Читать онлайн
"Блейд. Наследие. Книга 4"

Глава 1

Восемь лет спустя. Пригород Лос-Анджелеса. Начало июня.

Кристально ясное голубое небо мерно покачивалось в такт скорым отрывистым шагам. Сегодня оно было каким-то особенно чистым: на нём не было видно ни единого облачка, разве что едва заметная беловатая дымка-сеть около линии горизонта, и необычайно высоким, уходящим в самый космос своим куполом. Светило яркое солнце. Оно играло на налитых соками зелёных листочках и, сплетаясь с едва ощутимыми порывами тёплого ласкового ветра, играло ненавязчивую симфонию прекрасного обеденного часа.

Золотистые лучи играли на лоснящемся крупе угольно-чёрного мощного зверя, который своей мерной поступью добавлял свои нотки в симфонию этого летнего дня: цок-цок, цок-цок, сминая своими копытами изумрудную траву, которой удавалось каким-то чудом сохранять свою сочность под палящими солнечными лучами.

Это лето, которое ещё только началось, выдалось невероятно жарким. Уже к середине мая столбик термометра всё чаще подбирался к отметке в сорок градусов по Цельсию, сейчас же, когда лето вошло в свою полноправную власть, температура ниже этой отметки не опускалась днём вовсе, а ночью становилось всего на градусов пять прохладнее. Не слишком большая разница и отдушина. Спасали только кондиционеры, бассейны и холодный душ.

Конь уже был взмылен и тяжело дышал, но не смел свернуть в сторону тенистых деревьев и сочной травки – животные всегда чувствуют силу и власть и подчиняются ей. Также не обошла стороной жара и наездника угольного красавца – его расстегнутая на несколько верхних пуговиц рубашка липла к телу, а на висках и лбу алмазами блестели капли пота, преломляя в себе золотой солнечный свет. Он отправился на эту прогулку почти в полдень, и она продолжалась уже больше двух часов, заняв самые жаркие часы, когда солнце светит особенно ярко и нещадно.

Эта картина была поистине завораживающей. Мощный чёрный, как ночь, зверь, под лоснящейся шкурой которого перекатываются при каждом скором шаге развитые мышцы. И тот, кто его обуздал и оседлал – молодой двадцативосьмилетний мужчина с тёмными волосами, уложенными назад, которому невероятно шла экипировка для верховой езды. Она делала его образ ещё более пленительным и сексуальным, загадочным и притягательным. Любая бы мечтала, чтобы такой принц подошёл к ней и предложил составить ему компанию хоть на жизнь, хоть на ночь. Но вокруг не было ни единой живой и, тем более, посторонней души. Он не очень-то жаловал чужих на своей территории…

Облизав пересохшие от жары и тяжёлого дыхания губы, парень несильно ударил по бокам коня, пришпоривая его и заставляя ускорить и без того резвый шаг. Зверь послушался. Он всегда слушался своего единственного хозяина, а других людей не подпускал к себе, начиная ржать и вставать на дыбы. В нём по-прежнему оставалось слишком много дикой крови, которую обуздать могло только что-то большее, чем удар за непослушание или твёрдое уверенное слово. Обуздать вольный ветер в крови может лишь стальная власть в глазах, которая не станет подчинять, но заставит подчиняться добровольно.

Конь, который и так уже практически бежал, получил ещё один удар неострыми шпорами под рёбра. Ожидаемо было бы, что он встанет на дыбы, попытается сбросить с себя того, кто командует им. Парень, сидящий на нём верхом, и сам краем сознания допускал такой вариант развития событий. Но зверь послушно ускорил свой скорый шаг и перешёл на бег, на галоп, от которого слишком голубой купол неба начал ещё сильнее раскачиваться в горько-шоколадных глазах брюнета. Кажется, что ещё чуть-чуть и купол этот просто напросто перевернётся и опрокинет и его, и весь остальной мир в Аид и Тартар или просто в бездну небытия и мёртвого космоса.

Парень намотал поводья на руки и немного склонился вперёд, ближе к мощной шее угольного зверя и в третий раз пришпорил его, заставляя разогнаться до предельной скорости, дикого галопа и направляя его вправо, в сторону дома, который ещё даже не показался из-за деревьев.

Только через двадцать минут такого дикого бега, который окончательно разгорячил взмыленное от сорокаградусного зноя животное, они добрались до дома брюнета – просторного и роскошного особняка, фасад которого, вопреки любви хозяина к тёмным краскам, был выкрашен в белый цвет, который из-за яркого солнца казался ещё светлее и чище. Теперь парень позволил своему скакуну сбавить скорость и вновь перейти на шаг.

Наездник направил своего коня к конюшне и, когда они почти дошли до неё, спрыгнул на землю, не дожидаясь того, чтобы животное остановилось и, крепче сжав в руке поводья, повёл коня внутрь. Несмотря на то, что лошади здесь содержались всего две, конюшня была просторной и выглядела более достойно и комфортабельно, нежели некоторые человеческие жилища.

- Мистер, вы уже завершили свою прогулку? – обратился к брюнету невысокий и сухощавый немолодой мужчина по имени Акей, лицо которого украшали сеть глубоких морщин и тёмный загар.

Всю свою жизнь он посвятил лошадям, которых безмерно любил. Но возраст и пошатнувшееся здоровье сделали своё дело, и он оставил любительские скачки и продвижение любви к конному спорту в массы и начал помогать другим людям справляться с их любимцами. Так он и попал на службу в этот дом несколько лет тому назад, приглянувшись хозяину своим добродушием и в то же время понятливостью и немногословностью.

- Да, - ответил парень, мельком взглянув на мужчину, который вновь стоял, немного сгорбившись – очередной приступ радикулита.

Акей протянул ладонь и брюнет отдал ему поводья, на что угольный красавец тут же отреагировал негромким недовольным ржанием, но большего себе не позволил, зная, что хозяин по-прежнему рядом. Парень ничего не сказал, но взглянул на зверя так, что в его глазах и без слов ясно читался приказ вести себя достойно и смирно. Сохранив этот зрительный контакт всего на две секунды, брюнет подошёл к своему скакуну и провёл ладонью по его обжигающе горячей и влажной шкуре: от мощной шеи до середины спины.

После этого парень оставил коня и, развернувшись, переключил внимание на смотрящего за конюшней, который терпеливо ждал, когда его начальник «наиграется».

- Можешь взять парочку выходных, Акей, - произнёс брюнет, сверху смотря на сгорбившегося мужчину. – С такими болями ты всё равно работать нормально не сможешь.

С одной стороны слова его были заботой, но с другой произносил их парень стальным тоном.

- Да, наверное… может быть… - пробормотал мужчина.

- Не мямли, прошу тебя, - поморщившись, попросил, но скорее приказал брюнет и скрестил руки на груди.

- Извините…

- Так, что насчёт моего предложения? – брюнет вскинул бровь, выжидающе смотря на собеседника.

- Если честно, то мне бы действительно не помешал бы выходной… - вновь пробормотал мужчина, но уже куда более внятно. – Спину опять скрутило…

- Вижу, - достаточно сухо отозвался парень.

Он отвернул голову, смотря в стену и думая о чём-то своём, не торопясь с ответом, потому что понимал, что его будут ждать столько, сколько он пожелает.

Но по прошествии секунд семи брюнет всё-таки вернул своё внимание к Акею и вновь посмотрел на него, добавляя:

- Можешь не волноваться. За то, что у тебя болит спина, я тебя не уволю.

Он вновь помолчал несколько секунд, затем продолжил говорить:

- Ты меня полностью устраиваешь. Так что, смело бери выходные и отправляйся в больницу, где тебе вправят позвоночник на место. Всё равно, в ближайшие дни мне твоя помощь не слишком будет нужна.

Акей согласно кивнул, и, негромко ответив: «Хорошо. Спасибо», вновь взял поводья и повёл коня к стойлу, где его нужно было хорошенько обмыть после такой жаркой прогулки, а после напоить и накормить, чтобы он и дальше оставался резвым и полным сил.

Брюнет проводил их взглядом и, круто развернувшись, быстрым шагом пошёл прочь, покидая конюшню и выходя на улицу, где продолжало светить слишком яркое и слишком белое солнце, которое должно было опуститься за горизонт ещё так не скоро.

Быстро преодолев немалое расстояние до дома, парень открыл дверь и переступил порог особняка, который встретил его приятной прохладой и умиротворяющей тишиной. Оглядев просторную гостиную, он небрежно сбросил сапоги для верховой езды, а после поставил их и сдвинул к стене, чтобы не мешались на пути, и опустил взгляд вниз, к мелким пуговицам на своей рубашке, не спеша расстегивая их.

Сосредоточившись на этом не слишком сложном деле, парень не заметил, как в гостиную зашла девушка, бесшумно ступая в своих милых домашних туфельках на миниатюрном каблучке. Она остановилась посреди гостиной, любуясь не замечающим её брюнетом, который был так невыносимо привлекателен сейчас, впрочем, как и всегда.

Парень почувствовал её взгляд с первых мгновений, но с тем, чтобы обратить на неё внимание, повременил. И только тогда, когда все пуговицы оказались расстегнутыми, и он распахнул влажную из-за адской жары рубашку, он поднял на неё глаза.

- Доброе утро, Микки, - произнесла девушка, расплываясь в светлой и преданной улыбке, которая смотрелась немного туповато из-за той доли нежности и любви, которая скрывалась за ней, делая лицо девушки совсем кукольным.

- Доброе утро, Дженнифер, - в своей обычной манере, обождав несколько секунд, ответил Микки, с лёгким прищуром смотря на девушку.

Длинные стройные ноги, которые открывало свободное светло-голубое платье-рубашка, высокая грудь третьего размера, которой это самое свободное платье не могло скрыть. Копна светлых локонов, ниспадающих по хрупким плечам девушки и то и дело попадающих в не слишком глубокое декольте, как бы указывая на то, где скрывается самое прекрасное…

Хотя, это утверждение было бы несправедливо. В этой девушке было прекрасно абсолютно всё – модельная внешность, как с самых дорогих обложек журналов и элитных подиумов, дарованная богом и родителями. Большие светло-карие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, которые стали ещё длиннее и изгибистее благодаря ухищрениям косметологов. Аккуратный ровный носик. Пухлые губы, к которым мечтали бы прикоснуться миллионы.

Прекрасная внешность в юные двенадцать лет открыла для Дженнифер дверь в мир моды, который она очень быстро покорила, став знаменитой и узнаваемой моделью. Её любили, её хотели, о ней мечтали и её даже преследовали те, кто был слишком ослеплён её красотой. Она была прекрасна во всё – не единого изъяна природа не вложила в неё, создавая.

А, помимо прекрасных внешних данных, Дженнифер была умна. Несмотря на карьеру и напряжённую работу, она окончила школу без единой плохой отметки, поступила в колледж, который также с блеском окончила. А после поступила в университет, но уже в Европе, а не в родных штатах, где на выходе получила диплом квалифицированного бизнес-психолога.

Она была умна и красива до неприличия – потрясающее сочетание, которое даётся далеко не всем. Но ни красота, ни ум не уберегли её от того, чтобы безнадёжно влюбиться, нырнув однажды с головой в чёрный омут, в котором она и по сей день тонула, как в топком болоте. Но своему утоплению она была рада, она не думала о том, что задыхается рядом с Микки.

Они познакомились почти два года тому назад на одном из светских вечеров. И Дженнифер до сих пор помнила, как увидела его в первый раз – увидела и просто поняла, что что-то внутри ёкнуло и что она просто не может отвести от него глаз: от его, словно высеченных из мрамора, черт лица, невыносимо пленительных горько-шоколадных глаз, которые, верно, для того именно и созданы, чтобы губить своим магнетизмом, от его тёмного стильного образа…

Она просто смотрела и смотрела на него. И Микки прекрасно видел её взгляды и нервные движения взволнованных пальцев, сжимающих бокал с шампанским. Видел, но первым подходить не стал, позволяя Дженнифер самой сделать этот выбор. И она его сделала.

Для Дженнифер это было подобно странному дурману – будто она так и не сумела протрезветь от того самого пресловутого шампанского, которое глотала в тот вечер, пытаясь унять нервную жажду. И «протрезветь» она сумела лишь тогда, когда они уже несколько месяцев жили вместе. Как так получилось? Дженнифер часто оставалась у Микки на ночь, а потом на день и ещё на день… И в конце концов она просто перестала уезжать от него. А Микки… Он был не против, она была… удобной. И не мешала ему. А позволять себя любить он умел мастерски и всегда.

На губах Дженнифер вновь дрогнула улыбка, и она подошла к брюнету, останавливаясь в двух шагах перед ним и несколько секунд просто рассматривая возлюбленного, а затем обращаясь к нему, спрашивая:

- Ты сегодня рано ушёл?

- Не очень. Я слышал, как ты спускалась, а это было в начале двенадцатого…

- Я бы хотела в следующий раз прокатиться с тобой… - немного неуверенно произнесла девушка, начиная нервно заламывать пальцы и теребить подол своего коротенького платья. Это смотрелось чертовски мило.

Она помолчала несколько секунд, смотря вниз, а затем вновь подняла взгляд на Микки и добавила:

- Ты не против? – и прикусила губу.

- Нет, не против. Можем сделать это хоть завтра или даже сегодня вечером. Если, конечно, я не захочу заняться этим в одиночестве. А теперь, Дженнифер, мне нужно принять душ.

Сказав это, Микки ещё сильнее распахнул свою рубашку и развернулся в сторону лестницы, намереваясь уйти. Но девушка остановила его.

- Стой, зачем же так скоро? – произнесла Дженнифер и вновь встала перед Микки, почти вплотную к нему.

При такой интимной близости запах разгоряченного тела, смешанный с крепкими нотками дорогого парфюма вгрызался в мозг и в секунды ускорял пульс.

- Предпочитаю сделать это сейчас. Я весь мокрый.

Дженнифер вновь слегка улыбнулась и сделала ещё один шаг вперёд, становясь вплотную с брюнетом, и положила ладони ему на плечи, проводя по чуть влажной ткани и ощущая под ней твёрдые развитые мышцы его плеч.

Микки слегка ухмыльнулся на такие действия девушки, на её взгляд, в котором читалось обожание. Смотря ей в глаза, ни на мгновение не разрывая этого пьянящего зрительного контакта, парень снял рубашку и бросил её на столик-тумбочку для ключей и прочей важной мелочи.

Пока Микки раздевался, Дженнифер пришлось убрать руки, но, как только он избавился от своей непривычно белой рубашки, девушка вновь опустила ладони на его плечи, начиная мягко водить по ним. Она чувствовала, что сердце в её груди стучит уже так скоро, что ударяется при каждом ударе о рёбра. Одного взгляда Микки, одного прикосновения хватало для того, чтобы она сошла с ума. И так было всегда. Он был ядом. Её ядом. Самым сладким ядом…

Продолжая сохранять молчание, брюнет прикоснулся кончиками пальцев к тонкому запястью девушки, к выпирающей косточке на нём и медленно повёл выше, пока не добрался до трехчетвёртного свободного рукава её платьица и проник ладонью под него, дотрагиваясь до нежной и чувствительной кожи на сгибе её локтя, едва уловимо поглаживая.

Второй рукой парень убрал волосы Дженнифер на спину и провёл по её плечу, по острой хрупкой ключице, сминая хлопковую ткань платья, добираясь до расстегнутого воротничка и наконец-то касаясь обнажённой и уже такой горячей кожи. Девушка, не сдержавшись, шумно вздохнула. А, впрочем, она и не желала сдерживаться.

Дженнифер, не отрываясь, смотрела Микки в глаза, чувствуя его ненавязчивые, но такие дурманящие прикосновения к своему телу. И, когда он взялся за первую застёгнутую пуговицу на её платье, оттягивая её и расстегивая, то она ощутила внутри волну горячего трепета – будто в кровь пролили что-то тёплое и очень приятное.

За первой пуговицей последовала вторая, оголяя впадинку между грудями Дженнифер и часть аппетитных округлостей. Расстегнув платье девушки до середины живота, Микки провёл кончиками пальцев по её левой груди, рождая в девушке волну мурашек и трепета, по её плоскому животику, попутно слегка распахивая её платьице.

Дженнифер прикрыла глаза и потянулась к брюнету, обвивая руками его шею, взъерошивая густые тёмные волосы. Она уткнулась носом ему в плечо, вдыхая неподражаемый аромат его тела, прикоснулась губами к горячей коже, оставляя на ней невесомый след.

Едва она отстранилась, как Микки склонился к ней и припал губами к её шее, прямо там, где под тонкой кожей отчаянно бился сбитый пульс в сонной артерии. Он прикоснулся к ней губами, засасывая, оставляя влажный и розоватый след, а затем буквально впился, едва не вгоняя в плоть зубы.

Дженнифер закрыла глаза и запрокинула голову, принимая эту сладкую и желанную боль, открывая рот и хватая им воздух, всеми силами пытаясь не застонать и не нарушить тишины, которую так любил Микки. Но она не смогла сдержаться, позабыв про самообладание, и охнула, жмуря глаза до алых кругов под закрытыми веками, когда рука брюнета скользнула ей в трусики, касаясь её там, где было уже горячо и влажно.

Девушка слишком громко вдохнула, хватая ртом разгорячённый воздух, и развела ноги, не желая противиться прикосновениям Микки и наслаждаясь ими. Брюнет, едва уловимо касаясь, провёл кончиками пальцев по половым губам Дженнифер, а затем проник между ними, дотрагиваясь до напрягшегося горячего клитора девушки и обводя его по кругу. Чтобы сдержать стон, так сильно рвущийся из груди, Дженнифер прикусила губу и закатила глаза под закрытыми веками.

«Да, Микки, да» - эти слова кипели в груди и рвались из неё, но Дженнифер всеми силами держалась, кусая губы и задерживая дыхание и потому задыхаясь от жара внутри и от недостатка спасительного кислорода.

- Микки… - всё-таки прошептала она едва слышно, вслепую находя парня и вновь проводя рукой по его волосам.

В глазах брюнета мелькнуло что-то тёмное и очень тяжёлое в этот миг, но Дженнифер этого не видела. И она не успела даже сделать вдоха, когда Микки подхватил её и усадил на столик-тумбочку. Он толкнул девушку в плечо, заставляя откинуться назад, и вновь запустил руку ей в трусики, уверенными и грубоватыми движениями лаская её. От жёстких прикосновений умелых пальцев у себя между ног Дженнифер выгнулась, вжимаясь лопатками в оконное стекло и упираясь в него затылком.

Не прекращая ласкать девушку, неотрывно смотря ей в лицо при этом, Микки второй рукой расстегнул её платье до конца, выдирая одну пуговицу с корнем, а ещё одну оставляя болтаться на ниточке. Распахнув лёгкую вещь, брюнет склонился к плечу Дженнифер, проводя по нему губами, оставляя на острой ключице дорожку горячих поцелуев. Девушке в этот момент стало ещё тяжелее дышать, и она вновь прикусила губу, с силой давя зубами на алую от притока крови плоть, грозясь прокусить её.

В этот момент из кухни вышла Николь. Но, увидев происходящее чуть ли не на пороге гостиной, поспешила вернуться на кухню и полностью сосредоточиться на приготовлении обеда, чтобы нечаянно не подслушать «игры» парня и девушки. Она уже давно привыкла к подобным выходкам Микки – выходкам, которых ранее он никогда не позволял себе, всегда стремясь сделать так, чтобы его личная жизнь не попала на глаза посторонним.

Но всё изменилось, когда восемь лет назад брюнет вдруг исчез, прогнав Николь из своей жизни, а потом вернулся только спустя год. Вернулся другой. Он стал жёстче и будто бы суше, стал более закрытым и ещё более холодным. Он вернулся совсем взрослым мальчиком, который Николь был незнаком, но от которого она всё равно не хотела уходить.

Прикусив тонкую кожу на ключице Дженнифер, Микки достал руку из её трусиков, проводя пальцами по бедру девушки и намеренно оставляя на нём блестящий след от её же смазки. Дженнифер так и сидела, откинувшись назад, на стекло, которое на её радость было крепким, и тяжело дышала, даже не пытаясь открыть глаза.

Посмотрев на девушку какое-то время, обведя взглядом её черты и изгибы тела, Микки поддел пальцами её трусики и потянул их вниз, стягивая с ног Дженнифер и бросая на пол. Этот тёмно-тёмно синий миниатюрный клочок ткани очень умёстно смотрелся на полу.

После этого брюнет расстегнул свои штаны, приспуская их вместе с трусами, и, притянув Дженнифер к себе за бёдра, вошёл в неё одним резким движением. Девушка подавилась воздухом, широко открывая рот, но вдохнуть у неё не получалось. Она с трудом подавила в себе крик и прикусила губу почти до крови, пытаясь сохранить красивую тишину и цепляясь одной рукой за плечо Микки, а пальцами второй сжимая край столика, царапая его ноготками.

Парень начал двигаться без перехода: резко и в то же время очень мерно, сжимая бёдра Дженнифер. Его дыхание тоже было шумным и сбитым, он, не отрываясь, смотрел любовнице в лицо, будто желая увидеть, разглядеть в нём что-то. И лицо девушки отражало в этот момент целуя гамму эмоций: любовь, желание, наслаждение, обожание и ещё много чего. Но всё это будто было не тем, что искал Микки, потому что его почти чёрные глаза не потеплели ни на миг.

- М… - начала говорить Дженнифер, но запнулась и прикусила губу.

Микки подхватил ноги девушки под коленями и поднял их повыше, немного меняя угол проникновения и начиная двигаться медленнее, более плавно.

- Давай, - хрипло из-за возбуждения и сбитого дыхания прошептал он, склонившись к уху Дженнифер.

Он прикоснулся губами к чувствительной коже под самым ухом девушки, нежно целуя, а затем резко прикусывая, создавая пугающий и слишком будоражащий контраст. Не дав Дженнифер и секунды на то, чтобы прийти в себя после этой короткой вспышки боли, подстегнувшей и без того сильное удовольствие, добавившей в него больше перца, Микки резко обхватил её за талию, крепко прижимая к себе и откидывая назад, входя в неё до самого основания, слишком глубоко. Дженнифер открыла рот, вновь забывая, как нужно делать вдох и так и не успевая вспомнить, потому что за первым умопомрачительно глубоким толчком последовал второй, а затем Микки вновь склонился к её уху, жарким шёпотом самого змея-искусителя произнося то, что стало для неё последней каплей – контрольным выстрелом в голову:

- Давай, кончай, Дженнифер.

И сразу же девушка почувствовала, как внутри поднимается жаркая, обжигающая волна, которую породило это такое похабное прошение-требование. У неё подогнулись пальцы на ногах, и она неосознанно дёрнула ногами, пытаясь уйти от сладкой пытки и слишком пронзительного наслаждения. Но Микки всегда умел держать крепко и не отпустил её и в этот раз, а лишь задрал ноги её ещё выше, заставляя Дженнифер окончательно навалиться на многострадальное стекло и начиная невыносимо часто врываться в её тело.

Дженнифер пыталась схватиться руками за край столика-тумбы, чтобы хоть как-то сохранить равновесие в мире, который плыл даже под закрытыми веками, но почему-то не могла найти его. Руки, пальцы не слушались её, а по проводам нервов уже начинали бить разряды тока, которые заставляли её и двигать бёдрами, крутя ими, подаваясь вперёд, и пытаться отстраниться, потому что наслаждение уже было слишком нестерпимым и слишком острым.

- Господи, как же… - едва слышно, на выдохе прошептала Дженнифер, но договорить не успела, потому что Микки зажал ей ладонью рот.

От этого приток кислорода сократился вдвое и лёгкие начало жечь, а голову закружило ещё больше. Мир под закрытыми веками Дженнифер окончательно поплыл ко всем чертям, изящно кружась на своём пути, будто в вальсе.

Совершив несколько движений так, крепко зажимая девушке рот, брюнет убрал ладонь и провёл пальцами по её губам, несильно, но требовательно давя на них. Поняв всё без слов, Дженнифер приоткрыла рот, принимая в него пальцы Микки, и обхватила их губами, начиная посасывать и ласкать языком, будто это были совсем не пальцы. Она негромко постанывала, создавая этим приятные вибрации, и прокладывая горячие и влажные дорожки по длинным пальцам парня и между ними, пытаясь вылизать каждый сантиметр кожи, пытаясь насладиться её вкусом.

И совсем скоро она выгнулась, чувствуя, как слишком приятно сводит судорогой всё внизу живота, и всеми силами стараясь совсем не забыться и не укусить Микки за пальцы. И это у неё почти получилось, потому что только в самом конце, когда тело сотрясло последней судорогой наслаждения, спазм добрался и до её челюстей, сводя их и заставляя девушку несильно сомкнуть зубы.

Но в следующее мгновение Дженнифер разжала зубы, хватая ртом воздух и чувствуя, как пальцы брюнета покидают её рот. Теперь уже вновь двумя руками Микки обхватил её за талию, прижимая к себе, до боли стискивая в своих объятиях, и, совершив ещё несколько глубоких движений, кончил. Он стиснул зубы и закрыл глаза, ощущая приятные покалывания оргазма под кожей, задержал на несколько секунд дыхание, а затем вышел из тела любовницы и сразу же застегнул штаны, не давая себе времени на роздых.

