Читать онлайн
"Железный Клинок"

Весь довольно немалый запас трофеев, старательно собранных Аркашей вокруг Трепутивля, разошёлся ещё до восхода солнца. Времени на это был вагон и маленькая тележка. Купцам ведь надо что-то продавать. А спрос, как известно, рождает предложение. Правда, именно заботами Башки ни один принесённый торгашами клинок, шлем или кольчуга не попали обратно к своим владельцам.

- А нечего было артачиться, - ворчал Аркаша, перепрятывая купеческий товар. – Взяли моду, понимаешь. И на стены, видите ли, не пойдём, и добро своё не отдадим…

Когда осаду сняли, а ополчение разоружилось, часть оружия с доспехами Башка добросовестно вернул Кардашу. Ровно столько, сколько посчитал нужным внести в опись, которую составил во время приёмки обозов из княжеского Детинца. Ни больше, ни меньше. Лично сверял. Зато перед купцами, столпившимися во дворе над жалкой кучкой того, что некогда было внушительным арсеналом, беспомощно развёл руками.

Богатое воображение толстосумов мигом нарисовало вовсе не радужную картину грозившего им разорения. Пока воротилы торгового бизнеса чесали бороды, бросая грустные взгляды на валявшиеся вперемешку латы и мечи, тщетно пытаясь отыскать среди них свой товар и подсчитывая неминуемые убытки, Башка предложил купить у него трофеи по весьма броской цене. Можно сказать, почти даром. А уж добра этого у него завались. Полный, забитый под завязку сарай, куда оружия навезли раза в три больше, чем изначально стрясли с купцов. Само собой, у тех глаза разбежались. Остаться без товара в преддверии торгового сезона для них смерти подобно. А тут вдруг такое богатство!

Сначала один потянулся за кошельком, потом второй, третий... Вскоре все звенели монетами, перебивая друг друга и предлагая свою цену. Поднялся неимоверный гвалт. Каждый хотел урвать больше. Основную часть арсенала растащили практически сразу. Потом ещё не раз приходили поодиночке втайне от конкурентов, покупая дополнительные партии. Так сарай и опустел. А хитрый Башка остался при деньгах и при заранее припрятанном купеческом товаре к вящей радости Сарайника, едва не прыгавшего от счастья. Всей этой амуниции хватит на полноценный отряд в триста воинов. А ещё три сотни лошадей, захваченных у скитов, сделают этот отряд конным.

Поначалу, правда, животных было гораздо больше. В приступе жадности Башка заполонил ими всю конюшню и даже двор. Но вмешался Михайлик, решительно пресёкший непомерные аппетиты землянина.

- Ты сдурел! - напустился он, увидев огромный табун во дворе дружинного дома, безжалостно уничтожающий запасы корма, не говоря уже о кучах навоза, которым оказалась загажена вся территория. В одну из таких куч ведун угодил ногой и теперь счищал пучком соломы дурно пахнущую кашу с подошвы сапога. - На что мы их содержать-то будем? И кто за ними ходить станет?

Пришлось продавать и животных. Еле уговорил оставить хотя бы этих триста, с трудом разместившихся в конюшне. Скрепя сердце, Михайлик согласился при условии, что Башка сам будет ухаживать за ними до возвращения ведунов. А тому что. Деньги есть. Нанял конюхов, сколько нужно, и в ус не дует.

После восхода солнца весна быстро вступала в свои права. Чем дальше, тем теплее.

Стремительно таял снег, оголяя землю, тут же пустившую ростки свежей зелени, стосковавшейся по солнечному свету. На деревьях и кустах набухали почки. Теплынь! Впору одежду менять.

Разбогатевший Аркаша приобрёл себе и Стасу новые рубахи, штаны и сапоги. Справил удобную портупею с ножнами для своих сабель и запасся продуктами. Помня о предстоящем походе и возможном возвращении домой, оба приготовили свои земные вещи - ту часть, что удалось привести в порядок, а именно кожаную куртку Пырёва и плащ Аркаши, чтобы хоть это не бросалось в глаза и не выделяло их из общей массы населения современного мегаполиса Земли.

Стас обзавёлся новыми железными мечами. Его прежние за время осады поизносились, покрывшись частыми зазубринами и трещинами. Благо, у ведунов таких болванок вдоволь, бери – не хочу. И он взял, долго перебирая, взвешивая каждый меч в руке, делая ими пробные махи. По-настоящему хороших клинков среди них днём с огнём не сыщешь. Они же для тренировок, из холодного железа куются, без прилежания и особой тщательности. Мастеру и в голову не придёт вкладывать в тренировочные болванки хоть малую толику души. Потому-то в них нет ни капли магии. Подумаешь. Зато крепкие и колдовству противостоят будь здоров, а то и вовсе его нейтрализуют. В руках землянина это просто-таки страшная сила.

Стас выбрал два более-менее подходящих экземпляра грубого кузнечного творчества. Неказистые, плохо обработанные, они не шли ни в какое сравнение с «настоящими» мечами, что стояли здесь же, в сторонке, сверкая нарядной полировкой. Так и просились в руку. Но возьми любой, он мгновенно потеряет свою магию, став без неё бездушным и хрупким, как хрусталь. Сломается при первом же хорошем ударе. Нет, что ни говори, а железо надёжнее.

В конце весны, когда солнце поднялось выше, полностью открыв миру свой лик, в Трепутивель вернулся Юнос в компании Михайлика и Тихомира. Сказал, что разобрался с неотложными делами и готов теперь сопровождать землян к Кощею. Поиски могил упырей в сёлах закончат и без него. Ведунов для этого вполне хватает. А тут ещё князь в затылок дышит, желая навсегда избавиться от Сыновей Велеса. Из кожи лезет, чтобы как можно скорее спровадить их домой. Правда, о своём обещании обеспечить всем необходимым ни на мгновение не забывал. Так что к отъезду всё давно готово. Вещи собраны. Чего тянуть?

