Читать онлайн
"Удушающая"

=I=

Сердце стучит так сильно, что заглушает все прочие звуки; так сильно, что становится нестерпимо больно. Взор застилают слезы, картинка перед глазами размывается, однако она уже отпечаталась в мозгу и стереть ее я не смогу никогда. Моя мама лежит на кровати, одеяло запуталось в ногах, руки покоятся по обе стороны от тела, грудь замерла и больше не вздымается, застекленевшие глаза обращены в мою сторону, а приоткрытые губы так и не успели ничего ответить. Дыхание перехватывает, в горле ком размером с яблоко. Спазм мешает говорить, мешает издать вопль рыдания. Солоноватые ручейки текут по щекам, скатываясь к подбородку, противно щекочут кожу. Меня трясет, тело не слушается, голова отключилась. Единственное, что я сейчас могу, это смотреть на мертвое тело самого близкого в жизни человека, сжимая в руках подушку, погружаясь в водоворот взаимоисключающих друг друга эмоций, где главенствуют горе и радость одновременно.

=II=

Я поздний ребенок. Мама хорошо пожила, много с кем гуляла, была замужем, делала аборты, но потом вдруг решила, что хочет родить для себя и интрижка с моим отцом отныне переросла в нечто куда большее. В те времена еще нельзя было определить пол ребенка, но мама была уверена, что родится девочка, она уже придумала мне имя и всем об этом рассказывала. В детстве мне очень нравилось слушать о том, что мама меня родила для себя, что я была очень желанной. Сейчас же я понимаю, что это были первые звоночки, о которых я само собой знать не могла, потому что размышлять и анализировать ситуации - мы начинаем в более взрослом возрасте.

Что значит эта фраза: «Родить для себя?».

Это не желанный ребенок, которого хотят оба родителя. Мой отец, кстати, с самого начала меня не хотел и пугал мать тем, что ей в ее возрасте уже поздно рожать. Это не та ситуация, где женщина залетела и ну, оба родителя просто решили сохранить беременность. Это нечто другое, особенное, и с не очень радужным смыслом. Родить для себя - это дать жизнь человеку, сделав его своей игрушкой, желая, чтобы ребенок реализовал себя лучше, чем получилось у тебя, собираясь контролировать его целиком и полностью, не понимая, что этот маленький человек, который будет расти рядом с тобой - должен быть самостоятельной личностью, а не твоим личным проектом, в попытке что-то кому-то доказать.

Да, можно сказать, что многие родители хотят лучшего для своих детей, но это совсем не наш случай, потому что если так случится, что ребенок не оправдает возложенных на него надежд, то его будут гнобить всю его жизнь, вспоминая мелкие неудачи, издеваясь над личными трагедиями, прене6режительно относясь к любым увлечениям, которые не нравятся родным.

***

В детстве я была очень привязана к маме. Мы долгое время спали вместе. Кровати в спальне были сдвинуты, отца уже давно переселили в зал на диван, я же была под крылышком у мамы. У меня имелась своя комната с кроватью, но я в ней только играла и делала уроки, неизменно возвращаясь в мамину спальню каждую ночь для сна.

В детстве у меня была очень хорошая память, я запоминала стихи и сказки без прочтения, лишь слушая чтение мамы, а она почему-то решила, что это мой дар и я непременно должна была стать отличницей. Конечно все родители думают, что их дети вундеркинды, но эта мысль у мамы была маниакальной и признавать иную точку зрения она не желала. До пятого класса я была уверенной хорошисткой, училась на четыре и пять, не имея в табеле троек. Но в те времена детей не особо-то и напрягали в начальных классах. Однако даже тогда маме пришлось признать скрепя сердцем, что я не лучшая в классе и что на одной памяти по литературе далеко не уедешь.

Я не помню особо сильных ссор с мамой в детстве, но они были и тогда я всегда приходила первая к ней мириться со словами: «Прости меня». Ей это очень нравилось, даже если это она была не права. В более взрослом возрасте она не раз будет мне выговаривать за то, что в детстве я всегда просила у нее прощения, а теперь так не делаю. Плохая, плохая дочь!

