Читать онлайн
"Девочка и тигр"

(Сказка для детей про взрослых и взрослым про взрослых)

Детская игрушка добрее и честнее взрослых.

Глава 1. Познакомимся?

Привет! Меня зовут Леся, а если полное имя, то Олеся Владимировна Краснохолмская. Ох, и тяжело же мне выговорить свою фамилию, но я уже хорошо разговариваю. Папа говорит, что меня нельзя заткнуть, вот такая я болтушка. Он скоро вернется, я это точно знаю и не переживаю, как мама. Она тихо плачет по ночам, а я делаю вид, что не слышу.

Мне пять лет, скоро будет шесть. Мама говорит, что еще четыре месяца, но это же скоро, да? Я красивая и умная, мне это не раз говорили и мама, и папа, и другие взрослые. У меня две косички или хвостики по бокам, голубые глаза, как у папы, и желтые волосы, как у мамы. А вообще я больше похожа на бабушку, маму папы. Я видела ее детские фотографии, так все нас путают.

Больше всего на свете я люблю гулять на улице и мороженое. Теперь меня невозможно «затащить домой», так ругается мама. Она это не со зла, я понимаю, что она волнуется, что ей тяжело – я же уже большая, почти взрослая. А еще я многое умею делать сама! Я не хвастаюсь –­ это факт! Мы с мамой вместе готовим и стираем, я ей помогаю.

Самое вкусное мороженое было у нас дома. Это было еще до этого, забываю это слово, а мама не хочет подсказывать. Слово такое плохое, язык и голова болит после него, то ли боройна, то ли врагина. Не помню точно, но его все здесь постоянно говорят, а когда видят меня, то замолкают. Взрослые такие смешные, они думают, что мы ничего не понимаем.

Мама думает, что я все забыла. Я тоже так думала, но я не забыла. Я бегаю по улице играю на площадке с другими детьми, я подружилась со всеми, но я помню. Когда я рассказывала взрослым о моем путешествие, они почему-то молчали, а некоторые начинали плакать. Знаете, как взрослые плачут, когда не хотят, чтобы их дети видели? Очень смешно! Они такие серьезные, шумно дышат, как паровозики, часто моргают, но не могут улыбнуться. Пытаются и не могут, а зачем так врать? Может мы и дети, но неглупые же, а взрослые глупые.

Это моя история, мое путешествие. Я еще не умею писать, мне помогает Женя, ей 12 лет, и она чем-то похожа на меня. Мы обе круглолицые с толстыми косами, все думают, что мы сестры. А вдруг так и есть? Я спрашиваю маму, а она только смеется. И мама Жени смеется, а я знаю, что мы сестры, и Женя это знает. Не спрашивайте откуда, просто знаем и все – этого достаточно. Это у взрослых все сложно, а мир он простой и добрый, только люди бывают злые. Это мне Женя подсказала, я бы так не смогла сказать.

Может перейдем на «ты»? Ну, если вам неудобно, если вы такие важные, то не будем. Но, может, на «ты»? Расскажи мне, какой ты или какая ты? Или напиши, пусть тебе поможет мама или папа, или брат с сестрой. Напиши мне, я буду ждать! Не забудь написать, что это мне. Так и пиши: «Для Леси и тигра».

А почему для тигра? Читай и все узнаешь. Ну что, начнем? Не боишься?

Глава 2. Лучше, чем самое большое мороженое!

Вот почему на День Рождения всегда дарят не то, что тебе хочется, а то, что тебе пригодится? Я просила большую игрушку. Огромную, чтобы была больше меня, а подарили мне платье, зимнюю куртку и «умные» кубики. Мне все понравилось, особенно торт, но я же хотела другое. И маме об этом говорила, и папе. Он, вообще-то, всегда на моей стороне, а вот мама… Ну, разве у тебя нет мамы? Ну, тогда понимаешь, о чем я.

«Ты уже большая для мягких игрушек» или « Тебе же скоро в школу, надо учиться», ну или « Не говори глупостей, у тебя и так много игрушек!». Немного, как же их может быть много? Вот у тебя много игрушек? Вот, еле-еле хватает, а родители не покупают! Но нет, они не жадные, просто у взрослых такая мания, чтобы дети постоянно учились. А я хочу быть ребенком и играть! Я же ребенок!

Учиться мне тоже нравиться. Я уже умею немного писать, но быстро устаю. А еще считать, складывать, но я же скоро пойду в школу, зачем мне заранее учиться? Мне же там будет нечего делать! А взрослые не понимают, особенно мама и бабушка. Я не спорю, сделаю все, что они хотят, и иду играть. Они считают, что я хитрая.

У меня День Рождения летом, в конце. Тогда уже не так жарко, и повсюду полно фруктов. Летом я у бабушки на даче. Немного скучно, когда не с кем поиграть. Мама и папа приезжают на выходные, а бабушка на меня сердиться: «Дай ты родителям отдохнуть! Отстань от них!». Так она постоянно говорит, но я же их не видела так долго!

После лета я пошла в садик и заболела. Мама сказала, что это вирус. Не понимаю, что это за слово, а еще он, почему-то, с короной. Может, он король вирусов, зачем ему корона?

Я долго болела, маме пришлось не ходить на работу. Папа уехал в другой город, в командировку. И почему он должен уезжать в другой город? Почему нельзя работать в нашем городе? Я очень расстроилась, не хотела, чтобы он уезжал. Папа обещал мне привести подарок, я тут же попросила большую игрушку, как хотела на День Рождения. Мама была против, они поздно вечером долго спорили на кухне. Взрослые всегда думают, что дети ничего не слышат, а я притворилась, что сплю, и все слышала!

Я выздоровела, но в садик не пошла. Мама решила посидеть со мной еще дома. Я не против, но в садике веселее. Мама постоянно занята: то она готовит, то стирает, то за компьютером сидит. А мне скучно одной рисовать, я хочу гулять, и мультики не разрешают долго смотреть.

Мама все время боится, что я заболею. А я уже много раз болела и ничего, почему она так боится? Как только я чихну или потекут сопли, так меня заматывают в шарф, надеваю тридцать три кофты, так папа говорит, и лучше сидеть дома. А дома скучно и не побегаешь. А еще, как мама видит сопли, так что-то брызгает мне в нос. Бррррррр! Такая противная водичка, фу! Ну, а если чихну, то совсем кошмар! Разве у тебя не так? Я часто, когда хочу кашлять, делаю так, чтобы мама не услышала, а если бабушка услышит, тогда все! Конец! Так папа говорит, он часто ругается с мамой и бабушкой, и зачем взрослые ругаются из-за меня? Лучше бы меня спросили, я точно знаю, как надо делать!

А еще мама не разрешала мне есть мороженое! Горло может заболеть, и вообще, оно холодное. Маме постоянно холодно, и она думает, что я мерзну, а я не мерзну!

Наконец-то мы пошли гулять. Мама повела меня в зоопарк. Там было много зверей, мне нравятся тигры и слоны. Но мама говорит, что тигр очень опасное животное, может меня съесть. А зачем ему меня есть, если его кормят в зоопарке? Мы гуляли, я просила купить мне мороженое, а мама не разрешала. Но кружку шоколада с пирожным я выпросила, а я знаю, что мама любит сама пирожное с кофе. Я, кстати, пробовала этот кофе. Тайком, когда мама не видела. Она сварила себе и налила в чашку. Когда она ушла в туалет, я чуть-чуть выпила, так, чтобы она не заметила. Фу, гадость! Он горький и жжет язык, и зачем взрослые его пьют?

Из зоопарка нас забрал папа, он вернулся раньше и решил сделать сюрприз. Мама-то знала, эти взрослые втихаря договариваются, тайны строят и все такое. Я не обижаюсь, он же приехал. Я всю дорогу требовала от него, чтобы он сказал, что мне привез, а папа только смеялся, говорил, что ничего мне не расскажет, пусть его даже пытают – это сюрприз!

Странно, но я сначала ничего не поняла, даже расстроилась, заплакала от обиды. Папа успокаивал, предлагал еще раз внимательнее посмотреть, а я ревела и ревела, как маленькая девочка. Наверное, я просто устала. Я ушла в свою комнату, здесь не было никакого сюрприза, как обещал папа. Я села на кровать, вся такая недовольная и злая. Но не мог же он меня обмануть! И тут я заметила, что на моей кровати кто-то лежит. Как же я раньше не увидела, что кто-то спрятался под моим пледом! А там лежал тигр – огромный! С длинным сильным хвостом, с черными и коричневыми полосками, как настоящий, как из зоопарка! Я его обняла, прижала, и он лизнул мне щеку. Да-да, я не придумываю! Не веришь? Ну и не верь!

Мы с тигром прибежали на кухню. Папа очень радовался, а вот мама была недовольна, но ничего не сказала. Когда я усну, они так думают, что я усну, мама будет долго ругаться с папой. Я знаю, они так часто делают.

«Ну, и как зовут твоего друга?» – спросил папа.

«Тигр!» – ответила я.

«Просто тигр?» – удивилась мама.

«Да, просто тигр. Что здесь непонятного?» – удивилась я, взрослые бывают такими непонятливыми.

Тигр мой друг, мой лучший друг. Папа сказал, что он будет меня защищать, когда его или мамы не будет рядом. Мама так посмотрела на него, я никогда не видела, чтобы она так смотрела. Я испугалась за нее, я же вижу, что она чего-то очень боится. Я обняла ее с тигром и сказала, что мы ее защитим, чтобы она не боялась. Потом, ночью, я слышала, как мама плачет, а папа успокаивает ее. Я не поняла, о чем они говорили. Теперь я знаю, чего она боялась, но не скажу этого маме, не хочу, чтобы она снова плакала.

Папа достал из морозилки, там очень холодно, торт из мороженого. Мама зашипела на него.

«Вот заболеет опять, будешь сам с ней сидеть!»

«Не заболеет. Леся, ты же не заболеешь?» – спросил папа.

«Нет, конечно же. От мороженого не болеют!» – заявила я. Мы с тигром съели очень много, я даже устала и сама ушла спать. Папа дома, и мама дома, а еще рядом тигр, мой друг. И завтра мы пойдем с ним гулять!

Глава 3. Мама злится

Ох, и тяжела же жизнь ребенка, а взрослые этого не понимают! Столько дел, столько забот, и как все успеть? Вот болеть, если не болеть и гулять, когда захочется, гораздо лучше. Так-то я болеть не люблю. Когда мама болеет, он называет ее развалиной, но она же целая. Не понимаю, а мама злится.

