Читать онлайн
"Блейд. Наследие. Книга 3"

Глава 1

2037 год, январь.

…Я смотрю в ночь. Ночь смотрит в меня. Идиллия…

За окном давно застыла, словно окоченев, мрачная зимняя ночь, так отдалённо и в то же время остро напоминающая медленно остывающее тело с распахнутыми остекленевшими глазами – тело того, с кем ты был когда-то знаком…

Воображение так и рисовало побледневшие в своём цвете радужки и максимально расширенные зрачки, которые больше не выглядят привлекательно и глубоко чёрными, а смотрятся какими-то грязными, похожими на лужи пролитой нефти.

Бледная кожа и светлые блеклые волосы, жилистое тело с недостатком веса, высокий рост и длинные конечности – почему-то именно таким виделся «труп тёплой зимней ночи». Без причин. Просто.

За окном не было ни луны, ни звёзд. Вернее, они наверняка были там, за грязноватыми облаками, но разглядеть их было невозможно ни невооруженным глазом, ни при помощи оборудования начинающего астронома. Слишком плотными были грязные облака, и слишком много их было натянуто над австрийской столицей с её прекрасными шпилями замковых башен и привлекательными улочками, которые так и кричат своим жителям и приезжим туристам: «Проходите в сказку и оставайтесь! У нас хорошо!».

Сказка… Да, безусловно, зимняя Вена до неприличия напоминала прекрасный город из самых волшебных грёз. Заснеженные широкие проспекты и припорошенные лёгкой белой пылью самые мелкие улочки, вымощенные брусчаткой, которая досталась горожанам в наследие от предков. Поражающие воображение церкви и дворцы, в окнах которых, кажется, вот-вот мелькнёт фигура какого-нибудь короля или лорда. Мелькнёт, недовольно нахмурится и скажет: «Негоже господам спать мешать. Гасите свечи, закрывайте глаза и отходите на покой. Иначе ваши глаза навечно закроются на коленях перед гильотиной…».

И даже то, что сейчас на улицах не было снега – спасибо необычно тёплой погоде – не портило красоты города. Разве что чуть-чуть…

Тут и там была слякоть, стены домов были влажными, а асфальт и почва никак не могли просохнуть из-за стремительно тающего снега, которого ещё недавно было так много на улицах. Постоянно можно было увидеть прохожих, которые снимали свои шарфы и шапки, расстегивали куртки прямо на ходу. Даже ночью, когда, как известно, всегда бывает холоднее, не приходилось мёрзнуть. Температура не опускалась ниже нуля по Цельсию уже четыре дня. И только иногда, после полуночи, можно было озябнуть тем, кого некому согреть – тем, кому в щели окон дует, а в душе и вовсе сквозит.

За окнами венских домов вид в большинстве случаев был красив и интересен. И не важно – выходили ли окна на главную площадь города или в тихий уютный дворик. Но было кое-что, что казалось ещё более интересным, чем виды сказочных улочек и зимних проспектов – жизнь по ту сторону окон и дверей обитателей «волшебного города». Ведь там, за каждым окном, за каждым слоем кирпича или бетона, из которых были сотворены стены, разворачивалась отдельная маленькая сказка. Сейчас, в первом месяце нового года, когда все ещё продолжали жить в атмосфере праздников, веселья и семейного уюта, жизнь за каждым окном была волшебной историей со своими персональными героями: счастливой матерью трёх детей, которая печёт самые вкусные пироги в округе, молодым и подающим надежды студентом, который буквально на днях выиграл грант на свои исследования, или устало улыбающимся отцом семейства, который один воспитывает маленького сына и дочку, работает на двух работах, чтобы они ни в чём себе не отказывали, но всё равно находит время и читает им каждый вечер перед сном сказки. Каждый из этих людей заслуживает своей персональной сказочной истории, заслуживает зваться героем. А сколько их там, за стёклами окон, ещё…

Где-то всё ещё горит свет, несмотря на то, что уже далеко за полночь, и легко можно разглядеть жизнь и быт этих людей. Где-то уже давно – или недавно – темно и все спят – завтра рано вставать на работу или учёбу, а, может быть, они просто устали и хотят хорошенько выспаться, чтобы вновь быть счастливыми и «волшебными» в новом дне и соответствовать сказке, в которой они живут. А ещё были те, последние окна, света в которых видно не было уже давно, но, за стёклами которых, не было места сну…

Такие окна располагались на седьмом этаже тридцать четвёртого дома по улице Бейкерштрассе. Там, за тонким стеклом, разворачивалась жизнь, и продолжал бодрствовать хозяин квартиры номер шестьдесят девять.

Он сидел за столом на кухне, расположив левую руку на прохладной столешнице и бесшумно выбивая кончиками пальцев мягкие трансовые мотивы с лёгким налётом нагнетания. Взгляд его был устремлён в окно, что располагалось перед столом, и, казалось бы, бессмысленно впивался в грязную ночь и чёрно-сизые облака, изучал их, будто бы пытаясь найти нечто, что может отыскать лишь самый упорный или отчаянный – тот, кто досидит до трёх утра, не смыкая глаз, не включая света и телевизора, и сможет не сойти с ума.

Но для этого парня смысл в его «бессмысленном» занятии был – необъяснимый и малопонятный, но был. Минута за минутой, час за часом он смотрел в ночь, не замечая ни течения времени, ни сонливости, которая обязана посетить каждого в столь поздний час. Время остановилось примерно в полночь, а сон не хотел идти к нему, будто организм его вовсе не нуждался в отдыхе.

Он любил ночь. Любил, наверное, как ничто иное в этом мире. И он любил темноту, которая была её верной спутницей. Именно поэтому так часто едкого для глаз электрического света нельзя было увидеть в окнах его дома. Он никогда не видел смысла отказываться от своих страстей и отказывать себе в них. И, тем паче, глупо было бы отказываться от удовольствия, получить которое так легко.

Просто ночь. Просто темнота. Просто тишина. Просто бутылка вина в тридцати сантиметрах от правой руки. Сегодня у него был праздник…

Кап.

Этот звук прозвучал слишком громко в тишине пустой квартиры и отозвался эхом от всех стен, начал скакать шариком для пинг-понга внутри черепной коробки и отскакивать от её несущих стенок.

Кап.

Не эхо – новый звук разбивающейся об пол алой капли. Парень поморщился, совсем слегка изламывая губы, и продолжил смотреть в окно, в ночь. Ещё не время отвлекаться и разрывать зрительный контакт с тёмной царицей, которая много часов назад захватила «сказочный город» в свои объятия и пока что не собиралась его отпускать. Она такая родная – эта ночь. Родная с самого рождения, с самого первого вздоха и первого крика, который знаменовал собой начало новой жизни и конец другой.

Он родился ночью, после полуночи, в первые минуты нового дня. И, верно, именно поэтому так любил тёмное время суток и пронёс эту любовь через всю жизнь. Даже в детстве, в отличие от большинства сверстников, он не боялся темноты. И, хоть такой страх и нашёл его однажды, лет в пять, но он продлился не более месяца и не смог охладить его главной страсти всей жизни.

Кап.

Опять этот звук. Капля насыщенной цветом влаги срывается вниз и разбивается об пол. Там, на тёмной плитке, алый цвет совсем незаметен и лишь лёгкий влажный блеск выдаёт присутствие на полу того, чего там быть не должно. Лёгкий кровавый блеск…

Парень моргнул несколько раз, широко раскрывая глаза, которые в этой темноте казались совсем чёрными, слишком глубокими – две чёрные дыры, не иначе! Или два тихих омута, на дне которых мирно спят черти: отдыхают и ожидают своего часа.

Он вновь закрыл глаза, делая окружающую его темноту ещё более абсолютной, задерживаясь так на несколько секунд, а затем поднял веки, находя взглядом тёмный провал окна дома напротив. Там все уже спали: давно и точно спали. Но парню было всё равно: он не следил за обитателями данной квартиры и не пытался этого делать. Но взгляд его невольно зацепился за эту «пустую глазницу» с миниатюрным закругленным карнизом и белокаменным украшением под ним.

Кап.

На полу уже образовалась багровая лужа, которая оставалась невидимой из-за тёмного цвета пола и густой зимней ночи за окном, но легко могла убить, если на ней поскользнуться. Это могло бы стать самой глупой и в тоже время самой ожидаемой смертью для такого, как он – этот парень, который наслаждался тёмными оттенками ночи с нотками кроваво-алого, одиночеством и тишиной. Рано или поздно на эту лужу нужно будет обратить внимание, нужно будет уничтожить её, чтобы она не уничтожила его.

Парень слегка поднял уголки губ. «Уничтожь, либо уничтожат тебя» - правда жизни и её философия, истина, которую познают на опыте, если, конечно, успевают.

«А как же божьи законы? – порой задавался он вопросом и тут же находил на него ответ: - Если нас всех создал бог, то он ожидал, что именно так и получится. Потому к его законам просто обязаны быть поправки. Они точно есть. Просто, не все о них знают…».

Избранные. Знающие больше, чем все остальные – такие люди всегда были и всегда будут. Они будут занимать престолы и высшие посты, держать на своих счетах самые большие суммы и с лёгким снисхождением, а скорее пренебрежением, смотреть на остальных – обычных людей, которые являются для них не больше, чем неосмысленной биомассой, способом достижения своих целей и развлечением.

Да, наверное, лучшего времени для размышлений, чем ночь, придумать просто невозможно. Под её чёрным покрывалом рождаются самые смелые и дикие идеи. И под этим же покрывалом оголяются самые тёмные желания и сущности, живущие внутри добропорядочных граждан: любящих жён, степенных мужей и верных возлюбленных.

Молодой человек слегка нахмурился и наклонился вперёд, ставя на стол локоть и подпирая рукой голову. Сколько он знал таких – идеальных при свете дня, но давящихся внутри себя своими животными и тёмными желаниями?

«Немало… - ответил на вопрос, порожденный своими же размышлениями, парень. – А сколько их ещё в мире? Наверное, все…».

Кто-то мечтает об изнасиловании и не важно – его самого будут насиловать или кого-то другого. Кто-то мечтает увести мужа у сестры и задыхается по ночам от оргазма, представляя его и с остервенением пихая в своё тело лиловый фалломинатор. Кто-то мечтает трахнуть тринадцатилетнюю падчерицу и облизывается на неё, тайком подглядывая, как она переодевается. Кто-то мастурбирует на собственную сестру…

Ему казалось, нет, он был уверен, что большинство «грехов» в этом мире связаны с сексом, удовлетворением самых первобытных инстинктов и запретом это делать. И слово «грех» не просто так взято в кавычки, потому что такие тёмные желания совсем не обязаны быть преступлениями против морали – нужно лишь успеть вовремя признаться в них себе и принять их. В таком случае ты сумеешь стать счастливым, пусть даже общество осудит. А бог… А бог простит.

Кап.

Этот звук начинал понемногу раздражать, резать изнеженный тишиной слух, но ещё не настолько, что заставить хозяина тёмной кухни повернуть голову, оценить размеры лужи и наконец-то вытереть её.

Кап.

Может быть, будь сегодня любая другая ночь, другой день, парень бы и разозлился на назойливое капанье, раздражился. Но сегодняшняя ночь была особенной, вмещающей в себе очередное важное событие, праздничной. Но этот праздник было бесполезно искать среди красных дней календаря. Он был персональным и, можно сказать, тайным.

Кап.

Не смотря, молодой человек нашёл рукой бокал, обхватывая длинными пальцами его изящную ножку, и поднёс к губам. На дне осталось как раз полтора глотка – хватит, чтобы промочить горло и добавить ещё немного «алого огня» в кровь и искр праздника в глаза. Никто не отнимет у него этого момента – не отнимет потому, что рядом никого нет. Да, бывают такие мгновения, которые лучше ни с кем не делить, потому что люди могут не понять и всё испортить. Иногда людям нет места…

Кап.

Время приходит для всего. И для того, чтобы обратить внимание на источник назойливого звука, оно тоже пришло. Повернув голову, парень взглянул на лоснящуюся влагой лужу, миниатюрным океаном растёкшуюся по тёмному кафелю. В приглушенных цветах ночи этот «океан» казался не кроваво-рубиновым, которым являлся, а тёмно-бардовым, почти чёрным, жутким.

Кап.

Новая капля сорвалась с края стола и упала в «тёмный океан», выбивая из него брызги-бриллиантики. Такой бардовый, такой насыщенный…

Капля за каплей алая жидкость расплывалась жутковатой лужей по полу. Ей не место там, на тёмной плитке неосвещённой кухни, совсем не место, но уже ничего не исправить…

Встав, молодой человек взял из шкафчика швабру и, осторожно, чтобы не породить новых брызг, опустил её в кровавую лужу, аккуратными движениями стирая её, позволяя тряпке сделать своё дело и впитать алую жидкость до последней капли.

Такая бардовая, такая идеальная «кровь»… но эта неаккуратная, прекрасно лоснящаяся во тьме лужа была всего лишь неосторожно пролитым вином. В этот раз всего лишь вино…

Расправившись с лужей, парень отставил швабру, прислоняя её к тумбочке, чтобы не упала, и поднял опрокинутую бутылку вина, на дне которой ещё остался плескаться глоточек рубинового напитка. Перелив остатки напитка в бокал, молодой человек поднял его и поднёс к лицу, рассматривая оттенки бордо, что так чудесно и завораживающе переливались в темноте и неясном свете фонарей, который проникал в не зашторенное окно.

Там, в бокале, плескалось от силы два глотка вина, остальное бессовестно пролилось и пало в неравной схватке со шваброй. Запасной бутылки у парня не было. Обычно он имел в своём жилище запасы алкоголя, но, почему-то, они имели традицию слишком быстро заканчиваться в самый неподходящий момент. Или подходящий? Ведь ничего в этой жизни не бывает случайным…

- Извини, это, наверное, я

«Крёстная» была одним из «голосов», которые жили внутри черепной коробки этого молодого человека с раннего детства и были его неизменными спутниками. Хотя бы поэтому ему не было смысла искать общества и нуждаться в нём – он никогда не бывал в полном одиночестве.

- Ничего страшного, - чуть улыбнувшись, ответил парень. – Сегодня моей целью не было напиться до беспамятства. А даже, если бы я хотел это сделать, двух бутылок вина для этого было бы маловато…

«Крёстная» не ответила, удалившись за видимую грань сознания. Она была самой немногословной и, верно, приятной из «обитателей» головы парня, насколько такое вообще может быть приятным. Но он давно привык и к этой своей «родственнице», и ко всем остальным, сумел с годами подружиться с ними и найти общий язык. В противном случае его участь была бы незавидна и легко предсказуема: пожизненное заточение в мягких стенах психиатрической больницы и медленное гниение души, а затем и тела. Но он сумел справиться и убедить всех в том, что тяжкий недуг позади, в том, что он не представляет опасности для социума. А о том, насколько его поступок был правилен, он не думал. Каждый выживает, как умеет. И он выживал. И выжил.

«Праздник окончен, - подумал молодой человек. – Теперь его больше нет смысла растягивать и продолжать».

Он слегка улыбнулся, не обнажая зубов, и произнёс:

- За меня, - после чего залпом осушил бокал и убрал его в посудомоечную машину.

Пустая бутылка отправилась в мусорное ведро. Праздник действительно был окончен – праздник, про который никто не знал. Сегодня он праздновал свой день рожденья, хотя, на самом деле он наступил два дня тому назад. Это было его своеобразной неизменной традицией – праздновать это важное событие в жизни каждого человека не в тот день, когда оно на самом деле свершилось.

Пройдя к двери, парень бросил взгляд на часы, которые показывали четыре утра тридцать семь минут. Самое время, чтобы отправиться в постель.

«Так и поступлю», - подумал молодой человек и покинул кухню.

Быстро преодолев расстояние до ванной, он щёлкнул выключателем и открыл дверь, переступая порог просторного и светлого помещения, выполненного в кремовых и желтых цветах с лёгким добавлением кофейного в деталях, вроде орнамента на шторке для душа и тёмной линии на плитке высотой в тридцать сантиметров около пола.

Закрыв за собой дверь и заперев её, парень подошёл к раковине и, едва дойдя до неё, стянул тёмно-серую, почти чёрную футболку и повесил её на крючок для одежды. Бросив беглый взгляд в зеркало над умывальником, парень упёрся в его края руками, чуть склоняясь вперёд, и, прищурившись, вгляделся в своё отражение внимательнее, придирчивее, изучая каждую черту собственного лица и тела, подобно скрупулёзному учёному, который первым нашёл удивительную форму внеземной жизни. И посмотреть было на что.

Тёмные, красиво остриженные и уложенные волосы, рваной неровной чёлкой прикрывающие лоб и падающие на правый глаз. Тёмно-карие глаза оттенка горького шоколада, которые так часто, и даже сейчас, при ярком свете, смотрелись чёрными. Невероятно прекрасные черты лица, которые будто бы высекал из благородного мрамора некий искусный скульптор. Густые тёмные брови, большие глаза, прямой нос, создающий потрясающий характерный профиль, ярко выраженные скулы, пухлые губы: нижняя намного пухлее, а верхняя имеет резкий изгиб «лука амура», крупный подбородок.

Взгляд спускается ниже. Острые ключицы и широкие прямые плечи, лишенная волос грудь, плоский живот с ярким контуром крепкого пресса. Несмотря на излишнюю стройность этот парень не был лишён того мышечного рельефа и каркаса, который делает мужское тело мужским.

А дополняли картину загорелая кожа, которая сохранила приятный «южный» оттенок, несмотря на то, что отдых под жарким солнцем закончился почти два месяца назад, и россыпь искусных, но, местами, совершенно сумасшедших татуировок. Таким «сумасшествием» была странная надпись на левой лопатке парня, гласящая: «Не рассказывай маме и богу об этом», и чёрные буквы на его левом запястье, складывающиеся в имя: «Микки Мейерс». Это может показаться более, чем странным – делать татуировку с собственным именем. Но ему захотелось это сделать в шестнадцать лет, и он это сделал.

Слегка подняв уголки губ, улыбнувшись больше не ими, а глазами себе из зазеркалья, Микки включил воду и, настроив комфортную тёплую температуру, набрал её полные ладони и плеснул в лицо.

Но не успел брюнет покончить с умыванием, когда в его кармане зазвонил, разрываясь тяжёлой мелодией, мобильный телефон. Протерев глаза от воды и стряхнув её капли с рук, парень достал телефон, бросая взгляд на экран, а затем отвечая на звонок.

- Привет, Клер, какими судьбами звонишь в столь поздний, а правильнее будет сказать ранний час? – произнёс брюнет, уменьшая напор воды и беря зубную щётку, намачивая её и выдавливая на неё немного пасты.

- Привет, Микки, - поздоровалась в ответ женщина. – А ты уже забыл, что я собиралась к тебе в гости?

- Ты знаешь, что я рад тебя видеть в любое время дня и ночи, - честно ответил брюнет и сунул зубную щётку в рот, перекладывая мобильный телефон в левую руку. – И, нет, я не забыл про твой визит.

Несколько секунд он молчал, посвятив их чистке зубов, а затем добавил, спрашивая:

- А ты уже прилетела?

- Да, прилетела. И регистрацию прошла. Я уже стою на крыльце и медленно намокаю.

- Там идёт дождь или дело в тебе? – усмехнулся парень, смотря в собственные глаза из отражения.

- Дождь, - недовольно отозвалась женщина, она не любила мокрую погоду. – Вернее, морось. Но мне от этого не легче, потому что у меня нет с собой зонта.

- Значит, лови такси и приезжай ко мне. Адрес ты помнишь?

- Помню. Я его записала.

- Отлично, - кивнул Микки. – Только, Клер, сразу хочу предупредить, что я скоро лягу спать.

- Я сама хочу уже снять туфли, вытянуть ноги и лечь спать. Сам знаешь, что такое долгая дорога…

- Да, знаю.

- Так что, открой мне дверь и, если у тебя есть коньяк, то налей для меня бокальчик. Нужно согреться.

- У меня нет коньяка, - равнодушно ответил брюнет, продолжая лениво чистить зубы.

- Это плохо. Ладно, надеюсь, я найду какой-нибудь круглосуточный магазинчик по дороге к тебе.

- Думаю, что найдёшь. Всё-таки, Вена далеко не самый захудалый городишко и ночная жизнь здесь кипит во всю.

- Ага, я вижу, - отозвалась женщина, провожая взглядом компанию молодёжи, которая проехала мимо неё, высунувшись из окон автомобиля и не то крича, не то распевая песни.

Помолчав несколько секунд, проводив компанию молодых людей до угла, за которым они скрылись, Клер вернулась к разговору и Микки, который не особенно скучал в тишине и молчании, посвящая это время гигиене полости рта.

- Я буду минут через сорок, - вернулась к разговору Клер. – Ты дождёшься меня?

- Дождусь, - кивнул Микки.

Отложив зубную щётку, он склонился над раковиной и сплюнул зубную пасту, после чего добавил:

- Думаю, я не усну. Как раз, душ приму, расстелю постель и подготовлю твою спальню.

- Хорошо, Микки. Как раз такси подъехало. До встречи!

- До встречи. И, если не буду открывать дверь, звони на мобильный. Звонок в дверь я могу и не услышать, а вот телефон всегда со мной.

- Договорились, - согласилась женщина.

Не дожидаясь дальнейших её реплик и не видя смысла в продолжении разговора, который привёл к главному – к договоренности, Микки отклонил вызов и положил телефон на полочку над раковиной, после чего избавил себя от штанов, трусов и носков и отправился в душ. Это не было его нерушимой традицией, привычкой, но иногда освежиться перед сном бывало очень приятно, а спалось потом крепче обычного.

Настроив приятную тёплую температуру воды, брюнет встал под её расслабляющие струи, отдавая своё тело в её власть, закрывая глаза и запрокидывая голову. Тёплый поток воды бил в район левой ключицы, забрызгивая лицо и увлажняя длинные пряди чёлки.

Не открывая глаз, Микки отступил немного назад, чтобы поток воды ниспадал на грудь, и прикоснулся к своим плечам с острыми ключицами, повёл вниз по груди, по животу, даря ещё большее расслабление и наслаждение, ощущая под ладонями каждую мышцу собственного тела, каждую выступающую кость и каждую линию рельефа.

Глава 2

Микки покинул ванную комнату и направился в гостиную, по дороге подсушивая мокрые волосы полотенцем. Уже наступил следующий день, время уже близилось к четырём часам дня. И, пусть проснулся парень около двенадцати, но до душа он добрался только сейчас. Так часто бывает – когда, вроде бы, ничего толком и не делаешь, а время стремительно утекает в никуда и стремится к новому завтра.

Пройдя в гостиную, брюнет последний раз энергично растёр волосы, после чего слегка пригладил их рукой и повесил полотенце на шею, оглядываясь и наконец-то обращая внимание на Клер. Женщина полулежала на диване, удобно раскинувшись на нём с книгой в руках, оформленной в мятную обложку с золотыми буквами названия и имени автора. На ней был надет длинный вязаный свитер белого цвета и ультракороткие шортики ему в тон, которых совсем не было видно из-за их неприличной длины, открывающей длинные загорелые ноги. Клер покачивала одной ногой, слегка ударяясь её коленом об колено другой ноги, и с интересом водила взглядом по строкам некрупного шрифта на белых листах.

«Наверняка, любовный роман читает», - подумал Микки, вздыхая.

Утруждаться тем, чтобы не гадать о содержимом книги, а обратить внимание на название из которого, обычно, все бывало понятно, он не стал и прошёл к глубокому креслу цвета кофе с огромной порцией молока, усаживаясь и раскидываясь в нём.

- Я уже думала, что ты никогда не выйдешь из душа, - не отрываясь от чтения, произнесла Клер и перевернула страницу.

- Я был не только в душе, - отозвался Микки.

Он слегка съехал вниз и откинул голову на спинку кресла, прикрыл глаза, смотря на подругу из-под опущенных ресниц. Он продолжил:

- До этого я долго сидел на кухне, потому и создалась иллюзия вечности.

- Да, наверное, - продолжая читать, ответила Клер. – Но мог бы и меня позвать. Или ты хотел побыть в одиночестве?

- В одиночестве, - кивнул Микки.

- Тогда, вопрос снят.

Клер всегда очень снисходительно и ровно относилась к странностям и заскокам друга. Казалось, это её совсем не волновало. И в этом был её невероятный плюс, который заставлял Микки называть эту женщину своей подругой. И, пусть эта дружба выглядела более, чем странной, но она длилась уже не первый год.

Не смотря, Клер протянула руку, несколько секунд шаря ею по деревянному журнальному столику в поисках сигарет и, когда они нашлись, вставила одну в двадцатисантиметровый мундштук, обхватывая после его конец пухлыми губами.

В поисках зажигалки ей всё-таки пришлось оторваться от чтения и обернуться, но вещь не нашлась.

Ничего не говоря, Микки достал из кармана тяжёлую металлическую зажигалку и, подойдя к дивану, на котором сидела подруга, щёлкнул ею перед лицом женщины, поджигая сигарету. Несколько раз вдохнув дым, раскурив сигарету, Клер отстранилась и, выдохнув в сторону, произнесла:

- Меня всегда удивляла эта твоя особенность – в твоих карманах можно найти всё, что необходимо для жизни. И – спасибо за огонь.

Усмехнувшись, Микки вернулся в кресло и вновь раскинулся в нём. Не убирая с лица улыбки-ухмылки, он ответил:

- Сейчас в моих карманах только зажигалка и мобильный телефон. Сомневаюсь, что этого хватит для выживания. И – пожалуйста.

Какое-то время они сидели в тишине. Клер продолжала читать, с интервалом в пять секунд, припадая губами к фильтру сигареты. А Микки наблюдал за ней, но больше за самим собой, погрузившись в собственные мысли и лениво поглаживая себя по животу, очерчивая кончиками пальцев контуры татуировки-креста, которая располагалась ближе к низу живота и захватывала в свои тёмные очертания пупок.

Но минут через пять Микки устал от молчания, сейчас у него было такое настроение, в котором тишина была совершенно необязательна.

- Что читаешь? – поинтересовался парень, складывая руки на груди и начиная притопывать босой ногой по полу.

- Коэльо «Одиннадцать минут», - отозвалась Клер, не отрываясь от страниц книги. – Я уже читала её лет двадцать назад. Вот, захотелось перечитать и проверить, насколько изменилось моё понимание некоторых вещей за прошедшие годы.

- И как? Изменилось?

- Немного… - задумчиво ответила женщина. – Теперь эта история кажется мне до ужаса банальной.

Микки пожал плечами и отвернулся, кладя правую руку на колено и начиная перебирать по нему длинными пальцами в ритмах неизвестного никому мотива.

Бесшумно вздохнув, Клер вложила в книгу закладку и закрыла её, откладывая на журнальный столик. Перевернувшись набок, лицом к парню, она подпёрла рукой голову, выжидающе смотря на друга.

- Что-то хочешь спросить? – поинтересовался Микки, продолжая смотреть в сторону.

Как он смог заметить взгляд Клер – главный вопрос. Или он его просто почувствовал? Иногда женщине казалось, что этот парень обладает некими способностями за гранью человеческого понимания, настолько, порой, его поступки и слова были странными и необъяснимыми.

- Просто решила, - ответила Клер, - что хватит уже читать и пора обратить внимание на тебя. Или ты опять планируешь убежать?

- Нет, если вдруг мне захочется спрятаться в какой-нибудь комнате, то я обещаю позвать тебя с собой, - спокойно ответил Микки. - А, если вдруг мне захочется остаться в одиночестве, - в его голосе появились едкие нотки, - то я попрошу тебя удалиться, возможно, в грубой форме.

- А не боишься, что отшлёпаю?

Встав, Клер подошла к Микки, останавливаясь перед ним, между его разведенных ног. Парень продолжал совершенно спокойно сидеть, наблюдая за подругой из-под опущенных ресниц. Это спокойствие могучего океана в его тёмных глазах могло вывести из себя любого. А, когда к нему прибавлялись искры насмешки, издёвки, вспыхивающие миниатюрными залпами на карих радужках, то его и вовсе хотелось убить…

- Как раз, - добавила женщина, медленно склоняясь к парню и упираясь руками в подлокотники кресла, - в последние годы меня всё чаще просят об этом. Так что, опыт у меня есть.

Микки едва слышно усмехнулся, прикрыв на несколько секунд глаза, не торопясь с ответом. Вновь подняв веки и увидев перед собой лицо подруги, он произнёс:

- Ты намекаешь на что-то, типа, мамочки, которая наказывает непослушного сыночка?

Не дожидаясь ответа Клер, Микки добавил, вновь прикрывая глаза и разрушая цельный образ подруги заборчиком ресниц:

- Хорошим мальчиком я особо никогда не был. Но вот наказанным за это я быть не хочу. Настрой не тот, - на последней части высказывания он слегка поморщился.

Парень окончательно опустил веки, погружая свой мир во тьму. Клер вздохнула, опустив голову и задев кончиками длинных каштановых волос с закатными переливами раскаленной меди, грудь Микки. Он ощутил лёгкую щёкотку от этого соприкосновения, но никак не отреагировал на неё, продолжая сидеть с закрытыми глазами, слегка хмурясь.

Отняв одну руку от подлокотника, Клер протянула её и прикоснулась к плечу парня, повела вбок, проводя по острой ключице. Спустя несколько секунд таких странных поглаживаний Микки всё-таки открыл один глаз, вопросительно смотря на подругу.

- Что? – спросил парень, видя задумчивый, сосредоточенный взгляд Клер.

- Ничего, - ответила женщина, перестав трогать Микки и вставая ровно. – Просто, ты же ведь любишь татуировки, и я подумала, почему ты не украшаешь ими ключицы? Они у тебя красивые.

- Я обязательно подумаю об этом, - хмыкнул брюнет, кивая.

- Подумай, - кивнула Клер.

Она взяла со столика сигарету и мундштук, после чего вернулась к креслу, в котором сидел Микки. Взглянув на, покоящуюся на подлокотнике, руку парня, она спросила:

- Подвинешься?

Микки вновь приоткрыл глаза, несколько секунд, молча, смотря на подругу, которая терпеливо ожидала ответа.

- Подвинусь, - наконец-то ответил парень и убрал руку, на место которой тут же приземлилась пятая точка Клер.

Обхватив губами кончик мундштука, женщина скосила взгляд на друга, ожидая, когда он поможет ей подкурить или, хотя бы, даст зажигалку.

- Может быть, ты дашь мне зажигалку? – устав от ожидания, спросила Клер.

- Мне лень, - спокойно ответил Микки и слегка потянулся, после чего сцепил руки на затылке. – Возьми сама. Она в правом кармане.

Клер знала Микки уже не первый год и потому давно привыкла к его заскокам, которые, в принципе, особо никогда её и не задевали, не волновали. Каким бы не был странным этот парень, он был хорошим другом и просто интересным человеком. И это было для неё важнее некоторых условностей, о которых она разучилась думать много-много лет назад.

Слегка сдвинувшись вбок, чтобы получить доступ к карманам брюнета, Клер запустила руку в правый карман, медленно ощупывая его изнутри и ища зажигалку. Такие прикосновения во взрывоопасной близости от паха отзывались характерной тяжестью внизу живота. Но ощущалась она легко, так – рефлекс, инстинкт.

Микки казалось, что Клер орудовала в его кармане целую вечность, рождая внутри приятные ощущения и ассоциации. Но он никак не отреагировал на то, что подруга убрала руку, наконец-то найдя зажигалку. Раздался щелчок и в ноздри Микки проникли змейки сизого дыма, преисполненные характерным табачным запахом.

Не открывая глаз, брюнет произнёс:

- И – дай мне затяжку.

Улыбнувшись, Клер поднесла к губам парня сигарету на длинном мундштуке. Обхватив его кончик губами, Микки глубоко затянулся дымом, задерживая его в своих лёгких не меньше, чем на пять секунд. Выдохнув, он сказал:

- Твои сигареты по-прежнему с привкусом пыли. Ничего не меняется.

- Это - «Bond Street Special», Микки. Какой ещё вкус пыли?

- Обычный, - слегка пожал плечами парень.

- А ты знаешь, какова на вкус пыль? – вскинув бровь, поинтересовалась женщина, смотря на друга и покачивая ногой, ударяя брюнета по бёдрам.

- Каждый из нас знает её вкус и запах, потому что она есть повсюду, - совершенно спокойно ответил Микки.

- С тобой просто невозможно спорить… - вздохнула Клер.

- Да, я знаю.

Клер вновь поднесла мундштук к губам парня. Несмотря на «привкус пыли», Микки затянулся дымом. Остальное время они курили молча, деля на двоих одну сигарету. А, когда она закончилась, женщина вновь отошла к столу, туша окурок в пепельнице и оставляя его там, села на диван. Молчание продолжалось.

Микки продолжал рассматривать свою подругу, но это не было жестом некого интереса, любопытства – он просто любил это делать. Медные волосы и загорелая кожа, карие глаза с вкраплениями зелёного, прямой нос и пухлые губы, которые стали таковыми благодаря достижениям медицины и косметологии. Клер была более, чем привлекательна, и в ней была та особая стать, харизма, которая заставляла обратить внимание на эту женщину. Она умела держаться в обществе и всегда знала себе цену. Знала, потому что не раз называла её.

Да, Клер была работницей «древнейшей профессии» и имела за плечами такой опыт в данной «специальности», который сложно было даже представить. А ещё она имела тот статус, который давно вывел её из ранга простой проститутки и возвёл до самого элитного эскорта. Эта женщина зарабатывала за ночь столько, сколько не каждый заработает за месяц. И ради встречи с ней не один мужчина пересекал океан. И популярность её была обусловлена, скорее, даже не её умениями в плотских утехах, а тем, что её имя давно уже стало брендом, к которому каждый хотел прикоснуться. Это совсем не та популярность, что у звёзд шоу-бизнеса, но, вероятно, она даже лучше – потому что не преследуют назойливые папарацци, фанаты, а деньги получаешь не меньшие.

Но главной особенностью Клер – тем, что отличало её от всех остальных «ночных бабочек» было то, что в своей профессии она была уже более двадцати лет. Обычно, девушки приходят к сутенёрам от безысходности и, заработав на решение своей проблемы, пытаются сбежать и вернуться к нормальной жизни. Но Клер поступила иначе. Она хотела не просто продавать своё тело, потому что это низко, а решила сотворить из этого настоящий бизнес. И у неё это получилось. Её имя было легендой во языцех, которую знал каждый, кто мог себе её позволить.

Микки слегка нахмурился, смотря на подругу и думая над тем, сколько же стоит ночь с ней? А вечер? Он точно знал это, но вспомнить сейчас не мог. В принципе, сумма могла и измениться, потому что спрашивал он об этом достаточно давно.

Даже не верится, что женщина, ночь с которой стоит не меньше пятнадцати тысяч евро и, чтобы встретиться с которой, нужно иметь определенный статус, так просто приехала к нему в гости и сидит сейчас на диване в своём милом свитере, который не может скрыть пышной груди, и бесстыдных белых шортиках. Такая недосягаемая и, в то же время, такая простая Клер, такая знакомая – эта женщина вполне бы могла быть матерью Микки или, при определённых обстоятельствах, даже бабушкой. Потому что ей было уже пятьдесят лет, скоро, в марте, исполнится пятьдесят один, а ему на днях исполнилось всего двадцать.

Порой, Микки специально думал о том, что Клер является его матерью, это ужасно смешило. Хотя, на самом деле, такие мысли должны были вызывать отвращение, и в первую очередь к самому себе, потому что со своей элитной подругой брюнет имел сексуальную связь и не раз.

Клер подняла взгляд, смотря на парня, который продолжал разглядывать её, склонив голову вбок и подперев её рукой, прикрыв глаза, пряча их тёмные оттенки под ресницами.

- Тебе не холодно? – спросила женщина, нарушая достаточно долгое молчание.

Микки неторопливо покачал головой в отрицательном жесте и вернулся в исходную позу, вздохнул. В самом деле, вопрос Клер был более, чем логичен, потому что за окном был, пусть не самый морозный, но всё же январь, а на Микки ничего, кроме неплотных чёрных джинсов, не было.

- А мне почему-то как-то зябко, - проговорила Клер и поёжилась, обнимая себя за плечи.

- Может быть, ты приболела?

- Может быть, - согласилась Клер. – У тебя есть термометр?

- Да, есть. Сейчас принесу, - ответил Микки и встал.

- Можешь просто сказать, где он лежит. Я уже успела понять, что ты сейчас находишься не в том настроении, чтобы совершать лишние телодвижения.

- Меня уже отпустило, - ухмыльнулся Микки и снял с шеи полотенце. – Принесу тебе термометр, а, заодно, закину полотенце обратно в ванную.

- Если так, то я буду благодарна тебе, - улыбнулась Клер, вновь забираясь на диван с ногами, вытягивая их и устраиваясь поудобнее.

Оставив полотенце на батарее в ванной комнате, Микки заглянул в спальню, открыл шкаф, окидывая взглядом его содержимое. Выбрав тёмно-синюю клетчатую рубашку без рукавов, парень надел её, оставляя полностью расстегнутой, и закрыл дверцы шкафа, смотря в большое зеркало, рассматривая своё отражение.

Лёгкий изгиб губ. Лукавый блеск в шоколадных глазах. Магическая притягательность черт, от которых просто невозможно отвести взгляда. Кажется, что его отражение вот-вот подмигнёт ему, настолько говорящим взглядом оно смотрело оттуда, из зазеркалья.

«Но – лучше не надо», - подумал парень, вспоминая те случаи, когда отражение в зеркале отказывалось ему подчиняться, и то, что было после. Обычно, такое «неповиновение» бывало плохим знаком и признаком грядущего ухудшения состояния здоровья Микки.

Несмотря на такие мысли, которые любого могли заставить содрогнуться, Микки сохранял совершенно невозмутимое выражение лица. Его действительно не пугал его недуг, не волновал. И дело было не в том, что он не осознавал своей болезни, а в том, что она всегда была с ним. Он просто не помнил себя без неё. И он научился с ней жить, конечно, не без печального опыта и набивания «шишек» - в детстве он боялся своих особенностей, не понимал их, пытался поговорить об этом со взрослыми и другими детьми и полагал, что другие люди тоже слышат его «голоса». И это превратило его жизнь в ад…

Несколько раз моргнув, словно размазывая по глазным яблокам несвязные картины воспоминаний, как назойливую муху, Микки взял из одной из тумбочек своей спальни термометр и отправился обратно в гостиную.

Без лишних слов передав градусник Клер, парень направился к креслу, но остановился, не дойдя до него всего полшага, и вернулся к дивану, тоже садясь на него. Дождавшись, когда термометр просигналит и Клер вытащит его изо рта, Микки повернулся к ней, спрашивая:

- Ну, как температура?

- 36,7 градусов.

- В пределах нормы.

Парень полностью повернулся к собеседнице, положил ноги Клер к себе на колени, чтобы ей не пришлось их поджимать.

- Получается, - продолжил Микки, - что тебе остаётся либо одеться теплее, либо терпеть.

- Потерплю. В принципе, не настолько и холодно.

Женщина прилегла и, вытянув правую ногу, провела вверх по руке парня, а затем положила её к нему на плечо.

- Не хочешь сделать мне массаж? – спросила Клер, покачивая правой ножкой.

- Может быть… - задумчиво произнёс Микки, прикасаясь кончиками пальцев к икре Клер и ведя ниже, к косточке в самом низу щиколотки.

- Конечно, ты можешь отказаться, но у меня после вчерашнего перелёта до сих пор жутко гудят ноги… - проговорила женщина, прикрывая глаза.

- Да, я всё понимаю, - кивнул Микки, - возраст, всё-таки…

В ответ он получил шлепок ногой по щеке. Поморщившись, парень перехватил щиколотку подруги, защищаясь от дальнейших ударов. Поняв спустя какое-то время, что вырваться и продолжить «драку» не получится, Клер сдалась, шумно выдыхая, и обратилась к парню:

- Микки, объясни мне, кто тебя научил так разговаривать с женщинами, тем более, со старшими?

Ловко сменив позу, встав на диване на колени и переползя вперёд, Микки упёрся одной рукой в спинку дивана, склоняясь к подруге.

- Ты же знаешь, Клер, - произнёс брюнет, - что меня никто не учил. А те, кто пытались это делать, оказывались бездарными педагогами.

Говоря, он склонялся всё ниже к лицу женщины, сокращая расстояние между ними до будоражащее интимного.

- Знаю, - ответила Клер. – Жаль, что ты не встретился мне на пути ещё ребёнком. Я бы тебя усыновила и воспитала нормально. Как раз, когда ты только родился, мне было уже тридцать лет, и я была вполне самостоятельной женщиной.

- Да, такая разница в возрасте могла бы пугать, но, почему-то, мне совсем не страшно, - усмехнулся Микки, на мгновение обнажая идеальные белые зубы.

Он прикоснулся к ноге Клер чуть повыше колена и повёл вверх, ощущая под подушечками пальцев идеально гладкую кожу. У неё было идеальное тело и идеальное лицо, лишенное морщин, несмотря на возраст. Клер имела деньги и не стыдилась тратить их на себя и на свою внешность. И, пусть по глазам, по чему-то неуловимому в ней и легко угадывалось то, что перед тобой зрелая женщина, но в своей взрослости она была намного привлекательнее многих юных дев, которые только начинали свой путь и не умели распоряжаться ни своим телом, ни своими желаниями.

Дойдя до кромки на коротенькой штанине шортиков подруги, Микки остановился, медленно проводя вдоль неё, рождая дрожь и мурашки.

- И, - добавил брюнет, - усынови ты меня, картина бы получилась достаточно отвратительной – приёмная мать и сын, с которым она регулярно запирается в спальне и жёстко трахается.

- Прикуси язычок, Микки, - строгим, но томно пониженным тоном ответила Клер.

- Даже не подумаю, - ответил парень и вновь оскалился.

Склонившись к лицу подруги, окончательно уничтожив остатки приличного расстояния между ними, Микки впился в её губы, сразу же властно раздвигая их и проникая в рот женщины языком.

Клер не стала сопротивляться. К чему ложные приличия, если все изначально понимали, что именно так всё и закончится?

Обвив шею парня руками, женщина притянула его к себе, выгибаясь ему навстречу и углубляя и без того слишком взрослый и развратный поцелуй. Микки находился между разведенных ног Клер, но не прижимался к ней, не ложился, и потому её промежности было непривычно холодно.

Оторвавшись от губ женщины, брюнет скользнул влажными после поцелуя губами по её щеке к уху, мягко засосал мочку, а затем прикусил её, после чего спустился на шею под самым ухом Клер, награждая нежную чувствительную кожу горячим поцелуем. От этого она просто плавилась.

Женщина вздохнула и прикрыла глаза, вновь выгибая спину и выставляя вперёд пышную грудь. Продолжая жарко целовать Клер в шею, оставляя на ней влажные разводы и неявные красные отметины зубов и захватов губ, Микки запустил левую руку под её свитер, медленно задирая его, проводя по горячей коже, хранящей ненавязчивый аромат масла для тела и его шелковистость.

- Ты – негодный мальчишка, - шёпотом проговорила Клер, приоткрывая глаза, смотря на молодого любовника из-под опущенных ресниц.

- Если ты опять о том, что меня нужно наказать и отшлёпать, то я уже сказал тебе своё мнение, - ответил Микки, целуя ту часть груди женщины, которую оголял свободный вырез на свитере, - я не в настроении.

Договорив, он резко поднялся, оказываясь выше подруги, и прижал её запястья над головой, вжимая в мягкий упругий диван. И без того фактурные черты его лица стали будто бы жёстче, желваки на челюстях вздрогнули.

- У меня есть идея, Микки, подожди, - сбито произнесла Клер, потому что парень мял её грудь, которая уже давно требовала ласки, массируя, сжимая.

Парень покорно остановился, вопросительно заглядывая в глаза женщины, но руки с её правой груди не убрал.

- Какая идея? – спросил он.

- В Вену как раз приехала одна моя знакомая…

- Из твоей профессии?

- Да, - кивнула Клер, - именно. И, как ты относишься к тому, чтобы пригласить её сюда? Я много чего слышала о ней и её очень хвалят…

- Секс втроём? – произнёс Микки и хмыкнул, вновь склоняясь к лицу женщины и целуя её в уголок губ. – Достаточно банально, - выдохнул парень, - но, пожалуй, я соглашусь.

Он вновь отстранился, держась на вытянутых руках, нависая над Клер тёмной тенью. Но женщина давно знала эту «тень» и потому она её не страшила.

- И кто же она, твоя хвалёная коллега?

- Хлоя, - отозвалась Клер. – В нашей среде её зовут – Хиросима.

- Хиросима? – переспросил Микки. – Интересное прозвище…

- Да, полагаю, оно дано ей потому, что ночь с ней подобна взрыву атомной бомбы по эмоциональному накалу.

- Что ж, - вздохнул Микки, - проверим твою Хиросиму. Пусть приезжает.

Клер улыбнулась и ответила:

- Как раз, она давно просила у меня мастер-класса. Всё-таки, какой бы хвалёной она не была, но я считаюсь лучшей. Так что, тебе эта ночь не будет ничего стоить.

- А с каких это пор ты считаешь, что у меня нет денег? – вскинул бровь Микки, вопросительно смотря на подругу.

- Я так не считаю. Но сэкономить всегда и всем бывает приятно.

- Да, возможно, но я с этим пока не сталкивался.

- Хорошо, Микки, раз тебе не нравится безвозмездный секс…

- Ты бы ещё сказала – благотворительный, - фыркнул брюнет.

Клер сделала вид, что не слышала этого, продолжая:

- Если тебе не нравится такое, то я возьму с тебя плату.

- И сколько же?

- Нисколько. Проведи меня в «Плоть». Помню, мне там очень понравилось…

Микки несколько секунд подумал, затем кивнул, отвечая:

- Хорошо, Клер. Но, ты же понимаешь, что условия для всех одинаковы. Безопасность, сама должна понимать. Так что, будь добра, пройди медицинское обследования перед тем, как идти в клуб.

- Дорогой мой, - рассмеялась женщина, - ты действительно думаешь, что та, которая работает в моей сфере, может быть не осведомлена о своём здоровье ниже пояса?

- Моё дело напомнить. И как раз то, что ты проститутка, повышает твои риски и моё внимание к тебе.

Улыбка сползла с лица Клер. Нет, воистину, за речи Микки его иногда хотелось убить, ударить. Казалось, он никогда не задумывался над уместностью своих слов и тем, чтобы они не задели, не обидели собеседника.

- В чём дело? – спросил парень.

- В том, что ты совершенно не умеешь следить за словами.

- Поверь мне, Клер, умею, - совершенно серьёзно ответил Микки.

Женщина вздохнула и притянула молодого человека к себе, укладывая его голову к себе на грудь и поглаживая по волосам, как бы говоря этим: «Мир». Каким бы несносным порой не был этот парень, но обижаться на него за это долго было просто невозможно. Невозможно, потому что он был такой, какой есть, он ни от кого не скрывал этого и никого не держал рядом насильно, притворяясь хорошим и кормя ложными обещаниями и надеждами. За это его получалось только любить, либо, избегать его тем, кто понять его не мог.

Он притворялся только тогда, когда ему было что-то нужно, но такое бывало редко и уже очень давно…

Вновь вздохнув, Клер продолжила поглаживать Микки по голове, захватывая своей мягкой ладонью и щёку, и ухо парня.

- Мог бы хотя бы извиниться, - без обиды и без злости произнесла женщина.

- Ты же знаешь, что я этого не делаю, - спокойно ответил Микки.

Клер поджала губы и ударила брюнета по шее сзади, шлёпая, как нашкодившего котёнка. Микки вздрогнул, и женщина почувствовала, как он напрягся, становясь будто стальным.

Парень медленно поднялся, опираясь на вытянутые руки, и заглянул Клер в глаза. Его взгляд при этом стал совершенно чёрным, жутким. Казалось, его глаза в этот момент перестали отражать свет своей влажной поверхностью, а начали поглощать его.

Началось…

Глава 3

Похоть всегда побеждает любовь.

Семь смертных грехов©

На удачу Клер, Микки отпустило быстро. Иногда ему всё-таки удавалось справляться со своими эмоциями и вспышками дикой агрессии, которая рождалась в глубине груди и захватывала своим адским огнём всё тело, мутила рассудок.

Никогда женщина не спрашивала Микки о его психическом здоровье, потому, она не могла предполагать, что служило причинами того, что, порой, он вёл себя совершенно странно. Впрочем, даже, если бы подруга спросила его об этом, Микки бы не сказал правды. Он мог рассказать ей всё – даже секреты куда более страшные, чем «голоса» в голове. Но про эти самые «голоса» он решил молчать до самой смерти, потому что ещё лет в семь понял, что, если рассказывать о них людям, то можно просто не выжить и сгнить где-нибудь в мягких стенах психиатрической лечебницы, не помня себя из-за страшных наркотических препаратов, которыми успокаивают очередного «буйного» пациента.

И, пусть Клер видела и знала далеко не всё о своём странном друге, но она достаточно давно сумела понять, что с этим парнем не совсем всё в порядке. Но диагноза она ему не ставила – не имела возможности и желания – и списывала всё на тяжёлое детство и его травмы, которые остаются с людьми на всю жизнь.

Хлое Клер всё-таки позвонила и пригласила её к Микки домой, и всё это время они ожидали её приезда и звонка в дверь от званой гостьи. И вот он прозвучал, разливаясь мелодичным перезвоном по комнатам просторной квартиры.

Медленно встав, Микки неторопливо направился к входной двери, чтобы впустить гостью в дом. Открыв дверь, брюнет сразу отошел в сторону, пропуская в дом гостью, и закрывая за ней дверь. Только тогда, когда девушка переступила порог, парень прислонился к стене, упираясь в неё затылком, и начал рассматривать гостью.

Хлоя была очень красива и напоминала одну из тех куколок, которых ставят на свои столы даже взрослые, чтобы в любую минуту иметь возможность получить эстетическое наслаждение от созерцания её черт и изгибов. У Хлои были длинные волосы – немного длиннее линии поясницы – выкрашенные в платиновый блонд с лёгкой примесью пепельного серебра и шёлковыми волнами ниспадающие по плечам и груди в попытке обнять красивое хрупкое тело. Она была обладательницей больших серых глаз с пушистыми крыльями нарощенных ресниц, аккуратного носика и пухлых губ привлекательного вишнёвого оттенка. Кожа её имела лёгкий золотистый загар.

Одета Хлоя была в длинные бархатные ботфорты и чёрное пальто кукольного покроя с пышной юбкой и широким поясом на тонкой талии.

Расстегнув пальто, девушка спустила его с плеч и протянула Микки, который предусмотрительно протянул руку, чтобы принять вещь. Пальто отправилось на вешалку, и было убрано в шкаф. Отказавшись от слов, парень жестом показал гостье, чтобы шла за ним, и направился обратно в гостиную, где осталась ждать Клер.

Когда они прошли в комнату, Микки вновь устроился в кресле, а Хлоя заняла место на диване рядом с Клер. Теперь брюнет наконец-то мог нормально рассмотреть гостью во всех её чертах и оттенках. В самом деле, её тела почти ничего не скрывало! На Хлое был надет лишь комплект из атласа и кружева: чёрный топик на тоненьких бретелях и шортики, открывающий обилие татуировок на её теле. Причём, интересным казалось то, что большинство рисунков были выполнены в сине-зелёных, русалочьих цветах.

- Выпьешь? – предложила Клер коллеге.

Сама она сидела с бокалом коньяка в руках и периодически припадала губами к его бортику, вбирая в себя капли янтарного напитка, смакуя его горькие пьянящие нотки.

- Только если чуть-чуть, - ответила Хлоя. – Не люблю ложиться в постель пьяной, так ощущения смазываются.

- Думаю, бокал вина никому не может навредить, - произнёс Микки, наблюдая за гостьей из-под опущенных ресниц.

- Да, согласна. Как раз, именно вина я и хотела попросить.

Брюнет слегка улыбнулся в ответ, лишь поднял уголок губ, и отправился на кухню за вином, бокалами и штопором. Вернувшись и освободив бутыль от пробки, парень наполнил кроваво-рубиновым напитком два бокала и передал один Хлое.

Вдохнув аромат напитка, гостья сделала маленький глоток, пробуя, смакуя, и подняла взгляд на хозяина квартиры, говоря:

- Чудесный букет. Вижу, ты знаешь толк в вине.

- Да, - согласился Микки, перекатывая в руках свой бокал. – Я пью исключительно вино, потому у меня нет иного выбора, кроме как разбираться в нём.

- Любишь всё качественное?

Брюнет слегка нахмурился, думая секунды две, а затем отвечая:

- Едва ли так сказать будет правильно. Скорее, я просто люблю то, что мне нравится, и не важно, каково оно.

- Интересно рассуждаешь…

- Да, я могу делать это бесконечно. Но ведь мы встретились не за этим?

Микки задал вопрос, но ответа дожидаться не стал и добавил:

- И, кстати, наверное, мне пора представиться. Я – Микки.

- Микки? – повторила за парнем девушка и встала, неторопливо подходя к нему.

Поставив одно колено на кресло меж разведенных ног брюнета, она склонилась к нему, кладя ладонь на затылок, перебирая жёсткие тёмные волосы, слегка массируя и смотря в глаза.

- Такое милое имя… - произнесла Хлоя, лукаво улыбаясь одними губами, не обнажая зубов.

Микки усмехнулся, тоже смотря на гостью, рассеивая её образ пунктиром ресниц. Вернулась Клер, которая отходила в ванную. Вновь заняв своё место на диване, женщина подогнула под себя ноги, с лёгкой улыбкой наблюдая за коллегой и другом.

- Вижу, вы уже познакомились, - продолжая улыбаться, произнесла Клер.

- Да, Клер, - отозвалась Хлоя и села к Микки на колени, - я просто не смогла удержаться, чтобы этого не сделать.

Она обернулась, смотря на парня, и обратилась уже к нему:

- Не расскажешь мне, какими судьбами ты знаком с Клер? Или это не моё дело?

- Мы друзья, - спокойно ответил брюнет, кладя ладонь на бедро гостьи, поглаживая тёплую нежную кожу, украшенную портретом некой девы, так напоминающей морскую царицу или несчастную утопленницу. – Знаешь, - добавил Микки, обводя указательным пальцем контуры лица на рисунке, - мне казалось, что элита в вашей профессии выглядит более традиционно. А ты вся украшена татуировками…

- Да, обычно, так и бывает. Но я – исключение.

- Может быть, у тебя и пирсинг какой-нибудь интересный есть? – ухмыльнувшись, спросил брюнет, прикасаясь к животу девушки пониже пупка, проводя по нему.

- Есть, - улыбнулась Хлоя. – Интимный.

- Что ж, хорошо, что я смогу оценить, - ответил Микки и сделал глоток вина.

- Да.

Микки перевёл взгляд на Клер, которая успела незаметно подойти к креслу, в котором они с Хлоей сидели. Упёршись рукой в спинку кресла, женщина немного наклонилась, благодаря чему декольте обнажило её налитую грудь, позволило увидеть белое кружево бюстгальтера.

- Думаю, мы вполне можем начать, - произнесла Клер.

Хлоя слегка улыбнулась и вновь переключила внимание на Микки, прикоснулась кончиком указательного пальца к животу парня, медленно ведя вверх, к груди, слегка петляя при этом, будто рисуя мягкий зигзаг.

- Есть какой-то план или как пойдёт? – поинтересовалась гостья, продолжая смотреть на брюнета и поглаживать его.

Было непонятно, кому был адресован этот вопрос, но ответить на него решил Микки.

- План? – произнёс парень. – К чему нам план, Хиросима?

Он вновь положил руку на бедро гостьи, на самый его верх, захватывая пальцами чувствительную кожу под самой ягодицей, слегка поглаживая, а затем награждая плоть щипком.

- Моё дело уточнить, - ответила Хлоя, чуть меняя позу, предоставляя больше доступа к своей попе. Ей очень нравилось, когда её ласкали там. – Всё-таки, - она прогнула спину, - я здесь – гостья, а гости должны следовать уставу хозяина…

- В таком случае, - произнёс Микки, сжимая ягодицу девушки, массируя и вновь сжимая, - мне следует принести поводок, посадить тебя на него и потребовать, чтобы ты называла меня «Господином».

Парень прикоснулся к ключице Хлои, мягко захватываю тонкую кожу губами, постепенно поднимаясь вверх и переходя на длинную шею. Девушка послушно запрокинула голову, открывая больше пространства для ласк, и прикрыла глаза. Одной рукой она сжимала плечо брюнета, впиваясь в него квадратными ноготками и слегка ёрзая, потому что ладонь Микки продолжала терзать её округлую упругую ягодицу, а его пальцы при этом находились так близко к её промежности. И она была бы совсем не против, если бы парень пошёл дальше и прикоснулся к ней там, между ног. Эта девушка всегда обладала горячим темпераментом.

Но Микки не спешил «читать» желания гостьи и исполнять их, хоть и прекрасно догадывался о них.

Хлоя вздохнула и сильнее запрокинула голову, почувствовав тёплую мягкую ладонь Клер на своём бедре. Женщина повела рукой вверх, разнося по коже девушки и под ней волны бархатного тепла. А Микки в это время продолжал целовать Хлою в шею, вылизывая нежную кожу, захватывая её губами и задевая зубами, заставляя девушку вздрагивать из-за глупой опасности, которая всегда идёт бок о бок с укусами в шею. Такая мелочь: немного больше давления, кожа сдаётся и рвётся, а стенки артерии, находящейся под ней, не выдерживают и выбрасывают наружу завораживающий фонтан алой крови, несколько минут и – всё, человека больше нет…

Микки улыбнулся, не открывая глаз и не отрываясь от тела гостьи, пряча свою улыбку на её коже. Высунув язык, парень провёл им вверх по шее Хлои, зализывая отчётливый след от своих зубов – перестарался.

В это время Клер уже добралась до паха коллеги и, накрыв мягкой ладошкой её промежность, вовсю терзала её, заставляя девушку инстинктивно двигать бёдрами в характерном ритме. Второй рукой женщина обхватывала Хлою за спину, поглаживая по боку рядом с грудью, где кожа, покрытая прохладным атласом, особенно чувствительна.

Оторвавшись от шеи девушки, Микки поднял взгляд, скользнув им по изгибам ключиц гостьи, по её профилю. Повернув голову, не открывая глаз, Хлоя вслепую нашла губы брюнета, вовлекая его в поцелуй и поглаживая при этом по щеке. Проститутки не целуются. Но это был другой случай.

Почувствовав на своей груди горячую ладонь, Хлоя вздохнула и прикусила Микки губу в невольной попытке сдержать звук томления. Брюнет не обиделся, а положил руку на затылок девушки, притягивая к себе и начиная целовать жестче, грубее. Рывок и Хлоя оказывается сидящей на нём верхом. Девушка коснулась запястий Микки и повела вверх по его рукам, ощущая под своими ладонями крепость некрупных мышц и понимая, откуда в них столько силы.

Почувствовав холодок на своей оголившейся пояснице, Хлоя подняла руки, разрывая на эти мгновения поцелуй и позволяя Клер снять с неё топик полностью, после чего припала губами к шее брюнета, ощущая под ними мощный ритмичный пульс. Вместо того, чтобы убрать снятую с коллеги вещь, Клер слегка улыбнулась, хитро смотря на Микки и Хлою, и протянула руку, касаясь тканью плеча и груди брюнета, медленно водя ею.

Союз прохладного скользкого атласа, шероховатого плотного кружева и голой кожи рождал мурашки и подгонял и без того скорый пульс. Вроде бы, ничего такого – всего лишь прикосновение атласа к коже, но именно из таких мелочей складывается настоящее искусство плотской любви.

Прикосновения тканью незаметно сменились поглаживаниями горячей ладошкой. Клер оглаживала одной рукой грудь Микки, а второй его бок, заходя на живот и постепенно спускаясь всё ниже. Внимание женщины полностью переключилось на друга.

В это время Хлоя пересела вбок, освобождая место для Клер. Теперь девушка сидела на одной ноге парня и прижималась к ней промежностью, ощущая приятное трение от своих и его движений. И мягкая неплотная ткань шортиков и трусиков не могла ослабить этих ощущений, а могла лишь оттенить.

Хлоя сглотнула и прогнулась в пояснице, выпячивая назад попку, ощутив приятное скольжение ладоней Микки на своих ягодицах. Одной рукой парень провёл вдоль разъёма меж ягодиц девушки и скользнул ниже, ещё не дотрагиваясь пальцами до промежности гостьи, но уже ощущая её жар.

Атлас уже нагрелся и так прекрасно оттенял прикосновения пальцев. А две пары губ, ласкающих тело, уносили на вершину блаженства. Вздохнув, Хлоя коснулась кончиками пальцев щеки Клер, прося её поднять голову, и припала к её губам поцелуем, делая его тягучим, как воск или мёд.

Микки откинулся на спинку кресла, смотря на любовниц из-под опущенных ресниц, не спеша вновь присоединиться к ним и позволяя себе немного лени и чистого визуального наслаждения.

Протянув руку, он прикоснулся к плечу Клер, водя по нему кончиками пальцев, а затем соскальзывая на грудь, проводя по ней прямой линией и ощущая твёрдость её сосков. Ему просто не осталось иного выбора, кроме как вернуться и наградить один из упругих бугорков лаской, что заставило женщину задышать ещё чаще.

Продолжая целовать Клер и оглаживать её плечи, грудь, живот, Хлоя отняла от неё одну руку и скользнула ею к ширинке Микки, легко и так умело расправляясь с пуговицей и молнией. Прикоснувшись кончиками пальцев к уже давно твёрдому члену парня, она провела по нему сквозь ткань трусов, а затем запустила руку в бельё брюнета и обхватила его орган пальцами.

Полностью развернувшись корпусом к Микки, Хлоя положила ладони ему на плечи, сжимая, массируя, а затем медленно спускаясь, слегка царапая ноготками горячую загорелую кожу брюнета, ведя по груди и животу, спускаясь всё ниже и подключая к рукам губы, язык. Эти обжигающие поцелуи оставляли на коже влажные следы и обещали приятное продолжение, которое непременно обязано было наступить.

Добравшись до кромки трусов брюнета, продолжая целовать, вылизывать его низ живота, Хлоя освободила его член из плена ткани и, чуть стянув с парня трусы и джинсы, погрузила его орган в рот на одну треть. Она плотно сжимала губы, образуя вокруг каменного члена тугое кольцо, слегка двигаясь вперёд и назад, но не беря в рот полностью, муча.

Микки откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, поглаживая трудящуюся над его членом девушку по волосам, массируя затылок и загривок. Хлоя подключила к делу руку, обхватывая ствол у основания и двигая ею в такт движениям головы.

Пронаблюдав за горячими ласками парня и девушки какое-то время, Клер стянула с себя свитер и расстегнула бюстгальтер, отбрасывая его на пол. Оседлав одну ногу Микки, Клер обхватила его лицо ладонями, награждая жарким поцелуем. Парень ответил на него, проводя ладонями по животу подруги-любовницы и по её бокам, чувствуя, как вздрагивает под его прикосновениями её плоть. Оторвавшись от губ Клер, брюнет припал губами к её груди, захватывая в мягкий горячий плен упругий торчащий сосок, посасывая его и дразня языком, заставляя дыхание женщины окончательно сбиться и стать совсем хриплым. Принимая эту ласку, Клер поглаживала парня по волосам, перебирая короткие жёсткие пряди на затылке – они так приятно щекотали нежную кожу между пальцев.

Шумно вдохнув носом, Хлоя опустилась, вбирая в рот больше длины и почти утыкаясь носом в лобок Микки, продолжая помогать себе рукой там, докуда её умелые губы пока что не добрались. Не прекращая гладить брюнета по голове, Клер опустила одну руку на поясницу Хлои и, наградив её лаской, скользнула ниже, стягивая с коллеги шортики, а затем и трусики, обхватывая ладошкой её упругую ягодицу. Девушка шумно вздохнула, не отрываясь от своего дела, а начиная ещё усерднее скользить губами по органу парня, начиная брать его всё глубже, почти до глотки, и подключая язык. Горячее влажное скольжение языка Хлои по стволу и чувствительной головке отзывалось внизу живота парня усиливающимся жаром и лёгким ощущением щекотки. Он начинал дышать всё более тяжело и шумно, вновь откидываясь на спинку кресла и находя вслепую тело Клер, оглаживая её бедро, а затем расстегивая её бесстыдные белые шортики.

Раздался хлёсткий шлепок – Клер шлёпнула Хлою по ягодице, оставляя на нежной коже красный след и заставляя девушку простонать, что прозвучало чрезвычайно пошло из-за того, чем был занят её рот. Новый шлепок. Микки улыбается, не открывая глаз, и расстегивает пуговицу и молнию на шортиках подруги, приспускает их.

- Может быть, принести тебе ремень и ты выпорешь Хиросиму по-взрослому? – дьявольски и невероятно обворожительно улыбаясь, спросил Микки, приоткрывая глаза и смотря на Клер.

Его взгляд был сейчас таким тёмным и глубоким, словно помазанным маслом. В нём можно было утонуть и это действительно хотелось сделать.

Ответив парню улыбкой, женщина вновь скользнула по его лицу ладонями и наградила коротким поцелуем, после чего прошептала в самые губы, отвечая:

- Только, если ты сделаешь это сам.

- В следующий раз, - вновь коротко улыбнувшись, ответил Микки, не переставая поглаживать бёдра Клер, мять их.

Он шумно сглотнул и сжал зубы, когда Хлоя начала заглатывать его член полностью, скользя по нему огненным кольцом губ и лаская языком. Одной рукой девушка при этом гладила его бедро, а второй ласкала яички, мягко сминая их, перекатывая, делая всё именно так, чтобы усилить и без того сильное удовольствие брюнета.

Микки приоткрыл рот, шумно и судорожно вдыхая. Но, несмотря на гамму эмоций, которую он переживал в настоящий момент, выражение его лица было спокойным, невозмутимым и даже немного скучающим. Можно было подумать, что разумом парень был где-то не здесь.

Когда Хлоя ещё плотнее обхватила его член губами, начиная энергично двигать головой вверх-вниз и лаская основание ствола пальцами, Микки притянул к себе Клер, начиная блуждать губами по её плечам и груди и стягивая с неё шортики, которые всё же задержались на разведенных коленях.

Вынужденно отстранившись от любовника, женщина самостоятельно избавила себя от ненужной вещи и вернулась к парню, вновь опуская руку на ягодицы коллеги, скользя меж ними и ещё ниже, касаясь пальцами её жаркого влажного входа. Покружив вокруг него, раздразнив, Клер вставила в девушку два пальца, начиная резко двигать ими, заставляя Хлою подавиться от неожиданности не то воздухом, не то членом Микки.

Брюнет опустился рукой вниз по животу Клер и накрыл ладонью её лобок, захватывая в свой плен, после чего поддел кресло трусиков и проник под него пальцами, касаясь влажной горячей плоти.

Женщина шумно вдохнула и шире развела ноги, позволяя молодому любовнику эту ласку, наслаждаясь ею. Хлоя раздвинула ноги шире, едва не разъехавшись коленями на голом полу, и покрутила бёдрами в желании большего.

Покинув Микки и встав, Клер обошла девушку и встала позади неё на колени, проводя пальцами меж её ног, а затем широко разводя её ягодицы, открывая своему взору её анус и заставляя её и без того раскрытый в ожидании вторжения вход раскрыться ещё больше.

Медленно поднеся палец ко рту, Клер обхватила его губами, посасывая, увлажняя, а затем провела им меж ягодиц Хлои, спускаясь к её влагалищу и вторгаясь в него, несколько раз энергично двигая рукой туда-сюда.

Хлоя задышала шумнее, разрываясь между ощущением огненного органа в своём рту и скольжением пальцев Клер внутри себя. Но пытка пальцами не продлилась долго. Женщина склонилась к промежности коллеги, и им на смену пришёл язык, прикосновения которого были подобны жалу, которое ранит, но заставляет задыхаться от удовольствия и просить большего, большего… А, когда она почувствовала ладонь Микки, крадущуюся вверх по внутренней стороне её бедра, то ей и вовсе не осталось ничего, кроме как раствориться в удовольствии.

Дойдя до промежности девушки, брюнет скользнул меж её половыми губами, увлажняя свои пальцы шёлковой влагой, а затем нашёл ими бугорок клитора, надавливая, обводя кругами.

Чувствуя приближение оргазма, Микки отстранил Хлою от своего члена и заставил подняться, но не потерять при этом ласку Клер, несильно тяня за волосы и захватывая её губы в короткий поцелуй, которого девушка даже не успела толком осознать. Он был подобен дразнилке.

Отпустив губы Хлои, Микки притянул её к себе, усаживая на свои бёдра. Достав из кармана презерватив, парень быстро надел его и, притянув девушку к себе за бёдра, усадил на свой член, входя плавно, но быстро, на всю длину.

Почувствовав в себе эту приятную наполненность огненным органом, Хлоя закрыла глаза и отклонилась назад, позволяя члену парня задевать внутри неё более чувствительные точки. Не ожидая действий от Микки, девушка начала двигаться сама, придерживаясь рукой за спинку кресла и насаживаясь на его орган. Она прикусывала губы и похотливо постанывала, чувствуя, что ей понадобится совсем немного времени, чтобы достигнуть заветного финала – долгие ласки прелюдии не могли пройти бесследно.

Подаваясь бёдрами навстречу любовнице, Микки провёл пальцами по внутренней стороне её бедра и ввёл в неё два пальца, ощущая собственный каменный член и её шёлковые внутренние стенки. Вдоволь увлажнив пальцы, брюнет переместил руку за спину Хлое и провёл пальцами между её ягодиц, после чего вставил в её анус один, а затем сразу же и второй палец, начиная двигать ими, нарочно не попадая в ритм их соития и создавая эффект того, что она находилась одновременно с двумя мужчинами.

От такого трюка Хлоя застонала, начиная активнее двигать бёдрами, безусловно наслаждаясь «двойным проникновением». Ей всегда нравились ласки сзади, они доставляли ей огромное удовольствие, и Микки будто знал это, действуя интуитивно, но так верно.

Кусая губы, Хлоя всё чаще и резче насаживалась на член брюнета, ощущая близость оргазма и желая достичь его, взорваться им. Она двигалась уже с таким остервенением, что дыхание сбилось, как при забеге на многокилометровую дистанцию, а окружающие забылись и стёрлись. Сейчас она была не на работе и просто наслаждалась близостью с этим едва знакомым парнем с такими гипнотическими глазами и влекущей энергетикой.

Но достигнуть финала прямо сейчас Хлое не позволили. Она даже испугалась, когда Микки резко отклонил её назад, выходя из её тела и переворачивая. Уложив девушку на живот, в странную позу, так напоминающую разведенный циркуль, в которой ноги Хлои были широко раздвинуты и покоились на подлокотниках кресла, а верх тела был опущен вниз так, что девушка касалась грудью пола, Микки вновь вошёл в неё, начиная двигаться под диковинным углом, от которого внутри всё зашлось судорогами в преддверии яркого оргазма.

Заметив хитрую улыбку на губах друга и легко прочитав его план, Клер легла на пол на спину, раскидывая ноги перед лицом Хлои. Ей тоже хотелось получить удовольствие.

Хлое не пришлось повторять дважды. Высунув язык, она провела им меж ног женщины, а затем припала поцелуем к трепещущему возбужденному клитору, всасывая его в рот. Клер шумно выдохнула, закрывая глаза и выгибаясь, сжимая свою левую грудь.

Хлоя ласкала Клер языком, губами и пальцами, даря наслаждение и чувствуя глубокие ритмичные толчки внутри себя, сотрясаясь от них. И отзвуки этих движений передавались через её тело и Клер, создавая видимость того, что они являлись единым организмом, который желал одного – удовлетворить свою похоть, утолить жажду плоти.

Закрыв глаза, Микки шумно выдохнул, сжимая бёдра Хлои и начиная двигаться резче, мощнее. Он чувствовал неровные мышечные сокращения её плоти, слышал шумное дыхание с примесью стонов из её груди и из груди Клер. Будь у этой картины свидетель, его бы кожа уже расплавилась и стекла раскаленным воском на пол, до того происходящее было обжигающим и пошлым, пробуждающим всё животное внутри.

Хлоя сорвалась первой, царапая ногтями пол и сжимая неровными волнообразными судорогами член Микки, заливаясь громкими стонами и двигая бёдрами навстречу парню, чтобы продлить удовольствие. Но она не забыла о коллеге, даже не отойдя от сильного оргазма, продолжая находиться на его пике и содрогаясь от удовольствия, она ласкала Клер, впиваясь в её текущую плоть губами и врываясь пальцами, задевая острыми краями ногтей нежные внутренние стенки.

Начиная задыхаться воздухом, Клер схватила Хлою за волосы на затылке и притянула к себе, не давая возможности отстраниться, чего девушка и не собиралась делать, и кончая с громким стоном через несколько секунд, содрогаясь и дергая бёдрами вверх.

Слушая какофонию из звуков женского удовольствия, Микки не прекращал движений, позволяя Хлое ощутить больше и острее, и останавливаясь только тогда, когда перестал чувствовать ответные движения девушки.

Покинув тело Хлои, парень коснулся её плеча, прося обернуться, а, когда она это сделала, провёл по её щеке, слегка сжимая перемазанный в смазке, лоснящийся шёлком подбородок, заглядывая в глаза таким глубоким взглядом. Он всё ещё не достиг разрядки и его член был по-прежнему в полной боевой готовности.

Поняв без слов, Хлоя полностью развернулась к брюнету и, подползя к нему на коленях, обхватила его член пальцами, несколько раз проводя по всей длине, а затем открывая рот и плавно погружая его внутрь до самой глотки, ощущая вкус собственной смазки, которой так много осталось на материале презерватива.

Микки шумно выдохнул, сжимая пальцами одной руки подлокотник кресла, а второй массируя затылок девушки. По тому, как напрягся член парня у неё во рту, Хлоя смогла понять, что он уже на пределе. Отпустив его орган, девушка стянула с него презерватив, после чего вновь погрузила в обволакивающее тепло своего рта, насаживаясь на него.

Микки покусывал губы, наслаждаясь мокрым теплом рта едва знакомой любовницы и кончая примерно через минуту этой потрясающей ласки. Почувствовав, как ей в горло выплеснулась тёплая жидкость, ощутив её характерный солоноватый вкус, Хлоя начала глотать сперму брюнета, продолжая скользить губами по его члену и ещё больше сужая их кольцо.

Проглотив всё до последней капли и постепенно поднимаясь всё выше, ближе к головке, Хлоя вскоре вовсе выпустила орган парня изо рта и села, тяжело дыша и переводя дыхание, смотря на любовника.

Микки открыл глаза и сразу же нашёл взглядом Клер, которая также, как и Хлоя, сидела на полу, но, в отличие от коллеги, курила.

- Не ожидала от тебя такого, - вздохнула Хлоя, более или менее возвращая себе привычный ритм дыхания.

- Полагаю, это был комплимент? – ухмыльнулся брюнет.

Не утруждаясь тем, чтобы застегнуть штаны или хотя бы надеть трусы, Микки взял сигарету и, закурив, вновь раскинулся в кресле, смотря на гостью сверху.

- Да, это был комплимент, - кивнула девушка и взяла свой бокал и бутылку вина.

Наполнив бокал, Хлоя поднесла его к губам и сделала несколько жадных глотков, отчего часть напитка пролилась мимо рта. Улыбка медленно сползла с лица Микки. Он, не моргая, наблюдал за тем, как катились алые капли по подбородку девушки и по её шее, устремляясь к груди.

В голове парня так и вспыхнула картина того, как острый клинок пронзает тонкую кожу и выпускает наружу алые капли крови. Острие его проникает всё глубже в плоть и всё опаснее, а крови становится всё больше. Её капли такие рубиновые…

Ужас жертвы становится всё сильнее, он перерастает в агонию и разбивает зеркала глаз на сотни осколков. Но – кому нужны её глаза? В них не смотрят.

Капля за каплей. Всё больше и больше крови катится по нежной белеющей коже…

Выронив сигарету из онемевших пальцев, Микки резко встал и, натянув обратно трусы и штаны, поспешно покинул гостиную, ничего не сказав удивленным гостьям.

Глава 4

Безжалостная судьба Демона

Рождена из пепла и ненависти,

Накрыльяхтьмы

Онвернулся, чтобыостаться...

Спасениянебудет,

Ведь он лишился благодати Божией...

Within Tempation, A demon’s fate©

Клер повернула ручку и бесшумно открыла дверь в спальню Микки, заглядывая внутрь. Стрелки часов уже переползли за отметку в десять часов вечера; на город давно опустились сумерки, и комната брюнета была окутана грязно-тревожной густой тьмой.

Переступив порог спальни Микки и прикрыв за собой дверь, женщина обвела комнату взглядом, всё-таки находя силуэт её хозяина в этой темноте.

Парень лежал на кровати на спине, крутя в руках длинный тонкий нож, который поблёскивал металлической молнией в тусклом свете луны, который проникал в не зашторенное окно. Взгляд брюнета был задумчивый, отстраненный, между бровями образовалась едва заметная складочка размышлений.

Сглотнув и негромко кашлянув в попытке обратить внимание парня на себя, и не дождавшись его, Клер обратилась к нему:

- Микки, ты в порядке?

Брюнет не ответил, продолжая в задумчивости разглядывать остро заточенный клинок. Он всё прекрасно слышал, но утруждать себя скорым ответом не стал.

- Да, в порядке, - примерно спустя минуту после того, как Клер задала вопрос, ответил Микки, так и не удостаивая подругу взглядом. Он добавил: - Хлоя ещё здесь?

- Нет, она ушла. У неё завтра на десять утра назначена встреча, а она не взяла с собой ничего, чтобы привести себя утром в порядок.

- Это хорошо… - задумчиво проговорил Микки. – Хорошо, что она ушла. Так будет правильнее.

Клер сложила руки на груди, смотря на друга, который продолжал изучать взглядом сталь ножа. Подождав немного, она вздохнула и подошла к кровати, присела на её край. Микки скосил на подругу глаза, а затем вновь вернул взгляд к сверкающему лезвию.

- Мне казалось, - вновь вздохнув, произнесла Клер, откидываясь назад и опираясь на вытянутые руки, - что Хлоя понравилась тебе. Я ошиблась?

- Нет, ты не ошиблась. Она – хорошая девушка… не хуже, чем все остальные.

- То есть, ничем особенным она тебе не запомнилась?

- Нет, - ответил парень и, нахмурившись, добавил: - Разве что татуировки у неё интересные, особенно та, на бедре. Русалка? Утопленница? Больше мне запоминать в ней нечего.

- Знаешь, Микки, это – худшее оскорбление, сказать, что человек не лучше других.

- Но ведь я сказал, что она и не хуже? – вопросительно вскинул бровь брюнет и взглянул на собеседницу, после чего вновь вернулся взглядом к лезвию ножа. – Каждый является в чём-то особенным, но не более особенным, чем другие.

- Интересно, есть такой человек на свете, который сможет отпечататься в твоей памяти не только именем и общими приметами внешности? Есть ли такая личность, которую ты запомнишь навсегда?

Микки вновь нахмурился, кладя указательный палец на острие ножа, надавливая, но не так сильно, чтобы сталь пронзила кожу и ворвалась в насыщенную кровью плоть.

- Клер, - наконец-то произнёс брюнет, - сколько ты выпила?

- Бокала три. Может быть, четыре. А что?

- А то, что ты явно перепила, раз говоришь про любовь…

- Я имела в виду не совсем любовь. Вернее, не только её.

Женщина села по-другому, разворачиваясь к Микки лицом и складывая ноги по-турецки.

- Ты же знаешь, - продолжала Клер, - что я сама являюсь совсем не романтиком…

- И это мне в тебе нравится, - кивнул брюнет, перебивая подругу.

- Позволь мне продолжить. Микки, я имела в виду то, что тебя совершенно никто не интересует, не трогает…

- Ты хочешь сказать, что я – эгоист, и зациклен исключительно на себе? - вновь перебил подругу Микки, вскидывая бровь и смотря на неё.

- Я знаю тебя достаточно давно и потому понимаю, что это не совсем так. Но, если тебя знать плохо, то складывается ощущение, что тебе вовсе никто не нужен.

- А кто мне должен быть нужен? – спросил Микки, вновь бросая взгляд на Клер.

Ответа на свой вопрос парень дожидаться не стал и, вернув взгляд к лезвию ножа, добавил:

- Клер, в моей жизни как-то особо не было людей, которых бы хотелось никогда не отпускать.

Женщина опустила взгляд, понимая, что друг завёл тяжёлую тему. Но, казалось, что она была таковой больше для неё, чем для самого Микки.

- Обычно, - продолжал брюнет, - любить учатся на родителях. Но у меня с этим как-то не срослось. Сама должна понимать, что трудно любить тех, кого не знаешь.

Он слегка скривил губы, будто откусил чего-то горького. Но было удивительно то, что внутри он не чувствовал горечи и боли от своих слов, он не испытывал вообще ничего, говоря о тех самых главных людях, которых не случилось в его жизни.

- А она тебе не снится, твоя мама? – спросила Клер, поднимая глаза и смотря на друга, на его профиль.

- А как она мне может сниться? – не слишком эмоционально удивился Микки. – Мы с ней, можно сказать, не успели познакомиться…

- А мне моя часто снится, - грустно вздохнула Клер. Её мать умерла пять лет тому назад.

- Может быть, мне бы тоже снилась, помни я её лицо. Я даже не уверен, что я его видел…

Он повернул голову к подруге и добавил, спрашивая:

- Дети же, кажется, видят размыто и плохо после рождения?

- Да.

- Значит, точно не видел, - вздохнул Микки и вновь отвернулся.

Клер понимающе кивнула, не зная, видит ли это друг и, решая оставить его слова без ответа. Продолжать тему его семьи не хотелось. К тому же, о матери парень и так уже рассказал все те жалкие мелочи, которые знал. А об отце он никогда и ничего не говорил, будто отца у него не было вовсе. Иногда Клер безумно удивлялась и даже ужасалась тому спокойствию, с которым Микки говорил о своей трагедии. И никогда он не вдавался в подробности своей истории, будто она была чем-то совершенно не интересным для него.

А что испытывал сам Микки в эти моменты – моменты воспоминаний и слов о самых главных людях в жизни любого человека… Он не испытывал ничего. Трудно плакать и убиваться по тем, кого никогда не знал, и он не убивался, не страдал. Он, вообще, редко демонстрировал глубокие эмоции и испытывал их, ограничиваясь поверхностным реагированием на окружающие раздражители: смехом, удивлением, раздражением…

- Я тебе не мешаю? – спросила Клер после пяти минут молчания.

- Нет, можешь оставаться, только ненадолго.

- Нужно личное пространство?

- Оно мне нужно всегда.

- Иногда твоя любовь к темноте и одиночеству наталкивает на мысли о том, что ты желаешь поскорее лечь в гроб.

Микки хмыкнул, несколько секунд думая, а затем отвечая подруге:

- Нужно над этим подумать… Куплю гроб и попробую в нём спать.

- Микки, это уже перебор, - поморщившись, произнесла Клер.

- А я не вижу в этом ничего такого… - задумчиво ответил парень, вновь полностью сосредотачиваясь на тонком лезвии ножа.

Минуты две они сидели молча, но Клер вновь нарушила молчание, обращаясь к другу:

- Знаешь, Микки, когда ты так странно смотрел на Хлою в конце вечера, а потом сбежал, я уже подумала, что ты с ней что-нибудь сделаешь…

- Поэтому я и ушёл, - бесцветно ответил брюнет. – Проще предотвратить появление желания, чем потом бороться с ним.

- Да, - согласилась Клер. – И, пусть Хлоя тоже не ангел, мне бы не хотелось, чтобы на твоих руках была её кровь.

- Все люди – не ангелы, - смотря перед собой, произнёс Микки. – Потому нас и изгоняют из всех хороших мест, вроде Эдема. И, Клер, сделай я что-нибудь с Хлоей, ты бы всё знала и потому была соучастницей, а это значит, что её кровь была бы и на твоих руках, пусть и не материально.

Женщина опустила голову и покачала ею, занавешивая лицо волосами. Она знала не всё, но многое о Микки и его поступках и не осуждала его, равно, как и не боялась. Её философия жизни была проста – у каждого есть свои причины для тех или иных поступков, не стоит их судить, а лучше следить за собой.

Парень видел этот жест подруги, но никак не отреагировал на него. Она не понимала его, не могла полностью понять, и в этом не было ничего удивительного. Его душа была подобна тёмному подвалу, где совсем ничего нет и под потолком много паутины – посвяти туда фонариком и разбудишь древнего монстра, либо просто увидишь ничто.

- Я, наверное, пойду? – произнесла Клер, поднимая голову и смотря на друга.

Брюнет никак не реагировал секунды две, затем ответил:

- Я же сказал, что ты можешь остаться. Ты мне не мешаешь.

- Ты не в настроении, Микки, думаешь, я этого не вижу? Отдохни лучше, - Клер встала. – И я отдохну, лягу пораньше спать, может быть, тогда будет шанс завтра проснуться без похмелья и головной боли.

- Я всё равно не лягу сейчас спать, - проговорил Микки. – Так что, мне без разницы.

- Зря, - вздохнула Клер.

- Может быть… Но мне не спится.

- Выпей и будет проще заснуть.

Подумав немного, Микки кивнул и обратился к подруге:

- Да, пожалуй, так и сделаю. Принесёшь вино и бокал?

- Да, без проблем.

- И стакан воды, пожалуйста.

Второй просьбы парня Клер не совсем поняла, но переспрашивать не стала и покинула его спальню, чтобы вновь вернуться через несколько минут со всем, чего попросил Микки.

- Спасибо, - негромко произнёс брюнет, принимая из рук подруги поднос и наконец-то меняя позу и садясь.

Клер подошла к кровати и тоже села, занимая край постели, смотря на друга из-под опущенных ресниц. Парень взял стакан воды и сделал небольшой глоток, в задумчивости медленно облизывая губы.

- Микки? – в который раз обратилась к брюнету Клер.

Ей уже и самой надоела собственная инициатива, с которой она пыталась завязать диалог. Потому, она решила задать последний интересующий её вопрос и оставить Микки в одиночестве, в котором, как видно, он сейчас нуждался и которого желал.

- Что? – отозвался парень и прилёг, скрещивая ноги и закладывая руки под голову.

- Когда ты сможешь меня провести в «Плоть»?

- А насколько ты приехала?

- Я должна вернуться не позднее двадцать восьмого февраля.

- Значит, у нас есть больше месяца… - задумчиво произнёс брюнет. – Давай, недели через две?

- А я могу выбрать?

- Можешь, - кивнул Микки и потянулся, не расцепляя замка рук на затылке. – Ты можешь выбрать - посетить клуб через три недели или через четыре.

- Понятно, - поджала губы Клер, но быстро вернулась к нормальной мимике, вспомнив, что такой жест некрасиво ломает черты лица. – Тогда, лучше я выберу - через две или через три недели.

- Хорошо. За это время ты должна пройти медицинское обследование и заключить договор.

- Знаешь, Микки, - женщина легла набок рядом с другом и подпёрла голову рукой, смотря на парня, - ты – прирожденный бизнесмен. Дружба – дружбой, но условия для всех равны.

- Дело не в бизнесе, - слегка поморщился Микки и почесал нос. – Дело в безопасности, в том числе и твоей. Зачем нам рисковать?

- Да, в самом деле, - согласилась Клер. – Незачем. Просто, в прошлый раз я обошлась без договора.

- Это было два года назад, - Микки вновь потянулся. – С тех пор всё стало серьёзнее. Но и тогда я рисковал. И ты, - он взглянул на подругу, - кстати, тоже.

- Может быть, расскажешь мне уже о моих рисках?

- Это неважно, - слегка поморщился Микки и вновь отвернулся, смотря в потолок. – Просто заключи договор и не нарушай его.

- Хорошо.

Вновь воцарилось молчание. Клер полежала ещё немного, но затем вспомнила своё решение уйти и покинула спальню брюнета. Микки полежал ещё несколько минут, смотря вверх, изредка моргая. Затем парень сел и, открыв ящик тумбочки, нащупал в нём флакончик с лекарством. Выбросив на ладонь несколько таблеток, он отправил лишние обратно в упаковку, оставляя одну штуку. Не следует пить больше, если, конечно, ты не хочешь посмотреть психоделические мультфильмы в своей голове, а затем подохнуть в лужах собственной мочи и рвоты, дёргаясь в судорогах, будто тебя раз за разом бьют током. Примерно так выглядит передозировка…

Оглядевшись в поисках стакана с водой, Микки взял его и, положив достаточно крупную бледно-розовую таблетку в рот, отхлебнул воды, глотая. Запив лекарство, парень вернул стакан на тумбочку и вновь лёг. Оставалось подождать минут сорок, и можно будет пить вино, за это время лекарство должно успеть всосаться и избежать прямого контакта со спиртным. Мешать подобные препараты с алкоголем вообще не следовало. Но – что остаётся делать, если хочется добавить градуса в кровь, а в ней обязан находиться токсичный препарат? Ничего… Расслабиться, выпить и надеяться на то, что ты не придёшь в себя в реанимации недели через две. Впрочем, Микки достаточно давно смешивал лекарства и алкоголь и успел понять, что ничего страшного от этого союза не случится, если, конечно, всё делать с умом.

- Полчаса, - прошептал брюнет, смотря в потолок из-под опущенных ресниц. – Подождём…

Глава 5

… Я не вою на луну. Но и она не воет на меня. Она боится…

Микки сидел на подоконнике, выглядывая на улицу, где стемнело уже так давно, а вот рассвести должно было нескоро – январь…

Город примерно час назад окутал густой туман, а минут десять назад к его грязно-молочному цвету примешался цвет истиной белизны и чистоты – снег, который крупными хлопьями сыпался с неба, неспешно кружился в воздухе и оседал на тротуары и дороги, чтобы тут же погибнуть, растаяв.

Парень сидел, прислонившись виском к холодному стеклу и наблюдая за прохожими, которые были редки, но, всё же, появлялись на пустынных улицах. Из-за густых облаков просачивался свет полного грязного диска луны и оглаживал сетчатку глаз брюнета, но не дарил особо света, будучи не в силах развеять ни тьму его спальни, ни смуту души, которая была похожа на мёртвое болото, на дне которого таились взрывоопасные токсичные газы.

Рядом с Микки стоял пустой бокал и бутылка вина, на дне которой осталось напитка примерно на полбокала. Удивительно, но за долгие часы парень не успел его допить. Впрочем, он никогда особо не любил напиваться, а просто иногда заменял вином любимый красный чай, расслабляясь и коротая очередной вечер наедине с его богатым вкусом.

Думать Микки было толком не о чем – будущее его было туманно, как и будущее любого другого человека, потому что загадывать о нём глупо, у судьбы на всё свои планы. А прошлое…

А о прошлом брюнет вспоминать не любил. Он не бежал от своих воспоминаний, но и не углублялся в них, не пытался прокрутить в голове, наполнить жизнью, проанализировать. О чём там, в прошлом, думать?

Детство его не было счастливым, светлым и преисполненным уютного покоя временем, как это бывает у большинства детей. Детский дом, интернат для психически больных детей, который между собой воспитатели называли «Питомником», потому что отношение к его воспитанникам было едва ли лучшее, чем к животным. Конечно, находились те, кто был добр душой, любил свою работу и тех малышей, в которых она заключалась, но их было мало. Микки мог вспомнить только одну такую женщину, которая носила забавную высокую причёску и маленькие очки, но, увы, она ушла на пенсию, когда Микки было четыре года. Больше тех, кто не считал «особенных» детей животными, он не помнил.

Вспоминая годы, проведённые в интернате, Микки приходил к выводу, что, если ад есть, то он был именно в нём. Отношение к детям в тех стенах было нечеловеческое, а атмосфера столь жуткая, что и сатана бы перекрестился. В этом смысле повезло умственно отсталым малышам, которых в интернате было большинство, потому что они просто не понимали происходящего и всего его ужаса. Но Микки таковым не был.

Вздохнув, парень прикрыл глаза, невольно вспоминая девочку из интерната, которая страдала тяжёлой формой аутизма и всё время плакала, раскачивалась взад-вперёд и выла, как побитый волчонок. Она исчезла, когда ей было лет шесть. Усыновили ли её или она умерла? Микки не знал правильного ответа. Детская смерть в стенах интерната была нормальным явлением, обыденным и, казалось, даже поощряемым со стороны воспитателей, потому что они никогда особенно не смотрели за тем, чтобы дети не убились – меньше психов, меньше проблем и работы. Жёстко, жестоко и отвратительно до дрожи. Но это было той истиной, которую брюнет отлично помнил. Один раз он едва сам не пал жертвой халатности работников интерната. Ему тогда было четыре года, и его едва не задушил восьмилетний мальчик, страдающий синдромом Дауна. Он до сих пор помнил это отвратительное ощущение удушья и понимание того, что это конец. Но в тот раз ему повезло. А сколько было тех, других, к кому судьба оказалась менее благосклонна? Много…

Что ещё? Микки помнил усыновителей, которые забирали его домой, но от которых он неизменно возвращался обратно в муниципальные сцены, потому что приёмные родители странным и, порой, совершенно глупым образом погибали. За эту его особенность – приносить смерть в счастливые дома и семьи, Микки прозвали в приюте «Проклятое дитя», что сначала добавило ему проблем, а после отвело от него всех, заставило избегать – никто не любит особенных. Тем более, что с восьми лет он стал воспитанником уже обычного приюта, где не было психически больных, а были просто озлобленные, одинокие, забытые всеми дети.

Всего за жизнь Микки его усыновляли четыре раза. Первый случился ещё в младенчестве, ему было всего полтора месяца, когда мужчина по имени Ноах взял его к себе и стал ему отцом. Несмотря на малый возраст, Микки всё равно запомнил лицо Ноаха – он был степенным евреем, как с картинки, носил традиционные одежды и длинные пейсы, которые так забавно покачивались, когда он склонялся над кроваткой мальчика. Жена Ноаха вместе с его маленьким сыном Давидом погибли в автокатастрофе, и именно в память о них мужчина решил сделать доброе дело и взять ребёнка из приюта, заменить им ушедшего сына. И Микки смог заменить ему ребёнка, но ненадолго, потому что Ноах умер от инсульта, когда мальчику было два года. Микки вернулся в приют.

Второй раз его усыновили, когда ему было почти пять, и эта жизнь в семье была для него самой непродолжительной – всего полгода. Потом приёмная мать умерла, а убитый горем отец не имел возможности справляться с ребёнком, о котором уже было известно, что он «особенный», и вернул мальчика в приют.

Третий раз случился в восемь лет и продлился полтора года, но и тогда Микки суждено было вернуться в приют, потому что приёмные родители погибли – отравились газом во сне, а его сводному брату было семнадцать лет и потому он не мог взять опеку над мальчиком, хоть и желал это сделать, чтобы у него остался хоть кто-то родной, пусть и не по крови, в этой жизни. Почти год после возвращения в приют Микки переписывался с братом, а потом его посадили за распространение наркотиков. А в девятнадцать парень умер – передозировка. Опять наркотики…

И, наконец, четвёртый раз, когда Микки пожелали принять в семью, случился, когда ему было двенадцать, лет и продлился почти до шестнадцати. Он стал последним. Больше никто не решался впускать в свой дом «Проклятое дитя», да и кому нужен подросток с характером? Всем нужны милые пухлощёкие малыши, на которых можно возлагать надежды и тискать их, как плюшевые игрушки.

А ещё в прошлом Микки было множество «каникул» в психиатрических больницах…

Парень вздохнул, на несколько секунд закрывая глаза, а затем вновь поднял веки, устремляя взгляд вниз, упираясь им в мокрый от снега асфальт. Не просидев так долго, брюнет взял вино и, перелив его остатки в бокал, покрутил его, после чего сделал небольшой глоток.

Память… Паскудное слово, когда ты не хочешь вспоминать, и совершенно бессмысленное, когда вспоминать особенно нечего а, главное, некого. Да, Микки ни к кому и никогда не испытывал того самого чистого душевного тепла, без которого невозможен человек и которым так преисполнены души маленьких детей. Ему было некого любить. И, порой, могло показаться, что он не умел этого вовсе – не научился. Он примерно одинаково относился как к вещам, так и к людям. Его сердце спало крепким сном, потому что когда-то, давно-давно, никто его не «активировал», не дал того тепла и любви, без которых сон мышечного органа в клетке рёбер может быть вечным, летаргическим…

Сделав ещё глоток вина, Микки спрыгнул с подоконника и подошёл к кровати, так легко ориентируясь и двигаясь во тьме – глаза давно привыкли. На покрывале поблёскивал в тусклом свете полной луны длинный тонкий нож, которого парень так и не убрал.

Отхлебнув ещё вина, брюнет взял клинок, обхватывая его холодную увесистую рукоять длинными пальцами, неторопливо покрутил в руках, оценивая со всех сторон. При взгляде на эту холодную опасную сталь в душе поселялось зудящее желание распороть им кожу и вонзить в плоть, пустить кровь.

Поднеся кончик ножа к лицу, Микки коснулся им нижней губы, прижимая к ней, но нажимая не настолько сильно, чтобы распороть плоть. Лёгкая, будто бы фантомная боль, лениво поползла по проводам нервов от губ к мозгу, ненавязчиво говоря: «Убери оружие».

- Уберу, - прошептал Микки, отчего холодная острая сталь всё-таки вонзилась в его губу, оставляя миниатюрный порез.

Отняв клинок от лица, парень резким движением бросил его вперёд. Пролетев три метра, нож вонзился в дерево двери, застревая там. Микки ухмыльнулся, оставшись довольным тем, что умение обращаться с оружием он не растерял, но думая, что следует обновить эти знания.

Пройдя к двери, парень выдернул из неё нож и вернулся к кровати. Бросив оружие в ящик тумбочки, он взял с неё позабытый бокал и залпом допил его содержимое. Забрав пустую бутылку и бокал, брюнет покинул спальню, отправляя стакан в посудомоечную машину, бутылку в мусорное ведро, а себя самого в душ. Пять часов и пять минут утра – самое время, чтобы лечь спать.

Глава 6

… Вкус безумия напоминает чай с бальзамом – иногда в самый раз, а иногда от него хочется блевать…

Бесконечный гул голосов. Их так много, что в общем потоке не разобрать какого-то одного, не вычленить его. Сначала они говорят тихо, мирно, шепчут, потом голоса становятся всё громче и громче, становясь похожими на тон жаркого спора, скандала. Они будто кричат на него, и он будто виноват. В чём? Ответа никто не знает…

Громче и громче – почти крик, почти вой. Невозможно разобрать ни единого слова, будто речь, на которой кричат голоса, является чужой и незнакомой. Но она точно знакома. Точно… Родной язык не забудешь.

Из общего гула выбивается один голос и остальные притихают, будто бы выказывая ему уважение или попросту боясь. Этот голос мужской, бархатный и такой ровный, будто хочет усыпить навечно, умертвить. Этот голос, бесспорно, принадлежит самому искусному гипнотизёру, который, вгоняя своих зрителей в транс, воплощает на них свои тёмные желания и обращает жертвами.

Такой чужой и безумно знакомый. Микки будто слышал этот голос когда-то давно-давно, словно в другой жизни и через слой воды. Его невозможно опознать, но и забыть невозможно. Он просто есть, где-то там, на самых глубинных уровнях бессознательного, куда не докопается даже самый выдающийся психоаналитик.

Они говорят, говорят… Все иные голоса отходят на задний план и уходят в фон, чтобы совсем скоро вовсе замолкнуть. Они не могут говорить, когда говорит ОН.

- Кто ты? – во сне шепчет Микки, ворочая головой.

Подушка уже вся измята, на висках парня блестят капли холодного пота, а под закрытыми веками медленно выплывает изо мрака картина…

Микки резко открыл глаза, просыпаясь от странного сна, смотря широко распахнутыми глазами на белёсое полотно потолка и будто до конца не веря в то, что сновидение позади.

Дыхание парня было шумным и прерывистым, он дышал ртом, потому что в противном случае просто задохнулся бы. В голове его продолжало гудеть, но виной тому были уже не голоса, которые остались во сне, а в реальности пока не «пробудились». Виной тому была боль и стук сотен, тысяч молоточков в левом виске, которые разрывали черепную коробку на части и заставляли морщиться, желать вновь упасть на подушку и вновь проснуться, но уже в истинном настоящем, в котором нет боли и в котором хочется встать с постели.

Поморщившись, скривившись, будто надкусил лимон, Микки переполз к краю постели и опустил ноги на пол. Босые ступни тут же обдало прохладой, но свежести этот холодок не добавил. Брюнет ощущал себя невыносимо и ужасно помято, в голове продолжало неистово стучать, а сердце не желало успокаиваться и переставать скакать галопом в своей тесной клетке рёбер.

«Придётся успокоить медикаментозно», - подумал Микки, но претворять свою затею в жизнь сразу же не стал.

Встав и подтянув сползшие джинсы, которых он на ночь так и не снял, брюнет вышел из спальни и направился к ванной. Яркий солнечный свет, отражаясь от лёгкого снежного покрова, прыгал прямо в окна квартиры и слепил глаза, раздражал нервы, заставляя морщиться ещё больше. Такое ощущение, будто провода нервов вдруг замкнуло и они начали медленно плавиться, не пережив короткого замыкания и стекая жжёной резиной вниз.

Микки слегка шатало, водило из стороны в сторону, и он придерживался за стену, чтобы не потерять опору и связь с реальностью, чтобы квартира вдруг не расплылась, разъезжаясь стенами в разные стороны.

Дойдя до ванной комнаты, парень зашёл внутрь, включил свет. Ванна и душевая кабина, унитаз, коврик, умывальник и зеркало над ним, шкафчик… Всё на своих местах.

Отпустив дверной косяк, в который Микки вцепился, сам не заметив, как, парень подошёл к умывальнику, бросил взгляд в зеркало. Что-то было не так там, под серебристой поверхностью зеркала, но, что именно было не так, брюнет понять не смог, он не попытался этого сделать.

Открыв кран, Микки подставил руки под ледяные струи, стоя так, пока пальцы не онемели от холода. Затем, набрав полные ладони воды, парень плеснул ею в лицо, смывая прочь остатки сна. Полегчало. Но не сильно – бой гонга в голове остался.

«Точно не сплю», - подумал парень. Ощущение ледяной воды на руках и лице не оставляло шансов думать, что всё происходящее является сновидением.

Вздохнув, Микки перекрыл воду и, стянув с себя джинсы и трусы, забрался в ванную. Включив воду, вновь избрав ту её температуру, от которой даже сердце холодело в груди, парень сел, подставляясь под ледяные струи.

Холодная вода лилась ему на голову и стекала вниз: по плечам и груди, заставляла кожу покрыться мурашками. Но так было проще. Так появлялась та самая «трезвость», которой Микки сейчас так не хватало.

Откинувшись на бортик ванны, брюнет прикрыл глаза, продолжая ощущать лютый холод, оседавший почти кристаллами льда на коже, и вновь чувствуя лёгкую сонливость, которая захватывала, завлекала, шепча, подобно развратной женщине: «Пошли со мной. Закрой глаза. Тебе понравится…».

Дамам не отказывают.

Поддавшись этому зову, Микки закрыл глаза, окончательно расслабляясь и вновь погружаясь в приятную дремоту. Даже ощущение холода почти пропало, смазалось на коже…

Микки резко открыл глаза. Больше не было назойливых болезненных ритмов в висках. А вокруг него вновь была спальня, а под ним мягкая кровать.

- Твою мать, - простонал брюнет, закрывая ладонями лицо. – Это вновь был сон…

Он полежал так несколько секунд, давя на кожу – хорошо хоть, что ногти были короткими и не могли ранить, затем отнял ладони от лица, смотря вверх, в потолок.

- Конечно, сон, - он улыбнулся и вновь прикрыл глаза, пригладил ладонью чёлку. – Точно… - улыбка стала шире и ярче. – Зеркало… В зеркале не было моего отражения в этом дурацком сне. И как я мог не обратить на это внимания и не понять, что я сплю?

Фыркнув, парень покачал головой и сел, продолжая улыбаться. Но радость его не была долгой.

«А сейчас? – подумал Микки, хмурясь. – А сейчас я сплю? Или это уже истинная реальность?».

- Истиной реальности не бывает, ибо реальность каждого существует лишь в системе координат его мировосприятия и потому является строго субъективной.

Микки слегка поморщился, услышав эту фразу одного из своих «голосов». Ему имени он так и не дал, потому что, пусть он тоже был постоянным «жителем» его головы, но как-то особенно себя не проявлял.

Наличие «голоса» наталкивало на мысль о том, что всё происходящее точно является реальностью, потому что во снах этих «советников» чаще всего не было, хоть во сне Микки мог от них отдохнуть, зная, что они точно не придут. Но, порой, изо сна хотелось как можно скорее сбежать даже, несмотря на то, что в них присутствовала эта свобода.

Оставив высокопарное философское высказывание «голоса» без ответа, Микки переполз на край кровати. Его даже не посещало ощущение дежа-вю – слишком часто ему приходилось сталкиваться с подобными прыжками между «параллельными реальностями», прыжками из сновидения в сновидение.

Опустив ноги на пол, брюнет огляделся вокруг. Всё казалось знакомым, нормальным и внушало доверие. Но доверять своим глазам иногда нельзя, и Микки это прекрасно знал. Есть только один действенный способ проверить, сон это или явь…

Пересев ближе к тумбочке, парень положил на неё ладонь, выжидая несколько секунд, а затем замахнулся и со всей силы ударил её ребром об острый угол. Боль мгновенно вонзилась стрелой в мозг, пробегая по проводам нервов, окутывая всё тело своей призрачной искрящей сетью.

Лишь слегка поморщившись от этих ощущений, Микки перевернул руку, смотря на ушибленное место, где на коже от силы удара остался порез, из которого уже сочилась горячая алая кровь, а кожа вокруг краёв раны окрасилась в оттенки синего и бордо. Да, такой синяк сойдёт не скоро…

С каждой секундой ощущение боли становилось всё более размытым, пока не исчезло вовсе. Нервы Микки давно научились изолировать очаги боли, чтобы не страдало всё тело, чтобы парень не сошёл с ума – она слишком часто была его верной спутницей.

«Не сплю, - подумал брюнет, вздыхая. – Не сплю… Господи, - он вновь закрыл ладонями лицо, с силой нажимая на кожу, - как же мне это надоело…».

- Просто, ты не можешь спокойно спать, когда кто-то рядом, когда кто-то чужой находится в твоём доме. Он может быть опасен…

«Голос» этот Микки звал «Искусителем» и он был самым опасным «обитателем» его сознания. Иногда парень задумывался над тем, когда же его сознание раскололось, и осколки его обратились этими «голосами»?

«Наверное, это случилось ещё в материнской утробе», - думал парень в ответ на свой же вопрос. Но проще им было не задаваться.

Эти «голоса» были с ним всегда, без них Микки себя не помнил. Радовало только то, что разговаривали они с ним не постоянно, даже не каждый день. Потому что, пусть парень привык к «обитателям» своей головы, но иногда от них становилось тошно. Вот, например, как сейчас…

Вновь вздохнув, брюнет достал из ящика тумбочки салфетку и, быстро и не слишком аккуратно утерев кровь с руки, встал и покинул спальню.

В душ Микки решил сходить позже, а сейчас направился на кухню, чтобы выпить кофе и покурить – может быть, это поможет. Утро только началось, не прошло ещё и часа нового дня для Микки, но настроение у него уже было ни к чёрту.

Рывком открыв дверь на кухню, брюнет на несколько секунд задержался на пороге, угрюмо смотря на Клер, которая сидела за столом, а затем прошёл внутрь.

Ничего не сказав подруге, надеясь, что она всё поймёт по его виду и не станет донимать расспросами и болтовнёй, Микки подошёл к кофеварке и включил её, упираясь руками в тумбочку и ожидая, когда напиток будет готов, сверля тяжёлым взглядом машину.

- Тебе же нельзя…

Микки не дослушал высказывание, которое смазалось, теряясь где-то на задворках сознания. Зажмурившись, парень до белых костяшек сжал край тумбочки, будто этот жест мог ему помочь.

«Ненавижу, - цедил про себя брюнет, чернея с каждой секундой, начиная дышать тяжелее. – Ненавижу…».

Он ненавидел такие дни – когда ему было и без того муторно, а «рой» в голове добивал его. В такие моменты хотелось ломать и крушить всё вокруг, а потом сворачиваться клубочком посреди комнаты, усыпанной обломками и хламом. Хотелось убивать, рвать, терзать, а потом медленно и со вкусом срезать с человека кожу и раскладывать её ленты на идеально чистом полу.

Микки мотнул головой.

- Уходи, - произнёс он, не оборачиваясь. И так было понятно, к кому он обращался.

Клер вопросительно вскинула бровь, смотря на голую спину друга.

- Уйти? – переспросила женщина.

- Да, - выдохнул Микки, продолжая сжимать края тумбочки. – Прошу тебя. Езжай в отель.

Он помолчал несколько секунд, говорить нормально было достаточно сложно, Микки не хотел сорваться. Нет, только не сейчас.

- Хорошо, - согласилась Клер после достаточно долгого молчания. – Я допью кофе и уеду. Или принципиально, чтобы я уехала прямо сейчас?

- Нет. Можешь допить.

Прозвенела кофеварка, вот и кофе подоспел. Наполнив обжигающим чёрным напитком чашку и пролив немного из-за напряжения, которое выливалось в дрожь рук, Микки взял её и сел за стол, сразу же поднося ко рту и делая миниатюрный глоток, обжигая губы – дурацкая привычка неосторожности.

- Не пей кипяток, - сказала Клер, смотря на друга.

- Знаю, что не надо. Просто, забылся, - парень вздохнул и поставил чашку на стол, опустил голову и обхватил её руками.

Он помолчал какое-то время, затем добавил, не поднимая головы:

- Можешь потом снова приехать ко мне и пожить здесь. Только обязательно позвони перед тем, как это сделать.

- Хорошо, Микки, - кивнула женщина. – Я не буду ущемлять твоё право на личное пространство.

Брюнет попытался улыбнуться в ответ, но вышло как-то криво и изломано, лучше бы он вовсе этого не делал. Посмотрев на друга ещё несколько секунд, Клер вздохнула и, залпом допив остатки кофе, встала, отправляя пустую чашку на тумбочку около раковины.

Без лишних слов, женщина ушла: сначала с кухни, а затем и из квартиры, не забыв попрощаться. Микки ответил ей на автомате, но всё-таки встал и провёл её до выхода, открыл дверь.

- Пока, - ещё раз повторила Клер, завязывая шарф.

- Пока, - негромко ответил брюнет, кивая.

- Я позвоню дня через три, - добавила женщина, отвлекаясь от зеркала и поворачивая голову к другу. – Если заскучаешь раньше – звони.

Микки кивнул, соглашаясь, Клер ушла. Закрыв за подругой дверь и неторопливо проверив замки, парень вернулся на кухню. Вновь сев за стол, он обхватил ладонями чашку и, подув на кофе, сделал глоток. Напиток продолжал оставаться горячим, но больше не обжигал.

Посидев так несколько минут, смотря перед собой и грея руки об тёплые и гладкие бока чашки, Микки встал, забирая с собой кофе и покидая кухню.

Переступив порог своей спальни, брюнет поставил кофе на тумбочку и сел на кровать, после чего достал из ящика лекарство. Приняв медикамент и обильно запив его горчащим кофе, Микки лёг на спину, подкладывая руки под голову и бессмысленно смотря в потолок. Потом можно будет встать и заняться делами: принять душ и позавтракать, посмотреть телевизор, прогуляться. Но это – потом. А пока просто нужно, чтобы его отпустило и чтобы из его взгляда испарились ядовитые чёрные облака.

- Пожалуйста, - произнёс Микки, обращаясь к «жителям» своей головы и продолжая смотреть в потолок, - не разговаривайте со мной сейчас.

Его «голоса» были частью его сознания, потому сомнения в том, что они его слышат, не возникало. А вот, послушают ли они его – совершенно другой вопрос…

- Я прослежу за ними

Микки слегка улыбнулся. Всё-таки, «Крёстная» была очень хорошей… жаль лишь, что она тоже была частью его безумия.

Глава 7

- Я готова, Микки, - произнесла Клер, в очередной и едва ли последний раз смотря в зеркало.

Брюнет кивнул, негромко угукая в ответ и сосредоточено смотря в серебристую поверхность другого зеркала, изучая своё отражение и пытаясь довести свой внешний вид до совершенства. Сегодня всё должно быть идеально.

С момента их с Клер договоренности уже прошло две недели. И в этот вечер они должны были отправиться в «Плоть» и неплохо провести там время.

- Мы поедем на твоей машине? – вновь обратилась к парню Клер.

Она не любила ждать и не привыкла этого делать, потому ожидание хотелось чем-то скрасить, занять непринужденной беседой.

- Да, - кивнул Микки, поправляя бабочку. Она и так была надета ровно, словно была перечёркнута прямой линией, нанизана на неё, но хотелось сделать ещё идеальнее.

Дома, либо же во время прогулок брюнет предпочитал носить джинсы и футболки, рубашки, но на важных встречах или мероприятиях он любил появляться исключительно в деловых костюмах. И любовь его была обоснована – костюмы до неприличия шли ему, так остро контрастируя с молодостью Микки своей официальностью и так непристойно подчёркивая то, что он отличался от большинства своих сверстников.

«Дьявол носит Prada, - подумал парень, слегка ухмыляясь своему отражению и застёгивая пуговицы на манжетах пиджака. – Только это не Prada…».

В самом деле, костюм Микки принадлежал к творчеству иного модного дома – Yves Sent Laurent. Костюм был чёрным, лишенным всякого блеска ткани, под ним была надета чёрная же рубашка. Шею парня украшала чёрная бабочка, а ноги – чёрные туфли.

Тёмные волосы, глаза цвета горького шоколада, куда кто-то пролил крепкого спиртного – в этом не приходилось сомневаться – и лёгкий излом улыбки-ухмылки на губах – весь облик брюнета был идеальной одой тьме и воспевал её в своих чертах. Лишь Клер, одетая в красно-оранжевое платье морковного оттенка, слегка портила идеальную песнь темноты. Но её морковное платье, тем не менее, ей очень шло.

- Можем выходить, - произнёс брюнет, продолжая смотреть в зеркало, разглаживая пиджак на плечах. – Только, - он всё-таки обернулся и опустил взгляд вниз, к ногам подруги, обутым в золотистые туфли с ремешками вокруг щиколоток - ты уверена, что не замёрзнешь?

- От подъезда до машины идти секунд двадцать, - отозвалась Клер. – И ровно столько же идти от машины до клуба.

- Думаю, до клуба путь будет более долгим, секунд сорок… - задумчиво произнёс брюнет, последний раз бросая взгляд в зеркало и окончательно переключая внимание на подругу.

Ах, эта его привычка – говорить серьёзно о смешном и нелепом! Любого опыта общения с этим парнем было недостаточно для того, чтобы научиться понимать, что он на самом деле имеет в виду: шутит ли, издевается или высказывает своё мнение?

- Это не имеет особого значения, - ответила женщина. – За лишние двадцать секунд я не замёрзну, но мне приятно, что ты беспокоишься о моём здоровье.

- Всё-таки, Клер, мы не чужие друг другу люди, - отозвался парень и надел куртку.

- Я уже и не думала, что услышу это от тебя. Как же хорошо, когда ты в добром расположении духа.

- Я тебе уже говорил об этом, - с лёгкой ноткой обиды ответил Микки. – Пошли.

Прежде, чем подруга успела что-либо ответить, брюнет открыл дверь и взял её под руку, мягко, но настойчиво увлекая к выходу. Не видя причин для того, чтобы сопротивляться, Клер последовала за другом и переступила порог.

Потратив с минуту на спуск на лифте вниз, Микки и Клер вышли на улицу, направляясь к предусмотрительно оставленной около самого подъезда машине парня.

Открыв подруге дверцу и усадив её в салон, брюнет обошёл автомобиль и занял водительское место. Заметив боковым зрением, что Клер ёжится и кутается в невесомую шаль, Микки включил печку, после чего взялся за руль и двинул автомобиль в неблизкий путь.

Глава 8

Я связал тебя, и я люблю это,

Связал и я люблю это,

Такзачемосвобождатьтебя?

И вот ты связана, ты любишь это,

Честно - я обожаю это,

Я не буду плохим, я просто буду собой.

Marilyn Manson, Blood honey©

Чёрный автомобиль плавно подъехал к высоким пиковым воротам огромного загородного дома и также плавно остановился, ожидая, когда перед ним распахнутся двери и пропустят внутрь.

Ждать долго не пришлось. Дверцы неторопливо бесшумно разъехались, складывалось такое чувство, будто ими не управлял никто, а в действие их приводила некая магия. Мягко надавив на педаль газа, Микки вновь двинул автомобиль вперёд, сворачивая налево и занимая свободное парковочное место, которых сегодня было достаточно.

Оставив машину на импровизированной парковке, на которой не было ни разметки, ни указателей – лишь название – Микки двинулся к высокому крыльцу из шести ступеней, но, не дойдя до него три шага, обернулся на Клер. Женщина по-прежнему оставалась около машины, будто не замечая, что вокруг неё правит февраль и холод, и, пытаясь устранить мелкие неполадки в туалете.

Дождавшись подругу, Микки протянул ей руку и, получив ладонь женщины в своё распоряжение, ступил на первую тёмную ступеньку, помогая подняться и Клер, выступая её опорой.

Взойдя на крыльцо, брюнет бросил взгляд на место над входной дверью, на котором обычно размещают вывески. Просмотрев туда несколько мгновений, он слегка ухмыльнулся и сделал шаг вперёд, переступая порог огромного дома.