Вот и не стали. Тихон быстро принял у Аркаши хозяйство дружинного дома и, спустя сутки, уже выходил провожать землян, седлавших во дворе коней. Помимо Юноса ехать с ними вызвался и Михайлик. Скучной оседлой жизни этот вечный бродяга предпочитал бескрайний простор дорог.

- Не любо мне подолгу на одном месте сидеть, - объяснил он своё решение. - Тут мы со всем управились. Ежу понятно, что дальше станется. Тоска сплошная. С вами всё веселее будет. К тому же хочу лично убедиться, что Дети Велеса благополучно отбыли восвояси. - И улыбнулся в усы, хитро прищурив левый глаз.

Тепло, по-дружески распрощавшись с Тихомиром, все четверо тронулись в путь. Пока пересекали город, прохожие на улицах, узнавая Стаса верхом на чёрном Лумумбе, приветливо махали руками. Потом, разглядев, что лошади навьючены в дальнюю дорогу, шли следом. Кто молча, а кто и с расспросами:

- Уезжаешь, Упырь?

- Куда путь держишь?

- Надолго ль оставляешь нас али как?

- Вертаться когда собрался?

Его популярность после зимней осады ещё не утихла. Да и как людям не помнить человека, благодаря которому враги так и не смогли ворваться в город. Впору памятник воздвигать при жизни, желательно на центральной площади. Только здесь не в чести монументализм, на коей так падки технически развитые миры. Людская память лучшая награда за всё, равно как и наказание, в зависимости от того, благие дела творил человек или непотребные.

Сначала Пырёв отвечал короткими репликами. Едем домой, мол. Вернёмся ли снова - не знаю. Скорее всего, уже не свидимся. Потом помалкивал. Надоело повторять одно и то же, словно попугаю. Да и надобность в том отпала. Скопившийся позади народ передавал его слова новым любопытным горожанам.

У Северных Врат собралась другая толпа, ничуть не меньше той, что тянулась вслед за путешественниками. Кажется, весь город уже был в курсе их отъезда. Для Пырёва так и осталось загадкой, почему новости в Трепутивле разлетаются со столь немыслимой скоростью.

Стражников у ворот было куда больше, чем требовалось для обычного караула. Зимой они все сражались бок о бок со Стасом, равно как и Кардаш, их начальник и ветеран княжеской дружины. Он тоже стоял здесь, выстроив своих солдат в подобие почётного караула. Да и большинство простых мужиков, толпящихся среди зевак, воевали в ополчении, встав на защиту княжеской вотчины. А потом сообща хоронили убитых: друзей, родственников, соседей и просто знакомых, храбро дравшихся на этих стенах и погибших в бою, как и подобает настоящим воинам.

Проезжая мимо Кардаша, Стас поднял руку в прощальном жесте. В ответ воевода вскинул к лицу обнажённый меч, салютуя по-военному. Стражники, все как один, ударили древками копий о мостовую.

- Прощай, Упырь! - услышал, проезжая арку под дробный перестук дерева о камень.

- Прощай! Прощай! - неслось вдогонку.

Сквозь гомон голосов пробился густой командирский бас начальника стражи:

- До встречи, Станислав!

Неужели думает, что ещё свидятся? Нет, скорее всего, уезжают они навсегда.

Стас и Аркаша с нетерпением ждали этого дня, тщательно к нему готовились. Вот он и настал, наконец. Радоваться надо. Едут не куда-нибудь, а домой, но… Что-то не очень весело. Даже наоборот, сердце ноет с тоски.

Осенью, когда впервые вошли в этот город, никого здесь толком не зная, он казался совершенно чужим, равнодушно взирающим на двух непонятных чужаков. А как бы ещё воспринял современный землянин обнесённое глухой крепостной стеной средневековое поселение? Место, где нет ни намёка на технику, не считая примитивного механизма, приводящего в действие подъёмный мост и огромные створки ворот.

Им тогда только и надо было переждать войну со скитами. Отсидеться по-тихому, пока не вернётся Юнос. А вышло, что сроднились и с этим городом, и с его жителями. Причём, как с людьми, так и с духами. Вместе противостояли сначала нежити, а потом и кочевникам. Вместе проливали кровь…

Никто не проронил ни слова, пока Трепутивель не скрылся из виду. Даже после этого ещё какое-то время ехали в скорбной тишине, нарушаемой лишь топотом копыт, шелестом ветра в листьях да птичьими переливами.

- Как поедем? Через Суматошье? - первым нарушил тягостное молчание Стас.

- Через него, - откликнулся Юнос. - Посмотрим, как там дела у Яромира. До Всегляда зайдём, потолкуем. А потом хочу по пути к Ставру заехать. От него давненько вестей нет. Проведать надобно.

- Да, кажись, целая вечность прошла, как со Ставром распрощались, - задумчиво протянул Аркаша. - Интересно, что у них там этой зимой творилось.

Юнос нахмурился, а Михайлик, о котором все думали, что он подрёмывает в седле, неожиданно громко сказал:

- Дай-то бог, чтобы выжили. У них в округе тоже нежити полно было. И скиты наверняка наведывались.

- И ты Ставра знаешь? - повернулся к нему Аркаша.

- Кто ж его не знает. На всю округу известный кузнец. К нему за сотни вёрст ездят, заказы делают. А на осенней ярмарке в Трепутивле всяк сперва к Ставру за товаром идёт. Он завсегда поперёд остальных распродаётся и раньше всех домой уезжает.

