Читать онлайн
"Самая средняя школа"
Cложно описать мир, в котором оказались две Девочки и один Мальчик. Попробуйте представить себе туман цвета спелого банана, в котором мелькают, сменяя друг друга, разнообразные видения. Первой Девочке, например, показалось, что она увидела то ли черную птицу, то ли просто темную тень, которая пронеслась над нею. Девочка даже немного сжалась от неожиданности и страха, но посмотрев на своих спутников, которым было очень весело, успокоилась и продолжила движение. Ей не нравилось то, что они нарушают правила ради этого приключения. Но ее подруга, кажется, была всем довольна и старалась показать друзьям, и в первую очередь Мальчику, что совсем не жалеет о содеянном.
Итак, одетые в желтые комбинезоны дети гуляли в почти таком же желтом тумане. А вернее, образы и ведения сами проплывали мимо них. Большинство из этих видений были невесомы и неосязаемы, но некоторые – вполне материальны. Их можно было взять в руки, или даже больно о них удариться.
Вторую Девочку заинтересовал предмет, похожий на кружку. Он и выглядел твердым, и оказался таким на ощупь. Она осторожно взяла его и подняла над головой, показывая остальным и гордясь своей смелостью.
Разглядывая предмет, который все еще высоко держала Вторая Девочка, Мальчик не заметил вынырнувшую из тумана большую кровать и ударился о нее коленом, что озадачило его и, конечно, развеселило подружек.
– Неужели, кровать?! – с удивлением воскликнул он.
– Это кровать такая?! – смеялись Девочки, несмело протягивая руки, чтобы дотронуться до нее, и при этом стараясь не задеть светящиеся нити.
Помимо видений и кроватей туман был полон оранжевых светящихся нитей. Они пересекались друг с другом и пронизывали пространство в разных направлениях, иногда сплетаясь в причудливые клубки. Они не казались материальными и исчезали от любого прикосновения. Но если Девочки старались их не касаться, то Мальчик получал удовольствие, разрывая и разрушая оранжевые нити желтого мира. Назовем эти нити мировыми линиями. Во-первых, потому, что как-то ведь нужно их называть, а во-вторых потому, что таковыми они и являлись.
Мальчик подпрыгнул и, разрывая множество мировых оранжевых нитей разом, плашмя упал на кровать, вызвав у Девочек сначала страх, а затем и восторг безрассудностью своего поступка, чего, собственно, и добивался.
***
На летних каникулах юноша Клим, которому совсем недавно исполнилось 16 лет, просыпался, как правило, в половине двенадцатого. Поэтому, открыв глаза в одиннадцать, он решил, что совсем не выспался. Но снова уже было не заснуть и, набросив халат, он встал у окна, рассматривая улицу и перемещающихся по ней людей. Прохожих было меньше обычного. Возможно потому, что еще не было половины двенадцатого. По крайней мере, так подумал Клим. Он любил это время, если конечно, не нужно было идти в школу. Самое сладкое время дня – родители на работе и никому до тебя нет дела.
В ванной комнате первой прервала молчание зубная щетка:
– Доброе, если так можно сказать сегодня, утро.
– Доброе, – автоматически ответил Клим и замер от неожиданности.
Дело не в том, что все бытовые приборы у них в квартире были с голосовыми заводскими настройками и болтали без умолку. К этому Клим давно привык. Его папа собирался перенастроить голоса или отключить их совсем, но у него никак не доходили до этого руки. Сейчас же голос был другим. И не просто другим – а совсем не тот, который ожидаешь услышать на каникулах в своей квартире. Это был голос Антонины Васильевны – школьного искусственного интеллекта.
– Мойся и иди на кухню, никуда не сворачивая, – скомандовал голос, которого Клим привык слушаться в школе.
– Ладно, – опять автоматически ответил юноша и осторожно взялся за говорящую щетку, – не сверну.