Данное место не нуждалось ни в вывесках, ни в рекламе. О нём знали все те, кому положено было знать, и оно оставалось недоступным для тех, кто по статусу, материальному положению или ещё чему угодно не мог позволить себе стать постоянным гостем этого заведения. «Алая плоть» или просто «Плоть», как большинство людей называли её, была элитным секс-клубом, который по праву считался одним из лучших мест, где можно воплотить все свои, пусть даже самые отвратительные, желания и быть уверенным в том, что никто после не упрекнёт тебя в твоих страстях.

Система безопасности и охраны, которые едва ли уступали иному военному объекту. Обязательное заключение договора – «обета молчания». Запрет на то, чтобы проносить с собой любую технику во избежание утечки информации и предупреждения аудио или видеозаписи того, что происходит в стенах «Плоти», под который попадали даже слуховые аппараты. И самое главное правило, которое гласило: «Если ты переступил порог «Алой плоти», то ты обязан вступить в половую связь минимум с одним человеком, либо удовлетворить себя посредством мастурбации, наблюдая за другой парой/парами».

Это правило, верно, было одним из ключевых факторов успеха «Плоти». Человек, пришедший в него, всегда мог сказать: «Это не я такой извращенец, это правила обязывают меня так себя вести» и успокоить себя этим, убедив, что душа его ещё имеет шансы на попадание в рай.

Микки снял куртку, оставляя её в первой комнате от выхода, и они с Клер прошли в следующее помещение, в котором царил приятный мрак, окрашенный синим. До слуха брюнета донёсся сладкий стон удовольствия, сорвавшийся с неких женских губ. Он даже не повернул головы, чтобы посмотреть на ту, которой было так хорошо в эти мгновения, и на того, кто дарил ей это блаженство.

- О, Клер!

Микки обернулся, смотря на крепкого мужчину с бритой головой, который спешил к ним, улыбаясь и раскинув в жажде объятий руки.

- Как же я рад тебя видеть! – добавил мужчина. – Как твои дела?

- Всё в порядке, Уилфред, - ответила женщина, приспуская шаль и оголяя плечи. – Как ты поживаешь?

Решив, что его дальнейшее присутствие в роли молчаливого свидетеля их диалога совсем не обязательно, Микки покинул подругу и её старого знакомого, поворачивая налево и проходя по просторному прямоугольному помещению, вдоль стен которого стояло множество диванов, пуфиков, столиков…

На одном из пуфиков сидела, раскинув ноги, девушка лет двадцати семи. А меж бёдер её, прикрывая юбкой дамы голову, расположился некий мужчина, о внешности и возрасте которого была трудно судить, не видя лица. Но фигура его была достаточно мощной.

Наградив наслаждающуюся лаской девушку лишь коротким равнодушным взглядом, Микки пошёл дальше, оглядывая свои владения и его гостей, он был хозяином данного заведения.

- Микки?

Брюнет обернулся на оклик, слегка щурясь, потому что в полумраке было трудно разглядеть лицо того мужчины, который встал с дивана и теперь направлялся к нему. Но по голосу парню удалось опознать «незнакомца».

- Здравствуй, Ричард, - мгновенно перестроившись на английский, на котором разговаривал мужчина, ответил Микки.

- Рад тебя видеть, - добавил мужчина, слегка кивая в знак уважения. – Давненько тебя не было здесь видно…

- Я не вижу особого смысла в том, чтобы пропадать здесь круглосуточно, - спокойно ответил Микки, складывая руки на груди и слегка пожимая плечами.

- А я бы здесь только и пропадал, - улыбнулся Ричард. – Действительно, выдающееся место. Ты молодец, Микки.

- Да, не спорю, - согласился парень. – А ты, Ричард, давно в последний раз был в «Плоти»?

- Две недели назад.

Микки негромко хмыкнул и несколько раз кивнул, выказывая понимание словам собеседника.

- Ты у нас один из самых постоянных посетителей, Ричард, - произнёс брюнет.

- Да, это так… - задумчиво ответил мужчина.

Микки показалось, что его собеседник чего-то не договорил. Но расспрашивать его парень не стал – захочет, сам расскажет. А, если нет, то и Микки будет всё равно.

- Микки, - вновь обратился к брюнету Ричард. Он сделался серьёзным. – Мне нужно с тобой поговорить. Уделишь мне несколько минут?

- Без проблем, - ответил Микки и, круто развернувшись, направился к выходу из комнаты, даже не удосужившись тем, чтобы показать собеседнику жестом, чтобы шёл за ним.

Но Ричард всё понял и поспешил проследовать за брюнетом, проходя за ним вслед по широкому просторному коридору, а затем по такому узенькому, что начинало спирать дыхание от ощущения давления стен, поднимаясь по лестнице.

Ричард не был стар, ему было всего тридцать восемь лет, но пристрастие к алкоголю и сигарам сделали своё дело, потому ему было трудно угнаться за Микки, который, будто порхая и не касаясь пола, преодолевал ступеньку за ступенькой и метр за метром.

Когда они взошли на третий этаж особняка и подошли к одной из сокрытых мраком дверей, Ричард уже прилично запыхался, Микки же даже не начал дышать тяжелее.

- Проходи, - произнёс брюнет, открывая дверь и пропуская гостя внутрь.

Мужчина переступил порог комнаты и, включив свет, занял место на тёмно-синем, почти чёрном кожаном диване. Раскинувшись на нём, Ричард обратился к парню:

- Присаживайся, Микки, у меня к тебе важный разговор.

Брюнет сел в кресло с высокой спинкой, резными подлокотниками и изогнутыми ножками, которое чем-то так напоминало трон.

- Говори, Ричард, - произнёс брюнет, откидываясь на спинку кресла. – Я тебя внимательно слушаю.

- Обычно так не принято, но я не стану долго ходить вокруг, да около и сразу перейду к делу.

- Правильно, - согласился Микки, слегка кивая и подпирая рукой голову.

- Да, - тоже кивнул Ричард и склонился вперёд, ставя локти на колени и подпирая руками подбородок. – Тогда, озвучу свой вопрос. Микки, как ты относишься к тому, чтобы продать мне долю в управлении «Алой плотью»? Знаешь, я – бывалый бизнесмен и умею управлять людьми и распоряжаться имуществом так, чтобы оно приносило прибыль в десятой, а то и сотой степени. К тому же, я неплохо знал Холи и, думаю, он бы был совсем не против такой сделки между нами…

Холи Гумперт был четвёртым и последним усыновителем Микки. Весьма состоятельный и более, чем неоднозначный человек с тёмными тайнами за порядочным образом, он во всём в жизни преуспел, но, несмотря на то, что он имел в своей душе с десяток демонов, он не сумел противостоять заклятью «Проклятого дитя».

Микки внимательно выслушал собеседника и слегка кивнул, беря паузу, задумываясь. Но его молчание было скорее данью правилам поведения в обществе, которые учили думать, прежде, чем соглашаться, либо отказываться от предложения, нежели настоящим размышлением. Ответ на вопрос Ричарда брюнет уже знал, но подержать лицо и дать надежду стоило.

- Нет, - произнёс Микки по прошествии секунд десяти.

Он откинулся на спинку стула, принимая расслабленную позу и слегка прикрывая глаза, смотря на удивленного собеседника из-под опущенных ресниц. Это было так мило. Ричард недоумевал всею душой из-за отказа Микки, он заключил не один десяток успешных сделок и отлично умел вести переговоры, уговаривать. Он не привык терпеть поражение и принимать отказ.

- Нет? – переспросил мужчина.

- Нет, - спокойно повторил брюнет, продолжая смотреть на собеседника из-под полуопущенных ресниц несколько скучающим взглядом. – Я не продам бизнес: ни долю, ни треть, ни десятую часть.

Ричард открыл рот, но Микки перебил его, продолжая и не давая возможности сказать:

- И не нужно меня уговаривать и пытаться переубедить. Это бесполезно. «Алая плоть» - моё дело. По крайней мере, пока. Если когда-нибудь я передумаю, я обязательно сообщу тебе о своём решении продать клуб, но пока мой отказ однозначен.

- Ты уверен, Микки? – спросил Ричард, он старался не показывать своего разочарования, но оно было заметно по глазам.

- Более, чем. Так что, Ричард, можешь возвращаться к остальным и продолжать развлекаться.

Ричард поджал губы, слегка кривя их, выдавая этим свою неприязнь к словам брюнета, к его отказу и скучающему тону, взгляду. Этот парень будто издевался над ним, не оставляя шансов на то, чтобы подобраться к нему, заглянуть в душу и, найдя там слабое место, надавить на него и добиться своего. Впрочем, пока что Ричард был не намерен прибегать к грязным методам, чтобы добиться своего. Он уважал Микки и более, чем любил его дело. Но, возможно, это только пока…

- Хорошо, - кивнул мужчина и встал. – Тогда, я вернусь в общий зал. Может быть, ты пойдёшь со мной?

- Нет. Я не разделяю твоих предпочтений и увлечений.

- Не будь так категоричен, Микки, - произнёс Ричард и достал из пиджака сигару и зажигалку.

Закурив и запустив в полёт тугое кольцо светло-серого дыма, мужчина добавил:

- Ты же сам знаешь, насколько изменчивыми бывают человеческие желания.

- А я не зарекаюсь, Ричард. Я, вообще, не люблю говорить «никогда».

Он помолчал несколько секунд, а затем добавил:

- Иди, наслаждайся вечером.

Ричард кивнул и, подождав ещё немного, постояв на месте, удалился, оставляя за собой приоткрытую дверь. Микки не успел нормально задуматься, погрузиться в свои мысли, когда дверь бесшумно отворилась и в комнату проскользнула девичья фигурка, окутанная тенью полумрака.

Вся в чёрной коже, с выбеленными волнами густых волос и плетью на увесистой рукояти в руке – она была похожа на одного из всадников апокалипсиса, вернее, всадницу, рыщущую по выжженной земле в поисках своего скакуна или того несчастного, которому не посчастливилось выжить в пожарище хаоса и ужаса судного дня. Но искала эта девушка совсем не жертву…

Скинув туфли на высокой танкетке, чтобы поступь её стала босой и бесшумной, девушка обошла кресло, в котором сидел Микки, и опустилась перед ним на колени, опуская голову и занавешивая приятное личико с чуть тяжеловатой челюстью длинными белыми волосами.

Брюнет слегка нахмурился. Его глаза были лишь слегка приоткрыты, и потому он видел незваную гостью смазано, образ её был разбит стрелами ресниц. Девушка сидела на коленях и не смела поднять головы без приказа, застыв в позе полной покорности. Принцесса хаоса хочет поиграть. Ей нужен Король.

Её можно было бы отправить восвояси, если бы Микки не пожелал «играть». Но парень решил поступить иначе.

Взяв из рук девушки плеть, брюнет медленно провёл её рукоятью по руке блондинки от запястья и до плеча, затем коснулся нижней челюсти, без слов требуя, чтобы она подняла голову. Не смея ослушаться немого приказа, девушка подняла голову, смотря покорным до неприличия взглядом на Микки, и влажный блеск её глаз, выдавал тот зуд, что терзал тело, нуждающееся в грубой ласке, в той игре, от которой душа, сперва, падает в ад, а затем возносится до небес.

Эту девушку звали Рейчел, ей было двадцать семь лет, и она пришла в «Плоть» чуть больше года тому назад. По жизни Рейчел была звездой низкопробных сериалов, которые ругают критики, но которые приносят своим актёрам, сценаристам и режиссерам огромные гонорары за свои многочисленные сезоны и сиквелы. Микки помнил её. Они уже «играли».

Смотря в лицо девушки тяжёлым холодным взглядом, брюнет неторопливо поднял ногу, касаясь мыском туфли подбородка Рейчел, проводя по щеке к губам.

- Я не люблю эти липкие блески для губ, - ледяным тоном проговорил брюнет. – Они пачкают.

- Извините, господин, - едва не трясясь от страха, ответила девушка, виновата тупя взгляд.

Но ужас её был лишь видимостью, за которой крылось нарастающее возбуждение и удовольствие от завязавшейся игры.

Встав из кресла, Микки обошёл Рейчел, вставая сбоку от неё. Коснувшись рукоятью плети глубокого декольте девушки, брюнет обвёл его v-образный силуэт, заставляя Рейчел ещё сильнее задрожать в предвкушении боли.

Продолжая действовать невыносимо медленно, нагнетающее, Микки протянул руку и коснулся головы девушки, соскользнул на её затылок и, сжав её волосы, толкнул вниз, едва не ударяя лицом об пол.

- Не смей вставать, - приказал брюнет, хоть и прекрасно знал, что Рейчел не попытается сопротивляться. – Я должен тебя наказать.

- Господин, мне будет больно?

Микки невольно подумал о том, что Рейчел достойна намного большего, чем третьесортные сериалы, которых слишком много на просторах интернета и телевидения. Её актёрская игра сейчас выглядела просто блестяще, а её страх наказания казался таким искренним.

- Непременно, - сухо ответил Микки, обхватывая рукоять плети ладонью и накручивая на палец плотные тонкие верёвочки.

Потратив на это занятие не более нескольких секунд, парень замахнулся и ударил Рейчел по спине. Несмотря на то, что она была одета, боль пронзила её, пробегая по проводам нервов, жаля. Она негромко простонала.

«Ещё раз», - подумал брюнет и вновь замахнулся, ударяя сильнее и ниже, по пояснице. Рейчел прогнулась в ней и зажмурилась. Она безумно любила эти ощущения.

- Скажи, что виновата, - холодно проговорил Микки.

- Я виновата…

- Громче, - новый удар.

- Я виновата.

- Я по-прежнему ни черта не слышу. Громче! – ещё один удар, который брюнет нанёс с такой силой, что Рейчел зажмурилась и поморщилась.

- Я виновата, господин, - произнесла девушка. Дыхание её уже было сбито.

- И ты должна понести за это наказание?

- Да, господин, должна.

- Отлично. Люблю сговорчивых. Но твоей вины это не умаляет передо мной.

- Извините, господин, я…

Договорить Рейчел не успела, сорвавшись на вскрик, потому что Микки нанёс новый удар, который обжёг кожу даже сквозь ткань и принёс влаги в глаза и ещё большей тяжести в низ живота.

- Не смей заговаривать без разрешения, - грубо одёрнул девушку брюнет и нанёс новый удар, но уже не такой сильный.

Рейчел вновь поморщилась, прогибаясь в пояснице, подставляя спину под удары и наслаждаясь ими. Глаза её были мокрыми от слёз боли, кожа под тканью чёрного комбинезона горела, но она не желала, чтобы пытка прекращалась. Да, ещё немного…

- Да… - не сдержавшись, простонала девушка, руша иллюзию наказания и выдавая своё удовольствие, сильнее прогибаясь и оттопыривая попу.

- Дрянь, - выплюнул Микки и ударил Рейчел наотмашь рукоятью плети.

Удар скользнул по плечу и пришёлся в нижнюю челюсть, отчего девушка невольно прокусила губу, на которой тотчас выступила капелька рубиновой крови, которую Рейчел не смела слизать без приказа.

- Ты хочешь, чтобы я тебя убил? – с таким жутким равнодушием спросил Микки, что, если бы всё не было игрой, у Рейчел бы душа покрылась изморозью. Но даже так по коже пробежал холодок.

- Нет, господин, что вы, как можно такого желать? - негромко отозвалась девушка, опуская голову.

- А, по-моему, хочешь… - задумчиво изрёк Микки, а затем громко рявкнул, заставляя Рейчел вздрогнуть: - На меня смотри!

- Извините, господин, - проговорила девушка, покорно поднимая взгляд и смотря на своего «короля».

Брюнет протянул руку и коснулся рукоятью плети подбородка Рейчел, а затем её разбитых губ. Он брезгливо поморщился.

- Теперь они стали ещё грязнее, - почти с отвращением произнёс парень, - твои губы.

Рейчел молчала, ожидая дальнейших слов Микки, его приказов. Они не заставили себя ждать.

Брюнет поджал губы и вскинул голову, награждая стоящую на коленях девушку взглядом свысока. Он произнёс:

- Раздевайся.

Рейчел кротко кивнула и покорно взялась за молнию на своём комбинезоне, расстегивая её, оголяя лишенную прикрытия бюстгальтера грудь с розовыми набухшими сосками. Стянув с рук рукава, девушка разделась по пояс, а после сняла с себя комбинезон полностью, оставаясь в одних лишь полупрозрачных чёрных кружевных трусиках. Микки не прикасался к ней, но точно знал, что она уже вся мокрая.

- И трусики тоже, - произнёс брюнет, слегка похлопывая себя рукоятью плети по ладони в ожидании. – Сними их.

Девушка вновь кротко кивнула и избавила себя от вещи. Когда Рейчел сняла бельё и отложила его в сторону, Микки отдал новый приказ:

- А теперь возьми их и утри губы.

Девушку прошибло дрожью. Это требование было унизительным и отвратительным, но оно будоражило до такой степени, что внизу живота всё скручивало, а бёдра её против воли сжимались.

Микки скучающим взглядом наблюдал за движениями Рейчел, за её возбуждением, которым сочилась каждая клеточка её тела. Оно так приятно пахло, витая в воздухе, заполняя собой всю комнату…

Подняв клочок кружева, девушка поднесла его к лицу, ощущая на ткани аромат собственного желания, медля. Но промедление её продлилось всего несколько мгновений. Подчинившись требованию «короля», Рейчел поднесла трусики к губам и утёрла их, стирая кровь и липкий блеск телесного цвета.

Она повторяла это действие раз за разом, стирая «грязь» и причиняя себе дополнительную боль, потому что разбитая губа саднила. Когда на губах её не осталось ни блеска, ни крови, Рейчел подняла взгляд, в ожидании смотря на Микки.

- Молодец, - сухо произнёс брюнет. – А теперь…

Он намерено взял паузу, возвращаясь к креслу и вновь раскидываясь в нём.

- А теперь, - продолжил парень, - избавь меня от этой липкой дряни, которой ты испачкала мой ботинок.

Он поднял ногу, демонстрируя Рейчел испачканный в её блеске для губ мысок туфли.

Подождав немного, дав девушке время насладиться приказом, Микки добавил:

- Слижи.

Его взгляд был тёмным и холодным, прицельным. Он смотрел прямо в глаза и проникал в душу, туда, где таились тёмные постыдные желания этой светловолосой девы.

Шумно вдохнув, Рейчел подползла к Микки и, взглянув ему в глаза, получив в ответ холодный равнодушный взгляд, наклонилась к его ногам и коснулась испачканного мыска обуви губами. Проходит всего секунда, и она высовывает язык и проводит им по гладкой поверхности туфли, слизывая «своё преступление».

Микки слегка ухмыльнулся. Как же это забавно – наблюдать за тем, кто сам желает быть униженным, растоптанным, кто жаждет этого всею душой.

Действуя как кошка, пьющая молоко, Рейчел раз за разом проводила языком по туфле Микки. След её блеска уже давно стёрся, а мысок ботинка начал блестеть от её слюны, но она не останавливалась, ощущая, как её колотит изнутри от дикого желания.

Ничего не сказав, брюнет убрал ногу от лица девушки, после чего обратился к ней:

- Молодец. А теперь надень трусики обратно. Надеюсь, они не сильно испачкались?

- Нет, господин, - отозвалась Рейчел и покорно исполнила приказ, надевая бельё, которое на ощупь теперь было мокрым и липким.

- Повернись ко мне спиной и встань на четвереньки, - отдал новый приказ Микки. – Мне нужно вытереть то, что ты нализала.

Не имея возможности предугадать действия брюнета, Рейчел повернулась к нему задом, слегка разводя ноги и опуская голову, мучась неведением. Микки не стал её долго пытать.

Подняв правую ногу, брюнет коснулся мыском туфли внутренней поверхности её бедра и повёл вверх, через слишком томительные секунды достигая промежности девушки.

- Надеюсь, твои трусики не промокли насквозь и я не испачкаюсь в твоей смазке. В противном случае, тебе вновь придётся поработать языком.

Рейчел прикусила губу, шумно выдыхая и стискивая зубы, чтобы не застонать в голос. Говоря, Микки не переставал водить твёрдым гладким мыском ботинка по её истекающей влагой промежности. И после того, как договорил, парень не прекратил своих движений, стремясь «вытереть насухо».

От этого скольжения по самым чувствительным местам и складочкам хотелось выть и хныкать, но Рейчел терпела, играя по правилам и не смея разозлить своего «короля». Далеко не каждый умел быть таким, как он. Многие могли быть изощрённее на выдумку, но лишь в плане неприкрытой грубости и собственной похоти. Микки же был искусен в своих выдумках. Он был прекрасен в роли холодного бесчувственного короля даже, несмотря на юный возраст. А что будет, когда пройдут года и он наберётся большего тёмного опыта…

От одной мысли об этом лоно скручивало судорогой и Рейчел, всё-таки не сдержавшись, протяжно простонала, извещая своего «короля» о том, что готова кончить, если, конечно, он ей это позволит.

Микки в последний раз провёл ногой меж ног девушки, а затем несильно ударил по промежности. Эта боль была ощутимой, но не опасной. Рейчел зажмурила глаза, опускаясь и упираясь теперь уже локтями в пол, раздвигая ноги сильнее.

Сохраняя гнетущее царственное молчание, брюнет встал и, опустившись на колени позади девушки, взял её за волосы, сжимая до боли и резко дёргая, заставляя подняться. Он переместил руку вперёд и сжал её подбородок, шепча:

- Ты была дрянью, но сумела исправиться. Но моего тела ты всё равно не заслужила.

Рейчел открыла рот, чтобы что-то ответить – из-за возбуждения она уже почти забыла про правила игры и её запреты. Но сказать она ничего не успела. Ткань промокших трусиков скользнула по половым губам, вызывая в теле новую порцию дрожи – бельё сдвинули в сторону. А затем она ощутила, как в неё ворвалось что-то твёрдое и толстое, причиняя боль.

Микки ввёл в тело Рейчел рукоять плети, но пока всего на подлинны. А, когда он вновь твёрдо двинул рукой вперёд, вводя больше длины в тело девушки, боль сменилась больным наслаждением.

Рейчел выгнулась и простонала, начиная двигать бёдрами и самостоятельно насаживаться на согретую ладонями брюнета рукоять. В правилах игры и их соблюдении более не было смысла. Оставалось только достичь заветного экстаза.

Наслаждение Рейчел не заставило себя ждать. Микки наблюдал за тем, как изгибалась её спина, когда она всё чаще насаживалась на рукоять в его руках – ему не приходилось ничего делать. Слух ласкали её жаркие развратные стоны, а на руке оседали капли смазки, которой истекало её тело.

Раз за разом, всё быстрее и быстрее. Микки сильнее сжал рукоять, чтобы девушка не вырвала её из его руки, забывшись в порыве животной страсти, и через несколько движений Рейчел кончила, давясь стонами и жмурясь до алых кругов под опущенными веками.

Девушка двигалась ещё примерно минуту, растягивая своё наслаждение, и Микки всё время терпеливо ожидал, когда она пресытиться удовольствием и остановиться. Когда это случилось, парень с характерным пошлым хлюпом извлёк лоснящуюся от сока желания рукоять из тела Рейчел. Девушка слегка поморщилась – внутри поселилась лёгкая боль, и села.

Не дав ей и пары секунд на роздых, брюнет резко схватил её за волосы, оттягивая и разворачивая лицом к себе.

- Ты думала, что это конец? – спросил парень, смотря Рейчел в глаза. Его взгляд был сейчас взглядом истинного дьявола, ибо иное создание не могло обладать таким.

Не дожидаясь, пока девушка ответит, Микки поднёс плеть к её лицу, продолжая в упор смотреть в глаза и добавляя:

- Ты должна убрать за собой, Рейчел. Не разочаровывай меня. Ты же хорошая девочка?

Рейчел шумно сглотнула и покорно открыла рот, обхватывая губами перемазанную в своей же смазке рукоять. Прикрыв глаза, девушка покорно обсасывала её, пока Микки сам не прервал процесс.

- Достаточно, - произнёс брюнет, извлекая рукоять изо рта девушки. – Можешь быть свободна.

Микки вновь сел, широко разводя ноги и откидываясь на спинку стула. Рейчел взглянула на его оттопыренную ширинку, а затем в недоумении посмотрела в лицо. Глаза парня были слегка прикрыты, он выглядел расслаблено, что совершенно не вязалось с его очевидным возбуждением.

- Я могу идти? – переспросила девушка.

- Да. По-моему, я сказал это вполне внятно.

Рейчел посидела ещё несколько секунд, а затем встала, подбирая свою одежду и надевая её, а после обуваясь. Полностью вернувшись к первоначальному облику, девушка отошла к двери, оглядываясь на пороге, смотря на Микки. Парень не пытался проводить её ни делом, ни взглядом, продолжая сидеть в прежней позе спиной к двери.

Помедлив немного, Рейчел всё-таки покинула комнату, бесшумно закрывая за собой дверь, что, тем не менее, не укрылось от слуха Микки. Парень вздохнул и закрыл глаза, но в темноте своего внутреннего мира он пробыл недолго, вновь поднимая веки и тянясь к столику, на котором стояла пепельница.

Сигареты и зажигалка нашлись в кармане пиджака. Закурив, Микки вновь откинулся на высокую королевскую спинку, наслаждаясь горько-сладким дымом. Ткань трусов давила, а ширинка прижимала его возбужденный член, даря неприятные ощущения, но желания тут же броситься на поиски той, с кем можно будет снять напряжение, не возникало. Он не испытывал в этом надобности. Всё происходящее было лишь рефлексом, инстинктом, а его можно было удовлетворить и позже.

Глава 9

Микки провёл в одиночестве несколько часов, дождавшись, пока тёмный лукавый вечер уступит своё место совершенной ночи, и наконец-то покинул своё «укрытие», которое едва ли имело право называться так, потому что двери этой комнаты, как и все остальные, за исключением входной, в особняке не запирались. Замки в этом месте не имели смысла, потому что уважаемые гости приезжали в «Плоть» совсем не за тем, чтобы прятаться по углам и стесняться.

Быстро преодолев длинные тёмные коридоры, брюнет вновь спустился на первый этаж и заглянул в, освещенный синим, зал, где начался вечер. В нём особо ничего не изменилось, разве что гостья, которая два часа назад наслаждалась оральными ласками от неопознанного Микки мужчины, куда-то исчезла. Либо уехала, либо переместилась в другую комнату.

Не став задумываться над этим и посвящать исчезнувшей даме даже тень размышления, брюнет покинул помещение, направляясь к другому залу и переступая его порог. В противовес «синему залу», этот был окрашен бардовыми цветами, и в нём было ещё темнее, что создавало иллюзию того, что ты находишься внутри огромного рубина, либо купаешься в бокале дорогого вина – купаешься, дышишь им, хмелеешь, но не тонешь.

Микки окинул комнату и всех, кто в ней присутствовал, равнодушным взглядом и прошёл внутрь, направляясь к одному из кожаных диванов, выбирая тот, на котором ещё никто не сидел. Раскинувшись на нём, брюнет взял с небольшого круглого столика бокал вина и пригубил напиток, вновь обводя помещение взглядом и задерживаясь им на одной из гостей, которая чем-то так сильно выбивалась из толпы других и из картины всего происходящего.

Это была молодая девушка с прямыми волосами до ключиц, окрашенными в шоколадный цвет и лоснящимися в приглушенном свете, подобно шёлку. На ней были надеты свободные светлые джинсы фасона «бой-френды», чёрные туфли на устойчивом каблуке умеренной высоты и короткая белая шубка, которая не доходила даже до линии рёбер. Стильный образ.

- Кто это? – спросил Микки, не поворачивая головы.

Он боковым зрением заметил, что рядом как раз крутился его помощник по бизнесу – Стюарт, который имел обыкновение знать всё и обо всех.

- Как так? – ахнул помощник и приземлился рядом с брюнетом. – Это же Ники!

- Какая ещё Ники?

- Шпайзман, - ответил Стюарт. – Микки, прошу тебя, только не говори, что ты не знаешь Шпайзмана!

Брюнет слегка поморщился, кривя губы. Излишняя эмоциональность Стюарта, с которой он мог говорить обо всё на свете, активно жестикулируя при этом и тараща глаза, нередко бесила и била по нервам. Как можно удивляться и восхищаться всему на свете?

«И, при этом, - подумал Микки, - из нас двоих только у меня есть психиатрический диагноз».

Отбросив размышления, парень вернулся сознанием к помощнику и, обратился к нему, переспрашивая:

- Шпайзман?

- Так точно, - кивнул Стюарт.

Микки нахмурился, пытаясь припомнить загадочного мистера, о котором говорил помощник. Память его сработала быстро и качественно, вбрасывая в сознание информацию о мужчине. Леопольд Шпайзман – владелец международной страховой компании и совершенно удивительный человек, который в свои пятьдесят шесть лет сохранял широкую улыбку, непосредственность и детскую открытость миру, но, когда дело касалось работы, превращался в настоящую белую акулу, которая рвала на куски любого, кто попадётся на пути.

- Ники… - повторил имя девушки Микки, кивая и продолжая смотреть на неё.

Он нахмурился и обратился к Стюарту:

- А сколько ей лет?

- Не помню, Микки, - отозвался мужчина и тут же с готовностью подскочил, добавляя: - Могу узнать!

- Не нужно.

Микки тоже встал, благодаря чему стала заметна разительная разница в их росте – Стюарт не доставал даже до плеча парня.

- Она выглядит какой-то слишком молоденькой, - вновь заговорил брюнет. – Даже не похоже, что ей есть восемнадцать… Обычно, наш контингент составляют люди постарше.

- Да, полностью согласен с тобой, - с готовностью закивал Стюарт.

Микки скосил на него глаза. Иногда из-за его чрезмерной живости казалось, будто этот мужчина постоянно находится под кайфом. Впрочем, даже, если это так, то Микки это никоим образом не волновало…

- Пойду, узнаю, что за новенькая, - произнёс брюнет и, не дожидаясь ответа помощника, направился к гостье, забывая на столике бокал с недопитым вином.

Девушка по-прежнему не нашла себе места, не присела, но в этом она не выглядела растерянной, а просто спокойно расхаживала по комнате, оглядывая её интерьер и тех, кто её занимал.

Остановившись на расстоянии метра от гостьи, брюнет сложил руки на груди, ожидая, когда девушка обратит на него внимание. Реакция Ники не заставила себя долго ждать. Заметив боковым зрением тёмную стройную фигуру рядом с собой, девушка обернулась, вопросительно и с интересом смотря на парня.

- Здравствуй, - негромко произнёс брюнет, неторопливо скользя взглядом по чертам незнакомки, а затем вновь возвращаясь к её глазам. – Ты ведь Ники?

- Да, всё верно. Приятно, что моё имя настолько известно.

- На самом деле, я узнал его только что, - спокойно отозвался Микки. – Я просто не мог не обратить на тебя внимание. Знаешь, Ники, ты заметно выделяешься среди остальных.

- Приятно слышать. Я люблю быть особенной.

Девушка помолчала немного, затем добавила, спрашивая:

- И что же конкретно во мне привлекло твоё внимание?

- Возраст, - честно ответил Микки.

- Возраст? – неподдельно удивилась Ники, вскидывая бровь, а затем хмурясь, недоверчиво смотря на парня.

- Да, возраст. Тебе восемнадцать хоть есть?

- Ахах! – заливисто рассмеялась Ники, запрокидывая голову и открывая ротик, демонстрируя белые зубки.

Отсмеявшись, она спросила:

- А сюда не пускают тех, кто не достиг совершеннолетия?

- В правилах этого не указано, но ранее дети сюда не приходили.

- И не придут. Мне двадцать один год.

Ники несколько секунд помолчала, смотря на брюнета и его сомневающийся взгляд.

- Мне паспорт показать? – спросила девушка.

- Я прекрасно знаю, как легко можно поделать документы, обойдёмся без этого. К тому же, я не твой папа, чтобы беспокоиться о твоей сохранности в плане телесном и моральном.

Отступив чуть назад и в сторону, Микки раскинул руки, обводя ими пространство комнаты и добавил:

- Так что, развлекайся, Ники. Добро пожаловать в «Алую плоть».

Он развернулся и хотел уже уйти, но девушка обратилась к нему, останавливая:

- А не покажешь мне тут всё?

Микки обернулся, с интересом смотря на новую знакомую. Она продолжала:

- Насколько я поняла, ты здесь – постоянный посетитель.

- Можно сказать и так, - кивнул Микки, полностью разворачиваясь к гостье и складывая руки на груди, смотря на неё сверху. – Я здесь хозяин.

- Хозяин? – удивилась Ники и ещё раз оглядела брюнета с головы до ног и обратно.

Несмотря на то, что она немало слышала про «Алую плоть» и именно поэтому заинтересовалась ею и пришла этим вечером сюда, про хозяина заведения ей не было известно ничего.

- Да, - кивнул парень. – Я – владелец «Алой плоти». И, наверное, мне пора представиться, я – Микки.

- Приятно познакомиться, Микки. Ну, моё имя ты уже знаешь…

- Да, - кивнул брюнет.

Девушка помолчала немного, затем вновь заговорила:

- Так, ты покажешь мне свои владения? – она взглянула на Микки.

- Мне кажется, что, раз ты пришла сюда, значит, знаешь, чем здесь занимаются люди.

- Знаю, - кивнула девушка. – Но пока что я не заметила здесь ничего и никого, кто бы мог привлечь моё внимание. Наверное, не туда смотрю…

- Наверное, - согласился Микки. – Но, раз ты в «Плоти» впервые, то, пожалуй, я возьму на себя роль экскурсовода и покажу тебе всё и всех. Только, - он ухмыльнулся, - надеюсь, ты не боишься, что кто-нибудь из постоянных членов клуба расскажет о том, что ты была здесь, твоему папочке? Он – персона известная…

- Только не говори, что мой отец был здесь, - поморщилась Ники. – И – я не боюсь, что он узнает. Он не лезет в мою личную жизнь и не пытается воспитывать, понимая, что я уже взрослая.

- Раз так, то – пошли, - произнёс Микки и сразу же начал движение.

Ники последовала за ним, покидая комнату, которую она уже успела рассмотреть и изучить. Когда они проходили мимо одного из окон, девушка задержалась, кладя ладонь на подоконник и проводя по нему.

- А здесь тоже посетителям можно заниматься сексом? – спросила Ники, вопросительно и с чёртиками во взгляде смотря на спину Микки, который ушёл вперёд.

Обернувшись и подойдя к ней, брюнет ответил:

- Да, можно. В стенах «Плоти» нет запретных мест, неприспособленных для утех.

- А выдержит? – поинтересовалась девушка и, ухватившись за подоконник, подёргала его. Подоконник не поддался и даже не скрипнул.

- Выдержит, - кивнул брюнет и подошёл ещё ближе, также кладя ладонь на подоконник. – Здесь всё очень крепкое. Думаю, если бы это было не так, большинство бы посетителей клуба отсюда отправлялись бы прямиком в больницу.

Ухмыльнувшись, приняв слова Микки за вызов, Ники запрыгнула на подоконник и, усевшись поудобнее, поёрзав по нему попой, начала прыгать. Брюнет спокойно наблюдал за её действиями, сложив руки на груди и чуть опустив голову.

- В самом деле, - произнесла девушка, останавливаясь, - крепкий.

Она спрыгнула с подоконника и стряхнула невидимые пылинки с рукавов шубки.

- Идём дальше? – спросил Микки.

- Идём. Покажи мне всё самое интересное здесь.

- Ники, самое интересное не в вещах, а в людях, так что, если хочешь удивиться, то просто выбери для себя кого-нибудь и наслаждайся новыми ощущениями.

- Пока что мне здесь никто не нравится, - отозвалась девушка, спеша за парнем, который всегда ходил очень быстро. – Сомневаюсь, что кто-нибудь из них сможет удивить меня.

- А почему никто не нравится? Ищешь кого-нибудь конкретного?

- Ищу конкретные ощущения.

- И какие же? – поинтересовался Микки, вскидывая бровь и смотря на собеседницу.

- Те, которых не испытывала раньше, - улыбнувшись, ответила Ники.

- «Те, которых раньше не испытывала» - растяжимое понятие. Уточнишь?

- Нет, не уточню. Я просто хочу насладиться вечером. И хочу, чтобы он надолго остался в моей памяти.

- Надолго остаётся в памяти только первый секс, - фыркнул Микки, вновь начиная идти так быстро, что Ники начала отставать. – Остальные же разы, какими бы яркими на эмоции они ни были, всё равно стираются в памяти.

Девушка слегка улыбнулась, не обнажая зубов и смотря на спину парня. Устав бежать за ним и отчаявшись догнать, она произнесла:

- Микки, ты можешь идти медленнее? Я, всё-таки, на каблуках.

- Так, сними свои туфли, в чём проблема?

- Ты всегда так любезен со своими гостями? – поинтересовалась девушка, забыв о своей просьбе и вновь начиная спешить, чтобы угнаться за Микки.

- Я предпочитаю искренность и правду, - спокойно ответил брюнет. – Потому считаю, что проще снять туфли, чем мучиться и бегать на каблуках или же просить других медлить, чтобы тебе было комфортно.

- И ты всегда говоришь только правду?

- Нет, не всегда. Если говорить правду абсолютно всем и во всём, то можно прослыть безумцем и потерять всё. Но, если её можно сказать, то я предпочитаю это делать.

Девушка кивнула, показывая, что слышит Микки. Они остановились около очередной двери. Открыв её, брюнет пропустил гостью внутрь, а затем зашёл и сам.

- Это одна из спален, - проинформировал Ники парень.

- А сколько их в доме всего? – спросила девушка, подходя к огромной кровати с пурпурным покрывалом на ней и королевским балдахином.

Проведя по ткани балдахина рукой, девушка обернулась на Микки, а затем села на постель, откидываясь назад и опираясь на вытянутые руки, склоняя голову набок. Закинув ногу на ногу, она начала бодро покачивать одной, даже туфля съехала с пятки и теперь готовилась в любой момент упасть.

- Хочешь остаться здесь? – спросил Микки, тоже подойдя к кровати и встав сбоку от Ники.

- В одиночестве? – усмехнулась девушка.

Она откинулась назад, ложась на спину, и провела по гладкому покрывалу ладонями. Вновь приняв сидячее положение, она добавила:

- Думаю, в одиночестве мне здесь будет скучно.

- Некоторые, придя в «Плоть», обходятся мастурбацией. Так что, время можно провести с интересом и в одиночестве.

- Так его провести я могу и дома, - фыркнула девушка и вновь легла, выгибая спину и разминая косточки.

- Ну, многим нравится понимать, что в любой момент в комнату может кто-нибудь зайти – замков здесь нет. И многих заводит, когда на них смотрят во время самоудовлетворения.

Ники нахмурилась и опустила руки, кладя одну на живот пониже пупка, задумываясь.

- Принесёшь мне выпить? – спросила Ники после достаточно долгого молчания.

- Ники, я – не лакей, - спокойно ответил Микки. – Если хочешь выпить, то – пошли, возьмём тебе чего-нибудь.

Девушка перевела взгляд на парня. Его равнодушный отказ удивлял.

- Пошли, - ответила она, подумав и сев.

В соседнем зале Ники взяла виски, а Микки бокал вина, после чего они продолжили осмотр особняка. Экскурсия их продолжалась долго и заняла целых полтора часа. Но они всё-таки добрались до последней комнаты на третьем этаже, в которой располагалось джакузи, массажные столы и прочие вещи для расслабления. Её только недавно покинули посетители клуба, потому воздух в комнате был влажным и горячим.

Ники остановилась на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку и в задумчивости гладя указательным пальцем запотевший бокал, который стал для неё уже четвёртым за время экскурсии по дому.

- Я бы хотела остаться здесь, - произнесла Ники и залпом допила остатки крепкого напитка, после чего поставила пустой бокал на столик.

- Хороший выбор, думаю, к тебе совсем скоро кто-нибудь присоединится.

- А ты не хочешь остаться? – спросила девушка, вскидывая бровь.

Микки наградил её удивленным взглядом, медля с ответом. Не дожидаясь решения брюнета, Ники направилась к джакузи, снимая по дороге шубку и откидывая её на вешалку для одежды, а затем стягивая и серую водолазку.

Брюнет скользнул взглядом по её спине, перечёркнутой линией бюстгальтера персикового цвета, и по пояснице, украшенной чёрной татуировкой в виде узоров с надписью: «Завтра не наступит, веселись сейчас» под рисунком.

Словно забыв о том, что в комнате она не одна, девушка завела руки за спину и расстегнула верхнюю часть белья, лёгким движением руки отправив её к шубке. Затем она расстегнула джинсы и принялась неторопливо стягивать их, слегка виляя при этом бёдрами, открывая всё больше тела и вскоре тоже отправляя их на вешалку. Движения её были расслабленными, ровными, она совершенно не волновалась из-за того, что обнажалась перед едва знакомым человеком.

Включив воду, что полилась в ванну из широких кранов бурным потоком, девушку проверила её температуру и, слегка повернув кран в горячую сторону, избавила себя от носков. Теперь на ней не оставалось ничего, кроме персиковых же трусиков-шортиков, приоткрывающих округлые подтянутые ягодицы.

Совсем скоро ванная набралась наполовину. Взявшись за кромку своих трусиков, Ники неторопливо спустила их с бёдер, а затем и вовсе сняла. Обернувшись через плечо, девушка взглянула на Микки, который продолжал стоять около двери, сложив руки на груди и наблюдая за ней нечитаемым взглядом.

Убрав прядь волос за ухо, Ники перешагнула через бортик, забираясь в джакузи и садясь, позволяя воде окутать её своим теплом. Пены в воду она не добавила, потому ничто не могло скрыть её наготы. Посидев немного просто так, Ники включила режим массажа, выставляя малую скорость, которая проходила через тело приятной вибрацией.

Вздохнув, девушка прикрыла глаза, поглаживая себя по рукам, по плечам, а затем прикрыла рукой грудь. Тёплая вода вкупе с лёгким массажем расслабляла, а несколько бокалов виски, которые Ники успела испить, подогревали кровь.

Посмотрев какое-то время на расслабленную девушку, кожа которой уже слегка поблёскивала от жара, Микки отошёл от двери, ступая совершенно бесшумно и неторопливо подходя к ванной.

Ники приоткрыла глаза и взглянула на подошедшего брюнета, слегка поворачиваясь к нему корпусом.

- Решил составить мне компанию? – спросила девушка, ставя локоть на бортик ванны и подбирая рукой голову.

- Не хочу мочиться, - чуть понизив голос, ответил Микки и присел на бортик.

- А разве нельзя раздеться?

- Пожалуй, я пока что воздержусь, - чуть улыбнувшись, ответил брюнет, но расстегнул пиджак, что показывало, что отказ его совсем не категоричен.

- Может быть, будь во мне немного меньше виски, мне бы было неуютно сидеть нагишом рядом с полностью одетым человеком, - вздохнула Ники и положила руки на бортик, а на них голову.

- Если это так принципиально, то я могу что-нибудь снять, но лучше подождать с этим, - таким чарующим пониженным тоном отозвался Микки и положил одну руку девушке на плечо, начиная массировать.

Вторая его рука была занята бокалом вина. Подождав с минуту, брюнет допил остатки рубинового напитка и поставил бокал на пол, после чего опустил и вторую ладонь на плечи Ники, сжимая, массируя, оглаживая ключицы кончиками пальцев. Девушка вздохнула и прикрыла от удовольствия глаза, расслабляясь ещё больше, млея. Коктейль из жара снаружи, жара в крови и умелых рук творил чудеса.

Подняв голову, Ники села прямо, продолжая держать глаза закрытыми, и слегка запрокинула голову, открывая шею, подставляя плечи под ласку. Теперь и без того не могущая прикрыть наготы вода осталась ниже линии груди, оголяя привлекательные округлости, касаясь лишь их низа. Взгляд Микки скользнул по обнаженной груди Ники, цепляясь за напряжённые соски, как за крючки.

Неторопливо и совершенно незаметно брюнет спустился на грудную клетку Ники, ощущая под своими ладонями едва заметные кости грудины и томное биение пульса в их клетке. Оставив одну ладонь чуть правее сердца девушки, второй рукой Микки скользнул ниже, проводя кончиками пальцев линию на влажной коже и заканчивая свой путь на упругой горошинке соска.

Слегка ударив по нему пальцем и получив вздох одобрения в ответ на свои действия, Микки взял левую грудь Ники снизу, размещая на своей ладони, обхватывая. Вторая его рука тем временем опустилась на её правую грудь и слегка сжала сосок, а затем выкрутила.

С губ Ники сорвался новых вздох, она по-прежнему не открывала глаз и держала голову слегка запрокинутой. Распаренная, с прилипшей ко лбу чёлкой и влажной кожей, она выглядела безумно сексуально. Она почувствовала, что ладони, ласкающие её, исчезли, но это продлилось всего несколько секунд, которых Микки хватило для того, чтобы избавить себя от пиджака и закатать рукава рубашки. Раздеваться ему по-прежнему не хотелось, хотелось поддержать видимость того, что он ничего не понимает, но и промочить одежду он не желал.

Закатав рукава до локтя, брюнет опустил руки в воду, скользя ладонями по бокам Ники вниз, касаясь низа её живота, а затем вновь поднимаясь и задерживаясь под грудью, где кожа тонка и чувствительна, неторопливо поглаживая подушечками пальцев.

Девушка разомкнула губы, которые алели от прилива крови, и облизала их, будто дразня этим неспешным движением языка. Смотря на губы Ники, изучая взглядом каждую её линию, черту, Микки вновь скользнул ладонями вверх, оглаживая руки и плечи девушки, доходя до шеи и на несколько мгновений захватывая её в плен, который практически не ощущался. На смену рукам пришли губы, которыми парень припал к нежной влажной коже Ники, ощущая под ними её частый пульс. Убрав волосы девушки на спину, чтобы не мешались, Микки припал губами к её шее под самым ухом, касаясь кожи языком и делая её ещё более влажной.

Ники томно вздохнула, чувствуя, какой приятной тяжестью отзывается эта ласка внизу живота. И, когда Микки скользнул губами по её лицу, совсем рядом с губами, но так и не коснулся их, она встала на колени и сама вовлекла его в глубокий безумно влажный поцелуй, обхватывая руками за шею и промачивая его рубашку на плечах.

Прижавшись к брюнету грудью, Ники судорожно вдохнула, потому что прикосновение ткани к голым возбужденным соскам было подобно ударам тока. Слегка ухмыльнувшись сквозь поцелуй, продолжая целовать Ники, Микки вновь нашёл рукой её грудь, обхватывая пальцами сосок, крутя и поглаживая, терзая. Вторая его рука уже была на спине девушки, он водил пальцами вдоль её позвоночника, медленно спускаясь вниз и вновь поднимаясь, заставляя Ники прогибаться.

Начиная целовать отрывистее из-за того, что дыхание было уже совсем сбитым, Ники сняла с Микки бабочку и отбросила в сторону, а затем принялась расстегивать пуговицы на его рубашке, оголяя грудь парня и тут же касаясь голой кожи пальцами, ведя вниз.

- А ты не торопишься? – усмехнувшись, спросил брюнет, разрывая поцелуй, но по-прежнему оставаясь слишком близко, говоря в самые губы девушки.

Ничего не ответив, Ники встала и, расправившись с последними двумя пуговицами на рубашке парня, распахнула её.

- Я просто хочу, - склонившись к уху Микки, прошептала девушка.

- Просто хочешь? – так размерено переспросил брюнет, словно они сидели за столом за чашечкой чая и вели светскую беседу.

Он положил ладонь на бедро Ники и повёл вверх, соскальзывая на внутреннюю его сторону. От этого прикосновения по телу девушки пробежала дрожь, и она чуть развела ноги, позволяя Микки добраться до самого сокровенного.

Почувствовав пальцы брюнета у себя между ног, Ники ухватилась одной рукой за его плечо, чтобы не упасть, и вновь закрыла глаза.

- Это похвально… - наконец-то договорил Микки, хотя девушка уже успела забыть первую часть его высказывания.

- Только, - сбито произнесла Ники, принимая отрывистые поцелуи в шею и подставляясь под них, - я должна кое-что сказать тебе перед тем, как мы займёмся сексом.

Микки оторвался от её тела и, вопросительно заглянув в глаза, слегка кивнул, показывая, чтобы она продолжала.

- У меня его раньше не было, - договорила Ники.

Брюнет вновь наградил её вопросительным взглядом. Двадцать один год, скандальная светская львица и звезда всех клубных тусовок и, при этом, девственница? Это было очень похоже на нелепую шутку, в это слабо верилось.

- Наверное, хорошо, что ты мне об этом сказала, - после достаточно долгого молчания произнёс Микки. – Но особой нежности ты этим от меня не добьёшься.

Не дав Ники возможности что-то ответить, он притянул её к себе и усадил на колени лицом к себе. Девушка потеряла равновесие, но быстро исправилась, вцепляясь в плечи парня, а затем разжимая одну ладонь, проводя по руке Микки.

- Может быть, нам лучше вернуться в ванную? – спросила Ники, смотря на брюнета из-под опущенных ресниц и продолжая крепко сжимать его плечо. – Мне бы не хотелось упасть…

- У меня сильные руки, - ответил парень. – И тебе же будет лучше, если ты будешь не в воде.

Девушка открыла рот, чтобы что-то ответить, но она слишком медлила со словами. Расстегнув штаны и освободив каменный член от плена ткани, Микки достал из кармана брюк презерватив и, надев его, приподнял Ники, а затем резко опустил на свой орган, врываясь в её тело тараном.

Ники, которая так и не успела ничего сказать, впилась в плечо Микки зубами, оставляя на коже парня алые отметины. От его движения её пронзило стрелой боли, которая, тем не менее, не смогла утихомирить желания, лишь несколько сбила его. Он был полностью в ней – одним рывком и до конца, заполняя и заставляя попрощаться с невинностью.

Дождавшись, когда девушка отпустит его плечо, дав ей эти секунды на то, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, Микки откинул Ники слегка назад, вместе с этим прижимая её бедра ближе к себе, заставляя выставить таз вперёд и совершая первое движение.

Ники поморщилась, но сразу за этим зажмурила глаза и охнула. Боль продолжала присутствовать, но к ней стремительно примешивалось удовольствие. Её тело было давно готово к близости, жаждало её. И лишь по какой-то нелепой случайности она не сумела познать её раньше. Но теперь ожидание было позади, а в её теле плавно скользил твёрдый член.

Прикусив губу, Ники откинулась назад и тут же вцепилась рукой в плечо Микки с новой силой, боясь потерять равновесие, боясь упасть на пол, что было бы так нелепо.

Но Микки держал её крепко, как и обещал, не оставляя шансов на падение, разве что моральное, но его она пожелала сама. Обхватив девушку за поясницу и прижав её бёдра ещё ближе к себе, Микки начал постепенно ускорять свои движения. Она хотела познать взрослые ощущения, и она их получит.

Ники кусала губы и запрокидывала голову, шикая сквозь зубы и жарко вздыхая, потому что боль и наслаждение давно и слишком крепко сплелись в её теле.

- Микки… - простонала Ники, проводя ладонью по плечу парня, а затем по его голове, убирая с лица чёлку неосторожным движением и портя причёску.

- Помолчи, - выдохнул парень, стискивая её бедра до синяков, всё чаще врываясь в её тело. – Лучше помолчи сейчас…

Подавшись вперёд, Микки скользнул губами по ключицам Ники, оставляя на них влажный след, а затем припал ими к шее девушки, засасывая тонкую кожу, оставляя синяки-засосы, которые точно заметит мистер Шпайзман. Хорошо хоть, что он давно перестал лезть в личную жизнь дочери.

Наклонив Ники назад так сильно, что, если бы не его руки, которые крепко держали её, девушка бы точно упала, Микки склонился к её груди, обхватывая губами левый сосок, посасывая его, а затем ощутимо болезненно кусая и зализывая место укуса.

В такой позе угол проникновения изменился, и боль вернулась, нахлынула с новой силой, но вместе с нею усилилось и наслаждение. Ники чувствовала, что член Микки при каждом движении задевает некую зону у неё внутри, от которой тёплые волны удовольствия разносились по телу. Это было так приятно, что хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Но конец был близок, об этом говорил плотный комок напряженного и готового к разрядке возбуждения, томящийся внизу живота.

Ники вновь шумно вдохнула, запрокидывая голову назад и жмурясь, думая о том, почему же она так долго не позволяла себе близости и лишала себя наслаждения?

- Да… - протяжно простонала девушка, пытаясь двигать бёдрами навстречу движениям Микки, но из-за страха упасть у неё ничего не получалось и она оставила свои попытки.

- Знаю, - на выдохе ответил парень. – Держись.

Произнеся это, он резко дёрнул Ники на себя, усаживая прямо и сжимая в своих объятиях, начиная двигаться так часто, что у неё перехватило дыхание и стало даже страшно. Боль и наслаждение, боль и наслаждение, боль и…

Ощутив болезненную судорогу у себя внутри, девушка вцепилась в плечо Микки пальцами, а затем вновь впилась зубами. На ресницах заблестели мелкие алмазы слёз.

- Тихо, - почти нежно, мягко шепнул Микки на ухо любовнице.

Ники шмыгнула носом, продолжая жмуриться, но всё-таки разжимая зубы и отпуская искусанное плечо брюнета, которое украшало множество отметин от её зубов, что назавтра станут синяками и немым напоминанием об очередной страстной ночи.

Микки часто и ритмично двигался, шумно дыша ртом и чувствуя, что он уже близок к разрядке. Оставалось только довести до неё Ники, которую сдерживали на её пороге лишь болевые ощущения и неопытность.

- Давай, - невозможно развратно, хрипло прошептал брюнет, - кончай.

Он вновь обхватил левый сосок Ники пальцами, сжимая его до боли, которая разрядами тока ударила по нервам и подстегнула лавину наслаждения, которая готова была в любой момент сойти и обрушиться на девушку. Прижав Нику максимально близко и тесно к себе, отчего их тела при каждом движении тёрлись друг друга, будоража этим трением, сводя с ума, брюнет скользнул пальцами по округлой ягодице девушки и меж ними, добираясь до чувствительной мышечной перегородки между анусом и влагалищем и надавливая на неё, поглаживая подушечками пальцев.

Ники охнула и выгнулась от этих ощущений, всё-таки начиная двигаться, насаживаясь на член парня и судорожно сжимая рукой его плечо. Всего несколько движений и приятная, но пугающая судорога внутри повторяется, но в этот раз не стихает, а продолжает нарастать, пока не охватывает всё тело. Нике казалось, будто в её вены пролили кипяток, она вскрикнула, изгибаясь, насаживаясь до предела на член брюнета. С губ её сорвался протяжный стон, она чувствовала, как у неё внутри всё так приятно сокращается. Даже боли не было в эти мгновения.

И Микки, ощущая эти мышечные судороги, тоже прикрыл глаза, совершая ещё несколько глубоких движений и кончая. Вот только оргазм, вопреки ожиданиям, получился каким-то блеклым, так нередко бывало…

Подождав немного, дав себе секунд пять на то, чтобы отдышаться, Микки приподнял Ники за бёдра и покинул её тело, после чего стянул презерватив, украшенный мутно-кровавыми разводами, и отправил его в урну.

Ссадив девушку на бортик джакузи, брюнет встал и застегнул штаны, после чего обратился к любовнице:

- А вот теперь можешь вернуться в ванну. Только воды горячей подлей, думаю, она успела остыть.

- Лучше не надо, - ответила Ники и слегка поморщилась от боли внизу живота, сжала бёдра.

- Тогда, нам нет смысла здесь задерживаться, - спокойно произнёс Микки, слегка пожимая плечами.

Взяв большое и такое приятное на ощупь полотенце белого цвета, парень накинул его на плечи Ники, укутывая её. После этого он достал из кармана пиджака сигареты и зажигалку и закурил.

- Дай и мне, - попросила Ники.

Микки, молча, протянул ей сигарету, а затем поднёс к ней зажигалку, помогая девушке подкурить.

- Спасибо, - произнесла Ники, делая затяжку и, слегка поморщившись, выдыхая дым в сторону. – Я, вообще, не курю, но в редких случаях бывает…

- Да, наверное, - кивнул Микки. – Кстати, что натолкнуло тебя на мысль прийти в «Плоть» за тем, чтобы лишиться невинности?

Ники пожала плечами, но всё-таки ответила:

- Так получилось, - она сделала очередную затяжку и вновь поморщилась, глаза защипало от дыма. – Вообще, я начала задумываться о сексе лет в четырнадцать… И тогда же начала замечать, что все парни какие-то не те. Так и ходила много лет, выбирала. А недавно мне всё это осточертело, и я решила прийти сюда и переспать с тем, кто понравится.

- А не проще было переспать с тем, кто понравится, вне этих стен? – усмехнувшись и вскинув бровь, поинтересовался Микки.

Ники подняла на него взгляд, наконец-то нормально смотря в лицо, рассматривая его черты и только сейчас замечая, какие у этого парня потрясающе чарующие глаза.

«Только не влюбись, - дала самой себе наставление девушка. – Всё-таки, хорошо, что я до этого его особо не рассматривала, а то он слишком привлекателен. И напоминает кого-то очень сильно… - она слегка нахмурилась. – Актёра, что ли? Ладно, не важно. А важно то, что дело сделано и я его едва ли когда-нибудь увижу вновь, если, конечно, снова не приду в клуб, в чём я сомневаюсь».

- А с теми, кто вне этих стен, - ответила Ники на вопрос брюнета, - спать рискованно. Я не хочу, чтобы назавтра все обсуждали, какова я в постели и насколько ничего не умею. А в «Плоти», насколько я знаю, разглашение подобное информации жёстко карается?

- Более чем, - кивнул Микки и огляделся в поисках пепельницы.

Она не нашлась, и окурок отправился в ванну. Ники вскинула бровь на такое действие парня, но спустя несколько затяжек повторила его, топя и то, что осталось от её сигареты, после чего встала и обмоталась полотенцем, закрепляя его на груди.

- Вернёшься ко всем? Поедешь домой? – поинтересовался брюнет у случайной любовницы и открыл слив джакузи. Вода стремительно утекала в него, унося с собой и окурки.

- А что?

- Просто, я собираюсь переночевать в клубе и хочу сейчас уже пойти в спальню. Но я вызвался быть твоим экскурсоводом и, наверное, должен довести дело до конца и вернуть тебя туда, откуда увёл.

- Если правила позволяют, то я бы хотела переночевать здесь. Уже не хочется никуда ехать.

- Позволяют, - кивнул Микки и направился к двери, Ники последовала за ним, шлёпая босыми ногами по полу.

Они дошли до спальни, которая у брюнета была любимой, и в которой он всегда спал, если она не была уже занята кем-нибудь. Пройдя в комнату, Микки обернулся, смотря на Ники, оставшуюся стоять возле порога.

- Что-то хочешь спросить? – любезно, но без особых эмоций поинтересовался парень. – Или сказать?

- Да, - кивнула Ники. – Скажи, здесь вообще нет комнат, в которых двери запираются?

- Нет, - покачал головой брюнет. – Даже в туалетах они без замков.

- То есть, шансов на то, что меня никто не потревожит во время сна, нет?

Микки задумался, потирая подбородок и смотря в пол. Подумав, он ответил:

- Если хочешь, чтобы тебя никто не потревожил, спи со мной.

Ники нахмурилась, смотря на брюнета и медля с ответом. Нет, конечно, лучше спать с ним и спокойно, чем проснуться от ощущения чьих-то пальцев у себя между ног, но такой расклад выглядел несколько странно.

- Так, ты согласна? – устав от долгого ожидания ответа, спросил Микки. – Или я могу ложиться спать?

Ники всё-таки подумала ещё несколько секунд, но затем ответила:

- Согласна.

Пройдя в спальню, девушка сразу же направилась к просторной кровати с тёмно-синим поблёскивающим покрывалом из жатой ткани. Постояв ещё немного возле порога, смотря во мрак коридора, Микки лёгким движением руки захлопнул дверь и тоже направился к постели.

Глава 10

Микки проснулся около десяти часов утра, что казалось для него невероятно ранним подъёмом. Но с учётом того, что вчера он лёг спать в час ночи, а не в пять утра, как бывало чаще всего, брюнет смог прекрасно выспаться.

В голове его продолжал клубиться мягкий туман сна. Не открывая глаз, Микки протянул руку, шаря ею по прикроватной тумбочке в поисках сигарет и зажигалки. Когда искомые вещи нашлись, парень обхватил сигарету губами и поднёс уже к её концу зажигалку, но так и не подкурил.

Открыв глаза, Микки повернул голову вправо, где спала Ники. Девушка уже проснулась, но комнаты и постели не покинула, а просто села на её край, спиной к парню в ожидании непонятно чего. В постель она ложилась в одном полотенце, которое ужасно мешалось во сне, и потому было снято, поэтому сейчас Ники была полностью обнаженной.

Брюнет несколько секунд лежал, рассматривая голую спину любовницы и её чуть опущенные, склоненные вперёд плечи. Затем он протянул руку и провёл кончиками пальцев по спине девушки чуть повыше поясницы. Ники едва заметно вздрогнула, будучи полностью погруженной в свои мысли и не ожидающей прикосновения к себе. Она обернулась через плечо, чуть повернув и корпус к Микки.

Ники выглядела очень привлекательно, но несколько разбито в этот утренний час. Тени и карандаш для век не размазались по всему её лицу, но поблекли в цвете, на щеке её был едва заметный отпечаток подушки, а волосы сильно спутались – как видно, у неё был беспокойный сон – но по-прежнему выглядели невероятно ухоженными и шёлковыми.

Она ожидала, что Микки что-то скажет, но он молчал, продолжая смотреть на неё спокойным изучающим взглядом, лишенным особых чувств и эмоций, но, в тоже время, наполненным изнутри чем-то живым и совершенно непонятным. В пальцах правой руки он продолжал сжимать незажженную сигарету, слегка поглаживая её белый фильтр и будто решая, закурить ли ему или посвятить это время чему-нибудь другому.

- Доброе утро, - первой нарушила молчание Ники, когда оно из секунд переросло в минуты мирной утренней тишины. Она не любила находиться в молчании рядом с другим человеком.

- Доброе, - негромко и чуть хрипло со сна ответил Микки, продолжая лениво разглядывать девушку, будто вовсе не существовало никаких правил приличия, которые обязывали так не делать.

Он помолчал немного, затем добавил, задавая вопрос:

- Ты давно проснулась?

- Минут двадцать назад, - слегка пожала плечами Ники и легла на живот рядом с брюнетом, сгибая ноги в коленях и неспешно покачивая ими.

- А почему не ушла? – вновь переместив взгляд к спине Ники, спросил Микки и провёл по ней указательным пальцем вниз, до копчика.

Девушка слегка повела плечами в ответ на прикосновение и поёрзала, но быстро затихла.

- Не знаю, - пожала плечами Ники и вздохнула, прикрыв глаза. – Хотелось посидеть ещё и отдохнуть…

- Отдохнуть после сна? – усмехнулся Микки, продолжая поглаживать девушку по спине и теперь ведя пальцами вверх. – Оригинально…

- Просто, я не люблю просыпаться и сразу же бежать куда-то. Если есть возможность полежать, то почему бы этого не сделать?

Микки слегка пожал плечами и отвернулся, положил сигарету на тумбочку. После этого он вернул взгляд к Ники. Полежав ещё немного, просто смотря вперёд, думая о чём-то неважном, девушка придвинулась ближе к Микки, касаясь его бока своим, и прикоснулась к плечу парня, рисуя на нём спираль. Брюнет равнодушно принимал её прикосновения, смотря из-под полуопущенных ресниц вперёд, в стену.

По прошествии нескольких минут, Микки всё-таки повернул голову к Ники и заглянул ей в глаза.

- Хочешь продолжить начатое вчера? – спросил брюнет.

Девушка несколько удивлённо взглянула на него, после чего вновь опустила взгляд к его плечу, продолжая вырисовывать на нём закругленные линии.

- Я бы была не против, - отозвалась Ники. – Но что-то мне подсказывает, что пока лучше этого не делать.

- Да, наверное, - без особых эмоций согласился Микки. – В противном случае есть вероятность того, что в ближайшие несколько дней ты будешь ходить в раскорячку или вовсе не сможешь этого делать.

- Если ты пытаешься добиться от меня секса, то ты делаешь это очень странным способом… - слегка поморщилась Ники и вновь устремила взгляд вперед, на высокую резную спинку кровати.

- А кто сказал, что я пытаюсь? – вскинув бровь, поинтересовался Микки и лёг набок, подпирая голову рукой.

Он прикоснулся к подбородку Ники, прося повернуть голову и посмотреть на него. И, после того, как девушка исполнила немую просьбу, брюнет продолжил:

- Я не принадлежу к тому типу мужчин, которых заводит отказ, так что, добиваться согласия я не вижу смысла. К тому же, это было бы, по крайней мере, глупо делать сейчас, в стенах «Плоти», когда вокруг достаточно тех, кто будет рад разделить со мной постель.

- Я даже не знаю, обижаться на твои слова или восхищаться ими и тобой, соответственно, - покачала головой Ники. – Микки, ты действительно никогда не думаешь над тем, чтобы не обидеть человека своими словами?

- А я тебя обидел? – вопросом на вопрос ответил брюнет, вскидывая бровь.

- Нет, не обидел. Но мог бы, будь я менее закалённой светской тусовкой и расценивай я тебя, как потенциального бой-френда.

- Вот видишь, Ники, ты сама ответила на свой вопрос. Я не боюсь тебя обидеть, потому что я не могу этого сделать, сказав, что мне не принципиально заниматься сексом именно с тобой, а я могу найти другую девушку для этого. Ты изначально обратилась ко мне не за любовью и верностью, так что, глупо делать вид, что я собираюсь тебе их дать. Как говорится, - он вновь лёг на спину и заложил руки под голову, - ничего личного, просто бизнес, просто договоренность, пусть даже не на словах. Но, если ты решишь продолжить, я буду совсем не против это сделать. Буду твоим учителем в делах плотских утех.

- Я даже не знаю, что сказать… - покачала головой Ники. – Микки, у тебя просто неподражаемый талант заговаривать зубы.

- Возможно, - слегка пожал плечами брюнет. – Но ты знаешь меня всего двенадцать часов, девять из которых мы спали, так что, тебе пока рано делать выводы обо мне.

Ники усмехнулась и легла на бок, подпирая голову рукой. Она обратилась к Микки:

- Знаешь, не важно, в каком ключе, но наше общение я бы хотела продолжить, потому что такого человека, как ты, я ещё не встречала. Всегда приятно иметь честного друга.

Микки повернул к ней голову, награждая будто бы сонным взглядом, но на самом деле этот взгляд говорил: «Ты никогда не узнаешь правды обо мне».

- Ты более чем наивна, - негромко хмыкнул брюнет.

- О, нет, ты ошибаешься! – возразила девушка. – Я прекрасно знаю, что этот мир, как и люди, населяющие его, полон дерьма.

- А что, во мне нет всего этого дерьма, раз ты желаешь продолжить со мной общение? – Микки тоже лёг набок, теперь они лежали лицом друг к другу и совсем близко.

- Есть. Но ты, в отличие от многих, его не скрываешь.

«Наивная», - подумал парень, но не показал выражением лица презрения к собеседнице, он его не испытывал. Скорее его состояние сейчас можно было расценить как скуку и некоторое разочарование от того, что очередной человек безоговорочно поверил ему, не разглядев тени и демонов в его глазах. И, пусть он не желал никому рассказывать своей правды, но такая людская наивность и доверчивость заставляли чувствовать себя выше этих глупцов, что непременно приводило к скуке. Сильный всегда тоскует и чахнет, когда рядом нет достойного противника…

- И, как по-твоему, - заговорил Микки после некоторого молчания, - я больше плохой или хороший?

- Об этом я судить пока что не могу, - спокойно ответила Ники, смотря брюнету в глаза. – Двенадцати часов, в самом деле, слишком мало для того, чтобы делать глобальные выводы о человеке.

- Глобальных выводов лучше вообще не делать, - произнёс Микки и чуть сменил положение, благодаря чему Ники смогла почувствовать его твёрдый член, который упёрся ей в бедро.

Микки не помнил того, что ему снилось, он, вообще, крайне редко запоминал свои сновидения, но сегодняшний сон оставил на языке отчётливый привкус эротики и характерную напряженную тяжесть внизу живота.

Несколько секунд Ники молчала, просто смотря в глаза парня и не отодвигаясь от него, продолжая ощущать его возбужденный орган своим бедром. Затем она прикоснулась к ноге парня примерно на высоте половины бедра и повела кончиками пальцев вверх, пока не дошла до линии трусов и не пересекла её. Добравшись рукой до паха брюнета, Ники помешкала секунду-две, но всё-таки прикоснулась к его члену через тёмную ткань белья. Она водила по всей длине кончиками пальцев, невыносимо раздражая нервы и заставляя желать большего, потребовать его или же грубо взять без спроса.

Прикрыв глаза, смотря на Ники из-под опущенных ресниц, Микки прикоснулся к её запястью и неторопливо провёл по всей руке до плеча. По-прежнему сохраняя полное молчание, брюнет откинул одеяло, которое слегка прикрывало ноги, и лёг на спину, чтобы девушке было удобнее ласкать его. Он выглядел совершенно расслабленно, заложив руки под голову и откинувшись на подушки.

Сев сбоку от Микки, Ники ещё раз провела кончиками пальцев по его возбужденному члену, очертания которого так привлекательно и волнующе угадывались под тканью трусов – они не имели никаких шансов скрыть его. А затем девушка оттянула резинку трусов брюнета и скользнула рукой под неё, обхватывая его твёрдый орган ладонью и несколько раз проводя по всей длине. Движения её не то чтобы были неумелыми, но некоторой смелости им не хватало, но это можно было заметить лишь наметанным глазом.

Микки глубоко и шумно вдохнул и окончательно закрыл глаза, лишая себя возможности лицезреть действия Ники и погружая свой мир в благоговейную темноту, которая из-за света, проникающего сквозь тонкую кожу век, вновь была не идеально-чёрной, а грязноватой и с оттенками пурпура.

Подождав с полминуты таких ласк, парень приоткрыл глаза и слегка повернул голову, смотря на Ники, которая не отпускала его члена и с нескрываемым интересом рассматривала тело: каждую линию, изгиб, бледный шрам и рисунок-тату.

- Может быть, перейдём уже к более интересным действиям? – спросил Микки, слегка потирая правый висок и продолжая смотреть на девушку, ласкающую его.

Из-за опущенных ресниц его глаза было едва видно, но их радужки и зрачки, напоминающие бесконечно глубокие чёрные дыры, всё же не могли скрыться от взора Ники, они притягивали и пленили, заставляя смотреть вновь и вновь. Такого гипнотического взгляда она не видела никогда прежде. Создавалось такое ощущение, будто, смотря в эти тёмно-шоколадные глаза, ты смотришь в глаза не человека, но некого существа из параллельной вселенной: чужого, странного, непознанного…

Слегка нахмурившись от того, что в голове вновь поселились эти мысли, Ники выдохнула и, склонившись к паху брюнета, взяла его член в рот. Микки сглотнул, такие действия Ники ему нравились. И особенно нравилась ему та несколько неловкая старательность, с которой она вбирала в себя его орган и скользила по нему губами.

Опыт в подобного рода ласках у Ники был, в отличие от традиционного секса, но он был настолько ничтожным, что его можно было особо и не брать в расчёт.

Микки поморщился, когда девушка задела зубами нежную кожу совсем рядом с головкой, и опустил руку ей на затылок. Он не начал насаживать её ртом на свой член, но на голову слегка давил, не позволяя слишком отстраняться и неправильно двигаться.

Брюнет облизал губы и прикусил нижнюю, вновь прикрыл глаза, чуть сильнее давя на затылок Ники, ненавязчиво, но ощутимо задавая нужный для себя ритм её движениям.

- Молодец, - прошептал парень. Дыхание его сбилось, а голос начал звучать ниже, маняще.

Услышав слова одобрения, Ники начала действовать ещё увереннее, обхватывая орган парня у основания ладонью, помогая себе, и скользя по нему тугим кольцом губ. То, что она делала, приносило удовольствие, но выглядело как-то неискренне, театрально.

«Порно пересмотрела девочка», - подумал Микки и запрокинул голову, слегка выгибая спину, когда Ники взяла его член в рот полностью, до горла.

Но долго радовать так брюнета она не смогла, всё-таки давясь, но не отстраняясь, начиная шумно дышать носом и с тройным усердием двигая головой. Микки не смог сдержать улыбки – такая старательная…

Продолжая держать уголки губ приподнятыми в жесте довольства, брюнет начал ощутимее давить на затылок Ники, задавая более частый ритм её движений, но не пытаясь самостоятельно двигать бёдрами, что точно бы закончилось для девушки приступом кашля или даже рвоты. Впрочем, Микки не думал о том, чтобы его любовнице было комфортнее, просто ему и так было более чем приятно. И, пусть минет в исполнении Ники был не самым искусным, но нельзя было сказать, что она совсем ничего не умеет и двигается невпопад.

С губ Микки сорвался хрипловатый вздох, он сильнее нажал на голову Ники, заставляя её брать его член в рот глубже и чаще двигаться.

- Всё правильно, - прошептал брюнет и вновь облизнул губы, слегка поддаваясь бёдрами навстречу жаркому рту, всё-таки повинуясь этому инстинкту.

Скольжение горячего узкого кольца губ по напряженной плоти дарило потрясающее наслаждение и даже то, что Ники периодически задевала нежную кожу зубами, не слишком портило момент и ощущения, испытываемые в нём.

Чувствуя приближение оргазма, Микки прикусил губу и шумно вздохнул. Он сжимал зубы, но челюсти сами собой разжимались, приоткрывая рот, потому что лёгким нужен был кислород. В висках стучал сбитый пульс, с губ срывалось жаркое дыхание. Прошло ещё не больше минуты и Микки накрыло волной оргазма, который заставил мышцы живота спазматически сокращаться, а бёдра двигаться вверх, навстречу горячей влаге рта Ники.

Едва не подавившись спермой брюнета, с трудом удержавшись от того, чтобы не закашляться, девушка продолжала скользить губами по его органу, доставляя большее наслаждение, продлевая его.

Когда Ники отстранилась, Микки удовлетворённо выдохнул и, полежав всего несколько секунд, продолжая находиться в приятном расслабленном состоянии, которое дарует качественный оргазм, сел, беря отложенную сигарету и наконец-то подкуривая.

- А вот теперь, точно, с добрым утром, - улыбнулся брюнет. – И, кстати, - добавил он, затягиваясь дымом и смотря на морщащуюся девушку, - могла бы и не глотать, я бы не обиделся, если бы ты сплюнула. Это было бы лучше, чем сейчас сидеть и смотреть на твоё перекошенное лицо.

Ники на секунду скривилась ещё больше, так походя в этом состоянии на маленького недовольного ребёнка. Только губы этого «ребёнка» хранили следы спермы. Затем она ответила:

- Ты, всё-таки, «мил» до невозможности. Неужели моё лицо сейчас настолько ужасно, что на него прямо смотреть нельзя?

- Нет, - совершенно спокойно ответил парень и, натянув обратно трусы, встал на колени, подползая к любовнице.

Встав перед ней на колени, оказываясь заметно выше, Микки зажал в пальцах правой руки сочащуюся горько-сладким дымом сигарету, удушающую своим токсично-приятным ароматом, и взял лицо Ники в ладони, добавляя:

- Ты более чем мила сейчас – растрепанная и немного сонная. И, в отличие от тебя, я говорю без сарказма.

Сделав затяжку, Микки выдохнул дым прямо ей в лицо и встал с кровати, быстро надевая штаны и покидая комнату.

«Действительно, - подумала Ники, проводив брюнета взглядом и поджав губы, - «мил» до невозможности…».

Глава 11

Тёмно-серые или же тёмно-синие стены, их точный цвет не отпечатался в памяти. Жёсткая кушетка с якобы мягким матрасом под попой, которая неприятно скрипит при каждом движении и на которой совершенно неудобно сидеть – она слишком высока для ребёнка, но – кому есть до этого дело?

Яркий искусственный свет, которого всё равно оказывается так мало, что углы просторного помещения остаются тёмными и потому кажется, будто из них вот-вот полезут длиннорукие тени и черти. Низкий баритон мужчины, которого не видно, потому что он стоит сбоку и чуть позади, он не остался в памяти. И другой голос – хриплый голос курильщика со стажем, принадлежащий высокому широкоплечему мужчине в белом халате и тёмно-синей рубашке, выглядывающей из-под белёсого одеяния. Негромкое, но такое раздражающее гудение, которое издавал не то некий аппарат, не то многочисленные мощные лампы, не то ещё бог знает что – понять его природу было просто невозможно. Да и неважно это было, а важно лишь то, что в этой комнате этот низкий гул присутствовал всегда. И не только в ней…

- Посмотри на меня, - просит мужчина-курильщик.

Шестилетний Микки поднимает взгляд, но проводит им мимо доктора, отворачивает голову. Руки и плечи мальчика напряжены, пальцы сжимают край жёсткой кушетки. Он прекрасно помнит, что с неё так легко можно упасть и причинить себе боль, которой и без того хватало в этих унылых давящих стенах. А ещё он не знает, что говорить рослому мужчине в белом халате, потому что он помнит, что бывает, когда он говорит ему правду.

- Микки? – обратился к мальчику доктор и слегка тронул за плечо, прося этим движением обратить на него внимание.

Микки поморщился в ответ, продолжая сидеть, отвернув голову. К своим юным шести годам он успел возненавидеть подобные беседы и начать страшиться их. Это так ужасно, когда столь юное создание умеет ненавидеть…

- Микки, ты меня слышишь? – не оставлял своих попыток доктор.

- Слышу, - негромко ответил мальчик, сжимая край кушетки, бесшумно перебирая по нему ледяными пальцами. – Слышу, - громче повторил он.

- Тогда, почему ты не смотришь на меня?

- Соври! – потребовал «Искуситель», звеня своим голосом внутри головы Микки. – Он не должен знать! Соври или…

Мальчик едва заметно вздрогнул и скользнул взглядом по столику, что располагался на расстоянии шага или полутора от кушетки. На нём лежали длинные хирургические ножницы, зажим, совсем худенький моток бинта и шприц. Зачем эти вещи были здесь, в психиатрической больнице, где пациенты могут быть опасны сами себе и работникам клиники? Микки не знал ответа…

Отведя взгляд от столика с острыми предметами, которые легко могли стать оружием в умелых, пусть даже совсем маленьких ручках, мальчик неимоверным усилием воли заставил себя повернуть голову и посмотреть на доктора-курильщика. Он поморщился.

- Свет, - негромко произнёс Микки и прикрыл рукой глаза. – Свет очень яркий, он глаза режет.

- Ты поэтому отворачивался?

- Да, поэтому, - кивнул мальчик после нескольких мгновений раздумий.

Он соврал. Ему было просто неприятно смотреть на эти лица, которые все, как одно, были украшены либо выражением слащавого сочувствия, либо презрением, и на фигуры в белых халатах, которые будто кричали ему: «Мы специалисты, ты – никто! Мы нормальные, ты – больной! Больной! Ха-ха-ха!...». Они так опостылели Микки, что ему пришлось научиться в свои юные шесть лет думать о том, что он говорил и кому он это говорил, чтобы не остаться в этих стенах навечно. Это было намного хуже смерти, о которой маленький Микки знал не понаслышке…

- Извини, но выключить его я не могу, - проговорил доктор и поправил повязку-лампу на своём лбу. – И сейчас мне придётся добавить ещё света. Смотри на меня Микки, - достаточно холодно попросил он и взял мальчика за плечи, чтобы не сбежал. – Смотри на меня и постарайся не отворачиваться.

Микки заставил себя послушно кивнуть и поднял голову. Прошло всего несколько мгновений и в глаза ударил яркий луч белого света, который ослеплял, сужал зрачки до незаметных щёлочек и раздражал и без того оголенные и изорванные провода нервов. Ещё немного, ещё всего одно неправильное действие со стороны эскулапа и Микки замкнёт.

Сглотнув, сжав кулачки, подкрепляя этим действием своё немое обещание: «Держаться», мальчик смотрел на фонарь на голове доктора, терпя его манипуляции с его телом: он проверяет нервы, рефлексы, пристально смотрит в глаза, будто пытается разглядеть там, на дне, душу и понять, наконец, почему же она заболела – но доктора не верят в дух и бога, а психиатры не верят вообще ни во что, кроме того, что у человеческого помешательства нет пределов. Но и они нередко ошибаются, думая, что видели уже всё, что, вот он – предел, а после сталкиваясь с таким проявлением болезни души, которого они ранее не видели и не могли себе вообразить.

Но это было ещё полбеды, это было терпимо. Намного хуже бывали манипуляции с мозгом, бесконечные диагностики, которые, верно, могли и полностью здорового человека довести до безумия и бросить в объятия смирительной рубашки. Дети не славятся хорошей памятью и внимательностью, но за свои недолгие шесть лет Микки успел выучить тексты методик практически наизусть. Плохо было лишь тогда, когда особенно продвинутый эскулап доставал где-то методику новую, передовую или же, наоборот, старую и давно забытую.

- Микки, ты меня слышишь? – в который раз спросил доктор-курильщик, его голос доносится будто издалека.

Мальчик едва заметно поморщился и попытался сфокусировать взгляд на лице мужчины, которого практически не было видно из-за яркого света, который бил в глаза Микки. Он слишком задумался, чего также нельзя делать в этих стенах – доктора могут подумать, что у тебя начался кататонический приступ.

- Да, слышу, - отозвался мальчик и опустил взгляд, смотреть на яркий свет более было просто невыносимо, казалось, будто он уже и так изорвал сетчатку в клочья.

- Тогда, ляг на кушетку, и я тебя опрошу, - произнёс доктор и, не дождавшись, пока Микки исполнит просьбу, взял его за плечи, помогая лечь.

На несколько секунд мужчина оказался очень близко. Микки привычно принюхался, готовясь почувствовать знакомые табачные нотки, которыми извечно пахло от эскулапа. Но этого запаха не было сейчас.

«Не успел покурить? – подумал мальчик, ложась и устраиваясь удобнее, насколько это было возможно. – Тогда, он, должно быть, нервный…».

- Ты готов, Микки? – спросил доктор, вырывая мальчика из размышлений.

Микки слегка кивнул.

- Да, - ответил он.

- Тогда, - вновь заговорил доктор, щёлкнув ручкой и готовясь записывать ответы юного пациента, - я задам тебе первый вопрос. Как тебе спалось сегодня?

- Хорошо, - отозвался Микки, слегка перебирая ногами, которые так же, как и руки, зябли.

- «Хорошо» - это растяжимое понятие. Можно подробнее? Ты просыпался ночью или нет?

- Нет, не просыпался. Только утром один раз, но потом очень быстро уснул снова.

- Тебя что-то разбудило?

- Нет, я просто хотел в туалет, но потом не захотел вставать и идти в него.

- Ты описался?

- Нет, - спокойно и без смеха, который был ожидаем после такого вопроса от ребёнка, ответил Микки. – Я снова заснул, а вскоре нас разбудили, и я сходил в туалет.

Мужчина негромко хмыкнул, оставшись довольным ответом, и что-то быстро написал в блокноте мелким и совершенно неразборчивым почерком.

- Тебе снилось сегодня что-нибудь? – спросил доктор, быстро записав всё при помощи сокращений-кодов.

Микки задумался, решая, что ему ответить, что соврать. Сегодняшний сон он запомнил, но рассказывать его было нельзя, такие сны доктора не любят, это он успел понять. Вот только правдоподобное враньё он придумать забыл…

- Микки, ты меня слышишь? Микки? – голос доктора вновь доносился, будто через слой воды. Микки опять задумался…

- Да, - напряжённо ответил мальчик.

Гудение, заполняющее комнату, уже проникло в его сознание и поселилось там. Уже было непонятно, где этот звук рождается, а где он является лишь гостем. Он был повсюду.

- Микки, ты меня слышишь?

Нет, неужели, он вновь задумался и пропустил обращение доктора? Нет, только не это! Это наказуемо!

- Микки? Микки?

- Мне сегодня снился зоопарк, - ответил Микки на первоначальный вопрос эскулапа. – Мы ходили туда с моими вторыми родителями. Мне очень понравилось там. Там было столько интересных животных… Но больше всего мне понравились слоны и жирафы, они такие большие, словно не с нашей планеты…

Он вновь соврал. Доктор вновь хмыкнул и что-то записал в своём блокноте…

Микки моргнул, размазывая картины воспоминаний по поверхности глаз, выныривая из омута памяти и возвращаясь в реальность, на кухню в своей квартире. Он сидел за столом, забравшись на стул с ногами. Слева от него стояла пепельница с пятью окурками, а справа чашка с едва тёплым красным чаем, который брюнет сделал более часа тому назад, но не выпил ещё и половины.

«Бессмысленная память, - равнодушно подумал Микки. – Ни вспомнить, ни забыть – ничего от неё не взять».

Поджав губы, парень выудил из упаковки сигарету, зажимая её в пальцах, но не подкуривая – он делал так очень часто, и взял чашку с чаем, делая размеренный глоток и холодно смотря в чёрно-матовый прямоугольник экрана выключенного телевизора.

Глава 12

Короткий взгляд - провал до дна,

Всё ясно мне! Это она -

Моя мечта, мой кислород

Я твой запретный плод!

Слот, Альфа-Ромео, Бета-Джульетта©

Уже наступил конец февраля, двадцать первое число, и Клер покинула Австрию, возвращаясь домой, где её ждали важные и преданные клиенты. Микки вновь остался в гордом благоговейном одиночестве, которого не могло нарушить ничего, потому что на улицу парень выходил достаточно редко и ещё реже включал телевизор. Ничего не могло нарушить тишины, которая была его верной спутницей и сопровождала его повсюду, где не было назойливых и ничего не понимающих людей, которые всё болтают, болтают и не могут оценить всей её прелести. Люди не любят тишину, потому что она гнетёт, потому что в ней слышится всякое и в ней можно попросту сойти с ума, если оставаться наедине с ней слишком долгое время. А Микки её любил, в этом было ещё одно его отличие от большинства жителей планеты Земля.

Микки особо никогда не задумывался над тем, существуют ли параллельные или просто иные миры, других планеты, также населенные разумными созданиями. Скорее он не верил в это: не верил в то, что есть реальности иные и инопланетяне на сверхзвуковых летающих тарелках. Но, порой, совсем редко, ему казалось, что он и есть тот самый обитатель соседнего мира, который потерялся по детской глупости и оказался здесь и про которого никто не вспомнил.

«Бред» - сказать что-то другое в ответ на свои такие мысли Микки не мог, всегда одинаково пренебрежительно фыркая и качая головой.

Но всякий раз ухмылка быстро сползала с его лица, обращая губы прямой линией; а взгляд его наполнялся привычным холодом безразличного космоса. Он с ранних лет уяснил для себя, в чём кроется причина его отличий от многих, даже от тех – тоже больных, с которыми он делил больничные стены и палаты. Потому глупо было бы полагать – надеться? – что причина его странности в синей люминесцентной крови из иных миров. Какой бред…

В ответ на такие размышления, действительно, оставалось только качать головой и усмехаться, потому что подобное нельзя принимать всерьёз и всерьёз задумываться над этим, в противном случае можно сломать себе весь мозг. А сломанный разум нередко поворачивается в совершенно непредсказуемом направлении.

Оставалось смеяться над самим собой и своими мыслями и иногда всё-таки включать телевизор или какой-нибудь фильм по интернету, потому что их звуки могли заглушить голос собственных мыслей и отвлечь. Не зря говорят, что телевизор отупляет, отнимает способность мыслить в полной и широкой мере. Это правда. Никто не думает во время просмотра интересного кино или передачи, это время является мгновениями чистого бездумного потребления визуальной и аудиоинформации. Но иногда «не думать» - это как раз то, что нужно.

Вот только Микки надоело коротать вечера в обществе телевизора и шедевров кинопроизводства – четырёх вечеров с него хватило. Звонить Клер не хотелось, как и кому-либо другому. Он, вообще, не любил телефонных разговоров, предпочитая им личные встречи и общение. Один раз за эти дни звонил Стюарт и за десять минут телефонного разговора успел превысить лимит Микки на слова. Другие не звонили. В принципе, все знали, что брюнета лучше не тревожить и не донимать пустыми телефонными беседами. Звонить ему стоило лишь по рабочим или же иным важным делам. Но, как видно, сейчас с клубом всё было более чем в порядке. И Микки никого не ждал в гости и ни с кем не назначал встреч, потому и звонить ему было некому.

Вокруг была любимая им тишина, а за окном постепенно темнело небо, что обещало скорую встречу с ещё одной его возлюбленной - ночью. Но бывает так, что даже от самых любимых требуется отдых, требуется смена обстановки. Сегодня был как раз такой вечер. Потому Микки, подумав немного, решил не идти на поводу обыденной привычности и поддаться порыву. Порыв твердил парню, что ему было бы очень неплохо прогуляться и подышать свежим воздухом, которого было не найти в центре крупного города, но попытаться было можно. За попытку, вообще, крайне редко пытают, не зря так гласит народная мудрость. А исключения… А об исключениях лучше не думать.

Потому Микки, быстро переодевшись, допив чай и рассовав по карманам сигареты, зажигалку, ключи и бумажник, покинул квартиру. Проигнорировав существование лифта, парень быстро сбежал вниз по лестнице и, нажав на кнопку открытия, распахнул тяжёлую дверь подъезда и переступил его порог.

Над городом витали, стекая с крыш домов и покачиваясь на ветвях деревьях лиловые сумерки, которые с каждой ушедшей минутой становились всё более синими. Не пройдёт и часа, когда день в очередной раз проиграет в сражении с ночью, чтобы утром взять реванш, и небо окончательно окрасится чёрным.

Город стремительно зажигал фонари, чтобы его дорогие жители не споткнулись и не упали в темноте ночи; один фонарь загорелся совсем близко от Микки, слева от него, и резанул вспышкой по глазам. Уловив это боковым зрением, брюнет слегка поморщился, замедляя ход на несколько секунд, но затем вновь возвращаясь к прежней скорости.

Сунув на ходу в рот сигарету, брюнет подкурил, прикрывая ладонями огонёк зажигалки, после чего спрятал руки в карманы и свернул за угол. Он забыл взять с собой перчатки, а февраль никогда не являлся самым тёплым месяцем в году.

Сегодняшний вечер выдался совершенно непонятным на погоду. С одной стороны, он дышал несильным, но промозглым ветром, но, с другой, особого холода на улицах Вены не было. Через какое-то время Микки даже стало жарко, и он развязал длинный чёрный шарф, оставляя его болтаться на шее, играя своими концами от каждого шага. Также брюнет расстегнул три верхние пуговицы пальто и распахнул его на груди.

По вечерам и ночам всё окрашивается в тёмные цвета, как бы не было сильно освещение на проспектах и площадях того или иного города. Но даже сейчас, когда сумерки полностью захватили власть над городом и прохожие начали выглядеть на несколько тонов темнее, Микки выделялся на их фоне. Высокий и стройный, будто не замечающий никого на своём пути, он был одет во всё чёрное: зауженные брюки, нетолстый свитер с высоким горлом, ботинки, пальто, длинный вязаный шарф и шляпу с полями. Всё чёрное, всё идеальное, как самая прекрасная ночь. И глаза его, в тон одеянию, поблёскивали завораживающей темнотой, отражая свет фонарей, что переливался оранжевыми бликами на окружностях шоколадных радужек.

Остальные прохожие были одеты в серые цвета, боясь запачкать белые одежды, либо же в цвета яркие, пытаясь компенсировать этим уныние зимней поры. Микки бесконечно выделялся на их фоне, походя на идеальную чёрную тень, адвоката зла или же самого дьявола, который вышел на неспешную вечернюю прогулку в поисках очередного глупого смертного, с которым можно заключить выгодные контракт на его бессмертную душу.

Он шёл и шёл, не замечая, как уходит время и утекает в никуда, как проходят минуты его прогулки и становятся часами. Прохожих становилось всё меньше, все спешили домой, к своей семье или же просто хотели скорее укрыться за уютными стенами и, сунув ноги в тёплые шерстяные носки или тапочки, засесть в любимом кресле с ноутбуком на коленях, интересным, или не очень, фильмом в нём и чашкой ароматного чая в руках. Кто-то будет этим вечером расслабляться и готовиться к спокойному сну, потому что завтра суббота и большинству людей на работу идти будет не нужно. Кто-то будет укладывать своих детей спать и устало улыбаться им, возиться с ними, падать от недосыпа, но всё равно чувствовать себя безмерно счастливым, потому что у него есть эти маленькие пухлощёкие подарки небес. Кто-то встретится с друзьями или парнем и будет жарко обсуждать события прошедшей недели и жаловаться на начальника-сволочь. Кто-то позвонит родным. Кто-то будет паковать чемоданы, потому что в Вене он лишь гость. А кто-то нальёт себе крепкого алкоголя и пропустит бокальчик-другой, потому что конец рабочей недели и потому что этот человек точно заслужил этого ленивого отдыха.

Они такие разные – эти люди, которых становилось на улицах «сказочного города» всё меньше, но они все одинаково забавны для Микки и чужды ему. В отличие от них, ему некуда спешить. И дело совсем не в том, что ему повезло с работой, на которую не нужно приходить стабильно к девяти утра и с которой не хочется бежать без оглядки, когда рабочий день закончится. Его попросту ничего и никто не держал. Нигде. Он мог сорваться в любой момент и сменить страну проживания или даже континент. Он мог исчезнуть на неопределенное время и никому ничего не объяснять – друзья знают эти его повадки, а подчиненным и всем тем, кто связан с его бизнесом, он объяснять ничего не станет и вовсе, ограничившись словами о том, чтобы не ныли и не причитали и просто рассказали сейчас, когда он уже на связи, всё то, чего не смогли сказать ранее из-за его недоступности.

«Абонент временно недоступен» - частое явление для его мобильного телефона. «Абонент недоступен всегда» - извечное явление его сердца, к которому не подобраться ни с оружием, ни с подкупом. Его, как дикого зверя, можно было прикормить и добиться того, чтобы он дал себя погладить по лоснящейся тёмной шкуре. Но, как любой дикий зверь, он никогда не даст гарантии того, что однажды не уйдёт, ничего не сказав и не видя в этом смысла.

Совсем скоро людей на улицах практически не осталось – лишь редкие прохожие, которые кутались в свои куртки и шарфы, пробегая мимо и косясь на расслабленного Микки в его расстёгнутом пальто и небрежно повешенном на шею шарфе.

Когда брюнет завернул за очередной угол и прошёл метров семь, налетел не сильный, но слишком внезапный порыв ветра, который едва не сорвал с парня шляпу. Он вовремя успел схватить её, чтобы удержать на голове, перспектива гоняться за ней по улице Микки совсем не улыбалась.

Он остановился, пережидая порыв ветра и, дождавшись его окончания и восстановления полного штиля, как говорят моряки, поправил шляпу, сдвинул её чуть назад, на затылок. Микки хотел уже продолжить свою бесцельную прогулку, даже сделал несколько шагов вперёд, но вновь притормозил. Боковым зрением он улавливал некий очень яркий и белый свет, который был совсем не таким неприятным и резким, как свет мощных ламп в больницах и иных местах, которые люди вспоминают с содроганием – он был мягкий и будто бы лился на улицу, заполняя собой тротуар.

Подумав немного, просто не видя смысла торопиться, Микки повернул голову, обращая свой взор к источнику приятного белого света, ища его. Источником света была стеклянная и совершенно прозрачная витрина некого бутика. Брюнет мельком бросил взгляд на вывеску с его названием, но не прочитал его. Это было не очень важно. Просто вывеска, стилизованная под бежевый камень и тёмно-тёмно синие буквы наименования магазина на ней.

Скользнув взглядом по нижнему краю «каменной» вывески, Микки спустился им по правому краю витрины, безразлично смотря, скучая внутри, в принципе, как это бывало всегда, когда его внимание привлекало неясное нечто, пойманное боковым взором, и на поверку оказывающееся недостойным его внимания. Красивая витрина, дорогой бутик – Микки не знал этого места и не знал степени его элитарности, но он был уверен, что так оно и есть, он умел это отличать – много приятного для глаз света, персонал – девушки в обтягивающих чёрных штанах и белых блузках, примерочные с тяжёлыми бежевыми шторками, которые тоже можно было увидеть через огромную панорамную витрину. Всё мило, всё красиво, дорого, приятно для глаз, но совершенно неинтересно. Ах, точно, были ещё многочисленные вешалки с одеждой и манекены, один из которых был раздет. Как видно, его лишили одеяния буквально несколько минут назад, потому что, обычно, в дорогих магазинах манекены нагими не стоят никогда.

Парень обвёл взглядом всю эту красоту, задумавшись и не заметив, как потратил на это ещё несколько минут своего вечера, который был уже почти ночью, потому что стрелки часов уже почти подобрались к отметке в одиннадцать часов вечера. Микки сунул руки поглубже в карманы, и в последний раз оглядел помещение магазина через стекло витрины, собираясь покинуть это красивое место.

«Бедные, - без особых эмоций подумал брюнет, доставая сигарету, и зажал её губами, ища по карманам зажигалку. – Посетителей нет, причём, нет их, скорее всего, уже несколько часов, а они вынуждены работать, потому что конец смены только в… - он бросил взгляд на табличку со временем открытия и закрытия бутика. – Потому что конец смены только в одиннадцать вечера…».

И тут, словно желая опровергнуть мысли Микки, шторка одной из примерочных отъехала в сторону и из неё вышла припозднившаяся посетительница бутика. Не обращая внимания на то, что все ждут только её и что работники магазина хотят уже отдохнуть после долгого рабочего дня, покупательница уверенной походкой прошла к длинному зеркалу, останавливаясь перед ним и окидывая своё отражение придирчивым взглядом.

Микки вскинул бровь, наблюдая за неторопливыми движениями посетительницы бутика. Это была молоденькая девушка с копной светлых вьющихся волос и обручем на голове, который пытался укротить непослушные локоны и не дать им упасть на лицо. Правильные черты лица с чуть вздёрнутым носиком, пухлыми губами, тронутыми коралловой помадой-блеском и невероятно яркими глазами бирюзового цвета. Она примеряла небесно-голубое пальто с большими лацканами, которое было длиной чуть выше колена и потому несколько скрывало фигуру.

Не отводя взгляда от зеркала, продолжая игнорировать консультантов бутика, которые уже выстроились в зале в ряд, ожидая, когда последняя клиентка сделает свой выбор, и они наконец-то смогут быть свободны, девушка неторопливо покрутилась. В этом абсолютном равнодушии к чувствам тех, кто обслуживал её, эта девушка так походила на принцессу. Впрочем, она была права в своём безразличии к усталости консультантов – даже, если она поторопится, они всё равно не уйдут с работы раньше, так что, глупо было бы суетиться. Каждый выполняет свою работу.

Сложив руки на груди, Микки сделал небольшой шаг вперёд и вправо, ближе к витрине, за которой стояла самовлюбленная незнакомка. Он уже наблюдал за этой девушкой, в лице которой было ещё столько детскости, с уже нескрываемым интересом. Вот только взгляд её был совсем не похожим на взгляд наивного ребёнка – это был взгляд истиной наследницы престола, которая с рождения знает себе цену и которую отец-король носит на руках.

Брюнет слегка усмехнулся, отчего в глазах его зажёгся озорной огонёк, продолжая следить за девушкой по ту сторону стекла. Она сказала что-то консультантам и взялась за верхнюю пуговицу пальто, расстегивая вещь. Расправившись с тремя крупными пуговицами, девушка повернула голову, не ожидая ничего увидеть там, на ночной улице. Но её спокойный взгляд столкнулся с изучающим, блестящим чертями взглядом Микки.

Парень слегка улыбнулся ей, приподнимая уголки губ и не обнажая зубов, не разрывая зрительного контакта. Обождав всего несколько мгновений, девушка отвернулась, не выражая взглядом никаких особых эмоций в отношении стоявшего по ту сторону стекла Микки. Расстегнув все пуговицы, она сняла пальто и передала его консультанту, которая унесла вещь. Девушка в это время вернулась в примерочную за своей курткой и, надев её, ещё что-то сказала консультантам, после чего направилась к двери, которая тоже была стеклянной и потому совершенно прозрачной.

Девушка подошла к двери и, открыв её, вышла из магазина. Белая куртка и светлые чуть свободные джинсы со стильными потёртостями, ботиночки на плоской подошве с мехом, натуральные белокурые локоны лёгкого пшеничного оттенка, большие ясные бирюзовые глаза – сущий ангел – и совсем не ангельский взгляд, которым она одарила Микки.

- Привет, - поздоровался брюнет, слегка улыбнувшись.

Получив ещё один недобрый взгляд от девушки в ответ на своё обращение, он повторил его, но уже на английском:

- Привет.

- Привет, - на французском ответила блондинка, иронично скривив пухлые губки.

- Во французском я не столь силён, - вздохнул Микки, сложив руки на груди, и сделал шаг к собеседнице. – Но я буду стараться всё понимать.

Из трёх языков, которые знал парень, не считая родного немецкого, французским он владел в наименьшей степени.

- А для меня он тоже не родной, - с прежней недружелюбностью и уже на немецком ответила девушка и тоже сложила руки на груди. – Просто, я подумала, что мы соревнуемся в том, кто знает больше языков.

- Я знаю три, - спокойно ответил брюнет. – С немецким – четыре.

- Поздравляю, - холодно отозвалась блондинка.

- Я – Микки. Скажешь мне своё имя?

- Нет.

- Можно узнать причину?

- Причина в том, что после того, как люди представляются, принято говорить: «Приятно познакомиться», а я этого сказать не смогу, - фыркнула девушка и, развернувшись, быстрым шагом пошла прочь.

Микки легко нагнал её и даже чуть обогнал, устраиваясь сбоку и смотря на её гордый профиль с вздёрнутым носиком спокойным изучающим взглядом.

- Ты всегда так дружелюбна с незнакомцами? – поинтересовался парень.

- А меня родители учили с незнакомыми людьми на улице не разговаривать.

- Родители иногда ошибаются, - хмыкнул Микки.

- Может быть, твои и ошибаются, но своим я доверяю, они – умные люди.

Микки удивлённо взглянул на собеседницу. Право, как за столь ангельской внешностью может скрываться столь вредное самодовольное создание?

- А ты сама любезность, - хмыкнул парень.

Высказывание девушки о его родителях ему не понравился, но отступить это его не заставило, даже наоборот.

- А ты не понимаешь слова «нет», - не поворачивая головы, фыркнула блондинка.

- Понимаю, - спокойно отозвался Микки. – Но ты мне его не сказала.

- Тогда – нет, я не хочу завязывать с тобой знакомство, - проговорила девушка и смерила Микки гневным взглядом, после чего вновь устремила взор вперёд.

- Я тебе так не нравлюсь? – вскинув бровь и слегка ухмыльнувшись, поинтересовался брюнет.

- А ты догадливый…

- А ты врёшь, - спокойно произнёс брюнет, теперь уже тоже смотря вперёд и продолжая идти рядом с девушкой, справа от неё.

Блондинка повернула голову, одаряя Микки презрительным взглядом.

- И в чём же я лгу? – поинтересовалась она. – Вру себе, что ты мне не нравишься, а на самом деле влюбилась с первого взгляда?

- Ну, твой вариант слишком глобален, но он тоже возможен.

- Пошёл ты, - фыркнула девушка, нахмурившись, и ускорила шаг, сворачивая за угол и выходя на тёмную улицу.

Микки последовал за ней, вновь легко догоняя. Он обратился к ней:

- Аккуратнее, будь на моём месте кто-нибудь другой, тебе могло бы быть сейчас очень больно.

- А будь сейчас со мной рядом мой брат, тебе бы было очень больно, - едко отозвалась блондинка. Какой же у неё острый язычок… - И ты бы уже лежал где-нибудь в кустах, - добавила она, спокойно, но победно смотря на Микки. – Он у меня, кстати, был чемпионом Германии по боксу. А будь рядом мой отец… - она намерено не договорила и покачала головой, мол – сам понимаешь, что ты был бы уже трупом.

- А я сирота и защищать меня некому, - спокойно отозвался брюнет.

Девушка непонимающе взглянула на него, слегка нахмурилась.

- Хочешь, чтобы я тебя пожалела? – спросила она после нескольких секунд молчания.

- А я похож на ущербного, чтобы меня жалеть? – искренне удивился Микки, вскидывая бровь и смотря сверху на собеседницу. – Просто, ты рассказала мне о своей семье, а я рассказал о своей.

Он помолчал немного, затем добавил:

- Или ты не привыкла отвечать правдой на правду и потому мои слова показались тебе странными?

- Ты мне весь кажешься странным, - чуть поморщилась девушка, - а не только твои слова.

Она вновь ускорила шаг, но для Микки не составило труда идти вровень с ней и сейчас, он привык ходить очень быстро. Такая столь быстрая ходьба не приносила ему никаких неудобств, он выглядел расслабленно и спокойно, держа руки в карманах и не оставляя девушке шансов убежать от него.

- Ещё немного и я подумаю, что ты маньяк, - проговорила блондинка, вновь кривя губы.

- Я не маньяк, - без тени обиды отозвался Микки. – А у тебя, как видно, был сложный день, раз ты так «добра» сейчас.

Он помолчал немного, затем добавил, ухмыляясь и лукаво смотря на собеседницу:

- Или у тебя трудная жизнь? Что, папа долго гулять не разрешает?

- Будешь упоминать моего папу, пожалеешь.

- А я сказал о нём что-нибудь плохое? – искренне удивился парень.

- Ты просто не имеешь права говорить о нём.

- Принцесса, у нас в стране демократия и свобода слова, так что, я имею право говорить всё, что захочу.

- Как ты меня назвал?!

- Принцесса, - спокойно повторил Микки.

- Не смей меня так называть.

- А как мне тебя называть? – спросил парень, вскинув бровь, но дожидаться ответа на свой вопрос не стал и продолжил: - Ты ведёшь себя, как избалованная наглая принцесса. К тому же, я не знаю твоего имени, а обращаться к тебе как-то надо. Так что, будешь принцессой, - он ухмыльнулся, - принцесса.

- Я Дженна! – повысив тон, раздражённо выпалила девушка.

- Приятно познакомиться, Дженна, - слегка кивнул Микки.

- Нет, неприятно, - отозвалась Дженна и вновь ускорила шаг, сворачивая за новый угол.

Она помолчала немного, сосредоточившись на своём «побеге», но вскоре вновь обратилась к Микки:

- Ты можешь не идти за мной? Или мне от тебя убегать нужно?

- Если хочешь бежать – беги, - пожал плечами брюнет. – Конечно, я не поклонник вечерних пробежек, но можно и попробовать.

- Ты от меня не отстанешь? – спросила Дженна после некоторого молчания и резко остановилась, разворачиваясь к Микки лицом и складывая руки на груди, поджала губы.

- Тебе же лучше, чтобы я этого не делал, - спокойно отозвался парень.

- Можно узнать, почему?

- Потому что уже поздно, улица тёмная и ты можешь легко нарваться на тех, кто захочет причинить тебе вред.

- А ты, типа, телохранитель-доброволец?

- Вот, именно об этом я и говорю, - кивнул брюнет и встал ближе, заглядывая Дженне в глаза. – К тебе подойдёт кто-нибудь и даже, если он не будет изначально хотеть тебе зла, ты поговоришь с ним в таком тоне, и он превратится в маньяка. Любой бы превратился.

- Поверь мне, я могу за себя постоять, - уверенно ответила девушка, гордо выдерживая взгляд в глаза и близость незнакомца.

- Так тут же нет ни твоего брата, ни отца?

- Думаешь, что без них я не способна ни на что? – вскинула бровь Дженна. – Меня с детства учили самообороне. У меня мама – полицейский, так что, поверь мне, я смогу легко обезвредить любого, кто подойдёт ко мне не с добрыми намерениями.

- Тогда, почему ты этого до сих пор не сделала? – спокойно поинтересовался Микки, заглядывая собеседнице в глаза, беся. – Ты же сама сказала, что я тебе не нравлюсь. Так, почему я всё ещё стою и разговариваю с тобой, а не лежу в позе морской звезды и не смотрю в небо?

- А ты так хочешь, чтобы я сделала это? Будет больно.

- Удиви меня. Как раз, если у тебя получится это сделать, я уверюсь в том, что ты – боец в женском обличии и смогу, не боясь, отпустить тебя, чтобы ты продолжила путь в одиночестве.

- Ради такого стоит постараться, - вздохнула Дженна. – Но, пожалуй, я не буду этого делать.

- Вот видишь, ты не можешь ударить человека даже тогда, когда он сам просит тебя об этом. Как же ты будешь защищаться?

- Ты меня специально провоцируешь?

- Я не виноват в том, что ты так легко провоцируешься.

- Хорошо, - поджала губы девушка и отступила назад, разминая руки. – Только в больнице, куда ты попадёшь со сломанной рукой, скажешь, что упал сам.

- Конечно, - ответил Микки, продолжая спокойно стоять, сложив руки на груди. – Только в больницу я не попаду.

- Поспорим?

- Дженна, то, что ты желаешь попытаться отметелить меня, уже является спором, причём, проигрышным.

- Я докажу, что ты ошибаешься, - с вызовом ответила блондинка, вздёргивая подбородок и смотря Микки в глаза.

- Доказывай.

Микки развёл руками и, не дожидаясь действий Дженны, молниеносно преодолел расстояние до неё, хватая за тонкое запястье, разворачивая и прижимая спиной к себе, удерживая так.

- Ты уже проиграла, - ухмыляясь, проговорил Микки, смотря на макушку девушки.

- Не дождёшься, - процедила Дженна и попыталась вырваться, но Микки вновь перехватил её, ещё теснее прижимая к себе.

Она вцепилась в руку Микки, которой он обхватил её и удерживал под шеей, впилась в неё ногтями и попыталась ударить его по ногам, но парень ушёл и от этого.

- Сдавайся, - насмешливый шёпот над самым ухом.

Дженна вся вскипела от этого, даже волосы едва дыбом не встали, что сделало бы её окончательно похожей на маленького чертёнка.

«Нет уж, - подумала девушка. – Не дождёшься», - и, выгнув спину, дав себе это пространство для манёвров, заехала Микки локтем в печень.

Брюнет резко выдохнул, инстинктивно отходя и отпуская «жертву». Воспользовавшись его промедлением, Дженна подскочила и ударила его под дых, а после под колени, вынуждая упасть на них.

Подойдя к поверженному противнику, блондинка встала перед ним, складывая руки на груди и победно ухмыляясь.

- Будет тебе уроком, - произнесла она, продолжая держать уголки губ приподнятыми, - не нужно думать, что тот, кто выглядит слабее, на самом деле является таким.

Микки медленно поднял голову, награждая Дженну совершенно непонятным тяжёлым взглядом, смотря в глаза.

- Я это усвою, - проговорил он. – Но и тебе стоит усвоить урок, принцесса – один выигранный бой не считается полной победой.

Сказав это, Микки схватил девушку за низ куртки и дёрнул на себя. Дженна замахала руками в попытке удержать равновесие, но всё-таки полетела по инерции вперёд и упала прямо на парня. Как только Дженна оказалась на нём, Микки обхватил её за талию, зажимая в не болезненных, но крепких тисках.

- Отпусти! – потребовала девушка.

- Не подумаю. Бой должен быть честным, ты же этого сама хотела. Так что, победи меня, если сможешь.

- Ударю, - процедила через несколько секунд Дженна, поднимая ногу и размещая своё колено в опасной близости от паха Микки.

- Не советую.

- А на войне все средства хороши. К тому же, как ещё защищаться девушке, если её зажали? Бить туда, куда её ударить не могут.

Ничего не ответив, Микки ловко выпрямил ноги, на которых лежал, и сел. Благодаря такой резкой смене положения Дженна оказалась у него на коленях с широко распахнутыми глазами, полными недоумения, а следом и негодования.

- Отпусти, - вновь процедила Дженна, ощущая стальные тиски на своей спине и то, как крепко Микки держал её.

- Отпущу, - согласился брюнет. – Но только в том случае, если ты признаешь поражение и перестанешь протестовать против того, чтобы я тебя провёл до дома.

- Я живу в отеле! – отчаявшись выбраться из объятий Микки, но продолжая пытаться это сделать, невпопад ляпнула Дженна.

- Ты не местная?

- Нет, я из Германии, из Берлина.

Очередной раз ударив Микки ладонями по плечам, блондинка всё-таки добилась того, чтобы он её отпустил. Встав, она отряхнула ноги и, сверкнув испепеляющим взглядом, круто развернулась, устремляясь прочь. Тоже поднявшись с земли и отряхнувшись, Микки последовал за ней, на этот раз оставаясь идти чуть позади, превращаясь в тёмную тень этого вздорного ангела.

Минут десять они шли молча и уже вот-вот должны были выйти на улицу, где располагался отель, в котором остановилась Дженна. Девушка шла быстро, но убежать уже не пыталась, поняв, что это бесполезно, что от «собственной тени» не убежишь. Она не оглядывалась, но точно знала, что странный ночной знакомый продолжал идти следом за ней. Об этом говорил лёгкий шорох подошв его ботинок по влажному асфальту, и она просто чувствовала его присутствие, взгляд в спину.

Они преодолели очередной поворот, и вышли на совершенно пустынную улицу, освещенную апельсиново-оранжевым светом фонарей. Дженна оторвалась чуть-чуть сильнее, уходя вперёд, и Микки уже хотел ускорить шаг, чтобы догнать несговорчивую девушку, но сделать ему это было не суждено. В его голове прозвучали слова:

- Стой!

Микки замедлил шаг, продолжая смотреть на спину Дженны и не понимая внезапного требования одного из «голосов».

- Стой!Стой, дальше нельзя…

Микки начал идти совсем медленно, а через несколько шагов и вовсе остановился. Требование «Искусителя» было иррациональным и бессмысленным, но этот «голос» не имел за собой привычки заговаривать просто так. Наверное, и сейчас в его словах был смысл, просто Микки не мог его пока что познать.

Остановившись под фонарём, влившись в поток его оранжевого света, Микки наблюдал за удаляющейся фигурой Дженны, которая уже подходила к повороту. Она, кажется, даже не заметила того, что новый знакомый отстал.

Но – нет, она заметила и, дойдя до поворота, обернулась, хмуро смотря на брюнета, до которого теперь было метров двадцать пять. Он неподвижно стоял в потоке апельсинового света и, пусть издали глаза были практически не видны, но Дженна точно знала, что он смотрит на неё. Она ощущала этот странный взгляд, который медленно наливался свинцом, на коже.

Постояв так, смотря на Микки, секунд семь, Дженна отвернулась и продолжила свой путь, более не оглядываясь и скрываясь за поворотом. Брюнет так и остался стоять, смотря ей вслед и слушая благоговейную тишину, которая наполнила его голову. «Голоса» в его сознании молчали, как молчал и голос собственных мыслей; не было ни ветерка, ни шороха, ни лая раздраженной собаки. В эти мгновения всё вокруг словно перестало существовать, дышать, замерев и затаившись в непонятном ожидании чего-то.

Глава 13

Короли ночной Вероны

Нам не писаны законы

Мы шальной удачи дети

Мы живём легко на свете.

В нашей жизни то и дело

Душу побеждает тело,

Но Господь за все за это

Нас простит уже к рассвету.

Мюзикл: «Ромео и Джульетта»©

Услышав мелодию звонка из кармана своих чёрных джинсов, Микки достал мобильный телефон и, бегло глянув на экран и имя звонящего, принял вызов.

- Привет, Ники, - поздоровался парень.

- Привет, - также поздоровалась девушка. – Я тебя не отвлекаю?

- Нет, я завтрак готовлю, - отозвался брюнет и тронул лопаткой жарящийся в сковороде завтрак – яичницу с беконом, проверяя готовность блюда.

- Завтрак в четыре часа дня? – удивилась Ники на том конце связи.

- Да, - спокойно ответил Микки. – Тебя что-то удивляет в этом?

- Нет… - подумав пару секунд, отозвалась девушка, вздыхая, и решила перевести тему и перейти к тем главным словам, ради которых она и звонила. – Слушай, Микки, у тебя есть планы на сегодняшний вечер?

- На сегодняшний… - задумчиво проговорил Микки, задумываясь.

Никаких планов на сегодняшний вечер, как и день, у него не было. Но говорить «нет» сразу он не хотел. Стоило подумать, потому что планы у него могли появиться внезапно.

Подумав более чем достаточное время, брюнет всё-таки ответил:

- Нет, у меня нету планов на сегодняшний вечер. А, собственно, почему ты спрашиваешь? Хочешь мне что-нибудь предложить?

Чуть присолив завтрак, парень накрыл сковороду крышкой и теперь уже полностью посвятил всё своё внимание собеседнице. Присев на край ближней к плите тумбочки, Микки достал сигарету и привычно начал крутить её в пальцах, медля с тем, чтобы закурить, сминая ни в чём не повинный белый фильтр и уничтожая его идеальность.

- Именно, - ответила Ники и кивнула. – Скажи, как ты относишься к вечеринкам?

- К вечеринкам? – нахмурившись, повторил за девушкой Микки и почесал нос.

Помедлив с ответом, он обхватил помятый фильтр сигареты губами и, щёлкнув зажигалкой, подкурил. Сделав одну глубокую затяжку и тугой струйкой выдохнув облако сизого дыма, парень продолжил:

- Я отношусь к вечеринкам, как и ко всем иным увеселительным мероприятиям, достаточно холодно. Я не испытываю к ним ни любви, ни неприязни.

- Это хорошо, - улыбнулась Ники. – Может быть, мне удастся склонить тебя в сторону любви к тусовкам. Дело в том, что сегодня одна моя подруга открывает клуб, и я хотела пригласить на открытие и тебя. Она почти год готовилась к этому мероприятию, так что, полагаю, это должно быть нечто грандиозное!

Ники говорила восторженно и так искренне. В принципе, светская львица, которой являлась эта молодая девушка, и не могла быть другой, не могла не испытывать страстной любви к ночным клубам и жизни между закатом и рассветом. Микки слушал её внимательно, не перебивал, но особого восторга либо любых иных сильный эмоций в отношении её слов и затеи не испытывал.

