Читать онлайн
"Блейд. Книга 2"

Глава 1

2016 год, февраль. Воздушное пространство над Атлантическим океаном.

… Есть высота, на которую ангелы не долетают…

Молодой мужчина сидел на своём месте в самолёте, который совершал перелёт из Сан-Франциско в Берлин. Голова отвёрнута от всех, взгляд безразлично бродит по периметру иллюминатора, буравя кустистые облака. Пальцы в раздраженном нетерпении отстукивают непонятный ритм по кожаному подлокотнику кресла. Движение резко обрывается, левая ладонь, украшенная с тыльной стороны татуировками в виде узоров, витиеватых слов и перстней, ложится на колено, сжимает его.

Губы молодого человека изгибаются, изламываются, выражая полнейшее пренебрежение и отвращение к окружающей действительности. Бизнес класс. Стюардессы с ногами от ушей в коротенькой форме. Все на одно лицо. Все улыбаются. Все готовы исполнить любой каприз любого своего состоятельного пассажира, который может пожелать бокал XO, может захотеть выкурить сигару, а может возжелать и её саму в туалете или прямо в салоне. Курить, конечно, в самолёте никому не могли разрешить, дабы не подвергать опасности персонал и других пассажиров, но объяснять это нужно было мужчине или женщине, изъявившей такое желание максимально мягко и корректно. В противном случае, сойдя на землю, стюардесса, сказавшее «не то» слово, могла легко стать безработной. Вступать в интимную близость с пассажирами, конечно же, тоже было запрещено. И никто не мог принудить «работницу неба» к этому, но при определённых обстоятельствах девушке, которой поступило подобное предложение, стоило десять раз подумать над тем: «А стоит ли моя честь таких больших проблем?». И, с учётом того, что с «честью» каждая из этих девиц модельной внешности давно попрощались, выбирали они обычно вариант «Моя честь не стоит проблем».

На самом деле, подобные предложения девушкам в небесно-синей форме поступали крайне редко. Но был один такой случай, после которого девушка не только «неплохо провела время», но и обзавелась богатым и именитым любовником, а, после, и мужем. Эта история стала своего рода легендой в данной авиакомпании, и каждая стюардесса – говорила она это вслух или нет – мечтала повторить историю «небесной Золушки».

С первым же и самым распространенным вариантом пожелания пассажира – бокалом дорогого спиртного, стоило разбираться как можно скорее, чтобы не навлечь на себя его гнев.

Слишком много улыбок и показной учтивости, готовности на всё. Слишком много нот ароматов разнообразных дорогих духов, от амбре которых начинала болеть голова. Слишком долгий перелёт – почти двенадцать часов в пути. Слишком мало никотина в крови, а от одного из пассажиров как назло терпко пахнет сигаретным или сигарным дымом. Слишком не хватает интернета, в котором можно успешно «потеряться» на часок-другой. Слишком неинтересен и однообразен пейзаж за окном. Слишком хочется уснуть и проснуться от едва уловимого удара самолёта об землю, но спать, как назло, не хочется. Слишком…

Парень едва заметно морщится и отворачивается от окна, окидывая незаинтересованным взглядом всех тех, с кем он делит салон «стальной птицы». Губы плотно сжаты, отчего они кажутся намного тоньше, чем есть на самом деле. Взгляд карих глаз скользит от одного человека к другому, не задерживаясь ни на ком. Мужчина в элегантном дорогом костюме с благородной сединой в волосах, женщина средних лет, бизнес-леди, это заметно по чему-то неуловимому в чертах её лица и в её глазах…

Всё, надоело. Парень вновь отворачивается к окну, слегка прикрывает глаза, смотря на взбитые сливки, которыми казались висящие за стеклом облака, сквозь решето опущенных ресниц.

«Достало», - подумал парень и, встав, стремительно направился к туалету.

Зайдя внутрь, даже не потрудившись закрыть за собой дверь и хотя бы попытаться сделать своё нарушение правил перелёта незаметным для глаз персонала самолёта, он достал сигарету и зажигалку. Щелчок, на мгновение вспыхивает огонёк, и небольшое помещение наполняется сладко-горьким запахом крепкого дыма и треском тлеющего табака.

Одна затяжка, вторая, третья. После третьей становится легче. Парень заполняет свои лёгкие терпким дымом и задерживает дыхание, наслаждаясь этим удушливым и кружащим голову распиранием внутри.

Он запрокидывает голову и закрывает глаза, наслаждаясь этим добровольным удушьем, этим сладким ядом, что стремительно проникает в каждый сосуд и разносится вместе с током крови по телу. Одна секунда, две, три…

Резкий выдох. Слишком густое облако дыма взмывает к потолку и медленно рассеивается, растворяется, обращаясь пустотой. Пустотой…

Дверь туалета открывается, едва уловимо, но, всё равно, мерзко скрипнув, на пороге появляется одна из стюардесс – совсем молоденькая девушка с глазами пятилетнего ребёнка или ангела, для которой этот перелёт был первым. Большая удача – после школы стюардесс попасть сразу в бизнес класс на межконтинентальный рейс.

Именно молодость, неопытность, неискушенность и вера в правила и законы, которые должны быть справедливы для всех, не позволили ей закрыть глаза на то, что из туалета потянуло сигаретным дымом.

- Мистер, - обратилась к парню девушка. У неё была не только внешность ангельская, но и голос. – На борту самолёта запрещено курить. Прошу вас, потушите сигарету и вернитесь на своё место.

- Мы попали в зону турбулентности? – спросил парень, проигнорировав просьбу затушить сигарету, слегка вскинув бровь.

- Нет, - немного неуверенно ответила девушка, не совсем поняв – к чему был вопрос пассажира?

- Тогда, я имею полное право передвигаться по салону. Это никак не будет угрожать моей безопасности.

Глубоко вдохнув, стюардесса вновь обратилась к парню, мягко требуя:

- Потушите сигарету. Вы подвергаете опасности персонал самолёта и остальных пассажиров.

Она потянулась к сигарете в руке парня, желая забрать её и затушить самостоятельно. Поднеся сигарету к губам, уйдя этим от попытки забрать у него дымящую палочку, парень затянулся и ответил, выдыхая дым девушке в лицо:

- Если вам так не нравится, что я курю, высадите меня.

Подождав несколько секунд, насладившись недоумением и беспомощностью, отразившимися на лице молоденькой стюардессы, парень продолжил:

- Не можете? – лёгкая усмешка.

- Нет, мистер, не можем. Вы должны понимать, что мы находимся на высоте двенадцати тысяч метров, и мы не имеем никакой возможности высадить вас. Но, если вы будите и дальше отказываться следовать требованиям безопасности, я буду вынуждена сообщить об этом руководству, и вас внесут в чёрный список нашей авиакомпании.

Слова девушки, её серьёзный тон и глупая уверенность в том, что её голос хоть что-то значит и решает – всё это невозможно забавляло парня. Он усмехнулся и покачал головой. Вновь затянувшись дымом и выдохнув его, заставив девушку поморщиться из-за крепости отравленного смолой и ядами воздуха, он ответил:

- Валяйте.

Стюардесса в недоумении подняла брови, непонимающе смотря на непоколебимо пассажира, который всем своим видом выражал то, что ему глубоко наплевать и на неё, и на её слова.

Взгляд девушки невольно скользнул по телу парня, начиная с туфель и заканчивая глазами. Светлые джинсы с потёртостями и парочкой аккуратных дырок, кремовая рубашка, которая потрясающе оттеняла его загорелую кожу – спасибо недавнему отдыху под жарким солнцем южных островов – и делала образ невероятно сексуальным. Изысканные и приковывающие взгляд татуировки на руках и груди – несколько расстегнутых пуговиц рубашки позволяли увидеть кусочек рисунка. Дорогие часы. Фактурные черты лица: чёткая линия челюсти и подбородка, ровный нос, пухлые губы – верхняя намного тоньше нижней и имеет резкий изгиб – карие глаза, которые, одновременно, переливались солнечным янтарём и просвечивали первозданной тьмой. Наконец, взгляд девушки поднялся ещё выше, останавливаясь на красивой и модной стрижке парня, на его светлых волосах, небрежно уложенных назад.

Ей никогда не нравились блондины, но девушка не могла найти в себе сил, чтобы отвести взгляд. Что-то было такое в этом парне, что заставляло смотреть на него вновь и вновь: не моргая, забывая дышать. И этим чем-то была та загадочность, которая ровными и мерными волнами исходила от него, заполняя собой любое пространство, в котором он оказывался. Опасная загадочность…

Он был слишком молод для крупного бизнесмена, не походил на сынка богатого отца, который только и умеет, что плевать на писаные законы и прожигать родительские деньги. Он не был знаменитой персоной – его лицо девушка видела впервые. Но… кем он был – этот парень, так нагло и невозможно спокойно попирающий установленные десятками лет порядки?

- Мистер… - вновь попыталась обратиться к блондину девушка.

- Хватит, - резко и холодно одёрнул стюардессу парень.

Он сделал последнюю затяжку, докуривая до самого фильтра и даже немного больше, и, затушив сигарету, бросил её в унитаз. Не утруждаясь тем, чтобы смыть окурок, парень прошёл мимо работницы авиакомпании и направился обратно к своему месту.

Заняв своё кресло, блондин обернулся и, увидев ту самую стюардессу, которая пыталась остановить его от курения, он махнул рукой и произнёс:

- Подойдите ко мне.

Девушка, которая и до этого выглядела потерянно, совсем растерялась и встала на месте, смотря на наглого пассажира своими огромными светло-голубыми глазами.

Это заметила другая стюардесса, которая налетала уже не один десяток рейсов и прекрасно знала, что пассажиры очень не любят промедления и того, когда их желания не исполняют. Поджав губы, она одарила нерасторопную коллегу недобрым взглядом и поспешила подойти к блондину.

Как только она подошла к креслу парня, её губы растянулись в широкой фирменной улыбке.

- Вы что-то хотели, мистер? – любезно поинтересовалась девушка, чуть склоняясь к парню, отчего её светлая блузка, надетая под традиционно голубой пиджак, слегка распахнулась, оголяя ложбинку между налитыми и, кажется, искусственными грудями.

- Да, - кивнул блондин.

Не спеша продолжить высказывание, он разблокировал телефон и взглянул на время. Они не преодолели ещё и половины пути.

Сунув телефон обратно в карман, парень поднял взгляд на стюардессу и добавил:

- Принесите мне виски.

- Конечно, мистер, - учтиво кивнула стюардесса. – Что-нибудь ещё?

- Нет, - ответил парень, отворачиваясь и совершенно теряя интерес к дальнейшему разговору.

Девушка не стала настаивать. Кивнув, она поспешила удалиться, чтобы выполнить просьбу. По пути она шепнула своей коллеге, которая пыталась выступить борцом с курением:

- Зайди потом в комнату для персонала. Поговорим.

- Неужели, я что-то сделала неправильно?

- Не сейчас. Мне нужно отнести заказ.

- Давай, я отнесу? Я свободна. А тебя просил подойти мужчина с третьего места.

- Нет уж. Насколько я поняла, взаимопонимания у вас не получилось. А, если тебе всё равно, то мне проблемы на работе не нужны. Мне сына кормить надо.

- Стелла, я всего лишь хотела, чтобы этот парень не курил на борту. По-моему, я права.

- Ты права, - шёпотом ответила Стелла, выставляя всё необходимое на изящный столик на колёсиках. – Но правда твоя никому не нужна. Обычно, если пассажир так себя ведёт, это значит, что он может себе это позволить. Не пытайся ссориться с теми, кто может запросто раздавить тебя.

- А… как же правила?

- Всё, мне некогда, - раздражённо ответила Стелла. – Мне нужно отнести заказ.

После этого девушка, ничего больше не сказав, вышла в салон, катя перед собой миниатюрный стеклянный столик, который был до того начищен, что был почти незаметен.

- Ваш виски, мистер, - любезно произнесла девушка, протягивая парню бокал, обернутый салфеткой.

Взяв бокал, не удостоив стюардессу даже кивком или взглядом, блондин сделал глоток. Игнорируя присутствия девушки, он достал наушники и, медленно размотав провода, вставил их в уши, после чего подключил к телефону и включил музыку, что тут же заполнила тишину черепной коробки громким звуком и чётким тяжёлым ритмом.

Стюардесса около минуты стояла, ожидая ещё каких-то приказаний, смотря на красивый профиль парня, которому было совершенно наплевать на её присутствие. Он смотрел в окно, периодически поднося бокал к губам и делая маленький глоток, наслаждаясь вкусом крепкого напитка и тем теплом, что он разносил по венам.

По правилам она должна была напомнить ему о том, что на борту самолёта запрещено пользоваться электронной техникой и попросить его выключить телефон, но, как только он достал наушники, она поняла, что не станет делать этого. Не станет открывать лишний раз рот. Ей была очень дорога её работа и рисковать ею она не хотела. А среди пассажиров, порой, попадались те, кто мог одним звонком отправить работника авиакомпании на улицу. Ей не хотелось проверять, обладает ли этот загадочный блондин подобной властью. В этом не было никакой необходимости, потому что эта власть сквозила в каждом его движении, в каждом взгляде таких двояких глаз, что вмещали в себе огненный свет и мёртвую тьму.

Вздохнув, Стелла развернулась и пошла прочь, возвращаясь в комнату для стюардесс, намереваясь немного отдохнуть, вытянув уставшие ноги, пока её вновь не вызовет очередной требовательный и привыкший к неукоснительному и скорейшему исполнению своих приказов пассажир.

Блондин сделал совсем маленький глоток – всего несколько капель, облизал горькие от крепкого напитка губы и залпом осушил бокал, отставляя его на столик.

Он думал о том, что часа через пол нужно снова покурить. О том, что ему нужно сделать по прибытии домой. О том как, вероятно, изменился его дом за те четыре года, которые он провёл вдалеке от него…

Он думал о чём угодно и, одновременно, ни о чём. Потому что, по сути, все эти мысли были пустыми. Они не заставляли сердце биться быстрее и душу сиять, они не могли подарить крови тот огонь, что движет жизнью, заставляя идти вперёд, к своей цели. У него не было целей, потому что его ничего не интересовало в этой жизни. У него было всё, но ему ничего не было нужно. Хотя…

«Нет, есть, - подумал блондин и по привычке взял уже пустой бокал, поднося его к губам. На язык скатились несколько терпких капель. – Я хочу узнать правду. Всю правду. Свой долг перед жизнью я уже отработал. Теперь очередь жизни отдавать то, что взяла взаймы у меня. И, пусть ни времени, ни людей она мне не сможет вернуть, но слова правды я у неё выбью, - он зловеще ухмыльнулся, глаза подсветило адским огоньком. – Теперь меня ничто не остановит. Я и так ждал четыре с половиной года. Ждал, даже забыв о том, о чём так желал спросить. Но сейчас… - он хмыкнул. – Сейчас я всё узнаю. Если понадобится, я разберу этот город по кирпичикам, но узнаю. Не зря же я возвращаюсь в Берлин…».

Он вновь подозвал стюардессу и, дождавшись новой порции виски, продолжил свои размышления:

«Узнаю… И, если кто-то посмеет попробовать мне помешать, я сотру его в порошок…».

Рука его медленно сжала бокал. По тонкому стеклу пошли трещины, но блондин даже не дрогнул бровью, не обратил на это никакого внимания. Он медленно провёл указательным пальцем по трещине на боку бокала, едва уловимо раздражая кожу микроскопическими порезами и царапинами. Его взгляд был тёмным и жутким, устремлённым вперёд и в никуда.

Он ничего не просил у жизни. Он не цеплялся за жизнь, буквально играя со смертью в самые опасные игры, доводя свою равнодушную неосторожность до безумия и абсурда. Но, как бы это ни звучало, с каждым его рискованным поступком жизнь всё больше влюблялась в него, всё больше теряла голову от этого обворожительного блондина со взглядом повелителя ада. Она предлагала ему всё, она отдавала ему всё и отдавалась сама. А смерть…

А смерть не смела его тронуть. Потому что своих не забирают в ад. Да и сатане конкуренция там, внизу, была совершенно ни к чему. А в том, что Люцифер проиграет в этом сравнении, сомневаться не приходилось, ибо даже дьявол не мог творить зло с таким искусством и равнодушием. И, пусть на руках парня уже давно не было невинной крови, но он имел полное право зваться – Смертью. Смерть была его сестрой. Смерть жила у него между рёбер, там, где когда-то горело трепетным огнём желание спасти и спастись. Там, где жила надежда…

Сейчас же там, в груди, была сырая могильная земля, на которой не могли зародиться даже сорняки. Она была мёртвой. Мёртвой, как он.

«Блейд Билоу, - с усмешкой вспомнил парень слова на справке о собственной смерти. – Застрелен во время попытки побега при перевозке в Ландсбергскую тюрьму, где он должен был продолжить отбывание наказания…».

Глава 2

Из пепла и ненависти -

Жуткая судьба Демона,

На крыльях Тьмы

Он вернулся, чтобы остаться.

И не будет спасения,

Потому что он лишен благодати.

WithinTempation, Demon’sfate©

Забрав свой паспорт у женщины за стойкой регистрации вновь прибывших, и проигнорировав её добрые слова и пожелания хорошего времяпрепровождения в Берлине, Блейд забрал свой чемодан и твёрдой походкой направился к выходу. Двенадцать часов в пути, все «прелести» регистрации, ни единого часа сна в самолёте и совершенно дрянной сон накануне ночью – всё это совершенно не заставляло парня чувствовать себя уставшим или разбитым. Единственным, чего ему хотелось сейчас, это вдохнуть полной грудью свежего вечернего, почти ночного воздуха.

Выйдя на крыльцо аэропорта, игнорируя бегущих людей, что желали скорее скрыться от февральской стужи и непогоды, Блейд поставил свой чемодан и, достав сигарету, закурил. На улице была минусовая погода. Дул ледяной, пронизывающий до костей ветер. С неба сыпал мокрый снег. Но блондин даже не застегнул куртку, которую накинул буквально на пороге.

Лениво переводя взгляд с одной детали мокрой оживленной улицы на другую, парень остановился на чёрном Кадиллаке с тонированными стёклами. Проверки были лишними. Парень точно знал, что это представительное авто приехало за ним.

Зажав сигарету в зубах, Блейд взялся за ручку чемодана и мерно покатил его вперёд, к машине, водитель которой терпеливо ждал его, не глуша двигателя.

- Здравствуй, Блейд, - поздоровался водитель, взглянув в зеркало заднего вида, когда блондин сел на заднее сиденье. – Как прошёл полёт?

- Дерьмово, - сухо ответил блондин. – Каким ещё может быть двенадцатичасовой перелёт?

Воздержавшись от дальнейших попыток завести дружескую беседу, водитель спросил:

- Куда ехать?

- Домой.

- Вы можете уточнить, мистер Билоу?

- Если я не в духе, это не значит, что меня вновь нужно начинать называть по фамилии, - холодно произнёс парень. – Не играй в любезность, Винсент. Я этого не люблю, - поджал губы блондин и сложил руки на груди.

- Извини, Блейд.

- Всё, хватит, - достаточно резко одёрнул мужчину Блейд, морщась.

Он взглянул на часы, но вспомнил, что не перевёл их по прибытии. Вздохнув, он обратился к водителю:

- Который час?

- Двадцать один час пятьдесят шесть минут.

Блейд посидел примерно минуту, думая над тем, куда ему лучше поехать сейчас. Определившись, он назвал адрес своего бывшего дома, а, затем, попросил-потребовал:

- Винсент, дай мне телефон. Мой разрядился.

- Блейд, все и так знают, что ты прилетаешь в это время…

- Не нужно пытаться думать и говорить вперёд меня, - максимально чётко произнёс блондин, прозрачно намекая на то, что водитель начинает бесить его своим поведением.

Забрав телефон, он вспомнил номер нужной ему конторы, который предусмотрительно посмотрел в интернете перед вылетом, и, вбив его в аппарат связи, без приветствия заговорил:

- Мне нужно вскрыть замок моего дома. Как можно быстрее. Записывайте адрес…

Винсент хотел поинтересоваться, что за замок желает сломать его непосредственный начальник, но, помня предыдущие ответы парня на его вопросы, решил тактично промолчать. Мягко надавив на педаль газа, мужчина направил автомобиль, что бесшумно зашуршал своими шинами по влажному и грязному асфальту, по озвученному блондином адресу.

Водитель то и дело заглядывал в зеркало заднего вида, но причиной тому был не страх слежки и не то, что их могут «поцеловать в зад». Мужчине было интересно наблюдать за своим начальником, которого правильнее было бы назвать хозяином. За те деньги, которые Блейд платил ему и за ту помощь, которую он оказал ему, когда Винсент был на самом краю и готовился к встрече с ужасающей неизбежностью, парень мог звать его как угодно и соответственно обращаться.

Но Блейд не пользовался своими «правами». Да, он мог резко ответить. Да, мог сказать нечто такое, на что впору было бы обидеться или даже захотеть ударить его. Но он никогда не пытался никого унизить намерено. Если человек, находящийся в его подчинении, совершал ошибку, ему можно было только посочувствовать. В случаях же, когда подчинённые не имели никакой вины перед своим господином, они могли спать относительно спокойно и рассчитывать на не смертельные «ядовитые укусы» своего непосредственного начальника.

Винсент вздохнул и, убедившись, что дорога чиста, вновь взглянул на своего начальника через зеркальную гладь. Во мраке салона авто и на фоне февральской грязи, против которой были бессильны борцы за чистоту улиц, этот парень смотрелся так органично, так уместно...

Блейд сидел, отвернувшись к окну, лениво наблюдая за панорамой родного города, которого он не видел так давно. В ушах приглушённо гремела музыка. Одна рука его покоилась на подлокотнике, ладонь второй лежала на колене – расслабленная поза скучающего победителя, которому больше не с кем сразиться. Его взгляд медленно переплывал от одного объекта за окном к другому: дом, магазин, женщина в чёрном пальто с коричневым зонтом, ребёнок, который хотел перепрыгнуть через лужу, но споткнулся и упал прямо в грязь, молодой полицейский, разговаривающий с едва стоящим на ногах мужчиной в отвратительном вязаном шарфе болотного цвета, девочка лет четырнадцати в светло-голубых колготках, заляпанных грязью…

Всё это было жизнью, но воспринималось Блейдом скорее как кино, шоу за стеклом, в котором он единственный зритель, а все эти люди – глупые актёры, которые даже не знают, что за роли они играют. Победитель остаётся один. Истина. Правда. Боль. Крест. Блондин беспристрастно наблюдал за этим «шоу за стеклом», лениво думая о том, как же все эти людишки на самом деле жалки в своей бесконечной суете и гонке за страстной мечтой. Никто из них не задумывается над тем, стоит ли его игра свеч? Многие даже не задумываются над тем, а хотят ли они то, что делают, на самом деле? И абсолютно все из них игнорируют одну простую истину – смерть ближе, чем кажется. В один прекрасный день/утро/вечер она может просто войти в их дом и скрипящим голосом столетней старухи сказать: «Пора». И всё. И ничего не попишешь. А жить они так и не начали…

«К чёрту», - поморщившись, подумал Блейд и отвернулся от окна. Мысли о других людях всегда очень быстро утомляли его.

- В чём дело?! – раздражённо спросил блондин, поняв, что они стоят на месте.

- Пробка, Блейд, - тоном вышколенного английского дворецкого ответил Винсент.

- Мило, - ответил блондин, складывая руки на груди и кривя губы.

Он только полчаса, как вернулся в родной город, а он его уже успел негостеприимно встретить и разочаровать. Пробка начала двигаться только через десять минут. А к месту назначения они попали только через сорок пять минут, вместо положенных пятнадцати.

- Блейд, тебя ждать? – опустив стекло, спросил Винсент, когда Блейд покинул машину, слишком сильно хлопнув при этом дверцей.

- Я не знаю, сколько я пробуду здесь, - ответил парень, даже не оборачиваясь на собеседника.

- Неважно. Я подожду. У тебя же разрядился телефон, и ты не сможешь позвонить.

- Доберусь на такси, не маленький уже.

- Блейд, мне кажется, тебе было бы лучше вначале отдохнуть, выспаться, а только потом…

- Я сам разберусь с тем, что мне делать, - чётко и звучно, почти по слогам ответил блондин, перебивая мужчину и одаряя его чёрным и невозможно тяжёлым взглядом. – Не лезь не в своё дело, Винсент.

- Извини, Блейд.

- Извинения я не принимаю, ты об этом знаешь, - резко остыв, сменив тон на привычно холодный и равнодушный, ответил парень, доставая сигарету. – Надо думать перед тем, как говорить или делать, а не пытаться потом извиняться.

Винсент отвёл взгляд, принимая поражение и демонстрируя, что он всё понял и что он кается. Мужчина сейчас корил себя за то, что изначально начал беседу неправильно, пытаясь влезть в душу блондина, поговорить с ним по-товарищески. Он, определённо, был не в духе, и любое неправильное слово могло стать причиной взрыва и страшного пожара. Пусть Винсент работал на Блейда не так давно, а последний раз видел его полгода назад, когда парень отослал его в Германию, но он успел прекрасно понять и уяснить одну простую истину – с Блейдом шутить нельзя. Нельзя его злить. Нельзя не слушаться. В противном случае ошибка или самая безобидная фраза может отлиться большой кровью.

Мужчина сам иногда удивлялся тому, что этого парня не просто слушались все, несмотря на его сложный характер – о нём даже за спиной не смели сказать дурного слова. Страх? Возможно. Благодарность? Вероятно. Уважение? Тоже вариант. Блейд вмещал в себе всё то, за что подчинённые могут любить своего начальника и относиться к нему фактически как к богу. К очень страшному богу.

Блейд обернулся и прищурился, вглядываясь в надпись на подъехавшей к его дому машине. Убедившись, что это приехали те люди, которых он ждал и с которыми связывался по телефону, парень обернулся на водителя, говоря ему:

- Можешь быть свободен. Я заряжу дома телефон и позвоню тебе, когда ты мне будешь нужен.

- Модно примерно узнать, в котором это будет часу?

- Я не знаю, - холодно ответил блондин. – Можешь езжать домой и ложиться спать, главное, телефон положи рядом с собой. Ты же не женщина, думаю, сможешь быстро собраться, когда я позвоню, и приехать.

- Хорошо, Блейд, как скажешь, - кивнул мужчина, не желая пытаться спорить.

- Да, - кивнул парень, - как я скажу…

Он на несколько секунд словно выпал из реальности, смотря куда-то на грязный асфальт, что лоснился в оранжевом свете мокрых фонарей. Помутнение прошло так же резко, как и наступило. Подняв голову, блондин добавил:

- Можешь ехать домой.

Сказав это, он развернулся и уверенной быстрой походкой направился к забору, около которого уже топтался сотрудник фирмы по вскрытию замков. Без лишних слов парень достал бумаги, подтверждающие то, что именно он является владельцем дома и имеет право на то, чтобы просить взломать дверь, и сунул их невысокому мужчине в невнятной форме.

- Мистер Билоу… - попытался заговорить мужчина, пытаясь прочесть в скудном свете все нужные ему сведения, но Блейд сухо перебил его:

- Не тратьте время на разговоры. Читайте молча и делайте свою работу.

Мужчина глянул на не слишком приветливого клиента, но возвращать или пытаться ответить не стал. Как говорится – кто платит, тот и музыку заказывает.

Кое-как прочитав всё, что было нужно, мужчина кивнул и отдал бумаги обратно Блейду. Он спросил:

- Мистер Билоу, вы уверены, что нужно ломать?

- Вы считаете меня идиотом?

- Н-нет, мистер Билоу.

- Тогда, что за глупый вопрос? По-моему, только идиот может сначала позвонить и попросить сломать ему дверь, а потом начать думать над тем, надо ли это делать?

- Извините, мистер Билоу, но я должен уточнить, это…

- Вы тратите моё время, - перебил мужчину блондин. – Ломайте.

Вздохнув, работник взял свои инструменты и начал работу. Блейд отошёл на три шага и, сложив руки на груди, стал наблюдать за действиями мужчины. Под таким пристальным взглядом работать было трудно, но этот мужчина был профессионалом и потому смог совладать с собой и заставить руки не дрожать.

Когда с замком на заборе было покончено, Блейд шагнул на территорию дома и кивнул в сторону крыльца, говоря:

- Теперь дверь в дом.

Работник вздохнул и на этот раз без лишних вопросов взял свои инструменты и пошёл к двери. Блейд неспешно пошёл за ним, вставая чёрной тенью за спиной, давя своим присутствием.

- Извините, мистер Билоу, - обратился к парню мужчина, не выдерживая этого гнёта, - вы не могли бы немного отойти?

Спеша оправдать свою странную просьбу, работник добавил:

- Вы загораживаете мне свет и мне трудно работать.

Ничего не ответив, блондин отошёл, по-прежнему оставаясь рядом, но теперь по правый бок от работника. Ему было так забавно наблюдать за работой этого мужчины, который ломал дверь, по сути, в дом мертвеца, но даже не знал об этом. Блейду было смешно наблюдать за всеми теми людьми, которые держали за последние несколько лет в руках документы, удостоверяющее его личность. Но, безусловно, самое искреннее удовольствие от созерцания людской неосведомленности парень испытал здесь, в Берлине. Четыре года назад дело Бонифация стало небывало громким, а, значит, и имя самого Блейда звучало из каждого утюга, когда его – жестокого убийцу невинного мальчишки наконец-то поймали. Он не мог судить об этом точно, потому что был лишён возможности смотреть телевизор на протяжении всего следствия и после него, но что-то ему подсказывало, что тогда он стал знаменитостью.

Тогда его это совершенно не интересовало, у него были дела поважнее. Сейчас же, наблюдая то, как те, кто «кидал в него камни», не узнавали его, не могли сопоставить имя «Блейд Билоу» с именем «Блейд Билоу» парень ухмылялся, глумливо изгибая губы, наслаждаясь этой картиной из раза в раз.

Тогда, когда тот, чьё место сейчас занял блондин, помогал ему выйти из тюрьмы, замаскировав всё под смерть, Блейд намерено не стал менять имя в документах, не стал менять год рождения, дату и место. По всем документам он оставался тем же человеком, только с чистой историей, не обремененной тюремным сроком. Да, Блейд-убийца умер в январе 2014 года при попытке побега. Остался просто Блейд – человек без лица и прошлого.

Как же забавно было наблюдать за тем, как его не узнают, как работники разносортных структур не могут сопоставить имя и лицо, которое некогда видели по телевизору. Казалось, весь город охватила коллективная потеря памяти. Что ж, игра Блейда в другого человека была бездарна, потому что он не пытался играть, но в неё верили все…

- Всё, - сказал мужчина, разгибаясь и убирая инструменты обратно в чемоданчик. – С вас шестьдесят пять евро.

Блейд молча достал деньги и сунул их мужчине. После этого он переступил порог дома, шагая в темноту, и закрыл за собой входную дверь, которая теперь не запиралась.

«Нужно будет позвонить, чтобы замки заменили, - подумал блондин, окидывая взглядом пространство гостиной, запыленную мебель. – А то, мало ли, кто-то будет не знать, чей это дом, и захочет взять что-нибудь без спроса...».

Поджав губы, Блейд коснулся выключателя, щёлкнул им. Ничего не произошло. Это совершенно не было удивительным с учётом того, что дом стоял «законсервированным» уже четыре года. Электричеством слишком давно никто не пользовался и так же давно никто не платил за него.

Вздохнув, Блейд пошёл вперёд, проводя ладонью по покрытой пушистым слоем пыли спинке дивана, обогнул его. Глаза уже успели достаточно привыкнуть к темноте, потому парень смог легко разглядеть несколько чистых листов бумаги, которые часто оставлял на столе Майкл, и кружку со следами недопитого и уже испарившегося кофе, которую блондин оставил здесь, не подозревая, что получит возможность убрать её только спустя четыре года.

Последний раз он был в этом доме, в котором они жили с Майклом, в конце мая 2012 года, тогда, когда он ездил за таблетками младшего. Потом был ещё раз, когда ему под конвоем разрешили собрать необходимые вещи для отбытия в тюрьму, но этот раз блондин не считал. Вот и всё…

2012 год и резко 2016 – без перехода, без событий, что наполняли это место жизнью между этими двумя датами.

Блейд протянул руку и коснулся кончиками пальцев белых листов, что из-за пыли выглядели серыми, провёл по ним, оставляя полосы от своих прикосновений, которые показывали первозданную белоснежность бумаги.

- Вот и всё, - едва слышно прошептал Блейд, вздыхая и прикрывая глаза.

Посидев так несколько секунд, он повернулся в сторону лестницы, смотря туда, наверх таким непонятным взглядом, в стеклянной пустоте которого было намешано столько всего: боль, горечь, нотки жгучей, словно серная кислота, ностальгии…

Эти эмоции были жгучими, но не огненными, они приносили острую боль, но не рвали душу изнутри. И от этого было хуже всего – от эмоций на грани истерики рано или поздно придёт освобождение: когда слёзы закончатся, а душа очистится. От того же, что творилось сейчас между рёбрами блондина, спасения не было – не спасёт ни крик, ни плач. Потому что эти чувства настолько прочно засели внутри, настолько сильно зацепились своими шипами-колючками за ткани лёгких, что избавиться от них можно было бы, лишь вырвав несчастный орган дыхания, который и так каждый день травили никотином и смолой. Блейд бы и не был против того, чтобы провести ампутацию части себя, да вот только где найти того хирурга, что проводит такие операции?...

Вздохнув, Блейд встал и пошёл к лестнице, медленно поднялся на второй этаж, отмечая, что начали скрипеть ступени. Оказавшись на втором этаже, парень несколько минут стоял, смотря во мрак, ощущая себя частью этой пропыленной, бездыханной и мёртвой темноты.

По правую руку от него была дверь в ванную комнату. Чуть дальше его спальня, в которую блондин не испытывал совершенно никакого желания заходить сейчас. И, по левую руку, спальня Майкла. Бывшая спальня.

Лёгкие сжала своим стальным кулаком горечь и безнадёжность, уродливая слабость перед лицом времени, которое ему было не повернуть назад, и жизни, которую Блейд не мог переписать и вычеркнуть из неё страшные отрезки. Он ничего уже не мог изменить. Он не мог вообще ничего – только разглядывать в бессилие предметы, которые когда-то были частью их с братом жизни, а теперь стали лишь пылесборниками.

Подойдя к двери, Блейд положил ладонь на ручку и, мягко надавив, открыл дверь. В бывшей спальне Майкла, как и во всём остальном доме, была темнота.

Оставив дверь открытой – запираться не было никакого смысла – блондин медленно подошёл к столу, на котором продолжал стоять компьютер и лежали оставленные уже покойным владельцем предметы для рисования. На тумбочке стоял стакан, который Майкл бросил, не успев выпить лекарства и бросаясь за братом в надежде узнать правду…

Сердце болезненно сжалось от этих воспоминаний, от мыслей о тех далёких днях. Между ними и настоящим днём была целая пропасть, кишащая тёмными сущностями, что только и ждут, как бы ухватить заблудившегося и наивного, верящего в лучшее прохожего и высосать из него всю жизнь до последней капли. Целовать его в синеющие уста, пока они не станут холодными, как лёд. Обнимать его нежно и ломать ему кости, разрывая их острыми обломками внутренности и прорывая кожу…

Эти тёмные сущности были похожими на дым, но холодными, как тысячи мертвецов. Они сладко пели, но смертоносно кусали и пили жизнь до последней капли. Они были прекрасны, но при прямом взгляде на них могло остановиться сердце. Они были…

Они были тем, что заняло место души в теле Блейда, в его груди. И самым страшным в них было то, что парню было уютно с ними. Он не пытался оказать им сопротивление, но и не кормил их свежей кровью и плотью так часто и в том виде, в котором им того хотелось. Смерть перестала быть его хобби и стала профессией. Она стала его работой. И в ней он был начальником. А начальникам не пристало марать руки грязной работой.

Блейд стёр пыль с экрана компьютера. Порыва разобрать рисунки Майкла, посмотреть на них не было. Наверное, это могло быть слишком болезненным. Слишком больно держать в руках нечто, что, можно сказать, было частью твоего близкого, ведь рисунок, как и любое творчество, является самой прекрасной и искренней частью души, которую человек отрывает от себя, чтобы поделиться с другими. Больно и бессмысленно...

Проведя по краю стола кончиками пальцев, Блейд коснулся ручки на верхнем его ящике, отнял их от прохладного материала и вновь положил, сжал, потянул на себя. Первые секунды две в недрах ящика ничего не угадывалось, но затем…

Блондин разглядел во мраке фото-рамку и само фото, обрамленное ею. Фото, на котором они были вместе: улыбались, обнимались, выглядели такими счастливыми. Блейд нахмурился и взял рамку, вглядываясь в их лица. Он не мог вспомнить того дня, когда было сделано данное фото, память подсказала лишь то, что, кажется, ему на тот момент было года двадцать два или двадцать три, а Майклу, соответственно, пятнадцать или шестнадцать. Тогда до трагедии было ещё так далеко – целых три или четыре года. А сейчас трагедия уже стала почти старой историей – между ней и настоящим моментом были тоже целых четыре года. Какая ирония…

Продолжая держать фото в руках, рассматривать его, Блейд сел на кровать младшего, портя идеально убранную постель. Хотелось бы немного больше света, чтобы увидеть каждую деталь радостной фотографии, но получить его не было возможности. Да и надобность была не такая уж сильная. Человеческие глаза быстро привыкают к тьме. Человеческая душа быстро привыкает к тьме. Человек, вообще, привыкает ко всему. А, если не привыкает, то умирает. Вымирает, как мамонт.

Либо ты, либо тебя – закон мира, в котором побеждает сильнейший, хитрейший и далее по списку. Сурово. Жестоко. В меру справедливо.

Блейд встал и вновь пошёл на первый этаж, где оставил свой чемодан. Найдя там зарядное устройство для мобильного, парень вернулся в бывшую комнату брата и, подключив телефон к сети, завалился на кровать на спину, впиваясь взглядом в потолок и ожидая, когда аппарат связи вновь заработает.

Ожидая, блондин вновь взял в руки фото, рассматривая лица, которые казались такими… чужими. Блейд слишком давно не узнавал себя в зеркале. И причиной тому были не проблемы психические или органические, что изменили его внешность до неузнаваемости или заставили забыть собственные черты. Нет, всё было на прежних местах: светлые волосы, карие глаза и так далее. Из нового появились татуировки, шрамы и тело стало ещё более спортивным, проработанным. Узнать себя было легко и, одновременно, невозможно, потому что из глубины зрачков уже несколько лет смотрела не душа, а пустота и смерть, которая жила между рёбер, оберегая парня от всех бед и не отдавая его иным своим костлявым сёстрам.

- Майкл, - едва слышно прошептал Блейд, проводя кончиком пальца по улыбающемуся лицу брата.

Это имя тоже стало чужим в его устах. И от этого не было больно. От этого было просто чертовски холодно. И здесь не помогут ни одеяла, ни горячие чаи, ни даже горячительные напитки. Развеять такой холод может лишь другой человек. Но такого – другого больше не было в жизни Блейда. И самое страшное в этой всей ситуации было то, что Майкл не просто ушёл из этой жизни, а ушёл сам, самостоятельно выбрал смерть. А это значит, что ему было настолько трудно, что жизнь виделась страшнее смерти.

- Я уже не узнаю, о чём ты думал, стоя на подоконнике и готовясь сделать шаг. Не узнаю, что творилось в твоей голове и душе за день, неделю или месяц до этого. Но я узнаю, как получилось так, что за тобой не уследили в стенах психиатрической больницы, где, прости, таких, как ты, должны лечить.

Стиснув зубы, Блейд сел и взял телефон. Набрав номер Винсента, и дождавшись того, когда мужчина ответит, блондин произнёс:

- Забери меня минут через сорок.

- Хорошо, Блейд.

Не сказав больше ничего, блондин отклонил вызов и не слишком аккуратно бросил телефон на стол. Вновь упав спиной на кровать, парень прикрыл глаза, ощущая под пальцами прохладу стекла, за которым покоилась его с Майклом фотография.

Время текло быстро и незаметно. Винсент приехал и, набрав Блейда, отчитался о том, что уже ждёт его. Ответив сухое: «Хорошо», блондин поднялся с кровати и, забрав телефон и фотографию, направился вниз. Забрав и чемодан, парень покинул дом, оставляя за спиной закрытые, но не запертые двери и быстро преодолевая расстояние до машины.

- Ещё раз здравствуй, - произнёс Винсент, когда Блейд сел в автомобиль. – Куда ехать?

- Домой, - сухо ответил блондин и отвернулся к окну.

Он добавил через какое-то время:

- Надеюсь, там уже всё готово…

Глава 3

Блейд совсем слегка, словно для вида держался пальцами правой руки за руль нового автомобиля, который потрясающе и пьяняще пах кожей и чистотой, нетронутостью. Скользнув взглядом по ленивой шеренге машин, что медленно ползла к повороту и скрывалась за ним, парень достал мобильный телефон, практически не глядя на экран, вбивая номер. Как только на вызов на том конце связи ответили, блондин без перехода отдал поручение:

- Приезжай ко мне домой. Мне нужен отчёт о том, что вы тут делали в моё отсутствие.

- Блейд, - ответил приятный женский голос, - я же высылала отчёты каждую неделю?

- Мне. Нужен. Отчёт, - делая звучные паузы между словами, повторил блондин. – Можешь не возиться с бумагами и донести мне всё устно.

- Хорошо, - согласилась девушка. – Я возьму с собой ноутбук. Через сколько мне нужно быть?

- Выезжай прямо сейчас, - без особого интереса ответил Блейд. – Здесь жуткая пробка, но я её сейчас объеду и минут через десять-пятнадцать буду на месте.

- Как скажешь, - согласилась девушка. – Скоро буду.

Услышав нужные ему слова, блондин отклонил вызов и бросил телефон на пассажирское сиденье. Мягко повернув руль, он выехал из вялой колоны автомобилей и въехал во двор, намереваясь сократить путь до своего нового дома, в котором он ещё ни разу не был, но над внешним видом и устройством которого работал целых девять месяцев, скрупулезно требуя от строителей, а потом и дизайнеров интерьера, фото-отчётов раз в несколько дней. К слову, такая педантичность и въедливость не была лишней и не прошла без следа – судя по последним фотографиям уже готового дома, он был достоин того, чтобы в него въехал король.

Игнорируя дорожный знак, запрещающий проезд, Блейд насквозь проехал через двор, выезжая на улицу с противоположной стороны и, таким образом, огибая унылую пробку, в которой стопорились нервные люди, которые желали поскорее попасть домой/по своим делам, но не решались поступить, как блондин. Их сдерживало слишком многое, в том числе, страх перед законом, а, вернее, перед наказанием за его нарушение. Блейда же не сдерживало ничего. Его границы остались сломанными и разрушенными далеко за спиной, от них не осталось даже пыли и каменной крошки. Теперь он был Законом.

По дороге блондин заехал в магазин, купив некоторых продуктов, в которых, должно быть, нуждался шикарный дом с совершенно пустым холодильником, и бутылку светлого рома. Немного подумав, парень взял ещё одну бутылку крепкого спиртного, полагая, что так будет правильнее и предусмотрительнее. Отчего-то, парня отвратило от бренди, который он только и пил раньше. И на протяжении нескольких последних лет он занимался тем, что пытался найти ему замену. Но пока никакой напиток не смог запасть ему в сердце настолько, чтобы на постоянной основе поселиться в его баре.

Расплатившись и покинув магазин, блондин бросил свои покупки в багажник и вернулся за руль, громко и неосторожно захлопывая дверцу машины, которая захныкала от такого грубого обращения, и покинул парковку.

Как он и предполагал, до дома он добрался за десять, а если быть по-королевски точными, то за девять минут. Остановив автомобиль, блондин положил руки на руль и, слегка прищурившись, начал рассматривать фасад своего нового дома. Снаружи он выглядел представительно, очень громоздко и как-то гнетуще. Он словно нависал над смотрящим огромной каменной махиной, грозясь раздавить и даже не заметить этого.

Располагался дом в городе, недалеко от центра, но был построен таким образом, чтобы ближайший соседский дом был на приличном расстоянии. Блейд не слишком любил постоянное общество кого-то, пусть и неявное. А так… До ближайшей постройки было более ста метров, что гарантировало то, что никакой любопытный сосед не рискнёт заглянуть в его окно. Что ж, это для его же, соседа, блага. Потому что в некоторые дела лучше нос не сунуть, если не хочешь остаться без носа, без рук, без ног, без головы…

Хотя, если подумать, у любопытного соседа не было возможности заглянуть в окно даже, если бы он того захотел. Глухой забор почти два с половиной метра в высоту. Сигнализация. Датчики движения. И охрана, которой сейчас не было на территории дома, но которая только и ждала сигнала, чтобы приступить к своим непосредственным обязанностям.

Дождавшись, когда ворота откроются, Блейд въехал на территорию дома, свернул к гаражу. Оставив в нём машину, парень вышел на середину своего просторного двора, оглядываясь по сторонам, оценивая работу нескольких десятков людей, которые, подобно ювелирам, оттачивали в нём самые мелкие детали, доводя внешний вид особняка до совершенства.

Вставив ключ в замок, блондин услышал звук подъезжающего автомобиля, обернулся, хмурясь. Из симпатичной машины небесно-голубого цвета с примесью металлик вышла девушка, с которой он связывался по телефону. В руках она держала сумку с ноутбуком.

Убедившись в том, кем являлась его гостья, и полностью потеряв интерес к наблюдению за ней, парень зашёл в дом и запер дверь, но всего на один оборот – всё равно через несколько минут открывать.

Сделав два шага вперёд, блондин остановился на границе слишком просторной гостиной, обводя её периметр взглядом, на долю секунд цепляясь то за тёмно-коричневый, почти чёрный, как крепкий кофе, диван, то за вазу на высоком столике, то за телевизор… Всё выглядело так, словно только и ждало своего хозяина, который придёт и развеет одиночество скучающего по нему дома.

Удивительно, но, несмотря на то, что в этом доме никто до этого не жил, каждая его деталь, каждый предмет интерьера выглядел живым, наполненным душой. Да, видно, рабочие постарались на славу… Единственным, в чём не было души в стенах этого дома, так это в самом его владельце.

В дверь позвонили. Не спеша, Блейд сначала отнёс покупки на кухню и только потом вернулся к порогу своего дома, чтобы впустить в него гостью.

- Здравствуй, Блейд, - поздоровалась гостья.

В ответ блондин лишь кивнул и отошёл чуть в сторону, пропуская девушку в дом, а после запирая входную дверь. Его гостей была молодая девушка двадцати девяти лет от роду. Она была первой «птичкой», с которой парень познакомился, придя в «дело». А «делом» его стала работа в криминальной организации, которую он возглавил после смерти предыдущего руководителя, который её основал, возведя от мелкой группировки до целой империи.

Блейд до сих пор иногда с усмешкой вспоминал ситуацию и диалог, который мог бы зваться судьбоносным, верь он в судьбу…

Это было в конце октября 2013 года. Блейд на тот момент находился в тюрьме уже больше года, но к тому моменту его это совершенно не смущало, не заботило и не интересовало. Он чувствовал себя негласным королём этого царства за колючей решёткой. Он и правда был им. Молчаливый и равнодушный, с ледяным взглядом, которым он мог заткнуть любого. Блейд не стремился к этому уважению или страху – как хотите – но так получилось. Потом ему это начало даже нравиться – как говорится, чем больше тебя боятся, тем больше уважают, а чем больше тебя уважают, тем меньше будут пытаться тревожить по мелочам.

Да, право, блондина никто не смел потревожить, к нему никто даже близко подходить не желал, чтобы не попасть под горячую руку. А в том, что рука у этого парня очень «горячая», убедиться было проще простого – достаточно было иметь глаза, чтобы всё увидеть воочию, или уши, чтобы услышать разговоры о нём.

Правда, были люди, которые желали с ним дружить или сотрудничать, но их Блейд быстро отсылал от себя, если они ничего не могли ему предложить или слишком часто пытались поговорить. Ему не нужны были друзья. Ему не нужны были товарищи. Ему не нужен был никто и никого он не удостаивал своим вниманием. Так могло быть и в тот раз, когда во время прогулки к нему подошёл немолодой представительный мужчина, который всем своим видом внушал уважение и излучал тихую и спокойную власть.

Этот мужчина – Йохан Джеймс Циммерман разительно отличался от всех остальных заключенных. В его глазах не было ни злости, не безысходности, ни боли. Его взгляд был спокойным и излучал мудрость опыта и прожитых лет. Его взгляд был почти таким же, как у самого Блейда, только в глазах блондина спокойствие и равновесие были не умиротворенными, а мёртвыми. Но при более ближайшем рассмотрении оказалось, что от глаз мужчина тоже веяло ледяной вечностью и близостью смерти. Это Блейд узнал из их разговора…

- Блейд? – обратился к парню мужчина.

Блондин, который ненавидел гулять в то время, когда их выводили на прогулку, сидел в стороне на лавке. Он поднял взгляд, не слишком заинтересовано смотря на подошедшего. Он ожидал, что сейчас состоится очередной неинтересный разговор, но на деле всё получилось немного иначе…

- Да, - после долгого молчания ответил парень.

- Меня зовут Йохан, - представился мужчина, садясь. – Йохан Джеймс Циммерман…

- Йохан, - перебил мужчину Блейд, поворачиваясь к нему, - а я соглашался на то, чтобы вы сели рядом со мной?

Мужчина слегка изогнул уголки губ, улыбаясь. Он ответил:

- Вижу, Блейд, ты знаешь цену себе и своему личному пространству.

- Знает себе цену тот, кто её называет, - безразлично и в то же время жёстко ответил Блейд. – У меня же нет цены.

- Ты не хочешь меня выслушать? – спросил мужчина, слегка прищуриваясь, смотря на бойкого парня.

Давно Йохан не встречал подобного отношения к себе. Очень давно… Это могло значить лишь одно – он не ошибся, остановив свой выбор на Блейде. Не каждый мог похвастаться таким хладнокровием и таким достоинством, как этот парень.

- А есть смысл? – сразу, в лоб спросил Блейд, одаряя собеседника безразличным и совершенно незаинтересованным взглядом. – Вы хотите мне что-то предложить?

- Ты знаешь, кто я, Блейд? – не посчитав нужным отвечать на вопросы парня, спросил Йохан, смотря в глаза блондину, ожидая, когда тот отведёт взгляд. Это было верной проверкой на слабость. Но блондин выдержал её с королевским достоинством.

- Йохан… - повторил Блейд имя собеседника, кивая, на несколько секунд задумываясь.

Подумав, он вновь повернулся к мужчине, отвечая:

- Нет, я о вас ничего не слышал.

- Странно… Но хорошо. А я, напротив, много чего слышал о тебе, Блейд. И именно это заставило меня подойти к тебе…

- Не знаю, к чему ты клонишь, Йохан, - ответил Блейд, и в своих словах переходя на «ты». – Но будет лучше, если ты скажешь мне всё максимально быстро и оставишь одного.

- Я не намерен танцевать под твою дудку, Блейд, - ответил мужчина, вставая. – Потому я сейчас уйду, и разговор мы продолжим вечером, чтобы у тебя было время подумать.

- И над чем я должен думать? – фыркнул блондин.

- Над тем, хочешь ли ты выйти не через сорок лет, а через несколько месяцев…

После этого Йохан, как и сказал, удалился, игнорируя ощущение тяжёлого взгляда, которым Блейд буравил его спину. Да, он смог заинтересовать блондина. В противном случае, если бы он не умел правильно разговаривать с нужными людьми, он бы не добился всего того, что у него сейчас было.

Вечером, после ужина, Блейд сидел в своей камере, коротая время за курением. Да, в камере было запрещено курить. Но что тюремщики могут сделать ему такого или сказать, чтобы он пожелал следовать их правилам?

В дверь постучали. Блондин сказал: «Открыто» и даже не стал оборачиваться, чтобы проверить, кто решил посетить его обитель. Он знал, кто к нему пришёл. Сейчас решалась его судьба, о чём парень не знал, что его совершенно не интересовало. Любое неправильное слово с его стороны могло отнять у него шанс на свободу. Но жизнь слишком любила его, чтобы позволить этому случиться…

- Садись, Йохан, - по-прежнему сидя спиной к мужчине, произнёс Блейд, указывая на стул.

Мужчина прошёл по камере и занял указанный стул, внимательно смотря на блондина, ожидая, когда он удостоит его своим вниманием, не заговаривая первым.

Стряхнув очередной раз пепел в чашку, Блейд поднял на гостя вопросительный взгляд. Но дожидаться объяснений его визита он не стал, самостоятельно нарушая молчание и делая первый шаг в сторону своей свободы, даже не подозревая о том, чем обернётся для него данный разговор.

- Йохан, ты говорил про моё освобождение, - произнёс парень. – Я готов тебя выслушать.

- Я рад, что ты готов, - кивнул мужчина. – Но прежде, чем я начну говорить, ты должен дать слово, что, в случае твоего отказа, всё сказанное мною останется между нами. Мне не нужна бегущая за мной толпа. Для того, чтобы тратить на это время и силы, мне осталось слишком мало…

- Я думаю, ты должен был успеть понять, что друзей здесь я не имею, - спокойно ответил блондин. – Я никому ничего не скажу. Трепаться не в моём стиле.

- Хорошо. Тогда, я начну, - кивнул мужчина и закинул ногу на ногу, начиная свой рассказ: - Я вижу, что ты не любишь лишних слов и рассуждений. Я тоже. Потому я перейду сразу к сути дела. Я - крупный бизнесмен. Бизнес мой имеет две стороны: известную всем и теневую, потому, можно сказать, что я тесно связан с криминалом, я стою в его главе. Как ты видишь, Блейд, я не молод. Мне уже пятьдесят восемь лет. В моём возрасте уже непросто управлять делами и… как говорится, дела разруливать. Но дело даже не в возрасте. Четыре месяца назад у меня нашли онкологию. Четвёртая стадия, множество метастаз, неоперабельная. В лучшем случае мне осталось жить год. В худшем я не проснусь уже завтра…

- Я не совсем понимаю, при чём здесь я? – спросил Блейд.

Йохан говорил о своей обречённости так спокойно и с таким достоинством, что его хотелось слушать. Он вызывал уважение.

- Дело в том, Блейд, - ответил Йохан, - что я должен кому-то передать свой бизнес. А передать его мне некому. Обычно, подобные дела всей жизни переходят по наследству детям, внукам. Внуков у меня нет. Детей трое: сын и две дочки. Но никто из них не может унаследовать мой бизнес. Мой сын – имбецил. Это клинический диагноз. Наверное, я что-то делал в своей жизни слишком неправильно, раз мой столь ожидаемый наследник родился таким.

Мужчина выдержал паузу и посмотрел на Блейда, словно ожидая, что тот нечто ответит или даже рассмеется. Имбецил – это же так смешно, это же всего лишь ругательство во языцех! Но блондин даже не думал смеяться. Он как никто другой знал, каково это, когда твой близкий болен и как бывает трудно доказать обществу то, что он такой же человек, как они, а не нечто, подобное забавному зверьку.

Поняв, что Блейд не станет ничего говорить, и, убедившись в том, что парень достойно прошёл очередную проверку, Йохан продолжил:

- Сам понимаешь, управлять моим бизнесом он с таким диагнозом не сможет.

- А твои дочери?

- Дочери… - произнёс Йохан, тяжело вздыхая. – Старшая моя дочь, Эвелин, только и умеет, что бегать по мужикам. Я надеялся, что с таким образом жизни она мне внука хотя бы родит. Но – не судьба. После очередного аборта она заработала полное бесплодие.

Мужчина вновь взглянул на Блейда. Но блондин продолжал молчать, внимательно его слушая, ни единым микродвижением лица не выражая пренебрежение к его словами. Йохан продолжил:

- Младшая моя дочь – Лилиан, теоретически могла бы стать наследницей моего дела. Но, грубо говоря, мозги у неё не под то устроены. Да и не место женщинам в таком деле… - он вздохнул и, выдержав паузу, заговорил вновь: - Теперь ты понимаешь, что дело мне оставить некому. В тех случаях, когда складывается подобная ситуация, бизнес передаётся кому-то из подчиненных, тому, кто наиболее ярко проявил себя. Но мои люди, посоветовавшись, решили, что этого делать не стоит. И я с ними, на самом деле, полностью согласен. Когда тот, кто был на уровне со всеми, вдруг поднимается выше, начинается смута в рядах тех, кто остался на своём месте. Это естественный процесс. И такой же естественный процесс то, что, пока будет решаться, кто займёт моё место, все внутри команды перегрызут друг другу глотки. В истории таких случаев сотни. Я всегда знал, что мои люди – почти семья, но в последнее время я смог убедиться в том, что они и есть самая настоящая семья, в которой все заботятся не только о себе, но и об общем деле, об общей безопасности.

У Блейда в голове появилось предположение о том, что послужило причиной интереса Йохана к нему. Но парень решил не делать поспешных выводов и дослушать гостя. В конце концов, это был первый случай за почти полтора года, когда он слушал кого-то с интересом.

- Так, на общем совете было решено, что моё место должен занять человек со стороны.

- А тебе, Йохан, не кажется, что это рискованно? – поинтересовался Блейд. – Человек со стороны может оказаться совершенно бездарным и погубить твоё дело.

- Может, - кивнул Йохан. – Именно поэтому я лично взялся за поиск своего приемника. Это дело сложное. У меня было всего три кандидата за четыре месяца, которые показались мне достойными, но все они отпали, не прошли проверок.

- Можно вопрос?

- Задавай, Блейд.

- Я четвёртый? – блондин посмотрел в глаза своему собеседнику.

Его взгляд был совершенно непонятным, нечитаемым. В нём не было той тревоги, которой следовало бы ожидать от такого предположения, которая была бы уместна. Взгляд парня был спокойным, в меру заинтересованным, пристальным – таким, каким должен быть взгляд человека с идеальной хваткой и контролем себя и ситуации.

- Да, - кивнул Йохан после некоторой паузы. – Ты – мой четвёртый кандидат. Я наблюдал за тобой почти месяц и убедился в том, что всё, что я о тебе слышал, правда.

- И к чему тебе человек с «нечистыми» руками? – спросил Блейд, вскидывая бровь, смотря мужчине в глаза. – Уместно ли в тюрьме искать приемника?

- Прости меня за грубость, но это будет максимально точный ответ – мне не нужен святой, потому что моё дело не свято. Но и монстр или псих, который не умеет контролировать свои животные порывы мне ни к чему. Мне нужен человек, который умеет быть безжалостным и холодным, но, в то же время, который будет умело обращаться с коллективом, управлять им и выдавать верные решения. Мне нужен тот, кто умён, а лучше очень умён. Тот, кто может убить, а может и спасти.

Блейд невольно усмехнулся, слушая все эти характеристики, что идеально описывали его. Разговор становился всё более интересным с каждой минутой.

- И, главное, мне нужен человек, которого ничего не будет держать ни здесь, ни где-либо в другом месте.

- Тебе нужен человек без близких и привязанностей?

- В идеале – да, - кивнул Йохан. – Но я понимаю, что найти такого человека практически невозможно. У каждого из нас есть семья, друзья, родные – хотя бы один человек, который может стать рычагом давление в руках конкурента или недоброжелателя…

- Вы нашли его, - сказал Блейд, перебивая Йохана. Тон ровный, взгляд холодный и спокойный.

Йохан вопросительно взглянул на парня, молча какое-то время, а затем спросил:

- Ты готов бросить всё?

- У меня ничего нет, - равнодушно ответил Блейд, пожимая плечами и складывая руки на груди и добавляя: - Ничего, за что я бы мог желать держаться.

- Ты готов попробовать занять моё место?

- Да.

- Но, имей в виду, Блейд, пока я буду жив, я буду проверять тебя, учить. И, если ты совершишь ошибку, разочаруешь меня, мне придётся тебя убрать.

- Я готов к этому, - ответил блондин, думая про себя:

«Как же забавно слышать слова о смерти, которые должны страшить, но на деле они смешны. Смертью меня не напугаешь…».

После этого были почти три месяца ожидания и подготовки плана по освобождению Блейда. Как говорил Йохан, если бы не все те эксцессы, которые учинил парень за время своего заключения, дело бы шло быстрее, так же нужно было учесть слишком много деталей. В итоге, варианта освобождения получилось два. Блейда могли оправдать и законно отпустить на свободу, принеся публичные извинения – Верховный судья Германии был близким другом Йохана, потому сделать это было бы не слишком сложно. Вторым вариантом была – смерть, конечно же, ненастоящая.

Блондин выбрал второй вариант и, дождавшись приказа о своём переводе в Ландсбергскую тюрьму, «принял смерть» и с людьми Йохана отправился в аэропорт, чтобы отбыть в Сан-Франциско, где его уже ждал мужчина, оставляя за спиной свою прошлую жизнь, что официально оборвалась 6 января 2014 года.

Блейд не пытался стать хорошим учеником и достойным кандидатом на место Йохана, он делал всё с присущим ему равнодушием, но всякий раз умудрялся поразить всех и убедить их в том, что лучше, чем он, никто не справится с этим делом. Да, воистину, хладнокровие и безразличие являются самым сильным оружием в умелых руках.

Полгода парень провёл в статусе правой руки Йохана, перенимая его знания, учась внутренним законам его бизнеса, знакомясь с нужными людьми. А после того, как третьего июля 2014 года мужчины не стало, все единогласно выразили своё согласие с тем, чтобы Блейд занял место их главы. Никакого голосования не было, не было совета или чего-то подобного. Это решение было принято дружно и молча, потому что каждый член этой «семьи» успел убедиться в том, что Блейд сможет стать достойной заменой Йохана, которого, увы, не могли отбить у смерти никакие деньги или связи.

Так из заключенного, обречённого состариться в унылых тюремных стенах, Блейд стал главой целой империи. Стечение обстоятельств, судьба, улыбка фортуны…

Блейд не называл это никак. Это был шанс, который просто выпал ему. И, со временем, этот шанс позволил ему вернуться домой, но уже в том статусе, который мог позволить ему узнать всё, заставить заговорить даже мертвецов и, если ему того захочется, плюнуть в лицо системе, которая четыре года назад отняла у него всё…

Блейд беззвучно усмехнулся, возвращаясь в реальность и выныривая из своих раздумий. Обернувшись, он увидел, что гостья уже устроилась на диване и включила ноутбук, ожидая, когда он обратит на неё внимание. Заметив взгляд Блейда, девушка спросила:

- Я могу начинать?

Лишь хмыкнув в ответ, блондин стремительно преодолел расстояние до кресла, что располагалось сбоку от дивана, в пол оборота к нему, и сел. Повернувшись, к гостье, парень смерил её взглядом, который был подобен рентгену.

Она совсем не изменилась с того момента, когда он видел её в последний раз около месяца тому назад – эта девушка была одной из последних, кого Блейд переправил в Германию. Она – красивая крашеная блондинка с почти чёрными глазами, спортивной фигурой и яркими татуировками на руках и плечах, плотно сидящая на кокаине. Но ни внешность, ни пагубное пристрастие не мешали ей быть асом в финансовых делах, за что её уже четыре года держали в «семье». Также, она исполняла роль своего рода секретаря и личного советника. Можно сказать, что она была правой рукой Блейда… если бы, конечно, ему нужна была правая рука.

Но блондин хорошо относился к этой девушке, которая носила совершенно неподходящее ей благородное имя – Тереза. Она знала всё и всегда. Была в курсе всех сплетен и реальных фактов. Она была достойным и уважаемым членом команды, несмотря на свою половую принадлежность и совершенно не вяжущийся с её мозгами образ. Хотя, если поговорить с ней подольше, можно было понять, что умна и почти гениальна Тереза лишь в работе, в жизни же она совершала ошибку за ошибкой, рискуя однажды упасть так сильно, что подняться уже не будет сил.

Бизнес, который унаследовал Блейд, был мужским царством. Женщинам было не место в этом суровом и жёстком мире логики, расчёта и решений, которые могли решать судьбы. Среди окружения парня было всего две представительницы слабого пола, которые смогли доказать, что достойны занимать своё место.

Достав сигарету и подкурив, парень развернулся к Терезе корпусом и, поставив локоть на спинку кресла и подперев голову, спросил:

- Ну, какие новости?

- Деньги, про которые я тебе писала, перевели, - начала отчитываться девушка.

Она тоже развернулась на диване к начальнику лицом, подгибая под себя ноги. Она продолжила:

- Дело Леонидаса закрыли. Завтра должен выйти.

- А как Захер? – спросил Блейд, внимательно смотря в глаза девушке. – Надеюсь, его посадили?

- Да, посадили.

- Отлично, - хмыкнул блондин, беря с журнального столика пепельницу и стряхивая в неё пепел. – Мне очень не понравилось то, что он пытался нам угрожать и шантажировать нас.

- Мне тоже, особенно с учётом того, что он пытался всегда говорить со мной.

- Понимаю, - кивнул Блейд и затянулся дымом, отворачиваясь и добавляя: - Ничего, думаю, в тюрьме у него будет время подумать…

- Нужно отдать какие-то особые указания по его содержанию за решёткой?

- Это не в твоей компетенции, - слегка поморщился блондин, продолжая смотреть вперёд, периодически затягиваясь крепким дымом.

- Я знаю, я спрашиваю не как твой помощник, а как друг.

Уголки губ парня дрогнули в ухмылке.

- В чём дело, Блейд? – спросила Тереза, которая уже достаточно хорошо научилась понимать самые мимолётные смены настроений своего начальника.

Блондин помолчал несколько секунд, смотря куда-то в сторону, затем произнёс:

- Подойди.

Тереза вопросительно вскинула бровь, но отложила ноутбук и подошла к парню, становясь чуть сбоку от него. Блейд неспешно поднял на неё взгляд и поманил её пальцем, говоря:

- Наклонись.

Девушка покорно склонилась к блондину. Он взял её за подбородок и чуть приподнял, чтобы ей в глаза попадал свет.

- Что я говорил тебе насчёт кокса перед встречами со мной? – сухим и ледяным тоном спросил Блейд.

- Блейд, ты чего? – попробовала отшутиться Тереза, пытаясь убрать руку парня от своего лица, но он только сжал сильнее. Взгляд его стал тяжелее, темнее. – У меня глаза просто чёрные почти, вот зрачков и не видно и они кажутся всё время расширенными.

- Ты считаешь меня идиотом? – ледяной тон.

- Конечно, нет, - ответила Тереза, вновь пытаясь разжать пальцы парня, но хватка его казалась стальной. – Блейд, пусти, мне больно…

Блейд не отпустил. Поняв, что все её отмазки и попытки уйти от ответа не работают и не действуют, девушка сказала, вздыхая и прикрывая глаза:

- Ладно, приняла в обед немного… Я же не знала, что ты встретиться захочешь. И, Блейд, у меня во время прихода работоспособность повышается, так что, ты не должен…

Высказывание Терезы прервала слабая пощёчина. Это был даже не удар, так, едва уловимый шлепок, призванный показать девушке, что ей лучше заткнуться.

- Во время прихода работоспособность повышается, не спорю, - произнёс Блейд, в упор смотря в глаза Терезе, словно гипнотизируя. – Спасибо тому, что ты не выбрала для себя героин, потому что разговаривать с коматозным полутрупом я бы точно не стал и сразу выкинул бы тебя на улицу. Так же, Тереза, я делаю тебе последнее предупреждение, - он встал, продолжая держать девушку и смотреть ей в глаза, - ещё раз придёшь ко мне под кайфом в рабочее время или во время обсуждения рабочих вопросов – накажу.

Он толкнул девушку в кресло, заставляя сесть, и захлопнул крышку её ноутбука.

- Пошла вон, - даже не смотря на подчиненную, произнёс Блейд, доставая новую сигарету и подкуривая.

- Блейд, я приняла совсем чуть-чуть, - попыталась оправдаться Тереза. – Почему ты меня гонишь, как собаку?

- Протрезвей, потом поговорим, - сухо ответил блондин и направился в сторону лестницы на второй этаж.

Остановившись на полпути, он обернулся и добавил:

- Я завтра собираюсь в штаб-дом. Передай нашим, что, если кто-то хочет меня видеть или обсудить что-то со мной, пусть будут там.

- А я? – спросила Тереза, поворачиваясь на диване, чтобы видеть блондина.

- А ты можешь быть свободна. И закрой за собой дверь.

Сказав это, Блейд быстро преодолел оставшуюся часть лестницы и скрылся на втором этаже. Тереза несколько минут сидела, продолжая смотреть туда, где исчез парень. Ей казалось странным то, что он требовал от неё «трезвого ума». Йохан – а она начала работать ещё при нём – никогда не заострял внимания на том, чиста ли её кровь или нет. Она была отличным работником, и ему этого было достаточно. Блейду же было тоже всё равно на дрянную привычку и зависимость своей подчиненной – губить себя было её правом – но в те моменты, когда она взаимодействовала с ним, он требовал того, чтобы её острый ум был ещё и ясным, незамутненным действием белого порошка.

Вздохнув, девушка забрала свой ноутбук и покинула дом, закрывая, как того и просил Блейд, за собой дверь.

В это время Блейд зашёл в свою новую спальню, сделал два шага вперёд и остановился, рассматривая интерьер. Он помнил, как самолично выбирал каждую деталь для этой комнаты, но, отчего-то, сейчас всё в помещении бесило его: начиная от мятного цвета покрывала на кровати и заканчивая потолком, который казался недостаточно белым.

Скривив губы, парень в три шага преодолел расстояние до кровати и одним рывком сорвал с постели отглаженное и идеально расстеленное покрывало, бросил его на пол, как какую-нибудь тряпку. Туда же отправились и подушки, и простынь. Когда на кровати не осталось ничего, кроме матраса, Блейд сел на неё, сгибаясь, обхватывая руками голову и слегка сжимая виски, а затем закрывая ладонями лицо.

Внутри бродил какой-то непонятный порыв клокочущей энергии, который не давал спокойно думать и сидеть. Его следовало разрядить, но… как?

Блондин упал спиной на кровать, закрыл глаза, оставаясь в этой замершей, почти мёртвой позе на несколько минут. Не открывая глаз, он сунул руку в карман и, достав телефон, нажал кнопку разблокировки. Глаза открывать не хотелось, но набрать нужный номер вслепую могло быть проблематичным.

Разомкнув веки, Блейд набрал необходимый ему номер и нажал на вызов. Ему нужно было избавиться от неприятного раздражения, что вибрировало у него в груди, постепенно набирая силу. И он знал не так много способов того, как это можно было сделать.

Он удивлялся тому, что до сих пор помнил наизусть номер Киппа. Вот только… его товарищу этот номер больше не принадлежал.

Выслушав трёхкратный повтор слов: «Такого номера не существует. Проверьте правильность набранного номера и попробуйте позвонить ещё раз», Блейд скривился и отклонил вызов.

- Сука, - выдохнул он. – Конечно, как я мог забыть о том, что Кипп бежал из страны ещё четыре года назад…

Парень раздражённо выдохнул, но внутреннего клокотания этот выдох не ослабил, а, напротив, подогрел пламя в крови. Блейд резко сел, снова беря в руки мобильный телефон, крутя его. Повторив попытку дозвониться до товарища, блондин выматерился и швырнул телефон на кровать. Аппарат отскочил и ударился об пол, обзаводясь несколькими трещинами на экране.

Неспешно встав, блондин подобрал раненый телефон, осмотрел его. Поджав губы, он замахнулся и со всей силы швырнул средство связи в стену. Телефон разлетелся на мелкие детали, усыпая своими останками пол. Глаза блондина переливались каким-то жутким и тёмным огнём, грудь редко и высоко вздымалась. Всё в его внешности говорило о том, что внутри него зарождается буря, которая ищет выхода, и, рано или поздно, найдёт его.

Глава 4

Танцуй! Танцуй! В безумном ритме!

Пускай в их жилах стынет кровь.

Лети на свет подобно птице

Дари им, муза, вечную любовь.

Stigmata, Танцуй©

Ночной клуб. Громкий бит музыки гремит из мощных колонок, расходясь волнами по залу, пронизывая тела людей, оглушая и затмевая стук сердца. Сотни вспышек каждую секунду бьют по глазам, слепят их, раздражают, вызывая электрические помехи в мозгу. Заполночь, около часа ночи – то самое время, когда посетители увеселительного заведения успевают дойти до того состояния, что позволяет раскрыться и раскрепоститься, но ещё не падают с ног, как это бывает около четырёх-шести часов утра.

Темнота-свет, темнота-свет – десятки светло-голубых вспышек, подобных ударам молний, разрывают темноту клуба и тут же вновь погружают его во мрак; то выхватывают фигуры танцующих и веселящихся людей, то вновь прячут их во тьме.

Блейд сидел на одном из кожаных диванов, что стояли вдоль стены, потягивая виски и наблюдая за девушкой, что самозабвенно танцевала на середине зала. Тёмно-русые прямые волосы длиной до поясницы струились водопадом по её спине и плечам от каждого её движения. Точёная фигура, обтянутая узкими джинсами и серо-голубой маечкой извивалась под звуки музыки, попадая в ритм, двигаясь вместе с ним и сливаясь в единое целое.

Она танцевала спиной к блондину и не могла заметить его заинтересованного взгляда, который скользил по изгибам её фигуры, но парень очень сомневался в том, что она его не чувствует. Такое всегда ощущается очень явно. Она всё чувствует. Она всё понимает. И она играет с ним, набивая себе цену. Но она сдастся, Блейд был в этом уверен.

Вместе с последними звуками стихающей песни девушка обернулась, сталкиваясь с блондином взглядом. Её глаза, что цветом были подобны грозовому небу, улыбались, смеялись, лихорадочно и возбуждённо блестели от жара в крови и от быстрых движений её танца. На её широких, красиво очерченных губах мелькнула улыбка. Она заметила его.

Блейд слегка улыбнулся ей, поднимая уголки губ, растягивая их зрительный контакт, продлевая его. Девушка рассмеялась и отвернулась, взмахнув русой гривой, и направилась куда-то, скрываясь из виду парня.

Блондин неспешно поднёс бокал к губам и сделал глоток, облизал горькие губы. Он обвёл взглядом танцующих и просто стоящих, болтающих людей, не задерживаясь ни на ком.

Через несколько минут он заметил, что девушка, привлёкшая его внимание, вернулась. Она вновь танцевала, стоя к нему спиной, только движения её стали более медленными, томными; она то и дело оборачивалась через плечо. Она тоже заинтересовалась Блейдом, это было заметно.

Сделав последний глоток, осушив бокал, блондин отставил его на столик и встал, направляясь к девушке. Он остановился у неё за спиной.

Стремительно ускоряющийся бит заставлял сердца биться чаще, сводил тела с ума. Девушка резко обернулась в танце, едва не врезаясь в Блейда. Её губы растянулись в улыбке.

- Привет! – крикнула она, пытаясь быть услышанной.

- Привет, - ответил блондин, слегка улыбаясь, смотря ей в глаза.

Её взгляд лихорадочно бегал, его взгляд был тёмным и немного дрожащим из-за ярких огней, отражающихся в его глазах. Его глаза сейчас были подобны своим цветом и сутью дорогому коньяку, который может вскружить голову с одного глотка.

- Блейд, - представил парень.

- Лена, - тоже назвала своё имя девушка.

- Ты прекрасно двигаешься, - обаятельно улыбнувшись уголками губ, произнёс Блейд.

- Спасибо, - слегка смутилась девушка. – А ты не танцуешь?

- Нет, не танцую.

- На самом деле, я уже тоже устала и хотела бы передохнуть.

Она взглянула на диван, на котором до этого сидел Блейд и добавила:

- Как ты к этому относишься?

- Прекрасно…

Лена взяла Блейда за руку и повела к дивану. Блондину не слишком понравилось это слишком наглое прикосновение, но отталкивать девушку не хотелось. Было заметно, что она достаточно пьяна для того, чтобы не слишком задумываться об уместности своих действий.

- Выпьешь что-нибудь? – слегка склонившись к девушке, чтобы не пришлось кричать, спросил парень, когда они сели.

- Не откажусь, - улыбнулась Лена, тоже подаваясь вперёд, к Блейду. – Я буду текилу.

- Не боишься от огненной воды потерять голову? – усмехнувшись, спросил Блейд, делая знак официанту, чтобы подошёл.

- Я вообще смелая, - слишком двусмысленно ответила Лена, придвигаясь ближе к блондину и кладя ладонь ему на бедро.

- Похвально, - ответил парень, бросив беглый взгляд на руку девушки и вернув его на её лицо. – Я люблю смелых.

- А ты не думаешь, что смелость граничит с безрассудством? – спросила Лена, подаваясь вперёд, заглядывая блондину в глаза.

Блейд едва заметно усмехнулся, на мгновение задерживая взгляд на чуть разомкнутых губах своей спутницы. От неё пахло приторным сладким парфюмом с едва уловимыми нотками пота и крепкого спиртного – чертовски сексуальное и пошлое сочетание. Взгляд девушки лихорадочно и влажно блестел в переменном свете клуба, а губы словно только и ждали того, чтобы к ним прикоснулись: грубо, властно, почти жестоко.

Вернув свой взгляд в глаза девушке, Блейд ответил:

- Нет.

Лена мимолётно улыбнулась, демонстрируя на мгновение ровные зубы, не отводя взгляда, поддерживая зрительный контакт, который мог сказать намного больше, чем даже самые правильные слова.

Принесли текилу, целый бокал которой девушка опустошила за один присест, поморщившись после и вздрогнув. Взяв дольку лайма, она прикусила её, несколько капель сока скатились с её губ и потекли по подбородку.

Лена смущённо улыбнулась своей неаккуратности и облизала кисло-горькие губы, потянулась за салфеткой, но руку её перехватил Блейд, мягко, но надёжно удерживая тонкое запястье с очаровательной косточкой.

Блейд провёл кончиками пальцев по её щеке, прося повернуть голову. Как только девушка исполнила немую просьбу, парень придвинулся ближе, смотря невозможно магнетическим и тёмным взглядом в её пьяные глаза. Приблизившись к лицу Лены, блондин прикоснулся к её манящим губам, даже не целуя, слово снимая пробу, а затем провёл кончиком языка по её подбородку, слизывая каплю кислого сока.

Девушка вздрогнула, чувствуя, как сердце её пропускает удар: один, второй. Открыв глаза, мимолётно взглянув на Блейда, она сама подалась вперёд, впиваясь в губы блондина. Но парень быстро перехватил инициативу, беря лицо девушки в руки, властно и невозможно приятно сминая её пухлые губы.

- Вижу, безрассудство для тебя не пустой звук, - разорвав поцелуй, усмехнулся Блейд в самые губы Лены.

- Ты осудишь меня за это? – выдохнула девушка, опаляя горьким от крепкого спиртного и слишком горячим дыханием лицо парня.

- Не осужу, - ухмыльнулся Блейд и вновь приблизился к лицу Лены, почти касаясь её разомкнутых губ, добавляя: - А вот наказать могу, если ты, конечно, меня об этом попросишь, Лена.

Девушка вспыхнула от таких слов, кровь в венах стала невозможно горячей, а сердце разогналось до безумного ритма. Щёки её пылали, взгляд лихорадочно блестел. Она хотела решиться на безрассудство, но и боялась этого. Остаток разума кричал, что она делает нечто совершенно неправильное.

Но разум проиграл, а глупое сердце и сошедшее с ума тело, в котором взыграли первородные инстинкты, победили. Взяв бокал Блейда, она залпом осушила его – плохая идея мешать виски с текилой – и взяла парня за руку, вставая.

- Пошли, - произнесла Лена.

- Подожди, - ответил блондин, останавливаясь и удерживая спутницу от дальнейшего движения.

- В чём дело? – взгляд бегает и никак не может сфокусироваться на лице парня.

- Я догадываюсь о том, куда ты меня ведёшь, - ответил Блейд, кивая в сторону туалета. – И у меня есть идея получше. Поехали ко мне?

Лена несколько секунд помолчала, слишком сосредоточено думая над таким простым вопросом, ответ на который, по сути, она уже дала своим поведением.

- Поехали, - кивнула девушка и стремительно направилась к выходу.

Блейд взглянул на ноги спутницы, усмехаясь тому, как ловко и ровно она шла на огромных тонких шпильках, несмотря на то, что в её крови правил алкоголь.

- А ты ничего не хочешь сделать? – спросил парень, останавливаясь около выхода.

- Что? – не поняла Лена, взгляд её по-прежнему отказывался фокусироваться.

- Куртка, - улыбнулся Блейд. – Или ты приехала сюда в одной майке?

- Ой, точно! – улыбнулась Лена, вновь удивляясь своей несобранности.

Забрав верхнюю одежду, блондин помог одеться спутнице, а, затем, быстро оделся сам. После этого они покинули здание клуба, в котором продолжала греметь модная музыка.

На парковке у клуба стояли несколько машин, в том числе и автомобиль Блейда. Около крыльца курили несколько человек, которые настолько разогрелись за время танцев, что даже не посчитали нужным одеться перед тем, как выйти на улицу.

Достав ключи, Блейд снял сигнализацию с авто и повёл к ней девушку. Лена крепко держалась за парня, не то боясь споткнуться, не то просто желая быть ближе к нему. Её даже не смутило то, что блондин собирается сесть пьяным за руль. Она спокойно села рядом с ним, мягко захлопывая дверцу машины и оглядывая салон.

- У тебя классная машина, - произнесла Лена, продолжая осматриваться.

- Да, есть немного…

Они тронулись с места, растворяясь в холодной звёздной ночи. Время в пути летело незаметно, Блейд полностью сосредоточился на дороге, почти забыв про свою спутницу. Но Лена сама напомнила ему о себе, решив, что ждать до дома слишком долго.

Её ладонь легла на колено Блейда и повела вверх, оглаживая бедро, медленно приближаясь к самой чувствительной части тела. Парень не отреагировал, продолжая смотреть на дорогу и держаться за руль. Но и Лена продолжила.

Сев на край своего кресла, она потянулась к блондину, прикасаясь горячими губами к его шее, начиная целовать, вылизывать её, ощущая, как под кожей парня всё мощнее бьётся пульс.

Высунув кончик языка, девушка провела им вверх по шее парня, останавливаясь под самым ухом, затем прикусила мочку, засосала её, оттягивая, и снова вернулась к шее Блейда.

Блондин гулко сглотнул, но продолжил смотреть на дорогу, игнорируя старания девушки, на которые тело уже начало отзываться сбитым пульсом и тяжестью в паху. Пусть девочка поиграет. Он не против. Он очень даже «за»…

Лена продолжала свои ласки, начиная дышать всё более тяжело, даже чуть хрипло, всё сильнее распаляясь от своих же собственных действий. Примерная девочка в прошлом, она была дочерью, о которой можно было только мечтать, отличницей в школе, надеждой всех учителей, а после поступила в престижный ВУЗ, с которого для неё началась другая – взрослая жизнь. Ей надоело быть хорошей девочкой, и она не упускала возможности, чтобы лишний раз показать жизни, что она больше не та неприметная ботаничка, которой была долгие годы. Девочка выросла, девочка созрела, девочка готова была бросаться в омут с головой…

Судорожно и сбито выдохнув, раздразнив ветерком своего горячего и горького дыхания влажную после её поцелуев кожу Блейда, Лена опустила взгляд, берясь за ремень на джинсах блондина. Пальцы не слушались её из-за животного возбуждения, что накрыло её с головой, и количества спиртного, которое она успела влить в себя за время, проведенное в клубе.

Она была готова ко всему. И это «всё» она хотела сделать сейчас же. Она желала взять у жизни очередную порцию удовольствия, которую ей мог подарить этот обворожительный парень, который невозможно будоражил своим хладнокровием, своей игрой с ней в то, что её действия совершенно не заводят его.

Он тоже её хотел. В этом Лена смогла убедиться, положив ладонь на его ширинку. Сквозь плотную джинсовую ткань ощущались жар и твёрдость, угадывались очертания крупного члена, готового к действиям.

Вновь сбито вздохнув, девушка, продолжая одной рукой ласкать орган парня через ткань штанов, второй рукой пыталась расстегнуть ремень. Это ей никак не удавалось, пальцы слишком дрожали, отказываясь её слушаться.

В какой-то момент Блейду надоела эта возня. Продолжая одной рукой управлять машиной, которую он пока что не посчитал нужным остановить, подвергая их двоих опасности, парень самостоятельно расстегнул свой ремень.

С его ширинкой Лена смогла справиться без помощи и, расстегнув джинсы парня, скользнула в его трусы ладонью, обхватывая его толстый обжигающе горячий член, медленно проводя по всей длине несколько раз.

Блейд прикусил губу, шумно выдыхая, но продолжил вести автомобиль, не отрываясь от дороги. Это стало игрой – игрой со смертью. Освободив орган блондина от плена белья, Лена облизнулась и, прикрыв глаза, медленно наклонилась вниз, касаясь влажной головки губами, лизнула её, тут же чувствуя на своём языке терпкий мускусный вкус мужского возбуждения.

Выдохнув, словно собиралась залить в себя новую порцию текилы или прыгнуть с обрыва в воду, девушка опустилась ниже, вбирая в себя половину длины. Её движения были словно немного неумелыми. Опыт подобных ласк у неё был, но не слишком богатый. А алкоголь, которого было слишком много в её мятежной крови, ещё больше путал движения.

Её губы скользили вверх-вниз, даря влажную и такую тёплую ласку. Весь орган не помешался у неё во рту, потому Лене пришлось помогать себе рукой, придерживая член Блейда у основания, лаская его. Её ладошки были прохладными и влажными. Взмокла, бедная. Она очень старалась, чувствуя, что её саму безумно возбуждает эта ласка, которую она дарила. Безумно хотелось подарить наслаждение и своему телу, прикоснуться к нему.

Это было безумным и до того похабным, что заслуживало попадания в сюжет порнофильма, но девушка скользнула свободной рукой себе между ног, кладя ладонь на пылающую промежность, надавливая. Чёртовы джинсы мешали ощутить прикосновения в полной мере, но они же и оттеняли его, придавая ту пикантность и невинность, которые сводили с ума и сносили прочь остатки разума.

Заметив действия Лены боковым зрением, Блейд резко вывернул руль, отчего девушка чуть не упала – он придержал её рукой, съезжая к обочине.

Середина улицы. Оранжевое свечение фонарей, которые высокими одноногими вуайеристами с интересом заглядывают в окна автомобиля. Спящие дома – света нет ни в одном окне. Мерцание огней аварийной остановки.

Стянув с себя куртку, Блейд сжал плечо Лены, поднимая её, отрывая от соски, которой стал для этой девчонки его член. Девушка попыталась сама снять с себя куртку, но это у неё вновь не получилось – пальцы слушались её всё хуже и хуже.

Стянув со спутницы верхнюю одежду и, не смотря, отшвырнув её в сторону, блондин притянул девушку к себе. Лена с готовностью перекинула ногу через бёдра парня, седлая его, запустила пальцы в его густые светлые волосы, немного путаясь, перебирая их.

Блейд мимолётно целует её в шею и почти болезненно впивается в нежную кожу на ключице, на которой тут же расплывается кровавый засос – метка разовой принадлежности. Он тянет её тоненькую маечку наверх, стягивая. Лена поднимает руки, позволяя избавить себя от ненужной одежды, и снова приближается к Блейду, припадая к его губам слишком влажным поцелуем, сплетаясь с ним языками в схватке. Она двигает бёдрами, трётся промежностью о член парня, сводя себя с ума – ещё немного и она кончит от одних только этих движений.

В крови творится что-то невообразимое. В голове гудит от сумасшедшего тока крови и сбитого пульса. Сознание помутненное. Лена тянется к члену парня и обхватывает его ладонью, несколько раз двигая рукой, но быстро отпуская. Руки её переключаются на рубашку блондина, на пуговицы, которые она пытается расстегнуть, но это ей никак не удаётся. Несколько она случайно выдернула с корнем – мелкие кругляши упали куда-то и затерялись во мраке.

- Я… хочу тебя, - сбито выдохнула Лена, смотря совершенно мутным взглядом грозовых глаз на парня.

Блейд едва заметно усмехнулся и крепко сжал талию девушки. Секунда. Она даже не успевает понять, как оказывается на заднем сиденье, лежащей на спине. Глаза распахнуты в удивлении ловкостью и точностью движений парня, его силой.

Перебравшись на заднее сиденье, блондин на несколько секунд задержался в ногах девушки, проводя по её правой ноге кончиками пальцев вверх: будоражаще, почти невесомо, безумно приятно. Лена едва не задрожала от того желания, от того предвкушения, что подарили ей пальцы Блейда, подобравшись к её промежности.

Звук расстегивающейся молнии. Неприлично узкие джинсы отправляются на пол. Они сейчас определённо лишние. Блейд нависает над девушкой, держась на одной руке, проводя пальцами второй по бедру Лены до самой кромки светлых кружевных трусиков. Девушка вздрагивает и сводит ноги, но затем разводит их шире. В салоне всё больше пахнет сексом.

Лена смотрит на своего без пяти минут любовника. Скулы, губы, ровный нос и глаза… глаза… Тёмные, как провал в земле, на дне которого стоит ад, пылающие, как тысячи жаровен, обжигающие, как раскалённый кусок металла, который прижимают к нежной коже, навеки заклеймляя...

Расстегнутая рубашка свободно болтается на парне. Она больше не может скрыть его развитого тела, украшенного тёмными цветными рисунками, она лишь оттеняет его красоту. Лена протягивает руку, кладя ладонь на грудь Блейда, ощущая, как невозможно мощно бьётся сердце там, в плену плоти.

Она ведёт ладонью вниз, ощущая под ней кубики пресса, доходя до низа живота. Блейд позволяет ей это: позволяет посмотреть на себя и потрогать. Он – это почти искусство.

Лена продолжает водить взмокшими дрожащими ладонями по телу парня. Блейд поддевает кромку её трусиков пальцами и тянет вниз, снимая и откидывая, как и все остальные ненужные тряпки. Он приспускает штаны, Лена резко садится, начиная с каким-то странным животным рвением стягивать с него джинсы. Вещь отправляется на пол.

Шелест упаковки презерватива. Блейд накрывает девушку своим телом, слишком невинно и невесомо для такой ситуации целуя её в губы, в уголки губ, в косточку на нижней челюсти. Он проводит головкой своего обжигающего члена по её половых губах, дразня, останавливается около её входа.

Лена прикусывает губу, шепчет что-то бессвязное, цепляется руками за плечи Блейда, пытаясь притянуть к себе, призвать к каким-то действиям. Раз, два, три…

Достаточно ждать. Слишком ленивая ласка исчезает, ей на смену приходит почти грубость, животная страсть. Блейд входит в тело девушки резко и на всю длину. Это могло быть болезненно, если бы не было так желанно. Салон автомобиля оглушает бесстыдный стон.

Не давая Лене времени, чтобы привыкнуть, блондин начал двигаться: быстро, мощно, неумолимо глубоко. Это было слишком…

Стоны больше не стихали ни на секунду. Всё стёкла запотели, покрывшись густым конденсатом. Лена цепляется негнущимися пальцами за плечи Блейда, почти скулит и пытается поднять ноги, развести их ещё сильнее. Всё происходящее бесстыдно. Девушка начинает двигать бёдрами, совершенно не попадая в ритм любовника, но добавляя своей неточностью их «мелодии» особой перчинки, удовольствия, несовершенства, которое всегда бывает лучше безжизненного идеала.

Лена стонет сквозь зубы, запрокидывает голову, ударяясь об дверцу машины, но боли она сейчас не чувствует. Блейд склоняется к её лицу, целует в губы, что иссушены сбитым дыханием, спускается к шее, кусая, оставляя свои метки, которые ещё несколько дней будут напоминать его любовнице о том, что она принадлежала ему.

Девушка снова хватается рукой за плечо блондина. Блейд отталкивает её руку и прижимает запястье к чёрной коже сиденья. Пальчики её второй руки касаются его шеи, скользят по ней – резкое движение и на коже парня остаются мелкие царапины от ногтей.

Блейд грубо отталкивает её руку и, просунув ладонь под голову девушки, сжимает её волосы у корней, тяня, причиняя боль. Но это сладкая боль.

- Никогда не делай так, - делая звучные паузы между словами, смотря прицельно в глаза любовницы, произнёс Блейд.

Ощущение полной безоружности и слабости в руках сильного и властного мужчины, который сейчас обладает тобой во всех смыслах, сводит с ума, срывает внутри какой-то предохранительный клапан. Глаза слезятся, Лена вот-вот расплачется, но это не слёзы боли, страха или унижения.

Бриллиантовая слеза скатывается по её щеке, промачивая напомаженные тушью ресницы, оставляя на коже две угольных крупицы косметического средства. Новое движение в глубине тела: точное, умелое, приятное до судорог, и Лена взрывается удовольствием. Внизу живота всё сотрясается от волн невозможно сильного оргазма, по щекам катятся слёзы от нестерпимого наслаждения и острой боли, которую дарит ей Блейд, продолжая тянуть за волосы.

С губ девушки срывается всхлип и ноги сводит судорогой, даже пальцы поджимаются. Видя полную растерзанность и побеждённость своей любовницы, Блейд ухмыляется, неотрывно смотря в мокрое от слёз лицо девушки, продолжая врываться в её обмякшее тело: всё быстрее и быстрее.

Ему требуется ещё несколько невероятно мощных движений, чтобы кончить, до боли сжав зубы и стиснув бёдра любовницы – точно останутся синяки. Но это сейчас такая мелочь…

Дождавшись того, когда покалывания удовольствия стихнут в его теле, блондин шумно выдохнул и вышел из тела Лены, садясь у неё в ногах и пытаясь отдышаться. Девушка лежала с закрытыми глазами, её мокрые ресницы дрожали, а на щеках были разводы от туши.

Блейд достал сигареты и закурил, наполняя и без того жутко душный салон автомобиля удушливым сигаретным дымом. В это время Лена открыла глаза и села. Обняв блондина за шею, она поцеловала его в щёку и произнесла:

- Это было прекрасно.

После этого она выудила из пальцев парня сигарету и сама затянулась крепким дымом, задерживая его в своих лёгких. Плохая девочка.

Бросив на спутницу холодный взгляд, Блейд забрал из её рук сигарету и, затянувшись дымом, сказал:

- Никогда так не делай.

- А иначе накажешь? – лукаво спросила девушка, настроившись на новую игру, игриво смотря на блондина.

- Накажу, - спокойно ответил парень, делая новую затяжку и даже не смотря на Лену.

- Я согласна… - томно выдохнула девушка и прикоснулась к горьким от табака губам парня, вовлекая его в тягучий поцелуй.

Глава 5

…Если не можешь верить своим глазам, то закрой их и послушай сердце. Оно знает ответ…

Утро. Дрянное утро. Блейд проснулся и, упёршись ладонями в постель, привстал. Голова жутко гудела с похмелья, во рту было сухо, а глаза резал слишком белый солнечный свет, который мерным потоком лился в не зашторенные окна.

Поморщившись, блондин сел и огляделся. Просторная спальня, ужасно измятые простыни, опрокинутая бутылка виски и сам напиток, который янтарной лужей украшал пол. Поджав губы, Блейд перелез к краю кровати и опустил ноги на пол. Вчера, верно, он впервые за долгие годы, был настолько пьян, что сейчас с трудом мог вспомнить о событиях прошедшей ночи. В голове мелькали лишь отдельные картинки. Клуб. Темнота. Девушка… Чёрт, как же её звали? Плевать, не важно. Секс в машине. Она спрашивает разрешения остаться на ночь. Они приезжают домой. Секс на диване. Они решают ещё немного выпить… А дальше темнота.

Что было дальше?

Блейд вновь обвёл пространство спальни взглядом, морщась при этом. Тот факт, что он проснулся в спальне, а не где-нибудь па полу, радовал. Но остальное… Остальное оставалось тёмной загадкой и потому напрягало. Блондин не привык быть во власти ситуации, он предпочитал держать ситуацию в своих руках.

Встав, Блейд обнаружил, что на нём не было никакой одежды. Как видно, вчера в спальне они закрепили результат. Или он просто решил поспать нагишом. Сейчас это было уже неважно.

Подойдя к шкафу, парень достал спортивные светло-серые штаны и надел их, не надевая под них трусы, после чего покинул спальню. Быстро преодолев лестницу, Блейд направился на кухню. Как только он открыл дверь, ему в нос ударил аромат свежесваренного кофе, а глазам представилась его сегодняшняя любовница, которая как раз наливала бодрящий напиток в чашку.

Взяв кружку, девушка обернулась и вздрогнула, едва не выплёскивая на себя обжигающий кофе, и тут же шикая от того, что голову прострелило болью.

- Доброе утро, - произнесла Лена, улыбаясь.

Она была одета во вчерашнюю одежду, а отсутствие подтёков туши под глазами и макияжа вообще свидетельствовало о том, что она уже успела принять душ. Самовольно.

Поджав губы, Блейд ответил:

- Не слишком.

Пройдя мимо девушки, он взял кофеварку и налил и себе кофе, после чего достал таблетки от похмелья и отправил две штуки в рот. Поставив чашку на стол, блондин смерил Лену тяжёлым взглядом, в котором больше не было ни намёка на прежнюю игру. Он полностью потерял интерес к ней.

- Я проснулась раньше тебя, - озвучила Лена и так очевидный факт, - приняла душ и сварила кофе… Ты не против, Блейд?

- Нет, - равнодушно пожал плечами блондин и сел.

Взяв пепельницу и сигареты, которые валялись на тумбочке, парень закурил. От крепкого дыма и без того отравленный организм Лены замутило, она поморщилась.

- Тебе лучше уйти, - даже не взглянув на девушку, произнёс Блейд.

- Что?

- Тебе лучше уйти, - спокойно повторил блондин. – По-моему, я всё внятно и доходчиво сказал.

- Почему?

- А ты видишь смысл, чтобы оставаться? – равнодушно спросил Блейд, вскидывая бровь и удостаивая Лену взглядом.

- Обычно, так прямо не говорят…

- Извини, но я не люблю врать и делать вид, что влюбился, обещать что-то. Сегодня ночью нам обоим нужен был секс. Мы отлично провели время вместе, но на этом всё. Надеюсь, ты не рассчитывала на большее?

- Эм… Нет… - неуверенно ответила Лена.

Она не первый раз просыпалась с едва знакомым мужчиной, но никогда ранее она не видела такой прямоты со стороны любовника. Все, кого знала Лена, пытались изображать любовь, пытались играть в чувства, чтобы не обидеть, чтобы дать надежду, от чего потом становилось только хуже и больнее. Но Блейд был не такой. Он рубил с плеча и не заботился о том, что его случайная любовница подумает о нём. Думать о нём плохо – это её право.

Но Лена не стала относиться от этого к нему плохо. Да, его слова и поведение было необычным и немного шокирующим, но, если подумать, оно было намного более верным, нежели поведение тех, кто кормит своих случайных спутниц пустыми надеждами, обещая любовь до гроба и давая вместо своего номера номер службы психологической поддержки. В принципе, девушка и сама понимала, что это была разовая встреча, которая ничем серьёзным не может закончиться. И ей не нужны были сейчас отношения, она ещё не до конца отправилась после последних, которые разбили её слабое сердечко на мелкие осколки, растоптали в стеклянную крошку.

Именно поэтому, когда шок прошёл, Лена начала испытывать даже некоторое уважение к Блейду за его слова. Он был искренен с ней. А это, пожалуй, намного дороже лживой обходительности и пустых обещаний.

- Знаешь, - произнесла Лена, садясь за стол напротив Блейда и беря свою кружку с кофе, - я никогда не встречала такого, как ты. Это здорово, наверное…

- И кто же тебе встречался до меня, раз моё поведение тебе кажется положительным?

- Разные… - пожала плечами Лена, вздыхая. – И все они лгали. Знаешь, я ненавижу ложь. А ты не стал лгать. Ты переспал со мной и так и сказал: «Уходи. На этом всё».

- Я сказал не так, - покачал головой Блейд, слегка усмехаясь. – Я сказал, что сейчас тебе лучше уйти. Но, - он сделал глоток кофе, смотря поверх чашки на девушку своим невозможно глубоким взглядом, - если хочешь, можем как-нибудь повторить. Только секс. Никаких обязательств.

- Ты считаешь меня такой ветреной?

- При чём здесь ветреность? – искренне удивился блондин. – У нас всех есть потребности и их нужно как-то удовлетворять.

- Обычно, для этого заводят отношения.

- Мне не нужны отношения, - холодно ответил парень.

- Почему?

- А почему ты искала случайного секса, а не обзавелась парнем? – вопросом на вопрос ответил Блейд.

- Эм… - Лена прикусила губу и опустила взгляд.

Дав девушке достаточно времени для того, чтобы ответить, и убедившись в том, что отвечать она не хочет, блондин произнёс:

- Вот видишь, у тебя тоже есть причины, о которых ты не хочешь говорить.

- Мне просто тяжело об этом говорить… - продолжая смотреть в стол, ответила Лена.

- А я не желаю об этом говорить. Причины разные – результат один.

- Ладно, извини, - произнесла Лена, поднося чашку к губам, словно пытаясь спрятаться за ней. – Не буду больше мучить тебя вопросами.

- Ты понятливая, это радует, - ответил блондин, тоже делая глоток горького кофе, и добавил: - Спасибо.

- Я допью кофе и уеду, - произнесла Лена после нескольких минут молчания.

- Я вызову такси, - кивнул парень.

Через пятнадцать минут девушка покинула дом Блейда. Они не обменялись номерами, не обещали вновь встретиться – они просто разошлись в разные стороны, как и престало делать каждому, кто встретился случайно. Проведя гостью, блондин вернулся за кофе и, забрав чашку, пошёл в ванную комнату. К тому моменту, когда он дошёл до неё, кружка почти опустела, остался всего один глоток, который парень докончил, переступая порог ванной.

После принятия душа, чистки зубов и бритья Блейд начал чувствовать себя значительно лучше. А сытный завтрак довершил его «воскрешение» и прибавил сил для новых побед. И, пусть побед ему не нужно было никаких вершить сегодня, но дела на этот день у парня были. Он обещал заехать в штаб-дом, чтобы встретиться с подчиненными. А ещё ему следовало купить продуктов, потому что вчера он приобрёл лишь самое необходимое и в очень незначительном количестве. Ещё стоило начать думать над поиском домработницы, потому что дому нужен был тот, кто будет поддерживать в нём порядок.

Последнее дело Блейд решил отложить до вечера, а сейчас предпочёл поехать за продуктами. В голове отчего-то – и так некстати – вспыхнуло воспоминание из далёкого-далёкого детства. В этой памяти он – шестилетний мальчик, стоял около порога дома, готовясь к выходу и ожидая маму, которая обувалась. Мама улыбалась и объясняла своему сыну то, как важно составлять список покупок перед тем, как ехать в магазин. Потому что в противном случае можно запросто набрать ненужного, а нужное, наоборот, забыть. И в пример женщина приводила своего супруга и отца Блейда, который ни единого раза не сходил за продуктами, не забыв купить что-нибудь. Она говорила это без претензии и упрёка, улыбаясь, не пытаясь принизить своего мужа, а просто пытаясь донести до сына то, как поступать правильнее…

Блейд горько усмехнулся, возвращаясь в реальность. Он сам не заметил, как взял в руки листок бумаги, на каком-то автоматическом уровне желая поступить так, как учила мать. Но он не стал этого делать. У него была отличная память, потому ни в каких списках парень не нуждался, чтобы не забыть нечто.

Вернув листок обратно на тумбочку, вложив его в блокнот в кожаной обложке, блондин взял ключи и покинул дом. Машина стояла во дворе, а не в гараже, вчера Блейд поленился ставить её на законное место.

Сев за руль, парень глянул в зеркало заднего вида и подъехал к воротам, совсем скоро выезжая на улицу и вклиниваясь в редкий поток машин.

Время в дороге пролетело незаметно, несмотря на то, что блондин поехал не в самый близкий магазин. Во время совершения покупок парня тоже ничего не тревожило. Он даже не замечал других людей, которые тоже были заняты выбором снеков/мяса/макарон и прочего.

Тележка постепенно заполнялась. В ней уже можно было найти продукт на любой вкус. Осталось только…

«Купить какого-нибудь алкоголя, - подумал парень. – Интересно, где его искать?».

Блондин остановился на несколько секунд около одного из отделов, ища взглядом вывески с указателями. Конечно, отдел со спиртным можно было найти и без подсказок, но на это могло уйти на несколько минут больше. А тратить время Блейд не хотел, по крайней мере, на покупки и их поиск.

Найдя взглядом указатель с пометкой: «Отдел спиртного», парень направился в его сторону. В отделе, на пороге которого он до этого стоял, послышался грохот и треск разбивающегося стекла…

На полу валялись осколки банки от томатной пасты и сама паста. Молодая женщина стояла, в шоке смотря в конец прохода между стеллажами. В зелёных глазах плескалось удивление, граничащее со страхом, дрожащая тревога и вопрос: «Какого чёрта?!».

- Ева, ты идёшь? – слово издалека донёсся до сознания девушки голос её бой-френда.

Она обернулась, смотря на подошедшего парня каким-то остекленевшим взглядом, она, казалось, была словно где-то не здесь.

- Ева, что с тобой? – изменившись в лице, встревожившись за любимую, спросил парень, бросая тележку и беря девушку за плечи, заглядывая в глаза. – Всё в порядке?

- Да, - кивнула Ева.

Помутнение прошло так же быстро, как и напало. Она снова была здесь, в реальности, со своим любимым мужчиной. А то, что она видела – лишь секундный сон наяву, мираж, видение, галлюцинация, ошибка зрения, в конце концов.

- Тогда, в чём дело? – серьёзно спросил парень, внимательно смотря девушке в глаза. – Ты побледнела…

- Показалось, - ответила Ева и выдавила из себя улыбку.

Парень хотел ещё что-то добавить, но она не дала ему такой возможности, беря тележку и разворачивая её к выходу из отдела. Она спросила:

- Ты всё взял, Артур?

- Почти, - покачал головой парень и забрал у девушки тележку, катя её самостоятельно. – Осталось вино.

- Тогда, пошли в алкогольный отдел.

Она обернулась, смотря туда, где ей явился «призрак», и едва слышно прошептала самой себе:

- Показалось…

И мысленно добавила:

«Он же умер».

Глава 6

Блейд резко и бесшумно распахнул дверь штаб-дома, окидывая просторную затемненную гостиную тяжёлым взглядом, мгновенно заполняя всё пространство собой. Взгляды всех, кто был на первом этаже, мгновенно обратились на начальника, который походил на грозовое облако, которое ещё только наливается свинцовой тяжестью и чернью, но обещает взорваться острыми пронзительными молниями и пролиться на их головы разъедающим кислотным дождём.

- Всем добрый вечер, - поздоровался блондин, закрывая за собой дверь и снимая серое пальто.

- Добрый вечер, Блейд, - поздоровался один из подчиненных, вышедший к своему руководителю. Он уважительно кивнул.

- Ко мне есть вопросы? – достаточно безразличным тоном спросил Блейд, оборачиваясь на стоящего в трёх шагах от него мужчину.

- С тобой хотел поговорить Леонидас, - ответил подчиненный и, обернувшись в сторону крутой лестницы из тёмного дерева, крикнул: - Леонидас, Блейд пришёл!

- Не кричи, - сухо одёрнул подчиненного Блейд и поджал губы.

Мужчина тут же стушевался и виновато опустил взгляд.

- Извини, Блейд… - произнёс он.

- Я сам зайду к нему, - кивнул блондин.

Бегло взглянув в зеркало, парень стремительным шагом направился к лестнице, быстро преодолевая её и оказываясь в тёмном длинном коридоре с множеством дверей. Окинув пространство взглядом, блондин направился к третьей справа двери. Эта комната считалась комнатой Леонидаса.

Штаб-дом, в который сейчас приехал Блейд для встречи с подчиненными, был невероятно огромным, просторным – он величавой махиной возвышался в центре Берлина, что было так похоже на насмешку, потому что людям, занимающимся теневым бизнесом, престало прятаться от посторонних глаз. Данный дом был местом для переговоров, рабочих встреч и обсуждений важных вопросов, а, также, мог заменить любому из «семьи» личное жильё. Почти каждый из подчиненных Блейда в то или иное время жил в этих стенах. Многие, решив рабочие вопросы, оставались здесь на ночь. И не на одну. В настоящее время здесь почти поселилась Тереза, которая покидала стены дома раз-два в неделю, чтобы проверить свою квартиру и взять свежей одежды.

Открыв нужную дверь, Блейд переступил порог комнаты, сразу же цепляясь взглядом за парня, которого он искал и который желал о чём-то поговорить с ним. Услышав звук открывающейся двери, а, скорее, просто почувствовав чужое присутствие каким-то шестым чувством, Леонидас поднял взгляд от бумаг, которые он просматривал, и взглянул на вошедшего. Увидев Блейда, парень поспешил встать, выражая почтение к руководителю и показывая ему, что он готов прыгать перед ним на задних лапках. Последнее было лишним и неуместным, но блондин не стал указывать на это подчиненному, пусть унижается, если хочет.

Блейд слегка вскинул бровь и с головы до ног оглядел парня. Леонидас был испанцем, что не могло не сказаться на его внешности: тёмные волосы, загорелая кожа, удивительно масленичный взгляд, который бывает только у южан. Он был невысоким и достаточно крепким и обладал невозможно обаятельной картавостью.

- Блейд… - произнёс Леонидас, кивая.

- Ты хотел со мной поговорить? – переходя к делу, спросил блондин и закрыл дверь.

Быстро преодолев расстояние до тахты, на которой до этого сидел его подчиненный, Блейд удобно устроился на ней, по-хозяйски раскидываясь.

- Д-да, - слегка запнувшись, кивнул Леонидас.

Он взглянул на тахту, тоже желая сесть, но воздержался от этого. Он знал, что Блейд не слишком любил, когда кто-то бесцеремонно вторгался в его личное пространство. И, пусть эта комната числилась на Леонидасом, но он автоматически терял на неё права, как только её порог переступал Блейд. И так было с любым другим помещением, с любой другой вещью. Пусть они и назывались семьёй, но в этой «семье» был жёсткий патриархат. И отцом этого большого «семейства» был Блейд, в руках которого была сосредоточена вся власть.

Проследив взгляд Леонидаса, блондин взглянул ему в глаза и, подождав две секунды, произнёс, сжалившись над подчиненным:

- Можешь сесть.

Брюнет кивнул и сел, но не так, как сидел до этого: удобно и уютно, а на самый край, отдавая девяносто процентов пространства тахты шефу.

- Ну? – поинтересовался блондин, разглядывая тату-персти на своей левой руке. – О чём ты хотел со мной поговорить?

- Я… Я…

Блейд поморщился. Его жутко бесило, когда подчинённые начинали теряться в его присутствии, мямлить. Он сказал брюнету:

- Говори нормально, Леонидас.

Он помедлил немного и, вскинув бровь, взглянул на подчиненного, добавляя:

- Или я чем-то успел так сильно запугать тебя, чтобы ты заикаться начал?

- Нет, Блейд, - покачал головой Леонидас, продолжая смотреть в пол и начиная заламывать пальцы. Он жутко нервничал. – Просто… моя мама, она…

- Ближе к делу, - сухо одёрнул парня Блейд.

Леонидас на мгновение сжал кулаки, собираясь с силами. Он продолжил своё высказывание:

- Когда на меня завели дело, я имел глупость рассказать об этом сестре, а она сказала маме. Маме стало плохо. Врачи говорят, что угрозы для жизни нет, но состояние её сейчас достаточно тяжёлое… Блейд, - брюнет поднял взгляд, смотря на блондина, - можно мне взять отпуск недели на две? Мне нужно съездить к ней…

Блейд отвёл взгляд, задумчиво потирая подбородок. Продолжая смотреть в сторону, он холодно ответил:

- Если ты за сегодня закончишь со всеми своими делами, с завтрашнего дня можешь быть свободен на две недели. Если нет, сам понимаешь…

- Я всё закончил! – эмоционально и слишком быстро заговорил Леонидас, хватая бумаги, которые просматривал до прихода Блейда. – Ну, почти всё… Я сегодня всё сделаю! Если что, я спать ложиться не буду…

- Спать ложиться надо, - сухо ответил блондин. – Иначе ты рискуешь лечь на соседнюю с матерью койку.

- Тогда, лягу, - быстро согласился брюнет. Он сейчас был готов согласиться на всё.

Блейд помолчал немного, тихо прищёлкивая пальцами левой руки, смотря куда-то в сторону. Подумав, он произнёс:

- Тогда, Леонидас, я останусь сегодня здесь. Как только закончишь, принесёшь мне всё на проверку. Если меня всё устроит, я отпущу тебя. Но, - он взглянул на брюнета тяжёлым и холодным взглядом, под которым парень съежился, - у тебя будут только две недели. Четырнадцать дней. Не больше. Задержишься хотя бы на полдня – можешь не возвращаться.

- Хорошо-хорошо, - вновь затараторил Леонидас, от эмоций мешая немецкий и родной испанский язык, на что Блейд слегка поморщился. – Но… - он резко сник, даже побледнел и начал говорить тише. – Блейд, а, если маме станет хуже… я же должен буду остаться на более продолжительный срок…

- Не хорони мать раньше времени, - сухо ответил Блейд, не смотря на подчиненного. – Думаю, у тебя есть деньги, чтобы оплатить ей хорошее лечение.

- Но… - попытался что-то сказать в ответ Леонидас, но Блейд, скривившись, грубо перебил его:

- Всё, достаточно. Не трать время на слова. Лучше работай.

Блондин встал и направился к двери, оборачиваясь у порога и добавляя:

- Я буду у себя в кабинете. Придёшь, когда всё будет готово.

Сказав это, Блейд вышел из комнаты, не дожидаясь ответа подчиненного. Леонидас остался сидеть с приоткрытым ртом, смотря на закрытую дверь, за которой скрылся тот, чьё слово было законом. Можно сказать, что он был новичком в данном бизнесе, он пришёл в него практически одновременно с Блейдом. Он не был трусом, у него была горячая кровь и бойкое сердце, но своего начальника брюнет боялся до дрожи в коленях. И он не мог себе назвать какую-то конкретную причину своего страха и трепета. Эти чувства просто были. В Блейде его вводило в оцепенение всё: начиная от тона голоса и заканчивая взглядом. И, пусть Леонидас часто корил себя за такие эмоции, но, порой, они переставали видеться чем-то плохим и постыдным. Разве плохо унижать себя и стоять на коленях, когда на кону стоит нечто намного более важное, чем честь и достоинство? Нельзя…

Блейд мог сделать жизнь лёгкой и простой, а мог уничтожить одним движением руки со свойственным ему спокойствием. Леонидас знал это. Он видел нескольких таких, которые попали в немилость блондина, провинились перед ним в чём-то… и после этого их никто больше не видел. Блейд не устраивал показательных казней, он ограничивался сухим: «Увести», и все знали, что это такое короткое и простое слово значит, что человека провожают в последний путь.

Но тираном Блейд не был. Никого он не тронул за просто так. Для того, что разозлить его, нужно было преступить один из законов, установленных им. И главным законом в этом списке было – послушание. Ослушаться его было равносильно тому, чтобы сыграть в русскую рулетку с полностью заряженным револьвером. Блейд придерживался такой позиции, что, несмотря на то, что они все заняты общим делом, в их «семье» должна быть жёсткая иерархия, иначе начнётся хаос и разлад. И это было верной истиной. В том деле, которое оказалось в руках Блейда, слабым и мягким было не место…

- Сука! – донеслось до слуха блондина, когда он подошёл к лестнице на первый этаж. Он нахмурился и ступил на первую ступеньку.

Женский голос и мат, заменивший приветствие, свидетельствовали об одном – в «семейную обитель» пожаловала вторая представительница женского пола, бывшая в подчинении Блейда – Венера, она же – Вена, как её называли в команде. Такое прозвище она заработала по двум причинам. Во-первых, характер этой девушки был столь же болезненным и опасным для окружающих, как удар острой бритвой по венам. Во-вторых, данное прозвище легко складывалось из букв её истинного имени.

Спустившись на первый этаж, Блейд увидел Венеру, которая стояла около входной двери, крепко матерясь. Швырнув сломанный зонт на пол, девушка отряхнула руки от воды и утёрла капли холодного зимнего дождя со лба. Блондин вскинул бровь, складывая руки на груди и выжидающе смотря на подчиненную.

Венера была поистине сильной женщиной и невероятно колоритной. Бритая под ноль, с множеством татуировок и взглядом, который гнул сталь. Она обладала такой физической формой и боевой подготовкой, что заставляла себя бояться даже крепких мужчин. А её характер, который был подобен бомбе со сломанным и готовым разорваться в любую секунду таймером, лишь добавлял ей веса в глазах окружающих. Она была той, которая не боялась никого и ничего и могла легко заставить заткнуться, подавившись своими словами и кровью, любого, кто попадёт в её немилость.

