно. Или сильно, но это уже проблемы классного руководителя, а ей бы только провести свой урок и забыться до следующего раза.

- Мисс, - поднимает руку одна из учениц – темноволосая девушка, сидящая у окна, - а вы зададите нам что-нибудь на дом?

В классе поднялась волна гула, издаваемого раздосадованными молодыми людьми.

- Литтл, мать твою, - не стесняясь в выражениях, обращается к девушке парень в жёлтой толстовке и с толстым хвостом пшеничных дред на голове, - чего ты всё время бежишь впереди паровоза?

- Никуда я не бегу, - беззлобно огрызнулась девушка, - ты думаешь, что без моего напоминания мисс Адамсон не вспомнила бы о домашней работе?

- Тихо! – повысила голос усталая женщина, несильно ударяя ладонью по столу. – Спасибо за напоминание, - женщина мягко кивнула девушке, - да, я собиралась задать вам домашнюю работу. – она подходит к доске и немного неровным, но всё же красивым почерком пишет. – К следующему нашему уроку, который состоится в пятницу, вы должны прочитать произведение Шекспира «Гамлет», провести его анализ и написать по итогам своих размышлений ЭССЕ. Вам понятно задание?

- Да. – кивает темноволосая девушка и скашивает глаза на парня, сидящего на той же парте, но на среднем ряду.

Тот самый парень с телефоном наконец-то оторвался от своей игрушки и теперь сидел, вытянув под столом длинные ноги и сложив руки на груди, всем своим видом выражая скуку и презрение к происходящему.

Легко мотнув головой, чтобы отвлечься, девушка повела плечами и отвернулась к окну. Её радовал тот факт, что домашним заданием является «Гамлет», потому что она его уже читала и даже перечитывала, так что, можно было немного расслабиться. А ЭССЕ… ЭССЕ она точно напишет, слишком уж ей понравилось это произведение, чтобы не смочь выразить свои мысли по поводу его содержания, как явного, так и скрытого.

Наконец-то звенит звонок, ученики радостно-оживлёно галдят, начиная собирать свои вещи, учительница позволяет себе выдохнуть и сесть, заглядывая в ежедневник и сверяясь с расписанием, по которому у неё сейчас выдавался час свободного времени.

Собрав все свои вещи в сумку-почтальонку, девушка, которую зовут – Хенси, встаёт и тут же сталкивается с нагловатой улыбкой самого золотого мальчика из их небедного класса. Мориц Трюмпер, было в нём что-то такое особенное, что против воли привлекало взгляды представительниц слабого пола, а уж когда парень замечал интерес к себе, то «бабочке» было уже не спастись, оставалось только покорно следовать в пламя.

- Литтл, - привычно насмешливым тоном обращается к девушке Мориц, - кто тебя за язык вечно тянет? – девушка открывает рот, чтобы ответить, но парень продолжает, не дав ей возможности сказать. – Может быть, твоему ротику найти более подходящее применение? А то вон, стоишь с открытым ртом и чего-то ждёшь, ты же только скажи…

На момент окончания своей пошлой фразы, Мориц оказывается уже рядом с девушкой и проводит пальцами по её щеке, касается большим пальцем слегка приоткрытых в немом шоке губ. От удивления девушка не сразу реагирует, но не проходит и пары секунд, как она ударяет его по наглой руке и толкает в грудь, заставляя сделать шаг назад.

- Пошёл ты, Мориц! – рявкает она ему в лицо, подхватывая сумку и делая шаг в сторону выхода из класса, но парень хватает её за запястье, останавливая.

- Фу, Литтл, как некультурно… - наиграно причитает парень. – Может быть, научить малышку вежливости? – он слегка выворачивает её руку – не делая больно, но заставляя сделать шаг ближе.

- Извините, о, превеликий и светлый господин Мориц Трюмпер, что я позволила себе такое панибратство в ваш адрес, я спешу исправиться. – Хенси произносит это самым холодным тоном из возможных. – Мистер Мориц Трюмпер, не соблаговолите ли вы пройти в глубокий тыл человека?

- Что?

- Иди в жопу, Мориц Трюмпер. – переводит девушка опешившему парню и направляется к выходу, довольствуясь своим триумфом.

Вот только радость её не длится долго. Продержав победную улыбку на лице так долго, как требовала ситуация, а именно – наличие свидетелей, девушка зашла в туалет, захлопнула дверцу кабинки и, опустив крышку унитаза, забралась на него с ногами. Не очень культурно, но сейчас девушку это волновало меньше всего.

В её груди бились странные чувства, которые никак не сочетались между собой: мимолётная радость от победы над наглецом, обида за очередную сальную пошлость в своё адрес и немного ненависти на себя за свой острый язык, который не всегда удавалось держать за зубами. А ещё эта «малышка»…

Девушка вздрагивает и обнимает колени, опуская взгляд в пол и смотря каким-то отстраненным, застывшим взглядом. «Как? Как?» - этот вопрос вновь и вновь проносится в её голове уже который месяц, и она каждый раз пытается найти себе оправдание, но не находит.

Она слишком хорошо помнит тот день. Девятое сентября 2005 года, она впервые в новом учебном году пришла в школу – болела – и увидела его… Они были одноклассниками уже не первый год, но в тот день она посмотрела на него совершенно иными глазами, посмотрела и пропала. Карие глаза, что цветом походили на тёплый гречишный мёд, в них плескалось ласковое сентябрьское солнце, что в том году особенно долго радовало учащихся своим теплом. Она пропала в них, нырнула в омут, не побоявшись утонуть.

Следующие две недели девушка ходила сама не своя: ни с кем не разговаривала, почти ничего не ела, с родителями обходилась одной двумя фразами. Мама в скором времени поняла, что причина тоски сердечной в первой юношеской любви, которая, как известно, сильнее всех иных. Предприняв несколько попыток к тому, чтобы дочь раскрыла душу, мать оставила её в покое. Друзей же у Хенси было не так много. Нет, они были, но не настолько близкие, чтобы открывать им душу. Только одна была по-настоящему дорога девушке, но после переезда их общение свелось к интернет-беседам и редким реальным встречам несколько раз в год.

Так, «поболев», Хенси сделала вывод – ни к чему Морицу знать о её чувствах. Слишком уж они разные, и всё, на что она может рассчитывать это – смех с его стороны или, может быть, он мог бы предложить ей провести ночь-две вместе, что он, собственно, делал и без признаний с её стороны. Но, как бы на самом деле девушке не хотелось согласиться на его предложение, она никогда этого не сделает, потому что у неё есть чувство собственного достоинства и никто не стоит того, чтобы она через него переступала.

Никто. А любовь… Может быть, когда-нибудь, планеты и звёзды выстроятся так, что они будут вместе? Может быть, она станет богатой и знаменитой – успешной леди, они встретятся на одном из званых банкетов где-нибудь в Лондоне или Париже, их взгляды встретятся и они больше никогда друг друга не отпустят? Может быть, его смех и такое странное поведение лишь маска? Может быть…

Девушка с силой мотнула головой и несколько раз закрыла/открыла глаза, чтобы отогнать наваждение. Нет, не нужно тешить себя несбыточными мечтами, по крайней мере, так часто. Хватит уже и того, что она видела в своём сегодняшнем сне: того запретного и невозможно приятного.

Глаза прикрываются и картины сладкого видения вновь оживают под тонкой кожей век. Его руки, что нежно, но в то же время требовательно ласкали её тело, его горячие, припухшие от сладких поцелуев губы, что горячо дышат в её приоткрытый в истоме ротик, его взгляд карих глаз, что из-за освещения и возбуждения кажутся чёрными, а ещё этот медальончик-амулет на его шее… Во сне она так явственно видела, как маленькая медалька покачивается над её лицом, в такт ускоряющимся движениям, пока она, сведенными судорогой удовольствия пальцами, не цепляется за его ещё не очень широкие, но уже развитые плечи, и закрывает глаза, перед которыми взрываются алые салюты…

- Ах! – восклицает Хенси, хватаясь рукой за стенку кабинки и возвращаясь в реальность. Слишком яркие мечты так глубоко утянули юную особу в свой омут, что она не заметила, что вот-вот упадёт с унитаза на пол.

Всё ещё продолжая держаться рукой за стену, девушка спустила ноги на пол и сделала неуверенный шаг. Ноги немного подкашивались, а низ живота словно налился каким-то теплом. Будто горячий чай налили в чашу таза, чай с чабрецом и бергамотом…

- Чёрт… - тихо ругается Хенси, переминаясь с ноги на ногу и мотая головой, отгоняя наваждение, толкает дверь кабинки.

Те же светлые кафельные стены туалета для девочек, тот же ровный ряд умывальников и зеркал над ними. Девушка вздыхает и подходит к одной из раковин, открывает кран и подставляет и без того холодные ладони под ледяную воду, направляет воду на запястья, желая охладить кровь, промачивая длинные рукава тёмно-синей кофты.

Подняв взгляд в зеркало, девушка начинает бесстрастно, но придирчиво разглядывать своё отражение. Каштановые волосы ниже плеч – не очень густые, но и не тонкие, слегка вьющиеся, некоторые пряди всё ещё тронуты солнцем и смотрятся светлее остальных. В меру густые брови достаточно правильной формы, конечно, кое-где кое-что подправить было бы нелишним, но Хенси не любила зацикливаться на своей внешности до такой степени. Серо-зелёные глаза, густо подведенные чёрным карандашом и серыми тенями. Такой макияж взрослые называли «неформальным», да и самой Хенси он напоминал представителей нетрадиционных субкультур, но ей так нравилось, и она не собиралась меняться из-за пары резких слов в свой адрес. Высокие скулы, пухлые, красиво очерченные губы, и колечко в правой ноздре – всё это, казалось, не подходило друг к другу и придавало образу некую незавершенность. А стиль одежды, предпочитаемый Хенси, только добавлял раздора в единый образ. Её любимыми были чёрные джинсы, но так же часто она носила и серые с потёртостями и заниженным креслом, что так смешило некоторых не очень продвинутых прохожих. Из обуви она предпочитала ботинки или кроссовки, но не туфли на каблуках, а верх всегда был тёмных оттенков и, чаще всего, многослойным. Но, несмотря на кажущуюся мальчишескую направленность её гардероба, никто и никогда не говорил, что она похожа на парня. Была в этой странной одежде какая-то неуловимая элегантность, которой не смог бы объяснить и самый именитый модельер, и она всегда позволяла Хенси оставаться узнаваемой.

- Всё, Хенси, бери себя в руки. – говорит сама себе девушка, не отрывая взгляда от собственных глаз из отражения. Её правая рука с силой сжимает край раковины, а левая всё ещё находится под ледяной струёй, уже успев порядочно онеметь. – Мориц – не Мориц, а впереди ещё четыре урока и, если ты сейчас не успеешь поесть, тебе придётся ждать до дома и слушать всё это время недовольное урчание своего желудка.

Наконец-то выключив воду, девушка отряхивает колкие холодные капли с рук и оглядывается в поисках бумажных полотенец, которые вечно кончались, или сушилки для рук. Дверь туалета открывается и в помещение входит девушка из параллельного класса, на мгновение впустив в комнату гул школьного коридора. Кивнул друг другу в знак приветствия, девушки расходятся: девочка из параллели скрывается в одной из кабинок, откуда через пару секунд слышится узнаваемое журчание, а Хенси, оставив мысли о сушилке, покидает туалетную комнату, вливаясь в оживленный детский поток.

Глава 2

Запрыгнув на один из многих подоконников, Хенси достаёт MP3-плеер и вдевает наушники в уши, отворачиваясь к окну. Апрельское солнце уже окончательно разогнало хмурые тучи, и только мокрый асфальт и блестящие капельки дождя напоминали о недавней непогоде.

В наушниках играло что-то о любви: ритмичное, с тяжёлыми гитарными переливами и неизменно несчастливым концом, такие песни всегда привлекали девушку своим надрывом. Вздохнув о чём-то своём и едва заметно улыбнувшись умытому солнцу, Хенси отвернулась от прохладной глади стекла, водя взглядом по вечно густой толпе учащихся. Они были такими разными: упитанный мальчик лет четырнадцати со смешной косолапой походкой, высокий парень в реперской кепке и торчащей из-под неё бандане, который громко разговаривал по телефону, девушка с неприличным декольте и вызывающим бюстом, хотя самой лет тринадцать, не больше и…

- Чёрт… - из уст девушки вырвалось едва слышное ругательство, когда она увидела за спинами снующей яркой толпы того, кого ей видеть, одновременно, хотелось видеть больше всех и меньше всех на свете.

Сердце девушки заколотилось сильнее, и через его чёткий бит она услышала надрывный голос солистки одной из любимых групп:

Я называла тебя жизнью, и была неприлично живой,

а ты стал моей болью и смертью,

как французы говорят – се-ля-ви.

Эмоциональный голос, кричащий о любви, взгляд серо-зелёных глаз, который Хенси никак не могла отвести от предмета своего трепета. Мориц приближается и с каждым его шагом сердце её ускоряет свой ритм, а мозг пытается отчаянно придумать план действий: бежать, остаться, делать вид, что не видела, а, может быть, заговорить?

- Что за бред… - тихо шепчет себе Хенси, мотнув головой. – Нужна я ему…

- Что ты там шепчешь, Литтл? – наглый голос над самым её ухом заставляет вздрогнуть и повернуть голову. Рядом с девушкой стоял один их дружков Морица – Эдвард Грейс Келли. – Я давно замечал, что ты немножко того, - он покрутил пальцем у виска, - вот уже и сама с собой разговариваешь…

- Отвали, Келли. – нарочито серьёзно отвечает девушка.

- Я же о тебе, малышка, забочусь, - он склоняется ещё ближе, заставляя девушку отстраниться и прижаться к стеклу. Всем своим видом она выражает неприязнь. – Так же можно и в дурдом загреметь, если продолжать так много летать в облаках.

- Отвали, Келли. – твёрже повторяет девушка, поворачивая голову в сторону обидчика и награждая его убийственным взглядом. – И, если ты ещё хоть раз назовёшь меня малышкой, мне придётся покалечить твоего «малыша». – кивком головы девушка указала на ширинку парня и победно ухмыльнулась, когда он рефлекторно прикрыл уязвимое место.

- Малышка, у тебя по всем признакам недостаток ласки. – сальным тоном сказал парень, преграждая дорогу девушке.

- Пусти, мне нужно в класс. – холодным тоном отвечает она. – Я, в отличии от некоторых, сюда учиться прихожу, а не новую дырку искать! – на последнем слове Хенси пихает парня в грудь и пытается проскользнуть мимо, но это ей не удаётся.

Достаточно быстро среагировав, Эдвард перехватил руки девушки и, продолжая сжимать тонкие запястья, прижал её к стене: не сильно, но не давая возможности бежать.

- Ты придурок? – серьёзно спрашивает девушка, смотря в глаза обидчику, по улыбке которого видно, что происходящее ему нравится и забавляет его.

- Литтл, Литтл… - парень качает головой, не спеша продолжать. Девушка предпринимает попытку к тому, чтобы вырваться, но Эдвард сильнее прижимает её к стене. Урок уже вот-вот начнётся, и в коридоре почти никого кроме них не осталось, что не то, чтобы пугало, на несколько напрягало девушку.

- Имей в виду, если ты продолжишь меня зажимать, я закричу, а голос у меня громкий. – спокойно сказала девушка, в одном ухе которой всё ещё гремели гитарные рифы любимых мелодий.

- Такой же? – ухмыльнувшись, он взял свободный наушник и приложил к уху. Хенси демонстративно скривила лицо.

- Не трогай мои наушники, - говорит она и не сдерживает ухмылки, - ты уши хоть моешь?

В глазах парня, непривыкшего к подобному поведению в своё адрес, блеснули огоньки злости. Сильнее сжав тонкие запястья девушки, он прижал их к её груди, а сам склонился к её лицу так близко, что кроме спокойных серо-зелёных глаз он ничего не мог видеть.

- Малышка, - так же играючи обратился он к девушке, - будешь проявлять свои худшие стороны, мне придётся тебя наказать. Ты же знаешь, как наказывают плохих девочек?

На окончании предложения, Эдвард прижался к её щеке, а после провёл языком по ушной раковине. Такого Хенси вытерпеть не могла, гордость взыграла в девушке бурным пламенем и она, не думая о последствиях, замахнулась и ударила коленом в пах обидчика.

Тонкий писк Эдварда, и он опускает на колени, держась за ушибленное место и тихо матерясь. Поправив смятую наглыми руками одежду, Хенси улыбнулась и подошла к парню, склоняясь к его уху и наиграно жарко шепча:

- Я же тебя предупреждала, Келли, выступающие части своего тела ко мне, понял?

- Я тебе устрою ещё, Литтл… - зло прошипел парень, желая, но не имея возможности встать. – Ты у меня на коленях будешь вымаливать прошение, сука!

- Мечтай, Келли. – спокойно ответила девушка, подобрав с подоконника сумку и ровным шагом направляясь в сторону класса.

Глава 3

Прошло уже десять минут урока, когда дверь в класс открылась и в помещение вошёл Эдвард. Походка парня всё ещё было неуверенной после нанесенного удара. Всё время, пока под молчаливо-испепеляющим взглядом учительницы парень шёл к своему месту, Хенси незаметно следила за ним. «Так тебе и нужно, Келли» - подумала девушка, когда парень сел и, широко расставив под партой ноги, поморщился.

- Мистер Эдвард Грейс Келли, может быть, вы потрудитесь объяснить мне причину своего опоздания? – по стальному тону и сжатым в черту губам немолодой женщины было понятно, что парень нарвался на гнев.

- У меня были дела, которые я никак не мог отложить. – спокойно ответил парень, складывая руки на груди и принимая привычную позу победителя.

- И что же это за дела, мистер?

- Вам не понять. – ответил парень, покосившись в сторону девушки, что едва сдержала смешок и отвернулась.

- Раз вы опоздали, я думаю, вы знаете тему настолько сильно, что не нуждаетесь в моих объяснениях. – некоторые ученики медленно сползли под парты, потому что геометрию, которую преподавала суровая миссис, мало кто понимал. – Пройдите к доске и решите упражнение, Эдвард.

- Я предпочту воздержаться от этого, - с насмешливой улыбкой отвечает парень, - и уступить место у доски тому, кто горит желанием там оказаться.

- К доске, немедленно. – тон женщины стал ещё более стальным. Забитый парень на последней парте нервно икнул. – Если вы проверяете мои нервы на прочность, советую вам оставить эту затею. – улыбка медленно сползла с лица Эдварда. – Мистер Келли, повторяю, пройдите к доске и не задерживайте наше время.

Беззвучно выругавшись, парень встал и пошёл к доске, он невольно поморщился, его лицо отражало те отголоски боли, что всё ещё бродили в теле.

- Упражнение номер 174, - продиктовала преподавательница, - решайте, Эдвард.

Кое-как записав условие и начертив неровную фигуру, парень завис, в растерянности смотря то на доску, то на преподавательницу, то на одноклассников.

- Подскажите. – одними губами попросил парень, обращаясь к классу.

- Эдвард, ты будешь решать задачу? – спросила учительница, не выдержав молчания и бездействия своего ученика.

- Я… Я не знаю. – парень запнулся и сглотнул. – Я не знаю, как её решать.

- Тогда, вы получаете соответствующую отметку. – спокойно констатировала факт женщина. Миссис Франклин была одной из немногих, на кого не действовало ни обаяние «золотых ребят», ни авторитет их родителей. – Два, Эдвард, буду надеяться, что на последующих занятиях ты исправишься. – женщина села за стол и, поправив кошачьи очки, занесла руку над журналом.

- Нет! – не своим голосом крикнул Эдвард, кидаясь к столу. – Не надо!

- Что – не надо, Эдвард? – спокойно спросила женщина, посмотрев на растревоженного парня. – Ты не смог решить данное тебе упражнение и я тебя оценила в связи с этим, в чём проблем, Эдвард?

- Не ставьте два. – сквозь зубы прошептал парень, желая провалиться под землю.

- Извини, но ты это заслужил. А за это, - женщина указала руку парня, которой он удерживал её ладонь от выставления оценки, - тебе придётся ответить.

- Нет…

- Да, Эдвард, - кивает женщина, - отца в школу.

- Он не может сегодня…

- Я не требую того, чтобы он пришёл сегодня же, передай ему, что я жду его в пятницу после занятий, и сам никуда не уходи после уроков, хорошо? Предвидя твои последующие попытки отговорить меня, скажу, что я ознакомлена с рабочим расписанием твоего отца и в эту пятницу он вполне свободен.

- Вы… - глаза парня сверкнули злобой и отчаянием, кулаки сжались.

- Можешь вернуться на своё место, Эдвард. – спокойно ответила женщина, проигнорировав то, что у парня едва ли пар из ушей не шёл.

Сжав кулаки, парень вернулся на своё место. Мысли о пятничном «разговоре» увлекли его настолько, что даже ноющая боль отошла куда-то на третий план. Дело в том, что, несмотря на свой статус – золотого мальчика, Эдвард Грейс Келли ужасно боится отца. Его отец – Вильгельм Грейс Келли – ведущий нейрохирург Германии. Мужчина всего в этой жизни добился сам, благодаря: уму, таланту, упорству и удивительной работоспособности. Несмотря на то, что Вильгельм рос в весьма небогатой семье: его мать была уборщицей, всю свою жизнь мыла полы, а отец работал водителем на какой-то не очень крупной и процветающей фирме, ему удалось с отличием закончить школу, с таким же отличием отучиться в университете и это при том, что он подрабатывал на двух-трёх работах, спал по три часа, чтобы помогать семье. Ничего и никогда не давалось ему легко, но, тем не менее, он смог добиться всего, и теперь обеспечивал всю свою семью, престарелых родителей, и ежедневно спасал жизни, отчего его считали некоторые чуть ли не святым.

Не обделял Вильгельм и своих детей – девятнадцатилетнюю дочь, что училась сейчас в Лондоне, и сына – Эдварда. Условия их отношений были таковы: отец полностью выполнял их капризы, связанные с материальной стороной жизни, но только до совершеннолетия. Вильгельм не хотел, чтобы его дети выросли избалованными и неприспособленными к жизни и потому с раннего детства приучал их мысли о том, что он будет любить их всегда, всегда придёт на помощь в сложную минуту, но он не собирается тащить их на своей шее всю жизнь. Именно поэтому мужчина очень серьёзно относился к вопросам образования своих детей. Нет, он не был тираном, который мог выпороть за плохую отметку, но дети всегда знали, что за свои поступки они ответят. Его наказания всегда были гуманными, но настолько эффективными, что Эдвард, который в школе был чуть ли не главным заводилой и грозой, трясся при одной мысли о разговоре с отцом по поводу двойки и своего поведения.

Остаток урока прошёл мирно. Обиженный и напряженный Эдвард редко отрывал взгляд от тетради, его вечный сосед по парте – Мориц, разрывался между телефоном и конспектом, кто-то тихо разговаривал, обсуждая непонятную новую тему, моду и знакомых. Хенси всё время хотелось отвернуться к окну, но она силой подавляла это желание и возвращала своё внимание к формулам и чертежам в тетради. Нельзя сказать, что геометрия легко давалась девушке, но и обратного сказать тоже нельзя. Как любила говорить сама Хенси: «Человеку всегда воздаётся по трудам его и поступкам», так любила говорить её уже покойная бабушка и девушка с радостью переняла эту истину у неё.

К сожалению или к счастью, но семья Литтлов принадлежала к тому самому меньшинству, что не было богатым, знаменитым или просто значимым. Семья Хенси состояла из трёх человек: мать, отчим и сама девушка. Родной отец Хенси тоже был жив и они иногда общались, но в большей степени он был увлечён своей новой семьёй, куда ушёл, когда Хенси было всего шесть. Мать Хенси – Симона Литтл временно не работала, но по образованию была экономистом и до сокращения работала бухгалтером. Отчим Хенси, которого она также называла отцом – Макей Литтл, был историком и вёл успешную преподавательскую деятельность в одном из ВУЗов города.

В связи со средним материальным положением своей семьи, Хенси с малых лет решила для себя, что всего добьётся сама и будет помогать родителям в старости, чтобы они ею гордились и самой стыдно не было. Но, как уже говорилось, Хенси была уверена, что для успешной жизни счастливого случая мало, а нужны ещё упорство и желание трудиться.

Об этом она и напоминала себе каждое утро, когда ей так хотелось поспать ещё пару часиков, а первый урок неумолимо случался каждый раз в одно и то же время – в восемь утра. Каждый раз, борясь с сонливостью на первом уроке или не желая делать домашнюю работу, Хенси думала о будущем, представляла себе своих стареньких родителей и себя, уже взрослую. Воображала, как она будет часто навещать своих мать и отца, каждый раз принося какой-нибудь приятный и дорогой подарок и что-нибудь вкусное. Думала, как они будут пить чай и разговаривать, много разговаривать, как они будут её гордиться.

Лет с семи Хенси мечтала стать кардиохирургом, а в двенадцать лет она уже точно решила, что непременно им станет. Но, несмотря на возраст, девушка отдавала себе отчёт, что это огромная ответственность и ей нужны поистине безукоризненные знания – в такой профессии бездари не нужны. Может быть, Хенси и не обладала выдающимися умственными способностями, её нельзя было отнести к юным гениям, но уже в свои шестнадцать девушка умела ставить перед собой цели и достигать их, и она верила, что это непременно поможет ей исполнить мечту.

Порой, желание девушки добиться своего достигало таких высот, что она невольно обращала своё внимание на Эдварда, отец которого пусть и не был представителем того направления медицины, что избрала для себя она, но был одним из самых уважаемых и весомых специалистов в медицине в целом. Заинтересовать Эдварда вряд ли составляет труда - для этого достаточно иметь женские первичные половые признаки – но девушка даже не успевала ярко представить себе план, как её передёргивало. Нет, она никогда не сможет так поступить, потому что у неё есть чувство собственного достоинства, потому что она любит Морица, а ещё потому, что этот Эдвард, со своими руками, которые только и ждут, как залезть кому-то в трусы, вызывал в Хенси искреннее отвращение, граничащее с рвотным позывом.

Несмотря на то, что внешне Эдвард был более, чем симпатичен, Хенси не подпускала его к себе. Более того, она вообще никого к себе не подпускала. Её можно было назвать недотрогой, но нельзя было ханжой или зажатой, она просто знала себе цену и не собиралась ложиться под кого бы то ни было, каким бы он не был богатым/красивым/авторитетным. Никакого секса до свадьбы? Нет, в мыслях Хенси не было такого, она просто хотела, чтобы тот, кому она доверит своё тело, уважал её и любил, а она любила его. Может быть, не вечно, может быть, не на всю жизнь, но она не хотела быть одной из тех, кого называют «подстилка» и чьих имён наутро даже не вспоминают.

Пожалуй, это был один из самых сильных её страхов, и потому она с недоумением и некоторым презрением смотрела на шустрых одноклассниц, которые уже сменили не один десяток партнёров. Да, с наличием таких, как Мориц, Эдвард, Том, Кайл и Кит сохранять невинность женской половины класса и параллели представлялось практически невозможным. И эти пятеро далеко не все золотые и безумно сексуальные ребята, как говорили одноклассницы Хенси, но они были, пожалуй, самими яркими.

Вот, Кайла – одноклассница Хенси, блондинка с накачанными губами и глупыми глазами, поворачивается к Морицу, что-то говорит и подмигивает, не убирая с губ слишком широкой улыбки. При виде этой картины, Хенси невольно вздрогнула и напряглась, отвернувшись к окну. Настроение заметно испортилось. Девушке было элементарно неприятно такое поведение, к тому же, это был Мориц, её Мориц, как она иногда, шёпотом и про себя позволяла себе его называть. А ещё, может быть, в этой неприязни было немного зависти. Да, порой Хенси сожалела о том, что у неё такой характер, который не позволяет предложить себя тому, кого она любит.

«Лучше уж на всю жизнь остаться девственницей, чем стать такой, как они» - подумала про себя Хенси, и в этот момент прозвенел звонок. Слишком сильно захлопнув тетрадь, девушка убрала её в сумку. За конспектом последовали и все остальные учебные принадлежности, она уже перекинула сумку через плечо и собралась уходить, как ко всем присутствующим обратилась учительница:

- Ребята, следующего урока у вас не будет, преподавательница заболела. Можете идти домой, только, прошу вас, будьте благоразумны по дороге. – ученики радостно зашумели, Хенси же только сдержано кивнула в знак согласия и сжала в кулаке ремень сумки.

Новость о более раннем окончании занятий не добавила ей радости, потому что она недавно потеряла ключи от дома, новые сделать ещё не успели, а мать Хенси должна была вернуться с очередного собеседования только в начале третьего. Получалось, что вместо получаса, девушке придётся искать себе занятия целых два часа…

- Можете быть свободны. – на всякий случай повторила учительница, видя нерешительность некоторых учащихся. – До свидания.

Хенси медлила с тем, чтобы покинуть класс, всё равно, идти ей некуда. Но, когда класс опустел, ей тоже пришлось двинуться с места. Тяжело вздохнув и поправив сумку на плече, девушка двинулась в выходу.

- До встречи, миссис Франклин. – уважительно попрощалась девушка, поравнявшись с преподавательским столом.

- До свидания, Хенси. – не отрываясь от журнала, ответила женщина. – Ой, Хенси?

- Да? – девушка обернулась в дверях.

- Ты можешь задержаться буквально на минуту?

- Да, конечно, миссис. – кивнула Хенси и вернулась, садясь за первую парту перед преподавательским столом. – Вы что-то хотели?

- Да, Хенси, скажи, твои родители будут свободны в следующую пятницу?

- Эм… - девушка несколько растерялась. – Мм, наверное, это у них нужно будет спросить.

- Спроси, пожалуйста, когда будешь дома, а завтра скажешь мне ответ, хорошо?

- А в чём дело, миссис, я в чём-то провинилась?

- Нет, Хенси, - женщина улыбнулась, что случалось крайне редко, - дело в том, что мне нужно провести родительское собрание, и мне необходимо, чтобы все родители смогли прийти. Почти со всеми я уже договорилась, остались только твои родители и родители Марка.

- Хорошо, миссис Франклин, - кивнула девушка, - я спрошу родителей и передам вам их ответ. Это всё?

- Да, Хенси, всё. Ты можешь идти.

- Спасибо. – встав и задвинув стул, девушка быстро направилась к выходу, обернувшись в дверях. – Ещё раз до свидания, миссис Франклин.

- До свидания, Хенси. Будь осторожно по пути домой.

- Спасибо, не переживайте.

Покинув классное помещение, девушка двинулась вперёд по длинному коридору, который сейчас был абсолютно пустым: новый урок уже начался и все те, кому повезло меньше, чем освобожденному классу Хенси, смирено сидели в своих классных комнатах.

Забрав из гардероба куртку и надев её, девушка покинула стены школы. Несмотря на быстрый шаг, уйти далеко девушке не удалось, она вспомнила про плеер, которого ей сейчас так не хватало, и пыталась найти его в сумке. Поняв, что так просто ей не справиться, девушка вернулась к зданию школы и поставила сумку на одну из лавочек, что были установлены под окнами. Увлечённо ища любимую вещь, Хенси не заметила, как её накрыла тень и кто-то подошёл к ней сзади.

- Литтл? – девушка на мгновение замерла, сразу же узнав обладателя голоса. Это был уже порядком надоевший ей за сегодня Эдвард. Проигнорировав обращение, девушка продолжила искать плеер. – Литтл, реагировать нужно, когда к тебе обращаются! – вспылил парень и схватил её за плечо, разворачивая к себе лицом.

- Было бы, на кого реагировать… - сама себе сказала девушка и, вздохнув, посмотрела на парня. – Руки убери.

- А ты, как я вижу, неадекватная у нас, нормального языка не понимаешь? - парень начал беспричинно вскипать. – Так я тебя держать буду, чтобы не падала и не отворачивалась, когда я с тобой разговариваю!

- А я не хочу с тобой разговаривать, - ответила Хенси, стараясь максимально чётко выговаривать слова, - тебе такое в голову не пришло, так ведь?

- Слушай сюда. – внезапно сменив тон, прошипел Эдвард. Он сжал в кулаке ворот её куртки и притянул к себе, заставляя девушку встать на носочки. – Слушай сюда, - повторил парень, - если у меня будут проблемы после разговора с отцом, то у тебя тоже будут проблемы, я тебе их устрою.

- Келли, я не виновата, что ты не понимаешь геометрию. – спокойно ответила девушка. Она и сама удивлялась тому спокойствию, что у неё получалось сохранять в столь накаленной атмосфере. – А, если ты продолжишь меня держать, я закричу. Думаешь, это понравится твоему отцу? – девушка подняла бровь, смотря прямо в глаза обидчику. На лице парня сменилась целая гамма эмоций и, несмотря на то, что он был выше её на две головы, Хенси чувствовала себя сейчас выше него.

- Никогда не смей говорить о моём отце. – прошипел парень, его глаза зло сузились.

- Я ничего плохого о нём не сказала. – спокойно ответила Хенси. Она была спокойна потому, что правда и справедливость были на её стороне.

- Я тебя просто предупреждаю, Литтл, если у меня будут проблемы, ты закричишь. – он перевёл взгляд куда-то вдаль и добавил, несмотря на девушку, говоря это словно самому себе. – Закричишь, но никто тебя не услышит…

Хенси больше всего хотелось назвать его больным психом и убежать, но она сдержалась, потому что знала, что, вопреки своей правоте и страху Эдварда перед отцом, не стоит его злить.

- Даю тебе последний шанс исправиться, Литтл, проси прощения. – он сильнее сжал её плечо и посмотрел в глаза.

- Эдвард, уверяю тебя, если я узнаю, что тебя наказали за что-то, в чём виновата я и невиновен ты, я непременно извинюсь перед тобой, я на колени встану. – парень сально ухмыльнулся, но девушка продолжила, медленно разжимая его пальцы на своём плече. – Но сейчас я ни в чём перед тобой не виновата, так что, извини, но извиняться я не буду. И, да, - она улыбнулась, - извини за каламбур. – парень открыл и снова закрыл рот, багровея, как варёный рак. – Приятно было поболтать, до завтра.

Легко махнув рукой, девушка поправила сумку и ровным шагом направилась к воротам школы. На её лице играла победная улыбка, потому что она во второй раз за день смогла дать отпор этому наглому мальчишке. Хенси не могла не гордиться тем, что ей удавалось защищать себя и свою честь, потому что, не умей она постоять за себя, её бы уже давно растоптали эти избалованные, но очень дружные дети. Они считали её хуже себя просто потому, что её семья не обладала тем же статусом, что и их семьи. И Хенси постоянно приходилось доказывать, что она не хуже их, потому что, она знала, что она не хуже, несмотря на то, что у неё нет телефона последней модели, автомобиля с водителем или бриллиантов на циферблате часов.

Глава 4

Несмотря на мелкий дождь, который застал Хенси на пороге дома и заставил жаться под навес крыльца, девушка была в приподнятом настроении. За время, проведенное в ожидании матери, она успела сделать домашнее задание по геометрии на завтра и написать наброски будущего ЭССЕ по литературе на пятницу, так что, вечер у неё получался практически свободным. Практически, потому что было ещё задание по иностранному языку и работа по дому, которую она обещала сделать матери ещё три дня назад.

Нельзя сказать, что Хенси была неряшливой или не любила убираться – ей просто было лень это делать. Девушка не считала подержание порядка в доме таким важным атрибутом успеха, чтобы проводить часы напролёт с тряпкой и шваброй, но и в запустение свою комнату она не приводила. Можно сказать, что уборка – единственное дело, в котором Хенси не проявляла своего перфекционизма.

Звук подъезжающего автомобиля заставил Хенси поднять голову. Дверь приглушённо-зелёного универсала открылась и из автомобиля появилась мать Хенси. Завидев дочь, родительница приветственно помахала рукой и улыбнулась, девушка ответила матери лёгкой улыбкой и кивком.

- Надеюсь, ты не долго меня ждала? – спросила женщина, ища в кармане куртки ключи.

- На самом деле, достаточно долго… - пожала плечами Хенси. Мать открыла дверь и виноватым взглядом посмотрела на дочь.

- Прости меня, дорогая. – женщина протянула руку и погладила дочь по щеке, убрала волосы с лица. – Меня задержали несколько дольше, чем я думала…

- Мам, - девушка улыбнулась матери и взяла её за руку, - не нужно извиняться, ты совсем не виновата, слышишь? – мать неуверенно улыбнулась. – Нас просто отпустили с последнего урока, потому что учительница опять болеет. – девушка вновь пожала плечами и прошла в дом, сняла подмоченную дождём куртку.

- Миссис Бабкок?

- Мисс, - поправляет мать Хенси, - она с прошлого сентября снова мисс.

- Точно, дорогая, всё время забываю…

- Ты и не обязана помнить.

- А ты не знаешь, - раскладывая немногочисленные продукты в холодильнике, спросила женщина, - у неё что-нибудь серьёзное? Она стала так часто болеть…

- Ну, да, серьёзное… - неопределенно ответила девушка, смотря перед собой.

- Ты имеешь в виду что-то конкретное? – обеспокоено спросила женщина. Симона всегда была очень сердобольной и излишне эмоциональной, что беспокоило Хенси и потому она предпочитала беречь мать от негативных новостей.

- Что-то конкретное… - вновь неопределенно сказала девушка.

- И что же?

- Это всего лишь наши догадки, и тебе они не понравятся…

- Ты меня пугаешь…

- Мама, - девушка улыбнулась и взяла мать за руку, - мы думаем, что мисс Бабкок снова ушла в запой.

- Куда?

- В запой. Я же говорила, что тебе не понравится.

- А почему ты так думаешь?

- На самом деле, это не моя идея. – девушка сложила руки на груди и присела на край тумбочки. – Это предположение Морица, но я тоже чувствовала от неё запах алкоголя, так что, вполне может быть, что он прав. – женщина покачала головой, но не стала ничего отвечать. Она решила оставить грехи учительницы на её совести.

- Хенси, ты будешь обедать?

- Эм… - девушка ненадолго задумалась, прикусывая губу. – Да, пожалуй. Я прилично проголодалась.

- Ты не против, если я пообедаю с тобой?

- Конечно, нет, мам, - воскликнула девушка, - как ты могла такое подумать?

- В последнее время ты несколько отдалилась от нас…

- В последнее время?

- Последний год. – уточнила мать, кладя руки на стол и нервно заламывая пальцы. – Нам с Макеем бы очень хотелось, чтобы ты была искренней с нами, как и прежде. Мне бы этого очень хотелось… Хенси, ты же знаешь, что всё-всё можешь нам рассказать, и мы поймём.

- Я знаю, мам. – девушка благодарно улыбнулась. – Но ты же сама знаешь, что есть такое, что лучше переживать в одиночестве.

- Я надеюсь, что ты не имеешь в виду боль. – в голосе женщины появилась какая-то непривычная сталь. – Хенси, просто знай, что, если кто-то причинит тебе боль, этот человек, кто бы он не был, он за это заплатит, мы с Макеем никогда тебя не бросим.

- Спасибо, мам. – девушка пересела на соседний с матерью стул и взяла её за руку. – Я знаю это, и я всегда буду благодарна вам за это и за всё остальное. Знайте, вы – лучшие! – девушка улыбнулась и мать ответила такой же улыбкой. – А это… Это совсем не боль, а всего лишь, всего лишь… - отчего-то Хенси не удалось закончить свою фразу, хотя она никогда не лезла за словом в карман.

- Всего лишь любовь. – улыбнулась мать, вздохнув. – Не нужно недооценивать это первое чувство, оно может быть сильнее всего прочего. Но помни, дорогая, что тебе нужно быть осторожной в этом чувстве и не быть слепо доверчивой, чтобы тебе не причинили боль.

- Мам, не волнуйся, я не глупая, – фыркнула девушка, - я никому не позволю обвести себя вокруг пальца хотя бы потому, что я буду знать, как вы будете переживать за меня.

- Ты у меня умница, Хенси, но я не совсем это имела в виду… Дорогая, не нужно во всём видеть подвох, не стоит каждого отталкивать, но и подпускать к себе всякого не стоит. Это очень сложно, этому нужно долго учиться…

- А мне кажется, что у меня это отлично получается. – девушка гордо улыбнулась и сложила руки на груди. – Может быть, я – вундеркинд? А что, не в математике, так по жизни! – звонкий смех матери и дочери заполнил помещение кухни. – Ну, что, мы будем обедать или нет? – отсмеявшись, спросила Хенси.

- Конечно, но… - женщина размяла шею и посмотрела на дочь. – Но, если быть откровенной, то мне так лень готовить…

- Я это знаю, мам. – кивнула девушка и встала, направляясь к холодильнику. Открыв морозильную камеру, девушка достала оттуда покрытую изморозью упаковку и, захлопнув дверцу, помахала полуфабрикатом перед матерью. – Именно поэтому у нас на обед… - девушка сделала паузу, читая надпись на упаковке. – У нас на обед лазанья с грибами, как тебе эта идея?

- Это одна из лучших твоих идей. – рассмеялась мать, подмигивая дочери и откидываясь на спинку стула.

- Осталось разобраться, как превратить этот кусок льда в ароматное и изысканное блюдо, которое обещает надпись на упаковке. – девушка вертела в руках коробку и, найдя инструкцию по приготовлению, начала читать. – Так… Достаньте лазанью из коробки и, не освобождая её от защитной плёнки, поместите в духовой шкаф на двадцать минут. Готовьте при температуре 200 градусов. Отлично! – разорвав картонную упаковку, девушка выставила температуру в духовом шкафу и сунула туда полуфабрикат.

Несмотря на то, что на произведение кулинарного искусства лазанья из магазина не тянула, но производители не обманули своих покупателей в том, что она невероятно ароматна и вполне себе вкусна. Съев всё до последней крошки, Хенси и её мать приготовили себе по порции ароматного кофе, к которому «совершенно случайно» нашлись завалявшиеся в холодильнике сладости.

Симона уже уплетала второй кусок торта, который был куплен пять дней назад, но казался вполне свежим, Хенси же ограничилась одним куском, лениво и со знанием дела размазывая густой крем по тарелке.

- Сейчас бы ещё и вздремнуть… - мечтательно произнесла Симона, прикрывая глаза и потягиваясь, совсем, как маленькая девочка.

- А в чём проблема, мам? – беззаботно спросила Хенси, облизывая ложку от крема.

- Никакой проблемы, - устало улыбнулась мать, - но не думаю, что Макей будет счастлив прийти домой и застать на столе – ничего.

- Я могу тебе помочь, - предложила девушка, - или даже сделать всё сама. Не факт, что я не отравлю отца, но я честно буду стараться.

- Это меня и пугает, - рассмеялась мать.

- Но я буду стараться! – девушка наиграно надула губы и отвернулась.

- Постарайся лучше наверху. – Хенси вновь повернулась к матери и вопросительно подняла брови. Мать поспешила пояснить. – С тебя уборка, Хенси, надеюсь, ты ещё помнишь об этом.

- Я бы хотела изобразить амнезию, но что-то мне подсказывает, что этот номер не пройдёт…

- Правильно думаешь, - кивнула мать. – Кстати, я бы посоветовала тебе начать прямо сейчас или же в ближайшее время.

- К чему такая спешка? – мать не ответила и кивком указала на часы на микроволновой печи. – Серьёзно? – Хенси не поверила своим глазам. – Уже полседьмого?

- И себе бы я посоветовала не затягивать с ужином… - словно не слыша дочь, добавила Симона.

- Ладно, мам, - девушка встала из-за стола и привычно задвинула стул, взяла посуду, - я пойду тогда убираться.

- Да, Хенси, иди, я тоже сейчас начну. Ты будешь ужинать?

- Сомневаюсь, что после этого, - девушка указала на пустые тарелки из-под лазаньи и торта, - я успею проголодаться до следующего утра.

- Хорошо, - женщина кивнула, - но если вдруг захочешь, возьмёшь, я буду готовить несколько порций.

- Да, мам, спасибо. – девушка подошла к матери и обняла, поцеловала в щёку. – Я тебя очень люблю.

- И я тебя, Хенси. – женщина искренне улыбнулась. – Ты моё самое дорогое солнце. – ещё раз прижавшись губами к щеке матери, девушка отпустила родительницу и пошла к лестнице.

Семья Литтлов жила в небольшом двухэтажном домике, который включал в себя две спальни и ванную на втором этаже, просторную гостиную, кухню и вторую ванную комнату на первом этаже.

Зайдя в ванную комнату, где хранился весь уборочный инвентарь, девушка остановилась перед большим зеркалом, вздохнула и медленно собрала волосы в хвост, перетягивая его резинкой. Достав из специального стенного шкафчика швабру, тряпку и ведро, девушка ногой захлопнула его дверцу и потащила всё это в сторону своей комнаты.

Размешав в ведре моющий раствор, Хенси пару раз окунула в него швабру, как могла, отжала её и плюхнула на пол, с усилием проводя по ламинатному полу и оставляя на нём мокрые дорожки.

Занятия уборкой всё ещё не нравились девушке, но сейчас, вымыв уже почти всю комнату, она несколько втянулась и даже стала что-то тихо напевать себе под нос, водя уже практически сухой шваброй по полу.

После пола, девушка принялась за уничтожение пыли, которая каким-то неведомым образом, всегда скапливалась на её столе ощутимым слоем. Наверное, это происходило из-за того, что над столом было расположено окно, которое часто было открыто, и через него в комнату залетала грязь и пыль с улицы.

Протерев стол, подоконник и окна, девушка вновь смочила тряпку, промыла её, и протёрла фотографии в рамках, висящие на стенах её комнаты. Этих картинок жизни было не так много, но каждая из них воскрешала внутри что-то тёплое.

«Этим летом мы непременно съездим на отдых и сделаем там кучу новых фотографий» - подумала девушка, насухо вытирая стекло фото-рамки и улыбаясь самой себе, только маленькой и со сгоревшим носом, на фотографии.

Покончив с уборкой в своей комнате, девушка направилась дальше, останавливаясь в дверях и окидывая пространство придирчивым взглядом. Не сказать, что всё в комнате начало сиять, но выглядело помещение вполне прилично и полностью удовлетворяло запросы Хенси. Довольно кивнув сама себе, девушка двинулась дальше.

После уборки в родительской спальне и коридоре, связывающем жилые комнаты, девушка вернула инвентарь в ванную, промыла его и, скинув одежду, сама полезла в душ.

Как-то незаметно стрелки часов приблизились к отметке в десять часов вечера, внизу уже давно болтали родители, а Хенси радовалась тому факту, что на ней лежит обязанность по уборке только второго этажа. Отжав мокрые волосы и откинув их на спину, девушка обернулась полотенцем и пошла в комнату, оставляя на свежевымытом полу мокрые следы. Несмотря на то, что её ноги были чисты, внутри срабатывал какой-то рефлекс, заставляющий девушку идти на носочках, едва касаясь пола.

Добравшись до комнаты и закрыв дверь, девушка включила компьютер и села за стол, прикрывая глаза и терпеливо ожидая, пока старенькая машина включиться. Зайдя на почту, она тут же заметила звоночек-оповещение. Кликнув на него, девушке открылось письмо от её любимой подруги, что, к сожалению, была так далеко сейчас.

Глава 5

«… В общем, Кристина, особо ничего не изменилось: учителя так же нудят, солнце светит, но не так часто, как хотелось бы, вот только тебя нет рядом… Кристина, помнишь, как мы устраивали с тобой наши традиционные вечера с мороженым? У тебя было шоколадное, у меня вишнёвое, а потом нам надоедал собственный выбор и мы менялись, вмешивая в вишню шоколад и наоборот. Было весело. Мне этого не хватает. Недавно я попробовала устроить такой же вечер с мамой, было прикольно, но это не совсем то.

Я рада, что у тебя там появились друзья, честно рада. Эта твоя подруга очень интересная и хорошая, судя по твоим письмам. Извини, я всё время забываю, как её зовут…

А ещё я посмотрела тот фильм, про который ты говорила. Если честно, мне он совсем не понравился. А ты посмотрела тот сериал, который я тебе советовала, а то ты не написала об этом?

… Когда я садилась писать, мне хотелось сказать так много и, наверное, много и получилось, но это такая дешёвая поделка нашего общения – эти письма. Я хочу поговорить с тобой вживую, и я очень рада тому, что ты собираешься в Штутгарт летом. Только обязательно напиши мне хотя бы за месяц дату приезда, чтобы она не совпала с нашим семейным отпуском. Да, Кристина, спустя три года зависания в городе, мы наконец-то выберемся на море! Я уже представляю себе это: пляж, палящее солнце, поющее море и сладкие коктейли с цветными соломинками и зонтиками, ммм…

Маме это действительно нужно, она часто грустит после увольнения, да и мне лишним не будет – впереди выпускной класс, едва ли удастся расслабиться в новом учебном году. Да и не хочу я расслабляться, ты же знаешь, что я очень хочу поступить в медицинский, и ты знаешь, я – упорная =).

В общем, дорогая подруга, всё хорошо, жаловаться не буду, а буду ждать твоего ответа и информации о дате твоего приезда.

Не забывай обо мне.

Хенси».

Девушка отправила письмо, пару минут устало просмотрела на монитор и, выйдя из почты, нажала на кнопку отключения питания компьютера. Немного подумав, старенькая машина низко и тихо погудела и отключилась, оставляя девушку в темноте, потому что белый монитор был единственным источником света в комнате. Была у Хенси такая привычка – работать или развлекаться за компьютером без света, и даже резь в глазах не останавливала девушку.

Смотря в темноту погасшего монитора и думая о чём-то своём, девушка не услышала, как за её спиной тихо открылась дверь. Щелчок выключателя и возглас матери вывели Хенси из некого подобия транса.

- Хенси, господи, - мать схватилась за сердце, - ты чего меня пушаешь? – сощурившись от слишком яркого после тьмы света, девушка обернулась к матери.

- А ты не пугайся, мам. – она улыбнулась. – В конце концов, не чудище же здесь тебя поджидает, во тьме.

- А вдруг? – девушка улыбнулась и покачала головой. – Как же монстры под кроватью? – женщина тоже мягко улыбнулась и, прикрыв дверь, села на край кровати.

Приложив палец к губам и, кивнув матери, девушка медленно опустилась на колени и подняла длинное покрывало, свисающее почти до самого пола.

- Ау, монстры? – позвала Хенси, говоря в подкроватную темноту. – Выходите, вас раскусили. Ау, вы где там? – для пущей уверенности, девушка засунула под кровать голову, а после руку, шаря по пыльному полу. – Сбежали… - растерянно произнесла она и вынырнула из-под кровати, фыркнув от пыли. – Всё, мам, не бойся, монстров там больше нет, теперь это полностью моя личная комната.

- Никаких монстров, - с улыбкой произнесла женщина и встала, подходя к дочери, - только мой маленький чёртик. – Симона наклонилась и поцеловала дочь в лоб, на что последняя смешно наморщила нос.

- У вас тут тайная вечеря? – раздался голос отца семейства, чья голова всунулась в комнату и смешливо улыбалась.

- Почти, - вздохнула Хенси, садясь на кровать. – Только свергали мы не Иисуса, а прогоняли монстров. Кстати, миссия выполнена блистательно.

- Я горжусь вами, сержант! – ответил Макей, продолжая улыбаться и входя в комнату уже полностью.

- Благодарю вас, генерал. – Хенси вскинула руку к виску, отдавая честь. – Миссия по поимке особо опасных подкроватных монстров, которые пугали прекрасную Симону, выполнена, и, мне кажется, пришло время поговорить о моём повешении…

- Что вы имеете в виду, сержант Хенси?

- Я полагаю, что я доросла до капитана. – серьёзным тоном ответила Хенси.

- До капитана? Хм… - мужчина задумчиво потёр подбородок и обошёл дочь со всех сторон. Девушка смирно стояла, как на параде, высоко подняв подбородок. – Сержант Хенси, думаю, вы совершенно правы. Вы достойны звания капитана и я сочту за честь, ввести вас в него немедленно. Отныне, вы – Хенси Литтл, больше не сержант, вы – капитан. Это большая почесть, но и огромная ответственность, носите это звание достойно.

- Служу нашей семье! – гордо крикнула Хенси, вскинув руку к виску. – Когда я могу приступать к заданиям?

- Хм… - мужчина вновь задумался, глянув на часы, и почесал затылок. – С завтрашнего дня, капитан, вы можете приступать к заданиям.

- Есть!

- Я не закончил, капитан.

- Прошу прощения.

- Сейчас у вас не менее важная миссия, капитан. – Хенси сделала шаг вперёд, с готовностью внимая словам отчима. – Сейчас вам предстоит отправиться на миссию, под кодовым названием: «Кровать», вам нужно забраться в мягкие перины, которые не каждого пощадили и отпустили из своих цепких рук, и проспать там не менее восьми часов, чтобы завтра быть полной жизненных сил и не уступать в красоте моей любимой жене. – на последнем слове мужчина сел на кровать и поцеловал Симону в щёку. Женщина зарделась от таких слов.

- Есть, генерал. – вновь ответила Хенси. – Когда я могу приступать?

- Немедленно, капитан. – кивнул мужчина, обнимая супругу за плечи. – А я, пока вы заняты новой миссией, позабочусь о заложнике подкроватного монстра, освобожденного вами.

- Спешу исполнить приказ! – отчеканила девушка и резко, по-армейски, развернувшись, направилась к двери. – Спокойной ночи, Макей, - на мгновение выйдя из образа, звонко сказала Хенси, чмокая отчима в щёку, - спокойной ночи, мама. – мать тоже получила свою порцию поцелуев, после чего, вернувшись в образ бравого капитана, Хенси промаршевала в сторону ванной комнаты, чтобы почистить зубы и незамедлительно исполнить приказ начальства.

Такие игры в матёрого генерала и бесстрашного сержанта придумал отчим Хенси, когда та была ещё маленькой. Развод родителей не прошёл бесследно для её психики и девочка начала бояться темноты и монстров, прячущихся под кроватью/в шкафу/за шторой. Когда Макей вошёл в их семью, Хенси было семь и из-за постоянных страхов, у неё случались истерики.

Один раз сводив девочку к детскому психологу, мужчина расценил поведение специалиста, как неквалифицированное и решил сам заняться спасением почти дочери. Он придумал отдел полиции по борьбе со страхами и предложил девочке стать его почётным служащим. Смотря на монстров и страшные тени уже не как маленькая беззащитная девочка, а как бравый служитель закона и порядка, малышка быстро справилась со своими ночными страхами. Не прошло и двух недель, как девочка уже могла зайти в одиночку в любое тёмное помещение, совершенно ничего не боясь. Отсутствие страха темноты со временем переросло в любовь к ней и осталось и по сей день, точно так же, как и любовь к этой игре.

Несмотря на то, что Хенси было уже давно не семь, а вот-вот должно было исполниться семнадцать, она никогда не отказывалась от новой порции игры, в которой она непременно побеждала все страхи и всех монстров, выходя героем и победителем. Эта игра, несмотря на всю свою кажущуюся простоту и детскость, научила Хенси одному очень важному – тому, что никогда нельзя бояться посмотреть страху в глаза, потому что после этого он утратит свою власть над ней и они смогут сражаться на равных.

- Спасибо тебе, Макей. - прошептала девушка, глядя в зеркало и всё ещё улыбаясь от недавней игры. – Я очень рада, что ты пришёл в нашу семью и стал её частью.

Быстро утерев воду с лица, девушка выключила свет в ванной комнате и тихо вернулась в свою спальню. Мать Хенси оставила свет включенным, потому что она, в отличии от дочери, до сих пор насторожено относилась к вязкой тьме, что накрывала дом каждую ночь.

Улыбнувшись своим мыслям, девушка быстро переоделась в пижаму и легла в постель. Какое-то время она ещё рассматривала потолок, который казался таким далёким, сонно зевнула и прикрыла глаза. На губах её всё ещё блуждала лёгкая улыбка, а в голове крутились мысли:

- Наверное, мне стоит чаще благодарить небо за то, что я имею… - девушка вновь зевнула и потянулась, выпуская руки на холод комнаты и тут же пряча их обратно в тепло одеяла. – Ещё бы первые уроки официально перенесли хотя бы на десять утра…

Глава 6

Неделя пролетела незаметно, и вот уже к горожанам подкралась пятница, что дышала в затылок и игриво шептала на ушко: «ты так устал за эту неделю, брось это, не работай сегодня, иди в бар, отдохни». Кто-то слушал этот лживый голосок и, махнув на работу рукой, считал часы до конца рабочей смены, кто-то, кто был менее привязан к расписанию, не дождавшись обеда достал бутылочку пива или чего покрепче, кто-то не хотел веселиться и развлекаться, тихо мечтая о любимой постели и десятичасовом сне, кто-то, вопреки усталости и игривому солнцу, что заглядывало в окна и манило, пытался работать или учиться.

К последним и принадлежала Хенси. Девушка усердно вдумывалась в условия задачи из контрольной по геометрии. Глаза периодически закрывались – она вновь допоздна просидела в интернете – по ним било слишком яркое солнце, заставляя жмуриться и периодически закрывать глаза, всего на мгновение, чтобы не заснуть.

- У вас осталось пятнадцать минут. – напомнила преподавательница, внимательно следящая за тем, чтобы никто не списывал.

Эта черта – крайняя принципиальность, всегда поражала и восхищала Хенси в миссис Франклин. Женщине было всё равно: сын ты президента или дворника, ты получишь то, что реально заслужишь своими знаниями. Может быть, про сына президента были только догадки, но несколько лет назад эту школу закончил сын мэра, и никаких поблажек ему не было, что возмущало и одновременно заставляло чувствовать уважение его отца.

