Читать онлайн "О старом Чембаре"

Я расскажу тебе, сынок, про старый наш Чембар.

Но не про тот, что знаешь ты. Рассказ мой, предков дар!

Мой дед со мной делился им, а с ним его прадед....

Так что прошло, считаю я, с того уж— много лет...

Когда то наш чембарский край прозвали журавлиным.

Теперь весною мимо нас летят лишь гуси клином.

Из прошлых лет достались нам лягушки на болотах.

Да цапли в этих же местах, о птенчиках в заботах…

Один на весь район теперь танцующий журавушка.

И тот, как памятник стоит. А под ногами – травушка.

В музей-усадьбу кто придёт почтить Виссариона.

Вы птицу сможете узреть во время моциона…

К концу шажками семенил семнадцатый век.

Когда однажды в этот край явился человек.

Искал он новые места, чтоб на земле трудится,

Чтоб эти дивные края мечте шанс дали сбыться.

Здесь было дивно хорошо: две речки, лес, луга.

Охотника, и то едва ль, ступала тут нога….

По вечерам со всех сторон цикады стрекотали.

И трели соловьиные чарующе звучали.

Вдоль речки возвели дворы, в лугах вспахали пашни,

И вспоминали без тоски ушедший день вчерашний.

Век восемнадцатый пошёл и сразу испытанье

В село пришло несчастным днём, как будто в наказанье.

Большая группа казаков - булавинцев примчалась.

Из тех, кто свой, имея кров, работать, не старалась.

Разор доставили селу, но хоть не убивали.

Добра забрав, еду и мёд, к Ломову поскакали...

В слиянии двух местных рек взрослело поселение.

Творение мужицких рук под божие хотение.

Подумав, вскоре нарекли его селом Никольское.

Простое русское село. Но в чем- то и монгольское...

Но нет спокойствия земле и миру, что обидно.

И всё спускать на тормозах отнюдь не дальновидно.

Всего три года пронеслось. Практически – мгновенье!

И на Никольское село киргизов нападенье.

Эти, как новая орда, ничем не отличались.

И люди прятались едва, о жизни лишь печалясь…

Кубанцы с криком унеслись, оставив боль, разруху.

Ну, а селянам исправлять пришлось свою проруху.

Всем миром, рукава задрав, за стройку враз взялись.

Вал земляной, в лихих местах, надежный возвели.

Теперь добротная стена от ворога спасала.

А стража днём все ворота открытыми держала.

Чтобы в село и из него свободно проходили.

Хороших, на Руси, людей гораздо больше было.

Ясачный крестьянин Иван по батюшке Слепов

В ревизской сказке записал селенье средь хлебов.

Иван рязанский. Город Пронск. Отец служил солдатом.

А сын подался в Сурский край. Осел тут. Стал женатым.

У тестя жил Иван с женой, у Павла Михайлова.

И труд, и праздник всей семьёй. Без бранного, слышь, слова.

Соседи, деревень окрест, название не признали.

И по прозванию реки, селенье величали...

Так и велось, почти сто лет, Никольское – Чимбар.

Малый Чимбар, Большой Чимбар из тюркских шаровар.

Это к тому, что две реки сливались тут в одну,

Как в поясе больших штанов, прилично в ширину…

В году так тысяча семьсот, считай, восьмидесятом

Спустили сверху нам Указ гласивший очень внятно.

Село отныне упразднить. Чембар – уездный город!

Ну, а раз так, тому и быть. Он так и так всем дорог.

Бывало: в летний, душный зной, стоял в Чембаре жар.

Так иссушающий порой, что вспыхивал пожар.

Дома горели, как стога: мгновенно и дотла.

Огонь не укротим, пылал. И ночь была светла.

Набат гудел в тревожный час. Летели с ветром искры...

Увы! Пожара языки бывали слишком быстры.

На десять улиц — триста хат. Все триста – деревянные!

Соломой крытые к тому ж ... Эх! Искры окаянные…

Простой народ спасал дома гася, пожар чем можно.

Огонь за час сметал квартал: тушить все ж было сложно.

В ночную пору сторожа по улицам ходили.

Они исправно, как всегда, за городом следили.

Но, как с огнём - то воевать, да голыми руками?

Вот так и бились, рать на рать: огонь и горожане…

Одни лишь ведра, да багры: какое в них спасенье?

И люд чембарский уповал на божие везенье!

Однако время лечит все. Вновь топоры стучали.

Тесали бревна мужики. Дома вновь воздвигали.

Да, люди были при земле, хлеб не плохой растили.

Но часто впроголодь зимой чембарцы наши жили.

За четверть ржи купец давал на руки— трехрублевый!

Зимой же деньги возвращал: раз в восемь за целковый!

Кто мог—платил. Ведь надо ж жить? А хлеб все ж не морковка!

Но в основном всех горожан спасала лишь картошка!

По всяко жил народ честной, кто лучше, а кто нет...

Но все трудились без ленцы, не шли на парапет.

Деревней выглядел Чембар, уездный город мой.

Здесь мужики на кулачках сшибались меж собой.

Но не по злобе, как сейчас психует молодежь,

И не хватались, чуть чего, за смерть несущий нож.

В мужицких правилах стоял не писаный закон:

Коль кровь соперника пошла, считался, он сражен.

Обычай был—по праздным дням побиться под зачин!

В забаве этой неспроста крепился дух мужчин…

Вначале билась ребятня! да парни-простаки.

Потом уж в бой, сняв кушаки, вступали мужики.

Народ вокруг стоял, шумел; диктуя, что и как...

Но лишь кончались все бои, мириться шли в кабак.