Ей был тридцать один год и в «деле» она была давно. Йохан даже думал сделать её своей преемницей, посчитав, что Вена точно справится с управлением его бизнесом. Но у девушки на этот счёт были иные мысли. На предложение начальника на общем совете она ответила грубо, но доходчиво: «Мне ни к чёрту не сдалась эта головная боль. Я пришла в это дело не для того, чтобы занимать «трон». Найдите на эту роль другого дурака». В этом была вся она. Она не лезла за словом в карман и не слишком задумывалась над тем, кто перед ней – простой коллега или руководитель, сильный мира сего или обычный человек – она была остра, как бритва, и пряма, как отрезок, уходящий в бесконечность.

- Сделайте мне кто-нибудь кофе, - потребовала девушка, скидывая свои грубые ботинки, перепачканные в февральской грязи.

- А самой не судьба? – поинтересовался Исаак, которому посчастливилось стать первым, кто попался Вене на глаза. – Вена, среди нас слуг нет.

- А просто помочь не с руки тебе? – спросила девушка, вскидывая голову и смотря коллеге в глаза.

- Обойдёмся без ссор, - сказал своё слово Блейд, кладя конец зарождающемуся раздору в рядах подчиненных.

Исаак ничего не ответил, принимая приказ. Вена перевела взгляд на блондина. Несколько секунд посмотрев на парня, она произнесла:

- Здравствуй, Блейд, - и поджала губы.

- Не рада меня видеть? – поинтересовался Блейд, прислоняясь плечом к стене, подпирая её.

- Сейчас я не рада видеть никого, - фыркнула девушка и снова отряхнула руки – вода никак не кончалась.

Она взяла свою сумку-рюкзак и вновь посмотрела на начальника, говоря:

- Безумно хочу кофе. Лучше с коньяком. Составишь мне компанию?

Исаак, который привык к тому, что Вена предпочитает общество – никого, удивлённо посмотрел на неё, но сказать что-нибудь не решился. Блейд слегка вскинул бровь и потёр подбородок, на несколько секунд задумываясь. Он ответил:

- Пожалуй, не откажусь. Из-за Леонидаса я застрял здесь, так что, времени у меня полно.

- Тогда, пошли, - бросила девушка и направилась к кухне.

Поставив вариться кофе, Вена взяла пепельницу и, поставив её на стол, закурила, после чего села напротив Блейда.

- Как отдых? – поинтересовался блондин через какое-то время.

Вена резко выдохнула густое облако дыма и покачала головой, отвечая:

- Не получился.

- Солнце не грело? – усмехнулся парень.

- Люди бесили, - поморщилась девушка. – Я же во Францию ездила, думая совместить работу с отдыхом. Но, в результате, получилось только первое.

Она вздохнула и вытянула под столом ноги, обтянутые чёрными кожаными штанами, после чего продолжила:

- Это отвратительно, когда кроме тебя никто не работает. Но, почему-то, так получается сплошь и рядом.

- Есть такое выражение: «Если хочешь что-то сделать хорошо – сделай это сам», - ответил Блейд. – Как видно, это как раз твой случай.

- Можно подумать, у тебя по-другому? – фыркнула Вена.

Прозвенела кофеварка и девушка встала, наполняя чёрную кружку жгучим бодрящим напитком. Оглянувшись через плечо, она спросила:

- Ты кофе будешь?

- Буду, - кивнул Блейд.

Вена открыла рот, чтобы ещё о чём-то спросить, но блондин, предвидя её вопрос, сам ответил на него:

- С коньяком. Но коньяка чуть-чуть. Мне нужно быть в трезвом уме.

- Как хочешь, - безразлично ответила Вена, доставая из шкафчика бутылку коньяка и плеская его в обе чашки.

После этого она поставила кружки на стол и, захватив с собой бутылку, вернулась на своё место. Приложившись к горлышку, она сделала большой глоток.

- У меня один вопрос к тебе, Вена, - произнёс Блейд, когда девушка проглотила напиток. – Зачем тебе это?

- Что именно?

- Зачем тебе оставаться в деле? У тебя свой бизнес, который, насколько я знаю, приносит тебе отличные деньги. Ты не любишь находиться в обществе… В чём причина того, что ты продолжаешь оставаться в наших рядах?

- А ты бы на моём месте ушёл? – вопросом на вопрос ответила Вена, пристально смотря в глаза блондина. Она была единственной, кто не боялась это делать.

- Ответь на мой вопрос, - спокойно произнёс Блейд.

- У тебя тоже есть деньги. Так, что тебя держит здесь? – продолжала Вена, не отводя взгляда.

- Вена, не нужно так делать. Я не тот, кого ты можешь продавить и запугать, - покачал головой Блейд.

- У каждого есть слабое место, - изогнув губы в ухмылке, ответила Вена, продолжая нагло смотреть парню в глаза. – И, если узнать его, можно сломать даже такую стену и крепость, как ты, Блейд.

- У меня нет слабых мест, - ответил блондин, поджимая губы.

- Они есть у всех, - спокойно пожала плечами Вена и взяла свою чашку с кофе.

- Значит, слабое место есть и у тебя? – решив ударить её же оружием, спросил парень, слегка прищуриваясь.

Девушка подняла на него глаза. На дне её зрачков заплескалось нечто чёрное и жуткое. Но Блейду было плевать на эту тьму, она его не страшила. В этом и была слабость Вены по сравнению с ним – она была вспыльчива и горяча, в то время как сам Блейд умел в любой ситуации сохранять психопатическое спокойствие.

- У меня было слабое место, - напряжённо смотря на блондина, ответила девушка. – Но теперь его нет.

- У меня тоже, - спокойно ответил Блейд. – Вот видишь, иногда нужно просто нормально ответить и тогда конфликта не случится. Учись разговаривать с людьми, Вена.

Девушка несколько секунд помолчала, затем, поставив локти на стол и склонившись к Блейду, произнесла:

- Будь передо мной любой другой человек, я бы послала его к чёрту и врезала так, что искры из глаз ещё несколько часов летели бы…

- И что же тебя останавливает? – спокойно поинтересовался Блейд, вскидывая бровь, перебивая девушку, смотря ей в глаза. – То, что я твой начальник?

- Это бы меня не остановило, - ответила Вена и снова откинулась на спинку стула, делая глоток обжигающего кофе. – Дело в тебе. Я тебя… можно сказать, уважаю.

- Наверное, нет другого такого человека на земле, которому бы ты тоже сказала такие слова?

- Нет, - спокойно ответила Вена. – Кроме себя я не могу уважать никого, но ты, Блейд, тоже достоин внимания в этом плане.

- И, всё-таки, вернёмся к первоначальной теме – почему ты не уходишь?

- Потому что у меня есть причины, чтобы оставаться. Как и у тебя, Блейд, - ответила девушка, смотря блондину в глаза.

- Оставим свои причины при себе, - спокойно произнёс Блейд, делая глоток кофе.

- Как скажешь, - пожала плечами Вена.

«Как скажешь», - это выражение было чем-то особенным и невероятно «вкусным» для Блейда, он любил это слышать, хотя никогда не стремился к тому, чтобы ему так ответили. Это получалось само собой. И даже Вена, которая всегда имела своё слишком резкое мнение, согласилась сейчас с ним, сдала бразды правления ситуацией в его руки. Рядом с ним рано или поздно сдавались все: кто-то ломался, кто-то решал, что проще согласиться, чем продолжать изматывающую «войну». Никто не мог выдерживать продолжительного противостояния и каждый в итоге произносил эту фразу, которая в сознании блондина прочно ассоциировалась с податливыми проститутками: «Как скажешь»…

Иногда от этого даже становилось скучно. В его мире не было несогласных, он не слышал слова: «Нет». И дело было даже не в его статусе руководителя и начальника – дело было в его личности. С малых лет, оказавшись единственным человеком, который мог спасти их с Майклом, Блейд начал обрастать этим плотным коконом странной энергетики, которая не оставляла оппоненту шансов на отказ. Во многом это помогало ему, это позволяло ему проводить многочисленные афёры в то время, когда он был ещё ребёнком, подростком и должен был крутиться, чтобы выживать, чтобы иметь шанс на завтрашний день, в котором за ним с Майклом не придёт социальная служба, чтобы отправить их по детским домам. Ему приходилось крутиться, обманывать, уламывать, заговаривать и так далее. И, со временем, Блейд обогнал самого дьявола в умении грамотно блефовать и убеждать.

Разговор с Венерой не продлился слишком долго. Допив кофе и выкурив ещё две сигареты, девушка покинула кухню, оставляя Блейда в одиночестве. Он не протестовал. Одиночество было его привычным состоянием: тотальным, холодным, абсолютным. И никто не мог его развеять, потому что никто не мог коснуться его ледяного сердца и хотя бы попытаться растопить его. Это виделось невозможным хотя бы потому, что, казалось, уже давно у парня вовсе не было сердца – была лишь мышца, что, продолжая упрямо сокращаться, разгоняла кровь по венам и артериям.

Посидев ещё минут сорок, не заметив, как пролетело время, Блейд тоже покинул кухню, проходя через весь дом и скрываясь за дверью своего кабинета, где он планировал провести остаток вечера, если, конечно, он не понадобится кому-нибудь из своих подчиненных. В таком случае блондин великодушно разрешит обратиться к себе, потому что истинное мастерство руководителя состоит в том, чтобы грамотно сочетать в себе жёсткость и непоколебимость с умением правильно разговаривать с людьми и слышать их.

Налив себе немного коньяка, Блейд с ногами забрался на длинный диван, удобно устраиваясь на нём. Сделав совсем маленький глоток, лишь пригубив благородный напиток, парень прикрыл глаза и запрокинул голову. В комнате была тишина, в голове была тишина. И лишь издали доносился оглушительный рёв тысяч подавленных мыслей. Если закрыть глаза, можно было подумать, что ты в склепе. И ведь внутри тоже был склеп, в котором томились забытые скелеты и один самый важный.

«Завтра», - решил Блейд, открывая глаза.

Он взглянул на закрытую дверь, которую никто не решится открыть без стука и разрешения и, сделав глоток, прошептал:

- Завтра…

Завтра он приступит к исполнению своей миссии. И, пусть было бы проще переложить это дело на плечи подчиненных, которые могли узнать для него любую информацию, Блейд хотел всё сделать лично. Это было его войной, и ничьей больше. А подчиненным было совсем ни к чему знать о том, что творилось у него на душе и в голове. Это было его делом, которое привело его в родной город, где его ничего больше не держало. Ничего, кроме тайны, которую он хранил.

У него были деньги, а они, как известно, способны развязать любой язык и открыть любую запертую дверь. А на тот случай, если деньги окажутся бессильны, у Блейда было оружие и готовность с лёгкостью им воспользоваться. Жажда наживы и желание спасти свою шкуру – вот те силы, которые движут этим миром, потому у тайны, которую хранил некогда покинутый блондином Берлин, не было шансов остаться тайной.

Глава 7

… Дьявол всегда знает, когда нужно появиться со своим интересным предложением…

Послеобеденное время. Работница больничного архива возвращалась на своё рабочее место, погрузившись в свои не слишком весёлые и до тошноты обыденные мысли. Ничего нового не происходило в жизни этой женщины слишком давно. Но удручало даже не это. Комок слёз в горле заставляло встать то, что теперь она начинала медленно, но верно терять все ты обычные радости, которыми полна жизнь каждого человека. Это заставляло её тихо плакать по ночам в подушку, но днями она продолжала делать вид, что всё хорошо. Коллегам ни к чему её проблемы. Детям ни к чему её проблемы. Дети…

Конечно, любой родитель в какой-то степени готов к тому, что, однажды, его ребёнок вырастет и покинет отчий дом, что общения станет намного меньше, а впоследствии, возможно, оно и вовсе сведётся к двум-трём встречам в год. И это в лучшем случае. Каждый к этому готов, но каждому больно. Вот и этой уже немолодой женщине было больно от того, что её старший сын поступил в университет в Баварии и забыл дорогу домой. Студенческая жизнь – время веселья и новых открытий, она всё это понимала, но… Но сердце сжималось от мыслей о том, что тот комочек, который она качала на руках и девять месяцев носила под сердцем, уже вырос и перестал нуждаться в ней. Он стал взрослым человеком, и это нужно было просто принять. А младший сын…

Женщина тяжело вздохнула. Младшему её сыну было шестнадцать лет. И эта цифра скажет о нём красноречивее любых слов. Сложный возраст, попытки доказать всему миру, что ты особенный и не-такой-как-все, опасные игры с алкоголем и эксперименты с препаратами посерьёзнее, первые пачки сигарет, найденные в «детских» вещах. Он почти не появлялся дома. Последний раз она видела своего сына трое суток назад. И всё это время она надеялась на то, что ей не позвонят из полиции, чтобы сказать, что её сын что-то натворил, или, что в тысячи раз хуже, что он попал в беду. Увы, такое уже было. Он был трудным подростком и этим всё было сказано. Проблемы в школе, проблемы с законом, бесконечный бунт, девиз: «Живи быстро – погибни молодым» и участие в рок-группе, которую он с друзьями создал три года назад. Тот момент стал началом конца.

Ему хотелось прыгнуть выше головы, а родителям приходилось краснеть и расплачиваться за его «прыжки». Так, последний штраф из полиции они до сих пор не оплатили, потому что и без того не слишком роскошный семейный бюджет начинал всё больше трещать по швам. Неоплаченный штраф из полиции, неоплаченный ремонт единственного в семье автомобиля, на котором её супруг попал в аварию – хорошо хоть, сам не пострадал – постоянные просьбы сына: «Дай денег» и так далее. Это было похоже на кабалу, из которой не было выхода. Эта женщина, словно маленькая золотая рыбка, попавшая в сети, сражалась и пыталась удержать в равновесии их хрупкий рушащийся мирок, вот только золотой цвет её чешуи был лишь пигментацией, а не признаком волшебства…

Повернув дверную ручку, женщина переступила порог своего запыленного из-за слишком большого количества бумаг кабинета, и закрыла за собой дверь. Петли совсем тихо, едва уловимо, но всё равно неприятно скрипнули – словно всхлипнули.

«Мне бы только не расплакаться», - подумала женщина и завернула за поворот, где располагалось её рабочее место, тут же застывая на месте.

Её брови в недоумении поползли вверх, хмурясь при этом, что выглядело довольно забавно. Она непонимающе и напряжённо смотрела на свой стол, за которым сидел молодой привлекательный мужчина со светлыми волосами и диковинными татуировками, украшающими кисти рук. Незнакомец лениво перебирал пальцами по столу, создавая тихую ритмичную мелодию.

Подняв взгляд на ту, кому по праву принадлежало занятое им место, блондин остановил свои движения. Воцарилась гнетущая тишина.

- Кто вы? – совладав с собой, спросила женщина, не отходя назад, но и не подходя ближе к незнакомцу.

Парень не ответил, продолжая смотреть на работницу архива спокойным и таким тёмным, пленяющим взглядом. Прокашлявшись, чтобы придать голосу большей громкости и уверенности, женщина вновь заговорила:

- Мистер, вы не можете здесь находиться. Это – архив, в котором хранятся все данные по бывшим и настоящим пациентам. Ваше нахождение здесь противозаконно. Прошу вас, покиньте помещение.

Сказав это, женщина указала рукой на дверь, надеясь, что странный незнакомец с тёмным взглядом послушается и уйдёт. Ей не хотелось звать охрану.

- Послушайте меня, миссис, - парень сделал паузу, опуская взгляд на табличку, стоящую на столе женщины, - миссис Рихтер, я пришёл сюда, чтобы узнать интересующую меня информацию по одному из ваших пациентов.

Женщина нахмурилась. Незнакомец не походил на психа, но что-то было такое в его словах, в его тоне, в его манере держаться, что ей становилось не по себе. Даже в комнате словно стало холоднее.

- Если вас что-то интересует, мистер, вам лучше узнать всё у доктора, который лечит вашего друга или родственника.

- Нет, мне нужны именно вы, - спокойным и холодным тоном отрезал парень. – Пациент, который меня интересует – Майкл Билоу, проходил лечение в вашей больнице с начала июня 2012 года по конец октября того же года. И мне нужно узнать всё, что вы сможете мне о нём рассказать. А вы… - он сделал паузу и взглянул на компьютер, в котором хранились базы данных на всех пациентов, - я уверен, сможете рассказать мне достаточно.

- Мистер, я не могу сделать то, о чём вы просите, - мягко возразила женщина.

Блейд взглянул на неё и медленно встал, освобождая кресло и немного отходя от стола.

- Сядьте, миссис Рихтер, - произнёс блондин. - Я понимаю вашу категоричность, но, думаю, я смогу вас переубедить…

- Сомневаюсь, мистер, - покачала головой женщина. – Если я помогу вам, у меня могут быть большие проблемы по работе…

Ничего не ответив, Блейд достал из внутреннего кармана куртки бумажник и, выудив из него банковский чек, положил его на стол.

- Подумайте ещё, миссис Рихтер, - произнёс парень.

Женщина вытянула шею, пытаясь разглядеть клочок бумаги, но она стояла слишком далеко. Любопытство всё больше захватывало её, но что-то внутри дрожало в страхе перед неизведанным и незнакомым, не позволяя ей подойти к столу.

- Не бойтесь, миссис Рихтер, - сказал блондин, видя неуверенность женщины. – Я просто хочу заключить с вами взаимовыгодную сделку и купить у вас некоторую информацию…

Губы женщины дрогнули. Купить информацию… Это так мерзко, это в духе плохих фильмов про мафию, но…

Не осмыслив толком, что она имела в виду под «но», женщина подошла к столу и взяла чек, настороженно взглянула на странного незнакомца, а, затем, опустила взгляд на сумму, написанную на теперь уже весьма недешёвом клочке бумаги.

«Пятьдесят тысяч, - прочитала про себя женщина. У неё внутри всё задрожало от волнения. – Это же больше, чем моя зарплата за год… На эти деньги мы точно сможем починить машину, оплатить штраф, чтобы у Зака не было проблем, и ещё много останется…».

Блейд терпеливо ждал, пока миссис Рихтер подумает. Всё-таки, она сейчас собиралась пойти на сделку с совестью, а в этом деле человека нельзя торопить, нужно дать ему в полной мере насладиться всей гаммой и всеми оттенками этого состояния: когда внутри тебя в отчаянной схватке сражаются ангел и демон.

Женщина судорожно думала над тем, насколько плохо будет, если она согласится на эту сделку. И, чем больше она думала, тем больше понимала, что ей нужны эти деньги. Очень нужны. Именно сейчас. Она невольно задавала себе вопрос – как же так получилось, что этот незнакомец пришёл именно сейчас и именно к ней? Судьба, не иначе…

Нет, не судьба – тонкий расчёт.

- И что вы хотите от меня взамен, мистер? – спросила женщина, поднимая на парня напряжённый взгляд.

Она так боялась решиться на этот выбор, но ещё больше боялась того, что его у неё вдруг отнимут.

- Всего лишь информацию, - спокойно ответил Блейд. – Всё то, что хранится на вашем компьютере и в какой-нибудь мере касается Майкла Билоу.

Миссис Рихтер опустила взгляд и прикусила губу. Отказаться от предложения было бы глупо. Согласиться немного страшно. Но ей нужны эти деньги. Нужны именно сейчас. Что, если не судьба, привела этого молодого человека к ней в час, когда над её счастливым домом сгустились тучи?

Вздохнув, женщина сделала свой выбор. По сути, никакого выбора и не было вовсе, потому что всё и все в этом мире продаются, нужно лишь предложить сумму с правильным количеством нулей.

- Мистер?... – уже другим тоном произнесла миссис Рихтер, складывая чек и убирая его в карман, ожидая, что Блейд представится.

- Не важно, - ответил блондин и добавил: - У нас с вами будут краткосрочные и сугубо деловые отношения. Имена в этом деле не важны.

Миссис Рихтер кивнула и села за стол. Она спросила:

- Что именно вас интересует, мистер?

- Всё, что вы сможете мне рассказать: всё, что касается Майкла Билоу.

Женщина кивнула и, помучившись несколько минут над тем, чтобы ввести все сложные пароли в систему, открыла базу данных.

- Майкл Билоу… - тихо повторила она, введя имя в строку поиска. – Проходил лечение с 4 июня 2012 года по 27 октября 2012 года?

- Да, всё правильно, - кивнул Блейд, присаживаясь на угол стола.

Миссис Рихтер ещё какое-то время пощёлкала мышкой, распаковывая архивы с информацией на пациента четырёхлетней давности. Найдя всё, женщина начала вслух зачитывать:

- Пациент Майкл Билоу 1993 года рождения поступил в третью городскую больницу утром 4 июня с ножевым ранением шеи: вскрытием полости горла, повреждением трахеи и частичной потерей целостности левой сонной артерии. После успешной операции и переливания крови был помещён в отделение реанимации, где пробыл три недели, после чего был переведён в обычную палату, где пробыл под наблюдением врачей до девятнадцатого августа.

- Почему его продержали в больнице так долго? Реабилитация?

- Реабилитация, - кивнула миссис Рихтер. – Травмы тела, связанные с потерей его целостности, как в данном случае, бывают очень коварны и опасны даже спустя достаточно долгое время с момента проведения операции, по спасению человека. К тому же, люди, которым перерезают горло, подвергаются невероятному шоку и стрессу. Это одна из самых тяжёлых в эмоциональном плане травм. Потому, помимо физического исцеления, больница оказывает своим пациентам и психологическую помощь. Это очень важно для тех, кто столкнулся с травмами, которые могли привести к смерти.

- Допустим… - кивнул Блейд. – Продолжайте.

- На протяжении всего лечения, Майкл Билоу демонстрировал крайне нестабильное эмоциональное состояние. Улучшение его общего самочувствия продолжалось лишь в первые три недели его пребывания здесь, после этого у него начались скачки настроения, которые оканчивались депрессивными состояниями и приводили к ухудшению и физического здоровья.

Блондин невольно сжал зубы и кулаки. Его брату было плохо. Плохо без него. А он в это время был в чёртовом следственном изоляторе и ничем не мог ему помочь.

- Постепенно, - продолжала женщина, - пациент вовсе перестал демонстрировать улучшения своего состояния, что было пусть отрицательной, но, всё же, стабильностью. Но впоследствии больной начал демонстрировать вспышки неадекватного поведения.

Блейд сжал край стола с такой силой, что, казалось, ещё чуть-чуть и он треснет, просто рассыплется в его руках. Миссис Рихтер продолжала:

- Это закончилось тем, что вечером девятнадцатого августа пациента Майкла Билоу перевели в психиатрическое отделения для прохождения дальнейшего лечения под присмотром специалистов соответствующего профиля…

Блейд слушал и слушал. Он всё больше уходил куда-то глубоко в себя, под толщу тёмной воды, но голос работницы архива продолжал доноситься до него чётко и внятно. Когда она дошла своим рассказом до того момента, когда Майкла перевели в другую больницу, Блейд задал вопрос:

- Почему его перевели? По какому праву? – голос стальной холодный, от него хочется укрыться с головой под одеялом.

Парень поднял взгляд и посмотрел на женщину. Взгляд его был ещё хуже тона, он пробирал до самой души.

- Я… - неуверенно ответила миссис Рихтер, взглянув на экран компьютера, а, после, вновь посмотрев на загадочного незнакомца. – Я не знаю, мистер. В его данных ничего не сказано по этому поводу. Такие данные не записываются в личное дело больного – оно заканчивается вместе с выпиской из больницы.

Блейд отвернулся, смотря куда-то вперёд, слегка щурясь и хмуря брови. Он узнал о том, что Майклу было плохо здесь, что ему постепенно становилось всё хуже. Это было отвратительно, больно и заставляло желать подорвать всю эту чёртову больницу! Но этих сведений было слишком мало. Ему нужна была конкретика.

Подумав, блондин бесшумно вздохнул и, не смотря на миссис Рихтер, вновь обратился к ней:

- Что ещё вы можете мне предложить?

- Полагаю, что ничего, мистер.

Блейд подумал всего секунду, максимум две, и сказал:

- В психиатрических отделениях, где Майкл пробыл достаточно долгое время, обязательной частью лечения являются сеансы психотерапии. Я прав? – он взглянул на женщину, прожигая её взглядом.

- Да, вы правы, мистер, - ответила миссис Рихтер, ещё не понимая, к чему клонит парень.

- И встречи эти записываются на камеру или на диктофон для последующего анализа? – вновь спросил блондин.

- Да, - кивнула женщина. – А в чём…

- Мне нужны эти записи, - произнёс Блейд, перебивая собеседницу и вставая со стола.

- Это невозможно, мистер…

- Про то, чтобы рассказать мне интересующую меня информацию, вы тоже вначале так говорили, - сухо ответил парень. – Но всё оказалось возможным.

- Мистер, если я возьму эти материалы и передам их третьему лицу, я могу не только потерять работу, но и пойти под суд, - слабо возразила женщина.

- Миссис Рихтер, - произнёс Блейд, упираясь ладонями в стол и склоняясь к женщине, - если вы согласитесь мне помочь, вы можете не бояться полиции, это я вам могу гарантировать. К тому же, насколько я понял, никому не нужны данные по старым пациентам, так что, никто не хватится этих записей.

- Меня могут уволить…

- Могут, - согласился Блейд. – Потому, просто назовите сумму, которая поможет вам чувствовать себя защищенными.

- Зачем вам всё это?

- Это не должно вас интересовать, - сухо ответил Блейд. - Я плачу за ваши услуги, а не за вопросы. Подумайте над моим предложением, оно очень скоро «сгорит».

- Я согласна, - негромко ответила миссис Рихтер, не узнавая саму себя в этот момент. Сделка с совестью прошла успешно. – Ещё пятьдесят тысяч и я достану вам записи с сеансов Майкла Билоу.

Называть такую цену было страшно и немного стыдно. Сто тысяч евро за слова, флеш-карту с записями психотерапевтических встреч и отсутствие вопросов. Это было огромной суммой, за которую легко можно было продаться, тем более, в тяжёлое время…

- Хорошо, - кивнул Блейд. – Я оформлю ещё один чек и передам его вам в обмен на материалы. Во сколько у вас заканчивается рабочий день?

- В восемь. Но сегодня я не смогу достать записи. Это будет проще сделать завтра утром. Но деньги передайте мне сегодня.

- Договорились, - согласился Блейд. – Я приеду к концу вашего рабочего дня.

Женщина кивнула. Посчитав разговор оконченным, блондин встал и направился к двери.

- Думаю, вы понимаете, что этот разговор и всё наше сотрудничество должно остаться между нами? – спросил Блейд, оборачиваясь около двери.

- Понимаю, - кивнула женщина. – Если я кому-то расскажу об этом, я подставлю в первую очередь себя. Про вас же я ничего не знаю. Даже имени.

- И это очень хорошо, миссис Рихтер, - кивнул парень. – Приятно иметь дело с людьми, которые не только умеют грамотно расставлять приоритеты, но и способны критически оценивать своё поведение и его последствия. До встречи.

Сказав это, Блейд покинул помещение архива, направляясь к выходу из больницы, никого не замечая на своём пути. А миссис Рихтер осталась сидеть, смотря на дверь, за которой скрылся загадочный незнакомец. Достав чек, она развернула его и, перечитав всё, написанное на нём, вздохнула. Она продалась, продалась безбожно и низко, втоптав в грязь одну из первых заповедей здравоохранения и иных специальностей, которые имеют дело с личным и сокровенным других людей, - конфиденциальность. Но, с другой стороны, выгодно продаться один раз казалось более привлекательным, чем сдавать себя по крупицам и за гроши.

«Ничего страшного, - подумала женщина, убирая чек обратно в карман. – Едва ли эти сведения могут кому-то навредить. А этот мужчина… - она вновь взглянула на дверь, за которой скрылся Блейд. - Наверное, они ему зачем-то нужны…».

Глава 8

… Есть боль, которая страшнее собственной; ваша ошибка в том, что у вас не хватило духа добить меня…

Блейд включил ноутбук и вставил в него флеш-карту с записями психотерапевтических сеансов, подключил наушники и, надев их, включил первый файл, который был записан двадцатого августа 2012 года.

Несколько секунд не было слышно ничего, кроме тишины и редких помех, затем монотонный и чуть хрипловатый мужской голос произнёс:

- Здравствуй, Майкл.

Блейд почувствовал, как у него вздрагивают жилы на шее при упоминании брата, который тогда был ещё жив. Эта и другие записи были последним материальным носителем, хранившими его частицу.

Ответом психотерапевту стала тишина. Мужчина вновь обратился к пациенту:

- Как ты себя чувствуешь, Майкл?

После вопроса доктора последовали несколько секунд тишины, затем негромкий и такой родной голос ответил:

- Я не хочу разговаривать.

- А можно мне узнать причину твоего нежелания? – поинтересовался врач, умело хватаясь за нить разговора и раскручивая пациента на диалог.

- Нет, - совсем тихий ответ, который почти тонет в едва уловимом шипении записи.

Блейд слово наяву увидел, как Майкл съёживается, говоря это, забирается с ногами на кушетку и обнимает себя за плечи, пытаясь спрятаться от этого мира и согреться от его холода. В такие моменты Блейд всегда спасал его, но тогда его не было рядом.

- Ты плохо себя чувствуешь? – лживо участливо поинтересовался доктор.

- Я просто не хочу разговаривать. Я хочу уйти отсюда.

- Ты хочешь уйти от меня? – спросил доктор и, подождав немного для того, чтобы у пациента было время на ответ, добавил: - Я неприятен тебе, Майкл?

- Нет, я просто хочу уйти. Мне не нравится здесь. Мне плохо. Я хочу домой.

- Майкл, для твоего же блага мы не можем пока отпустить тебя домой. Но я и все остальные доктора бьёмся за то, чтобы твоё выздоровление случилось как можно скорее. Но, Майкл, для этого ты должен сотрудничать с нами, ты должен нам помогать в нашей помощи тебе.

- То есть, - после долгой паузы спросил Майкл, - если я буду с вами разговаривать, я смогу вернуться домой?

- Именно. Я сделаю всё, чтобы помочь тебе, - слова сочатся ложью.

Опытный психотерапевт видел на своём веку слишком много больных, чтобы сохранить способность сочувствовать каждому. Для того, кто имеет дело с больными душами, сочувствие – совершенно лишнее качество. В противном случае психотерапевт имеет все шансы в скорейшем времени сам оказаться в мягких стенах психиатрической больницы.

- А что вы хотите, чтобы я рассказал вам? – после, наверное, десяти минут тишины спросил Майкл.

- Всё, что хочешь. О чём ты думаешь? Что чувствуешь?

- Я хочу домой. Хочу к Блейду. Я скучаю по нему…

Блейд ударил по клавише «Стоп» и поставил локти на стол, закрывая лицо ладонями. Майкл ждал его, он скучал по нему, а он не пришёл. Не пришёл до самого конца.

«Наверное, поэтому ты не хотел меня потом видеть и слышать…», - подумал блондин, тяжело вздыхая.

Отняв руки от лица и сунув в рот сигарету, он закурил, после чего нажал на кнопку воспроизведения, но ничего не услышал: сначала в динамиках была лишь тишина, затем прибавились помехи и, в конце концов, шумы стали столь сильными, что начали резать нервы и безумно раздражать.

Блейд несколько раз промотал запись вперёд и назад, пытаясь услышать ещё хоть что-нибудь, но всё было тщетно – запись была испорчена.

Скривившись, парень закрыл эту запись и включил следующую, которая, судя по дате, была сделана спустя две недели.

Несколько секунд тишины, разбавленной помехами. Доктор привычно здоровается:

- Добрый день, Майкл.

Ответом ему стала тишина. Он вновь обратился к своему пациенту:

- Майкл, как ты себя чувствуешь? – дав парню время на ответ, мужчина добавил: - Я знаю о том, что случилось. Ты не хочешь об этом поговорить?

- Что случилось? – вслух спросил Блейд, словно запись могла услышать его и ответить на его нетерпеливый вопрос.

Майкл не отвечал на вопрос психотерапевта, упрямо продолжая молчать, смотря в сторону. Блейд не мог этого видеть, потому что записи представляли собой аудио-файлы, но он слишком хорошо помнил, как вёл себя брат, когда что-то шло не так.

- Майкл, зачем ты пытался себя покалечить? – спросил доктор, у Блейда внутри всё оборвалось, а лицо приобрело невиданное и мученическое выражение.

Брюнет продолжал молчать, смотря в сторону и вниз, обнимая свои колени руками. В глазах его дрожали слёзы, что отразилось на голосе, когда он наконец-то выдавил из себя тихий и шелестящий, пропитанный болью и каким-то невозможно жутким страхом ответ:

- Я хочу домой…

Блейд вновь нажал на паузу и закрыл глаза. Это была всего лишь вторая запись, это было самое начало конца, но у него уже не хватало сил на то, чтобы нормально слушать пропитанный болью и слезами голос брата. Как же ему было плохо, раз он повторял одну и ту же фразу, просясь домой, к нему, а в результате, не вынеся всего, шагнул в окно?

«Суки», - подумал блондин, закрывая ладонями лицо. Глаза защипало от кислотных и солёных слёз.

Сейчас ему больше всего на свете хотелось вернуться в прошлое и сделать всё, чтобы спасти брата. Но у него не было власти над временем. Потому ему оставалось лишь продолжать слушать эти записи, пытаясь понять, что толкнуло Майкла на тот роковой шаг.

- Майкл, мы не можем тебя пока выписать, - став серьёзнее и твёрже ответил психотерапевт на слова парня.

- Почему? – голос жалобный, пропитанный слезами. – Вы думаете, что я сделал что-то плохое?

- Майкл, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду?

- Полиция… - немного сбито ответил Майкл. – Зачем они приходили ко мне? И…

Брюнет не договорил. Подождав и убедившись, что парень не продолжит свою мысль, доктор обратился к нему:

- Майкл, ты можешь мне рассказать про эту встречу?

- Я… не хочу… Мне неприятно об этом говорить… Мне больно…

- Я понимаю тебя, Майкл. Но постарайся сделать это.

- Они говорили… - начал говорить Майкл, но резко перескочил на другую мысль: - Разве они не рассказывали вам о нашем разговоре?

- Нет, Майкл, я ничего об этом не знаю.

На минут пять воцарилась тишина, затем Майкл нашёл в себе силы, чтобы начать говорить:

- Их было двое. Но разговаривал со мной только один.

- Это были мужчины или женщины?

- Мужчины. Второй потом вообще ушёл. А первый говорил… что Блейд… убийца. Что он… - всхлип, - сядет на всю жизнь. И я тоже… потому что я всё время был рядом с ним, а, значит, я такой же, как он…

Речь Майкла становилась всё менее внятной. Верно, ему к горлу подступала истерика, но он держался, продолжая рассказывать о странной встрече, которая укрылась от глаз его психотерапевта, который должен быть в курсе подобных дел.

- Он говорил всякие гадости, - продолжал Майкл, - говорил, что мы нелюди, моральные уроды и так далее. Мне было отвратительно это слушать, я просил его уйти, но он не уходил. Я пытался позвать медсестру или врача, но меня будто никто не слышал! В итоге я просто сорвался, я закричал, чтобы он убирался прочь и не смел так говорить о Блейде, что он в тысячи раз лучше его! Я подошёл к нему и потребовал, чтобы он ушёл, даже толкнул, просто от эмоций… А он очень больно схватил меня за руку, мне казалось, он мне её сломает, а потом… ударил по лицу. Я не устоял на ногах и упал, ударился боком об спинку кровати… до сих пор очень рёбра болят.

Майкл замолчал, затем как-то задушено всхлипнул и истерично затараторил:

- Пожалуйста, верните меня в палату! Я не хочу здесь быть! Мне страшно…

Далее был слышен звук включения селектора и просьба психотерапевта о том, чтобы к нему в кабинет зашли санитары, потому что больному стало плохо.

Семь минут запись отображала лишь смазанную речь санитаров, отдельные фразы и всхлипы Майкла. Доктор отмалчивался и предпочитал оставаться сторонним наблюдателем.

Когда вся какофония звуков стихла и хлопнула дверь, оставляя мужчину в кабинете одного, он произнёс, записывая примечание к встрече:

- Гипотеза, выдвинутая мистером Бонке, требует более глубокой проверки, но на том этапе, на котором мы находимся сейчас, я согласен с ним. Пациент Майкл Билоу демонстрирует бред, основанный на идее наказания и вины, реалистичные галлюцинации, построенные на тех же идеях. На руках и лице заметны следы борьбы, что вызывает определённые опасения по поводу состояния пациента, потому что, порой, во время «борьбы» с галлюцинацией больные могут нанести себе тяжёлые и даже жизненно опасные травмы. Есть подозрения на вялотекущую шизофрению, так как зачастую этот диагноз тяжело дифференцировать с аутизмом, который приписан пациенту.

- Какая к чёрту шизофрения? – прошипел Блейд, когда запись закончилась. - Может быть, Майкл и был странным, но психом он не был никогда. Не знаю, кого они там пытались из него сделать, но это было большой ошибкой…

Включив третью запись, которая датировалась четырнадцатым сентября, Блейд начал слушать.

- Здравствуй, Майкл.

Блейд не мог знать о том, что происходило в кабинете, но по тому, что через несколько секунд сказал психотерапевт, сделал вывод о том, что его брат пытался покинуть помещение.

- Майкл, дверь заперта.

- Зачем вы всё время меня запираете? – голос напряжённый, как звенящая струна.

- Я закрываю дверь для твоего удобства и комфорта, Майкл, чтобы ты мог быть уверен в том, что никто не зайдёт сюда и не услышит твоих слов.

- Я не только об этом, - ответил парень, прижимаясь спиной к двери. – Меня здесь всё время запирают. Почему? Я же нормальный! Я могу идти домой. Зачем вы держите меня здесь?

- Майкл, - мягко и спокойно произнёс доктор, стараясь не поддаваться истерическим ноткам в голосе пациента, - поверь мне, мы выпишем тебя, как только уверимся в том, что ты полностью здоров и твоему состоянию ничего не угрожает.

- Мне ничего не угрожает! – крикнул Майкл. – Я здоров! Я хочу домой! Я хочу увидеть Блейда! Или хотя бы поговорить с ним!

- Отпустить тебя на встречу с братом мы не можем, потому что это может угрожать твоему состоянию. Поговорить с ним ты можешь, если знаешь номер, на который ему нужно звонить.

- Нет, не знаю… - сникшим голосом ответил Майкл.

Блейд в недоумении нахмурился, смотря на дрожащую линию, отображающую скачки звука на записи в звуковом редакторе. Как Майкл мог не знать номера, на который нужно звонить? Неужели, ему не передавали, что Блейд звонил?

«Эта запись была сделана 14 сентября, - думал блондин, пытаясь понять произошедшее, - я сел 13 сентября и в первый же свой вечер в тюрьме позвонил ему, значит, ему должны были передать это. Получается, не передали?».

- Доктор, а Блейд не звонил мне? – с душераздирающей надеждой в голосе спросил Майкл.

- Майкл, я не знаю. Об этом тебе стоит спросить мистера Бонке – своего лечащего врача. Именно он должен быть в курсе звонков, адресованных тебе.

Прошло около минуты. Судя по всему, Майкл не слишком радостно отреагировал на предложение поговорить со своим лечащим врачом, потому что психотерапевт спросил:

- Майкл, что случилось?

В ответ прозвучала лишь тишина.

- Майкл, тебе плохо?

И вновь парень промолчал в ответ на вопрос доктора.

- Майкл, прошу тебя, разговаривай со мной, потому что, если ты будешь молчать, я могу подумать, что тебе стало хуже, что у тебя начался приступ. И тогда я должен буду вызвать санитаров и медсестру, чтобы тебя вернули в палату и дали тебе успокоительное.

- Зачем вы меня связываете? – тонким от разрывающих сердце эмоций спросил Майкл после долгой паузы.

- Сука! – в сердцах выругался Блейд, срывая с головы наушники и вставая, сшибая стул.

Он начал расхаживать по комнате взад-вперёд, держась за голову, сжимая виски с такой силой, что, казалось, черепная коробка вот-вот треснет.

- Суки, какого чёрта вы себе позволяли?! - шипел блондин, не желая даже допускать мысль о том, что Майкл, в самом деле, мог быть опасен для себя или для кого-либо другого.

Немного остыв, Блейд вернулся к столу и, вновь закурив, надел наушники и отмотал запись назад, потому что он забыл поставить её за паузу.

- Зачем вы меня связываете?

- Майкл, ты имеешь право на то, чтобы не соглашаться с лечением и возмущаться, считать нас, врачей, не правыми, но, поверь, никто в стенах больницы не станет делать ничего, что может тебе навредить.

- Но зачем они это делают?

- Кто «они»?

- Санитары. И доктор Бонке, он всегда приходит вместе с ними, отдаёт поручение, а они его слушаются… А меня никто не слушает.

- А что ты хочешь им сказать?

- Чтобы они оставили меня в покое! – на эмоциях выкрикнул Майкл. – Я просто хочу выйти отсюда! А меня никто не слышит! Никто!...

Далее были звуки включения селектора, непонятный шум, грохот и крики Майкла – кажется, он совсем сорвался – голоса санитаров, медсестры и психотерапевта, который пытался максимально чётко и быстро дать указания и объяснить ситуацию коллегам по больнице.

Затем раздался хлопок закрывающейся двери, а через несколько секунд запись закончилась.

- Бонке, - произнёс Блейд имя психиатра, который занимался Майклом. – Кажется, нам придётся поговорить…

Парень включил новую запись, датированную первым октября. К удивлению и радости Блейда этот файл оказался видеозаписью. Впившись взглядом в экран, блондин начал наблюдать за немного дрожащей картинкой – качество съёмки оставляло желать лучшего.

На экране секунд пять не было видно ничего, кроме закрытой двери. Затем она открылась, и в комнату вошёл Майкл, вернее, его ввели, потому что за его спиной мелькнули фигуры двух слишком рослых санитаров, на фоне которых брюнет казался совсем хрупким мальчишкой.

При взгляде на брата, у Блейда сердце сжалось от невозможной помеси из боли, жалости и желания оказаться там, в этом треклятом кабинете. Майкл на видео выглядел сильно похудевшим, каким-то запуганным и совершенно растерянным; он сутулил плечи и обнимал себя руками, не двигаясь с места, стоя около двери, где его оставили санитары.

Только через несколько минут парень, так и не поднимая взгляда от пола, прошёл к кушетке, сел. Причём шёл он странно, боком, словно боялся повернуться к психотерапевту спиной. Когда он сел, оказавшись ближе к камере, Блейд смог нормально разглядеть его, разглядеть во всех деталях.

Майкл от природы был достаточно белокожим, но сейчас он был просто мертвенно-бледным; кожа его имела нездорово землянистый оттенок. На его руках угадывались синяки от капельниц и уколов, а также просто синяки, которые украшали его хрупкие запястья.

- Мекки, - прошептал Блейд, прикасаясь кончиками пальцев к экрану, на котором был изображён его такой разбитый брат, такой слабый…

- Майкл, привет, - поздоровался психотерапевт.

Парень не ответил, продолжая обнимать себя за плечи и смотреть в пол.

- Я вижу, что тебе плохо сейчас, может быть, ты расскажешь мне о том, что тебя гнетёт? – вновь обратился к Майклу доктор.

Брюнет шмыгнул носом и отрицательно покачал головой, даже не взглянув на врача.

- Майкл, если ты будешь говорить со мной, я постараюсь тебе помочь, - не оставлял своих попыток завязать диалог доктор.

Майкл снова отрицательно покачал головой, а затем, практически неслышно произнёс:

- Мне нужно встретиться с Блейдом. Я не верю, что он меня бросил…

- Что?! – выдохнул Блейд с такой силой, что лёгкие не сразу смогли вновь расправиться. – Я бросил его? Кто сказал ему такой бред?!

Словно кто-то мог услышать и ответить…

- Майкл, это невозможно.

- Я не верю в то, что Блейд ни разу не звонил мне…

- Я звонил, - странная, глупая и такая бессмысленная попытка сказать правду тому, кого уже давно нет.

Вся оставшаяся запись состояла из попыток психотерапевта достучаться до Майкла, но парень больше не произнёс ни слова, не взглянул на доктора.

Когда время встречи закончилось, а доктор уже порядочно устал от попытки превратить монолог в диалог и достучаться до того, кто словно находился за звуконепроницаемым стеклом – он всё видел, но ни на что не реагировал – врач вызвал санитаров, чтобы те провели Майкла до палаты.

- До свидания, Майкл, - произнёс доктор.

Майкл обернулся, оборачиваясь через плечо, впервые за время сессии смотря на доктора. В его глазах плескалась какая-то невозможно отчаянная боль, безысходность. Казалось, ещё чуть-чуть и он рассыплется. И ведь это было правдой – меньше, чем через полтора месяца он отчается настолько, что решит покончить с собой.

Несколько минут ничего не происходило. Съёмка продолжала идти – как видно, доктор забыл про включенную камеру. Затем дверь открылась, и в кабинет зашёл мужчина лет сорока на вид. Когда он подошёл к коллеге, оказываясь перед камерой, Блейд смог прочитать имя на бейджике: «Энгель Бонке».

- Здравствуй, Генрих, - произнёс Бонке.

- Здравствуй.

- Как мой пациент?

- Плохо… - вздохнул психотерапевт. – Услышав, что он не может встретиться с братом, Майкл вообще перестал со мной разговаривать. Знаешь, Энгель, мне кажется, что нужно как-то связаться с его братом.

- Он в тюрьме, - отрезал Бонке.

- И что? Энгель, этот парень – аутист, ему нужно хотя бы какое-то привычное окружение, чтобы нормально существовать. Его состояние и так оставляет желать лучшего. У него психика буквально по кирпичикам разваливается…

- Генрих, - раздражённо вздохнул Энгель, - что я могу сделать, если его брат не желает с ним разговаривать? Он сидит. Он убийца и, судя по всему, психопат. Понятное дело, что ему нет дела до брата. А Майкл от этого только выиграет. Потому что он ведь очень ведомый, Блейд легко мог толкнуть его на нечто жуткое и отвратительное. И, кто знает, чего мы не знаем?...

Блейд, аж, открыл рот от такой вопиющей наглости, от такой гнусной лжи. Звуки и слова застряли где-то в горле и с каждым новым вдохом сильнее сдавливали его.

- Тварь, - наконец-то выдавил из себя Блейд, не моргая, смотря на продолжающего лить грязь и ересь психиатра.

- Ты понимаешь, Энгель, что ещё немного, и мы потеряем этого парня? – вновь попытался воззвать к своему коллеге психотерапевт.

- И что ты предлагаешь, Генрих? Ехать в тюрьму и выбивать им встречу? Даже, если бы я подписался на это, чего я делать не стану, мы не сможем доставить туда этого парня, Майкла, он демонстрирует неадекватное поведение. К тому же, если бы его брат хотел с ним поговорить, он бы позвонил. Номер больницы у него есть.

- Ты уверен?

- Почему ты так сочувствуешь этому парню?

- Я ему не сочувствую, я просто хочу ему помочь.

- Мы ему не поможем. Он болен и единственный его родственник – убийца, который вряд ли выйдет из тюрьмы.

- Он осуждён на пожизненный срок?

- Нет. Но ему предстоит сидеть сорок два года. Сомневаюсь, что он протянет столько в тюремных стенах.

- Ты, главное, Майклу об этом не говори.

- Я говорю ему только факты, - прикрыв глаза, ответил доктор Бонке. – Он каждый день по десять раз спрашивает меня: не звонил ли ему Блейд? Я отвечаю правду – нет, не звонил.

- Сука, - прошипел, практически прорычал Блейд. – Я звонил. Я каждый грёбанный день звонил! Так вот, кто стоял между нами с Майклом, кто отдавал приказ не подзывать его к телефону! Конечно, он - заведующий психиатрическим отделением, он имеет на это право. Но… зачем?

- И что мы будем с этим делать? – поинтересовался Генрих.

- Будем продолжать лечение, - спокойно ответил доктор Бонке. – Сейчас ему вколют снотворное. Думаю, он должен проспать до утра. А утром продолжим работу.

- Ты можешь отправить его завтра ко мне не в обычное время, а до обеда?

- Зачем?

- Мне завтра после двух нужно быть дома. Я уже отпросился у главного.

- Как скажешь.

Запись закончилась. Блейд закрыл окно видеопроигрывателя, медля с тем, чтобы включить следующую запись. Он сидел, смотря куда-то перед собой и ничего не видя при этом. В голове было слишком много вопросов, а в крови всё сильнее закипало желание оторвать голову этой твари – психиатру Майкла, который вёл непонятную игру, что в итоге привела к трагедии.

Включив новую запись, датированную тринадцатым октября, Блейд начал слушать. Это был аудио-файл.

- Привет, Майкл.

Тишина в ответ.

- Садись, пожалуйста.

Тишина в ответ.

- Пожалуйста, сядь, Майкл. Мне трудно с тобой разговаривать, когда ты стоишь так далеко. И тебе так, наверное, неудобно.

Тишина в ответ.

- Майкл, - вздохнув, произнёс психотерапевт, - ты нехорошо себя чувствуешь?

- Доктор Бонке сказал, что Блейд не придёт, - севшим голосом ответил Майкл. – Никогда.

- Майкл, доктор Бонке не мог такого сказать. Наверное, ты что-то перепутал…

- Вот видите, мне никто не верит, - горько произнёс Майкл. – Никто не верит моим словам.

- Каким словам, Майкл?

Далее шли целых тридцать минут безрезультатных попыток психотерапевта достучаться до парня, после чего прозвучал уже слишком знакомый слуху Блейда звук включения селектора, слова с просьбой к санитарам, чтобы зашли в его кабинет, голоса медицинского персонала и упрямое молчание Майкла. Запись закончилась.

Включив следующий файл, Блейд стал прислушиваться, хмурясь из-за того, что эта запись содержала слишком много помех и шумов, что резали слух и били по нервам. Он толком ничего не сумел расслышать в этой записи, а сама запись закончилась слишком быстро, всего через пятнадцать минут, вместо положенных шестидесяти.

Осталось всего две записи: от двадцатого октября и от двадцать седьмого. Включив запись от двадцатого числа, Блейд обнаружил, что это вновь было видео.

На экране сидел Майкл, привычно обнимая себя за плечи, поглаживая по худым бледным рукам в попытке согреться и успокоиться, в попытке убаюкать себя. Его взгляд бегал, но всякий раз избегал того, чтобы посмотреть на психотерапевта.

- Майкл, ты не хочешь посмотреть на меня? – мягко спросил мужчина в белом халате.

Брюнет отрицательно покачал головой.

- Майкл, мне всё больше кажется, что наше взаимодействие заходит в тупик. Если так пойдёт и дальше, мне придётся передать тебя другому специалисту. Что ты об этом думаешь?

Майкл никак не отреагировал на слова доктора.

- Майкл, я…

- Я боюсь, доктор, - вдруг произнёс Майкл.

Голос его был сухим, безжизненным. Он продолжал смотреть в сторону, обнимая себя за плечи.

- Чего ты боишься, Майкл? Расскажи мне и я помогу тебе справиться со своим страхом.

Брюнет отрицательно покачал головой и сжал зубы, сдерживая слёзы, сдерживая рвущийся наружу и рвущий изнутри на куски крик.

- Майкл, ты слышишь меня? – вновь спросил доктор, стараясь не дать парню вновь уйти глубоко в свой мир. – Прошу тебя, говори со мной. Я помогу тебе.

Больше диалог не завязывался. Майкл продолжал упрямо и исступлённо молчать, смотря в сторону, со временем начиная слегка раскачиваться взад-вперёд. Всё это привело к тому, что доктору вновь пришлось заканчивать сессию раньше и вызывать санитаров, чтобы вернули в палату пациента, который был где-то не здесь.

Майкла уже почти вывели за дверь, когда он вдруг вернулся в реальность, ожил и, обернувшись, обратился к психотерапевту:

- Доктор, мне нужно вам кое-что сказать, пожалуйста.

Мужчина взглянул на санитаров, которые держали под руки пациента, и, подумав две секунды, сказал им:

- Оставьте нас, пожалуйста, наедине.

Санитары кивнули и, отпустив Майкла, удалились. Как только за рослыми мужчинами закрылась дверь, парень бегло и настороженно обернулся на неё, после чего кинулся к столу психотерапевта, заставляя его вздрогнуть, едва не падая перед ним на колени.

- Доктор, - зашептал Майкл, - спасите меня. Прошу вас, помогите мне выйти отсюда. Я нормальный. Но я так больше не могу. Они убивают меня. Доктор, прошу вас!

- Майкл, - максимально мягким и спокойным тоном ответил парню доктор, стараясь держать пациента на расстоянии, - я не могу лично выписать тебя. Но, если ты чувствуешь себя хорошо, я могу поговорить с твоим лечащим врачом о твоей выписке…

- Да, прошу вас! – взмолился Майкл, перебивая мужчину и хватая его за руку.

Доктор нервно сглотнул. По всем признакам у брюнета началось обострение, приступ маниакального состояния. И это пугало мужчину, потому что, пусть этот юноша и не выглядел сильным, но психиатрические больные могут быть очень опасны в своих обостренных состояниях, вне зависимости от своих физических данных.

- Прошу вас, - тише добавил Майкл, опуская голос до шёпота и сверкая лихорадочным взглядом, в котором плескалась последняя надежда. – Если не вы, я пропаду…

- Но, Майкл, ты говорил о том, что ты боишься. Это наталкивает меня на…

- Я боюсь их! – выкрикнул Майкл, резко отпуская руку доктора. – Я боюсь доктора Бонке! Вы не знаете, что он делает!

- Что он делает, Майкл? – серьёзно, но спокойно спросил психотерапевт. – Расскажи мне.

И тут открылась дверь, которую мужчина не запер после прихода санитаров, и в кабинет зашёл тот самый доктор Бонке, про которого так надрывно рассказывал Майкл, прося о помощи.

- Что здесь происходит? – спросил психиатр, серьёзно смотря на коллегу, который был в его подчинении, и на пациента.

Майкл отошёл, упираясь в стол, сжимаясь. Он был похож на щенка, которого постоянно жестоко бил хозяин-изверг и который вновь увидел этого самого хозяина перед собой.

Посмотрев на парня, затем на коллегу, психотерапевт произнёс:

- Доктор Бонке, у нас конфиденциальный разговор. Прошу вас, оставьте нас.

- Доктор Штраус, - тоже официально ответил психотерапевту психиатр, - я являюсь лечащим врачом Майкла, так что, я имею право находиться здесь.

Психотерапевт поджал губы, но возразить ему было нечего. По сути, его коллега был прав. Взглянув на парня, Генрих произнёс:

- Майкл, ты можешь продолжать.

Майкл отрицательно замотал головой и втянул голову в плечи, волчонком смотря на психиатра.

- Тогда, если ты хочешь, мы можем продолжить нашу беседу во время следующей встречи? – предложил альтернативу доктор Штраус.

Майкл подумал немного и неуверенно кивнул, смотря в пол.

- Если ты ничего больше не хочешь сказать, Майкл, то, пошли, я отведу тебя в твою палату, - произнёс доктор Бонке, подходя к парню.

Майкл ещё больше вжался в стол психотерапевта, причиняя себе боль тем, как сильно дерево давило на плоть.

- Пошли, Майкл, - мягко повторил психиатр. – Я думаю, ты можешь дойти до своей палаты и без санитаров. Давай, попробуем?

Майкл отрицательно замотал головой. Вздохнув, психиатр сходил к двери и позвал санитаров, которые ждали своего часа. Отдав в их крепкие руки Майкла, мужчина хотел и сам уйти, но его окликнул Генрих:

- Энгель, можешь задержаться немного?

- В чём дело, Генрих? – поинтересовался доктор Бонке, вновь заходя на территорию кабинета коллеги и закрывая за собой дверь.

- Я хочу поговорить насчёт этого парня, Майкла. Его слова немного озадачили меня…

- Хорошо, конечно, я готов поговорить. Он же мой пациент. Только, выключи камеру. Думаю, наш разговор никак не относится к вашей с ним беседе.

Психотерапевт кивнул и выключил запись. Перед Блейдом загорелся чёрный экран.

Оставалась последняя запись, датированная двадцать седьмым октября 2012 года – тем самым днём, когда Майкла выписали из третьей городской больницы и перевели в Евангелическую больницу королевы Елизаветы Херцберге, где он пробыл всего две недели.

Сунув в рот сигарету, Блейд щёлкнул зажигалкой, слишком глубоко затягиваясь очень крепким дымом. Хотелось как можно скорее узнать правду, услышать или увидеть то, что запечатлено на последней записи, но парень чувствовал, что, если он не даст себе небольшую передышку и не восполнит уровень никотина в крови, то у него случится нервный срыв из-за всех тех эмоций, из-за той информации и правды, что свалились на него. И из-за той боли, которую он видел в глазах брата и слышал в его голосе.

Он мог простить людям свою боль. Но боль Майкла – никогда.

Всё, пришло время узнать правду. Пришло время последней записи. Нажав на кнопку воспроизведения, блондин начал ждать.

- Привет, Майкл, - поздоровался психотерапевт.

- Здравствуйте, - голос не такой, как на всех предыдущих записях, весёлый.

- Я рад, что ты сегодня в хорошем настроении, Майкл.

- Да, доктор Бонке сказал, что меня выписывают. Я смогу вернуться домой и это здорово. Но домой я не поеду. Я поеду к Блейду.

- Лучше немного подождать, Майкл, - мягко возразил мужчина. – На свидание в тюрьму попасть не так просто. Нужно сначала взять разрешение у её администрации.

- Хорошо. Значит, возьму. Сегодня поеду и возьму. А завтра увижусь с ним.

- Мне очень приято видеть тебя в таком боевом расположении духа, - улыбнулся доктор. – Думаю, теперь ты точно готов к выписке.

- Да, - радостно согласился Майкл. – Доктор Бонке сегодня проводил со мной какие-то тесты, задавал очень много вопросов. Он не сказал мне их результатов, но всё должно быть хорошо, потому что он не изменил своего решения.

- Я рад, Майкл.

- Ладно, я пойду?

- Но сеанс только начался?

- Мне вещи нужно собрать. И я хочу позвонить Блейду. Мне мужчина, который лежит через одну палату, дал справочник, там есть номера тюрем.

- Тогда, не буду тебя задерживать, - согласился доктор. – Удачи.

Запись вмещала в себя ещё секунд десять тишины, а затем обрывалась. Записи кончились.

Блейд ещё несколько секунд сидел, смотря на замерший бегунок аудио-проигрывателя, затем встал и захлопнул крышку ноутбука. Его не покидал вопрос о том, как получилось так, что двадцать седьмого октября Майкл был радостен и полон жизни, полон планов на жизнь, а двенадцатого ноября взял и прыгнул из окна? И ещё один вопрос, не менее загадочный, - как получилось, что Майкла выписали из больницы, но свободы он так и не увидел, а увидел лишь стены новой больницы, которая стала для него последним приютом?

«У меня есть только один способ узнать правду, - думал Блейд, переодеваясь и подготавливая все необходимые вещи, - спросить у того, кто играл в этой ситуации главную и ключевую роль. И, пусть доктор Бонке слишком много недоговаривал, отказать в разговоре мне он просто не сможет».

Глава 9

Здравствуйте. Вы меня не знаете. Но я знаю вас.

Пила©

Блейд свернул за угол, оказываясь на улице, где располагался интересующий его дом. На город уже опустилась темнота, которая наступает достаточно рано в самом начале прекрасной весенней поры. С неба сыпала мелкая холодная и отвратительная морось, изо рта клубами вырывались облачка пара. Этим вечером Блейд впервые за много лет решил добраться до нужного ему места на метро, в последний раз он пользовался подземкой ещё в далёкие школьные годы. Сейчас ему не хотелось привлекать к себе лишнее внимание, не хотелось провоцировать неинтересные беседы, которые непременно закончатся его победой, которые могут случиться, если его узнают, заметят.

Он сделал всё, чтобы стать незаметным, неузнаваемым. Чёрное пальто, капюшон толстовки на голове, тёмные очки, несмотря на то, что был уже вечер – идеальный образ шпиона. Или, если позволите, неуловимого мстителя. На плече сумка с вещами, которые могут пригодиться во время разговора с уважаемым доктором Бонке, под кофтой спрятан пистолет, который надёжно крепится на ремне тёмных джинсов.

И вот, он пришёл. На почтовом ящике номер дома и фамилия его владельца: «Бонке». Взглянув на витиеватые золотые буквы, которыми были написаны данные хозяина жилья, блондин просунул руку в отверстие на резном невысоком заборе и открыл калитку. Толкнув дверцу, парень зашёл на территорию дома психиатра, закрыл за собой калитку и, не торопясь, но уверенно направился к крыльцу.

Взойдя на три ступени, Блейд нажал на кнопку звонка. По ту сторону двери раздался мелодичный перезвон, который свидетельствовал о наличии эстетического вкуса у жильцов дома. Через две минуты к двери подошли и произнесли:

- Подождите минуточку, уже открываю!

Блейд кивнул, сохраняя полное спокойствие и невозмутимость, несмотря на то, что его глазам вот-вот должен был предстать нечистый на руку психиатр, по чью душу пришёл парень.

Дверь открылась. На пороге стоял мужчина приятной наружности, который практически не изменился за те четыре года, которые прошли с того момента, когда была сделана запись, на которой Блейд видел его. Мистер Бонке выглядел расслабленно и по-домашнему, на нём был надет тёмный тяжёлый халат и спортивные штаны, на ногах тапочки. Мужчина окинул Блейда взглядом и вопросительно посмотрел ему в лицо, в глаза, которые были скрыты тёмными очками.

- Добрый вечер, мистер Бонке, - поздоровался Блейд. – Мы с вами сегодня утром разговаривали по телефону.

- Ах, точно! – улыбнулся мужчина, который совсем забыл про назначенную встречу, замотался и расслабился. – Извините, мистер Вернер, я совсем забыл про нашу договорённость…

- Бывает, - кивнул Блейд. – Можно я пройду в дом?

- Да, конечно, - улыбнулся мужчина и отошёл, пропуская гостя внутрь.

Когда блондин переступил порог, хозяин дома обратился к нему:

- Снимайте верхнюю одежду, мистер Вернер. Или вы всего на пару минут?

- Думаю, я задержусь подольше… - загадочно ответил Блейд, но доктор не услышал странных зловещих и стальных ноток в его голосе.

Сняв пальто и повесив его на вешалку, Блейд снял очки, убрал их в карман просторной серой толстовки.

- Проходите, мистер Вернер, - произнёс доктор Бонке, указывая рукой на диван, - садитесь.

- Вы всегда так обходительны с родственниками своих пациентов, мистер Бонке? – поинтересовался Блейд, проходя к дивану и садясь.

- Это не обходительность, - немного смутился и растерялся врач. – Это простое уважение.

Блейд несколько раз кивнул, принимая ответ доктора. Разведя руками и осмотревшись, доктор тоже сел, занимая кресло около дивана. Он обратился к Блейду:

- Я к вашим услугам, мистер Вернер. Только, прошу вас, постарайтесь излагать свои вопросы чётко, чтобы я мог так же на них ответить. Мне бы хотелось закончить нашу встречу до восьми.

- Вы куда-то торопитесь, мистер Бонке? – играя свою роль, поинтересовался Блейд, вопросительно взглянув на доктора.

- Да, - кивнул доктор. – Мой сын должен вернуться домой в десять. Мне бы хотелось до этого момента закончить с бумажной работой и приготовить ужин.

- Похвально, что вы желаете освободить вечер для сына, - странным тоном произнёс Блейд, смотря на доктора.

Врач непонимающе взглянул на парня, но спрашивать ничего не стал. За время работы в статусе психиатра он успел насмотреться такого, что поведение блондина казалось совершенно нормальным.

- Да, - кивнул доктор. – Но – не будем тратить время на разговоры обо мне. Поговорим лучше о вашей сестре, мистер Вернер, ведь именно для этого вы пришли сюда?

Блейд промолчал в ответ, что несколько напрягло доктора. Мистер Бонке нахмурился и посмотрел на гостя, который начинал казаться ему всё более странным. Что-то не нравилось врачу в нём, но причин этому он не мог найти. Это было просто настороженностью на интуитивном уровне. Но медики не верят интуиции. Очень зря не верят.

- Мистер Вернер? – осторожно обратился к Блейду мужчина. – С вами всё в порядке?

- Вы – врач, вам виднее, - спокойным и холодным тоном ответил парень, взглянув на доктора прожигающим взглядом.

- Мистер Вернер, я вас не совсем понимаю…

Взгляд доктора скользнул по лицу гостя и упал на его руки. Он продолжал оставаться в чёрных перчатках. Мистер Бонке вновь нахмурился.

- Почему же? – поинтересовался Блейд, изображая искреннее удивление. – Это же дело врачей – ставить диагнозы, судить о нормальности… Вы ведь так любите это.

- Мистер Вернер…

- Можете обращаться ко мне на «ты», - произнёс блондин, перебивая доктора. – И называть по имени. Меня зовут – Блейд.

Мистер Бонке почувствовал, как что-то неприятно сжалось у него внутри, трусливо заскулило от упоминания этого имени. Конечно, это могло быть совпадением. Он никогда не видел Блейда лично. Что уж там – он успел забыть о том, что был такой человек и о том, что он занимался лечением его брата, не слишком хорошо занимался…

- Блейд… - повторил за парнем мужчина.

- Да, - кивнул блондин, не давая доктору добавить что-то ещё. – Блейд Билоу.

Глаза доктора полезли на лоб, в них отразился страх, а лицо исказилось от неприятных эмоций и предчувствий.

- И теперь, когда с «мистером Вернером» покончено, мы можем перестать прятаться за масками и поговорить на чистую воду, - добавил Блейд, смотря на доктора. – Вы правы, я пришёл, чтобы узнать о своём родственнике. Но не о сестре, которой у меня никогда не было, а о брате, которого у меня уже нет, - слово «уже» Блейд особенно сильно выделил интонационно, почти прорычал.

Взгляд парня стал тёмным, практически чёрным, жутким. Он неотрывно смотрел на доктора, словно пытаясь забраться ему в душу и высосать её.

- Покиньте мой дом! – мистер Бонке хотел сказать это уверенно и угрожающе, но получилось как-то нервно. – Немедленно!

Он встал и, сделав шаг в сторону телефона, добавил:

- Или я вызову полицию!

- Сядьте, - изменившись в лице, став безумно холодным, приказал Блейд.

- Ты с ума сошёл?! – выкрикнул доктор и хотел взять телефон, но боковым зрением увидел нечто, что остановило его, привлекло внимание.

Повернувшись лицом к гостю, мужчина увидел в его руках пистолет, направленный ему в грудь. Доктор нервно сглотнул. Подумав немного, он поднял руки, напряжённо следя за невозмутимым парнем, который держал его на мушке.

- Советую вам сотрудничать со мной, Энгель, - произнёс Блейд, продолжая сверлить доктора ледяным тёмным взглядом.

- Откуда ты знаешь моё имя?

- Я многое знаю, - загадочно ответил Блейд, пожимая плечами. – Знаю, что ты, Энгель, лечил моего брата, знаю, что ты делал это далеко не качественно…

- Откуда? – выдохнул мистер Бонке.

- Мертвецы всё знают, - ответил Блейд и, прочитав вопрос и недоумение в глазах доктора, добавил: - Разве ты не знаешь, Энгель, что я умер? Был застрелен во время попытки побега из тюрьмы. Я думал, что тебе должны были сообщить об этом, чтобы ты спал спокойно, зная, что возмездие в моём лице тебя не найдёт.

- Я не понимаю…

- Не нужно ломать комедию, - вновь вернувшись к ледяному тону, ответил парень. – Ты всё прекрасно понимаешь. Или, может быть, мне нужно сделать тебе больно, чтобы память вернулась к тебе? М? Что мне тебе прострелить, чтобы ты заговорил?

Доктор поморщился, почувствовав боль в груди. Совсем недавно он оказался в больнице с угрозой инфаркта, и сейчас износившееся сердце напомнило о себе.

- Или, - продолжил блондин, - может быть, мне стоит дождаться возвращения твоего сына, чтобы у тебя появился стимул говорить? Я никуда не тороплюсь, я могу подождать.

Доктор закрыл глаза, сглатывая, принимая поражение и свою слабость в сложившейся ситуации, свою беспомощность.

- Что ты хочешь узнать? – тихо спросил врач, продолжая держать глаза закрытыми.

- Я всё и так знаю, - соврал Блейд. – Но я хочу, чтобы ты лично пересказал мне всё ещё раз, пересказал в подробностях: со своими действиями и именами подельников. Очисти свою душу, Энгель. Так будет проще.

- Ты хочешь, чтобы я настучал на кого-то?

- А разве это не является самым простым выходом – подставить другого, чтобы спасти свою шкуру? Думай, Энгель, я даю тебе возможность выбора.

Доктор молчал несколько минут, напряжённо думая. Даже боль в груди стихла, отошла на задний план. Она сейчас виделась чем-то неважным, по сравнению с той ситуацией, в которой оказался мужчина, и тем, кто сидел перед ним, направив на него оружие.

- Хорошо, - кивнул доктор, смотря в пол, - я расскажу…

- Разрешаю тебе сесть. А то побледнел совсем. Того и гляди – в обморок упадёшь, а я откачивать тебя не стану, - произнёс Блейд и опустил пистолет.

Увидев шальной и мятежный огонёк надежды, зажёгшийся в глазах доктора, парень добавил:

- И, Энгель, без шуток. Одно неверное движение с твоей стороны и ты потяжелеешь на несколько грамм свинца. Как тебе перспектива?

- Я… Я всё скажу, - заикнувшись, ответил доктор и сел.

Он ещё несколько секунд держал руки поднятыми, затем опустил их на колени. Блейд встал и обошёл врача, взял телефон и переставил его подальше.

- Чтобы не мешал тебе говорить и не отвлекал, - пояснил свои действия блондин.

Вернувшись на своё место, Блейд произнёс:

- Начинай, Энгель.

Доктор тяжело вздохнул, собираясь с силами и с мыслями. Он толком не понимал, что должен говорить. Он боялся это делать, но молчать было ещё страшнее. Он не хотел умирать и боялся смерти до дрожи в коленях.

- Ну? – раздражённо произнёс Блейд. – Или мне тебе предложить стакан воды, чтобы ты успокоился и начал говорить?

- Да, я лечил Майкла, - выпалил на одном дыхании доктор. – Вернее… - он шумно сглотнул и прикрыл глаза. – Вернее, я следил за тем, чтобы его не лечили другие.

- То есть, он попал в психиатрическое отделение не по состоянию здоровья, а с твоей лёгкой руки?

- Нет, - покачал головой доктор, - вновь чувствуя неясную боль за грудиной. – Он попал ко мне, потому что ему было плохо. Он же больной…

- Он – аутист, - одёрнул мужчину блондин.

- Да, - кивнул доктор. – Аутист. Ему стало плохо, и его перевели в моё отделение. Я стал его лечащим врачом и…

- И?

Доктор судорожно выдохнул и закрыл глаза. Никогда в жизни ему не было так сложно говорить. И причиной тому была не вина, которую он испытывал – её не было, причиной тому был страх за себя и своего сына. Он был наслышан о Блейде, и блондина представляли ему в гораздо худшем виде, чем он был на самом деле. И теперь этот псих, которым его считал доктор Бонке, сидел перед ним с оружием в руках.

- И?! – раздражённо и громче повторил Блейд, теряя терпение. – Что ты делал?!

- Я выставлял его психом, - едва слышно ответил доктор, смотря в пол. Исповедь с дьяволом началась. – Я сделал так, чтобы ни у кого, кроме меня, практически не было к нему доступа, чтобы никто не знал о нём ничего. Я… выставил ему диагноз «шизофрения». Мне все легко поверили. Во-первых, Майкл ведь аутист, а аутизм часто путают с шизофренией, клинические картины достаточно схожи, за исключением галлюцинацией. Во-вторых, он ведь бредил… Ну, все думали, что бредил…

- А на самом деле?

- А на самом деле всё было правдой, - выдохнул доктор с таким видом, словно эти слова были для него последними.

- И зачем ты всё это делал? Зачем выставлял его ненормальным?

- Чтобы… Чтобы прикрыть себя, - неуверенно ответил доктор, смотря в пол.

- Прикрыть себя? Ммм… Мило. И от чего же ты себя прикрывал?

- От ответа. Мне нужно было сделать так, чтобы ему никто не поверил, а поверили мне. А бредящему шизофренику ведь никто не поверит…

- Зачем?

- Что «зачем»?

- Зачем ты держал его в больнице, если это ставило тебя под удар?

- Потому что меня об этом попросили… - едва слышно ответил доктор и, вздохнув, добавил уже громче: - И я сам… Сам считал, что так будет правильно.

- То есть, ты всё-таки считал его психом?

- Я считал его хуже, чем психом, - зачем-то искренне ответил доктор Бонке и тут же прикусил язык.

Он закрыл глаза и почти почувствовал, явственно представил себе, как раскалённый свинец пронзает его плоть за эти слова. Но этого не случилось.

Открыв глаза, мужчина вопросительно и удивлённо, испуганно посмотрел на Блейда. Блондин сидел, смотря на него исподлобья, сверля взглядом, оружие по-прежнему было у него в руках, но было опущенным.

- И… Извини, - произнёс Энгель, смотря на пистолет в руках блондина, который мог подарить ему смерть.

- Мне не нужны твои извинения, - сухо ответил парень. – Они ничем мне не помогут. И, тем более, они ничем не помогут Майклу.

- Я… Я попрошу у него прощения! – выпалил доктор.

Он действительно верил в то, что говорил. Перед лицом смерти и ни на такое унижение пойдёшь.

- Я на колени встану! Он хороший мальчик! Он поймёт меня! – продолжал на одном дыхании тараторить психиатр.

- Попросишь, - согласился Блейд, задумчиво смотря вперёд и в себя. – Обязательно попросишь…

- Где он? Я хоть сейчас поеду к нему!

- Об этом потом, - сухо ответил Блейд. – Сейчас вернёмся к тебе и твоим поступкам, их мотивам. Что толкнуло тебя на то, чтобы издеваться над моим братом?

- Я… Я не издевался, - неуверенно ответил доктор, тупя взгляд. – Я обращался с ним так же, как со всеми остальными пациентами.

- То есть, для тебя истязания своих пациентов является нормой? Плохо, Энгель, очень плохо…

- Да, - согласился доктор. Ему казалось, что у него вот-вот начнётся истерика. – Я позволял себе немного больше положенного, но только потому что… считал его монстром…

- А минуту назад ты говорил, что он хороший и сердечный мальчик. Путаетесь в показаниях, доктор Бонке, а это, как известно, ужесточает наказание, потому что никому не нравится, когда ему лгут в глаза.

- Я не лгу! – в сердцах выпалил доктор. – Тогда я считал его плохим человеком, но сейчас…

- Что, сейчас? – холодно перебил его Блейд. – Хочешь сказать, Энгель, что ты думал о Майкле и сожалел о своих действиях?

- Нет, - честно ответил доктор. – Не думал. Но теперь думаю.

Его слова были ложью, в которую мужчина сейчас сам верил. Он был слишком труслив и слишком сильно боялся, чтобы всерьёз задумываться над чем-то, помимо спасения своей жизни.

- Позднее раскаяние лучше его полного отсутствия, - кивнул Блейд. – Может быть, это поможет тебе.

- Прошу тебя, не трогай меня, - заскулил доктор.

Он выглядел сейчас так жалко, что Блейд поморщился, смотря на его унижения. Энгель, что переводится, как ангел, - какое неподходящее имя для такого, как он…

- А Майкл много раз просил тебя об этом же? – спросил Блейд, заставляя сердце в груди доктора споткнуться.

Блондин несколько секунд посмотрел на мужчину и добавил:

- Ну, что же ты молчишь, Энгель?

- Да, много… - едва слышный шёпот.

- И что ты делал в те моменты, когда он просил тебя об этом?

- Ничего такого! Клянусь, ничего! Он просто всё время просился домой, просился к тебе! Он не переносил ничьего общества…

- Но ты его не слушал, - не вопрос, именно утверждение.

- Я думал, что он врёт, - втянув голову в плечи, ответил доктор. – Мне сказали, что он такой же, как ты. И про тебя многое рассказали…

- Кто?

- Полицейский…

- Какой?

- Я не знаю его имени…

- Как так?

- То есть, не помню, - мужчина нахмурился. – Он представлялся только в первую нашу встречу. Я не придал этому особого значения и не обращался к нему по имени или фамилии. Он часто приходил и просил встреч с Майклом. И я разрешал ему их…

- Это были те самые встречи, которые ты, Энгель, сделал «бредом» Майкла?

- Да, - едва слышно выдохнул врач. – Этот полицейский рассказал о тебе и твоих преступлениях. И о том, что Майкл принимал в них участие. Но они не могли его посадить, потому что у него психиатрический диагноз… Но он говорил, что его надо вывести на чистую воду, наказать. Этот мужчина говорил, что Майкл заслуживает этого. И…

- И ты верил ему, - кивнул Блейд. – Разве тебя не учили родители, что нельзя верить незнакомцам?

- Он был полицейским. Кто захочет играть с полицией? У меня жена… была тогда ещё. У меня сын и работа. Я боялся, что, если я откажусь от сотрудничества, они повесят на меня что-нибудь. Все ведь знают, что так бывает…

- И потому ты решил спасти свою задницу ценой жизни моего брата.

- Почему ценой жизни? Его жизни никто не угрожал.

- Ты знаешь, что было во время этих встреч?

- Нет, они всегда встречались без меня.

- А синяки на теле Майкла тебя не натолкнули на определённые размышления? Или ты на это тоже закрыл глаза?

- Я… Я не думал, что это плохо… Майкл был для меня каким-то нелюдем…

И в этот момент внутри Блейда что-то замкнуло, взорвалось, ударяя по нервам электрошоком.

Нелюди… По какому праву те, кто истязал невиновного, кто довёл его до самоубийства, имеет право так говорить о них?

Резко подорвавшись с места, в мгновение ока преодолев расстояние до кресла, в котором сидел доктор, Блейд прижал дуло пистолета к его щеке, склоняясь к его лицу. Взгляд у блондина был сейчас поистине жуткий: чёрный, дикий, нечеловеческий. А голос его был подобен голосу самого дьявола.

- А теперь сыграем в «вопрос-ответ», - прошипел парень, не моргая, смотря в глаза доктору, который уже и так находился в полуобморочном состоянии от страха.

Мистеру Бонке показалось, что Блейд через глаза высасывает из него душу и жизнь.

- Я задаю вопрос, ты чётко отвечаешь на него. Понятно? – жутким тоном добавил блондин, продолжая сверлить доктора диким взглядом.

Доктор Бонке судорожно сглотнул и кивнул.

- Что говорил Майклу тот полицейский? – спросил Блейд.

- Я не знаю…

- Неправильный ответ, - ответил блондин и наотмашь ударил мужчину рукоятью пистолета по лицу, рассекая ему бровь.

- Клянусь, я не знаю, - захныкал врач. По его лицу потекла струйка алой крови. – Я никогда не присутствовал на их встречах. А Майкл не рассказывал мне о том, что происходило во время них.

- Скажи лучше, что ты не спрашивал его об этом, - хмыкнул блондин и добавил, рявкая: - Это был вопрос! Отвечай, мразь!

- Нет, не спрашивал, - севшим голосом ответил доктор, закрывая глаза, почти принимая свою участь.

- Тебе было всё равно?

- Да…

- Майкла били?

- Я – нет. Санитары тоже. Но они часто бывают грубы с пациентами…

- Зачем ты говорил ему, что я не звонил? Почему ты приказывал дежурным медсёстрам не подзывать его к телефону?

- Потому что меня об этом попросили… Тот полицейский.

- Он так и сказал?

- Не совсем… Он просто сказал, что надо сделать всё, чтобы сделать жизнь Майкла невыносимой, чтобы он рассказал правду…

- Какую к чёрту правду?!

- Я… не знаю. Я просто говорю то, что сказали мне, - с мученическим выражением лица ответил мужчина. – А я понял из разговоров с Майклом, что для него нет ничего важнее тебя, вот я и решил, что лучшим способом воздействия на него будет сделать так, чтобы он лишился возможности общаться с тобой…

- Тварь, - презрительно произнёс Блейд, брезгливо кривя губы – После таких слов ты даже смерти не заслуживаешь.

- Прошу тебя, - взмолился доктор, - не убивай меня.

- Не убью, - холодно ответил блондин. – Продолжим. Почему к Майклу не пускали моего друга, который приходил к нему? Тоже твой приказ?

- Нет, по уставу больницы мы не можем пускать к тяжёлым психиатрическим больным посторонних, которое не являются им родственниками, - попытался соврать доктор, но Блейд не поверил.

Ударив мужчину под дых так, что у него перехватило дыхание, блондин схватил его за волосы и, склонившись к уху, прошептал-прошипел:

- Не ври мне. Тебе же хуже от этого будет.

- Прости… - прохрипел доктор, пытаясь нормально вдохнуть, что у него пока не получалось.

Он смог нормально ответить на заданный вопрос только через полминуты.

- Да, это был мой приказ, - произнёс доктор Бонке.

- Твоя идея или просьба полицейского?

- Моя…

- Зачем ты так сделал?

- Потому что мне показалось, что будет лучше оградить Майкла от взаимодействия не только с тобой, но и со всеми остальными.

- Почему ты так решил?

- Потому что… - начал говорить доктор, но запнулся.

Судорожно вздохнув, он продолжил:

- Потому что с его диагнозом отсутствие того, к чему он привык, может быть очень болезненным. Это хороший способ воздействия. А я подумал, что посетитель может ему что-то рассказать о тебе…

- Зачем ты сказал, что я никогда не приду к нему?

Доктор поднял глаза, в недоумении смотря на блондина. Он не мог понять, откуда парень знает про его слова, про его поступки и даже цитирует его. Он же не знал о том, что его жизнь продала попавшая в трудные жизненные обстоятельства миссис Рихтер, которая согласилась предоставить Блейду информацию и записи с сеансов психотерапии.

- Я… - открыл рот доктор, желая отовраться, но Блейд одёрнул его:

- Не ври мне. Я знаю о том, что ты сказал ему так. Советую признаться и объяснить мне причину такого поступка.

- Я хотел причинить ему боль, - тихо произнёс доктор, выдыхая.

Он закрыл лицо ладонями и согнулся, добавляя:

- Я вошёл во вкус, доводя его. Мне казалось, что я поступаю правильно, что он этого заслуживает. Господи, Блейд, прости меня…

- Я уже сказал, что твои извинения мне не нужны, - сухо ответил парень.

- Передай Майклу, что я сожалею о своих поступках…

- Сам передашь, - сухо перебил мужчину блондин. – Вернёмся к делу. Почему Майкла выписали, но вместо дома он попал в другую больницу?

- Это было моей идеей…

- Подробнее.

- Уже в октябре главврач начал возмущаться тем фактом, что Майкл так долго находится в больнице с невнятными диагнозами: то в одном отделении, то в другом… И психотерапевт, который лечил Майкла, тоже начал что-то подозревать… Я сначала хотел выписать его, потому что мне не нужны были проблемы с работой. Но потом опять пришёл этот полицейский… Чёрт, как же его звали?

- Потом вспомнишь. Не отходи от темы.

- Он сказал, что его ни в коем случае нельзя выписывать, потому что он больной, потому что… в таком случае всё, что он натворит, будет на моей совести.

- Что Майкл мог натворить? – прошипел Блейд, делая звучные паузы между словами, нависая над доктором Бонке грозной и смертоносной тучей. – Он в жизни никого не тронул!

- Но я этого не знал! – пискнул врач.

- Незнание не освобождает от ответственности. Знаешь такое выражение? – вскинул бровь блондин.

- Знаю…

- Хватит отступлений. Продолжай.

- Он сказал это. И намекнул на то, что у меня могут быть проблемы…

- Намекнул или пригрозил?

- Я не знаю, - вздохнул доктор. – Я боялся его. Кто не боится полиции? – мужчина взглянул на Блейда, но парень не ответил.

Вздохнув, Энгель продолжил:

- Я просто сделал то, о чём меня просили. Этот полицейский сказал, что он знает главврача Евангелической клиники, потому Майкла будет легко там закрыть. Мне оставалось всего ничего – оформить выписку, а, затем, передать Майкла в руки врачам этой клиники. Я сделал это.

- Как звали того врача?

- Ричард Кольбе, - вновь опуская глаза в пол, ответил доктор.

- И что было дальше?

- Ничего. Я больше ничего о Майкле не слышал.

- Приятно, наверное, было избавиться от такой «занозы» в своей заднице?

- Можно сказать и так, - втянув голову в плечи, пробурчал доктор. – Вместе с Майклом из моей жизни исчезла полиция. И я наконец-то смог выдохнуть и спокойно спать.

- А лицо Майкла, умоляющего тебя о том, чтобы ты его отпустил, тебе не являлось во снах?

Доктор непонимающе взглянул на блондина. Парень спокойно смотрел на него, смотрел в самую душу, ожидая ответа.

- Нет, не являлось… - неуверенно и тихо ответил мистер Бонке.

Блейд не ответил. Разогнувшись, он отошёл от кресла и скомандовал:

- Вставай, Энгель.

- З-зачем?

- Ты же сказал, что извинишься перед Майклом, - холодным тоном ответил Блейд. – Так, пошли, я устрою вам встречу.

- Может быть, не сейчас? – пискнул доктор.

- Сейчас, - сухо отрезал Блейд. – Вставай. Или тебе нужна какая-то особенная мотивация для того, чтобы оторвать свою задницу от кресла? Может быть, ты только полицию слушаешься? Извини, не знал. А знал бы, пришёл бы в полицейской форме, чтобы тебе привычнее повиноваться было.

- От…

- Рот закрой, - грубо одёрнул мужчину Блейд. – И иди.

- На второй этаж. И без глупостей. Имей в виду, стреляю я метко. Не убежишь.

Нервно сглотнув, доктор Бонке повернулся и направился к лестнице. По дороге взгляд его зацепился за входную дверь, что была так близко и заперта всего на один оборот, что давало шанс быстро открыть её, не теряя драгоценных секунд.

«Это спасение, - мелькнула шальная мысль в голове доктора. В висках стучало. Доли секунд тянулись, как часы. – Я должен попытаться. Он псих. Он убьёт меня. А так я смогу убежать и вызвать полицию…».

Энгель дошёл до лестницы и, развернувшись, резко сорвался с места, бросаясь к двери. Он не занимался спортом слишком давно, но сейчас бежал так, что его скорости мог позавидовать любой спринтер.

Доли секунд. Бешенный набат сердца в груди. Ладонь касается замка, поворачивает его на половину оборота и…

Сильный и точный удар под колено сбивает доктора с ног. Он толком не успевает ничего понять, когда на него обрушивается второй удар, ломающий коленную чашечку. Ногу простреливает жуткой болью, мужчина кричит, словно умирает, хватается за повреждённую ногу. Доктор попытался сесть, но Блейд, толкнув его ногой в плечо, вернул его в исходное положение, на спину. Энгель заскулил, пытаясь перевернуться, пытаясь уползти.

Блондин обошёл его, вновь оказываясь перед ним, и ледяным тоном произнёс:

- Я же предупреждал тебя, Энгель – без глупостей.

- Чёртов псих! - взвыл доктор, шипя от боли. – Ты мне ногу сломал!

- Нет, - покачал головой Блейд. – Ты сам сломал её.

- Что? – не понял доктор, приподнимаясь на локте, смотря на, казалось, бредящего парня.

Не торопясь с ответом, блондин взял доктора под руки и потащил к лестнице. Мужчина попытался дать отпор, вырваться, но парень ударил его под сломанное колено, заставляя закричать, заскулить – даже слёзы от боли выступили на глазах.

Бросив, словно мешок картошки, доктора Бонке около лестницы, Блейд несколько секунд наблюдал за мужчиной и, убедившись, что от болевого шока он временно не соображает, сходил на кухню, откуда вернулся с ножом.

Опустившись рядом с мужчиной на корточки, Блейд взял его ладонь и вложил в неё нож, сжал, «марая» его рукоять отпечатками мистера Бонке. Накрыв ладонь Энгеля своей, парень начал ею управлять, перемещая оружие к ноге психиатра, к бедру.

- Какая досада, мистер Бонке, - произнёс Блейд, прицеливаясь, просчитывая варианты отклонений и прочее. – Какая ирония. Ты почти не виноват в смерти Майкла. И я «не виноват» в твоей смерти.

- Что? – сорвалось с губ доктора, но мысль затерялась и стала совершенно ненужной, потому что бедро мужчины пронзила холодная сталь ножа, входя в тело под нелепым углом, прорезая бедренную артерию.

Энгель взвыл, словно раненый зверь, забился. Блейд намерено не вынимал ножа из раны, ожидая, когда мужчина сам вырвет его из своей плоти, становясь, по сути, самоубийцей, потому что лезвие ножа является единственным, что сдерживает фонтан крови, что начнёт бить из перерубленной артерии, когда его извлекут.

Несмотря на высшее медицинское образование, доктор Бонке совершил эту ошибку. Пытаясь оттолкнуть руку Блейда, он выдернул из своей ноги нож. Блондин едва успел отойти в сторону, чтобы его не забрызгало кровью, на него попало всего несколько капель.

- Ты сумасшедший! Псих! – орал доктор, находясь во власти шока и аффекта, дёргаясь, делая себе только хуже. – Ты…

- Что «ты»? – холодно перебил доктора Блейд. – Ты хотел извиниться перед Майклом. Готовь речь. Ваша встреча совсем скоро состоится.

- Прошу тебя, - шипя от боли, слабея, попросил доктор, - дай мне телефон, мне нужно вызвать скорую. Я же умру…

Он протянул окровавленную ладонь, умоляюще смотря на Блейда. Блондин слегка изогнул бровь, ничего не отвечая, спокойно смотря на истекающего кровью мужчину.

- Прошу тебя, Блейд… - взмолился доктор.

- А что ты отвечал Майклу, когда он просил тебя о помощи? Когда он умолял тебя отпустить его?

Доктор Бонке закрыл глаза, из которых покатились слёзы. Под закрытыми веками вспыхнула картина того, как, однажды, он наотмашь ударил Майклу пощёчину в ответ на его просьбы. Этот мальчишка тогда так достал его. У него был трудный день, уже конец смены, а он лез к нему, хватал за руки, прося о помощи, прося отпустить его. Он ударил его, а потом просто позвал санитаров и приказал привязать его к кровати. Он даже не отдал распоряжения дать ему снотворного, что было бы гуманно, потому что просто лежать, связанному и неспособному пошевелиться, встать, просто невыносимо.

Блестящая слеза боли и раскаяния пролилась из-под закрытого века мужчины, скользнула по щеке и сорвалась на пол. Но в этих чувствах уже не было никакого смысла.

- Заметь, Энгель, - произнёс Блейд, безразлично смотря на уже не двигающегося доктора, - я не поступил с тобой хуже, чем ты с Майклом. Ты безразлично относился к его мольбам и просьбам, прикрывал свой зад, помогал ублюдкам, которые изводили его. И в итоге всё это привело к его смерти. И я поступаю сейчас так же. Я ранил тебя, но не убил. Убьёт тебя моё бездействие и безразличие. Ну, как тебе на месте Майкла?

Доктор не ответил. Он уже потерял сознание. Блондин подождал ещё двадцать минут, затем, аккуратно обойдя лужу крови, чтобы не оставить следов, проверил пульс мужчины. Пульса не было.

Бегло осмотрев гостиную – Блейд знал, что не оставил следов – парень забрал своё пальто и, надев его, покинул дом доктора Бонке, который «шёл по лестнице с ножом и, споткнувшись, упал, напоровшись на лезвие».

На часах было девять часов вечера и двадцать минут. На небе дрожали звёзды, обострённые в своём сиянии лёгким морозом. А внутри парня была пустота, вакуум, наполненный вьющимися чёрными тенями, которые вновь почувствовали запах свежей крови.

Четыре года назад, сидя в изоляторе и не зная, что Майклу осталось жить слишком мало, Блейд пообещал себе, что никогда больше не будет убивать. Он посчитал это решение верным и правильным. Ему казалось, что он должен вынести что-то из той ситуации, в которую они с Майклом попали. Что-то внутри него – слабенькое и неосознанное – верило, что его раскаяние сможет спасти Майкла, помочь ему, помочь им вернуться к нормальной жизни. Пусть не скоро, пусть сложно, пусть жажда крови будет душить и рвать изнутри на куски, но Блейд был уверен, что он сможет справиться. Ему было ради чего бороться и меняться.

Не спасло. Майкла не спасло его тихое раскаяние. Но Блейд продолжал оставаться верным своим словам – на протяжении этих четырёх лет он не убивал. Да, он отдавал приказ убить, но никого не убивал сам.

Но в этом раскаянии перед небом больше не было смысла. Небо не слышало его. Небо жило по своим странным и двойным стандартам, оставляя убийц и извергов жить, а невиновных убивая. Небо было слепо.

И Блейд больше не нуждался в его помощи. Его праведность, в которой он пытался жить, рассыпаясь на кусочки, цепенея, оказалась никому не нужна. А, раз так, значит, у него нет другого выхода, кроме как вновь взять в руки оружие и самостоятельно восстановить справедливость, про которую забыло небо. Говорят, что тот, кто попробует уподобиться богу и взять на себя право решать вопросы жизни и смерти человеческой, в результате поранит лишь свои руки. Но, что остаётся делать, если бог спит с похмелья и не видит того, что творится у него под носом?

«Ничего, - подумал Блейд, отворачиваясь к окну стремительно летящего вагона метро и касаясь сквозь кофту стали пистолета. – Я был убийцей. Я пытался исправиться и встать, - он глумливо изогнул губы, - на путь истинный. Но сейчас, спустя четыре года, я пришёл к выводу о том, что никому не нужно моё исправление, потому что никто сверху не следит за нами, а в мире этом правит лишь один закон: «Либо ты, либо тебя». Что ж, - он вздохнул и прикрыл глаза, - я возвращаюсь. И теперь я не остановлюсь, пока не вырву жизнь из груди каждого, кто хоть как-то причастен к смерти Майкла».

Покинув метро, парень сунул руки в карманы и стремительно направился в сторону своего дома. Зайдя во двор, блондин бросил взгляд на двух охранников, которые огромными тёмными тенями бродили по его территории.

- Добрый вечер, Блейд, - поздоровался один из охранников, кивая.

- Добрый вечер, - поддержал его коллега.

- Можете быть свободны до завтра, - ответил блондин. – Раньше обеда вы мне точно не понадобитесь.

- Но, Блейд…

- Я сказал – можете быть свободны. Что в этой фразе непонятного? – твёрдо и резко одёрнул мужчин Блейд, по очереди награждая взглядом каждого.

- Как скажешь, - согласился более молчаливый охранник.

- Да, как я скажу, - кивнул блондин, поджимая губы.

Посчитав, что продолжать разговор нет никакого смысла, парень стремительно преодолел расстояние до крыльца и, открыв дверь, переступил порог дома.

Щёлкнув выключателем, Блейд около минуты стоял, разглядывая залитую светом шикарную гостиную. Затем, стянув пальто, парень быстро направился к высокому столику и, взяв с неё вазу, швырнул её об стену. Ваза рассыпалась мелкими осколками, жалобно звеня при этом, словно преданная любовница.

Блондин стоял, смотря на осколки, украсившие пол, сжимая кулаки. Дыхание его было сбитым, зрачки расширенные, а кровь в венах всё сильнее закипала.

«Нелюди, - мелькнули в голосе слова доктора. – Монстр. Чудовище….».

Блейд схватил домашний телефон и со всей силы швырнул его в стену. Та же участь постигла и вазочку для ключей, и странный блокнот в кожаной обложке, который оставили здесь дизайнеры интерьера, посчитав его нужным.

В скором времени вокруг парня не осталось ничего целого, всё было разбитым, сломанным, развороченным: вазы и картины, оборванные шторы, разбитое окно и телевизор, перевернутый журнальный столик. Всё, что было красиво выставлено на полках, валялось сейчас на полу. Всё, над чем трудилась целая команда дизайнеров, превратилось в хлам.

Блейд не остановился, пока вся гостиная не стала похожа на место жуткого побоища. Когда вокруг не осталось ни единой целой вещи, блондин просто сел на пол рядом с диваном, сжал руками виски, взъерошил волосы, а, затем, прислонился к дивану спиной и, сунув в рот сигарету, начал искать зажигалку, которая нашлась не сразу.

Наконец-то закурив, блондин глубоко затянулся крепким дымом и, закрыв глаза, запрокинул голову, выдыхая ядовитое облако. На руках парня по-прежнему были надеты черные кожаные перчатки, которые он купил только сегодня, специально для встречи с доктором Бонке. На серой толстовке были заметны капли крови, которой стремительно истёк нечистый на руку психиатр.

Всё это следовало постирать, отмыть, а, может, и уничтожить, потому что следы крови очень плохо отмываются. Они могут стать невидимыми для глаз, но будут по-прежнему заметны «глазу» ультрафиолетового фонарика, который есть у каждого уважающего себя криминалиста.

Но Блейд не спешил. Он просидел не меньше часа, куря, попивая виски из уцелевшей в «побоище» бутылки, смотря куда-то в стену и в себя. Затем, он просто встал и, переступив через осколки вазы, отправился на второй этаж.

Раздевшись, блондин бросил всю свою одежду в ванную и, щедро полив её виски, поджёг. Пламя вспыхнуло быстро и ярко, поглощая вещи, потрескивая. Блейд спокойно и не без удовольствия наблюдал за тем, как его одежда превращается в пепел, как она исчезает в огне. Он больше не боялся с ним играть.

Глава 10

Без намека на любовь

Без причины на добро

Как пощечина в лицо

Это только мой мир

Вот такой вот мой мир

Ну и что...

Domino, Я очень псих©

Блейд, не глядя, стряхнул скопившийся на кончике сигареты пепел в хрустальную пепельницу и в третий раз набрал номер, прикладывая мобильный телефон к уху. Две предыдущие попытки дозвониться до интересующего его абонента закончились ничем. В первый раз парень вместо ответа человека на том конце связи услышал механическое: «Такого номера не существует. Проверьте правильность номера и попробуйте позвонить ещё раз». Во второй раз блондину ответил уже человек, но он был совсем не тем, кого желал слышать Блейд. Ответившим ему оказалась женщина с жутким, судя по интонациям, китайским акцентом и очень высоким голосом. Определённо, она не была той, до кого блондин желал дозвониться сейчас, потому что, пусть годы меняют людей, но никакое время не способно настолько сломать твой голос и сделать тебя человеком другой расы.

Третья попытка. Номер набран. Две секунды тишины и в трубке начинают звучать длинные гудки. Один, второй, третий, четвёртый…

- Алло? – наконец-то ответил на том конце связи женский голос, знакомый женский голос.

- Здравствуй, Лили, - поздоровался парень, оборачиваясь на пепельницу, и, точным щелчком стряхивая в неё пепел.

Несколько секунд женщина на том конце связи молчала, видно, переваривая ситуацию, до конца не будучи уверенной в том, что слух её не подвёл и она правильно опознала спокойный бархатный голос в трубке, узнала его.

- Блейд? – наконец-то спросила Лили, решив не гадать.

- Я и не надеялся, что ты узнаешь меня по голосу, - ухмыльнулся парень. – Что ж, это лестно.

- Мы с тобой достаточно долго общались, провели вместе не один год, так что, было бы странно, если бы я не узнала твоего голоса.

- А многие не узнают… - как бы сам себе сказал Блейд.

- Что? – не поняла женщина.

- Не важно, - сухо ответил Блейд, как делал всегда, когда речь заходила о чём-то личном. – Скажи мне, Лили, когда ты сможешь приехать?

- Что? – не поняла женщина, распахивая глаза, выдыхая.

- Я спросил – когда ты сможешь приехать? – спокойно повторил блондин. – Мне нужны твои услуги.

- Эм… Но, Блейд, мы же перестали сотрудничать четыре года назад?

- Ты помнишь, чтобы я произносил слова, типа: «Уволена»?

- Нет…

- И я тоже не помню, потому что этого не было. А, значит, ты всё это время продолжала оставаться моей домработницей, просто, так сказать, в запасе и пассивной роли.

- Ты хочешь, чтобы я вернулась?

- А ты уходила? – задал резонный вопрос Блейд, вскидывая бровь.

Не дожидаясь ответа женщина, он продолжил:

- Или, Лили, может быть, у тебя есть более интересное предложение?

- На самом деле, нет…

- Давай обсудим это при личной встрече? – перебив собеседницу, предложил, а скорее приказал Блейд, потому что от этого «предложения» было катастрофически сложно отказаться.

- Блейд, это странно…

- Что в этом странного? – вновь перебил женщину блондин. – Ты работала на меня и нас обоих это устраивало. Теперь я хочу возобновить наше сотрудничество.

- Блейд, ты исчезаешь на четыре года, потом появляешься и…

- Приезжай и поговорим, - в который раз перебил Лили Блейд.

- Но…

- Приезжай.

Женщина на том конце связи вздохнула. Она сдалась – сдалась, как делала это всегда, когда дело касалось Блейда.

- Ты живёшь там же? – спросила Лили.

- Нет. Записывай новый адрес…

Продиктовав адрес своего нового дома, Блейд попрощался и, бросив телефон на кухонную тумбочку, достал новую сигарету, но подкуривать не спешил. Обняв себе одной рукой поперёк живота, пальцами второй блондин мял фильтр сигареты, словно пытаясь нежно задушить его.

Подумав, вернувшись в реальность, блондин щёлкнул зажигалкой, подкуривая, и покинул кухню, проходя через гостиную, которая по-прежнему походила на место страшной бойни. Равнодушно переступая через осколки дорогих предметов интерьера, Блейд дошёл до лестницы и поднялся на второй этаж. Вероятнее всего, минут пятнадцать до приезда Лили у него были, а этого времени вполне хватит, чтобы принять душ.

Но женщина приехала позже, через целых сорок минут. Потому Блейд успел не только привести себя в порядок, но и приготовить завтрак и даже съесть его. Когда в дверь позвонили, парень, не спрашивая, кто к нему пришёл, открыл её. Спрашивать не было смысла.

На пороге его дома стояла Лили. Белое пальто – глупый выбор для мартовской слякоти – полусапожки, чёрные облегающие штаны и синий вязаный свитер, ворот которого выглядывал из-под пальто – женщина была одета не броско, но мило, впрочем, как и всегда.

Взгляд Блейда остановился на светлых волосах бывшей домработницы, которые она теперь красила в карамельный цвет и завивала. Новая причёска определённо шла ей.

Заметив взгляд женщины, который слишком неприлично долго задержался на его обнаженном торсе, Блейд слегка ухмыльнулся. И тогда, четыре года назад, у него было потрясающее тело, что не могла не отметить Лили, сейчас же парень выглядел просто умопомрачительно: не слишком крупные, что выглядело бы вычурным, но крепкие и идеально рельефные мышцы плеч, груди, крепкие кубики пресса и эти потрясающие «взлётные полосы» - косые мышцы – уходящие под резинку чёрных боксеров, выглядывающих из-под джинсов. А загар и красивые рисунки замысловатых татуировок лишь оттеняли первозданную красоту тела, добавляли особой перчинки и шарма.

Словив себя на том, что пялится на тело Блейда уже не меньше десяти секунд, Лили подняла взгляд на его лицо. По лёгкой ухмылке на его губах женщина поняла, что он, конечно же, всё прекрасно видел и всё понял.

- Здравствуй, Блейд… - произнесла Лили, смотря в глаза парня. Его взгляд за прошедшие годы стал ещё более бесовским.

- Привет, - кивнул Блейд. – Рад тебя видеть. Проходи.

Блондин отошёл в сторону, пропуская в дом гостью. Лили прикусила губу и переступила порог шикарного дома, тут же останавливаясь, цепляясь взглядом за весь тот ужас, который представляла собой разнесённая Блейдом в пух и прах гостиная.

Вопросительно выгнув бровь, Лили взглянула на Блейда.

- Ты за этим меня позвал? – спросила она, указывая рукой на полный бардак и разруху.

- Я позвал тебя, чтобы поговорить, - хмыкнув, ответил блондин, складывая руки на груди. – Не нужно пытаться додумать истинный смысл моих слов и действий. Я сам скажу всё, что нужно.

Лили слегка кивнула, опуская голову и прикусывая губу. Этот парень по-прежнему действовал на неё слишком странно, заставлял превращаться в ту, кого она не знала, не узнавала. Она уже пожалела о том, что согласилась на предложение Блейда и приехала сюда.

«Почему я не могу ему отказать? – думала Лили, наблюдая за парнем, который был, как и раньше, спокоен, хладнокровен и невозможно притягателен. От него просто нельзя было отвести взгляда. - Неужели, я на самом деле такая слабая?».

Нет, Лили не была слабой. Никогда не была. Но она и не была достаточно сильной для того, чтобы выстоять под напором Блейда. Для того, чтобы выдержать «бой» с этим парнем, нужно было обладать не простой силой характера, личности или ещё чего угодно! Для этого нужно было обладать силой совершенно особенной, той, которая будет читаться в глазах и в манере держать себя. И такой силы блондин не встречал ещё никогда. Разве что…

Разве что Ева, которая, несмотря на всю свою кажущуюся хрупкость и положение пленницы, смогла не только выстоять, но и победить. Но о ней Блейд не думал. Он не вспоминал о ней на протяжении этих четырёх лет. Разве что в неясном ночном сновидении проскальзывал образ этой девушки. Но это всегда были те сны, от которых по пробуждению в памяти не остаётся даже следа, так, невнятный и мутный послед, в котором невозможно разглядеть ни дат, ни черт лица.

- Может быть, разденешься? – спросил Блейд.

Лили нахмурилась, смотря на парня так, словно услышала нечто неприличное в его словах. Семь месяцев без мужчины играли с ней злую шутку, заставляя везде видеть второй, совершенно пошлый смысл.

- Ам… да, - кивнула женщина, когда до неё наконец-то дошёл смысл предложения Блейда.

Она сняла пальто и огляделась в поисках вешалки, которой не было видно.

- Давай, - любезно произнёс блондин, протягивая руку.

Убрав отданное ему пальто в шкаф, Блейд вернул своё внимание к гостье, вопросительно, пронизывающе до костей, словно рентгеновские лучи, смотря на неё.

- Так, - нарушила молчание Лили, убирая прядь волос за ухо и отводя взгляд, - о чём ты хотел со мной поговорить?

- Что-то не так? – поинтересовался блондин.

- Ты о чём, Блейд? – продолжая смотреть в сторону, спросила Лили.

- О том, что ты смотришь куда угодно, но не на меня, - ответил парень. – Может быть, мне надеть майку?

- Как хочешь, - придав голосу как можно больше безразличности, ответила Лили и пожала плечами. Но игра её получилась бездарной.

- Тогда, пожалуй, я останусь, как есть, - ответил блондин.

Лили продолжала смотреть в сторону, так не вовремя погрузившись в себя и свои мысли, что не позволило ей расслышать шаги Блейда. Она заметила, а вернее просто почувствовала его приближение, когда он стоял уже практически вплотную к ней.

От этой слишком интимной близости женщина вздрогнула и подняла глаза на Блейда, сталкиваясь с его совершенно тёмным взглядом; в его глазах смеялся дьявол, смеялся над ней.

Лили понимала, что нужно что-то сказать, как-то нарушить неуместное и слишком затянувшееся молчание, но мозг предательски отказывал ей сейчас, а язык не желал шевелиться, словно онемев. Всё, что она могла, это смотреть на парня перед собой бегающим взглядом карих глаз и думать о том, что она выглядит всё более глупо с каждой новой секундой своего молчания.

Блейд по-прежнему стоял слишком близко, но не касался своей гостьи. И это было самым мучительным, самым томительным: такая близость, когда ты уже ощущаешь тепло и жар другого тела, но ещё не прикасаешься к нему. Блондин всегда умел очень мастерски играть в подобные «игры».

Он смотрел в глаза Лили совершенно тёмным взглядом, сохраняя при этом абсолютное спокойствие, расслабленность, создавая этим нелепый и сводящий с ума контраст, несовпадение, которое давало понять, что он и только он здесь хозяин положения.

- Блейд… - дрогнувшим голосом произнесла Лили, желая завязать разговор.

- Поговорим? – спокойно поинтересовался Блейд, продолжая стоять слишком близко.

Сделав шаг вперёд, оставляя между их телами всего сантиметр расстояния, не более, парень упёрся ладонью в стену около плеча Лили, блокируя её с одной стороны, но оставляя ей возможность уйти, возможность сделать свой выбор.

- Или… - понизив голос, добавил парень, намеренно не договаривая, оставляя место той загадочности, которая всегда и всех сводила с ума.

Иллюзия выбора, зачастую, лучше и слаще настоящей возможности выбирать. Намного слаще…

Блейд протянул свободную руку, прикасаясь кончиками пальцев к кисти Лили, невесомо ведя ими от запястья к сгибу локтя. Это мимолетное, едва ощутимое прикосновение раздражало нервы и било по ним молоточками и молниями электрошока.

Остановив свои движения, замерев, парень взглянул в глаза своей гостье. Его взгляд сейчас был таким глубоким… просто невероятно глубоким, Лили казалось, словно перед ней две чёрные дыры, в которых невесомость сочетается со сверхмассивностью, а холод космоса с невероятным теплом горячей крови, что текла по венам.

Лили гулко сглотнула, начиная моргать слишком редко, забывая, что это нужно делать, смотря на своего бывшего работодателя, которого хотелось называть не иначе, как Хозяин. Сердце слишком сильно, но ещё не сумасшедше сбито стучало по изнанке груди, по венам и артериям, выбивая ритм гулкого пульса, который эхом сливался с голосом времени, что отсчитывал бегущие в никуда секунды.

Рука Блейда медленно скользнула выше, останавливаясь на плече, слегка сжимая его. Одновременно с этим движением парня Лили подалась вперёд, вытягивая шею и касаясь губ блондина своими. Всего несколько секунд, нежные, почти ленивые движения и…

Блейд резко прижимает женщину к себе, почти до боли, заставляя её почувствовать своим бедром его возбуждение, не оставляя шансов на отказ. Но Лили и не желала говорить «Нет».

Сильные руки, сжимающие её, и движения, которые доказывали власть и право доминировать, сорвали и ей крышу, снесли прочь остатки сознания и самообладания. Женщина уже сама прижималась, причиняя себе боль, и целовала, целовала, целовала – целовала так, что начинали болеть и неметь губы, что помада размазалась по половине лица вместе со слюной, до того эти поцелуи были неосторожными, преисполненными чего-то животного и дикого. Блейд на многих женщин действовал именно так – мутил сознание и включал первородные инстинкты. И на Лили, как бы она не корила себя в прошлом, он действовал так же.

Но тогда, четыре года назад, случайная близость с начальником, повторившаяся дважды, заставляла женщину испытывать чувство вины и раз за разом задумываться, зачем она на это пошла. Теперь же с её браком было покончено – уже полтора года, как покончено – а с новыми отношениями у неё так и не сложилось: были две неудачные попытки, после которых она решила взять тайм-аут, который слишком затянулся…

Потому сейчас, когда перед ней был полуобнаженный красавец, который одним взглядом может вогнать в краску, а её тело до боли и воя истосковалось по мужским рукам, у Лили не было ни возможности, ни желания сохранить лицо и не поддаться порыву, верно, совершенно неуместной страсти.

Лили не открывала глаз и самозабвенно целовала, водила ладонями по плечам, рукам и спине блондина, сходя с ума от того, что творилось внутри – от того, что сводило её с ума на протяжении слишком долгих месяцев.

Неловкое движение в сторону и она сшибает миниатюрную вазочку, которая одним чудом уцелела во время «побоища», что сотворил Блейд накануне вечером. Ей кажется, что она задыхается, а ноги становятся ватными, подгибаются и, одновременно, перестают гнуться.

Лили отчаянно хватает ртом воздух между поцелуями, которые приходится разрывать всё чаще, чтобы не задохнуться и не потерять сознание. В очередной раз, когда женщина оторвалась от его губ, Блейд сам не позволил ей продолжить, с силой дёргая её синий свитер вверх, избавляя её от ненужной сейчас вещи.

Как только деталь одежды отправилась на пол, блондин мимолётно скользнул губами по щеке Лили, спускаясь вниз по шее и задерживаясь на ключицах, что были не слишком ярко очерчены под молочной кожей. Когда парень спустился поцелуями к её груди, Лили не смогла сдержать стона, жмуря глаза, запуская негнущиеся пальцы в волосы Блейда, путаясь в них. Его чуть отросшая щетина царапала нежную кожу груди, заставляя всё больше сходить с ума и изнемогать от этих прикосновений.

Лили сама не замечала, что она то сжимает бёдра, словно пытаясь скрыть то, что было и так слишком явным, то разводит их, поддаётся вперёд. Её желание и бурление крови были столь сильными, что в голове сидела, зудя, одна единственная мысль – отдаться, скорее, как можно скорее! Ей просто хотелось усадить Блейда на диван, избавить их тела от ненужных одежд и оседлать его: двигаться дико и до тех пор, пока в теле не останется никаких сил.

Гулкий стон вырывается из горла Лили, когда разомкнутые губы Блейда скользнули по её левой груди, останавливаясь у кромки чашечки бюстгальтера. Правую её грудь тотчас накрыла ладонь парня, ощутимо сжимая, причиняя почти боль, если бы это не было так приятно. Большой палец парня обводит твёрдый сосок, который ощутим даже через неплотный слой поролона в телесного цвета лифчике Лили.

Блейд отрывается от груди женщины и открывает глаза, смотря на женщину таким глубоким взглядом, что от него бросает в дрожь. Лили не выдерживает этого контакта глазами и опускает веки, вновь тянясь к парню, обвивая его шею руками и прижимаясь бёдрами к его бёдрам.

Нежность и грубость вновь слишком стремительно меняются местами. Скользнув ладонью сзади в брюки Лили, Блейд сильно сжал её ягодицу, заставляя подняться на носочки, одновременно, кусая за ключицу, оставляя на ней небольшую кровавую метку.

- Да, Блейд… да… - невнятно простонала-прошептала Лили, когда пальцы парня коснулись её горящей огнём плоти сквозь ткань тонких хлопковых трусиков.

Резко оторвавшись от тела гостьи, Блейд берёт её за руку и требовательно ведёт к дивану. Лили эти метры показались бесконечными, потому что голова была словно в тумане, а ноги подкашивались.

Не дожидаясь, когда находящаяся в томном отупении женщина сядет, блондин надавил ей на плечо, толкнул, укладывая на спину и сразу же нависая сверху. Треск молнии и Лили чувствует ладонь Блейда у себя в трусиках: его пальцы касаются и двигаются так точно и умело, что взбухшая в возбуждении, истекающая влагой плоть подрагивает в ответ на них. Женщина разводит ноги шире, не думая о том, как это может смотреться, даже забывая о том, что она вообще умеет думать.

Продолжая одной рукой ласкать Лили между ног, заставляя её извиваться и выгибаться, жмурить глаза и кусать губы, второй рукой Блейд начал стягивать её обтягивающие штаны. Стянув их до щиколоток, парень склонился к животу своей любовницы, начиная покрывать его поцелуями, чувствуя, как мягкая плоть вздрагивает под его ласками.

Расправившись со шнурками на чёрных полуботинках Лили, Блейд отправил обувь на пол и наконец-то смог избавить её от штанов. Её тело слишком часто выгибалось, ноги скользили облаченными в тёмные носочки ступнями по почти чёрной коже дивана. Блондин на мгновение задумался о том, не попали ли осколки разбитых им ваз, пепельниц, бутылок и так далее на диван? В таком случае Лили имела все шансы изрезать свою нежную спину, ягодицы и ноги острыми осколками стекла.

Одним рывком перевернув женщину на живот, Блейд потянул её бёдра вверх, заставляя встать на четвереньки. Блондин спустил с неё трусики, осторожно стягивая их с ног Лили и опуская на пол. Проведя ладонью по внутренней стороне бедра женщины, доходя до самой промежности, Блейд провёл пальцами по влажной плоти, заставляя Лили вздохнуть и прикусить губу, чтобы бесстыдно не потребовать большего.

Но большего требовать не было смысла. Расстегнув свои джинсы и приспустив их вместе с трусами, Блейд надел презерватив и склонился к спине Лили, касаясь её губами, начиная прокладывать дорожку поцелуев от невероятно чувствительной поясницы до не менее богатой на нервные окончания нежной зоны между лопатками.

Женщина сводила лопатки и дёргала плечами, и, в результате, упала лицом вниз, становясь в самую бесстыдную и грязную позу – раком. Она чувствовала, как обжигающе горячий член блондина касался её бедра, заставляя вздрагивать. А, когда он наконец-то начал входить в неё, ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Войдя в Лили всего на два-три сантиметра, Блейд остановился, а затем, почувствовав, как женщина нетерпеливо крутит бёдрами, вошёл в неё резко и на всю длину, заставляя её охнуть и вскрикнуть, а затем почти до крови прикусить губу, уткнуться лицом в сиденье дивана.

