Читать онлайн
"Здесь не было войны"

- Становись!

В общий коридор вышел капитан Фролов, заместитель командира полка.

Разговоры разом смолкли. Лётчики торопливо делали последние затяжки и тушили папиросы, занимая места в строю. На улице уже давил ноябрьский морозец, который здесь, в Сеймчане, оказался довольно кусачим, поэтому Фролов предупредил, что приказ на вылет будет зачитывать в помещении. В нём, правда, тоже не Ташкент - пар изо рта валит и вся дверь в изморози, - но всё теплее, чем у самолётов торчать на собачьем холоде. Никакие унты и тёплые куртки не помогут. Это в коридоре в них тепло, а там, на морозе...

- Равняйсь. Смирно!

Лётчики подтянулись. Фролова все успели узнать, пока формировался полк. Наслышаны о его боевых вылетах на дальнем бомбардировщике без прикрытия истребителями. О мытарствах по немецким тылам после того, как он выпрыгнул с парашютом из горящего самолёта и чудом разминулся с пулями, которые выпустили в него два кружащих поблизости «Мессера». Партизанил, пока не перешёл линию фронта с одной из повстречавшихся диверсионных групп. Можно только догадываться, какую устроили ему головомойку в особом отделе. Потому, наверно, попал не на фронт, а на Колыму. Спасибо, что не заключённым, а целым заместителем командира 3-го перегоночного авиационного полка воздушной трассы ВВС Красной Армии. Тоже доверие, между прочим. Летунов хоть и не хватало, а отбор вёлся жёсткий. Чуть не справился при взлёте или посадке и всё, отправляйся в запасный полк. Возможно, тем забракованным, наоборот, повезло? Воюют сейчас где-нибудь на фронте. Не то, что Михасёв. Штурман, капитан. Тоже мог, между прочим, фашистов бить. Нет же, гоняет американские бомбовозы по ленд-лизу.

Три штуки на лётном поле стоят, дожидаются. Механики вчера весь день провозились, готовя их к вылету. Не проглядели бы чего, а то, говорят, сильно мёрзнут эти машины. Не терпят русский мороз.

- Слушай боевой приказ. – Фролов обвёл внимательным взглядом затаивших дыхание подчинённых. – Вольно!

Вместе с остальными Дмитрий позволил себе расслабить одну ногу. Заместитель командира, между тем, раскрыл свой планшет и принялся зачитывать с листа:

- Двадцатого ноября сорок второго года нижеследующему лётному составу полка перегнать группу самолетов из Сеймчана в Якутск в составе:
Б-25 – один самолёт, А-20В – два самолёта. Состав группы: ведущий – старший лейтенант Соловьёв, заместитель – капитан Ковылин.

Это правильно. Ваня Ковылин хоть и старше по званию, и уже заместитель комэска, но Соловьёв опытнее. Буржуйскую технику хорошо знает, да и с маршрутом лучше знаком. Не прошло и месяца, как полк перебазировали в Сеймчан. Зону полётов никто не успел ещё толком изучить.

Фролов набрал воздух в лёгкие и продолжил декламировать:

- Лётный состав: самолёт Б-25: командир экипажа – старший лейтенант Соловьёв, штурман – капитан Ильичёв, стрелок-радист – красноармеец Богдашкин, борттехник – старший техник-лейтенант Хотенцов. Самолеты А-20В: командир экипажа – майор Тихомиров, штурман – старший лейтенант Бредихин, на втором: командир экипажа – капитан Ковылин, штурман – капитан Михасёв, стрелок-радист – сержант Борискин.

Дмитрий обернулся, глянув на Колю Борискина. Тот весело подмигнул, чуть не ослепив широкой белозубой улыбкой. Хороший парень этот сержант. Всегда радостный, открытый. Красавец-блондин с зачёсанным назад чубом. Небось, в Ленинграде за ним девки стаями увивались, одна краше другой. Впрочем, где они, те красавицы? Не до любви нынче ленинградцам. Обстановка там тяжёлая на фронтах. А ведь Коля немногим младше двух капитанов будет. Это Дмитрий с Ковылиным почти ровесники. Одному тридцать, другому двадцать девять, а Борискину сколько? А, двадцать пять - юбилей же был. Он родился аккурат в год Октябрьской революции.

- Группу лидирует экипаж: командир экипажа – старший лейтенант Соловьёв, штурман – капитан Ильичёв, стрелок-радист – красноармеец Богдашкин, борттехник – старший техник-лейтенант Хотенцов. Вылет группы по готовности. Порядок взлёта: взлёт по одному по отрыву впереди идущего на взлёт самолета. Построение и сбор на большом круге на тысячи пятистах футах...