Мама вообще много и часто злится на меня. Папа успевает уйти на работу, и все достается мне. И почему я должна так рано вставать по утрам? Вот на улице темно, а я должна вставать – я же там ничего не увижу, как мама этого не понимает! Папе хорошо, у него есть машина, а у машины есть фары, а у меня фар нет.

Мама злится, что я тащу за стол моего тигра. А как же иначе, он же тоже должен позавтракать. Я и так не вижу его целый день, и он целый день один дома скучает без меня, без мамы, он ее очень любит, хоть она и ворчит на него. Тигр любит и папу, по вечерам мы играем вместе, папе нравится.

Ты думаешь, что я не знаю, что тигры не едят манную кашу или творог по утрам? Да знаю я все, я же не дурочка. Нет, не кормлю я его с ложечки, тогда бы мама меня просто бы убила на месте! Тигр неголодный, я никогда не видела его голодным. Наверное, когда мы спим, он уходит охотиться к себе. Я бы хотела вместе с ним, но он не разрешает, пока не разрешает. А мне интересно, где он бродит по ночам, что это за лес или нет, джунгли, такие зеленые, желтые, оранжевые, фиолетовые и синие одновременно. Они такие есть – разноцветные, и там много-много всего. Точно знаю, что мой тигр не ест попугаев, мы дружим с попугаями. У моей подружки Вики есть большой такой попугай, белый. У него смешное имя такое, Арсен. Я спрашивала у Вики, но это его папа Вики так назвал. Он не похож на моего папу, пониже и толстенький, и очень веселый. Папа Вики всегда говорил, что попугая зовут Арсен, потому что он ара. И чего взрослые так смеются, что в этом смешного?

А еще мама злится, что я тигра повсюду таскаю. «отцепись уже от тигра!» – часто говорит мне она. Я тут пошутила, принесла его в ванную, когда надо было купаться. Мама очень разозлилась, но я же пошутила! Я и не думала его купать в ванной, тигр не любит купаться, я знаю.

Мы решили, что тигру и Арсену надо погулять на улице. Уже выпал снег, а ни тигр, ни попугай снега никогда не видели. Маме это очень не понравилось. Она долго объясняла, что игрушкам на улице не место, что тигр промокнет и станет грязным, и его придется выбросить. Как это выбросить моего тигра? Мы с тигром не согласны и все! Короче, мы спорили весь вечер, хорошо, что папа был не против. Ох, и достанется ему потом от мамы. Мама сказала, что я непослушная, а папа мне во всем потакает. И что это значит?

Когда я была маленькая, сейчас-то я уже большая. Да, так вот, когда я была маленькая, папа рассказывал мне сказку про плед. Я сама захотела, чтобы он рассказал сказку про плед. Вот мама ее и вспомнила, пригрозила, что плед отстирать можно, а вот тигра она стирать не будет. И зачем его стирать? Кошки сами моются, а мой тигр очень чистоплотный. Я так и заявила маме, если бы она захотела, то увидела бы, что тигр кивал в ответ. Он очень хотел погулять, увидеть снег, у нас же так красиво зимой.

Глава 4. Сказка про плед

Сказка простая, и я ее очень хорошо помню. Мама не хотела ее рассказывать, всегда отправляла к папе, но я знаю, что она ее помнила. Я не расстраиваюсь, я же понимаю, что у мамы много дел. Вот, как рассказывал папа:

«Жила была девочка. Звали ее, например, Аня. Она была веселая и очень любила играть, похожа на меня, такая же непоседа. Аня старалась слушаться маму и папу, но нередко заигрывалась и забывала обо всем.

Купила мама Ане плед, да такой красивый, что Аня сразу же его полюбила. Плед был небольшой, чтобы девочка могла сама его расстилать и складывать. А еще он был разноцветный, будто бы кто-то собрал его из разных ярких квадратиков: красных, голубых, желтых, оранжевых, синих, фиолетовых, зеленых и розовых с белыми. По бокам плед был весь в тонких косичках, которые приятно щекотали. Аня не расставалась со своим пледом. Она им укрывалась, застилала свою кроватку, расстилала на полу, чтобы поиграть в куклы или пригласить подружек и поиграть всем вместе. Аня называла его ласково «мой пледик».

Когда на улице стало тепло, засветило яркое солнце, Аня решила поиграть с подружками на лужайке. Они решили устроить своим куклам пикник. Аня взяла плед и расстилала его на траве. Мама предупреждала дочку, что плед не стоит брать на улицу, но дочка упрямилась, капризничала (я тоже так умею, могу зареветь, завыть, ходить целый день с обиженной мордочкой).

Через некоторое время Аня прибежала к маме и со слезами сказала, что плед заболел. Он стал грустным, пропали краски, косички запутались, и он стал твердым и жестким. Мама взяла плед и сказала, что да, он действительно заболел, и она знает, как его вылечить.

Вместе с дочкой она набрала для пледа лечебную ванну. Аня во всем помогала маме, бережно уложила плед в воду, мама насыпала порошка, и плед оставили до утра. А утром, после завтрака, мама и дочка стали тереть плед щетками, полоскать, мыть, полоскать и мыть. Аня так устала, ей хотелось все сделать самой, но мама не разрешала.

Когда плед высох на балконе, он снова стал ярким и веселым, как и раньше. Девочка обрадовалась, бережно сложила плед на кровати и спросила маму, как сделать так, чтобы плед больше не болел. Мама рассказала, что плед не заболеет, если она не будет больше таскать его на улицу, стелить на полу, прыгать и танцевать на нем. Плед больше любит лежать на кровати, чтобы им укрывались, он любит греть и раскрашивать комнату, с ним даже в самый тоскливый осенний вечер веселее.

С тех пор Аня стала бережно относиться к вещам, сама следила за тем, чтобы все было в порядке и чистоте».

Ну, а я что не умею разве так? У меня в шкафу полный порядок, в комоде все разложено как надо, а кровать свою я сама застилаю. Мама забыла, наверное, что я уже не маленькая и все уже умею сама. Взрослые такие странные, как их понять? Вот они хотят, чтобы я скорее всему научилась, вот уже и к школе надо готовиться, а если захочу что-нибудь сама сделать, так я еще маленькая, глупенькая или мне рано еще. Так мне рано или не рано? Надо решить, если рано, то отстаньте от меня с вашей школой!

Глава 5. Снег и ротвейлер

И все-таки я уговорила родителей. В выходные мы с Викой вышли на улицу с нашими друзьями: она с попугаем Арсеном, а я с моим тигром. Мама злилась, но старалась быть спокойной. Она сказала, что я сама потащу этого тигра, она мне помогать не будет. Хорошо, что папа согласился мне помочь, я, конечно, уже большая, но еще маленькая. Мне неудобно было его нести, а тигр при всех сам идти не будет. Я спрашивала его, почему он притворяется игрушкой, а он только рычал в ответ. Ну и ладно, не хочет, значит, так и надо. Вот если бы все узнали, то кто-нибудь его точно украл, как в той сказке про тигрицу, расскажу потом, надо вспомнить точно, как там все было.

Снега выпало много, и мы построили снежную крепость. Мой тигр стоял и охранял нашу крепость. Конечно же, нам помогали родители, то как бы мы справились сами? Вика взяла с собой попугая. Ее мама связала ему свитер, он стал такой смешной!

А еще там были Петя со своим щенком Рексом, Аленка, Машка, Таисия и Федя. Таисия принесла с собой кошку в рюкзаке, она самая старшая из нас, ходит во второй класс.

Всем очень понравился мой тигр. Мы играли все вместе так весело, что даже мама перестала ворчать. Взрослые не мешали, у них свои очень важные разговоры, никогда не понимала, о чем они постоянно говорят. Помню, что они много спорили между собой, чего-то боялись. А почему надо бояться? Сегодня такой чудесный день, так много солнца и снега!

Папа ушел за пирожными для нас. Мама не разрешала мне много есть пирожных, ругалась с папой. Я запомнила, что сахар очень вреден, а папа говорит, что сахар нужен детям, и смеется над мамой. Взрослым нельзя, они толстеют от пирожных, но детям же можно!

А, забыла сказать. У нас во дворе живет один очень плохой дядя. У него большая и злая собака, ротвейлер. Здоровый такой пес, башка больше моей, мы все его очень боимся. Папа много раз ругался с ним, что его собака ходит без намордника, а он и с намордником очень страшный! И вот, этот дядя со своим псом пришел на нашу площадку. Он любил гонять своего ротвейлера по нашим горкам, перепрыгивать через качели. Когда он приходил, мама меня уводила домой или погулять по улице. Все дети уходили.

Мама позвала меня, чтобы я уходила. Я сказала, что тигр нас защитит. Я видела, как мама пошла к нам, а за ней и другие мамы, как вдруг этот ротвейлер бросился к нам. Тот дядька не удержал его. Наверное, он хотел растерзать моего тигра! Как вспомню, так страшно!

Ротвейлер подлетел ко мне, а я схватила тигра и дала ему по носу, чтобы отстал. И тут мой тигр вырвался и бросился на ротвейлера! Мы все видели, как он надавал этому псу по морде, расцарапал и даже укусил за ухо! Мы все это видели, и мама видела, но не сознается. Она не верит, что мой тигр живой, но я-то это знаю, и мы все знаем это.

Когда собака убежала, я увидела, что к нам бежит папа. Ого, какой он был злой! Я папу никогда таким злым не видела. Папа бросил в сугроб пакет с пирожными, ни одно не помялось J), И стал драться с этим злым дядей. Я и не знала, что мой папа умеет драться!

В общем, папа его побил, хорошо так побил. И тогда я поняла, что сильнее не тот, кто больше, папа и ниже и меньше, чем тот дядя. А сильнее тот, кто смелее, кто защищает других, кто защищает тех, кого любит. Папа очень сожалел, что я видела, как он дерется, а я считаю, что он герой, мой папа. И почему взрослые так боятся показать детям правду?

Тигра пришлось зашивать. Мама сказала, что это его первое боевое ранение. Все-таки она все видела, просто не хочет признать, что я права – она же взрослая и все знает лучше!

Глава 6. Сказка о тигрице и ее тигрятах

Жила была или, нет, жила себе и жила где-то в Африке тигрица. В Африке жарко, то пустыня, то джунгли, солнце очень горячее и мало воды. У нас тоже степи, летом жарко, но не так. Папа рассказывал, что там невыносимо жарко. Не знаю, как это, но мне уже не нравится.