Несколько раз войдя и выйдя из тела Лили, Блейд максимально прижался к её бёдрам, заставляя ощущать свой орган волнительно и умопомрачительно глубоко, и взял её за подбородок, сжимая, принуждая поднять голову и подняться на вытянутых руках, встать на четвереньки.

- Так будет удобнее, - произнёс Блейд бархатным и демоническим голосом, смотря в мутные глаза женщины из-под чуть прикрытых век, поглаживая её по подбородку, но продолжая сжимать.

Лили запоздало кивнула:

- Хорошо…

Ухмыльнувшись уголком губ, блондин провёл по бёдрам женщины ладонями, постепенно усиливая давление, сминая нежную кожу и оставляя на ней алые следы от своих пальцев. Эти прикосновения были потрясающе приятными, но Лили хотелось большего, её тело требовало разрядки и удовлетворения.

Вновь нетерпеливо заёрзав, женщина самостоятельно двинулась назад, несильно насаживаясь на член парня. Блейд слегка вскинул бровь, усмехаясь. Ему нравилась такая инициатива, нравилось наблюдать за искренним и чистым желанием, которое испытывала Лили, извиваясь под ним. Но никогда он не позволял инициативе перейти в управление, в доминирование. Он не желал делить власть ни с кем, потому что в королевстве может быть лишь один король.

Отведя бёдра назад, блондин почти покинул тело любовницы, заставляя её вновь заёрзать, срывая с её губ разочарованный стон, и резко вошёл, вгоняя свой орган в её глубину до самого основания. Повторяя это движение раз за разом, постепенно сокращая временные промежутки между толчками, Блейд врывался в тело Лили: глубоко, мощно, мерно, неумолимо. От каждого толчка Лили швыряло вперёд, если бы не руки Блейда, который крепко держал её за бёдра, она давно бы уже упала, слетела с дивана, превратив эротичную картину в комичную.

С губ Лили срывается стон и она заводит руку назад, кладёт ладонь на бёдро Блейда, придерживая его, заставляя его практически не выходить из неё, а оставаться глубоко внутри. Тело на эти частые и такие мощные толчки реагировало зарождающимся трепетом внутри. Лили кусала губы и жмурила глаза, самостоятельно подаваясь бёдрами назад, их бёдра сталкивались с характерными хлопками.

В скором времени интервалом между фрикциями практически не осталось. С губ Лили ежесекундно срывались слишком громкие вздохи, которые звучали, одновременно, всхлипами и стонами. Она резко выдохнула и зажмурилась, застонала сквозь зубы, упираясь рукой в подлокотник дивана и прогибаясь в пояснице.

Проведя по бёдрам женщины горячими ладонями, Блейд переместил их на её талию, сжимая и начиная дёргать её на себя, усиливая, таким образом, силу проникновения, делая каждый толчок ещё более мощным. Это было настолько приятно, что даже обожгло болью, это было слишком. Лили дёрнулась вперёд, пытаясь вырваться, что-то внутри неё сработало, не позволяя потерять последние остатки разума и самообладания. Но Блейд не позволил ей отстраниться.

Вновь сжав до синяков бёдра Лили, блондин начал врываться в её тело с такой скоростью и ритмом, что женщина заскулила, царапая ногтями кожаную обивку дивана, портя её. Она чувствовала как огненный орган заполняет её до отказа, таранит, не оставляя возможности остаться целой. Но ведь она сама пожелала рассыпаться.

Новый рывок и внутри всё словно ошпаривает кипятком. По нервам пробегают разряды боли, которые в доли секунд сменяются жгучим, острым, обжигающим удовольствием, которое проливается в вены и разносится по всему телу, захватывает его в свой плен.

- Блейд, ах! – срывающимся голосом выкрикивает Лили, хватаясь за бёдра блондина. – Да… ах!

Пальцы резко свело судорогой и на тёмно-кофейной обивке дивана остались борозды-царапины. Внутри всё затрепетало, завибрировало. А зубы против воли впились в нижнюю губу, прокусывая её до крови в попытке сдержать крик удовольствия, которое продолжало взрываться внутри пороховыми залпами.

Блейд продолжал двигаться, чувствуя, как судорожно сжимается вокруг его члена трепещущая плоть женщины. Резко выйдя из её тела, блондин рывком перевернул Лили на спину, разводя её ноги и поднимая, прижимая к животу, почти к груди, заставляя бесстыдно раскрыться перед собой.

Лили слабо попыталась как-то прикрыться, но вмиг забыла о своих жалких попытках, потому что парень вновь вошёл в неё. Из-за позы проникновение получилось ещё более глубоким, что мгновенно отозвалось в теле Лили, ещё не оправившейся от первого оргазма, новыми электрическими разрядами.

Это было дикой помесью из боли, которой стало слишком острое и уже забытое удовольствие, и наслаждения, по которому так истосковалась плоть. Лили кусала губы и хватала ртом воздух, цеплялась руками за плечи Блейда и за подлокотник дивана за своей головой.

- Блейд… господи… - скулит Лили, жмуря глаза с такой силой, что под закрытыми веками всё покраснело и пошло кругами. – Блейд…

Блейд не слышал её, находясь где-то не здесь, растворившись в своих ощущениях, пытаясь это сделать, чтобы хоть на эти сладкие моменты иметь возможность отключить голову и выкинуть все мысли, что постоянным тараном долбили в стены его сознания, из головы.

Он прикусывает губу и закрывает глаза. Дыхание частое и шумное, но этого всё равно мало, лёгкие всё равно начинают болеть от недостатка кислорода.

- Блейд! – скулит-выкрикивает Лили, её тело вновь пронзает стрелой удовольствия, сводит руки и ноги судорогами. – Блейд!

Блондин хмурится, не открывая глаз, слыша слова любовницы, словно сквозь толщу воды. Не обращая никакого внимания на слова женщины, парень прижимает её к дивану, стискивая в своих объятиях, вколачивая в не слишком мягкое сиденье. Ему понадобилось ещё несколько глубоких и мощных толчков, сопровождаемых стонами-вскриками Лили, чтобы кончить.

Оргазм накрыл парня глухой лавиной, но, как обычно, отступил слишком быстро, оставляя на месте наслаждения лишь усталость и лёгкую сонливость, которая обязательно пройдёт через несколько минут.

Покинув тело Лили, Блейд снял презерватив и сразу же натянул трусы и джинсы обратно, застегнул их. Женщина продолжала лежать с закрытыми глазами, растрепанными карамельными волосами и бесстыдно раскинутыми ногами. Парень уже подумал, что она потеряла сознание, что иногда случается от слишком острого удовольствия, но Лили пошевелилась и открыла глаза.

Она села и огляделась, находя взглядом блондина и подтягивая колени к груди, прикрывая ими наготу. Она непонимающе и словно немного испуганно смотрела на парня, он смотрел на неё взглядом холодным и непонятным.

«Зря я, наверное, это сделала…», - подумала Лили, съёживаясь под взглядом блондина.

Ничего не сказав, Блейд направился к лестнице и скрылся на втором этаже. Лили непонимающим взглядом провела парня, но ничего не сказала. Но говорить ничего и не нужно было, потому что парень вернулся через минуту с флакончиком антисептика и ватой.

Блондин поставил предметы на стол и обратился к женщине:

- Ты губу прокусила. Обработай.

Лили по инерции коснулась своих губ и взглянула на пальцы. И правда, на коже остался кровавый отпечаток.

- Спасибо, - негромко ответила Лили, опуская голову и беря антисептик.

Полив им ватку, женщина прижала её к прокушенной губе. Ранку защипало, и она поморщилась, едва слышно шикнула.

- Блейд, я… - после долгой паузы, когда на губах не осталось и следа крови, начала говорить Лили, но блондин перебил её:

- Оставайся.

Женщина вопросительно взглянула на парня. Он продолжил:

- Ты же не думаешь, что я позвал тебя ради секса, Лили?

- Я не знаю…

- Это было бы глупо, - кивнул блондин. – Я позвал тебя, потому что я хочу, чтобы ты вернулась ко мне и снова начала у меня работать. Насколько я помню, тебе устраивало наше сотрудничество. Если нужно, я могу платить тебе и больше. Потому что требования у меня теперь тоже будут серьёзнее.

- Какие, например?

- Например, ты должна жить здесь. Если нужно будет куда-то уехать или вернуться на какое-то время к себе домой, будем обговаривать.

- Ну, это не сложно. Мне сейчас не к кому спешить домой.

Блейд бросил взгляд на левую руку Лили, на которой больше не было обручального кольца.

- Ты развелась? – спросил парень, вернув взгляд на лицо женщины.

- Да, - кивнула Лили. – Полтора года назад.

- Сочувствую.

- Да, там не очень ситуация вышла… - вздохнула Лили, опуская глаза. – Он мне изменил. Я застала их у нас дома.

Блондин промолчал о том, что Лили ведь тоже изменяла мужу с ним. Ему было совершенно неинтересно разводить её сейчас на эмоции, заставлять чувствовать себя виноватой.

- Так, что ты скажешь насчёт моего предложения? – спросил Блейд, подкурив и затянувшись крепким дымом, выдохнув его в сторону.

- Насчёт работы у тебя?

- Да.

Лили вздохнула и задумалась. Но думать было особо не о чем. Нормальной работы у неё не было, а Блейд никогда не обижал её деньгами; ей было одиноко в пустой квартире, а тут, всё-таки, постоянное общение.

- Я согласна, - ответила женщина, поднимая взгляд на парня.

- Отлично, - ответил блондин и огляделся в поисках пепельницы.

За ней пришлось идти на кухню. А, когда Блейд вернулся в гостиную, Лили спросила:

- Блейд, а что здесь произошло? – она обвела рукой пространство разгромленной гостиной.

- Ничего особенного, - равнодушно ответил Блейд, пожимая плечами. – Просто, у меня было дрянное настроение.

- То есть, ты сам всё здесь разломал?

- А что тебя удивляет? – вскинул бровь блондин. – Это мой дом, я имею право делать с ним всё, что захочу.

- А Майкл? – спросила Лили, тянясь за своими трусиками.

Надев бельё, она встала и подобрала штаны, добавляя:

- Он не испугался твоей такой агрессии? Насколько я помню…

- Одевайся, - холодно произнёс Блейд, перебивая женщину.

Лили непонимающе взглянула на парня, который вмиг изменился и в лице, и в своём отношении к ней. Блондин добавил:

- Одевайся и приступай к работе. Сегодня можешь вернуться домой, потому что вряд ли ты успеешь перевезти нужные тебе вещи. Но в течение трёх дней ты должна переехать.

- Блейд, а…

- Весь необходимый инвентарь для уборки ты сможешь найти в подсобке около ванной на первом этаже, - вновь ледяным и сухим тоном перебил женщину блондин.

Сказав это, Блейд раздавил окурок в пепельнице и ушёл на второй этаж, скрываясь в своей спальне. Лили вновь провела парня взглядом, не понимая его резкой смены настроения и странного нежелания разговаривать с ней. Она заметила, что блондин изменился после её вопроса о Майкле, но не могла понять, чем это обусловлено, потому что раньше Блейд с удовольствием рассказывал о брате. И по глазам, и по интонациям его было заметно и понятно, что он безмерно любит его.

«Может быть, поссорились?», - предположила Лили, продолжая смотреть туда, где скрылся парень.

Она вздохнула и встала. Не сразу найдя свой свитер и одевшись полностью, она направилась к указанной подсобке, продолжая свои размышления:

«Ладно, узнаю. Всё равно я буду убираться и на Майкла скорее всего нарвусь. У него и спрошу. Конечно, звучит это странно, но этого мальчика, несмотря на его заболевание, разговорить бывает намного проще, чем Блейда».

Глава 11

Прошло шесть дней. Лили окончательно переехала в дом Блейда, но, несмотря на проживание под одной крышей, они практически не пересекались в эти дни. То Лили перевозила свои вещи, то Блейд куда-то уезжал, понятное дело, не отчитываясь домработнице ни о причине отлучки, ни о приблизительном времени возвращения, то он запирался у себя в кабинете, занимаясь там чем-то, неизвестным женщине. Ей было интересно понять мотивы парня, который пожелал, чтобы она была рядом двадцать четыре часа в сутки, а сам всё время был отстранён и далёк. Она нередко застывала перед дверями его кабинета, заносила руку, чтобы постучать, но не делала этого – прикусывала губу, опускала голову и уходила. Что-то внутри ей подсказывало, что в личную жизнь Блейда лучше не лезть, пока он сам не пригласит заглянуть под завесу тайны. Это «что-то» было так право…

Сегодняшний день выдался, можно сказать, исключением. Блейд не только решил нормально и спокойно позавтракать, что он делал не так часто, но и позволил Лили остаться с ним на кухне. Вернее, женщина осталась сама, поняв, что с работой на данный момент покончено. Она около минуты стояла, не решаясь, но всё-таки села за стол, занимая место сбоку и через один стул от него. Блондин ничего не сказал в ответ на её действие. Значит, не против.

Лили несколько минут просто сидела, рассматривая интерьер кухни, к которому она ещё не успела привыкнуть, и её хозяина. Конечно же, хозяина больше. Постепенно её взгляд полностью сконцентрировался на лице парня, который спокойно ел, методично разбирая ножом и вилкой мясо на составные части, смотря в тарелку. Лили за прошедшие четыре года успела очень отвыкнуть от той тотальной тишины, в которой Блейд ощущал себя органично и уютно. Молчание напрягало женщину, хотя, казалось бы, она полностью отдавала себе отчёт в том, что блондин не обязан с ней разговаривать. Что бы между ними не происходило, но их продолжали связывать исключительно рабочие отношения: «подчиненный-руководитель», и так будет всегда. Лили понимала это и на большее не надеялась и не рассчитывала. Едва ли Блейд подходящая пара ей, и ещё более сомнительно то, что она может занять место той, кого он назовёт своей женщиной и спутницей.

То же, что несколько раз происходило между ними, было скорее приятным бонусом к работе, только непонятно – для кого? Два из трёх раз, когда они были близки с Блейдом, у Лили складывалось такое ощущение, словно парень делает ей одолжение. Это чувство было странным, но от него было не отмахнуться и не отмыться. Наверное, если бы это был не Блейд, она вовсе бы постыдилась поднять глаза и столкнуться взглядом с тем, кто так «помог» ей. Но в отношениях с этим загадочным парнем не было слишком многих границ и условностей, что сдерживают других людей в их порывах, желаниях и поступках. И, что удивительно, это совершенно не путало их отношений…

Вздохнув, Лили опустила взгляд, начиная перебирать пальцами по столу, выстукивая квадратными ноготками по столешнице рваный ритм.

- Нервничаешь? – спросил Блейд через минуты две такого «концерта».

Он поднял взгляд и вопросительно и проникновенно, но в то же время слишком спокойно посмотрел на женщину.

- Нет, - немного неуверенно ответила Лили и пожала плечами, убрала руки под стол, кладя их на колени, чтобы больше не было соблазна выстукивать неровные мотивы.

Блондин слегка кивнул и вернулся к завтраку. Лили поджала губы и вновь взглянула ему в лицо. Он был такой спокойный, такой холодный, такой…

- Может быть, телевизор включить? – не отрываясь от трапезы, спросил Блейд.

- Зачем?

- Чтобы тебе было куда смотреть, помимо меня.

- Если ты не против…

- Не против, - кивнул блондин и взглянул на собеседницу. – Только я люблю есть в тишине, так что, Лили, будь добра удалиться в гостиную или свою комнату, если тебя напрягает молчание.

Сказав это, Блейд вернулся к еде, вновь наполняя тишину комнаты едва уловимым звяканьем столовых приборов об идеально белую тарелку.

Лили молчала, наверное, несколько минут, перед тем как произнести что-то в ответ.

- Блейд, а почему ты так любишь тишину? – спросила женщина.

- Я её не люблю, - равнодушно пожал плечами блондин, не отрывая взгляда от тарелки, на которой уже почти ничего не осталось. – Просто, получается так, что иногда тишина звучит приятнее всего.

- А я думала, тишина напрягает всех…

Отправив в рот последний кусочек завтрака, проглотив его, Блейд отставил тарелку и, вскинув голову, взглянул Лили в глаза.

- А что бы ты выбрала, - спросил блондин, - истошный крик или молчание, тишину?

Лили нахмурилась от немного странного вопроса своего работодателя. Подумав немного, она ответила:

- Наверное, крик. Мне кажется, что всё лучше, чем глухая тишина.

- А ты когда-нибудь слышала такой крик? – прищурившись, спросил Блейд, продолжая смотреть прямо в душу своим тёмным взглядом.

Взглянув в глаза Блейду, Лили невольно подумала о том, что, несмотря на то, что оттенок её карих глаз был темнее, чем у Блейда, но его глаза казались чернее, глубже. Это казалось странным и приковывало взгляд, как и многое другое в этом парне.

- Какой «такой»? – не совсем поняла Лили, тем не менее, чувствуя что-то неприятное, что крылось за словами блондина.

- Крик, полный боли, - пояснил Блейд. – Ты слышала такой крик? Или, может быть, когда-нибудь кричала так сама?

Лили вновь задумалась, опуская взгляд в стол, потому что думать, удерживая прямой зрительный контакт с парнем, было просто невозможно.

- Мне было больно в жизни, но, наверное, такой боли, чтобы истошно орать, я никогда не испытывала. Либо, я просто сильная. Знаешь, Блейд, боль ведь ощущается очень индивидуально…

Блейд отрицательно покачал головой и, поставив локти на стол, слегка склонился к Лили, отвечая ей:

- Нет, Лили, ты ошибаешься. Есть такая боль, от которой даже дьявол взвоет. Но это уже абстракции и философия, не буду в них ударяться.

- Ты имеешь в виду физическую боль от каких-то контузий? – вновь не совсем поняла Лили.

- А, что, по-твоему, Лили, хуже: боль физическая или моральная?

- Наверное, моральная. От физической можно выпить таблетку обезболивающего и всё пройдёт. А… почему ты спрашиваешь?

- Ты сама начала эту тему, - спокойно ответил Блейд, слегка склоняя голову набок.

- Я спросила про то, почему ты любишь тишину.

- А я ответил, что я не люблю её, но она бывает приятна и уместна, - ответил блондин, кивая. – Будет повторять весь наш диалог?

- Нет, - негромко ответила Лили, опуская голову.

Ничего не ответив, Блейд встал и взял чашку с кофе, огляделся в поисках пепельницы. Теперь она всегда стояла на своём месте, но привычка искать осталась, потому что слишком много лет Майкл зачем-то переставлял их. Его уже не было, а привычка Блейда осталась…

Блондин слегка передёрнул плечами и поморщился, выныривая из невесёлых и слишком болезненных мыслей. Взяв пепельницу, парень закурил и, сделав три затяжки, нервно стряхнул пепел в вазочку, после чего вернулся за стол.

Блейд делал частые затяжки, смотря в стол, но ничего не видя перед собой, погрузившись слишком глубоко в себя, почти потерявшись там. Порой, блондину казалось, что когда-нибудь он зайдёт так глубоко в «лес» воспоминаний и мыслей, что не сумеет найти дороги обратно и станет одним из тех психов, которые видят не реальный мир, а проекции своего больного сознания, и годами, десятилетиями лежат в стенах психиатрических больниц, наивно полагая, что живут, а не жалко существуют…

Блондин выдыхал дым в сторону, но он был настолько крепким и насыщенным ядами, что всё равно настырно проникал в ноздри Лили и заставлял глаза слегка слезиться. Когда-то она сама курила, но это было слишком давно, чтобы организм реагировал на табачный дым принятием, а не отторжением.

Женщина слегка прикусила губу, поднимая взгляд на лицо блондина, который был где-то не здесь. Она невольно вспомнила их близость, случившуюся почти неделю назад, и отметила, что даже не почувствовала характерного табачного запаха и вкуса, когда целовала парня. А ведь он постоянно курил…

От этих мыслей стало немного неуютно и неприятно, даже стыдно. Когда Лили вышла замуж, её супруг курил, но спустя два года семейной жизни ему пришлось отказаться от вредной привычки, потому что женщина всё время морщилась, когда он подходил к ней накуренный, кривилась. В выборе между сигаретами и женой победила Лили, потому что тогда муж ещё любил её.

Но теперь, когда Лили начала припоминать и осмысливать своё поведение с Блейдом, она пришла к не очень приятному выводу о том, что принципы и стандарты её имеют двойную природу. Потому что муж ради неё бросил курить, а от Блейда она даже не почувствовала сигаретного запаха, хотя сигареты он курил более крепкие, чем её бывший супруг.

«Поздравляю, Лили, - подумала женщина, поджимая губы. – Ты такая же, как все: говоришь одно, а делаешь другое».

Слегка опустив голову, она исподлобья взглянула на Блейда, который заметил это и, верно, только благодаря этому вынырнул из своего личного и жуткого мира в реальность.

- Что? – спросил блондин и поджал губы.

Взглянув на сигарету, которая успела дотлеть до фильтра, пока он думал, парень раздавил окурок в пепельнице и взял новую сигарету. Помедлив с тем, чтобы закурить, парень вновь взглянул в лицо домработницы, слегка вскидывая бровь.

Видя, что женщина не торопится с ответом, Блейд тоже «расслабился». Подкурив, он прикрыл глаза и слишком глубоко затянулся крепким едким дымом, отчего лёгкие обожгло, и они жалостно заныли. Было бы уместно закашляться, но в груди парня не возникло даже позыва к этому, несмотря на то, что он ещё и задержал дыхание, словно намерено издеваясь над собой, душа. Его организм давно привык к тому, что его безжалостно травят день за днём. Пассивный самоубийца…

- Блейд? – наконец-то подала голос Лили.

- Что?

- А где ты был четыре года?

- Так получилось, что мне пришлось уехать, - сказал Блейд правду, но, как обычно, не всю.

- И почему решил вернуться?

- Потому что у меня здесь осталось незаконченное дело. Да и это моя родина, как-никак, - на второй части высказывания блондин усмехнулся, постукивая по сигарете пальцем, стряхивая с неё пепел. – А на неё, рано или поздно, но тянет всех.

- Наверное, Майкл обрадовался, что вы вернулись? – не понимая и не подозревая, что затрагивает опасную тему, добродушно спросила Лили.

Блейд сжал губы в тонкую нить и не ответил. Подождав достаточно долго, чтобы понять, что парень не собирается отвечать, Лили вновь обратилась к нему:

- Как он перенёс переезд? Насколько я помню, Майкл…

- Замолчи, - сквозь зубы процедил Блейд, не смотря на Лили.

- Блейд, в чём дело? – не поняла женщина, слегка хмурясь и смотря на чернеющего и закипающего блондина. – Вы поссорились? Или…

- Закрой рот! – рявкнул Блейд так, что звук его голоса отразился от всех стен и зазвенел в задребезжавшей посуде.

Лили недоумевающе взглянула на парня, и постепенно непонимание в её глазах сменялось страхом, который зарождался в душе против воли разума. Блейд сейчас выглядел действительно устрашающе: взгляд тёмный, глубокий, прожигающий, зрачки расширились настолько, что глаза кажутся совершенно чёрными, грудь часто вздымается от закипевшей в крови ярости, кулаки сжаты.

- Извини, Блейд… - произнесла Лили, не понимая своей вины, но осознавая, что она есть. Дурацкая ситуация… - Я…

- Просто закрой рот и оставь меня одного, - остыв, холодно ответил блондин, перебивая женщину.

Лили поджала губы, а, затем, прикусила губу, непонимающе взглянула на парня, но ослушаться не посмела. Встав из-за стола, она покинула кухню, бесшумно закрывая за собой дверь.

Когда домработница ушла, Блейд секунд тридцать сидел, сжимая в бессилии кулаки до судорог в пальцах, смотря в стол, словно пытаясь прожечь взглядом ни в чём не повинный предмет. А, затем, схватил со стола пепельницу и со всей силы запустил ею в стену. Одним чудом она не попала в окно и, столкнувшись со стеной, рассыпалась мелкими осколками и стеклянной крошкой, усыпая пол и угрожая изрезать ноги любому, кто сделает неосторожный шаг.

Блейд продолжал смотреть непонятным взглядом в стол, часто и глубоко дыша, кипя изнутри. И ничто не могло унять этого кипения, что заставляло кровь свёртываться в жилах. Почти ничто…

Резко сорвавшись с места, блондин покинул кухню, быстро преодолевая гостиную, чёрным смерчем проносясь мимо Лили. Женщина застыла в недоумении, оборачиваясь и смотря вслед парню. Две секунды и он скрывается из виду, на втором этаже хлопает дверь.

- Какой же он всё-таки странный, - шепчет себе под нос Лили, продолжая смотреть туда, где скрылся Блейд.

А сам Блейд в это время запер дверь своего кабинета и грубо открыл крышку ноутбука, едва не отрывая её, включил компьютер. Сев, чувствуя, как сумасшедшее сердце продолжает нещадно таранить изнутри грудную клетку, парень включил интернет и открыл текстовый файл, носящий скромное и совершенно ни о чём не говорящее название: «Список».

Глава 12

Интересно,

Берут ли таких, как я, в рай?

Может, берут,

Сходи, узнай.

Jane Air, DrugDealer©

«Ричард Хэймо Кольбе 1958 года рождения, 57 лет. С отличием окончил одну из лучших городских гимназий, после чего поступил в духовную семинарию, которую также успешно окончил. Но проработал в церкви Ричард всего три месяца, после чего поступил в медицинский университет. Получив по окончании университета подтвержденную дипломом специальность «Психиатр», Ричард приступил к врачебной практике. Демонстрируя отличительное трудолюбие, а также уникальную способность находить с пациентами, их родственниками и собственным начальством общий язык, Ричард всего лишь за восемь лет дослужился до главврача и занял место управляющего Евангелической клиникой королевы Елизаветы Херцберге. На протяжении десяти лет он руководил клиникой. А после, в ноябре 2013 года, покинул пост по собственному желанию и оставил медицину, вернувшись к своей первой специальности. В сане священника трудится и по сей день…», - в который раз прочитал про себя Блейд распечатанную часть документа и, хмыкнув, ухмыльнулся уголком губ.

Оторвав взгляд от листов бумаги, блондин повернул голову к окну. По стеклу бурными потоками стекала дождевая вода, сильно ухудшая видимость, позволяя различать лишь свет и тень: лишь огонь, горящий в мозаичных окнах, и неясные очертания других строений. Но иные строения парня не интересовали.

Заглушив двигатель, Блейд выдернул ключи из замка зажигания и сунул их в карман. Надев перчатки, блондин покинул автомобиль и, не поставив машину на сигнализацию, пошёл вперёд, постепенно приближаясь к небольшому зданию церкви с длинными и высокими резными окнами с разноцветной и чуть потемневшей от времени мозаикой, тёмно-серыми стенами, на которых местами проглядывался мох и тяжёлой широкой дверью, так напоминающей о давно ушедшем средневековье. Это была одна из тех маленьких церквушек, которые иногда забывают нанести на карту после очередной переписи ландшафта города, и в которую ходят только те, кто живут неподалёку, потому что ехать далеко ради такого места точно не стоит. Другое дело церковь Примирения или Немецкий собор, которые заняли своё место в истории города и к которым водят экскурсии. Эта же церквушка была уютной и, верно, очень нужной тем, кто находил в её стенах себя, спасение и бога, но она не была хоть сколько-нибудь особенной или запоминающейся. Такие есть в каждом, даже самом маленьком городке в странах, где победило христианство. И Блейду это было как нельзя кстати.

Поднявшись на две невысокие ступени крыльца, парень обернулся, желая убедиться, что никакой припозднившийся прохожий не станет свидетелем того, как он переступит порог церкви. Пригород, поздний час, холод и совершенно дурная погода делали своё дело – на улицах, что медленно захлёбывались в потоках воды, с которыми не справлялась канализация, не было никого: ни человека, ни собаки.

Оглядевшись по сторонам, блондин толкнул тяжёлую дверь, которая с едва слышным скрипом отворилась, пропуская его внутрь священного здания. Оказавшись внутри, Блейд запер дверь изнутри, после чего позволил себе оглядеться.

Изнутри это маленькое и неприметное зданьице выглядело больше, чем снаружи. Просторное помещение с двумя десятками скамей было залито приглушенным светом, на дальней от входа стене висело большое распятие… больше ничего толком и не было. Да, протестанты всегда выступали за скромность, боролись с, как они считали, ненужными излишествами католичества. И эта маленькая церковь была лучшим подтверждением того, что они остались верны себе и добились своего.

Осмотревшись, блондин неспешно пошёл вперёд, проходя по проходу между лавками, что вёл к алтарю. Там, за алтарём, за неприметной дверью, цветом сливающейся со стенами, скрывалась келья священнослужителя, который заправлял этой маленькой церквушкой.

Остановившись около двери, Блейд поправил перчатки и, протянув руку, постучал. Прошло несколько секунд и, ничего не ответив, священник открыл дверь, представая глазам блондина. Это был немолодой мужчина, имеющий некритический избыток веса, мышиного цвета волосы, что были очень коротко острижены, и маленькие голубые глаза. Одет мужчина был в традиционную чёрную одежду священнослужителя, на груди у него висел большой, но не вычурный крест.

Мужчина с интересом разглядывал своего позднего посетителя. Он не мог вспомнить, когда в последний раз к нему в церковь так поздно кто-нибудь заходил, тем более, в столь ненастную погоду, когда хороший хозяин даже собаку на улицу не выгонит. Он остановился на лице блондина, которое наполовину было прикрыто шарфом, что было вполне уместно в столь ужасную и промозглую погоду. Взглянув парню в глаза, мужчина слегка нахмурился, глаза гостя показались ему отдалённо знакомыми, но он не придал этому значения. Каждый день он видит множество народа, неудивительно, что этот прихожанин кажется ему знакомым, так он думал.

- Вы что-то хотели, сын мой? – спросил священник.

- Да, - кивнул Блейд. – Мне нужно с вами поговорить. Очень нужно.

- Вы хотите исповедоваться?

- Не совсем. Мне просто нужно поговорить с вами, чтобы… прийти к истине.

- Вы попали в сложную жизненную ситуацию?

- Именно, - кивнул блондин. Шарф скрыл его ухмылку. – Я попал в ту ситуацию, в которой только вы сможете мне помочь.

- Тогда, я не имею права отказать вам в разговоре, - произнёс священник, отходя в сторону и пропуская парня в свою комнатку, что оказалась не такой маленькой, как думал Блейд.

Осмотревшись, блондин занял стул, стоящий около неприметного стола, и, удобно устроившись, взглянул на священнослужителя. Мужчина постоял немного около двери, всего несколько секунд, затем закрыл дверь и сел на маленький диванчик, рассчитанный всего лишь на двоих человек.

- Что вас привело ко мне, сын мой? – спросил священник, смотря на блондина своими маленькими и такими насыщенными и колкими, словно лёд, глазками.

- Меня привёл к вам мой брат, - ответил Блейд, смотря в глаза мужчине постепенно темнеющим взглядом. – Он погиб. И теперь мне нет покоя.

- Сын мой, не нужно скорбеть об усопших, наши слёзы отдаются болью в их душах. Помолитесь за его упокой и отпустите его с миром.

- Я не умею молиться.

Священник не замечал ни чернеющего взгляда блондина, ни мёртвого холода, которым начинали сочиться его слова.

- Я научу вас, сын мой, - ответил священник, кивая. – Это моя работа, помогать тем, кто потерял свет, вновь обрести его.

- И, как вы думаете, вы хорошо справляетесь с этим? – вскинув бровь, спросил парень, слегка прищуриваясь.

- Я искренне верю в то, что каждый, кто пришёл ко мне за помощью, получил её. Я надеюсь на это, но лишь бог знает, как это есть на самом деле.

- И давно вы стали божьим человеком?

- Сын мой, мы все – дети божьи: и вы, и я.

Блейд не ответил на это. Священник продолжил:

- Скажите мне имя вашего брата, и я помогу вам помолиться за него.

Ткань шарфа вновь сокрыла под собой дьявольскую ухмылку Блейда, а адское пламя, которое зажглось в его глазах, глупый священник просто не заметил. Игра началась.

- Майкл, - ответил Блейд.

Немного помолчав, блондин добавил:

- Вы не хотите узнать, как он погиб? Думаю, это важно…

- Говорите, сын мой, - кивнул мужчина, складывая руки, как для молитвы, и кладя их на колени. – И, надеюсь, вашей душе станет легче.

«Обязательно», - подумал Блейд и произнёс:

- Его убили. Убили очень плохие люди. Он был очень мягким человеком и совершенно беззащитным. У него никого не было кроме меня, потому что родители наши давно умерли. Но меня не было в то время рядом, я не мог там быть. А эти люди пользовались этим, методично изводя Майкла, причиняя ему ужасную боль, которая однажды убила его, заставила сделать шаг из окна.

- Ваш брат самоубийца? – спросил мужчина.

Слова блондина всё сильнее напоминали ему о чём-то, о чём-то очень важном, но он никак не мог полностью осознать это, вспомнить.

- Да и нет, - ответил на вопрос священнослужителя Блейд. – Его довели до этого шага. Разве может лишь он считаться виноватым?

- Сын мой, - священник опустил взгляд, потому что глаза его забегали, - бог даёт каждому из нас испытаний ровно столько, сколько человек может выдержать. Самоубийство же является слабостью и высшим грехом перед небом.

- А доведение человека до этого шага, истязание того, кто не может себя защитить, разве это не больший грех?

- Я понимаю ваше негодование, сын мой. Вы желаете оправдать вашего брата, смыть с него страшное клеймо, которым является лишение себя жизни…

- Нет, вы ошибаетесь, - покачал головой Блейд. – Я не желаю смывать со своего брата этого клейма, потому что считаю, что его на нём нет. Если человека сломали: ломали медленно и зверски, нельзя упрекать его в том, что он пожелал прекратить свои муки. Разве не так?

- Ваши суждения неверны, сын мой…

- Скажите, - перебил священника Блейд, - а на каком кругу ада горят те, кто был по жизни ложной добродетелью? Те, кто притворялся хорошим и добрым, а сам творил зло?

- Полагаю, им предстоит шестой круг ада.

- А предатели клятвы, куда они попадают? Например… клятвы Гиппократу?

Священник нахмурился и невольно поёжился, потому что от слов парня по его спине пробежали мурашки. Но он по-прежнему не мог дать себя отчёта в том, о чём напоминают ему слова блондина и кого ему напоминает он сам.

- Предателям суждено гореть на девятом круге, - собравшись, ответил мужчина.

- И как вы относитесь к этому кругу?

- Этот круг самый страшный и мучительный, терзаться в нём суждено самым последним грешникам.

- То есть, вы бы не хотели туда попасть?

- Сын мой, никто не желает попасть в ад, потому делом нашим при жизни является жить по божьему закону и не преступать его, не творить зла.

Дослушав мужчину, Блейд хмыкнул и усмехнулся, после чего склонился к нему и произнёс:

- Тогда, можете помолиться и исповедоваться. Кажется, это очищает совесть.

- Что… - попытался сказать священник, но Блейд вновь перебил его, ледяным тоном произнося:

- А, чтобы к вам вернулась память, я озвучу и фамилию своего брата – Билоу, Майкл Билоу.

Глаза мужчины полезли на лоб, он побледнел и инстинктивно вжался в спинку дивана, словно надеясь просочиться через неё и через стену и убежать.

- И, думаю, теперь понятно, кто я? – тем же, ледяным тоном спросил блондин.

Священник гулко сглотнул и втянул голову в шею. Блейд медленно взялся за край шарфа и опустил его, открывая полностью лицо и добавляя:

- Меня зовут Блейд Билоу. А ты – Ричард Кольбе. И я пришёл по твою душу.

Ричард побледнел ещё сильнее, становясь мертвенного цвета, и сполз вниз, напряженным взглядом следя за блондином.

- Ты же умер? – спросил священник.

- Знаешь, говорят, что смерть дарит вечный покой. Но мне не спалось.

- Уходи отсюда! – подскочившим от эмоций голосом потребовал Ричард, бегая своими маленькими глазками. – Покинь эти стены! Изыди!

Мужчина перемешивал свои требования с едва слышным нашёптыванием молитв. Он глупо надеялся на то, что бог, которого он не единожды предал, его спасёт сейчас.

- Ты мне ещё святой водой в лицо плесни, - глумливо ухмыльнулся Блейд, наблюдая за священником, который теперь то бледнел, то краснел.

- Ты демон! Ты чудовище! Ты убийца! – верещал Ричард.

Со стороны казалось, будто он впрямь видит перед собой порождение тьмы, восставшее из ада, а не обычного человека.

- А ты хуже, - сухо ответил Блейд и в мгновение ока преодолел расстояние до Ричарда, который кинулся к двери, надеясь сбежать и спастись.

Ловко перехватив руку мужчины и скрутив, блондин прижал его к двери, заставляя заскулить от боли в вывернутом запястье. Блейд смотрел на него спокойным ледяным взглядом, в котором было невозможно много презрения. Ему хотелось плюнуть в лицо этому моральному уроду, прикрывающемуся маской добра. Но он сдержался.

- Отпусти меня! – заверещал Ричард.

Блейд поморщился от того, как неприятно подскочил голос мужчины от эмоций. Ловко и совершенно незаметно достав пистолет, блондин скользнул им по телу священника и прижал дуло к его груди. Священник три раза подряд нервно сглотнул, словно поперхнулся и теперь никак не мог прочистить горло.

- Исповедуйся мне, - ледяным и жутким тоном произнёс Блейд. – И, может быть, я отпущу тебя.

- Ты сумасшедший псих…

Скривившись, Блейд со всей силы ударил Ричарда по лицу. От силы удара мужчина едва не упал, осел, хватаясь за щёку, половина лица просто онемела.

- Ты сам вынуждаешь меня причинять тебе боль, Ричард, - произнёс Блейд, нависая над мужчиной, подобно чёрной жуткой туче.

«Ты сам заставляешь меня причинять тебе боль»…

Ричард невольно вспомнил эти слова, которые он бросил Майклу, покидая его палату в один из его последних дней. Он вспомнил, какими огромными и испуганными глазами смотрел на него парнишка, сколько непонимания и боли было в его взгляде. Вспомнил, как он сидел, забившись в проём между тумбочкой и кроватью, как он зажимал окровавленными ладошками разбитый нос…

- Готов?

Этот вопрос, прозвучавший над самым ухом, заставил Ричарда вынырнуть из своих мыслей-воспоминаний и повернуть голову. Он столкнулся с дико блестящим взглядом блондина и его тотчас вздёрнули на ноги, грубо толкнули в спину, отчего он едва не упал. Мысль о побеге Ричард отбросил почти сразу – физические данные у них с Блейдом совершенно не равны, у него нет шансов. Но у Ричарда было другое сильное место – он всегда был очень умным и мастерски умел заговаривать людей и пудрить им мозги, чтобы добиться своего.

- Садись, - приказал Блейд, указывая на стул.

Ричард сглотнул и сел, решив, что лучше сделать вид, что он согласен играть по правилам этого психа, который имел славу безжалостного убийцы и был ослеплён жаждой мести.

- Блейд, давай поговорим? – предложил Ричард.

- Давай, - согласился Блейд и подошёл к мужчине, вставая у него за спиной практически вплотную.

Ричард не заметил, когда думал, оглушенный ударом, как блондин вытянул ремень из своих джинсов и теперь держал его в руках.

Коснувшись плеча мужчины, он провёл по нему кончиками пальцев. Ричарда передёрнуло. Он всё больше убеждался в том, что всё, что говорил его товарищ про Блейда, правда. Этот парень казался больным, помешанным психом, который может сотворить всё, что угодно.

Но мысли о ненормальности блондина резко выпали из головы, потому что Блейд накинул Ричарду на шею петлю из ремня и сдавил, лишая мужчину возможности дышать. Склонившись к уху хрипящего, задыхающегося мужчины, парень прошептал:

- Давай, расскажи мне, как измывался над Майклом. Как приказывал не кормить его и даже не поить. Как рассказывал ему жуткие вещи про меня. Как бил его сам и приказывал, позволял это делать своим подчиненным.

- Откуда… ты… знаешь? – задыхаясь, закатывая глаза, прохрипел Ричард.

- Тварь, - прорычал Блейд, дёргая концы ремня и сдавливая горло священника так сильно, что у него хрустнул один их хрящей гортани, после чего убрал ремень, позволяя Ричарду подышать.

Мужчина схватился за ноющее болью горло и согнулся, хрипя, кашляя, пытаясь отдышаться.

- А что ещё я не знаю? – спросил Блейд, вновь нависая чёрной тенью над Ричардом.

- Ты… о… чём?

- О том, что ты ещё делал с Майклом? Или, что делали с ним другие? Я знаю много, но я не знаю всех подробностей.

- Я… Я… не знаю…

- Как хочешь, - холодно ответил блондин и вновь накинул на шею мужчину петлю.

В этот раз он держал дольше. Ричард успел покраснеть, как варёный рак, и даже начать синеть. Он невозможно хрипел и хватался пухлыми пальцами за ремень, пытаясь ослабить петлю и вдохнуть. Но Блейд держал слишком сильно.

- Я… я… - прохрипел Ричард, закатывая глаза, кашляя и брызжа слюной. – Я… скажу!

Петля резко ослабла. Ричард вдохнул так глубоко и резко, что подавился воздухом. Он хотел согнуться, но Блейд дёрнул его за плечо, возвращая в прежнее положение.

- Говори, - приказал блондин.

- Дай… мне… подышать…

- Говори, - ледяным тоном повторил Блейд. – Или я верну всё, как было.

- Нет! – взвизгнул Ричард. – Прошу тебя, нет…

- Всё в твоих руках. Говори, мразь.

Ричард вздохнул и опустил голову. Горло жутко болело, сердце то и дело спотыкалось от страха за свою жизнь.

- Его перевели ко мне из третьей больницы… - начал говорить Ричард.

- Это я знаю, - сухо перебил его Блейд. – Говори о том, что было с ним в стенах твоей клиники. И в подробностях.

- Мне… Мне сказали, чтобы я довёл этого парня.

- Кто сказал?

- Мой друг.

- Полицейский?

- Д-да… А откуда ты…

- Как его зовут? – не позволив мужчине договорить, спросил Блейд.

- Дональд Шрёдер.

- Это он придумал весь этот план?

Ричард не ответил. Со всей силы ударив мужчину по спине ремнём, Блейд повторил, едва не рыча:

- Это он придумал издеваться над Майклом?

- Да, - ответил мужчина, опуская голову.

Нет, ему не было стыдно за то, что он только что сдал убийце друга. Ему было страшно за себя, и очень болела спина после удара, иных мыслей и эмоций у него не возникало.

- В каком он работал участке? – спросил Блейд.

- В шестом. И сейчас работает…

- Отлично…

- Ты… убьёшь его?

- А ты бы хотел, чтобы я убил его вместо тебя? – голосом истинного дьявола поинтересовался блондин, кладя ладони на плечи мужчине.

- Ты… Ты это серьёзно? – спросил Ричард.

- Совершенно, - так искренне ответил Блейд. – Ты последняя мразь и я это знаю. Но я даю тебе шанс. Предай своего друга, сдай его мне. И ты спасёшь себя.

- Господи, прости, - прошептал одними губами, а, скорее, подумал вслух Ричард, прикрывая глаза.

Сглотнув, собравшись с духом и вдохнув, мужчина на одном дыхании протараторил все личные данные своего друга, который призывал его – и не только его – беспощадно издеваться над Майклом, изводить его и доводить, делать так, чтобы жизнь была ему не мила.

- Молодец, - презрительно изогнув губы, произнёс Блейд, когда Ричард закончил свою «исповедь». – Теперь, вернёмся к Майклу. Как много человек тебе помогали над ним издеваться? И сразу с именами и фамилиями.

- Двое, - выдохнул Ричард, вновь закрывая глаза. – Уц Вольф и Мартин Тишбейн.

- Всего двое?

- Да… - вздохнул Ричард. – Мартин только говорил ему гадости, ну, и бил. А Уц…

- Что он делал? – вскинул бровь Блейд. – Чего ты замолчал?

- Я… Я не одобрял его действий…

- Говори.

- Он… принудил Майкла к сексу. А, вернее, изнасиловал. Он… гей…

Ричарду повезло, что сейчас он сидел спиной к Блейду и не мог видеть его выражения лица и его глаз, потому что от одного взгляда в эти жуткие чёрные бездны, кишащие демонами и животной злостью, ненавистью, можно было упасть замертво, поседев до корней волос и лишившись души.

Мужчина говорил ещё что-то, а Блейд не слушал его, сверля взглядом затылок, всё больше чувствуя, как тьма произрастает щупальцами и цветами в его груди, на месте сердца, как она захватывает над ним власть и сливается с ним в единое целое.

- Блейд, побойся бога, отпусти меня, - произнёс Ричард. – Я же священник, я посланник бога на земле. А мы в храме его…

- Если ты, тварь, - произнёс блондин, - посланник бога, то я предпочту быть творением дьявола. Ибо дьявол искренен в своих злодеяниях, он никогда не пытается выдать их за благодетельные дела.

Блейд удобнее взял ремень, накручивая его на кулаки, чтобы точно не выскользнул. Занеся его над головой мужчины, парень добавил:

- А, вообще, я не верю ни во что. И, если я не прав, пусть меня на месте пронзит молния.

Сказав это, Блейд сдавил петлёй горло Ричарда. Мужчина задёргался, захрипел, попытался вывернуться, сползти на пол, но добился лишь того, что в его горле сломались два хрупких хряща гортани. Он закатывал глаза и хрипел, становясь всё более багровым, шепча просьбы и мольбы о помиловании.

А Блейд безразлично сдавливал его горло всё сильнее, лишая всякой надежды на вдох, удушая. По прошествии минуты Ричард начал конвульсивно дёргаться, а через две затих. Подождав ещё немного, блондин отпустил мужчину, его голова безвольно упала на грудь, лишившись поддержки.

Обойдя мужчину и взглянув ему в сине-пунцовое лицо, Блейд брезгливо поморщился, а, затем, равнодушно прижал два пальца к сонной артерии Ричарда. Пульс у него ещё был, но это ненадолго.

Парень окинул комнату взглядом и задрал мантию священника, вытягивая из его чёрных брюк ремень. Сравнив его со своим и решив, что толщина у них почти одинаковая, как и материал, Блейд закрепил ремень Ричарда на железном крючке для одежды, который располагался неприлично высоко – наверное, ошибка строителей. Завязав ремень и убедившись, что он крепится на славу, блондин повис на нём всем весом, тяня изо всех сил, пока не вырвал его из стены.

План Блейда был прост, как обычно. Ричард Кольбе, священник одной из пригородных церквей, решил покончить с собой по непонятным для всех причинам. Его тело найдут к утру первые прихожане.

Как раз, такое «самоубийство» отлично объясняло синяк на лице мужчины – крюк, на котором мужчина повесился, просто не выдержал его веса и сломался, а Ричард, упав, ударился об ножку стула, с которого он и прыгал. Какая ирония…

С учётом того, что Блейд прилагал усилия, чтобы вырвать крюк, и на это у него ушло около двух минут, у Ричарда было бы не меньше пяти минут перед тем, как крюк оборвётся. Этого времени хватило бы для того, чтобы он успел повеситься.

«Конечно, - продолжал про себя Блейд проговаривание «самоубийства» мужчины, - его ещё можно было спасти, но он был без сознания, а свидетелей его страшного поступка не было. Как же так можно, мистер Кольбе, столько лет спасать людей, потом стать священником, быть посланником бога и, в результате, залезть в петлю. Печально…».

Ухмыльнувшись, блондин осмотрел комнатку, проверяя, всё ли находится на своих местах и не указывает ли что-нибудь на то, что Ричард принял смерть не от своих рук? Крюк был вдет в петельку на ремне, а сам ремень удавкой был намотан на шею испустившего дух священника, опрокинутый стул лежал рядом с его головой…

«Идеально», - подумал Блейд и открыл дверь, оборачиваясь на пороге.

Последний раз бросив безразличный взгляд на ублюдка в священных одеждах, Блейд покинул его обитель и направился к выходу из церкви. Парень открыл дверь и, не оглядываясь, вышел из церкви, окинул взглядом маленький дворик, что её окружал. В нём по-прежнему никого не было, как и на улице.

Выйдя на улицу, блондин стремительно направился к своему автомобилю и, сев в него, закрыл дверцу, бросил последний взгляд на опустевшую церквушку, силуэт которой был изломан разводами воды на стёклах.

Заведя двигатель и включив дворники, Блейд надавил на педаль газа и унёсся в ночь.

Погода в эту ночь была настолько ужасной, что на улицах не было не то, что прохожих, даже машин почти не было! Потому Блейд добрался до дома достаточно быстро.

Загнав автомобиль в гараж, блондин направился к входной двери, не обращая внимания на капли холодного дождя, что били по лицу и затекали за шиворот.

Переступив порог дома, Блейд скинул перемазанные в грязи ботинки и снял куртку.

- Блейд?

Блондин поднял глаза и увидел Лили, которая вышла к нему.

- Ты вернулся насовсем? – добавила женщина.

- Да, - кивнул блондин.

Лили бросила взгляд на руки парня, облачённые в странные кожаные перчатки, видно, совсем новые.

- Приготовить тебе ужин? – спросила женщина, возвращая свой взгляд на лицо блондина.

- Нет. Я не голоден. Сделай лучше кофе и принеси его мне. Я буду в своей спальне.

- Как скажешь, - кивнула Лили.

Блейд бросил на женщину непонятный взгляд, но ничего не сказал. Оставив свою мокрую куртку сохнуть, парень развернулся и ушёл наверх, скрываясь на втором этаже.

Глава 13

Блейд часто щёлкал мышкой, переходя от ссылки к ссылке, периодически переключаясь на текстовый документ, щурясь. Искусственный и слишком яркий свет от экрана ноутбука резал глаза, раздражал их; блондин имел привычку работать за компьютером без света, вернее, обычно он начинал работать ещё днём, а, когда на город опускались сумерки, просто забывал включить свет, не видел в этом смысла.

До настольной лампы было каких-то сорок сантиметров, нужно было лишь протянуть руку, щелкнуть выключателем и тьма развеется, а глаза, может быть, перестанут болеть. Но парень не делал этого движения. Он был полностью сосредоточен на экране ноутбука и поиске интересующей его информации, отсеве её от ненужной и лживой.

Он проводил так, сидя за компьютером, уже седьмой день подряд. Информация была практически собрана, но ещё остались нюансы, которые стоило учесть и уточнить, чтобы иметь возможность сделать всё идеально. А на другое Блейд был не согласен. Он всегда был перфекционистом, всегда любил делать всё качественно и красиво. И, тем более, он не желал отходить от своей привычки в том, что касалось того, чего не было важнее для него сейчас – мести.

«Отмщение» - это слово прочно въелось в его сознание, в самую подкорку мозга и не давало забыть о себе ни на мгновение. И Блейд совершенно не желал противиться этому. У него не было иных желаний, кроме как заставить каждого, кто тронул Майкла, заплатить за свои слова и поступки. Он желал увидеть боль, страх и раскаяние в их глазах. Он желал увидеть в них обреченность – ту самую обреченность, до которой эти твари довели его беззащитного и ни в чём не повинного брата. Он хотел увидеть, как будет гаснуть свет в их глазах, и как они будут захлёбываться собственной кровью.

Всё. Больше ничего не было важным. Блейд даже забывал есть, он бы совсем истощал за это время, если бы Лили, пересилив свой непонятный страх перед ним, не решилась постучаться в дверь его кабинета и спросить, будет ли он ужинать? Увидев, что блондин не разозлился на её инициативу, она продолжила так приходить каждый день, робко и скромно напоминая парню о том, что он не робот и что ему необходимо удовлетворять телесные потребности своего организма. Она приходила каждый день, стучала, но никогда не смела зайти или попросить об этом. Всё-таки, Лили была не глупа и интуиция у неё работала хорошо, подсказывая, что личные границы её странного работодателя лучше не нарушать.

Эта неделя была невозможно трудной. Найти двух санитаров, которых сдал с потрохами, как и своего друга, бывший доктор Кольбе, не составило труда. Теперь Блейд знал о них всё и даже больше – больше, чем родные матери, которые точно не подозревали о том, каких чудовищ они породили на свет.

Но был ещё один человек, который был нужен Блейду – комиссар Шрёдер, который, по словам священника, являлся тем, кто придумал весь этот жестокий и отвратительный план. Дональд Шрёдер был и оставался по сей день полицейским. И это создавало некоторые трудности в том, чтобы найти на него всю, интересующую Блейда, информацию. А сделать это блондин пожелал сейчас, чтобы потом, избавившись от более мелких обидчиков, не распыляться по мелочам и всласть насладиться обдумыванием плана по отмщению этому ублюдку и, конечно, самим моментом мести, который обязательно свершится, даже, если Блейду взамен на это придется продать душу дьяволу.

Блондин хмыкнул, подумав об этом. Едва ли сделка с дьяволом для него возможна. Дьяволу не нужны пустышки, а в том, что у него есть душа, Блейд уже давно сомневался. Лишь иногда, когда что-то в груди противно ныло, ему казалось, что – да, там всё ещё что-то есть, там всё ещё есть сердце. Но потом парень неизменно приходил к мысли о том, что это всего лишь черви роются в трупе его души, роются и никак не могут насытиться, оторвать кусок, потому что в его груди царила вечная мерзлота. А сердце его представляло собой кусок грязного льда, который соединил навеки части разбитого целого и укутал их холодом, отнимая жизнь.

Блейд закрыл глаза, плотно жмурясь, потёр переносицу. Голова жутко болела, трещала. Переполненная пепельница источала противную табачную вонь, заполняя собой помещение, раздражая. Блейд курил много, даже очень много и, понятное дело, запах сигарет его не раздражал, не вызывал в нём отвращения. Но совершенно иначе дело обстояло с «трупами сигарет», которыми являлись смятые и раздавленные окурки. Они, как и всякие трупы, отвратительно пахли.

Открыв глаза и поморщившись, Блейд свернул окно браузера и встал из-за стола, решив сделать небольшой перерыв, а, заодно, выбросить целую кучу окурков, чтобы они больше не раздражали его обоняние и глаза, попадая в поле зрения. Да, Блейд любил порядок, хоть и не слишком умел его поддерживать. Когда-то, когда денег на домработницу у парня ещё не было, блондин самостоятельно вылизывал их с Майклом дом, принимая ту скромную помощь в этом деле, которую мог предложить ему брат.

Блейд вышел из кабинета и остановился у порога. Эти воспоминания подарили какое-то совершенно гадкое чувство, ноющую тупую боль. Это было так давно…

Руки его тогда ещё не были перепачканы в крови. У него тогда не было денег, он только начинал работать, а, правильнее сказать, крутиться, как мог, чтобы иметь возможность устроить нормальную жизнь для себя и для Майкла. Страшное время. Пенни – сердечная старушка, сжалившаяся над братьями и взявшая над ними опекунство, тогда уже умерла.

Но об этом знал только Блейд. Для Майкла Пенни уехала, а для школы и всех остальных, кто мог ими заинтересоваться, она по-прежнему была жива. Это было очень жутко. Блейд до сих пор помнил, как зашёл в её спальню и как-то сразу понял, что старушки больше нет. Это было понятно по стеклянному взгляду, смотрящему сквозь потолок, и по пыльно-удушливому запаху свершившейся смерти, который наполнял светлую комнату с такими приятными занавесками в цветочек.

Это стало очередным разом, когда Блейду пришлось выбирать между правильностью, совестью и их с Майклом спасением. Если бы социальные службы узнали о том, что Пенни умерла, их бы отправили в детский дом: Блейда в обычный, а Майкла в один из тех отвратительных интернатов, где содержатся, иначе не скажешь, «особенные» дети. Выбор был очевиден.

Благо, Пенни была одинокой женщиной. Дети у неё были, но за те почти четыре года, которые Блейд и Майкл жили у неё, они приезжали к ней всего два раза. Это очень помогло парню, который тогда решился на отвратительный, по сути, шаг – скрыть смерть старушки от всех и избавиться от тела.

Блейд закрыл глаза и сглотнул. Под закрытыми веками ожили картины того страшного, но такого обычного для всех октябрьского дня. Дня – в котором у него появилась ещё одна тайна, которую он пронёс с собой сквозь годы и которую он унесёт с собой в могилу.

Блейд помнил, как он, тогда ещё юный шестнадцатилетний мальчишка, отлип от дверного косяка и медленно подошёл к постели, на которой лежала женщина. Помнил, как заглянул в её стеклянные и помутившиеся смертью глаза, как проверял пульс и признаки дыхания. А потом…

А потом он нервно оглянулся на дверь. Сердце бешено стучало в его груди, а в голове происходила борьба ангела и беса, в его сознании происходил выбор. И он сделал его. Сделал, чтобы спасти их с Майклом.

Быстро закрыв дверь, Блейд вернулся к постели женщины. Он до сих пор помнил, как мерзко и страшно было прикасаться к уже холодному и окоченевшему телу, как тяжело было тащить его. Он спрятал тело Пенни в шкафу до тех пор, пока не представится возможность избавиться от него. Блондин знал, что Майкл никогда не заходил в комнату женщины без разрешения и ни в жизни не тронул её вещей.

Это было так странно – разговаривать с Майклом, улыбаться ему, помогать с уроками и готовить завтрак, обед, зная, что там, на втором этаже, в шкафу спрятан труп. Так, в этой страной улыбчивой обыденности прошёл целый день, наступил вечер, а затем и ночь. Ночь…

Блейд помнил, как он уложил Майкла спать, привычно поцеловав перед сном и подоткнув ему одеяло. Он смотрел на сопящего во сне брата и с горечью понимал, что теперь он стал ещё более взрослым, болезненно взрослым, потому что от его решения, от его находчивости теперь зависели их судьбы.

И он решился. Это было мерзко и отвратительно, от этого хотелось блевать и рыдать в голос, но Блейд давил в себе эти порывы, закрывал глаза и копал. Он решил спрятать тело Пенни, придав его земле. Позади дома как раз был сплошной забор, через который никто не мог увидеть того, как светловолосый мальчишка рыл могилу, как он опускал в него тело и засыпал его, разравнивал землю, чтобы ничто не могло указать на то, что под ней сокрыта страшная тайна.

А потом, когда всё закончилось, Блейд просто прислонился спиной к стене, съехал вниз и расплакался. Он давил в себе рыдания, задыхаясь, стараясь не издать ни звука. Слёзы душили и едкой кислотой жгли щёки, он размазывал их кулаками по лицу и зажимал себе рот, чтобы не закричать.

Это было одним из тех страшных выборов, которые ему пришлось сделать, потому что, в отличие от большинства людей, он был ответственен не только за свою жизнь, но и за жизнь брата, которого нужно было спасти и защитить от всех тех невзгод, на которые так щедра была судьба по отношению к ним. Это стало очередной тайной, про которую Блейд не сказал никому, очередным страшным секретом, который таился за его спокойным взглядом и обаятельной улыбкой.

Когда слёзы закончились, а, скорее, тело просто устало от них, Блейд вернулся в дом. Приняв душ, отмывшись от земли, грязи и гнилостного запаха смерти, он ещё раз зашёл к Майклу. Младший продолжал крепко спать, мило сопя во сне и морщась. Он даже не подозревал о том, что только что произошло и о том, что около задней стены их дома отныне была могила.

В скором времени на том месте вырос розовый куст и зацвёл кроваво-алыми цветами. Так символично…

Майкл не узнал о том, что случилось. Для него Пенни уехала к своим детям. Никто не узнал о произошедшем. Пенни всю жизнь проработала в службе опеки, заработала себе прекрасную славу и отношение, потому никто даже подумать не мог о том, чтобы проверять то, как женщина заботиться об усыновленных мальчиках. Все знали, что она справиться с этим лучше, чем родная мать. А учителям, с которыми у братьев нередко возникали конфликты, Блейд умело врал. Когда педагоги Майкла вызывали Пенни в школу, блондин приходил вместо неё на правах старшего брата. А, когда вопрос касался его самого, он ссылался на здоровье Пенни – всё-таки, её возраст был весьма преклонен – и говорил, что она не может прийти, но обязательно позвонит. И звонил сам, имитируя женский голос. Не то он был таким хорошим актёром, не то учителям просто было на самом деле наплевать на них, но ему верили.

Теперь уже в том доме, который братья покинули, когда Блейду исполнилось восемнадцать, жили совершенно другие люди. Жили, любовались прекрасным розовым кустом и не подозревали о том, что таится под толстым слоем земли. А Пенни, которой родственники хватились только спустя полтора года, долгое время числилась пропавшей без вести, а потом была названа умершей. Дело закрыли. Занавес.

Блейд мотнул головой и нахмурился, возвращаясь в реальность. Рука его так сильно сжимала пепельницу, что побелели пальцы. Вздохнув, он пошёл вперёд, спускаясь на первый этаж и заходя на кухню, где у плиты стояла Лили.

Почувствовав взгляд в спину, женщина обернулась.

- Привет, Блейд, - произнесла она и полностью повернулась к парню. – Ты ужинать будешь?

Блондин взглянул на кастрюлю, стоящую на плите, затем на домработницу и ответил:

- Буду.

- Отлично, - улыбнулась Лили. – Я как раз готовлю сырный крем-суп.

Блейд поморщился. Это блюдо очень любил Майкл.

- Тебе не нравится? – спросила Лили, увидев реакцию блондина и перестав улыбаться. – Я могу приготовить что-нибудь другое…

- Не нужно, - сухо ответил блондин. – Меня всё устраивает.

Выбросив окурки в мусорное ведро, он направился к двери, но обернулся на пороге, обращаясь к Лили:

- Когда всё будет готово, позовёшь меня.

- Ты будешь у себя в кабинете?

- Я буду в спальне, - ответил парень и закрыл глаза, потёр переносицу. – Нужно немного передохнуть.

- Да, Блейд, ты совсем себя не бережешь… - произнесла в ответ Лили, но к концу высказывания голос её стал почти неслышен.

Замолчав, она непонимающе и немного испугано взглянула в лицо Блейду, который смотрел на неё не моргающим жутким взглядом. На губах его играла странная ухмылка.

- Блейд, что-то… случилось? – осторожно спросила Лили, не понимая такой странной реакции парня на свои слова.

- Нет, всё в порядке, - спокойно ответил блондин.

- Мне кажется, тебе нужно отдохнуть, выспаться…

- Высплюсь в могиле, - сухо ответил парень и, ухмыльнувшись, сверкнув недобрым взглядом, добавил: - Но позже…

Ужин приготовился быстро и также быстро был съеден. Выкурив на кухне две сигареты, Блейд вернулся в свой кабинет, привычно запер дверь и сел за стол, открывая крышку ноутбука.

Через два часа с поиском информации было покончено. Глаза и голова жутко болели, но на губах блондина играла нездоровая улыбка-оскал. Закрыв окно браузера, парень открыл «Список» и, пробежавшись глазами по уже выученной наизусть информации, прочитал:

«Мартин Тишбейн, 1989 года рождения. 27 августа 2015 года сел за руль в состоянии алкогольного опьянения и попал в автокатастрофу. Скончался до приезда скоро помощи…».

- Что ж, Мартин, - прошептал Блейд, - видно, у тебя очень хорошая интуиция, раз ты решил напиться, сесть в машину и разбиться. Это тебя спасло. Конечно, я бы безмерно хотел, чтобы ты принял смерть от моих рук. Но, увы, поднять тебя из могилы мне не под силу. Я надеюсь лишь, что смерть твоя была мучительной…

Блондин покрутил колёсико мышки, переходя к следующему имени. Расплывшись в дьявольской улыбке, он произнёс:

- Да, тебе повезло, Мартин. Повезло намного больше, чем твоему товарищу по работе Уцу Вольфу.

Ухмыльнувшись, сверкнув чёрным взглядом, блондин продолжил:

- Уц Вольф. Ты здравствуешь и по сей день и, наверное, спишь спокойно. Правильно, спи, - новая ухмылка, которой бы позавидовал сам сатана, а глаза становятся ещё чернее, цветом своим походя на глубину Марианской впадины. – Но спать тебе осталось недолго. Потому что я уже иду по твоему следу…

Глава 14

…В темноте можно встретить призрака, а можно и кого-то пострашнее…

Молодой мужчина открыл дверь своей квартиры, которая привычно встречала его тишиной и темнотой. Его редко кто-то ждал дома, а теперь, когда он не был связан никакими отношениями, и подавно не стоило ждать того, что кто-то встретит тёплым словом и ароматным ужином.

Но парень и не ждал этого. Он вполне мог сам приготовить себе ужин или разогреть уже готовый полуфабрикат, что он делал чаще. Единственным, что заботило его в те моменты, когда он был одинок, это отсутствие секса. Но и это в современном мире, где мало кто задумывается о морали, не было проблемой. Достаточно пойти в клуб и, наплетя красивых сказок, снять того, кто понравится. Или того, кто согласится. Это уже как пойдёт.

Парень щёлкнул выключателем лампы, что располагалась прямо возле входной двери, и взглянул в заляпанное зеркало. Это был очередной момент самолюбования, которому он любил предаваться. И, если подумать, нарциссизм его был оправдан. Высокий, широкоплечий, с развитой мускулатурой, загорелой от природы кожей, тёмными жёсткими волосами и тёмно-серыми с примесью зелени и карего глазами. Не мужчина, а сказка. Если не считать дурного характера и жестокости.

Всласть насладившись разглядыванием себя, парень криво улыбнулся своему отражению и бросил в маленькую вазочку ключи с железным брелоком, имитирующим военный жетон с именем своего владельца: «Уц Вольф». Расстегнув куртку, но не снимая её, парень прошёл в гостиную. Куртка осталась валяться на диване, а Уц пошёл дальше, направляясь в свою спальню.

Безумно хотелось есть, а ещё спать. Позади была тяжёлая ночная смена, за которую Уцу пришлось скручивать, аж, двух разбушевавшихся больных. Такие, больные, люди всегда вызывали в нём отвращение, потому парень не мог дождаться того момента, когда он сможет покинуть ненавидимую работу, но другой пока не подворачивалось. Потому парень кривился, матерился, но всё равно просыпался каждое утро и ехал в больницу, где работал санитаром в психиатрическом отделении.

Единственным, что успокаивало Уца, было то, что пациентами отделения, в котором он работал, были те люди, которым никто не поверит, потому что они психи, больные. А, значит, можно их и вовсе не считать за людей и соответственно обращаться.

Желудок противно заныл, заурчал, недовольный тем фактом, что последние сутки парень перебивался кофе и мерзкой сухомяткой, которую можно купить в автоматах, которых полно в любой уважающей себя клинике. Нужно было как можно скорее перебраться на кухню, закинуть что-нибудь в духовку или микроволновую печь, а затем и в себя. Но сначала нужно было переодеться, чтобы избавиться от отвратительного запаха психушки.

Когда до дверей спальни оставалось всего два шага, Уц споткнулся, грязно выругиваясь себе под нос. Он переехал в эту квартиру всего полгода назад и никак не мог закончить затянувшийся ремонт. По всем комнатам валялись разномастные строительные материалы. Единственным исключением в этом плане была спальня, которая уже приобрела свой окончательный вид, и в которой не было ни краски, ни кисточек, ни дрели или шурупов.

Ещё раз ругнувшись, Уц убрал на полку валик для окраски стен, об который споткнулся, и зашёл в спальню. Не включая света, парень направился к шкафу и, открыв его, скинул тонкий свитер, не глядя, бросая его на кровать.

Сменив свитер на удобную просторную футболку жёлтого цвета, а тёмные джинсы на светлые, сделанные из более мягкой и приятной на ощупь джинсовой ткани, парень захлопнул дверцу шкафа и собрался уже уходить, но боковым зрением заметил что-то - что-то, чего раньше не было.

Нахмурившись, Уц повернулся и начал вглядываться в темноту дальнего угла, где стояло кресло…

Парень шумно сглотнул, сверля взглядом угол. Глаза уже успели достаточно привыкнуть к темноте, а свет из коридора, проникающий в приоткрытую дверь и лучи уличных вывесок, мерцающих за окном, немного рассеивали мрак, позволяя разглядеть пусть не все детали, но все очертания фигур и предметов. В том числе и ту фигуру, которой не было ранее здесь и не должно было быть – фигуру, сидящую в кресле.

Уц ничего не говорил и не шевелился, продолжая сверлить взглядом незнакомца, проникшего в его дом, хмуря густые брови. Он не боялся, не испытывал тревоги, которая была бы уместна в данной ситуации. Уц знал, что он достаточно силён для того, чтобы дать незнакомцу бой и даже победить. А ещё он не мог списывать со счетов тот вариант, что этим «незнакомцем» являлся его бывший бой-френд. Конечно, такой расклад казался странным, но его бывший парень и был странным. А после их расставания и вовсе слетел с катушек. Уц всегда усмехался про себя, думая, что рано или поздно увидит его среди пациентов в своём ненавидимом психиатрическом отделении Евангелической клиники.

Лица незнакомца Уц видеть не мог, свет, попадающий в окно, освещал лишь ноги незваного гостя и позволял различить общие очертания фигуры. Свет фар проезжающего на улице автомобиля выхватил на несколько мгновений из темноты левую кисть незнакомца, украшенную татуировками, и погас. Уц нахмурился сильнее, не понимая происходящего и начиная злиться на молчание того, кто проник в его дом без разрешения, а теперь так по-хозяйски сидел в его кресле.

Поджав губы, парень сделал шаг вперёд, обращаясь к незваному гостю:

- Ты кто?

Подумав немного, он добавил:

- И что ты делаешь в моей квартире? - тон голоса у него был грубый, неприятный.

В ответ незнакомец лишь усмехнулся, приподняв уголки губ. Начиная злиться, Уц вновь заговорил, повышая голос, желая поскорее выкинуть за дверь ненормального, который пришёл к нему в дом:

- Ты тупой, что ли? Проваливай из моего дома!

- Ещё одна попытка, - ответил ему спокойный и ровный голос.

- Ты псих, что ли? – выплюнул Уц. – Имей в виду, я в психушке работаю и знаю, как с вами обращаться надо!

- Нет, не знаешь, - холодно ответил незнакомец, в голосе прозвучали стальные нотки. – Если бы знал, я бы сюда не пришёл.

- Что?!

- Что слышал.

- Нет, ты реально психически больной, - покачал головой Уц и, указав рукой на дверь, громко добавил: - Проваливай из моего дома или я позвоню в больницу и вызову психиатрическую бригаду!

- Обычно, в таких случаях говорят: «Я вызову полицию», - так же холодно ответил гость. – И, нет, ты не вызовешь ни её, ни своих коллег.

- Не вызову, если ты сейчас же поднимешь свою задницу и уйдёшь! – повысив голос почти до крика, произнес в ответ Уц.

- Нет, Уц, я не уйду.

- Откуда ты знаешь моё имя?

Теперь уже Уц несколько напрягся, но по-прежнему не настолько, чтобы начать паниковать или броситься к двери в попытке спастись от странного незнакомца, который был слишком спокоен для взломщика и вора. И потому возникал логичный вопрос – кто он и зачем он пришёл?

- Кто ты? – повторил свой первый вопрос парень, смотря на незнакомца, лица которого было не разглядеть из-за темноты.

- Давай, я помогу тебе угадать? – вопросом на вопрос ответил гость.

- Что ты имеешь в виду? – мотнув головой, спросил Уц и нахмурился ещё больше.

- Дам подсказку.

- Ты дебил, что ли?! – рявкнул Уц. – Проваливай!

- Подсказка первая, - игнорируя негодование хозяина дома, произнёс гость. – Я знаю, что ты сделал в ноябре 2012 года.

- Что?! Ты о чём?

- Подсказка вторая - ты тронул небезразличного мне человека.

- Что?

Уц перестал кричать, начиная немного паниковать. Он нередко обходился плохо с больными, потому перед ним вполне мог сейчас сидеть кто-то из родственников или друзей того, кого он обидел. Или даже сам бывший пациент, сделавший отмщение ему своей больной сверхидеей.

- Что… Что ты имеешь в виду? – спросил Уц, пытаясь разглядеть, нет ли в руках незнакомца оружия или чего-то, что могло его заменить.

- Подсказка третья, - ледяным тоном произнёс гость.

Уц сунул руку в карман, надеясь найти там мобильный и позвонить в полицию. Но телефона там не оказалось, парень запоздало вспомнил, что он оставил его в кармане куртки. Губы скривились, а до слуха донеслось холодные и такие хлёсткие слова гостя:

- Меня зовут Блейд Билоу.

Уц непонимающе посмотрел на блондина. Его имя ему ни о чём не говорило. Прочитав недоумение в глазах брюнета, в исказившихся чертах его лица, Блейд добавил, спрашивая:

- Моё имя тебе ни о чём не говорит?

- Нет, - не совсем уверенно ответил Уц.

- Ладно, я дам тебе четвёртую подсказку, но она будет последней.

- Ты меня запугать пытаешься?

- Я ещё даже не начинал, - зловеще ответил блондин, улыбнувшись-оскалившись.

По спине Уца пробежал холодок от слов незнакомца, и он нервно сглотнул. Блейд продолжал:

- И вот моя четвёртая подсказка тебе, Уц…

Брюнет напряжённо следил за гостем, который медленно встал и направился к нему.

- Майкл Билоу, - продолжал говорить Блейд, - девятнадцать лет, голубые глаза, брюнет. Узнаёшь?

- Чёрт тебя дери… - прошептал Уц, шокировано смотря на незваного гостя, который стоял перед ним на расстоянии полутора шагов.

Брюнет сам не мог понять, почему он до сих пор не ударил этого парня или не попытался убежать от него. Ноги его словно вросли в пол. С ним играло злую шутку то, что он никогда не был особо сообразительным…

- Вспомнил? – спросил Блейд, смотря Уцу прямо в глаза.

- Нет, - неуверенно соврал брюнет, дёргая плечом. – Не помню я такого. Ты обознался.

- А Ричард Кольбе сказал, что ты не только знаешь его, но и что ты знал его очень близко, - произнёс Блейд, на последних словах начиная почти рычать, наступая на брюнета. – Или, скажешь, что и своего бывшего начальника ты не знаешь?

Уц несколько секунд помолчал, смотря на блондина перед собой, а затем развернулся, желая попытаться бежать, срываясь с места. Но Блейд оказался быстрее. Кинувшись за брюнетом, он ударил его под колено, опрокидывая этим на пол. Как только Уц рухнул и приподнялся, пытаясь встать, блондин подскочил сзади и ударил его ногой в спину, возвращая в исходное положение и давя на позвоночник, угрожая переломом.

Ловко скрутив правую руку брюнета, Блейд заломил её почти до хруста, садясь на бёдра парня, придавливая своим весом к полу. Склонившись к уху дёргающегося и шипящего от боли обидчика Майкла, блондин прошипел:

- Игра только началась, Уц. Обещаю, что ты вспомнишь всё, я знаю отличный способ избавления от амнезии. Но, - он криво ухмыльнулся, - это потом. А пока – поспи.

Сказав это, Блейд ударил Уца рукояткой пистолета по затылку. Брюнет упал лицом в пол, затихая. Удар получился метким и точным, как Блейд и планировал.

Встав с бёдер парня, блондин обошёл его и, взяв за волосы, поднял его голову, смотря в бессознательное туповатое лицо.

- Спи, Уц, - произнёс Блейд, едва не капая ядом на голый пол. – Нам предстоит долгий разговор, который станет самым ярким событием в твоей жизни…

Глава 15

Поздно!

Нет пути назад!

Слишком поздно ты понял, что жизнь превращается в

ад, ад, ад, ад

Поздно!

Что-либо менять!

Пришло моё время тебя

Убивать….

Origami, XXX©

Уц пришёл в себя, морщась после вынужденного насильственного «сна». Затылок ныл, а в голове слегка гудело, но особенно неприятных ощущений не было. Разве что руки затекли. Вздохнув, парень попытался поменять странную позу, в которой находился, и от которой всё затекло, и встать. Но у него ничего не вышло.

Остатки сна смело за пределы сознания, как только Уц понял, что привязан. Постепенно до него начало доходить и осознание всей своей позы, в которой он стоял, и в которую он едва ли мог встать добровольно. Он лежал животом и грудью на кровати, стоя коленями на полу. Руки его были крепко связаны и зафиксированы путами, что обматывали кровать и крепились где-то под ней.

Парень шумно сглотнул, во рту вдруг пересохло, а на виске начала противно дёргаться жилка. Отвратительное чувство – словно кто-то мерно тянет за волос, дёргает. А в голове его сидел один единственный вопрос: «Какого чёрта здесь происходит?!».

- Ну, наконец-то ты пришёл в себя, - услышал Уц ледяной голос у себя за спиной. – Не думал, что ты такой соня. С пробуждением.

- Какого чёрта здесь происходит?! – сорвавшись почти на крик, потребовал ответа Уц, дёргая руками, но они были настолько тщательно зафиксированы, что он едва ли мог ими двигать – только отчаянно крутил плечами, дёргаясь. – Кто ты, чёрт, такой?!

- А ты уже забыл? – искренне удивившись, спросил Блейд, вскидывая бровь. – Я представлялся.

- Пошёл ты со своим именем! – выплюнул Уц, продолжая дёргаться, чем уже почти выкрутил себе плечевые суставы. – Немедленно развяжи меня, псих конченный!

Блондин несколько раз цокнул языком и подошёл к Уцу сзади, останавливаясь у него за спиной. Он произнёс:

- Не советую так со мной разговаривать… в твоём-то положении…

Сказав это, Блейд оторвал ногу от пола и медленно провёл мыском ботинка по бедру Уца вверх, к ягодицам и заканчивая у копчика. Брюнет судорожно сглотнул. Слишком отчётливым было это прикосновение. Только теперь до него дошло то, почему он чувствовал странный холодок на своей пятой точке. Его джинсы и трусы были спущены и путами болтались на лодыжках.

- Ты… Ты чего? – запнувшись, спросил Уц, вновь дёргаясь, пытаясь обернуться и увидеть своего обидчика. – Ты что делать собрался?

Блейд хмыкнул и усмехнулся, после чего спокойным, почти веселым тоном ответил:

- Для начала мы поговорим. Потому что я настаиваю на том, чтобы ты осознал причину моего визита. Я хочу, чтобы ты всё вспомнил. Так тебе будет проще принимать то, что я буду делать с тобой потом.

- Ты ненормальный, что ли? – уже не крича, спросил Уц. – Ты говоришь, как грёбанный маньяк из фильмов!

- Нет, я не маньяк, - также спокойно ответил Блейд. – Если бы я был маньяком и психом, как утверждаешь ты, всё было бы иначе. У маньяков есть логика в том, как они подбирают своих жертв, но у них никогда нет мотива на убийства, помимо животного желания крови и страданий.

- Ты говоришь, как маньяк, - повторил Уц, вновь утыкаясь лицом в матрас, из-за чего слова получились немного смазанными. У него затекла шея за время недолгого разговора.

- Ладно, оставим этот разговор. Мне не так уж принципиально, чтобы ты не считал меня маньяком, можешь так думать, если тебе так проще. Я пришёл сюда совершенно за другим…

- Зачем? – буркнул Уц, продолжая лежать, уткнувшись лицом в матрас.

- Ты помнишь наш разговор до того, как ты… - парень ухмыльнулся, - уснул?

- Я заснул? – неуверенно повторил Уц, поворачивая голову к гостю и хмурясь. – Сомневаюсь, что я мог просто взять и уснуть на ровном месте.

- Не в этом суть, - сухо одёрнул парня блондин. – Я спросил тебя – помнишь ли ты, что я тебе говорил до этого?

Уц нахмурился, припоминая то, что было до «сна». В памяти всплывали отдельные картинки и фразы: тёмная фигура в углу, холодный стальной голос, фамилия…

- Билоу… - подумав вслух, тихо произнёс себе под нос брюнет. – Ты Билоу?

- Правильно. А имя?

Уц нахмурился ещё сильнее, отчего его лоб покрылся множеством складок и морщин.

- Ты там снова уснул? – холодно спросил Блейд, устав от долгих раздумий Уца.

Подождав несколько секунд и не услышав ответа, блондин сильно ударил брюнета ногой по заднице, жёстче и громче произнося:

- Я спросил – ты заснул?

- Нет, - скривившись, ответил Уц.

Обычно, удары по ягодицам бывают не слишком болезненными, потому что там достаточно жировой и мышечной ткани. Но этот был таковым. А ещё это было унизительно. А Уц привык скорее сам унижать, нежели находиться в роли оскорблённого и слабого.

Подумав об этом, брюнет ещё сильнее скривился и, мысленно послав гостя ко всем чертям, задёргался с тройной силой, причиняя себе боль, но не сдаваясь.

Блейд несколько секунд наблюдал за дёргающимся, словно в эпилептическом припадке, Уцом, а, затем, встал на кровать и подошёл к парню. Поставив ногу, обутую в ботинок на грубой тракторной подошве, на локоть дёргающегося Уца, блондин резко и сильно надавил, сдвигая локтевой сустав в сторону.

- Ааа! – закричал Уц, дёргаясь ещё сильнее, пытаясь скинуть ногу Блейда со своей руки, но он даже не мог ею свободно вертеть, не то, что махать и отбиваться, защищаться. – Псих! Ты мне руку сломаешь!

- Нет, не сломаю, - спокойно ответил Блейд. – Это было бы слишком просто для тебя.

Он убрал ногу с руки Уца и ударил его твёрдым мыском ботинка в бок, по рёбрам. Брюнет скривился от боли, но в этот раз промолчал. Он чувствовал, что рёбра блондин ему не сломал, а, значит, беспокоиться и паниковать пока не стоит. Но это только пока…

- А теперь, - продолжил Блейд, спрыгивая с кровати и вставая позади и сбоку от Уца, - продолжим наш разговор.

- Не собираюсь я с тобой разговаривать! Псих! – выплюнул Уц. – Отпусти меня, немедленно!

Сказав это, Уц притих, ожидая ответа, кипя изнутри от злости на странного гостя, по которому явно плакали стены психиатрической больницы. Но уже через несколько секунд он заорал, не ожидая удара по голой пояснице, который обжёг кожу острой и противной болью.

Ничего не понимая, кривясь от боли, которой продолжало щипать место удара, брюнет обернулся на Блейда. Лицо его вытянулось, потому что блондин держал в руках кий. Уц был заядлым игроком в бильярд, ранее даже имел у себя дома бильярдный стол, но он пришёл в негодность. Нового он пока ещё не приобрёл, но кий оставил. Ему казалось, что он приносит ему удачу и победу. И никогда бы Уц не подумал, что его «орудие победы» используют против него в качестве розги.

- Понравилось? – спросил Блейд, выждав достаточно времени, чтобы Уц успел «насладиться» всеми своими эмоциями и чувствами.

- Как такое может понравиться?! – от злости у брюнета даже голос подскочил. – Псих гребанный! Ты…

Договорить Уц не успел, потому что кожу вновь обожгло, рассекая её до крови, ошеломительно сильным ударом. Через секунду на него обрушился второй удар, попадая по уже израненной коже. Уц зашипел от боли и почувствовал, как из длинных ран, подаренных инвентарём для игры, сочится кровь, стекая по коже вниз и противно её щекоча.

- Сука, - прошипел Уц, - положи мой кий!

Блейд ничего не ответил. Замахнувшись со всей силы, он ударил Уца так, что кий переломился надвое. Брюнет завизжал от боли, стиснул зубы, зашипел, жмуря глаза и тихо матерясь.

- Тварь, псих… - шипел он, кривясь от боли, которая жгла нервы.

- Нет, - спокойно ответил Блейд, подбирая обломок кия, его нижнюю более широкую часть. – Тварь здесь только одна. И это не я.

- А что, я?! – рявкнул брюнет.

- Ты, - кивнул Блейд. – Ты жестокая и бессердечная тварь. Ты посмел тронуть моего брата. И я пришёл за тем, чтобы вернуть тебе должок.

- Какого брата? – не понял Уц.

- Того, которого ты изнасиловал, Майкла Билоу. И это стало для него последней каплей.

- Что? Я не…

- Не пытайся отпираться. Я знаю правду.

- Не насиловал я его, - немного невнятно пробурчал Уц, понимая, что ситуация начинает складываться не в его пользу.

- Да? – искренне удивившись, спросил Блейд.

Не дожидаясь ответа, он обошёл Уца сзади и со всей силы ударил ногой ему промеж ног. Брюнет выдохнул так резко, что получился почти свист, и забыл вдохнуть. На несколько секунд весь мир просто перестал существовать, а, затем, тело пронзило дикой болью, что концентрировалась в паху.

- Да? – прорычал Блейд, повторяя свой вопрос, хватая Уца за короткие волосы и заставляя отнять лицо от матраса.

- Сука… - непривычно высоким и оттого смешным голоском пропищал брюнет.

Ничего не ответив, блондин встал и вновь ударил парня по яйцам, заставляя его заскулить. На глазах брюнета против воли выступили слёзы, потому что удары по столь чувствительной части тела были просто невыносимы. А силы Блейду было не занимать, как и желания причинить ему боль.

- Всё, хватит, - тоненьким голоском пропищал Уц. – Давай поговорим. Я согласен…

Без лишних переходов Блейд спросил:

- Зачем ты тронул Майкла?

- Я его не… - попытался вновь отовраться Уц, но удар обломком кия по израненной пояснице переубедил его делать это.

Взвизгнув, он на одном дыхании выдал:

- Я не думал, что это так далеко зайдёт!

- Что значит «не думал»? – ледяным тоном спросил блондин.

Уц не отвечал несколько секунд. Замахнувшись, Блейд вновь ударил брюнета обломком кия с такой силой, что края кожи разошлись, выпуская наружу капли тёмно-алой крови.

- Я тебя спросил, тварь! – рявкнул блондин, вновь замахиваясь и обрушивая удар на ободранную поясницу Уца. – Что значит, что ты не думал, что всё так далеко зайдёт?

Блондин вновь замахнулся, но Уц увидел это и, желая предотвратить новую острую боль, выкрикнул, отвечая:

- Он всё время сидел между тумбочкой и кроватью, прятался там! Я до этого уже несколько раз вытягивал его оттуда, получалась возня… Обычно, я ему просто отвешивал пощёчину и кидал на кровать, где он должен был быть. А в тот день…

- Говори, - процедил сквозь зубы Блейд.

Сглотнув и закрыв глаза, Уц продолжил:

- В тот день снова получилась возня. Понятное дело, я намного сильнее его. Но мне нравилось так возиться. И не только с ним. Все они так глупо надеются на то, что смогут вырваться…

- Какая же ты тварь… - тихо произнёс Блейд, качая головой.

Уц продолжал:

- Я, как обычно, хотел уложить его на кровать, но как-то так получилось, что упал вместе с ним. Несколько секунд он смотрел на меня каким-то ошалелым взглядом, потом начал дёргаться, вырываться, требовать, чтобы я отпустил его и отошёл, даже драться пытался…

Блейд сглотнул, сжимая зубы и кулаки. Блондин еле удерживался от того, чтобы не воткнуть острый обломок кия этой твари в голову прямо сейчас, не насладиться тем, как будут капать с дорогого дерева кровь и мозги. Но, в то же время, он понимал, что эта мразь не заслуживает быстрой смерти. Он заслуживает того, отчего даже грешники, томящиеся на девятом круге ада, содрогнутся и подумают, что их страдания ничтожны.

- Мне просто захотелось поиздеваться над ним, - продолжал «исповедоваться» Уц, не видя, насколько жутким уже стал взгляд Блейда. – Я начал просто трогать его, зажимать, потом полез под одежду… Он начал плакать…

Блейд слушал это, смотря перед собой и ничего не видя, не моргая. Слух был обострён и по нему ежесекундно били слова самой страшной правды, резали его, рвали нервы и сердце в клочья. А кровь, текущая в венах, становилась всё чернее и гуще, обращаясь ядовитой ртутью, что может убить всё живое. Всё его естество желало причинить этому ублюдку такие боль и страдания, которых эта тварь себе даже представить не могла…

- Сначала это всё просто забавляло меня, а потом… начало заводить, - продолжал говорить Уц, не смотря на Блейда. – У меня как раз давно не было секса…

Блейд сжал обломок кия с такой силой, что свело жилы.

- И я просто подумал – почему бы и нет? Я просто перевернул его и прижал к кровати, заломил руки… Скрутить его было легко. Он слабый и даже толком не кричал, не звал на помощь…

Блейд чувствовал, что постепенно перестаёт дышать. Вдохи его стали невероятно глубокими и редкими, а чёрный взгляд был направлен вперёд, сверля спину твари, которая смогла так поступить с его беззащитным и безвинным братом, желая вырвать жизнь из его грязной груди.

- Что было потом? – загробным тоном спросил Блейд, когда Уц замолчал.

- Ничего. Когда всё закончилось, я просто застегнул штаны и ушёл.

- Ты даже не проверил, не потерял ли он сознание, не стало ли ему плохо, не покалечил ли ты его?

- Проверил, - угрюмо ответил Уц. – Я перед уходом повернул его к себе. Он был в сознании… плакал.

- И сколько раз, тварь, ты его трогал?

- Один…

- Почему-то я тебе не верю… Не знаешь, почему?

Вздохнув, Уц ответил:

- Я хотел два раза, но во второй не получилось…

Он замолчал, не договаривая, понимая, что Блейда точно очень разозлят его слова.

- Правильно, молчи, - кивнул блондин, подходя сзади к Уцу, вставая у него за спиной. – А пока буду говорить я.

- Что, тоже что-то рассказать мне хочешь? – неудачно пошутил Уц, усмехаясь и поворачивая голову.

По глазам Блейда было понятно, что шутки он не оценил. Но брюнет даже не успел убрать с губ ухмылочки, когда на его поясницу обрушился удар кием, а, затем, боль пронзила и его яички, разносясь оглушительной волной по телу и возвращаясь назад, ударяя прицельно в пах. Уц только и смог, что резко выдохнуть, жмурясь и скуля.

- Правильно, шути, - кивнул Блейд. – Смех – он ведь жизнь продлевает…

- Сука…

- Может быть, мне тебе яйца вообще отрезать, чтобы голове думать не мешали? Или лучше сразу отрезать и член? М? Я, конечно, не взял с собой скальпеля. Но, думаю, я вполне смогу провести операцию при помощи одного из твоих кухонных ножей. Они же у тебя не тупые? Имей в виду, если тупые, то тебе же будет хуже…

- Ты псих?! – слишком высоко взвизгнул Уц, дёргаясь, оборачиваясь так сильно, что едва не свернул себе шею, бегающим взглядом смотря на Блейда, который был совершенно спокоен, говоря все эти ужасы. – Отпусти меня, немедленно! Отпусти! И уходи! И, так и быть, я не вызову полицию!

- Неужели, ты до сих пор не понял, кто я?

- Мне всё равно, кто ты! – продолжал визжать Уц. – Уходи! Отпусти!

- Ты тронул моего брата, - ледяным тоном произнёс Блейд, игнорируя крики брюнета. – Теперь я трону тебя. Око за око – знаешь такое выражение?

- Убирайся прочь!

- Знаешь, я бы с радостью трахнул тебя сам, возвращая должок. Но тебе может понравиться. А доставлять тебе удовольствие я совершенно не желаю, сам должен понимать. К тому же, ты вызываешь у меня такое сильное отвращение, что, боюсь, у меня на тебя просто не встанет. Но не спеши расстраиваться, Уц. Обещаю, что эти ощущения тебе понравятся…

- Что ты имеешь в… - хотел спросить Уц, но не договорил, почувствовав, что ему раздвинули ягодицы.

Через мгновение к его сфинктеру приставили обломок того самого кия, приносящего удачу. Брюнет нервно сглотнул, дёргаясь.

- Ты что делаешь?

- Тебе виднее. Из нас двоих только ты пидор.

Сказав это, Блейд надавил, продавливая тугие мышцы и вгоняя обломок на сантиметров десять-двенадцать. Уц задёргался сильнее, возмущённо матерясь, шипя от боли.

Подождав немного, насладившись болью жертвы, которая наивно считала, что у неё ещё есть шанс и не знала, что это только начало, блондин обратился к Уцу:

- Ну, как, нравится?

Уц открыл рот, чтобы ответить очередной колкостью и гадостью, но Блейд не стал дожидаться его ответа, он не видел в этом смысла. Подняв ногу, блондин опустил её на торчащий из заднего прохода брюнета обломок кия и резко и сильно надавил, вгоняя его парню в прямую кишку на тридцать с лишним сантиметров.

Уц взвыл не своим голосом, отчаянно дёргаясь, сжимаясь, чем делал себе ещё больнее. По внутренней стороне его бёдер потекли капли густой и алой крови.

- Нравится? – спросил Блейд, убирая ногу и обхватывая свободно торчащий обломок ладонью. – Или ещё добавить?

Он повернул обломок и надавил, вводя его ещё глубже в тело Уца. Кий находился как раз обломанным и острым своим концом в глубине брюнета, разрывая и распарывая стенки кишечника.

- Ты псих? – севшим голосом произнёс Уц. – Вынь эту хрень из меня!

- Нет.

- Мне больно! – снова закричал брюнет, дёргаясь и тут же шипя, матерясь от острой боли внутри.

- Больно, - согласился Блейд, «поправляя» кий, слегка поворачивая его, заставляя Уца вновь зашипеть от боли и дёрнуться. – И теперь мы сможем поговорить более осознанно. Кстати, ты мне так и не ответил – как ощущения?

Вновь коснувшись пальцами кия, блондин слегка сдвинул его, углубляя проникновение всего на сантиметр-полтора, но это отозвалось внутри брюнета вспышкой острой боли, что рвала нервы. Острые зазубрены, оставшиеся на месте слома, делали своё дело, разрывая внутренности, пуская кровь.

Решив не спешить, Блейд оставил кий и бегло взглянул на кровавые узоры на бёдрах Уца, после чего вернул взгляд на затылок парня и обратился к нему:

- Не хочешь ответить? – на губах ухмылка, в глазах тёмный жуткий блеск.

- Мне, блять, больно… - прошипел Уц, от боли у него упал голос, стал звучать тише.

Блондин хмыкнул и, склонившись и крепко обхватив ладонью видимую часть кия, склонился к уху парня, говоря жутким шипящим тоном:

- А ты думаешь, что Майклу не было больно?

Сказав это, он дёрнул кий вбок, ещё больше разрывая внутренности Уца, причиняя больше боли и запуская новые кровавые змейки в бег по его ногам.

- Отпусти! – подскочившим голосом заверещал Уц.

- Я задал тебе вопрос, мразь, - буквально прорычал Блейд, медленно сдвигая кий вбок. – Думаешь, ему не было больно?

- Было! – выкрикнул Уц.

- А страшно? – вновь заговорив тихо и спокойно, пугающе, спросил Блейд.

Не дожидаясь ответа, блондин резко придвинулся к Уцу, практически ложась ему на спину, шепча в самое ухо:

- Как ты думаешь, ему было страшно?

От этого тона становилось по-настоящему жутко. Уц, сам того не ожидая от себя, всхлипнул. Ситуация постепенно становилась страшной, безысходной и пугающей до чёртового холода на поджилках. Ему хотелось вырваться, но он толком не мог даже нормально пошевелиться; ему хотелось потребовать освобождения, сказать гадкое слово, но боль и страх притупили в нём агрессию и сбили спесь, которой в этом парне, что считал себя выше многих, было много.

Но сейчас не было ничего из этого. Ничего, кроме желания, чтобы не стало ещё больнее.

Тронув кончик кия пальцами, Блейд слегка повернул его, вынимая на несколько сантиметров его из тела брюнета и вновь погружая в глубину, вкручивая, чтобы было больнее и изысканнее.

- Прошу тебя… - негромко произнёс Уц, не поднимая головы.

- Проси, - холодно согласился Блейд и, почти полностью вынув обломок кия из заднего прохода брюнета, резко вогнал его внутрь, повторяя экзекуцию несколько раз.

С губ Уца сорвался дикий вопль, полный боли и страха. Он отчаянно дёргая руками, причиняя себе дополнительную боль, пытался брыкаться, но никак не мог попасть ногой в цель. Он чувствовал себя сейчас чем-то жалким и беззащитным, слабым – таким, каким он никогда не был.

- Ну, как тебе, когда тебя скручивают и имеют? – сухо поинтересовался блондин, давая брюнету передышку, прекращая двигать рукой.

- Больно, твою мать…

Ничего не ответив, Блейд отошёл на шаг и ударил ногой по кию, разрывая и без того поврежденный анус Уца, вновь ломая игровой инструмент, который сейчас выступал орудием изысканной и извращенной пытки.

Уц ещё примерно минуту дёргался, не имея сил успокоиться, крича от боли, шипя, пытаясь освободиться и вертя задницей. Не желая мешать парню «наслаждаться» своей болью, Блейд отошёл от него, направляясь к стулу, на котором уже лежал его следующий пыточный инструмент, который, так же, как и кий, принадлежал Уцу. Какая ирония…

Взяв «орудие», блондин оглядел его и, довольно ухмыльнувшись самому себе, вернулся к Уцу, который слегка отошёл от шока и больше не кричал и не пищал, лишь тихо матерился себе под нос и шипел.

Остановившись за спиной Уца, Блейд взглянул на часы, которые показывали почти два часа ночи. Кажется, этой ночью ему вновь не удастся выспаться. Но его это совершенно не заботило и не волновало. Важно было лишь то, что урод, сотворивший такое с Майклом, был перед ним и был полностью в его власти, в его руках. И он мог отомстить за всё, заставить его выть, скулить и захлёбываться собственной кровью, пока его прогнившее убогое сердце не разорвётся от ужаса и боли. Он это заслужил.

- А теперь, Уц, - произнёс Блейд, разглядывая своё пыточное орудие, - перемотаем наш разговор немного назад, и ты расскажешь мне, что же случилось в тот, второй, раз, когда ты, тварь, пожелал тронуть Майкла.

Уц несколько секунд молчал, затем, тихо ответил, вздыхая:

- Я больше ничего тебе не скажу. От моих слов становится только хуже.

Блейд коротко рассмеялся, отчего у брюнета холодок побежал по спине. Он был в руках явно неадекватного человека, который желал ему отомстить. Хуже ситуацию даже представить сложно…

- Хорошо, Уц, что я предусмотрительный, - произнёс Блейд, отсмеявшись. – Думаю, я смогу тебя разговорить…

- Что ты… - начал говорить Уц, но замолчал, широко распахивая глаза, потому что у него за спиной раздалось характерное жужжание включенной дрели.

Глаза брюнета полезли на лоб от одной мысли о том, что в руках психа, ворвавшегося в его дом, загнавшего ему в задницу чёртов обломок кия и желающего сделать ему больно, дрель! Уц сотни раз проклял себя за то, что до сих пор не закончил ремонт.

Но через несколько мгновений все мысли и проклятия вылетели из головы брюнета, а глаза распахнулись с такой силой, что едва не лопнули. Ничего больше не говоря, Блейд поднёс жужжащую дрель к плечу Уца и прикоснулся к нему. Сверло легко продырявило кожу и вгрызлось в плоть, пачкаясь в крови, разбрызгивая её мелкие капли на задранную жёлтую футболку брюнета и тёмное смятое покрывало на его кровати.

Уц взвыл раненым зверем, которым, по сути, он и являлся сейчас. Он был тем самым бешеным животным, которое кидалось на людей, но, потеряв бдительность, угодило в капкан профессионального живодёра.

Парень орал так, что звенело в ушах. И продолжил кричать даже тогда, когда Блейд извлёк сверло из его продырявленной руки и выключил дрель. Взглянув на окровавленное, поблёскивающее сталью сверло, перепачканное в алой крови, блондин провёл по нему указательным пальцем, стирая капли крови, смотря на неё так, словно видел впервые в жизни.

Насмотревшись на рубиновый телесный сок на подушечке пальца, Блейд вернул своё внимание к Уцу. Теперь уже парень не кричал и не матерился, он лежал, уткнувшись лицом в матрас, и тихо плакал от боли, ужаса и шока.

Вновь подойдя вплотную к брюнету, Блейд прикоснулся кончиком сверла к его бедру и повёл вверх, оставляя на коже кровавый след.

- Прошу тебя… - прошептал Уц, у него уже не было сил на крики и борьбу, он просто мечтал о том, чтобы его оставили в покое.

В его прямо кишке продолжал находиться обломок кия, раздражая её чувствительные стенки, раня их. А практически сквозная рана на его плече сочилась тёмной липкой кровью, промачивая покрывало, заставляя понять, что его незваный гость способен на всё.

Не спеша с ответом, Блейд склонился к уху Уца и прижал сверло дрели к его челюсти, произнося:

- А Майкл тебя просил, чтобы ты его отпустил?

Уц лишь тихо всхлипнул в ответ. От осознания того, что блондин в любой момент может включить дрель и просверлить ему лицо, мутилось сознание. Уцу казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он желал этого – желал упасть в обморок, заснуть, а проснуться на диване перед телевизором и понять, что ничего этого не было.

Но прикосновение тёплого из-за слишком близкого контакта с его плотью и кровью металла к щеке и дыхание Блейда, что щекотало кожу, разбивали все мечты о том, что всё – лишь кошмарный сон.

- Прошу тебя, отпусти меня, - вновь начал умолять Уц.

- Как же я могу отпустить тебя, если я хочу, чтобы ты, мразь, сдох от моей руки? – ответил Блейд, склоняясь ещё ближе к Уцу, практически касаясь губами его уха, заставляя брюнета сжаться.

Уц никогда не думал, что кто-то сможет заставить его желать разрыдаться и умолять о пощаде. Но Блейд смог. Вот только мольбы его блондину были не нужны.

- Блейд, прошу тебя…

- О, ты вспомнил моё имя? – усмехнувшись, перебил брюнета Блейд. – Видишь, я же говорил, что я отлично умею лечить амнезию.

- Прошу тебя, ты убьёшь меня…

- Что было в тот, второй, раз, когда ты хотел изнасиловать Майкла? – жёстко спросил блондин, игнорируя мольбы Уца.

- Блейд, прошу…

- Я спросил тебя, тварь – что было тогда?! – рявкнул Блейд, прижимая сверло к правому плечу парня и включая дрель.

Уц вновь заорал диким криком, задёргался, разрыдался, давясь слезами и соплями.

- Вернулась память? – спросил блондин, вынимая сверло из плоти жертвы.

Уц не ответил, продолжая дёргаться, изредка вскрикивая. Блейду такой ответ не понравился. Вновь прижав сверло к руке парня, чуть ниже предыдущей раны, блондин включил дрель, проделывая ещё одну дырку на теле брюнета.

- Я скажу! Скажу! – заверещал Уц так высоко, что у Блейда зазвенело в ушах.

Выключив дрель, блондин разогнулся, вновь вставая за спиной брюнета.

- Говори, - ледяным тоном произнёс он.

- Я… Я…

- Говори! – рявкнул Блейд, ударяя парня ногой по бедру.

Уц всхлипывал, давясь слезами, глотая их, всё его лицо уже было мокрым, а глаза опухли и покраснели.

- Это было после обеда. Я как раз пришёл к нему, чтобы открыть окно, они обычно заперты, на всякий случай… А потом… Потом я решил, что можно воспользоваться тем, что сейчас время отдыха и никто точно не сунется в палату. Я уже уложил его, но мне позвонили. Пришлось отлучиться. А, когда я вернулся… Когда я вернулся, его не было в палате, только открытое окно…

- Так это из-за тебя он вышел в окно? – выдохнув и забыв вдохнуть, спросил Блейд, сверля взглядом затылок брюнета.

- Я не думал, что он так сделает, потому и окно оставил открытым. Он же тихий такой был, забитый… Да и высота там небольшая…

- Но ему хватило, - звеняще стальным тоном произнёс Блейд, подводя черту под «исповедью» Уца. – Что ж, - произнёс блондин, удобнее беря дрель, - ты очистил свою совесть, всё рассказал. Но это тебя не спасёт, - с каждым словом голос парня всё больше начинал походить на рык. – Ты всё равно сгоришь в аду. И ад наступит для тебя прямо сейчас.

Сказав это, Блейд включил дрель и прижал сверло к промежности Уца. Стремительно вращающаяся сталь легко пробила плоть, погружаясь в тело, встречая на своём пути тот самый обломок кия. Комнату на мгновение наполнил треск дерева, а затем вновь воцарился абсолют из отчаянных и диких криков бьющегося в агонии Уца.

Двадцатисантиметровое сверло быстро погрузилось в тело Уца, полностью скрываясь в его кровоточащей плоти, разрывая, продырявливая, заставляя нервы обугливаться, а мышцы, которым подавал хаотичные сигналы сошедший с ума мозг, судорожно сокращались, заставляя парня припадочно дёргаться, стучать зубами и раз за разом прокусывать губы.

По бёдрам его текла кровь. По рукам текла кровь. По подбородку текла кровь. Кровь была повсюду – кровь и крики. В какой-то момент Уцу просто свело судорогой челюсть, что лишило его возможности кричать. Он упал лицом в матрас, продолжая конвульсивно дёргаться и закатывать глаза, в которых стремительно лопались от напряжения и боли сосуды.

Вынув сверло из тела Уца, Блейд дал ему пятисекундную передышку и вновь вогнал острую сталь в его плоть, продвигаясь дальше, ближе к гениталиям.

Уц задёргался с новой силой, захрипел. Он не терял сознания, но рассудок его помутился. Он не осознавал себя, в его голове не было мыслей. Он лишь конвульсивно дёргался и издавал непонятные звуки, постепенно теряясь в своей агонии, сгорая в её пожаре.

Вновь освободив на несколько мгновений плоть Уца от крутящейся стали, Блейд вогнал сверло в его тело под самой мошонкой. Он знал, что этот ход будет последним.

Уц странно захрипел, словно в груди его родился крик, но голосовые связки не сумели его воспроизвести. Он задёргался с новой силой. Мозг, оглушенный болью, сбитый ею с толку, подавал частям тела и органам хаотичные сигналы, заставляя мышцы произвольно сокращаться и расслабляться.

Блейд вводит сверло до конца в тело Уца и поворачивает его, распарывая его изнутри, превращая его внутренности в кровавое месиво, фарш.

Жутко захрипев, Уц мелко задрожал, не моргая, смотря красными и вытаращенными глазами в стену. По подбородку его текла кровь вперемешку со слюной, а в груди зародился разряд, гасящий жизнь в измученном теле. Мозг парня устал от агонии и подал сердцу сигнал о капитуляции, заставляя его разогнаться до бешенной скорости, а, затем, начать пропускать удар за ударом, пока рваный пульс не превратиться в ровную нить.

Последний хрип вырвался из надорванного горла брюнета, и он затих, лишь левая рука продолжила мелко дрожать. Но через две минуты успокоилась и она.

Видя, что Уц затих, Блейд выключил дрель и выдернул сверло из его промежности. Сталь покинула тело с противным хлюпом. Обойдя брюнета сбоку, Блейд повернул его голову лицом к себе, безразлично заглянул в остекленевшие и практически алые из-за обилия лопнувших сосудов глаза.

Постояв так минуты две, блондин протянул руку, касаясь шеи Уца и надавливая на сонную артерию, проверяя пульс. Пульса ожидаемо не было. Редкий человек сможет пережить такое. Уц не смог.

- Надеюсь, покоя ты не найдёшь, - сухо произнёс Блейд, смотря в застывшее в агонических эмоциях лицо врага.

Блондин вышел в коридор и взял там баночку голубой краски, после чего вернулся в спальню. Открыв банку, Блейд занёс её над бездыханным телом Уца и облил его краской, окрашивая небесной голубизной его спину, ягодицы, ноги и заливая кровать.

- Пусть те, кто найдут твоё тело, сразу видят, что перед ними последний пидорас, - произнёс Блейд и бросил пустую стальную банку на пол, отряхнул руки.

Больше ничего не держало блондина в этой квартире, и он спокойно покинул её, вышел из подъезда и направился к тому месту, где оставил машину. Он не стал утруждаться тем, чтобы маскировать смерть Уца под самоубийство, несчастный случай или ещё что-то. Отпечатков пальцев он не оставил, как и иных следов, которые могли указать на его причастность к этому делу. Он умел всё делать аккуратно. А странная и извращенная смерть Уца…

А этим пусть занимается полиция, у которой точно возникнет множество вопросов по поводу орудия убийства и иных моментов, связанных с растерзанным телом. Этот ублюдок более не интересовал Блейда. Он сделал ему максимально больно, заставил его сердце остановиться от этой агонии. И, пусть успокоения в этом блондин не нашёл, но чуточку легче ему стало.

Конечно, никто и ничто не вернёт ему Майкла. Но в силах Блейда сделать так, чтобы те, кто его довели до страшного шага, закончившегося смертью, тысячи раз пожалели о своих действиях. Мстить глупо, это правда. Месть не очищает душу от боли, а лишь ещё больше погружает её во тьму и губит. Но не мстить невозможно, если у тебя отняли то единственное, что тебе было дорого в этой жизни, если у тебя отобрали единственного, кого ты любил и ради кого ты жил. Причём, отняли самым отвратительным и низким образом.

Такое не прощается. Такое нельзя прощать. Может быть, смысла в мести нет, и он опустеет в итоге ещё больше, пожелает пустить себе пулю в голову, но это случится не раньше, чем он организует встречу каждого обидчика Майкла с богом и сатаной.

Глава 16

Лили стояла на коленях перед корзиной с грязным бельём, сортируя одежду для стирки: белое, цветное и так далее. Раньше Блейд почти всегда сам стирал или хотя бы забрасывал грязную одежду в стиральную машинку, облегчая работу домработнице, иногда даже сам убирался в доме. Но сейчас, когда Лили вновь начала на него работать, парень абсолютно все обязанности по дому переложил на её плечи, в принципе, как это и должно быть.

Рассортировав всё по кучкам, которых получилось три, женщина достала из большой корзины предпоследнюю вещь – тёмно-серые джинсы. Заученным движением Лили развернула их, оглядывая наметанным глазом, и хотела уже отправить в одну из кучек, но взгляд её кое-что привлекло. Её взгляд зацепился за странные тёмные пятна на джинсовой ткани, которые отдавали бордовым цветом.

Нахмурившись, Лили поднесла вещь к лицу, рассматривая странные пятна, напоминающие вишнёвый сок или… кровь. Непонимающе смотря на перепачканную в чём-то странном вещь, женщина поскребла одно из пятен ногтем. Под ногтем осталась непонятная тёмно-бардовая крошка.

Недоумение домработницы стало ещё больше. Ей никак не удавалось классифицировать пятна, а это необходимо было сделать для того, чтобы суметь отстирать вещь. Едва ли Блейду понравится, если вещь останется не до конца чистой…

Встав, Лили подошла к умывальнику, где по бокам от зеркала располагались мощные светильники, могущие помочь лучше рассмотреть пятна и наконец-то определить – что это и как это отстирывать? Положив джинсы на раковину, женщина разложила их, распрямляя и внимательно разглядывая. На поверку пятен оказалось намного больше: странными бардовыми каплями и разводами были забрызганы штанины почти до бедра.

«Что же это?», - непонимающе подумала Лили, проводя пальцами по запачканной ткани и оборачиваясь на дверь.

Решив не рисковать, женщина включила воду и намочила одну штанину, начиная тереть её, пытаясь отмыть. Горячая вода наотрез отказывалась справляться с загрязнениями. Все знают, что кровь отмывается лишь холодной водой. Но о том, что это кровь Лили даже подумать не могла.

Она тёрла долго и упорно, но добилась лишь того, что начали болеть руки. Вздохнув, сдавшись, женщина хотела уже перекрыть воду, но рука её замерла над смесителем. Подумав секунду-две, она повернула кран, меняя температуру воды на ледяную. Глупо было полагать, что холодная вода справится с тем, с чем не справилась горячая и недюжинные усилия с её стороны, но попробовать стоило. Вещь нужно было отстирать и вернуть к первозданному виду.

Минуты две Лили просто стояла, наблюдая за тем, как ледяной поток промачивает насквозь тёмную джинсовую ткань, и, чувствуя, как немеют кончикам пальцев, которых касалась холодная влага.

«Может быть, это вино?» – подумала Лили и тут же нахмурилась, потому что предположение было нежизнеспособным.

Она не могла вспомнить, когда последний раз видела, чтобы Блейд пил вино. И, тем более, она не могла представить себе такого, чтобы блондин пил настолько неаккуратно, чтобы заляпать штаны. Даже в те моменты, когда парень был сильно пьян, он оставался аккуратным, максимум, мог промахнуться пеплом мимо пепельницы. Но так он нередко делал и в трезвом состоянии.

«Лучше спрошу, - решила Лили, перекрывая воду и вытирая озябшие руки. – Потому что, если это всё-таки вино, то стирать нужно по-особенному».

Оставив мокрые джинсы лежать в раковине, женщина покинула ванную комнату и направилась на первый этаж, желая найти там Блейда и узнать у него о том, в чём же он так сильно испачкал свои штаны?

Пройдя через просторную гостиную, она зашла на кухню, находя там блондина, который сидел за столом, читая с планшета новости. Лили немного помешкала, медля, не решаясь заговорить с Блейдом, который, кажется, не заметил её присутствия, необъяснимым образом боясь это сделать, вновь боясь.

Но, решив, что ничего предосудительного она не собирается говорить и делать, женщина обратилась к парню:

- Блейд?

Блондин поднял на неё глаза, кладя планшет на стол, экраном вниз. Он слегка кивнул, показывая, чтобы она продолжала. Вздохнув, Лили произнесла:

- Блейд, я собираюсь стирать…

- Молодец, - холодно ответил блондин. – Но не обязательно отчитываться мне о каждом своём шаге. Думаю, ты справишься с этим и без моих инструкций.

- Это да, но…

- Что «но»? – поджав губы, выражая зарождающееся раздражение, спросил парень, в упор смотря на домработницу.

Под этим пристальным взглядом Лили растерялась, опуская глаза и переступая на месте. Она не могла понять, почему этот парень так действовал на неё, но так было всегда.

- Лили, - вновь обратился к женщине Блейд. Голос его стал звучать жёстче. – Мне у тебя ответ выпытывать? Это отвратительная привычка – приходить с вопросом и не озвучивать его, ходить вокруг да около. Избавляйся от неё.

- Я просто хотела спросить…

- Так спрашивай, - в глазах блондина полоснуло сталью, что заставило Лили ещё больше растеряться.

Она не могла понять, почему из сильной женщины перед этим парнем она превращалась в еле-еле блеющую овечку. Иногда Лили ненавидела и презирала себя за это, говорила себе, что непременно уйдёт от Блейда. Но всякий раз уверенность её гасла внутри, как только она встречалась лицом к лицу с блондином, заглядывала ему в глаза. Это было похоже на зависимость, и бороться с нею Лили была не в силах. Блейд слишком крепко «подсадил» её на себя.

- Я… - произнесла Лили, смешно открывая рот и замирая, словно забывая все остальные слова.

Блейд вопросительно изогнул бровь, выжидающе смотря на теряющуюся женщину. Взяв себя в руки и мысленно отругав себя последними словами, Лили заговорила, стараясь в этот раз говорить внятно:

- Я просто перебирала грязную одежду и нашла твои джинсы…

Блейд не выдал лицом того, что он прекрасно понял то, про какие именно штаны говорит домработница. А сама Лили не заметила того, что блондин стал смотреть на неё намного пристальнее, внимательнее, а взгляд его стал темнее и холоднее.

Она продолжала:

- И я не могу понять, в чём они перепачканы. Я пробовала отстирать вручную – не отстирываются…

- А какие есть предположения? – спросил Блейд, слегка склоняя голову набок, не показывая виду о том, что только что стартовала игра, итогом которой может стать смерть Лили.

Несмотря на то, что Лили знала Блейда давно, она так и не сумела разглядеть того странного и жуткого, что пряталось за его янтарными глазами. Она так и не сумела понять, что странная опасность, которая исходит от этого парня, является совсем не абстрактной…

- Я подумала, что это вино, - немного неуверенно ответила Лили.

- Вино, - повторил за домработницей Блейд, кивая, словно смакуя это слово. – Да, это вино.

- Тогда, я не уверена, что смогу отстирать их. Винные пятна очень сложно отмываются.

- Можешь просто отправить их в помойку, - спокойно ответил блондин. – У меня достаточно одежды, чтобы не держаться за каждую вещь.

- Мне казалось, ты их любишь…

- Любят людей, - сухо поправил домработницу Блейд. – А вещами пользуются. Не путай. Вещь может нравиться, но не более того. И, пожалуй, я легко переживу расставание с этими джинсами.

Лили немного помолчала, хмурясь. Затем, вынырнув из своих мыслей, что без спроса завладели ею, ответила:

- Как скажешь, Блейд.

- Да, как скажу, - кивнул блондин, вновь беря в руки планшет. – Просто выбрось их. И всё.