Вот ещё напасть с этой буржуазной техникой – футы, мили, галлоны. Мало того, что все надписи на приборах по-английски, так и меры у них совершенно не те. Пока привыкнешь, сто раз на землю сверзишься, или улетишь куда-нибудь не туда. Хорошо, что ребята из 1-го авиаполка, которые перегоняют эти машины из Америки на Чукотку, додумались наклеивать рядом с английскими табличками записки с переводом на миллиметровке. Приборная доска напоминала книжку с закладками.

А ещё пришлось основательно изучать радиоаппаратуру, чего в советских самолётах отродясь не было. Да и пилотирование отличалось. Одни только взлёт и посадка чего стоили. У американцев же третье шасси впереди, а не в хвосте. Вот и приходилось приноравливаться.

- ...Построившись на втором круге, пролётом через аэродром группа ложится на курс за ведущим. Полёт на маршруте производить строго в установленном порядке. Строй группы – клин. Управление строем: все команды передавать по радио. При отказе радиосвязи – эволюциями: перестроение в правый пеленг – покачивание и крен в сторону полёта, перестроение в левый пеленг – покачивание и крен в сторону пеленга, «разойдись на посадку» - покачивание и один клевок. Организация безопасности полётов: наблюдение на маршруте за самолетами в группе возлагаю на капитана Ковылина. Самолет, идущий на вынужденную посадку, сопровождается замыкающим лидером. Вынужденную посадку на незнакомой местности производить с убранным шасси. Выпрыгивание с парашютом разрешаю только тогда, когда самолёту явно угрожает пожар
или при вынужденной посадке в горах. Выпрыгивание с парашютом производить только по приказанию командира экипажа.

Дальше Фролов зачитывал параметры режимов: взлёт, горизонтальный полёт, скорость, маршрут... Впрочем, последнее никогда не менялось, отрезок здесь один: Сеймчан-Якутск. Дальше, в Красноярск, прибывшие самолёты погонит 4-й авиаполк, а лётчики, которые в данную минуту находятся здесь, улетят обратно на транспортнике за следующей партией машин. Хорошо, если до Якутска дотянут все девять человек, а то ведь некоторые могут и вовсе не прибыть в пункт назначения.

Эти «Митчелы» и «Бостоны» только-только начали обкатывать. Ошибки в пилотировании неизбежны. Да и край здесь уж очень суровый. А дистанция от Сеймчана до Якутска в 1200 километров - самая трудная, пожалуй, на всей трассе.

В полку только и говорят о потерях первой партии, вылетевшей из американского Нома одиннадцатого октября. Это была группа из двадцати истребителей Р-40К. Её на бомбардировщике В-25В вёл сам комдив, полковник Мазурук. Ещё не долетев до Берингова пролива, у ведущего истребителя загорелся мотор. Самолёт пришлось аварийно посадить в тундре. Лётчику на счастье удалось вовремя выбраться из горящей машины. Остальные благополучно прибыли в Уэлькаль на Чукотке, но неприятности, как выяснилось, только начинались. На следующий день 1-й авиаполк попытался перелететь в Сеймчан. Помешала плотная облачность, в которой строй рассыпался. Истребители сажали на запасной аэродром в Марково, повредив при этом два Р-40. Погода испортилась окончательно, пошёл густой снег. Подоспевший А-20В с опытным экипажем при заходе на посадку задел крылом землю и разбился. Два человека погибли, один чудом уцелел, получив тяжёлые ранения. Его при ударе сразу выбросило из самолёта в глубокий снег. Повезло, словом.

Из-за плохой погоды 1-й полк проторчал в Марково целую неделю. Только семнадцатого числа удалось перегнать несколько Р-40. На другой день до Сеймчана дошли остальные самолёты, но не все – по пути пропал один истребитель. А тут новая напасть. Оказалось, что 3-й авиаполк на базовый аэродром ещё не прибыл. Михасёв с Ковылиным и остальными лётчиками приступили к вылетам только десятого ноября. Так что пришлось 1-му полку отдуваться за всех и вести машины дальше. В Якутске они были только двадцать седьмого октября, и то лишь с частью Р-40, где передали, наконец, эти самолёты 4-му авиаполку. Оставшиеся в Сеймчане пять истребителей с двумя А-20В десятого ноября повёл уже 3-й полк за лидерным экипажем капитана Фролова на В-25С.

