Читать онлайн
"Реверс"

Несомненно, ум их был изобретательным и практичным, как того требовало их жестокое время. Но ему не хватало широты и глубины. Некоторые знатоки истории полагают, что именно в те далёкие века было придумано электричество и бумага, краска для лица, зубные щётки, дороги и спутниковая связь. Достоверно известно, что древние люди рисовали на своих телах, так как найдено несколько неоспоримых свидетельств этому, которые автор не может привести в данном обучающем модуле по этическим соображениям. Кто-то предполагает в этом особый вид искусства, но если внимательно осмотреть те предметы старины, которые любезно предоставляют нам для изучения коллекционеры, то можно заметить, что предметы эти сделаны довольно грубо. Любому наблюдательному человеку станет ясно, что людей, живших столь далеко от нас, интересовала скорее практическая сторона любого дела, чем эстетика или анализ. Таким образом, автор считает, что раскрашивание тела носило ритуально-информационный характер. Читатель, обладающий хорошей памятью, сразу приведёт в пример то, как после Исхода родители, боявшиеся потери своих детей, так же писали несмываемыми красками имя, возраст юных переселенцев, а кроме того, рисовали маршруты своего следования и даже изображения, по которым они могли бы впоследствии узнать своё потерянное дитя. В пользу данной версии говорит, что, хоть автор сам и не видел того, о чём сообщит ниже, но по сведениям надёжных источников, о которых здесь не упоминается по их же просьбе, некоторые рисунки расположены на местах, которые у любого нормального человека скрываются одеждой, а значит, они не могли быть видимы никем, кроме самого владельца. Ограниченность умов древних людей в абстракции и логике в конце концов сыграла с ними злую шутку. От них не осталось ни портретов, ни скульптуры, и, хотя многим было бы интересно узнать, как выглядели наши далёкие предки, но установить этого невозможно. Предполагается, что они были высокого роста, крепкого сложения и красивой наружности хотя бы потому, что остатки их архитектуры поистине монументальны...

***

Каждый день из окна своей комнаты Майя видела горы, а на них – лес. Горы чуть-чуть походили на Мусорные стены, и это немного успокаивало. Раньше она думала, что переезд решит всё, что стоит ей оказаться в одной из деревень, и она всегда будет знать, что ей делать дальше. Деревенские при виде неё и других перспективных станут уважительно шептаться, показывая на них, а им останется лишь снисходительно обучать и направлять деревенских. Но всё пошло по-другому.

Оказалось, что мир несравнимо больше, чем она себе представляла, и вдобавок она сразу потеряла своё имя. Елена сверилась с какой-то таблицей и сразу стала звать её Майей. Она делала вид, что не слышит или не понимает её настоящего имени и ни разу не назвала свою подопечную Тёзкой. И Майе пришлось принять своё новое имя, но от страха, что связной может не найти её, у неё сжималось сердце. Связной и код равновесия – вот что занимало её мысли. Цифровая вселенная не давала ей покоя: если она не найдёт код, то Система погибнет, а без неё не сможет существовать и Котлище. Майя, затаив дыхание, прислушивалась к словам каждого нового знакомого, ловила взгляды прохожих, в любую минуту ожидая какого-нибудь знака от связного. Он должен знать о ней и наблюдать – так утешала она себя. Чувства уже возвращались к Майе, но воспоминания не желали восстанавливаться, наверное, из–за того, что в деревне ничто не было ей знакомо.

***

– Желаете свериться со своим расписанием на следующие пять дней? – прозвучал голос компаньона.

Майя поморщилась: её помощник вылетел из-за плеча, готовый услужить ей или развлечь её. Он был кубической формы, серый и совсем неказистый. Сначала компаньон даже понравился ей, но она быстро сообразила, что с ним будет сложно найти код.

– Нет, – ответила она, распахнув окно своей комнаты.

Майя видела, как разноцветные птицы садились на траву перед кампусом и вспархивали вновь, будто танцуя под шелест листьев, собственное чириканье и свист. Зелень была непривычно яркой, деревья она так и не смогла сосчитать; цветы росли там, где им хотелось, и мелкие фиалки сменялись вдруг кустами роз. Ирисы-зазнайки, высоко подняв свои головы и выпятив нижнюю губу, выглядывали из листьев, и в комнате чувствовался их приятный запах. Чуть дальше лежало небольшое озеро, и утки важно ходили вокруг воды или купались. Это поселение было крошечным по сравнению с Котлищем, на его дорожках лежал песок и камушки, как в трущобах, а дезинфекционных мероприятий на улицах Майя не видела здесь ни разу.