Кивнув, Лили удалилась, возвращаясь в ванную комнату. Подойдя к раковине, она взяла мокрые и от того тяжёлые джинсы, собираясь уже исполнить приказ и отправить их в утиль, но остановилась. Непонятные пятна, размокшие и размягчившиеся от контакта с ледяной водой, расплылись, став светлее. Когда женщина приподняла вещь над умывальником, с неё упала розоватая капля, стекая по белоснежному своду раковины к сливу, теряясь в нём и оставляя за собой блеклый след.

Женщина нахмурилась, разглядывая едва розовый послед на своде раковины. С джинсов сорвалась вторая капля и третья: более алые и насыщенные. Казалось бы, вино тоже красное, тоже становится розовым, разбавляясь водой. Но разбавленное вино имеет немного другой оттенок. Это даже объяснить нельзя. Лили просто стояла, смотря на розовые разводы на белоснежном умывальнике и каким-то шестым чувством понимая, что эти пятна оставлены не вином. Но, если это не вино, то что?

Продолжая хмуриться, словно чувствуя, что подошла слишком близко к страшной и смертельно опасной тайне, женщина вновь подняла тяжёлые штаны, поднося ближе к лицу, рассматривая. Немного подумав, она наклонилась, почти касаясь носом джинсов, принюхиваясь. Запаха почти не было, вода сделала своё дело, но обоняние её сумело уловить неявные сладковатые нотки. Эти нотки были такими знакомыми и в то же время чужими, словно она когда-то чувствовала этот запах, но просто забыла о нём.

- Что же это? – прошептала Лили, разгибаясь и бросая взгляд в зеркало.

Она подскочила, наверное, на полметра над полом, сама не ожидая от себя такой пугливости. Сердце пустилось в бешеный галоп. В отражении она увидела Блейда, который стоял в дверях ванной, смотря на неё совершенно непонятным и тёмным взглядом, который легко проникал в плоть и достигал самой души. Казалось, парень даже не моргал.

Сбито дыша от испуга, чувствуя, как сердце таранит грудную клетку, Лили обернулась на случайно оброненные джинсы, которые валялись рядом с ней на полу. Она не могла объяснить себе, почему, увидев в зеркале Блейда, она так перепугалась, что едва не получила разрыв сердца, это было тем самым иррациональным страхом, который хотя бы раз в жизни настигал каждого.

- Извини, - произнесла Лили, опускаясь на корточки и подбирая оброненную вещь. – Ты меня напугал…

- С каких это пор ты так боишься меня? – спросил блондин, продолжая стоять в дверях, чуть исподлобья смотря на домработницу совершенно нечитаемым взглядом.

Лили взглянула в глаза парня, но совершенно ничего не сумела понять. В этом был весь Блейд – никогда нельзя было понять, что у него на уме, если он сам не скажет об этом.

- Я не боюсь тебя, - не слишком убедительно ответила Лили, вставая. – Просто, ты подкрался незаметно, вот и всё…

- Я к тебе не подкрадывался, я стою на приличном расстоянии от тебя.

- Ну, я увидела тебя в зеркале и от неожиданности испугалась. Я то думала, что одна в комнате. И, вообще, почему ты пришёл? Кажется, ты же был на кухне?

- А мне нельзя прийти в собственную ванную? – удивился парень. – Что-то мне подсказывает, что я имею на это полное право.

- Да, имеешь, это же твой дом… - не совсем понимая, что говорит, ответила Лили.

- Мой, - кивнул блондин и, отпустив дверной косяк, на который опирался, медленно подошёл к женщине.

Встав практически вплотную с ней, как обычно, нагло попирая личные границы собеседницы, Блейд холодно взглянул в глаза домработницы, заставляя её мысленно поёжиться.

- Что случилось, Лили? – спросил блондин.

- Ничего, - пожала плечами Лили. – Я просто решила ещё раз попытаться отстирать твои джинсы.

- Зачем?

- Просто…

- Лили, по-моему, ты что-то недоговариваешь… - произнёс Блейд, складывая руки на груди.

- Что я могу недоговаривать? Я просто хотела отмыть их…

Блейд несколько секунд, молча, смотрел в глаза женщины, затем, слегка кивнул сам себе и, отойдя на шаг назад, ответил:

- Если ты так хочешь спасти мои джинсы, постирай их в холодной воде.

- Но вино же так не отстирывается? – удивилась женщина.

- Это особенное вино, - кивнул парень. – Оно отстирывается только так. Но лучше выбрось их, всё равно, едва ли я их захочу ещё раз надеть.

- Почему?

Слегка ухмыльнувшись, сверкнув чем-то демоническим в глазах, парень ответил:

- Разонравились. Знаешь, бывает так – была вещь, а потом просто изжила себя, перестала нравиться. Такие вещи нужно выбрасывать.

- Если так, то, хорошо, я выброшу их.

- Будь добра, - холодно ответил блондин. – Но сделай это позже. А сейчас иди, сделай мне кофе и начинай готовить обед.

- Сейчас я запущу стиральную машинку и пойду готовить, - кивнула Лили и направилась к машинке, но Блейд остановил её, преграждая рукой путь.

Женщина непонимающе взглянула на блондина.

- Мне казалось, что я доходчиво сказал, - ледяным тоном произнёс парень, - иди на кухню.

- Это просто дело двух минут, я думала…

- Лили, твоё дело в этом доме – совсем не думать, - холодно перебил домработницу Блейд. – Ты должна делать то, что я скажу. Понятно?

- Понятно, - кивнула Лили, едва не добавляя «хозяин». Это слово так и рвалось с губ при общении с Блейдом.

- Иди, - Блейд убрал руку.

Не желая более спорить, Лили покинула ванную комнату, отправляясь на кухню, как и приказал хозяин. Блейд проводил её взглядом и, подождав немного, закрыл дверь, после чего подошёл к раковине, где вновь лежали его джинсы, едва не ставшие причиной трагедии. Они хранили капли крови твари, которая точно не заслуживала того, чтобы из-за неё кто-то умирал.

Взяв в руки джинсы, блондин провёл кончиками пальцев по перепачканной в крови ткани, кривясь при этом.

- Теперь понятно, почему у тебя не сложилось с семейной жизнью, Лили, - произнёс Блейд. – Ты совершенно не умеешь вести себя так, чтобы не создавать проблем во взаимодействии. Даже своей исполнительностью ты едва не заслужила мой гнев. А ведь я не хочу с тобой расставаться. Но, если ты ещё раз засунешь нос не в своё дело, мне придётся это сделать. Я расстанусь с тобой, а ты с жизнью. Но только не в этот раз.

Блондин поморщился, продолжая уже про себя:

«Уц не заслуживает того, чтобы из-за него я убил тебя, Лили. Так что, надеюсь, в твоей крашенной головке хватит мозгов для того, чтобы не пытаться и дальше расследовать «дело странных пятен». Глупая-глупая Лили…».

Заткнув слив в раковине, Блейд сложил в неё джинсы и, взяв бутыль отбеливателя, щедро полил штаны им, заливая. Едкая жидкость легко справилась с кровавыми пятнами, уничтожая даже намёк на то, что они когда-то были, а также портя цвет джинсов.

Убедившись в том, что на штанах не осталось и намёка на кровь, блондин сполоснул их и, едва выжав, забрал, покидая ванную комнату. Упаковав джинсы в пакет, парень отправил их мусорное ведро на кухне, после чего переключил внимание на Лили, что разрывалась между кофеваркой и плитой.

- Я передумал, - произнёс Блейд. – Обед пока можешь не готовить. Но кофе остаётся в силе.

Сказав это, он захлопнул дверцу тумбочки и покинул кухню, уходя на второй этаж и скрываясь за дверью своей спальни.

«Какой же он всё-таки странный, - подумала женщина, смотря на закрытую дверь. – Но, почему-то, уйти от него просто невозможно».

Она тяжело вздохнула, опуская голову и занавешивая лицо волосами, продолжая мысль:

«Жаль только, что Майкл больше не живёт с ним. И в гости не приходит. Я не могла нарадоваться на Блейда, когда он общался с Майклом. Он был таким живым в эти моменты. Конечно, он никогда не был особо позитивным человеком, но сейчас… словно онемел…».

Глава 17

Я была за камерой,

Тогда у дьявола на Страшном суде,

Каждый знал, как правильно,

Но так не делал абсолютно нигде.

Винтаж, Виктория©

Это был один из тех званых вечеров, которые устраивают по поводу какого-то важного события. Блейд даже не знал, что послужило причиной праздничного вечера с десятками приглашенных дам в шикарных платьях и представительных джентльменов в дорогих костюмах. Он не видел смысла в том, чтобы забивать свою память подобной информацией. Он пришёл сюда за другим.

Бизнес, во главе которого ныне стоял блондин, обязывал его к некоторым действиям. И одним из таких действий было ведение переговоров. А каждый неглупый человек понимает, что лучше проводить переговоры, как говорится, без галстуков: в расслабленной атмосфере и с бокалом чего-нибудь горячительного в руке. Данный вечер как нельзя лучше подходил под то, чтобы стать идеальным местом для переговоров: спиртное лилось рекой и любезно подносилось на красивых подносах раз в несколько минут услужливыми официантами, а общая атмосфера вечера никак не склоняла к лишним размышлениям и анализу, что Блейду было только на руку. Конечно, он был уверен, что легко договорился бы с мужчиной, ради которого пришёл сюда, и вне данного вечера. Но – зачем идти длинной дорогой, если есть короткий и более лёгкий путь?

К тому же, именно тот мужчина, на переговоры с которым пришёл блондин – Джереми Фолд, являлся главной звездой данного вечера, потому что-то подсказывало Блейду, что он точно согласится на всё легко и быстро. Иначе быть не могло, Блейд умел убеждать.

Но это будет потом. А пока блондин коротал уже второй час в одиночестве и компании постоянно меняющихся собеседников, которые были веселы, беззаботны и пытались вести с ним светские беседы по поводу выхода нового фильма, который и стал причиной данного званого вечера. А мистер Фолд был его режиссером. Что ж, он точно будет сегодня в приподнятом настроении, потому что публика и критики восприняли фильм на ура, что принесло ему кругленькую сумму в и без того не малый бюджет.

Всех назойливых и одинаково улыбчивых собеседников Блейд мягко отсылал, легко сводя разговор на нет. Ему не нужны были собеседники и друзья. Данный вечер был для него лишь работой, не более. Он не нуждался в том, чтобы хорошо провести здесь время и повеселиться.

Парень сидел на одном из многочисленных небольших кожаных диванов в расслабленной позе: откинувшись на спинку и раздвинув ноги. Одна рука его покоилась на подлокотнике дивана, вторая держала бокал с коньяком, лениво перекатывая его, заставляя дорогой янтарный напиток «играть» в приглушенном интимном свете огромного зала.

Тут и там стояли мужчины и женщины, которые мило общались между собой, улыбаясь, смеясь, всё больше расслабляясь и, попутно, заводя нужные знакомства. Здесь были все: актёры, сценаристы, члены съёмочной группы, спонсоры и так далее. Среди такого количества людей легко можно было затеряться, что было очень хорошо. Блейд не любил лишнего внимания к себе, всегда предпочитая оставаться в тени – быть серым кардиналом, про которого никто не знает, но который правит всем.

Услышав очередной раз в чужом разговоре название фильма, блондин сделал глоток коньяка и достал мобильный телефон, выходя в интернет и быстро вбивая название картины в строку поиска. Стоило узнать хотя бы основные повороты сюжета, чтобы мочь лучше поддержать беседу с Джереми. Блейд решил поступить так, потому что не любил быть дилетантом в любых делах, за которые брался.

Открыв одну из ссылок, парень бегло пробежался глазами по содержимому страницы, отмечая важные детали. Фильм имел высший рейтинг, под его содержанием были оставлены сотни восторженных отзывов, во многих из которых фигурировали слова: «Главная героиня просто прекрасна! Ей дорога в Голливуд!». Блондин слегка нахмурился, думая над тем, кто же эта таинственная главная актриса, но быстро забывая об этом. Это было не столь важным.

Ознакомившись с картиной, снятой в жанре драма/триллер и носящей название: «Дом напротив», Блейд вышел из интернета и сунул телефон обратно в карман, вновь разваливаясь на диване. Главный герой вечера, он же режиссер картины, задерживался.

«Какой дурной тон – опаздывать на собственный праздник», - подумал Блейд, слегка кривя губы и поднося к ним пузатый бокал с янтарным напитком.

До его слуха донеслась волна восторженных возгласов, что заставило парня слегка поморщиться, он не любил шума, но оборачиваться и смотреть, что же стало причиной воодушевления всех, он не стал.

Только тогда, когда волна гула стихла, блондин безразлично повернул голову, смотря в сторону двери, откуда до этого доносилось отвратительно радостное многоголосье. Всё было по-прежнему: дамы в красивых платьях, мужчины в дорогих костюмах, бокалы разномастного спиртного, что сверкали в приглушенном свете. Кто-то уходил, кто-то приходил – зал, в котором расположился Блейд, был не единственной комнатой в данном здании, но самой большой.

Взгляд Блейда зацепился за девушку, которой ранее не было в помещении, и которая мило болтала с невысоким мужчиной, что держал её руку двумя крепкими ладошками, что-то воодушевлённо рассказывая ей. Мужчина был ростом до груди высокой девушке на огромных шпильках, потому его взгляды, что то и дело терялись в её глубоком пышном декольте, оставались незамеченными, они были оправданы.

Девушка показалась Блейду знакомой. Он прищурился, припоминая это лицо, а уже через секунду вспоминая и саму девушку, и её имя. Этой дамой была Маргарет Митчелл – одна из пяти следователей, что пытались расколоть его во время долгого расследования его злодеяний, большинство из которых так и остались недоказанными и неизвестными.

В связи с этим возникал один вопрос – что она здесь делает? Неужели, она тоже имеет отношение к фильму мистера Фолда? Ответ нашёлся быстро, как обычно бывает, когда ты не просишь его.

- Маргарет, - донеслись до слуха Блейда слова низкорослого мужчины, чей голос подскакивал от эмоций. Он едва не шаркал ножкой перед объектом своего обожания. – Вы были просто восхитительны в «Доме напротив»! Вас ждёт большое будущее! Я гарантирую это вам!

«Маргарет Митчелл стала актрисой? – подумал Блейд, вскидывая бровь. – Что ж, думаю, в кино ей будет больше признания, чем в полиции. Конечно, мозгами природа её не обделила, но красоты она дала ей всё-таки больше, чем разума».

Маргарет продолжала общаться с потеющим от энтузиазма мужчиной, который уже покраснел, как рак. Со стороны могло показаться, что она рада этой беседе, она была хорошей актрисой, но общество этого мужчины уже начало несколько напрягать её, слишком уж он был назойлив.

Но на радость девушки настырный собеседник ликвидировался сам, повторив напоследок: «Маргарет, вас ждёт большое будущее!» и удалившись к своей даме, которая благодаря каблукам была выше его на голову.

Облегчённо вздохнув, отчего её пышная грудь пошла обворожительной волной, девушка пошла вперёд, намереваясь занять одно из кресел или сесть на диван, затеряться в толпе, что представлялось практически невозможным – всё-таки, она была на этом вечере одной из главных звёзд, и пожать ей руку жаждал практически каждый.

Но до дивана она не дошла, останавливаясь на полпути, натыкаясь взглядом на Блейда. Предвидя то, что бывшая следователь рано или поздно заметит его, блондин отвернулся, давая ей возможность спокойно рассмотреть его. Он прекрасно помнил немалую слабость, которую проявила к нему Маргарет и которая стала причиной того, что её отстранили от расследования его дела.

«Кто бы мог подумать… - думал парень, слегка ухмыляясь уголками губ, перекатывая в руке бокал. – Вот мы и встретились, мисс Митчелл. И, думаю, теперь вечер просто обязан пройти интересно…».

Он сделал глоток коньяка и опустил бокал, продолжая смотреть в сторону. Он прекрасно знал, что Маргарет смотрит на него, он чувствовал этот взгляд, скользящий по рукам, торсу и чертам лица.

И он был прав. Девушка так и осталась стоять, рассматривая Блейда, не понимая, как ей относиться к тому, что она встретила его. С одной стороны, она прекрасно помнила, кем был этот обворожительный парень со страшными секретами за прекрасной наружностью. Но, с другой стороны, она не интересовалась его делом с тех пор, как её от него отстранили, потому не могла быть уверенной в том, что его не оправдали или что он не сел всего на год-два. Конечно, за убийство и всё то, что он сделал, срок просто обязан был быть немалым, но в жизни бывает всякое. Никаких вариантов нельзя было сбрасывать со счетов.

Маргарет слишком давно отошла от сотрудничества с полицией и оставила работу следователем ради игры на большом экране. Не прошло и полугода с того момента, как её отстранили от дела Блейда, когда к ней на улице подошёл представительного вида мужчина и предложил попробовать себя в кино. Тот фильм, как говорится, прошёл мимо кассы, не стал шедевром, про который говорят. А во втором своём фильме Маргарет и вовсе сыграла второстепенную роль. Но в третьем фильме, которым и являлся «Дом напротив», она была главной героиней. И именно он сделал её узнаваемой. Фильм «выстрелил», а мисс Митчелл после его выхода на экраны прочно обосновалась в сексуальных фантазиях многих мужчин.

Она сама не могла понять, как так сложилось, что у неё всё получилось. У неё не было актёрского образования, она не играла в школьных и университетских спектаклях, но все наперебой на съёмочной площадке твердили ей: «Ты прирожденная актриса! У тебя большое будущее!». Сначала она просто не воспринимала такие слова всерьёз, считая их лестью. Она всегда думала, что нет прирожденных специалистов, а мастера мастером делает лишь труд и упорство. Но впоследствии она начала приходить к выходу, что определённый врожденный талант игры у неё и вправду есть. А ещё есть внешность, которая и привела её на экраны и которая заставляла всех кричать: «Тебе дорога в Голливуд!». На такое можно было обидеться… А можно было принять, как должное, и дальше пользоваться тем, чем наградила природа.

Маргарет выбрала второй вариант. И, пусть связывать с кино всю свою жизнь она не планировала, но это могло стать отличным трамплином в жизни, которого многим не хватает.

Девушка прикусила губу, продолжая смотреть на Блейда и невольно вспоминая все те постыдные для её тогдашней профессии эмоции и чувства, которые вызывал в ней этот загадочный ледяной блондин. А фантазии… Маргарет даже примерно не могла сосчитать, сколько раз, разговаривая с Блейдом, она невольно ловила себя на мысли о том, что она желает, чтобы он грубо овладел ею прямо на холодном стальном столе переговоров, который разделял их во время каждой встречи. Если бы не треклятое зеркало Гезелла и знание того, что за ними наблюдают, возможно, Маргарет и позволила бы одной из своих фантазий реализоваться.

Но – не сложилось. От дела её отстранили. Да она и сама была не против, потому что понимала, что более не может нормально вести допросы. Перестав каждый день видеть Блейда, она забыла о нём. Это странное и совершенно неуместное чувство не было любовью всей жизни, оно не было даже влюбленностью. Это было всего лишь преступной для профессионала страстью, которая так не вовремя охватила её, накрыв с головой и спутав мысли. Но страсть не запоминается и не проносится сквозь года. Страсть – лишь пламя свечи, но никак не лесной пожар, в котором гибнет всё живое.

Но сейчас, когда она вновь видела перед собой Блейда, когда она смотрела на него, наивно полагая, что её взгляды остаются для него незаметными, в ней вновь просыпался интерес к нему.

Подождав достаточно, чтобы Маргарет успела вдоволь насмотреться на него, Блейд повернул голову прямо, сталкиваясь с девушкой глазами. Маргарет словно прошибло щекочущей молнией от взгляда блондина: такого тёмного и проницательного, ей захотелось отвести глаза, но она этого не сделала.

«Давай же, - думал Блейд, продолжая смотреть на девушку, слегка улыбаясь уголками губ, - иди ко мне».

Словно услышав мысли парня, Маргарет наконец-то сдвинулась с места, проходя через зал по направлению к дивану, на котором сидел Блейд, очаровательно покачивая при ходьбе крутыми бёдрами, обтянутыми чёрным платьем длиной чуть выше колена.

Девушка села, взглянула на блондина, но не успела она открыть рта, как подоспел вездесущий официант с подносом с длинноногими бокалами, наполненными розовым игристым вином.

Поблагодарив официанта, Маргарет взяла бокал и пригубила пузырящийся напиток. Сделав глоток, она вновь повернула голову в сторону Блейда, тут же сталкиваясь с ним взглядом.

- Здравствуй, - произнёс блондин, слегка улыбаясь, приподнимая уголки губ.

- Здравствуй, Блейд, - поздоровалась в ответ девушка, сдержанно кивая. – Не ожидала увидеть тебя здесь.

- Я тоже. Не так часто из полиции уходят в кино. Или я ошибаюсь?

- Наверное, нечасто. То, что я попала в кино, скорее было случайностью.

- Удачной случайностью, - кивнул Блейд. – За то время, что я здесь провёл, каких только восторженных слов о тебе я не слышал.

Маргарет улыбнулась, не обнажая зубов, слегка смущаясь.

- Знаешь, Маргарет, и тогда, когда ты была моим следователем, я смотрел на тебя и думал, что тебе место совсем не в полицейском участке, - продолжал сладко говорить блондин, не теряя зрительного контакта с собеседницей, глаза которой всё больше блестели, не то от вина, не то от пробудившихся эмоций, что обитали внизу живота.

- Можно узнать, почему ты так думал? – кокетливо спросила Маргарет, разворачиваясь корпусом к Блейду и лёгким движением руки отбрасывая назад пряди волос, что стремились упасть в декольте и превратиться в стрелочки-указатели, что ещё больше привлекут к нему внимание.

- Для того, чтобы так не думать, нужно быть слепым, - спокойно ответил Блейд, подкрепляя свои слова действием – взглядом, который «ощупал» тело Маргарет с ног до головы.

Дойдя взглядом до искрящихся глаз девушки, Блейд на несколько мгновений задержался, устанавливая новый прицельный контакт. От этого взгляда всё внутри переворачивалось и сжималось, трепетало. Всё-таки, ничего не может быть слаще запретного плода, которым являлся и является для неё этот парень. Она чувствовала себя сейчас Евой, а Блейд был и змеем-искусителем, и плодом с древа познания.

- Это очень лестно, Блейд, - ответила Маргарет, пытаясь вести себя сдержано, что у неё достаточно хорошо получалось, если не считать слишком блестящего взгляда, что выдавал её потаённые желания с потрохами.

Прикусив губу, а, затем, медленно облизав губы, смотря при этом парню в глаза, девушка обратилась к нему:

- Блейд, насколько я помню, когда мы виделись в последний раз, ты проходил подозреваемым по достаточно громкому делу?

- Всё правильно, Маргарет, - кивнул Блейд, думая:

«Как видно, она совсем ничего не знает обо мне. Это хорошо. Но нужно узнать, насколько велико это «ничего»…».

- Я так понимаю, тебя оправдали? – спросила девушка.

- Странно, что ты не знаешь, - ответил Блейд, мимолётно улыбаясь-ухмыляясь. – Я думал, что следователи всегда доводят своих подопечных до конца: тюрьмы или освобождения. Насколько я помню, ты была очень страстным следователем, желала узнать правду. Что же случилось потом?

- Потом твоё дело передали другому следователю. С того самого момента я больше ничего не слышала о тебе. А всего спустя полгода я оставила работу в полиции.

«Значит, ты и правда совсем ничего не знаешь», - подумал Блейд, на несколько мгновений прикрывая глаза.

Вновь взглянув на девушку, он ответил:

- А ничего особенного и не было. К моей радости полицейские всё-таки поняли, что взяли кого-то не того.

- Да, так иногда бывает, - согласилась Маргарет.

- Все ошибаются, - кивнул Блейд. – Но хорошо, когда ошибка вскрывается раньше, чем у человека ломается жизнь.

- Да, увы, я и сама однажды довела до суда парня, который оказался невиновным. Это сумели выяснить только через два года, а всё это время он провёл в тюрьме.

- Так вы плохой следователь, мисс Митчелл? – невозможно двусмысленно спросил Блейд, слегка склоняя голову, отчего его взгляд начал казаться ещё глубже и темнее.

- Иногда плохими бывают все, мистер Билоу, - подхватив тон и настроение Блейда, ответила Маргарет.

- И это очень хорошо…

Девушка улыбнулась в ответ, прекрасно понимая подтекст слов блондина. Как раз вовремя подоспел официант. Поставив уже пустой бокал на поднос, Маргарет взяла полный, в котором искрился розоватый напиток. Она поднесла бокал к губам и хотела сделать глоток, но не успела. Её отвлекло осторожное, но уверенное прикосновение к руке.

Она повернулась в сторону Блейда, будучи уверенной, что это сделал он, но парня рядом уже не было. Недоумевающе вскинув брови, девушка вновь повернула голову прямо, сразу же выхватывая из множества людей фигуру Блейда. Блондин стоял в метрах пяти от неё, смотря невозможно проникновенным и красноречивым взглядом. В полумраке и игре эмоций, которые заразили кровь, его глаза казались совсем чёрными, дьявольскими.

Слегка улыбнувшись, лишь приподняв уголки губ, парень развернулся и, не оборачиваясь, пошёл прочь, скрываясь за дверью. Он был уверен в том, что Маргарет пойдёт за ним, потому что между ними была игра, в которой участвовали двое.

Блейд не ошибся. Залпом допив остатки вина, девушка поставила бокал на пол и направилась к той двери, за которой скрылся блондин. Она успела выпить всего два бокала, но голова её кружилась. Видимо, виной странному состоянию был не хмельной напиток, совсем не он…

Выйдя в коридор, Маргарет огляделась, ища взглядом Блейда. Его фигура мелькнула в конце коридора и скрылась на лестнице, ведущей на верхний этаж. Не раздумывая ни секунды, девушка пошла за ним, утопая шпильками в ковровой дорожке, что поглощала цоканье каблуков, позволяя ей остаться незамеченной.

Чем ближе она подходила к лестнице, тем быстрее становился её шаг. Сердце стучало в груди всё безумнее и безумнее, превращаясь в сплошной гул, звеня в ушах. Ступив на первую ступеньку, Маргарет подняла глаза, смотря вверх, надеясь разглядеть во мраке Блейда - в коридорах свет был слишком тусклым.

Не увидев ничего, она решила подняться. Быстро преодолев лестницу, девушка вышла в коридор, в котором правили мрак и тишина, нарушаемая лишь звуками её собственного дыхания и сердцебиения. Она не могла понять, куда попал Блейд, неужели, она ошиблась, и он не звал её за собой?

Сердце продолжало безумно ухать в груди, громыхать, дыхание было тяжёлым из-за эмоций и адреналина, которым кипела кровь. Вновь оглядев пустынный и тёмный коридор, Маргарет хотела уже уйти, но как только она развернулась, то едва не столкнулась с Блейдом, который непонятно откуда появился у неё за спиной, подкравшись бесшумно, как заблудшая душа.

От испуга сердце девушки пустилось в ещё более дикий галоп, а голова слегка закружилась. Маргарет опустила глаза и убрала прядь волос за ухо, а в следующее мгновение почувствовала прикосновение тёплых пальцев к своей руке, их скольжение вверх, к плечу.

Она подняла глаза, сталкиваясь с совершенно тёмным взглядом Блейда. Рука блондина достигла её шеи и зарылась в густые волосы. Слегка сжав её гриву на затылке, парень притянул Маргарет к себе, впиваясь в её губы. Всего на секунду девушке захотелось оттолкнуть его, но уже в следующее мгновение она забыла о своём желании быть сдержанной, держать лицо. Какой смысл его держать, если сама страстно желаешь этого?

Девушка начала страстно отвечать на поцелуй, скользя по плечам парня ладонями, обвивая руками шею. Это было так похоже на животных: слишком мокрые поцелуи, слишком развязные движения, слишком неприкрытое желание.

Маргарет прикусила губу, едва слышно простонав, когда Блейд, целуя её шею, слегка сжал её правую грудь, скользнул ладонью по подтянутому животику. Мягкая и эластичная ткань платья оттеняла прикосновения, делая их безумно приятными, будоража так, что внизу живота всё начинало трепетать, а ноги начинали подкашиваться.

Видя состояние девушки, Блейд подхватил её под упругую округлую попу и усадил на подоконник. Маргарет случайно откинулась назад, прислоняясь оголенной спиной к холодному стеклу. Этот контраст разгоряченного тела и холода подстегнул желание ещё сильнее.

Скользнув ладонями по бёдрам Маргарет, преодолевая кружевные резинки шёлковых чулок, Блейд забрался ими под её узкое платье, задирая его. Чёрное платье, чулки, кружевное чёрное бельё и умопомрачительные шпильки – невероятно сексуальный образ.

Одна туфля уже едва качалась на ноге девушки, соскользнув со скользкого шёлка. Она на мгновение прикрыла глаза, почувствовав прикосновение у себя между ног. Блейд провёл кончиками пальцев по влажному даже с наружной стороны чёрному кружеву и, поддев его, стянул.

Маргарет томно вздохнула и вновь притянула Блейда к себе, впиваясь в его губы, целуя безумно, иногда кусая и тут же зализывая места укусов. Наградив девушку лаской, блондин отстранился всего на несколько мгновений, успевая за эти краткие секунды расстегнуть штаны и надеть презерватив.

Вновь заключив девушку во властные объятия, Блейд прижал её к стеклу, входя в её тело. Стон сорвался с губ Маргарет и тут же потонул в губах Блейда. Они не были в отдельное комнате, совсем близко от них продолжалось веселье и их в любой момент могли застукать за столь пикантным занятием. Но это лишь подстёгивало, добавляло перца, азарта, доводило кровь в венах до кипения.

Сжав бёдра Маргарет, блондин двинулся назад, практически полностью покидая её тело и резко входя до конца. Стон, сорвавшийся с пухлых влажных губ девушки, стал наградой и сигналом о том, что он всё делает правильно.

Больше Блейд не останавливался, врываясь в разгоряченное тело любовницы, сжимая её в своих объятиях до синяков, целуя до кровавых меток. Маргарет сама подставляла оголенные плечи, шею, грудь, не заботясь о том, что останутся следы, а у гостей вечера возникнут вопросы. В такие моменты просто невозможно думать.

Но думал Блейд. Он целовал Маргарет грубо, но аккуратно, держась на той самой тоненькой границе между удовольствием и болью, когда нежная кожа краснеет, но кровь из хрупких сосудов под ней не проливается.

Движения блондина были настолько резкими и мощными, что при каждом толчке Маргарет вжимало в оконное стекло, которое жалобно дребезжало, не выдерживая напора их страсти. Оно уже нагрелось, стало горячим от соприкосновения с разгоряченной плотью. Казалось, ещё немного, и оно расплавится.

Маргарет пыталась сдерживаться, но всё равно стонала в голос, за что Блейд постоянно затыкал ей рот поцелуями, которые душили – кислорода и так было слишком мало. Она цеплялась ладонями за плечи парня, который продолжал оставаться в элегантном и невероятно идущем ему костюме. Он был похож в нём на обворожительного дьявола, который пришёл договариваться о сделке к самому важному для себя грешнику.

Они оба были практически полностью одеты: на Маргарет не хватало лишь одной туфли, что слетела в порыве страсти и теперь валялась на полу, и трусиков, которые Блейд снял с неё и положил себе в карман, чтобы не потерялись.

Движения блондина были до того резкими, что, казалось, стекло вот-вот не выдержит и рассыплется миллионами осколков. Маргарет уже не просто стонала сквозь зубы и поцелуи, она всхлипывала, ни на мгновение не открывая глаз, жмурясь так сильно, что под закрытыми веками всё окрашивалось в кроваво-алый цвет.

Блейд, напротив, не закрывал глаз. Он неотрывно смотрел в искаженное удовольствием такое прекрасное лицо своей любовницы, наслаждаясь этим моментом обладания ею. Он совершенно ничего не испытывал по отношению к Маргарет, им двигало лишь желание овладеть тем, кто когда-то пытался сломать его оборону, кто пытался расколоть его и посадить за решётку. И он с удовольствием сломал крепость этой девушки, что ещё тогда, четыре года назад, имела неосторожность показать свою слабость к нему.

Он разбивал её крепость с каждым невозможно мощным и глубоким толчком, разбирал её на камни, взрывал в пыль и крошку. Это приносило неимоверное удовольствие – обладать, как последней грязной шлюхой, той, которая когда-то пыталась использовать свою красоту и обаяние против него. Обладать той, которая пыталась играть с ним в холодного профессионала, а теперь текла от его прикосновений и извивалась в его руках.

Постепенно, стоны Маргарет становились всё громче и чаще. Она всё судорожнее цеплялась за плечи Блейда, пытаясь перестать ударяться затылком об стекло при каждом мощном движении блондина.

Такая страсть, которая захлестнула девушку, и которой поддался Блейд, не позволяла их близости продлиться долго. Часы любви здесь были ни к чему.

Совсем скоро Маргарет протяжно застонала и почти до крови закусила губу, сжимая пиджак на плече Блейда так сильно, что едва слышно затрещала ткань и нити. Она зажмурилась до боли, под закрытыми веками всё провалилось в глухую тьму. Она открыла рот, словно пытаясь сделать вдох, но разучившись это делать. Тьма под закрытыми веками резко окрасилась алым, пошла кругами и завибрировала, Маргарет вновь впилась зубами в нижнюю губу, чувствуя, как её нутро сотрясает потрясающими судорогами удовольствия.

Почувствовав, как сокращается вокруг его органа плоть девушки, Блейд глубоко вдохнул, прикрывая глаза, начиная двигаться ещё быстрее, больше не заботясь о состоянии Маргарет, приближая себя к финалу, забыв про всё.

Для того, чтобы тело пронзила стрела удовольствия, парню понадобилось ещё около минуты, что бесконечно приятно растянуло наслаждение Маргарет. Когда волна удовольствия накрыла его, Блейд стиснул зубы, сжимая бёдра любовницы так сильно, что точно потом будут синяки, наслаждаясь ярким, но таким недолгим оргазмом, который даже не позволял забыться хотя бы на жалкие пять секунд.

Покинув тело Маргарет, Блейд стянул презерватив, застёгивая штаны и оглядываясь в поисках мусорного ведра или двери туалета. Девушка продолжала сидеть на подоконнике, бесстыдно широко разведя ноги, тяжело дыша. Бретели её чёрного платья упали, практически обнажая правую грудь, одна туфля валялась на полу, губы были искусаны, а щёки пылали послеоргазменным румянцем. Она была сейчас похожа скорее на звезду фильмов для взрослых, нежели на звезду триллера.

Подобрав туфлю Маргарет, Блейд надел её на ногу девушки, проводя кончиками пальцев по изящной щиколотке, напоследок заглядывая в глаза и, ничего не сказав, ушёл. Такие связи не нуждаются в словах.

Спустившись на этаж, где проходил званый вечер, Блейд вышел на крыльцо и закурил, затягиваясь крепким дымом, запрокидывая голову и отдавая облако табачного яда тёмным небесам, на которых уже давно сияли умытые весенними дождями звёзды.

Когда сигарета почти закончилась, блондин обратил внимание на подъехавший автомобиль. Когда его дверца открылась, парень не смог сдержать ухмылки. Вновь приехавшим был тот самый режиссер - Джереми, ради которого Блейд и приехал на этот вечер.

Дождавшись мужчину на крыльце, парень представился и увёл его в дом. Как только Блейд назвал своё имя, мистер Фолд сразу всё понял и без лишних слов согласился уединиться там, где их не потревожат.

Договорились они быстро. И, когда всё было улажено, Блейд попрощался с мистером Фолдом и ушёл почти по-английски, никому более не сказав ни слова.

Около здания, где проводилось мероприятие, всё это время блондина предано ждал Винсент, стараясь не скучать и не дремать за рулём. Сев на заднее сиденье, блондин бросил на водителя взгляд через зеркало заднего вида.

- Как всё прошло? – спросил Винсент, зевая и пытаясь скрыть это, но у него не особо получилось.

- Всё хорошо, - кивнул Блейд. – Поехали домой. И ты, Винсент, как только отвезёшь меня, тоже поезжай домой и ложись спать. Не хочу, чтобы ты попал в аварию.

- Блейд, я за рулём далеко не первый год, - попытался отмахнуться мужчина.

- А ты знаешь, что большинство аварий на дороге происходят не из-за неопытности водителей и не из-за алкоголя или наркотиков, а из-за усталости? – холодным и не оставляющим возможности на пререкания тоном ответил блондин, слегка вскидывая бровь и смотря на водителя через зеркало заднего вида.

Не дожидаясь ответа, он отвернулся к окну, произнося:

- Вот и славно, что ты не споришь. Поехали.

Винсенту ничего не осталось, кроме как завести машину и двинуться в путь, уносясь в слишком холодную для марта ночь, в которой были слишком ярки на угольном небе бриллианты звёзд.

Когда машина бесшумно затормозила возле дома Блейда, блондин попрощался с водителем и, привычно громко хлопнув дверцей, открыл ворота и прошёл на территорию дома. Не останавливаясь, он сказал охранникам, чтобы ехали домой и, взойдя на ступени крыльца, вставил ключи в замочную скважину.

Поскольку и туда, и обратно Блейд ехал на машине, ни пальто, ни куртки он надевать не стал, потому сейчас его тело слегка холодил промозглый ветерок, проникающий под ткань костюма.

Оказавшись дома, блондин направился на кухню, где взял пачку сигарет из распечатанного блока, и сразу же после этого пошёл на второй этаж, сталкиваясь на лестнице с Лили.

- Ты чего не спишь? – спросил блондин. Уже было почти двенадцать ночи, и вопрос его был резонен.

- Тебя ждала. Думала, мало ли, тебе понадобится что-то.

- Нет, мне ничего не надо, - покачал головой Блейд. – А, если и понадобится, я в состоянии сам себя обслужить. А ты иди спать, Лили.

- Хорошо. Спасибо, - женщина улыбнулась. – Я и правда устала…

- Вот иди и отдыхай, - ответил блондин, проходя вперёд и поднимаясь на несколько ступеней вверх.

Он обернулся на Лили, добавляя:

- Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, Блейд, - новая улыбка. – Добрых снов.

«Это вряд ли», - подумал парень, но домработнице показал лишь слабую улыбку, не обнажающую зубов и чуть изгибающую губы.

Покинув Лили, Блейд зашёл в свою спальню, запирая дверь и скрываясь за ней. Подойдя к шкафу, он открыл его дверцы с большими и начищенными зеркалами на внутренней стороне.

Расстегнув пиджак, блондин снял его и отправил на вешалку, стараясь повесить аккуратно. Бабочка столь аккуратного обращения не удостоилась и просто отправилась на полку. Рубашку он бросил на кровать, собираясь отправить в стирку.

Расстегнув ремень и ширинку, парень привычно сунул руки в карманы, проверяя, не оставил ли там что-то. Один карман был пуст, а во втором он нащупал что-то. Достав предмет, Блейд не смог сдержать усмешки. Найденным предметом оказались трусики Маргарет, которые он сунул в карман и так и не отдал владелице, просто забыв о них.

Продолжая держать губы изогнутыми в усмешке, блондин сел на кровать, рассматривая тонкое чёрное кружево со следами смазки и очаровательным запахом секса.

«Как же вы там без трусов, мисс Митчелл? – подумал парень, ухмыляясь. – Надеюсь, ничего вам не надует под платье…».

Бельё отправилось в ящик тумбочки, чтобы назавтра отправиться в мусорную корзину. А Блейд покинул спальню, направляясь в душ, чтобы смыть с себя усталость долгого дня и липкий налёт слишком многих слов, которые ему сказали и которые он произнёс за этот долгий вечер.

Глава 18

Полинезийский крест - действие/жест

Моя месть - сладкий сок

Колким прологом в некролог

Кукла заходит за

Твой болевой порог.

Слеза в стеклянных глазах

Показалaсь... Срок истёк

Сделай один глоток, через край

И медленно уми-вымирай.

Слот, Кукла Вуду©

Блейд поднялся на очередной пролёт лестницы, неспешно подходя к совершенно обычной на вид двери, останавливаясь напротив неё. Вздохнув, блондин протянул руку и нажал на кнопку дверного звонка. По ту сторону двери раздался мелодичный перезвон, напоминающий своим мотивом рождественские колокольчики. Так мило…

Отпустив кнопку, парень сунул руки в карманы и опустил взгляд, находя им премилый жёлтый коврик с надписью: «Добро пожаловать в наш дом! А, если вы его уже покидаете, то доброй вам дороги!», лежащий у порога.

«Приятно, когда тебе рады…», - подумал Блейд, холодным и немного сумасшедшим взглядом сверля материал двери.

По ту сторону двери кто-то начал возиться с замками, открывая их. И уже через несколько секунд дверь отворилась и глазам парня предстала миниатюрная брюнетка с совершенно очаровательным личиком и большим животом, который на её хрупком теле смотрелся просто огромным. Месяц восьмой-девятый беременности, не иначе.

- Добрый день, миссис Шрёдер, - поздоровался Блейд, смотря вниз, потому что женщина была намного ниже его.

- Добрый день, - поздоровалась в ответ женщина. – Мистер?...

- Хартманн, - кивнул блондин. – Фред Хартманн. Я давнишний товарищ Дональда – вашего супруга. Ведь, я не ошибаюсь, что он живёт здесь?

- Нет, не ошибаетесь, - улыбнулась женщина. – А… вы договаривались о встрече? Дональд совсем ничего не говорил мне…

- К сожалению, не получилось. Я в Германии проездом, вот и решил заскочить к старому другу. Я пробовал ему позвонить, но у него сменился номер.

- Дональда сейчас нет дома.

- А когда он должен вернуться?

- Думаю, скоро. Его вызвали на работу, но там что-то простое… Если вы хотите, мистер Хартманн…

- Обращайтесь ко мне по имени и на «ты», - обаятельно улыбнулся парень, умело пряча холод и сталь в глазах за приветливостью и теплом.

- Хорошо, Фред, - улыбнулась миссис Шрёдер. – Так, если ты хочешь, ты можешь подождать Дональда у нас дома. Думаю, он вернётся максимум через час. Или, я могу дать его новый номер, и вы созвонитесь и договоритесь о встрече в удобное время.

Блейд не смог сдержать улыбки. Эта маленькая дама так наивно верила его словам о старой дружбе с её супругом, так старалась угодить гостю и сделать так, чтобы все остались довольны. А ещё, несмотря на прекрасное владение немецким языком, в её речи угадывался акцент самого сексуального в мире французского языка.

- Если вы позволите, я подожду Дональда у вас дома, - ответил блондин.

- Да, конечно, проходи, - произнесла улыбчивая женщина, отходя и пропуская гостя в дом. – И, обращайся ко мне тоже на «ты». Как-то неудобно, если я буду обращаться к тебе на «ты», а ты на «вы».

- В самом деле, - кивнул Блейд, проходя вслед за хозяйкой по длинному коридору в уютную и небольшую по сравнению с тем, к чему он привык, гостиную. – А как мне к тебе обращаться? Я имею в виду имя?

- Ах, точно, - женщина широко-широко улыбнулась, поняв, что забыла представиться. – Меня зовут Зое.

- Приятно познакомиться.

- Мне тоже, Фред.

Женщина оглядела пространство гостиной, в которой преобладали постельные голубые тона, и вновь взглянула на Блейда, обращаясь к нему:

- Фред, может быть, ты чего-нибудь хочешь? Чай, кофе, чего-нибудь покрепче?

- Нет, спасибо, Зое. Благодарю за заботу, но я ничего не хочу.

- Тогда, если ты не против, я покину тебя ненадолго. У меня на кухне готовится ужин.

- Да, конечно, не смею тебя задерживать и отвлекать, - играя в сладчайшую любезность, ответил блондин.

Женщина удалилась, оставляя Блейда одного. Когда Зое ушла, блондин наконец-то смог перестать мило улыбаться, что выглядело так абсурдно с учётом того, в чей дом и с какими намерениями он пришёл.

«Дональд Шредёр, - думал блондин, перебирая пальцами по колену. – Вот почти и настал момент нашей встречи. Помнится мне, ты был очень сурово и категорично настроен по отношению ко мне. Была бы твоя воля, ты бы отправил меня на смертную казнь. Вся беда в том, что в нашей стране они запрещены. Но ты, - блондин сжал зубы, глаза его почернели, - тварь, выбрал другой путь. На то, чтобы добить меня, у тебя духа не хватило, но у тебя хватило подлости на то, чтобы погубить Майкла. Что ж, - Блейд вскинул голову и чуть откинулся назад, - теперь мы поменяемся местами. У тебя очень милая жена, что носит твоего ребёнка. А ещё у тебя есть прекрасная четырёхлетняя дочь. Думаю, ты очень любишь и её, и супругу, и своё ещё не рождённое дитя. А вот мне больше некого любить. И не за что держаться. Теперь ты побудешь в моей шкуре…».

Рука парня сжалась в кулак с такой силой, что свело жилы. Он словно уже видел тот сладкий момент, когда он сдавит горло комиссара Шрёдера, который вместо полицейского возомнил себя богом. Нет, бог и сатана в одном лице здесь был только один. И это был совсем не Дональд…

Зое больше не заходила к Блейду, возясь на кухне. Так бывает, что, казалось бы, плёвые хлопоты затягивают на часы. Но часов не прошло, а прошли всего сорок минут, когда в двери повернулся ключ, и она отворилась, впуская в дом хозяина – комиссара Дональда Шрёдера.

- Дорогой, - услышал Блейд голос Зое, вышедшей встречать супруга. – Как дела на работе? Всё хорошо?

- Да, милая, всё хорошо, - в голосе улыбка. – Как вы?

- Анабель ещё спит. Думаю, скоро должна уже проснуться.

- Моя маленькая соня. Вся в тебя.

- Дональд, мне бы сейчас нормально поспать хотя бы пять часов, - мило заныла Зое, обнимая свой крутой животик. – Наш малыш по ночам ужасно пинается. Днями спит, а ночами барабанит ногами и руками по всему, до чего дотягивается!

- Тогда, почему ты не спишь днём? – в голосе начинают звучать волнение, забота.

- А как же ужин? Кто его готовить будет?

- Я сам приготовлю, - новая улыбка.

- Ты и так на работе устаёшь, сама справлюсь, должна же я хоть что-то делать.

- Ты носишь моего ребёнка, этого достаточно, - твёрдо отрезал мужчина, забирая у супруги лопатку, которой она мешала ужин. – Ты иди и отдыхай, а я доведу ужин до готовности. К тому же, я совсем не устал.

- Может быть, - ответила женщина, отбирая обратно лопатку, - поможешь мне завтра, но не сейчас. К тебе друг пришёл.

- Какой друг?

- Фред Хартманн.

Дональд неслабо удивился. У него, в самом деле, был такой друг времён учёбы в академии, очень хороший друг. Но потом их пути разошлись, потому что Фред переехал в США, и как-то так получилось, что со временем они потеряли контакты друг друга. Блейд никогда не был идиотом, он узнал о Дональде практически всё прежде, чем приходить в гости. И выбрал реально существующего друга, которому комиссар Шрёдер обязательно обрадуется, пока не увидит…

«Этот момент должен быть очень сладок, - ухмыляясь, думал Блейд о миге, когда Дональд увидит его. А ведь для него, как и для всех, он давно мёртв. – Я уверен, что ты сейчас улыбаешься, Дональд, - дьявольская ухмылка. – Улыбайся. Тебе ведь осталось совсем немного радости в твоей жизни…».

- Фред Хартманн? – переспросил Дональд. – Вот, никогда бы не подумал, что он придёт…

- Он сказал, что сейчас проездом в Германии и решил навестить тебя. И, Дональд, может быть тебе уже стоит пойти к нему? Он в гостиной. И так, нехорошо, что мне пришлось оставить его одного. Это совсем негостеприимно.

- Сейчас же пойду к нему, - ответил Дональда, улыбнувшись, и поцеловал супругу в лоб, после чего нежно прикоснулся к губам.

Отпустив жену, мужчина добавил:

- Только выпить чего-нибудь возьму.

- Фред сказал, что ничего не хочет.

- Конечно, в одиночестве пить он не хотел. Но со мной точно не откажется. Вспомним, как в студенческие годы гуляли…

- Может быть, и я что-нибудь интересное о тебе узнаю… - задумчиво произнесла Зое, как бы думая вслух, и лукаво взглянула на мужа.

- Мы не делали совсем ничего интересного, - с улыбкой ответил Дональд, вновь заключая Зое в объятия. – Так, обычная жизнь обычных студентов…

- Пьянки, гулянки, трава, девочки…

- Какая трава, Зое? – возмутился Дональд. – Я, вообще-то, на полицейского учился.

- Извини, - подняла руки женщина. – Значит, без травы.

- Так-то лучше.

- Всё, иди, Дональд. А то твой друг совсем заждался тебя.

Дональд кивнул и, быстро взяв из небольшого бара на кухне бутылку коньяка и два бокала, направился в гостиную. Блейд слышал его приближающиеся шаги: слышал и улыбался, потому что прекрасный момент вот-вот наступит, и никто не сумеет его у него отнять.

- Ну, здравствуй, Фред! – радостно поздоровался Дональд заходя в гостиную и начиная говорить раньше, чем взглянул на «друга». – Сколько ж лет мы не…

Окончание фразы потерялось где-то внутри горла и черепной коробки, а выражение лица мужчины изменилось, вытянулось. Рука его, в которой он держал бутылку, опустилась и против воли разжалась. Бутыль упала на пол, но не разбилась, что было бы более эффектным.

Комиссар Шрёдер стоял, не двигаясь с места, непонимающим угрюмым взглядом смотря на «друга», под чьим именем к нему явился призрак, демон, дьявол! Он отказывался верить своим глазам, но, в то же время, понимал, что они его не обманывают. Ненавистный образ Блейда, который был жестоким убийцей и издевался на протяжении месяца над Евой, в которую он был тайно и безответно влюблён на протяжении многих лет, слишком прочно въелся в ткань его сознания и подкорку мозга. Сомнений не было. Это был Он. Он – Блейд Билоу, изрядно потрепавший нервы не одному служителю закона, севшей на сорок с лишним лет и погибший в январе 2014 года.

Такой сюжет заслуживает больших экранов и красивых художественных изложений на страницах книг, но вся горечь и ирония ситуации в том, что это – жизнь. И в этой жизни в дом комиссара Шрёдера пришёл тот, кто погиб два года назад.

Дональд продолжал стоять, практически не моргая, смотря на блондина, сидящего на диване и слишком спокойно не смотрящего на него. И вот Блейд повернулся, прицельно смотря полицейскому в глаза, заставляя душу в его груди съёжиться, а кровь в венах свернуться от холода, что волной прошёлся по всему телу.

- Здравствуй, Дональд, - произнес Блейд, продолжая смотреть комиссару в глаза, на губах его дрогнула лёгкая недобрая усмешка.

- Убирайся… - процедил сквозь зубы Дональд, нервно оглядываясь.

Мобильный телефон стоял в спальне на подзарядке, домашний сломался около недели назад и руки не дошли до того, чтобы купить новый, потому что им едва ли кто-то пользовался. А табельное оружие было слишком далеко – в стальном сейфе, чтобы его не достали посторонние и, тем более, его маленькая дочь. А там, на кухне, была его беременная жена и в детской спала дочурка. Рисковать было нельзя, а в том, что Блейд пришёл к нему не с благими намерениями, Дональд был уверен. Он думал о нём намного хуже, чем он был на самом деле.

- Нет, Дональд, не уберусь, - сухо ответил Блейд. – И твои приказы отныне ничего не значат.

- Не знаю, как так получилось, что ты вышел и убедил всех в своей смерти, но теперь ты отправишься за решётку на всю оставшуюся жизнь. Я об этом позабочусь, - зло прорычал Дональд.

Блейд в ответ лишь слегка повёл бровью. Комиссар Шрёдер так наивно полагал, что его слова и действия ещё хоть что-то значат или могут изменить.

- Не знаю, зачем ты пришёл, - продолжал Дональд, - но это было твоей ошибкой.

Блейд продолжал спокойно, почти снисходительно слушать мужчину, смотря на него холодным взглядом, следя за каждым движением. Глупый и самоуверенный комиссар даже не пытался бежать, хотя, пока у него такая возможность была. Он мог хотя бы попытаться.

- А ты не хочешь узнать причину моего визита прежде, чем выставлять меня за порог? – наконец-то произнёс блондин.

- Мне это неинтересно.

- Как знаешь. Но я бы на твоём месте был предусмотрительнее, всё-таки, в твоём доме не просто убийца, но ещё и мертвец.

- И псих.

- Как вы все предсказуемы, - фыркнул Блейд. – Все твои дружки называли меня психом, а теперь ты идёшь по их стопам.

- К-какие дружки? – невольно запнувшись, спросил Дональд.

- Насчёт дружков я погорячился. Но один из них точно был твоим товарищем. Ричард Кольбе, ни о чём тебе не говорит это имя?

Комиссар Шрёдер открыл рот и снова закрыл, его лицо выражало крайнее непонимание. Понятное дело, он знал о смерти старшего товарища, но он, как и все, посчитал его смерть самоубийством. Он никак не мог подумать, что гибель друга хоть как-то связана с Блейдом, которого Дональд считал мёртвым.

- Говорит, но…

- А Энгель Бонке? – спокойно перебив мужчину, спросил Блейд. – Конечно, друзьями вы не были, но он тебя боялся. И, - недобрая ухмылка, - он ведь тоже погиб. Ты не знал?

- Нет, не знал, - угрюмо ответил Дональд.

Он прекрасно помнил доктора Бонке, который помогал ему исполнять зверский план. И что-то внутри мужчины начало подсказывать ему, что эта смерть как-то связана с Блейдом, как и смерть его товарища.

- Что же ты, Дональд, не интересуешься судьбами тех, кто был твоими соратниками?

- Я не понимаю, к чему ты клонишь, - напряжённо проговорил Дональд, осторожно отступая к двери.

- Не советую бежать, - спокойно произнёс блондин, доставая из-под пиджака пистолет и кладя руку с ним на колени. – В самом начале нашего разговора я готов бы дать тебе фору, но время уже упущено для тебя.

- Зачем ты пришёл? – исподлобья смотря на парня, спросил Дональд.

Блейд отвернулся, смотря в сторону, но продолжая контролировать движения Дональда боковым зрением. Посидев так секунд тридцать, парень вновь взглянул на мужчину, впиваясь в него свинцовым взглядом и говоря:

- А ты как думаешь?

Его голос почти звенел, дребезжал от злости. Дональд сглотнул и сделал не слишком аккуратный шаг в сторону двери, что, понятное дело, не укрылось от глаз Блейда. Легко вскинув руку с пистолетом, блондин направил его в грудь врага.

- Убивать я тебя сейчас не буду, Дональд, - ледяным тоном произнёс Блейд, не моргая, смотря на полицейского. – Но ранить, чтобы не делал лишних движений, могу.

- Тебе это с рук не сойдёт… - прорычал Дональд, поднимая руки, чтобы не провоцировать агрессию со стороны гостя.

- Дональд! – мужчина шумно сглотнул, услышав голос супруги. – Ужин я уже выключила, а сейчас собираюсь в магазин за продуктами. Тебе что-то особенное нужно?

- Нет, Зое, - ответил мужчина, стараясь говорить привычным тоном и бросая нервные взгляды на дверь, боясь, что жена войдёт и увидит всё это, тоже окажется в опасности. – Ничего особенного мне не нужно.

- Хорошо, тогда, я пошла! А ты покорми Анабель, когда она проснётся.

Дональд судорожно сглотнул, глаза его широко распахнулись. Он начал просить супругу:

- Зое, возьми Ану с собой.

- Дональд, она спит.

- Пожалуйста, Зое…

- Дональд, в чём дело? – непонимающе спросила женщина, подходя к самой двери в гостиную. – Почему я должна брать её с собой?

Дональд не ответил. У него не было аргументов в этом споре. Он же не мог сказать беременной супруге, что она впустила в дом убийцу, который теперь целится в него из пистолета.

- Дональд? – вновь обратилась к супругу Зое. – Ты меня слышишь?

- Слышу, - голос комиссара дрогнул.

- В самом деле, что же ты, Дональд, пытаешься отправить дочь на улицу? Можно подумать, мы за ней не присмотрим… - произнёс Блейд, ухмыльнувшись уголком губ и в упор смотря в лицо врага.

Дональд побледнел, и в который раз судорожно сглотнул, широко распахнутыми глазами смотря на блондина перед собой, который выглядел непоколебимо и совершенно спокойно, психопатически спокойно.

- Ты этого не сделаешь… - прошептал Дональд, не моргая, смотря Блейду в глаза. Его брови были напряжённо изогнуты, а в глазах, казалось, вот-вот начнут лопаться сосуды.

В ответ блондин лишь слегка ухмыльнулся.

- Всё, дорогой, я ушла, - произнесла Зое, обувшись и вернувшись к двери в гостиную. – Пожалуйста, не шумите сильно, пока не проснётся Анабель. И не курите в квартире.

- Пока, дорогая, - голос Дональда прозвучал тише обычного и дрогнул, но его жена не стала заострять на этом внимания, решив, что виной тому коньяк, который мужчина распивал со старым другом.

Хлопнула входная дверь. Дональд взглянул в сторону звука, затем вновь перевёл взгляд на Блейда, который целился ему в грудь. Подождав несколько секунд, блондин опустил оружие и снова сел, после чего обратился к полицейскому:

- Сядь, Дональд, нам предстоит долгий разговор.

Решив, что лучше не пытаться спорить, а играть по правилам Блейда, мужчина прошёл к креслу, что располагалось напротив дивана, и сел.

- Молодец, - сухо произнёс блондин. – Я рад, что вы все становитесь такими сговорчивыми, когда видите в моих руках оружие.

- Кто это «все»?

- Энгель Бонке, Ричард Кольбе, Уц Вольф… Глупые смерти. Энгель шёл с ножом по лестнице и упал, - ухмылка, - очень неудачно. Ричард повесился в своей келье. А Уц…

Дональд поморщился. Имя «Уц Вольф» было ему знакомо. Он, как полицейский, не мог быть не в курсе столь странного убийства. Но и здесь он даже не подумал о том, что к гибели парня может быть причастен Блейд. Он был уверен, что мертвецы не могут ходить. А, оказалось, что они умеют ещё и мстить.

- Это сделал ты? – опустив голову, смотря на блондина исподлобья, спросил Дональд.

Блейд усмехнулся, не спеша с ответом, смотря на мужчину дьявольским насмехающимся взглядом.

- Спросишь у них, - наконец-то ответил блондин, пожимая плечами и раскидываясь на диване.

- Больной ублюдок… - прорычал Дональд.

Ухмылка медленно и пугающе сползла с лица Блейда. Он медленно встал и направился к Дональду, который, почему-то, вновь не пытался предпринять попытки к бегству.

Остановившись вплотную с креслом, в котором сидел мужчина, Блейд окинул его ледяным презрительным взглядом, медленно скользя им по его телу. Слишком резко перейдя от медлительности к стремительной атаке, блондин замахнулся и ударил Дональда в лицо с такой силой, что мужчина упал с кресла на пол, приземляясь на колени и закрывая ладонями, в которые закапала кровь из разбитого носа, половину лица.

Блейд несколько секунд посмотрел на мужчину, который стоял перед ним на коленях, пытаясь понять, сломал ли блондин ему нос. А, затем, скривившись, грубо оттолкнул его руки от лица и ударил во второй раз, в третий. На тыльной стороне ладони осталась кровь врага, а он сам склонился, пытаясь перестать видеть лишь темноту и кружащийся хоровод из звёзд и искр.

Вновь дав мужчине небольшую передышку, Блейд несколько раз со всей силы ударил его ногой в живот, после чего вернулся на диван и, удобно раскинувшись на нём, достал сигарету, закуривая.

Дональд лежал на полу на боку, держась за живот, хрипло и часто дыша из-за ударов, что перехватили дух. Всё больше до него доходило осознание того, что Блейд пришёл к нему не просто так. И от осознания этого становилось тошно и страшно. Потому что комиссар Шрёдер понимал, что не один раз перебежал дорогу этому психопату. Единственной его надеждой было то, что Блейд не знает о том, что происходило в больницах с Майклом, о том, что делали с ним с лёгкой подачи Дональда.

Но надежда эта слишком быстро умерла.

- Нравится, когда тебя бьёт тот, кто сильнее? – ледяным тоном спросил Блейд, делая затяжку и резко выдыхая в сторону тугую струю дыма. – Нравится беспомощность?

- Нет… - прохрипел Дональд и привстал, желая сесть.

- Лежать! – рявкнул Блейд так, что задребезжали оконные стёкла.

- Зачем ты пришёл? – слушаясь и не вставая, спросил Дональд, продолжая хрипеть.

- А зачем ты приходил к моему брату? – вопросом на вопрос ответил Блейд, вскидывая бровь.

- Откуда ты…

- Твои подельники – трусы и крысы. Особенно твой товарищ – Ричард. Они сдали тебя с потрохами. Но это неважно. Я задал тебе вопрос и жду ответа.

- Я…

- Или, может быть, лучше переформулировать вопрос? – вновь перебил мужчину блондин. – Спрошу так – какого чёрты ты, тварь, издевался над моим братом и просил своих товарищей-мразей мучить его? М?

Дональд промолчал в ответ, угрюмо смотря в сторону. Подойдя к нему, Блейд с такой силой ударил его ногой по рёбрам, что у него захрустели кости, и он вновь упал, матерясь сквозь зубы.

- Я задал вопрос, - звучно и звеняще произнёс Блейд, ледяным взглядом сверля мужчину.

- Уйди из моего дома, - прохрипел Дональд. – У меня тут дочка… и жена… Прошу тебя.

Блейд не успел ничего ответить, потому что дверь в гостиную отворилась и в комнату вбежала маленькая девочка с очаровательными кудрями светло-русых волос и курносым носиком. Лицо Дональда исказилось болью и безысходностью, страхом, он протянул руку и открыл рот, но не успел произнести и слова.

Блондин ловко подхватил девочку и усадил к себе на колени, спрашивая:

- Ты ведь Анабель, правильно?

- Да, - гордо ответила девчушка, вздёргивая подбородок. – А вы кто?

- Я – старый знакомый твоего отца.

Девочка надула губки, кивая, и повернула голову, смотря на родителя.

- Пап, - протянула девочка, - что с тобой?

- А твой папа упал и ударился, - ответил Блейд после некоторой паузы, в упор смотря на Дональда.

- Папа, тебе больно?

- Нет, Ана, - ответил Дональд, выдавливая улыбку.

- Мы с твоим папой просто играем, - произнёс Блейд. – А в этой игре бывает так, что кто-то ранится.

- А зачем вы в это играете? – задала вопрос девочка, оборачиваясь и смотря Блейду в лицо, он умело переместил пистолет, чтобы тот продолжал оставаться незамеченным малышкой.

Оружие было у Анабель за спиной, что заставляло Дональда чувствовать, как у него стремительно сдают нервы, как лопаются их канаты и нити.

- А зачем мы в неё играем? – повторил вопрос малышки Блейд, смотря на врага.

Помолчав несколько секунд, блондин продолжил, отвечая на свой же вопрос:

- Эту игру очень любит твой папа. Так получилось, что мы начали играть ещё четыре года назад, но продолжили только сегодня.

- Четыре года? Ого! – воскликнула девочка. – Мне всего четыре года… будет скоро.

- Да, наверное, когда мы начинали играть, ты была ещё у мамы в животе, - парень взглянул на Дональда, адресуя последнюю часть высказывания ему: - Так ведь?

- Да, - тихо ответил мужчина, смотря в пол. – Тогда Зое была беременна.

Малышка нахмурилась, дуя губки, не совсем понимая, о чём говорят взрослые. Но расспрашивать ей не захотелось. Вновь извернувшись, она заглянула Блейду в глаза, спрашивая:

- А долго вы с папой будите играть? И можно мне с вами?

Блейд слегка улыбнулся – лишь поднял уголки губ и вновь посмотрел на Дональда, обращаясь к нему:

- Дональд, как думаешь, стоит нам взять в игру твою дочурку?

Мужчина открыл рот, но сказать ничего не успел, потому что блондин продолжил:

- Мне кажется, что стоит. Это сделает нашу «игру», - глаза его сверкнули дьявольским огнём тьмы, - окончательно честной.

- Блейд, прошу тебя… - взмолился Дональд, с безумной надеждой смотря на парня.

- Да, Ана, - произнёс Блейд, - мы возьмём тебя в игру. Но для того, чтобы играть с нами, ты должна следовать правилам.

- Я согласна! – воскликнула девчонка, хлопая в ладоши.

Она отлично выспалась и успела очень соскучиться по родителям за время сна. Ей хотелось играть. Она же не понимала, какие «игры» здесь происходят…

- Первое правило, Ана, - кивнув, сказал Блейд, - ты должна слушаться меня, потому что…

- Вы ведущий сейчас? – предположила малышка.

- Да, - улыбнулся блондин, гладя девочку по волосам. – Я сейчас веду эту игру, потому что в прошлый раз ведущим был твой папа. Это честно.

- Да, честно, - согласилась малышка. – Мы тоже с друзьями меняемся ролями, когда в прятки играем или в семью…

- Рад, что ты всё понимаешь, - улыбнулся Блейд. – Тогда, закрывай уши и не подслушивай. А мы с твоим папой обсудим, как лучше нам играть втроём.

Девочка кивнула и заткнула уши, а заодно и зажмурила глаза, подходя очень ответственно к игре, участницей которой она стала. Как только малышка перестала их слышать, Дональд обратился к Блейду, моля его:

- Прошу тебя, отпусти Анабель…

Блейд промолчал в ответ, ледяным взглядом смотря на мужчину. Комиссар Шрёдер продолжал:

- Блейд, прошу тебя, отпусти Ану, она ни в чём не виновата. Прошу тебя, не трогай её…

Продолжая молчать, сверля мужчину жутким взглядом, блондин поднял пистолет, направляя его малышке в затылок. Дональд побледнел, а глаза его увлажнились. Он открыл рот, чтобы начать молить о пощаде для дочери, но Блейд вновь опередил его, сухо приказывая:

- На колени.

Дональд поспешил исполнить приказ, вставая на колени, складывая руки как для молитвы.

- Блейд, прошу тебя, отпусти её, - просил он, - Ана ни в чём не виновата…

- А Майкл был виноват? – совершенно жутким тоном проговорил блондин. От его голоса у Дональда внутри всё съежилось, принимая обречённость, поддаваясь ей.

- Блейд, прошу тебя…

- Не называй меня по имени, мразь, не заслужил.

- Извини…

Дональд сейчас был готов на любые унижения, только бы спасти свою любимую дочурку и отвести опасность от жены и не рождённого сына.

- Блейд, прошу тебя, требуй, чего хочешь, только отпусти Анабель… - молил Дональд, чувствуя, что вот-вот расплачется.

Малышка продолжая сидеть с закрытыми глазами и ушами, мыча под нос песенку из любимого мультика и не подозревая о том, что на самом деле разворачивается вокруг неё и о том, что она может не дожить даже до момента поступления в первый класс школы.

- А мне от тебя ничего не надо, - равнодушно ответил блондин. - Ты издевался над моим братом и довёл его до того, что он прыгнул из окна. Ты отнял у меня единственного дорогого мне человека…

Блейд выдержал паузу, позволяя Дональду переварить всё услышанное и подготовиться к страшному продолжению, осознать его.

- И теперь я хочу, - продолжил парень, - чтобы ты почувствовал себя на моём месте.

Лёгким движением пальца Блейд снял пистолет с предохранителя, его дуло продолжало смотреть в затылок маленькой Анабель. Парень спросил, смотря на едва не рыдающего врага:

- Ну, как ощущения?

- Блейд, я умоляю тебя, - чуть не плача произнёс Дональд. – Блейд, не трогай её, она тогда ещё даже не родилась, когда я…

- Когда ты… - подсказал блондин полицейскому, когда увидел, что тот давится словами. – Давай же, договаривай.

Дональд не смог выдавить эти слова из себя, давясь ими и сдерживаемыми рыданиями. Но держаться бесконечно он не смог. Слёзы хлынули из глаз, и он согнулся, давясь ими.

Видя состояние Дональда, испытывая к нему лишь презрение и ненависть, Блейд произнёс, ещё больше срывая мужчине и без того шаткие канатики нервов:

- Что, Дональд, боишься, что я твоей малышке мозги вышибу, если ты озвучишь всё то, что делал?

- Блейд, умоляю тебя… - давясь слезами и соплями, произнёс Дональд.

Блейд лишь скривился на мольбу мужчины. Он продолжил:

- Давай же, скажи это: я бил его, я говорил ему отвратительные вещи, я подговорил психиатра, чтобы он выставил его психом и держал в больнице, я подговорил его, чтобы он не позволял медсестрам подзывать Майкла к телефону, когда я звонил, я помог тайно перевести его в больницу к врачу-извергу и санитарам-извращенцам, которые его добили.

Дональд задушено всхлипнул, продолжая сидеть, согнувшись, пряча лицо в ладонях.

- Если ты не ответишь мне, я спущу курок, - холодно произнёс Блейд.

Дональд поднял глаза, переставая плакать и даже дышать. По взгляду блондина, по его голосу было понятно, что он легко исполнит свою жуткую угрозу, не посмотрев, что перед ним невинный ребёнок. Не посмотрев, по сути, как и сам Дональд, который выступал инициатором измывательств над Майклом.

- Я… Я всё скажу, - запинаясь, произнёс Дональд, утирая тыльной стороной ладони нос.

- Зачем ты придумал весь этот план? В чём перед тобой был виноват Майкл?

Дональд всхлипнул, опуская взгляд. Он ответил:

- Я просто думал, что он такой же, как ты. Вы же братья...

- Но мы не близнецы, мы разные.

- Я… Я знаю, просто… я думал, что он тоже станет зверем, как ты.

- Дональд, - перебил мужчину парень, - пока что из нас двоих зверь лишь ты, потому что я до сих пор не спустил курок.

- Но ведь и я не убивал Майкла! – воскликнул на эмоциях Дональд.

- А хотел? – тёмный взгляд смотрит прямо в душу, выжигает её и холодит.

Дональд опустил глаза, смотря в пол, подбирая слова.

- Хотел… - тихо буркнул комиссар Шрёдер.

- За что? Ответь мне Дональд – за что?

- Потому что мне казалось, что он станет таким же, как ты. Генетика, пример и всё такое… А ещё я хотел сделать тебе больно, потому что желал тебе худшего, чем смерть.

- Генетика, - повторил за полицейским блондин, хмыкая. – Если следователь твоей логике, то мне стоит убить твоих детей, потому что они носят твой сучий ген. А за компанию придётся убить и твою красавицу жену, потому что, увы, она не только связалась с такой тварью, как ты, но и носит под сердцем твоего ребёнка.

Дональд подавился воздухом и зажмурился, опуская голову. По щекам его потекли новые едкие слёзы, прокладывая на коже солёно-горькие дорожки.

- Умоляю тебя, Блейд… - проскулил Дональд. – Не трогай Зое и Анабель…

- А Майкл часто тебя умолял оставить его в покое и отпустить?

Дональд всхлипнул, боясь сказать правду – часто.

- Можешь не отвечать, - добавил Блейд. – Я знаю правду.

- Блейд, я не думал, что всё так далеко зайдёт… - попытался соврать Дональд. – Я просто хотел сделать так, чтобы он не стал таким, как ты…

- И ты добился своего, - кивнул блондин. – Он не стал таким, как я. Но, открою тебе секрет, он бы и так не стал таким. Потому твоё «воспитание» - лишь злодеяние и преступление против невиновного. Да, иного и не следовало ожидать от полицейского, у вас всегда своя правда и свои жестокие законы, которые не имеют ничего общего с принципами гуманизма.

- Блейд, прошу тебя…

- Надоело. Скажи что-нибудь другое.

- Умоляю тебя, не трогай мою семью…

- А зачем ты трогал мою? – прорычал Блейд, прищуриваясь, впиваясь взглядом в Дональда.

Мужчина опустил глаза и хотел уже ответить, но Блейд в который раз перебил его, говоря:

- То, что ты сделал, не прощается. Ты не смоешь своей вины даже кровью, но пролить тебе её придётся.

Комиссар Шрёдер поднял взгляд, смотря в глаза блондину, на коленях которого продолжала сидеть его маленькая напевающая диснеевскую песенку дочка.

- Блейд, я…

- Рот закрой и не перебивай меня, - грубо одёрнул мужчину Блейд. – Следовало бы размазать твои мозги по стене прямо здесь, потом дождаться твою супругу и проделать тоже самое с ней. А в конце вечера выложить все ваши тела в шеренгу и, закурив, спокойно поехать домой…

От жутких и тошнотворных слов Блейда у Дональда закружилась голова. И самым жутким было то, что он прекрасно понимал, что этот блондин легко может исполнить свои угрозы, претворить слова в жизнь. Такие, как Блейд, не умеют шутить. Это было понятно по взгляду и голосу, по манере держаться и по тому неуловимо дьявольскому во взгляде, чем были переполнены колодцы его зрачков.

- Но, так и быть, - продолжил говорить Блейд. – Я убью только тебя, - он зловеще ухмыльнулся и добавил: - Для начала. И заметь, тварь, несмотря на всё то, что ты сделал, я щажу психику твоей дочки. Потому я даю тебе шанс покинуть дом и умереть вдалеке от семьи, чтобы твоя Ана не стала психопаткой, увидев, как родному папочке вышибают мозги. А дорогая супруга не родила раньше времени и не попала в больницу с нервным срывом. Хотя, - жуткая ухмылка, - ты только представь себе, какая это была бы ирония? Ты желал спасти Майкла от того, чтобы он стал таким, как я, но такой становится твоя старшая дочь. Ты заточил моего брата в психушку, а потом твоя дорогая супруга попадает туда же и кидается на мягкие стены, потому что слетела с катушек, увидев на стене гостиной послание, написанное твоей кровью и мозгами, а ещё части тебя, разбросанные по всей квартире. Думаю, голову твою я бы положил в детскую кроватку…

Анабель заёрзала и громко спросила, не открывая ушей:

- Долго ещё сидеть? Я в туалет хочу.

- Блейд, прошу тебя, - взмолился Дональд, - поехали, куда скажешь. Делай со мной, что хочешь, но только не трогай мою семью…

Взглянув на мужчину, Блейд убрал ладошки девочки от её ушей, отвечая на её вопрос:

- Иди, Ана.

Как только он ссадил малышку на пол, она убежала из комнаты. Блейд вернул своё внимание к Дональду.

- Нам стоит успеть уйти, пока твоя дочь в туалете, - холодно произнёс блондин. – Вставай и на выход. И без глупостей.

Дональд кивнул и встал, покидая гостиную и направляясь к входной двери. Они вышли на улицу и сели в машину. Комиссар Шрёдер молчал, отрешённо смотря перед собой, боясь спугнуть милость Блейда и вновь навлечь его гнев на свою семью. А Блейд, в свою очередь, совершенно равнодушно смотрел на дорогу, ведя автомобиль и увозя их всё дальше от дома, в котором жил Дональд и его родные.

А в это время Анабель, вернувшаяся в гостиную, никак не могла понять, куда же подевался папа и его друг.

«Наверное, они решили поиграть в прятки, - решила девочка. – Пойду, поищу!».

Она убежала на поиски родителя и его гостя, наивно полагая, что они всё ещё в доме и что всё будет хорошо, а игра является лишь игрой…

Блейд взял для поездки к Дональду «рабочую» машину, на которой всегда забирал его Винсент, потому его лицо и лицо комиссара Шрёдера надёжно скрывала угольная тонировка, а знаковые номера говорили о том, что автомобиль этот лучше не запоминать, если не желаешь навлечь на себя и своих близких проблем.

Через сорок минут они выехали достаточно далеко за город. Блейд свернул в лес, несколько раз поворачивая и останавливаясь. Ничего не сказав, парень вышел из машины и взял из багажника лопату, после чего открыл дверцу со стороны Дональда, сухо бросая ему:

- Приехали. Выходи.

Мужчина вышел из машины, оглядываясь по сторонам. Вокруг был лес, в котором при желании можно было достаточно просто затеряться. Он был тренированным человеком, служба обязывала, потому шансы убежать от Блейда у него были отличные.

Он обернулся на парня и Блейд, словно прочитав в его глазах зарождающийся план побега, произнёс:

- Копай, - он бросил к его ногам лопату и достал пистолет. – А я с тобой буду в это время разговаривать, чтобы нескучно было, и стимул был.

- Ты хочешь, чтобы я…

- Вырыл себе могилу? – предположил Блейд и тут же добавил: - Да, ты всё правильно понял.

Дональду ничего не осталось, кроме как взять лопату и начать копать. Земля поддавалась удивительно легко, а яма стремительно росла, становилась глубже и шире слишком быстро.

- Надеюсь, ты не выкинешь ничего этакого, - произнёс Блейд, стоя позади Дональда, куря и наблюдая за тем, как он трудился. – Потому что, если ты попытаешься напасть на меня, я жестоко тебя накажу, как и всех твоих близких.

- Они ни в чём не виноваты…

- А у меня был хороший учитель, который научил меня трогать невиновных. Не знаешь, кто это был?

- Я не хотел, Блейд…

- Вот и я не захочу, - равнодушно ответил блондин. – Не захочу, но сделаю, как и ты. А потом приду на ваши могилы и скажу: «Я не хотел вас убивать, так вышло, вы сами виноваты».

- Блейд, прошу тебя…

- Рот закрой, - грубо и сухо одернул мужчину блондин. – Я не бог, чтобы меня молить о чём-то. А жаль. Потому что, будь я богом, я бы не позволил такой твари, как ты, появиться на свет. Как видно, иногда аборт является просто необходимой операцией, чтобы потом не страдали невинные.

- Не тебе говорить о невинности, - прошипел Дональд и тут же пожалел.

Блейд слишком быстро оказался прямо за его спиной и легко выхватил из его рук лопату, после чего ударил ею мужчину по голове, сваливая его в уже достаточно глубокую яму. Дональд рухнул вниз, голова его трещала и кружилась, сознание было мутным, но оно было.

Дождавшись, когда комиссар Шрёдер отойдёт от удара и начнёт шевелиться, блондин направил дуло пистолета на его ноги, по очереди простреливая обе коленные чашечки. Мужчины взвыл от боли, корчась на дне ямы-могилы. Длинный глушитель сделал выстрелы практически бесшумными, даже вороны, сидящие на ветвях в ожидании обеда, не сорвались со своих насиженных мест.

- Сука… - шипел Дональд, катаясь по дну ямы, перемазываясь в грязи. Он стонал и кривился от боли, матерился, потому что боль от простреленных колен была адской. – Сукин сын!

- Меньше слов, комиссар Шрёдер, - холодно произнёс Блейд, - потому что мои люди только и ждут сигнала, чтобы нанести визит твоей семье.

- Какие ещё твои люди? – продолжая кривиться от боли, спросил полицейский.

- Ты слышал про Йохана Циммермана? – по глазам мужчины было видно, что это имя ему известно. – Полагаю, что да, - добавил блондин. – Так вот, Дональд, уже два года я занимаю его место. Собственно, так я и вышел из тюрьмы. Не ожидал?

- Твою мать… - шокировано выдохнул Дональд.

Блейд и раньше был жутко опасным, но раньше на него можно было найти управу: у него был Майкл и его можно было посадить в тюрьму, привлечь к ответу, если, конечно, сначала поймать. Но теперь его вообще не могло ничто остановить: полиции он больше не боялся, потому что полиция боялась иметь дело с империей мистера Циммермана, а Майкла, который давал Блейду границы, больше не было. Получается, Дональд и его соратники сами сделали Блейда близким к дьяволу, отняв у него человеческую часть души и дав огромную власть.

Ничего не сказав, блондин вновь выстрелил, проделывая вторую дырку в правой ноге Дональда, стреляя пониже колена.

- Ещё одно слово и твоей дорогой супруге сделают кесарево сечение без наркоза прямо на кухонном столе. Её, пожалуй, я прикажу оставить в живых, а вот отродье твоё заберу себе и буду с ним развлекаться, как ты с моим братом.

- Не смей этого делать, сука! – закричал Дональд, пытаясь встать и кидаясь на стенки ямы, падая и причиняя себе ещё большую боль, забивая сквозные раны грязью. – Ты исчадье ада! Тебе это с рук не сойдёт!

Равнодушно выслушивая брань Дональда, Блейд достал мобильный телефон и, набрав номер, приложил аппарат к уху.

- Заходите, - сухо приказал блондин в трубку.

Без объяснений поняв, что кроется за этим холодным приказом, Дональд попытался встать, вновь упал, подполз к краю ямы, у которого стоял Блейд, складывая руки в молитвенном жесте, умоляя:

- Блейд, прошу тебя, пощади их. Они… Они не виноваты. И… И это не было моей идеей!

Блейд вопросительно вскинул бровь, теперь уже с интересом смотря на мужчину в яме.

- Временно отбой, - произнёс блондин в трубку.

Он блефовал. Он приехал «в гости» к Дональду в одиночестве и никому сейчас не звонил. Он продолжал держать свою месть в тайне от подчиненных даже несмотря на то, что каждый бы из них согласился ему помочь. Это было его личным делом. А личное с работой Блейд мешать не привык.

- Что ты сказал? – переспросил парень, сверля мужчину взглядом.

- Это было не моей идеей, - пробурчал себе под нос Дональд, втягивая голову в плечи.

- Говори внятно! – рявкнул блондин.

- Это было не моей идеей – мучить Майкла, я лишь исполнял просьбу!

- А чьей это было идеей?! – криком спросил Блейд и крик его эхом разнёсся по лесу, отражаясь от стволов деревьев, звеня между ними.

- Евы… - неразборчиво произнёс Дональд, смотря вниз.

- Какой Евы?

Дональд не ответил, продолжая смотреть вниз, словно забыв, как нужно разговаривать.

- Какой Евы?! – оглушительно рявкнул Блейд, вновь спуская курок, всаживая несколько граммов свинца в правое плечо мужчины. – Отвечай, тварь!

- Евы… - кривясь о боли и держась за пробитое плечо, хрипло произнёс Дональд, - Сарториус.

Блейд изменился в лице. Он продолжал смотреть на Дональда, но не видел его, его брови были нахмурены, а в глазах отражалась отвратительная помесь из эмоций и отрицаний. Он никогда бы не подумал, что эта девушка приложила руку к страшной смерти его брата, но едва ли комиссару Шрёдеру есть смысл врать.

- И зачем ты ей помогал? – ледяным тоном спросил блондин.

- Ты мучил её и едва не убил.

- Я её не мучил, - сухо одёрнул мужчину парень.

- Я... Я просто был очень зол на тебя и на Майкла, он ведь тоже был там. Вы, можно сказать, плюнули в лицо всей полиции. Это очень оскорбительно. Потому я и решился помочь Еве отмыть нашу профессиональную честь. А ещё... Ещё я любил Еву, много лет любил. И сейчас продолжаю очень хорошо к ней относиться.

- А как же Зое?

- Это другое. Не важно. Мне кажется, сейчас нет смысла объяснять различия в моих чувствах к ним. Смысл в том, что не один год я испытывал сильную симпатию к Еве и потому решил помочь ей отомстить за себя. Я не думал, что это зайдёт так далеко…

Дональд ещё что-то говорил: говорил о том, что он не желал доводить Майкла до самоубийства, хоть и не особо задумывался над тем, чтобы не сломать его, умолял Блейда пощадить его жену и детей…

Блейд равнодушно слушал его, смотря остекленевшим взглядом в сторону. А потом просто направил дуло пистолета ему в лицо и спустил курок. Пуля вошла в лоб мужчины, моментально гася его сознание. Он упал на спину, смотря уже навеки застывшим взглядом на голубое небо с барашками облаков и кронами ещё лысых деревьев, что качались на его фоне.

Безразлично взглянув в застывшее лицо комиссара Шрёдера, Блейд подобрал брошенную лопату и, развернувшись, направился к машине. Рука до боли сжимала черенок лопаты, а в голове парня сидела одна единственная мысль, что жужжала, как тысячи пчёл: «Я найду тебя, Ева».

Глава 19

Я почувствовал, как ненависть пробуждается во мне.

Преклони колени, очисть камень от листвы.

Я брожу там, где тебе меня не увидеть, –

Я жду и кровоточу внутри своей скорлупы...

Slipknot, Wait and bleed©

Блейд ворвался в свой дом чёрной тенью и смертоносным смерчем, ураганом, который мог снести всё на своём пути, даже не заметив преграды. Глаза блондин бегали, взгляд яростно блестел, лихорадочно сверкая даже в темноте. Он окинул безумным взглядом простор гостиной и, одним точным движением захлопнув входную дверь, устремился вверх по лестнице. Его чёрный расстегнутый плащ развевался от стремительного шага – почти бега, так напоминая о тех забытых супергероях, которыми все восхищаются в детстве.

Резким движением открыв дверь своего кабинета, едва не выдёргивая из несчастной двери ручку, парень прошёл в комнату и достал мобильный телефон, ища нужный ему номер. Уже было почти одиннадцать вечера – не самое подходящее время для звонков и, тем более просьб. Но Блейду было плевать. И просить ни о чём он не собирался, а собирался требовать.

Набрав номер, блондин приложил телефон к уху, нетерпеливо притопывая ногой, поджимая губы. На звонок наконец-то ответили и сонный голос на том конце связи произнёс:

- Алло?

- Здравствуй, Дилан. Мне нужна твоя помощь.

- Сейчас? – зевая, спросил парень на том конце связи, который в который раз уснул перед ноутбуком. – Блейд…

- Сейчас же, - сухо и грубо отрезал блондин.

- Мне приехать? Ты же знаешь, я сейчас в Токио…

- Мне всё равно, где ты. Мне нужно, чтобы ты достал информацию на интересующего меня человека. Насколько я помню, ты легко можешь сделать это из любой точки мира. Или я ошибаюсь?

- Нет-нет, - поспешил заверить в своём профессионализме Блейда Дилан, садясь и окончательно просыпаясь. - Я всё сделаю. Скажи имя и уже к завтрашнему вечеру я буду знать об этом человеке больше, чем он сам. А, если скажешь ещё и фамилию или какие-то контактные данные, то и раньше.

- Записывай.

Дилан кивнул, откладывая телефон и включая гарнитуру, чтобы освободить руки. Открыв блокнот в ноутбуке, он приготовился печатать.

- Слушаю, Блейд.

- Мне нужна Ева Сарториус 1985 года рождения. Родилась 30 апреля. До 2012 года жила в Берлине, дальше не знаю.

Блейд слегка поморщился, удивляясь, что легко, на ходу, вспомнил не только год рождения Евы, что было несложным с учётом того, что они были одногодками, но и день её рождения.

- Что-то ещё? – поинтересовался Дилан.

- Остальное мне скажешь ты. Мне нужно всё: чем живёт, где бывает и так далее.

- На это может уйти больше времени, но, думаю, больше трёх дней это у меня не займёт.

- Три дня не так много. Главное, чтобы ты сделал свою работу качественно и в её результате я узнал об этой девушке больше, чем о ней знает родная мать. Намного больше.

- Конечно, - вновь зевнув, ответил Дилан, открывая несколько вкладок браузера, готовясь к поиску «досье» на Еву. – А можно узнать, кто она?

- Не важно, - сухо ответил Блейд, поджимая губы.

- Перебежала дорогу?

Дилану был двадцать один год, что объясняло некоторые моменты, которые он позволял себе в общении с Блейдом, он ещё просто не успел дорасти до понимания того, что перед некоторыми людьми нужно прыгать на задних лапках. А ещё, как и престало каждому гению, коим являлось это молодое компьютерное дарование, Дилан был немного не от мира сего. Его миром была комната с задёрнутыми шторами и бесконечное пространство интернета, в котором он мог пропадать целыми сутками, не замечая смены для и ночи. Свет солнца ему заменяло голубое свечение ноутбука, а посиделки с друзьями – общение с голосовым помощником. Этот парень был тем ещё чудаком, впрочем, именно это Блейда и привлекло в нём. Такие люди бывают преданы своему делу намного сильнее, чем жизни, что блондину было только на руку. А асоциальность Дилана свидетельствовала о том, что он не станет противиться воле начальника и пытаться кого-то спасти, поступить честно. Для него люди были лишь информацией и изображениями из тысяч пикселей на экране. Идеальный шпион, прирожденный хакер.

- Да, - сухо ответил Блейд на вопрос подчиненного. – Она очень подпортила мне жизнь…

- Тогда, я постараюсь найти на неё информацию как можно скорее.

- Будь добр.

- Это всё?

- Всё, - кивнул Блейд и, не попрощавшись, отклонил вызов.

Сжав аппарат в руке, блондин несколько секунд смотрел в стену, словно желая пробить её взглядом, прожечь. Внутри медленно, но верно поднималась ядовитая волна чёрной ртути, что всё больше разогревалась, обжигая нервы и вены, готовясь вскипеть и взорваться смертоносным вулканом.

Блондин опустил руку с телефоном, продолжая смотреть в стену, чувствуя, как сердце начинает стучать в груди всё мощнее, словно желая пробить клетку рёбер и сбежать прочь, отправиться в путь самостоятельной мести тем, кто сделали его больным. Дыхание становилось всё более глубоким, его волны высоко поднимали грудь и ветром вырывались в пространство комнаты, затихая в её стенах. Взрыв близился, взрыв был близок, как никогда…

Не смотря, Блейд бросил телефон на диван, разворачиваясь и подходя к тяжёлому массивному столу. Он провёл по столешнице ладонью, словно стирая невидимую пыль.

«Никогда бы не подумал, что ты такая тварь, Ева», - подумал парень, отнимая ладонь от стола, делая всё медленно, размеренно.

Но медлительность и спокойствие внутри Блейда слишком быстро сошли на нет, уступая место совершенно другим эмоциям.

«Я щадил тебя, а ты…», - вновь мелькнуло в голове блондина.

Он не закончил мысль, хватая со стола лампу и запуская её в стену, говоря уже вслух, почти крича:

- Я тебя жалел, а ты так поступила! Тварь!

Под руку парня попалась мышка, которую он одним резким движением оторвал от ноутбука и швырнул в сторону.

- Я не трогал тебя! Я жалел тебя и даже думал отпустить! А ты убила моего брата!

Он отшвырнул в сторону стул, который опрокинулся и по инерции проехался вперёд, к двери. Одним резким движением Блейд смёл со стола большую часть аккуратно сложенных документов в идеальных папках.

- Сука, - уже не крик, уже какое-то животное шипение. – Нужно было убить тебя сразу. Какой же я идиот…

Ноутбук тоже отправился в полёт, но до стены не долетел, удачно приземляясь на спинку дивана и соскальзывая на его сиденье.

- Идиот и слабак, – продолжал шипеть блондин, методично круша собственный кабинет. – Я щадил тебя, потому что помнил, потому что мне было тебя жаль! Я не хотел причинять тебе лишнюю боль, потому что ты была виновата передо мной лишь в том, что была честна, в отличие от большинства своих коллег-оборотней! Но оказалось, что ты намного хуже…

В стену полетела папка с документами, рассыпаясь белоснежными листами по полу. Блейд рваными движениями стянул с себя пальто, швыряя его на диван, как какую-то ненужную тряпку.

- Тварь, - очередной ядовитый рык. – Чего и следовало ожидать. Ещё тогда, когда у тебя хватило духа перерезать Майклу горло, мне стоило понять, что ты не остановишься ни перед чем. Такие, как ты, не умеют проигрывать. Но я тоже.

В стену полетел бокал, хранивший аромат коньяка, который Блейд оставил здесь вчера вечером. Мелкие острые осколки усыпали пол.

- И теперь я тебя найду, - взгляд чернеет, становится жутким, нечеловеческим. – И убью. Я сделаю так, что ты сама будешь молить о смерти, сделаю твою жизнь адом. Пришло время забрать свою доброту к тебе обратно и исправить ошибки. Таких, как ты, не жалеют. С таких, как ты, заживо сдирают кожу.

Произнеся это, Блейд взял бутылку коньяка и, замахнувшись, отправил в полёт. Бутыль с остатками янтарного напитка на скорости врезалась в дверной косяк, разлетаясь мелкими острыми осколками и пугая до крика Лили, что услышала шум и решила заглянуть в приоткрытую дверь.

Женщина вскрикнула, закрывая руками лицо, на которое попали несколько капель благородного напитка. Услышав это, увидев домработницу, Блейд опустил руку, замирая, не моргающим тёмным и пронзительным взглядом смотря на прислугу.

Поняв, что в неё больше ничего не полетит, Лили отняла руки от лица, немного испугано смотря на Блейда. Парень стоял, сверля совершенно тёмным взглядом домработницу, казалось, прожигая её насквозь, как лучом лазера. Грудь его высоко вздымалась, зрачки были расширены до предела, отчего его янтарные глаза казались сейчас чёрными. У него был взгляд истинного демона, чистого зла.

Лили сглотнула, опуская взгляд, цепляясь им за руки блондина со вздутыми венами, в которых кипела яростью кровь. Вновь подняв взгляд, она взглянула парню в глаза. Этот взгляд гипнотизировал и вгонял в оцепенение, трепет, не позволяя отвернуться. Женщина почувствовала какой-то совершенно непонятный животный страх, который зародился где-то в районе солнечного сплетения и стремительно запускал свои щупальца-метастазы в вены и более мелкие сосуды, холодя кровь.

Лили не могла выдавить из себя и слова, широко раскрытыми глазами смотря на своего работодателя, не понимая причин его ярости, что разнесла в руины шикарный кабинет, и своего странного страха, повода которому, казалось бы, не было. Женщина не боялась Блейда с логической точки зрения, она не опасалась того, что он поднимет на неё руку или сделает нечто более худшее, но на уровне тёмного бессознательного ей становилось по-настоящему жутко рядом с ним. Становилось всё страшнее с каждым днём, с каждым тёмным взглядом блондина.

- Блейд? – осторожно обратилась к парню женщина. – Что здесь произошло?

Блондин не ответил, продолжая стоять на месте, сверля жутковатым и совершенно непонятным взглядом прислугу. Сглотнув, женщина сделала два осторожных шажка вперёд, вновь обращаясь к парню:

- Блейд, что с тобой происходит? Зачем ты опять громишь дом?

И снова тишина в ответ. Лили уже начала всерьёз беспокоиться за психическое здоровье Блейда, который вёл себя более, чем странно: то круша дом, то застывая восковой фигурой и забывая, как разговаривать. Она понимала, что парень слышит её и прекрасно понимает смысл слов, взгляд его был каким угодно, но точно он не был неосмысленным! И от этого становилось ещё страшнее, потому что Блейд прекрасно всё понимал, а вот она не понимала ничего из того, что крылось за темнотой его невероятно тяжёлого взгляда.

- Блейд… - вновь открыла рот Лили, желая достучаться до парня, который выглядел сейчас как настоящий псих.

Но она не успела договорить. Блейд в несколько шагов преодолел расстояние до домработницы и отвесил ей звонкую пощёчину. Голова Лили мотнулась в бок, а волосы упали на лицо, налипли на напомаженные красноватым блеском губы. Она схватилась рукой за покрасневшую от удара щёку, поднимая на Блейда испуганный, совершенно непонимающий взгляд.

- Лили, не нужно, - проговорил Блейд, качая головой.

- Что «не нужно», Блейд? – пискнула Лили, её голос подскочил от шока на несколько октав. – Я просто хотела узнать, всё ли с тобой в порядке. Ты ведёшь себя так странно в последнее время…

- Да, - неожиданно согласился блондин, кивая.

Он немного отошёл и сунул в рот сигарету, подкуривая и нервно и так глубоко затягиваясь крепким дымом.

- Я не в порядке, - добавил Блейд, снова впившись взглядом в глаза домработницы. – Но это не важно. Я сам справлюсь с этим. И твои слова ничем мне не помогут.

- Иногда, если поговорить, может стать легче… - неуверенно произнесла Лили.

- Если ты действительно хочешь мне помочь, будь добра – замолчи, - ледяным тоном ответил Блейд.

Он сделал подряд три быстрые затяжки и раздавил окурок в пепельнице, после чего вновь повернулся к Лили, выдыхая дым в её сторону.

- Блейд, я действительно хочу тебе помочь, - произнесла Лили, делая ещё два несмелых и маленьких шага в сторону блондина, нервно заламывая руки.

Парень взглянул на домработницу, слегка вскидывая бровь. В его глазах сверкнул дьявольский огонь, знаменующий зарождение очередного плана.

- Хочешь мне помочь? – переспросил блондин, меняя тон, складывая руки на груди.

- Очень. Блейд, ты для меня не чужой человек. Ты и Майкл…

- Майкла больше нет, - сухо перебил домработницу Блейд.

Лили в немом шоке приоткрыла рот. Получив в самом начале их возобновившегося сотрудничества несколько достаточно резких и грубых ответов на свои вопросы о младшем Билоу, наткнувшись на вспышки агрессии со стороны Блейда, женщина оставила попытки узнать что-то о Майкле, полагая, что братья просто поссорились и потому Блейду, который души не чаял в младшем, было неприятно и больно о нём говорить.

Их ссора выглядела не слишком логично и убедительно, но Лили нужно было как-то оправдать для себя отсутствие Майкла в доме и восполнить тот недостаток информации, который обеспечил ей Блейд. Но она даже подумать не могла о том, что с Майклом что-то случилось.

- Что значит «его больше нет»? – дрогнувшим голосом спросила Лили.

- То и значит, - ледяным тоном ответил парень. – Он умер. Вернее, его убили. Погубили.

- Как?... – Лили в шоке и неверии закрыла ладошкой рот, широко распахнутыми глазами смотря на блондина перед собой.

Блейд сейчас впервые с момента смерти Майкла говорил о нём без боли и горечи, разъедающей нервы тоски. В его голосе были лишь сталь, холод тысяч Антарктид и тихая лютая ненависть, которая могла уничтожить без оружия, стерев с лица земли одной лишь волной энергии.

- Блейд, как так получилось? Когда?

- Четыре года назад. И хватит об этом, - Блейд нахмурился, выражая недовольство расспросами домработницы. – Ты хотела знать правду – теперь ты её знаешь.

- Какая сука могла поднять на него руку?

- Согласен с тобой. И рад, что ты так считаешь. Надеюсь, - в глазах вновь блеснул жуткий огонь, а на губах скользнула ухмылка, - ты не отступишься от своих слов и впредь.

- Ты о чём, Блейд?

- Не важно. Сейчас не время говорить об этом.

- Но, Блейд…

Блондин вновь слишком резко оказался совсем близко и, развернув Лили, прижал её спиной к шкафу, зажимая между собой и его стенкой. Женщина напряжённо сглотнула, видя перед собой лицо Блейда, видя его странный, пробирающий до костей взгляд.

Парень совсем слегка отодвинулся и упёрся рукой в шкаф сбоку от левого плеча Лили, загораживая ей отход в эту сторону.

- Блейд, в чём дело? – спросила женщина, находя в себе силы и смотря парню в глаза.

- Ты говорила, что хочешь помочь. Я с радостью приму твою помощь, но совсем не словами.

Вариантов помощи, о которой говорил Блейд, могли быть сотни, но Лили сразу поняла, что имеет в виду блондин. Продолжая смотреть ему в глаза, женщина взяла его ладонь, кладя себе на талию, показывая, что она всё поняла и что она согласна.

Блейд не проронил ни слова, ни звука, резко придвигаясь, прижимаясь всем телом к телу Лили и вжимая её в спинку шкафа, что тихо затрещала, намекая на то, что может и провалиться под их напором.

В этот раз места нежности не было. Блейд почти до крови целовал Лили, кусал, сжимал её нежно-молочное тело до синяков на коже, вжимал в стенку шкафа так, что тот не переставал трещать.

- Блейд, Блейд… - попыталась достучаться до парня женщина, хлопая его по плечу.

- Что? – зло спросил блондин, отодвигаясь и заглядывая домработнице в глаза.

Его глаза бегали, казалось, что его лихорадило, а из-за огромных зрачков радужек совсем не было видно.

- Тут повсюду осколки, - произнесла Лили, указывая чуть дрожащей рукой на пол, - нам лучше пойти в другую комнату.

Ничего не ответив, Блейд взял её за руку и почти силой повёл за собой. Лили едва поспевала, потому что он шёл очень быстро, а у неё ноги совсем заплетались. Тёмно-серый, почти чёрный кардиган соскользнул с её плеч и теперь напоминал путы на руках, бретели белой майки всё время падали, словно желая оголить тело как можно скорее, а чёрные укороченные брюки-клёш вдруг начали казаться совершенно неудобными.

Блейд завёл Лили в свою спальню. Они подошли к кровати, и Лили потянулась к парню, желая вновь прикоснуться к нему. Ей так хотелось помочь ему, успокоить, пусть такая «помощь» в простонародье и зовётся блядством. Она была всего на четыре года старше Блейда, но, порой, она испытывала к нему какую-то почти материнскую любовь. Это смотрелось странно и даже отвратительно с учётом того, каким образом она собиралась помочь ему. Верно, психоаналитики и король их – бессмертный дедушка Фрейд могли бы многое узреть в этой страсти и многое сказать по этому поводу.

Рука женщины не успела коснуться Блейда, когда парень толкнул её в плечо, усаживая на кровать. Взгляд его стал ещё более ледяным, Лили даже показалось, что в нём скользнуло презрение к ней. Верно, она его заслуживала.

Ничего не говоря, блондин стянул с Лили кардиган, швырнул его в сторону, задрал майку до подмышек, но снимать полностью не стал, переключаясь на собственную одежду. Женщина самостоятельно сняла майку, завела руки за спину, собираясь расстегнуть бюстгальтер, но замерла, наблюдая за тем, как Блейд раздевался. Умело справившись с мелкими пуговицами на рубашке, парень стянул её, бросая на пол.

Лили невольно залюбовалась его телом, вновь залюбовалась. Что-то было неподражаемо прекрасное и притягательное в этом парне, а его холодная безразличность, с которой он общался со всеми, лишь добавляла ему непонятной загадочной привлекательности. Каждую влёк этот ледяной король, потому что каждая девочка/девушка/женщина в душе является немного Гердой и желает растопить сердце своего Кая.

Взгляд женщины скользнул по татуировкам на груди и ключицах Блейда, по рисункам на его руках. Они так оттеняли его загадочную красоту и сочетались с идеальной загорелой кожей, что хотелось прикасаться к ним снова и снова, обвести пальцами каждый завиток и каждую мелкую деталь этих рисунков, что чернилами сидели под кожей.

Но Лили вновь не успела исполнить своё желание и прикоснуться к парню. За то время, что она любовалась им, Блейд успел полностью раздеться. Шагнув к Лили, парень толкнул её в плечо, укладывая на спину, расстегнул ширинку на её штанах и легко вытряхнул её из них. Брюки отправились на пол и к ним очень скоро присоединились носки и трусики.

Выгнувшись, Лили завела руки за спину, самостоятельно снимая лифчик и опуская его на пол. Она лежала на спине, согнув ноги в коленях и сведя их. Круглая мягкая грудь часто вздымалась, она смотрела на Блейда из-под полуопущенных ресниц.

Женщина протянула руку, призывая Блейда дать ей ладонь и присоединиться к ней. Парень дал ей руку и забрался в постель, но в последний момент, когда она потянулась к нему за поцелуем, готовясь принять его в свои объятия, он ловко и легко перевернул её, укладывая на живот.

Лили ничего не сказала, лишь прикусила губу, почувствовав скольжение горячей ладони вверх по своему бедру, которое просило её развести ноги. Она исполнила эту немую просьбу. И закрыла глаза, вздыхая, когда ладонь блондина скользнула на её ягодицы, оглаживая, сжимая.

Намяв аппетитную попку Лили, Блейд отвесил ей шлепок по правой ягодице. Молочная кожа тут же покраснела. Парень усмехнулся и шлёпнул во второй раз. Лили прикусила губу, ей нравились эти шлепки, и это казалось ей таким неправильным.

Положив ладонь левой руки на ягодицу женщины, сжав аппетитную плоть, второй рукой блондин скользнул ей между ног, проводя подушечками пальцев между влажных половых губ, а, затем, ведя обратно, касаясь скользкими от её же смазки пальцами сфинктера Лили, массируя чувствительное мышечное кольцо.

Лили сглотнула, боясь произнести хоть слово или даже открыть глаза. Ласки сзади будоражили, а лёгкая боль, которая осталась после звучных шлепков, добавляла ситуации огня и перца. Эти желания были постыдны, но Лили сейчас хотелось подчиниться ещё больше, полностью отдаться в руки того, кто знает, как нужно управлять.

Через пару минут женщина окончательно потерялась в своих ощущениях, разомлела, уносясь куда-то далеко-далеко. Видя такое состояние Лили, Блейд развёл её ноги шире и утроился меж ними, накрывая её своим телом, так и оставляя её лежать на животе. Шелест упаковки презерватива и Лили чувствует, как в неё проникает обжигающий член: совсем чуть-чуть, всего на несколько сантиметров. Слишком медленно, слишком горячо. Женщина, забывшись, сама поддаётся бёдрами назад, чтобы подогнать парня.

Блейд не позволяет ей перехватить инициативу и резко входит в неё до основания, придавливая к кровати, срывая с губ протяжный стон, который слегка заглушил матрас, в который лицом упала Лили, почувствовав, как её «пронзили колом».

Не став делать передышек и переходов, Блейд двинулся назад и снова вперёд, резко покидая тело любовницы и вновь врываясь в него, заставляя Лили сходить с ума от острого удовольствия, которое бывало только с ним, с Блейдом.

Она подняла голову, открывая рот, желая что-то сказать, но у неё получалось лишь хватать ртом разгоряченный воздух. С каждым толчком в глубине себя Лили всё больше чувствовала, как у неё внутри закипает кровь и какие обворожительно тёплые волны наслаждения проходят по телу под кожей. Потерявшись в словах, которые застряли где-то у основания горла, забыв все буквы, Лили закусила губу и, зажмурив глаза, вновь упала лицом в матрас, пачкая простынь своим блеском, остатки которого ещё сохранились на её искусанных губах.

Блейд врывался в тело Лили быстро и невозможно глубоко, слыша её стоны, порой, переходящие в скулёж, но не обращая на них внимания. Её удовольствие для него сейчас было вторичным, ему просто хотелось спустить пар, а человечество ещё не придумало для этого лучшего средства, чем секс.

Стиснув бёдра Лили до синяков, Блейд дёрнул её на себя, заставляя её встать на четвереньки, начиная проникать в неё ещё быстрее и глубже. От каждого толчка женщину швыряло вперёд, но Блейд крепко удерживал её на месте, не позволяя своему огненному органу выскользнуть из неё. Их бёдра сталкивались с характерными звуками, а вздохи Лили звучали невероятно пошло, заполнив пространство спальни, в которой вдруг стало слишком душно.

- Блейд… - проскулила Лили, кусая губы, жмуря глаза.

Блондин ничего не ответил, нажимая Лили между лопаток, заставляя её встать раком. Ладонь его переместилась выше и зарылась в белокурую шевелюру женщины, сжимая, давя её к матрасу и не позволяя ей предпринять даже попытку к тому, чтобы сменить позу, разогнуться.

Такая поза была унизительной, но сделала проникновение ещё более приятным, зарождая внизу живота искры, которые совсем скоро взорвутся оглушительными залпами салютов.

Блейд закрыл глаза, безотчётно вбиваясь в тело Лили, чувствуя, что ему осталось немного и наконец-то наступит долгожданная разрядка, что подарит опустошение хотя бы на пару минут. Он услышал, как заскулила женщина под ним, а судорожные сокращения её внутренних мышц освидетельствовали о том, что она достигла финала и теперь распадалась на частицы, разбиваемая волнами наслаждения.

Блондин стиснул зубы, полностью отстраняясь от реальности, концентрируясь на своих ощущений и достигая пика через каких-то пять толчков.

Совершив ещё несколько поступательных движений, максимально растянув приятнейшие ощущения, что имели гадостливое свойство покидать тело слишком быстро, Блейд вышел из Лили и лёг на спину, смотря в потолок, переводя дыхание.

Он позволил себе совсем недолгую передышку, Лили только успела сесть и убрать разметавшиеся волосы с лица, когда парень встал и надел трусы, после чего подошёл к окну и открыл его, впуская в душное помещение порыв проказливого холодного ветра.

Взяв из упаковки, которая всегда хранилась на подоконнике, сигарету, Блейд подкурил и, затянувшись тяжёлым дымом, шумно выдохнул его сизое облако в открытое окно, в прохладную весеннюю ночь. Завернувшись в одеяло, Лили подошла к блондину сзади, несмело протягивая руку и осторожно касаясь его плеча.

Она на клеточном уровне чувствовала ту едкую и ядовитую боль, которая царила в душе парня, убивая её, расчленяя на мелкие жалкие части. Ей так хотелось обнять его, прижать к себе, успокоить. Он ведь по-прежнему оставался тем маленьким мальчиком, которым был когда-то. Он ведь не хотел так быстро взрослеть, ему просто не оставили другого выбора. Он не дожил своё детство, не доиграл и не сумел в полной мере насладиться этой беззаботной порой, плавно перейти от неё к подростковой развязности, а, затем, к взрослой осознанности. Он просто стал взрослым. В один момент. Потому что по-другому было нельзя.

Почувствовав прикосновение к своему плечу, Блейд повёл им, уходя от руки Лили, резко выдыхая дым. Он продолжал где-то в глубине себя оставаться маленьким мальчиком, который не успел доиграть. Но «мальчик» этот в руки никому больше не давался.

- Блейд, я очень сочувствую тебе в плане Майкла, - произнесла Лили, растерянно водя взглядом по спине парня, по его затылку.

Блейд ничего не ответил, продолжая смотреть в глухую темноту ночи, периодически поднося сигарету к своим губам.

- Уходи, - произнёс он. – Пожалуйста, оставь меня одного.

- Блейд… - попыталась возразить женщина, которой казалось, что парню в том странном и шатком состоянии, в котором он пребывал, лучше не оставаться одному.

Блондин раздавил сигарету в пепельнице и, резко выдохнув дым, повернулся к домработнице, впиваясь в неё тяжёлым ледяным взглядом.

- Ты меня плохо слышала? – спросил он.

- С-слышала.

- Тогда, в чём дело?

- Блейд, я боюсь за тебя.

- Бойся лучше за себя, - поджав губы, ответил парень и снова отвернулся к окну, беря новую сигарету и закуривая.

Душа просила продолжить разговор, поспорить с Блейдом, но Лили послушала голос разума, который робко произнёс внутри: «Оставь его одного, тебе сейчас его не спасти». Подобрав свою одежду, Лили оделась и бесшумно покинула спальню блондина, прикрывая за собой дверь.

Блейд продолжал стоять у распахнутого настежь окна. Он был практически обнажён, а ночь выдалась прохладной, но холода он не чувствовал, он просто не замечал его. Он не мог перестать думать о Еве, которая пользовалась его слабостями, которая сама стала одной из них, а потом применила свои знания против него, разрушив его жизнь ко всем чертям.

Если бы она не пыталась играть в справедливого полицейского, Блейд бы не тронул её, не стал похищать. Если бы она не попыталась на него напасть, он бы не пырнул её ножом, возможно, он бы даже отпустил её, потому что, видит бог, не желала его душа ей смерти. Он даже не стал ей мстить за то, что она тогда едва не зарезала Майкла, он простил ей этот поступок, потому что она же защищалась! Он не вспоминал о ней на протяжении этих четырёх лет, ни в чём её не винил. Но сейчас, когда он узнал всю гнусность, на которую оказалась способна эта девушка, он начал испытывать к ней такую ненависть, которая могла испепелить и его самого.

И, чтобы не допустить этого, Блейд должен был найти её. Найти и отомстить. Вот он и нашёл смысл, которого ему так не хватало. Он восстановит справедливость, вернёт её в свои «объятия», из которых она когда-то сумела сбежать, но с поправкой. В этот раз не будет послаблений и жалости. В этот раз она больше не будет подругой детства и безвинной девушкой. В этот раз она познает на себе все оттенки его гнева и больной фантазии.

«Теперь мы поиграем, Ева, - думал Блейд, сминая фильтр сигареты и раздавливая её в пепельнице. – И в этот раз ты не уйдёшь».

Стиснув зубы, он схватил пепельницу и швырнул ею в противоположную стену. Хрустальная вазочка разбилась на крупные многогранные осколки, опадая на пол, перемешиваясь с прахом трёх сигарет.

Глава 20

Зайдя в кабинет, Блейд запер дверь и сразу направился к столу, включая ноутбук. Когда компьютер включился, блондин открыл окно браузера и зашёл в почту, находя там письмо от Дилана с прикреплёнными документами.

Не открывая документы, парень вывел их в печать и, забрав ещё тёплые листы из принтера, начал читать. Здесь было всё: вся информация про Еву, начиная с того, в каком роддоме она родилась, и заканчивая тем, что она делала накануне вечером.

«А ты сработал на славу, Дилан, - подумал Блейд, находя пепельницу и закуривая. – Не зря я трачу на тебя деньги…».

Блондин встал со стула и сел на край стола, не смотря, стряхивая пепел в пепельницу и немного промахиваясь, совершенно не замечая этого. Всё его внимание было обращено на напечатанные на глади листа слова, в которых крылась вся жизнь Евы.

Особое внимание Блейда привлекла часть документа, в которой говорилось про то время, когда он уже сидел в тюрьме, а Майкл был ещё жив. Судя по написанному, жизнь Евы в тот промежуток времени складывалась достаточно паршиво. От любимой работы её отстранили на полгода, объяснив это тем, что после пережитого она не может продолжать выполнять столь напряженную работу. Все боялись, что она сорвётся, слетит с катушек. Потому, отправив её в «отпуск», начальство обязало её пройти диагностику и психиатра, провести курс лечения в психиатрической клинике, а потом ещё девять месяцев она должна была посещать психотерапевта, только в таком случае она могла вернуться к работе.

Если верить документу, Ева выполнила все требования, пролежала два месяца в психиатрической клинике, работая со специалистами в области лечения посттравматического стрессового расстройства, Стокгольмского синдрома и прочего, чем «награждает» людей пребывание в плену и на пороге смерти. С психотерапевтом она также прошла полный курс лечения. Ответственная девочка, ничего не скажешь.

Блейд хмыкнул, морщась. Её лечили и спасали в то время, когда она губила Майкла. И, чем больше Блейд читал, тем больше он убеждался в том, что у Евы были отвратительные причины для того, чтобы мучить его брата. Благодаря Блейду она на долгое время потеряла работу и, фактически, попала в разряд психов, потому что всем проще было перестраховаться и «вылечить» её от несуществующего расстройства, чем закрыть глаза на то, что было, а потом пасть жертвами её поехавшей крыши. Она два месяца провела в психушке, что для молодой здоровой девушки подобно пытке. И, главное, она не привыкла проигрывать. Она не привыкла быть слабой, об этом Блейд помнил ещё со школы и в этом он успел ещё не раз убедиться за тот месяц, который она была его пленницей.

Верно, в её голове мог родиться больной план того, как отомстить ему, Блейду, за то, что он сделал. В конце концов, Ева была женщиной, пусть и не совсем привычной, а эта мерзкая выходка была как раз в женском стиле – сделать больно скрыто, неявно, воспользовавшись при этом тем, кто в тебя влюблён.

Как раз, нахождение в клинике объясняло то, почему Ева не делала всё своими руками, ведь она совсем не была похожа на ту, кто будет трусить. Она просто не могла всё делать сама, потому что находилась в почти таком же положении, как Майкл. Только у неё была семья, пусть и за океаном, и друзья, которые готовы были перегрызть глотку её обидчикам, а у Майкла не было никого. Вот она и нашла способ отомстить.

«А теперь его найду я», - подумал Блейд, сжимая листы, сминая их.

Пепел сорвался на гладь листа и блондин стряхнул его на пол, хмурясь, возвращаясь к тому месту, на котором остановился. Документ «рассказывал» о том, что после лечения, которое заняло восемь месяцев, вместо обещанных полугода, Ева вернулась к работе, но уже через четыре месяца уволилась и покинула страну, отправляясь к родителям в Нью-Йорк.

Блейд вскинул бровь, доходя до места, где Ева познакомилась с сыном друга её отца – Артуром Зоммерфельдом. Молодые люди три месяца общались, а, затем, стали парой и встречались до настоящего момента, то есть уже одиннадцать месяцев. До этого девушка встречалась с неким Брайаном Янгом, с которым она провела в отношениях чуть меньше пяти месяцев. Судя по записям, которые достал Дилан, Ева и Артур уже фактически готовились к свадьбе.

Блейд хмурился, думая, что ему придётся ехать за Евой в штаты, но выражение лица его изменилось, когда он дошёл до определённого момента в документе. На губах его заиграла улыбка. Документ гласил:

«Ева Сарториус вернулась в Берлин, чтобы перевезти остатки своих вещей, оставленных на родине. С ней поехал и её бой-френд – Артур Зоммерфельд, который решил совместить поездку с любимой с работой и встретиться со своими немецкими партнёрами…».