Летом папа отвозил нас в поле, где росла пшеница или рожь. Я была даже на ячменном поле, но больше всего мне нравится пшеница. Небо такое голубое, ни облачка, солнце большое и жаркое, а вокруг золотые поля. Я бегала, ныряла в пшеницу, возвращалась вся в пыльце или в чем-то таком, мама ворчала, но не сильно. А потом мы шли купаться! Но в Африке еще жарче.

Так вот, тигрица жила в Африке. У нее было два тигренка. Сколько я не спрашивала папу, почему у них нет папы, он не отвечал. Говорил какую-то ерунду, что в животном мире нет пап, детенышей выращивает только мама. Как это нет папы, а где же он?

Ну, я отвлеклась. Тигрята были уже большие, но такие озорники. Они хотели только играть, бегать, прыгать. Мать тигрица рычала на них, водила на охоту, чтобы они учились. Тигрята слушались мать, старались, но заиграются, подерутся понарошку и забудут про охоту.

Как-то пошли они вместе на охоту. Мать подстерегла антилопу и погналась за ней. Тигрята бросились наперерез, желая схватить добычу первыми. И заигрались – один другого сшиб, второй занес лапу, и давай драться-играться. Так они и забыли о матери, и о добыче.

Тигрица бежала и бежала за антилопой, уже устала, и добыча ускользнула, выбежав из джунглей и скрывшись. Догонять антилопу в голой пустыне тигрице не под силу, она устала. Она стала оглядываться, звать тигрят, но они не откликались, остались далеко позади. И вдруг в нее выстрелили охотники. Нет-нет, это были не пули, а снотворное. Охотники давно следили за ней и ждали удобного момента, чтобы усыпить зверя. Тигрица упала и тут же уснула, снотворное было очень сильное, уложило бы и слона спать!

Охотники затащили тигрицу в клетку на грузовике и надежно закрыли. Тигрице связали лапы перед этим, чтобы она не сбежала, а как сбежишь из железной клетки, если есть только зубы и когти? Вот если бы у тигрицы была циркулярная пила и ножовка, как у папы, тогда бы она сбежала. Точно бы сбежала.

Охотники уехали. Как раз недалеко шла широкая дорога, по которой редко ездили автомобили. Охотники поймали тигрицу для одного очень богатого человека. У него был большой дом с огромным садом. Вокруг был высокий забор, а внутри он решил устроить себе личный зоопарк. Не хватало только тигрицы. Там были уже и львы, и большие обезьяны, а маленьких просто не счесть сколько, много птиц, даже жираф! И еще много кого, я таких животных не знаю, на картинке видела.

Тигрята наигрались и вспомнили про мать. Бросились они последу. Вот бежит их мать, вот бежит впереди антилопа. Вот следы матери, вот антилопы. Вот она догоняет антилопу и упускает, тигрята чуют, что мать устала. Они рычат на себя, что так заигрались. Если бы они не играли, то добыча была бы их. Но где же тигрица, куда делась их мать? Тигрята, уже настоящие тигры, молодые и сильные, выбегают из джунглей. След матери теряется здесь. Они чуют, как она в последний раз прыгнула и упала. А еще здесь много чужих, злых запахов: пахнет порохом, смертью, резиной и раскаленным металлом (так у нас машина в жару пахнет, не люблю этот запах!). Тигрята бросаются по следу этой машины. Они знают, что их маму похитили люди. Тигрята чуют запах этих людей и бегут по следу. Они выбегают на дорогу и теряются. Здесь полно разных запахов, очень много машин оставили свой след, очень много людей было здесь.

Дотемна тигрята кружат по дороге, пока не находят верный след. Они бегут по ночам, когда их не увидит человек, когда не так жарко. Бегут и бегут по следу, и запахов становится все больше, человека становится еще больше, но они не теряют верный след.

Долго они так бежали, много прошли дорог, много пересекли пустынь. Тигрята научились охотиться, находить воду. Они ели мало, желая скорее догнать эту машину, что похитила их маму. Они окрепли, исхудали, но стали сильнее, повзрослели. Теперь это были уже не те тигрята, что тратили все время на игру. Они стали умными и осторожными зверьми, ведь тигры входили в город, каменные джунгли, где живет человек.

И они нашли тот дом с высоким каменным забором. Жилище человека они старались обходить стороной, но их видели и пытались поймать. И вот он, этот дом. Забор не перепрыгнуть, не залезть, слишком гладкий, а наверху – железный плющ. Тигрята уже видели такой, если в него попадет лапа, то этот плющ расцарапает, раздерет шкуру. Тигрята всю ночь обходили этот забор, ловя запахи разных животных, запахи людей, которые там жили, ища запах матери. И они учуяли его, она жива.

Но наступил день, и им пришлось прятаться за мусорными кучами. Люди строят такие кучи возле своих домов, чтобы там плодились крысы и страшно воняло.

Ночью тигры нашли место, где земля была мягкой, и где запах животных был сильнее. Они стали рыть подкоп. Рыли быстро и молча, по очереди. И прорыли! Проскользнув внутрь, в сад, где был устроен зоопарк, тигры без труда нашли клетки с животными.

Они не сразу увидели клетку со своей матерью. Их оглушил запах других животных, а голод заставил урчать животы, столько здесь было вкусной добычи. Но тигры и не думали здесь охотиться. Все звери были в клетках, все звери в клетках были равны друг перед другом, и тигры это сразу поняли.

Тигры ждали всю ночь и целый день, следя из чащи за людьми, носившими утром корм и воду животным. Люди не замечали тигров, они отодвигали крепкие засовы и забрасывали в клетку корм, а через прутья наливали воду. Потом, когда было очень жарко, они приходили еще раз и поливали животных тугими струями воды из шланга. Когда струя попадала в животное, зверь рычал от боли и злости.

В меня тоже как-то попала вода из шланга на даче. Я дурачилась и попала под струю, как папа сказал. Это больно, у меня даже синяки были!

Наступила ночь, и тигры подползли к клеткам. Конечно же, все звери знали, что там в чаще сидят два тигра, но никто, даже самая глупая обезьяна, не издал ни звука. Тигры тихо рычали, ломая когти, сдвигая тяжелые засовы. Так они выпустили всех животных. Все бросились к подкопу и вылезли, кроме жирафов. Тогда обезьяны стали копать глубже и шире, и выпустили жирафов.

Никто из хищников не стал нападать на зверей. Почуяв свободу, звери и птицы бежали вместе, подальше от человека, обратно домой, в джунгли, в пустыню, где не было человека. Тигрица бежала в окружении повзрослевших тигрят, молодых сильных и смелых тигров, и радостно рычала, ласково кусая за загривки своих сыновей.

Вот и вся сказка. Мне ее часто рассказывал папа, о-о-чень много раз! И не зря, я все запомнила J Женя прочитала ее малышам в нашем доме. Им понравилось, они стали играть в побег зверей, а взрослые сидели молча, такие хмурые. Мама Жени, тетя Наташа, даже заплакала и вышла на улицу. Странные эти взрослые, все же хорошо закончилось.

Глава 7. Новый год тигра

Мы решили собрать всех на Новый год у нас. Про ротвейлера все давно забыли, да и снег растаял. Вот что за напасть такая, как Новый год, так снег тает, а во дворе слякоть и серая липкая жижа. Брррр! Кошмар!

Мама боялась, что кошка захочет съесть попугая, а они подружились. Получилось здорово, мне очень понравилось. Мы играли или, как шикали на нас наши мамы, бесились почти до самого утра. Мой папа и папа Вики играли с нами, тигр тоже играл. Когда ему не нравилось, он рычал и легонько кусался. Досталось папе Вики, он сам виноват, его же предупреждали.

Больше всего нам понравилось запускать фейерверки. Папа разрешил мне поджечь два раза, я же уже большая. Тигру тоже очень понравилось, он же никогда не видел фейерверк.

Я очень хотела, чтобы мама с нами поиграла, но они уселись за столом и о чем-то шептались. Когда я или Вика, или Петька с Пашкой вбегали на кухню, взрослые умолкали. Они старались не смотреть на нас. Мама все терла себе глаза. Она так всегда делает, когда не хочет плакать. Таисия шепнула нам, что они там про войну говорят. Я спросила папу, на ушко, чтобы никто не слышал, а он не ответил. Папа сказал, что он загадал желание, и оно обязательно сбудется. Потом я все забыла, я быстро забываю. Помню точно, что взрослые боялись, даже мой папа боялся. Это я сейчас понимаю.

Когда мы легли спать, я долго не могла заснуть. Спрашивала у тигра, что случилось, а он фыркал в ответ и недовольно рычал. Наверное, я его достала своими вопросами, и тигр рассказал мне сказку, чтобы я отстала. Вот она!

Глава 8. Сказка от тигра

Где-то далеко, ну очень далеко, за морями, за горами, за дремучими лесами – на другой планете! Ну, нет, я пошутила, на нашей. Где же еще будут жить тигры, как не на нашей планете? Это же тигр рассказал, значит, сказка будет о тигре.

Так вот, где-то очень далеко в джунглях жили-были тигры и другие звери. Жили себе и жили, как положено зверям. Охотились, убегали, растили зверят, играли, веселились. Рядом жил человек. Люди пахали землю, сажали деревья, разводили овец и быков. Тигры нередко задирали баранов и быков, потом утаскивали в джунгли. Охотники тогда уходили в джунгли, пытаясь догнать тигров, но чем дальше заходили охотники в джунгли, тем страшнее им становилось. Джунгли окружали их, сжимали кольцом из ветвей и лиан, и охотники поворачивали обратно, боялись, что джунгли поглотят их.

И жил там молодой и смелый охотник. Он построил свой дом на самом краю джунглей и решил поймать тигра и принести его шкуру. Каждый раз он заходил в джунгли все дальше и дальше, а тигр уводил его глубже. Молодой охотник терял след, и приходилось возвращаться домой. На обратном пути он настреляет птиц или подстрелит косулю, никогда с пустыми руками не возвращался.

У молодого охотника была жена и трое маленьких ребятишек. Как ни хотел он сына, а рождались одни девочки. Жена у него тоже была смелая и не боялась жить на краю джунглей.

Как-то раз одна тигрица задрала молодого бычка и потащила его в джунгли. Все охотники бросились за ней, след еще не успел остыть. Молодой охотник решил пойти другой дорогой. Он знал, как тигры умеют запутывать следы. Скоро охотники вернулись ни с чем, а молодой охотник все шел и шел по звериной тропе.