Сегодня она решила ещё раз осмотреть Абалон. Елена уже разрешила ей выходить из кампуса одной, но компаньон повсюду следовал за ней, как другие компаньоны – за своими хозяевами.

Майя прищурилась и вздохнула. Итак, он мешал ей.

– Мне нужно выйти, – непринуждённо сказала она, – Так что я пойду, а ты останешься здесь.

– Сожалею, – холодно возразил компаньон, – Это невозможно.

Майя раздражённо нахмурилась. Она попыталась вспомнить, как в Котлище отдавали распоряжения Системе, но её внезапно захлестнула волна страха, мысли разбежались. Она села на кровать и отдышалась, решив поразмыслить о Системе потом.

– Показатели вашего самочувствия отличны от полной нормы, – прогудел над её ухом компаньон, – Я передаю отчёт…

– Не надо отчётов! – воскликнула Майя, – Замолчи. Ты что, не видишь, что я пытаюсь думать?

– Прошу прощения.

Компаньон затих. Майя уныло покосилась на него: она научилась жить одна в целой комнате и вызывать магмини – медленные двухместные машинки, на которых разрешали ездить внутри поселений. Она больше не вздрагивала, если её кто-то окликал по-новому и запомнила все магазины на своей улице. Вот только её собственный компаньон с ней не считался.

Майя медленно встала, признавая поражение. На прогулку придётся идти вместе с компаньоном. Она подошла к расписной деревянной панели, и та отъехала в сторону, открывая скромный гардероб. Майя медленно перебирала вешалки, а компаньон крутился рядом. Он порхал вокруг платья и пушистой, модной курточки – подарка от социальной службы Абалона, сканировал её туфли, зависал между полками и, наконец, запутался в белье. Майя протянула руку, чтобы помочь ему, но тут же отдёрнула её. Компаньон возился в ящике, пытаясь выбраться, но Майя шагнула назад и отдала команду. Гардероб закрылся.

– Мне требуется помощь, – послышался глухой голос компаньона.

Майя нерешительно стояла перед дверью гардероба.

– Сбой домашней техники, – не унимался он, – Пожалуйста, не волнуйтесь. Я отправляю сообщение вашему куратору…

– Стой, – выдохнула Майя.

Она слышала, как компаньон беспомощно возится в ящике. В её голове появился план.

– Нет никакого сбоя, понимаешь? – сказала она, стараясь не выдать волнение, – Всё в порядке.

– Но я в гардеробе, – возразил компаньон, – об этом говорит наличие одежды и темнота…

– Одежда тут ни при чём, – отчеканила Майя, – А темно… потому, что ночь!

Она сама удивилась, до чего радостно прозвучал её голос. Компаньон затих, она ждала, прислушиваясь к нему.

– В данном часовом поясе три часа дня, – наконец ответил он, и Майе показалось, что его голос звучит не очень-то уверенно, если такое вообще возможно у машины.

– А вот и нет, вот и нет! – продолжала убеждать она компаньона, – Сейчас ночь, час ночи в Абалоне. Я спать хочу! Все спят, понятно тебе? Все, кроме тебя. Я запрещаю тебе отправлять отчёт и беспокоить моего куратора или кого–нибудь ещё до завтрашнего утра, ясно?

– Ваш приказ ясен, но мои настройки…

– Тс-с-с! – шикнула она.

Компаньон притих.

– Спокойной ночи! – Майя постаралась изобразить усталость, – И разбуди меня в обычное время. Отбой.

– Принято, – ответил компаньон, – Но я всё–таки обязан связаться с Системой и сообщить о своём состоянии.

Майя постояла с минуту перед гардеробом, из-за деревянной панели не раздавалось ни звука. Тогда она на цыпочках подошла к двери, и та отъехала в сторону. Компаньон забился в ящике, но Майя уже бесшумно бежала по коридору. Через минуту она подхватила свои ботинки, закинула в угол крыльца свой ключ-яблоко и выскользнула в парк. Она поспешила к выходу, обгоняя бегунов на дорожках, и скоро оказалась на улице Абалона, совершенно одна.