Дойдя до даты их приезда в Германию, Блейд усмехнулся. Они приехали 7 февраля этого года. А сам Блейд вернулся в Берлин 6 февраля. Судьба, не иначе.

Он читал дальше:

«Молодые люди планируют вернуться в Америку к концу апреля, приблизительной датой вылета выбрано двадцатое число…».

Блейд ещё долго читал, методично впитывая информацию о жизни Евы, узнавая о ней всё и начиная намечать основные повороты своего плана отмщения, который обещал быть просто грандиозным.

Всё складывалось как нельзя лучше. Ева была счастлива в отношениях и едва ли вспоминала о Блейде. Она давно жила вдалеке от тех мест, что могли напомнить ей о нём, и давно оставила работу в полиции, которая прочно связывала её с воспоминаниями о страшном блондине – друге её детства и проклятии взрослости.

«Кажется, мне даже удастся сохранить нашу «традицию», - подумал Блейд, дойдя до конца документа и сложив листы в ящик стола, заперев его. – Первый раз мы встретились 17 апреля 1998 года, второй – 15 апреля 2012 года. А с учетом того, что сегодня 23 марта, думаю, я вполне смогу устроить всё так, чтобы наша третья и последняя встреча вписалась в эти числа. Думаю, я всё успею…».

Блондин ухмыльнулся и спрыгнул со стола, закуривая и проходя взад-вперёд по кабинету, запрокидывая голову и прикрывая глаза, выдыхая в воздух терпкий дым.

«А ещё я успею напомнить тебе о себе прежде, чем вновь войти в твою жизнь, - продолжал мысль парень. – Думаю, ты интересовалась моей судьбой и знаешь о том, что я «погиб». Так что, едва ли в твоей голове сложится правильный пазл и даст тебе шанс спастись. Все, кто знают мою правду – мертвы. А мертвецы не умеют говорить. Конечно, не считая меня».

Блейд дьявольски ухмыльнулся, сверкнув недобрым взглядом, и покинул кабинет, направляясь на кухню, чтобы выпить кофе и перекусить, продолжая обдумывать план своей мести. И план этот грел душу, он заставлял видеть впереди какой-то смысл и чувствовать себя живым, а не тем самым трупом, который лежал в сырой земле с января 2014 года.

Прихватив в баре бутылку коньяка, Блейд направился на кухню. Зайдя в комнату, блондин механическим движением отправил пепельницу на стол, взял бокал и занял один из стульев. Плеснув янтарного напитка в бокал, парень достал мобильный телефон и набрал номер, сразу прикладывая аппарат к уху, ожидая ответа.

- Алло?

Как только на том конце связи ответили, блондин произнёс:

- Дилан, найди мне ещё информацию на этого Артура Зоммерфельда…

Глава 21

Тили-тили-бом.

Ты слышишь, кто-то рядом?

Притаился за углом,

И пронзает взглядом.

Тили-тили-бом.

Все скроет ночь немая.

За тобой крадется он,

И вот-вот поймает.

И вот-вот поймает…

Страшная колыбельная, Тили-тили-бом©

Молодая женщина проснулась, потягиваясь, жмуря со сна глаза и слегка улыбаясь. Новое утро, лучи ласкового солнца, что попадали на сетчатку глаз даже сквозь закрытые веки, окрашиваясь слегка розовым, и свободный день впереди. Ну, почти свободный…

Сегодня в её планах было позвонить отцу, но не факт, что их разговор состоится, мистер Сарториус был вечно занят, вечно работал, вечно находил время на личные дела лишь тогда, когда секретарша вносила их в его расписание. Ещё девушке сегодня нужно было завезти машину в сервис, потому что в автомобиле износилась подвеска, а это было чревато проблемами на дороге и даже смертельной опасностью. Рисковать она не хотела.

Ещё радужности картине не добавляли глухие рычащие шумы, которые издавал двигатель видавшего вида автомобиля. Бой-френд не раз говорил Еве, что пора уже приобрести новую машину, не раз порывался самостоятельно купить её, подарить возлюбленной, но девушка всегда отказывалась. И аргументы её были просты: «Во-первых, мне ни к чему авто представительского класса, потому что я не депутат и не кинозвезда, меня вполне устраивает моя машина. Во-вторых, я приобрету новый автомобиль только после того, как заработаю на него». Артур всякий раз пытался протестовать против принципиальности любимой, но всё всегда заканчивалось тем, что он сдавался и, подняв руки, принимал позицию девушки. Даже её родные отец и мать, которые всегда пытались откупиться дорогими подарками за промахи в воспитании и общении, не могли убедить её стать одной из тех, кто живёт за чужой счёт. Потому у Артура не было ни единого шанса.

Ещё раз потянувшись, Ева перевернулась набок, сворачиваясь уютным клубочком и прижимая к голой груди лёгкое белое одеяло. Спать уже не хотелось, но это ленивое утро было столь прекрасным, что хотелось ещё немножечко полежать, просто поваляться в постели, ничего не делая, ни о чём не думая. Она имела на это полное право, потому что позволяла себе подобную леность совсем нечасто.

Она приоткрыла глаза, смотря на выкрашенную мятным цветом стену с белыми плинтусами и оформленной в японском минимализме картиной в белоснежной рамке, на которой чёрными чернилами цвела сакура.

Ева моргнула, на мгновение теряя из виду мятную стену с картиной, и вновь открывая глаза, смотря из-под опущенных ресниц, что заборчиком разбивали картинку на части. Светлый огонь нового дня и счастливой жизни несколько потух в глазах Евы, казалось, зелень их стала немного мутнее. Ей невольно вспомнилась история того, как стены в её спальне стали светлыми, мятными, распрощавшись с тёмными невнятными тонами, что остались от хозяйки арендованной квартиры.

Это было летом 2012 года, кажется, в августе. Тогда расследование дела Блейда уже близилось к своему завершению и её перестали дёргать каждый день для дачи показаний. Она наконец-то начала проводить время дома, а не в участке, в котором, порой, даже ночевала. Бывало так, что за долгий день бесед она так уставала, что просто валилась с ног и засыпала на диванчике в одном из служебных помещений. Потом обязательно приходил кто-нибудь из её коллег, кто работал в ночную смену, и укрывал её, чтобы не замёрзла, потому что, несмотря на лето, в глухих каменных стенах полицейского участка бывало весьма прохладно. А иногда её коллеги сами настаивали на том, чтобы она осталась, не уезжала, полагая, что так ей будет проще.

Ева не спорила. Ей было в принципе всё равно, где ночевать, и только спустя месяц такой жизни, когда она ночевала дома раз в недели две, её всё это начало раздражать. Потому девушка была премного рада тому, что её наконец-то более или менее оставили в покое, и она перестали каждый день по несколько часов подряд слышать навязчивое: «Блейд, Блейд, Блейд, Блейд».

Ей тогда казалось, что ещё чуть-чуть и у неё будет начинаться истерика от одного упоминания этого имени. Слишком много его было в её жизни и слишком много осталось… А ей хотелось подвести черту и вырвать эту страницу из своей жизни, пойти дальше и больше никогда не вспоминать о нём.

Потому, вернувшись на съёмную квартиру, наконец-то оказавшись в одиночестве и тишине, Ева даже не включала телевизора или компьютера, она наслаждалась тишиной, в которой более не звучало назойливое: «Блейд». Она смогла наконец-то облегчённо выдохнуть и расслабиться, позволить себе спокойно подумать обо всё и вернуться к привычному укладу жизни.

Но спокойствие её было недолгим. С каждым днём, проведенным в пустой квартире, с каждым часом одиночества, которое не разбавляли телефонные звонки, на которые Ева старалась не отвечать, ей становилось всё более тошно. Тишина оглушала и давила на барабанные перепонки, грозясь прорвать их. Она никак не могла найти себе дела, ничего не увлекало, ничего не занимало. Дошло до того, что ей пришлось плотно сесть на таблетки, чтобы как можно дольше спать, веря, что сон сумеет ей помочь и всё излечить. А ещё на неё начали безумно давить стены её спальни, они начали раздражать, казаться неуютными.

Решив, что это как раз и будет отличной отдушиной, чтобы окончательно не стать лекарственным наркоманом, Ева согласовала всё с владелицей квартиры и занялась ремонтом. Косметический ремонт на кухне, избавление прихожей от ненужного хлама, минимум изменений в гостиной и практически капитальный ремонт в спальне, которая из тёмной и мрачной стала светлой, чем-то напоминающей операционную палату.

Никогда Ева не замечала в себе любви к белоснежным цветам и светлым краскам, но тогда её словно замкнуло. Желание заполнить своё спальное место светом было сильным и неосознанным, причины его укрывались от разумного взгляда и крылись в тёмном бессознательном, которое всегда, подобно искусному арфисту, дёргает за нужные ему струны, управляя человеком.

Ремонт она закончила в начале сентября. Она помнила, как вернулась с суда, зашла в пустую квартиру и наконец-то поняла, что всё кончено, что история эта дошла до своего финала. И примерно тогда же до неё дошла нелогичная и такая постыдная для самой себя причина её желания окружить себя светом.

Ева просто вдруг поняла, что именно в таких цветах и оттенках провела месяц, что комната, в которой она содержалась в доме Блейда, была похожа на ту самую ледяную операционную. От этого осознания захотелось дойти до ближайшего магазина строительных материалов, купить ведёрко тёмно-синей краски и плеснуть ею в мятную стену.

Но она не сделала этого. Поддавшись в тот момент эмоциям, она бы ещё дальше зашла на тропинку порабощения своим пленителем, ещё бы больше потеряла себя. А она не привыкла сдаваться. Пусть будет свет и мятные стены, пусть будет прохлада холодных красок. Это красиво и, со временем, перестанет что-либо значить.

И Ева оказалась права в своих мыслях. В скором времени после суда её отправили на лечение в психиатрическую больницу. Девушка не видела в этом особого смысла, но спорить не стала. Хотят лечить – пусть лечат. Потом были месяцы с дико профессиональным, но ужасно занудливым психотерапевтом, практически каждодневные встречи с Дональдом, который не желал бросать любимую подругу в одиночестве в столь трудное время и всячески помогал ей, исполнял любой каприз, которых, на самом деле, было не так уж много.

А потом было возвращение к работе и скорое осознание того, что находиться здесь она больше не может. Уволившись из полиции, Ева, скрепя сердцем, позвонила родителям и сказала, что едет к ним и поживёт в их доме недельку-другую, пока не найдёт своё жильё. Матери Евы как обычно не было в стране, она отдыхала на островах со своими подругами, которые тоже удачно вышли замуж и уже давно забыли, как выглядели до многочисленных пластических операций. Но до отца девушка дозвонилась.

Так она покинула Германию, отправляясь в Америку, в Нью-Йорк, в котором уже не один год жили её родители. Отныне мятные стены её «операционной» более не могли ни о чём ей напоминать, между ею и ними был океан. А потом всё как-то само собой забылось…

Новая жизнь, первые отношения, которые были прекрасными, но закончились в итоге дружбой. Устройство на новом месте, стойкая оборона от отца, который всё ещё пытался сделать единственную наследницу преемницей своего бизнеса и так далее. Она вернулась к работе в полиции, отмечая, как разительно отличается служба в рядах служителей закона в Европе и в Новом Свете. Потом было знакомство с Артуром…

Сначала Ева не планировала оставаться в Нью-Йорке насовсем, но со временем всё больше начинало связывать её с этим городом и всё меньше с Берлином. Вернуться в родной город Ева решила только для того, чтобы забрать оставшиеся здесь вещи. Она была человеком практичным и не желала бросать те вещи, которыми вполне могла ещё пользоваться. А ещё она посчитала, что будет неплохо повидать бывших коллег, со многими из которых у неё сложились тёплые отношения.

Так они с Артуром оказались в Берлине, в её квартире, которую так удачно сейчас никто не занимал, и потому они смогли въехать в неё. «Операционная» более не напоминала об истории своего появления, между нею и настоящим моментом было слишком много всего. И только сегодня, в это светлое ленивое утро, Ева вдруг нечаянно и невольно вспомнила о холодных стенах ледяного замка, который был её прекрасной клеткой-капканом, и из которого ей удалось выйти живой.

Она закрыла глаза и под закрытыми веками тотчас вспыхнули картинки той, последней, ночи в доме Блейда. Странные и безрассудные поступки с её стороны, надежда и обречённость, риск, литры адреналина, который горными реками пенился в венах, боль и кровь. Кровь…

Крови было так много в ту ночь: её и чужой. Ею были залиты белоснежные простыни, перепачкана одежда, заляпан, закапан пол. Её руки в крови, и они тоже своя и чужая. Как может быть так много крови…

Ева зажмурилась и мотнула головой. Радужное настроение ленивого солнечного утра испарилось, от него не осталось и следа. Наконец-то сев, девушка взъерошила волосы, которые теперь носила коротко стриженными, вздохнула.

«Кофе поможет», - подумала она, как-то не слишком веря своему предположению, но не списывая со счетов вероятность того, что так и будет.

Опустив босые ступни на пол, Ева встала. Одевшись, она на цыпочках покинула спальню, чтобы не разбудить Артура, который всё ещё спал, уткнувшись лицом в подушку, и отправилась на кухню.

Поправив светло-светло-серые спортивные штаны, которые всё время стремились соскользнуть с бёдер, Ева включила кофеварку и присела на край тумбочки, прикрывая глаза всего на несколько секунд. По истечении этой «передышки», девушка открыла холодильник, доставая оттуда лоток с яйцами. Страстью к кулинарным изыскам она никогда не обладала. Зачастую, благодаря сложной и ненормированной работе в полиции, она не успевала даже сделать бутерброд, не то, что приготовить что-нибудь полноценное и горячее. И в свободное время Ева тоже не слишком любила стоять у плиты, обходясь простыми блюдами. Её это устраивало, изысканных блюд она наелась в детстве, когда кухней заправлял семейный повар. Артур тоже был не против.

Когда сковорода достаточно разогрелась, она разбила в неё четыре яйца, отправляя скорлупу в мусорное ведро. Сбавив температуру конфорки, девушка переключилась на кофеварку, наполняя крепким ароматным кофе любимую кружку и добавляя большую порцию молока.

Вновь присев на край тумбочки, она сделала глоток. Горьковато-сладкий вкус свежеприготовленного кофе бодрил и поднимал настроение, а благодаря молоку напиток был той самой идеальной температуры, что согревала внутренности, но не обжигала языка.

Когда завтрак приготовился, Ева накрыла сковороду крышкой, чтобы еда не остыла и, допив кофе, отправилась в душ.

Приняв душ, вымыв голову и почистив зубы, проведя все необходимые гигиенические процедуры, Ева бегло промокнула полотенцем мокрые волосы и покинула ванную комнату.

Вновь зайдя на кухню, она несколько удивилась тому, что Артура там не было, а, значит, он до сих пор спал. На него это было не очень похоже. Но Ева решила не придавать этому значения. Сделав порцию кофе и любимому, девушка оставила её на столе стыть и направилась обратно в спальню, чтобы переодеться из полотенца в нормальную одежду.

Зайдя в сонную светлую комнату, девушка отметила, что Артур продолжал крепко спать, лёжа на животе и уткнувшись лицом в подушку. Конечно, начало апреля бывает не самым тёплым временем года, но то, что парень был по уши укрыт достаточно плотным одеялом, казалось перебором.

Окинув взглядом постель, Ева переместилась к шкафу, открывая дверцы и начиная искать одежду, стараясь не шуметь. Облачившись в джинсы и белую футболку, девушка закрыла шкаф, тихо-тихо подходя к кровати, на которой, раскинувшись, лежал её парень.

Но до постели она не дошла, останавливаясь в нескольких шагах от неё. Внимание Евы привлекло странное небольшое тёмное пятно под кроватью, которое из тени выхватывал свет солнца. Нахмурившись, девушка подошла ближе и опустилась на колени, проводя пальцами по пятну.

«Будто краску пролили», - мелькнуло в голове девушки.

Она подняла руку и взглянула на свои пальцы, перепачканные в чём-то тёмно-алом. В груди неприятно кольнуло, а под ложечкой мерзко засосало. Еве показалось, что её вполне могло бы накрыть пресловутым флешбэком, слишком уж это странное пятно напоминало кровь, которой когда-то точно так же были заляпаны её руки.

- Артур? – негромко позвала Ева, продолжая смотреть на свои пальцы, окрашенные алым.

Парень не ответил, продолжая крепко и слишком тихо спать.

- Артур? – вновь позвала Ева, уже громче. – Ты меня слышишь?

Она коснулась его руки, что едва-едва торчала из-под одеяла и вздрогнула. Пальцы Артура были ледяными.

- Артур? – вновь обратилась к молодому человеку Ева, голос её слегка дрогнул.

Она встала на ноги и, взявшись за край одеяла, откинула его. От той картины, что предстала её глазам, девушка едва не потеряла сознание, в шоке распахивая глаза и зажимая себе ладонями рот. На кровати лежал Артур, распластавшись на ней, на спине его была достаточно широкая наклонная рана, а под ним была огромная лужа крови, что окрасила половину просторной кровати алым цветом.

Ева почувствовала, как у неё закружилась голова, её замутило. Продолжая зажимать себе рот, она сделала два шага назад, пребывая в каком-то непонятном шоке, немом ужасе. Не раз она видела смерть, не раз она видела лужи крови, но от того, что сейчас предстало её глазам, ей стало по-настоящему дурно и жутко.

С трудом совладав с собой, взяв себя в руки, девушка взяла мобильный телефон и трясущимися пальцами набрала номер скорой. Услышав заученное: «Выезжаем», Ева бросила телефон обратно на тумбочку и вернулась к кровати.

Переборов себя, она забралась в неё, переворачивая ледяное и совершенно бледное, даже синеватое тело своего бой-френда. В районе его солнечного сплетения была такая же рана, как на спине. Видно, нож прошёл насквозь.

Ева зажмурилась, держась от того, что не упасть без чувств, не заплакать. Она прекрасно знала все основные точки, при ударе по которым человек умирает в считанные минуты. Ножевой удар в район солнечного сплетения являлся как раз одним из них. При нём повреждаются блуждающий нерв, что вызывает паралич и остановку сердца, и брюшная артерия. Человек не успевает даже пискнуть и истекает кровью за какие-то минуту-две.

Коснувшись дрожащими пальцами щеки любимого, Ева повернула его застывшее лицо к себе. Его глаза были закрыты, мышцы расслаблены, словно он даже не успел понять, что умирает.

При всех вышеперечисленных признаках проверять наличие пульса или дыхания было бессмысленным, но девушка сделала это. И, убедившись, что её парень уже давно мёртв, закрыла окровавленными ладонями лицо.

Перед глазами скакали, словно издеваясь, смеясь над ней и желая свести с ума, картины прошлого и настоящего – все перемещалось – слишком много крови…

Белоснежная постель, залитая кровью, её руки, перепачканные алым – это было страшно и жутко до дрожи в коленях и тихой истерики. Это было абсурдным, в это не хотелось верить. Кому мог перейти дорогу Артур?

«Разве что конкурентам», - ответил внутренний голос, который сумел остаться спокойным, даже почти равнодушным, рассудительным.

Ева отняла руки от лица, которое теперь тоже украшали неяркие следы крови. Внутри всё похолодело от осознания того, что в их квартире ночью кто-то был. Кто-то зашёл в их дом, их крепость. Кто-то был в их спальне, наблюдая за ними спящими и беззащитными, ни о чём не подозревающими. Кто-то взял нож и воткнул его в спину Артуру, позволяя ему истечь кровью, а затем, вновь укрывая одеялом, чтобы подольше сохранить его смерть в секрете. Этот кто-то точно был профессионалом, дилетант на такой точный удар со спины не способен.

От мысли о том, что какой-то хладнокровный убийца наблюдал за ними, был в их квартире, безразлично придя за своей жертвой, хотелось выть и забиться в какой-нибудь дальний угол, шкаф, спрятаться там, как в детстве, чтобы страшная реальность тебя не нашла. Целую ночь Ева провела в постели с мёртвым телом, не подозревая об этом. От осознания этого становилось жутко, хотелось содрать с себя кожу, а внутренности залить крепчайшим спиртным, чтобы размыть реальность, а дрожащую, как испуганный кролик, душу довести до состояния комы.

«Как так могло получиться?», - раз за разом думала Ева, пока не приехала скорая, и её не засосало в водоворот разбирательств по факту убийства.

Медики вызвали полицию. Это немного отрезвило Еву. Попав в родную среду, она начала говорить спокойнее, суше, по факту. Она знала, как нужно разговаривать с полицией, чтобы помочь ей раскрыть дело. Но никогда она не думала, что встанет по другую сторону закона и будет главной подозреваемой в убийстве собственного бой-френда.

Приехавшие полицейские не озвучили этого сразу, но это было видно по их взглядам. Одну из них Ева даже знала, они раньше вместе работали, но сейчас это было не важным.

Первичный осмотр места происшествия ничего не дал. Замок не был вскрыт, никаких следов не было. Одна надежда оставалась на более детальное изучение места убийства, а так же тела самого убитого.

Когда со всеми расспросами и исследованиями было покончено, врачи забрали тело Артура, увозя его в морг для последующей экспертизы, а полицейские сказали Еве, чтобы она собралась и поехала с ними.

Долгие сборы девушке не понадобились, она просто обулась и взяла кофейного цвета курточку, но остановилась в дверях прихожей. По телу вновь пробежала волна мороза, и она обняла себя за плечи, ёжась. Всё происходящее казалось совершенно иррациональным. Кто мог прийти в их дом и убить Артура? Кому могло понадобиться сделать всё именно так, красиво – замаскировать его вечный сон под обычный и оставить его «спать» в одной постели с Евой, которую почему-то они не тронули.

Это же такой риск – убивать кого-то, когда рядом спит другой, тот, кто легко может стать свидетелем и спутать все планы убийц. Но она не проснулась. Безрассудный план ночных гостей сработал на славу. Ева до последнего верила в сон Артура, пока не подняла одеяло и не увидела, что кровью, которая должна течь в его венах, насквозь пропитан матрас.

«Кому это могло быть нужно?», - снова и снова думала девушка. И всякий раз приходила к единственному выводу – это сделали конкуренты Артура.

Парень был сыном крупного бизнесмена, как и сама Ева, но он, в отличие от неё, пошёл по стопам отца и разделил с ним его труд. В связи с этим у него вполне могли быть недруги. А с учётом того, что Артур был единственным ребёнком в семье, всё казалось совсем логичным. Если наследник погибнет, бизнес мистера Зоммерфельда со временем отойдёт его конкурентам, потому что мужчина уже давно не молод и здоровье его постепенно слабеет.

Всё логично. До смешного логично.

Именно эту версию Ева и рассказала полиции, которая не отпускала её до поздней ночи. Она знала, как ведутся расследования, и желала сейчас сделать всё, чтобы найти тех, кто убил её возлюбленного. И она была уверена, что сможет это сделать, пусть не на правах сотрудника полиции Германии, но на правах тоже служителя закона она поможет бывшим коллегам в этом расследовании. Всё-таки, она довела до раскрытия не одно сложное дело, она умела думать головой и правильно пользоваться логикой…

И в этом была её ошибка.

Глава 22

Блейд сидел в своём кабинете, удобно устроившись с ногами на диване. На коленях у него стоял ноутбук, в котором он просматривал новости об убийстве сына знаменитого американского бизнесмена. Парень не мог перестать ухмыляться, перечитывая скупые детали столь громкого убийства.

«Единственный наследник… Приехал в Германию с невестой… Никаких следов и улик… В квартиру зашли ночью, не ломая замков…» - примерно такими словами пестрели статьи об этом деле, которых было много на просторах интернета, но которые все мало чем отличались друг от друга. Все отличия состояли максимум в двух-трёх словах и формулировках.

«Странно, что полиция ещё никого не начала обвинять, - подумал блондин, щурясь и крутя колёсико мыши, переходя к концу статьи. – Обычно у них с этим дело не стопорится…».

Губы парня растянулись в улыбке. Он прошептал:

- Конечно, как же я мог подумать, что они не найдут «виноватого»…

В конце статьи речь шла как раз о подозреваемых, среди которых были имена трёх конкурентов бизнеса Зоммерфельдов. Двое мужчин уже прокомментировали подозрения полиции, сказав, что не имеют к этому никакого отношения. Третий конкурент от комментариев пока воздерживался.

«Виновный есть всегда, - подумал Блейд, хмыкая. – Нужно лишь найти его…».

В дверь негромко постучали. Блондин как раз успел дочитать статью до конца, потому он, прикрыв ноутбук, произнёс:

- Входи.

Дверь приоткрылась и в кабинет зашла Лили, робко останавливаясь у порога, не смея пройти дальше без разрешения. Блейд, не обращая внимания на домработницу, взял со столика бутылку коньяка и наполнил бокал, сделал маленький глоток, задерживая благородный напиток во рту, смакуя его.

Насладившись вкусом, блондин проглотил коньяк и обернулся на дверь, смеряя женщину взглядом с головы до ног.

- Ты что-то хотела, Лили? – поинтересовался он.

- Я просто хотела спросить, нужна ли я тебе ещё сегодня?

- А который час? – спросил Блейд, но ожидать ответа не стал и, взглянув на часы на правом запястье, сам озвучил время: - Двадцать два сорок пять…

Он слегка нахмурился, затем вновь удобно прилёг, добавляя:

- Нет, думаю, сегодня ты мне больше не понадобишься. Можешь быть свободна.

- Хорошо, Блейд, - кивнула Лили.

Блондин нахмурился. До этого он думал, что ему показалось, но теперь болезненная хрипотца в голосе домработницы стала очевидной. Вскинув бровь, он вновь обернулся на женщину, спрашивая:

- Лили, ты как себя чувствуешь?

- Если честно, не очень, - вздохнула женщина. – Потому я и спрашивала тебя, нужно ли мне ещё что-то сегодня делать.

- Заболела? – предположил Блейд, делая новый маленький глоток коньяка.

- Похоже на то. У меня жутко голова болит. И тело всё ломит…

- Тогда, почему ты здесь? – вскинув бровь, поинтересовался блондин, смотря на домработницу.

- Ты о чём, Блейд? – не поняла женщина.

Она нахмурилась и, немного подумав, спросила:

- Ты боишься, что я тебя заражу?

В ответ на её слова парень рассмеялся. Смех его был недобрым, пронизывающим, заставляющим Лили почувствовать себя полной дурой и пожалеть о том, что вообще открыла рот.

Отсмеявшись, Блейд сел, чтобы постоянно видеть домработницу и не выворачивать при этом шею. Как обычно, от его смеха и улыбки слишком быстро не осталось и следа: ни приподнятых уголков губ, ни искр в глазах. Он вновь смотрел на Лили тёмным и спокойным взглядом, который был похож на пучину океана: чёрную, загадочную, неизведанную.

- Лили, иногда ты меня удивляешь, - качая головой, произнёс парень.

Он опустил голову, не спеша с продолжением высказывания, перекатывая в руке бокал с янтарным напитком.

«Такой же, как был когда-то», - невольно подумала Лили, почувствовав, как сжимается непонятной теплотой сердце при воспоминаниях о том времени, когда она только начинала работать у Блейда.

Ему было тогда всего двадцать два года, совсем ещё мальчишка, выглядящий мужчиной и живущий так, что не каждый зрелый человек сможет похвастаться такой хваткой, целеустремлённостью и выдержкой. Тогда у него была одна отдушина – алкоголь. Он безбожно пил по вечерам, сидя на диване, но чаще на полу, деля содержимое бутылок с Лили, которая, почему-то, всегда составляла ему компанию.

Лили не могла понять тогда – почему он иногда так сходит с ума, она не могла понять этого четыре года назад, видя не попойки, но другие странности блондина. И этого же она не могла понять сейчас. Она не могла понять – что с ним происходит, что кроется за его фасадом? Она же не знала обо всём том, что выпало на долю этого парня, который с малых лет тащил всё на себе, жил слишком взрослой и страшной жизнью. Той жизнью, в которой уровень напряжения зашкаливал настолько, что, если бы иногда Блейд не выпускал пар, он бы уже давно сошёл с ума, свалился с ног и стал вечным пациентом психиатрической больницы.

Демонов, которые ютились в клетке его рёбер, нужно было иногда выпускать на волю, чтобы они не вышли сами, прогрызя грудную клетку, разорвав её своими клыками и когтями. А ещё этих демонов нужно было кормить, о чём Блейд узнал совершенно случайно, совершив своё первое убийство.

- Лили, - наконец-то продолжил парень, поднимая на домработницу взгляд, слегка прищуриваясь, - ты правда думаешь, что такая мелочь может меня напугать?

- Никто не любит болеть… - немного невнятно ответила Лили, смотря в пол.

- Сядь, - произнёс Блейд, похлопывая по дивану рядом с собой, подзывая женщину, словно собаку.

Лили послушно подошла и села рядом с парнем, кладя сцепленные в замке руки на колени.

- Тебе нужен отпуск по болезни? – серьёзно спросил блондин, заглядывая домработнице в глаза.

- Я не знаю…

- Если тебе плохо, - вздохнул Блейд, подливая себе коньяка, - то лучше спокойно поболеть дома, а потом вернуться ко мне здоровой и полной сил.

- Ты же сам хотел, чтобы я всё время была здесь?

- Я же не изверг, - пожал плечами Блейд и, слегка поморщившись, добавил: - К тому же, от больной домработницы ещё меньше толку, чем от никакой.

- Сомневаюсь, что это что-то серьёзное… - попыталась успокоить парня Лили, но он перебил её, говоря:

- Просто езжай домой и поболей там спокойно денёк-другой. Или, если хочешь, можешь болеть здесь. Только носиться с тобой я не буду, сама понимаешь.

От любого другого человека такие слова были бы неприятны и оскорбительны, но от Блейда они смотрелись уместно и совершенно нормально. Он всегда был таким: холодным, безучастным. И едва ли были шансы на то, что он изменится.

«Как бы мне хотелось узнать, что же всё-таки сделало его таким…», - подумала Лили, смотря на серьёзное лицо блондина, на его фактурные черты.

- Так, что ты выбираешь? – поинтересовался Блейд.

- Если честно, я бы лучше осталась здесь, - вздохнула Лили. От глубокого шумного вдоха в голове неприятно стрельнуло. – Скорей всего, это обычная простуда. Я лягу пораньше, посплю подольше, и всё будет хорошо…

- А если не будет, - перебил домработницу Блейд, - то завтра я вызову врача и он уже разберётся и с тобой, и с твоей болезнью.

- Ну, да…

- Тогда, если ты решила остаться, можешь быть свободна и отправляться в постель. Только…

Парень взял чистый бокал и наполнил его янтарным напитком, передал его в руки женщины, договаривая:

- Только выпей сначала. Спаться будет лучше.

- Спасибо, - кивнула Лили, обхватывая ладошками пузатый бокал и глотая крепкий напиток.

Осушив бокал, женщина поставила его на столик, задерживая коньяк во рту, смешно раздувая щёки. Наконец-то проглотив напиток, она шумно вдохнула – горло пощипывало от градуса выпитого.

- Нормально? – поинтересовался Блейд, ставя локоть на спинку дивана и подпирая рукой голову, смотря на Лили.

- Да, - кивнула женщина, облизывая горчащие губы. – Это действительно помогает.

- Может быть, налить ещё?

Лили несколько секунд подумала, скосив глаза на почти полную бутыль дорогого коньяка, затем ответила:

- Если только ещё один бокал. Иначе наутро у меня голова будет уже не от простуды болеть.

- Я и не собирался тебя спаивать, - равнодушно ответил Блейд, подливая коньяка в бокал Лили и передавая его женщине в руки.

- Спасибо, - кивнула домработница, вновь почти залпом осушая бокал.

Посидев ещё немного, Лили покинула кабинет Блейда, оставляя парня одного. Блондин какое-то время просто сидел, перекатывая в руке бокал, смотря на переливы благородного напитка в искусственном свете.

Насмотревшись на игру янтарных бликов в тонком стекле, блондин залпом осушил бокал и, отставив его на столик, начал искать на нём же сигареты. Искал он не глядя, потому поиск занял на несколько секунд больше положенного. Но в итоге сигарета всё равно оказалось зажатой между губ блондина. Щелчок зажигалки. Огонёк. По комнате ползут дымные змейки. Едва уловимо трещит дорогой табак. Идиллия. Равновесие. Пустота.

Но пустоту эту вдруг разорвала трель телефонного звонка. Достав из кармана мобильный телефон, Блейд взглянул на экран, вскидывая в удивлении бровь. Ему звонил один из охранников. Ответив на звонок, блондин произнёс:

- Я тебя слушаю, Удо.

- Блейд, тут к тебе какая-то девушка пришла…

- Какая девушка? - перебил охранника парень, хмурясь и делая небольшой глоток коньяка. – Я никого не жду.

- Она не представилась. Просто ходит у забора, когда мы к ней обратились, спросила: «Я правильно помню, что здесь живёт Блейд?».

«А это уже интересно…», - подумал блондин.

Залпом допив содержимое бокала, парень ответил:

- Я сейчас выйду и сам посмотрю, кто там пришёл.

- Хорошо, Блейд.

Быстро преодолев расстояние до входной двери, парень открыл её, выходя на крыльцо. В лицо ударил несильный порыв прохладного влажного ветра. Он слегка прищурился, вглядываясь в темноту, где угадывалась женская фигура в неясном свете оранжевых фонарей. Поправив ворот рубашки, блондин уверенным шагом направился к забору.

Как только он начал открывать замок, охранники достали оружие, готовясь к защите своего хозяина. Незваных гостей здесь не любили. Блейд обернулся на мужчин, жестом показывая им, чтобы убрали оружие. Ослушаться его не смели.

Справившись с замками, Блейд открыл дверь. Брови его в удивлении дрогнули вверх, потому что около его дома разгуливала Лена – та самая девушка, с которой он познакомился в клубе и неплохо провёл время. Не то, чтобы она запомнилась ему чем-то особенным, просто у него была отличная память, в том числе и на лица.

- Здравствуй, Лена, - произнёс блондин.

- Здравствуй, - протянула девушка, расплываясь в улыбке. – Я уже подумала, что перепутала адрес…

Блейд внимательно рассматривал гостью, пока она говорила, немного запинаясь. От неё явственно пахло алкоголем. Глаза девушки слишком сильно блестели. Кожаная куртка была расстегнута и надета наизнанку. Весь внешний вид Лены говорил о том, что она уже успела опрокинуть в себя не один стакан чего-то крепкого.

- И чем же я обязан твоему визиту? – поинтересовался Блейд, прислоняясь к забору и складывая руки на груди.

- Я просто… - начала говорить Лена, но потом резко перескочила на другую тему, спрашивая: - Можно мне зайти? Я замёрзла…

- Заходи, - пожал плечами Блейд, пропуская девушку на территорию дома.

На пути к крыльцу Лена один раз едва не упала. Но до дома они всё-таки дошли и даже зашли внутрь. Не рискнув далеко идти, девушка села на диван в гостиной, смотря расфокусированным и слишком блестящим взглядом на Блейда.

- Ну, теперь ты расскажешь мне причину своего визита? – спросил блондин, садясь рядом с Леной и выжидающе смотря на неё.

- Меня парень бросил, - на выдохе выдала девушка после нескольких секунд молчания.

Она опустила голову, отчего её спутавшиеся волосы упали на лицо, занавешивая его. Она продолжила:

- Я думала, что у нас всё хорошо, что я любила его. И он меня тоже… А оказалось, что нет. Мне было так больно и неприятно… Я просто решила, что надо выпить и развеяться и станет легче. Я пила, пила, пила…

- Я вижу, - хмыкнул Блейд, поджимая губы.

Лена выглядела сейчас просто жутко, но от того не становилась менее привлекательной. Всё-таки, эта девушка была более, чем мила…

- А потом, - продолжала Лена, - я просто вспомнила про тебя. Ну, ты же говорил, что не против повторить ту нашу встречу… И вот я здесь.

Блейд несколько секунд молчал, затем, усмехнувшись, ответил:

- Я просто в шоке от тебя, Лена, - он покачал головой. - Ты тогда была пьяная. Сейчас пьяная, но ты смогла не только вспомнить моё имя, но и найти мой дом.

Лена пожала плечами.

- Я посмотрела адрес, когда уезжала от тебя, - произнесла она.

- Значит, планировала вернуться?

- Получается, что да, - вздохнула Лена и прикрыла глаза.

Она и до этого чувствовала, что её слегка мутит, но теперь это ощущение стало сильнее. Слегка мотнув головой, ещё больше растрепав свои длинные волосы, девушка открыла глаза, пытаясь сфокусироваться на лице Блейда.

Подсев к нему ближе, касаясь бедром его бедра, она взяла его за руку, заглядывая в глаза и спрашивая:

- Как ты к этому относишься?

Блейд слегка выгнул бровь, не спеша с ответом, смотря в слишком пьяные глаза своей любвеобильной гостьи, на её губы, с которых срывался ветерок тяжёлого дыхания, который был настолько пропитан алкогольными парами, что от него можно было захмелеть. От неё ужасно пахло спиртным, а ещё немного сигаретами. Она была растрепанная, согласная на всё и желающая вновь броситься в омут. Такая невинная внешность: большие грозовые глаза, пухлые яркие губы, аккуратный носик, длинные натуральные волосы. И такая падшая натура. Хотя, едва ли Лена была падшей, просто сейчас она падала, а рядом не было того, кто сумел бы поддержать.

- Как я к этому отношусь? – повторил за девушкой Блейд, проговаривая слова медленно, немного тише обычного.

- Да, - кивнула Лена и ещё ближе подсела к блондину.

- Я не против, Лена.

Девушка расплылась в улыбке и потянулась к нему за поцелуем, но Блейд отвернул голову, не позволяя ей прикоснуться к его губам. Лена непонимающе распахнула глаза, смотря на блондина.

- Но не сейчас, Лена, - спокойно, даже холодно добавил Блейд.

Видя непонимание в глазах девушки, он продолжил, поясняя свою позицию:

- Сейчас ты пьяна и еле стоишь на ногах. А ещё очевидно, что тебе дурно.

Лена сглотнула, думая о том, как Блейд мог догадаться о том, что её подташнивает.

- В таком состоянии не очень правильно выставлять тебя на улицу, потому можешь остаться у меня на ночь. А утром, когда протрезвеешь, и когда у тебя пропадёт желание блевать, поговорим.

От слов Блейда Лена смутилась, опуская глаза и нервно теребя собственные пальцы.

- Пошли, - произнёс блондин, беря Лену за руку и ведя на второй этаж, чтобы уложить спать.

На лестнице девушка дважды чуть не упала, потому всё закончилось тем, что Блейд просто взял её на руки и отнёс в свободную спальню, уложил на кровать.

- Спокойной ночи, - произнёс парень, останавливаясь на пороге и поворачиваясь к гостье. – И, Лена, постарайся не ходить ночью по дому, - он помолчал немного, затем добавил: - Упадёшь ещё где-нибудь…

Глава 23

Я хочу всего и сразу:

Оторваться и влюбиться в тебя.

Знаю, чтоя - недоразумение

С длинными волосами и загаром,

Босое, да в коротком платье -

Но мне всё равно, что обо мне скажут.

Lana Del Rey, Lolita©

Лена проснулась одна в большой постели, села, смотря сонным взглядом по сторонам. Она была полностью одета, даже куртки не сняла, и ужасно помята. Длинные спутанные волосы торчали во все стороны, буквально моля о расчёске. Убрав с лица непослушные пряди, вынув их изо рта, девушка взглянула на закрытую дверь, которая отделяла её от остального дома. Сейчас, едва пробудившись, она толком не помнила, что делала вчера…

Но память нашла её быстро, возвращаясь, галантно, но напористо вторгаясь в сознание, говоря: «Ты вчера была пьяна и безалаберна. Впрочем, как всегда…». От слов голоса мыслей, который чаще всего говорил маминым или папиным голосом, Лена поморщилась и осторожно переползла к краю постели, спустила ноги на пол, встала.

Она опасалась того, что приведение тела в вертикальное положение отзовётся в ней головокружением и тошнотой, но ничего такого не было. Лишь пить сильно хотелось…

Сглотнув, девушка подошла к двери. Сейчас, когда сумасшедший градус не самого лучшего алкоголя стих в крови, ей стало немного неудобно за своё вчерашнее поведение. Но лишь немного. Особого смысла стыдиться себя и своих поступков Лена не видела. Верно, в глубине себя, скрывая эту правду от взора сознания, она по-прежнему пыталась доказать всем, что уже выросла, что умеет быть не только хорошей девочкой, которой все гордятся, но и простым живым человеком с пороками и страстями. Да, с ролью плохой девочки она справлялась на ура…

Открыв дверь, Лена выглянула в пустой коридор и покинула спальню, прикрыла за собой дверь. В голове мелькали мысли о том, куда ей идти, где искать воду и ванную комнату? А ещё она пусть неясно, но всё же помнила последние слова Блейда о том, что ей лучше не разгуливать по его дому в одиночестве. Ослушиваться парня не хотелось. Он и так оказался очень добр к ней и терпим, хотя мог рассмеяться в лицо и выставить на улицу. Или воспользоваться её состоянием и безотказностью, трахнуть и выставить на улицу. Или…

Вариантов развития событий могло быть много. Лене казалось, что каждый бы на месте Блейда поступил куда менее благородно.

Девушка поморщилась, ей невольно вспомнился инцидент, случившийся на первом курсе университета. Она знала, что в неё был сильно влюблён парень на курс старше, он был совершенно не в её вкусе. Но дружить с ним Лена не отказывалась, что однажды едва не закончилось для неё плачевно. Это было накануне нового года, она очередной раз перепила – тогда она только училась «общаться» с алкоголем – ей стало нехорошо, и она осталась ночевать у этого самого «друга».

Всё было нормально ровно до того момента, пока Лена, которая едва соображала тогда, которую ужасно мутило, не проснулась от того, что её раздевают. Увидев, что «подруга» проснулась, парень полез к ней целоваться, начал лапать, продолжая свои попытки стянуть с неё одежду.

Лена испугалась не сразу, что едва не сыграло с ней злую шутку. И только тогда, когда «друг» добрался до её трусиков и запустил в них руку, до девушки дошла вся плачевность её положения.

Тогда ей удалось сбежать. «Друг» испугался, когда она громко закричала, ведь всё происходило в общежитии, где Лену мог услышать кто угодно. Воспользовавшись его промедлением, девушка оттолкнула парня и, схватив свои узкие джинсы, что валялись на полу, выбежала прочь из комнаты.

А ведь она считала этого парня другом. Она думала, что такой, как он, и мухи не обидит, потому что он был спокойным, тихим, может быть, даже слишком тихим, что заставляло многих считать его ботаником. А он попытался её изнасиловать.

Скривившись при мысли о «друге», Лена пошла вперёд быстрее, рассматривая множество дверей и пытаясь понять, за которой из них следует искать ванную комнату. Она помнила дом Блейда, но не слишком хорошо…

В какой-то момент она просто решила действовать наугад и открыла дверь, что оказалась к ней ближе всего. В жизни слишком много неслучайных случайностей и иронии, потому что эта комната оказалась спальней Блейда.

Блондин сидел на кровати, сложив ноги по-турецки, и что-то читал с экрана ноутбука. Услышав едва уловимый звук открывающейся двери, он поднял глаза, смотря на растрепанную и немного растерянную гостью, что стояла на пороге его обители, не решаясь ни уйти, ни сделать шаг вперед.

- Доброе утро, - произнесла Лена, не позволив достаточно долгому молчанию стать ещё и неудобным.

- Доброе, - кивнул парень, прикрывая крышку ноутбука и откладывая его в сторону.

Блейд откинулся назад, опираясь на руки, что подчеркнуло рельеф мышц на загорелых, украшенных татуировками, руках. На нём не было майки, лишь светлые спортивные штаны, что сидели очень низко, рождая в голове Лены невольное и порочное предположение о том, что на блондине под этими штанами ничего нет.

Блейд наблюдал за гостьей, которая всё больше удивляла его своей детской тихой наглостью и необдуманностью. Его глаза были слегка прищурены, и янтарь в них обворожительно блестел в солнечном свете, рассеянном плотными шторами цвета крем-брюле.

Первые секунды Лена чувствовала себя неуютно и немного виновато за то, что вторглась в комнату Блейда без разрешения и без стука, но, чем больше мгновений перетекало в минуты, тем спокойнее ей становилось. И уже сейчас она не испытывала и тени неудобства за своё бестактное вторжение.

Она продолжала стоять на пороге, держась одной рукой за дверную ручку, словно подтверждая этим застывшим жестом тот факт, что у неё ещё был выбор. Она могла извиниться за вторжение и уйти, отправиться в ванную комнату, сделать всё остальное, что люди обычно делают утром. А могла остаться и… заглянуть в глаза неизвестности.

И Лену невообразимо влёк второй вариант. Но, в то же время, она не спешила делать этот шаг, после которого она уже вряд ли сможет уйти. Её взгляд был спокойным, но в нём было место чему-то детскому. В её глазах было место какому-то ребяческому любопытству, неприкрытому упорству, с которым она разглядывала Блейда, который удобно раскинулся перед ней на кровати, не спеша произносить: «Хорошим девочкам не престало так долго и пристально смотреть».

Взгляд девушки скользнул по чертам лица блондина, по очерченным скулам, манящим губам и подбородку с лёгкой щетиной. Взгляд её скользнул ниже, на ключицы и плечи парня, на грудь, живот с кубиками пресса… Лена дошла до кромки штанов Блейда. Правильнее было бы поднять взгляд или отвести его, но девушка не сделала этого, слишком долгие секунды смотря блондину в район паха, словно она не знала, что кроется под тканью спортивных штанов.

Наконец-то подняв взгляд, Лена посмотрела в глаза Блейду. Парень ухмыльнулся уголками губ, поддерживая этот зрительный контакт, продолжая его. Его по-прежнему удивляло то, что эта девушка не начинала трепетать перед ним, как трепетали все. В её глазах не было страха, а было лишь детское любопытство, с которым она его рассматривала.

«Не уж то не насмотрелась в прошлый раз? – удивлённо подумал блондин. – Ах, точно… Мы же пьяные были и почти всё время находились в темноте или полумраке…».

- Ты меня искала? – спросил Блейд, склоняя голову набок, продолжая с лёгким прищуром смотреть на гостью.

- Не совсем…

- Могу подсказать, где находится то, что тебе надо, - ответил блондин, пожимая плечами и отворачиваясь.

Он взял ноутбук и, полностью закрыв его, отправил в ящик тумбочки. После этого он вновь взглянул на девушку, стоящую в дверях.

- А мне уже не надо, - ответила Лена, тоже пожимая плечами.

Такая спокойная, такая уверенная в непонятно чём, думающая, что всё просто…

Она отпустила дверную ручку, делая свой выбор, и подошла к кровати блондина. Посмотрев на парня взглядом лисёнка, Лена без спроса забралась в постель, садясь рядом с Блейдом, но не слишком близко, рассматривая его, изучая.

- А ты опять наглеешь? – спросил блондин, прикрывая глаза и смотря на девушку из-под полуопущенных ресниц.

- Наглею? – искренне удивилась Лена, невинно хлопая ресницами, большая часть туши с которых уже оказалась под глазами. – Почему ты так решил?

- Потому что у меня нужно спрашивать разрешения, а ты этого не делаешь, Лена.

Девушка на мгновение опустила глаза, принимая свою непонятную вину. Но уже в следующую секунду щёки её вспыхнули, а взгляд загорелся. Она подняла глаза, смотря на Блейда.

- И… что мы будем с этим делать? – спросила Лена, понимая, что между ними начинается некая игра.

В груди всё трепетало от предвкушения и неизвестности. А Блейд, лишь раззадоривая её и подстёгивая её интерес, медлил, продолжая слегка ухмыляться уголками губ и смотреть в грозовые глаза своей бесстрашной гостьи.

- Обычно, - бархатным тоном произнёс блондин, склоняя голову набок, - за такое наказывают. Аверсивная терапия и всё такое…

- А я сильно провинилась? – лукаво спросила Лена, продолжая лисьим взглядом смотреть на парня.

- Достаточно…

Голос Блейда звучал спокойно, обволакивающе, равнодушно, что заставляло с головой погрузиться в непонятную игру, что вдруг завязалась между ними.

- И что теперь? – спросила девушка, хлопая ресницами.

Блейд беззвучно усмехнулся и, ничего не ответив, встал, направляясь к шкафу. Взяв из него галстук и ремень, блондин вернулся на кровать. Лена сидела, не шевелясь, не желая мешать парню. Стараясь не разрывать зрительного контакта, она сняла свою кожаную куртку, которая точно будет мешать.

Блейд взял руки Лены, кладя себе на колени ладонями вверх, осторожно, едва прикасаясь, провёл кончиками пальцев по линиями на ладонях, по нежной коже запястий, что отозвалось в девушке лёгкой щекоткой и дрожью, трепетом. Она чувствовала себя маленьким ребёнком, который нашёл под ёлкой подарок и вот-вот должен его распаковать, узреть его содержимое, но пока им правит радость предвкушения.

Пальцы блондина скользнули дальше, доходя до нежной кожи на сгибе локтя и самого локтя, украшенного уродливым синяком. Кажется Лена была совсем неаккуратна по пути к нему. Рука Блейда двинулась дальше, касаясь плеча, перечёркнутого бретелями светло-серой майки с ненавязчивыми блёстками и чёрными бретелями бюстгальтера, что торчали из-под неё. Нежная кожа, узкие плечи, хрупкие ключицы…

Пальцы парня коснулись впадинки у основания шеи Лены, скользнули выше, ощущая кожей биение её неровного пульса в сонной артерии. Такое уязвимое место, такая смертельная опасность – одна точное движение и человека больше нет: он засыпает сначала просто, а затем навсегда.

Умелые пальцы, едва прикасаясь к тонкой коже, под которой нещадно бил отбойным молотком пульс, заставляли повиноваться без силы, заставляли застывать и идти за ними, ожидать того, что будет потом. Неизведанность всегда манит. И теперь, при свете дня и в трезвом уме, когда Лена сумела рассмотреть Блейда, заглянуть в его невозможно глубокие глаза с непроницаемым налётом загадочной и тёмной тайны, именно это слово появилось на языке и осталось на нём терпким послевкусием – неизвестность. Да, это слово прекрасно характеризовало блондина, потому что, идя с ним, никогда нельзя было быть уверенной в том, что ты вернёшься живой из его сильных объятий. Никогда нельзя было предугадать его действий и с точностью сказать о том, что он сделает в следующий момент: поцелует или ударит, обнимет или прогонит прочь, будет нежен или холоден и равнодушен?

И Лена тоже не могла этого знать. И это незнание бесконечно будоражило её, подогревая кровь в венах и заставляя покорно ждать, повинуясь тихой, но такой могущественной воле этого загадочного парня.

Пальцы Блейда касаются особенно чувствительного места под ухом Лены, она вздыхает и закрывает глаза, но всего на мгновение, приоткрывает их, смотря на блондина из-под опущенных ресниц.

- Не боишься? – спросил парень, одной рукой проводя по коже груди девушки, которую оставляло доступной для прикосновений декольте её маечки, а пальцами второй проводя по тонкой коже её правого запястья, где в синих венах бурлила кровь и стучал сбитый пульс.

- Нет, - выдохнула Лена.

- А зря, - голос Блейда вмиг стал холодным, даже пугающим, дребезжащим сталью.

Девушка не успела даже моргнуть, когда сильные руки рывком перевернули её, утыкая лицом в матрас. Сложив запястья гостьи за спиной, легко удерживая их одной рукой – она не сопротивлялась – Блейд ловко перевязал её руки галстуком. Скользкая ткань не давила, но надёжно фиксировала тонкие запястья Лены, лишая её половины возможных движений.

Лена отняла лицо от матраса, пытаясь разогнуться и сесть, чтобы перестать находиться в странной распутной позе. Но Блейд не позволил ей этого, запустив пальцы в русую гриву, парень сжал её волосы на затылке и ткнул её лицом обратно в матрас, словно нашкодившего котёнка. Его лицо выражало при этом холод, почти жестокость.

- Блейд, я… - попыталась что-то сказать Лена, но блондин перебил её, произнося:

- Лучше закрой рот, иначе мне придётся его тебе заткнуть.

У девушки внутри что-то перевернулось, затрепетало в ответ на эти слова. Парень резко придвинулся к девушке, прижимаясь к её ягодицам пахом, заставляя её почувствовать его напрягшуюся плоть, и взял её за подбородок, сжимая, заставляя её открыть рот.

- Или ты не против? – произнёс он, проводя пальцами по разомкнутым губам Лены.

Девушка не ответила. Вместо ответа она вобрала два пальца блондина в рот, прикрывая глаза, начиная посасывать их, облизывать. Она старалась на славу, облизывая пальцы парня, причмокивая при этом, словно у неё во рту сейчас находились совсем не пальцы.

Минуты через две таких странных, казалось бы, совсем невинных действий, Блейд хрипло произнёс:

- Умница.

Освободив рот девушки от своих пальцев, он быстро расправился с ремнём на её почти чёрных джинсах и спустил их со стройных бёдер. Штаны были невозможно узкими, других Лена не носила, потому их пришлось в буквальном смысле этого слова сдирать с неё, словно вторую кожу. И, когда с этим было, наконец, покончено, Блейд, не смотря, отбросил джинсы в сторону и дёрнул бёдра девушки вверх, заставляя её поднять таз и развести ноги.

Скользнув ладонью по внутренней стороне бедра Лены, заставив её задрожать и судорожно вдохнуть, сглотнуть, парень достиг её промежности и нырнул всё ещё влажными от слюны девушки пальцами под ткань её светлых кружевных трусиков. Слюна была лишней, потому что между ног у Лены уже и так было влажно и горячо.

Блейд слишком медленно водил пальцами между ног Лены, скользя по её половым губам, словно случайно касаясь твёрдого бугорка клитора. Чем дольше продолжались эти будоражащие ласки, тем больше девушка ёрзала, сама не замечая, как двигает бёдрами в погоне за пальцами парня, буквально умоляя его этим «похотливым танцем» о большем.

И вновь переход от медлительности к атаке оказался слишком резким, неожиданным. Лена и так уже почти задыхалась от желания, чувствую, что её трусики промокли насквозь, потому, когда Блейд резко вставил в неё два пальца, она не смогла сдержаться и застонала в голос.

Блондин двигал пальцами резко и отрывисто, а затем мучительно медленно, томительно. Повернув руку ладонью вверх, парень продолжил трахать девушку пальцами, находя при этом чувствительный и богатый на нервы узелок плоти между анусом и влагалищем большим пальцем, начиная очерчивать его, гладить, давить.

Лена начала кусать губы, чтобы сдержать бесстыдные эмоции. Но всё было тщетно и уже через какую-то минуту она практически скулила, уже сама разводя ноги всё шире, крутя тазом и желая избавиться от ненавистного белья и наконец-то ощутить в себе член Блейда.

- Блейд… - проскулила-прохныкала Лена, нетерпеливо крутя бёдрами, ещё больше раздражая свой чувствительный истекающий влагой вход.

- Я же сказал – закрой рот, - грубо одёрнул девушку парень, небрежно толкая её голову вниз, вновь утыкая лицом в матрас. – Теперь мне точно придётся тебя наказать…

Лена даже не успела осознать своё разочарование, когда умелые пальцы покинули её тело. Она хотела повернуть голову, чтобы взглянуть на блондина, но не успела этого сделать. А успела лишь почувствовать скольжение кружева по разгоряченной коже и обжигающий удар, который, словно раскаленным железом, обжёг ягодицы.

Девушка вскрикнула, дёргаясь. После удара кожу жгло, на ней остался алый след. Блейд взял её за бедро, легко удерживая на месте.

- Это только начало, - произнёс он. – Советую не дёргаться.

Лена послушалась. Шумно сглатывая, закрывая глаза и готовясь к новой вспышке боли. Она пришла ожидаемо, но, в то же время, так неожиданно, обжигая, оставляя почти кровавый след на нежной коже округлых ягодиц.

Удары сыпались мерно и неумолимо, следуя один за другим. Но не прошло слишком много времени, когда девушка сумела привыкнуть к этим острым и болезненным ощущениям. Кожа продолжала гореть, но это ощущалось уже не столь сильно, потому что вместе с израненными ягодицами горело и всё остальное тело.

Лену буквально лихорадило от того, что её сейчас пороли, словно пятилетнюю нашкодившую девчонку. Такой родительский метод наказания, такой пошлый и развратный смысл.

Толстый кожаный ремень мерно опускался на поалевшие ягодицы девушки. Лена стояла на коленях, подняв задницу и уткнувшись лицом в матрас. Она уже почти поверила в то, что наказание является единственным смыслом этой порки, что им всё закончится, но – нет.

Очередной удар, заставляющий Лену вздрогнуть. Блейд спускает штаны и, надев презерватив, прижимается к бёдрам девушки, но не входит, дразня, касаясь обжигающим толстым членом её самых чувствительных мест, скользя по ним.

С губ Лены сорвался умоляющий нетерпеливый стон, когда блондин провёл своим каменным органом ей между ног, дразня её текущий раскрытый вход, но не проникая в неё ни на сантиметр.

- Блейд… - умоляюще стонет девушка, жмуря глаза, вертя задницей.

Удобно и крепко перехватив бёдра Лены, блондин резко вошёл в неё одним движением, проталкиваясь максимально глубоко, заставляя её вскрикнуть, а затем сладко застонать, прогнуться в пояснице, чтобы раскрыться ещё сильнее, принять в себя обжигающий орган ещё глубже.

Первый толчок сорвал с губ сладкий пошлый стон, второй, резкий и жалящий, выбил из лёгких кислород, а третий, проникающий, казалось, насквозь, не позволил вдохнуть новую порцию воздуха.

Лена открыла рот, пытаясь вдохнуть, но не имея возможности это сделать. Лёгкие словно разучились дышать. Совершив ещё несколько невозможно жалящих толчков-рывков, Блейд сжал волосы Лены на затылке и потянул, заставляя её поднять голову, причиняя ей боль, потому что руки её были связаны за спиной, и она не могла на них опереться.

- Я же говорил тебе, чтобы ты молчала, - произнёс блондин, продолжая двигать бёдрами, но теперь его движения стали плавными, скользящими, что не позволяло Лене понять смысл его слов.

Прикусив губу, девушка зажмурила глаза, пытаясь сжать внутренние мышцы, чтобы чувствовать член парня ещё острее, хотя он и так идеально заполнял её. В крови правило нечто животное и иррациональное, что заставляло разум молчать, а тело говорить без посредничества мозга, заявляя о своих развратных желаниях.

- Так, накажи меня, - прошептала Лена, облизывая пересохшие губы.

Блейд ухмыльнулся в ответ и вновь взял в руку ремень, который лежал рядом, ожидая своего часа. Слово дамы закон, он не мог его ослушаться.

Ловко намотав ремень на кулак, чтобы было удобнее, блондин занёс руку и ударил Лену по левой ягодице, которая продолжала оставаться красной, не отойдя от предыдущей порки. Новая вспышка боли пронзила тело девушки, разносясь по проводам нервов, ударяя в мозг, а из мозга стремительно устремляясь к паху. И эта боль, смешанная с удовольствием от глубокого проникновения, от мерных толчков в своём нутре, подстегнула волну обжигающего наслаждения, выбивая искры в теле.

Блейд идеально смешивал секс и порку, успевая ударить во время отстранения, но не действуя одинаково и предсказуемо. Удары сыпались при движениях вперёд и назад, они жалили ягодицы и поясницу, бёдра.

Чувствуя, что ему осталось не так долго до финала, парень обхватил девушку поперёк живота, дёргая на себя, меняя их позу, становясь на колени и притягивая Лену к себе, усаживая сверху. Но двигаться он продолжал самостоятельно, вгоняя свой член в тело любовницы с такой силой, что она через раз забывала вдыхать.

Раскрутив ремень, сделав из него петлю, Блейд набросил её на горло Лены, затягивая, душа. Удушение это напугало девушку своей неожиданностью, но оно же стало той последней каплей, что заставило внутренности её завязаться жгутом и начать содрогаться от продолжительного оргазма, что по мельчайшим сосудам разносился по телу, сводя с ума, отключая мозг.

Лена заскулила, кончая, дёргая в забытье связанными руками, жмуря глаза и кусая губы. Но толчки в глубине её тела не закончились, а стали ещё ожесточённее. Блейд со всей силы вбивался в тело любовницы, шумно дыша ртом, одной рукой до синяков сжимая бедро девушки, чтобы она не отлетела от очередного мощного толчка, а второй продолжая затягивать петлю на её хрупкой шее.

Не стихший оргазм, продлённый и растянутый продолжающимся удовольствием, совсем скоро перерос во что-то новое, неизведанное. Лена почувствовала, как её лёгкие сводит судорогой, голова начинает кружиться, а её саму словно обдаёт кипятком. Внутри зародилась вибрирующая волна чего-то животного, первобытного. И волна эта окончательно отключила мозг, который и так страдал от недостатка кислорода, заставляя девушку саму начать насаживаться на член Блейда, двигаясь в диком ритме самого простого в мире танца и через секунд тридцать кончая с пронзительным криком.

Блейд почувствовал тёплую, даже горячую влагу, что обильно облила его ноги и простынь. У Лены внутри всё трепетало, судорожно сжимая своими шёлковыми разгоряченными стенками. Этого вполне хватило блондину, чтобы он, стиснув зубы и со всей силы сжав бедро девушки, кончил, продолжая по инерции двигаться, врываться в тело любовницы, максимально растягивая свой оргазм.

Но удовольствие как обычно покинуло тело слишком быстро. Шумно выдохнув, Блейд покинул тело Лены. Только сейчас до него дошло, что он всё это время продолжал душить её. Как только парень её отпустил, Лена рухнула на постель.

Полежав немного, девушка перевернулась набок, смотря на Блейда из-под слипшихся ресниц и волос, которые разметались и налипли на лицо, зацепились за стрелы ресниц. Её лицо было раскрасневшимся, губы кроваво-алыми от укусов, а взгляд блестел и бегал, был неосмысленным.

Ничего не говоря, Блейд развязал галстук, освобождая Лену от пут, и, надев штаны, под которыми, как и думала девушка, не было трусов, отошёл к окну и закурил. Девушка более или менее пришла в себя только тогда, когда блондин докурил первую сигарету и взял вторую, привычно смял пальцами невинный фильтр и, щёлкнув зажигалкой, наполнил комнату новой порцией ядовитого дыма. Табачный запах смешивался с запахом животного секса и кружил голову, удушал, клонил в сон-дурман и крал у лёгких кислород, которого и так было слишком мало.

Переползя к краю постели, удивляясь тому, как скользили её мокрые ноги, Лена встала и подошла к Блейду, вставая у него за спиной. Она не стеснялась того, что была голой по пояс, и она с каким-то глупым детским упорством вновь стремилась проявить инициативу, имея все шансы нарваться на новое наказание со стороны блондина.

Постояв около минуты за спиной Блейда, Лена встала сбоку от него и взяла сигарету из початой пачки. Сунув её в рот, девушка подкурила, затягиваясь крепким дымом, выдыхая его в окно, открытое на режим проветривания. Она молчала. В голове не было важных глубоких мыслей и правильных слов, опустошительный разрывающий оргазм стёр их. И Блейд тоже молчал, только причиной его молчанию была не послеоргазменная пустота, от которой клонит в сон и хочется пить, а пустота, которую он чувствовал по отношению ко всем, которая жила у него внутри.

Сделав последнюю затяжку, Лена раздавила окурок в пепельнице, задерживая дым в лёгких. Повернувшись лицом к Блейду, она выдохнула облако дыма тугой струёй ему в лицо. Блондин скосил на неё глаза, смотря как обычно непонятно, проникновенно до самой души.

Так ничего и не сказав, Блейд бросил непотушенную сигарету в пепельницу и, выдохнув в сторону дым, грубо схватил Лену за волосы, разворачивая к себе спиной и нагибая над подоконником. Девушка запоздало пискнула, но причиной её писку было скорее не нежелание происходящего, а страсть поломаться, которая живёт в каждой женщине.

Запах секса, которым сочилась каждая клеточка умело растерзанного им тела, будоражил. Вновь спустив штаны, обнажив всё ещё твёрдый член, парень дотянулся до тумбочки, где хранилась контрацепция. Несколько секунд и у Лены перехватывает дыхание, потому что сильные руки больно сжимают её бёдра и притягивают к себе, буквально натягивая на обжигающе горячий орган.

Девушка периодически ударялась лбом об оконное стекло, потому что её швыряло вперёд от мощных толчков. Она судорожно хваталась за такие приятные кремовые шторы, мяла их в кулаках, сжимала, пока случайно не оборвала их ко всем чертям. Им повезло, что у Лены сил хватило только на то, чтобы оборвать штору, а не сорвать карниз. В противном случае они могли из спальни переместиться прямиком в больницу.

Мощные быстрые движения, шумное сбитое дыхание, набат сердца в груди и беспокойные пальцы, что то продолжают менять несчастную штору, то сжимают подоконник, словно желают оторвать ещё и его. Блейд хрипло дышал, запрокидывая голову, вбиваясь в податливое тело своей любовницы, которая была такой абсурдно рискованной, так отчаянно играла во взрослую плохую девочку. Он сжимал бёдра Лены с такой силой, что её нежную кожу уже украшали множественные следы от его пальцев, что совсем скоро станут синяками.

В этот раз всё закончилось быстрее. Молниеносно быстрый оргазм накрыл их почти одновременно. Блейд до боли стиснул зубы, жмуря глаза и задерживая дыхание, совершая ещё несколько резких толчков. Кончая, чувствуя обжигающее жало внутри себя, Лена так сильно дёрнулась вперёд, что едва не разбила головой стекло и, кажется, набила на лбу шишку. При этом она так сильно закусила губу, что прокусила её в двух местах.

Последний раз вжавшись в бёдра девушки, блондин покинул её тело и, отправив презерватив в мусорное ведро, натянул штаны, сразу же сунув в рот сигарету и подкуривая. После второго оргазма хотелось немного отдохнуть. Блейд присел на подоконник, вытягивая ноги и обнимая себя правой рукой поперёк живота, держа в пальцах левой сигарету.

Лена вновь «отстала» от парня, вставая только сейчас. Заметив её движения боковым зрением, Блейд произнёс, не поворачивая головы:

- Иди в душ.

В этот раз Лена спорить не стала. Подобрав свою одежду, но надев лишь трусики, девушка покинула спальню, отправляясь на дальнейшие поиски ванной комнаты.

Блейд выкурил ещё две сигареты, вторую не докурил. Он продолжал сидеть на подоконнике, думая о чём-то своим, потирая в задумчивости пальцы, слегка щурясь.

Встав, он подошёл к кровати с измятыми простынями и мокрым пятном, которое свидетельствовало о ярчайшем оргазме Лены. Конечно, это было лестно, но постельное бельё нужно было сменить. Блейд решил так, потому что чужого продолжительного пребывания в своей постели не терпел и спать с чужим назойливым запахом был не намерен.

Помня, что Лили болеет и, стало быть, сидит у себя в комнате, парень самостоятельно стянул измятые простыни, пропитанные секретом женского тела, и понёс их в ванную на первом этаже.

После этого он второй раз принял душ. В отличие от Лены, Блейд успел посетить ванную до их жаркой «ночи». Потом был завтрак, который блондин непривычно готовил сам и который он разделил с гостьей, что было ещё более непривычно и странно.

Лена не уехала сразу и в скором времени они вновь оказались в спальне. Точнее, Блейд там сидел изначально, а Лена пришла, поняв, что её попытки распутать, ставшие чем-то ужасно спутанным, волосы ни к чему не приводят.

Девушка появилась на пороге спальни Блейда, путаясь пальцами в своих локонах, жалобно смотря на блондина. Иногда её посещала шальная мысль состричь волосы, но всегда Лена от неё отказывалась. Конечно, это тоже способ доказать, что она больше не девочка-ботаничка, но волосы свои она любила. Потому сейчас, когда её русая грива превратилась в нечто, похожее на один сплошной колтун, она едва не плакала. Казалось, что ещё чуть-чуть и она захнычет, как маленькая девочка.

Заметив появление гостьи, Блейд повернул к ней голову, окидывая вопросительным взглядом.

- Что случилось, Лена? – поинтересовался парень, садясь на кровати.

- У меня волосы запутались, - пожаловалась Лена, надувая губки.

- Совсем? – спросил блондин, слегка усмехаясь.

Она была такая милая сейчас и так походила на ребёнка, что от воспоминаний о том, что он совсем недавно с ней делал, Блейд начинал чувствовать себя немного педофилом. И как же это невинное создание встало на путь разврата, разгула и так далее и встретилось с ним, с Блейдом?

- Совсем, - кивнула Лена, пытаясь выпутать из волос хотя бы пальцы.

- Садись, - Блейд похлопал по кровати, которую застилала уже новая простыня.

По взгляду девушки было видно, что она слабо понимает замысел блондина, но просьбу его она исполнила и села на кровать. Ничего не сказав, Блейд удалился, а вернулся уже с расчёской. Поймав вопросительный взгляд Лены, он пояснил свои намерения:

- Буду помогать тебе расчёсываться. Думаю, у двоих больше шансов справиться с твоими колтунами.

Лена прыснула смехом. Она никак не ожидала, что Блейд предложит ей свою помощь в этом деле, она ожидала скорее, что он перестанет с ней разговаривать и попросит уехать.

Противиться девушка не стала и покорно села к Блейду спиной. Попытки расчесать непослушную шевелюру приносили боль, но Блейд справлялся с этим делом на славу. Уже через двадцать минут волосы Лены вновь были гладкими и прямыми.

Отложив расчёску с достаточным количеством выдранных у девушки волос, Блейд разделил её волосы на две части и начал заплетать косы. Лена вновь удивилась. Это было так мило, так неожиданно. Этот парень, в самом деле, имел полное право зваться мистером загадочность, королём тайны. Он то трахал её, как последнюю шлюху, то расчёсывал её волосы и заплетал ей косы, то порол, то нежно гладил, ласкал. Сама непредсказуемость.

Блейд заплетал длинные волосы Лены медленно, но удивительно умело, аккуратно. И видел он при этом перед собой не спину девушки, которая была его переменной любовницей, не её косы, а образы из далёкого детства, когда он был ещё безответственным и невинным, как все дети. Он вспомнил, как заплетал в косы тёмные и достаточно тонкие волосы матери всего за полгода до того, как у неё выявили рак. Конечно, он делал это неумело, ему было тогда всего шесть лет, но он старался и вкладывал в это дело столько сил, что миссис Билоу с улыбкой приняла «подарок» сына и не стала распускать это недоразумение до самой ночи, пока не легла спать. В тот день женщина и все члены её семьи узнали о том, что второй их ребёнок тоже будет мужского пола. Да, тогда она была беременна Майклом, четвёртый месяц…

Блейд сглотнул комок, вдруг вставший в горле. Глаза неприятно защипало, и он закрыл их. Под закрытыми веками пролетело время до того момента его жизни, когда его матери уже давно не было в живых, а косы он плёл уже Майклу. Был в биографии младшего Билоу такой период, когда он наотрез отказывался стричься, благодаря чему достаточно быстро обзавёлся длинными волосами и стал похожим на премилую девочку. Отец мальчиков настаивал на том, чтобы младшего постригли, потому что длинные волосы мешали в первую очередь ему самому. А Блейд, как обычно, уважал странный выбор младшего брата и просто заплетал его густые тёмные волосы в косы, чтобы не мешались. И в этот раз Блейд тоже плёл косы незадолго до трагедии… Всего через пять месяцев после этого братья лишились отца и дома.

Парень несколько раз моргнул, прогоняя прочь пелену едких слёз, что заслонила глаза, отгоняя воспоминания, которые приносили лишь боль. Он даже не заметил, что уже доплёл две аккуратные косы до конца. Оставалось только закрепить их чем-то, чтобы не расплелись.

Сделав это, Блейд ровно разложил косы на спине Лены, добиваясь того, чтобы всё выглядело идеально, как он любил, и вернулся на прежнее своё место, откидываясь на подушки и подкладывая руки под голову, смотря на гостью из-под опущенных ресниц.

Девушка провела ладонью по своим аккуратно заплетённым волосам, даже подошла к зеркалу, чтобы оценить работу Блейда. Повертевшись, рассмотрев себя со всех сторон, она вернулась на кровать, забираясь в неё и ложась рядом с Блейдом, но на небольшом расстоянии от него. Она повернулась набок, чтобы видеть парня, и, подперев рукой голову, произнесла, улыбаясь:

- Не ожидала, что ты так хорошо умеешь обращаться с волосами. Наверное, у тебя есть младшая сестра?

- Нет, - сухо ответил Блейд, продолжая смотреть вперёд, а не на собеседницу.

- А где ты этому научился?

- Не важно.

По тону его голоса можно было легко понять, что он не желает разговаривать сейчас, что Лена затронула какую-то не ту тему. Он вновь стал холодным и отстраненным. Этим заканчивалось всегда, просто, с кем-то Блейд дольше был «живым», а с кем-то меньше, но итог был один – блондин начинал говорить сухо и холодно, а взгляд его переставал искать глаза собеседника. Это означало только одно – конец.

Лена несколько минут молчала, рассматривая профиль блондина, напряженную складочку между бровей, по которой было понятно, что он о чём-то думает и мысли его тяжелы и неприятны. Вздохнув, она вновь обратилась к парню:

- Блейд, а сколько тебе лет?

Блондин скосил на гостью глаза, затем вновь отвел взгляд, сухо отвечая:

- Тридцать.

- Тридцать? – удивлённо переспросила Лена.

- Да.

- Ого…

- Такой старый?

- Нет, просто, я думала, что тебе меньше.

Блейд хмыкнул в ответ. Он помолчал какое-то время, затем без особого интереса спросил:

- А тебе сколько?

- Двадцать два, - ответила Лена и села, складывая ноги по-турецки. – Скоро двадцать три будет. В мае.

- А мне в сентябре будет уже тридцать один… - он вздохнул, прикрывая глаза. – Теперь понятно, почему я отмечал в тебе столько детскости.

- Я не ребёнок! – обиженно возразила Лена.

Быстро смекнув, что лучше не спорить, а доказывать свою взрослость делом, девушка хитро улыбнулась и подползла к Блейду, прогибаясь в пояснице, как кошка, щекоча его кончиками кос. Заглянув ему в глаза взглядом лукавого чертёнка, Лена перекинула ногу через бёдра блондина, седлая его, прогибаясь и прижимаясь промежностью к его паху.

- Веришь? – хитро улыбаясь, добавила девушка, продолжая изгибаться и тереться о пах блондина.

- Верю, - безразлично ответил Блейд. – Если бы ты была ребёнком, я бы не стал с тобой спать.

- А, если бы мне было, например, шестнадцать? – лукаво поинтересовалась Лена, наклоняясь вперёд, прижимаясь к Блейду грудью. – Я была бы несовершеннолетней, но уже вполне способной на многое…

Она прикоснулась губами к шее парня, начиная вылизывать горячую кожу, причмокивая. Не обращая внимания на слова девушки, Блейд продолжил свою мысль:

- Но и сейчас я не стану этого делать.

Он взял Лену за талию и резко перевернул их, сваливая девушку на кровать и отстраняясь. Он добавил:

- Ты маленькая и глупая и тебе лучше ехать домой.

Лена непонимающе посмотрела на парня, хмурясь, дуя в обиде губки. Но, подумав, она решила не спорить. Сев и поправив смятую одежду, она спросила:

- А ещё как-нибудь приехать к тебе можно будет?

- Можно, - пожал плечами Блейд.

Он взял сигареты и, бросив на кровать пустую пепельницу, закурил, добавляя:

- Только в следующий раз перед визитом позвони. Я могу быть занят.

- Тогда, дай мне свой номер.

Они обменялись номерами и Блейд вызвал такси. Уже через десять минут Лена покинула его дом, и блондин вновь остался наедине с собой и со своими осами-мыслями, которые жужжали слишком громко и так и норовили ужалить побольнее.

«Надеюсь, от тебя не будет проблем, Лена», - подумал парень, закрывая входную дверь и возвращаясь на второй этаж.

Забрав из спальни ноутбук, он скрылся за глухой дверью своего кабинета и, включив компьютер, удобно устроился на диване, вытягивая ноги и привычно тянясь рукой за сигаретами.

Вот-вот должна была вступить в действие заключительная часть его плана отмщения. Оставалось лишь закончить последние приготовления к этому «событию» и ещё раз всё обдумать. Блейд не мог допустить того, чтобы всё было не идеально…

«Ты этого заслуживаешь, Ева», - подумал парень, резким щелчком пальцев стряхивая пепел в хрустальную пепельницу.

Глава 24

Тили-тили-бом

Закрой глаза скорее,

Кто-то ходит за окном,

И стучится в двери.

Тили-тили-бом.

Кричит ночная птица.

Он уже пробрался в дом.

К тем, кому не спится.

Страшная колыбельная, Тили-тили-бом©

Ева открыла входную дверь, проходя в пустую квартиру. Она слегка поморщилась, поняв, что, уходя, забыла выключить в прихожей свет. Это очень не экономно. В последнее время девушка, вообще, всё чаще была сама не своя, всё чаще была растеряна. Привычный мир не рушился, но покрывался неприятными и уродливыми трещинами, ей стоило огромных усилий удерживать его в хрупком равновесии и держаться самой, чтобы вновь не угодить в унылые стены психиатрической больницы, но уже на правах полноценного больного пациента.

Смерть Артура, которая подкралась так незаметно, так коварно, подкосила её, выбила из привычной колеи и отняла ту опору, без которой не может существовать ни один человек. И дело было даже не в любви, которую она испытывала к этому парню, со своими чувствами Ева всегда умела мастерски справляться, чтобы не дать им волю, когда это может нанести вред ей самой. Дело было в самой ситуации, в тайне, что покрывала его убийство и в осознании своей беспомощности перед лицом того неизвестного, кто так просто проник в её дом, зашёл в спящую спальню и хладнокровно убил её жениха. А она не привыкла быть беспомощной, она ненавидела это…

И именно поэтому Ева пообещала себе, что непременно выяснит правду о том, кому и зачем понадобилось убивать Артура. Вариантов было немного: его конкуренты или кто-то из её прошлого, ведь Ева, как и каждый честный полицейский, перешла дорогу не одному плохому человеку. Но память её упрямо отказывалась подкидывать образы тех, кто проскальзывал в её жизни и теперь мог желать зла ей и её жизни. Их, плохих, было много. Но кто из них способен на такое? Кто достаточно умён? Кто так любит красоту и изыскано тихий размах? Память упрямо молчала…

Потому самым логичным казалось то, что это сделали конкуренты. Особенно привлекало внимание следствия упорное молчание одного из конкурентов бизнеса Зоммерфельдов, который странно реагировал на вопросы о случившемся, нервничал и отказывался говорить без своего адвоката. Просто так люди не нервничают и не дёргаются, Ева об этом прекрасно знала. Невиновные, уверенные в своей правоте, всегда спокойны.

Следствие продолжало уточнять спутанное алиби трех конкурентов Зоммерфельдов, которые были главными подозреваемыми в громком убийстве сына известного бизнесмена и его приемника. А на Еву свалилась новая страшная новость. Сегодня она узнала о том, что её доброго друга и коллегу Дональда Шрёдера убили. Он уже три недели числился без вести пропавшим, а этим утром его изрядно изуродованное голодными птицами тело случайно нашёл мужчина, решивший поискать в лесу грибов. Глубокая яма, напоминающая могилу, но не засыпанная землёй, выклеванные глаза и объеденное лицо, руки шея – всё, что не покрывала одежда – и четыре пулевых отверстия, одно из которых в голове. Дональд, вернее, то, что от него осталось, выглядело ужасно. Даже его супругу, которая в слезах рвалась в морг, не пустили на опознание тела, боясь за её состояние и здоровье малыша, что уже совсем скоро должен был появиться на свет. Ужасная ситуация.

Ева болезненно скривилась, думая о друге, которого постигла такая ужасная участь. Конечно, сейчас она не имела никакого отношения к полиции Берлина, но старые связи позволили ей пройти в морг и увидеть друга. К тому же, кто-то же должен был его опознать.

Тогда, стоя возле металлического стола в холодной комнате мёртвого царства, Ева смотрела на изуродованное тело Дональда, и в горле её всё больше разрастался ком. Но слезами он так и не стал, не пролился.

После этого Ева целый день ходила сама не своя. Ей так хотелось понять причины смерти небезразличных ей людей, но ей это никак не удавалось. Казалось, что в них нет ничего общего, нет логики. Это было логично. Что связывало Артура и Дональда? Ничего…

Единственной общей переменой у этих двух мужчин было то, что они оба, так или иначе, имели отношение к ней, к Еве. Но это не могло стать причиной их гибели, в этом девушка была уверена. Она привыкла верить только фактам, а не интуиции, предчувствию. И факты эти гласили, что Дональд и Артур ни в чём по жизни не пересекались и даже не были знакомы, потому смерть они приняли от разных рук. Она верила фактам, а нужно было верить сердцу, которое так правильно ёкнуло более месяца назад в одном из отделов супермаркета.

Положив ключи на столик около двери, Ева сняла ботинки и прошла в гостиную. Она не включала света, достаточно легко ориентируясь во тьме. Тьма не пугала её, хотя в свете последних событий ей впору было бояться каждого шороха, что раздаётся из тёмного угла. Но шорохов не было. В квартире царила умиротворённая тишина с нотами тревожности. Тишина никогда не бывает абсолютно лишена тревожных оттенков, в ней всегда кроется затаенное ожидание, тихий крик.

Зайдя в спальню, девушка включила свет на минимальную мощность, желая как-то компенсировать свою оплошность со светом в прихожей, и открыла дверцы шкафа, сняла тёплую кофту. Она уже хотела убрать вещь в шкаф, но решила, что правильнее будет её постирать, потому что эту кофту Ева носила, не снимая, уже почти неделю. В участке было холодно, а эта не слишком красивая вязаная вещь была очень тёплой, согревающей. Как раз то, что надо, когда тебя больше некому согреть.

Сложив кофту, Ева положила её на стул, что стоял рядом со шкафом. Боковым зрением она увидела кровать, обернулась. Это была не та кровать, на которой убили Артура, ту растащили буквально по кусочкам на разнообразные экспертизы, и ей пришлось купить новую, не такую роскошную. Впрочем, едва ли бы она сумела спать на той кровати и дальше, если бы она осталась, это было бы уже каким-то извращением над самой собой.

Стянув обтягивающую белую водолазку, оставшись в чёрных потёртых джинсах и белом бюстгальтере, девушка отправила водолазку к кофте. Джинсы она решила оставить и, надев чёрную футболку, закрыла шкаф, забирая несвежую одежду и направляясь в ванную, чтобы убрать всё это в стиральную машинку.

Начинать стирку сейчас Ева не стала, а просто загрузила кофту и водолазку в барабан машинки, после чего переместилась на кухню. Ей ужасно хотелось выпить кофе, немного хотелось есть. Бодрящий напиток почти в одиннадцать часов вечера был не самым лучшим выбором, но Ева не особо задумывалась над тем, что не сможет заснуть после этого и будет крутиться полночи. В конце концов, спешить ей завтра с утра некуда, потому она может лечь спать хоть к утру.

Сегодняшний день выдался сложным не только из-за новостей о смерти друга. Сегодня Еву отстранили от дела об убийстве Артура, в котором она участвовала фактически на правах сотрудника полиции Берлина. Мистер Кёниг, который возглавлял отдел, в котором работала Ева, был отличным мужчиной и терпимым к отхождениям от должностных инструкций руководителем. Но меньше полугода назад он ушёл на пенсию. А мистер Кауфман, который занял его место, был настроен куда менее либерально. И, как только он узнал о том, что его сотрудники нарушают все правила, рассказывая всё постороннему человеку, не родственнику, который, к тому же, был подозреваемым, пригрозил всем увольнением с «прекрасными» рекомендациями и строго настрого запретил иметь дело с мисс Сарториус.

Так и получилось, что теперь Еве было некуда спешить по утрам. Единственным, кто мог ослушаться ради неё руководство и продолжать расследовать дело вместе с ней, был Дональд. Но он уже никогда не сможет ей помочь…

«Как же так получилось? – подумала Ева, тяжело вздыхая и опуская голову. – Почему вокруг вдруг стало так много смерти, и кто имеет к этому отношению? Виновата… ли я?».

Самокритика всегда была одной из самых сильных сторон Евы. Она не была одной из тех, кто сетует на всё и всех, обвиняя в своих проблемах весь мир. Она скорее могла взять на себя вину, которая ей не принадлежала. Это было ещё одной стороной её патологической честности и жажды справедливости, с которой она желала спасти пусть не целый мир, но хотя бы несколько невинных людей. Её справедливость была её крестом, но Ева успела об этом забыть, потому что о том, что её жизненные ориентиры слишком идеальны для современного мира, ей говорили только родители, с которыми её общение давно уже свелось к минимуму. И… Блейд. Он некогда сказал ей, что во всём виновата она, потому что, если бы не её инициатива, то он бы её в жизни не тронул. Но этого парня Ева не видела уже четыре года. И едва ли увидит ещё когда-нибудь, потому что он давно погиб.

Она всё ещё помнила тот день, когда ей позвонил Дональд и сообщил, что Блейда убили. Она помнила, как перекосило её лицо, а душу сдавило от самых разнообразных эмоций: от облегчения до мерзкой прогорклой горечи. Она ненавидела Блейда всей душой и в то же время продолжала отчаянно любить. Она не желала ему смерти, но в тот момент Ева понадеялась на то, что его смерть освободит её от него.

Так и случилось. Мёртвых слишком сложно любить. Мёртвых намного проще забыть. И уже теперь, спустя два года после смерти парня, Ева не думала ни о нём, ни о том, что между ними было. О том, чего между ними так и не случилось…

Девушка отошла назад, упираясь ягодицами в кухонную тумбу, поставила на неё руки. Одно лёгкое, но такое неловкое движение и кофеварка полетела на пол. Ева даже не успела понять, как смогла так легко сбросить достаточно тяжёлый аппарат, когда машина ударилась об пол и, открывшись, обрызгала её ноги кипящим напитком.

Ева вскрикнула, инстинктивно отодвигаясь от источника боли, запрыгивая на тумбу. Кривясь от боли, она стянула пропитанные кипятком носки.

- Твою мать, - прошипела девушка, пытаясь осмотреть ошпаренные ступни, что в такой неудобной позе, сидя на тумбе, было не слишком удобно.

Швырнув от эмоций ни в чём не повинные носки на пол, Ева спрыгнула с тумбы, стараясь не наступить в коричневатую лужу кофе, ступая аккуратно, на носочках. Но ноги её, всё же, угодили в разлитый напиток, и теперь каждый её шаг оставлял на светлом кафельном полу кухни влажный след.

Подняв несчастную кофеварку, которая, лишившись питания от сети, заглохла, Ева бегло осмотрела её. На первый взгляд никаких повреждений на аппарате не было, что было очень хорошо. Новая трата ей сейчас было совершенно ни к чему. Очень смешно так думать, когда у твоего отца на счету миллионы, и он буквально умоляет тебя пользоваться этими деньгами.

Вздохнув, девушка поставила кофеварку на место и пошла в ванную комнату за шваброй. Кофейную лужу нужно было вытереть, чтобы потом самой же не поскользнуться на ней и не разбить себе голову. Вооружившись шваброй, девушка вернулась на кухню, плюхая её смешной мохнатой тряпкой в лужу, быстро справляясь с влагой, которая была совсем неуместна на полу.

Вытирая пол немного дольше положенного, задумавшись о своём и не заметив, что от кофе уже не осталось и следа, Ева была где-то не здесь, полностью унёсшись прочь от почти своей кухни и той глухой тишины, что царила в её съёмной квартире.

Но вечно это продолжаться не могло. Оставив не только сухой, но и случайно начищенный пол, девушка сполоснула кофеварку, вновь заправила её и включила. Пока кофе готовился, она понесла швабру обратно в ванную комнату.

Но до ванной она немного не дошла, останавливаясь в коридоре совсем близко от своей спальни, напряжённо смотря на дверь и совершенно не понимая причины своей внезапной тревоги. Так бывает, что какое-то шестое чувство просто вдруг включает на всю громкость ядерную сирену в глубине мозга и груди, подавая глупому человеку сигнал о том, что нужно бежать, спасаться, и как можно скорее!

Ева продолжала стоять на месте, смотря на закрытую дверь, которая была почти её, которая была знакома ей на протяжении многих лет. Эта квартира была первой, которую девушка сняла, начав жить отдельно от родителей, и осталась единственной. Она во всём устраивала её, и никогда прежде у неё не возникало этого странного и гадостливого ощущения чего-то нехорошего, дурного, что поселилось в её стенах.

«Поздравляю, - подумала девушка, поджимая губы и ругая себя за слабость, - ещё немного и ты станешь похожей на одну из героинь триллеров или фильмов ужасов, которые ощущают рядом чьё-то неведомое присутствие, постепенно сходят с ума, потому что никто им не верит, а потом это нечто всех убивает и оказывается, что она не врала и не бредила».

Девушка хмыкнула и, приставив швабру к стене, направилась к двери в спальню.

«Ничего страшного там нет, - думала Ева, берясь за ручку, поворачивая её и открывая дверь. – Всего лишь пустая спальня…».

- В которой убили Артура, - так «вовремя» вступил внутренний голос.

Ева поморщилась, кривя губы. Внутренний голос продолжал, подливая масла в зарождающийся огонь страха и добивая свою обладательницу, натягивая канатики её нервов:

- Может быть, это его не упокоенная душа? Ева, стоило вызвать хотя бы священника…

Девушка мотнула головой, хмурясь. Она не относилась неуважительно к церкви, но и к верующим людям отнести себя не могла. Последний раз во что-то паранормальное она верила ещё в детстве, лет в одиннадцать. И ещё раньше боялась этого загадочного и необъяснимого, что таилось в темноте и могло прятаться где угодно, хоть в шкафу!

«Тем более глупо бояться этого сейчас, - спокойно убеждала себя девушка, заходя в сумрачную комнату и тянясь к выключателю, чтобы прогнать прочь темноту и всех чертей, что в ней водились. – Я уже не маленькая, мне тридцать лет. И я видела в жизни достаточно того, чего действительно стоит бояться, после работы в полиции бояться призраков и вампиров просто абсурдно и стыдно…».

Ева вздрогнула, едва не подпрыгивая, тут же мысленно ругая себя за эту непонятную и непривычную трусость последними словами. Причиной её испуга стал слишком пронзительный, прозвучавший в лучших традициях фильмов ужасов, заунывный вой ветра – словно заблудшая душа скулила, крича: «Беги, глупышка, беги…». В оконное стекло ударили ветви высокого, но хиленького деревца, которое сильный ветер легко склонил, заставляя заглянуть в окно Евы, проверить, как она там.

«Ничего этого не существует», - немного устало подумала девушка.

Подойдя к окну, она одним движением задёрнула тяжёлые почти белые шторы с лёгким налётом космического серого, металлического, чтобы оранжевые блики мокрых от дождя фонарей больше не раздражали глаза и не пытались, преломившись в каплях на стекле, превратиться в диковинных монстров, духов, чудовищ.

Поправив шторы, чтобы они идеально закрывали проём окна, через который сочилась в спальню тьма беззвёздной ночи, Ева села на кровать, вздыхая, опуская голову. Бывают такие моменты, когда просто хочется, чтобы кто-то был рядом. Сейчас был именно такой момент. Девушке просто хотелось сейчас не быть одной, хотелось обнять кого-то живого и тёплого, приятного, родного, кто согреет и скажет: «Ты дура, всё будет хорошо».

Но полностью признаться в своей необходимости в ком-то Ева не могла даже самой себе. Она всегда боролась за независимость, всегда была независимой. Ей не хотелось быть одной их тех, кто живёт за чужой счёт и за чужой спиной, той, которая нуждается в ком-то больше, чем в кислороде и сходит с ума, когда этого кого-то рядом нет. Ей просто безумно хотелось быть сильной, потому что она всегда такой и была. Она не желала быть слабой и отдаваться в чужие руки и на чужую волю. Не было в её жизни ещё тех рук, которым действительно хотелось довериться и отдаться…

- И хорошо, - прошептала Ева, выдыхая и зевая.

Она закрыла глаза и сладко потянулась, выгибаясь на кровати, скользнув кончиками пальцев по мятной стене, которую не закрывала низкая спинка новой кровати.

Вновь легши ровно, девушка одну руку подложила под голову, вторую разместила на животе, продолжая лежать с закрытыми глазами, думая, что надо бы встать и пойти налить кофе, что уже точно приготовился, выпить его, но её вдруг одолела странная дремота. Это чувство было сладким и приятным, похожим на тёплое молоко, в которое её медленно погружали.

Засыпать не хотелось, но противиться этому сладкому удовольствию, что тёплыми потоками текло по венам, согревая тело изнутри, окутывая его негой, не хотелось. Противиться удовольствию вообще глупо, особенно, если оно бесплатно и безвредно.

Ева так и заснула, продолжая думать о том, что надо встать и забрать свой кофе, что в комнате продолжает гореть свет и, если она собирается спать сейчас, то лучше его выключить. Ни первого, ни второго она не сделала, незаметно провалившись в тёмную воронку неожиданного сна, в котором чёрное полотно небытия совсем скоро сменилось красочной картинкой, в которой было слишком много телесных оттенков голой кожи, алых зацелованных губ, бесстыдных прикосновений и сладких стонов.

Ей снилось что-то невероятное, без лиц и имён, без опознавательных признаков. Только тела, только осознание себя и своего тела и того – другого, кто прикасается к тебе, жадно сжимая в своих объятиях, отбирая всю инициативу, но позволяя борьбу, без которой Ева бы почувствовала себя побежденной. Слишком горячие прикосновения, слишком влажные поцелуи, слишком резкие движения «самого простого танца», которое отзывается в глубине тела волнами удовольствия, замыкает разрядами электрошока на кончиках пальцев.

Бархатная кожа любовника, покрытая испариной от неистовой страсти, что сжигает их, крепкие мышцы плеч и рук, что перекатываются под ней, тяжёлое хриплое дыхание, опаляющее её лицо огненным ветром, и новый жесткий поцелуй, который не позволяет стонам – почти крикам – сорваться с губ и оглушить престарелых соседей. Неистовое желание, нестерпимое наслаждение. Слишком остро, слишком горячо, слишком желанно и необходимо…

- Мм… - Ева невольно простонала во сне, прикусывая губу и выгибаясь, поддаваясь ритмам этого «танца».

«Да, ещё… ещё…».

Эти слова-прошения-требования эхом повторялись в её голове, срываясь с разгоряченных губ во сне и шелестя беззвучным шёпотом на губах в реальности.

«Так хорошо…».

Она вновь выгибается и сладко стонет. Рука даже под покрывалом сна скользит по животу вверх, по рёбрам, что ходят под кожей от бесстыдных движений, и по груди с твёрдыми напряженными сосками.

«Ещё, да… Да…».

Она вновь прикусывает во сне губу и… просыпается. Тела больше не касаются умелые руки, оно больше не горит в чужих объятиях, отчего становится холодно и противно. Хочется обнять себя за плечи и расплакаться от одиночества, но ещё больше сейчас ей хочется чего-то другого…

Ева зажмурила глаза и снова упала на нагретые её телом, разгоряченным бесстыдной фантазией, подушки, раскидывая руки, упорно дыша носом, отчего кислорода в лёгкие не поступало так много, как нужно было возбужденному организму. Она лежала, пытаясь сконцентрироваться на своём шумном дыхании, успокоить его и сердце, что болезненным набатом стучало в груди, тараня грудную клетку. А ещё была та, другая, болезненность, что комком горячего напряжения засела внизу живота.

Невольно ёрзая, не находя себе покоя, Ева пыталась отвлечься от огня, что сворачивал кровь в её венах. Ей словно вновь было шестнадцать лет, а вокруг была её шикарная спальня в родительском доме. До будильника ещё полчаса. Ощущение мокрого тепла в трусиках и ёрзанье голых худых ног по смятой за ночь простыне. Попытки отвлечься и признание своего проигрыша. Прислушивание к звукам за дверью: не идёт ли отец или домработница? И долгожданное прикосновение к своему юному сходящему с ума телу…

Ева сильнее зажмурилась, морщась, пытаясь забыть и забыться. Она не любила эти воспоминания, но ещё сильнее ей не нравилось то, что её тело вдруг вновь решило сойти с ума. У неё не так давно не было секса, чтобы вот так сгорать и задыхаться, желая запустить руку в трусики и подарить телу долгожданную разрядку, наслаждение. Не прошло и трёх недель после смерти Артура, а она уже ведёт себя так бесстыдно… пусть даже наедине с самой собой, пусть даже во власти сна.

Ей бы сейчас скорбеть и плакать, но душа её не желала сворачиваться и съёживаться, скручиваться морским узлом, а молодое тело не хотело цепенеть и забывать о своих желаниях.

Девушка запрокинула голову, продолжая жмурить глаза. Рука её скользнула по животу и невольно опустилась слишком низко, ложась на низ живота, почти на лобок. Это было совершенно неправильным: это желание, зародившееся в теле под влиянием непрошеного горячего сновидения с безликим и безымянным героем, который был самым искусным любовником и желанным мужчиной, пусть и не имел конкретных черт. Просто образ, просто тело, просто руки, в которых хочется расплавиться, в которые хочется отдаться, просто танец слияния и самая прекрасная борьба, которая обещает закончиться восхитительным финалом, что взорвётся внутри алым фейерверком. Просто…

Ева продолжала лежать на спине, тяжело дыша, жмуря глаза. Она сжимала бёдра и потирала коленями друг о друга, хотя ей так хотелось их сейчас развести и…

Она резко выдохнула, смиряясь с тем, что её глупое-глупое тело победило её. Рука вновь двинулась с места, скользнув пальцами по лобку, покрытому тёмной плотной джинсовой тканью, а затем поднялась чуть выше, расстегивая пуговицу и молнию на штанах.

Девушка прикусила губу, чтобы не издать ни звука, словно она делала сейчас нечто воровское и противозаконное, и скользнула рукой в свою ширинку, касаясь возбужденной плоти через ткань трусиков, ощущая характерное мокрое пятно на белье. Всего несколько осторожных прикосновений-поглаживаний и тело настойчиво требует большего, его буквально прошибает не то холодом, не то жаром.

Вновь закусив губу, Ева скользнула тонкими пальцами под резинку трусиков, прикасаясь к своим самым чувствительным местам и тут же пачкаясь в шёлковой влаге. Она повернула голову вбок, продолжая держать глаза плотно закрытыми, и развела ноги, касаясь своего набухшего, требующего внимания клитора. От этого прикосновения спину сладко, но не сильно выгнуло, а за ним последовало ещё одно и ещё.

Плотные джинсы не были слишком облегающими, обтягивающими, но они совершенно не тянулись, что мешало руке двигаться в идеальном темпе и амплитуде, чтобы дарить большее удовольствие. Уже забывшись от наслаждения, потерявшись в звуках своего шумного дыхания и набате сбитого пульса, что таранил виски, девушка шире развела ноги, начиная скользить пальцами между своих половых губ, раздражая все-все чувствительные и отзывающиеся в теле сладкой истомой точки и с каждым движением касаясь своего входа, проникая в себя всего на несколько миллиметров, чего хватало, чтобы окончательно сойти с ума от томления и желания.

Совсем скоро держаться стало совсем невозможно. Не открывая глаз, Ева стянула с себя мешающиеся джинсы и отбросила их в сторону, тут же вновь падая на горячее покрывало и подушки, вновь запуская руку под ткань трусиков и неистово лаская себя. Ей больше ничего не мешало, не сковывало.

Бесстыдно разведённые ноги. Скольжение пальцев под тонкой хлопковой тканью белья и бесстыдное мокрое пятнышко на ней. Спину её то и дело выгибало дугой, но она старалась держаться и не позволять себе окончательно отпустить себя. Как же можно так сходить с ума от собственных прикосновений?

Ева с силой закусила губу, чувствуя, что ещё немного и прокусит её. Рука продолжала рвано двигаться в трусиках, даря острое горячее наслаждение, заставляя задыхаться. Несколько секунд и держаться уже больше нет сил. Вновь сладко выгнувшись до хруста в позвоночнике, девушка проникла в себя двумя пальцами, наслаждаясь жаром и влагой собственного тела, скользя внутри него.

«Да, да….», - уже не сон, уже реальность.

Она кусает губы, что уже кажутся кроваво-алыми, но низкий почти беззвучный шёпот, всё равно, то и дело срывается с них, утопая в тишине квартиры, не руша её, но добавляя пикантности её полному одиночеству.

«Господи, да… - мелькает в голове протяжным стоном. Она жмурится так сильно, что под закрытыми веками всё алеет. – Как же хорошо… Да…».

- Да… - всё-таки срывается с искусанных губ и зубы тут же вновь впиваются в плоть, пытаясь заглушить звуки одинокого и постыдного удовольствия.

Но уже слишком поздно. Эти попытки одёрнуть себя и сдержать ни к чему не приводят, и уже через несколько сладких движений пальцами в глубине себя Ева выгибается, жмурясь до боли и стискивая зубы, но тихий стон, смешанный с невнятным ругательством всё же срывается с её губ. Такой детский оргазм, подаренный собственными руками, был долгим и ярким, он до одури приятно сотрясал внутренности, сжимая шёлковые стенки влагалища вокруг длинных пальцев.

Когда тело покинула волна горячего наслаждения и его накрыло усталой негой, Ева вынула руку из трусиков, обессилено роняя её на покрывало, слегка пачкая его своей смазкой. Пальцы её бесстыдно блестели от скользкой влаги в неярком свете, на щеках был лихорадочный румянец удовольствия, а губы казались такими алыми, что её хотелось окрестить Белоснежкой и наградить отравленным яблоком.

Она почти заснула вновь, почти провалилось в это тёплое облако, которое служит дорогой в царство Морфея, когда сама одёрнула себя, мысленно приказывая:

«Вставай».

Девушка села, наконец-то сводя ноги, и открыла глаза, немного затуманенным взором осматривая знакомую спальню. Дойдя взглядом до двери, она нахмурилась. Её вновь настигло это паршивое и абсурдное ощущение чьего-то присутствия.

Вновь отругав себя за подобные мысли и страхи, Ева отогнала нелогичные подозрения прочь и встала, подбирая свои джинсы и надевая их. Одевшись, девушка покинула спальню, возвращаясь на кухню, где уже почти успел остыть кофе в кофеварке. Наполнив ароматным напитком любимую кружку, она машинально сделала глоток и тут же поморщилась от горечи. Кофе без молока казался невозможно крепким. Как же она могла забыть о любимом ингредиенте…

Взяв пакет молока, захлопнув спиной дверцу холодильника, девушка наполнила им кружку, доливая практически до самого верха, делая кофе более приятным и мягким. Поставив пакет на стол, она заняла один из двух стульев, обнимая ладонями тёплую чашку и делая глоток.

Вокруг неё была практически звенящая тишина, лишь звуки проезжающих на улице автомобилей слегка разбавляли её. Взгляд Евы упал на небольшой телевизор, вмонтированный в шкаф.

«Может быть, включить?», - мелькнуло в голове девушки.

Она огляделась в поисках пульта, который был совершенно невзрачным и имел свойство вечно куда-то деваться. Пульт нашёлся за микроволновой печью, после чего Ева наконец-то смогла включить телевизор и окунуться в мир, где был ещё кто-то.

Но надолго её не хватило. Новости гласили о теракте во Франции, грядущих выборах президента в США и падении цен на нефть. Так себе информация на ночь.

Выключив телевизор, Ева сделала несколько глотков, почти опустошая чашку, и встала из-за стола, покидая кухню и возвращаясь в спальню, чтобы взять подзарядное устройство для издохшего мобильного телефона, про который она вспомнила только сейчас.

Переступив порог спальни, девушка уверенно направилась к прикроватной тумбочке, где хранилось интересующее её устройство. Но, подойдя к тумбе, Ева временно забыла о своём намерении. Внимание её привлёк странный прямоугольный кусочек бумаги, лоснящийся в тусклом свете. Из такой бумаги обычно делают открытки, пригласительные на свадьбы и прочие важные мероприятия. Она была точно уверена в том, что не имела ничего подобного в своей квартире и точно не клала эту «открытку» сюда.

Поставив чашку на тумбочку, Ева взяла в руки незнакомую вещь. На ощупь бумага была почти шёлковая, очень приятная. Девушка невольно вспомнила, как держала в детстве в руках приглашения на свадьбы многочисленных подруг её матери, это были те же самые ощущения.

«Может быть, мне прислали приглашение куда-то, я его забрала из почтового ящика, а потом просто положила сюда и забыла?», - подумала Ева.

Она не придала особо значения странной открытке, таинственным образом материализовавшейся около её постели. Она по-прежнему не верила в призраков и вампиров. Что-то внутри неё, глубоко-глубоко, тоненьким и слабым голоском пищало о том, что провалами в памяти она никогда не страдала и потому не могла забыть об этом приглашении, если бы когда-то ранее держала его в руках. Но в амнезию свою было поверить намного проще, чем в то, что ощущение чужого присутствия является не игрой и шалостью уставшего мозга.

Не желая более гадать, Ева перевернула открытку. Оказалось, что то, что она держала в руках, было конвертом, а основное содержимое по-прежнему было спрятано от её глаз. Немного удивившись тому, что на конверте не было ни имени отправителя, ни данных получателя, девушка открыла его и достала само приглашение.

Оно было идеально белым, матовым и хранило на себе чёрные жирные чернила, которыми был выведен текст «открытки».

«Ева Сарториус, - начала читать про себя Ева, - вы оказались плохим полицейским и совершили слишком много ошибок. Потому я приглашаю вас к себе. И от этого приглашения вы не имеете права отказаться».

Красивый почерк. Угроза, скользящая в каждой выведенной на бумаге букве.

- Что за чёрт? – сорвалось с губ девушки, глаза её забегали, а внутри начала зарождаться паника.

«Кто-то вновь был в моей квартире, - словно молния, пронзило её страшное осознание. – Кто-то всё ещё здесь».

Поняв, что теперь пришли и за ней, веря, что она сможет наказать злодеев, девушка дёрнулась, желая поскорее добраться до телефона, чтобы вызвать полицию, но даже не успела развернуться. Стальные руки схватили её, сжимая в своих объятиях, прижимая спиной к себе. Ладонь в чёрной перчатке легла на губы девушки, предупреждая любые звуки, что могли бы вырваться из её горла.

Ева шокировано распахнула глаза, но попыталась тут же взять себя в руки. Она не зря работала в полиции и была отличным полицейским, с подобными захватами она научилась справляться ещё во время учёбы в академии. Готовясь к тому, что вот-вот ей придётся вступить в бой, девушка попыталась извернуться для удара, который должен был подарить свободу, но…

Но у неё ничего не вышло. Сильные руки лишь сильнее сжали, а их обладатель удивительно ловко уходил от всех попыток Евы нанести удар. Он словно знал о том, что девушка сделает в следующую секунду, он опережал её на шаг.

Теперь уже в голове Евы начала зарождаться паника. Она не могла справиться с этим загадочным «гостем», который едва ли пришёл с добром. Но сдаваться было нельзя, на кону была жизнь. Собрав все свои силы, Ева извернулась так, что едва не вывихнула себе плечо, пытаясь вырваться из захвата. Это у неё почти получилось. Почти.

«Давай! Давай!», - мысленно кричала на себя, подстёгивая, девушка.

Она была уверена, что победит, она просто не умела проигрывать! Но тут произошло то, чего Ева не ожидала.

Глаза её распахнулись, когда её кожу на плече легко пробила тонкая игла, вонзаясь в плоть жалом и впрыскивая свой яд. Боли практически не было, лишь лёгкий укольчик и стремительно нарастающая слабость, которая пришла вслед за ним.

Девушка до последнего пыталась держать глаза открытыми, а разум ясным. Но борьба её не продлилась и нескольких секунд. Тело не могло противиться сильнодействующему препарату, который служил прямым пропуском в царство небытия. Свет в глазах её погас и веки закрылись. Тело Евы обмякло в руках незваного гостя.

Глава 25

Ну, ладно, давай попробуй

Быть моим богом

Каким-то боком.

Всё хватит

Биться в стену головой

Не катит

Я не псих и не герой

Три балла

Время сна, часы назад

Начну сначала

Вновь одна. Протри глаза.

Слот, Лего©

Ева пришла в себя, с трудом разлепляя веки, смотря неясным взором перед собой. В голове гудело, словно где-то в глубине мозга кто-то включил пылесос и бросил его, во рту было сухо и горько, а всё тело неприятно ломило от слишком долгого нахождения в одной позе, да ещё и…

«На полу, - дошло до девушки. Она села и уже широко распахнутыми глазами уставилась на каменную твердь под собой. – Почему я на полу? Я что потеряла сознание и упала?» – в её голове не укладывался факт пробуждения на голом полу. А память о вчерашнем вечере временно покинула её, уходя в дебри бессознательного.

Она повернулась, упираясь ладонями в холодный каменный пол, словно боясь упасть. Глаза её по-прежнему были широко распахнуты, в их зелени плескался искусственное освещение комнаты, где она проснулась, а брови её были напряжённо сведены.

Непонятный сон, который принёс за собой головную боль, окончательно покинул сознание Евы и в него начали проникать картины окружающей её действительности. Пугающей действительности.

- Что за чёрт? – выдохнула девушка, зажмуриваясь и снова открывая глаза, будто надеясь на то, что реальность окажется сном.

Моргнув несколько раз, Ева убедилась в том, что не спит. Либо же сон её слишком крепок. Она вновь огляделась по сторонам. Её окружало достаточно просторное помещение. Глухие толстые стены, выкрашенные тёмной краской, высокий потолок, каменный пол, на котором она сидела, несколько люминесцентных ламп, висящих на стенах прямо под потолком. Всё.

Больше ничего не было. Ева даже не сразу заметила стальную дверь, что по цвету сливалась со стеной, потому её начала накрывать паника. Она была в незнакомом месте, из которого не было выхода: ни окон, ни дверей. Но как-то же она сюда попала? Значит, дверь есть…

«Дура», - мысленно отругала себя девушка, наконец-то заметив дверь с маленьким задвижным окошечком. Такие обычно бывают в тюрьмах и психиатрических больницах.

«Пора отсюда выбираться», - подумала девушка, желая встать, но не сделала этого. Её вдруг настигла память о вчерашнем вечере, о незнакомце, лица которого она не видела, борьбе с ним и том странном приглашении, в котором сквозила прямая угроза.

Лицо Евы вытянулось. Она шумно сглотнула, не моргая, смотря на дверь и то самое маленькое окошечко на ней. В голове отчаянно бились мысли: «Где я? Что происходит?», они ударялись об своды черепной коробки и отскакивали от них в разные стороны, вновь и вновь возвращаясь.

«Так, надо успокоиться, - подумала девушка, давая себе ментальную пощёчину. Она сжала кулаки и вновь гулко сглотнула. – Надо нормально вспомнить, что было вчера, разложить всё по полочкам и в правильной последовательности и тогда я всё пойму».

Аналитические способности всегда были сильны в этой девушке, не зря же она стала достойным служителем порядка и заслужила уважения в своей профессии по обе стороны океана. Продолжая сжимать кулаки, словно от того, насколько сильно она это делает, мог зависеть исход этой странной и несколько пугающей ситуации, Ева начала думать, хмурясь при этом.

«Я вчера вернулась домой, - думала она. – Зашла в спальню, переоделась, отнесла одежду в ванную. В квартире никого не было. Или мне так только казалось? – она вновь огляделась по сторонам. Ей словно не верилось в то, что кроме неё в этой странной комнате никого нет. – Нет, точно, я была одна…».

Девушка опустила голову, ещё сильнее хмурясь. Она никак не могла уверенно сказать о том, что в её квартире никого не было. Она ведь не проверяла всех мест, где мог прятаться человек…

«Под кроватью, например, - отрешённо подумала девушка, и глаза её вновь округлились. – Нет, там никого не могло быть. Не могло… На кухне? Он прятался на кухне? Да, наверное… Но… Но я ведь потом пошла на кухню и там никого не было. Не в тумбочке же он прятался! Насколько я смогла понять по захвату этого человека, это точно был мужчина и весьма сильный, а ещё подготовленный. Он словно знал, как я буду пробовать ударить и куда. Так, я отошла от хронологического изложения... – Ева несколько секунд помедлила, затем продолжила мысль-анализ: - После ванной я пошла на кухню. Поставила вариться кофе, села на тумбочку. Потом я уронила кофеварку. Пришлось идти в ванную и вытирать лужу. После этого я снова заправила кофеварку и понесла швабру на место. Но не донесла…».

Девушка нахмурилась, вспоминая свои странные ощущения, которые буквально кричали ей о том, что она не одна, пытались предостеречь от опасности. Но она их не послушала. Ева никогда не слушала сердце, потому что оно было глупым, а она была девочкой умной.

«Мне показалось… - продолжала свою мысль Ева. – Показалось, что в моей квартире кто-то есть. Чёрт! – она поморщилась, вспоминая то гадкое чувство и понимая, что, как видно, интуиция её не обманула. А она ей никогда не верила… - И что было потом? Потом я пошла в спальню. Но… Но там никого не было. Я испугалась того, как ветви дерева ударили в окно и как взвыл ветер. Чёрт, стыдно…».

- Стыдно тебе должно быть за то, что ты не послушалась своих чувств и теперь находишься в полной жопе, - «любезно» вставил своё слово внутренний голос.

«Спасибо, - мысленно ответила Ева своей внутренней позиции, кривя губы и поджимая их. – Сейчас это уже неважно. Смысл ругать себя за прошлые ошибки, если они уже в прошлом?».

- А ты вспомни слова «приглашения» сюда, - хмыкнул внутренний голос. – Там говорилось…

«Мисс Сарториус, - сама вспомнила Ева, облегчая задачу критично настроенной внутренней позиции, - вы плохой полицейский и совершили слишком много ошибок. Но… каких?».

- Давай думать.

- Легко сказать, - вслух хмыкнула Ева, подтягивая колени к груди и обнимая их руками. – Может быть, я и делала в своей жизни ошибки, но за каждую из них я уже заплатила.

- Уверена?

«В чём я могла ошибиться так сильно, - вновь про себя заговорила Ева, - чтобы навлечь на Артура смерть и попасть сюда? Я посадили не одного плохого человека, но кто из них мог оказаться настолько прожженным психом, чтобы додуматься до такого?».

Ева выдержала паузу, ожидая реплики внутреннего голоса, который только и умел, что критиковать и подливать масла в огонь, когда и так было тошно. Но внутренний критик молчал, воздерживаясь от комментирования слов своей носительницы.

«Хорошо, - вздохнула Ева, прикрывая глаза. – Допустим, кому-то я так сильно перебежала дорогу, что он решил мстить столь страшным и странным способом. Но причём здесь Артур?».

- Ты сама сказала, что этот кто-то – псих. А психи не думают, ими не движет логика, они руководствуются лишь своими животными желаниями.

«Тогда, он бы убил и меня», - логично отрезала Ева.

- Думаешь, этим не закончится?

«Надеюсь, что нет, - напряжённо подумала девушка, вновь переводя взгляд на дверь с маленьким окошком. – Сейчас всё вокруг меня напоминает скорее не о мстителе, а о маньяке, который избрал меня жертвой».

- А ты хотела бы этого?

Девушка поморщилась от такого странного предположения, которое выдвинула одна из позиций её личности. Надо же додуматься до такого, чтобы она, Ева Сарториус, допускала мысль о желании стать жертвой! Бред. Жертвой она была всего один раз в своей жизни, но тогда она сумела достойно вырваться из лап жестокого и бессердечного убийцы, отъявленного психопата без страха и упрёка по имени…

«Блейд, - Ева прикрыла глаза, судорожно выдыхая. – Опять это чёртово имя. Даже из могилы он напоминает мне о себе…».

- Ты сама о нём вспоминаешь и думаешь.

«Не вспоминаю, - хмыкнула девушка, пытаясь убедить в этом саму себя. – Но сейчас, когда я вновь попала в условия, схожие с теми, которые он мне организовал, волей не волей, а вспомнишь о нём…».

Внутренний голос вновь воздержался от ответа, беря многозначительную паузу. Вздохнув, Ева продолжала:

«Если бы я не была уверена в том, что Блейд мёртв, я бы подумала, что это всё его рук дело. Хотя, это глупо. Зачем ему я? Может быть, он жестокий, но жестокость его по отношению ко мне имела причину…».

- Ого, ты его уже выгораживаешь!

- Заткнись! – вслух рявкнула Ева. – Я его не выгораживаю, просто…

- Просто тебе не хочется думать о нём, как о ком-то совершенно тёмном, без проблеска света.

«Да, - согласилась Ева. – Он ведь не совсем плохой. Наверное… Был бы он абсолютным злом, он бы не допустил моего побега и убил намного раньше, чем у меня появился шанс бежать…».