- И как называется этот твой хвалёный клуб? – дождавшись паузы в эмоциональном рассказе девушки, поинтересовался Микки.

- Lqst.

- Интересное название… - хмыкнул брюнет. – Это аллюзия на потерянность?

На том конце связи Ники открыла рот, чтобы ответить, но Микки её ответа не ждал, ему просто хотелось сказать. Он продолжал:

- Если это так, то, полагаю, вечер и ночь открытия действительно обещают быть выдающимися, как и все последующие ночи в стенах этого клуба. Вот только, если исходить из названия, то посетители «LQST» должны терять в его пределах голову и мораль, а под утро падать без чувств и больше никогда не открывать глаза, несмотря на то, что по их закрытым векам, освещая бледные лица, вновь заскользит золотистое солнце.

Ники слушала Микки, полностью застыв, лишь моргая и тем показывая, что жива. Его слова, действительно, вводили в некое подобие транса, пусть, порой, пугали и казались странными, вычурными. Он мог заговорить любого и заставить его забыть обо всём.

- Зря ты подался в бизнес, - покачала головой Ники, дождавшись, когда брюнет закончит говорить. – У тебя настолько интересная манера речи и её стиль, что тебе бы цены не было на писательском поприще. Не хочешь попробовать себя в этом?

- Нет, - поморщился Микки и глубоко-глубоко затянулся дымом, отчего горло обожгло. – Это точно не для меня. Я не хочу вкладывать свою философию и свои мысли в голову неких вымышленных героев и тратить жизнь на то, чтобы создавать миры, которых никогда и нигде не будет, кроме листов бумаги и страниц электронных книг.

- Ладно, это твоё дело, - вздохнув, согласилась девушка. – Так, может быть, вернёмся к открытию «LQST»? Ты так и не сказал мне ни «Да», ни «Нет».

Микки вновь задумался, но в этот раз размышления его продлились всего пару секунд. Решив, что этим вечером ему, в самом деле, делать нечего, парень сказал:

- Пожалуй, я соглашусь на твоё предложение. Посмотрим, что за такое новенькое «потерянное» место. Только скажи, во сколько открытие?

- Начало в десять вечера.

- Отлично… - без особого энтузиазма отозвался Микки, кивая.

Сделав последнюю затяжку, парень затушил сигарету и бросил её в пепельницу.

- И, Микки, ты можешь меня забрать и отвезти в «LQST»?

- А свою машину ты разбила?

- Нет, моя машина в порядке. Просто, если я поеду туда на ней, то с практически стопроцентной вероятностью на ней и уеду. А у меня уже и так два раза отбирали права за вождение в пьяном виде.

- А ещё это опасно, - задумчиво и равнодушно произнес Микки, разглядывая фильтр уже новой сигареты.

- И это тоже, - согласилась Ники. – А на такси ездить на вечеринки я не люблю.

Она замолчала, ожидая, что Микки спросит: «Почему?», но он не сделал этого. Помолчав немного, брюнет отозвался:

- Да, без проблем, я заберу тебя, и мы вместе поедем в «LQST». Только адрес мне скажи, куда за тобой приезжать.

Ники быстро надиктовала свой адрес и попросила Микки заехать за ней в половине десятого. Выслушав всё и дав своё одобрение на слова собеседницы, брюнет сказал: «Хорошо, тогда, до встречи», после чего сразу же отнял телефонный аппарат от уха. В нём слышались слова прощания, произносимые Ники, но Микки их не слушал. Как только девушка замолчала, он отклонил вызов и положил телефон на тумбочку.

Посидев так немного, брюнет вставил сигарету в рот, но быстро передумал курить и, отложив её на тумбочку, спрыгнул на пол. Открыв шкафчик для посуды, Микки быстро пробежался взглядом по его содержимому, и, выбрав тарелку, захлопнул его дверцы, переключаясь на уже полностью готовый завтрак, который теперь оставалось только съесть.

Поставив тарелку на стол, брюнет облизал кончик лопатки, которой выкладывал пищу из сковороды на блюдо, задерживая её у губ, задумываясь. Но вскоре лопатка, всё же, отправилась в посудомоечную машину, а Микки наконец-то сел за стол и приступил к трапезе.

Включать телевизора он привычно не стал, смотря в его тёмный экран и думая о чём-то своём, отправляя кусочек за кусочком в рот завтрак, который пришлось прервать, потому что парень вспомнил, что забыл заварить чай.

Когда с завтраком было покончено, и посуда была заброшена в посудомоечную машину, Микки забрал с тумбочки чашку с любимым ароматным красным чаем и вернулся за стол. Забравшись на стул с ногами, брюнет включил телевизор, сразу же переключая несколько каналов, останавливаясь на музыкальном канале, а после переключая на новости.

То, о чём говорили в новостях, не вызывало в Микки совершенно никакого интереса: чьё-то убийство, чей-то успех и скандал, в котором замешены не то трое, не то четверо. Бессмысленная болтовня о людях, которых он не знал вживую, и знать не хотел, и потому они были ему абсолютно безразличны.

Выдержав минут пять просмотра новостей, брюнет вновь переключил канал, сменяя его каким-то фильмом, жанр и название которого пока оставались загадкой.

Наблюдая банальный диалог между кудрявой рыжеволосой девушкой и импозантным высоким брюнетом, Микки поморщился. Это тоже было безумно скучно. Но этот фильм был на толику интереснее новостей, потому переключать брюнет не стал, а наконец-то взял чашку и, подув на горячий чай, сделал маленький глоток.

Бессмысленно смотря в экран телевизора и совершенно не вникая в суть происходящего в фильме, Микки думал о перспективах сегодняшнего вечера, который ему предстояло провести в незнакомом месте и в окружении шумных светских персон. Нельзя было сказать, что он был чужд богемной жизни и обществу, но и любовью к подобным мероприятиям он не отличался, потому что там, в шумных клубах или на званых вечерах, люди жестоко убивали, разрывая на части, его любимую подругу – тишину.

Но по поводу того, что он согласился вновь стать зрителем этой «казни», брюнет волнения или напряжения не испытывал. Во-первых, он всегда мог отказаться от приглашения; он позволял себе отказываться от своих слов даже в тех случаях, когда обещал нечто сделать. И, пусть, возможно, это и не являлось самым лучшим его качеством, но Микки с ним бороться не собирался. Кому и что он был должен, чтобы быть обязанным следовать тому, что он сказал? За несколько часов может измениться целая жизнь, не то, что настроение и желание в чём-то участвовать или с кем-то встретиться. Потому совершенно глупо принимать каждое собственное слово за обещание или клятву, от которых нельзя отказываться. Слова, вообще, мало что значат.

Не отрывая взгляда от экрана, Микки нащупал на столе пульт и выключил телевизор, после чего неторопливо встал и вышел прочь с кухни, не забыв прихватить с собой и чашку с чаем, которого осталась половина.

Преодолев расстояние до спальни и зайдя в неё, брюнет поставил чашку с недопитым чаем на тумбочку, а сам сел на кровать, выуживая из ящика тумбы пузырёк с лекарством и высыпая несколько таблеток себе на ладонь. Третья – лишняя таблетка отправилась обратно в упаковку, а две парень положил на язык, сразу же делая глоток чая, запивая лекарство – таблетки были достаточно большими, потому, если попытаться проглотить их без воды, чая или тому подобного, были все шансы подавиться.

Проглотив таблетки и обильно запив их чаем, а после, допив и тот его глоток, что остался на дне, брюнет отставил пустую чашку на тумбочку и встал, поправляя чуть сползшие и демонстрирующие теперь резинку тёмных боксёров и часть самого белья джинсы.

При взгляде на часы выяснилось, что времени было уже пять часов вечера и семнадцать минут. Вернув чашку на кухню, Микки направился в ванную комнату, чтобы наконец-то принять душ, потому что после пробуждения он ограничился чисткой зубов.

Привычно подойдя к умывальнику, парень упёрся руками в его края, склоняясь чуть вперёд, пристально смотря в глаза своему отражению. Такие чёрные…

Микки слегка прищурился, ещё прицельнее впиваясь глазами в самого себя из зазеркалья. Он прекрасно знал, помнил, какого у него цвета глаза, но, порой, ему казалось, что цвет их совсем не шоколадно-карий, а совершенно чёрный. В самом деле, его глаза имели удивительное свойство отливать тьмой даже в те моменты, когда в них был направлен свет.

Постояв так минуты три, парень всё-таки отошёл от зеркала и направился к душевой кабинке, расстегивая по дороге штаны – майки на нём не было. Избавившись от одежды, Микки шагнул в кабинку душа и, закрыв её матовые, будто заледеневшие дверцы, включил воду. Горячая вода полилась ему на голову водопадом, бурным потоком. Дождавшись, пока она намочит всё тело, Микки поднял голову, подставляя лицо под горячие струи, что били по коже точечным массажем, и потёр его.

Проведя в душе не меньше получаса и наконец-то покинув его, парень обернул вокруг бёдер белоснежное мягкое полотенце и переступил порог ванной, вновь направляясь в свою спальню.

Иногда, ходя вот так по своей пустой квартире, Микки казалось, будто в ней кто-то есть, кто-то должен быть, и этот кто-то его вот-вот окрикнет, позовёт. Этот кто-то не страшный и совсем не похож на тени и демонов из фильмов ужасов, которые поселяются в домах и сводят их владельцев с ума, этот кто-то… кто-то добрый и тёплый, родной – тот, кого в жизни Микки никогда не было.

Даже не дрогнув ни единым мускулом лица и не попытавшись обернуться, брюнет открыл дверь своей спальни и прошёл в неё и сразу же направился к шкафу и, распахнув его дверцы, сдёрнул с себя полотенце, оставаясь полностью обнаженным. Подобные мысли-неясные видения посещали его редко и никогда не приносили боли или горькой надежды, обиды на жизнь за то, что ему некого ждать. Он с детства свыкся с этой мыслью – мыслью о том, что он является одним из тех забытых детей, которые не нужны миру, но которых зачем-то спасает государство. Может быть, дело было в его душе – душа его отказывалась верить в то, что он один в этом мире и продолжала искать в тишине нотки хотя бы чьего-то родного голоса. Даже, если это было так, то это было неважным, потому что душа Микки, пусть и продолжала абсурдно чего-то ждать втайне от своего носителя, но она не болела при этом, не требовала того, чтобы кто-то непременно был рядом, как это и должно быть у нормальных людей. И разум его ничего не ждал и никого не искал в толпе.

За ленивыми сборами незаметно прошли три часа и вот настало время выходить из дома и ехать за Ники, если, конечно, Микки вдруг не решит, что он передумал и не желает становиться частью всеобщего веселья. Но он не передумал. И потому, взглянув в зеркало около входной двери и поправив расстегнутый воротник чёрной рубашки, которой не могло скрыть чёрное же не застёгнутое пальто, парень взял ключи от квартиры и покинул её.

Путь до дома Ники занял сорок минут – пробки из-за внезапного снегопада - но Микки всё-таки добрался до неё и они уже вместе двинулись в сторону «LQST». Когда они повернули в сторону клуба, на часах было без тринадцати минут десять, потому к открытию они точно должны были опоздать. Но Ники насчёт этого не расстраивалась и высказалась по этому поводу так: «Значимые персоны не опаздывают, а задерживаются и делают этим подарок тем, кто их ждёт, потому что всегда здорово, когда есть, кого ждать и что предвкушать».

Благодаря ещё одной пробке молодые люди прибыли на место лишь через час. Оставив машину на парковке, Микки и Ники переступили порог клуба, где девушка сразу же скинула коротенькое, отороченное мехом пальтишко, оставшись в коротком чёрном платье под грудью с юбкой из лоснящихся перьев. Казалось, будто она забыла, что на улице доживает свои последние дни зима, и вышла из дома без колготок, потому что на ней были тоненькие и совершенно прозрачные чулки.

Также сняв верхнюю одежду, Микки дождался свою спутницу, которая остановилась перед зеркалом, чтобы поправить причёску, и они наконец-то прошли в основной зал, где уже полным ходом шло веселье. Все присутствующие уже были навеселе: кто-то танцевал, извиваясь всем телом под ритмичные модные мотивы, кто-то что-то обсуждал с друзьями или едва знакомыми людьми – все были заняты делом.

- О, Ники!

К Микки и Ники спешила девушка в платье, похожем на Никино, только бледно-бледно голубого цвета. В руке у неё был бокал шампанского, на лице сияла широкая отбеленная улыбка, а в глазах искрили пузырьки выпитого игристого напитка.

- Рада видеть тебя! – произнесла девушка, подойдя к ним.

- Я тоже, - улыбнулась в ответ Ники. Она взглянула ни Микки и добавила, обращаясь к подруге: - Познакомься, Лори, это – Микки.

- Микки, - повторила Лори, одарив лучезарной улыбкой и брюнета, и протянула ему ладонь для рукопожатия.

- Приятно познакомиться, - сдержано кивнул Микки, легко пожимая девушке руку.

Сказав ещё парочку незатейливых фраз старой знакомой, Лори ещё раз улыбнулась и покинула молодых людей, устремляясь к тем, с кем она ещё не успела поздороваться или познакомиться.

- Люблю Лори, - изрекла Ники, смотря вслед подруге, - пообщавшись с ней, всегда хочется улыбаться.

- Да, милая девушка, - достаточно холодно отозвался брюнет и огляделся, ни на ком не заостряя своё внимание, но оглядывая всех, кто присутствовал в просторном зале.

Ники взглянула на него. По его тону она прекрасно поняла, что никакой особой симпатии к её доброй весёлой подруге Микки не испытывал.

- Я могу познакомить тебя со всеми, если хочешь, - предложила Ники, взяв бокал шампанского и пригубив напиток. – Я знаю здесь практически всех.

- Думаю, я смогу познакомиться с теми, кто мне будет интересен, и без твоего посредничества. Ты не обязана весь вечер крутиться рядом со мной и выступать в роли моего шута.

- А почему шута?

- Потому что, - ответил Микки, складывая руки на груди и полностью разворачиваясь к спутнице, смотря на неё сверху, - обычно, люди считают, что, если они привели кого-то в новую компанию или новое место, то они обязаны его развлекать. Так вот, Ники, я освобождаю тебя от этого обязательства и заблуждения.

- Знаешь, по твоим словам можно подумать, что ты хочешь поскорее избавиться от меня, - перестав улыбаться, немного обижено отозвалась девушка.

Микки хмыкнул и ухмыльнулся в ответ на слова Ники. Подойдя ближе к ней, став практически вплотную, он произнёс:

- Ники, не нужно додумывать за меня. Поверь, я не самый лживый человек на этом свете и, если бы я захотел от тебя избавиться, я бы тебе так и сказал.

- Тогда, может быть, сядем и выпьем? – вздохнув, предложила Ники. – Что-то мне подсказывает, что ты совсем не тот человек, который любит танцевать…

- В этот раз ты оказалась права, я, в самом деле, не фанат танцев. Но, всё же, лучше спрашивай меня, а не делай выводы обо мне, исходя из непонятно чего.

- Я постараюсь это учесть.

Парень и девушка заняли место на одном из белых кожаных диванов, которых здесь было множество; весь интерьер «LQST» был выполнен в светлых ангельских оттенках. Но через полчаса Ники всё-таки покинула своего спутника, решив посвятить время и другим своим знакомым, которых здесь было множество.

Микки не стал противиться её уходу, легко отпустив девушку и заменив её общество бокалом вина. Рубиновый напиток он пил медленно, буквально по каплям – отчего-то, ему совсем не хотелось сегодня напиваться, по крайней мере, пока, потому один бокал брюнет смог растянуть на долгое время.

Вокруг него творилось веселье и зарождался тот самый беспредел, которым славятся дорогие и элитарные ночные клубы. Девушки начинали двигаться в танце всё эротичнее, а парни всё похотливее смотрели на них. Кто-то уже целовался, а кто-то решил пойти дальше и, взяв партнёра за руку, повёл в сторону туалета. Одну такую парочку Микки лично провёл взглядом до выхода из основного зала.

Потеряв скрывшуюся за дверями парочку из виду, Микки вновь обвёл взглядом просторный зал, погруженный во мрак и взрываемый светом стробоскопов, и задержался на фигуре, мелькнувшей в его дальнем левом углу.

Взгляд парня налился интересом и он, залпом допив остатки вина и поставив пустой бокал на столик, встал, быстрым шагом пересекая зал и устремляясь в тот его угол, где мелькнула загадочная и столь заинтересовавшая его фигура.

Брюнет даже не задумывался над тем, зачем он шёл и что, кого хотел отыскать. Это был просто порыв, которому он поддался, не оставив своему разуму шансов породить размышления и мысли.

Продираясь через толпу, Микки старался не терять из виду ту, которая привлекла его внимание. Девушка не стояла на месте, и потому следить за ней было достаточно сложно, особенно с учётом того, что клуб то и дело погружался во тьму.

В какой-то момент свет погас на долгие десять секунд, лишив всех возможности ориентироваться в пространстве и подарив это время на то, чтобы скрыться, убежать по-английски под руку с тем, с кем душа, но скорее тело, желает провести эту ночь.

Несмотря на полную темноту, Микки продолжал идти, достаточно легко ориентируясь во тьме, так походя в этот момент на дикую чёрную пантеру, которая крадётся к своей ничего не подозревающей жертве.

Шаг, ещё один шаг – тихий, бесшумный. Мышцы напрягаются, готовясь к прыжку. И, вот, наступает тот самый миг, и дикий зверь совершает свой смертоносный рывок…

Свет вновь загорелся, освещая всех и всё, выхватывая развлекающийся народ из объятий тени, только…

Только той, за кем шёл Микки, больше не было впереди него. Её не было ни сбоку, ни позади – нигде. Обернувшись, брюнет обвёл пространство комнаты тяжёлым взглядом.

«Показалось, - подумал он. – Показалось. Странно, ещё ведь не апрель…».

Нахмурившись, он ловко схватил с подноса пробегающего мимо официанта бокал вина. Как видно, напиток молоденький парень нёс кому-то другому, но сказать об этом побоялся и вновь поспешил к барной стойке, чтобы всё-таки донести до заказчика его вино.

Пригубив рубиновый напиток, Микки ещё раз безразлично огляделся и развернулся, желая пройти к выходу из зала и осмотреть и остальные комнаты клуба. Но планы его спутала некая девица, что влетела в него на полном ходу, едва не падая от этого столкновения со своих огромных каблуков. Парень чудом удержал бокал, поднимая его вверх и отводя в сторону, в противном бы случае эта неосторожная девушка оказалась бы облитой кровавым напитком, который бы было совсем непросто отмыть с её дорогого брендового платья.

- Извини, - выпалила девушка, вытаращивая свои и без того огромные глаза и зачем-то кладя ладонь Микки на грудь, будто желая тут же загладить свою вину перед ним.

- Ничего страшного, - отозвался парень и опустил руку с бокалом. – Меня не так уж просто сбить с ног.

- Было бы очень неприятно и неудобно, если бы у меня это получилось.

Девушка говорила быстро и немного сбивчиво, будто была очень взволнована, перевозбуждена. Её светло-серые глаза лихорадочно и как-то нездорово блестели.

- Но у тебя не получилось, - кивнул брюнет и представился: - Меня зовут Микки.

- Я – Фин.

- Фин? – переспросил Микки, вскидывая бровь. – Интересное имя… - добавил он и сделал глоток вина, смотря при этом на новую знакомую.

- Фин – это псевдоним и почти настоящее имя. По документам я – Финна.

Микки слегка нахмурился, смотря в лицо девушки. Оно определённо казалось ему знакомым… Кажется, она была одной из известных блогерш... Но всерьёз задумываться над этим ему совершенно не хотелось, потому парень откинул лишние размышления и обратился к собеседнице:

- Фин, не хочешь немного пройтись? Хотелось бы отдохнуть от всего этого шума.

- Я согласна, - с готовностью отозвалась девушка и вцепилась в руку Микки, чтобы не упасть на своих высоких каблуках, когда они направились к выходу из главного зала.

Брюнет мельком взглянул на неё, но заострять своё внимание на её состоянии и поведении не стал. И невооруженным глазом было заметно, что Фин была сильно пьяна.

За пределами главного зала клуб казался каким-то совершенно пустынным и совсем тихим, его коридоры походили на комнаты дома-призрака, в которые можно зайти, но невозможно выйти.

Прогуливаясь по этим пустынным комнатам, Микки и Фин болтали о чём-то, но брюнет совершенно не запоминал слов их разговора.

- Может быть, уедем? – внезапно спросила девушка.

Микки взглянул на неё, задерживая на ней свой взгляд, словно испытывая и давая время, чтобы передумать и отказаться от своих слов. Но Фин не отказалась.

- Здесь, конечно, весело, но мне уже надоело, - добавила девушка.

Микки взглянул на часы на правом запястье, затем вновь поднял взгляд к глазам собеседницы и ответил:

- Сейчас час пятнадцать ночи. Это слишком рано, чтобы уезжать из ночного клуба, но для того, чтобы продолжать веселье, это время является оптимальным. Так что, я не вижу причин, чтобы отказываться от твоего предложения, Фин.

- Отлично, - как-то облегчённо улыбнулась девушка. – Тогда, я вызываю такси?

- Я на машине. И выпил я всего два бокала, так что, за руль вполне могу сесть.

Финн согласно кивнула, и они развернулись, возвращаясь к главному залу, из которого можно было выйти на улицу. Но в какой-то момент девушка затормозила.

- Стой, Микки, - проговорила она.

Брюнет остановился и развернулся к собеседнице, складывая руки на груди и лёгким кивком показывая, чтобы она говорила.

- Что ты хотела сказать? – поинтересовался он. – Или спросить?

Фин помолчала несколько секунд, видно, подбирая слова, затем ответила:

- Я люблю, как бы это сказать? Веселиться качественно и на полную и так же расслабляться…

Микки вскинул бровь, но ничего не сказал, продолжая внимательно и спокойно смотреть на собеседницу, выслушивая её немного сбивчивую речь.

- Ты имеешь в виду «кайф»? – совершенно равнодушно поинтересовался брюнет.

Было не похоже, что он осуждал это, что успокоило Фин. Выдохнув, она ответила:

- Да, его. И я бы хотела узнать, как ты к этому относишься?

- Я не отношусь к тем, кто это любит или злоупотребляет этим, но я пробовал. Так что, если ты волнуешься, что не сможешь при мне пустить по вене «радость», то можешь расслабиться. Полицию я вызывать не стану, как не буду и нотации тебе читать, а, возможно, даже присоединюсь.

- А как ты узнал, что я говорю про героин? – удивилась Фин.

Микки ничего не ответил, лишь указал кивком на её левую руку, где на сгибе локтя таились тщательно замазанные тональным кремом синяки от уколов. Вот только девушка танцевала и вспотела и потому один синяк «выглянул» из-под слоя маскировки, так идеально подобранной к тону кожи.

- Будь осторожнее, - произнёс Микки, касаясь сгиба локтя девушки и проводя по нежной коже кончиками пальцев.

Клуб они покинули никому и ничего не сказав. Уходить по-английски, скрывшись под покровом ночи, всегда бывает приятно. Около двух ночи пробок на улицах Вены уже не было, потому до особнячка Фин, который одиноко расположился за чертой города, они домчались достаточно быстро. Несмотря на публичную профессию и страсть к всякого рода вечеринкам, Фин была человеком диковатым и любила знать, что в её дом, её крепость точно не нагрянет кто-нибудь нежданный и чужой. Потому ей больше нравилась жизнь за городом, где нет шума большого города и толп его жителей.

Микки прекрасно понимал её желание быть подальше от толпы и разделял его, пусть сам он и жил в самом центре австрийской столицы. Но, в отличие от Фин, брюнет принадлежал к тем знаменитостям, за которыми никто не станет бегать в отчаянном желании получить совместное фото или автограф. Его знали многие, но все предпочитали молчать об этом, дабы не порочить свою репутацию. Но чаще люди знали его детище, бизнес, а его собственное имя оставалось за скобочками известности. Он был серым кардиналом своего дела и из тени управлял им, даря богатым и статным гражданам и гражданкам возможность расслабиться, скинуть маски или, напротив, надеть их, и выпустить на волю своих бесов.

Глава 14

С восходом солнца

Я отдаляюсь,

Отдаляюсь, и ты чувствуешь это.

С восходом солнца

Я отдаляюсь,

Отдаляюсь, и ты чувствуешь это.

Чувствуй!

Tokio Hotel, Feel it all©

Примерно на середине пути молодые люди замолчали, и так продолжалось до самого дома Фин. Чёрный автомобиль Микки плавно въехал на территорию не слишком большого, но весьма привлекательного особняка, фасад которого был окрашен белым и на его фоне чёрными дырами зияли провалы тёмных окон. Они, подобно пустым глазам живых мертвецов, безмолвно наблюдали за молодыми людьми, которые собирались нарушить их вечный покой, наблюдали и желали испить горячей крови, чтобы вновь, хотя бы на миг, почувствовать себя по-настоящему живыми.

Остановив машину и заглушив двигатель, брюнет покинул салон, после чего открыл пассажирскую дверцу, помогая выйти на улицу и Фин. Девушка не шаталась и глаза её не пытались встретиться на переносице, но, всё же, движения её были несколько неловкими, она определённо выпила лишнего в этот вечер, радуясь тому, что в «сказочном городе» стало на одно увеселительное заведение больше.

Когда девушка поправила помявшееся платье, Микки, молча, подал ей руку, чтобы она не упала по пути к собственному дому, и повёл её к крыльцу. И, когда они дошли до него, парень, также молча, отошёл чуть в сторону, чтобы не загораживать спутнице и без того скудный свет и позволить найти ключи в её маленькой сумочке и открыть входную дверь. Прислонившись к стене дома, парень скрестил руки на груди и чуть прикрыл глаза, смотря куда-то в сторону, в ночь, и терпеливо ожидая, когда Фин отыщет ключи.

Ждать пришлось долго. Но ключи всё-таки нашлись, и дверь была благополучно открыта. Больше ничего не сдерживало молодых людей от того, чтобы переступить порог и, спрятавшись за надёжными стенами, продолжить веселье уже без посторонних.

Не смотря, Фин бросила ключи в вазочку на тумбочке около самой входной двери и сняла туфли, сразу же теряя в росте около двадцати сантиметров.

- Я больше не могу, - как-то жалобно и измучено произнесла девушка, поворачиваясь к Микки и смотря на него.

Её глаза во тьме блестели ещё больше, отражая скудный свет уличного освещения, проникающего в окна.

Было непонятно, к чему были слова Фин: к тому ли, что у неё ноги болят от неудобных туфель и потому она просто не могла не разуться, или к тому, что она чувствует, что умирает без дозы «радости» в своей крови. Микки, в принципе, было всё ровно.

- Пойдём наверх? – почему-то спросила Фин, хотя, логичнее было бы произнести данное предложение с утвердительной интонацией, ведь она здесь была хозяйкой и именно она должна была брать на себя ответственность управлять их с гостем перемещением в пространстве.

- Пойдём, - согласился Микки и снял пальто, повесил его на вешалку около двери. – Только скажи, есть ли у тебя вино?

- Да, есть, - кивнула девушка. – А ты хочешь выпить?

- Не отказался бы.

- А почему именно вино?

- Потому что я люблю его, - сухо отозвался парень.

Решив более не расспрашивать Микки об его предпочтениях, Фин тоже сняла пальто и удалилась на кухню, возвращаясь через минуты две с бутылкой вина, штопором и двумя бокалами.

- Пошли наверх, - вновь произнесла она, только в этом раз уже утвердительно, и ступила на первую ступеньку лестницы, поднимаясь на второй этаж.

Микки последовал за ней, и они поднялись на второй этаж дома. Фин не включала света в коридорах, а брюнет этого совсем не требовал. И только тогда, когда они зашли в одну из комнат, девушка щёлкнула выключателем, озаряя помещение мягким приятным светом. Комната оказалась спальней с просторной не застеленной кроватью.

- Извини, - произнесла Фин, бросая взгляд на разобранную постель и бардак на рабочем столе, - я не думала, что у меня будут гости.

- Твой беспорядок меня совершенно не волнует.

- Просто, не хотелось бы, чтобы меня сочли неряхой.

- Мне всё равно. А никому другому я об этом не скажу.

- Это радует, - улыбнулась девушка. – Просто, многие не умеют держать язык за зубами…

- Я умею, поверь мне, - слегка кивнул Микки.

Фин вновь улыбнулась, после чего направилась к кровати. Подойдя к ней, она стянула с себя чулки и, бросив их на постель, села, открывая ящик тумбочки и начиная что-то искать там. Подождав немного, Микки тоже подошёл к кровати и сел на расстоянии полуметра от спутницы, взял в руки её чулок, начиная задумчиво разглядывать, а после намотал его на кулак и потянул, проверяя на прочность.

- Что ты делаешь? – поинтересовалась Фин, оторвавшись от поиска непонятно чего.

- Пытаюсь занять время, пока ты там роешься, - ровным тоном отозвался Микки. – А, заодно, проверяю, насколько данная деталь женского гардероба прочна, мне это всегда было интересно.

- Если тянуть, как ты делаешь, то очень прочна, если зацепить чем-то острым, то чего-то более хрупкого не найти.

- Буду знать, - хмыкнул Микки и отложил чулок обратно на кровать, аккуратно и ровно раскладывая его.

- А чего ты интересовался прочностью чулок? – с нотками смеха в голосе спросила Фин, вновь склоняясь над ящиком тумбы. – Привязывать кого-то ими собрался?

- Возможно… - задумчиво ответил брюнет и откинулся чуть назад, опираясь на вытянутые руки и чуть прикрывая глаза, смотря на, стоящую на корточках и увлеченную поиском, девушку.

Оторвавшись от поисков, Фин взяла бутылку вина и протянула её Микки, после чего передала ему и штопор. Лёгким движением избавив бутыль от пробки, парень наполнил рубиновым напитком бокал и сделал маленький глоток, смакуя его кисловатые богатые нотки.

Беглым взглядом обведя содержимое тумбочки, в которой рылась девушка, брюнет встал и выудил из её недр маленький пакетик с неприметным содержимым на несколько сотен евро.

- Это ищёшь? – поинтересовался Микки.

- Да, - кивнула Фин, забирая пакетик и удивлённо смотря на спутника, который с такой лёгкостью отыскал искомую вещь в её бардаке.

Немного смутившись и крутя в руках пакетик, она опустила взгляд, добавляя:

- В последнее время у меня дома творится настоящий хаос… Ничего не могу найти. А времени на уборку нет.

- Так, почему не наймёшь домработницу? – поинтересовался Микки, делая глоток вина и вновь садясь, закидывая ногу на ногу и внимательно смотря на девушку.

- Я не люблю, когда по моему дому ходят чужие…

- Любишь одиночество?

- Можно сказать и так.

- Тогда, - брюнет медлил со словами, рассматривая рубиновые переливы в своём бокале, - почему ты пригласила меня сюда?

- Иногда одиночество надоедает, - пожала плечами Фин и, захлопнув дверцу тумбочки, тоже села на кровать.

Ничего не сказав в ответ, Микки встал и, поставив бокал на тумбочку, молча, удалился из комнаты. Преодолев несколько метров тёмного коридора, парень зашёл в ванную комнату, так легко находя её, будто уже был в этом особнячке и не раз. Подойдя к шкафчику недалеко от двери, Микки открыл его и достал два шприца, после чего вернулся в спальню.

- Думаю, теперь бы ты стала искать это, - произнёс брюнет, подходя к кровати и бросая на неё шприцы. – Так что, я решил облегчить тебе участь.

Фин взяла шприцы в руки и вновь непонимающе взглянула на спутника. Откуда он мог знать, что она хранит шприцы в ванной и именно в том шкафчике? Всё просто – он не знал. Сам бы Микки не стал хранить подобные вещи в ванной комнате, но сейчас он просто знал, что они должны лежать именно там. Он неплохо умел предугадывать действия людей и понимать их персональную психологию.

- Спасибо, - с некоторым опозданием кивнула Фин, неровными движениями разрывая упаковку одного шприца.

- Ломка? – поинтересовался брюнет, сделав маленький глоток вина. Он остался стоять.

- Просто нервы.

- Это почти то же самое, - хмыкнул парень. – Но нервничать не стоит, это для здоровья вредно.

Фин вновь взглянула на него. Всё-таки, он был невероятно странным и слишком спокойным. И спокойствие его, с одной стороны, передавалось и ей, проходя волнами сквозь тело, но, с другой, оно вгоняло в состояние некой неосознанной тревоги.

Отбросив лишние размышления, мотнув головой, Фин наконец-то расправилась с упаковкой шприца и, освободив его от её плена, обратилась к Микки:

- Одолжишь мне ремень или взять свой?

- Одолжу, - пожал плечами Микки. – Почему бы и нет?

- Тогда, - произнесла девушка, - пошли.

Она встала и, наполнив свой бокал вином и быстро осушив его, направилась к дверям. Микки последовал за ней. Он не знал, куда они шли, но неизвестность не пугала и даже не волновала. Его состояние в этот вечер, в эту ночь, было слишком ровным, чтобы нечто смогло выбить его из колеи.

Зайдя в ванную комнату и включив там свет, Фин прошла на середину помещения и обернулась на Микки. Она обратилась к нему:

- Не подумай только, что я немного того, но мне нравится «ловить кайф» в ванной. Это совершенно особенные эмоции и ни на что не похожие ощущения.

- А почему я должен подумать, что ты не в себе? – поинтересовался брюнет, вскидывая бровь, но ответа дожидаться не стал и продолжил: - Каждый вправе развлекаться так, как ему нравится. Так что, если ты хочешь принять дозу в горячей ванне, то я не стану осуждать тебя и говорить, что это странно.

- Это хорошо, - слегка улыбнулась Фин и включила воду, наполняя ванну. – Просто, у меня был парень, который говорил, что так делать нельзя.

- Я так не скажу, - ровным тоном ответил Микки и, отпив ещё вина и оставив его глоток на дне бокала, поставил бокал на стиральную машинку.

Подойдя к девушке так тихо, что она совсем не заметила его приближения, парень легко тронул её за бок, проводя по нему кончиками пальцев. Фин вздрогнула и обернулась, хлопая своими огромными серыми глазами и смотря на Микки.

- Позволишь мне составить тебе компанию? – понизив тон, спросил брюнет.

Фин широко улыбнулась и кивнула, после чего ответила:

- Конечно, - ещё одна улыбка. – Конечно, ванна у меня стандартная, но, думаю, мы в ней поместимся.

- Да, нас обоих никак нельзя назвать толстыми. А ноги я подогну.

В самом деле, при росте Микки нормально разместиться, лечь в стандартной ванне ему не представлялось возможным.

Ещё раз бегло улыбнувшись, Фин сунула руку в воду, проверяя её температуру, а после закрыла кран. Заведя руки за спину, она пыталась расстегнуть молнию на своём белом платье, но она заклинила и у Фин ничего не получилось. Придя на помощь спутнице, Микки ловко выудил из стальных челюстей молнии ткань платья, застрявшую в ней, и расстегнул.

- Спасибо, - вновь поблагодарила парня девушка, оборачиваясь через плечо. – У меня часто случается такое, что молния заклинивает, потому что в неё попадает ткань.

- Пожалуйста, - отозвался Микки и, отступив чуть назад, начал расстегивать пуговицы на своей рубашке.

Расправившись с этим, брюнет снял вещь и отложил её на вешалку, после чего вытянул из джинсов кожаный ремень и положил его на бортик ванны, снял штаны. Фин в это время спустила с плеч платье, которое лёгкой невесомой тканью соскользнуло вниз, задерживаясь лишь на не слишком крутых бёдрах. Сняв вещь полностью и положив её на вешалку-сушилку, девушка сняла белый кружевной бюстгальтер и такие же белые трусики и, не оборачиваясь, переступила бортик ванны и опустилась в воду.

Сняв последнюю деталь одежды – трусы, Микки также забрался в ванную и сел. Не слишком горячая вода тут же окутала тело и захватила его в свои расслабляющие объятия.

«В самом деле, приятно», - отметил про себя брюнет. Сам он не имел привычки лежать в ванне.

Фин минуты две просто полежала, позволяя тёплой воде сделать своё дело, расслабить мышцы, а затем потянулась к ещё одному шкафчику, что располагался прямо рядом с ванной, и достала оттуда ложку, зажигалку, вату и антисептик.

- Меры предосторожности? – усмехнулся Микки, наблюдая за спутницей. – Одобряю.

- Да, мне тоже кажется, что так делать правильнее, - кивнула девушка.

Подготовив всё необходимое, Фин несколько раз щёлкнула зажигалкой, но она выплёвывала в воздух лишь искры и не желала давать ей огонь. Пронаблюдав за потугами девушки какое-то время, Микки вышел из ванны и, взяв зажигалку из кармана своих штанов, протянул её Фин, после чего вернулся в воду, удобно устраиваясь и прикрывая глаза, смотря на спутницу из-под полуопущенных ресниц.

- Спасибо, - в который раз произнесла девушка, щёлкая зажигалкой и поднося её огонёк к ложке, плавя её содержимое.

- Может быть, помочь?

- Нет, спасибо, я справлюсь сама.

Слегка кивнув в ответ, Микки отвернул голову, какое-то время смотря в кафельную стену, а затем вновь возвращая взгляд к новой знакомой, глаза которой сверкали в предвкушении «радости».

Когда всё было готово, Фин взяла ремень. Микки, ничего не говоря, сел ближе к ней и, взяв из её рук ремень, самостоятельно перетянул руку девушки повыше локтя.

Он безмолвно и как-то отстранённо наблюдал за тем, как тонкая игла протыкала нежную кожу Фин, и, как шприц наполнялся её тёмно-алой кровью, которую вот-вот должны были смешать с наркотиком и, вновь впрыснув в вену, отравить всё тело.

Когда всё было закончено, Фин бросила шприц в урну, промахнувшись мимо неё, и протянула Микки руку, чтобы он развязал свой прочный узел. Получив свободу, чувствуя, как «радость» разносится по крупным венам и самым мелким сосудам, девушка удовлетворённо и расслабленно улыбнулась и прилегла, кладя голову на бортик ванны, размещая ноги по бокам от бёдер Микки, чтобы не слишком мешать ему и стеснять.

Проделав всё то же, что делала Фин, только приняв дозу в десять раз меньшую, чем она, Микки, также, освободил руку от плена импровизированного жгута и, отложив его на бортик, прилёг. По венам стремительно и незаметно бежал дурманящий яд, замедляя ритм сердца, но делая его удары более мощными.

- Правда, здорово? – поинтересовалась Фин.

- Да, неплохо, - ответил Микки и чуть сменил положение, размещая ноги удобнее.

Подумав, что её ноги мешают парню, Фин сначала поджала их, но в такой позе было совсем неудобно сидеть – ступни скользили по дну ванны, а затем положила их на Микки. Ощущая босыми ступнями живот парня, в который она ими упиралась, Фин пошевелила пальчиками на ногах, будто пытаясь пощекотать, а затем так по-детски рассмеялась.

Брюнет приподнял уголки губ, слегка улыбаясь-ухмыляясь на пьяное ребячество своей спутницы, и положил ладони на её тонкие лодыжки, провёл вверх, до колен и скользнул под них, отчего у девушки по коже побежали мурашки, и она даже вздрогнула. Не убирая рук, продолжая почти невесомо поглаживать нежную кожу под коленями Фин, Микки смотрел на неё из-под опущенных ресниц, смотрел прямо в глаза.

Какое-то время Фин сидела, молча принимая такую ласку, невольно вздрагивая от неё, потому что прикосновения под коленями ощущались как-то просто невероятно приятно. Затем она резко села прямо, отчего по воде пошла волна, и придвинулась ближе к Микки, застывая так, внимательно смотря в лицо, изучая его черты.

- У тебя очень красивые глаза, - произнесла девушка.

- Да, я знаю, - слегка ухмыльнулся в ответ Микки.

Фин улыбнулась на такую его реакцию. Ей было непривычно слышать, чтобы парень так уверенно и в то же время спокойно говорил о собственной привлекательности. Микки достаточно рано понял, что он нравится людям, что их в нём нечто привлекает, манит, и очень сильно, потому он не видел смысла в том, чтобы лукавить и кокетничать и делать вид, что он слышит комплименты впервые.

Посидев немного, Фин подсела ещё ближе и приблизилась к лицу брюнета, замирая в нескольких сантиметрах от него.

- Что-то хочешь сделать? – поинтересовался Микки.

Не дожидаясь ответа, он тоже подался вперёд, теперь между ними оставался от силы сантиметр. Фин ощущала на своём лице лёгкий ветерок дыхания Микки, а парень явственно чувствовал её вздохи, пахнущие коктейлем из самого разнообразного спиртного. Отпустив колено девушки, брюнет переместил ладонь на её бедро, на верхнюю его часть, но больше ничего не сделал, замирая, выжидая и будто испытывая.

Ещё несколько секунд Фин сидела, не шевелясь, смотря Микки в глаза, а затем вновь рассмеялась. Брюнет слегка улыбнулся ей в ответ и взял за тонкое запястье с сетью синих вен под светлой кожей. Перевернув его внутренней стороной вверх, Микки взглянул на Фин, а затем медленно склонился и провёл языком по сгибу её локтя, слизывая капельку отравленной крови, выступившую на том месте, где кожу недавно пронзила безжалостная игла.

Фин сперва вздрогнула от такого странного действия, но уже в следующее мгновение широко улыбнулась. Когда парень вновь сел ровно, она подалась вперёд, размыкая губки и высовывая язычок. Вновь слегка ухмыльнувшись, Микки подался ей навстречу, также высовывая язык, встречаясь им с языком Фин, скользя по нему и деля с ней призрачный вкус её крови. Это не было нормальным поцелуем – просто скольжение языков, просто странная будоражащая игра, но вскоре девушка ещё больше сократила расстояние между ними и припала к губам Микки, крепко целуя, прижимаясь.

Микки не стал противиться, а ответил на поцелуй, делая это, сперва, будто бы лениво, но быстро добавляя в него страсти и жёсткости, сминая губы девушки. Захватив нижнюю губу парня, Фин слегка прикусила её, оттягивая, и шумно выдохнула.

- Не думай, что я всегда веду себя так, - произнесла девушка, отстраняясь. Дыхание её уже сбилось, она часто облизывала губы, пусть и старалась вести себя нормально.

- Как «так»? – спросил Микки.

Не дожидаясь ответа Фин, он приблизился к ней и склонился к её плечам, начиная целовать их, ключицы, впадинку у основания шеи, отчего под кожей девушки вздрогнули жилы, и она шумно сглотнула, прикрывая глаза и почти забывая о том, что только что сказала, о чём беспокоилась.

- Не нужно так много думать, Фин, - продолжил говорить Микки, целуя девушку в шею. – Если ты хочешь, чтобы тебя считали правильной и добропорядочной, то будь такой. Но, - он сделал паузу, засасывая тонкую кожу Фин и оставляя на ней неяркий след, - если ты желаешь быть другой, то отбрось к чёрту сомнения и мысли о каких-то правилах. Поверь мне, - он оторвался от её шеи и заглянул в глаза, - так будет правильнее. Никому побег от себя не принёс счастья. Вопрос лишь в том, чего ты хочешь на самом деле?

Фин слегка нахмурилась. Слова Микки звучали так серьёзно и правильно, они на самом деле заставляли задуматься. У этого парня был врожденный дар оратора, и этого у него было не отнять. Оставалось лишь ответить себе на этот главный вопрос…

Не торопя девушку с ответом, Микки откинулся на бортик ванны и прикрыл глаза, наблюдая за ней из-под опущенных ресниц и терпеливо ожидая, пока она подумает. Дотянувшись до вешалки, он взял из кармана сигареты и, вставив одну в рот, закурил, затягиваясь дымом и, после, отпуская его в вольный полёт по комнате.

Ничего не сказав, Фин встала и выбралась из ванны, после чего покинула комнату, не накинув на себя даже полотенца, шлёпая босыми ногами по полу и оставляя на нём мокрые следы. Микки никак не отреагировал на её уход, продолжая неспешно курить. Скорее всего, она вернётся, а, если нет, то, значит, она сделала свой выбор.

Но Фин вернулась, держа в руках бутылку вина, в которой заметно поубавилось рубинового напитка, и почти пустой бокал. Допив его содержимое и вновь наполнив до краёв, девушка вернулась в ванну и опустилась в воду. Сделав ещё один глоток, она поставила бокал на бортик ванны, обращая свой взгляд на Микки.

Ничего не сказав, она придвинулась ближе к брюнету и села ему на ноги, чуть повыше колен. Продолжая сохранять молчание, она склонилась вперёд и, закрыв глаза, тягуче поцеловала его. Слова были не нужны. Выбор был сделан.

Несколько мгновений Микки лишь позволял девушке целовать себя, не отталкивая, но и не отвечая на ласку, затем он сел прямо и обнял её за спину.

Фин шумно и неровно выдохнула, не отрываясь от губ брюнета, когда он провёл кончиками пальцев вдоль её позвоночников до поясницы, погладил чувствительную кожу, и выгнулась. Оторвавшись от губ девушки, парень поцеловал её прямо под ухом, затем чуть ниже, несильно засасывая тонкую кожу и получая новый шумный вздох в ответ на свои действия.

Она шумно дышала, чувствуя, как внутри нарастает уже давно зародившееся желание. Ей хотелось свести ноги в глупой и неосознанной попытке скрыть свои эмоции, но в той позе, в которой она находилась, это не представлялось возможным. Оставалось только мучится томлением и предвкушением.

Фин так судорожно вдохнула, что едва не подавилась воздухом, когда пальцы Микки скользнули вниз по её пояснице и коснулись ложбинки вверху ягодиц, слегка проникая между ними, дразня.

Второй рукой парень обхватил правую ягодицу девушки, ощутимо сжимая, провёл под ней, очерчивая пальцами полукруг, а затем переместил ладонь на внутреннюю поверхность её бедра, поглаживая чувствительную кожу. Он не поднимался выше, намеренно оставаясь на середине бедра Фин, позволяя ей полностью увериться в своих желаниях и осознать их в полной мере.

Желания свести ноги более не возникало в ней, теперь их хотелось развести и как можно сильнее, показать этим степень своего желания. Словно прочитав мысли Фин, Микки взял её за бёдра и легко пересадил выше, усаживая верхом на свои бёдра. Теперь девушка ощущала лобком его твёрдый член, и это возбуждало ещё больше.

Не открывая глаз, Фин нашла губы Микки и впилась в них тягучим поцелуем, прикусывая, причиняя этим неясную боль. И брюнет отвечал ей, кусая в ответ и зализывая свои укусы. Ухмыльнувшись в губы девушки, не разрывая их поцелуя, парень опустил руку вниз и, взяв свой член, провёл его головкой по промежности Фин.

Получив в ответ сладкий нетерпеливый стон, он не смог сдержать новой ухмылки. Фин сама двинула бёдрами, пытаясь повторить столь приятное прикосновение, но у неё ничего не получилось. С губ её сорвался вздох разочарования.

Слегка улыбнувшись одними губами, лишь приподняв их уголки, Микки слегка оттолкнул девушку от себя, после чего встал на колени, вздёргивая её вверх, поднимая на ноги, и встал сам. Коротко поцеловав Фин в губы, брюнет резко развернул её к себе спиной, отчего она запуталась в собственных ногах и могла бы даже упасть, если бы не его руки, которые крепко держали её за талию.

Ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять неясным сознанием, что от неё требуется. Шумно вздохнув и прикрыв глаза, она наклонилась и упёрлась руками в бортик ванны. Микки взглянул на неё, скользя взглядом по ногам и выгнутой, как у кошки, спине.

Положив ладонь на верх её ягодицы, Микки повёл вверх, оглаживая нежную мокрую кожу, и надавил на поясницу, требуя, чтобы она прогнулась в ней. Фин немое требование выполнила и выпятила попу, пытаясь развести ноги, но этого у неё сделать не получилось, потому что ванна была явно не создана для подобных манёвров и утех.

- Презервативы в шкафчике, - на выдохе проговорила Фин.

Это было сказано очень вовремя, потому что с собой контрацептивов у Микки не было. Взяв из шкафчика шелестящий квадратик, парень на несколько мгновений оторвался от тела любовницы, чтобы надеть презерватив, после чего вновь прикоснулся к Фин.

Погладив немного поясницу девушки одной рукой, скользя взглядом по её спине, заднице и напряженным ногам, Микки опустил руку, пробегаясь кончиками пальцев по разъёму меж её ягодицами. А затем разместил руку меж её ног, почти грубо проводя ребром ладони по её разомкнутым половым губам, ощущая на коже скользкую влагу, а после повторяя движение, но уже пальцами, ведя ими медленно и так томительно, касаясь её влажного мокрого входа, но не проникая в него.

Финн вздохнула и вновь попыталась развести ноги шире, но ставить их было уже некуда, разве что на бортики ванны.

Прекрасно видя и понимая желание спутницы, Микки шагнул ближе к ней, отчего его каменный член упёрся в её левую ягодицу и провёл по правой кончиками пальцев, оставляя на коже блестящий след от её же смазки.

- Микки, - обратилась к парню Фин, но мигом запуталась в словах и прикусила губу. – Эм…

- Хорошо, - чуть улыбнувшись, ответил брюнет и, взяв Фин за бёдра и притянув к себе, начал плавно входить.

Девушка сильнее прикусила губу, шумно выдыхая носом. Из-за дурмана в голове она даже не почувствовала, что прокусила её до крови, лишь неяркий металлический вкус говорил об этом.

Придерживая Фин за бёдра, Микки вошёл и, оказавшись полностью внутри, замер. Но это промедление длилось всего мгновение. Девушка даже не успела открыть рот, чтобы попросить о каких-то действиях, когда парень подался бёдрами назад и совершил первое движение в её глубине, срывая с губ невольный стон.

Она вновь прикусила губу и снова до крови – из-за наркотика в венах болевые ощущения терялись где-то в лабиринтах проводов нервов и не доходили до сознания. Сильнее вцепившись в бортик ванны, Фин опустила голову, занавешивая лицо длинными пепельно-русыми волосами, вновь и вновь кусая истерзанные губы. Она стонала сквозь сжатые зубы, то и дело открывала рот, хватая тёплый влажный воздух, и начала подаваться бёдрами назад, навстречу Микки, усиливая их ощущения.

Одну руку парень оставил на бедре Фин, чтобы удерживать и иметь возможность подхватить, если она вдруг всё-таки поскользнётся и начнёт падать. Второй же рукой он вновь оглаживал её тело: спину и пунктир позвоночника, от прикосновений к которому девушка сводила лопатки, поясницу и ягодицы, плечи. Переместив ладонь вперёд, брюнет огладил грудь Фин, ненадолго задерживаясь пальцами на твёрдых сосках, а после спускаясь вниз, скользя по чуть влажной коже и кладя руку на самый низ её живота, ощущая под пальцами нежную кожу гладковыбритого лобка.

Фин уже не закрывала рта, отчаянно хватая им горячий кислород, выдыхая хрипло, словно её душили. Она обернулась через плечо и мотнула головой, пытаясь отбросить упавшие на лицо и налипшие на влажную кожу волосы. Из-за этого неосторожного движения ноги её поехали по дну ванны, и она едва не упала, но Микки успел среагировать, подхватывая её под живот и удерживая, прижимая к своим бёдрам.

- Если ты планируешь и дальше разъезжаться, - произнёс Микки, - то нам лучше сменить позу.

- У меня уже ноги устали… - жалобно ответила девушка.

Не дожидаясь того, когда она закончит мысль, брюнет резко покинул её тело, заставляя вновь прикусить губу. Завтра искусанная плоть точно будет ныть и болеть, не давая забыть о себе и о сегодняшней ночи.

Встав на колени, Микки взял Фин за бедро и несильно потянул на себя, побуждая тоже опуститься в воду. Девушка послушно села и помедлив несколько секунд, вновь развернулась к Микки спиной, упираясь руками в бортик ванной и прогибаясь в пояснице так сильно, что, казалось, у неё вот-вот сломается позвоночник.

Дождавшись, пока Фин устроится и перестанет ёрзать, парень накрыл её бёдра ладонями и одним рывком вошёл в неё, отчего её бросило вперёд. Девушка стиснула зубы и зажмурилась, дабы не вскрикнуть, но самообладание её слетело ко всем чертям, и с губ её сорвался протяжный стон.

Вцепившись одной рукой в гладкий бортик ванны до побелевших костяшек, Фин завела вторую руку назад, сжимая бёдро Микки и не позволяя ему отстраняться, вынуждая двигаться глубоко-глубоко в ней. Брюнет с радостью последовал немому требованию, которое приносило ещё больше удовольствия и ему самому, окончательно спуская тормоза и начиная двигаться так часто и глубоко, что Фин заскулила, ударяя по бортику рукой и вновь вцепляясь в него сведенными судорогами пальцами, ломая себе два ногти и вновь ничего не замечая.

- Да, да!... Давай! Господи, как же… - окончание фразы Фин затерялось в стоне, сорвавшемся на высокий скулёж.

С силой сжав бедро Микки, впившись в кожу недлинными, но острыми ноготками, девушка начала сама с силой подаваться бёдрами навстречу его движениям, хватая ртом воздух и задыхаясь. Лицо её было искажено гаммой ярчайших эмоций, пальцы скользили по краю ванной и скребли ногтями по её стенке.

- Давай… господи… - выдохнула, а затем проскулила, едва не плача от переизбытка чувств, Фин, отпуская бортик ванны и упираясь ладонью в её дно, скребя теперь по нему поломанными ноготками.

Видя, что девушка уже на грани, Микки склонился вперёд, сильно кусая её в плечо близко к шее и вместе с этим опуская руку между её ног, кладя пальцы на клитор и надавливая, с нажимом обводя по часовой стрелке. Фин вновь заскулила от удовольствия, начиная ощущать внутри себя те самые зарождающиеся судороги пикового наслаждения. Эти спазмы становились всё сильнее и сильнее, продолжаясь всего несколько секунд, но они показались Фин сладкой вечностью, и выливаясь в яркий оргазм. Стыд был уже давно позабыт и девушка, не пытаясь сдержать криков и стонов, кончила, продолжая подаваться бёдрами назад и жадно встречая каждый мощный толчок.

Слыша звуки удовольствия любовницы словно издалека, едва разбирая их из-за собственного набата сердца в груди и шумного дыхания, Микки совершал последние движения, ощущая неумолимую близость оргазма и желая поскорее оказаться в его власти.

Совершив ещё несколько толчков, брюнет кончил, сжимая бок Фин и крепко жмуря глаза.

Когда оргазмические спазмы покинули его тело, парень шумно выдохнул и вышел из любовницы, открыл глаза. На боку Фин, на её светлой коже виднелись следы от его пальцев. Девушка постояла в прежней позе ещё несколько секунд, затем села и повернулась лицом к Микки. Дыхание её было тяжёлым и очень сбитым, она пыталась убрать с лица влажные пряди волосы и наконец-то взглянула на Микки.

Поймав немного растерянный, но расслабленный взгляд Фин, брюнет склонился к её лицу и поцеловал, деля с ней вкус её крови, а после провёл по губам девушки языком, слизывая всю алую солоноватую жидкость.

Отстранившись, Микки заглянул Фин в глаза, ничего не говоря, смотря так непонятно и, в то же время, гипнотически. Только спустя секунд десять девушка смогла отвести взгляд от глаз брюнета и взглянула на его губы, которые были окрашены её кровью.

Фин прикоснулась кончиками пальцев к своим губам и взглянула на них – на коже остались блеклые розовато-алые следы. Взяв свой бокал, Микки сделал небольшой глоток вина, после чего вновь склонился к лицу девушки, замирая так на несколько мгновений, заглядывая ей в глаза таким тёмным взглядом, а затем накрыл её губы своими, сплетая и смешивая на их языках вкусы крови и вина. Эти пурпурные жидкости потрясающе сочетались между собой…

Когда нотки винограда и металла практически растворились в слюне, Микки отпустил Фин, наградив напоследок ещё одним прицельным взглядом, и прилёг, откидываясь на бортик ванны. Неспешно взяв сигарету, парень подкурил, медленно затягиваясь горько-сладким дымом и ещё более медленно выдыхая его.

Фин залпом допила остатки вина в своём бокале, затем наполнила его доверху и вновь осушила, после чего тоже прилегла. Брюнет наблюдал за её действиями из-под опущенных ресниц; сигарета осталась тлеть в правой руке – после пятой затяжки Микки совсем про неё забыл. Всё сильнее его охватывала дремота, а веки всё больше смыкались. Сквозь заборчик ресниц он видел, как Фин опрокинула в себе очередной бокал кисловатого вина и дёрнулась, скидывая этим неловким движением фужер с остатками рубинового напитка на пол. Стекло разбилось, усыпая опасными осколками пол рядом с ванной, а вино растеклось по светлому кафелю, подобно крови.

И треск стекла, и запоздалый взгляд Фин, направленный в сторону её рукотворного беспорядка, Микки наблюдал безразлично и отстранённо. А затем он просто закрыл глаза и отдался приятной дрёме. Ему просто хотелось спать, и он не видел причин для того, чтобы противиться своим желаниям.

Глава 15

Микки проснулся через четыре часа. Он по-прежнему находился в ванной комнате и лежал в ванне, вода в которой уже давно успела остыть. Вздохнув и слегка поведя плечами, парень приоткрыл глаза, окидывая сонным взглядом пространство комнаты. Он вновь закрыл глаза, зная, что едва ли заснёт, но наслаждаясь этим состоянием полудрёмы. Вот только приятным его уже можно было назвать лишь с натяжкой: голова у Микки жутко гудела, а во рту было сухо и хотелось пить.

Открыв глаза, он сразу же скосил их в ту сторону, где оставлял бокал, но достаточно быстро передумал его брать, просто подхватывая бутыль. Оценив количество оставшегося в ней вина – всего два-три глотка – Микки поднёс её к губам и сделал глоток прямо из горла. Кисловатый напиток приятно прокатился по горлу.

Сделав несколько маленьких глотков, брюнет вновь сел прямо и наконец-то обратил внимание на Фин, которая тоже продолжала полулежать в ванне.

Микки поджал губы, смотря в лицо девушки, в её широко распахнутые немного закатившиеся глаза. Взгляд её был остекленевшим, а и без того не слишком яркие серые радужки теперь казались совсем блеклыми; у рта её была пена, чуть тронутая розовым оттенком из-за крови.

Продолжая смотреть на Фин ничего не выражающим взглядом, парень подсел ближе к ней и протянул руку, касаясь пальцами её шеи и надавливая на сонную артерию, по которой должно было стучать мощным ритмом пульса молодое сердце. Но пульса не было. А на ощупь девушка была уже прохладной, совсем не похожей на здорового, пышущего жизнью человека.

Микки ещё несколько минут сидел, безразлично смотря в стеклянные блеклые глаза любовницы. Взгляд его был совершенно равнодушным и внутри было лишь несильное удивление тому, что он не почувствовал, как Фин умирала, что это не разбудило его. Он точно знал, что, когда человек умирает от передозировки, а иных вариантов быть не могло, то его бьют сильные судороги. Как видно, он слишком крепко спал, расслабившись от вина и оргазма.

Но даже эта малая толика удивления не искажала черт лица парня. Выражение его лица было совершенно спокойным, хотя то, что он увидел, проснувшись, могло заставить биться в истерике любого. Это было страшно и жутко – он проснулся с трупом и он спал с ним несколько часов. Но это совсем не пугало Микки и не нарушало его душевного равновесия. Он видел подобное не в первый раз.

Когда-то давно, ещё будучи воспитанником интерната для душевнобольных детей, парень уже просыпался в обнимку с холодным трупом. Он точно помнил, что это было осенью, кажется в ноябре. На ночь некоторые дети – те, кто был в состоянии осмысливать происходящее, сбивались в парочки и так спали, потому что так было теплее и уютнее. И Микки тоже так делал – делил узенькую постель с соседкой по койке.

Это была премилая рыжая девочка с россыпью веснушек на маленьком носике. И она являлась совершенно несчастным ребёнком, от которого родители отказались ещё в роддоме, потому что на её долю выпало слишком много страшных недугов. Она страдала тяжёлой формой эпилепсии, множественным расстройством личности и неким дефектом сердца, точного названия которого Микки не знал.

Тогда у этой малышки был жуткий кашель, но брюнет всё равно принял её под своё одеяло и обнял, думая, что, может быть, так она согреется и ей станет легче. Но легче ей не стало.

От приступов жуткого кашля, которые раздирали её во сне, в груди девочки что-то оторвалось. Она умерла во сне, истекла кровью изнутри. А Микки до самого момента пробуждения обнимал её уже холодное тельце, прижимая к себе. А потом за то, что он не проснулся и не попытался ей помочь, его ещё и жёстко наказали воспитательницы, по глазам которых было сразу понятно, что они ненавидят детей и всей душой презирают этих маленьких «зверят», которыми они считали больных малышей. Никто даже не подумал тогда заикнуться о том, что это они, эти жестокие взрослые, должны были следить за тем, чтобы малышка не умерла.

Но даже тогда, будучи маленьким мальчиком, Микки не испугался, проснувшись в обнимку с хладным телом. Он просто отпустил её и сел, большими невинными глазами смотря на, кричащую на него, воспитательницу, и стерпел обжигающую пощёчину, которой наградила его крепкая женщина, ничего не сказав в ответ на незаслуженную боль.

Как видно, он с рождения научился ровно относиться к смерти и принимать её. Потому не было ничего удивительного в том, что сейчас он не испытывал совершенно никаких эмоций, смотря в мёртвые глаза своей сегодняшней любовницы. Будь здесь в это время кто-нибудь третий, сторонний наблюдатель, Микки бы точно вновь оказался в мягких стенах психиатрической больницы и объятиях смирительной рубашки, потому что просто нельзя так спокойно реагировать на смерть. Но иначе Микки не умел и не видел смысла учиться этому. Если бы он страшился смерти, он бы уже давно и окончательно сошёл с ума, потому что эта костлявая старушка в чёрном балахоне слишком часто ходила где-то поблизости с ним.

Встав, парень переступил бортик ванны и подошёл к вешалке, надел трусы, а затем и штаны. После этого он достал из кармана джинсов мобильный телефон и набрал номер своего помощника.

- Алло? – раздался голос на том конце связи.

По голосу было слышно, что мужчина спал, но ответил он, тем не менее, быстро, спустя всего четыре гудка.

- Здравствуй, Стюарт, - произнёс Микки. – Знаю, что ты спишь, но это срочно. Позвони Стивенсу и скажи, чтобы приехал.

Мистер Стивенс был полицейским. И, пусть брюнет никоим образом не был причастен к смерти Фин, но ему не хотелось участвовать в нудном следствии, давать показания и так далее. Потому он и решил вызвать знакомого, который возьмёт расследование смерти Фин в свои руки и сотрёт из этого дела следы Микки, чтобы его не тревожили.

- Зачем? – поинтересовался Стюарт.

- У меня тут труп.

- Труп? – воскликнул помощник и, судя по грохоту, упал с кровати. Эта его чрезмерная эмоциональность когда-нибудь погубит его…

Вновь сев на кровать, мужчина добавил, говоря быстро-быстро, тараторя:

- Микки, что произошло? Какой труп? Чей? Что случилось?

- Поменьше вопросов, Стюарт, выбери что-нибудь одно, а лучше не спрашивай меня вовсе и просто исполни мою просьбу, - холодно отозвался брюнет.

- Микки, что там случилось? Ты в опасности? Я сейчас приеду!

- И чем ты мне поможешь? – поинтересовался парень, поджимая губы. – Вернее, Стюарт, мне ничем помогать не нужно. Я в полном порядке, только голова немного болит, но это пройдёт, когда я нормально высплюсь. А той, чей труп сейчас лежит в ванне, ты уже ничем не поможешь.

- Труп в ванне?! – воскликнул помощник. – Господи, Микки, я звоню в скорую!

- Скорая ей уже не поможет. Она уже холодная, понимаешь?

- Но…

- Как видно, не понимаешь, - вздохнул Микки и покачал головой. – Напомни мне, чтобы при встрече я провёл тебе лекцию об умирании организма. А пока просто сделай звонок, о котором я прошу, и ложись дальше спать.

- Я теперь не смогу спать!

- Постарайся, - отозвался парень, слегка кривя губы. – Не хочу брать твой недосып на свою совесть, Стюарт.

- Микки, прошу, расскажи, что же там такое случилось? – едва не взмолился Стюарт.

Как же бесила эта его эмоциональность…

- Это уже не важно, - холодно отозвался Микки. – А важно то, что у меня на руках труп и я прошу тебя позвонить Стивенсу. И, если ты этого не сделаешь, Стюарт, то я позвоню ему сам, но тебе я этого не забуду.

- Я… позвоню, - заикнувшись, ответил мужчина и открыл ящик стола, ища в нём второй телефон.

Найдя его, Стюарт вновь заговорил:

- Микки, ты скажешь мне адрес?

- Конечно. Как-то не хочется, чтобы Стивенс колесил по всему городу в поисках «клада».

- Микки, господи… - произнёс Стюарт, морщась от слов брюнета.

- Звони, - резко сменив тон на стальной и командирский, сказал Микки. – И скажи Стивенсу, что, взамен на эту услугу, он может снова приехать в «Плоть». Только пусть обязательно позвонит мне перед этим, мне не нужен ещё один скандал.

Надиктовав помощнику адрес особнячка Фин и получив от него ответ: «Сейчас всё сделаю и перезвоню», Микки отклонил вызов и отправил телефон обратно в карман. Пройдя к ванне, брюнет подобрал свой ремень и вдел его в петли, после чего застегнул.

Полностью одевшись, Микки выудил из мусорного ведра использованный презерватив и свой шприц. Шприц парень пока что положил в карман, а презерватив отправил в унитаз и нажал на кнопку слива, равнодушно наблюдая за тем, как бурный поток воды уничтожает одно из свидетельств того, что он был здесь в этот вечер. Конечно, Стивенс был своим человеком, но наглеть и оставлять после себя слишком много улик не стоило. Потому, расправившись с главной из них, Микки забрал свой бокал и пустую бутылку вина и направился к двери.

Обернувшись на пороге, он в последний раз взглянул на свою очередную случайную любовницу, которая была ещё одним человеком, которого убила близость с ним.

«Проклятое дитя, - подумал Микки, невольно вспоминая слова воспитателей и других детей из приюта. – Проклятый человек… - он вздохнул. – Вот только Фин бы умерла и без моего участия в её жизни. Яд я ей в вену не вкачивал, а лишь помог стянуть руку ремнём».

Подумав это, парень развернулся и покинул ванную комнату, спускаясь на первый этаж и заходя на кухню. Надев резиновые перчатки, Микки тщательно вымыл бокал, не жалея моющих средств, которые точно не должны были оставить шансов отпечаткам его пальцев. Тоже самое он проделал и с бутылкой.

Бокал после этого отправился в шкафчик, а бутылку Микки вернул в ванную, не забыв предварительно украсить её отпечатками пальцев Фин, поводив её безвольной ладонью по тёмному стеклу.

Оставив бутылку рядом с ванной, парень вновь взглянул в лицо уже давно не дышащей любовнице. Постояв так несколько секунд, он подошёл к ней и, наклонившись, опустил ей веки. Более его в этом милом небольшом особняке ничего не держало.

Вновь спустившись на первый этаж, брюнет вернул резиновые перчатки на их законное место и, надев своё пальто, покинул дом. На улице было ещё сумрачно, а при взгляде на часы выяснилось, что сейчас было только без пятнадцати девять утра.

«Отлично», - подумал Микки, сунув руки в карманы, и направился к своей машине.

Как раз в тот момент, когда он сел за руль, раздался телефонный звонок. Это перезванивал, как и обещал, Стюарт. Помощник отчитался о том, что поручение выполнено и что мистер Стивенс уже выехал. Поблагодарив его, Микки отклонил вызов и тронул автомобиль с места, направляясь в сторону своего дома.

Дома брюнет оказался в начале одиннадцатого. Переступив порог квартиры, он запер входную дверь и, положив ключи на комод, что располагался прямо рядом с входом, снял пальто и обувь и быстрым шагом направился в спальню.

Сняв рубашку и носки, но оставшись в джинсах, Микки расстелил постель и забрался под одеяло, сразу же закрывая глаза и намереваясь доспать те часы, которых ему не хватало. Но сон пришлось отложить на несколько минут, потому что парень вспомнил, что нужно выпить лекарство. Уже было утро, а последний раз он принимал его часов в восемь вечера. Лучше не рисковать.

Выбравшись из постели, Микки взял из пузырька одну бледно-розовую таблетку и пошёл на кухню, где принял лекарство и запил его стаканов воды, заодно, утолив и жажду. Теперь точно можно было лечь спать.

На всякий случай взяв из холодильника бутылку воды, брюнет вернулся в спальню и, поставив бутыль на тумбочку, вновь лёг в кровать, закрывая глаза и в этот раз не желая открывать их раньше, чем через часа три-четыре.

Приятная сонливость быстро вернулась и поманила за собой в царство Морфея. Ей не было смысла сопротивляться. И Микки, глубоко вздохнув, провалился в сон, лишенный всяких сновидений. Под его закрытыми веками была лишь идеальная темнота.

Глава 16

Микки неспешно проходил по рядам супермаркета и внимательно рассматривал стеллажи и выставленные на них продукты, выбирая то, что ему казалось необходимым. Готовить парень умел, но не любил. Потому он предпочитал, чтобы в холодильнике всегда было достаточно тех продуктов, которые не требует больших временных и силовых затрат на своё приготовление.

Взяв с полки банку консервированной фасоли, брюнет отправил её в тележку к остальному провианту и направился дальше. Казалось, что в тележке уже был более чем широкий выбор продуктов, и Микки можно было разворачиваться в сторону кассы и выхода, но он предпочёл задержаться в стенах магазина ещё ненадолго. Лучше было помедлить сейчас и лишний раз всё проверить, чем потом прийти домой, начать готовить и понять, что забыл что-то важное. Именно по этой причине брюнет выбирался за покупками не так уж и часто, но всякий раз занимался этим качественно и неторопливо.

Взяв ещё и мяса, парень вернулся к первым рядам, чтобы приобрести упаковку любимого красного чая. И не важно, что настоящая упаковка была ещё практически полна.

После этого он направился к стеллажам с алкоголем, где выбрал две бутылки вина. Большие запасы его, почему-то, Микки не любил иметь у себя дома. И, в принципе, это не имело особого смысла – он не имел привычки напиваться до потери сознания и, порой, мог растянуть одну бутылку на несколько дней, выпивая всего два бокала за вечер, просто смакуя благородный напиток и наслаждаясь теми нотками расслабления, которые он мог подарить.

Положив две бутылки в тележку, брюнет взглянул в неё, слегка хмурясь и придирчиво оценивая содержимое.

«Яйца, мясо, чай, шоколад… - перечислял про себя Микки, скользя взглядом от одного продукта к другому. – Вроде бы, всё… Точно! – он слегка улыбнулся собственной забывчивости. – Молоко забыл».

Круто развернувшись вместе с тележкой, парень направился в сторону молочного отдела, чтобы приобрести вышеуказанный продукт, а, может быть, ещё какой-нибудь йогурт и наконец-то поехать домой. На улице уже алел не слишком яркий ранневесенний закат, а, значит, совсем скоро на город опустятся сумерки, а после и ночь. Это заставляло не спешить, но желать покинуть стены супермаркета сильнее. Дело было в том, что Микки любил ночь и сумеречные часы, но наслаждаться он ими мог не всюду. Так, парень просто обожал сидеть в ночные часы дома, нередко, выключив свет и наслаждаясь абсолютной темнотой, либо он любил проводить тёмные часы на улице, посвящая это время бесцельным, но таким приятным прогулкам. А вот совершать покупки или заниматься иными подобными делами в вечерние часы он не слишком любил.

Дойдя до молочного отдела, который в любом магазине имел обыкновение быть самым светлым из-за множества упаковок, пакетов и баночек, которые непременно содержали в себе белый цвет, Микки остановился и бегло оглядел содержимое полок, сразу же находя ту марку молока, которой он отдавал предпочтение. Взяв чёрный и такой необычный для упаковки молока пакет с белыми надписями, брюнет обернулся в сторону тележки, собираясь отправить очередную покупку в неё, но взгляд его задержался на отделе с водами, который было видно отсюда, и он замер с пакетом в руках, смотря туда, вперёд.

Там, перед высоким стеллажом с несколькими десятками наименований питьевой воды, стояла девушка с копной белокурых волос с оттенком пшеницы. И, пусть она стояла спиной к нему, Микки сразу узнал в этом милом создании вздорную ночную знакомую.

Слегка ухмыльнувшись, брюнет отправил пакет молока в тележку и направился в сторону отдела, где мучилась выбором блондинка. Встав в начале ряда, на расстоянии трёх с половиной метров от девушки, Микки скрестил руки на груди и прислонился плечом к балке стеллажа, наблюдая за знакомой.

Девушка перебирала бутылки с водой разных марок, видно, ища что-то определённое. Поставив на место очередную бутылочку, она шумно и раздражённо выдохнула носом и подняла взгляд, слегка запрокидывая голову и смотря на самую верхнюю полку стеллажа. Именно там, на приличной высоте, были выставлены ровным рядом бутылки с водой её любимой марки. Казалось бы, какой вздор – просто вода, к чему делить её на любимую и нелюбимую? Но она отдавала ей предпочтение уже много лет и не желала менять своё мнение; в этой воде был, по её мнению, наилучший состав.

Посмотрев несколько секунд на верхнюю полку, прикинув в голове, удастся ли ей до неё добраться, блондинка встала на носочки и потянулась к заветной бутылке, придерживаясь за стеллаж, чтобы не упасть.

Микки улыбнулся, не обнажая зубов, наблюдая за девушкой, которая пыталась играть не то в чемпиона по альпинизму, не то в обезьянку и продолжала не замечать его. Да, в целеустремленности ей отказать было нельзя, потому что тянулась она уже минуты две, отчего все мышцы на теле напряглись, подобно струнам, и даже заныли. Но она всё равно не отступала и продолжала пытаться достигнуть цели, до которой от кончиков её пальцев оставалось сантиметров десять-пятнадцать. Пусть она не была невысокой, и рост её составлял сто шестьдесят девять сантиметров, но стеллажи были слишком высокими, а каблуков, которые могли добавить ей недостающие сантиметры в росте, девушка не носила.

Перестав тянуться, казалось бы, поняв, что у неё ничего не выйдет, блондинка вновь шумно выдохнула, продолжая смотреть на высокую полку твёрдым взглядом. Но это не было концом её борьбы.

Чуть отступив назад, а затем, сделав быстрый шаг вперёд, она подпрыгнула. И в прыжке ей удалось коснуться заветной бутылочки, вот только схватить её она не смогла.

Ничего не сказав, Микки быстро преодолел расстояние до знакомой и, взяв с верхней полки бутылку, обратился к девушке:

- Поздравляю, ты победила, - он слегка улыбнулся.

- Опять ты?! – не повышая тона, но, всё равно, не скрывая своего раздражения от встречи с парнем, ответила Дженна.

Но, несмотря на отсутствие радости от встречи, бутылку она, всё же, забрала из рук Микки и положила в свою практически пустую тележку.

- А я, как вижу, был прав и у тебя всё-таки тяжёлая жизнь, а не день, раз ты вновь готова кидаться на любого, кто к тебе подойдёт.

Поджав губы, блондинка полностью повернулась к Микки и сложила руки на груди. Они стояли близко, на расстоянии не более метра, но ни девушку, ни парня это не смущало.

- А ты, как вижу я, всё-таки маньяк? – спросила девушка, вскинув бровь и со спокойным вызовом смотря в глаза брюнету.

- Можно узнать, почему? – также спокойно поинтересовался Микки.

- Потому что ты вновь оказался рядом со мной.

- Самоуверенно, принцесса, - хмыкнул парень. – Но я пришёл в магазин не за тобой, а за продуктами.

Девушка скривила губы, вновь услышав это обращение, которое её так сильно раздражало. Принцесса… Какая она принцесса?! Это звучит слишком приторно сладко, в духе диснеевских мультфильмов, где все только и знают, что поют песенки, верят в чудеса и в конце, найдя свою вторую половинку и победив всё зло, непременно живут долго и счастливо.

- А у тебя, я вижу, очень короткая память? – вскинув голову и победно смотря на неприятного ей собеседника, ответила девушка. – Ты в прошлую нашу встречу так желал узнать моё имя, а теперь даже не помнишь его…

- Помню, Дженна, - слегка кивнул Микки. Он шагнул ближе к собеседнице и продолжил: - А ты моё имя помнишь?

- А оно мне не нужно, - фыркнула блондинка.

- Значит, ты тупо проецируешь на меня собственные недостатки, а провалами в памяти страдаешь только сама.

- А ты у нас психолог? – язвительно отозвалась Дженна.

- Не дипломированный, - слегка ухмыльнулся брюнет.

- Тогда, не-дипломированный док, - она проговорила это с демонстративной серьёзностью, - я попрошу вас оставить мои мозги и выдуманные проблемы в покое и не капаться в них. Я доверяю лишь лицензированным специалистам.

- А у тебя есть опыт работы с психологом или психотерапевтом, раз ты так разбираешься в этом вопросе?

- Нет, - спокойно ответила девушка. – У меня нет проблем, а ходить к психологу только ради того, чтобы поболтать, я не вижу смысла.

- У тебя проблемы с коммуникацией, Дженна.

Девушка вновь скривила губы. Помолчав несколько секунд, она произнесла:

- Я передумала. Не называй меня по имени. Мне не нравится, как оно звучит из твоих уст.

- Тебе так не нравится твоё имя?

- Если ты пытаешься заставить меня сомневаться и искать в себе проблему, то у тебя ничего не выйдет. Так что, можешь даже не пытаться.

Она вновь помолчала немного, а затем продолжила:

- И, если у кого-то здесь и есть проблемы с коммуникацией, то только у тебя, Майкл.

- Как я и думал, - фыркнул парень. – Проблемы с памятью.

Дженна нахмурилась, непонимающе смотря на него.

- И в чём же моя проблема? Я помню твоё имя, как видишь. Я обратилась к тебе по нему.

- Может быть… - задумчиво произнес брюнет. – Но это не моё имя. Меня зовут – Микки.

- Это одно и то же, - уверенно ответила девушка. – Микки – является одной из кратких форм имени Майкл.

- Уверена?

- Более чем.

- Даже не хочется рушить твою уверенность и мнимую эрудицию, но это не одно и то же. Вернее, не всегда. Есть и самостоятельное имя «Микки», которое я и ношу. А Майклом я никогда не был.

- В таком случае, я ещё раз уверилась в том, что не желаю с тобой разговаривать. Потому что имя Майкл мне нравится намного больше, чем Микки.

- Зачем же так отчаянно искать повод для того, чтобы не общаться со мной и пытаться убедить себя в этом нежелании?

- Я ничего не ищу, а просто говорю, как есть. И ты не можешь с уверенностью говорить о моих желаниях, потому что ты меня не знаешь и не узнаешь, - Микки усмехнулся.

- Ты не можешь говорить о будущем с такой уверенностью. Или ты обладаешь даром ясновидения? – поинтересовался парень.

- О будущем я говорить могу, по крайней мере, о своём, потому что оно зависит лишь от меня и находится целиком и полностью в моих руках.

- Какая милая самоуверенность…

- Ну, если ты не можешь управлять своей жизнью, то это твои проблемы, - спокойно ответила девушка. – Я же привыкла жить иначе.

- Любишь тотальный контроль?

- Люблю знать, что у меня есть цель и идти к ней. Бездумное существование не для меня.

- Похвально, - кивнул брюнет. – И что же значится следующим пунктом в твоём строгом плане?

- А я должна тебе отчитываться?

- Я просто любезно спросил тебя. А ты вновь грубишь. Не знаю, принцесса, кто учил тебя так разговаривать с людьми, но такая стратегия ведения беседы является в корне неправильной.

- А кто ты мне такой, чтобы осуждать меня и указывать на то, как вести себя и как не делать?

- Я тебе никто, - согласился Микки. – Но я просто не могу промолчать, видя твои заблуждения и ошибки. Они могут тебе аукнуться в жизни и не раз.

- В прошлый раз ты был телохранителем-добровольцем, а в этот кто ты? – вновь вздёрнув подбородок, спросила Дженна. – Праведник-доброволец?

- Праведники сами по себе, если следовать твоей терминологии, являются добровольцами, потому что они несут мораль в массы безвозмездно и лишь ради высшей цели.

- И после этого ты утверждаешь, что это у меня проблемы с общением. А сам ты не умеешь правильно реагировать на сарказм и юмор и отвечаешь серьёзно, будто находишься на лекции.

- А я не очень люблю шутить, - спокойно ответил Микки.

Дженна пожала в ответ плечами и положила ладони на ручку тележки, собираясь уйти и с этого ряда, и от этого разговора.

- Кстати, я всё ещё жду от тебя благодарности за помощь, - произнёс парень после некоторого молчания.

Дженна опустила взгляд в тележку, задерживаясь так на несколько секунд, а затем посмотрела на Микки.

- Достанешь ещё одну? – так спокойно и в то же время нагло, словно они были друзьями или, вовсе, Микки был её парнем, спросила блондинка.

Брюнет, молча, достал ещё одну бутыль воды и положил в тележку Дженны.

- Вот теперь – спасибо, – произнесла девушка. – И, - она развернула тележку, собираясь уходить, - я, пожалуй, пойду. А то сейчас стемнеет, а ты потом вновь будешь бояться отпускать меня в одиночестве.

- Не буду, не волнуйся, - достаточно холодно отозвался Микки.

- Отлично, - улыбнулась блондинка, но в голосе её звучали едкие нотки. – Тогда – прощай, Майкл.

Она намеренно назвала Микки неверным именем и, развернувшись, пошла прочь, катя перед собой тележку и спустя несколько секунд скрываясь за поворотом. Брюнет ещё какое-то время стоял, смотря ей вслед. Общение с этой вздорной девицей едва ли можно было назвать приятным и парень не испытывал в нём особой потребности, но, тем не менее, оно было невероятно живым, даже, несмотря на свой яд и оставляло след в душе.

Но этот неясный отпечаток растаял быстро, и Микки, не видя больше смысла стоять здесь и смотреть на угол, за которым скрылась гордо ушедшая блондинка, развернул свою тележку и покатил её в сторону кассы.

Поведение Дженны было просто отвратительным и вопиющим, но Микки оно никоим образом не задевало и слова её его не злили. Верно, в этой жизни, вообще, было мало того, что могло по-настоящему задеть Микки и выбить его из колеи, заставить кровь в его венах вскипеть от эмоций. Он всегда был слишком спокоен и холоден для этого. Равнодушие… Иногда из-за него могло показаться, что сердце в груди парня вовсе не бьётся.

Но – нет, оно билось прямо сейчас: размерено и ритмично, прогоняя по венам и артериям тёплую кровь.

Расплатившись за покупки и забрав банковскую карту, брюнет убрал её в бумажник и, взяв два пухлых пакета с продуктами, направился к выходу. Автоматические двери бесшумно разъехались перед ним, позволяя переступить порог супермаркета.

Выйдя на улицу, где было уже почти темно, Микки вдохнул полной грудью влажный холодный воздух, закрывая глаза на выдохе, не торопясь продолжить свой путь или, хотя бы, уйти с прохода, чтобы не мешать выходить из магазина и заходить в него другим людям.

Простояв так несколько секунд, парень открыл глаза, сразу же поворачивая голову чуть вправо и с удивительной лёгкостью выхватывая из массы других автомобилей, большинство которых тоже были чёрными, свой.

Дойдя до машины, брюнет погрузил покупки в багажник и, закрыв его, сел за руль. Заведя мотор, Микки, ловко маневрируя меж рядами других автомобилей, выехал с парковки и задержался на въезде на главную улицу, по которой нёсся поток машин, в который нужно было осторожно вклиниться.

Дождавшись нужного момента, парень плавно надавил на педаль газа и выехал на широкую дорогу, становясь частью того потока машин, что заполнял её. Бросив взгляд на часы, Микки отметил, что было уже семь часов вечера, первые минуты восьми часов, и немного прибавил скорость, чтобы поскорее оказаться дома. Этот вечер ему хотелось провести в окружении своих уютных надёжных стен.

Глава 17

Я не пытаюсь звучать как инди,

Не стремлюсь быть крутым,

Я просто стараюсь быть частью игры.

Скажи, а ты тоже?

Zayn feat.Sia, Dusk till down©

Поставив на стол чашку с дышащим паром чаем, Микки нажал на кнопку включения мобильного телефона и, дождавшись, когда аппарат возобновит свою работу, взглянул на список пропущенных вызовов. По одному разу ему звонили люди, связанные с работой, и пять пропущенных вызовов принадлежали Ники.

Решив, что, раз девушка звонила столько раз, значит, ей было важнее дозвониться до него, чем остальным, Микки подул на ещё слишком горячий чай и набрал Никин номер. Девушка ответила на вызов только после девятого гудка.

- Здравствуй, Ники, - произнёс брюнет. – Я так понимаю, что ты что-то хотела от меня?

- Я что-то хотела четыре дня тому назад, когда и звонила, - недовольно и несколько обиженно отозвалась девушка на том конце связи и поджала губы.

- Скажешь, чего ты хотела? – поинтересовался парень. – Или это уже не имеет значения?

- Знаешь, Микки, это очень некрасиво – вот так вот сбегать, исчезать, а потом ещё и пропадать со связи на несколько дней. Люди могут подумать, что с тобой что-нибудь случилось. Скажи, ты и с родителями так поступаешь, не бережёшь их нервы?

- У меня нет родителей, - спокойно ответил Микки и отпил чая.

Ники на том конце связи опустила глаза и прикусила губу. Надо же было так неосторожно ляпнуть. Даже про обиду свою и недовольство она забыла.

- Извини, - произнесла девушка после нескольких секунд молчания.

- Тебе не за что извиняться. Твоей вины в том, что так получилось, нет.

- Но я напомнила об этом…

- Всё, закрыли тему, - перебил Ники брюнет. – Расслабься.

- Почему ты не хочешь об этом поговорить?

Микки поморщился и помассировал правый висок, будто пытаясь найти этими круговыми движениями пальцев ту заветную кнопку, которая выключала «трансляцию» в голове. Но кнопки никакой не было и быть не могло, и брюнет об этом прекрасно знал. Потому данное движение было скорее неосознанной попыткой немного расслабить самого себя.

- Как скажешь, - вздохнув, согласилась Ники.

- Так, - после нескольких секунд молчания, произнёс Микки, - что ты всё-таки от меня хотела, что это заставило тебя набрать мой номер целых пять раз?

- Я просто хотела узнать, куда ты пропал. Я собралась уезжать из «LQST» около пяти, а тебя нигде не было видно. Я, конечно, поняла, что ты уехал раньше, но мне было интересно узнать, почему ты так сделал и почему ничего не сказал мне.

- А я должен был что-то говорить? – поинтересовался брюнет и сделал глоток чая, который теперь был той самой идеальной температуры: уже не обжигающий, но ещё достаточно горячий для того, чтобы приятным теплом согреть всё внутри.

- Вообще-то, да. Я же пригласила тебя на тот вечер, значит, я была ответственна за тебя.

- Это звучит достаточно смешно, - достаточно холодно отозвался парень. – Я же сказал тогда тебе, что освобождаю тебя от всяких обязанностей. К тому же, Ники, я совсем не тот человек, который растеряется и потеряется в пространстве без посторонней помощи.

- Это похвально, что ты такой самостоятельный и самодостаточный, Микки, но я действительно переживала, что тебе всё так не понравилось. Мне бы это было неприятно.

- А при чём здесь ты? – удивился брюнет. – Клуб же не твой.

- Не мой, - согласилась Ники. – Но я не люблю, когда мои друзья и знакомые остаются недовольны тем, что я рекомендовала им.

- Мне всё понравилось, не волнуйся. Просто, я посчитал, что мне будет лучше уйти, и ушёл.

- Ладно, - вздохнула девушка. – Не буду больше капать тебе на мозг. Это, действительно, твоё дело и твоё право поступать так, как хочешь.

- Приятно, что ты понимаешь меня, - Микки выдержал паузу и вновь отпил чая. – Многим людям не нравится, когда другие поступают не так, как хотелось бы им.

- Мне это тоже не нравится, - слегка нахмурилась Ники. – Но я и сама живу совсем не так, как хотелось бы многим…

- Потому ты не имеешь никакого права осуждать меня за то, что я поступаю также, - произнёс брюнет, перебивая собеседницу и заканчивая её высказывание за неё. Хотя, едва ли Ники хотела сказать именно это…

- Ну, да, - согласилась девушка. Больше ей ответить было нечего.

Несколько секунд Микки молчал, неспешно помешивая чай, пусть смысла в этом и не было, потому что сахара в напиток он не добавлял. Затем он произнёс:

- Знаешь, Ники, я рад был тебя слышать, но я совершенно ненавижу телефонные разговоры. Так что, если хочешь поболтать, предлагаю встретиться.

- Ты же хотел побыть в одиночестве?

- Ничего я не хотел… - прошептал Микки.

- Что? – переспросила Ники, которая уловила, что собеседник нечто сказал, но слов не разобрала.

- Ничего, - спокойно отозвался брюнет. – Так – мысли вслух.

- А, понятно… Так, что насчёт встречи?

- Приезжай вечером.

- Хорошо, меня всё устраивает. Я приеду часов в семь-восемь. Только адрес мне свой скажи.

Микки надиктовал Ники свой адрес и, сказав: «До встречи» и услышав то же самое в ответ, отклонил вызов, кладя телефон на стол и теперь уже полностью сосредотачиваясь на распитии чая.

Покончив вскоре с уже остывшим напитком, парень бросил взгляд на часы, которые показывали три часа дня и пятнадцать минут. До прихода Ники оставалось ещё не менее четырёх часов, которые нужно было чем-то занять. Этим Микки и решил заняться.

Выбросив чайную заварку и отправив чашку в посудомоечную машинку, парень переместился в спальню и упал на кровать, после чего взял ноутбук, включая его и думая над тем, что ему посмотреть или почитать. Но перед этим следовало проверить почту и перезвонить наконец-то всем остальным, кто желал с ним связаться в те четыре дня, в которые Микки вновь решил скрыться в «зоне недоступности».

За звонками всем тем, кто желал услышать его голос, просмотром не слишком интересного кино и распитием ещё четырёх чашек чая Микки провёл несколько часов. Покончив со всеми делами, большей половины которых можно было и не делать, брюнет заглянул в шкафчик, где хранил алкоголь и засобирался в магазин. У него дома было всего две бутылки вина, одна из которых была початой и на две трети пустой. Потому он подумал, что следует прикупить ещё спиртного, потому что гостья его вполне может захотеть выпить да и он бы сам не отказался от бокальчика-другого вина, а полутора его бутылок на двоих им точно было бы мало.

Оставшись в чёрных джинсах, в которых он ходил с утра и которые он уже считал, фактически, домашними, Микки надел носки и накинул чёрно-синию клетчатую рубашку, сразу направляясь к двери. Времени было уже семь часов и двадцать семь минут вечера. И не успел парень застегнуть рубашку и взять своё пальто, когда в дверь позвонили. Кажется, он совершенно не рассчитал время, полагая, что Ники опоздает на встречу.

Закрыв шкаф для верхней одежды, брюнет открыл входную дверь и взглянул на девушку, стоящую на пороге его квартиры, оглядывая её с головы до ног. Чёрное пальтишко с мехом на капюшоне, чёрные шорты длиной до середины бедра, чёрные же колготки, свитер с высоким горлом тёмного приглушенного синего цвета, ботиночки на десятисантиметровом каблуке, красивая стрижка на волосах шоколадного цвета, стрелки на верхних веках и кораллово-розовая помада на губах – Ники выглядела весьма мило и привлекательно во всём этом.

Постояв и посмотрев на гостью секунд десять, Микки, молча, отошёл в сторону, пропуская её в квартиру. Девушка переступила порог и огляделась в поисках вешалки, после чего вопросительно взглянула на парня.

- Давай пальто, - произнёс Микки, закрыв дверь и протянув руку, - я уберу его в шкаф.

Ники кивнула и, поставив на пуфик бутылку виски, быстро избавилась от верхней одежды. После того, как Микки убрал её пальто в шкаф, она вновь взяла бутылку в руки и, покрутив её, обратилась к брюнету:

- Я подумала, что это не будет лишним, - она чуть подняла бутыль, демонстрируя её парню.

Микки негромко хмыкнул и кивнул.

- Да, я тоже так подумал, потому и собирался сходить в магазин и купить спиртного.

- Всё-таки, я здесь – гостья, а, обычно, гости приносят с собой что-нибудь, - улыбнувшись, ответила Ники.

- А мне казалось, что это хозяин дома должен заботиться о том, чтобы гости не заскучали… - задумчиво произнёс парень и почесал нос.

Он обернулся, смотря на дверной проём и коридор, который был виден в него, задерживая свой взгляд на тёмной комнате на несколько секунд. За это время Ники успела разуться и подошла к нему, вставая сбоку, ожидая, когда он обратит на неё внимание, а, после, тоже устремляя взгляд во тьму.

- Чего ты так туда смотришь? – поинтересовалась девушка, взглянув на Микки, а затем вновь вернув взгляд к сумеречному коридору. – Кота или собаку ищешь?

- У меня нет ни кота, ни собаки, ни иных домашних животных, - спокойно отозвался Микки, будто в его поведении не было ничего странного, и вышел в коридор. – Пошли, Ники. Или ты хочешь остаться в прихожей? – добавил парень, обернувшись.

Ники вскинула в удивлении и непонимании брови, но решила не зацикливаться на некоторых странностях знакомого и последовала за ним. Молодые люди прошли в гостиную, где Микки включил свет и обратился к девушке:

- Думаю, нам будет удобнее здесь.

- А какие ещё есть варианты? – спросила Ники, так по-хозяйски устраиваясь на диване и вытягивая ноги.

- Кухня, спальня, кабинет, гостевая спальня, - отчеканил брюнет.

- Гостевая спальня в квартире? – удивилась девушка и повернулась, чтобы лучше видеть собеседника.

- У меня большая квартира, - совершенно безразлично отозвался Микки. – К тому же, у меня иногда бывают гости, которые остаются здесь ночевать, а укладывать их в гостиной или делить с ними свою постель было бы не очень удобно.

- Я уже успела понять, что ты гостеприимный человек, - улыбнулась Ники.

- В меру, - сдержанно ответил Микки и кивнул.

После этого он удалился на кухню, откуда вернулся с двумя бокалами и, поставив их на журнальный столик, сел рядом с гостьей.

- Я только хотела попросить тебя это сделать, - произнесла Ники, когда парень взял бутылку и открыл её.

Наполнив один бокал, Микки передал его девушке, а затем налил и себе и сделал маленький глоток. Виски был качественным и почти не горчил; от него в венах сразу становилось теплее, а в голове появлялось приятное расслабление. Ники тоже сделала глоток, а сразу же следом и второй и задержала на несколько секунд дыхание, смотря на Микки.

- А ты живёшь один? – спустя некоторое время спросила девушка и сделала ещё один глоток виски.

- А похоже, что я делю с кем-то квартиру? – вопросом на вопрос ответил Микки и тоже взглянул на собеседницу, задерживая свой взгляд на её лице, смотря в глаза.

По тому, насколько пристальным этот взгляд бы, можно было подумать, что брюнет желает, чтобы гостья взяла свои слова обратно и отказалась от своего вопроса.

- Я просто интересуюсь… - с опозданием ответила Ники, тоже смотря в глаза парню. – Мне хочется что-нибудь узнать о тебе, а сделать это, если не задавать тебе вопросов, вряд ли получится.

Микки вздохнул, опуская на секунды две голову, смотря на дно бокала, а затем вновь поднимая взгляд на гостью. Он ответил:

- Насчёт домашних животных я тебе уже сказал – их у меня нет. Девушки или парня у меня тоже нет.

- А… у тебя есть братья или сёстры? – немного неуверенно сформулировав вопрос, спросила Ники.

- Нет.

- А у меня есть брат, он старше меня на семь лет.

- Мне сложно представить, как это, но, наверное, это здорово, - достаточно равнодушно, безо всякого оттенка боли или зависти произнёс Микки и развернулся корпусом к Ники, ставя локоть на спинку дивана и подпирая рукой голову.

- Да, - улыбнулась девушка и вновь отпила виски. Почему-то, она начала жутко нервничать. – Сейчас мы видимся достаточно редко, он живёт в Англии, в Лондоне. Но в детстве мы попили друг другу столько крови и столько смешного пережили, что и не вспомнить всего.

Микки помолчал немного, затем обратился к гостье:

- Хочешь ещё что-нибудь узнать?

- Даже не знаю, что и спросить… - задумчиво проговорила девушка, оглядывая брюнета. – Похоже на то, что ты не слишком любишь отвечать на вопросы…

- У любого человека есть вопросы, на которые он не захочет отвечать. Но ты пока что мне таковых не задавала.

- Если так, то хорошо, - кивнула Ники и отхлебнула ещё виски.

Так, за обменом не слишком глубокими фразами, прошли полтора часа. Ники за это время успела прилично напиться, потому что делала глотки крепкого напитка слишком часто, Микки же, напротив, не успел выпить ещё и двух бокалов и потому остался трезв, разве что расслабился.

Произнеся очередной набор слов, который пока ещё согласовался по смыслу в понятные предложения, Ники закинула ноги на Микки. Брюнет скосил на неё глаза и поднёс бокал к губам, делая неспешный глоток, продолжая смотреть на гостью, глаза которой уже слишком сильно сверкали пьяным блеском.

- Может быть, хватит? – поинтересовался парень и накрыл своей ладонью ладонь Ники, придерживая её бокал, который она вновь подносила к лицу.

Он помолчал несколько секунд, смотря девушке в глаза-пьяные омуты, затем добавил:

- Или ты пьёшь исключительно до победного?

- «До победного» - это, в твоём понимании, до чего? – поинтересовалась Ники, также смотря брюнету в глаза, только взгляд её уже плохо фокусировался.

- До нахождения приключений на пятую точку либо до падения на пол и засыпания прямо там, где упала, - ухмыльнувшись и оставив уголки губ приподнятыми, ответил Микки.

Ники не ответила, продолжая смотреть на брюнета таким взглядом, будто не поняла смысла его слов. Затем она всё-таки избавила свой бокал от его руки и отправила на стол.

- Решила послушаться? – усмехнулся парень.

- Решила поискать приключения, - отозвалась Ники и провела пальцами правой ноги по бедру Микки вверх.

Надавив на бедро парня всей ступнёй, она помассировала его несколько секунд, водя ножкой по часовой стрелке, а затем скользнула на внутреннюю поверхность бедра Микки и повела пальчиками к паху брюнета. Повторив такое движение несколько раз, Ники остановилась, вновь надавливая на ногу парня и смотря ему в лицо, ожидая какой-то реакции с его стороны.

- Хочешь повторения приключения? – поинтересовался Микки и сделал маленький глоток виски.

Не дожидаясь ответа гостьи, Микки сменил положение, пересаживаясь ближе к Ники и вставая на диване на колени, из-за чего девушке пришлось задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо. Брюнет протянул к ней руку, почти касаясь руки девушки, но замирая в каком-то миллиметре от её кожи. Но, несмотря на отсутствие контакта, Ники всё равно почувствовала это прикосновение, почувствовала острее, чем настоящее. От этого странного призрачного ощущения касания по её телу пробежала дрожь.

- Я этого не планировала, идя сюда, - задумчиво и с нотками кокетства произнесла Ники. – Но я не отрицала того, что этим может закончиться.

- Планы, вообще, имеют свойство претворяться в жизнь со значительными изменениями, - ответил Микки.

Он всё-таки прикоснулся к руке девушки и провёл кончиками пальцев до сгиба её локтя, зашёл на плечо.

- Потому, ты права в том, что не строила жёстких и строгих планов, - добавил брюнет.

- Я знаю, - ответила Ники. – Планы – это, конечно, хорошо, но можно пропустить много чего интересного в жизни, если строго следовать лишь им.

Микки слегка улыбнулся, не обнажая зубов, и склонился к лицу Ники. Девушка прикрыла глаза и разомкнула губы, готовясь к тому, что брюнет поцелует её, но он этого не сделал, добавляя в самые её губы, опаляя их горячим дыханием с нотками крепкого спиртного:

- К тому же, Ники, было бы очень глупо и самонадеянно строить планы тогда, когда претворение их в жизни зависит не только от тебя, потому что ты никогда не сможешь с уверенностью говорить за другого человека и судить о его желаниях и его планах.

- Философ, - усмехнулась девушка и коротко поцеловала Микки в губы, тем не менее, делая это прикосновение безумно влажным, захватывая его нижнюю губу в плен своих губ.

Она попыталась его укусить, но брюнет, ловко уйдя от её зубов, сам прикусил её губу. Ники негромко промычала сквозь этот поцелуй-укус, но отстраниться или оттолкнуть парня не попыталась, что говорило о том, что она ничего не имеет против и такой – грубой ласки.

Вновь припав к губам гостьи нормальным поцелуем и сразу же углубив его, проникнув в рот девушки языком, Микки положил ладонь на её талию и повёл по боку вверх: медленно и так приятно – особенно на участке рядом с грудью, где кожа особенно чувствительна.

Ники приглушённо простонала в рот брюнета и тоже встала на диване на колени, умудряясь при этом не разорвать их поцелуя, а, наоборот, углубляя его ещё больше, беря лицо парня в руки и поглаживая по щекам.

- Ты очень приятно пахнешь, - произнесла девушка, оторвавшись от губ брюнета, и заглянула ему в глаза затуманенным алкоголем и желанием взглядом.

Сказав это, она склонилась и провела носом по шее Микки как раз там, где под кожей бился пульс в сонной артерии. Коктейль из мощного ритма сердца, сбитого дыхания, горячей кожи и изысканного сладко-пьяного парфюма дурманил сильнее, чем выпитый виски и добавлял ещё несколько градусов в и без того пьяную кровь.

Микки усмехнулся на такое высказывание гостьи, слегка запрокидывая голову и позволяя девушке вдоволь насладиться его запахом. Он положил руку ей на спину, начиная неспешно поглаживать, то и дело ощущая под своей ладонью застёжку её бюстгальтера.

Надышавшись пьянящим коктейлем, Ники поцеловала брюнета в шею, засасывая кожу, но не так сильно, чтобы пометить её синяками засосов, оставляя на ней влажные следы от своего языка и губ.

Оторвавшись от Микки, девушка села прямо и завела руки за спину, запуская их под свитер, и расстегнула бюстгальтер. Снять его так, не снимая свитера, представлялось сложно выполнимым делом, но Ники и не стремилась избавиться от белья прямо сейчас. Не успела она вынуть руки из-под своей кофты, как под неё тут же скользнули ладони Микки. Он медленно и с лёгким, но ощутимым нажимом провёл по животу Ники верх, по рёбрам, а затем сжал её груди, покрытые тонкой тканью лифчика.

Расстегнутое бельё теперь держалось совсем свободно и не могло защитить нежные девичьи прелести от столь желанных прикосновений. Проникнув руками под нижние края чашек бюстгальтера, Микки накрыл груди Ники ладонями, неспешно поглаживая и будто массируя. Девушка прикрыла глаза и запрокинула голову, наслаждаясь теми потрясающими ощущениями, которые дарило соприкосновение её напряжённых сосков с ладонями брюнета.

Не отпуская груди Ники, парень склонился к ней и поцеловал в шею, награждая нежную тонкую кожу лаской, вылизывая её, отчего у девушки окончательно сорвало крышу и внутри – внизу живота всё затрепетало.

Одной рукой брюнет уже гладил живот Ники, её бока и спину, награждая каждый участок тела желанной и такой приятной лаской, а второй продолжал терзать её левую грудь: то сжимая, то едва ощутимо поглаживая. В это время он не переставал целовать её шею, лицо, увы, всё остальное пока что скрывал синий свитер со своим проклятым высоким горлом.

Когда Микки до боли сжал её сосок, а затем едва уловимо и отрывисто погладил его подушечкой пальца, щекоча, Ники не выдержала, шумно выдыхая и говоря:

- Пошли в спальню.

Микки поднялся к её лицу, беззвучно усмехаясь в блестящие от слюны и поалевшие от поцелуев и возбуждения губы девушки. Ничего не ответив, он встал и подал гостье руку, помогая встать, когда она вложила в неё свою ладонь.

Ткань трусов и плотные джинсы давили на каменный член Микки и отзывались иступлённой болью при каждом шаге. Но эта боль была чем-то даже приятна. Во всяком случае, брюнет не спешил скорее избавиться от одежды и приступить к делу.

Придя в спальню и подойдя к кровати, парень несильно толкнул Ники в плечо, опрокидывая её на большую идеально застеленную постель. Девушка покорно упала на холодное покрывало, раскидывая руки и томительно прикрывая глаза, прикусила губу.

Также забравшись в постель, Микки оглядел свою прошлую и будущую любовницу, которая выглядела более чем привлекательно в своём пьяном желании и нетерпении. Подкрепив взгляд прикосновениями, он прикоснулся к кончикам пальцев на ногах девушки и медленно повёл вверх, всё больше усиливая нажим по мере того, как руки его подбирались к бёдрам Ники, а затем и к паху.

Добравшись до самого верха её бёдер, Микки склонился к животу Ники, осторожно целуя её в живот – в полоску голой кожи, которую открыл чуть задравшийся свитер. Девушка шумно выдохнула и запрокинула голову, ёрзая ногами по скользкому покрывалу и разводя их.

Не отрываясь от тела гостьи ни на мгновение, брюнет слишком медленно задирал её свитер, тут же награждая каждый новый открывшийся участок кожи влажными горячими поцелуями.

- Микки, - в нетерпении произнесла Ники, начиная ёрзать всё больше.

Брюнет лишь усмехнулся в ответ, на мгновение теряя контакт с безумно горячей и источающей запах возбуждения кожей девушки. Скользнув руками под её свитер, парень медленно задрал его, оголяя грудь в тонком расстегнутом полупрозрачном бюстгальтере, который не мог скрыть её груди.

Сдвинув вниз чашечку лифчика Ники, Микки припал губами к её соску, захватывая его в горячий влажный плен рта, посасывая. Девушка вновь шумно выдохнула, резко проводя босой ступнёй по покрывалу.

- Микки, - опять повторила девушка. Она словно забыла все остальные слова, но надеялась, что посыл её дойдёт до брюнета.

Она даже не заметила, как Микки расстегнул пуговицу на её шортиках и потянул язычок молнии вниз. Он перешёл ко второй её груди, также обхватывая губами, лаская языком, а затем прикусывая. И, вместе с этим, он запустил ладонь Ники в шорты, легко поддевая резинку колготок. Девушка промычала от боли, жмурясь, а уже через секунду на смену недовольству боли пришло удовольствие, потому что Микки начал гладить её между ног сквозь тонкую и уже мокрую ткань трусиков.

Потратив какое-то время на такую ласку, от которой в груди девушки сердце сбилось с ритма и начало скакать невпопад, брюнет проник пальцами под её бельё и прикоснулся к обжигающему возбуждённому клитору. От этого прикосновения Ники охнула и ещё крепче зажмурилась, сильнее разводя ноги.

- Микки, - в который раз повторила девушка, ёрзая и задыхаясь от желания.

Ухмыльнувшись в ответ на Никину мольбу, брюнет продолжил «пытку», оглаживая её половые губы и клитор, ощущая, какая она горячая и мокрая и пачкая руку в её шёлковой влаге. Девушка прикусила губу так, что, казалось, она её сейчас прокусит. И Микки скользнул пальцами ниже, касаясь её входа и проникая в него двумя пальцами.

Ники всхлипнула, давясь воздухом, и сжала в кулаке покрывало. На ней были надеты достаточно свободные шорты, потому Микки смог перевернуть руку, располагая её ладонью вверх, и свободно двигать ею, доставляя Ники то блаженство, от которого мутился рассудок.

Девушка хватала ртом воздух и судорожно сжимала покрывало, которое её стараниями уже было всё измято. Она более не пыталась что-то говорить, а лишь пыталась не задохнуться – иных мыслей просто не было сейчас в её голове.

- Да… - простонала она сквозь зубы, жмурясь так сильно, что под закрытыми веками запрыгали алые круги.

Это были всего лишь пальцы, но она уже была настолько возбуждена, что ей хватало и этого, чтобы изнывать от удовольствия и ощущать стремительное приближение оргазма.

- Микки, пожалуйста, - поперхнувшись воздухом, выпалила Ники, не то прося парня остановиться, не то желая большего.

Она попыталась свести ноги, но это уже не было помехой, потому что рука брюнета была удобно размещена между ними, и он был не намерен останавливаться. Услышав девушку и истолковав её слова так, как хотелось ему, брюнет ускорил движения рукой, делая их более мощными – такими, что по телу от каждого движения проносилась волна.

Ники вновь всхлипнула, больше не пытаясь свести ноги, но и не разводя их. Она повернула голову вбок, тяня покрывало к лицу и вцепляясь в него зубами. В этот самый момент у неё глубоко внутри родилась та самая блаженная судорога, что жаром пролилась в вены и, охватив всё тело, вернулась к исходной точке, ударяя прицельно вниз живота.

Ники заскулила сквозь сжатые зубы, вскрикнула, дёргаясь, инстинктивно двигая тазом и ловя те движения, которые могли продлить её наслаждение. И Микки не убирал руки до тех пор, пока девушка не перестала двигать бёдрами, и, пока у неё внутри всё не перестало спазматически сокращаться.

Когда она успокоилась, брюнет достал руку из её трусиков и сел рядом на колени. Он даже не попытался вытереть руку от смазки, в которой были перемазаны его пальцы, ладонь. Он просто сел, положив руку на колено и, таким образом, немного запачкав и свои джинсы соком желания, и стал ожидать, когда Ники придёт в себя после оргазма.

Его член был по-прежнему зажат в джинсах и прижат молнией и пуговицей ширинки, но по виду Микки совершенно нельзя было сказать, что он испытывал неудобство от этого.

Ники открыла глаза секунд через тридцать и взглянула на брюнета, который продолжал спокойно сидеть рядом, смотря на неё из-под полуопущенных ресниц.

- Вау, - только и смогла сказать девушка и села, скрещивая ноги по-турецки.

Она несколько секунд посидела, смотря вниз, а затем подняла на Микки взгляд и обратилась к нему:

- А как же ты?

На всякий случай она ещё раз опустила взгляд к его вздыбленной ширинке, дабы окончательно увериться в том, что он возбуждён и неслабо.

- А ты не желаешь продолжить? – вскинув бровь, поинтересовался брюнет.

- Эм… - Ники прикусила губу и опустила взгляд, убрала прядь волос за ухо.

Не дожидаясь внятного ответа с её стороны, Микки подполз ближе, вставая перед ней на колени. Почувствовав его тяжёлый, проникающий под кожу взгляд на себе, Ники подняла голову, смотря в глаза брюнета. Они были сейчас такими чёрными – тёмными-тёмными и словно поглощали свет, несмотря на то, что поверхность их влажно блестела и сияла.

Продолжая сохранять молчание, парень взялся за низ свитера Ники и потянул его вверх, стягивая вещь. Девушка покорно подняла руки, помогая ему, а затем сама сняла бюстгальтер и отбросила его в сторону.

Микки прикоснулся к плечу Ники, провёл к шее, накрывая её своей ладонью, чувствуя сбитый пульс в её артериях. Ничего не говоря, смотря так тяжело и гипнотически, он склонился к губам девушки и прикоснулся к ним, тягуче целуя, и повалил её на спину.

Глава 18

Дождавшись, когда Ники уснёт, а это случилось почти сразу же после того, как они закончили, Микки встал и, надев трусы и джинсы, покинул гостевую спальню, где они находились. Привычно не включая нигде света и погасив его в гостиной, где его забыли включенным, брюнет прошёл на кухню и открыл нараспашку окно. Холодный ветер обнял его разогретое после жаркого секса тело, пытаясь пробраться внутрь, под кожу и заморозить всё там, покрыть изморозью. Но там, внутри, и так не было огня, который прохвост-ветер мог попытаться украсть – в клетке рёбер был лишь мерно бьющийся камень, зовущийся сердцем.

Постояв так несколько минут, дождавшись, пока холодный ветер окончательно охладит тело, Микки достал сигарету и, на мгновение подсветив своё лицо огоньком зажигалки, закурил, глубоко затягиваясь горько-сладким дымом и выдыхая его в открытое окно.

Времени было половина первого часа ночи – такая рань для Микки, который привык ложиться спать к рассвету, но сегодня традицию хотелось изменить. Во-первых, он действительно устал за этот насыщенный вечер, во-вторых, ему элементарно не хотелось делать ничего иного. Потому выбор был очевиден – докурить и пойти спать.

Немного не докурив первую сигарету, парень бросил её в пепельницу дотлевать и взял новую. Покрутив её немного в пальцах, смотря в темноту ночи, вглядываясь в неё и слегка щурясь, Микки вставил сигарету в рот и вновь закурил. Выдохнув, он задержал дыхание, а затем максимально затянулся дымом, переполняя им свои лёгкие до распирания и давления несчастного раздувшегося органа на прутья рёбер. Даже странно, что от таких чрезмерно глубоких вдохов, которые так напоминали заигрывание со смертью, брюнет не испытывал боли.

Задержав дым в своих лёгких на долгие и опасные пятнадцать секунд, за которые табачные токсины успели вгрызться в их ткани и проникнуть в кровь, Микки выдохнул сизое облако в окно, и его тотчас подхватил ветер, унося прочь и растворяя в холодном ночном воздухе.

Цокнув языком, брюнет облизал губы, которые по-прежнему были горячими и яркими после множеств поцелуев, и сделал ещё одну глубокую затяжку, после чего отправил сигарету в пепельницу. Раздавив и её, и предыдущий окурок, который продолжал тлеть, незаметно отравляя воздух, Микки поставил окно на режим проветривания и покинул кухню.

Посетив туалет и придя в ванную, которая была единственным местом в доме, где он всегда включал свет, когда находился там, брюнет привычно опёрся рукой на край раковины и сунул в рот зубную щётку. Для занятия гигиеническими процедурами не было совершенно никакого настроения, потому брюнет чистил зубы медленно, лениво, равнодушно наблюдая за своими движениями в отражении в зеркале.

Покончив с этим делом, Микки прополоскал рот и, последний раз сплюнув в раковину, разогнулся, вновь задерживая свой взгляд на себе же, только из зазеркалья. Всё ещё хранящая оттенок загара кожа, украшенная чёрными росписями татуировок, худое, но спортивное тело, густые тёмные волосы, которые после всех вечерник «приключений» растрепались, но по-прежнему хранили следы укладки, губы – прямая линия, не выражающие ни радости, ни печали, и горько-шоколадные глаза, которые смотрели прицельно и проникающе.

Постояв так минут пять, пристально смотря в глаза своему отражению, Микки, всё же, отпустил края умывальника и отошёл от зеркала, направляя к выходу из ванной комнаты. Открыв дверь, он обернулся, бросая взгляд в зеркало, в котором сейчас было так пусто, потому что в нём более никто не отражался, и выключил свет, покидая комнату.

Вновь пройдя в другой конец квартиры и ничего не задев на своём пути, не сшибив, несмотря на практически кромешную темноту, парень открыл дверь в свою спальню, задерживаясь на пороге и окидывая комнату взглядом. В не зашторенное открытое окно врывался несильный холодный ветер, едва заметно колыша плотные тяжёлые шторы, и проникал свет полной луны, проливаясь на белый прямоугольник подоконника и аккуратно застеленную кровать.

Эта ночь была настолько луной, а небо было таким чистым, лишенным облаков, что свет спутника земли и далёких звёзд, проникая в окна, освещал спальню брюнета не хуже, чем иная яркая лампа.

Поджав губы, слегка изломив их в непонятной даже самому себе эмоции неприязни, Микки бесшумно закрыл дверь, не став запирать её, и направился к окну. Закрыв его, потому что в комнате и так уже было более чем прохладно, брюнет взялся за шторы, но помедлил, не став сразу же задёргивать их. Любовь к тьме это, конечно, хорошо, но в эту ночь серебряный лунный свет выглядел настолько прекрасно и волшебно, что было бы преступлением задёрнуть плотные шторы и лишить себя этого зрелища.

Решив не рушить это рожденное природой произведение искусства, Микки расстелил постель и, сняв джинсы, лёг под одеяло. Полежав минуты две, даже не закрывая глаз в попытке уснуть, брюнет привстал, опираясь на локоть, и взял с тумбочки сигареты и зажигалку. Достав одну и бросив пачку прямо в постель рядом с собой, он обхватил её губами и, щёлкнув зажигалкой, подкурил.

По комнате неспешно поползли дымные змейки и вытянутые круги, которые становились всё бледнее по мере отдаления от того, кто создал их. В идеальной тишине прекрасной чистой ночи не было слышно ни единого постороннего звука: гула машин, пьяных песен или приглушенных стенами разговоров соседей и их телевизора, лишь сигарета в пальцах брюнета тихо потрескивала, медленно истлевая, готовясь к предопределенной смерти.

Докурив почти до фильтра, Микки раздавил окурок в пепельнице и немного отодвинул её, чтобы не воняла прямо под носом. Перевернувшись набок, спиной к окну, он укрылся по грудь и прикрыл глаза, смотря на серебряные лунные дорожки на свободной половине своей просторной постели.

Минут пятнадцать брюнет лежал так, смотря на прекрасные разливы лунного света рядом с собой, моргая и закрывая глаза с каждым разом на всё более продолжительное время, пока не перестал открывать их вовсе. Под закрытыми веками воцарилась царственная темнота, немного окрашенная серым из-за яркого лунного света, заполняющего комнату, а через несколько минут брюнет заснул.

Глава 19

Ты сам перешел все границы,

Я предупреждал тебя, но ты продолжал

Капать мне на нервы!