Улыбнувшись, продолжая находиться во власти послеоргазменной неги, Дженнифер перебралась к краю тумбочки, рискуя упасть с неё, и потянулась к Микки за поцелуем. Но брюнет легко увернулся от неё, отворачивая голову. Сейчас он был не в настроении.

Девушка разочаровано взглянула на него, хлопая длинными ресницами, но ничего не сказала. За два года она успела привыкнуть к этой странной особенности Микки – он не давал себя целовать. Не всегда. Но нередко, как сейчас, он просто отворачивался или иным способом уходил от поцелуя. Дженнифер, вообще, заметила, что Микки не слишком любил поцелуи в губы. Но причин этому она понять не могла. А спросить не решалась.

Вздохнув, Дженнифер спрыгнула на пол и подобрала свои трусики, но надевать их не стала, а так и продолжила держать в руках, украдкой поглядывая на брюнета. Она открыла рот, но Микки вновь опередил её, не давая сказать. Он подошёл и, взяв её лицо в ладони, поцеловал в лоб, так нежно говоря этим прикосновением: «Заткнись». Отпустив девушку, брюнет забрал свою рубашку и направился на кухню, где стряпала, пытаясь уйти в это дело с головой, Николь.

Зайдя в комнату, Микки подошёл к плите, около которой стояла домработница, останавливаясь за спиной женщины, слишком близко.

- Завари чай.

Николь вздрогнула от этой фразы, произнесённой пониженным бархатным тоном над её ухом, и от того, что она совершенно не услышала шагов Микки, впрочем, как и обычно. Она очень хотела бы сдержаться, но тело реагировало быстрее разума, и она вздрогнула и даже едва заметно подскочила от того, что начальник застал её врасплох.

- Х-хорошо, - запнувшись, проговорила Николь, бегая глазами и пытаясь куда-то деть взгляд, несмотря на то, что Микки стоял у неё за спиной и не мог видеть её лица. – Сейчас всё сделаю.

- Отлично, - вновь негромким и бархатным тоном ответил парень и, ухмыльнувшись женщине куда-то в район затылка, отошёл от неё и покинул кухню, теперь уже направляясь туда, куда собирался изначально – в душ.

Глава 2

Дьявол, дьявол...

Кости из металла, металла.

Ты пытаешь святых, лишь взглянув на них,

Внушаешь мысли, что у них когда-то был шанс.

Milck, Devil, devil©

- Лучше надень штаны, - произнёс Микки, наблюдая за тем, как Дженнифер одевается. Он стоял на пороге и подпирал плечом дверной косяк, привычно держа руки скрещенными на груди.

Сейчас было начало восьмого вечера – прекрасный закатный час, когда солнце ещё не опустилось слишком низко, но уже не жарит нещадно, а просто заливает мир насыщено золотым светом. И Микки всё-таки согласился на совместную верховую прогулку, к которой сейчас и готовилась Дженнифер, тщательно подбирая наряд – она привыкла всегда выглядеть, если не идеально, то очень хорошо.

- Почему? – спросила девушка, переключая внимание с зеркала на брюнета и хлопая длинными ресницами.

- Потому что в платье будет неудобно сидеть в седле.

Дженнифер вновь взглянула в зеркало, слегка хмурясь, думая над словами парня, а затем кивнула и снова открыла шкаф. Взявшись за низ платья, девушка стянула его, оставаясь в одном светлом комплекте кружевного белья, что так красиво оттенял её ненавязчивый золотистый загар и заманчивые изгибы подтянутого тела.

Не зная, смотрит ли на неё Микки, но очень надеясь на это, Дженнифер украдкой взглянула в его сторону, пряча свой взгляд за упавшими на лицо волосами. Брюнет смотрел: внимательно и слишком пристально, потирая в задумчивости и нетягостном ожидании подушечками пальцев левой руки.

Слегка улыбнувшись одними губами, Дженнифер вновь переключилась на шкаф, оглядывая его аккуратно развешенное содержимое. Она любила долго и тщательно подбирать наряды, но почему-то сейчас образ нашёлся быстро и будто бы сам собой. И уже спустя пару минут девушка была переодета в белые капри и чёрный кроп-топ с длинным рукавом и вырезом-лодочкой, открывающим её изящные плечи. На ноги Дженнифер надела чёрные балетки, решив воздержаться от более правильных для верховой езды сапог, а на голову в довершении образа она надела чёрную шляпу с широкими полями – солнце, пусть уже не было испепеляющим, но по-прежнему светило ярко, от него следовало защитить глаза и нежную кожу лица.

- Ты с каждым днём собираешься всё быстрее и быстрее, - отметил Микки, слегка ухмыляясь.

- Я стараюсь, - улыбнулась в ответ Дженнифер.

Нанеся пару капель духов себе на ключицы, она вернула флакончик на полку и подошла к Микки, продолжая слегка улыбаться.

- Я очень сомневаюсь в том, что тебе понравилось бы ждать меня часами, - добавила девушка.

- Правильно сомневаешься, Дженнифер, - кивнул брюнет. – Конечно, я – очень терпеливый человек, но иногда терпение кончается и у меня.

- И лучше мне его не испытывать, - заключила девушка и поправила шляпу, сдвигая её немного назад, после чего вновь взглянула на парня, спрашивая: - Пошли?

Микки решил обойтись без словесного ответа и только кивнул и покинул комнату, ожидая того, что Дженнифер последует за ним. И, конечно, она последовала. Когда они спустились на первый этаж, то обнаружили в гостиной Николь, которая протирала тот самый столик-тумбочку, на котором они в обед занимались сексом.

- А мне казалось, что ты всегда убираешься в первой половине дня… - произнёс Микки, вновь слишком тихо подкравшись к домработнице и сложив руки на груди. – В чём причина того, что ты решила поменять свой распорядок дня, Николь?

В этот раз неожиданности почти не удалось испугать женщину, и она обернулась через плечо на Микки и беззаботно ответила:

- Ничего не случилось. Просто на таких поверхностях, - она провела кончиками пальцев в резиновых перчатках по столику, - очень заметны отпечатки рук и не только…

Но уверенность и беззаботность Николь угасала с каждым произнесенным ею словом. И на последней части своего ответа она уже опустила глаза в пол и начала мямлить, потому что ей трудно было говорить о том, что всю поверхность столика украшали отпечатки задницы Дженнифер и её бёдер. А Николь казалось, что так быть совсем не должно, потому она решила отмыть столик сейчас, а не дожидаться нового дня.

Микки негромко хмыкнул в ответ на слова домработницы и, игнорируя тот факт, что она только что натёрла столик до блеска, провёл по нему пальцем, а затем поднёс его к лицу, разглядывая и будто ища несуществующую пыль или грязь.

- И что же тебя так смутило? – поинтересовался парень, вновь переключив внимание на женщину, смотря на неё с лёгким прищуром почти чёрных глаз. – По-моему, ты прекрасно знаешь о том, чем мы с Дженнифер занимаемся…

Микки замолчал, думая несколько секунд, а затем, резко сменив гнев и атаку на милость, произнёс, вздыхая:

- Но твоё стремление к тому, чтобы поддерживать мой дом в идеальной чистоте похвально. Продолжай в том же духе.

Он подошёл к домработнице и слегка похлопал её по плечу, а после приобнял одной рукой за плечи – Николь выглядела такой маленькой и ощущалась совсем хрупкой в крепких хозяйских объятиях брюнета.

- Когда закончишь с этим столиком, - продолжил говорить Микки, из-под полуопущенных ресниц смотря на женщину, которая не смела поднять взгляд, - приготовь ужин. А после – можешь быть свободна до утра.

Он на мгновение чуть сильнее сжал плечо домработницы, а после отпустил её и отошёл к двери, смотрясь в зеркало и поправляя воротник на этот раз традиционно чёрной рубашки. Дженнифер, которая до этого стояла на нижней ступеньке лестницы, наблюдая за общением возлюбленного с Николь, последовала его примеру и тоже подошла к зеркалу, поправила волосы, откидывая их назад, а после собрала их в низкий хвост, чтобы не мешались, и вновь надела шляпу, поплотнее натягивая её на голову.

Они покинули дом и направились к конюшне, где по-прежнему занимался своими рабочими делами Акей. Зайдя в помещение, Микки подошёл к стойлу своего коня, который тотчас радостно зафыркал и начал перебирать копытами в предвкушении новой «гонки». Смотрящий за лошадьми поспешил оставить свои дела и подойти к парню, участливо произнося:

- Мистер, вы решили ещё раз прокатиться?

- Именно, - кивнул Микки и открыл дверцу стойла и взял с крючка уздечку.

Он быстро надел уздечку на коня и умело застегнул все ремешки. Акей, какое-то время наблюдавший за этим, решил предложить свою помощь, всё-таки это – его работа и его любовь.

- Мистер, давайте я подготовлю коня? – произнёс мужчина.

- Не нужно. Я справлюсь и сам. А ты, Акей, можешь быть свободен. Считай, что твои выходные уже начались. Езжай домой.

Микки говорил не грубо, но твёрдо и уверенно. Сразу становилось понятно, что спорить с ним не стоит. Кивнув, Акей негромко попрощался, ещё раз поблагодарив работодателя за выходные, и удалился из конюшни. Его место заняла Дженнифер и подошла к Микки, не спеша самостоятельно вывести свою лошадь из стойла и надеть на неё уздечку и седло.

Взяв одно из сёдел, которые хранились в глубине помещения, брюнет также ловко надел его на своего коня и, затянув ремни, похлопал животное по боку, после чего переместился к стойлу лошади Дженнифер. Когда оба коня были полностью готовы к поездке, парень и девушка вышли на улицу, выводя за собой и животных, которые покорно ступали вслед за хозяевами.

- Прекрасный вечер… - произнесла девушка, вдыхая полной грудью и немного щурясь из-за того, что солнце так ярко светило с линии горизонта, окрашивая всё вокруг золотом и ненавязчивым пурпуром.

- Да, он весьма неплох, - согласился Микки, слегка кивая. – И, верно, сумерки сегодня будут просто потрясающие…

- Я бы хотела покататься затемно, - произнесла Дженнифер, с поддержкой парня забираясь в седло.

Усадив девушку на лошадь, Микки и сам быстро вспрыгнул на своего коня, который вновь нетерпеливо перебрал копытами и негромко заржал, фыркая. У него в этот вечер было очень игривое и бойкое настроение, его вольный ветер в крови требовал простора и дикого бега.

- А мне казалось, - с некоторым опозданием отозвался брюнет, когда они уже начали прогулку, - что ты не любишь находиться далеко от цивилизации, когда на землю опускается ночь?

- Так мы не далеко от цивилизации! – воскликнула Дженнифер, улыбаясь, и легко ударила ногами по бокам своей белоснежной лошади, подгоняя её и ровняясь с Микки. – Дом же недалеко…

- Недалеко, - хмыкнув, кивнул парень и снова ушёл немного вперёд. – Но я предпочитаю уезжать подальше от него. Так что, Дженнифер, вокруг нас будет только природа: кусты, деревья, трава, небо… И темнота, в которой всё это смотрится просто потрясающе.

- У меня сейчас складывается такое чувство, будто ты пытаешься напугать меня, - рассмеялась Дженнифер и вновь пришпорила свою лошадь, нагоняя брюнета.

- И почему же ты так решила? – поинтересовался Микки, поворачивая голову к девушке и вскидывая бровь.

- Потому что ты так говоришь про ночь… - она замолчала, пытаясь подобрать правильные и красивые слова. – Говоришь так, будто желаешь подчеркнуть, что в темноте таится опасность.

Микки рассмеялся, но смех его был неживым, жёстким, и покачал головой, после чего вновь устремил взор вперёд и тоже пришпорил коня, заставляя его немного ускорить шаг. Солнце, которое ещё, казалось бы, несколько минут назад висело над горизонтом и поило мир своим золотом, вдруг исчезло, уступая место синевато-лиловым сумеркам, которые незаметно и стремительно укутали землю своим покрывалом.

- Если бы я хотел тебя напугать, я бы делал, а не говорил, - наконец-то ответил Микки.

Дженнифер вновь нагнала его, пытаясь удерживаться рядом, но её спокойная и смирная кобыла никак не могла приноровиться к резвому шагу угольного красавца, на котором ехал брюнет.

- А ты не хочешь? – спросила девушка, лукаво взглянув на парня.

В её широкополой шляпе, отбрасывающей на лицо тень, уже не было никакого смысла, потому что солнце уже село, но она пока ещё не мешала девушке следить за дорогой.

Микки натянул поводья, заставляя своего коня притормозить, благодаря чему Дженнифер оказалась совсем близко. Он склонился к ней, заглядывая в глаза из-под полуопущенных ресниц таким глубоким и пленительным взглядом, и произнёс:

- А мне стоит попробовать?

- Даже не знаю, - кокетливо ответила девушка, пожимая плечами, и увела свою лошадь немного вперёд.

Она подумала несколько секунд, затем добавила, не оборачиваясь на Микки, зная, что он по-прежнему рядом:

- Мне, конечно, очень интересно, но…

Договорить она не успела, потому что брюнет замахнулся и со всей силы ударил её лошадь хлыстом по крупу. Животное заржало от неожиданности и встало на дыбы, едва не сбрасывая свою наездницу. Дженнифер на автомате наклонилась вперёд, прижимаясь к шее лошади и обхватывая её руками.

- Микки, ты чего? – спросила Дженнифер, испуганно и поражённо смотря на парня, когда её лошадь успокоилась, что произошло очень быстро.

- Это урок тебе, - произнёс парень, подъезжая к ней.

Он протянул руку с хлыстом и коснулся его кончиком подбородка Дженнифер, заставляя девушку немного запрокинуть голову и обводя контур её нижней челюсти.

- Никогда не бросай мне вызов, - добавил Микки, смотря девушке в глаза.

И в его глазах в этот момент не смеялись черти, но из них чинно смотрели полноправные дьяволы, которые одним своим взглядом, преисполненным тёмной власти, могли поставить на колени и склонить лбом к полу.

- Хорошо, но… - произнесла Дженнифер, хмурясь. – Но, если бы я упала?! – она не кричала, но немного повысила тон.

Ещё в подростничестве она занималась верховой ездой и тогда же в ней поселилась странная помесь чувств к прекрасным созданиям, которыми являлись лошади: любовь и страх. И даже сейчас, когда она села в седло, ей было немного страшно – просто страшно потому, что лошадь – не машина, ты никогда не сможешь её контролировать полностью, потому что у неё есть своя собственная голова и сознание. Успокаивало Дженнифер лишь то, что она была не одна, что рядом с ней был Микки. Хотя именно поэтому ей стоило бояться намного больше, чем обычно.

- Дженнифер, я никогда не делаю опрометчивых поступков. Неужели ты думаешь, что я бы ударил твою кобылу, допуская такую возможность, что она тебя сбросит?

- У неё имя есть… - немного обиженно и совсем тихо пробормотала девушка, опуская взгляд.

- И тебе за неё обидно? – вскинув бровь, поинтересовался брюнет.

- Ладно… - вздохнула Дженнифер, - не важно.

Она помолчала несколько секунд, затем вновь обратилась к Микки, поворачивая к нему голову:

- Микки, а как ты мог быть уверен в том, что она меня не сбросит? Лошадь – живое существо…

- Вот именно, - ответил парень, не давая девушке закончить. В её словах не было смысла. – Лошади – живые существа. А у любого живого существа есть характер и, так сказать, предел возможностей.

Дженнифер слегка нахмурилась, непонимающе смотря на брюнета. Он продолжал:

- Именно поэтому я знал, что ты останешься в целости и невредимости.

Микки подвёл своего коня максимально близко к лошади Дженнифер и, склонившись к ней, добавил:

- У твоей кобылы просто не хватило бы на это духа. Она не способна причинить вред человеку, тем более, тебе – своей хозяйке.

- Впечатляет… - произнесла Дженнифер, поражённо смотря на Микки и не зная, что ещё и сказать.

Несмотря на то, что они были вместе уже достаточно давно, он продолжал её удивлять и поражать до глубины души.

- И, заметь, Дженнифер, - слегка ухмыльнувшись, произнёс брюнет, - у меня нет диплома психолога. Я просто умею наблюдать и делать выводы.

- Да, многим стоило бы у тебя поучиться, - улыбнулась Дженнифер.

Они вновь двинулись в путь, у которого не было конкретного пункта назначения. Лошади мерно шли, покачивая на себе наездников.

- Жаль, что мы не познакомились раньше, лет восемь назад. Тогда бы я не стала тратить пять лет на учёбу, а просто бы почаще общалась с тобой и брала мастер-классы.

Говоря, Дженнифер не заметила, как скривился Микки при упоминании этого временного отрезка – восемь лет. Но, когда девушка повернулась к нему, ожидая какой-то ответной реакции на свои слова, то на лице брюнета не осталось и следа от этих неприязненных эмоций – оно вновь выражало уверенное спокойствие.

- Не думаю, что восемь лет назад нам бы стоило знакомиться, - равнодушно ответил Микки и слегка пришпорил коня, чтобы тот перешёл на рысь.

- И почему ты так думаешь?

- Просто, - не слишком развёрнуто ответил брюнет. – И давай не будем об этом. Не люблю ворошить прошлое.

- Даже слишком, - с лёгкой улыбкой негромко и скорее самой себе произнесла Дженнифер, с теплом смотря на спину возлюбленного, который уехал вперёд.

Пришпорив и своего коня, девушка нагнала Микки.

- А не хочешь поделиться со мной, почему ты так не любишь говорить о прошлом? – спросила она.

- Нет, Мисс Психолог, я воздержусь от этого.

- Почему же? Разговоры по душам очень помогают…

- Мне помогает другое, - перебил Дженнифер Микки и взглянул на неё, буквально прожигая взглядом, но продолжая говорить спокойно, ровно. – Так что, если ты так хочешь меня «спасти», то мы обязательно этим займёмся.

- Знаю, - кивнула девушка. – Но… Ай!

Она не договорила и вскрикнула, потому что Микки ударил её хлыстом по руке – несильно, скорее, в показательных целях. Дженнифер подняла на него взгляд, надувая и без того пухлые, напомаженные невесомым и едва розовым блеском, губки.

- Не дуйся, - с лёгкой улыбкой-ухмылкой произнёс брюнет и вновь прикоснулся кончиком хлыста к подбородку Дженнифер. – Ты сама знаешь, что заслужила это.

После этого они достаточно долгое время провели в тишине, сохраняя молчание, которое не было тягостным, по крайней мере, для Микки. Впрочем, Дженнифер уже тоже успела привыкнуть к тому, что иногда нужно просто помолчать.

- Не хочешь вернуться? – поинтересовался Микки, когда прошло уже минут сорок такой молчаливой езды.

- Домой?

- А куда ещё?

Дженнифер сама поняла, что сказала достаточно глупую вещь, и смущённо улыбнулась.

- Нет, не хочу, - произнесла она после паузы. – Думаю, ещё часок можно покататься…

Девушка закрыла глаза, глубоко вдыхая уже немного остывший вечерний воздух, а затем запрокинула голову и открыла глаза, смотря в чёрное небо, усыпанное миллиардами начищенных алмазов-звёзд.

Вновь сев нормально, она добавила:

- Только ночью можно свободно подышать и не обжечь лёгкие.

Микки не ответил. На несколько минут вновь воцарилась тишина. Отпустив поводья, брюнет достал из кармана сигареты и зажигалку и закурил, глубоко затягиваясь горько-сладким дымом и отпуская его в вольный полёт в ночное небо.

Дженнифер несколько секунд наблюдала за тем, как Микки так опасно ехал на скачущем рысью коне, лишь слегка придерживаясь одной рукой за поводья, а затем обратилась к нему:

- Микки, не нужно рисковать. Держись.

- Думаешь, упаду? – поинтересовался брюнет.

- Не думаю, но боюсь и предполагаю…

Сделав отрывистую затяжку, Микки опустил руку с сигаретой, а на свободную туго намотал поводья и сильно пришпорил своего коня. Животное заржало от резкой вспышки боли и встало на дыбы, повинуясь природному рефлексу. Но на лице парня даже не дрогнул ни единый мускул в этот такой опасный момент. И, когда конь вновь встал на четыре ноги, Микки вскинул бровь, смотря на спутницу со свойственным ему спокойствием и хладнокровием.

- Микки ты… ты… - Дженнифер даже схватилась одной рукой за голову, не находя слов, чтобы выразить свои чувства. – Ты сумасшедший! Нельзя же так рисковать!

В её словах не было злости, но она заметно повысила тон, отчего её голос начал звучать немного выше обычного. Она действительно волновалась за Микки и боялась, что он мог упасть с коня и серьёзно пострадать.

Брюнет терпеливо выслушивал тираду спутницы, равнодушно смотря на неё.

- Микки, я не понимаю тебя! Что ты пытаешься доказать, ведя себя так бесстрашно и безрассудно?!

Микки неспешно поднял руку и выставил один палец, произнося:

- Раз.

Дженнифер услышала это и замолчала, слегка хмурясь. Но по прошествии нескольких секунд она всё-таки вновь заговорила, спрашивая у Микки:

- В чём дело?

- Ни в чём, - слегка пожал плечами парень и опустил руку.

Дженнифер больше не кричала и не пыталась что-то выяснить, потому продолжать отсчёт пока не было смысла.

- Микки, - вздохнула девушка и подвела свою лошадь поближе к брюнету, - почему ты не хочешь разговаривать со мной?

- Дженнифер, мы разговариваем. Просто, не на все темы я считаю нужным говорить.

- И какие же темы для тебя запретны? Прошлое… Что ещё?

- Во-первых, - спокойно ответил Микки, - моё прошлое – не запретная тема, а я попросту не вижу смысла о нём говорить. Что подобные разговоры могут дать, помимо потраченного времени?

- Такие разговоры могут помочь мне лучше понять тебя. А я этого очень хочу, - так искренне ответила Дженнифер.

- Когда-нибудь мы об этом обязательно поговорим, но не сейчас, Дженнифер. И, во-вторых – два.

Девушка вновь нахмурилась. До неё начало доходить, что Микки не просто так считает, а ведёт отсчёт до чего-то. Вот только… до чего? Порой, его странные замашки и любовь к загадочным играм, которых никому, кроме него самого, было не понять, совершенно выбивали Дженнифер из колеи.

- Микки, - не слишком уверенно обратилась к парню девушка, - зачем ты считаешь?

- А ты продолжи и узнаешь, - спокойно ответил брюнет.

- Что продолжить? Микки, - она мотнула головой, - я не понимаю тебя.

«Я не понимаю тебя» - эхом отозвались в голове брюнета слова Дженнифер, смешиваясь с тысячами других раз, когда он слышал эту фразу.

«Я не понимаю тебя, - произнёс про себя, повторяя слова девушки, Микки, холодно смотря на неё. – И не поймёшь. Это не нужно тебе, Дженнифер».

Не дождавшись ответа и не найдя, что ещё сказать, девушка легко ударила по бокам своей лошади, заставляя её вновь начать идти. У неё внутри в который раз засела небольшая, но очень горькая обида на Микки, которому она, казалось, была совсем чужой и посторонней. Иногда Дженнифер и вовсе думала, что она совершенно безразлична Микки, но подобные мысли всегда очень быстро покидали её голову, стоило ей словить его такой глубокий и проникновенный взгляд, который за доли секунд тушил в ней свет разума и хоронил чувство собственного достоинства.

- Наверное, стоит выдвигаться в обратный путь, - проговорила Дженнифер, не поднимая головы, когда прошли несколько минут молчания.

Микки кивнул, решая и в этот раз обойтись без словесного ответа и, натянув поводья, развернул своего коня в сторону дома. Дженнифер поступила также.

- И всё-таки… - вновь открыла рот девушка, нарушая красивую тишину такой прекрасной и звёздной ночи.

Она даже сама не могла понять, зачем вновь и вновь пыталась заговорить. Она ведь никогда не была болтливой и понимала, что сейчас лучше сохранить молчание и не трогать Микки. Или хотя бы говорить на какие-то отвлечённые и не касающиеся личного темы.

Но договорить она так и не успела.

- Три, - не повышая тона, но весьма звучно произнёс брюнет и выставил три пальца.

- Всё, я поняла, - подняла руки Дженнифер, а после вновь взялась за поводья. – Буду молчать.

Но Микки был не намерен отступать от задуманного. Не успела лошадь девушки сделать и пяти шагов, как брюнет как-то слишком внезапно оказался рядом и, не дожидаясь, когда Дженнифер остановит свою лошадь, схватил поводья и натянул их, останавливая животное самостоятельно.

- Нет, не поняла, - произнёс парень.

- Я…

- Слезай с лошади, - не дав Дженнифер сказать, приказал Микки.

- Микки, а…

- Я сказал – слезай с лошади, - невероятно звучно и твёрдо повторил брюнет, вновь перебивая свою спутницу.