Тут я поправлю сам себя: трактир! Ведь так вернее.

Да и по статусу трактир гораздо весомее.

В нём и смеялись над собой под стопочку вина:

Вкушали мясо, ели щи, сидели допоздна.

Пока отцы шли погалдеть, прощаясь с Зимой,

Юнцы, красуясь синевой, сбивались все гурьбой.

На маслянницу, кто шустрей, взбирались по столбам,

Чтоб, благо удали своей, снять приз — висевший там.

Одни снимали петуха, другие – поросенка.

Над теми, кто не долезал, смеялись очень громко.

Они и сами над собой смеялись до упаду:

Сил не хватило, дураку. Ну, так мне, знать, и надо!

Потом у снежных крепостей метали в цель снежки,

Да сквозь костры сигали вверх, идя на кувырки!

А бабы с детками блины вкушали под медок,

И разговоры всё вели под праздничный шумок.

Вовсю гремел базарный ряд, здесь бойко торг вели:

Одёжку, сласти, кренделя чембарцы в дом несли…

Здесь, куполами небеса, держал белый Собор.

А подалече, у тюрьмы, виднелся триколор…

Тут кто-то крынки покупал с языковских столов:

В ту пору много было там умелых гончаров.

В Чембаре слыл купцом тогда Кугушев Николай,

Но и другие не в помин: смотри, да не зевай-

Подводы их добро везли аж за реку Урал!

Один Чембар для купчих дел, конечно, был уж мал.

Сбывали сало, коноплю, опять же и — зерно!

Обратно - ткани всё везли, плюс разное вино.

Со всех сторон колокола напоминали службу.

Стремился к Богу городок, семействами и дружно.

Ему молились в урожай и против всяких бед.

Хранили в душах, и сердцах, простой, Христа, завет:

Не любодействуй, ни убий, не зарься на добро,

Коль не тебе принадлежит медь, злато, серебро.

В воскресный день да в ранний час, в церква спешил народ.

Тогда в Чембаре и окрест немалый был приход.

Молились часто в тесноте: аж до дверных, сын, створ.

Хоть и построен был тогда Покровский наш собор.

На главный колокол его дал средства государь,

Когда здесь волею судеб лечил его лекарь.

Его Величество Руси, сам первый Николай,

В Чембаре десять дней живал, вот только невзначай!

Хозяин всей большой страны не все сидел в столице

Со свойской свитой он бывал на пензенской землице…

В пути сломалось колесо у первой из карет.

И царь, ключицу повредив, решил: «Дороги нет!»

А раз решил, кто поперёк его царёвой воли?

В Чембаре можно и пожить. Такая, свите, доля…

Привыкшие шикарно жить, Чембар не полюбили.

Купцы у нас попроще их, царя и слуг то, жили.

И лишь когда боль улеглась, в путь двинулся весь двор,

И десять тысяч Николай, рублей дал, на Собор.

На колокольню в пору ту ушло с десяток лет,

Но, уж таков был, как всегда, у города бюджет.

Коль кто болезность заимел, к Григорию спешил.

Сей, бывший флотский, помогал: хороший лекарь был.

Да! Девятнадцатый тот век, напористый, кровавый.

Сам чёрт тогда не разбирал, кто правый и неправый.

Неистовый Виссарион, с годами преуспел:

В литературной, той Руси большой успех имел.

Белинский дурью не страдал. Друзьями был богат...

И в доме Ивановых каждый день гостить он рад!

Здесь был домашний их театр, где все шло чередом:

Подборка пьесы и ролей, спектакль, что шел потом.

И действо шло, не пустячок! Здесь ставился Шекспир!

Больших не делали затрат. Играли под клавир.

И Мельпомена помогла: спектакль потребен слыл.

Виссарион Белинский в нем на роли Яго был.

Публично проходил театр и летом, и зимой,

Когда съезжалась молодежь из Пензы, вновь, домой.

Помимо этаких забав, где отдыхала знать,

О Божьей милости, сынок, не стоит забывать!

В Чембар заглядывал Щедрин по, собственно, делам.

В Чембаре Лермонтов бывал в кругу прелестных дам.

В Никольской церкви, с бабкой он, отстаивал службу.

И кое с кем из горожан поддерживал дружбу.

Пришел в Чембар двадцатый век: тяжелый и кровавый!

Власть взяли большевики: по праву, или не праву…

Закрылись церкви. Кое-где, побили окна, ставни.

И Храм стоял, как сирота: без бывших православных…

Собор, он чудо, как хорош! Чембар он украшал...

Но реввоенную волной сражен был наповал.

Царизм порушили не в раз, но быстро, коммунисты,

И Бог тогда не нужным стал – пошли все в атеисты…

Собор я видел, но — увы: совсем еще мальцом!

При мне на части разнесли борясь с святым венцом...

Я помню: слышали окрест его колокола.

А в ясном небе голубом сверкали купола...

Да! Много храмов до войны порушили везде.

Быть может, Божий был удел в Великой той беде…

Нельзя нахраписто, с плеча в душе губить покой.

Какой бы не был в головах, в политике настрой.

Белинским стал давно Чембар, ведь сколько лет минуло.

Плохое, в прошлое ушло: в историю кануло.

Он стал красив, разросся вширь, вновь церковь ожила:

Сияют в небе городском лазурью купола.

История его хранит, наш город небольшой.

А на гербе его летит журавлик золотой!

Там, где стоял, когда то храм, строительство идёт.

Пройдёт ещё немного лет, Собор вновь заживет.

Пускай он будет новодел. Не в этом сути дело.

Видать, всё рушить на Руси порядком надоело…

22.04.01 г.

24.11.2023 г.