Он нашел верный след, знал, куда идет тигрица. Ружье было наготове, если зверь мелькнет впереди, то охотник тут же выстрелит без промаха. Джунгли открывались перед ним, признавая за своего.

Когда спустилась очень темная ночь, охотник нашел логово тигрицы. Это была большая и глубокая пещера в невысоком холме. Холм был весь опутан лианами и плющом. Вышла луна, и охотник увидел, какие красивые цветы растут на лианах. Он слышал, что зверь внутри, но не торопился. Нарвав цветов для жены и дочек, он зажег факел и пошел в пещеру.

Внутри пещеры он нашел тигрицу с тигрятами. Тигрица рычала на него, но не бросилась. Охотник мог легко застрелить ее, но не стал. Тигрица пыталась накормить своих тигрят, подкладывала им лучшие куски мяса, облизывала их, но тигрята лежали, не двигаясь, лишь изредка пищали так жалобно, что у охотника опустилось ружье.

Он подошел в тигрице с тигрятами, поставил ружье к стене и закрепил факел. Тигрица предостерегающе рычала и смотрела на охотника с надеждой. И понял он, что этого молодого бычка она задрала для своих тигрят, ни одного куска она не съела сама.

Молодой охотник разжег еще три факела, и в пещере стало светло. Он сел рядом с тигрятами и стал каждого ощупывать, гладит. В его охотничьей сумке было все, чтобы выжить в лесу: хлеб и сыр на три дня, фляга с водой, немного сушеного мяса и аптечка со шприцами. Тигрята были очень горячие, даже без градусника он понял, что у них была лихорадка. Охотник достал свою кружку, растворил в воде несколько таблеток и дал выпить тигрятам. Пришлось потрудиться, малыши были сильные и боялись его, а тигрица, понимая, что человек хочет добра, рычала на них и скулила, чтобы они не упирались.

Больше трех дней он лечил тигрят. То поил лекарствами, то делал уколы. На четвертый день тигрята поднялись и стали есть мясо. Тогда и их мама съела немного. Охотник же не отказывал себе в мясе, жарил его на костре и ел. Тигрятам тоже понравилось жареное мясо. Вскоре тигрята совсем окрепли, и охотник, взяв шкуру быка, пошел домой. Тигрица проводила его до самого дома. Она остановилась у забора и долго смотрела на его семью. Прорычав что-то, она скрылась в джунглях.

Прошло много времени, год или больше. Тигры стали реже нападать на скот, и о них совсем забыли. Охотники добывали дичь и косуль, тигры охотились на своей части джунглей. Но случилось в доме молодого охотника несчастье. Очень сильно заболела дочь, и никто не мог ей помочь.

Приезжали врачи из большого города, давали лекарства, но ничего не помогало. Отвезти в больницу охотник не мог, не было у него столько денег. И охота у него не шла, никак не мог он перестать думать о больной дочке. Все пытались ему помочь, даже денег собрали, но их все равно оказалось мало, чтобы отправить ребенка в больницу.

В одну из очень темных ночей, когда луна прячется за черными облаками, в дом охотника кто-то постучался. Даже не постучался, а стал скрестись. Он открыл дверь, на пороге стояла тигрица. Они узнали друг друга, и охотник пустил ее в дом. Не зря же зверь пришел к человеку.

Никто не испугался, ведь жена и его дочки были такими же смелыми, как и молодой охотник. Матери долго смотрели друг другу в глаза, и жена охотника позволила тигрице подойти к больной девочке. Тигрица обнюхала ее, лизнула лицо и села. Если бы это был не тигр, не хищник, свирепый зверь, то можно было бы подумать, что она задумалась. Тигрица долго сидела, закрыв глаза, совсем неподвижно, как статуя. Встрепенулась, забила хвостом и, прорычав охотнику, пошла к двери. Охотник пошел за ней, ружье брать не стал, только нож и сумку. Тигрица прорычала и стала лапой дергать еще одну сумку, в два раза больше, чем его. Охотник все взял с собой, и они ушли в лес.

Долго вела его тигрица неизвестной дорогой. Никогда не был здесь охотник, запоминал, но заблудился. Это было впервые, когда он заблудился в джунглях. Они вышли к большому дереву, вокруг которого росли неизвестные цветы. Тигрица клала лапу на цветы, и охотник срывал их. Тигрица выкапывала корни, и охотник срезал их, кладя в сумку. Так шли они всю ночь, от большого дерева к еще большему, собирая цветы и корни.

Утром она привела его на старое охотничье место, где стоял почерневший котел, рядом бил прозрачный ручей. Охотник все понял, и стал чистить котел. Пока он трудился, тигрица принесла много небольших зверьков. Охотник видел их, но никогда не убивал, не видя в них цену. Поставив котел на огонь, он разделал животных и стал их варить вместе с корнями и цветами, что они собрали ночью. Их оставалось очень много, полная сумка, а зверьков тигрица натаскала столько, что они еле-еле влезли в большую сумку. Получился очень густой и ароматный суп. Тигрица рычала, когда он делал не так, выбивала лапой из руки ненужную часть.

Охотник попробовал варево, было вкусно. Он понял, что хочет есть, но тигрица не разрешила ему съесть даже две ложки. Он повесил сумки на тигрицу, взял горячий котелок, и они пошли домой.

Их ждали, жена и дочери не волновались, зная, что отец ушел за лекарством. Жена все сразу поняла, переглянувшись с тигрицей. Она осторожно кормила этим супом больную дочку. Девочка стала есть, немного, а ведь до этого ни ложки не брала в рот. Все очень обрадовались и не заметили, что тигрица ушла.

Так кормили они дочку супом много дней и недель, пока болезнь не стала отступать. Охотник не забывал добро и дал зарок никогда больше не убивать ни одного тигра. Как-то в лесу, когда прошли сезоны дождей, он вновь встретил ту самую тигрицу. Они стояли рядом, человек гладил зверя, а большая и сильная тигрица урчала, как большой и ласковый котенок.

Вот и вся сказка, которую мне рассказал тигр. Я утром рассказала ее папе и маме. Ну как утром, днем, все же дрыхли до обеда. А когда я спросила, почему человек может найти общий язык даже со страшным зверем, но не может договориться с себе подобным, с другим человеком, мама, почему-то, разозлилась. А я расстроилась, даже заплакала. Убежала в комнату к тигру, он меня не будет обижать.

Папа пришел меня успокаивать. Он сказал, что мама не хотела на меня злиться, просто она устала. Но если человек устал, разве он может тогда других обижать? Потом пришла мама, у нее были опять красные глаза. Она плакала, я же вижу, а мама все отрицала! Я не хочу, чтобы мама плакала, если ее расстроила эта сказка, то я не буду больше ничего рассказывать.

Глава 9. Я слышу

Я услышала первой. Мне кажется, что я вовсе не спала, сразу услышала и побежала в комнату к маме и папе. Это такой звук, долгий и страшный: «У-уу-уу-ууу-у-у-уу-ууу!». Так звучит сирена, теперь я знаю. Сначала мне показалось, что это воет большое несчастное животное, которому очень плохо. Я так и сказала маме и папе. Теперь я знаю, так воет мой город, мой дом, когда ему больно.

Я слышала, как кричит мама. Она никогда так не кричала, она никогда так не боялась за меня, за папу. От ее крика я остолбенела, не могла двигаться и ревела. Не помню, как мы вышли, но я была одета, на спине рюкзак, а в руках тигр. Я его не бросила, как я могла бросить его одного.

Мы спустились в подвал. Кто-то сломал замок, раскрыл настежь дверь. Там было много людей и очень душно. Я долго и сильно кашляла, тут все кашляли и плакали. Такой глухой и жуткий звук, постоянный, когда то плачешь, то кашляешь. Очень хотелось пить, но мама не разрешала, говорила, что надо беречь воду.

На улице, где-то высоко над нами выла сирена. В подвале она не казалась такой жуткой, и я уснула. Проснулась от грохота. Он был далеко, я его слышала, как и остальные. Грохот повторился, наш дом задрожал, и я очень испугалась. Папы рядом не было, мама сказала, что он должен был уйти. Я за него очень боялась.

Потом все стихло. Я хотела спать и не могла. Я слышу, как шепчутся наши соседи, но я не узнаю никого. В подвале стало темно, лампы погасли. А они все шептались и шептались, повторяя одно и то же. Я стала задыхаться от этого гула голосов, от этого шепота – от всего, от духоты и жажды, и закричала. Мама пыталась меня успокоить, а я не могла остановиться. Я помню это, очень хорошо помню свой крик. Мне он снится часто по ночам, я просто кричу и все.

Потом ничего не помню. Я в своей комнате, лежу в кровати, обнимаю тигра. И знаю, что это был не сон. От меня пахнет подвалом, от меня пахнет страхом. Мама сидит на полу, сложила руки на кровать и спит Мне кажется, что она постарела. Я слышу, как она дышит. Тяжело, вот-вот заплачет, а я боюсь пошевелиться, не хочу будить

Папы дома нет. Почему он ушел? Почему не приходит? Я слышу крики на улице, едут какие-то машины. Я таких не знаю, они тяжелые и грохочут так, что развалятся.

Я не хочу ничего этого слышать. Пусть папа вернется, и не будет больше этих звуков!

Глава 10. Папа вернулся и снова ушел

Папа пришел домой поздно. Он долго что-то прятал в прихожей, делал вид, что переодевается. Мы сидели на кухне, я и мама, мы пытались есть. Я не могла ничего есть, меня начинало тошнить, мама не ругалась. Она вообще изменилась очень сильно. Мне было страшно за нее, вдруг она заболеет?

А я знала, что папа прячет в прихожей. От него пахло железом и маслом, таким тяжелым. Так пахло ружье у дяди Коли, папы Таисии. Она нам пару раз показывала его, мне очень не понравился этот запах, а мальчишки были в восторге. И чего им это так нравится?

От папы пахло также, он принес ружье или автомат. Я подслушала, как мама обсуждала это с соседкой, что в городе выдают оружие и началась война. Теперь я знаю, как звучит война, как сирена, а потом еще грохот такой страшный! Зачем люди воюют? Почему мы не можем жить в мире, мы же не едим друг друга, тогда зачем воевать?

Я шепотом спросила об этом папу. Он грустно улыбнулся и ничего не ответил. Он стал таким же, как мама, очень грустным. И злым, папа стал очень злым, я чувствовала это и боялась его. Он тоже это чувствовал и очень переживал.