Дженнифер вздохнула с обреченным видом. Потупив взгляд и прикусив губу, она аккуратно и достаточно медленно спустилась на землю и встала рядом со своей лошадью, ожидая продолжения зарождающегося «спектакля».

Микки также спрыгнул на землю и подошёл к девушке, вставая сбоку от неё и позади. Дженнифер обернулась через плечо, лишь мелком выхватывая образ брюнета из темноты, и вновь повернула голову прямо.

- Микки, может быть, поедем дальше? – с надеждой спросила девушка.

Она понимала, что сейчас её вероятнее всего ждёт новый «сюрприз». И это вызывало совершенно двойственные эмоции, потому что, с одной стороны, ей было страшно, потому что неизвестность всегда пугает, а фантазия и выдумка Микки, казалось, были безграничны. Но, с другой стороны, ею овладевало любопытство и мятежное желание узнать, что же в этот раз кроется «по ту сторону занавеса».

- Нет, - спокойно отрезал парень, оглядывая со спины свою спутницу.

- А… что тогда?

Микки беззвучно хмыкнул и ухмыльнулся. Ему нравилось то, что, несмотря на то, что Дженнифер слабо пыталась спорить с ним, она не смела повернуться и стояла к нему спиной. Это полностью передавало власть над ситуацией и над самой девушкой в его руки, не оставляя места даже иллюзии борьбы с её стороны.

- Выбери любое число, которое для тебя что-то значит, - после достаточно продолжительной паузы произнёс Микки.

- Эм… - Дженнифер вновь прикусила губу. Опять эти странные и непонятные игры. – Тридцать три.

- Отлично, - удовлетворённо кивнул парень.

Он прикоснулся кожаным кончиком хлыста к полоске оголенной коротеньким топом коже Дженнифер и провёл им по её спине.

- Подними руки, - добавил Микки, казалось бы, мягким тоном, но, тем не менее, ему нельзя было перечить и отказать.

Девушка покорно подняла руки и, когда она сделала это, брюнет снял с неё шляпу, кидая её прямо на траву, а после неспешно задрал её топик и снял его. Повесив вещь на седло белой лошади, Микки расстегнул застёжку бюстгальтера Дженнифер и снял и его, отправляя к топику. Дженнифер инстинктивно прикрыла голую грудь руками.

- Ну, - беззвучно усмехнувшись, произнёс Микки и шагнул ближе к девушке, почти прижимаясь к ней сзади, - чего же ты стесняешься?

- Мне как-то непривычно стоять голой на улице… - произнесла девушка, понимая, что, верно, её оборона не имеет никакого смысла.

Микки прикоснулся кончиками пальцев к подбородку Дженнифер и склонился к её уху, говоря пониженным тоном и опаляя её кожу горячим дыханием:

- Ты множество раз снималась голой, так, в чём проблема сейчас?

- Ну, не полностью же голой…

- Не полностью, - согласился Микки. Его дыхание щекотало, и у Дженнифер мурашки побежали по коже. – Но с голой грудью ты снималась. Я могу найти с десяток таких фото, когда мы вернёмся домой.

- Не нужно, я помню.

- Тогда, убери руки, - проговорил брюнет, легко касаясь её руки.

Дженнифер гулко сглотнула и медленно убрала руки, подставляя свою высокую грудь едва уловимым дуновениям тёплого ночного ветерка.

Микки слегка ухмыльнулся и прикоснулся кончиками пальцев к шее девушки и повёл вниз, почти невесомо касаясь её груди с напрягшимися от волнения и предвкушения неизвестного сосками.

Ничего не говоря, брюнет опустил руку ниже и расстегнул пуговицу на штанишках Дженнифер. Молнию он расстегнул очень своеобразно – запустив предварительно в капри девушки ладонь и накрыв ею её лобок, оттягивая ткань таким образом, отчего Дженнифер вздохнула и прикрыла глаза. После этого он спустил штаны Дженнифер с её бёдер, а затем снял их совсем, отправляя к другим не нужным сейчас вещам. Последними на седло отправились белые кружевные трусики.

- Положи руки на лошадь, - пониженным тоном приказал брюнет.

Дженнифер покорно подняла руки и опустила их на спину животному, которое мерно щипало сочную, сдобренную солнцем травку, не обращая внимания на то, что творилось совсем рядом с ним.

- Молодец, - слегка улыбнулся Микки.

Девушка перемялась с ноги на ногу и немного развела их, чтобы стойка её стала более устойчивой. Брюнет несколько секунд рассматривал её – совершенно обнажённую и такую покорную, готовую на всё, но по-прежнему не подозревающую о том, что ждёт её на этот раз. Это очень возбуждало. Но пока Микки не позволял желанию взять верх над разумом, потому что впереди было ещё кое-что «вкусное».

Протянув руку, он прикоснулся кончиком хлыста к ноге Дженнифер чуть повыше колена и медленно повёл вверх по внутренней стороне бедра девушки. От этого прикосновения в груди Дженнифер сердце сбилось с ритма, и она вновь гулко сглотнула - во рту резко пересохло, а вытянутые руки начали немного дрожать.

- Шире, - вдруг вернувшись к стальному тону, произнёс Микки и несильно ударил Дженнифер по внутренней стороне бедра.

Девушка покорно расставила ноги шире и прогнулась в пояснице, что сделало её подтянутую попу ещё более привлекательной.

Какое-то время Микки ничего не делал и не говорил, наслаждаясь созерцанием такой неприкрытой и первозданной красоты тела Дженнифер. Затем он вновь прикоснулся кончиком хлыста к ней, но на этот раз к её попе, провёл вдоль разъёма между аппетитными половинками.

- А теперь, - очередной переход от нежности к стали и командному тону, - считай.

- Что? – в непонимании и удивлении переспросила девушка, оборачиваясь через плечо.

- Считай, - повторил Микки. – Вслух и чётко.

Дженнифер в который раз гулко сглотнула и отвернулась, снова устремляя свой взор вперед и готовясь вести непонятный отсчёт. Но смысл его дошёл до неё всего через несколько мгновений, когда на её ягодицы обрушился жалящий удар хлыста.

- Один, - проговорила-простонала она, морщась от боли.

Микки довольно хмыкнул и снова ударил – на нежной загорелой коже осталась тонкая розовая полоса.

- Два.

Ещё один удар, более сильный – он обжёг кожу, и Дженнифер зажмурилась, но, тем не менее, продолжила считать.

- Три.

И ещё.

- Четыре.

И ещё.

- Пять.

И ещё, и ещё, и ещё, и ещё.

- Шесть, семь, восемь, девять…

Микки бил сильно, оставляя на заднице девушки розово-алые полосы. Его удары причиняли острую жалящую боль, которой горели ягодицы Дженнифер. Но парень рассчитывал силу удара так, чтобы не рассечь ей кожу. Эта порка была наказанием, а не порывом ослепляющей ярости.

И новый удар.

- Двадцать один, - проговорила Дженнифер, сильнее прогибаясь в пояснице, а после следующего удара окончательно нагибаясь, держась за свою белую кобылу. – Двадцать два…

В отличие от лошади девушки, конь Микки наблюдал за происходящим, стоя там, где его оставил брюнет, и негромко пофыркивая, словно пытаясь обратить на себя внимание, но понимая, что сейчас ему его никто не даст.

- Двадцать три, - произнесла Дженнифер после очередного удара и сразу же получила ещё один. – Двадцать четыре…

По мере продвижения к концу Микки бил всё чаще, делая боль от хлёстких ударов ещё более острой, заставляя девушку жмуриться и прогибаться в пояснице.

- Двадцать девять.

Ещё удар.

- Тридцать.

Ещё.

- Тридцать один.

Дженнифер уже говорила заметно тише, чем вначале, потому что ей было катастрофически сложно удерживаться от криков и, одновременно, голосом бесчувственного диктора вести отсчёт до конца собственной пытки.

Ещё один удар.

- Тридцать два, - голос совсем сел.

Но тотчас девушка попыталась исправиться, понимая, что лучше играть по правилам. В её голове из-за острой боли загаданное ею число и количество ударов, которые она должна была получить, не сложились в единую картину, потому она не знала, сколько ей ещё осталось терпеть.

И последний удар. Он оказался самым сильным и болезненным и оставил на ягодицах Дженнифер яркую алую полосу.

- Тридцать три.

- Всё, - произнёс брюнет и вдел хлыст в стремя, чтобы он не потерялся.

Он подошёл ближе к девушке и прикоснулся к её левой ягодице, проводя кончиками пальцев по воспаленной и поалевшей от порки коже. От этого Дженнифер шумно вдохнула и прикрыла глаза, чувствуя, как её тело откликается на эту нежность, пришедшую на место жестокости.

Микки огладил бёдра девушки и её бока, а затем переместил руки вперёд, проводя по её животу и груди, покатал её напряжённые, собранные соски под ладонями. Слыша, как участилось дыхание Дженнифер от его действий, парень ощутимо сжал её груди и одновременно сделал ещё один шаг вперёд, прижимаясь к девушке и упираясь своим каменным возбуждением в её всё ещё пылающие болью ягодицы. Дженнифер вновь шумно вздохнула и прикрыла глаза. Внизу её живота уже теплело и становилось тяжелее, начинало томно тянуть.

- Микки, я… - попыталась сказать Дженнифер, но брюнет не позволил ей этого, прикладывая палец к её губам.

- Тс-сс, - произнёс он.

Дженнифер покорно моргнула и едва заметно кивнула. Пальцы с её губ исчезли, позади неё послышался звук расстегивающейся молнии, а после бёдра её накрыли горячие ладони, притягивая к себе и удерживая.

Микки надавил Дженнифер на поясницу, заставляя сильнее прогнуться, и начал плавно входить в неё. Девушка была ещё чуть влажная и не раскрытая, и он делал всё медленно, чтобы не причинить ей боли. Сейчас она была неуместна.

Дженнифер прикусила губу, чувствуя, как всё глубже проникает в неё толстый твёрдый член, и, распаляясь просто от одной мысли о том, что орган Микки сейчас в ней.

Полностью войдя в тело девушки, Микки подождал немного, а затем двинул бёдрами назад, выходя наполовину, и снова вперёд – погружаясь в горячую глубину. Дженнифер шумно вздохнула, сильнее прикусывая губу. Кобыла её, за которую девушка держалась, зафыркала и негромко заржала, перебрала копытами, но с места не сдвинулась.

От понимания того, что за их сексом наблюдают лошади, щёки Дженнифер вспыхнули краской. Это было чертовски пошло и развратно, заставляло смущённо опускать глаза, но в то же время в этом была определённая перчинка, которая ещё больше подхлёстывала стремительно нарастающее наслаждение.

Девушка уже была совсем мокрая и сама расставляла ноги шире и сильнее прогибалась в пояснице, пытаясь сильнее раскрыться и принять член любовника глубже. И Микки постепенно увеличивал темп своим фрикций, пока они не стали совсем частыми и резкими.

Дженнифер, не переставая, кусала губы и после очередного умопомрачительно глубокого толчка закрыла глаза, опуская голову на свои вытянутые, дрожащие от напряжения руки. Её лошадь вновь зафыркала и негромко заржала, перебрала копытами. Животное чувствовало секс и это волновало его, заставляло нервничать.

Вскоре кусать губы стало просто невозможно, потому что Дженнифер начала задыхаться и ей пришлось начать дышать ртом, чтобы не потерять сознание от кислородного голодания. Она хватала ртом спасительный кислород, наполняя тишину прекрасной звёздой ночи и панораму дикой природы своим сбитым и шумным дыханием.

Микки врывался в её тело уже совсем быстро, крепко удерживая девушку за бёдра, сжимая их и сминая нежную кожу. И от каждого глубокого и мощного толчка Дженнифер чувствовала, как всё выше в ней поднимается волна наслаждения, обещая совсем скоро накрыть с головой.

Она прикусила руку, чтобы не закричать, потому что ей было слишком хорошо сейчас, и до побелевших костяшек вцепилась пальцами в седло. С каждым толчком её сердце ускоряло свой бег, а голова начала кружиться.

- Господи… - едва слышно выдохнула Дженнифер, с трудом поднимая голову, максимально прогибаясь в пояснице.

А спустя всего несколько секунду она зажмурила глаза и под закрытыми веками её вспыхнули разноцветные искры, а нутро сотрясло судорогой удовольствия. Пальцы окончательно свело, Дженнифер не смогла бы отпустить сейчас седло даже, если бы захотела. Забывшись, потерявшись в удовольствии, она двигала бёдрами, подаваясь навстречу Микки и делая своё наслаждение ещё более острым, продлевая его.

Но вскоре вспышка потрясающего оргазма отпустила её, снося прочь все мысли, оставляя место только пустоте и полному расслаблению. Дженнифер безвольно опустила голову на руки. Ноги стали ватными и она стояла скорее только благодаря тому, что брюнет крепко держал её за бедра.

Микки на предельной скорости вбивался в безвольное обмякшее тело любовницы, чувствуя, что близок к разрядке. Он закрыл глаза и прикусил губу, запрокинул голову, совершая ещё несколько мощных толчков и кончая. Оргазм накрыл лавиной и на время снёс прочь весь мир, оставляя место лишь приятному небытию и не-сознанию. Но всё хорошее имеет свойство быстро заканчиваться.

И Микки быстро пришёл в себя – лишь в теле осталось приятное расслабление. Покинув тело Дженнифер, он застегнул штаны и закурил, смотря на девушку. Дженнифер постояла в прежней позе ещё несколько секунд, затем разогнулась и повернулась к Микки.

Они молчали до тех пор, пока брюнет не докурил и не обратился к девушке:

- А теперь можем ехать домой.

Он снял с седла бельё Дженнифер и протянул его ей. Девушка кивнула и быстро надела трусики и лифчик, а после оделась полностью. Забравшись при помощи Микки в седло, она поморщилась, потому что попа по-прежнему болела.

- Вернёмся домой – приложишь лёд, - произнёс парень, который, казалось бы, не смотрел на Дженнифер, но всё равно сумел увидеть её мимолётную гримасу боли.

- Игры со льдом? – устало улыбнулась девушка.

- Всё возможно, - загадочно ответил Микки и пришпорил своего коня, устремляясь в ночь.

Дженнифер вновь улыбнулась в спину брюнету и, тоже пришпорив свою лошадь, устремилась за ним.

Дорогая дизайнерская шляпа так и осталась лежать забытой на траве.

Глава 3

- Нет, - твёрдо отрезал Микки и стряхнул пепел в вазочку из чёрного хрусталя.

- Но… - попытался возразить его помощник на том конце связи.

- Нет, я не буду открывать клуб в Германии – что в этой фразе тебе не понятно, Стюарт? – более чем жёстко спросил брюнет, перебивая мужчину.

За прошедшие восемь лет он заметно расширил свой бизнес, превратив его из хобби, которым он скорее являлся когда-то, в настоящую империю. Теперь знаменитые закрытые секс-клубы «Алая плоть» были во многих странах Европы, в подавляющем большинстве случаев в столицах, а также в соединенных штатах Америки, куда парень перебрался четыре года тому назад.

- Но, Микки, - в своей привычной манере затараторил Стюарт – если говорить медленно, то можно просто не успеть сказать, - нам постоянно поступают запросы из Германии, там есть много людей, которые бы желали вступить в клуб, если бы у них была такая возможность.

- Я сказал – нет, - повторил Микки и слегка поморщился, после чего отправил новую порцию пепла в пепельницу.

На кухню, где он сидел, зашла Дженнифер. Она остановилась на пороге и прислонилась к дверному косяку, обнимая его и смотря на парня, пытаясь решить для себя, что ей лучше сделать – зайти или убраться подальше и дать Микки завершить разговор в одиночестве. Она всегда уважительно относилась к его работе и старалась не мешать, когда он решал вопросы, касающиеся бизнеса.

Почувствовав на себе взгляд девушки, брюнет поднял глаза, награждая её секундным взглядом, а после вновь отвернул голову и продолжил разговор.

- Если эти люди так хотят стать членами клуба, - проговорил Микки, - то пусть едут в Польшу или во Францию, это не так уж далеко. От членов клуба ведь не требуется, чтобы они были гражданами той страны, в которой посещают его.

- Но… - попытался возразить помощник.

- Скажи уже что-нибудь другое, - вновь поморщился брюнет. – Не нужно испытывать моё терпение.

- Микки, я даже не думал этого делать! – воскликнул мужчина на том конце связи. – Просто, я пытаюсь донести до тебя, что логично открыть клуб там, где он будет востребован! Или хотя бы снова открой клуб в Австрии. Я, вообще, не понимаю, зачем ты его закрыл? Он же был первым…

- А ты и не должен понимать, почему я его закрыл, - жёстко ответил Микки, не давая собеседнику закончить мысль. – «Алая плоть» - моё дело. И я вправе распоряжаться им так, как захочу, ни перед кем при этом не отчитываясь и никому не объясняя своих решений.

- Микки, я не понимаю тебя, - вздохнул Стюарт, постепенно теряя свой энтузиазм и сдаваясь.

- Ты заставляешь меня повторяться, а я этого не люблю, - поджав губы, произнёс парень. – Это не твоё дело, Стюарт, почему я решаю поступить так или иначе.

- Просто, Микки, мне казалось, что я имею хотя бы какое-то право голоса… - пробормотал мужчина.

Его слова не были безосновательными. С самого момента основания «Алой плоти» Стюарт был помощником Микки. А восемь лет назад, когда брюнет вдруг исчез почти на год, он, фактически, взял управление клубом в свои руки. И только благодаря его стараниям бизнес остался на плаву и дождался возвращения своего истинного хозяина. Это было сложно – крутиться так, чтобы не растерять клиентов, хитрить с документацией, в которой требовались подписи владельца бизнеса и так далее. Но Стюарт справился. Несмотря на то, что, благодаря своей экспрессивности, он создавал впечатление человека недалёкого и не способного на жёсткие и рациональные решения, но это было лишь иллюзией. На деле Стюарт был весьма умён и имел развитую предпринимательскую жилку, вот только к покорению крутых вершин он никогда не стремился, потому ему было уютно в роли помощника, а не хозяина.

А ещё Стюарт был человеком очень преданным и верным – верным Микки. И именно поэтому он, рискуя своей свободой – ведь это подсудное дело – проворачивал тёмные дела с документами и врал в глаза членам клуба, на самом деле даже не зная, вернётся ли когда-нибудь Микки, но очень надеясь на это.

Дженнифер, которая так и не смогла определиться, что ей делать, решила, что уходить, прослушав половину разговора, уже как-то неуместно. Но и нагло вторгаться в личное пространство Микки и садиться рядом с ним она не решалась, из-за чего начала нервничать, просто не зная, куда себя деть. В результате, чтобы сделать хоть что-то, а не тупо стоять и пялиться на парня, что вполне могло его раздражать, она решила сварить себе кофе. Как раз ей хотелось выпить ароматного бодрящего напитка.

Несмело отпустив дверной косяк, девушка прошла к кофеварке, стараясь ступать бесшумно, что, в принципе, было совсем не сложным, потому что она была босиком, и, пытаясь не выдавать при этом своего волнения. Последнее получалось намного хуже первого.

Но Микки не слишком смущало присутствие Дженнифер, и ему было глубоко наплевать на её волнение. Он вновь мельком взглянул на неё, после чего вернулся к телефонному разговору.

- Ты имеешь право голоса, Стюарт, - произнёс брюнет. – Если бы это было не так, если бы я не ценил тебя, я бы уже давно вышвырнул тебя на улицу. Но, - он звучно выделил это слово, - не забывайся, Стюарт, и не забывай, что последнее слово всегда будет за мной.

- Микки, но, может быть, снова откроем клуб хотя бы в Австрии? В Вене? Или не в Вене, как посчитаешь нужным…

- Этот разговор не имеет больше никакого смысла. Я своё слово сказал, - отрезал Микки и раздавил окурок в пепельнице и сразу же взял новую сигарету, но повременил с тем, чтобы закурить.

Стюарт вновь заговорил:

- А, можем быть, всё-таки Г…

- Если я ещё раз услышу «Германия», то ты услышишь – «уволен», - жёстко произнёс парень, перебивая помощника. – Я понятно изъясняюсь?

- Микки…

- Я спросил, - ещё более стальным тоном спросил брюнет, - я понятно изъясняюсь?

- Да, - обречённо вздохнул мужчина и опустил голову, принимая своё полное поражение и капитулируя.

- Тогда, Стюарт, займись своим делом и больше не звони мне с подобными предложениями.

«Микки, нельзя же так! Нас ждут! Нас хотят! Почему ты не хочешь услышать людей и дать им то, чего они хотят?!» - эти слова прозвучали в голове Стюарта, но он их не озвучил. Даже не подумал о том, чтобы озвучить, потому что Микки был прав – последнее слово было за ним. И, вообще, мужчина верил в то, что решения начальника всегда бывают правильными.

- Как скажешь, Микки, - вновь вздохнул помощник. – Извини, что потревожил. Пока.

- Пока, - безразлично произнёс брюнет и отклонил вызов, положил телефон на стол.

Дженнифер постояла ещё несколько секунд около тумбочек, за спиной парня, сжимая в ладошках тёплую чашку с горячим бодрящим напитком, и наконец-то решилась подойти к Микки и сесть за стол, поставила перед собой чашку с кофе.

- Можно вопрос? – спросила девушка.

- Задавай, - безразлично ответил брюнет.

Он положил незажженную сигарету на стол и поставил на него локти, сцепляя руки в замок перед лицом и касаясь ими подбородка.

Дженнифер сделала глубокий вдох и спросила:

- А почему тебе так не нравится Германия?

- Дженнифер, я – на половину немец, как и ты, - ответил Микки, немного меняя позу и разворачиваясь корпусом к собеседнице, и подпёр голову рукой.

Отец Дженнифер был американцем, а мать – немкой.

– Как думаешь, мне не нравится Германия? – добавил брюнет, внимательно, но без особого интереса смотря на девушку.

- Просто, ты так категорично отказываешься от того, чтобы открывать там клуб…

- Есть определённое количество стран, с которыми я не желаю иметь дело, Германия в их числе, - спокойно ответил Микки.

- А почему?

- Без причин.

- Это странно…

- Дженнифер, с каких это пор тебя стал так интересовать мой бизнес? – вскинул бровь парень.

- Я просто интересуюсь… - потупила взгляд девушка, но затем вновь подняла глаза, так по-оленьи смотря на Микки. – Разве это плохо?

- Нет, не плохо. Каждый имеет право задавать интересующие его вопросы. Вот только ответов на них можно и не услышать.

- Почему?

- Потому что, Дженнифер, другой человек имеет право оставлять свою правду при себе.

- А… - девушка открыла рот, но не нашла, что сразу ответить, и закрыла его, опустила взгляд.

Она помолчала немного, затем всё-таки вновь подняла взгляд на Микки и обратилась к нему:

- Ладно, пусть ты имеешь право не отвечать, но я попробую спросить…

Микки едва заметно кивнул, как бы разрешая этим девушке озвучить свой вопрос.

- Микки, - продолжала Дженнифер, - а чем ты занимаешься? В смысле, с чем связан твой бизнес?

Брюнет слегка улыбнулся, но скорее усмехнулся, смотря на свою овечку с оленьими глазами. Он произнёс:

- Очень мило, что ты решила задать этот вопрос лишь сейчас – спустя два года после знакомства со мной.

- Просто я не хотела лезть в твою работу, а сейчас я послушала, как ты разговариваешь, и мне стало интересно, - отозвалась девушка и вновь обняла ладонями приятно-тёплую чашку.

- Это лишний раз подтверждает истину о том, что подслушивать чужие разговоры нехорошо, - ухмыльнулся Микки.

Дженнифер открыла рот, чтобы попытаться как-то оправдаться и объяснить, что она не хотела ничего подслушивать, а просто так получилось, но брюнет не дал ей такой возможности, продолжая:

- Шучу, Дженнифер. В этот раз – шучу, - он пристально взглянул в глаза девушки. – Я с удовольствием познакомлю тебя с делом своей жизни.

- Расскажешь? – так по-детски обрадовалась девушка и широко улыбнулась, ещё сильнее разворачиваясь к Микке, садясь на самый край стула.

Парень отрицательно покачал головой.

- Нет, - ответил он. – Я сказал – познакомлю, а знакомство предполагает личную встречу.

- Ты отведёшь меня в свой клуб? В смысле, я поняла уже, что ты владеешь их сетью…

- Именно, - кивнул Микки и едва заметно ухмыльнулся. – Но мои клубы – особенные. Но это тебе ещё предстоит узнать.

Он вновь сел прямо и, взяв отложенную сигарету, закурил. Не спеша сделав три затяжки, Микки продолжил, вновь поворачивая голову к собеседнице:

- Выберем страну и устроим вам «знакомство». Хотя, я склоняясь к парижскому клубу, думаю, и тебе там понравится.

- Да, мне очень нравится Париж, - кивнула Дженнифер. – Как раз, мне скоро нужно будет ехать туда на показ.