А ещё рассказывали случай, как по пути на Якутск из нижнего люка «Бостона» выпал авиамеханик. Там была плохо закреплена крышка. Нелепейшая смерть. Уж лучше на фронте, чем так. Похоронили его под Оймяконом.

- ...В случае плохих метеоусловий, в которых дальнейший полёт невозможен, - монотонно бубнил Фролов, - на участке Сеймчан-Оймякон возвратиться обратно на аэродром Сеймчан. На участке Оймякон-Якутск посадку произвести на аэродроме Оймякон. В случае закрытия аэродрома Якутск туманом посадку произвести на запасном аэродроме Тенгюлю, что восточнее пятидесяти километров Якутска.

Ну да, посади там самолёт. Потом не взлетишь. Движок замёрзнет и всё, пиши пропало. Здесь-то их перед запуском печками греют.

- Порядок посадки: по сигналу «Разойдись на посадку» - звено перестраивается в правый пеленг и заходит на посадку, беря дистанцию между самолётами, обеспечивающую нормальную посадку. Если впереди идущий самолет ушёл на второй круг, то заход на посадку производить следующему за ним самолёту, а ушедшему на второй круг самолёту становиться в общий круг своего звена последним. Посадку производить очередному самолёту только тогда, когда будет свободна стартовая
дорожка.

Фролов сложил планшет.

- Вопросы? - Он окинул строй долгим изучающим взглядом. – Задача ясна?

- Так точно, - нестройно прозвучали голоса.

- Не понял.

- Так точно! – дружно рявкнуло девять лужёных глоток.

- Теперь понял, - смягчился капитан, обозначив улыбку, и снова развернул планшет. – Слушай метеоданные. Высота облачности по маршруту составляет тысяча пятьсот-две тысячи метров, местами снегопад с ухудшением видимости до двух-четырёх километров...

Дмитрий начал делать пометки в планшете, но Фролов неожиданно повысил голос:

- Предупреждаю экипажи. Обстановка может осложниться. Поэтому быть готовыми к любой ситуации. Старший лейтенант Соловьёв!

- Я! – отозвался ведущий с правого фланга.

- Ваша задача, как лидера, пробить облака сразу после взлёта. В нашем районе облачность предположительно более тонкая. Дальше, полагаю, будет сложно. Всем всё ясно?

- Так точно! – снова оглушили командира.

- Тогда... по машинам!

Экипажи выскочили на улицу, в ноябрьский мороз. Выдыхая пар, помчались к самолётам. Техники, завидев подбегающих лётчиков, уже стягивали брезент и оттаскивали раскочегаренные печи.

Нацепив парашюты, все отправились по местам. Борискин через люк в днище фюзеляжа полез в башню стрелка. Иван поднялся на левое крыло, прошёл по нему к своей кабине и откинул колпак в сторону. Дмитрий привычно показал командиру поднятый большой палец. Увидев ответный жест, нырнул под носовую часть к люку, ведущему в отсек бомбардира. Там было место штурмана. Пристёгиваясь в кресле, он слышал, как за перегородкой сзади командир проверяет управление и поочерёдно запускает бортовые системы. Самолёт оживал. В нём что-то щёлкало, гудело, вертелось... Двухмоторный «Бостон» завёлся легко. Хороший знак. Вот бы дальше всё было так же просто.

Дождавшись, когда со взлётки поднимется ведущий Б-25, а затем и А-20 Тихомирова, Ковылин вырулил на полосу. Мощный бомбардировщик взревел моторами, покатился по утрамбованному снегу, всё больше набирая скорость, и вдруг оторвался от земли, уже полностью полагаясь на подъёмную силу воздуха. Дмитрия привычно вжало в кресло. За спиной гулко стукнуло втянутое в корпус переднее шасси. Вот и взлетели.

Набор высоты прекратился как-то слишком быстро. Вопреки ожиданиям ведущий почему-то не полез в облачность, продолжая лететь ниже белых клубней, похожих на рваную вату с растрёпанными краями. Силуэт Соловьёвского Б-25 нечётко проступал сквозь окутывавшую его дымку. Обзор из кабины бомбардира открывался великолепный, благодаря сплошному остеклению. Видно далеко вперёд и в стороны. Иван цепко держал хвост лидера и крыло Тихомирова, пока их можно было различить. Полёт в таком режиме продолжался минут двадцать. Пора бы и выше подняться.

Не выдержав, Дмитрий потянулся к интеркому:

- Командир, чего Соловьёв медлит? Ему же сказано было сразу пробивать облака.

- Наверно, решил поискать более тонкий слой, - раздался в динамике не совсем уверенный голос Ковылина.