***

Долгое, мягкое лето было в разгаре. Мимо Майи пробегали дети, которых то и дело окликали встревоженные родители, как будто в Абалоне, да ещё и с компаньонами, можно было потеряться. Влюблённые не замечали никого вокруг, поглощённые друг другом. Перед домами стояли столы, и люди ужинали за ними, окликали знакомых и приглашали подсесть к ним. Майя чувствовала себя лишней в этом поселении, она заметила, что встречные удивлённо смотрят на неё и сбавила шаг. Она привыкла спешить часто просила компаньона придумывать для неё дела, потому что когда она была занята, то забывала, что у неё нет друзей.

Первые два месяца Елена всюду была с ней. И куратор, и соседки – Зоя и Рене – помогали Майе понимать выговор выходцев, медленный, густой, с протяженными гласными. Очень быстро она поняла, что грамматика их языков и многие слова одни и те же – просто здесь их произносят чуть иначе. Скоро Майя уже разговаривала, стесняясь своей резкой, отрывистой, эмоциональной речи. Но Зоя и Рене держались вместе, они уходили и приходили всегда вдвоём и поначалу вежливо звали её с собой, на вечеринки или прогулки. Майя стеснялась своего выговора, а ещё у неё была тайна, поэтому она отказывалась, так же вежливо, как учила её Елена. Соседки не настаивали.

Тем временем, Майя добросовестно заучивала информацию о Зелёных поясах – Северном и Южном, между которыми лежала безжизненная пустыня. Поселения были настолько безопасными и комфортными, что она не могла представить себе, как когда-то в этих местах беженцы, бандиты и местные уничтожали друг друга, а транснациональные корпорации создавали свои частные города и квазигосударства. История учила Майю и остальных поселенцев, что все эти корпоративные городишки погибли, одно за другим, но она знала, что это неправда. Знала – и не могла сказать этого, связанная договором с Системой. Но её это не расстраивало, потому что существовало нечто более интересное, чем Зелёные пояса: это влиятельные семьи, которые здесь проживали и назывались Первыми, оттого, что именно их предки вперёд всех заселили опустевшую Землю и навели на ней порядок. Любая из этих семей могла владеть кодом равновесия, и Майя усердно занималась, мечтая попасть в одну из них и начать поиски.

Елена не могла нахвалиться на свою подопечную и видела в зависимости от сильных семей только хорошее, и желала этого Майе от всей души:

– Патрон – это твоя опора, защита и поддержка в жизни. И ты, и твоя семья никогда не будут брошены в Зелёных Поясах, пока вас защищает какая-нибудь фамилия, – рассказывала Елена, и лукаво подмигивала, – Мы подберём тебе хорошую семью после адаптации. Но пока за тебя отвечает Филипп, поэтому ты должна показать себя как можно лучше.

Майя ни разу не видела этого таинственного Филиппа, но уже успела усвоить, что здесь её права определяет вовсе не корпорация, которой принадлежала Матушка, сама Майя, и их высотка и жильцы в ней. Теперь всё, что ей разрешено, или запрещено, или даже обязательно зависит от её пола, и возраста, и статуса. Она привыкла сама решать то, что её касалось – но теперь должна была спрашивать Елену, которая распоряжалась её временем, всеми делами и желаниями. Над Еленой стоял сам Филипп, но удивительно, что он не был полностью свободен, а относился к семье своего патрона. И всё-таки Елена, которая была и свободной, и выше Филиппа по статусу, ловила каждое его слово, когда он разговаривал с ней через маленькую панель или с помощью компаньона. Казалось, что Елена и шагу не может ступить без Филиппа, и не посмеет дышать, если он запретит ей это.

Майя осуждающе покачала головой: она понимала, что один человек должен подчиняться группе или официальному лицу, но та зависимость, которая наблюдалась между Еленой и таинственным Филиппом, не укладывалась в её мозгу.

– Постойте, уважаемая, – вдруг услышала Майя, – Ваш компаньон!

Она вздрогнула и оглянулась: на неё смотрела женщина с волосами, собранными в два узла у висков. Над её плечом завис небольшой голубой шар, украшенный паутинкой.

– Ваш компаньон, – повторила женщина настойчиво, – Он… потерялся?