В детстве я была скромным, тихим, немного замкнутым ребенком. Больше любила играть одна, чем с кем-то. Часто падала и сбивала колени. Часто плакала. В то время выяснилось, что у меня плоскостопие - наградил папа. Вообще по версии мамы всеми недостатками, будь то физическими или психологическими - меня награждал отец. Я и внешне была на него похожа. Плохое зрение, плохие зубы, плоскостопие, отсутствие слуха, мягкий, легко подавляемый характер - совсем не тянет на тот идеал, что выстроила в своей голове мама. Очень долго в детстве я думала, что во всем этом действительно виновата, пока не осознала, что это просто гены.

Папа был тоже мягким, ему было проще соглашаться с мамой, делая, как она хочет. Они редко ругались, но один момент я запомнила на всю жизнь. У нас были гости, я ушла играть на улицу. Помню, вернулась домой, чтобы поделиться каким-то важным событием с мамой, открываю дверь и ничего не могу понять - крики, вопль, маты. Ко мне выбегает мама с перекошенным лицом, брызжет окровавленной слюной. Ее белые ровные зубы были в крови, но я не могла понять, откуда она взялась, пока мама кричала мне в лицо, сообщая, что ее ударил папа. Я тогда испугалась сильно, обо всем забыла. Осуждать отца я не могла, просто потому что была в шоке и мне еще долго вспоминались окровавленные зубы мамы и ее безумный взгляд. Как позже выяснилось - папа приревновал маму к гостю и поднял на нее руку. Они потом помирились и этот момент не вспоминали, но сейчас по прошествии стольких лет я осуждаю желание мамы показать мне мелкой насколько сильно ее обидели, всю ту кровь, крики и бешенство на маленькую меня выливать было необязательно. Попытки настроить меня против отца не увенчались успехом, потому что запомнила я не сам факт домашнего насилия, а неадекватное поведение матери, которая почему-то кричала на меня, хотя я совершенно ни в чем не была виновата.

***

В конце девяностых мы переехали в Россию к родственникам отца. Тогда были тяжелые времена и родители решили, что так будет лучше. Я должна была идти в пятый класс. В поселке была только одна школа, где изучали немецкий язык, который до этого я учила четыре года. У мамы была идея фикс - чтобы я выучила язык и отправилась в путешествие в Германию к Крестной. Об изучении английского языка мама даже слышать не хотела, но так уж получилось, что во время подачи документов в новую школу, она перепутала директрису с техничкой и что-то ей не то сказала, после чего меня напрочь отказались принимать в школу, а когда так уж получилось, что на директора надавили, то меня засунули в класс самых отстающих учеников, которых оставляли на второй год и просто ставили тройки, чтобы они хоть как-то прошли в следующий класс.

Новая школа, новые люди, высокомерие от взрослых и преподавание предметов на отвали. Можно сколько угодно говорить, что я скатилась на не самые хорошие оценки именно из-за этого, но на самом деле это не так. Просто я училась хорошо по тем предметам, которые мне были интересны. А которые были не интересны - оставались за бортом. К неинтересным относились все точные науки - алгебра, геометрия, химия, физика. Я могла выучить формулы, но как только в задачах шли какие-то отклонения с примерами - не могла сообразить, как нужно было что-то поменять, чтобы решить пример. Дома начинались скандалы, мама не понимала, почему я не могу решить примеры, называя меня тупой уродиной, к тому же грозясь, что если я получу двойку или тройку в четверти, то она меня убьет. Это не было просто игрой слов, на меня много раз поднимали руку, иногда ремень, иногда все, что попадалось под руку. Как итог я начала врать.

- Как дела в школе?

- Хорошо.

- Покажи дневник.

Все те смешные ситуации из старого Ералаша, где обыгрывалась жизнь двоешников - все это было про меня. Каждый год, каждая четверть начиналась с угроз - будет плохая оценка и я тебя убью. А потому дневник я часто забывала дома, при выставлении оценок с классной руководительницей - использовала ручку, где второй конец стирал чернила. Я придумывала миллион отмазок, почему мама не может прийти на родительское собрание, подделывала от нее записки, а дома врала, что собрание отменили, и даже выдергивала шнур телефона, чтобы из школы никто не позвонил. Я пользовалась лезвием и подтирала оценки в дневнике, я выдирала из дневника страницы, а когда родители собственноручно их нумеровали - подделывала и нумерацию. Но мне везло не всегда. До девятого класса у меня была очень сердобольная классная руководительница, которая часто дозванивалась до мамы или приходила к нам домой. И тогда мама все-таки ходила в школу, а я с замиранием сердца молилась, чтобы по приходу меня быстрее побили и можно было спрятаться в своей комнате, потому что не физическая расправа страшила, а методичные оскорбления изо дня в день, какая я ущербная, тупая обманщица. Какая я была умница в детстве и что со мной стало. В то время я ужасно ненавидела Ералаш и Новый Год. После каждой серии Ералаша мне говорили, что вот это было про тупую меня, а Новый Год... Он же начинался, когда заканчивалась учебная четверть, а в табеле неизменно были тройки. Никакого праздника меня не ждало, лишь упреки на все каникулы, где я жаждала уйти в школу и хотя бы так на некоторое время избежать контакта с моей любимой мамой.