- Получается, он был с тобой добр, а ты так с ним поступила? Нехорошо, Ева…

Девушка скривилась, как от зубной боли, и свернулась клубочком, ложась на холодный и голый каменный пол. Но как только она легла, она тотчас открыла глаза, словно выныривая из транса.

«Какого чёрта я здесь сопли распускаю? – подумала она, смотря вперёд уже совершенно другим - уверенным и твёрдым взглядом. – Мне выбираться отсюда надо, а не ностальгировать по своему персональному маньяку».

- Он не твой, - словно издеваясь, подметил истину внутренний голос. – Ты для него была случайной и ненужной жертвой. Ему на тебя было плевать. И сейчас было бы, будь он жив. Вспомни, он даже не вспомнил тебя, пока ты сама не напомнила ему о том, что вы были знакомы и даже дружили. А ты его л…

- Заткнись! – буквально прорычала девушка.

Этот диалог с самой собой закончился тем, что она теперь кипела изнутри, злясь на этого чёртового внутреннего критика и на саму себя, потому что в голову ей лезли совершенно не те мысли. Блейда нет. Блейд мёртв. И память о нём уже совсем ничего не значит. Зато есть реальность, в которой она угадила в непонятное место и, вероятно, стала пленницей кого-то, настроенного совершенно не доброжелательно.

«Пора выбираться отсюда», - твёрдо решила Ева и встала, сжимая кулаки.

Она обернулась, оглядывая стены и свои руки, ноги, проверяя – нет ли на ней каких-нибудь оков? В кандалы она закована не была, что позволяло чувствовать себя свободной и быть почти таковой. Только бы выйти из этих унылых тёмных стен….

Вновь сжав кулаки, девушка направилась к тяжёлой стальной двери, практически прижимаясь к ней и, поднявшись на носочки, заглянула в маленькое окошечко. Но выглянуть наружу ей не удалось, окошечко было закрыто с той стороны, что лишало её возможности узнать, что же таилось по ту сторону глухой тяжёлой двери.

- Чёрт… - тихим шёпотом сорвалось с губ Евы.

Она отошла на два шага назад, продолжая сверлить напряжённым взглядом дверь, словно надеясь на то, что сумеет прожечь её насквозь.

Наверное, кричать и звать в таком положении глупо, но иного в голову ей не пришло. Она негромко произнесла:

- Эй?

Ответом ей стала тишина. Она позвала громче:

- Эй, меня кто-нибудь слышит? Кто-нибудь?

Её вновь накрыло непонятной злостью, и она на эмоциях крикнула:

- Что, чёрт возьми, здесь происходит?! Почему я заперта в этой странной комнате?!

Она замолчала, тяжёло дыша, вслушиваясь в звенящую тишину, звучащую по ту сторону двери. Поняв, что так просто ответа ей никто не даст, Ева вновь заговорила, закричала, кидаясь на дверь:

- Чёрт побери, откройте эту чёртову дверь! Выпустите меня! Эй? Эй?!

Тяжёлая дверь даже не скрипнула в ответ на старания девушки, не поддалась её рывкам и пинкам, оставаясь такой же глухой и холодной. Ева даже не заметила, как оцарапала о железо костяшки пальцев. Она не почувствовала этой боли, внутри было лишь одно желание, оно билось в груди отчаянной раненой птицей: «Выбраться отсюда!».

Девушка не знала, сколько времени потратила на безрезультатные попытки открыть дверь, которой всё было ни по чём. Часов на ней не было, часов не было в этой унылой пустой комнате, что давила на неё своими мрачными стенами.

Наконец-то оставив свои отчаянные, но такие смешные попытки победить холодный металл, девушка остановилась, смотря на дверь, только сейчас чувствуя, как холодит босые ступни голый каменный пол.

Переступив с ноги на ногу, она вновь заговорила. Голос её дрогнул, став против воли девушки жалобным.

- Кто-нибудь слышит меня? – произнесла она. – Ну, хоть кто-нибудь? Пожалуйста…

Она прислонилась лбом к холодному безразличному металлу и закрыла глаза, тяжело дыша, чувствуя, как накатывают слёзы. Её эмоции вдруг стали такими неровными и перестали подчиняться её воле. А ведь она всегда была сильной…

«Нет, - резко подумала Ева, словно трезвея. Она ударила ладонью по металлу двери. – Я не сдамся, я выйду отсюда. Кто-нибудь меня обязательно услышит. Кто-нибудь придёт и заговорит со мной. А там уже дело будет за мной – нужно будет лишь заговорить того, кто притащил меня сюда. Я обязательно справлюсь с этим. Чёрт побери, я разговаривала с десятками преступников! Я участвовала в группах захвата и даже один раз вела переговоры с захватчиками, взявшими заложников. Да, я была в тот раз не основным переговорщиком, но мне доверили тоже быть частью беседы. И я справилась. Люди не пострадали, а преступившие закон были справедливо наказаны. С каким-то психом я точно справлюсь. Главное понять его мотивы в отношении меня, тогда у меня будут все шансы на освобождение».

Подумав это, девушка отняла ладонь от двери и медленно отошла назад, оборачиваясь, словно ожидая, что дверь вот-вот откроется и перед ней появится тот, кто её пленил. Но всё было не так просто. Дверь продолжала оставаться наглухо закрытой, а по ту сторону её по-прежнему было слишком тихо. Пугающе тихо. Казалось, что она заточена в каком-то подвале, бункере, а живые люди находятся слишком далеко отсюда, чтобы услышать её крики и прийти на помощь.

Вернувшись на то место, где проснулась, Ева села и прислонилась спиной к прохладной стене, обняла руками колени, исподлобья смотря на глухую дверь с маленьким и таким бесполезным для неё окошечком.

Внутри клокотала злость и тихая паника, которую девушка всеми силами подавляла, не позволяя ей взять над собой верх. Желудок подавал несильные позывы, сигнализируя о своей пустоте и голоде. А ещё хотелось пить. Но удовлетворение жизненно важных потребностей временно отошло для Евы на второй план. Желания еды и питья были не столь сильными, чтобы причинять ощутимый дискомфорт, их заглушало осознание пугающей и совершенно непонятной окружающей действительности, этого странного помещения, так напоминающего бункер, и полного неведения того, чьими усилиями она попала сюда.

Ей так хотелось найти ответы на мучащие её вопросы, но их пока не было. Ни одного. Лишь тишина и глухие стены вокруг. А ещё осознание того, что сейчас она совершенно беспомощна, ведь предпринимать для освобождения ей пока было нечего. Ей было не сломать тяжёлой стальной двери и не пробить стены, она не могла докричаться до людей по ту сторону этой клетки-склепа. Она могла только ждать того, кто посадил её сюда, и кто временно стал для неё богом, ибо от него зависело сейчас слишком многое.

«Но это ненадолго, - успокаивала себя девушка. – Я умею драться и пользоваться оружием. А ещё у меня есть мозги и я умею грамотно разговаривать. Я не пропаду здесь. Может быть, на неудачный прикол это и не похоже, но это легко сможет стать бездарной попыткой поиграть в киношного маньяка. Всё предусмотреть невозможно. И, наверное, то, что сейчас никто не приходит, даже хорошо. Я успею всё обдумать и составить план действий на тот момент, когда мой похититель явит мне своё лицо. Я не сдамся».

Девушка невольно потянулась рукой к своим лопаткам, украшенными достаточно большой татуировкой, коснулась их пальцами сквозь ткань чёрной футболки. Надпись под майкой гласила: «Никогда не сдавайся». Ева сделала её в память о событиях, пережитых в доме Блейда, в память о своей сложной победе, которая стоила многой крови. И она была уверена, что и сейчас у неё есть шанс. Шанс есть всегда, главное, уметь увидеть его вовремя…

«Я справлюсь», - подумала девушка, опуская голову и закрывая глаза.

А в это время по ту сторону тяжёлой двери стоял Блейд. Он стоял здесь уже почти час, примерно зная, когда должна прийти в себя пленница от медикаментозного сна и ожидая этого момента. Он внимательно слушал все её крики и мольбы, которые так громко и отчётливо звучали в стенах подвала, и наслаждался ими. На губах парня играла улыбка-ухмылка, а взгляд проницательных янтарных глаз буравил металл двери. Он словно мог видеть через этот твёрдый материал: мог видеть Еву, которая наивно полагала, что сможет выбраться и кидалась на дверь, дёргала её. Он словно мог видеть её зелёные глаза, в которых зарождалась паника и обреченность, которые девушка пока не осознавала, которые она ещё так упорно отрицала.

«Но – ничего, - подумал блондин, кладя ладонь на металл двери. – У нас с тобой ещё много времени. Я никуда не тороплюсь. А у тебя нет выбора. Ты успеешь осознать и понять всё, всё пропустишь через себя и рано или поздно дойдёшь до мысли о том, что смерть является самым лучшим выходом, потому что жизнь иногда бывает намного страшнее неё. Я очень постараюсь сделать так, чтобы ты почувствовала на себе все оттенки боли и страданий. Ты будешь выть зверем, мой глупый-глупый кролик».

Блейд щёлкнул по двери пальцами и, развернувшись, пошёл прочь, возвращаясь в дом и запирая дверь подвала, который отныне хранил в своих недрах настоящее сокровище.

Ева вздрогнула, услышав едва уловимый удар по металлу и его низкое гудение продолжительностью в две секунды. Она нахмурилась, вновь поднимая взгляд на дверь. Взгляд её был напряженным, брови изломаны сложными эмоциями.

«Там кто-то есть, - мелькнуло в её голове. – Он снова пришёл».

Встав, девушка подбежала к двери, вновь кидаясь на неё, барабаня по твёрдому холодному металлу, крича. Но тот, кто мог ей ответить, уже ушёл, возвращаясь к своей повседневной жизни. А охранникам, которые контролировали пленницу на тот случай, если она каким-то чудесным образом выйдет из своей темницы, было строго настрого запрещено ей отвечать и первыми с ней заговаривать. Впрочем, мужчин и не волновала Ева и факт её нахождения здесь. Они знали, чем занимался Блейд, и лезть не в своё дело были не намерены. Блейд бы не нанял для охраны себя небезразличных людей, ему нужны были выдрессированные сторожевые псы, которые, не задумываясь, вгрызутся в глотку любому, кто не так посмотрит на их хозяина. И блондин нашёл их. Он всегда умел отлично разбираться в людях, в отличие от всех тех, с кем он имел дело, и кого к нему тянуло, как магнитом.

Глава 26

Когда ты в отчаянии, трудно оставаться целым.

Жорж Батай©

Ева сидела около стены непонятного помещения, подтянув колени к груди и обняв себя руками за плечи. Её состояние близилось к истерике, но пока этот эмоциональный взрыв был тихим и лишь клокотал внутри, нарушая работу сердца и постоянно заставляя глаза становиться влажными. Но она не плакала, она не могла себе позволить заплакать, хоть и знала, что никто не сможет увидеть её слабости.

Глухие стены, которым так не хватало плесени и подтёков мутной влаги. Казалось бы, кому может не хватать подобных мерзостей, но это странное помещение так прочно ассоциировалось в сознании Евы с подвалом в заброшенном полуразрушенном здании, с давно забытым горожанами бункером времён второй мировой войны, что плесень и сырость казались такими уместными. А себя девушка чувствовала покинутым всеми пленником, за которым уже никто и никогда не придёт…

Она была так далека от истины и, одновременно, близка к ней, как никогда. Ева уже сбилась со счёта – сколько дней она провела здесь. Один? Два? Неделю? Неужели, больше? У неё не было ни единого шанса узнавать о времени и дне недели, она была полностью изолирована от внешнего мира глухими стенами этого бункера-подвала. И, пусть по ту сторону тяжёлой двери были люди, но девушка об этом не знала. Охранники вели себя тихо, как и положено вести себя сторожевым псам. Их делом было «подавать голос» только в том случае, если что-то пойдёт не так. Но всё шло, как было задумано, даже более того – Ева была тиха и даже больше не кидалась на стальную дверь, не пыталась выбить её или сломать. Ей достаточно быстро удалось понять, что её силы – ничто, по сравнению с мощью безразличного металла. Да, умная девочка.

Вместо безрезультатных попыток выломать дверь, Ева выбрала путь сохранения энергии и сил. Она понимала, что долго ей не протянуть, если она будет растрачивать энергию впустую. Вместо «кидания на амбразуру», девушка начала медленно и методично изучать глухие и такие толстые стены на предмет наличия чего-нибудь, через что она сможет покинуть их. Надеяться на то, что искомое будет найдено, было глупо, но ведь это помещение так напоминало бункер, а в бункере просто обязан быть запасной выход, через который безвинные люди смогут его покинуть в случае, если основной окажется завален!

И она искала. Медленно, буквально по сантиметру изучая четыре стены и пол, вглядываясь в высокое полотно потолка. И даже тогда, когда Ева поняла, что никакого запасного выхода здесь нет и в помине, она не перестала искать. Человеку нужно найти смысл в бессмысленности, иначе он просто не выживет. И она нашла его.

Смыслом Евы был поиск эфемерного выхода. И он пришёл на смену смыслу предыдущему – дождаться похитителя и договориться. Но непонятный незнакомец, который так легко справился с ней, никак не желал приходить и навещать свою пленницу. В конце концов, девушка пришла к неутешительному выводу о том, что нет никакого плана у этого безликого злодея. Она пришла к выводу о том, что её просто похитили и бросили здесь умирать самой страшной смертью: от голода и жажды; медленно сходить с ума от отчаяния и отсутствия здорового сна, которого не допускал бесконечно льющийся от ярких ламп резкий голубоватый свет.

Еве и правда казалось, что она вскоре сойдёт с ума, что придёт конец не ей, как живому человеку, но ей, как человеку разумному и адекватному. Она всё больше чувствовала, как сильно страдает её разум от постоянного гнёта этих унылых тёмных стен, она начала так скучать по светлым стенам своей спальни, которая немного напоминала операционную. Она даже начала вспоминать о той самой комнате в ледяных тонах в доме Блейда, совсем немного, но начала.

Там, в том «ледяном царстве», хотя бы был свет, хотя бы были туалет и ванная, была кровать, было питание и даже общение. Да, воистину, отчаяние способно довести человека до чего угодно, даже до того, что он начнёт вспоминать о самом ужасном времени в своей жизни с тоской и любовью. Для этого достаточно лишь обеспечить человеку ещё более худшие условия.

Чтобы справиться с «голодом разума» и не допустить расслоения сознания и личности, которое непременно приходит, когда человек лишается всего и у него не остаётся ничего, помимо собственной личности и голоса своих мыслей, Ева старалась как можно больше думать: вспоминала свою жизнь и сюжеты прочитанных книг и просмотренных фильмов, декламировала немногие стихи, которые помнила наизусть. Но, чем дольше будет продолжаться вынужденное затворничество, тем меньше будет личности и больше голосов, которые будут рвать её изнутри на куски и со временем не оставят от полноценного человека и следа. Останется тень, оболочка, наполненная страхами и безжизненной апатией, а личность навеки уйдёт в небытиё. И едва ли даже у самого блестящего психолога или психиатра хватит мастерства и терпения на то, чтобы воскресить в таком человеке человека, отыскать его в дебрях погрязшей в унынии и ужасе души, которая стала тёмной и сморщилась до размеров печёного яблока.

И от этого осознания становилось по-настоящему тошно и жутко. От осознания того, что она будет медленно сходить с ума, а только потом умрёт телом, хотелось взвыть зверем, забиться в судорогах на полу, требуя свободы, которую ведь никто не имеет права отнимать у человека! Никто! Только закон. Закон имеет право отнять свободу у того, кто его преступил. Но Ева его не преступала. А о житейских законах она как-то не задумывалась…

Она не могла помыслить такой вещи, такого поступка, за который бы она могла попасть сюда. Чем она могла заслужить это? В своей жизни Ева совершила только два поступка, которые бы она, возможно, хотела исправить. Один поступок был тем, чего она так и не сделала. А вторым, напротив, был поступок совершённый, но с ним были отношения более сложные. С одной стороны, девушка испытывала вину за то, что так поступила, но, с другой, она понимала, что именно в тот момент времени её действия были единственно правильными, иначе была бы смерть.

Или не смерть? Именно здесь, в этих унылых стенах, она начала задумываться над всеми своими поступками и действиями, она словно заново проживала свою жизнь и смотрела на неё уже под совершенно другим углом – с ракурса стороннего наблюдателя, которому уже всё равно, потому что он ничего уже не в силах исправить. Прошлого не вернуть, прошлое не переписать. Каждый человек знает это, но для того, чтобы по-настоящему осознать это, пропустить через себя, нужно немалое время и совершенно особенные обстоятельства.

И у Евы они были. Что ещё делать, если не вспоминать былое и не переосмысливать свою жизнь, когда кроме памяти у тебя больше ничего нет? Ничего.

И со временем девушка пришла к жуткому осознанию – её никто не будет искать. Совсем никто! Владелице съёмной квартиры она уже заплатила и в следующий раз она придёт только через месяц, а, значит, не узнает о её отсутствии. Соседи тоже её не хватятся, потому что она никогда не жила слишком громко, только если в подростковые годы, но это был обычный бунт, практически каждый его проходит. От участия в расследовании убийства Артура её отлучили, потому бывшие коллеги никак не смогут узнать о том, что она куда-то пропала. А родители…

А родителям она сама позвонила, когда убили Артура, и сказала, что не приедет в конце апреля, а приедет только тогда, когда найдут убийцу. Матери она строго запретила звонить ей, хотя, это и не имело особого смысла. Миссис Сарториус звонила дочери редко и всегда по какому-то глупому поводу. А отец Евы… А отец Евы по-прежнему был слишком занят на своей работе. И он всегда уважал личные границы дочери, потому, раз она сказала – не звонить, он не сделает этого до тех пор, пока девушка сама не наберёт его и не попросит об обратном.

Всё, больше никого у Евы не было. Получается, в лучшем случае её хватятся через месяц, когда хозяйка квартиры придёт за арендной платой, а ей никто не откроет дверь. Но тогда ей это уже будет неважно, едва ли у неё будут шансы выживать этот месяц, если ничего не изменится.

А ничего не собиралось меняться. Те же стены, тот же пол, который уже перестал ощущаться холодным, а начал уже казаться даже тёплым, тот же потолок, лампы и та же дверь, по ту сторону которой был целый мир – мир свободы и возможностей, из которого её так беспардонно и несправедливо вырвали, заточив в четыре стены.

Ева сбилась со счёта, сколько раз она пыталась звать кого-нибудь, сколько раз бесконечно долго стояла около двери, припав к ней ухом, в надежде услышать шаги или иные признаки жизни по ту сторону глухой стали. У неё по-прежнему была надежда, но с каждым днём она становилась всё меньше и бледнее.

Еве нужен был хотя бы какой-то минимум, хотя бы один маленький факт, который поможет выстроить картину реальной действительности, но ничего такого не было. Только стены, только пол, только усиливающиеся голод и особенно жажда. Жажда была особым пунктом, от которого у девушки уже начинало мутиться сознание. А ведь это был только третий день её одинокого заточения, который казался Еве седьмым или девятым. Она мечтала о том, чтобы хотя бы узнать, который сейчас час. Ей казалось, что даже такой мелочи хватит для того, чтобы получить некоторую опору, хоть какой-то ориентир. Но часов в этом бункере-подвале не было.

Эта пытка была идеальной и совершенно не затратной для того, кто вызвался исполнять роль инквизитора, ему ничего не нужно было делать, лишь ждать, когда жертва сама сведёт себя с ума. Так бы и было, наверное, но у Блейда были совершенно иные планы. Пусть смерть от голода, жажды и отчаяния и страшна, но она не идеальна. А он всегда любил красивые жесты и совершенные картины.

Потому сейчас, сидя в своём кабинете, блондин ухмылялся и, перебирая пальцами по гладкости ручки, постукивая ею по столу, обдумывал переход Евы с нулевого этапа своего прекрасного плана на первый. И вся прелесть его плана была в том, что переход на каждый новый уровень будет зависеть лишь от самой девушки, от её сообразительности, от её поведения. И только на самом последнем этапе она получит приз под названием «Смерть».

«Даже не верится, Ева, - думал парень, - что мы вновь встретились, что ты вновь в моих руках. Вот только раньше я был не против подержать тебя в руках совершенно в ином смысле, раньше я испытывал жалость к тебе. Теперь этого не будет. Ты называла меня злодеем, маньяком, но ты никогда не была моей жертвой. Но, и в этом вся ирония, ты сама сделала всё, чтобы ею стать. И теперь, - Блейд поджал губы и положил ручку на стол, - я тебя не пожалею. Я никого и никогда не жалел, но с тобой дал слабину, ты была для меня той самой невинной, которых ты так любишь защищать. В этом была моя ошибка…».

Он взял сигарету и, зажав её в пальцах, крутя её и сминая несчастный фильтр, продолжил мысль:

«Но ошибок я привык не допускать. Но, раз так случилось, что она уже в прошлом, я буду исправлять её сейчас. Говорят, что прошлого не исправишь, наверное, это правда, но у меня есть возможность переписать его в настоящем. Так что, Ева, - он щёлкнул зажигалкой и глубоко затянулся крепким дымом, - ты хотела стать моей жертвой, и ты ею стала».

Глава 27

Блейд быстрым уверенным шагом шёл по коридору, направляясь вглубь огромного дома, где располагалась комната домработницы. Лицо его, как обычно, выражало абсолютное и совершенное спокойствие. Ему было не о чем волноваться, пусть замысел его и отдавал нотками безумия. Он был до постыдного самоуверен и холоден в этой уверенности, но для него такое состояние было обычным и привычным.

Подойдя к двери в комнату Лили, Блейд бесшумно отворил дверь и зашёл внутрь, останавливаясь на пороге и подпирая плечом дверной косяк. Сложив руки на груди, парень стал выжидающе наблюдать за женщиной, которая сидела к нему спиной и пилила ногти, и для которой его визит остался незамеченным.

Прошло не меньше минуты прежде, чем Лили, почувствовав каким-то шестым чувством чужое присутствие, обернулась. Увидев Блейда, который стоял в дверях, чуть опустив голову и смотря на неё своим совершенно неподражаемым в своей загадочности и холодности взглядом, женщина поспешила положить пилочку на стол и повернуться к парню.

Не спеша, позволив себе несколько секунд молчания, Блейд заговорил, обращаясь к прислуге:

- Ты должна приготовить обед. Сейчас.

- Сейчас? – удивилась Лили и взглянула на миниатюрные часики на своём левом запястье.

Посмотрев, который сейчас час, женщина поняла, что совершенно потерялась во времени и не заметила, как пролетели целых три часа. Сейчас, в самом деле, было время обеда. Вот только Блейд был не голоден и пришёл к Лили совсем не за тем, чтобы она его накормила. Вот только женщина об этом пока ещё не знала. Впрочем, даже, если бы она вдруг открыла в себе дар телепатии и сумела прочесть мысли блондина, она бы не смогла ему отказать.

- Точно, - добавила Лили, кивая. – Уже время обеда. Извини, Блейд.

Она встала и убрала маникюрные принадлежности в тёмно-синюю косметичку. Убрав её в ящик тумбочки, она добавила:

- Я сейчас же приступлю к приготовлению обеда. Ты хочешь что-то конкретное?

Блейд непонятно ухмыльнулся уголком губ, в глазах его сверкнул странный холодный огонь. Лили нахмурилась, пытаясь понять реакцию парня на свои слова и будучи не в силах этого сделать. Чтобы понять Блейда, нужно быть Блейдом. Но женщина вот уже который год надеялась на пустое и бесперспективное – понять этого странного блондина, который был одновременно и маленьким испуганным и нуждающимся в тепле мальчиком, и пугающей помесью из самого обаятельного демона и бесчувственного вампира.

- Нет, - наконец-то ответил парень. – Приготовь что-нибудь на своё усмотрение. Только выбирай такое блюдо, которое будет сытным. И чай. Обязательно.

- Как скажешь, - покорно кивнула Лили и оглянулась в поисках своего фартука, который она имела привычку оставлять не на кухне, где ему место, а в своей комнате.

Найдя искомую вещь, женщина забрала фартук и вновь подняла взгляд на Блейда, ожидая ещё каких-нибудь указаний. Она каждой клеточкой своей души чувствовала странную вибрирующую недосказанность, которая исходила от блондина. Но сейчас, как и всегда, она была не в силах понять его замыслов самостоятельно. Оставалось только ждать и надеяться на то, что парень вновь заговорит и развеет эту недосказанность.

Блейд несколько секунд стоял, смотря Лили в глаза, прекрасно видя, идеально считывая вопрос, застывший в её глазах. Затем, он сухо произнёс:

- Можешь идти и приступать к приготовлению обеда.

Сказав это, парень развернулся и покинул комнату домработницы. Женщине не оставалось ничего иного, кроме как последовать примеру Блейда и отправиться на кухню, потому что начальство злить не стоит и, тем более, не стоит играть и проверять реакцию таких, как Блейд, на свою неисполнительность.

Вздохнув, Лили вышла в тёмный длинный коридор, направляясь на кухню. Она вновь задумалась над тем, что же она на самом деле чувствует к этому странному блондину. Боится ли она его? Желает ли просто помочь? Может быть, что-то другое? Лили не могла ответить себе на этот вопрос. Тогда, восемь лет назад, когда она только начинала работать на Блейда, ей так хотелось помочь этому парню, в янтарных глазах которого за поволокой нечеловеческого самообладания отражался целый разбитый мир. Она знала, что не обязана этого делать, что она не ответственна за него, за них с Майклом, но почему-то эти парни очень быстро стали для неё больше, чем просто работой. Она чувствовала себя немного матерью им, как бы глупо и в духе сопливых мелодрам это не звучало.

Потом, когда прошло время, она начала осознавать, что испытывает какую-то иррациональную зависимость от их дома, от работы в нём. Дом теперь был другим. А жил в нём теперь только один Блейд, Майкла больше просто не было. Но, несмотря на все эти изменения, несмотря на всё то, чего Лили успела натерпеться от Блейда за годы работы на него, она понимала, что никуда от него не уйдёт. Она просто не могла уйти, это было сродни зависимости. Да, Блейд всегда мастерски умел «подсаживать» на себя.

Лили по-прежнему пыталась оставаться той самой матерью для Блейда, пусть иногда и делила с ним постель – как же это отвратительно звучит. Она продолжала поддерживать уют в его доме и пытаться подарить его хозяину то самое пресловутое тепло, без которого у человека коченеет душа. Вот только никак она не могла понять для себя – нужно ли всё это Блейду?

В некотором смысле он подпускал Лили невозможно близко к себе, так повелось ещё с тех далёких времён, когда она только начинала работать на него. Но, с другой стороны, ближе какой-то определенной черты парень её никогда не подпускал к себе: он никогда не позволял себе какой-то душевной и пропитанной слабостью и слезами искренности, а Лили не позволял даже в своих мыслях сформулировать вопрос о его личной жизни, о его прошлом. А, если подобное всё-таки случалось, Блейд всегда ограничивался сухим и жёстким: «Не важно», и после этого разговор обрывался.

Но теперь, когда они вновь начали сотрудничать, Лили более не пыталась спрашивать Блейда о былом, ей хватило того неудачного опыта, когда она пыталась разузнать о Майкле. И безумно приятно ей было от того, что, пусть не сразу, пусть без подробностей, но парень сказал ей правду.

- Твою мать, - вырвалось у Лили.

Она так глубоко задумалась, что не заметила, как дошла до кухни, и врезалась в стол. Удар пришёлся как раз на тазовую косточку, что отозвалось внизу живота болью, потому женщина просто не смогла сдержать шипящего ругательства, что сорвалось с её губ.

Потирая ушибленное место и морщась, Лили обернулась и даже забыла о боли. За столом, не на своём привычном месте, сидел Блейд. Он вновь смотрел на неё слегка исподлобья, наблюдая, словно изучая. Лили никак не удавалось понять, как Блейду удаётся так тихо подойти и остаться незамеченным?

«Наверное, это я такая невнимательная», - мысленно ответила себе Лили.

- Нужно быть осторожнее, Лили, - произнёс блондин, откидываясь на спинку стула. – Так и поломать себе что-нибудь можно.

Женщина нахмурилась, опуская взгляд в пол. Она не знала, как реагировать на этот порыв заботы со стороны Блейда.

Ничего более не говоря, парень встал и подошёл к домработнице, легко тронул пальцами её ушибленную тазовую косточку, проводя по ней через плотные почти белые джинсы с вкраплениями фиолетового и лилового.

- Больно? – поинтересовался блондин, внимательно заглядывая в глаза женщине.

Перед таким дурманящим контрастом устоять было просто невозможно. Верно, никто и никогда в этом мире не умел так искусно играть на противоположностях, сливая их воедино и, в то же время, всегда отделяя друг от друга.

- Немного, - кивнула Лили, мельком взглянув на Блейда и вновь опустив взгляд.

Парень несколько секунд постоял, смотря на домработницу, затем отошёл к холодильнику и, достав из морозильной камеры пакет замороженных овощей, протянул его Лили.

- Приложи, чтобы так больно не было и синяка не осталось, - произнёс он.

Домработница кивнула и взяла пакет, приложила его к ушибленной кости, но через плотную джинсовую ткань холод слабо проникал.

- Советую снять джинсы и приложить к голому телу, - сказал Блейд.

Он отошёл обратно к столу и сел. Взяв пепельницу, парень достал сигареты и закурил, добавляя и не смотря на женщину:

- Можешь не стесняться меня, Лили.

- Я и не стесняюсь, - ответила женщина и сама удивилась тому, как странно и незнакомо прозвучал её голос.

Расстегнув пуговицу и молнию на джинсах, она совсем слегка спустила их, открывая низ живота и прикладывая ледяной пакет к ноющей кости.

Совсем скоро боль отступила, холод в этом деле всегда был лучшим помощником, и Лили смогла приступить к приготовлению обеда. Блейд продолжал неспешно курить, уничтожая уже третью сигарету подряд. Он не смотрел на домработницу, но знал о каждом её движении. Ему было достаточно для этого слышать её: вот легко ударилась сковорода о поверхность плиты, вот практически бесшумно открылся шкафчик со специями, вот Лили отходит к холодильнику…

Минут через сорок обед был готов. Лили постаралась на славу, сумев приготовить вкусное блюдо максимально быстро и из неподготовленных продуктов. Да, она никогда не была искусным шеф-поваром, который может сотворить прекрасный шедевр кулинарии, но приготовленные ею блюда всегда были невероятно вкусны. Этого таланта у неё было не отнять. За талант очень вкусно готовить даже из самых обычных продуктов множество раз Лили хвалил бывший муж, восхищаясь этой её способностью. Правда, это не остановило его от измены…

Когда еда была готова, женщина выключила плиту и переключилась на чайник, включила его. В голове её тут же возник вопрос: «Почему именно чай? Блейд ведь всегда пьёт исключительно кофе?». Она подумала, что, верно, неправильно услышала парня или неправильно поняла его и обернулась, вопросительно смотря на него.

- В чём дело? – поинтересовался Блейд, заметив взгляд женщины.

- Ни в чём. Просто…

- А, по-моему, ты что-то хочешь спросить, - как обычно, не дав собеседнице договорить, высказал своё предположение блондин.

Он вскинул бровь и, слегка склонив голову набок, вопросительно заглянул Лили в глаза, ожидая ответа.

- Ну? – произнёс парень.

- Я хотела спросить, правильно ли я помню, что ты просил приготовить чай?

- Да. А что тебя удивляет? – спокойно ответил Блейд.

- Просто, ты же никогда не пил его…

Блондин слегка усмехнулся. Непонимание в глазах домработницы смотрелось так мило.

- Готовь, - резко сменив тон на холодный, ответил Блейд.

Он не желал опережать события и форсировать их, потому не видел смысла рассказывать Лили о её новых обязанностях раньше времени. Время и так придёт совсем скоро, как только весь обед будет готов.

Не смея ослушаться, женщина достала упаковку чая, как раз к этому моменту вода в чайнике вскипела.

Через семь минут всё было окончательно готово. Ничего не говоря, Блейд встал и взял из холодильника полуторалитровую бутыль воды. Поставив её на стол, блондин тяжёлым взглядом посмотрел на домработницу и отдал холодный приказ:

- Собирай обед на поднос.

- Ты будешь есть не на кухне? – удивилась Лили.

- Собирай, - проигнорировав вопрос женщины, ответил парень и вновь сел за стол, ставя на него локти и подпирая руками голову.

Лили было сложно понять, что вдруг нашло на её работодателя, почему он вдруг начал говорить ещё большими загадками, нежели обычно? Но спорить она не хотела, и дело было даже не в страхе, который она против собственной воли испытывала перед этим ледяным блондином. Просто, за годы работы с Блейдом, она поняла одну вещь – если он что-то говорит, то нужно просто поступить так, как он приказывает, он всегда знает, чего хочет, и как будет лучше.

Исполнив приказание, Лили взяла поднос в руки и вопросительно взглянула на Блейда, ожидая дальнейших указаний. Встав, блондин неспешно подошёл к женщине, придирчивым взглядом оглядел всё, что стояло на подносе. И, убедившись в том, что всё выглядит идеально, взял бутылку воды и тоже поставил на поднос, на середину, чтобы его не перекашивало в ту или иную сторону.

- Молодец, Лили, - произнёс парень.

Женщина улыбнулась и ответила:

- Не за что, это же всего лишь обед. Я каждый день его готовлю.

- Нет, Лили, ты не понимаешь, - покачал головой Блейд и шагнул ближе. Теперь между ними оставалось только расстояние подноса. – Ты всегда была очень исполнительна, всегда была на моей стороне и всегда заботилась обо мне и о Майкле.

Блейд не выдал это ни интонацией, ни мимикой, но внутри неприятно кольнуло, резануло при упоминании имени брата. Желая скрыть это даже от себя, не позволяя себе болезненную память, блондин продолжал:

- Я очень ценю это, Лили.

- Блейд…

- Не перебивай меня, - одёрнул женщину парень. Она кивнула, виновато опуская взгляд. – Но теперь я хочу, чтобы ты пошла дальше.

- Что ты имеешь в виду? – всё же не удержалась от вопроса Лили, удивлённо хлопая ресницами.

- Я хочу, чтобы ты присягнула мне на верность, - смотря на Лили свысока ледяным непонятным взглядом, ответил Блейд.

- В смысле? – непонимающе спросила домработница.

- В том смысле, что ты и дальше считаешь, что я всегда прав, потому что так и есть. Поверь мне, Лили, я не совершаю необдуманных и неверных действий, я всегда знаю, что делаю. И в этой связи ты должна просто не задавать лишних вопросов и делать то, что я скажу.

- Блейд, я тебя не понимаю…

- У меня в доме уже четвёртый день находится гость, - наконец-то озвучил главную истину блондин. – И отныне забота о нём возлагается на твои плечи.

Лили открыла рот, чтобы ещё что-то сказать, спросить, но Блейд не позволил ей этого, продолжая:

- И тебя не должно заботить то, почему он, вернее, она здесь. И почему всё именно так. Это моё личное дело. И, надеюсь, ты сможешь меня понять и будешь в этом деле на моей стороне, Лили.

Слова парня начинали пугать Лили, но она не могла сформулировать ни единого вопроса, который бы ёмко изложил перед парнем её опасения и позволил ей получить на него ответ.

- Блейд, ты же знаешь, что я всегда была и буду за тебя.

- И за Майкла? – вдруг спросил парень, вскидывая бровь и слишком прицельно смотря в глаза домработнице.

Под таким взглядом становилось дурно и становилось тяжело стоять.

- К-конечно, - запнувшись, ответила Лили, смотря в пол.

- Это я и хотел услышать, - перестав сверлить женщину тёмным бездонным взглядом, ответил Блейд. – Просто запомни это и иди за мной.

Лили запоздало кивнула и поспешила за парнем, который развернулся и быстрым шагом направился куда-то. Она еле за ним поспевала, стараясь не выронить из, вдруг начавших дрожать, рук поднос. На её радость, ей это удалось.

Блейд затормозил так же резко, как и начал движение. Если бы он не отошёл в сторону, Лили бы точно врезалась в него, а так обошлось. Повернувшись к домработнице, парень смерил её непонятным взглядом, смотря в самую душу, словно прощупывая её.

- Моя «гостья» там, - произнёс блондин, указывая на неприметную, но непробиваемую дверь за своей спиной. – Твоё дело – отнести ей еду и воду. И, запомни, ты не должна проронить ни единого слова обо мне. Понятно?

- Понятно, Блейд, - промямлила Лили, вновь опуская взгляд в пол и путаясь в своих мыслях.

- Тогда – вперёд, - произнёс блондин и, достав ключ, отпёр одну из нескольких дверей, которые скрывали Еву от внешнего мира, открывая глазам Лили лестницу в подвал.

Женщина в недоумении вскинула брови. Она даже не знала о том, что в этом доме есть подвал, а он здесь не просто был, но и напоминал своим видом древние катакомбы, внушал своим видом почтение и трепет перед его загадочной мощью.

- Иди, - повторил Блейд, голос его вновь слишком резко изменился и стал мягким.

Лили кивнула и послушно переступила порог подвала.

- И помни, Лили, - добавил Блейд, складывая руки на груди и смотря на спину осторожно спускающейся домработницы. – Ни слова обо мне. Я хочу сделать своей «гостье» сюрприз, а для этого мне временно нужно оставаться инкогнито.

- Как скажешь.

- Да, как скажу.

Лили спустилась на пол, и сразу же ей навстречу вышел один из охранников.

- Эб, проведи Лили к моей «гостье», - отдал приказ Блейд.

Мужчина кивнул и произнёс, обращаясь к женщине:

- Иди за мной, Лили.

Мужчина и женщина скрылись за поворотом, коих в просторном подвале было множество. Блейд продолжал стоять у порога, держа руки сложенными на груди и неторопливо перебирая пальцами правой руки по плечу. Его глаза были слегка прищурены, направлены вниз, туда, где сейчас должна была произойти знаковая встреча и самая важная проверка для Лили.

«Надеюсь, вы «подружитесь», - думал парень, сверля взглядом острый угол поворота. - Прошу тебя, не разочаруй меня, Лили…».

Усмехнувшись, Блейд прислонился плечом к стальному дверному косяку и стал ждать возвращения домработницы, которая сама для себя может стать спасителем или палачом.

Лили шла, стараясь держать поднос ровно и не расплескать чай, не уронить бутылку с водой. В отличие от Блейда, Эб шёл не слишком быстро, чтобы не вынуждать женщину спешить и бежать за ним. С ним у Лили с первых дней возобновленного сотрудничества с Блейдом сложились дружеские отношения, как оказалось, огромный и внушающий ужас мужчина оказался приятным и интересным собеседником, хорошим человеком. Правда, подружиться ей удалось только с Эбом, второй охранник – Удо сохранял с женщиной прохладные и исключительно рабочие отношения.

Они остановились около тяжёлой стальной двери, Эб достал ключи, которые обычно хранились у Блейда, но которые парень передал ему, чтобы он впустил к «гостье» Лили. Он вставил ключ в замок и повернул его.

Ева, которая на протяжении последних двух часов находилась в неприятном дремотном состоянии на границе сна и яви, открыла глаза и впилась взглядом в дверь. Ей показалось, что её открывали. Это казалось похожим на бред воспаленного ужасными условиями сознания, слишком долго она ждала кого-то и не дожидалась. Но сейчас, напряжённо смотря на тяжёлую дверь, девушка явственно слышала характерный звук поворотов ключа в механизме замка.

В голове жутко гудело, из-за этого болезненного гула лязганья ключей было практически не разобрать. Ева была практически уверена в том, что ей кажется этот звук, но, чёрт побери, он же был! Он обязан был быть! Она не хотела умирать, даже не узнав своего убийцу в лицо!

И вот настал момент, который всё расставил на свои места. Дверь с едва слышным низким гулом отворилась, пропуская в просторное помещение Лили. Как только она переступила порог, Эб закрыл за её спиной дверь.

Лили встала у порога, смотря на Еву, которая сидела ближе к дальнему углу, совершенно непонимающим и диким взглядом смотря на неё. А Ева, в свою очередь, никак не могла поверить своим глазам, не могла осмыслить увиденное.

Женщина… Неужели её похитила и пленила женщина? Как такое, вообще, возможно?!

«Нет, - подумала девушка, продолжая следить взглядом за незнакомкой, пришедшей к ней, - меня не могла похитить женщина. Это точно был мужчина. И не похожа она совсем на ту, которая пойдёт на такое. Но тогда, кто она?».

Помявшись минуты две, Лили взяла себя в руки и сделала несколько шагов вперёд. Увиденное не укладывалось в голове женщины, но она помнила слова Блейда о том, что он всё делает правильно и что это его личное дело. К тому же, Лили слишком давно привыкла автоматически брать любые слова блондина на веру, потому даже сейчас, когда она стала непосредственным свидетелем его страшных и тайных деяний, она не считала его действия таковыми.

«Если она здесь, - думала Лили, медленно приближаясь к сидящей на полу Еве, - значит, так надо».

Остановившись на расстоянии двух шагов, женщина перемялась с ноги на ногу и произнесла:

- Я принесла вам поесть.

Ева подняла на неё взгляд, и тотчас он зацепился за бутылку воды. Господи, как же ей хотелось сейчас пить…

Девушка гулко сглотнула, ощущая эту мерзкую сухость и горечь во рту и в горле, продолжая смотреть на поднос в руках гостьи её темницы.

- Кто ты? – спросила Ева, с трудом заставляя себя отвести взгляд от еды и воды и посмотреть женщине в лицо.

- Я…

Лили едва не сказала: «Я домработница Блейда», но вовремя прикусила язык.

«Блейд меня точно не похвалит, если я в первые же минуты нарушу его главный приказ», - подумала женщина и, вздохнув, повторила:

- Я принесла вам поесть.

- Что происходит? Где я? – несколько повысив голос, спросила Ева.

Она встала, но, как только её тело оказалось в вертикальном положении, в глазах потемнело. Ева едва успела схватиться рукой за стену, чтобы не упасть.

- Осторожнее… - произнесла Лили, сильно сомневаясь в том, что её сочувствие уместно. – Наверное, вы очень голодны, потому у вас голова кружится. Поешьте, и станет лучше.

Ева зажмурила глаза, замирая так на несколько секунд, затем вновь открыла их, устремляя взор измученных и окрашенных плохим сном в красно-розовый цвет глаз. В её голове происходящее просто отказывалось укладываться. Первым порывом, когда она увидела Лили, было кинуться к двери, успеть выскочить из этого бункера до того момента, пока его двери вновь не закроют. Потом её посетили мятежные мысли о том, что можно кинуться на эту приятную женщину и пригрозить тем, кто находится по ту сторону двери, что она причинит ей вред, если её не освободят. Как раз, столовые приборы на подносе были. И, пусть Ева не успела разглядеть – был ли там нож, но при желании атаковать можно было и с вилкой.

Вот только тело её было не настроено на то, чтобы слушать команды путающегося сознания. Встав и едва не упав в обморок, девушка поняла, что сейчас она даже не в силах нормально передвигаться, не то, что драться и бегать. Верно, от осознания этого могло бы стать совсем паршиво, но в данный момент моральные терзания заглушали терзания телесные – ей элементарно так сильно хотелось пить и есть, что тяжёлые мысли отходили куда-то на задний план.

За эту слабость тела Ева корила себя, но перед ней она была бессильна. Её тело слишком остро желало выжить, во что бы то ни стало: так было и тогда, четыре года назад, в ледяном замке ледяного короля, так было и сейчас.

«Плоть слаба», - подумала девушка и вновь села, смотря на гостью уже спокойно и без агрессии, смиряясь с тем, что для того, чтобы выбраться отсюда, ей придётся соблюдать некоторые правила – хотя бы свои.

Девушка взглянула на поднос в руках Лили, затем ей в лицо. Ситуация была слишком странной. Что-то подсказывало Еве, что эта женщина точно не может быть той, по чьей вине она оказалась в этой темнице.

- Кто тебя попросил прийти ко мне? – спросила Ева, когда Лили поставила поднос на пол рядом с ней.

Женщина вновь замялась, не зная, как правильно уйти от расспросов. Но не придумала ничего более умного, чем в очередной раз повторить:

- Поешьте.

Ева взяла бутылку воды и, открутив пробку, припала сухими губами к горлышку, жадно глотая живительную влагу, но заставляя себя быстро остановиться. Она понимала, что в противном случае её может просто напросто вырвать.

С трудом оторвавшись от горлышка бутыли, задержав воду во рту и наслаждаясь ощущением того, что в нём вновь стало влажно, Ева замерла так на несколько секунд. Проглотив воду, девушка взяла немного неловкими от слабости руками поднос и поставила себе на колени.

Убрав крышку, которой предусмотрительно было накрыто блюдо, чтобы оно не остыло, Ева едва не потеряла сознание от ароматов, которые проникли в её сознание, фактически погасив его. Казалось, что ещё один вдох, и она просто отключится, а вновь придёт в себя лишь тогда, когда с пищей будет покончено.

Стараясь не допустить этого, девушка скорее развернула столовые приборы, завернутую в мягкую кремовую салфетку, и, отрезав кусочек мяса, отправила его в рот. Она всеми силами пыталась заставить себя есть медленно и нормально жевать, но это у неё слабо получалось. Слишком сильным был голод. Последний раз она ела утром в тот день, когда её похитили, то есть, четверо суток назад.

Перемешивая еду и воду, но стараясь не набивать желудок до отказа, что точно не закончилось бы хорошо, Ева быстро покончила с принесенным ей обедом. Не убирая подноса со своих колен, она взяла чашку с ароматным сладким чаем, обхватывая её ладонями, и сделала глоток.

На время общий ужас ситуации даже отошёл на второй план, несколько забылся. Но он вновь вернулся, когда первоначальный экстаз организма, вызванный тем, что его наконец-то накормили и напоили, отступил. Ева прикусила губу, опуская взгляд на дно чашки, где плескались полтора глотка чая, а затем вскользь взглянула на вилку и нож, которые в форме крестика лежали на тарелке.

Она шумно сглотнула и подняла глаза на Лили. Женщина сидела рядом, лицо её выражало спокойствие и участие, она даже не подозревала о том, что в любой момент может стать жертвой. Несмотря на то, что Ева была хрупкой девушкой, она с малых лет усвоила одну прописную истину: «Сражайся за себя до последней капли крови».

Вот только Ева не подозревала о том, что даже, если она опустится до того, чтобы кинуться на невиновного человека, её это не спасёт. Блейд очень хорошо относился к Лили, по-своему был к ней привязан, но он бы ни за что не променял её жизнь на свободу Евы. Это была война, а на войне иногда приходится чем-то и кем-то жертвовать.

Продолжая смотреть на Лили, Ева думала о том, как ей поступить сейчас, чтобы отвоевать свою свободу обратно. Рука её едва заметно дрогнула в сторону ножа, но дальше не пошло. Она вдруг так живо представила себе брызги горячей крови и её тёмно-алую лужу на полу, что руку словно свело судорогой. Нет, она не могла тронуть невиновного. По крайней мере до того момента, пока не убедится в том, что это действительно её единственный шанс на спасение. Или до того момента, пока её не загонят в угол, где выбор будет страшен и суров – смерть или убийство.

В прошлый раз она выбрала убийство. Но сейчас у неё не хватало на это духа. На такой поступок решиться совсем непросто, если, конечно, ты не хладнокровный психопат или, если от этого не зависит твоя собственная жизнь. А пока что Ева не знала, от кого зависит её судьба.

- Пожалуйста, скажи мне, чей это дом? – попросила девушка. – Где я?

Лили опустила голову, бездарно делая вид, что не расслышала вопроса.

- Ты меня слышишь? – спросила Ева, стараясь говорить спокойно, не требовать и не истерить.

Она подсела ближе и коснулась колена Лили, заглядывая ей в глаза и вновь прося:

- Пожалуйста, скажи мне, где я? Или… помоги выйти отсюда.

- Мне пора, - вдруг сказала Лили и встала.

Молчать было глупо, а заговорить – означало предать Блейда. Женщина забрала поднос с посудой и направилась к двери. Ева подскочила на ноги, позабыв о слабости, и кинулась вслед за ней, схватила её за плечи, разворачивая к себе лицом, крича, моля:

- Прошу тебя! Помоги мне! Помоги! Хотя бы ответь! Пожалуйста…

Последний крик сорвался и несколько затерялся в общем потоке фраз, потому что дверь её темницы отворилась, и перед ней появился огромный двухметровый мужчина сурового вида. Прежде, чем девушка успела что-либо сказать, охранник толкнул её, отчего она отлетела и упала на пол, приземляясь на пятую точку и ушибая её, и, взяв Лили за руку, быстро вывел её из комнаты.

Опомнившись, Ева подскочила на ноги и вновь бросилась к двери, но она закрылась прежде, чем она успела схватиться за её ручку.

- Откройте! – орала девушка. – Откройте немедленно! Я сотрудник полиции! Вам это с рук не сойдёт! Откройте!

Она ещё несколько минут барабанила в тяжёлую глухую дверь, тратя на это большую часть своих едва восстановившихся сил. Затем Ева прислонилась к холодной стали лбом, уже тихо прося:

- Выпустите меня, пожалуйста…

Эб быстро провёл Лили по лабиринту подвала и вывел в дом, где на пороге её ожидал Блейд. Отдав домработницу в руки начальнику, охранник вернулся на свой пост.

- Надеюсь, ты её не жалеешь? – спросил блондин, складывая руки на груди и свысока смотря на женщину.

- Нет, - не слишком уверенно ответила Лили.

- Правильно, не жалей. Она здесь не просто так. Ты выполнила моё поручение?

- Да, - кивнула Лили, взглядом указывая на поднос с пустой посудой.

- Отлично. Теперь тебе будет новое поручение. Моей «гостье» нужно привести себя в порядок, то есть, посетить душ и туалет. В одиночестве я её оставлять не собираюсь, потому сопровождать её в ванной комнате будешь ты.

- Я? – пискнула Лили.

- А откуда столько удивления? – поинтересовался Блейд и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Да, ты, Лили. Иди и отнеси посуду на кухню, а потом возвращайся сюда. Эба и Удо я уже проинструктировал, они всё расскажут тебе.

Лили была в немом шоке. Она понимала, что происходящее в корне неправильно, но чёртова вера в Блейда и Блейду не позволяла ей поступить так, как поступил бы любой порядочный и глупый человек. Вместо этого женщина кротко кивнула и отправилась на кухню, чтобы продолжить покорно исполнять приказы своего господина.

Когда она вернулась, Блейд, молча, спустился с ней в подвал и, подойдя к охранникам, приказал:

- Отведите мою «гостью» в ванную комнату. Лили будет оставаться с ней, - он обернулся на женщину и обратился уже к ней: - Во время принятия душа останешься с Евой, потом выйдешь и дашь ей двадцать минут на туалет и окончательное приведение себя в порядок.

Лили кивнула, негромко отвечая:

- Хорошо, Блейд, как скажешь.

«Ева, - подумала про себя Лили. – Библейское имя и такая незавидная судьба… Интересно, что она такого сделала Блейду, чтобы оказаться запертой в подвале?».

Она мельком взглянула на блондина, думая:

«Интересно, если я его об этом спрошу, он ответит? Или разозлится?».

Ева так и не села, ходя по своей комнате-камере, думая над тем, как ей теперь быть, как выбираться отсюда, и никак не находя ответа на эти вопросы. Казалось, их просто не было. Для того, чтобы иметь возможность выбраться, ей нужно было знать своего врага в лицо, но, казалось, он знал об этом и потому не желал знакомиться с ней. Это звучало логично, но абсурдно – кто может её знать настолько, чтобы быть в курсе её тактики поведения, её приёмов? Только знакомый, друг… Но кто из друзей мог пойти на такое страшное преступление?

«Господи, что мне делать?», - в очередной раз подняла глаза к потолку Ева.

И вновь мысль её оборвалась, потому что дверь её темницы отворилась, и в комнату вошли уже знакомые ей Эб и Лили, а ещё Удо, который выглядел совсем хмуро и пугающе.

Ева остановилась, переводя взгляд с одного гостя на другого. В крови начинал вскипать адреналин, её тело готовилось к схватке за жизнь, пусть мозгом она и понимала, что её шансы победить в борьбе с такими крепкими мужчинами равны нулю.

Ничего не говоря, Удо и Эб подошли к Еве и, взяв её под руки и оторвав от пола, потащили к выходу.

- Что вы делаете? – закричала девушка, пытаясь вырваться, но этим лишь причиняла себе боль, выворачивая суставы рук. – Отпустите меня! Немедленно!

Игнорируя требования пленницы, охранники доставили её к дверям ванной комнаты, которая тоже располагалась в подвале. Подумать только, каких-то три недели назад здесь совсем ничего не было, но за хорошие деньги можно устроить капитальный и качественный ремонт даже в такие сжатые сроки, как две недели, которые Блейд готовил план по похищению Евы. Теперь подвал в доме блондина вполне подходил для комфортной жизни в его глухих стенах, если, конечно, ты не нормальный человек, а псих-затворник, ненавидящий белый свет и людей.

Втолкнув Еву в ванную комнату, Удо произнёс:

- Без глупостей, - и закрыл дверь.

Проигнорировав прямую угрозу, звучащую в словах мужчины, Ева кинулась на дверь, открывая её и пытаясь выскочить наружу. Но охрана Блейда сработала молниеносно: Эб заслонил собой дверной проём, а Удо ударил девушку по лицу так сильно, что она отлетала и упала, хватаясь за горящую огнём скулу, на которой совсем скоро нальётся уродливый кровоподтёк.

Ева вновь подскочила на ноги, но не успела кинуться к дверям вновь, потому что Удо достал пистолет, направляя на неё.

- Без глупостей, - произнёс мужчина. – У нас приказ – охранять тебя и не допускать твоего бегства.

- Кто вам это приказал?! – надрывным криком потребовала ответа Ева.

На этот вопрос Удо не ответил. Вновь выйдя за дверь, охранники встали с той её стороны, непробиваемой стеной загораживая её и предупреждая любые попытки пленницы к бегству.

Ева стояла, тяжело дыша, сверля взглядом прямоугольник двери, который более не был для неё путём к свободе. В её глазах плескалась какая-то отчаянная жажда воли, а ещё немного просто отчаяние, безысходность. Она совсем ничего не понимала, и это было даже страшнее мук физических – это не оставляло ей шанса на спасение. Всю свою жизнь Ева стремилась к тому, чтобы быть полностью самостоятельной, независимой, чтобы самостоятельно строить свою жизнь и зависеть в ней только от себя. Но сейчас ситуация была совершенно противоположной тому, к чему привыкла девушка, и от этого становилось невероятно тошно и хотелось взвыть зверем. Сейчас её жизнь полностью находилась в руках некого серого кардинала, который распоряжался ею, как хотел, и мог с лёгкостью оборвать её. Она не привыкла быть слабой, но сейчас сила была не на её стороне. Силой она ничего не сумеет добиться. Оставалось надеяться только на разум, но для того, чтобы использовать его, нужно было хотя бы один раз взглянуть в лицо своего похитителя и понять, кто же он такой?

«У каждого преступника своя психология, - думала девушка, заставляя себя успокоиться и вновь начать трезво рассуждать. – У каждого своя травма, которая привела его к тому, что он делает, и своё слабое место. Оно есть у каждого! – Ева сжала кулаки, отчаянно желая верить в свои слова. – В моей жизни самым сложным и страшным злодеем был Блейд, но даже у него слабое место было. Сомневаюсь, что этот моральный урод окажется хотя бы на толику таким, как он, а, значит, я точно смогу с ним справиться. Нужно только не делать поспешных выводов и поступков и дождаться нашей встречи. Раз он держит меня здесь, значит, желает нашего взаимодействия. В противном случае он бы меня убил сразу, - её сердце неприятно кольнуло, - как Артура… - она вновь сжала кулаки и шумно выдохнула, окончательно успокаиваясь. – Значит, мне нужно просто иметь терпение и дождаться нужного момента. Из одного «склепа» я уже вышла, сомневаюсь, что я не сумею выйти из второго. Моё время встретиться со смертью ещё не пришло, и не тому, кто меня похитил, решать, когда оно настанет».

С этими мыслями девушка развернулась и направилась к раковине, где были предусмотрительно оставлены все необходимые гигиенические средства. Смочив зубную щётку и выдавив на неё приятно пахнущую сладкой мятой пасту, Ева отправила её за щёку. Бросив взгляд в зеркало, она увидела Лили, которая стояла достаточно близко к двери и наблюдала за ней. Удивительно, но девушку совершенно не смущало её присутствие и даже тот факт, что женщина останется здесь и в то время, когда она будет принимать душ, её не заботил. Пусть так, пусть смотрит, её выдержки хватит, чтобы справиться с этим и не испытывать неловкости.

Ева поздно начала жить половой жизнью, даже слишком поздно, и всегда не любила обнажаться при посторонних, потому общие раздевалки в школе на физкультуре её просто убивали. Но сейчас она не испытывали ни капли смущения или неловкости.

Покончив с чисткой зубов, девушка умыла лицо, а затем, раздевшись, зашла в душевую кабину, закрывая её и поворачиваясь к дверце спиной, просто потому, что так было удобнее. Она намыливала тело, зная, что за ней неотрывно следят, но не обращала на это никакого внимания. Даже саму Лили, которая была одета, факт нахождения здесь сейчас смущал больше, чем Еву.

Проведя в душе небывалые для себя двадцать пять минут, хорошенько отмокнув и вымывшись, Ева помыла и голову, после чего дотянулась до полотенца и, обернувшись им, покинула душевую кабину. Вернувшись к раковине, девушка энергично растёрла полотенцем мокрые волосы, подсушивая их, и взъерошила.

Взглянув в зеркало, она невольно отметила, что похожа сейчас скорее на мальчика-подростка, нежели на взрослую женщину. Особыми формами Ева никогда не отличалась, грудь её едва превышала первый размер, а вся фигура в целом была слишком стройной и не по-женски прокачанной. У неё не было крупных мышц, как у бодибилдеров или тех, кто увлекается белком и тренажёрами, но каждая мышца её тела была твёрдой и проработанной многочасовыми тренировками. Это придавало её телу хоть какую-то оформленность, до поступления в полицейскую академию и начала усиленных занятий спортом она была одной из тех девочек, у которых ручки-ниточки, ножки-спички и острые хрупкие ключицы. Она до сих пор помнила, как забавно её тоненькие ножки смотрелись в разномастных гетрах, которые Ева так любила надевать в подростковом возрасте.

Ева невольно улыбнулась этим мыслям. Какой же она была смешной… Даже неудивительно, что с противоположным полом у неё в школе совсем не складывалось, да и после тоже. Если бы Ева была другой и желала внимания парней и мужчин так же остро, как большинство представительниц слабого пола, верно, она бы немало страдала. Но она всегда был слишком сильной и самодостаточной. И, наверное, это тоже сыграло свою роль, потому что некрасивой Ева не была, она многим могла понравиться, вот только заслужить того, чтобы эта девушка подпустила тебя к себе, не мог никто.

За всю свою жизнь Ева желала лишь одного мальчика, юношу, парня, мужчину. И по иронии именно он и был тем самым недоступным и недостижимым, о котором лучше просто забыть и даже не мечтать, чтобы не покрывать шрамами своё юное сердце и не выжимать из него горькие слёзы.

Ева мотнула головой и с силой зажмурила глаза.

«Очень вовремя, - подумала она, поджимая губы. – Вот только мыслей о Блейде мне сейчас и не хватало. Нашла время вспоминать детскую влюбленность. Какой бы он не был красивый, притягательный, обаятельный…».

Девушка скривилась, поняв, что перечисление положительных качеств Блейда заходит слишком далеко.

«Какой бы он не был, - продолжила мысль она, - он поступил со мной совсем не хорошо…».

- А ты поступила ещё хуже, - вступил едкий и гадкий внутренний голос.

Ева скривилась, как от зубной боли. Как же она ненавидела этого внутреннего критика в себе. Но он не собирался останавливаться на достигнутом и выпустил контрольную «пулю», добавляя:

- Ты убила его. И…

«Заткнись», - мысленно прорычала на саму себя Ева.

Желая отвлечься от неуместных мыслей, девушка круто развернулась, бросая взгляд на Лили и обращаясь к ней:

- Как тебя зовут? Ты можешь назвать мне своё имя?

Домработница несколько секунд подумала, но решила, что ответить она может.

- Меня зовут Лили, - ответила женщина.

- Я – Ева, - представилась девушка.

- Ева, вы уже домылись?

- С учётом того, в каком положении я здесь нахожусь, уместнее обращаться ко мне на «ты».

- Хорошо. Так, ты закончила с душем?

- Да.

- Тогда, я оставлю тебя одну.

Ева вопросительно вскинула бровь. Такого «подарка» она не ожидала.

- Мне приказали оставить тебя одну на двадцать минут, чтобы ты сходила в туалет и окончательно привела себя в порядок, - пояснила Лили.

Домработница удалилась, оставляя Еву наедине с собой и слишком многочисленными вопросами, которые роились в её голове. Постояв так минуты две, девушка решила не терять времени зря и приступила к тому, для чего её оставили в одиночестве.

Лили, как и сказала, вернулась через двадцать минут. Сказав, где Еве взять чистую одежду и проследив, чтобы она оделась, женщина вышла из ванной. Еве не осталось ничего другого, кроме как последовать за ней. Но самостоятельно выйти ей не дали охранники Блейда, преграждая ей путь и вновь беря под руки.

- Я не буду убегать, - произнесла девушка. – Отпустите.

Ничего не ответив и не выполнив просьбы Евы, мужчины повели её обратно в её темницу. Заведя её в помещение, Удо и Эб вышли за дверь и заперли её, вновь оставляя девушку в глухом одиночестве.

Проведя Лили к выходу из подвала, Эб отчитался Блейду о том, что все его указания выполнены и, получив одобрение хозяина, вернулся к товарищу.

Блейд остался стоять на пороге подвала, слегка щурясь, вглядываясь в его недра. Рядом стояла Лили. Она так хотела спросить парня о том, кто эта девушка в подвале и почему она там, но понимала, что лучше этого не делать. Если Блейд хотел, чтобы что-то знали, он всегда сам говорил об этом, в противном случае его можно было хоть пытать, но добиться от него хотя бы одного слова было невозможно.

Вздохнув, женщина подошла к блондину и, осторожно коснувшись его руки и заглянув в глаза, предложила:

- Пойдём в дом, Блейд?

- Чуть позже, - ответил парень, продолжая всматриваться в недра подвала. – Ты иди, а я скоро приду.

- Блейд…

- Всё хорошо, Лили, - перебил женщину Блейд. – Иди.

- Я волнуюсь за тебя…

Блондин наконец-то взглянул на Лили. Встав с ней практически вплотную, Блейд невозможно проницательно заглянул ей в глаза и, прикоснувшись к её щеке, убрав с лица пряди светлых волос, сказал:

- Я в порядке, Лили. Поверь мне, я всё делаю правильно.

- Надеюсь…

Блондин ухмыльнулся и, невесомо проведя кончиками пальцев по щеке женщины, ответил:

- Я рад, что ты переживаешь за меня, но не нужно этого делать. Побереги лучше себя и не забивай себе голову ненужными мыслями и тревогами.

Лили открыла рот, но Блейд не позволил ей произнести ни слова, говоря и подводя черту под их разговором:

- Иди в дом, Лили.

Женщина покорно кивнула. Она так походила сейчас на неосмысленного китайского болванчика, который только и умеет, что соглашаться. Но иначе было никак. Разговаривать с Блейдом и не соглашаться с ним, перечить ему казалось ей просто невозможным. И дело было совсем не в страхе, пусть он и присутствовал на глубинном уровне души. Дело было в личности блондина – такие умеют подавлять волю и вести за собой.

Лили ушла, а Блейд, постояв ещё несколько минут на пороге, пошёл вниз, легко ориентируясь в замысловатом лабиринте своего подвала и быстро находя нужную дверь, которую контролировали два преданных ему охранника.

- Будут ещё какие-то указания? – спросил Эб.

- Нет, - покачал головой блондин.

Ева по ту сторону двери нахмурилась, смотря на её стальной прямоугольник. В подвале была отличная акустика, но в её темницу звуки проникали настолько приглушенными и искаженными толстыми стенами, что девушка не могла разобрать ни слова.

- Оставьте меня одного, - приказал Блейд.

Не смея перечить, мужчины удалились. Блондин подождал, пока их шаги стихнут, и встал перед дверью в темницу Евы, сверля её взглядом.

«Скоро мы встретимся, Ева, - думал он. – Вот только ты едва ли поймёшь, что перед тобой я. Но, обещаю, со временем ты всё поймёшь. Глупой ты не была никогда. А пока, - он положил руку на выключатель, который находился снаружи, - поспи. Тебе нужно отдохнуть перед нашим «свиданием»…».

Парень щёлкнул выключателем, и свет в темнице Евы погас, погружая её в густую и непроглядную темноту. Девушка безрезультатно вглядывалась в эту темень, пытаясь хоть что-нибудь увидеть, но она не могла разглядеть даже собственной руки, поднесённой к лицу. Темно было, как в гробу. И сравнение это являлось очень уместным.

«Отлично, - думала Ева, бегая глазами в надежде зацепиться хотя бы за что-то. – Теперь это место ещё больше похоже на склеп. Чёрт, кто меня притащил сюда и что у него на уме?!».

Она ещё какое-то время думала о том, чего ей ждать дальше, потом прилегла, решив отдохнуть, раз делать ей всё равно больше нечего, и как-то незаметно заснула. Темнота сделала своё дело. С учётом того, что последние несколько суток вечным спутником Евы был неприятный искусственный свет, который резал глаза и не позволял девушке заснуть надолго и насладиться здоровым сном, как только на сетчатку её глаз перестали попадать люминесцентные лучи, мозг наконец-то смог расслабиться и незаметно отключил сознание, приказывая ему отдыхать, пока дают такую возможность.

В этот раз Блейд не стал надолго задерживаться около двери в темницу своей пленницы и вернулся в дом. К намеченному «свиданию» ему не нужно было готовиться, всё уже было идеально спланировано, но обдумать всё лишний раз не мешало. Это приносило особенное удовольствие, которое может дарить лишь месть. А с учётом того, что иных смыслов у парня не было, он просто не мог отказать себе в подобном наслаждении.

Ранее его смыслом был Майкл, но Ева отняла его у него. Значит, теперь она обязана его заменить. А потом, когда всех, кто посмел так поступить с его безвинным и беззащитным братом, не будет больше в живых, Блейду обязательно станет пусть немного, но легче. Он будет знать, что, пусть он не может вернуть Майкла к жизни, но он сделал так, чтобы все его обидчики тысячи раз раскаялись в своих деяниях и почувствовали на себе его боль. Спокойно спать, когда все твои обидчики или обидчики твоего близкого гниют в могиле, всегда бывает намного проще.

Глава 28

Твоё лицо, моё лицо.

Твой выдох, мой вдох.

Ты терпишь неудачу, я притворяюсь.

Я молюсь, я молюсь...

Ты проигрываешь, я проигрываю.

Ты наносишь удар, я наношу удар.

Я охочусь, ты остаешься,

Моядобыча, моядобыча...

Delain, MyMasquerade©

Ева проснулась, но не стала сразу открывать глаза или садиться, хоть как-то шевелиться. Она продолжала находиться во власти той приятной ленивой дремоты, которая продолжает обнимать тело в первые минуты после пробуждения; когда организм отказывается верить в то, что отдых его закончен и хочет продлить его ещё хотя бы на несколько сладких минут.

Сейчас девушка проспала почти семь часов, благодаря чему теперь чувствовала себя почти прекрасно. В голове больше не гудело – разве что совсем чуть-чуть – желудок вновь был пуст, давно переварив обед, но его больше не скручивало тугой болью от голода, а сознание её не мутилось от жажды и истощения. Разве что мышцы чуть-чуть затекли, но так бывало всегда, даже тогда, когда Ева спала дома в своей удобной кровати. У неё была странная привычка ложиться во сне в какую-нибудь совершенно неудобную позу, например, подогнуть под себя руку и придавить её своим же телом, благодаря чему в конечность не поступала кровь, или повернуть во сне голову едва не до хруста в шее.

Желая немножко разогнать кровь и размять затёкшие мышцы, Ева повела плечами и наклонила голову в один бок, затем во второй. Сквозь закрытые веки по-прежнему не проникало ни единого лучика света, что говорило о том, что в её темнице всё ещё темно. С одной стороны нахождение в полной и кромешной темноте угнетало и заставляло волноваться ещё больше, потому что в каждом, даже самом отважном и бесстрашном, взрослом человеке живёт маленький ребёнок, который боится монстра из тёмного угла или из пыльной тени под кроватью. Но, с другой, нахождение во тьме давало надежду на то, что она вновь сможет поспать, а это было очень важно, потому что без здорового сна никакой человек не сумеет протянуть долго, начнёт болеть телом и, главное, разумом, сходя с ума.

Ева вновь повела плечами, продолжая оставаться во власти дремоты, и открыла глаза…

«Что за чёрт?! - мелькнуло в голове девушки, потому что глаз она открыть не сумела. Этот факт быстро разрушил остатки расслабленного сна и окончательно вернул в реальность. – Что происходит?».

Полностью проснувшись, что случилось в считанные секунды, Ева наконец-то почувствовала, что у неё на глазах что-то находится, препятствуя тому, чтобы она могла их открыть и оглядеться. Эта странная повязка была тёплой, благодаря теплу тела самой девушки, мягкой изнутри, в той части, где она закрывала нежные веки и тонкую кожу вокруг глаз, и кожаной плотной по внешним краям.

Ева гулко сглотнула и потянулась к своему лицу, чтобы убрать непонятно откуда взявшуюся повязку, но тут её настиг второй неприятный сюрприз.

- Что за… - шёпотом-писком сорвалось с губ девушки, когда она поняла, что не может переместить вперёд заведённые за спину руки. Запястья её были крепко связаны, и на них тоже ощущалась помесь кожи и чего-то мягкого, похожего на бархат.

Сердце начало стучать в десятки раз быстрее, чем должно, глаза под закрытыми веками начали лихорадочно бегать, так глупо пытаясь найти в этой темноте хоть что-то, какой-то ответ, а в кровь пролился горючим бензином адреналин.

- Что происходит? – едва слышно произнесла Ева, скорее просто двигая губами, чем говоря, и резко осеклась.

Девушка настороженно повернула голову, вслушиваясь в тишину, которая была фактически идеальной и абсолютной, не считая её собственного шумного дыхания и безумного набата сердце. Но что-то было в этой тишине такое, чего быть в ней не должно. Ева не слышала ничего, верно, но, в то же время, она была просто уверена в том, что до её слуха что-то донеслось – парадокс. Кажется, она начинает сходить с ума…

Ева была практически на сто процентов уверена в том, что в своей темнице она была сейчас не одна. Она ничего не могла видеть из-за плотной повязки, ничего не слышала, но уверенность её была сильна, как никогда. У неё не было на руках факта, лишь предчувствие, иррациональная уверенность и интуиция, но сейчас девушка решила поверить себе. Наверное, впервые в жизни решила.

«Но проверить нужно», - подумала Ева и произнесла:

- Кто здесь?

Подумав немного, она повторила вопрос, переформулировав его:

- Здесь кто-нибудь есть?

Ответом ей стала всё та же идеальная и напряжённая тишина, которая ощущалась такой густой, что, казалось, вот-вот начнёт оседать на коже чёрной сажей, забиваться в дыхательные пути и, рано или поздно, задушит.

Логичным было то, что никого в комнате нет, что ей просто показалось, привиделось чужое присутствие, но сейчас Ева была просто уверена в том, что её абсурдная интуиция права. Она с трудом встала и покачнулась, даже просто стоять, лишившись главного органа познания мира, было невероятно сложно. Поджав губы, стараясь не упасть и не оступиться, девушка пошла вперёд, делая невероятно осторожные и маленькие шажки. Она так походила сейчас на маленькое дитя, которое ещё только учится ходить, которое впервые столкнулось с чем-то новым и неизведанным. И, в некотором смысле, так и было.

Ева упорно и слишком аккуратно шла, стараясь удерживать в голове планировку комнаты, как вдруг ей в голову пришла мысль: «А что, если я больше не в той комнате?». Она остановилась, и лицо её вытянулось, внутри зародился трепещущий страх, который может подарить только неизвестность и полная беспомощность перед ситуацией. Ева не могла знать, где она сейчас, а, если она в другом месте, то у неё были все шансы напороться вслепую на что-то острое или упасть, допустим, с лестницы. Всё это могло с лёгкостью убить её, опередив её похитителя. Или он этого и добивается? Может быть, он хочет, чтобы она свернула себе шею, скатившись с лестницы? Или, чтобы она упала в дырку в полу, как часто показывают в фильмах, и напоролась на острые штыри? Ева никогда не думала, что у неё такая богатая фантазия, но, к сожалению, сейчас ничего из этого нельзя было сбрасывать со счетов. А ещё нельзя было забывать, что всё это придумал не простой и нормальный человек, а убийца, потому реальность девушки запросто могла оказаться хуже её фантазий.

Ева поджала губы, стараясь не паниковать, но это у неё слабо получалось. Ей было безумно жутко от понимания того, что она сейчас не может нормально контролировать даже своё тело, не то, что ситуацию. Она не могла сейчас даже открыть глаза, она не могла быть уверенной в том, что продолжает находиться в той странной комнате в подвале. Она не могла ничего. От этого становилось тошно, и опускались руки. Ей так хотелось сейчас просто сесть на пол и расплакаться, ничего не пытаться сделать, чтобы не сделать ещё хуже.

Девушка судорожно вздохнула, отчего вдох её получился похожим на всхлип, и вновь двинулась вперёд, только ещё осторожнее и медленнее, поворачиваясь боком и идя так. Как подумала Ева, если на её пути есть что-то острое, то лучше напороться на это рукой, чем животом. А ещё так, если она окажется на краю чего-то, у неё будет больше шансов сохранить равновесие и, упав в противоположную сторону в этой попытке, не разбить себе голову.

Она продолжала смешно передвигаться боком по просторной комнате, идя в направлении двери и забыв о том, с чего всё началось. Ощущение чужого присутствия отошло на второй план, теперь важнее было понять обстановку и сориентироваться в ней, освободиться.

И это поведение Евы безумно забавляло Блейда, который уже полчаса был здесь, ожидая пробуждения своей «гостьи», это удивляло его. Ева вновь казалась слишком боевой и упрямой в своей слепой самоуверенности. Блондин стоял на середине комнаты, слегка склонив голову набок и наблюдая за девушкой, которая уже почти дошла до двери и вот-вот должна была врезаться плечом в неё или в стену.

Когда это произошло, Ева начала осторожно передвигаться вдоль стены, постоянно сохраняя с ней контакт рукой. Кожа стиралась шероховатой поверхностью, но это было неважно, всё не важно, главное, найти выход и вернуть себе нагло украденную свободу.

«Я выберусь отсюда, - думала девушка, продолжая путь. – С закрытыми глазами и связанными руками, на двух ногах, на четвереньках, хоть ползком! Но я выберусь…».

«Наверное, - думал Блейд, следя за девушкой, - ты сейчас уверена в том, что сможешь легко выбраться отсюда. Но мне придётся несколько нарушить твои планы и убить надежды».

Подумав это, Блейд бесшумно подошёл к Еве, останавливаясь в двух шагах от неё, сверля взглядом. Сейчас девушка была так увлечена поиском выхода и ответов на свои слишком многочисленные вопросы, что не почувствовала чужого приближения.

Ещё секунд тридцать блондин наблюдал за своей пленницей, которая не подозревала о том, что её похититель так близко, затем протянул руку и коснулся кожаным кончиком хлыста плеча Евы. Девушка вздрогнула и обернулась, хмурясь, пытаясь понять, кто или что её коснулось. По ней было видно, насколько она была напряжена, и это грело Блейду душу.

Обождав секунд десять, блондин вновь коснулся хлыстом Евы, на этот раз, её щеки. Девушка дёрнулась, уходя от прикосновения, из-за чего врезалась спиной в стену. Она дёрнула руками, желая выставить их перед собой и защищаться, но совсем забыла про то, что они крепко связаны, её неосторожное движение закончилось болью в запястьях и левом плече.

Несмотря на то, что половину лица Евы скрывала кожаная повязка, напоминающая шоры, при помощи которых укрощают и успокаивают беспокойных лошадей, Блейд прекрасно видел, как она кривилась от неприятных ощущений в теле и неприятных чувств, как она напряжённо хмурилась, пытаясь сохранить самообладание. Пока это у неё получилось. Но надолго ли?

- Кто ты? – спросила девушка, отлепляясь от стены и делая шаг вперёд, туда, где, предполагаемо, стоял её похититель.

Блейд молчал. Заговаривать ещё слишком рано. Пусть она ещё немного помучится неизвестностью.

- Я знаю, что ты здесь, - стараясь придать голосу как можно больше уверенности, произнесла Ева. – Кто ты? И чего ты от меня хочешь?

Она сделала ещё один шаг вперед. Ещё немного и они не просто встанут вплотную, но и столкнутся.

Но Блейд этого не желал, он спокойно отошёл в сторону, легко уходя от не видящей девушки, и исподлобья наблюдая за тем, как она продолжает идти вперёд, наивно полагая, что вот-вот найдёт свою цель.

«В этом вся ты, Ева, - подумал блондин. – Ты слишком самоуверенна. Но это лечится».

Он вновь слишком бесшумно оказался рядом с девушкой и провёл кончиком хлыста по её руке вверх: от запястья к короткому рукаву футболки. Ева резко развернулась, путаясь в собственных ногах и мыслях. Она едва не упала, до того было сложно нормально двигаться, ничего не видя.

Но Блейд помог ей. Встав почти вплотную с Евой, делая всё так быстро, что девушка не успела даже подумать о том, чтобы оказать сопротивление, парень толкнул её в плечо. Ева упала, в который раз за этот долгий день ушибая ноющую пятую точку.

Она открыла рот, чтобы вновь потребовать ответа на свои слишком многочисленные вопросы, но у хозяина её судьбы были иные планы. Замахнувшись, Блейд ударил её хлыстом по лицу, и удар оказался настолько сильным, что Ева упала, а на её щеке осталась кровавая полоса, кожаный кончик хлыста легко рассек нежную кожу, выпуская наружу алые капли крови.

Девушка вскрикнула от неожиданности, заваливаясь набок и нелепо пытаясь отбиться ногами от того, кого она даже не видела. Щёку безумно жгло, а сердце в груди стучало так, что его ритм отдавался барабанной дробью в висках и ушах.

- Кто ты? – потребовала ответа Ева, но получился какой-то писк – слишком непонятной и оттого пугающей была ситуация, в которой она оказалась.

Ничего не ответив, Блейд вновь подошёл к ней сбоку и ударил, на этот раз по оголенной вырезом футболки ключице и не до крови. На коже девушки проступила розово-алая полоса, и нежное место обожгло болью, она эхом отозвалась в кости.

Ева попыталась отползти и встать, но, как только она приподнялась, блондин толкнул её ногой в плечо, легко укладывая на спину и вновь ударяя, на этот раз по животу. Тонкая ткань майки несколько ослабила ощущения от удара, но больно всё равно было сильно, эти ощущения напоминали ожог, многочисленные ожоги.

- Кто ты? – вновь потребовала ответа девушка, снова пытаясь встать, но Блейд опять не позволил ей этого, толкая ногой в плечо и наступая на него, придавливая, таким образом, пленницу к полу.

Поняв, что теперь она фактически обездвижена, Ева забилась с тройной силой, пытаясь сбросить ногу, удерживающую её в лежачем положении, и надеясь вернуть себя хоть немного свободы и силы.

В какой-то момент ей удалось извернуться и ударить ногой. Она попала Блейду чуть пониже колена, но не смогла сбить его с ног, добившись только того, что парень отошёл на шаг, поддавшись инерции удара.

Выражение лица блондина продолжало оставаться спокойным, но в глазах в ответ на такое действие его пленницы полыхнуло ледяным огнём. Подойдя к Еве сбоку, Блейд занёс руку и с такой силой ударил девушку по рёбрам, что под майкой тотчас проступила алая полоса, а девушка заскулила. Следующий удар пришёлся на живот, потом на грудь, левую руку и, наконец, вновь на лицо. Последний удар не добавил пореза на щёку девушки, но совсем скоро на том месте, где твёрдая кожа на скорости обрушилась на нежную плоть, проступит кровоподтёк.

Пытаясь уйти от обжигающей боли, Ева перевернулась на живот, надеясь встать на колени и вскочить на ноги, убежать. Но её планам вновь не суждено было сбыться. Блейд легко перехватил её под животом и дёрнул на себя. От этого Ева проехалась коленями по полу и упала вперёд, припечатываясь щекой к холодному камню и невольно выпячивая задницу.

Секунда и ягодицы обжигает ударом хлыста. Ева дёргается, пытаясь подняться и лягнуть нападающего, но у неё ничего ожидаемо не выходит. Блейд устроился позади неё и между ног, лишая возможности наносить ими удар.

- Отпусти меня! – сорвавшись на визг, закричала Ева, когда с неё рванули штаны.

Блейд на мгновение замер, цепляясь взглядом за подтянутые ягодицы девушки, прикрытые мятного цвета трусиками. Внутри мелькнуло естественное, но совершенно неуместное желание сдёрнуть этот лоскут ткани и отбросить прочь, чтобы он не мешал. Но парень быстро взял себя в руки, отгоняя прочь непонятно откуда взявшееся наваждение.

Всё это время он продолжал крепко держать Еву за бедро, не позволяя ей встать или хотя бы отползти – на коже девушки уже выступили следы от пальцев блондина. Ева ни на секунду не переставала дёргаться, бороться с безликим злодеем. Из-за неудобной позы практически все движения девушки сводились к тому, что она крутила бёдрами, пытаясь вырваться из рук незнакомца, который так легко играл ею.

Насладившись безрезультатными попытками девушки вырваться и сбежать, Блейд вновь занёс руку и обрушил удар на нежную кожу ягодиц Евы, заставляя её вскрикнуть и дёрнуться вперёд. Притянув пленницу обратно к себе, сильнее, до синяков сжав её левое бедро, блондин ударил вновь, теперь уже по правой ягодице, украшая и её алой полосой.

Ева жмурила глаза и отчаянно дёргалась, пытаясь вырваться и не имея возможности этого сделать. От ощущения собственной слабости хотелось расплакаться. Она была так остро уверена в том, что, когда её похититель придёт к ней, она сможет с ним договориться, что сейчас, когда он каждым своим движением путал её планы, она чувствовала себя глупой и разбитой.

«Я тебя ненавижу», - мысленно прорычала Ева и извернулась, бросаясь в сторону.

Ей удалось перевернуться и даже отползти на полметра, но Блейд слишком быстро настиг её. Парень схватил Еву за подбородок, сжимая его с такой силой, что у девушки слёзы брызнули из глаз, что осталось незамеченным благодаря повязке, и толкнул, укладывая на спину.

Одной рукой Блейд продолжал держать пленницу за подбородок, а второй придавил её плечо к полу. Он сидел между спутанных джинсами ног Евы, что полностью лишало её возможности двигаться. Скованные за спиной руки болезненно давили на позвоночник, ягодицы жгло, а рассечённая щека пылала огнём, хорошо хоть, что кровь уже перестала сочиться и щекотать своими бархатными каплями кожу.

Ева сдавленно вдохнула-всхлипнула, пытаясь повернуться и уйти от рук Блейда, но парень держал намертво. Шумно вздохнув, отчего жилы на её шее вздрогнули, девушка попросила:

- Отпусти меня, пожалуйста.

Блейд ухмыльнулся. Эти слова так ласкали слух. Он только приступил к исполнению своего плана, а его дорогая пленница уже сдалась и начала просить его о пощаде.

«Рано, Ева, рано», - подумал Блейд, дьявольским взглядом смотря на полузакрытое маской лицо девушки, которая продолжала лежать на спине, слабо сопротивляясь.

Сейчас Ева настолько остро чувствовала свою слабость перед этим жестоким незнакомцем, что не могла даже нормально бороться. Ощущение слабости сковывало тело. Она не видела лица врага, она ничего не знала о нём и, чёрт побери, она вообще ничего не могла видеть! Она лежала связанная и ослеплённая, а между её ног сидел некто, кто оставался для неё главной и страшной загадкой, кто-то, кто только что выпорол её и раздел…

«О, чёрт, - мелькнуло в голове девушки, когда в ней зародилось страшное предположение. – Только не это…».

Ева до смерти испугалась того, что странный незнакомец изнасилует её, ведь он мог сделать это так просто! Она была неспособна себя защитить, а от вторжения её защищала лишь тонкая ткань трусиков.

Девушка начала крутиться, как уж на сковородке, пытаясь вывернуться из рук Блейда. Ей всё больше и больше хотелось разрыдаться, верно, впервые в жизни ей было так страшно, впервые в жизни она была настолько слаба и бесправна.

Отчаявшись вырваться, содрав кожу на кистях рук и локтях об голый каменный пол, девушка тихо захныкала, стискивая зубы и откидывая голову назад, отчего она ударилась затылком об твердь пола.

«Господи, что происходит? – едва не плача, думала Ева, надеясь на то, что в следующую секунду пленитель не сделает с ней что-то действительно жуткое. – За что мне это?».

- Прошу тебя, отпусти меня… - прошептала девушка, затихая на время, показывая, что покорилась.

Ей казалось, что проще сдаться сейчас, сделать вид, что сдалась, чем навлечь на себя гнев безликого похитителя. К тому же, её силы сейчас действительно были на исходе. Слишком много у неё внутри сейчас было страха и непонимания. Ева просто не знала, как справляться с совершенно новыми эмоциями, они разбивали её и побеждали.

Ухмыльнувшись, Блейд склонился к самому уху Евы, нависая над ней, отчего девушке стало совсем жутко. Он прошептал:

- Проси, Ева.

Дыхание парня было горячим, оно тихим ветерком опалило ушную раковину, а его голос прошиб тело, словно молнией, заставив вздрогнуть и застыть в недоумении. Слишком знакомым был этот голос. Сознание девушки отказывалось называть имя его обладателя, но душа, сердце в её груди упрямо кричало: «Ты! Его! Знаешь!».

Выдержав паузу, но не позволив ей затянуться настолько, чтобы Ева прямо сейчас сумела всё понять, Блейд рывком перевернул её. От резкого поворота девушка проехалась подбородком по полу, стирая и его до крови. Дёрнув бёдра девушки вверх, Блейд заставил её встать раком и, не смотря, подобрав отложенный в сторону хлыст, нанёс подряд три обжигающих удара по ягодицам и нежной коже под ними.

Ева вскрикнула, дёргаясь вперёд, пытаясь уйти от боли. Всё вновь пошло по кругу. Удары сыпались слишком быстро и остро, они рассекали кожу до крови и просто ранили её, повреждали, оставляя на ней розово-алые полосы. Где-то сочилась кровь, где-то была лишь боль. Ева не понимала, что происходят, зачем её порют, и с каждым ударом Блейда сердце её начинало стучать всё быстрее, оглушая её своим ритмом.

На попе и бёдрах девушки уже не осталось живого места, вся кожа была исполосована кровавыми и просто розовыми бороздами. А Блейд всё бил и бил, находясь словно в неком трансе, наблюдая за тем, как всё больше алела нежная кожа Евы, слыша сдавленные звуки её боли, и в какой-то момент понимая, что эта порка невероятно завела его. В штанах всё буквально пылало, а ткань джинсов, давящая на его каменное возбуждение, приносила ощутимые дискомфорт и даже боль.

Разум всё больше отступал перед властью плоти, гася человеческое сознание и пробуждая животное, дикое. В очередной раз наотмашь ударив девушку под левой ягодицей, Блейд отложил хлыст и достал из кармана нож – столовый, что было очень символично. Легко поддев низ футболки Евы, блондин распорол её и распахнул, открывая голую спину девушки – на ней не было бюстгальтера – украшенную от лопаток до верха спины словами: «Никогда не сдавайся».

Умело сжимая в одной руке и нож, и хлыст, Блейд вновь начал бить, только теперь удары сыпались на спину Евы, стремительно украшая её закатными алыми красками, пуская первые бусинки крови. Девушка дёргалась и всхлипывала. Эта боль не была самой страшной болью на свете, её можно было терпеть, пусть и с трудом, но эта боль была частью того ужаса, который сковывал душу и с которым было невозможно бороться – этот странный незнакомец с наклонностями садиста мог сделать с ней всё, что угодно, и в любую секунду.

Удары сыпались на спину Евы так часто и с такой силой, что боль перестала вспыхивать под кожей отдельными вспышками, а стала сплошной и разъедающей.

Когда на спине девушки практически не осталось не воспалённой ударами кожи, Блейд схватил её за волосы, больно сжимая их у корней, и рывком оторвал её голову от пола, поднимая и заставляя сесть. Ева шикнула от боли, задёргала плечами и попыталась вертеть головой, чтобы вырваться из рук врага.

Потянув ещё сильнее, заставив Еву запрокинуть голову и зашипеть сквозь зубы от боли, Блейд принялся рассматривать девушку. Испорченное длинным порезом лицо, ободранный подбородок, кровоподтёк на левой скуле, искусанные и сухие приоткрытые губы, с которых срывалось тяжёлое испуганное дыхание, кожаная повязка на глазах…

Взгляд парня скользнул ниже: по изящной шее Еве, где сквозь тонкую кожу просвечивали голубые вены с безумным пульсом в них, по плечам и ключицам, по небольшой, но упругой груди, прикрытой тканью уже совершенно бесполезной футболки.

Желание внутри достигло уже такого уровня, что темнело в глазах и хотелось прямо сейчас сорвать с пленницы остатки ненужной одежды и грубо овладеть ею. Но Блейд не мог себе этого позволить, пока не мог, хотя даже сам не мог себе ответить – почему?

Он взял Еву за плечо, грубо сжимая его, и вновь приблизился к уху девушки, жарко шепча:

- Ты хочешь понять кто я, и тебе это легко удастся, если ты напряжёшь память.

- Кто ты? – спросила девушка, инстинктивно поворачиваясь к собеседнику.

Из-за того, что глаза её были закрыты, она не рассчитала расстояния между ними, и они едва не соприкоснулись губами. Ева шумно сглотнула, осознав, что враг находится слишком близко, интимно близко.

- Прошу тебя, ответь, - вновь заговорила девушка, надеясь завязать разговор.

Но Блейда так легко было не провести. Ухмыльнувшись, он ещё ближе склонился к уху девушки и прошептал:

- Думай, Ева. Ты знаешь меня. Я тот, на кого ты меньше всего можешь подумать.

Этот шёпот опалял кожу и во время него губы парня то и дело задевали мочку уха Евы. По спине девушки побежали мурашки – слишком близко, слишком опасно, слишком непонятно. Она зажмурила глаза, шумно сглатывая и желая вновь задать вопрос, попытаться наконец-то понять, кем является её обидчик. Но Блейд не позволил ей этого.

- Думай, - коротко произнёс блондин и встал, подбирая хлыст и направляясь к двери.

Услышав, что дверь отворилась, Ева подскочила, но её движения были скованы слепотой, болью и болтающимися на коленях джинсами и не позволили ей уйти далеко. Её повело в сторону, и она упала, сдирая ещё и колени, подскакивая и вновь падая, рыча от собственной слабости.

Услышав смех Блейда, поняв, что её похититель просто издевается над ней, Ева шумно выдохнула, кипя внутри от тихой злости, которой она даже не могла дать выхода.

В очередной раз вскочив на ноги, Ева сделала несколько шагов, путаясь в спущенных джинсах и вновь падая.

- Осторожнее, Ева, - произнёс Блейд. Сейчас он забылся и говорил не шёпотом, а обычным тоном. Этого не было в плане. – За сегодняшний вечер ты причинила себе больше боли, чем я тебе.

Ева встала, как вкопанная, рот её в немом удивлении и неверии открылся. Несколько секунд посмотрев на застывшую в шоке девушку, Блейд покинул её темницу и запер дверь. Ева слышала это, но даже не сразу среагировала. Она узнала этот голос. И, чёрт побери, от этого весь мир перевернулся с ног на голову, а земля окончательно ушла у неё из-под ног!

Когда осознание приходит так внезапно и резко, оно просто не может быть ложным, оно не бывает таковым. Но… Но поверить этому осознанию было невозможно, потому что оно противоречило всем законам логики и вселенной. Этот слишком знакомый голос просто не мог принадлежать тому, на кого она думала, кого она знала.

В это время Блейд, покинув свою пленницу, стремительно преодолел расстояние до лестницы наверх, встретив по дороге охранников, и вышел в дом. При каждом шаге давление жёсткой ткани на каменный член отзывалось болью. Не видя ничего перед собой, блондин зашёл в свою спальню и, закрыв дверь, упал на кровать, закрывая глаза и стискивая зубы.

Полежав не больше минуты, парень сел и, найдя телефон и взяв из пачки сигарету, набрал номер Лены.

- Да? – почему-то шёпотом ответила девушка.

- Привет, Лена. Ты можешь приехать?

На том конце связи воцарилось недолгое молчание, затем девушка ответила:

- Сейчас? Я в университете, Блейд.

Она вновь замолчала, обдумывая варианты и перспективы, после чего добавила, меняя своё решение:

- Хорошо, я приеду.

- Я заберу тебя.

- Было бы неплохо. Мне от университета до тебя ехать минут сорок.

- В каком университете ты учишься?

После того, как Лена назвала название учебного заведения, Блейд сказал, чтобы она ждала, и, сбросив вызов, покинул спальню. Незажженная сигарета так и осталась валяться на слегка смятом покрывале.

- Ты куда? – спросила Лили, увидев собирающегося Блейда.

- Я скоро вернусь. И не один.

Женщина вопросительно вскинула брови. Не желая оправдываться, блондин холодно взглянул на домработницу.

- Продолжай заниматься своими делами, Лили, - произнёс он и вышел за дверь.

Глава 29

Ты опять увлечен чередою событий

Этот глобус в руках твоих жаждет открытий

Повторится вновь история

No regret, no gloria

Неистовый зверь, мой повелитель

Моя колыбель - твоя обитель

И ты уже решил, что будет делать всё наверняка

Плохая девочка.

Винтаж, Плохая девочка©

Блейд резко затормозил около внушающего уважение светлого и громоздкого здания университета. Достав телефон, блондин покинул машину и набрал Лену.

- У меня занятие закончится через пять минут, - ответила девушка.

Парень поднялся на крыльцо и, закурив, начал ждать свою подругу-любовницу. Лена не обманула и уже через семь минут вышла из стен университета, улыбаясь и чмокая Блейда в щёку.

- Я очень удивилась тому, что ты сам позвонил мне.

- С учётом того, какие у нас отношения, тебя не должно это удивлять.

- Да, наверное, - рассмеявшись, пожала плечами девушка. – И это мне очень нравится. Никаких глупостей, вроде обязанностей, только взаимное удовольствие и приятное времяпрепровождение.

Она широко улыбнулась и повисла на плече Блейда, заглядывая ему в глаза. В её взгляде плясали чертята. Поднявшись на носочки и вытянувшись к уху блондина, она прошептала:

- Как ты относишься к тому, чтобы попробовать что-нибудь новенькое? Знаешь, я всегда мечтала заняться сексом в университете…

Блейд вскинул бровь и взглянул в глаза девушки. По его взгляду было понятно, что он согласен. Это даже не нуждалось в словесном подтверждении. Считав ответ в янтарных глазах блондина, Лена взяла его за руку и повела за собой.

Они переступили порог университета и устремились в глубину его просторного здания. Достаточно быстро Лена нашла то, что искала, останавливаясь около двери женского туалета. Она потянулась к Блейду за поцелуем, но парень отстранился, не позволяя ей прикоснуться к его губам. В её глазах застыл немой вопрос, и парень поспешил на него ответить, склоняясь к её лицу и заговорщически шепча:

- У меня есть идея получше, Лена. Скажи мне, где у тебя должно быть следующее занятие?

- В триста пятнадцатом кабинете. А что?

Ухмыльнувшись непониманию своей спутницы, Блейд взял её за руку и, ничего не ответив, повёл куда-то. Шёл парень быстро, Лена еле поспевала за ним, и уже через три минуты они оказались около нужного кабинета.

Девушка вновь непонимающе взглянула на блондина, а он, лишь лукаво, так демонически ухмыльнувшись, положил ладонь на ручку двери и повернул её, открывая дверь. Просторная лекционная аудитория оказалась пуста. Не медля ни минуты, Блейд переступил её порог, увлекая за собой и свою спутницу, закрывая дверь, чтобы никто не потревожил их. Ключа не было, потому кто-то мог прийти в любой момент, но это лишь добавляло ситуации пикантности.

Подведя Лену к преподавательскому столу, Блейд остановился перед ней, таким тёмным и дурманящим взглядом смотря в глаза девушки. От этого взгляда всё внутри сжималось и автоматически хотелось согласиться на любое безумство. Но Лена продолжала не понимать, зачем Блейд привёл её сюда. Такая идея не могла прийти даже в её мятежную голову.

- Блейд, зачем мы сюда пришли? – спросила Лена, ощущая позади себя стол, в который она несильно упиралась ягодицами.

Блондин шагнул ближе к ней, прижимаясь и прижимая её к столу, взял её лицо в ладони и жарко прошептал:

- Я хочу трахнуть тебя здесь.

От такого бесстыдного заявления щёки Лены вспыхнули, а внизу живота потяжелело. Не дожидаясь ответа девушки, парень прикоснулся к её губам, захватывая их в свой плен, целуя жадно и властно, немного грубо, кусая и беспардонно проникая в её рот языком, изучая каждый его миллиметр. Лена медлила всего несколько секунд, находясь в замешательстве от такого наглого напора. Но она сдалась быстро, легко сдаться, когда ты этого сама хочешь.

Встав на носочки, Лена обхватила Блейда за шею руками и начала страстно отвечать на слишком развязный и влажный поцелуй, сплетаясь в безумном танце своим языком с языком парня, прижимаясь к нему бёдрами.

Оторвавшись от губ девушки, блондин провёл губами по линии её нижней челюсти, прикусил мочку уха и оставил неяркий засос под ним, вновь метя её, как свою очередную приходящую собственность.

Лена жадно отвечала, начиная задыхаться от внезапно нахлынувшего желания, которое подстёгивало понимание того, что их в любой момент могут застукать за столь интимным занятием. Она цеплялась за плечи Блейда и за его шею, всё больше теряя голову и распаляясь, чувствуя, как кружится голова и почва уходит из-под ног. Она двигала бёдрами, прижимаясь к паху блондина, тёрлась об него, ведя себя совсем непозволительно для юной девушки. Но ей было плевать, впрочем, как и всегда.

Не отрываясь от раскрасневшихся от поцелуев губ Лены, Блейд распахнул её кожаную куртку и задрал тоненькую белую майку, открывая спрятанную в чёрное кружево бюстгальтера, часто вздымающуюся грудь. Продолжая жадно целовать девушку, блондин легко приподнял её и усадил на стол, устраиваясь между её призывно разведенных ног.

Треск расстегивающейся молнии и левая ладонь парня скользит в трусики Лены, проводя по уже такой влажной плоти, которая жаждет более активных действий. Правая рука блондина в это время ложится на грудь Лены и сжимает её, заставляя девушку охнуть и застонать сквозь поцелуй, выгибаясь в его руках и подаваясь навстречу умелым ласкам самого обворожительного любовника.

Не помня того, где они находятся, забыв даже себя саму и собственное имя, Лена не слушающимися пальцами стянула с Блейда куртку и попыталась расстегнуть пуговицы на его чёрной рубашке, но руки были, словно деревянные.

Оттолкнув руки Лены, Блейд резко прижал её к себе, заставляя почувствовать его каменную твёрдость. От ощущения огненного члена, вжатого в свою промежность, девушка закрыла глаза и требовательно застонала, запрокидывая голову. Запустив пальцы в волосы девушки, блондин сжал их у корней и потянул, вынуждая её ещё сильнее запрокинуть голову, тотчас припадая к тонкой коже шеи грубыми поцелуями, после которых оставались темные отметины.

Всё больше наклоняя Лену назад, Блейд уложил её спиной на стол, на папки с какими-то документами. Продолжая целовать-кусать шею девушки, её ключицы и хрупкие плечи, блондин стянул с неё джинсы, отбрасывая их на пол. Расстегнув свои штаны и приспустив их вместе с бельём, Блейд надел презерватив, и, даже не снимая с Лены трусиков, просто сдвинув их в сторону, резко вошёл в неё на всю длину.

Девушка всхлипнула от такого внезапного вторжения, жмуря глаза от слишком неожиданного ощущения полной наполненности. Но уже через секунду она застонала, давая понять, что ей хорошо и что она готова к продолжению.

Начав двигаться, быстро наращивая темп, врываясь в тело девушки так, как хотелось только ему, Блейд руками и губами изучал её тело, увеличивая и без того немалое удовольствие своей любовницы. Лена, не стесняясь, стонала, не открывая глаз, изредка прикусывая нижнюю губу, когда ощущения становились особенно острыми, и хотелось закричать.

Мерные, частые и неумолимо глубокие толчки возносили на вершину блаженства, а в тот момент, когда девушка вдруг вспомнила, где они находятся, её и вовсе пронзило просто нестерпимым удовольствием, от которого она заскулила сквозь зубы, выгибаясь на столе, который жалобно скрипел под напором их страсти.

Блейд неотрывно смотрел в лицо Лены, наблюдая за тем, как она всё чаще кусала уже алые губы, как она жмурилась от наслаждения и извивалась под ним. Одной рукой он придерживал её за бедро, а вторая ладонь скользнула по животу девушки вверх, достигая груди. Сдвинув чашечку лифчика и обнажая упругую округлость молодой груди, блондин обвёл пальцами ореол соска и резко сжал его твёрдую тёмную горошинку.

Лена протяжно застонала, выгибаясь под Блейдом, и парень начал двигаться ещё быстрее, мощнее, продолжая терзать своими умелыми немного грубыми пальцами грудь девушки, в скором времени доводя их обоих до заветно финала.

Лена ожидаемо кончила первой, так бывало почти всегда на памяти Блейда, за некоторыми исключениями. И в тот момент, когда тело девушки сотрясало волнами блаженства, когда она высоко скулила от этих острых ощущений, которые разбивали тело на мелкие кусочки и воровали сознание, блондин почувствовал, как приятно сжимаются вокруг его органа внутренние мышцы Лены, как она поддается бёдрами ему навстречу, бесстыдно подмахивая, растягивая своё наслаждение. Лицо её при этом было искажено удовольствием, и гримаса эта могла показаться уродливой, но только тому, кто никогда в жизни не испытывал подобного, кто не познал на себе настоящего удовольствия, когда нет ни мира, ни реальности, а есть только взрывы фейерверков в глубине мозга и живота.

Этого Блейду хватило, чтобы, стиснув зубы, кончить, продолжая врываться в обмякшее тело любовницы и до синяков стискивая её бёдра.

Когда волна оргазма отступила, блондин покинул тело Лены, стягивая презерватив и отправляя его в урну и сразу же застёгивая штаны. Лена ещё какое-то время лежала, так непозволительно раскинувшись на преподавательском столе, затем открыла глаза и села, смотря не слишком осмысленным взглядом на Блейда. Блондин, напротив, был собран и уже оправлен, он стоял в двух шагах от стола, выжидающе смотря на девушку.

Лена покачала головой и, поправив трусики, спрыгнула на пол, подбирая свои джинсы и говоря:

- Ты сумасшедший.

- Ты не первая, кто мне об этом говорит, - ответил Блейд, невольно вспоминая Еву и всех остальных обидчиков Майкла, которые все, как один, кричали перед своей смертью: «Ты псих!».

Только Ева кричала об этом намного раньше, четыре года назад…

Блейд слегка мотнул головой, отбрасывая прочь неуместные мысли. У Евы он уже сегодня был, и нет никакого смысла о ней сейчас думать. Сейчас лучше отдохнуть и неплохо провести время с Леной.

Помедлив с тем, чтобы надеть джинсы, девушка подошла к Блейду и, улыбнувшись, произнесла:

- Но мне это нравится.

- То, что я сумасшедший?

- Да, - кивнула Лена и улыбнулась ещё шире. – Я такая же.

Блейд непонятным взглядом посмотрел девушке в глаза и, покачав головой, ответил:

- Ты совсем ничего не знаешь о психах, Лена. Не делай громких заявлений.

- Психом зовут того, кто отличается от большинства, - с детским упорством парировала Лена.

- Это не сумасшествие, Лена, это индивидуальность, или безрассудство, что, по сути, является одним и тем же.

- Тебе так не нравится, что я назвала тебя сумасшедшим? – склонив голову набок, спросила Лена, заглядывая Блейду в глаза.

- Нет, мне всё равно, - равнодушно ответил блондин, надевая куртку.

Он обернулся через плечо, взглянув на свою спутницу, и добавил:

- А тебе лучше одеться. Или ты хочешь подарить профессору и пришедшим на лекцию студентам сеанс бесплатного стриптиза?

Девушка слегка улыбнулась и надела штаны. Скромной она не была, по крайней мере, не хотела такой быть, но представать в неглиже перед толпой ей не хотелось. К тому же, за такое могли и выгнать из университета, а этого Лене не хотелось.

Поправив одежду, парень и девушка покинули стены аудитории, а после и самого университета, направляясь к машине. Блейд не спрашивал Лену, поедет ли она с ним, он просто пошёл к автомобилю, а она пошла за ним. В этом была особая прелесть этой девушки – она была напрочь лишена предрассудков о правильном поведении, которыми «болеют» большинство представительниц слабого пола.

Когда они сели в машину, Блейд, молча, завёл двигатель и тронулся с места, устремляясь в сторону своего дома. Лена тоже молчала, но не так долго. Когда они были примерно на полпути к дому блондина, она положила ладонь ему на бедро, совсем рядом к паху, и, склонив голову набок, спросила:

- Мы едем к тебе домой?

- Да, - спокойно ответил Блейд, не поворачиваясь к Лене. – А что, ты хочешь вернуться на занятия?

- Нет, - произнесла девушка, лукаво улыбаясь.

Её пальчики скользнули на ширинку парня, она провела указательным пальцем по шву, прикрывающему молнию.

- Просто, - добавила Лена, - я хотела узнать, сколько нам ехать?

- Успеешь, - спокойно и даже равнодушно ответил Блейд, словно не понимая намерений своей развратной спутницы. Но он всё прекрасно понимал.

Улыбнувшись словам парня, девушка ловко расстегнула молнию на его джинсах и запустила в них тонкую ладонь, начиная поглаживать член блондина через ткань тёмно-серых боксёров.

Глава 30

Блейд и Лена лежали в постели, уже наступила ночь, пришедшая на смену богатому на впечатления дню, и молодые люди устали, не тратя более силы даже на неуместные разговоры. Девушка лежала на плече блондина, лениво выводя указательным пальцев на его груди незамысловатые узоры, бросая всякий раз начатый «рисунок» и переходя к новому.

Блейд не обращал внимания на действия Лены, они не раздражали его, но и не были приятны – просто прикосновения, просто бег электрических разрядов по проводам нейронов, которые позволяют человеку почувствовать тепло чужой руки и мимолётное давление.

Устав выводить невидимые рисунки, не имеющие под собой материальной основы, Лена передвинула свою ладонь чуть выше, начиная обводить пальцем уже реально существующий рисунок – татуировку, которая украшала ключицы и верхнюю часть груди парня.

Слегка поморщившись, Блейд перехватил тонкое запястье Лены и убрал её руку от себя. Девушка вздохнула.

- Извини, - произнесла она и отвернулась, ложась к блондину спиной и выпячивая попку, прижимаясь ею к бедру парня.

Её «обида», за которую Блейд не собирался просить прощения, продлилась всего несколько секунд. Поёрзав, Лена села и повернулась к парню, пробегаясь быстрым взглядом по его лицу и торсу.

- Мне домой ехать? – спросила девушка.

- Как хочешь, - слегка пожал плечами Блейд и, потянувшись, заложил руки под голову. – Можешь остаться.

- Могу остаться? – так по-детски, слишком эмоционально и неуместно хитро переспросила Лена, придвигаясь ещё ближе, прижимаясь бедром к блондину. – На ночь?

- Нет, - вздохнул Блейд. – Я разбужу тебя ровно в четыре утра и выставлю за дверь.

Блейд шутил крайне редко, если говорить начистоту, то он даже сам не мог вспомнить, когда в последний раз использовал юмор в своей жизни. Говорят, есть такие ситуации, когда без юмора просто никуда – когда он становится единственным, что помогает выживать и терпеть действительность. Но, либо жизненные ситуации парня были слишком сложны и ужасны, либо он просто был напрочь лишён этой чудной черты – чувства юмора. Итог был один – он не шутил. Никогда. Но сейчас было исключение.

Лена нахмурилась на мгновение, но достаточно быстро поняла, что её любовник просто шутит, и, заливисто рассмеявшись, толкнула его в бок.

- Ну и шуточки у тебя, Блейд, - отсмеявшись, но продолжая так открыто улыбаться, произнесла Лена.

- Это одна из тех сфер, в которых я совсем не силён, - ровно, казалось, даже безразлично ответил парень, продолжая смотреть вперёд, а не на свою собеседницу.

Лена открыла рот, но Блейд продолжил, тем самым перебивая её не родившееся высказывание:

- Но, Лена, в каждой шутке есть доля правды. Я действительно не люблю делить с кем-то постель всю ночь, потому могу выгнать тебя.

Девушка смешно нахмурилась, слегка дуясь и пытаясь осознать для себя то, как следует реагировать на слова Блейда. Любая бы другая обиделась, верно, это было бы единственно правильной реакцией на такую слишком голую правду. Но именно потому, что так поступила бы любая другая, Лена решила поступить с точностью наоборот.

- Если тебе так не нравится с кем-то спать, то зачем же ты ведёшь своих любовниц к себе домой?

- А кто тебе сказал, что я всегда так поступаю? – поинтересовался Блейд, мельком взглянув на девушку и снова отворачиваясь.

- То есть, ты хочешь сказать, что я первая и одна такая? – имитируя ту восторженность с оттенком дебилизма, которая характерна для подобных слов, воскликнула Лена.

- Лена, прошу тебя… - поморщился Блейд.

О любви и обязательствах, каких-то чувствах он не говорил ни с кем. Никогда. Он никогда не имел постоянных отношений, а от девушек на одну ночь было бы глупо ожидать слов любви и планов на будущее. Но в тех случаях, когда его очередная любовница оказывалась настолько тупа, чтобы подумать, что у этих «отношений» есть будущее, Блейд просто обрывал разговор и выставлял её за дверь или уходил сам, если они были не у него дома. Он никому и никогда ничего не обещал, не говорил лживых слов любви, чтобы добиться своего. Он всегда был искренен со своими многочисленными любовницами и никому не давал ложных надежд, которые, как известно, имеют свойство легко оборачиваться из прекрасных райских птиц безжалостными убийцами.

- Извини, - вздохнула Лена.

Она немного неуклюже легла, вновь устраиваясь под боком у Блейда, и закинула ему на бедро ногу. Такой хозяйский и тёплый жест, который имеет место быть только в искренних и стабильных отношениях, но Лена не подразумевала под своим движением ничего подобного, а Блейд не расценивал его, как жест обладания и привязанности. Это просто удобно.

- Если ты действительно не против моего ночлега здесь, - вновь заговорила девушка, - то я бы лучше осталась. В прошлый раз, когда я в такой час спустилась в метро, ко мне какие-то придурки пристали.

- Ну, во-первых, я бы отправил тебя домой на такси, - отозвался блондин. – Во-вторых, если тебе так удобнее, можешь оставаться. Я не против. Не сегодня.

- Я могу лечь в другой спальне, - вновь вздохнула Лена и опустила голову Блейду на плечо. – Не буду нарушать твои границы, если тебе это действительно так не нравится.

- Посмотрим.

- Или в гостиной на диване могу лечь, - зачем-то продолжила свою мысль Лена.

Блейд скосил на неё глаза, не совсем понимая, к чему и зачем девушка продолжает говорить.

- Или на полу, - продолжила перечислять варианты Лена. – Или в ванной. Однажды после классной вечеринки у своих друзей я спала в ванной, потому что все спальни были заняты парочками. Знаешь, это было совсем не так неудобно, как может показаться.

- Хорошо, я учту твои пожелания, и в следующий раз обязательно положу тебя спать в ванной, - хмыкнул Блейд. – Но пока, будь добра, спи в кровати.

- Я рада, что будет следующий раз, - вздохнула Лена, становясь серьёзной.

Она снова села и опустила голову, занавешивая длинными волосами лицо и смотря из-под опущенных ресниц на блондина. Блейд тоже повернулся, наконец-то задерживая свой взгляд на собеседнице дольше одной секунды.

- Знаешь, продолжала девушка, я действительно рада, что встретила в ту ночь в клубе тебя и… - она замялась, слегка смущаясь, - что я тогда приехала к тебе пьяная. Мне нравятся те отношения, которые между нами сложились. Очень нравятся.

Она в который раз легла, устраиваясь на плече Блейда, но быстро сменила позу, освобождая парня от себя и подпирая голову рукой.

- Просто, - продолжала Лена, - в обычной жизни ты играешь какую-то роль, кому-то что-то должен, что-то делаешь… А здесь всё просто. Мы просто встречаемся и проводим вместе время, ничего не обещая, понимая, что никто из нас второму ничего не должен. Это очень здорово. Это, - она широко улыбнулась, поднимая взгляд и смотря Блейду в глаза, - как такая маленькая страна чудес, только для взрослых, свободная от общепринятых законов и норм.

- Ты сейчас говоришь, как будто тебе не двадцать два года, а двенадцать, - хмыкнул блондин.

- Да ну тебя! – притворно обиделась Лена, толкая Блейда в бок и надувая губки.

Блейд ничего не ответил. Вместо этого он резко сел и повалил Лену на спину, подминая её под себя. На мгновение глаза девушки испугано распахнулись, но уже через секунду она вновь была спокойна и готова ко всему. Она не видела причин, чтобы бояться этого немного странного парня.

Блондин лежал, в упор смотря в глаза Лены, казалось, даже не моргая, сверля её взглядом и проникая им до кости и до самой души. Его глаза при этом слишком ярко блестели, в самом деле, походя на тот древний янтарь, который сияет в лучах белого солнца, прячась в песках северного моря.

- Не надо так делать, Лена, - наконец-то произнёс Блейд.

Он сказал это очень вовремя, потому что девушку его молчание уже начало напрягать и даже пугать – у него был слишком странный взгляд, слишком блестящий, словно его глаза принадлежали вовсе не человеку или, словно Не-человек смотрел на неё из чёрной глубины его зрачков.

- Почему? – пискнула девушка, хлопая ресницами.

- Потому что я не люблю, когда меня трогают без разрешения, - холодно ответил Блейд.

- Но до этого я тебя трогала, и ты был не против… вроде бы.

- Не анализируй это, а просто запомни и возьми за правило, - сухо ответил блондин и встал с Лены, возвращаясь на своё место.

Сев и сложив ноги по-турецки, парень закурил, ставя пепельницу на смятое покрывало и после первой же затяжки стряхивая в неё первые хлопья пепла.

Полежав ещё несколько секунд, Лена села и, перегнувшись через Блейда, дотянулась до пачки сигарет, что лежала на тумбочке, «воруя» одну и зажимая между губ. Но только девушка поднесла к сигарете зажигалку, как Блейд ловко выудил её изо рта девушки. Лена вопросительно посмотрела на него.

- Ты наказана, - спокойно ответил блондин и положил отобранную сигарету рядом с открытой пачкой.

Глава 31

Еслиподмаскойбойца

Я буду жить до конца?

Как стерпишь ты, ты, ты?

Как много хочешь ты,

Ждешь чего же ты?

Я не бросил тебя.

30 seconds to Mars, The kill©

Блейд проснулся раньше Лены и, отложив душ на потом, спустился на первый этаж, на кухню, где застал Лили. Женщина, вооружившись шваброй, мыла пол. Бесшумно подойдя к столу и устроившись за ним, блондин сложил руки в замке и, подперев ими голову, начал наблюдать за домработницей, которая, как обычно, не заметила тихо подкравшегося парня.

Только очистив пол от следов пролитого масла и разогнувшись, смахнув с лица, выбившиеся из низкого хвостика, пряди волос, Лили обернулась и заметила Блейда.

- Доброе утро, - произнесла женщина, полностью разворачиваясь к парню.

- Доброе, - с неопределённой интонацией ответил Блейд, продолжая поддерживать руками голову, словно та была очень тяжёлой.