От волнения у Майи пересохло в горле. Она отступила на шаг и оглянулась, но на этой улице с ухоженными деревцами граната по обеим сторонам не происходило ничего необычного. Ничего, кроме того, что с ней заговорил посторонний человек.

Может ли эта женщина быть связным?

Майя не успела хорошенько подумать об этом, как из-за столика, у дома напротив встали двое мужчин и подошли к ним. Остальные – друзья или, может быть, семья, – с интересом смотрели на Майю.

– Что такое? – спросил один из них, постарше.

– Девушка без компаньона, – громко объяснила женщина, – И она не говорит.

Мужчины переглянулись. Люди за столом удивлённо замерли, и Майя услышала звук упавшей ложки.

– Надо сообщить в Группу экстренного реагирования, – сказал второй.

Тут Майя будто очнулась.

– Нет! – воскликнула она и неопределённо махнула рукой вперёд, – Он остался дома. Мой компаньон ждёт меня там.

Женщина вопросительно изогнула бровь.

– Никогда не слышал такого акцента, – медленно произнесла она, – Уважаемая, вы приехали к нам из Южного Пояса?

Вокруг них собирались люди, Майя чувствовала, как горят её щёки.

– Он здесь… Он немного отстал. Я сказала ему… я велела, – она чувствовала, как её акцент от страха стал ещё более явным.

А затем, не говоря ни слова, она быстро пошла вперёд по улице, с трудом удерживаясь от того, чтобы не броситься бежать. Ей казалось, что вот-вот её снова окликнут, а затем догонят и раскроют. Она жалась к деревьям, которые росли по краям улицы и понимала, что её затравленный вид может вызвать вопросы. Майя старалась не смотреть на прохожих, которые лениво вышагивали мимо неё и лихорадочно думала, как ей уйти с этой оживлённой улицы. Наконец, она заметила тропинку между кустами жасмина и юркнула туда.

***

Абалон выходил к морю. Она сразу узнала его, ещё в первый раз, потому что видела его в кино и на уроках в школе. Вода раскинулась до горизонта, где встречалась с небом, и Майя тщетно всматривалась вдаль в поисках земли. На тёплый, прогретый солнцем песок, набегали волны. С шипением они подкрадывались к её ногам, а потом отползали обратно. Она восхищалась морем и боялась его, а особенно – грязи. Волны выбрасывали на берег водоросли, деревяшки, медуз и рыбу, но Майя знала, что так быть не должно, что каждая улица, все парки, дворы и овраги стоят в графике на чистку и дезинфекцию, и даже трущобы вычищают раз в полгода от мусора. Их обитатели каждый раз как–то узнают о дне дезинфекции и исчезают от отрядов вместе со своим скарбом и складными домишками. А после, также за один день, заселяют вылизанные пустыри заново.

Но Абалон, казалось, никто не дезинфицировал, хотя Майя не видела мусора ни под ногами, ни по бокам дорог, ни в кустах. Она предположила, что всё убирали механизмы и усмехнулась от нелепости этой мысли. Разве механизмы созданы для сложных задач? Они способны только надзирать за человеком. Но тут Майя оглянулась назад – туда, где были доки. Они возвышались вдалеке белоснежными громадами; гигантские краны работали день и ночь, а в небе туда-сюда сновали дроны, а между ними летали птицы, в надежде урвать рыбину или осьминога. Людей, почти не было, иногда только двое-трое работников деловито шли в пакгауз и Майя видела их издали, крошечными фигурками. Зато каждый день из больших, красивых кораблей выходили туристы. Они быстро сменяли друг друга и никогда не оставались в Абалоне жить. Майя поначалу удивлялась этому, а потом привыкла.

Она уже поняла, что мир Зелёных поясов поставлен на голову. Система тут работала, как часы, хотя сама Майя приехала в Абалон именно для того, чтобы спасти её. Но никто из поселенцев и не подозревал, что должен ждать спасения от перспективных. Никто не относился к Майе даже с маломальским почтением, а других перспективных она не видела с того самого момента, как села в самолёт. В этом мире существовало тридцать семь языков, но не было стен вокруг деревень. Елена дала понять ей, что о городе тут слышали, но говорить о нём крайне неприлично. О бродягах она не знала и отмахнулась от этого как от какой-то сказки. Зато адаптации Майи она придавала огромное значение.