И никакие уловки на миссис Франклин также не действовали, чего только не придумывали предприимчивые ученики, свидетелем чего только не становилась Хенси: угрозы с криками: «да вы знаете, кто мой отец?!», мольбы, слёзы, липовые справки, один особо креативный парень из класса на год старше однажды изобразил приступ эпилепсии, чтобы не писать контрольную. Но итог у всех этих ухищрений был один – женщине было всё равно. Она не держала обиды, и, если ты, вопреки своему поведению, знал предмет хорошо, она и оценивала ученика соответственно, но, если ты был, как говорят, дубом, то ты мог принести хоть справку о собственной смерти и ничего не добиться.

- Пятнадцать минут… - Хенси едва слышно повторила слова учительницы и подняла на женщину глаза, после чего вновь уставилась в тетрадь.

Все задачи она давно решила – не факт, что правильно, но решила, вот только чертёж к последней у девушки никак не получался ровным. Вместо прямоугольного на Хенси с немым укором смотрел разносторонний треугольник, что доводило девушку до белого каления. Разница была не такой уж и заметной, и миссис Франклин могла даже закрыть на это глаза, но перфекционизм не позволял девушке оставить всё так, как было.

Очередной раз с нажимом проведя ластиком по уже затёртому листу, девушка взяла линейку и принялась чертить заново, высунув от усердия кончик языка. Почти, почти…

- Чёрт! – вырвалось из уст девушки и она испуганно подняла глаза на учительницу, боясь того, что она могла услышать. Но миссис Франклин продолжала сверлить взглядом Томаса, который осторожно списывал со шпаргалки, ещё не зная, что его коварный план уже ничего не стоит.

Хенси тяжело вздохнула и вновь опустила глаза в тетрадь, устало смотря на своё убогое творение, как она сама его окрестила. Погрешность в чертеже была всего в пару миллиметров, и это бесило девушку больше всего. В её голове не укладывалось, как она может решить все задачи и не мочь начертить какой-то там треугольник?

- Если ты вчера легла спать, как сказала отцу, а не смотрела до трёх сериал, ты бы выспалась и легко справилась с этой задачей. – язвительно и нравоучительно подмечал внутренний голос, после чего девушка начинала злиться ещё больше, но уже на себя, а не многострадальный треугольник.

«Всё, последний раз перечерчиваю и, если не получится, оставлю, как есть» - подумала Хенси и начала в который раз стирать рисунок. Время поджимало и Хенси буквально слышала бег невидимых стрелок, который приближал конец урока. Девушке казалось, что от напряжения она вспотела, но усилия приносили свои плоды – треугольник получался правильной формы, осталось только довести последнюю линию до конца, завершив фигуру.

Грани фигуры сомкнулись и, победно улыбнувшись, девушка отложила линейку с карандашом и повернула голову в сторону Морица, но вместо него она столкнулась взглядом с Эдвардом, который молча и напряжённо смотрела на неё, испепеляя глазами.

На мгновение выдав мимикой своё недоумение, девушка взяла себя в руки и отвернулась, опуская глаза на свои старенькие часы с потрепанным ремнём. Вот-вот должен был прозвенеть звонок, вот-вот…

Громкий перезвон заставил некоторых учеников облегчённо вздохнуть, а некоторых – тихо застонать, потому что они не успели закончить.

- Сдаём тетради. – сказала миссис Франклин и вернулась к своему столу, указывая пальцем на его край. – Не задерживайте время, несколько секунд ничем вам не помогут.

Вставая из-за стола, Хенси боковым зрением заметила то, как скривился Мориц в ответ на слова женщины. Оставив работу на столе учительницы, девушка вернулась к своей парте и, не поднимая головы, начала собирать вещи. Когда девушка закончила, класс был уже полупустым. Первым извечно уходил Мориц и его друзья, потому что, школа и уроки их мало интересовала, их будущее было уже устроено и сулило только хорошее, да и не хотелось им думать о каком-то там завтрашнем дне, они предпочитали наслаждаться настоящим.

- Миссис Франклин, - сказала девушка, подходя к учительнице и поправляя сумку на плече, - я спросила родителей, они смогут прийти на собрание.

- Это прекрасно, Хенси, спасибо. – кивнула женщина, едва заметно улыбнувшись одними уголками губ.

- Я пойду? – на всякий случай спросила девушка.

- Да, Хенси, иди, у меня нет причин, чтобы тебя задерживать.

- До свидания. – кивнула девушка, покидая класс.

Геометрия была предпоследним уроком и оставалось пережить ещё каких-то сорок пять минут, после чего можно будет отправиться домой и окунуться в долгожданные выходные.

Поправив сумку, девушка ускорила шаг. Следующим уроком была физкультура и опаздывать туда было по крайней мере рискованным. Почти добежав до спортивного зала, Хенси остановилась и посмотрела в окно. Её внимание привлекло существенно сократившееся количество света, что проникало в коридор. Как оказалось, за те недолгие минуты, что Хенси не следила за улицей, солнце успело обидеться на игнорировавших его учеников и скрыться за тучей, которая с каждым мгновением становилась всё более тёмной и угрожающей. Где-то вдалеке прогремел первый гром, который сулил долгий ливень, за спиной Хенси послышались какие-то торопливые шаги и её толкнули в плечо.

От удара девушка покачнулась, сумка слетела с её плеча и упала на пол, раскрываясь и вываливая всё своё содержимое. Очень спешащий паренёк на три класса младше Хенси торопливо промямлил слова извинений, поднял сумку и сунул её в руки девушке, исчезая затем в дверях запасного выхода.

Девушка поджала губы и медленно опустилась на корточки, собирая рассыпанное содержимое сумки. Вновь прогремел гром, только уже ближе и раскатистее, создавалось такое чувство, будто гроза шагает по крышам домов, подобно невидимому исполину, подкрадываясь к девушке и желая обрушить на неё свой гнев, подобно удару сковороды по голове.

В третий раз покачнувшись и раскинув руки, для сохранения равновесия, девушка плюнула и опустилась на колени, уже ползком собирая рассыпанные по всему коридору предметы. Как подумала сама Хенси: всё равно брюки запачкаются в грязи, что принесёт ливень, нет смысла их беречь сейчас.

Ползая по углам коридора, девушка удивлялась тому, как же от одного маленького удара предметы могут разлететься так далеко? День начинал складываться не в ёе пользу, но Хенси старалась смотреть на всё рассудительно и не впадать в уныние. Заведя руку за спину, она поправила кофту, что задралась, оголив поясницу.

Ползая в поисках рассыпавшихся школьных принадлежностей, девушка не заметила, как открылась дверь раздевалки и из неё вышли двое, не услышала, как они подошли к ней. Она заметила чужое присутствие только тогда, когда потянулась к ластику, но его накрыла чья-то нога, обутая в белый кроссовок.

К сожалению, Хенси прекрасно узнала эту обувь и сразу поняла, кому она принадлежит. Не поднимая головы, девушка выждала пару секунд, давая себе время на то, чтобы придумать план действий.

- Вы что-то хотели? – ровным тоном спросила девушка, поднимая взгляд.

Перед ней стояли «любимые» одноклассники – Эдвард и Том. Том, одетый в ярко-зелёные спортивные штаны большого размера и огромную футболку был похож сейчас на героя фильма про малолетних мафиози. Толстый хвост их пшеничного цвета дред, собранных широкой толстой резинкой, и прищур зелёных, выражающих презрение, глаз только дополняли образ. Именно он и стоял на ластике. Эдвард же, который всегда отличался любовью к дорогим брендовым вещам, был одет в чёрную футболку, обтягивающую подтянутое тело, и серые штаны из какой-то особой ткани, что лоснилась даже в свете тусклого коридора. Руки Эдварда были сложены на груди, а сам парень слегка склонил голову вперёд и выглядел чернее тучи.

Что-то подсказывало Хенси, что разговор едва ли получится дружеским, но пасовать было не в её стиле. Вздохнув, девушка встала с четверенек, вставая на колени, и не сильно толкнула тогу Томаса.

- Ногу убери. – спокойно сказала она. – Если ты не видел, ты стоишь на моём ластике.

- Видел. – таким же спокойным тоном ответил парень и ухмыльнулся.

- Тогда, в чём проблема? – немногословность парней начинала злить девушку, к тому же, она не хотела опаздывать, а они её задерживали.

- В том, Литтл, - подал голос Эдвард, - что ты не сдержала обещания…

- Обещания? – неподдельно удивилась девушка. – Если бы я тебе что-то пообещала, я бы точно запомнила, потому что… - девушка наигранно задумалась. – Потому что такое может случиться только… никогда. – улыбнувшись одними губами, девушка посмотрела на парней. – Вы меня задерживаете. Том, убери ногу и я пойду.

- Нет. – так же односложно ответил Томас. – У нас к тебе долгий разговор, ну, или не долгий, как получится. – парень посмотрел на друга и усмехнулся.

- Ты, Литтл, - вновь заговорил Эдвард, - стала причиной моей двойки во вторник, и ты должна была исправить положение, решив мне контрольную, но ты этого не сделала.

Девушка издала непонятный звук и рассмеялась, вызвав непонимающий взгляд парней, в глазах которых начал закипать гнев, черня их цвет.

- Простите, мальчики, - отсмеявшись, сказала Хенси, - но вы – идиоты. Даже, если бы я хотела тебе помочь, Эдвард, я бы не смогла этого сделать. Тебе ли не знать, как пристально за этим следит миссис Франклин?

Томас переступил на месте, освобождая ластик от плена своей ноги. Воспользовавшись этим, Хенси быстро взяла его и бросила в сумку.

- Извините, но мне пора, не хочу опаздывать. И вам не советую. – сказала девушка, вставая и подбирая свою сумку.

Но уйти у неё не получилось. Зло сверкнув глазами, Эдвард, подобно коршуну, налетел на девушку, рывком сбивая её к стене и больно ударяя бёдрами о край подоконника. Опешив от такого, Хенси запоздало шикнула от боли и ударила нападающего по плечам.

- Пусти, придурок! – достаточно громко, но не крича потребовала она. – Ты совсем с ума сошёл?!

- Я тебя предупреждал, - делая большие паузы между словами и склоняясь к лицу девушки, сказал парень, - если из-за тебя у меня будут проблемы, ты сухой тоже не выйдешь, понятно?

- Я ни в чём перед тобой не виновата, - повторила Хенси в, казалось, сотый раз, - ты получил то, что заслужил. Хочешь хорошие оценки – учи.

Лицо парня перекосилось от злости и он, схватив девушку за плечи, прижал её к стене, вжимая лопатками в холодный камень.

- Отпусти меня, - выше обычного потребовала девушка, - это уже не смешно! Мне больно!

- А будет больнее… - прищурившись, ответил парень.

Она испуганно посмотрела на него, потом на Тома, глаза которого казались сейчас чёрными и смеялись над ней.

- Отпусти меня… - вновь потребовала девушка, но окончание фразы сорвалось и затерялось в холодных стенах пустого коридора.

Эдвард, одним рывком отлепив девушку от стены, толкнул её на середину коридора, не отпуская её рук.

- Прощения проси, Литтл. – тоном маньяка потребовал Эдвард.

Одарив обидчика взглядом, полным недоумения, девушка всеми силами пыталась не показать того, что она прекрасно понимает плачевность своего положения.

- Проси прощения. – повторил Эдвард, делая длинные паузы между словами и сильнее сжимая её запястья, слегка выкручивая их.

- Придурок! – крикнула девушка, пытаясь не заскулить от боли.

- Не играй, Литтл, лучше сделай то, что просят.

- Ты обкуренный что ли? – в недоумении воскликнула девушка, судорожно обдумывая план побега. Она знала, что они не сделают с ней ничего по-настоящему страшного или жестокого, но вот поиздеваться могут запросто, а ей совершенно не хотелось становиться героиней их нового рассказа, которым они будут хвалиться перед остальными, и ролика в интернете с названием, вроде «жесть, смотреть всем, девушка моет голову в унитазе». Они не маньяки, но фантазия у них богатая, в этом за годы совместного обучения Хенси убедилась не раз.

- Проси прощения, Литтл. – в который раз повторил Эдвард, перемещая одну руку на плечо девушке.

- Ага, - задорно поддакнул Том, - на коленях!

Прежде, чем Хенси успела возмутиться или даже обернуться, на её плечо легла большая ладонь Томаса и с силой надавила, толкая вниз.

Она всегда знала, что Томас её, мягко говоря, недолюбливает и презирает, не считая за человека, но чтобы так… Нет, не бывать этому! Хенси не из тех, кого можно поставить на колени.

Девушка вцепилась пальцами свободной руки в ладонь Тома, пытаясь убрать её, но на её плечи опустилась и вторая его рука, толкая сильнее. С трудом, но девушка устояла. Большие ладони парня легли на её плечи удобнее и, сжав, толкнули вниз так, что у Хенси заныли ключицы.

Желая уберечь хрупкие кости от перелома, мозг подал сигнал коленям, заставляя их подогнуться, девушка упала на колени, под весёлый смех Томаса. Падая, девушка уткнулась носом в серые штаны Эдварда и поморщилась, показывая своё отвращение.

Она хотела встать, но на её плечо вновь легла ладонь вездесущего Тома, не позволяя ей подняться. Ситуация накалялась и складывалась для Хенси всё хуже и хуже с каждой минутой, в голове девушки уже пронеслось не менее полусотни разносортных издевательств-приколов, что могут сотворить с ней одноклассники.

Когда она подняла голову, чтобы посмотреть в глаза виновнику торжества, рука Томаса переместилась на шею девушки и зарылась в её распущенные волосы, медленно сжимая их у корней. Глаза Хенси округлились, а сбоку послышался голос, который заставил разряды тока пробежать по её телу:

- Эдвард, Том, вы что тут делаете? – спросил Мориц, вышедший из раздевалки в поисках куда-то запропастившихся друзей.

- Воспитательная работа. – ответил Эдвард. – Ты же помнишь, что я тебе про малышку нашу рассказывал? – от этого сального «малышка» Хенси поморщилась, но ничего не сказала, продолжая смиренно стоять на коленях.

- Отпусти её. – попросил, но скорее приказал Мориц – он был негласным лидером в этой компании и мог себе позволить подобное.

- Что? – опешил Эдвард. Том предпочитал отмалчиваться – это не его война. – Ты что, забыл?! Мориц!

- Я сказал, отпусти её. – твёрже повторил Мориц, подходя ближе.

Без лишних слов, Том убрал руку из волос Хенси и её больше ничего не держало.

- Чтобы больше подобного не было. – спокойно сказал Мориц потупившему взгляд Тому и клокочущему, но тоже молчащему Эдварду.

- Из-за неё у меня проблемы, а ты её защищаешь? – спросил Эдвард, пытаясь не кричать.

- Мы с тобой потом об этом поговорим. – спокойно ответил Мориц и наконец посмотрел на Хенси. – Давай, вставай. – он протянул ей ладонь, чтобы помочь встать. Опешив, девушка пару секунд продолжала сидеть и тупо смотреть на протянутую руку, на запястье которой поблёскивали дорогие часы. – Эй, ты меня слышишь? – он улыбнулся и помахал рукой перед её носом.

Сделав над собой усилие, девушка кивнула и ответила:

- Да, слышу.

- Давай руку.

Не веря в происходящее, девушка вложила свою ладонь в его руку. Мягко сжав, Мориц потянул её наверх, помогая встать на ноги. Не зная, что сказать, девушка оглянулась на всё ещё молчащих Эдварда и Тома, а потом мягко кивнула своему неожиданному спасителю.

- Спасибо тебе, Мориц. – наконец выдавила из себя Хенси. – Ты… Ты очень помог мне.

- Пожалуйста, - улыбнулся в ответ парень, - как-никак, столько лет в одном классе учимся… Можно сказать, что это было моим долгом. – от подобных слов щёки девушки вспыхнули огнём, и она в который раз поблагодарила природу за то, что она не краснеет.

- Спасибо. – зачем-то повторила девушка.

- И ещё раз – не за что. – Мориц обернулся на дверь раздевалки, потом бегло глянул на часы. – Иди, сейчас уже будет звонок, а ты ещё не переоделась.

Кивнув, девушка забрала сумку и, посмотрев напоследок на любимого спасителя, скрылась за дверью раздевалки. Кто бы мо подумать, что сам Мориц Трюмпер придёт ей на помощь, когда его друзья захотят поразвлечься? Кто бы мог подумать?

- А, может быть, у нас и могло бы что-нибудь получиться, - думала Хенси, быстро переодеваясь, - может быть, я даже расскажу ему о своих чувствах… Никогда не думала, что он может прийти ко мне на помощь. Я думала, думала… он другой, а он оказался таким хорошим. Точно, это всё: надменность, задиристость, самовлюбленность – лишь маска, которая скрывает его истинное лицо. На самом деле он – другой, наверное, именно поэтому я и полюбила его, я чувствовала это. А даже, если на самом деле он и не очень хороший, то, по крайней мере, он не подлец: он не стал присоединяться к своим дружкам и издеваться над слабой, невиновной девушкой.

Не спеша вернуться в спортзал, тройка парней осталась в коридоре. Томасу, по обыкновению, было просто на всё параллельно, а Эдвард никак не мог остыть.

- Мориц, это что было? – с наездом спросил Эдвард у Морица, который продолжал смотреть на дверь, за которой скрылась Хенси. – Эй, ты меня слышишь?!

- Слышу, - ровным тоном ответил Мориц, - и, если ты перестанешь орать, я тебе кое-что скажу…

- Я не кричу! – криком ответил Эдвард. Мориц обернулся на него, одарив одним из тех взглядов, что могли охладить даже солнце. Парень заметно поутих и уже спокойным тоном спросил. – Что ты хочешь мне сказать? Мориц, ты же понимаешь, что эта девка безнаказанной ушла? – парень говорил спокойно, но внутри у него по-прежнему всё клокотало.

- Я об этом и хотел поговорить. – Мориц жестом показал друзьям, чтобы шли за ним. Выйдя на задний двор, Мориц закурил и, медленно выдохнув дым, продолжил. – Эдвард, Том, вы думаете, что это наказание?

- А что? – спросил Эдвард, зажав в зубах незажжённую сигарету. – Стоять на коленях никому не понравится.

- Это – бред. – отрезал Мориц. – У меня есть план получше. Знаете, эта девчонка меня тоже давно бесит…

Глава 7

Пятничная обида погоды оказалась так сильна, что за два дня выходных солнце не соизволило выглянуть ни на минуту. В пятницу отгремела гроза, оставив не парочку домов без электричества, в субботу, начавшись ещё до рассвета, весь день лил ливень, который поутих только к утру воскресенья, сменившись ещё более неприятным явлением природы – мерным и занудным дождём. Из белёсо-блеклого полотна неба так бесконечно падали остро-холодные капли, и все горожане, видя хмурость небес, понимали, что этот день опять придётся провести по своим домам.

После таких мокрых выходных, солнце, выглянувшее в понедельник утром, показалось людям просто-напросто издёвкой. Идя на работу или спеша на учёбу, каждый считал своим обязательством крепко ругнуться и укоризненно посмотреть на ясное, словно посвежевшее за выходные, солнце.

Об этом же и говорили одноклассники Хенси, изредка поглядывая в окно и закатывая глаза. Особенно сетовали на погоду девушки, которым дождь испортил не только планы, но и причёску.

- … так что, мы перенесли нашу встречу на сегодня, и я очень надеюсь, что она состоится. – Хенси случайно услышала отрывок разговора двух одноклассниц и стала слушать их. Разговор не вызывал в девушке интереса и подслушивать нехорошо, но ей было слишком скучно, чтобы перебирать варианты.

- Понимаю, - лукаво улыбнулась вторая участница диалога, - истосковалась небось?

- Ты не представляешь – как! – эмоционально выдохнула девушка, прикрывая глаза.

Дальше Хенси предпочла не слушать, личная жизнь её одноклассниц не особо интересовала её, даже больше – совершенно не интересовала. Вздохнув, девушка посмотрела в окно и глянула на часы. До начала первого урока было ещё двадцать три минуты, каким-то неведомым образом ей сегодня удалось приехать так рано, что, вместо традиционного марафона по коридору, в надежде не опоздать, ей предстояло почти полчаса ожидания. И, самое интересное, что приехать в такую рань получилось не только у неё – большая часть класса уже была на своих местах, что никак не укладывалось в голове девушки.

В классе не было только Конрада – наверное, он опять заболел – и Морица с компанией. Отсутствие Трюмпера и друзей совершенно не удивляло девушку, скорее, её бы вверг в шок их ранний приезд, который бы точно служил вестником апокалипсиса.

Слегка улыбнувшись своим мыслям, девушка достала плеер и, справившись с извечно запутанными проводами, вдела наушники, закрывая глаза и растворяясь в музыке…

- Хенси? Хенси! – девушка не слышала слов преподавательницы, что уже несколько минут пыталась докричаться до ученицы под смешки и шёпот класса. – Хенси? Мисс Литтл!

Молодая учительница начинала закипать, не столько от того, что ученица спит, несмотря на то, что урок уже начался, её бесило веселье класса по этому поводу и собственное бездействие – слишком мягкая новенькая учительница часто кричала и нервничала, но это не добавляло ей авторитета в глазах учеников, а ей самой не приносило никакого удовольствия. Женщина просто не знала, как правильно себя вести, едва окончив педагогический университет, она пришла работать в эту школу и всеми силами пыталась заставить себя уважать, что не особо у неё получалось. Увы, но детей, как и животных, не обманешь – они всё-всё чувствуют.

- М? – промычала Хенси, когда учительница, окончательно потеряв терпение, тронула её за плечо. – Макей, ещё часик, пожалуйста… - мямлила Хенси, из-за музыки не слыша нарастающий смех одноклассников. – Мне ко второму уроку.

- Мисс Литтл?

- Да, спасибо, я возьму завтрак… - этот странный диалог глухого с немым становился всё более смешным.

- Мисс Литтл! – учительница повысила голос, отчего он стал звучать высоко и даже несколько неприятно и пронзительно. – Хенси! – вновь тронув девушку за плечо и случайно толкнув, от эмоций, женщина добилась своего.

Потерев глаза, совсем позабыв про густой тёмно-серый макияж, девушка разлепила веки и сонно подняла взгляд на женщину, вмиг просыпаясь и округляя глаза. В наушниках продолжала играть музыка и надрывный крик солистки очень удачно совпали во времени с гневной тирадой мисс Лесбок, это было бы даже смешно, если бы не ощущение Хенси полной глупости ситуации.

А вот одноклассники время даром не теряли. Вскочив с места и больно ударившись об угол парты, девушка столкнулась взглядом с несколькими камерами, что снимали очередной школьный «шедевр», что забудется через неделю, но за эти дни успеет устроить своему главному актёру «сладкую жизнь».

Не отрывая взгляда от этих объективов, девушка боковым зрением увидела тянущуюся к ней руку учительницы и, запоздало среагировав, отшатнулась назад, врезаясь в парту сзади сидящего, и выдёргивая правый наушник.

- Извините… - промямлила девушка, запуская руку в карман и нажимая «стоп», и, подняв голову, повторила уже увереннее и громче. – Извините, кажется, я задремала…

- Да ты храпела на весь класс, как чёртов пекинес! – крикнул Кристиан. Красивое имя было единственным прекрасным в этом полном и неухоженном парне, что своим злым и несмешным чувством юмора всегда пытался компенсировать свои комплексы, отыгрываясь на более слабых окружающих.

Но к последним Хенси не относилась. Может быть, с виду её и можно было принять за серую мышку, которая голову боится поднять, но в жизни это было далеко не так.

- Я бы ответила тебе, Кристиан, - ровным тоном отозвалась девушка, медленно переводя взгляд на парня, - но… я не имею привычки разговаривать с пустым местом. – и без того румяный парень побагровел, как помидор, а глаза его налились кровью. Открывая и закрывая рот, он пытался подобрать хоть сколько-нибудь цензурный ответ, чтобы не шокировать и без того шокированную учительницу.

- Хватит! – крикнула женщина, ударяя ладонями по столу и заставляя взбунтовавшихся детей закрыть рты и посмотреть на неё. – Ещё одно слово и вы оба пойдёте к директору! Надеюсь, всем понятно?! – гневно сверкая маленькими серыми глазами из-под декоративных очков, женщина обвела взглядом всю аудиторию.

Ученики женщину услышали и притихли, возвращаясь к своим прерванным занятиям и симулируя учебную деятельность. Кристиан продолжал гневно поглядывать в сторону девушки, но сказать что-то боялся – несмотря на скверный характер и длинный язык, он всегда был и оставался трусом.

Перестав чувствовать пристальное внимание к себе, Хенси осторожно посмотрела на Морица, пряча взгляд под падающими на лицо волосами. Парень слушал учителя – или не слушал, понять было сложно – вытянув одну ногу под партой, а вторую согнув и постукивая пальцами по колену. В его руке не было привычного гаджета, что заставило девушку несколько удивиться – телефон скромно лежал на краю парты экраном вниз.

- Интересно, - подумала Хенси, - а он меня тоже снимал? Наверное… - её взгляд заскользил по его рукам, плечам, цепляясь за чуть выступающие косточки на нижней челюсти, за губы… - Том точно снимал, я видела. А даже, если бы не видела, всё равно была бы уверена. А Мориц… Ох, чёрт! – девушка часто заморгала. – Чёрт… почему я думаю, что нравлюсь ему? Нет-нет-нет-нет, не может быть! Ну, помог он мне один раз. И что? Что из этого следует, Хенси? Ауу, вернись на землю! Мориц Трюмпер будет твоим только тогда… никогда! Какая глупость…

Будучи погруженной в собственные размышления, девушка не заметила склонившегося в её сторону Томаса, а когда увидела – невольно вздрогнула.

- Чего тебе? – шёпотом спросила девушка. Вместо ответа парень как-то хитро и слишком широко улыбнулся, обнажая белые зубы с небольшой щербинкой. – Ты меня слышишь? – девушка уже начала сомневаться в психическом здоровье нездорово улыбающегося Тома.

- Слышу, - после долгой паузы ответил Том. Хенси выдохнула и покачала головой.

- Тогда, чего ты хочешь?

- Литтл, вот, скажи, если ты такая малышка, почему везде, где ты появляешься, начинаются проблемы? – спросил парень, не убирая улыбка с губ.

- Дурак. – шикнула девушка и вернулась к конспекту.

Продолжать глупый и бессмысленный диалог не было никакого желания, а Том, на радость Хенси, и не настаивал, пожав плечами и тоже вернувшись к тетради.

Глава 8

…У каждого конца есть своё начало, но, к сожалению, люди не имеют склонности чувствовать этот момент…

- Ребята, - нервно поглядывая на часы и виновато улыбаясь, сказала учительница, - мне очень нужно успеть по делам, так что, если вы меня извините, я оставлю вас. – по классу пронёсся оживленный гул и радостный клёкот. – Пожалуйста, будьте умницами, не шумите. Можете остаться в классе до конца урока, а можете пойти домой. Насколько я знаю, у вас мой урок последний? – ученики дружно закивали. – Только, прошу вас, что бы вы не выбрали – сделайте это тихо. – женщина уже собрала сумку и надевала лёгкое кремовое пальто, что немножко забрызгалось снизу грязью, но она этого не заметила. – Если вы не подвёдете меня, может быть, я буду вас так отпускать почаще.

- Не подведём. – отозвался за всех Мориц, подмигивая молодой женщине. Может быть, такое поведение ученика и могло разозлить другого преподавателя, но мисс – почти миссис в своих мечтах – Фишер всегда была лёгкой на подъём и невероятно позитивной, а в преддверии очередного свидания тем более. Даже атомная война не могла сейчас омрачить настрой женщины, не говоря уже о такой мелочи, как игривая выходка Трюмпера.

- Я позабочусь о том, чтобы все были тише воды, - Томас ухмыльнулся и дал подзатыльник худенькому парнишке, сидящему на последней парте, - так ведь? Чего ты на меня так смотришь? Все знают, что ты самый болтливый… - друзья поддержали парня рокотом смеха и он, дав пять Киту, вернулся в нормальное положение.

Мисс Фишер хотела было что-то сказать, но, взглянув на миниатюрные часы, махнула рукой и, подхватив сумку, вновь обратилась к классу:

- Я рассчитываю на вас, ребята, не подведите меня. – она рассеянно улыбнулась и махнула рукой. – До свидания.

- До свидания. – с готовностью ответил Томас, одним движением сгребая тетради и учебники в большое чрево рюкзака.

Хенси, не спеша, собрала вещи, медленно застегнула молнию на сумке и перекинула длинный ремень через плечо. Спешить домой ей совершенно не хотелось, и не потому, что там никто не ждёт, совсем нет. Просто, сегодня была пятница, мать опять уехала на собеседование – несмотря на большое количество вакансий, ни на одну Симона ещё не подошла – а отец обещал задержаться допоздна: его коллега заболел и Макей должен был его подменить.

- Чёрт… - вырвалось из уст Хенси, и она остановилась, судорожно сжимая ремень сумки. – Собрание… - она прикусила губу и тяжело вздохнула. – Я же обещала…

Хенси ещё на прошлой неделе сказала классной руководительнице, что её родители смогут посетить родительское собрание, и совсем забыла проинформировать женщину в обратном. Поджав губы, девушка быстрым шагом направилась к выходу из класса, желая покончить с этим быстрее и едва не сшибая Морица, стоявшего в дверях, толкая его в плечо.

Даже не заметив небольшой «аварии», девушка поспешила дальше, шаркая подошвами ботинок по деревянному полу. Прошмыгнув мимо учительской, девушка, часто оглядываясь, стала вчитываться в расписание, ища фамилию учительницы. Женщина сейчас вела урок в девятом классе, в аудитории, расположенной в другом конце школы.

Разведя в бессилии руками, девушка поправила сумку и поплелась в противоположное крыло. Бегать во время урока по школе не очень-то нравилась девушке, да и было это рискованным делом, потому что, заметь её кто-то из преподавательского состава, возникло бы много вопросов. И, в итоге, досталось бы не только Хенси, но и безалаберной мисс Фишер, которая позволяла себе решать свои личные дела в рабочее время.

Нужный класс нашёлся быстро, несмотря на то, что Хенси пришлось спуститься на первый этаж, пройти по коридору до лестницы и вновь подняться на третий этаж – планировка школы оставляла желать лучшего. Поравнявшись с нужной дверью, девушка протянула руку и почти коснулась пальцами ручки, но отдёрнула ладонь, будто её обожгло.

С немалым опозданием, но до девушки дошло то, что не только ходить по школе не стоит, но и заходить в класс. Второе было даже хуже, потому что, гуляющий ученик может отвертеться и сказать, что вышел в туалет/в медпункт и так далее, а вот ученик, приходящий в чужой класс и чего-то хотящий, априори – прогульщик. Особенно, если учесть то, что Хенси была полностью собрана и готова к выходу на улицу.

Какое-то время посмотрев на дверь и что-то обдумав, Хенси прислонилась к стене и сползла вниз, садясь на корточки и опуская голову. До конца урока оставалось как минимум пятнадцать минут, и у Хенси не было выбора, кроме как ждать. Точнее, выбор был, но было бы не очень красиво уходить, ничего не сказав учительнице о том, что родители не придут. По совести, она должна была передать это ещё в среду, когда и узнала, но у Хенси эта информация совершенно вылетела из головы.

Минуты, как обычно бывает в подобных ситуациях тянулись медленно и лениво. Не поднимая головы, Хенси изучала мыски своих ботинок, отмечая, что неплохо было бы их почистить, потому что грязь последних двух недель никак не красила обувь. Изучив каждую трещинку и каждое пятнышко на обуви, она подняла голову и устремила взгляд в окно, слегка прищуриваясь. Погода за прозрачным стеклом была какая-то странная… Как сама Хенси её окрестила – слишком спокойная: солнце светило не слабо и не сильно, слишком по среднему, вокруг него кружились многочисленные облака, отдалённо напоминающие тучи, но как будто постиранные с дешёвым отбеливателем…

Надрывная трель звонка заставила Хенси легко вздрогнуть, а уже через секунду дверь распахнулась, ударяясь о стену, и из класса начали вываливать ученики: уставшие, но возбуждённые предвкушением выходных.

Девушка не спешила заходить в класс, продолжая сидеть и ждать того, чтобы учительница сама вышла в коридор. К слову, женщина заставила ждать себя недолго.

- Хенси? – тон женщины звучал несколько удивлённо. – Хенси Литтл, ты почему здесь?

- Я пришла к вам, - отозвалась девушка, поднимаясь на ноги и поправляя задравшуюся кофту, - мне нужно вам кое-что сказать… - женщина слегка закатила глаза. Её жест ярко говорил: «никогда такое начало разговора не сулило хороших новостей». – Я могу продолжать?

- Продолжай, Хенси, я тебя внимательно слушаю. – женщина заперла кабинет и вновь вернула всё своё внимание к девушке. – У тебя что-то случилось?

- Нет, миссис Франклин, я хотела вам сказать, что мои родители, они… Они не смогут прийти на собрание.

- Да? – тонкие брови женщины вздрогнули вверх. – Очень жаль, Хенси… И что, они оба сегодня заняты?

- Отец точно, а мать… Может быть, моя мама и сможет прийти, но не факт.

- Хорошо, Хенси, - мягко кивнула женщина, - передай Симоне, чтобы обязательно приходила, если сможет, если же нет.. Что ж, мы все живые люди со своими проблемами и делами.

- Да… - девушка улыбнулась, поправляя сумку.

- Это всё?

- Да, миссис Франклин.

- Тогда, встретимся в понедельник. И не забудь передать матери мои слова. До свидания.

- Хорошо, - девушка кивнула, - до свидания, миссис.

Женщина развернулась и, громко цокая каблуками, удалилась. Она уже скрылась за поворотом, а звук её шагов до сих пор звучал эхом, отражаясь от стен пустынного коридора. Обождав, когда звук совсем стихнет, девушка тоже направилась в сторону выхода. Обычно, дети проводят в школе четыре-пять уроков, и только в самых редких случаях – семь. Именно такой случай сегодня выпал на долю Хенси и её одноклассников, поэтому школа и была почти пуста.

Наслаждаясь тишиной пустого учебного заведения, Хенси медленно спустилась по лестнице и завернула за угол, ныряя в более узкий и тёмный коридор, что был перпендикулярен главному, и оканчивался спортзалом и чёрным выходом.

Полностью погрузившись в полумрак – ни у кого не было физкультуры в это время и коридор почти не освещали за ненадобностью – девушка услышала едва уловимые шаги за спиной. Она остановилась на мгновение, но быстро передумала и пошла дальше, даже не обернувшись. «Уборщица, наверное» - подумала Хенси, доставая плеер и разматывая наушники. Уже намереваясь вдеть наушники и окунуться в музыку, девушка замерла, её отвлёк оклик за спиной, заставивший ноги встать на месте, врастя в землю.

- Уф, тебя не докричаться. – Мориц дышал немного неровно после бега, и его глаза слегка бегали.

У Хенси пропал дар речи. В её голове не укладывалось, зачем Трюмперу нужно было гнаться за ней? Зачем он её остановил?

Сделав над собой усилие, она опустила руку, в которой до сих пор сжимала наушник, не чувствуя пальцев, и сунула плеер в глубокий карман тёмно-фиолетовой клетчатой кофты.

- Эм… - слова не находились. Хенси так хотелось заговорить с ним, поддержать беседу. Вопреки здравому смыслу и собственным запретам, она продолжала втайне мечтать о нём: о таком красивом и недосягаемом Морице Трюмпере. – Ты… Ты что-то хотел. Мориц? – голос дрогнул и девушка испугалась, как бы парень не услышал её слабости, не догадался о ней. Парень кивнул, отчего чёлка упала ему на глаза.

Девушка не смогла сдержать лёгкой улыбки, наблюдая за тем, как шатен отработанным движением убирает волосы, в которых играли блики на чуть высветленных прядях.

- Я поговорить хотел, - беззаботно ответил парень так, словно они были закадычными друзьями и общались каждый день.

- Поговорить?

- Да, - снова кивнул парень, - я потому и задержался в классе, тебя ждал, а ты убежала, как метеор, я даже сказать ничего не успел.

- Я торопилась. Извини…

- Ничего, Хенси, - девушка вздрогнула, потому что он впервые назвал её по имени. Впервые, так просто, без издёвки, второго смысла и умысла.

Сердце внутри её груди колотилась всё сильнее и сильнее, а дыхание наоборот спёрло, отчего голова закружилась, но слишком рано Хенси собралась терять сознание, главный сюрприз был ещё впереди.

- Как ты относишься к тому, чтобы пройтись и поболтать?

- Вместе? – тоненьким от удивления голоском пролепетала Хенси и тут же морально расстреляла себя за подобное проявление слабости. – В смысле…

- Да ладно, брось, - улыбнулся парень. – Я прекрасно понимаю, что ты… - он сделал паузу, прикусив губу и окинув девушку взглядом с головы до ног. Хенси не заметила что-то очень важное в этом взгляде, что скрылось от её влюблённых глаз. – Мы почти не общались с тобой, я понимаю, что ты несколько шокирована моим предложением…

- Это мягко сказано.

- Но ведь никогда не поздно стать друзьями? – парень слегка прищурился и протянул ладонь. – Пошли.

- Куда? – ещё больше опешила девушка, мысленно проклиная себя за глупое поведение.

- Пошли-пошли, - загадочным тоном произнёс Мориц, беря Хенси за руку, - тебе понравится.

Коротко кивнув, девушка последовала за парнем, ведомая его рукой. Дойдя до конца коридора, он открыл дверь и они покинули здание школы. Немного резковатое, слишком белое солнце ударило по глазам, отвыкшим от света. Немного выцветшая молодая трава казалась матовой, постоянные дожди словно вымыли из неё весь красящий пигмент. На заднем дворике никого не было и молодые люди могли, ничего не стесняясь, разговаривать, не боясь быть услышанными.

Точнее, разговаривал в основном Мориц, Хенси была слишком шокирована происходящим и напряжена, словно струна, готовая лопнуть в любой момент. В голове девушки крутились её самые смелые фантазии и совершенно бесстыдные, как ей казалось, сны, которые заставляли её смущаться ещё больше и опускать голову, пряча половину лица в широком вороте кофты.

Озябшие руки просили прикосновений, но девушка не осмеливалась об этом попросить, а сам Мориц, видя смущение Хенси, отпустил её руку ещё когда они вышли из школы.

- Мориц, - набрав в лёгкие кислорода, обратилась к парню девушка, - а почему ты меня позвал?

- А нужна причина? – игриво спросил парень, чуть склоняясь к ней, заставляя сердце ухнуть и упасть без чувств в низ живота.

- Мне кажется, что да…

- Литтл, ты слишком много думаешь, тебе об этом никто не говорил? – рассмеялся парень и вновь потянулся к девушке, беря её под локоть и уводя в проём между гаражами.

Этой дорогой, если пройти по прямой, а потом свернуть, можно было выйти на одну из главных улицу, где жил Мориц. Осознав это, Хенси едва не упала, колени подогнулись и удержаться ей помогла только рука парня, что крепко держала её.

«Мы идём к нему домой? Зачем? Зачем?» - роились к голове девушки очевидные и, одновременно, глупые вопросы.

- Мы идём к тебе домой? – спросила Хенси, и тут же пожалела, опустив взгляд и желая провалиться сквозь землю.

- О, Хенси, ты меня удивляешь! – произнёс парень и легко коснулся щеки девушки, прося её поднять голову. – Мне кажется, для этого слишком рано… - Хенси не верила своим ушам, он на самом деле не такой, как она думала, как все думают. Он – хороший и благородный. – А пока, - он вновь игриво улыбнулся, - у меня для тебя есть сюрприз…

Сглотнув ком в горле, девушка спросила:

- Для меня?

- Да, Хенси, для тебя. И для меня это очень важно, ты же видела, что я ждал тебя. А ты помнишь, чтобы я кого-нибудь и когда-нибудь ждал? – девушка отрицательно мотнула головой. Да, Мориц Трюмпер никого и никогда не ждал, статус ему вполне позволял это. – Ты домой торопишься?

- Нет, мой отец на работе до девяти, а мама… Мамы тоже дома нет сейчас. А… А почему ты спрашиваешь?

- Просто. – парень улыбнулся и девушка вновь пропустила в его улыбке, в его взгляде то самое, что могло её насторожить и дать шанс. – Просто, я не знаю, как долго не смогу тебя отпустить… - щёки девушки вспыхнули, а сердце начало отбивать чечётку. – Пошли, – в который раз повторил парень.

Впереди был небольшой проход между заброшенными гаражами, в нём были навалены бетонные блоки и он порос кустарником. Притормозив, девушка указала рукой в сторону хода, взглядом спрашивая: «туда?», Мориц кивнул в ответ.

- Давай, прыгай. – он взял её за руку, помогая влезть на камень, и сам забрался следом. Спрыгнув на траву, девушка сделала пару шагов вперёд и замерла, собираясь обернуться, но Мориц опередил её.

- Иди вперёд. Иди вперёд и не оборачивайся. Это сюрприз. – Хенси кивнула, зная, что Мориц не видит этого, и медленно пошла вперёд. Ноги подкашивались, а бабочки в животе бились, как бешенные, ударяясь о стенки брюшной полости, кружа свои головы и сходя с ума ещё сильнее.

- Можно? – спросила девушка, замедляя шаг, но не решаясь остановиться без разрешения. Ответа не последовало, лишь едва уловимый ветерок шелестел кустами, а может то был кот или собака, по звуку невозможно было понять. Сделав ещё пару неуверенных шагов, Хенси остановилась, переминаясь с ноги на ногу и набираясь смелости. Отчего-то она чувствовала себя виноватой, без вины виноватой. – Можно? – вновь спросила девушка.

- Можно, ты уже пришла. – бабочки в животе, спугнутые голосом, затихли внутри. Голос, ответивший Хенси, принадлежал не Морицу, а Томасу. Этот надменный тон и просто само присутствие парня не предвещало девушке ничего хорошего.

Поджав губы, девушка обернулась и, смерив взглядом нагло улыбающегося Томаса, сказала:

- Что ты здесь делаешь?

- Ох, Литтл, - парень наиграно поцокал языком и покачал головой, - неправильно ты разговор начинаешь, ох, неправильно... – мечты девушки медленно рушились в её голове, опадая в пыль. Поправив сумку на плече и натянув на лицо маску безразличия, она ответила:

- Тогда, мне лучше будет уйти. Не буду вам мешать. – зацепившись взглядом за Морица, что стоял чуть позади Тома и странно улыбался, девушка развернулась и хотела было уйти.

«Как я могла подумать, что Мориц позвал меня с искренними намерениями? Лишь очередная издёвка…», - подумала Хенси и сделала два шага в противоположную от парней сторону – там тоже есть выход. Но путь девушке преградили, появившиеся будто из-под земли, Эдвард, Кит и Кайл.

- Приехали, Литтл, конечная. – сказал Томас. Эдвард легко и недобро ухмылялся, Кайл и Кит просто смотрели на девушку. Они молчали, прожигая её взглядами.

- Я пойду. – повторила девушка, вновь делая шаг к выходу и чуть вбок, намереваясь обойти троих парней.

- Я же сказал, приехали! – сказал слишком быстро и тихо подкравшийся Томас, хватая Хенси за плечо и разворачивая к себе лицом. Она хотела его ударить, но её рука была перехвачена и больно сжата.

Смотря то на Томаса, то на Морица, девушка заметила, как второй кивнул первому куда-то в сторону. Кивнув в ответ, парень больно пережал запястья девушки и дёрнул её в сторону. Ноги забуксовали на свежей траве, щедро сдобренной дождями, и она не смогла сопротивляться, через пару мгновений оказавшись у стены какого-то заброшенного здания, что закрывало пустырь от посторонних глаз.

- Отпусти меня! – потребовала Хенси, переводя лихорадочный взгляд с Томаса на Морица, к ним уже успели подойти и остальные. – Это не смешно…

Послушавшись, Том убрал руки и Хенси, воспользовавшись свободой, ринулась в сторону выхода. Что-что, а стометровки девушка всегда сдавала на отлично, и это заставляло её верить в свои силы.

Но ошибкой её было то, что ринулась она в сторону Морица, намереваясь оббежать его и вырваться из этого круга. Это было роковой ошибкой. Молниеносно среагировав, подобно дикой кошке, парень грубо вцепился в её плечо, останавливая на ходу – точно останутся синяки – и отшвырнул к стене, отвешивая звонкую и болезненную пощёчину, что обожгла девушке половину лица.

Держась за ушибленное место, Хенси широко раскрытыми, напуганными глазами следила за Морицем, что слишком медленно, словно намеренно издеваясь, приближался к ней. Остальные парни окружили их, предупреждая новые попытки к бегству.

- Это не смешно. – вновь повторила Хенси, стараясь держать тон ровным и уверенным, но это у неё уже слабо получалось.

- А тебе, Литтл, никто и не предлагает смеяться. – холодным тоном произнёс Мориц и обернулся на Эдварда. – С тобой мой друг хочет поговорить. – Мориц сделал шаг назад, уступая место своему товарищу.

- Ну, Литтл, - не спеша начал Эдвард, - вот и расплата пришла?

- Я ничего тебе не сделала. – спокойно ответила Хенси, потому что это было правдой. Она верила в это. – Я ничего вам не сделала.

- Ответ неправильный. - Эдвард цокнул языком и провёл им по губам, задерживая язык на верхней губе и задумываясь – Дорогая моя, - от его слов в девушке поднялась волна возмущения, - из-за тебя у меня проблемы, а ты прекрасно знаешь, что глаз за глаз и всё такое…

- Что я тебе сделала? Господи, Эдвард, я не понимаю! – воскликнула Хенси и инстинктивно выставила вперёд руки, потому что парень сделал шаг к ней, почти прижимая к стене.

- На колени. – спокойно сказал парень, Хенси продолжила стоять, словно не слыша его, не желая слышать, надеясь, что он оставит её в покое. – На, - он резко наклонился к её уху и, сжав волосы на затылке, прошипел, - колени! – от боли девушка вскрикнула и ударила рукой, пытаясь защититься, попадая по лицу Эдварда и оставляя на ней красноватые полосы от чуть отросших ногтей.

Хенси нервно сглотнула, понимая, что её поведение разозлит парня, и его реакция не заставила ждать. Ринувшись вперёд, он грубо схватил её за подбородок, от чего она чуть приоткрыла рот, в глазах выступили слёзы, но девушка всеми силами пыталась сдержать солёную жидкость.

- Ты сама себя закапываешь, Литтл, - внезапно остыв, прошептал Эдвард, проводя пальцами левой руки по её боку и цепляя кофту, - а могла бы отделаться малой кровью… - в этот момент в голове девушки что-то щёлкнуло. Она не позволит этому самодовольному уроду лапать её, она не одна из его шлюх.

- Пошёл ты. – прошипела Хенси и, прежде, чем он успел отреагировать, она впилась зубами в его ладонь.

Парень вскрикнул от неожиданности, Хенси ринулась в сторону, уже не думая не об оброненной сумке, не о чём-либо ином, но, к сожалению, капкан уже давно захлопнулся.

Нагнав девушку, Эдвард рывком развернул и ударил её в лицо кулаком, попадая в правую щёку. У Хенси искры полетели из глаз, она согнулась, закрывая лицо, но это был не конец. Подняв лицо девушки за волосы, парень отшвырнул её обратно к стене, толкая в грудь. Не успела Хенси коснуться спиной холодной, поросшей мхом и плесенью из-за постоянных дождей, стены, как Эдвард вновь замахнулся. В расширенных от страха и шока глазах девушки отразился неумолимо приближающийся кулак, который через доли секунд ударил её в челюсть.

Во рту появился солёный металлический вкус, он наполнился кровью из разбитых губ. Посмотрев на своих обидчиков, будто свысока, что так странно в подобной ситуации, девушка повернула голову и сплюнула слюну вперемешку с кровью.

- Ах, ты, сука! – крикнул Эдвард. – Смотри, что ты наделала?! – проследив за взглядом парня, девушка увидела, что попала своим плевком на его кроссовок.

- Пусть вытирает! – крикнул Томас, пробиваясь вперёд.

- Слизывает. – уточнил Мориц, с прищуром смотря на Хенси. Девушка отчаянно замотала головой, вжимаясь в стену.

«Нет, ну, нет же! Не могут они быть такими придурками, ведь не могут, правда?» - отчаянно крутилось в её голове, но даже голос собственных мыслей с каждой секундой становился всё менее уверенным, пока не затих вовсе, оставляя девушку наедине с гулом крови в ушах и разъярёнными парнями, которые привыкли к тому, что их желания, какими бы больными они не были, должны исполняться.

Сердце, родив в себе новый разряд тока, пустило волну вниз по телу, убивая бабочек, поджаривая их, как на электрическом стуле, осыпая жалкий их прах на дно.

- Я вытру. – дрогнувшим голосом сказала девушка, потянувшись в оброненной сумке. – У меня есть салфетки, я сейчас всё вытру.

- Вы посмотрите на неё? – заголосил Томас, Кайл и Кит издали неодобрительный гул, служа как бы фоном разворачивающейся драмы. – Вытрет она, как же!

- Лижи. – спокойно сказал Мориц и сделал шаг к Хенси, протягивая к ней руку. Девушка вздрогнула, когда его ладонь коснулась её лица и вскрикнула, когда он с силой схватил её за волосы. – Я сказал – лижи! – рявкнул он, дёргая её вниз. Отчаянно упираясь, девушке удалось сохранить равновесие и устоять, но бой был неравным и она это прекрасно понимала. Последняя надежда оставалась на то, что они не конченные придурки, чтобы заставлять её делать такие мерзкие вещи.

Глава 9

Отчаянно сопротивляясь, Хенси бессвязно что-то визжала, до белых костяшек вцепившись в руку Морица, что силой тянула её голову вниз.

- Мориц, прошу тебя, нет, не надо! – всхлипнула девушка. Ситуация становилась не то, что напряжённой, она начинала пугать и заставляла наплевать на принципы.

Но, вместо пощады, Мориц замахнулся и ударил девушку коленом, попав в живот, в тазовую косточку. Удар был не сильным, и был скорее призван испугать, нежели причинить настоящую боль и увечья, но для слабой и напуганной девушки его оказалось достаточно.

Всхлипнув, Хенси упала на колени и тут же крепкая рука Морица с новой силой вцепилась в её волосы, толкая лицо вниз. Её губы почти коснулись испачканного её же кровью кроссовка Эдварда, она с силой сжала губы и зажмурила глаза.

- Нет, прошу, нет, - едва слышно шептала Хенси сквозь зубы, боясь открыть рот. – Зачем вам это? Не надо…

- Литтл, лучше слушайся, а то хуже будет, - ухмыльнулся Эдвард, приподнимая ногу и проводя испачканным мыском по щеке девушки, оставляя на коже густой красноватый след. К горлу Хенси подступила тошнота. Нет-нет-нет-нет, она не позволит унижать себя, не позволит…

Девушка хотела поднять голову, но в её волосы вновь вцепилась чья-то рука, толкая вниз, тыкая лицом в обувь. Она ударилась носом о жёсткий мысок кроссовка и поморщилась от боли, крови не было, но глаза заслезились от новой вспышки боли, от новой порции унижения.

- Давай, малышка, лижи, - сладким голосом маньяка произнёс Мориц, поглаживая девушку по волосам, - и так, скажи спасибо Эдварду, он тебе помог, осталось совсем чуть-чуть. Ты же понимаешь, что за свои ошибки нужно отвечать?

Какое-то время Хенси молчала, а потом, набрав полные лёгкие воздуха, выплюнула слова в лицо своего главного мучителя:

- Пошёл ты, Трюмпер! – кричала девушка, смотря парню в глаза. От неожиданной смены поведения своей жертвы, парень несколько растерялся, а друзья не решались действовать без команды. – Я то думала, что ты – хороший, а ты, Мориц, ты – урод! Моральный урод! Ты, вы все, вы только и умеете, что издеваться над теми, кто не может дать вам сдачи! Что молчишь? Словами вы меня унизить не смогли, так вы решили победить меня физически? Молодцы! Герои, что уж сказать! – за время своей тирады девушка успела встать на ноги, её всё ещё никто не останавливал. – Пять парней против одной девушки, поздравляю, это достойно уважения! Уроды, вы понимаете, какие вы уроды? – кричала девушка, утирая рукавом испачканное в крови, слюне и слезах лицо. – Ты, ты… - она на мгновение запнулась словами, задохнулась кислородом. – Ты, Мориц, ты такой же, как твой отец, ведь это ты всё придумал? – глаза парня резко сузились, этих слов он простить не мог никому и, тем более, Хенси.

У Морица Трюмпера было одно единственное слабое место – отец, сидящий в тюрьме. Старший Трюмпер был, как говорят, криминальным авторитетом и фактически держал весь город. Почти четыре года назад за ним пришли из полиции, у Трюмпера был выбор: попытаться избежать заключения и подставить под удар бизнес и друзей или сесть. Он выбрал второе. С его связями, с его «заслугами» в теневой стороне городской жизни, его заключение походило скорее на отпуск, а товарищи, оставшиеся на свободе, приглядывали за его супругой и сыном, чтобы с теми ничего не случилось дурного.

Хенси поняла, что сказала лишнего, но было уже слишком поздно. Она открыла рот, чтобы как-то оправдаться, но Мориц, гневно сверкнув почерневшими от злости глазами, подлетел к ней и ударил кулаком в лицо. Голова девушки мотнулась в сторону, словно она была тряпичной куклой, на липкие дорожки крови тут же налипли волосы, упавшие на лицо.

Она даже не успела повернуть головы, когда Мориц нанёс второй удар. Девушка пошатнулась, голова закружилась. Ещё удар, на этот раз в живот, она сгибается от боли, дрожащей рукой держась за замшелую стену. Ещё удар, в правый бок, под рёбра. Беззвучно охнув, Хенси упала на влажную блеклую траву.

Она была готова просить прощения, она была готова умолять о нём, пусть даже на коленях, только бы прекратить побои, но ей не давали такой возможности. У неё, элементарно, не было времени между ударами, чтобы вдохнуть и что-то сказать. Живот, грудная клетка и лицо горели огнём. Она отчаянно закрывала грязными ладошками голову, прикрывала локтями грудь, пытаясь защитить жизненно важные органы.

- Эй, хватит! Хватит! – сквозь гул в ушах, Хенси услышала крик Томаса. Приоткрыв глаза, она увидела, что дредастый держит Морица за руку, удерживая от дальнейших побоев.

«Наверное, если бы не Том, Мориц бы меня убил» - подумала Хенси, переворачиваясь на спину и замирая. Рёбра болели так, что было трудно дышать, девушка старалась делать мелкие и поверхностные вдохи, чтобы не причинять себе лишней боли.

Она прикрыла глаза и вновь открыла их, скашивая взгляд в сторону парней, которые что-то обсуждали. Ей не удавалось расслышать их слов, и у неё не было подобного желания. Скривившись от боли, Хенси перевернулась и, упёршись коленями и локтями во влажную почву, попыталась встать.

- Эй, куда пошла? – оклик Эдварда заставил девушку забыть о боли и подорваться с места. Она бросилась в противоположную от парней стороны, скользя на влажной траве.

Один раз Хенси едва не упала, но, удержавшись на ногах, побежала дальше и быстрее. «Двадцать метров, каких-то двадцать метров и я выбегу к гаражам, а там точно должны быть люди» - эта мысль билась в голове девушки, и у неё почти получилось.

Когда девушка уже поравнялась с первой постройкой, нагнавший её Эдвард схватил её за ворот кофты, с силой дёргая назад, пережимая горло. Испугано всхлипнув, она попыталась ударить нападающего, отчаянно размахивая руками. Эдвард, не желая церемониться с какой-то там девкой, не отпуская её воротника, схватил за волосы и приложил лицом о кирпичную стену. Кровь из разбитого носа хлынула вниз, едва заметно пачкая тёмный материал кофты, оставаясь на зелени травы багровой росой.

Сознание Хенси не успело проясниться после сильного удара, а её вновь схватили. Эдвард, схватив её за плечо и скривив лицо от отвращения, пихнул девушку прямо в объятия друга. Мориц, схвативший, мало что понимающую от слишком быстрой смены картин девушку, ухмыльнулся. Эта ухмылка не предвещала ничего хорошего, а через мгновение ей на смену пришла такая же гримаса наигранного отвращения, как у его товарища.

- Отпусти меня, прошу вас… - прошептала Хенси. – Хотите, я на колени встану? – ей было на самом деле уже всё равно. Когда твоей жизни что-то угрожает, ты забываешь о принципах.

- Встанешь. – спокойным тоном ответил Мориц. Девушка сдавлено кивнула и опустила взгляд на руку парня, что сжимала её плечо.

- Если отпустит, - подумала Хенси, - встану на колени. Ничего страшного, Хенси, это не так уж и унизительно…

Мориц убрал руку с её плеча и чуть отошёл, доставая из кармана сигареты и закуривая, не спуская при этом глаз с Хенси. Медленно подогнув негнущиеся и дрожащие колени, девушка опустилась вниз.

- Чего так долго? – нетерпеливо крикнул Эдвард. Парень находился за спиной у Хенси, что лишало её возможности видеть его.

- В самом деле, - поддакнул Мориц, медленно выдыхая дым и с прищуром смотря на Хенси. – Литтл, в конце концов, ты же не на Оскар речь репетируешь, будь проще. – он выкинул недокуренную сигарету и подошёл к Хенси вплотную. – Давай, открывай ротик, - он коснулся её губ. Преодолев внутреннюю дрожь и сопротивление, она разомкнула губы. – Говори. – он усмехнулся, отпуская её и складывая руки на груди. – Эдвард, иди сюда. – бросил он другу, который поспешил подойти и встать над девушкой.