Вытираясь полотенцем, Клим решил, что смена голосов – это или сбой в сетях, или чья-то шутка. Некоторые из его знакомых постоянно хвастались тем, что проделывали подобные фокусы, взламывая домашние сети.
И он уже почти успокоился, когда вышел на кухню, полагая, что раскрыл причину этой странности. Но здесь голосом Антонины Васильевны заговорила микроволновка.
– Хорошо помылся? В такие роковые моменты человеку лучше быть чистым.
– Хорошо.
– Я разогрею тебе омлет, а ты постарайся кое-что сделать для нас всех.
– Что же?
– Если коротко, то ты должен спасти мир, до омлета.
Клим протянул руку и обесточил микроволновку. Наверняка кто-то сейчас потешается от души, глядя на этот розыгрыш. Юноша внимательно оглядел кухню в поисках следящих устройств, но конечно тот, кто влез в домашнюю сеть, нашел бы и приборы с камерами, к которым можно подключиться. Клим осторожно подошел к кофемашине и включил ее. Ничего не происходило. Он потянулся к печеньям, и снова услышал голос Антонины Васильевны.
– Еще раз отключишь – все лето будешь по доппрограмме учиться!
На этот раз голос доносился откуда-то с люстры, и не имея возможности до нее добраться, Клим решил потянуть время.
– Чего вы хотите?
– А с первого раза не понятно было? Хотя от вас людей особой понятливости я никогда и не ждала. Нужно, чтобы ты спас мир.
– А что с ним не так, на этот раз? – Клим был уверен, что за этим разговором наблюдают какие-то шутники и тоже старался шутить.
– Все не так! – крикнула люстра и Клим вздрогнул.
В школе Антонина Васильевна никогда так с учениками не разговаривала.
– Кто-то стирает этот мир, и по какому-то запутанному сплетению мировых линий, если ты прямо сейчас разобьешь ту чашку, которую тебе подарила мама в прошлом году, уничтожение прекратится. Но это не точно.
– Не понял я.
– Не понял он. Хотя … тут так сразу и не поймешь, – уже примирительным тоном сказала Антонина Васильевна, если это, конечно, была она. – Просто возьми и разбей. Хотя бы за маму.
Клим не собирался ничего разбивать, но и дискутировать с люстрой ему тоже не хотелось. Он схватил одно печенье, потом еще одно, и вышел с ними из кухни, с твердым решением вернуться в постель и доспать свои законные полчаса. А за это время квартирный брэндмаузер сам разберется с говорящими не своим голосом электроприборами.
В спальне Клим отключил все устройства и забрался в еще теплую кровать. Он закрыл глаза и подумал о том, все ли выключил. Пожалуй все, кроме самой кровати, новой, с функциями автоматического застилания и нежного расталкивания.
– Вот именно! – прокричала кровать голосом той же Антонины Васильевны и совсем не нежно спихнула с себя Клима.
Рассерженный юноша стоял посередине комнаты и перебирал в уме возможные варианты действий. Одно стало ясно – в испорченной Антониной Васильевной квартире ему жизни не будет. Клим направился в прихожую, прихватив со стола гаджет. Нужно было выйти и позвонить родителям. Они вызовут кого следует, и те починят систему, а он прогуляется пока по парку.
Юноша снял с вешалки куртку и спешно стал обуваться.
– Хорошо. Можешь не разбивать, – почти ласково заговорила Антонина Васильевна из домофона, – к тому же и поздно уже. Просто загляни в комнату своих родителей. Одним глазком.
Но Клим и так уже не отрываясь смотрел на свет, пробивающийся сквозь двери в спальню родителей. Он был другим. Совсем другим. Желтоватый приглушенный свет не выглядел частью этого мира. Хотя это и трудно объяснить. Скажем так, это был свет, только похожий на наш солнечный.