- Ого. Слыхал, Петрович? - хохотнул Башка, обращаясь к Пырёву. - Наш кузнец, оказывается, местная знаменитость.

Здесь, в мире, где по странному стечению обстоятельств оказались оба землянина, Стас лишь от Аркаши своё отчество и слышал. Все остальные почему-то предпочитали звать его Упырём. Хотя после недавних событий народная молва закрепила за ним ещё одно – Усмиритель Нежити. А скиты, в ужасе бежавшие от беспощадно разящих стальных мечей, прозвали Железным Клинком. С таким числом пожалованных имён можно смело представляться любым, не опасаясь быть не узнанным, только не капитаном милиции Пырёвым Станиславом Петровичем, сотрудником управления уголовного розыска областного УВД. По такому набору наименований понять, что речь идёт как раз о Стасе, мог разве что Аркаша. Впрочем, есть ещё один — Череп, третий попавший сюда землянин. Обычный бандит с большим самомнением и неограниченной жаждой власти. Он-то и стал главным подвижником войны со скитами, объединив и возглавив их разрозненные племена.

…Безжизненная пустыня, которую пересекли во время осеннего похода с дружиной Петрика, осталась где-то в стороне. В тот раз пришлось отклониться на юг, чтобы избежать встречи с войском кочевников, наступавшим на Суматошье с юго-запада. Теперь же никто не мешал идти напрямик.

Дорога петляла между зелёными холмами, огибая островки леса и частые деревеньки в окружении возделанных полей. На них трудились крестьяне, размеренно ступая по рыхлой пахоте за впряжёнными в бороны лошадьми. Можно не сомневаться, урожай здесь вырастят как всегда рекордный, на зависть любому колхозу-миллионеру. Сельские жители пользуются своей особой земледельческой магией, которая позволяет им каждый год, не нуждаясь ни в какой технике, выполнять и перевыполнять планы по сбору зерновых, будь у них таковые. Сплошь стахановцы кругом, а железные тракторы только загубят почву. Так и живут в гармонии с природой, отдавая ей свою любовь и заботу, а взамен получают щедрые дары в виде плодов. Вот у кого стоило бы поучиться рачительно использовать землю и её богатства.

Селения попадались довольно часто, позволяя отдыхать с относительным комфортом. Всё не под открытым небом на голой земле. Каждый раз, располагаясь в какой-нибудь избе той или иной деревушки, путешественники неизменно вызывали жгучий интерес у жителей. Узнавая Стаса и ведунов, каждый считал своим долгом засвидетельствовать гостям своё почтение. Особенно усердствовали бабы, которых было не в пример больше, нежели мужиков, как это всегда бывает после кровопролитных войн. Так что четверо приезжих буквально купались в женском внимании, окружённые заботой и лаской.

Стас подозревал, что ведуны бессовестно пользуются своей популярностью, потому как часто пропадают где-то подолгу вместе с очередными красотками, так и вьющимися поблизости. А потом появляются едва ли не перед самым отъездом. Бывало, в сопровождении тех самых девиц, тайком утирающих слёзы кончиками платков.

Такой разгульный отдых сильно задерживал, и Пырёв злился. Казалось, ещё немного, и он выскажет ведунам всё, что думает об их чрезмерной озабоченности женским полом, по прихоти коей они то и дело мяли сено с какой-нибудь очередной подружкой. Но чем дальше уходили от столицы, тем реже встречались населённые места. Вскоре их не стало вовсе. Скорость взлетела до немыслимых высот, и Стас успокоился.

Вокруг простирались леса, чередующиеся открытыми невозделанными участками равнин. Привалы делали редко, только чтобы дать отдых животным, поесть и размять ноги. Погода благоприятствовала. Постоянно светившее солнце избавляло от необходимости прозябать на ночных стоянках с извечным разведением костров и кутанием в тёплые одежды. Лишь раз на небо набежали небольшие тучи, полив землю мелким скоротечным дождём. Облачность быстро рассеялась, вернув солнечное тепло. Только сырой запах свежести напоминал о недавней непогоде.

Дождём прибило дорожную пыль, ехать стало намного приятнее. Пока грунт не высох, путешественники не спешили слезать с коней, зная, что скоро должны появиться Выселки, выжженная скитами деревня, где дружина Петрика приняла первый бой. Там же своих нынешних попутчиков повстречал и Михайлик.

В деревне царила гробовая тишина. Даже вездесущие птицы не устраивали привычных певческих соревнований. Над пепелищами домов торчали закопчённые печные трубы, словно памятники погибшим жителям. Кони шли тихо, настороженно прядя ушами, будто чуяли некую угрозу, висевшую в неподвижном воздухе.

- Недобро тут стало, - проворчал Михайлик. - Оно и не мудрено после того непотребства, что скиты учинили.

- Да, - согласился Юнос. - Земля кровью людской пропиталась. Тут ещё долго никто не поселится.

- Так что, привала не будет? - Аркаша устал. Ему не терпелось выбраться из седла.

Михайлик покрутил ус. Посмотрел по сторонам, задумчиво протянув:

- На краткий-то срок остановиться можно. Разве только у Капища…

- Верно, - поддержал Юнос. - Там всё безопаснее будет, нежели в самом селище или окрест. Давай туда.

Он повёл всех вглубь деревни. Кони сами выстроились в колонну и послушно брели друг за другом. Занимая место в хвосте, Аркаша недовольно пробурчал:

- И чего все боятся. Нету же вокруг никого.

Буквально через полчаса безмятежного отдыха на плоской вершине Капища, где путники расположились внутри круга из невысоких каменных валунов, Башке представилась возможность убедиться в несправедливости своих слов.