- Прости меня, Эдвард, - выдавила из себя Хенси, чувствуя, как с каждым словом её чувство самоуважения падает ниже и ниже. – Я не должна была вести себя так, как вела.

- Молодец. – одобрительно кивнул Мориц. – Продолжай. - Сглотнув, Хенси продолжила:

- Я вела себя, как полная дура. Я не должна была подставлять тебя, Эдвард. Из-за меня у тебя проблемы…

- И я должна заплатить за это. – подсказал Мориц. Хенси подняла на парня взгляд, продолжая молчать. – Повторяй, - раздраженней повторил Мориц: «и я должна за это заплатить». Ты меня слышишь, Литтл?!

- И я должна за это заплатить. – севшим голосом повторила девушка. Ей хотелось сейчас провалиться сквозь землю, но она пыталась держаться: если её оставят в покое, можно и потерпеть немного. Немного…

- Отлично! – Мориц хлопнул в ладоши и улыбнулся. – А теперь – финальная часть извинений! – девушка сглотнула, перебирая в голове все возможные варианты, что могут прийти в голову Морица. Но путаться в догадках ей долго не пришлось, Мориц продолжил. – Раздевайся. – лицо девушки вытянулось.

- Что? – тихо переспросила она.

- Раздевайся, Литтл, - повторил парень, доставая новую сигарету и подкуривая. – Ну, что ты мнёшься?

- Я… - от шока Хенси начала заикаться. – Я не хочу… Я не буду.

- Литтл, - Мориц подошёл к девушке и провёл по её щеке кончиками пальцем, которыми сжимал сигарету. Едкий табачный дым ударил в нос и Хенси невольно поморщилась. – Литтл раздевайся, не дури.

- Зачем?

- Знаешь... – парень намерено тянул, смакуя страх жертвы. - Знаешь, Литтл, у тебя очень симпатичная мордашка, - он убрал волосы ей на спину, - и, думаю, всё остальное не хуже. Малышка, чего ты мнёшься? Мы просто посмотрим и всё. – слова парня звучали по крайней мере странно, но был ли у Хенси выбор?

- Посмотрите? – вновь переспросила девушка. – Зачем вам это? Мне казалось, у вас с личной жизнью всё в порядке…

- Приятно, что ты такого высокого мнения о нас, - улыбнулся Мориц, - но у нас не всегда порядок на личном фронте. Вон, Эдвард два месяца назад расстался с девушкой и с тех пор у него совсем ничего не было. Позволь ему насладиться, - Мориц склонился к Хенси, шепча ей на ухо, - надеюсь, ты не будешь против того, что он будет иногда думать о тебе в постели или душе? – девушка прекрасно понимала, что имеет в виду Мориц и эта идея ей не нравилась. Но, с другой стороны, это было далеко не самым худшим, что могло случиться…

- Хорошо, - кивнула Хенси. – Мне просто раздеться и всё?

- Да, - кивнул Мориц, - догола.

Её внимание привлёк смешок Эдварда и то, что он что-то шепнул Томасу. Постаравшись не обращать внимания на парней, Хенси медленно встала, замирая в нерешительности.

- Просто разденься и всё. – повторил Мориц спокойным и даже мягким тоном. – Знаешь, я тоже давненько мечтал увидеть тебя без всего. В конце концов, Литтл, - он снова оказался близко, - ты одна из немногих в классе, кто остаётся для меня загадкой.

- Хорошо, - вновь кивнула девушка, - я разденусь, но вы меня больше не будите трогать? Вы отпустите меня?

- Обещаю. – ответил Мориц. – Ты же веришь своим одноклассникам? В конце концов, сколько мы лет друг друга знаем?

Одна мысль о том, чтобы оголиться перед этими парнями вызывала в душе девушки бурный протест, но делать было нечего. Если они отпустят её после этого, то придётся повиноваться. В конце концов, она же сама в душе желала оказаться рядом с Морицом в подобном виде. Конечно, не о таких условиях она мечтала и, тем более, не о таких свидетелях и наблюдателях, но это лучше, чем попасть в больницу с побоями.

Успокаивая себя, Хенси медленно стягивала верхнюю кофту. Сняв вещь, девушка оглянулась, ища, куда её положить.

- Давай, - сказал Мориц, протягивая руки, - я подержу.

Отдав парню вещь, Хенси взялась за край водолазки, мешкая и не решаясь стянуть вещь. Всеми силами девушка отгоняла от себя ощущение стыда и унижения, пытаясь думать о матери и об отце. Им будет очень больно, если её изобьют до больницы, а это непременно случиться, ослушайся она. Особенно тяжело будет маме, она такая эмоциональная… А синяки, которые уже есть, можно скрыть и оправдать. Те, что на теле, едва ли заметят: Хенси всегда носит закрытую одежду, а те, что на лице… Их можно оправдать тем, что ей попали мячом в лицо на физкультуре.

- Точно, - подумала Хенси, снимая кофту, - скажу, что это был какой-то мальчик из младших классов. У него плохое зрение и он попал в меня случайно, он очень испугался и извинялся, и потому не нужно с ним разбираться...

Стянув штаны до колен, Хенси нагнулась и расшнуровала ботинки, стягивая их, а следом и брюки с носками. Оставшись в одном белье, девушка в надежде посмотрела на Морица, парень кивнул, чтобы она продолжала. Тяжело вздохнув, она завела руки за спину и расстегнула бюстгальтер, снимая его, но бросая на землю, а не отдавая парню.

Взявшись за кромку трусиков, она почувствовала, как приливает кровь к лицу. Помешкав пару секунд, она стянула с себя бельё и, отложив его в сторону, встала перед парнями. Томас присвистнул, Эдвард разглядывал её непонятным взглядом, Кит и Кайл молча наблюдали. Мориц же, стоявший впереди всех, не моргая, смотрел Хенси куда-то в область пупка, держав в руке сигарету, на конце которой уже скопилось много пепла.

Время шло, а парни продолжали молчать, Хенси тоже молчала, переминаясь с ноги на ногу.

- Мне кажется, - подал голос Эдвард, потирая подбородок, - достаточно. – Хенси кивнула и шагнула к белью, но остановилась, поднимая взгляд на говорящего. – Литтл, ты, в самом деле, оказалась куда лучше, чем я думал. Зря ты так одеваешься. – Эдвард кивнул в сторону её одежды и достал сигарету, сжимая её в зубах и продолжая. – Была бы ты чуть-чуть сговорчивее, у нас бы с тобой могло что-то получиться.

- Вряд ли. – тихо ответила Хенси. Эдвард услышал, но предпочёл сделать вид, что этого не было.

- Заказчик доволен? – спросил Мориц Эдварда.

- Более, чем. – кивнул Эдвард. – Хорошо, Литтл, очень хорошо.

- Забирай. – бросил ей Мориц, кидая одежду, вещи упали на землю.

Быстро подбирая одежду, Хенси натягивала её на себя, даже не заботясь о том, чтобы надеть её правильно. «Потом переоденусь где-нибудь, если что. Главное, убраться отсюда побыстрее» - подумала она, надевая верхнюю кофту и, даже не застёгивая её, направилась в сторону выхода.

Страх убеждал Хенси обернуться, но лица этих парней были слишком неприятны ей сейчас. Ей не хотелось видеть их улыбочки, слышать смех, понимать, что они победители…

- А как же попрощаться, Литтл? – крикнул Мориц. Девушка замерла и, выпрямив спину, обернулась – к ней направлялся Трюмпер, не спеша и держа руки в карманах.

- Извините, - выдавила из себя девушка.

- Парни, сюда идите! – крикнул друзьям Мориц. Парни поспешили подойти. – Вы тоже какие-то некультурные…

- В самом деле, - хмыкнул Эдвард, - чего это мы?

- Наверное, - проведя языком по губам, продолжил мысль друга Томас, - потому, что мы не прощаемся?

- Что? – выдохнула Хенси. Ей казалось, что она что-то не понимает. Что-то очень важное. – Да, вы правы, - попыталась исправиться она, - мы не прощаемся, потому что мы ещё встретимся. Мы встретимся через две недели в школе, когда закончатся каникулы.

«Слава богу, что в понедельник не нужно в школу. У меня будут целых две недели, чтобы отойти от этого и перестать желать плюнуть им в лицо» - подумала Хенси.

- Нет, Литтл, - покачал головой Эдвард, - мы не прощаемся на сегодня.

- Эдвард прав, - поддержал друга Мориц, делая шаг к Хенси и беря её за запястье, - к чему нам так быстро расходиться?

- Вы обещали. – Хенси старалась сохранять спокойствие. Она даже подумать не могла, что ей предстоит пережить и как мало песка осталось в часах…

- Обещал, - спокойно ответил Мориц и улыбнулся, проникая ладонью в рукав девушки, поглаживая запястье, - но я могу и отказаться от своих слов, понимаешь ли, Литтл, это личное право каждого – давать слово и брать его обратно.

- Отпусти меня. – потребовала девушка, выдёргивая ладонь из рук парня. – Я ухожу.

Она развернулась и хотела уже уйти, но ей в спину прозвучали слова, ставшие приговором:

- Нет, Литтл, ты уйдёшь тогда, когда я разрешу. – она обернулась, чтобы посмотреть на парня. Он быстро оказался рядом, разворачивая её к себе лицом и толкая. От неожиданности девушка не устояла на ногах и упала, под весёлое улюлюканье остальных парней.

- Оставь меня в покое! – крикнула девушка, садясь.

- Нет. – спокойно ответил Мориц, опускаясь рядом с ней на корточки и добавляя шёпотом: - Нет, Литтл… - после этого он обернулся к друзьям и бросил им: - Займитесь ей, Кит, мы договаривались, что ты первый. Помни, друг, это большая почесть.

Девушка следила непонимающим взглядом за подходящим к ней парнем, за тем, как он опускается на колени, как протягивает к ней руки.

«… почесть быть первым» - мысленно повторила про себя Хенси, вдруг осознавая, что имел в виду Мориц. Руки Кита уже взялись за толстый ремень на её штанах, ударив его, она толкнула его в грудь и отползла назад, исподлобья следя за парнями.

- Литтл, не шути с нами. – угрожающим тоном сказал Мориц, подходя к ней. Девушка отрицательно покачала головой, не отрывая взгляда от его тёмных глаз. – Не шути. Иди ко мне, - Мориц протянул к ней руки, но напуганная девушка ударила его ладони и толкнула в бёдра.

- Отойди от меня! – закричала она. – Ты с ума сошёл!

- Дура? – спокойно-вопросительным тоном произнёс Томас.

- Дура. – утвердительно повторил Мориц слова друга.

Вернув взгляд на тяжело дышащую девушку, парень подошёл ближе и, со всей силы замахнувшись, ударил её наотмашь по лицу. От силы удара Хенси упала, припечатываясь щекой к влажной траве. На правой руке парня, которой он ударил, были надеты часы, дорогой и твёрдый материал которых рассек лоб девушки почти до кости.

- Иди ко мне, - ласково промурлыкал Мориц и тут же вновь ударил девушку, создавая какой-то нелепый пугающий контраст. Хенси даже не успела сесть, когда её вновь ударили по лицу, из глаз предательски брызнули слёзы. – Брось, Литтл, не дури, - в который раз повторил Мориц, пользуясь бездействием девушки и расстегивая ремень на её штанах, - все знают эту истину, - он взял её ноги под коленями и резко дёрнул, разводя их и нависая над девушкой, шепча ей в лицо: - тихони оказываются на деле самыми развратными, знаешь, это как монашка с душой и прошлым проститутки, это невероятно заводит. Но, - парень наиграно вздохнул и отстранился, - первым должен быть не я, очередь, знаешь ли, Литтл.

Эти слова резанули слух девушки, вмиг проясняя сознание и заставляя начать бороться с новой силой. Хенси отчаянно била руки парня, но это не мешало ему расстегнуть пуговицу и молнию на её штанах, она брыкалась, пытаясь лягнуть его, но то, что парень сидел между её широко разведенных ног, мешало ей.

- Нет, прошу вас, нет! – надрывно закричала Хенси, когда Мориц вновь ударил её и рывком сдёрнул штаны до колен. – Вы же не сделаете этого? Нет-нет! – её голос сорвался, когда Мориц, взявшись за верх её трусиков, одним рывком сдёрнул их. Тонкая ткань затрещала, разрываясь. – Литтл, - Мориц взял её за шиворот и заставил приподняться на локтях, - если ты будешь сопротивляться, нам придётся сделать тебе больно. А мы ведь этого не хотим? – Хенси яростно замотала головой, пытаясь отпихнуть парня, но он только рассмеялся и пихнул её, вновь заваливая на спину.

Через слипшиеся от слёз и туши ресницы, Хенси увидела, что Мориц встал. Она хотела встать, но не успела – обойдя девушку, парень ударил её ногой в левый бок. Перед глазами вспыхнули алые искры, а бок пронзило болью. Застонав, Хенси схватилась за бок и повернулась на бок, сворачиваясь клубочком, поворачиваясь спиной к Морицу.

Тихо давясь собственными слезами, вперемешку с кровью, Хенси не заметила перемещение блеклых теней, не увидела и не услышала, как к ней сзади подошли. Чьи-то руки рывком перевернули её и поставили на четвереньки, тяня оголенные бёдра вверх. Опешив, девушка запоздало всхлипнула и, заведя руку за спину, попыталась ударить обидчика, которого даже не видела.

В ответ парень отвесил ей звонкий шлепок по ягодицам, отчего они покраснели. Она попыталась вырваться, брыкаться, но большие ладони с тонкими цепкими пальцами вцепились в её нежную кожу до синяков, удерживая.

- Помощь нужна? – спросил Мориц таким тоном, словно дело шло о каком-то рядовом деле, вроде домашней работы.

- Да, – хрипло ответил Кит, возясь с руками и одеждой девушки. – Подержите её…

Выбросив очередную недокуренную сигарету, Мориц обошёл Хенси, становясь перед её лицом, но ничего делать не стал. Уперев руки в колени и склонившись к девушке, он бросил остальным друзьям:

- Подержите нашу малышку, а то бойкая сильно… - Хенси отчаянно замотала головой и вновь попыталась вырваться, за что получила новую звонкую пощёчину от Морица, который скривился, изображая неподдельное отвращение, и вытер кровь девушки о её же кофту. – Держите её, - повторил Мориц.

И вот две пары крепких рук хватают запястья Хенси, резко разводя их и заламывая за спину. Потеряв опору, девушка упала, уткнувшись лицом в траву, что отвратительно пахла сыростью и гнилью.

- Нет, не надо, прошу вас, - как заведенная повторяла Хенси, пока Кит возился с её штанами, стягивая их, отбрасывая ботинки куда-то в сторону. Девушка всё ещё верила, что ей удастся уйти, так отчаянно верила. – Нет-нет, не надо! Не надо! – её голос сорвался на высокий визг, когда с её ног спустили трусики и отбросили куда-то. Тонкие пальцы вновь вцепились в её бёдра, тяня вверх, притягивая к себе. – Нет-нет! Не надо! Не надо! Не надо! Не надо! – орала Хенси, мотая головой, брыкаясь.

Мориц отвесил ей новую пощёчину, что заставило замолчать её всего на секунду, и в эту секунду Эдвард успел сказать:

- Рот ей закрыть надо – кричать будет.

- Точно будет. – с видом знатока подтвердил Томас.

- Вот ты и займись этим, - бросил Тому Мориц. Не успела Хенси даже пискнуть, как большая ладонь легла на её губы, крепко зажимая рот, предупреждая любые звуки, что могли вырваться из горла девушки.

Это было сделано очень вовремя, потому что в следующий миг Хенси захотелось кричать, отчаянно и безнадёжно захотелось. Покончив с одеждой девушки, Кит, про которого Хенси уже успела позабыть, начал входить в её невинное тело.

Глаза резанула паника, а ладони увлажнил ледяной пот. Если бы не рука Тома, что крепко закрывала рот Хенси, её крик слышала бы вся округа. У неё внутри не было ещё и половины длинны, а ей уже казалось, что её вот-вот разорвёт на две части.

- Кит, чего ты там возишься? – весёлым тоном спросил Мориц. – Девки любят, когда пожёстче! – отчаянные попытки Хенси замотать головой, остановить это, ни к чему не привели. Перехватив бёдра девушки удобнее, Кит двинулся чуть назад, а затем резко вошёл до конца, с тихим стоном-хрипом на губах.

От боли у Хенси потемнело перед глазами, ей казалось, будто её проткнули колом, и это было почти так. Несмотря на излишнюю худобу и сухощавость, природа наградила Кита членом весьма внушительного размера, даже более, чем. Для тела Хенси, не знавшего близости, это было подобно пытке. Ей хотелось умереть, больше всего ей сейчас хотелось умереть, чтобы не чувствовать больше этой разъедающий нервы боли, не ощущать больше глубоких и ритмичных движений внутри её тела, что разрывали его изнутри.

Движения парня стали быстрее, что предвещало скорый оргазм, он хрипло дышал, сопел, до синяков сжимая бёдра девушки, но не издавая ни звука. Всё это происходило под внимательными взглядами всех остальных: Эдварда, Кайла, Томаса и, конечно, Морица.

Ускорившись до такой скорости, что Хенси вообще перестала различать промежутки между фрикциями, парень шумно засопел, закрывая глаза и вжимаясь в бёдра девушки.

- Всё, Хенси, поздравляю, - подумала девушка, когда её тело покинул огромный половой прибор, - вот и свершился твой первый секс… - слёзы боли и отчаяния, обиды и злости выступили на её глазах и хлынули по щекам бесконечным потоком.

- Вы уроды! Уроды! – начала кричать Хенси, у неё начиналась истерика. – Я ненавижу вас! Ненавижу!

- Господи, Литтл, ну, чего ты всё время бежишь впереди паровоза? – спросил Мориц. Исподлобья посмотрев на парня, Хенси пихнула его в колено и села, намереваясь одеться. – Но-но-но, - Мориц покачал головой и взял девушку за плечо, - куда ты так торопишься?

- Убери от меня руки. – сквозь зубы процедила Хенси. Несмотря на то, что насиловал её не Мориц, злилась она на него больше всех – он лидер этой компании, и, если бы он не приказал, Кит бы этого не сделал.

- Литтл, - парень вновь покачал головой, - это только разогрев, - лицо девушки вытянулось, а по телу пробежала дрожь страха, сковывая его, - я же сказал, что Кит – первый, а, если есть первый, - Хенси не моргая следила за Морицем, - то есть второй, третий и так далее. Всего, нас пятеро, – парень встал и обнял за плечи Томаса, - а дальше – как пойдёт. – Вперёд, - Мориц легко толкнул друга в спину.

- Нет… - еле слышно выдохнула Хенси, когда Томас, ухмыляясь, начал расстегивать свои штаны. – Нет! – закричала она, пытаясь подняться на ноги. Кайл, стоявший сбоку от Хенси, не стал её бить, но пихнул, возвращая на прежнее место.

В следующую минуту её вновь повалили, дёрнув за бёдра вверх. Бессильно захныкав, девушка впилась ногтями в сырую землю, когда Томас, издав стон удовольствия, начал входить в её тело. Он намерено двигался медленно, продлевая и растягивая боль, нагло лапая девушку, от чего её начало мутить.

- Я вас ненавижу… - прошептала Хенси. По её лицу катились новые и новые слёзы, падая на траву и исчезая в почве. Её тело дёргалось взад-вперёд, в такт движениям парня, терзающего его. Томас, не сдерживаясь, стонал, отчего Хенси чувствовала себя ещё хуже. Она чувствовала себя игрушкой, шлюхой, последней блядью – грязной и опустившейся, опущенной. Она молилась о том, чтобы потерять сознание и не чувствовать этого больше, но у судьбы и её вершителей были иные планы.

Хенси открыла глаза и подняла взгляд, почувствовав, как кто-то склонился над ней. Она столкнулась взглядом с ухмыляющимся Эдвардом, который расстегивал штаны, не разрывая зрительного контакта с девушкой.

- Возьми его, - слишком ласково для подобной ситуации произнёс Эдвард, погладив девушку по подбородку. – Открой ротик. – Хенси яростно замотала головой и плотнее сжала губы. – Ну же, Литтл, не зли меня… - парень погладил её по голове, а затем взял за волосы, не сильно дёргая. Зажмурив глаза, Хенси вновь замотала головой. – Хорошо…

Хенси резко распахнула глаза, когда Эдвард зажал ей нос, лишая возможности дышать и вынуждая, рано или поздно, открыть рот, чтобы сделать вдох.

- Нет-нет-нет-нет, - билось в голове Хенси, - нет, только не это… - воздуха критически не хватало, мозг требовал новой порции кислорода. – Нет, Хенси, нет, - мысленно кричала на саму себя девушка, - не дыши, не позволь им унизить тебя ещё больше! Лучше потерять сознание, лучше умереть! Нет-нет…

Инстинкт самосохранения победил и, слишком громко вздохнув, Хенси открыла рот, хватая воздух. Этим тут же воспользовался Эдвард, пихая ей в рот свой член, заставляя горло девушки судорожно сжаться, а её саму подавиться. Приступ тошноты начал неумолимо подступать к горлу. Парень схватил её за волосы, насаживая ртом на свой орган, вгоняя его в горло. Глаза Хенси резко распахнулись, ей хотелось рвать и кричать, но ни того, ни другого она не могла. Толстый член в её рту мешал издать даже звук, и он же, долбя в горло, мог стать причиной удушения собственными рвотными массами, в случае, если она не сможет подавить приступ.

Сглотнув, от чего мышцы горла сжались и Эдвард довольно охнул, Хенси попыталась расслабиться и дышать носом, чтобы хотя бы перестать задыхаться. Но Эдвард, будто чувствуя её намерения, вновь схватил её за волосы и вогнал свой член ещё глубже. Хенси начала хрипеть и кашлять. Остановившись, держа Хенси, словно рыбу на крючке, Эдвард обратился к ней:

- Думаю, разницу ты уже смогла почувствовать. Литтл, выбирай, будешь сама сосать или тебе глотку порвать? – эти слова, этот выбор был отвратительным. Хенси закрыла глаза, по щекам с новой силой покатились слёзы. – Эй, ты меня слышишь? – парень двинул бёдрами, заставляя девушку открыть глаза и посмотреть на него. – Помычи один раз, если согласна, два – если будем продолжать, как есть. – сглотнув, подавив очередной рвотный позыв, Хенси промычала один раз. – Вот и умница. – улыбнулся Эдвард, похлопывая её по щеке и вынимая свой член из её рта.

Это было унизительно и отвратительно, Хенси даже не умела этого делать, не знала - как? Посмотрев на Эдварда, который в нетерпении двинул бёдрами вперёд, показывая, чтобы она приступала, девушка сглотнула и взяла его член рукой, закрывая глаза и неглубоко беря в рот.

- И языком не забывай работать. – с придыханием сказал Эдвард. – Литтл, если укусишь, я тебе самолично глотку порву, поняла, малышка? – Хенси не имела возможности кивнуть и потому просто моргнула. Эдвард довольно кивнул. – Продолжай, у тебя весьма неплохо получается.

- Ага, - поддакнул Мориц, который опять курил, - думаю, наша малышка не одному парню сделала приятно такими способом, ты посмотри, как сосёт усердно?

«Ненавижу, я ненавижу вас» - думала Хенси, насаживаясь ртом на член парня, облизывая его и целуя, в то время, как её тело продолжал терзать Томас, который уже двигался на скорости отбойного молотка и той же мощности, что сулило скорый конец. Пусть размер у него был и несколько меньший, чем у Кита, но после того, как член последнего растерзал тело девушки, ей было одинаково больно и невыносимо от каждого проникновения и прикосновения.

- О, да, молодец… - простонал Эдвард, прикрывая глаза и толкаясь навстречу горячему рту. – Давай, быстрее… И язычком, язычком… Да… - он слегка выгнулся навстречу Хенси, она едва сдержалась, чтобы не стиснуть зубы.

В этот самый момент, громко засопев и протяжно простонав, кончил Томас, ещё пару раз толкаясь в тело Хенси и, наконец, оставляя его в покое. Она почувствовала, как по её бёдрам что-то стекает: кровь и сперма, которых было так много.

Закрывая глаза и вновь сглатывая обильно выделяющуюся слюну, Хенси пыталась подавлять рвотный рефлекс от ускорившихся и углубившихся фрикций Эдварда. Она громко дышала носом, он низко стонал, всего пару секунд и в горло девушке тугой струйкой ударила сперма, заполняя рот. Парень покинул её рот, и она хотела сплюнуть, но Эдвард быстро среагировал, закрывая её рот ладонью.

- Ну-ну, Литтл, так нельзя. Глотай.

- Правда, - поддакнул Мориц, - Хенси, неужели, ты не знаешь, что сплёвывать – дурной тон? Это элементарно оскорбительно!

Не желая этого делать, но не имея возможности сопротивляться, Хенси сглотнула, чувствуя, как вязкая солёная субстанция медленно проходит по горлу. Эдвард убрал руку, отпуская Хенси, и в ту же минуту, конвульсивно содрогнувшись, она вырвала.

- Фу… - протянул Эдвард. – Литтл, ну, ты, ну, ты… - он посмотрел на Морица, тот одобрительно кивнул. Больше ничего не сдерживало почувствовавшего власть парня. Он быстро подошёл к Хенси и со всей силы ударил её ногой в живот. От удара она перевернулась набок, застонав и захныкав.

Слишком быстро подскочив, он ударил второй раз, заставляя Хенси заскулить, подобно зверю, попавшему в капкан.

- Ну, что ты, Литтл? Зачем же ты портишь нам настрой? – сбито твердил парень, переворачивая её на живот и разводя её ноги, ставя её на колени.

- Прошу тебя, нет, - сквозь слёзы и боль в горле шептала Хенси, - оставь меня. Прошу вас…

Рывком поставив девушку на четвереньки, отвесив ей шлепок по ягодицам, Эдвард развёл их. Отупев от боли, Хенси не сразу поняла, что с ней собираются делать. И только тогда, когда обжигающая головка члена упёрлась в её задний проход, до неё дошло.

- Нет! – надрывно закричала она, остальные парни поощрительно зашумели, поддерживая товарища. – Нет, не надо!

Эдвард попытался войти, но Хенси была слишком узкой и судорожно сжималась. Чертыхнувшись, он сплюнул на руку, провёл ею между ягодиц и вновь пристроился сзади. Натужно вздохнув, он толкнулся вперёд. Под напором парня тугое мышечное кольцо подалось и раскрылось, пропуская инородное тело внутрь.

Внутри Хенси была ещё только головка члена, но это уже причиняло ужасную боль. Забившись, задёргавшись, она попыталась вырваться, причиняя себе этим ещё большую боль. Задрав кофты, Эдвард оголил спину девушки и ударил ладонью с такой силой, что Хенси показалось, будто у неё почки ударились о стенку брюшины, отскочив от удара. Кожа на месте удара покраснела, а в глазах девушки вновь заплясали багровые искры боли. Она впилась ногтями в землю и закричала, когда, до боли сжав её бёдра, Эдвард толкнулся вперёд, вгоняя свой член почти полностью, причиняя боль, раздражая чувствительные стенки кишечника.

Когда парень почти полностью вышел, оставляя внутри только одну головку, и вновь толкнулся внутрь, стремительно вгоняя в её тело свой орган, Хенси закричала, мышцы свело судорогой и руки подогнулись. Она упала лицом вниз, пачкая его травой, а траву своей кровью.

Входя и выходя, Эдвард буквально разрывал девушку изнутри, хрипло дыша, постанывая. Хенси была невинная, узкая и судорожно сжималась от страха и боли, от насильственного проникновения, отчего у парня просто сносило крышу. Желая двигаться быстрее, парень нетерпеливо дёрнул бёдра девушки, поднимая их выше и меняя угол вхождения, резко и глубоко вгоняя в неё свой член.

Хенси обожгло изнутри болью, она прикусила до крови губу, чтобы не закричать, укусила себя за руку, вгоняя зубы в собственную плоть. По щекам текли слёзы бесконечным потоком, но девушка их уже давно не чувствовала. Всё тело давно превратилось в одну болевую точку, рану, которая саднила, кровоточила и била по нервам волнами и искрами.

Выходя почти полностью и вновь вгоняя в тело девушки свой орган, Эдвард выбрал слишком неудачный угол – нежные внутренние стенки порвались под напором парня, судорожно сжимающиеся мышцы сдались, перестав противиться проникновению. Перед глазами всё поплыло, последнее, что увидела Хенси, было ширинкой Морица, которую он быстро расстегивал перед её лицом.

- Чёрт… - Эдвард низко выругался и прикрыл глаза, замирая внутри Хенси. Кончив глубоко внутри её тела, он не спешил покидать его, наслаждаясь жаром её плоти и этой странной влажностью, которая появилась в середине процесса, облегчая проникновение и делая его ещё более восхитительным. – Ты – чудо, малышка. – удовлетворённо прошептал парень, покидая тело девушки. Хенси рухнула на землю, не двигаясь, едва его руки перестали держать её навису. – Что за чёрт, малышка? – выругался Эдвард, отвешивая шлепок по окровавленным ягодицам, на которых уже проявились первые тёмные синяки.

- Мы убили её? – Кайл пытался выглядеть спокойным, но в его голосе сквозила тревога.

- Нет. – неуверенно ответил Мориц, переворачивая девушку на спину и ногой тыкая её в щёку. – Нет же, не может быть, она сознание потеряла просто. – парень склонился и прислушался к дыханию девушки. Оно было слабым и хриплым, но было. – Точно, - облегчённо произнёс он, - потеряла сознание.

- У неё очень много крови… - слегка поморщившись, сказал Кайл, указывая на лицо девушки, что было залито кровью, которая до сих пор текла из рассечённого лба.

- Сосуды на голове расположены очень близко к поверхности, - со знанием дела ответил Томас, - поэтому крови так много. Она в порядке.

- Точно? – неуверенно спросил Кайл.

- Точно. – ответил Мориц. – Вставай, Литтл. – он несильно ударил её по лицу. – Вставай же! Литтл, твою мать, просыпайся!

Мориц ударил девушку по щекам не менее десятка раз прежде, чем она приоткрыла затуманенные глаза, смотря на парня неясным взглядом.

- Что… - Хенси хотела спросить, что происходит, но память настигла её слишком быстро, накрывая лавиной, а боль заставила зажмурить глаза, а слёзы потечь новым потоком. Она закрыла ладошками лицо и попыталась отвернуться, но у Морица были другие планы.

- Я ещё не закончил, - игривым тоном сказал он, беря её за плечо и возвращая на землю, - точнее, я и не начинал. Ты своим обмороком всё испортила.

- Оставь меня… - блекло прошептала девушка. Она уже не верила в то, что её отпустят, она уже не требовала этого. Слишком сильная и продолжительная боль оглушила её, ослабила чувства. Ей было почти всё равно.

Мориц не ответил, только покачал головой и встал на колени, поднося к лицу девушки налитый кровью, требующий разрядки член. Хенси гулко сглотнула и покорно открыла рот, сил сопротивляться уже не было. Друзья Морица оживлённо зашумели, видя покладистость девушки.

- Кайл, - низким от возбуждения голосом, обратился Мориц к другу, - давай же, чего ты в стороне стоишь?

Без лишних слов Кайл подошёл к Хенси, снимая штаны и опускаясь на колени. Девушка лежала на спине и была готова к тому, что её вновь поставят раком, но парни решили иначе.

- У меня идея, - прошептал Мориц, покидая её рот, - как насчёт глубокой глотки? Поза самая подходящая… - Хенси посмотрела на него непонимающим неясным взглядом. Взяв девушку за подбородок, он заставил её предельно запрокинуть голову, размещая свои колени по бокам от её плеч и входя в её рот сразу на всю длину.

Как-то отстранённо думая о происходящем, Хенси отметила, что подобное проникновение в самом деле приносит меньше неудобств, даже почти не тошнит… В то время, как Мориц со сладкими стонами наслаждался горячим ртом девушки, Кайл развёл её ноги, но не спешил войти. Что-то обдумав, парень повернул таз девушки таким образом, чтобы он оказался боком.

Поза была катастрофически неудобной для Хенси, одну её ногу Кайл положил себе на плечо, начиная медленно входить в её задний проход, вторая нога Хенси была неестественно повернута, подогнута под тело, а верхняя часть её туловища находилась прямо, лёжа на спине.

- Ты порвал её. – хрипло сказал Кайл своему предшественнику – Эдварду. Последний пожал плечами и продолжил курить, наблюдая за друзьями, что трахали тело юной девушки с двух сторон.

Докурив почти до фильтра, Эдвард щелчком отбросил окурок и, выдохнув из лёгких остатки дыма, подошёл к Морицу, который продолжал иметь рот девушки.

- Можно? – спросил парень у друга, который то и дело прикрывал от удовольствия глаза.

- Пристройся лучше к Кайлу, - хрипло ответил Мориц, начав двигаться резче, - ротик у неё небольшой, а вот всё остальное растягивается.

Кивнув, парень направился к Кайлу, который, сопя, имел девушку сзади. Хенси прекрасно понимала, чем подобные эксперименты грозят её растерзанному телу, но ей было уже всё равно. Она надеялась, что они порвут у неё внутри что-то настолько важное, что она просто умрёт здесь, не дождавшись конца этой, казалось, бесконечной пытки.

Но парни не желали её убивать. Коротко что-то обсудив, Кайл и Эдвард договорились, Мориц также покинул рот девушки, позволяя друзьям сменить ей позу. Повернув тело Хенси так, чтобы все имели доступ к ней, в неё вновь вошли. Кайл вновь занял место в её разорванном заднем проходе, Эдвард предпочёл традиционный способ. Последним в тело Хенси ворвался Мориц, специально медлящий и наблюдающий за эмоциями девушки, внутри которой было сейчас целых два члена.

Это продолжалось долго, слишком долго. Три члена неровно двигались внутри Хенси, разрывая её тело. Вся земля под ней уже пропиталась кровью, а трава окрасилась алым цветом. Ей уже почти не было больно, слишком много боли было до этого – она оглушила и притупила все чувства. Хенси просто ждала, ждала конца.

- Не кончай в неё! – крикнул Мориц то ли Эдварду, то ли Кайлу. Оба парня покорно покинули тело девушки. – Идите сюда… - Мориц тоже покинул её рот и встал на ноги, не надевая штанов. Хенси не заметила его кивка в свою сторону.

Поняв без слов, Кайл и Эдвард перевернули девушку, вновь ставя на четвереньки, и, не сговариваясь, начали надрачивать свои члены, держа их перед лицом девушки. Бесстрастным взглядом Хенси наблюдала за их ускоряющимися движениями, за толчками крови в разбухших венах на их органах, а когда на её лицо попала первая капля спермы, она просто закрыла глаза.

Семени было много, оно заливало её лицо, стекая по щекам, носу, подбородку, пачкало одежду, попадало на волосы. Парни, кончая, водили обжигающими членами по лицу Хенси, размазывая по нему сперму. В конце кто-то из них коснулся головкой её губ и она покорно открыла рот, вбирая в себя всё ещё твёрдый член.

Когда прикосновения к лицу закончились, девушка открыла глаза. Перед ней стояли разгоряченные и запыхавшиеся Эдвард и Кайл. Эдвард, не надевая штанов, сел прямо на траву и закурил, выпуская горький дым каких-то дорогих сигарет. В это время сзади пристроился Мориц.

Оценив девушку с тыла, он провёл ладонями по внутренней стороне её бёдер, размазывая обильно текущую кровь и остатки спермы тех, кто был до него. Вытерев испачканную ладонь о кофту девушки, он потянул её за бёдра и вошёл.

Она почти ничего не почувствовала. Нет, не потому, что у Морица был маленький член и не потому, что он был нежен с ней, просто, её поврежденные, разорванные остальными, отверстия стали практически нечувствительными. Слишком много боли для одного…

Хотя, сама Хенси отметила, что Мориц не брал её грубо. Он обхватил её за талию, практически полностью легши на её спину, сопя в ухо. Когда движения парня ускорились, а конец стал ближе, он резко вышел из неё, меняя место, входя уже в анус девушки.

Хенси было уже всё равно. Ей было слишком больно до этого, ей было больно сейчас, но, больше, чем боль физическая, её убивала боль душевная. Она чувствовала себя грязной, она и была грязной. Грязной и униженной, растоптанной. Такое никто не сможет пережить и остаться прежним.

Максимально ускорившись, Мориц кончил, заливая окровавленные внутренности Хенси спермой, и сопя, постанывая ей в ухо. Ещё несколько раз войдя-выйдя из разорванного ануса, парень покинул тело девушки, сразу же вставая на ноги, натягивая штаны и закуривая.

Судорожно вздохнув, Хенси опустила голову на руки, закрывая глаза. Было больно, было слишком больно, чтобы думать или пытаться что-то сделать. Слишком…

Прошло какое-то время, парни оживлённо обсуждали какую-то совершенно отстраненную тему. Поняв, что её больше не тронут, Хенси, собралась с силами и приподнялась, упираясь прямыми руками в сырую холодную землю. Она бросила взгляд на компанию своих мучителей, все парни были уже одеты и оправлены, по ним нельзя было сказать, что что-то ужасное происходило здесь в течении нескольких последних часов. И совершенно другое можно было сказать о Хенси: окровавленная, грязная, избитая, вся перемазанная в сперме, она из последних сил упиралась руками в землю, пытаясь не упасть.

Заметив, что девушка двигается, Мориц что-то сказал друзьям и подошёл к Хенси, склоняясь к её лицу и говоря:

- Нам было очень хорошо, надеюсь, тебе тоже понравилось.

Это стало последней каплей. Нервы девушки, держащиеся на последних слабых волосках, слетели ко всем чертям. Уродливо взвыв, девушка упала на землю и закричала. Она кричала так, что голос начал хрипел, а связки болеть, она билась в судорогах, несмотря на адскую боль во всём теле, несмотря на кровопотерю, что отнимала силы с каждой каплей. Он кричала, выла, выпуская всё то, что скопилось внутри: всю ту боль, обиду, злость, отчаяние и безнадёжность.

- Эй, Литтл, ты чего орёшь? – спросил Мориц так, словно она была истеричным ребёнком, упавшим посреди магазина, потому что мама не хочет покупать новую игрушку. – Замолчи. Эй, прекрати кричать! – парень попытался как-то отрезвить девушку, заставить её замолчать, но предел был уже давно пройден, Хенси было уже наплевать на всё.

- Я тебя ненавижу, тварь! Я вас всех ненавижу! Вы чёртовы ублюдки! Да чтоб вы сдохли все! Я вас не… - договорить девушка не успела, потому что к ней подлетел Томас и пнул её ногой в живот. Она вновь упала, хрипя, как задушенное животное. Новый удар в живот выбивает воздух из лёгких и не даёт вдохнуть новый. Мориц обходит её и бьёт по спине, попадая по почкам. Новая боль пронзает тело девушки.

Нанеся ещё несколько ударов, парни сплюнули и вернулись к остальным.

- Пошлите, - скомандовал Мориц. Парни двинулись к выходу из этого небольшого пустыря, который окружали какие-то заброшенные здания и гаражи – немые свидетели только что развернувшейся здесь трагедии.

- Я ненавижу вас, сраные ублюдки! Я ненавижу вас! Вы все сдохните! Я убью вас, уроды! Ублюдки! Мрази! – орала девушка им вслед, тратя на это последние капли своих сил. Уже собираясь завернуть за угол, Мориц обернулся. На него смотрели полные ненависти, безумные глаза девушки. Мокрое от слёз, запачканное кровью, спермой и травой лицо выражало что-то нечеловеческое, взгляд нездорово блестел.

- Это от слёз, - успокоил себя Мориц, - ничего страшного, поболеет и забудет, как раз, с понедельника каникулы…

Парни исчезли в узком ходе между заброшенными гаражами, покидая место своего преступления и оставляя свою жертву одну. Хенси, потратившая последние силы на крик, бессильно упала на холодную землю, сворачиваясь калачиком. Её била дрожь, она плакала, скулила, рычала, до хруста в челюсти стискивая зубы, впиваясь недлинными ногтями в грязные ладошки.

Прошло достаточно времени прежде, чем девушка успокоилась – а скорее слишком ослабла. Слишком холодный для апреля ветер ласкал оголенную кожу, изуродованную синяками и кровоподтёками, разгонял мурашки. Болевой и эмоциональный шок, большая кровопотеря делали своё дело, клоня девушку в сон, затягивая её тело в какую-то бесчувственную негу. Хенси закрыла глаза, отдаваясь этому чувству, этой слабости. Она знала, что, вероятнее всего, уже не проснётся, но закрыла глаза. Слишком страшным оказался сегодняшний день, чтобы желать завтрашнего…

Глава 10

Около девятнадцати часов местный житель – Альфред Бернштейн вышел из дома, отправляясь на традиционную вечернюю прогулку. Пойдя за собакой, которая, погнавшись за котом, убежала в полузаброшенный гаражный комплекс, мужчина обнаружил тело юной девушки с многочисленными следами насилия, он же доставил её в больницу, где девушка была тут же помещена в отделение реанимации.

Вследствие большой кровопотери и множественных внутренних повреждений, состояние пациентки расценивалось, как критическое, врачи боролись за её жизнь почти до рассвета.

Документов при девушки не было, а сумку с телефоном нашедший её мужчина не заметил и не забрал, личность удалось установить только к утру. Пациенткой оказалась Хенси Литтл, ученица десятого класса.

В семь утра в доме её родителей раздался звонок. Врачи не стали объяснять всей ситуации по телефону, сказав лишь, что их дочь находиться в больнице. Бросив всё, Макей и Симона Литтл бросились к своему ребёнку.

Симона была к этому моменту уже на грани нервного срыва и держалась только благодаря успокоительным таблеткам, которые пила жменями, чтобы сохранять ясность ума до того момента, когда станет известно хоть что-нибудь о её пропавшей дочери.

Несмотря на жалкие попытки убедить супругу и самого себя в том, что Хенси, наверное, просто решила переночевать у подруги или у парня, которого скрывала от них, Макей сам слабо верил в собственные слова. Он слишком хорошо знал падчерицу, чтобы поверить в то, что она, наплевав на их чувства, не пришла ночевать, а пошла развлекаться.

Идя к разрывающемуся телефону, мужчина до последнего надеялся, что это звонят из полиции, чтобы сказать, что его дочь напилась или надебоширила, но холодный, давно привыкший сообщать подобные новости, голос врача разрушил мечты мужчины.

Примчавшись в больницу, Литтлы набросились на врача с расспросами и отчаянными просьбами пустить их дочери. Не сказав по телефону, что же произошло с их дочерью, врач дал мужчине и женщине пусть небольшую, но надежду на то, что ничего по-настоящему страшного не произошло. Но эта надежда, как и все предыдущие, рухнула, когда немолодой уставший мужчина в белом халате сообщил, что их дочь находиться в отделении реанимации и, хоть её жизнь уже находиться вне опасности, её состояние расценивается, как тяжёлое.

В этот момент внутри Симоны и Макея что-то рухнуло – мир рухнул. Каждый человек, кем бы он не был: оптимистом, реалистом или пессимистом уверен, что все те ужасы, о которых говорят в новостях, могу произойти с кем угодно, но не с ним. И в троице больнее, когда жертвой неизвестных уродов становишься даже не ты сам, а твой ребёнок – то юное создание, что ещё только начинает свой жизненный путь, полный надежд и устремлений.

Симона, словно не слыша слов врача, умоляла пустить её к дочери, просила, падала на колени – супруг едва успевал подхватывать её. Но, несмотря на то, что внешне мужчина выглядел куда спокойнее своей супруги, ему было не лучше. Несмотря на то, что Хенси и была ему не родной по крови - она была ему родной по душе. Мужчина любил эту девушку, как своего ребёнка, может быть, даже больше, чем мог полюбить своего. И потому сейчас ему было бесконечно больно от того, что с ней такое произошло.

Стараясь не показывать виду, как внутри у него всё дрожит, мужчина попросил врача рассказать им обо всём, что произошло, обо всём, что известно. На это эскулап был согласен, проведя всхлипывающую женщину и её супруга в свой кабинет, мужчина рассказал им всю правду. Уже на словах про избиение Симона перестала плакать, затихла и подняла на врача какой-то остекленевший взгляд, который она не сводила до самого последнего слова мужчины.

С каждым словом, с каждой новой деталью этого ужасного происшествия внутри женщины что-то сжималось, обливалось кровью, надламывалось. Почти не дыша, находясь на грани потери сознания, женщина, тем не менее, выслушала врача до самого конца, несмотря на его предложение продолжить после, когда она немного успокоиться.

- Это всё? – спросил Макей, когда мужчина в белом халате замолчал.

- Да, - кивнул врач и добавил, - это всё, что известно.

- Спасибо вам… - сказал мужчина и запнулся, в горле был огромный, приносящий боль ком. – Спасибо вам, что вы спасли её.

- Это наша работа, - как-то слишком холодно ответил врач. Ему были ни к чему эти переживания, он давно научился становиться бесчувственным к чужому горю, в противном случае, он бы не проработал в больнице двадцать с лишним лет.

Заметив, как трясутся руки женщины, врач обратился к ней:

- Мистер и миссис Литтл, вам лучше поехать домой. – Симона отрицательно покачала головой. – Миссис, вы нужны своей дочери здоровыми и сильными, а для этого вам нужно беречь себя, езжайте домой.

- Доктор прав, - обратился к супруге Макей, беря её за холодную ладонь, - я отвезу тебя домой, а сам вернусь сюда и буду ожидать, когда Хенси придёт в себя.

- А как же твоя работа?

- Симона, я уже давно позвонил и сказал, что ухожу в отпуск за свой счёт, не волнуйся.

- Хорошо, - женщина устало кивнула и встала, но, охнув, села обратно на диван. – Извините… - она поморщилась и посмотрела на супруга, а затем на врача. – Извините, - повторила женщина. В её груди что-то сильно жгло, неприятные ощущения становились сильнее с каждой минутой.

- Я сейчас принесу вам успокоительное, - сказал доктор, вставая и поспешно покидая кабинет.

- Всё будет хорошо, Симона, всё будет хорошо, - говорил Макей, пытаясь успокоить супругу и самого себя. Обняв любимую женщину, он прижался губами к её виску и замер, смотря в одну точку.

Прошло пару минут пустого молчания, в котором было так много мыслей, переживаний и боли. Доктор уже успел дойти до процедурной и, взяв успокоительный состав, направился обратно. Тем временем, странно охнув и распахнув красные от слёз глаза, горюющая женщина вцепилась пальцами в плечо мужа.

- Симона, - голос Макея женщина слышала словно издалека, а его самого видела, как в тумане, - Симона? – его голос всё больше пропитывался тревогой и даже страхом. – Симона? Что с тобой?

В груди женщины невыносимо жгло, боль разносилась по всей груди, отдавала в руки, спину, сдавливала лёгкие, не позволяя сделать вдох. Теряя сознание, проваливаясь в какую-то блекло-молочную дымку, Симона слышала лишь голос своего супруга. Бросившись к двери, Макей распахнул её и закричал:

- Врача! Скорее, врача!

Слишком эмоциональная и чувствительная женщина не смогла пережить страшных новостей о том, что случилось с её единственной дочерью. Бегло осмотрев бессознательную пациентку, врач вызвал подмогу и её увезли в кардиологическое отделение. От страшных переживаний прошедшей ночи и утра у Симоны случился сердечный приступ.

Когда женщину увезли, Макей ещё долго ходил около дверей кардиологического отделения, что-то думал, едва слышно шептал, пытаясь убедить себя в том, что это всё временно и всё непременно наладиться. Когда к нему вышла медсестра и сказала, чтобы он шёл домой, потому что ни к дочери, ни к супруге пока нельзя, мужчина оставил свой телефон, чтобы ему позвонили, когда будет что-нибудь известно, и покинул здание больницы.

Не уйдя далеко, сев на бетонную основу забора, окружающего больницу, Макей долго-долго смотрел в одну точку и курил. Курил впервые с того момента, как шесть лет назад бросил. В небе ярко светило солнце, играя на молодых, налитых соком, листьях, прохожие сновали туда-сюда, жмурясь от солнечных лучей, спеша куда-то или просто прогуливаясь. Счастливые, равнодушные, грустные – они были разные. Они – проходящие мимо бесконечно курящего мужчины, они – те, кто был далёк от больничного здания и не подозревал о той трагедии, что разворачивалась в жизни одной из семей их родного городка. Не подозревающие о той боли, что едва не убила шестнадцатилетнюю девушку, которая сейчас лежала в отделении реанимации, её мать, получившую сердечный приступ, и находящуюся сейчас в едва ли лучшем состоянии, чем дочь. И конечно, они не подозревали о том, что творилось в душе мужчины, вокруг которого собралась уже горка пепла и окурков. А даже, те, кто обращал на него внимание, проходил мимо – никому не нужна чужая боль, никому до неё нет дела.

- Мистер, вы знаете о том, что за загрязнение улиц полагается штраф? – спросил молодой полицейский, подошедший к Макею. Бросив безразличный взгляд на стража порядка, мужчина достал бумажник, извлекая оттуда деньги и протягивая полицейскому. Забрав деньги, молодой мужчина начал говорить слова традиционной воспитательной беседы, но Макей перебил его, поднимая на него глаза:

- У меня жена и дочь в реанимации, давайте, обойдёмся без бесед? – молодой мужчина, ещё не привыкший к тому, что полицейскому приходиться сталкиваться со всякими случаями, несколько растерялся. – Я пойду, извините, - добавил Макей, вставая и направляясь прочь.

Ему хотелось остаться и ждать, ждать, пока его не позовут, пока его девочки не придут в себя, но он заставил себя покинуть больницу, отправиться домой. Макей понимал, что, когда его любимые девочки придут в себя, ему нужно быть рядом, быть сильным, излучать позитив, чтобы помочь им пережить все ужасы произошедшего. Пусть ему было немногим легче, чем его супруге, он понимал, что он – мужчина, глава семьи и её опора, а, значит, он должен оставаться сильным. Оставаться сильным и держаться, что бы не творилось у него внутри и как бы не было страшно и больно от той ужасающей реальности, которая пришла в жизнь его семьи.

Глава 11

Хенси лежала на кровати, отрешённо смотря в сторону окна, изредка моргая. Сегодня был первый день, когда, после пробуждения, её на стали вновь возвращать в царство Морфея. Может быть, эскулапам надоело тратить на неё дорогостоящие препараты, может быть, они сочли, что теперь девушка в силах справиться сама – вот только, почему она так решили – вопрос. А, может быть, Хенси просто повела себя спокойно, что заставило людей в белых халатах несколько расслабиться.

Хенси не знала ответа, ей было всё равно. В нос настырно проникал аромат сладких цветов, что источали огромные букеты. Макей, узнав, что девушка пришла в себя, примчался прямиком из кровати, прикупив по дороге цветов, сладостей, каких-то игрушек – всего того, что призвано радовать человека. Повод для этого был весомый – помимо того, что девушка наконец-то была в сознании, у неё был день рождения. Вчера был, и Хенси проспала его, как просыпала и двое суток до него. Любой семнадцатилетний подросток расстроился бы, пропусти он столь важный день, долгожданный праздник, но девушке было всё равно.

Она была даже рада, что проспала свой день, потому что настроение её едва ли можно было назвать праздничным. Даже самый глупый человек не мог бы так ошибиться. А, проведя этот день во сне, Хенси хотя бы не проплакала его…

Тяжело вздохнув, девушка медленно перевернулась набок, подтягивая колени к груди. Её тело всё ещё болело – уже не так, как прежде, но ощущения были весьма отчётливыми, что мешало ей полностью погрузиться в свои мысли, убежать от реальности в спасительный мир грёз.

Пытаясь думать о чём угодно, девушка вновь и вновь закрывала глаза, надеясь заснуть, но предательница память настырно пыталась добить девушку, прогоняя перед её глазами воспоминания о том страшном дне, едва она закрывала веки. Эта боль, эти чувства были хуже всего того, что происходило с её телом, потому что раны заживут, и пусть даже останутся шрамы, но они побледнеют со временем. Надежды же на то, что память станет бледнее и слабее не было. Слишком яркими были эти воспоминания, слишком едко они впитались в психику нежного создания, прожигая в полотне её сознания огромные дыры с рваными краями.

Хенси больше не чувствовала себя собой. Она не чувствовала себя живой и, хоть Макей и врачи говорили, что всё будет хорошо – она не верила. Она не хотела верить. Зачем? В чём смысл будущего, если тебе оно не нужно?

Порой, Хенси корила себя за подобные мысли, но быстро остывала. Что-то внутри неё сломалось, умерло, и тот внутренний голос, что был вечным советником и учителем замолчал навсегда, оставляя девушку наедине со своими ошибками и чувством вины. Вопреки здравому смыслу, она чувствовала себя виноватой. Виноватой в том, что так глупо поверила Морицу, доверилась, пошла за ним, добровольно заходя в капкан, заплывая, как рыбка в сети.

- Если бы я его не любила, - то и дело повторяла про себя девушка, - этого бы всего не было. Я бы никогда не пошла с ним, не пошла за ним. Я бы никогда ему не поверила. Но влюбленные, увы, глупы! Глупы и слепы, как же я могла не видеть всего того, что могло меня уберечь?

Хенси прогоняла эти мысли в своей голове раз за разом, и от этого становилось ещё хуже, ещё горше, потому что быть жертвой – ужасно, быть жертвой того, кого любишь – унизительно и отвратительно, быть жертвой того, кого любишь и кому сам поверил, дав ему волю – невыносимо.

Это съедало Хенси изнутри, выжирало и выжигало, оставляя на месте бойкой, светлой души лишь мёртвое пепелище, по которому ледяной ветер гонял прах тех самых бабочек, что закрыли ей глаза своими крыльями в тот самый день.

Больше не было ни любви, ни веры, ни надежды. Больше не было ничего, и, может быть, врачи и Макей правы – всё наладиться, но Хенси не могла в это верить. Быть может, просто нужно время, а, может быть…

Девушка резко мотнула головой, зажмуривая глаза, отгоняя прочь мысли. Нет, как бы не было сложно, она должна справиться, она должна хотя бы сделать вид, что она всё ещё жива. Она должна справиться хотя бы ради родителей, ради матери и Макея, ведь они так истово верят, что всё будет хорошо… Как она может их подвести?

А боль… Боль пройдёт. Наверное, пройдёт. Она никогда не сможет затихнуть полностью, но, быть может, она сможет научиться жить с этим и не обращать внимания на шёпот мыслей, что упрямо убеждает её ещё раз заглянуть на тот самый пустырь, в тот самый день…

Вновь перевернувшись, Хенси сжала зубы, чтобы не застонать – боль внутри и снаружи тела была всё ещё очень сильной, а обезболивающие препараты ей почти перестали колоть. Все рассчитывали на то, что молодой организм сможет справиться. И, может быть, организм и сможет, но душа, душа…

Дни шли, бесконечной чередой тянулись перед глазами, совершенно не отличаясь друг от друга. Каждое утро приходил Макей и сидел с Хенси до обеда, каждый день были какие-то бесконечные процедуры и осмотры, разговоры с врачами, к которым Хенси уже даже не прислушивалась – они были настолько однотипны, что включенность разума не требовалась для ответа.

Каждый раз, когда отчим, попрощавшись, покидал её палату, Хенси с облегчением выдыхала. Каждый раз она ложилась, сворачиваясь клубочком, и начинала беззвучно плакать, душа себя подушкой, чтобы вездесущий медперсонал не обратил внимания на странные звуки. Она давилась слезами, промачивая подушку, размазывая по ней сопли и слюну от задушенных криков. Она выглядела уродливо и отвратительно, низко, растоптано, сломано. В такие моменты – моменты слабины, она позволяла выглядеть себе так, как выглядела её душа. Она позволяла раскрыться своему панцирю, растягивала свой спасительный хрупкий мирок до размеров палаты и вновь сужала его, забивалась обратно в раковину, когда у дверей палаты слышались шаги медсестры, что извечно натянуто-дружелюбным тоном приглашала девушку на процедуры.

Первые семь дней Хенси не разрешали даже садиться. С восьмого дня её нахождения в больнице ей разрешили принимать сидячее положение, но ходить на процедуры самостоятельно ей всё ещё нельзя было – и теперь каждый день за ней приходила медсестра, прикатывая с собой инвалидное кресло. Это было ужасно – в семнадцать лет сидеть в инвалидной коляске, имея здоровые руки и ноги. Это было унизительно, конечно, не так, как водные процедуры вне ванной комнаты, которые проводил низший медперсонал, но приятного было тоже мало.

Услышав шаги за дверью, Хенси, отработанными и быстрыми движениями вытерла лицо подушкой, перевернула её сухой стороной кверху, высморкалась в салфетки, что прятала под подушкой, и бросила использованное бумажное изделие в ящик светло-голубой прикроватной тумбочки. Буквально через мгновение дверь открылась и, катя перед собой коляску, в палату вошла молоденькая медсестра.

- Новенькая, - подумала про себя Хенси, - раньше я её не видела. – посмотрев на медсестру ничего не выражающим взглядом, девушка поправила подушку и встала, оставаясь около кровати и ожидая, когда к ней подкатят кресло.

- Скоро тебе уже можно будет ходить самой, - ободряюще сказала молоденькая женщина, катя Хенси по коридору. Она, как и многие другие, пыталась помочь девушке, но получалось слабо. Хенси даже не ответила ей, лишь слабо кивнув в ответ и вновь погружаясь в свои мысли. – Всё будет хорошо, ты молодая ещё, всё заживёт…

Даже сама Хенси не успела понять, как это произошло. В ответ на слова молоденькой медсестры у девушки внутри вспыхнуло что-то такое, что не должно вспыхивать в голове нормальных людей. Её сознание словно погасло на эти секунды, она ничего не видела и не чувствовала, кроме острой злости, переходящей в ярость.

