Читать онлайн
"Жанна Ворлеанская"
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ,
в которой Жанна возвращается на Луару
Книга I. Маленький мир замка де Сен-Ворль
Глава 1
Апрель 1789 года поражал цветением и благоуханием. После суровой зимы и затянувшейся оттепели первые тёплые дни наконец-то порадовали ясной погодой жителей Франции. Счастливые обладатели загородных резиденций устремились в свои владения из пыльных и шумных городов, чтобы вспомнить прошлогодние дни сакрального единения человека и природы.
В одном из экипажей, устремившихся тогда от Парижа в провинции, ехала в фамильное шато единственная дочь одного из богатейших герцогов долины Луары, Анри Филиппа Виктора де Сен-Ворль. Юная аристократка редко выезжала за пределы столичных окрестностей, большую часть года проводила в имении своего отца в Версале, откуда герцог её не выпускал. Все дети его были поздними, а потому отпрыски считались подарком свыше, самым главным сокровищем, подобным королевским драгоценностям.
Тем более недоверчиво отнёсся герцог к тому, что его дочь пожелала отбыть из Парижа на неделю позже него. Традиционно в первые дни тепла герцог давал первый в году бал в своём шато на берегах Луары, однако Жанна на него не спешила и решила отправиться к семье вместе с последней прислугой, в чьи обязанности входила подготовка версальского поместья к временному запустению. Стоит сказать, что прислугу герцог менял очень редко.
К примеру неизменно сопровождала свою воспитанницу госпожа Буле. Мадам была экономкой, но нанималась около трёх десятков лет назад простой горничной. Сначала она работала у старшей сестры нынешнего герцога, но после рождения первенца тот узнал, что мадам Буле хорошо ладила с детьми и пригласил её служить воспитательницей. По мере взросления детей она стала гувернанткой, а позже герцог и вовсе доверил ей управление всей женской прислугой.
Стоило Жанне попробовать отодвинуть занавеску и посмотреть в окно, как мадам прервала её.
— Не стоит, госпожа, будучи дочерью герцога, обозначать столь открыто своё положение. Как знать, какие ужасы случаются в подобных тихих уголках... — прервала неловкое молчание экономка.
— Я понимаю ваше беспокойство, мадам, но уже заверила вас, что нисколько не боюсь этой обстановки... а ещё я бы хотела вновь попросить вас называть меня по имени, — снисходительно ответила её бывшая воспитанница.
— И какое же из личных имён мадемуазель желает слышать при обращении к ней?
— Называйте меня Жанной, Мари или по-дружески Жаннетт или Манон, но только не официально, умоляю вас.
— Как пожелает того госпожа Жаннетт де Сен-Ворль...
— Не сочтите за грубость и пренебрежение, но позвольте напомнить, мадемуазель де Сен-Ворль, что прислуга всё же обязана обращаться к вам в такой форме, какая предусмотрена была ещё его величеством Людовиком XIV. Позволяя обращаться не по правилам этикета, вы рискуете в скором времени утерять совершенно контроль над теми, кто должен прислуживать в быту... — присоединился к разговору мужчина, сидевший напротив Жанны, подле мадам Буле.
— Господин Гарде, вы знаете, что я не считаю ни вас, ни мадам Буле своей прислугой, что бы ни предписывал этикет. Я не имею дерзости позволить себе унижать людей, воспитавших меня и братьев.
— Это отнюдь не унижение, а соблюдение правил этикета!
— Правила нужны, чтобы их нарушать, господин Гарде, — улыбнулась Жанна.
История мажордома в поместьях герцога Сен-Ворля, господина Гарде, очень схожа с историей экономки Буле. Он тоже проделал путь от лакея до воспитателя, затем стал гувернёром, а с взрослением братьев Жанны получил управление всей мужской прислугой, а также всеми хозяйственными делами обширных владений фамилии. Как и мадам Буле, он был уже немолодым человеком, отличающимся особой приверженностью традициям и официозу.
— Прошу меня простить, но ваша смелость в расшатывании порядка всегда поражала меня до глубины души. Вы столь уверенно нарушаете все существующие правила поведения, что иногда во мне возникает желание вновь стать гувернёром, чтобы напомнить вам об ошибках в соблюдении светского этикета... — продолжал мажордом.
— Господин Гарде, не могли бы вы заметить за самим собой нарушение всех существующих правил приличия при обращении к господам? — вмешалась мадам Буле. — Не находите, что несколько лицемерно запрещать мне обращаться к мадемуазели так, как она хочет, и при этом отчитывать её?
— Мадам Буле, я смею просить вас, как равную себе по статусу, не встревать в наш с госпожой разговор и не нарушать правил этикета самой, прежде чем разъяснять мне понятие лицемерия!
— «Этикет» — как много для вас в этом слове, господин Гарде. Признайте, вы говорите так, потому что для вас я ребёнок, — прервала перепалку Жанна. — Всего лишь «глупая вздорная девчонка», верно?
Мажордом насупился и замолк. Жанна часто припоминала ему один случай из своего детства. Они с братьями решили разыграть тогда ещё гувернёра и спрятать его пальто в комнате Жанны — там искать он бы сразу не решился. В итоге, когда пропажа нашлась, господин Гарде в гневе и сказал эту фразу Жанне, ведь из-за пропажи верхней одежды холодной осенью он не смог попасть в соседний Орлеан к только что родившей ему сына жене.
Попутчики обменялись ещё несколькими фразами о тёплой погоде и замолчали окончательно.
Карета направлялась из Версаля, где семья жила с осени до весны, к берегам Луары близ Орлеана, где герцог предпочитал жить летом. Экипаж выехал на рассвете, и к полудню уже планировалось добраться до шато. Многочисленная прислуга наверняка уже наводила там порядок — в долине герцог не появлялся с октября прошлого года.
Он был крупным государственником, имел прямое отношение к финансам Короны. Пусть бумажная работа и утомляла участника нескольких сражений, по сути своей бесстрашного солдата, отказываться от службы самому королю было нельзя, да и внушительное жалованье представлялось весомым аргументом в пользу поста в министерстве и ненавистного узкого кабинета.
Тем желанней было каждое возвращение сюда. Пока дети оставались ещё слишком маленькими для столицы и её светской жизни, наполненной праздными балами, приёмами и прочим, семья жила здесь — герцог вспоминал те времена с грустью. Он был ещё молодым, энергичным, постоянно охотился в угодьях, устраивал соревнования по стрельбе со старыми товарищами, проводил время на лоне той природы, которую видел ещё ребёнком. Всем этим он занимался и сейчас, но всё же многое изменилось.
Как и ему, Жанне тоже было мило шато, где каждый камешек в саду и каждый скол кирпичной кладки напоминал о прошлом.
Предаваясь воспоминаниям о детстве, Жанна положила голову на жёсткий деревянный корпус кареты и, не заметив того, крепко уснула.
.
ЛитСовет
Только что