– Наш с тобой тандем покажет лучшие результаты, – говорила Елена так, будто бы это уже было решено.

Майя чувствовала страх перед портовыми механизмами и особенно перед кораблями. Она смутно помнила, что уже видела один корабль в своей прошлой жизни, но совсем забыла, почему должна бояться его. На всякий случай она повернула в сторону деревни, подальше от порта и машин, и море осталось шуметь у неё за спиной. По её расчётам, Абалон должен был скоро показаться впереди. Кусты по бокам тропинки напоминали ей стены домов и навесы магазинчиков, она упрямо шла всё дальше и дальше, на развилках сворачивая в сторону дома. Но тут тропинка кончилась, кусты сомкнулись у неё за спиной – и впереди раскинулись поля. Майя слышала, что с другой стороны от Абалона выращивают ячмень. Она уверенно шла, трогая руками зелёные метёлочки, а они всё не кончались и ни Абалона, ни какой-нибудь другой деревни не было. Наконец, Майя остановилась – она услышала, как где-то журчит ручей и сообразила, что ушла очень далеко. По бокам дороги всё так же лежали поля, и казалось, что они никогда не кончатся. Майя медленно обернулась и поняла, что ни за что не найдёт сейчас свою тропинку в плотной зелени. Тогда она побрела обратно, рассудив, что рано или поздно дойдёт до Абалона, если только будет идти в нужную сторону. С нарастающим страхом она гадала, бывают ли дороги, ведущие в никуда, и могут ли они тянуться через всю землю – и чувствовала, что вот-вот помчится в панике вперёд, не разбирая дороги.

***

Майя с отчаянием смотрела на Солнце – оно опустилось заметно ниже. Абалона всё не было. Сначала она брела через поле, пытаясь справиться с болью в боку и слабостью в ногах, потом снова искала дорогу, но зелень, доходящая ей до колен, не кончалась. Майя спотыкалась всё чаще, она замёрзла под ветром, который днём был тёплым и ласковым, но к вечеру стал пробирать её тонкую кофточку. Земля осыпалась под её ногами, каждый шаг давался всё труднее, она потеряла счёт времени. Долго ли ей ещё идти? Сейчас Майя обрадовалась бы любому человеку или постройке, но во все стороны тянулась лишь бесконечная череда зелёных полей.

Вдруг она остановилась. С чего она взяла, что вообще кого-нибудь встретит? Где кончаются эти поля и кончаются ли они вообще? А вдруг деревни – это всего лишь крошечные точки на карте, бесконечно удалённые друг от друга? От ужаса Майе стало тяжело дышать, руки похолодели, на неё накатила дурнота. Из последних сил Майя попыталась устоять на ногах, но перед глазами поплыли круги, в ушах зазвенело. В этом мире оказалось слишком много места. Майя зажмурилось, потому что небо вдруг закружилось над её головой. Она раскинула руки, будто хотела коснуться стены в тёмном коридоре Котлища – и осела в грязь.

Майя чувствовала прохладу земли, и изо всех сил держалась за это чувство – единственное, что было сейчас реальным.

– Нексу! – вдруг крикнул кто-то, и мокрый собачий нос уткнулся ей в лицо.

Майю подхватили на руки, дурнота постепенно отступала. Она слышала чавкающие шаги.

– Нексу, прочь! – приказал мужчина.

Майя медленно повернула голову и увидела поджарую собаку с острой мордой и ушами. Она бегала вокруг них, преданно и беспокойно глядя на своего хозяина.

– Уважаемая, вы слышите меня? – спросил он с беспокойством.

Майя нахмурилась, потому что говор жителя Абалона вдруг снова стал тяжёлым для её понимания.

– Вы меня слышите? – повторил мужчина.

– Да, – наконец прошептала Майя.

– Как вас зовут?

Она назвалась, сначала по-старому, а потом вспомнила и сказала своё новое имя.

– Что?! Майя-из-Абалона? Так ты – новичок!

Он внимательно вгляделся в её лицо, и она заметила, что глаза у него тёплого карего цвета.

– Как ты оказалась здесь одна? Где Елена? – строго спросил он, и Майя почувствовала, что её лицо горит.

Откуда он знает Елену?

“Твой связной всегда будет недалеко от тебя”.