Обращённые к солнцу поверхности камней приятно грели спину. Аркаша прислонился к одному из них, разомлев под солнечными лучами, нежно ласкающими лицо, и уже начал подрёмывать. Удивлённо-громкий голос Пырёва резко выдернул из полусонного состояния:

- Это ещё кто?!

Капитан стоял напротив Башки, держа флягу в полусогнутой руке. Хотел, как видно, попить водички, но что-то за спиной Аркаши приковало к себе его пристальный взгляд. Башка изогнулся, выглянув из-за камня, и обомлел. Со всех прилегающих улочек разрушенной деревни в сторону обосновавшихся на вершине кургана пришельцев неторопливо брели целые толпы людей. Причём не безобидные крестьяне, а вооружённые до зубов и одетые в доспехи скитские воины.

Откуда здесь взяться скитам? Неужели какое-то кочевье избежало зачистки, оставшись в районе Выселок? Не досмотрел, значит, князь. Упустил вражье племя. А где одно, там и два, и три... Кто знает, сколько ещё их разбрелось по округе? Нет, не на такой опасный путь рассчитывал Башка. Ох, не на такой!

Всё больше солдат выходило из-за сгоревших домов. Молча, как роботы, они взяли курган в кольцо и остановились у подножия, за пределами внешнего каменного круга. Аркаша определил, что кочевников человек двести, не меньше. Только вот мало походят они на живых. Бледные лица, пустое, бессмысленное выражение глаз. У многих кровавые раны на теле, при которых нормальный человек и стоять-то вряд ли сможет, не говоря уже о том, чтобы передвигаться. Кое у кого вместо рук обрубки. Но кровь не течёт, а должна бы…

- Мать моя женщина! Мертвяки! - Пырёв сразу смекнул, что раны у скитов явно несовместимые с жизнью. - Чего это вдруг зомби средь бела дня разгулялись? Или на них солнце не действует?

Это к Юносу вопрос. А тот уже рядом стоит, вместе с Михайликом. У ведунов одинаково напряжённые лица. Глаза внимательно изучают плотный строй живых мертвецов. Людей от них отделяет лишь каменная ограда, которую и оградой-то трудно назвать – так, редко расставленные валуны. Между ними даже конь пройдёт. Больше декорация, чем препятствие. Но просто взять и перешагнуть эту линию зомби, похоже, не могут. Иначе уже бы это сделали, а не топтались у невидимой черты.

Выставив сабли перед собой, Аркаша попятился, присоединяясь к остальным.

- Как управляться-то будем? - Стас тоже обнажил мечи.

Только два ведуна сохраняли спокойствие, не притрагиваясь к оружию.

Юнос, наконец, ответил:

- От призраков одно спасение – бежать без оглядки. Они не очень быстрые, но настырные. На Капище им путь заказан, потому мы пока в безопасности. Однако стоять тут они могут бесконечно долго, в отличие от нас.

- Надо прорываться, - подытожил Михайлик.

Юнос кивнул, тихо добавив:

- Отдохнём пока. Лошади должны быть свежими. Да и нам силы понадобятся.

Время коротали за разговорами. Отвечая на вопросы землян, Юносу пришлось прочесть целую лекцию по краткому курсу призракологии, раз уж ни Аркаша, ни Стас не понимали, какую опасность несут человеку бестелесные существа. Михайлик резонно заметил:

- У вас в мире они, может статься, и бесплотные, а у нас, как видите, вполне настоящие, со своими чарами. Вам-то чары те нипочём, и ведунам тож, а вот другим людям никак от них не сбежать. Да и без чар они вас легко такими же мертвяками сделают, когда изрубят или попросту разорвут.

Юнос рассказал, что призраков чаще всего встречают на развалинах домов, перекрёстках дорог, болотах, в заброшенных строениях или у захоронений. Могут появляться они возле воды, на мостах и у водяных мельниц. К человеку эти создания чаще всего враждебны. Пугают до смерти, заманивают в ловушку, лишают памяти, насылают болезни, заставляют часами бродить по лесу или одной и той же дорогой. Случается, правда, что призрак помогает отыскать клад или потерянную вещь. Но это, скорее, исключение из правил. А вот является он далеко не каждому. И такая встреча не сулит ничего хорошего. Плохая примета. Причём не только для увидевшего, но зачастую и для всей семьи. С призраком нельзя говорить или поворачиваться к нему спиной, а тем более возвращаться. Нужно просто идти, куда шёл, словно не замечаешь его. Лучше вывернуть одежду наизнанку или надеть шапку задом наперёд. А чтобы окончательно избавиться, надо ударить его наотмашь правой рукой. Правда, на такое способен далеко не каждый.

Ещё раз оглядев стоящих стеной мертвецов, Михайлик прищурился, показал в их сторону:

- Это те скиты, которых мы здесь осенью порешили. Тела впопыхах в огонь покидали, не схоронив как должно, и всё на этом. Да и зело сердиты на них были. Они ж тогда всю деревню под корень извели. Вот и не упокоились мертвяки.

- Ну и гуляли бы себе ночью, как вся порядочная нежить, - возмутился Башка. - Чего повылазили-то на божий свет?

- А кто их, по-твоему, тут положил? - Ведун недвусмысленно похлопал широкий меч у себя на поясе. - Поквитаться явились…

Со стороны деревни послышался душераздирающий вой. Не успел он стихнуть, как воздух прорезало ещё несколько таких же нечеловеческих голосов. Это ничем не напоминало волчьи завывания. Такое чувство, что все деревенские бабы и дети вдруг разом заголосили навзрыд, затянув погребальную песню. Плачущий хор брал всё более высокие ноты, дойдя до границ ультразвука, безжалостно давил на барабанные перепонки, заставив даже призраков, собравшихся у Капища, вжать головы в плечи.

