Читать онлайн
"Легенда о мордовской царице Нарчатке"
Из уст в уста, из рода в род,
Чрез череду столетий длинных,
Её рассказывал народ,
Сынам своим, о днях былинных...
Легенду эту я узнал
Из книг о прошлом Пензы нашей.
Её для вас я написал
В стихах, чтобы слушать было краше!
Давным-давно уж это было!
Неведом мне какой и век.
Но по всему у Мокши жили
Мордва, немало человек.
Они работали с землицей,
Да пчел держали во лесах.
Зимой болтали небылицы.
Хлеб ели кислый — на квасах!
Молились Шкабо - васу, небу.
Так звался их мордовский бог.
И все трудились на потребу.
Но каждый делал то, что мог.
3имой труда почти не знали:
Съедая летний свой запас,
Но и на гуще не гадали.
Пивая хлебный терпкий квас.
Едали щеням — лук и мясо.
Шакамалюфца — изредка…
И на печах лежали часом,
Погреть продрогшие бока.
Любимым делом в летнем зное
Бывало чаще лишь одно:
Послушать гул в пчелином рое
Присев на старое руно.
В лесах. где липовые рощи,
Крепили борти для пчёлы...
И не стремились к ратной мощи,
И были духом все сильны.
Однако копьями метали,
Ходя на добычу в леса,
И стрелы меткие пускали,
Коль чернобурка шла— лиса.
И молодь старших уважала…
Не пререкаясь ни о чём!
Хоть в семьях люда то не мало:
На три семьи— отцовский дом,
Религий, в общем-то, не знали.
Но небу кланялись, воде...
К тому и живность содержали:
Молить богов добру к себе.
Землице в жертву приносили
Домашний скот: овец, коров...
Чтоб земли хлеб большой родили,
Чтоб был без горя отчий кров.
Пургаса Русью земли знали.
Пургас правитель у эрзян.
О нем мы знаем лишь, как звали,
-Всё остальное, как туман...
Пуреш у мокшей правил, князем.
Сын с ним был всюду, Атямас,
Обоих их не приукрасим:
И я продолжу свой рассказ.
Орда шла новую волною
И вел ее сам Батый хан.
Гонец доставил весть с собою:
Монголы правят на славян.
На Золотаревском городище
Кочевный люд взял верх числом.
Пуреш на том же пепелище
Примкнул к Батыю всем двором.
Орду, монгол, повел в Европу,
Чтоб подчинить ее себе.
Там воспротивились року
И подготовились к борьбе.
Монголы в Польше в пух разбиты,
А вместе с ними и мордва.
Пуреш и сын были убиты.
Хан покарал их, как всегда.
Домой вернулось очень мало
Мордвы, что с Батыем ушли.
И дочь Пуреша прошептала:
- Отец, вы с ханом зря пошли!
Уж лучше б тут сырой землею
Прикрыла я вас в горький час.
А там под чуждой муравой
Мне не найти уж будет вас.
Нарчатка правила, царица,
Мордовской той,слышь, стороной.
И в этом нету небылицы;
Она и впрямь - была такой!
Зима во всю уж лютовала.
Сейчас в тепле бы лишь сидеть.
Ну, а Нарчатка всё мечтала
Лишь об одном: успеть, успеть!
Сегодня стужа сильно злилась.
Трещала Мокша толстым льдом.
Царица «тьмы» не устрашилась
И настояла на своём.
Она сама на бранное поле
Решила вывести войска,
Чтоб вместе разделить их долю:
И встретить Смерть, коль будет та.
Мордва готовилися к сече
Погибель, видя наперёд.
Вели с детьми, прощаясь, речи,
Чтоб те запомнили свой род,
Чтоб, где б они не находились,
Не забывали никогда,
Как их отцы до смерти бились
С огромным полчищем врага.
Потом оделись, обрядились ...
Поели хлеба— кши, медку…
И в свой последний путь пустились;
Навстречу лютому Врагу…
Собралось войско в Наровчате.
Заклали в жертву сколь быков…
Сказали людям: «Не серчайте,
Коль что не так… Жалейте вдов!»
Чтоб дух мордвы был в битве крепким,
Нарчатка ехала в поход.
Хоть и понятен был ей сразу
Неравной битвы той исход.
На льду широкой Мокши—речки
Схлестнулись вместе: Рать на рать!
И в этой. Жуть - жестокой сечке,
Взялись друг друга истреблять!...
В смертельных криках исходили
Татары, кони, и мордва...