И теперь мне уже не избавиться от этого дикого гнева!

Готовьтесь к расплате!

Bullet for my Valentine, Waking the demon©

На «сказочный город» уже давно опустилась ночь, захватив в свои тёмные объятия улицы, дома и горожан. Над крышами домов застыло глубокое чёрное небо с россыпью колотых бриллиантов – звёзд. Полнолуние прошло и осталось позади, уступая место безлунию, которое лишало людей природного ночного светила и будто говорило: ненавязчиво и так заботливо: «Сидите дома: в тепле и уюте, целее будите».

Микки вышел из дома, чтобы прогуляться, около двенадцати часов ночи, а сейчас время уже давно перевалило за полночь. На улицах не осталось совсем никаких прохожих, потому что никто не желал играть с тьмой и риском, выходя из надёжных стен своих квартир в темноту и неизвестность ночи. Такие ночи всегда пахнут чистотой и умиротворением для тех, кто сидит с чашечкой чая на диване и лишь выглядывает в окно, смотря на пустынные улицы родного города. Для тех же, кто решил выйти из дома в такой час и в такую тёмную пору, ночи такие пахли тревогой, толпами хладных мурашек, скачущими вдоль хребта, и изморозью на поджилках, которая сжимает в своих ледяных тисках сердце всякий раз, когда за спиной послышится таинственный ночной шорох. Дрянное время для прогулок…

Но не для Микки. Несмотря на то, что болезнью отчаянного риска он не страдал и в основном гулял по вечерам, иногда он устраивал и такие – ночные променады, покидая домашние стены в самый тёмный и страшный час, когда силы тьмы не дремлют и жаждут крови, рыщут в поисках жертвы по углам и пустынным проспектам.

Микки негромко фыркнул. Мысли о потустороннем и жутком всегда казались ему смешными и нелепыми, даже, несмотря на то, что он не отрицал со стопроцентной уверенностью их существования и не считал себя прожженным скептиком. Просто, злые духи и черти еда ли на самом деле смогут кому-то навредить, зато вокруг было много тех, кто на это был способен. В самом деле, зло не в дьяволе, а в людях, ведь даже самому властителю тьмы, чтобы творить свои смутные дела, нужен человек: нужна его воля и его руки.

Брюнет сунул руки в карманы и свернул за угол, выходя на очередную пустую и такую призрачную улицу, освещённую апельсиново-оранжевым светом фонарей, ближний из которых мигал.

«Как в фильмах ужасов», - равнодушно подумал Микки, поднимая взгляд и смотря на дрожащий в агонии источник света.

Он начинал мигать всё чаще, и промежутки тьмы становились всё длиннее. Через две минуты он погас насовсем, погружая участок достаточно широкой улицы во мрак.

Посмотрев ещё несколько секунд на погасший фонарь, Микки перевёл взгляд на следующий, который светил ровно, заливая апельсиновым светом положенные ему двадцать метров. Посмотрев на этот фонарь минуты две, не двигаясь с места, брюнет всё же возобновил движение, входя в поток его оранжевого света и направляясь вперёд.

Конкретного маршрута парень никогда не прокладывал, собираясь прогуляться – он просто выходил из дома и направлялся туда, куда несли его ноги. Иногда он отъезжал на машине подальше от района, где жил, и там, в незнакомом месте, оставлял где-нибудь автомобиль и гулял. Иногда, как сейчас, он брал такси и также отправлялся туда, где было спокойнее, нежели в шумном и вечно не спящем центре города, и от того намного приятнее гулять.

Микки никогда не включал любимых песен во время прогулок – у него их толком и не было, и не клал в карман, помимо сигарет, зажигалки и ключей от дома ещё и наушники. Он предпочитал музыке звуки города, его шум и звуки толпы. И, пусть, даже в то время, когда он был один дома, брюнет не всегда мог побыть в одиночестве, но многоголосье толпы не раздражало его, он не пытался уйти от него и спрятаться за переливами мелодий. Он любил слышать происходящее и умел мастерски абстрагироваться от внешних шумов и звуков, в такие моменты докричаться до него было невозможно даже в самый мощный рупор.

Свернув за новый угол, парень ускорил шаг, смотря себе под ноги, на асфальт, на котором дрожал апельсиновый свет подвесных фонарей. Он уже почти дошёл до очередного поворота, который должен был открыть ему широкую главную дорогу, когда его внимание привлёк некий звук. Остановившись, Микки прислушался. Издали, откуда-то слева, до него доносились голоса, но говорящие находились так далеко от него, что разобрать что-то из того, что они говорили, он не мог. Единственное, что он сумел понять, было тем, что голоса принадлежали мужчинам, кажется, трём.

Постояв так несколько минут, прислушиваясь к очередному не интересующему его шуму, брюнет двинулся дальше, приближаясь к углу и сворачивая за него, выходя на широкую и хорошо освещенную улицу, которая, тем не менее, была так же пустынна, как и все предыдущие.

- Нет, не хочу! – этот крик донёсся до сознания Микки в тот момент, когда он уже преодолел метров десять широкой светлой улицы.

Не обратив на это внимания, брюнет продолжил свой путь, думая о том, что пора уже заканчивать прогулку, потому что в голове поселилась та самая лёгкая усталость, которая сулит крепкий приятный сон, когда он опустит голову на подушку.

- Вы не понимаете, что ли?! – новый крик, прозвучавший издали и приглушенный расстоянием и стенами домов, но всё равно оставшийся достаточно громким.

Всё-таки остановившись, брюнет обернулся в сторону звука, источник которого остался где-то там, за поворотом. Минуты две он стоял, смотря туда, на острый каменный угол одного из множества домов Вены, затем в ночном воздухе прозвучал новый возглас, который остался непонятым им, потому что расстояние сделало своё дело, смазав в нём слова.

Как видно, кто-то всё-таки не послушался голоса разума, покинул уютные домашние стены и, двинувшись в ночной путь, нашёл себе совсем неприятные приключения. Либо это ссорилась очередная пьяная компания, которых на улицах «сказочного города» всегда было множество, особенно в тёмное время суток.

Подумав немного, Микки развернулся и двинулся в обратном направлении. Он быстро шёл, не слишком сильно прислушиваясь к ночной тишине, пытаясь уловить в ней новый эмоциональный крик, если он, конечно, прозвучит.

«Наверняка, всего лишь очередные пьяные люди», - подумал парень, но не остановился и скорость не сбавил, выходя на ту улицу, которую покинул какие-то несколько минут назад, и оглядываясь.

Перед ним была широкая дорога, которая отделяла два неприлично тоненьких тротуара друг от друга, на подобии того, как непреодолимые препятствия разделяют двух безнадёжных влюбленных, которые смогут быть вместе и счастливы только в следующей жизни.

- Отвалите от меня! – новый крик, даже почти визг. – Вы, что, не понимаете немецкого языка?!

«Девушка отказала кавалеру, который уже настроился на продолжение вечера?», - равнодушно подумал Микки, спокойно смотря в сторону звука, который доносился с противоположного конца улицы, где скрывался во тьме узенький проход меж домами, который вёл не то во двор, не то на другую улицу.

Словно желая опровергнуть мысли брюнета, попавшая в неприятности дама закричала, но крик её продлился всего несколько секунд и резко оборвался. Ситуация всё больше начинала попахивать большими проблемами для той, которая бесстрашно вышла в темноту ночи и столкнулась там с теми, кто искал приключений и развлечений.

Тревожная тишина продолжалась несколько минут, и Микки быстрым шагом направился к тому самому неприметному углу, за которым, возможно, разворачивалась очередная трагедия, которая даже не удостоится попадания в раздел новостей под названием «Криминальные хроники».

Машин уже давно не было видно на улицах и парень, наплевав на правила дорожного движения, за соблюдением которых сейчас никто не следил, пересёк проезжую часть по диагонали, быстро преодолевая расстояние до того самого узенького и тёмного прохода, и зашёл в него.

Дом, который загораживал открывшееся взору Микки пространство от улицы, не был жилым, а являлся одним из множества музеев и уже почти два года стоял закрытым на ремонт, потому что с финансированием были проблемы. Пространство это можно было назвать двором, в котором стояло несколько лавок, пять мусорных баков, а в его противоположном конце располагались приземленные гаражи.

Как раз там, около гаражей, и нашёлся источник нарушающего абсолютную тишину ночи шума, который брюнет выхватил из кромешной тьмы беглым взглядом. Там, около низеньких сооружений, которые, вероятнее всего, были заброшены, стояли пятеро человек: четверо мужчин и одна девушка. Вернее, правильнее было бы сказать, что девушку мужчины куда-то тащили, потому что один из мужчин держал её под локоть, а его товарищ стоял рядом, готовясь помочь в любой момент.

- Отвалите от меня! – в который раз гневно крикнула девушка, пытаясь выдернуть руку из цепкой хватки мужчины, и у неё это получилось.

Но уйти далеко ей не удалось. Как только она развернулась, собираясь покинуть неприятных собеседников, один из мужчин схватил её за руку, не позволяя ей удалиться. Девушка развернулась и вновь попыталась освободиться, но в этот раз у неё этого не получилось сделать. Поняв, что продолжать беседу, как хорошая девочка, у неё не получится, она замахнулась и со всей силы ударила недоброжелателя в нос. Кость противно хрустнула и из носа мужчины хлынула бурным потоком тёмно-алая кровь.

- Ах, ты, сука! – прорычал покалеченный, зажимая руками разбитый нос и гневно смотря на девушку. Казалось, он желает разорвать её на месте.

- Я же сказала, чтобы вы меня не трогали, - победно произнесла девушка и вновь развернулась, собираясь побежать и скрыться в проходе между домами, который сулил свободу.

Но её планам не суждено было сбыться. Не успела она полностью развернуться в сторону выхода из этого дворика, как другой мужик схватил её за волосы и прижал к себе, зажимая одной рукой поперёк живота, а второй под шеей, давя и немного душа. Паника поселилась внутри девушки, но она старалась не подаваться ей и попыталась выбраться из захвата. Вцепившись в руку нападающего, она всё-таки смогла немного отодвинуть её, чтобы мужчина больше не душил её. Она отвела таз от бёдер нападающего и поставила ногу так, чтобы было удобнее ударить его в пах. Это было самым действенным способом обезвредить мужчину.

Но тут подошёл его товарищ и, мерзко и неровно улыбнувшись, влепил девушке пощёчину, от которой голова её мотнулась в бок, а на лицо упали длинные светлые волосы. Не успела она вернуться в исходное положение, когда ударившись схватил её за шею, сдавливая и приблизился к её лицу, говоря:

- Допрыгалась, куколка? Сейчас будешь вымаливать прощения…

Он задрал её и без того короткую курточку и начал расстегивать джинсы.

- Обойдёшься! – выплюнула девушка и со всего маха врезала ему ногой в пах.

- Сука! – взвыл мужчина, сгибаясь пополам и отходя на несколько шагов.

Толком не придя в себя, кипя от злости, он разогнулся и, вновь подскочив к девушке, замахнулся, чтобы ударить её. В её глазах отразился большой крепкий кулак, готовящийся принести ей острую вспышку боли.

- Оставьте в покое девушку.

Мужчина замер с занесенной для удара рукой и обернулся. Сбоку от него, на расстоянии нескольких шагов, стоял высокий парень, облаченный во всё чёрное.

- Не делайте глупостей, - добавил Микки, спокойно смотря на пьяных и возбужденных мужчин. – Отпустите.

- Это ты не делай глупостей, - ответил тот, который собирался ударить. – Отвали, мальчик.

- Повторяю, - спокойно, но твёрдо проговорил брюнет, - отпустите её.

Он сделал шаг вперёд, вставая ближе к тому мужчине, который отвечал ему. Как видно, он был в этой четвёрке главным.

- Ты тупой, что ли?! – выплюнул тот, который держал девушку. – Отвали, пока и на свою жопу приключений не нажил!

- А вас и парни интересуют? – с удивительным хладнокровием поинтересовался Микки.

От этого спокойного тона мужчины вскипели ещё больше.

- Слышь, сосунок, вали отсюда! – вступил в диалог третий мужчина, который стоял чуть в стороне, справа от Микки.

- Только вместе с ней, - также спокойно ответил парень.

- Сам нарвался, - пробормотал тот, который был справа, и замахнулся, чтобы ударить брюнета.

Микки увернулся от этого удара в самый последний момент, делая это движения таким красивым – кулак мужчины прошёл в каких-то миллиметрах от его лица, а сам мужчина едва не упал, потому что по инерции подался вперёд, а опоры и преграды на своём пути на нашёл.

- Я же… - начал говорить Микки, но закончить не успел, потому что в его нос с оглушительной силой врезался кулак того самого урода, который до этого пытался ударить девушку.

Брюнет по инерции отступил чуть назад и прикрыл ладонью разбитый нос, отнимая её после от лица и смотря на тёмно-алые разводы на своих пальцах.

- Чего стоишь?! – выплюнул один из мужчин, наступая на Микки. – Ещё захотелось?!

Брюнет медленно поднял взгляд от своей перепачканной в крови руки на приближающегося недоброжелателя. Глаза его стремительно почернели, будто налившись ядовитой тяжёлой ртутью, но во тьме этого никто не заметил. Мужчина быстро подошёл к Микки и вновь замахнулся, намереваясь преподать урок непонятливому парню.

Уйдя от удара, брюнет сам нанёс удар, попадая мужчине в скулу, отчего у последнего звёзды вспыхнули перед глазами.

- Ну, всё, сука, допрыгался! – прорычал другой мужчина. – Готовься проснуться в реанимации, сосунок!

Он двинулся к Микки, так походя сейчас на разъяренного питбуля: невысокий и крепкий. Окинув быстрым взглядом остальных недоброжелателей, оценив обстановку, брюнет молниеносно снял с себя пальто и накинул его на голову приближающемуся мужчине, лишая того возможности ориентироваться в пространстве, сразу же заходя ему за спину и ударяя под колени. Мужчина рухнул, как подкошенный, нелепо пытаясь выпутаться из пальто и вернуть себе дар зрения.

В это время девушка попыталась тоже вступить в бой, за что получила удар в лицо, в скулу и была откинута на землю. Пока было не до неё. Но не успел тот, кто держал её до этого, тоже влиться в драку, как Микки со всей силы врезал ему в лицо, попадая в нос снизу, отчего голову мужчины прострелило болью, и задевая глаз, из которого брызнули невольные слёзы.

Но тут же боль нашла и самого брюнета, острой вспышкой молнии пронзая его правый бок, в который его ударили. Микки резко выдохнул, слегка сгибаясь от того, что дыхание перехватило, и тут же ему нанесли новый удар: в правую скулу, и ещё один – в живот, тоже справа.

После этого его сильно толкнули в плечи и Микки, не удержав равновесия, упал, сразу же приподнимаясь на локтях и готовясь подскочить, продолжить бой. Он едва не пропустил удар ногой от мужчины, что подкрался к нему слева, но успел заметить его и вскочить на ноги, уйти от него. Сразу трое разъяренных пьяных мужиков наступали на него, четвёртый, которому Микки разбил нос, продолжал материться в стороне, а затем, словно забыв о драке и о товарищах, двинулся к девушке, которая продолжала полулежать на земле, огромными глазами наблюдая за происходящим.

- Отпусти!

Микки услышал этот крик и тут же повернулся в его сторону. Это кричала блондинка, которую мужчина полностью повалил на землю и пытался расстегнуть её куртку. Не раздумывая ни секунды, брюнет бросился к ней на помощь, но буквально в метре от девушки его остановили остальные мужчины, скручивая руки за спиной и удерживая.

Сжав волосы на затылке Микки, один из мужчин зашипел:

- Сейчас мы с тобой закончим, а потом с ней.

- Правильнее сказать – в неё, - проговорил другой мужчина и мерзко и громко рассмеялся, запрокидывая голову и держась за живот от своей остроты.

Микки дёрнулся, пытаясь высвободить руки, но держали его намертво. Пока он пытался придумать, как ему вырваться из захвата, к нему спереди подошёл один из мужчин и со всей силы ударил под дых. Резко выдохнув, брюнет согнулся, насколько позволял захват тех, кто его держал. Ударивший победно улыбнулся и сплюнул на асфальт.

Он достал сигарету, намереваясь покурить, пока парень придёт в себя. Но он никак не ожидал того, что Микки притворялся. Да, ему было больно и трудно дышать, но он мог с этим справляться, а демонстрировал нападающим обратное специально, чтобы усыпить их бдительность.

Мужчина закурил и сделал первую затяжку горького табачного дыма. Микки резко разогнулся и повернулся так, чтобы один из держащих его оказался прямо сзади, и ударил его головой: затылком в нос. Новая кровь потекла по его лицу и капли её упали на землю. Мужчина отпустил, матерясь и зажимая разбитый нос. А второй, немного растерявшись от такого хода парня, не смог удержать Микки. Освободив руки, брюнет развернулся и со всей силы ударил этого мужчину ногой в живот, отчего он отлетел и упал на задницу, грязно выругавшись при этом.

Второго обидчика слабой девушки ожидала та же участь, только он, в отличие от первого, сумел удержаться на ногах, только отошёл назад на шесть шагов. И в это время третий достал нож…

Он ринулся к Микки. Его мозг, как и мозг всех остальных, был затуманен алкоголем и ненавистью к этому молодому парню, который не только вмешался не в своё дело, но и испортил им развлечение и держал достойный бой один против четырёх взрослых мужчин.

Брюнет уклонился от этого удара, нож прошёл в каком-то сантиметре от его живота. И, когда мужчина вновь попытался пырнуть его, парень схватился за лезвие, распарывая свою ладонь до кости, но совсем не чувствуя от этого боли. Отведя нож в сторону от себя, Микки ударил несколько обескураженного нападающего ногой в живот, вырывая оружие из его рук.

- Сука! – рык совсем близко и оглушительный удар в левое ухо, от которого в голове зазвенело, а зрение помутилось.

Микки пошатнулся, замирая, не имея возможности вновь быстро начать ориентироваться в пространстве. Уже и четвёртый мужчина поднялся на ноги, направляясь к нему и оставив на время девушку.

Удар в левый бок, под рёбра, вновь выбил из лёгких кислород, а один из мужчин, который ударил его несколько секунд тому назад, схватил Микки за левую руку, пытаясь вырвать из неё нож. Другой мужчина подошёл к нему справа и скрутил свободную руку, чтобы он не мог отбиваться. Микки загнали в угол, эти мужчины так думали, победно улыбаясь, матерясь и выплёвывая слова о том, что ему конец. Но они ошибались.

Извернувшись, вывернув себе правую руку, брюнет вырвал её из захвата мужчины и, нагнувшись, нанёс молниеносный хлёсткий удар ему под колено. Умелый удар ножом в этом месте повреждал нервы и бедренную артерию, обездвиживая противника и даруя ему стремительную смерть. Мужчина взвыл, подобно раненому зверю, и рухнул на землю, держась за раненую ногу и стремительно истекая кровью.

Не дав обидчикам времени на то, чтобы вновь броситься на него, Микки резко развернулся, со всей силы ударяя другого мужчину ножом в правый бок, в печень, глубоко вгоняя лезвие оружия в его плоть. Мужчина зашипел, матерясь и хватаясь за рану и лезвие ножа, которое оставалось в ней, раня и свои руки.

Выдернув нож из его бока, Микки устремил свой взгляд на двух оставшихся недоброжелателей.

- Падла! Сука! – доносились до его слуха ругательства тех, кто ещё стоял на ногах и не был ранен.

Один из двух оставшихся мужчин кинулся к Микки спереди, а второй подскочил сзади, хватая с земли какую-то железку и намереваясь ударить брюнета по голове. Ударив того, кто подбежал спереди, рукоятью ножа в челюсть и выбив ему этим два зуба, парень занёс руку и вонзил лезвие ему в грудь, чуть пониже ключичной впадины, а затем, быстро вырвав оружие из плоти нападающего, вонзил его ему в живот, в солнечное сплетение.

Мужчина охнул, издав какой-то булькающий звук, и вздрогнул, распахивая глаза, а после оседая на землю и быстро затихая, пачкая грязный мокрый асфальт своей кровью, которая стремительно покидала его тело через рану, утекая из перерезанной брюшной артерии.

Подкрадывающийся сзади замедлился, огромными глазами смотря на поверженных товарищей, двое из которых уже испустили дух. Но промедление его не было долгим. В глазах его полыхнуло алым огнём ярости, и он кинулся на Микки, нападая сзади и сжимая ему горло, едва не ломая кости силой своего захвата.

Не растерявшись и задержав дыхание, дабы не тратить драгоценный кислород, которого больше не поступало в лёгкие, брюнет слегка отклонился в сторону и ударил нападающего локтём в бок. Мужчина ослабил хватку, матерясь сквозь зубы от боли, и Микки, сбросив его руки со своей шеи, развернулся, занося руку с ножом. Мужчина только и успел увидеть стремительно приближающееся к нему лезвие, зловеще сверкающее во тьме опасным металлическим блеском, а через секунду оно вгрызлось в его плоть, хлёстким ударом проезжаясь по горлу и перерезая его практически до позвоночника.

Он издал булькающий звук, огромными глазами смотря на Микки, схватился за горло, попадая пальцами в зияющую уродливую рану на нём. Прошло всего несколько секунд, и он упал на колени, захлёбываясь своей кровью, давясь ею, а после рухнул лицом в землю, затихая.

Все обидчики были повержены. После таких ранений у них не оставалось шансов выжить.

Постояв так несколько секунд, просто смотря перед собой в грязный асфальт, забрызганный кровью, Микки бегло оглядел мёртвых мужчин, после чего обернулся, бросая взгляд на девушку, которая продолжала сидеть на земле, шокировано смотря на него огромными глазами.

Развернувшись, брюнет подошёл к ней и протянул руку, чтобы помочь блондинке встать. Девушка несколько секунд просто сидела, напряжённо смотря на Микки, затем встала, проигнорировав протянутую ей ладонь и подтягивая джинсы, которые сползли во время борьбы.

- Я же говорил, не гуляй по ночам, нарвёшься на неприятности, принцесса, - произнёс парень, слегка улыбнувшись уголками губ.

Блондинка вновь отреагировала не сразу, но всё-таки ответила спустя несколько мгновений:

- Ты сумасшедший? – её вопрос звучал слишком серьёзно и неожиданно.

Микки вскинул брови, удивлённо смотря на девушку, ожидая пояснений её странного вопроса.

- И что заставило тебя так думать? – поинтересовался брюнет, так и не дождавшись объяснений.

- Ты точно не нормальный, - вздохнула девушка и покачала головой, после чего отступила на шаг назад, застёгивая свою белую испачканную куртку.

- Объяснишь, почему?

- Ты только что убил четырёх человек! – повысив тон, ответила блондинка. От эмоций голос её подскочил.

- А, по-твоему, мне стоило позволить им убить меня? – спокойно спросил Микки, вскидывая бровь.

Он словно не чувствовал сейчас едкой боли в распоротой ладони и боли от побоев. Нервы его будто огородили поврежденные участки тела, дабы неприятные ощущения не добрались до сознания и не ворвались в него.

- Ты мог их не убивать! Ты же и так нормально дрался! – продолжая кричать на эмоциях, выпалила девушка, вновь отступая назад, подальше от Микки.

- Лучше бы «спасибо» сказала, - проговорил брюнет и поджал губы, смотря на кипящую блондинку.

- Спасибо? – выпалила девушка. – Спасибо?! Да лучше бы ты вообще не вмешивался, ненормальный! Я бы и сама справилась!

- Ага, я видел, - хмыкнул брюнет.

- Что ты видел?!

- А что, Дженна, - тоже немного повысив тон, спросил Микки, - тебе было бы легче, если бы они тебя убили? Конечно, они вряд ли планировали тебя убивать, но я сильно сомневаюсь в том, что ты бы выжила после того, как тебя отодрали бы четверо пьяных мужиков!

Девушка поджала губы, и жилы на её шее вздрогнули, натянулись под кожей от эмоций негодования и ненависти, которые вызывали слова брюнета.

Ничего не ответив, она подошла к Микки и влепила ему звонкую пощёчину, которая обожгла половину лица. Брюнет немного отвернул голову, поддаваясь инерции удара, и поморщился.

- Как же хорошо, что скоро я уеду отсюда и вернусь домой, где больше никогда не увижу тебя, - уже не крича, но говоря с невероятным ядом в голосе, произнесла Дженна и, круто развернувшись, скорым шагом пошла прочь, быстро добираясь до прохода между домами и исчезая в нём.

Микки так и стоял, повернув голову вправо. Взгляд его был напряжённым и невероятно тяжёлым, в нём продолжала бурлить чёрная токсичная ртуть. Вокруг него всё было забрызгано чужой кровью, и она же, кровь, была на его лице, продолжая вытекать из разбитого носа, и она капала с его разрезанной руки мерными частыми каплями, которые в темноте казались не алыми, а чёрными, будто смола. А в голове звенела непривычная тишина; все «голоса» попрятались по углам сознания, затаиваясь там и наблюдая за происходящим.

Простояв так не меньше десяти минут, брюнет развернулся и поднял своё пальто, даже не взглянув на оставленные за собой трупы. Спрятав нож за ремень сзади, он надел пальто и, оставив его расстегнутым, направился к выходу из этого дворика.

Глава 20

- Клер, конечно, я очень рад, что по мне там скучают и меня желают видеть, - произнёс Микки, перекладывая телефон в левую, забинтованную руку. – Но сорваться сейчас и лететь в штаты я никак не могу.

- Жаль, Микки, - вздохнула женщина. – Все уже и забыли, когда видели тебя в последний раз…

- Полгода назад, - ответил брюнет, смотря на экран ноутбука и прокручивая колёсико мышки, рассматривая подробный план-чертёж отеля. – Я был в Сан-Диего полгода тому назад, плюс-минус несколько дней.

- Твоя точность меня всегда поражала…

Микки негромко угукнул в ответ и вновь прокрутил страницу отеля вниз, изучая планировку его коридоров.

- А ты не скажешь, почему ты сейчас не можешь вырваться? – поинтересовалась Клер после нескольких секунд молчания.

- Дела, - не слишком многословно ответил парень, переключаясь на другую вкладку браузера – сайт одного небольшого, но любимого многими бара, с рекламным объявлением о готовящемся мероприятии в его стенах.

- Тайные? – усмехнулась женщина.

- Почему же сразу тайные? – удивился Микки, продолжая скользить взглядом по строкам электронных букв. – Просто, они делают меня временно не выездным.

- Микки, господи, ты пугаешь меня! Что у тебя стряслось?

- Не волнуйся, - ухмыльнулся брюнет, возвращаясь к странице отеля. – Тюрьма, суд или нечто подобное мне не грозит.

- Это радует, - вздохнула Клер.

Она немного помолчала, затем вновь заговорила:

- Ладно, Микки, раз у тебя дела, то не буду тебя отвлекать. Звони, как будешь свободнее, и приезжай.

- Обязательно, - слегка кивнул брюнет.

- Тогда, до связи.

- Пока, - ответил Микки и отклонил вызов, положил телефон на стол экраном вниз, полностью переключаясь на изучение интернет-страниц и, не глядя, ища рукой по столу чашку с чаем.

Наткнувшись на неё, он сразу сделал несколько глотков тёплого ароматного напитка. У него был удивительный талант находить вещи, не смотря в их сторону, и при этом не сшибать их на пол.

- Запасной выход с четвёртого этажа временно закрыт… - негромко бормотал Микки, читая новости отеля и важную информацию по нему. – После ремонта после пожара в сентябре прошлого года постояльцы утверждают, что отель стал лучше, но потерял своё «лицо»…

Прочитав всю страницу до конца, брюнет вернулся к чертежу здания гостиницы, и, сохранив его к себе на компьютер, закрыл вкладку браузера. Ещё раз пробежавшись глазами по странице бара, носящего название: «Kirschen Apfelwein» («Вишнёвый сидр»), Микки закрыл и её, после чего закрыл крышку ноутбука.

Немного отодвинув от себя компьютер, брюнет откинулся на спинку стула и сцепил руки на затылке, смотря в несколько сероватый потолок. На сегодняшний день у него не было никаких планов, а ближайшее дело было назначено на второе марта, то есть, до него оставалось ещё целых три дня.

Большинство людей ненавидят ожидание, но Микки и здесь оставался спокоен. И, пусть его и интересовало дело, за которое он взялся, но он не отрицал того факта, что у него может ничего не получится. Потому волноваться и тревожиться он не видел смысла. Со своей стороны он просто должен был сделать всё, зависящее от него, и подождать.

«Три дня, - думал брюнет, продолжая смотреть на высокое полотно потолка. За его спиной закипел и щёлкнул чайник. – Такая малость… - он вздохнул и прикрыл глаза, взъерошил волосы на затылке, а затем пригладил их. – Даже жаль, что теперь я не смогу посетить вечер, который устраивает: «Вишнёвый сидр», думаю, там бы было здорово. Они, вообще, молодцы, умеют создать совершенно неповторимую атмосферу. Чего только стоят оттенки сочной вишнёвой мякоти в их интерьере… - парень слегка нахмурился, а затем вновь сцепил руки на затылке и потянулся, выгибая спину, разминая мышцы. – Хотя, возможно, я смогу себе позволить появиться там в этот вечер, всё-таки, риск всегда считался благородным делом…».

Подумав это, Микки встал и, бросив в чашку ложку чайной заварки, наполнил её кипятком. Предыдущая порция ароматного красного напитка была ещё не допита, но брюнет выпивал, порой, за день шесть-семь чашек чая, потому был уверен, что новая ему пригодится совсем скоро. Проще было приготовить её сразу.

Помешав немного чай, Микки достал из него ложку и облизал её, замирая так на несколько секунд, задумчиво смотря перед собой. Вернувшись в реальность так же быстро, как впал в этот мимолётный транс, парень положил ложку на тумбочку и, забрав с собой чашку со свежей порцией чая, покинул кухню, перемещаясь в гостиную.

Забрав и вторую чашку с остывшим напитком, Микки вернулся в гостиный зал и сел на диван, подгибая ноги и складывая их по-турецки. Подув на дышащий паром чай, брюнет сделал маленький глоток, обжигая губы. Облизав их, парень поменял чашку на ту, в которой чай уже давно остыл, и отпил его. Найдя на диване пульт, Микки включил телевизор, сразу же переключая несколько каналов и останавливаясь на рок-опере: «Иисус Христос – суперзвезда». Данное творческое наследие двадцатого века, по крайней мере, вызывало в нём интерес.

Глава 21

Слишком поздно, мы не остановимся.

Этой ночью я хочу пробраться глубже,

А завтрашний день унесет все это.

Времяутекает,

Ночь - простооболочка,

Скоро придет утро и разрушит чары.

В завтрашний день, в мечту!

Him, Just for tonight©

Переступив порог «Вишнёвого сидра», Микки огляделся по сторонам, неспешно расстегивая крупные пуговицы на своём пальто. Оставив верхнюю одежду на вешалке, парень быстрым шагом направился к барной стойке, за которой сегодня стоял его любимый бармен – Михаэль, к которому все обращались просто – Мика.

- Здравствуй, - поздоровался брюнет, приземляясь на высокий тонконогий стул.

- Здравствуй, - широко улыбнулся парень за барной стойкой, сверкая ровными зубами и серёжкой в левом ухе.

На мгновение опустив взгляд к бокалу, который он тщательно протирал уже минуту, он вновь посмотрел на Микки и обратился к нему:

- Тебе, как обычно?

- Как обычно? – повторил за Микой брюнет и слегка нахмурился, задумываясь, затем ответил: - Нет, пожалуй, я сегодня попробую что-нибудь новенькое. Налей мне того вишнёвого вина, которое ты рекомендовал мне в прошлый раз. Надеюсь, оно ещё есть в наличие?

- Ты подошёл как раз вовремя, - ещё шире улыбнулся парень и, поставив бокал на полку, нагнулся за бутылкой. – Сегодня на него небывалый спрос, все будто обезумели и решили пить исключительно его, полностью поддерживая атмосферу вишнёвого вечера!

- Вы сами позиционируете это место, как оду этой летней ягоде, - слегка улыбнувшись уголками губ, отозвался Микки, наблюдая за тем, как бармен наполняет для него бокал прекрасным рубиновым напитком. – Так что, нет ничего удивительного в том, что всякий, кто переступает порог вашего заведения, навсегда влюбляется в вишню.

Бармен ещё раз улыбнулся и протянул Микки бокал. Приняв его, брюнет сделал маленький глоток, задерживая насыщенный летним и, в то же время, морозным вкусом напиток во рту, облизал губы. Он обернулся, бросая взгляд на вход в бар, где как раз раздевались вновь прибывшие парень и девушка, после чего вернулся к бармену.

- Действительно, - со знанием дела кивнул брюнет, - весьма и весьма неплохо…

- Рад, что тебе понравилось, - в который раз одарил парня улыбкой бармен. – А то бывает очень неприятно, когда ты что-то рекомендуешь людям, а потом они пробуют это и говорят: «Фу, дерьмо!».

- Неужели такое было? – поинтересовался Микки, вскидывая бровь и внимательно смотря на собеседника.

- На моём прошлом месте работы бывало, - вздохнул Мика и взял новый бокал, начиная его усердно протирать.

- Возможно… - задумчиво отозвался брюнет, смотря на рубиново-вишнёвые переливы в своём бокале. – Но зато «Вишнёвый сидр» вне всяких похвал, и ты это прекрасно знаешь. Так что, гордись. И, - он сделал глоток, смотря на бармена поверх бокала, - заметь, я никогда не делаю комплиментов просто так. Пустая болтовня и похвала – не мой случай.

- Да, знаю, - просиял Мика. – Так что, теперь мы можем писать в меню, рядом с этим вином: «Микки рекомендует».

Брюнет изогнул губы не то в улыбке, не то в ухмылке, смотря на такого открытого и общительного собеседника.

- Думаю, лучше этого не делать, - ответил брюнет и сделал ещё один глоток вина. – Меня знает не так уж и много людей, чтобы моё имя могло служить рекламой.

- Но те, кто тебя знают, в курсе, что у тебя отменный вкус, - возразил Мика, поднимая палец вверх в знак того, что слова его являются нерушимой истиной.

- Возможно, - вновь слегка улыбнувшись, ответил Микки.

Сделав ещё один глоток, он встал, забирая бокал. Вновь обернувшись на двери и не увидев там никаких новых людей, парень повернулся к бармену, говоря:

- Я буду на своём любимом месте. Надеюсь, тебя не утрудит периодически подходить ко мне и приносить новый бокал?

- Конечно, нет! Это – моя работа, - в который раз за их недолгий разговор широко улыбнулся Мика.

- Я знаю, - слегка кивнул брюнет. – Но сегодня у вас столько посетителей, а персонала не прибавилось, что у тебя может и не хватить времени на меня.

- Для тебя я всегда найду минутку, - ещё шире улыбнулся бармен. Казалось, что ещё чуть-чуть и у него лопнут щёки.

- Это радует, - сдержано улыбнулся в ответ Микки и направился прочь от барной стойки.

Она проглядывалась со всех сторон и около неё всегда бывало слишком много народа. Потому Микки предпочитал ей места поспокойнее, одно из которых он уже по праву называл своим. Этим местом было небольшое пространство, уходящее в стену здания и не имеющее дверей либо иных перегородок, ограждающих его от основного зала. Чаще всего в этом месте царил полумрак, который в разные дни недели окрашивали цветной подсветкой в различные цвета. Сегодня был «сливовый день».

Заняв огромную подушку-кресло цвета перезрелой черешни, брюнет устроился в нём поудобнее и поднёс к губам бокал, делая небольшой глоток.

«Всё-таки, этот вкус божественен, - подумал он, смакуя богатые нотки напитка. – Нужно будет узнать, что за марка, и прикупить себе несколько бутылок. Конечно, пить его на постоянной основе я вряд ли смогу, но иногда его бокал сможет прекрасно скрасить одинокий вечер…».

Немного не допив вино, Микки отставил бокал на низкий столик и раскинулся в кресле, смотря вперёд, в основной зал, где неспешно болтали и прохаживались довольные вечером посетители «Вишнёвого сидра».

Из искусно вмонтированных в стену и замаскированных ламп мерно лился успокаивающий сливовый свет, окрашивая всё в насыщенные тёмно-фиолетовые и лиловые цвета с лёгким оттенком синего. Этот свет был настолько естественным, что на языке будто чувствовался вкус спелой сочной сливы. Казалось – всего мгновение и её сок потечёт по подбородку и запачкает одежду.

Народ медленно перемещался по основному залу – атмосфера «Вишнёвого сидра» всегда располагала к неспешности – одна девушка заглянула в укрытие Микки и присела в свободное кресло-подушку, но просидела она в обществе брюнета всего несколько минут, в которые она постоянно смотрела на часы, а после удалилась. Как видно, она кого-то ждала и, дождавшись нужного часа, пошла встречать спутника у дверей заведения.

Микки только обрадовался уходу девушки – она была какой-то нервной и дёрганой и этим раздражала парня. Ему не нравилось, когда кто-то нарушал его покой пустой и бессмысленной нервотрёпкой, которой страдают приземленные людишки, не познавшие в своей жизни истинных проблем и переживаний. Сложный отчёт на работе, который никак не удаётся сделать, задолженность по учёбе, проблемы в личной жизни, когда очередная «любовь всей жизни совершенно тебя не понимает», и, конечно, любимая проблема всех людей – нехватка денег.

Продолжая безразлично смотреть вперёд, брюнет поднёс бокал к губам и сделал миниатюрный глоток. Пусть сейчас у него и были деньги, но он прекрасно помнил те времена, когда и у него ничего не было, когда он, выходя из приюта в город, куда иногда отпускали воспитанников, не мог купить себе даже самую элементарную мелочь, потому что карманы его были пусты.

Он помнил, что такое какие-то обыденные каждодневные проблемы, вроде сложных учебных задач или проблем в общении со сверстниками. Он помнил, но ни сейчас, ни тогда, когда они были ещё частью настоящего, эти проблемы его не волновали. Вместо того, чтобы жаловаться, Микки всегда шёл и делал, либо, наоборот, отказывался выполнять что-то. В конце концов, его никто не мог заставить сделать то, чего он делать по каким-то причинам не желал. Его могли отчитать, могли наорать, оскорбить, пригрозить, могли даже ударить. Но заставить – не могли.

Сделав ещё глоток вина и осушив бокал, Микки поставил его на столик и, бросив взгляд на часы, которые показывали десять часов вечера и двенадцать минут, достал сигарету и зажигалку. Закурив, парень затянулся горько-сладким дымом и, запрокинув голову, выдохнул его в окрашенное сливовым пространство. Дымное облако, смешиваясь с оттенками сливы и растворяясь в них, смотрелось просто завораживающе. Только растворялось оно в этом цвете и терялось очень быстро…

- Микки?

Брюнет повернул голову, смотря на вход в своё убежище, где справа стояла его знакомая. Это была миниатюрная девушка с выкрашенными в чёрный цвет волосами длиной до середины спины и прекрасными светло-голубыми глазами по имени Талия.

Не дожидаясь ответа парня – Талия и так знала, что глаза её не могли обмануть – она в припрыжку преодолела расстояние до него и, прыгнув в соседнее кресло, обвила его шею рукам, смачно чмокая в щёку.

- Господи, Микки, сколько же мы не виделись? – воскликнула девушка, отстраняясь и заглядывая Микки в глаза, но шеи его не отпуская. – Рада видеть тебя!

- Я тоже, Талия, - сдержанно кивнул брюнет, слегка улыбнувшись одними уголками губ. – Не думал, что увижу тебя в этот вечер. Ты же, кажется, переехала?

- Я тоже думала, что я переехала, - согласилась девушка, наконец-то отпуская Микки и садясь прямо. – Но мне не понравилось на новом месте, и я решила вернуться в Вену. Не зря же говорят, - она широко улыбнулась и вновь развернулась корпусом к брюнету, - что нет места милее, чем дом.

- Да, я тоже слышал, что так говорят, - согласился парень и затянулся дымом, после чего чуть отвернул голову от собеседницы, выдыхая его в сторону.

- А ты так не думаешь?

- Талия, - повернувшись лицом к девушке и чуть склонившись к ней, спросил Микки, - сколько ты уже выпила?

- Эм… - она задумалась, видно, подсчитывая в голове количество опрокинутых в себя бокалов. – Бутылки полторы вина.

- И когда же ты успела? – слегка ухмыльнувшись, спросил брюнет.

- А я ещё дома начала, потом в такси продолжила и здесь закрепила, - вздохнула Талия, садясь на руки, которые зябли. Она оделась совсем не по погоде. – Я же с парнем рассталась, собственно, потому и вернулась. Думала, что это любовь и собиралась выйти за него замуж, а пожила с ним и…

- Не твой человек, - уверенно произнёс Микки, перебивая собеседницу.

Выдернув руки девушки из-под её же попы, он взял их в свои ладони, согревая, несильно потирая холодную кожу.

- Может быть… - пробормотала Талия, краснея от такого милого жеста заботы и опуская глаза.

- Тебе стоило сначала одеться для выхода, а только потом начинать пить, - произнёс Микки, проводя кончиками пальцев по голой руке собеседницы, а затем вновь беря её руки двумя ладонями. – Конечно, здесь достаточно тепло, но не настолько, чтобы ходить в открытой маечке без рукавов.

На Талии была надета совершенно тоненькая майка небесно-голубого цвета на бретелях-ниточках, белый жилет без рукавов и с глубоким декольте и такие же белые облегающие штаны. С учётом того, что было ещё только самое начало марта, на улице было ещё слишком прохладно для такого образа.

- А я сначала оделась, - возразила Талия и обернулась в поисках своего бокала.

Бокал нашёлся на столике около самого входа в это уютное местечко и, забрав его, девушка вернулась к Микки, вновь садясь и разворачиваясь к парню всем телом. Осушив бокал на половину, она отставила его.

- Ты бы поменьше пила, а то через час совсем ходить не сможешь, - произнёс брюнет, смотря на пьяную знакомую.

Талия согнулась, как-то съеживаясь, ничего не отвечая несколько секунд. Затем она вновь села ровно и произнесла:

- А ты разве не поможешь мне дойти до дома?

- Талия, - усмехнулся парень и отправил давно истлевший окурок в пепельницу, сразу же беря новую сигарету, но не закуривая. – Ты едва ли сможешь идти к концу вечера, так что, в таком случае мне придётся тебя нести домой. К тому же, я не помню твоего адреса.

- Можешь отнести меня к себе домой, я не против, - улыбнулась Талия, блестящим от выпитого взглядом смотря на брюнета.

- Отнести и воспользоваться… - задумчиво проговорил Микки, касаясь колена девушки и прохаживаясь пальцами вверх по её бедру.

- Можно… - выдохнула Талия, сидя прямо и боясь пошевелиться, чувствуя, как сердце в груди начинает скакать быстрее.

Ухмыльнувшись, Микки склонился к лицу собеседницы, невероятно проникновенно заглядывая в её пьяные глаза, находясь так близко от её губ, что её горячее дыхание ощутимо щекотало его кожу.

Талия медленно облизала губы, не переставая смотреть Микки в глаза, и оставила ротик чуть приоткрытым.

- Я бы с удовольствием, - понизив голос, так чарующе и гипнотизирующе произнёс брюнет, убирая прядь волос девушки ей за ухо и проводя кончиками пальцев по пылающей щеке, - но – не сегодня.

Талия в недоумении распахнула глаза, вскидывая брови. Она ожидала какого угодно ответа от Микки, но не таких слов.

- Неожиданно… - растерянно прошептала девушка. – У тебя появился кто-то?

- Нет, - спокойно ответил брюнет и вновь закурил. – Просто, этот вечер мне нужно провести в стенах «Вишнёвого сидра» до конца.

- Ты кого-то ждёшь?

- Можно сказать и так, - слегка кивнул Микки.

- Не хочешь рассказывать?

- Лучше не буду. Давай, поговорим о чём-нибудь другом?

- После своего предложения про ночь мне уже как-то стыдно о чём-то говорить, - произнесла Талия, слегка ёрзая, а затем зажимая ладошки между бёдер.

Микки усмехнулся и покачал головой. Развернувшись к собеседнице, он вновь склонился к ней и, аккуратно взяв за подбородок, поцеловал, нежно касаясь её губ. Талия замерла, не отвечая на поцелуй, но и не пытаясь его разорвать. Когда Микки перестал её целовать, она выдохнула в его губы и взглянула в глаза из-под полуопущенных ресниц.

Подождав несколько секунд, не переставая в это время смотреть брюнету в глаза, Талия что-то решила внутри себя и подалась вперёд, теперь уже самостоятельно впиваясь в губы парня и обвивая его шею руками.

Она выгнула спину и склонилась вперёд, пытаясь прижаться к брюнету, но небольшое расстояние между их креслами не позволяло ей этого сделать. Талия целовала Микки, заставляя его губы начать блестеть от её слюны, и гладила по лицу, по плечам.

Обняв девушку за талию, брюнет потянул её на себя, заставляя встать, а после усаживая к себе на колени. Талия шумно выдохнула, на мгновение отрываясь от губ Микки, но уже в следующую секунду вновь впилась в них с удвоенной силой. В её крови бушевал алкоголь, а в голове правило разочарование в любви и во всех высоких чувствах, что делало своё дело.

Продолжая отчаянно целовать брюнета, Талия расстегнула пуговицы на своём жилете и сняла его, а после, разорвав поцелуй, потянула свою майку вверх.

Перехватив руки девушки, несильно сжав её запястья, чтобы не позволить продолжить раздеваться, брюнет прошептал ей в самые губы:

- Талия, ты помнишь, где мы?

Несколько секунд девушка молчала, просто смотря на Микки неясным взглядом, затем взяла его за руку, отвечая:

- Тогда, поехали к кому-нибудь домой.

- Талия, я уже сказал, что не могу этого сделать. Не в этот вечер, но…

Договорить он не успел, потому что девушка вновь впилась в его губы, целуя до боли, словно пыталась доказать себе этим что-то. Бедная разочарованная Талия…

- Пошли, - выдохнула она, отрываясь от губ Микки, и встала, беря парня за руку и тяня за собой.

Не видя смысла сопротивляться, брюнет последовал за знакомой, проходя через главный зал и заходя в женскую уборную. Подведя парня к одной из кабинок, Талия открыла её дверцу и толкнула Микки внутрь.

- Только, прошу, никогда не напоминай мне об этом, - сбивчиво проговорила девушка, не слушающимися руками пытаясь расстегнуть штаны брюнета.

- Не напомню, не переживай, - слегка улыбнувшись, отозвался парень, отстраняя руки Талии и самостоятельно расстегивая свои чёрные джинсы и приспуская трусы, освобождая из плена ткани уже налившийся кровью твёрдый член.

Склонившись к девушке, проведя разомкнутыми губами по её щеке к уху, он добавил, обжигая её кожу плавящим нервы шёпотом и горячим дыханием:

- Я, вообще, не имею привычки распространяться о времени, проведенном с кем-то. Есть множество других тем для разговора, которые я могу поддержать.

Сказав это, Микки резко развернул Талию к себе спиной, прижимая к идеально белой стенке кабинки. Девушка прикусила губу и выпятила попу, максимально отводя таз назад.

Оценив спутницу с тыла, брюнет шагнул к ней, прижимаясь пахом к её аппетитной заднице. Даже через ткань штанов девушка смогла почувствовать, каким обжигающе горячим был член Микки.

Продолжая прижиматься к Талии, брюнет провёл ладонями по её животу вверх, слегка и будто не специально задирая её майку и ощутимо, почти до боли сжимая её упругую грудь. Девушка прикусила губу и простонала сквозь зубы, начиная делать круговые движения бёдрами и тереться о пах брюнета.

Собрав её длинные смольные волосы и положив их на одно плечо Талии, Микки склонился к её шее, начиная покрывать горячими влажными поцелуями тонкую кожу с отчётливыми нотками достаточно тяжёлого парфюма. Вместе с этим он не прекращал ласкать её руками, оглаживая грудь, живот, бёдра, которые девушка уже заметно развела, показывая свою готовность к продолжению.

Проведя носом по шее Талии сзади, где кожу её украшала россыпь немного выцветших звёзд-тату, Микки склонился чуть ниже, целуя её в выпирающие позвонки вверху шеи, а затем прикусывая кожу. Тысячи чувствительных нервов, которыми оплетён позвоночный столб, погнали к мозгу сигналы об этой приятной боли. Талия вновь прикусила губу и прикрыла глаза, слегка сводя лопатки.

Наградив спину девушки ещё несколькими влажными поцелуями, Микки отстранился и разогнулся, смотря на спутницу, изучая взглядом её привлекательные и столь манящие черты и изгибы. Несмотря на свою миниатюрность, Талия была обладательницей прекрасных и волнующих форм.

Проведя кончиками пальцев вдоль позвоночника девушки вниз, заставив её вздрогнуть и вновь свести лопатки, Микки спустился на её округлые упругие ягодицы, обтянутые белыми штанами, и резко скользнул ниже, накрывая ладонью промежность Талии, захватывая её пылающую плоть в свой плен и слегка надавливая.

С губ девушки сорвался стон, и она вновь закрыла глаза, запрокидывая голову и царапая ногтями стенку кабинки. Она почувствовала, как рука Микки скользнула вниз по её животу и расстегнула пуговицу на штанах, а затем и молнию, вторая его рука в это время продолжала давить на её промежность, совершая лёгкие круговые движения.

С удивительной ловкостью спустив узенькие штаны Талии, из-за чего девушке пришлось немного свести ноги, Микки достал из кармана презерватив и оторвал зубами край его упаковки, после чего, также одной рукой, надел его.

Вновь притянув девушку к себе, прижимаясь своим каменным членом теперь уже к её голым ягодицам, брюнет нежно огладил её левый бок и провёл по руке вверх, рождая на коже Талии мурашки, а затем вошёл в неё. И, пусть его вторжение не было резким, но девушка всё равно оказалась не готова к нему и гулко простонала, упираясь лбом в прохладную стенку кабинки и немного ударяясь об неё.

Подавшись бёдрами назад, почти покидая тело любовницы, парень вновь полностью вошёл в неё, начиная мерно двигаться. Он набирал скорость постепенно, не демонстрируя Талии сразу всех своих возможностей и позволяя ей подольше насладиться процессом. Вот только «подольше» сейчас было не про неё.

Зажмурив глаза, девушка гулко простонала, царапая стенку кабинки, хорошо хоть, что она была сделана из такого материала, на котором не оставалось уродливых царапин, в противном бы случае, она напрочь испортила эту часть интерьера бара.

Талия запрокинула голову, и Микки тотчас склонился к ней, впиваясь грубым поцелуем в шею, оставляя на тонкой коже отчётливый синяк засоса, а затем провёл по нанесенному «ранению» языком, поцеловал девушку в щёку и прикусил косточку на нижней челюсти. С губ Талии сорвался новый несдерживаемый стон.

Наградив девушку лаской, брюнет резко сменил тактику, толкая её вперёд, припечатывая щекой к стенке кабинки и тяня её бёдра на себя, нажал на поясницу, заставляя прогнуться ещё сильнее. Это создавало потрясающий контраст ощущений.

Начав двигаться быстрее, Микки вскоре набрал ту скорость и мощность своих движений, от которых Талию постоянно швыряло вперёд. Но она даже не замечала, что ударяется от каждого толчка скулой об стенку кабинки и не думала о том, что её лицо после этого может украсить непривлекательный синяк.

Заведя руку назад, она взяла Микки за бедро, судорожно вцепляясь в его джинсы и хрипло дыша ртом, то и дело давясь стонами.

- Микки, господи, да… - проскулила Талия, едва не плача от удовольствия.

Резко дёрнув девушку за плечо и прижав спиной к себе, Микки зажал ей ладонью рот, предупреждая её дальнейшие стоны и крики, которые звучали так неуместно в стенах уборной, куда люди приходят совсем не за жарким сексом и не за его созерцанием или прослушиванием.

Талия промычала, начиная задыхаться, потому что носовое дыхание просто не могло уже удовлетворять потребность перегретых лёгких в кислороде, и в следующее мгновение закатила глаза, выгибая спину до боли, ощущая внутри себя особенно глубокие и невероятно мощные толчки.

Сквозь звуки сбитого дыхания и сумасшедшее сердцебиение оба услышали, как открылась дверь туалетной комнаты, и кто-то прошёл в помещение, скрываясь вскоре за дверцей одной из кабинок и щёлкая её замком.

Девушка вновь промычала, хватаясь за руку, которой Микки зажимал ей рот, огромными глазами смотря в белоснежную стенку кабинки, а затем вновь зажмуривая их до боли.

Новый толчок зародил у неё внутри ощущение потрясающего финала, который угрожал обрушиться на неё в любую секунду, напрочь сорвав крышу. Из груди Талии вырвался гулкий стон, который не смогла полностью заглушить даже ладонь Микки.

- Тише, - склонившись к уху любовницы и не прекращая своих движений, но начиная двигаться медленнее, размереннее, мучительнее, прошептал Микки и ухмыльнулся, задевая губами мочку её уха. – Я всё понимаю. Но мы же не хотим, чтобы нас застукали и выкинули отсюда под осуждающий гул толпы?

Талия моргнула в знак согласия и жалобно промычала, вновь жмурясь до боли, выгибаясь до хруста в позвоночнике и начиная уже самостоятельно подаваться бёдрами навстречу любовнику. Микки вернулся к прежнему темпу, часто и мощно врываясь в разгоряченное нутро девушки, что не могло пройти для неё бесследно.

Сильное возбуждение и желание, охватившие её умелыми стараниями Микки, мощные толчки, сотрясающие всё тело, опасность быть пойманными за столь пикантным занятием и этот дьявольски обворожительный шёпот, который прозвучал над её ухом какие-то секунды назад. Это всё смешалось в невообразимый взрывоопасный коктейль внутри её тела и подстегнуло оргазм, что набирал силу в её глубине.

Прошло всего секунд пятнадцать и Талия застонала, заскулила сквозь зубы, всеми силами пытаясь сдерживать эти звуки наслаждения, но не имея возможности удержать их в своей груди. Схватившись за стенку кабинки, чиркнув по ней ногтями, она почувствовала, как внутри неё всё содрогается в приятнейших судорогах; она неровно двигала бёдрами, насаживаясь на член брюнета, продлевая своё удовольствие и совсем не помня себя в эти сладкие мгновения.

А в следующую секунду, всё ещё продолжая находиться во власти оргазменной неги и неровно двигая бёдрами, Талия почувствовала, как ладонь Микки легла ей на шею и с силой сжала, перекрывая доступ кислорода. Теперь у неё не оставалось никакой возможности издать хоть какой-то звук, потому что одной рукой брюнет продолжал зажимать ей рот, а второй душил.

Распахнув глаза, издав какой-то всхлип от шока, Талия вцепилась в руку Микки, которой он душил её, пытаясь убрать её. Но она забыла о своих намерениях уже спустя несколько мгновений. Внутри неё, там, где всё ещё не стихла волна предыдущего оргазма, зародился новый взрыв: более сильный и мощный, и он стремительно захватил её тело, заставляя её биться в судорогах и беззвучно скулить, потому что кислорода в пылающих огнём лёгких уже совсем не осталось.

Ослабив хватку, но не убирая руки с шеи любовницы, когда волна оргазма отпустила её, Микки сжал зубы, начиная врываться в её тело на предельной мощи и кончая через несколько глубоких толчков.

Совершив ещё несколько движений, брюнет покинул тело любовницы и, стянув презерватив, отправил его в мусорное ведро. Он в последний момент успел подхватить Талию, которая сползала по стене на пол, потому что ноги её перестали держать после двух головокружительных оргазмов и кислородного голодания, от которого организм её всё ещё не оправился.

Развернув девушку к себе, брюнет опустил крышку унитаза и усадил её на него. Талия посидела секунд десять, затем подняла на Микки блестящий и совершенно не осмысленный взгляд. Опёршись на протянутую ей ладонь, она встала и надела трусики и штаны, застегнула их.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Микки приложил палец к её губам, призывая к молчанию и тихим шёпотом произнося:

- Тихо, молчи. Ничего не говори.

Талия послушно кивнула и на не слушающихся ногах подошла к дверце кабинки и, открыв её, вышла наружу. Помедлив несколько секунд, Микки также покинул кабинку.

После хватания за стенки кабинки Талия вымыла руки и обернулась на Микки.

- Вернёмся в зал? – спросила она.

- Конечно, - слегка улыбнулся, приподняв уголки губ, парень.

Девушка направилась к выходу и покинула туалет. Микки последовал её примеру. Но, не успел он выйти в основной зал, как в коридоре, ведущем к уборным, появилась до боли знакомая фигура – белокурая девушка, которая смотрела по сторонам, как видно, ища дамскую комнату.

Микки как раз в этот момент проходил мимо мужского туалета и успел скрыться за его дверью до того, как белокурая особа заметила его. Она прошла мимо, ничего не заметив, и тоже скрылась за дверями туалета, только женского.

«Как же ты предсказуема, Дженна, - подумал Микки, усмехаясь. – Ты всё-таки пришла сюда, как я и думал».

Обождав секунд тридцать, брюнет покинул своё укрытие и вернулся в основной зал, а после зашёл в свой излюбленный закуток, где его уже ждала Талия, крутя в руках пустой бокал.

Сев в кресло и развалившись в нём, Микки закурил, неспешно затягиваясь дымом и медленно выдыхая его, отпуская в свободный полёт и наблюдая за тем, как его вытянутые круги и змейки растворялись в сливовом полумраке.

Не прошло и минуты, как туда зашёл Мика с подносом в руках и бутылкой вина и бокалом на нём.

- Микки, я уже два раза заходил, а тебя нет! – воскликнул бармен.

- Я отходил, - сдержанно ответил брюнет.

- Понятно, - вздохнул Мика.

Он помолчал немного, затем добавил, ставя поднос на столик и беря бутылку вина:

- Я решил, чтобы не бегать, принести сразу бутылку…

- Правильно, - слегка улыбнулся Микки.

Бармен открыл бутыль и наполнил бокал Талии, который брюнет протянул ему. После этого Микки передал бокал владелице и только потом подал Мике свой. Поболтав ещё немного, бармен удалился, оставляя молодых людей наедине.

- Знаешь, - вздохнула Талия, откидываясь назад. – Это было просто нечто… и совершенно неожиданно, особенно, когда ты меня придушил. Я уже подумала, что ты совсем задушишь меня. Но… это было потрясающе.

- А я, кажется, обещал тебе не обсуждать произошедшего? – произнёс парень и развернулся корпусом к собеседнице, подпирая голову рукой и с обворожительной ухмылкой смотря на неё.

- Микки, ты – чудо, - расплывшись в улыбке, произнесла Талия и чмокнула брюнета в щёку.

Вернувшись в исходное положение, она несколько секунд помолчала, затем вновь обратилась к парню:

- Микки, кстати, с того момента, как подошла к тебе, хочу спросить и всё время забываю – что у тебя с рукой?

Она указала взглядом на перебинтованную левую ладонь брюнета. Позволив себе помедлить с ответом, Микки убрал с глаз чёлку и произнёс:

- Порезался…

Весь оставшийся вечер они так и болтали, спрятавшись от всех в любимом «укрытии» Микки. Но Талия покинула бар раньше Микки, потому что от выпитого ей всё-таки стало не слишком хорошо. Брюнет проводил её и усадил в такси, после чего вернулся в бар, чтобы продолжить вечер уже в одиночестве. Только Мика то и дело наведывался к нему, но задержаться надолго не мог – работа.

«Вишнёвый сидр» был открыт до четырёх, в особенные дни, вроде сегодняшнего, до пяти часов утра. Но до закрытия парень не досидел.

Он покинул стены бара около трёх часов ночи. В эту ночь он не выпил много, потому позволил себе вернуться за руль своего автомобиля, на котором и приехал сюда. Заняв водительское место, Микки завёл двигатель и, потушив в салоне свет, взглянул в зеркало заднего вида, задерживая взгляд на входе в «Вишнёвый сидр» и начиная ждать…

Глава 22

… Просыпайся, спящая красавица, твоя сказка начинается...

Дженна проснулась и, не открывая глаз, лениво потянулась, после чего вновь замерла, прикрывая одной рукой глаза от белого солнечного света, что розовил её мир через тонкую кожу опущенных век, а вторую руку она откинула в сторону. В голове её не было сонливости, но мозг девушки наотрез отказывался подавать опущенным векам сигналы подняться и не мог заставить тело начать двигаться. Если можно полениться, почему бы этого не сделать? К тому же, всего через два дня она вернётся в родной город и вновь с головой окунётся в обыденную жизнь, оставив позади чудесную атмосферу и негу «сказочного города».

Поморщившись, блондинка повернулась чуть набок, потёрла кулаком глаз и вновь накрыла свои закрытые веки рукой. Как же здорово, когда никуда не нужно бежать, когда можно поваляться в кровати хоть час, хоть два, хоть целый день.

«Не отказалась бы, - подумала Дженна, вновь лениво потягиваясь. – Конечно, валяться в кровати целый я день я себе позволить не могу, да и не хочу, потому что было бы преступлением провести в постели весь последний день своего нахождения в Вене, но часок или полчаса я вполне могу полежать, подремать…».

В подтверждение своих расслабленных мыслей, блондинка широко зевнула и перевернулась на правый бок, утыкаясь носом в подушку и громко и мило сопя в неё.

Она находилась сейчас во власти того самого потрясающего состояния, когда ты не проваливаешься в крепкий сон, едва опустив голову на подушку, но можешь насладиться долгими сладкими минутами расслабленной дрёмы. И даже лёгкая головная боль, гудящая в висках и бьющая по ним мелкими молоточками, не могла испортить этого прекрасного момента.

Это было действительно потрясающе – когда не нужно никуда бежать, когда твоё строгое расписание даёт тебе послабление и право на лень, потому что ты не внесла в него с сотню важных дел, которые непременно нужно исполнить. Да, Дженна всегда была деятельностным и целеустремлённым человеком и сидеть без дела не любила, начиная быстро скучать в четырёх стенах, когда нечем занять руки и голову. Потому у неё всегда был чёткий план того, что ей нужно сделать, чтобы исполнить очередную свою мечту. «Сделай или умри» - гордо заявляют американцы, «Сделай или сделай» - говорила Дженна и никогда не принимала отказа ни от людей, ни от судьбы.

В общей сложности так, валяясь в постели, ворочаясь и каждый раз находя новое идеальное положение для дрёмы, девушка провела около часа, но сон к ней так и не пришёл, хотя, в принципе, она его и не ждала. Она и так неплохо выспалась. И теперь осталось открыть глаза, подняться с кровати и провести ещё один отличный день в «сказочном городе», который Дженне весьма понравился и впечатлил её своей чудесной архитектурой и интересными местами для досуга, если не считать одной небольшой мелочи, которая испортила девушке настроение…

Ещё раз потянувшись, задев кулачками высокую гладкую спинку кровати, девушка открыла глаза, несколько раз моргая, смотря в высокий потолок, который белоснежным полотном протянулся над ней.

«Такой высокий, - подумала блондинка, забыв о своём намерении встать и войти в новый день и продолжая смотреть в белоснежную простынь потолка. – Я раньше и не замечала…».

Вновь закрыв глаза, зажмурившись и потянувшись, Дженна подняла веки и села, сонным взглядом оглядывая просторную светлую спальню.

«Нужно сходить в туалет», - мелькнула в голове девушки мысль, на которую натолкнули мозг недвусмысленные сигналы, посылаемые мочевым пузырём. Но мысль эта в следующую секунду отошла на сотый по значимости план…

Дженна резко распахнула глаза, ошалело смотря перед собой, лицо её изломала гримаса недоумения и шока.

- Что за… - прошептала девушка, продолжая напряжённо смотреть вперёд, в белую стену с лёгким изумрудным оттенком.

Вскочив с кровати, забыв и про головную боль, и про сонливость, и про желание полениться этим утром, Дженна попятилась прочь от постели, напряжённо смотря на неё. Светлое постельное бельё, которое, наверняка, было идеально выглаженным тогда, когда она ложилась в кровать, но сейчас было помятым из-за её бесконечного ёрзанья. Высокая светлая спинка кровати, которая будто была выточена из мрамора. Снежные стены с лёгкой примесью изумрудной зелени. Две прикроватные тумбочки…

Кроме цвета постельного белья не сошлось ничего. Она проснулась не в своём гостиничном номере…

- Твою мать… - прошептала девушка, делая ещё несколько маленьких шагов назад, останавливаясь. – Что происходит? – она обернулась, скользя взглядом по стенам, будто они могли дать ей ответ, и находя дверь. – Где я? Что за чёрт?! – она повысила голос, будто желала вытребовать ответ у невидимого собеседника. – Это не смешно! Где я?!

Она хотела кинуться к двери, но остановилась, сделав всего два шага. До неё дошло самое логичное объяснение этой совершенно непонятной ситуации – она вчера переселилась в другой номер, с другим убранством, либо она вчера уехала из бара не одна и сейчас находилась дома у ночного знакомого, лица которого она даже не помнила.

От второго предположения Дженна поморщилась. Ей совершенно не хотелось думать, что она могла уехать вчера из бара непонятно с кем и… провести с ним ночь.

- Нет, - она мотнула головой. – Не может быть…

Но никаких версий нельзя было списывать со счетов. По крайней мере, пока – пока рядом не было того, кто мог дать логичное объяснение происходящему.

Опустив взгляд и убедившись, что она одета, девушка, на всякий случай, потрогала себя. Глаза могли и обмануть, руки – вряд ли. Ощупав почти всё своё тело, блондинка взяла себя за грудь и вновь устремила взгляд на дверь, забывая убрать ладони. Это смотрелось весьма забавно.

Всё-таки убрав руки, Дженна ещё раз огляделась по сторонам, покрутившись вокруг своей оси. Она будто искала этого человека-невидимку, что притаился в углу или под кроватью и играл с ней в прятки.

«Что же происходит?», - подумала девушка, продолжая скользить взглядом по периметру по-королевски просторной спальни.

Узнать ответ на этот вопрос хотелось до невозможности. И, решив не тратить время зря, Дженна уверенно направилась к двери, намереваясь найти того, чьими стараниями она оказалась здесь, попрощаться с ним навсегда и, вызвав такси, поехать в отель. Если, конечно, она была не в нём.

Первая волна шока уже прошла, и теперь лицо Дженны выражало спокойствие и обычную уверенность в том, что она всё контролирует. Право, что же может пойти не так в подобной ситуации? Ничего!

Блондинка положила ладонь на дверную ручку и нажала на неё, толкая дверь. Вот только она оказалась заперта…

Нахмурившись, взглянув на светлый материал двери, девушка толкнула её ещё раз. Она же не могла быть заперта? Правильно – не могла. Значит, механизм просто заклинило.

«Это путешествие мне нравится всё меньше и меньше», - хмуро смотря на ручку и не переставая дёргать её, не сдаваясь, подумала блондинка.

Подёргав ещё не менее десятка раз, она шумно выдохнула, окончательно раздражаясь, и ударила по двери ладонями.

- Эй, там кто-нибудь есть? – крикнула она.

Подождав несколько секунд и рассчитывая услышать в это время ответ, но не дождавшись его, Дженна вновь открыла рот, громко произнося:

- Это не смешно! У меня дверь заклинила, и я не могу выйти! Кто-нибудь, откройте её!

Она ещё раз ударила по несчастной двери и, раздражённо и шумно выдохнув, отошла от неё на два шага. По ту сторону двери по-прежнему звучала идеальная тишина. Создавалось такое ощущение, будто её специально игнорировали и Дженне это не нравилось.

- Эй, - вновь позвала девушка, - меня кто-нибудь слышит?

Подождав секунд десять, она продолжила, снова подходя к двери и несколько раз ударяя по ней рукой – ладонь уже начала болеть:

- Кто-нибудь меня слышит? Я не понимаю, что происходит, но мне это не нравится! Откройте, чёрт побери, дверь! – выпалив это, блондинка ударила в дверь ногой. Дверь не поддалась и даже не скрипнула, а вот нога у девушки заныла…

Решив пока больше не пытаться атаковать преграду, потому что ситуация, пусть выглядела странной, но не пугала, Дженна ещё раз напоследок со всей силы дёрнула ручку и отошла от двери. Пройдя на середину комнаты, она огляделась по сторонам, после чего вновь обернулась. Дверь, по-видимому, всё ещё никто не собирался открывать, а в туалет действительно хотелось…

Это могло создать настоящую проблему, потому что всякому терпению рано или поздно приходит конец, а ждать непонятно чего и непонятно кого, мучась желанием посетить уборную, просто невыносимо. В такой ситуации и без того долгие минуты становятся просто бесконечными и вместо того, чтобы утекать из часов времени, обвивают невидимыми путами, всё туже затягиваясь и душа.

Но Дженне повезло. При очередном осмотре просторного помещения королевской спальни, в стене нашлась ещё одна дверь. Она оказалась открыта и на поверку за ней нашлась ванная комната.

Избавившись от навязчивого желания посетить уборную, Дженна встала посреди ванной комнаты, думая над тем, что ей делать дальше.

«Приму душ, - подумала она. – Точно, умоюсь, а потом, если её не откроют, сломаю эту дверь ко всем чертям».

Остановившись на данном варианте развития события, блондинка быстро разделась и зашла в душевую кабинку, закрывая её слегка матовые дверцы. Включив воду на чуть тёплую бодрящую температуру, блондинка с минуту просто постояла под её тонизирующими потоками, позволяя им окончательно смыть с неё остатки сна и подготовить тело к новому дню, после чего вышла из этого потока и огляделась в поисках геля для душа или мыла.

На полке нашлось всё, что могло пригодиться человеку, желающему принять ванную процедуру. Выбрав гель для душа с запахом смородины и мяты, девушка по привычке взяла мочалку, забывая, что она не дома и что вещь не принадлежит ей и выдавливая на неё приятно пахнущий гель.

Но, один раз прикоснувшись к своему плечу мочалкой, блондинка вспомнила, что вещь принадлежит не ей и до этого могла касаться кого угодно и, поморщившись, смыла с неё пену, после чего вернула на полку. Мытьё пришлось продолжать без мочалки.

Быстро справившись с принятием душа, Дженна перекрыла воду и покинула душевую кабинку. Взглянув на уютное полотенце, висящее на крючке, девушка взяла его в руки. Оглядев вещь и даже понюхав её, она убедилась в том, что полотенце было свежим и, наскоро вытершись, оделась.

Желательно было бы почистить зубы, но блондинка решила этого не делать – сунуть в рот чужую зубную щётку представлялось достаточно отвратительным делом. Потому она ограничилась полосканием рта, как раз, на полочке под зеркалом так кстати нашёлся ополаскиватель для рта.

Сплюнув пенящуюся мятную жидкость, Дженна разогнулась и взглянула в зеркало. Хорошо, что она практически не красилась, в противном бы случае весь её макияж уже был бы под глазами и на щеках, а так её внешний вид практически не отличался от того, как она накануне вечером выходила из своего номера в отеле.

Поджав губы, она отряхнула от воды руки, после чего наскоро вытерла их полотенцем и покинула ванную комнату. Вернувшись в спальню, она ещё раз оглядела её просторное помещение. В спальне ничего не изменилось и загадочный «человек-невидимка», к которому обращалась блондинка, не соизволил явить ей свой лик.

Слегка скривив губы в раздражении всей этой ситуацией, Дженна вновь направилась к двери. Не дойдя до неё полтора шага, она набрала полные лёгкие воздуха и вновь громко позвала:

- Меня кто-нибудь слышит? Если да, то советую вам открыть дверь.

Она помолчала несколько секунд, затем добавила, для убедительности:

- Иначе хуже будет.

Ответом ей вновь стала лишь тишина. Она будто издевалась над ней, смеялась, и это ужасно бесило девушку.

Шумно выдохнув, Дженна сжала кулаки, поднимая на дверь полный уверенности и негодования твёрдый взгляд.

- Вам же хуже, - произнесла она, но скорее для себя.

Обернувшись через плечо и оценив обстановку за её спиной, чтобы не во что не врезаться, Дженна отошла на шесть шагов назад и остановилась. Помахав руками и ногами, чтобы размять мышцы и подготовить их к работе, девушка встала в стойку, прицениваясь к двери и готовясь атаковать её. Дверь выглядела привлекательно, как и всё в этой комнате, но особенно крепкой она не смотрелась.

«И мне это только на руку, - подумала блондинка. – Не хотите слушать меня и открывать дверь – вам же хуже. Вышибу и не моргну глазом. А вы живите потом без двери. И ущерб я вам, кто бы вы ни были, возмещать не буду. Тоже мне придумали – запереть меня, как дурочку-рапунцель в башне! Чёрта с два! Не на ту напали!».

Быстро припомнив движения, которым учили её родители, Дженна собралась уже нанести удар по несчастной двери, но вновь помедлила. Чтобы открыть запертую дверь, нужно было сначала бить по замку, а затем всей силой и весом налетать на неё. Первое было удобнее делать в обуви.

Оглядевшись в её поисках, девушка нашла свои ботиночки задвинутыми под кровать. Обувшись, она вернулась в исходную точку, а затем направилась к двери. Остановившись, она медленно и глубоко вдохнула, концентрируясь, а затем сделала резкий выпад и со всей силы ударила ногой по замку.

Твёрдая подошва поглотила силу удара, но не всю, потому его энергия волной прошла вверх по её ноге, заканчивая свой путь где-то в области таза и вибрируя там, но очень скоро стихая.

Победно взглянув на дверь, замок которой после точного удара уже должен был держаться на соплях, блондинка отошла на несколько шагов назад и, разогнавшись, налетела на несчастную дверь плечом. Прозвучал глухой звук удара и вскрик Дженны. Правую половину тела, которой она налетела на треклятую дверь, пронзило болью. Поморщившись, шипя сквозь зубы, девушка немного отошла от двери, держась за ушибленное плечо. Но поддаваться слабости долго она не стала.

«Потом поною, - подумала Дженна, вновь оборачиваясь на дверь. – Хотя, пусть лучше ноет тот, кто меня здесь запер. Идиот чёртов! Кем бы он ни был, я его уже ненавижу!».

Самоуверенность Дженны на мгновение пошатнулась, потому что в её голове мелькнула мысль: «Как же ты можешь не помнить того, кто тебя сюда привёл или привёз? Тебе не кажется это странным?». А следом за этой мыслью появилась и неприятное осознание того, что она, в принципе, слабо помнит то, что было с ней вчера. Вернее, воспоминания обрывались на часах двенадцати ночи или часе.

«Наверное, я выпила лишнего, потому ничего и не помню», - подумала девушка, но даже для неё самой эти слова звучали не слишком убедительно.

Она пила всего несколько раз в жизни и, когда делала это, то никогда не напивалась. Но проще было думать, что вчера она опрокинула в себя несколько лишних бокалов, чем допустить мысль о криминале или ещё чём-то таком же неприятном.

«Наверное, пиво просто было очень крепким, - продолжила мысль Дженна. – Точно! Я же пила это… пятнадцатиградусное, вишнёвое…».

Поток мыслей, который пытался как-то объяснить происходящее с ней, мог бы унести Дженну далеко-далеко и надолго вырвать из реальности, но она предпочла не придаваться размышлениям, а действовать.

«Вернусь домой и тогда уже подумаю над тем, как попала сюда и что было вчера», - подумала блондинка и подошла к двери, уверенно кладя ладонь на дверную ручку и нажимая на неё.

Плечо по-прежнему ныло, но зато после такого красивого удара дверь стопроцентно должна была сдаться и, признав своё поражение перед девушкой, выпустить её из этой комнаты.

Нажав на ручку, Дженна толкнула дверь и… она не открылась.

- Что за чёрт? – вырвалось у неё.

Вновь вцепившись в несчастную и ни в чём не виновную дверную ручку, она начала с остервенением дёргать её. Казалось, что девушка хочет вырвать её с корнем. Впрочем, это тоже было способом открыть ненавистную ей дверь – вырвать ручку, а потом, когда более ничего не будет мешать, ещё несколько раз ударить по замку. Он не сможет устоять.

Дженна дёргала и дёргала. Ладони начали болеть, а мышцы рук заныли. Окончательно озверев, она вцепилась в ручку и упёрлась в дверь одной, а затем и двумя ногами, всем своим весом тяня за неё. В этот момент в голове её мелькнула мысль, что, если ручка прямо сейчас вырвется, то ей будет больно, потому что она рухнет на пол и, в лучшем случае, ушибёт пятую точку.

Ручка не сдалась, оставшись на своём прежнем месте, гордо выдерживая всё то, что творила с ней блондинка. Вернувшись ногами на пол, Дженна вновь отошла, а после ударила по замку ногой: один раз, второй. После четвёртого нога начала болеть настолько ощутимо, что девушке пришлось прекратить свои атаки – заработать трещину в малоберцовой кости или стопе ей совсем не хотелось.

Перестав кидаться на дверь, но не желая оставлять своих попыток выйти из этой красивой королевской спальни, которая уже начала казаться ей клеткой, Дженна вновь начала кричать, даже орать, вкладывая в свои требования все силы. Крики её раз за разом прокатывались гулким эхом по просторному зданию, частью которого была спальня, в которой девушка проснулась. Голос у неё всегда был громкий, и Дженна была просто уверена, что её услышат. Но через десять минут криков она добилась лишь того, что голос сорвался и в горле ужасно запершило.

Согнувшись, она закашлялась, по щекам потекли слёзы. Кое-как уняв приступ кашля, блондинка дошла до кровати и села на неё, утирая со щёк солёные дорожки. Горло продолжало ужасно дереть, и только сейчас она заметила двухлитровую бутылку воды, которая стояла на одной из прикроватных тумбочек.

Дженна несколько секунд недоверчиво посмотрела на бутыль со спасительной влагой. Ей казалось, что у неё началась паранойя, потому что она не была уверена в том, что бутылка была здесь с самого начала, она даже была практически уверена в обратном. А, раз её здесь не было, значит, кто-то принёс её сюда, пока она была в душе. Принёс, оставил и вновь ушёл, заперев… пленницу.

От подобных мыслей её передёрнуло. После таких мыслей ситуация начинала напоминать дебильные фильмы ужасов и истории про вполне реальных маньяков-психопатов, которые из тысяч людей в толпе выбирают ту единственную – свою жертву, которую узнают на каком-то глубинном уровне своего больного сознания. И, заключив её в свои объятия, не отпускают, пока в ней остаётся хоть одна капля крови и хоть крупица желания жить.

Подобные домыслы холодили хребет, но Дженна быстро отогнала их прочь от себя. Она не была похожа на жертву маньяка, совсем не была, и в этом она была уверена. А, если она не во владениях маньяка-психопата, то, значит, волноваться не стоит.

Решив не тревожиться без причины и шикнув на все мысли о самом страшном, блондинка взяла бутылку воды и, открутив пробку, припала к её горлышку, жадно глотая живительную влагу. Только сейчас она поняла, насколько сильно хотела пить всё это время.

Напившись, девушка завинтила пробку и вернула бутыль на тумбочку. Кидаться на дверь больше не хотелось, потому что плечо и нога всё ещё ныли, а, значит, оставалось только одно – ждать. Решив так и поступить, Дженна легла, устраиваясь так, чтобы видеть дверь, и подпёрла голову рукой, начиная своё ожидание.

Но оно слишком затянулось. Через два часа, почти уже уснув, Дженна решила, что с неё хватит. Встав, она подошла к окну и, распахнув его ставни, полезла на высокий подоконник. Леди не покидают дом через окно, но сейчас Дженне было глубоко наплевать на правила приличия. Она была неизвестно где, её заперли и не хотели открывать и ей всё это уже порядком надоело. Конечно, можно было поддаться желанию и вздремнуть, подождать ещё и, скорее всего, дождаться своего, но проще было взять своё прямо сейчас.

Взобравшись на подоконник, девушка придержалась за раму окна и шагнула вперёд, заглядывая вниз. Пальцы её сами собой до судорог сжали раму, а на лице её появилось выражение совершенно неприятного удивления, граничащего с самым настоящим страхом. Там, внизу, был обрыв. И, пусть глубина его была не такой, чтобы не видеть дна, но даже не самому умному человеку было бы понятно, что, прыгнув, он не отделается поломанными ногами и даже позвоночником. А Дженна глупой не была никогда.

Сглотнув, сжимая теперь уже осознанно раму двумя руками, чтобы не оступиться и не упасть, девушка осторожно развернулась и спрыгнула на пол. Она обернулась, напряжённо смотря на открытое окно, которое обещало свободу, жаль лишь, что вечную, потому что, прыгнув с такой высоты, едва ли кто-то сможет выжить.

- Что, чёрт побери, здесь происходит? – прошептала Дженна, оглядываясь на дверь, смотря на кровать, а после вновь устремляя свой взор в открытое настежь окно, в которое врывались прохладный ветер и едва уловимое пение птиц.

Закрыв окно, девушка вернулась на кровать, забираясь на неё с ногами. Сняв ботинки и бросив их на пол, она сложила ноги по-турецки и слегка согнулась, ставя локти на колени и подпирая кулаками голову.

«Что происходит? Что происходит? Что происходит…» - иным мыслям не было места в голове Дженны. Они принимали разные формы и вбирали в себя всё новые и новые слова, но смысл оставался один и сводился к одному – что происходит?

В это самое время Микки, сидя на своей кухне, неспешно помешивал чай, размешивая в нём сахар. Пусть, обычно парень любил принимать свой излюбленный напиток в чистом виде, но сегодня ему захотелось его немного подсластить. А белые кристаллики сахара никак не желали полностью растворяться, потому что брюнет добавил сахар в уже остывший напиток.

Очертя ложкой очередной круг, он вынул ложку и, облизав её, положил на стол, после чего взял чашку. Неспешно поднеся её к губам, Микки сделал глоток, чувствуя любимый вкус и смотря отстраненным взглядом перед собой. Это создавало прекрасный и пугающий контраст – наслаждение вкусом и полное безразличие, не-присутствие во всём остальном. Даже холодок, который то и дело лизал его голый торс, Микки будто бы не чувствовал. Сознанием он был где-то далеко-далеко и, одновременно – нигде, где-то за гранью этого реального и материального мира, там, куда имеют доступ лишь те, кто отличается от других. Он знал этот «мир» с детства – мир теней, сумрака и вечного холода, где души протяжно воют, но их всё равно никто не слышит…

Сделав очередной глоток чая, парень поставил чашку на стол – лёгкий удар стекла об дерево так громко прозвучал в абсолютной тишине, окружающей Микки.

Допив вскоре чай, брюнет выбросил заварку и, вымыв чашку, вернул её в шкафчик, после чего покинул кухню, направляясь в ванную комнату.

Глава 23

Дженна открыла глаза и огляделась. За окном было уже темно, как и в комнате, в которой она находилась, и она совершенно не помнила, как заснула. Сев, она ещё раз обвела взглядом тёмное помещение, которое теперь выглядело не по-царски, а зловеще. Даже по коже её пробежал холодок, и она поёжилась, обнимая себя за плечи.

- Где же я? – прошептала блондинка.

От борьбы и вызова всему на этом свете в её голосе не осталось и следа. Уже стемнело, а никто до сих пор не пришёл, чтобы открыть дверь, что могло означать только одно – никто не придёт… возможно.

Вздрогнув, отругав себя за подобные мысли, Дженна погнала их прочь от себя. Нет, сейчас точно не время сдаваться! Ничего страшного ведь не произошло! Просто… она не знала, где находится, и не могла покинуть своей «темницы».

«Темница», - повторила про себя девушка и поморщилась. От этого слова начинало мутить. Нет уж, она не слабенькая пташка, которую можно посадить в клетку!

Встав, она направилась к двери и вновь постучала в неё, после чего начала ощупывать стену, ища выключатель. Он нашёлся, и Дженна включила свет, рассеивая жуткую тьму. Стало спокойнее, но не намного – там, за окном, по-прежнему правила и всё больше сгущалась угольная ночь, зарождая в сердце тревогу.

Ещё три раза не слишком громко постучав в дверь, девушка вздохнула и, повернувшись к ней спиной и прислонившись к ней, сползла вниз, садясь на корточки.

- Есть там кто-нибудь? – произнесла она, не оглядываясь на дверь, не мучась жгучей надеждой на то, что её кто-нибудь услышит, но по-прежнему не отчаиваясь и не начиная думать, что она попала в самые настоящие неприятности. – Эй? – позвала она чуть громче. – Меня кто-нибудь слышит? Если да, то хватит уже играть в молчанку! Откройте дверь! Я хочу выйти отсюда! Мне тут не нравится!

Под конец своего высказывания Дженна сорвалась почти на крик и, договорив, поёжилась, растирая плечи руками, и в который раз за этот странный день оглядела просторную королевскую спальню. И тогда, когда она проснулась, она отметила, что в комнате очень холодно, но сейчас, когда она была не в мягкой кровати, а сидела около двери, прохлада начала ощущаться совсем сильно и начала морозными нитями проникать под кожу.

Вновь поёжившись, передёрнув плечами, блондинка остановила свой взгляд на окне, с опозданием в несколько секунд замечая, что оно открыто и понимая, что именно это и является причиной того, что она так сильно мёрзнет. Как видно, закрывая его, девушка не проследила за тем, чтобы оно на самом деле закрылось, и просто прикрыла его. А ветер сделал своё дело и распахнул ставни, проникая безмолвным воришкой в спальню и подглядывая за Дженной.

Подойдя к окну, девушка закрыла его, в этот раз выворачивая ручку до предела, и вновь взглянула вниз. В темноте обрыв, который испугал её днём, был не различим – он выглядел просто бездной.

«Дом на краю обрыва, - подумала она, продолжая смотреть вниз, во тьму. – В Вене, насколько я знаю, таких мест нет. Значит, я за городом… - такое предположение ей не понравилось, и она поморщилась, передёргивая плечами. – А, если я за городом, это значит…».

Голос мыслей замолчал, потому что мысль не могла найти своё продолжение и ответить на вопрос – что же всё-таки означает то, что Дженна проснулась не в номере отеля на окраине центра Вены, а в непонятном месте на краю пропасти?

«И кому пришло в голову поселиться в подобном месте?», - подумала она, морщась. В голову вновь полезли мысли о маньяке-психопате, который отшельником проживает где-то в горах…

«Да что же мне в голову бред всякий лезет! – воскликнула про себя Дженна. – Никаких маньяков нет! То есть… они есть, но не здесь, не рядом со мной! В последние несколько лет я, вообще, не слышала ничего о каких-то громких ужасных преступлениях и не слышала, чтобы кто-то искал нового психопата. Помню, только в детстве, лет в пять-шесть слышала по телевизору что-то про такого извращенца… - она нахмурилась, припоминая подробности детского воспоминания. – Вот только не помню, поймали его или только искали…».

Постояв ещё несколько секунд, просто смотря в темноту за окном, Дженна вновь полезла на подоконник, который был широким и прямо призывал: «Заберись на меня, расположись уютно, расслабься… и выпади в окно». Встав на нём на колени, девушка упёрлась ладошками в стекло и, приблизившись к нему, выглянула наружу, вглядываясь в вечернюю чернь.

- Может быть, там, на стене есть лестница? – прошептала Дженна и тут же попыталась выяснить свою правоту или убедиться в заблуждении, выглядывая наружу, прижимаясь щекой к холодному стеклу.

Минут пять она так елозила по подоконнику, украсив уже большую часть стекла отпечатками своих ладоней и не уставая вглядываться во тьму.

«А, если треснет?», - мелькнула в голове девушки мысль, когда она в очередной раз поменяла положение тела и всем весом налегла на оконное стекло, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть за ним. Но там, за окном, было темно, как в могиле…

От такого предположения холодок пробежал по спине, потому что, если стекло треснет, то у Дженны будут все шансы не успеть за что-нибудь ухватиться и выпасть наружу. А там боль, переломанные кости, уродливыми спицами торчащие из плоти, разорванные и отбитые органы, размозженный череп и ещё много того «приятного», что способно подарить человеку падение с высоты на камни и качение кубарем по ним.

Передёрнув плечами, блондинка попятилась и спустилась на пол. Но свою затею найти лестницу, которая вполне могла располагаться где-нибудь на стене неподалёку от её окна, она не оставляла и, открыв ставни окна, вновь полезла на подоконник. Крепко держась за раму, она осторожно выглянула наружу, свешиваясь вниз и смотря в темноту.

«Как видно, я всё-таки не в городе…», - подумала Дженна и посмотрела по сторонам, но нигде не нашла даже намёка на яркий искусственный свет, которым сочатся улицы больших городов и глазницы-окна его домов.

Вокруг была абсолютная густая темнота, тихая ночь, о которых большинство городских жителей могут только мечтать и читать в произведениях девятнадцатого века. Дженна к такой темноте не привыкла, потому что всегда жила в просторном светлом доме, где свет совсем не гас практически никогда, и в ней ей было не совсем уютно, но не настолько, чтобы впасть в панику. В конце концов, боятся темноты лишь маленькие дети, и она тоже не стала исключением, но отец помог ей справиться с этим страхом и больше тьма её не пугала. Страшна не темнота – страшен тот, кто в ней скрывается…

Почувствовав, что у неё уже пальцы онемели, блондинка спрыгнула с подоконника и закрыла окно, на этот раз следя за тем, чтобы оно не распахнулось вновь. Оглядевшись по сторонам, она вздохнула и вновь направилась к двери, постучала в неё четыре раза и села под ней, обнимая колени руками и вновь начиная ждать непонятно чего. Если будет нужно, она будет стучать так всю ночь с периодичностью в минуту. Такого ничьи нервы не выдержат и к ней придут и откроют эту треклятую дверь, которая не желала ломаться.

Обернувшись, девушка смерила дверь взглядом, думая, что, если до утра никто не придёт, то она вновь будет пробовать сломать её. Но это будет потом. А сейчас Дженна решила продолжить свои попытки докричаться до загадочного хозяина этого дома на обрыве.

Но на её крики вновь никто не пришёл и не обратил внимания. И, если кто-то их и слышал, то он обладал просто железным самообладанием, потому что терпеть подобное часы подряд было просто невыносимо. Потратив в итоге на это два часа, блондинка замолчала, морщась от першения в горле. Встав, она направилась к постели и взяла бутылку воды, сразу же откручивая пробку и припадая губами к горлышку. Сев на кровать, она какое-то время посмотрела на дверь, после чего встала и, вновь подойдя к ней, подёргала ручку. Ничего не изменилось, и дверь не поддалась.

Фыркнув, Дженна пнула несчастную дверь ногой и вернулась на кровать, села, поджимая под себя ноги и вновь беря бутылку воды, не переставая при этом смотреть в сторону выхода из комнаты.

«Ничего страшного, - думала девушка, смотря на светлый прямоугольник двери. – Где бы я ни была, я отсюда выйду и очень скоро. Завтра! Рассветёт, оценю обстановку из окна, мало ли, мне показалось, что всё так плохо, и придумаю, как выбраться отсюда. Конечно, прыгать я не буду, но, возможно, какой-нибудь способ спуститься из окна есть…».

Глава 24

Закрой глаза, и пусть тебе приснится сон,

Где ты идёшь по лепесткам роз.

Закрой глаза, и все твои ванильные мечты

Утонут в море из слёз!

Винтаж, Кто хочет быть королевой©

Микки застегнул последнюю пуговицу на своей чёрной приталенной рубашке и закрыл дверцы шкафа, смотря на своё отражение в зеркале. Потрясающий тёмный взгляд и изысканный идеально чёрный образ отражались в зеркальной глади. И лишь белизна бинта на его левой руке нарушала этот тёмный абсолют – рана, полученная им в неравном сражении, была глубока и всё ещё не зажила, потому парень предпочитал не рисковать и укрывать её бинтовой повязкой.

Оценив своё отражение, скользнув взглядом от головы до ног, брюнет отошёл от зеркала и покинул спальню.

В это время Дженна проснулась и открыла глаза, перевернулась на спину, вновь натыкаясь взглядом на безупречно белое полотно потолка. Сев, она огляделась, подождала несколько секунд и встала. Она не пыталась долго смотреть по сторонам или щипать себя в глупой надежде на то, что всё лишь сон. Она не надеялась проснуться в своём номере в отеле и оставить происходящее с ней в странном бессмысленном сновидении. Такая надежда была бы глупа, а излишней наивностью Дженна никогда не страдала.

Допив остатки воды, девушка вернула уже пустую бутылку на тумбочку и направилась в ванную комнату. Сходив в туалет, она прополоскала рот и, сплюнув в раковину, вернулась в спальню, вновь забралась в постель, подгибая под себя ноги и устремляя свой взор на прямоугольник такой ненавистной ей двери.

«Нужно ломать, - подумала блондинка и уверенно добавила, кивая самой себе: - Буду ломать. И сломаю».

Вытянув одну ногу, она помахала ею, покрутила, помассировала её руками, разминая мышцы, после чего проделала то же самое со второй ногой. После этого она размяла руки, а затем и шею. Полностью подготовившись к новой атаке двери, Дженна села прямо, опустив руки на колени. Желудок её противно заурчал и она поморщилась. Да, поесть бы она не отказалась, потому что в последний раз она ела позавчера вечером. Получалось, что в её желудке ничего не было уже более суток, потому что уже было вновь светло, а, значит, наступил новый день.

Дженна вновь поморщилась. Конечно, она, как и любой здравомыслящий человек, любила поспать, но в этом непонятном месте сон одолевал её с какой-то особенной силой и навязчивостью. Нет, она не валилась с ног, не испытывала сонливости, но всякий раз, прилегши, неведомым образом она засыпала.

«Поленилась, называется, - фыркнула про себя девушка, поджимая губы. – Таким темпами, я в ленивца превращусь, а этого я совсем не хочу. Всё, вернусь домой и буду работать-работать-работать. Хватит отдыхать».

Подумав это, блондинка собралась направиться к двери, которая неприятной преградой стояла на её пути, но не успела она полностью встать, как до её слуха донёсся звук – звук поворота ключа в замке и открытия замочного механизма.

«Пришёл! – мелькнуло молнией в сознании девушки. – Или пришла… Ну, что ж, здравствуй…».

Она села на кровати удобнее, группируясь, превращаясь в комок напряжения с растрёпанными светлыми волосами с пшеничным отливом. Прошло несколько секунд, ключ в замке повернулся несколько раз и на ручку с той стороны двери нажали, открывая дверь.

Дженна даже дыхание затаила, готовясь к встрече с загадочным незнакомцем, по вине которого она сутки провела взаперти и в неизвестности, негодующе смотря на светлый прямоугольник двери. И вот она отворилась и на пороге появилась фигура таинственного «человека-невидимки», до которого блондинка не сумела докричаться, несмотря на все свои старания. Весь в чёрном, с тёмным проницательным и пронзающим насквозь взглядом.

- Ты?! – выдохнула Дженна, от эмоций забывая все остальные слова.

Она рассчитывала увидеть кого угодно, и полагала, что человек, притащивший её сюда, окажется незнакомцем, но никак она не ожидала, что им окажется…

- Вижу, я вовремя, - произнёс Микки, слегка кивая.

- Ты… - вновь выдохнула девушка, кипя от ярости.

У неё внутри бурлило отчаянное желание вцепиться в горло этому странному парню, который за последние две недели как-то слишком часто появлялся в её жизни. Но тело отказывалось вступать в бой, и было словно онемевшим, находясь во власти жгучих эмоций.

- Ты… - повторила Дженна, смотря на брюнета и сверкая яростным взглядом. – Ты чёртов псих! Зачем ты меня сюда притащил?!

Она замолчала, но всего на секунду, после чего продолжила свою гневную тираду:

- Не знаю, что ты там себе придумал и что ты задумал, но у тебя большие проблемы и не только с головой, раз ты до такого додумался! И они станут только больше, это я тебе гарантирую!

Выплюнув эти слова, блондинка подскочила с кровати и быстрой твёрдой походкой направилась к двери, где на пороге стоял Микки, преграждая ей путь.

- Отойди! – произнесла девушка, сверкая гневным взглядом.

- Нет, - спокойно ответил брюнет.

- Хорошо… - отозвалась Дженна, выдыхая.

Обойдя парня, она попыталась выскользнуть из комнаты. Микки подождал до самого последнего момента, когда ещё можно было что-то предпринять, и, ловко и легко поддев кончиками пальцев дверь, красивым движением захлопнул её.

Дженна остановилась, вновь поднимая на брюнета негодующий взгляд.

- Я же не ленивая, я открою её, - произнесла она.

- Вперёд, - спокойно ответил парень и отошёл в сторону.

Сложив руки на груди, он начал наблюдать за девушкой. Раздражённо выдохнув, блондинка подошла к двери и, положив ладонь на её ручку, нажала на неё и с силой дёрнула дверь на себя. Из-за прилагаемого усилия в её запястье что-то хрустнуло, а вот дверь совсем не поддалась.

Нахмурившись, непонимающе взглянув на дверь, девушка вновь схватилась за её ручку, начиная с остервенением дёргать её, толкать дверь плечом, несколько раз ударила по ней ногой.

Поняв, что открыть дверь ей не удастся, блондинка вновь раздражённо выдохнула и повернулась к Микки. Увидев его спокойный взгляд и приподнятые в ухмылке уголки губ, она окончательно вскипела. Он ещё и издевается!

- Ты, идиот, зачем запер нас?! – повысив тон, спросила Дженна, гневно смотря на брюнета.

- Тебе ещё не время уходить, - спокойно отозвался брюнет. – А дверь эта оснащена автоматическим механизмом закрытия, удачно, правда?

- А ты как выходить отсюда собрался?! – сорвавшись на крик, спросила девушка.

- А у меня есть ключ, - прежним – ровным тоном ответил парень.

Дженна резко закрыла рот, несколько секунд смотря на Микки, а затем твёрдо произнесла, делая к нему несколько уверенных шагов:

- Отдай мне ключ.

- Нет.

- Отдай мне ключ, - твёрже повторила Дженна, делая между словами звучные паузы.

- Нет.

- Ты другие слова знаешь?

- У меня достаточно богатый словарный запас, но применительно к данному твоему вопросу я не могу ответить ничего иного.

- Ты точно ненормальный… - негромко произнесла девушка, качая головой, а затем громко повторила: - Отдай мне ключ!

Она помолчала несколько секунд, затем добавила:

- Я домой хочу!

- Это очень мило, но это совсем не является для меня аргументом.

- Ты идиот?! Отдай мне ключ!

Микки слегка ухмыльнулся, выслушивая гневное требование блондинки. Подождав несколько секунд, он ответил:

- Можешь попробовать отобрать.

- Отобрать? – переспросила Дженна, немного растерявшись, но сразу же добавила, возвращаясь к привычному тону: - Я же отберу, не сомневайся!

- Вперёд, - спокойно ответил брюнет, разводя руками и показывая, что он готов к этому.

Дженна уверенно двинулась к нему, но остановилась на полпути, хмуро и с недоверием смотря на Микки. Он казался ей странным, он был странным. И ей стало неуютно и даже немного страшно от того, что она не знала, чего от него ожидать.

Микки спокойно стоял, наблюдая за Дженной в её пошатнувшейся уверенности и сомнениях.

- Может быть, мне самому к тебе подойти? – поинтересовался он, так и не дождавшись действий от девушки.

- Не нужно, - буркнула в ответ Дженна, смотря на парня исподлобья и ещё больше напрягаясь. Она отступила на полшага назад.

- Ладно, подожду ещё…

- Что-то мне подсказывает, что лучше мне не пытаться отнять у тебя ключ, потому что просто так ты бы мне не предложил это сделать. Что у тебя за план?

- Какой план?

- Почему я здесь? И – где я?

- Правильнее было бы спросить – «где мы?».

- Что?

- Дженна, мы находимся в одной комнате и, соответственно, в одном здании и в одном месте, потому твою мысль нужно формулировать именно как – «Где мы?».

Блондинка напряжённо взглянула на Микки, медля с ответом. В её голове поселялось всё больше мыслей о том, что этот парень слишком странен и что, возможно, так просто она отсюда не выйдет.

- Хорошо, - согласилась девушка, но по голосу её было слышно, с каким трудом она выдавливала из себя эти слова. – Где мы?

- Мы в элитном исправительном лагере для людей с трудным характером.

- Что?

- То, Дженна.

- Ты пьян? Обдолбанный?

- Нет, я трезв.

- Тогда, что за бред?! – вновь повысив голос, спросила девушка.

Она всё-таки двинулась к Микки, быстро преодолевая расстояние до него и добавляя:

- Отдай мне ключи! Выпусти меня!

Не дождавшись реакции брюнета, Дженна попыталась запустить руку ему в карман, но парень легко ушёл от её руки. Грозно взглянув на него, девушка повторила свою попытку, но исход был тем же – рука её схватила лишь воздух. Во время её четвёртого выпада в свою сторону, Микки ловко перехватил её запястье, разворачивая девушку вокруг своей оси, будто они были в танце.

- Потанцуем? – обворожительно улыбнувшись, не обнажая зубов, предложил брюнет, смотря блондинке в глаза своим невероятно тёмным и чарующим взглядом.

Дженна замерла на доли секунд, тоже смотря брюнету в глаза, но быстро вынырнула из этого омута, не позволив чертям, обитающим в нём, вгрызться в её плоть и отравить кровь своим ядом.

- Как раз, у нас уже получается почти вальс, - добавил брюнет.

- Нет уж, - отрезала девушка и вырвала свою руку из хватки Микки.

Отойдя от него на два шага и смерив его недобрым взглядом, она вновь заговорила:

- Может быть, ты объяснишь мне, что здесь происходит?

- Что именно тебя интересует? – любезно поинтересовался парень, вновь складывая руки на груди.

- Зачем, мать твою, ты меня похитил?! – говорить спокойно у Дженны определённо не получалось.

- Мать мою упоминать не нужно, ты её не знаешь, - спокойно отозвался Микки. – Собственно, как и я.

- Ты ответишь на мой вопрос?

- Пожалуй… - намеренно медля, ответил брюнет, - да, - он кивнул, Дженна приготовилась слушать. – Я не похищал тебя.

- Что? – воскликнула девушка. – Что ты сказал? Ты меня не похищал?! А как я оказалась здесь? С тобой?! Скажи ещё, что я поехала с тобой добровольно!

«Чёрт, - подумала она, - а я ведь действительно ничего не помню из того вечера... Нет, - отрезала она, - я же не сумасшедшая, чтобы ехать с этим психом куда-то?».

- Именно, - ответил Микки. – Ты поехала со мной добровольно. Да, Дженна, ты сама села в мою машину.

Блондинка открыла рот, закрыла его и вновь открыла. Услышанное не укладывалось у неё в голове.

- Что ты сказал?

- А у тебя какие-то проблемы со слухом, принцесса?

- Сейчас не до шуток, чёрт побери! Ты можешь отвечать нормально?

- Только после тебя, - спокойно отозвался Микки. – После того, как ты начнёшь нормально спрашивать, а не ругаться и клясть меня.

- А как мне с тобой разговаривать, ненормальный?! Идиот!

- Идиот – это клинический диагноз, самая глубокая степень олигофрении или, если говорить без медицинских терминов, слабоумия. И я ею не страдаю.

«Но чем-то психиатрическим ты точно страдаешь, - подумала Дженна, качая головой и в упор смотря на Микки, - псих».

- А чем ты страдаешь? – взяв себя в руки и перестав кричать, спросила она. – Мне лучше знать заранее, к чему готовиться.

- А у тебя есть высшее медицинское образование, чтобы знать, как обращаться с психиатрическими больными и уметь это делать?

Дженна нахмурилась, в недоумении смотря на Микки. Его манера говорить выглядела более, чем странно. И девушке даже не всегда было, что ответить на его высказывание.

- Нет… - ответила она.

- Тогда, твой вопрос не имеет смысла, - спокойно отозвался брюнет, слегка пожимая плечами. – Задашь следующий?

- Настаиваю на том, чтобы ты ответил на предыдущий. Ты какой-то странный…

В голове Микки тревожно зашипели «голоса», перебивая друг друга и сливаясь в единый хор, в котором ничего невозможно было разобрать. Он поморщился.

- Всё люди – разные, - ответил брюнет, стараясь абстрагироваться от гула в голове – он притих. – Как видно, я просто отличаюсь от большинства твоих знакомых, потому и кажусь тебе странным. Хотя, Дженна, с твоим характером я вообще сомневаюсь, что у тебя есть друзья.

- А вот это не твоё дело.

- Как хочешь, - слегка пожал плечами Микки. – Расскажешь позже.

- Позже?

- Да.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Позже означает – по прошествии неопределённого промежутка времени, в будущем.

- Ты из меня дуру пытаешься сделать?

- Нет. Просто, ты так реагируешь на некоторые мои слова, что я предпочитаю пояснять их смысл.

- Обойдусь, профессор, - фыркнула девушка и тоже сложила руки на груди, отворачивая голову.

- Уже не псих, а профессор? Прогресс…

Дженна вновь взглянула на Микки, награждая его испепеляющим взглядом. Подождав секунды две, она двинулась в его сторону.

- Всё-таки решила потанцевать? – поинтересовался брюнет.

- Решила вытребовать у тебя ключи. Дай мне их, - Дженна протянула руку, ожидая, когда в неё вложат ключи.

Усмехнувшись, Микки вложил свою ладонь в руку девушки и, сжав её, чтобы не выдернула раньше времени, произнёс, смотря ей в глаза:

- Всё зависит только от тебя, принцесса. Ты оказалась здесь из-за своей манеры вести себя, потому ты выйдешь отсюда только тогда, когда изменишься.

Дженна дёрнула рукой, пытаясь вырвать ладонь из хватки Микки, но он держал намертво. Взгляд её стал ещё более напряжённым, и в нём появились тревога и неосознанный страх, который вселяли слова брюнета и его манера держаться.

- Отпусти меня, - напряжённо проговорила девушка, исподлобья смотря Микки в глаза. – Отпусти мою руку.

- Я не планировал этого, но пусть это будет первым твоим уроком – учись подпускать к себе людей, Дженна.

- А если я не хочу тебя к себе подпускать? – спросила блондинка, крутясь и пытаясь освободить руку. – Отпусти меня! – голос её невольно подскочил.

- Нет.

- Немедленно!

- Нет.

- Отпусти, ну… - она зажмурилась и задержала дыхание, потому что ей действительно было ужасно непривычно чувствовать себя слабой и беззащитной, - пожалуйста.

Последнее слово прозвучало тише всех предыдущих, срываясь с её губ вместе с ветерком выдоха. Подождав ещё несколько секунд, смотря на девушку совершенно непонятным взглядом, Микки разжал пальцы, отпуская её ладонь. Медленно подняв глаза, тяжело взглянув на брюнета, блондинка сделала то, чего, вероятно, точно нельзя было делать. Резко вскинув руку, она замахнулась, намереваясь ударить неприятному собеседнику пощёчину. Но Микки будто знал и ждал, что она это сделает, и успел перехватить её руку, сжимая тонкое запястье девушки.

- Не нужно пытаться драться в ситуации, которую ты не контролируешь. И, тем более, не нужно этого делать с тем, кто сильнее тебя, - слишком ровным холодным тоном проговорил Микки, продолжая крепко удерживать руку Дженны.

- Отпусти меня, - произнесла девушка, голос её дрогнул.

- Нет.

- Отпусти!

- Пошли, - произнёс Микки и, не дожидаясь реакции блондинки, которую он вновь смог удивить, развернул её к себе спиной, перехватывая поперёк живота и отрывая от пола.

- Что ты делаешь? – завизжала девушка, дёргая ногами и руками, пытаясь вырваться. – Отпусти меня! Немедленно! Поставь меня на пол! Микки!

Брюнет слегка улыбнулся, чего Дженна не смогла увидеть. Дотащив её до кровати, он остановился, опуская её ногами на пол, но продолжая крепко держать.

- Я рад, что ты помнишь моё имя. Но этого всё равно мало.

- Чего ты хочешь? – гневно спросила девушка, из всех сил вырываясь, но её борьба выглядела просто смешно – будто кролик пытается сражаться с удавом. Милый пушистый белый кролик с замашками тигра…

Ответа на свой вопрос она не услышала и уже в следующее мгновение вскрикнула, размахивая руками и пытаясь за что-то уцепиться, но пальцы её соскользнули с гладкой прохладной поверхности прикроватной тумбочки. Развернувшись спиной к кровати и прижав блондинку к себе, Микки сел, вынуждая, таким образом, Дженну сесть сверху.

- Что ты делаешь?! – взвизгнула девушка, вцепляясь одной рукой в спинку кровати и оборачиваясь через плечо, ошалело смотря на брюнета.

- Воспитываю тебя, - отозвался Микки, ещё крепче прижимая Дженну к себе.

Из-за этого она сдвинулась немного назад и вздрогнула, замирая, потому что теперь она сидела точно на бёдрах этого странного парня, похитившего её.

- Отпусти меня, - проговорила девушка, сидя ровно и слегка оборачиваясь, но не видя Микки.

- Нет. Ты сама дала понять, что ты не любишь чужих прикосновений и близости, так что, теперь – терпи. Терпи и борись со своими слабостями.

- Ты будешь делать со мной всё, что мне не нравится? – спросила Дженна и обернулась, изворачиваясь и всё-таки заглядывая Микки в лицо.

- Ну… Пока всех твоих страхов я не знаю… - задумчиво произнёс брюнет, отчего у Дженны мурашки побежали по коже.

- И не узнаешь, - твёрдо отрезала девушка, затем тише добавила: - У меня нет страхов.

- Страхи есть у всех.

- И у тебя? – вызов в голосе и она вновь обернулась, смотря Микки в глаза. – Хотя, даже, если нет, они у тебя появятся.

- Ты хочешь сказать, что станешь моим кошмаром, принцесса?

- Отпусти меня! – резко потребовала девушка, переводя тему и вновь начиная изо всех сил дёргаться, вырываться.

- Ответь на мой вопрос, - спокойно отрезал парень.

- Не отвечу, ненормальный!

- Тогда, посидим ещё, - слегка пожал плечами Микки и вновь притянул Дженну к себе, прижимая её спиной к своей груди. – Я никуда не тороплюсь.

- Отпусти!

- Ты ничего не добилась криками вчера днём и ночью, так что, наивно было бы полагать, что они тронут меня сейчас.

- Так ты слышал, как я кричала?

- Слышал, - спокойно отозвался брюнет.

- Тогда, почему ты ничего не сделал?!

- А что мне нужно было сделать? – вскинув бровь, поинтересовался Микки. – Кляпом тебе рот заткнуть? Если ты так настаиваешь, я в следующий раз возьму его с собой и исполню твоё желание…

- Нет! – отчаянно крикнула Дженна и забилась с новой силой.

Не понятно как, но ей удалось развернуться, вот только встать она не успела и потеряла равновесие из-за своей борьбы и повалила Микки на кровать на спину, падая сверху.

Распахнув свои ярко-бирюзовые глаза, Дженна секунды две ошалело смотрела в чёрно-шоколадные глаза перед собой, а затем, почувствовав, как руки Микки обвивают её талию, чтобы вновь прижать, вскочила, будто её ударили током.

Из-за того, что парень успел схватить её за руку, уйти далеко у Дженны не получилось.

- Отпусти меня! – в который раз за это утро потребовала блондинка и начала бить Микки по руке, пытаясь добиться своего, и изо всех сил вырываясь.

Брюнет подождал секунд семь, равнодушно наблюдая за неистовой борьбой своей невольной вздорной собеседницы. Затем он резко отпустил её руку. Не ожидавшая такого Дженна, поддавшись силе, с которой она пыталась вырвать свою руку из хватки Микки, полетела назад, приземляясь на попу и больно ушибая её.

Она поморщилась и едва не захныкала, потому что от всего происходящего у неё уже начали сдавать нервы. Дав девушке несколько секунд на то, чтобы оправиться от падения, Микки обратился к ней, спрашивая:

- Ну, как, принцесса, корона не упала с головы?

- Пошёл ты, ненормальный… - буркнула девушка, немного переворачиваясь и потирая ушибленную пятую точку.

- Пойду, но чуть позже.

- И не возвращайся, - ядовито отозвалась блондинка и встала на колени, а после и полностью поднялась.

- Дженна, сама подумай, если я не вернусь, то кто тебе дверь откроет? Или ты решила умереть достойнейшей из недостойных голодной смертью? – поинтересовался Микки, вскидывая бровь и смотря на собеседницу.

От напоминания о еде желудок Дженны вновь заурчал, наполняя всю брюшную полость неприятными вибрациями. Поморщившись от этих ощущений, девушка подняла на Микки взгляд, с ровным презрением смотря ему в лицо.

- Откуда столько ненависти, принцесса? – поинтересовался брюнет, склоняя голову набок и смотря на девушку.

- Ты похитил меня и, кажется, не собираешься отпускать, - ответила блондинка, - с чего бы мне смотреть на тебя с любовью?

- А разве есть лишь любовь и ненависть? Дженна, в мире существует ещё множество тонов и полутонов самых разнообразных эмоций и ощущений.

- Можешь считать меня необразованной и недалёкой, мне всё равно.

- Ты признаёшь, что ты не самая умная?

- Пусть будет так.

- Отлично, - слегка улыбнулся Микки. – Ты уже демонстрируешь первые успехи.

- Слушай, давай, я соглашусь со всем, чего ты хочешь, а ты просто отпустишь меня, и мы больше никогда не встретимся?

- Нет, Дженна, - покачал головой Микки, вновь начиная говорить серьёзно. – Мне не нужно твоё согласие, тем более, напускное. Я просто хочу хотя бы немного перевоспитать тебя, чтобы ты поняла, как можно вести себя, а какое поведение наказывается.

- И чем это я тебя так обидела? – с иронией в голосе поинтересовалась Дженна, складывая руки на груди.

- Ты меня ничем не обидела. Я, вообще, совершенно не обидчивый человек. Но есть вещи, которые меня задевают, и их я никому не прощаю и не спускаю с рук.

- И что же я тебе такого сделала?! – вновь сорвавшись на крик, потребовала ответа блондинка.

Лишь пожав в ответ плечами, Микки встал и, не спеша, направился к двери. Кидаться за ним вслед Дженна не стала, но схватила с кровати подушку и швырнула ею в спину брюнета. Подушка в цель не попала и ударилась в дверь, опадая на пол.

Не обернувшись, даже не поведя бровью в ответ на такое действие Дженны, Микки открыл дверь и вышел из комнаты. Девушка услышала, как в замочной скважине повернулся ключ, запирая её. Теперь эту королевскую спальню она могла официально назвать своей темницей…

Зарычав от бессилия, Дженна села прямо на пол, прислоняясь спиной к стене и обхватывая голову руками. Закрыв ладонями лицо, она с силой провела по нему, сжимая изо всех сил зубы и сдерживая рвущийся из груди крик. Всё происходящее всё больше начинало напоминать некий холодящий душу фильм, вот только главная его актриса не имела доступа к сценарию, и никто её не спрашивал, желает ли она играть в нём.

«Ничего, - подумала Дженна, отнимая ладони от лица и уверенно смотря перед собой, - я справлюсь. Я уговорю его выпустить меня. А, если он откажется меня отпускать, я выйду отсюда силой».

Её твёрдая уверенность в собственных силах на мгновение пошатнулась, когда память «услужливо» вбросила в сознание кадры совсем недавнего прошлого, где Микки так легко удерживал её и предугадывал её действия.

Поморщившись от таких мыслей, блондинка вздохнула и уткнулась лицом в свои колени. Но просидела она так недолго, всего минуты три, после чего встала и вновь направилась к окну. Надежда на то, что она сможет через него выбраться, по-прежнему оставалась.

Глава 25

Уже наступил вечер. Микки подошёл к двери в комнату Дженны и, вставив ключ в замок и повернув его несколько раз, открыл дверь. Пройдя в комнату, он закрыл дверь и тотчас столкнулся с напряженным испепеляющим взглядом девушки. Она сидела на кровати, сложив ноги по-турецки, и в упор смотрела на него исподлобья. Даже на расстоянии ощущалось то напряжение, которое исходило от неё, и которым буквально сочилась каждая клеточка её тела. Дженна определённо была не рада вновь видеть брюнета…

- Вернулся, - буркнула блондинка, слегка меняя позу, съёживаясь, но отнюдь не от страха.

- Да, - спокойно ответил Микки, делая вид, что не услышал яда и неприязни в её голосе.

- Надеюсь, ты пришёл, чтобы выпустить меня? – поинтересовалась Дженна.

- Нет, - также спокойно отозвался брюнет.

- А зачем тогда?

- А тебе так нравится сидеть в одиночестве?

- Лучше сидеть в одиночестве, чем с тобой, - фыркнула она и отвернулась, гордо вздёргивая подбородок и смотря в окно, за которым вновь сгустились ранневесенние сумерки, немного отливающие чернильным цветом.

- Любишь ночь? – спросил Микки спустя примерно минуту молчания и наблюдения за блондинкой, которая продолжала смотреть в окно.

- Предпочитаю день.

- А я больше люблю ночь…

- Мне всё равно.

- Тебе следует быть вежливее.

- А тебе не стоит похищать людей, - ядовито отозвалась Дженна и взглянула на парня, пытаясь уколоть его ещё и взглядом, но Микки совершенно спокойно перенёс это «ранение». – Или кем ты себя там считаешь? – она полностью развернулась к брюнету, не сводя с него взгляда. – Царём? Богом?

- Почему ты сделала такие выводы, принцесса?

- Не называй меня так, - сквозь зубы процедила блондинка, но на вопрос ответила: - А с того я так думаю, что ты считаешь, будто имеешь право перевоспитывать меня. Кто ты мне? – она фыркнула, добавляя: - Ты мне не мать и не отец, чтобы заниматься моим воспитанием.

- Ну, как видно, твои родители с твоим воспитанием не справились, раз получилось то, что получилось.

- Что?! – повысив голос, переспросила Дженна. – Что ты сказал?! Да какое право ты имеешь так говорить?! Ты моим родителям и в подмётки не годишься!...

- Ну, ты же упоминала мою мать в своих тирадах? – произнёс Микки, перебивая собеседницу. – Так, почему бы мне не говорить о твоих? К тому же, ты первая о них заговорила, когда пугала меня своим братом-боксёром и отцом, - договорив, Микки поджал губы и сложил руки на груди, прицельно смотря на девушку, чуть опустив голову, отчего взгляд его ощущался ещё более тяжёлым, чем являлся на самом деле.