- Быстро седлаем коней! - тревожно бросил Юнос, хватая сбрую.

- Что за звуки? - Стас, пытаясь перекричать кошмарный вой, одновременно успокаивал нервно переступающего жеребца и прилаживал седло на его подрагивающую спину.

- Вытьянки воют, - непонятно затараторил подскочивший к своему коню Михайлик. - Тоскующие души неупокоенных. Многие из Выселок во время набега сгорели в своих домах. Мы же пепелища не разгребали, не до того было.

- Тоже мертвяки?

- Вытьянка – это тоскующая кость невинно убиенных.

- Так они за нас или нет?

- Надеюсь, что да. Но лучше поскорее убраться, пока Нави не появились. У этих духов невиданная сила. Расправятся с тобой в два счёта, не успеешь и глазом моргнуть.

Наскоро водрузив на лошадей дорожные сумы, все четверо запрыгнули в сёдла и выстроились в шеренгу.

Земляне в центре, ведуны с боков. Мечи у всех обнажены.

- Помните, - назидательно проговорил Юнос. - Призраков бить правой рукой наотмашь. Держимся рядом, чтобы видеть друг друга. И не оборачиваться. Старайтесь не отставать. Ну, всё. Вперёд!

Едва кони переступили каменный круг, стена мертвецов дрогнула и как единое целое двинулась на людей. Призраки, что стояли с другой стороны Капища, торопливо стягивались к месту драки. Их плотное кольцо распалось, зато против четырёх всадников образовалась широкая дуга с быстро увеличивающейся глубиной строя. Здесь легко можно завязнуть, оказавшись в полном окружении. Поэтому ведуны всё больше ускоряли коней, используя покатый склон.

Клинки Юноса и Михайлика засветились, причём вовсе не от солнца. То сверкала волшебная Сила ведунов, переливаемая в оружие. Сила, готовая разить призраков и противостоять их разрушительной магии.

Кожу Стаса слабо покалывало - распадалась чья-то чужая волшба. Несомненно, призраки пустили в ход свои чары. Не знают, гниды, что на землян это не действует. Что до ведунов, у тех свои средства защиты. Какую бы магию ни применяли призраки, своей цели они не достигли. Окутав себя с конём Силой, будучи уверен, что Аркаша проделал то же самое, Пырёв приготовился врезаться в стену мертвецов. До передних оставалось рукой подать. И вдруг откуда-то сверху стремительно свалилось нечто, безжалостно смявшее искалеченные тела, целиком вогнав их в землю, не оставив на поверхности даже намёка на только что топтавшихся здесь воинов. Существа мгновенно взмыли ввысь, прихватив несколько скитов из следующего ряда. Стас только и успел разглядеть мощные, покрытые шерстью туши, сильные когтистые лапы и громадные оперённые крылья с неимоверным размахом.

Гигантские птицы? Разве такие бывают? Даже если так, не могут же они столь стремительно перемещаться.

Вслед за первыми ударили оземь другие, снова подмяв под себя призраков и выхватив кое-кого из строя. В рядах скитов образовалась глубокая брешь прямо перед прорывающейся из Капища четвёркой.

- Быстрее! - прокричал Юнос. - Надо успеть, пока Нави нам помогают!

Нави! Духи умерших. Так вот что это за странные существа. Они принимают весьма причудливые формы. В данном случае полуптицы-полузвери.

Шеренга всадников на полном скаку влетела в образовавшуюся прореху. Призраки едва успели поднять оружие, поздно сообразив, что насылаемые чары ни на кого не действуют. Вообще реакция у них сильно заторможена. Чего ещё ждать от омертвевшего мозга, по которому давно не циркулирует кровь.

В считанные секунды удалось пробиться сразу через несколько рядов, раскидывая неповоротливые мёртвые тела мечами и корпусами коней. Призраки были вполне осязаемы и неплохо разлетались от ударов, наносимых не только правой рукой, как наставлял Юнос, но и левой. Похоже, им одинаково противопоказаны и волшебная Сила ведунов, и антимагия землян, не говоря уже о клинках Пырёва, против которых они уж точно не могли устоять. И всё-таки кони замедляли ход. С каждым шагом всё сильнее вязли в массе живых мертвецов. Стасу приходилось всё чаще наносить удары по рассыпающимся черепам, чтобы Лумумба не останавливался, продолжая идти вперёд. Справа и слева широкими махами сверкали мечи ведунов и короткими, судорожными рывками Аркашины сабли. Никто не отставал, слава богу. Хорошо, что Башка всегда находил время для тренировок, не зацикливаясь на сколачивании капитала весьма сомнительными способами. Вряд ли сейчас ему так же легко удалось бы облапошить мертвяков, как привык проделывать это с живыми людьми. С этими тупоголовыми только саблей и справишься.

Позади слышится приближающийся топот нескольких десятков ног. Путь на Капище, похоже, отрезан. Кольцо сжимается. Подоспевшие призраки вот-вот ударят в спину, взмокшую от безостановочной рубки. И оглянуться-то нельзя, чтобы оценить положение. «Просто игнорировать», - говорил Юнос. Ага, проигнорируешь тут, когда конь уже практически на месте топчется, не в силах продавить выстроившийся впереди заслон. И это в тот момент, когда видишь последние ряды призраков и чистое поле за ними. Неужто всё? Обидно, чёрт побери.

Нави налетели так же внезапно, как и в первый раз, в одно мгновение расплющив и унеся с собой последних преграждавших дорогу мертвецов. Только тугой воздух от хлопнувших крыльев хлестнул по лицу. Путь свободен. Кони, не дожидаясь понуканий, сами понесли вперёд, развивая скорость гоночного болида.