Вскочив с коляски, девушка со всей силы пихнула медсестру в грудь, от чего та отшатнулась на несколько шагов, едва не падая, испуганно и часто моргая. Хенси не узнавала себя, она сама себя боялась, зло сверкая глазами.

- Хенси, что ты делаешь? – как-то совладав с растерянностью, спросила медсестра, протягивая к девушке руку. – Хенси, ты меня слышишь? – состояние девушки начинало пугать, она стояла, не моргая, отрицательно мотая головой и медленно отступая назад. – Хенси, вернись в кресло, прошу тебя. – стараясь говорить спокойно, вновь обратилась к девушке медсестра.

- Нет, - едва слышно ответила Хенси, продолжая медленно пятиться. – Нет! – закричала она, сгибаясь пополам от боли в животе, что вновь накрыла её, когда помутнение отпустило и сознание прояснилось. – Нет! – продолжая кричать, Хенси развернулась и, буксуя подошвами тапочек по начищенному белому полу, побежала прочь.

Внутри всё скрутило в тугую спираль, она задыхалась, плача, громко всхлипывая, утирая нос тыльной стороной ладони. Она хотела убежать куда-то далеко, но ноги привели её в собственную палату. Вбежав в помещение, девушка оглядела помещение лихорадочно горящим взглядом. Новая волна чего-то непонятного накрыла её, и Хенси, не моргая, уставилась на букет, принесенный Макеем позавчера. Белые и бледно-розовые цветы, наполненные соком, наполненные жизнь, стояли в высокой вазе. Глаза девушки расширились, когда, отделяясь от цветка, на пол упал лепесток.

- Ложь… - прошептала Хенси, продолжая застывшим взглядом смотреть на букет. – Ложь… Ложь! – надрывно и высоко закричала она, вгоняя ногти в ладони. – Ложь! Ложь! – девушка отшатнулась к двери, а через мгновение, услышав шаги за дверью, бросилась к тумбочке, хватая с неё вазу и бросаясь к окну.

Дверь распахнулась, в палату вошла всё та же напуганная медсестра и доктор, которого она позвала. Не оборачиваясь, девушка продолжила своё дело, распахивая ставни и швыряя в окно букет. Через секунду снизу раздался треск и звон стекла, приглушённые шумом машин и гулом её собственной крови в ушах.

- Ложь… - вновь повторила Хенси. – Они мертвы, мертвы, как и я… - закрыв глаза, девушка села на пол, закрывая лицо ладонями и начиная плакать, сбито твердя: - Простите меня, простите, простите, простите, я не хотела… Я не могу, не могу…

Врач, взяв Хенси под руки, поднял её и повёл в сторону кровати, опуская на неё, придерживая, на всякий случай. Девушка уже не пыталась бежать или сопротивляться, продолжая лишь отрывисто шептать:

- Простите, простите, простите, простите, простите… Я не хочу, не хочу, не хочу…

- Звони в психиатрическое отделение, - коротко бросил доктор медсестре, продолжая придерживать за плечо часто вздрагивающую в своих рыданиях Хенси, - кажется, мы что-то упустили…

Глава 12

- Хенси так будет лучше.

- Вы думаете? – Макей поднял глаза на эскулапа, эти две фразы повторялись уже раз в пятый, и мужчина никак не мог согласиться до конца. – Мне кажется…

- Мистер Литтл, - перебил мужчину врач, - так будет лучше, поверьте мне.

- Но это же… Это же психбольница?

- Нет, мистер, - доктор покачал головой, слишком долгий диалог начал его утомлять, - мы всего лишь хотим перевести вашу дочь в психиатрическое отделение. Это – не больница, - интонационно подчеркнул доктор. – Понимаете ли, произошедшее сегодня – лишь единичный эпизод, но, поймите меня, мы не можем оставить это без внимания. У жертв насилия часто проявляется подобное – агрессия, в том числе и самоагрессия. Мистер Литтл, мы опасаемся, что Хенси может причинить себе вред, именно поэтому её стоит перевести в психиатрическое отделение. Поверьте мне, ваша дочь даже не заметит разницы: там нет мягких стен и привязывать к кровати её никто не станет, - Макей слабо улыбнулся, - но там она будет находиться под постоянным присмотром. И, что не менее важно, там её будут окружать профессионалы, которые лучше, чем я или мои коллеги, смогут оказать ей помощь. – доктор замолчал и посмотрел на Макея, который смотрел куда-то в пол. – Мистер Литтл, - вновь обратился к мужчине врач, поняв, что первый не заговорит сам, - вы согласны? Мистер Литтл?

- Да, я вас слышу, - отозвался мужчина и запустил пятерню в волосы, взъерошивая их.

- Я не могу вас заставить подписать соглашение о переводе, но, как специалист, я настоятельно рекомендую вам это сделать. – мужчина посмотрел на Макея, поджав губы. Его жест выражал внутреннее раздражение несговорчивостью мужчины. – Хенси и так пришлось нелегко, а, если учесть то, что произошло с её матерью…

- Я ей ничего не сказал, - перебил врача Макей.

- Не могу судить – правильно вы поступили или же нет, - мягко отозвался доктор. – Но, рано или поздно, вам придётся рассказать ей всё. И тогда будет лучше, если рядом с ней будут люди, способные оказать квалифицированную помощь. Она может решить, что это её вина.

- Я постараюсь скрывать это так долго, как будет возможно, - ответил Макей, продолжая смотреть в пол. Его рука то и дело тянулась к карману, в котором лежали сигареты, он всеми силами держался, чтобы не попросить закурить прямо здесь. – Может быть, мне и не придётся ничего говорить… Симона поправиться и всё будет хорошо.

- Это ваш выбор, мистер, - ответил доктор, всеми фибрами души надеясь, что разговор вот-вот закончится. Сегодня у его брата был юбилей и отец девушки бесстыдно задерживал его, не зная об этом. – Так вы подпишите разрешение?

Макей поднял на настырного эскулапа потускневший от пережитого и покрасневший от постоянного недосыпа взгляд. Мужчина в белом халате едва слышно постукивал пальцами по столу, выдавая своё нетерпение. Вздохнув, Макей ответил:

- Да, я подпишу. – врач не смог сдержать лёгкой победной улыбки и тут же поспешил исправить положение:

- Я рад, что вы сделали правильный выбор, - он поспешил протянуть мужчине соглашение и ручку, - поверьте, ей так будет лучше.

- Наверное, - ответил Макей, не читая написанного в соглашении и чиркая кривоватую роспись, - только, прошу вас, - он задержал взгляд на враче, смотря ему прямо в глаза, - не нужно делать из неё психически больную или неуравновешенную.

- Мистер Литтл, можете быть уверены – Хенси даже не узнает о том, что будет проходить дальнейшее лечение в психиатрическом отделении.

- Надеюсь, - ответил Макей, вставая и похлопывая себя по карманам. – Если вы позволите, я зайду к дочери?

- Конечно, мистер, - не смотря на мужчину отозвался врач, собирая какие-то бумаги в кожаный портфель.

- Спасибо.

В это время Хенси находилась в своей палате. Успокоительный укол всё ещё действовал, разжижая мысли, это было очень странное ощущение – ты всё видишь и ощущаешь, но тебе настолько всё равно, как не может быть нормальному здоровому человеку. В голове была какая-то жижа, и даже немолодая медсестра, которую оставили, чтобы присматривать за Хенси, не вызывала в девушке никаких эмоций.

Седоватая женщина читала какую-то книгу, отрывая от неё взгляд примерно раз в пол часа, смотря на оглушенную успокоительным девушку, и вновь возвращаясь к чтению. Единственным чувством Хенси сейчас было желание посетить туалет, но даже этого она не делала, потому что тело было будто ватным, а воля настолько ослабла, что её не хватало даже на такое элементарное действие.

Когда дверь в её палату отворилась, Хенси даже не повернула головы, продолжая смотреть безучастным взглядом на обложку детектива, выполненную в тёмных тонах. Макей, пройдя несколько шагов, остановился. Безучастность дочери, её отрешённый и даже туповатый взгляд рвали его сердце на части. Даже знание того, что виной тому успокоительные препараты не помогали, ему было невероятно паршиво на душе. А ещё он чувствовал необъяснимую вину за то, что отправляет дочь в психбольницу. Что бы там не говорил врач – психушка – она везде психушка, как её не назови. Он только лишь пытался верить в то, что девушка, как и сказал доктор, не поймёт того, куда попала. Странно было думать о том, что взрослый адекватный человек может не сориентироваться в пространстве, но надежда была. В конце концов, Макею показали палату, куда должна переехать Хенси, провели по отделению, и мужчина отметил, что оно действительно не так уж и похоже на психиатрическую больницу.

- Так будет лучше, - успокаивал себя Макей, подходя к кровати, на которой лежала Хенси, и покашливая, обращая на себя внимание. – Так будет лучше.

Запоздало повернув голову в сторону отчима, Хенси едва заметно кивнула, спрашивая, что случилось?

- Хенси, дорогая, - мужчине показалось, что он сразу же начал не правильно. Замолчав, он сел на край кровати и взял девушку за руку. – Хенси, малышка…

- Не называй меня так. – блеклым тоном ответила Хенси. Так странно было не чувствовать эмоции, а обдумывать их. Но, если бы не успокоительное, у неё бы случилась новая истерика, слишком живы ещё были воспоминания.

- Подержите нашу малышку, а то бойкая сильно…

Малышка, малышка, малышка, малышка…

- Извини, - виновато отозвался Макей, толком не понимая, в чём провинился, - тебе не нравится это слово?

- Не нравится, - безэмоционально ответила девушка, смотря куда-то в стену. – Просто, никогда не называй меня так. Никогда.

- Хорошо, - ответил Макей, вновь беря девушку за руку. – Я не знал, извини.

- Ты что-то хотел?

- Да, - ответил мужчина и прикусил губу. – Хенси, тебя переводят в другую палату.

- Зачем? – так же бесстрастно спросила девушка.

- Она более комфортная.

- Я бы предпочла вернуться домой.

- Скоро, Хенси, скоро… - мужчина не знал этого на самом деле, но ему не хотелось разочаровывать дочь. – Скоро ты вернёшься домой, но пока тебе нужно оставаться здесь. Хенси, как ты к этому относишься?

- А как я могу относиться к этому? Никому не нравятся больницы, - ответила девушка, после чего замолчала, а потом зачем-то добавила: - Тут ужасно кормят.

Макей улыбнулся, услышав эти слова. Собственно, этого Хенси и добивалась. Пусть лучше отец думает, что ей не нравится здесь из-за еды, строгих больничных правил, да чего угодно! Она же не может сказать правды – того, что ей одинаково невыносимо везде, потому что проблема не в месте, а внутри неё, а от себя не убежишь, даже если бежать всю жизнь.

Единственное, что на самом деле влекло её домой, это – мать. Хенси находилась в больнице уже более двух недель и за всё это время мать ни разу её не навестила. Макей говорил, что Симона заболела и потому не приходит, девушка понимала всё и, как могла, сочувствовала матери, но всё равно каждый раз, когда видела отчима, спрашивала про неё, надеясь, что они пришли вместе.

- Макей? – услышав нотки эмоций в блеклом голосе девушки, мужчина оживился.

- Да, дорогая?

- Как там мама? – девушка, победив слабость, повернулась и даже чуть присела, чтобы лучше видеть отца. Это было сделано так не вовремя, потому что меньше всего Макею сейчас хотелось смотреть дочери в глаза. Но, собравшись, он смог совладать с собой и ответил:

- Средне, дорогая, горло всё ещё очень болит и опухло, она вообще не разговаривает.

- Жаль, я бы хоть позвонила ей…

- А ещё на днях она отравилась, ничего страшного, но приятного мало, - мужчина выдавил улыбку, которую на которую Хенси едва заметно ответила. – Сама понимаешь – то полоскание горла, то унитаз. – Хенси улыбнулась уже сильнее, пусть эти слова и не были особо приятными, но они были такими живыми, такими наполненными действиями, что девушка не могла не отозваться. Здесь – в больнице, ей так не хватало тех самых эмоций и действий, которые люди в своей повседневной жизни даже не замечают.

- Пап?

- Да?

- А ты можешь купить мне тетрадь или листы и ручку? Я хочу написать маме письмо, - Хенси вновь улыбнулась, что не очень ровно получалось из-за слишком расслабленных лицевых мышц, и села, - она же сможет прочитать?

- Конечно, дорогая.

- Купишь это завтра, когда будешь ехать ко мне?

- Давай, я лучше куплю сегодня? Вернусь домой и сразу передам ей?

- Это было бы здорово, Макей, - ответила девушка, вновь ложась.

- Хорошо, - кивнул мужчина, - тогда, давай я сейчас помогу тебе с переездом, а потом сбегаю в магазин? – девушка одобрительно кивнула и вздрогнула, оборачиваясь в сторону звука. Пожилая медсестра задремала и книга, выскользнув из её рук, громыхнула толстым переплётом об пол.

- Тьфу ты, - улыбнулся Макей, который тоже вздрогнул от грохота, - пора лечиться, нервнобольным становлюсь. – девушка прикрыла глаза и, покачав головой, ответила:

- Если даже весь мир сойдёт с ума, то останется один здравомыслящий человек – ты.

- Нет, не согласен, - приняв серьёзное выражение лица, ответил Макей. – Одному мне будет скучно, оставайся и ты?

- Постараюсь, - тихо отозвалась Хенси, её начинало клонить в сон, хотя было всего семь часов вечера. В этой больнице её внутренние часы совсем сбились.

Дверь палаты вновь открылась и в неё вошёл, недалеко отходя от порога, врач, сменивший предыдущего, с которым разговаривал Макей. Помявшись с секунду на месте, мужчина обратился к отцу и дочери:

- Мистер Литтл, палата готова, мы можем забрать Хенси? – не ответив мужчине, Макей посмотрел на дочь, лицо которой несильно скривилось, выражая отношение к этой затее.

- Нет, - отозвался Макей, - вы можете забрать вещи.

- А ваша дочь? – удивился врач.

- А ей я сам займусь, - ответил Макей, переключая внимание на Хенси, аккуратно убирая с неё одеяло. – Капитан, вы готовы? Нам пора выдвигаться в путь. – девушка не ответила, но не стала сопротивляться, когда Макей протянул к ней ладони и взял на руки.

По взгляду эскулапа было видно, что он не одобряет подобной затеи, но выражать этого он не стал, отходя в сторону и пропуская мужчину с дочерью на руках. Достаточно быстро доставив девушку в нужную палату, мужчина склонился и аккуратно ссадил дочь на кровать. Сразу же обтянув задравшуюся майку, которая оголила живот с бледными, но ещё заметными следами насилия, Хенси потянулась к покрывалу.

- Давай, я? – спросил Макей и, не дожидаясь ответа, аккуратно накрыл девушку по грудь. – Удобно?

- Да.

- Тогда, полежите, капитан, отдохните. Миссия была сложна и выполнена успешно, - Макею было сложно шутить в подобной ситуации, но он видел, что в глазах его дочери что-то отзывается на его слова и он не мог молчать. – А ваш генерал отправиться за наградой, по рукам?

- По рукам, – едва слышно ответила Хенси, чуть поворачиваясь и едва заметно морщась – действие успокоительных и отупляющих препаратов начало заканчиваться. – Идите, генерал, - выдавила из себя девушка. Кивнув, Макей ещё раз взял падчерицу за руку, погладив по сухой и холодной коже на тыльной стороне ладони.

- Я быстро, - добавил Макей и покинул палату.

- Если бы все мужчины были хоть на пятую часть такие, как мой отчим, - думала Хенси, глядя на дверь, - таких, как я не было бы вообще.

Мужчина вернулся быстро, передавая девушке набор специальной бумаги для письма, ручки и целую кучу конвертов.

- А конверты зачем? – удивлённо спросила Хенси, разглядывая стопку.

- Чтобы было совсем красиво, - улыбнулся Макей, подмигивая.

- Хорошо. Тогда, я сейчас напишу и отдам тебе, хорошо?

- Хорошо, - кивнул мужчина и полез в карман, в котором начал разрываться мобильный телефон. – Кто там ещё? – подумал он, вглядываясь в экран, но, рассмотрев номер, быстро поднял трубку. – Аллё?

- Здравствуйте, мистер Литтл, - отозвался голос в трубке, - это лечащий врач вашей супруги.

- Да, я узнал вас, - нервно ответил мужчина, боясь, что дочь может услышать голос звонящего и узнать о настоящем состоянии матери. Стараясь выглядеть спокойно, Макей посмотрел на Хенси, которая, согнувшись, начала писать послание матери. – Так что вы хотели? – опомнился мужчина, пропустивший слова врача из-за того, что смотрел на дочь.

- Я хотел сообщить вам, что у Симоны Литтл вновь случился приступ…

- Что? – выдохнул Макей и тут же прокашлялся, меняя интонацию, чтобы не выдать себя перед дочерью. – Что?

- Мы бы хотели, чтобы вы приехали…

- Я в больнице.

- Если сможете, приходите, ваша супруга звала вас.

- Да-да, - Макей пытался говорить так, словно разговаривает с каким-то знакомым и, одновременно, так, чтобы врач его понял, - хорошо, я буду. Скоро буду.

- Мы будем ждать, мистер Литтл. – Макей зачем-то кивнул и отклонил вызов, поворачиваясь к Хенси и с облегчением отмечая, что девушка поглощена письмом, что-то усердно выводя на бумаге. – Хенси? – мужчина подошёл к ней и сел, прокашлялся, выпрямляя спину. – Капитан? – девушка подняла взгляд, вопросительно смотря на отчима. – К сожалению, не все мои сослуживцы так же примерно работают, как вы. Особенно, это касается некоторых, вы позволите мне покинуть вас и отправиться на помощь коллеге?

- Тебя вызвали на работу?

- Да.

- Ладно… Макей, ты сможешь подождать пять минут? Я допишу и отдам тебе письмо, я очень хочу, чтобы мама скорее ответила мне.

- Да, конечно, - улыбнулся мужчина, - я подожду. Уверен, Симона будет счастлива увидеть письмо от тебя, странно, что ей самой в голову не пришло подобное… - мужчина пытался гнать от себя мысли об ухудшающемся состоянии любимой супруги и придерживаться версии, уготованной для дочери, он пытался сам поверить в это.

Заглянув под руки дочери, он разобрал в её неровном почерке слова о любви, вопросы о здоровье и прочее, что могло волновать девочку, уже две недели не видевшую мать. Макей грустно улыбнулся и тут же мысленно шикнул на себя, запрещая себе грустить и поддаваться унынию.

- Всё, - сказала Хенси, складывая листок пополам и вкладывая его в конверт. Убрав с лица волосы, девушка обнажила лоб, который пересекал яркий, ещё совсем свежий шрам. Если остальные следы произошедшего были скрыты от глаз одеждой, то этот шрам был почти всегда на виду, напоминая о том дне. Макей стиснул зубы и сжал кулаки, пряча руки. В его голове крутились мысли о том, что он самолично бы свернул шеи тем ублюдкам, что сотворили такое с его девочкой, что отправили его любимую жену в больницу. Но он ничего не знал о них, а Хенси упрямо молчала. Он понимал, что ей неприятно вспоминать произошедшее, он же не знал, что она не на секунду не забывала их лиц и имён, он же не знал, что это были не какие-нибудь незнакомые уроды, а люди, с которыми его дочь училась вместе так много лет.

- А подписать? – спросил мужчина, когда девушка протянула ему конверт.

- Точно… - быстро чиркнув на белизне бумаги имя и дату, она вновь протянула ему конверт. - Скажи маме, чтобы не тянула с ответом. Я понимаю, что ей плохо, но мне очень нужно поговорить с ней, хотя бы так.

- Хорошо, - кивнул Макей. – Думаю, Симона сама будет счастлива отвечать тебе со скоростью метеора, как бы нам не пришлось нанимать почтальона специально для вашей переписки.

- Надеюсь, в скором времени мамино горло пройдёт и мы сможем общаться хотя бы по телефону, - ответила Хенси, ложась. Подоткнув и поправив одеяло на падчерице, Макей кивнул и встал.

- Пока, дорогая, до завтра. – он легко помахал рукой, а потом склонился и поцеловал девушку в лоб. – Я завтра приду, как обычно. – девушка кивнула и прикрыла глаза, с усилием разлепляя их вновь. Не став более донимать девушку, Макей покинул её палату, сразу же заходя в комнату для персонала и сообщая о том, что он уходит и его дочь остаётся в палате одна.

Глава 13

Письмо от 11 мая 2007 года:

«Здравствуй, мама. Наверное, тебе странно видеть такое вычурное приветствие от меня? Просто, мама, дорогая моя, любимая моя, я действительно желаю тебе здоровья, а ведь именно это и кроется в моих словах? Мама, скажи, почему ты не ответила на моё предыдущее письмо? Мам, не ври мне, прошу. Тебе плохо? Макей говорит, что ты болеешь, так давно болеешь…

Мам, я переживаю за тебя. Да, это смешно звучит, если учитывать то, в каком положении я сама нахожусь, но это так. Мама, ты же знаешь, что ты – мой самый дорогой и близкий человек на всём белом свете, ты и Макей. Я могу пережить даже свою боль, но вашу – никогда. Мам, напиши мне честно, если тебе так нехорошо, что ты не можешь отвечать, я перестану донимать тебя своими письмами, я же всё понимаю… Понимаю, как тебе, должно быть, нелегко сейчас.

Мне действительно кажется, что с тобой что-то не так, этот страх съедает меня, мам. А ещё Макей… Он не приходил ко мне уже три дня. Я пытаюсь держаться, разум говорит мне, что он не обязан быть со мной каждый день, но я ничего не могу с собой поделать. Мне кажется, что я становлюсь параноиком. Мне всё время чудятся какие-то страшные вещи, я всё время боюсь чего-то.

Мама, мне бы очень хотелось, чтобы ты была рядом со мной, пусть не каждый день, пусть всего по часику, но была. Мама, ты нужна мне, очень нужна. Прошу тебя, ответь мне.

Просто напиши мне, прошу, расскажи, как ты себя чувствуешь, как проходят твои дни. Я не буду делать это письмо длинным, чтобы не заставлять тебя вдумываться в какие-то растянутые мысли и речи, просто скажу, что я почти в порядке, а ты?

Мама, напиши мне, как получишь письмо.

Люблю тебя.

Твоя дочь Хенси».

Письмо от 22 мая 2007 года:

«Привет, мама. Ты вновь не ответила мне, но я не сержусь на тебя. Наверное, у тебя есть причины для молчания. Я только лишь надеюсь, что эти причины не столь серьёзны. Мама, может быть, ты нашла работу и потому не можешь отвечать мне? Скажи, я не обижусь, я всё понимаю. Ты так долго ждала этого, я же видела, что тебе нелегко сидеть на шее Макея, хоть он и не против этого. Ты всегда была самостоятельной и меня приучала к тому же.

Мама, у меня тут очень много времени для мыслей, точнее, кроме мыслей мне и делать-то нечего. В прошлой моей палате был телевизор, а в новой нет. Конечно, выбор каналов был скуден, но всё лучше, чем смотреть в стену, рисуя на ней своим воображением. Врачи говорят, что телевизор вреден для пациентов, тормозит выздоровление, я не очень им верю, хотя, по идее, должна. Никогда не слышала о вреде телевизионных передач для больных, разве что для психически больных, у них яркие и эмоционально насыщенные картины могут спровоцировать приступ, но я же не психически больная?

Конечно, нет! Даже самой смешно… Скорее всего, врачи просто перенесли телевизор себе в ординаторскую, а пациентам говорят, что это для их блага.

Ой, мам, кто-то идёт, так что, заканчиваю. Ответь мне сразу же, как получишь это письмо.

Целую и скучаю.

Твоя любящая дочь Хенси».

Письмо от 27 мая 2007 года:

«Привет, мама. Знаешь, мне начинает казаться, что ты забыла про меня. Конечно, это звучит смешно – можно найти замену жене или мужу, но замену ребёнку найти нельзя, так ведь? Мама, просто напиши мне, что происходит, хотя бы два слова: «я работаю», «я обиделась» - что угодно! Мне просто нужно знать, что ты в порядке.

Я очень скучаю, мама, ты нужна мне, честно, нужна. Да, Макей приходит ко мне почти каждый день, только как-то было, что он не появлялся у меня, но… Мам, это не то, мне стыдно, что я это пишу (ты ведь не покажешь это письмо Макею?), но мне не хватает тебя. Понимаешь, есть такое, что я не могу обсудить с ним.

И, мама, не хочу тебя учить, но, прошу, будь внимательнее к Макею. Извини, что пишу это, но, мне кажется, что с ним что-то не так. Не бери особо в голову, просто больше будь с ним.

На сегодня это всё.

Крепко-крепко обнимаю.

Твоя Хенси».

Письмо от 13 июня 2007 года:

«Мама, что происходит? Я в это больнице уже почти два месяца, мне сказали, что вот-вот выпишут меня, но это вот-вот всё никак не наступает. Мама, скажи мне, в чём дело? Почему ты не отвечаешь мне? Макей больше не говорит, что ты болеешь, он больше ничего не говорит.

Мама, я не хотела этого говорить, я пыталась обратить на это твоё внимание, но, как я вижу, ты не услышала меня. Мама, с Макеем что-то происходит. Раньше он всегда приходил весёлый, шутил, пытался развеселить и меня, а в какой-то момент всё изменилось. Мама, это всё из-за меня?

Помнишь, я писала тебе, что он не приходил ко мне три дня? После этого он изменился. Мама, он стал грустным и каким-то помятым, а ещё… Мама, прости, но от него почти каждый день пахнет алкоголем, сильно пахнет. Мам, он начал пить? Как так получилось? Это из-за меня? Господи, мам, ответь мне! Я схожу с ума от этого чёртового неведенья!

Мама, где ты?! Где ты, когда так нужна мне?!»

Письмо от 15 июня 2007 года:

«Здравствуй, мама. Я хочу попросить у тебя прощения за прошлое письмо, я не имела права кричать на тебя, пусть даже письменно. Мама, я очень люблю тебя и ни в чём не виню. Если ты не приходишь и не отвечаешь, значит, так надо.

Извини, но у меня как-то сейчас ничего не пишется. Ещё раз прости меня.

Твоя любящая (и надеюсь – любимая) дочь Хенси».

Письмо от 17 июля 2007 года:

«Макей сегодня плакал. Это очень странно, он просто пришёл и всё время плакал, когда я пыталась спросить его, в чём дело, он говорил что-то о том, что всё будет хорошо, что мы непременно справимся. От него сильно пахло алкоголем, он был пьян. Как бы мне не хотелось не верить в это, это было так.

Это ужасно, мама, мне было страшно. Страшно за него, за себя. Я не понимала, что происходит, и я продолжаю не понимать. Его выгнали врачи, когда увидели, в каком он состоянии. Я пыталась упросить их оставить его, но меня не послушали. Он был со мной всего полчаса и весь оставшийся день я провела в одиночестве.

Мама, прошу тебя, ответь мне, что происходит? Я не маленькая, я всё пойму. Прошу тебя, отвечай скорее и приходи, я очень тебя жду.

Твоя любящая дочь Хенси».

Письмо от 30 июля 2007 года:

«Прости меня, мама, я врала тебе. Я говорила, что со мной всё хорошо, что я в порядке, но это не так, прости. Это слишком сложно, я думала, что смогу пережить всё, справиться, но я не смогла. Не смогла. Мама, прости меня и прощай. Прошу тебя, позаботься о Макее, он стал совсем странным последнее время.

И, не знаю, могу ли я просить об этом, но я бы хотела, чтобы вы завели нового ребёнка – общего. Он будет расти и радовать вас, отвлекать от того, что произошло со мной, а я буду следить за ним сверху, если, конечно, загробная жизнь существует.

Я не хочу, чтобы вы помнили и плакали обо мне.

Прощайте, ваша Хенси».

Письмо от 24 августа 2007 года:

«Я вновь хочу начать своё письмо с извинений, мне начинает казаться, что это моя судьба и удел – быть виноватой. Прости, мама, прости, что я хотела убить себя. Я уверена, что ты знаешь о произошедшем.

Я пыталась убить себя, мама. Прости меня, простите меня. У меня сердце разрывалось, когда ко мне пришёл Макей, когда смотрел на меня. Он впервые накричал на меня, сказал, что я должна быть благодарна судьбе за то, что осталась жива, а я так низко поступаю. Поступаю слабо.

Мне стыдно, мама, но я разозлилась на него. Я накричала и прогнала его, сказала, что это не его дело и ему никогда не понять, что я испытываю. Мне стыдно и одновременно нет, это так странно.

Мама, мне кажется, я схожу с ума. После моей попытки суицида меня перевели в психиатрическую больницу. Поэтому я так долго не писала тебе, я лежала в отделении для буйных, связанная по рукам и ногам. Меня кормили с ложечки, мыли и кололи чем-то, а потом колоть перестали и стало совсем невыносимо. Мама, прошу тебя, забери меня отсюда! Ты не представляешь, каково это – лежать, привязанной к кровати, не иметь возможности даже пошевелиться, отвлечься, а в твоей голове бесконечно прокручиваются воспоминания и мысли. Страшные мысли!

Мама, забери меня, прошу, забери! Мне страшно! Меня больше не привязывают, но я чувствую, что малейшая ошибка с моей стороны и я вновь окажусь в этой комнате с мягкими стенами! Я не хочу, мама, я не хочу…

Прости меня, но лучше бы я умерла, потому что то, что сейчас происходит – невыносимо. Может быть, Макей прав и я просто неблагодарная дурочка, но я на самом деле выживаю с трудом. Да, мама, именно выживаю, потому что это – не жизнь. Мама, я месяц не видела солнца – в той комнате с мягкими стенами не было окон. Я так боюсь вновь оказаться там…

Мама, умоляю тебя, забери меня! Забери, прошу! Забери! Мамочка, ты нужна мне! Ты – моя последняя надежда, прошу, не дай мне сломаться.

Я люблю тебя.

Твоя Хенси».

Письмо от 31 августа 2007 года:

«Мне кажется, это конец. Мама, Макей не приходил ко мне уже неделю. Я просила врачей дать мне телефон хотя бы на минуту, хотя бы на полминуты, чтобы позвонить ему, узнать, что он в порядке, но они послали меня. Послали, мама!

Они странно на меня смотрят, смотрят так, словно я ненормальная. Но я ведь нормальная? Мамочка, прошу, ответь мне, скажи, что всё будет хорошо! Я не верю в это, но я так хочу верить! Мамочка…»

*далее письмо было размазано от слёз.

Письмо от 14 сентября 2007 года:

«Макей приходил всего один раз, но его не пустили ко мне. Я видела его в дверях, он шатался и с трудом стоял на ногах. Мама, мне было так страшно видеть его таким! Видеть, как его выводит под руки охрана…

Мама, что у вас происходит? Я нахожусь в больнице уже пятый месяц, зачем это, мама? Все мои травмы и раны давно зажили, почему меня не выпускают? Почему ты не отвечаешь мне? Что происходит с Макеем?

Что происходит, мама?! Я здесь – как в тюрьме! Даже хуже! В тюрьме хотя бы есть сокамерники и иногда выводят на прогулку, здесь же нет ничего. Ничего, мама! В первой больнице была нормальная обстановка, хоть какое-то человеческое общение, а здесь этого нет! Мама, вокруг одни психи! Прости меня, мама, за такие некрасивые слова, но это так. Я вчера пыталась заговорить с женщиной, а она такое начала говорить… Мама, мне стало страшно, у меня случилась истерика от её слов! Она больная, больная! А я – нет! Так почему же меня всё ещё держат здесь? Почему, мама? Почему ты не отвечаешь мне уже пять месяцев?

Я написала тебе десятки писем и не на одно ты не ответила. Может быть, я тебе больше не нужна? Мама, пожалуйста, ответь, ты не понимаешь, как страшно чувствовать себя не нужным и покинутым в этой темнице.

Ответь мне, как получишь письмо.

Твоя любящая дочь Хенси».

Письмо от 21 сентября 2007 года:

«Вчера ко мне пришли врачи и сказали, что я покидаю больницу. Мама, я так обрадовалась! Я думала, что вот-вот обниму тебя, наконец-то расспрошу обо всём, я верила, мама…

Но не сбылось. Мама, меня просто перевезли в какую-то другую больницу. Она выглядит гнетуще и персонал здесь какой-то злой, нечеловечный. Они ведут себя так, словно я дикое животное, а не человек. У меня возникает чувство, будто я корова, привезенная на убой. Почему так, мама? Почему ты позволила им отправить меня в подобное место?

У нас закончились деньги? Да, наверное, предыдущая больница была дорогостоящей. Если так, то я пойму, я не хочу, чтобы вы работали на моё лечение, но… Но, мама, почему вы не заберёте меня? Я не буйная, я клянусь, мама! Я не несу вам угрозы! Пожалуйста, забери меня, мне страшно…

Я люблю тебя.

Хенси».

Письмо от 30 сентября 2007 года:

«Мама, мамочка, прошу тебя, забери меня отсюда! Мне страшно, мне очень страшно! За стеной всё время кто-то кричит, кричит так, что у меня кровь в венах стынет, а врачи…

Господи, мама, я не знаю, как написать это… Мама, врачи говорят, что за стеной никого нет и никто там не может кричать. Они издеваются надо мной! Издеваются, потому что я слышу эти крики! Слышу! Мамочка, умоляю тебя, забери меня! Забери! Почему вы не слышите меня?

Мама, я схожу с ума! Я боюсь, мама!

Я очень тебя люблю, люблю Макея, прошу вас, заберите меня отсюда».

Письмо от 2 октября 2007 года:

«Мама, прости меня, думаю, ты уже знаешь о произошедшем. Мне жаль, что твоя дочь столь ужасна, но я не могла иначе. Мама, прости меня, но после того, что со мной случилось, я никого не могу к себе подпускать, никого чужого, а она не понимала…

Она не послушала меня, мама. Она – новенькая медсестра, пришедшая осматривать меня. Я сказала, что не буду раздеваться, грубо сказала. Мама, пойми меня, я только проснулась на тот момент, да, мам, я почти всё время сплю. Мне снился ужасный кошмар – один из тех, что мучают меня днями и ночами, но я расскажу тебе об этом в следующий раз.

Мама, мне было плохо, мне было очень плохо, всё произошедшее вновь ожило перед моими глазами, я даже почувствовала ту боль… Мама, мне было не до неё! Пойми меня! А она…

Она попыталась убедить меня, а потом решила, что сможет раздеть меня самостоятельно. Это было ошибкой, мама. Я не смогла этого стерпеть, не смогла вынести! Когда я почувствовала, как чужая рука касается меня, начинает стягивать футболку, во мне что-то замкнуло.

Мама, это какой-то животный ужас, я вновь перенеслась в тот день, на тот чёртов пустырь, где меня растоптали. Я не понимала, что творю. Я набросилась на неё, мама, набросилась с кулаками. Она не ожидала этого. Я била с такой злостью и ненавистью, с таким остервенением, что она даже не имела возможности дать мне отпор. Я не видела её, я не чувствовала себя, а потом…

Потом меня отпустило. Мама, мне стало страшно, на самом деле страшно. Но это совершенно иной страх, нежели страх другого, это – страх себя.

Мама, я избила её. Когда я остановилась, она была вся в крови, весь её белый халатик был забрызган алыми пятнами, как и я в тот злосчастный день, она тихо плакала держать за лицо, её руки дрожали.

Мама, я смотрела на свои окровавленные, разбитые о её лицо руки, и не могла понять – кто я? Кто я, мама? Кем я стала в этой чертовой темнице? Но это был ещё не конец.

Я стояла и смотрела на неё, на её дрожащие плечи, на промокшие в крови волосы и на свои руки, которые так же тряслись. Она была такой беспомощной, такой слабой, а я… Я была сильной, мама. Прости меня.

После пятиминутного перерыва я вновь бросилась на неё, бросилась, как зверь. Да, мама, врачи были правы, я не заслуживаю нормального отношения, потому что едва ли во мне осталось что-то человеческое.

Мама, я не видела тебя более полугода, Макея больше месяца, а улицы пять месяцев. Перед моими глазами стояли лишь лица тех, кто убивал меня, кстати, мам, мне кажется, пора открыть тайну и сказать, кто это был. Это сделали: Мориц Трюмпер, Томас Ламберт, Эдвард Грейс Келли, Кит Ланге и Кайл Вебер. Теперь правда известна, хотя, мне кажется, мама, что ты давно уже это знаешь. Я чувствую это, мама.

Но, вернусь к своему поступку. Мама, перед моими глазами стояли лица моих мучителей и эти ненавистные блеклые стены, что окружают меня последние полгода. А эта девушка, она была такой хрупкой, казалась такой слабой, это опьянило меня, опьянило какой-то страной и омерзительной властью. Мама, я не хочу понимать маньяков и убийц, тех подонков, что рушат жизни, но я их поняла. Мама, прости меня за это.

Правдивы оказались слова - что тебя не убивает, то делает сильнее. Но это совсем не та сила, мам. Раньше бы я никогда не смогла поднять руку на человека или на живое существо, а здесь… Мама, я била и била, наслаждаясь видом крови и дрожью жертвы. Это ужасно мама, и я это знаю.

Я перестала бить её только тогда, когда она затихла. Я не знаю, мама, может быть, я даже убила её. Буду надеяться, что нет, но это уже ничего не изменит. Эта больница куда хуже предыдущих, здесь нет камер, и никто не знает о том, что я сделала. Но они узнают. Непременно узнают, а я не хочу с этим жить.

Мама, волосы этой медсестры были заколоты металлической заколкой, этого мне вполне хватило. Было очень сложно, но я смогла разодрать этим куском железа свои запястья, порезать, а скорее порвать вены. Мама, прости, что письмо заляпано кровью, сама понимаешь – она сейчас повсюду.

Прошу тебя, не плачь обо мне. И… И не вспоминай. Я не хочу этого, считай, что я умерла тогда – 21 апреля 2007 года на пустыре между гаражами. Всё равно, именно так оно и есть.

Мама, я лишь хочу сказать, что очень люблю вас с Макеем, и потому ещё раз прошу прощения. Простите меня, если сможете. Мне жаль, что вы боролись за меня всё это время, а вот так всё закончилось. Мне жаль, мама.

Я опять соврала, мама, мне давным-давно всё равно. А на самом деле я жалею лишь о потраченных на меня деньгах (удивительно думать о деньгах на смертном одре, правда?), о том, что выжила и о том, что, кажется, убила эту девушку.

Она ни в чём не виновата, но, с другой стороны, а была ли я в чём-то виновата? Ответ – да, была. Я была виновата в том, что добровольно зашла в свой капкан, и эта девушка виновата в том же. Её никто не заставлял идти ко мне.

Мама, мне уже тяжело писать, голова кружится. Так странно смотреть на огромную лужу вишнёвой крови, что вытекает из меня, смешиваясь с брызгами крови этой девушки. Наверное, я всё же сошла с ума. Прости меня, мама, за это.

Знаешь, бабушка как-то сказала мне:

- В каждом из нас есть ровно по половине света и тени, иначе бы человек был просто невозможен. Человек без тени не может жить, потому что Святые никогда не живут долго, отдавая себя на благо других. Человек же без света – вовсе не человек, потому что потеряв в себе искру, его больше ничего не будет сдерживать.

Бабушка была права, мама. И, к сожалению, я поняла это на себе. Как бы я не пыталась убедить себя, поверить в то, что свет во мне ещё есть, его нет. Нет давно, мама, его убили. Во мне больше нет света, во мне осталась одна лишь тень. Тени. Мама, я слышу их. На смену нравственному голосу совести пришёл шёпот мрака, что поселился во мне.

Наверное, врачи правы и я в самом деле больна, иначе почему я их послушала?

У меня больше нет сил, мама. Поцелуй за меня Макея, обними его, скажи, что я его люблю, передай, чтобы не пил.

Я люблю вас.

Прощайте.

Ваша Хенси».

Медперсонал начал беспокоиться только через полтора часа после того, как в палату Хенси зашла дежурная медсестра. Заглянув в палату, медработникам представилась пугающая картина: окровавленные тела медсестры и пациентки, залитый кровью пол, изувеченное лицо работницы и бледное, почти обескровленное лицо пациентки. Обеих незамедлительно направили в реанимацию.

Травмы медсестры оказались не столь страшными, как могло показаться на первый взгляд: она отделалась переломом двух рёбер, у неё сильно пострадал левый глаз, почти перестав видеть, а ещё она лишилась одного зуба и половины другого. Но она осталась жива и ничего её жизни не угрожало.

Хенси также смогли откачать и, несмотря на большую кровопотерю и бессознательное состояние, врачи квалифицировали её физическое состояние, как среднетяжёлое. Совсем иначе дело обстояло с её психическим состоянием.

После подобного инцидента девушку вновь поместили в отделение для буйных, где она находилась под круглосуточным присмотром. Каждая смена врачей с ужасом ждала пробуждения неадекватной пациентки, которая покалечила их коллегу. На Хенси теперь действительно смотрели, как на зверя.

Они не знали, что Хенси пришла в себя на следующее же утро после попытки суицида, потому что она даже не открывала глаз. Она просто лежала, проводя дни и ночи в неподвижно-горизонтальном положении, игнорируя боль в затёкших мышцах и тот факт, что она вновь оказалась в палате с мягкими стенами, привязанной к кровати. Впрочем, этот факт только подкреплял её решимость – Хенси не видела разницы между сном и бодрствованием в подомном состоянии.

Она открыла глаза, показав, что находится в сознании, лишь на четвертые сутки после произошедшего и только потому, что урчание голодного желудка и жажда стали невыносимыми.

- Какая ирония, - думала Хенси, глядя в потолок, - я не хочу жить, но чёртов организм заставляет меня поддерживать его жизнедеятельность.

Она не обращала внимания на приходящих и уходящих медработников, которые заглядывали к ней. Она почти не отводила взгляда от потолка, и только тогда, когда медсестра, немногим старше самой Хенси, пришла её кормить, девушка посмотрела на гостью.

Молоденькая девушка в белом халате волновалась и то и дело роняла ложку, что так забавляло Хенси. На смену отрешенности и апатии пришло ощущение власти, безнаказанности и какой-то ненормальной радости от вида трясущейся медсестры.

- А что они мне сделают? – думала Хенси, не сводя взгляда с медсестры. – Самое худшее, что можно сделать с человеком – лишить его свободы, но со мной это давным-давно сотворили. Что ещё? Унизить человека, растоптать его? Смешно! Они ничего не смогут со мной сделать, ничего…

С этого дня нахождение в больнице перестало казаться Хенси заточением, она наслаждалась им, упиваясь страхом медсестёр. И, если первое время у неё внутри что-то ёкало – что-то человеческое, что твердило: «опомнись!», то вскоре ничего подобного не осталось. Её раздражал и огорчал лишь здешний главврач, что приходил с постоянством в три дня, задавая одни и те же вопросы, смотря на девушку так снисходительно и с такой жалостью, что её начинало тошнить. Но она не говорила об этом, молча закатывая глаза и отворачиваясь.

- На самом деле, - думала Хенси, пропуская мимо ушей просьбы эскулапа об ответе, - как он заставит меня говорить? Никак.

Хенси вообще перестала разговаривать, только если в своей голове. Близился новый год, она молчала уже два месяца, следя лишь каким-то нечитаемым взглядом за медработниками, сменяющими друг друга. Ей было плевать, на всё плевать.

Хенси больше не пыталась писать матери письма: ей не давали ручки, которой она могла покалечить себя да и желания не было. О ней все забыли, бросив её в этой отвратительной дешёвой лечебнице для психов, которые считали себя Наполеонами, Иисусами и ещё какими-то выдающимися личностями. Хенси не обращала на них внимания. Когда кто-то их них пытался заговорить с ней в столовой, она просто морщилась, забирала поднос и уходила за другой столик.

Однажды это закончилось дракой, потому что настойчивый собеседник оказался слишком настырным и не понимал отказа. Когда девушка захотела уйти, он бросил в неё тарелкой супа, а потом нанёс несколько ударов подносом. Этот случай сломил девушку ещё больше, откидывая назад на несколько месяцев, как говорили врачи. Девушка не могла выносить жестокости в свою сторону по очевидным причинам, и, когда на неё вновь напали, она вернулась в тот самый день, когда её избивали и насиловали.

Свернувшись калачиком на полу, она плакала и кричала. Она продолжила кричать даже тогда, когда её вернули в палату, вкололи успокоительное, врачам пришлось вновь связывать её. После этого Хенси отказывалась посещать любые места, где могут быть другие люди, которые могут принести ей вред. Главврач, продолжая снисходительно смотреть на Хенси так, словно она умственно отсталый ребёнок, сказал, что у неё нет выбора, если она не хочет сидеть голодной.

Девушка выбрала голод – всё равно за этим никто не следит. Хенси давно уже успела понять, что местным врачам абсолютно наплевать на своих чудоковатых подопечных – одним больше, одним меньше – ничего не изменится, только работы меньше станет.

Может быть, Хенси бы и голодала долго, но гордый план испортила очередная новенькая медсестра – в этой больнице ужасная текучка кадров. Это была её первая смена. Первое января – хуже не придумать дня, чтобы приступить к столь тяжёлой и эмоционально изнуряющей работе, но новенькая была полна странного энтузиазма, слишком странного для работницы психиатрической больницы.

Накупив кучу вкусностей – на свои деньги, на что остальные врачи покрутили у виска – девушка отправилась по палатам, заходя и к Хенси. Новенькая медсестра была миниатюрной, точёной, со светлыми кудрями волос и большими бирюзовыми глазами. Она была похожа на ангела и подходила скорее в пару какому-нибудь бизнесмену, что мог обеспечить ей беззаботную жизнь, нежели на подобную работу.

- Там снотворное? – недоверчиво спросила Хенси, когда медсестра протянула ей «порцию радости».

- Нет, зачем ему там быть?

- Не знаю, - Хенси безэмоционально пожала плечами, - откуда мне знать, что у вас там на уме.

- Сегодня первое января – первый день нового года.

- И что?

- Как – что? – удивилась девушка. – Наступил новый год, неужели ты не рада?

- Мне как-то всё равно, - искренне ответила Хенси. – 2008-й? – на всякий случай уточнила девушка.

- Да, 2008-й.

- Круто, я просрала в этой больнице почти весь 2007-й.

- Ты не голодна?

- А это важно? Не волнуйтесь, если я буду подыхать от голода, я обещаю сделать это тихо.

- Я просто хотела накормить тебя, - девушка кивнула на коробку, которую держала на коленях, - мне хотелось сделать тебе приятно.

- Зачем вам это?

- А нужна причина? – Хенси кивнула. – Хорошо, как тебя зовут?

- Как это относится к моему вопросу?

- Я хотела бы обращаться к тебе по имени. – девушка поджала губы, молча и смотря на медсестру, что-то обдумывая, но всё же ответила:

- Хенси. Меня зовут – Хенси.

- Очень красивое имя, Хенси, - мягко улыбнулась медсестра. –

- Обычное.

- Каждое имя уникально, как и... – Хенси закатила глаза и перебила свою слишком сладкую собеседницу:

- Может быть, вы ответите на мой вопрос?

- Извини…

- Мне напомнить его?

- Я помню, - кивнула медсестра. – Я хочу сделать тебе приятно, потому что сегодня праздник. Мне кажется, что, к сожалению, люди в больницах зачастую лишены подобных мелких радостей. Ты любишь сладкое?

- Когда-то любила. Я уже давно его не ела.

- Тогда, думаю, тебе понравится, - блондинка улыбнулась и открыла коробку, наполненную рождественскими сладостями. – Выбирай, что тебе нравится? – она протянула Хенси коробку, позволяя взять любую сладость. Хенси посмотрела на разноцветные и красивые сладости, а потом перевела взгляд на девушку. – Бери столько, сколько хочешь.

Такое поведение медсестры казалось Хенси странным, и ей совершенно не хотелось вступать в диалог, в который она уже вступила, ей не хотелось вестись на такой дешёвый подкат, как сладость и добрые слова о вечном, но урчащий желудок заставил девушку протянуть слегка дрожащую ладонь к коробке.

Выбрав сладость по душе, девушка как-то неловко взяла её двумя руками, поднося к лицу, но не решаясь откусить. Аккуратно принюхавшись, Хенси совсем слегка надкусила сладость. Сахар моментально попал в кровь, проникая в мозг и будоража изголодавшееся тело. Начав откусывать уже быстрее и большими кусками, Хенси марала руки в яркой сахарной глазури, осыпала постель крошками, она так изголодалась, что даже не заметила, что десерт кончился и укусила себя за палец.

- Ты так голодна?

- Да, - впервые честно ответила девушка.

- Возьми ещё. – Хенси протянула руку к коробке, замерла, не решаясь, но всё же взяла сладость, а затем сразу вторую, держа их в обеих руках и вновь смотря на медсестру.

Взгляд исподлобья, руки, измазанные в цветной глазури, большие рождественские печенья, зажатые трясущимися пальцами – Хенси могла выглядеть даже смешно, если забыть о том, что её окружают мягкие стены психбольницы и закрыть глаза на то, что её сюда привело.

- Ты похожа на ангела, - странно-ехидным тоном подметила Хенси, облизывая пальцы. – Только не думай, что у тебя получится подлизаться ко мне. Я вам – врачам, не доверяю…

- Личные счёты? Расскажешь? – попробовала пошутить медсестра, но натолкнулась на угрюмый взгляд Хенси.

- Можно сказать и так, - Хенси вновь легла, перебирая ногами и разминая мышцы.

- Я совершенно не собираюсь к тебе подлизываться, - ответила медсестра, протягивая к Хенси руку, но замирая, увидев её сузившиеся глаза. – Я крошки отряхнуть хочу, можно?

- Я сама. – девушка села и стряхнула крошки с одеяла на пол.

- А те, что на матрасе?

- А те, что на матрасе мне не мешают, - ответила Хенси, переворачивая подушку и ложась. – Ещё что-то?

- Хенси, знаешь, - медсестра встала, видя, что пациентка не намерена продолжать разговор, - я просто хотела сделать тебе приятно.

- Спасибо, сделала, – не поворачивая головы, ответила Хенси, - что-то ещё?

- Зачем ты грубишь? – в голосе блондинки проскользнула обида.

- Я не грублю, просто, мне надоел этот разговор. В последние месяцы я предпочитаю общество – никого, это моё право.

- Да, Хенси, ты права, - вздохнула медсестра, - это твоё право, но, если вдруг захочешь поговорить – скажи.

- Обязательно, - ответила девушка тоном, по которому было понятно, что она никогда этого не сделает.

Глава 14

Дни тянулись один за другим, с периодичностью в две недели Хенси возвращалась в палату для буйных, где проводила дни и ночи в полубессознательном, оглушённом состоянии. Девушка сама выбирала это – слишком уж отвратительно однообразна была жизнь в этих унылых стенах, настолько отвратительна, что даже попадание в буйное отделение виделась чем-то, вроде смены обстановки и отпуска.

Отметив, что девушка не проявляет никакой положительной динамики, врачи, как говорится, махнули на неё рукой. Её перестали возвращать в нормальную палату и теперь она всегда лежала в палате с мягкими стенами, без окон.

Не видя солнечного света уже четыре месяца, девушка потерялась во времени и, если бы не та самая медсестра, похожая на ангела, Хенси бы окончательно двинулась умом, уйдя в себя настолько глубоко, что вернуться стало бы практически невозможным.

Но было и маленькое улучшение в состоянии девушки – она перестала думать о смерти. Точнее, о смерти она думала, но перестала строить планы о том, как убить себя. Тому было две причины: невозможность самоубийства среди мягких стен и полного отсутствия того, чем можно нанести себе хоть какой-то вред; вторая причина крылась в том, что Хенси поняла, что, каждая такая попытка будет продлевать её ужасный «отпуск» в этих стенах минимум на два месяца, а ей этого совсем не хотелось.

Хенси почти свыклась с мыслью о том, что родные забыли о ней, забросили её и оставили гнить в этой лечебнице для психов, доживая остатки молодых лет и медленно превращаясь в одну их них. Иногда Хенси даже начинала ненавидеть родителей за это – за то, что бросили её здесь, но потом это прошло. Время заставляет ко всему привыкнуть, и даже к тому, что ты не нужен тем, кто обещал всегда быть рядом.

Как бы ужасно это не было, но Хенси поняла, что единственный способ выйти отсюда – доказать врачам, что она здорова. К сожалению, пока, даже полностью выздоровев, девушка не могла покинуть этих стен – никто не выпишет несовершеннолетнюю пациентку без согласия родителей, но до того момента, когда Хенси должно было исполниться восемнадцать, делая её полноправной хозяйкой своей жизни, оставалось не так уж и много – всего два месяца.

Это Хенси тоже узнала от той самой медсестры-блондинки, потому что сама девушка никак не могла следить за временем. Узнав, что сейчас конец февраля и зима доживает свои последние дни, Хенси выдохнула – оставалось совсем чуть-чуть и она выйдет отсюда, выйдет. Она была уверена в этом.

Конечно, у девушки не было совершенно никаких мыслей о том, как же она будет жить, но это её мало интересовало. Она решила, что сразу же, как выйдет отсюда, пойдёт работать, согласиться даже на самую грязную и унизительную работу, чтобы иметь возможность зарабатывать на жизнь. Порой, её охватывала грусть, когда она вспоминала о своих мечтах, о том, как грезила престижной работой кардиохирурга, но, какой бы больной Хенси не была, она отдавала себе отчёт в том, что ни одна больница не откроет перед ней свои двери, с её-то «багажом», даже, если она переступит через себя и окончит эту чёртову школу.

Мечты девушки, точно так же, как и её жизнь, медленно и уверенно накрывались медным тазом, который постепенно превращался в цинковый купол – гроб, похоронивший под собой всё то, что было когда-то её жизнью.

Всё летело ко всем чертям, но это почти перестало волновать девушку, у неё была только одна цель – выйти отсюда и попытаться жить.

- Жить, - думала Хенси, глядя в стену, - глупое слово, но, может быть, у меня с ним ещё что-нибудь получится…

Было утро, примерно десять, вот-вот должна была прийти медсестра, имени которой Хенси так и не спросила, она продолжала называть блондинку – ангелом, подчёркивая это ироничной интонацией. Но блондинка не обижалась, не зная истории девушки, она, тем не менее, сочувствовала ей, пытаясь помочь и хоть как-то скрасить её будни.

Но время шло, приблизился обед, а затем и ланч, а медсестра так и не появилась в палате Хенси. Ворочаясь, пытаясь делать вид, что она никого не ждёт Хенси, тем не менее, периодически поглядывала на дверь с маленьким зарешеченным окном. У Хенси не было возможности следить за временем, но, когда её начало клонить в сон, что логически говорило о наступлении ночи или даже раннего утра, девушка резким движением откинула одеяло, забираясь в измятую постель, и крикнула в сторону двери:

- Ну и пошла ты! Мне же лучше, что никто меня трогать не будет! – после этого Хенси зло глянула в тёмный глаз камеры, что днём и ночью фиксировал каждое движение больной, и свернулась калачиком, пытаясь заснуть. Внутри кипела какая-то странная обида, перемешанная со злостью и разочарованием. Запрещая себе плакать, кусая губы, Хенси уговаривала себя заснуть. Не то, чтобы сон спасал Хенси, служил ей лекарством, нет, каждый её сон был кошмаром, но иным, нежели реальность, а это уже какое-никакое разнообразие.

На следующий день история повторилась, и через день, и через два. На третий день, когда голод стал слишком сильным, а правда слишком очевидной, Хенси подошла к тяжёлой двери и позвонила. В этой больнице царствовала система не вмешательства, как её окрестила Хенси, смысл её был в том, что если больной не хочет покидать своей палаты, никто его не будет заставлять. Все палаты для буйных были оснащены камерами, что круглосуточно следили за пациентами и врачи могли сами решать – нуждается больной в принудительной помощи или же нет. Если больной не хотел ходить в столовую или принимать душ – это было его правом, врачи вмешивались лишь в том случае, когда отказ больного от благ начинал ухудшать его состояние.

Не желая вновь оказываться в этом отвратительном положении, когда тебя кормят с ложки какой-то вязкой дрянью и не позволяют самостоятельно проводить гигиенические процедуры и даже посещать туалет, Хенси нажала на кнопку звонка и попросила её выпустить, сказала, что голодна. Она не знала, время ли сейчас для приёма пищи, но это было не важно – если сейчас не предусмотрен никакой приём пищи, врачи просто запомнят её и выпустят в обед, ужин или что там ещё будет следующим.

Слишком долго подумав, человек на том конце связи всё же ответил, что сейчас как раз время обеда и Хенси может пройти в столовую. Конечно, самостоятельно дойти до обеденного зала ей никто не разрешил, проводя её под конвоем из двух крепких и угрюмых санитаров, которые, подобно боевым псам, были готовы броситься на взбунтовавшегося пациента и скрутить его.

Не имея желания шутить с этими бугаями, девушка спокойно и покорно дошла до столовой, покорно держа руки за спиной так, чтобы они их видели.

Хенси уже успела отвыкнуть от этого места, от какого-то затхлого воздуха, в котором было намешано столько запахов, что вычленить какой-то один было практически невозможным, от чрезмерно упитанной женщины на раздаче, у которой были маленькие добрые глаза, но годы специфической работы сделали своё, и кроме глаз более ничего не выражало её отношения к окружающему.