- Да, я помню. Только, Дженнифер, постарайся не задавать лишних вопросов и просто делай то, что я скажу, - девушка в недоумении вскинула брови. – Перед посещением клуба ты должна пройти определённую подготовку.

- А что за подготовка?

- Узнаешь, когда придёт время.

- Мне просто интересно…

- Дженнифер, это – простая безопасность. Прости, но правила для всех одинаковы: для членов клуба, для тебя и даже для меня. И я не стану ими пренебрегать.

- Ты такой серьёзный, - расплылась в улыбке девушка. – И тебе это очень идёт. Наверное, твои подчиненные без ума от тебя?

- Они должны быть без ума от своей работы, любить её, но не терять при этом рассудок, только в таком случае дело будет идти слажено и в гору. Меня же они имеют полное право не любить.

Произнеся это, Микки взял чашку Дженнифер и сделал глоток кофе, неотрывно смотря девушке в глаза поверх неё, после чего вернулся в исходное положение.

Пил Микки, но Дженнифер, наблюдая за тем, как он это делал, гулко сглотнула и облизала губы, будто это у неё на них остался след приятного кофе с большой долей обезжиренных сливок – она пила этот напиток исключительно так.

Когда брюнет поставил чашку, Дженнифер взяла её и тоже сделала глоток тёплого кофе, затем вновь облизала губы и прикусила нижнюю.

Некоторое время они провели в тишине, затем девушка нарушила молчание.

- Микки, зачем ты так много куришь? – спросила она, смотря на почти докуренную сигарету в длинных пальцах брюнета.

- Некорректный вопрос, Дженнифер. У моего курения нет определённой причины, кроме того, что мне просто нравится это делать.

- Тогда, почему ты не бросишь? Это же так вредно… - она вновь покосилась на дымящую сигарету.

- Жить, вообще, вредно, - сухо ответил Микки, - потому что никто ещё не остался в итоге живым.

- Ты говоришь так, будто тебе наплевать на твоё здоровье.

- Дженнифер, я курю уже пятнадцать лет и не заметил, чтобы из-за этого я стал хуже себя чувствовать. Так что, брошу я только в том случае, если врач скажет мне, что у меня рак лёгких. И то – не факт.

- От твоих слов мурашки по коже… - произнесла Дженнифер и поёжилась, обнимая себя за плечи.

Микки слегка ухмыльнулся и, склонившись к её уху, спросил:

- Опять хочешь сказать, что я пытаюсь тебя напугать?

В этом пониженном тоне звучало что-то дьявольское – дьявольски обольстительное, его хотелось слушать вновь и вновь.

- Ты это уже делаешь, - без претензии ответила Дженнифер и слегка улыбнулась.

Микки беззвучно усмехнулся, задевая губами щёку девушки около самого уха, и отстранился, вновь садясь ровно и будто забывая про существование Дженнифер. Снова взяв её чашку, он сделал ещё один глоток слишком нежного и отдающего сладостью из-за обилия сливок, несмотря на отсутствие в нём сахара, кофе.

Глава 4

Не смотреть, не смотреть мне

Спрятать взгляд, увести след

Погасить за собой свет

Оглянутся назад, нет!

Все стереть, позабыть

И потерять из виду...

Слот, Kill me baby one more time©

Часы показывали ноль часов и пятнадцать минут – то самое время, когда ложиться спать ещё рано, а все важные дела на день уже выполнены. Микки лежал на кровати и неторопливо пролистывал новости в планшете, периодически цепляясь взглядом за очередной громкий заголовок и без особого интереса читая развёрнутую статью, над которой безусловно трудился в поте лица какой-нибудь журналист.

Когда ему надоело это занятие, брюнет переключился на вкладку почты и проверил, не пришло ли ему ответное письмо от Стюарта. Ответа не было, что было совершенно неудивительно с учётом того, что письмо помощнику Микки послал в начале двенадцатого ночи, а Стюарт фактически всегда ложился спать раньше этого времени. Он не слишком расстроился из-за молчания помощника – главное, что он исправил в документах всё, что нужно было исправить, а переправить их запрашивающей инстанции можно было и утром, и через несколько дней, как говорится – не горело.

Ещё раз проведя взглядом по всем письмам, которые пришли за последнюю неделю, и убедившись в том, что на все он уже ответил, Микки закрыл вкладку почты и перед его глазами загорелась белизной пустая строка браузера, готовая к тому, чтобы в доли секунд найти любую на свете вещь или информацию, которая может понадобиться парню.

Но Микки было нечего искать. Фильм? Он никогда не испытывал особой страсти к просмотру даже самых выдающихся шедевров кинематографа. Музыка? Какая-нибудь книга? Чем там ещё люди занимают своё свободное время и развлекаются на досуге?

Пожалуй, из всех вариантов досуга чтение было предпочтительнее всего для брюнета. С детства он любил читать. Но будучи ещё маленьким мальчиком и коротая утра/дни/вечера в приюте за чтением, Микки делал это скорее от отсутствия других альтернатив того, чем он ещё мог заняться. Но, тем не менее, любовь к чтению он пронёс через года и сохранил по сей день.

Вот только на ум не шло названия ни единого произведения, которое Микки бы ещё хотелось прочесть. Ему уже казалось, что он прочитал всё, что ему могло быть интересно в этой жизни. Достаточно дерьмово допускать такую мысль в двадцать восемь лет.

Брюнет поднёс руку к строке поиска, но пальцы его замерли, так и не коснувшись поверхности планшета. Он не знал, чем себя занять. Просто не знал. За последние годы это неприятное чувство посещало его часто – всё чаще с каждым прожитым годом. Кажется, это началось лет пять назад, но, может быть, и раньше.

Так и не придумав ничего, что он может захотеть посмотреть/почитать, Микки опустил руку и положил планшет на колени, вздыхая и прикрывая глаза, слегка запрокидывая голову. Муторно. Он просто ненавидел такие моменты, которые никогда прежде его не посещали, когда ему было нечем занять себя. Люди зовут это скукой. Но брюнет познакомился с ней как-то слишком поздно…

Просидев минуты две так, с закрытыми глазами, Микки открыл их и вновь поднял планшет. Дверь спальни бесшумно отворилась и в комнату зашла Дженнифер, промакивая полотенцем ещё влажные волосы. Даже сейчас, после душа – без капли макияжа и с мокрыми волосами, одетая в коротенький махровый халатик светло-лимонного цвета, она была очень красива.

Микки взглянул на вошедшую девушку, после чего вернул взгляд к экрану планшета. В последний раз осторожно растерев волосы, Дженнифер опустила полотенце и обратилась к парню:

- Микки, ты работаешь?

- Я уже закончил.

Девушка кивнула и огляделась в поисках места, куда можно было положить мокрое полотенце, но, подумав, решила, что уместнее будет вернуть его в ванную комнату и повесить сушиться. Отнеся полотенце в ванную, Дженнифер вернулась в спальню и села на край кровати, из-за занавеса волос поглядывая на Микки, который, в свою очередь, не обращал на неё никакого внимания, продолжая бесцельно смотреть на пустую поисковую строку – пустую, как он сам.

Вздохнув, Дженнифер тоже легла, устраиваясь рядом с брюнетом. Полежав несколько секунд, она заглянула в экран планшета и, ничего там не увидев, подняла несколько удивлённый взгляд на Микки. Вздохнув, парень нажал на кнопку блокировки и отложил планшет на тумбочку, после чего встал и отошёл к окну. Открыв его, он достал из кармана сигареты и зажигалку и закурил, глубоко затягиваясь дымом и выдыхая его в ночное летнее небо, которое цветом своим было подобно спелой чёрной смородине.

Понаблюдав за Микки с минуту, Дженнифер тоже подошла к окну и встала сбоку от парня.

- В последнее время я всё чаще задумываюсь над тем, чтобы тоже начать курить, - произнесла девушка.

Она развернулась к Микки и положила руку на подоконник.

- Всё равно я постоянно дышу дымом. А ещё говорят, что это очень успокаивает…

Микки повернул к ней голову и наградил тяжёлым и отдающим мёртвым холодом взглядом. Склонившись ближе к лицу Дженнифер, он выдохнул ей в лицо дым и сказал:

- Не нужно, Дженнифер, это не очень-то и успокаивает.

Девушка открыла рот, чтобы что-то ответить, возразить, но брюнет приложил палец к её губам, призывая к молчанию, и добавил:

- К тому же, ты же сама говорила, что это вредно.

Микки убрал палец с губ девушки и вновь отвернулся к окну, смотря в темноту и делая мерные затяжки.

- Слушай, - вновь нарушала молчание Дженнифер, когда Микки затушил окурок, - а когда мы посетим твой клуб? Надеюсь, ты не отказался от этой идеи?

- Нет, Дженнифер, я по-прежнему желаю вас «познакомить». И, раз я хочу привести тебя именно в парижский клуб, то, думаю, стоит совместить это с твоей рабочей поездкой туда. Это будет логично.

- Да, я тоже так думаю, - слегка улыбнулась девушка. – Как раз, поработаю, а потом отлично отдохну и расслаблюсь.

- Как долго тебе нужно быть во Франции?

- Неделю будут идти показы, потом нужно будет задержаться ещё на один день.

- Восемь дней, - кивнул Микки, негромко хмыкая. – Отлично, - он взглянул на Дженнифер. – Как раз, я уже почти год хочу съездить во Францию, но всё никак не соберусь.

- Я очень рада, что мы поедем туда вместе, - вновь улыбнулась девушка и встала перед брюнетом. – Может быть, ты посетишь мои показы?

- Я обязательно подумаю об этом, - ответил парень, приподняв уголки губ в лёгкой улыбке-ухмылке.

- Мне было бы очень приятно увидеть тебя на первом ряду.

- А с подиума не упадёшь? – понизив тон голоса, спросил Микки, склоняясь к Дженнифер и заглядывая ей в глаза невероятно глубоким и проникновенным взглядом. Он упёрся руками в подоконник, по бокам от девушки.

- Я очень постараюсь, - ответила Дженнифер, немного запрокидывая голову, подаваясь навстречу Микки.

Она думала, что он её поцелует, но Микки отстранился, лишь едва коснувшись её губ. Он отошёл и вернулся на кровать, оставив Дженнифер стоять в недоумении. Нет, понять Микки она определённо не могла…

Брюнет лёг и взглянул на девушку.

- Не хочешь тоже лечь? – спросил он.

Дженнифер подошла к постели и тоже легла, устаиваясь у Микки под боком, положила голову ему на плечо. Брюнет провёл кончиками пальцев по её руке от запястья и до плеча, а затем прикоснулся к её нижней челюсти и неторопливо обвёл её контур. Дженнифер запрокинула голову, чтобы было удобнее, и закрыла глаза, наслаждаясь приятными и расслабляющими прикосновениями.

Но, когда они прекратились, Дженнифер решила не терять времени даром и поиграть самостоятельно. Она взяла левую руку Микки, поглаживая тыльную сторону ладони и длинные пальцы, выводя на коже незамысловатые и бессмысленные узоры. Потратив на это занятие несколько минут, она перевернула руку брюнета ладонью вверх и несколько раз провела кончиками пальцев по ней, после чего начала со слишком сосредоточенным видом рассматривать.

- Судьбу мою по руке прочитать пытаешься? – усмехнулся Микки, когда прошло ещё несколько минут, а Дженнифер продолжила, хмурясь в задумчивости, разглядывать его ладонь.

- Да, я разве не говорила тебе, что у меня в роду были цыгане? – поддержала тему девушка.

Микки несколько раз кивнул, как бы выказывая уважение к словам Дженнифер, а затем спросил:

- И, как, что-нибудь понятно?

- Эм… Да… понятно… - пробормотала девушка, слишком хорошо пытаясь играть роль и начиная вертеть руку парня и так, и этак.

- И что же? – вскинув бровь, со спокойной иронией поинтересовался Микки. – Мало ли, меня ждёт в скором будущем что-то совершенно грандиозное и очень важное, что изменит всю мою жизнь, а я даже не подозреваю об этом.

- Достаточно трудно понять, Микки. А… что у тебя с рукой? – произнесла Дженнифер и провела указательным пальцем по бледному, но всё равно заметному шраму, который проходил через всю ладонь брюнета и пересекал, изламывая, все линии на ней.

С того дня, когда Микки обзавёлся этим шрамом прошло больше восьми лет, но рана, которая некогда украшала его руку, была слишком глубока, чтобы исчезнуть со временем без следа.

Брюнет едва заметно поморщился и убрал руку.

- Это просто шрам, Дженнифер, - ответил он.

- А при каких обстоятельствах ты его получил?

- Порезался.

- Это же как нужно было порезаться, чтобы остался такой шрам?

- Глубоко, - кивнул Микки, - очень глубоко…

- А…

Договорить Дженнифер не успела, потому что Микки резко перевернул её, прижимая за плечи к кровати и нависая сверху, слишком прицельно смотря в глаза.

- А… - она снова открыла рот, но слова вопроса уже разбежались и потерялись где-то в дальних углах сознания.

- Ну, что, Дженнифер, - произнёс брюнет, неотрывно смотря девушке в глаза, - и дальше будешь сыпать вопросами?

- Мне просто показалось, что ты готов на них отвечать… - негромко ответила Дженнифер и попыталась сесть, но Микки сильнее надавил ей на плечи, удерживая на месте.

- Не люблю пустой болтовни, ты же знаешь.

- Но разве прошлое не имеет смысла? Оно ведь делает нас теми, кто мы есть…

Едва успев закончить, Дженнифер ойкнула, потому что Микки склонился к ней и болезненно прикусил нежную кожу на шее, поцеловал в нижнюю челюсть и провёл по ней кончиком языка. Отстранившись, брюнет сел и, взяв руки девушки, резко поднял их, вжимая в матрас над её головой и сжимая тонкие запястья.

- Не двигайся, - произнёс парень и отпустил её руки.

Дженнифер покорно не стала их опускать.

- Закрой глаза, - приказал Микки, и здесь девушка тоже послушалась его и закрыла глаза.

Она почувствовала, как парень встал, и минуты пол ничего не происходило; она начала в нетерпении и волнении потирать друг о друга коленями. Когда же Дженнифер вновь почувствовала, как кровать мягко прогнулась, она, поддавшись инстинкту, слегка выгнулась и вытянула шею, подаваясь навстречу Микки.

- Нет, - ещё больше понизив тон голоса, почти шепча, произнёс брюнет и добавил: - Приподнимись.

Дженнифер присела, и Микки завязал ей глаза галстуком, за которым и ходил. У девушки дрогнули уголки губ в ответ на такое действие, но она ничего не сказала. А в следующую секунду брюнет вновь вернул её на спину, толкнув в плечо и прижав за него к постели, показывая, что сейчас она не должна двигаться.

Дженнифер прикусила губу и ещё больше заёрзала. Её охватило волнение, которое посещало её всякий раз, когда Микки затевал очередную «игру». Пусть она и понимала, знала, что ничего плохого Микки с ней не сделает, но душа внутри почему-то начинала трепыхаться – душа чувствовала, что рядом с ней был совсем не простой человек – человек опасный и начинённый демонами, как тротилом.

- Не двигайся, - повторил Микки и, развязав поясок на её халатике, под которым не было белья, и, распахнув его, склонился к Дженнифер.

Он неспешно и так горячо целовал её грудь, даря упругим округлостям обжигающие прикосновения своих губ, награждая лаской напрягшиеся соски девушки, целуя их, захватывая губами, играя с ними языком. Прикусив правый сосок Дженнифер, брюнет оттянул его, из груди девушки вырвался шумный протяжный вздох, и она слегка выгнулась. Ей так хотелось опустить руки и обнять любимого, от ласк которого она просто плавилась, но всякий раз она вовремя вспоминала о том, что этого нельзя делать.

Микки ласкал грудь Дженнифер долго, неторопливо целуя каждый сантиметр нежной кожи, и гладил в это время девушку по ногам, бёдрам, не поднимаясь выше их середины. От этих продолжительных томных ласк Дженнифер уже едва не дрожала. Хоть она и помнила про приказ: «Не двигаться», но у неё не получалось полностью контролировать своё разгорячённое, жаждущее ещё больших ласк, больших прикосновений – большего тело.

Она в очередной раз несильно выгнулась, чувствуя, как по позвоночнику бегут разряды сладкого тока, и Микки опустился ниже. Он прикоснулся к её рёбрам, проводя по ним разомкнутыми губами, чувствуя под тонкой кожей ходящие от истомы косточки, а после поцеловал девушку под левой грудью, замирая так на несколько мгновений.

Не сдержавшись, Дженнифер негромко простонала, свела бёдра, сжимая их, и снова развела, всё больше теряя рассудок от того сладкого помутнения сознания, которое всегда дарил ей Микки. Она любила его до дрожи в коленях. Ей так хотелось сказать: «Я люблю тебя», но она понимала, что этого нельзя делать, что нужно сохранять тишину, и прикусила губу, чтобы не позволить словам вырваться из горла, и вновь выгнулась, скользя босыми ступнями по покрывалу.

Микки влажно и слишком горячо целовал её живот, оставляя на загорелой коже блестящие следы, и постепенно спускался ниже, не переставая при этом оглаживать ноги девушки: то поднимаясь выше, то опускаясь к коленям и лаская чувствительную кожу под ними, скользя кончиками пальцев по изящным щиколоткам.

Брюнет поцеловал Дженнифер во впадинку пупка, а затем лизнул, одновременно перемещая одну руку на самый верх её бедра, на его внутреннюю сторону. Дженнифер вновь негромко и томно простонала – эти звуки она сдерживать была не в силах, и перебрала напряжёнными от жгучего желания ногами, скользя ими по прохладному тёмно-тёмно синему – в цвет самой прекрасной и сказочной зимней ночи – покрывалу.

Микки провёл носом по низу живота Дженнифер и поцеловал в него, спустился ещё ниже и провёл кончиком языка по её лобку, после чего оставил на гладкой горячей коже влажный и жаркий поцелуй. Девушка вновь выгнулась, заламывая пальцы рук, которые она так и не смела опустить, и кусая губы.

Отстранившись, Микки сел и провёл по лобку девушки уже кончиками пальцев, а после опустился ими между её немного разведённых ног. Он неторопливо провёл кончиками пальцев по её половым губам сверху вниз, чувствуя, как девушка задрожала от этого и немного дёрнула бёдрами.

Микки погладил её так какое-то время, то поднимаясь к груди или опускаясь к ногам, то вновь возвращаясь к промежности девушки. А затем он рывком перевернул её и поставил на четвереньки, прижимаясь к ней, упираясь в её ягодицы своим каменным возбуждением. Он снял с Дженнифер халатик, убрал все волосы на одну сторону и поцеловал её в шею под самым ухом. Целуя шею девушки, брюнет немного отодвинул бёдра назад и расстегнул свои чёрные джинсы, выпуская на волю налитый кровью член.

Вновь поцеловав Дженнифер под ухом, задев губами мочку, Микки перехватил её одной рукой под животом и плавно вошёл в неё. Девушка прикусила губу и крепко зажмурилась, чтобы пронзительно не застонать на весь дом. Полностью войдя в неё, брюнет разогнулся и, взяв Дженнифер за бёдра, совершил первое движение.

Микки не стал избирать слишком быстрый и резкий темп, но двигался так ритмично и мощно, что Дженнифер через раз пропускала вдох и кусала губы так, что они начали сильно болеть. Но это вскоре перестало спасать и из её груди начали вырываться негромкие протяжные стоны. Она комкала в кулачках покрывало, упираясь в упругий матрас руками и коленями и покачиваясь в такт быстрым глубоким движениям.

Брюнет отпустил одно бедро Дженнифер и провёл рукой по её спине, оглаживая поясницу и раздражая слишком чувствительную зону вдоль позвоночника. От этого коктейля из глубоких ритмичных толчков и умелых поглаживаний девушка всё сильнее прогибалась в пояснице, жмурила глаза, которые и так были завязаны, и до боли в челюстях сжимала зубы, из-за чего ей всё больше не хватало кислорода.

- Микки, как же хорошо… - не сдержавшись, прошептала-выдохнула Дженнифер и сразу же получила звонкий шлепок по левой ягодице и закрыла рот, плотнее сжимая зубы.

Микки начал двигаться быстрее и резче, неумолимо глубоко и часто врываясь в тело любовницы. Он склонился вперёд и поцеловал Дженнифер в основание шеи, а после сильно укусил за плечо. Девушка с трудом удержалась от того, чтобы не вскрикнуть, но не ахнуть она не смогла и вновь крепко зажмурилась, чувствуя, как внизу живота нарастает потрясающее вибрирующее напряжение – комок обжигающего тепла.

Дышать носом стало совсем невозможно, и она начала дышать ртом, хватая им воздух и заполняя комнату своими жаркими, полными наслаждения вздохами.

Микки запустил пальцы в волосы Дженнифер и, сжав их у корней, оттянул, заставляя девушку максимально запрокинуть голову, проводя ладонью по её животу и почти до боли сжимая левую грудь, начиная врываться в её тело на максимальной скорости. Он чувствовал, что оргазм уже близок.

Такая грубость стала для Дженнифер последней каплей. Оргазм накрыл её слишком резко, снеся сознание прочь и подогнув ноги и руки – она не поняла, как сумела устоять, верно, это получилось только стараниями Микки, который одной рукой вновь придерживал её под животом и продолжал нещадно таранить её тело.

Он отстал от Дженнифер совсем немного. Оргазм накрыл парня с головой, заставляя на прекрасные мгновения забыть обо всём, просто раствориться в блаженстве и расслаблении.

Микки совершил ещё несколько движений, продлевая своё наслаждение, и покинул тело любовницы, садясь и пытаясь отдышаться. Но просидел он от силы секунд пять и, ничего не сказав, не сняв с глаз Дженнифер повязку и даже не позволив ей самой сделать это, встал и, застегнув штаны и взяв с подоконника сигареты и зажигалку, быстрым шагом покинул спальню.

Он быстро преодолел коридор, лестницу и гостиную и зашёл на кухню, где было пусто и совсем темно. Не став включать света, Микки подошёл к окну и, распахнув его, закурил, слишком глубоко затягиваясь, что ещё больше сбило дыхание, и выдохнул горько-сладкий дым в слишком чёрную летнюю ночь. Ему нравилась эта темнота. В ней было очень уютно. В ней можно потеряться и скрыться от всего и от всех.

С минуту Микки курил, делая частые глубокие затяжки, смотря в ночь перед собой и ни о чём не думая, стараясь не думать. Но послеоргазменное расслабление с каждой секундой всё больше покидало его тело и разум.

Раздавив в пепельнице немного недокуренную сигарету, брюнет взял новую, подкурил и, сделав одну затяжку, взглянул на свою левую ладонь, перечёркнутую бледным, но отчётливым шрамом. Этот шрам напоминал ему о том дне, когда он ввязался в неравную драку, в которой запросто мог погибнуть, но вышел победителем. Он напоминал ему о том странном и страшном поступке, на который он его натолкнул. А ещё он напоминал ему о том кошмаре, в который превратилось его существование, и который отнял у него год жизни и едва не убил. Этот шрам напоминал ему слишком о многом…

Микки хотел ударить по подоконнику, но не сделал этого – лишь ещё сильнее сжал занесенный для удара кулак, тяжёлым и полным чёрной ртути взглядом смотря в распахнутое окно. Сильный всегда берёт верх над своими эмоциями.

Глава 5

Микки сидел в обеденном зале. Несмотря на то, что времени было ещё всего четыре часа дня, в комнате было сумрачно, даже будто туманно – словно неясная дымка витала в воздухе. И виной тому был дождь, льющий с неба с самого утра.

Дождь… наконец-то! Так хотелось воскликнуть каждому жителю Лос-Анджелеса и близлежащих к нему земель, потому что все уже слишком устали от адской изнуряющей жары, которая правила в городе уже месяц. Исключением могли служить лишь выходцы из стран Африки, которые совсем недавно перебрались на постоянное место жительства в «Город падших ангелов». Им не привыкать к жаре, для них сорок градусов – сущая и такая смешная мелочь.

Дождь. По нему истосковались люди, животные, но больше всего – измученная зноем земля: деревья, кустарники, трава, которая из последних сил оставалась сочной и изумрудной.

Сегодня за окном был настоящий ливень: он стоял стеной и, словно из ведра, лился с неба, не желая останавливаться. И, пусть он смог сбить жару всего лишь на несколько жалких градусов – до тридцати пяти градусов по Цельсию, но это уже было огромным подарком для тех, кто начинал подумывать, чтобы бежать из города, потому что сил терпеть летний зной оставалось всё меньше с каждым прожитым днём. И эти тридцать пять градусов сегодня вовсе не ощущались жарой, потому что солнца не было видно в небе, его лучи попросту не могли пробиться сквозь плотную грязно-молочную толщу туч.

Микки сидел за слишком большим для двух человек, которые проживали в особняке, столом, изредка делая глотки ароматного красного чая, который он заварил больше часа тому назад, но который неким чудесным образом сумел остаться тёплым. Он смотрел в окно, почти ничего не видя за ним из-за пелены ливня и наблюдая за тем, как потоки воды стекали змеями-удавами по стёклу. В обеденном зале было множество окон и все они вытягивались почти от пола и до потолка, потому обзор на непогоду из этой комнаты был просто отличный.