- Акхх-хаа-аррр!.. - раздался вдогонку хриплый разочарованный стон, вырвавшийся из множества омертвевших глоток.

Коротко взвыли Вытьянки, словно прощаясь с беглецами. Звуки быстро удалялись по мере того, как животные уносили седоков. Прочь, подальше от этого злополучного места!

Долго ещё гнали во весь опор, боясь посмотреть назад. Лишь когда взмыленные кони совсем выбились из сил и захрипели, тяжело вздымая бока, их пустили шагом.

Проехав так порядка трёх вёрст, напряжённо вслушиваясь в любой подозрительный шорох, Юнос, наконец, глянул с опаской за спину. Остальные выжидающе уставились на него. Ведун слегка потянул время. Посмотрел на спутников и улыбнулся. Все трое облегчённо вздохнули, поняв, что удалось уйти.

- Я уж думал, нам каюк! - нервно хохотнул Башка. - А здорово мы их раскидали, правда? Ну, Нави эти тоже молодцы, конечно...

Он болтал без умолку, разгоняя тишину нарочито громким голосом. Нёс всякую чушь. Видать, успокаивал себя в своеобразной манере. При этом совершенно не замечал, что продолжает крепко сжимать побелевшими пальцами рукояти обнажённых сабель, в то время как остальные давно попрятали оружие в ножны.

До Суматошья оставалось не так много. Вот уже показалась дорога, мощённая каменными плитами. Измученные диким галопом кони, понуро брели по мостовой. Их не погоняли, позволяя животным восстановить силы. Сделать хотя бы один короткий привал не рискнули. Скорей бы до города добраться, там уже и отдохнут. За стенами да под защитой дружины всё спокойнее будет.

Стражников у настежь распахнутых ворот было трое. Они расслабленно стояли, нежась на солнышке, провожая снующих туда-сюда людей ленивыми взглядами. Даже доспехи не посчитали нужным надеть. Их копья сиротливо подпирали каменную кладку стены. Что ж, настроение стражи вполне объяснимо. Практически всю зиму сражались, не вылезая из сёдел и не выпуская мечей из рук. Сейчас, когда миновала война и наступило долгожданное лето, грех не насладиться тихим, спокойным днём, радуясь ласкающему тело солнечному теплу. Ведь с его уходом снова придётся браться за оружие, чтобы не пустить в город нежить. Ладно, если только её.

Трое солдат чем-то напоминали дневальных в ротной казарме, отличавшихся от прочей безликой массы сослуживцев лишь тем, что носили на ремне штык-нож и стояли «на тумбочке». Только у этих вместо штык-ножей мечи. Лёгкую заинтересованность, мелькнувшую было на лицах стражников при виде четырёх приближающихся верховых, сменили приветливые улыбки. Русоволосые головы качнулись в коротком поклоне. Суматошцы признали Юноса, который вместе с ними ходил на скитов и отвоёвывал их родной город, а затем и Пограничную Крепость. Ведун ответил устало, тоже поприветствовав караульных, одного из которых, оказывается, знал, поскольку обратился к нему по имени:

- Скажи-ка, Всеслав, на месте ли посадник Яромир или сын его Петрик?

- Оба на месте. Где ж ещё Яромиру-то быть. Энто Петрик ныне в Пограничной Крепости воеводит по княжьему велению. Но давеча и он приехал. Ратных людей себе набирает. Они там на севере новых домов настроили. Теперича вот заселяют. Обоих и встретите в хоромах посадских — отца да сына.

Поблагодарив дружинника, двинулись в город. Здесь повсюду царила самая что ни на есть мирная жизнь, разительно отличавшаяся от того тревожного ожидания, в котором пребывали горожане и пришедшие с севера беженцы накануне вторжения скитов. Остались в прошлом растерянность и страх перед грядущими тяжёлыми испытаниями - улетучились вслед за исходом из Суматошья жестоких захватчиков, принёсших страдание, боль и кровь. Огнём и мечом прошёл враг по всему городу. В отличие от Трепутивля, который удалось отстоять, здесь нанесённые войной раны виднелись повсюду. Во многих местах следы былого погрома ещё только разбирали, но в целом город выглядел вполне живым. Даже казалось, что стал гораздо светлее, а улицы шире и наряднее. Возможно потому, что жизнерадостные лица его жителей светились некой созидательной энергией. Да, многие хлебнули горя в этой войне, потеряв жильё и близких, лишившись имущества, но всё это ушло на второй план. Потом отболит когда-нибудь. А сейчас люди налаживали новую, мирную жизнь. Строили её сообща и тем были счастливы.

Во дворе посадского дома тоже царил безмятежный покой. Единственный караульный у входа изнывал от безделья, расслабленно подпирая дверной косяк. Заметив приезжих, оживился, подозвал конюха, принявшего лошадей, а сам пристал с расспросами:

- Кто такие? Откель? По какой надобности к посаднику прибыли? - Обрадовался, как видно, возможности отвлечься от служебной рутины.

Отвечал ему Юнос, который с общего молчаливого согласия взял на себя роль старшего в их небольшом отряде. Назвав поочередно каждого спутника, с присущей ведуну торжественной неторопливостью, он, в конце концов, тоже представился. Глаза охранника начали округляться ещё на имени «Станислав, известный в Трепутивле как «Упырь». А после произнесённого «Юнос Кевепский» бедолага громко икнул, долго ничего не мог произнести, затем сбивчиво попросил гостей обождать и всё с таким же выпученным взглядом суетливо скрылся за входной дверью. Слишком уж молодой. Повоевать, скорее всего, ему не довелось. В дружине совсем недавно - с новым пополнением прибыл. Зато явно слышал от ветеранов рассказы о Юносе да и слухи об Упыре, похоже, дошли до Суматошья.