Утром он собрал вещи и попрощался с нами. Мама не удерживала его, я тоже. Мы провожали его стойко, спокойно, как памятники в сквере. Я и чувствовала себя таким каменным памятником, я хотела превратиться в камень, чтобы когда папа вернется ожить, как в сказке, и все будет как раньше.

Папа ушел, забрал свой автомат. Мы стояли у двери, обнявшись, и молчали. Наверное, мы очень долго стояли и не услышали, как завыла сирена, как застонал наш город. Дверь была открыта, и соседка вырвала нас в подвал. Я не хотела идти, упиралась, дралась, кричала! Я хотела остаться дома, все твердила, что папа вернется, а нас нет!

Глава 11. Как я потерялась

Не знаю, как это вышло, но я потерялась. Я старалась всегда быть рядом с мамой, и она меня никуда не отпускала одну, даже гулять во двор. Как началась война, то наш двор опустел, как и весь город. Это очень страшно, когда ты выходишь из дома, а на улице никого. Мне стало казаться, что все умерли, и я начинала плакать. Мама не ругалась, как обычно, если я себя плохо веду на улице.

Мы далеко не ходили, в основном в магазин, пока его не закрыли. Мама сказала, что продукты кончились, а как они могли кончиться, там же столько всего на полках было. Потом я подумала и поняла, полки с каждым днем становились меньше, а магазин тоже уменьшался. Мама постоянно была в телефоне, переписывалась с друзьями и знакомыми, иногда звонил папа. Я была так рада, что ничего не могла сказать, только вздыхала и всхлипывала, а папа мне что-то рассказывал, что-то смешное, но я ничего не помню.

Как-то мама сказала, что все, кто мог, уехали. Я спросила куда, она не знает. Все мои подружки были далеко, странно, но я не скучала. Не до этого было, я так и заявила маме. Утром мы выходили из бомбоубежища и бежали домой поесть и переодеться. Воду давали редко, мама набирала ванну и все кастрюли. Есть совершенно не хотелось, но мама заставляла и меня, и себя.

Самое страшное время — это раннее утро, тогда бомбят особенно сильно. Сначала я думала, что это где-то далеко, но каждый раз грохот становился все ближе и ближе. Одним утром гремело так близко и страшно, что дети стали заикаться, а некоторые и вовсе замолчали. Я тоже немного заикаюсь, до сих пор, особенно если услышу громкий звук. У нас в бомбоубежище, в нашем подвале, соседи его помыли и устроили много спальных мест, но кто-то спал и на полу. И вот один мальчик, он был младше меня, он замолчал и больше не сказал ни слова. Потом он пропал, и его мама тоже пропала. Наши папы все ушли защищать наш город, поэтому в подвале были дети и их мамы.

В то страшное утро мы пошли с мамой в другой магазин, он был недалеко от нас, если на машине. И тут я увидела, что школы больше нет. Вот как описать, даже не знаю, нет и все. Остались стены, забор лежал, и больше ничего. Мы не дошли до того магазина, встретили знакомых и пошли обратно. Магазин закрыт, и нам советовали дальше не ходить, там было что-то ужасное. Я делала вид, что не слышу, но я все слышала, как мама и эта тетя шепчутся между собой. Они говорили, что много людей умерло, а чем они болели? Почему к ним не приехала скорая помощь и не отвезла в больницу? Я хотела спросить, но промолчала. Как они могли умереть, в школе никого не было, садик тоже был закрыт.

Ночью я не могла уснуть, взрослые шептались в подвале, а когда опять начали бомбить, то мне казалось, что потолок вот-вот рухнет на нас. Это очень страшно, как представишь себе, что он вот так рухнет, и никто не отыщет тебя.

Честно я забыла, сколько прошло дней. Я их считать не научилась, так ставила палочки в блокноте, меня папа этому учил. Я так считала дни до Нового года или Дня Рождения, но забывала, путала и сбивалась. Я спрашивала у мамы, она сказала, что больше недели, а мне кажется, что я уже год не видела папу! Мама говорит, что он рядом с нами, а мне кажется, что он очень далеко, и мы никогда больше не увидимся.

Мы узнали, что можно уехать. Открыли какой-то зеленый коридор. А что, его выкрасили зеленой краской? Мама волновалась, быстро собирала вещи. Она хотела взять больше, но надо было одну сумку. Она собрала мне рюкзачок с водой, печеньем, батончиками, моими любимыми пакетиками с фруктовым пюре, майками и трусами. Я хотела ей помочь, взять больше, я же сильная, но мама не разрешила, сказала, чтобы я взяла с собой одну игрушку, любую. Конечно же я взяла тигра. Мама не спорила и не злилась, по-моему, она была рада.

Мы очень долго куда-то шли, я сильно устала. Город был пуст, но на площади, куда мы пришли, собрались люди, мамы с детьми, как и мы. Мы сели в автобусы и поехали, а я все донимала маму, знает ли папа, что мы уехали. Она отвечала, что он все знает, а я через некоторое время опять спрашивала. Ну почему он не пришел нас проводить!

Мы ехали очень долго, и я заснула. Проснулась от удара, автобус будто бы подпрыгнул. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь так кричал. Я очень испугалась, и когда мама меня потащила к выходу, то забыла тигра. Вспомнив, я вырвалась и бросилась за тигром обратно в автобус. Я услышала, как забил пулемет, я уже слышала этот звук, мне один дядя в подвале объяснил, что это пулемет. Потом все стихло, все стояли на дороге и молчали, дети плакали, зажав руками рот. Я знаю, сама так делаю, чтобы никто не слышал. Ходил какой-то злой мужчина и задавал вопросы. Я не слышала, что он говорит, но слышала, как мамы называли свои имена, а потом их куда-то уводили. И тут я услышала голос мамы, она назвала свое имя – Марина Александрова. Она еще сказала, что русская, что-то про паспорт. Потом просила вернуться в автобус, что там остался ее ребенок, то есть я. Но ее почему-то не пускали, а я так испугалась, что залезла под сиденья , и тигр закрыл меня. Я знаю, он хотел меня защитить.

В автобус вошел другой дядя, от него воняло сигаретами и автоматом, у папы также пах автомат. Этот дядя далеко не ходил, быстро вышел, выкрикнув, что там никого нет. Я услышала маму, которая кричала, что я осталась там, я выбралась и закричала, что я здесь, но опять забил пулемет, раздались взрывы, это такой страшный грохот, от которого глохнешь надолго. Я так испугалась, наверное, кричала очень громко, но я не слышала себя. Выбежав из автобуса, я увидела, как уезжают куда-то другие автобусы, там была и моя мама. На дороге валялись игрушки и сумки, и было очень трудно дышать. Я побежала за автобусами, махала, кричала, но меня никто не слышал. Потом раздался вновь грохот, взрыв совсем рядом, за моей спиной. Хорошо, что меня защищал тигр. Я куда-то укатилась с дороги, а дальше ничего не помню.

Вот так я и потерялась. Но не я одна, я знаю. Я попала в дом, где были одни дети, но это было потом.

Глава 12. Я в больнице

Помню, что кто-то меня поднял и понес. Было уже темно, но я совершенно не боялась этого мужчину. Он был уже старый, но сильный. Меня положили в машину и куда-то повезли. Я шепотом звала маму и папу, а женщина, сидевшая рядом, успокаивала, гладила. Они добрые, это сразу чувствуешь. От деда пахнет сигаретами, но не так, как от того злого дяди, а от женщины пахло больницей. Папа говорил, что так пахнет спирт, наверное, она часто моет им руки.

Меня привезли в больницу, я в такой не была. Не нравятся мне эти поликлиники и больницы, как-то страшно в них и хочется домой. Меня отвели в комнату, там горел свет, и посадили на кушетку. Я просила помочь тигру, у него были ранения, так я им объясняла. Врач, осматривавший меня, сердился, пока медсестра не взяла тигра и пообещала мне, что позаботится о нем. Тогда я успокоилась, а то очень боялась за него.

У меня были царапины, очень жгло живот и ноги, но врач сказал, что мне очень повезло. Тигр спас меня, защитил собой. А ведь и правда, когда раздался грохот, он толкнул меня с дороги накрыл собой. Я не стал об этом рассказывать врачу, он все равно не поверит, это видно сразу.

Меня положили в палате, там было много детей, все уже спали. А я не могла уснуть, ждала моего тигра. Не мог же он умереть! К утру немного уснула и проспала завтрак. Меня все равно накормили, хотя я и отказывалась. Каша была вкусная, хотя и овсяная. Так всегда бывает, когда хочешь есть, тогда и любая каша вкусная.

Мне сделали перевязку или обработали раны, я не особо поняла. Медсестра мне все рассказывала, как взрослой, а я все время спрашивала о маме и тигре. Принесли тигра и какие-то осколки, такие острые черные куски железа. Я побоялась их трогать, а медсестра сказала, что удар взял на себя тигр, что он спас меня от взрыва. Я это и так знала и рассказала ей, как было. Она не стала возражать, как это делают взрослые. По-моему, она мне поверила. Бедный тигр, ему больно, но он жив и рад мне. Его зашили, сколько же у него уже шрамов, мой бедный боевой тигр.

Я рассказала все, я же хорошо помню, как зовут маму, Марина Сергеевна Александрова, и как зовут папу, Владимир Алексеевич Краснохолмский, где мы живем, что мы ехали в какой-то зеленый коридор на автобусе. Меня записали на видео и разослали по интернету, чтобы мама могла меня найти. Я сидела на стуле, прижав к себе тигра, и меня так и называли все «девочка с тигром», а я возражала и говорила, что я девочка и тигр, и меня зовут Леся, а тигра зовут тигр.

Раны мои быстро заживали. Я помогала, играла с больными малышами, рассказывала им сказки вместе с тигром, чтобы они не плакали. Как же тяжело, когда ты вот так лежишь в больнице, а мамы и папы рядом нет, но я не плакала, малышам же еще тяжелее, они маленькие совсем. А когда все ложились спать, я выбиралась из кровати и шла к дежурной. Они не ругались, поили меня чаем, гладили тигра и читали книжки. Как я засыпала, то сама, без уговоров шла на свою кровать.

По ночам дежурил дедушка, весь седой. Его с уважением все называли профессором. Я его шепотом спрашивала, зачем нужна война. И он рассказал мне одну сказку, сказав, что война никому не нужна. Я ничего не поняла, но сказку запомнила хорошо.