Помимо угроз физической расправы, мама часто пугала меня тем, что отдаст в приют, раз уж я такая неблагополучная, постоянно обманываю и плохо учусь. Но потом, у нее появился еще один козырь для запугивания. Летом с подругами на скамеечке мы заразились желанием рисовать комикс про нас. Это не были профессиональные рисунки, но для нашего возраста девочки выходили достаточно неплохими. У меня были задатки к рисованию, но в художественную школу меня так и не отдали. Мама посчитала это пустой тратой времени. Ей чаще нравилось попрекать меня тем, что никаких талантов у меня нет.

И когда эта идея моим подругам наскучила, я продолжила создавать свой маленький мир. Мне нравилось придумывать ситуации и воплощать их хотя бы так в жизнь. Но лето неизменно закончилось, вновь начался учебный год и зная о том, как я сильно дорожила этой своей тетрадкой, при получении очередных плохих оценок - мама выкрала комикс, спрятала и грозила, что сожжет его, если я наконец-то не возьмусь за ум. Это был максимальный стресс, я перестала спать. Ни о какой учебе речи не шло, а потому подгадав момент, когда родителей не будет дома - я перерыла все комнаты, пока наконец-то не нашла свое единственное сокровище и перепрятала уже его, подделав тетрадку стопкой черновиков. Мама обнаружила этот фокус достаточно быстро, выпытывала, куда я спрятала комикс и требовала немедленно его отдать. Так и пришлось мне прекратить заниматься тем, что нравится, чтобы не наблюдать, как дорогое сердцу творчество сжигают в наказание мне, раз уж физическая расправа уже не была такой действенной.

В период учебы, как раз перед очередным Новым Годом я пыталась уйти из этой жизни, потому что все было настолько плохо, что я решила, что больше не хочу всего этого. Вот только как это сделать? Резать вены было страшно. Глотать таблетки тоже, да и потом мне хотелось безболезненно покинуть этот мир. Спрыгнуть с моста? Есть риск просто поломаться, но не умереть. Броситься под поезд - это очень жутко. Почему бы не задохнуться в бане? Я все хорошо продумала, закрыла дверь, открыла трубу и наплескала на раскаленное железо воды. Усевшись на верхнюю полку, я принялась ждать, когда воздуха перестанет хватать и я потеряю сознание. Вот только ничего не получилось. Когда перед глазами начали плясать черные точки - в баню ворвалась мама с претензией, почему я так долго сижу. Не знаю, поняла ли она что-то, почувствовала или просто пришла, потому что я действительно долго отсутствовала, но попытка уйти из жизни успехом не увенчалась и в тот момент я не чувствовала счастья или облегчения, потому что знала, что кошмар продолжится.

Не все постоянно было плохо. Чаще мы жили вполне себе мирно. Мама дарила мне ласку и заботу, говорила, что я ее милая, любимая доченька, но я-то все равно помнила, что являюсь тупой уродиной, а потому просто наслаждалась мирными моментами, желая забыться и думать, что в семье у нас все хорошо.

Летом я могла отдохнуть и отвлечься, правда, уйти в отрыв совсем уж - не получалось. Мама заставляла меня читать литературу, что задавали на каникулы, очень гордясь тем, что большинство книг классики не нужно брать из библиотеки, ведь у нас есть собственная маленькая домашняя библиотека со всеми книгами нужными для учебы и просто для чтения. Я подобного энтузиазма не разделяла во многом потому, что мне и это умудрялись ставить в укор. «Я с таким трудом собирала каждую книжку, а ты не читаешь! Неблагодарная!» - собственно эти слова я слышала и после школы в более взрослом возрасте. И стоило сказать, что я не просила собирать и решать за меня, что я буду читать - еще до моего рождения, как мама моментально оскорблялась, а иногда даже сильно обижалась, считая, что, конечно же, именно она права. Благодаря подобным речам у меня до сих пор рвотные позывы, как только кто-то затевает речь о том, что люди читают всякую чухню, а надо бы зачитываться классикой и только ею!