Долго ждать не пришлось. Через минуту дверь снова распахнулась, и на пороге появился улыбающийся Петрик. Он сразу кинулся обнимать всех четверых, радостно восклицая:

- Здравствуй, Юнос, друг сердечный. Где ж тебя так долго носило-то! Аркадий, Стас, чужеземцы вы мои родные! Даже Михайлик с вами… Эй, а куда это вы такой сильной ватагой собрались? Никак повеселиться решили? Почему без меня? Наслышаны мы тут о сече вашей в Трепутивле. Народ про чудеса всякие бает. Тебя, Станислав, кто удумал Упырём прозвать и за какие такие заслуги? Ну, пойдёмте в избу, там всё и расскажете.

Увлекая гостей, Петрик повёл их сразу на второй этаж, где в большом зале стоял крепкий дубовый стол. Во главе стола сидел незнакомый бородатый мужик. При виде вошедших он поднялся, подошёл к Юносу, крепко его обнял и сдержанно раскланялся перед остальными. Мужик был в годах. Невысокого роста, коренастый, с толстой мускулистой шеей, вросшей в широченные плечи. Большие крепкие руки, казалось, легко согнут подкову. Одинаково тонкая переносица, близко посаженные глаза, слегка вздёрнутый заострённый нос и другие схожие черты не оставляли сомнений - это Яромир, отец Петрика. Он же, говоря современным языком, губернатор Суматошья. Спохватившись, что других гостей посадник видит впервые, Юнос поспешил их представлять:

- Познакомься, Яромир, с моими спутниками. Михайлик из Краснополя, ведун перехожий. А это чужеземцы пришлые Аркадий и Станислав. Ты мог слышать о Станиславе, как об Упыре.

- Слыхивал. Как не слыхивать. - Посадник с интересом оглядел Стаса. Не сводя внимательных глаз, поинтересовался: - Это ты что ли железными мечами дерёшься?

- Он самый. Скиты за то и прозвали его Железным Клинком.

- Что же ты себе добрый меч не справил? Коли железными так владеешь, то с хорошим клинком равных тебе не сыскать будет.

За Стаса ответил Петрик:

- Да он по первости вообще меч не носил, когда осенью в Суматошье пришёл. С купцом Кишеничем голыми руками справился да мечи его забрал. А Кишенич ещё тот рубака. Тогда я и смекнул, что Станиславу оружие ни к чему. И без него за себя постоит. Ну а будь с каким оружием любой ворог ему нипочём. Верно я говорю, Стас?

Тот лишь кивнул. Не хватало ещё расписывать свои способности, необычайные для этого мира, присущие лишь землянам. И без того чересчур много народу знает, что не простые они с Аркашей люди. Таких здесь Детьми Велеса кличут. Сущая напасть для всего мира. Особенно Скал, их общий враг. Здесь он вождь скитских племён, а на Земле обычный бандит с банальной кличкой Череп.

Слава богу, Яромир, оставив расспросы, позвал гостей к столу. Петрика спровадил за едой.

- Вы, небось, голодны с дороги. Мы тоже пока не снедали. Вот и посидим за медком да поговорим ладком.

Посадник понравился Пырёву. Простой, открытый мужик без напускного величия и аристократического чванства. Даром, что правитель, пусть даже небольшого уезда. По всему видать, что работяга, добросовестно служивший своему отечеству. Куда до него земным чинушам, погрязшим в политических дрязгах в стремлении всеми правдами и неправдами удержаться у власти, чтобы ни в коем случае не дать оторвать себя от кормушки. Государство для них большой сладкий пирог, от которого постоянно хочется урвать кусок пожирнее. Только вот пирог этот не бесконечен. Когда-нибудь да закончится. И что потом? Крохи с пола собирать? С них станется.

Мысли о земных чиновниках прервал поставленный перед Стасом дымящийся жидкий отвар в глубокой глиняной миске. Яромир отламывал большие куски хлеба и раздавал гостям. Вкуснейший запах бульона разбудил дремавший до поры аппетит. Не став себя мучить, Пырёв энергично заработал деревянной ложкой. Какое-то время в зале раздавались только стук посуды и смачное прихлёбывание.

- Куда на сей раз путь держите? - после продолжительной паузы, дав гостям насытиться, спросил Яромир.

Вымачивая хлебом оставшийся на дне миски бульон, Юнос ответил негромко:

- В Кощеевы владения идём. Надобно потолковать со старым колдуном.

Чтобы не отвечать на неудобные вопросы посадника и его сына, уже готовые, как видел ведун, сорваться с их губ, он тут же сменил тему:

- По дороге хотим к Ставру заглянуть. О нём что-нибудь слышно?

Яромир с Петриком одновременно дёрнулись, как от пощечины, перестав черпать бульон. Глянув исподлобья на отца, Петрик снова уставился в свою миску, да так и замер, словно что-то там вылавливая. Посадник тяжко вздохнул и убрал со стола широкие ладони, пряча предательски дрогнувшие пальцы.

- Слыхали, - печально протянул он. - И наведывались даже...

Сказал и замолк, покашливая, словно пытался пропихнуть через горло застрявшие в нём не то крошки, не то слова горькой правды.

- Что случилось? - насторожился ведун, почуяв несчастье. Глухой, ставший вдруг хриплым голос выдавал тревогу.