Сделав очередной глоток – за час он не осушил чашку и на треть, брюнет поставил её на стол. Сегодняшнее утро он встретил в одиночестве.

На протяжении нескольких последних дней Дженнифер ходила за ним собачкой и пыталась упросить поехать с ней к её родителям, она давно желала познакомить семью со своим возлюбленным. Но Микки был категоричен и непреклонен. Он так и не сумел познакомиться со своими родителями и знакомства с чужими не желал. Он не видел в этом смысла. И ему попросту было нечего сказать семье Дженнифер, а весь вечер играть и претворяться, улыбаться в глаза отцу, матери и двум старшим сёстрам девушки он не хотел. Единственный интерес от подобного «ужина в кругу семьи» для Микки представляли те самые сёстры Дженнифер, средней из которых было двадцать девять лет, а старшей тридцать два. Они были красавицами, как и сама Дженнифер – природа не обделила никого из них внешними данными, и с ними можно было бы неплохо провести и скоротать вечер. Но парень решил, что, наверное, это будет уже слишком – трахнуть сестру своей девушки.

Хотя, на самом деле ему попросту не хотелось никуда ехать. Он не желал становиться частью того тепла и пресловутого семейного очага, в которых ему никогда не было места. И сейчас им не было места в его жизни. Будучи маленьким мальчиком, как и все, Микки хотел, чтобы его обняли, чтобы пришла мама и защитила от всех демонов и ужасов. Но потом перегорело. Микки никогда не был мечтателем или романтиком, которые живут в своих розовых мечтах и воздушных замках. У него была реальность: суровая, жестокая, местами отвратительная и совершенно странная. Та реальность, в которой никто не придёт и не спасёт, где мама не скажет: «Я люблю тебя», потому что мёртвые не разговаривают. И ничего кроме этой реальности у него не было. Это была его жизнь.

Микки вздохнул и слегка прикрыл глаза, подпёр голову рукой, смотря из-под полуопущенных ресниц на бурные потоки воды, стекающие по стеклу. Благодаря хорошей звукоизоляции ливень было едва слышно, и в обеденном зале царила практически совершенная тишина. И тишина совершенная царила в голове парня, он слушал её, и до сих пор она казалась ему непривычной, хотя прошло уже столько лет…

Весна две тысячи тридцать седьмого года – самая жестокая весна в его жизни. Бесконечный вой преданных им «голосов», которые желали разорвать изменника в клочья. Микки думал, что справится с ними самостоятельно, как делал это всегда. Он собрал минимум вещей и навсегда покинул «сказочную» австрийскую столицу, уехав в Санкт-Петербург, сбежав. Но он не справился.

Этот ад продолжался три месяца – три месяца Микки пытался бороться со своими «демонами», которые некогда были ему «семьёй», а тогда пожелали убить. Убить, потому что он не убил. Но «демоны» оказались сильнее.

Тогда, проводя часы, дни, недели свернувшись клубочком в своей измятой постели и держась за голову, которую изнутри разрывали адские вопли, Микки постепенно терял человеческий облик. И «голоса» больше не требовали крови Дженны, которую он зачем-то пощадил. Они требовали ЕГО крови, его жизни, его души, которую они часть за частью вырывали из его тела и, поджарив на медленном огне, с аппетитом сжирали. Предателей не прощают.

Три месяца. За это время он выходил на улицу раза три, от силы четыре. Он не отвечал на звонки телефона, который он случайно взял с собой, а через две недели такого помешательства, когда чёртов аппарат не желал затыкаться – ведь все волновались за него, Микки просто разбил его на мелкие осколки-запчасти и смыл их в унитаз. Он помнил, как сидел в туалете на полу, прислонившись голой спиной к холодной кафельной стенке, закрывал ладонями лицо, царапая его немного отросшими ногтями. Это было безумием. Тем самым безумием, с которым он всю жизнь успешно совладал и которого не допускал. Но благими намерениями выстлана дорога в ад. И для него ад наступил тогда.

Три месяца. Всё время задёрнутые шторы, пустой холодильник, отсутствие сил даже на то, чтобы встать с кровати и дойти до кухни, чтобы попить воды. Он не мог есть, не мог спать – везло, когда истощенный и измотанный организм просто отключался, но такой нездоровый сон-обморок никогда не длился дольшё двух-трёх часов.

Три месяца, за которые дорогая пятикомнатная квартира почти в самом центре Санкт-Петербурга превратилась в подобие самого жалкого притона с самым жалким и жутким существом, медленно подыхающим в его недрах. Да, он умирал, медленно, но верно умирал…

За эти три месяца Микки похудел на двадцать семь килограмм, потому что попросту не мог есть. С учётом того, что он всегда был стройным и даже худощавым, в то время он вовсе перестал быть похожим на человека. Кости, обтянутые кожей, дрожащие руки с обожженными из-за неосторожного курения пальцами и большие и будто стеклянные горько-шоколадные глаза с мучительным безумием, плещущимся в чёрных колодцах зрачков. Жалкое и жуткое зрелище…

Три месяца. Три месяца ада при жизни и борьбы за то, чтобы просуществовать хотя бы ещё один чёртов день! Но «семья» была непреклонна и, подобно плотоядным червям, они день за днём всё больше разрушали тело и разум парня, пока в результате совсем ничего не осталось.

Это был третий месяц его персонального ада. И Микки не мог вспомнить того, что тогда происходило. Возможно, он попросту не приходил в сознание в те дни – в голове блуждали лишь неясные и размытые обрывки того, как он вставал с кровати, но не помнил, что хотел сделать, и валился обратно. Но чаще он валился прямо на жёсткий пол, оставаясь лежать там, среди множества окурков и развороченных пачек сигарет, набивки матраса и пуха из подушек, ещё на несколько суток, до следующей попытки встать.

Три месяца. Разбитые губы, нос, брови, потому что нередко он падал прямо лицом в пол; он даже не пытался умываться и смывать с лица кровь, это было не важным, да и зеркала все в квартире он давно перебил, потому что видеть то, что от него осталось, было просто невыносимо. То, что Микки представлял из себя в те дни, не было даже его тенью.

Три месяца. Медленное умирание и сгорание в огне агонии, порождённой собственным больным разумом. Три месяца того, что даже нельзя было назвать существованием. Всё это должно было привести к логическому концу в виде бесславной смерти в некогда элитной квартире посреди груд мусора. И последняя вспышка сознания, которая возникла в голове Микки.

Это был конец июля. В северную российскую столицу наконец-то пришло жаркое солнце и достойное для лета тепло. Микки помнил, как золотые лучи пробивались даже через плотные тёмно-тёмно серые, почти чёрные шторы в его спальне. И в то утро и в его мутном, угасающем сознании зародился проблеск света – последний шанс и последняя попытка выжить.

Он не помнил, как видел, куда шёл – в памяти остались скорее мышечные ощущения от ходьбы, от каждого шага, который причинял боль. Микки на подгибающихся ногах дошёл до ванной комнаты, стёр с остатков зеркала пыль и взглянул в тот осколок, который удержался в раме. На него смотрело то, что от него осталось – то, что должно было скоро сдохнуть. Именно сдохнуть, а не умереть, потому что умирают люди, а он уже не был похож на человека, он им едва ли являлся.

Не закрывая двери в ванную комнату, Микки принял душ, что стоило ему громадных усилий, оттёр своё тело от подтёков крови, хоть на жалкую толику возвращая себе нормальный человеческий облик.

Потом были поиски паспорта - кажется, на них ушло несколько часов. В то солнечное утро в его сознании отчаянно загорелась последняя вспышка умирающего разума. Вспышка, которая подвигла Микки на то, на что бы он ни при каких иных условиях не пошёл. Но тогда это было его единственным шансом выжить. Его тело было уже почти мертво, в его сознании не было воли к жизни и борьбе за неё, её попросту не осталось, но его разум не желал умирать, он в тумане агонии сражался за то, чтобы жить.

В тот день Микки впервые за почти три месяца покинул квартиру и, не взяв с собой никаких вещей, поехал в аэропорт. Он помнил, как смотрел на своё отражение в зеркале заднего вида в такси, помнил, как много болтал водитель, но он ничего не понимал из его весёлых речей. Он так ничего и не сказал за время поездки и, молча отдав упитанному и розовощёкому мужчине в забавной кепке деньги, покинул машину, на негнущихся ногах направляясь к красивому и светлому зданию аэропорта.

Микки помнил, как подозрительно и с затаенной тревогой, даже страхом на него смотрела молоденькая девушка за стойкой, у которой он покупал билеты на рейс. В тот момент он не мог связать и пары слов даже на родном немецком языке, которого эта работница аэропорта не знала, не говоря уже о том, чтобы сказать на английском то, что ему было нужно. Потом пришла другая женщина – более взрослая и дородная и уже ей брюнет объяснял, что ему нужен билет на ближайший рейс до Швейцарии, до города Кюснахт. Самолёт в Швейцарию должен был улететь через три часа и сорок минут, но он направлялся в Цюрих, как объяснила Микки дородная дама. Его это устроило.

Его целью была одна из лучших частных психиатрических клиник в Европе – клиника в маленьком швейцарском городке Кюснахт. Никогда Микки не думал, что добровольно он переступит порог психиатрической больницы. Но в тот момент это было его последним шансом на жизнь. И, пусть сознанием он уже давно перестал думать о том, чтобы выжить, но что-то в нём яростно не хотело умирать. Это что-то спасло ему жизнь. И, совершив перелёт, во время которого брюнет едва не лишился чувств, потому что работающий из последних сил организм не имел ресурсов, чтобы справляться с перепадами давления во время взлёта, посадки и так далее, он сошёл на территорию Швейцарии и совсем скоро переступил порог лучшей в Европе клиники, специализирующейся в области психиатрии.

Верно, доктора подумали, что на порог их явился призрак, увидев Микки. Парень не просил помощи. Он, молча, и с неимоверным трудом подписал все необходимые договора, указал номер счёта, с которого должна сниматься плата за лечение, и в сопровождении двух врачей удалился в апартаменты, в которых ему предстояло провести неизвестное количество времени. Но до них Микки не дошёл, потерял сознание. Доведённое до предела сознание выполнило свою последнюю миссию и отключилось.

А потом были долгие месяцы лечения…

В первое время Микки с трудом понимал, что происходит вокруг – около него всё время крутились отглаженные доктора и медсёстры модельной внешности, его ненавязчиво опрашивали, ставили уколы и капельницы. Кажется, нормально взаимодействовать с персоналом, отвечать им брюнет начал только через месяца полтора. Но они готовы были ждать. Лечение в этой клинике стоило баснословных денег и за свои шикарные зарплаты медицинские работники готовы были ждать столько, сколько потребуется, чтобы пациент заговорил с ними. А ещё почти все врачи данной клиники действительно любили своё дело…

День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем. Лето закончилось, закончилась и осень, а после и зима. Микки провёл в больнице восемь месяцев, но впервые в жизни ему не хотелось бежать прочь от психиатрических стен. И дело было не только в том, что эта клиника не шла ни в какое сравнения с теми больницами, где он проходил принудительное лечение, будучи ребёнком. Здесь все тебя любили, обожали, хотели помочь – искренне или не очень – и за твои деньги готовы были исполнить любой твой каприз. Хочешь мраморной телятины на ужин? Пожалуйста! Желаешь бокал двадцатипятилетнего вина из конкретного погреба Франции? Не вопрос! Приглянулась медсестра, а по вечерам очень одиноко. Договоримся…

Под конец лечение Микки начало напоминать ему самый престижный курорт. Эта клиника действительно была такой. И он с удовольствием пользовался всеми благами, которые она ему предлагала. Вот только радости какой-то особенной от этого не испытывал…

С каждым днём, проведенным в стенах клиники, брюнет всё больше чувствовал, как у него внутри всё замерзает и пустеет. Ужасы его личного ада остались позади – врачи и правда постарались на славу. И именно тогда, проходя лечение, Микки в один день просто понял, что «голоса» в его голове замолчали. Кажется, это случилось на третьем месяце его нахождения в клинике.

Он не стал слишком радоваться, ведь они, бывало, не разговаривали с ним день или два и раньше. Но время шло, а они не возвращались. День, неделю, месяц, год, семь лет…

Семь с половиной лет назад его «семья» замолчала. И с того дня он больше не слышал от них ни слова. Это было похоже на чудо, на полное излечение, за которое стоило расцеловывать врачей во все щёки и обнимать, как самых близких на свете людей! Но с детства Микки прекрасно знал одну вещь – шизофрения неизлечима. Временные промежутки между рецидивами могут исчисляться годами или даже десятками лет, но рано или поздно она обязательно вернётся – как заблудшая мать-алкоголичка, которая вдруг вспомнила, что у неё есть сын. Потому Микки не праздновал победы над недугом, не обнимал врачей со слезами на глазах и словами безмерной благодарности на губах. Эта война не может закончиться. Никогда. А тогда, семь лет тому назад ему просто удалось выиграть очередной бой – едва не сгорев в агонии собственного больного разума и заручившись помощью лучших в Европе специалистов в области психиатрии.

И все эти годы, слушая непривычную тишину в своей голове, Микки продолжал принимать лекарства, зная, что болезнь не умерла, а просто спит и, помня о том, что где-то в уголках его разума по-прежнему прячется обиженная на него «семья».

Тогда, восемь лет назад, он сгорел, а после, подобно фениксу, смог воскреснуть и собрать себя воедино из разорванных кусочков. Вот только в пламени агонии одна часть его всё же сгинула. И зовётся эта невзрачная, но такая важная часть – душа. Её выжгло пламя агонии, в которой билось его тело и воспалённый разум, а после её – едва живую и на ладан дышащую, добили в клинике, вытравив мощными передовыми лекарствами.

Верно, это и есть путь к исцелению – избавиться от души, ведь не зря же психиатрические болезни испокон веков называли – болезнями душевными. А, если нет души, то нет и «демонов», которые в ней обитают и которым так нравится её жрать…

Микки вздохнул и прикрыл глаза, немного запрокидывая голову. Скучно. Ему опять было дико скучно. С этим чувством он впервые познакомился там же, в Коснахте, во время лечения, под его конец…

И тогда, в клинике, его скуку хоть немного развеивала одна из медсестёр – Кристен: золотоволосая, улыбчивая, с лучистыми зелёными глазами, болтливая и жутко позитивная. С ней Микки провёл множество часов за беседами, но больше – в постели. И, пусть она не трогала его сердца, но за ней было забавно наблюдать – от её милой позитивности на губах сама собой появлялась снисходительная ухмылка. Верно, брюнет бы и по сей день поддерживал с ней общение, если бы Кристен не разбилась в автокатастрофе по пути на работу спустя три месяца после того, как Микки окончил лечение.

А потом было возвращение в Санкт-Петербург, где Микки прожил два года – ему всё-таки хотелось нормально пожить в этом городе, только квартиру он сменил, а ту – ставшую похожей на жалкий притон, он привёл в достойное состояние усилиями клининговых служб и рабочих, которые делали в ней ремонт, и продал, так ни разу больше и не переступив её порог. Потом был год жизни во Франции, в Париже, где у Микки и по сей день оставался дом, который терпеливо ждал возвращения своего владельца, переезд на три месяца в Сан-Диего и, наконец, переезд в Лос-Анджелес, где брюнет жил уже четыре года.

Дверь в обеденный зал отворилась, едва слышно скрипнув, и в комнату зашла Николь, задерживаясь около порога и настороженно смотря на брюнета, готовясь к тому, что он прикажет ей убраться восвояси. Но Микки никак не отреагировал на появление домработницы и даже не открыл глаз.

Посмотрев на Микки с минуту и подумав, Николь прошла в комнату и осторожно подошла к парню, который продолжал сидеть с закрытыми глазами, совершенно игнорируя присутствие домработницы. Женщина подошла к брюнету и, вновь недолго подумав, встала у него за спиной и опустила ладони на его напряженные плечи. В этом была вся Николь – то робкая и не решающаяся поднять взгляд, то проявляющая очередной порыв странной инициативы и нежности.

Чувствуя напряжённые мышцы плеч Микки под своими ладонями, Николь неуверенно провела по ним, а после слегка сжала. Брюнет едва заметно вздрогнул от этих прикосновений и поморщился. Они слишком напомнили ему прикосновения его последнего «отца» - небезызвестного Холи Гумперта.

Мужчина любил подходить к Микки сзади и вот так гладить его по плечам, иногда переходя на грудь или живот, или обнимать его. Микки был «сыном» Холи с двенадцати и почти до шестнадцати лет – тот самый возраст, когда тело уже вытягивается, но ещё не приобретает мужских очертаний и крепости, сохраняя мальчишескую хрупкость. И Холи это безумно нравилось.

Он любил детей. Любил так, что гореть ему за это в аду ещё тысячи лет, если ад, конечно, существует. Скольким никому не нужным сиротам он дал приют… и скольких из них он грязно использовал и погубил. Пятнадцать. До Микки у Холи было пятнадцать «детей», пятнадцать невинных душ, которые и так не видели в своей жизни ничего хорошего, а потом познакомились с ним и сгинули. Однажды брюнет даже нашёл их фотографии, тщательно спрятанные в неподъёмном сундуке в одной из десятков комнат огромного особняка мистера Гумперта. Мальчики и девочки. Они были разные: светловолосые и тёмноволосые, с веснушками, загорелой от природы кожей или совсем бледные, одна девочка даже была с глазами разного цвета: один глаз её был золотисто-зелёный, а второй тёмно-синий. Разные дети… которых уже не было в живых. Разные дети, которые поверили в «красивую сказку», а попали в лапы и постель самого настоящего чудовища.

В большинстве случаев Холи усыновлял детей десяти-двенадцати лет от роду – это был его любимый возраст, и был им отцом год или два, пока очередная милая «игрушка» ему не надоест и не начнёт терять то детское очарование, которое очень сложно сохранить, когда с тобой делают совсем недетские вещи.

В этом списке «мёртвых душ» Микки был особенным. И не только потому, что смог пережить своего «отца», но и потому, что сумел не допустить близости с ним за небывалые для Холи четыре года. Даже монстры умеют любить. И, наверное, Холи по-настоящему полюбил его в том смысле, в котором могло чувствовать его прогнившее до основания сердца и на который был способен его извращенный разум.

Известный в штатах бизнесмен. Невероятно умный и властный человек. Почти миллиардер – мистеру Гумперту не хватило всего двадцати пяти миллионов до миллиарда долларов, и он бы непременно заработал их, если бы скоропостижно не скончался. Он был выдающимся во всех планах человеком, с которым считались, которому внимали. А ещё он был педофилом и убийцей.

Почти четыре года Микки был его «сыном» и каждый день ему приходилось думать над тем, как не позволить Холи зайти слишком далеко и уложить его в постель или потребовать иного способа удовлетворения. Микки понимал, что никаких прав он не имеет, что никто его не станет слушать даже, если он сумеет сбежать и обратится в полицию. Никто. Переступив однажды порог особняка мистера Гумперта, очередной мальчик или девочка становились его персональной игрушкой, и для них запускался таймер, отсчитывающий время до конца юной жизни. И Микки понимал, что, если он в открытую откажет «отцу», то тот просто избавится от непослушной «игрушки», вероятно, надругавшись перед этим. Никто из детей не отказывал Холи, потому и никого он не брал силой, а то, что чаще всего они просили потом со слезами, чтобы он остановился – не считается. Но никто не знал, как он поведёт себя в случае открытого противостояния. Для таких людей, каким был Холи, все двери открыты и все им говорят: «Да», отказов они не принимают.

А у всех тех малышей и не была шанса отказать усыновителю – у сирот нет выбора. А ещё Холи был невероятно умён и хитёр, как и подобает быть настоящему психопату…

И Микки пришлось быть умнее. Четыре года он терпел взгляды, слишком двусмысленные прикосновения и объятия Холи – это можно было потерпеть. Мистер Гумперт очень любил спать с «сыном», слишком крепко обнимая его во сне и прижимая к себе, давая этим понять, что он не сбежит. Он постоянно заходил к Микки в душ и наблюдал, как он моется – брюнет просто не обращал на это внимания, заходил к нему в комнату, когда он переодевался и всякий раз старался хитрым образом заболтать его и отвлечь от одевания, чтобы мальчик подольше посидел перед ним полуобнаженным. Хрупкие плечи с острыми ключицами, плоская грудь с тёмными пятнышками сосков, светлая и идеально ровная кожа, длинные музыкальные пальцы, тёмные густые волосы, очаровательно подчёркивающие скульптурное лицо, в котором ещё не было грубых и жёстких мужских черт, и горько-шоколадные невероятно глубокие глаза. Холи обожал рассматривать Микки, особенно, когда тот был не полностью одет, и всякий раз Микки замечал, как по-животному начинают раздуваться ноздри мужчины и как расширяются его зрачки, выдавая все его отвратительные желания и мысли.

Микки приходилось постепенно подпускать «отца» к себе ближе и позволять ему больше, чтобы тот не понял, что он на самом деле тоже играет с ним. Он позволял мужчине рассматривать себя и трогать, гладить, целовать в губы – не в засос, но всё равно слишком долго и странно для «родственного» поцелуя – и как бы случайно касаться губами шеи или плеч.

По прошествии времени Холи начал раздевать «сына» перед сном, потом Микки начал раздеваться сам и без напоминаний прежде, чем лечь в постель и провести ещё одну ночь в объятиях опасного и отвратительного извращенца. Брюнет постепенно позволял усыновителю ласкать себя, долго оглаживать его полностью обнажённое тело. Микки понимал, что, если позволять «отцу» такие ласки, реагировать на них спокойно, но без страха и напряжения, то на определённое время ему этого хватит и он не станет требовать от него большего.

Тогда же, когда Холи пытался осторожно склонить Микки к близости, брюнет всеми возможными способами отвлекал его, показывая, что ему нравятся его ласки, что они приятны ему, но что он не готов пока к сексу с ним. Такие «намёки» начали происходить практически каждую ночь, когда Микки исполнилось пятнадцать. Холи понимал, что мальчик взрослеет и вскоре потеряет свои хрупкие детские черты, которые ему так нравились. Но, верно, мистер Гумперт действительно проникся к Микки так, как не проникался ни к кому другому, потому слишком жёстко настаивать он не стал, продолжая осторожно, но настойчиво подводить юношу к тому, что он должен ему отдаться, потому что так надо, потому что ему самому понравится.

А Микки понял тогда, что у него осталось совсем немного времени и тянуть ещё пару лет он не сможет. Выбор был до ужаса ограничен: сделать то, чего хотел «отец» и принять смерть от его рук, как это происходило с его предшественниками, отдаться ему и попытаться бежать, но в результате, скорее всего, всё равно умереть, прямо отказать мужчине и проверить на себе, что значит его гнев, либо… Либо обыграть охотника в его же игре и поменяться с ним местами.

Микки выбрал последний вариант. Три месяца он планировал своё спасение. А затем в рождественский вечер он претворил его в жизнь.

План Микки был прост и гениален, но в той же степени рискован. За годы, проведённые в доме мистера Гумперта, он успел заметить, что у мужчины была одна интересная особенность – он, как и многие, после душа не вытирался, а сразу надевал халат и шёл, куда ему было нужно, оставляя на идеально начищенном полу мокрые следы. Но особенность Холи состояла не в этой обычной привычке, а в том, что после такой его прогулки по дому после душа по пути его следования оставались настоящие лужи. Как так получалось, что с него стекало столько воды, Микки не знал. Это было не важно. А важно было то, что в большинстве комнат полы были паркетные или каменные, мраморные – идеально начищенные и потому становящиеся очень скользкими, если на них пролить воду.

Если убьёт обычный подросток, то ему грозит колония. Если убьёт подросток, который в своём анамнезе имеет психиатрическое заболевание, то ему светит несколько лет принудительного лечения в таком месте, по сравнению с которым и ад покажется раем. Потому Холи должен был умереть «сам».

И вот наступил рождественский вечер. Холи не стал встречаться с друзьями или с сестрой в этот светлый праздник и решил остаться дома, отказавшись от всех приглашений. И он отпустил охрану домой, чтобы те тоже повидали свои семьи. Эта кажущаяся доброта мистера Гумперта указывала на то, что он планирует провести этот вечер как-то совершенно особенно, оставшись наедине со своим любимым «сыном». В доме осталась только Николь, но она и так прекрасно догадывалась о том, какими тёмными делами занимался её начальник.

Дождавшись того момента, когда Холи выйдет из душа и пойдёт его искать – до этого он сидел на кухне, потому мужчина направился к лестнице на первый этаж – Микки подкрался к нему со спины и наотмашь ударил увесистой статуэткой по голове: удар пришёлся в правый висок, как брюнет и планировал. Мужчина от сильного удара мгновенно потерял сознание и рухнул, скатываясь вниз по крутой лестнице и приземляясь как раз около столика, на котором всегда стояла статуэтка, которой Микки ударил его.