В начале учебного года я всегда очень завидовала своей однокласснице, с которой сидела за одной партой. Ей мама говорила - какую оценку получишь, такую получишь, я не перестану тебя за это любить. Она всегда спокойно проставляла в свой дневник оценки и очень удивлялась моим ухищрениям с дневником.

С десятого по одиннадцатый класс у меня сменилась классная руководительница и жить стало намного проще, еще и потому, что мама нехотя смирилась, что точные науки - это не мое. Главное чтобы не двойка в четверти - был наш новый девиз, но оценки в дневник я так и не проставляла и на родительские собрания маму не допускала. Смириться может быть она и смирилась, но это не мешало ей сетовать на то, какая я тупая - время от времени.

В этот период в одном из фильмов я подсмотрела фишку с личными дневниками. Вытаскивать свои эмоции на тетрадь мне показалось любопытным, ведь никому рассказать о своих тревогах я не могла. Впрочем, сама учеба и оскорбления от матери, что сопровождали учебный процесс - меня уже не особо волновали. Появилось чувство отрешенности и равнодушия. Когда самый родной человек систематически тебя гнобит, а ты никуда не можешь деться с подводной лодки, то становится уже как-то все равно. Отец (о, нет, я про него вовсе не забыла) во все эти сложные моменты самоустранялся, принимая в большинстве моментов мамину точку зрения, но не опускаясь до физической расправы или психологического давления. Он вроде как и был в нашем доме, но положиться на него никогда было нельзя.

Так вот, свои обиды и переживания в дневник я не писала, я писала мысли о знакомстве с взрослыми мужчинами через приложение Знакомств в телефоне. Никаких фоток, мы просто переписывались, иногда флиртовали. Мне к тому времени было шестнадцать лет, а одноклассники были слишком непривлекательными... Так вот, пришла я как-то со школы, а у мамы красное лицо, глаза сверкают от ярости и в руках она держит мой дневник. Само собой она его прочла и решила, что то что я там писала - грязно и мерзко. На мою ошеломленную претензию, что это мой личный дневник и какое право ты вообще имела его брать? Мне ответили, что пока я живу в этом доме - ничего личного у меня быть не может. Именно меня пытались пристыдить тем, что залезли туда, куда не просили со словами: «А я-то думаю, что она там постоянно пишет! А оно вот оно что! А если прочтет отец???» Последняя претензия была смехотворна, потому как папа никогда не интересовался моими делами. Один на миллион, что он бы взял какой-то рандомный блокнот, который к тому же не лежал на видном месте и с упоением принялся бы читать. Но, тем не менее, мне все равно пришлось заклеить листы с этой письменности другими чистыми листами, потому что мама снова грозилась уничтожить дневник, а я его использовала еще и как записную книжку, где было море нужной информации. С того момента я больше не вела дневники, а памятные моменты сохраняла в голове, радуясь уже только тому, что в голову ко мне никто залезть не сможет. Никакую информацию из мыслей не украдут, не осудят и не заставят избавиться, не принудят извиняться.

***

Школа осталась позади, сначала я поступила в колледж, затем заочно в университет. Само собой мне не дали выбрать профессию, на которую я хотела бы учиться. Бесплатного обучения не предвиделось, платили родители, а значит, право выбора было, конечно же, у них. И выбрали они бухучет. Да-да, с моей нелюбовью к точным наукам... Тетка пообещала маме, что после обучения поможет мне с работой и это сыграло основополагающую роль. Но школа ведь закончилась, а профильные предметы все же было легче изучать. Троек как ни странно у меня не было, в колледж я могла закончить с красным дипломом, но честолюбием я не страдала, особенно после того, как практически всю школьную жизнь мне вдалбливали какое я тупое разочарование своей любимой мамочки.