Глава 13. Сказка о сурикатах и красной глине

В знойной Африке, на самом юге в пустыне Калахари жили сурикаты. Это такие небольшие симпатичные зверьки с белой мордочкой, черными ушками и желтым хвостом, а шерсть у них коричневая с оранжевым подшерстком, отчего она кажется немного полосатой. Жили себе и жили эти зверьки, рыли норки в камнях, искали в трещинах насекомых, охотились на ящериц и небольших змей. Тяжелая жизнь в пустыне, чтобы поесть, приходится много поработать.

И вот один сурикат весь день гонялся за ящерицами, даже длинный хвост взмок, но ни одной не поймал. Солнце в этот день пекло так, что бедный зверек едва не помер. Он нашел свободную пещеру, здесь никто до него не был, так далеко его собратья не забегали, и спрятался там. Отдохнув и остыв, он стал думать, почему он голоден, почему охота так тяжела, а пищи все меньше. А если пищи меньше, значит, ее кто-то съел! Так он подумал и понял, кто во всем виноват.

А виноваты были, как он подумал, другие сурикаты, которые жили на другой стороне их части пустыни, там, где начинались зыбучие пески и бесконечный зной. Вот, думал он, они приходят к нам и съедают всю нашу еду! Разозлившись и расхрабрившись, он нашел в пещере лужу, умылся, помыл измученный хвост и вышел наружу.

Когда он пришел к сородичам, то они не узнали его. К ним пришел сурикат с красной головой и красным хвостом. Таких зверьков они не знали и испугались его. А сурикат понял, что они его бояться, и по шепоту собратьев понял, что морда его стала красной, как и хвост.

«Ага!» – смекнул он: «Вот теперь вы меня будете слушаться!».

А надо сказать, что этот сурикат был неудачником. Его знали все и посмеивались над ним. У него не было хорошей охоты, он часто не мог найти себе и личинок на ужин, но сейчас они не узнали его. Перед ними был страшный зверь, красный сурикат.

«Сурикаты! Хватит терпеть жару и голод! Хватит терпеть невзгоды, когда нас объедают другие!» – завопил красный сурикат, грозя кому-то ручками в небе. Сурикаты зашептались, зашушукались, и все громче стали поддерживать его, ведь так просто и легко винить кого-то другого в своих неудачах. А красный сурикат продолжал: «Сурикаты! Мои верные сурикаты! Мы пойдем и отберем свое по праву! Мы накажем воров и злодеев, и справедливость будет за нами!».

Он еще много что говорил, кивая, маша в сторону других сурикатов, которые и знать не знали, что они виновны в том, что их соседи голодают. Их жизнь тоже была несладкой, и если добыча перебегала к соседу, что же ее бросать тогда? Все то и дело бегали друг к другу, а иногда и вместе охотились на змей.

Красный сурикат выбрал самых смелых и сильных сурикатов. Он назвал их войнами и отвел в пещеру. Войны должны были закрыть глаза, и красный сурикат обмазал их хвосты в луже, где была красная глина. Теперь войны тоже стали красными сурикатами. В ту же ночь они напали на соседей и отобрали всех личинок. Красный сурикат получил лучшие куски. Всем очень понравилось, можно было не бегать весь день, не искать в трещинах жуков и личинки, а забрать свое, забрать силой. Все больше сурикатов получали красные хвосты, а тех, кто сомневался, говорил о том, что их соседи такие же сурикаты, как и они, что у них такая же тяжелая жизнь, били и изгоняли на край, в самую жаркую часть пустыни. Что было дальше с ними никто не знал, да и не хотел знать.

И стали почти все сурикаты с красными хвостами. Осталось немного с желтыми, чтобы можно было днем проходить к соседям и вынюхивать, что думают соседи. А соседи возненавидели сурикатов с красными хвостами. Появлялись и те, кто предлагал выкрасить хвосты в зеленый цвет. Достаточно было найти зеленого жука и раздавить его, но не есть, а выкрасить хвост. Но таких сурикатов с зелеными хвостами было немного. Большинство помнило, что они все сурикаты, все родились с желтыми хвостами, а соседи просто сошли с ума.

«Нельзя ненавидеть другого суриката только за то, что у него не желтый хвост», –говорили сурикаты, а более мудрые и знающие добавляли: «Не все с красными хвостами хотят носить красный хвост. У всех есть детеныши, и надо думать о них».

Много спорили, много дрались, отбивались каждую ночь. Иногда выигрывали у краснохвостых, но все чаще проигрывали, бросали пищу и прятались по дальним норам. И вот пришла очень жаркая и голодная пора.

«Мы должны захватить их землю и забрать нашу пищу!» – призывал вождь, а краснохвостые воинственно поднимали маленькие лапки вверх. Они были настолько страшны и воинственны, что хищные птицы, любившие поймать на ужин суриката, боялись летать над ними.

И хлынула лавина краснохвостых, и началась страшная драка. Сурикаты дрались с сурикатами, и никто не знал и не понимал почему. И все бы кончилось плохо, если бы вдруг солнце не пропало, а на небе появились огромные тучи. И начался ливень, а в пустыне он может идти много дней.

Вымокли сурикаты, хвосты перестали быть красными и зелеными, а страх и злоба тоже смылись. Поняли все, что все равны и не было причин драться, а красный сурикат продолжал гнать всех в атаку, пока его все вместе не выгнали. Какой же он красный сурикат, если он такой же мокрый и жалкий. И все узнали в нем того неудачника, и стало сурикатам стыдно.

И когда дождь кончился, и сурикаты повылезали из своих норок, то бывшие краснохвостые принесли соседям свою добычу, свои запасы, а тех, кого выгнали, нашли и позвали обратно. Так и живут, охотятся, бывает и подерутся, с кем не бывает. Но если кто-то выкрасит хвост в другой цвет, сразу же поколотят. Пусть такие шутки в другом месте шутит.

Глава 14. Кто-то украл нашу весну!

В больнице жить ничего хорошего. А как ты думаешь, если сидишь целыми днями внутри, погулять не отпускают. У меня там что-то гноиться начало на спине, меня мажут какой-то мазью. Она мне не нравилась, плохой запах, но зато спина чесаться перестала, а то проснусь ночью, и спать не могу, так чешется.

Мою куртку и штаны зашили, даже выстирали. Я была очень рада, хотя и расстроилась, что куртка потеряла цвет. Она была желтая, такая яркая, как солнце, а брюки голубые, а стали все какими-то серыми. Ну и ладно, это же все равно мои вещи, мне их мама покупала.

Я оделась, и нас пустили погулять во дворе больницы. Нас было немного, те, кто уже выздоравливали. Большинство детей было в подвале, туда перенесли нашу палату, потому, что нас бомбили. Пока не попали, но я слышала, что каждую ночь они подбираются все ближе и ближе. А зачем нас бомбить? Зачем надо бомбить больницу, здесь же дети и другие больные. Взрослых почти нет, их перевезли в другое место, не знаю куда. Я вообще мало знаю и всего боюсь, но бомбежек бояться перестала, только вздрагиваю и прислушиваюсь, где взорвалось.

У нас есть мальчики, они разбираются, что ударило. Мне все равно – все смерть, если в тебя попадет. А они спорят, доказывают, ругаются, а за чем нам ругаться между собой? Я им так и сказала, чтобы они не ругались и не спорили, а они назвали меня маленькой и глупой. Ну да, я младше их и что?

Я всегда ждала весну, чувствовала, как она приходит. Это может почувствовать любой. Воздух такой теплый и сладкий становится. Я стояла на улице, смотрела на тусклое солнце, и оно не грело, а воздух был такой горький. Я сказала это седому профессору, он вышел вместе с нами и медсестрой погулять. Он сказал, что это от гари, и весна пока не пришла, но скоро придет, чтобы я не переживала. Он хороший, добрый, может успокоить и объяснить все, что угодно. Но он грустный, я вижу это, чувствую.

Я знаю, что он прав, что весна придет. Может и скоро, но сейчас ее кто-то украл, как и маму и папу!

Мы во что-то поиграли, немного побегали, много нам не разрешают. И я на время обо всем забыла, даже есть захотела, даже овсяную кашу.

Ночью к нам привезли мальчика, прямо в подвал. Это было во время бомбежки, и было так страшно, что никто не спал. Я хорошо помню, мальчишку внес врач на руках и ушел в другую комнату, там у них был стол, шкафы с бинтами и шприцами. Как же я не люблю уколы и когда с меня сдирают бинты!

Бомбили всю ночь, и даже утро. Как закончили, мы все тут же уснули и проспали до обеда. Нас никто не будил. Я занималась весь день работой, я же помощник медсестры, меня приняли на работу, так сказал мне профессор. Мне хотелось все заглянуть в другую комнату, как там мальчишка, и когда открыли дверь, то я увидела, что в комнате никого нет. Я очень испугалась, неужели он пропал?

Вечером его привезли на каталке сверху, там где были операционные. На улицу нас не пускали, но по шепоту взрослых я поняла, что разбомбили два корпуса больницы. Это было, наверное, тогда, когда у нас потолок так дрожал, что даже лампа свалилась вниз и разбилась. Знаешь, как страшно сидеть в подвале в полной темноте, а сверху слышно у-у-у-у-у-у-у! А потом бах-бах-бабах!

Я, как помощница медсестры, подошла к новенькому. Мне надо проверить, все ли они сделали правильно, хорошо ли застелена кровать. Мальчик был маленький, лет пять, потом я узнаю, что ему не было еще пяти лет. Он спал, рядом стояла капельница, а голова была вся обмотана бинтами, только лицо осталось. Мне стало его так жалко, что я села рядом и долго держала его за руку, пока меня не отправили спать. Когда все решили, что мы спим, я подошла с тигром и уложила его рядом с мальчиком, чтобы тигр его грел и охранял.

Днем приходила его мама. Мы познакомились, я обещала заботиться о нем. Мы подружились, никто не был против моего тигра, мальчику он тоже очень нравился. Мама принесла ему машинки, и мы играли вместе. Ему нельзя было вставать, он был такой слабенький, но упрямый. Все доказывал мне, что дома самое важное. А я и забыла про мой дом, как же было бы здорово туда вернуться. Может папа живет там и ждет нас?

Мальчика звали Павликом. Я рассказала ему простую сказку, которую мне часто рассказывал папа, о том, кто важнее.

Глава 15. Сказка о том, кто важне?

Как-то в один из дней, когда дома никого не было, заспорили вещи, кто из них важнее. Спор начала люстра. Она разгорелась, заискрилась и заявила: «Я самая важная. Без меня в комнате будет темно, а когда я разгораюсь и блещу, так все становится таким красивым и светлым. Без меня было бы тускло и уныло – я самая важная в доме!».