- А мой брат, помимо того, что первоклассный боксёр в прошлом, ещё и выдающийся хирург в настоящем. И, если он узнает о том, что ты меня похитил, он обязательно отрежет тебе что-нибудь…

- Полагаю, сейчас ты скажешь, что со мной сделает твой отец? – совершенно ровно, даже скучающе предположил Микки, вновь перебивая блондинку.

Дженна взглянула на него и, поджав губы, отвернулась, ничего не отвечая на слова брюнета. Конечно, всю свою жизнь она знала, насколько мощный тыл имеет за своей спиной, но пользоваться им и призывать семью к тому, чтобы они защищали её и отвечали за её поступки она не любила. И сейчас, вроде бы, она не хотела напугать Микки своими словами, потому что она по-прежнему не думала, что всё так плохо, но они сами срывались с её губ, минуя блоки сознания. Как видно, бессознательное, сердце её чувствовало то, что пока что не доходило до разума, и желало что-то исправить, предпринять, пока ещё не стало слишком поздно.

- Что, нечего ответить, Дженна? – поинтересовался Микки.

- Я просто не желаю отвечать.

- Твоё право.

Микки взял стул-кресло на резных ножках, стоящий около дальней от кровати стены, и переставил его поближе к постели, на которой сидела Дженна, сел. Удобно и расслабленно раскинувшись в нём, парень подпёр голову рукой, внимательно и выжидающе смотря на вздорную блондинку.

Дженна вновь смотрела в окно и даже боковым зрением не видела взгляда Микки. Но она его почувствовала – почувствовала каждой клеточкой кожи, и от этого по ней пробежал холодок, и она поёжилась, слегка кривясь.

Она терпеливо подождала несколько минут, не желая сдаваться показывать, что ей неуютно под этим пристальным тёмным взглядом, но в результате не выдержала, поворачиваясь в Микки и обращаясь к нему:

- Ты можешь на меня так не смотреть?

Микки не ответил, продолжая спокойно и чрезмерно пристально разглядывать девушку, будто сканируя её взглядом и проникая не только под одежду, но и под кожу. Дженна поджала губы и слегка скривила их в эмоции неприязни к действиям брюнета. Она вновь обратилась к нему:

- Ты слышишь меня? – Микки слегка кивнул. – Ты можешь на меня так не смотреть?

- Дженна, когда человека о чём-то просят, то следует, во-первых, обращаться к нему по имени, чтобы просьба стала личной, во-вторых, в таких случаях говорят: «Пожалуйста».

Дженна скривилась ещё больше. Какой же он спокойный… Какой же он отвратительный в этом и как бесит её! А его взгляд… Да от одного взгляда в эти чёрно-шоколадные, издевающиеся своим равнодушием глаза, в груди пробуждается самая настоящая тигрица, а внутри зарождается животное желание стереть это спокойно-самодовольное выражение с его лица. Но почему-то желания кидаться на этого парня с кулаками у Дженны больше не возникало. Он не был простым и для того, чтобы победить его, нужно было понять его психологию или хотя бы немного изучить.

- Ты меня похитил, ты меня держишь взаперти, не кормишь и я должна просить тебя по всем законам культуры и говорить «пожалуйста»?

- А ты хочешь есть?

- А ты как думаешь? – язвительно отозвалась блондинка.

Она помолчала несколько секунд, ожидая ответа-предположения Микки, но парень ничего не сказал, продолжая спокойно смотреть на неё.

- Да, хочу, - сама ответила и на свой, и на вопрос Микки Дженна и поджала губы.

- Тогда, я тебя, конечно же, покормлю. Как раз, ужин готов.

- Хотя бы за это спасибо, - отозвалась блондинка, вновь поджимая губы.

- Молодец, учишься благодарить.

- Это был сарказм. А благодарить я тебя не буду никогда. Я не стану этого делать даже в том случае, если ты спасёшь мне жизнь, - не повышая голоса, но всё равно невероятно звучно произнесла Дженна, смотря Микки в глаза с ненавистью, презрением, вызовом…

- А я это уже сделал, - вновь проигнорировав яд её слов, ответил брюнет.

- Ты о чём? – спросила Дженна и тут же сама вспомнила ту неприятную и пугающую ситуацию, в которую она попала на прошлой неделе.

- Я о том… - начал говорить Микки, но Дженна перебила его, говоря:

- Я всё помню. Вспомнила.

Она подняла руки, как бы говоря: «Тема закрыта. Я не желаю об этом говорить».

- Хорошо, что ты помнишь, - отозвался брюнет, слегка кивая. – Плохо, что ты так неблагодарно повела себя с тем, кто спас тебя от страшной участи… - на последних словах его голос начал звучать холоднее, а взгляд стал, казалось, ещё чернее.

- Я действительно не думаю, что они бы меня убили, - ответила Дженна, пытаясь придать своим словам как можно больше безразличия и стараясь не показать даже себе той правды, что тогда ей было страшно – немного, но страшно.

- А давай проверим? – произнёс Микки и тут же добавил, не позволяя Дженне как-то отреагировать на его слова: - Пригласим четырёх мужчин, устроим тебе групповое изнасилование, а я посмотрю, что с тобой будет после этого и сколько жизни в тебе останется, а, главное – сколько желания жить.

У Дженны вытянулось лицо. Она повернулась к Микки, секунд десять просто смотря на него с шоком в глазах. Если он говорил правду и действительно был способен устроить подобное и стать равнодушным свидетелем такого ужаса, то Дженне было впору расплакаться и на коленях умолять простить её за всё.

- Ты серьёзно? – примерно через минуту молчания спросила блондинка. От яда в её голосе не осталось и следа, он звучал серьёзно.

- А я похож на шутника? – слишком спокойно для подобного контекста спросил Микки, склоняя голову набок и придерживая её рукой.

Дженна не ответила, гулко сглатывая и невольно отсаживаясь немного ближе к спинке кровати и подальше от странного брюнета с его ужасными и пугающими словами. Она не была пугливой и с трудом могла вспомнить, чтобы чего-то в своей жизни она боялась, но сейчас страх липкой паутиной-изморозью сковал её тело и проник под кожу, пополз по изнанке груди, слепо ища бойкое горячее сердце.

- Ты ответишь на мой вопрос? – поинтересовался Микки.

- Нет, - негромко ответила Дженна.

- Что именно – «нет»?

- Нет, ты не похож на шутника, - пояснила блондинка и мысленно и криком добавила:

«Ты похож на конченого психа! Урод…».

- Отлично, - слегка приподняв уголки губ, но без особой радости ответил Микки.

Он откинулся на спинку кресла и вытянул вперёд ноги, сложил руки на груди. Чуть запрокинув голову, он слегка прикрыл глаза, свысока смотря на собеседницу, которая выглядела сейчас уже совсем не такой сильной и дерзкой…

- Пожалуйста, - стараясь говорить спокойно, обратилась к Микки Дженна, - отпусти меня.

- Нет.

- Пожалуйста…

- Нет.

- Почему?! – она резко развернулась, впиваясь в Микки взглядом, сверкая бирюзовыми глазами.

Говорить спокойно не получилось. В принципе, Дженна и не была уверена, что в этом есть смысл.

- Потому что, принцесса, - ответил брюнет, - ты меня задела. И, пока ты не реабилитируешься в моих глазах, пока ты не исправишься, ты не выйдешь отсюда.

Дженна открыла рот, желая выплюнуть очередную колкость или едкость в адрес Микки, но передумала. Вдохнув ртом, она закрыла его и опустила взгляд, нервно перебирая пальцами с аккуратным бесцветным маникюром.

«Так отчаянно желаешь не показывать страха и слабости, но за неосознанными движениями не в силах уследить никто, - подумал Микки, наблюдая за смятением Дженны. – Для того, чтобы научиться контролировать это, нужны годы тренировок…».

- Почему? – вновь повторила блондинка, продолжая смотреть вниз.

- Я уже ответил на твой вопрос.

- Я не понимаю… - она нахмурилась и мотнула головой. – Это не нормально…

- Не вижу в этом ничего странного, - спокойно ответил Микки и закинул ногу на ногу. – А, если это и так, то мне всё равно.

- Тебе это с рук не сойдёт...

- Можно поинтересоваться, почему?

- Потому что ты не знаешь, кто я.

Говорить об этом не хотелось, но, как видно, иного выбора у Дженны не было.

- Ты – Дженна, - прежним ровным тоном ответил брюнет. – Фамилии твоей, прости уж, я не знаю. Ты её не озвучивала.

- Билоу, - произнесла блондинка, слегка кивая, и подняла на Микки взгляд, внимательно смотря ему в глаза. – Моя фамилия – Билоу. Ни о чём тебе это не говорит?

- Нет.

- Тогда, может быть, ты знаком с именем Блейда Билоу?

- Нет, это имя мне тоже совершенно ни о чём не говорит. Но что-то мне подсказывает, что это – твой отец. Я прав?

- Именно. Видит бог, я не хотела пугать тебя своим отцом, но иначе с таким, как ты, разговаривать не получается. Потому советую тебе немедленно меня отпустить и тогда я, так и быть, ничего не скажу родителям о том, что ты меня похитил.

Микки внимательно выслушал ровную и пропитанную уверенностью в том, что теперь она точно добьётся своего, речь Дженны. Подождав несколько секунд после того, как девушка закончила говорить, он вздохнул, склоняясь вперёд и упираясь локтями в колени, и ответил:

- Даже жаль тебя расстраивать, Дженна, но у тебя не получилось меня запугать. Я никогда не слышал ничего о таком человеке, как Блейд Билоу. Так что, твой план провалился. Сожалею, принцесса.

- Предупреждаю, если ты сейчас же не отпустишь меня, то я за тебя заступаться перед папой не стану, и ты очень пожалеешь о том, что родился на этот свет и дожил до встречи со мной. Я уверена, что мои родители уже ищут меня, потому что я должна была вернуться в Берлин, но не вернулась. И они меня найдут и очень скоро. Я в этом уверена. Так что, послушай меня, пока не поздно.

- Так ты же так ненавидишь меня? – вскинув бровь, поинтересовался Микки. Дженна непонимающе взглянула на него. – Тогда, зачем ты пытаешься уберечь меня от страшной мести твоего отца?

- Я даю тебе шанс. И лучше скажи «спасибо» и послушайся.

- Спасибо, - кивнул Микки. – В отличие от тебя, я – человек культурный и воспитанный. Но слушать тебя я не стану. И своими родственниками ты меня не запугаешь. Ты попала сюда своими силами и только ими выйдешь отсюда.

- Ты просто не понимаешь, с чем играешь, - проговорила девушка, качая головой.

- Возможно, - слегка пожал плечами Микки. – Но и ты не понимаешь всего до конца. Потому можно сказать, что мы немного похожи…

Дженна взглянула на брюнета и нахмурилась. Всё-таки, его тёмный взгляд цвета горького шоколада пробирал насквозь и будто гипнотизировал. В нём было что-то такое, чего она никогда прежде не видела, но в то же время он отдалённо напоминал ей что-то…

- Я не понимаю тебя, Микки, - произнесла блондинка. – Как же ты собираешься меня воспитывать, если допустить то, что я не выйду отсюда уже завтра утром?

- Ты не выйдешь отсюда завтра утром, - уверенно ответил Микки, кивая.

- Ты не можешь этого знать наверняка.

- Да, ты права, знать всё могут лишь бог и дьявол. Но и я тоже кое-что знаю, Дженна.

«Сын дьявола, - невольно подумала девушка, фыркая про себя. Она ещё несколько секунд посмотрела на парня, затем добавила: - А ведь похож…».

Да, право, Микки мог являть собой самое идеальное воплощение дитя владыки преисподней. Высокий, обладающий какой-то совершенно неповторимой красотой и теми тёмными чертами в своей внешности, которые действовали на окружающих, подобно маятнику в руках умелого гипнотизёра. А тёмные тона, которых он придерживался в одежде, и его манера держаться и говорить довершали образ совершенно творения тьмы и её наследника. И всех сводило с ума, вгоняя в некое оцепенение и тревогу то спокойствие, с которым парень держался в любых ситуациях. Он был похож на монолитную величественную гору – гору, под видом которой скрывался дремлющий вулкан.

- Тогда, может быть, расскажешь мне, сколько ты намерен меня держать здесь? – поинтересовалась Дженна.

Некое наваждение отпустило её, и теперь она вновь вела диалог спокойно, не сжимаясь от неосознанной тревоги и страха.

- Всё зависит от тебя, - заучено отчеканил Микки. – А пока, Дженна, давай вернёмся к ужину. По-моему, ты сказала, что голодна?

- Да, - ответила девушка. – Я хочу есть.

- Отлично. Тогда, сейчас мы этим займёмся…

Произнеся это, Микки встал и, быстро преодолев расстояние до двери, покинул спальню, не забывая запереть дверь. Дженна вздохнула и поджала губы, смотря на светлый прямоугольник двери, который теперь был ей ненавистен, потому что он был выходом, но выйти через него она не могла.

«Ничего, - подумала она, продолжая смотреть на дверь. – Я не пропаду. К тому же, меня точно будут искать. И найдут. Иначе быть не может».

Она вновь вздохнула и прикрыла глаза, продолжая мысль:

«Хотя, было бы лучше, если бы он отпустил меня сам. Тогда я просто вернусь домой и ничего не расскажу родителям. Потому что папа и так за меня беспокоится чрезмерно, пытается от всего уберечь, а, если он узнает о том, что меня похитили, то я ещё лет пять буду выходить из дома исключительно в сопровождении охраны».

Девушка передёрнула плечами, вспомнив случаи из детства, когда то, о чём она думала, происходило на самом деле. Тогда, в шесть лет, огромные мужчины-шкафы в чёрных костюмах, заграждающие собой солнечный свет, забавляли её – у них было очень классно сидеть на плечах и смотреть на всех с такой огромной высоты! Но сейчас, когда Дженна была уже взрослой, подобная перспектива ей совсем не улыбалась. Она и так слишком много раз ссорилась с отцом, пытаясь доказать ему, что она самостоятельная и совсем не слабая и что с ней ничего страшного не произойдёт.

«Сглазила, - подумала Дженна и тут же мотнула головой, отгоняя прочь упаднические настроения. – Вздор! Ничего страшного не произошло. И не произойдёт! В конце концов, Микки этот, пусть и странный, но он же не законченный псих, чтобы на самом деле сделать со мной нечто жуткое. Так что, я справлюсь с этим, вернусь домой, и всё будет хорошо. Обязательно».

Подумав это, блондинка повернулась набок, лицом к окну, и прикрыла глаза, позволяя себе немного отдохнуть и ожидая возвращения брюнета. Как раз, желудок уже прилично крутило от голода.

Микки вернулся через две минуты. Когда он зашёл в комнату и привычно запер дверь, Дженна подняла на него взгляд, и тотчас в нём отразилось недоумение. В руках брюнета не было подноса или тарелки с едой. Но удивление быстро оставило девушку.

- Ты поведёшь меня в обеденный зал? – спросила она, садясь.

- Не сегодня, - ответил Микки и достал из кармана наручники.

Дженна в шоке распахнула глаза, отсаживаясь к спинке кровати и инстинктивно пряча руки за спиной, будто это могло остановить парня от того, чтобы сковать её, если он был намерен это сделать.

- Ты что задумал? – спросила блондинка, напряжённо глядя на поблёскивающие металлом наручники в руках Микки.

- Ты всё правильно делаешь, - кивнул брюнет, негромко хмыкая. – Именно за спиной я и намерен сковать тебе руки.

Сказав это, он двинулся к кровати, на которой сидела Дженна. Оттолкнувшись ногами, ударившись из-за этого спиной об спинку кровати, она закричала:

- Убери эту хрень от меня! Не вздумай! Псих! Извращенец!

- Если ты считаешь это, - Микки указал взглядом на железные браслеты, - извращением, то, возможно, ты откроешь для себя много нового за время нашего совместного проживания, принцесса.

- Не смей этого делать! – Дженна произнесла это так громко, что даже стекло в окне зазвенело. – Я… Я… - слова не находились, хоть мозг и отчаянно искал их, чтобы достойно ответить и отговорить Микки от его намерений. – Я тебя ударю!

Брюнет остановился и усмехнулся на такую «страшную» угрозу Дженны, а затем рассмеялся. Но смех его был коротким, он ответил:

- Принцесса, ты меня этим не напугаешь.

- Нравится, когда тебя бьют, извращенец?! – лихорадочно сверкая яростным взглядом, бойко отозвалась блондинка.

- Я не фанат подобного, - спокойно ответил Микки.

- Тогда – не смей ко мне подходить с этим! – она указала взглядом на наручники. – Что тебе, вообще, стукнуло в голову?! Ты же меня покормить хотел, ненормальный!

- А как, по-твоему, я должен тебя кормить? – задал Микки вопрос, который поставил Дженну в тупик, потому что она не понимала его смысла.

Девушка нахмурилась. Микки, видя непонимание в её глазах, пояснил:

- Конечно, я не недооцениваю себя и не боюсь тебя, но я не страдаю излишней самоуверенностью и уже успел понять, что ты – человек бойкий, Дженна, и ты способна прибегнуть к любым поступкам, чтобы защитить себя и что-то доказать. А получить ножом в печень или вилкой в горло я не желаю. Потому, принцесса, кормить я тебя буду самостоятельно, с рук. Как раз, это будет отличной тренировкой для тебя. Тебе стоит поучиться смирению и покорности, а что может быть более покорным жестом, чем принятие пищи с рук другого человека?

- Только через мой труп, - процедила сквозь зубы Дженна, прижимаясь к спинке кровати и смотря на брюнета уничтожающим взглядом.

- Было бы правильнее сказать – «только через мой голодный желудок», - спокойно ответил Микки, поправляя кипящую собеседницу. – Потому что, Дженна, если ты откажешься есть так, как предлагаю я, то ты будешь сидеть голодная.

- Я буду сидеть голодная, - делая звучные паузы между словами, едва не прорычала Дженна.

Микки вновь сделал шаг к ней, и она закричала, выставляя перед собой ногу и готовясь обороняться от него:

- Не подходи ко мне со своими больными идеями и этой дрянью! Я не собираюсь потакать твоим извращенным желаниям!

- Поверь мне, Дженна, я бы никогда не придумал этого, если бы ты сама не натолкнула меня своими действиями и словами на такую мысль. Так что, принцесса, можно сказать, что именно ты являешься двигателем в наших взаимоотношениях. Только от тебя зависит, как они будут развиваться.

- Уйди от меня, - процедила сквозь зубы блондинка, напряжённо смотря на Микки и немного опуская ногу, но по-прежнему держа её на вису.

- Уверена? – поинтересовался брюнет, слегка вскидывая бровь. – Я уйду, мне не сложно. Мне и помимо тебя есть, чем себя занять.

- Будь добр тогда – уйди.

«И сгори там где-нибудь в аду, псих», - добавила про себя девушка.

- Как пожелаешь, принцесса, - ответил Микки, обворожительно ухмыльнувшись, и поклонился, изображая послушного слугу вздорной королевской особы.

Дженна ничего не ответила, не оценив шутки и продолжая напряжённо и хмуро смотреть на парня. Не видя более смысла задерживаться у пленницы, Микки развернулся и направился к двери, быстро преодолевая расстояние до неё и выходя за порог.

Девушка закрыла глаза, ей уже настолько опротивело всё, что её окружало, что хотелось не видеть этого хотя бы несколько секунд. Услышав звук поворота ключа в дверном замке и подождав ещё немного, Дженна легла набок, устраивая голову на подушке и закрывая глаза.

Она догадывалась о том, что ещё не было поздно, но надеялась заснуть. Иных развлечений у неё в этих стенах всё равно не было. Да и во сне не ощущалось нытьё пустого желудка, от неприятного урчания которого Дженна всеми силами пыталась абстрагироваться.

«От нескольких дней голодания ещё никто не умирал, - думала девушка, пытаясь убедить себя в этом. – Это даже полезно для здоровья, как утверждают врачи. А заодно похудею… - у неё и так была стройная подтянутая фигура, но искать какие-то плюсы в сложившейся ситуации нужно было. – И… ослабну».

Она поморщилась и перевернулась, будто желая таким образом убежать от воспоминаний, которые так не вовремя одолели её. В этих воспоминаниях её мать убеждала её в том, насколько важно правильно питаться, не голодать, потому что, в противном случае, у тебя просто не останется ни на что сил. А отец тогда добавил, что маму стоит слушать, потому что она знает толк в выживании в экстремальных ситуациях. И всегда Дженне было непонятно, что папа имел в виду, а он никогда не пояснял, ограничиваясь излюбленным: «Не важно» и лишь смотрел на супругу тем взглядом, который понимали только они двое.

Дженна поёжилась и свернулась калачиком. Под закрытыми веками вслед за воспоминаниями о словах матери и отца, возник образ родителя: характерный профиль, светлые, как у неё самой, волосы, но только без пшеничного отлива, янтарно-карие глаза. Каждая девочка считает папу идеалом мужчины, но отец Дженны, в самом деле, был идеалом. Никого подобного она никогда не встречала.

Вздохнув, девушка перевернулась на спину, думая о маме и папе, надеясь уснуть именно с этими тёплыми образами в голове. Но совсем скоро образы их начали рассеиваться и на место янтарно-карих глаз, которые с детства означали для Дженны уверенность в том, что она в безопасности и что всё непременно будет хорошо, пришли иные глаза – тёмные и поглощающие свет, горько-шоколадного цвета…

Дженна вздрогнула, поморщилась и вновь перевернулась, теперь на живот.

«Если я его ещё и во сне увижу, - думала она, чувствуя, как приятная дремота всё больше захватывает её в свои объятия, - то я сойду с ума. Чёртов псих…».

В это самое время Микки спустился на первый этаж и зашёл на кухню, включил чайник и взял сигарету. Но не успела вода закипеть, когда в его кармане завибрировал мобильный телефон.

Достав аппарат связи, парень взглянул на имя вызывающего его абонента и, ответив на вызов, произнёс:

- Здравствуй, Ники.

Он обхватил сигарету губами и подкурил, прикрывая огонёк зажигалки от ветерка, проникающего в приоткрытое окно.

- Привет, - также поздоровалась девушка. – Не отвлекаю?

- Нет, сейчас я совершенно свободен, - ответил Микки и, взяв закипевший чайник, наполнил водой чашку, заваривая свой любимый красный чай.

«Можно будет и бокал вина выпить», - подумал он, смотря на танец-кружение чайных листьев в чашке.

- Слушай, а назавтра у тебя какие-нибудь планы есть? На вечер? – спросила Ники.

- На завтра? – повторил за девушкой Микки, задумываясь, позволяя себе помедлить с ответом.

Он присел на край тумбочки и переложил телефон в левую руку, а сигарету в правую, затянулся дымом и стряхнул пепел в пепельницу.

- Нет, завтра я практически свободен.

- Тогда, может быть, ты составишь мне завтра вечером компанию, и мы вместе сходим на выставку?

- Что за выставка?

- Картинная. Работы Мартина.

- Мартин… - повторил за девушкой брюнет, припоминая имя художника и те его работы, которые ему доводилось видеть. – Да, его работы неплохи, - согласился Микки. – Хотя я и предпочитаю несколько иной стиль в живописи…

- И какой же?

- Это не важно. К Мартину я отношусь нормально, а этого для тебя, я думаю, должно быть достаточно.

- Да, - кивнула Ники на том конце связи. – И это хорошо, что он тебе тоже нравится.

- Я признаю, что он хороший мастер, но я не являюсь его поклонником, Ники, - поправил девушку брюнет и вновь стряхнул пепел в хрустальную вазочку.

- Так… - протянула девушка, - ты согласен на моё предложение?

- Пожалуй, да, - кивнул Микки, глубоко затягиваясь дымом и выпуская его сизое облако из своих лёгких. – Я сейчас не в Вене, но завтра мне всё равно нужно будет приехать в город, чтобы уладить некоторые рабочие вопросы, так что, я вполне могу посвятить вечер тебе и Мартину.

Он помолчал несколько секунд, вновь сделал глубокую обжигающую затяжку и добавил:

- Во сколько начало?

- В пять вечера.

- Отлично, - не слишком ярко ответил Микки. – Тогда, в пять встречаемся на месте. Или за тобой заехать?

- Нет, завтра я могу добраться до нужного места самостоятельно.

- Хорошо. Тогда – до встречи, Ники.

- До встречи… - немного растерянно отозвалась девушка.

Она ещё не так хорошо знала Микки и не привыкла к его манере невероятно лаконично и коротко вести телефонные переговоры. Но настаивать на продолжении разговора она не стала и, добавив: «До завтра», отклонила вызов.

Положив телефон на тумбочку, брюнет потушил окурок и взял в руки чашку. Посидев так с минуту, не делая глотка, потому что чай был ещё слишком горячим, Микки взял новую сигарету. Подкурив, он неспешно затянулся горько-сладким дымом, запрокидывая после голову и выдыхая его в пространство кухни.

Глава 26

Мрачный талант - происки зла. 

И музыкант сгорает дотла. 

В сердце несет он боль и тьму. 

Тихо поет 

Он никому.

Жертвы искусства - 

Тот, кто сочиняет ваши сказки. 

Люди искусства - 

Демонов комические маски.

OttoDix, Жертвы искусства©

Микки уже несколько минут стоял перед одной из многочисленных работ небезызвестного художника Мартина, изучая оформленное в алых тонах полотно. От кровавых, закатно-алых, отдающих неспелой вишней цветов картины трудно было отвести взгляд. Пусть изображенное на ней и не казалось шедевром изобразительного искусства, но это была та самая картина, за которой есть история и в красках которой живёт «душа».

Ники, рассматривающая до этого другую картину, подошла к спутнику и встала рядом, также, как и парень, складывая руки на груди и задумчиво вглядываясь в полотно.

- Знаешь, - произнесла девушка после двух минут молчаливого созерцания произведения искусства, - говорят, что Мартин написал эту и другие картины серии во время обострения. Конкретно эту – на самом пике…

- Да, - отозвался Микки, перебивая собеседницу и продолжая вглядываться в алые цвета полотна, - я слышал, что он чем-то болеет… Только не помню, чем.

- Маниакально-депрессивный психоз, - со знанием дела ответила Ники и кивнула. – Помню, я как-то смотрела интервью с ним, где он говорил про какие-то «голоса», которые вдохновляют его на написание действительно потрясающих вещей. Конечно, вряд ли это галлюцинации, он как-то не похож на психа…

Микки поморщился, но Ники этого не увидела. Она продолжала:

- Думаю, он так просто иногда называет собственные мысли. Или, может быть, это «голос бога»? Среди верующих и творческих людей есть такое понятие – когда бог разговаривает с ними…

Она помолчала несколько секунд, полностью переключившись на созерцание картины, в которой даже нельзя было ничего толком разобрать. Но, тем не менее, это полотно обладало некой просто гипнотической энергетикой: оно завлекало, пленило и заставляло смотреть на себя ещё и ещё – пока смотрящий не познает его глубинную тайну и смысл.

- Микки, а что ты думаешь по этому поводу? – поинтересовалась Ники и повернула голову, смотря на парня. – Как ты считаешь, может ли больной человек быть гениален?

- Большинство великих людей искусства были в той или иной мере безумны, - сухо отозвался брюнет, смотря на картину.

Ники вновь замолчала на какое-то время, возвращая взгляд к картине. Помолчав, она вздохнула и вновь заговорила:

- Интересно, каково это?

- Ты о чём?

- Каково это, когда твоё сознание тебе не принадлежит? Когда ты не можешь полностью контролировать себя, а внутри твоей головы есть какие-то силы, которые управляют тобой?

Микки не показал и вида о том, какие мысли в этот момент звучали в его голове и о том, что он, как никто другой, знал, каково приходится особенным людям, и мог ответить на вопрос подруги. Мог, но не хотел.

«Ты даже не представляешь, как иногда бывает сложно жить с вечными «гостями» в голове, - думал парень, равнодушно смотря на алое полотно. – Некоторые привыкают к этому и адаптируются, вот я, например, привык и мы уже давно живём одной большой «семьёй». Некоторых их безумие разрушает и в полной мере сводит с ума, разрывает их личность на куски и, в результате, доводит до состояния жалкого «овоща», занимающего койко-место в местной психиатрической больнице. Наверное, всё зависит от желания человека жить и выжить. Возможно, сложись моя жизнь иначе, я бы тоже не пытался с ними подружиться. Но иного выбора у меня не было, - он поджал губы и слегка прикрыл глаза, смотря из-под опущенных ресниц на кровавую картину. – Лучше такая «семья», чем никакая».

- Да, Микки,ты же знаешь, что мы всегда позаботимся о тебе…

- И о тех, кто рядом с тобой,Ты же знаешь, что мы тебя никогда не бросим…

От этого зловеще-ласкового шепотка, которым всегда отличался от иных «голосов» «Искуситель», мороз шёл по коже, и хотелось надеть на себя сотню пальто, чтобы согреться! Но не Микки. Он привык. А вместо пробирающего до души мороза он почувствовал лишь лёгкую прохладу – будто дуновение весеннего ветерка.

- Микки?

Брюнет повернулся к спутнице, наконец-то удостаивая её своим вниманием, и слегка кивнул, показывая, чтобы она продолжала.

- Ты мне не ответишь? – поинтересовалась Ники.

Микки несколько секунд помолчал, будто задумываясь над её словами, слишком ровно смотря девушке в лицо из-под полуопущенных ресниц.

- Не думаю, что обсуждение психических заболеваний и отклонений является самой лучшей темой для разговора, - ответил Микки.

- Просто, - слегка улыбнулась Ники, - ты очень интересно рассуждаешь, и мне было бы интересно услышать твоё мнение.

- Ники, твой вопрос звучал, как: «Каково это быть психически больным?», - холодно, в своей обычной манере слишком серьёзно для дружеской беседы ответил Микки, полностью разворачиваясь к Ники. – Так что, чтобы ответить на него, мне нужно быть психиатрическим больным, либо иметь гениальные актёрские данные и уметь настолько вживаться в чужие роли, чтобы иметь возможность примерять на себя не своё лицо и рассуждать о том, чего я на самом деле не понимаю.

Ники вновь слегка улыбнулась и покачала головой. Она ответила:

- Вот, именно об этом и я говорю, - новая улыбка. – Ты обладаешь просто уникальной манерой ведения разговора. У тебя такая интересная речь...

- Да, возможно, - согласился брюнет, поубавив холода в голосе. – Некоторые говорили мне, что я говорю очень вычурно.

- Я бы сказала не вычурно, а философски, - отозвалась девушка. – И, по-моему, это не плохо. Помню, два года назад был в тусовке у нас один парень, который любил употреблять в своей речи сложные научные термины, всегда говорил слишком эмоционально и экспрессивно и вдобавок периодически переключался на другой язык. Вот это действительно было странно!

- Да, действительно, интересный персонаж, - задумчиво ответил Микки, кивая.

- Он ещё и одевался соответственно, не реже раза в неделю менял цвет волос, красился…

- Как видно, ему остро не хватало внимания, - хмыкнул Микки.

- Да, именно, - согласилась девушка. – Вообще, он певцом мечтал быть, но данных у него никаких не было. Потому и привлекал внимание так, как мог. Кстати, получилось, определённую популярность он приобрёл благодаря своему поведению…

- И что с ним теперь?

- По-моему, лечится. Допрыгался до того, что не то невроз, не то психоз себе заработал…

- Судя по тому, что ты описала, ему будет ближе психоз.

- Наверное, - пожала плечами Ники. – Я не сильна в психиатрических диагнозах. Знаю только некоторые названия, но даже не представляю, какая на самом деле разница между неврозом и психозом!

- Большая, - хмыкнул Микки, кивая, - поверь мне.

- Ладно, пока эту тему оставим, но позже, может быть, просветишь меня?

- Обязательно, - сдержанно согласился Микки и, показав рукой, чтобы следовала за ним, прошёл к следующей картине.

Несмотря на то, что выставка состояла всего из тридцати картин, молодые люди провели на ней целых четыре часа. С учётом того, что Ники встретила здесь множество знакомых, многих из которых знал и Микки, не было ничего удивительного в том, что они покинули стены выставочного зала только в начале десятого вечера.

Микки не слишком спешил обратно, к Дженне, у которой не было иного выбора, кроме как ждать его, потому парень достаточно легко согласился на предложение Ники купить выпить и поехать к ней. До дома её они добирались более часа и прибыли на место в половине одиннадцатого вечера.

Пройдя в достаточно просторный дом, который был одним из многочисленных подарков Ники состоятельного и любящего отца, парень и девушка оставили верхнюю одежду в прихожей и, захватив на кухне бокалы и штопор, переместились в гостиную.

- Рада, что ты решил составить мне компанию, - произнесла Ники, улыбаясь, и приняла бокал из рук Микки.

Наполнив и свой бокал тёмно-рубиновым напитком, брюнет ответил:

- Я подумал, почему бы мне этого не сделать, если ты желаешь моего общества? – он слегка ухмыльнулся и приподнял бокал, после чего сделал небольшой глоток.

- Не нужно делать из меня зависимую, - с напускной обидой отозвалась Ники. – Я бы могла провести этот вечер и в одиночестве…

- Но со мной интереснее? – перебил собеседницу парень, вскинув бровь и лукаво смотря на неё.

- А ты самоуверен…

- Нет, Ники, завышенной самооценкой я не обладаю. Просто, предпочитаю объективно и справедливо оценивать себя.

- А разве человек может сам себя оценить объективно?

- Человек – не факт. Я – могу.

Ники рассмеялась, запрокидывая голову. Она и так никогда не была зажатой, а алкоголь, уже подогревший её кровь, позволил вести себя совсем расслабленно.

Отсмеявшись, она ответила:

- Микки, будь на моём месте кто-нибудь другой, ты бы его напугал. Знаешь, у меня есть одна хорошая знакомая, которая очень верит во всякие потусторонние вещи. Так вот, будь она на моём месте, она бы уже искала осиновый кол и распятие!

- А как же святая вода? – продолжая держать уголки губ приподнятыми, спросил Микки и склонил голову набок.

Он выдержал паузу, но слишком короткую, чтобы Ники успела что-нибудь ответить, и продолжил:

- А убивание осиновым колом вампиров и прочей нечисти является сущим бредом, потому что таким способом можно убить любое живое существо.

- Наверное, - пожала плечами Ники. – Но почему-то же это придумали…

- Людям нужно было объяснение того, чего они не понимали, потому они и окрестили отличающихся от них личностей вампирами, оборотнями и так далее. А потом, конечно же, людям нужно было придумать, как от этой «нечисти» избавиться.

- А ты, получается, скептик и ни во что не веришь?

- Почему же? – возразил брюнет. – Я не отрицаю существования многих вещей, которых я не могу в полной мере осознать, но и реальности их доказывать я не стану. Это не моя работа.

- Да, согласна, - кивнула Ники и подсела ближе к Микки, опустила голову ему на плечо. – Я тоже не люблю рассуждать о загадочном и непонятном.

Парень скосил глаза на явно опьяневшую собеседницу. Для неё этот бокал был не первым, потому что она пила и на выставке.

- Тебе следовало поесть прежде, чем пить, - произнёс Микки.

- Да, наверное, - вздохнула Ники.

Она посидела несколько секунд, затем добавила, садясь ровно:

- Пошли на кухню? Я чего-нибудь перекушу. А то, в самом деле, пить на голодный желудок неправильно.

Микки кивнул и встал, подал Ники руку, помогая и ей подняться на ноги, после чего они переместились на кухню. Открыв холодильник и бегло оценив его содержимое, девушка обернулась на брюнета и обратилась к нему:

- А ты голоден? Если да, то я могу что-нибудь приготовить или заказать…

- Нет, спасибо, я не голоден, - сдержано ответил Микки.

Ники кивнула и вернулась к изучению содержимого холодильника. Достав из него мясную нарезку, листья салата и помидор, а после взяв из хлебницы буханку белого хлеба, девушка проговорила:

- Такая лень что-то делать, а есть, в самом деле, хочется, так что, обойдусь сандвичем.

Кивнув в ответ на слова Ники, чего она не могла видеть, Микки сел за стол и подпёр голову рукой, наблюдая за девушкой и ожидая, когда она закончит нехитрые приготовления пищи. Когда это случилось, Ники, проигнорировав свободные стулья, присела на угол стола, аппетитно и размерено уплетая свой сандвич и смотря на брюнета.

Микки терпеливо ждал, пока она доест, спокойно наблюдая за действиями Ники и не указывая ей на то, что она уже вся была в крошках, потому что хлеб в её бутерброде жутко крошился.

Отправив в рот последний кусочек ужина, Ники огляделась в поисках салфеток и, найдя их, вытерла руки, хотя они и так не запачкались. Микки неторопливо отпил вина и, ничего не сказав, встал, лёгким движением стряхивая выделяющиеся на чёрной кофте крошки с живота Ники.

- Да, не люблю есть пьяная, - произнесла девушка. – В таком состоянии поесть аккуратно просто невозможно.

- А у меня получается, - спокойно ответил Микки, продолжая неторопливыми лёгкими движениями отряхивать собеседницу от сора.

- Да ты вообще Мистер Идеал! – воскликнула Ники. – Не напиваешься в хлам, учтив, обходителен, прекрасно воспитан, потрясающе интересный собеседник – мечта!

Договорив, Ники взяла бокал Микки и залпом осушила его. Вернув бокал на стол, она продолжила, спрашивая:

- За тебя случайно драк не устраивают?

- Нет, не устраивают.

- Странно… Такие, как ты, очень нравятся женщинам.

- А мне казалось, что народная мудрость гласит: «Девочки любят плохих мальчиков?». А, пусть я в чём-то могу быть и груб, но на того самого плохиша я не похож.

- Это в юности плохие нравятся, - улыбнулась Ники. – Или тем девушкам-женщинам, которые не нагулялись, не набесились, вот и ищут отдушину в таком мужчине.

- А ты, Ники, кого ты ищешь?

- На данном этапе я не ищу никого. Сейчас я не заинтересована в отношениях.

Она едва заметно вздрогнула, когда рука Микки переместилась выше, и он начал отряхивать её грудь, касаясь нежной горячей кожи, оголенной глубоким декольте. Брюнет несколько секунд размерено очищал девушку, смотря ей в глаза, а после опустил взгляд, тут же цепляясь им за упругие округлости зажатой в тесном бюстгальтере груди.

Смахнув последние крошки с декольте Ники, Микки провёл вдоль него кончиками пальцев, вновь поднимая взгляд и так проникновенно заглядывая девушке в глаза.

Ники открыла рот, чтобы что-то ответить на немой вопрос, который она увидела в глазах брюнета, но передумала. Сомкнув губки, она шагнула вперёд, к Микки и положила ладонь ему на шею сзади, вновь заглядывая в слишком тёмные и загадочные омуты. Несколько секунд постояв так, невесомо поглаживая шею парня, Ники подалась вперёд и прикрыла глаза, прикасаясь к губам Микки и тягуче целуя его.

Микки ответил на поцелуй, обнимая девушку за талию и мягко притягивая её к себе, не прижимая, но делясь теплом своего тела. Скользнув языком по губам Ники, брюнет проник в её приоткрытый ротик, встречаясь с её языком, сплетаясь с ним в горячем влажном танце.

Ники выдохнула, начиная целовать крепче, с большей страстью. Оторвавшись от губ Микки, она припала губами к его шее, оставляя на горячей коже влажные следы от своих прикосновений. Сердца в груди обоих начинали стучать всё быстрее, ударяя мощным пульсом по артериям, подогревая кровь.

Проведя ладонями по спине девушки, огладив её, Микки опустил руки ниже, накрыв ими её ягодицы и ощутимо сжал, прижимая её бедра к своим, сокращая и без того ничтожное расстояние, существовавшее между ними.

Вновь поцеловав Микки в губы, Ники положила одну руку ему на грудь, неспешно поглаживая, а второй рукой расстегнула свой короткий чёрный пиджак, который был скорее декоративным элементом одежды, нежели на самом деле был способен подарить тепло и укрыть тело от посторонних взглядов. Этот пиджачок, как и кофта, надетая на Ники, открывал слишком много.

Немного развернув девушку, прижав её ягодицами к краю стола, Микки коротко поцеловал её в губы, отстраняясь слишком быстро, будто дразня и убегая от её попытки продолжить. Проведя разомкнутыми губами по щеке Ники, брюнет скромно, но в то же время так будоражаще поцеловал её около самого уха, а затем уже жарче и жёстче прямо под ним, сминая тонкую нежную кожу и слегка прикусывая её, отчего по нервам девушки ударило разрядами тока и она шумно выдохнула, закрывая глаза и полностью отдаваясь во власть темноглазого обаятельного парня, который точно знал, что нужно делать, чтобы ей было приятно.

Перейдя поцелуями на шею девушки, целуя её самый верх, Микки медленно и так горячо гладил её бока, живот, постепенно поднимаясь к зажатой в тесном бюстгальтере груди, но всё никак не касаясь её.

Поцеловав Ники в впадинку под шеей, Микки провёл по чувствительному и столь уязвимому месту кончиком языка, подул, а затем вновь впился губами, целуя жёстко и даже болезненно. Ники вздрогнула, невольно ударяясь попой об край стола, но не чувствуя от этого боли. Она была зажата между столом и Микки и, кажется, не имела никаких шансов убежать, но ей это нравилось.

Ники шумно выдохнула, когда брюнет спустился ниже, награждая лаской её грудную клетку, положила ладонь ему на затылок, перебирая короткие тёмные волосы. И она не сумела сдержаться, томно простонав и тут же облизнув раскрасневшиеся губы, когда Микки прикоснулся губами к её груди, оголенной слишком глубоким декольте.

Она шумно вдохнула и запрокинула голову, наслаждаясь этими неторопливыми, но такими потрясающими ласками, этими горячими губами, которые оставляли на коже едва заметные влажные следы, что не могли охладить разгоряченного тела. Внизу живота уже разлилось невероятно приятное тепло, которое с каждой секундой становилось всё горячее и напряжённее. Ещё немного и терпеть станет просто невыносимо.

Ники поддалась немой просьбе Микки, когда он слегка подтолкнул её назад, и запрыгнула на стол, размещаясь на его краю и широко разводя ноги. Не заставляя девушку долго ждать, брюнет вновь прижался к ней, беря её лицо в ладони и так жарко целуя в губы, что совсем скоро они начали болеть.

Не переставая целовать Ники, парень опустил одну руку на её бедро, начиная поглаживать его, раздражая разгоряченную кожу через ткань тёмных джинсов и не поднимаясь туда, где уже царил пожар.

Девушка сама не заметила, как начала ёрзать, рискуя упасть со стола. Она знала, что Микки её поддержит, он пообещал это делать ещё в первую их встречу, которая, вопреки плану Ники, не стала последней.

Ники вновь простонала, вдыхая полной грудью, которой теперь стало ещё теснее в плену белья, и шумно выдохнула. Какое-то время погладив бёдра спутницы, чем только сильнее раззадорил её, Микки коснулся ширинки на её штанах и скользнул вверх вдоль молнии, после чего расстегнул пуговицу на джинсах.

Ники облегчённо и в предвкушении выдохнула, когда брюнет расстегнул её джинсы и его пальцы, будто случайно, скользнули по её лобку, покрытому чёрным шёлком трусиков.

Вновь начав целовать грудь Ники, её плечи и шею, Микки опустил руку ей меж ног и начал неторопливо поглаживать по промежности, как раз по грубому шву на её джинсах. Эти прикосновения отзывались в теле девушки, подобно взрывам.

Оставив неяркую отметину засоса на ключице Ники, брюнет поднялся к её лицу, заглядывая в глаза. Его взгляд сейчас был ещё более тёмным, чем обычно, это был взгляд истинного дьявола, но, скорее, демона искусителя! И, право, с таким демоном хотелось быть искушенной.

Но больше всего сводило с ума в его взгляде даже не тьма, которая, как бы люди этого не скрывали, влечёт всех, а то, что он был совершенно спокоен. Глаза брюнета влажно блестели, а зрачки максимально расширились от возбуждения, сделав его взгляд, в самом деле, похожим на чёрную дыру. Но во всём этом взбудораженном состоянии Микки оставался спокоен и рассудителен, он смотрел Ники в глаза и будто ждал чего-то, не переставая ласкать её между ног, отчего у девушки начал мутиться рассудок.

- Микки… - просяще выдохнула девушка, выгибаясь и вновь начиная ёрзать.

- Я жду твоих указаний, - понизив голос до обворожительного бархатного шёпота, произнёс Микки, опаляя лицо Ники горячим дыханием.

- Что? – удивилась девушка, продолжая ёрзать, начиная неосознанно двигать бёдрами в попытке самостоятельно потереться об пальцы брюнета.

- Я жду твоих указаний, - улыбнувшись, повторил парень и вновь склонился к плечам девушки, начиная покрывать их медленными обжигающими поцелуями. – Мне интересно, чего ты хочешь…

- Я… - сбито произнесла Ники на выдохе и закрыла глаза, - хочу.

- Чего? – изображая непонимание, издеваясь, спросил Микки, не переставая целовать спутницу и вновь оглаживая её бёдра, самый их верх.

- Т-тебя, - облизнувшись, ответила Ники, запрокидывая голову и предоставляя брюнету больше пространства для ласк.

- Отлично, - бегло улыбнувшись, ответил Микки и, в последний раз поцеловав Ники в ключицу, подтолкнул девушку назад, побуждая лечь на спину.

Ники послушно исполнила «просьбу», ложась и не открывая глаз, поглаживая себя по бокам. Несколько секунд посмотрев на такую расслабленную и готовую ко всему Ники, Микки начал аккуратно стягивать с неё джинсы. Расправившись со штанами девушки, брюнет отложил их на стул и, задрав её кофточку, оголив живот, навис над ней, начиная медленно целовать в него, спускаясь вниз.

Когда брюнет добрался до низа её живота, Ники заёрзала с удвоенной силой, елозя попой по столешнице. Поцеловав девушку в лобок, покрытый черным шёлком, который уже тоже стал горячим, Микки задержался так на несколько секунд, а затем отстранился от неё. Положив ладони Ники на колени, парень развёл их сильнее, а после вновь склонился к ней – в это время он не переставал смотреть любовнице в глаза, отчего сердце в её груди окончательно запуталось, как надо биться, а сознание заполнилось туманом.

Микки прикоснулся губами к внутренней стороне бедра Ники, медленно и горячо целуя, провёл разомкнутыми губами по пылающей коже и вновь слегка засосал нежную кожу. Ники шумно выдохнула, выгибая спину, продолжая оглаживать свои бока и живот, периодически заходя на грудь, которая уже просто требовала того, чтобы её освободили из плена ткани.

Когда брюнет спустился к коленям девушки, она разочаровано выдохнула, но уже совсем скоро пожалела об этом, потому что Микки вскоре вернулся к верху её бедра и несильно засосал кожу у самой промежности Ники. От этого девушку будто ударили сильным разрядом тока, и она сильно выгнулась, вжимаясь лопатками в столешницу и умоляя всех святых о том, чтобы он не останавливался.

- Господи, Микки… - выдохнула, простонала Ники, когда брюнет поддел край её трусиков и провёл пальцами по её напряжённому клитору.

Продолжая ласкать девушку между ног, парень задрал её кофту и поддел пальцами чашку её бюстгальтера, желая оголить её грудь, но бельё слишком туго сидело, пришлось расстегивать. Справившись с этим, Микки отправил лифчик Ники к её штанам и склонился к её груди, захватывая её левый сосок в горячий плен своего рта, посасывая его и играя с ним языком.

Ники вновь простонала, жмурясь, невольно крутя бёдрами от умелых ласк и всё больше изнемогая под ними, её трусики были уже совсем мокрыми, как и пальцы Микки.

Поцеловав напоследок Ники во впадинку пупка, Микки разогнулся и свёл её ноги, после чего стянул с неё трусики. Оставшись полностью обнажённой внизу, девушка вновь развела ноги, на мгновение зардевшись от того, насколько бесстыдной была её поза, но уже в следующую секунду забывая об этом, потому что брюнет вновь прикоснулся к ней, оглаживая ладонями бёдра, расслабляя. Она уже действительно сходила с ума от желания чего-то большего, и потому не было предела её облегчению, когда она услышала едва уловимый звук расстегивающейся ширинки.

Расстегнув свои штаны и приспустив их, Микки быстро надел презерватив и вновь склонился над Ники, задевая головкой члена внутреннюю сторону её бедра. От этого обжигающего прикосновения девушка вздрогнула и вновь выгнулась, так ярко демонстрируя, что желает продолжения.

Обхватив ладонью её левую грудь, мерно сжимая упругую плоть, массируя, Микки склонился и поцеловал девушку между грудей и начал входить в неё. Его вторжение было, сперва, неспешным, даже слишком медленным и плавным, а затем резким и мощным, срывающим вскрик с губ Ники.

- Господи, да… - простонала девушка, крепко жмурясь, чувствуя это потрясающее ощущение полной наполненности, которой так жаждало её тело. Оно и так терпело долгий двадцать один год и потому сейчас желало наверстать опущенное, требуя с каждым разом всё больше и больше.

Слегка ухмыльнувшись на такую красноречивую реакцию любовницы, Микки несколько раз двинулся, намеренно делая это в самой глубине тела Ники, отчего у неё под кожей растеклись потрясающие волны блаженства, а затем поднялся, становясь прямо и беря девушку за бёдра.

Движения его были плавными и мерными, не позволяющими Ники тут же сорваться и взорваться оргазмом, но доставляющие такое наслаждение, от которого девушка скулила и сжимала свою грудь, так пошло и развратно смотрясь в этом действии.

И Микки наблюдал за ней, мерно врываясь в её тело, изучал каждую эмоции и впитывал её, пропускал через себя, но не позволял ей проникнуть туда, глубоко – в самую грудь. Случайным любовницам не место в сердце, в нём, вообще, не было места никому.

Постепенно наращивая темп, срывая с губ любовницы всё новые и более громкие стоны, Микки взял Ники под колени и уложил её ноги к себе на плечи. Из-за такой смены позиции таз девушки немного оторвался от стола и угол, под которым Микки входил в неё, изменился. Так стало ещё приятнее.

Несдержанно простонав, Ники с нажимом провела одной рукой по своему боку, оставляя на нём красноватые полосы от ногтей, а второй вцепилась в край стола. Пальцы её уже начинало сводить судорогой, а внутри взрывались уже мелкие заряды тротила, обещая скорой оргазм.

Ники попыталась тоже двигать бёдрами, чтобы усилить свои ощущения и ощущения Микки, но получалось у неё это слишком неровно. Перехватив бёдра девушки и сжав их, удерживая, чтобы не мешала, брюнет начал ещё скорее врываться в неё, делая свои толчки такими мощными, что у Ники под закрытыми веками закатывались глаза.

- Господи, Микки… - в который раз протяжно простонала Ники, вновь начиная неосознанно двигать тазом в предоргазменном забытье. – Господи… - она сильнее, до судорог в пальцах вцепилась в край стола. – Микки… - волна тепла внутри становилась всё горячее и пролилась в кровь, стремительно разносясь по всему телу.

Доведя кровь до состояния кипения, эта сладкая волна ринулась обратно, в низ живота, ударяя в него, как в мишень, и заставляя Ники закричать из-за слишком ярких эмоций.

- Микки, господи! Да! Да! Как же… - она прикусила губу и выгнулась, ударяясь затылком об столешницу. – Да, господи, как же хорошо!

Сбавив темп, вновь начав двигаться невероятно плавно и мучительно, Микки склонился к любовнице, сгибая её вдвое, и припал губами к её груди. Он целовал её соски и покусывал их, играл языком, буквально вылизывая упругие округлости её грудей, чуть ли не до слёз раздражая чувствительную кожу прямо под ними.

Ники даже не заметила, как её ресницы стали мокрыми от слёз, что подпортило макияж, но она явственно почувствовало то, что внутри неё вновь зародилась волна наслаждения и там, глубоко внутри, всё вновь свело судорогой сладкого предвкушения. Она даже задержала дыхание, открывая рот и не имея возможности сделать новый вдох, плавясь, как свеча, от этих стремительно нарастающих в её глубине ощущений.

Микки не переставал целовать-терзать её груди и двигаться: всё быстрее и мощнее, заставляя глаза девушки закатываться, а её саму пропускать вдохи и путаться в выдохах.

Когда тепло в её глубине достигло точки своего кипения и внизу живота вновь всё свело сладкой, но даже болезненной судорогой, Ники вцепилась в край стола и дёрнула бёдрами, пытаясь не то убежать от этого наслаждения, не то насадиться на член брюнета ещё сильнее.

Ники скулила и стонала, неровно двигая тазом и продолжая чувствовать внутри себя невероятно мощные частые толчки и то острое блаженство, которое они ей дарили. Она уже подумала, что эта сладкая пытка наслаждением никогда не кончится, начала хныкать, но уже через несколько мгновений замолчала, распахивая глаза и открывая рот, не имея возможности сделать вдох из-за того, что испытывала. Там, внутри, всё будто скрутило в тугую спираль, она буквально чувствовала, как она закручивается всё сильнее. И, вот, она сорвалась, ударяя по нервам разрядами тока и сводя мышцы судорогами, заставляя Ники закричать и вновь удариться затылком об столешницу. Пусть потом будет сотрясение – не важно, главное, что сейчас настолько хорошо, что мир перестаёт существовать.

Это нестерпимое наслаждение длилось долго, заставляя девушку дёргаться и что-то шептать, выкрикивать, царапать короткими ноготками столешницу и плечи Микки, которые были надёжно укрыты от этих «ранений» тканью чёрной рубашки.

Когда судороги внутренних мышц Ники, так приятно сжимающие его член, стихли, Микки прикрыл глаза, теперь уже полностью сосредотачиваясь на своих ощущениях и наконец-то кончая примерно через минуту.

Оправившись от оргазма за какие-то несколько секунд, брюнет покинул тело любовницы и стянул презерватив, отправляя его в мусорное ведро. Застегнув штаны и поправив помятую действиями Ники рубашку, пригладив встопорщенный воротник, Микки взглянул на девушку, которая продолжала, раскинувшись, лежать на столе с закрытыми глазами.

Сев на стул, Микки достал сигареты и зажигалку и, закинув ногу на ногу, закурил, ожидая, когда Ники придёт в себя и вернётся в реальность. Это случилось секунд через двадцать.

Ники села, взглянула на любовника, а затем спрыгнула на пол. Надев трусики и забыв про штаны, она подошла к Микки и, склонившись к нему и опёршись рукой на его бедро, открыла рот.

- Дай мне, - проговорила она и вновь открыла рот.

- Что именно? – спокойно поинтересовался брюнет и слегка ухмыльнулся.

- Пока сигарету, - ответила Ники, указывая взглядом на табачное изделие в руках парня.

Поднеся сигарету к её губам и позволив ей сделать затяжку, Микки вернул сигарету себе и тоже затянулся дымом, смотря при этом на Ники.

Они посидели на кухне ещё немного. Микки докурил, и они вернулись в гостиную и к открытому и забытому вину. Наполнив свой бокал, Ники залпом осушила его, утоляя жажду. Брюнет скользнул взглядом по её обнаженным ногам и бёдрам, задумчиво потирая подбородок.

Напившись, Ники поставила пустой бокал на столик и подошла к Микки, который раскинулся на диване. Остановившись перед ним, она вновь наклонилась, упираясь рукой в его бедро и внимательно смотря в глаза. Затем она медленно опустилась и встала перед парнем на колени. Не переставая смотреть Микки в глаза, она расстегнула ремень на его джинсах, расправилась с пуговицей и потянула язычок молнии вниз. Запустив руку в штаны брюнета, она начала поглаживать его всё ещё не утративший твёрдости член.

Микки сглотнул и чуть сильнее развёл ноги, спокойным взглядом следя за действиями Ники, от которых сердце ускоряло свой ритм, а внизу живота тяжелело.

Добившись вскоре каменной твёрдости, Ники освободила член Микки от плена ткани трусов и погрузила его в рот, сразу же пытаясь взять так глубоко, что едва не подавилась. Шумно выдохнув, стараясь унять зародившееся желание закашляться, девушка прикрыла глаза и начала двигать головой вверх-вниз, насаживаясь на орган брюнета и облизывая его, беря за щёку.

Микки мимолётно прикусил губу и откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза и наблюдая за ублажающей его любовницей из-под опущенных ресниц, наслаждаясь её, пусть не слишком умелыми, но весьма приятными ласками.

После того, как Ники в очередной раз задела нежную кожу зубами, а затем попыталась взять член в рот полностью, Микки шумно выдохнул и положил ладонь девушке на затылок, начиная мягко управлять её действиями.

Поддаваясь давлению руки Микки, Ники начала двигать головой чаще, и вскоре уже почти полностью брала его орган в рот, отчего внутри неё после каждого движения зарождался лёгкий рвотный позыв, который с лёгкостью подавляло сознание. Ники не было неприятно это делать, потому рвотный рефлекс мог и подождать.

Минуты через четыре такой ласки, брюнет отстранил девушку от себя. Взглянув ей в глаза, он склонился к ней и поцеловал в щёку и под ухом, прикусил мочку и невероятно будоражаще прошептал:

- Думаю, ты не откажешься от продолжения?

Он вновь заглянул Ники в глаза и, не дожидаясь её ответа, резко вздёрнул её и повалил на спину на диван. Девушка распахнула от неожиданности глаза, но уже через несколько секунд забыла об этом, потому что Микки, накрыв её своим телом, жарко поцеловал её в шею, а рука его в это время оглаживала низ её живота, где вновь начал наливаться теплом комок желания…

Эта ночь была долгой, и уснули молодые люди лишь к четырём утра. Вернее, заснула Ники, а Микки остался сидеть на полу на мягком белом ковре, наблюдая за игрой тени и света от редких, проезжающих мимо автомобилей на стене.

Просидев так минут пятнадцать, просто вглядываясь в чернь ночи и сумрак, в который была погружена гостиная, Микки наполнил свой бокал вином и, сделав два глотка, подпёр голову рукой и вновь устремил свой взгляд вперёд, безразлично разглядывая стену и тёмный провал окна.

Глава 27

Дженна за последний час перевернулась не меньше тысячи раз, но уснуть вновь ей так и не удалось. Она легла спать очень рано, часов в восемь, и потому проснулась в районе четырёх и вот уже час не могла заснуть вновь. Желудок противно и протяжно урчал, сотрясая судорогами брюшную полость, и от него было не спрятаться в приятной дрёме – мог помочь лишь крепкий сон, но заснуть Дженне в ближайшее время едва ли удастся.

Поморщившись, она села и взяла с тумбочки бутыль воды, которую обнаружила там, проснувшись утром прошлого дня. Весь прошедший день Дженна не видела Микки. Он заглянул к «воспитаннице», чтобы оставить ей воду, но она тогда ещё спала. А потом он уехал в Вену. И, если днём отсутствие похитителя радовало девушку, то сейчас ей стало как-то не до радости…

Вернув бутыль на тумбочку, Дженна прилегла, смотря в сторону двери, которая была едва различима в темноте. Но пролежала она не долго – лежать было сложно и муторно – всё было муторно для неё сейчас, когда отвлечь себя было нечем, сон не шёл, а голодный желудок ни на мгновение не позволял забыть о себе. От голода её уже даже начало слегка подташнивать.

Она вновь взяла бутылку воды и сделала ещё несколько глотков, надеясь хоть так притупить настырное чувство голода. Вернув бутыль на тумбочку, Дженна легла на бок, затем перевернулась на спину и вновь на бок, но уже на правый.

«Это просто невыносимо…, - подумала блондинка, закрывая глаза, а затем зажмуриваясь, заставляя себя заснуть. Но организму было плевать на её желания. – Как же есть хочется… - она зажмурилась ещё сильнее, отчего под закрытыми веками всё стало алым. – И вода ещё скоро закончится… Ладно, буду пить из-под крана. Главное – пить. А голод… А от голода никто не умирал… так быстро. Чёрт, только бы уснуть сейчас, а то я скоро взвою от скуки и сойду с ума от урчания собственного желудка! Никогда не думала, что он может так громко урчать!».

Дженна пролежала ещё полчаса, продолжая ворочаться с периодичностью в тридцать секунд, пытаясь «сбежать» от неприятных ощущений и надеясь хотя бы этим отвлечь себя или найти удобное положение, которое поможет ей заснуть. Но всё было тщетно.

Устав в итоге от всего этого, девушка вздохнула и села, вновь устремляя взгляд в сторону двери. Казалось, что она вот-вот откроется и в комнату войдёт Микки. Но этого не происходило. И Дженна даже не знала, насколько далеко сейчас был её похититель.

Вновь вздохнув, Дженна встала и подошла к двери. Посмотрев на неё несколько секунд, девушка постучала в неё и прислушалась. Ничего не услышав, она вновь постучала, но результат был тем же.

Постучав пять раз, блондинка ударила ладонью по двери и раздражённо выдохнула, отвернулась. Прислонившись спиной к двери, она съехала вниз и села, обнимая себя за плечи и подтягивая колени к груди. Желудок вновь противно и протяжно заурчал, заставляя Дженну поморщиться.

- Микки? – позвала она примерно через минуту.

Подождав, дав время парню, чтобы ответить, ведь она была уверена, что он слышит её или услышит вскоре, девушка продолжила:

- Выпусти меня, Микки. Я хочу есть. Меня тошнит…

Она замолчала и поморщилась от того, что её голос звучал как-то жалобно. Взяв себя в руки, отогнав прочь ненужную и совершенно неуместную слабость, блондинка вновь заговорила, но уже обычным своим тоном:

- Микки, открой дверь! Немедленно! – она ударила ладонью по двери, что прозвучало так громко в идеальной тишине огромного пустого дома. – Чёрт тебя побери, открой! Псих!

Как-то незаметно просьба стала требованием и оскорблением…

- Я всё равно выйду отсюда, и тебе же будет хуже, если ты отпустишь меня не сам!

Она ещё раз ударила по ни в чём не повинной двери и отвернулась от неё, сжимаясь и немного сгибаясь, надувая губки в неосознанной обиде на жизнь и на того, кто так равнодушно выслушивал её, пусть недолгие, но всё же просьбы и крики.

- Чёртов псих, - шмыгнув носом и утерев его тыльной стороной ладони, пробормотала Дженна. – Как же я тебя ненавижу, Микки… - она уже почти шипела. – И имя ещё какое-то крысиное…

Глава 28

Каждый день – еще один шаг в опасной игре,

Что тянет меня ко дну.

Застывшие видения, удушье внутри меня.

SkylarGrey, Slowlyfreakingout©

Микки уехал от Ники в семь часов утра. Он предпочёл не будить хозяйку дома, а просто оделся и покинул её владения. От Вены до Зальцбурга, вблизи которого располагался его собственный «исправительный лагерь», езды было около четырёх часов, и порог дома Микки переступил лишь в начале двенадцатого.

Заварив чашку чая и сунув в тостер два кусочка хлеба, брюнет переместился в ванную, где быстро почистил зубы, принял душ и вымыл голову. Покинув душевую кабину, он энергично растёр мокрые волосы полотенцем, после чего, уже менее усердно, обтёр тело и направился в спальню.

Надев тёмно-тёмно серые джинсы и чёрный свитер с высоким горлом, Микки проигнорировал фен, оставляя волосы влажными, и, закрыв дверцы шкафа, вернулся на кухню. Как раз хлеб уже давно поджарился, а чай успел остыть до комфортной для распития температуры.

Соорудив себе два бутерброда, парень приземлился на один из стульев и, включив телевизор, откусил первый кусочек. Поджаренный хлеб приятно хрустел, не заглушая, но оттеняя голос диктора, который рассказывал о новостях сегодняшнего утра. Сейчас он не раздражал, и от него не хотелось сбежать. Тишиной Микки успел насладиться ночью, потому сейчас можно было её чем-нибудь и разбавить, можно сказать, что парню даже хотелось этого в некоторой степени.

Когда арену экрана занял другой ведущий, вещающий о спортивных новостях, Микки переключил канал.

Вскоре завтрак закончился, и брюнет взял чашку и сделал два глотка тёплого ароматно чая. Отняв её от губ, Микки несколько секунд посидел, просто смотря в экран и словно не слыша звуков той программы, которая транслировалась на нём. Подумав, он встал и выключил телевизор. Забрав чашку с чаем, брюнет направился к лестнице наверх, где в самой дальней комнате томилась «принцесса»…

Поднявшись на третий этаж и преодолев длинный коридор, Микки остановился перед нужной дверью и достал из кармана ключ, вставил его в замок. Отперев дверь, брюнет открыл её и переступил порог «темницы».

Неспешно взглянув на Дженну, которая полулежала на кровати на высоких подушках, Микки закрыл дверь и прошёл на середину комнаты, останавливаясь там.

- Где ты был? – примерно через полминуты молчания спросила Дженна, исподлобья смотря на похитителя.

Вопрос её, мягко говоря, был неожиданным и несколько удивил Микки. Вскинув брови, он вопросительно взглянул на девушку. Она уже начала по нему скучать? Интересно…

- Будешь в молчанку играть? – вновь заговорила Дженна, угрюмо смотря на брюнета.

До этого Микки уже собирался ответить, но сейчас передумал, решив испытать терпение своей вздорной «воспитанницы». Слегка ухмыльнувшись, он скрестил руки на груди и слегка склонил голову набок, внимательно смотря на Дженну.

- Ты издеваешься? – спросила девушка и села.

Она подождала несколько секунд, но ответа вновь не услышала. Микки уже весьма нравилась эта по сути бессмысленная и незапланированная игра, и пока что он был не намерен прерывать её. Ему было интересно посмотреть, до чего он сможет довести Дженну своим молчанием, ведь это известная истина – нет ничего страшнее молчания для того, кто не уверен в своём положении. А Дженна сейчас ни в чём не могла быть уверена.

- Почему ты молчишь? – не сдавалась девушка. Голос её начал звучать раздражённее, и она поджала губы. – Микки?

Брюнет мимолётно улыбнулся, не обнажая зубов, и продолжил пытку молчанием и прицельным взглядом. Дженна тоже продолжила, но говорить:

- Что с тобой такое? Твоё поведение уже начинает напрягать… - она слегка поморщилась и пересела ближе к спинке кровати, прислонилась к ней спиной.

Она вновь взяла паузу, ожидая ответа, требуя его, что было понятно по блестящему уверенностью взгляду. Но Микки эти требовательные черти в её глазах лишь забавляли.

«Ну, хорошо, - подумала Дженна и тоже сложила руки на груди и слегка склонила голову набок, копируя позу Микки, только в зеркальном отражении, поджала губы. – Хочет молчать – помолчим, мне не сложно. Как видно, он действительно ненормальный…».

Полагая, что этот план точно должен сработать и Микки либо уйдёт, либо заговорит, Дженна вытянула ноги, продолжая наблюдать за ним и ожидая каких-то его действий. Желудок её громко заурчал, вибрируя, и она поджала губы, но вида не подала о том, что из-за этого ей было совсем неуютно.

Прошло несколько минут, в которые Микки совершенно не спешил оправдывать надежды Дженны. Затем он взял кресло и поставил его на расстоянии двух метров от кровати, забрал со столика чашку с чаем и сел, удобно устраиваясь и делая глоток уже прохладного красного напитка.

Переведя взгляд на чашку в руках Микки, блондинка шумно сглотнула. Даже чай или кофе – она не знала, что именно в чашке – казался сейчас ей самым желанным деликатесом.

«Господи, как же есть хочется…», - подумала девушка, продолжая смотреть на чашку.

Взгляд её на несколько секунд начал напоминать взгляд голодного зайчонка, что, безусловно, умилило Микки, но не настолько, чтобы отказаться от своих слов и накормить её.

- Зачем ты пришёл, если не собираешься разговаривать со мной? – забыв о своём плане, спросила Дженна.

«Ещё три вопроса и, пожалуй, я тебе отвечу», - подумал брюнет, со спокойной ухмылкой смотря на девушку и равнодушно играя на её нервах.

- Ты меня, вообще, слышишь? – не унималась девушка. Микки лишь ухмыльнулся в ответ, показывая этим, что всё прекрасно слышит, но вновь оставляя её вопрос без ответа.

Дженна вздохнула и опустила взгляд. Голод раздражал нервы, а присутствие Микки и его молчание и вовсе сводили с ума! Но, кажется, в этом доме всем было абсолютно всё равно на её желания.

Шумно и резко выдохнув, показав этим своё раздражение и поморщившись, Дженна легла набок, спиной к Микки, и подпёрла голову рукой, смотря в стену. Она испытывала сейчас абсурдное и совершенно неуместное желание расплакаться, как маленькая девчонка. Но показывать такую постыдную слабость похитителю было ниже её достоинства. Не хватало ещё, чтобы Микки увидел её слёзы, а потом рассмеялся ей в лицо и с присущим ему спокойствием удалился, так и не дав ей того, чего она желает.

«Обойдётся, - подумала она, подтягивая колени к животу. – Он не сделал со мной ничего такого, чтобы я сейчас ревела, как малый ребёнок. Подумаешь, не кормит, молчит, издевается… - желудок её вновь противно заурчал, и его свело голодной судорогой, от чего девушка поморщилась и зажмурилась, сгибаясь. – Ничего страшного, потерплю…».

Но в мыслях её уже было меньше уверенности. Нет, она не отчаивалась и продолжала верить в то, что всё будет хорошо, что всё не так страшно, как могло бы показаться кому-нибудь другому, более слабому. Но организм её, устав от того, что одну из его главных потребностей так нагло не удовлетворяли уже четыре дня, думал иначе и подрывал этим волю и уверенность её сознания.

«Чёртов псих», - буркнула про себя Дженна и утёрла тыльной стороной ладони потёкший из-за невольных эмоций нос. Когда человек страдает от голода, то нервы у него становятся ни к чёрту.

Дженна не услышала, как Микки подошёл к ней, а она почувствовала лишь, как он сел на кровать, рядом с ней.

- Не плачь, принцесса, - произнёс брюнет и, достав из тумбочки салфетку, протянул её Дженне.

Девушка обернулась на него. От такого высказывания у неё глаза полезли на лоб, и она наградила парня испепеляющим взглядом.

- Ты ещё смеешь издеваться надо мной?! – выплюнула она и села, отсаживаясь ближе к спинке кровати и подальше от Микки.

- И в чём же состоит моё издевательство? – спокойно поинтересовался Микки, не убирая протянутой руки с салфеткой.

- В том, что ты похитил меня, моришь голодом, а теперь так просто говоришь: «Не плачь!», - воскликнула Дженна. – И, - добавила она уже спокойнее, - я не плакала.

- Тебе, конечно, виднее. Но я, как человек учтивый, обязан был хотя бы попытаться помочь тебе.

- Помочь мне?! – воскликнула Дженна. – Если хочешь действительно помочь мне, то покорми меня! А лучше – отпусти! И больше никогда не появляйся в моей жизни!

- Из твоей жизни я обязательно исчезну, как только сыграю в ней свою роль, - проигнорировав истерические нотки в голосе собеседницы, спокойно отозвался Микки. – Так что, пока я никак не могу отпустить тебя. А насчёт первого твоего желания – Дженна, я могу покормить тебя хоть сейчас, мне совершенно не нравится морить тебя голода.

- Так, сделай это.

- Хорошо, - кивнул Микки и достал из кармана наручники, теперь они всегда были при нём. – Надевай, - он бросил стальные браслеты на постель рядом с девушкой, - и я принесу тебе завтрак.

Дженна взглянула на наручники, поблёскивающие металлом на светлом покрывале, затем подняла глаза на Микки.

- Я не стану этого делать, - процедила блондинка.

- У тебя нет выбора, если ты не хочешь умереть.

- А, - воскликнула девушка, - так, если я не буду тебя слушаться, ты убьёшь меня?! Псих!

- Я не планировал этого делать, - слишком спокойно проговорил Микки и вновь сложил руки на груди. – Но, возможно, тебе стоит вспомнить о том, что убивать я умею. Может быть, тебе это поможет на твоём пути к исправлению.

Дженна открыла рот, чтобы высказать очередную колкость, но слов не сорвалось с её губ. Она замерла, несколько секунд просто смотря Микки в глаза, а затем опустила взгляд вниз, на его живот, где, под свитером, возможно, было спрятано оружие.

В памяти её вдруг так живо всплыли картины той роковой ночи, когда она обидела этого странного брюнета своей неблагодарностью. И она вспомнила то, с какой лёгкостью и хладнокровием он убил четырёх человек и даже не взглянул на них после…

Гулко сглотнув, вновь взглянув Микки в лицо, напряжённо смотря ему в глаза, Дженна немного отодвинулась от него. В этот момент ей стало по-настоящему не по себе. До этого она не вспоминала о том, на что был способен этот парень, когда его задевали. Но сейчас, когда он сам так спокойно напомнил ей об этом, у неё мороз пробежал по коже.

«А вдруг он маньяк? – прозвучало жуткое предположение в голове Дженны. – Психопат? – она вновь внимательно взглянула в лицо Микки. – А ведь похож… Он слишком странный для нормального человека, слишком спокойный, слишком…», - последняя характеристика не подбиралась, а от одного из её вариантов, который скромно предложило сознание, и вовсе стало тошно.

- Ты… маньяк? – это предположение звучало просто смешно, но в данной ситуации любые версии имели право на существование.

Микки усмехнулся и покачал головой, после чего ответил:

- Нет, Дженна, я не маньяк. Конечно, никакой бы маньяк не признался в том, что он является таковым, но я, в самом деле, не являюсь им. Свою позицию в отношении тебя я уже давно обозначил, так что, Дженна, всё зависит от тебя.

- А… - слова вновь не подбирались. – А, если я не буду тебя слушаться? Что ты будешь делать тогда?

- А у тебя нет выбора, - спокойно ответил Микки.

- Ты не знаешь меня, - покачала головой блондинка.

- Поверь мне, ты являешься для меня не большей загадкой, чем все остальные, принцесса.

- Не называй меня так, мне это неприятно.

- Тогда, почему ты ведёшь себя именно так? – поинтересовался брюнет, но дожидаться ответа не стал и продолжил: - Наверное, папочка разбаловал? И мама? Брат? Бабушки и дедушки? Думаю, у тебя большая семья и все в ней тебя обожают…

- Ты ошибся, - стараясь говорить спокойно, ответила Дженна.

- В чём именно?

- В том, что у меня такая большая семья. У меня есть родители, старший брат, правда, он мне не родной по крови, но я считаю его родным…

- Твои родители усыновили его? – спросил брюнет, перебивая собеседницу.

- Да, - напряжённо кивнула Дженна. – Я тогда ещё не родилась. Он старше меня на двенадцать лет.

- Большая разница… - задумчиво проговорил Микки. – Извини, что перебил, продолжай.

Дженна помолчала несколько секунд, будучи не уверенной в том, что стоит продолжать и несколько потеряв мысль. Она спросила:

- А почему тебе так интересно узнать про мою семью?

- Говорят, что людей всегда влечёт то, чего у них нет или не было, - ответил Микки. – Можешь думать именно так – я сирота и потому мне интересно хотя бы послушать про семью. А, вообще, я просто перебил тебя и потому попросил тебя продолжить рассказ.

Дженна вновь взглянула на Микки, посмотрела в глаза. Взгляд её был напряженным и непонимающим.

- Ещё у меня есть бабушка и дедушка по маминой линии, - всё-таки продолжила девушка. – И дядя, тоже по маминой линии, но он всего на четыре года старше меня, бабушка очень поздно родила его…

- И как его зовут?

- Патрик, - неуверенно ответила блондинка, напряжённо смотря Микки в глаза.

- Хорошо, - кивнул брюнет. – Кто ещё составляет твою семью?

- Всё. Больше никого нет.

- Никого? – удивился Микки, вскидывая бровь. – А как же родители твоего отца, Блейда? Или он сирота, как я?

- Нет, он совсем не как ты, - проговорила девушка и поджала губы.

«Он хороший и с головой в ладах, в отличие от тебя, - в мыслях добавила она. – И людей он никогда не похищал, опять же, в отличие от тебя».

Блейд продолжал заниматься тем, что получил в наследие от Йохана Циммермана. И Дженна знала об этом и о том, что бизнес отца жесток. Но она ничего не знала о его тёмном прошлом. И, конечно же, она никогда не слышала всех подробностей истории любви родителей.

- Ладно, не буду с тобой спорить, - вздохнул Микки. – Продолжишь рассказ? Думаю, тебе есть, что рассказать о своём выдающемся отце.

- Если будешь говорить о нём с иронией, я не посмотрю на то, что ты неадекватен и сильнее меня, и надеру тебе задницу, - произнесла Дженна, исподлобья смотря брюнету в глаза.

- Дженна, - вздохнул Микки и закинул ногу на ногу, - в моих словах не было иронии, а, если ты услышала её, то это твои проблемы.

- А я слуховыми галлюцинациями не страдаю, - ответила девушка, гордо вздёргивая подбородок.

- А это не галлюцинации, это – проекции, - Дженна нахмурилась, не совсем поняв Микки. – Но – оставим эту тему.

- Ладно… - нехотя согласилась Дженна. – Я расскажу. Мама моего папы, моя бабушка, умерла, когда папе было семь лет. Отца он тоже потерял, когда ему было двенадцать. А ещё у папы был младший брат - Майкл, мой дядя, получается. Но он умер в девятнадцать лет. Это произошло за шесть лет до моего рождения.

- А что с ним случилось?

Дженна подняла на парня глаза. Его вопрос был спокойным и серьёзным, искренним. Но ей казалось таким странным то, что он интересовался её семьёй.

- Не важно, - ответила блондинка и отвела взгляд.

Она знала о том, что Майкл, по факту, был самоубийцей, но она никогда не называла его так и не хотела называть сейчас. А врать не хотелось, потому она решила, что будет проще отказаться от ответа и перевести тему.

«Вот я и нашёл одно твоё слабое место, Дженна, - подумал Микки, смотря на девушку и терпеливо ожидая того, чтобы она ещё что-нибудь сказала. – Это твой умерший дядя – Майкл. Интересно, поэтому ты пыталась назвать меня именно этим именем? А он, полагаю, умер не своей смертью, в иных случаях твоя реакция не была бы такой. Либо убийство, либо самоубийство…».

- Всё? – поинтересовался Микки.

- Да, - кивнула Дженна, смотря вниз.

На несколько минут воцарилось молчание. Но Дженна вновь нарушила его, обращаясь к Микки:

- Я действительно очень хочу есть…

- Тогда, в чём проблема? – удивился брюнет, не давая девушке закончить. – Тебе нужно лишь исполнить мои требования и тогда ты получишь желаемое.

- Я не стану этого делать.

- Тогда, тебе придется ещё немного поголодать.

Сказав это, Микки залпом допил остатки чая и встал, направился к двери. Обернувшись около неё, он обратился к Дженне:

- Я вернусь вечером, если не передумаю…

Блондинка поморщилась. Как так можно – пленить человека, навязывать ему какие-то абсурдные правила, призванные сломить волю, а потом так спокойно заявлять, что может передумать и больше не прийти?

- То есть, - произнесла Дженна, - ты можешь уйти и больше никогда не вернуться, оставить меня здесь запертой?

- Нет, - спокойно ответил Микки. – Я обязательно вернусь. Но, возможно, не сегодня, а завтра. Так что, у тебя есть время, чтобы подумать над моим предложением и сменить свой категорический отказ на согласие.

- А, если этого не случится? Что тогда? Ты будешь просто приходить каждый день и смотреть, как я медленно умираю от голода?

Микки ещё несколько секунд постоял, смотря на «воспитанницу» непонятным и нечитаемым взглядом, а затем вышел за дверь, так ничего и не ответив на её вопрос.

Дженна какое-то время посмотрела на дверь, ожидая, что она вновь откроется и Микки вернётся. Почему-то, ей это казалось логичным. Но он не вернулся.

Поняв это, блондинка поджала губы и прилегла набок, ещё немного смотря на дверь, а затем отворачиваясь и устремляя взгляд в стену. Обняв свой ноющий от голода живот, Дженна подтянула колени поближе к нему и опустила голову на подушку.

Есть на самом деле хотелось до безумия. И кто-то должен был обязательно сдаться в этой войне: либо Дженна должна была согласиться на унижение, либо Микки должен был отречься от своих слов и накормить её просто так, либо должен был победить голод и, в конце концов, через месяц или два, убить девушку.

Надеяться на то, что Микки сдастся, становилось всё сложнее. Но надеяться на что-то нужно было. Вот только варианты никак не подбирались…

Глава 29

… И настал тот момент, когда дьявол потерял покой…

Блейд стоял посреди спальни дочери, держа руки сложенными на груди и задумчиво разглядывая стены. Его пристальный хмурый взгляд скользил по плакатам и фотографиям, коих было немало на стенах в комнате Дженны, будто эти картинки могли дать ему ответ на главный вопрос – где его дочь?

Сглотнув, вновь так и не найдя ответа на свой вопрос, мужчина обернулся. Он не слышал шагов, но почувствовал взгляд в спину. Обернувшись, Блейд увидел Еву, стоящую в дверях.

- Блейд, что случилось? – спросила женщина и также прошла в комнату, останавливаясь в двух шагах от мужа.

- Не делай вид, что ты ничего не замечаешь, - хмыкнул Блейд и вновь скользнул взглядом по стене и фотографиям смеющейся Дженны, украшающим её.

Посмотрев на красочные фото несколько секунд, он вернул внимание к Еве и добавил:

- Дженна должна была вернуться три дня назад, но этого не случилось, - он вновь скрестил руки на груди.

Ева подошла к Блейду почти вплотную, заглянула в глаза.

- Блейд, прошу, только не говори, что ты думаешь, будто с Дженной что-то…

- А ты как думаешь? – достаточно жёстко спросил мужчина, перебивая супругу. – Три дня. Отключенный телефон.

- Блейд, - воззвала к мужу Ева, - сам подумай, что с ней могло случиться? Если бы с ней случилась беда, нам бы уже позвонили из больницы или…. морга.

- Морга? – повторил Блейд слова Евы. – Ты так спокойно об этом говоришь?

- Нет, я не спокойно об этом говорю, но я и не впадаю в истерику. Я уверена, что с ней всё в порядке.

- Тогда, почему же она не выходит на связь? – поинтересовался мужчина, вскидывая бровь.

Он подождал немного, давая Еве возможность ответить и, когда она не сделала это, продолжил:

- Ева, вспомни свою любимую работу и ответь мне на один вопрос – разве не так начинается большинство уголовных дел?

- Почему ты так уверен, что с ней что-нибудь случилось? – немного повысив голос, спросила Ева.

- А почему ты так уверена, что это не так? – в своей излюбленной манере – вопросом на вопрос ответил Блейд. – Или, может быть, тебе нужен сухой факт, который подтвердит, что с Дженной что-то случилось? Ева, ты не на работе и тебе бы следовало немного больше волноваться о дочери.

- Я волнуюсь, Блейд. Но я не хочу впадать в панику. Я уверена, что её исчезновению есть объяснение.

- И какое же? – поинтересовался блондин, поджимая губы.

Ева вздохнула, уже сама жалея о том, что открыла рот. Но она уже давно успела понять, что, если она о чём-то начала говорить, то лучше было закончить, потому что Блейд не оставит её в покое.

- Ну? – поинтересовался мужчина, видя промедление любимой. – Договаривай, Ева. Или ты сказала это просто так, чтобы убедить меня, а на самом деле у тебя нет никакого аргумента?

- Есть, Блейд, - ответила Ева. – Она могла просто решить продолжить отдых.

- Ты действительно думаешь, что Дженна могла забить на всё и продолжить каникулы, а не вернуться в школу? Ты забыла, как усердно она готовится к выпускным экзаменам и поступлению в университет? – Блейд указал рукой в сторону стола, на краю которого были уложены в аккуратную стопку книги по подготовке к экзаменам и специальная литература для абитуриентов. - У меня создаётся такое впечатление, что ты её плохо знаешь…

- Вот именно, Блейд, я знаю её хорошо, как и ты. И потому я допускаю такую возможность, что она могла просто захотеть оторваться…

- Оторваться? И что ты подразумеваешь под этим?

- Она могла просто захотеть ещё немного отдохнуть и решить не информировать об этом нас, чтобы мы не читали ей лекций.

- Я никогда не читал ей лекций, - отрезал Блейд. – Какие ещё варианты?

Ева вздохнула. Помолчав немного, подумав, она ответила:

- Она могла элементарно влюбиться.

- Ева, ты когда-нибудь видела Дженну с парнем? Нет? Я тоже.

- Блейд, меня мои родители тоже никогда не видели с парнем в её возрасте, но меня это не остановило от того, чтобы всю юность проходить влюбленной… в тебя, - обиженно ответила женщина и поджала губы. – К тому же, - добавила она, - у Дженны возможно и были бой-френды, просто, мы не знали о них.

- Я бы знал.

- Ты следишь за ней?

- Ева, в Берлине все знают меня и все знают, кто моя дочь, так что, было бы наивно полагать, что весть о том, что у Дженны кто-то есть, укрылась бы от меня, от нас.

- Знаешь, после такого заявления я начинаю склоняться к тому, что она просто сбежала, - проговорила Ева, в упор смотря супругу в глаза.

Его контроль задевал её, потому что когда-то, будучи юной девушкой, которой сейчас являлась их дочь, она так отчаянно боролась с ним и желала независимости. И это при том, что родители Еву едва ли контролировали…

- Сбежала? – переспросил Блейд.

- Да, сбежала, - кивнула женщина. – Я в её возрасте тоже сбегала из дома. Мне было семнадцать, хотелось бунта и доказать всем, на что я гожусь. Правда, друзей у меня не было, сам знаешь, а на улице долго не проживёшь… Потому я вернулась домой через два дня.

- Как хорошо, что Дженна – не ты, - покачал головой блондин. – Хотя, с другой стороны, будь она такой же, как ты, мы бы сейчас точно знали, где её искать – она бы покоряла сейчас какую-нибудь труднодоступную вершину, твердя: «Я могу. Я сильная. Я докажу!».

- Смешно, - без тени улыбки отозвалась Ева и поджала губы. – Почему тебе так не нравится то, что я всегда хотела чего-то добиться в этой жизни?

- Мне это нравится, - кивнул Блейд. – Более того, не будь ты такой, не было бы ни нашего брака, ни Дженны, потому что я бы убил тебя ещё в 2012 году. Знаешь, Ева, я всегда был целеустремленным и всегда добивался своего, но ты была единственной, кто раз за разом затыкал меня за пояс и путал мои планы с таким постоянством, что голова шла кругом.

- Вот именно, Блейд, - кивнула Ева. – Не повторяй старых ошибок и не пытайся контролировать жизнь Дженны. Она – взрослая девочка и вправе сама распоряжаться своей жизнью. Пусть лучше она сделает в ней ошибки, зато свои собственные. Или ты хочешь, чтобы она через много лет обвинила тебя в том, что ты сломал ей жизнь?

- Конечно, я не хочу этого. И этого не случится. Я не пытаюсь указывать ей, как нужно жить, так что, не делай из меня тирана. Из нас двоих ты чаще пытаешься навязать ей некие жизненные истины, которым следуешь сама.

- Я не навязываю ей ничего, а просто пытаюсь научить тому, что может ей пригодиться.

- Ладно, оставим эту тему, - сказал Блейд. – И вернёмся к тому, что Дженна пропала.

- Блейд, почему ты сразу же думаешь о самом худшем? Сам подумай, что могло с ней случиться?

- Что угодно, - спокойно ответил мужчина. – Начиная с того, что она попала под машину и теперь находится в больнице…

- Повторяю, нам бы позвонили. В таких случаях всегда извещают родственников, к тому же, Дженна несовершеннолетняя, так что – не вариант.

- И заканчивая тем, - продолжил Блейд, будто не слыша слов Евы, - что её похитили.

- Похитили? – удивилась Ева.

- Да, если ты забыла, то напомню – так бывает.

- Я помню, - поджала губы женщина. – Но твоя версия совершенно не имеет под собой оснований. Кому есть смысл её похищать? Кто станет так шутить с тобой?

- Например тот, с кем я «пошутил». Конечно, я ничьих детей не похищал, кроме тебя, но многие люди могут иметь ко мне претензии и решить таким образом отыграться.

- Блейд, ты, конечно, извини, но таких людей, как ты, немного. И ещё меньше шансов на то, что Дженне на пути встретился такой. К тому же, тебя я сама, можно сказать, спровоцировала на похищение, потому что пыталась привлечь тебя к ответственности, а что могла сделать Дженна?

- Согласен, - кивнул Блейд. – Вряд ли она могла додуматься поступить, как ты. Да и шанс у неё такой вряд ли был.

- Вот и я об этом.

- Но, если с ней ничего не случилось, то – где она? Есть ещё версии, комиссар?

Ева шумно сглотнула, услышав это обращение, этот тон. Это так напоминало молодость и те дни, когда их история ещё только начиналась, закручивалась и запутывалась, когда Ева так остро отрицала, что не может спокойно смотреть на своего мучителя и подлеца, а Блейд… тоже не признавал того, что по искрам зарождало огонь в его ледяном сердце.

Подойдя к мужу, она обняла его за шею и уткнулась лицом в плечо, вдыхая его неповторимый запах, от которого становилось тепло и до сих пор начинали дрожать колени, будто и не было за спиной долгих лет совместной жизни.

Ответив на этот жест Евы, Блейд тоже обнял её, укрывая своими надёжными объятиями от всех тревог и сомнений. Он ведь знал, видел, что она тоже волновалась за дочь, просто отказывалась это признавать, потому что это подкосило бы главный принцип её жизни – свободу.

Вздохнув, Блейд слегка прикрыл глаза, начиная поглаживать Еву по спине, успокаивая. И Еве было так тепло от этого, уютно, хоть какая-то особенно сильная часть её души и протестовала против этого – Блейд всегда знал её лучше, чем она сама, но никогда не указывал ей на правду и её заблуждения, позволяя всё понять самой.

- Она вернётся, Блейд, - негромко проговорила Ева в плечо мужу.

- Я знаю. Вернее, я очень хочу быть в этом уверенным, - ответил Блейд. – Понимаешь, Ева, я и так потерял в своей жизни слишком многих…

Договорить он не успел, потому что Ева, отняв голову от его плеча, ловко закрыла ему ладонью рот.

- Тихо, не говори, - проговорила она, смотря Блейду в глаза. – Мы её не потеряем, потому что с ней всё хорошо, я уверена. Но – ты прав, на самотёк лучше это дело полностью не пускать. Потому, давай подождём ещё несколько дней и, если она не объявится и не позвонит, начнём её искать? Я сама займусь этим.

- Ты? – убрав ладонь Евы от своего лица, спросил Блейд, слегка прищуриваясь, отчего в его янтарных глазах зажёгся тот потрясающий огонь, которому не было равных.

- А что тебя удивляет? – поинтересовалась Ева. – В конце концов, в своей жизни я не оставила нераскрытым ни единого дела. И даже тебя я довела в своё время до тюрьмы.

- Да, с таким опытным полицейским Дженна точно вне опасности, - проговорил Блейд и слегка улыбнулся, не обнажая зубов и добавляя: - Кстати, нужно будет когда-нибудь рассказать Дженне эту историю, думаю, она оценит.

- Если мы захотим рассказать про мой «подвиг» и твой срок, то нам придётся рассказать ей и предысторию этой ситуации, а я уверена, что это совсем не то, что Дженна желает знать о тебе.

- Почему же только обо мне? – искренне удивился Блейд, вскидывая брови и смотря на супругу. – Можно подумать, что ты в этой истории чиста на руку?

- Да, - нехотя согласилась Ева, опуская взгляд и признавая поражение. – Дженна точно не оценит того, как я поступила с Майклом. Она очень болезненно относится к тому, что его так рано не стало…

- Да и то, что ты стреляла в меня, ей тоже едва ли придётся по вкусу, - хмыкнул Блейд.

- Вывод напрашивается один – Дженне лучше не знать правды, - вздохнула Ева. – Потому что она напрочь разрушит её привычный мир.

- Конечно, - хмыкнул Блейд. – Папа – убийца, мама – боевой «кролик», помешанный на справедливости и готовый убивать ради достижения своей цели – не семья, а мечта. Только Конрад выбивается из этой картины и это очень радует.

Глава 30

Ну, ладно, давай попробуй

Быть моим богом

Каким-то боком.

Всё хватит

Биться в стену головой

Не катит

Я не псих и не герой.

Слот, Лего©

Микки сидел в комнате Дженны уже четыре часа и за всё это время молодые люди не проронили ни единого слова. Дженна лежала на кровати, отвернувшись лицом к стене, а Микки сидел в кресле недалеко от её постели и читал книгу, успевая поверх её страниц следить и за девушкой.

Вздохнув, блондинка чуть сменила положение, прикрыла глаза. Она не пыталась в этот раз заговаривать первой, и молчание Микки больше не угнетало её и не раздражало. Она бы и вовсе забыла про его присутствие, если бы не едва уловимый шелест перелистывающихся страниц книги. Её сейчас волновало совершенно другое – то, что ей уже даже сидеть было непросто, а ощущение голода стало столь сильным, что от него она не могла спастись даже во сне, сон просто не шёл к ней.

Вновь вздохнув, подтянув колени к животу, она заговорила, обращаясь к Микки и наконец-то разрушая то молчание, что царило меж ними. Микки всегда был терпеливым, умел часами, днями и даже месяцами выдерживать то, что сводило других людей с ума, и сейчас, находясь в этом молчании, он с достоинством справлялся с ним и справился. Он добился своего.

- Я согласна, - негромко проговорила Дженна, не смотря на Микки. Если бы она сделала это, она бы точно не смогла сказать того, что сказала.

Подняв взгляд от страниц книги, брюнет вопросительно взглянул на девушку.

- На что же? – поинтересовался он.

- Ты знаешь, - угрюмо ответила Дженна.

- Поясни, Дженна, - проигнорировав напряжение в голосе пленницы, ответил Микки и закрыл книгу. – Я могу истолковать твоё не озвученное желание неверно, потому, лучше скажи его нормально и полностью.

- А ты сам как думаешь, на что я могу быть согласна? – спросила Дженна и всё-таки повернулась к брюнету.

Микки промолчал, давая девушке возможность продолжить. Ему казалось, что так поступить будет правильнее. Он прямо чувствовал её внутреннюю борьбу и понимал, что лучше не мешать ей его проигрывать.

- Я согласна… - вздохнув, продолжила блондинка, - на наручники.

Под конец высказывания она нахмурилась, и голос её стал звучать совсем тихо. Бедная-бедная Дженна, как же ей должно быть тяжело далась эта фраза…

Микки слегка ухмыльнулся, чего не увидела Дженна, потому что она смотрела вниз, понимая, что, если она посмотрит похитителю в глаза, то вновь сорвётся, наговорит лишнего и останется голодной. А голодать она больше не могла. Только сейчас, на шестые сутки вынужденного голодания, она в полной мере поняла правильность слов матери о том, что питаться регулярно просто необходимо, чтобы не упасть без сил, чтобы мочь со всем справляться.

«Как же ты была права, мама, - подумала Дженна, продолжая смотреть вниз. – Теперь даже стыдно, что я редко тебя слушала и постоянно убегала из дома, не позавтракав. Больше никогда не буду так делать».

Подождав ещё немного, дав Дженне время сказать ещё что-нибудь, если она хотела это сделать, Микки обратился к ней:

- Я рад, что ты приняла мои условия…

«Если бы у меня уже не начало в глазах от голода темнеть, я бы тебя в жизни не послушала, больной», - подумала Дженна, слегка кривя губы и этим выдавая то, что она не слишком счастлива соглашаться на условия Микки, но мыслей своих не озвучивая.

- Повернись спиной, - проговорил брюнет.

Дженна подняла на него глаза, удивлённо и напряжённо смотря. Она, в принципе, не любила поворачиваться к людям спиной, а поворачиваться спиной к Микки хотелось меньше всего на свете. Ей уже казалось, что было бы проще сделать это с дьяволом, чем с ним, потому что от дьявола хотя бы знаешь, чего ожидать, и его не существует…

- Ты же в прошлый раз говорил, чтобы я сама надела наручники? – проговорила девушка, продолжая напряжённо смотреть Микки в глаза. Его взгляд, как обычно, был слишком спокойным.

- Говорил, - согласился брюнет. – Но сейчас я говорю иначе. Я хочу сам надеть на тебя наручники.

«Хорошо хоть не сказал: «Я хочу сам сковать тебя», - подумала блондинка, морщась. – Я бы этого точно не вынесла».

Она ещё несколько секунд посмотрела на Микки, затем поджала губы и медленно повернулась на кровати, садясь спиной к похитителю.

«Всё в порядке, Дженна, - пыталась успокоить и отвлечь себя девушка, мучась неизвестностью, ведь Микки, словно издеваясь над ней, медлил. – Просто представь, что это – мама, и мы играем в задержание… Чёрт…».

Она сама поморщилась от того, насколько абсурдными были её мысли, но иного было не дано. Проще было пытаться поверить в то, что у неё за спиной мать, у которой тоже были наручники, потому что они были частью её профессиональной экипировки, чем сидеть и смиренно ждать, когда тебя скуёт странный ночной незнакомец, нагло ставший частью её жизни и похитивший её. Проще верить в бред, чем сталкиваться лицом с правдой, к которой ты пока не готова...

Блондинка уже хотела спросить, долго ли Микки собирается медлить, когда он взял её за запястья, отчего она невольно вздрогнула, и застегнул на них стальные браслеты наручников, что тут же принялись холодить металлом кожу.

Подождав ещё несколько секунд, Дженна обернулась через плечо, напряжённо и вопросительно смотря на Микки, боясь, что он сейчас откажется от своих слов и придумает что-то такое, что ей совсем не понравится. Она не боялась его, но она начинала бояться того, что не знала, чего ожидать от этого парня. Он был совершенной загадкой, и в его глазах не отражалось никаких эмоций, что не позволяло предположить о его мыслях и попытаться предугадать действия.

- А теперь тебе придётся подождать, - проговорил Микки примерно через минуту молчания и отсел от девушки, а после встал.

- Что ты имеешь в виду? – напряглась Дженна. – Ты собираешься меня так наказать? Заставить сидеть не только голодной, но и скованной?

- Ты думаешь обо мне хуже, чем я есть, - усмехнулся брюнет. – Я – не изверг. А подождать тебе придётся потому, что я уже привык, что ты выбираешь голод, и потому ничего не приготовил. Так что, тебе придётся потерпеть ещё примерно час, пока твой обед будет готовиться.

Дженна крепко зажмурилась, чтобы вновь не выдать похитителю гневную тираду, и потому что смотреть на его спокойное выражение лица было просто невыносимо.

Микки подождал около минуты, не переставая ни на секунду внимательно и испытывающе смотреть на блондинку. Но она ничего не сказала и даже не открыла глаз. Решив не рушить эту красивую и тревожную тишину, брюнет, молча, покинул спальню Дженны и запер её снаружи.

Услышав, как повернулся ключ в замке, девушка упала набок, утыкаясь лицом в подушку. Она даже не могла ответить себе на вопрос, от чего ей сейчас более хреново: от того, что трапеза, которая казалась такой близкой, вновь отодвинулась во времени, или от того, что Микки всё-таки сумел заставить её подчиниться. Она сама позволила сковать себя, но она не думала, что ей придётся так сидеть и ждать его возвращения. И она даже ничего не сказала ему по этому поводу, боясь, что, если откроет рот, то вновь лишит себя этим обеда.

Перевернувшись, Дженна легла так, чтобы видеть дверь. Она смотрела на её светлый прямоугольник и думала:

«Ладно, это, конечно, отвратительно, но лучше сейчас согласиться играть по его правилам, чем упасть через несколько дней в голодный обморок. Как видно, он никогда не отступает от своего и, наверное, мне придётся с этим смириться, чтобы выйти отсюда. Я не знаю, что он за человек и что у него на уме, но зато я знаю, чего хочу я – я хочу вернуться домой. И для этого, как видно, придётся потрудиться…».

Час продлился не так долго, как боялась Дженна, и Микки вернулся, на этот раз с подносом с едой. От аромата свежеприготовленного блюда у девушки желудок свело такой судорогой, что создалось такое чувство, что он налип на позвоночник. Она шумно сглотнула и села, следя за направляющимся к ней брюнетом.

Подойдя к кровати Дженны, Микки переставил чашку с чаем на тумбочку, чтобы не разлился, и поставил поднос на кровать, сел. Он убрал с блюда крышку, взял вилку и нож, не смотря на пленницу, делая всё не спеша и вновь испытывая девушку этим. Но Дженна с испытанием справлялась, ничего не говорила по этому поводу и только сглатывала очень часто, потому что аромат еды заставил слюнные железы работать в турборежиме.

Нарезав мясо на аккуратные небольшие кусочки, Микки наколол один на вилку и, поднеся её ко рту Дженны, произнёс:

- Открой рот.

Сглотнув, скрепя сердцем, девушка открыла рот и приняла первый кусочек пищи. Как только вкусовые рецепторы ощутили вкус еды, Дженна даже подзабыла о своём негодовании. После шести суток голодания у неё, можно сказать, случился гастрономический оргазм.

- Жуй тщательно, - проговорил Микки, смотря на пленницу, которая даже прикрыла глаза от удовольствия. – Ты давно не ела и твоему желудку может быть не просто вновь нормально заработать и справиться с пищей.

Прожевав и проглотив первый кусочек, Дженна открыла глаза, смотря на Микки. Он наколол на вилку новый кусочек и поднёс его к губам девушки, она послушно и без напоминаний открыла рот, забирая пищу. После этого брюнет дал ей порцию картофельного гарнира, а затем вновь мясо. Блондинка покорно и с готовностью открывала рот, не переставая смотреть на похитителя.

- Вот видишь, это совсем не сложно и не страшно, - слегка улыбнувшись, произнёс Микки и поддел новый кусочек мяса.

- Я бы предпочла поесть молча, - не слишком добро отозвалась девушка, но рот открыла, когда к нему приблизилась вилка с едой.

- А мне казалось, что ты не любишь молчание… - произнёс в ответ Микки и подал Дженне новую порцию пищи.

Прожевав и проглотив, она ответила:

- Тебе показалось.

- Тогда, почему ты вчера так отчаянно пыталась добиться от меня ответа?

- Вот именно, - согласилась Дженна и сняла с вилки кусочек мяса. Прожевав, она договорила: - Я хотела услышать ответы на свои вопросы. А просто так болтать я не люблю.

- Но и за словом в карман ты не лезешь. Это я уже оценил.

Дженна предпочла промолчать. Микки подождал несколько секунд и, поняв, что девушка не ответит, продолжил кормить её.

Раз за разом открывая рот и принимая пищу, Дженна невольно отметила, что процесс кормления с рук оказался совсем не таким уж и отвратительным и унизительным, как она думала. Микки не пытался как-то указать ей на то, что она находилась сейчас в абсолютно зависимом положении от него, а просто кормил её, периодически что-то говоря, разбавляя этим густое молчание.

«Может быть, не такой уж он и псих, - подумала Дженна, забирая с вилки последнюю порцию пищи и тщательно пережёвывая её, - и нам даже удастся договориться».

Перестав на несколько секунд жевать, блондинка взглянула на Микки. Он по-прежнему сидел напротив неё, опираясь рукой на постель и чуть склонив голову набок. Смотрел парень в сторону, в окно, и ресницы его были чуть опущены, что делало его взгляд совсем задумчивым, не присутствующим.

Почувствовав взгляд Дженны, Микки повернул к ней голову, внимательно и спокойно смотря ей в глаза. Наконец-то проглотив последний кусочек еды, слишком громко сглотнув, девушка поспешила отвести взгляд.

Отставив поднос на тумбочку, брюнет взял с неё чашку и поднёс её к губам Дженны. Вновь взглянув на Микки, смотря ему в глаза, девушка слегка склонила голову и коснулась губами кромки чашки. Парень слегка наклонил её, чтобы Дженна смогла сделать глоток.

Когда с чаем было покончено, Микки вернул уже пустую чашку на тумбочку и вернулся на кровать, чуть откидываясь назад и опираясь на руки. Он склонил голову набок, смотря на Дженну из-под опущенных ресниц.

- Ты не освободишь меня? – спросила девушка, несколько раз ворочая скованными запястьями, отчего наручники на них звякнули.

Достав из кармана ключ, Микки подсел ближе к Дженне, даже слишком близко, отчего она напряглась и выпрямила спину.

- Повернись спиной, - немного понизив тон голоса, произнёс брюнет.

В этот раз Дженна не стала сопротивляться и сразу повернулась к парню спиной. И Микки тоже не стал тянуть и расстегнул наручники и снял их с запястий блондинки.

- Молодец, принцесса, ты справилась, - проговорил брюнет, возвращаясь на прежнее место.

- Не называй меня принцессой, - слегка поморщилась в ответ Дженна.

- А мы, как я вижу, вернулись к первоначальной модели ведения беседы?

- Ты о чём? – не поняла девушка, хмурясь.

- Ты дерзишь мне, - ответил Микки и вытянул ноги, сложил руки на груди.

- Как ты там говорил мне? – произнесла Дженна, припоминая слова похитителя. – Это твои проблемы, если тебе слышится то, чего собеседник на самом деле не говорил? Да, точно, именно так ты и сказал.

- Мило, Дженна, меня – моими же словами… - спокойно проговорил Микки, смотря на блондинку. – Но у тебя не получилось.

- А мне кажется, что я всё правильно сказала, правильно тебя процитировала, - также спокойно ответила блондинка и тоже скрестила руки на груди.

- Ты запомнила слова, но не поняла их смысла, - холодно отозвался брюнет.

- Я не дура, Микки.

- Может быть…

- Может быть? – у Дженны немного подскочил голос.

- Да, - кивнул Микки. – Ты не слишком умно ведёшь себя, потому я не могу сказать, что ты не дура.

- Что?!

Проигнорировав возмущённый вопрос собеседницы, Микки взял наручники, которые так и остались лежать на покрывале. Отведя руку в сторону, брюнет бросил их на пол.

- Подними, - сказал он, возвращая к Дженне равнодушный взгляд.

- Что?! – вновь выпалила девушка.

- Подними наручники, - спокойно повторил брюнет.

- Я не стану этого делать.

- Я сказал – подними, - твёрже повторил Микки, слегка склонив голову вперёд и смотря Дженне в глаза. Взгляд его стал очень тяжёлым, в нём заплескалась чёрная ртуть.

Дженна гулко сглотнула, напряжённо смотря Микки в глаза. Отчего-то ей совсем не хотелось сейчас резко отвечать отказом или говорить ещё что-нибудь, что брюнету точно не понравится. Она, вообще, не знала, что делать и что говорить и потому просто сидела и смотрела на своего похитителя, который не переставал сверлить её тяжёлым тёмным взглядом, от которого становилось совсем неуютно – будто бездна смотрит тебе в глаза.

Медленно повернув голову, девушка взглянула на поднос с пустой посудой и столовыми приборами, затем вновь села прямо, медля секунды две и поднимая взгляд на Микки. Он продолжал сидеть напротив неё, смотря ледяным угнетающим взглядом.

Ничего не говоря, Дженна встала с кровати и подобрала брошенные похитителем наручники. Обернувшись на брюнета, она подумала несколько секунд, после чего вновь подошла к постели и протянула ему стальные браслеты.

- Бери, - сказала она.

- Положи на тумбочку, - слишком ровным тоном ответил Микки.

Дженна поджала губы, слегка кривя их в раздражении требованием похитителя, но выполнила его. Не слишком аккуратно бросив наручники на тумбочку, блондинка села на кровать и сложила ноги по-турецки, исподлобья смотря на Микки.

Посидев ещё секунд двадцать, парень встал и, ничего не говоря, ушёл, даже не забрав поднос с грязной посудой. Проследив за ним взглядом, тоже не пытаясь ничего сказать, Дженна прилегла, смотря на дверь, что в последнее время стало её главным «развлечением».

В голове её был сумбур, потому что она только подумала, что Микки не такой уж и плохой и что с ним можно нормально взаимодействовать, говорить, а теперь он вновь виделся ей неким загадочным психопатом. Этот взгляд, эта тёмная энергетика, что вгоняла в транс, и эта странная выдумка с наручниками.

«Подними наручники, - эхом прозвучали в голове Дженны слова Микки. – Положи их… Что с ним такое? В бога решил поиграть? Самолюбие своё потешить? – она поджала губы и подпёрла голову рукой. - Ладно, поиграем…».

Глава 31

Дьявол, дьявол,

Умный дьявол, дьявол...

Как быстро они продают свои души

Ради удовольствия и богатства.

Но дьявол не будет мной.

Milck, Devil, devil©

Набрав номер, Микки приложил телефон к уху, ожидая, когда вызываемый абонент ответит на звонок.

- Алло? – ответил негромкий женский голос на том конце связи. Как видно, женщина вновь прилегла вздремнуть днём, как она нередко делала, устав за трудный рабочий день, и от этого голос её слегка хрипел.

Не дожидаясь ответа парня, она поздоровалась:

- Здравствуй, Микки.

- Здравствуй, - также поздоровался брюнет, слегка кивая. – Я тебя опять выдернул из сна?

- Немного, - честно ответила женщина и зевнула. Она поспешила добавить: - Ничего страшного. Ты что-то хотел?

- Да, - кивнул Микки. – Мне нужно, чтобы ты приехала в Зальцбург.

Парень словно увидел, как глаза собеседницы полезли на лоб и потому он добавил, поясняя:

- Я временно переехал и мне сложно справляться с домом в одиночестве. Вернее, я совсем не справляюсь. А жить под слоем пыли и грязи совсем не хочется, так что, ты мне необходима.

- Да, конечно, - согласилась женщина. – Я приеду. Когда я тебе нужна?

- Было бы идеально, если бы ты позвонила в дверь прямо сейчас, - ухмыльнулся Микки и взял сигарету, подкурил, после чего продолжил: - Но я понимаю, что из Сан-Диего до Зальцбурга ты за минуту не доберёшься даже на сверхзвуковом истребителе, так что, буду ждать тебя к завтрашнему дню.

- Хорошо, - вновь согласилась женщина. – Я приеду. Только…

- Можешь взять Эмиля с собой, если он переживёт перелёт. Я не против.

Эмилий был котом Николь, с которой и разговаривал Микки, она взяла его ещё котёнком, вытащив в ужасный ливень из водосточной трубы, где он прятался от дождя и застрял. Сейчас ему было уже двенадцать лет, что для кота является преклонным возрастом.

Сама же Николь была домработницей, некогда служившей в доме последнего усыновителя Микки – Холи Гумперта, на которого она работала долгие девятнадцать лет. Она была, можно сказать, одной из частей наследства Микки. После смерти усыновителя Микки пришлось вернуться в приют, потому что на тот момент ему не было ещё и шестнадцати лет. Но, достигнув совершеннолетия и вступив в право наследования, брюнет вернул себе и эту женщину, которая успела полюбиться ему своей уникальной способностью поддерживать в доме идеальный порядок и уют, не попадаясь хозяину на глаза. И тогда же, в восемнадцать лет, Микки сделал Николь потрясающий подарок, потому что сам перебрался жить в Австрию, а шикарный особняк уже почившего Холи оставил на попечение женщины, сделав её, фактически, хозяйкой в нём.

- Хорошо, спасибо, - ответила Николь, робко улыбаясь на том конце связи. – Я бы могла оставить его на кого-нибудь или пристроить временно в приют…

- Всё, - отрезал Микки, перебивая собеседницу, - я уже сказал, что не запрещаю тебе брать его с собой. Так что, тема закрыта. Жду вас обоих завтра.

Помолчав несколько секунд, брюнет нахмурился и почесал нос, он спросил:

- Ты сама доберёшься до меня?

- Я была там всего один раз, но, думаю, я справлюсь… - немного неуверенно ответила женщина.

- Пожалуй, - ответил Микки, немного подумав, - я сам позабочусь о том, чтобы тебя доставили ко мне. Сделаем так, - он раздавил окурок в пепельнице и сразу же взял новую сигарету, но закуривать не стал, - бери билет не до Зальцбурга, а до Вены. Там тебя встретит мой помощник и привезёт сюда. Деньги на перелёт я сейчас переведу тебе.

- А это удобно – привлекать твоего помощника, чтобы он ехал в Зальцбург и вёз меня?

- Удобно, - уверенно ответил Микки.

- Тогда, спасибо, - вновь поблагодарила парня женщина. – Я сейчас же посмотрю, какие есть рейсы…

- Отлично, - произнёс Микки. – Тогда, до встречи, Николь.

Не дожидаясь ответа женщина, он отклонил вызов и положил телефон на стол. Посидев ещё минуты две, сделав несколько глотков тёплого чая, брюнет сходил наверх, где в спальне взял свой ноутбук, и вернулся с ним на кухню.

Открыв крышку и включив компьютер, подождав, пока он заработает, парень быстро открыл нужную вкладку и, вбив в соответствующую строку номер банковского счёта Николь, отправил ей деньги, необходимые для покупки билета. Завершив операцию, Микки закрыл окно браузера и, не выключая компьютера, опустил его крышку.

Посидев ещё несколько минут, смотря в матово-тёмный экран выключенного телевизора, думая о своём, Микки взял чашку и, быстро допив чай, поставил её в раковину. Помыть он решил её потом, или уже Николь завтра помоет, если его сегодняшний день окажется настолько насыщенным, что он не вспомнит больше о своём любимом напитке, и чашка ему сегодня больше не пригодится, что было маловероятным.

Покинув кухню, Микки быстро пересёк полдома, вновь заходя в свою спальню и подходя к шкафу. У него была привычка ходить по дому без майки даже, если в доме было прохладно. Но сейчас он решил одеться полностью, всё-таки, зачем смущать Дженну…

Выбрав из обилия тёмных вещей в своём шкафу тёмно-тёмно синий, почти чёрный свитер с высоким горлом, Микки надел его и, поправив немного растрепавшуюся чёлку, закрыл дверцы шкафа, сразу же покидая спальню и направляясь к дверям комнаты Дженны.

Девушка стояла на коленях перед чемоданом со своей одеждой, пытаясь уложить вещи хотя бы чуть-чуть более аккуратно, потому что, ища, что надеть, она всё перевернула вверх дном. Свой чемодан, понятное дело, она не брала с собой в бар в тот роковой вечер, когда она потеряла бдительность. Она просто обнаружила его, стоящим около шкафа, проснувшись утром несколько дней назад. Для неё было огромной загадкой то, каким образом Микки сумел забрать его из отеля. Но спрашивать об этом брюнета она не стала. Тот факт, что он сделал это, давал Дженне надежду на то, что, забирая чемодан, парень засветился в отеле и попался многим на глаза. И потому никому не составит труда опознать его и связать концы с концами, когда её будут искать. Увы, девушка не знала того, что владелец отеля, в котором она остановилась, был знакомым Микки и без лишних вопросов согласился выдать ему её вещи, а потом и сделать ей выписку из гостиницы на тот день, когда она на самом деле должна была выехать и отправиться домой. Всё складывалось более, чем красиво – Дженна выехала из отеля и отправилась домой, а вот почему она до него не доехала – большой вопрос, но, если учитывать её вздорный характер, эта ситуация не должна была никого удивлять.

Решив не переворачивать вновь весь чемодан, блондинка взяла светло-фиолетовую майку, лежащую сверху, и начала её надевать. В этот самый момент за спиной раздался щелчок замочного механизма и в комнату зашёл Микки, останавливаясь на пороге.

- Выйди, я переодеваюсь, - буркнула девушка и быстро опустила майку.

- А ты меня стесняешься? – поинтересовался брюнет, вскидывая бровь и слегка склоняя голову набок.

Как бы показывая, что уходить он не собирается, Микки закрыл дверь и вновь вернул взгляд к девушке, скрестил руки на груди.

- Ты не ответишь мне? – спросил парень.

- Нет, я тебя не стесняюсь, - через несколько секунд не слишком дружелюбно ответила Дженна.

- Тогда, в чём причина твоего возмущения?

- Хотя бы в том, что это нечестно, - ответила девушка и закрыла крышку чемодана. – Ты – одет, я – раздета…

Микки усмехнулся и… снял свитер, после чего вновь сложил руки на груди, смотря на собеседницу. Взгляд Дженны стал ещё более хмурым, она исподлобья смотрела на брюнета. Невольно скользнув взглядом по голому торсу Микки, блондинка зацепилась им за татуировку-крест на животе парня.

Посмотрев на Дженну какое-то время и так и не дождавшись её слов или действий, он обратился к ней:

- Не хочешь сделать то же самое?

- Не горю желанием, - отозвалась девушка, поджимая губы.

- А как же честность и справедливость, которых ты так добивалась?

- А я не борец за справедливость, по крайней мере, не помешанный. И, вообще, твои выдумки меня пугают…

Она помолчала несколько секунд, вновь невольно цепляясь взглядом за рисунок-тату и рельеф пресса на животе парня. Сглотнув, она подняла взгляд и обратилась к Микки:

- Ты можешь одеться?

- До этого тебя смущало то, что я пришёл, когда ты была не полностью одета, теперь тебя смущает то, что раздет я. Интересно…

- Ничего меня не смущает, - отозвалась девушка, нервно передёрнув плечами, и встала. – Мне, вообще, всё равно – ходи, как хочешь, хоть голый.

Сказав это, она подошла к кровати и села на неё, складывая ноги по-турецки. До этого ей было вполне тепло и потому она надела удлиненные белые джинсовые шорты и майку, но сейчас ей почему-то стало прохладно и даже зябко. Наверное, дело было в присутствии Микки.

Она поёжилась, обняла себя за плечи, пытаясь этим согреться, потому что вновь лезть в чемодан за кофтой не хотелось, и опустила глаза. Смотреть на похитителя не хотелось. Совсем.

Подождав несколько минут, Микки подошёл к постели Дженны и тоже сел напротив девушки. Она поёжилась, немного отодвигаясь от него, и подняла взгляд, хмуро смотря исподлобья.