- Да где он его найдёт? Сам посмотри. Чем дальше, тем гуще.

- Лидеру виднее, Дима. Он здесь уже летал.

Крыть было нечем. Оставалось надеяться на опытность ведущего. Только вот здесь, в глубоком тылу, мирная жизнь расхолаживала боевых лётчиков, притупляя чувство опасности. А зря. Суровый колымский климат был основным и самым коварным врагом. Кто этого не понимал, тот и не жил долго. Примеров тому масса. Взять хотя бы трагические случаи во время первого перегона...

- Уже Берелёх скоро, - проворчал Михасёв, сверяясь с картой.

Иван, похоже, потянул штурвал на себя. А-20 нехотя задрал нос и стал подниматься. Что за своеволие? Тоже нервы сдают?

Штурман поискал ведущего. А, нет, всё нормально. Тот как раз решил пробить облачность. Давно бы так...

Неожиданно Ковылин дал резкий крен влево, но вскоре выровнял машину, продолжая набор высоты.

- Командир, ты чего? - Михасёв удивлённо уставился на интерком, будто на воплощение невидимого Ивана.

- Рыскает, чёрт! - выругался Ковылин.

- Кто?

- Соловьёв, кто ж ещё. Куда попёр? Мы ведь потеряемся в этом молоке.

За бортом всё тонуло в белой непроглядной мути. В придачу ко всему снаружи валил густой снег, делая видимость даже не нулевой, а минусовой.

- Ну, над облаками же мы его увидим, - неуверенно пробормотал Дмитрий, чувствуя, как под тёплую одежду постепенно забирается холод.

Пар изо рта валил не хуже той облачности, что клубилась за стеклом, которое, кстати, прямо на глазах покрылось морозными узорами. Ни на какой просвет в облаках пока не было даже намёка.

- Это только у меня зубы стучат, или ваши я тоже слышу? – раздался в интеркоме бойкий голос Борискина.

Михасёв невольно улыбнулся. Белобрысого балагура, похоже, ничем не проймёшь. Ему и мороз нипочём.

- Представляете, у меня пломба вылетела, - продолжал хохмить сержант.

- Коля, свяжись с лидером, - приказал Иван. - Узнай, пробил он облака или нет. Сообщи, что у нас обледенение корпуса. Продолжаем подъём.

- Есть, товарищ командир.

В голосе Ковылина слышались тревожные нотки.

Равномерное гудение моторов перешло вдруг в прерывистый, проваливающийся ритм. «Бостон» задёргался, теряя тягу. Как бы движки не сдохли.

- Коля! – снова позвал радиста Иван.

- На связи...

- Передавай ведущему: мощный слой облаков, пробиться не могу, значительное обледенение, моторы работают с перебоями, вынужден снизиться. Дима, мы где?

Михасёв поколдовал над картой.

- Если не сильно уклонились от курса, то в районе Тал-Юряха.

- Держитесь, ребята. Прорвёмся!

Да, теперь точно всё плохо. Неужели не дотянуть хотя бы до Оймякона?

Самолёт клюнул носом и пошёл вниз. Диму даже немного приподняло с кресла. Паузы в работе моторов пугающе увеличивались. Нет, не может быть, чтобы жизнь сейчас вдруг взяла и оборвалась. Война далеко, здесь её нет...

- Командир, ведущий не отвечает, - сообщил радист.

Ковылин молчал. Наверное, пытался справиться с управлением, чтобы не уйти в пике. Пока это получалось. «Бостон» уже вырвался из облаков, и Дмитрий увидел далёкую землю внизу, бугрившуюся хаотичными выступами заснеженных сопок. Но как же быстро она приближалась!

- Борискин! – раздался, наконец, взволнованный, но твёрдый голос командира. Если он обратился к радисту по фамилии, то дела действительно швах. – Выдай в эфир: идём на вынужденную посадку... Экипажу приказываю покинуть борт.

- Иван... – Во рту Михасёва пересохло. Вмиг охрипшее горло отказывалось повиноваться. С трудом он всё-таки выдавил: - Мы сядем... Слышишь? Все вместе сядем... И выживем...

- Вы меня слышали, товарищ капитан. Это приказ, а приказы в Красной Армии не обсуждаются... Прыгай, Дима! Ну!..

Не помня себя от отчаяния, штурман отстегнул ремни, открыл под ногами люк и сиганул в проём, прямо в снежную круговерть. Над головой пронёсся рёв многотонной машины, почти сразу в уши ворвался свист ветра. По лицу, обожжённому ледяным холодом, непрерывно лупили безжалостные снежинки.