Взяв свой поднос и заняв место за свободным столиком, Хенси зачерпнула ложкой какую-то кашу, которая выглядела так же серо и уныло, как и всё в этом заведении. Безэмоционально поглощая пищу, смотря куда-то перед собой, девушка вновь вспомнила об ангеле – медсестре, которая была последним, что связывало девушку с внешним миром. Всеми силами Хенси пыталась убедить себя в том, что ей будет лучше от того, что улыбчивая медсестра больше не приходит и не докучает.

И у девушки это почти получилось. Только когда пошла вторая неделя полного вакуума, Хенси поняла, позволила себе понять, что ей было хорошо в обществе этой чрезмерно позитивной девушки с выбеленными волосами. Хенси каждый раз горько усмехалась, думая о том, что оказывается, даже в том состоянии, в котором она пребывает, ей есть, что терять.

Вначале своего заточения в больнице у Хенси был Макей, мама, надежда на скорое выздоровление, пусть шаткие, но мечты. Потом что-то случилось с матерью – она будто ушла из её жизни, так и не отозвавшись ни на один призыв, ни на один отчаянный крик о помощи. Потом жизнь отняла у неё Макея, который, став каким-то странным, начал приходить всё реже и реже, пока не исчез совсем. Следующей жертвой палача по имени – жизнь стала надежда на выздоровление, её Хенси потеряла после того происшествия с медсестрой и почти удавшимся суицидом. А мечты… Мечты постепенно умирали на протяжении всего этого времени, незаметно и тихо, их мерно убивали предыдущие пункты, пока совсем ничего не осталось, пока внутри не осталась звенящая пустота.

Глава 15

- Хенси Литтл, к вам пришли, - сообщила дежурная медсестра, врываясь в палату к девушке. Хенси, подняв глаза, вопросительно посмотрела на женщину средних лет, но та, проигнорировав это, показала кому-то рукой, чтобы вошёл в палату. Хенси закатила, глаза предвкушая очередной неинтересный разговор с кем-то из эскулапов, но в палату вошёл Макей.

Удивлённо распахнув глаза, девушка несколько раз моргнула, чтобы убедиться в реальности увиденного, но отчим никуда не пропадал, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь подойди ближе и как-то виновато глядя на девушку исподлобья.

Девушка, столько времени держащая обиду на бросивших её родителей, стремительно забывала обо всё. Она смотрела на отчима, который так сильно изменился, что, быть может, увидь она его в толпе, она бы и не узнала его. Статный и красивый мужчина, уважаемый профессор больше не был похож на себя: осунувшийся, похудевший килограмм на пятнадцать, с тенями недосыпа и нездорового образа жизни под глазами.

Уверенно встав, Хенси подошла к отчиму и, ничего не сказав, принюхалась, она так отчаянно боялась, что родной человек вновь пришёл к ней под градусом, но Макей был трезв. Убедившись в этом Хенси, не говоря ни слова, обняла его. Не сразу позволив себе ответить, мужчина тоже обнял дочь, сжимая её в своих объятиях и прижимая к себе. На его глазах выступили слёзы, она давно уже отметил, что становится тряпкой, шмыгнув носом, мужчина прикрыл глаза.

- Почему ты не приходил ко мне так долго? – не отпуская отца, спросила Хенси, глядя куда-то в стену за его спиной. – Мне было очень плохо здесь…

- Прости, родная... Прости меня, - ответил Макей, делая над собой усилие и заглядывая падчерице в глаза. – Я не мог иначе, прости…

- Наверное, у вас с мамой были причины на то, чтобы держать меня здесь, - ответила Хенси, возвращаясь к кровати и садясь. Отходя, она не заметила той боли, что проскользнула в глазах отчима при упоминании о Симоне.

- Как ты себя чувствуешь? – взяв себя в руки, спросил мужчина, тоже подходя к кровати и садясь. Хенси пожала плечами, переводя взгляд куда-то на стену и прикусывая губу.

- Я почти привыкла ничего не чувствовать, - наконец ответила девушка.

- Это звучит ужасно…

- Совсем нет, - совершенно спокойно ответила Хенси, - ничего лучше, чем боль. – она перевела взгляд на отчима. – Как вы с мамой живёте? – мужчина сжал в кулаке простынь, опуская взгляд. – Наверное, не очень, - продолжила Хенси. – Макей, прости, но ты ужасно выглядишь.

- Я знаю, - отозвался мужчина, продолжая смотреть в пол, а затем резко поднимая взгляд. – Давай, ты сама посмотришь, как мы живём?

- В смысле? – девушка так долго ждала прихода отчима, так долго была в полной изоляции, что разучилась понимать некоторые простые вещи. – В смысле… - уже утвердительно повторила Хенси, не веря своим ушам.

- Да, Хенси, - Макей постарался улыбнуться, но вышло кривовато и убого, - если ты не против, я заберу тебя домой.

- Ты с ума сошёл? – взвизгнула девушка так высоко, что сама удивилась. – Макей, я уже и не мечтала о том, что вы заберёте меня! Когда? Когда?

- Сегодня, - кивнул Макей, видя оживление дочери, - сейчас же. Я поговорил с врачами, они не против. Подожди всего лишь полчаса, максимум – час, и мы отправимся домой.

- Обещаешь? – спросила девушка, сверля отчима взглядом и сжимая его ладонь.

- Обещаю, - кивнул мужчина.

Он не обманул дочь, уладив все бумажные вопросы, собрав вещи, они покинули здание больницы. Когда свежий и влажный воздух ранней весны коснулся лица и волос девушки, проник в лёгкие, у неё закружилась голова.

- Свобода… - прошептала Хенси, изо всех сил вдыхая и задерживая свежий воздух внутри себя. – Макей, господи, ты даже не представляешь себе, как долго я этого ждала…

- Представляю, Хенси, - ответил мужчина, обнимая дочь за плечи.

Девушка подняла на мужчину суровый взгляд, ей казалось странным и глупым его утверждение о том, что он её понимает. Никто, не прошедший через этот ад, не в состоянии понять даже десятой части того, что пережила Хенси за прошедшие десять месяцев. Но она не стала говорить об этом, ей не хотелось сориться, она мечтала лишь о том, чтобы вернуться домой, обнять мать и попытаться забыть обо всём том, что произошло.

Глава 16

Зайдя в дом, Хенси всеми силами гнала от себя мысли о том, что её родной дом, её гнёздышко, теперь отдалённо напоминало жилое место: слой пыли, который Макей кое-где стёр, но победить его полностью одинокому мужчине не удалось; грязная посуда, на которую мерно капала вода из текущего крана; и отчётливый, едкий запах сигарет – пепельниц или окурков нигде не было видно, но этот запах настолько въелся в стены, что девушку начало слегка мутить.

Раз за разом обводя пространство взглядом, Хенси пыталась оправдать запустение чем угодно: занятостью родителей, их ленью и ещё миллионом причин, она отчаянно гнала от себя какие-то страшные мысли, что пытались проникнуть в её душу, сжимая её ледяными тисками.

- Пап, - на выдохе спросила Хенси, - что происходит?

- Всё в порядке, дорогая, - заучено ответил отчим, садясь на диван.

- Почему… - она запнулась. – Извини, но… почему наш дом в таком состоянии? Папа, где мама?

- Хенси, - мужчина сложил руки в замке, делаясь серьёзным и даже чуть хмурым, - мне тяжело было следить за домом в одиночку, а позволить себе домработницу я не мог, - ответил мужчина, проигнорировав вторую часть вопроса падчерицы.

- А… - в голове девушки крутилось слишком много вопросов, ей с трудом удавалось сконцентрироваться на одном из них. – А что с твоей работой? Неужели тебя тоже сократили, как маму?

- Нет, дорогая, - ответил мужчина, но едва девушка успела облегчённо вздохнуть, как её надежды рухнули, - меня уволили.

- За что? – спросила она и тут же добавила, смотря куда-то перед собой. – За пьянство?

- Да, - честно ответил мужчина, он не видел смысла врать, слишком уж долго он жил во лжи.

- Они не смогли это терпеть… - Хенси продолжала смотреть куда-то перед собой. – Почему же ты пил? Почему ты пьёшь?!

- Не вини меня, Хенси, я не мог иначе, - ответил мужчина. Повышенные интонации дочери, её непонимание задевали его, она смотрела на него, как на какого-то алкаша, слабого человека, но он не был таким, он верил, что не был. Ему хотелось оправдаться или даже накричать в ответ, сказать правду, выплюнуть её, но он понимал, что не имеет на это морального права.

- Где мама? – тон девушки резко переменился, она в упор смотрела на отчима, её глаза были спокойными, но там – на дне, плескалась отчётливая тревога, похожая на грязную трясину.

- Хенси, она…

- Где мама? – вновь повторила девушка, словно не слыша отчима.

- Её нет.

- В смысле? – воздух как-то внезапно закончился и злость отступила, но только для того, чтобы вернуться через мгновение с новой силой. – Где мама?! – Хенси начала кричать. – Где моя мама, Макей? Что у вас тут произошло?! Где она, где?! Я хочу её видеть!

- Она ушла, - ответил мужчина, чернеющий с каждым словом дочери.

- Я так и знала, - всхлипнула девушка. – Это ты виноват! Ты со своим алкоголизмом, ты разочаровал её! Ты обещал быть опорой, а сам… Ты подвёл её!

- Ты не права, Хенси, - мужчина всеми силами держался, чтобы не сорваться, но руки его уже начали мелко дрожать.

- Я права, Макей, - слова девушки звучали холодно и незнакомо. Мужчина смотрел на свою девочку и не мог понять, куда подевалось то нежное и светлое создание, неужели, он больше никогда не увидит её?

- Пошли, - резко сказал мужчина, вставая и направляясь к выходу.

- Что?

- Одевайся, Хенси, мы едем к маме.

- И я останусь с ней, если ты не перестанешь так себя вести, - ответила девушка, даже не понимая, как больно делает отцу. – Запомни, Макей, - говорила она тоном надзирателя, - алкоголь разрушает жизни.

- Пошли, - коротко бросил мужчина, сжимая зубы. Слова дочери о том, что она останется с матерью холодили его душу, вызывая желание взвыть, закричать, рвать на себе волосы, но он держался. Держался из последних сил, сжимая руль до белых костяшек.

Дорога была долгой, но Хенси ни о чём не спрашивала, она была обижена на отчима и даже не смотрела на него, впиваясь взглядом в деревья, дома и прочие элементы серого весеннего пейзажа, проносящиеся за стеклом. Макей не включал радио, напряженная гудящая тишина давила на уши, а в купе с отвратительным запахом табака, которым пропитался весь салон автомобиля, она оказывала некий дурманящий эффект, загоняла в транс.

Глубоко вдохнув, девушка закрыла глаза и тут же утёрла дорожки слёз, оставившие на щеках влажные следы. Её душила обида, почему-то, этот автомобиль приносил столько боли. Такая мелочь… Такая мелочь, как изменившийся в салоне запах заставляла лёгкие девушки гореть от боли и сдерживаемой обиды. Раньше в это машине всегда так знакомо пахло апельсинами и корицей – Симона всегда следила за тем, чтобы флакончик с ароматом был полон. Это был такой тёплый и родной запах, а теперь… Теперь от него не осталось даже следа, его заменил едкий запах крепких сигарет, который разъедал глаза и лёгкие.

- Сколько же всего изменилось, пока меня не было? – думала Хенси, прислонившись головой к холодному стеклу и следя за пейзажем, который становился всё более скудным. Было очевидно, что отец везёт её куда-то за город. – Наверное, - думала Хенси, - мама переехала. Никто не захочет жить с алкоголиком… - мотнув головой и слегка ударившись лбом об стекло, Хенси зажмурилась и вновь открыла глаза, мысленно ругая себя. – Ты дура, Хенси, дура, - корила себя девушка, - твоему отцу плохо, а ты его добиваешь. Точно, поговорю с матерью, попробую убедить её, что нужно вернуться, попробовать наладить жизнь. Ведь они были так счастливы, у них непременно всё получится. В конце концов, теперь я дома. Я пойду работать, так что, пусть небольшие деньги, но у нас будут, а там Макей возьмёт себя в руки, перестанет пить. Мы вновь заживём, как раньше…

- Приехали, - объявил Макей, слишком резко тормозя у каких-то ворот. – Пошли, Хенси. – кивнул, девушка покинула автомобиль, бегло осматривая место их назначения.

- Кладбище? – удивлённо спросила Хенси, оборачиваясь на Макея, ожидая объяснений, но мужчина не ответил, взяв её за руку и коротко повторив:

- Пошли.

Они долго ходили, петляли между бесконечными рядами могил, надгробий и крестов. Первое время девушка просто смотрела вперёд, каждый раз думая, что они вот-вот выйдут с кладбища и окажутся у дома её матери.

- Да, - думала Хенси, когда они сворачивали очередной раз, - странное место мама выбрала для покупки дома… Наверное, около кладбища жильё просто дешевле…

Поняв, что их прогулка затягивается, девушка начала рассматривать надгробия, сперва без особого интереса, бегло, но потом она начала всё сильнее и внимательнее вглядываться в эти застывшие во времени лица. Они были разные: молодые и совсем старики, свежие могилы и те, которым было уже полвека.

Когда они в очередной раз свернули, Хенси немного отстала – её внимание привлекла одна из могил. Подойдя к чёрной оградке, девушка смотрела на фотографию, на которой была изображена юная девушка. Русые волосы ниже плеч, голубые глаза, родинка на щеке и улыбка. Взгляд Хенси упал на дату рождения и смерти.

- Семнадцать лет, - прошептала Хенси, - всего семнадцать лет…

Эта девушка была так похожа на саму Хенси, хотя каких-то сходств она и не могла отметить. Они обе были, как говорят, из тех, в ком ничего особенного нет, но взгляд цепляется. Они были похожи: один тип внешности, один год рождения, только было одно но…

Хенси была жива, а эта девушка – нет. Отшатнувшись от могилы, словно её ударило током, Хенси, часто моргая, начала всматриваться в дату смерти этой девушки.

- 21 апреля 2007 года, - в третий раз прочитала Хенси. Её ладони сами собой сжались в кулаки.

Этот был тот самый день, когда она сама едва не умерла, когда над ней измывались, а потом бросили умирать, как собаку. Тот самый день, когда она просила сначала о пощаде, а потом ещё неистовей о смерти. Тот самый день… в котором она выжила, а эта девушка нет.

Хенси не знала и не могла узнать, что произошло с этой девушкой, что убило её – это было не важно. Смотря на лицо на фотографии, девушка сжимала и разжимала кулаки, чувствуя, как бежит кровь в венах, согревая руки. Она чувствовала себя живой, она вдруг поняла, что жива. Жива, просто жива.

Сейчас, стоя здесь и смотря на лицо своей одногодки, девушка гадала о том, молила ли она о жизни или просила смерти, хотела ли жить или это был её выбор? Разве это важно? Её нет. Нет и уже никогда не будет. Никогда.

- А я есть, - прошептала Хенси, пряча руки в карманы и продолжая смотреть на лицо на фотографии, - и я буду жить. Буду.

- Хенси? – оклик Макея заставил Хенси вздрогнуть и устремить взгляд вдаль, где стоял отчим. – Хенси, иди ко мне!

Ничего не отвечая, Хенси подошла к отчиму и, посмотрев на него как-то тепло, впервые за прошедший год, сказала:

- Макей, я люблю тебя, - брови отчима поползли вверх, он не смог сдержать удивления, - прости меня. – Хенси легко коснулась его ладони и пошла вперёд, продолжая говорить. – Знаешь, Макей, я кое-что поняла – я была ужасной эгоисткой, я ничего не видела и не слышала, ослепленная жалостью к себе. Но теперь я поняла. Макей, я не смогу забыть и простить всего, но я и не обязана этого делать. Я поняла, Макей, что… Что жизнь продолжается. И это – главное. У меня есть шанс…

Мужчина, шедший за дочерью, остановился, по его вискам скользнул холодный липкий пот ужаса. Его девочка решила жить, она нашла в себе силы, нашла веру, он поспешил… Как же он поспешил!

Он бросился вслед за Хенси, чтобы остановить её, но понял, что опоздал. Девушка замерла, смотря куда-то. Он не видел её лица – она стояла к нему спиной, но он знал, куда она смотрит. Сглотнув, мужчина подошёл к дочери, вставая у неё за спиной и заглядывая через плечо.

Не моргая, Хенси вглядывалась в надгробие с фотографией красивой и невозможно знакомой женщины, в её лёгкую улыбку, в имя и года жизни.

- Симона Литтл, - едва слышно прочитала Хенси, - 5 марта 1971 года – 8 мая 2007 года. Что за шутки? – вдруг взвизгнула девушка, резко оборачиваясь к отчиму. Её глаза бегали, а сердце глухо стучало в груди. – Макей, что за шутки?! Это вообще не смешно! – девушка кричала, совсем не заботясь о том, что кладбище требует почтения и тишины. – Макей?!!

- Это не шутки, - угрюмо ответил мужчина. – Хенси, прости, я не мог сказать тебе раньше… Я боялся, что тебе станет хуже от этого, - девушка начала медленно качать головой, отступая назад, - Хенси, прошу тебя, не вини меня и, главное, не вини себя. Хенси, так получилось….

- Нет! – надрывном криком перебила мужчину девушка, закрывая уши руками. – Нет-нет, ты врёшь! Это какой-то глупый, несмешной прикол! Макей, как ты можешь так шутить?

- Я не шучу, Хенси. Хенси, я бы никогда в жизни не стал так шутить, ты же знаешь, что Симона и ты – мои самые дорогие люди на всём белом свете, но теперь осталась только ты, Хенси… - он протянула к девушке руку, но она, отшатнулась, смотря на отчима каким-то безумным нечитаемым взглядом.

- Нет… - она вновь начала отрицательно качать головой, всё быстрее и быстрее. – Нет-нет! Макей, ты лжешь!

- Я не лгу, Хенси.

- Лжёшь! – мужчина вновь двинулся к девушке, намереваясь взять её за руку, попытаться успокоить, но она, резко развернувшись, бросилась прочь.

- Хенси, стой! Хенси!

Злоупотребление алкоголем и курением не прошли бесследно – куда Макею было угнаться за молодой девушкой, пусть даже ослабленной лечением токсичными психиатрическими препаратами. Мужчина уже составил в своей голове план по перехвату и поиску падчерицы, но, к его счастью, это всё ему не понадобилось – Хенси сидела на скамье из светлого камня, что располагалась у ворот кладбища.

Девушка смотрела куда-то перед собой и слегка покачивалась взад-вперёд. Это было едва заметно, но Макей, знающий, через что пришлось пройти девушке, понимал, что любое неосторожное слово или действие могут вернуть девушку в стены психиатрической больницы, которые она с такой радостью покидала.

Мужчина чувствовал себя сапёром, даже хуже – сапёр, в случае ошибки, теряет свою жизнь, Макей же, ошибившись, оступившись, мог потерять дочь, которая только начала оживать.

- Хенси, - говоря тихо и осторожно, Макей сел рядом и положил ладонь дочери на плечо, - ты как?

- Это не правда, - сказала Хенси.

- Правда, дорогая, - мужчина чувствовал себя палачом, он чувствовал себя паршиво, как никогда. – Прости меня и… И маму прости. – Хенси всхлипнула и спрятала лицо в ладонях, начиная дрожать всё сильнее.

- Когда это случилось? То есть… - девушка запнулась. – Как? Как, Макей?

- Хенси, дорогая, давай, я расскажу тебе обо всём позже? – она подняла на него полный боли и слёз взгляд. – Я не буду от тебя ничего скрывать, но… Но давай не будем форсировать события? Хенси, тебе нужно беречь себя…

- Зачем? – спросила девушка и тут же добавила, разгибаясь и смотря вперёд, в никуда. – Это из-за меня? – она посмотрела на отчима и тут же сама добавила, отвечая на свой вопрос. – Это из-за меня.

- Нет, Хенси, совсем нет…

- Я видела дату смерти, Макей, - девушка почти не моргала, её взгляд казался стеклянным. – Макей, она умерла из-за меня?

- Нет, Хенси, ты не права?

- Тогда, почему? – девушка повернулась, сверля отчима лихорадочным взглядом. – Почему могла умереть молодая и совершенно здоровая женщина? Почему, Макей? Почему? Молчишь? Молчи, я всё равно уже всё поняла. – Хенси встала, намереваясь уйти, но Макей остановил её, хватая за руку.

- Хенси, послушай меня...

- Я не хочу тебя слушать, я ничего не хочу слушать. Отпусти меня. – потребовала Хенси, но не сопротивлялась.

- Хенси… - мужчина вздохнул и достал из внутреннего кармана фляжку, отхлёбывая крепкий напиток. Едва уловимый запах алкоголя проник в ноздри девушки, заставляя её поморщиться. – Хенси… - вновь попытался сказать, но девушка перебила его:

- Дай мне, - она протянула ладонь, прося, а скорее требуя флягу.

- Хенси…

- Дай мне флягу, – чётко разделяя слова, повторила Хенси. Вздохнув, мужчина закрыл флягу и вложил её в ладонь дочери. У него больше не хватало сил и воли, чтобы противиться.

Получив флягу, девушка открутила крышечку и, не отрывая взгляда от отчима, сделала три больших глотка. Горло обожгло крепким алкоголем, ей захотелось закашлять, но она сдержалась, задерживая дыхание и зажмуривая глаза.

- Ты прав, - сказала девушка, возвращая отцу флягу, - так лучше. Так этот мир кажется не таким дерьмовым. – девушка вернулась на скамью. – А теперь, давай поговорим.

- Хорошо, - кивнул мужчина. Все планы и наработки разговора летели ко всем чертям, оставалось только импровизировать и говорить правду. – Хенси права, - думал мужчина, медленно подходя к лавке, - она уже не маленькая девочка, совсем не маленькая, она сможет понять. Может быть, она разозлится на меня, но, когда-нибудь, она поймёт меня. Поймёт… - сев, мужчина продолжил молчать, рука назойливо тянулась к пачке сигарет, лежащей в кармане.

- Кури, если хочешь, - сказала Хенси, даже не смотря на отчима. – Только, прошу тебя, не ври мне.

- Хорошо, Хенси, - кивнул отчим, доставая сигарету, - я буду говорить с тобой, как со взрослой…

- Лучше - говори со мной, как с нормальной, - перебила отчима девушка. – Никто ведь не подбирает слов, говоря с нормальными людьми? – девушка посмотрела на мужчину и продолжила, не дожидаясь ответа. – Никто. Потому что никто не боится, что у них случится приступ или срыв. Вот и ты не бойся. Я буду в порядке, я буду молодцом. Обещаю. – интонация девушки резко контрастировала с её словами о нормальности.

- Хорошо, - тяжело вздохнув, ответил Макей, продолжая крутить в руках незажжённую сигарету – ему, вопреки разрешению, было трудно курить в присутствии дочери. – Хорошо, - повторил он, - я скажу тебе всё.

Разговор получился долгим, слишком долгим. На улице успело потемнеть и значительно похолодать, а отец и дочь продолжали разговаривать, сидя около такого неподходящего для этого места – кладбища. Вопреки обещанию, Макей не сказал Хенси самого главного – того, отчего же умерла её мать, но он сказал кое-что другое. То, что заставляло его одновременно думать, что он поступает правильно и ощущать себя подлецом и предателем. Эта же новость, заставляющая Макея метаться и съедать себя сомнениями, несколько отвлекла Хенси от мыслей о маминой смерти. Совсем чуть-чуть, но Хенси переключилась, пытаясь осознать сказанное отчимом и попытаться представить, как это будет.

Слова Макея сулили новую перемену в жизни Хенси, и она не могла определиться, как она к этому относится. С одной стороны – ей самой было тяжело жить с отчимом, видеть его таким, но с другой – последний год не принёс ей ни одного позитивного изменения, что не позволяло ей видеть что-то светлое в новости о переезде.

- Что ж, - сказала Хенси, пряча руки в карманы и вытягивая озябшие ноги, - посмотрим, что из этого выйдет…

- Да, Хенси, - отчим слегка улыбнулся, радуясь, что дочь не устраивает истерик и вообще ведёт себя более, чем адекватно. – А сейчас – пошли домой?

- Да, хорошая идея… Я замёрзла.

Направляясь к машине, Хенси обернулась, вглядываясь в чёрное чрево кладбища.

- И, всё-таки, я не верю, - подумала Хенси, всматриваясь в темноту, - ты не могла меня оставить, мама. Я найду тебя, обещаю.

- Хенси, ты идёшь? – окликнул девушку отчим.

- Да, - отозвалась Хенси, последний раз оборачиваясь на кладбище и сжимая кулаки, - да…

Глава 17

- Ну, что, Хенси, до встречи? – спросил Макей, похлопывая себя по карманам и вновь тянясь к дочери, чтобы обнять.

- Наверное, - Хенси поправила дорожную сумку на плече.

- Удачной дороги, дорогая, - мужчина вновь обнял дочь.

- Уважаемые пассажиры, поезд Штутгарт-Лейпциг отправляется через десять минут, просим всех занять свои места! – объявил автоматический голос из динамика, заставляя пожилого спящего мужчину проснуться и обронить газету.

- Пора, - вздохнула Хенси, сжимая ремень сумки и из-под опущенных ресниц глядя на отчима. – Я буду скучать по тебе, Макей.

- Я тоже, Хенси, - мужчина вновь обнял дочь, прижимаясь губами к её виску. – Но это ведь не надолго?

- Знать бы точный срок…

- Полгода, - уверенно сказал Макей, Хенси вопросительно посмотрела на отчима.

- Полгода?

- Да, через полгода я заберу тебя, хорошо? – он протянул ей ладонь, но девушка медлила, не решаясь подать ладонь и подкрепить их соглашение. – По рукам, капитан? – Хенси покачала головой. Эта игра больше не казалась ей уместной и смешной, но она протянула тонкую, мелко дрожащую руку.

- По рукам, - тихо сказала она.

- Вот и отлично, - Макей широко улыбнулся и Хенси невольно отметила, что от постоянного курения его зубы заметно пожелтели. – Думаю, - он вновь обнял девушку, - полгода мне вполне хватит, чтобы разобраться со всем.

- Надеюсь…

- Вы будите заходить? – несколько раздражённо спросила полноватая проводница, высунувшись из поезда.

- Да, да, - кивнула Хенси, - сейчас.

- Прощайтесь скорее, поезд не может ждать только вас одних.

- Мы понимаем, мисс, - отозвался Макей. Женщина покачала головой, что говорило: «все вы всё понимаете, а поезд всё равно задерживаете». Макей отпустил дочь и посмотрел на неё глубоким, проницательным взглядом. – До встречи, дорогая.

- До встречи, Макей, - тихо ответила Хенси. Внутри что-то сжималось, но она понимала, что так будет лучше. – Мне пора, - Хенси поправила сумку и сделала маленький шаг в сторону состава, - мне пора…

- Удачи тебе, Хенси, - он помахал рукой, когда девушка встала на ступеньку.

- Спасибо, - сдержанно ответила девушка, оборачиваясь через плечо. Хотелось сказать ещё что-то, но вездесущая проводница вновь появилась в дверях, едва не сбивая девушку:

- Заходите-заходите, - затвердила она, нетерпеливым жестом показывая Хенси, чтобы та проходила, - где ваш билет? А, вот ваш билет, - она комментировала каждое своё действие, - место 12, вагон 7, проходите, - она показала рукой влево, указывая путь. – Проходите скорее, мы отправляемся. – кивнув, Хенси ещё раз обернулась и зашла в поезд. Дверь за девушкой закрылась, разделяя двух родных людей.

Пройдя вдоль состава, Макей нашёл седьмой вагон и встал под его окнами, желая ещё раз посмотреть на дочь. Хенси, медленно проходящая по вагонам, в пол уха слушала проводницу, которая почему-то шла за ней и что-то бесконечно говорила. Найдя своё место, Хенси поставила сумку на полку для багажа, после чего попыталась туда же засунуть чемодан, но ничего не вышло. Оставив его стоять на полу, девушка села, подпёрла рукой голову и уставилась в стену с деревянными панелями.

В это время под окнами стоял Макей, вглядываясь в черты дочери, в её нахмуренные брови, немного спутанные волосы, бледное лицо… Она не видела его, а он никак не мог обратить на себя её внимание да и не было в этом смысла. Когда поезд, загудев, медленно тронулся в путь, мужчина пошёл следом. Набирая ход, состав легко обогнал его и устремился вдаль, оставляя провожающих далеко позади.

Неотрывно смотря на удаляющийся состав, Макей становился всю хмурее с каждой минутой. Он пообещал дочери, что заберёт её через полгода, но он не был уверен, что сможет исполнить данное слово. Слишком много всего навалилось: смерть любимой супруги, потеря работы, долги, которые росли с каждым днём и теперь за них обещали забрать дом. Нужно было как-то сводить концы с концами, нужно было как-то вставать на ноги и пытаться наладить свою жизнь. Макей знал это, у него даже был размытый план, но, как бы он не корил себя за слабость, он не был уверен, что справится.

Что-то изменилось. Изменилось не только в жизни, но и в самом Маке, который потерял ориентир. Он был уверен, что когда Хенси вернётся домой, всё наладиться, у него появится стимул и он возьмёт себя в руки, но он не смог.

Не смог. И потому, чтобы не заставлять девушку переживать дополнительные трудности и эмоциональные потрясения, он, наступив на горло своей гордости, позвонил её родному отцу и договорился о том, что Хенси временно переедет к нему и его новой семье. Как показалось Макею – Гордон не особо обрадовался этой новости, но и не огорчился, как-никак – она его кровь и плоть, не отвернётся же он от неё?

Скрипя сердцем, Макей договаривался с Гордоном, покупал билеты на поезд, помогал Хенси поковать чемоданы. Он отпускал её, самолично посадив на поезд, потому что считал, что так будет лучше. Так он выиграл эти самые полгода, чтобы наладить свою жизнь и встать на ноги. А ещё он втайне надеялся на то, что Хенси понравится жить с родным отцом и его новой семьёй, потому что Макей ужасно боялся, что однажды Хенси позвонит ему и попросит забрать, а он не сможет этого сделать.

Так много ужасного произошло в прошлом и так много страхов было связано с будущим, что просто верить в лучшее уже не получалось, и Макей прекрасно это понимал. Зажав в зубах сигарету, мужчина сунул руки в карманы и вглядывался в уже едва различимые очертания скорого поезда, что уносился вдаль, скрываясь за горизонтом. Тяжело вздохнув и выдохнув дым, Макей развернулся и медленно пошёл в сторону парковки, ища взглядом свой грязный автомобиль, который, после смерти жены, мыл только один лишь дождь.

В это время сидящая в поезде Хенси без особо интереса смотрела в окно, считая деревья, проносящиеся за ним, сбиваясь со счёта и бросая эту затею. Тяжело вздохнув, девушка вытянула ноги и прислонилась спиной к стене, смотря из-под опущенных ресниц на деревянные панели напротив неё.

Ей было скучно. Где-то в сумке лежала книга, но читать Хенси совсем не хотелось, хотелось лечь, уснуть, а проснуться уже на месте. Хенси больше не любила дороги – они слишком нагло склоняли ко всяким размышлениям, а девушке казалось, что, находясь в больнице, она израсходовала весь лимит мыслительной активности, отводящийся на одного человека.

Дверь отъехала в сторону, и в купе вошли парень и девушка, по-видимому – пара. Мило воркуя, молодые люди даже не обратили внимания на свою попутчицу, забрасывая свои сумки на полку для багажа и занимая свои места.

Посмотрев на парочку взглядом диковатого волчонка, Хенси забилась в угол, ставя ноги на сиденье, не заботясь о культуре или чистоте. Подтянув колени к груди и обняв их, девушка отвернулась к окну, прислоняясь лбом к холодному, слегка вибрирующему стеклу.

Парочка бесконечно ворковала, обсуждая что-то, милуясь и ласкаясь. Всеми силами стараясь отвлечься и абстрагироваться, Хенси всё же слышала их – отдельные слова и даже целые предложения то и дело проникали в её сознание незваными гостями.

- Я тебя люблю, - слышит Хенси и зажмуривает глаза. – Подслушивать нехорошо, - твердит себе девушка в мыслях.

Хенси удавалось заглушать голоса влюбленных голосом собственных мыслей ровно до того момента, когда она услышала отчётливы звук влажного соприкосновения двух губ. Резко распахнув глаза, девушка посмотрела на парочку, они самозабвенно целовались и, кажется, даже были готовы приступить к более откровенным действиям. Когда рука парня скрылась под кофтой девушки, Хенси вжалась в сиденье, зверем смотря на них, а затем резко ударила ладонью по столу.

Вздрогнув, парень и девушка, оторвавшись друг от друга, вопросительно и несколько испуганно посмотрели на Хенси.

- Извините, - выдавливая из себя вежливые слова, обратилась к парочке девушка, - вы не могли бы перестать так вести себя?

- Как – так? – не поняла девушка из пары и посмотрела на своего партнёра.

- Перестаньте… - в Хенси начала закипать ярость. Эти приступы стали уже почти привычными. Закрыв глаза, она начала глубоко считать, считая до десяти.

- Ты в порядке? – девушка из пары начала всерьёз переживать, волнуясь за странную попутчицу и за то, как бы она не бросилась на них. – Ты в порядке? – повторила девушка. Хенси, уловив знакомые сочувственно-настороженные нотки в голосе девушки, сжала зубы, пытаясь говорить спокойно:

- Я не псих, - негромко сказала Хенси.

- Эм…

- Просто, не нужно ласкаться и целоваться здесь, прошу вас, - процедила Хенси, вновь закрывая глаза и пытаясь фокусироваться на собственном сердцебиении.

- Х… Хорошо, - неуверенно ответила девушка, ссаживаясь с колен парня и возвращаясь на своё место. – Извини.

- Ничего, - ответила Хенси, не открывая глаз, - спасибо.

Хенси не открывала глаз, тщетно пытаясь успокоиться. Её пугало то, как странно и страшно она отреагировала на поведение этой пары. И дело было не только в том, что её сознание затуманилось этой страшной яростью, когда она слышала их, смотрела на них – само её тело отозвалось на их действия болью внизу живота – там, где почти год назад всё было разорвано и разворочено.

- Наверное, - думала Хенси, отворачиваясь к окну и вновь обнимая свои колени, - я никогда не смогу спокойно воспринимать отношения мужчин и женщин. – внутри что-то вновь сжалось тягучей болью – словно крюк вогнали под брюшину и медленно натягивали кожу и мышцы. Закрыв глаза и судорожно вздохнув, девушка вновь прислонилась лбом к стеклу, пытаясь уснуть или хотя бы задремать.

Мольбы Хенси были услышаны и она заснула, проваливаясь в темноту под усыпляющую колыбельную, которую пел поезд и мелкие камешки, что ударялись об его корпус, отскакивая от колёс.

Глава 18

- Здравствуй, Хенси, - тонким, восторженным голоском голосом поприветствовала девушку женщина, открывшая дверь.

- Здравствуйте, - сдержанно ответила Хенси, кивая.

- Проходи, чего же ты на пороге стоишь? Устала с дороги? Как добралась? – слишком много вопросом, слишком высокий голос, от которого начинает болеть голова.

Пройдя в дом, Хенси поставила чемодан на пол и сильнее сжала ремень сумки, осматриваясь. Помещение было большим, светлым и казалось несколько перегруженным дорогими предметами интерьера, которые, из-за большого своего количества, теряли лоск и изысканность, выглядя несколько дешёво и безвкусно.

- Хенси, - высокий голос вновь вырвал девушку из раздумий, - я как ты добралась?

- Нормально, - ответила девушка. Она не сказала правды, но и не соврала – ей просто не хотелось обсуждать что-либо сейчас. – А вы… - девушка сделала паузу, рассматривая женщину. Она была чуть выше Хенси и чрезмерно худа. У неё были выбеленные волосы до плеч, искусственные губы и небольшие, бегающие глаза, обрамлённые густо напомаженными, а, может быть, и нарощеными или накладными ресницами. Всем своим видом женщина не вызывала ни капли уважения, нарываясь скорее на сочувствие. Она походила на недокормленную индюшку, так Хенси её и окрестила про себя. – Вы – Агата? – наконец спросила девушка.

- Да-да, дорогая, так и есть, - поспешно закивала женщина. – Только обращайся ко мне на «ты», к чему такая официальность? Мы же родственники, как-никак! – женщина рассмеялась и опустилась на корточки, бесцеремонно открывая чемодан Хенси.

- Я бы хотела сама разложить свои вещи, - сказала Хенси, стараясь сделать свой тон как можно более дружелюбным. – Вы можете показать мне мою комнату?

- Ты, - поправила девушку женщина, - мы же договорились!

- Ни о чём мы не договаривались, - подумала Хенси, но вслух сказала другое: - Да, Агата, извини, - выдавив из себя улыбку, которая казалась не менее фальшивой, чем губы мачехи, Хенси закрыла чемодан, ставя его.

- Наверное, ты устала с дороги?

- Немного.

- Пошли, - женщина махнула рукой и пошла в сторону блестящей от лака лестница. – Я покажу тебе твою комнату.

Пока они поднимались по лестнице, женщина не переставала что-то говорить, вызывая в уставшей девушке раздражение, пока Хенси, мысленно махнув рукой, вовсе не перестала её слушать. К счастью, Агата не требовала поддержания диалога, прекрасно отвечая за двоих на свои собственные вопросы.

- Конечно, - думала Хенси, - я рада, что у меня есть такой отчим, как Макей, но как отец мог променять маму на такую, как эта Агата? У неё же мозгов не больше, чем у улитки… - она покосилась на женщину. – Только улитка выглядит более привлекательно и молчит, что добавляет ей определенного шарма по сравнению с это женщиной…

- Пришли, - радостно заявила женщина, распахивая дверь и пропуская Хенси в комнату. – Твоя спальня, надеюсь, тебе будет здесь удобно.

- Не волнуйтесь, - сухо ответила девушка, - я не прихотливая.

- Это очень хорошо дорогая, в твоём возрасте многие имеют слишком высокие требования и амбиции, я рада, что ты не прыгаешь выше головы, - пропустив испепеляющий взгляд Хенси, Агата продолжила: - Знаешь, я думала, что после случившегося ты будешь играть на чувстве жалости к себе, просить какого-то особого отношения. – Хенси буквально вросла в пол, не понимая – эта женщина настолько тупа, что не понимает, что говорит или она просто издевается? – В конце концов, всё будет хорошо, Хенси, подумаешь, какая-то мелочь… - Хенси не заметила, что с её судорожно сжатых кулаков начала капать кровь из пробитых ногтями ранок. – Эй, Хенси, что с тобой?

- Я в порядке, - закрыв глаза и глубоко дыша, ответила Хенси. – Я устала, очень устала. Пожалуйста, можно мне остаться одной?

- Да, конечно, Хенси, - проворковала женщина, отходя к двери. – Через час будет готов ужин, спускайся к нам.

- Хорошо, - так же не открывая глаз, ответила девушка. – Я обязательно приду, а сейчас, пожалуйста, оставьте меня одну. – кивнув, женщина покинула комнату, прикрывая за собой дверь.

Наконец-то оставшись наедине с собой, Хенси разжала сведённые судорогой ярости кулаки и коротко шикнула от боли, которую только сейчас почувствовала. Смотря на кровавые полумесяцы на своих ладонях, девушка пыталась отвлечься от всего, не думать, но мысли, как это обычно бывает, никак не хотели оставлять ей в покое.

Заняв себя разбором чемодана, Хенси не заметила, как пролетел тот самый час, отведенный ей на покой. Когда в дверь постучали и за ней раздался высокий противный голос, Хенси закрыла глаза и попыталась сфокусироваться на своём дыхание. Ей хотелось запустить чем-нибудь в голову глупой женщины. И чтобы не реализовать своё желание Хенси начала петь про себя, когда Агата, так и не дождавшись разрешения, вошла в её комнату.

- Мы стали тенями – такая ирония и судьба - повторяла про себя Хенси слова знакомой песни, - как каждый цветок мы хотели цветения, но от нас не осталось даже следа.

- Ты готова?

- Да, - коротко ответила Хенси, захлопывая крышку уже пустого чемодана. – Куда я могу поставить чемодан?

- Оставь его здесь, - махнула рукой женщина. – Сунь его под кровать, я потом куда-нибудь уберу.

Спустившись вниз Хенси, вопреки ожиданиям, не застала там своего родного отца. Не то, чтобы девушка горела желанием его видеть – отношения их нельзя было назвать тёплыми, они ограничивались телефонными разговорами примерно раз в год и Гордон так ни разу и не навестил дочь, с тех пор, как бросил их Симоной. Особого желания видеть отца и тепла к нему у девушки не было, но, как-никак, он был её родным человеком, а сейчас ей было очень важно, чтобы кто-то близкий был рядом, пусть даже тот, кто однажды предал её.

- А где отец? – спросила Хенси, ковыряясь вилкой в подгоревшем блюде.

- Он уехал в командировку, - ответила Агата, - вернётся через два дня.

- Понятно… - разговор не клеился, да Хенси и не особо хотелось, чтобы он клеился. Девушка просто хотела как можно быстрее поесть и вернуться в свою комнату, которая была таковой только по определению, потому что там отвратительно и приторно пахло слишком сладкими духами Агаты, создавая ощущение её постоянного присутствия.

- Мама? – Хенси вздрогнула, услышав незнакомый детский голос. – Ой, здравствуйте…

- Это Хенси, солнышко моё, помнишь, я говорила тебе про неё?

Девушка повернула голову, рассматривая пухленькую девочку лет 10-11, которая переминалась с ноги на ногу, смешно дула и без того пухлые щёки и исподлобья поглядывала на мать и саму Хенси.

- Хенси, - коротко представилась девушка, - а как тебя зовут?

Это было очень странно, но Хенси даже не знала имени своей сестры. Пусть она была и не родной ей – девочка была дочерью Агаты, но не Гордона – но, всё же, они были какой-никакой семьёй. Смотря на всё более хмурящуюся девочку, Хенси думала, что всё это невероятно странно и грустно – она не знает имени своей сестры, сегодня она впервые увидела свою мачеху, с которой её отец живёт уже одиннадцать лет, да и самого отца она не видела ровно столько же. С того момента, как Гордон закрыл дверь в их с Симоной дом, он был для дочери лишь голосом из трубки и абстрактным понятием – «родной отец».

- Можно я поем наверху? – надувшись, спросила девочка у мамы.

- Почему, моя маленькая?

- Я не хочу есть здесь.

Как бы Хенси не пыталась убедить себя в том, что ей это кажется, но понимание становилось всё более сильным – дело не в кухне, дело в ней – в Хенси, именно она смущает, а может и пугает ребёнка.

- Конечно, - думала Хенси, - какой ребёнок захочет ужинать в компании душевно больной сестры… - незаметно стиснув зубы, Хенси отодвинула от себя тарелку и встала. – Я пойду, - сказала она.

- Ты уже наелась? – спросила женщина.

- Да, спасибо, было очень вкусно, - девушка бесстыдно врала и даже не стремилась к тому, чтобы это звучало убедительно. – Я пойду, - не дожидаясь ответа, Хенси направилась к лестнице. Уже поднявшись на второй этаж она случайно услышала отрывок разговора, от которого сердце сжалось от обиды, а глаза защипало от слёз:

- Теперь мы вдвоём, останешься?

- Да, - отвечал матери детский голос, - с тобой останусь. Мама, я её боюсь…

- Не бойся, родная, она просто больная… - окончания фразы Хенси не дослушала, срываясь с места, врываясь в свою новую спальню и падая на кровать, сразу же сворачиваясь калачиком и подтягивая колени к самой груди.

Внутри всё жгло, болело и крутило: болью, обидой, злостью на судьбу, на себя, на Макея, на эту женщину, даже на девочку, которая, по сути, ни в чём не была виновата.

- Конечно, - давясь слезами, почти не дыша, отчего лёгкие начали болеть, шептала Хенси, - я псих… Я же псих! Зачем ко мне относиться по-человечески? Зачем…

Она долго-долго шептала что-то, скулила сквозь зубы, вздрагивая от каждого шороха, нервно оборачиваясь на дверь. Хенси боялась, что эта вездесущая Агата зайдёт и увидит её в таком состоянии, увидит её боль и слабость, лишний раз убедившись в том, что её дочь права – она – псих.

За этими размышлениями и судорожными рыданиями Хенси не заметила, как заснула. Заглянув в комнату к девушке, Агата долго смотрела на неё, а потом покачала головой. Хенси лежала в кровати полностью одетая и даже в обуви, свернувшись каким-то невообразимым, маленьким клубком. На подушке можно было различить мокрые следы от слёз, а на её руке, повёрнутой ладонью вверх, ярко выделялась на белом фоне кожи запёкшаяся кровь.

Погасив свет, женщина аккуратно закрыла дверь, стараясь не разбудить Хенси. Её состояние вызывало в душе Агаты тревогу, она побаивалась, как бы девушка не сорвалась, не начала громить дом, кидаться на неё и дочь. Несмотря на то, что время было позднее, женщина вернулась в свою спальню и набрала номер мужа. После пяти длинных гудков сонный мужской голос на том конце связи ответил:

- Аллё?

- Гордон, это Агата, - зачем-то представилась женщина, прекрасно зная, что её номер есть у мужа и наверняка определился.

- Агата, у нас сейчас пять часов утра, - сонно ответил мужчина, - что случилось?

- Гордон, - сказала женщина, нервно поглядывая на дверь, - Хенси приехала и… И она странно себя ведёт.

- Что ты имеешь в виду, любимая?

- Она какая-то нелюдимая, всё время запирается в комнате, плачет, замирает и смотрит куда-то в одну точку…

- Она ведёт себя агрессивно?

- Пока нет, но… Но вдруг?

- На такой случай, Агата, ты знаешь, куда звонить. Ты не потеряла номер?

- Нет.

- Хорошо. Это всё?

- Да, Гордон… Когда ты вернёшься?

- Через три дня, дорогая, - в голосе мужчины послышалась улыбка. – Может быть, смогу раньше, но не факт.

- Хорошо, Гордон. Я жду.

- Я люблю тебя.

- Я тебя тоже, очень.

Глава 19

Прошли три дня, Гордон вернулся домой, но счастливого воссоединения отца и дочери не получилось – мужчина не очень понимал, как вести себя с дочкой, а Хенси, в свою очередь, тоже не бросалась к нему с криками о любви. Единственным проявлением ласки со стороны девушки были объятия, с которыми она потянулась к отцу, которого не видела долгие одиннадцать лет, но, не увидев ответных эмоций в глазах родителя, Хенси быстро остыла и более не навязывала ему своё общество.

Несмотря на некоторую холодность и натянутость в отношениях, они мирно сосуществовали под одной крышей: Гордон почти всё время пропадал на работе, уходя до пробуждения домашних и возвращаясь поздно вечером, Габриэла – так звали дочь Агаты – продолжала поглядывать на Хенси с некоторым недоверием, избегая контактов с девушкой – Хенси не расстраивалась. И только сама Агата проявляла к девушке повышенный интерес, который граничил с наглым попиранием личных границ и права на личное пространства. Женщина то и дело врывалась к Хенси, начиная очередной бессмысленный разговор, в котором непременно упоминала про произошедшее с девушкой, чем медленно добивала её. Хенси не могла понять - Агата не понимает, что ей тяжело вспоминать о произошедшем или она намерено не даёт ей об этом забыть, преследую некие цели?

Порой, Хенси казалось, что от неё хотят избавиться. Каждый раз, когда она ловила туповато-сочувствущий взгляд Агаты, сталкивалась глазами с усталым и отстранённым отцом или видела плохо скрываемый страх в глазах сводной сестры, с которой так не обмолвилась и единым словом, внутри девушки что-то сжималось. Она так отчаянно боролась за то, чтобы быть нормальной, чтобы её считали таковой и за то, чтобы самой думать о себе так, что это плохо скрываемое снисхождение и напряжение в глазах родственников доводило её до истерики.

До тихой истерики. Прекрасно понимая, что слишком яркое проявление эмоций может дать отцу и Агате повод сплавить её в больницу, Хенси молчала, каждый раз выдерживая паузу и уходя в свою комнату, где, впиваясь зубами в подушку, тихо выла.

Однажды она чуть было не попалась – слишком тихо подкравшаяся Агата резко распахнула дверь её спальни, будто желая подловить за чем-то, но Хенси успела взять себя в руки и скрыть своё состояние. Или ей только показалось, что смогла? Во всяком случае, женщина ничего не сказала, позвав её ужинать, и покинула комнату.

Отправляясь к отцу, Хенси искренне верила, что они смогут стать одной семьёй, которой они были когда-то, но, чем дольше девушка жила с ними под одной крышей, тем призрачнее становилась надежда. Вместо умиротворения, покоя и тёплых семейных отношений Хенси достались немые упрёки, раздражающее непонимание в глазах сестры и всё больше нарастающее напряжение. Каждый день, каждый час, каждую минуту Хенси была натянута, будто струна, боясь сделать лишний шаг, сказать лишнее слово. Она и сама уже начала думать, что её опасения превращаются в паранойю, но поделать ничего не могла – пусть Гордон и был её родным отцом, но он был ей чужим, и отрицать это становилось труднее с каждым днём. Об Агате и Габриэле и говорить было нечего – зачем им чужая, ненормальная дочь?

Эти мысли съедали Хенси, доводили до нервного предела, грозили ей срывом, которого она так боялась. Каждый день, выходя к семье, она натягивала на лицо улыбку, пыталась разговаривать с ними, а сама считала время до того дня, когда Макей должен был забрать её домой.

Каждый раз, тянясь к телефону, Хенси била себя по руке, убеждая, что не нужно звонить отчиму и донимать его разговорами, а ей так хотелось поговорить…

- Нет, - в который раз повторила девушка, сжимая ладонь в кулак, - он сказал – через полгода, значит, через полгода. Макей никогда меня е обманывал и сейчас не обманет. Имей терпение, Хенси, имей терпение…

А потом произошло то, что перепугало всех домашних, но больше всего напугало саму Хенси. С того дня, когда произошла эта трагедия на пустыре, не проходило ни одной ночи, чтобы девушка не видела кошмара – за исключением тех случаев, когда её накаливали какими-то препаратами в больнице, лишая мозг возможности генерировать сновидения. Они были разными, но все одинаково страшные: кровь, страдания, боль, смерть – всё это было в каждом её сновидении, сменяя друг друга, смешиваясь в новых пропорциях и видах, но не покидая девушку.

И вот, в этой мартовской ночи, в которой буйствовала гроза и ураганный ветер, к Хенси пришёл самый ужасный, слишком живой, до ужаса реалистичный кошмар. Под закрытыми веками девушка видела лица своих мучителей, вновь переживая в подробностях каждую минуту того страшного дня. Только, в отличие от реальности, сон пошёл ещё дальше. Вместо того, чтобы оставить её и уйти, как они сделали на самом деле, в своём сновидении Хенси видела и, главное, чувствовала, как они убивают её. Добивают, продолжая терзать её поруганное тело до тех пор, пока все её внутренности не превратились в кровавое месиво и не начали отвратительными сгустками вытекать из неё. Они терзали ей, избивали, пока на ней не осталось ни одного живого места, пока её кожа не порвалась, обнажая алую, пропитанную кровью плоть, пока у неё не осталось сил кричать.

Девушка не заметила и не почувствовала того, как проснулась, продолжая судорожно орать, продолжая чувствовать ту адскую боль и видеть лица этих ублюдков. Она кричала, орала, царапая своё лицо, извиваясь, отбиваясь ногами от призраков прошлого. Она видела их, видела кровь на своём теле и постели и чувствовала, как умирает, задыхаясь в ужасе этой агонии.

На крик прибежали все члены семьи. Пока Агата пыталась успокоить плачущую и напуганную происходящим дочь, Гордон пытался скрутить орущую, брыкающуюся дочь. Слишком яркими оказались эти ожившие воспоминания, Хенси не могла себя контролировать, не отдавала себе отчёта в своих действиях, не реагировала на реальность. Отчаявшись докричаться до обезумевшей Хенси, Гордон просто связал её, чтобы она не навредила себе или другим, и побежал в спальню за телефоном.

На фоне из душераздирающих криков девушки, дежурный врач из приёмного отделения смог разобрать адрес и запрос звонящего:

- Нервный срыв, приезжайте скорее.

Глава 20

Когда Хенси увозили, Гордон хотел поехать с ней, но объятия Габриэлы, его слова «мне страшно, папа, останься с нами», сделали своё дело. Он не поехал с ней в тот день и не приехал ни в какой другой после.

Состояние Хенси оказалось настолько тяжёлым, что даже бывалые врачи тихо ужались, им было трудно понять, что же замкнуло в голове столь юной девушки, что она впала в такое состояние. Первый месяц своего нового больничного заточение Хенси была не в этой реальности: её постоянно пичкали сильнодействующими отупляющими препаратами, да и без них состояние девушки было бы не лучше – после той ночи, когда самые страшные кошмары вновь ожили, психика Хенси покрылась каким-то панцирем, который наглухо скрыл её сознание от окружающего мира.

На смену первому месяцу пришёл второй, затем третий, началось лето, но Хенси об этом не знала – в палате с мягкими стенами не предусмотрены окна. А даже, если бы она знала, ей было бы всё равно. Хенси теперь было вообще на всё плевать. Она второй раз угодила в этот ад, и, на этот раз, было неизвестно, сколько это продлиться.

Лёжа на спине днями напролёт, Хенси смотрела в потолок, изредка моргая. Со временем она даже научилась представлять какие-то картины на этой серо-белой плоскости, создавать свои личные фильмы, «экранизировать» книги, но чаще она просто вспоминала то, что видела когда-то – по ту сторону больничных стен.

Хенси не знала, сколько она уже здесь находится, не знала, сколько ещё осталось, не знала, есть ли у неё шанс выйти, выздороветь. Порой, она начинала сомневаться в том, что всё то, что она видит правда. Круглосуточное пребывание в блеклых стенах без малейших раздражителей отупляли и оглушали сознание, распрямляя извилины. Девушке казалось, что ещё чуть-чуть и она станет овощем, тем самым овощем, который лежит годами в своей пропитанной затхлостью палате, на которого безразлично, а может быть немного снисходительно смотрят врачи. Тем овощем, который всем только мешает одним фактом того, что он есть, он не живёт, он – существует, вынуждая персонал совершать лишние телодвижения и ухаживать за ним. А потом, в один прекрасный день, кто-то из родственников скажет: «он только мучится, хватит с него страданий», подпишет соответствующие бумаги, человеку-овощу сделают укол – и всё, конец. Конец тела, но не человека, потому что человек в этом теле давно уже умер, и даже успел сгнить, источая едва уловимое, но от того не менее отвратительное зловоние, которым пропитаны стены психбольниц, хосписов, домов престарелых и прочих мест, куда отправляют тех, кого уже списали со счетов. Тех, кого называют – утиль. Тех, про кого все забыли и кто никому не нужен.

Время продолжало неумолимо течь вперёд. Давно прошли те полгода, через которые Макей обещал забрать дочь. И если первое время мысли о предательстве отчима вызывали в Хенси боль и желание выть зверем, то со временем ей стало всё равно. Время лучший учитель и дрессировщик, оно приучает человека к любым условиям и заставляет его повиноваться обстоятельствам, которые он не в силах изменить.

Хенси почти поверила в это, почти согласилась с тем, что ей суждено умереть здесь, так и не выйдя больше на солнечный свет. Но потом, потом…

Потом пришло осознание того, что ей всего лишь восемнадцать лет и до смерти ещё как минимум лет сорок. Эта мысль о том, что осталось ещё так долго призвана радовать любого нормального человека, но не Хенси. Чем больше она думала о будущем, чем явственней представляла себе то, как, год за годом, проходит её жизни, как сморщивается её кожа, седеют волосы, а она продолжает быть заточенной в этих мягких стенах, тем горше ей становилось.

Сперва осознание неизбежности будущего загоняло девушку в угол, вдавливало в пол, вжимая лопатками в твердь до трещин в кости, а затем, когда Хенси уже почти смирилась, в её голове что-то щёлкнуло.

- Нет, - подумала Хенси, резко открывая глаза, - нет, я не умру здесь. Не умру. Лучше подохнуть где-нибудь в канаве, но под открытым небом и чувствуя дуновение ветра на своей коже. Лучше так, чем стать очередным хладным телом с перекошенным лицом, похороненным в типовой могиле их кладбища.

Сознание Хенси словно вышло из некого транса, она впервые услышала голос врача, который уже минут пятнадцать что-то говорил и спрашивал, сидя напротив её постели. Сев, чему немало удивился доктор, Хенси повернулась к нему и сказала совершенно спокойным и нормальным тоном, которого мужчина никак не мог ожидать от девчонки, уже полгода лежащей в палате для буйных пациентов:

- Когда меня выпишут? – мужчина сглотнул и потёр висок ручкой. – Мистер… - взгляд девушки упал на бейджик. – Мистер Кливерс, я задала вам вопрос, вы слышали его?

- Да, - ответил мужчина, непонимающе и немного насторожено смотря на пациентку.

- Вы можете на него ответить?

- В данный момент – нет.

- Почему? – спокойно спросила девушка, обнимая колени. – Я совершеннолетняя и, насколько я знаю, мне более не нужно разрешение, чтобы покинуть эти стены? Достаточно того, что я чувствую себя нормально.

- Вы чувствуете себя нормально?

- Я только что об этом сказала, - кивнула девушка. – Когда я смогу выйти?

- М… - мужчина замялся, глядя в свои бумаги, словно надеясь найти в них ответ. – Мисс, вы лежите у нас так долго, и ни разу до этого даже не ответили мне, когда я спрашивал вас о самочувствие.