- Уйди, - буркнула блондинка.

- Дженна, - проговорил в ответ Микки, откидываясь немного назад и опираясь на руку, принимая расслабленную позу, что ещё больше бесило девушку. – Здесь правила пишешь не ты, так что, оставь свои монаршие замашки, иначе нам придётся провести вместе не один месяц, а, возможно, и год.

- Ты издеваешься? – серьёзно спросила девушка. – Ты действительно думаешь, что сможешь продержать меня здесь несколько лет?

- А что, принцесса, ты думаешь, что сведёшь меня с ума раньше? – поинтересовался брюнет, вскидывая бровь. Не дожидаясь ответа, он продолжил: - Спешу тебя разочаровать – твой вредный характер совсем не задевает меня. И из нас двоих он вредит лишь тебе.

- Тогда, почему я здесь? – слишком дерзко спросила блондинка, вскидывая голову. – Не ты ли сам сказал, что я тебя задела и потому ты меня похитил, чтобы перевоспитать?

Микки медлил с ответом. Дженна действительно была права, она задела его и он сам ей об этом сказал. Но сейчас слышать это ему совсем не хотелось.

- Чего молчишь? – вновь заговорила девушка. – От своих слов решил отказаться?

- Зачем же мне от них отказываться? – наконец-то ответил Микки, вновь говоря спокойно, что несколько покоробило Дженну. Она думала, что смогла зацепить его своими словами. – Дженна, меня задели твои действия, а твои слова меня совсем не трогают. Так что, можешь не утруждаться и не придумывать, чего бы мне такого сказать, чтобы вывести из себя. У тебя всё равно ничего не получится.

- А ты на транквилизаторах, что ли? – прежним, дерзким тоном поинтересовалась блондинка.

- Почему же ты так решила? – спокойно спросил брюнет.

- Потому что людей может ничего не трогать только в том случае, если они находятся под действием сильнодействующих отупляющих или расслабляющих, назови как хочешь, препаратов. Так что, если тебе на всё всё равно, это значит, что ты находишься под их действием. Либо – ты врёшь.

- Вру, что мне всё равно, а в глубине души киплю и желаю тебя придушить за твои слова?

- Да, - кивнула Дженна, полагая, что одержала победу в этом споре.

- Ты очень самоуверенна, - спокойно проговорил Микки.

Дженна открыла рот, чтобы ответить, но парень не дал ей такой возможности, продолжая:

- А не боишься, что твои такие слова натолкнут меня на мысль, что тебя, в самом деле, проще придушить, чем перевоспитать?

«Придушить нужно было тебя, ещё в колыбели, псих», - подумала девушка, но вслух ответила другое:

- Нет, не боюсь.

- Почему?

- Потому что ты этого не сделаешь, - уверенно ответила блондинка.

Ничего не ответив, Микки встал, делая пару шагов и становясь прямо над Дженной, накрывая её своей тенью. И тень падала на его лицо, делая его психопатически спокойное выражение жутким.

Как только брюнет подошёл к ней, девушка отсела подальше, задрав голову и смотря на него снизу.

- Если ты не боишься меня, то, почему ты отодвинулась?

- Я просто не хочу, чтобы ты так близко находился ко мне, - ответила Дженна. – Мне это неприятно.

Она говорила спокойно, но в глазах её плескалось напряжение и готовность к схватке, к которой она на самом деле была не готова. Она просто не знала, как нужно сражаться с Микки. И он всё это прекрасно видел в её взгляде.

Помолчав минуты две, дав Дженне это время, чтобы в полной мере осознать свой страх и насладиться им, Микки хмыкнул и отошёл, возвращаясь на своё прежнее место на кровати.

«Странно, - подумала девушка, напряжённо смотря на брюнета, следя за ним. – Я думала, что он будет доказывать мне, что я боюсь его, пытаться сделать что-нибудь такое, чтобы заставить меня это признать. Конечно, хорошо, что он этого не сделал, но… Но, чёрт, какой же он непонятный…».

Дженна нахмурилась. Она, в самом деле, совершенно не понимала Микки. И всякий раз, когда она начинала думать, что у неё получается это сделать, он её удивлял, руша все догадки и предположения. Когда она думала, что он не такой уж и плохой, он делал что-нибудь неприятное, пугающее. А тогда, когда она ожидала от Микки самого худшего, он вновь удивлял её и не делал ничего, заставляя её находиться в тревожном ожидании беды. Воистину, он был человеком-сюрпризом. Неприятным сюрпризом…

Микки наблюдал за Дженной, склонив голову набок; на губах его играла улыбка-ухмылка. Она была такая милая: эти светлые непослушные локоны, которые всякий раз, когда ей что-то не нравилось, будто вставали дыбом, как у кошки, которой наступили на хвост, эта самодовольная манера вести разговор так, словно она является центром вселенной, и это призрачное понимание, затаившееся сейчас на дне её бирюзовых глаз, что это совсем не так, и эта складочка задумчивости между её бровями…

«Я заставил тебя задуматься, - подумал Микки, продолжая пристально смотреть на девушку. – Это очень хорошо. Только интересно, о чём же именно ты сейчас думаешь? О том, что допрыгалась, мышка, и тебе крышка? Или о том, когда именно тебе будет крышка?».

«Почему он так на меня смотрит? – в это же самое время звучало в голове Дженны. – Хочет что-то сделать? Какую-нибудь гадость? Как же понять… Чёрт, ну, почему он такой странный и непонятный? Почему я совершенно не понимаю, что у него на уме?!».

Блондинка отвела взгляд, несколько секунд смотря в окно, а затем вновь взглянула на Микки. Он продолжал слишком пристально смотреть на неё. Это уже даже не бесило Дженну, это создавало ощущение, будто с неё заживо по лентам срезают кожу, медленно раздевая до костей.

Она шумно сглотнула, так желая потребовать, чтобы Микки отвернулся, но не делая этого. У него действительно был уникальный талант вести беседу так, чтобы привести её к тому, что нужно ему, и оставить оппонента «за бортом». И Дженна это всё сильнее понимала, вот только забывала периодически, в очередной раз понадеявшись на свою победу и поверив в неё.

Поёжившись, блондинка вновь обняла себя за плечи и отвернулась к окну. Ей было неприятно проигрывать эту «битву взглядами», но и смотреть Микки в глаза она больше не могла – у него был слишком тёмный взгляд: засасывающий и высасывающий силы и душу. А теряться в его темноте Дженне совсем не хотелось, потому она предпочла отвернуться и смотреть в окно – туда, где правил чистый солнечный свет и пели птицы, радуясь ранней весне.

Посидев так немного, она встала и подошла к окну, открыла его, впуская в просторную спальню свежий прохладный ветер. Просто постояв несколько секунд, смотря в окно, Дженна наклонилась, опираясь локтями на подоконник, и выглянула наружу. В последние дни она не смотрела вниз и потому обрыв, раскрывший свою опасную пасть прямо под её окном, вновь удивлял и пугал.

- Я не понимаю, кому могло прийти в голову строить дом на обрыве… - проговорила девушка после нескольких минут такого созерцания пропасти и нахмурилась.

- А раньше так часто делали.

- Раньше? – переспросила блондинка. – Что, этот дом очень старый?

- Не очень, второй половины девятнадцатого века.

Дженна поморщилась и ответила:

- Теперь это место нравится мне ещё меньше. Ему, получается, почти два века…

- Для замка это совсем небольшой срок.

- Замка? – удивилась блондинка и даже повернулась к Микки. – Ты же не хочешь сказать, что это…

- Замок, - договорил за Дженну брюнет, кивая. – Именно, принцесса.

Дженна вновь нахмурилась, поморщилась и от обращения парня, что так не нравилось ей, и от неверия в то, что дом, в котором она была пленницей, действительно являлся замком.

- И откуда же у тебя замок? – поинтересовалась Дженна, полностью разворачиваясь к Микки и складывая руки на груди. – Насколько я знаю, они стоят немалых денег…

- Наследство, - спокойно ответил Микки.

- Ты же сирота? – вновь нахмурилась девушка, неверующе смотря на брюнета.

- Да, сирота, - согласился Микки. – Но меня четыре раза усыновляли. А четвёртый мой усыновитель был весьма состоятельным человеком и, когда его не стало, мне, как единственному наследнику, перешло всё его состояние.

Дженна недоумевающе взглянула на парня. Услышанное вновь не укладывалось у неё в голове. Нет, определённо, у Микки был невероятный талант удивлять…

Микки слегка ухмыльнулся, наблюдая за удивлённой и сомневающейся девушкой. В его голове всплыли картины воспоминаний о том дне, когда он сидел у нотариуса, который занимался его наследством, и о том разговоре, который он услышал по громкой связи, когда мужчина звонил единственной живой родственнице по крови Холи – его родной сестре. С ней Микки должен был разделить всё, что досталось ему от усыновителя. Но этого не случилось. Женщина тогда сказала в достаточно грубой форме: «Мне ничего не нужно от этой сволочи» и бросила трубку. Судьба распорядилась справедливо – Микки немало натерпелся за жизнь, в том числе и от последнего своего «отца», и это стало, в некотором роде, её извинением за всё. Да и Холи действительно был тем ещё мерзавцем, который сломал и загубил не одну жизнь и, вероятно, погубил бы и Микки, если бы он не был всегда не по годам умным и не смог достаточно быстро понять, как вести себя с этим монстром под благородным обличием.

И за всё то, что Холи сделал в своей жизни плохого, Микки стал его искуплением, возмездием. Он был шестнадцатым ребёнком, которого усыновил мужчина, и единственным, кто пережил «папу».

Так и получилось, что в один день Микки превратился из сироты без надежды на светлое будущее в юного миллионера с элитной недвижимостью в Америке и Европе. Но деньгами усыновителя он особо не пользовался – только в открытие бизнеса вложил их, и даже квартиру купил на то, что заработал уже сам. Дом в Сан-Диего он пусть не подарил, но оставил в полное распоряжение Николь, а в этом замке, который Холи приобрёл за два месяца до своей смерти и в котором даже ни разу не успел побывать, Микки был всего два раза – полтора года назад, когда в нём проводился ремонт.

- Мне как-то слабо верится в то, что ты говоришь правду… - проговорила блондинка.

- Я мог бы показать тебе документы, подтверждающие то, что я не вру, но я не стану этого делать, - спокойно ответил Микки. – Так что, тебе придётся поверить мне на слово. Учись это делать, принцесса, учись доверять людям.

- Больше похоже на то, что ты просто без спроса вселился в чужой дом или замок – это не важно. И это лишь лишний раз подтверждает то, что у тебя большие проблемы с головой…

- Проблем с головой у меня нет. А у тебя, повторюсь, проблемы с общением. Ты совершенно не умеешь нормально разговаривать с людьми. И, если ты продолжишь вести себя в том же духе и будешь и дальше не желать учиться на своих ошибках, мне придётся тебя наказывать за них, - ровным тоном проговорил Микки и сложил руки на груди, смотря на Дженну.

- И как же ты будешь меня наказывать? – спросила девушка.

- А ты продолжи вести себя, как ведёшь, и узнаешь, - спокойно ответил брюнет, слегка пожимая плечами.

- По-моему, ты просто меня пугаешь…

- Это твоё право – так думать. Но моё право – не соответствовать твоим ожиданиям.

- Я просто не понимаю, как такого, как ты, могли выбрать в качестве своего ребёнка целых четыре раза, - поморщилась Дженна. – Ты же ненормальный! И отмороженный на всю голову!

- А я нравлюсь людям, принцесса, - спокойно ответил Микки и, чуть ухмыльнувшись, добавил: - И ты тоже это понимаешь.

- Самодовольный ублюдок!

- Не стоит вешать ярлыки, - по-прежнему спокойно отозвался брюнет.

- А это не ярлык, это – твоя сущность. Ты самоуверенный и…

- А адекватно оценивать себя и быть в себе уверенным это разве плохо?

- Я же говорю – самодовольный…

- Закрой лучше ротик, принцесса, - перебил девушку Микки, но даже на толику не повысил голоса.

- А что, если я тебя не послушаюсь?

- Тогда я воспользуюсь твоей идеей, - отозвался брюнет.

- Какой идеей?

- Про кляп.

- Что?!

- Про кляп, - повторил Микки, слегка кивая. – Если ты не пожелаешь меня слушаться, то мне придётся тебе в этом помочь.

- Ты не посмеешь, - процедила девушка, отсаживаясь к спинке кровати и вжимаясь в неё.

Внезапный порыв ветра захлопнул окно, что прозвучало так громко в воцарившейся тишине и ещё больше нагнело и без того напряжённую атмосферу.

Усмехнувшись, Микки встал и подошёл к Дженне. Упёршись руками в спинку кровати, он склонился к ней, смотря в глаза каким-то демоническим и слишком блестящим взглядом.

- Уверена? – поинтересовался он.

- Ты не…

- Принцесса, - перебил девушку брюнет, - может быть, мы и в замке, но ты в нём совсем не королева.

Решив не спорить, Дженна нагнулась, пытаясь проскользнуть под руками Микки и убраться от него подальше. Но парень не позволил ей этого сделать, резко опуская руки ниже, ударяя ладонями в спинку кровати и размещая их по бокам от плеч блондинки.

Девушка несколько секунд посидела, затем подняла на него напряжённый взгляд, смотря исподлобья.

- Отойди от меня, - процедила она, едва не шипя, в упор смотря в глаза Микки.

- Нет.

- Убери от меня руки, - вновь проговорила девушка и взяла брюнета за запястье, пытаясь убрать хотя бы одну его руку, но он, в самом деле, был слишком сильным.

Повторив несколько раз попытку отодвинуть от себя Микки, Дженна оставила это дело и вновь взглянула ему в лицо. Смотря девушке в глаза, брюнет отнял одну руку от спинки кровати и медленно провёл кончиками пальцев по плечу Дженны. От этого прикосновения она вздрогнула и отодвинулась, уходя от руки Микки.

- Убери от меня руки, - вновь прошипела блондинка.

- Нет.

И в этот момент у Дженны сдали нервы. Она и так уже терпела слишком долго. Но она не расплакалась и не впала в истерику, начав кричать и требовать того, чтобы Микки исполнил её просьбу, хотя, лучше бы она сделала именно так. Но Дженна поступила иначе. Бегло взглянув на брюнета, она сделала резкий выпад рукой, ударяя ладонью парню снизу в нос.

От умелого и поставленного удара в глазах Микки на мгновение потемнело, а от носа и до затылка всё пронзило вспышкой боли. Но боль отпустила быстро; на светлое покрывало упали первые капли насыщенно алой крови.

Дженна гулко сглотнула. Она ударила, не подумав, поддавшись порыву и желанию отстранить от себя похитителя, но теперь, внезапно остыв, ей стало страшно. Микки несколько секунд посидел, затем медленно поднёс руку к лицу, прикоснулся к своим окровавленным губам, а затем взглянул на алые разводы на своих пальцах. Взгляд его при этом ничего не выражал, был совершенно непонятным, отчего у Дженны мороз пошёл по коже. Вдруг растеряв всю свою готовность к бою, она вжалась в спинку кровати, напряжённо смотря на парня и ожидая того, что он сделает с ней за её выходку.

Дженна даже дышать начала еле слышно, буквально оцепенев в ожидании неизвестности. И от того, что Микки медлил и даже не смотрел на неё, становилось ещё более жутко. Она украдкой взглянула на тумбочку, на которой два дня тому назад брюнет оставил поднос с посудой. Сейчас Дженна так жалела о том, что не забрала тогда нож и не припрятала его для самообороны и уверенности. И, пусть она сильно сомневалась в том, что смогла бы ударить ножом человека, пусть даже Микки, но так было бы спокойнее, так был бы шанс, а так…

А так ей оставалось только сидеть и ждать наказания, ждать конца, ведь она была уверенна в том, что похититель не простит ей её поступка. Можно было попытаться бежать, спастись, но как убегать, когда ты заперта в четырёх стенах и когда твоё тело онемело от страха?

Микки медленно перевёл взгляд на Дженну, смотря на неё нечитаемым тёмным взглядом от которого душа скукоживалась в груди. Продолжая делать всё слишком медленно, отчего у девушки канаты нервов рвались один за другим, он склонился к ней и, протянув руку, коснулся её лица, беря за подбородок и поворачивая лицом к себе. Он брал её запачканной в крови рукой и теперь её жутко-алые следы остались и на лице Дженны.

Поддавшись движению Микки, Дженна повернула голову и в последнюю очередь перевела на него взгляд, тут же сталкиваясь глазами с двумя неизведанными безднами цвета горького шоколада.

«Мне конец», - только и успела подумать девушка, когда Микки медленно склонился к её лицу, продолжая держать за подбородок.

Казалось, рука его вот-вот соскользнёт ниже и сдавит её горло, перекрыв доступ кислорода и оставив на жизнь лишь несколько жалких минут агонии. Дженна напряглась и сжала кулаки, впившись в собственные ладони недлинными ноготками. Она приготовилась к схватке за себя, которую ей едва ли будет суждено выиграть, ведь борьба человека с демоном с трудом может считаться равноправной. Но, как бы там ни было, Дженна решила, что будет бороться до конца, осталось только заставить тело вновь начать двигаться и вступить в этот бой.

Склонившись к самому уху девушки, Микки произнёс:

- Думаешь, ударю в ответ?

Дженна вздрогнула. Она ожидала услышать что угодно, но не этот вопрос и только не таким ровным и чуть пониженным тоном, от которого стада мурашек в один миг взбрыкнули и поскакали по коже.

Немного отстранившись от девушки, Микки заглянул ей в глаза. Пальцы его по-прежнему удерживали подбородок блондинки, но не сжимали и не причиняли боли.

Дженна не ответила. В данной ситуации, верно, не могло быть правильного ответа, и он едва ли был нужен. Всё и так было понятно по глазам девушки и по тому, как она сидела: сжавшись, превратившись в комок напряжения и готовности к непривычной боли, к неравной схватке за собственную жизнь.

- Ты действительно думаешь обо мне хуже, чем я есть, - проговорил брюнет и отпустил Дженну, вставая и утирая тыльной стороной ладони кровь, продолжающую вытекать из разбитого носа.

Сказав это, он забрал свой свитер и покинул комнату «воспитанницы», больше не произнеся ни слова. Дверь закрылась.

Дженна ещё несколько минут сидела, напряжённо смотря на светлый прямоугольник двери, затем прикоснулась к своему запачканному в крови Микки подбородку, взглянула на свои, украшенные алым, пальцы.

После произошедшего она окончательно запуталась в том, что ей думать и как поступать. Микки был странным, слишком странным для неё и она даже не могла предположить, что же он сделает в следующую секунду, как отреагирует на её слова или действия. «Кто он?» - этот вопрос не имел ответа, кроме одного – он – Микки Мейерс и он являлся самым загадочным человеком из всех, кого Дженне доводилось встречать в своей жизни. И, если обычно, пообщавшись с человеком, она легко делала выводы о том, кем он является и что собой представляет, то после общения с Микки вопросов становилось только больше…

Дженна вновь прикоснулась к своему запачканному кровью похитителя лицу, потёрла подбородок и нос. Необъяснимое оцепенение наконец-то оставило её и девушка, встав, быстро направилась в ванную комнату.

Включив воду, что бурным потоком полилась в раковину, Дженна смочила ею руку и начала отмывать себя от чужой крови. И с каждой секундой она тёрла всё сильнее и сильнее, отчего щека покраснела, а вот алый сок жизни никак не желал стираться, будто въевшись в кожу.

Дженна перестала тереть только тогда, когда половина её лица стала алой, как та кровь, которую она с таким остервенением оттирала. Упёршись руками в края раковины, девушка склонилась чуть вперёд, вглядываясь в черты собственного лица, глаза; лицо её было изломанно напряжением.

«Он – худшее, что со мной могло случиться. Я его не понимаю. В его поступках нет логики», - думала Дженна.

Она окончательно согнулась над раковиной, отчего брызги воды попадали ей на лицо, подмачивали волосы.

«И это пугает, - продолжала мысль девушка. Она закрыла глаза, чтобы их не раздражали мелкие капли. – Я… Я просто не знаю, чего от него ожидать. Если бы я верила в бога, а, соответственно, и дьявола, я бы решила, что передо мной его сын. Но я не верю. И Микки – обычный человек. Хотя, лучше бы он был демоном, так бы мне, чтобы справиться с ним, достаточно было найти распятие и вспомнить слова молитвы».

Дженна поморщилась, потому что ни единой молитвы она не помнила, не знала. Вздохнув, она разогнулась, мельком бросая взгляд в зеркало, а затем набрала полные ладони ледяной воды и плеснула ею в лицо, пытаясь смыть прочь из сознания образ почти чёрных глаз, который возникал под веками, едва они закрывались. Этот образ прочно въелся в ткань нервов.

Глава 32

В дверь позвонили, и Микки быстро подошёл к ней, открыл все замки. Открыв дверь, парень отошёл в сторону, даже не взглянув на тех, кто пришёл к его порогу. Незваных гостей здесь быть не могло.

Гостями его оказались Николь и Стюарт, который выступал её извозчиком и сопровождающим. Женщина прошла в дом, катя за собой огромный чёрный чемодан и едва не падая под тяжестью кошачьей переноски. Спасенный ею котёнок оказался представителем породы мейн-кун и в свои двенадцать лет весил пятнадцать килограмм, что является просто огромной тяжестью для слабой женщины.

Поставив переноску на пол, Николь подняла глаза на Микки. Взгляд её был затравленным, впрочем, как обычно. Стюарт, которого в дом никто не приглашал, остался стоять на крыльце, улыбаясь во все тридцать два зуба и ожидая, когда брюнет обратит на него своё внимание. Не спеша это делать, Микки взглянул на Эмиля, который крутился за решётчатой дверцей.

- Вы нормально добрались? – спросил у Николь Микки, оборачиваясь на неё.

- Более, чем, - отозвался за женщину Стюарт и улыбнулся ещё шире.

Поджав губы, брюнет обернулся на мужчину, награждая его холодным взглядом.

- Я рад, что тебе всё понравилось, Стюарт, - произнёс Микки. – Но в этом я даже не сомневался. Потому я хотел бы, чтобы на мой вопрос ответила та, кому он был адресован.

- Извини, Микки, я просто подумал… - затараторил Стюарт, пытаясь оправдаться и произнося слишком много ненужных слов.

Поморщившись, брюнет вновь взглянул на домработницу, возвращая всё своё внимание к ней и вопросительно смотря, ожидая ответа на свой вопрос.

- Да, мы добрались хорошо, - ответила женщина, слегка кивая, и поставила чемодан к стене. – Всё в порядке, Микки.

- Конечно, сюда было бы удобнее добираться на внедорожнике, но… - вновь затараторил Стюарт.

Микки повернулся к нему, перебивая и произнося:

- Тогда, может быть, ты займёшься этим? Поменяешь машину? Возможно, мне нужно поднять тебе зарплату, чтобы ты мог это сделать?

Брюнет сложил руки на груди. Всё это он говорил слишком холодным, даже ледяным тоном, отчего его, вроде бы, заботливые слова звучали, как издёвка. Сегодня с утра Микки был не в духе и потому слишком улыбчивый и болтливый помощник бесил его ещё больше, чем обычно.

- Эм… Нет, не надо, - немного замявшись, ответил мужчина и почесал нос, но уже в следующую секунду вернулся к своему обычному – жизнерадостному тону, добавляя: - Меня вполне устраивает моя зарплата. Ты, Микки, вообще, никого не обижаешь в этом плане! И все, кто на тебя работает, довольны своим материальным состоянием!

- Отлично, - совершенно безэмоционально отозвался парень и поджал губы. – Тогда, если у тебя нет ко мне вопросов, претензий и дел, то ты можешь быть свободен.

- Есть дело! – воскликнул Стюарт, едва Микки успел договорить.

Микки кивком показал ему, чтобы рассказывал. Помощник вновь заговорил:

- Микки, когда ты вернёшься в Вену?

- Когда вернусь – не знаю. Приехать могу завтра. А что?

- Там документы по налогам пришли…

- У нас какие-то проблемы?

- Нет, никаких проблем! – воскликнул Стюарт и даже ногой топнул. – Просто, нужно всё заполнить и подписать.

- Хорошо, - вздохнул парень. – Тогда, я приеду завтра и займусь этим.

- Ты в клуб приедешь?

- Да, - кивнул Микки. – Так что, предупреди всех, что завтра он будет закрыт.

- Хорошо, Микки, - согласился помощник.

Идея закрывать клуб на день только из-за того, что его хозяин будет в его стенах заниматься бумажной работой, ему не нравилось. Но Микки сказал так, а, значит, так будет правильно. Стюарт бесконечно верил ему и доверял каждому его слову.

Микки уже подошёл к двери, собираясь попрощаться с помощником и закрыть её, но кое-что вспомнил и вновь обратился к мужчине:

- Кстати, Стюарт, как там идёт подготовка к мероприятию?

- Всё идёт по плану, - с готовностью отчитался мужчина. – Инвентарь заказан, и большая часть его уже доставлена. Всех членов клуба я известил о нём на следующий день после того, как ты сказал мне о нём.

- И много народа планирует прийти? – поинтересовался брюнет, вновь складывая руки на груди и подпирая плечом дверной косяк.

Он был голый по пояс, а на улице было всего четыре градуса тепла, но Микки словно не ощущал этого холода, даже кожа мурашками не покрылась.

- Все, - ответил Стюарт, кивая.

- Все? – переспросил Микки, будто бы удивляясь, почесал нос. Но в следующую секунду удивление его испарилось без следа, и он добавил: - Впрочем, как обычно.

- Да, подобные вечера очень полюбились членам клуба с самого первого раза! Только Густава Ламзи не будет, он в это время будет в Америке на конференции, о чём очень сожалеет.

- Бывает.

Микки помолчал несколько секунд, затем добавил:

- Позвони Стивенсу, Стюарт. Если он ещё не был в «Плоти», то пусть обязательно приедет в этот вечер. Я про свои долги никогда не забываю. И ему точно понравится, всё-таки, его тема. Будет там «королём».

- Обязательно позвоню, - кивнул помощник. – Это всё?

- Всё. Можешь быть свободен.

- Хорошо, - улыбнулся мужчина, спускаясь на первую ступень крутого высокого крыльца. – Как раз, если сейчас выеду, то у меня будет в запасе ещё несколько часов, когда вернусь в Вену, до открытия клуба.

- Стоило бы дать тебе на сегодня выходной, Стюарт, но, сам понимаешь, я не могу этого сделать…

Николь стояла в сторонке, не решаясь без разрешения сдвинуться с места, и наблюдала за этим диалогом, но больше за Микки. Она слушала его холодный деловой тон и раз за разом удивлялась тому, как двенадцатилетний мальчик из приюта, которым она его помнила, смог стать таким. Хотя, впрочем, удивлялась она далеко не в первый раз. Появившись в доме её начальника и хозяина Холи Гумперта в качестве его очередного ребёнка, Микки буквально сразу начал поражать её тем, что был совершенно не похож на всех своих предшественников и, вообще, всех детей, которых она видела в своей жизни. Он был другой: слишком спокойный, слишком выдержанный, слишком умный для своих лет и умеющий рассуждать так, как не каждому взрослому дано. И, если в первое время женщина приняла эти особенности Микки за затравленность и влияние жизни в приюте, то достаточно быстро она поняла, что ошибалось. Он совсем не был затравленным. И он совсем ничего не боялся – даже Холи, которого она сама боялась до дрожи в коленях все девятнадцать лет, что работала на него. Вот только разгадать этого парня, который повзрослел на её глазах, она так и не смогла. Просто, в его глазах было что-то такое, чего Николь никогда прежде не видела – в них была темнота и холод, но не те, которые отталкивают и от которых хочется бежать. Его глаза были подобны космосу – такие же чёрные, такие же мёртвые.

Но больше всего удивляло женщину то, что, не получив в детстве тепла, потому что лишился главного – семьи, Микки не искал его, он в нём не нуждался. Он был самостоятельной идеальной единицей в этом мире.

Микки никогда не отталкивал от себя Николь, не закрывался от неё. Но, в то же время, подойти к нему на самом деле близко она так и не смогла. Наверное, это было просто невозможно сделать.

Договорив, мужчины разошлись: Стюарт покинул дом, вновь отправившись в неблизкий путь до Вены, а Микки закрыл дверь и подошёл к Николь, останавливаясь в трёх шагах от неё и складывая руки на груди.

- Почему не раздеваешься? – поинтересовался он. Женщина по-прежнему была укутана в тёплое тёмно-коричневое пальто и длинный серый шарф.

Не зная, что ответить на этот вопрос, Николь просто немного неровно пожала плечами и взялась за концы шарфа, начиная медленно разматывать его, расстегнула верхнюю пуговицу пальто. Микки, молча, наблюдал за ней, чуть склонив голову вперёд, и ожидал ответа, хоть и прекрасно понимал, что он его не услышит. Николь нередко не знала, что ответить.

Ей было сорок три года, но из-за того, что она не прибегала к всевозможным косметическим ухищрениям, продляющим молодость, она выглядела старше многих ровесниц: у внешних уголков её глаз была сеточка неярких морщинок и их же можно было увидеть, если хорошо присмотреться, около её рта. От рождения она была шатенкой, но уже не первый год красила волосы в светло-русый цвет. Глаза у неё были, как говорится, не выразительные – серые с вкраплениями карего, но в них было много того душевного тепла, которое, увы, она так и не смогла подарить ни мужу, ни ребёнку, потому что своей семьи у неё никогда не было, не сложилось. По телосложению Николь была достаточно высокой – метр семьдесят сантиметров, но всегда казалась ниже из-за своей худобы и из-за того, что она часто сутулилась. В целом, эта женщина создавала впечатление той, кому просто не повезло в жизни. И в некотором смысле это так и было.

Она была обычной девушкой из польской провинции, но в восемнадцать лет она решила, что нужно в этой жизни дерзать и покинула родную страну и континент, погнавшись за хвалёной «американской мечтой». «Мечта» ей не улыбнулась. Почти год она перебивалась с одной подработки на другую, едва сводя концы с концами и плача по ночам, потому что приходилось врать семье, что у неё всё хорошо, а она так желала, чтобы это было правдой. И она так не хотела возвращаться домой к пьющей матери и вечно отсутствующему отцу.

И в тот момент, когда она уже опустила руки и подумала, что лучше вернуться домой, потому что «мама-Америка» ей не рада, она познакомилась с Холи. Он как раз искал новую домработницу, и ему весьма приглянулась эта хрупкая девушка-мышка с вечно испуганным взглядом. Так она попала в его дом, в котором она планировала задержаться ненадолго – пока не заработает денег на жизнь. Но уйти она так и не смогла. И год или два превратились для неё в девятнадцать лет верной службы мистеру Гумперту. И, верно, она бы и по сей день была рядом с ним, если бы не его безвременная кончина.

Наконец-то раздевшись и убрав своё пальто в шкаф, женщина взглянула на кошачью переноску и даже протянула к ней руку, но передумала открывать дверцу и перевела взгляд на Микки.

- Я выпущу Эмиля? – спросила она.

- Выпускай, - безразлично ответил парень.

Не успела домработница открыть дверцу и выпустить взволнованного из-за долгого перелёта и поездки кота, как Микки добавил:

- Пошли. Обговорим твои обязанности.

- Мне нужно делать что-то особенное? – поинтересовалась женщина, беря своего «котёнка» на руки и с трудом удерживая. Она пыталась угнаться за Микки, который, не дожидаясь её, быстрым шагом направился к лестнице наверх.

Едва не упав на лестнице, потому что споткнулась в спешке, Николь всё-таки догнала брюнета и зашла за ним вслед в его спальню. Опустив на пол кота, который тут же шмыгнул в угол, а затем, почти ползком, перебрался под подоконник, устраиваясь в его тени, женщина подошла к кровати, на которой уже устроился начальник.

Микки сидел в расслабленной позе, опираясь на одну руку. Но в выражении его лица было нечто такое… неприятное, что не позволяло думать, что в душе его царит покой. Его брови были слегка нахмурены, а губы сомкнуты в ровную линию, в глазах его вился некий тёмный туман, напоминающий наливающееся опасной мощью грозовое облако.

Остановившись перед брюнетом, Николь начала ожидать начала инструктажа, но приступать к нему Микки не спешил. Он несколько секунд просто посидел, смотря чуть правее домработницы, затем перевёл взгляд на Эмиля, который усердно вылизывался, развалившись под подоконником, и фыркал при этом.

Вернув взгляд к женщине, Микки наконец-то заговорил:

- Начнём с того, Николь, что Эмиля не должно быть в моей спальне и, вообще, на верхних этажах. Твоя комната будет на первом этаже и там он может спокойно передвигаться, но ход наверх ему закрыт. Конечно, я терпимо отношусь к животным, но я не могу сказать, что я отличаюсь особой любовью к ним. Надеюсь, я доходчиво изложил свою позицию?

- Да, - негромко ответила Николь, кивая. – Я могу сейчас же забрать его и отнести на первый этаж.

- Не нужно. Сейчас я всё скажу и вы вместе уйдёте. Но в будущем постарайся сделать так, чтобы он не нарушал это правило.

- Конечно, Микки, я буду следить за ним.

- Отлично, - кивнул брюнет и вновь перевёл взгляд в сторону, замолкая.

Он молчал не меньше минуты, в которую Николь терпеливо ожидала продолжения его инструктажа.

Наконец-то вернув взгляд к домработнице, выйдя из своего никому не понятного транса, Микки продолжил:

- Поговорим о твоих обязанностях в этом доме, - Николь кивнула и сделала маленький шажок вперёд, ближе к Микки, чтобы точно ничего не пропустить.

К ней подошёл Эмиль и ласково и любовно потёрся об ноги, покрутился вокруг неё, после чего взглянул на Микки, поднимая уши в желании уловить нечто.

«Пытаешься услышать мои «голоса»?», - подумал брюнет, слегка вскидывая бровь.

Он склонился, протягивая к коту руку и пытаясь его погладить. Но Эмиль, пригнув уши, шмыгнул под кровать, прячась в темноте.

Микки слегка скривил губы и перебрал в воздухе пальцами, после чего разогнулся, возвращаясь в прежнее положение, и продолжил разговор с Николь.

- Я понимаю, - говорил он, - что убрать замок в одиночку непросто. Три этажа, пятнадцать комнат – управиться тебе будет нелегко.

Николь открыла рот, чтобы сказать, что она умеет справляться с большими пространствами, ведь и особняк Холи был и остаётся весьма большим. Но она передумала говорить и закрыла рот - смелость была не её коньком.

- Потому я не требую от тебя того, чтобы ты каждый день убиралась во всех комнатах, - продолжал говорить Микки. – Раздели работу так, чтобы не упасть без сил. Для меня главное то, чтобы нигде не было очевидной грязи, и чтобы ты всегда готовила тогда, когда мне нужно.

- Конечно, Микки, - кивнула Николь.

- Во всех комнатах будешь убираться тогда, когда будет удобно тебе, кроме моей спальни и гостевой спальни на третьем этаже. Ещё перед тем, как убраться в кабинете, лучше спроси разрешения. Конечно, я здесь вряд ли буду работать, но возможно всё…

Николь вновь кивнула, начиная нервно перебирать пальцами. Её так и подбивало спросить, почему Микки выделил гостевую спальню? У него там гости?

- А кто в гостевой спальне? – всё-таки решившись, спросила женщина.

Микки взглянул на неё и совершенно ровным будничным тоном ответил:

- Потом узнаешь.

Николь кивнула. Такого совершенно не исчерпывающего ответа ей хватило. Она, вообще, не была требовательной. Подождав несколько секунд, брюнет продолжил, заканчивая инструктаж:

- В целом, пока это всё. Иди и разбери свои вещи, обустройся. А потом приготовь обед.

- Ты хочешь что-то конкретное?

- Я хочу что-то горячее. И, желательно, содержащее мясо. Других требований у меня нет.

Кивнув, Николь ловко выудила из-под кровати своего пудового кота и, ещё раз взглянув на Микки, негромко произнесла:

- Хорошо. Я сейчас быстро разложу вещи и займусь обедом.

- Да, хорошо, - совершенно отстранённо ответил Микки.

Николь направилась к двери и покинула спальню работодателя, а парень отвернулся к стене, смотря в неё, чуть пониже громоздкой мрачной картины.

Посидев так какое-то время, Микки откинулся назад, падая на спину и прикрывая глаза, смотря на кажущийся таким далёким потолок из-под опущенных ресниц. В голове его стоял неясный гул, являющийся не то болью из-за плохого сна, наполненного неприятными, кошмарными сновидениями, не то нашёптыванием «голосов». Брюнет сейчас не мог определить природу этого гула, но происхождение его и не было важным. А важным было то, что он вибрировал внутри его черепной коробки, всё больше портя парню настроение.

«Пожалуй, выпью кофе», - подумал Микки и сел, а затем и встал, неспешно направляясь к двери и покидая свою спальню.

Спустившись на первый этаж, он прошёл на кухню, где неожиданно для себя обнаружил Николь. Женщина стояла к нему спиной, изучая содержимое тумбочек-шкафчиков и пытаясь запомнить, что и где лежит на новом месте, чтобы не искать ложку, нож или сито во время приготовления обеда.

Микки остановился за спиной Николь, в двух шагах от неё и сложил руки на груди, наблюдая за женщиной, которая совершенно не замечала его присутствия. Быстро устав от этого занятия, брюнет сел за стол, слишком громко чиркая ножками стула по полу. Николь быстро обернулась на звук.

- Микки? – произнесла она и полностью развернулась к нему. – Ты что-то хотел? Раньше обед приготовить?

- Нет. Я просто решил выпить кофе…

Он достал из кармана немного помятую пачку сигарет, покрутил её в руках и бросил, даже швырнул на стол. Его всё раздражало, бесило, и самым паскудным в этом состоянии было то, что у Микки, на самом деле, не было для него причин: никто не сделал этим утром ему ничего, чтобы разозлить, никто не сказал дурного слова. Причин не было. А был только гул в голове и желание лечь и уснуть на несколько часов, а проснуться уже тогда, когда всё пройдёт и отпустит. С учётом этого желания решение Микки выпить кофе выглядело несколько странно и нелогично.

- Сделать?

Микки нахмурился и обернулся на домработницу, совершенно не понимая, что она имеет в виду. Он даже не слушал, говорила ли она до этого что-то или нет, вновь уйдя глубоко в себя.

- Сварить тебе кофе? – уже более понятно повторила свой вопрос Николь, указывая на кофеварку.

- А… - произнёс Микки. – Да, свари, - кивнул он и вновь отвернулся, беря пачку сигарет и начиная снова крутить её в руках.

Парень слышал за спиной негромкие звуки приготовления бодрящего напитка: ненавязчивый гул кофеварки и позвякивание чашек, среди которых Николь искала ту, в которую налить для начальника кофе.

- Чёрная чашка в левом от плиты шкафчике, - отчеканил брюнет, помогая домработнице в поисках.

- Я постараюсь быстро запомнить, где и что лежит, - ответила женщина, виновато улыбаясь, чего не видел Микки. Но он отлично знал её и потому догадался о том, что это было именно так.

Негромко угукнув в ответ, парень взял из измятой пачки сигарету и подкурил, глубоко затягиваясь первой порцией молочно-серого дыма. Как раз в этот момент Николь поставила перед ним чашку с дышащим паром, ароматным чёрным кофе.

Глава 33

… Каждому пороку есть своё оправдание; и ложь и лукавство тоже не порок, если они во спасение…

Дженна проснулась от звука поворота ключа в дверном замке. Сонно поморщившись, она повернулась к двери, желая посмотреть на Микки, который нарушил её покой и потревожил сон, ведь никто иной, кроме него, на порог её явиться не мог. Но дверь открылась и в комнату зашла незнакомая ей светловолосая женщина, нагруженная инвентарём для уборки.

Сон вмиг покинул Дженну и она резко села, распахивая глаза и ошалело смотря на гостью. Это её спасение! Будто не замечая сидящей на кровати девушки, Николь закрыла дверь и, поставив на пол ведро, взяла швабру, намереваясь приступить к уборке.

- Нет! – запоздало крикнула девушка. – Дверь закрывается автоматически!

Николь взглянула на Дженну, но ничего не ответила и, опустив взгляд в пол, приступила к его мытью. За время пребывания Дженны в этом доме грязи в её комнате не прибавилось, а вот заметный слой пыли на всех поверхностях её спальни успел образоваться.

Блондинка непонимающе смотрела на убирающуюся женщину, которую, казалось, совершенно не заботило её присутствие, и у неё не возникал вопрос – почему она здесь?

«Может быть, она глухая?», - подумала Дженна, продолжая смотреть на Николь.

- Эй? – обратилась она к женщине. – Ты меня слышишь?

Николь ничего не ответила, продолжая мыть пол. Это было не её делом. А сунуть нос не в свои дела она разучилась давным-давно, Холи был неплохим учителем в этом плане.

- Эй? – вновь заговорила Дженна. – Пожалуйста, ответь что-нибудь! Кто ты? У тебя есть ключ? Ты можешь меня выпустить?

Николь вновь оставила вопросы девушки без ответа, делая вид, что не слышит её. Устав от этого игнорирования, Дженна встала с кровати и, быстро преодолев расстояние до женщины, схватила её швабру, вынуждая приостановить уборку.

На такое действие женщина не могла не отреагировать и подняла на блондинку глаза, смотря на неё так спокойно, что Дженну от этого передёрнуло.

- Отпусти швабру, - попросила Николь, несильно дёргая швабру на себя и пытаясь отнять её у девушки.

- Почему ты мне не отвечаешь?! – почти прокричала блондинка, ещё сильнее вцепляясь в уборочный инвентарь. Хватка у неё была цепкая, в этом ей отказать было нельзя.

- Мне нечего тебе ответить, - проговорила женщина.

- В самом деле?! – воскликнула Дженна. – А, по-моему, есть! Например, кто ты?

- Меня зовут – Николь.

- Хорошо, Николь, - вздохнула Дженна, пытаясь успокоиться и говорить спокойно, поссориться ещё и с этой женщиной ей совсем не хотелось. – И кто ты? В смысле, кто ты в этом доме? Кто ты Микки? Ты ведь знаешь его?

- Было бы странно, если бы я его не знала, потому что я на него работаю.

Дженна помолчала несколько секунд, задумчиво смотря на женщину перед собой, хмуря в раздумьях брови. Подумав, она спросила:

- Ты, наверное, домработница?

- Да, - кивнула Николь и вновь слегка потянула швабру на себя. – И, если ты не против, я продолжу уборку.

- Подожди, - нервно отозвалась Дженна, вновь сильнее сжимая швабру. – Ты была здесь с самого начала? Ты… знала о том, что я здесь?

- Я не знаю, кто ты.

Дженна вновь нахмурилась, медля с ответом. Кем была эта женщина, которая так спокойно реагировала на то, что в доме заперта девушка, которая явно не добровольно здесь находится? Или Дженна была не первой, кто оказался в таком положении, и кого видела Николь?

Эти вопросы вились в голове девушки и она не находила на них ответа. Ответить на них могла лишь сама Николь, либо Микки. Дожидаться похитителя и расспрашивать его обо всём Дженне не хотелось, потому она решила расспросить обо всём Николь.

- Ты знаешь, что я здесь не добровольно? – обратилась она к женщине, наконец-то отпуская её швабру.

Николь отодвинула швабру в сторону, чтобы Дженне было сложнее вновь схватить её, но убираться не продолжила, выслушивая девушку.

- Ты знаешь о том, что этот псих похитил меня?! – добавила блондинка, яростно сверкая бирюзовыми глазами. Даже разговоры о Микки заставляли кровь в её венах вскипеть.

- Не называй его так, - ответила Николь.

- Не называть? – от эмоций голос Дженны подскочил. – А кто он?

- Он очень хороший парень. И я уверена, что он не сделал тебе ничего плохого.

- А то, что он держит меня здесь пленницей, это, по-твоему, не плохо?! – проорала Дженна, забыв о том, что хотела вести диалог спокойно.

- Я уверена, что у него есть на это причины.

Дженна едва не зарычала от безысходности. Ей казалось, что она говорит со стеной. Она могла сказать всё, что угодно, вот только нормального ответа ей было не услышать. Эта женщина говорила так же спокойно, как и сам Микки, от чего девушке хотелось биться головой об стену. Только природа у спокойствия Николь была иного характера, потому что, в отличие от похитителя, в её глазах она видела эмоции.

«Господи, неужели, они все здесь сумасшедшие?», - проскулила про себя Дженна, поднимая глаза к потолку. У неё уже сдавали нервы.

Помолчав несколько секунд, попытавшись подавить бурю, что бушевала внутри, Дженна вздохнула и вновь обратилась к домработнице:

- Николь, прошу тебя, поговори со мной нормально. Ответь на мои вопросы.

- Я могу не знать ответов на них, - с некоторым сожалением ответила женщина.

- Если не будешь знать, не страшно. Просто ответь на то, на что можешь, - мягко проговорила девушка.

«Молодец, Дженна, - подумала она. – Продолжай в этом же духе и тогда, возможно, у вас получится договориться…».

- Хорошо, - согласилась Николь. – Спрашивай. Только, всё-таки, я бы хотела продолжить уборку…

Дженна кивнула и вернулась на кровать, села, складывая ноги по-турецки. Николь вернулась к мытью пола. Посмотрев на работающую женщину какое-то время, блондинка обратилась к ней:

- Ты давно знаешь Микки?

- Восемь лет, - честно ответила Николь, не поднимая глаз, смотря в пол.

Дженна нахмурилась и почесала нос. Недолго подумав, она спросила:

- Это сколько ему было лет, когда вы познакомились?

- Двенадцать.

- Двенадцать? – удивлённо переспросила блондинка, вскидывая бровь.

Она опустила взгляд, задумчиво хмурясь.

- Получается, ему сейчас двадцать лет? – спросила она, вновь поднимая глаза на домработницу.

- Да.

«Ну, теперь я хотя бы знаю, сколько этому психу лет, - подумала девушка, поджимая губы. – Уже что-то».

- А… какая у него фамилия? – вновь обратилась к женщине Дженна.

- Может быть, ты лучше спросишь об этом Микки? – предложила Николь и взглянула на блондинку, отрываясь от уборки.

- Давай, лучше ты мне расскажешь о нём? – попросила Дженна, так мило смотря на женщину, хлопая ресницами.

Если не получается взять своё силой, то всегда можно сыграть в «бедную овечку». И, пусть Дженна не слишком любила этот способ достижения цели, потому что её раздражали подобные девицы, которые только и умели, что хлопать глазками и смотреть неосмысленным взглядом на собеседника, но на войне все средства были хороши. А в том, что это война, она уже не сомневалась.

- Я не могу рассказывать о Микки без его разрешения, - ответила Николь, ставя швабру и опираясь на неё, как на трость.

- А я ему ничего не скажу, - продолжая играть в святую невинность, проговорила Дженна и так искренне улыбнулась. Она добавила: - Просто, я хотела бы знать, с кем имею дело… А кроме тебя мне некому помочь.

«Если бы я сама знала его…», - подумала Николь, вздыхая.

Конечно, она знала его фамилию и ещё немало той информации, которая могла заинтересовать Дженну. Но всё это было лишь внешней стороной Микки, его оболочкой «для всех». Николь знала о том, что он – человек-загадка, но разгадывать её, лезть на рожон и в душу она не пыталась. Попытки были, когда Микки был ещё ребёнком, но уже тогда она смогла понять, что он совсем не прост.

- Так, что, расскажешь мне о нём? – так мило спросила Дженна, смотря на домработницу своим самым искренним взглядом.

Этому взгляду она научилась ещё в детстве, когда хотела чего-то добиться от папы или просто хотела его внимания. Она приходила в кабинет, где Блейд работал, становилась рядом и, сложив руки, как ангелочек, проникновенно смотрела на него своими большими бирюзовыми глазами. Этот «взгляд ангела» срабатывал практически всегда, а тогда, когда он подводил её, Дженна молниеносно перерождалась из маленького ангела в дьяволёнка. Такой массированной психологической атаки на её памяти не выдержал ещё никто.

Никто. Но всё и всегда бывает впервые…

- Я уже сказала, что не могу рассказывать о Микки без его ведома, - ответила Николь, вздыхая.

- Почему? – захлопала глазками Дженна. – Ты… боишься его?

- Нет, я его не боюсь, - спокойно ответила женщина. – Я его уважаю. И я очень тепло к нему отношусь.

«Как видно, она не более нормальная, чем этот псих, раз хорошо к нему относится», - подумала Дженна, на несколько мгновений теряя всю свою милость, но очень быстро возвращаясь в образ. Она вновь обратилась к Николь, пытаясь подойти с другой стороны:

- Это очень хорошо, что ты хорошо к нему относишься. И в таком случае мне, тем более, хотелось бы узнать о нём больше. Может быть, я ошибаюсь в нём, и потому у нас не складывается общение. А, если ты расскажешь мне о нём, я смогу его понять и изменить своё мнение о нём.

Николь взглянула на девушку, слегка хмурясь. Её милый тон и этот чистый проникновенный взгляд подкупали, но женщина старалась не потерять бдительность в разговоре с ней. Какой бы она милой не была и по каким бы причинам не попала сюда, но хозяин у неё мог быть только один, и она не желала его предавать.

Стараясь делать вид, что не замечает подозрений во взгляде Николь, Дженна терпеливо ожидала её ответа, продолжая проникновенно смотреть на неё.

Вздохнув, Николь наконец-то ответила:

- Извини, но я не могу тебе сейчас ничего рассказать. Мне нужно закончить с уборкой и идти готовить обед.

- А ты мой пол и рассказывай, - улыбнулась блондинка.

Подумав немного, Дженна добавила:

- Я даже могу помочь тебе, чтобы ты быстрее управилась.

Дома ей никогда не доводилось мыть пол, потому что в нём всегда была прислуга, которая следила за его чистотой. Но ради того, чтобы добиться своего, Дженна была готова немного поиграть в Золушку.

- Не нужно, - мягко, но уверенно отказалась Николь. – Ты в этом доме гостья, потому сомневаюсь, что ты должна заниматься уборкой.

- Я не против. Всё равно, мне нечего делать, а тебе помогу.

- Нет. Отдыхай. А я продолжу.

Сказав это, Николь взяла швабру и, окунув её в воду и отжав, опустила на пол, продолжая прерванную уборку. Дженна шумно выдохнула. Эта женщина никак не желала поддаваться на её уловки и уговоры и девушку это раздражало. Ей стоило огромных усилий не начать кричать и требовать своего, не отнять у неё эту чёртову швабру!

«Интересно, что Микки сделал ей такого, чтобы она была так верна ему и так боялась подставить? – думала блондинка, наблюдая за убирающейся домработницей. – Откуда, вообще, они знают друг друга и каким образом смогли познакомиться, когда ему было двенадцать лет? – она слегка нахмурилась, смотря на женщину. – На вид ей лет сорок-сорок пять, получается, разница в возрасте у них огромная и потому у них едва ли могла быть какая-то общая сфера интересов или один круг знакомых…».

- Николь, а сколько тебе лет? – спросила Дженна.

- Сорок три, - не отрываясь от уборки, ответила женщина.

«Ну, хотя бы на этот вопрос ответила, - вздохнула блондинка. – Значит, продолжим…».

- И давно ты работаешь на Микки?

- Два года.

Это был не совсем верный ответ, потому что Николь работала на Холи, а, стало быть, и на Микки, который являлся его приёмным сыном. А после того, как брюнет покинул штаты, она видела его довольно редко и не работала на него, можно сказать, находясь в затяжном отпуске, но всё равно получая зарплату. Именно же убираться в его доме она начала вчера, приехав в Зальцбург и заселившись в его замок.

- А как получилось, что вы познакомились, когда ему было двенадцать, а два года назад ты вдруг стала его домработницей? – вновь спросила Дженна, стараясь не потерять нить завязавшегося разговора.

- Я работала на мужчину, который усыновил его, - ответила женщина и осеклась.

Получилось, что она всё равно ответила на вопрос Дженны, увлёкшись разговором и пойдя у неё на поводу. Кажется, она недооценила эту девушку, которая оказалась на деле весьма хитра.

- Наверное, это был его четвёртый усыновитель? – поинтересовалась блондинка. – Он был одиноким мужчиной? В смысле, у него не было жены?

На этот вопрос Николь решила ответить, посчитав, что в нём нет той конкретики, которой она не хотела озвучивать.

- Да, он не был женат на тот момент, - ответила женщина.

- Странно, я думала, что детей в основном усыновляют семьи или хотя бы одинокие женщины…

- Нет, это не так, - ответила Николь.

- Буду знать, что ошибалась, - ответила Дженна. Ей казалось, что так вежливо она не разговаривала ещё никогда в жизни.

- Ничего, все в этой жизни ошибаются.

Девушка кивнула, слегка улыбнувшись, показывая, что согласна с высказыванием Николь, после чего вновь обратилась к ней:

- А как получилось, что ты работала на усыновителя Микки, а потом перешла на службу к нему?

- Мой прошлый начальник скончался почти пять лет назад, - ответила женщина, было заметно, что ей не слишком хотелось об этом говорить.

- Пять лет назад? – переспросила Дженна. – Тогда Микки, получается, было пятнадцать лет?

- Почти шестнадцать, - поправила девушку Николь.

Дженна кивнула и продолжила:

- А после смерти усыновителя он вернулся в приют? Или, может быть, ты взяла над ним опеку?

- Он вернулся в приют, - сдержанно ответила Николь и, взяв тряпку и брызнув на неё моющего средства, прошла к подоконнику, начиная протирать его от пыли.

Развернувшись на кровати так, чтобы сидеть к женщине лицом, Дженна вновь обратилась к ней:

- А что было потом?

Николь не ответила, сосредоточено протирая подоконник. Вернув ему идеальную чистоту, женщина переключилась на тумбочку. Она всеми силами старалась не смотреть в лицо девушке, которая сидела прямо перед ней.

Вздохнув, Дженна снова заговорила, перефразируя свой первоначальный вопрос:

- Вы снова встретились, когда Микки исполнилось восемнадцать, и он позвал тебя быть его домработницей?

- Мы общались и тогда, когда он был в приюте.

- А разве там разрешены встречи? – теперь уже искренне удивилась Дженна. Конечно, откуда ей было знать о жизни в муниципальных стенах…

- Да, это же не тюрьма, - спокойно и не глядя на собеседницу, ответила Николь, но протирать пыль начала быстрее.

Дженна кивнула и замолчала на какое-то время, придумывая новый вопрос, который станет для неё ещё одним шажком к правде и свободе. Подумав, она спросила:

- А ты все эти два года жила с Микки, да? Или просто приходила убираться?

Николь помедлила с ответом, быстро стирая последние следы пыли, а затем, также быстро, прошла к остальному уборочному инвентарю и, положив тряпку в ведро, взяла его в руки.

- Мне пора, - произнесла она и сразу же направилась к двери.

«Уже? – воскликнула про себя Дженна, вновь широко распахивая глаза. – Ещё рано!».

Она подскочила с кровати, но кидаться к Николь не стала, дабы не пугать её.

- Тебе уже пора уходить? – спросила она. – Так скоро?

- Да, - кивнула женщина. – Извини, но я не могу тратить время на разговоры, мне работать нужно.

- А… - открыла рот Дженна, судорожно пытаясь придумать какой-нибудь повод, чтобы задержать домработницу.

Повод не нашёлся, нашёлся только вопрос. Глупый вопрос, который девушка, не раздумывая, выпалила:

- А этот замок большой? – она проговорила это так быстро, что даже засомневалась, что Николь поняла её.

Но женщина всё расслышала и всё поняла. Она обернулась на блондинку.

- Просто, я снаружи его не видела, - продолжила Дженна, пытаясь заговорить Николь. – И изнутри тоже. Я была только в этой комнате.

Домработница взглянула на неё, несколько секунд смотря, а затем отвечая:

- Здесь пятнадцать комнат. Три этажа.

- А мы на каком этаже?

- На третьем.

- А я правильно поняла, что замок не в городе?

- Нет, он за городом. Отсюда до Зальцбурга тридцать три километра.

Дженна нахмурилась, непонимающе смотря на женщину.

Зальцбург? Какой ещё Зальцбург?! Конечно, Дженна знала, что есть такой город, но никак не планировала, что её знакомство с Австрией выйдет за пределы Вены. То, что она была вблизи не того города, в котором гостила, ей не нравилось. Но это уже были хоть какие-то факты…

«Если ты владеешь информацией, ты владеешь миром», - вспомнила Дженна знаменитое высказывание Ротшильда.

Не всё, что сказала Николь, могло быть полезно Дженне, но она смогла вывести эту женщину на контакт, и это давало надежду на то, что она и дальше будет поставлять ей информацию, которая поможет ей найти подход к Микки, а, возможно, и поможет ей бежать.

- И Микки всё время живёт здесь? – задала Дженна очередной вопрос.

- Мне действительно пора уходить, - произнесла Николь.

Не дожидаясь реакции девушки, она быстро открыла дверь и покинула комнату. А через секунду в замке повернулся ключ.

Дженна глубоко вдохнула и шумно выдохнула, закрывая глаза и наконец-то позволяя сладкой улыбке сползти с её лица. Зритель ушёл, потому актриса могла отдохнуть.

Она запрокинула голову и открыла глаза, смотря в высокий идеально-белый потолок.

«Зальцбург, - думала она. – Это не очень хорошо… И совсем плохо то, что этот замок так далеко от города. Если я сбегу, мне придётся целый день добираться до Зальцбурга. А ещё я не знаю, в какую сторону нужно идти…».

Она снова закрыла глаза и закрыла ладонями лицо, падая назад, на спину.

«И наличных денег у меня нет, только карточка, - продолжала она мысль. – Хотя, если мне удастся бежать и выйти на дорогу, то я просто словлю попутку, объясню им всё и попрошу довезти до города. А потом, если что, сниму в первом же банкомате деньги и заплачу за помощь».

Она подумала ещё какое-то время, продумывая детали своего побега, доводя его до совершенства, чтобы ничто не смогло сорваться и пойти не так. Но, пусть план этот и был красив, но он был лишь мечтой, фантазией, потому что в нём не значилось первого и самого главного пункта: «Как я выйду из дома?».

Об этом Дженна не думала. Но не потому что была так глупа или наивна, и не потому, что забыла. Причина была в том, что думать ей пока было не о чем – у неё пока не было никаких данных, из которых можно было составить план того, как выйти из замка или, хотя бы, из этой комнаты.

Решив, что тратить время на пустые мысли, которыми она пока ни к чему не придёт, нет смысла, блондинка встала с кровати и направилась в ванную комнату, намереваясь принять душ и надеясь на то, что её сегодня не забудут покормить, потому что есть хотелось уже сильно.

В это время Николь, преодолев весь замок и спустившись на первый этаж, зашла на кухню, где за столом сидел Микки, неспешно попивая чай. Как только домработница зашла в комнату, парень обратился к ней, спрашивая:

- Ну, как, познакомились с Дженной? Или она ещё спит?

- Она проснулась, - слегка кивнула Николь и поставила уборочный инвентарь на пол.

Встав, Микки в несколько шагов преодолел расстояние до женщины и, протянув руку, убрал волосы с её лица, задумчиво рассматривая его и никак не комментируя своё довольно странное действие.

- Микки, что-то случилось? – неуместный и неправильный вопрос, но лучше так, чем молчать и мучатся догадками.

- Всё в порядке, - ответил парень. – Просто, она и ударить может. Вот и смотрю, не появилось ли у тебя новых синяков.

Сказав это, он отошёл и вернулся за стол, вытягивая под ним ноги и вновь беря в руки чашку с чаем, сделал глоток.

- Надеюсь, - добавил Микки, - под одеждой у тебя их тоже нет?

- Нет, Микки, - ответила женщина. – Но спасибо, что волнуешься. А Дженна… Её ведь зовут Дженна? – брюнет кивнул. – Она не пыталась сделать ничего такого.

- В самом деле? – удивился Микки, вскидывая бровь.

- Да, - кивнула Николь. – Только убираться мне она сначала мешала…

- И как же? – спросил парень, а затем указал домработнице на стул рядом с собой, приглашая её сесть.

Сев, Николь ответила:

- Она швабру хватала, чтобы я не могла мыть пол…

- Метлы нет, так на швабре улететь решила? – усмехнулся Микки. Николь тоже улыбнулась, не обнажая зубов.

- Может быть… - отозвалась женщина. – А что, она такая ведьмочка?

- Хоть сейчас на костёр, - ухмыльнувшись, ответил Микки и скрестил руки на груди.

Он помолчал несколько секунд, затем уже серьёзно добавил:

- Но лучше с этим подождать.

Николь согласно кивнула и опустила взгляд, зажимая зябнущие руки между колен. Посмотрев немного на женщину, Микки встал и закрыл окно, после чего вернулся на своё место за столом. Сделав глоток чая, он поставил чашку на стол и выудил из пачки сигарету, закурил.

- Микки, зачем ты куришь? – спросила Николь секунд через тридцать. – Это же так вредно…

«У меня таблетки токсичнее, чем эти сигареты», - подумал брюнет, приоткрывая рот и выпуская из лёгких длинные сизые змейки дыма.

Но вслух он ответил другое:

- Я курю не так уж и много. Максимум – пачку, но это бывает очень редко. Обычно я выкуриваю за день штук десять-двенадцать.

- Но это всё равно очень вредно.

- Знаешь, - задумчиво произнёс брюнет, слегка сминая пальцами фильтр сигареты, - некоторые говорят, что курильщики и любители выпить являются латентными и пассивными самоубийцами. У них просто не хватает духа, чтобы убить себя, но они настолько ненавидят в глубине своей души себя и свою жизнь, что просто не могут себя не травить …

Он вновь замолчал на пару секунд, раздавливая в пепельнице окурок и беря новую сигарету, но, как обычно, не закуривая сразу.

- Так вот, - продолжил Микки, - это – неправда. Сигарета – это всего лишь сигарета, не нужно видеть в ней символ пули.

- Знакомое выражение… - нахмурилась Николь, пытаясь вспомнить, где она его слышала.

- Похожее высказывание принадлежит Зигмунду Фрейду, - кивнул Микки и подкурил, делая неглубокую затяжку. – Но он говорил немного иначе: «Иногда сигара – это просто сигара» и имел в виду совсем другое.

Николь слегка улыбнулась в ответ. Иногда её просто поражало то, сколько всего знал Микки. Он был ещё так молод, а его речами и рассуждениями можно было заслушиваться часами. И всегда Николь было интересно то, каким образом сирота из приюта, у которого никогда не было семьи и примера перед глазами, смог вырасти таким? Она видела других таких детей, которые побывали за время её службы у Холи в его доме, но Микки был не похож ни на одного из них. Кто-то из этих бедных малышей был запуган, кто-то забит, кто-то озлоблен, кто-то всё время пытался привлечь к себе внимание, боясь, что про него вновь забудут, как забыли родители. Они были разными, но всех их объединяло одно – рана на сердце, которому не хватало самого главного и дорогого – самых важных в жизни любого человека людей – семьи. А у Микки этой раны, казалось, не было вовсе. Николь ни разу не видела в его глазах страх или неуверенность в завтрашнем дне, которые присущи всем покинутым детям.

Докурил брюнет молча, и Николь тоже молчала в это время. Отправив окурок в пепельницу, Микки выдохнул из лёгких остатки дыма. Посидев ещё немного в тишине, брюнет обратился к домработнице, поворачивая к ней голову и смотря из-под полуопущенных ресниц.

- Как мама? – спросил он.

- С ней всё в порядке, - ответила Николь, широко улыбнувшись, просветлев. – Ещё раз огромное спасибо тебе, Микки.

Брюнет слегка кивнул, принимая благодарность, которую он слышал уже не раз. Дело было в том, что восемь месяцев назад у матери Николь нашли рак печени. А полгода назад женщина перенесла операцию по пересадке ей здорового органа, без которой шансы её на жизнь были бы невелики. И оплатил ей операцию и последующее лечение Микки. Без его помощи семья Николь ни в жизни бы не нашла деньги на столь дорогостоящую операцию.

И это окончательно привязало Николь к нему. И до этого она очень хорошо относилась к Микки, она прониклась к нему ещё тогда, когда он был «сыном» Холи, и потому у неё болело за него сердце, потому что она полагала, что его постигнет та же участь, что и его предшественников. Но после того, как он спас жизнь её, пусть не самой лучшей и правильной, но любимой матери, Николь поняла, что будет верна этому парню до гроба или до того момента, пока он не попросит её уйти.

И Микки всё это прекрасно понимал и видел. С того момента, как он вошёл в дом Холи, Николь пыталась, редко и украдкой, быть ему матерью, пыталась дать ему что-то, чего у него никогда не было. Но своей родной матери он никогда не знал, а чужая ему была не нужна. Ему, вообще, не был нужен никто с их пресловутым теплом.

- Я хочу успеть вернуться к ночи, так что, пообедать я не успеваю, - сказал брюнет и встал из-за стола, направился к двери.

Обернувшись на пороге, он добавил:

- Приготовь обед и накорми Дженну. И следи за тем, чтобы она не убежала, когда ты открываешь дверь.

- А она может?

Микки кивнул в ответ, решая не утруждать себя словами, и покинул кухню, прикрывая за собой дверь.

Глава 34

Микки был в своём кабинете в клубе. Игнорируя наличие стула, он сидел на краю стола, задумчиво разглядывая налоговую документацию, изучая цифры и дописывая необходимые данные там, где они должны были быть. Он занимался этим уже пятый час подряд, и потому эта монотонная работа жутко надоела ему, хорошо хоть, что строки заумных слов и цифры не начали плыть перед глазами.

Перевернув очередную страницу толстой папки, брюнет нахмурился, водя глазами по сухим чёрным буквам, складывающимся в трудные для понимания обычного обывателя предложения. Но Микки занимался этим уже не в первый раз и потому заполнение скучной рабочей документации у него проходило без лишних затруднений, разве что времени отнимало уйму.

В дверь негромко постучали три раза.

- Войдите, - ответил Микки, не поднимая взгляда от бумаг.

Дверь бесшумно отворилась и в комнату зашла одна из уборщиц – молоденькая коротко стриженая брюнетка. В повседневной жизни она совершенно не красилась и предпочитала красивой и яркой одежде неброские футболки, кофты сдержанных цветов и джинсы. Если бы не высокая грудь и не яркий изгиб тонкой талии, её бы запросто можно было принять за мальчика.

Поставив на пол пылесос, девушка сложила руки, смущённо смотря на работодателя и не решаясь заговорить.

- Я хотела убраться здесь, - негромко произнесла она, всё-таки решившись открыть рот. – Но, наверное, я буду мешать тебе. Просто, я думала, что ты уже уехал…

- Ты не будешь мне мешать, - по-прежнему не смотря на девушку, ответил Микки и перевернул страницу.

Робко кивнув, девушка включила пылесос и начала убираться. Она даже пыталась дышать тише, дабы не тревожить Микки, словно не понимая, что пылесос гудит намного громче её дыхания и будто пытаясь успокоить аппарат и заставить его работать тише.

Девушка убиралась тщательно, быстро и совершенно безмолвно, не поднимая взгляда, смотря в пол, который с каждой минутой становился всё чище и чище. Примерно через сорок минут, когда девушка добралась до стола – кабинет был очень просторным – Микки дочитал последнюю страницу документа и, поставив внизу неё свою подпись, закрыл папку. Положив её на стол, он слегка откинулся назад, опираясь на вытянутые руки и прикрывая глаза, следя из-под опущенных ресниц за подчиненной, которая елозила около стола щёткой пылесоса, забавно и слишком сильно согнувшись при этом.

Прошло ещё пару минут и девушка, задумавшись, случайно задела пылесосом ноги Микки.

- Ой, извини, - воскликнула она, разгибаясь и испуганно и виновато смотря на парня.

- Ничего, - вздохнул брюнет.

Он спрыгнул со стола и неторопливо прошёл к небольшому чёрному дивану на резных ножках, стоящему около стены. Сев и удобно устроившись на нём, Микки закрыл глаза и потёр переносицу.

Уборщица хотела ещё что-то сказать, ещё раз извиниться, но не нашла нужных слов и посчитала, что этого лучше не делать. Быстренько пропылесосив пол вокруг стола, она выключила пылесос и взглянула на брюнета.

- А ты давно здесь, Микки? – спросила она.

- Пять часов, - ответил брюнет, по-прежнему держа глаза закрытыми.

- Долго… И ты всё это время работал?

- Да, - вздохнул он и открыл глаза, тоже посмотрел на девушку. – Иногда это нужно делать, Юлиана.

- Наверное, ты устал?

- Немного… Не отказался бы выпить.

- Принести? – с готовностью предложила девушка.

- Да, - кивнул Микки.

- Вина?

- Нет. Сегодня мне хочется чего-нибудь покрепче…

Он подумал несколько секунд, затем добавил:

- Принеси виски.

Юлиана кивнула и поспешила покинуть кабинет, чтобы поскорее исполнить просьбу начальника. Эта услужливость нравилась Микки, и он догадывался о той её причине, которая лежала вне плоскости отношений начальник-подчинённый. И причина эта крылась в том, что, придя три месяца назад работать в «Алую плоть», Юлиана сильно и безнадёжно влюбилась в своего начальника. Безнадёжность её положения была в том, что девушка прекрасно понимала, что красивому, успешному, умному, обаятельному и популярному у женщин Микки совсем не нужна такая, как она – обычная девушка без выдающегося прошлого, настоящего и будущего. Такому, как он, она думала, нужна какая-нибудь принцесса, которая сможет составить ему достойную партию. Ей же было даже глупо пытаться и надеяться. Но смотреть и тайком мечтать о нём ей никто запретить не мог.

Изучив все разновидности виски в богатом баре, Юлиана выбрала ту бутылку, которая показалась ей самой привлекательной – в качестве алкогольной продукции она не слишком разбиралась, да и не было в этом смысла, потому что спиртное в «Плоти» было исключительно высокого качества. Поставив на поднос бутылку и два бокала – на тот случай, если один она уронит по неосторожности по пути обратно – Юлиана направилась обратно в кабинет.

Хоть Микки и ждал её, но она предпочла постучаться прежде, чем зайти внутрь. Получив разрешение, она переступила порог и закрыла за собой дверь, после чего немного неуверенно подошла к дивану, на котором, раскинувшись, сидел брюнет, и поставила поднос на стеклянный журнальный столик.

Она взяла в руки бутылку и открыла её, после чего налила янтарного напитка в бокал, всеми силами пытаясь сделать так, чтобы руки не дрожали от волнения. Юлиана смотрела на бокал, полностью сосредоточившись на нём, и потому не заметила пристального и будто бы изучающего взгляда Микки. Если бы она сейчас подняла глаза, она бы точно подавилась дыханием.

- Вот, - произнесла она, продолжая смотреть вниз, и протянула начальнику бокал виски.

Микки взял его, касаясь пальцами руки девушки на несколько мгновений, отчего у неё толпы мурашек побежали по коже, и её бросило в озноб. Забрав бокал, брюнет вернулся в исходное положение, откидываясь на спинку дивана, и отпил виски.

- Спасибо, - произнёс он.

Юлиана кивнула, гулко сглатывая, и с опозданием ответила:

- Пожалуйста, Микки. Это – моя работа.

- Твоя работа – убирать, а не обслуживать меня, - негромко хмыкнул Микки, вновь прикасаясь губами к кромке бокала и делая маленький глоток крепкого напитка, смотря поверх него на собеседницу. – Так что, было бы неправильно даже не поблагодарить тебя за «переработку».

Юлиана слегка улыбнулась и подняла на него блестящий взгляд. Как же он красиво говорил… и насколько был прекрасен в эти моменты. Она бы, наверное, смотрела в его тёмно-шоколадные глаза вечно, если бы, конечно, у неё был такой шанс.

Девушка минуты две молчала, продолжая стоять перед начальником и не зная, что ей делать дальше. Затем она спросила:

- Я могу идти?

- А ты не хочешь остаться? – спросил брюнет, смотря на неё невероятно глубоким взглядом.

- Эм… - Юлиана не знала, что ответить, мысли в её голове заскакали, как дикие лошади. – Я не знаю… - самый глупый ответ.

Микки усмехнулся и покачал головой, он сел ровно, а затем чуть склонился вперёд, к девушке и вновь обратился к ней:

- А ты чего хочешь, Юлиана? – говоря, он продолжал слегка улыбаться. – Я планирую ещё немного задержаться в клубе, и я был бы рад, если бы составила мне компанию. Но, если ты хочешь вернуться к работе, я не посмею тебя задерживать и отвлекать.

Он вновь откинулся на спинку дивана и сделал маленький глоток.

- Решать тебе, - уже серьёзно добавил Микки.

У Юлианы даже в глазах потемнело от такого предложения, от возможности побыть наедине с Микки. Конечно, она понимала, что это будет всего лишь общение, и ей по-прежнему было не на что рассчитывать, но даже это было для неё огромным подарком судьбы.

- Я… согласна, - с большим опозданием ответила девушка и кивнула; её руки вновь были сложены в скромном смущенном жесте.

- Тогда – садись, - произнёс Микки и указал на диван.

Когда Юлиана села, он взял второй бокал и вновь обратился к ней:

- Выпьешь?

- Да, - кивнула она.

Наполнив для неё бокал, Микки передал его девушке, а затем сделал новый маленький глоток из своего бокала. Несколько минут они сидели молча, что совершенно не смущало брюнета, затем Юлиана нарушала молчание, обращаясь к парню:

- А ты часто бываешь в клубе?

В то время, когда в «Алой плоти» были посетители, прислуги не было в стенах клуба, это было ещё одним условием соблюдения полной конфиденциальности имён и данных тех, кто был его членом, потому Юлиана не могла знать о том, как часто Микки приезжает сюда.

- Не очень, - ответил Микки. – В среднем, раз в месяц, три недели.

- А почему так редко? – поинтересовалась девушка и сделала большой глоток виски, от крепости которого на глазах её выступили слёзы.

- Не плачь, - мягко произнёс Микки, улыбнувшись, и стёр покатившуюся по щеке Юлианы слезинку.

От этого милого заботливого жеста внутри девушки разлилось приятное тепло, а на щеках выступил предательский румянец, выдающий с потрохами её мысли и её желания.

- Наверное, виски для тебя слишком крепок, - проговорил Микки, практически невесомо касаясь кончиками пальцев подбородка девушки. – Может быть, выпьешь чего-нибудь другого?

- Нет, он для меня не крепкий. Я люблю водку, - ответила Юлиана и тут же трижды прокляла себя за эти слова, которыми она выставила себя начинающей алкоголичкой.

- Водку? – переспросил Микки, вновь так обворожительно улыбнувшись. – Да, - кивнул он и задумчиво взглянул на свой бокал, - она часто пьётся очень мягко… если качественная, конечно.

- Слава богу, мне плохая не попадалась, - тоже улыбнулась девушка, расслабляясь. В крови уже начал править алкоголь. – Только в подростковые годы один раз я очень сильно отравилась ею.

- Хорошо, что это было всего один раз.

Юлиана вновь улыбнулась в ответ на слова Микки, на щеках её продолжал рдеть прекрасный румянец смущения.

- Надеюсь, ты не голодна? – любезно поинтересовался брюнет, вновь обращая свой взор на собеседницу. – Не хотелось бы, чтобы ты пила на голодный желудок, а потом полночи стояла на коленях перед унитазом.

- Нет, я не голодна, - ответила Юлиана.

Она почти не соврала. Ела в последний раз она достаточно давно, благодаря чему крепкий напиток так быстро и легко проникал в её кровь, но чувства голода она не испытывала совершенно. И, если она и испытывала сейчас голод, то он был совсем не голодом желудка…

Она испытывала голод тела, прикосновений. Право, её мечта была так проста и так глупа – прикоснуться к объекту своего обожания, хотя бы просто взять его за руку. Глупая девочка.

Посидев немного, Юлиана выдохнула и сделала большой глоток виски, а затем, забыв вдохнуть, ещё один.

- Хочешь напиться? – поинтересовался Микки, ставя локоть на спинку дивана и подпирая рукой голову, смотря из-под полуопущенных ресниц на девушку.

Юлиана подняла на него взгляд слишком распахнутых карих глаз, не совсем понимая вопрос и ещё больше смущаясь от этого.

- Нет, - немного неуверенно ответила она, начиная крутить в руках бокал. – Просто, - уже увереннее добавила она, - виски очень вкусный.

- Весь виски на вкус – дрянь, - уверенно ответил Микки. – Люди пьют его не ради вкуса, а ради состояния, которое он дарит.

- Ты имеешь в виду, что он расслабляет?

- И это тоже, - спокойно ответил брюнет.

- А ради чего ещё его пьют? – спросила Юлиана, подсаживаясь чуть ближе – осмелела.

Парень вновь заглянул ей в глаза, медля с ответом. Он не видел смысла торопиться.

- Тебе виднее, - всё-таки ответил он. Юлиана удивлённо вскинула брови. – Всё-таки, из нас двоих только ты любишь крепкий алкоголь, я же предпочитаю вино…

- Эм… - замялась девушка и прикусила губу, опустила взгляд. – Мне просто нравится его вкус. Пиво мне совсем не нравится, а вино… не знаю…

- Нравится вкус… - задумчиво повторил Микки слова Юлианы. – Получается, ты любишь горечь?

- Наверное… - неуверенно ответила девушка и добавила: - Мне и продукты многие нравятся, в которых есть горькие нотки.

- Это очень интересная характеристика тебя… - задумчиво проговорил брюнет.

- Почему?

- Не важно, - слегка улыбнулся Микки. Тон его голоса был мягким, но спорить с ним, почему-то, совершенно не хотелось.

- Хорошо, - согласилась Юлиана.

Она опустила взгляд на свой бокал, после чего допила то, что в нём осталось. Без лишних слов Микки взял бутылку и вновь наполнил бокал девушки. Вернув бутыль на столик, он произнёс:

- Не пей так быстро, Юлиана. А то напьёшься и отключишься. Конечно, в таком случае я тебя не брошу и отвезу домой, но лучше таких ситуаций не допускать.

- Я не напьюсь, не волнуйся, - мягко ответила девушка, улыбнувшись.

- Тебе виднее.

- Микки, - обратилась к парню Юлиана через какое-то время, - а у тебя есть девушка?

Брюнет взглянул на собеседницу, заинтересовавшись её вопросом, который выглядел слишком смелым.

- Нет, - ответил он.

- И давно?

- Постоянной девушки у меня не было никогда.

- Правда? – удивилась Юлиана.

- Думаю, мне нет смысла врать.

- Да-да, конечно… Просто, ты такой интересный парень…

«Осторожнее, Юлиана, осторожнее», - подумал Микки.

- Да, мне многие об этом говорили, - ответил он и взглянул на девушку.

- Так и есть, - сказала Юлиана и, подумав несколько секунд, добавила: - Потому странно то, что ты одинок.

- Я не одинок, Юлиана, я – один, - поправил девушку Микки. – Это очень большая разница.

- Я не совсем понимаю…

- Одиночество – это, когда тебе плохо из-за того, что рядом никого нет. Или, когда рядом есть люди, но нет никого близкого, того, кто тебя понимает, - пояснил Микки. – Когда же ты один, то ты просто один, тебе не плохо от этого и не хорошо.

Он помолчал немного, затем добавил:

- Думаю, тебе тоже не всегда плохо, когда ты одна, потому, ты можешь понять, что я имею в виду.

- Да, иногда люди надоедают и хочется побыть наедине с собой, - согласилась Юлиана, зажимая руки между бёдер, потому что они мёрзли, и чтобы не совершать ими лишних нервных движении. – Но иногда так хочется, - добавила она, - чтобы кто-то был рядом…

- Кто-то конкретный? – спросил Микки, проникновенно смотря в глаза собеседнице и зная, что поставит этим вопросом её в тупик и заставит волноваться.

- Эм… Нет… - неуверенно проговорила девушка.

- Жаль, - вздохнул Микки. – Плохо, когда человек не знает чего и кого он хочет.

Наверное, это было жестоко, но ему захотелось заставить Юлиану задуматься и сделать какой-то выбор, хотя бы подумать о его возможности.

Юлиана ничего не ответила, нахмуриваясь и опуская глаза. Она не понимала, к чему клонит Микки, но его слова, действительно, крюками поддевали в ней что-то очень важное – правду. Выдохнув, она припала губами к кромке бокала, делая несколько больших глотков.

- Я знаю, чего я хочу, - негромко произнесла она и подняла взгляд, исподлобья смотря на Микки.

- И чего же? – поинтересовался брюнет, делая вид, что он совсем ничего не понимает. Иногда ему очень нравились подобные психологические игры…

Он прямо слышал, как рвутся канатики нервов Юлианы и как осыпается в руины её самообладание.

Девушка промолчала в ответ, вновь опуская взгляд и смотря на дно своего бокала. Решив подлить ещё масла в огонь, Микки произнёс:

- Полагаю, ты действительно знаешь, чего хочешь. Жаль только, что у тебя не хватает смелости, чтобы озвучить это.

Юлиана подняла на него взгляд, смотря не то испуганно, не то напряжённо, не то ещё как-то – в её карих глазах отражалось сейчас слишком много всего.

- Я просто не считаю, что это будет правильным и уместным, - негромко проговорила девушка, с трудом заставляя себя вновь не спрятать взгляд на дне бокала.

- А твоё желание запретно? – поинтересовался Микки, слегка запрокидывая голову и смотря на собеседницу из-под полуопущенных ресниц.

- Нет, оно не запретно…

- Тогда, в чём дело? – спросил брюнет, думая:

«Интересно, признаешься или попытаешься солгать, уйти от ответа?».

- Микки, может быть, поговорим о чём-нибудь другом? – попыталась перевести тему Юлиана.

«Смелости не хватило», - заключил про себя брюнет, вмиг теряя интерес к разговору.

Ему было интересно «поиграть» с Юлианой, проверить её выдержку, собеседником же для него она была совершенно не интересным.

- Хорошо, - ответил Микки. – Если тебе не нравится отвечать на мои вопросы, то расскажи мне что-нибудь.

«Лучше бы отвечала на вопросы, дура», - подумала девушка, смотря на Микки и понимая, что нить разговора утеряна, потому что она едва ли сможет быстро придумать что-нибудь такое, чтобы заинтересовать парня.

- А что рассказать? – попыталась выйти из тупика Юлиана.

- Не знаю, - пожал плечами Микки. – Что-нибудь…

Брюнет прекрасно понимал, что мучит своими словами и поведением собеседницу. А Юлиана опустила глаза, чувствуя, что ещё немного и она расплачется от безысходности, до которой сама же себя довела. Ей было нечего сказать, её жизнь не была какой-то особенной и интересной, а молчание убивало её, оно крало глупую надежду.

- Я же уже сказал, чтобы ты не плакала, - произнёс Микки.

Несмотря на то, что девушка сидела, опустив голову, он смог увидеть влажные переливы слёз в её глазах.

Придвинувшись ближе к Юлиане, Микки коснулся её подбородка, прося поднять голову. Когда она это сделала, выглядя при этом совершенно растерянно, брюнет добавил:

- Нельзя тебе пить виски и другие крепкие напитки, они эмоции пробуждают, и, в твоём случае, совсем не хорошие…

- Нет, - возразила Юлиана, - нет…

- Тогда, почему у тебя глаза, полные слёз?

- Просто… - произнесла девушка, не зная, как продолжить своё высказывание.

- Просто так, - договорил за неё Микки, кивая. – Понятно. Так тоже бывает.

Сказав это, он встал с дивана и быстро прошёл к столу. Бегло перелистав документы и проверив, везде ли стоит его подпись, он убрал папку с ними в ящик стола и закрыл его на ключ. Юлиана, молча, наблюдала за его действиями, становясь всё грустнее с каждой секундой. Всё указывало на то, что Микки собирается уезжать из клуба. А с учётом того, что Юлиана работала днём, а брюнет появлялся в нём в основном ночью, никто не мог знать, когда они встретятся вновь.

Подождав, подумав обо всём, Юлиана встала и подошла к Микки, вставая сбоку от него. Помолчав ещё несколько секунд, в которые брюнет, казалось, не замечал её, она спросила:

- Ты уже уезжаешь?

- Наверное… - задумчиво ответил парень и повернулся лицом к собеседнице.

Он сложил руки на груди и присел на край стола, выжидающе смотря на девушку.

- А… ты не хочешь остаться?

Микки усмехнулся и покачал головой, после чего ответил, слишком прицельно смотря в глаза Юлиане:

- А наш разговор, как я вижу, пошёл по кругу? Только вначале я задавал тебе этот вопрос.

Юлиана не знала, что ей ответить, что теперь ей сказать. И она решила, что лучше не говорить ничего. Сделав несколько шагов и подойдя вплотную к Микки, который продолжал внимательно смотреть на неё, она потянулась к его лицу, прикрывая глаза, и поцеловала: несмело и так трепетно.

Микки обождал несколько мгновений, затем ответил на поцелуй, мягко сминая её такие горячие губы и невесомо касаясь кончиками пальцев щеки, поглаживая.

Юлиана шумно выдохнула и начала целовать сильнее, обвила шею парня руками, прижимаясь к нему всем телом и чувствуя то, как моментально вскипела кровь в её венах, и как её буквально скрутило желанием. Когда рядом с тобой мечта, долгие прелюдии ни к чему.

Уже совсем скоро поцелуи стали неровными и прерывистыми, потому что девушка начала задыхаться; ей казалось, что ткань её кофты сейчас просто вспыхнет на ней, так сильно горела её кожа. Не желая медлить и не зная, как сказать всё словами, она решила показать и, оторвавшись от губ Микки, стянула с себя кофточку, оставаясь в чёрном бюстгальтере.

Юлиана дышала так тяжело, будто только что пробежала марафон, Микки же, напротив, был совершенно спокоен и во взгляде его не было и капли того безумия, которое разрывало изнутри девушку. Она вновь шагнула к брюнету, желая снова ощутить вкус её губ, но Микки не позволил ей этого сделать. Спрыгнув на пол, он резко развернул девушку, прижимая её попой к столу, и уже сам впился в её губы, давая ей почувствовать вкус той сладкой надежды, которой не суждено было умереть, потому что она была мертва изначально.

Юлиана хотела его, это было очевидно, потому и поводов для промедления не было. Расстегнув лифчик девушки, Микки положил его на стол, провёл ладонью от шеи Юлианы до её живота, ощущая под своей рукой нежную горячую кожу и улавливая её тихий стон.

Юлиана закрыла глаза и запрокинула голову, наслаждаясь прикосновениями Микки и просто плавясь под ними, расплываясь. Ей казалось, что ещё немного и она попросту потеряет сознание от счастья.

Микки помог девушке снять с себя свитер и тоже отложил его на стол – бросать вещи на пол даже в порыве страсти ему не нравилось. Расстегнув ремень на своих чёрных джинсах, брюнет переключился на Юлиану, расстегивая её штаны, вновь целуя её и думая:

«Это очень подло - трахнуть тебя сейчас, а потом продолжать вести себя, как до этого. Но так поступить честнее, чем и дальше делать вид, что я ничего не понимаю и не вижу. Так ты поймёшь, что любовь твоя бессмысленна, и оставишь эту глупость».

Спустив штаны Юлианы до колен, Микки встал на одно колено, снимая с неё обувь. Расправившись с этим и полностью сняв с девушки джинсы, брюнет усадил её на стол.

Расстегнув свои джинсы и немного приспустив их, Микки взял из ящика стола презерватив и, надев его, резко вошёл в девушку. Он даже не снял с неё трусиков, просто сдвинул их в сторону; от его внезапного вторжения Юлиана вскрикнула и прикусила губу. Вцепившись пальцами в плечи парня, она на мгновение уткнулась носом ему в плечо, а затем, подняв голову, поцеловала Микки в шею, засасывая кожу и оставляя на ней неяркий синяк засоса.

Микки начал двигаться, сразу же избирая частый и мощный темп, не давая любовнице перехода от нежности до грубости. Но Юлиане это было и не нужно. Она принимала каждый толчок, выгибаясь и пытаясь выставить бёдра вперёд, податься навстречу Микки, и стонала в голос.

Брюнет крепко и даже болезненно сжимал её бёдра, грубо врываясь в её тело. Всего лишь секс, никаких чувств, по крайней мере, со стороны Микки, который совершенно ничего не испытывал в этот момент единения двух тел, даже удовольствие от процесса было каким-то смазанным и неясным.

Выйдя из тела Юлианы, брюнет резко развернул её и нагнул над столом, после чего вновь ворвался в неё, срывая с губ новый вскрик и сразу же следом стон наслаждения. Он гладил её по спине и животу, ещё больше усиливая её ощущения, которые и без этого были невероятно сильными.

Опустив ладонь на низ живота девушки, Микки провёл по нему и спустился чуть ниже, начиная поглаживать нежную и чувствительную кожу её лобка, дразня, разжигая и ни на мгновение не останавливаясь.

Юлиана и так уже была на грани, давно потерявшись на ней, забыв про то, что существует какой-то посторонний окружающий мир, а, когда пальцы Микки скользнули меж её ног и коснулись клитора, надавили, она сорвалась, больше не имея сил терпеть и проваливаясь в потрясающий оргазм, который судорогами разбил всё тело.

Не переставая часто и мощно врываться в тело девушки и не прекращая ласкать её рукой, парень прикрыл глаза, смотря на её узкую спину из-под опущенных ресниц.

Ему потребовалось ещё две минуты, чтобы кончить, и он сразу же покинул тело любовницы. Оргазм прошёл по телу неясной волной, слишком быстро, в какие-то секунды оставляя его.

Отправив презерватив в мусорную корзину, Микки застегнул штаны и надел свой свитер. Он подошёл к дивану и, наполнив два бокала и взяв их в руки, вернулся к Юлиане, передавая ей один.

- Надеюсь, теперь ты не будешь грустить и теряться в своих желаниях, - проговорил он и, слегка стукнув своим бокалом об бокал девушки, наполнив комнату мелодичным и кратко живущим перезвоном стекла, залпом осушил свой бокал.

Юлиана скомкано и неуверенно улыбнулась и тоже сделала несколько глотков, после чего облизнулась и поставила бокал на стол, спрыгнула на пол. Микки подал ей её одежду, помогая одеваться, а, когда она вернулась к изначальному виду, сказал:

- А теперь мне пора домой. До встречи, Юлиана.

Он чмокнул её в лоб и, ничего больше не говоря, привычной – быстрой и уверенной походкой покинул кабинет. Девушка так и осталась стоять около стола, смотря вслед ушедшему начальнику и даже ни о чём не думая, потому что после случившегося мозг временно отказывался это делать.

Выйдя на улицу, Микки огляделся, задерживаясь на крыльце на несколько мгновений и вдыхая прохладный вечерний воздух, пропитанный прекрасной и чарующей темнотой. Постояв так какое-то время, брюнет сунул руки в карманы и направился к своему автомобилю. За вечер он выпил всего один бокал виски, потому считал, что спокойно может сесть за руль. Опьянения у Микки не было ни в одном глазу.

Сев за руль, парень завёл двигатель и, открыв окно, закурил. Сделав две затяжки, он двинул машину с места, подъезжая к высоким воротам и покидая территорию «Алой плоти». Теперь ему осталось проехать триста километров, чтобы попасть домой и лечь спать. Если Микки повезёт, то он сможет это сделать часам к двум ночи, что было не самым плохим вариантом.

Глава 35

У Микки было два пути: объехать Вену и сделать немалый крюк, чтобы выехать на дорогу к Зальцбургу, либо проехать через город. Он выбрал второй, решив, заодно, извлечь из этого пользу – заехать в магазин и закупить провизии, которая уже начала заканчиваться. Это весьма облегчало жизнь Николь, которой, если бы Микки этого не сделал, пришлось ехать в Зальцбург и покупать продукты, а потом ехать с огромными пакетами обратно в замок.

Въехав в Вену, брюнет доехал до одного из крупных круглосуточных супермаркетов и, оставив машину на парковке, направился к его дверям. Взяв тележку, он прошёл в торговый зал, который был практически пуст, не считая нескольких, таких же, как и он, припозднившихся покупателей. Не обращая никакого внимания на этих усталых и сонных мужчин и женщин, парень пошёл по рядам, как обычно, тщательно и скрупулёзно разглядывая разнообразный провиант, представленный на полках высоких стеллажей.

Время шло, тележка постепенно заполнялась, пока не оказалась наполненной практически до краёв. Остановившись и ещё раз внимательно изучив её содержимое, Микки двинулся в обратную сторону, к кассе, за которой сидела сонная худенькая блондинка. Несмотря на усталость, девушка пробила покупки быстро; забрав карточку и убрав его в бумажник, а бумажник во внутренний карман пальто, брюнет забрал два больших пакета с продуктами и направился к выходу из магазина, переступил его порог.

На город уже опустилась полноправная ночь, которая бывает особенно прекрасна ранней весной и кажется такой спокойной, умиротворенной, но всё это лишь видимость, на самом деле в таких ночах бывает так много непонятной тревоги, как не бывает ни в одной другой поре года.

Вздохнув, Микки отошёл от дверей супермаркета, двигаясь в сторону своей машины. Ему ощутимо хотелось покурить и дело было не в никотиновой ломке, а в том, что табак неплохо бодрил, а после многочасовой работы со скучной документацией Микки испытывал не слишком сильную, но всё же отчётливую усталость. Впереди был неблизкий путь домой, который требовал от него бдительности и бодрости, дабы не задремать прямо за рулём и не вылететь в кювет, не протаранить встречное авто или же одиноко стоящий столб.

Но покурить с занятыми руками не представлялось возможным, потому Микки решил сначала освободить руки от громоздких пакетов, а уже потом, удобно устроившись в водительском кресле, встряхнуть свой организм дозой бодрящего яда.

Поставив покупки в багажник, Микки закрыл его и направился к водительской дверце. Он взялся за её ручку, но не открыл дверцу. Подняв глаза и бросив взгляд поверх лоснящейся чернотой крышей автомобиля, брюнет увидел светловолосого мужчину, который также стоял около машины через четыре авто от Микки. Мужчина нервно искал что-то в карманах, судя по тому, что в зубах его была зажата сигарета, искал он зажигалку. Найдя её, блондин несколько раз щёлкнул ею, пытаясь подкурить, но зажигалка, будто издеваясь над ним, выплёвывала в прохладный воздух угольной ночи лишь мелкие искры.

Нервы его с каждой секундой сдавали всё больше. Ему казалось, что, если он сейчас же не покурит, то просто сорвётся, убьёт кого-нибудь. Он не спал нормально уже неделю, а от недостатка никотина в его крови его тело и сознание ломало так, что впору было выть.

Очередной раз щёлкнув зажигалкой и получив от неё лишь плевок искрами, мужчина ударил ладонью по ни в чём не повинной машине, выругиваясь себе под нос:

- Твою мать…

Насмотревшись на страдания незнакомца, Микки обошёл свой автомобиль и, быстро преодолев расстояние до мужчины, протянул ему зажигалку.

Блондин поднял взгляд на Микки, хмуро смотря на него. Теперь парень мог нормально рассмотреть его. Мужчина этот был красив, высок и статен. Его светлые волосы потрясающе оттеняли серьёзное лицо с яркими и приятными для взгляда чертами, а в его янтарных глазах горел непонятный огонь, который был одновременно спокоен и угрожающе опасен. На вид ему было лет сорок, но, возможно, он был и старше и просто выглядел моложе своих лет, потому что был подтянут и стильно одет.

Посмотрев на незнакомца, который протягивал ему необходимую вещь, блондин взял зажигалку из его рук.

- Спасибо, - произнёс мужчина и подкурил, наконец-то затягиваясь крепким дымом, вдыхая его так глубоко, что лёгкие обожгло и даже свело спазмом. Бедный орган уже много лет просил пощады, но его никто не слушал.

Задержав дым в своих лёгких на несколько секунд, мужчина выдохнул его в ночной воздух и протянул зажигалку хозяину. Убрав её обратно в карман, Микки сунул руки в карманы, смотря на светловолосого мужчину, который сосредоточенно курил, как видно, думая о чём-то тяжёлом или неприятном, потому что выражение его лица было напряженным, а между бровей вырисовывалась отчётливая складочка размышлений. Он стоял боком к Микки, смотря вперёд, и больше не обращал на него совсем никакого внимания, полностью погрузившись в свои мысли. Более того, он даже толком не разглядел брюнета, когда тот подошёл к нему, что было для него совершенно не свойственно. Но голова его сейчас была слишком занята мыслями куда более важными, чем разглядывание незнакомого парня.

Постояв рядом с мужчиной ещё немного, не слишком заинтересовано разглядывая его характерный профиль и отражение напряженного мыслительного процесса в янтарных глазах, Микки развернулся и пошёл обратно к своей машине. Он услышал, как за спиной зазвонил телефон незнакомца и как он ответил на вызов:

- Да, я тебя слушаю.

Несколько секунд мужчина молчал, как видно, выслушивая собеседника, затем он произнёс:

- Я бы с удовольствием встретился с ним прямо сейчас. Но, раз он не в городе, то подождём до утра. Я буду в отеле к девяти утра, и я надеюсь, что он не опоздает на эту встречу…

Далее Микки не слышал телефонного разговора незнакомца, потому что отошёл слишком далеко, а затем сел в машину. Закрыв дверцу, он на треть опустил стекло в окне, впуская в салон приятную ночную прохладу. Как только он завёл двигатель, в кармане его джинсов негромко зазвонил мобильный телефон. Он принял вызов и произнёс:

- Да, Николь, я тебя слушаю.

- Микки, ты вернёшься на ночь домой? – спросила женщина на том конце связи.

- Да, я вернусь, - ответил брюнет и взглянул на часы, которые показывали одиннадцать часов вечера и три минуты. – Я буду часа через три-четыре, - добавил он. – А что? Что-то случилось?

- Нет, ничего не случилось. Просто, я подумала, что, если ты не вернёшься, то ты дашь мне какие-то указания насчёт Дженны…

- А что с ней? Выкинула что-нибудь эдакое?

- Обернись…

Брюнет поморщился и повернул голову вправо, вновь натыкаясь взглядом на того самого светловолосого мужчину, который по-прежнему стоял рядом со своей машиной, прислонившись к ней и держа руки скрещенными на груди. Казалось, он смотрел прямо на Микки, но говорить об этом с уверенностью было сложно, потому что парковка была плохо освещена, а между ними было немалое расстояние.

Никак не отреагировав на пристальный взгляд мужчины, Микки отвернул голову, вновь устремляя свой взгляд прямо, и произнёс:

- Можешь не рассказывать. Я скоро приеду, тогда и поговорим, если ты не ляжешь спать, Николь.

- Хорошо, Микки, как скажешь.

- До встречи, - кивнул парень и, отклонив вызов, убрал телефон обратно в карман.

Надавив на педаль газа, он, не спеша, направился к выезду с парковки и, доехав до него, свернул направо, выезжая на дорогу и прибавляя скорость.

Тем временем в кармане светловолосого мужчины вновь зазвонил телефон. Он принял вызов и, приложив телефон к уху, услышал:

- Блейд, ты можешь говорить?

- Пока я не нашёл Дженну, я могу говорить всегда, - холодно ответил блондин. – Чего ты хотел?

- Блейд, давай, я завтра поеду с тобой на встречу с Шиллером?

Мистер Шиллер был владельцем небольшой сети отелей в Австрии, в одном из которых останавливалась Дженна. И он был первым человеком, на которого Блейд обратил своё внимание после того, как его подчиненные не смогли найти никакой информации о пропавшей девушке и он решил самостоятельно взяться за её поиски, ради чего и приехал в Вену этим вечером.

- Думаю, я обойдусь без помощи, - ответил Блейд, поджимая губы.

- Просто, ты сейчас на взводе и…

- Я спокоен, - холодно отрезал мужчина, перебивая собеседника. – И подобные встречи я предпочитаю проводить с глазу на глаз, так они проходят плодотворнее.

- Ладно, как скажешь… - ответил собеседник, утратив всю свою уверенность и растерявшись.

- Да, именно, - кивнул Блейд и достал сигарету, но, зажав её губами, вспомнил, что зажигалка не работает. – Пока, - произнёс он и, не дожидаясь ответа собеседника, отклонил вызов.

Убрав телефон в карман пальто, он направился к дверям супермаркета, потому что курить вновь хотелось до зубного скрежета, а подкурить без зажигалки не было никакой возможности.

Глава 36

Это всё началось не со зла (всё это началось не со зла),

Всё началось как игра (такая злая игра).

Лестницу в небо сожгла (лестницу в небо сожгла, так надоела, сожгла),

Плата за стыд свой и страх.

Слот, Улица роз©

Дженна сидела на кровати, уже битый час пытаясь расчесать волосы, что у неё никак не получалось сделать. Вымыв голову, она поленилась использовать кондиционер и потому уже полчаса безуспешно сражалась со своими спутанными, непослушными локонами. Очередной раз шикнув от боли, она с трудом выпутала щётку из волос и села, опуская руки на колени и давая себе несколько секунд на отдых.

Но отдых её был испорчен, потому что дверь в её комнату открылась, и на пороге появился Микки, привычно складывая руки на груди и смотря на неё непонятным ровным взглядом. Подождав немного, он закрыл дверь и, вновь обратив своё внимание на блондинку, произнёс:

- У меня для тебя есть предложение, Дженна.

- И какое же? – поинтересовалась девушка, стараясь говорить не едко, что, к слову, у неё почти получилось.

«Продать тебе мою бессмертную душу за свободу, чёртов дьявол?!», - подумала она. То, что она не рада видеть парня, было видно по глазам, но на словах она держалась.

- Давай, я помогу тебе расчесаться? – предложил Микки так спокойно, словно это было нормальным делом и они были старыми друзьями или, вовсе, родственниками.

- Пожалуй, я обойдусь без твоей помощи, - ответила Дженна, с трудом удерживаясь от того, чтобы не высказаться значительно грубее.

Прогресс был налицо, Микки был в её комнате уже несколько минут, а она до сих пор не наорала на него, не послала и не оскорбила.

«Продолжай в том же духе», - мысленно похвалила себя девушка, вздыхая, и вновь принялась расчёсываться, вернее, пытаться это делать.

Ничего не ответив, брюнет быстро покинул комнату. Дженна облегчённо выдохнула, радуясь тому, что Микки ушёл так быстро.

«Как хорошо, что он не попытался вновь заставить меня послушаться», - подумала она и вновь поморщилась от боли, потому что расчёска снова застряла в волосах. Выдернув её и вырвав себе немного волос, она продолжила мысль:

«Как видно, если вести себя с ним спокойно, то и он будет отвечать тем же. Что ж, отлично, значит, я на верном пути к свободе…».

Но планы Дженны вновь спутались, потому что дверь в её комнату опять отворилась. На пороге вновь стоял Микки. Зайдя в спальню, он закрыл за собой дверь и, сложив руки на груди, взглянул на блондинку, пристально смотря на неё и будто ожидая чего-то.

Бегло взглянув в сторону Микки, Дженна дрогнула уголками губ, выдавая этим то, что её спокойствие – лишь видимость, и вновь отвернула голову, устремляя свой взгляд в окно, за которым было так солнечно и красиво.

«Интересно, какое сегодня число и как долго я уже не была на улице?», - невольно подумала блондинка и в глазах её на несколько мгновений отразилась грусть.

Она не задумывалась над тем, насколько плачевно её положение, не видела в этом смысла, потому и для грусти у неё не было поводов. Но в глубине себя ей, всё же, было страшно, и она безумно скучала по утраченной свободе и возможности самой за себя решать, она скучала по родителям и по брату, который как раз на днях должен был приехать в Берлин.

- Раз тебе не понравилось моё предыдущее предложение, - произнёс Микки, - то у меня есть ещё одно.

- И какое же?

- Ножницы, - слишком буднично ответил брюнет и покрутил на пальце блестящие остро заточенные ножницы, демонстрируя их «воспитаннице».

- Что? – напряжённо переспросила девушка, разворачиваясь лицом к Микки и немного отодвигаясь от него к спинке кровати – это уже стало привычкой. – В смысле?

- В том смысле, что, если ты не можешь расчесать волосы и не желаешь, чтобы я тебе помогал в этом, то я помогу тебе по-другому – постригу.

Лицо Дженны вытянулось, но она решила пока ничего не отвечать, посчитав, что ещё слишком рано. Микки продолжал:

- Мне уже надоело слушать твоё шипение и ругань, так что, выбор за тобой, как мы будем устранять их причину.

- А с каких это пор ты меня так хорошо слышишь? – спросила блондинка, вновь слегка отсаживаясь назад, не сводя с брюнета глаз.

- Я тебя всегда хорошо слышу, - кивнул Микки. – А сейчас – так просто отлично. Я сидел в соседней комнате и битый час слушал, как ты материшься из-за стены.

- Я не материлась…

- Ладно, - вздохнул брюнет, соглашаясь, и вновь сложил руки на груди, - ты не материлась, а просто ругалась. Но мне это всё равно надоело.

- Извини, но не ругаться я не могла, - проговорила Дженна. – Мне было больно.

«О, какой прогресс! – подумал Микки. – Она уже извиняется…».

- Так, в чём проблема? – спросил он. – Я предложил тебе целых два выхода из этой ситуации.

- То есть, выбора у меня нет?

- У тебя есть выбор, - кивнул парень. – Ты можешь, либо, согласиться на мою помощь тебе, либо согласиться на стрижку. Ах, конечно, ты ещё можешь оставить затею с расчёсыванием и подождать, пока у тебя на голове вместо волос не останется сплошной колтун, и всё равно постричься.

Дженна поджала губы и отвернулась, несколько секунд смотря в сторону, давая себе это время на то, чтобы подумать. Хотя, о чём ей было думать? У неё был выбор, но среди предложенных Микки альтернатив подлинного выбора не было, потому что количество вариантов было строго ограничено.

Но выбирать что-то нужно было, потому что что-то подсказывало Дженне, что просто так Микки не сдастся и всё равно придумает, как заставить её согласиться с ним. Да и не нужно было ссориться с ним, потому что, девушке казалось, что помочь выйти отсюда ей может только хитрость и демонстрация покорности, которой так хотел от неё этот странный брюнет.

- Хорошо, - кивнула блондинка, вздыхая. – Помоги мне, Микки.

- Пожалуйста, - подсказал девушке брюнет, слегка кивая.

- Пожалуйста, - повторила она, отмечая про себя, что почти не почувствовала в этот момент сопротивления тому, что ей пришлось просить похитителя о том, чего она не хотела.

Если не задумываться, не впускать, так сказать, ситуацию внутрь себя и просто реагировать на неё лишь внешне, то всё происходящее было вполне терпимо и не вызывало особой ненависти и протеста в её свободолюбивой душе.

Дженна вновь села на кровати боком и протянула Микки расчёску. Положив ножницы на столик, что располагался около двери, брюнет быстро преодолел расстояние до кровати и забрался на неё, вставая на колени позади девушки.

Блондинка вздрогнула из-за такой близости похитителя и обернулась через плечо, хмуро смотря на него.

- Отвернись, - слегка улыбнувшись, произнёс Микки и взял из её рук расчёску. – Так мне будет очень сложно тебя расчесать.

- Мне не очень нравится сидеть спиной к другому человеку.

- Ко мне или ко всем? – любезно поинтересовался парень.

- Ко всем.

- Радует, что дело не во мне.

«Я сама в шоке», - подумала Дженна, поджимая губы и села прямо, отворачиваясь от Микки.

Взяв расчёску удобнее в правую руку, левой брюнет взял небольшую прядь волос девушки и начал расчёсывать её: неспешно и очень аккуратно. Дженна слегка поморщилась. До этого она кривилась от боли, теперь же от того, что её не было, что смотрелось достаточно странно, будто она и сама не знала, чего она хочет. Но ей было просто странно понимать, что похититель нежен с ней и аккуратен, хотя совсем неправильно было бы сказать, что она желала, чтобы Микки причинил ей боль.

Гулко сглотнув, Дженна слегка свела лопатки, повела плечами, невольно пытаясь уйти от рук Микки и тут же заставляя себя сидеть ровно.

«Не дёргайся, Дженна, - убеждала себя девушка, широко распахнутыми глазами смотря перед собой. – Просто потерпи сейчас немного, он поймёт, что ты начала меняться, как он и хотел, и уйдёт. Просто сиди и молчи».

Она вздрогнула так, будто через её тело пропустили разряд в тысячу вольт, когда сквозь голос её мыслей до сознания её донеслось ощущение прикосновения Микки к её плечу.

- Что ты делаешь? – напряжённо спросила блондинка, обернувшись через плечо, смотря в лицо Микки, а затем на его ладонь, покоящуюся на её плече.

- Ты вперёд наклоняешься, - ответил брюнет, не убирая руки. – А это мешает.

Дженна вновь сглотнула и взглянула на ладонь парня. У него были прохладные руки, не ледяные и потому неприятные, а именно прохладные. У Дженны же была тёплая, даже горячая кожа, что создавало не слишком яркий, но всё равно весьма интересный контраст. А ещё у неё была очень нежная и приятная на ощупь кожа, чего не мог не заметить Микки, потому что на Дженне была надета майка на бретельках, оголяющая её плечи и руки.

- Извини, - впервые искренне ответила блондинка и села прямо, прикрыла глаза, смотря из-под полуопущенных ресниц на почти белую стену напротив.

Ей и самой не понравилось то, что она мешала Микки, потому что этим она только затягивала процесс расчёсывания и вынуждала парня на более долгое время задержаться в её комнате.

«Интересно, почему здесь всё такое светлое, белое?», - подумала она.

Подумав несколько секунд, она решила задать этот вопрос тому единственному, кто мог на него ответить.

- А почему в этой комнате всё такое светлое? Ты так любишь белый цвет?

- Потому что это гостевая спальня, - ответил Микки, беря очередную прядь волос девушки и начиная распутывать её. – А мой любимый цвет – красный.

Дженна вновь обернулась, непонимающе смотря на парня. С учётом того, что одевался он исключительно в чёрный цвет и всевозможные тёмные оттенки, его признание в любви к алому цвету звучало достаточно странно.

- Красный? – переспросила блондинка.

- Да, красный, - кивнул брюнет. – А что тебя удивляет?

- Нет, ничего, - ответила Дженна и поспешила вновь отвернуться. Всё-таки, если не смотреть на Микки, то было проще терпеть его присутствие.

- А тебе, наверное, нравится белый и голубой… - произнёс брюнет спустя некоторое время.

- С чего ты взял?

Дженна вновь нервно передёрнула плечами и обернулась, снова мешая Микки.

- Потому что у тебя большая часть одежды этих цветов… - он подумал немного, затем добавил: - Ну, может быть, с голубым и я ошибся, но белый цвет ты любишь наверняка.

- Да, люблю, - нехотя согласилась Дженна, поджимая губы. – И с голубым ты не ошибся.

Она снова отвернулась, смотря вперёд и добавляя:

- Но я не понимаю, почему ты был так уверен в том, что ты прав?

- А какая теперь разница? – усмехнувшись, поинтересовался он и, не дожидаясь ответа девушки, продолжил: - Я ведь, действительно, не ошибся.

- Типа – победителей не судят? – поинтересовалась Дженна, вопросительно изгибая бровь и вновь оборачиваясь на брюнета.

- Что-то типа того, - согласился Микки и в очередной раз провёл расчёской по волосам девушки. – Смысл разбираться в чём-то, если это дело уже свершено?

- Если следовать твоей логике, то и преступников судить не стоит? - фыркнула Дженна. – Насильник уже изнасиловал, а убийца убил…

- Вор – украл, мошенник – всех обманул, - перебивая собеседницу, продолжил её ряд примеров Микки.

- Да. И, что, оставить все эти преступления без наказания?

- Иногда преступления могут быть столь красивы и совершенны, что судить за них – просто грех.

- То есть, ты утверждаешь, что можно убить так красиво, что толпа, вместо суда, наградит убийцу овациями?

- Твой пример утрирован. Но все преступники ни в жизни не найдут своих наказаний.

- А меня учили, что за свои поступки всегда нужно отвечать, - уверенно ответила Дженна, не желая соглашаться с позицией похитителя. – И я с этим согласна.

- Наверное, мама учила тебя этому?

- Не только она.

- Странно, - хмыкнул Микки. – Это больше всего похоже на высказывание полицейского…

- Можно подумать, что только в полиции служат ответственные и совестливые люди?

- Нет, не только. И в полиции, зачастую, их тоже нет.

- Лично я не встречала подлых полицейских, - фыркнула Дженна и сложила руки на груди.

- Зачем же сразу подлых? Не впадай в крайности, Дженна. Просто, нередко у служителей закона бывают весьма и весьма гибкие принципы.

- У тебя друг такой, что ли, есть?

- Я бы не стал судить обо всех полицейских лишь по одному представителю данной профессии.

- Тогда, почему судишь?

- Я не говорил, что у меня есть друг – полицейский.

- По-моему, твои слова подразумевают это. Не можешь ли ты судить о полицейских, не зная лично никого из них?

- Вообще-то, многие именно так и поступают.

- И ты?

- Иногда и я… - задумчиво произнёс Микки.

Дженна обернулась на него, слегка хмурясь, смотря в его почти чёрные глаза, которые смотрели сейчас, казалось, в никуда, внутрь себя.

- Мы всё не без греха, принцесса, - добавил он и взглянул в глаза блондинке.

Его взгляд был настолько глубоким, проникновенным и наполненным загадочной, непонятной темнотой, что проникал до самой души. Не желая чувствовать это «вторжение», Дженна отвернулась и вновь повела плечами.

Положив ладонь ей на плечо, Микки несильно потянул её на себя, призывая сесть ровно, чтобы было удобнее. Её волосы были уже распутаны, но пройтись по ним расчёской ещё пару-тройку раз не мешало бы.

Этим Микки и занялся, осторожно проводя щёткой по её непослушным светлым кудрям и продолжая держать за плечо, чтобы больше не сгибалась и не убегала. Дженна и сама пыталась сидеть ровно и всеми силами старалась не обращать внимания на прохладную ладонь похитителя, лежащую на её плече.

Это был такой вопиющий и неправильный контраст – Микки похитил её и удерживал пленницей в своём замке, но он был с ней так аккуратен и даже заботлив сейчас, будто они были самыми близкими людьми на свете. И Дженна продолжала ощущать ладонь похитителя на своём плече, но не испытывала от этого отвращения. Но, тем не менее, ей хотелось, чтобы Микки отпустил её.

Прошло ещё несколько минут. Вся копна волос Дженны была уже расчёсана, и можно было заканчивать с этим делом, но брюнет решил уделить ещё немного внимания передней части её шевелюры. Отпустив её плечо, Микки взял её двумя пальцами за подбородок, слегка запрокидывая ей голову, чтобы было проще расчёсывать лобные пряди. Остальные его пальцы при этом касались шеи девушки. У неё действительно была очень горячая кожа и это притом, что в комнате было прохладно. И, пусть пальцы Микки не касались сонных артерий Дженны, не давили на них, но под их подушечками он всё равно ощущал её резвый мощный пульс.

- Давай, чего же ты ждёшь?

Микки поморщился, мгновенно мрачнея, как это почти всегда бывало, когда в его сознании заговаривал этот «голос», который своими шипящими змеиными нотками был похож на того самого ветхозаветного змея-искусителя, который совратил на грех первую женщину. И повадки его были подобны повадкам библейского «товарища»…

- Ну, давай же,Ты же хочешь этого.… Давай же.… Задуши её.

Микки отпустил подбородок Дженны и сжал ладонь в кулак, а затем разжал пальцы и перебрал ими в воздухе. Потеряв тепло её тела, руки его вмиг вновь похолодели.

- Всё, - произнёс брюнет, спустя несколько секунд.

Он положил расчёску на покрывало и отсел от девушки, садясь ближе к спинке кровати. Дженна обернулась через плечо.

- Спасибо, - произнесла она.

- Пожалуйста, - безразлично ответил Микки.

Дженна ещё пару мгновений посмотрела на парня, а затем пригладила свои волосы и переложила их на одно плечо, таким образом, оголяя другое. Развернувшись на кровати, она села лицом к Микки, продолжая внимательно смотреть на него и будто бы играя в его же игру.

Молчание не напрягало брюнета, но он чувствовал, что Дженна хочет что-то сказать. И он решил заговорить первым.

- Ты хочешь есть? – спросил он и взглянул на девушку.

- Не отказалась бы.

- Хорошо, - кивнул он и встал с кровати.

Поправив немного сползшие джинсы, он повернулся к Дженне, вновь смотря на неё и добавляя:

- Я сейчас скажу Николь, чтобы она приготовила завтрак и отнесла его тебе.

«Я бы могла и сама…», - подумала блондинка, но вслух этого произносить не стала. В этом не было смысла.

Микки желал увидеть её перевоспитанной и покорной, и он её увидит таковой. Если, конечно, он вновь не сможет удивить её настолько, чтобы она не смогла удержаться в избранной роли.

Оставив свои мысли при себе, Дженна кивнула.

- Хорошо. Буду ждать, - произнесла она.

Микки тоже кивнул и, постояв ещё несколько секунд, смотря на «воспитанницу», развернулся и направился к двери. Забрав ножницы, он покинул спальню Дженны.

Быстро преодолев расстояние до кухни, Микки зашёл в неё, сразу выхватывая взглядом из интерьера комнаты фигуру Николь. Женщина стояла около плиты, спиной к двери, и что-то помешивала в сковороде деревянной лопаткой.

- Приготовь Дженне завтрак, - произнёс брюнет, складывая руки на груди.

Дождавшись, когда Николь обернётся на него, он добавил:

- И отнеси ей.

- Приготовить что-то конкретное?

- Нет, просто сделай так, чтобы она осталась сыта. Я доверяю твоему вкусу и кулинарному умению.

- Хорошо, Микки, - кивнула домработница. – Мне потребуется часа пол…

- Отлично, - бесцветно ответил парень и, круто развернувшись, покинул кухню.

- А ты не будешь завтракать? – спросила ему вслед Николь, повышая голос, чтобы быть услышанной.

Микки остановился и обернулся через плечо, смотря на женщину через дверной проём.