И тут потолок, который держал люстру, захохотал: «Это ты-то самая важная? Ха-ха-ха-ха! А ты забыла, кто тебя держит? Не будь меня, ты бы упала на пол и разбилась вдребезги! А я тебя держу, и вообще, не будь меня в доме было бы сыро и мокро, грязно и холодно! Я защищаю дом от снега и дождя, а летом от жаркого солнца. А еще я такой белый и красивый. Посмотрите, какие у меня ровные линии, какой я ровный и правильный!».

«Вот уж придумал, он самый важный!» – возмутились стены: «А ты забыл, на чьих плечах ты лежишь? Не будь нас, не было бы и дома – мы и есть дом! А еще мы такие красивые и теплые. Посмотрите, какие у нас милые цветочки, какие на нас красивые обои и картины. Мы самые важные, тут нечего и спорить!».

Зашевелились шторы, заливаясь шелестящим смехом: «Ой, не спорьте, не спорьте! Это бесполезно, ведь самые важные – это мы. Мы закрываемся, когда дню пора уступать ночи. И мы открываемся, как наступает утро. Если мы не откроемся, то утро никогда не наступит. Не спорьте, это же очевидно, что мы самые важные!».

Кровать от возмущения аж подпрыгнула на месте: «Да что вы все такое говорите! Вот куда все хотят попасть? Правильно, на кровать! С меня не хотят вставать, если было бы возможно, то на мне лежали бы вечно! Поэтому я самая важная в доме!».

Шкаф задергал дверцами, стал ими хлопать. Шкаф сказал: «Самый важный в доме – это я! Во мне лежит все самое ценное, я храню одежду, я храню все вещи. Без меня это все бы пропало! Поэтому я самый важный в доме!».

Весь этот спор слышали и холодильник с плитой на кухне, и раковины, и ванна с унитазом, и хохотали. А детский велосипед и велотренажер так развеселились, что стали крутить колесами и брыкаться, будто бы они стали лошадками.

Дверь сказала: «Надоели вы спорить и ругаться! Каждый важен по-своему, и нечего тут спорить!». Дверь закрылась, и спорщики умолкли.

Глава 16. Две машинки

Я Павлику рассказывала много сказок, когда он не спал. Есть он сам не мог, его кормили с ложечки. У меня получалось плохо, я хотела, чтобы он ел больше, а его тошнило. Я решила не мешать, но очень хотела помочь. Мне все говорили, что я очень помогаю, а мне хотелось сделать больше, я же вижу, что ему становится все хуже и хуже.

Его мама принесла мне большую шоколадку и сказала, что это только мне. Я решила не есть ее пока, вот выйду отсюда, вот мы все отсюда выйдем, тогда я достану из рюкзака все мои батончики, печенье – мы все вместе съедим, сделаем большой торт, ну или что-то вроде торта. Как же я тогда мечтала о торте, чтобы самый большой кусок отдать Павлику. Ему надо много есть, он такой худой и бледный. Мне было очень страшно за него.

Мы должны переехать в другую больницу. Это было так скоро и нервно, что я чуть не забыла свой рюкзак. Нас посадили в автобус и увезли в другой город. А я ехала и плакала, как там Павлик, как там две девочки, которых только-только прооперировали, как седой профессор и другие врачи и медсестры? Когда я вырасту, то тоже стану врачом, а если не получится, то медсестрой. Я уже много умею сама, мама очень гордится мной. Я могу обработать рану и наложить повязку. Я все делаю правильно и не перетягиваю. А еще могу следить за капельницами и закрывать их вовремя, чтобы воздух не попал в вену.

Нас привезли в больницу. Здесь не бомбили, я спросила. Это чувствуется, нет запаха гари или железной вони, не знаю, как правильно сказать. Вот воняет железом, которое сожгли, наверное, так верно. Женя считает, что так и воняет там, где бомбят. А еще много пыли мусора, и тишина такая, что уши болят.

Я каждый день ждала, когда привезут Павлика и других, но никого не привозили. Я бегала за врачами и спрашивала, но они были очень заняты, нервничали. Я не обижалась, я же понимаю, что им очень тяжело. А по ночам я плакала, обнимала тигра, а он молчал. Он все знал, но не хотел говорить или не мог.

Приехала мама Павлика, она нашла меня. Я сразу все поняла и заревела, а она успокаивала меня, говорила, что ему больше не больно. Почему взрослые не могут сказать правду, он же умер! Я знаю, что он умер!

Она мне подарила его машинки, синюю и красную. Они у меня, я не разрешаю с ними никому играть и сама не играю. Мама тревожится, когда видит меня с ними. Я понимаю, но маме нечего бояться, я просто ставлю их на стол и смотрю, а еще вспоминаю Павлика. Мама думает, что я не понимаю, что такое смерть, а я знаю, я ее видела. Там много людей умерло, их убили эти бомбы.

Но зачем же бросать бомбы на людей, на детей? Дети же никому ничего плохого не сделали! Пусть взрослые сами дерутся друг с другом, но далеко от нас. Почему они не могут выбрать какое-нибудь заброшенное поле и драться там? Когда я смотрю на эти машинки, я постоянно думаю об этом. И плачу, иногда громко, мама не может меня успокоить. Тогда Женя уводит меня гулять далеко, тут есть рядом лес. В нем тихо и хорошо, вот бы его никто и никогда не нашел, тогда бы мы смогли здесь жить, все вместе, без бомб.

Глава 17. Черная птица

Я жила в небольшом доме. Там было пятнадцать детей, кто-то из больницы, остальных нашли на улице. Я, как и старшие, следила за малышами, играла с ними, кормила – работы было много. Очень уставала, ложилась спать и тут же засыпала.

Мне снилась мама и папа, как мы гуляем вместе, а я ем мороженое. Я бы все мороженое отдала бы, чтобы мама и папа были рядом, никогда бы его не ела больше. Сон был всегда один, после него я долго плакала в тигра. У нас все плакали, но тихо, чтобы не разбудить малышей. Сейчас пытаюсь вспомнить, где я гуляла с мамой и папой во сне, и не могу. Мы просто гуляли где-то, наверное, в нашем городе. Мне иногда страшно, что я забыла наш город, наш дом, но мама расскажет что-нибудь смешное, и я все быстро вспоминаю.

К нам несколько раз приходили дяди в военной форме. Они обычно привозили еду и лекарства, что-то чинили, я была занята малышами и не следила за ними. У них своя работа, а у меня своя. Один дядя очень интересовался моим тигром, и я ему рассказала, как тигр спас меня, защитил от взрыва. Нарисовала осколки, которые вытащили из тигра. Дядя очень серьезно слушал и попросил меня дать ему тигра на один день. Он обещал, что вернет его очень скоро. Я отдала, не стала спрашивать, зачем он ему нужен. Я же понимаю, что идет война и надо слушаться, а жадничать и капризничать буду потом, когда вернусь домой. Хотя нет, не буду. Никогда больше не буду капризничать.

Дядя не обманул, он привез тигра через день рано утром. Он очень торопился, нашел меня и вручил, рассказав, что показал тигра другим детям и рассказал мою историю. Мне хотелось спросить, почему он меня не взял с собой, но я не спросила. Я же понимаю, что в городе стреляют, и это небезопасно.

Тигр стал тяжелее и твердым. Кто-то нашил ему на лапы лямки, такие небольшие колечки из ремешка. Я сразу поняла, что так я смогу его прицепить к рюкзаку и носить за спиной. Очень удобно, а то я быстро устаю, когда несу его в руках. Он же большой.

Нас часто фотографировали, даже видео записывали и рассылали по чатам. У папы и мамы тоже такие чаты были, они в них постоянно сидели. Я всегда снималась с тигром, передавала привет маме и папе, рассказывала, что у меня все хорошо и я знаю, что мы скоро увидимся.

Рано утром, еще все спали, я проснулась от того, что моя кровать дрожала. Я встала, быстро оделась и вышла во двор. Наш домик прикрывал небольшой забор, так что если я подойду к нему близко, то меня не видно. Взрослых видно, они высокие, а я могу присесть, и никто меня не увидит.

Еще было темно и холодно. Солнце проснется позже. Я сидела за забором и трогала землю, она дрожала. На улице не было никого, даже птицы куда-то делись. И тут далеко от нас я увидела, как что-то огромное и тяжелое едет по соседней улице. Мне было плохо видно, но я поняла, что из-за этой черной машины все и дрожит. Я выбралась за забор и, прячась между домами, побежала посмотреть. Сейчас я понимаю, что это было глупо, но тогда я решила, что должна все узнать. И я увидела много, очень много танков. Они ехали друг за другом на большой скорости. Где-то очень далеко стрелял пулемет, я хорошо разбираю этот звук.

На танках была нарисована странная буква, чем дольше я на нее смотрела, тем страшнее она была. Хорошо, что я взяла с собой тигра, он согревал меня, и не было так страшно. Вдруг с танков слетели огромные страшные птицы, такие черные, с большим страшным клювом. Я так испугалась, что вскрикнула, тигр закрыл меня, закрыл лапами глаза. Я не видела, но слышала, как эти птицы далеко стали врезаться в дома, крушить и ломать их. Я лежала у стены дома и боялась подняться, а танки все шли и шли, а птицы все вылетали из них и врывались в дома, но не у нас, где-то там.

Взрыв произошел совсем рядом, и я оглохла. Перестала слышать танки, понимала, что они здесь, земля дрожала. Исчез и страх. Я поднялась, отряхнула тигра, он был весь в пыли, и побежала обратно.

Все уже встали, меня затащили в дом и, наверное, ругали. Но я ничего не слышала, а громко, почти криком, рассказывала про танки, про черных птиц, нарисованных на танках белой краской, как они разрывали дома на части, как их много, очень-очень много!

Потом к нам пришли военные. Они были другие, совсем другие. Кто-то шепнул, что это не наши. Я ничего не слышала, понимала немного по губам. Нас заставили собраться, взять все вещи, белье собрали в тюки, их, как и кастрюли, мешки с картошкой, сухарями и бутыли с водой сложили на телегу. Я никогда не видела, чтобы телегу тащили взрослые, но где было взять лошадей или ослика? Откуда они вообще взяли эту телегу? А почему нам не могли дать машину, у этих военных их было много, такие огромные и страшные грузовики. И почему мы должны уходить, почему они не могли выбрать себе другой дом?

Тяжелее всего было малышам. Они быстро устали, и мы помогали им. Я несла их вещи и игрушки. Старшие несли малышей на руках. Мы шли очень долго, если бы нам дали машину, то мы бы быстро туда приехали.