- Извините, была не права, - спокойно извинилась девушка, глядя на эскулапа. – Поймите и меня, мне не хотелось разговаривать и, мне кажется, я имела на это право?

- Вполне, - кивнул мужчина.

- Теперь я изменила своё мнение, - девушка слегка пододвинулась к краю постели. – Я хочу знать – когда я смогу выйти отсюда?

- Вы слишком долго лежали здесь, не показывая положительной динамики… - мужчина терялся и потел, продавливаемый взглядом девушки.

- Сколько? – повторила Хенси. – Просто назовите срок?

- Десять месяцев, вы лежите здесь уже десять месяцев, - ответил эскулап, доставая платок и утирая лоб. Бровь девушки дрогнула вверх, но она едва заметно мотнула головой – это огромный срок, но сейчас это была не главная информация.

- Я имела в виду – сколько мне осталось до выписки?

- Понимаете, мисс, как я уже сказал, вы не показывали никакой положительной динамики…

- Вы же видите, что я вполне здорова? – перебила мужчину девушка.

- Вижу, но, простите, я не могу верить вам на слово.

- Так поверьте своим глазам, - девушка развела руками и чуть откинулась на подушку. – Разве я похожа на психа?

- Мисс, я не хочу вас обидеть, но я повидал много тех, кто выглядел нормально, а потом творил страшные вещи. Мы не можем выписать вас до тех пор, пока не убедимся, что вы готовы выйти отсюда и вернуться к обычной жизни.

- Хорошо, - слова врача злили Хенси, его несговорчивость бесила, но девушка прекрасно понимала, что сейчас самое неподходящее время для проявления агрессии. Прикрыв глаза, делая вид, что что-то обдумывает, а на самом деле считая до десяти, Хенси дала себе время, чтобы остыть.

- Мисс, вы в порядке?

- Да, я просто задумалась… - она открыла глаза и посмотрела на мужчину самым наиграно-искренним взглядом, на который была способна. – Я так долго здесь, знаете, это совсем нелегко проводить свои дни в заточении, когда тебе всего восемнадцать лет…

- Понимаю, - мужчине было неловко смотреть на девушку, видеть её глаза, в которых плескалась такая искренняя надежда. Надежда, которую Хенси так усилено демонстрировала мужчине, дабы растопить его сердце.

- Просто скажите, - продолжила Хенси, выждав время, - сколько мне ещё необходимо здесь пробыть?

- Я не знаю…

- Прошу вас, - Хенси не узнавала себя. Впервые в жизни она играла на чужих чувствах, так нагло и подло пользуясь ими. Девушка давно потеряла способность живо чувствовать, но зато она приобрела талант мастерки играть в чувства.

- Думаю, - начал мужчина, глядя на такую светлую девушку, с большими чистыми глазами. – Думаю, что для подтверждения улучшения вашего состояния понадобятся три месяца или около того.

- Три месяца?

- Я понимаю, это так долго…

- Совсем нет, - перебила мужчина девушка. – Я смогу подождать, я уже так долго ждала… - мужчина опустил глаза и теребил в руках платок. – Доктор?

- Да?

- Вы же мой новый лечащий врач? – Хенси не знала этого точно, но ей казалось, что раньше какой-то другой голос говорил с ней.

- Да, я перевёлся в эту больницу совсем недавно, после того, как ваш прошлый врач уволился.

- Наверное, поэтому мне и стало лучше, - это была нескрываемая лесть, но она работала – мужчина зарделся и вновь утёр лоб платком. Все люди падки на сладкие слова. – Доктор, не бросайте меня, вы же должны знать, насколько это важно – человеческое общение и отношение? – заглянув в глаза доктору взглядом побитого оленёнка, девушка продолжила: - Мистер Кливерс, пожалуйста, доведите меня до выписки, приходите каждый день…

- Я и так должен… - мужчина совсем растерялся, размякнув от слов девушки, что так искренне смотрела на него, прося о такой мелочи, как присутствие. – Я никуда не собираюсь уходить, до пенсии мне ещё далековато…

- Это хорошо, - вздохнула девушка, прикрывая глаза. – Знаете, мне пришлось побывать в трёх больницах, эта четвёртая, и вы – самый приятный из всех врачей, которых я видела.

- Мне приятно, что я вам нравлюсь, - ответил мужчина и тут же покраснел ещё гуще, думая, насколько уместны его слова? – Мисс?

- Да?

- Может быть, вы ответите на мои вопросы? – он показал на свой блокнот.

- Хорошо, - кивнула девушка, садясь удобнее.

Расспросив девушку обо всём, мужчина пожелал ей приятно дня и покинул её палату. Когда за ним закрылась дверь, улыбка медленно и как-то зловеще сползла с лица Хенси, открывая истинные её эмоции. Её губы были лёгко изогнуты в какой-то злой улыбке, а глаза смеялись над доверчивым мужчиной, так легко поверившим в сладкие речи юной пациентки.

По сути, Хенси толком и не обманывала доктора – она чувствовала себя здоровой, насколько это вообще было возможно в её положении, и была готова покинуть эти стены хоть сегодня, но до этого дня она совершала ошибку – игнорируя внешний мир и тех, кто мог открыть перед ней двери этого ада.

- Но больше я такой ошибки не допущу… - прошептала Хенси, улыбаясь сильнее и сверля взглядом тяжёлую дверь, за которой скрылся врач.

Глава 21

С того дня стартовала игра, в которую были вовлечены двое, но знала о ней одна лишь Хенси. Она была приветлива с врачом, отвечала на все его вопросы, постепенно раскрываясь всё больше. Ей так хотелось блеснуть здоровьем, показать, что – пора-пора её отпускать на свободу, но девушка понимала, что не следует форсировать события, дабы не привлекать к себе лишнего внимания и не вызывать вопросов.

- Три месяца, так три месяца, - думала Хенси, улыбаясь мужчине в белом халате, - по сравнению со всем остальным, это – сущая мелочь.

Врач и пациентка, стараниями Хенси, всё сильнее сближались. Со временем доктор начал приносить ей какие-то забавные истории, рассказывать анекдоты, над которыми она не сразу, но начала смеяться, что вызывало в мужчине чувство гордости и умиления. Он считал себя супер-специалистом, героем, который вытащил такую безнадёжную девочку.

Единственная тема, которую они обходили в разговорах была тем, что привело девушку сюда – Хенси не заговаривала об этом сама, по очевидным причинам, а врач, как человек образованный и воспитанный понимал, что о подобном не говорят, тем более с пациенткой, которая наконец-то начала выражать какие-то эмоции и возвращаться к нормальной жизни. Он же не знал, что всё это – хитроумный план, родившийся в уме юной девушки, он не знал и не видел того холодящего душу взгляда и той улыбки, которые блуждали на её лице каждый раз, когда за ним закрывалась дверь и её свобода приближалась ещё на один день.

За два года, проведенных в стенах больниц, девушка успела наизусть выучить тесты и контрольные вопросы, которые должны были служить показателем её здоровья или болезни – её не составляло труда отвечать на них правильно, умалчивая то, что она на самом деле об этом думала.

И вот, в один ничем не примечательный для остальных день, Хенси услышала заветные слова:

- Тебя выписывают, девочка, - улыбнулся врач, озвучив благую весть. – Ты рада?

- Спрашиваете? – девушка расплылась в улыбке. – Спасибо вам, спасибо!

- Тебе спасибо, Хенси, - врач вновь смутился, - ты очень скрашивала мои рабочие будни, я буду скучать по тебе, но, понимаю, что очень глупо и безрассудно желать новых встреч? – девушка заливисто рассмеялась. За эти три месяца она научилась мастерски имитировать искренние эмоции. Доктор покачал головой и тоже улыбнулся. – Вот, подпиши здесь, - он указал на места, где должна была быть роспись девушки. – Что ж, Хенси… - он развёл руками, не зная, что говорить. – Осталось собрать вещи?

- Да, - кивнула девушка.

- Тебе нужна помощь?

- Нет, спасибо. – кивнув, мужчина направился к выходу, но обернулся в дверях. – Хенси, я позвоню твоим родителям? – внутри девушки всё сжалось при упоминании о тех, кто запер её в этом аду, бросив гнить в мягких стенах.

- Можно, я сама это сделаю? – хлопая ресницами, спросила девушка.

- Мм… Хорошо, - согласился врач. – У тебя есть телефон? Какая глупость, я же знаю, что нет!

- Если вы позволите, я воспользуюсь вашим?

- Конечно, Хенси, бери, - передав девушке аппарат, мужчина вернулся к двери. – Что ж, не буду слушать личный разговор, думаю, сейчас будет много счастливых криков и слов о любви?

- Это слабо сказано.

- Тогда, разговаривай, собирайся. Полчаса тебе хватит?

- Вполне.

- Тогда, я вернусь через полчаса, - сказал мужчина, кивая и доставая платок, утирая лоб. – Собирайся, - повторил он, покидая палату.

- Обязательно, - прошептала девушка, сжимая в руке телефонный аппарат, когда за эскулапом закрылась дверь.

Понятное дело, Хенси никому не стала звонить, врач мог бы это спокойно проверить, заглянув в список исходящих вызовов, но доверчивый мужчина даже подумать не мог о том, что милая девчонка его обманывает. Быстро собравшись, девушка натянула на лицо радостное выражение, чтобы быть готовой к возвращению эскулапа, и стала ждать.

Вопреки тому, что однажды её уже обманули и полгода растянулись на год, мужчина пришёл ровно через полчаса, улыбаясь и помогая девушке вынести свои немногочисленные вещи. Едва слышный скрип петель тяжёлой двери были подобны музыке для ушей Хенси, так долго мечтавшей об этом. Она так хотела ликующе улыбнуться или даже закричать, показать всем, что победила, но это было бы роковой ошибкой. Понимая это, Хенси молчала, лишь улыбаясь и переговариваясь с доктором, записывая его номер и обещая звонить, сообщать о самочувствии и просто о жизни.

Несмотря на то, что это было необязательно, доктор довёл Хенси до самого выхода из больницы, останавливаясь у самого порога, где уже чувствовался прохладный апрельский ветерок.

- Тринадцать месяцев, - билась в голове Хенси мысль, когда она впервые за столь долгий срок увидела улицу через стекло в двери, - тринадцать месяцев…

- Что ж, Хенси, - врач развёл руками и похлопал себя по карманам, - не буду тебя задерживать. Наверное, тебя уже ждут?

- Да, - кивнула девушка, неопределённо махнув в сторону нескольких машин, припаркованных вдалеке.

- До встречи, Хенси. Нет, - поспешил поправиться врач, - не здесь, конечно же, может быть, свидимся как-нибудь на улице или в магазине, в кафе?

- Может быть, - Хенси улыбнулась и поправила сумку на плече, - кто знает… Но я буду рада вас видеть.

- Я тебя тоже, Хенси, честно. Ты мне стала, как дочь.

- Вы мне тоже стали очень близки и очень помогли мне, - девушка кивнула, - спасибо вам, а теперь, мне пора.

- Я понимаю, Хенси, иди.

- Ещё раз – спасибо, - сказала Хенси, оборачиваясь и толкая дверь, выходя на улицу. В лицо ударил мокрый и прохладный воздух – апрель опять не радовал теплом, но Хенси это было не важно. – Свобода, - прошептала Хенси, глядя в темнеющее небо, - свобода…

Поправив сумку, девушка бодрым шагом направилась в сторону автобусной остановки, но не той, что была рядом, а следующей, где её не мог увидеть добродушный врач, так верящий ей.

Как раз, когда Хенси подошла к мокрой, блестящий от недавнего дождя остановке, подоспел автобус. Заняв свободное место, девушка запихнула сумку под сиденье и отвернулась к окну. Следя за пролетающими за окном фонарями, домами и прохожими, девушка думала о том, что дальше? Она не собиралась возвращаться домой, потому что дома у неё больше не было – нельзя было назвать домом место, где тебя не ждут, и нельзя было назвать семьёй тех, кто предал тебя и бросил.

- Уеду, - думала Хенси, постепенно начиная дремать, - устроюсь на работу, уборщицей точно должны взять или официанткой. Какая разница? Главное, чтобы на кусок хлеба и угол хватало, а мечты, амбиции… Да ну их к чёрту, мечты эти! Мечты не всегда сбываются – может вмешаться судьба, а вот планы… Планы – это другое дело, потому что за их реализацию отвечаешь только ты сам.

Глава 22

- Конечная! – громко объявил хрипловатый мужской голос, вырывая девушку из объятий сна. – Конечная, есть кто ещё? Выходим! – поморщившись, Хенси потянулась, разминая затёкшие конечности и поспешила покинуть автобус, чтобы не нарываться на гнев уставшего за смену мужчины. Убедившись, что никого из пассажиров не осталось, мужчина вернулся за руль и покатил автобус в сторону депо.

Когда автобус скрылся из виду, Хенси окружила тишина – она стояла на пустынной остановке, точнее, о том, что это была остановка говорил только указатель – никаких скамеек или подобного здесь не было. Вокруг ни одной живой души, фонари светят тускло и через один, лёгкий влажный ветерок гоняет какой-то мусор – так себе картина.

Поёжившись, Хенси застегнула куртку до самого верха и запустила руки в карманы, нащупывая там мятые купюры. Осмотревшись, девушка заметила фигуру, идущую по другой стороне улицы, бегло посмотрев направо и налево, она перебежала через магистраль, подбегая к пожилой женщине, которая непонятно что делала на улице в столь поздний час.

- Извините, - женщина вздрогнула и посмотрела на Хенси, - вы не знаете, где здесь остановка? Здесь где-то должна быть остановка, с которой отходят рейсовые автобусы в другие города?

- Там, - женщина махнула рукой, - пройди вперёд и за поворотом будет остановка.

- Спасибо, - поблагодарила девушка женщину и поспешила к месту назначения.

Автобус приехал только через сорок минут, за это время Хенси успела порядком замёрзнуть и постоянно уговаривала себя не спать. Когда двери отворились, девушка вскочила на ступеньку, желая поскорее сесть и поспать, но столкнулась с высоким мужчиной, походящим на шкаф. Справившись с недоумением, Хенси прочла на его форме «контролёр» и полезла в карман, спрашивая его:

- Сколько стоит билет?

- Двадцать пять долларов. – Хенси достала все свои деньги и, пересчитав мятые купюры, подняла глаза на мужчину:

- У меня всего двадцать…

- Тогда, вы никуда не едите.

- Прошу вас… - попыталась упросить мужчину девушка, но он, видно, был давно привыкший к подобному.

- Мисс, если вы никуда не едите, а вы никуда не едите – покиньте автобус. – Хенси хотела ещё что-то сказать, но, столкнувшись с равнодушным взглядом мужчины, отступила. Сжав зубы, она спрыгнула на асфальт, отходя от автобуса. Машина постояла положенные двадцать минут и уехала, так никого и не дождавшись.

Время шло и хоть у Хенси не было часов, но она явственно ощущала приближение ночи. Темнота сгущалась, одинокий фонарь периодически моргал, а холодный ветерок усиливался, заставляя девушку прятать руки в карманах и всё чаще оглядываться, надеясь на то, что подъедет другой автобус, на который у неё хватит денег.

Поняв, что автобус не приедет, а если и приедет, то совсем не скоро, Хенси подняла сумку и пошла прочь, направляясь в противоположную от города сторону. Редкие машины заставляли девушку вздрагивать, она боялась, что, если будет проезжать полиция, они могут обратить внимания на одиноко идущую фигуру, но полиции не было.

После того, как Хенси пересекла черту города, машина становились всё более редкими, пока не исчезли вовсе. Мир засыпал и только Хенси продолжала бодрствовать, идя навстречу ночи.

- Подвезёте? – с надеждой в голосе спросила Хенси, когда ей удалось остановить машину.

- А куда тебе, девочка? – спросил приятный полноватый мужчина. Такие извечно бывают примерными семьянинами, заботливыми отцами и хорошими работниками, вот только вершин в работе добиваются редко.

- В Бремен, - ответила девушка.

- Мне почти по пути, я еду в Дельменхорст, он в 12 километрах от Бремена.

- Я знаю, - кивнула девушка.

- Могу подкинуть и тебя, садись, всё лучше, чем одному куковать. – девушка поспешила кивнуть и сесть в машину. – Как тебя зовут?

- Хенси.

- А меня – Гилберт.

- А фамилия? – спросила девушка, широко зевая и прикрывая рот ладонью. – Извините…

- Ничего, Кох. – Хенси хотела что-то ответить, но вновь зевнула. – Если хочешь, можешь поспать.

- Не думаю, что это будет удобно… - ответила Хенси, оглядывая не очень удобное сиденье.

- Можешь на заднее сиденье сесть, правда, там сумка стоит, но ты её подвинуть можешь.

- Можно? – девушке настолько хотелось спать, что о приличии и уместности как-то не думалось.

- Да, сейчас, я остановлюсь…

Когда мужчина притормозил, Хенси быстренько перебралась на заднее сиденье, устраиваясь на нём и кладя голову на большую, набитую чем-то сумку.

- Добрых снов, девочка.

- Спасибо, - отозвалась Хенси, вновь широко и долго зевая. – Спасибо вам.

Хенси разбудило странное копошение у её ног, перебрав ими, девушка попыталась вновь заснуть, но движение не прекращалось, заставляя девушку перебороть сон и открыть глаза.

- Что вы делаете? – сон как рукой сняло, девушка подскочила. У её ног сидел водитель, который уже успел стянуть с неё джинсы. – Что вы делаете? – оглушено повторила девушка, пытаясь сесть, но его руки держали её ноги, не позволяя этого. – Отпустите меня, - попросила девушка и тут же потребовала: - Отпустите меня! Немедленно!

- Я всего лишь хочу тебе помочь, - голос мужчины больше не казался добрым и порядочным, он слышался сальным и заставлял ёжиться. Посмотрев в маленькие, как-то странно блестящие глаза мужчины, Хенси попыталась ударить его ногой, но он дёрнул её за щиколотки, валя. Падая, Хенси ударилась головой обо что-то твёрдое в сумке, голова немного закружилась. – Отпусти меня! – вновь потребовала девушка, но мужчина, не слушая её, сдёрнул с неё джинсы, оставляя их висеть на одной ноге. – Отпустите меня! Отпустите… - уже взмолилась девушка, по щекам потекли слёзы, а внутри всё сжалось от ужаса.

- Не кричи, я не сделаю тебе больно, - сально прошептал мужчина, наваливаясь на девушку. Отчаянно упёршись ладонями в его грудь, она пыталась оттолкнуть его или хотя бы удержать, но он весил раза в два больше, чем Хенси и у неё заведомо ничего не могло получиться.

- Отпустите меня, - не своим голосом закричала Хенси, - отпустите меня, отпустите! Я буду кричать! Буду! Я буду кричать! Меня услышат!

- Замолчи, - прошептал мужчина, зажимая рот девушки потной ладошкой, а второй забираясь под её кофту, проводя по животу. Когда его толстые, грубые пальцы коснулись блеклого шрама внизу её живота, девушка резко распахнула глаза и забилась с новой силой. Перед глазами вновь ожили страшные моменты того дня, но самое ужасающее было то, что они могли повториться.

- Я не переживу этого, - отчаянно думала Хенси, пытаясь как-то сдержать плотного мужчину, для которого её попытки были, что слону соломинка, - я не смогу. Если меня вновь… - она не могла произнести этого даже мысленно.

Когда мужчина убрал руку ото рта Хенси, она толкнула его в грудь и со всей силы закричала, пытаясь извернуться.

- Да тихо ты, - шикнул мужчина, прижимая её к сиденью одной рукой, а второй пытаясь стянуть трусики, - тихо… - девушка яростно мотала головой, брыкалась, дёргалась – это мешало. Сдавив горло девушке, заставляя её как-то обречённо всхлипнуть, мужчина ударил её по лицу. Раз, второй. Во рту появился металлический привкус крови, которая тонкой струйкой побежала по подбородку из разбитой губы. – Не волнуйся, больно не будет, - шептал он, стягивая с девушки бельё и коленом разводя её ноги, - у тебя же не первый раз? – Хенси яростно замотала головой, заскулила, взывала, моля, умоляя о том, чтобы её не тронули.

Но мужчина был слеп к мольбам девушки. Когда его грубые пальцы коснулись нежной кожи лобка, Хенси попыталась ударить его ногой, но он, перехватив её конечность, отвёл её в сторону, ещё больше сковывая движения девушки и лишая её и без того призрачной надежды на бегство.

Навалившись на неё, удерживая её своим весом, мужчина торопливо расстегнул штаны. Почувствовав на своей коже прикосновение обжигающей плоти, девушка забилась с новой силой, с какой-то отчаянной, безнадёжной силой, которой было слишком мало, чтобы спастись.

Из-за брыканий девушки мужчине никак не удавалось войти в девушку. Раздражённо рыкнув, он дёрнул её за ноги, укладывая ниже и тут же вновь навалился на неё всем весом, прижимая к сиденью и не давая вдохнуть. Он был тяжёлым, потным и нагло стремился овладеть рыдающей девушкой.

Получив очередную пощёчину, выдыхая и не имея возможности вдохнуть вновь, девушка закрыла глаза. В голове отчаянно билась паника, стучала в висках, сводила мышцы и заставляла бороться. Бороться, как животное, угодившее в капкан браконьера – зверь заведомо обречён, но он борется, пока последние силы не покидают его израненное зубьями капкана тело.

Отчаянно сопротивляясь, что совершенно не мешало мужчине, девушка пыталась ударить его, но он, опьяненный похотью, не чувствовал её слабеньких ударов.

- Лучше умереть, - пронеслось в голове девушки. – Лучше умереть! – отчаянно закричала она, когда он провёл ладонью ей между ног.

Заведя руку за голову, Хенси пыталась найти что-то, хоть что-то, что помогло бы ей. Трясущиеся пальцы наткнулись на сумку, ощупывая её, смотря в потолок, Хенси что-то нашла. Почувствовав, как горячая головка касается её там, внизу, девушка схватила предмет и со всей силы замахнулась, даже не видя, куда бьёт.

Мужчина надрывно закричал, её обрызгало чем-то тёплым и вязким. Почувствовав, что её больше не держат, Хенси забилась в угол, вжимаясь в дверь и наконец открыла глаза. Перед ней лежал, содрогаясь, хрипя, безумно вращая глазами мужчина. Из его шеи торчала ручка, пробившая сонную артерию. Кровь быстрым потоком текла по его плечам, марала темную ткань сиденья.

- Нет, - прошептала Хенси, но в следующий миг сорвалась на крик, бросаясь к мужчине и вырывая ручку из его шеи. – Нет, лучше ты сдохнешь! Урод! – когда ручка перестала перекрывать рану, кровь потоком хлынула наружу, выходя упругими толчками, заливая всё вокруг.

Не долго побившись в агонии, мужчина затих. Какое-то время просидев, вжимаясь в дверь, девушка потянулась к мужчине и проверила пульс – его не было. Мужчина был мёртв.

- Вот и всё, - прошептала Хенси, глядя куда-то перед собой. – Теперь меня точно закроют до конца моей жизни… Или нет? – в её душе зародилась надежда, больной план. Резко подняв голову, девушка, стараясь не задевать мерзкую тушу, перебралась на переднее сиденье села за руль.

Часы показывали четыре утра. Не понимая, что делает, Хенси не слушающейся рукой повернула ключ зажигания и выехала на проезжую часть. Она не умела водить, но сейчас об этом было совершенно не время задумываться. Стараясь ехать не быстро, чтобы не погубить себя в аварии, Хенси двигалась вперёд. В скором времени ей на глаза попался указатель с надписью: «Бремени 20 километров».

- Дойду, - прошептала Хенси и свернула на очень удачно подвернувшуюся лесную дорогу.

Заехав достаточно далеко, Хенси выскочила из машины и бросилась к багажнику, доставая оттуда неподъёмную канистру, веса которой от шока она даже не чувствовала. Облив салон, девушка нашла в бардачке спички и, чиркнув деревяшкой об коробок, бросила её на сиденье. Оно вспыхнуло мгновенно. Отойдя на безопасное расстояние, девушка отрешённо смотрела на то, как огонь поглощает машину.

- Взорвётся, - запоздало подумала она, делая несколько шагов назад. В этот момент машина взорвалась, подскакивая над землёй и сбивая Хенси с ног ударной волной. Поднявшись на ноги, она утёрла с лица пот, слёзы и кровь – что и где понять было уже невозможно, всё слилось и смешалось.

Только сейчас она поняла, что так и бегала с джинсами, болтающимися на одной ноге. Надев штаны, обернувшись и сплюнув на землю слюну с кровью, Хенси пошла вперёд, вышла на проезжую часть.

Позади полыхал автомобиль, уничтожая тело её мучителя, который волею случая поменялся местами с жертвой, впереди загорался рассвет, разливаясь по небу каким-то особенно кровавым цветом. В голове было пусто – никаких мыслей, эмоций или чувств, ничего не было. Хенси просто шла навстречу новому дню, периодически утирая с губы выступающую кровь и отрешённо смотря за тем, как стремительно алеет небо.

Глава 23

…Когда у человека есть ради чего жить, он не задумывается, насколько ужасен его смысл…

Прошло шесть лет. 2015 год, март.

За огромным панорамным окном сгущалась ночь, загорались фонари и вывески развлекательных мест, заманивая своим светом клиентов подобно тому, как огонь влечёт в свои объятия бездумных мотыльков. Напротив сидела девушка, откинувшись в глубоком кресле из тёмной кожи и всматриваясь в ночь. Чёрные, коротко стриженые волосы с длинной косой чёлкой, которая прикрывала лоб, широко расставленные ноги, обтянутые чёрными джинсами. На губах едва уловимая улыбка-усмешка, посвященная всем и никому одновременно, лёгкий прищур серо-зелёных глаз, которые в полумраке казались болотно-стальными. Левая её рука лежала на колене, перебирая пальцами в каком-то ленивом нетерпении, в пальцах правой руки тлела забытая сигарета, которая уже успела догореть почти до фильтра.

Не поворачивая головы, девушка раздавила окурок в пепельнице и достала новую сигарету, слишком медленно поднося её ко рту, обхватывая губами. Раздался щелчок зажигалки и огонь, отразившись в её глазах, подпалил табак, который, едва уловимо треща, наполнил комнату новой порцией тяжёлого, сладковатого дыма.

Когда в дверь постучали, девушка даже не обернулась, коротко отвечая:

- Войдите.

Бесшумно открылась дверь и в номер вошла горничная, толкая перед собой миниатюрный столик.

- Я принесла ваш ром, - сказала горничная, беря в руки бутылку, но не двигаясь с места. Хозяйка номера продолжала сидеть спиной к девушке, заставляя её волноваться. Работница знала, что, если у девушки возникнут вопросы к её работе, то ей не поздоровится. – Мисс Литтл, я… - вновь несмело начала горничная, но девушка, сидящая в кресле, медленно встала, позволяя на миг увидеть своё лицо, и пересела на огромную кровать.

- По-моему, - начала говорить девушка, её голос звучал спокойно, даже слишком, но в глазах различалось зарождающееся раздражение, - ты не закончила свою миссию?

- Эм… - девушка растерялась, ладошки вспотели и она сильнее сжала в руках бутылку дорогого напитка.

- Ты меня слышишь? – стальной тон и взгляд, по которому ничего нельзя было понять пугали девушку и вгоняли в некий транс, словно она была кроликом, а перед ней был удав.

- Сейчас, извините, мисс, - совладав с волнением, ответила горничная, подкатывая столик к постели, на которой сидела хозяйка, доставая бокал и наливая в него напиток. – Возьмите, пожалуйста, - едва заметно кивнув, девушка приняла бокал, коснулась его губами, но глотка не сделала.

- Ты новенькая?

- Да.

- Это сразу видно, - ответила хозяйка номера, - бывалые работники бывают куда расторопнее.

- Извините… - вновь попросила прощения девушка-горничная.

- Ты волновалась, - это был не вопрос, а именно утверждение, что заставило работницу вопросительно посмотреть на черноволосую девушку. – Это нормально, - добавила она, делая глоток тёмного напитка. – Как тебя зовут?

- Виктория, - негромко ответила горничная, перебирая в руках свой передничек.

- Думаю, кто я – ты знаешь?

- Да, мисс Литтл.

- Правильно, - черноволосая девушка впервые улыбнулась, - не нужно называть меня по имени.

Девушка-горничная хотела спросить: «вам не нравится ваше имя?», но вовремя одёрнула себя.

- Сядь, - приказным тоном попросила черноволосая девушка, указывая на место рядом с собой. Коротко кивнув, работница села, сжимая коленки и кладя на них ладони. Хозяйка номера, едва заметно ухмыльнувшись, чуть отсела, начиная рассматривать молоденькую работницу. Точёная фигурка, не лишённая правильных округлостей, вьющиеся каштановые волосы, которые сейчас были убраны в пучок, что мешало судить об их длине, аккуратное личико со слегка вздернутым носиком и маленьким пухлым ртом. Одета девушка была в типичную форму горничной, только сильно укороченную и сексуализированную – в хороших отелях хозяева были готовы на всё, чтобы угодить именитым и просто состоятельным постояльцам. А сексуальные служительницы чистоты, по их мнению, были одним из важнейших факторов успеха. К слову, отель, в котором остановилась девушка, по праву считался одним из лучших в Лондоне…

- Мило, - подумала черноволосая, делая маленький глоток и обращаясь к своей невольной собеседнице: - Встань. – послушно встав, девушка замерла перед хозяйкой номера, ожидая дальнейших указаний, но их не последовало. – Какой у тебя рост? – каждый раз, когда черноволосая открыла рот, она говорила что-то такое, что заставляло девушку теряться всё больше и больше.

- 169 сантиметров.

- Не дотягиваешь, - ответила хозяйка номера, беря из пепельницы почти истлевшую сигарету, делая затяжку и туша её. – Насколько я знаю, у вас здесь персонал исключительно модельных параметров, а ты, при всей своей милоте, не вписываешься в эти стандарты. – девушка замолчала на несколько секунд и продолжила: - Как же ты сюда попала?

- У меня пока что испытательный срок, - честно ответила горничная, продолжая стоять, - но я надеюсь, что меня возьмут на постоянную работу, она очень нужна мне.

- Хочешь соблазнить богатенького постояльца?

- Нет, - девушка покачала головой, - нет… Мне нужны деньги.

- Деньги нужны всем, - сказала черноволосая и добавила, вновь сощуривая глаза. - Всем, кроме тех, у кого они есть.

- Наверное…

Хозяйка номера замолчала, разглядывая уже пустой бокал со следами дорого, терпкого напитка на стенках. Она знала, что ей не обязательно поддерживать разговор, не обязательно отвечать или что-то говорить, потому что собеседник будет ждать столько, сколько ОНА потребует. Эта власть пьянила сильнее крепкого алкоголя.

Она знала, что каждый, даже самый ненормальный её каприз непременно исполнят, потому что хозяева заведений, где девушка появлялась, понимали, что её слово может вознести их и восхвалить, а может поставить крест на существовании ресторана/отеля/бутика и прочих мест. Она была одна из тех, кого называют светскими львицами – никто толком не знает, что они такого сделали, чтобы заработать славу и успех, но все ими восхищаются, прислушиваясь к их словам. Потому мисс Литтл могла позволить себе любые капризы.

Порой, конечно, случалось и такое, что ей попадались особо принципиальные индивиды, с чёткими жизненными ориентирами и моральной позицией. Она никогда не тратила на таких нервы – она вообще забыла, как это делается. Всю зависело от её настроения: если оно было хорошим, то девушка пыталась поиграть с «жертвой», разговорить её и расшевелить, сломать и заставить выполнить приказ. Если же девушка была не в настроении, она ограничивалась одним звонком и в этот же день попавший в её немилость с треском вылетал на улицу.

Сейчас девушкой властвовал первый вариант – её настроение было ровным, спокойным, а «жертва» пыталась несмело отстоять себя, чем вызывала на лице черноволосой улыбку. Продолжая молчать, она склонилась к столику и плеснула тёмного рома в бокал, обнимая его ладонью, возвращаясь на место и обращаясь к горничной:

- Ты когда-нибудь пила ром? – девушка отрицательно покачала головой и ткнула в бутылку пальцем, говоря:

- Такой – нет.

- Налей, - предложение, но скорее приказ. Мисс Литтл всегда просила, чтобы ей приносили несколько бокалов на тот случай, если один падёт жертвой её плохого настроения.

Налив в бокал напиток, горничная в нерешительности посмотрела на хозяйку номера.

- Тебе нужно каждое движение подсказывать? – спокойно спросила черноволосая. Может быть, было бы уместно разозлиться, выгнать вон нерасторопную девушку, но сегодня у неё было слишком хорошее настроение.

- Нет, - едва слышно ответила горничная.

- Тогда, действуй, - откинувшись на кровати, черноволосая девушка начала следить за работницей, по которой было заметно, насколько она растеряна.

Что-то обдумав, горничная села на край постели и поднесла бокал к губам, медля, но всё же делая маленький глоток.

- Вот видишь, - усмехнулась черноволосая, - ты можешь действовать и без подсказок. Вкусно?

- Да, - кивнула девушка, облизывая губы, - но горчит. – сделав ещё один маленький глоток, горничная закашлялась, едва не выплёвывая напиток, судорожно проглатывая содержимое рта и делая ещё два поспешных глотка, пытаясь унять боль в горле. – Это плохо… - вдруг прошептала она.

- Что же?

- Меня будут ругать, скорее всего, даже уволят, - ответила девушка, с каждым словом всё сильнее опуская голову. – Это же моя работа… А я тут пью.

- На этот вечер я – твоя работа, - ответила черноволосая, садясь ближе и разворачивая девушку за плечо к себе. – Понимаешь? – горничная едва заметно кивнула, наливая новую порцию алкоголя и залпом выпивая. – Правильно, - похвалила девушку хозяйка, - ты напряжена, а ром неплохо расслабляет, но, - она посмотрела в глаза девушке, - но напейся, иначе у тебя будут проблемы, это я тебе гарантирую.

- Хорошо, - тихо ответила девушка, ставя бокал на столик. Черноволосая села ближе, касаясь своим бедром бедра девушки, и провела рукой верх по её ноге, почти до самых трусиков.

- У тебя опыт есть? – шёпотом спросила черноволосая, касаясь губами уха девушки.

- В каком смысле? – слегка запнувшись, спросила горничная. Сердце в её груди начинало биться всё сильнее.

- У тебя мужчина когда-нибудь был? – пояснила девушка и тут же, не дав времени на ответ, добавила: - Мне нужно знать, что можно с тобой делать, а что нет. – облизнув пересохшие от взволнованного дыхания губы, девушка-горничная повернулась лицом к собеседнице и, переборов смущение, коснулась своими губами её, пахнущих терпким дорогим табаком и крепким ромом, который сейчас разливался и в её венах.

Раскинувшись на кровати, черноволосая девушка наблюдала за тем, как одевается горничная. Работница пыталась выглядеть спокойной, но взгляд всё же поднять не решалась.

- Можешь быть свободна, - тоном довольного господина, сказала девушка на кровати, - насколько я знаю, твоя смена вот-вот закончится?

- Да.

- Езжай домой. – кивнув, горничная подхватила свой передник и поспешила к двери, открывая её и оборачиваясь. Она хотела что-то сказать, но хозяйка номера грубо перебила её: - Уходи, неужели, я непонятно сказала? – девушка поморщилась, выражая своё раздражение.

- Понятно, - ответила горничная, - прошу прощения. – покинув номер и неслышно прикрыв за собой дверь, она оставила хозяйку в одиночестве.

Упав спиной на помятые белые простыни, девушка, не глядя, нащупала сигареты и закурила, второй рукой пытаясь найти телефон.

- Грёбанная трубка, - выругалась она, садясь и оглядывая просторное помещение номера люкс. – Вот ты где. – подхватив аппарат, девушка вновь рухнула на спину, зажимая сигарету в зубах и набирая знакомый номер. После трёх длинных гудков на том конце ответили:

- Привет, Хенси, - голос на том конце связи лучился счастьем от звонка девушки, на что она лишь поморщилась и, не здороваясь, сразу приступила к делу:

- Приезжай, - коротко потребовала она.

- Куда?

- Не делай вид, что ты не знаешь, где я.

- Но я же в Сан-Франциско…

- Я не требую того, чтобы ты приехал прямо сейчас! – грубо перебила его девушка. Её настроение начало стремительно портиться. – Просто, возьми билет и будь завтра в Лондоне или… - парню на том конце не понравилась эта пауза, но было уже поздно. – Или ты хочешь, чтобы я сама к тебе приехала?

- Я бы этого очень хотел, - честно ответил парень, хотя прекрасно знал, чем это закончится. – Хенси, приезжай, у меня завтра показ, поболеешь за меня.

- Может быть, - бесчувственно ответила девушка, стряхивая пепел прямо на белую простынь.

- Ты приедешь?

- Приеду, - ответила девушка, бросая недокуренную сигарету в пепельницу и вставая с постели, направляясь в ванную комнату. – Я приеду, Бруно, но ты должен быть готов к тому, что…

- Я готов, - ответил парень, не дослушав девушку.

- Мне приятно, что ты понимаешь меня с полуслова, но, Бруно, дорогой мой мальчик, не следует подписываться на что-то, не узнав условий до конца.

- Хорошо, Хенси, каковы твои условия? – спросил парень, поняв, что лучше играть по правилам.

- Во сколько у тебя завтра показ? – резко спросила девушка, переводя тему.

- Начало в семь, будет длиться примерно до десяти…

- Ты не идёшь на after-party.

- Скорее всего, мне нужно будет там появиться…

- Ты не понял - это был не вопрос.

- Но…

- В любой другой день иди, куда хочешь, но завтра ты должен быть дома, понятно?

- Хорошо, Хенси, - согласился парень. – Что ещё?

- Мы едем в Штутгарт.

- Это же твой родной город?

- Да.

- З… - «зачем?» хотел спросить парень, но передумал, зная, насколько любимая не любит лишних вопросов. – Когда?

- Скоро, - неопределённо ответила Хенси, разглядывая своё отражение в большом настенном зеркале в ванной.

- Что-то ещё?

- Готовься, - ответила Хенси. – Всё, пока. – не дождавшись ответа, она отклонила вызов.

- Пока, - прошептал парень в уже глухую трубку.

Положив телефон на полку, девушка вернулась к зеркалу. Коснувшись пальцами загорелой кожи, она провела ими по запястьям, густо украшенными татуировками, по острым углам ключиц, шее, где наливался винным цветом лёгкий засос. Улыбнувшись, девушка запустила руку в короткие упругие волосы, взъерошивая их, убирая со лба чёлку.

- Сведи этот шрам, Хенси, сейчас столько методов! Даже следа не останется…

Девушка вспоминала слова, которые ей говорили многие с тех пор, как она вошла в светскую тусовку. И тут же вспоминала свой извечный ответ, который она произносила, таинственно улыбаясь и касаясь кончиками пальцев бледного рубца:

- Он напоминает мне об одном очень важном дне, я не могу позволить себе стереть эту память. По крайней мере пока...

Глава 24

Вопреки своим словам, Хенси появилась на показе. Бруно едва смог сдержать улыбку, удержаться от того, чтобы не помахать любимой, когда вышел на свой проход. Но до конца девушка не досидела, это парень заметил, но заставил себя не расстраиваться – судя по вчерашнему разговору у Хенси были какие-то планы на этот вечер, к которым ей нужно было подготовиться.

Когда показ закончился, Бруно быстро переоделся, собрал свои длинные, выкрашенные в блонд, волосы в низкий пучок и поспешил покинуть здание. Отвечая максимально коротко, но вежливо тем, кто пытался задержать его, поздравляя, расспрашивая о работе и о жизни, парень всё время нервно поглядывал в сторону выхода. Где-то там его ждала его любимая, та, которой он отдал своё сердце, едва увидев, и никакая, пусть даже самая любимая работа не могла соперничать с ней за первенство в его душе.

- Да, спасибо, я тоже был рад вас видеть, - ответил парень, поправляя сумку на плече, - но, прошу вас извинить меня – мне пора.

- Жаль, Бруно, мы так давно не виделись…

- В следующий раз, - парень коснулся предплечья женщины с густо накрашенными фиолетовыми губами, - мы обязательно поболтаем, но сейчас я очень тороплюсь.

- Что ж, - женщина развела руками, - не могу тебя задерживать.

- До встречи, - попрощался парень, направляясь к выходу.

Бросив сумку на пассажирское сиденье, Бруно завёл автомобиль и, проигнорировав правила дорожного движения, сразу вклинился в поток машин. Когда машины остановились на очередном светофоре, парень убрал с лица выбившуюся прядь и посмотрел в зеркало. Каждый раз, отрываясь от дел, бросая всё, спеша к Хенси он спрашивал себя – зачем? Зачем ему это? Зачем ему она? Он был молод, успешен, его карьера шла в гору, предложения сыпались рекой и каждая была бы счастлива оказаться рядом с ним, даже несмотря на его специфическую внешность.

Бруно Шугард был одним из тех моделей, кого принято называть универсальными. Его внешность: высокий рост, тонкость кости, идеальная кожа, точёные черты лица с большими карими глазами, аккуратным носом и пухлыми губами, выразительными скулами – идеально подходили для того, чтобы демонстрировать не только мужскую одежду, но и женскую, за что его особо полюбили модельеры. Только, в отличие от многих других андрогинов, в его лице было что-то такое, что не позволяло сказать, что перед тобой девушка. Эта неуловимая черта, тень, которая скользила в нём, всегда оставаясь нераскрытой до конца, приковывала взгляды и, в том числе и взгляд Хенси.

Парень очень хорошо помнил тот вечер, когда он увидел девушку впервые. Это был званый вечер по случаю какого-то события, куда они оба оказались приглашены. Толпа людей, которые пытались поддерживать светскую беседу, неспешно попивая дорогое шампанское, коньяк и иные напитки, все нарядно одетые, приковывающие взгляды и… она.

Хенси выделялась на общем фоне не только костюмом – все прочие женщины были одеты в платья, на ней же были брюки – его зацепил и даже несколько покоробил её взгляд. В нём что-то было, что-то такое, что парень вот уже два года безуспешно пытался понять и разгадать, но девушка не желала раскрывать своих секретов и не показывала больше, чем считала нужным.

В тот вечер Бруно больше ни на кого не обращал внимания, безотрывно следя за девушкой, которая чем-то неуловимым так покорила его, но подойти не решался. Дело было не только в природной стеснительности, которая так странно сочеталась с его публичной профессией, дело было в том, что он боялся. Боялся показаться глупым, боялся отказа и, немного, боялся её самой. И она всё сделала сама.

Когда вечер был ещё в самом разгаре, Хенси просто подошла к нему со спины, окликая, заставляя парня вздрогнуть и растеряться, замямлить что-то. После недолгого разговора, который больше походил на оценивание, изучение, Хенси просто шагнула ближе и сказала совершенно спокойным тоном, не боясь и не заботясь о том, что кто-то может услышать:

- Поехали ко мне? – это был вопрос, но ждать ответа девушка не стала, разворачиваясь и направляясь к выходу. Она знала, что, если он захочет, то пойдёт за ней, если же нет…

Второй вариант не пригодился. Бруно, схватив свою сумку и вещи, едва не сбив женщину на невероятных каблуках, вылетел на улицу, где его уже ждала Хенси в припаркованной машине. В этот вечер она сама повела автомобиль и никогда после не разрешала Бруно садиться за руль. Если он ехал один – пожалуйста, если же в машине была она…

Хенси была такой во всём: властной, холодной, твёрдой. Порой Бруно казалось, что быть с нею рядом бессмысленно, потому что она не любит его и никогда не полюбит, он терзался этими мыслями долго, а потом начал пытаться постепенно узнавать о её жизни и это дало ему надежду. Он убеждал себя, что, не чувствуй она к нему ничего, она бы не стала поддерживать эти отношения. Да, она ему изменяла и он это прекрасно знал, но она не уходила, всегда возвращаясь к нему. Это заставляло его верить, верить и бежать к ней, подобно собачке, по первому зову.

Резко затормозив у дома, парень выскочил из машины, едва не забыв ключи в замке зажигания. Ступени их дома, поворот ключа в замке и вот он внутри. Всё привычно и аккуратно, но что-то говорит о том, что всё не так, как обычно. Это что-то – звенящая тишина, которая была верной спутницей Хенси. Бруно не знал, чем её так влекла она, но давно заметил, что девушка может наслаждаться молчанием часами.

Пройдя на второй этаж, парень зашёл в ванную комнату, рвано раздеваясь, забираясь под душ, смывая остатки грима. Волосы в низком пучке немного намокли и прилипли к ровной спине с острыми крыльями лопаток, сердце билось ровно и медленно, но так сильно. Натянув джинсы и футболку, парень зашёл в спальню, где ожидал увидеть Хенси, но её там не было.

Пройдя к кровати, парень сел, подгибая под себя одну ногу и тяжёло выдыхая сквозь сжатые зубы.

- Эти игры меня когда-нибудь… - пронеслось в голове парня, но мысль оборвалась голосом его любимой девушки:

- Раздевайся, - ровным тоном сказала она. Парень сидел спиной к двери и не имел возможности видеть девушку. – И не оборачивайся. – вздохнув, парень поддел край футболки и стянул её, кладя на кровать. Встав, не оборачиваясь, как и было сказано, парень начал расстегивать ремень на джинсах, но Хенси вновь оборвала его, дождавшись, когда расстегнутые штаны чуть опустятся с узких бёдер: - Достаточно. – он услышал шаги, девушка переместилась на середину просторной комнаты. – Закрой глаза. – сглотнув, парень послушно закрыл глаза. Он давно привык к странным наклонностям любимой, но всё равно каждый раз внутри него что-то напрягалось. – Умница, - в голосе девушки скользнула улыбка. – А теперь встань на колени. – когда парень исполнил просьбу Хенси поставила на тумбочку металлический ковшик, который легко звякнул, соприкоснувшись с твёрдой поверхностью.

Медленно размотав чёрную ленту, повязанную на запястье, девушка склонилась к лицу парня, говоря:

- Не дёргайся. – Бруно кивнул, сидя смирно, пока девушка завязывала ему глаза. – Молодец, - в голосе звучало довольство покорностью парня. – А теперь…

Склонившись, девушка достала из-под кровати чёрный чемоданчик, обтянутый бархатом. Открыв его, Хенси занесла руку и замерла, выбирая. Кивнув самой себе, девушка достала один предмет и положила его рядом с ковшиком, оставляя чемодан стоять на кровати, зияя своим чревом и всем его содержимым.

- Пригодиться, - подумала Хенси, глядя в чёрное чрево и окуная палец в мёд, которым был наполнен ковшик. Поднеся испачканный в липкой субстанции палец к губам, девушка медленно облизала его, слегка морщась – слишком приторно, Хенси давно не любила сладкое, но в этот вечер никак не могла от него отказаться.

Взяв с тумбочки большой, натуралистичный фаломинатор, девушка окунула его в сладость, которая отдавала топким янтарём в искусственном свете ламп. Не заботясь о том, что капли мёда падают на пол, Хенси медленно шагнула к парню, нагибаясь, проводя инструментом по его губам.

- Оближи губы, - неожиданно ласковым тоном попросила девушка, парень поспешил повиноваться. Почувствовав сладость в своём рту, Бруно обрадовался. Было так странно, но он подумал сейчас о том, что голоден и был бы не против подкрепиться питательной природной сладостью, пусть даже таким странным способом. – Вкусно? – спросила девушка и тут же добавила, тихо шикая: - Тсс, не говори. – она коснулась пальцами его губ, на которых застыли янтарные капли, повела вниз, размазывая сладость по его щекам, подбородку. – Открой ротик, - проворковала девушка и Бруно, не смея и не желая противиться, разомкнул губы.

Мягко надавив, Хенси протолкнула фаломинатор ему в рот. Мёд, попавший на истосковавшийся по вкусу язык, мгновенно проник в кровь, разносясь по венам какой-то пьянящей энергией. Бруно не заметил, что начал сам старательно облизывать, обсасывать искусственный член, наслаждаясь сладостью. Он опомнился только тогда, когда над ним раздался смешок Хенси:

- Ты меня радуешь, Бруно, - девушка убрала инструмент от его рта. Как раз вовремя, потому что мёда уже совсем не осталось. Облизнув губы, парень стал ждать продолжения банкета. – Хочешь ещё? – парень кивнул, надеясь, что это не разозлит девушку. Она редко бывала в таком приподнятом настроении, и ему так не хотелось всё испортить. – Давай… - на этот раз, вместо фаломинатора, девушка опустила в мёд руку, оставляя на своей ладони густой сладкий налёт, поднося её к лицу Бруно.

Когда кожа, покрытая вязкой субстанцией, коснулась губ парня, он несмело облизнулся, но, поняв, что ничего опасного или страшного нет, высунул язык и, подобно щенку, начал облизывать ладонь девушки. Хенси смотрела за этим, улыбаясь, наслаждаясь его покорностью. Когда её ладошка лишилась медяного покрытия и заблестела от слюны парня, Хенси взяла его за подбородок, погружая большой палец ему в рот, а второй рукой окуная искусственный член в мёд.

На этот раз Бруно не перепало сладенького – Хенси водила перемазанным в меду инструментом по его лицу, задевая и пачкая пряди у лица, проводя по нему свободной рукой, размазывая липкие капли. Заведя руку за спину парню, Хенси сдёрнула резинку с его волос, разбрасывая их по худым плечам и сразу же собирая в хвост, стягивая, заставляя его запрокинуть голову.

- Открой рот, - прошептала Хенси таким голосом, что Бруно послушался бы, даже если бы она приказала ему взять нож и воткнуть себе в сердце.

Продолжая держать голову предельно запрокинутой, парень открыл рот, сперва несильно, но потом шире. Держа одной рукой волосы парня, второй Хенси дотянулась до ёмкости с мёдом, беря её, занося над лицом парня и начиная тонкой струйкой вливать в его широко открытый рот.

Кадык парня резко дёргался, когда он часто сглатывал сладкую субстанцию, чтобы не подавиться. Но когда Хенси усилила напор, это всё-таки произошло. Закашлявшись, Бруно опустил голову, пытаясь отдышаться. Мёд липкими ручейками побежал вниз, капая на плечи парня, на грудь, стекая по животу и достигая кромки расстегнутых джинсов и трусов.

Отдышавшись, Бруно прислушался, ожидая слов Хенси, несущих наказание, но девушка молчала, стоя в шаге от него, склонив голову набок и улыбаясь. Бросив почти пустой ковшик на пол, отчего мёд пролился наружу золотистым дождём, девушка опустилась на колени напротив Бруно. Не глядя, девушка опустила пальцы в сладость, вновь проводя ими по губам парня, не спеша, позволяя ему медленно облизать их, насладиться. Подтолкнув ковшик ближе, чтобы было удобнее дотягиваться, девушка коснулась и второй, тоже перемазанной в меду, рукой губ парня, но задерживаться там не стала, медленно ведя липкими пальцами вниз, по его груди, животу, заставляя Бруно вздрагивать и шумно дышать, сдерживая просящиеся наружу стоны и мольбы о продолжении.

Подцепив кончиками пальцев кромку трусов, не дав парню даже вздохнуть, Хенси провела липкой ладонью по всей длине его напряжённого члена и сжала в крепкое кольцо, начиная медленно двигать рукой, не давая шанса что-то сказать или даже подумать.

Это было восхитительно и заставляло сходить с ума, заставляло чувствовать, как лопаются сосуды мозга, но Бруно было всё равно – даже умри он сейчас он инсульта или инфаркта, он бы не попросил Хенси остановить быстрые и ритмичные движения рукой.

Не верится, ладонь, всего лишь ладонь… Но эта прохладная ладошка приносила больше удовольствия и чувств, чем любой секс в его жизни. Может быть, дело было в том, что Бруно отчаянно и как-то безнадёжно любил Хенси, а, может быть, в том, что их любовь всегда граничила с опасностью и дикостью – Бруно никогда не знал, чем закончится их новая игра, но, кажется, сейчас ему был известен финал…

- Ах! – не сдержавшись, вздохнул он, запрокидывая голову, щекоча чувствительную кожу вверху спины собственными волосами. – Х… - он хотел назвать её по имени, попросить не останавливаться, но до крови закусил губу, запрещая себе это делать. – Ах… - новый вздох горячей волной сорвался с губ, неслышным эхом отражаясь от стен.

Финал неумолимо приближался, заставляя задыхаться собственным обжигающим дыханием, запрещать себе, но всё равно двигать бёдрами навстречу руке девушки. Внутри поднялась какая-то тёплая волна, поднимая давление в венах, грозясь прорвать их, порвать в клочья. Оставалось совсем чуть-чуть, одно движение, половина движения…

Открыв в немом стоне рот, Бруно почувствовал, как его губ что-то коснулось, просясь внутрь. Находясь на пороге опустошающего оргазма, парень не чувствовал ничего, кроме биения крови во взбухших венах и особенно там, внизу, в болезненно напряжённом органе. С готовностью подавшись вперёд, парень принял в свой рот что-то небольшое и гладкое. Наслаждение поднялось финальной волной, концентрируясь внизу живота и готовясь разойтись по всему телу подобно лавине. Стиснув зубы, парень откусил кусочек того, что предлагала ему Хенси, сразу же проглатывая.

Рот, горло и пищевод мгновенно обожгло. Несмотря на то, что на глазах Бруно была повязка, он распахнул их, хватая ртом воздух, пытаясь унять пожар внутри. Он был готов кончить, но Хенси, дождавшись самого последнего, предательски и издевательски последнего, момента убрала ладонь от напряженного члена своего парня, вырывая из его груди стон и всхлип.

Девушка толкнула парня в плечо и он, покорно согнулся, почти касаясь лбом пола. Он шумно и часто дышал ртом, пытаясь избавиться от жжения во рту и отвлечься от муки не случившегося оргазма. Его невыносимо напряженный член упирался в его же живот, обжигая, заставляя едва слышно хныкать. Вместо того, чтобы как-то помочь парню, Хенси встала и ушла из комнаты.

Бруно трясло долго, его не отпускало возбуждение, но жжение во рту и горле несколько отвлекали, будучи, тем не менее, не в силах полностью переключить его внимание на себя. Прошло не менее двадцати минут прежде, чем парень смог начать адекватно думать. И ещё столько же, прежде, чем он понял, что Хенси ушла и он может снять повязку с глаз.

Поморщившись от света, Бруно осмотрел комнату. Как он и предполагал, девушки в помещении не было, а был только брошенный на тумбочке фаломинатор, ковшик с остатками мёда и половина перца чили, который девушка предусмотрительно очистила от кожицы, чтобы ощущения были острее, а затем подсунула парню в самый неподходящий для этого момент.

Тяжело вздохнув, парень встал на ноги, слегка пошатываясь. Разочарование от не случившейся разрядки всё ещё блуждало в теле, а ноги сильно затекли от долго стояния на коленях. Посмотрев ещё какое-то время на чёрное око дверного проёма, надеясь, что Хенси вернётся, Бруно принялся за уборку, подбирая липкий ковшик и направляясь на кухню, чтобы вернуть его на место.

Глава 25

- А зачем мы едем в Штутгарт? – невинным голосом спросил Бруно уже в который раз за последние дни. Оторвавшись от панели с указанием рейсов и времени их вылетов, парень повернулся к девушке, которая, не моргая, куда-то смотрела. Сделав шаг к девушке, парень протянул руку, несмело окликая её: - Хенси?

- Я слышу тебя, - отозвалась девушка, не поворачивая головы. – Бруно, если ты не хочешь ехать, я не стану тебя заставлять. Ты можешь прямо сейчас развернуться и вернуться домой.

Бруно невольно поёжился от слов любимой. Он готов был к тому, что она накричит на него, пошлёт, но её спокойный и бесцветный тон резал слух куда сильнее, нежели самый пронзительный крик. Ему было больно слышать это. Каждый раз сердце в груди парня невыносимо сжималось, съеживалось от понимания того, что он не знает, что творится в душе любимой, не может ей помочь и, скорее всего, никогда не сможет. Потому что это «что-то» - причина странности Хенси была слишком хорошо охраняема и оберегаема девушкой от посторонних. Как бы Бруно не убеждал себя в том, что он не чужой ей, его самые убедительные слова разбивались о тот факт, что, ровно как и все, ничего не знает о девушке, а, значит, он был ей не многим ближе простого прохожего.

«Случайный жизненный попутчик» - так Бруно называл себя в те минуты, когда становилось особенно невыносимо, но потом… Потом она приходила, смотрела каким-то невероятным, гипнотизирующим взглядом и увлекала в очередную игру. И всё – конец, Бруно никогда не находил в себе сил, чтобы отказать ей, не мог найти сил, чтобы уйти, но с удивительной стойкостью и преданностью оставался рядом, хотя, порой, это оказывалось невообразимо сложно и даже опасно.

- Хенси, - вновь обратился к ней парень, поправляя кепку и натягивая её на глаза. В отличие от девушки, которая была известна в Европе, но почти незнакома американскому обывателю, Бруно был узнаваем по обе стороны океана. Ему совершенно не хотел сейчас быть узнанным.

Хенси слышала слова парня, но не посчитала нужным отвечать. Круто развёрнувшись на высоченных платформах, девушка, прямой и стремительной походкой, направилась куда-то.

- Ты куда? – окликнул её парень прежде, чем она затерялась в толпе, но ответа не услышал. Ответа просто не было.

Быстро дойдя до уборной, девушка зашла в крайнюю кабинку и, опустив крышку, села на унитаз, подгибая под себя одну ногу. Эта некультурная и странная привычка осталась у неё ещё со школьных лет и была тем немногим, что осталось ей в наследие от прошлого. Привычка забираться в обуви на не предназначенные для этого поверхности, имя и страшная тайна, бережно хранимая девушкой – это были её маленькие сокровища, пунктики, которые она не позволяла никому отнять, трепетно неся в себе через года.