В некотором смысле так и было. Каждый свой день, каждую свою минуту парню нужно было слишком много информации держать в уме, учитывать слишком много переменных, которые могли повлиять на судьбу многих людей, бывших в его подчинении, а также на его личную судьбу, а, вернее, на исполнение его плана. О том, что отмщение может закончиться для него чем-то плохим, Блейд даже не думал. Он больше не допустит прошлых ошибок. А полиция и закон…

Парень хмыкнул, едва заметно изогнув губы в усмешке. Полиция более не захочет иметь с ним дело. Единственным, кто мог бы пойти против него, мог быть Дональд Шрёдер, но он уже едва ли сумеет что-либо сделать и предпринять против него. Мертвецы не умеют бороться за справедливость. А ещё против него могла пойти Ева, не будь она главным участником его плана и останься она сотрудником полиции Берлина. Но эта слишком смелая девушка, которая так любила в своей жизни защищать невиновных и бороться за справедливость, сейчас сама была жертвой и ей самой нужна была помощь. Какая ирония.

Конечно, Блейд понимал, что дело об исчезновении Евы рано или поздно дойдёт до полиции, но о том, что её будут искать, волноваться не приходилось. Не приходилось потому, что уже как полгода начальником отдела, где ранее работала девушка, был человек Блейда – мистер Кауфман, тот самый мужчина, который был «борцом за соблюдение правил» и запретил своим подчиненным иметь дело с Евой, которая более не числилась сотрудником немецкой полиции.

Конечно, Блейд знал о том, что Еву отстранили от расследования дела об убийстве Артура, он приложил к этому свою руку. Ему нужно было, чтобы девушка более не проводила дни и ночи в участке, чтобы иметь возможность легко и без свидетелей захватить её в свои «объятия». Сначала Блейд, вообще, думал забрать Еву прямо из участка, он мог это сделать. Но после отказался от этого плана, решив, что свидетели, пусть даже те, которые будут молчать, ему не нужны. Это было их личным делом, пусть некоторые и знали о том, что девушка не просто пропала со связи, а стала пленницей. Об этом знала Лили и, конечно, об этом знал мистер Кауфман. И именно этому мужчине Блейд был обязан тем, что так легко справился с Евой, похищая её, предвидя каждый её шаг. Всех полицейских одинаково хорошо учат сражаться даже без оружия. Но ключевое слово здесь – одинаково. И мистер Кауфман с радостью поведал Блейду о полицейском «бойцовском наборе» и научил, как правильно уходить от ударов и делать так, чтобы служитель закона оказался бессилен и обездвижен.

«Бедная-бедная Ева, - думал блондин. – Ты думаешь, что тебя будут искать. Я уверен, что ты просто не ставишь под сомнение тот факт, что тебя уже хватились и что хвалёный мистер Кауфман, тот ещё борец за соблюдение правил и чтец справедливости, уже поставил на уши не одно подразделение. Тебя ведь все любят, Ева. Ты правда так думаешь. Ты веришь в справедливость и в то, что правый всегда побеждает. Вот только ты забыла о том, что в этой истории, отныне, ты совсем не правая. Ты, Ева, теперь ничем не лучше меня. А ещё ты даже подумать не можешь о том, что это именно я «встал из могилы» и пришёл за тобой, и о том, что у меня могут быть слишком длинные руки…».

Он откинулся на спинку стула и вытянул под столом одну ногу, вторую подогнул под стул.

«Говорят, - продолжал мысль блондин, прикрыв глаза и смотря в никуда из-под опущенных ресниц, - что мертвецы приходят, когда их зовут, пусть даже беззвучно. Интересно, Ева, а ты звала меня?».

Он усмехнулся и покачал головой, сам удивляясь своим мыслям, тому, как бредово они звучали. Блейд никогда не верил ни в бога, ни в чёрта, ни в призраков или вампиров, потому мысли об эзотерике и паранормальном никогда не посещали его. Но сейчас, когда Ева вновь была в его руках, чего только не приходило ему на ум. Он сам удивлялся тому, что у него не получается её искренне ненавидеть, желать разорвать на куски. Но, зато, у него получалось смеяться над ней и искусно издеваться, капля за каплей высасывая душу, пока внутри совсем ничего не останется.

«Ты сильная, Ева, - думал он. – Но я сильнее. А ещё я тоже люблю справедливость. Так получилось, что я по объективным причинам не мог и не могу отомстить главной виновнице своих бед, своей «дорогой» мачехе, - его губы презрительно изогнулись. – Я это понимаю. Но тебе…», - он вздохнул и огляделся в поисках пепельницы, пачка сигарет, как всегда, лежала в кармане штанов.

Поняв без слов, Лили поставила перед Блейдом пепельницу. Слегка кивнув в знак благодарности, блондин закурил и, выпустив из лёгких первую порцию горького крепкого дыма, продолжил размышлять:

«Но тебе, Ева, я отомстить могу. И это будет справедливо. Ты ведь любишь справедливость? – Блейд обращался к Еве так, словно она сидела перед ним и действительно могла ему ответить. Он не думал о том, насколько это глупо и бессмысленно. – Любишь, - ответил за девушку блондин. – Ты отняла у меня душу, вырвала её. И я отплачу тебе тем же. Я вырву из твоей груди душу, выпью её до капли, а потом отниму и жизнь».

Резко затянувшись и шумно выдохнув облако сизого дыма, Блейд стряхнул пепел в хрустальную вазочку и взглянул на Лили, обращаясь к ней:

- Приготовь завтрак, Лили, - женщина кивнула. – И отнеси его Еве.

- Еве? – пискнула Лили, голос против воли подскочил.

Не сводя глаз с домработницы, блондин встал, медленно подходя к ней и вставая с ней вплотную, смотря в глаза, казалось, сжимая чёрным тяжёлым взглядом горло души Лили.

Домработница нервно сглотнула, смотря в глаза блондину, не смея отвести взгляда. Она не понимала, чем вызвала гнев парня, но уже сто раз отругала себя за свои необдуманные слова.

- А что тебя удивляет? – спросил Блейд после долгой паузы, продолжая смотреть в глаза женщине, подавляя её волю.

- Ничего, просто, - начала мямлить Лили, - я не совсем понимаю, почему она здесь и…

Закончить она не успела, потому что Блейд резко и сильно ударил ладонью по тумбочке. Этот звук ударил по ушам и заставил Лили вздрогнуть, распахнуть в недоумении глаза, смотря на своего начальника.

Лили стояла, не смея произнести и звука, практически не моргая и огромными глазами смотря на Блейда. Его черты лица вмиг стали какими-то невероятно жёсткими, а в потемневших глазах появилось что-то такое, от чего бросало в дрожь и становилось по-настоящему страшно.

- Жалеешь её? – ледяным тоном произнёс блондин, с лёгким прищуром смотря на Лили, пронзая её этим взглядом насквозь.

Лили тихо сглотнула, не зная, что ответить и потому сохраняя молчание.

Блейд вновь подошёл к ней вплотную, так близко, что коснулся груди женщины. Он вновь заговорил, говоря невероятно звучно и чётко разделяя слова.

- Я спросил – ты жалеешь её? – повторил блондин.

Лили стало стыдно за то, что она почувствовала острое желание расплакаться, как какая-то маленькая девчонка. Никогда прежде она не видела Блейда таким, никогда прежде она не сталкивалась с тем, чтобы его гнев был направлен на неё.

Сглотнув, опустив взгляд, женщина тихо ответила:

- Нет, не жалею.

- Чего же ты мямлишь, Лили? Не уверена в своих словах? – невероятно ядовито поинтересовался парень.

- Нет, я уверена, - громче ответила женщина, но заставить себя поднять взгляд не смогла. – Я не жалею её.

- Она здесь не просто так.

Лили не знала, нужно ли это сделать, но ей показалось, что в голосе блондина звучали вопросительные нотки, потому она решила повторить его слова, только утвердительно.

- Она здесь не просто так, - произнесла Лили, действительно веря, что это так и что та хрупкая девушка сделала Блейду что-то по-настоящему страшное и отвратительное.

Блейд несколько секунд стоял, продолжая сверлить Лили непонятным взглядом, затем слегка улыбнулся, словно оттаивая, и произнёс:

- Молодец.

Он слегка похлопал Лили по щеке, а после притянул к себе, заключая в крепкие, но недолгие объятия. Женщина в первые секунды даже перестала дышать от шока, но потом расслабилась, прикрывая глаза и наслаждаясь теплом тела Блейда и тем, что он вновь спокоен и благосклонен к ней. Он всегда прав, верила Лили. И в этой вере её нельзя было разубедить. Она помнила Блейда ещё юным и растрепанным, и именно тогда, восемь лет назад, она полюбила этого парня какой-то непонятной любовью. И, возможно, даже тогда, раньше, узнай она о его деяниях, она бы смогла молчать и быть на его стороне. Смогла же сейчас…

Отпустив женщину, Блейд вернулся за стол и, взяв сигарету и не закуривая, проникновенно взглянул на неё.

«За один такой взгляд можно простить всё и на всё согласиться», - невольно подумала Лили.

- Приступай к завтраку, - произнёс Блейд, оглядываясь в поисках зажигалки, но потом вспомнил, что убрал её в карман штанов.

Подкурив и затянувшись едким дымом, он добавил:

- У нас ещё много дел.

Лили кивнула, не желая более доставать Блейда расспросами или злить его, и направилась к холодильнику, доставая оттуда продукты и выкладывая их на тумбочку возле плиты.

- А твоя гостья будет завтракать? – поинтересовалась женщина, не отрываясь от нарезки продуктов.

Ответ последовал не сразу. Лили даже успела подумать, что опять что-то сказала неправильно, но в следующую секунду ей на шею опустилась петля фартука. Она так растерялась после разговора с Блейдом и странных смен его настроений, что совсем забыла про него.

- Спасибо, - улыбнулась Лили, оборачиваясь на блондина и самостоятельно завязывая фартук на спине.

Блейд кивнул в ответ и, поставив вариться кофе, вернулся за стол.

- Ты имела в виду Лену, спрашивая про мою гостью? – спросил блондин, крутя в руках пустую чашку.

- Я не знаю, как её зовут, но, наверное, да. Я имела в виду ту девушку, которая ночевала с тобой.

- Теперь знаешь, - вздохнул Блейд. – Её зовут Лена. И с ней мы разберёмся потом. Занимайся Евой.

- А ты не будешь завтракать? – бегло обернувшись через плечо, спросила домработница и едва не попала ножом по собственному пальцу.

- Я пока не голоден.

- Я могу приготовить сейчас и на тебя завтрак, - предложила Лили.

- Лили, - произнёс Блейд, поджимая губы, - просто делай то, что сказал я. И не нужно лишней инициативы.

- Как скажешь.

Блейд слегка ухмыльнулся. Вновь это «Как скажешь». И почему всех тянет произносить это сочетание слов при общении с ним, автоматически отдавая бразды правления ситуацией в его руки? Да, всё будет именно так, как скажет он…

Завтрак Лили приготовила быстро, но блондину показалось, что она провозилась с ним целую вечность. За это время он успел выпить кофе и выкурить ещё несколько сигарет, а потом стал просто ждать, когда женщина закончит. И, когда это случилось, парень просто сухо отдал ей приказ:

- А теперь собирайся и иди к Еве.

- Сейчас… - произнесла женщина, беря поднос и начиная выставлять на него завтрак.

- Нет, - одёрнул домработницу Блейд. – Сначала ты сводишь её в душ и обработаешь её раны.

- Раны? – удивилась Лили и обернулась на начальника, но, увидев его взгляд, быстро сникла в своём удивлении и произнесла: - Хорошо, Блейд.

- Отлично. После душа отнесёшь ей завтрак.

- Мне можно оставаться у неё или уйти?

Блейд вопросительно взглянул на женщину. Несколько секунд посмотрев на неё так, он ответил:

- Можешь остаться с ней. Только, Лили, помни, ни слова обо мне.

- Да, Блейд, я помню.

Лили покинула кухню, отправляясь, как и было приказано, в подвал. Спустившись вниз, она сказала охранникам, что её прислал Блейд для ухода за «гостьей» и, получив от них одобрение, смогла войти в темницу Евы.

Пройдя в просторную комнату, женщина быстро нашла взглядом девушку, лежащую, свернувшись калачиком, на полу. Она так ярко выделялась на фоне общей пустоты этого просторного помещения. Поджав губы, Лили приказала себе не думать, а просто выполнял свою работу, и направилась к Еве.

Девушка спала и даже не сразу почувствовала аккуратное прикосновение к своему плечу. Поморщившись, Ева вынырнула из объятий сна, возвращаясь в реальность и вновь не имея возможности открыть глаза, потому что их по-прежнему укрывала плотная повязка.

- Это я, - произнесла Лили. – Я сниму это?

Она потянулась к повязке на голове Евы и, расправившись с завязками, сняла её с глаз девушки. Ева несколько секунд моргала, глаза отказывались быстро привыкать к свету и к тому, что они вновь могут видеть. Проморгавшись, девушка перевела взгляд на женщину.

Лили открыла рот, чтобы сказать, что сейчас освободит её и отведёт в душ, но не сделала этого, задумываясь, а должна ли она освобождать пленницу от пут? Она обернулась на дверь, будто ожидая, что сейчас сюда войдёт Блейд и отдаст более точный приказ, устраняя все недопонимания. Но на это было надеяться глупо.

Гулко сглотнув, Лили вновь повернулась к Еве, которая продолжала пристально смотреть на неё, не двигаясь с места, не пытаясь заговорить первой. Решив, что вести Еву в душ со скованными руками не слишком удобно, Лили вздохнула и, потянувшись к её связанным запястьям, произнесла:

- Я сейчас развяжу тебя.

Ева не ответила, продолжая смотреть на женщину, затем медленно повернулась спиной к ней, чтобы ей было удобнее её освобождать. Увидев исполосованную хлыстом спину Евы, Лили прикусила губу. Это смотрелось жутко и совершенно непонятно. Но задавать себе вопросы Лили не могла позволить и потому, вновь погнав их, стиснула зубы и развязала руки девушки.

Ева аккуратно переместила жутко затёкшие руки вперёд, потёрла ноющие запястья. Память вновь услужливо подкинула ей картины того, как она бывала не раз скованной в доме Блейда и как тогда ныли её руки. Но тогда всё было иначе. Тогда её никто не бил, никто не держал в неизвестности и не морил голодом и жаждой. Тогда перспектива была ясна, пусть и страшна. И перспективой этой была смерть. Но от неё Ева смогла уйти, сбежать, буквально вырвав свою жизнь из костлявых пальцев смерти. А теперь…

А теперь всё было иначе. Она не знала ничего. Она не могла быть уверенной даже в том, что её хотят убить. Как бы абсурдно это не звучало, но даже такое знание казалось Еве лучшим, нежели полная неизвестность.

- Зачем ты пришла, Лили? - вздохнула Ева, устав от молчания.

Она слегка поменяла позу, тут же морщась от боли в затёкших мышцах и в исполосованной кровавыми бороздами пятой точке.

- Б… - произнесла всего одну букву Лили и тут же прикусила язык, поняв, что едва не озвучила имя Блейда. Она хотела сказать: «Блейд прислал меня», это было бы непростительной глупостью с её стороны.

Ева подняла брови, вопросительно смотря на женщину, ожидая продолжения её нелепо оборванного высказывания.

- Что «б»? – спросила девушка.

Лили растерялась, кляня себя за то, что всё время делает что-то не так. Стараясь сделать вид, что просто оговорилась, она продолжила мысль, изменяя её и очищая от тех слов, которые нельзя произносить.

- Я сейчас отведу тебя в душ, а потом принесу завтрак, - произнесла женщина.

Ева слегка нахмурилась. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что её гостья недоговаривает, причём, что-то очень важное. А внутренний голос её «услужливо» связал эту такую простую букву «Б», с целым именем совсем непростого человека, выплёвывая в сознание девушки:

- Блейд.

Ева шумно вдохнула и прикрыла глаза. Как же она устала, просто безумно устала, от постоянных напоминаний о Блейде. Причём, самым отвратительным в этой ситуации было то, что никто ей и не пытался напомнить о нём, а ассоциирование его со всей этой ситуацией было делом её собственного, как видно, воспалившегося разума.

«Никакого Блейда нет», - мысленно прорычала на себя Ева, открывая глаза и вновь закрывая их.

- А как же голос? – не успокаивался мерзкий внутренний голос.

Проигнорировав вопрос внутреннего критика, девушка сжала зубы и встала, но тотчас охнула и упала на колени, ещё больше раздирая их, срывая подпёкшуюся кровавую корочку об шершавый каменный пол. Она до судороги стиснула зубы, чтобы не застонать от боли. Она была повсюду, всё тело ужасно болело, ломило. Казалось, будто на ней нет ни единого участка кожи, который не был бы так или иначе ранен.

- Тихо, - немного неуверенно произнесла Лили, протягивая руку и касаясь плеча Евы. – Давай, я помогу тебе.

Она встала и попыталась помочь Еве встать, но девушка от помощи отказалась, уворачиваясь от рук домработницы и, превозмогая боль, встала на ноги, не позволяя себе больше упасть. Теперь Лили смогла увидеть, что и ноги Евы сверху были исполосованы алым и кровавым. Её сердце защемило от жалости, но она тотчас дала себе ментальную пощёчину, запрещая жалеть пленницу и обидчицу Блейда.

- Пошли, - уже уверенно произнесла Лили, беря Еву под руку.

Ева вновь не послушалась женщину, с трудом натягивая обратно онемевшими пальцами джинсы, и только потом направляясь к двери. В её голове мелькнула отчаянная мысль:

«Может быть, попытаться сбежать?».

Она обернулась на Лили, слишком лихорадочно сверкая взглядом, выдавая свой план с потрохами этим диким мятежным блеском. Лили этот взгляд заметила, но не придала ему значения, открывая тяжёлую дверь и, сама того не зная, предоставляя пленнице шанс.

Ева шумно вдохнула и задержала дыхание, в сотые доли секунд думая и принимая решение. Сорвавшись с места, девушка проскользнула в ещё совсем чуть-чуть приоткрытую дверь, в узкую щель, выскакивая в коридор. Но тут же дорогу ей преградили два огромных угрюмых охранника, которые смотрели на неё сверху и, казались, собираются разорвать её на куски.

Она невольно сжалась, волком смотря на рослых мужчин, которые непробиваемой стеной преграждали ей дорогу к свободе. Взгляд Евы упал на пояс одного из охранников, прикрытый пиджаком. По тому, как слегка топорщилась ткань, девушка легко смогла понять, что там спрятан пистолет.

«Всего одно движение, - мысленно инструктировала себя Ева, смотря охранникам в глаза и отвлекая их внимание. – Всего одно точное движение, забрать пистолет и бежать. У второго тоже есть оружие, но я смогу отбиться, я точно стреляю лучше них».

Она сделала маленький шажок назад, группируясь, готовясь к самому важному и безумному рывку. Но сделать его она не успела. Эб заговорил, обращаясь к Лили. Удо продолжал следить за Евой.

- Лили, тебе нужна помощь? – спросил Эб.

- Н-нет, наверное, - неуверенно ответила домработница, не понимая, насколько мятежна и отчаянна в своём желании свободы пленница.

- А, по-моему, нужна, - подал голос Удо, продолжая хмуро следить за Евой, сверля её взглядом.

«Сейчас», - мысленно сказала себе Ева и резко сорвалась с места.

Поскольку со стороны выхода перед ней стояли охранники, она побежала в противоположную сторону, ещё больше уходя от свободы. Но она этого не знала. Она попала в этот подвал в бессознательном состоянии и не могла знать о том, что он мало чем уступает катакомбам и что выбраться из него немногим легче, чем из лабиринта с Минотавром.

Ева бежала так, что сердце через раз ударялось о стенку грудной клетки. Она была тренированной и легко пробегала длинные дистанции, но сейчас на её состоянии сказались шок и стресс, а ещё совершенно неправильное дыхание, к которому она прибегла изначально, потому лёгкие её очень быстро начали гореть огнём.

Она завернула за угол и, не успев затормозить, с разбегу влетела в стену, которая располагалась сразу же за поворотом. От удара девушка отлетела и упала на пол, не сразу приходя в себя и теряясь в пространстве из-за головокружения.

Комната ещё не перестала кружиться в глазах Евы, когда она вскочила на ноги. Иного выхода не было – подоспела охрана. Девушка вжалась в стену, показывая мужчинам, что боится, что не будет больше убегать, а на самом деле пытаясь придумать, как ей оббежать их и вырваться из этого немого ада.

Всё. Больше время на мысли нет. Один из охранников, Эб, двинулся к ней, желая схватить и вернуть на место. Стараясь уйти от его рук, Ева ринулась в сторону Удо, практически проскакивая между ним и стеной. Но в самый последний момент мужчина резко двинулся в сторону, не просто прижимая Еву к стене, а ударяя об неё. По всему телу девушки прошлась волна боли от удара, особенно сильно болью прострелило затылок, которым Ева ударилась об стену.

Как только Удо отошёл, Ева, потеряв опору, упала, пытаясь устоять хотя бы на четвереньках, упираясь коленями и ладонями в шероховатый каменный пол. После двух ударов голова её жутко кружилась, гудела. Ева даже подумала мельком, что получила сотрясение мозга, но быстро отбросила прочь это предположение. Она просто отказывалась верить в то, что ей может настолько не везти, чтобы заработать травму в столь ужасных условиях, где твоя жизнь ничего не значит.

«Если у меня откажет ещё и голова, - думала девушка, плохо различая голос собственных мыслей сквозь гул в голове, - то у меня не останется совсем ни одного шанса выбраться отсюда».

- Она пыталась бежать, - с трудом разобрав слова одного из охранников, услышала Ева.

Она подняла голову, смотря на Эба, который по гарнитуре звонил Блейду. О последнем Ева, конечно же, не знала.

Блейд, услышав такую неожиданную новость, скривил губы и поставил чашку с кофе на стол.

- Пыталась сбежать, говоришь? – странным тоном переспросил блондин, хотя он всё прекрасно расслышал с первого раза.

- Да. Что нам с ней делать?

- Отпустите! – надрывно закричала Ева, надеясь докричаться хотя бы до кого-то: хоть до этих скалоподобных охранников, хоть до их начальника.

Услышав такой искрений и полный отчаянной слабости перед судьбой крик Евы, Блейд не смог сдержать ухмылки.

«Как же ты красиво кричишь, Ева», - подумал парень, потирая подушечками пальцев.

Он резко прекратил движения руки и положил ладонь на колено. Выражение его лица стало жёстким, а взгляд похолодел.

- Ничего не делайте, - наконец-то ответил блондин на вопрос Эба. – Верните в её комнату и снова свяжите. И повязку наденьте.

- Как скажешь.

- Я скоро спущусь, - произнёс Блейд и, не дожидаясь ответа мужчины, отклонил вызов.

Не особо спеша, он вернулся к кофе, делая несколько неторопливых глотков, а, затем, вставая. Подойдя к двери, Блейд остановился, смотря на большую напольную вазу, в которой стояла охапка непонятных сухих стеблей, так напоминающих розги. Блондин никогда прежде не обращал внимания на эту деталь интерьера кухни, но сейчас эти стебли привлекли его внимание. Еву нужно было наказать за непослушание и мятежные мысли и, тем более, поступки. А порка розгами может быть очень болезненной, особенно, если твоё тело и так располосовано предыдущим наказанием.

В это время Ева отчаянно сопротивлялась, пытаясь не дать вновь заточить себя в четыре стены. Она дёргалась и брыкалась, пытаясь ударить, даже укусить, борясь, как привыкла, до последней капли крови. Но Эб и Удо были слишком сильны и слишком хорошо умели выполнять приказы.

Открыв дверь её темницы, мужчины втащили Еву внутрь и силой усадили на пол, складывая её руки за спиной. Девушка продолжала отчаянно дёргаться, пытаясь бороться с теми, кто был в разы сильнее её. И, хоть душа её уже и захныкала, приняв поражение, но тело продолжало сражаться.

- Отпустите меня! – криком потребовала Ева.

От её резких движений её распоротая на спине майка съехала – ещё чуть-чуть и совсем упадёт, обнажив девушку по пояс, сделав её положение ещё более неудобным и унизительным.

Связав руки Евы за спиной, мужчины переключились на повязку. Удо держал голову девушки, чтобы не дёргалась и не мешала, а Эб крепко завязал ей глаза.

- Я всё равно выйду отсюда! – в сердцах крикнула Ева, поняв, что вновь связана и ослеплена. Ей хотелось взвыть от ощущения собственного бессилия. – Вы пожалеете о том, что помогали какому-то психу держать меня здесь!

Блейд едва слышно хмыкнул, что осталось не услышанным Евой. Даже охранники не заметили появления начальника. Парень прислонился плечом к дверному косяку и сложил руки на груди, с интересом наблюдая за происходящим.

- Какому-то психу? – вскинув бровь, повторил Блейд слова Евы.

Девушка резко замолчала, выпрямляя спину и поворачивая голову в сторону парня.

«Он снова пришёл, - подумала она. – Чёрт, как же голос похож… Нет, - твёрдо отрезала она, - это не он, а голоса его я не могу помнить так хорошо, чтобы кричать, как дура: «Это он! Он воскрес!». Блейд совсем не Иисус, чтобы верить в его второе пришествие».

Блейд продолжал стоять, склонив голову набок, с лёгкой улыбкой наблюдая за бегом мыслей девушки, за её тяжёлыми размышлениями, которые буквально были написаны на её лице. И, пусть конкретных слов блондин разобрать не мог, но он был точно уверен, что его пленница думает о нём.

«Впрочем, - подумал он, - у неё нет выхода. Когда я не с ней, она гадает о том, кто же кроется под маской её похитителя, и, автоматически, думает обо мне. И, когда я рядом, когда она слышит мой голос, она тоже думает обо мне, я в этом уверен. Думает и не может понять, почему она его слышит, ведь я уже мёртв».

Злость и желание жестоко наказать, появившиеся внутри в тот момент, когда Эб доложил о происшествии, вновь куда-то улетучились. Блейду было просто невероятно забавно наблюдать за негодованием и слабостью Евы. Ему даже нравилось, что она боролась, потому что борющегося в десять раз приятнее ломать. Но, с другой стороны, девушка нарушала его идеальный план, а этого Блейд не любил…

- Достаточно, - громогласно произнёс блондин, перебивая охранников, которые что-то говорили между собой, обращались к Еве. Голос его эхом отозвался от глухих каменных стен.

Ева вновь напряжённо повернулась в сторону Блейда, вслушиваясь в стихшее эхо.

- Кто ты? – спросила девушка.

Она стояла на коленях и, если бы не повязка, она бы смотрела прямо на парня. Блондин отлип от дверного косяка и, жестом показав охранникам, чтобы уходили, прошёл на середину комнаты, останавливаясь в двух шагах перед Евой. Девушка не слышала его шагов, он ходил бесшумно. Она не могла его видеть, но всем своим естеством она ощущала, что он рядом. И, более того, сейчас к этому ощущению прибавилось ещё одно, парадоксальное: «Я его знаю».

Блейд молчал, холодно смотря на свою пленницу. Ева тоже молчала, продолжая стоять на коленях и вслушиваясь в стук своего сердца, звуки дыхания. Вскоре из этого шума она смогла вычленить новый, опознать его и обозначить – ЭТО ДЫШАЛ ОН. Слишком рядом, слишком близко. Слишком опасно, слишком странно. Слишком… Слишком…

- Кто ты? – повторила свой вопрос Ева, но теперь она не кричала, её голос даже слегка дрогнул.

Блейд ничего не ответил. Он постоял ещё несколько секунд перед девушкой, а затем, обойдя её со спины и бегло взглянув на воспаленную его ударами кожу, занёс руку с импровизированными розгами, обрушивая их обжигающие удары на спину Евы.

После первого слишком неожиданного удара, который обжёг болью, Ева вскрикнула, не сдержавшись, дёргаясь вперёд и пытаясь встать. Но второй удар пришёл слишком быстро, раня так сильно и болезненно, что ноги у неё подкосились, и она упала на живот, вновь чиркая подбородком по прохладному камню.

Несколько секунд передышки. Придя в себя от боли, Ева вновь попыталась встать, но в этот раз она не сумела встать даже на колени, лишь едва приподнимаясь, что было так сложно сделать со связанными за спиной руками, и вновь падая под новым ударом. Это был третий, а передышка перед четвёртым не составила и одной секунды.

Ева вновь вскрикнула. Розги били в разы больнее, чем хлыст, а, может, дело было просто в том, что на её спине не было живого места, боль была ужасной, пронзающей, пронизывающей. Только в тот момент, когда Блейд дал ей пятисекундную передышку, перестав пороть, она смогла почувствовать противную щекотку, которую приносили капли крови, сочащиеся из свежих ран и стекающие по коже.

Занеся в очередной раз руку, Блейд замер, смотря на окровавленную спину Евы, на запачканную мелкими каплями крови татуировку на её лопатках. Она была сейчас такой слабой, такой хрупкой. Блондин бы даже пожалел её, если бы не знал, что на самом деле она совсем не такая.

«Таких, как ты, не жалеют», - холодно подумал парень, отгоняя от себя секундное сомнение, и, замахнувшись, ударил в очередной раз.

Этот удар был особенно сильным. Чтобы не закричать, Ева прикусила губу, случайно прокусывая её до крови. Это было унизительно. Это было страшно. Это было отвратительно. И от этого было не спастись. В этом месте Ева не имела ни прав, ни свобод. Это как тюрьма в эпоху средневековья – попав в неё однажды, ты едва ли имеешь шанс вновь выйти на свободу.

Перестав наносить удары, Блейд опустился на колени и склонился к девушке, которая тяжело дышала, пытаясь справиться с болью и не показать того, как ей на самом деле тяжело.

Блондин помедлил со словами, рассматривая капли и разводы рубиновой крови на голой спине Евы, её красивые лопатки, прогиб поясницы и неяркий пунктир позвоночника. Протянув руку, он прикоснулся к пояснице девушки, медленно ведя вверх, размазывая кровь и оставляя за своими пальцами алый след.

Ева вздрогнула, съёживаясь, пытаясь уйти от прикосновений незнакомца, который мучил её и держал в плену. Дойдя до лопаток девушки, Блейд остановился, а затем убрал руку, растирая между пальцами капли бархатной крови.

- Зачем тебе это? – спросила Ева, поворачивая голову вбок и стараясь не двигать руками, чтобы не тревожить болезненную спину.

Блейд промолчал в ответ. Вздохнув, Ева вновь обратилась к нему, повторяя свой «любимый» вопрос:

- Кто ты?

- А как ты думаешь? – резко сменив тактику, вопросом на вопрос ответил блондин.

Девушка подумала несколько секунд, затем, вздыхая, ответила:

- Я тебя не знаю.

- Ошибаешься, - ответил Блейд.

Он резко придвинулся к ней, прижимаясь грудью к её спине, отчего Ева шикнула от боли, и добавил, шепча ей на ухо:

- Думай, Ева, думай. Обычно, у тебя это неплохо получается.

- Ты…

Она хотела спросить: «Ты Блейд?», но не сделала этого, подумав, что это предположение слишком глупо. Вздохнув, она спросила другое:

- Почему ты скрываешь от меня своё лицо?

- Я скрываю не только лицо.

- Ты понял, о чём я говорю. Зачем ты завязываешь мне глаза, когда приходишь, но позволяешь мне увидеть своих подчиненных?

- Потому я хочу, чтобы ты узнала меня, угадала. Знаешь, мне пришлось потрудиться, чтобы дойти до тебя и понять, кто ты на самом деле.

- Ты псих, - горько воскликнула Ева.

Она села и покачала головой, держа голову так, словно могла видеть собеседника. Её распоротая майка уже практически упала с плеч.

- Не повторяйся, Ева, - спокойно ответил Блейд и встал, подбирая розги.

- Почему ты не хочешь, чтобы я поняла, кто ты? – вновь попыталась завязать нужный ей разговор девушка.

В ответ Блейд лишь усмехнулся и, ничего не сказав, вышел за дверь, запирая её и оставляя пленницу одну. Ева сидела ещё минуты две, ожидая чего-то. Поняв, что её пленитель ушёл, она согнулась, утыкаясь лицом в колени и всеми силами пытаясь не разрыдаться.

- Кажется, я схожу с ума… - горько прошептала девушка, чувствуя, как слёзы всё-таки проливаются из-под её закрытых век и промачивают едкими каплями повязку.

Вздрагивая от сдерживаемых рыданий, которые породили страшная реальность и ещё более жуткая неизвестность, девушка аккуратно легла набок, пытаясь устроиться так, чтобы спина не так сильно болела, и надеясь поспать. Больше надеяться ни на что не приходилось. После её выходки ей едва ли светит душ или обед.

- Я не знаю, кто ты, - думала она, сжимая зубы, - но я тебя ненавижу. Ненавижу… - она судорожно вдохнула и попыталась расслабиться.

Впереди могло быть ещё немало страшного и болезненного, а, если всякий раз разбиваться на кусочки и заходиться в рыданиях, то можно долго не протянуть, сдаться душой, что является равносильным смерти.

Блейд быстро преодолел расстояние до кухни и зашёл в неё, сразу же натыкаясь взглядом на Лену, которая сидела за столом, забравшись на стул с ногами и обнимая ладошками чашку с горячим чаем. На ней были надеты только трусики и рубашка Блейда. Последнее парню не понравилось.

Проследив взгляд блондина, Лена спросила:

- Ты не против, что я взяла твою рубашку?

Парень смерил её ледяным взглядом и, поджав губы, ответил:

- Против.

Лена удивлённо распахнула глаза, хлопая ресницами. Ничего более не говоря, Блейд подошёл к девушке и, поставив её на ноги, стянул с её плеч свою вещь. Недоумение в глазах Лены стало ещё сильнее, и она инстинктивно прикрыла голую грудь руками.

- Это так мило, - безразлично произнёс Блейд. – Я тебя не раз видел голой, а ты всё равно прикрываешься. И, почему-то, это является привычкой всех женщин.

Услышав про всех, Лена поджала губы и демонстративно убрала руки, вновь возвращаясь за стол и беря чашку. Блейд несколько секунд постоял, затем, тоже сел за стол, придвигая к себе пепельницу и закуривая.

Подождав несколько затяжек, внимательно наблюдая за тем, как блондин курит, Лена произнесла:

- Знаешь, Блейд, наверное, нет ничего хуже, чем влюбиться в тебя. Надо постараться этого не сделать.

- Да, ты права, - спокойно ответил парень, стряхивая пепел в хрустальную вазочку. – Не нужно этого делать.

Глава 32

Не испытывай меня, дьявол, дьявол.

Ты не сможешь купить меня, дьявол, дьявол.

Ты не сделаешь из меня дуру, о, нет.

Что делает тебя таким особенным, особенным,

Чтобы думать, что я когда-либо смогу поддаться

Ради этого коварного танца между тобой и мной, дьявол, дьявол.

Milck, Devil, devil©

На следующий день Блейд всё-таки сменил гнев на милость и позволил Лили навестить Еву, покормить её и отвести в душ. Как он думал, это последний шанс для пленницы, играть с ним по-хорошему и, если вдруг она опять попробует бежать, или выкинуть нечто подобное, разговаривать они будут уже совершенно иначе. Пока что Блейд был добр к ней, пусть и сам не понимал, почему. Он даже порой думал, что жалеет её, вновь жалеет. Но в следующую секунду, допустив такую мысль, он гнал её от себя прочь. Нет, никакой жалости нет места в том, что происходит между ними. А то, что он не мучит Еву в полной мере, как мог бы, блондин оправдывал тем, что просто не хочет, чтобы Ева слишком быстро покинула этот мир. Майкл мучился четыре месяца, и, пусть столько времени едва ли Блейд будет держать Еву в подвале, но он собирался вернуть ей хотя бы одну третью часть того, что пережил его брат. Ему хотелось в это верить. И он верил.

А иных оправданий его поведению и не было, блондин не мог найти их. Для того, чтобы жалеть человека, нужно испытывать сострадание ко всем людям, либо чувствовать что-то к тому конкретному человеку, которого ты жалеешь. Ни того, ни другого Блейд в себе не видел. Он не жалел никого, потому что его в своё время не пожалел никто. Только Пенни – добрая старушка, на четыре года заменившая братьям семью, осталась неравнодушной к судьбе бесхозных мальчишек. Верно, если бы она была жива и по сей день, Блейд бы не забыл её доброты и помогал ей, как помогал бы родной матери. Но её не было. И, увы, никто даже не знал о том, что она похоронена около задней стены собственного дома, там, где рос прекрасный розовый куст.

После того, как Лили закончила с Евой, она вернулась в дом и пришла на кухню, где нашла Блейда, сидящего за столом и крутящего в руках зажигалку.

- Ты всё сделала, Лили? – спросил блондин, даже не взглянув на женщину.

Его поза выглядела расслабленной, казалось, он полностью контролирует себя и ситуацию, как, впрочем, и всегда. Но, если присмотреться, если обратить внимание на нервные движения рук, теребящих несчастную зажигалку, то можно было понять, что спокойствие его – лишь видимость. Его что-то тревожило, это можно было понять по неровным движениям длинных пальцев и по тяжёлому взгляду, по напряженной задумчивой складочке между бровями.

- Да, - ответила домработница.

Она поставила поднос с пустой посудой на тумбочку, собираясь помыть посуду после, и вернулась к столу, становясь перед парнем, но сохраняя дистанцию, как любил Блейд.

- Я всё сделала, Блейд, - добавила женщина. – Покормила, в душ сводила, время на туалет и всё остальное дала, раны обработала. Ева сначала отказывалась от того, чтобы я обрабатывала её спину и… - она слегка смутилась, - попу, но потом согласилась.

- Отлично, - немного повеселев, ответил Блейд, но огонёк позитива в его глазах погас также быстро, как и зажёгся, он вновь стал хмурым.

- Тебя что-то гложет, Блейд? – осторожно и участливо поинтересовалась Лили, обходя стол и вставая рядом с парнем, в шаге от него.

Блондин ответил не сразу, продолжая смотреть в стол и крутить в руках зажигалку, обдумывая что-то для себя. Подняв наконец-то взгляд, невероятно проникновенно посмотрев в глаза домработницы, он ответил, пользуясь своей любимой стратегией ухода от вопроса – задавая собственный:

- А похоже, что так?

- Эм… - Лили немного замялась.

Эта привычка Блейда – отвечать вопросом на вопрос, извечно выбивала из колеи и заставляла чувствовать себя немного глупо.

- Похоже, - неуверенно договорила Лили и, осмелев, села рядом с блондином, беря его за руку и, попытавшись заглянуть в глаза, добавила: - Блейд, ты выглядишь так, словно тебя что-то тревожит, это видно невооруженным глазом.

- Допустим… - после некоторой паузы ответил парень, продолжая смотреть вперёд и крутить в пальцах зажигалку.

- Тогда, почему ты не поделишься со мной тем, что тебя гложет? – позволив себе небывалую смелость, спросила Лили, придвигаясь ближе, касаясь своим бедром бедра Блейда.

«Глупая Лили, - подумал блондин. – Ничему тебя жизнь не учит».

Он повернулся к женщине. На его лице, в его глазах не осталось и следа от тревоги и сомнений, их место заняли холод и стальная уверенность, жёсткость. Лили увидела этот взгляд, поняла, что точно сказала что-то не так, позволила себе лишнего, но слов назад было не вернуть и оправдываться перед Блейдом или ругать себя было уже бесполезно.

- А почему ты думаешь, что я должен это делать? – сухо и холодно произнёс блондин, свысока смотря в глаза домработницы ледяным взглядом.

- Просто, я….

- Не мямли.

- Просто я подумала, что тебе станет легче, если ты выговоришься.

- А ты уверена, что сможешь выдержать то, что я могу сказать тебе?

В словах Блейда звучало презрение и зарождающаяся злость.

- А… - Лили открыла рот, теряясь, как делала это всегда, когда Блейд разговаривал с ней таким тоном. – А, что ты хочешь мне сказать, Блейд? – она помолчала несколько секунд, затем добавила, начиная тараторить: - Блейд, ты можешь сказать мне всё! Я пойму тебя!

- А кто тебе сказал, что я собираюсь что-то говорить? – вскинув бровь, поинтересовался Блейд и, не дожидаясь ответа Лили, продолжил: - У меня всё хорошо. А с тем, что меня тревожит, я смогу разобраться самостоятельно. Я всегда так делал. И сейчас смогу.

- Но раньше у тебя было, с кем поговорить, - продолжая рыть себе могилу, произнесла Лили, начиная теребить подол своей юбки.

Парень вопросительно взглянул на неё, ожидая продолжения её высказывания, но, в то же время, не желая его слышать.

- Раньше у тебя был Майкл, - продолжала Лили, сама не понимая, зачем продолжает говорить. – С ним ты всегда мог поделиться всем, вы же были так близки…

- С ним я не делился тем, что меня тревожило, - сухо отрезал Блейд, перебивая женщину. – Не хватало мне того, чтобы он ещё и мои проблемы брал в голову.

- Но…

- Закрой рот, - это было сказано обычным тоном, но прозвучало громче любого самого громкого крика и ударило, подобно хлёсткой пощечине.

- Блейд, извини, если я говорю что-то не то, - опуская глаза, ещё сильнее начиная теребить подол юбки, ответила Лили. – Я просто хочу понять тебя и… помочь.

- Помочь? – искренне удивился Блейд. – А я говорил, что мне нужна помощь?

Он вновь не дождался ответа, он ему был не нужен. Парень продолжил:

- Нет, Лили, мне не нужна помощь, кроме той, которую ты и так оказываешь мне. Ты готовишь, убираешь, иногда мы вместе проводим вечер, выпиваем, а теперь ты ещё и заботишься о Еве. Это – твоя помощь мне. И не нужно брать на себя большего, - он поджал губы и, одарив женщину презрительным взглядом, добавил: - Надорвёшься.

Лили вновь открыла рот, но Блейд не позволил ей произнести ни звука, сухо спрашивая:

- Ты связала Еву и надела на неё повязку, как я просил?

- Да, - кивнула Лили.

- Она сопротивлялась?

Лили подняла на Блейда непонимающий взгляд. Она явственно услышала в его словах нотки удовольствия, предвкушения, словно он ждал того, что жертва будет и дальше драться за себя, терпя поражение, и испытывал от этого садистское наслаждение.

- Нет, - неуверенно ответила Лили, но тут же исправилась, повторяя полностью утвердительно: - Нет, она не сопротивлялась.

- Совсем?

Совсем чуть-чуть, но в его голосе скользнуло разочарование.

«Что же с тобой такое?», - невольно подумала Лили, смотря в янтарные глаза своего невозможно загадочного начальника-хозяина. Но задать этот вопрос она не имела права.

- Совсем, - ответила домработница. – Она только спросила, зачем её вновь связывают, я сказала, что это приказ, и она успокоилась, даже сама села так, чтобы мне было удобно надевать на неё повязку.

«Это на неё не похоже…», - подумал блондин, потирая подушечками пальцев, на несколько мгновений выпадая из реальности в свои размышления.

Вернувшись в действительность достаточно быстро, Блейд вновь посмотрел в глаза Лили, спрашивая:

- Ты крепко связала ей руки?

- Да.

- Точно?

- Я не умею вязать морские узлы, но завязала так крепко, как смогла, - ответила Лили, всё больше не понимая, что происходит, и всё больше нервничая, ощущая свою непонятную и несуществующую вину перед блондином.

Блейд помолчал несколько секунд, продолжая смотреть на Лили совершенно непонятным взглядом, затем, несколько смягчившись, откинулся на спинку стула и произнёс:

- Молодец.

- Я могу пойти и перепроверить, насколько хорошо я связала её, - предложила женщина, даже не думая о том, что говорит и насколько её слова, как и её действия, страшны.

Лили даже не думала о том, что это незаконно и отвратительно с точки зрения простой человеческой морали. Она просто делала то, что приказывал Блейд, безоговорочно веря ему и желая помочь. Она так походила в этом стремлении угодить блондину на глупую овечку, которая идёт туда, куда погонит пастух.

- Не нужно, - ответил Блейд, вновь беря в руки зажигалку и, достав сигарету, закурил.

Сделав две глубокие затяжки, наполнив комнату едким запахом крепкого дорогого табака, он вновь обратил своё внимание на Лили, обращаясь к ней:

- Можешь быть свободна. Ты не понадобишься мне до вечера. Насколько я вижу, уборку ты уже сделала. Обедать я не буду или обойдусь кофе, так что, с тебя сегодня только ужин, остальное время можешь отдыхать.

- Спасибо, - кивнула женщина и встала.

У неё осталось ещё много не озвученных вопросов, но она решила, что лучше их таковыми и оставить. Ей не хотелось злить Блейда и навлекать на себя его гнев, потому Лили решила покинуть парня и отправиться к себе в комнату, чтобы заняться своими делами и отдохнуть, как и сказал блондин.

Оставшись в одиночестве, Блейд вновь погрузился в свои мысли, одновременно, противясь тому, чтобы они потоком полноводной реки ворвались в его сознание и снесли ко всем чертям его несущие стенки. А ведь они могут… Мысли – это худшие враги человека, они могут убить его без оружия и свидетелей, разорвав изнутри, подобно неведомому чудовищу, злому кровожадному демону.

Говорят, мысли материальны, и, если думать о плохом, то плохое непременно постучится в твою дверь. Но та же система работает и с мыслями позитивными, достаточно просто верить и думать, что всё будет хорошо, и вселенная обязательно услышит тебя и сделает всё, чтобы так и было. Вот только Блейд не умел мечтать и верить в лучшее. Он разучился это делать лет в двенадцать, когда на его глазах их с Майклом отцу практически отрезали голову, а потом они остались без дома и семьи, едва не пав жертвами сумасшедшей мачехи-шизофренички.

Раньше Блейд никогда не задумывался над тем, как могла бы сложиться его жизнь и жизнь Майкла, не случись того страшного майского дня, не встреть их отец Фелицию, не разрушь она их жизни. Верно, Чарли, отец Блейда и Майкла, был бы всё ещё жив, он всегда отличался отличным здоровьем, даже простужался не чаще раза в два года. И Майкл бы тоже был жив, потому что Блейд бы не оказался в тюрьме, а он бы не оказался в руках тех моральных уродов, которые довели его до самоубийства. Всё было бы иначе…

«Но уже не будет», - подумал блондин и бросил зажигалку на стол, подводя черту под тяжёлыми размышлениями и запрещая себе думать о прошлом.

Оно более не имело никакого смысла. Его просто не было. А была лишь реальность, в которой нужно было существовать. Именно существовать, а не жить, потому что парень уже слишком давно забыл, что значит просыпаться с чувством того, что ты жив: ты дышишь, у тебя бьётся сердце, ты чего-то хочешь и чего-то боишься. И, пусть сердце в груди Блейда продолжало мерно стучать, но ничего его не тревожило, ничем оно не горело и ничто его не сжимало. А ветер дыхания не имел смысла на губах и в груди, потому что его шелест не ассоциировался с жизнью, он был ближе к смерти и был её дыханием, ведь она так давно поселилась между рёбер блондина.

«Слишком давно», - подумал Блейд, опуская голову.

Даже сейчас, когда он был один, когда никто не мог его видеть, он не позволял себе расслабиться и признать, что иногда даже у него не хватает сил на то, чтобы держаться и продолжать крепко стоять на ногах. Блейд не нуждался ни в чьей помощи, потому что не мог даже помыслить о том, что подпустит кого-то настолько близко к себе. Даже самого близкого для него человека, Майкла, Блейд не посвящал в свои страхи и тревоги. Что уж там, он не посвящал в них даже себя, забросив их в самый дальний уголок души, на самую пыльную полку подсознания.

Блейд не привык себя жалеть и не позволял этого делать другим, отрицая тот простой факт, что каждый человек иногда нуждается в элементарной поддержке и помощи. Поговорить по душам? У него никогда не возникало такого желания. Более того, он не желал ворошить то, что и так иногда всё-таки проскальзывало между всех пограничных пунктов бессознательного в сознание, приходя во сне и превращая его из отдыха в кошмар, высасывающий остатки жизни.

Парень накрыл ладонью зажигалку, затем прижал указательным пальцем, начиная водить ею по столу. Щелчок пальцев и зажигалка отправляется на край стола и срывается с него, падая на пол.

«Отлично», - отчего-то подумал блондин и, встав, подобрал зажигалку и, закурив, покинул кухню, неспешно направляясь на второй этаж, чтобы спрятаться за дверью кабинета и поработать, сделать несколько важных звонков и просто отдохнуть или хотя бы попытаться это сделать.

Отдых, если это можно назвать им, удался. По крайней мере, тяжёлые мысли больше не преследовали парня и не докучали ему. Позвонив всем, кому нужно было, Блейд собрался и поехал в штаб-дом, нужно было подписать некоторые документы. И, хоть Тереза сказала, что совсем не обязательно делать это сегодня и, что она может завтра или даже сегодня вечером привезти их ему сама, Блейд решил съездить за ними самостоятельно. Это было отличным способом сбежать от себя, погрузившись в работу, и скоротать часик-другой.

Вот только вместо часика работа отняла у Блейда целых шесть часов. Оказалось, что слишком многие подчинённые желали поговорить с ним лично, а просить о встрече почему-то не решались, но тогда, когда блондин переступил порог штаб-дома, они потянулись бесконечной шеренгой: каждый со своим вопросом или просьбой. Ещё парню пришлось провести внеочередные переговоры по видеосвязи. Довольно странный способ обсуждать важные рабочие вопросы, но Блейду так не казалось, ему было, в принципе, наплевать на то, как он будет добиваться желаемого: хоть при личной связи, хоть по скайпу, хоть по смс.

Блондину всегда казалось, что его терпение не знает границ, но, оказалось, что и ему есть предел. Всех, желающих поговорить с ним, Блейд принимать отказался, под конец вечера став совсем раздраженным и готовым сорваться на любого, кто будет иметь глупость пискнуть рядом с ним.

- Всё, «стена плача» закрыта, - достаточно резко произнёс блондин, подводя черту под встречей с подчиненными. – Если у кого-то ещё есть ко мне вопросы или просьбы, то, будьте добры, присылайте их мне на почту. В ближайшие дни я обязательно просмотрю их.

Бегло обернувшись на подошедшую Терезу, Блейд принял из её рук бокал с виски и, сделав три спешных глотка, поставил его на стол.

- Ещё какие-то вопросы? – спросил парень, смотря на четырёх подчиненных, стоящих перед ним, которые сейчас чувствовали себя, как на расстреле.

Верно, взгляд блондина сейчас ранил сильнее, чем могли ранить выстрелы из винтовки. Он сцепил руки в замке и, подперев ими голову, стал выжидающе смотреть на подчиненных. Они переглянулись между собой, верно, решая, кто ответит за всех.

- Нет, Блейд, - наконец-то взял на себя смелость один из подчиненных, молодой парень, который попал в дело уже при Блейде и потому для него он являлся и богом, и чёртом, он не знал, что может быть иначе.

Блондин слегка изогнул бровь, окидывая вопросительным взглядом трёх оставшихся мужчин, двое из которых были старыми участниками этого бизнеса и работали ещё с Йоханом, а один был новичком, не работавшим ещё и года и потому боявшимся лишний раз открыть рот.

- Рональд? – обратился Блейд к новичку, который едва не трясся перед начальником.

Парень отрицательно покачал головой, с трудом выдавливая из себя тихое:

- Нет вопросов.

- Фредди? – обратился блондин ко второму подчиненному, который ещё не ответил ему.

- Нет, Блейд, у меня нет вопросов.

- Камиль?

Камиль в ответ тоже сперва покачал головой, и только потом ответил:

- Нет вопросов.

- Отлично, - без особой радости произнёс Блейд и откинулся на спинку глубокого стула-кресла. – Тогда, можете быть свободны. И, Камиль, - он перевёл взгляд на мужчину, - ты помнишь о своём деле?

- Да, у меня уже всё готово, через три дня вылет, - отчитался Камиль.

- Славно, - кивнул Блейд. – Всё, идите.

Подчинённые покинули кабинет блондина, только тот парень, который отвечал первым, замешкался, тормозя в дверях и смотря на руководителя. Верно, он очень хотел ещё что-то спросить, но не решался. Он секунды две стоял, смотря на Блейда, затем решил уйти, но блондин остановил его, произнося:

- Уилл, кажется, ты сказал, что у тебя нет ко мне вопросов, так, почему ты стоишь и смотришь на меня? Я не произведение искусства, чтобы меня так рассматривать.

Блейд говорил это, не поворачивая головы к подчиненному, и до этого он даже не взглянул на него, непонятно как чувствуя, что парень смотрит на него.

- Эм… - замялся Уилл, растерявшись из-за того, что Блейд заметил его взгляд и что он не успел уйти.

- Давай, обойдёмся без междометий? – мельком взглянув на подчиненного, произнёс блондин. - Говори или проваливай.

- Я это…

Он замолчал, ловя тяжёлый и выжидающий взгляд Блейда. Вздохнув, Уилл закончил высказывание:

- Я, наверное, лучше пойду.

- Иди, - безразлично ответил блондин, продолжая следить взглядом за парнем.

Под этим взглядом было настолько неуютно, что Уилл поспешил покинуть кабинет начальника и вовсе покинуть штаб-дом. До этого он три дня жил здесь, но теперь он испытал просто невыносимое желание поехать домой, в уютные стены, которые и лечат, и успокаивают.

Посмотрев ещё несколько секунд на закрытую дверь, Блейд перевёл взгляд на Терезу, которая продолжала, молча, стоять рядом, ожидая дальнейших приказов или указаний.

- Ты поедешь домой, Блейд? – спросила девушка.

- Да, - после долгой паузы ответил парень.

- Тебе нужно ещё что-нибудь? – участливо поинтересовалась Тереза, слегка склоняясь к парню.

- Нет, - сухо ответил Блейд. – Можешь отдыхать или заниматься своими делами. Вернее, сначала перепроверь документы, потом можешь заниматься, чем хочешь.

Тереза кивнула и хотела уйти, но Блейд остановил её, не больно, но крепко хватая за запястье. Девушка обернулась, удивленно смотря на начальника.

- И, Тереза, - чётко выговаривая слова и смотря девушке в глаза, произнёс Блейд, - не смей закидываться порошком, пока всё не сделаешь.

- Но…

- Потом можешь хоть уснуть лицом в горке кокса, но во время работы ты должна быть чиста.

Тереза вновь открыла рот, набирая в лёгкие побольше воздуха, чтобы возразить, но передумала. Выдохнув, она ответила:

- Как скажешь, Блейд, но, повторяю, Йохан был не против.

- Но я не Йохан, - сухо отрезал Блейд и, встав, покинул кабинет.

Дорога домой оказалась быстрой, блондин даже не заметил, как доехал до дома, заехав по пути в магазин и прикупив бутылку виски. Загнав машину в гараж, Блейд открутил пробку и сделал два глотка прямо из горла, слегка морщась от горечи и крепости напитка. Только после этого он покинул автомобиль и вошёл в дом.

Свет в гостиной не горел, как видно, Лили немного забыла о времени и всё ещё сидела у себя в комнате. Заглянув к ней и сказав, чтобы приготовила что-нибудь на ужин, Блейд бросил куртку в спальне и направился к дверям подвала.

Спустившись, блондин быстро преодолел расстояние до дверей в темницу Евы и, ничего не сказав охранникам, отпёр дверь, переступая порог комнаты.

Ева услышала, как с низким гулом открылась дверь, а затем вновь закрылась, она услышала тихие шаги, которые были практически не слышны даже в густой тишине её темницы. Она знала, что это он – её похититель. Она узнала его на каком-то интуитивном уровне. Напрягшись, девушка стала ждать того, что мучитель сделает после.

Не спеша, Блейд сделал несколько шагов вперёд, останавливаясь перед Евой на расстоянии примерно полутора метров. Встав перед девушкой, он начал рассматривать её, удивляясь тому, что она спокойно сидела, не пытаясь отодвинуться от него или убежать.

«Интересно, что ты задумала?», - подумал Блейд, с интересом изучая полузакрытое маской лицо Евы.

Сделав шаг вперёд, блондин опустился на корточки перед Евой, продолжая с интересом разглядывать её лицо, которое было слишком спокойным и потому вызывало слишком много подозрений.

- Ты опять будешь всё время молчать? – первой заговорила девушка.

Блейд промолчал в ответ, желая немного помучить жертву, а, заодно, проверить, на какие ухищрения она пойдёт, чтобы разговорить его.

«Давай, Ева, - думал парень, слегка прищуриваясь, смотря в сокрытые плотной повязкой глаза девушки, - удиви меня».

- Я знаю, что это ты и ты здесь, - произнесла Ева, не собираясь так быстро сдаваться. – Почему ты молчишь?

И вновь ответом ей стала лишь тишина. Поджав губы, девушка продолжила свои попытки завязать диалог:

- Я уже слышала твой голос, к чему эта игра в немого?

Блейд тихо усмехнулся, наблюдая за таким потрясающим упорством пленницы, в который раз удивляясь ему.

- Ты снова будешь бить меня? – задала очередной вопрос Ева.

Казалось, ей даже всё равно, что спрашивать, главное, пытаться завязать чёртов диалог с ненормальным похитителем! И снова тишина в ответ. Шумно и раздражённо выдохнув, девушка поменяла позу, вставая на колени и, сама того не зная, приближаясь к Блейду. Блондин опустил взгляд, скользнув им по всему телу пленницы: по губам, шее, рукам и бёдрам, которые там, под тканью штанов, были покрыты едва зажившими кровавыми полосами. Дойдя до колен девушки, парень вернул взгляд на её лицо.

- Кто ты? – верно, в сотый раз спросила Ева.

- Тебе виднее, - наконец-то соизволил ответить Блейд.

- Я не могу знать, кто ты.

- Уверена? – хитро ухмыльнувшись, спросил блондин.

Он приблизился к Еве, склоняясь к её уху и невероятно горячо, дурманяще и так жутко прошептал:

- А, если подумать?

И тут произошло то, чего даже Блейд ожидать не мог. Ловко выдернув запястья из уже давно развязанных петель пут, Ева схватила парня за шею, отчего он потерял равновесие. Всё происходило слишком быстро и неожиданно. Воспользовавшись секундным промедлением мучителя, Ева опрокинула его на спину, усаживаясь сверху, чтобы хоть как-то обездвижить, и занесла руку для удара. Одного точного удара должно хватить, чтобы он потерял сознание. Одновременно с этим, девушка сдёрнула с глаз треклятую повязку, возвращая себе дар зрения… и в этот же миг земля ушла у неё из-под ног, а лёгкие забыли, как дышать.

На неё смотрели слишком знакомые янтарные глаза из самого страшного кошмара, смотрели с удивлением, злостью, невероятным коктейлем эмоций. Ева так и застыла, занеся и отведя назад правую руку для удара. Её лицо было изломано невероятным удивлением, шоком, даже страхом. Перед ней был мертвец, призрак… живой призрак.

- Не может быть… - сорвалось тихим шёпотом с губ Евы.

Она даже опустила руку, забыв от шока про свои намерения. Но транс удивления отпустил её, как только она увидела недобрый огонёк, острейшим лезвием блеснувший в глазах Блейда. Девушка дёрнулась вперёд, пытаясь как-то прижать руки блондина и вновь получить хотя бы секунду форы. Но время было безвозвратно потеряно.

Крепко схватив пленницу за талию, Блейд поменял их местами, подминая под себя, придавливая своим весом и лишая возможности сопротивляться. Ева упёрлась ладонями в грудь парня, отчаянно пытаясь оттолкнуть его, дать себе пространство для нанесения удара.

Ловко перехватив руку Евы, тянущуюся к его голове, Блейд больно заломил её, отчего девушка, не сдержавшись, ойкнула.

- Отключить меня хотела? – с садисткими нотками в голосе спросил Блейд, слишком близко и слишком пристально смотря в лицо пленницы, которая жмурилась от боли в выкрученном запястье.

- Отпусти! – потребовала Ева и, не дожидаясь реакции блондина, пытаясь спасти руку, которая, казалось, вот-вот сломается, ударила парня свободной рукой.

Точный удар снизу в челюсть легко может отключить сознание, но у Евы не было возможности нормально замахнуться, чтобы он получился достаточно сильным. Он даже толком не принёс Блейду боли, а вот бензина в огонь подлил…

Перехватив и второе запястье девушки, парень ловко скрутил их, перекрещивая на её груди, прижимая к ней. Ева чувствовала, как у неё хрустят кости. Ей было безумно страшно от мысли о том, что Блейд поломает ей руки.

Жмурясь и кривясь от боли, девушка попыталась ударить ногой, но у неё ничего не вышло.

- Поздравляю, ты будешь первой, - произнёс Блейд слишком непонятную фразу, и Ева почувствовала, что он больше не прижимает её к полу и рук не держит.

Но не успела девушка даже открыть глаз, когда её левый бок прострелило острой вспышкой боли. Блейд ударил её ногой, и от силы этого удара Ева перевернулась набок, тяжело и хрипло дыша от боли, держась за пульсирующий болью бок. Удар был не настолько сильным, как могло показаться, но область рёбер очень чувствительна, потому девушке даже дышать было тяжело от боли, не то, что дальше пытаться драться или ругаться.

Несколько секунд посмотрев на лежащую на полу пленницу, Блейд холодно произнёс, приоткрывая завесу тайны своей предыдущей фразы:

- Никогда раньше я не бил женщин, это было моим табу. Но ты смогла стать первой, поздравляю.

Сказав это, Блейд развернулся и стремительно покинул темницу Евы.

- Больной ублюдок! – крикнула ему в спину Ева.

Превозмогая боль в боку, она села, тяжело дыша, буравя бегающим взглядом дверь, за которой скрылся слишком знакомый незнакомец.

- Зачем тебе это?! – вновь закричала девушка. – Эй, ты меня слышишь?! Чёрт тебя побери, куда ты пошёл?!

Она ещё несколько минут кричала, требуя объяснений, требуя свободы, но энтузиазм её быстро сошёл на нет. И, закрыв лицо ладонями, Ева просто расплакалась, сама толком не понимая причины своих горьких едких слёз. Их было слишком много. А ещё было слишком много самых жутких и разрывающих эмоций. Ей было больно. Она была пленницей в подвале какого-то психа. И этот «какой-то псих» оказался Блейдом.

Задушено всхлипнув, пытаясь перестать рыдать, Ева легла набок, сворачиваясь в клубочек и подтягивая колени к груди. Ей было безумно страшно, ей казалось, что она вот-вот сойдёт с ума или уже успела сойти, ведь, как иначе объяснить тот факт, что ей явился мертвец?

- Господи, - шептала Ева, сжимая зубы и жмуря глаза, - ты моё проклятье, Блейд…

В это время блондин, стремительно преодолев расстояние до своего кабинета, упал на диван, сразу беря бутылку коньяка и сигарету. Выдернув зубами пробку из первой и зажав в губах вторую, подпалив её кончик, блондин затянулся крепким дымом и сразу же, задерживая его в лёгких до боли, сделал два глотка янтарного напитка.

Медленно освободив лёгкие от ядовитого дыма, Блейд откинул голову на подлокотник дивана и закрыл глаза, думая о произошедшем.

«Опять мои планы из-за тебя путаются, Ева, - думал парень. – И откуда в тебе столько бойкости, что за мятежный дух живёт в твоей груди? Ничего… мы изгоним его. Ты просто не понимаешь, с кем играешь. И не понимаешь, что шутить с тобой я больше не стану. Шутки остались в прошлом, когда ты воткнула нож в горло Майклу. Теперь между нами будут исключительно взрослые игры. Но, - он приоткрыл глаза и сделал глоток коньяка, смотря вперёд и в никуда, - Ева, одну победу ты всё-таки одержала. Ты хотела узнать, кто я, и ты узнала. Поздравляю…».

Поджав губы, Блейд сделал ещё один небольшой глоток крепкого напитка, после чего осушил бокал залпом и вернулся к сигарете, которая, забытой, тлела в его пальцах.

Глава 33

Лили проснулась и открыла глаза, не понимая, что же разбудило её. Вокруг неё по-прежнему была уютная, пусть и не очень большая комната, погруженная во тьму. Только уюта этого было сейчас намного меньше, его не было совсем, а умиротворяющая темнота стала гуще, чернее, пусть её и несколько рассеивал свет, проникающий в открытую настежь дверь.

Женщина взглянула в сторону двери, хмурясь от того, что подумала, будто заснула, забыв закрыть её, и тут же обомлела. Сердце её споткнулось и упало куда-то вниз живота, начиная бешено ухать там, а лицо её вытянулось. Там, в дверном проёме, стоял Блейд, смотря на домработницу исподлобья тяжёлым взглядом, прожигая её им и прижигая, будто калёным железом.

Лили шумно сглотнула, боясь даже моргнуть, огромными глазами смотря на такого жуткого сейчас блондина, лицо которого было сокрыто тенью, но в этой тени женщина слишком явственно видела то, как недобро и жестоко сверкают его глаза.

- Б-Блейд? – невольно запнувшись, произнесла Лили, натягивая на себя покрывало и прижимая его к груди, будто надеясь на то, что этот жалкий лоскут ткани сможет её защитить и спасти.

Блейд ещё ничего не сказал, ничего не сделал, а Лили уже чувствовала, что у неё вот-вот случится сердечный приступ, такие страшные волны непонятной опасности исходили от парня, проходя через её тело, холодя поджилки и сбивая сердце с ритма.

Отпустив дверной косяк, за который держался, блондин медленно, словно намерено муча, подошёл к постели женщины и сел на уровне её колен. Лили вновь сглотнула, сгибая ноги и немного отодвигаясь, давая больше пространства и Блейду, и себе.

- Зачем же ты бежишь, Лили? – задал Блейд немного странный вопрос, взглянув на домработницу так, что она почувствовала, будто парень глазами поддел её душу крюком. И теперь ей было не сбежать.

Подождав секунды две, но не дожидаясь ответа Лили, не ожидая его, Блейд добавил:

- Неужто у тебя есть причины, чтобы бежать? Чтобы бояться?

- Н-нет, - ответила женщина, пытаясь говорить уверенно, но нервное передёргивание плечами выдало её напряжение. – Просто, я проснулась и увидела тебя. Ты напугал меня.

- Повторяю свой вопрос, - холодно отчеканил Блейд, - у тебя есть причины, чтобы бояться меня?

«Причин нет, - подумала домработница, смотря на такого странного и пугающего работодателя, - но есть чувство, от которого никуда не деться».

- Нет, Блейд, у меня нет причин, чтобы бояться тебя, - немножко успокоившись, ответила Лили, пожимая плечами.

Она отвела взгляд, но блондин всё равно нашёл её глаза, впиваясь в них острым пронзающим взглядом, проникая в душу и словно прощупывая её на предмет лжи.

- Нет? – повторил за домработницей Блейд, продолжая смотреть на неё.

У Лили не осталось выхода, и она повернула голову, сталкиваясь с пугающим, слишком блестящим во тьме взглядом блондина.

- Нет, - вновь ответила Лили, непонимающе смотря на начальника. – А почему ты спрашиваешь? Я в чём-то провинилась, Блейд?

Лили непонимающе захлопала глазками, действительно не понимая своей вины перед блондином и наконец-то осознавая, что страх её не имеет под собой основы, потому что Блейду не за что на неё злиться.

- Тебе лучше знать, - ответил блондин, слегка прикрывая глаза, смотря на домработницу сверху. – Ты более осведомлена о своих поступках, чем я.

Лили нахмурилась, задумываясь. Она действительно не понимала, за что Блейд мог быть недоволен ею. Она вылизала весь дом, как делала это всегда. В доме блондина в ней срабатывала удивительная чистоплотность, хотя в обычной жизни Лили была куда более расслабленной в вопросах уборки и спокойно могла не убираться в квартире неделю-другую и превратить стол и стул в шкаф. Также она приготовила ужин, как и просил парень, а ещё…

«А ещё сделала с Евой всё, что Блейд просил, - мысленно подвела итог дня Лили. Она слегка нахмурилась, непонимающе и внимательно смотря на блондина. – Зачем он спрашивает меня о моих ошибках? Что он хочет узнать? Или уже знает? Нет… Я не сделала ничего такого, за что бы он мог быть мною недоволен. Но тогда, в чём причина его визита и странного поведения?».

- Блейд, - произнесла Лили, - я не понимаю тебя, ты можешь просто объяснить, что случилось? Что я сделала не так? Если я в чём-то ошиблась, укажи мне на мою оплошность, и я исправлюсь.

- Лили, неужели ты не знаешь такой истины, что прошлого не исправить? Если ошибка уже совершена, то глупо просить за неё прощения. Лучше просто не ошибаться.

- Блейд, я не понимаю тебя! – повысив голос, воскликнула домработница. – Что случилось? Что на тебя нашло?

Блондин не ответил, спокойно смотря на Лили из-под полуопущенных ресниц, изучая её взглядом, словно видел впервые. Поджав губы и решив, что, если она не возьмёт инициативу в свои руки, то этот странный диалог продлиться до утра и не приведёт ни к чему, женщина придвинулась ближе к парню и взяла его за руку.

- Блейд, ты можешь просто сказать, что случилось? – спросила Лили, смотря в глаза блондину и, как обычно, совершенно ничего не понимая в его взгляде.

- Что случилось? – вновь повторил за женщиной блондин, проникновенно смотря на неё.

Он помолчал несколько секунд, затем добавил:

- Ничего не случилось, Лили, вернее, случилось то, чего я не ожидал. А я не люблю сюрпризов, они нарушают привычное течение жизни и путают планы.

Лили немного помолчала, опустив взгляд, пытаясь найти внутри себя ответ на вопрос, порождённый непонятными словами Блейда, пытаясь понять, что стало тем сюрпризом, который огорчил его.

Отчего-то, женщине пришёл в голову только один ответ. И, подняв голову, она озвучила его:

- Это Ева?

Блондин вопросительно вскинул бровь, внимательно и с интересом смотря на домработницу. Вздохнув, Лили подсела ещё ближе и взяла ладонь парня уже двумя ладонями. Она поняла, что мыслит в верном направлении, потому что интерес, отражающийся в глазах блондина, был живым и настоящим.

- Она сделала что-то, что тебя огорчило? – мягко спросила Лили, склоняя голову набок и снизу смотря на Блейда. Такая овечка… - Ну, - поправилась женщина, - помимо того, что она сделала тебе, чтобы попасть сюда?

- Лично мне она ничего не сделала, ну, почти, - ответил блондин, слегка пожимая плечами. – Но лучше бы сделала, тогда всё было бы проще и для меня, и для неё.

- А… что она сделала?

- Не важно, - вздохнул парень и отвернулся, думая:

«Тебе не нужно знать этого, Лили. Хотя, если Ева и дальше продолжит злить меня, я всё расскажу тебе, чтобы посмотреть, как ты вцепишься ей в горло, ведь и ты Майкла очень любила и едва ли сможешь понять и простить такой низкий и отвратительный поступок Евы. Такое, вообще, никому нельзя простить».

- Как хочешь, - вздохнула Лили, принимая нежелание парня говорить о том, что ему сделала Ева. – Но…

- Хватит, Лили, - поморщившись, произнёс Блейд. – Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не пыталась играть в моего личного психотерапевта? Он мне не нужен.

- Уверен?

Этот вопрос мог бы навлечь на Лили гнев Блейда, если бы не та лукавая интонация, с которой женщина произнесла его, и, если бы не то, что она сделала после. Откинув одеяло, Лили встала на постели на колени, на мгновение обвивая руками шею блондина, а затем кладя ладони ему на плечи, начиная мягко поглаживать напряжённые мышцы, пытаясь хоть чуть-чуть расслабить.

Блейд несколько секунд сидел, никак не реагируя на действия домработницы, затем повернул к ней голову, вопросительно смотря из-под полуопущенных ресниц.

- Хочешь мне помочь? – спросил парень, продолжая невероятно проникновенно смотреть в лицо женщины, и даже во тьме его взгляд виделся ярко.

Лили слегка улыбнулась, дрогнув губами и на мгновение обнажив белые зубки и, воздержавшись от словесного ответа, прикрыла глаза, мягко потянувшись к лицу блондина и прикоснувшись к его губам. Это было её ответом. А у него были невероятно горячие губы, пахнущие качественным табаком и ещё хранящие некоторую горечь коньяка.

Лили целовала его мягко, медленно, невероятно тягуче, словно пытаясь показать этим поцелуем, что она рядом, она здесь, и она сделает всё, чтобы ему стало легче. Проведя языком по нижней губе блондина, женщина осторожно попыталась углубить поцелуй и Блейд, не сопротивляясь её порыву помощи, приоткрыл рот, совсем скоро перехватывая инициативу в свои руки.

Поцелуи стали жарче и отрывистее, тёмное уютное помещение наполнили чмокающие звуки соприкосновений влажных горячих губ. Крепко сжав Лили в своих объятиях, Блейд мягко опрокинул её на спину, нависая сверху и держась на одной руке, чтобы не придавить любовницу. Женщина шумно вдохнула между поцелуями и развела согнутые в коленях ноги, приглашая хозяина устроиться между ними, что блондин тут же и сделал, прижимаясь пахом к лобку Лили. Из-за движений между их телами создавалось трение, которое особенно сильно ощущалось в области промежности и просто сводило Лили с ума.

Вновь шумно вдохнув, втянув воздух с почти стоном, она слегка выгнулась и открыла глаза, затуманенным блестящим от возбуждения взглядом смотря на Блейда. А блондин, напротив, был слишком спокоен, и в его глазах читалась даже немного насмешка, на что Лили совершенно не обратила внимания. Прикрыв глаза, женщина потянулась к парню руками, обвивая его шею и притягивая к себе. На губах блондина мелькнула лёгкая усмешка, и он покорно опустился, вновь припадая к губам домработницы властным поцелуем, но достаточно быстро отстраняясь.

Сев между разведенных ног Лили, Блейд рванул её спальную маечку наверх, едва не разрывая на части. Эта прелюдия ему надоела. Сейчас ему не хотелось долгих ласк и томления, хотелось просто завладеть очередным согласным на всё телом.

Сорвав с Лили майку и, не глядя, отбросив её на пол, Блейд самостоятельно снял с себя рубашку, не смотря на Лили, но боковым зрением замечая то, с каким упоением и восхищением женщина смотрела на его оголившийся торс. Это льстило, впрочем, как и всегда, потому и особых эмоций такое восхищение в глазах домработницы не вызывало.

Не спеша, Блейд начал расстегивать ремень на своих джинсах и сами джинсы, достаточно быстро расправляясь с ними и отправляя на пол. Лили некоторое время наблюдала за тем, как блондин раздевался, затем тоже начала снимать с себя одежду, из которой на ней остались только трусики и спальные шортики. Оставшись полностью обнажённой, женщина привстала, опираясь на локти, продолжая держать бёдра бесстыдно разведенными и наблюдать за парнем.

Ей казалось, будто её движения стали слишком медленными, словно её тело превратилось в тёплый воск. Поднявшись, она подползла к Блейду и, встав перед ним на колени, тягуче поцеловала, поглаживая по щеке ладонью одной руки, а второй рукой спускаясь по его спине, изучая лопатки и развитые мышцы.

Они вновь упали, сплетаясь на этот раз голыми телами, сплавляясь разгоряченной кожей. Лили в нетерпении двинула бёдрами, приподнимая их и показывая, что готова к большему, что жаждет этого.

- Чёрт, - выдохнул Блейд, разрывая поцелуй и приподнимаясь на вытянутых руках.

- В чём дело? – не слушающимся языком произнесла Лили.

- Презерватив, у меня его с собой нет.

- Ничего страшного, - улыбнулась женщина, вновь оплетая руками шею блондина и притягивая его к себе. – Я пью таблетки.

Блейд вопросительно взглянул на домработницу. Ему показалось несколько странным то, что разведенная женщина пьёт противозачаточные. Но, с другой стороны, он никогда особо не интересовался личной жизнью Лили и потому не мог с уверенностью утверждать, что у неё нет любовника. Именно поэтому удивление его не продлилось долго и, вновь опустившись на тело любовницы, он поцеловал её, соскальзывая губами на её щёку и, крепко накрыв её бёдра ладонями, сжав их, вошёл в неё.

Лили тихо простонала, не размыкая губ и прикрывая глаза, слегка поддаваясь навстречу блондину. Не желая медлить и ждать, Блейд начал двигаться, сразу избирая чёткий и частый ритм. Их бёдра сталкивались с характерными хлопками, Лили шумно и жарко вздыхала, подаваясь бёдрами вперёд, встречая каждый толчок и жадно принимая его в свою глубину.

Она не открывала глаз, плавясь от одной мысли о том, что сейчас с ней Блейд и что его член у неё внутри, так идеально заполняет, доставляя невыносимое наслаждение. Лили никогда не жаловалась на недостаток удовольствия в постели с мужем и с другими любовниками, но так бывало только с ним, с Блейдом. Только с ним она забывала себя и, отключив голову, бросалась в омут наслаждения и страсти. И в этом не было ничего удивительного. Легко броситься в омут чертей удовольствия, отдаваясь их правителю – самому обаятельному дьяволу.

Вздохнув, Лили простонала-проскулила сквозь зубы, жмуря глаза и выгибаясь, сжимая в кулаках простынь, комкая её и стягивая с кровати. Ощущая всё более частые движения в своей глубине, женщина выгибалась и стонала, в конце концов, не выдерживая и забываясь, судорожно хватаясь одной рукой за плечо Блейда, впиваясь в него недлинными квадратными ноготками.

Она с трудом заставила себя убрать руку, остатками темнеющего от наслаждения разума понимая, что не следует царапаться. Вновь сжав в кулаке простынку, Лили до судорог пальцев вцепилась в неё, потому что наслаждение стало совсем острым и нестерпимым. Она с трудом удерживалась от того, чтобы не закричать во весь голос, потому сжимала зубы и скулила сквозь них, жмурясь до искр под закрытыми веками.

- Ты самый лучший, Блейд, - едва слышно прошептала Лили на сбитом вдохе и, приняв в себе ещё два мощных толчка, кончила, содрогаясь от наслаждения.

Видя эмоции острого удовольствия на лице женщины, и чувствуя то, как судорожно сжимаются её внутренние мышцы вокруг его огненного органа, Блейд ещё больше ускорился, начиная невозможно часто и мощно врываться в обмякшее тело продолжающей стонать любовницы и кончая примерно через минуту.

Он продолжал двигаться до последней вспышки наслаждения, которое получилось несколько смазанным, крепко сжимая в своих объятиях Лили, полностью придавив её своим весом к кровати. Но ей это даже нравилось, так приятно оказаться в сильных и властных руках, пусть даже на столь короткий срок.

Когда оргазм отпустил его, Блейд покинул тело Лили, садясь рядом с ней и переводя дыхание. Немного придя в себя, женщина тоже села, смотря на своего обворожительного начальника-любовника. Он был так прекрасен сейчас: волосы растрёпаны, кожа блестит испариной в неярком свете, проникающем в так и оставшуюся открытой дверь, глаза тёмные, блестящие, гипнотизирующие…

Больше всего в жизни Лили хотелось сейчас прижать этого парня к себе, ещё чуть-чуть насладиться его теплом и непередаваемой энергетикой. И, позволив себе это, она подсела к блондину, проводя ладонью по его плечу и попытавшись обнять. Но Блейд не позволил ей этого, перехватывая её запястья и мягко отстраняя от себя.

- Я не люблю всех этих нежностей, - произнёс блондин.

Встав, он подобрал свою одежду и, быстро одевшись, добавил:

- Извини, - после чего сразу же покинул комнату домработницы.

Лили ещё несколько минут стояла на коленях, непонимающе смотря на закрытую дверь, словно ожидая, что Блейд вернётся. Но этого ждать было глупо, и она это знала. Она не ждала его, не думала, что эта их близость или любая другая из прошлого приведёт к чему-то серьёзному, как-то изменит их отношения. В этом была особая прелесть Блейда – он умел чётко разделять личные и рабочие отношения. И, в отличие от многих, он не боялся их смешивать, а просто считал, что работа – это работа, а тот приятный бонус, который может случиться ночью или в любое другое время – никак не влияет и не должен повлиять на их дальнейшие отношения. Каждый день Блейд и Лили существовали в системе «начальник-подчинённая», а в такие моменты, как случилось только что, они были просто мужчиной и женщиной. Эти понятия не следовало путать, и Блейд их не путал, оставляя интим за закрытой дверью в измятой постели и совершенно спокойно продолжая поддерживать рабочие отношения со своей любовницей.

Вздохнув, женщина подобрала свою одежду, но надела лишь шортики, а майка так и осталась лежать у неё на коленях. Она смотрела на дверь, пытаясь убедить себя, что нужно вновь лечь спать, потому что завтра утром рано вставать и вновь браться за поддержание порядка в доме Блейда. Она действительно чувствовала усталость и некоторую сонливость, но полноценный сон обещал прийти очень не скоро.

Лили продолжала смотреть на светлый прямоугольник двери и не могла перестать думать о блондине, который скрылся за ней. А ещё на задворках её сознания вилась мысль о том, что она ведь соврала и никакие таблетки она не пила и уже давно, что свидетельствовало о том, что секс их на самом деле был не защищенным. Но Лили не беспокоилась о том, что может забеременеть после этой случайной и, по сути, никому толком не нужной близости. Сейчас было как раз то время месяца, когда забеременеть практически невозможно.

Потому бояться Лили сильно не приходилось из-за возможной беременности. Но даже в том случае, если её организм даст сбой и это всё-таки произойдёт, это не будет страшным. Лили давно хотела родить ребёнка, вот только лет до двадцати семи на него не было времени и средств, а потом как-то не получалось. А после развода и нескольких неудачных романов женщина и вовсе отчаялась и начала думать, что детей у неё никогда не будет, ведь время идёт…

Именно поэтому забеременеть сейчас, от Блейда, казалось далеко не самым страшным исходом, а даже самым лучшим. Блейд был красив, здоров, обладал всеми физическими характеристиками для идеального отца. И, если не говорить ему о том, что малыш или малышка от него, то можно было стать счастливой матерью прекрасного ребёнка.

Но в том, что это случится, Лили сильно сомневалась, потому не стала даже думать о такой возможности и, устроившись на боку, закрыла глаза, надеясь уснуть, потому что спать осталось немногим больше четырёх часов.

Глава 34

Дано всего лишь 24 часа,

Чтобы довести все дела до конца,

Загладить вину....

Его глаза сказали все это.

Яначинаюпадать,

Итишинаоглушаетменя,

Головаидёткругом...

Нет времени сидеть, сложа руки.

Хочетсяпросто

Бежатьбезоглядки.

Говорят: Будь осторожна,

Не надейся, что всё уладится само собой.

И теперь я живу одним днём...

Jem, 24©

Блейд остановился перед дверью в темницу Евы и, достав ключ, вставил его в замок. Увидев начальника, охранники поспешили отойти от двери и встать в стороне, чтобы не стать свидетелями его разговора с пленницей. Они хорошо помнили правила и умели им неукоснительно следовать.

Открыв дверь, и так и не взглянув на мужчин, блондин переступил порог камеры Евы, сразу же натыкаясь взглядом на саму «виновницу торжества», которая сидела в дальнем углу комнаты, демонстративно отвернув голову. Парень остановился, смотря на гордый профиль девушки, даже не сразу закрывая дверь, рискуя, ведь он уже успел убедиться в том, что мятежный дух в груди Евы не только не ослаб с годами, но и стал только сильнее.

Бесшумно закрыв дверь, парень прошёл вперёд, останавливаясь на середине комнаты, внимательно и изучающе смотря на пленницу, буквально впившись взглядом в её плоть. Но, хоть Ева и чувствовала эти «укусы», но они не трогали её, не смущали, она настроилась на борьбу и собиралась быть верной себе до последнего.

- Пришёл наконец-то… - произнесла девушка, поджимая губы и, быстро взглянув на Блейда, вновь отвернулась.

Но даже за эту секунду блондин успел увидеть, сколько негодования плескалось в потемневших от этих эмоций зелёных глазах девушки. Хмыкнув, парень сделал ещё несколько шагов вперёд, останавливаясь в двух метрах от пленницы.

- А я уже думал, что ты не заговоришь со мной, - произнёс Блейд, продолжая неотрывно смотреть на Еву. – И это меня удивляло и даже расстраивало, потому что вчера ты так бойко требовала моего внимания, и до этого тоже, а сегодня вдруг сникла.

- Я рада, если это так, - спокойно, но ядовито ответила девушка, продолжая смотреть в сторону, - если я смогла тебя расстроить. Но, увы, я на сто процентов уверена, что это не так. Потому что для того, чтобы расстроиться, нужно уметь чувствовать.

- А я не умею этого, Ева? – поинтересовался блондин, складывая руки на груди и слегка склоняя голову набок.

Он с интересом наблюдал за пленницей и ждал её ответа, удивляясь про себя её безрассудной смелости, самоуверенности, упрямству. Только она позволяла себе подобные высказывания в его адрес, Блейд отметил это ещё тогда, четыре года назад. И это казалось очень интересным, в некоторой мере привлекательным, потому что дёргающуюся в стальных челюстях жертву втрое приятнее рвать на куски.

- А ты хочешь сказать, что умеешь? – спросила Ева и с каким-то странным вызовом посмотрела Блейду в глаза.

Как жертва может позволить себе вызов в адрес пленителя – вопрос…

- Почему ты всё время отвечаешь вопросом на вопрос?

- А ты не заметила, что прямо сейчас поступаешь так же?

- Это игра такая: «Кто сможет придумать больше вопросов?»?

- А ты бы сыграла в неё?

Блейд невольно вспомнил этот эпизод их первого «сожительства» под одной крышей. Как же тогда всё было просто… Майкл был жив, Ева не совершала страшных ошибок, а сам Блейд…

Блондин слегка нахмурился, не понимая, к чему вспомнил этот глупый момент. Он не имел никакого смысла, впрочем, как и всё остальное прошлое. Окончательно отогнав от себя наваждение воспоминаний, и, вернувшись в настоящий момент, парень слегка запрокинул голову, свысока смотря на пленницу, прищуриваясь.

- Умею не хуже тебя… - холодно произнёс Блейд, медленно обходя пленницу и вставая перед ней, чтобы она его видела. Тон его голоса был ровным, но сочился ядом.

Ева едва заметно вздрогнула, нахмурилась, продолжая не смотреть на парня.

«Какое право он имеет сравнивать меня с собой? – горько подумала девушка, не подавая виду, что слова Блейда задели её. – Кем он, вообще, себя возомнил?».

- Богом, - ответил внутренний голос, голос памяти, забыв, что его не спрашивали. – Разве не помнишь?

Ева поджала губы и вздохнула, игнорируя слова внутреннего едкого критика и пытаясь сделать так, чтобы не захотелось задуматься над ними и нырнуть с головой в омут прошлого. Она от грязи этого болота и так ещё не до конца отмылась…

- Так, ты мне не ответила, неужели ты, Ева, думаешь, что ты лучше меня?

Девушка, аж, поперхнулась воздухом от такого заявления Блейда. Открыв от эмоций рот и не находя сразу слов для ответа, она повернулась к парню, награждая его полным ненависти и презрения взглядом. Но в ответ на эту тьму в зелёных омутах блондин лишь усмехнулся, приподнимая уголок губ.

«Он смеётся над тобой, Ева, - пыталась вразумить себя девушка и остудить собственный пыл. – Не ведись. Не иди у него на поводу…».

- А ты сам как думаешь? – более или менее совладав с эмоциями, спросила девушка, складывая руки на груди и поворачиваясь к блондину всем корпусом. – Ты не раз говорил, что я умна, но и ты, насколько я помню, не глуп, сможешь ответить на этот вопрос.

- Ещё немного и я уверюсь в том, что ошибался по поводу твоего ума, - холодно ответил Блейд, поджимая губы.

- Почему же? – снова этот вызов во взгляде.

«Нет, она не понимает», - подумал блондин, вздыхая.

- А как ты думаешь, Ева, почему ты здесь? – прищурившись, спросил Блейд, вновь впиваясь в пленницу взглядом потемневших глаз.

- Я хотела спросить тебя о том же, - поджала губы девушка. – Почему я здесь?

Она помолчала несколько секунд и добавила громче и звучнее:

- И зачем ты убил Артура?!

Блейд слегка выгнул бровь, вопросительно смотря на негодующую девушку, которая задыхалась от собственных слишком жгучих эмоций и потому тяжело дышала, её грудь высоко вздымалась.

- А почему ты уверена, что это сделал я? – в своей обычной манере, вопросом на вопрос ответил парень, тоже складывая руки на груди.

- Не валяй дурака! – словно забыв, что она совсем не в том положении, чтобы повышать голос, закричала Ева. – Это сделал ты! И я это прекрасно знаю! Но, зачем ты это сделал, понять не могу. Неужели, тебе настолько наплевать на то, кого лишать жизни?! Как можно быть таким бесчувственным уродом?!

Блейд даже слегка опешил от столь гневной тирады пленницы, но вида не подал, даже бровью не повёл. Не спеша отвечать ни на один из заданных вопросов, парень подошёл ближе к Еве, вставая прямо перед ней, накрывая её своей тенью.

- Если ты так уверена, что это я, то почему ты позволяешь себе так себя вести? Не боишься последовать за возлюбленным, Ева? – спокойно спросил парень.

Ева смотрела на него снизу, сверкая гневным взглядом. Она вся была напряжена, словно сплошной клубок нервов и прижималась спиной к стене, вжимаясь в неё лопатками, что создавало некоторые трудности – если ей придётся бежать, то бежать ей будет просто некуда.

Девушка сидела около минуты, буравя Блейда взглядом, словно желая испепелить, но блондин не поддавался, взгляд Евы совсем не трогал его и не коробил. Глубоко вдохнув и выдохнув, она произнесла, смотря при этом парню прямо в глаза:

- А ты не боишься, что мы с тобой поменяемся местами?

- А хватит сил? – с лёгкой насмешкой поинтересовался блондин, не разрывая их напряженного жгучего зрительного контакта, который мог испепелить и уничтожить любого, но ни парня, ни девушки не мог сломать.

- Я могу убить тебя, - спокойно, слишком серьёзно ответила Ева, смотря Блейду в самую душу и видя там, на дне зрачков, лишь темноту.

Хмыкнув в ответ, блондин резко опустился на корточки перед пленницей и схватил её за руку, заламывая её. Шикнув от боли, которая разлилась по конечности от кончиков пальцев до плечевого сустава, девушка покорно склонилась вперёд, следуя за рукой Блейда, не успевая даже подумать, просто на уровне инстинкта пытаясь сделать так, чтобы не было так больно.

Продолжая медленно усиливать давление, блондин добился того, чтобы Ева склонилась совсем низко, а, затем, окончательно заломил ей правую руку за спину, толкая и утыкая лицом в пол. Девушка морщилась от боли, от которой слезились глаза, и пыталась как-то дать отпор, но попытки её борьбы были слишком слабыми и незаметными, потому что каждое, даже самое мимолётное движение, отзывалось острой разъедающей болью в руке.

- И как же ты убьёшь меня, Ева, находясь в таком положении? - слишком буднично и спокойно, словно издеваясь над пленницей, произнёс парень.

- Когда-нибудь же ты меня отпустишь… - произнесла Ева и шикнула от боли. – Или ты мне руки сломаешь, чтобы…

Договорить девушка не успела, потому что Блейд резко перевернул её, укладывая на спину и придавливая за плечо к прохладному полу. Глаза Евы в удивлении распахнулись, она хотела ударить мучителя, она должна была это сделать и имела возможность, но не смогла. Слишком странно и пронзительно смотрел на неё сейчас блондин, слишком тёмным и жутким был его взгляд. Ева понимала, что нужно бороться, но тело временно отказало ей, отказываясь слушать команды мозга. Она только и могла, что лежать и неотрывно смотреть в слишком страшные янтарные глаза, которые казались сейчас чёрными и ледяными.

- Не советую так делать, Ева, - невероятно ледяным, умертвляющим тоном произнёс блондин, смотря пленнице в глаза. – Я действительно могу сделать тебе больно, очень больно.

- Зачем ты… - попыталась спросить девушка, но вновь не успела договорить, потому что Блейд вновь резко дёрнул её и так ноющую руку, выбивая ей плечевой сустав.

Ева вскрикнула от боли, тут же сжимая зубы, шипя и жмурясь от острой боли, и схватилась за вибрирующее болью плечо.

- Что ты…

И вновь договорить она не успела, потому что Блейд ударил её по лицу, в левую щёку, задевая ударом и губы. Девушка упала набок, как раз на пылающее огнём плечо, отчего у неё перед глазами потемнело от боли. Больно было безумно, а ещё безумнее было страшно, потому что она не ожидала, что Блейд будет бить её, что он перейдёт эту страшную черту. Порка, которой блондин наказывал её до этого, была болезненна и унизительна, но она не могла убить её, не могла смертельно навредить. До этого всё было похоже на, пусть извращённую, но, всё же, игру. Теперь же всё вдруг стало намного серьёзнее. Теперь Ева вновь не знала, как ей быть, потому что Блейд изменился, отныне он вёл себя с ней совершенно иначе, а понять этого она вовремя не смогла.

Шокировано смотря на мучителя, Ева села, медленно поднимая здоровую руку и утирая несколько капель крови с разбитой губы. Она смотрела на Блейда и не узнавала его. Она считала его убийцей, она считала его исчадием ада, но, чёрт побери, при этом она парадоксально верила в то, что в нём есть что-то хорошее! Она запрещала себе в это верить, она запрещала себе думать о нём, но эти мысли всё равно, пусть изредка, но просачивались в её сознание.

Блейд хороший. Неужели она ошибалась? Жестоко ошибалась.

Проклиная блондина, в чьи «объятия» вновь угодила, проклиная и себя за мягкосердечность, девушка вновь утёрла кровь с губ и, с ненавистью и презрением взглянув на парня, произнесла:

- А я так надеялась, что ты сгоришь в аду. Как так получилось, что ты остался жив?

Слова её сочились таким ядом, что могли запросто убить. Но, казалось, токсин этот травил лишь саму Еву. Она вкладывала в свои слова, в свой взгляд столько ненависти, сколько только могла найти в себе, не показывая виду о том, как ей на самом деле горько и страшно сейчас.

- Всё просто, - спокойно ответил Блейд, слегка пожимая плечами. – Я и не собирался умирать.

- А как же справка о твоей смерти? Как же рапорт о попытке побега?

- Ах, это… - произнес блондин, усмехаясь. – Конечно, Ева, я же забыл, что ты веришь только фактам. Вот только ты забываешь о том, что факты легко можно подделать.

- Как тебе это удалось? Как ты смог выйти из тюрьмы?

- А зачем тебе это? – без тени подозрений спросил Блейд, он просто не видел смысла в том, чтобы рассказывать пленнице всю эту долгую историю. Может быть, потом, но не сейчас.

- Хочу знать, кого проклинать за то, что я снова здесь, - практически прошипела Ева.

- Нужен козёл отпущения?

- Просто хочу знать имя того идиота, который решился помочь выйти на свободу такому психу, как ты.

- Имени его я тебе не скажу, оно тебе не нужно, а вот показать того, из-за кого ты здесь, могу.

Девушка напряжённо посмотрела на Блейда, ей слабо верилось в то, что он действительно покажет ей виновника её кошмара. Но блондин достал из кармана мобильный телефон и, что-то нажав там, повернул его экраном к Еве, демонстрируя его ей.

Девушка нахмурилась, не понимая, что она должна была увидеть, потому что на экране она видела лишь своё лицо, отражающееся во фронтальной камере. Несколько секунд она сидела, вглядываясь в экран, пытаясь понять смысл этого очередного странного действия блондина. И, когда до неё дошло, она в удивлении и неверии, тихом негодовании уставилась на Блейда.

Она просто не могла понять, зачем он над ней издевается, и что хочет всем этим сказать.

- Ты хочешь сказать, что это я сама виновата в том, что я здесь? – стараясь говорить спокойно, спросила Ева, но голос её дрожал, буквально вибрировал.

Она выжидающе смотрела на блондина, но тот не ответил, лишь пожал плечами.

- Хватит! – крикнула Ева, забыв о боли и о том, что она может усилиться, если она не будет сдерживать себя. – Прекрати говорить загадками! Прекрати недоговаривать! Блейд, почему я здесь?! Чёрт, просто ответь мне!

Парень слегка улыбнулся уголками губ. Ему так понравилось слышать свои имя, произнесённое срывающимся криком, из уст Евы.

«Мне определённо нравится, как ты кричишь…», - подумал блондин, с наслаждением наблюдая за игрой тяжёлых бурлящих эмоций на лице пленницы, за тем, как раздувались от гнева её ноздри и алели окровавленные губы.

Не слыша дальнейшие крики пленницы, не видя смысла в том, чтобы слушать, Блейд протянул руку, касаясь кончиками пальцев щеки девушки, на которой розовёл след от размазанной крови и уже начал наливаться синяк. Ева замерла от такого странного действия похитителя, замолкая.

- Чего же ты замолчала, Ева? – поинтересовался блондин.

- Убери от меня руки, - процедила, практически прорычала девушка, ощетиниваясь, как волчица.

«Глупый кролик», - подумал Блейд, резко придвигаясь к пленнице и, больно сжав её подбородок, произнёс:

- А раньше тебе нравилось, когда я к тебе прикасался.

- Я врала, - прошипела девушка, продолжая ощущать прикосновения мучителя и морщась от того, как сильно он сжимал её подбородок.

- Нет, не врала, - спокойно отрезал Блейд.

- Убери от меня руки! – выкрикнула Ева, не выдерживая более такого тесного контакта с похитителем, и ударила его по руке, которой он держал её.

Лицо Блейда вмиг потеряло оттенки игры и вновь стало холодным, безразличным. Он убрал руку, как и требовала пленница, но в следующую секунду вновь ударил её по лицу, попадая чуть выше, чем в предыдущий раз. Девушка вновь упала от силы удара, в голове загудело, а из глаз против её воли брызнули слёзы, которые она тотчас стёрла, надеясь скрыть их от всевидящего взгляда блондина.

- А говорил, что никогда не опустишься до того, чтобы ударить женщину, - сказала Ева, садясь и утирая кровь с губ. Она пыталась произнести эти слова язвительно, едко, но получилось как-то горько.

Подойдя к пленнице, Блейд наклонился к ней, упираясь ладонями в колени, и произнёс:

- Ради тебя я изменился. Гордись.

Сказав это, блондин развернулся и ушёл, не спеша покинуть пленницу так быстро, как в прошлый раз, но всё равно делая это быстрее, чем Ева успела что-нибудь сказать ему вслед. У неё внутри сейчас было слишком много эмоций и слишком много слов, которые могли их выразить, чтобы смочь сложить их в логичное и понятное предложение и озвучить. Она просто продолжала сидеть, смотря на тяжёлую глухую дверь своей темницы, и совсем скоро почувствовала, как по щеке скатилась горячая горькая слезы, срываясь с подбородка и разбиваясь об каменный пол.

Блейд ушёл и больше не мог видеть её слабости, её эмоций, но Ева всё равно тут же стёрла солёные дорожки, размазывая их по лицу, стирая их следы и перемешивая с кровью, которая продолжала сочиться из разбитой губы.

Слёзы, которые Ева запретила себе, совсем скоро закончились, переставая проливаться за глазной край и оставаясь перекатываться горькой влагой по глазным яблокам. Она продолжала смотреть на закрытую дверь, потому что, в принципе, смотреть больше было и некуда, и потому, что она вновь оказалась перед лицом неизвестности. Получалось, что она знала своего похитителя, но, в то же время, и нет. Блейд изменился…

«Или всегда был таким, - подумала девушка, - а со мной, почему-то, просто вёл себя иначе».

Вздохнув и шмыгнув носом, Ева переключилась на своё травмированное плечо, осторожно касаясь его и пытаясь понять, насколько всё плохо. Чуть надавив, девушка тут же зашипела от боли, морщась. Нащупав смещение, девушка огляделась, думая над тем, как ей вправить себе вывихнутый сустав на место. Она помнила, как процедуру вправления проводил врач, когда она столкнулась с этой же проблемой, травмировав руку на службе, и помнила курсы по медицине и первой помощи. Оставалось только собраться с силами, настроиться на ужасную боль и придумать, как сделать это самостоятельно.

Её даже посетила мысль о том, чтобы подождать возвращения Блейда и попросить его о помощи, но мысль эту девушка от себя тут же погнала. Едва ли он будет помогать ей избавляться от боли и предотвращать атрофию руки, если сам же причинил ей эту травму.

Сжав зубы, девушка приняла наиболее подходящую позу для процедуры вправления и одним точным движением вернула сустав на место. Глухие каменные стены подвала оглушил её дикий крик, от боли онемела вся верхняя часть туловища, но уже через минуту она начала отступать, показывая, что Ева всё сделала правильно.

Съехав вниз по стене, девушка уткнулась лицом в собственные колени и всё-таки расплакалась. Плакать от боли физической казалось не так стыдно, солдаты на войне тоже плачут, потому Ева позволила себе эту слабость, обнимая колени одной рукой и стараясь не тревожить вторую, травмированную.

Глава 35

Совершенный от природы, вечный идеал во всём...

Как раз то, что нам и нужно –

Побольше лжи об этом мире,

Которого никогда не было и никогда не будет!

Тебе не стыдно меня совсем не замечать?

Знаешь, в этот раз ты обвёл всех вокруг пальца...

Evanescence, Everybody’s fool©

Перед Евой открыли двери её темницы и, как обычно, под руки ввели внутрь. После этого охранники, молча, как и всегда, покинули помещение. Сегодня привычный распорядок дня девушки слегка изменился, как и до этого, к ней пришли Эб, Удо и Лили, но в душ её повели мужчины, а домработница осталась в её камере. Ева не стала спрашивать, зачем, впрочем, у неё и не было времени на вопросы. Её радовал хотя бы тот факт, что охранники не сопровождали её в ванной, а остались стоять под дверью. Наконец-то помыться в одиночестве было приятно, удручал лишь тот факт, что, рано или поздно, ей придётся покинуть душевую кабину и переступить порог ванной комнаты, где её вновь встретят «сторожевые псы» Блейда и проведут её в её темницу.

Можно было попробовать растянуть мытьё на час или два, в полной мере насладиться одиночеством и комфортом, но что-то подсказывало Еве, что, в таком случае, охрана Блейда просто беспардонно вломиться к ней в душ и, приказав одеться, потащит обратно в «карцер». Да и не привыкла девушка часы проводить в душе… Потому решила ограничиться стандартным временем и вернуться к мужчинам, сторожившим дверь, награждая их уничтожающим взглядом. Но и Эбу, и Удо было плевать на ненависть и презрение в глазах Евы. Что она может им сделать? Для них она была лишь очередной работой.

Вновь оказавшись в своей камере, девушка вздохнула и огляделась, сразу же натыкаясь взглядом на Лили, которая продолжала убираться – мыть пол, вооружившись шваброй. Столь тщательная уборка в подобном месте выглядела неуместно и крайне странно. Остановив свой взгляд на женщине, Ева начала наблюдать за её работой.

Очередной раз откинув с лица пряди волос, которые выбились из низкого и уже почти распавшегося пучка, Лили заметила пристальный взгляд Евы. Она, вообще, только сейчас заметила присутствие пленницы, даже не услышав, как её привели, до того она была погружена в свои мысли и сосредоточена на уборке.

- Извини, - произнесла домработница, разгибаясь и временно отрываясь от мытья пола. – Я не успела закончить до твоего возвращения.

Ева вопросительно и удивлённо взглянула на женщину. Всё это походило на театр абсурда: она пленница, но перед ней извиняются за то, что не успели закончить с уборкой до её возвращения в камеру.

«Впрочем, - подумала девушка, - от Блейда и его «царства» ничего иного ожидать и не приходится. Вот только я не могу понять, почему он не боится посвящать в свою тайну стольких людей? В прошлый раз, помнится мне, он был намного осторожнее…».

Вынырнув из раздумий, Ева вскинула голову, с опозданием отвечая на слова домработницы:

- Сомневаюсь, что я здесь в том положении, чтобы у меня было уместно просить прощения и бояться, что мне может что-то не понравиться.

Лили не знала, что на это ответить, потому просто пожала плечами, слегка улыбнувшись, и вернулась к уборке.

- Если ты не против, я сейчас быстро закончу и уйду, - произнесла женщина, смотря в пол, который начищала.

- А моё мнение здесь что-то значит? – поинтересовалась Ева, делая несколько шагов в сторону домработницы.

- Думаю, да, - словно не понимая смысла слов пленницы, ответила Лили. – Если ты пожелаешь остаться в одиночестве, я не буду тебе надоедать и уйду.

«Жаль, что Блейд не такой сговорчивый и уступчивый…» - подумала Ева, вздыхая и прикрывая глаза.

Ей самой тут же стало смешно от своих же мыслей: «Блейд» и «уступчивость» были понятиями из совершенно разных вселенных, и едва ли они когда-нибудь смогут пересечься.

«Но, ведь когда-то он уступил мне, - продолжила мысль Ева, вспоминая последнюю ночь в «ледяном замке» блондина и свои слова о любви, свою просьбу остаться с ней той ночью. И ведь Блейд согласился… - А чего ты ожидала, Ева? – спросила саму себя девушка, поджимая губы и выныривая из слишком непонятно окрашенных воспоминаний. – Ты ему предложила себя, чуть ли не умоляя себя взять, редкий мужчина бы отказался от такого подарка. Но, тем не менее, это не помешало ему всё равно остаться невероятно бдительным и разрушить твой план. А потом ещё и нож под рёбра воткнуть…».

Девушка невольно потянулась к левому подреберью, касаясь кончиками пальцев того места, где под майкой скрывался шрам от проникающего ножевого ранения, который побледнел со временем, но всё равно продолжал оставаться с ней, напоминая о той страшной и странной ночи, когда она побывала и жертвой, и палачом, и немного счастливой. Впрочем, эта память и без метки, в виде рубца на светлой коже, не давала о себе забыть и возвращалась днями и ночами, во сне, настойчивым криком не то сердца, не то подсознания: «Блейд!». Дошло до того, что это имя в сознании Евы прочно срослось с именем сатаны, а шрам под рёбрами стал чем-то, вроде метки, которую дьявол ставит тем, кто ему задолжал, чтобы не забыли о том, что за всё в этой жизни нужно платить.

«Господи, какой бред! – мысленно воскликнула Ева, морщась и не понимая, с чего её вдруг понесло в философию и эзотерику. Хотя, доля смысла в мыслях о «метке дьявола» была… - Да, - вздохнула девушка, прикрывая глаза, - как видно, слишком часто я повторяла про себя его имя, надеясь забыть и вырвать из памяти, вот и призвала своего личного дьявола вновь в свою жизнь…».

Оставив размышления на потом, когда она вновь будет одна и делать ей будет больше нечего, кроме как думать, Ева подошла к Лили, вставая сбоку от неё и чуть позади.

- Ты что-то хочешь, Ева? – участливо спросила Лили, бегло обернувшись через плечо и вновь возвращаясь к полу.

«Свободы, - ответила про себя девушка. – Интересно, - она слегка прищурилась, смотря в затылок женщины, - а Лили может мне её дать?».

Вздохнув, Ева приняла несчастный и жалостливый вид и, обойдя Лили, ответила:

- Мне бы хотелось понять, почему я здесь.

Она опустила глаза, идеально играя роль невиновной жертвы, даже, возможно, несколько переигрывая. Но Лили ни театральным, ни кинокритиком не была и кричать, как Станиславский, «Не верю!» не умела.

Женщина подняла глаза, немного напряжённо смотря на пленницу начальника-господина, на каком-то бессознательном уровне чувствуя, что разговор с ней может закончиться плохо, что не следует вступать с ней в искренний диалог.

Лили поставила швабру, опираясь на неё, как на трость, и ответила:

- Я не знаю, почему ты здесь. И, наверное, не хочу знать.

- Разве тебе не интересно, почему Блейд держит меня здесь? – играя настолько хорошо, что сама поверила и едва не расплакалась, спросила Ева, так искренне смотря на домработницу.

Она помолчала несколько секунд и добавила, подливая масла в огонь, пытаясь осторожно заставить прислугу задуматься:

- Или я не первая, кто так «гостит» здесь? Лили, я понимаю, что тебе плевать на меня и на мою жизнь, а за Блейдом ты пойдёшь в любое пекло, но я просто хочу знать…

Пленница опустила взгляд и слегка отвернулась, словно ей тяжело было говорить. Лили неотрывно смотрела на неё, в её глазах больше не было светлого позитива, обычного простодушия, в них зародились непонимание и страх. Слова пленницы пугали и, отчего-то, Лили безумно хотелось просто развернуться и уйти, чтобы не разговаривать больше с этой девушкой. Верно, на каком-то глубинном уровне она чувствовала, что Ева может сказать нечто, что разрушит идеальный образ Блейда в её сознании, и противилась этому.

- Чего ты добиваешься, Ева? – спросила Лили, произнося это достаточно жёстко.

- Я ничего не добиваюсь, я просто хочу понять, за что меня истязают! – повысила голос Ева. – Насколько я поняла, ты приближена к Блейду, потому что он присылает именно тебя ко мне, а, значит, ты должна быть осведомлена о его планах.

«Если бы, - подумала Лили. – Я даже о его прошлом и настоящем ничего толком не знаю, не то, чтобы пытаться заглянуть в его будущее и то, чего он желает».

- Я ничего не знаю, Ева, - ответила женщина, забирая швабру и моющие средства и делая шаг в сторону двери.

- Ты уже уходишь?

- Да, мне нужно готовить завтрак.

- Сейчас утро?

Такой глупый вопрос, но для Евы он был более, чем логичным, она была в доме Блейда уже неделю и все эти дни она не знала о том, день ли сейчас или ночь. Она просто спала, когда получалось заснуть, и постепенно начинала забывать, как выглядит солнечный свет, потому что в подвале окна не предусмотрены.

- Да, утро… - не очень уверенно ответила Лили, непонимающе смотря на Еву. – А в чём дело?

- Ни в чём, - вздохнула девушка и отошла к стене, садясь и прислоняясь к ней спиной. – Просто, я совершенно потеряла счёт времени…

Она помолчала немного, затем подняла взгляд, смотря на Лили и обращаясь к ней:

- А который сейчас час?

Поставив швабру к стене, женщина взглянула на маленькие часики на запястье, отвечая:

- Десять часов сорок три минуты.

- Утра? – на всякий случай уточнила Ева.

- Да, - вновь как-то неуверенно ответила Лили, непонимающе смотря на пленницу, которая сыпала самыми разными вопросами. Казалось, что она просто пытается сделать всё, чтобы женщина не ушла.

«А что здесь удивительного? – подумала домработница. – Она целыми днями сидит здесь, одна, понятное дело, что она будет хотеть поговорить».

- Ева, - мягко произнесла Лили, - я понимаю, что тебе одиноко и хочется поговорить, но мне действительно нужно идти. Я скоро вернусь и принесу тебе завтрак. И, если Блейд разрешит, то побуду с тобой.

«… если Блейд разрешит, - эхом отозвались в голове девушки слова домработницы. Она нахмурилась, думая: - Если Блейд разрешит, чёрт, с каких это пор он стал моим личным богом, чтобы решать, что со мной будет? Что он вообще о себе думает? Почему позволяет себе так обращаться со мной? И… не только со мной».

Ева невольно вспомнила Бони, со смерти которого всё началось, которого убил Блейд. И она была уверена, что этот парень был не единственной жертвой Блейда. Да, блондин ни разу не заговаривал с ней о других своих преступлениях, не подавал вида о том, что они были, сохраняя своё обычное загадочное спокойствие. Но Ева была в этом уверена, она это чувствовала. И это предположение было не пустым домыслом интуиции, а вполне обоснованным и логичным заключением. У Блейда не было причин, чтобы убивать Бонифация, а убивают просто так лишь те, для кого чужая жизнь ничего не значит, лишь те, кто делает это не в первый и не в последний раз. К тому же, Блейд слишком профессионально общался с ней, когда Ева приходила к нему ещё в роли полицейского, слишком искусно отводил от себя стрелки и переводил их на других. Значит, он сталкивался с такой ситуацией уже далеко не в первый раз и умел себя правильно вести, чтобы на него никто не смог подумать ничего плохого.

«Да, он действительно умеет произвести хорошее впечатление, - невольно признала Ева. – Даже я ему поверила. Хотя, мной двигала не доверчивость и профессиональная несостоятельность, а простая глупость. Я видела в нём не подозреваемого, а друга из прошлого, человека, который… был не безразличен мне. И именно поэтому я не сумела разглядеть в нём хладнокровного убийцу. Интересно, - она обернулась на дверь, совершенно забывая про Лили, которая всё ещё была с ней, - а он продолжает убивать? Скольких он убил? И смог бы Блейд действительно провести меня, не вмешайся Майкл и не принеси он те часы?».

Ева никогда не задумывалась о том дне, о той, по сути, случайности и глупости младшего Билоу, который невольно подставил старшего брата и едва не погубил её, Еву, заставил жизнь к ним ко всем повернуться спиной. А ведь, если бы Майкл не сделал этого, ничего бы этого не было.

«А что было бы?», - невольно подумала девушка, задаваясь вопросом, на который уже никто не был в силах ответить.

Она вынырнула из своих, внезапно напавших на неё, раздумий лишь тогда, когда услышала, как закрылась дверь. Лили ушла, оставив её в одиночества, но она обещала вернуться. А вернётся ли?

Увы, Ева ни в чём не могла быть уверена, она не могла строить планов и предположений, потому что, чтобы прогнозировать будущее, нужно было хоть чуть-чуть понимать настоящее. А девушка его не понимала. Она не понимала Блейда, который всегда был странным, но сейчас казался совсем законченным психом. Она не понимала своего положения и своей вины перед ним. А то, что иногда получалось осознать…

Домыслы о своей вине Ева гнала от себя прочь, потому что признать свою вину перед Блейдом означало признать тот факт, что она здесь действительно не просто так и что она заслужила всё, что он с ней делает. А ведь, если задуматься, да даже, если не задумываться, можно было легко понять, что именно она, Ева, стала тем, кто разрушил жизнь братьев, кто спутал планы Блейда и нарушил их, став причиной совершенно нелицеприятных для них последствий.

И от понимания этого становилось тошно. Если бы не она, то слишком многих плохих событий не произошли бы в жизни Блейда и Майкла, а, значит, она действительно была виновата и заслуживала всё, что делает с ней Блейд. Но, с другой стороны, если капнуть глубже, можно было с той же лёгкостью обвинить во всех бедах самого Блейда, ведь никто не просил его убивать, а, если бы он не убил, Ева бы не захотела его посадить. И не было бы всей этой жуткой свистопляски, которая потянула за собой слишком жуткие и отдаленные последствия!

Но едва ли у неё был шанс убедить Блейда в том, что только он один виноват в произошедшем. По всему было видно, что он не раскаивался в своих злодеяниях и, верно, вряд ли раскается в будущем. У этого парня был свой, лишь ему понятный мир, в котором правили его законы и все плясали под его дудку. Всё, что выбивалось из картины этого мира, блондин просто не признавал и уничтожал, если оно могло нанести вред его вселенной.

«А ведь правда, - подумала девушка, вновь садясь около стены, напротив двери, - он имеет полное право винить меня во всём случившемся, потому что я не захотела «танцевать под его музыку» и попыталась восстановить справедливость, что привело к тому, к чему привело. Получается… я действительно виновата? – она вновь посмотрела на прямоугольник стальной двери, словно ожидая, что сейчас в её темницу войдёт Блейд и скажет: «Да» или «Нет». – Получается, что так. Из-за меня Блейд оказался в тюрьме, из которой вышел только каким-то чудом. А Майкл…».

Девушка передёрнула плечами и обняла себя за плечи, отворачиваясь от двери, хмурясь, пытаясь сбежать от отвратительного чувства вины, что вдруг обрушилось на неё, и давящих эмоций. Да, самокритика всегда была одной из самых сильных сторон Евы…

Посидев так ещё несколько минут, девушка встала, начиная расхаживать взад-вперёд по комнате. Такая ходьба помогала немного отвлечься, в ней можно было сосредоточиться на шагах и на работе мышц и сбежать от мыслей, которые больно жалили и отвратительно гудели в голове.

Она даже не заметила, как пролетело время, и вернулась Лили. Домработница, как и обещала, принесла Еве завтрак, вот только есть девушке почему-то расхотелось. Только понимание того, что никто не может знать, когда она в следующий раз поест, заставило Еву взяться за завтрак и съесть его, запив после сладким чаем.