Майя не могла ответить, а только не отрываясь смотрела в лицо незнакомца. Он осторожно поставил её на землю, и вытер лоб, тяжело дыша. Майя увидела великолепную походную капсулу и поняла, что её спаситель приехал из другого поселения. Нексу бегала от них до капсулы – и обратно.

– Ты шла туда, – указал мужчина в другую сторону, – шла, а потом упала. Скажи спасибо Нексу, это она тебя заметила. Пойдём.

Собака, услышав своё имя, завиляла хвостом, пританцовывая на изящных лапах.

– Молодец, Нексу, девочка моя. Да, ты умница, – похвалил незнакомец собаку; та преданно заглядывала ему в лицо.

В капсуле было тепло, и Майя блаженно откинулась на спинку кресла. Её спутник накрыл её пледом, а Нексу легла на место, положив голову на лапы.

– Куда мы едем? – осмелилась спросить Майя, когда капсула поплыла вперёд.

– Конечно в Абалон! – улыбнулся мужчина.

Майя отметила, что улыбка у него открытая и тёплая. Это был самый обаятельный мужчина из всех, кого она когда-либо видела. Она улыбнулась вместе с ним и поняла, что вези он её куда угодно – она с радостью согласилась бы. Его компаньон имел необычный прозрачный корпус, он не надоедал людям своими комментариями, как другие компаньоны. Свет в капсуле был приглушённым, на столе аккуратной стопкой лежали листы бумаги, а у стены расположилась голографическая печка. От неё шло приятное тепло, и Майя никогда не чувствовала себя так хорошо.

“Он появится в нужный момент”.

Это действительно произошло так, как ей говорили.

– Как тебе наш Абалон? – прервал молчание мужчина.

Майя сообразила, что он испытывает её. Она рассказывала о своих впечатлениях, желая понравиться этому мужчине, она старалась произносить слова правильно – так, как её учили и из-под тишка наблюдала за ним, ожидая от него знака или сообщения. Её спутник будто не замечал её настороженного взгляда, он казался спокойным и радовался, что ехал мимо полей так вовремя. Мужчина ничем не выдавал себя, и она твёрдо решила ждать столько, сколько потребуется. Она убедит его, что достойна найти код равновесия. И весь этот незнакомец – такой загадочный и необычный – напоминал ей ту вселенную, которую она жаждала увидеть снова.

Они вернулись к поселению слишком быстро. Вот уже и кампус – Елена выбежала на улицу с растерянным видом и замерла, увидев капсулу и выходящую из неё Майю. Елена смотрела на спасителя своей подопечной со смущением и виной, а тот будто не замечал её испуганно-заискивающего взгляда.

– Рад был повидать тебя, Майя-из-Абалона, – улыбнулся он и коснулся в прощании её руки прохладной ладонью – Скоро встретимся!

От его последних слов в Майе родилось чувство, которое захватило её полностью; оно было слишком ярким для девчонки из-за Мусорных стен – и Майя застыла, не отводя взгляд от мужчины. А он обернулся к Елене и тихо произнёс:

– Через час жду тебя в Центре.

Та побледнела и сжалась ещё больше, а он вошёл в капсулу – и через минуту она скрылась за садами.

– Кто это? – восхищённо выдохнула Майя.

Елена обожгла её взглядом, полным ненависти, но тут же глубоко вдохнула и решительным движением отбросила с плеч золотистые волосы:

– Это он, твой опекун. Филипп-из-Лакхнау, руководитель Группы «Социум», мы говорим просто: Группа «С». Филипп – мой руководитель и временный опекун всех переселенцев. Он отвечает за каждого из нас, пока новеньких не передают патронам.

Майя смотрела туда, куда уплыла капсула, и счастье в её глазах сменилось отчаянием.

– Я сама виновата, – задумчиво и недовольно констатировала Елена, – Надо было лучше следить за тобой. Но почему ты оставила компаньона в кампусе? Майя! Ты слышишь?

Но Майя не отвечала.

Филипп был заметно старше её.

Филипп красив, но невысок и совсем не так силён, как наблюдатели.

Филипп нашёл её на грязной земле, когда она позорно заблудилась. Он недосягаем, потому что занимает высокое положение. Он спас её.

Майя полюбила его сразу, как увидела, без сомнений, без оглядки на людей и обстоятельства.