Университет закончен, вот только корочку можно выбрасывать. Тетка говорит, что устроить уже не может по специальности, а просто так никуда не берут, нужен опыт работы. Вот и приехали. С таким же успехом я могла выучиться на того, кого хотела и также ни одного дня не работать, потому что без связей ты никто и звать тебя никак.

Сидела без работы я достаточно долго, но в итоге устроилась конечно же не по профессии. Сначала менеджером по продажам в одной сфере деятельности, затем в другой. Любое, главное, чтобы не продукты, почему-то мне это казалось совсем уж стремным.

За весь период моего взросления меня окружали разные люди. Знакомые, друзья, любимый человек. Но все они постепенно куда-то девались. И они не исчезали непонятно куда, я сама прерывала общение. Стоило им сделать что-то такое, что мне не нравилось, как мосты моментально становились сожжены. Я действовала по тому принципу, что вот я и так вынуждена терпеть рядом с собой человека, который время от времени меня гнобит, значит, подобное от менее родных людей я терпеть не буду. Не желаю. Все прочь! Вот и получилось, что друзья остались у меня только в сети. С ними не нужно было часто контактировать. Захотел - пообщался, захотел - сделал вид, что тебя здесь нет. Компания людей стала в тягость, одиночество понравилось больше. Мне никогда не было с собой скучно, потому что я вдруг открыла у себя суперспособность - придумывать мир в голове и погружаться в него целиком и полностью. Раньше для этого нужно было непременно лечь и закрыть глаза и тогда мама иногда интересовалась, не болит ли у меня чего-то, потому что я часто лежу. Но потом, я научилась убегать и с открытыми глазами в любой позе. Другие люди стали считать меня сильно задумчивой и не очень людимой, но мне было все равно. В моем мире мне было хорошо и спокойно, и сейчас иногда я ухожу в него, когда хочется убежать от реальности, но в то время это мне вредило. Так получилось, что я год провела в таком состоянии, когда ничего не радовало и ничего не хотелось, а потом вдруг я поняла, что не могу определить, сколько точно мне лет, потому что забыла. Пришлось брать год рождения и высчитывать и это меня напугало.

В сети было спокойно, можно было быть кем угодно. У меня до сих пор в социальной сети страничка с псевдонимом и нет реальной фотографии, так что ни один одноклассник не может меня найти. Да у меня и нет особого желания встречаться и вспоминать былые времена.

Никаких особых талантов у меня так и не появилось, кроме фантазии. Один мир я уже создала, почему бы не попробовать со вторым? Но на этот раз он будет не лично для меня, он будет и для других людей тоже. Я придумала сказочный мир на форуме, где можно было выдумать своего персонажа и сочинять приключения с ним в компании других людей. Мое детище пользовалось спросом, люди приходили, играли. Этому форуму уже больше десяти лет и он до сих пор востребован. Мама тоже знала о нем, но от этого мне было ни холодно, ни жарко. Я часто слышала, что во время телефонных звонков она сообщает родственникам или подругам, что у меня есть форум старый и на нем сидит много людей, но она вообще была не в курсе, чем я там занимаюсь, ее это не интересовало, главное - было похвалиться, что у дочки-неудачницы хоть что-то там есть. А когда я объяснила, что я на этом форуме делаю, то мне в издевательско-пренебрежительной манере сказали: «Тоже мне, писательница!» - и потом еще некоторое время зло подкалывали, в любой момент, когда я меньше всего этого ждала. Увлеклась картинами по номерам? «Тоже мне, художница! Художница от слова худо!» Пишешь свой рассказ? «Ой, да что там у тебя может получиться?» Начала собирать свою собственную библиотеку? «Только пустая трата денег, лучше читай классику, а эту дрянь продай!» А потому о своих увлечениях я решила маме больше не говорить. Хоть ее унижения уже не так сильно трогали мою заледеневшую душу, нет-нет, но становилось обидно, почему человек просто не может порадоваться, что я нашла какое-то хобби, почему обязательно нужно все испортить?

***

Раньше, когда мама обижала меня и я плакала - она часто говорила: «Вот помру, тогда наплачешься!», обесценивая все мои переживания и обиды. Она так часто это говорила, что я перестала плакать, но теперь мама обвиняла меня в отсутствии эмпатии. Не сопереживаешь, не плачешь, когда нужно ей - холодная и равнодушная гадина, но все равно наплачешься, когда ее не станет!