Он дёрнул кольцо. Шальной ветер подхватил расправленный купол и потащил болтавшегося под ним человека куда-то в свои владения, чтобы вдоволь натешиться новой игрушкой. А человеку было уже всё равно. Дмитрий безучастно глядел вслед удаляющемуся А-20, на котором остался его сослуживец и друг. Справится ли он? Сумеет ли посадить самолёт? Опыт подсказывал, что вряд ли. Гористая местность, суровый климат, отсутствие связи... Если даже сильно повезёт, вряд ли удастся выжить в таких условиях. И что теперь?..

«Разнылся, как баба, – одёрнул себя штурман. – Ещё пусти себе пулю в лоб, чтобы не мучиться. Ты командир непобедимой Красной Армии. Чему тебя учили? Бороться до конца!..»

Внутренняя взбучка немного помогла. Михасёв огляделся. Земля была уже близко. Ветер сносил его к распадку между двумя сопками. Там, как правило, больше всего снега. Если провалишься, трудновато будет выбираться. Лучше уж в долину или на склон. Ага, есть невдалеке подходящая площадка.

«Надеюсь, Ивану тоже повезёт, и для посадки найдётся место».

Подтянув стропы, Дмитрий скорректировал спуск. У него почти получилось. Чуть-чуть не долетел до намеченной цели. Как ни старался сразу лечь набок, всё равно провалился по пояс. Пока откапывался и собирал парашют, услышал отдалённый грохот и вздрогнул. Руки сами собой опустились. Он даже не сомневался, что случилось непоправимое, и капитана Вани Ковылина больше нет в живых.

Почему? Почему друзья продолжают гибнуть даже в глубоком тылу? Здесь же нет фашистов, нет войны. Как можно?

Набрав снега в ладони, он растёр им лицо. Поднял голову, посмотрел на затянутое низкими облаками небо. Представил проплывающие по нему силуэты бомбардировщиков с чёрными крестами на крыльях.

«Нет, гады, не пройти вам. Сколько бы нас тут не полегло, мы успеем нагнать сотни, тысячи самолётов. Сбивать замучаетесь. И людей у нас хватит. За каждого погибшего, за всё с вами рассчитаемся!»

Михасёв расстегнул меховой комбинезон, достал ТТ. Передёрнув затвор, поднял пистолет над головой.

- Прощай, Ваня. Прощай, боевой товарищ.

Выстрелил вверх. Просто хлопок. Это, конечно, не полноценный салют, но всё же.

Спрятав ТТ, достал из планшета компас. По солнцу бы сориентировался, но где оно? Всё затянуто плотной облачностью. Они летели на запад, к Оймякону. Значит, надо продолжать идти туда. Слишком далеко для пешей прогулки, но так шансов больше, чем топать обратно в Сеймчан. Холодно, конечно, да делать нечего, придётся потерпеть. Это ещё не самое страшное, что ждёт впереди.

Вздохнув, Дмитрий плотнее запахнул комбинезон и двинулся в сторону запада...

* * *

Выписка из донесения Управления Красноярской воздушной трассы ВВС КА № 0840 от 19.07.1943 «Сведения о безвозвратных потерях личного состава Воздушной Трассы ВВС КА на период с 1 октября 1942 г. по 20 июня 1943 г.»

«...Потеряв связь с ведомыми, Соловьёв произвёл посадку в Оймяконе. Майор Тихомиров самостоятельно дошёл до Якутска, где благополучно приземлился. Самолёт капитана Ковылина был обнаружен сгоревшим в районе Аркагала. Капитан Ковылин и бортрадист Борискин сгорели. Штурман капитан Михасёв на месте катастрофы не найден, видимо, покинул самолёт с парашютом.

Истинную причину катастрофы установить не удалось. Очевидно, что катастрофа произошла при попытке Ковылина произвести вынужденную посадку в условиях плохой видимости при снегопаде в высокогорном районе. По показаниям очевидцев, самолёт не падал, а снижался, но моторы работали с перебоями».

Останки штурмана 3-го перегоночного авиаполка капитана Михасёва Дмитрия Васильевича были обнаружены на следующий год геологоразведочной экспедицией в районе Оймякона.

Экипаж разбившегося бомбардировщика А-20В был захоронен в поселке Аркагала Сусуманского района Магаданской области, вблизи которого произошла эта трагедия.

На месте катастрофы, на 745 километре федеральной автодороги Магадан-Якутск, установлен монумент, куда в 2008 году были перенесены останки погибших летчиков из покинутой жителями, опустевшей Аркагалы.