Ордынцы, всё ж, мордву сломили:
Погибли все почти тогда.
Везде по льду лежали трупы.
И он был красным от крови.
Пустыми были коней крупы:
Бери их только, да лови!
Над смертью падаль уж кружила,
Слетаясь на кровавый пир.
Их пища паром исходила…
Какой жестокий, всё же, мир!
Нарчатка вышла из сражения.
Как видно Бог её берёг,
И лишь от злого поражения
Он охранить её не смог!
Усталый конь под ней— шатался!
Сумань забрызгало в крови!
Уж с трёх сторон гул раздавался...
Батый кричал: «Лови! Лови!»
Хотел, в полон он взять, Нарчатку.
Чтоб всласть куражиться потом…
Желал в тепле своей палатки
Всласть деву наказать хлыстом.
За то - что с войском в битву вышла.
За то, что женщина она!
Ведь у него жена, что дышло:
Сказал— она и не видна!
А тут взропталась, кто? Мордовка!
Да ещё войска привела!
Пусть покоряется, чертовка,
Пока башка её цела.
Ему, потомку Чингизхана,
Такая пленница под стать.
И словно мысли басурмана
Далось царице разгадать.
И она приняла решение,
На миг попридержав коня.
И чтоб не вкралось вдруг сомненье
Вскричала, как струной звеня:
- «В полон ордынцам – доля злая!
Свобода жизни мне милей.
И, как царица, я решаю
Лишится жизни поскорей.
Знать вещим был мне сон вчерашний.
Пускай тогда тому и быть!
Идти на смерть, конечно, страшно.
Но ещё горше пленной жить».
В Батыя нож она метнула,
Что был за поясом всегда.
Но тот от лезвия пригнулся
И сберегла его судьба.
Нарчатка медлила мгновенье,
Коня лаская тёплый круп…
Намедни было ей виденье
Что воды Мокши её ждут…
Ордынцы не спеша сходили
С своих подзагнанных коней.
Девицу грозно все манили
На доски стареньких дровней.
Нарчатка мелко покрестилась,
В бока пришпорила коня.
И тот галопом устремился
Копытами о лёд звеня.
Кочевники едва успели
Сбежать с дороги скакуна.
И так Нарчатка вновь осталась,
Пусть не надолго, но одна.
Конь подскакал по синей глади
К дымящей паром полынье,
И Мокша всадницу укрыла.
Припрятав на песчаном дне.
Лишь пузырьки со дна порхнули,
Неся её последний вздох…
И так, царица утонула.
И конь, конечно же, издох.
Ордынцы выли в исступлении,
Не смея взор с воды отнять.
И был в том крике грех падения
Сумевших подвиг сей понять.
Потом Батый согнул колени
И поклонился полынье,
В которой женщина утопла
Верхом на белом скакуне.
Он встал и, указав, на воду,
Пятном темневшую средь льда,
Сказал кочевному народу
Такие, видимо, слова:
-«Пусть ваша память эту силу,
Хранит надежно навсегда!
Меня ножом чуть не сразила.
Себя отправив в никуда.
Теперь она уже далече.
Царицы скрыла, Мокша, прах…
Вот как закончилась вся сеча.
Да будет вечно с ней Аллах!»
На том легенду завершаю.
В ней, что хотел, сумел сказать.
Но для себя я твёрдо знаю:
Нам не дано всего понять!
Мир этот многое меняет,
А вот легенда всё жива!
Пускай не часто повторяет
Её народная молва.
А люди иные считают:
Нарчатку спрятала река.
И до сих пор она, бывает,
Сидит в тени у родника.
Бессмертной сделала царицу
Её принявшая Мокша.
И все твердят, как небылицу:
«Уж больно девка хороша!
Смуглява - кожей, статна телом...
С косой, свисающей до пят...»
Пастух её за пнём горелым
Порой узрит, гоня телят.
Те поспешают к водопою,
Ну а парнишка прямиком
Заляжет за большой сосною,
И наблюдает там тайком..
-«Сидит, Нарчатка, косу чешет,
И с речкой тихо говорит».-
Пастух так молвит. Он не брешет;
Не он о том один твердит,
-«Но лишь ты ближе к ней подходишь,
Она русалкой в воду— плюх...
А сам глазами только водишь.
Лежишь, едва не испуская дух!»
Вот так Легенда оживает,
Уже восьмой, считая, век...
И тот, кто верит, точно знает:
Взаправду это или нет…
.
ЛитСовет
Только что