- Я поем немного позже, - ответил он и продолжил путь, быстро поднимаясь на второй этаж и скрываясь за дверями своей спальни.

Закрыв дверь, Микки подошёл к кровати и, развернувшись к ней спиной, рухнул на неё, сразу же закрывая глаза. Глубоко вдохнув, парень задержал дыхание, прислушиваясь к собственному мерному сердцебиению. Весна давала о себе знать, и всё чаще его состояние становилось не адекватным той действительности, которая его окружала.

«Нужно снова съездить в Вену, - подумал Микки, поднося руку к лицу и сжимая переносицу, массируя её. – Таблетки заканчиваются. А я совершенно не хочу выпасть из реальности и прийти в себя в окружении мягких стен…».

При упоминании психиатрической больницы он поморщился, его внутренне передёрнуло. Это были слишком неприятные воспоминания.

Глава 37

Ты хочешь вырваться — и вырываешься один,

Ты хочешь уйти — и остаёшься сам по себе.

Ты заставляешь нас хотеть любить, ненавидеть, плакать, принимать тебя всего,

Ты заставляешь меня хотеть кричать, гореть, трогать, изучать тебя всего.

Zella Day,

Shadow Preachers©

Наступил новый день, и Микки вновь пожаловал в покои «воспитанницы», где находился уже почти час. В это время молодые люди то заводили непонятный диалог, то вновь замолкали на долгие минуты, что совсем не нравилось Дженне. Ей не нравилось сидеть и молчать, когда рядом был другой человек… когда рядом был Микки.

Поведя плечами и слегка размяв их, брюнет сложил руки на животе и вытянул ноги. Слегка склонив голову вперёд, отчего его взгляд становился ещё глубже и темнее, чем обычно, Микки посмотрел на блондинку, которая сидела на кровати, полубоком к нему.

- А кто у тебя в семье тоже со светлыми волосами? – спросил брюнет примерно через минуту такого наблюдения. – Отец или мать?

Дженна повернула к нему голову, слегка хмурясь и медля с ответом.

- А что? – спросила она.

- Ничего, - слегка пожал плечами Микки. – Просто интересно.

- Папа, - всё-таки ответила на первоначальный вопрос девушка.

- А твой дядя, брат отца? – поинтересовался брюнет, вскидывая бровь и садясь уже прямо, откидываясь на спинку кресла. – Майкл?

Дженна вновь нахмурилась, отводя взгляд. Её удивляло то, что похититель запомнил имя её дяди, которое она называла всего лишь один раз.

- У тебя хорошая память, - вздохнув, произнесла блондинка и развернулась на кровати, садясь лицом к Микки.

- Да, на неё я никогда не жаловался, - кивнул брюнет. – Так, ты ответишь на мой вопрос? Конечно, я помню о том, что он умер ещё до твоего рождения, но, полагаю, ты видела его фотографии. Извини, что напоминаю об этом, но, думаю, ты бы и без моих слов об этом не забыла.

Девушка вновь нахмурилась, смотря на Микки и совершенно не понимая его: его желания узнать о её родственниках, которое было совершенно не понятно ей, его странной манеры говорить, его взгляда и привычки держать себя… Он напомнил ей о неприятной памяти, извинился за это, показавшись на мгновение нормальным человеком, понимающим чувства других, а затем вновь заговорил сухо и безразлично, будто для него смерть и боль были частью жизни и потому они совершенно не заботили его.

- Я даже не знаю, как реагировать на твои слова… - проговорила Дженна.

- А я сказал что-то не то? – удивился Микки, изгибая бровь.

- Мне неприятно говорить о смерти. Никому это не будет приятно.

- Ты боишься смерти? – поинтересовался парень, внимательно смотря на Дженну.

- А кто её не боится? Сомневаюсь, что есть на свете такой человек, который бы страстно любил смерть и страдания.

- А как же самоубийцы? Они добровольно выбирают смерть.

- Они выбирают не смерть, а просто бегут от жизни, - поджав губы, ответила блондинка. – И я их совсем не понимаю.

Микки слегка улыбнулся, продолжая слишком внимательно и проникновенно смотреть в глаза Дженне.

- Мне нравится, как ты рассуждаешь, - произнёс он, продолжая держать уголки губ приподнятыми.

- Наверное, за это мне стоит сказать спасибо тебе, потому что до этого «исправительного срока» у меня не было времени и желания рассуждать на столь глубокие темы.

Несмотря на ровный тон и спокойное выражение лица, в голосе Дженны всё равно проскользнули ядовитые нотки. Микки услышал их, но решил не заострять на этом внимания.

- Меня радуют твои слова, - сказал брюнет, слегка кивая. – И я полностью солидарен с твоей позицией относительно суицида. Часто люди думают, что умереть будет проще, чем и дальше выдерживать ту ситуацию, в которой они оказались. Но я так не думаю. Выход есть всегда, даже из того места, где нет ни окон, ни дверей.

«А иногда и окна, и двери не помогают», - подумала Дженна, мельком бросая взгляд в сторону окна, а затем вновь возвращая его к Микки.

- А ты не допускаешь, - поинтересовалась блондинка, - что есть ситуации, в которых, действительно, проще умереть, чем попытаться справиться и жить дальше?

- Ты ведь и сама так не думаешь?

- Я хочу услышать твоё мнение.

«Даже интересно, зачем? – подумал Микки. – По глазам же вижу, что ты врёшь, а не на самом деле меняешься. Но, с другой стороны, это тоже можно считать моим достижением – ты перестала драться со мной и ругаться и стала действовать умнее и тоньше. Если так пойдёт и дальше, то мы достаточно скоро попрощаемся навсегда».

- Как я уже сказал, - всё-таки ответил Микки, - я считаю, что выход есть всегда. Но есть и иной случай – когда жить не хочется. Тогда выход найти практически невозможно, потому что человек его попросту не увидит, потерявшись в своей темноте и смуте.

- А ты был в таких обстоятельствах, в которых тебе было очень сложно?

Микки вопросительно взглянул на Дженну. Её вопрос удивил его и заинтересовал. Но ещё больше его удивило то, что в нём, кажется, не было подвоха, он был искренним.

- Я не могу вспомнить такого, чтобы мне хотелось убить себя, - честно и совершенно равнодушно ответил брюнет, слегка прикрывая глаза и смотря на девушку из-под полуопущенных ресниц. – Может быть, иногда мне было непросто, но я всегда понимал, что от того, что я себя убью, мне точно не полегчает. Да и убить себя, на самом деле, не так уж и просто.

- Ты имеешь в виду, что страшно решиться на это и реализовать?

- Я имею в виду, что сложно сделать так, чтобы тебя не откачали, - пояснил Микки. – Даже выстрел в голову не всегда даёт стопроцентную гарантию того, что ты – труп.

- То есть, мысли тебя такие посещали, но ты просто боялся, что не сможешь закончить начатое?

- А ты умеешь цепляться к словам, - усмехнулся парень и покачал головой. Он продолжил: - Но – нет, мысли о самоубийстве никогда не посещали меня. У меня всегда было достаточно и более интересных дел и тем для размышлений.

Он подумал немного, а затем спросил:

- А ты? Ты когда-нибудь думала об этом?

- А я похожа на ту, которая желает убить себя? – не слишком дружелюбно ответила Дженна.

- Нет, конечно же, - отозвался Микки и вновь улыбнулся, добавляя: - Принцессы в окна не выходят. Так ведь?

- Прекрати меня так называть, - спокойно, но твёрдо произнесла блондинка.

- Нет, не прекращу, - спокойно ответил Микки, отрицательно качая головой, и вновь сложил руки на груди. – Пока ты будешь себя так вести, я буду тебя так называть.

- А что будет потом? – вскинув бровь, спросила девушка, пристально смотря на брюнета. – Потом ты меня будешь называть «бывшая принцесса»?

- Нет, - проигнорировав вызов в голосе Дженны, ответил Микки. – Потом ты вернёшься домой, а я навсегда исчезну из твоей жизни.

Дженна фыркнула и отвернула голову, думая. Микки помолчал несколько секунд, внимательно смотря на девушку, ожидая её тщательно замаскированного, но всё равно едкого ответа, затем спросил:

- Так, что насчёт окна, принцесса?

- Пока ты будешь меня так называть, я не буду отвечать на твои вопросы, - чётко проговорила блондинка, продолжая демонстративно не смотреть на Микки.

- Я уже сказал, что я не перестану. А от этих своих слов я отказываться не собираюсь.

- А от других? От других своих слов ты часто отказываешься? – спросила Дженна и вновь повернулась к брюнету.

- Бывает, - спокойно ответил он, слегка пожимая плечами. – Мои слова принадлежат только мне, потому я имею полное право говорить их и забирать обратно.

- Это позиция совершенно безответственного человека.

- Пояснишь, почему ты так считаешь?

- Потому что, когда ты кому-то даёшь слово, то оно перестаёт принадлежать только тебе.

- Интересно… - задумчиво ответил Микки, хмыкая.

Он помолчал несколько секунд, затем спросил:

- А ты никогда не отказываешься от своих слов?

- Я стараюсь не давать людям тех обещаний, от которых мне позже захочется отказаться.

- Твой мир слишком идеален, принцесса.

- В смысле?

- В том смысле, что твой мир полон крайностей, в нём есть только чёрное и белое.

- А ты у нас, можно подумать, мастер тонов и полутонов? – язвительно спросила Дженна, забыв на время про свою роль покорной и милой девочки.

- Ну, мастером я себя называть не стану, но я не навешиваю на людей и явления ярлыки: «плохой, хороший», кроме тех случаев, когда поступок человека действительно нельзя простить. Но на ситуации это не распространяется, ситуацию всегда можно истолковать множеством способов в зависимости от того, как на неё посмотреть.

- Что ты имеешь в виду? – не совсем поняла Дженна.

- Ты о чём?

- О том, что некоторые поступки нельзя простить?

Она помолчала несколько секунд, затем добавила, не дав Микки возможности сразу же ответить, чего, собственно, он и не собирался делать:

- Тебя кто-то так сильно обидел в жизни, что ты не смог его простить?

- Бывало, - спокойно ответил парень.

- И кем были эти люди? Что они тебе сделали? И что ты им сделал за свою обиду?

- Это не обида, Дженна, - совершенно спокойно ответил Микки. – Обида – это, когда тебе горько на душе, но ты ничего не можешь с этим поделать, пока само не пройдёт, пока время не излечит.

«Ты так красиво рассуждаешь обо всё на свете, а сам, такое чувство, вовсе не умеешь чувствовать, не умеешь проживать те самые эмоции, про которые говоришь», - подумала блондинка, угрюмо смотря на парня.

- И, всё-таки, что тебя так сильно задело в жизни, чтобы ты стал таким?

Дженна задала этот вопрос и прикусила язык, слегка поморщилась, потому что вторую часть его она хотела оставить не озвученной. Но слова как-то сами собой сорвались с её губ, и их было уже не вернуть, что бы там не говорил Микки.

Брюнет внимательно и слишком пристально посмотрел на пленницу, задерживая свой тяжёлый тёмный взгляд на её лице, глазах на долгие секунды, в которые Дженне стало неуютно, но она не подавала об этом вида.

- И какой же я? – наконец-то отреагировал Микки, продолжая внимательно смотреть на блондинку и склонив голову набок.

- Не важно, - выдохнула девушка и вновь отвернулась к окну.

Посидев ещё несколько секунд, Микки встал и подошёл к кровати, на которой сидела девушка, сел в изножье. Он продолжал внимательно и выжидающе смотреть на Дженну, чего она не могла не чувствовать, хоть и очень пыталась абстрагироваться от этих ощущений, которые были подобны прикосновению к щеке, лёгкому поглаживанию, рождающему мурашки…

Блондинка слегка вздрогнула от подобных ассоциаций и тут же нахмурилась, упрямо продолжая смотреть в окно, но продолжая слишком явственно ощущать этот взгляд-прикосновение – он теплом проникал в каждую клеточку тела, подобно яду, и замыкал в нервах что-то непонятное.

«Ты можешь на меня так не смотреть?», - Дженна с трудом удержала эти слова в себе, не позволив им сорваться с губ. Нет, она будет сильной и не попросит его отвернуться, не покажет, что от его взгляда ей неуютно.

«Ты можешь на меня так не смотреть?», - вновь прозвучало требование в голове девушки и она сглотнула, отчего жилы на её шее вздрогнули, на мгновение натянувшись струнами под кожей.

«Он испытывает меня, - думала она, пытаясь отвлечься, пытаясь отвлечь себя. – Я не должна вестись. Он не должен видеть моих слабых мест, иначе ничего не сможет помешать ему на них давить».

Она вновь сглотнула, неосознанно выпрямляя спину и выдавая этим своё напряжение. Но взгляд свой ей удавалось контролировать: он был спокойным и продолжал быть устремлён в окно, за которым светило ослепительное белое солнце, что успело неплохо отдохнуть на хмурую зиму, и теперь было счастливо радовать всех своим теплом и светом. Весна в этом году, пусть и была прохладной, но оказалась настолько прекрасной и солнечной, что Дженна не могла и вспомнить, когда она ещё видела в своей жизни подобную природную красоту. Кажется, что-то подобное она видела только в детстве.

Прошло ещё несколько минут, в которые Дженна продолжала упрямо смотреть в окно, а Микки продолжал смотреть на неё, изучая, испытывая, выводя из себя. Терпеть этот слишком пристальный взгляд, скользящий по телу, с каждой секундой становилось всё сложнее и сложнее, но сдаваться и просить парня отвернуться Дженна по-прежнему не желала.

- Ты знаешь, что я – несовершеннолетняя?

Наверное, именно так и выглядит отчаяние, потому что данный вопрос был одним из самых глупых вариантов того, о чём Дженна могла спросить похитителя. Но, пожалуй, это было лучше, чем сидеть и продолжать терпеть молчание, налипающее паутиной на кожу, а, главное, безмолвное присутствие того, кто был ей так неприятен, того, от кого мурашки бежали по коже.

- Да, знаю, - спустя несколько секунд ответил Микки, продолжая смотреть на гордый профиль блондинки. – И знаю, что восемнадцать тебе исполнится чуть больше, чем через месяц – двадцать первого апреля.

- Откуда ты знаешь, когда у меня день рождения? – спросила Дженна, повернув к брюнету голову и напряжённо смотря на него исподлобья.

- В твоём паспорте посмотрел, - спокойно ответил Микки, слегка пожимая плечами.

- Ты в моих вещах рылся? - невольно повысив голос, спросила девушка, ещё больше напрягаясь – ещё чуть-чуть и волосы встанут дыбом.

- Нет. Мне его отдали лично в руки. И, прости уж, но любопытство взяло надо мной верх, и я заглянул в него.

- Кто отдал?!

- Человек, который отдал мне и твой чемодан.

- А тебе не кажется глупым и слишком самонадеянным привлекать посторонних людей к делу, за которое дадут немалый тюремный срок?

- И какой же? – поинтересовался Микки, склоняя голову набок.

По его голосу было понятно, что слова Дженны его совершенно не пугают.

- С отягощающими обстоятельствами, вроде моего возраста, до пятнадцати лет, - спокойно и уверенно ответила блондинка, смотря брюнету в глаза.

- Пожалуй, я откажусь от столь долгого «отпуска» за решёткой.

Дженна фыркнула и вновь отвернулась к окну. Микки посидел ещё немного, смотря на неё, а затем подсел ближе, положил ладонь на прохладное светлое покрывало, касаясь кончиками пальцев руки девушки. Он увидел, как у неё вновь жилы натянулись на шее, но и сейчас она не сдалась, не повернулась, не потребовала его отсесть и не отодвинулась сама.

У Дженны руки были тёплыми, горячими, пальцы же Микки отдавали прохладой, проникающей под кожу. Этот контраст вновь ощущался слишком ярко.

«Вампир», - невольно подумала блондинка, чувствуя, как по изнанке её кожи бегут толпы хладных мурашек, хорошо хоть, что внешне она не дрогнула.

Микки смотрел на неё из-под полуопущенных ресниц, прикрыв глаза, наблюдая тщательно скрываемую гамму эмоций на её гордом сильном лице. Он не планировал этого прикосновения, не пытался напугать её им или испытать, оно вышло случайно, просто рука соскользнула по гладкому атласу и не рассчитал расстояния между ними. Но Дженна не знала об этом, она полагала, что «демон» вновь испытывает её, играет на нервах и потому всеми силами пыталась не показать ему того, чего он добивался, что желал увидеть в её глазах. Она не хотела показывать ему того, что от этого прикосновения её бросало в дрожь и даже сердце начинало биться тише в клетке рёбер – тише, но чаще. Ей не было страшно от такой практически интимной близости похитителя, она не боялась того, что он сделает с ней нечто ужасное, но от ощущения его прикосновения у неё холодели руки. От близости Микки у неё немело тело и, одновременно, в голове поселялись мысли о схватке, в которую она непременно вступит, потому что терпеть с каждой секундой становится всё сложнее и сложнее.

Дженна вновь гулко сглотнула и шумно вдохнула, слегка прикрывая глаза, продолжая упрямо смотреть вперёд и стараясь даже боковым зрением не улавливать образ похитившего её парня, который был страннее всех людей, которых она знала в жизни, и который, порой, вовсе не выглядел человеком, а казался чем-то потусторонним и непонятным. Верь она в демонов и вампиров, Дженна бы уже кинулась к тумбочке в попытке сломать её и соорудить из её обломков распятие, чтобы отбиться невыносимо привлекательной нечистой силы в лице Микки. Но единственным способом избавиться от него было – воткнуть ему это распятие в сердце, потому что это убило бы любого. Хотя в том, что у этого парня есть сердце, блондинка очень сильно сомневалась…

Слишком он был спокойный, слишком выдержанный. Он слишком умел говорить так, чтобы поставить её в тупик, и в его глазах отражалось слишком много ничего. Тотальное ледяное ничто. Мёртвый космос горько-шоколадного оттенка, в котором даже искр звёзд не было. Его глаза всегда блестели, отражая своим тёмным цветом так много света, но никогда свет не исходил изнутри них, из глубины души того, у кого не было души.

«Жаль, что на такие случаи мама не давала мне никаких инструкций, - думала девушка, почти перестав моргать, смотря в окно так пристально, словно солнечный свет, искрящийся за ним, мог спасти её от всего. – Как же жаль, что она не говорила мне, что нужно делать, когда рядом с тобой психопат, на которого ты даже смотреть спокойно не можешь, от которого у тебя нервы замыкает. Хотя, откуда ей знать? Едва ли она была на моём месте…».

Дженна всё-таки вздрогнула, обрывая свою мысль, когда Микки кончиками пальцев провёл по тыльной стороне её ладони, очерчивая контур просвечивающей сквозь кожу голубой вены. Она вновь гулко сглотнула, всеми силами удерживаясь от того, чтобы не отдёрнуть руку и не сбежать от прикосновений этих прохладных пальцев.

«Убери руку, - раз за разом повторяла про себя блондинка, не то надеясь на то, что Микки услышит её мысли и послушает их, не то взвывая к небесам и умоляя их вразумить её похитителя. – Убери руку. Убери руку. Убери руку. Убери руку…».

Но минуты шли и ни небеса, ни Микки не слышали её. Со временем Дженна даже смогла почти забыть о близости похитителя и практически перестала ощущать невесомое прикосновение его пальцев к своей ладони.

«Интересно, кто из нас сдастся первым? – подумала девушка. – Я руки не уберу точно. Пусть сидит рядом, если хочет. Мне всё равно».

Подумав это, она решила, что можно уже повернуться и посмотреть на похитителя. Она была уже совершенно спокойна и потому не боялась того, что Микки сможет вновь неприятно удивить её и выбить из колеи.

Она повернула голову, скучающе вздыхая при этом, показывая похитителю то, что его попытка заставить её нервничать не увенчалась успехом, и тут же понимая, насколько глубоко она ошибалась. Глаза её на мгновение распахнулись, выдавая удивление, шок. Она даже сама удивилась тому, что не вздрогнула.

Микки сидел так близко, слегка склонившись к её лицу, что, когда Дженна повернулась, то даже немного задела своим носом нос брюнета. Взгляд её опустился на губы похитителя, которые были слишком близко, пугающе близко, а затем она вновь подняла его, напряжённо смотря парню в глаза, хмуря брови. В глазах девушки читалось непонимание, даже страх из-за того, что она вновь потеряла контроль над ситуацией и, кажется, даже собой, позволив Микки удивить её. В глазах же брюнета отражалось привычное спокойствие и искры усмешки, которая лёгкой дугой изогнула и его губы.

«Уйди» - хотела сказать Дженна, плюнув на свою игру, но капитуляция её не имела уже никакого значения и осталась при ней.

Не успела девушка открыть рот, когда в дверь постучали, и из-за неё раздался голос Николь:

- Микки, тебе уже три раза кто-то звонил. Какой-то Стюарт.

Обождав ещё мгновение, парень сел прямо и обернулся на дверь. Посидев секунды две, он встал и направился к двери. Открыв её и выйдя за порог комнаты, Микки произнёс, обращаясь к Николь:

- Спасибо, что сказала. Я сейчас перезвоню ему.

После этого он запер «воспитанницу» и, как ни в чём не бывало, направился в свою спальню, где оставил мобильный телефон. Зайдя в комнату, Микки взял телефон и, быстро набрав номер помощника, который так желал с ним поговорить, плюхнулся на кровать на спину, прикладывая аппарат к уху и ожидая, когда Стюарт ответит на вызов.

Глава 38

Удача, как женщина. Если за ней не бегать, она обидится и придёт сама.

Стас Янковский©

Встреча Блейда с мистером Шиллером так и не состоялась. В назначенное время Блейд прибыл на место и прождал Шиллера два часа, но тот так и не явился. От этого «свидания», верно, его уберегла сама судьба, потому что блондин прекрасно понимал, что он, как владелец отеля, имеет доступ ко всей информации по его постояльцам и готов был прибегнуть к любым методам, чтобы узнать то, что его интересовало.

Мистер Шиллер почти не спал ночью накануне встречи, и это сыграло свою роль. По пути на встречу он заклевал носом за рулём и выехал на встречную полосу. Авария. Больница, куда Блейд, конечно бы, зашёл, чтобы поговорить с глазу на глаз с Шиллером. Ему сейчас было глубоко плевать на благородный принцип, гласящий, что лежачих и немощных бить нельзя. Но подобный разговор не имел никакого смысла, потому что, пусть Блейд и мог задать мистеру Шиллеру любой вопрос, но ответа на него он бы не услышал. Состояние мужчины было стабильное, но совершенно ужасное – глубокая кома вследствие тяжёлой травмы головы.

Узнав о том, что владелец отеля временно недееспособен и не в состоянии ответить на интересующие его вопросы, Блейд переключил своё внимание на помощника мистера Шиллера, администратора отеля и прочих людей, которые могли дать ему ответы, попытался достать записи с камер видеонаблюдения и прочие данные, которые могли ответить ему на главный вопрос – где его дочь? И ему предоставили всю необходимую информацию, потому что с Блейдом в том состоянии, в котором он сейчас был, спорить было не просто нежелательно, а опасно для жизни. И все те, с кем он разговаривал, это прекрасно чувствовали и понимали. Этот мужчина одним своим взглядом внушал в них трепетный ужас.

Но даже это не помогло Блейду. Как выяснилось, не так давно в отеле меняли систему видеонаблюдение и камеры несколько дней не функционировали. Замена длилась три дня. И захватила и тот самый день, когда Дженна якобы выехала из отеля. И, пусть тот момент, когда мистер Шиллер выносил чемодан Дженны из отеля, всё равно бы не попал на камеры, потому что он не был идиотом и понимал, что светиться с подобными вещами не надо, но, работай они, Блейд бы увидел встречу Шиллера с Микки и то, что мужчина передавал ему чей-то паспорт, паспорт Дженны. Микки не был осторожен и забрал документы прямо в холле отеля, не волнуясь о том, что это может кто-то увидеть и будто зная, что судьба вновь прикроет его от опасности.

Так было всегда. Микки был любимцем фортуны, он умел выигрывать по жизни, толком не прилагая для этого никаких усилий. Судьба-злодейка, с рождения отобравшая у него всё то, чем богаты обычные люди, словно жалела о том, что поступила так с ним и после постоянно пыталась исправиться и извиниться за свой поступок. Проклятый небом и им же благословленный – пожалуй, это была самая подходящая характеристика, которой можно было описать этого парня. Жизнь любила его, любила, порой, до дрожи и абсурда, помогая ему и прощая всё. А он… А он позволял ей эту любовь, не отвечая пылкой взаимностью, но и не изменяя ей, не обращая свой взор в сторону её кровной сестры и главного врага – смерти. Всё то, что судьба давала Микки, было прекрасно и ценно, но всё это не могло искупить её греха перед ним, потому что когда-то она отняла у него то, что не купишь ни за какие деньги и не заменишь никаким благополучием. Верно, не пойми Микки ещё в детстве то, что, чтобы жить, нужно бороться, он бы уже давно влез в петлю или вскрыл вены.

Некогда такой же трепетной любовью жизнь любила Блейда, прощая ему его грехи и терпя то, что он шёл по жизни подругу с её главным врагом – смертью. Но теперь она изменила ему, переключившись с того, кто всегда предавал её, на того, кто был холоден и бесчувственен, но зато никогда не отвечал ей отказом.

И потому Блейд метался. Он впервые за долгие-долгие годы растерялся и не знал, что ему делать. Он не мог с точностью ответить на этот вопрос, ему казалось, что впервые он оказался в той ситуации, контролировать которую ему было не под силу. Но он быстро отбросил эти мысли прочь и зарёкся, что дочь он найдёт, а того, кто приложил руку к её исчезновению, уничтожит. И ему было абсолютно наплевать на то, как много человек могли быть замешаны в этом деле и на то, насколько они сильны или могущественны.

- Если понадобится, я сравняю с землёй этот город, - сказал он однажды.

И он не отрёкся бы от своих слов. Он от них никогда не отрекался. И, пусть с того момента, когда он убил Дональда, Блейд больше не отнял ни одну жизнь, оставив своё тёмное «хобби» в прошлом, но он готов был вновь взять в руки оружие и заставить говорить даже немого, а тому, кто похитил его дочь, дать понять, что есть вещи намного хуже смерти, что о смерти иногда можно умолять, захлёбываясь слезами. Он думал о том, что, попадись ему в руки подонок, посмевший посягнуть на Дженну, он бы через него вернул своей изголодавшейся по крови подруге-смерти все долги, накопившиеся за долгие двадцать лет, в которые он был примерным семьянином, любящим мужем и отцом.

Чужая кровь на руках не украшает никого, но кровь того, кто посмел тронуть родного тебе человека, красит лучше самого дорогого бриллианта. Она сладка, и пролить её является делом чести.

Именно поэтому Блейд, поняв, что большинство дорог ведут в тупик в деле о пропаже Дженны, не вызвал в Вену своих подчиненных и помощников и даже Еву. Теперь это было его личным делом. А Блейд никогда не оставлял дела незаконченными. Ева же, решил он, пусть остаётся в Берлине на тот случай, если Дженна вдруг вернётся, и ищет её законными способами. Он же будет искать дочь и того, кто обидел её, а, значит, и смертельно задел его, по методам своего закона…

Это была негласная и никому не известная война между двумя людьми, которые в чём-то были так похожи, но бесконечно различались в том, что у одного было сердце, которое разбили, обратили камнем, а после, по прошествии многих лет, сумели вновь заставить биться в ритме жизни, у другого же сердца, казалось, не было вовсе. Оно не страшилось чувств и не бежало от них, а просто не умело их чувствовать, проживать. У Блейда всегда были слабые места: Майкл и страшная память о прошлом, от которой он бежал большую часть своей жизни. У Микки же подобных слабостей не было, потому что у него никогда в жизни не было тех, кого он боялся потерять.

Это была война удачи и судеб. Война полноправного дьявола и того, кто пока ещё не имел права называться им, но тоже являлся идеальным творением тьмы, возможно, даже более идеальным, чем сам её владыка…

Глава 39

Прошло ещё несколько дней заточения Дженны, в которые она почти потерялась в происходящем. Её уверенность в том, что она может хоть что-то контролировать в этой ситуации, стремительно угасала, приводя с собой всё больше размышлений, которые лишь усугубляли её состояние, потому что они не могли дать ей ответов, а вот путали так, что впору было нарекать себя потерявшейся в глухой чаще и громко кричать: «Ау!», надеясь на то, что кто-нибудь её услышит и спасёт.

Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Дженна прекрасно знала это утверждение, она всегда жила согласно ему, стараясь разбираться со своими проблемами самостоятельно, к чему-то стремиться и непременно достигать намеченных целей. Но здесь, в стенах этого замка, принадлежавшего молодому обаятельному «вампиру», она не могла действовать так, как привыкла. У неё просто не получалось этого делать, потому что, может быть, Микки и не видел её насквозь и не просчитывал её шаги наперёд, но он обладал каким-то просто отвратительным и поражающим воображение умением удивлять её и путать её планы.

И Дженна не могла дать себе конкретного ответа на вопрос – почему именно так происходит? Потому что он слишком умён? Потому что он слишком спокоен? Потому что он…

Раз за разом думая об этом, перечисляя возможные варианты, девушка понимала, что не знает, как продолжить вариативный ряд и как охарактеризовать Микки. Он просто… был. Он просто был тем, кто, кажется, оказался ей не по зубам и не по силам. Он бесил её своим равнодушием, спокойствием и тем, что в его глазах совсем ничего не отражалось, в них не было никаких эмоций. Но, в то же время, она просто цепенела, когда он оказывался слишком близко, в такие моменты у неё просто замыкало нервы и сердце начинало стучать тише и чаще, как у чёртового испуганного кролика! Но она по-прежнему не боялась его. Она боялась того, что было в нём: его омерзительного умения удивлять её. И она боялась того, что до сих пор не смогла адаптироваться к этой его особенности, привыкнуть к ней и научиться реагировать на его «сюрпризы» так, чтобы у него пропало желание её удивлять. Но, порой, ей казалось, что это вовсе не имело смысла, и, что Микки совсем не желал увидеть какую-то конкретную её реакцию на свои действия. Он просто делал то, что хотел. И это убивало Дженну и сводило с ума, потому что раньше только она делала то, что хотела, порой, совершенно не заботясь о чувствах окружающих, делая им больно или обижая. Даже о чувствах родителей и брата, которых она безмерно любила, Дженна заботилась не всегда и поступала так, как хотелось только её вздорному и слишком горячему сердцу, добиваясь желаемого силой или же хитростью, но всё равно беря его. Эгоистка.

Вздохнув, девушка легла набок, поворачиваясь спиной к двери и подпирая голову рукой, смотря в стену. Позавчера произошла эта странная ситуация, когда Микки подобрался к ней слишком близко. И она, действительно, не могла понять ни мотивов Микки в тот день, ни, что страшнее всего, своей реакции на его действия. Неужели он смог сломать её? Как он смог, когда успел? Как у него получилось сделать так, чтобы она сидела, молчала и даже не знала, что и подумать? Пуще того, она даже и думать толком не могла, когда брюнет подходил к ней слишком близко, и все её мысли сводились к одному единственному слову: «Уйди».

«Чёртов псих! Больной ублюдок! Психопат!» - так Дженна называла Микки про себя, всякий раз закипая от одной мысли о нём, от одного упоминания.

Но, тем не менее, она всё равно ждала его прихода – у неё не было иного выбора, кроме как ждать. И всякий раз, когда Микки приходил в её королевскую «темницу», она закатывала глаза и желала, чтобы он поскорее ушёл. Это было очень странное чувство – она ненавидела его, не желала видеть и слышать, но, в то же время, ей чем-то нравились их странные диалоги, тихая борьба. Это давало ей почувствовать то, что она ещё на что-то годиться, что она не сломалась и не прогнулась под этого «демона».

Но больше всего прочего Дженну напрягало неясное гаденькое чувство, поселившееся сейчас у неё внутри. Сейчас были уже сумерки, и небо за окном стремительно окрашивалось в лиловый цвет, а Микки до сих пор не зашёл к ней. Обычно брюнет навещал её в обед, иногда ещё и вечером. Исключением были те дни, когда его не было в замке и даже в окрестностях Зальцбурга, о чём Дженна знать не могла.

Это угнетало ещё больше, заставляло желать сделать себе лоботомию, только бы не думать об этом. У Микки были дела и поважнее неё. Он был, как хозяин вредной и невоспитанной собачонки, которую нужно было кормить, гладить или шлёпать, в зависимости от поведения, и спокойно размеренно разговаривать, чтобы не тявкала. Или просто присылать для всего этого Николь, чтобы «собачка» не умерла от голода. А Дженна, как чёртова болонка, уже начала ждать его!

«Хоть садись и скули под дверью. Или углы метить начинай», - подумала девушка, надувая губы.

Обняв подушку, она подтянула колени к животу, продолжая смотреть в стену и пытаясь думать о чём-то, что не касалось Микки.

А брюнет тем временем подъезжал к своей квартире в Вене. До этого он уже успел заехать к знакомому доктору и приобрести у него несколько упаковок жизненно необходимых ему лекарств. Хорошо, что этот немолодой мужчина никогда не задавал лишних вопросов и не интересовался, зачем Микки антипсихотические препараты. В принципе, нейролептики нередко употребляют и здоровые люди, если могут достать их, для достижения определенных эффектов и состояний. Пусть лучше думает так, считал брюнет, чем узнает правду. Правду не должен был знать никто.

И вот в сумке у него лежали заветные упаковки с лекарствами, и он свернул на улицу, на которой жил. Сегодня был не просто обычный вечер, а – тематический вечер в «Алой плоти» под названием: «Полиция, всем лечь!». Именно из-за этого два дня тому назад Стюарт и названивал Микки, боялся, что он забыл про мероприятие.

Конечно, нигде в правилах клуба не было прописано, что его хозяин обязан посещать каждый такой вечер, которые проводились примерно раз в три месяца, но Микки считал, что ему следует там бывать. Это лишний раз подчёркивало масштаб и качество мероприятия – прекрасный реквизит, вошедшие в роли члены клуба и сам его владелец, выступающий частью всего происходящего.

Потому он и приехал вновь в Вену, чтобы посетить вечер, к которому все готовились несколько месяцев. И, оставив свою машину во дворе, Микки направился к дверям подъезда и, открыв их, прошёл внутрь. Сейчас было начало восьмого вечера. А клуб открывался в восемь.

Приезжать к самому началу Микки не хотел, и он бы попросту не успел этого сделать. Потому он решил переодеться в униформу для сегодняшнего вечера и, не спеша, появиться в клубе к девяти или десяти часам вечера.

Глава 40

Я обнаружил, что сердцевина плода мертва,

Сегодня это центр истины.

Разрежь яблоко напополам,

О, я молюсь, чтобы это не было правдой.

Marilyn Manson, Apple of Sodom©

Микки притормозил около «Алой плоти», с трудом найдя свободное место, где можно было оставить машину, потому что около клуба в этот вечер яблоку было негде упасть. Да, тематические вечера всегда пользовались успехом среди членов клуба.

Заглушив двигатель, брюнет взглянул в зеркало заднего вида, мельком смотря на своё отражение, приглушенное темнотой. Сняв пальто, парень аккуратно сложил его и положил на переднее пассажирское сиденье, он решил, что являться в стены клуба стоит сразу в полном образе. Взяв полицейскую фуражку, Микки надел её на голову, ещё раз взглянул в зеркало, поправил её и, забрав ключи, покинул автомобиль.

Быстро взойдя на ступени крыльца, он открыл дверь и зашёл в здание клуба, которое встречало приятным теплом и приглушенным светом. И здесь же, в прихожем зале, который был просторен и пуст, если не считать многочисленных вешалок для верхней одежды, Микки обнаружил подтверждение того, что его распоряжения относительно этого вечера выполнили на ура.

Около дальней от входной двери стены сидели, привязанные к стальному станку, прикрепленному к стене ради этого вечера, «служебные собаки», ожидая своих хозяев.

Образ полицейского также сложно представить без верного пса, как и без дубинки или наручников, потому Микки сразу решил, что и собаки должны стать частью этого вечера. Но почти сразу он отказался от идеи привлечь к «игре» настоящих животных и предложил членам клуба исполнить их роль и на один вечер встать на четвереньки. Он даже удивился тому, как много человек откликнулось и пожелало обратиться собакой на один вечер и ночь.

«Что ж, - подумал он тогда, принимая заявки тех, кто желал стать «животным», - фантазии и желания у всех разные. И не мне судить тех, кто хочет гавкать».

Впрочем, то, что сексуальные фантазии людей могут принимать самые разнообразные формы, Микки понял задолго до этого, ещё в детстве. Если бы не это понимание и знание, он бы не стал открывать, по сути, рискованный, но на деле невероятно прибыльный бизнес в виде секс-клуба.

Оценив «собак», Микки уверенно направился к ним. Они были все, как на подбор. Собачьи уши на голове. Бельё из меха на заклёпках с прорезями сзади. Пушистые хвосты на анальных пробках. И, конечно, ошейники и поводки. На предложение стать «собакой» откликнулись в основном женщины, но и «кобелей» среди представленного хвостатого ряда найти можно было.

Сейчас же «четвероногих» осталось всего пятеро, остальных разобрали.

Выбрав себе темноволосую «сучку», Микки отвязал её от поручня и, намотав поводок на руку, пошёл к дверям, ведущим в главный и самый большой зал. «Собака» послушно последовала за ним, передвигаясь на четвереньках, сильно прогибаясь в пояснице при ходьбе и шумно дыша при этом ртом, как настоящее животное.

Зайдя в главный зал, брюнет оглядел всех тех, кто присутствовал в нём. Кто-то уже проводил обыск, прижав «преступницу» к стене и ища у неё запрещенные предметы в самых неожиданных местах. Кто-то развалился в кресле, оглаживая свою «собаку», которая положила голову ему на бёдра и пускала слюни на ширинку. Кто-то вылизывал рот своего «напарника по службе», мечтая о том, чтобы он применил дубинку совсем не по назначению.

Многие уже были заняты своими делами, но и немало народа ещё не приступило к развлечению и просто наслаждалось атмосферой вечера.

К Микки подошёл мужчина, который тоже в этот вечер играл роль полицейского, и вскинул руку к виску, отдавая честь парню.

- Здравствуй, - произнёс он. – Я уже думал, что ты не придёшь в этот вечер…

- Как же я могу не прийти, если долг зовёт? – не выходя из образа, произнёс брюнет, слегка ухмыляясь и смотря прямо в глаза собеседнику.

Микки прекрасно знал этого мужчину. И знал о его фантазиях, в которых он не желал принимать участия. Правда, мужчина словно не понимал того, что этот «трофей» ему не по зубам…

Словно прочитав мысли Микки и намерения заговорившего с ним мужчины, «собака» зарычала, что у неё получилось сделать весьма натурально, угрожающе посмотрела на мужчину, слегка выходя вперёд, оберегая «хозяина». Собаки существа верные, у них может быть только один хозяин.

- Фу, - произнёс брюнет, слегка дёргая поводок и оттягивая девушку назад.

Она послушалась и вернулась к ногам Микки, потёрлась об них.

«Как же ты натурально играешь, Анна, - подумал парень, смотря на ластящуюся «сучку». – И почему же ты не идёшь в актрисы?».

- Извините, мистер Чайслер, - произнёс Микки, обращаясь к мужчине, стоящему перед ним. – Я вынужден вас покинуть.

И сразу после этого он вновь слегка дёрнул поводок, увлекая за собой свою «собаку» и говоря ей:

- Следом.

Девушка засеменила следом, удивительно быстро передвигаясь на четвереньках и не слишком отставая от парня. До слуха его донёсся громкий стон, перемешанный со всхлипом. Как видно, обыск «преступницы» был окончен и запрещенную вещь у неё всё же нашли, за что теперь наказывали по всей строгости закона. Мельком взглянув в сторону этих мужчины и женщины, Микки продолжил путь, направляясь к двери в следующую комнату.

В этот вечер у всех были свои роли: полицейские, преступники, служебные собаки. И каждый преступник заранее продумал свою персональную историю «преступления». Кто-то был наркоторговцем или дилером, кто-то вором, кто-то мошенником. Это были самые распространённые «преступления» в этот вечер. А ещё была парочка «насильников» и один «убийца».

Но, несмотря на тщательную проработку ролей, сценария у вечера не было. Каждый «преступник» сам находил своё наказание и наоборот. Каждый выбирал себе ту роль, которую он желал сыграть, и того человека, с которым он желал это сделать.

- Оставайтесь на месте, это полиция! – услышал Микки крик откуда-то справа. Ещё кого-то задержали, значит, не за горами «суд».

Поднявшись на второй этаж, где, также, откуда-то доносились сладкие стоны и мужские крики, Микки остановился и повернулся к своей «собаке», смотря на неё сверху. Девушка мельком взглянула на него и вновь опустила взгляд в пол, высунула язык, часто и шумно дыша ртом, идеально играя свою роль.

- Молодец, - улыбнувшись, произнёс брюнет и склонился к Анне, чеша ей шейку.

Девушка запрокинула голову, подставляясь под это приятное прикосновение, приязненно прикрывая глаза. Поласкав её так немного, Микки разогнулся и, подняв руку над головой «собаки», произнёс:

- Служи.

Анна с готовностью встала на «задние лапки», поджимая ручки и смотря на руку брюнета. Когда он поднёс ладонь ближе к лицу девушки, она лизнула её, оставляя на коже блестящий влажный след.

- Умница, - вновь слегка улыбнулся парень и почесал девушку за ушком, после чего вновь натянул поводок и повёл её за собой.

Дойдя до одной из дверей, Микки открыл её и ступил на территорию тёмной комнаты, где на фоне окна угадывалась фигура «воришки», роющейся в ящиках стола.

- Вы застуканы на месте преступления, - произнёс парень, доставая из кобуры пистолет и направляя его на «преступницу». – Оставайтесь на месте и поднимите руки так, чтобы я их видел.

Светловолосая женщина, роющаяся в столе, вздрогнула, замерла, а затем медленно обернулась на Микки, напряжённо смотря на него.

- Повторяю, - сказал брюнет, - поднимите руки и не пытайтесь оказывать сопротивление задержанию.

Женщина отрицательно покачала головой, играя свою роль отчаявшегося человека, который пошёл на преступления и не желает отказываться из-за него за решёткой. Она отступила назад, упираясь ягодицами в край стола.

Микки незаметно размотал поводок и отпустил его, одновременно произнося:

- Фас.

Встав на ноги, Анна бросилась на «преступницу», хватая её и сбивая с ног, валя на пол, пытаясь удержать, как и положено преданной служебной собаке. Она держала женщину за плечи, негромко рыча на неё, прижимая к полу, а «преступница» всеми силами пыталась вырваться, извивалась, но у неё не получалось освободиться.

Вновь зарычав, обнажив зубы, «собака» резко склонилась к женщине, начиная кусать её: за плечи, шею. «Преступница» закричала, с удвоенной силой пытаясь отбиться, умоляя Микки о том, чтобы он отозвал «собаку», терзающую её плоть, желающую впиться в глотку и перегрызть её.

Очередной укус Анны стал настолько сильным, что «преступница» закричала уже по-настоящему и на шее её выступили мелкие бусинки крови, которые во мраке казались почти чёрными.

- Фу! – громко и очень звучно приказал Микки и быстро подошёл к сражающимся.

Он взял поводок, вновь наматывая его на руку, дёрнул, оттаскивая Анну от лежащей на полу «воришки».

- Плохая собака, - так спокойно и в то же время невероятно звучно сказал он и шлёпнул Анну по попе, отчего на её левой ягодице остался отчётливый алый след. – Кажется, рано я тебя начал хвалить. Да? – новый удар.

Девушка заскулила, жмуря глаза, но, тем не менее, выпятила попку ещё больше, потому что эта боль, пусть и ранила нервы, но приносила удовольствие, распаляла и без того разгоряченное долгим ожиданием тело.

- Ты у нас плохая девочка? – спросил Микки и, не дожидаясь ответа безмолвного «животного», вновь звучно шлёпнул её, добавляя: - Плохая сука…

Он взял Анну за хвост и дёрнул, отчего девушка выгнулась ещё сильнее и зажмурилась, потому что крупная анальная пробка надавила изнутри на сфинктер, принося новую порцию искрящейся боли.

- Не слышу, - стальным тоном произнёс парень, - ты у нас плохая девочка? Давай, скажи «гав».

Анна гавкнула и вновь выгнулась так, что даже позвоночник заболел, потому что Микки снова потянул её за хвост, заставляя гладкую пробку раскрыть края её ануса, а затем отпустил, позволяя ей вновь погрузиться в тело девушки. Её начинало трясти. Это было больно, но чертовски приятно. Незаметно нажав на кнопочку, расположенную там, где начинался хвост, Микки включил механизм, заставивший пробку завибрировать, пронизывая тело девушки несильными волнами. Она вновь выгнулась, с трудом удерживая в груди стон. Собаки не должны стонать.

Удовлетворившись реакцией своей «суки», брюнет переключил внимание на «воришку», которая как раз пыталась незаметно удрать, отползая в сторону двери.

- Стоять! – рявкнул Микки, в несколько шагов настигая «преступницу» и направляя дуло пистолета ей в затылок. – Вы на мушке, мисс. Советую вам не делать лишних движений.

- Прошу вас, отпустите меня… - почти шёпотом пролепетала женщина.

- Отпустить? – переспросил Микки.

Он встал на одно колено и приставил пистолет к голове «преступницы», добавляя:

- Я не могу вас отпустить. Вы незаконно проникли на территорию чужого дома и пытались его ограбить.

- У меня не было выбора, - залепетала женщина, едва не плача. – Вы не понимаете… И… И… Вы всё неправильно поняли! Я не желала ничего красть! Мне просто нужно было кое-что посмотреть…

- С тем, что вы хотели и чего не хотели, будет разбираться следователь. Моё же дело доставить вас к нему, - холодно проговорил парень.

- Нет, прошу вас…

Микки посадил женщину и, сложив её запястья вместе, застегнул на них наручники. После этого он поставил её на ноги и, придерживая её за локоть, произнёс:

- Не делайте резких движений, мисс. И не пытайтесь бежать. В противном случае к вашему преступлению добавится сопротивление при задержании, что сделает ваш срок больше на пару лет.

- Нет, прошу вас…

- Пройдёмте. Я доставлю вас в участок, - не обращая внимания на мольбы «воришки», проговорил Микки и повёл её к двери.

- Нет, прошу вас, пожалуйста, - женщина начала крутить руками, пытаясь вырваться, упиралась ногами в пол. – Мне нельзя в тюрьму!

Ей всё-таки удалось вырваться, но всего на мгновение. Микки среагировал молниеносно, прижимая «преступницу» к стене и зажимая между ней и своим телом.

- Вам будет очень сложно за решёткой, если вы не научитесь выполнять приказы. Таких очень жёстко воспитывают там… - парень немного понизил голос.

Он прижимал женщину к стене, и его лицо было слишком близко к её лицу, он смотрел «преступнице» прямо в глаза. Сглотнув, «воришка» несмело проговорила:

- Прошу вас, отпустите меня. Мне нельзя в тюрьму…

- Вы нарушили закон, - строго ответил Микки. – Я не могу отпустить вас, пока вы не познаете всю тяжесть своего преступления.

- Я всё поняла, - залепетала женщина. – Прошу вас, отпустите меня. Я не хотела никого грабить.

- Нет, не поняли, - покачал головой Микки и, отойдя на шаг назад, добавил: - Но у вас есть шанс исправиться прямо сейчас.

- Сейчас?

- Да.

- К-как?

- Вставайте на колени.

- З-зачем?

- Я полагаю, мы уже можем перейти на «ты». Так что, вставай на колени и показывай, насколько осознаёшь свою вину.

- Вы хотите, чтобы я…

- Отсосала мне, - договорил за «воришку» Микки. – Именно. Если сделаешь всё качественно и так, чтобы мне понравилось, то я отпущу тебя. В противном случае тебя ждёт суд и тюрьма с множеством изголодавшихся по свежей плоти сокамерниц.

Женщина опустила глаза, едва не плача, думая над предложением. Но выхода у неё не было. Ей нельзя было за решётку.

- Я согласна, - тихо проговорила она, подняв взгляд.

- Отлично, - холодно ответил брюнет.

Он сложил руки, в одной из которых продолжал держать пистолет, на груди и слегка выставил бёдра вперёд, помогая «воришке» не промахнуться в своих действиях.

Вздохнув, «преступница» опустилась на колени и подползла к Микки. Взявшись за ремень на его брюках, она расстегнула его, а затем пуговицу, потянула язычок молнии вниз, отмечая, что парень уже неслабо возбуждён. Расстегнув его штаны, она чуть приспустила их, медля, тяня время.

- Я могу и передумать, - холодно произнёс Микки, смотря сверху на женщину.

Она отрицательно замотала головой, в глазах её читалось отчаяние и безысходность. Трясущимися пальцами она потянула трусы брюнета вниз, высвобождая из плена ткани его член. Более не медля, чтобы не злить «полицейского», «преступница» открыла рот и погрузила в него орган парня.

Микки довольно хмыкнул, с лёгкой ухмылкой смотря на старающуюся загладить свою вину женщину, которая глубоко брала его член, почти в горло, окутывая его влажным теплом своего рта.

Она ритмично двигала головой, постепенно сужая кольцо губ, делая скольжение более тугим и оттого более приятным. Выпустив член брюнета изо рта, «преступница» взяла его рукой у основания и принялась целовать, вылизывать, скользя языком по налитым кровью, пульсирующим венам.

Микки слегка прикусил губу и упёрся одной рукой в стену, чтобы проще было сохранять равновесие, когда «воришка» вновь начала глубоко брать его орган в самую глотку, ритмично и часто качая головой. Тугое кольцо губ скользило по его члену всё чаще и женщина уже начала утыкаться носом ему в лобок, щекоча кожу дыханием и не давясь от столь глубокого проникновения. По закрытым глазам и пошлому причмокиванию можно было понять, что она уже и сама испытывает удовольствие от процесса искупления своего греха.

Совсем скоро она уже двигала головой так часто, что начала болеть шея, но останавливаться было нельзя. Останавливаться не хотелось, потому что настолько обаятельного «служителя закона» просто нельзя было оставлять неудовлетворенным. Шумно вдохнув носом, женщина ещё плотнее сжала губы, скользя ими по каменному стволу и придерживая его у основания пальцами, лаская.

Поддавшись на старания «воришки», Микки начал уже сам подаваться бёдрами ей навстречу, отчего ей пришлось брать его член ещё глубже, ещё чаще. Схватив женщину за голову, он несколько раз с силой натянул её на свой орган, после чего покинул её рот.

Не дав «преступнице» времени на то, чтобы как-то отреагировать на его действия, Микки вздёрнул её на ноги и потащил к столу.

- Что ты делаешь? – испуганно пискнула женщина, когда они подошли к столу.

- Продолжаю наказание, - хмыкнул брюнет, проводя ладонью по спине «преступницы», а затем шлёпая её по ягодицам. – Мне кажется, ты ещё не всё поняла… А рецидивисты мне не нужны.

Сказав это, он резко нагнул женщину над столом, укладывая на него грудью и животом. Задрав её юбку, Микки провёл кончиками пальцев по её бедру над резинкой чулок.

- Готова исправляться? – спросил он, прижимаясь к её бедрам своими, заставляя ощутить его каменное возбуждение. – Или сделаем всё по закону?

- Готова… - едва слышно ответила женщина.

Отстранившись от «воришки», Микки достал презерватив и быстро надел его.

- Но… - попыталась произнести женщина, но брюнет не позволил ей этого, сдёргивая с неё трусики и говоря:

- Достаточно.

Накрыв её бедра ладонями, Микки притянул её к себе, врываясь в неё резко и сразу на всю длину. Преступники не заслуживают ласк и нежности. И она совершенно не нуждалась в них, уже давно став влажной.

Не дав женщине и секунды на роздых, Микки начал быстро двигаться, вколачиваясь в её тело, почти выходя и вновь полностью загоняя в неё свой член. «Преступница» стонала, сначала от лёгкой боли, которую всё равно принесло столь грубое проникновение, овладение ею, но совсем быстро боль сменилась наслаждением, которое становилось всё сильнее с каждой секундой. Грубо, резко, без оглядки на её чувства – именно так она и хотела. И этот холодный выдержанный брюнет как нельзя лучше подходил на роль того, кому было наплевать на то, что она испытывает.

Микки двигался всё быстрее и быстрее, тараня тело «воришки», терзая его. Он склонился немного вперёд, упираясь ладонями в плечи женщины и, грубо схватив за них, дёрнул её на себя. И ещё, и ещё раз, делая проникновения ещё более глубоким. Их бёдра сталкивались с такой силой, что женщине казалось, будто её порют. Она жмурила глаза и стонала, скулила, кусала губы. И совсем скоро она почувствовала ту самую горячую волну, которая пролилась в вены. Мышцы её живота спазматически задёргались, а там, внутри, всё и вовсе свело судорогой. Зажмурив глаза до алых кругов под закрытыми веками, женщина закусила губу, дёргаясь, чудом не разбивая нос об столешницу.

Слыша стоны «преступившей закон» и чувствуя её спазмы удовольствия, Микки продолжал двигаться, врываясь в её тело и кончая через несколько глубоких толчков.

Он шумно выдохнул, останавливаясь и закрывая глаза, давая себе несколько секунд на то, чтобы прийти в себя после оргазма. По прошествии этих мгновений, брюнет покинул тело женщины и склонился к её уху, произнося:

- Надеюсь, вы усвоили урок, мисс, и больше не будите преступать закон.

Достав из кармана ключ от наручников, он освободил руки «преступницы». Отправив презерватив в мусорное ведро, Микки надел трусы и, оставив штаны расстегнутыми, направился к своей «сучке», которая уже тряслась всем телом от желания. Её тело продолжали разбивать волны вибрации, а созерцание чужого секса довело её до того, что в трусиках у неё уже хлюпало. Но она терпела и не прикасалась к себе, мучаясь и уже едва не теряя сознание от предельного возбуждения.

Опустившись на корточки перед Анной, Микки взглянул ей в лицо, неспешно скользя взглядом по его чертам: пухлым и раскрасневшимся из-за возбуждения губам, большим серо-зелёным глазам, наполненным лихорадочным блеском.

Остановив свой взгляд на глазах девушки, Микки слегка ухмыльнулся. Продолжая смотреть ей в глаза, он коснулся её бедра и скользнул вверх, поддевая кресло трусиков и вмиг пачкаясь в шёлковой влаге, которой было так много.

- Вижу, у моей сучки течка? – проговорил он, не отводя взгляд от глаз Анны и не убирая руки из её трусиков, слегка поглаживая кончиками пальцев по половым губам.

Девушка кивнула и совсем тихо гавкнула, даже тявкнула. Усмехнувшись, Микки убрал руку из её трусов. Медленно встав, он обошёл девушку сзади, произнося:

- Плохо, девочка, очень плохо… В таком состоянии ты точно не сможешь работать.

Анна задрожала всем телом, когда Микки опустился на колени позади неё и провёл рукой по бедру.

- Придётся прийти тебе на помощь… - задумчиво проговорил брюнет и потянул за край трусиков, расстегивая одну заклёпку за другой.

Когда он снял бельё с девушки, за ним вслед потянулись нити шёлковой влаги, быстро обрываясь и оседая блестящими каплями на её ногах.

- Совсем потекла… - сказал Микки и провёл ладонью от колена Анны вверх, доходя до промежности, а затем проводя кончиками пальцев меж её ягодицами.

Он обхватил хвост девушки у основания и плавно потянул его, извлекая из её заднего прохода крупную гладкую пробку. Когда она полностью покинула тело Анны, Микки добавил:

- Ничего, исправим.

Встав на колени позади девушки, он освободил свой член от трусов и провёл его головкой по промежности Анны, пачкаясь в её смазке и заставляя её задрожать с новой силой.

Вновь огладив бёдра девушки, Микки провёл пальцами между её ног, а затем вставил в неё два и сразу же достал. Он прикоснулся ими к её растянутому пробкой анусу, смазывая её же влагой, слегка массируя раскрытые и чуть припухшие края сфинктера.

Потратив на эту подготовку не больше минуты, Микки взял Анну за бёдра и приставил головку своего члена к её анусу. Надавив, он достаточно просто проник внутрь. Внутренние мышцы её заднего прохода сжимались, но долгая подготовка массивной пробкой не могла пройти бесследно, и брюнет достаточно быстро смог полностью войти в неё и практически сразу подался назад, начиная двигаться, постепенно наращивая темп и амплитуду своих толчков.

Совсем скоро у Анны просто подогнулись руки, и она упёрлась в пол локтями, пряча лицо в ладонях и не переставая скуля так по-собачьи. Микки прекрасно видел состояние своей «сучки», прекрасно понимал, как она сейчас сходит с ума и что у неё уже течёт по ногам.

Вновь пройдясь ладонью по внутренней стороне бедра девушки, размазав тёплые капли смазки, он прикоснулся к её входу и сразу же проник в него двумя пальцами, начиная резко двигать ими. Анна заскулила громче и вцепилась зубами в собственную руку, чтобы не начать орать в голос. Собаки не кричат.

С каждым толчком Микки у неё в голове всё больше сгущался туман, а с каждым движением его пальцев в её глубине у неё сердце ускоряло свой бег ещё на несколько ударов.

Движения бёдер брюнета и его руки были синхронными, что дарило невозможное блаженство, которое очень скоро стало нестерпимым и перетекло в долгий пронзительный оргазм. Даже на пике Анна не закричала, лишь скуля и впиваясь зубами в свою руку так, что захрустела кожа.

На несколько минут она просто потеряла связь с реальностью, продолжая отдалённо ощущать глубокие частые толчки внутри себя. И этих минут Микки хватило, чтобы испытать второй оргазм за этот вечер, который заметно уступал по силе первому, но всё равно оставил в теле приятную усталость.

Парень выдохнул и запрокинул голову, слегка улыбаясь, а затем вынул член из заднего прохода Анны и, надев трусы, плюхнулся на диван. Достав сигарету, он зажал её губами и, щёлкнув зажигалкой, на мгновение подсветив огнём своё лицо и почти чёрные глаза, затянулся горько-сладким дымом. Выдохнув его через несколько мгновений, Микки вновь прикрыл глаза, наслаждаясь приятным посторгазменным расслаблением.

Глава 41

Мной овладело чувство жуткого дискомфорта,

Оно сбивает меня с толку, контролирует меня.

Вопреки собственной воле я стою рядом со своим отражением,

Оно преследует меня.

LinkinPark, Crawling©

Микки решил остаться в Вене и переночевать в клубе. Но утром, проснувшись пораньше, что было для него совершенно не характерно, он быстро принял душ и отправился в Зальцбург.

Переступив порог своего замка, брюнет первым делом направился на третий этаж, чтобы навестить «воспитанницу», с которой они не виделись уже почти двое суток. Дойдя до нужной двери, Микки достал ключ и вставил его в замочную скважину.

Тем временем Дженна сидела на кровати, чистя зубы. Услышав звук поворота ключа в дверном замке, она перевела безразличный скучающий взгляд на дверь. Она открылась, и в комнату зашёл Микки, как обычно, прикрывая за собой дверь и оставаясь стоять около порога.

Лицо Дженны вытянулось от удивления. И причины её недоумению были – Микки предпочел не заезжать в венскую квартиру, чтобы переодеться, и приехал и заглянул к пленнице в том костюме, в котором провёл прошедший вечер и ночь. Он был облачён в полицейскую форму, которая удивительно шла ему, со всеми её отличительными знаками и чертами. Только в отличие от традиционной для Австрии и Германии тёмно-синей формы, его форма была угольно-чёрного цвета.

Слишком насыщенный чёрный цвет одеяния, поблёскивающие металлом наручники на поясе и кобура с пистолетом, дубинка, погоны. И фуражка на голове, отбрасывающая тень на его тёмно-шоколадные глаза, делая их ещё чернее.

От такой картины и у подготовленного человека бы перехватило дыхание. Дженна же было совершенно не готова к подобному…

Блондинка медленно достала зубную щётку изо рта, ни на секунду не сводя взгляда с Микки, стоящего на пороге. Она даже моргать практически перестала.

Просидев так секунд десять, во все глаза смотря на молчащего парня, Дженна встала с кровати и двинулась в сторону ванной комнаты, стараясь не поворачивать при этом к Микки спиной и нервно оглядываясь на него.

Скрывшись за дверями ванной, девушка сплюнула пасту и прополоскала рот, избавляясь от её навязчиво-мятного вкуса. Перекрыв воду, она вновь вышла в спальню, сразу же находя напряженным взглядом Микки, который продолжал стоять около двери. Снова постаравшись двигаться так, чтобы не поворачиваться к брюнету спиной, блондинка перебежала к кровати и забралась на неё, складывая ноги по-турецки, садясь к похитителю лицом и начиная ждать каких-то его действий или слов.

Его внешний вид поражал воображение и просто-напросто выбивал из колеи. У Микки вновь получилось это сделать – удивить Дженну настолько, чтобы ей было нечего сказать даже в собственных мыслях.

От того же, что парень продолжал молчать, не спеша вступать в диалог и как-то объяснять своё появление в столь странном образе, Дженне становилось совсем не по себе. Этот Мастер Сюрприза имел ту выдержку, которой девушке явно не хватало. А она не знала, что же такого сказать или спросить, чтобы получить исчерпывающий ответ, который хоть как-то прояснит ситуацию.

Но сделать что-то хотелось до какого-то зуда под кожей, и потому Дженна встала с кровати и уверенной походкой направилась к брюнету. Только, когда до Микки осталось всего несколько шагов, уверенность её заметно ослабла, и она притормозила, останавливаясь на расстоянии двух шагов от парня.

Она взглянула ему в глаза, стараясь сохранять свой взгляд спокойным и уверенным. И у неё получилось убедить даже себя в том, что она не нервничает рядом с этим брюнетом, который слишком спокойно и проникновенно смотрел на неё, будто гипнотизируя, как удав гипнотизирует кролика, усыпляет его бдительность, чтобы, затем, совершить рывок и отобрать юную пушистую жизнь.

Но Дженна на этот «гипноз» поддаваться не желала, и ей казалось, что ей неплохо удавалось противиться этому напору. В этом деле главное было убедить саму себя в том, что тебе всё равно, что у тебя не немеют кончики пальцев от близости и взгляда обаятельного злодея.

Вздёрнув подбородок, наградив Микки уверенным взглядом, Дженна протянула руку и прикоснулась к погонам на его левом плече. Рука её дрогнула при этом, и девушка её чуть было не отдёрнула, но, кажется, это осталось незаметным для брюнета. Она оттянула рубашку на плече парня так, чтобы разглядеть погон и не вставать при этом на носочки.

- Оберкомиссар? – произнесла девушка, вновь поднимая взгляд к глазам Микки и отпуская его рубашку.

- Я не сомневался, что ты разбираешься в званиях, принцесса.

Дженна в ответ фыркнула и отступила на шаг назад. Сложив руки на груди, она обратилась к Микки:

- И почему ты так одет?

- Я приехал к тебе прямиком с работы.

- В жизни бы не поверила, что ты служишь в полиции. К тому же, у тебя форма не того цвета.

- Я в курсе, что форма должна быть тёмно-синяя, - слегка кивнул брюнет. – Но я предпочитаю носить чёрную одежду.

Дженна непонимающе взглянула на него, нахмурилась. Нет, он, всё-таки, был до одури странный – до её одури. С ним невозможно было вести нормальный диалог.

- То, что ты любишь носить чёрное, я уже успела заметить, - произнесла Дженна и опустила взгляд, невольно цепляясь им за наручники на поясе парня, что ей совсем не понравилось. – Но я всё равно не понимаю, зачем ты так вырядился. Удивить меня хотел?

- Я уже сказал, что я с работы.

- И кем же ты работаешь в подобном виде? Стриптизёром, что ли? – не без иронии спросила Дженна, вновь поднимая взгляд и смотря прямо Микки в глаза.

- Я бы с удовольствием станцевал для тебя, - спокойно ответил брюнет, слегка улыбаясь одними уголками губ и тоже складывая руки на груди. – Но я не танцую.

- А кем же ты тогда работаешь в подобном виде, не-танцор?

- А ты спроси нормально и я, может быть, отвечу, - вновь слегка улыбнувшись, произнёс Микки.

- Обойдусь, - ответила Дженна, поджимая губы, и, развернувшись, вернулась к кровати, села на неё.

Постояв ещё немного около двери, Микки тоже подошёл к постели и сел в изножье. Он опёрся на одну руку, слегка склоняя голову набок, и взглянул на девушку, которая теперь гордо не смотрела на него.

- А ты знаешь, что гордыня – смертный грех? – поинтересовался брюнет минуты через две такого показного молчания.

- А ты знаешь, что ты ни черта не похож на праведника? – вопросом на вопрос ответила девушка, награждая Микки испепеляющим, презрительным взглядом.

- Совсем-совсем не похож?

- Совсем-совсем.

- Ты же совсем меня не знаешь, как ты можешь обо мне так строго судить?

- А мне достаточно того, что я знаю, - фыркнула Дженна, скрещивая руки на груди, закрываясь от диалога и собеседника.

Она мельком взглянула на парня и снова отвернула голову, упорно не смотря в его сторону.

- И что же ты знаешь обо мне?

- Тебя зовут Микки. Тебе двадцать лет. Ты – сирота, явный психопат и ты похитил меня. Надеюсь, этого достаточно? – она всё-таки повернулась к нему, награждая новым гневным взглядом.

- И почему же я психопат?

- А ты хочешь сказать, что ты нормальный? Даже, если отбросить то, что ты похитил меня…

- Похитить может и совершенно адекватный человек, - отрезал Микки, перебивая собеседницу. – Не аргумент.

- Даже, если отбросить это, - поджав губы, продолжила Дженна, - то ты всё равно выглядишь невероятно странным. Ты странно ведёшь себя, странно говоришь…

- Она всё знает…

Брюнет слегка поморщился от этого раздражающего нервы полушёпота.

- Она всё знает…

Микки вновь поморщился, едва заметно дёргая головой и будто пытаясь выбросить прочь из неё незваного гостя, оккупировавшего его сознание много-много лет назад. Он нахмурился, внимательно смотря Дженне в лицо и пытаясь сосредоточиться на том, что она говорила. Но сделать это ему не удавалось, потому что «Искуситель» не желал сдаваться и удовлетворяться тем, что Микки не обращает на него внимания, не слушает. И к нему присоединились и другие «голоса».

- Она всё знаетизбавься от неё.

- Она нас погубитона погубит тебя. Микки, прошу тебя, послушай меня…

- Зачем ты её, вообще, сюда притащил…

Микки зажмурился, не имея сил терпеть гул в голове, становящийся всё громче. Они твердили, они просили, они требовали…

- Замолчите, прошу вас, - едва слышно прошептал он, продолжая держать глаза крепко зажмуренными.

- Что?

Сквозь гул «голосов» в сознание Микки проник этот вопрос Дженны, произнесенный негромко, по-настоящему удивлённо. Её голос вырвал его из тёмного омута, в который он чуть было не упал, завлеченный и схваченный своими «демонами».

Микки приоткрыл глаза, смотря на удивлённую девушку: её большие бирюзовые глаза, распахнутые в истинном непонимании, её насыщенно розовые губы, которые были плотно сомкнуты.

- Ты что-то спросила? – поинтересовался брюнет, делая вид, что просто не расслышал вопроса.

- Да… - неуверенно и, одновременно, напряжённо ответила Дженна, смотря на Микки, в глазах которого сейчас отражалась какая-то дикая, непонятная ей борьба. – Я не совсем поняла, почему ты просил меня замолчать…

«Что ж, - подумал брюнет, вздыхая и опуская взгляд. – Хорошо, что ты приняла мои слова на свой счёт».

- Она врёт, она всё понимает…Она не дура, она ею только притворяется…

«Прошу вас, замолчите», - мысленно ответил парень своим «демонам».

Выражение его лица при этом было спокойным, но в горько-шоколадных глазах отражалось что-то дикое, жуткое.

«Не говорите со мной сейчас, подождите немного», - добавил он, но «голоса» его будто не слышали, продолжая гудеть, гудеть, гудеть внутри его головы, распирая и давя на виски.

- Микки, что с тобой? – сквозь этот ужасный гудящий хор услышал Микки голос Дженны и через мгновение ощутил тёплое прикосновение к тыльной стороне своей ладони.

Брюнет медленно опустил взгляд, смотря на изящную ладонь девушки и её пальцы, кончиками которых она касалась его руки.

- Всё в порядке, - ответил парень, поднимая взгляд и несколько раз моргая, пытаясь стереть из своего сознания помешательство, которое вновь пробудилось в нём.

- Не похоже, - поджала губы девушка, слегка хмуря брови, смотря на Микки. В глазах её читалась тревога.

- Боишься за себя? – спросил Микки, невольно кривя губы. Ему было так мерзко вновь ощутить себя тем психом, которого все боятся и сторонятся.

Его взгляд стал жёстким, совсем тёмным. Он в упор смотрел на Дженну, ожидая ответа. Он и так знал его. Но ему хотелось услышать его из её уст. Пусть озвучит. Пусть скажет. И тогда он сможет её возненавидеть за это.

- Почему ты спрашиваешь меня об этом? – спросила Дженна, ещё больше хмурясь.

Она ощущала это искрящее смертельно опасное напряжение, витающее в воздухе и сгущающее чёрной тучей вокруг того, кто сам сейчас был подобен грозе. И это чёрное облако захватывало и её, затягивало в эпицентр катастрофы, грозясь разорвать в клочья.

- Ответь, - стальным тоном произнёс Микки.

- Неужели ты не понимаешь, что она всё равно солжёт?

- Ты хочешь, чтобы я тебя боялась? – вновь задала вопрос блондинка, неосознанно копируя манеру своего отца, который так любил отвечать вопросом на вопрос.

- А ты не боишься? – также вопросом ответил брюнет.

- Я опасаюсь тебя, - честно ответила девушка, напряжённо смотря на Микки, ему в глаза, которые были сейчас подобны двум чёрным дырам, - потому что я не знаю, чего от тебя ожидать.

- Ты уходишь от ответа.

- Я дала тебе свой ответ, - спокойно ответила девушка.

Что-то в Микки пугало её сейчас настолько, что сердце затихало в груди, прячась за прутьями рёбер и надеясь, что до него не доберутся. Но она не могла с уверенностью сказать, что боится именно его – всего и целиком. Вернее, она даже с уверенностью могла сказать, что это было не так. Она не соврала – она опасалась его, но животного ужаса не испытывала.

Брюнет помолчал какое-то время, смотря на Дженну, скользя взглядом по её лицу и телу и обдумывая её ответ. Подождав достаточно времени, девушка нарушила молчание первой, как делала это почти всегда.

- А ты не хочешь ответить на мой вопрос? – такой дерзкий вопрос для данной ситуации.

Микки поднял взгляд к лицу блондинки, смотря ей в глаза и будто желая заставить её отступить, отказаться от своего вопроса.

- На какой именно? – совершенно ровным тоном проговорил брюнет, слегка прикрывая глаза и смотря на Дженну из-под опущенных ресниц.

- Ты хочешь, чтобы я тебя боялась? – повторила свой вопрос девушка, продолжая смотреть Микки в глаза-чёрные дыры. Она очень стойко держалась. – Если да, - добавила она, - то мне стоит начать это делать, пока ты меня не заставил.

- Нет, Дженна, - после нескольких секунд молчания ответил Микки. – Я не хочу, чтобы ты боялась меня. Мне это не нужно.

- Тогда, зачем ты спрашивал меня об этом?

- Потому что я хотел услышать твой ответ. Иногда всё не кажется простым, а на самом деле таковым является, Дженна.

- Я постараюсь запомнить это, - произнесла девушка, поджимая губы.

- Запомни, - кивнул брюнет. – Если смотреть на вещи проще, то это очень помогает жить.

- Тогда, почему ты так сложно себя ведёшь?

- Аккуратнее, Дженна, прошу тебя, - покачал головой Микки.

- Что «аккуратнее»? – несколько повысила голос девушка и подскочила, вставая на кровати на колени, а затем переползла ближе к брюнету. Опасно близко. – Чего ты хочешь? А?!

- Убей её…

Она даже не успела пискнуть, когда Микки резко схватил её за шею, сжимая прямо под нижней челюстью и болезненно давя на выступающие косточки и на сонные артерии.

Дженна запоздало вздрогнула и гулко сглотнула, тут же чувствуя боль в сдавленном горле. Микки неотрывно смотрел ей в глаза своим жутким и слишком чёрным взглядом, который высасывал душу, холодил её. Он не душил девушку, но сжимал её шею мёртвой хваткой, угрожая в любой момент перекрыть ей доступ кислорода.

- Убей…

Микки на мгновение сдавил горло Дженны сильнее – настолько сильно, что от боли у неё потемнело перед глазами, а затем резко отдёрнул руку и толкнул девушку в плечо, отчего она упала на спину.

Не дожидаясь того, когда она опомнится и что-то скажет, сделает, брюнет встал и быстро покинул её комнату.

Преодолев коридор и сбежав по лестнице на второй этаж, Микки ворвался в свою спальню, едва не выдёргивая из двери ручку, а затем хлопая дверью так, что зеркало, висящее на стеле недалеко от неё, жалобно задребезжало, задрожало.

Обрывки разноголосого хора продолжали блуждать в его голове, отчего хотелось крушить всё вокруг, рвать, убивать. Этим утром он так спешил домой, чтобы увидеть свою «принцессу», что не позавтракал и не принял лекарство. Это сыграло свою роль. А ещё свою роль сыграла всё больше расцветающая весна…

Весна. Юная свежая красавица и жестокая роковая сука, которая не тревожила Микки уже два года, но, как видно, сейчас у неё был рецидив.

Он ненавидел эти моменты, которые могли растягиваться на недели или даже месяцы, когда он действительно ощущал себя тем, кто по праву носит на себе клеймо отвратительного психиатрического диагноза. Шизофреник…

Шизофрения – отвратительное чудовище со скользкими щупальцами, которыми она проникает в каждую клеточку тела и сознания и ломает его изнутри, разрывает его на части. Микки ненавидел эту тварь. Ненавидел этот диагноз, от которого он официально избавился хитростью ещё в детстве и о котором он не говорил никому. Для всех он был здоров.

И он сам верил в это, чувствовал себя нормальным, не считая того, что он нередко не был один внутри своей головы. Он умел с этим жить и жил долгие годы. Но сейчас его «демоны» будто сошли с ума и вновь возжелали крови. Их слишком давно не кормили.

Микки стоял, тяжело дыша, в упор смотря на своё отражение в зеркале. Там, по ту сторону зеркальной глади, отражался он, но, в тоже время, этот человек был чужим брюнету, он был той темнотой, которой кто-то отравил его кровь ещё в материнской утробе.

Резко выдохнув, сжав кулаки, парень подскочил к зеркалу и, сорвав его со стены, швырнул об неё. Зеркальная гладь, издав протяжный предсмертный звон, рассыпалась на осколки, усыпая ими пол, отражая высокий белый потолок, который всегда был для них единственным небом.

Постояв ещё несколько секунд, смотря на десятки острых осколков и опустевшее место на стене, Микки развернулся и направился к кровати. Сев, он достал из ящика тумбочки флакончик с лекарством и, высыпав на ладонь несколько таблеток, отправил сразу три штуки в рот, запивая водой, бутыль которой всегда стояла на тумбочке. Это была ударная доза, и Микки точно должно было полегчать. Осталось только дождаться этого момента…

Глава 42

Дверь в спальню Микки приоткрылась и в комнату заглянула Николь, оглядывая пространство, погружённое во мрак из-за тяжёлых плотных штор. Она бесшумно зашла в комнату, прикрывая за собой дверь, сделала шаг, и тут же под её ногами затрещало битое стекло. Удивлённо опустив взгляд вниз, она увидела десятки крупных осколков зеркала, на которых она стояла. Подняв глаза, она изумлённо взглянула на хозяина комнаты и всего дома, который лежал на кровати на спине, смотря в потолок. Несмотря на распахнутое настежь окно и холодные порывы ветра, врывающиеся в него, парень был одет в одни лишь чёрные джинсы и даже не предпринимал попыток накрыться одеялом или одеться теплее, чтобы совсем не замёрзнуть.

Разбитое вдребезги зеркало, тяжёлый полумрак и пробирающий до костей, заставляющий ёжиться холод – всё это создавало какую-то гнетущую и пугающую атмосферу, так напоминающую склеп. А полураздетый брюнет, развалившейся на кровати и безжизненным взглядом смотрящий в высокий потолок, довершал эту картину, заставляя Николь почти поверить в то, что она зашла в древнюю усыпальницу, последнее пристанище усталого вампира.

- Микки, с тобой всё в порядке? – встревожено спросила Николь, смотря на начальника.

Парень угукнул в ответ, прикрыл глаза, вздыхая, наполняя лёгкие прохладным свежим воздухом. Но затем он всё-таки решил ответить домработнице нормально.

- Да, Николь, - произнёс он, - со мной всё в порядке. Я просто отдыхаю.

- А… - женщина запнулась и оглянулась на груду зеркальных осколков. – А что с зеркалом?

- Упало, - совершенно безразличным тоном ответил Микки и добавил: - Уберёшь потом осколки, хорошо?

- Я могу убрать их прямо сейчас, - с готовностью предложила женщина.

- Нет, - брюнет покачал головой. – Позже.

- А, если ты поранишься? – она взглянула на его босые ступни.

- Я не поранюсь, - вновь слишком ровно ответил парень. – А, если это случится, значит, это судьба. И я от этого всё равно не умру, так что, не беспокойся без причин, Николь.

- Микки… - после некоторого молчания вновь обратилась к брюнету женщина, в неуверенности заламывая руки, перебирая нервными пальцами. – С тобой точно всё в порядке?

- Я уже отвечал на этот вопрос, Николь.

- Просто… ты выглядишь неважно… - проговорила она и нахмурилась, будучи неуверенной в том, что начальник истолкует её слова правильно.

В самом деле, Микки выглядел сейчас нездорово: бледный, с отсутствующим взглядом. Он сейчас напоминал собственную тень и, казалось, не имел сил даже для того, чтобы встать с постели. Это всё пугало Николь, которая любила этого странного парня и тепло относилась к нему всей душой, и заставляло её сердце сжиматься в груди от жалости. Но Микки не нужно было жалеть, он никогда этого не просил и не нуждался в этом.

Бедный, забытый всеми мальчик. Что он видел в своём приюте? Разве мог он там получить любовь и заботу? Конечно, нет, потому что, какими бы прекрасными не были воспитательницы или воспитатели, но забота о никому не нужных малышах для них – всего лишь работа, и они никогда не смогут полюбить этих детей, как своих.

О нём было некому позаботиться, потому с ранних лет ему пришлось привыкнуть к мысли о том, что у него нет никого, кроме него самого. Сам себе друг, сам себе враг, сам себе отец, мать, брат и сестра, сам себе бог и дьявол. Ему пришлось научиться быть самостоятельной и будто выплавленной из стали единицей в этом мире. Иначе бы он просто не выжил.

И таких примеров, когда брошенные родителями или потерявшие их дети не могут адаптироваться к миру, к жизни, к тому, что о них никто не позаботится, кроме них самих, было очень много. Они всю свою жизнь боятся, ищут тепла в любом, кто может им его дать хотя бы в теории. Они всегда очень рано начинают половую жизнь, пытаясь таким образом «согреться», пытаясь завоевать хотя бы эту крупицу любви, длящуюся минут десять. Они много пьют и нередко спиваются во взрослой жизни, потому что внутри них по-прежнему остаётся тот никому не нужный, забытый ребёнок, который просто не знает, как выживать в этом мире.

Они не потерявшиеся, они – потерянные. Навеки.

И судьба была жестока к Микки, позволяя почувствовать себя почти нормальным ребёнком, давая ему, пусть не родную, но, всё же, семью, а затем вновь отбирая её и бросая его в унылые стены детского дома. И Микки просто не мог не испытывать за это на свою злодейку-жизнь глубокой обиды. Николь так думала.

Но это было не так. Микки никогда не держал зла на свою жизнь. Злиться можно тогда, когда у тебя было что-то, что ты безмерно любил, в чём ты нуждался, а у тебя это подло отняли. У него же не было ничего, за что бы он держался. Мать умерла в день его рождения, всего через пять часов после того, как дала Микки жизнь. При современном уровне медицины это казалось таким абсурдным, нелепым. Но брюнет никогда не пытался разобраться в том, почему же его маму не смогли спасти. Никогда.

«Что сделано, то сделано, - он не зря так говорил. – Что прошло, в том нет смысла копаться».

Он действительно верил в это и действительно жил, согласно этим утверждениям. Зачем бередить свою душу, если она и так болеет? Пусть демоны отдохнут…

Кто же его отец, Микки не знал вовсе. Даже имени. В его сознании не было даже примерного образа этого такого важного человека. Наверное, он не желал быть его отцом, раз получилось так, что о нём не осталось даже имени и фамилии в свидетельстве о рождении Микки. Он так думал. Ему было всё равно.

Николь так и стояла около порога, смотря на этого, по сути, совсем ещё ребёнка. Двадцать лет – разве это возраст? Конечно, нет! Но, в то же время, она понимала, что Микки совсем не ребёнок, ей иногда даже казалось, что он им и вовсе никогда не был.

Он никогда не пытался наверстать упущенное в приюте, не пытался наиграться, наобниматься, насмеяться. И он практически не изменился с того момента, когда Николь увидела его в первый раз, когда Холи привёл его домой, представил ей и сказал, что он усыновил его.

Он был точно такой же: тот же взгляд, та же манера говорить и вести себя, только более осторожная, потому что Микки понимал, что надо быть тоньше и умнее, чтобы выжить. Он всегда умел выживать там, где ломались самые сильные. Хотя особенно сильным он себя никогда и не считал.

- Микки, - несмело обратилась к парню домработница, смотря на него с невозможной затаенной заботой, - может быть, принести тебе завтрак?

Брюнет наконец-то пошевелился, приподнимаясь на локтях и внимательно, как обычно, слишком пристально смотря на женщину.

- Я поем немного позже, - ответил он и вновь лёг, устремляя взгляд в потолок. – Но ты приготовь. И для Дженны тоже.

- Как скажешь, - кивнула домработница.

Микки тоже слегка кивнул. Он произнёс:

- Хорошо, Николь. Тогда, иди и займись завтраком.

Женщина ещё раз кивнула и удалилась, бесшумно закрывая за собой дверь. Подождав немного, Микки вздохнул и перевернулся набок, лицом к плотно зашторенному окну и подтянул колени к животу.

Ударная доза лекарства сработала, и сейчас в его сознании были тихо, а во всём теле ощущалось лёгкое онемение, оно просто не желало совершать лишних телодвижений. Даже мыслей толком не было в голове Микки, таблетки заглушили и их, заставили замолчать на время. Но одна мысль, рождающая неприятные запутанные размышления всё же выжила под действием «яда». И этой мыслью было то, почему же его «демоны» взбунтовались именно сейчас?

Дело в весне… Да, в весне, эта прекрасная сука всегда была причастна к его помешательству. Но ведь она не тревожила его на протяжении последних лет, не изводила? И даже ненавистный ему и такой радужный и солнечный для всех апрель не рвал его души и сознания в клочья, оставляя в том тихом покое, в котором он привык жить. Но… в чём тогда дело?

Микки вновь вздохнул и снова перевернулся на спину, прикрывая глаза и смотря из-под заборчика ресниц на высокое полотно потолка. Он, как и большинство других психически больных, не мог предвидеть рецидивов своего недуга, не контролировал их и не чувствовал их приближения, тяжёлого ледяного дыхания в затылок. И, пусть он и заметил, что уже в конце зимы «голоса» его стали активнее, но это не было причиной для паники. Это никогда не было аргументом в пользу того, что скоро грядёт буря безумия. Микки прекрасно помнил такие дни, когда «голоса» не замолкали в его голове ни на минуту. Да, это бывало тяжело и не очень приятно, но он не испытывал в те моменты такого, как этим утром, сидя в комнате Дженны. Он, вообще, не мог вспомнить, чтобы его «демоны» когда-либо настолько бушевали внутри него, сейчас же они, подобно диким бешеным псам, изголодавшимся по насыщенной кровью плоти, начали рвать свои поводки, лаять, рычать, грозясь сорваться и разорвать в клочья того, кто окажется рядом. Хотя, если подумать, они никогда не бросались на того, кто просто был рядом, кто был ближе и доступнее. Их выбор всегда был избирателен, и ненавидели они только тех, кого Микки…

- Нет, - твёрдо произнёс брюнет и сел, голова тут же затрещала, будто по ней били молотком.

Он закрыл лицо ладонями, потёр, давя пальцами на кожу, на веки, сжал виски и вновь упал на спину, закрывая глаза.

«Может быть, выпить ещё одну таблетку?», - подумал он, приоткрывая глаза и смотря в потолок, который во мраке казался не идеально белым, а каким-то грязно-серым.

И сразу же он хмыкнул, скептично отвечая на свою же мысль:

«А отравиться не боишься? Или смерть от передозировки вдруг начала видеться тебе чем-то приятным?».

Однажды, когда Микки было двенадцать, и он ещё только начал обживаться в доме своего последнего усыновителя, у него уже была передозировка токсичными и мощными лекарствами. Ему тогда стало совсем плохо, «голоса» гудели в голове, и сама голова тоже гудела так, что хотелось биться ею об стену. Но он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что Холи ничего не должен заметить, он не должен был узнать о том, что приютил не одного мальчика, а целую «семью». Микки не хотел покидать дом этого мужчины, потому что он был для него тем шансом на нормальную жизнь, которой без него ему бы не перепало. Ему нужно было удержаться в этом доме. И, пусть совсем скоро Микки понял, что жизнь в приюте может показаться раем по сравнению с существованием рядом с моральным уродом, которым оказался его последний «отец», но он всё равно не отказался от своей идеи. Он не сдался.

Не сдался и сумел сделать так, чтобы «охотник» за почти четыре года, которые он провёл в статусе «сына» Холи, не сделал из него свою очередную жертву. Просто, этот мужчина не понимал, навидавшись за свою жизнь слабых и беззащитных детей, что в этот раз он обратил своё внимание на того, кто был ему не по зубам, на того, кто, несмотря на юный возраст, был намного умнее его.

Микки вздохнул и вновь прикрыл глаза, вспоминая тот вечер и таблетки, которые он глотал одну за одной, чтобы «родитель» ничего не узнал. Две, потом ещё одна, ещё две и ещё одна. Он нахмурился. Да, кажется, в тот вечер он выпил пять таблеток. Или даже шесть.

Лекарство подействовало. Его сознание и тело отпустило. Но уже минут через сорок он почувствовал, как его «спасение» его отравляет, грозясь вовсе убить. С такими препаратами нельзя шутить, если, конечно, ты не безрассудный глупец.

И Микки тогда решил подождать, надеясь, что всё пройдёт, лежа, свернувшись калачиком на своей кровати, подобно больному животному. Но ничего не прошло, а становилось только хуже.

Он помнил, как на ватных, не слушающихся ногах шёл в ванную комнату, придерживаясь за стены и видя, как они плывут. Помнил, как глотал воду прямо из под крана, а потом долго-долго стоял на коленях перед унитазом, пытаясь избавить свой организм от «яда».

Сколько он тогда блевал? Наверное, не меньше часа. Точно Микки не помнил и не мог знать. А потом, после того, как его несколько раз вырвало уже абсолютно чистой водой, он просто лёг на холодный кафельный пол, вновь сворачиваясь клубочком, обнимая себя за плечи и умоляя «голоса», которые вновь зашептали на задворках его сознания, подождать и оставить его сейчас в покое.

А потом был голос Холи из-за двери, спрашивающий, что случилось. И ответ Микки: «Ничего. Я просто объелся за ужином и меня начало мутить. Но уже всё хорошо». И, пусть Холи никогда не видел, чтобы его очередной «сын» много ел, но он удовлетворился таким ответом. А Микки не осталось ничего иного, кроме как встать, натянуть на своё лицо нормальное выражение и провести очередной вечер рядом с усыновителем. Холи это очень любил.

«Такого я больше не хочу, - подумал брюнет и вновь перевернулся набок, подкладывая руку под голову. – Три таблетки это, и так – ударная доза. Мне не о чем волноваться. А нужно быть просто осторожнее и избегать того, что может спровоцировать ухудшение моего состояния. В конце концов, я живу с этим всю жизнь и сейчас тоже смогу справиться. Мои «голоса» мне не враги, они не станут изводить меня и доводить до больницы».

Он снова перевернулся на спину и закрыл глаза. «Голоса», живущие в его голове, в самом деле, не были ему врагами. Они были его семьёй, единственной семьёй, которая была у него и которая никогда не предавала его.

А семью, как известно, не выбирают. Благодаря своим «демонам» Микки смог понять это такое простое и понятное всем нормальным детям утверждение. И против воли семьи не идут…

Микки пролежал ещё около часа, даже задремал, но полноценно поспать так и не смог. Сознание его, пусть и было несколько затуманенным и отупленным сильнодействующими лекарствами, но оно не желало отключаться.

По прошествии ещё получаса брюнет решил, что он уже чувствует себя вполне сносно, а, значит, ему можно вставать и покидать своё «убежище».

Взяв из ящика тумбочки пачку сигарет и зажигалку, Микки сунул их в карман джинсов и встал с кровати. Подумав немного, он закрыл окно, потому что в комнате была уже чуть ли не нулевая температура, шторы он решил оставить задвинутыми. После этого он направился к двери.

Безразлично пройдя мимо груды зеркальных осколков, даже не смотря под ноги и не стремясь не наступить на них, брюнет взялся за дверную ручку, но сразу же открывать дверь не стал. Он обернулся, слегка хмурясь, смотря на битое зеркало.

Отпустив ручку, парень подошёл к этой груде и опустился на корточки и взглянул на своё отражение, разбитое, также, как и само зеркало, на десятки острых осколков, которые могли легко ранить, а в умелых руках даже убить.

«Расщепленное сознание, - невольно вспомнил Микки одно из определений, которым нарекают шизофрению. – Разорванное мышление. Личность разбита в осколки».

Брюнет сидел и смотрел на своё разбитое отражение. И картина эта была так символична и потому она ужасала. Разбитое зеркало, которое уже никогда не склеишь, а, если ты и сумеешь это сделать, то трещин-шрамов, проходящих на месте сломов, ты всё равно в жизни не сотрёшь. И разбитый человек, который, вопреки всему, выглядел более цельным, чем большинство здоровых людей. И в этом была заслуга его «голосов» и его самого. В отличие от многих Микки не вёл войну со своим безумием, не пытался бежать от него, что было бы обречено на провал. Он рано сумел понять, что с тем, что живёт внутри тебя, сражаться бесполезно. В детстве это понимание вытекало в его полную покорность своим «демонам». Когда же Микки подрос, он смог научиться договариваться с ними и, можно сказать, подружился. И эта «дружба» позволяла ему оставаться целым. «Демоны» не могли обидеть «друга» и обречь его на ужасающее и отвратительное существование в унылых, пропахших затхлостью и отчаянием стенах психиатрической больницы.

Микки поморщился, невольно вспоминая свои «каникулы» в таких больницах. В их палатах всегда было нечем дышать, потому что они практически никогда не проветривались – кому нужно рисковать и брать на себя ответственность за психа, который может сигануть в окно? А решёток там почему-то не было… Но это было даже хорошо, потому что жить за решёткой, ничего, по сути, не сделав плохого этому миру, было бы совсем отвратительно.

А ещё мерзко было то, что, зачастую, больных не делили по возрастам и в одной палате легко мог лежать маленький ребёнок и старик. Одного такого Микки помнил. Он тоже был шизофреником. Только со своими «демонами» он, как видно, не сумел договориться. Этот седой мужчина всё время твердил что-то невнятное, не замолкая ни днём, ни ночью. Со временем Микки даже смог привыкнуть к его постоянной болтовне и спокойно засыпал под неё. Она была ему колыбельной. Жутко.

А потом, одним утром этот мужчина просто не проснулся. Он просто лежал, повернувшись спиной к стене и подтянув ноги почти до подбородка. Одеяло на нём было натянуто почти до ушей, и рука судорожно сжимала его край. А поверх одеяла смотрели, вытаращенные в каком-то животном ужасе, навеки остекленевшие глаза. Он был мёртв.

Микки помнил, как сел на своей койке, свесив ноги вниз, и несколько минут смотрел в почти закрытое покрывалом и искажённое неведомым ужасом морщинистое лицо. А потом он просто подошёл к двери и постучал в неё, прося так обратить на него внимание. А, когда это случилось, то Микки просто сообщил о том, что его сосед по палате умер. Совсем маленький мальчик пяти лет от роду. И такой совершенно спокойный тон голоса, говорящий о том, что ещё одного человека больше нет. Жуткая до дрожи картина.

Но врачи психиатрической больницы быстро привыкают ко всему. И потому и Микки с его ледяным чёрным взглядом их не удивлял. Его просто отвели к психиатру, чтобы тот проверил его состояние и убедился, что от увиденного ему не станет хуже, а после перевели в новую палату, потому что предыдущую нужно было обработать. Вот и всё. Всё просто. Кто-то умирает, кто-то продолжает жить. Ничего нового.

Вновь поморщившись, Микки вынырнул из своих воспоминаний, по-прежнему ощущая призраки затхлого запаха, которые въелись в слизистую носа. Он бросил последний взгляд в разбитое зеркало и встал, отворачиваясь от него и покидая свою спальню.

Быстро преодолев коридор и лестницу, брюнет зашёл на кухню, где заканчивала приготовление завтрака Николь. Достав сигарету и сунув её в рот, Микки подкурил и сел за стол, вытягивая под ним длинные ноги и делая затяжку, а после отпуская дым в вольный полёт по комнате.

Кухню наполняли звуки негромкого постукивания деревянной лопатки по дну сковороды и едва уловимый треск табака. Практически идеальная тишина. Всё, как любил Микки.

Сделав очередную затяжку, парень выдохнул облако сизого дыма, вздыхая при этом, и прикрыл глаза. Пальцы его мяли невинный фильтр сигареты, а в голове творилось что-то странное. Нет, «хор» не ожил в его сознании, «голоса» были тихи, попрятавшись по тёмным углам, спугнутые «ядом», и ожидали своего часа, когда вновь можно будет поговорить с «другом». Причина сумятицы, охватившей его, была в чём-то ином…

Николь слышала, как Микки подкуривал, потому ей было не обязательно оборачиваться и видеть брюнета, чтобы убедиться в том, что он в комнате. Негромко вздохнув, женщина поставила на тумбочку поднос и выключила одну из конфорок, на которой готовился завтрак Микки.

Ещё раз оценив содержимое сковородок и убедившись в том, что одно блюдо полностью готово, а второе вот-вот подоспеет, она накрыла их крышками и обернулась на парня.

- Микки, ты сейчас будешь завтракать? – спросила женщина, так тепло смотря на молодого начальника, чего он не видел, сидя спиной к домработнице.

Это было ещё одной особенностью, которая удивляла Николь в Микки. Ей казалось, что приютские дети, большую часть жизни лишённые какой-то защиты, опеки и чувства безопасности, не любят поворачиваться к людям спиной. У них просто нет той степени доверия к миру, которая для этого была необходима. И она видела таких детей – других мальчиков и девочек, которых Холи усыновлял на её веку. Они все были такими – испуганными и недоверчивыми. Но Микки и в этом так разительно отличался от всех остальных. Он не боялся поворачиваться к людям спиной и даже очень часто выбирал такое место в комнате, где сесть или встать, чтобы остальные люди были у него за спиной. И он не испытывал от этого беспокойства, это было заметно невооруженным глазом. Он не боялся, что не сможет контролировать ситуацию и людей, потому что не видит их. Иногда Николь даже казалось, что было весьма абсурдным предположением, что Микки неким непонятным ей образом всё равно всё видит.

В принципе, иногда это на самом деле было так. Микки мог вспомнить такие случаи, когда «голоса» говорили ему о том, чего он не видел, а потом он оборачивался и убеждался в том, что они правы. Чем это было - он не знал и не желал задумываться. Некоторым вопросам лучше бывает остаться без ответов. Но главный смысл во всё этом был в том, что, предупреждая его таким образом, его «семья» несколько раз спасала ему жизнь.

Микки обернулся на домработницу, смотря на неё несколько секунд, не спеша сразу же отвечать на её вопрос. Решив, что парень просто не расслышал её слов, она повторила:

- Микки, ты сейчас будешь завтракать? У меня всё готово.

Брюнет вновь подумал несколько секунд, а затем утвердительно кивнул, отвечая:

- Да, я буду завтракать сейчас.

- Хорошо, - улыбнулась женщина. – Только что приготовленная еда полезнее и вкуснее.

«А ещё у меня уже желудок так крутит от лекарств, что лучше в него что-нибудь забросить», - мысленно продолжил Микки слова Николь и снова отвернулся.

Он покрутил в пальцах сигарету, затем сделал последнюю глубокую затяжку и раздавил окурок в пепельнице.

Николь быстро и аккуратно переложила завтрак Микки в тарелку и поставила её перед парнем, положила рядом пару столовых приборов, завёрнутых в мягкую салфетку кремового цвета.

- Спасибо, - произнёс парень и, развернув вилку и нож и взяв их в руки, отправил первый кусочек пищи в рот. Желудок тут же ответил благодарным и едва ощутимым спазмом.

- Пожалуйста, - ответила Николь, вновь улыбнувшись, и вернулась к завтраку Дженны, заканчивая последние приготовления.

Микки ел молча, как и всегда, не пытаясь заговорить с домработницей или включить телевизор, чтобы как-то развеять тишину. Сейчас она была уютной. Почти идеально уютной…

Брюнет слегка нахмурился, слыша постукивание лопатки об сковороду у себя за спиной. Николь выкладывала второе блюдо на тарелку, а тем временем на тумбочке уже закипал чайник, начиная плеваться в воздух паром. Через несколько секунд все звуки затихли.

Наполнив кипятком чашку и заварив чай, Николь поставила её на поднос, а затем перенесла на него и тарелку, накрыла её идеально начищенной металлической крышкой, на боках которой играли лучики света. Положив на поднос и пару столовых приборов, женщина ещё раз всё перепроверила и повернулась к Микки, говоря:

- Завтрак для Дженны готов. Мне отнести его ей сейчас?

На это высказывание домработницы брюнет отреагировал сразу. Он оторвался от трапезы и обернулся на женщину, несколько секунд смотря на неё.

«Кажется, не сейчас…», - подумала Николь, расценив пристальный взгляд Микки и его молчание, как нежелание кормить девушку сейчас.

- Хорошо, - произнесла она, стараясь реабилитироваться и отвлечь брюнета. Он и так был сегодня каким-то странным, ни к чему было его злить или нервировать. – Я отнесу ей завтрак позже.

- Нет, не нужно, - ответил Микки.

Он промокнул губы салфеткой и развернулся к домработнице всем корпусом, добавляя:

- Можешь не делать этого вовсе.

- Почему? – удивилась женщина. Конечное, это было не её делом, но всё же…

- Потому что я отнесу его сам, - уверенно ответил парень и встал.

Не давая Николь возможности возразить, Микки подошёл к тумбочке и взял в руки поднос, сразу же направляясь с ним к дверям.

- А как же твой завтрак? – спросила женщина, удивлённо смотря на начальника и не зная, что ещё и сказать.

- Я доем позже, - спокойно ответил Микки, слегка кивая, и покинул кухню.

Он быстро поднялся на второй этаж и зашёл в свою спальню, в этот раз даже мельком не смотря в сторону осколков. На нём были надеты одни лишь низко сидящие чёрные джинсы, а стоило надеть что-нибудь и сверху.

Поставив поднос на одну из прикроватных тумбочек, Микки подошёл к шкафу и, открыв его дверцы, беглым, но цепким взглядом пробежался по его содержимому. Всё в нём было чёрное или близкое к этому цвету, всё сливалось в единое тёмное пятно, но брюнет точно знал, где у него и что висит. Он мог найти нужную ему вещь даже с закрытыми глазами.

Выбрав тонкий кашемировый свитер с неглубоким вырезом-лодочкой, Микки надел его, после чего прикрыл дверцы шкафа и бросил взгляд в зеркало, вмонтированное в них. Лёгким движением поправив пряди чёлки, парень забрал поднос и покинул спальню, направляясь к дверям «темницы».

Дойдя до них, Микки достал ключ, удивительно ловко удерживая при этом поднос в одной руке, и вставил его в замочную скважину, повернул. Открыв дверь, он переступил порог комнаты.

Дженна, сидевшая на кровати, подняла взгляд, напряжённо смотря на похитителя, который пожаловал к ней второй раз за несколько часов. С учётом того, как закончилась их последняя встреча, девушка была совсем не рада его видеть.

Закрыв дверь, Микки привычно остался стоять около порога и повернулся к Дженне. Она молчала, сверля его напряжённым взглядом бирюзовых глаз. По прошествии секунд сорока она всё-таки нарушила молчание, обращаясь к Микки:

- Давай сразу проясним, зачем ты пришёл. Мне лучше это знать. Решил ли ты закончить начатое и задушить меня или ты пришёл, чтобы просто поговорить?

Такой вопрос несколько удивил брюнета. Но больше удивляло в словах Дженны то, что в них не было иронии, которая сейчас была бы уместна. Но и отчаяния или обреченности в её словах тоже не было. Просто вопрос, просто желание быть осведомленной о том, к чему ей готовиться.

- Не за первым, - ответил Микки, - и не за вторым. Я завтрак тебе принёс.

- Мило, - ответила блондинка, поджимая губы и продолжая неотрывно смотреть на парня.

- К чему твоя ирония?

- К тому, что ты меня задушить пытался.

- Если бы я пытался, я бы задушил, - отрезал парень и поджал губы.

Его ответ ему самому не понравился. Он добавил:

- Я просто был не в себе, Дженна. И я не пытался тебя убить. Поверь мне.

- И почему я должна тебе верить?

- А я тебя обманывал?

- А ты мне ничего не обещал, чтобы обмануть, - вновь поджала губы блондинка и сложила руки на груди, но не отвернулась.

- Вот видишь.

- А я не хочу начинать, - проговорила она и ещё плотнее сомкнула губы, а затем, не дав Микки ответить, добавила: - И как мне понять, что сейчас ты в себе? Мне жить, знаешь ли, хочется.

- Я тебя не трону, обещаю, - серьёзно и искренне ответил парень.

- Повторяю, - также серьёзно произнесла Дженна, - почему я должна тебе верить?

- Ты не должна. Но я тебя не обману.

- А ты не ты ли говорил про то, что любишь брать свои слова обратно? – поинтересовалась блондинка.

- Я, - кивнул Микки. – Но даже на правило всегда найдётся исключение. А это не является моим правилом.

Дженна поджала губы, медля с ответом, смотря на Микки, а затем перевела взгляд на поднос в его руках.

- Всё-таки, я не понимаю тебя… - произнесла она, слегка качая головой.

Микки слегка усмехнулся. Как-то горько усмехнулся. Конечно, она его не понимает, никто не понимает…

- Но, пожалуй, - добавила девушка, - я поверю тебе. В этот раз.

Было такое ощущение, будто Дженна делала ему одолжение. Но почему-то Микки совершенно не хотелось к этому цепляться, он решил простить ей эту очередную наглость и закрыть на неё глаза.

- Я рад, что заслужил твоего доверия, - произнёс Микки, улыбнувшись уголками губ.

«Доверие? – подумала девушка, смотря на брюнета. – Ты издеваешься?».

Но озвучивать своих мыслей она не стала. Всё-таки, кое-чему она научилась за время, проведённое здесь. Она научилась хотя бы иногда держать язык за зубами, чтобы не задеть того, кого задевать не следовало.

- Хорошо, - вздохнула она, переводя тему, и села удобнее. – Давай завтрак. Или ты уже передумал?

- Нет, - слегка пожал плечами Микки, умудряясь не расплескать при этом горячий чай. – Я за этим и пришёл.

«Только за этим? - невольно подумала Дженна, тут же морщась от странной двусмысленности своих не озвученных слов. – Жаль, что голову нельзя помыть изнутри. А то, кажется, я от него уже заразилась ненормальностью, в голову лезет всякий бред. Странно… - она слегка нахмурилась, внимательно смотря на Микки, - он ведь не кусал меня. Наверное, этот вирус передаётся воздушно-капельным путём».

Её лицо вновь изломало от собственных мыслей и от представления картины того, как брюнет кусает её.

«Точно, - подумала она, - пора лечиться. А то вернусь не домой, а в больницу. Здравствуй, дурка!».

Она даже улыбнулась и едва не рассмеялась от собственных мыслей и их абсурдности. Наверное, это и была тихая истерика или отчаяние или безысходность или ещё что-то. Просто, бывают такие ситуации, в которых без юмора не обойтись даже, если шутить совсем не хочется. Психика сама, таким образом, спасается и спасает своего непутёвого и попавшего в беду носителя.

Глубоко задумавшись, Дженна не сразу заметила, что Микки направился к ней, и обратила на него внимание только тогда, когда он уже прошёл половину пути до кровати. Она гулко сглотнула, инстинктивно напрягаясь от приближения похитителя, но промолчала и в этот раз, лишь взгляд её стал тяжелее.

Дойдя до кровати, Микки поставил поднос на тумбочку и, забрав столовые приборы, сел ближе к изножью. Дженна непонимающе взглянула на завёрнутые в салфетку вилку и нож в руках парня, а затем подняла взгляд к его глазам.

- Кормить с рук меня будешь? – спросила блондинка.

- Если хочешь, - спокойно ответил Микки, заставляя девушку вновь начать беситься.

Она шумно выдохнула и плотнее сжала челюсти, чтобы случайно не выплюнуть что-нибудь неприятное и едкое.

- Ты издеваешься? – более или менее успокоившись, спросила Дженна.

- Ты задала вопрос, я на него ответил. В чём издёвка?

- В том, что ты прекрасно понимаешь, что мне не понравилось есть с рук.

- Не припомню отвращения на твоём лице.

Дженна поджала губы, вновь держа себя. У неё уже возникало такое чувство, что, когда она пыталась вести себя нормально и спокойно, то Микки сам пытался вывести её из себя, будто ему нравилось, когда она была на взводе.

Дженну так и подбивало спросить: «Тебе нравится, когда я кричу?», но, в то же время, она не хотела слышать ответ на этот вопрос. Что-то подсказывало ей, что Микки вновь сумеет всё перекрутить и заставить её не только замолчать, но и покраснеть от своих же слов. Он умел делать это на высшем уровне. И с ним, казалось, было проще вообще не разговаривать, чтобы не подвергать себя опасности остаться в дураках. Но, о, ирония, не разговаривать с ним, молчать, когда он где-то рядом, было невыносимо и почти невозможно. Для этого нужно было иметь стальные нервы. А Дженна всегда была вспыльчивой.

«Но зато я упрямая», - подумала девушка. Свои сильные стороны она всегда знала и пользовалась ими.

- Я просто понимала, что, если я буду кривиться, то могу остаться без еды, - отозвалась Дженна. – А я очень хотела есть, проще было потерпеть.

- Хорошо, - принял ответ Микки и тут же добавил, ставя Дженну в тупик своими словами: - А я просто хочу, чтобы ты взяла столовые приборы из моих рук.

Он поднял руку, протягивая вилку и нож девушке. Глаза Дженны в удивлении округлились. Это было уже явным перебором странности со стороны Микки.

- Взять из твоих рук? – переспросила блондинка, пристально смотря брюнету в лицо, словно ожидая, что он рассмеется и скажет: «Шутка!».

Хотя, о чём это она? Когда это Микки шутил?

Сглотнув, поджав губы, Дженна вновь задала вопрос:

- В чём подвох?

- В чём подвох? – с искренним удивлением повторил брюнет слова девушки.

- Ты издеваешься?

- Было.

- Ты точно издеваешься… - покачала она головой и отсела ближе к спинке кровати, подобрала ноги, чтобы между ней и Микки было больше расстояния.

- Я не издеваюсь, - спокойно ответил брюнет, продолжая протягивать Дженне столовые приборы.

- Если ты не издеваешься, значит, ты что-то задумал, - проговорила девушка, невольно передёргивая плечами и выдавая то, что она нервничает. – Вопрос только – что?

- Ничего, - спокойный ответ. – Не ищи в моих словах и действиях второй смысл. Иногда его нет.

- Иногда, - фыркнула Дженна и скрестила руки на животе, как бы обнимая себя, и отвернулась к окну, но всего на мгновение, после чего вновь устремила свой взгляд на Микки.

Когда она на него смотрела, ей было в разы сложнее держать себя в руках. Когда же он оставался вне поля её зрения, в ней срабатывал страх того, что он внезапно сделает ей что-нибудь. В отличие от Микки Дженна не любила поворачиваться к людям спиной. И это было настоящим тупиком для неё, из которого она просто не знала, как вывернуться. Своими словами, своими действиями брюнет всякий раз «прижимал её к стене».

- Хорошо, - произнесла блондинка после секунд десяти молчания, - будь по-твоему.

Не дожидаясь какой-то реакции Микки, Дженна рванула вилку и нож из его руки. Если бы не плотная салфетка, он бы обзавёлся ещё одним шрамом из-за неё.

Девушка хотела приступить к завтраку, но, развернув столовые приборы, замерла, смотря на их блестящую металлическую поверхность. И тотчас ей вспомнились уроки матери. Наверное, Ева немного перебарщивала в своём стремлении научить дочь всему, что умела сама, но у неё этого и не получилось. Дженна с детства умела отсеивать информацию и нужные и ненужные ей знания, навыки. Потому приёмами рукопашного боя она овладела, а вот уроки по элементарному владению оружием слушала в пол-уха, полагая, что умения драться ей хватит, чтобы постоять за себя, и сильно сомневаясь в том, что ей когда-нибудь вообще пригодится это знание. Но чувствовать себя сильной ей нравилось.

Ева тоже не была той матерью, которая уверена, что с её ребёнком точно случится что-то ужасное. Но она хотела просто обезопасить Дженну и сделать так, чтобы, если её жизни будет кто-то угрожать, она смогла выйти из этого боя победительницей. Если ты в беде и рядом есть хоть какое-то оружие, считала Ева, то лучше уметь им пользоваться.

Но сейчас стало понятно то, что все уроки Евы пошли насмарку. Дженна не могла ударить Микки ножом в попытке защитить себя. И дело было не в неумении с ним обращаться, потому что теоретически она понимала, куда нужно бить. Верно, дело было в том, что Микки на самом деле не сделал с ней ничего по-настоящему страшного или опасного, угрожающего жизни. А нормальный человек не может просто так взять и причинить смертельно опасный вред другому. До этого нужно довести. Для того, чтобы драться не на жизнь, а на смерть, человеку нужно понять, что ему нечего больше терять, что, либо он сейчас убьёт, либо он сейчас умрёт.

Микки избрал лучшую тактику поведения: он не угрожал безопасности Дженны и не запугивал, не причинял вреда, воздействуя иными методами. Это было самой изощренной и сложной стратегией поведения, потому что, с одной стороны, девушка понимала, что находится в неволе и желала бороться, душа её жаждала этой борьбы. Но, с другой, она не могла со всей страстью отдаться бою, полноценно вступить в него, потому что Микки не делал с ней ничего такого, чтобы она боролась с ним не на жизнь, а на смерть.

Можно сказать, что он брал её не силой, а измором. Он не ломал её, а подводил к тому, чтобы она менялась самостоятельно. Это было достойно аплодисментов. И Дженна бы даже поаплодировала ему, если бы у неё были свободны руки и если бы гордость позволяла.

Решив оставить размышления на потом, девушка взяла поднос и поставила его перед собой на постель, сделала глоток чая, смотря поверх чашки на Микки. Сделав ещё два глотка, Дженна поставила чашку на тумбочку и вновь взяла в руки вилку и нож.

- Насколько я вижу, ты не очень голодна, - отметил парень, видя промедление «принцессы».

- А ты не боишься?

Микки вскинул брови, вопросительно смотря на блондинку. Её вопрос его поистине удивил. Ему даже показалось, что ничего и никогда не удивляло его так сильно. Этот вопрос Дженны впервые за многие годы поставил его в тупик; Микки не ожидал его и не знал, чего ждать после.

Кажется, воздушно-капельным путём передавалось не только безумие, но и способность удивлять…

- А у меня есть причины для страха? – после недолгого молчания вопросом на вопрос ответил брюнет и слегка склонил голову набок, смотря на пленницу.

- Ты сидишь совсем близко, а у меня в руках нож, - спокойно проговорила девушка, смотря Микки в глаза.

В её голосе не было угрозы, но и на шутку или попытку показаться опаснее, чем она была, это было не похоже.

- Если хочешь, я покажу тебе, как легко я могу его у тебя отнять, - тоже совершенно спокойно ответил Микки. – Но лучше я это сделаю позже. Если захочешь. А пока лучше поешь, а то еда совсем остынет.

- Я даже не знаю уже, что и думать, - ответила Дженна, но есть всё-таки начала. – Ты уже как-нибудь определись, чего ты мне хочешь – добра или…

- Зла я тебе не желаю, - договорил за блондинку Микки, перебирая её, и сложил руки на груди.

- А чего желаешь? – резонно поинтересовалась девушка, опуская столовые приборы и вскидывая голову, смотря брюнету в глаза.

«Я уже сам не знаю…», - подумал Микки и прикрыл глаза, смотря на Дженну из-под опущенных ресниц.

Он вновь услышал отзвуки шепотка своих «голосов», но ударная доза лекарств не позволяла им заговорить в полный голос. Они были сейчас даже не шёпотом, так – далёким эхом, шелестом ветра, в котором было не разобрать ни слова.

Догадавшись о том, что ответ на свой вопрос она уже вряд ли услышит, Дженна вздохнула и опустила взгляд в тарелку, возвращаясь к завтраку. Больше вопросов она не задавала, и остаток трапезы провела молча. Микки тоже молчал и смотрел на девушку, что сейчас совершенно не смущало её. Сейчас ей было, куда деть взгляд, чтобы не смотреть на него. И он не был у неё за спиной, чтобы заставить нервничать.

А вскоре далёкие отзвуки «голосов» стихли в сознании парня и воцарилась действительно идеальная тишина. Только вилка и нож позвякивали об белоснежную тарелку и то совсем негромко.

Но потом не стало и этих звуков. Дженна доела и, сложив столовые приборы в тарелку, отставила её на тумбочку, взяла чашку с чаем и сделала глоток. Он был уже прохладным.

Слова были внутри обоих, но никто не озвучивал их, это создавало странное ощущение. Даже тишина стала не такой приятной. Чуть-чуть.

Решив, что сделать что-то он должен первым, Микки встал и, забрав тарелку и столовые приборы и оставив поднос стоять на кровати перед Дженной, покинул комнату девушки, так ничего и не сказав ей.

Когда дверь закрылась, Дженна подождала ещё немного, чтобы убедиться в том, что Микки вдруг не вернётся, и, изо всех сил зажмурившись, упала набок.

- Нет, - едва слышно прошептала она, переставая жмуриться изо всех сил и теперь просто держа веки опущенными, - я точно сойду так с ума. Или уже сошла…

Вздохнув, она приоткрыла глаза, натыкаясь взглядом на почти белую стену с оттенком изумрудной зелени. Похожих цветов и оттенков было так много у неё дома, она с детства привыкла к ним, привыкла к свету и лаконичности. Но она совсем не привыкла к тому, что её светлое царство является её клеткой, и к тому, что в него с завидным постоянством вторгается чёрная тень.

«Знала бы хоть одну молитву, непременно бы начала молиться, - подумала Дженна, поджимая губы, и перевернулась на спину. – Хотя… бесполезно. Этого «демона» нужно жечь напалмом или стрелять прямо в голову».

Тем временем Микки вернулся на кухню и снова занял своё излюбленное место за столом. Николь на кухне уже не было, а завтрак давно остыл. Но ни первое, ни второе совершенно не волновало брюнета.

Отправив блюдо в микроволновую печь, брюнет присел на край тумбочки, наблюдая за неспешным кружением тарелки внутри печи. У него было странное чувство сейчас: есть уже не хотелось совсем, зато хотелось выпить. Очень хотелось. Но этого не следовало делать. Лить спирт в начавшее стихать пламя, вообще, плохая идея…

Глава 43

Я – немного одиночество, немного равнодушие,

Пригоршня жалоб, но я игнорирую тот факт, что все могут видеть эти шрамы.

Я тот, кого я хочу, чтобы хотела ты; что я хочу, чтобы ты чувствовала.

Но, кажется, не важно, что я делаю: я не могу убедить тебя просто верить в то, что это правда.

Linkin Park, Faint©

Прошло ещё пять дней. Всё происходило по-старому: странные диалоги и долгое молчание, в котором Дженне было так неуютно, но подчас она просто не знала, как его нарушить и сомневалась в том, что это нужно делать; временами даже Микки становилось как-то неуютно молчать рядом со своей «воспитанницей», но он никогда не был особенно болтливым и не изменял себе и сейчас, предпочитая не срываться на бессмысленную болтовню. А правильные и подходящие слова периодически заканчивались… или находились, но почему-то не желали быть озвученными.

В голове Микки продолжали жужжать и зудеть «голоса», которые он глушил таблетками. Но чрезмерно повышать дозу он не рисковал и потому «демоны» его всё равно шелестели откуда-то из задворков сознания. Они были обижены и недовольны тем, что их «друг» вдруг не захотел с ними разговаривать, начал сторониться, просить заткнуться и травить лекарствами. Но они были слишком сильны, отравить их было невозможно – проще было отравить себя. А они потом будут смеяться и плакать в гаснущем умирающем сознании, пока в нём не воцарится полная тьма.

Микки мотнул головой и нахмурился, ставя чашку с чаем на стол – она громко ударилась об столешницу. Сейчас в его голове была тишина, «голоса» молчали, но парень прямо чувствовал, что они никуда не ушли и не замолчали надолго. Они просто ждали. Чего-то ждали…

«Зачем же вы сейчас так взбесились…», - произнёс про себя брюнет, вздыхая и опуская голову, прикрыл глаза.