Дом был грязный и холодный, кроватей было мало. Мы уложили малышей, а сами как-то разместились на полу и ждали, когда печка прогреет дом. Было очень холодно, и есть не хотелось. Я так и уснула в куртке и штанах. Проснулась уже на лавке, кто-то раздел меня, накрыл одеялом и подложил тигра под голову. Малыши очень много плакали, и никто не мог их успокоить. Так их жалко, им тяжелее всего. Мы уже большие, а малышам очень плохо.

Глава 18. Как я сбежала

За нами пригнали автобус. Опять эти военные, от них воняет, как от того военного, когда наш автобус кто-то остановил, а маму и других увезли. Но от этих воняет еще водкой и гарью, а еще колбасой и еще какой-то гадостью. Так воняло от алкашей в соседнем дворе, мама всегда обходила их стороной.

Нас затолкали в автобус, хорошо, что у нас все вещи были собраны. Вечером приходил один военный, он не злой, как эти. Он предупредил, и мы собрались. Взрослым тоже разрешили ехать с нами, но не всем. Двух учителей мужчин увели куда-то, разрешили только тетям.

Мы друг друга называли по именам, я забыла их, как будто бы кто-то ластиком прошелся у меня в голове. Хочу вспомнить и не могу. Лица помню, все помню, но не помню имен. Я спросила, куда нас везут, слишком громко спросила. Военные впереди так зло смотрели на нас, что я надолго замолчала.

Мы ехали очень долго, редко останавливались, когда надо было в туалет. А как малышам быть, они же не могут терпеть так долго!

Поздно, уже было темно, я спросила у нашей учительницы, куда мы едем. Она шепотом сказала, что нас увозят. Я спросила куда, а она не ответила. И тогда я решила бежать. Если меня увезут далеко, меня папа и мама не найдут.

Я долго думала, как это сделать. Мы останавливались в таких местах, где ничего не было, а где город или мой дом я не знала.

Нас привезли в какой-то город. Я здесь никогда не была. Пока военные разбирались, я и еще пара ребят сбежали. Я сразу выбрала, куда побегу, спрячусь в парке. Никто за нами не бежал, я слышала выстрелы, но выстрелы были повсюду. По-моему стреляли каждый день и ночью, а кто и в кого я не знала. Меня учили, что когда стреляют, надо упасть на землю и ждать, пока не прекратят.

Когда выстрелы кончились, я пошла. Я долго шла, пока не вышла на страшные улицы. Там лежали люди на тротуаре, на дороге. Тигр закрыл мне глаза и запретил смотреть. Я побежала, сворачивала на другие улицы, но там было еще больше людей. Они просто лежали и все. Сейчас я знаю, что они были все мертвые.

Так получилось, что я выбежала прямо на страшные машины. На них была нарисована змея или буква такая, вроде похожа на букву. Такая буква, как змея, которая готова броситься на тебя. Я видела это в зоопарке, тогда кобра бросилась на нас с папой, хорошо, что там было крепкое стекло.

Черные змеи двигались прямо на меня. Я закричала и побежала от них куда-то. Я не видела, куда бегу. Раздались выстрелы отовсюду. Я увидела, как одна черная плюнула огнем. Огненная оса пролетела так близко, что было жарко. Раздались взрывы, и кто-то больно ударил меня в спину. Я упала в черную яму, такие остаются после бомб или ракет, я уже знаю все. Они все стреляли и стреляли, я лежала на дне, тигр защищал меня. Ему было больно, в него попали, но он даже не заскулил, не заплакал.

Взрыв прогремел совсем рядом. Я больше ничего не помню. У меня до сих пор правое ухо почти не слышит, а левое иногда заложит так, что я глохну. Мама хочет отвезти меня в больницу, но это далеко и сложно. У взрослых все очень сложно.

Я мало помню. Я заболела, очень сильно. У меня была высокая температура. Мы жили в подвале, шесть человек и я. Они нашли меня, не знаю как, не помню.

Там были дедушка и бабушка, их дочь и ее подруга с детьми, мальчиком и девочкой. Они все прятались от бомбежек, от военных. Им разрешили жить в этом подвале, а дом разграбили. В доме жить было опасно и страшно, могли разбомбить или просто обстрелять.

Они нашли мою маму. Мне написали на бумажке мое имя и про родителей, это еще в больнице сделали. Я даже смогла немного с мамой поговорить по телефону, минуту или меньше. Телефон почти не работал, интернета тоже не было. Не понимаю, куда он мог деться? Папа мне рассказывал, что он в воздухе, в небе, как же его могли забрать?

Мы очень долго ждали, когда можно было бы уехать. Алена прятала машину в старом сарае, чтобы никто не украл. Дедушка и бабушка остались в своем доме, они не хотели уезжать. Я их понимаю, я бы тоже свой дом не бросила!

Мы уехали, когда я еще болела. Не все военные плохие, были хорошие. Они привезли лекарства для меня и дали пропуск или что-то такое. Я помню, что машина была вся в белых простынях, что мы ехали очень медленно, и нас часто останавливали. И больше ничего не помню… рядом была мама, а Алены, Оли и Славки с Римой не было. Я маме рассказала, что тигр меня спасал, она знала это тоже. Я говорила, что тигр знает, что папа вернется к нам, обязательно вернется.

Леся не хочет дальше рассказывать. Она что-то помнит, вспоминает, но молчит, а если спросить, то плачет и убегает. Я расспрашивала ее маму Марину, но она тоже начинает плакать. Я знаю, что Леся две недели лежала в больнице, прежде чем попасть в наш лагерь беженцев. Когда мы познакомились, я вычистила и зашила ее тигра. Кто-то вшил в него кусок бронежилета, такая очень твердая ткань. Я папе отправила фото, он мне все объяснил.

Мы живем все вместе, в одной квартире. Леся не знает, но она каждую ночь кричит во сне, а утром забывает. И хорошо, что забывает. Она у нас героиня, большинство из нас успели выехать до настоящей войны. Ее мама Марина сбежала от врагов, она это рассказывала моей маме, а мне не хочет. Она всего боится, и она седая. Мама запрещает мне расспрашивать Марину, но она мне обещала, что расскажет, но потом, когда сможет успокоиться.

Мы все ждем, когда вернутся наши отцы. Мы общаемся, переписываемся в телеге. Редко, я бы хотела каждый день, но там плохо со связью. Я верю, нет, знаю, что они вернутся очень скоро. Это мне тигр рассказал, он настоящий, живой, мы все это знаем.

Если что, это Женя написала.

Глава 19 . Последняя

Мы живем в маленьком городке. Нас много, и все мы из разных мест. Я и не знала, что наша страна такая большая. Мы живем в другой стране, она тоже очень большая. Здесь хорошие и добрые люди, но мне не нравится, что они смотрят на нас так жалостливо. Не надо, мы же сильные и сами справимся!

Сначала нам с мамой было здесь нелегко. Мы привыкли говорить по-русски, как и Женя с мамой Наташей. Я хорошо всех понимаю и меня понимают, зачем нас делить на правильных и неправильных? С папой я разговариваю на нескольких языках, он начал учить меня английскому. Мне нравится с ним учиться, с ним легко и весело, и он не придирается по каждому поводу!

Я думаю, нет, я уверена, что дети умнее взрослых. Вот так, получайте!

Мы обязательно вернемся домой. Не знаю, когда это будет, никто этого не знает. Я вновь увижу своих друзей, буду рада всем, даже тем противным мальчишкам. Не важно, я скучаю по всем, даже по глупому ротвейлеру и его хозяину. Да, мы станем взрослее, уже не будем такими глупыми, мы же будем ходить в школу. Но, честно говоря, я не думаю, что школа сделает меня еще умнее. Мне кажется, туда просто сдают детей на время, пока родители на работе.

Это была шутка, если кто не понял. Так вот, мы вернемся домой. И все будет хорошо. Здесь тоже хорошо, нас не обижают, есть с кем поиграть. Я чувствую себя здесь не своей, Женя говорит, что мы здесь чужие. А как мы можем быть чужими, если все мы люди? Есть мальчики и девочки, мужчины и женщины, и все мы люди. Зачем взрослые делятся постоянно на что-то, я так и не понимаю, на что.

Сейчас я понимаю, что у меня, у мамы, у папы, у Жени и ее мамы – у всех нас отняли что-то. Нам это не вернут, никогда и никто не сможет вернуть. Я не знаю, как это описать, просто чувствую.

Женя плачет от моих слов. Она вообще часто плачет, как взрослые. Ей всего двенадцать лет, а мне часто кажется, что она уже постарела, немного, совсем чуть-чуть. Она иногда смотрит также как моя мама, как ее мама, как многие мамы здесь. Я боюсь их взгляда.

Взрослые вообще часто и много плачут, особенно, если я что-нибудь ляпну такое. Женя объясняла мне, что они боятся правды. Тогда я не хочу быть взрослой, не хочу взрослеть, не хочу бояться.

Иногда взрослые не замечают нас детей и говорят о войне. Я, наконец, запомнила это слово. Странно, в нем нет ничего такого, раньше я бы и не обратила на него внимание. У нас во дворе мальчишки часто играли в войнушку, я тоже играла, была медсестрой. Сейчас я вздрагиваю от него, мама не видит, я прячусь, не хочу ее лишний раз расстраивать. Что-то есть в этом слове такое плохое, очень плохое. Я еще ребенок и не должна понимать, так мне говорят взрослые. А зачем это понимать, если я и так знаю, что это, что это очень плохо.

Мама обещает мне, что устроит для меня настоящий День Рождения. Нет, не хочу я День Рождения! Пусть вернется папа, пусть возвращается поскорее. Так уж и быть, переживу без подарков, я уже подросла и поумнела, куклы подождут. От торта не откажусь, торт пусть будет J))))

И последнее слово или много слов J)). Спасибо Жене, что она все это написала. Я рассказывала, а она записывала на диктофон, потом что-то сделала на своем планшете, и мои слова стали текстом. Я тоже научусь этому, но потом. Мне хочется научиться писать самой, я даже попробовала, написала одно предложение и так устала! Женя прочитала все сначала мне, и это странно как-то. Мне казалось, что это не я, не обо мне, а о ком-то другом. Жаль, что это было… если бы мне попалась золотая рыбка, я бы попросила ее сделать так, чтобы ничего этого никогда не было – никогда-никогда! Золотая рыбка бывает только в сказках – это я знаю точно, а жаль. И я знаю, что жизнь страшнее любой сказки.

21 апреля 2022 г.