Когда она доела и отставила поднос с пустой посудой, взгляд Евы невольно упал на столовый нож, покоящийся на тарелке. Память услужливо подкинула картинки из прошлого. Как она долгие дни прятала такой же нож под матрасом. Как она заболтала Блейда и, усыпив его бдительность, попыталась нанести удар. Как её оружие ранило её же саму. Как она медленно истекала кровью, кривясь от боли и всё больше слабея, ожидая неотвратимого возвращения своего палача, который пообещал, что совсем скоро покончит с ней. Как надежда умерла в ней и вдруг резко воскресла, потому что у неё появился шанс. Как у неё едва не началась истерика, когда она поняла, что Майкл случайно захлопнул дверь и запер их. Как она решилась играть по-плохому. Как она удерживала в своих опасных объятиях этого странного парнишку и рычала на Блейда, требуя свободы. И как она внезапно осознала, что, чтобы спастись, ей нужно откупиться от собственной смерти кровью. Как рука сжала нож, блеснула сталь и фонтаном хлынула алая горячая кровь…

Ева зажмурилась и мотнула головой. Она ненавидела воспоминания о той ночи, но и никак не могла их забыть. Никогда она не боялась крови, даже в детстве не боялась, но те слишком кровавые предрассветные часы холодили душу каким-то животным жутким страхом. Слишком много крови на идеально-белых простынях «операционной»…

- Лили… - произнесла Ева, обращаясь к домработнице и не поднимая взгляда, но закончить не смогла.

Её прервала трель мобильного телефона женщины. Ответив и выслушав требования Блейда, Лили поспешила забрать поднос и покинуть пленницу. Ева провожала её взглядом до последнего момента, пока дверь не закрылась и она вновь не осталась в одиночестве.

Поднявшись по лестнице и выйдя в дом, Лили сразу же наткнулась на Блейда, который чёрной тенью расхаживал возле дверей подвала и, судя по всему, был крайне недоволен чем-то.

- Ты где была? – достаточно грубо и слишком звучно спросил блондин, останавливаясь и смотря на женщину исподлобья, впиваясь в неё взглядом.

- У Евы… Ну, ты же сам сказал, чтобы я отнесла ей завтрак?

Блейд ответил не сразу, вскидывая голову и медленно подходя к домработнице. Остановившись с ней практически вплотную, блондин смерил её непонятным взглядом с головы до ног и, вдруг сменив хладнокровие и спокойствие на гнев, буквально закричал ей в лицо, звучно ударяя ладонью по стене рядом с её головой:

- Тогда, какого чёрта ты берёшь с собой мобильный?!

Лили распахнула глаза и вжалась спиной в стену, немного сгибая колени, словно пытаясь стать меньше и незаметнее.

- Но я… я… - заикаясь, пыталась выговорить ответ женщина. – А что, нельзя?

- Ты знаешь, кто такая Ева? – вновь сменив тон на спокойный, поинтересовался блондин, вопросительно смотря на прислугу и продолжая стоять слишком близко.

- Она… Она… Нет, не знаю.

- Она очень умная, хитрая, а ещё она – полицейский. Из всего этого следует, что ей не составит особого труда скрутить тебя, дорогая Лили, и отнять мобильный. А потом позвонить куда-нибудь и сообщить о том, что её тут, видите ли, обижают.

- Она может напасть на меня? – шокировано спросила Лили, огромными глазами смотря на начальника.

- Может, легко может, - кивнул Блейд.

- Но я же… ничего ей не сделала? – словно не желая верить в услышанное, произнесла женщина.

- А ей плевать, - спокойно отрезал Блейд. – Она называет меня чудовищем, но сама является намного более страшным монстром, прячущимся под наружностью хрупкой девушки. Поверь мне, Лили, ей плевать, кто будет перед ней, если она захочет добиться своего и выйти отсюда. И, будь осторожна, она может и ножом пырнуть.

Лили ещё больше распахнула от шока глаза, слегка съезжая по стене вниз, потому что ноги перестали держать её. В её голове не укладывалось, что эта милая девушка может быть таким чудовищем, но Блейду она верила безоговорочно.

- За что? – выдохнула Лили.

- Ни за что, - пожал плечами Блейд, слегка отходя от женщины. – Просто, на тебя ей напасть проще всего, потому что Удо и Эб для неё слишком сильны, к тому же, у них оружие. А ты слабая женщина и драться не умеешь.

- Это же ужасно – нападать на того, кто слабее тебя! – воскликнула Лили, продолжая не верить своим ушам, но верить Блейду.

- Так в этом весь и смысл – если напасть на того, кто слабее тебя, появляется намного больше шансов на победу. А Еве действительно всё равно, кто перед ней, она и на совершенно безвинного и беззащитного может напасть.

Блейд сложил руки на груди и поджал губы, невольно вспоминая полные слёз и страха глаза Майкла, которого сжимала в своих опасных объятиях Ева, блеск лезвия ножа и слишком обильные потоки горячей крови.

Вернувшись в реальность, блондин подошёл к Лили, которая, казалось, вот-вот лишится чувств, мягко беря её за плечи и отводя чуть в сторону, усаживая на пуфик.

- Не переживай так, - слегка улыбнувшись, произнёс Блейд, проводя большим пальцем по щеке женщины, смотря ей в глаза. - Просто не бери больше с собой мобильный телефон, чтобы у Евы не было повода нападать на тебя.

- Может быть, мне больше не давать ей нож? – спросила Лили, поднимая голову и смотря на Блейда снизу.

Блондин вновь слегка улыбнулся и, опустившись перед домработницей на корточки, поцеловал её в лоб, после чего обнял, прижимая к себе и мягко поглаживая по растрепавшимся за время уборки и готовки волосам.

- Не бойся, - произнёс парень, своим голосом, своими мягкими тёплыми поглаживаниями вгоняя Лили в некое подобие транса, - я своих не бросаю. Я постараюсь сделать всё, чтобы Ева не смогла тебе навредить. Но, ты же понимаешь, что мне действительно нужна твоя помощь с ней?

- Конечно, понимаю, Блейд, - немного смазано ответила женщина в плечо блондину. – Я продолжу ухаживать за ней, не волнуйся. Она действительно сделала что-то очень страшное, раз оказалась здесь, - последняя часть высказывания была именно утверждением, не вопросом. Лили действительно безоговорочно верила в то, что Блейд никогда не станет мучить кого-то без веских на то причин.

- Да, Лили, сделала, - бесцветно ответил блондин, продолжая гладить домработницу по волосам и смотря куда-то перед собой.

- Ты не скажешь мне, что? – осторожно спросила Лили, поднимая голову и кротко заглядывая Блейду в глаза.

Блондин отрицательно покачал головой. Мягко поцеловав женщину в висок, он вновь заключил её в свои объятия, утыкая носом в плечо и лишая возможности видеть его лицо.

- Это не важно, Лили, - произнёс он. – Тебе не нужно этого знать.

Глава 36

Будешь стоять здесь и смотреть, как я горю?

Но все в порядке, мне нравится эта боль,

Будешь стоять и слушать мой крик?

Но все в порядке, мне нравится, как ты лжешь,

Мне нравится, как ты лжешь,

Мне нравится, как ты лжешь.

Rihanna feat.Eminem, Love the way your lie©

Ева проснулась и тотчас обнаружила два совершенно неприятных сюрприза. Во-первых, на её глазах вновь была чёртова повязка! Во-вторых, её руки опутывала верёвка.

Аккуратно пошевелив руками, девушка отметила, что верёвка завязана некрепко, а, когда ей удалось легко вынуть запястья из петель пут, она и вовсе не поверила своим ощущениям. Думать о том, что Блейд мог связать её некрепко, не приходилось. Этот человек едва ли был способен на подобную ошибку или оплошность.

Осторожно подняв руку, опасаясь того, что её в любой момент могут ударить, могут причинить ей боль за попытку открыть глаза, Ева дотронулась до бархатной повязки и сдвинула её на лоб, возвращая себе дар зрения и тут же забывая о ней.

Вокруг Евы была совершенно незнакомая комната с двумя дверями и достаточно большим окном, а она сама лежала на кровати с чёрным, чуть лоснящимся покрывалом. Девушка начала в недоумении оглядываться по сторонам, совершенно не понимая, куда попала и как. Она точно помнила, что была в подвале. Помнила, как приходила Лили и принесла ей ужин. В тот день ей удалось поесть целых два раза. Или это были два разных дня? Из-за отсутствия часов и окон, в которые могли просачиваться солнце или лунный свет, девушка была совершенно не осведомлена о времени.

«А что было потом?» – задала самой себе логичный вопрос Ева.

У неё внутри всё начало медленно закипать, потому что она вновь проснулась непонятно где и не знала, как сюда попала! Получается, что её жизнью правили не только в тот момент, когда она бодрствовала, её телом правили даже во сне, когда она была беззащитна и расслаблена!

- Сукин сын… - прорычала Ева, смотря на дверь, которая располагаясь прямо напротив кровати, и думая о Блейде.

Сомневаться в том, что её пробуждение в новом месте – его рук дело, не приходилось. Кто ещё мог перетащить её сюда, если не самопровозглашенный владыка её жизни?

- Сука, - вновь выругалась девушка и, подползя к краю кровати, встала.

Она снова огляделась по сторонам, ища какой-то подвох, что-то, что могло указывать на то, что её положение стало только хуже. Потому что верить в то, что блондин вдруг сжалился над ней и изменил тактику своего поведения, не получалось. Но никакого подвоха не было. Ева не была связана. Она не была ранена, хотя в это она не поверила сразу и, задрав майку, а потом и стянув её совсем, начала осматривать своё тело.

Убедившись в том, что никаких ран и увечий на её теле нет, девушка подумала о яде. И внутри у неё всё похолодело от этой мысли. В памяти вспыли кадры отвратительно-гениального фильма: «Пила», где маньяк-психопат помещал людей в такие условия, где ему не приходилось убивать их, а они делали это самостоятельно.

В голове мелькнула мысль о том, что, вероятно, она становится параноиком. Ева бы, верно, поверила в то, что преувеличивает в своей подозрительности, если бы дело не касалось Блейда. Тогда, четыре года назад, он по-прежнему был для неё другом прошлого, вставшим на не тот путь, теперь же перед собой она видела полностью состоявшегося психопата с совершенно извращённым мышлением. И именно потому, что он изменился, потому что она не знала, чего от него ожидать, девушка ожидала от него всего и подозревала во всём. Вот только проблема была в том, что здоровая психика Евы не могла настроиться на волну психопатии и потому она ожидала всего, но как-то конкретизировать свои ожидания-опасения не могла.

Она потратила целых полчаса на то, что просто ждала чего-то, оглядываясь по сторонам, пялясь на дверь, ожидая того, что вот-вот зайдёт её персональный дьявол с очередным неприятным сюрпризом.

Быть уверенной в том, что Блейд не зайдёт в комнату прямо сейчас, нельзя было. Но Ева устала ждать непонятно чего, она привыкла действовать в своей жизни и решила поступить так и сейчас. Плюнув на свои опасения и подозрения, девушка ринулась к двери, вцепляясь в ручку и со всей силы дёргая её. Дверь не поддалась, даже не скрипнула.

Ева дёргала так, что, казалось, несчастная ручка вот-вот вот останется у неё в руках. Поняв, что дверь не поддаётся и едва ли поддастся по-хорошему, девушка несколько раз ударила в неё кулаками, а потом начала бить по ней ногами. Но добилась она только того, что после очередного особенно сильного удара дверь продолжила непоколебимо закрывать ей путь к свободе, а вот в ноге что-то хрустнуло…

- Твою мать, - выругалась Ева, сгибаясь и поднимая ушибленную ногу, растирая её.

«Ты причиняешь себе больше боли, чем я»…

Эти слова Блейда внезапно всплыли в памяти и Ева поморщилась.

- Ненавижу тебя… - прошипела девушка, сверкая негодующим взглядом зелёных глаз и сверля им дверь.

Но двери было всё равно. Оставив её, Ева переключилась на другую дверь, которая поддалась с первого же поворота ручки. Девушка воспрянула духом, распахивая дверь, но ликование её слишком быстро сошло на нет, умерло и растворилось. Там, за второй дверью, обещающей свободу, располагалась ванная комната.

«Что ты задумал?», - подумала девушка, удивляясь тому, что похититель вдруг решил поместить её в хорошие условия, даже личную ванную комнату выделил.

Но долго раздумывать над причинами внезапной благосклонности Блейда она не стала, захлопывая дверь и устремляясь к окну. Оно было последним её шансом, потому Ева не стала медлить и церемониться, а, схватив стул, со всей силы ударила им по стеклу.

Окно даже не зазвенело, а стул, отскочив от стекла, ударил девушку по рёбрам. Согнувшись от боли и резко выдохнув, тихо матерясь сквозь зубы, Ева чувствовала, что её медленно начинает захватывать в свои отвратительные объятия безысходность. Вокруг неё больше не было унылых стен подвала, а была уютная, пусть и несколько странная комната. Но в этой «уютной комнате» она по-прежнему была пленницей.

«Нет, я так просто не сдамся», - подумала Ева, сжимая зубы и кулаки и, взяв стул, вновь замахнулась в сторону окна, только в этот раз девушка поступила немного иначе, чтобы не получить по рёбрам, и швырнула стулом в несчастное окно.

Стекло вновь даже не зазвенело, лишь низко-низко прогудело в ответ на старания Евы, и то, всего на две секунды, а стул упал к её ногам. Вновь схватив стул, девушка повторила своё действие. Итог был совсем не таким, как ей хотелось бы – стул сломался и обломками тёмного дерева осыпался на пол.

- Чёрт, - вырвалось у Евы, она огляделась по сторонам, отчаянно ища что-нибудь, что сможет помочь ей в возвращении утраченной свободы.

«Господи, ну, почему всё так сложно?», - воззвала она к небесам, хныча в своих мыслях, но лишь на несколько мгновений.

Оставив разведение слёз и соплей, Ева вновь ринулась к окну, залезла на подоконник. Оценив крепость окна и убедившись в том, что оно просто так не откроется, девушка решила, что и она не сдастся. Крепко ухватившись за ручку, Ева отклонилась назад, упираясь ногами в подоконник и со всей силы тяня. Окно не поддавалось. Упёршись ещё и одной ногой в оконную раму, девушка продолжала отчаянно тянуть, в какой-то момент думая о том, что, если ручка вдруг оторвётся, то она упадёт вниз головой и в лучшем случае отделается сотрясением мозга.

- Твою мать… - в очередной раз прошептала Ева, ударяя ногой по слишком прочному стеклу.

- Всё-таки, надо было устанавливать камеры.

Услышав это, девушка едва не упала, оборачиваясь через плечо и спрыгивая на пол, вжимаясь в подоконник. В дверях стоял Блейд. Он подпирал плечом дверной косяк и держал руки скрещенными на груди. Выглядел парень, как обычно, слишком спокойно и расслаблено, а в глазах его читалась лёгкая насмешка над пленницей-мартышкой.

Смотря на блондина волком, Ева немного отошла от окна, упираясь спиной в угол и пытаясь незаметно найти что-нибудь, чем можно защитить себя или атаковать обидчика. Взгляд её упал на остатки стула и его оторванную ножку, которая сейчас походила на кол, только с не очень острым концом.

Словив себя на том, что смотрит на возможное оружие непозволительно долгие секунды, Ева вскинула голову и задала вопрос, пытаясь отвлечь Блейда от обломков стула:

- Почему?

Голос её сейчас даже был лишён презрения и ненависти, так она хотела отвлечь блондина и получить возможность выбраться отсюда. Но планам её не суждено было сбыться.

- Даже не думай, - отчеканил Блейд.

Насмешка из его глаз исчезла, уступив место привычному холоду и безразличию.

- Ты о чём? – делая вид, что ничего не понимает, спросила Ева.

Она даже сама себе сейчас не верила, до того её игра стала вдруг бездарной. А, может, дело было просто в том, что никогда в жизни она не вела себя так. И Блейд об этом прекрасно знал.

- О том, что ты собираешься сделать. Только попробуй, - ответил парень, слегка исподлобья смотря на пленницу. И по его взгляду было понятно, что шутить он не станет. – Имей в виду, я намного сильнее. И твое оружие очень легко может обернуться против тебя.

- Ничего я не собираюсь делать, - произнесла Ева, нервно передёргивая плечами и отступая назад, пока не упёрлась спиной в стену.

- Посмотрим…

Блейд медленно двинулся в сторону пленницы. Девушка инстинктивно двинулась назад, врезаясь в стену, и сразу же выскакивая из своего угла-тупика. Разум в очередной раз погас в ней, уступая место инстинкту борьбы и желанию свободы. Она ринулась в сторону выхода из своей темницы и только сейчас заметила, что дверь уже закрыта. Она просто пропустила тот момент, когда Блейд запер её.

От того, что очередная её надежда рухнула, Ева остановилась, разочаровано смотря на прямоугольник двери, и тут же каким-то шестым чувством почувствовала, что к ней подошли сзади. Девушка хотела обернуться, но не успела сделать этого до конца и увидеть нападающего, потому что по нервам вдруг резануло болью.

Блейд схватил её за волосы, крепко сжимая короткие пряди у корней, оттягивая. Девушка зашипела от боли, на глазах против воли выступили слёзы. Но это было только началом.

- Нет! – запоздало закричала Ева, когда блондин швырнул её на пол.

Девушка упала перед кроватью на колени, больно ушибая их. Но, как только она попыталась встать, её вновь схватили за волосы, толкая вперёд и нагибая над кроватью, укладывая на неё грудью и животом, утыкая лицом в матрас.

- Не трогай меня! – забыв про то, что пыталась играть в дурочку, заверещала Ева, дёргаясь и пытаясь вырваться, но Блейд держал намертво, давя свою пленницу, как кошку. – Не трогай меня! Отпусти! Немедленно!

И тут произошло то, отчего у Евы в лёгких закончился кислород, а глаза её широко распахнулись в немом шоке, в отрицании реальности. Блейд легко сдёрнул штаны с пленницы, оголяя бёдра, задницу.

- Что ты делаешь?! – вернув себе дар речи, заорала девушка, брыкаясь, пытаясь лягнуть обидчика, но Блейд всегда умел устроиться так, чтобы ноги её его не достали. – Отпусти меня! Отпусти! – голос сорвался на визг, когда вслед за штанами с неё спустили и трусики. – Отпусти, ну, прошу тебя! Пожалуйста!

Блейд невольно усмехнулся тому, что его непробиваемая и гордая пленница начала умолять его о пощаде.

- Отпусти меня, пожалуйста, - продолжала твердить девушка.

Испугавшись действий блондина, она даже не сразу почувствовала, что Блейд скрутил ей руки за спиной. И точно так же она сейчас с опозданием почувствовала, что запястья больше не сжимают. И осознала она это только в тот момент, когда за спиной что-то негромко лязгнула.

Обернувшись через плечо, Ева увидела, что Блейд расстегнул ремень, тяжёлая пряжка которого и лязгнула. Тут-то её и накрыла паника. Дёрнувшись в сторону, девушка смогла соскочить с кровати, но не успела подняться на ноги, когда её вновь схватили за волосы, швыряя в сторону с такой силой, что она проехалась по полу.

Сев, отползая назад и пытаясь прикрываться руками, Ева с мольбой смотрела на Блейда, прося:

- Пожалуйста, не трогай меня. Прошу тебя, не делай этого. Блейд…

В глазах её застыли слёзы и неподдельный страх. Впервые в жизни блондин видел свою «подругу» такой. Как оказалось, и у неё тоже было слабое место, особый страх. И Блейд нашёл его.

- Прошу тебя, - в очередной раз повторила Ева и почувствовала, что упёрлась спиной в стену. Отползать больше было некуда.

Она, не моргая, смотрела на похитителя, впервые в жизни чувствуя себя такой слабой. Она не могла даже защитить себя, не то, чтобы атаковать. Блейд был слишком силён для неё, а ещё он был невероятно умён и умел просчитывать её шаги наперёд.

- Прошу… - едва слышно повторила Ева, блестящими от слёз глазами смотря на пленителя.

- Ложись, - сухо приказал Блейд.

- Прошу тебя, нет…

- Слушайся меня, и я тебя не трону.

Ева сглотнула, смотря на блондина и не зная, верить ему или нет. Решив, что лучше сейчас не спорить, девушка встала, бочком обходя парня и прикрываясь руками, потому что штаны и трусики по-прежнему болтались на коленях.

Подойдя к кровати, девушка подняла взгляд на похитителя, не зная, что делать дальше, искренне надеясь на то, что он её действительно не тронет.

- Ложись так, как до этого, - сухо приказал блондин. – И не дёргайся, иначе хуже будет. Тебе, - последнее слово он выделил особенно ярко.

Сглотнув, Ева несмело повернулась к Блейду спиной и опустилась на колени, после чего, сжав зубы и закрыв глаза, легла животом на кровать, невольно оттопыривая зад и максимально сжимая бёдра.

Не произнеся ни слова, Блейд ногой оттолкнул остатки стула в сторону, чтобы пленница не могла дотянуться до них и нанести удар.

- Советую не дёргаться, - шепнул пленнице блондин, взяв её руки и сложив под животом.

Щёлкнул замок наручников, и девушка вновь зажмурилась, едва не дрожа от страха. Взглянув на полуобнаженную пленницу, скользнув взглядом по её упругим ягодицам и голым, судорожно сжимаемым бёдрам, блондин протянул руку, касаясь её обнаженной кожи и медленно проводя от впадинки под коленом до правой ягодицы.

Ева вздрогнула и попыталась привстать, но Блейд, лёгким движением вернув её в исходную позу, произнёс:

- Не дёргайся, будет хуже.

- Зачем тебе это?

- Ты даже не знаешь, что я собираюсь сделать, - спокойно ответил парень.

- Думаешь, я настолько тупая? Ты меня раздел и сам штаны расстегнул и…

- Я же сказал, - перебил пленницу Блейд, - если ты будешь меня слушаться, я тебя не трону.

- Почему я должна тебе верить?

- А у тебя есть выбор?

Поджав губы, девушка отвернулась, вновь утыкаясь лицом в матрас. У неё и правда не было выбора. Оставалось только смириться и ждать того, что сделает её мучитель.

Ждать пришлось недолго. Бесшумно открыв ящик тумбочки, блондин достал из него небольшой вытянутый паяльник, напоминающий шариковую ручку, только прилично увеличенных размеров. Включив его и подождав, пока его стальной наконечник разогреется и раскалится, блондин с совершенно спокойным видом поднёс его к спине пленницы и прижал к коже там, где была выбита фраза: «Никогда не сдавайся».

- Ааа!

Ева закричала не своим голосом, дёргаясь, но блондин толкнул её на место, прижимая за загривок к постели и продолжая уничтожать ненавистные части тату.

Девушка кричала и дёргалась, делая это скорее невольно, чем осознано. От жуткой боли темнело в глазах и сводило мышцы судорогами, а от запаха собственной плавящейся кожи хотелось блевать и рухнуть без чувств.

Но вскоре Ева даже смогла перестать кричать, кусая до крови губы и сжимая зубы до боли в челюстях, кусая лоснящееся покрывало. Как видно, ко всему можно привыкнуть в этой жизни, даже к такой жуткой боли, от которой мутилось сознание.

- Осталось немного, - произнёс Блейд, переходя от уже несуществующего слова «Никогда» к «не».

Ева только сильнее сжала зубы и закрыла глаза, больше ей ничего не оставалось.

Пытка продлилась около десяти минут, и за этот срок Блейд успел уничтожить часть гордого рисунка и оставить лишь жалкое «Сдавайся». Это было очень символичным действием.

Ева даже не сразу почувствовала, когда блондин убрал от неё паяльник. Верх спины продолжало невыносимо жечь, боль прожигала нервы, а состояние девушки было каким-то оглушённым. Её больше не держали, но она продолжала стоять в прежней позе, всё видя, всё слыша, но ни на что не реагируя. Боль оглушила и отняла силы на борьбу.

Придирчиво оценив своё «творение», парень встал, окидывая взглядом всё тело пленницы. Слегка поморщившись от тошнотворного запаха палёной кожи, Блейд похлопал Еву по правой ягодице, произнося:

- Молодец, хорошо держалась, - после чего не слишком аккуратно натянул её трусики обратно на попу и покинул пленницу.

А Ева так и осталась лежать, уткнувшись лицом в матрас и желая просто уснуть и не чувствовать больше этой разъедающей нервы боли и не ощущать, что это действительно конец.

Глава 37

Блейд сидел в своём кабинете, крутя в задумчивости в руках бокал с коньяком, наблюдая за переливами янтарного напитка в приглушенном свете. Он даже больше не пил, лишь в самом начале сделал два глотка, а затем словно забыл о прямом назначении дорогого напитка и сделал его чем-то, вроде объекта для созерцания и концентрации.

Парень проводил так уже второй час, не меняя позы, даже не куря – распотрошенная пачка сигарет сиротливо валялась на столе, в пепельнице уже давно дотлела забытая сигарета, которой не хватило двух-трёх затяжек, чтобы догореть благородно и правильно. Верно, впервые за многие годы вокруг Блейда не было привычного облака дыма, лишь тонкие табачные нотки напоминали о том, что комната слишком давно пропитана ядом, как и её хозяин.

Вздохнув, блондин прикрыл глаза, опуская руку с бокалом, но так и не ставя его на стол. Он никак не мог перестать думать о сегодняшних событиях, о своей последней встрече с Евой. Почему он об этом думал? Блейд не мог ответить себе на этот вопрос. Он просто не мог выбросить из головы настойчивые мысли о произошедшем, раз за разом прокручивая его в памяти.

Упорство Евы в попытке спастись, её слишком настойчивая и безрассудная вера в себя и свои силы, её взгляд, полный крика-посыла: «Я не сдамся! Тебе меня не сломать!», и… И то, другое – страх и даже слёзы в испуганных и широко распахнутых зелёных глазах, которые смотрели на него, на Блейда, в мольбе и каком-то неверии в то, что он действительно сделает с ней что-то плохое. Её хрупкое полуобнаженное тело, которое она отчаянно прикрывала от его глаз, и которым оказалось так просто управлять, несмотря на всю тренированность девушки. Она ведь тоже слабая, просто даже сама не знала об этом, она не знала о том месте, где прячется её слабость. Но Блейд его нашёл. И благодаря этому они теперь в полной мере поменялись местами.

Ранее, четыре года назад, Ева была полностью в руках Блейда, он мог легко сломать её, убить, сделать с ней всё, что угодно. Но… Но мог ли он сломать её по-настоящему? Ответ – нет. Он мог сломать и изувечить её тело, лишить её жизни, но он не мог вырвать её души, потому что он не знал, где искать к ней лазейку. А Ева, напротив, тогда была сильна, она была сильнее Блейда в том плане, что, несмотря на свою физическую слабость и ущербность по сравнению с ним, она нашла его слабое место и овладела им в полной мере, надавила самым искусным образом. Так и получилось, что охотник и жертва поменялись местами. Ева была слабее физически, но морально она была сильнее, потому что Блейд не знал её слабых мест, а она его узнала.

Но теперь они поменялись местами. Теперь Блейд знал слабости Евы, а она, напротив, была в полном неведении, можно сказать, что глаза её всё время были закрыты даже тогда, когда никакой повязки на них не было. И девушка сама же сделала так, чтобы её мучитель стал неуязвимым. У Блейда было лишь одно слабое место – Майкл. Ради него он мог пойти на всё и подставить себя под любой удар, согласиться на всё, встать на колени. Надавив на эту слабость блондина от него можно было добиться всего, если, конечно, удастся выжить. Потому что за брата Блейд бы убил, даже не подумав, если бы кто-то посмел шантажировать его им и угрожать младшему.

Но Ева не оставила блондину возможности впиться ей в горло. Она выбрала наилучшую тактику – нанести удар первой.

Вот только вся беда была в том, что теперь ей было не по чему бить. Теперь у Блейда не было слабых мест, теперь он был абсолютной статуей из непробиваемого льда, больше подходов к нему не было.

Блейд был уверен, что Ева просто так не сдастся, что она попробует его атаковать и, наверное, не раз. Но это парня совершенно не беспокоило. Он намного сильнее физически и, главное, у него есть огромное преимущество перед кипящей негодованием и отчаянной жаждой спасения Евой – он был спокоен. А спокойный человек всегда победит хотя бы потому, что человек, охваченный эмоциями, не может контролировать ни себя, ни ситуацию, он упускает слишком много важных переменных реальности, обрекая себя на жалкий провал.

А ответить пленнице на её попытки атаковать его Блейд сможет легко. Так, когда она борется, даже легче, легче истязать её, потому, пусть Ева сделала самую страшную вещь, которую только могла, парню было трудно мучить её, если в конкретный момент она слаба и безвинна.

«Безвинна…», - повторил про себя Блейд, хмурясь и смотря на содержимое бокала, после чего поставил его на стол и встал.

Взяв сигарету и не с первого раза подкурив – огонёк зажигалки, почему-то, всё время гас – блондин глубоко затянулся крепким дымом и, закрыв глаза и запрокинув голову, судорожно шумно выдохнул его в застывший воздух.

В кабинете не было сквозняка. Окна были закрыты наглухо и герметичны, ни единого дуновения ветра не просачивались в комнату, да и за окном было уже достаточно тепло, но, тем не менее, парню было холодно. И дело было не в том, что он был не по погоде одет, дело было в том, что холод сидел там, под кожей. И, пусть он всегда был там, ощутил его Блейд только сейчас.

Внутри, между рёбер и под каждым сантиметром кожи было просто промозгло, отчего изнанка груди и тела покрывалась лёгкой изморозью. И холод этот было некому развеять. Блейд не умел принимать чужого тепла, просто не умел, хоть его ему и предлагали. Но ведь не каждое тепло подойдёт, чтобы помочь согреться? Нет, не каждое, далеко не каждое…

И горячительный напиток не помогал согреть зябнущие внутренности, отчего-то, он просто не лез сейчас в горло. Блейду не хотелось сейчас пить и от этого хотелось напиться – парадокс. Он просто чувствовал себя сейчас как-то странно и чертовски непривычно. В голове было слишком много мыслей и это были не те мысли-воспоминания, от которых он привык бежать и закапывать их где подальше. Это были мысли о настоящем. И что с ними делать, блондин не знал. Он просто не мог понять, с каких это пор его вдруг начали трогать настоящее и окружающая действительность?

«Почему? Что происходит? Что вдруг изменилось?», - эти вопросы раз за разом всплывали в сознании блондина и всякий раз оставались без ответа. Для того, чтобы ответить на столь сложные фундаментальные вопросы настоящего, нужно было разрешить себе обратиться к прошлому и взглянуть в глаза собственному истинному «Я», которое было слишком давно задавлено и похоронено.

Блейд просто хотел выбросить всё это из головы и вернуться к своему обычному ровному оцепенению… но у него не получалось это сделать.

Эти мысли, подобно ядовитым шипящим змеям или смертельно опасным пчёлам со стальными отравленными жалами нападали на него и не желали отступать. Они просто были. И, верно, впервые Блейд был бессилен перед ними, у него не хватало сил для того, чтобы заставить их заткнуться. Он всегда умел это делать на высшем уровне мастерства – у него получилось заставить замолчать мерзкие голоса ужасного прошлого, но перед настоящим он был бессилен. А, скорее, он был по-прежнему силён, вот только мысли эти были сильнее.

И, главное, у мыслей этих не было конкретных лиц и имён, разве что одно. Чёрт побери, все мысли Блейда крутились вокруг Евы и вокруг их последней встречи, когда ему наконец-то удалось сломать свою пленницу и увидеть её страх и слёзы! Но, тогда, почему вместо того, чтобы испытывать удовлетворение от того, что план его мести исполняется, он не может найти себе покоя?

«Как же я ненавижу тебя, Ева», - подумал парень, делая такую глубокую затяжку, что горло и лёгкие обожгло, и резко выдыхая дым, сжимая зубы.

И парень прекрасно понимал, что врёт себе этими словами. Он не ненавидел Еву и, в то же время, ненавидел именно за это – за то, что не мог её ненавидеть. Она стала его какой-то неправильной жертвой. Она заслуживала всего самого наихудшего, и Блейд с радостью готов был дать ей это, худшее, он давал ей это. Но делал он это скорее потому, что должен был, потому что убеждал себя в том, что так надо и верил в это, а не потому, что действительно следовал зову ледяного жестокого сердца, которое желало отмщения и крови и боли врага.

Блейд сделал последнюю затяжку и огляделся в поисках пепельницы, которая стояла на столе. Он даже не заметил, как во время своих тяжёлых размышлений отошёл от него и дошёл до двери.

Вернувшись к столу, парень раздавил окурок в пепельнице, делая это, как обычно, слишком усердно, и сразу же взял новую сигарету. Так и не закурив, блондин положил её на стол и вновь отошёл от него, начиная расхаживать взад-вперёд. Он хмурился и гнал прочь от себя мысли, но они продолжали возвращаться, не обращая никакого внимания на сопротивление Блейда. Он не мог перестать думать о том, что происходит сейчас в его жизни и о том, что что-то меняется. Но, что именно меняется, блондин пока понять не мог, он отказывался заглядывать вглубь себя и находить там ответ.

Вздохнув, он прикрыл глаза и запустил пятерню в волосы, сжимая их у корней и взъерошивая. Перед глазами по-прежнему скакали картины недавнего прошлого, сегодняшнего дня и его взаимодействия с пленницей. Он знал, что всё сделал правильно, он испытывал от этого удовлетворение, но, в то же время, что-то было совершенно не так. Он чувствовал себя немного маленьким ребёнком, который развернул подарок в красивой обёртке и обнаружил под ней лишь пустую коробку. Получается, он сделал не то, чего на самом деле хотел?

«А что?», - задал себе логичный вопрос Блейд, поднимая глаза и смотря в окно, за которым мерно плыла рассеянная городскими фонарями ночь.

Поддавшись воспоминаниям, парень вновь прокрутил в памяти весь прошедший день и то время, что он провёл с пленницей. И, вспоминая в красках их разговор, их взаимодействие и то особое очарование тела Евы, Блейд приходил к одному выводу. Он хотел её. Хотел вновь, ведь в первые дни её заключения, во время первой порки, он почувствовал небывалое возбуждение, он действительно хотел эту девушку, но, почему-то, не позволил себе взять её, а, терпя боль от напряжения в штанах, ушёл, а потом поехал к Лене снимать его.

И в этот раз всё было так же. Изначально он задумывал взять Еву, изнасиловать её, а только потом проделать трюк с выжиганием её гордой татуировки, сделав это итогом её падения на колени. Но отчего-то он послушал её мольбы и страх в испуганных зелёных глазах и пропустил этап с близостью, меняя его на то, что девушка будет послушна в последующей пытке.

Из этого получалось, что Блейд добился даже большего, чем планировал. Он не сломал пленницу физически, но сделал это морально, заставив её саму сдаться и послушаться его. Это стоило многого. Укротить непокорную Еву мог не каждый, а, наверное, и совсем никто.

Но, несмотря на это, Блейд не чувствовал себя в полной мере победителем, потому что, пусть Ева и не знала об этом, но он пожалел её. Вновь пожалел.

- Чёрт! – вслух выругался парень и, быстро преодолев расстояние до стола, сунул в рот забытую сигарету, подкуривая и делая неровную затяжку.

Сделав четыре спешные глубокие затяжки, блондин выдохнул сизое облако дыма, шепча:

- Как я могу тебя жалеть? Почему я не могу дать тебе всё то, чего ты заслуживаешь?

Внутренний голос попытался вставить своё слово и ответить на вопрос парня, но Блейд заткнул его, отмахиваясь, как от назойливой мухи, и не позволяя себе расслышать его слова.

Перед глазами по-прежнему стоял образ пленницы. Её лицо, глаза и губы. Хрупкие острые ключицы, которых не скрывала майка на бретельках. Спина с изуродованной горделивой татуировкой, опаленная кожа. Аккуратная попа и обнаженные бёдра со светлой кожей, «украшенной» уже бледными зажившими следами порок.

И мысли об этом возвращали Блейда к тому, что он действительно хотел её, хотел по-настоящему. И он запросто мог позволить себе взять её. Ева – лишь его пленница, жертва, она не имеет прав и желаний, не может их иметь. Но, отчего-то, блондин вновь не смог позволить себе обладания этой девушкой. И от этого становилось тошно. Получалось, он вновь слаб перед Евой, пусть более и не имеет слабостей.

Блейд поджал губы и вскинул голову, слегка щурясь, смотря в ночь за окном и сквозь неё, словно проникая своим взглядом сквозь материю пространства и вновь возвращаясь к себе.

Раздавив в пепельнице сигарету, про которую совсем забыл, и которая уже дотлела до фильтра, блондин достал мобильный телефон и, быстро набрав номер врача, сотрудничающего с его бизнесом, приложил аппарат к уху.

- Алло? – немного хрипло ответил доктор, как видно, он спал, что неудивительно, потому что было уже начало второго ночи.

- Здравствуй, Эрни. Я тебя разбудил?

- Немного… Но даже хорошо, что ты позвонил, Блейд, потому что я уснул за столом, а теперь смогу перебраться в постель.

Помолчав немного, доктор добавил, спрашивая:

- Ты что-то хотел?

- Ты в Берлине?

- Да, где я ещё могу быть?

- Мало ли… - вздохнул блондин, прикрывая глаза и потирая переносицу.

Выдержав паузу, парень открыл глаза и добавил:

- Ты мне нужен. Завтра утром.

- Во сколько?

- Приезжай в десять.

- Хорошо, я как раз свободен. Что конкретно тебе от меня нужно?

- Твоя работа по специальности, - слегка скривив в ухмылке губы, ответил парень, нащупав очередную сигарету и вновь закурив.

- А что именно нужно? Ну, какой профиль? Мне нужно знать, что брать с собой.

- Ожоги, - коротко ответил Блейд.

- И что ты уже обжёг себе? – хихикнул доктор.

- Твой юмор неуместен, - спокойно и сухо ответил блондин.

- Извини… - тут же сник Эрни.

- И твоя помощь нужна не мне, - добавил парень, игнорируя извинения эскулапа.

- Хорошо, я буду в десять, - вздохнул доктор, решая, что лучше не тратить ни своё время, ни время товарища и начальника.

- Отлично, - без особых эмоций ответил Блейд и, отклонив вызов, сжал телефон в руке, подпирая ею подбородок и смотря в окно, где дрожали от ветра озеленившиеся ветви деревьев и мерно лился оранжевый свет фонарей. – Отлично… - повторил он, зная, что его уже никто не слышит, и, не обращаясь ни к кому, даже к самому себе.

Глава 38

Несколько дней Блейд не заходил к Еве. Первые два дня это было его личной инициативой, он не видел смысла в том, чтобы каждый день навещать пленницу, а заодно решил дать себе время, чтобы подумать. Но потом ему пришлось сорваться в незапланированную рабочую поездку и лететь в Лондон, благодаря чему отдых Евы от него растянулся на целых четыре дня.

Первые два дня, когда Блейд был дома, к Еве приходил только врач, который следил за состоянием её опаленной спины, ни Лили, ни охранников девушка не видела в это время. Без Лили не было ни еды, ни воды, хорошо хоть, что в её новой «камере» была ванная комната, и девушка могла хотя бы утолить жажду. Впрочем, есть ей особо-то и не хотелось, по крайней мере, первые полтора суток. Потом голод пришёл, но мучиться долго Еве не пришлось, потому что уже следующим утром порог её темницы переступила Лили и принесла завтрак.

Девушка только успела взглянуть на закрывающуюся дверь и даже не успела подумать о том, чтобы попытаться бежать, ведь она действительно легко могла справиться с Лили, когда за порогом тёмными глыбами показались охранники Блейда. Её комната была под охраной. Ничего другого и не следовало ожидать.

Вздохнув и приняв то, что выбраться прямо сейчас не удастся, девушка, молча, приняла еду, благодарно кивнув той, которая о ней заботилась. Всё время, пока Ева ела, они обе молчали. Девушка лишь изредка и мельком бросала взгляд на домработницу, которая присела на край её кровати в ногах, и в какой-то момент вдруг поняла, что не испытывает к этому человеку ненависти или злости, хотя они были бы уместны. Лили, пусть и заботилась о Еве, продолжала оставаться приспешницей Блейда, она плясала под его дудку и исполняла каждый приказ, порожденный его больным сознанием, следуя за «пастухом», словно глупая овечка.

Но Ева не злилась на неё за это, чем была крайне удивлена, осознав это. Эта женщина была помощницей её мучителя, но, верно, девушка понимала то, что у неё просто не было выбора. Страх ли, нечто ли иное двигало Лили в её слепой преданности Блейду – Ева не могла знать. Но ей почему-то казалось, что Лили не является плохим человеком, а просто связалась с таковым. Да, Блейд всегда был безумно обаятелен и умел повести за собой, усыпив любую бдительность…

Задумавшись, ковыряясь в завтраке, Ева как-то незаметно перенеслась мыслями в далёкое-далёкое прошлое, туда, где она была несуразной тонконогой девчонкой, а Блейд был её другом. Ей вспомнились картины их недолгой дружбы, часы, проведённые в беседах, странная уклончивость Блейда в некоторых вопросах, которая присутствовала уже тогда, и его безумно обаятельная улыбка с неявной тенью грусти.

Со временем эта улыбка утратила налёт тоски и замёрзла, как и её носитель, а потом и вовсе исчезла, растаяв инеем на губах. Ева невольно задумалась о том, как теперь улыбается Блейд, и поняла, что не знает. Он ни разу не улыбался при ней: ни тогда, четыре года назад, ни, тем более, сейчас. А те улыбки, которые он дарил ей, когда она приходила в его дом полицейским, расследующим загадочное убийство, были не в счёт. Они были не настоящими, совершенно бездушными, пусть и очень красивыми и обаяния своего не утратили. Настоящей же, искренней улыбки Блейда Ева не видела, что было совершенно неудивительным. Раньше она была для него нечаянной и ненужной жертвой, а теперь…

«А теперь я жертва, - подумала Ева, вздыхая и опуская голову. – Вот только интересно, он с каждой своей жертвой так заморачивался? Каждой уделял столько времени и сил?».

Боковым зрением девушка заметила, а скорее просто почувствовала пристальный взгляд Лили. Нахмурившись, она повернулась к домработнице.

- Что случилось? – спросила Ева, немного исподлобья смотря на женщину.

- Ничего, просто, ты уже примерно минуту по пустой тарелке ножом и вилкой водишь, - слегка улыбнувшись, ответила домработница.

Ева опустила взгляд в тарелку. И, действительно, она уже была пуста, а вот сама девушка продолжала механически работать столовыми приборами, словно пытаясь отрезать кусочек от посуды и отправить в рот и его.

- Задумалась, - пожала плечами девушка и, отставив поднос с посудой на тумбочку, прилегла на бок, поджимая ноги и подкладывая руку под голову.

В этот раз она даже не взглянула на нож, даже не подумала о том, что можно это сделать. Но Лили, помня слова Блейда об опасности, казалось бы, хрупкой пленницы, на всякий случай поспешила убрать поднос подальше от девушки.

- Ева… - зачем-то обратилась к пленнице Лили, толком не зная, что хочет сказать, и потому замолкая.

- Что? – без особого интереса поинтересовалась Ева, продолжая лежать на боку, спиной к Лили.

- Ты… не хочешь поговорить?

Ева в ответ лишь пожала плечами, продолжая лежать в прежнем положении, смотря из-под опущенных ресниц на стену напротив.

- Я не знаю, Лили, - всё-таки ответила девушка. – Мои права и желания никого не интересуют в этом доме, а, вернее, они не интересуют твоего начальника, как видно, я сама начинаю забывать их…

«Красиво сказала, но соврала безбожно», - сразу же подумала Ева, на мгновение повеселев и подняв уголки губ в улыбке, но это длилось лишь секунду.

Вздохнув, девушка села, вновь оказываясь лицом к своей гостье. На самом деле, ей сейчас было действительно всё равно, что будет делать Лили. Но дело было не в том, что Ева забыла про свои желания и перестала слышать их голос, просто, ей было как-то не до Лили. Обычно, Ева радовалась её приходу, пыталась как-то использовать женщину в своих целях, чтобы выйти отсюда, но сегодня ей почему-то не хотелось этого делать. Кажется, это называется ленью.

- Мне уйти? – спросила Лили, видя слишком блеклую реакцию пленницы на свои слова.

- А ты не знаешь, почему ко мне не заходит Блейд? – вдруг спросила Ева, не смотря на домработницу и игнорируя её вопрос.

Такому вопросу Лили удивилась, вскидывая брови и непонимающе смотря на пленницу. Блейд держит её здесь против её воли, истязает, а она хочет его видеть? Неужели, она тронулась умом? Или, может быть, Лили чего-то не знает и положение Евы совсем не так бедственно, как ей кажется?

- А… зачем тебе он? – тщательно подбирая слова, осторожно поинтересовалась женщина.

Ева усмехнулась и покачала головой, почему чего, продолжая улыбаться, и наконец-то взглянула на Лили.

- А мне казалось, что только я одна не желаю его видеть, а ты его любишь и ждёшь его возвращения, - произнесла девушка.

«А, нет, всё в порядке», - подумала женщина, услышав ответ пленницы и едкие нотки, которыми был пропитан её голос.

- Так, - продолжила Ева, - ты так и не ответила, где Блейд?

Лили отвела взгляд, медля с ответом, всем своим естеством ощущая выжидающий взгляд Евы и не зная, как ответить правильно, потому что блондин не проинструктировал её по этому поводу. Он просто сказал, что уезжает и вернётся через два дня, и уехал.

- Я не знаю, - скосив под дурочку, ответила женщина, пожимая плечами.

Такой ответ казался самым правильным. К тому же, в нём была доля правды – Лили действительно не знала о том, где в данный момент был Блейд и куда он поехал, парень никогда не откровенничал с ней по поводу своей работы, что раньше, что теперь.

- Не знаешь? – по интонации Евы было понятно, что она не очень-то верит словам Лили. – А мне казалось, что вы достаточно близки… Как же ты не можешь знать о том, где он?

«Чего она от меня хочет?!», - нервно подумала женщина, бросая взгляд на пленницу, которая чем-то сейчас напоминала ей самого Блейда, у неё был сейчас такой же уверенный и спокойный взгляд.

- Он не отчитывается мне по поводу своих планов, - ответила женщина и засобиралась уходить.

- Он не разрешает тебе со мной разговаривать?

- С чего ты взяла? Мы же прямо сейчас разговариваем?

- Я не об этом. Блейд не разрешает тебе отвечать на мои вопросы?

Лили слегка скривилась. Ей не нравились дотошность Евы и её странное стремление разговорить её.

«Уж лучше бы она и дальше лежала, отвернувшись к стене», - вздохнув и опустив взгляд, подумала домработница.

Задумавшись, она пропустила тот момент, когда девушка подошла к ней, и заметила её присутствие только тогда, когда она уже встала напротив неё и взялась двумя руками за поднос.

- Лили, можно мне выйти? – невинно хлопая ресницами, спросила Ева, так искренне заглядывая Лили в глаза. – Я просто пройдусь по коридору под твоим присмотром, ноги разомну. Там же охрана, я никуда не денусь, не сбегу. Пожа…

Женщина вздрогнула, словно её током ударило, и отшатнулась, вырывая поднос из рук Евы и испуганно смотря на неё так, будто она была зверем и пыталась наброситься на неё.

- Лили… - вновь попыталась заговорить девушка, протягивая к домработнице руку и делая шаг в её сторону.

- Нет! – громче обычного воскликнула Лили и, сжав в руках поднос, буквально вылетела за дверь.

Секунда и Ева услышала, как защёлкнулся замочный механизм, вновь запирая её в одиночестве. Жалкая и достаточно глупая попытка выйти из своей темницы закончилась провалом. Ева так и осталась стоять, смотря на уже закрытую дверь и всё больше хмурясь. Она не могла понять, что движет Лили в её слепом поклонении Блейду. Но это и не было важным. Важным было то, что это поклонение лишало девушку надежды на помощь домработницы. А это было очень плохо, потому что, пусть Ева и была уверена в своих силах, но она всегда оценивала их трезво и потому понимала, что без посторонней помощи ей едва ли удастся выйти отсюда. В прошлый раз, пусть и невольно, но ей помог в её спасении Майкл. А сейчас… А сейчас её взор был устремлён на Лили, потому что она была единственной, помимо Блейда, кто приходил к ней, а ещё она виделась достаточно слабой морально, что могло сыграть Еве на руку.

Вздохнув, девушка вернулась на кровать, вновь ложась набок и подкладывая под голову руку, закрывая глаза и планируя немного вздремнуть. Постоянно спать казалось странным и совершенно непривычным для Евы, но больше ей было делать нечего. Единственными её «развлечениями» в этом доме были Блейд и Лили. Но парень не приходил к ней уже три дня, а Лили только что ушла. Следующее «развлечение» обещало случиться только завтра…

Назавтра всё повторилось: Блейда не было, а Лили продолжала уходить от её вопросов, в конце концов, вынуждая Еву отказаться от них, потому что бить в наглухо запертую дверь было бесполезно, но зато очень выматывающе. Девушка всё больше убеждалась, что Лили бесконечно предана Блейду, а, значит, она не станет помогать ей. Это было ужасно, но лучше было понять это сейчас, чем связывать пустые надежды с домработницей и тешить себя иллюзиями, а потом столкнуться с реальностью, которая просто возьмёт и раздавит.

Ева вновь осталась одна и то, сможет ли она выжить и выйти отсюда, зависело лишь от неё самой. И, пусть Блейд ничего не говорил о том, что собирается убить её, девушка по умолчанию взяла это за аксиому. Других вариантов не было. В прошлый раз он тоже собирался убить её, а то, что ей удалось не только спастись, но и победить его, было заслугой случайности и её отчаяния, которое толкнуло её на действия, что помогли ей вырвать свою жизнь из лап смерти. А сейчас…

А сейчас случайность могла оказаться не на её стороне, на неё глупо было рассчитывать, а рассчитывать приходилось только на себя. Но как спасти себя Ева пока не понимала. Она не понимала ничего, хотя бы потому, что не понимала поведения Блейда и его мотивов. Предположений о том, за что она могла попасть сюда, было много, но ни одно из них не было подкреплено сухим фактом, а именно – словами самого Блейда. А Ева, как настоящий полицейский, привыкла работать только с идеальными «уликами».

Так прошло четыре дня. Пошёл пятый день отсутствия Блейда. Ева уже почти привыкла к тому, что его нет, а её действия сужаются до круга: «проснуться, помыться, поесть, снова лечь спать». Лили вопросами она больше не донимала, а сама женщина особо не разговаривала с ней, ограничиваясь редкими обыденными фразами, которые были так неуместны в тех совершенно необычных условиях, в которых они сосуществовали.

В этот раз домработница не стала оставаться с Евой, а просто принесла ей еду и ушла, запирая. Такое действие женщины казалось необычным на фоне бесконечного «дня сурка», но вопросов Ева задавать не стала, это было не самым главным, что волновало её в сложившейся ситуации.

А вскоре этот вопрос и вовсе потерялся на задворках сознания, став ненужным, потому что появилось кое-что более важное…

Услышав, как открылась дверь, Ева подняла глаза и увидела Блейда. Блондин, не спеша и совершенно спокойно, зашёл в темницу девушки, закрыл дверь, запирая её и пряча ключ в карман. Задержавшись около двери на несколько секунд, он подошёл к кровати пленницы, вставая в изножье.

- Привет, - произнёс он, пристально смотря на Еву.

- Привет, - ответила девушка, отворачивая голову и перебирая пальцами край покрывала.

Парень помолчал какое-то время, затем сел на кровать в ногах. Откинувшись чуть назад и склонив голову набок, он вновь принялся внимательно рассматривать свою пленницу.

- Ты можешь на меня так не смотреть? – спросила девушка, мельком взглянув на мучителя и вновь отвернувшись.

- Как спина? – проигнорировав вопрос пленницы, спросил Блейд.

Девушка повернула к нему голову, хмурясь. Ей не нравилась эта привычка Блейда – не обращать внимания на чужие вопросы и задавать свои, а ещё ей не понравился его слишком спокойный, даже почти дружеский тон, которым он спрашивал о её травме.

- А ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? – спросила девушка, теперь тоже смотря на пленителя.

- Ты сейчас делаешь то же самое, - слегка пожал плечами Блейд. – И - ты мне ответила.

- Хорошо, - поджав губы, ответила Ева, складывая руки на груди и слегка отодвигаясь от мучителя ближе к спинке кровати. – Это было очень мило с твоей стороны – прислать ко мне врача, который будет облегчать мою боль и следить за тем, чтобы я не заработала заражение. Но это и очень странно. Странно сначала калечить человека и причинять ему боль, а потом лечить его. Зачем тогда было калечить?

- Я тебя не калечил, Ева, - совершенно спокойно и серьёзно ответил блондин. – И я не хотел причинять тебе боли, я не стремился к этому.

Девушка, аж, рот открыла и поперхнулась воздухом от такого заявления, но Блейд не позволил ей озвучить негодования, ровным тоном продолжая:

- Я просто хотел сделать показательную вещь – избавить тебя от вопиюще самоуверенного рисунка.

- Тебе так не нравилась моя татуировка? – глупый вопрос и, в то же время, такой логичный.

- Не нравилась.

Девушка вновь нахмурилась, отводя взгляд. Какое-то время они сидели молча, затем Ева вдруг повернулась к Блейду, спрашивая:

- А ты знаешь, что она означает? Кому она посвящена?

- Нет, - слегка пожал плечами блондин, равнодушно смотря на пленницу.

Девушка думала, стоит ли озвучивать правду, но раздумывала она всего несколько секунд. Желание бороться вновь победило, а бороться во взаимодействии было проще всего.

- Она означает мою победу над обстоятельствами, которые были намного сильнее меня, и над смертью.

Блондин слегка вскинул бровь, вопросительно смотря на пленницу и начиная предполагать, кому посвящён этот наглый рисунок. Ева продолжала:

- И посвящена она тебе. Я сделала её спустя полгода после того, как сбежала от тебя.

- Мило, - поджав губы, ответил парень.

Он помолчал несколько секунд, затем добавил:

- Получается, я всё правильно сделал, - он ухмыльнулся и чуть подался вперёд, к Еве. – Зачем тебе напоминание обо мне, если я и так рядом?

Девушка вжалась спиной в кровать и выставила перед собой ногу, готовясь защищаться. Блейд усмехнулся и покачал головой, после чего кончиками пальцев прикоснулся к тонкой щиколотке пленницы и отвёл её чуть в сторону.

- Глупая, - на губах продолжает играть насмехающаяся улыбка-ухмылка. – Думаешь, это остановит меня?

- Я надеюсь… - процедила Ева, напряжённо смотря на парня, боясь пропустить его рывок в свою сторону и чувствуя, что начинает пахнуть жареным.

Вновь усмехнувшись и покачав головой, Блейд резко схватил пленницу за обе щиколотки и дёрнул на себя, укладывая на спину. Падая, Ева ударилась затылком об спинку кровати и зашипела от боли, но уже через секунду забыла о ней, потому что почувствовала тепло чужого тела.

Распахнув глаза, она испугано и непонимающе уставилась на Блейда, который накрыл её, держась на локтях, чтобы удерживать, но не придавить. Девушка упёрлась ладонями ему в грудь, даже не пытаясь оттолкнуть, а надеясь не допустить хотя бы ещё большего сближения.

- Блейд, что ты делаешь? – без капли едкости спросила Ева, напряжённо и испуганно смотря на пленителя, в его смеющиеся над ней янтарные глаза, в которых плясали просто обворожительные черти.

- А ты сама как думаешь? – понизив голос, спросил блондин, опуская одну руку вниз и проводя кончиками пальцев по бедру Евы.

- Не надо, - выпалила девушка, дёргаясь, но бежать было некуда: под ней была кровать, а перед ней был Блейд.

Блондин помедлил с ответной фразой. Он склонился к самому уху Евы, девушка почувствовала, как царапнула кожу его отросшая щетина и нервно сглотнула. Медля, намеренно растягивая своё удовольствие от победы над пленницей, Блейд разомкнул губы, произнося и опаляя кожу девушки горячим дыханием:

- Ты боишься меня. И мне это безумно нравится.

Сказав это, он прикоснулся губами к шее пленницы прямо под ухом, мягко целуя, и встал с девушки, покидая её кровать, а после и комнату. Ева какое-то время продолжала лежать на спине с разведенными ногами, словно оглушенная, затем резко села, сводя колени, и, схватив с тумбочки тарелку, оставшуюся после завтрака, запустила ею в дверь.

Тарелка разбилась и осыпалась осколками у порога, оглушив мгновенным звоном битого стекла небольшую комнату.

- Я ненавижу тебя! – истошно заорала Ева, кипя от негодования и злости на Блейда и на саму себя.

Зарычав от бессилия, она упала на кровать, сворачиваясь клубочком и обнимая себя за плечи.

- Ненавижу… - продолжала шипеть девушка, сжимая зубы и кулаки, словно надеясь на то, что в её руках материализуется Блейд, и она сможет со всей страстью неподдельной ненависти сдавить ему горло.

Глава 39

Мы не хотим играть в эти игры -

Ведь каждый день один и тот же победитель,

Готовый убить за второе место,

Уверенный, что достоин этой победы.

Мыпотерялиощущениевремени,

Потерялинашичувства -

Бывает, такое показывают в кино,

Такначинаютсяистории.

Tatu, Cosmos(Outer space)©

Ева нахмурилась и обняла себя за плечи, отворачивая голову, но через секунду вновь поворачиваясь к Блейду, смотря на него исподлобья. Блондин, как обычно, сидел на кровати в изножье, чуть откинувшись назад и опираясь на вытянутые руки, бессовестно разглядывая свою пленницу.

- Ты можешь на меня так не смотреть? – поморщившись, спросила девушка, продолжая обнимать себя за плечи. Отчего-то, ей было холодно, и что-то подсказывало Еве, что дело было скорее в присутствии Блейда, а не в температуре воздуха.

- Как «так»? – спокойно поинтересовался парень.

- Так пристально. Ты всё время смотришь так, будто каждый раз видишь меня впервые.

- И что тебе не нравится?

Девушка вопросительно взглянула на пленителя. Он действительно не понимает её или только делает вид и специально издевается, выводит? С Блейдом никогда и ни в чём нельзя было быть уверенной…

- Мне не нравится, - вздохнув и опустив взгляд, ответила Ева, - что ты беспардонно разглядываешь меня. Что ты хочешь увидеть? Со вчерашнего дня во мне ничего не изменилось.

- Ты странно говоришь, - совершенно не в тему ответил Блейд, делаясь более серьёзным.

Ева вновь непонимающе взглянула на мучителя.

«Что творится в его голове?», - этот вопрос для Евы уже стал риторическим, на него не было ответа, а тот единственный, кто мог его дать, упорно молчал.

- А, по-моему, это ты говоришь странно, - стараясь не злиться из-за нелогичных высказываний собеседника, ответила Ева, вновь опуская глаза и зажимая зябнущие руки между ног, грея их.

- Почему?

- Потому что ты отвечаешь невпопад, - девушка еле сдержалась, чтобы не огрызнуться, но раздражённые нотки всё равно проскользнули в её чуть подскочившем голосе. – Складывается такое ощущение, что ты совершенно не понимаешь, что происходит, не понимаешь моих слов, потому и не можешь нормально ответить!

Не сдержалась. На второй части высказывания Ева сорвалась чуть ли не на крик, эмоционально размахивая руками и сверкая гневным взглядом зелёных глаз. Это было совершенно неправильным поступком.

Поняв, что вновь не сдержалась и позволила Блейду вывести себя на эмоции, понимая, что может поплатиться за это, девушка шумно сглотнула, замолкая и напряжённо смотря на пленителя, ожидая его реакции на её наглость.

Но Блейд молчал. Он продолжал сидеть, чуть откинувшись назад, и буквально прожигал пленницу совершенно непонятным взглядом. От этого взгляда становилось неуютно и хотелось выйти прочь из комнаты, чтобы только больше не ощущать его на своей коже и под ней. Но проблема была в том, что бежать Еве было некуда.

Девушка тоже молчала, смотря на мучителя – прямо в его янтарные глаза, которые, несмотря на свой тёплый оттенок, казались такими холодными. Солнечный янтарь… враки! Ледяной камень – вот то, чем были глаза блондина.

Еве уже казалось, что эта пытка молчанием продлится вечно, а затем слишком резко перейдёт в пытку физическую, но Блейд внезапно заговорил, делая это совершенно спокойно, словно и не было этих нескольких минут напряжённой тишины:

- Нет, Ева, не понимаешь ты. И именно это я имел в виду, говоря, что ты странно разговариваешь. Ты ведёшь со мной диалог так, словно до тебя не доходит то, в каком положении ты находишься. Неужели, в тебе до сих пор играет твоя гордыня и самоуверенность, которые твердят тебе, что ты со всем справишься? – парень вскинул бровь, вопросительно смотря на пленницу, которая от такого заявления вспыхнула внутри, но озвучивать своего негодования не стала.

Глубоко вдохнув и выдохнув, дав себе эти несколько секунд на то, чтобы взять эмоции под контроль, девушка ответила:

- Вот именно, Блейд, я не понимаю, в каком положении я нахожусь…

Блондин слегка ухмыльнулся уголком губ, услышав своё имя из уст пленницы. Она крайне редко обращалась к нему по имени.

- Я понимаю, что у тебя есть причины, чтобы держать меня здесь, потому что я… - она поджала губы, - неслабо подпортила тебе жизнь. Но мне бы хотелось конкретики. Блейд, за что именно я здесь?

Она подняла взгляд, смотря мучителю в глаза, и как-то сразу внутри что-то сжалось, прошептав: «Он не ответит». Это было понятно по его взгляду. Но Ева мысленно шикнула на это предположение сердца или души, прогоняя его прочь. Ей не хотелось слушать свои чувства и ей не следовало этого делать, если она хотела выбраться отсюда, потому что её чувства были её врагами. Но и они же могли спасти её, если бы изначально, ещё несколько месяцев назад, она послушала своё сердце, а не разум, и признала, что «фантом из супермаркета» является отнюдь не видением, а подтверждением того, что факты слишком легко можно подделать…

«Чёрт, я уже начинаю думать, как он», - подумала девушка, слегка морщась и вспоминая слова самого Блейда о том, что реальность можно легко переписать в зависимости от своего желания.

- А почему ты не спросишь себя о причинах твоего нахождения здесь? – спросил блондин, слегка прищуриваясь, прицельно смотря в глаза пленницы.

- Потому что я не знаю… - вновь забыв о том, что надо себя контролировать, процедила Ева. – Я не знаю…

- Ты же сама сказала, что понимаешь, что причин для твоего заключения много, - перебил девушку парень. – Думай, Ева, думай.

Ева открыла рот, а затем закрыла, не находя подходящих слов, чтобы ответить похитителю. Как же он её бесил своей манерой разговаривать и в ходе диалога делать её виноватой во всех грехах! Господи, как же ей хотелось стереть это самодовольное выражение царя мира с его лица, ударить! Просто наброситься и…

Мысль не нашла своего окончания, потому что рот как-то сам, забыв о том, что нужно посоветоваться с мозгом, открылся и с губ сорвались слова:

- А, может, ты сам не знаешь, почему я здесь, потому и хочешь, чтобы я назвала тебе причину и дала повод, чтобы убить меня?

Это был даже не вызов, это был выстрел в голову и бросок перчатки в лицо, приглашающий в бой. Это было непозволительной смелостью и дерзостью.

Закрыв рот, запоздало поняв, что сказала, Ева шумно сглотнула, широко распахнутыми глазами следя за мучителем и тяжело дыша от предчувствия страшной бури. Блейд не изменился в лице и даже бровью не повёл, создавалось впечатление, что слова пленницы совершенно не задели его, но на самом деле это было не так.

«Как же можно быть такой безрассудно смелой и самонадеянной?», - подумал блондин и, встав, слишком медленно подошёл к пленнице.

Ева вновь гулко сглотнула, отчего вздрогнули жилы на шее. Неотрывно следя за похитителем взглядом, она незаметно поворачивалась так, чтобы оказаться лицом к нему, а не боком и ни в коем случае не спиной. Девушка чувствовала, как напряглась каждая мышца в её теле, готовясь к схватке, а дыхание и сердце сбились со своих ритмов, подгоняемые бензином адреналина, пролившимся в кровь.

Подойдя к пленнице, Блейд остановился, замирая, медля, смотря в её глаза слишком острым взглядом. Ева в свою очередь тоже не сводила с блондина глаз, осторожно и как можно более незаметно отодвигаясь от него. Но полагать, что Блейд не видит её черепашьего побега, было глупо. Он всё видел, просто не спешил уведомить об этом девушку.

Не спеша склонившись к пленнице и упёршись рукой в высокую спинку кровати, Блейд произнёс:

- Ты думаешь, что, если бы я держал тебя здесь просто так, то я бы хотел найти этому причину?

Ева дёрнулась, невольно делая своё движение резким и от того бросающимся в глаза. Дав пленнице секунду на роздых и на глупую иллюзию своей победы и безопасности, блондин резко схватил её за волосы, запрокидывая голову девушки так сильно, что едва не сломал ей шею. Приблизившись к уху морщащейся от боли девушки, он произнёс:

- Ты правда думаешь, что у меня нет причин для моих поступков, а я ещё только ищу их?

Ева шикнула от боли и завела руки за голову, вцепляясь в руку Блейда и пытаясь хотя бы немножко ослабить его захват. Но парень держал намертво, впрочем, как всегда. Проще было освободиться от стальных челюстей бультерьера, чем от руки блондина. Ева это помнила.

У неё сейчас в голове даже не было мысли о том, чтобы освободиться, она хотела хотя бы капельку ослабить хватку мучителя или сдвинуть его руку, чтобы больше не было необходимости так сильно запрокидывать голову.

Блейд прекрасно чувствовал слабые попытки пленницы разжать его захват, но они действительно казались ничтожными. Даже странно. Ева не борется? Не выражая никаких эмоций к боли, что отражалась на лице пленницы, блондин отпустил взглядом её глаза и пустился ими в путь по лицу девушки и телу. Скривленные в эмоции боли, разомкнутые губы, с которых то и дело срывается тихое шипение. Зажмуренные глаза с дрожащими ресницами. Изящная выгнутая шея с бьющейся под тонкой кожей крупной жилкой…

Последнее особенно приковывало взгляд. Потому что там, под кожей, текла бурным потоком горячая кровь и билось пульсом непокорное сердце. В эту тонкую шею так и хотелось впиться самым настоящим укусом…

Сглотнув, блондин вернул свой взгляд к закрытым глазам пленницы, говоря:

- Ты не ответила на мой вопрос, Ева.

- Мне больно, - на двух выдохах произнесла девушка, обдавая лицо мучителя ветром дыхания. – Отпусти…

- Отпустить? – со слишком странной интонацией поинтересовался парень, казалось, просьба девушки удивила его.

- Да, - тихо ответила Ева, опуская одну руку, практически прекращая свои и так слабые попытки бороться.

Блейд помолчал несколько секунд, что-то решая внутри себя, затем вновь обратился к пленнице:

- Почему ты на меня не смотришь?

- Ты не можешь мне приказать делать это, - после некоторой паузы ответила девушка, вновь облизывая пересохшие губы и не открывая глаз.

- Не могу? – вскинул бровь парень. - Ты ув…

- Блейд, прошу тебя, не надо, - дерзко перебила мучителя Ева. – Хватит.

Девушка не ожидала этого, но Блейд послушал её. За волосы Еву он больше не держал и, как видно, даже отошёл, потому что девушка больше не чувствовала на лице его дыхания с нотками крепкого табака, ещё более крепкого кофе и чего-то приятно сладкого.

На сердце Евы даже немного потеплело от того, что Блейд услышал её, послушал. Значит, он не такой монстр, он имеет сердце. Девушка даже мимолётно улыбнулась и наконец-то открыла глаза.

Она ошиблась. Как только она встретилась взглядом с похитителем, щёку обожгло болью, от которой онемела половина лица. Всё произошло так быстро, что Ева даже не успела понять, что её собираются ударить и что её ударили. Упав на бок, девушка прижала ладонь к ушибленной щеке, а затем утёрла тыльной стороной руки кровь, сочащуюся из носа и из разбитой губы.

Присев и не смотря на мучителя, девушка открыла-закрыла рот, подвигала челюстями, проверяя, всё ли в порядке. Удар был очень сильным, мог и челюсть сломать или, хотя бы, выбить. Но Еве повезло. Кроме боли и крови иных последствий он за собой не понёс.

Убедившись в том, что Блейд не сломал ей челюсть, Ева села, вновь утирая рукой кровь и смотря исподлобья на мучителя. Несколько минут ничего не происходило: лишь напряжённые взгляды, лишь шумное дыхание и ожидание беды.

Увидев, что блондин вновь двинулся в её сторону, Ева вскочила на кровати и, спрыгнув на пол, отбежала в противоположный угол комнаты.

- В догонялки будем играть? – спокойно поинтересовался парень, смотря на так похожую сейчас на кролика Еву.

Девушка не ответила, шумно сглатывая и продолжая неотрывно следить за мучителем.

- Давай поиграем, - сам ответил на свой вопрос Блейд, начиная подходить к пленнице, не спеша. – Давай!

Он резко сменил спокойствие на агрессию, в считанные секунды сокращая расстояние между ними до минимума. Казалось, он сейчас просто разорвёт пленницу на куски. Девушка только и успела пискнуть, в самый последний момент делая рывок в сторону, не позволяя прижать себя к стене. Но убежать далеко ей не удалось, потому что Блейд схватил её за руку, дёргая так сильно, что Ева упала на колени.

- Не трогай меня! – взвизгнула девушка, разворачиваясь и пытаясь ударить нападающего ногой, но промахнулась.

Отползя немного назад, Ева вскочила на ноги, вновь бросаясь прочь, возвращаясь к кровати и прижимаясь спиной к подоконнику, который больно давил на поясницу.

Вжимаясь в подоконник, девушка, не моргая, следила за приближающимся к ней мучителем, взгляд которого сейчас был помесью из маньяка-психопата и сатаны.

- Блейд… - тихо произнесла Ева, не зная, что говорить дальше и есть ли вообще смысл что-то говорить.

Блондин подошёл к ней вплотную и упёрся руками стену по бокам от плеч девушки, блокируя её. Ева глянула в одну, затем во вторую сторону, нервно сглатывая, не зная, чего ожидать.

Ева смогла терпеть такую близость мучителя совсем немного. Подняв руки, она упёрлась ладонями в грудь Блейда, надеясь, таким образом, выиграть для себя хотя бы несколько лишних сантиметров и секунд.

Медленно отняв ладонь от стены, блондин коснулся кончиками пальцев плеча пленницы, проводя от него через ключицы к косточке на нижней челюсти. Ева вздрогнула, отворачивая голову. Смотреть Блейду в глаза в такой момент было просто невыносимо.

- Знаешь, Ева, - после нескольких минут молчания произнёс блондин, - а ведь тебе действительно идёт кровь.

Девушка подняла на парня непонимающий взгляд. Он продолжал:

- Теперь я нашёл ещё одну причину того, что у тебя не складывались отношения в школе. Ты слишком характерная, даже в те моменты, когда тебя, казалось бы, побеждаешь, огонь силы в твоих глазах не меркнет. Вот только… что сейчас случилось?

- Ты надо мной издеваешься? – исподлобья смотря на мучителя, спросила девушка.

- Может быть… - неопределённо ответил блондин и резко прижал пленницу к стене, отчего она ударилась затылком.

Еве даже дышать было трудно, так сильно мучитель зажимал её. его объятия казались действительно стальными, а горячий шёпот, прозвучавший над самым ухом, запустил вдоль позвоночника волну ледяного холода и табуны мурашек.

- Ева, - произнёс парень, - я просто вижу, что ты играешь со мной и хочу, чтобы ты перестала это делать. Это тебя не спасёт. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты никогда не была кроткой и согласной на проигрыш.

- Тебя так заводит, когда я борюсь за себя?

Блейд мимолётно улыбнулся, задев губами ушную раковину пленницы, и ответил:

- Да.

После этого он отошёл и, развернувшись, покинул комнату, так больше ничего и не сказав. На его губах продолжала играть лёгкая улыбка-ухмылка. А на задворках сознания всё ещё блуждали картины давно забытой памяти, ушедшего прошлого, а особенно та, которую Блейд имел в виду своими словами: «Тебе идёт кровь».

Им тогда было по четырнадцать лет, и они тогда уже давно не общались. У Евы никогда не складывались отношения с одноклассниками, но в то время их разногласия превысили все допустимые пределы. Девушку тогда просто подкараулили после школы, начали обзывать, толкать по кругу, а потом избили – не трагически, но синяков наставили много.

И Блейд помнил, как стал случайным свидетелем произошедшего, проходя мимо, когда обидчики бывшей подруги уже уходили. Это была пятница, а после выходных та компашка во главе с главным задирой и заводилой параллели, который не погнушался поднять руку на девушку, внезапно перестала лезть к Еве. Остались только косые взгляды и тихие неодобрительные высказывания.

Блондин не стал отходить от своей линии поведения и заговаривать с бывшей подругой, пытаться утешить и защитить. Он просто, молча, сделал это – доходчиво «поговорил» с обидчиками девушки и продолжил делать вид, что он её не замечает. Потом ему даже пришлось заплатить за свой героизм, потому что Джакоб – задира и подлец, захотел Блейду отомстить и преподать урок, чтобы впредь не лез не в своё дело. И мишенью своей он выбрал Майкла, который тогда только учился в первом классе.

Но сделал он это зря, потому что, если в случае с Евой Джакоб отделался сломанным носом, ноющими рёбрами и синяками, то после того, как он тронул Майкла, разговор был совсем другим и закончился для него больницей, а для Блейда очередными проблемами с учителями и администрацией школы.

Блондин усмехнулся и покачал головой, шёпотом произнося:

- Как видно, так повелось ещё со школы, Ева, что я жалел тебя, а страдали в итоге мы с Майклом… - после чего толкнул дверь кабинета и скрылся за ней.

Глава 40

Лили зашла в кабинет Блейда, бесшумно прикрывая за собой дверь и смотря на спину блондина, который сидел за столом, просматривая рабочие документы. Сглотнув, она обратилась к нему:

- Блейд, к тебе Лена пришла.

В ответ парень лишь угукнул, продолжая не слишком заинтересовано и внимательно просматривать бумаги. Вздохнув, домработница подошла к нему, вставая сбоку, и вновь обратилась к нему:

- Мне её впускать в дом?

- А ты ещё этого не сделала? – поинтересовался блондин, не удостаивая домработницу взглядом.

- Нет. Я подумала, что лучше сначала спросить.

Наконец-то оторвавшись от бумаг, парень поднял на Лили взгляд. На его губах дрогнула лёгкая улыбка-ухмылка.

- Молодец, - вздохнув, ответил Блейд и убрал папки с документами в стол, после чего встал, оказываясь слишком близко к прислуге. – Я рад, что ты настолько чтишь моё личное пространство и мои правила, но можешь больше не бегать от двери ко мне и обратно. Лену можешь впускать в любое время, если, конечно, я сам не попрошу тебя об обратном.

- Так… открывать?

- Будь добра, - ответил блондин, но, не дав Лили исполнить его приказание, изменил его: - Хотя, лучше я сам открою. Всё равно, я уже закончил с работой.

Не дождавшись ответа домработницы, Блейд покинул кабинет, быстро преодолевая расстояние до входной двери и открывая её. На пороге стояла широко улыбающаяся Лена с бутылкой вина в руках.

- Привет, - слегка кивнув, поздоровался Блейд, подпирая плечом дверной косяк.

- Привет, - ещё шире улыбнулась девушка. – Ничего, что я без звонка?

- Ничего, - пожал плечами блондин. – И могла ничего не покупать, - он указал взглядом на бутыль в руках гостьи, - у меня всегда полный бар.

- Просто, говорят же, не хорошо в гости с пустыми руками и всё такое… К тому же, я давно смотрела на него и хотела попробовать. Решила совместить.

Выслушав слишком быстрый ответ девушки, Блейд, молча, отошёл, пропуская её в дом, и закрыл за ней дверь. Лена начала раздеваться, пытаясь справиться с заклинившей молнией на тонкой кожаной курточке серого цвета, но это у неё никак не получалось.

- Чёрт, - выругалась девушка, прижимая подбородок к груди и пытаясь понять, в чём дело.

- Помочь?

- Было бы неплохо, только постарайся не порвать.

Подойдя к гостье, Блейд бегло оглядел молнию с заклинившей собачкой, пытаясь понять причину того, почему она не работает. Продолжая молчать, парень запустил руку под куртку Лены, быстро справляясь с тканью, застрявшей в молнии, и легко расстегивая вещь.

- Готово, - бесцветно произнёс он.

- Спасибо, - улыбнулась девушка и сняла курточку и взялась за длинный шарф, которым совершенно не по погоде была замотана её шея.

Пытаясь размотать его длинные петли и не придушить себя при этом, девушка говорила:

- Выходила на улицу утром, а тогда холодно было, так я оделась тепло, а в результате теперь вся мокрая!

Она нервно дёрнула конец шарфика, который тоже не желал отпускать её тело, и шикнула, потому что он затянулся на горле.

Не предлагая помощи, Блейд просто вновь подошёл и начал разматывать шарф гостьи, наматывая его на руку и через несколько секунд снимая с Лены.

- Ты сегодня прямо мой спаситель, - произнесла девушка, улыбаясь. – Спасибо.

- Не за что, - пожал плечами парень. – Просто, мне не очень понравился этот твой танец-удушение.

- Точно, ты бы предпочёл придушить меня сам, - хихикнула Лена, игриво хлопая ресницами и смотря на Блейда.

- Мне как-то не до шуток сейчас, Лена. Настроения нет, - спокойно и достаточно холодно ответил блондин, складывая руки на груди.

- Извини, - произнесла девушка, но улыбки с лица не убрала, лишь слегка ослабила её.

Подойдя к Блейду, Лена повисла у него на плече, ведя себя, как маленькая капризная девчонка, смотря снизу на парня и говоря:

- Если у тебя плохое настроение, то, думаю, его тебе стоит поднять.

- Игривое настроение? – прежним – скучающим тоном поинтересовался блондин.

- Можно сказать и так. Так, что насчёт развлечения?

- Лена, - парень убрал руки гостьи со своего плеча, - я не говорил, что у меня плохое настроение, я сказал, что мне просто не до шуток.

- Кто же не любит шутки? – искренне удивилась девушка, хлопая ресницами.

- Я не люблю, - уже несколько раздражённей ответил Блейд и отошёл к лестнице.

Поставив ногу на первую ступеньку, парень обернулся, обращаясь к гостье:

- Если хочешь провести со мной время, пошли наверх, я не люблю сидеть в гостиной.

Кивнув, Лена поскакала следом за блондином, быстро нагоняя его и даже перегоняя. До спальни она добежала быстро, но ей хватило ума, чтобы не вторгаться на территорию Блейда без спроса и подождать, пока хозяин дома не подойдёт сам и не впустит её.

Оказавшись в комнате, Лена сразу же села на кровать. Хотелось завалиться на неё, хорошенько потянуться и вдоволь наваляться на мягких перинах, потому что за долгий учебный день девушка порядком устала. Но долго сдерживать себя Лена не смогла и, упав спиной на кровать, сладко потянулась, закрывая глаза и разминая мышцы.

- Ты прямо человек-праздник, - подметил Блейд, тоже садясь на кровать и смотря на гостью, которая, как кошка, вытягивалась и извивалась на просторной постели. – Сама говоришь, сама смеёшься, сама себе делаешь хорошо…

- Нет, - приоткрыв один глаз, ответила Лена. – Хорошо я себе делать предпочитаю не сама, хотя… - она вновь потянулась и закрыла глаза, кладя руки на живот, - всякое бывает.

- Ты не обдолбаная, часом?

- Нет. Просто, у меня настроение хорошее, хотя день был очень сложный. И не только сегодня. Хотя, наверное, поэтому у меня настроение и приподнятое – надо же как-то справляться с проблемами.

- И какие у тебя проблемы? – поинтересовался Блейд, подсаживаясь ближе и проводя кончиками пальцев от запястья Лены до сгиба локтя, а затем кладя ладонь ей на живот, начиная мягко поглаживать.

Девушка вздохнула, продолжая лежать с закрытыми глазами.

- Через три недели сдавать проект, а у меня совсем ничего не готово, только наброски, и ничего не получается, - произнесла она.

- И что за проект?

- Да – не важно… Ай, щекотно! – взвизгнула девушка, хихикая и дёргаясь, закрываясь от руки Блейда. – Блейд!

Быстро сменив положение, блондин прижал руки гостьи над головой, пристально смотря ей в глаза.

- Ты же сама сказала, что, если настроение не очень, то его нужно поднимать, - произнёс парень, перехватывая оба запястья Лены одной рукой, а вторую опуская вниз и вновь кладя на живот девушки, проводя по рёбрам.

Лена медленно растянула губы в улыбке, такими светлыми и незапятнанными злостью и ненавистью глазами смотря на блондина, нависшего над ней.

Слегка дёрнув рукой, девушка без слов попросила отпустить её, а, когда Блейд послушался и отпустил одну её руку, прикоснулась к его щеке, нежно проводя по ней, а затем положила ладонь ему сзади на шею, произнося:

- Не нужно. Иди лучше ко мне, - и притянула парня к себе.

Такая смелая, такая по-детски безрассудная и не понимающая с кем играет, такая наивная, но пытающаяся казаться взрослой и прожжённой, такая…

Лена всякий раз ходила по тонкому лезвию и самому краю опасной пропасти, не видя той тёмной личности, что скрывалась за наружностью Блейда, даже не подозревая о его страшном прошлом и настоящем. Она ещё в первую их встречу могла нарваться на смерть, она делала что-то неправильное всякий раз, когда они с Блейдом встречались, но, отчего-то, блондин каждый раз пропускал её детскую глупость мимо ушей и глаз и оставлял без внимания.

Склонившись к гостье, почти коснувшись её губ своими, оставив всего несколько миллиметров между ними, Блейд произнёс:

- Но смеяться тогда не придётся. Уверена в своём выборе?

Лена открыла рот, чтобы ответить, но ответ её и так был понятен по взгляду и по дрожащей на губах улыбке. Не дождавшись ответа девушки, Блейд окончательно сократил расстояние между ними, впиваясь в её губы требовательным поцелуем.

Освободив и вторую руку, Лена положила её на плечо Блейда, то соскальзывая на лопатки, то возвращаясь обратно, оглаживая напряженные твёрдые мышцы и просто плавясь от прикосновений к телу парня, от ощущения силы, которая исходила от него.

Поцелуи становились всё более влажными, даже чавкающими и отрывистыми. Дыхание уже сбилось и стало тяжёлым, шумным. Грудь Лены высоко вздымалась, девушка слегка выгибалась, подаваясь навстречу любовнику и широко разводя ноги. К чёрту скромность!

Запустив пальцы в волосы Блейда, путаясь в них, Лена оторвалась от его губ и припала поцелуем к шее парня прямо там, где бился пульс в сонной артерии, оставляя на коже влажный красноватый след. Скользнув дорожкой влажных поцелуев ниже, девушка припала к ключице любовника и прикусила тонкую кожу, на которой остались следы от зубов.

- Не кусайся, - сбито дыша, произнёс Блейд, смотря совершенно чёрным от возбуждения взглядом в такие же мутные от желания глаза любовницы. – Слышишь меня?

Парень склонился и «отомстил», больно прикусывая тонкую кожу рядом с ключицей девушки.

- Ай! – вскрикнула Лена. – Так нечестно!

- Смотря по каким правилам, - с бесовскими нотками в голосе ответил Блейд и рывком перевернул любовницу, делая это, как обычно, слишком резко и быстро, ставя девушку раком. Втиснув колено между ног Лены, он вынудил девушку их развести, впрочем, она не сопротивлялась. И, склонившись, прижался грудью к спине любовницы, а бёдрами к её ягодицам. Лена прикусила губу, ощущая твёрдый член, упирающийся в неё сзади, а через секунду вскрикнула, потому что Блейд вновь сильно укусил её, оставляя следы от зубов вверху спины.

- Блейд, я… Ах! – попыталась произнести Лена, но не закончила, потому что новый болезненный укус раздразнил нервы, но отозвался в теле чем-то очень приятным, новым…

Ещё один укус, в этот раз в правую лопатку. Спустив тоненькие шлейки с плеч Лены, Блейд оттянул вниз её майку, освобождая больше пространства для своих манипуляций. Блондин прикоснулся губами к спине девушки, провёл кончиком языка вдоль позвоночника и вновь укусил. Вдоль позвоночника слишком много нервных окончаний; Лена простонала, сводя лопатки, даже сама не понимая, хочет ли она прекратить эту странную боль или продолжить принимать её.

- Блейд, ты… - сбито дыша и часто облизывая пересохшие губы, попыталась произнести Лена, оборачиваясь через плечо, чтобы увидеть любовника.

- Тс-с-с… - мягко шикнул Блейд, прижимаясь к уже практически голой спине девушки грудью.

Лена вздрогнула и повела плечами. Она даже не заметила, что блондин уже успел расстегнуть рубашку, и теперь его голая кожа буквально обжигала.

Девушка вновь открыла рот, но вместо того, чтобы выдохнуть слова, едва ли не со свистом втянула воздух, давясь им, потому что парень положил ладонь ей между широко разведенных ног, захватывая всю промежность. Даже сквозь достаточно плотные чёрные джинсы чувствовалось, насколько у Лены там горячо.

Блейд слегка надавил, двигая рукой, создавая эффект самого будоражащего массажа. Лена гулко сглотнула и вновь опустила голову, прогибаясь в пояснице и сильнее выставляя назад задницу, шире разводя ноги.

Вторая рука Блейда скользнула на поясницу гостьи, проникая под уже совсем ничего не прикрывающую маечку, оглаживая разгорячённую и чуть влажную кожу. Бедная, она вспотела из-за не по погоде тёплой одежды и так не успела просохнуть, а теперь ей вновь пришлось взмокнуть…

Лена подавилась воздухом, когда блондин, продолжая одной рукой оглаживать её изгибающуюся спину, пальцами второй умело надавил ей между ног прямо там, где под слоями ткани скрывался ноющий и требующий ласки бугорок клитора.

Продолжая неторопливо ласкать девушку, обводя по кругу её самую чувствительную точку, Блейд подцепил её джинсы и сдёрнул с попы. Штаны были слишком узкими и на коленях стали путами. Потеряв равновесие, Лена упала набок, забываясь в своём желании и пытаясь вновь развести ноги, но от этого ещё больше путаясь в своих джинсах.

- Блейд… - прохныкала девушка, поняв, что ей вновь нужна помощь спасителя в том, чтобы победить одежду.

- Глупая, - произнёс блондин, слегка улыбнувшись и берясь за пояс джинсов любовницы.

Штаны достаточно быстро оказались снятыми и отброшенными за ненужностью. Освободившись от плена плотной ткани, Лена облегчённо выдохнула, разваливаясь на спине с бесстыдно разведенными бёдрами и поглаживая себя по животу. Она выглядела сейчас так, словно была пьяна, причём в стельку, но в её крови не было ни капли спиртного, а дурманило и мутило сознание совсем другое.

В какой-то момент Лена совсем потерялась в своём бесстыдстве, скользнув ладонью ниже живота и кладя её на лобок, касаясь пальцами истекающей желанием плоти.

- Хочешь продолжить самостоятельно? – поинтересовался Блейд, садясь рядом с девушкой и касаясь её пальцев, стремящихся нырнуть под ткань трусиков, и как бы случайно проводя кончиками пальцев по её промежности.

Лена гулко сглотнула, чувствуя, как сильно пересохло во рту, и спросила:

- А ты бы хотел на это посмотреть?

Долго серьёзной оставаться ей не удалось, и она хихикнула, вновь возвращая ладонь между ног и зажимая её бёдрами, а через мгновение вновь разводя их, играясь.

Блейд помедлил с ответом, задумываясь, но совсем не над словами Лены. Просто, его вдруг одолели мысли-воспоминания… Совершенно неуместные и непрошеные мысли-воспоминания. Он настолько выпал из реальности, что даже не заметил, как девушка встала и подползла к нему, беря за руку и пытаясь заглянуть в ничего не выражающие, отрешенные глаза.

Потянувшись к блондину, Лена поцеловала его в щёку, секунд на пять прижимаясь к ней горячими губами и замирая. Отстранившись, девушка коснулась кончиками пальцев колена парня и, секунды две «порисовав» на нём непонятные узоры, двинулась выше, переходя на внутреннюю сторону бедра и постепенно подбираясь всё ближе к паху, пока не ощутила под подушечками пальцев вздыбленную ширинку.

Лукаво взглянув на Блейда, Лена накрыла его ширинку ладонью, мягко сжимая член парня.

Девушка вздрогнула, резко оказавшись на спине и ничего не видя перед собой, кроме таких глубоких чёрных глаз любовника, которые смотрели в самую душу, но не имели к ней никакого интереса. Он прикоснулся к бедру любовницы, ведя вверх, преодолевая таз, живот, сжимая левую грудь Лены, мягко проводя по ней ладонью, играя с горошинкой соска.

Лена открыла рот, не то пытаясь что-то сказать, не то просто пытаясь насытиться кислородом, которого было так мало перегревшимся лёгким.

Скользнув выше, Блейд накрыл ладонью её шею и слегка сжал, давя на сонные артерии, отчего у девушки тотчас помутилось сознание. Она что-то совершенно невнятно пробормотала, слабо пытаясь отодвинуть руку парня, не с первого раза попадая по ней.

Блейд душил Лену секунд десять, у девушки даже закружилась голова и зашумело в ушах от такого странного удушения, с которым она совсем не боролась и не могла бороться.

Лена даже не сразу почувствовала, что Блейд перестал держать её за горло. Перестав душить девушку, парень швырнул её на подушки так легко, словно она была не человеком, а тряпичной куклой. И вновь Лена не успела открыть рта и даже до конца прийти в себя, когда блондин сорвал с неё майку, отшвыривая её в сторону, а затем стянул и трусики.

Девушка не произнесла ни звука, только смотрела на любовника немного мутным взглядом, продолжая не в полной мере осознавать реальность. Только узнаваемый шелест разрываемой упаковки презерватива резанул по слуху и узнался ею, а через секунду с её губ сорвался стон, потому что Блейд вошёл в неё: резко и на всю длину.

Лена зажмурилась, запрокидывая голову назад и оглаживая дрожащими взмокшими ладошками плечи блондина, скользя босыми ступнями по покрывалу.

Дав девушке всего две секунды на роздых, Блейд начал двигаться, слишком резко и быстро врываясь в тело любовницы. Лену сотрясало от мощных толчков, а внутри всё сладко сжималось и даже немного болело, потому что её тело, пусть и истекало желанием в последние полчаса, но к такому вторжению было не готово.

- Блейд… - протянула Лена, жмурясь и водя ладошками по плечам блондина.

Голова продолжала немного кружиться, сердце стучало, как сумасшедшее и периодически сбивалось с ровного ритма, а пальцы всё больше немели, переставая слушаться свою хозяйку.

Блейд не обращал внимания на скулёж любовницы, безотчётно врываясь в её тело, сжимая её в своих объятиях до синяков, словно пытался доказать своё право обладать этой «вещью». А Лена не сопротивлялась, она скулила и стонала, жмуря глаза и ёрзая, пытаясь тоже двигаться, подаваться навстречу, но только мешая сейчас.

В конце концов, парню это надоело, и он закинул ноги Лены к себе на плечи, вновь ложась на неё и лишая всякой возможности двигаться. В такой позе член Блейда начал ещё глубже проникать в нутро девушки, боль вновь прошлась волной где-то в глубине её тела, но быстро стала совсем блеклой, оставшись лишь бледной тенью где-то на задворках сознания.

- Блейд! – подавившись воздухом, воскликнула Лена. – Блейд, я…

- Закрой рот, - грубо ответил ей парень.

Лена не послушалась, вновь пытаясь что-то пискнуть, и блондин зажал ей ладонью рот, больно сжимая и начиная ещё чаще, ещё сильнее врываться в тело девушки. Лена распахнула глаза, ей показалось, что внутри неё кто-то поджёг фитиль, ведущий к взрывчатке и разлетающийся огненными искрами во все стороны. Нервы девушки буквально обожгло этими разрядами, готовя к финальному взрыву, а через несколько секунд перед её глазами разлетелись разноцветные фейерверки, а внутри всё скрутило от удовольствия.

- Блейд, господи, Блейд! – высоко взвизгнула девушка, сведенными судорогой пальцами вцепляясь в плечо блондина и чувствуя, как её тело продолжает таранить огненный орган парня, а её собственное нутро отвечает на это сладкими судорожными сокращениями.

Чувствуя внутренние судороги Лены, не обращая внимания на её скулёж, блондин полностью лёг на неё, сгибая девушку вдвое и полностью давая себе волю и вскоре кончая. Он продолжал двигаться, врываясь в тело любовницы, пока в его собственном теле не стихла последняя судорога удовольствия.

Оставив Лену, Блейд сел, переводя дыхание. Так и не начав дышать ровно, потратив на это всего секунд пять-семь, блондин достал из ящика тумбочки сигареты и закурил, глубоко затягиваясь дымом и задерживая его в ноющих от этого яда лёгких. Выдохнув сизое облако дыма, что токсичными змейками расползлось по комнате, Блейд повернул голову к Лене, смотря на румяную и растрепанную любовницу из-под опущенных ресниц.

Девушка села и подползла к парню, кладя руки ему на плечо, а на них голову, так искренне смотря ему в глаза.

- Ты не принесёшь мне попить? – спросила Лена. – Или самой сходить?

Вновь глубоко затянувшись дымом и шумно выдохнув его, блондин ответил:

- Принесу. Что?

- Лучше что-нибудь алкогольное, - слегка улыбнулась Лена и отпустила Блейда, откидываясь на подушки и сладко потягиваясь. – Как раз, вино так и осталось стоять в гостиной.

Быстро надев трусы и штаны, Блейд покинул спальню и сбегал за бутылкой и двумя бокалами. Вернувшись к любовнице, он открыл бутылку и разлил рубиновый напиток по бокалам, передавая один гостье, а из второго делая небольшой глоток, смакуя вкус вина. Оно действительно оказалось весьма хорошим.

- Можно мне остаться на ночь? Или домой ехать? – поинтересовалась девушка, делая большой глоток и утирая капли вина, полившиеся по подбородку и шее.

- Можешь остаться, - вздохнул Блейд, пожимая плечами, и лёг, прикрывая глаза.

Отчего-то, его вдруг ужасно начало клонить в сон. И, решив не противиться этому чувству, Блейд заложил руки под голову и закрыл глаза, отдаваясь этой расслабленной неге и через несколько секунд чувствуя, как Лена опустила голову ему на плечо, устраиваясь под боком.

Вздохнув, парень обнял любовницу за талию, притягивая ближе. Ему не нужны были эти объятия, они не вызывали в нём тепла и каких-то особенных чувств, но, кажется, они были нужны Лене. И Блейд решил сделать ей этот «подарок», всё-таки, она была отличной подругой на ночь, которая ничего не требовала от него взамен на свою ласку. И, пусть Блейд обычно не удостаивал своих любовниц таким вниманием после секса, но сейчас он решил сделать исключение. К тому же, сон уже почти захватил его в свои объятия, а разрушать эту негу и требовать того, чтобы девушка ушла, совершенно не хотелось.

Глава 41

Под водой отражались

Вспышки жизни,

Поднимающиеся из твоих легких,

Срывающиеся с твоих губ.

Когда ты решил плыть в другую сторону,

Тогда же ты решил утонуть.

Прощай, моя колыбельная,

Я буду скучать по тебе.

Delain, Lullaby©

Ева проснулась около одиннадцати, сонно щурясь и оглядываясь по сторонам. В комнате она была одна, но на прикроватной тумбочке уже стоял поднос с накрытым крышкой завтраком. И когда Лили успела его принести и как Ева не услышала её прихода?

Девушка вздохнула и переползла к краю кровати, взяла поднос, после чего вернулась к уютным высоким подушкам и убрала крышку с блюда. В последнее время, верно, Ева отоспалась за предыдущие лет восемь, потому что с того момента, как она приступила к работе в полиции, здоровый и полноценный сон ей даже не снился. А, может быть, и до этого она уже не высыпалась – ещё учась в академии. Ева не помнила, она просто давно привыкла, что восемь часов сна – огромная роскошь для неё. А, если он будет ещё и лишенным тревог и мыслей о деталях очередного дела, то он и вовсе виделся чем-то нереальным, принадлежащим к чьей угодно жизни, но только не к жизни Евы.

Девушка скривилась, поняв, что слукавила перед самой собой. Конечно же, не все предыдущие годы она не высыпалась, пусть так было и большинство ночей. Взять хотя бы месяц, проведенный в «ледяном замке» Блейда четыре года назад. Тогда Ева отлично высыпалась, потому что у неё просто не было другого выбора, как и других дел. Впрочем, как и сейчас.

Сейчас Ева вновь спала по десять-одиннадцать часов в сутки и стремилась к тому, чтобы ещё больше увеличить эту цифру, потому что развлекать себя ей было нечем. Лили не задерживалась у неё и особо с ней не разговаривала, а в последние дни и вовсе начала приходить к пленнице в то время, когда она спала, чтобы оставить пищу. Блейд тоже не уделял Еве слишком много внимания и времени. Обычно, их встречи могли длиться максимум два часа, но, кажется, такое было всего раз или два. Чаще блондин проводил с девушкой от силы час, а потом вновь бросал её в одиночестве.

Всё это привело к тому, что Еве начало казаться, что она здесь не жертва и даже не пленница, а нечто, вроде домашнего зверька. И, если бы Блейд не продолжал периодически истязать её, девушка бы окончательно уверилась в том, что этому парню просто скучно и потому он её похитил – чтобы было чем занять себя в перерывах между работой и ещё бог знает чем.

«Да уж, - думала девушка, лениво ковыряясь в остатках завтрака, - сама называю себя домашним зверьком этого психа и больше не думаю о побеге…».

Она вздохнула, опуская плечи и прикрывая глаза.

«Хотя… - продолжила мысль Ева, - а как мне об этом думать? Я здесь уже бог знает сколько, а до сих пор ничего не узнала, не поняла! Зачем я здесь? Из-за чего? И к чему, чёрт побери, ведёт свою игру Блейд?!».

Спешно затолкав в рот остатки завтрака, девушка отставила поднос на тумбочку, пытаясь пережевать слишком большое количество пищи, которое она затолкала себе в рот. Кормили её исправно, но привычка наедаться, боясь, что следующий приём пищи будет совсем не скоро, осталась.

С завтраком было покончено. Чай тоже очень быстро оказался выпитым. А больше дел у Евы не было. Оставалось только лежать и смотреть в потолок, ожидая прихода Блейда и его новой выходки или странного диалога, из которого, как обычно, ничего не станет понятно, но в котором Ева неизменно станет виновной во всех грехах. Или можно было попытаться занять себя чем-нибудь. Но – чем?

Чем можно занять себя в четырёх стенах, где нет ни телевизора, ни компьютера, ни книг или ещё чего-то, при помощи чего люди устраивают свой досуг? Ничем.

- Разве что душ… - прошептала Ева, лениво смотря на белое и высокое полотно потолка.

Она села и переползла к краю постели, добавляя уже в мыслях:

«Точно, нужно сходить в душ».

Выбравшись из кровати, девушка скрылась за дверью ванной комнаты и быстро сунула в рот зубную щётку, спеша закончить с водными процедурами до прихода мучителя. А Блейд как раз чаще всего приходил примерно во время обеда или после него.

Расправившись с гигиеническими процедурами с солдатской скоростью, Ева вернулась в комнату и облегчённо выдохнула, поняв, что по-прежнему одна. Забравшись в постель и сложив ноги по-турецки, девушка подпёрла кулаком голову и задумалась, смотря на прямоугольник двери и ожидая непонятно чего.

Время текло незаметно и быстро, но не для Евы, которая не могла следить за ним, потому что в её темнице не было часов, и которой было совершенно нечем себя занять.

Вскоре такое сидение и смотрение в одну точку надоело Еве, и она покинула постель, перемещаясь к окну, выглядывая на улицу. Окно всегда было наглухо закрыто и ничего не изменилось сейчас. Нагнувшись, девушка положила руки на подоконник, а на них голову, смотря сквозь слишком прочное и глухое к её желанию свободы стекло на улицу, где вдали проезжали автомобили и куда-то бежали прохожие. Они могли сами решать, куда им идти и когда это сделать. Они были свободны, относительно свободны, потому что каждого человека что-то сдерживает и держит, сковывает, будь то другой человек, работа…

«Большинство из них сами выбрали свой плен, - подумала девушка, провожая взглядом красивую ретро-машину. – А я… А я его сама спровоцировала, - она вздохнула и прикрыла глаза. – И теперь у меня тоже нет выбора. Самое страшное, что я действительно начинаю в это верить…».

Забравшись на подоконник, девушка прислонилась лбом к стеклу и продолжила следить за свободными, но плененными самими собой, людьми, редкими машинами и дуновениями ветра, которых она не ощущала, но видела в шелесте листвы и покачивании ветвей деревьев. Из этого окна был отвратительный обзор, потому что дом Блейда стоял в отдалении от других домов, от дороги, потому Ева могла видеть чужую жизнь лишь издали, словно воруя её кусочки, как подпольная мышь крошки с хозяйского стола.

Но это окно было всяко лучше, чем вообще никакого окна. Так девушка хотя бы могла видеть хоть какую-то жизнь за стенами темницы, наблюдать смену дня и ночи и солнечный свет, который она едва не забыла за время заточения в глухих стенах подвала.

«Какой же ты псих», - вздохнула Ева, очередной раз возвращаясь мыслями к своему похитителю, что с завидным постоянством возникал в её жизни и переворачивал её с ног на голову.

Девушка как-то не думала о том, что Блейд может сказать о ней ровно то же самое. Она была его бедой, занозой, камнем на дороге и палкой в колёсах. Она успела побыть для него и подругой, и ненужной жертвой, и лютым врагом, и ещё чёрт пойми кем! Блейд был намного сильнее Евы во всех смыслах, он был её ужасом и мог превратить её жизнь в ад, что он и делал. Но, в некотором смысле, и Ева была его кошмаром, который случался не во сне, а наяву и был слишком сложным для его понимания. И сложность его была в простоте. Что тогда, четыре года назад, что сейчас, Блейд мог в любой момент прикончить её, он полностью владел ею и её жизнью. Но, отчего-то, он не мог сделать этого и причины этому парень найти не мог.

«Наверное, пора заканчивать с этим, - думал Блейд, точно так же, как Ева, смотря в окно и наблюдая за течением жизни по улицам города. – Что-то я и так затянул с ней… три недели… Три недели она здесь, а я так ничего и не смог понять. Но, главное, я ничего не смог сделать. Я не понимаю того, что всё чаще вижу в глазах Евы, но точно знаю, что это не то, что я хочу в них видеть».

- Всё, хватит, - вслух произнёс парень, ударяя ладонью по подоконнику. Продолжил он уже мысленно:

«Хватит думать о ней и о том, что происходит. Я не для того всё это затеял, чтобы тратить время и силы на мысли о ней. Она – лишь моя пленница, жертва, будущий труп…».

Блондин слегка нахмурился от того, что последнее утверждение прозвучало в его голове как-то неуверенно и бесцветно, словно он и вовсе не хотел убивать Еву.

Мотнув головой, парень спешно покинул комнату, желая переключиться на что-нибудь и отвлечься. Идти к пленнице пока не хотелось, но мысли его с завидным постоянством возвращались к ней, создавая иллюзию их бесконечной близости.

«Да, узнай Ева, что я думаю, она бы точно посмеялась. Так и вижу этот огонёк победы в её глазах», - невольно подумал Блейд, зверея от этого ещё больше и смерчем влетая на кухню, чем напугал Лили.

Тем временем Ева, продолжая смотреть в окно, наблюдая тем, что происходило на воле, думала:

«Господи, почему так? Блейд приходит ко мне не так часто, не мучит меня своим бесконечным присутствием, но, чёрт побери, такое чувство, что он находится рядом со мной двадцать четыре часа в сутки! Этот псих поселился в моей голове и… груди… - мысли начали путаться, потому что признавать что-то настолько потайное страшно и трудно даже перед самой собой. – Слишком давно поселился…».

- Я не хочу о нём думать, - прошептала Ева и закрыла лицо ладонями, прячась в них. – Он и так забрал у меня всё, так теперь он ещё и отнял у меня право на вольный полёт мысли!

Она надавила на кожу, проводя по ней пальцами, хорошо, что ногти у неё были короткими, иначе бы расцарапала себе лицо. Ева невольно подумала, что уже не только Блейд, но и она сама пытается причинить себе боль. Хотя, в этом была доля истины – когда человеку больно, он отвлекается от настырных мыслей и полностью переключается на страдающую плоть и ненависть к тому, кто причиняет ему эти страдания.

«Всё, хватит, - твёрдо решила девушка, отнимая ладони от лица и смотря перед собой. – Ещё немного таких размышлений и я сойду с ума. Хватит».

Она соскочила с подоконника и, поправив сползшие штаны, вновь направилась в ванную комнату. Закрыв за собой дверь, девушка заткнула слив в ванной и включила тёплую, даже горячую воду, наблюдая за тем, как ванна быстро наполняется, а после добавляя пену из одной из многочисленных бутылочек, что стояли на полках.

Она присела на бортик ванны, наблюдая за стремительно растущими облаками пены. Никогда Ева не любила бесцельно валяться в ванной, тратя на это время и воду, но сейчас у неё было настолько много свободного времени, что даже на такую блажь часок выделить можно было.

Перекрыв воду, девушка сунула в воду пальцы, проверяя её температуру и убедившись, что она комфортная, встала, стягивая с себя одежду, в которой спала и из которой даже не потрудилась переодеться после душа.

Оставшись голышом, Ева залезла в ванную, осторожно ложась и опуская голову на бортик в изголовье, прикрыла глаза. Было так непривычно – просто лежать в ванной и отмокать, чувствовать, как горячая вода расслабляет мышцы и сморщивает кожу на подушечках пальцев. Так странно – никуда не бежать, ничего не делать и не предпринимать, ни за кем не гнаться, а просто пытаться занять себя и заполнить чем-то своё свободное время.

- Поздравляю, Блейд, - прошептала Ева, поджимая губы. – Тебе удалось сделать меня похожей на мою мать. Она тоже только и знает, что искать - чем бы себя занять?

Сказав это, девушка хихикнула, а после по-настоящему рассмеялась: рассмеялась слишком громко и нервно, запрокидывая голову и ударяясь затылком об бортик ванной, но совсем не замечая лёгкой вспышки боли.

- Поздравляю, - вновь прошептала девушка, перестав смеяться и открыв глаза. – Ты сделал меня таким же психом, как сам.

Произнеся эту фразу, Ева задержала дыхание и съехала вниз, погружаясь с головой под воду и замирая так, наслаждаясь коконом горячей влаги, что теперь окутывал её с ног до головы.

«Хуже не придумаешь», - подумала Ева, продолжая прятаться под водой.

Удивительно, но она не испытывала совсем никакого дискомфорта из-за отсутствия дыхания. Лёгкие не жгло недостатком кислорода. Наверное, прошло слишком мало времени.

«Хуже того, - продолжала она мысль, - чтобы самой начинать думать о собственной ненормальности. Господи, я сама с собой сделала и продолжаю делать то, чего со мной не сделал даже Блейд! Я заковала себя в непонятные оковы и не могу перестать думать о каком-то бреде! Верно, если именно этого он и добивался, то его план гениален! Вот только аплодисментов он всё равно не услышит от меня…».

Ещё немного и Ева бы получила все шансы потерять сознание из-за кислородного голодания, но этого не случилось, потому что организм девушки резко вспомнил о том, что нужно дышать. Резко сев, она шумно вдохнула ртом, втягивая воздух.

Потерев глаза и избавив их по возможности от остатков пены, девушка открыла их, поворачивая голову вбок и тут же вскрикивая от неожиданности. Рядом с ванной, прямо над ней стоял Блейд. Руки его были скрещены на груди, а непонятный и странный взгляд блуждал по лицу пленницы и телу.

- Что ты здесь делаешь?! – спросила Ева, отодвигаясь от мучителя и вжимаясь в противоположную стенку ванной, даже ударяясь об неё плечом.

Ванна была глубокой, потому вода и пена надёжно укрывали наготу девушки от глаз Блейда, но Ева всё равно инстинктивно прикрыла грудь руками, продолжая прижиматься к стенке ванной.

- Я пришёл к тебе и не застал в комнате, - спокойно ответил блондин. – Конечно, я честно хотел подождать твоего возвращения и даже сделал это. Но надолго меня не хватило. Ты слишком долго моешься.

- И поэтому ты вломился ко мне в ванную?

- Вообще-то, это моя ванная.

- Но сейчас в ней я!

- Не дерзи.

Поджав губы, Ева воздержалась от хлёсткого ответа и, вздохнув, спросила:

- Ты можешь уйти?

- Насовсем?

Девушка нахмурилась, непонимающе смотря на мучителя. Опять эти его странные штучки…

- Хотя бы на сейчас… - пробормотала Ева, отводя взгляд.

Если не смотреть на Блейда, то было проще сохранять спокойствие и не огрызаться, девушка уже давно это поняла. Вот только парень тоже понял это и потому всё чаще начал требовать от пленницы того, чтобы она смотрела на него во время разговора.

Ева дёрнулась, почувствовав прикосновение к щеке. Вздрогнув и уйдя от руки Блейда, она исподлобья взглянула на блондина.

«Чего он опять от меня хочет? – подумала девушка. – Что на этот раз он задумал?».

- Зачем ты меня трогаешь? – спросила она, продолжая исподлобья следить за мучителем.

- А почему ты так нервно на это реагируешь?

- А тебе бы понравилось, если бы тебя трогал тот, кто тебе отвратителен?

- А я тебе отвратителен? – слегка вскинув бровь, поинтересовался парень.

- Да, - напряжённо ответила Ева. – И ты можешь перестать отвечать на мои вопросы вопросами?

- Уверена? – склонившись к пленнице и понизив тон голоса, спросил Блейд.

Девушка попыталась отодвинуться от пленителя, но позади неё была стенка ванной. Вжавшись в неё, Ева напряжённо смотрела в такие глубокие янтарные глаза её мучителя, который вновь нагло попирал её границы и подходил слишком близко, почти интимно близко.

- И, - добавил блондин, - разве ты не заметила, что сама поступаешь точно так же, как я?

- И как это?

Парень слегка ухмыльнулся.

- Отвечаешь вопросом на вопрос, - ответил он.

Ева слегка скривила губы и бегло глянула в сторону полотенца. Находиться рядом с Блейдом голышом было слишком неуютно. Но крючки для полотенец располагались в полутора метрах от ванной и, чтобы дотянуться до них, нужно было встать из воды и сделать эти несколько шагов, лишившись прикрытия воды и пены.

- Встань и возьми, - услышала Ева голос Блейда. – Я разрешаю.

Девушка поджала губы и вновь повернулась к парню, одаряя его убийственным взглядом. И почему он не только жестокий, но и настолько самодовольный, чтобы позволять себе подобные слова?

- Спасибо, я воздержусь, - поджав губы, ответила Ева, слегка отодвигаясь от Блейда.

- Как хочешь, - слегка пожав плечами, безразлично ответил блондин, но в его безразличии были нотки чего-то ещё. Вот только – чем были эти нотки, Ева понять не могла.

Блейд опустил руку в воду, касаясь локтя Евы. Девушка от прикосновения вздрогнула и поёжилась, сильнее обнимая себя руками и бегло оглядываясь в поисках путей спасения.

- Ты можешь меня не трогать? – стараясь не кричать и держать тон ровным, спросила Ева.

- Если не нравится, - равнодушно ответил Блейд, - встань и отойди от меня.

- Ты специально надо мной издеваешься? – спросила девушка, но, увидев бесовской огонёк, мелькнувший в глазах мучителя, и ухмылку на его губах, вздохнула, сама отвечая на свой вопрос: - Издеваешься…

- Это так заметно?

- Это слишком очевидно. Но способы у тебя для этого несколько странные…

- И чем тебе не нравятся мои способы?

«Хотя бы тем, что ты заставляешь меня чувствовать себя дурой!», - подумала девушка, но озвучивать мыслей не стала и лишь по негодованию, блеснувшему в её глазах, можно было догадаться о том, что Блейд уже на самом деле вытрепал ей все нервы и вывернул душу.

- Ты ведёшь себя, как настоящий маньяк, - совладав с эмоциями, ответила Ева, отворачиваясь. – И псих.

- То есть, ничего нового обо мне ты не узнала?

- Чего ты добиваешься?! – вновь забывшись, почти закричала Ева, поворачиваясь к мучителю и сверля его взглядом гневных зелёных глаз. – Чего?! – повторила она.

Эмоции настолько взяли сейчас верх над девушкой, что она даже сама подалась ближе к мучителю, смотря ему в лицо бегающим взглядом, требуя ответа и чувствуя, что ещё чуть и она просто взвоет от того чёртового спокойствия, с которым Блейд издевался над ней, и той недосказанности, которую блондин всё больше взращивал.

- Чего? – уже тише повторила девушка, смотря Блейду в глаза.

Первые несколько секунд она готовилась к вспышке боли, которая точно должна была прийти вслед за её наглым требованием ответа. Но вскоре стало понятно, что ничего такого не будет. Блейд продолжал неподвижно сидеть, смотря ей в глаза, а затем соскальзывая взглядом на губы. Взгляд парня ощущался почти физически, и Ева облизала губы, словно действительно почувствовала на них что-то.

- Блейд, а… - негромко произнесла Ева, но фразы не закончила, потому что почувствовала, как блондин прикоснулся ладонью к её щеке.

Девушка гулко сглотнула, теряясь в собственных мыслях и в совершенно непонятной реальности, в своих желаниях, которые были чересчур странными – ей не хотелось сейчас бежать.

Ева неотрывно смотрела в глаза мучителю и едва заметно вздрогнула, когда он приблизился к её лицу. Между их губами остался всего сантиметр, не больше. И Ева действительно не знала сейчас, чего она хочет – оттолкнуть парня от себя и убежать прочь или наконец-то поцеловать его? А сам Блейд…

А для Блейда это не было осознанным и тем более запланированным шагом, действием – просто порыв, просто такой странный момент, когда сознание на секунды гаснет, а возвращается уже тогда, когда сердце взяло верх и привело на дорожку, с которой возврата не будет. И он действительно не понимал, чего хочет сейчас – прикоснуться к губам пленницы или переиграть всю эту ситуацию и превратить в очередную издёвку?

«Когда же ты уже начнёшь совершать понятные поступки?», - подумала Ева и Блейд, словно услышав её мысли, окончательно сократил расстояние между ними.

Почти почувствовав прикосновение на своих губах, Ева разомкнула их и закрыла глаза, готовясь сделать самый нелогичный шаг в своей жизни – поцеловать своего мучителя.

Но Блейд в самый последний момент изменил тактику, в очередной раз удивляя свою пленницу. Так и не коснувшись губ Евы, блондин положил ладони ей на плечи и резко надавил, толкая под воду и удерживая там. Ева от шока открыла рот и вдохнула, тут же давясь водой и вновь судорожно вдыхая. От понимания того, что уже наглоталась воды, девушку накрыла паника и безысходность. Она вцепилась руки Блейда, пытаясь убрать их со своих плеч и вынырнуть, вдохнуть, но блондин был слишком силён для неё.

Чувствуя острую боль в лёгких, в которые попала мыльная вода, Ева пыталась бить Блейда по рукам, потом начала даже пытаться ударить его ногой, расплёскивая воду на пол и скользя по дну ванной.

Совсем скоро боль в груди стала нестерпимой, лёгкие горели огнём, и Ева против воли вновь вдохнула воду, давясь, кашляя, запуская сотни пузырей на поверхность. Руки начали неметь, она до белых костяшек вцепилась в запястье Блейда, постепенно понимая, что бороться уже не имеет смысла, потому что тело перестаёт слушаться, а сознание начинает гаснуть из-за дефицита кислорода.

«Это конец», - подумала Ева на грани сознания, готовясь окончательно потерять его.

И тут Блейд резко перестал её держать и топить. Дёрнув пленницу за плечи, блондин посадил её, вновь возвращая возможность дышать, но Ева не сделала этого, потому что сознание работало уже на какие-то жалкие несколько процентов, а лёгкие не могли самостоятельно восстановить свою функцию и избавиться от воды.

Видя, что пленница ещё в сознании, но вот-вот потеряет его, Блейд вновь приблизился к её лицу, но на этот раз прикоснулся к губам. Только это был не поцелуй, а искусственное дыхание. Крепко сжимая подбородок девушки и удерживая её за плечо, чтобы не упала, блондин выдохнул в рот пленницы.

Сознание Евы прояснилось, но только после третьей порции кислорода, подаренной мучителем, она полностью вернулась в реальность, широко распахивая глаза и смотря на блондина, который крепко держал её и касался губ.

Это было слишком странно и ненормально. Ева толкнула Блейда в грудь, отворачивая голову, морщась. Ей вновь казалось, что она исполняет роль в каком-то совершенно иррациональном кино, в котором режиссер никак не может определиться, какой сценарий ему нравится больше и потому скачет с одного на другой.

- Могла бы спасибо сказать, - произнёс Блейд, вновь вставая и складывая руки на груди, смотря на совершенно растерянную пленницу сверху.

- Спасибо за то, что чуть не утопил меня?