Он почти явственно увидел укоризненный взгляд «Крёстной», которую, как и всех остальных, обидели и задели его слова. Взгляд той, кого на самом деле не было нигде и у которой не было формы. В отличие от многих других больных, Микки всегда отдавал себе отчёт в том, что «голоса», которые он слышит, не принадлежат каким-то реальным людям, которые чего-то хотят от него. Он понимал, что они существуют лишь в его голове и их продуцирует его собственное больное сознание. Разве что в раннем детстве он этого не понимал… Но от маленького ребёнка и не следовало ожидать столь сложного критичного мышления и осознания. Было вообще странно то, что Микки смог понять это, таких – «осознанных» больных единицы.

Но, несмотря на всё это осознание, Микки относился к своим «голосам», как к самостоятельным единицам, даже личностям внутри себя. И они действительно таковыми были. Каждый из них имел свои отличительные черты, интонацию. И они были не просто бессмысленными фразами в его голове, с ними можно было вести диалог. И они отвечали. Почти всегда в тему.

«Вы не понимаете, что вы меня мучите? – снова обратился к своим «демонам» Микки. Он вновь вздохнул, добавляя: - Почему же вы сейчас молчите?».

Он усмехнулся и покачал головой, мысленно отвечая на свой же вопрос:

«А чего ты ожидал после того, как наглотался лекарств?».

Микки был прав. Ждать было нечего, потому что, по крайней мере, в первые два часа после приёма таблеток «голоса» молчали. Наверное, у них был токсический шок.

А принял лекарство Микки всего полчаса назад, даже не позавтракав, что было не очень желательным. Но в последние дни он решил изменить традицию и начал выпивать таблетки сразу же после того, как проснётся. От этого желудок крутило, неясно мутило. Но сейчас, уже после того, как парень, пусть не плотно, но, всё же, позавтракал, он успокоился.

Посидев ещё несколько минут, перекатывая в руках чашку и наблюдая за плесканием чая в ней, Микки поставил её на стол. Ему хотелось навестить Дженну. В последнее время это стало, вообще, сродни наваждению. Он думал о ней почти всегда, за исключением того дня, когда ему вновь пришлось ехать в Вену, это помогло переключиться. Он бежал к ней... А потом бежал от неё, как обычно, ничего не говоря на прощание и быстро покидая её комнату. Это заставляло немного не понимать себя и свои желания. Он ничего не хотел от неё… вроде бы. Микки не мог сказать, что испытывает к Дженне какие-то особенные чувства. Обычная девушка. Обычная наглая девушка, которая задела его и до сих пор не подумала о том, чтобы извиниться за свой поступок. «Принцесса»… Она действительно была той самой чёртовой принцессой, которой, верно, проще было отрубить голову, чем заставить измениться!

Но и это утверждение не было верным, потому что Микки видел, что в Дженне что-то изменилось, что-то продолжало меняться. Она начала чаще молчать. И Микки это заставляло чувствовать себя неплохим педагогом, потому что он явственно видел по взгляду девушки, что ей есть, что сказать. Человек может солгать, может утаить что-то. Но глаза его соврать не могут.

«Для этого нужны слишком долгие тренировки, - подумал брюнет и сделал глоток чая. Он остыл и был сейчас каким-то неприятным. – Сомневаюсь, что у тебя достаточно опыта для этого, принцесса».

Сделав ещё один глоток чая, Микки поставил чашку с его остатками на стол и встал из-за него. Решив не отказывать себе в желании навестить Дженну, Микки покинул кухню и направился на третий этаж.

Дойдя до комнаты блондинки, он вставил ключ в замочную скважину и отпёр дверь, переступил порог спальни. Брови его дрогнули вверх в лёгком удивлении, потому что Дженны не было на её привычном месте на кровати. На всякий случай заглянув за дверь – мало ли, она там затаилась, чтобы попытаться напасть на него – и убедившись в том, что девушки не было и там, брюнет закрыл дверь и сделал несколько шагов вперёд. Остановившись почти на середине комнаты, он огляделся.

В этой комнате, в принципе, не было никаких мест, где можно было спрятаться и скрыться от глаз. Постояв так несколько секунд, Микки даже взглянул в сторону окна. Его мельком посетила достаточно абсурдная мысль о том, что «принцесса» в него выпрыгнула. Но это звучало слишком смешно, и потому мысль эта быстро покинула голову Микки, уходя в небытиё.

Вновь оглядевшись, брюнет зацепился взглядом за дверь в ванную комнату.

«Конечно, она в ванной, - подумал Микки, слегка усмехаясь тому, что он сразу не понял этого. – Где ей ещё быть?».

Он сделал шаг вперёд, к двери в ванную комнату, но остановился. Решив не тревожить Дженну и дать ей спокойно домыться, Микки развернулся и подошёл к кровати, сел на неё, слегка откидываясь назад и опираясь на вытянутые руки, прикрыл глаза, смотря на светлую дверь из-под опущенных ресниц.

Посидев так с минуту, Микки прилёг на кровать, подкладывая одну руку под голову. Он не знал, сколько обычно Дженна принимала душ, потому приготовился к долгому ожиданию. В принципе, оно его никогда не смущало и не напрягало.

Но минуты шли, и Дженна никак не желала покидать ванную комнату. Подождав более, чем достаточно, Микки встал с кровати и, взяв из тумбочки небольшой тонкий ключ, направился к двери в ванную. Она закрывалась изнутри, но открыть её можно было и снаружи, если иметь ключ. Дженне как-то и в голову не пришло рыться в тумбочках и искать в них что-то, потому ключа этого она не нашла и даже не помышляла о том, что её могут потревожить в душе.

Вставив ключ в замочную скважину, Микки плавно повернул его, услышав негромкий щелчок, и открыл дверь, переступил порог ванной комнаты. Дженна стояла около раковины и, судя по движениям её правой руки, чистила зубы. Она не смотрела в зеркало, которое висело над умывальником, и потому не видела вошедшего парня. А шум воды, которая бурным потоком лилась в раковину, разбиваясь об её белоснежные своды, помешал ей услышать, как в замке поворачивался ключ, и как открывалась дверь.

Оставшись стоять на пороге, брюнет прислонился плечом к дверному косяку и сложил руки на груди, смотря на стоящую к нему спиной девушку и ожидая того, когда она заметит его присутствие. Обращать на себя внимание раньше времени не хотелось, пусть спокойно закончит с чисткой зубов.

Примерно через минуту Дженна достала зубную щётку изо рта и слегка склонилась над умывальником, сплёвывая зубную пасту. Белое полотенце с едва заметным оттенком шампанского, кроме которого на ней ничего не было, немного задралось при этом, оголяя больше тела. Микки невольно зацепился взглядом за её стройные загорелые ноги.

По-прежнему не замечая присутствия похитителя, Дженна совсем согнулась, припадая губами к крану. Микки провёл взглядом по её ногам от колен и вверх, до светлой линии полотенца, которое теперь едва прикрывало ягодицы.

Дважды сплюнув, блондинка вновь набрала полный рот воды и, гоняя её во рту, разогнулась, наконец-то заглядывая в зеркало, но никак не ожидая увидеть в нём ещё кого-то, помимо собственного отражения.

Выплюнув от шока всю воду в зеркало, Дженна повернулась к Микки, огромными глазами смотря на него. Парень слегка улыбнулся такой яркой реакции блондинки на его присутствие.

- Ты что здесь делаешь? – спросила Дженна, с трудом вернув своим глазам нормальные размеры.

- Ты очень долго мылась, - совершенно не исчерпывающий ответ. Спокойный тон. Бесит.

- И?

- Я считаю себя очень терпеливым человеком, но сейчас мне надоело ждать, - пояснил Микки и развёл руками, после чего вновь сложил их на груди.

Дженна поджала губы, воздерживаясь от ответа, и повернула голову в сторону душа. Посмотрев на него несколько секунд, она вновь вернула взгляд к Микки, произнося:

- Хорошо, что здесь установлена не ванна, а душевая кабина. В противном случае я бы подумала, что ты решил меня утопить…

- Можно подумать, что утопить можно только в ванне, - хмыкнул брюнет, но тон его голоса не был шутливым. И это пугало.

- Это самый худший ответ, который только можно придумать… - покачала головой Дженна и немного отступила назад.

- Почему же? – так искренне поинтересовался Микки.

- Потому что ты так спокойно говоришь о вариантах того, как можно утопить человека.

- Я всего лишь рассуждаю, принцесса, - вновь развёл руками Микки.

- А, по-твоему, это нормально – рассуждать о подобном?

- А кому может стать плохо от моих слов? – вскинув бровь, спросил брюнет и тут же добавил: - Действительно не очень хорошо было бы, если бы я это делал.

Дженна вздохнула и опустила взгляд, медля с ответом. Нет, всё-таки, спорить с Микки было просто невозможно. А возможность переспорить его и вовсе казалась чем-то из области фантастики.

- Можно узнать, как же, по-твоему, можно утопить человека в ванной комнате, если в ней нет ванны? – подумав секунд десять, спросила блондинка и вновь подняла взгляд на Микки.

Брюнет слегка усмехнулся. Дженна никак не хотела сдаваться. И, пусть слова для ответа у неё нашлись не сразу, но она смогла извернуться и придумать его. Нет, всё-таки, Микки нравилось, когда она говорила с ним. Было в ней в эти моменты что-то такое, на что невольно хотелось улыбнуться: уверенность, а, скорее – самоуверенность в голосе, гордо вздёрнутый подбородок, вызов во взгляде, от которого её бирюзовые глаза начинали так сильно блестеть…

Она была действительно похожа на ту самую болонку, с которой Дженна не так давно сравнила себя – хрупкая, нежная, избалованная вниманием и любовью, но с замашками бультерьера. Она вызывала прочную ассоциацию с мелкими и пучеглазыми чихуахуа, но, в отличие от этих крысоподобных собачонок, она действительно могла укусить. Очень неслабо укусить.

Вздохнув, Микки отлип от дверного косяка и подошёл к Дженне. Девушка немного отошла от него. Всё-таки, даже простая близость этого парня действовала на неё странно, об интимной близости же она даже не желала думать. Ни к чему проверять свои нервы на прочность, если не уверена, что сможешь выдержать эту «проверку».

- Например, - произнёс брюнет и опёрся одной рукой на край умывальника, полностью разворачиваясь лицом к блондинке, - человека можно утопить в раковине.

- И как же это?

Микки взглянул на предмет их разговора, секунды две думая, а затем вновь перевёл взгляд на Дженну, отвечая на её вопрос:

- Заткнуть слив, набрать воды и окунуть человека туда головой. И держать, пока не утопится.

- Отвратительно… - поморщилась Дженна.

- Согласен, - кивнул Микки. – Наверное, это одна из самых унизительных и нелепых смертей – человек стоит, согнувшись пополам, а его держат за загривок, удерживая, пока он не испустит дух. Лично мне было бы очень обидно так умереть.

Дженна сперва нахмурилась в ответ на слова брюнета, затем удивлённо и вопросительно подняла брови, смотря на него. Она вновь не могла определиться, как ей относиться к его словами. С одной стороны, они были отвратительны и пугали, но, с другой, он так просто вставил в своё высказывание и крупицу искренности, которая всегда подкупала.

«Но меня она подкупать не должна, - твёрдо подумала девушка, заставляя себя в это верить. – Наверное, он, всё-таки, психопат. Потому и говорит так странно».

- Ты довольна моим ответом? – любезно поинтересовался Микки, смотря на Дженну, ответа от которой он так и не услышал.

- Сомневаюсь, что кто-то мог бы быть доволен подобным ответом… - пробормотала блондинка, вновь наморщивая нос.

- По-моему, он был вполне исчерпывающим. А, если тебе нужен ещё более развёрнутый ответ, то есть ещё вариант утопить человека в унитазе. Но это уже совсем унизительно. Хотя, я уверен, что на свете есть немало людей, которые заслуживают именно такой смерти.

- Микки, ты понимаешь, что ты, вообще, говоришь? – без тени иронии спросила Дженна. Этот вопрос напрашивался уже давно.

- Полностью, - слегка кивнул брюнет. – Ты задала мне вопрос, я на него ответил так, как мог, ответил так, как я думаю. Или ты думаешь, что правильнее соврать просто ради того, чтобы не удивить своими словами собеседника?

Микки вскинул брови, внимательно смотря на Дженну, прямо ей в глаза и ожидая её ответа. Но под таким взглядом отвечать хотелось меньше всего, а хотелось заткнуться и уйти куда-нибудь в угол, встать в него лицом, чтобы только не видеть его больше. «Сдаюсь» - этот флаг следует выбрасывать в первые минуты общения с Микки, чтобы не провоцировать его на психологический «бой», в котором его ещё никто не побеждал.

Но Дженна не собиралась сдаваться. Она не делала этого даже тогда, когда очень хотелось, потому что роль проигравшей не устраивала её по жизни. Она всегда умела вести подобные «бои» и выигрывать их или, хотя бы, сводить к ничьей. Только в случае с Микки подбирать ответные реплики было в разы, в сотни раз сложнее, чем со всеми остальными людьми. Если отвечать, не думая, можно было нарваться на наказание. А, если думать, то можно было сломать себе весь мозг. Очередной тупик.

Дженна уже не первый раз удивлялось тому, сколько «гениальности» было в этом парне, похитившем её. Он был Мастером Сюрприза, Императором Странности, Гением в заумных беседах и Специалистом по заведению собеседника в тупик. Слишком много «гениальности» для одного…

- Микки, ты же вырос в приюте? – спросила блондинка.

- Периодически меня усыновляли, но большую часть времени я провёл в детском доме, - немного поправив девушку, согласился Микки.

- Тогда, скажи мне, как же ты там выжил с такими понятиями, как у тебя? Насколько я знаю, там постоянный и достаточно большой коллектив, в котором не избежать общения…

Она помолчала несколько секунд, слегка хмурясь. Всё-таки, она совсем ничего не знала о детских домах, потому решила уточнить, права ли она.

- Или я ошибаюсь? – спросила она. – Про большой коллектив?

- Нет, ты не ошибаешься, - спокойно ответил Микки. – Народа там было немало. А насчёт твоего первого вопроса – у меня не было проблем с коллективом, почти не было, потому что полностью избежать их просто невозможно.

- А друзья у тебя были? – девушка сама не поняла, зачем спросила это.

- Нет, друзей у меня не было. Только в детстве было что-то, что можно было назвать этим, но полноценной дружбой это назвать было нельзя. Скорее это было общением из-за безысходности и отсутствия выбора.

Договорив, Микки слегка нахмурился, задумываясь и будто заглядывая внутрь себя, даже взгляд от лица Дженны отвёл. Он думал секунд десять, затем вновь взглянул на девушку и заговорил:

- Извини, я соврал.

Дженна в недоумении вскинула брови. Но задать вопроса она не успела, потому что Микки продолжил:

- У меня был друг. Вернее, подруга.

- Подруга? – переспросила блондинка, но вновь без иронии и неверия.

- Да, подруга, - кивнул брюнет.

- А… ты сейчас с ней общаешься?

- Я не умею разговаривать с мёртвыми, принцесса.

И вновь это пугающее сочетание – жуткий смысл и совершенно спокойный равнодушный тон голоса. Это настораживало в Микки настолько, что по коже пробегал холодок.

- А сколько ей было лет, когда… она умерла? – спросила Дженна после недолгого молчания.

- Семнадцать.

«Как мне», - грустно подумала девушка и опустила взгляд. От мыслей об этой умершей девушке, которая была её ровесницей, на сердце вдруг стало как-то горько.

Микки видел это яркое изменение состояния Дженны и, пронаблюдав его несколько секунд, шагнул ближе к девушке и коснулся её плеча. Почувствовав это прикосновение, девушка вскинула голову, смотря на брюнета.

- Не грусти, принцесса, - произнёс Микки.

- А разве смерть – это не грустно? Я, вообще, не люблю о ней говорить, - она нахмурилась и вновь опустила взгляд. – И думать не люблю.

- Ты теряла кого-то из близких?

Дженна подняла взгляд, хмурясь ещё больше.

- Нет, - ответила она. – При моей жизни никого.

- Вот видишь, - слегка улыбнулся Микки. – Зачем же тебе расстраиваться из-за смерти, если ты даже не знакома с ней?

- А с ней обязательно знакомиться, чтобы не любить её? – слегка поджала губы Дженна, возвращаясь к своей более привычной манере ведения беседы.

- Нет, совсем не обязательно, - так спокойно ответил брюнет. – Когда с ней знакомишься, то становится уже не страшно.

- По-моему, это бред, - Дженна скрестила руки на груди.

- А, по-моему, ты совсем ничего не знаешь об этом и потому судить не можешь, - не то улыбнувшись, не то ухмыльнувшись, отозвался Микки и тоже сложил руки на груди, зеркально отражая позу собеседницы.

Он шагнул ещё ближе к ней, и Дженне захотелось отступить назад, но она этого не сделала, гордо выдерживая этот вызов.

- Не тебе судить – о чём мне судить, - проговорила блондинка, уверенно смотря Микки в глаза, и тут же подумала:

«Да уж, масло масляное. Хорошо сказала, ничего не скажешь».

- И ты не господь бог и не высший судья, чтобы решать за меня.

- Обычно, когда говорят «высший судья», то бога и подразумевают.

- А я не верующая.

- Зря.

- Только не говори, что ты веришь в бога, - фыркнула Дженна.

- Я не отрицаю возможности его существования.

- Если так, то ты, дорогой мой, сгоришь в аду.

- Это мило до невозможности, - улыбнулся Микки и покачал головой, - сказать человеку приятные слова и, одновременно, пожелать ему всего самого худшего.

Дженна хотела ответить сразу, даже открыла рот, делая глубокий вдох, но передумала, решив взять тайм-аут в несколько секунд.

- По-моему, ты хотела что-то сказать, - так обворожительно улыбнувшись, произнёс брюнет. – Говори. За слова не бьют. По крайней мере, я.

- По крайней мере – ты, - повторила за парнем Дженна, фыркая. – А до тебя я как-то никогда в жизни не боялась, что мне может быть больно за мои слова.

- А разве я сделал тебе что-то плохое? – так искренне удивившись, поинтересовался Микки.

- Ты меня похитил. И ты меня душил. По-моему, этого более чем достаточно для того, чтобы начать тебя опасаться.

- Повторяю, - поджав губы, ответил брюнет, - я тебя не душил.

- А что ты делал? Нежно обнимал меня за шею?

- Это не так. Но мне настолько понравилась твоя формулировка, что я приму её.

- А чем это было, по-твоему? – вскинув бровь, поинтересовалась блондинка. – Мне просто интересно.

Микки вновь слегка улыбнулся одними губами.

- Это было нежными объятиями за шею, - ответил он, продолжая держать уголки губ приподнятыми и смотря Дженне в глаза.

- Ты издеваешься?

- Нет.

- А, по-моему, ты надо мной просто издеваешься.

- Я просто согласился с тобой, принцесса. Гордись этим, потому что я почти никогда и ни с кем не соглашаюсь.

- Гордиться? – вновь переспросила Дженна, смотря исподлобья на Микки, по-другому просто не получалось, если не задирать голову, потому что он был заметно выше неё. – Окей, - она вздохнула и прикрыла глаза, - будь по-твоему.

- Вот видишь, мы уже пришли к согласию, - вновь слегка улыбнулся Микки. – Я принял твои слова, а ты мои.

- Ага, - фыркнула блондинка и поджала губы, сложила руки на груди, совсем забыв о том, что на ней одно лишь полотенце, из-за чего оно едва не упало. Ещё чуть-чуть натянуть и упадёт точно. – Можно сказать, что мы уже почти друзья.

«Почти друзья», - повторил про себя Микки слова Дженны, улыбаясь уголками губ, и в голове его прозвучал отдаленный тяжёлый вздох «Крёстной».

Как видно, ей не нравилась вся эта ситуация, этот диалог и эта наглая девчонка, стоящая перед Микки. И она об этом уже говорила, но сейчас решила не напоминать о себе и о своих чувствах и мыслях по этому поводу. Да и недавно принятые лекарства не давали ей права голоса.

Дженна вздохнула, посмотрела на раковину и зеркало, будто ища, куда деть взгляд. Затем она вновь повернулась к Микки и нервным движением поправила полотенце, которое как раз готовилось упасть с её груди.

- Может быть, пойдём в комнату? – спросила девушка.

- А ты уже домылась?

- Даже, если бы я этого не сделала, я бы не стала продолжать, потому что мыться при тебе как-то совсем не хочется.

Она замолчала, но всего на секунду, после чего вновь заговорила, восклицая:

- Кстати, а ты не подумал, что я могу быть в душе, когда ты в ванную ко мне вламывался?

- Если честно – не очень.

- Как мило, - поджала губы девушка, вновь складывая руки на груди. – Теперь я буду бояться принимать душ. Спасибо.

- Не бойся, скорее всего, это был единичный случай.

- Как ты, вообще, дверь открыл?

- У меня есть ключ.

Дженна вновь открыла рот, набирая полные лёгкие воздуха. Подождав несколько секунд, она произнесла:

- Ты не мог бы мне его отдать? – и протянула раскрытую ладонь.

Микки слегка усмехнулся и достал из кармана ключ от ванной комнаты, неотрывно смотря при этом Дженне в глаза. Он почти вложил его в ладонь девушки, но в самый последний момент, когда ключ почти коснулся её ладони, поднял руку. Блондинка непонимающе и недовольно нахмурилась.

- Отдай, - твёрдо проговорила она, смотря на брюнета исподлобья.

- Отбери.

- Микки, отдай.

- От-бе-ри, - по слогам произнёс брюнет, продолжая держать ключ примерно на уровне глаз девушки.

Дженна шумно и резко выдохнула носом, демонстрируя своё раздражение.

- Хорошо, - тоже почти по слогам проговорила она, сверкая бирюзовыми глазами.

Она сделала не слишком прицельный выпад рукой, пытаясь отнять ключ, но промахнулась, что было неудивительным. Поджав губы и слегка скривив их, Дженна вновь попыталась забрать нужную ей вещь, но вновь безуспешно. Микки было так забавно наблюдать за игрой негодования и решительности на её миловидном лице и за тем, как смешно она то делала шаг вперёд, становясь на мгновение такой смелой, то вновь отступала назад.

- Давай же, принцесса, - сказал брюнет, слегка улыбнувшись и чуть прищурившись, смотря девушке прицельно в глаза.

Он уже успел заметить, что её это бесило. Конечно, «принцессе» было непривычно видеть того, кто не боялся её власти и позволял себе бросать ей вызов.

И это действительно работало. В глазах Дженны появилось ещё больше негодования, она тоже слегка прищурилась и вновь попыталась схватить ключ, но Микки всякий раз немного отодвигал руку, не позволяя ей этого сделать. Он играл с ней. И эта игра вновь не была спланирована, но очень нравилась парню.

«Ну, всё, достаточно», - подумала девушка, поджимая губы и останавливаясь.

Решив действовать по-другому, она схватила руку Микки, в которой он держал ключ, одной рукой, а второй попыталась отнять его. Но она едва успела коснуться гладкого металла, как почувствовала, что полотенце начало падать с неё. В самый неподходящий момент. Распахнув от удивления глаза, девушка прижала полотенце, которое ещё не успело оголить тела, к груди и отскочила назад. Отвернувшись, она получше закрепила полотенце, проверила, не упадёт ли оно больше.

Посмотрев на Дженну, стоящую к нему спиной, несколько секунд, Микки подошёл к ней сбоку и произнёс:

- Бери, ты заслужила, - и протянул ей ключ.

Дженна хмуро и как-то, будто обиженно взглянула на него, смотря, как всегда, исподлобья и не слишком веря в то, что Микки не обманет её в этот раз.

Подождав немного и так и не дождавшись действий Дженны, Микки вздохнул и, взяв руку девушку, сам вложил ключ в её ладонь, после чего загнул ей пальцы.

Задержавшись так немного, касаясь такой тёплой руки девушки, Микки отпустил её и, развернувшись и ничего не сказав, направился к двери. Дженна хмуро смотрела ему в спину, провожая взглядом и продолжая сжимать в кулаке ключ.

- Микки? – обратилась она к брюнету, когда он уже был на пороге. – Подожди…

Микки остановился и обернулся, вопросительно и внимательно смотря на девушку. Вздохнув, собравшись с силами, Дженна добавила, спрашивая:

- Микки, можно тебя кое о чём попросить?

В глазах парня отразилось ещё больше интереса, некоторое удивление тем, что Дженна решилась попросить его о чём-то, остановив, когда он уже собирался уйти.

Полностью развернувшись к девушке, брюнет сложил руки на груди и кивком показал, чтобы она говорила. Вновь вздохнув – всё-таки, говорить было непросто – Дженна попросила:

- Ты можешь принести мне некоторые книги?

Микки вопросительно вскинул бровь, несколько секунд смотря на девушку, затем спросил:

- Что именно ты хочешь почитать?

- Учебники, - Микки слегка усмехнулся на такой ответ, но ничего не сказал, позволяя Дженне продолжить. – Я собираюсь в университет поступать и мне надо готовиться. А я и так потеряла много времени.

В глазах Микки отразилось ещё большее удивление. Думать об учёбе в той ситуации, в которой находилась Дженна, мог только самый сильный и целеустремлённый человек, который на сто процентов уверен в том, что скоро вернётся к прежней жизни и не желающий упускать время и менять свои планы. Он даже на мгновение засомневался в том, что сам бы смог повести себя так.

- Учебники? – переспросил брюнет, но мыслей своих не выдал ни единым микродвижением мышц лица.

- Да, ты можешь принести мне их?

- Без проблем, - ответил Микки, слегка пожимая плечами. – Только скажи, мне, какие именно книги нужны.

- Дай мне какой-нибудь листик и ручку, я напишу.

- Говори, я запомню, - суше ответил брюнет, и улыбка исчезла с его лица, не оставив и следа на губах или в глазах.

Вновь вздохнув и решив не спорить, Дженна надиктовала названия пяти книг по праву, юриспруденции и так далее. Учебники эти были толстыми и очень богатыми на нужную фундаментальную информацию, потому она посчитала, что их ей будет достаточно сейчас.

Закончив со списком нужных ей учебников, Дженна сглотнула, перемялась с ноги на ногу, отводя взгляд, но затем вновь возвращая его к Микки, который продолжал стоять около порога.

- Это учебники по немецкому праву, - уточнила девушка, всё-таки, они сейчас были в Австрии.

- Я понял.

- Я на всякий случай уточнила… - почувствовав себя немного неловко, ответила блондинка.

- Хорошо, Дженна, - произнёс Микки, - я постараюсь приобрести их в ближайшие дни.

- Спасибо, - негромко ответила Дженна.

- Пожалуйста. Это всё?

- Да, всё, - кивнула девушка, согласившись и соврав. На самом деле ей было что сказать.

Микки слегка кивнул и, ничего не сказав, вышел из ванной, а затем и из гостевой комнаты, запирая дверь. В этот раз Дженна не стала его окликать и останавливать, а просто осталась стоять, смотря на пустой дверной проём и стараясь не думать. Просто не думать. Мысли были её врагами в этих стенах, потому что с каждым днём они всё сильнее пытались изъесть её изнутри и свести с ума.

Глава 44

- Вот.

Дженна подняла глаза, смотря на Микки, который произнёс это и опустил на прикроватную тумбочку немаленькую стопку увесистых книг.

- Спасибо, - немного неуверенно ответила девушка и взяла лежащую сверху книгу в тёмно-изумрудной обложке.

Ей было немного странно от того, что она уже в который раз не заметила появления брюнета, слишком глубоко задумавшись и не видя ничего вокруг. Конечно, Микки на высшем уровне мастерства умел появляться неожиданно и незаметно, будто материализуясь из ничего, подобно чёрной тени, но хотя бы из-за этого Дженне следовало быть внимательнее. А не получалось.

- Пожалуйста, - достаточно сухо ответил Микки.

Он немного отошёл от кровати, на которой сидела блондинка, и, добавив:

- Учись, - покинул комнату Дженны.

Девушка вновь так и осталась сидеть, держа в руках раскрытую книгу, на страницы которой она даже не взглянула, и смотря на светлый прямоугольник двери. Она не ожидала, что Микки зайдёт к ней именно сейчас и никак она не предполагала, что он так быстро убежит, толком ничего и не сказав. Дела? Наверное, дела. А она не хотела этого, ей бы хотелось, чтобы он остался, поговорил с ней. Общение с неприятным тебе человеком лучше, чем никакое? Да, именно так…

Просидев так минут пять, Дженна негромко вздохнула и наконец-то опустила взгляд в книгу, читая первые сухие предложения, написанные на её страницах. В них нужно было вдумываться, это стоило сделать, но почему-то сейчас не получалось. Сейчас ей этого просто не хотелось, потому что внутри продолжал зудеть не оконченный и, по сути, не начатый разговор.

«Конечно, я хочу с ним поговорить, - подумала она. – Кроме него мне больше не с кем разговаривать. А, если всё время молчать и находиться лишь в обществе самого себя, то можно сойти с ума, совсем одичать. А я этого не хочу. Пусть лучше будет Микки, чем никто. Пусть…».

Она поджала губы и вновь опустила взгляд в книгу, заставляя себя не просто вчитываться в сухие заумные слова и сложные термины, а вдумываться в них, понимать.

«Ничего страшного, - вновь подумала она, продолжая скользить взглядом по строкам книги. – Пусть уходит. Пусть, вообще, не приходит, а только присылает Николь, чтобы она ухаживала за мной. Мне всё равно. Много почести для такого, как он, в том, чтобы я хотела его общества, а он приходил только тогда, когда ему больше нечего делать. Я ему не игрушка и не собачка, которая верно будет ждать там, где хозяин оставил, - она слегка поморщилась. – Нет, конечно, ждать там, где он меня оставил мне придётся, потому что я просто не могу отсюда выйти! Чёрт…».

Мысли девушки заходили куда-то не туда. Она думала о том, что не будет ждать прихода похитителя, но почему-то логически она приходила к тому, что она всё равно будет это делать. Конечно, это была всего лишь сухая логика – никаких эмоций или смысловой нагрузки. Да, она будет ждать его прихода, как того, кто похитил её и кто может вернуть ей свободу. Но она не ждёт его прихода, как человека. Только, если совсем чуть-чуть… Просто для того, чтобы поговорить хотя бы с кем-то, кроме себя самой. А с собой Дженна никогда не любила вести долгие беседы. Если этому придаваться слишком часто и долго, то можно умом двинуться запросто, а ещё мысли могут завести куда-то далеко-далеко и совершенно не туда, куда хотелось бы. Самоанализу лучше, вообще, не придаваться, потому что можно додуматься до такого, что жизнь станет не в радость.

«Потому хорошо, что теперь у меня есть, чем заняться, - подумала Дженна и в который раз опустила взгляд в книгу – он почему-то всё время стремился направиться на дверь. – Буду читать, учить и готовиться к экзаменам. Всё-таки, это – моё будущее. А то, что сейчас – это всего лишь нелепое и абсурдное настоящее, которое совсем скоро останется в прошлом».

В это время Микки, быстро спустившись на второй этаж и пройдя длинный коридор, зашёл в свою спальню. Он толкнул дверь, чтобы она закрылась, но она громко захлопнулась. Слишком громко для гнетущей тишины просторного замка. Брюнет чувствовал, что тишина внезапно стала какой-то неприятной, будто липкой, и пыталась налипнуть на кожу, проникнуть в лёгкие и задушить изнутри. Даже дышать стало как-то сложнее, дыхание стало более тяжёлым и шумным, Микки даже хотелось начать дышать ртом, чтобы утолить внезапно обострившуюся потребность лёгких в кислороде, но он предпочёл этого не делать. Он предпочёл сдержаться и остаться спокойным, каким он был всегда.

Шумно выдохнув, парень подошёл к кровати и упал на неё на спину, раскидывая руки и закрывая глаза. Сердце стучало в груди как-то слишком громко, почти болезненно. Микки не мог вспомнить, чтобы он когда-либо чувствовал нечто подобное. Но наверняка причиной его состояния являлся его недуг и лекарства, посредством которых он боролся с ним, травя себя день за днём «спасительным ядом». Других причин быть не могло. Во всём виновата весна…

- Сука, - выдохнул Микки, продолжая держать глаза закрытыми и шумно дыша.

Внутри него бушевала самая настоящая буря. Странная, гудящая ураганными ветром меж прутьев рёбер и, казалось бы, совершенно беспричинная буря. Во всём точно виновата весна…

- Почему именно сейчас? – прошептал Микки и приоткрыл глаза, смотря на разбитую заборчиком ресниц комнату. – Такое чувство, будто моих «демонов» выводит Дженна, будто она возбуждает их и заставляет сходить с ума, - он вздохнул и вновь закрыл глаза, практически беззвучно добавляя: - И меня тоже сводя…

Он полежал ещё несколько минут, тщетно пытаясь успокоиться, но распаляясь ещё больше. В груди его будто кто-то развёл ужасное пожарище, которое сжирало своими огненными языками сердце, лёгкие и облизывало рёбра. Кровь в его венах горела, а в висках набатом стучал пульс. Его каменное сердце словно вышло внезапно из вечной комы и осознало, что оно может стучать быстрее, бежать галопом, срывать все поводки и тормоза, изводя того, в чьей груди билось. Хоть бери нож, вырезай и подавай на ужин, чтобы впредь неповадно было.

Микки усмехнулся этой картине – едва переставшему биться и всё ещё кровоточащему сердцу, лежащему на идеально начищенном блюде. Бери нож и вилку в свои руки и вонзай их в него. Приятного аппетита…

Брюнет сделал глубокий вдох, тщетно пытаясь выровнять сердечный ритм и дыхание, ещё один и ещё. Ничего не получалось. Весна, во всём виновата весна…

Сжав кулак с такой силой, что свело пальцы, Микки ударил в спинку кровати, выплёскивая, таким образом, тот ураган, что бушевал и выл внутри. Никогда он не был поклонником подобных методов приведения себя в чувства, но сейчас по-другому просто не получалось. Сейчас им правил не спокойный холодный разум, а что-то, чего он понять не мог.

Микки приложил столько сил, что с одного удара разбил костяшки пальцев в кровь. И, если бы спинка кровати была хотя бы на толику менее прочной, она бы точно покрылась уродливыми трещинами.

Боль поползла от разбитых костяшек вверх по проводам нервов, но потерялась где-то по пути, так и не достигнув мозга парня – до его сознания дошёл лишь её отдаленный отзвук.

Отняв кулак, который он продолжал вжимать в несчастную спинку кровати, Микки взглянул на кровавые пятна, алеющие на костяшках его пальцев.

«Не помогло, - подумал он, продолжая смотреть на тёмно-рубиновые и завораживающие капли на своей коже. – Разве что чуть-чуть».

Правда, боль отрезвила, но не намного. Сознание просто слегка переключилось, а голос мыслей начал звучать более отстранённо и ровно, но сердце продолжало скоро стучать в груди, обижаясь, что про него забыли, и, пытаясь высечь из себя искру боли, чтобы вновь привлечь к себе внимание. На него и так никогда не обращали внимания.

«Интересно, что случится это весной? – подумал Микки. – Что мне придётся сделать, чтобы остаться в себе и не сойти с ума? Какова будет цена моего благополучия?».

Он тяжело вздохнул и прикрыл глаза, вновь ложась на спину и продолжая мысль:

«Надеюсь, я смогу её заплатить, - новый тяжёлый вздох. – В принципе, я всегда мог».

В ящике тумбочки зазвонил телефон. Это звонила Клер, но Микки не узнал об этом, потому что даже не взглянул на экран мобильного, продолжая неподвижно лежать. Когда трель телефона смолкла, он открыл глаза, устремляя взгляд в потолок.

«Главное, - мысли цеплялись одна за одну, не давая возможности оборвать размышление, - вовремя принимать таблетки и избегать стрессов».

Он вновь усмехнулся, прикрывая на мгновение глаза, а затем вновь открывая их и скашивая в сторону окна. Яркий и слишком белый солнечный свет проникал даже через плотные шторы тёмно-винного цвета, подсвечивая всю комнату и заполняя её оттенками сочной вишнёвой мякоти.

Усмешка Микки была оправдана. Слово «стресс» казалось ему пустым и незнакомым, потому что слишком мало что в этом мире могло взволновать его по-настоящему и выбить из колеи. Люди, события… Ему было всё равно на всё. Он всегда был в этом мире, один и резонным было то, что никто иной в этой жизни его не волновал.

Вновь тяжело вздохнув, Микки перевернулся набок, лицом к окну и подложил руку под голову, смотря из-под опущенных ресниц на винные шторы и солнечный свет, который они скрывали, делали в разы слабее, но полностью стереть и уничтожить не могли.

«Я так надеялся, что больше никогда в жизни этого не почувствую, - произнёс про себя брюнет. – Ожидал, что это будет не так, был готов к этому, но верил. Глупая надежда».

Он окончательно закрыл глаза, пытаясь думать о чём-то отвлеченном, о том, что не будет возбуждать сердца и горячить крови. Работа, клуб, куда он не так давно вновь ездил, потому что случилась очередная беда с документацией – если хочешь, чтобы всё было сделано хорошо, сделай это сам. Вена, «сказочный город», который выглядел сейчас немного несуразно, потому что снег уже давно сошёл, а деревья ещё не успели опушиться новыми листьями и стояли голыми вдоль дорог. Квартира номер шестьдесят девять, куда он рано или поздно вернётся, потому смысл жить в замке, когда его покинет Дженна, пропадёт, ему одному ни к чему столько простора, да и на работу ездить далековато. Пока что неизвестный абонент, которому нужно перезвонить. Поездка в Сан-Диего, которую Микки запланировал совершить в ближайшие три месяца. Вчерашний день…

Как он выбирал из многообразия книг те, которые попросила Дженна. Он потратил на это несколько часов, перелистывая страницы, знакомясь с содержанием того, чему его «воспитанница» желала посвятить жизнь. Законы, декреты, уголовный кодекс… Сухой язык, обладающий невероятной силой и властью.

- Неужели ты ничего не понимаешь?

«Нет, совсем ничего, - в мыслях ответил Микки. – Может быть, ты объяснишь мне, что происходит?».

- То…

Микки подождал несколько секунд, ожидая продолжения высказывания «Крёстной», но она упорно молчала, вдруг решив стать женщиной-загадкой. Поняв, что ответа он не услышит, брюнет перевернулся на другой бок, отворачиваясь от окна, и подтянул ноги к животу. Он не слишком хотел услышать ответ, а то, что «Крёстная» промолчала и продолжала молчать, только радовало Микки. В последнее время его отношения с «голосами» стали какими-то натянутыми, парень начал отворачиваться от них. Да, точно, во всём виновата весна…

Глава 45

Это сказка для взрослых, утро после холостой свистопляски. 

Накалившийся космос, как тостер, и в нем уплотнившийся воздух стал вязким. 

У меня было предчувствие квеста, и ты вошла в это пространство, как в масло. 

Но ты не думай, будто я жду тебя с детства, а если честно, то жду, хули, здравствуй. 

Oxxxymiron, Девочка-пиздец©

Микки сидел на кровати Дженны, в изножье, а сама девушка полулежала на ней, смотря в книгу и вчитываясь в написанное на её страницах, мерно перелистывая их и слегка хмурясь, вдумываясь в прочитанное. Периодически она едва заметно шевелила губами, пытаясь запомнить очередной сложный термин.

Она ни на мгновение не поднимала взгляд от книги, будто специально игнорируя похитителя, и это продолжалось уже целых три часа. Сто восемьдесят минут и ни единого произнесенного слова. Даже, когда Микки только пришёл в комнату к Дженне, девушка лишь взглянула на него исподлобья, а затем взяла книгу и демонстративно села читать её. Брюнет терпеливо ждал того момента, когда «принцессе» надоест это занятие, когда у неё лопнет терпение – ведь она так вспыльчива – и она скажет ему что-нибудь. Но сейчас Микки уже начинало казаться, что терпение скорее лопнет у него. А до знакомства с Дженной он считал, что оно у него бесконечное. Он действительно умел ждать, даже не занимая себя ничем на время ожидания. Но эта девушка неким неведомым образом не просто испытывала его терпение, а изводила его, ничего, по сути, не делая, изматывая своим равнодушием и невниманием.

Дженна перевернула страницу, по-прежнему не поднимая взгляда, и начала читать новый абзац. Какая же… невыносимая. Облаченная в светло-серые, почти белые спортивные штаны свободного покроя и майку на толстых бретелях цвета летнего неба. Немного растрепанные распущенные волосы, слегка прищуренные бирюзовые глаза, выражающие слишком много серьёзности и сосредоточенности, и складочка вдумчивости между бровей.

Ей так не подходила та слишком серьёзная книга, которую она держала в руках – «Уголовное право». Но, в тоже время, они идеально подходили друг другу. Сухие и такие властные, не терпящие нареканий и того, когда их не уважают. Да, сейчас, наблюдая за тем, как Дженна читала, Микки понял, что она выбрала правильную специальность мечты. Ей это прекрасно подходило – сухо, по делу, нерушимо, как и её идеальный мир, в котором она была наследной принцессой.

Бесшумно вздохнув, парень слегка прикрыл глаза и склонил голову набок, смотря из-под полуопущенных ресниц на блондинку. Она продолжала не обращать на него никакого внимания, будто вовсе забыв про его присутствие и не чувствуя его взгляда.

«Интересно, она специально меня игнорирует или на самом деле не замечает, потому что слишком увлеклась чтением? – подумал Микки, чуть склоняясь влево и опираясь на руку. – Хоть бери и тоже берись изучать уголовное право, раз оно такое интересное…».

Подождав ещё немного, пристально смотря на Дженну, что она продолжала игнорировать, Микки обратился к ней:

- Интересно?

Она ничего не ответила и перевернула страницу, начиная вновь водить взглядом по строкам некрупного шрифта. Брюнет поджал губы, но дал девушку время на то, чтобы исправиться и ответить. Когда же этого не произошло, он вновь заговорил, спрашивая:

- Ты не ответишь мне?

Ничего не изменилось. Взгляд Дженны по-прежнему был устремлён в книгу, а на лице отражались сосредоточенность чтением и безразличие ко всему остальному.

- Считаю до трёх, - произнёс Микки, вновь бессмысленно прождав секунд десять.

Это подействовало. Дженна подняла взгляд, но всего на мгновение, после чего вновь опустила глаза в книгу.

- Раз, - проговорил брюнет, уверенно и спокойно смотря на блондинку.

Она никак не отреагировала, продолжая упорно читать. Только страницу она перевернула слишком нервно и рано, выдавая этим то, что учиться она уже не пытается, а просто желает создать видимость того, что ей по-прежнему всё равно и на присутствие Микки, и на его слова.

- Два, - сказал парень и пересел чуть ближе к Дженне, что осталось для неё незамеченным.

Перед её глазами по-прежнему был лишь сухой юридический текст, вот только она больше ни единого слова не понимала в нём. Не прочитав и половины страницы, она перевернула её. Напряжение усиливалось, и его нужно было как-то разряжать, себя нужно было как-то отвлекать. Учебник по уголовному праву подходил для этой роли как нельзя лучше, но почему-то он внезапно перестал с ней справляться.

Прочитав страницу так быстро, как никогда ещё не читала в своей жизни, Дженна хотела перевернуть её, но ей не позволили этого сделать пальцы Микки, прижавшие лист. Девушка гулко сглотнула, не поднимая глаз, и жилы на её шее вздрогнули, выдавая её волнение. Мимика и пантомимика, вообще, всегда являются злейшими врагами того, кто пытается нечто скрыть, потому что они выдают его с потрохами, подавая все его чувства и страхи, как на блюде.

- Три, - прежним – ровным и беспристрастным тоном судьи и объявителя приговора проговорил Микки, выжидающе и слишком пристально смотря «воспитаннице» в лицо, которое было чуть прикрыто книгой.

Дженна вновь гулко сглотнула, продолжая зачем-то упрямо смотреть в книгу, на страницах которой она уже ничего не разбирала, да и не пыталась. Перед её глазами был сухой текст и пальцы похитителя, не позволяющие ей перевернуть страницу и продолжить спасительное учение. А непонятный отсчёт парня не предвещал ничего хорошего. Не предвещал хотя бы потому, что девушка совершенно не знала, чего ожидать от Микки в следующую секунду.

Он опять молчал. Опять медлил и слишком пристально смотрел, изводя пленницу этим. И Дженне даже не нужно было видеть его взгляда, чтобы глаза её против её воли забегали, а по коже пробежал холодок неизвестности. И неизвестность эта отвратительно пахла обречённостью, потому что что-то подсказывало блондинке, что Микки вновь заставит её вступить с ним в «бой» и впоследствии проиграть его.

Что делать? Молчать до бесконечности нельзя, Дженна и сама понимала, что не сможет этого сделать, потому что ей уже так хотелось поднять глаза и показать этим своему похитителю, что она его не боится, что он её не сломал! Но, в тоже время, она понимала, что, если она посмотрит на Микки, то мозг её непременно вновь откажет ей и изменит, и она скажет парню что-нибудь такое, о чём потом наверняка пожалеет. Пожалеет, скорее всего, через секунды полторы после того, как откроет рот…

Дженна глубоко вдохнула, прикрывая глаза и давая себе последние две секунды на то, чтобы собраться с мыслями, силами и разумом, поднять глаза и не сделать глупость.

Один. Один с четвертью. Один с третью. Один с половиной. Один и три четверти. Один и… Два.

Выдохнув, блондинка открыла глаза и подняла взгляд на Микки.

«Ничего не меняется», - подумала она.

И правда, ничего – совсем ничего не изменилось. Пристальный и пробирающий до костей взгляд. Совершенно не читаемое выражение лица. И слишком тёмные горько-шоколадные глаза и слишком глубокие, как загадочный чёрный космос.

- Что? – спросила Дженна, исподлобья смотря на похитителя.

- Ничего, - слишком спокойно ответил Микки.

- Тогда, с твоего позволения я продолжу читать, - произнесла девушка и вновь опустила взгляд в книгу, но брюнет надавил на неё, опуская ниже и мешая ей.

- Время учения вышло, - проговорил парень, в упор смотря на пленницу с лёгким прищуром.

Дженна вновь подняла на него взгляд, непонимающе смотря. Чего он хочет от неё? Почему его желания и намерения всегда остаются непонятными ей? Чёртов Мистер Загадочность…

- Мне нужно учить, - твёрдо произнесла блондинка и вновь попыталась поднять книгу, чтобы было удобнее читать, но Микки надавил на неё сильнее, опуская её на колени девушки.

Дженна шумно выдохнула, показывая этим своё раздражение, и опять попыталась поднять книгу – очередная война – но даже одной рукой и в полсилы Микки держал так крепко, что у неё ничего не вышло.

- Ты можешь отпустить книгу? – спросила девушка, голос её начал звучать на толику выше из-за нервов. Рядом с этим парнем у неё просто не получалось не нервничать. Почему-то не получалось.

- Нет.

- Аргументируешь свой ответ? Или тебе просто что-то стукнуло в голову, и ты решил, что я обязана следовать твоим пожеланиям?

- Аргументирую, - спокойно ответил Микки, слегка пожимая плечами.

- Давай, - вновь поджала и слегка скривила губы блондинка.

- Мне надоело, что ты не обращаешь на меня никакого внимания.

Такой ответ Дженну немало удивил. Она в недоумении подняла брови, смотря на Микки. А привычный спокойный тон, которым данное высказывание было произнесено, и вовсе выбивал из колеи и ставил в очередной тупик.

- А почему я должна это делать? – подобрав слова, через несколько секунд поинтересовалась Дженна.

- Я бы мог найти тысячу аргументов в пользу своих слов, - спокойно ответил Микки.

- Так, озвучь их, - вернув себе пусть шаткую, но всё же уверенность, отозвалась девушка, с лёгким вызовом смотря на собеседника.

Будто не слыша её, Микки продолжил:

- Но я не буду этого делать и ограничусь тем, что мне так просто хочется.

- А с каких это пор я должна слушаться тебя?

- А у тебя просто нет выбора.

- Выбор есть всегда, - фыркнула блондинка и дёрнула книгу, пытаясь сбросить с неё руку Микки и поднять её, чтобы вновь спрятаться за ней, как за ширмой, и отвлечься чтением от того, кто заставлял кровь вскипать в венах и, одновременно, стыть и нервы спутываться в тугие клубки-колтуны.

В этот раз у неё ничего не вышло, но она попыталась вновь, дёрнула книгу в сторону и на себя. Сильный, какой же он сильный, чёрт побери!

«И откуда в нём столько силы?», - подумала Дженна, хмуро смотря исподлобья на совершенно расслабленного парня, который сидел, опёршись на одну руку, а второй так легко удерживал книгу, которую она пыталась отнять двумя руками и раз за разом терпела поражение.

Это расслабленное спокойствие, граничащие в понимании Дженны с самодовольством и насмешкой над ней, выводило её до такой степени, что хотелось отхлестать наглеца по щекам, стереть выражение полной власти и контроля с его лица!

Но она понимала, что этого лучше не делать. Одна пощёчина ей уже аукнулась так, что она до сих пор не могла выплыть из болота, в которое она её отбросила. Пока что она ещё могла себя контролировать и сдерживать. Вот только нервы уже были вновь на пределе. У Микки была удивительная способность выводить её. И, в отличие от всех тех, с кем ранее Дженна вступала в перепалки, ему было, казалось, абсолютно всё равно на её страстную борьбу и все доводы. Микки выслушивал их с присущим ему спокойствием и всё равно делал по-своему, всё равно в итоге умудрялся привести её туда, куда нужно было ему.

Она уже ненавидела его за это. И ненависть её была столь страстной и жгучей, что угрожала в любой момент сорвать крышу и заставить её сделать нечто, о чём она потом непременно пожалеет. Ведь не пожалеть, казалось, было просто невозможно, когда речь заходила о Микки.

От этой ненависти кровь вскипала в венах, и она заставляла щёки алеть, а глаза яростно блестеть. От этого до безумия страстного чувства её бирюзовые глаза выглядели ещё ярче, чем обычно, а лихорадочный блеск приковывал взгляд и не позволял отвести его.

Облизнув пересохшие из-за гнева и шумного дыхания губы, Дженна вновь рванула книгу на себя. Она уже и не надеялась на то, что у неё получится отобрать её у Микки, но сдаваться она не желала. Нет, она не станет проигравшей.

- Ну… - протянула блондинка, и так, и этак крутя книгу. – Пожалуйста, отпусти… Микки!

Брюнет слегка усмехнулся. Это было так мило – Дженна всегда обращалась к нему по имени лишь в тех исключительных случаях, когда ей было что-то нужно от него. Наглая, избалованная принцесса, привыкшая побеждать и в спорах, и в ситуациях. Должно быть, сейчас ей было так непросто…

- Ты настолько не привыкла проигрывать? – спросил Микки, склоняя голову набок и пристально смотря на девушку.

- Что?

- Ты не расслышала вопроса или не поняла его? – любезно поинтересовался брюнет.

- Не делай из меня дуру!

- Я бы сказал, что это сделала за меня природа, но это не так, а я не люблю врать, - проигнорировав возмущённый тон девушки, ответил Микки.

Дженна вновь непонимающе взглянула на него, сильно хмуря брови. Нет, всё-таки, его манера говорить просто убивала её, настолько она была ей непонятна, впрочем, как и сам парень.

- Это был комплимент или ирония? – спросила девушка после достаточно долгого молчания.

- А это было похоже на иронию?

- Знаешь, Микки, ты выражаешься почти всегда так, что понять, что именно ты имеешь в виду, просто невозможно, - ответила Дженна, поджимая губы.

Фыркнув, она добавила:

- Мне уже просто интересно, это же как жизнь тебя контузила, чтобы ты стал таким?

- Можно подумать, я тебе так не нравлюсь? – спросил Микки, но ожидать ответа не стал и добавил: - В принципе, я не прошу, чтобы ты меня любила.

- И на том спасибо, - хмыкнула Дженна, только голос её едва заметно дрогнул, выдавая какую-то неуверенность, какие-то эмоции, о которых она упорно молчала даже наедине с собой.

Она наконец-то отпустила книгу и, сложив руки на груди, отвернулась к окну. Микки подождал несколько минут, продолжая смотреть на девушку и ожидая новых её реплик, продолжения высказывания, но она упорно молчала. Дженна решила, что так будет проще. Иногда с поля боя проще капитулировать непобежденным героем, чем позорно проиграть.

Так и не дождавшись новых слов от собеседницы, Микки вздохнул и, слегка прикрыв глаза, произнёс:

- Когда ты себя так ведёшь, тебя так и хочется наказать за твою дерзость.

Дженна мельком взглянула на него, награждая угрюмым тяжёлым взглядом, а затем вновь отвернулась к окну, продолжая быть верной себе и пытаясь не поддаваться на уловки похитителя. Она очень надеялась на то, что у Микки не хватит мастерства, чтобы вновь спровоцировать её и вывести из себя.

- В Германии, как и в большинстве цивилизованных стран, физическое наказание детей запрещено законом, - продолжил говорить брюнет. – Потому, полагаю, тебя в детстве не пороли. А нужно было.

Он помолчал несколько секунд и добавил, делая контрольный выстрел по самообладанию Дженны:

- Может быть, мне исправить ситуацию, пока не поздно? А что? Мозг и, соответственно, психика развивается до двадцати пяти лет, так что, твои дурные черты характера ещё можно скорректировать.

Дженна медленно скосила на Микки глаза, напряжённо смотря на него, даже не отвечая ничего сразу. Его слова подействовали и парню это очень нравилось. Он не осознавал этого и не задумывался над этим, но ему так нравились яркие и такие жгучие эмоции блондинки, её пылающий огнём взгляд, когда ему вновь удавалось задеть её.

- Только попробуй, - практически по слогам, твёрдо проговорила Дженна.

- Попробую с превеликим удовольствием, - спокойно ответил Микки и встал, начиная расстегивать ремень на своих джинсах.

Глаза Дженны округлились, и она взвизгнула, отскакивая от парня и прижимаясь спиной к спинке кровати:

- Ты с ума сошёл?! Не смей этого делать!

Не обращая на возмущение и крики девушки никакого внимания, Микки расстегнул ремень и вынул его из петель штанов. Сложив его вдвое, брюнет взял ремень в левую руку, после чего как ни в чём не бывало взглянул на Дженну.

- Сама снимешь штаны или помочь? – поинтересовался парень.

В этот момент Дженне стало окончательно понятно, что Микки не шутит. Напряжённо смотря на него, девушка отрицательно покачала головой.

- Как видно, помочь, - спокойно констатировал Микки. – Как хочешь.

Он двинулся к ней, но Дженна, не ожидая, когда станет слишком поздно, вскочила с кровати, бросаясь наутёк так быстро, как только могла. Только проблема была в том, что бежать ей было некуда, потому что она была заперта с похитителем в замкнутом пространстве, а дверь, как она уже давно успела понять, в этой комнате была слишком крепкой для того, чтобы у неё получилось её выбить.

Вприпрыжку отбежав к противоположной от кровати стене, Дженна развернулась к Микки лицом, напряжённо смотря на него, пытаясь даже не моргать, чтобы не пропустить тот момент, который решит всё.

- Не трогай меня, - напряжённо произнесла девушка, её лицо было изломано от самых отвратительных эмоций.

Она даже представлять себе не желала того, чтобы Микки её выпорол. Это было не просто унизительно. Это было… У Дженны даже не было подходящих слов, чтобы описать это. Потому этого нужно было просто не допустить.

- Я буду убегать, - проговорила блондинка, прижимаясь спиной к стене и втягивая голову в плечи.

- А ты уверена, что сможешь убежать? – поинтересовался Микки, слегка склоняя голову набок, смотря на девушку, но пока не двигаясь в её сторону.

- В конце концов, тебе надоест бегать за мной, - попытавшись придать голосу как можно больше уверенности, ответила Дженна. – А я бегать могу очень долго. Я выносливая.

- Я тоже, - слегка ухмыльнувшись, ответил брюнет и сделал первый шаг в сторону блондинки.

Подождав ещё несколько секунд и поняв, что Микки настроен серьёзно и останавливаться не собирается, Дженна вновь сорвалась с места, перебегая в противоположный угол комнаты и вновь разворачиваясь лицом к похитителю. Дыхание её было сбитым и шумным, в крови кипел адреналин, и всё это добавляло ей небывалой обворожительности.

Микки остановился примерно на середине комнаты, смотря на загнанную в угол, но отчаянно не сдающуюся девушку и невольно отмечая, что эта её борьба и страх, тщательно сокрытый за бирюзой глаз, невероятно возбуждают. Сердце в груди брюнета забилось чаще и мощнее, а внизу живота потяжелело.

Дженна продолжала стоять, прижавшись спиной к стене и не сводя глаз с похитителя, который вдруг начал медлить. Она ощущала это что-то неуловимое, но такое отчётливое, что витало в воздухе. Она чувствовала эти искры и не могла не заметить того, как ещё больше почернели глаза Микки.

Не сводя с девушки глаз, брюнет неспешно двинулся в её сторону, гипнотизируя своим чёрным тяжёлым взглядом. Решив тоже не делать резких движений, Дженна по стеночке начала отходить в сторону, но Микки также изменял своё направление, что рано или поздно должно было привести к тому, что они столкнуться.

Когда между ней и Микки оставалось шага три, Дженна резко сорвалась с места, бросаясь в сторону кровати. Но её ждало разочарование. Не успела она сделать и пары шагов, когда брюнет схватил её за руку и, резко развернув, прижал спиной к стене. Дженна дёрнулась, пытаясь отойти от парня, но он упёрся руками в стену по бокам от её плеч, блокируя ей пути к отступлению.

Вновь дёрнувшись, уже даже не думая над тем, насколько нервно это смотрится, Дженна пригнулась, пытаясь проскочить под рукой Микки, но он резко опустил руки, упираясь ими в стену теперь по бокам от талии девушки.

Уголки губ блондинки нервно дрогнули, и она подняла на Микки напряжённый взгляд. Он стоял вплотную с ней и неотрывно смотрел ей в глаза, отчего становилось как-то жутко и совсем неуютно. Слишком близко, слишком непонятно…

- Не трогай меня, - проговорила девушка, от напряжения её голос едва не звенел.

- А, если я не послушаюсь тебя, принцесса? – вскинув бровь, спросил Микки, так проникновенно смотря Дженне в глаза.

Не дожидаясь ответа девушки, брюнет отнял одну руку от стены и провёл кончиками пальцев по её боку. Дженна шумно и неровно вдохнула, едва не давясь дыханием, и дёрнулась в сторону, пытаясь вырваться, ведь теперь с одной стороны путь для побега был открыт. Но Микки вновь отреагировал слишком быстро, прижимая девушку к стене и зажимая между ней и собой.

Дженна гулко сглотнула, во рту резко пересохло и у неё появилось абсурдное и постыдное желание просто расплакаться от безысходности и собственного бессилия. Ей сейчас так не хватало отца, который бы точно не дал её в обиду и избавил от необходимости терпеть общество того, от кого нервы плавились и закручивались в обугленные спирали, а сердце начинало стучать неровно и слишком часто.

Продолжая неотрывно смотреть Микки в глаза, даже забыв о том, что нужно моргать, Дженна подняла руки и упёрлась ладонями парню в грудь, пытаясь отстранить его от себя или, хотя бы, не дать подойти к ней ещё ближе. Хотя, ближе было уже некуда, потому что их тела и так были крепко прижаты друг к другу, отчего мысли в голове совсем путались.

Девушка ощущала ладонью то, как быстро и мощно билось сердце в груди брюнета. Это казалось таким странным, создающим дисгармонию – набат учащенного пульса и совершенно спокойное, не выражающее никаких понятых эмоций, выражение лица. Микки был самой большой загадкой для Дженны. И от его близости и её сердце сбилось с ровного ритма, забилось так, что отзвуки его вибрировали в горле. Это был ещё один вирус, который был слишком заразен.

Молчание затягивалось, а бездействие и промедление создавали ощущение того, что вот-вот грянет буря.

- Микки, не надо, - почему-то прошептала Дженна, не убирая рук с груди похитителя.

- Надо, - тоже понизив голос почти до шёпота, ответил брюнет, склоняясь к лицу девушки.

Микки положил ладонь ей на талию, цепляя пальцами край майки и касаясь голой и слишком горячей кожи. У Дженны мурашки побежали по коже от этого совершенно неуместного прикосновения, ей показалось, будто её ударили током и теперь его разряды продолжали блуждать под её кожей.

Брюнет склонился ещё ближе к её лицу, прикрывая глаза и смотря на девушку из-под опущенных ресниц, отчего его взгляд казался ещё темнее и глубже, хотя, казалось, чернее уже некуда. Теперь между их лицами было от силы сантиметра полтора. Дженна невольно и нервно взглянула на губы парня, которые теперь были слишком близко к её губам.

- Ты же понимаешь, что я просто так не уйду? – спросил Микки, окончательно понизив голос до бархатного шёпота.

Говоря это, он ещё больше приблизился к девушке, мимолётно и почти случайно задевая её губы своими. Дженна даже дышать перестала, совсем цепенея и не находя слов даже для мыслей не то, что для полноценного вопроса, требования, просьбы.

С неимоверным трудом собравшись, девушка упёрлась ладонями в грудь Микки, давя и пытаясь оттолкнуть его. Мимолётно усмехнувшись и покорно отойдя на полшага назад, брюнет резко схватил Дженну за руку и, развернув к себе спиной, прижал к стене.

- Что ты делаешь?! – выкрикнула блондинка, пытаясь обернуться и вывернуться из рук похитителя.

Но она забыла о своих попытках на время, когда на её ягодицы обрушился удар. Она в шоке распахнула глаза. Микки бил не ремнём, как обещал, а рукой, но даже так шлепок оказался более чем ощутимым, и кожа от него даже под штанами вспыхнула от боли.

- Ты что делаешь?! – теперь уже взвизгнула Дженна, начиная с утроенной силой вырываться.

Вместо незамедлительного ответа она получила новый шлепок, от которого под светлыми спортивными штанами на левой ягодице остался розово-алый след.

- Выполняю своё обещание, - ответил Микки и вновь ударил, а затем ещё раз, но уже по правой половинке попы. – Я же ведь тоже далеко не всегда бросаю слова на ветер…

- Лучше бросай! – высоко вскрикнула девушка, вновь и вновь пытаясь вырваться.

Микки на мгновение отпустил её, но она даже не успела ничего предпринять, когда он вновь схватил её, но на этот раз за майку, сжимая её и натягивая. И сразу после этого он вновь ударил блондинку по заднице.

Дженна начала вертеть бёдрами, отбиваться руками, пытаясь заставить Микки отпустить её, но у него была удивительно цепкая хватка. После очередного шлепка девушка попыталась ударить Микки ногой, но бить вслепую было достаточно сложно, и она промахнулась. А когда Дженна всё-таки обернулась, брюнет надавил ей на спину между лопаток, нагибая и снова вцепляясь мёртвой хваткой в её голубую маечку.

Глаза Микки в момент этой странной борьбы, в которой он был бесспорным победителем, нездорово блестели, он наслаждался этим боем и проигрышем своей вздорной «принцессы». А в груди Дженны сердце уже отбивало такую чечётку, что, казалось, вот-вот оно должно было разбиться вдребезги или застрять где-то в горле и задушить её.

Блондинка завела руки за спину, пытаясь отбиться, но вновь вслепую, потому что при попытке обернуться волосы упали на лицо и застелили глаза, не позволяя ей нормально увидеть обидчика, который продолжал её так постыдно шлёпать, как маленькую нашкодившую девчонку!

Новый удар напряжённой ладонью обжёг левую ягодицу. Задница девушки уже горела огнём, хотя, казалось бы, это были всего лишь шлепки! Но Дженна сейчас даже мельком подумала о том, что лучше бы Микки просто ударил её – как равного противника, а не устраивал этого показного и такого унизительного спектакля. Лучше одна вспышка резкой боли и кровоподтёк на щеке, который будет напоминать ей о том, что она оказалась в руках чудовища, чем такая порка в согнутой позе.

Микки вновь шлёпнул «воспитанницу» и Дженна зажмурилась, задерживая дыхание и давя в себе всхлип, который желал вырваться из её груди и продемонстрировать похитителю, что он победил не только физически, но и морально. Но – нет, он ещё не победил. А она ещё не сдалась!

«Умри, но не сдавайся» - Дженна была полностью согласна с этими словами, которые были девизом её матери, и она была не намерена сдаваться и сейчас.

После очередного шлепка, который ещё больше раздразнил и без того раздражённые болевые рецепторы, Дженна попыталась вывернуться, начиная отчаянно крутиться, вслепую махать руками и ногами. В теории она знала, где именно стоит Микки, и пыталась попасть по нему хоть какой-то своей конечностью.

Такая остервенелая борьба сильно мешала парню, потому что ему, одновременно, теперь нужно было и уворачиваться от ударов девушки, и наносить свои. Удобнее было бы схватить её за волосы, потому что так он бы легко смог удерживать Дженну в нагнутом положении и продолжать свою воспитательную процедуру, но это было бы болезненно для неё. А причинять ей боль Микки не хотел. По крайней мере, он не хотел причинять ей больше боли, чем могли принести его удары. Потому он предпочитал удерживать девушку за одежду, что было совершенно не удобным, но зато сохраняло ту границу, которую Микки не хотел переступать.

Новый шлепок, который пришёлся почти на середину попы, задевая обе ягодицы, и Дженна вновь извернулась, неким удивительным образом умудряясь развернуться к Микки лицом. Только разогнуться ей не удавалось, потому что, несмотря на достаточно худощавое телосложение, он был невероятно сильным. И это притом, что Дженна никогда не считала себя слабой и всегда могла за себя постоять.

Перегибаться через девушку, чтобы иметь возможность шлёпнуть её, было ужасно неудобно. Потому Микки попытался вновь развернуть её к себе спиной. В паху у него уже всё пылало так, что только нечеловеческая выдержка останавливала брюнета от того, чтобы не сорвать с девушки её спортивные штаны и бельё и не продолжить наказание уже на более взрослом уровне. Но даже самой стальной выдержке рано или поздно приходит конец. И Микки это понимал, потому что казалось, что у него вот-вот начнёт темнеть перед глазами от этого желания, что уже разогрело кровь до всех двухсот чёртовых градусов по Цельсию!

Поняв, что похититель пытается развернуть её, Дженна вцепилась одной рукой ему в бедро, создавая, таким образом, себе точку опоры и отчаянно пытаясь разогнуться. Но разогнуться не получалось – у Микки, действительно, была невероятно цепкая хватка! Почувствовав, что парень сильнее сжал её майку на спине, немного оттягивая и вновь пытаясь развернуть её к себе спиной, Дженна сначала дёрнулась вперёд, путая парня, а затем резко и со всей силы подалась назад.

Мёртвая хватка не подвела Микки, майки девушки он не отпустил. Но она осталась у него в руках, потому что Дженна, даже сама не поняв – как, выскочила из неё. Не будучи готовой к тому, что точка опоры резко исчезнет, блондинка полетела назад, путаясь в собственных ногах и падая, ушибая и без того пылающую пятую точку.

Но боль от удара практически мгновенно отошла на задний план. Всё место в её сознании молниеносно заполнил Микки, на которого ей наконец-то удалось посмотреть. Он стоял ровно, держа в руке её майку, и, ничего не говоря, смотрел на неё слишком чёрным и блестящим взглядом, в котором сейчас отражался целый коктейль самых разных эмоций, но ни одна из них не была понятна Дженне.

Она сидела на полу в немного сползших из-за борьбы, почти белых спортивных штанах и белом бюстгальтере – сама невинность. А копна растрепанных светлых волос и большие бирюзовые глаза завершали её образ ангела, который только что нехило навернулся с небес. Вот только в глазах этого «ангела», помимо страха, который был сейчас так уместен, по-прежнему отражалась сила и уверенность в своих силах. «Принцесса» не умела проигрывать даже тогда, когда, казалось бы, она это уже сделала.

Поняв секунд через десять такого напряжённого зрительного контакта, в каком виде она сидит перед похитителем, Дженна прикрылась одной рукой и упёрлась второй в пол, готовясь подскочить и бежать, если Микки решит продолжить её «воспитывать».

Молчание Микки напрягало Дженну и пугало её. Но ещё больше её пугала собственная совершенно неадекватная реакция на действия брюнета, за которую хотелось отхлестать себя по щекам и бросить своё тело под ледяной душ и держать там, пока не окоченеет и не протрезвеет. В свете этого девушка была чем-то даже рада тому, что Микки отшлёпал её. Это помогло вернуть крышу на место, потому что подобных действий она не могла позволить и простить никому.

Ничего не говоря, Микки неспешно направился к Дженне и, остановившись на расстоянии полутора шагов от неё, опустился на корточки, продолжая слишком пристально смотреть на девушку. От такой позы грубая ткань джинсов начала ещё сильнее давить на его уже почти болезненно возбужденный член.

- Давай же, Микки…

- Не подходи ко мне, - блондинка хотела угрожающе процедить это, но получилось как-то неуверенно.

Слегка усмехнувшись, Микки протянул девушке руку, желая помочь ей встать. Дженна нахмурилась и взглянула на протянутую ей ладонь, а затем вновь посмотрела брюнету в лицо и чуть отползла от него.

- Учись доверять людям, Дженна, - произнёс Микки примерно через минуту ожидания и убрал руку.

Он встал и подошёл к девушке сбоку. Неотрывно следя за парнем, Дженна повернулась так, чтобы вновь сидеть лицом к нему, так было проще защищаться.

- А у меня нет повода, чтобы доверять тебе, - проговорила блондинка, сверля Микки тяжёлым взглядом.

Брюнет вновь слегка усмехнулся и покачал головой, после чего, вновь решив ничего не говорить, взял Дженну под руки и поставил на ноги. Она распахнула глаза и даже никак не успела отреагировать на этот странный жест своего похитителя и «воспитателя». Только тогда, когда Микки уже поставил её на ноги, а рук не убрал, девушка ударила его по ним, а после толкнула в грудь, отталкивая от себя.

Микки послушно отошёл на шаг назад, смотря на Дженну, щёки которой алели от негодования, а глаза блестели невероятно страстной яростью. Микки казалось сейчас, что никогда ранее он не видел ничего более сексуального. И никогда прежде он не испытывал столь жгучего желания. Больше всего ему сейчас хотелось схватить эту вздорную избалованную девчонку за волосы, притянуть к себе и поцеловать. А потом сорвать с неё одежду и заставить кричать уже совсем не от злости.

От этого желания, от этих мыслей темнело в глазах и становилось трудно дышать. Но Микки держался, потому что этого не следовало делать.

- Давай же, МиккиСделай то, что хочешь… Убей её. Трахни её и убей…

Микки едва заметно дёрнул головой, пытаясь выбросить из неё назойливый «голос» и отмахнуться от него. Сейчас он не желал слушать своего «друга». И «другу» это не нравилось.

Дрогнув уголками губ, Дженна вновь прикрылась руками, потому что стоять полураздетой под пристальным взглядом похитителя было совсем неуютно. А просить Микки, чтобы он вернул ей майку, как-то не хотелось.

Простояв так ещё минуты три, Дженна аккуратно двинулась в сторону своего чемодана, постоянно оглядываясь на своего похитителя, но Микки продолжал неподвижно стоять на прежнем месте. Открыв чемодан, девушка достала из него первую попавшуюся майку и надела её, а наверх надела ещё и кофту с длинными рукавами и капюшоном.

Закрыв крышку чемодана, Дженна обернулась на Микки, хмуро смотря на него, после чего натянула на голову капюшон. Ей хотелось сейчас завернуться в какой-нибудь толстый непробиваемый кокон, который станет надёжным препятствием между ней и Микки.

Постояв ещё с минуту, парень, так ничего и не сказав, направился к двери и покинул комнату Дженны. Щёлкнул замок. Девушка осталась в одиночестве.

Гулко сглотнув, заставляя себя не смотреть на дверь, Дженна быстро подошла к кровати и, рухнув на неё, свернулась в клубочек, натягивая капюшон дальше на лоб и глаза. Ягодицы продолжали болеть после стольких сильных шлепков, а внутри творилась сущая сумятица, за которую хотелось назвать себя больной на голову и жестоко наказать, чтобы впредь неповадно было.

«Нет, точно, безумие заразно», - подумала она и подтянула колени к самой груди.

Тем временем Микки, быстро преодолев лестницу и коридор, скрылся за дверями ванной комнаты. Стянув с себя всю одежду, он зашёл в душевую кабину и, закрыв дверцу, включил воду, выставляя самую низкую её температуру. Ледяные и оттого колючие струи полились ему на голову и вниз: по плечам, груди, животу, остужая тело и немного проясняя мысли.

- И всё равно ты меня послушаешь…

Глава 46

Прощай, танец с дьяволом в ночь начинай,

Но не смей поднимать к нему глаз,

Ночью с дьяволом танец у нас.

Breaking Benjamin, Dance with the devil©

Микки вновь навестил Дженну вечером того же дня, около одиннадцати часов. Он не был уверен в том, что девушка уже не легла спать, но всё равно решил зайти, а, если окажется, что она уже в постели, то просто покинуть её комнату. Но Дженна не спала.

Открыв дверь в гостевую спальню, брюнет переступил её порог. На лице его отразилось лёгкое удивление, потому что в комнате была темнота, не горела ни единая лампа, что выглядело достаточно странно. Ему как-то совсем не казалось, что Дженна из тех людей, которые страстно любят темноту и мрак. Она – не он.

Прикрыв дверь, Микки сделал два шага вперёд и остановился, смотря на пленницу, которая сидела на подоконнике, забравшись на него с ногами, и, прислонившись лбом к стеклу, смотрела на улицу, где было практически невозможно что-то разобрать из-за тьмы безлунной ночи, которая уже опустилась на мир.

Дженна услышала, как Микки закрывал дверь, но даже не обернулась, чтобы взглянуть на него. Она даже не была уверена в том, что это пришёл он, а не Николь или ещё кто-то. Почему-то ей казалась достаточно нормальной мысль о том, что Микки может прислать к ней ещё кого-нибудь, посвятив этого человека в тайну своего преступления. Другой бы так точно не поступил, боясь раскрытия и возмездия за свои деяния, но Микки, Дженна была в этом просто уверена, был способен на такой рискованный и абсурдный поступок.

Микки простоял на одном месте несколько минут, смотря на девушку, которая так и не взглянула в его сторону, продолжая смотреть в окно, в бездну, которая за ним открывалась. Но сейчас, парень это чувствовал, в её действиях не было демонстративности и желания что-то доказать ему. Сейчас от неё не веяло тем вызовом и дерзостью, без которых её образ был немыслим. И потому она выглядела даже слабой – слабой и уязвимой в этой темноте и неуверенности в завтрашнем дне. Ведь, пусть Микки и говорил, что он не желает ей зла и не тронет её, но она не могла быть уверена в том, что он не соврёт ей, не возьмёт свои слова обратно – ведь он имеет на это право. Она не могла быть уверена в том, что увидит новое утро, это было логичным, ведь, о какой уверенности может идти речь, когда твоя жизнь находится в чужих руках? В руках самого странного человека из всех, которых ты когда-либо видел в своей жизни. Но самое страшное было в том, что Микки уже и сам был неуверен в том, что будет завтра и наступит ли оно. Но об этом парень предпочитал не думать, не думать хотя бы пока – пока это возможно.

- Почему ты сидишь в темноте, Дженна? – по прошествии ещё трёх минут спросил у блондинки Микки.

- Просто, - негромко ответила девушка, мельком взглянув на своего похитителя.

Поведя плечами, она вновь отвернулась к окну и прислонилась виском к прохладному стеклу.

- И что ты там видишь? – поинтересовался брюнет, дав своей «воспитаннице» достаточно времени, чтобы дополнить свой ответ и сделать его более развёрнутым, но так и не дождавшись этого.

Дженна поджала губы, слегка кривя их. Слова Микки звучали, как издёвка, потому что она, в самом деле, попросту смотрела в никуда, потому что там, по ту сторону стекла, не было видно ни зги.

Постояв ещё немного, подумав минуту или две, Микки уверенно направился к пленнице. Пусть поздно, но Дженна услышала его шаги, но поворачивать головы в его сторону вновь не стала. Ей сейчас было как-то всё равно. Душу медленно жевала непонятная грусть и тоска: тоска по дому, тоска по семье, тоска по жизни, в которой она точно знала, что случится через час или завтра. И, пусть Микки обеспечивал ей достойное существование и её жизни ничего не угрожало, но в этом замке она однозначно была не королевой… В этом замке был лишь один некоронованный король.

Остановившись около подоконника, брюнет подождал несколько секунд, внимательно смотря на Дженну, голова которой была отвёрнута, а лицо прикрыто волосами. А после, взяв девушку за талию, он оторвал её от подоконника и поставил на пол. Дженна шокировано распахнула глаза и с опозданием попыталась оттолкнуть от себя похитителя, когда её ступни уже коснулись пола. Такой до одури странный поступок Микки несколько развеял её тоску и смуту и вернул в реальность, где не стоило расслабляться. Очередной «сюрприз» мог ожидать её в любую секунду.

- Ты зачем… - на повышенных тонах попыталась выяснить Дженна причину странного действия похитителя, но парень не дал ей возможности договорить.

Подняв руку и призывая этим жестом девушку к молчанию, Микки произнёс:

- Не надо кричать, Дженна.

Блондинка вновь открыла рот, набирая полные лёгкие кислорода и готовясь высказать Микки что-нибудь совершенно не лестное, но брюнет вновь опередил её и не дал сказать, добавляя и ставя её этим в самый большой тупик:

- Пошли.

Дженна закрыла рот и непонимающе посмотрела на похитителя. Предпочтя оставить такое яркое недоумение девушки без комментария, Микки протянул ей ладонь, предлагая дать ему руку, довериться.

Непонимание на лице блондинки стало ещё отчётливее. Она сейчас даже не пыталась отойти, убежать, а просто продолжала хмуро смотреть на парня, который в своём чёрном образе практически сливался с безлунной темнотой. Только слишком яркий блеск горько-шоколадных глаз выделялся на фоне этой тьмы.

Подождав чуть больше минуты, Микки опустил руку и отошёл от Дженны. Девушка следила за ним напряжённым взглядом и ожидала, что сейчас брюнет покинет её «темницу», как он часто делал, решив, что пленница недостойна каких-то объяснений. Но Дженну ждал новый сюрприз.

Вместо того, чтобы уйти, Микки подошёл к чемодану Дженны, который лежал около шкафа, и опустился перед ним на корточки. Всего через мгновение тишину тёмной спальни наполнил треск расстегивающейся молнии, и брюнет откинул крышку чемодана. Дженна даже не знала, как реагировать на действия похитителя, потому просто стояла, не двигаясь и даже дыша тише, и пыталась ни на долю мгновения не терять парня из виду, что было достаточно трудно делать в темноте, с которой Микки так идеально сливался. Сам же он, казалось, видел, как при свете дня, легко ориентируясь во мраке и ища нужную ему вещь.

И, найдя её, брюнет встал и развернулся к Дженне, протягивая ей её куртку.

- Надевай, - произнёс он.

Тон его голоса не был приказным, но едва ли его слова были предложением, от которого Дженна имела право отказаться. Но она решила попробовать.

- Мне не холодно, - ответила девушка, отойдя на полшага назад. Голос её при этом дрогнул.

- Надевай, Дженна, - повторил Микки, слегка кивнув. – Просто послушай меня.

- Я не совсем понимаю тебя…

«Не совсем» было совершенно не уместной формулировкой, потому что своего похитителя Дженна не понимала до такой степени, что от неизвестности и целого роя вопросов начинала кружиться голова.

- А, по-моему, я выразился более, чем понятно, - произнёс Микки и подошёл к Дженне, останавливаясь на расстоянии полутора метров от неё.

Он положил куртку девушки на кровать и, скрестив руки на груди, выжидающе взглянул на неё. Дженна подождала немного, наивно полагая, что Микки ей всё-таки хоть что-нибудь объяснит. Но он, как ни в чём не бывало, продолжал спокойно стоять перед ней, изматывая пристальным взглядом.

«Наверное, проще согласиться», - подумала блондинка, вздыхая и прикрывая на мгновение глаза.

Взяв куртку, Дженна быстро надела её, но застёгивать не стала, поправила волосы и воротник, после чего вновь взглянула на Микки. Глаза её как-то внезапно привыкли к темноте, и теперь она неплохо видела похитителя и различала его черты. Сама не желая того, но Дженна отметила, что даже в этом неясном мраке Микки оставался невероятно привлекателен. Даже более чем. Горько-шоколадные глаза с слишком пристальным взглядом, высокие и яркие скулы, красиво очерченная линия челюсти и пухлые губы, которые почти всегда были сомкнуты в плотную ровную линию, не выражая ни симпатии, ни неприязни к происходящему и к тому, кто находится рядом.

Мотнув головой и отбросив совершенно ненужные мысли о привлекательности похитителя, Дженна нахмурилась и вновь взглянула парню в лицо.

- Что дальше? – спросила девушка и, пусть вопрос её и казался жестом покорности, но по интонации, с которой он был задан, было понятно, что это совсем не так.

- Теперь, - проговорил Микки, не слишком спеша с тем, чтобы донести свои требования до пленницы, - давай руку.

Микки вновь протянул Дженне ладонь. Девушка взглянула на неё, затем вновь подняла взгляд к лицу брюнета. Давать ему руку не хотелось, но что-то начинало подсказывать ей, что в результате она это всё равно сделает, только нервы себе потреплет сильнее. Потому Дженна решила отделаться малой кровью и вновь согласиться.

С трудом удержавшись от того, чтобы как-то не продемонстрировать Микки своё нежелание повиноваться ему, Дженна протянула ему ладонь, позволяя взять её за руку.

- Отлично, принцесса, - слегка улыбнулся-ухмыльнулся брюнет.

Сжав ладонь девушки чуть сильнее, Микки развернулся и направился к двери, увлекая и Дженну за собой. Не зная, как поступить, блондинка просто покорно пошла следом. Когда они подошли к двери, Микки достал ключ и отпёр дверь, открывая её перед Дженной. Лицо её окончательно вытянулось. Она сейчас не могла даже осмыслить всей странности происходящего. Оно просто выбивало её из колеи и заставляло неметь.

Не дожидаясь какой-то реакции девушки, брюнет переступил порог комнаты, выводя Дженну из её темницы и направляясь вперёд по коридору. Дженне так хотелось задать какой-то вопрос, который бы прояснил для неё происходящее, объяснил его. Но мозг её внезапно отказал ей, вздохнув на прощание и помахав ручкой: «Я пас. Справляйся сама».

Преодолев коридор, молодые люди спустились по лестнице на второй этаж и вновь зашли в длинный коридор. Едва уловимые звуки их шагов отражались от стен, звуча в тишине просторного замка и стремительно угасая. Микки не произносил ни единого слова, даже не смотрел на свою «воспитанницу», а у Дженны было такое чувство, будто её ведут на казнь. Только никаких попыток к тому, чтобы спастись, она не предпринимала. Сражаться можно с опасностью. А Микки не был ею. Он просто был самой огромной тайной и неизвестностью в жизни Дженны. Он был тем, кто самим фактом своего существования, своими словами и своей едва заметной улыбкой рушил её идеальный мир, показывая ей, что бывает и совсем по-другому.

Осторожно взглянув на Микки, Дженна опустила взгляд, смотря на их сцепленные руки. Брюнет не сжимал её ладони и не пытался удержать, а просто держал так крепко, как привык. При желании она могла вырваться и хотя бы попытаться сбежать. Но что-то её останавливало. И это что-то было настолько неясным, что впору было взвыть. Неужели Микки действительно смог сломить её, по сути, ничего даже не сделав?

И парень прекрасно понимал, что его пленница может попытаться бежать, но это понимание не заставляло его быть осторожнее и держать её крепче. Он просто надеялся на то, что она не попытается сделать глупость, потому что она этим всё равно ничего не добьётся, а вот его разозлит.

- Куда мы идём? – всё-таки спросила Дженна, вновь догоняя Микки и начиная идти с ним вровень – он всё время уходил вперед, потому что привык ходить очень быстро.

- А какие есть варианты? – вскинув бровь, поинтересовался брюнет.

- Не отвечай вопросом на вопрос.

- Ты сама так часто делаешь.

- Ты же сам говорил, что у меня дурные манеры, так зачем ты их перенимаешь?

- Это – не дурная манера, а просто очень изводящая собеседника привычка, которая, тем не менее, неплохо помогает вывести человека из себя и добиться от него чего-то.

- И в кого ты такой умный? – сказать это без иронии не получилось.

- Не знаю, - совершенно спокойно ответил Микки. – И, наверное, уже никогда не узнаю.

- Ты… - начала говорить Дженна, но осеклась, потому что парень резко остановился перед достаточно широкой дверью.

Повернув ручку и приоткрыв дверь, Микки взглянул на пленницу и обратился к ней:

- Закрой глаза.

- Плохая идея… - так по-детски ответила Дженна, глаза её против её воли начали бегать, выдавая волнение, потому что она вновь ничего не понимала.

Микки усмехнулся и покачал головой, после чего повторил:

- Закрой глаза.

Подождав несколько секунд, подумав, Дженна спросила:

- Ты будешь повторять это до тех пор, пока я не соглашусь?

- Пусть будет так, - слегка кивнув, согласился брюнет. – Закрой глаза.

- Зачем?

- Закрой и узнаешь.

- Я не хочу соглашаться на шаг в неизвестность.

- Ты всё равно согласишься, - со спокойной уверенностью ответил Микки. – Но можешь поупрямиться, я потерплю.

«Как это мило, - с сарказмом подумала девушка. – Прямо джентльмен. Джентльмен-психопат. Ядрёное сочетание…».

- А, если я не соглашусь, что ты тогда будешь делать?

- Тогда мне придётся действовать иначе, - вновь совершенно спокойно отозвался Микки.

- И как же?

- А ты подольше испытывай моё терпение и узнаешь.

Дженна вновь оказалась в тупике. Ей было просто нечего сказать и чертовски сложно парировать с Микки, который всё равно умудрялся приводить разговор к тому, что он получит своё, и даже почти смог убедить в этом её.

- Ты можешь не говорить загадками? – спросила девушка, решив подойти к теме с другой стороны.

- А тебе это так не нравится?

- Не могу сказать, что я в восторге… - поджала губы Дженна.

- Так, ты закроешь глаза? – вернулся к изначальной теме Микки.

- Можно, я просто зайду в эту комнату и всё? – с надеждой спросила девушка. – Или это не конечная точка нашего пути?

Микки не ответил, как-то странно смотря на Дженну, отчего ей стало совсем неуютно. Эта его манера внезапно замолкать посреди разговора вносила ещё больше неясности в и без того совершенно запутанную ситуацию, в которой оказалась девушка. И это пугало.

- Микки? – осторожно обратилась к парню блондинка.

Ещё несколько секунд он стоял, смотря куда-то вглубь себя, затем, резко выйдя из непонятного транса, взглянул на пленницу и произнёс:

- Заходи, - и мягко толкнул дверь, распахивая её перед Дженной и отпуская её ладонь.

Девушка недоверчиво взглянула на Микки, затем туда, куда он приглашал её, и сделала шаг вперёд, переступая порог. Место, куда брюнет привёл её, оказалось не комнатой, а огромным балконом, огороженным по периметру в меру высоким каменным заборчиком.

Дженна сделала ещё один шаг вперёд, и ещё, несмело проходя вперёд, ближе к краю. Не дойдя до него четырёх шагов, она обернулась, смотря на Микки, который тоже вышел на балкон, но остался стоять возле порога, сложив руки на груди и наблюдая за пленницей.

- Эм… - блондинка открыла рот, но слов не нашла и закрыла его, вновь взглянула вперёд, на белокаменную оградку, за которой чернела ночь.

Делая небольшие несмелые шаги, Дженна дошла до заборчика и, положив руки на него, взглянула вниз. Там, внизу, был в меру крутой склон и извилистая каменистая дорога, а дальше – не слишком густой лесок и река, очертания которой угадывались в темноте по блеску воды.

Посмотрев на всю эту приглушенную ночью красоту немного, Дженна вновь обернулась на Микки.

- Зачем ты меня сюда привёл? – всё-таки задала она вопрос.

- Потому что отсюда обзор намного лучше, чем из окна твоей комнаты. Я подумал, что тебе это понравится. Ты так упорно смотрела в окно, пытаясь в нём нечто разглядеть…

Дженна нахмурилась и вновь взглянула на открывающийся с балкона пейзаж. Он был действительно прекрасен, даже, несмотря на то, что его краски смазала безлунная глухая ночь. Ей отчаянно хотелось что-то сказать, но она просто не знала, как комментировать слова похитителя. Потому она решила не поворачиваться к нему, давая себе время на то, чтобы нужные слова нашлись и выстроились в предложения. В задумчивости она поглаживала гладкий камень перил и покусывала губу.

- Да, красиво, - с огромным опозданием ответила Дженна и зачем-то добавила, мысля вслух: - Я так давно не была на улице…

Она открывала окно в своей комнате, проветривала её, дышала свежим воздухом, но это было не то. Не то – когда над твоей головой всё равно висит потолок, а по бокам от тебя стоят четыре стены. И, пусть сейчас она по-прежнему находилась на территории замка, на балконе, но это была почти воля. И всего лишь второй этаж – можно прыгнуть…

Дженна слегка наклонилась вперёд, заглядывая вниз и тут же понимая, что она не прыгнет. Слишком высоко. И слишком мало шансов, что она не свернёт себе шею.

- Хочешь прыгнуть?

Девушка подскочила, будто её ударили током, услышав почти над ухом голос Микки, и развернулась к нему лицом.

«Господи, - подумала она, - ну, почему он всё время так подкрадывается?».

- Ты не ответишь мне? – поинтересовался брюнет.

- Нет.

- Нет – не ответишь?

- Нет – не хочу прыгать, - слишком быстро проговорила Дженна.

Микки вновь стоял слишком близко к ней. Одна ладонь его, так же, как и ладонь Дженны, покоилась на каменных перилах. И сердце девушки вновь начало отбивать чечётку в груди. Ей даже показалось, что Микки может слышать то, как бешено оно стучит.

- А смотрела так, будто хочешь, - с какой-то непонятной интонацией сказал Микки, слегка наклоняя голову вперёд, смотря Дженне в лицо.

- Нет, тебе показалось.

- Это хорошо, - без тени веры словам собеседницы, ответил брюнет. – Потому что, если прыгнешь, переломишь себе позвоночник.

- Ты меня пугаешь?

- Я тебя информирую.

- Какая-то не очень приятная информация… - поморщилась блондинка.

- Прости, принцесса, что я рушу твой идеальный мир, - развёл руками Микки, а после сложил их на груди. – Но мне бы не хотелось отскребать тебя от дороги после того, как ты прыгнешь.

Дженна вновь поморщилась и отвернула голову, смотря на далёкую, извилистую и отливающую чёрно-синим реку. Посмотрев на неё несколько секунд, она вернула взгляд к Микки.

- А ты бы прыгнул?

Микки вопросительно вскинул бровь от такого вопроса девушки. Нет, всё-таки, она тоже умела удивлять его…

- Ты бы прыгнул, если бы был в моём положении? – добавила Дженна, разъясняя смысл своего вопроса.

Сейчас в голосе её не было иронии, в глазах отражалась серьёзность и желание услышать ответ. Хмыкнув, брюнет повернулся к Дженне боком, кладя уже обе руки на перила. Несколько секунд он просто смотрел вперёд, на лесок и реку, затем ответил:

- Я не знаю, Дженна, - голос его звучал серьёзно и искренне. – Я не знаю, что ты чувствуешь, находясь здесь, потому мне сложно представить себя на твоём месте.

Блондинка нахмурилась, смотря на профиль похитителя.

- А что я могу чувствовать? – спросила девушка, так серьёзно смотря на Микки. – Что я могу чувствовать, сидя в клетке и постоянно мучась неизвестностью?

Микки также серьёзно взглянул на неё, слегка хмуря брови, но ничего не сказал и вновь устремил свой взгляд прямо. Вопросы так и остались без ответов, и на балконе воцарилась слишком глухая тишина. И Микки, и Дженна молчали. Брюнет не смотрел на неё, всё время смотря вперёд, на пейзаж, который не мог сейчас занять его мыслей и потому оставался каким-то неясным, теряясь на сетчатке глаз. Девушка же периодически мельком поглядывала на своего похитителя, но вскоре оставила это занятие и тоже устремила свой взгляд вперёд.

В таком странном молчании прошло почти полтора часа. Ладони Дженны, лежащие на холодном камне, совсем замёрзли и побледнели. Несмотря на то, что было уже начало апреля, по ночам температура по-прежнему подбиралась к отметке в ноль градусов. Весна в этом году, пусть и выдалась небывало прекрасной, но была очень холодной. Красивой, холодной, жестокой…

Даже Микки было уже очень холодно, хоть он и не показывал об этом вида и даже не задумывался над этим. В отличие от пленницы он даже не надел верхней одежды, отправляясь на балкон.

Когда прошло ещё несколько минут, Дженна поёжилась и растёрла свои руки, после чего подышала на них.

- Холодно? – спросил Микки, наконец-то поворачивая голову к пленнице.

- Да, - кивнула блондинка.

- Пошли в дом, - произнёс брюнет и коснулся спины девушки, направляя её в сторону двери.

И вновь Дженна покорно последовала за рукой Микки, переступая порог балкона, но уже в обратном направлении.

- Ты хочешь спать? – поинтересовался Микки, вскоре после того, как они вышли в коридор.

- Нет. А что?

- Предлагаю выпить.

Дженна в недоумении взглянула на Микки, слегка хмурясь. Его предложение звучало странно и, верно, очень неуместно.

- Выпить? – переспросила девушка, обнимая себя за плечи и потирая их.

- Да, - кивнул брюнет. – Это неплохо помогает согреться.

Дженна нахмурилась ещё сильнее. Подумав несколько секунд, она спросила:

- А, если я откажусь? - Микки усмехнулся.

- Тебе настолько нравится знать заранее все альтернативы?

- А кому же не нравится… - негромко пробормотала блондинка, отводя взгляд.

Она уже и забыла про то, что задала Микки вопрос, будучи точно уверенной в том, что парень не ответит на него. Но он её вновь удивил.

- Если ты откажешься, то ничего не будет, ты просто вернёшься к себе в комнату. Это было предложение, а не приказ, - произнёс брюнет.

Дженна вновь хмуро взглянула на него. Странный, какой же он всё-таки странный!

- Но, - подождав немного, добавил Микки, - если ты выбираешь второй вариант, то так и скажи. Я не умею читать мысли.

«И это очень радует…», - подумала девушка, исподлобья смотря на похитителя, черты которого были размыты полумраком длинного пустынного коридора.

- Первый вариант, - выпалила Дженна, смотря брюнету в глаза.

В этот момент ей так хотелось отвести взгляд, потому что Микки, как обычно, смотрел слишком пристально, слишком внимательно и непонятно. Но, с другой стороны, ей хотелось выдержать этот изводящий зрительный контакт.

– Я выбираю первый вариант, - добавила девушка, поясняя свои первые слова.

Микки несколько секунд постоял, ничего не говоря, просто смотря на неё своим обычным взглядом, по которому совершенно ничего не было ясно. Затем он кивнул и произнёс:

- Отлично, Дженна, - он шагнул ближе к девушке и вновь едва уловимо коснулся её спины. – Тогда – пошли.

- Куда?

- Иди и узнаешь, - слегка улыбнувшись, ответил Микки и, развернувшись, направился в сторону лестницы на первый этаж.

Дженна даже не успела толком понять, когда похититель вновь взял её за руку, и у неё не осталось иного выбора, кроме как последовать за ним. Как глупая белая овечка.

Стараясь идти быстро, чтобы не отставать от Микки, Дженна то и дело поглядывала на него, будто ожидая того, что он ещё что-то скажет или сделает. Ей нужно было это, чтобы хоть что-то понять. Но Микки был верным себе и молчал.

Лишь тогда, когда они спустились на первый этаж и зашли в гостиную, он наконец-то произнёс, приоткрывая завесу тайны, что уже было не столь необходимым:

- Мы идём на кухню.

Дженна слегка кивнула, не зная, что ответить на это, и потому просто соглашаясь. Через несколько секунд они преодолели расстояние до двери и переступили порог кухни, Микки включил свет, пропуская пленницу вперёд.

Пройдя в помещение, Дженна сделала несколько шагов, после чего остановилась и обернулась на похитителя, хмуро смотря на него. Ей уже казалось, что это выражение столь сильно въелось в мышцы её лица, что без лучшего специалиста по массажу и расслаблению она от него не избавится.

«Или без психоаналитика, - подумала она. – Ведь выражение лица является ничем иным, как отражением внутренних переживаний. А мне после Микки точно понадобится помощь специалиста. Хоть сейчас бери и предъявляй ему счёт за моральный ущерб!».

Она невольно улыбнулась своим мыслям, едва не рассмеявшись, но улыбка быстро сползла с её лица, потому что внутренний критик так не вовремя вставил своё слово:

- Тебе не так уж и не нравится, как Микки ведёт себя и то, что он с тобой делает…

«Он со мной ничего не делает! – слишком эмоционально возмутилась про себя Дженна, споря, по сути, с самой собой. – И не сделает! Пусть только попробует меня тронуть! Хотя… - уверенность её внутренних речей заметно спала, - уже тронул».

Она мельком обернулась, бросая взгляд на свою попу, которая сегодня днём пострадала от рук похитителя.

«Псих», - заключила Дженна, вновь поворачиваясь к парню и подводя черту под своим неуместным внутренним диалогом.

Микки продолжал стоять около двери, словно понимая, что пленница его временно «недоступна», борясь сама с собой. Он смотрел на неё пристально, и слегка склонив голову вперёд, из-за чего взгляд его выглядел жутковато. Но после того, как девушка вернулась в реальность и обратила на него внимание, он поднял голову и вся странная тьма будто испарилась из его глаз, но на самом деле она просто ушла вглубь, затаилась.

- Садись, Дженна, - произнёс Микки и, не дожидаясь реакции девушки, прошёл к кухонным шкафчикам и, открыв дверцы одного из них, начал выбирать напиток для этого вечера.

Несмотря на то, что здесь был бар, брюнет предпочитал хранить спиртное на кухне, в шкафах, что было для него более привычным вариантом.

Оглядев всё содержимое шкафчика, Микки обернулся на Дженну, которая просьбы его не выполнила и продолжала стоять на прежнем месте, пристально смотря на него.

- Обычно, - произнёс брюнет, - я предпочитаю пить вино. Но для того, чтобы согреться, лучше подойдёт что-то более крепкое.

- А я всегда пью только пиво… - зачем-то сказала блондинка, отвечая откровением на откровение.

- И часто ты пьёшь? – поинтересовался Микки и полностью развернулся к девушке, присаживаясь на край тумбочки и складывая руки на груди.

- Мне семнадцать, как ты думаешь?

- А ты из того вымирающего вида людей, которые начинают напиваться только после достижения совершеннолетия?

- Я, вообще, не напиваюсь, - немного обиженно отозвалась Дженна.

И тут же она невольно вспомнила один из двух раз, когда она была на самом деле пьяна. В тот вечер она, наверное, выпила литра три пива, а потом развязно целовалась с одним не слишком знакомым парнем на камеры десятков телефонов. Это был её первый поцелуй, который не запомнился ничем приятным. И утром было неприятно, пусть Дженна и гордо не показывала об этом вида, говоря каждому, кто пытался задеть её этим видео: «Да пожалуйста. Завидуй, молча, если ты не умеешь отрываться». Благодаря такой тактике все достаточно быстро забыли об этом достаточно стыдном видео и переключились на тех, кто не умел поставить себя так, как Дженна и над кем можно было вдоволь поиздеваться.

- Я предпочитаю не терять голову и сохранять контроль над ситуацией и своим телом, - уверенно добавила блондинка.

- Извини, но пива у меня нет, - ответил Микки. – Я его не люблю.

- А ты держишь в своем доме только то, что любишь? – с вызовом спросила Дженна и слегка скривилась о того, что ей показалось, будто под своими словами она имела в виду не только вещи, но и саму себя.

Микки слегка вскинул бровь, смотря на собеседницу и медля с ответом.

- А зачем мне то, что мне не нравится? – всё-таки произнёс брюнет.

- Не знаю, - ответила Дженна, нервно передёргивая плечами и складывая руки на груди. Она отвела взгляд, желая уйти от этого разговора и закрываясь от него.

- А я думал, что ты уверена в том, что знаешь ответы на все вопросы, - слегка ухмыльнувшись, сказал Микки.

«Я тоже так думала до встречи с тобой», - подумала девушка, но вслух решила ничего не отвечать.

Она смотрела в сторону, надеясь на то, что Микки не потребует от неё ответа и переведёт тему. Но надежды её терпели крах, потому что она даже сквозь три слоя одежды ощущала пристальный выжидающий взгляд брюнета. Это была борьба двух терпений, и кто-то должен был проиграть в ней.

- Тебе рентгеном надо работать, - попыталась пошутить Дженна, когда прошло несколько минут такого тягучего молчания.

- Тебе так не нравится то, как я смотрю на тебя?

- Такое чувство, что я перед тобой голая стою… - поджав губы, ответила девушка и мельком взглянула на Микки, после чего вновь отвернула голову.

- А ты так стесняешься своей наготы?

Дженна вновь посмотрела на парня, хмуря брови. Его вопрос оставлял какой-то странный липкий осадок. Микки добавил, продолжая ставить собеседницу в неловкое положение:

- Ты так боишься быть уязвимой?

- А тебе так нравится изводить людей своими вопросами и заставлять их думать, что с ними что-то не в порядке? – с вызовом отозвалась Дженна и, преодолев расстояние до стола, села за него, вновь складывая руки на груди.

Микки подождал немного. Взгляд его стал серьёзным и глаза его будто покрылись невидимым, но удивительно прочным стеклом.

- Так, ты дашь мне выпить? – поинтересовалась Дженна, пытаясь говорить как можно более непринуждённо. – Или твоё предложение было очередными словами, которые ты бросил на ветер?

Не спеша отвечать сразу же, Микки спрыгнул на пол и медленно подошёл к столу. Упёршись одной рукой в столешницу, он склонился к девушке и произнёс:

- Пообещай мне кое-что, Дженна.

Брови блондинки в недоумении взметнулись вверх. Она ожидала услышать ответ на свой вопрос или ещё что угодно, но только не то, что только что сказал ей Микки. Ей хотелось воскликнуть: «Что?!» и послать его к чёрту. Но что-то в голосе брюнета не позволяло ей этого сделать.

- И что же я должна тебе пообещать? – с трудом сформулировав вопрос и сглотнув ком, вставший в горле, спросила Дженна.

- Пообещай мне, что ты не попытаешься сейчас сбежать, - брови девушки вновь взметнулись вверх. Микки продолжал: - Тебе всё равно не удастся этого сделать. А я уже совсем скоро отпущу тебя. Потому – не потри нам обоим вечер.

В голове Дженны в одну секунду вспыхнули сотни, тысячи вопросов, но все они метались внутри черепной так быстро и лихорадочно, что остановить один из них и озвучить казалось просто невозможным.

- Я не сбегу, - каким-то слишком серьёзным, не своим голосом ответила девушка.

Она помолчала немного, затем добавила:

- Но мне бы хотелось знать, как скоро наступит твоё «скоро отпущу»?

- Неделя или две, - совершенно спокойно ответил Микки, будто ожидал этого вопроса.

- Получается, я уже изменилась, раз ты решил отпустить меня? – поинтересовалась Дженна.

Микки ничего не ответил. Разогнувшись, он вновь отошёл к шкафчику с алкоголем и, обернувшись на девушку, спросил:

- Что ты будешь пить?

Дженна поджала губы. Микки вновь не ответил на её вопрос, сделав вид, будто даже не слышал его, будто его не было вовсе.

- У тебя есть коньяк? – спросила она.

- Есть.

- Тогда я буду пить его.

Микки слегка кивнул и вновь отвернулся к шкафчику, выбирая из его содержимого увесистую округлую бутылку дорогого коньяка. После этого он перешёл к шкафчику с посудой и также не спеша начал выбирать бокалы.

Дженна сидела, хмуро смотря на спину похитителя. Он был безрассудно смел и самоуверен, он не боялся поворачиваться к ней спиной, а ведь вокруг было огромное количество того, с помощью чего девушка могла нанести, возможно, даже смертельный удар. И Микки прекрасно понимал это, но понимание это не заставляло его делать всё быстрее или оборачиваться, чтобы контролировать Дженну.

Девушка взглянула в окно, а затем вновь перевела взгляд на Микки. Чего он добивается от неё? Что за игры ведёт?

Подготовив всё необходимое, Микки откупорил бутылку и наполнил два бокала янтарным напитком. Один он поставил на стол перед пленницей и, забрав второй, тоже сел.

Дженна взяла свой бокал и, покрутив в руках, выдохнула и залпом осушила, спешно глотая крепкий благородный напиток.

«Может быть, это поможет, - подумала она, задерживая дыхание, чтобы не закашляться, и утирая тыльной стороной ладони губы. – Не зря же папа так его любит. Наверное, он помогает прояснить мысли и расслабиться».

Подождав ещё несколько секунд, блондинка всё-таки вдохнула и взглянула на Микки, который ещё даже не притронулся к своей порции коньяка и внимательно наблюдал за действиями пленницы.

- А ты пить не будешь? – спросила Дженна.

- Буду, - ответил брюнет, как-то слишком непонятно смотря на собеседницу и по-прежнему не поднося бокала к губам.

- Так пей.

Микки усмехнулся на такое высказывание девушки.

- Это был приказ? – поинтересовался он.

Дженна разомкнула губы, чтобы ответить на вопрос, но помедлила. Слова ответной реплики не осознавались ею и они, минуя все блоки сознания, вдруг сорвались с губ.

- Да, - ответила она.

- Тогда – не смею ослушаться, - немного понизив голос, произнёс Микки и поднёс бокал к губам, делая несколько неспешных глотков.

Дженна слегка нахмурилась от того, что их разговор начал напоминать некую странную сексуальную игру, и почувствовала, как к щекам её прилила кровь. Логичным было бы заткнуться и не испытывать судьбу, но сейчас сознание Дженны руководствовалось чем-то совершенно иным, нежели здравый смысл. Микки дал ей эту маленькую возможность вновь почувствовать себя сильной, позволил управлять им, и девушке не хотелось упускать такой шанс, почувствовать себя выше похитителя и хотя бы на несколько мгновений и по правилам его же игры взять над ним верх.

- До дна пей, - твёрдо проговорила Дженна, не сводя с Микки стального взгляда.

Микки едва заметно усмехнулся, но спорить не стал и, вновь поднеся бокал к губам, неотрывно смотря на пленницу поверх него, сделал маленький глоток, а затем, как и было приказано, допил весь янтарный напиток.

- Ты отлично отдаёшь приказы, Дженна, - произнёс он, поставив пустой бокал на стол. – Но я предпочитаю сам делать это.

- Только избавь меня от этого, я не желаю играть в подобные игры.

- А какие игры тебе нравятся?

Дженна поджала губы, несколько секунд молча, а затем отвечая:

- Точно не такие.

- Что ж, твоё право, - слегка кивнул Микки и заново напомнил их бокалы.

- И ты не попробуешь никак переубедить меня? Заставить отказаться от своих слов?

- А ты хочешь, чтобы я это сделал? – спокойно поинтересовался Микки, делая глоток коньяка и смотря поверх бокала на девушку, прямо ей в глаза.

Дженна вновь почувствовала это липкое послевкусие двусмысленности слов похитителя.

- Конечно, нет! - ответила она, поморщившись и нервно передёрнув плечами. Голос её слегка подскочил.

- А иногда мне кажется, что ты специально провоцируешь меня на это.

- Давай в этот раз обойдёмся без порки? – вновь нервно передёрнув плечами, ответила блондинка. – И поговорим о чём-нибудь другом?

- Тебя это так задело?

- А тебе бы понравилось, если бы тебя выпороли?

- В отличие от тебя, я рос не в кругу семьи, а немало времени провёл в приюте, где физическое наказание и просто насилие было в порядке вещей.

- Неужели в детском доме настолько ужасно?

- Бывает по-разному. Но едва ли найдётся такой приют, в котором будет дружеская и тёплая атмосфера.

- А… ты был в разных приютах?

- Да, - кивнул Микки и задумался, припоминая. – Я сменил шесть приютов прежде, чем мне исполнилось восемнадцать и государство позволило мне жить без своего присмотра и опеки.

- А ты же говорил, что тебя усыновляли? – немного неуверенно спросила Дженна.

Не нужно было быть человеком тонкой натуры или психологом, чтобы понять, что разговоры о столь неприглядном прошлом могут быть неприятны человеку. Но Микки оставался спокоен, говоря об этом, как о чём-то, что было не с ним, хотя он никогда и не открещивался от своего прошлого.

- Да, - кивнул брюнет. – Меня усыновляли четыре раза.

- И где сейчас все эти люди? Они отказывались от тебя?

- Они умирали, - этот спокойный и столь страшный ответ бритвой резанул по слуху Дженны и заставил холодок пробежать по её спине. – Отказался от меня только один человек – мой второй «отец», но, и то, после того, как скончалась его супруга. Он был безутешен после этой потери, и я стал ему обузой.

- Ты так спокойно об этом говоришь… - проговорила девушка, хмурясь.

- А, по-твоему, принцесса, мне стоит рыдать в три ручья?

- Нет, но… Но, неужели, ты совсем ничего не чувствуешь?

- Конечно, чувствую, - усмехнулся Микки. – Но, если бы я брал близко к сердцу всё, что происходило со мной, то я бы уже давно угодил в клинику неврозов.

- То есть, твоё поведение – лишь защитная реакция? – произнесла девушка и тут же нахмурилась, прикусывая язык и опуская взгляд.

Подумав несколько секунд, она вновь подняла глаза на Микки, спрашивая:

- Наверное, не следовало этого говорить?

Брюнет не ответил и даже не кивнул, а лишь моргнул, как бы подтверждая этим то, что Дженна была права в своём предположении.

- Тогда, давай сделаем вид, что я этого не говорила, - проговорила блондинка, поднимая руки.

- Да, так будет правильнее, - слегка кивнул Микки и пригубил коньяк, делая маленький глоток.

- Наверное, ты редко бываешь откровенен с людьми? – Дженне хотелось заткнуться, но рот не желал закрываться.

- Если честно, то никогда, - слегка кивнув, ответил брюнет и сделал новый небольшой глоток крепкого напитка. Девушка последовала его примеру, только глоток сделала больше.

- А почему так? – язык её – враг её. – Не любишь раскрываться? Или у тебя нет друзей?

- У меня есть друзья, Дженна. И некоторые из них весьма близки мне. Но я просто не вижу смысла ворошить прошлое и перемалывать его в разговорах.

- И ты ни с кем и никогда не обсуждал его?

- Ни с кем.

- Я бы, наверное, свихнулась, если бы была на твоём месте.

- Можешь считать, что так и было, что я свихнулся, я разрешаю.

- Ты позволяешь мне называть тебя психом?

- А разве не так ты меня называла в самом начале нашего знакомства? – вскинув бровь, поинтересовался Микки, но дожидаться ответа не стал и продолжил: - К тому же, у меня для тебя есть прозвище. И из этого получился бы неплохой тандем: «Принцесса и псих». В духе Шекспира. Жаль только, что он уже давно умер, как и все иные великие творцы, которые могли бы написать эту историю.

- Ты пьян? – спросила Дженна спустя несколько секунд после того, как Микки замолчал, напряжённо смотря на него.

- Нет, я трезв, - спокойно ответил брюнет и сразу же, усмехнувшись, добавил: - Или это твой новый приказ? Чтобы я напился?

- А говоришь, как пьяный.

- Я просто говорю, что думаю, говорю откровенно.

- А говорил, что никогда не откровенничаешь…

- Ты цепляешься к словам, принцесса, - слегка хмыкнул Микки и допил остатки коньяка, после чего вновь наполнил свой бокал.

Напиваться не следовало. Это могло очень плохо закончиться. И, пусть обычно его «демонов» не раззадоривал алкоголь, но сейчас их возбуждало абсолютно всё. И правильнее было бы спрятаться где-нибудь в четырёх стенах и без окон и пережать эту бурю. Но Микки словно забыл об осторожности и продолжал подливать себе крепкого напитка и вливать его в себя. Там, внутри, у него сейчас были лишь искры и угли, но они могли в любую секунду вспыхнуть и превратиться в самое настоящее адское пламя, которое ничего не оставит после себя.

- Если к твоим словам не цепляться, то тебя никогда не удастся вывести на чистую воду и развести на правду, - проговорила девушка и тут же закрыла глаза, слегка кривясь и думая:

«Господи, зачем я это сказала? Молчи, Дженна, просто молчи. Закрой рот и пей молча. Не провоцируй его».

- А ты хочешь моей правды? – поинтересовался Микки, вновь так внимательно и проникновенно смотря на девушку.

- Я понимаю, что ты её мне не расскажешь, - ответила девушка, подождав несколько секунд и даже не дыша в это время, пытаясь собраться и вновь не ляпнуть что-нибудь не то.

- Расскажу, если попросишь.

Дженна распахнула глаза и в недоумении уставилась на похитителя. В его голосе не было издёвки. Он говорил серьёзно и теперь ждал её ответа.

- Ты… серьёзно? – запнувшись, спросила блондинка.

- Вполне.

- А что мне для этого нужно сделать? На колени встать и умолять? – без иронии не получилось.

- Если хочешь, может встать на колени. Я с удовольствием на это посмотрю.

- Ты издеваешься надо мной?

- А мои слова похожи на издёвку?

- Ты прекрасно понимаешь, что я не стану этого делать, - поджала губы девушка.

Микки усмехнулся и встал, подошёл к Дженне. Склонившись к ней, он произнёс:

- У каждого человека очень много пределов, границ и запретов. И все они оказываются очень гибкими, если создать для человека правильные условия.

Дженна исподлобья взглянула на него.

- Надеюсь, ты не будешь создавать для меня эти условия? – напряжённо спросила она.

- Нет, - слегка ухмыльнулся Микки, продолжая так пристально смотреть в глаза пленнице. – Сейчас я не настроен на долгую психологическую игру.

- И это радует, - хмыкнула блондинка, складывая руки на груди.

Но Микки не договорил, он продолжал:

- Потому я поступлю иначе и просто попрошу тебя об этом. Иногда это тоже работает.

- Что?! – воскликнула Дженна, в шоке распахивая глаза.

- Встань на колени, Дженна, - мягко проговорил брюнет.

- Я не стану этого делать, - твёрдо ответила девушка.

- Если хочешь получить желаемое, то учись просить, - с лёгкой ухмылкой произнёс Микки.

- Но не коленях же! – воскликнула Дженна, взмахивая от эмоций руками и одним чудом не сшибая на пол свой бокал.

- А тебе это будет полезно, принцесса.

- Сам попробуй сначала! Потом ощущениями поделишься! – её слова буквально сочились ядом.

- Стоял, - слишком спокойно ответил Микки, заставляя Дженну забыть о своём негодовании и закрыть рот. – Никаких особенных ощущений это во мне не вызвало.

- Что ты имеешь в виду?

- А разве стояние на коленях можно истолковать многими способами?

- Нет, - мотнула головой блондинка. – То есть… - подобрать слова было катастрофически сложно.

- Наверное, ты хочешь спросить, что заставило меня встать на колени? – предположил Микки, видя потуги и метания собеседницы.

- Да, наверное… - согласилась девушка, кивая. – Ты… расскажешь об этом?

- Если попросишь, - так просто ответил брюнет и разогнулся, после чего немного отошёл, но за стол возвращаться не стал.

Сложив руки на груди, он стал выжидающе смотреть на пленницу.

Дженна поджала губы и незаметно прикусила нижнюю. Она ничего не отвечала долгие три минуты, затем, по-прежнему сохраняя молчание, медленно вышла из-за стола. Шумно и протяжно выдохнув, она опустилась на колени. Взгляд её был при этом негодующим и испепеляющим, но это не портило момента её мимолётной покорности, а лишь добавляло ему того жгучего перца, от которого сердце в груди Микки начинало стучать чаще, а глаза ещё больше чернели.

Прошло ещё не меньше минуты прежде, чем Дженна заставила себя открыть рот и произнести:

- Пожалуйста, расскажи мне о себе, Микки.

Брюнет гулко сглотнул. Несколько секунд он никак не реагировал на слова пленницы, затем подошёл к ней и поднял на ноги. Подождав пару мгновений, Дженна вернулась за стол, Микки поступил также.

Наполнив свой бокал, а затем бокал Дженны, брюнет сделал три глотка. Дженна тоже отпила крепкого напитка. После этого он наконец-то заговорил:

- Молодец, Дженна.

«Не ради похвалы я стояла на коленях», - подумала девушка, поджимая губы, и отпила ещё коньяка.

Микки продолжал:

- Теперь можешь спрашивать меня обо всём, о чём захочешь.

- И ты действительно расскажешь мне всё? Не соврёшь? – не слишком веря Микки, спросила блондинка.

- Ты не сможешь этого проверить, но я буду честен.

- Хорошо… - вздохнула Дженна и прикрыла глаза.

Подумав немного, она открыла глаза и вновь взглянула на Микки, говоря:

- Расскажи мне о себе. Всё. Я хочу наконец-то понять тебя.

Последнюю часть высказывания можно было и не произносить.

- Всё? – переспросил Микки.

- Всё, - кивнула Дженна и вновь отпила коньяка, а после осушила бокал залпом. В этот вечер не только брюнет неосознанно пытался напиться.

- Хорошо, - кивнул парень.

Несколько секунд он покрутил в руках бокал, затем тоже допил остатки коньяка и, поставив его на стол, заговорил:

- Я родился девятнадцатого января две тысячи семнадцатого года в городе Линц.