Не спеша брюнет спустился, подошёл к «отцу» и заглянул в его лицо. Глаза Холи были закрыты, на щеке наметился кровоподтёк от удара об острое ребро одной из ступеней; голова его была максимально повёрнута влево, даже вывернута. На его правом виске зияла рваная рана, а из уха текла кровь. Всё сложилось идеально: мистер Гумперт вышел из душа, как обычно не вытершись, направился на первый этаж и, поскользнувшись, упал и скатился с лестницы, долетел до столика и толкнул его, и на его голову упала увесистая статуэтка весом в три с половиной килограмма – череп не выдержал и мужчина скончался от травмы, не дождавшись приезда скорой помощи.

Осторожно положив статуэтку рядом с головой Холи, Микки снял кожаные перчатки и, убрав их в карман, чтобы потом уничтожить, вернулся в свою комнату – он ведь был там всё время, а спустился только около полуночи и обнаружил уже бездыханное тело «отца».

Так и произошло. А потом был вызов скорой помощи и подключение к делу о смерти известного бизнесмена полиции, многочасовые и очень аккуратные разговоры Микки со следователем с обязательным присутствием психолога – он ведь был ребёнком! И Микки рассказывал им всю правду – ту правду, которую специально придумал для всех.

И ему поверили. И в очередной раз никто даже не подумал о том, что брюнет может быть причастен к смерти «родителя». И только по глазам Николь было видно, что она догадывается о том, что на самом деле произошло. Догадывается, но никогда и никому не скажет об этом, потому что, убив Холи, Микки избавил и спас и её от «монстра».

Микки вновь слегка поморщился, выныривая из воспоминаний, сегодня они как-то слишком активно находили его, возвращая на секунды-минуты в прошлое. Это раздражало.

Дёрнув плечами и скинув с них руки Николь, брюнет встал и, взглянув на домработницу, приказал:

- Принеси виски. Бутылку, - с возрастом Микки совершенно растерял любовь к своему некогда любимому красному вину и стал предпочитать ему напитки повзрослее и покрепче.

Сказав это, парень отошёл к небольшому кожаному диванчику цвета кофе с малой долей молока и сел на него. Прикрыв глаза, Микки сжал переносицу, слегка массируя её, и добавил, когда Николь уже почти вышла из комнаты:

- И себе бокал захвати.

Женщина кивнула и удалилась, чтобы вскоре вернуться с небольшим подносом, на котором стояла бутылка виски и два бокала. Она поставила поднос на низкий стеклянный столик и, открыв бутылку крепкого дорогого напитка, наполнила два бокала, после чего тоже села на диван.

Микки посидел ещё несколько секунд, держа глаза закрытыми, хмурясь, затем открыл их и, взяв свой бокал, сделал большой глоток горького, обжигающего слизистую горла напитка, но даже не поморщился. Николь последовала его примеру, только глоток сделала меньший.

- У тебя что-то случилось, Микки? – спросила домработница, участливо и с нежностью смотря на профиль брюнета.

- Нет, - холодно ответил парень и сделал новый глоток виски. – Просто в голову всякое лезет…

- Ты скучаешь по Дженнифер? – так добродушно и так глупо предположила женщина.

Микки повернул к ней голову, смеряя таким взглядом, по которому становилось понятно, что она сморозила глупость и выставила себя дурой, после чего вновь отвернулся и отпил горького янтарного напитка.

- Нет, - всё-таки ответил брюнет. – Я по ней не скучаю. Глупо было бы скучать с учётом того, что она вернётся через два дня.

- А в чём тогда дело? – осторожно спросила Николь и села чуть ближе к Микки.

Брюнет вздохнул и откинулся на спинку дивана, вновь закрывая глаза, уголки его губ слегка дрогнули.

- Просто память одолела, Николь, - произнёс он. – Воспоминания всякие… бессмысленные… Наверное, я старею, - он усмехнулся, но как-то сухо, - раз меня начинает тянуть в ностальгию.

- Людям свойственно вспоминать, - так добро ответила женщина и села ещё ближе и накрыла руку Микки своей тёплой ладонью. – Разве это плохо? – немного подумав, добавила она, внимательно смотря на профиль брюнета – он продолжал сидеть с закрытыми глазами.

- Я не вижу смысла вспоминать, - ответил парень и приоткрыл глаза. – Прошлого уже нет.

- Но оно есть внутри нас, - слегка улыбнувшись, отозвалась женщина.

Микки вновь слегка поморщился и взглянул на домработницу.

- Давай обойдёмся без философских разговоров, хорошо? – спросил он, но это было скорее утверждение, нежели вопрос.

Парень снова отвернулся и сделал очередной глоток виски, который, почему-то, никак не желал проникать в кровь и расслаблять напряжённое сознание.

- Мне просто кажется, что тебе стоит проще относиться к своему прошлому, - произнесла Николь, опуская взгляд и начиная разглядывать их руки.

Брюнет высвободил свою ладонь из руки женщины и сел прямо, немного поворачиваясь к домработнице корпусом.

- Николь, что ты знаешь о моём прошлом? – достаточно жёстко спросил он.

- Эм… Ты четыре года прожил в доме Холи…

- Что ещё? – ещё жёстче спросил Микки, слишком прицельно и выматывающе смотря домработнице в глаза.

- Ну… - замялась Николь и зажала между ног руки вместе с бокалом. – Ты…

- Что «я»? Давай, озвучивай, раз начала.

- Ты рос в приюте… - совсем тихо произнесла женщина. Говорить такое вслух и тем более громко не следует, ей так казалось.

- Ты так боишься сказать мне в лицо, что я – сирота? – с ещё большим напором спросил брюнет, Николь совсем съежилась рядом с ним. – Так не бойся. Я это и так знаю.

- Мне казалось, что не стоит об этом напоминать…

- А ты думаешь, дорогая Николь, что без напоминаний я об этом забываю? Я был большего мнения о твоих интеллектуальных способностях, - он фыркнул и вновь откинулся на спинку дивана и сделал глоток виски.

- Извини, Микки, - на выдохе произнесла женщина спустя несколько секунд. – Я не хотела тебя задеть. Давай сменим тему?

- Ты не задела меня, Николь, - ровным тоном проговорил брюнет и поднял бокал, рассматривая янтарные переливы дорогого напитка. – Это вообще непросто сделать. Но я согласен с тобой – давай сменим тему и просто спокойно выпьем.

Николь слегка улыбнулась и пригубила виски. Микки осушил свой бокал и поставил его на столик, домработница вновь наполнила его.

- Микки, я случайно услышала, что вы с Дженнифер собираетесь в Париж, - сказала женщина. – Когда это будет?

- Через три недели, если меня не подводит память, - равнодушно ответил Микки.

- А я нужна буду вам в Париже?

Брюнет повернул к Николь голову, несколько секунд просто смотря на неё из-под полуопущенных ресниц, медля с ответом, затем всё-таки сказал:

- Мы будем там минимум восемь дней, но, скорее всего, задержимся на более продолжительный срок, так что, полагаю, без домработницы мы не обойдёмся. А нанимать другую на время я не хочу, так что ты едешь с нами, Николь.

- Хорошо, - слегка улыбнулась и кивнула женщина.

- Или ты хотела отпроситься у меня на это время? – подумав немного, спросил Микки и вновь взглянул на домработницу.

- Нет, я просто спросила. Если бы я была не нужна вам в Париже, я бы осталась здесь, ну, или съездила домой к семье…

- Если хочешь навестить семью – так и скажи, - отрезал брюнет. – Я отпущу тебя на несколько дней.

- Если ты не против, я съезжу к ним, когда мы будем во Франции. Это будет удобнее, чем лишний раз лететь через океан…

- Без проблем, - безразлично ответил парень. – Я выберу несколько дней, когда ты не слишком будешь мне нужна, и ты сможешь смело ехать к родным.

- Хорошо. Спасибо, Микки, - вновь слегка улыбнулась Николь.

- Пожалуйста. Будь у меня родные, я бы их тоже навещал. Так что, не вижу причин для того, чтобы препятствовать вашим встречам, конечно, если ты не будешь наглеть и отлучаться слишком часто.

Парень говорил безразлично, даже несколько пренебрежительно, но, несмотря на это, в его сухих словах всё равно сквозило то, что, на самом деле, ему не хватало семьи, то, что он хотел бы говорить о ней не в условном наклонении. И от этого у Николь щемило сердце.

Сев ещё ближе к брюнету, ему под бок, она положила голову ему на плечо, снова ненавязчиво касаясь его руки своими тёплыми пальцами. Ему ведь тоже нужны были родные, нужны были родители. И ему, пусть совершенно неосознанно и отрицаемо, так нужна была мать – это было понятно по тому, что рядом с ним всегда были взрослые женщины, которые годились ему в матери: Николь, Клер.… Даже любовницы Микки в большинстве случаев были хотя бы не на много, но старше его. Николь не была психологом и не понимала этого разумом, но она это чувствовала.

И Микки никогда не признавал этого и никогда не признает. Он никогда не задумывался над этим просто потому, что в этом не было смысла – просто потому, что это могло разбить его, а ему и так было крайне непросто оставаться целым.

Но, несмотря на весь свой панцирь и безразличие, он продолжал искать мать, которая «ушла», когда ему было всего пять часов от роду. Дети ведь не знают, что такое смерть – не знают и продолжают ждать ушедших…

Но сейчас Микки не нужна была мать. Ему нужен был человек, с которым можно выпить и, может быть, поговорить. Потому он слегка дёрнул плечом, вынуждая Николь поднять с него голову, и подался вперёд, к столику и бутылке с виски, чтобы вновь наполнить свой опустевший бокал.

Глава 6

В кармане Микки ненавязчиво зазвонил мобильный телефон. Достав его из кармана, парень взглянул на имя вызывающего абонента и, сплюнув зубную пасту, ответил на звонок:

- Здравствуй, Ники.

- И тебе здравствуй, Микки, - улыбнулась на том конце связи девушка. – Как ты поживаешь?

- Пожаловаться ни на что не могу, - ответил брюнет, задумчиво смотря в глаза своему отражению.

Он ополоснул зубную щётку и поставил её в стаканчик, после чего вновь вернул взгляд к зеркалу.

- Это хорошо, что всё хорошо, - отозвалась Ники. – А скажи-ка, Микки, ты всё ещё в Лос-Анджелесе живёшь?

- А ты думаешь, что я меняю место жительства чаще, чем одежду?

- Смешно. Хорошо, что это не так.

Ники помолчала несколько секунд, затем добавила:

- Так, ты так и не ответил мне: ты сейчас в Лос-Анджелесе?

- А что, хочешь навестить меня?

- Микки, я сейчас найду какую-нибудь стенку и начну биться об неё головой, ты можешь ответить нормально? – без злобы, но не без претензии проговорила девушка.

- А ты спроси ещё раз, и я попытаюсь, - слегка ухмыльнулся Микки, продолжая рассматривать своё отражение.

Ники громко вздохнула на том конце связи, давая парню понять, что он её уже достал и вывел из себя, что, в принципе, было совсем не сложно сделать. Но, тем не менее, она исполнила наглую просьбу и повторила ещё раз:

- Ты сейчас находишься в Лос-Анджелесе?

Микки помолчал несколько секунд, прямо чувствуя, как на том конце связи у Ники начинают сдавать нервы – она ненавидела ждать, а подобные игры и вовсе могли вывести из себя кого угодно. И ему нравилось это делать, ему нравились чужие эмоции, которых в нём самом так не хватало. Он пил их, подобно вампиру.

- Да, - наконец-то ответил брюнет.

- Дождалась! – воскликнула на том конце связи Ники.

Она даже хотела поаплодировать, но у неё были заняты руки, потому было решено обойтись без этого.

- Вообще, - вернувшись к нормальному тону голоса и оставив слишком праздничную радость, произнесла девушка, - это отлично.

- Насколько я понял, ты всё-таки решила меня навестить.

- А что мне остаётся делать после того, как ты забил на Европу?

- Я на неё не забивал, - поправил собеседницу Микки. – Просто, я туда нечасто езжу. Но как раз через несколько недель я собираюсь лететь в Париж.

- Дай угадаю – Неделя Моды?

- Да, - слегка кивнул брюнет, хоть девушка и не могла этого видеть.

- Да, думаю, это будет грандиозное событие, впрочем, как и всегда, - со знанием дела подметила Ники.

- Модой я интересуюсь лишь в той мере, которая требуется, чтобы прилично выглядеть. А в Париж я еду с Дженнифер и на показ, возможно, даже не пойду.

- Будь я на её месте, я бы обиделась.

- Потому хорошо, что ты не на её месте, - с лёгкой ухмылкой ответил Микки.

Ники помолчала несколько секунд, пытаясь вспомнить, что же она такого хотела сказать. Вспомнив, она произнесла:

- Так, давай вернёмся к тебе…

- Приезжай, - спокойно сказал Микки, не дав девушке договорить. – Ты же знаешь, что я почти всегда рад тебя видеть.

- Вот именно из-за этого «почти» я и спрашиваю.

- Сейчас его нет. Можешь спокойно прилетать.

- А я уже прилетела.

Микки вопросительно вскинул бровь, ожидая каких-то объяснений.

- Я в Лос-Анджелесе, сейчас выхожу из аэропорта, - добавила Ники. – Если ты не против, а ты, кажется, уже сказал, что не против, - она слегка и с хитринкой улыбнулась, - то я заеду к тебе.

- И через сколько тебе ждать? – спросил Микки и опёрся рукой на край раковины.

- Жди не раньше шести.

Брюнет вновь слегка вскинул бровь в вопросе.

- Мне одно интересно – на чём ты будешь ехать из аэропорта, чтобы доехать до меня через столько часов?

- Ехать я буду на такси.

- Как видно, это самый ужасный в мире таксист...

Ники заливисто рассмеялась на том конце связи и едва не уронила миниатюрную переноску со своей любимой Перли – йоркширским терьером.

- Это было очень забавно, Микки, - отсмеявшись, но не переставая улыбаться, ответила девушка. – Но я просто сейчас заеду в отель, приму душ и приведу себя в порядок, а потом поеду в бутик…

- Понятно, - хмыкнул брюнет. – У тебя по-прежнему одни шмотки на уме.

- Микки, я – девушка, что у меня, по-твоему, должно быть на уме? Запчасти карданного вала?

- А вот это уже называется гендерной стереотипией, - спокойно ответил парень.

- Ладно, не буду с тобой спорить. Я помню, что это - безнадёжное дело, - сдалась Ники.

- И правильно – не надо.

Ники помолчала немного, думая, затем вновь обратилась к Микки:

- И, кстати, на уме у меня не только шмотки и собираюсь я не в простой магазин, а в бутик одной своей подруги. У неё всегда было отличное и очень интересное чувство стиля, потому я думаю, что вещи там будут продаваться стоящие.

- Это, безусловно, меняет дело, - хмыкнул Микки.

Ники вздохнула на том конце связи. Поставив собачью переноску на заднее сиденье такси, и, дождавшись, пока её чемодан погрузят в багажник, девушка тоже села в машину и вернулась к разговору.

- Ладно, Микки, не буду донимать тебя разговорами, поговорим при встрече. Напомни только мне свой адрес…

Надиктовав подруге адрес и попрощавшись с ней, Микки отклонил вызов и положил телефон на умывальник, опираясь двумя руками на его края и слегка склоняясь вперёд, к зеркалу, без особого интереса разглядывая своё отражение в нём.

Глава 7

В дверь позвонили и Микки, быстро подойдя к ней, открыл её и отошёл в сторону, пропуская в дом Ники. В руках девушки была бутылка виски «Далмор», это уже стало неизменной традицией – Ники всегда приходила на встречу с бутылкой какого-нибудь элитного алкоголя.

- Привет, - слегка улыбнулась девушка и переступила порог.

Микки закрыл дверь, кивнув в ответ на приветствие, и скрестил руки на груди, смотря на гостью.

- Ну, у вас здесь и жара, - произнесла Ники и обмахнулась рукой, после чего сильнее распахнула свой тонкий чёрный жакетик.

- Сейчас уже стало терпимо, - слегка кивнул Микки. – Вчера весь день шёл дождь, потому температура немного спала.

- Всё равно, жара – адская. И как ты здесь живёшь? Нет, конечно, я тоже люблю поваляться под южным солнцем, но не на постоянной же основе…

- А здесь не всегда так жарко, - ответил брюнет и направился к дивану. Ники последовала за ним. – Просто, это лето выдалось слишком тёплым.

Усадив гостью, Микки сходил на кухню за бокалами и, вернувшись в гостиную, поставил их на низкий журнальный столик и тоже сел.

- Нальёшь? – слегка улыбнувшись, спросила девушка, смотря на друга.

Микки слегка кивнул в ответ и, откупорив бутылку, наполнил бокалы ароматным крепким напитком и передал один Ники. Они оба сделали по глотку – виски, действительно, оказался весьма приятным и оправдывал своё звание «элитный».

- Как там твой Крейг? – спросил Микки и взглянул на подругу, смотря на неё из-под полуопущенных ресниц.

- Нормально, - ответила девушка.

Она опустила взгляд, крутя в руках бокал и как-то не то неуверенно, не то виновато улыбнулась.

- У нас скоро свадьба, - добавила Ники.

Брюнет вопросительно выгнул бровь, смотря на девушку.

- Не думал, что у вас зайдёт так далеко, и что он так долго продержится, - сказал он.

- Ты намекаешь на то, что со мной невозможно ужиться? – пытаясь изобразить обиду, спросила Ники, но у неё не получилось. Обижаться на Микки она никогда не умела, и это было залогом их дружбы.

- Я намекаю на то, что ты и замужество – малосовместимы. Сама вспомни, сколько обычно длились твои отношения? Два месяца, три?

- Да, ты прав, - вздохнула Ники. – Но с Крейгом мы вместе уже… - она задумалась, припоминая точный срок, - полтора года.

- А теперь вам предстоит прожить вместе всю оставшуюся жизнь, если, конечно, ты веришь в святость брачной клятвы.

- Ты сейчас пытаешься отговорить меня от замужества?

- Почему же? – вскинул бровь брюнет. – Это – твоя жизнь. И твой выбор – с кем её связывать.

- Мой выбор, - кивнула Ники. – Но после твоих слов хочется лишний раз задуматься над его правильностью…

- Раз хочется задуматься, - усмехнулся Микки и взглянул на подругу, - значит, ты не уверена в том, что действительно хочешь этого.

- Я уже говорила, что ты бы был первоклассным психоаналитиком? Твои бы пациенты ненавидели тебя, но тебе бы не было равных в том, чтобы сделать человеку больно и исцелить его через эту боль, - фыркнула Ники.

- А я сделал тебе больно своими словами?

- Нет, я к тебе привыкла…

- И, если бы тебе не нравилась моя манера вести себя и говорить, то ты бы не стала поддерживать со мной отношения, а ограничилась одной ночью, как и планировала изначально, - перебив девушку, закончил за неё Микки.

- А ты всегда знаешь лучше другого человека то, что он хочет сказать… - покачала головой Ники и отпила виски.

- Не всегда, но весьма часто…

- А ты по-прежнему чертовски самоуверен, - улыбнулась Ники и снова покачала головой, сделала новый глоток крепкого напитка.

- А ты по-прежнему слишком любишь спиртное и слишком быстро пьёшь.

- У нас тут обмен любезностями?

- Обижаешься на правду? – слегка ухмыльнулся Микки и подлил подруге ещё виски.

- После таких слов так и хочется сказать что-нибудь такое, чтобы задеть тебя.

- Не советую, - равнодушно ответил брюнет и тоже отпил виски.

- А что будет, если я попробую?

- Давай лучше вернёмся к тебе и Крейгу? – перевёл тему Микки и повернул к Ники голову. – Когда у вас свадьба?

- Через три месяца… - вздохнула девушка.

Она помолчала немного, затем усмехнулась и добавила:

- Ей богу, я не понимаю, как так вышло!

- Очень интересно… - задумчиво проговорил брюнет, потирая подбородок. – И что же ты не понимаешь, Ники? Как согласилась выйти за него?

- Вроде того… Мы просто встречались, встречались… Нам было хорошо вместе. А потом он сделал мне предложение и я согласилась. Я как-то даже не думала тогда, что предложение подразумевает под собой скорую свадьбу. Я только недавно вдруг поняла, что через три месяца я выйду замуж!

Она эмоционально всплеснула руками, а после сделала три быстрых глотка крепкого напитка. Микки подождал, пока Ники поставит бокал на стол и произнёс:

- Говорят, предсвадебная тревога – это нормальное дело. И, в принципе, тебе никто не мешает выйти замуж, а потом, если тебе не понравится такая жизнь, развестись.

- Ну, да, ты прав…

Ники отпила ещё виски, помолчала какое-то время и добавила:

- Кстати, ты придёшь ко мне на свадьбу?

Микки усмехнулся.

- Да, конечно, приду, - ответил он. – Надо же воочию видеть начало твоей новой жизни и конец нашей «дружбы».

- А почему сразу конец?

- Потому что я не сплю с замужними дамами.

- Да? – искренне удивилась Ники. – И с каких это пор у тебя такие принципы?

- С недавних, - слегка кивнул Микки и допил остатки виски в своём бокале, после чего вновь наполнил его.

Ники вновь обмахнулась рукой – в доме было прохладно, но она никак не могла «остыть» после нахождения на улице.

- Советую снять пиджак, - произнёс парень, смотря на мучения подруги. – И могу принести льда.

- О, точно! – воскликнула Ники. – Конечно, я предпочитаю пить виски в чистом виде, но сейчас лёд будет очень уместен.

Микки кивнул и сходил на кухню за льдом. Вернувшись и поставив на стол лоток с его кубиками, брюнет снова сел и пригубил виски, делая небольшой глоток.

Ники сняла свой пиджачок, оставаясь в облегающем чёрном топике-бюстье, открывающем полоску голого живота, отложила его на подлокотник дивана и бросила два кубика льда в свой бокал и сделала глоток крепкого напитка.

- А ты случайно не заболела? – поинтересовался брюнет, смотря на взмокшую подругу.

- А, что, боишься заразиться?

- У меня очень крепкий иммунитет, так что - нет. Но выглядишь ты так, будто у тебя жар.

- Просто, я догадалась в такую жару надеть джинсы, пиджак и закрытые туфли. Кстати…

Она скинула туфли и вытянула ноги.

- Так лучше, - улыбнулась Ники и сразу же нахмурилась. – Но всё равно жарко.

Она сделала глоток виски, после чего взяла кубик льда из лотка и обхватила его губами, начиная посасывать и пытаясь охладиться.

Микки понаблюдал за ней немного, затем сказал:

- Если ты хочешь остудить тело, то нужно делать не так.

Он подсел ближе к девушке и забрал из её рук подтаявший кубик льда, отправил его в лоток и взял новый, леденящий пальцы.

- А как? – поинтересовалась Ники.

- Запрокинь голову.

Девушка послушно запрокинула голову и через секунду почувствовала прикосновение ледяного кубика к своей шее. От контакта разгоряченного тела с морозным кубиком у неё мурашки побежали по коже, и она слегка вздрогнула, но не отстранилась и головы не опустила.

- Чтобы остудить тело, нужно прикладывать холод к тем местам, где проходят самые крупные артерии, - чуть понизив тон голоса, произнёс Микки, проводя ледяным кубиком по левой стороне шеи девушки, там, где под кожей пролегала сонная артерия. – Так температура понизится быстрее и качественнее.

Ники прикрыла глаза и довольно улыбнулась, расслабляясь от приятных прикосновений льда к горячей коже и немного съезжая вниз. Лёд таял, и холодные капли воды стекали по её шее и терялись в глубоком декольте, заставляя всё новые и новые порции приятных мурашек бежать по её коже.

Ники вздохнула и сильнее запрокинула голову, полностью открывая шею. И, когда Микки прикоснулся текущим кубиком льда к её шее под самым ухом, она вновь вздрогнула и прикусила губу, шумно выдыхая.

- Не холодно? – поинтересовался брюнет, перемещая лёд к основанию шеи девушки, где очень отчётливо бился пульс в сонной артерии.

- Нет, - не открывая глаз, ответила Ники. – Вообще здорово.

Микки слегка приподнял уголки губ не то в улыбке, не то в ухмылке и, бросив уже наполовину растаявший и потому совсем не ледяной кубик в лоток, взял новый. Только прикоснулся парень им теперь пониже шеи подруги, к её грудной клетке – как раз там, где билось сердце.

Девушка вновь вздрогнула. Всё-таки, этот контраст температур очень раздражал нервы, щекотал их, но он был безумно приятен. По груди Ники потекли первые капли воды, и Микки опустил руку ниже, обгоняя их, и касаясь ледяным кусочком ложбинки между грудями девушки, которая была очень отчётлива, благодаря узкому жёсткому топику.

Посидев ещё немного, Ники приоткрыла глаза и, дотянувшись до своего бокала, взяла его, Микки отправил в лоток очередной растаявший кубик. Девушка, не опуская головы, сделала глоток, и капли крепкого янтарного напитка пролились из уголков её рта, устремляясь вниз по шее и груди, несколько задержались на губах.