Вынув из внутреннего кармана куртки из грубой коричневой кожи небольшой толстый блокнот, девушка открыла его на закладке и всмотрелась в страницы, исписанные мелким неровным почерком. Эта книжка, эти неразборчивые записи были самым главным её богатством, которое она собирала на протяжении нескольких лет.

- Кит Ланге, - прочитала девушка одну из последних записей, - живёт на два города: Штутгарт и Гамбург, 5 марта приедет в родной город и останется на месяц. – неровно улыбнувшись, девушка подняла глаза и прошептала: - Останешься, Кити, непременно останешься…

Убрав записную книжку обратно в карман, Хенси достала из другого кармана почти пустой пузырёк с лекарствами и высыпала себе на ладонь две таблетки. Проглотив их, девушка высыпала остальное содержимое в унитаз, после чего, обернув стеклянный пузырёк бумагой и раздавив его в мелкую крошку, отправила вслед за таблетками. Нажав кнопку слива, девушка наблюдала за водоворотом воды, который уносил и уничтожал её очередную маленькую тайну.

С той самой поездки, когда девушка отправлялась к родному отцу и его семье, она люто возненавидела дороги за их пресловутый дорожный транс, уйму времени для размышлений и невозможности убежать. Но жизнь Хенси сложилась так, что ей приходилось часто переезжать с места на место, поездки не часто бывали долгими, но это было не столь важно – важен сам факт бегущего за стеклом окна пейзажа, слишком общительных попутчиках и прочем, что непременно возвращало девушку в прошлое и вызывало ненависть и желание выпрыгнуть из транспорта на полном ходу. Если, теоретически, девушка могла позволить себе подобное с машиной или поездом, но прыгнуть из самолёта ей бы никто не позволил. Потому девушка всегда, собираясь в очередной трип, имела при себе пузырёк сильнодействующего лекарства, которое позволяло пропустить нелюбимый Хенси этап путешествия, мирно проспав его. Препарат был из тех, на которые требуются определённые документы, потому, чтобы не вступать в перепалку с законом, девушка всегда выпивала его непосредственно перед посадкой, а остатки уничтожала или просто бросала там, где принимала лекарство.

Водопад затих и, толкнув дверь, девушка покинула кабинку, останавливаясь у ровного ряда зеркал и вглядываясь в своё отражение, слегка прищуриваясь. Кивнув о чём-то самой себе, девушка покинула дамскую комнату таким же быстрым шагом, каким и пришла.

Бруно не заметил того, как подошла Хенси – она всегда умудрялось подкрадываться незаметно, подобно дикой кошке. Только неясное боковое зрение уловило чьё-то присутствие, а шестое чувство почувствовало пристальный взгляд. Обернувшись, Бруно напрягся – Хенси стояла в шаге от него, не сводя с него какого-то нечитаемого взгляда, но не успел парень как следует испугаться, как девушка сама же и развеяла его страх, медленно растягивая губы в улыбке.

- Наверное, я никогда не научусь понимать её эмоций и их быстрых смен, - подумал парень и обратился к Хенси. – Я взял тебе кофе, - взяв в руки высокий стаканчик, он протянул его девушке. – Двойной американо, твой любимый. – уточнил парень.

Несмотря на только что принятые таблетки, Хенси была не прочь выпить горячего напитка – он был не в силах свести действие препарата на нет. Кивнув, она взяла протянутый стаканчик и села рядом с парнем, поднося ёмкость к лицу и вдыхая горьковатый кофейный аромат.

- Спасибо, - поблагодарила Хенси.

- Пожалуйста, - улыбнулся Бруно, едва ощутимо касаясь ладони девушки. Она не отдёрнула руки, что позволило парню облегчённо вздохнуть и позволить себе продолжить разговор. – Где ты была?

- В месте, где очень много воды, - ответила Хенси, делая глоток кофе. Брови Бруно в непонимании подскочили вверх. – В туалете, - пояснила девушка, поворачиваясь к парню. Он виновато улыбнулся. – Ты иногда бываешь очень несообразительным, - добавила девушка делая ещё один глоток и приближаясь к лицу парня, замирая совсем близко, но не касаясь его губ.

Бруно судорожно вздохнул, отчего ветерок его дыхание пробежал по горячим от кофе губам девушки. Он хотел её поцеловать, но не решался. Его природная стеснительность, граничащая со жгучим, сводящим с ума желанием быть ближе к своей любимой плавило мозг. Но в этот раз Бруно боялся зря.

Едва заметно улыбнувшись, Хенси провела носом по его щеке, доходя до его глаз, которые он прикрыл. Сердце в груди парня громыхало так, что он не слышал ни гудящую толпу, ни громкий механический голос, объявивший их рейс. Вслепую потянувшись к губам девушки, словно ребёнок к материнской груди, он поцеловал её. Несмело и осторожно он касался губами её губ, надеясь лишь на то, что он не сделает неверного движения, не заставит её остановиться и оттолкнуть его.

Он любил её, любил безнадёжно, невозможно и как-то болезненно. И никакие доводы разума или знакомых не действовали на него: да – она странная, да – она старше, да – он может найти и лучше. Но зачем ему лучшая, если это будет не она? Все доводы разбивались об его наивную, немного детскую любовь и слепую веру в то, что у них всё получится.

Прикусив губу парня, Хенси тут же провела по месту укуса языком и «попросилась» в рот парня. Исполнив немую просьбу, разомкнув губы, Бруно почувствовал, что ещё немного и он потеряет сознание. Под закрытыми веками всё кружилось, заставляя отчаянно хвататься за девушку, за спинку кресла и сиденье. Бруно было стыдно, но он почувствовал, что ещё чуть-чуть и он кончит прямо здесь от простого поцелуя в губы. Два года без полноценного секса, которые ему обеспечила любовь к Хенси, плюс позавчерашняя игра, в результате которой девушка бросила его на самом пределе давали о себе знать. Парень заводился от каждого прикосновения, словно ему был не двадцать один год, а пятнадцать, и его напряженное тело, пронизанное сетью раздраженных нервов, с каждым разом всё меньше слушалось разума, требуя удовлетворения.

Её горячий и горьковатый от кофе язык касался его, скользил по зубам, нёбу, вылизывая его рот, и парень, в свою очередь, отвечал не менее усердно. Его единственным желанием сейчас было плюнуть на поездку, потащить девушку в машину и, возможно, даже не доехать до дома, предавшись страсти прямо в автомобиле. Он бы непременно поступил так, будь перед ним кто-то другой, но Хенси – и он это прекрасно знал – не такая. И дело в каких-то псевдоморальных принципах, ханжестве или подобном, дело было в том, что у девушки был свой, совершенно особенный взгляд на взаимоотношения мужчины и женщины.

Опустив руку на грудь парня, девушка нащупала через ткань водолазки твёрдую бусинку соска, украшенного колечком пирсинга, и дёрнула. Не удержавшись, Бруно шикнул от боли, тем самым прерывая поцелуй. Прокол был совсем свежим, сделанным вчера, и подобные манипуляции со свежей раной на столь чувствительной части тела приносили острую боль.

- Пошли, - сказала девушка, оглаживая только что раздраженное ею же место. Бруно посмотрел на Хенси исподлобья разочарованным, но понимающим взглядом. Не став более ничего говорить, девушка встала, забрала сумку и, залпом допив остатки кофе, выбросила стаканчик.

Прицельный взгляд сверху со слегка вскинутой бровью вернул парня на землю. Так же встав, Бруно сказал:

- Пошли, Хенси, - как бы он не сдерживался, но вздох сожаления сорвался с его губ. Сделав вид, что не услышала его разочарования, Хенси немного улыбнулась и, развернувшись, пошла к стойке регистрации, у которой почти никого уже не было.

Вновь тяжело вздохнув, парень взял свою сумку, прижимая к себе и прикрывая ею своё ноющее возбуждение, и пошел вслед за девушкой.

Глава 26

… Ломая кому-то жизнь, будьте готовы к тому, что человек найдёт в себе силы воскреснуть и, подобно зомби, разорвёт вас на куски…

Прибыв на место Хенси так хотелось сразу броситься на дело, но она убедила себя, что не следует чрезмерно торопиться, ибо форсирование событий может всё испортить. Всё… А она не для того так долго ждала, чтобы сейчас оступиться.

День, к радости девушки прошёл быстро, выгнав Бруно, который раздражал её, нарушая тишину и мешая сосредоточиться, смаковать детали совершенного плана. Парень не стал сопротивляться и переехал в отель. В тот момент, когда за ним захлопнулась входная дверь, Хенси растянула губы в какой-то дьявольской улыбке и откинулась на спинку дивана, раскинула руки, уподобляясь Иисусу на кресте. Но она не была святой, никогда не была. Слишком много крови и грязи было внутри неё и на её коже, оставшись вечным, пусть и невидимым, слоем покрывать её тело.

Сев, выпрямив спину, она закрыла лицо ладонями, взъерошивая короткие волосы и громко вздыхая. Томный, низкий звук полетел прочь, отражаясь от стен огромного дома и возвращаясь к своей хозяйке почти неслышным эхом.

Она приобрела этот участок, начав застраивать его, более двух лет назад, но он впервые увидел свою хозяйку. Хенси хотела, чтобы её дом был полностью ЕЁ, чтобы в нём не было ни единого следа прошлых хозяев с их жизнями, потому, когда она приобретала участок, на нём не было даже фундамента. Сейчас же на нём красовался, возвышаясь и выделяясь на общем фоне, двухэтажный особняк, но два этажа у него было только на первый взгляд. На самом деле, в доме был полноценный третий этаж, только скрытый под землёй, оборудованный по типу бункера. Об этом никто не знал кроме тех, кто занимались строительством, а они… Они непременно будут молчать.

Взяв из бара бутылку своего любимого рома и прихватив бокал, Хенси направилась на второй этаж. Достав из ящичка стола потрепанный блокнот в кожаной обложке, девушка зубами открыла бутылку, сплюнув пробку куда-то в угол и, плеснув тёмного напитка в бокал, села, сразу же делая глоток, слегка морщась и вглядываясь в собственные записи:

- На работе до семи, - гласила запись, - по пятницам задерживается до восьми, иногда, девяти часов вечера. – довольно ухмыльнувшись, девушка вернула блокнот в ящик и, заперев его на ключ, вернулась на кровать, допивая ром и прикладывая согретое ладонью стекло к виску. Ей предстояли несколько часов ожидания, пропитанного тишиной и молчанием.

Многие люди имеют склонность ненавидеть ожидание, многие являются нетерпеливыми, и потому никогда не добиваются своего. Но Хенси была не такой. Она была подобно крокодилу, затаившемуся в засаде, готовому часами не двигаться с места, выжидая удачного момента, когда он сможет сомкнуть свои могучие челюсти на горле жертвы.

- Да, мама, - улыбнувшись немного по-детски, что выглядело так странно в данной ситуации, произнесла Хенси, ложась на спину и смотря в потолок, - я всегда была целеустремлённой… И сейчас я тоже не сойду с пути. Клянусь, скорее ад замёрзнет и его осыплет белым пеплом снега.

Полежав ещё какое-то время, девушка встала, сделала глоток рома и, закрыв бутылку, поставила её на стол. Подойдя к огромному шкафу, девушка распахнула его дверцы, вглядываясь в его чрево. Ровные ряды одежды покорно ждали, когда хозяйка что-то выберет. Занося руку, касаясь какой-то детали гардероба и вновь убирая её, Хенси проходилась взад-вперёд, выбирая. У неё было достаточно времени для того, чтобы выбрать идеальный костюм, а именно такой ей нужен был сегодня.

- Я не хочу тебя разочаровать, Кити… - прошептала Хенси, выбирая вешалку и отправляясь к зеркалу.

К шести часам, как и планировалась, девушка была готова. Обтягивающий кожаный комбинезон подчёркивал каждую линию её тренированного тела, в таком виде девушка могла заставить смутить даже Папу Римского. Оценив себя со всех сторон, девушка довольно хмыкнула и накинула поверх чёрный кардиган из тонкой ткани, после чего расстегнула молнию, углубляя декольте.

- Отлично… - шепнула девушка, касаясь пальцами ботинок на огромной танкетке. Надев тёмные очки, девушка подхватила сумку и покинула дом.

Путь до места назначения прошёл стремительно, несмотря на то, что девушка оставила машину в двух кварталах от нужного ей адреса и дальше пошла пешком, сокращая путь через дворы. Это был её родной город, она здесь встала на ноги, выросла, она знала его наизусть. Каждый поворот, каждая улица, каждый дворик напоминал ей о чём-то, воскрешая какое-то воспоминание. Хенси наслаждалась этими чувствами, потому что они, будоража память, только придавали ей уверенности и силы. Они – эти прекрасные моменты, были тем, что у неё бессовестно отняли, потому что она была не в силах защитить себя, отстоять свою жизнь.

- Но более такого не повторится… - промелькнуло в голове Хенси, когда она увидела нужный ей дом.

Попасть в нужную квартиру не составило труда – хозяин квартиры же не знал, что его любимая домработница работает на два фронта и является доброй подругой Хенси, потому ключ девушка смогла найти там, где они и условились, что он будет.

Проникнув в тёмное, тихое помещение, девушка заперла дверь и, не включая света, двигаясь на ощупь, но удивительно грациозно обходя преграды, зашла в спальню, где начала переодеваться. Было бы большой глупостью приходить сюда без должной маскировки, потому в свой чёрный наряд девушка переоделась только сейчас, сдёргивая парик, зашвыривая его в мусорный мешок и отправляя к нему одежду. Спрятав пакет за диваном, куда парень точно не должен был заглядывать раньше времени, девушка стала ждать.

На первый взгляд могло показаться, что она сошла с ума – как иначе объяснить то, что она, незаконно проникнув в чужой дом, спокойно сидит на постели хозяина, мерно считая секунды. Но дело было иначе. Девушка ждала – ждала нужного часа, когда она сможет занять позицию и явиться парню во всей красе, самым неожиданным образом.

В начале одиннадцатого в замке повернулся ключ и в квартиру зашёл её хозяин. Он был немного не трезв и сильно расстроен тем, что вновь проиграл. Парень, который в школе походил на шпалу и ничем, кроме дружбы с Морицем не выделялся, с годами заметно изменился. Заметно поправившись, но всё равно оставаясь стройным, парень почему-то стал выглядеть много ниже; он работал в компании, занимающейся перевозками и сам тоже постоянно был в пути между городами. Но главным приобретением парня стала развивающаяся игромания, которая пока что не грозила ему банкротством, но уже пробивала большую брешь в его бюджете.

Приняв душ и несколько отрезвив себя, парень переместился на кухню, где поужинал плохо разогретым блюдом. Когда он пришёл в спальню, не включая света и садясь на кровать, было уже начало одиннадцатого. В полной темноте парень занёс палец над кнопкой включения ноутбука, но замер. Его сердце сделало кувырок и на мгновение замерло. Этого мгновения ему хватило для того, чтобы расслышать скрип двери, а затем её хлопок.

По спине парня побежали мурашки – кто мог хлопнуть дверью в доме, где кроме него никого нет?

- Я же не так много выпил… - пробурчал Кит и обернулся, намереваясь встать и закрыть дверь, но встал, как вкопанный.

Там – в темноте угла, который до этого прикрывала распахнутая дверь, кто-то был. По крайней мере, парню так казалось. Через закрытые шторы проникало так мало света, что он почти ничего не значил, но глаза парня уже успели несколько привыкнуть ко тьме, что позволило ему разглядеть очертания фигуры, стоящей в углу.

- Кто здесь? – спросил Кит неожиданно высоким от страха голосом и тут же мысленно отругал себя за трусость. – Вор? – судорожно думал парень, не решаясь двинуться с места. – Если это вор, то почему он ничего не тронул и прячется в углу? Нет, на вора это не похоже…

Всё это время девушка, стоящая в углу, терпеливо ждала, когда парень немного отомрёт и начнёт что-то делать. Он был уже напуган, это было видно, это чувствовалось и искрило в воздухе, но было бы слишком простым доставать все карты из рукава сейчас, у них ещё вся ночь впереди…

- Кто… - вновь начал парень, но оборвался на полуслове, потому что фигура в углу ожила, делая шаг в его сторону, входя в ту полоску света, что проникала через зазор между шторами.

- Здравствуй, Кит, - сказал женский голос, что немного успокоило парня, но и напрягло одновременно, потому что голос показался ему отдалённо знакомым…

- Ты кто? – спросил парень, делая шаг в сторону светильника. Разочаровано вздохнув, девушка ответила:

- А я думала, что ты меня узнаешь… - девушка несколько раз цокнула языком, выражая недовольство. – Кити, чего же ты так меня расстраиваешь? – парень начинал раздражаться, ему становилось неспокойно, потому что, по всем признакам, в его дом проникла какая-то ненормальная

- И кто же ты? – спросил Кит. Он постарался отвлечься от надвигающейся паники, успокаивая себя тем, что это всего лишь женщина и он легко сможет её обезвредить, если она поведёт себя агрессивно. Он же не знал…

Шесть лет назад Хенси Литтл вошла в Бремен. Идя по незнакомым улицам, проходя мимо сотен чужих людей, девушка ничего не видела перед собой. В её голове билось только одно:

- Мне повезло. В этот раз мне повезло, но что, если это повторится? Я не смогу с этим жить, не смогу… А, значит, я должна научиться драться за себя, за свою жизнь и честь.

Девушка решила, во что бы то ни стало, научится защищать себя. Отмывшись от крови прямо в фонтане, не обращая внимания на странные взгляды, она двинулась дальше. Она даже не знала, что искала, но, увидев вывеску спортивного зала, она, не медля, толкнула дверь и прошла внутрь. Внутри пахло потом, тут и там лязгало железо, её внимание привлёк накачанный мужчина, лет 35-40. Не думая ни о чём, она подошла и попросила:

- Научите меня драться.

Мужчина даже не ответил ей, игнорируя странную девушку в мокрой одежде, которая чего-то от него хотела, но Хенси не сдавалась. Она не боялась, что мужчина вызовет охрану или сам выставит её – ей было больше нечего терять и потому, разозлившись на молчание мужчины, она схватилась за край его штанги, каким-то неведомым образом удержав мускулистого мужчину от движения и почти закричала:

- Научите меня драться!

Он ничего ей не ответил и в этот раз, но внутри у него что-то щёлкнуло. Встав, он утёр полотенцем пот и бросил девушке:

- Пошли, - после чего сразу направился к какой-то двери, ведущей в помещение, не предназначенное для всех. Заперев дверь, мужчина сказал Хенси: - Я тебя научу всему, что умею и даже больше, но не за просто так… - эта фраза заставила девушку ощетиниться, подобно дикой собаке.

- Если вы меня хоть пальцем тронете, я вас уничтожу. – прошипела девушка, втягивая голову в плечи. Она не знала, как сможет исполнить угрозу, но мысленно поклялась себе, что непременно сделает это, непременно отомстит за себя. Она больше никому не позволит причинять себе боль.

- Именно поэтому я и собираюсь предложить тебе обмен… - он оглядел её каким-то оценивающим взглядом и продолжил: - Я могу тебе доверять?

- Можете.

- Хорошо, - мужчина кивнул и направился к шкафчику, переодеваясь и совершенно не стесняясь девушки. – Если ты так хочешь научиться защищать себя, я помогу тебе, но и ты поможешь мне…

- Это я уже поняла, - перебила его Хенси. – Что от меня требуется?

- Драться, - ответил мужчина, заставляя девушку удивлённо вскинуть брови. – Знаешь ли ты про такое явление, как бои без правил?

- Немного… - ответила девушка.

- Вот это я тебе и предлагаю.

- В смысле? Вы мне предлагаете мыть ринг? – девушка мотнула головой, не понимая. Мужчина рассмеялся:

- А ты смешная… Нет, конечно, нет. Я предлагаю тебе на него выйти.

- Меня убьют в первую же минуту, - совершенно спокойно ответила Хенси.

- Не убьют, - возразил мужчина. – Я тебя научу. Так что, по рукам? – девушка стояла, опустив голову, что-то обдумывая. – Ты меня слышишь? Если ты собираешься думать или, упаси господи, советоваться с кем-то, то – вот дверь! Мне нужен немедленный ответ.

- Да, - тихо ответила Хенси. – Да, я согласна, - она протянула руку, которую мужчина крепко пожал. – Но, я вас предупредила…

- Если ты со мной, то я – твоя стена, защита и прочее, - улыбнулся мужчина. – А своих я никогда не бросаю.

- Я ещё не ваша…

- Ты мне нравишься, девочка, - кивнул мужчина. – Ты очень хорошо сечёшь фишку… Значит так, прямо сейчас мы едем на место и там тебя смотрим.

- Сейчас? Я же ничего не умею… - мужчина обернулся, но ничего не ответил, покидая комнату. Хенси ничего не осталось, кроме как последовать за ним.

Она не доверяла этому мужчине, ровно как и не доверяла больше никому, но что-то заставило её пойти за ним. Это что-то – обреченность, Хенси понимала, что, останься она одна в чужом городе без средств к существованию – она пропадёт, ровно как, пойдя с этим мужчиной, она тоже могла пропасть. И потому она выбрала тот вариант, который имел пусть на процент, но больше шансов стать для неё счастливым билетом.

Мужчина не обманул. Он доставил её в зал, где проводились бои и тренировались бойцы. Встретив чужую девушку недоверчивыми взглядами, мужчина и женщины зашептались, кивая в её сторону и в сторону мужчины, приведшего её.

- Тихо всем! – скомандовал мужчина, все покорно притихли. – Она новенькая! – он указал на Хенси.

- Новенькая? – неприветливым тоном спросила мускулистая девушка с русыми волосами. К слову, женщин здесь было всего три, Хенси четвёртая, остальные были мужчинами. – И где же ты её нашёл, - продолжила женщина, подходя ближе, - дохленькая какая-то…

- Первое впечатление бывает обманчиво, - ответил мужчина. Женщина пожала плечами.

- Проверять кто её будет? – спросила русая.

- А вот ты и проверишь, - ответил мужчина и обратился к Хенси: - Сейчас выйдешь на ринг, посмотрю на тебя в деле.

- Меня убьют, - как-то отрешённо подумала Хенси, когда мужчина толкнул её в спину и она вышла на ринг. Русая женщина, вышедшая с противоположной стороны, разминала шею, даже не смотря на девушку.

- Бой! – крикнул мужчина, махнув рукой.

- Что? – пронеслось в голове Хенси, толком не расслышавшей крика.

К ней подскочила русая и замахнулась, каким-то чудом девушке удалось увернуться, стыдно сгибаясь и убегая в сторону, подобно кролику. Ещё один удар, который попал в цель – по рёбрам Хенси. Скривившись от боли, девушка, тем не менее, смогла устоять и даже нанести ответный удар. Он пролетел мимо, а русая, воспользовавшись удобным моментом, ударила Хенси в лицо. Удар пришёлся в челюсть, перед глазами на миг потемнело и девушка рухнула на пол.

- Достаточно, - скомандовал мужчина. – Перебираясь через ограждающие канаты и подходя к девушке. – У тебя есть задатки. Работа предстоит долгая, но, думаю, ты станешь отличным бойцом. – когда мужчина подошёл к ней вплотную Хенси протянула руку, надеясь на то, что он поможет ей встать. Посмотрев на протянутую ладонь, он продолжил: - Как тебя зовут?

- Хенси.

- Меня Тимоти, по паспорту – Тимофей, но ты зови Тимоти.

- Хорошо, - девушка кивнула. Говорить было больно, челюсть ныла, рот был полон крови. Она всё ещё ждала, что ей помогут встать.

- Запомни, Хенси, это место, - он обвёл пространство руками, - отличная модель нашего мира, и ты должна уяснить главное его правило – каждый сам за себя. – он ударил её по протянутой ладошке. – Если ты упала, девочка, только от тебя зависит, сможешь ли ты встать. - эти слова Хенси запомнила на всю свою жизнь.

Было больно, порой, невыносимо больно. Были травмы, десятки травм – она давно сбилась со счёта, но она смогла. Тимоти не зря в неё поверил. Бледная и худая девушка, которой она пришла в этот зал, уже через две недели смогла выиграть свой первый бой, уложив соперницу на лопатки.

Каждый раз, выходя на ринг, Хенси была готова к тому, что своими ногами она с него уже не сойдёт. Она видела много таких – тех, кто оставался инвалидом и тех, кого выносили под белой простынёй. Но, понимая это, девушка ловила себя на очень странной мысли – она не боялась умереть. Это было совсем не то, чем можно было напугать Хенси.

Однажды, когда Хенси уже набрала популярность в их кругах, она спросила Тимоти – почему он дал ей шанс? На что он ответил:

- Потому что я увидел в твоих глазах то самое, что делает просто хорошего бойца идеальным.

- И что же это? – поинтересовалась тогда Хенси.

- Обреченность.

- Обречённость?

- Да, именно она. Знаешь, никто не приходит на этот ринг от хорошей жизни – у каждого из наших бойцов за спиной свой груз, у нас не принято спрашивать о прошлом, но все знают, что так оно и есть. Так вот, Хенси, в твоих глазах, в твоём поведении я увидел, что ты ни перед чем не остановишься, потому что тебе нечего терять. И ведь я не ошибся?

Он не ошибся. Популярность Хенси росла с каждым днём, принося деньги и статус. В скором времени она уже обрела собственное «сценическое» имя – Хеннесси. Здесь сыграли роль два фактора: созвучие настоящего её имени с приобретенным и то, что, как и настоящий коньяк Хеннесси, бои Хенси стоили немалых денег.

Постепенно в рядах её зрителей появились по-настоящему состоятельные и именитые люди. Всем хотелось посмотреть на новоявленную звезду, которая невероятно искусно и легко вела бой. В скором времени у Хенси появились предложения о боях в спарринге с мужчинами. Такие бои считались очень престижными и оплачивались огромными гонорами, потому что несли огромный риск, который так возбуждал зрителей, заставляя слепо покупать билеты, выбрасывая огромные суммы, чтобы посмотреть на то, как девушка пытается выстоять против крепкого мужчины. В случае победы в таком бою девушка выходила на совершенно новый уровень, в случае нескольких подобных выигрышей…

Тимоти не гнушался ничем, пытаясь подготовить свою подопечную к таким боям. Так Хенси овладела не только различными боевыми техниками, но и теми приёмами, что позволяли свалить человека, превосходящего тебя в размерах раза в три. Эти техники помогали обездвиживать на различные сроки и даже убивать голыми руками так быстро, что жертва ничего не успеет понять.

Может быть, это и было не очень честным, но на ринге было всего одно условие – выжить, потому Хенси было не до морали и размышлений о гуманизме. И это помогало ей побеждать. Тимоти не зря дал ей шанс, она оправдала его надежды в сотой степени, став самым именитым бойцом в этом бизнесе.

Именно здесь, в подпольном зале, известном лишь избранным, Хенси и приобрела те связи, что впоследствии позволили ей выйти из тени и войти в высшее общество. В скором времени девушка совсем отошла от дел, посвятив себя более законным и безопасным делам, но, тем не менее, она бережно хранила столь ценные старые связи.

Три года, проведенные на ринге, позволили девушке почувствовать себя сильной. И тогда же в её голове созрел план о мести, сладкой мести, которая стала смыслом её жизни, её мотивом и путеводной звездой.

Почти три года девушка шла к исполнению своего плана: собирала сведения о тех, кто когда-то сломал её, разрушил; высчитывала идеальный момент и прочее. И сейчас перед ней стоял один из тех, кто когда-то едва не убил её, один из тех, кто насиловал её, не обращая внимания на её крики и мольбы, игнорируя то, что она истекает кровью. Один из тех…

Ладони девушки сжались в кулаки и, если бы её ногти не были коротко острижены, она бы пробирал себе кожу. Улыбнувшись, что осталось незаметным для парня, девушка разжала кулаки, стараясь расслабить мышцы. Её сладкая жертва, ещё не знающая о своей участи, наивно надеялась на то, что сможет легко победить девушку.

Эта надежда витала в воздухе и скользила в глазах, Хенси могла увидеть е      ё даже в той темноте, что их окружала. Эта обманчивая уверенность забавляла девушку, заставляя улыбаться.

- Кто ты? – повторил свой вопрос парень. – И как ты попала в мой дом? Я вызову полицию, если ты не…

- Так нечестно, Кити, - пропела Хенси, - я же не сдала вас полиции… - глаза парня полезли на лоб. Он узнал этот голос, узнал…

- Нет, - забилось в голове парня, - не может быть! Не может быть…

Хенси, почувствовав панику жертвы, подошла к тумбочке и щёлкнула выключателем.

- Здравствуй, Кит Ланге, - уже совершенно другим – холодным, тоном произнесла девушка.

- Хенси… - выдохнул парень, не верящий своим глазам. Не смотря на то, что девушка сильно изменилась, он сразу её узнал и это нехило напугало его. – Хенси Литтл…

- Заткнись! – грубо оборвала его девушка.

- Хенси… - словно не слыша девушку, повторял парень. – Я думал, что ты умерла…

- А я и умерла, - ответила девушка. – Но, Кит, я смогла найти в себе силы, чтобы воскреснуть.

- Убирайся! – голос парня вновь подскочил, что так смешило Хенси. Не скрывая эмоций, девушка рассмеялась:

- Кити, ну, что же ты? Ты действительно думаешь, что я так просто уйду?

- Уходи! Уходи прочь! – парень, в венах которого вдруг опять взыграл алкоголь, начал орать.

- Закрой рот, - спокойно ответила ему Хенси, чётко выговаривая слова.

- Убирайся! – заорал Кит, окончательно теряя самообладание.

- Я ошиблась, - покачала головой Хенси, - ты такой же, как и был в школе. Такой же трус. – парень бросился к двери, но девушка, легко настигнув его, нажала на точку на его плече и подхватила обмякшее тело. – Трус и слабак, - повторила Хенси, укладывая парня на кровать.

Глава 27

Хенси не смогла сдержать улыбки, когда Кит, пошевелившись, начал просыпаться. Девушка наблюдала за тем, как он сонно морщится, оглядывает комнату привычным взглядом и, затем, как меняется выражение его лица, когда он видит её, сидящую на краю кровати. Нервно дёрнув руками, парень понял, что он крепко привязан ремнями к спинке кровати, его ноги были также перетянуты под коленями, не позволяя брыкаться или совершать прочие глупости. Последней каплей для парня стало осознание того, что его рот плотно заткнут кляпом-шариком, который девушка, как и всё остальное, предусмотрительно положила в сумку, собираясь на дело.

Глаза парня неестественно округлились, в них заплясали огни паники и выступили слёзы.

- Какой же ты слабак, Кит, - подумала Хенси, доставая из кармана сигареты и закуривая. Медленно выдыхая крепкий дым, девушка не сводила с парня взгляда, который доводил его до нервного предела. Он лежал на кровати и был полностью обездвижен, а рядом сидела девушка, в чьей адекватности Кит всё больше сомневался с каждой минутой.

- И тебе привет, Кити, - ответила Хенси, когда парень что-то отчаянно замычал, вновь дёргая руками, которые ныли от слишком туго затянутых ремней. – Я тоже рада тебя видеть, - повернувшись к парню, девушка смерила его странным взглядом. – Скажи, Кити, а ты вспоминал обо мне? – парень шмыгнул носом и отрицательно покачал головой. – Плохо, Кит, очень плохо… - девушка покачала головой и сменила положение, садясь совсем рядом. – Знаешь, а я не забывала о тебе ни на минуту, - коснувшись рукой его колена, девушка медленно повела ладонь вверх. – Кит, ты же был у меня первым… А первых не забывают. Почему же ты обо мне не вспоминал? – в глазах Хенси вспыхнул огонь, который не сулил парню ничего хорошего. – Отвечай, сучёнок! – замахнувшись, девушка ударила его по лицу, намерено попадая в нос. Кость противно хрустнула и парень, замычав и забив связанными ногами об кровать, замотал головой. Кровь хлынула по его лицу и начала затекать в воздушные пути, медленно удушая его. – Что? – спросила Хенси, наблюдая за тем, как в отчаянных судорогах бьётся её жертва. – Ты хочешь мне что-то сказать? – Кит замычал, по его покрасневшему, залитому кровью лицу с новой силой потекли слёзы. – Кит, я бы тоже хотела с тобой поболтать, но… - девушка намерено замолчала, муча парня неизвестностью.

Ей не нужно было торопиться, не было необходимости. Сейчас она – заказывает музыку и правит балом, и он будет ждать столько, сколько ей захочется.

- Кит, - повернувшись к нему корпусом, она запустила ладонь под его кофту, касаясь вздрагивающего в рыданиях живота, намерено оглаживая, привнося в его панику элементы возбуждения, которые должны были раздробить его охваченное ужасом сознание. – Кит, у меня есть две причины, чтобы не позволять тебе открывать рот. – парень шмыгнул носом, пытаясь полноценно вдохнуть, от чего из него вытек отвратительный сгусток крови. Девушка поморщилась, кривя губы. – Кит, я бы многое отдала за то, чтобы слышать… твои крики. – глаза парня в ужасе округлились. – Но, сам понимаешь, соседи… Мы же не можем беспокоить твоих соседей? Не можем… А брать тебя к себе домой я не намерена, слишком много почести. – парень вновь всхлипнул и прикрыл глаза.

Мало того, что его трясло от паники, он ещё и явственно ощутил, что очень сильно хочет в туалет, ему казалось, что ещё немного и он обмочится на месте. Сжав ноги, он попытался успокоиться и взять себя в руки, но это получалось у парня крайне слабо.

- Ты готов слушать дальше? – спокойным тоном, скорее подходящим для дружеской беседы, спросила Хенси. Парень замотал головой. – Продолжим, - игнорируя нежелание жертвы, сказала Хенси. – Вторая причина, по которой я не могу и не хочу открывать тебе рот – ты сам. Кит, вспомни, как ты вёл себя в тот день? Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?

Парень обречённо закрыл глаза. Он за все эти восемь лет ни разу не вспоминал о том дне, точнее, запрещал себе вспоминать.

- Никто ничего не узнал – и славно, незачем об этом думать, - говорил себе всегда Кит. Но сейчас у него не было выбора.

Перед глазами, словно по мановению волшебной палочки, возникли кадры того дня: мокрое от слёз лицо Хенси, синяки на бледной коже, оставшиеся от его цепких пальцев, её мольбы о пощаде…

- Вспомнил? – парень кивнул. – Вот и славно… Значит, ты помнишь, как ты вёл себя, трахая меня? – парень гулко сглотнул. Он не желал вспоминать об этом в принципе и, тем более, в подобном невыигрышном положении. – Я напомню тебе, Кит. Ты молчал, ты всё время молчал, делая своё дело. Вот я и решила, что и сейчас ты не захочешь говорить. Ты неважно выглядишь, Кит… - внезапно перевела тему Хенси.

Парень в самом деле выглядел плохо. Его русые волосы, длиной почти до плеч, свалялись от мотания по подушке, слиплись от слёз и крови. Его разбитый нос неприятно алел на фоне серовато-белой кожи, которая становилась бледнее с каждой минутой из-за недостатка кислорода, и даже успела приобрести лёгкий синюшный оттенок.

Шмыгнув носом, парень беззвучно закашлялся. Новый поток крови хлынул в его лёгкие, обжигая их и сводя судорогой. От боли и отчаяния парень заревел, именно заревел, а не заплакал.

Какое-то время Хенси молча наблюдала за судорогами парня, за ужасом в его глазах. Что-то решив в своих мыслях, девушка обратилась к бледному парню:

- Кити, - она протянула руку и коснулась его щеки, поднося после ладошку к своему лицу и растирая пальцами капли крови, которые оставались невидимыми на черных перчатках. – Кит, - вернувшись к почти потерявшему сознание парню, сказала Хенси, - не знаю, почему, но я очень добрая сегодня, так что, если ты будешь хорошим мальчиком, я достану эту штучку из твоего рта, - она протянула руку и коснулась шарика-кляпа. – Готов слушать условия? – парень отрицательно покачал головой, но, опомнившись и что-то быстро обдумав, кивнул. – Славно… - лелейно пропела Хенси. – Значит, так, Кити, внимай, - она усмехнулась, глядя за тем, как в нетерпении и ожидании пощады загорелись глаза парня. – Я вынимаю кляп, но… - она подняла палец вверх и сделала выразительную паузу.

- Быстрее, быстрее уже! – попытался промычать Кит. Ему было уже всё равно, главное – вдохнуть, главное – выжить.

- Кит, - продолжила Хенси, - когда я открою твой рот, твоим делом будет – молчать. Молчать, и отвечать только тогда, когда я попрошу, понятно? Имей в виду, Кити, - проворковала Хенси, медленно расстегивая ремень, фиксирующий кляп, - если ты закричишь, тебе на помощь всё равно никто не придёт, ночь, знаешь ли, Кити, все спят… Кому охота обращать внимания на крики очередного пьяного придурка? И, дорогой мой одноклассник, - Хенси расстегнула ремни кляпа, но не убрала его, положив на него ладонь и не позволяя выплюнуть, - если ты ослушаешься меня и закричишь, я тебе этот кляп в глотку запихну. Имей в виду, мой дорогой одноклассник, я не шучу, - девушка вынула шарик и поднесла его к глазам парня, демонстрируя со всех сторон. – Представь, Ланге, как эта прелесть входит в твоё горло, застревая там, заставляя мышцы судорожно сжаться, окончательно лишая тебя шанса сделать вдох… Представил? – парень не ответил, смотря мимо Хенси.

Резко придвинувшись к парню, девушка вцепилась стальной хваткой в его подбородок, шипя:

- Я тебе спросила – представил?

- Да… - едва слышно ответил Кит, пытаясь не смотреть в глаза Хенси.

- Славно, - улыбнулась Хенси, похлопывая парня по щеке и возвращаясь на место, вновь закуривая. – Слушай, Кит, а ты когда-нибудь думал о том, что, не будь ты таким слабохарактерным трусом, ничего бы этого не было? Ни того дня, ни этой ночи… Кит, вспомни, дорогой мой одноклассник, ты же был первым и, если бы ты отказался выполнять приказ своего больного дружка, возможно, они бы меня и не тронули. Знаешь, Кит, есть такой эффект в психологии человека – каждый хочет что-то сделать, но пока кто-то один не начнёт, остальные тоже не решатся. Так почему же ты не остановился? – парень молчал, угрюмо смотря в стену. – Я тебя спрашиваю, - повысила голос Хенси, - почему ты не остановился? Неужели ты так хотел меня трахнуть?

- Нет, - едва слышно ответил Кит.

- Не слышу?

- Нет, - громче повторил парень и гулко сглотнул, после чего закашлялся, плюясь розовой от крови слюной. – Нет, Хенси, я не хотел…

- А зачем тогда ты это сделал? – парень вновь замолчал, по щеке покатилась новая слеза. – Ты меня слышишь, Кит? Почему ты это сделал?!

- Я… - парень зажмурился. – Я не хотел выделяться из группы, я не хотел отбиваться от друзей! – выдохнул парень и посмотрел на девушку. Хенси сидела и, такое чувство, не слышала его. Она смотрела куда-то в стену, почти не моргая.

- Нет, не надо, прошу вас, - как заведенная повторяла Хенси, пока Кит возился с её штанами, стягивая их, отбрасывая ботинки куда-то в сторону. Девушка всё ещё верила, что ей удастся уйти, так отчаянно верила. – Нет-нет, не надо! Не надо! – её голос сорвался на высокий визг, когда с её ног спустили трусики и отбросили куда-то. Тонкие пальцы вновь вцепились в её бёдра, тяня вверх, притягивая к себе. – Нет-нет! Не надо! Не надо! Не надо! Не надо! – орала Хенси, мотая головой, брыкаясь.

- Нет, не надо… - повторила девушка вслед за воспоминаниями и вздрогнула, возвращаясь в реальность и поворачиваясь к парню. Подавив желание заплакать, девушка вернула равнодушие в свой взгляд и скучающе вздохнула. – Кит, - обратилась она к парню, - почему же ты такой слабак?

- Я не слабак… - тихо ответил парень.

- Что? Кит, я не ослышалась? – девушка нервно рассмеялась. – Ты не слабак? Ты?! – резко оказавшись рядом, она нависла над парнем, говоря ему в лицо: - Если бы ты не был таким слабаком и трусом, если бы ты не боялся сказать слово против, вы бы не сломали мне жизнь! Кит, почему?

- Отпусти меня, прошу… - попросил парень и громко шмыгнул носом.

- Что? – девушка вновь нервно рассмеялась. – Отпустить тебя? А ты меня отпустил?

- Нет, но это другое! – взорвался парень. Хенси на мгновение замерла, опешив. – Мы ничего страшного с тобой не сделали, а ты… Ты сходишь с ума! Ты… - договорить парень не успел, потому что Хенси зажала ему рот, шипя в лицо:

- Ничего страшного не сделали? Да ты хоть знаешь, мразь, каково мне было тогда? Что мне пришлось пережить в тот день? А после? Вы, уроды, сломали мне жизнь! Вы отняли у меня всё! Всё! – парень замычал, пытаясь мотать головой и освободиться от стальной руки, зажимающей его рот до синяков на бледной коже. – Кит, - тон девушки стал чуть спокойней, она вздохнула. – Мне хотелось тогда умереть. Понимаешь, Кит? Умереть… И несколько лет после тоже… Ты понимаешь, каково это, когда тебе ломают жизнь? – парень вновь начал задыхаться, пытаясь откашляться от крови. – Это был вопрос, Кит. Я понимаю, что ты не можешь ответить, но ты разозлил меня, так что, ты пока что не заслужил открывать рот, просто кивни. – собравшись с силами, парень отрицательно покачал головой. – Я так и знала… - Хенси вздохнула и отсела на край кровати, поджигая сигарету, но так и не делая затяжку. – Куда вам, золотым мальчикам, знать, что такое боль? Но ведь в жизни нужно попробовать всё? – так и не сделав ни единой затяжки, Хенси затушила сигарету.

- Пожалуйста, не надо… - прошептал Кит, когда Хенси медленно подползла к нему, нависая, подобно чёрной тени.

- Нет, не надо, прошу вас… Нет-нет, не надо! Не надо!

- Закрой рот, - прошипела Хенси, на которую накатил очередной флешбэк.

- Отпусти меня, прошу… - взмолился Кит. Его руки ужасно затекли и болели, он не чувствовал пальцев, а половина лица онемела из-за точного удара девушки. – Отпусти…

- Помнишь, что я тебе обещала? – спокойно спросила Хенси, беря в руки кляп и демонстрируя его парню. – Кстати, Кит, если затолкать его тебе в глотку, ты сможешь почувствовать примерно то же, что и я, когда ты пихал в меня свой член. Это такое несоответствие размеров… - девушка сделала наиграно-грустное выражение лица и повернулась к парню. – Открой ротик… - промурлыкала она. Плотнее сжав губы, парень замотал головой, пытаясь хоть на сантиметр отодвинуться от ненормальной девушки. – Я сказала – открой рот! – грубее приказала Хенси, вцепляясь пальчиками в подбородок Кита, пытаясь разжать его зубы.

Парень яростно замотал головой и поперхнулся собственной слюной вперемешку с кровью. Так не вовремя… Инстинктивно открыв рот, он закашлялся, обрызгивая лицо девушки слюной. Он даже не успел заметить, как почернели от ярости её глаза. Утерев рукавом лицо, девушка одним рывком сорвала ремни со спинки кровати, тут же переворачивая парня на живот. Он хотел было начать сопротивляться, но Хенси умело надавила на точку на позвоночнике, заставляя парня взвыть от боли и забиться в судорогах. Вновь связав руки парня, она дёрнула его за ноги, подобно мешку с картошкой, сваливая его на пол.

Кит даже не успел открыть рот, как Хенси, оказалась рядом и, замахнувшись ногой, обутой в тяжёлый ботинок, ударила его по рёбрам. Раз, ещё раз. Толкнув парня, она перевернула его на спину, нанося удары уже в живот, заставляя его задыхаться и скулить, хрипеть. Его рот был открыт и он мог бы закричать, позвать на помощь, но, обезумев от боли и страха, парень не догадался воспользоваться пусть призрачным, но шансом.

Нанеся очередной удар, Хенси схватила с тумбочки кляп и, встав на колени рядом с жертвой, взяла его подбородок, силой разжимая зубы. Затолкав шарик в рот парня, девушка закрепила его и довольно ухмыльнулась, вставая и закуривая. Сделав несколько глубоких медленных затяжек, которые сопровождались молчанием и едва уловимым треском табака, девушка села на кровать, широко раздвигая ноги и чуть откидываясь назад, наслаждаясь видом дрожащего на полу обидчика.

«Кровь врага слаще вина, а стоны прекрасней сонат» - мысленно пропела Хенси слова песни, которая ей так нравилась.

- А ведь правда, - подумала Хенси, - всё правда… Эй, - раздражёно бросила Хенси, - ты куда? – девушка вовремя обратила внимание, потому что Кит, передвигаясь на подобии червя, пытался уползти прочь из комнаты. – Да что ж ты непонятливый такой… - Хенси покачала головой и встала с кровати, подходя к парню, дёргая его за ноги и возвращая на место. – Лежать, Кити, лежать, а это, чтобы усваивалась информация лучше… - обойдя парня, девушка со всей силы ударила его в правый бок.

Застонав, парень перевернулся, оказываясь спиной к девушке. Вновь обойдя его, Хенси ударила его в живот. И ещё раз, и ещё раз. Парень захрипел. Последний удар попал как раз в низ живота, переполненный мочевой пузырь пронзило острой болью и…

Кит зажмурился, чувствуя, как намокают его свободные джинсы и пол под ним. Девушка не сразу поняла, что её бывший обидчик обмочился и теперь лежит в луже собственной мочи, но поняв, девушка рассмеялась, запрокидывая голову. Рассмеялась так, что у Кита мурашки по спине поползли и ему захотелось провалиться сквозь землю.

- Господи, Ланге, - отсмеявшись, обратилась к парню девушка, - ты даже не представляешь, насколько ты жалок… - девушка покачала головой и подошла к парню, опускаясь на корточки и дёргая его за плечо, требуя, чтобы он повернулся. Парень повернулся на спину, но продолжил настойчиво отводить взгляд. Подобного унижения он никогда не испытывал… - Кити, эх, Кити… - слишком мягкий тон девушки заставил парня посмотреть на неё. Она покачала головой. – Вот, ничем тебя природа не наградила, кроме большого члена, но и им ты умело пользоваться так и не научился, даже он тебя подвёл… - девушка усмехнулась, кладя ладонь поверх шарика-кляпа во рту парня. – Мне кажется, тебе нужна помощь? – парень испугано округлил глаза и отрицательно замотал головой.

- Нет-нет, прошу, нет! – отчаянно мычал Кит.

- Ты меня утомил, - вдруг сказала Хенси, хмурясь и зажимая парню нос.

Лишившись последней возможности дышать, парень отчаянно забился, замотал головой, пытаясь скинуть ладонь девушки.

- Отпусти меня! Отпусти, отпусти, отпусти! – мычал он. Связки начали болеть от постоянной сильной вибрации.

- Ты прав, Кит, - внезапно согласилась Хенси, вставая и беря с тумбочки новую сигарету, закуривая, медленно выдыхая дым, не сводя взгляда с дрожащего парня. – Кит, - девушка двигалась к парню грациозно, невероятно медленно, - у тебя была совершенно ничтожная и никакая жизнь, думаю, будет правильным, если твой конец окажется таким же? – парень отчаянно замотал головой, из глаз брызнули слёзы.

- Нет-нет-нет! – мычал он. – Прошу, нет!

Покачав головой, Хенси вновь опустилась на корточки, брезгливо глянув на желтоватую лужу под парнем. Переместив сигарету в левую руку, девушка, не обращая внимание на мычание парня, коснулась его носа, нащупала выбитый хрящ и резко повернула его в сторону. Парня пронзила боль, перед глазами вспыхнули алые фейерверки боли, но худшее наступило через пару секунд, когда Кит, попытавшись сделать вдох, понял, что более не может этого сделать. Девушка доломала ему нос, перекрывая тем самым доступ кислорода.

Багровея от ужаса и напряжения, парень бился на полу, подобно бессильному слизняку, жалкому червю, перемазанному в собственной крови, слюне и моче. Хенси наблюдала за метаниями парня с лёгкой усмешкой на губах, она наслаждалась его отчаянием.

Прошло чуть больше минуты. Ярко багровый парень начал бледнеть, в его глазах появилось какое-то невозможное отчаяние. Лёгкие невыносимо жгло, слёзы и ужас душили, а сделать вдох всё так же не получалось…

- Вот и славно, - прошептала Хенси, когда парень, конвульсивно содрогнувшись, затих. Его багрово-синее лицо застыло в гримасе ужаса, всё ещё блестящие глаза отражали животную панику, а судорожно сжатые зубы впились в крепкий материал кляпа, покрываясь лёгкими трещинками.

- Четыре часа? – немного разочаровано произнесла Хенси, взглянув на электронные часы, стоящие на тумбочке. – Кит, дорогой, я думала, наша встреча продлится дольше… Что ж, - девушка забрала сигареты, убирая их в карман, - осталось подождать пятнадцать минут, чтобы ты точно не ожил, и можно отправляться спать. А пока займусь уборкой… - она подошла к бездыханному парню и, склонившись над ним, продолжила: - Мы же не хотим, чтобы полиция узнала о нашем вечере встреч бывших одноклассников? Конечно, не хотим! – девушка улыбнулась и прикрыла глаза. – Кит Ланге – начинающий игроман, которому вечно не везёт. Он всё время проигрывал… В ночь с 7 на 8 марта к нему пришли «кредиторы», чтобы напомнить парню, что пора возвращать долги. Они хотели преподать ему урок, который Кит, ко всеобщему сожалению, не смог пережить. Какая глупая смерть – умереть от удушения из-за сломанного носа! Бедняжка… Это большая потеря для нас всех… - ухмыльнувшись, девушка толкнула голову парня, которая безвольно мотнулась в сторону, и встала, направляясь за своими вещами.

Избавив квартиру и её хозяина от следов собственного пребывания, Хенси вновь переоделась в «чужую шкуру» и открыла дверь, оборачиваясь на пороге.

- Приятно было повидаться, Кити, - сказала девушка, улыбнувшись, и закрыла за собой дверь.

В первых минутах пятого, когда утро едва начало зарождаться где-то за горизонтом, Хенси стремительно ехала по пустынному городу. Несмотря на то, что девушка так любила тишину, она включила радио, после чего салон автомобиля наполнил какой-то качественный лаунж. Ненавязчивые мотивы расслабляли и вгоняли в некое подобие транса.

Как и по дороге к Киту, сейчас Хенси срезала путь через дворы и, перевоплотившись в одной из тёмных подворотен в себя, девушка довольно улыбнулась своему отражению в зеркале заднего вида, ударяя по газам.

За окном стремительно проносились дома, районы, с каждой минутой приближая девушку к цели. Несмотря на бессонную ночь, которая была наполнена впечатлениями, Хенси почти не чувствовала усталости. Даже наоборот, внутри девушки плескалась какая-то странная энергия, которая никак не могла облечься в конкретное желание и найти выход.

Хенси хотелось подвести какую-то логическую черту этого дня, закончить его так, чтобы, проснувшись утром, захотелось улыбнуться.

- Бред, - подумала Хенси, обращаясь сама к себе. – Ты помнишь, когда ты последний раз улыбалась по утрам? – девушка не помнила, но сейчас…

Сейчас ей захотелось чего-то… человеческого. И именно потому Хенси сейчас направлялась не к себе домой, а в отель, где остановился Бруно. Ей нужен был кто-то сейчас, пусть она и не признавалась себе в этом, пусть не понимала – зачем? А он, Бруно, всегда был идеальным вариантом. Он никогда не задавал лишних вопросов, не пытался отстоять свои границы или выразить мнение. Он просто принимал её. Принимал любой и в любом состоянии.

Оставив машину на парковке у отеля, девушка направилась к номеру парня. Ограничившись лёгким скандалом с администратором, Хенси получила ключ и сейчас, приложив карту к электронному замку, открыла дверь. Помещение встретило её тишиной и сонным покоем. Через незашторенное окно проникали первые, едва уловимые блики нового дня, которые сейчас походили на бледных и слепых призраков, рыщущих по полу и бархатной коже парня, лежащего на кровати.

Сбросив всю одежду, Хенси осталась в одних трусиках – она всегда предпочитала спать в таком виде – и нырнула под одеяло, прижимаясь к спине парня голой грудью.

Бруно пошевелился, проснувшись от прикосновения, и хриплым ото сна голосом спросил:

- Хенси, это ты?

- Тсс, - ответила девушка, сильнее прижимаясь к нему, обнимая со спины, - молчи и спи.

- Почему ты приехала посреди ночи? – спросил парень, ослушавшись, но Хенси, удивляя даже саму себя, не разозлилась. Прикрыв глаза и широко зевнув, она уткнулась лицом парню в шею и, щекоча его кожу дыханием, ответила:

- Я соскучилась, Бруно.

Глава 28

Хенси достала из пакета одежду и поднесла её к лицу, принюхиваясь. Поморщившись, девушка бросила вещи на кровать и пошла в подсобку. Вернувшись с большим железным тазом, девушка бросила все вещи в него, наверх бросила парик и, щедро полив всё это дело виски, зажгла спичку и бросила в таз. Одежда мгновенно вспыхнула, источая неприятный запах, наполняя комнату вонью жжёных волос.

Улыбнувшись, девушка отхлебнула виски прямо из горла и, чуть поморщившись, посмотрела на бутылку.

- Нет, - задумчиво прошептала Хенси и покачала головой. – Нет ничего лучше рома, а это – дрянь. – девушка поставила бутылку на тумбочку, смотря на почти догоревшие вещи.

- Что здесь происходит? – дверь открылась и в комнату зашёл Бруно. – Хенси, что у тебя тут горит? – парень закашлялся и потёр покрасневшие от едкого дыма глаза.

- Такой чувствительный… - подумала Хенси, слегка ухмыляясь. В отличие от парня, её глаза никоим образом не отреагировали на дым.

- Здесь нужно проветрить, - сказал парень, так и не дождавшись ответа, и подошёл к окну, открывая его настежь, впуская в комнату свежий ветерок.

Когда дым почти полностью вытянуло в окно, Бруно сел на кровать, вопросительно смотря на девушку, но не спрашивая её более. Вздохнув, Хенси решила ответить сама, также садясь.

- Ты же слышал про то, что для того, чтобы пришло что-то новое, нужно уничтожить старое, избавиться от него? – Бруно кивнул. – Вот я и занялась этим, - Хенси несильно улыбнулась парню.

- Ты могла бы сказать мне, я бы сам занялся этим…

- Нет, Бруно, - Хенси покачала головой, - это – моё прошлое, и разбираться с ним должна я сама, - девушка подсела ближе и взяла его за руку, - понимаешь?

- Понимаю, - Бруно вздохнул и его плечи как-то опустились. – Но… - Хенси оборвала его на полуслове, подавшись вперёд и настойчиво накрывая его губы своими, проникая в его рот языком. Поцелуй получился грубоватым, немного ленивым и продлился недолго. Отстранившись и хищно облизнувшись, Хенси сказала:

- Иногда у меня не остаётся иного выхода, кроме как заткнуть тебе рот. – Бруно расплылся в светлой улыбке, что так не сочеталось с холодным тоном его девушки.

- Если ты будешь затыкать мне рот таким способом, - отозвался Бруно, - и подобными ему, то я не буду замолкать ни на минуту, - он взял её руку и, повернув ладонью вверх, погладил по нежной коже. Хенси вздохнула и прикрыла глаза, смотря на парня из-под опущенных ресниц.

- Глупый ты, - совсем не грубо, а даже как-то нежно сказала девушка, - очень глупый… Ты даже не представляешь, с чем играешь…

- Представляю, - ответил Бруно. Его лицо сделалось серьёзным. – Я играю с огнём, - Хенси вскинула бровь и легко покачала головой. Подавшись вперёд, парень легко коснулся губ девушки, нежно, почти невесомо взял её лицо в ладони, словно она была фигуркой из тончайшего фарфора, что может рассыпаться от малейшего неосторожно движения. – Я люблю тебя, Хенси, - шептал парень, укладывая девушку на постель, покрывая поцелуями её лицо, шею, прямые плечи с острыми линиями ключиц. – Я буду любить тебя, несмотря ни на что. – он опёрся на руки у её головы и заглянул в глаза.

Во взгляде парня плескалась отчаянная страсть, болезненная любовь, тягуче-невозможная нежность. Во взгляде Хенси не было ничего. В её полузакрытых глазах властвовала пустота, которая, подобно чёрной дыре, всасывала в себя любые эмоции и чувства, становясь сильнее с каждым днём.

- Люблю, - повторил Бруно, склоняясь к плечу девушки, покрывая его трепещущими поцелуями, который были подобны прикосновениям крыльев бабочки.

- Глупый, - как-то отстранённо подумала Хенси, смотря в потолок. На искусные ласки парня в ней ничто не отзывалось. – Глупый-глупый мотылёк… Устало закрыв глаза и снова открыв, девушка упёрлась рукой в плечо парня, отстраняя его от себя. – Хватит, - бесцветным голосом сказала она. В глазах парня скользнуло разочарование, но он, понимающе кивнув, сел, обнимая свои колени и робко смотря на девушку.

Хенси не спешила встать, продолжая лежать на спине и лениво разглядывать потолок.