Но лучше бы я все-таки плакала и отстаивала свою точку зрения сразу, и не потому что этого хотела мама, а потому что копить все в себе стало чревато для моего организма. Это для нее я была равнодушной и холодной, но внутренние переживания могли спровоцировать бессонницу или непроходящую мигрень. И это было лишь цветочками. Позже появился тремор рук, который усиливался, когда я сильно нервничала. Бытовой психоз, где анекдот о том, что забыла выключить утюг - становится совсем не смешным, когда навязчивые мысли начинают одолевать в стрессовых ситуациях, мешая переключиться на что-то иное. Вишенкой на торте стал нервный тик века и губы, а также неконтролируемые истерики. Когда последнее происходило при маме, она не помогала, лишь наоборот нагнетая обстановку. Она грозила меня ударить, смеялась над моим состоянием или даже жалела, что под рукой нет камеры, а то она бы засняла этот момент на память, чтобы после показать мне какая я безобразная, когда не могу совладать с собственными эмоциями.

Кто-то скажет, что я могла уйти в любой момент, ведь стала взрослой и самостоятельной? Взрослой разве что только по паспорту, я осталась несамостоятельной любительницей комфорта. Дома у меня была своя комната, пусть и без двери, но я могла чувствовать в ней себя относительно хорошо. А уход в самостоятельное плавание, выход из зоны комфорта - меня страшил. К тому же, если на чистоту, моя зарплата не позволяла мне снять квартиру, а жизнь в общаге, где кто-то бы неизменно пользовался моими вещами - мне претила. Поэтому я продолжила жить с родителями, хотя убежать, куда глаза глядят в моем случае - было бы лучшем решением создавшейся патовой ситуации.

***

Почему мы продолжили ссориться, ведь школа оказалось далеко позади и мама поняла, что ее ожиданий я не оправдаю при любом раскладе?

Это могла быть любая мелочь, то что ей не нравилось. Скандал, крики, оскорбления. На этот раз без рукоприкладства, но она вытаскивала все унизительные слова, метко метала упреки, которые... врезались в стену. Я могла ответить, могла огрызнуться, могла упрекнуть в ответ. Я уже не была той маленькой девочкой, которая просто терпела, боялась попасться на глаза и просила прощения, даже когда не была виновата. И маму это выводило из себя сильнее всего. Теперь она не могла меня шантажировать, что что-то уничтожит или не купит мне, теперь я зарабатывала свои деньги и тратила их на себя, как считала нужным. Теперь я не просила прощения и могла неделями с ней не разговаривать, потому что общение мне, по сути, перестало быть нужным вообще. Понимая, что привычная схема не работает, мама начала манипулировать своим здоровьем. Как только взаимный бойкот растягивался больше, чем на неделю, ко мне на работу приходил отец и сообщал, что у мамы высокое давление из-за нашей ссоры и чтобы я непременно пошла мириться первой, а иначе она может умереть. Из молчаливого наблюдателя, отец тоже превратился в того, с кем бы мне не хотелось разговаривать по большей части, ибо иногда наши ссоры случались и из-за него. Он не хотел, чтобы мать наезжала на него и подставлял меня, видимо решив, что я привычная к подобным разборкам. Однажды он даже по примеру мамы позволил себе поиздеваться над моими мыслями - как-то я хотела завести питомца, но само собой мне этого не разрешали. Аргументом было - вот когда мы умрем, тогда и заводи кого хочешь. Но близилась зима и я очень хотела помочь пушистому котику, что жил возле моей работы. Не зная, как еще уговорить маму - я написала ей письмо, где рассказала, что меня мало что в этой жизни радует, что кот будет заменять мне друзей, что я буду за ним ухаживать и кормить на свои деньги. Я и представить не могла, что мама покажет это письмо отцу и еще меньше я ожидала от него подтрунивания в издевательской форме над этим письмом, где я обнажала свои мысли, прося понимания. Но я все еще думаю, что именно по примеру мамы из молчаливого наблюдателя, папа превратился в того, кто мог на меня замахнуться (но не ударить), кто мог обозвать меня дурой и идиоткой, продолжая кричать о том, что я должна слушаться, потому что живу в его доме.