Микки наблюдал из-под полуопущенных ресниц за тем, как капли пьянящего напитка катились по коже подруги и за тем, как они смешивались с каплями холодной воды – умершим льдом. Ники подняла руку, желая утереть губы и лицо, но брюнет придержал её за запястье и, приблизившись к ней, прикоснулся к её губам своими, ненавязчиво смял их, будто снимая пробу, не целуя, а затем провёл языком, слизывая горькие капли виски. Ники не оттолкнула его и, вообще, не двигалась.

Облизав губы, парень взял кубик льда и провёл им по груди Ники вверх, по шее, повторяя путь капли янтарного напитка, но в обратном направлении. Девушка вздохнула, отчего её грудь так высоко поднялась, и вновь прикрыла глаза. Отняв ледяной кубик от тела девушки, Микки взглянул на него, слегка хмуря брови, рассматривая, будто в руках его сейчас было нечто диковинное, а затем поднёс ко рту и провёл по нему языком. Сочетание льда, виски и едва уловимого вкуса кожи было просто потрясающим, оно дурманило вкусовые рецепторы.

Микки повторил это действие ещё один раз, а затем бросил кубик в лоток и склонился к Ники, стирая капли терпкого напитка с её шеи уже без посредничества льда. Девушка вновь вздохнула, но уже более шумно. Это было очень приятно: разгоряченная кожа, ледяные капли на ней и влажные и тёплые прикосновения языка Микки.

Он собирал капли виски с тела Ники губами и слизывал их, наконец-то чувствуя то приятное пьяное расслабление, когда крепкий напиток проникает в кровь и сознание. Полностью избавив шею девушки от следов виски, брюнет опустился ниже, к её груди, начиная стирать уже с неё хмельные капли.

Очередной шумный вздох вырвался из груди девушки, поднимая её волной, и она немного выгнулась, подаваясь навстречу парню. Вобрав в себя последнюю согретую теплом тела Ники каплю виски, Микки провёл по её груди вниз чуть разомкнутыми губами, прикоснулся ими к ложбинке между упругими округлостями, а затем лизнул, вызывая в девушке ощущение щекотки и новую волну дрожи, и отстранился, заглядывая подруге в лицо.

Ники приоткрыла подёрнутые пеленой расслабления и удовольствия глаза и села ровно, оказываясь ближе к Микки. Ничего не говоря, она положила ладонь ему на шею сзади и потянулась к его губам, медленно и тягуче целуя. Брюнет несколько секунд не отвечал на ласку, просто позволяя девушке целовать себя. А после тоже начал целовать её, властно, но не грубо сминая её губы своими, касаясь их языком. Ники снова шумно вздохнула, приоткрывая рот, и Микки тотчас проник в него языком, углубляя поцелуй, встречаясь с влажным и горячим язычком девушки, скользя по нему.

Постепенно начиная целовать друга с большей страстью, Ники взяла его лицо в ладони, изредка слегка прикусывая губы, и немного развернулась, медленно опускаясь на спину и увлекая Микки за собой.

Брюнет поддался, тоже переходя в горизонтальное положение. Он не ложился на девушку полностью, держась на руках, отчего его развитые мышцы напряглись, и Ники не смогла отказать себе в удовольствии провести по ним чуть дрожащими ладонями.

Она водила ладонями по рукам и плечам Микки, не переставая всё жарче целовать его, отвечать на поцелуи. Позвоночник её уже сам собой начал изгибаться, и Ники запустила руки под футболку брюнета, слегка задирая её, гладя поясницу, спину, а затем потянула ненужную вещь вверх.

Когда Ники уже максимально задрала его чёрную футболку, Микки отстранился, вставая на колени между её ног, и стянул ненужную сейчас вещь, бросая её назад, на диван. Он вновь припал к губам девушки, жарко и требовательно целуя её, провёл рукой по её животу вверх, и Ники выгнулась под ним.

Оторвавшись от губ Ники, Микки в последний раз коротко чмокнул её в них и опустился ниже, покрывая горячими и влажными поцелуями её грудь, которая с каждой минутой вздымалась всё выше и выше, чаще и чаще.

Отодвинувшись немного назад, брюнет начал неспешно расстегивать мелкие застёжки на топике девушки, начиная снизу – он расстегивался спереди – и он награждал поцелуем каждый новый сантиметр голой кожи, пока вещь не оказалась полностью расстегнутой, а Ники не заёрзала.

Распахнув топик, под которым не было бюстгальтера, Микки медленно провёл ладонями по рёбрам девушки, накрыл ими её груди и слегка сжал, чувствуя, как скоро бьётся сердце в её груди. Он провёл по её грудям снизу большим пальцами, а затем смял левый сосок девушки, помял упругий комок плоти. Ники в который раз шумно и сбито вздохнула и снова немного выгнулась, по-прежнему не открывая глаз.

Слегка ухмыльнувшись, Микки расстегнул пуговицу на её слишком узких чёрных джинсах, потянул вниз собачку на молнии. Немного стянув штаны с бёдер девушки, брюнет склонился к её животу и начал целовать его низ, буквально обжигая прикосновениями губ и оставляя влажные следы от языка.

Ники снова выгнулась и приподняла бёдра, демонстрируя своё желание. Вновь легко ухмыльнувшись, Микки поднялся к лицу девушки, почти касаясь её губ своими, дразня, но в последний момент переходя к шее Ники, слегка засасывая тонкую нежную кожу и оставляя на ней розово-алый след.

Очередной вздох Ники, которая уже вовсю ёрзает, перебирает ногами по гладкой и нагревшейся от их тел кожаной обивке дивана, и Микки запускает руку ей в приспущенные джинсы, слишком ощутимо и будоражаще проводя пальцами по её лобку и промежности, прикрытым лишь совершенно невесомыми и маленькими чёрными трусиками из практически прозрачной ткани. Услышав новый шумный вздох, перемешанный с тихим стоном, брюнет поддел кромку её низких трусиков и провёл пальцами уже по обнаженной плоти, чувствуя, какая она горячая и влажная.

- Микки… - на выдохе прошептала Ники. Голос её сел, а дыхание стало просто обжигающим.

- Что? – будто не понимая, издеваясь, спросил брюнет, слегка ухмыльнувшись и поднявшись к лицу девушки, но не убирая руки из её трусиков. – Ты хотела что-то сказать? – добавил он ей на ухо.

Дождавшись того, когда Ники откроет рот, чтобы ответить, но опережая её слова, парень осторожно ввёл в неё один палец и сразу же добавил второй, одновременно большим пальцем неторопливо обводя её пылающий клитор.

- Микки… - простонала Ники, стискивая зубы и выгибаясь, жмуря глаза.

С лёгкой улыбкой-ухмылкой смотря на подругу, Микки продолжал ласкать её. Она шумно вдохнула ртом и добавила, всё-таки открывая глаза и пытаясь сфокусировать взгляд на лице парня, но у неё это слабо получалось:

- Ты издеваешься надо мной?

- А это так очевидно? – понизив тон до бархатного обворожительно шёпота, спросил Микки и заглянул девушке в глаза.

Вместе с этим он немного согнул пальцы внутри тела Ники и начал ласкать её под несколько другим углом. От этого девушку словно током ударило, и ноги её свело мимолётной судорогой не то боли, не то удовольствия.

- Микки… - вновь прошептала-простонала Ники, елозя ногами и слегка крутя бёдрами, усиливая свои ощущения от ласк брюнета.

- Озвучь своё желание, и я его обязательно исполню, - прошептал Микки.

- А ты сам не догадываешься? – с лёгкой претензией спросила девушка и наконец-то нормально открыла глаза.

Она села и тут же выгнулась, на мгновение прикрывая глаза, потому что пальцы брюнета продолжали оставаться у неё внутри. Совладав с собой, Ники взялась за ремень на джинсах Микки и, рваными движениями расстегнув его, выдернула из петель и отбросила на пол.

Парень достал руку из её трусиков и прикоснулся пальцами к губам Ники, оставляя на них влажный след её же смазки.

- Не надо устраивать бардак, Ники, - проговорил он, смотря в глаза девушке, в самую душу и даже дальше.

- Извини, - произнесла девушка и коротко, как кошка, лизнула пальцы Микки.

Брюнет легко ухмыльнулся и убрал руку. Ники вернулась к расстегиванию его джинсов, и Микки встал на колени, чтобы ей было удобнее это делать. Когда штаны были расстегнуты, парень встал и самостоятельно снял их, сложил вдвое и положил к майке. После этого он снял джинсы с Ники, оглядывая её подтянутое загорелое тело, которое теперь прикрывал лишь маленький полупрозрачный клочок ткани, который на самом деле не мог скрыть совсем ничего.

Микки сдвинул колени подруги и неспешно стянул с неё трусики, после чего снял бельё и с себя, вновь накрывая Ники своим телом и устраиваясь у неё между ног, целуя в шею.

- Микки, - сбито произнесла Ники, приоткрывая глаза и смотря на брюнета, - а где Дженнифер?

- А, что, ты хочешь пригласить её к нам третьей? – усмехнулся парень и заглянул подруге в глаза.

- Я не хочу, чтобы она мне все волосы повыдирала…

- Думаю, я смогу тебя защитить… - задумчиво произнёс Микки и начал плавно входить в тело Ники.

Девушка шумно вдохнула ртом, слегка выгибаясь, прикусила губу.

- Но этого не случится, - добавил брюнет. – Дженнифер сейчас нет в городе. Она поехала к родителям в Нью-Йорк.

- А, когда… она вернётся? – ещё более сбито спросила Ники.

Микки уже двигался: плавно и мерно, отчего нормально мыслить и говорить девушке стало совсем сложно. Она всегда теряла в постели голову.

- Она прилетает сегодня в десять часов вечера.

- А… - попыталась ещё что-то сказать Ники, но запнулась, хватая ртом воздух.

И это было сделано очень вовремя, потому что такая болтовня во время секса уже начала раздражать Микки. Больше девушка не предпринимала попыток что-то сказать, узнать и просто отдалась процессу, наслаждаясь им, начиная в скором времени постанывать от умелых глубоких проникновений.

Постепенно движения становились быстрее и мощнее, а стоны громче, с губ Ники периодически срывались даже бесстыдные, несдержанные вскрики. Микки двигался мерно: часто и так глубоко врываясь в тело подруги-любовницы, оглаживая её бёдра, живот, напрягшуюся от возбуждения грудь с торчащими сосками.

Прошло совсем немного времени и с губ девушки уже начали срываться всхлипы, перемешанные с сбитым, шумным дыханием и стонами, создавая мелодию страсти и наслаждение. И «музыка» эта была прекрасна, она ласкала слух и, безусловно, льстила брюнету.

Ники опустила ладони на плечи Микки, начиная поглаживать напряжённые крепкие мышцы – её руки дрожали и плохо слушались свою хозяйку, то и дело соскальзывая то на руки парня, то ему на спину. Хорошо, что Ники предпочитала коротко стричь ноготки и потому не могла поцарапать Микки, в очередной раз скользнув рукой по его спине.

Дыхание было сбитым до предела, лёгкие жгло, а в голове стоял приятный звон, гул разгоряченной крови. Пульс стучал в висках так громко, что оглушал, и Ники даже не слышала того, как громко она уже стонала, выгибаясь навстречу любовнику, хватаясь за его плечи, а в следующую секунду накрывая взмокшими ладошками уже своё тело, сжимая грудь. Микки был потрясающим любовником. Всегда. С ним можно было потерять голову. И Ники это прекрасно знала.

Чувствуя нарастающее вибрирующее напряжение внизу живота, девушка крепко зажмурилась, вцепляясь одной рукой в край дивана, и застонала громче прежнего, начиная поднимать бёдра навстречу брюнету, в такт его движениям.

Микки, который уже чувствовал, что и сам на грани, подхватил Ники под бёдра, приподнимая её таз, меняя угол проникновения и позволяя себе отпустить все тормоза, начать двигаться так быстро и сильно, как того требовало его тело.

У Ники перехватило дыхание. Она открыла рот, пытаясь вдохнуть, но смогла сделать это далеко не сразу. От каждого нового, умопомрачительно глубокого толчка в глубине её тела будто происходило маленькое короткое замыкание, готовясь стать грандиозным взрывом.

И слишком скоро, не имея сил и желания противиться наслаждению, Ники заскулила, крепко жмуря глаза, до судорог в пальцах сжимая край дивана. Тело её пронзило стрелой удовольствия, и она громко застонала, выгибаясь, вжимаясь лопатками и затылком в упругий не слишком мягкий диван.

Слыша её сладостные стоны и чувствуя, как внутри у неё всё содрогается от оргазма, Микки прикрыл глаза и слегка прикусил губу, врываясь в тело подруги мощно и часто и вскоре кончая. Оргазм оказался мощным, но, увы, он не затронул сознания, оставляя его ясным.

Совершив ещё несколько движений, брюнет покинул тело любовницы и сел, давая себе несколько секунд на то, чтобы отдышаться, а после встал и надел трусы. Ники тоже села, держась за спинку и сиденье дивана, тяжело дыша и расфокусированным и блестящим после пережитого оргазма взглядом смотря на Микки.

Надев бельё, парень вновь сел и закурил. Он сделал одну медленную и глубокую затяжку, наслаждаясь вкусом дорогого табака, после чего повернул к Ники голову и сказал:

- Теперь я точно знаю, чем буду заниматься на твоей свадьбе, - он слегка ухмыльнулся.

- И чем же?

- Буду смотреть на тебя, облачённую в белое лживо-невинное платье, и вспоминать, как трахал тебя, когда на твоём пальце уже было помолвочное кольцо.

Он легко прикоснулся к колечку из белого золота с бриллиантом на безымянном пальце левой руки Ники.

- Да ну тебя, - беззлобно отозвалась девушка и надула губки.

Микки сделал ещё несколько затяжек, давая подруге время на то, чтобы сменить гнев на милость, и вновь обратился к ней.

- Кстати, - произнёс он, - ты пришлёшь мне официальное приглашение на церемонию? Полагаю, без него меня туда не пустят.

Ники, быстро остыв от наигранной обиды, улыбнулась и ответила:

- Тебя и не пустят? Как могут не пустить на свадьбу друга невесты?

- Если бы твой дорогой Крейг узнал о нашей «дружбе», полагаю, он бы точно потребовал, чтобы меня там не было.

- Наверное, ты прав, - вздохнула Ники.

Она помолчала несколько секунд, затем добавила:

- А приглашение я обязательно пришлю. И, надеюсь, ты придёшь, а не пропадёшь опять куда-нибудь.

Вновь улыбнувшись, она коротко поцеловала Микки в губы, после чего чмокнула в щёку и встала, начиная одеваться.

Ники провела в доме брюнета ещё два часа и уехала около девяти, потому что ей всё-таки не хотелось встречаться с Дженнифер. Проводив подругу и вновь оставшись в одиночестве, Микки вернулся на диван и снова закурил.

Сделав несколько затяжек, он взглянул на сигарету, рассматривая мелкую надпись на белом фильтре и оранжевый уголёк на её конце. Ещё раз затянувшись горько-сладким дымом, он громко позвал:

- Николь!

Не прошло и минуты, как домработница зашла в гостиную. Её комната была совсем недалеко, чтобы Микки всегда мог до неё докричаться. И потому она прекрасно слышала то, что происходило между начальником и его давней подругой.

Подойдя к дивану, Николь встала перед парнем. Он сидел в расслабленной позе: с голым торсом – Микки решил вспомнить давнюю привычку ходить по дому полуобнаженным и не стал надевать футболку, со спокойным, но в той же мере жёстким взглядом; в пальцах одной его руки тлела сигарета, а вторая покоилась на спинке дивана. Он был совершенно неотразим в этом виде и походил на хладнокровного властителя мира.

- Принеси мне чашечку чая, - негромким, но повелительным тоном произнёс брюнет, спокойно и прожигающе смотря на домработницу.

- Хорошо, Микки, - проглотив ком в горле, кивнула Николь и направилась на кухню.

Почти дойдя до двери, она обернулась, задерживаясь около порога кухни и смотря на начальника. И взгляд её был несколько укоризненным, но в то же время он был и жалостным. Она не понимала Микки: что он творил, как жил, а понять не было никакой возможности, потому что парень не желал говорить ни о чём личном.

Вздохнув, Николь отвернулась и скрылась на кухне.

Глава 8

Ты любишь опасные игры… Я тоже.

Микки вышел из ванной комнаты и направился в сторону своей спальни, по пути растирая полотенцем мокрые волосы. Несмотря на то, что чаще всего он и Дженнифер спали вместе, у каждого из них была и собственная комната, на этом настоял брюнет.

Дойдя до своей комнаты, Микки повесил полотенце на шею и повернул ручку, отпирая дверь. Вот только уединение его, которое обещало парню это пространство, было самым наглым и глупым образом нарушено. На краю постели сидела Дженнифер, что-то крутя в руках и задумчиво разглядывая.

У Микки мгновенно испортилось настроение и он, поджав губы, закрыл дверь, намеренно хлопая ею и заставляя Дженнифер повернуть голову на звук.

- Доброе утро, Микки, - улыбнулась девушка.

Брюнет поджал губы ещё сильнее и слегка скривил их.

- Дженнифер, сколько раз я тебя просил не вторгаться вот так вот в мою спальню? – парень звучно выделил слово «мою», но в остальном он старался говорить спокойно.

- Эм… - девушка прикусила губу и виновато опустила взгляд; на лицо её упали распущенные светлые локоны.

Она помолчала несколько секунд, затем всё-таки подняла глаза, смотря на брюнета, и добавила:

- Микки, я просто искала тебя.

- По-моему, было очевидно то, что меня здесь нет. Или ты думала, что я прячусь в шкафу или под кроватью? – в словах его звучало раздражение, он скрестил руки на груди.

- Я просто ждала тебя…

- Просто ждала, - повторив за Дженнифер, хмыкнул Микки, кивая.

Он опустил голову, несколько секунд думая, затем вновь поднял взгляд к лицу девушки и произнес:

- Будь добра больше так не делать. Я не люблю, когда нарушают моё личное пространство, я ведь не зря имею и свою личную спальню, но ещё больше мне не нравится, когда пренебрегают моими просьбами.

- Извини, Микки, - виновато пробормотала Дженнифер, начиная активнее и более нервно крутить в руках непонятный предмет, который от взора брюнета скрывали её тонкие пальцы.

- Надеюсь, мы услышали друг друга, - несколько остыв, произнёс Микки.

Ссориться до битой посуды и разбитых губ ему не хотелось… Но пришлось.

Микки уже хотел подойти к шкафу, чтобы выбрать майку – пока что на нём были надеты лишь джинсы, но остановился, хмурясь. Внимание его привлекла одна из прикроватных тумбочек и непосредственно её верхний ящик, в котором парень хранил лекарства и который сейчас был задвинут не до конца, намекая то, что кто-то в него заглядывал.

Проснувшись этим утром, брюнет собирался выпить таблетки, даже ящик открыл – все ящики в этой комнате были под замками, но потом передумал и решил сначала принять душ. Вновь запирать ящик он не стал, потому что Дженнифер на тот момент ещё спала, а Николь никогда не имела привычки без приказа трогать его вещи и даже просто заходить в спальню Микки. Но всё пошло немного не по плану…

- Какого чёрта, Дженнифер? – несколько повысив тон голоса, обратился к девушке Микки.

Глаза его стали темнее и начали напоминать чёрные дыры, они высасывали силы и жизнь.

- Ты рылась в моих вещах? – задал он ещё один вопрос, хотя ответ и так был очевиден.

- Микки, чего ты так завёлся? – хлопая ресницами и искренне не понимая гнева любимого, спросила Дженнифер. – Я просто…

- Что у тебя в руках? – делая звучные паузы между словами, спросил брюнет, невероятно тяжёлым и давящим взглядом смотря на девушку.

Дженнифер вновь взглянула на парня, смотря на него так преданно и чуточку испуганно, словно побитый оленёнок. Ничего не говоря, она осторожно подняла руку, демонстрируя Микки то, что до этого скрывалось в её ладонях – флакончик с таблетками от его «тайны».

Дженнифер не знала о болезни Микки, потому что он оставался верным себе и по-прежнему не желал посвящать никого в ту сферу своей жизни, в которой никому не было места. «Псих» - это диагноз, клеймо, те, кто не болеет сам, никогда не смогут понять тех, кому не повезло родиться с цельным и здоровым сознанием, тех, внутри кого живут «демоны».

- Положи, где взяла, - стальным тоном произнёс Микки, спокойным, но прожигающим насквозь взглядом смотря на Дженнифер.

- Микки, а… А что это за таблетки?

Складывалось такое чувство, будто Дженнифер совсем ничего е понимает, не чувствует той чёрной и плюющейся смертоносными молниями тучи, что нависла сейчас над её белокурой головкой. Сейчас она вела себя глупо, как никогда. И это только добавляло Микки раздражения от всей этой ситуации.

Овца. Какая же овца! Это так и хотелось крикнуть девушке в лицо. А она так и продолжала преданными оленьими глазками смотреть на возлюбленного и хлопать длинными пушистыми ресницами.

- Ты меня слышишь плохо? – по-прежнему не крича, но чуть повысив тон голоса, произнёс брюнет.

Его терпение постепенно начало кончаться. И Дженнифер не следовало его испытывать, точно не следовало…

- Микки…

- Повторяю в последний раз – положи на место, - перебив девушку, сказал брюнет, смотря на неё таким взглядом, от которого становилось сложно дышать, он словно выжигал в воздухе кислород.

Дженнифер медленно и несмело опустила руку с флакончиком лекарства, отчего рука её немного задрожала. Подумав несколько секунд, девушка открыла ящик и положила в него флакончик, после чего задвинула его и снова подняла на Микки совершенно непонимающий и немного испуганный взгляд.

- Молодец, - произнёс брюнет.

Но Микки рано обрадовался благоразумности Дженнифер, сегодня здравый смысл и инстинкт самосохранения были явно не на её стороне.

- Микки, - вновь открыла рот девушка, - а что это за таблетки?

Лекарства брюнет заказывал из Израиля и все надписи на упаковке были на иврите, который для Дженнифер являлся непонятными иероглифами. Микки же язык этот знал, выучив его ещё в детстве, как дань своему первому «отцу» – Ноаху – единственному усыновителю, с которым у брюнета получалась нормальная семья на протяжении полутора первых лет его жизни. Возможно, если бы Ноаха не убил инсульт, жизнь Микки бы сложилась совершенно иначе…

А так, будучи ещё совсем маленьким мальчиком, Микки провёл несколько суток, постоянно вставая в своей кроватке, держась за прутья и смотря на тело «отца», который свалился в нескольких метрах от него, чтобы уже никогда не встать.

Микки вновь взглянул на Дженнифер, прямо ей в глаза. Его взгляд был таким тёмным и тяжёлым сейчас, что создавалось такое ощущение, будто он душит душу девушки, умерщвляет в ней всякую волю, чтобы потом добраться и до тела.

- А ты как думаешь? – спросил Микки, не переставая смотреть в глаза Дженнифер, даже не моргая.

Тон его голоса по-прежнему был ровным, спокойным, но в этом спокойствии было нечто страшное. Он звучал жутко. Дженнифер стало от этого тона не по себе, но инстинкт самосохранения по-прежнему крепко спал в ней.

- Эм… - она прикусила губу и опустила на несколько мгновений взгляд, затем вновь посмотрела на парня. – Я не знаю…

Что-то подсказывало ей, что стоит назвать какой-нибудь вариант, чтобы не выглядеть совсем дурой и… овечкой. Ошибаться не хотелось, по Микки было заметно, что он и так был недоволен их разговором, но угадать было слишком сложно…

Дженнифер открыла рот, но повременила с ответом, давая себе ещё несколько секунд на размышления, мозг её буксовал и визжал тормозами в сознании; она вновь прикусила губу.

- Успокоительное? – предположила девушка.

Голос её звучал ужасно неуверенно, было понятно, что она сама не верит в то, что сможет угадать. Но, вопреки её ожиданиям, Микки несколько расслабился и остыл, выдыхая.

- Почти, - ответил он.

- А что это? – так наивно спросила Дженнифер.

- Снотворное, - не моргнув и глазом, соврал брюнет.

Девушка кивнула и слегка улыбнулась. Кажется, буря в этот раз обошла её стороной.

Она подумала немного и спросила:

- Микки, а можно я возьму одну таблеточку вечером? Просто, мне завтра нужно рано вставать и ехать на съёмку, хочется выспаться и нормально выглядеть, а я привыкла ложиться спать поздно и вряд ли смогу заснуть в десять часов.

- Будет лучше, если ты не станешь этого делать.

- Почему?

- Можешь не проснуться.

Дженнифер в удивлении вскинула брови и округлила глаза, непонимающе смотря на Микки. Это была шутка?

- Микки, ты шутишь?

- Можно сказать и так, - кивнул брюнет, негромко хмыкая.

Он двинулся в сторону кровати, на которой сидела Дженнифер, продолжая:

- Но, разве ты не знаешь, дорогая моя Дженнифер, что в каждой шутке есть доля правды?