- Странное чувство, - подумала она, - внутри какое-то… ничего. – сев и отбросив с глаз чёлку, девушка посмотрела на Бруно, но ничего не сказала. Она вообще не любила заговаривать первой.

- Хенси, - несмело начал парень, придвигаясь чуть ближе, - может быть, сходим сегодня куда-нибудь?

Хенси не ответила, продолжая смотреть то ли на парня, то ли сквозь него, слегка покусывая губу. Бруно уже успел мысленно отругать себя за инициативу, которая так часто бывала наказуема, и хотел перевести тему, но Хенси, продолжая смотреть куда-то неопределенным взглядом, ответила:

- Давай. – она сфокусировала взгляд на лице парня и спросила: - Куда?

- Может быть, ресторан? – предложил парень.

- Ресторан? – повторила его слова Хенси, оборачиваясь и смотря на почти пустую бутылку виски, стыдливо стоящую на самом краю тумбочки. Что-то обдумав, девушка вернулась к парню и ответила: - Хорошо, Бруно, я согласна.

Парень просиял, подсаживаясь ближе и беря девушку за руку, говоря:

- Конечно, я понимаю, что ты лучше знаешь Штутгарт, но я тут слышал про одно место… - Хенси прервала его, не дав закончить:

- Пойдём в то место, которое выберешь ты.

- Alte Kanzlei?

- Пусть будет Alte Kanzlei, - согласилась Хенси. Ей сейчас совершенно не хотелось спорить. – Во сколько пойдём?

- Думаю, лучше сделать это вечером, - ответил парень, чеша нос. Внезапная сговорчивость и покладистость Хенси немного выбивали его из колеи. – В восемь часов?

- Это окончательное решение? – спросила Хенси, поворачивая голову к парню и оглядывая его из-под полуопущенных ресниц.

- Да, - выдохнул он и тут же прокашлялся, говоря увереннее: - Да.

- Брось, - Хенси улыбнулась и подползла к нему, кладя ладонь на колено, слегка сжимая, а затем медленно ведя вверх. Парень шумно сглотнул, но девушка, вопреки его ожиданиям, остановилась на середине бедра. Посмотрев ему в глаза, Хенси добавила: - Бруно, я прекрасно понимаю, как тебя коробит моё сегодняшнее поведение, но, мальчик мой, - она подалась вперёд, прижимаясь к нему грудью и горячо шепча на ухо, - лучше наслаждайся моментом. – высунув язык, девушка медленно провела его кончиком по ушной раковине парня, заставляя его вздрогнуть и шумно вздохнуть, прикрывая глаза.

- Хенси… - почти простонал Бруно, когда девушка повторила путь языка носом, разгоняя по его телу стада диких мурашек, а затем чуть опустилась, колко, резко и до невозможного приятно прикусывая тонкую кожу на его шее под самым ухом. – Хенси…

- Всё, - сказала девушка, возвращая парня на землю и отстраняясь. Бруно посмотрел на неё из-под опущенных ресниц. Он сидел слегка откинувшись назад, опираясь на руки, его затуманенный мозг никак не хотел понимать, что сладкой пытке пришёл конец.

- Я пойду готовиться, - сказала Хенси, вытирая уголки губ и вставая с кровати.

- Сейчас же только четыре часа дня? – удивился парень, продолжая быть немного не здесь.

- Уже четыре, Бруно, уже, - ответила Хенси, качая головой. – Неужели ты никогда не слышал о том, как долго могут собираться женщины? Никогда не сталкивался с этим?

- Вот именно, Хенси, ты никогда не собиралась долго… Скорее уж я буду копаться перед выходом, чем ты. – девушка фыркнула и склонилась к парню, упираясь ладонями в кровать.

- А как же другие?

- Какие – другие? – блаженно спросил парень.

- Бруно, брось, - девушка выпрямилась и сложила руки на груди, - только не говори, что я у тебя первая…

- Нет, - ответил Бруно, подползая к краю кровати и спуская ноги на пол.

- Тогда, почему ты удивляешься?

- А я не жил до тебя с девушками, - ответил парень, пожимая плечами, - только встречался. А на встречи они всегда приходили вовремя.

- А ты везучий… - Хенси ухмыльнулась и резко обернулась, вглядываясь в циферблат настенных часов. – Всё, я пошла.

- Может быть, тебе нужна помощь? – участливо спросил парень, когда девушка открыла дверь. Обернувшись, Хенси ответила:

- Ты хочешь помочь мне помыть голову? Или, может быть, побрить ноги?

- Я совершенно не против, - ответил Бруно, вставая, но Хенси оборвала его:

- Нет уж, предпочту делать вышеназванные процедуры самостоятельно, - ответила Хенси и, круто развернувшись, быстрой походкой направилась к ванной комнате.

Вечер проходил отлично и обещал так же и закончиться. Вкусная еда, ненавязчивая музыка, приятное общение – всё это смогло отвлечь Хенси от невесёлых мыслей, которые владели её сознанием почти круглосуточным. И без того всегда милый и улыбчивый Бруно в этот вечер превзошёл сам себя – он бесконечно что-то рассказывал, шутил и, что немаловажно, находил пусть блеклый, но всё же отклик в глазах Хенси.

Но когда вечер был в самом разгаре, в зале обнаружилась старая знакомая Бруно, которая, волею судьбы, тоже оказалась в этом городе и в этом ресторане в этот самый вечер. Чрезмерно болтливая девушка никак не хотела отходить от их столика и Бруно, попросив у Хенси прощения, увёл её сам, чтобы поговорить в другом месте – парень прекрасно знал, с каким презрением его любимая относилась к таким. «Недалёкие, но всегда в зоне досягаемости» - так называла их Хенси, глумливо кривя губы.

Парень задерживался и Хенси начинала скучать, лениво потягивая вино из изящного бокала. Удивительно, но в этот день её настроение было настолько нетипичным и приподнятым, что Бруно даже удалось уговорить девушку отказаться от любимого ею «пиратского пойла» и предпочесть ему более благородный и элегантный напиток.

Сделав маленький глоток, девушка подпёрла рукой голову и стала лениво осматривать помещение, разглядывая его посетителей. Когда её взгляд дошёл до одного из дальних столиков, настроение девушки резко переменилось. Не отрывая взгляда от двух парней, она залпом допила рубиновый напиток и выпрямила спину.

Там, за одним из столиков, сидел Кайл. Тот самый Кайл Вебер – друг Морица и один из её заклятых врагов. Вопреки логике, девушка расплылась в улыбке и, стараясь остаться незамеченной, начала разглядывать парня и его друга. По манере разговора, которого девушка не могла слышать, но прекрасно улавливала эмоциональные реакции парней, по их жестам и мимике Хенси не составило труда понять, что парень, ужинающий с Кайлом – является его парой.

- Да… - протянула про себя Хенси, перебирая пальцами по столу. – Вот от кого, от кого, а от тебя, Кайл, я такого не ожидала…

Нет, Хенси не была гомофобкой, она совершенно спокойно относилась ко всякого рода меньшинствам, но, по определенным причинам, всё, что было связано с этой пятёркой, вызывало в ней отвращение и презрение.

- Зачем же ты меня-то трахнул? – подумала Хенси, прищуриваясь и сверля взглядом парня, который, мило воркуя, держал своего спутника за руку.

Боковым зрением заметив, что к её столику кто-то направляется, девушка повернулась, садясь ровно.

- Извини, что так долго, - это вернулся Бруно. Виновато улыбнувшись, парень занял своё место.

- Ничего, - ответила Хенси, вновь бросая быстрый взгляд на столик недруга.

- Что-то не так?

- Нет, почему ты спрашиваешь?

- Ты выглядишь взволнованной…

- Вино кончилось, - ответила Хенси, щёлкая пальцами по пустой бутылке.

- Сейчас, я позову официанта, - кивнул Бруно, поднимая руку и подзывая работника ресторана.

То и дело оборачиваясь, Хенси заметила, что партнёр её бывшего одноклассника тоже обратил внимания на их столик и сейчас что-то увлечённо говорил Кайлу, эмоционально жестикулируя. Увидев, что парень встаёт, Хенси пришлось отвернуться, возвращаясь к Бруно, чтобы остаться незамеченной в своей слежке.

- Я же не хочу напугать тебя раньше времени, Кайл, - подумала Хенси, улыбаясь уголками рта и склоняясь чуть вперёд, пытаясь вникнуть в суть рассказа своего парня.

- Извините, - незнакомый голос заставил Бруно замолчать, а Хенси вопросительно поднять взгляд. Около их столика стоял тот самый парень – спутник Кайла, он нервно теребил край идеально сидящего кардигана цвета крем-брюле. – Извините, что прерываю ваш разговор, но я просто не мог остаться на месте, - заговорил парень. – Бруно, я ваш большой поклонник! – Бруно расплылся в мягкой улыбке. – Я не стану вас долго отвлекать, я просто хотел об этом сказать и, если вы позволите, попросить о совместной фотографии?

- Думаю, что у меня нет причин вам отказывать, - ответил Бруно, поднимаясь с места. Парни встали в позу и Хенси сфотографировала их, возвращая телефон хозяину.

- Меня зовут Уоллис, - представился парень, протягивая руку Бруно, а после кивая Хенси.

- Приятно познакомится, - ответил дружелюбный Бруно.

- Уоллис, - обратилась к парню девушка, - если вы такой большой поклонник Бруно, предлагаю вам переместиться за наш столик и провести этот вечер вместе. Бруно, ты не против?

- Нет, не против. – Уоллис покраснел, затем побледнел, открыл рот, хватая воздух.

- Осторожней с эмоциями, - улыбнулась Хенси, - в обморок не упади.

- Я… Я не один, - парень оглянулся в сторону столика, где оставил любовника, - можно…

- Можно, - кивнула Хенси. – Зови своего спутника сюда.

- Я сейчас, - просияв от радости, ответил парень, уносясь в сторону своего столика. Убегая, он не видел победной улыбки, которая расплылась на лице девушки.

- Ты просто невероятно мила сегодня, - сказал Бруно, слегка наклоняясь вперёд и беря девушку за руку.

- Просто, я подумала, что мечты должны непременно сбываться, - ответила девушка. – Нам это ничего не стоит, а парню счастье, - добавила она и подумала: - Тем более, что я планирую кое-что у него отобрать…

- Знакомьтесь, - весёлым тоном обратился к сидящим Уоллис, - это – Кайл Вебер, мы пара.

- Бруно Шугард, - представился Бруно, привставая и протягивая ладонь для рукопожатия. – А это, - он указал на девушку, - Хенси, Хенси Литтл, моя… - парень запнулся. Он помнил, как Хенси ненавидит подчёркнуто гендерные определения. Она всегда ограничивалась ёмким и сухим – «партнёр». – Мы вместе, - сказал Бруно, немного неловко улыбаясь и возвращаясь на место.

Выждав пару секунд, наслаждаясь предвкушением, Хенси подняла голову, смотря в глаза бывшему однокласснику. Парень, который ещё на этапе представления, понял, что это едва ли может быть совпадением, немного растерялся, но, тем не менее, смог сохранить почти идеальное спокойствие. Он ещё в школе славился хладнокровием – типичный флегматик.

- Хенси Литтл? – переспросил Кайл, садясь на принесенный официантом стул.

- Вот это встреча, да, Кайл? – сказала Хенси, улыбнувшись. – Сколько же лет мы не виделись?

- Вы знаете друг друга? – этот же вопрос хотел задать и Бруно, но Уоллис его опередил.

- Знаем, - ответил Кайл, принимая из рук официанта бокал, - мы…

- Бывшие одноклассники, - закончила за парня Хенси. – Десять лет вместе учились, ну, почти десять…

- Одноклассники? – слишком эмоционально воскликнул Уоллис. – Вот это да! Кайл, а ты никогда не рассказывал мне о Хенси, хотя о школьных годах и одноклассниках говорил так много… - парень обиженно надул губы.

- Эм, - теперь уже Кайл растерялся и это было видно. Он посмотрел на Хенси, словно прося у неё помощи или спрашивая о чём-то.

- Так и быть, я выручу тебя, Кайл, - подумала Хенси и сказала: - Наверное, Кайл не рассказывал обо мне, потому что мы разошлись не совсем друзьями. - Кайл побледнел.

- Что, сука, страшно, что я при всех сейчас расскажу о твоём поступке? – подумала Хенси, но продолжила спокойно говорить другие факты: - Мы очень повздорили, сами знаете, в шестнадцать лет конфликты бывают на каждом углу, а помириться так и не успели.

- Да, - кивнул Кайл и сделал глоток вина, промачивая горло, - насколько я знаю, ты уехала из Штутгарта?

- Да, Кайл, - кивнула Хенси, - уехала.

- Я часто вспоминал о тебе, - зачем-то сказал Кайл и тут же нахмурился, жалея о сказанном, но к его облегчению никто не обратил внимания на его слова. Никто, кроме Хенси, но она сама вела игру и была не намерена отходить от её правил.

- И давно вы с Уоллисем вместе? – спросила Хенси, переводя тему разговора.

- Давненько…

- Просто, помнится мне, в школе ты был натуралом?

- Мне тоже так казалось, Хенси.

- Получается, тебе никогда не нравились девушки? – в глазах девушки загорелись дьявольские огоньки. Парень увидел это, но не знал, как реагировать, потому просто отвечал:

- Да, Хенси, мне никогда не нравились девушки.

- Так зачем же ты с ними встречался, спал? – последнее слово она выделила особенно сильно, вопросительно поднимая брови и глядя парню в глаза.

- Я не хотел верить в то, что мне нравятся парни, - ответил Кайл, мрачнея.

- Это же такая глупость, - вновь вмешался Уоллис, беря любовника под руку. – Мои одноклассники знали о моей ориентации класса с шестого, когда я понял, что такой, как есть.

- А у меня были другие одноклассники, - тихо ответил парень, ещё больше мрачнея. – А ещё меня не поняли бы родители, а я не хотел их огорчать. И друзья…

- Неужели твои друзья тебя бы не поняли? – спросил Уоллис, хлопая ресницами.

- Возможно, это могло бы несколько испортить наши отношения…

- Ах, друзья… - сказала Хенси, прикрывая глаза. – Закрываю глаза и вижу их лица, будто это было вчера, - девушка улыбнулась. – Ты, Том, Эдвард, Мориц и Кит – непобедимая и неразлучная пятёрка, - девушка внимательно посмотрела на Кайла и продолжила: - Скажи, а вы сейчас общаетесь? Помню, вы были неразлучны…

- Нет, - ответил парень и снова отхлебнул вина.

- Ты прямо залпом пьёшь, в чём дело? – поинтересовался у Кайла любовник.

- Горло першит, - ответил парень.

- Нужно будет полечить тебя, когда вернёмся домой, - заботливо сказал Уоллис, кладя ладонь на плечо своего партнёра. При виде этого Хенси изогнула губы в ухмылке.

- Как же это мило, - подумала девушка, - Кайл, ты стал настоящим пидорасом… - изменив ухмылку на улыбку, она вновь обратилась к Кайлу: - Так что с остальными? Вы общаетесь?

- Нет, мы не общаемся. После школы мы как-то разошлись, учёба, работа, отношения… Очень жаль, но мы потеряли друг друга. К тому же, я почти сразу после школы уехал в Америку. Буквально на днях вернулся, чтобы повидать семью.

- Я тоже вернулась на днях, какое совпадение, - сказала Хенси, а про себя добавила: - Три года планируемое совпадение.

- Как говорится, - вновь вмешался уже заметно захмелевший Уоллис, - случайности – не случайны! – он обнял Кайла за плечи и коротко чмокнул в губы. Бруно слегка рассмеялся, переводя взгляд на Хенси и кивая в сторону парочки.

- Да, смешные, - кивнула Хенси, пока Уоллис отвлекал Кайла, пытаясь полноценно поцеловать его, а последний отбивался, убеждая своего парня, что в публичном месте не следует проявлять чувств.

- Ханжа, - фыркнул Уоллис, складывая руки на груди и возвращаясь на своё место.

- Какие же вы милые, - пропела Хенси. Парни не расслышала в её голосе той ядовитой лукавости и фальши, которыми буквально сочились её слова.

Алкоголь лился рекой, истории не заканчивались, и только тогда, когда стрелки часов приблизились к полуночной отметке и ресторан собрались закрывать, молодые люди засобирались по домам, прощаясь:

- Мне было безумно приятно с вами познакомиться, - сказал Уоллис, надевая пальто, - особенно с тобой, Бруно. – осмелевший от выпитого парень сделал шаг навстречу и сжал ладонь любимой знаменитости.

- Не ревнуешь? – рассмеялся Бруно, обращаясь к Кайлу.

- К тебе я не имею права ревновать, - отозвался парень, - к мечте нельзя ревновать.

- Эээ! – возмутился Уоллис, подходя к своему парню и повисая у него на плече. – Не нужно делать из меня шлюху!

- Дорогой, ты сам это делаешь, - ответил ему Кайл, за что получил тычок в грудь. Уоллис, обижено сдвинув брови, сунул руки в карманы и пошёл к выходу, слегка пошатываясь по пути. Обернувшись в дверях, парень обратился к оставшимся стоять:

- Было очень приятно познакомиться, спасибо ещё раз за вечер.

- Нам было тоже приятно, - ответил Бруно, улыбаясь и подавая Хенси куртку.

- А с тобой, - сощурив немного косящие от спиртного глаза, обратился парень к Кайлу. – С тобой я не разговариваю. – развернувшись и чуть не врезавшись в дверь, парень покинул заведение.

- Нужно догнать, извините, - откланялся Кайл, направляясь к выходу. – Было приятно познакомиться, - он посмотрел на Хенси и добавил: - И увидеться.

- Мне тоже, Кайл, мне тоже… - кивнула Хенси, застёгивая молнию на куртке.

- До свидания, - сказал парень и покинул заведение.

Выйдя почти следом за Кайлом, Хенси и Бруно стали свидетелями их с Уоллисом ссоры сначала около парковки, затем при посадке в такси.

- Смешные, правда? – спросил Бруно, когда такси отъехало, увозя парочку в ночь.

- Да, очень… - ответила Хенси, прикусывая губу и глубоко вдыхая прохладный ночной воздух.

- Поедем домой? – спросил парень, обходя Хенси и вставая перед ней.

- Да, - кивнула Хенси.

Оказавшись в такси, девушка отвернулась к окну и так и проехала всю дорогу. Давно привыкнув к внезапным сменам настроения любимой, Бруно не стал донимать её расспросами, тоже смотря на пейзаж ночного города.

- Интересно, - подумал Бруно, - а почему Хенси переехала из Штутгарта? Он очень красив…

Когда парень и девушка оказались дома, Хенси взяла Бруно за руку и молча потянула наверх. Зайдя в спальню, девушка, сверкая хмельным взглядом в свете уличных фонарей, который проникал в окна, сказала:

- Сегодня был прекрасный вечер, Бруно.

- Я рад, что ты смогла развеяться, - улыбнулся парень, протягивая руку, чтобы убрать пряди, упавшие Хенси на глаза, но девушка перехватила его руку, говоря:

- Нет, ты не понимаешь, - она мягко, но настойчиво меняла их положение в пространстве, подводя парня к кровати, пока он не упёрся в неё ногами. – Ты не понимаешь, Бруно, - повторила Хенси, - сегодня был хороший-хороший, прекрасный-прекрасный вечер!

- Я рад, Хенси, мы можем… - Хенси оборвала парня, требовательно кладя ладонь ему на губы и говоря:

- Теперь у меня потрясающее настроение, - парень вопросительно изогнул бровь, видя, как загораются глаза его любимой, - а когда у меня очень хорошее настроение…

Хенси не договорила, толкая Бруно в грудь и заваливая его спиной на кровать. Поставив колено на кровать, девушка, подобно хищному животному, подползла к парню, нависая над ним и шепча:

- Когда у меня хорошее настроение – я люблю играть, - она склонилась и потёрлась короткими волосами о щёку парня, об его шею. – Гарантирую, что у тебя настроение тоже поднимется…

Глава 29

- Здравствуй, Карл, я от Тимоти… - поздоровалась Хенси, стряхивая пепел с сигареты.

- Да, здравствуй, Тимоти звонил мне, - отозвался низкий мужской голос в трубке. - Хенси?

- Да, Хенси Литтл, всё правильно, - кивнула девушка, несмотря на то, что собеседник не мог её видеть. – Ты согласен помочь мне?

- Да, конечно. Я же ещё Тимоти сказал, что помогу.

- Отлично, - отозвалась девушка. – сегодня в полночь вы должны быть на выезде из города.

- Хорошо, Хенси.

- До встречи, - попрощалась девушка, отклоняя вызов и раздавливая сигарету в пепельнице. – Вечера встреч бывших одноклассников продолжаются, да, Кайл?

Без пятнадцати полночь девушка ждала недалеко от дома, сидя в машине и лениво перебирая пальцами по рулю. Из двора вышел Кайл и, помахав рукой куда-то вверх, сел в свой автомобиль. Позволив парню отъехать на приличное расстояние, девушка вздохнула и тронулась с места, садясь ему на хвост.

В голове девушки крутились картины, которые немного выбивали её из колеи. Воображение то и дело подкидывало ей зарисовки, которые её начинали раздражать. Вот перед её глазами возникли образы Кайла и его партнёра, они прощаются, смеются, договорившись встретиться завтра. Кайл покидает дом любовника, машет ему рукой и садится в машину, чтобы уже больше никогда не вернуться… Или это – Кайл направляется к родителям, которые переехали в пригород, они не дождались его, легли спать. Они не волнуются, потому что знают, что у сына есть ключи, что он сможет войти в дом. Они уверены, что утром, когда они проснутся, их любимый ребёнок будет дома, будет мирно спать в своей постели, а потом, когда придёт время завтрака, они все вмести будут есть свежеиспеченные блинчики с мёдом или вареньем. Они же не знают…

- Бред, - шикнула Хенси, на мгновение зажмуривая глаза и вновь открывая их. – Не думай об этом, Хенси, не думай…

Район за районом, они приближались к черте города, за которой Кайла уже давно ждали… Намерено отстав, Хенси затормозила у обочины и закурила, выпуская дым в холодное и чёрное небо. Ей хотелось приехать к тому моменту, когда нежданная встреча уже состоится, полностью вступив в свою фатальную и необратимую власть…

Выброшенная в окно сигарета ударилась об асфальт, разбрасывая вокруг себя жгучие искры, Хенси резко надавила на газ, выруливая на пустынную дорогу и устремляясь вперёд.

Тем временем Кайл, периодически поглядывающий на часы и ругающий себя за то, что ввалится к родителям посреди ночи, выехал за черту города, проехал крутой поворот, укрывающий его от глазниц жилых домов, набрал скорость. Он не заметил, что позади него, появляясь из тёмноты, выехали десять байков, устремляясь вслед за ним.

- Нужно позвонить маме, - подумал парень, доставая телефон, - скажу, что скоро приеду…

Кайл открыл последние исходящие номера и уже собирался нажать на кнопку вызова, но резко вздрогнул, роняя телефон куда-то под сиденье. С его автомобилем поравнялся байк, почти касаясь правого его бока. Чтобы избежать столкновения, парень вывернул руль влево, но из-за шока он не заметил второго байка, подъехавшего слева и идущего на обгон. Манёвр Кайла предотвратил столкновение с первым мотоциклистом, но железный кузов машины толкнул второго, сбрасывая его с железного коня. Протяжный скрежет металла об асфальт, бешенный ритм сердца в груди Кайла и визг тормозов.

Резина колёс оставила на дорожном покрытии чёрные следы, сворачивающие к обочине. Затормозив, Кайл вцепился в руль и несколько секунд сидел, пытаясь осмыслить произошедшее.

- Я сбил человека. – судорожно билась в голове парня мысль, - я сбил человека…. Господи!

Отстегнув ремень безопасности, парень выскочил из машины, бросаясь к пострадавшему, который лежал на дороге, не шевелясь. Мужчину окружили его товарищи. Рослые мужчины в кожаных одеждах не внушали доверия невысокому и, в принципе, неспособному к самозащите парню, но Кайл, собравшись с силами, подошёл к ним и тронул одного за плечо, говоря:

- Я не видел вашего товарища, - парень старался говорить спокойно, но внутри у него нарастала паника. Он ужасно боялся того, что серьёзно покалечил мужчину. – Я сейчас вызову скорую… - парень пошарил по карманам, но вспомнил, что обронил телефон в машине. – Я сейчас, - добавил Кайл, собираясь вернуться в свой автомобиль, но его остановил низкий, грубый голос:

- Погоди, - парень вздрогнул и встал на месте.

- Ваш товарищ, он…

- Живой я… - отозвался прокуренный голос. Встав на носочки, Кайл смог заглянуть внутрь круга и увидеть, что пострадавший сел, держась одной рукой за голову, а второй за плечо. Мужчина поморщился и сплюнул на асфальт.

- Вы в порядке? – вежливо спросил Кайл. Мужчины чуть разошлись, пропуская парня к пострадавшему.

- В порядке, - прохрипел мужчина. – Плечо только…

- Я сейчас вызову скорую, - вновь повторил Кайл, но сидящий мужчина оборвал его:

- Что ж ты такой шустрый-то? Не беги впереди паровоза… - парня неприятно передёрнуло от какого-то странного ощущения того, что слова мужчины он уже где-то слышал… Но до конца осмыслить свои ощущения Кайл не успел, потому что мужчина встал, накрывая парня своей тенью и загораживая небо.

- Я… - парень растерялся. Он сам не мог объяснить почему, но ему стало не по себе. – Если вы не хотите, чтобы я вызывал скорую помощь, я могу вам заплатить…

- Погоди, - сказал пострадавший, остальные молчали, внимательно слушая. Мужчина подошёл к своему байку, который продолжал дымить выхлопной трубой, лёжа на боку на обочине. – Мой малыш… - мужчина присел на корточки и провёл пальцем по глубокой царапине на идеально блестящем боку машины. – Ты моего друга покалечил, - сказал мужчина, вставая и исподлобья глядя на Кайла.

- Вашего друга? – переспросил Кайл, запоздало поняв, что имеет в виду хриплый мужчина. – Ах, да, ваш мотоцикл…

- У тебя, - чётко выговаривая слова и подходя ближе, ответил мужчина, - может быть, и мотоцикл, а у меня – друг.

- Друг, товарищ и единственная любовь, - подержал товарища другой байкер. – А ты знаешь, что делают с теми, кто обижает самых дорогих и близких? – мужчина также сделал шаг в сторону Кайла. Парень судорожно сглотнул, всё ещё надеясь сгладить нарастающий конфликт и отвечая:

- Я оплачу ремонт. У меня сейчас нет достаточно денег, но вы можете поехать со мной ко мне домой или я могу расплатиться с вами завтра…

- Парень, - обратился к Кайлу главный, подходя и кладя ладонь парню на плечо, - вот, скажи, у тебя же есть близкие люди? Те, кого ты любишь? – Кайл не ответил, не совсем понимая, к чему этот странный вопрос. – Ты слышишь, парень?

- Да, - тихо ответил Кайл.

- Да – есть, или да – слышу?

- И то, и другое.

- Так вот, мальчик, - мужчина чуть сжал плечо парня, - представь себе, что кто-то обидел твоего близкого? Причинил ему боль, возможно, даже убил… Что бы ты сделал? – Кайл ответил не сразу, пытаясь осмыслить слова мужчины и понять, к чему он клонит. Сглотнув, парень ответил:

- Возненавидел бы… Это ужасно, когда твоему близкому причиняют боль. – мужчина рассмеялся, его поддержали и остальные.

- Мальчик, а действия? Какие действия? Или ты ограничиваешься чувствами? – Кайл опустил голову. Ему этот разговор нравился всё меньше и меньше, он уже мысленно проклял себя за то, что не послушал Уоллиса и не подождал до утра, чтобы поехать к родителям. – Ты глухой что ли?!

- Нет, - тихо ответил Кайл, не поднимая головы. – Наверное, я бы попытался отомстить, восстановить справедливость… Так каждый бы поступил.

- А как же закон? – неожиданно спросил мужчина.

- Иногда закон слеп… - тихо ответил парень, сам не понимая, к чему, и резко дёрнулся, пытаясь освободится от руки мужчины, но байкер только сжал его плечо сильнее. – Вы, вы… Мне не нравится наш разговор. Можно я пойду?

- Друзья, нам поступило предложение о том, чтобы отпустить мальчика, как мы поступим? – мужчины начали что-то обсуждать. Их разговоры кончились так же быстро, как и начались. Вперёд шагнул смуглый мужчина с бородой, обращаясь к Кайлу:

- Мальчик, что ты понял из нашего разговора? – мужчина достал из кармана толстую сигарету и закурил. Едкий и очень крепкий дым скользнул в лицо Кайла, заставляя его поморщиться.

- Я? – парень нервно оглянулся. Происходящее нравилось ему всё меньше и он словил себя на мысли, что подбирает пути для отступления. Кайл с детства знал, что связываться с байкерами не стоит.

- Ты, ты, - кивнул смуглый мужчина, кладя руку парню на плечо и выдыхая дым ему в лицо. Не сдержавшись, парень закашлялся, слегка сгибаясь. Он со школы не терпел табачного дыма.

- Пожалуйста, отпустите меня, - попросил Кайл, поднимая на мужчин покрасневшие от дыма глаза. – Я всё понял…

- А что ты понял?

- Понял, что был не прав, - ответил Кайл.

- И должен за это заплатить, - подсказал ему мужчина.

- И должен за это заплатить, - повторил Кайл. Душу парня вновь полоснуло каким-то странным чувством, ощущением знакомости слов байкера. Но он вновь не смог до конца осмыслить свои ощущения, точнее, не успел.

- Сам признался, молодец, - сказал главный, который до сих пор держал парня за плечо. Кайл поднял голову, намереваясь сказать: «тогда, я пошёл», но его прервал удар кулаком в живот.

Удар оказался настолько сильным и неожиданным, что парень согнулся пополам, хрипя и не имея возможности вдохнуть. Схватившись за живот, Кайл попятился, хрипло дыша. Услышав, что к нему подходят, парень поднял глаза, но его жалостливый, испуганный взгляд ничего не изменил. Зажав сигарету в зубах, мужчина усмехнулся, замахиваясь и вновь впечатывая стальной кулак в живот парня. Кайл вновь хотел согнуться, хотел бежать, но крепкая рука легла на его плечо, удерживая.

- Пожалуйста… - прохрипел Кайл, поднимая взгляд, желая попросить пощады, но новый удар выбил из его глаз искры боли, а через мгновение его резко дёрнули вниз, ударяя коленом в нос. Кость хрустнула, такое чувство, входя в мозг, охнув, парень упал на асфальт.

- Рано упал, вставай, - скомандовал один из байкеров. – Ты слышишь меня?

- Нет, пожалуйста, нет… - прохрипел Кайл, хватая ртом воздух и пытаясь нормально мыслить, что паршиво удавалось из-за боли. – Отпустите меня, я заплачу, у меня есть деньги…

- Деньги есть, факт, - ответил мужчина, подходя к лежащему ничком парню, - а вот совести… Совести нет, а это куда важнее.

- Что? – на мгновение боль отпустила парня и он сумел поднять глаза на мужчину, который грозной горой склонился над ним, грозясь раздавить, словно Кайл был какой-то мелкой букашкой. – Что… Что вы имеете в виду? Это всё из-за мотоцикла? Я вам новый куплю! Обещаю! – мужчина громогласно рассмеялся и покачал головой, склоняясь к парню.

- Тебе знакомо такое имя, как Хенси?

- Что? – у Кайла внутри всё похолодело и оборвалось. – Что? Нет…

- Как же нет? – спросил далёкий женский голос. Подняв голову и всмотревшись в темноту, парень сумел разглядеть женскую фигуру, неспешно направляющуюся к ним. Остановившись в нескольких метрах от парня, девушка продолжила: - А несколько дней назад, во время ужина, ты говорил, что часто вспоминал обо мне…

- Я… - Кайл подавился воздухом.

- Да, Кайл, я слышала ту твою фразу, с некоторых пор я вообще стала очень внимательной… Особенно к тому, что связано с тобой и твоими дружками.

- Моими дружками… - Кайл, словно попугайчик, повторял слова девушки, не желая понимать и принимать происходящее. – Хенси, я…

- Закрой рот, - резко сменив тон, грубо ответила девушка. – Кайл, скажи, если ты вспоминал обо мне, то что же ты думал? А, дорогой мой одноклассник? – парень молчал, упрямо смотря вниз. – Кайл, отвечай лучше, пока возможность есть. Скажи, что ты думал? О чём вспоминал? – девушка подошла ближе, вставая впереди мужчин.

- Я вспоминал о тебе… - словно не слыша вопроса, ответил парень, продолжая смотреть в землю.

- И что же? Кайл, я хочу конкретики? Скажи, дорогой мой Кайл, - девушка почти пропела эти слова и опустилась на корточки, склоняясь к уху парня и шепча: - Скажи, тебе понравился тот раз? Понравилось меня трахать? Наверное, это твой единственный опыт с девушкой… Ах, прости! – воскликнула Хенси, закрывая рот ладонью и качая головой. – Наверное, я оказалась так плоха, что тебя отрезало к женскому полу… Кайл, скажи, я права? – парень молчал. – Кайл, ты меня слышишь? Слушай, если ты меня разозлишь, а ты уже близок к этому, будет больно… Ты же не хочешь, чтобы тебе было больно?

- Нет…

- Что «нет»?

- Нет, не хочу…

- Тогда, отвечай. Ты помнишь, о чём я тебя спрашивала?

- Помню, Хенси, - парень помрачнел и втянул свою блондинистую голову в плечи. – Нет, я понял, что гей, не после того случая…

- Какого случая?

- После того, как я тебя… - парень сглотнул, девушка вновь склонилась к его уху, тихо и обжигающе-горячо шепча:

- Нет, не говори. Не хочу, чтобы мои друзья знали.

- Почему? – глупый вопрос.

- Потому что, - ответила девушка, продолжая шептать Кайлу на ухо, - если мои друзья узнают об этом, они устроят с тобой тоже самое. А, в свете новой информации о твоей ориентации, я думаю, что тебе может понравиться. А я очень не хочу доставлять тебе удовольствие, Кайл, - Хенси скривила губы в усмешке и отстранилась, вставая.

- Хенси, - голос парня звучал тихо, в нём сквозило раскаянье. – Хенси, я не хотел, я честно не хотел…

- Чего ты не хотел? – спросила девушка и тут же обратилась к байкерам: - Пожалуйста, отойдите немного, я хочу поговорить с одноклассником с глазу на глаз.

- Хорошо, - кивнул главный байкер, отходя. Остальные последовали за ним.

- Так что же ты не хотел, Кайл? – спросила Хенси, убедившись, что их разговор не слушают.

- Я не хотел тебя… - парень не находил в себе силы произнести это вслух.

- Не хотел, Кайли, неужели я настолько тебя не привлекаю? – наигранно возмутилась Хенси. – Как же так?

- Хенси, почему ты шутишь? – серьёзным тоном спросил Кайл, поднимая на девушку взгляд. Кровь из разбитого носа и губы текла по его лицу, но он не обращал на это внимания, даже не пытаясь утереть её.

- А что мне остаётся, Кайл? – тон девушки вновь резко изменился. Становясь стальным, холодным и чёрным, подобно грозовому облаку.

- Ты… - Хенси оборвала его, резко оказываясь рядом и опускаясь на корточки:

- Что мне остается, кроме юмора, Кайл? Ты представляешь себе, на что ты и твои дружки обрекли меня?

- Я не хотел, Хенси, - вновь повторил Кайл, всё больше понимая, что просто так он отсюда не уйдёт.

- Почему же я не послушался тебя, Уоллис? – горько подумал Кайл, глаза его увлажнились слезами досады. – Почему я никогда тебя не слушаю?

- Мне жаль твоего парня, - вдруг сказала Хенси, словно прочитав в глазах парня, что он думает о любимом.

- Почему?

- Потому что он полюбил мразь.

- Хенси, я… - попытался как-то оправдаться Кайл, но Хенси перебила его:

- А ещё потому, что его любимая мразь вот-вот сдохнет.

- Что? – выдохнул Кайл, перед глазами резко потемнело и из этой темноты начали появляться кадры прошлого. – Хенси, прошу тебя, нет… - дрожащим голосом попросил Кайл, который продолжал надеяться на то, что его отпустят. – Ты же не станешь, ты же… не убьёшь человека.

- Ты прав, - кивнула Хенси. – Человека я не убью, но ты – не человек.

- Хенси, я…

- Хватит мямлить, Вебер! – рявкнула Хенси. – Твои слова уже ничего не изменят.

- Почему, Хенси, почему? Ты же, ты же… Я не хотел этого делать! Хенси, я сожалел об этом все эти годы!

- И что? – спокойно спросила девушка. – Что мне с того, что ты сожалел?

- Но, как же… - Хенси покачала головой, отвечая:

- Ты ещё скажи, что сожалел в тот день, вот прямо в тот момент и сожалел. Трахал меня и думал: «что же я делаю?».

- Да, Хенси, так и было, - ответил Кайл. Парень говорил искренне. Он раскаивался сейчас и раскаивался все эти годы, но что это меняло? Ничего. – Хенси, парень поморщился от боли, но сел, протягивая ладонь и беря девушку за руку.

Это было сделано зря. В глазах Хенси сверкнула такая злость и ненависть, что, если бы можно было убить взглядом, Кайл бы упал замертво. Со всей силы замахнувшись, девушка ударила парня в лицо. От силы удара он упал, закашливаясь, сплёвывая на асфальт кровь и выбитый зуб.

- Никогда, слышишь, - зашипела Хенси, склоняясь над парнем, - никогда не смей прикасаться ко мне, мразь!

- Я не мразь, Хенси, я понимаю, что совершил чудовищную, ужаснейшую ошибку! – закричал парень, его начало накрывать отчаянье.

- Тогда, почему же ты сделал это? А, Кайл, почему? – девушка вновь заговорила спокойно.

- Я не мог иначе… - честно ответил парень, понимая, как глупо звучат его слова.

- Что значит «не мог»? Что, член мозгом управлять начал? Ах, прости, забыла, что я тебя в этом плане совсем не привлекаю и не привлекала! Не то у меня между ног, так, Кайл? Так зачем же? Зачем?

- Потому что Мориц… - начал говорить Кайл, но Хенси перебила его, качая головой:

- Мориц… Опять Мориц… Всегда Мориц! А свои мозги у тебя есть? И если есть, то где они были?

- Я не мог отказаться… - парень помрачнел ещё больше и опустил голову. Тело и разбитое лицо болели, но больше его тревожило то, что творилось в его душе. Кайл чувствовал какую-то обреченность, словно чувствуя, что ему уже не уйти отсюда… - Хенси, - он шмыгнул носом, звук оказался похожим на всхлип.

- Вот только плакать здесь не надо, - поморщилась Хенси. – Не уподобляйся Киту. Я уважаю тебя несколько больше, насколько я вообще могу вас уважать, а этот урод ревел, как девчонка, пока не сдох.

- Что? – у Кайла возникло такое чувство, словно его ударили под дых. – Что ты сказала, Хенси?

- А надо было общаться с бывшими лучшими друзьями, - спокойно отозвалась девушка. – Тогда бы ты узнал, что его… - она замолчала и ухмыльнулась. – Тогда бы ты узнал, что его убили те, кому он проигрался в карты.

- Что, Хенси? – переспросил Кайл. У него в голове вдруг всё встало на свои места, выстраиваясь в логичный и законченный пазл, в углу которого был подписан его смертный приговор. – Хенси… это ты его убила?

- Закрой рот, Вебер, - ответила Хенси, - ты меня бесишь, чёртов педант! Вечно тебе нужно всё уточнить и переспросить!

- Я не хотел, Хенси, - в сотый раз повторил Кайл. – Хенси, если бы я пошёл против друзей, они бы…

- Что «они бы»? – перебила парня девушка. – Что? Договаривай! Поставили тебя вместе со мной или даже вместо? Так тебе бы только в радость было! Признайся, нравился тебе кто-то из друзей? Мориц? Том? Да кому они могут не понравиться! Признайся, был бы рад оказаться на моём месте?

- Нет, Хенси, не рад…

- Почему же? – девушка неподдельно удивилась. – Неужели тебе не нравился никто из друзей? Просто невозможно не влюбиться в них! Ладно, я понимаю, что от Кита лучше держаться подальше, потому что он своим «прибором» может и выпотрошить, но остальные…

Пока девушка вела свой эмоциональный монолог, Кайл начал медленно, почти незаметно вставать. Убедившись, что, будучи слишком увлеченной, девушка не обращает на него внимания, Кайл вскочил на ноги и изо всех сил бросился прочь, забыв про боль и про то, что до города несколько километров.

Не слыша ничего, кроме стука собственного сердца в висках, парень не заметил, как его нагнала Хенси. Для тренированной девушки не составило труда догнать запыхавшегося и избитого парня, который никогда не славился хорошей спортивной формой. На ходу хватая Кайла, Хенси развернула его к себе лицом и толкнула в грудь. Он неожиданности парень не смог устоять и упал, смотря на девушку ошалелым взглядом.

- Глаз за глаз, - ухмыльнулась Хенси. – Кайл, вспомни, как ты поступил, когда я пыталась убежать? - спросила Хенси и сама же ответила: - Ты толкнул меня, возвращая на место и лишая последнего шанса на спасение. Кто знает, может быть, мне бы и удалось тогда бежать…

- Хенси, прошу… - взмолился Кайл, вставая на колени.

- Пошёл прочь! – рявкнула девушка, толкая парня ногой, словно он был надоедливой собачонкой. – Фу, Кайл, фу таким быть…

- Хенси, прошу тебя, - парень вновь встал на колени, морщась от боли в животе.

- Кайл, вот, скажи, неужели тебе так нравится стоять на коленях? Нравится?

- Нет, не нравится…

- А как же Уоллис? Неужели ты его не радовал ротиком, стоя на коленях? – Кайл опустил взгляд, не желая больше смотреть в безумные глаза девушки. – Я жду ответа. – парень вздохнул и облизал губы, слизывая с них кровь.

- Радовал, - едва слышно ответил он.

- Молодец, - ответила Хенси. – А вот я вас не хотела так радовать, но меня же никто не спросил?

- При чём здесь это? Я же не…

- Ты нет, но дружки – да.

- Прости меня, Хенси, прошу тебя, прости… - прошептал парень, не смея поднять глаза.

- Я прощаю тебя, Кайл, - сказала Хенси. Лицо Кайла в удивлении вытянулось, она поднял на неё взгляд, спрашивая: - Правда?

- Дай подумать… - задумчиво произнесла девушка, склоняясь к парню. – Нет. Нет, Кайл, я тебя не прощаю. Но, если тебе так будет проще, можешь покаяться сейчас, я тебя выслушаю.

- Хенси, я... – парень подполз ближе к девушке, продолжая стоять на коленях. – Хенси, я не хотел. Не хотел, чтобы с тобой это делали, не хотел, чтобы тебе было так больно и плохо, не хотел… Мне было жаль тебя, очень жаль. Я боялся, что мы убьём тебя…

- Хах, а почему же ты, если ты так переживал, не вернулся, чтобы проверить, жива ли я или уже дух испустила?

- Я не мог, Хенси, пойми меня…

- С чего бы это? Причина, назови мне причину, Кайл.

- Я не мог вернуться, так же, как и не мог ослушаться друзей, пойти против них, потому что… Потому что я боялся их. Хенси, я боялся за себя, пойми меня! Любой человек в первую очередь думает о сохранности своей жизни! Что бы со мной было? К тому же, Хенси, - парень начал говорить чуть тише, было видно, что ему тяжело даются слова, - я не мог ослушаться их, потому что… Потому что был обязан. Хенси, они спасли моего отца, точнее, не они, а их родители. У моего отца были огромные проблемы, и связи семьи Морица помогли ему остаться в живых, отвели от него смерть. А Эдвард… Его отец буквально вытащил моего с того света, после того, как его покалечили на очередной разборке. Хенси, если бы не они, мой отец умер бы! Я… Я был обязан им… Я и сейчас обязан, такое не забывается… Это же родители, Хенси, неужели ты не понимаешь? – парень поднял полные слёз глаза.

- Понимаю, - ответила Хенси после нескольких минут молчания, - понимаю… Родители – это самое главное в нашей жизни, потому что никто не полюбит нас так, как они… - девушка начала слегка покачиваться, смотря в никуда. – А вы у меня их отняли…

- Что? – Кайл надеялся, что он ослышался или не правильно понял.

- Что слышал, Кайл, - выйдя из некого транса, Хенси посмотрела на парня. – После того случая у моей матери случился сердечный приступ, потом ещё один, ещё… Третий она не смогла пережить. Я почти год не знала о том, что её нет и продолжала писать ей письма. Ты можешь себе представить, каково это – писать письма мёртвой матери, не зная о том, что её больше нет? Не можешь, - сама ответила Хенси на свой вопрос, - и не надо. Такого я не могу пожелать даже вам, ублюдкам…

- Хенси… - попытался что-то сказать Кайл, но девушка продолжила, не обращая на него внимания:

- Она умерла, Кайл, понимаешь? Моя мама умерла из-за того, что вы со мной сделали, можно сказать, что вы её убили… - Хенси вновь замолчала и продолжила только через пару минут: - И моего отчима, который всегда был мне как отец, вы тоже почти убили – он спился. Спился, потерял работу, потерял дом, потерял всё.

- Хенси, я… - девушка вновь не услышала парня.

- Мне всё равно, Кайл, - она посмотрела парню прямо в глаза, - твои слова уже ничего не изменят. – девушка подала мужчинам знак рукой, чтобы они подошли.

Кайл, видя, что байкеры возвращаются, вновь обратился к девушке, уже почти не веря, что ему удастся её переубедить, но пытаясь:

- Хенси, прошу тебя, одумайся, отпусти меня…

- Ничего не изменят… - повторила Хенси собственные слова. – Кайл, знаешь, в чём была твоя проблема тогда?

- В чём? – тихо спросил парень, волчонком глядя на окруживших его рослых мужчин.

- В том, что у тебя было что-то более важное, чем моя жизнь и честь. Знаешь, Кайл, так всегда бывает, в этом есть главная проблема современного общества… В нём жизнь одного всегда ценится выше другого. – девушка обернулась куда-то в сторону леса, чёрной стеной окружающего их. – Слышишь? – спросила Хенси у Кайла. Парень прислушался и кивнул – где-то среди деревьев мяукал котёнок.

- Слышу, - едва слышно ответил парень.

- Вот эта жизнь и станет той, что будет дороже твоей, - ответила девушка. – Пойду, помогу зверушке, - Хенси достала сигарету и сунула её в рот, подкуривая. – Кончайте его, товарищи, - бросила она байкерам и, круто развернувшись, пошла прочь. Мужчины, черня Кайла своими тенями, обступили его плотным кольцом, он только и успел, что гулко сглотнуть и что-то невнятно пискнуть.

Слыша за спиной звуки ударов и сдавленные крики боли, мольбы о помощи, Хенси пробиралась через кустарник, идя на тонкий писк, пока не увидела что-то маленькое, чёрное и шевелящееся.

- Иди сюда, зверёныш… - как-то неумело обратилась Хенси к животному, ловя его и беря в руки, поднося к лицу, чтобы рассмотреть. Отчаянно пища, в её руках сидел маленький чёрный котёнок. – Пойдёшь со мной? – спросила девушка и тут же добавила: - Впрочем, у тебя нет выбора… Ты же не хочешь умереть в этом лесу от голода? – котёнок пискнул, словно отвечая девушке. – Вот и славно.

Посадив зверушку за пазуху, Хенси вернулась к мужчинам, из-за широких спин которых было не разглядеть Кайла. Вновь закурив, девушка стала наслаждаться картиной. Прошло ещё не мало времени прежде, чем мужчины расступились, открывая взору девушки парня, который был уже практически неузнаваем из-за побоев. Скривив губы в ухмылке, Хенси обратилась к мужчинам:

- Он умер? – мужчина склонился и проверил пульс на шее парня.

- Да, - ответил байкер.

- Прекрасно, - Хенси скривила губы в усмешке. – С вами хорошо иметь дело.

- Всегда рады помочь, - ответил главный байкер – тот самый Карл, с которым Хенси говорила днём по телефону. – Может быть, ты скажешь, чем он так попал в твою немилость? – мужчина слегка улыбнулся, что осталось почти незаметным из-за его рыжеватой бороды.

- Нет, - коротко отрезала Хенси, слегка сощуривая глаза. – Это – наша тайна, только наша…

- Что ж, - Карл развёл руками, - на нет и суда нет. Оставлять его здесь? – он указал на бездыханное тело Кайла.

- Да, пусть лежит. Завтра утром кто-нибудь найдёт. – Хенси заметила, что Карл внимательно смотрит на её грудь и уже собиралась сказать что-то резкое или даже врезать мужчине, но вовремя вспомнила про котёнка, который спал у неё за пазухой и, наверное, привлёк внимание байкера. – Чего смотришь? – спросила Хенси.

- Нашла мяукающего нарушителя ночной тишины? – улыбнулся мужчина, указывая пальцем на чёрную головку, торчащую из куртки девушки.

- Да, - кивнула Хенси и посмотрела на сладко сопящего котёнка, нахмурив брови. – Всё, парни, я поехала. Или я вам что-то ещё должна?

- Нет, Хенси, - Карл покачал головой, - счастливого пути.

- И вам, - сказала Хенси, после чего обратилась к тому байкеру, которого подрезал Кайл: - Сколько будет стоить ремонт твоего коня?

- Брось, Хенси… - попытался отказаться мужчина, но Хенси оборвала его:

- Пришлёшь мне счёт, я оплачу. Не хочу, чтобы из-за этого, - она указала на тело Кайла, - вы несли убытки. Всё-таки, как вы говорите, мотоциклы – ваши лучшие друзья.

- Хорошо, Хенси, по рукам, - согласился хозяин помятого байка, поняв, что с девушкой бесполезно спорить.

- По рукам, - кивнула девушка, пожимая большую мужскую ладонь. – Завтра жду счёт. До встречи. – круто развернувшись на каблуках, Хенси направилась к машине. Сев за руль девушка бросила взгляд в зеркало заднего вида, поправила чёлку и, ударив по газам, унеслась прочь, не оглядываясь.

В это самое время телефон, оставшийся в машине Кайла, истошно надрывался уже в пятнадцатый раз. Парень обещал, что будет около полуночи, но сейчас стрелки часов приблизились уже к трём утра, и его родители невероятно волновались за единственного сына, который уехал от своего любовника, а к ним так и не доехал.

Глава 30

… Травмированные люди боятся спать. Сон имеет мерзкую особенность – оживлять в памяти то, что человек с такими усилиями убивал…

- Мама, мама! – кричит Хенси, смеясь и убегая от матери по длинному «коридору» между улыбчивыми подсолнухами. – Догоняй меня!

- Сейчас, дорогая, - кричит в ответ Симона, смеётся. – Чуть помедленнее, я уже не в той форме…

- Брось, мама, ты ещё так молода! – кричит в ответ девушка, не лукавя ни единой фиброй души. – Ты – красавица! Мама, ты слышишь меня? – девушка оборачивается через плечо и видит, что матери нет позади, только лишь женская тень скользнула куда-то, скрываясь за стеной рослых цветов. – Мама, - в тоне девушки детская обида, - так нечестно, догоняй! Мама, ты слышишь меня? Мама! – девушка делает несколько неуверенных шагов в ту сторону, где ещё пару минут назад была мать. Солнце медленно скрывается за тучами и радостные цветы как-то блекнут под погрустневшим небом, переставая отбрасывать длинные тени. – Мама? – голос девушки начинает звучать тревожно, она не понимает, почему мать не отвечает. – Мама, ты меня слышишь? Я всё расскажу Макею! – так по-детски грозится девушка. – И мы на тебя обидимся! Мама?!

Девушка ещё долго кричит, но никто не отвечает. Обиженно фыркнув, Хенси решает сама найти мать, она идёт туда, куда скрылась тень, сворачивает за угол. Поле резко обрывается, оставаясь за спиной девушки немой и угрюмой стеной, а впереди резные ограды, кресты и надгробия.

- Мама… - голос девушки обрывается на шёпот. – Мама… - на негнущихся ногах она идёт к матери, которая смотрит на неё каким-то грустным взглядом, но настигнуть мать ей никак не удаётся – с каждым шагом дочери Симона удаляется.

- Доченька, я люблю тебя, - шепчет Симона, по её щеке скользит слеза.

- Мама, я тебя тоже люблю, - отвечает Хенси, не понимая, почему мать убегает от неё. – Мама, ты куда?

- Прости… - шепчет женщина, вставая на краю пустой могилы. Волосы женщины медленно покрываются инеем седины. – Я люблю тебя, будь счастлива, Хенси… - женщина медленно раскидывает руки и падает вниз.

- Мама, нет! – надрывно кричит девушка, бросаясь к матери, буксуя на раскопанной земле. – Нет, мама, нет, не оставляй меня! – она свешивается вниз, пытаясь схватить мать за руку, но ничего не выходит. Могила углубляется с каждой секундой, унося женщину в бездну. – Мама, нет! Нееет…

- Нет… Мама, нет! – вскрикивает Хенси, просыпаясь и садясь. Сердце надрывно бьётся о рёбра, волосы прилипли к лицу, щёки противно пощипывает от едких слёз. – Нет, нет, нет… - шепчет девушка и зажимает себе ладонью рот, давя рыдания, душа себя. – Нет, нет, нет, нет… - никто не должен увидеть её слабости.

Хенси оглядывается на половину кровати, где беззвучно сопит Бруно. Она не может позволить ему услышать её боль, увидеть ту огромную трещину, что прошла через всю её душу, расколов жизнь на до и после. Она не может…

Не дыша, чтобы не выдать себя судорожными всхлипами, Хенси спускает босые ноги на голый пол и поспешно покидает комнату, оставляя дверь открытой. Не включая нигде света, девушка на ощупь добралась до ванной комнаты, заперла её и медленно сползла по двери, заходясь в беззвучных рыданиях, тихой истерике.

Это выглядит ужасно – перекошенное беззвучным криком и покрасневшее от слёз, от эмоций, лицо; каждая жила на шее девушки была натянута болью и грозилась прорвать кожу, каждая мышца была напряжена, каждый нерв был близок к короткому замыканию. Она переживала это уже столько раз. Слишком много раз…

Когда эмоции чуть-чуть отпустили девушку, и она нашла в себе силы встать, она подошла к зеркалу, набирая полные ладошки ледяной воды, плеща ею в лицо. Руки предательски дрожали, будто ей было вновь семнадцать, будто кошмар только начался, будто вокруг были мягкие стены больницы…

Волосы прилипли к лицу, ледяные капли воды стекали по коже, попадая в глаза, режа их и раздражая. Она моргнула – раз, ещё раз, горячая слеза потекла по щеке, за ней ещё одна. Хенси неотрывно смотрит на своё отражение и качает головой. Ей больно. Больно…

- Чтоб вы сдохли, - шепчет девушка. Её грудь часто вздымается от эмоций. – Чтобы вы все сдохли, и вы сдохните. Я обещаю. Когда-то вы не убили меня, это стало вашей фатальной ошибкой. – Хенси до боли сжала края раковины, подаваясь вперёд и вглядываясь в собственные глаза. – Я ненавижу вас, ненавижу… Я не остановлюсь, пока хоть один из вас будет ходить по земле. Вы не заслуживаете этого. И, раз судьба слепа, мне самой придётся делать её работу и вершить справедливость.

Хенси смотрела и смотрела в свои глаза: красные от слёз, с расширенными ненавистью зрачками.

- Ненавижу… - прошептала она и как-то бессильно закрыла глаза. На её лице отразилась боль, какая-то невыносимая, отчаянная боль.

Несмотря на то, что девушка убила уже двух своих обидчиков, двух врагов, местью к которым она жила, ей не стало проще. Смотря в их глаза, оглашая приговор и верша его, наблюдая за ужасом в глазах врагов, она чувствовала себя сильной, полной энергией, живой. Но потом…

Потом она возвращалась домой, проходил день или два и всё – её вновь находила вездесущая пустота, обнимая девушку своими леденящими руками, присасываясь к груди и отбирая у неё те последние крупицы человеческого, что в ней ещё оставались.

- Человек не может жить без эмоций, потому что только покойник ничего не чувствует, - тихо повторила Хенси слова своей уже давно покойной бабушки. – Тогда, - спросила Хенси, - кто же я? Кто? Кто?! – девушка ударила кулаком по полочке над раковиной, а потом замахнулась и ударила по идеально чистой и ровной глади зеркала. На костяшках пальцев выступили алые бусинки крови, а по зеркальной поверхности поползли трещины, много трещин.

Медленно отняв кулак от зеркальной глади, не меняя траектории, девушка вновь впечатала его в зеркало, попадая в то же самое место, рассекая свою кожу острыми краями битого стекла. Треск, а затем звон зеркальных осколков, осыпающихся в раковину, вызвали в Хенси улыбку.

Продолжая смотреть в зеркало, где, на месте её лица, была дыра, девушка медленно поднесла израненный кулак ко рту, высунула язык и облизала рубиновые капли крови, наливающиеся и дрожащие на загорелой коже.

- Я ни перед чем не остановлюсь, - сказала Хенси, улыбаясь и устремляясь прочь из ванной комнаты.

Девушке заметно полегчало – физическая боль всегда была верным лекарством против боли душевной, но кое-что Хенси поняла и взяла на заметку, пока её ломала истерика. Ей нужна боль, и, было бы идеальным, если бы эта боль была не её, а её врагов. Ей нужны эмоции, нужна энергия ужаса, страха и паники, которые так красиво играют в глазах её обидчико