Молодой человек на ватных ногах, с нехорошим предчувствием и в одном ботинке, сделал несколько неуклюжих шагов, толкнул дверь и замер. Это была совсем другая комната. Она уже не выглядела спальней, в спешке брошенной уходящими на работу родителями. Вообще, ничего в ней о них не напоминало. Без кровати она выглядела большой и пустой. Клим, прихрамывая из-за одной необутой ноги, сделал еще несколько шагов вперед. Всю комнату пронизывало желтое сияние, которое, как казалось, исходило от всех предметов в ней. Обставлена она была, как гостиная для просмотра домашнего кинотеатра и проведения семейных торжеств.
– Не понимаю, – наконец нарушил молчание Клим, который уже согласен был говорить даже с домофоном.
– Сложно объяснить. Мир стирается кусками и тут же сам, как может, заделывает дыры.
– Не понимаю, – опять произнес Клим, но теперь это было не непонимание вообще, а вполне конкретное. – Что стирает, и что заделывает?
Ответа не последовало. Юноша продолжал оглядываться вокруг. На стенах были развешены цирковые афиши и постеры с героями комиксов, что было не типично для их семьи. Напротив, неизвестно откуда взявшегося, огромного экрана располагался угловой потертый диван, а рядом с ним – невысокий, но достаточно большой стол причудливой конструкции, на котором стояла фоторамка и множество спортивных кубков. В фоторамке каждые две секунды менялось изображение, и было ощущение, что этот ритм не в состоянии изменить ни один вселенский катаклизм. На снимках его, Клима, обнимали крепкие мужчины с улыбками кинозвезд и экстравагантного вида женщины.
– Твоих родителей уже нет. А тебя воспитала, насколько я вижу отсюда, труппа передвижного цирка.
Клим уже не мог этого терпеть, ему нужна была помощь. Он схватил второй ботинок и выскочил за дверь.
– Я закрою сама. И можешь не благодарить, – донеслось из домофона.
Оказавшись на улице и поймав на себе удивленные взгляды прохожих, Клим обул вторую ногу и зашел на движущуюся часть тротуара. Но просто ехать ему было сейчас недостаточно, поэтому он быстро шел по движущейся ленте, обгоняя неспешно бредущих, стоящих или даже сидящих на ней прохожих.
Нет большего фантазера, чем человек, который занят поиском рационального объяснения. Вот и сейчас Клим лихорадочно придумывал причины, по которым его родители так неожиданно исчезли. Возможно они просто выехали по срочным делам. А перед этим решили тихо, за одну ночь, сделать ремонт комнаты, обставив ее чужими фотографиями. И юноша предварительно остановился на этом удивительном предположении, сочтя его наиболее рациональным.
Тротуар нес его между полупрозрачными небоскребами, как по дну призрачного ущелья. Пока для отделок зданий не стали применять оптоволокно, люди в городах чувствовали себя зажатыми в каменных колодцах. Теперь же, не заглядывая вовнутрь зданий, можно было увидеть то, что находится за ними. Не покрывались оптоволоконным материалом только некоторые строения особой значимости, например, церкви и мечети. Поэтому почти с каждой точки города через полупрозрачные дома можно было увидеть несколько культовых сооружений.
Над улицей, по которой быстро двигался Клим, кружила погруженная в свои мысли ворона. Но внезапно ей пришлось совершить резкий маневр в сторону, чтобы не столкнуться с бесшумно летящей тенью. И птица еще не успела выровнять свой полет как мимо, в опасной близости, пронеслось еще несколько теней. Ворона закружилась и чуть было не врезалась в дом, на выступе которого в конце концов села, чтобы перевести дух.
Возбужденный и растерянный Клим ворвался в здание, которое и снаружи, и внутри напоминало пчелиные соты. Он не понимал, что происходит, но чувствовал, что необходимо что-то предпринять. Юноша вскочил на ленту, серпантином поднимающуюся вверх.
– Что ты собираешься делать в таком состоянии? – раздался голос Антонины Васильевны из гаджета в нагрудном кармане.