В его доме... С этим тоже возникли проблемы. У отца была дочь от первого брака и мама все боялась, что после их смерти эта дочь будет претендовать на часть дома. Она дотолкала отца сделать на меня завещание, но потом узнала, что его легко можно будет оспорить и принялась толкать сделать дарственную. Но тут отец уперся рогом, сообщая свои подозрения, что тогда я выгоню его из дома. Интересно, откуда у него взялись такие мысли? Может он боялся, что я отыграюсь за все его слова в прошлом? Но у меня бы даже духа не хватило указать ему на дверь. Но из-за этого скандалы у нас теперь случались не только из-за меня, а потому что продавить отца у мамы не вышло. И выходя на выходной - мне приходилось каждый раз слушать заезженную пластинку о том, как папа, очевидно, хочет, чтобы я осталась на улице после его смерти и какая тетя - тварина, что не устроила меня на обещанную триста лет назад должность. А когда я говорила, что мне надоедает слушать об этом изо дня в день, а ведь ничего изменить нельзя - мама ожидаемо обижалась уже на меня.

Особенно меня смешили ее мысли во время нашего мирного сосуществования о том, что она хочет внука. «Вот бы попался какой-нибудь мужичок, которому ты бы приглянулась» или «Да плевать, кто угодно, главное, чтобы сделали ребенка, а там уже можно его прогнать!». Так и хотелось сказать: «Прости, я тебе инкубатор что ли?! Со мной не получилось, я у тебя великое разочарование, так новый киндер нужен, чтобы ты пыталась из него вылепить достойного человека? Меня искалеченной эмоционально тебе недостаточно?»

Детей я не хотела. Чужие малыши мне нравились, но завести своего никогда не возникало даже мысли. Что я дам ребенку? Что я могу с ним сделать, если он выведет меня из себя, а я на своей шкуре испытала все прелести родительского воспитания? Может быть я вообще убью ребенка, если что-то пойдет не так. Не специально, а потому что не смогла взять себя в руки?

Нет. Нет. Нет.

Любить животных мне вполне достаточно. Но рожать, потому что этого хотела мама? Насколько нужно быть черствой эгоисткой, чтобы предлагать мне переспать с первым встречным, лишь бы залететь? Как свои мысли, так и свое тело я маме не была готова отдать, хоть и продолжала ее больше любить, чем ненавидеть. Несмотря ни на что.

=III=

Спина прижата к шкафу, в котором висят вещи мамы. Она больше никогда не наденет их. На полочке левее кровати стоит косметика, те немногочисленные крема и духи, что я покупала ей на различные праздники, подбадривая тем, что крем вокруг глаз помогает, делая ее моложе. Она не верила, но продолжала мазаться, отчаянно не желая стареть, рассказывая, что совсем не похожа на ту девушку, которой была в молодости.

Я вспоминаю, как мы спали вместе, как она плела мне косы, причитая, какие красивые у меня волосы. Я все еще чувствую запах Джулии, хотя она давно уже не пользовалась этими духами, сменив их на резковатую Пур Бланку с белым колпачком. Я помню, как ее морщинистые пальцы водили по моей обнаженной спине, приятно скребя кожу длинными ухоженными ногтями. Я помню ее нежный голос: «С Днем Рождения, Доченька!». Помню, как она дула на мои болячки на коленях, пока смазывала их зеленкой. Помню, как мы вместе смотрели «Великолепный Век», восхищаясь игрой актеров. Помню, как носила ей книги из библиотеки, а она очень радовалась, если попадался Чейз или Браун. Помню, как мы садились за праздничный стол и она на пару с отцом открывала подарки, подобранные мной, с любопытством маленького ребенка. Помню, как она плакала, читая мои пожелания в ее открытке. Я помню не только плохое, но и хорошее.

Медленно сползая по шкафу вниз, на пол, я все еще сжимаю в руках подушку, а рыдания продолжают душить меня, не в силах вырваться в пространство комнаты.

Что я сделала и чего не сделала?

Мне теперь с этим жить. Мне страшно и одновременно радостно. Свобода? Свобода...

Кажется, что мама просто спит. Сейчас она встанет, сварит мне овсяные хлопья с черносливом, а потом помашет в окошке, когда я буду проходить мимо, торопясь на работу. Она улыбнется, перекрестит меня, я отвернусь и буду ждать ее звонка в обед, где она расскажет все последние новости и то, что избалованный кот вновь оцарапал ее, когда она хотела погладить его мягкую шерстку.