Снова вздохнув, будто взваливал на плечи непосильную ношу, Яромир начал рассказ:

- Когда кочевники восвояси подались, мы только и успевали отгонять их от сёл. Шли-то врозь, отдельными кочевьями, ещё и каждое своей дорогой, какой им вздумается. Одни прямиком домой торопились, обходя деревни наши, а иные разбойничали да сёла разоряли. То на западе погром учинят, то на востоке. Мы где-то успеем отпор дать, а где-то уже на пепелище натыкаемся. Ближе к весне поток скитов поиссяк, легче стало. Но некоторые отставшие племена нет-нет, да и проскочат по земле нашей. Тут как-то кочевье одно преследовали. Разорили они пару хозяйств, я и повёл дружину вдогонку. Глядь, а следы-то к подворью Ставра сворачивают. Ну, и мы туда, стало быть. Да только не успели… - Посадник опять замолчал, нервно покусывая губы.

Все терпеливо ждали. Каким бы долгим ни было молчание, повлиять на неизбежно трагический финал рассказа оно уже не в силах. Разве только слегка отсрочит. Но сколько не тяни, произносить пусть даже неприятные, режущие душу слова придётся. Понимая это, Яромир обвёл взглядом притихших слушателей и продолжил:

- Далече от нас кочевники оказались, оттого и времени у них вдосталь было, чтобы со Ставром совладать. Дым-то мы ещё загодя почуяли. И так торопились, а тут… Коней совсем загнали. Когда до подворья дошли, ни одной постройки целой там не было. Всё полыхало и обвалилось уже. Забор и тот сгорел, одни ворота стояли, только без створок. А на месте кузницы большой холм из земли насыпан, будто саму кузню в него превратили, стоит и по всей поверхности дымком курится, точно остывает. И нет вокруг никого, ни живых, ни мёртвых. Только кровища по всему двору, да стрелы самострельные раскиданы. Стало быть, кузнец наш принял бой неравный и погиб, а с ним, возможно, и вся его семья. Ну, передохнули мы малость и дальше за теми скитами двинули. Скоро настигли-таки супостатов. Пока они со Ставром бились, тот у них весь запас времени-то и отнял. Знать не напрасно погиб кузнец, не дал недругам уйти от возмездия.

Вот всё и сказано. Нет больше Ставра, сильного и мастеровитого человека. Нет его доброй супруги Лады, щедро наделённой житейской мудростью. Нет их дочерей – маленькой шустрой непоседы Дары и стройной, сказочно красивой Милы с её первой девичьей влюбленностью в Пырёва. Не хотелось в это верить. Стас вдруг понял, что ждёт продолжения рассказа, будто Яромир сейчас должен радостно произнести: «А потом встретили мы всех четверых…»

Тщетно ждёт.

Ясное осознание этого больно резанула по сердцу. Словно выросли в нём острые ледяные кристаллы, от чьих уколов и холода стало невыносимо мерзко. Другим, похожие, ничуть не лучше, судя по всеобщей скорбной тишине и потухшим, упёртым в столешницу взглядам.

- Ну, а как Всегляд, жив ли? - Юнос прервал траурное молчание, не в силах больше выносить душевных терзаний, только усиливавшихся этой висячей немотой.

- Жив, - сразу отозвался посадник, с готовностью переключаясь на более позитивную тему. - Он-то в Храме Велеса волхвует, а у скитов бог этот самый почитаемый. Только те Волосом его кличут. Потому и не тронули ни Храм, ни старика, хотя он во время набега укрывал у себя в Храме жителей Старого Города и в обиду никого не дал.

- Ну и слава богам, что жив. Повидаться бы с ним.

- Обязательно повидаетесь, коли не к спеху вам из Суматошья уезжать. Погостите маленько. Отдохнёте, как следует, а там и в дорогу можно с новыми силами. Как раз мой Петрик с новобранцами в Пограничную Крепость отправится, с ними часть пути и проделаете.

- И то верно, - поддержал Петрик отца. - Оставайтесь, пока я людей в дружину не отберу. Заодно поможете воинов хороших найти. Вы же доки в деле воинском. Мы с отцом сами собирались в состязаниях участвовать, но с вами всё быстрее управимся.

- Состязания? Что-то вроде городского чемпионата? - Башка заинтересованно подался вперёд.

Заметив азартный блеск в его глазах, Пырёв насторожился: «Опять эта лиса запах денег почуяла. И каким, интересно, боком набор дружинников может иметь отношение к его прибыльному бизнесу?»

- Не знаю, Аркадий, о каком таком «чепонате» ты толкуешь, но у нас принято отбирать в дружину самых сильных, ловких и умелых ребят, которые определяются во время состязаний. Для того их и устраивают. Кто хочет в дружину вступить, собираются в поле и меряются силушкой. Стреляют из лука, тяжести тягают, наперегонки бегают да бьются промеж собой на мечах да кулачках. А то и другие дивности показывают, коль ещё на что способны.

- А мы-то вам для чего? - решил уточнить Стас.

- Вдвоём с отцом мы бы поочерёдно отбирали лучших в каждом единоборстве. А так все состязания проведём сразу. Глядишь, в один сполох уложимся.

- Понятно. Судейская бригада, значит. Просто наблюдать за поединком, следить, чтобы не нарушались правила и по концовке выбрать лучшего.

- Да. И ещё самим состязаться с лучшими, чтоб наверняка знать, что не ошиблись в своём выборе.

С лица Аркаши мигом слетела вся заинтересованность. Он откинулся назад, разочарованно протянув:

- Ну, это без меня. Я ничего такого не умею. С мечами да луками у нас ведуны прекрасно управляются. Они же и Стаса натаскали. Так что единственное, чем смогу помочь, это горячей поддержкой ярого болельщика.

- Не скажи, - возразил ему Пырёв. - Бегаешь ты очень даже резво. Хрен догонишь, когда надо.

- Только если от тебя. И вообще, у меня нога болит, не могу я сейчас бегать.

- Лентяй ты, Башка. Пороть тебя некому и мне некогда.

Дружный мужской смех развеял гнетущую атмосферу, воцарившуюся было за столом.