– Просто еду к маме, – ответил юноша, который хотел было сразу отключить гаджет, но передумал.
– Ты про женщину-змею или цыганскую гадалку? Родителей, которых ты знаешь, в этом новом мире нет, и никогда не было. И самое странное во всем этом, что ты их еще помнишь.
– Как я могу забыть родителей?!
– Очень немногие люди помнят предыдущий мир. Для всех остальных твоих знакомых – ты приемный сын Братьев Гусевых. И всегда им был.
Клим проезжал мимо бесконечных галерей из персональных офисов. Не все они прятались за защитным экраном, что позволяло заглянуть в мир небольших офисных боксов. В каждом из них было установлено, как минимум, два больших экрана. На одном – рабочие документы и программы, на другом – видеосвязь с коллегами, с которыми можно общаться, наблюдать за их поведением, рассматривать, как они организовали свой бокс, как они одеты и как сегодня выглядят, в конце концов. Сами стены, как правило, были увешены символикой компании, в которой работал владелец бокса. Но, несмотря на эти общие черты, каждый офис нес на себе отпечаток личности своего владельца и был совершенно индивидуален.
Клим продолжал подниматься на ленте и пытался связаться с родителями, но все их контакты пропали. Он выскочил на нужной платформе и сразу остановился как вкопанный. Мамин бокс изменился.
– Убедился, что мир уже не тот? – спросила Антонина Васильевна.
– А он всегда не тот, – огрызнулся Клим и нажал кнопку громкой связи.
– Вас приветствует Константин Дружинин. Сейчас я отсутствую, но вернусь через 2 … 1 минуту. Если у вас что– то срочное – прикоснитесь еще раз.
Клим стал нервно прохаживаться рядом, собираясь дождаться Константина Дружинина.
– И что ты собираешься выяснить?
– Куда она переехала. Может быть, он знает. Возможно, они поменялись.
Внезапно что-то изменилось в окружающей обстановке. Боксы стали выше, а коридоры уже. Мимо проходила группа людей с планшетами, обсуждая конструкцию.
– Этой части здания изначально не было в проекте. Изменения внесены по инициативе Федора Игнатьевича уже в процессе строительства, – говорил один из них.
– Если бы ты меня послушал и разбил кружку, то все это можно было остановить, – опять раздался голос Антонины Васильевны.
– Не понимаю.
– Это могло бы отвратить от нашего мира тех детенышей высших существ, которые сейчас его стирают.
Клим не успел сказать, что это объяснение ничего ему не объясняет. Подошел владелец бокса и открыл его, проведя рукой перед сканером.
– Извините, – бросился к нему Клим, – вы не знаете, куда переехала женщина?
– Какая женщина?
– Которая работала здесь до вас?
– Я не знаю, кто здесь был до меня, если честно. Да и давно это было.
– Как давно?
– Я здесь уже 8 лет, – и почему-то оправдываясь, добавил, – но я здесь временно.
Константин Дружинин немного постоял, ожидая еще вопросов от юноши, но не дождавшись, исчез в боксе, и дверь за ним закрылась. В этот момент по всему зданию прошла волна деформаций. Все опять немного изменилось, хотя никто из людей, кажется, этого не заметил.
– Похоже, пришло время и Федора Игнатьевича, – произнесла Антонина Васильевна.
Этаж, на котором находился Клим, вместе с офисами, начал распадаться и растворяться в воздухе. А люди, неторопливо кружась, как сухие листья, опустились на тротуар уже снаружи здания, которое лишилось значительной своей части. Удивительно, но как только ноги касались тротуара, люди продолжали движение, словно ничего не произошло.
Клим, после такого полета, который его здорово напугал, в растерянности стоял посередине улицы, не зная, как понимать происходящее, и в этот момент он услышал голос соученицы Лизы.
– Это ты дом развалил?
.
ЛитСовет
Только что