На последних словах брюнет уже склонился к девушке, говоря ей прямо в лицо, вновь слишком пронзительно смотря в глаза. Дженнифер слегка нахмурилась, в её глазах отразилось ещё больше непонимания. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Микки остановил её, прикладывая палец к её губам и призывая этим к молчанию.

С минуту брюнет стоял, ничего не говоря, гнетущим и таким гипнотизирующим взглядом смотря девушке в глаза, затем он склонился к её уху и произнёс:

- Так-то лучше, Дженнифер. Можешь же, когда хочешь.

Дженнифер вновь нахмурилась, не слишком понимая смысл слов возлюбленного. Умной и рассудительной по жизни – рядом с Микки мозг просто отказывал ей, заставляя зачастую вести себя, как та самая беленькая, милая, но такая тупая овечка.

Микки вновь заглянул девушке в глаза, но ничего не ответил на её явное недоумение и, закрыв ящик тумбочки на ключ, перешёл к шкафу. Надев лёгкую чёрную рубашку и не став застёгивать её, брюнет закрыл дверцы шкафа и покинул свою спальню, так ничего больше и не сказав.

А Дженнифер ещё несколько минут сидела и смотрела на оставленную приоткрытой дверь, не понимая, что ей думать и даже чувствовать.

«Беги от него!» - её разум уже давно оставил кричать это и взывать к принципам девушки, гордости или ещё чему-то. Микки всегда умел мастерски усыплять подобные чувства, хоронить их в людях.

В это время брюнет, быстро преодолев длинный коридор, в котором всегда стоял приятный полумрак, скрылся за дверью из тёмного дерева – дверью в ещё одну исключительно его комнату.

Закрыв за собой дверь, Микки сделал несколько шагов вперёд и оглядел пространство просторной и практически лишенной мебели комнаты: единственной мебелью в ней был маленький диванчик, рассчитанный на двух человек, маленький столик из затемненного стекла с пепельницей на нём и мрачная картина в почти чёрной деревянной раме недалеко от двери. А ещё на одной из стен висела недавно обновлённая мишень и… ножи.

Их по всему периметру комнаты было развешано около четырёх десятков: длинные клинки, которыми можно запросто обезглавить человека или проткнуть его насквозь, изящные тонкие или, наоборот, короткие и широкие кинжалы, миниатюрные ножи, идеально подходящие для того, чтобы незаметно ранить человека, пырнув его под рёбра, проходя мимо.

Все клинки были идеально начищены и сверкали ненавязчивым опасным серебром на тёмно-алой бархатной обивке стен, походящей по цвету на немного подпёкшуюся, но всё ещё тёплую кровь.

Созерцание холодного оружия на тёмно-красном фоне действовало на Микки умиротворяющему, пожалуй, эти клинки были единственной любовью в его жизни.

Вдоволь насладившись рассматриванием своей богатой и разномастной коллекции, парень подошёл к противоположной от двери стене и снял с неё один нож – тридцатисантиметровый кинжал умеренной ширины с чуть отливающей золотом увесистой рукоятью. Он, не спеша, покрутил клинок в руках, мельком угадывая своё отражение то на одной, то на другой стороне его сверкающего лезвия, тронул его кончик указательным пальцем, проверяя его остроту – нож был идеально заточен, за этим Микки всегда очень скрупулёзно следил.

Слишком резко перейдя от размеренной неторопливости к быстрым и стремительным действиям и лишь мельком взглянув на мишень, брюнет с силой послал в неё нож. Клинок вонзился точно в центр мишени, застревая в ней.

«Давненько у меня не было практики, - подумал Микки и направился к мишени, забрал нож. – Хорошо, что руки ещё помнят своё дело».

Он вернулся в исходное место, затем отступил ещё на два шага назад, усложняя себе задачу. Вскинув руку, вновь слишком коротко оценив расстояние до мишени, Микки во второй раз запустил в неё клинок и попал, как говорится, «в яблочко».

Он повторил это действие ещё три раза, после чего взял новый нож, оставляя предыдущий торчать из сердца мишени. Ещё один точный бросок и мишень вновь пострадала, безмолвно признавая мастерство парня.

За этим занятием незаметно пролетели двадцать минут. Микки взял очередной клинок и, замахнувшись, метнул его. В тот момент, когда лезвие ворвалось в материал уже порядком израненной мишени, дверь бесшумно отворилась и порог комнаты переступила Дженнифер, останавливаясь около него и не решаясь пройти дальше. Она виновато тупила взгляд и в волнении заламывала пальцы. В этот момент было невозможно представить, что эта девушка – знаменитая модель, мечта миллионов и звезда модных подиумов и глянцевых обложек. Сейчас она была домашней, робкой и совершенно приручённой.

Боковым зрением Микки заметил появление Дженнифер, но решил пока никак на него не реагировать и взял новый клинок, сразу же запуская его в молниеносный полёт до цели. От звука того, как острое лезвие врывается в тело мишени, Дженнифер едва заметно вздрогнула. Оружие, насилие… всё это было очень чуждо ей.

- Микки? – через минуты две всё-таки решилась заговорить девушка.

- Что? – холодно отозвался брюнет, даже не взглянув в её сторону.

- Я… поговорить хотела.

- Говори.

Дженнифер вздохнула, опуская взгляд. И почему слова всегда теряются, пропадают из головы, когда приходит время их произносить?

- Я…. извиниться хотела, - произнесла Дженнифер и подняла на Микки взгляд. Он так и стоял к ней боком и даже не скосил в её сторону глаза.

- Извиняйся, - равнодушный холодный тон и новый бросок.

- Я подумала и, наверное, я не должна была рыться в твоих вещах, - начав говорить немного увереннее, сказала Дженнифер. – Ты ведь изначально обозначил, что тебе нужно некоторое личное пространство, в которое мне не следует вторгаться без разрешения.

Микки едва заметно ухмыльнулся, что осталось незаметно для девушки. Она так виновато извинялась за, по сути, совершенно не подсудное дело.

- И? – произнёс парень, продолжая смотреть вперёд.

- И… я прошу прощения за то, что не послушалась тебя. Микки, я понимаю, что, если мы хотим быть счастливой парой, то нам нужно слышать друг друга.

Брюнет едва не рассмеялся от слов Дженнифер. Какая же она всё-таки наивная!

- Да, ты права, Дженнифер, - сохранив невозмутимый вид, кивнул Микки, - мы должны слышать друг друга.

- Ты не злишься на меня? – напряжение немного спало, и губы девушки тронула лёгкая улыбка.

- Нет.

- Хорошо, Микки, я рада.

Дженнифер помолчала несколько секунд, затем добавила, делая маленький шажок назад, к распахнутой двери:

- Тогда, я, наверное, пойду.

- Подожди, - произнёс Микки.

Слова его прозвучали не грубо, но как-то слишком резко и неожиданно. Дженнифер вопросительно изогнула бровь и остановилась, смотря на профиль брюнета.

- Ты что-то хотел, Микки? – спросила девушка.

- Скажи, Дженнифер, а ты доверяешь мне? – после некоторой паузы спросил брюнет, так и оставив вопрос Дженнифер без ответа.

- Конечно, доверяю. Если бы это было не так, полагаю, меня бы здесь не было.

- Это хорошо, - слегка кивнул в ответ Микки.

Он снял со стены новый нож – двадцати сантиметров в длину, с чёрной рукоятью, и развернулся к Дженнифер, наконец-то удостаивая её своего взгляда.

- Это хорошо… - задумчиво повторил брюнет, вновь отводя взгляд от девушки и начиная рассматривать лезвие ножа. – Но, - он вскинул голову, - давай проверим – насколько?

- Что? – не совсем поняла девушка.

- Закрой дверь, Дженнифер, - Микки говорил сейчас мягко, но в его голосе всё равно звучали стальные нотки.

Решив в этот раз обойтись без вопросов со своей стороны, Дженнифер, как и было сказано, закрыла дверь. Она осталась стоять около неё и вопросительно взглянула на Микки. В его глазах сейчас не было прежней тяжести, но на горько-шоколадных радужках плескалось и танцевало нечто, что всё равно заставляло чувствовать себя неуютно.

Дженнифер мысленно отругала себя за подобные мысли и чувства. У неё не было поводов, чтобы не доверять Микки и тем более у неё не было поводов, чтобы бояться его. Она так думала.

- Не двигайся, - эти слова Микки дошли до сознания девушки с небольшим опозданием, потому что она была поглощена собственными мыслями и самоедством.

Она открыла рот, чтобы переспросить и узнать причину такой несколько странной просьбы, которая скорее являлась требованием, но не успела.

Микки вскинул руку с кинжалом и метнул его в Дженнифер. Она только и успела распахнуть глаза, в которых застыл страх и в которых отражался стремительно приближающийся к ней смертоносный клинок.

Нож вонзился в стену в двух сантиметрах от шеи девушки, оглушая её этим звуком. Медленно кружась, на пол упала прядь светлых волос, срезанная острым лезвием. А по щеке Дженнифер против её воли покатилась одинокая слеза – слеза страха и беспомощности, которые испытает любой человек, если в него будет лететь остро заточенный кинжал, который едва ли промахнётся мимо цели.

И Микки не промахнулся. Он слишком хорошо умел это делать. А убивать Дженнифер не входило в его планы.

- М-Мики, - запнувшись, произнесла девушка, огромными от шока глазами смотря на любимого, - что ты делаешь?

Её вопрос вновь остался без ответа. Ничего не говоря, брюнет быстро подошёл к Дженнифер, вставая практически вплотную с ней, заглядывая в глаза, в которых дрожали и так прелестно блестели, переливаясь в чуть приглушенном свете, слёзы.

- Не бойся, - неожиданно мягко произнёс парень. – И не плачь.

- Микки, а, если бы ты попал в меня? Я не понимаю тебя…

- Не понимаешь? – вскинув бровь, переспросил брюнет и выдернул из стены нож. Дженнифер вновь вздрогнула.

- Да, не понимаю. И… - она нахмурилась, - мне не нравятся все эти игры с оружием. Они… пугают меня.

Едва заметно ухмыльнувшись в ответ, лишь приподняв уголок губ, Микки поднёс нож к лицу девушки и прикоснулся его кончиком к её щеке, проводя вверх по тёплой нежной коже и собирая-стирая солёную жидкость её слёз.

- А ты не бойся, - сказал Микки, в упор смотря в глаза Дженнифер.

Он переместил нож ниже и прикоснулся его остриём к нижней губе девушки, слегка надавил – слишком слабо, чтобы порезать, но достаточно, чтобы сердце в груди Дженнифер забилось чаще.

- Микки, пожалуйста, давай без этого, - едва слышно и неразборчиво пробормотала Дженнифер, стараясь не шевелить губами, чтобы не порезаться.

- Дженнифер, я тебя не понимаю, - покачал головой брюнет. – Повтори нормально.

Девушка опустила глаза вниз, сводя их на кончике ножа, который по-прежнему прижимался к её губам, затем подняла к лицу парня беспомощный взгляд.

- Скучно, - проговорил Микки.

Он убрал нож от лица Дженнифер и отошёл на шаг назад, скрещивая руки на груди.

- Дженнифер, ты заставляешь меня скучать, - добавил парень, с лёгким разочарованием смотря на девушку.

Его слова неприятно резанули по сердцу Дженнифер.

- Микки, я… - попыталась оправдаться девушка, но Микки не позволил ей этого сделать.

Он поднял руку, призывая её к молчанию, и сказал:

- Не нужно оправдываться, Дженнифер. Ты же знаешь, что я не люблю лишних слов. Они всегда оказываются лишними.

Сказав это, брюнет развернулся, желая вернуться к занятию, от которого его отвлекла Дженнифер.

«Нет! – подумала девушка. – Так не должно быть. Я не скучная!».

Сжав в уверенности кулаки, Дженнифер быстро подошла к Микки и, ничего не говоря, впилась в его губы поцелуем, вкладывая в него всё своё раскаяние и желание исправиться и оправдаться в глазах любимого. Ради него она была готова на всё, пусть даже нужно будет перешагнуть через себя и побороть свой страх, заставить заткнуться инстинкт самосохранения.

Казалось, Дженнифер ещё никогда не целовала Микки с такой страстью, с такой самоотдачей. Она держала его лицо в ладонях, нежно и трепетно гладила по щекам, а у самой уже начинали болеть губы.

Микки даже толком не отвечал ей, скорее просто позволяя себя целовать, разрешая ей эту инициативу, этот порыв. В очередной раз Дженнифер сдалась.

- Я согласна, - едва слышно и сбито произнесла девушка, оторвавшись от губ брюнета и заглядывая ему в глаза.

Она провела кончиками пальцев по лезвию ножа, который Микки продолжал держать в правой руке.

Микки помедлил с ответом, смотря Дженнифер в глаза, не то пытаясь в них нечто увидеть, не то желая дать девушке время на то, чтобы передумать. Но светло-карие омуты смотрели на него с решительностью и преданностью, любовью; по всему было видно, что Дженнифер не отступится от своих слов даже, если потом очень сильно пожалеет об этом.

Ответа на немой вопрос Микки так и не услышал, молчание Дженнифер, безусловно, было её согласием на всё. Время на размышление вышло и брюнет, склонившись к лицу девушки, уже сам поцеловал её: грубо и властно, очередной раз клеймя её своей победой. Он сминал губы девушки и прикусывал их, а руки его скользили по её телу, заставляя сердце в груди Дженнифер окончательно сбиться со здорового ритма и пуститься в дикий галоп.

Микки сжимал её бёдра, причиняя боль, сминая нежную кожу – возможно, останутся синяки, оглаживал спину и бока девушки, задирая её свободный хлопковый топик. Дженнифер уже готова была извиваться в руках брюнета, а голова её закружилась, мир поплыл даже под закрытыми веками.

Оторвавшись от губ любовницы, Микки мельком взглянул в её лицо: опущенные пушистые ресницы, разалевшиеся искусанные губы, немного приоткрытый пухлый ротик и румянец желания на щеках. Безусловно, Дженнифер была чертовски сексуальна сейчас: покорная, тяжело дышащая и готовая на всё.

Насмотревшись на неё, Микки поднял руку с ножом, и сердце в груди Дженнифер дрогнуло, испугавшись того, что в следующую секунду его пронзит беспощадная сталь. Инстинкт самосохранения из последних сил бился в девушке, взывал к ней, но она плевала на него и давила в себе.

Она приоткрыла глаза, и в этот самый момент Микки замахнулся и с силой вогнал лезвие ножа в стену над её головой, портя дорогой тёмно-алый бархат и деревянное покрытие стены, которое покоилось под ним.

Ничего не говоря, брюнет подтолкнул Дженнифер назад, к стене и, сняв с держателя ещё один клинок, также вогнал его в стену над головой девушки.

Секунды две Дженнифер посмотрела на Микки, затем запрокинула голову, смотря на ножи над собой.

- Держись, - произнёс Микки, когда девушка вновь посмотрела на него, и указал взглядом на торчащие из стены клинки.

Дженнифер вновь посмотрела вверх. Ничего не говоря, она отступила ещё немного назад, совсем прижимаясь спиной к стене, и подняла руки, дотягиваясь до ножей и обхватывая ладонями их рукояти. Микки воткнул ножи высоко, и потому ей приходилось стоять на носочках, чтобы иметь возможность за них держаться.

- А они выдержат? – спросила Дженнифер, когда брюнет шагнул к ней.

- Они бы выдержали и мой вес, а ты на порядок легче меня, Дженнифер, - отозвался парень.

Решив не оставлять свои слова без наглядного подкрепления, он взялся за рукоять одного из ножей, накрывая своей ладонью ладонь Дженнифер, и с силой дёрнул клинок вниз, давя на него. Нож остался на месте.

- Хорошо, - негромко произнесла девушка и легко улыбнулась.

- Теперь, можно продолжить, - проговорил Микки, делая маленький шаг вперёд и вставая с девушкой вплотную.

Она чувствовала тепло его тела, а его дыхание и вовсе обжигало, доносясь лёгким ветерком до её лица. Дженнифер невольно облизала губы, желая вновь ощутить на них губы Микки.

Словно прочитав её мысли, парень склонился к ней, почти касаясь её губ. Но вместо того, чтобы поцеловать Дженнифер, Микки сказал:

- Только не отпускай рук. И держись крепко. Так крепко, как можешь…

Он рывком сорвал с держателя ещё один нож, заставляя Дженнифер вздрогнуть. И она зажмурилась, нервно сглатывая и дрожа не то от страха, не то от возбуждения, когда холодное опасное лезвие прикоснулось к её бедру и медленно заскользило вверх, грозясь в любой момент распороть кожу и плоть. Сердце в её груди билось, как сумасшедшее, губы сохли от сбитого дыхания, и она всё время облизывала их, а сил для того, чтобы открыть глаза попросту не было. Этот коктейль из страха и желания пьянил сильнее абсента и туманил мозг лучше пресловутого героина.

Дженнифер шумно вдохнула носом и гулко сглотнула, когда лезвие достигло кромки её белых шортиков и слегка проникло под них, вжимаясь своим остриём в горячую плоть. Лезвие скользнуло дальше, сильнее вжимаясь в бедро девушки, но по-прежнему не раня, даже не царапая, а потом оно внезапно исчезло, а его место заняла ладонь Микки, которой он огладил бедро Дженнифер.

Девушка вновь гулко сглотнула, голова кружилась всё сильнее и сильнее, а напряжение внизу живота стало слишком ощутимым, почти болезненным.

Микки с садистским интересом разглядывал дрожащую от самых разных эмоций девушку, упиваясь её яркими чувствами, ощущая их каждой клеточкой кожи и вдыхая их, как аромат изысканных духов.

Он немного переместил руку и прикоснулся острием ножа к внутренней поверхности бедра Дженнифер, повёл им вверх, намеренно давя на кожу всё сильнее и опаснее. Девушка дрожала всё сильнее и сильнее, а, когда кончик клинка коснулся её промежности, ей и вовсе показалось, будто у неё в мозгу произошло короткое замыкание.

Не спеша, Микки провёл кончиком ножа по шву, прикрывающему ширинку на шортиках Дженнифер, до пуговицы. После этого он вернул клинок на держатель и, резким движением расстегнув пуговицу на шортах девушки, стянул их с неё. Та же участь постигла и её белые трусики – они отправились на пол.

Брюнет расстегнул и свои штаны, чуть приспуская их вместе с трусами, после чего обратился к любовнице.

- Держись, - произнёс он и подхватил Дженнифер под бёдра, отрывая от пола.

Девушка среагировала быстро и обхватила Микки ногами, скрещивая их на его пояснице, взмокшими ладонями продолжая изо всех сил сжимать рукояти кинжалов. От ощущения обжигающего члена брюнета так близко от своей промежности она едва не застонала и вновь гулко сглотнула, ещё сильнее жмуря глаза.

Но стон: громкий и полный эмоций, наслаждения, сорвался с губ Дженнифер всего через секунду, потому что Микки, ещё чуть приподняв её бёдра, одним рывком вошёл в неё.

Не давая времени на переход ни себе, ни Дженнифер, Микки начал двигаться, сразу же избирая частый и резкий темп. Он мощными толчками врывался в тело девушки, и с каждым движением с её губ срывался стон, и она всё сильнее сжимала рукояти кинжалов скользящими от пота ладошками.

От мощных и частых движений Дженнифер ударялась спиной и поясницей об стенку, и эти приглушённые бархатом хлопки смешивались со стонами и сбитым хриплым дыханием. Девушка хватала ртом воздух и кусала губы. Она запрокинула голову и ударилась затылком об стену, но даже не почувствовала боли. Сейчас в теле главенствовали совершенно иные ощущения.

Микки уже держал Дженнифер лишь одной рукой, а второй оглаживал её тело под лёгким топом, скользя по спине, по животу, по груди, которой было так тесно в бюстгальтере. Он задрал топ девушки и дёрнул её лифчик вниз, освобождая её грудь от плена и тут же проводя ладонью по упругим округлостям.

Дженнифер застонала громче прежнего, выгибаясь, насколько это было возможно в подобной позе, когда Микки сжал её сосок, а затем обвёл его большим пальцем.

Она потянулась к губам брюнета, но Микки перехватил инициативу. Он запустил пальцы в волосы девушки и сжал их у корней, оттягивая и заставляя Дженнифер запрокинуть голову, впиваясь в её призывно разомкнутые раскрасневшиеся губы грубым поцелуем.

С каждым движением кровь в венах вскипала всё сильнее, и дыхание больше сбивалось, лишая мозг кислорода, ещё больше пьяня его, кружа сознание.

Дженнифер уже кусала губы почти до крови, но всё равно гулко стонала, жмурила глаза до алых кругов под закрытыми веками. Костяшки её пальцев уже давно побелели – с такой силой она сжимала рукояти кинжалов.

Хриплое дыхание, громкие стоны и обилие холодного оружия вокруг и в самой опасной близости – это сочетание было прекрасно и, одновременно, пугающе.

Дженнифер не выдержала первой, выгибаясь до боли в позвоночнике после очередного умопомрачительно глубокого толчка и кончая, чувствуя, как внутри неё всё содрогается. Мир под закрытыми веками провалился во тьму и перестал существовать на эти сладкие мгновения.

А Микки, игнорируя сладостные стоны любовницы и её рефлекторные дёргания в оргазме, продолжал врываться в её тело, до боли и синяков сжимая её бёдра, с каждым толчком впечатывая девушку в стену. И ему понадобилось ещё около минуты, чтобы его тело тоже пронзило высшим удовольствием.

В оргазменном забытьи брюнет совершил ещё несколько движений, врываясь в тело Дженнифер до последней судороги наслаждения. Покинув тело девушки, Микки перевёл дыхание и застегнул штаны.

- Можешь отпускать, - сказал он.

Дженнифер медленно разжала сведённые судорогой из-за слишком больших усилий пальцы и опустила руки. Несколько секунд она молчала, приходя в себя, затем облегчённо выдохнула и, устало улыбнувшись, произнесла:

- Оказывается, я зря боялась. Я думала, что всё будет намного страшнее, но это было круто.

Микки слегка изогнул бровь, смотря на Дженнифер. Он вновь подошёл к ней вплотную, прижимая к стене и склоняясь к её лицу.

- А ты думала, что я буду тебя резать по живому? – спросил брюнет и осторожно выдернул из стены один нож.

Дженнифер не ответила, а вернее просто не успела этого сделать, потому что Микки продолжил говорить, в упор смотря ей в глаза, в самую глубину, прощупывая её душу и сжимая этой душе глотку.

- В следующий раз я обязательно исправлюсь, - сказал он.

Он провёл кончиками пальцев по руке Дженнифер от запястья и до локтя, и от этого невесомого прикосновения у неё мурашки побежали коже.

- Нужно было и в этот раз не размениваться по мелочам, а вместо того, чтобы заставлять тебя держаться, пригвоздить твои ладони к стене, на той же высоте. Чтобы боль не позволяла тебе опуститься на всю стопу, а по рукам текла горячая кровь.

Дженнифер даже моргать перестала, смотря на Микки, а сердце в её груди споткнулось и притихло. В её глазах сейчас отражался неосознанный, но самый настоящий ужас. И слова Микки действительно были ужасны. И самым страшным в них было то, что брюнет говорил так, что верилось в то, что он действительно может это сделать.

До последнего не разрывая зрительного контакта, Микки склонился к уху Дженнифер и негромко произнёс:

- Шучу.

После этого он отстранился и, вырвав из стены и второй нож, положил оба на столик и покинул комнату. На сегодня он наигрался.

Глава 9

Микки сидел на кухне, подперев голову рукой и безразлично смотря перед собой. По его правую руку парил, медленно остывая, свежезаваренный чай, в окно мерно стучал дождь. Едва не испепелив жителей Лос-Анджелеса, лето решило резко сменить тактику своего поведения и начало через день плеваться дождями и укутывать ясное солнце мутными грязноватыми облаками.

Но такая погода нравилась брюнету даже больше, и дело было совсем не в том, что его, как и всех, уже порядком утомила жара. В такую погоду лучше думалось, и можно было часами сидеть и созерцать бег капель по оконному стеклу. Вот только думать парню было особо не о чем, в голове его стояла густая и кристально ясная тишина.

Негромко вздохнув, Микки слегка прикрыл глаза и покрутил головой, разминая ещё не до конца отошедшие ото сна мышцы шеи, после чего вновь подпёр её рукой.

Посидев так ещё минуты две, парень опустил руку на стол и перебрал по его прохладной поверхности пальцами, создавая ненавязчивый, но напряженный ритм, который так идеально подходил к картине этого сумрачного предобеденного часа.

На несколько мгновений дождь с утроенной силой полил с небес, звучно ударяя в оконное стекло; где-то вдалеке прозвучал приглушённый расстоянием раскат грома.

В это утро Дженнифер вновь не было дома, она уехала с самого утра на работу и должна была пробыть там ещё несколько часов, до трёх. Три дня подряд у неё были съёмки для какой-то там рекламной кампании - Микки не стал запоминать её названия, и сегодня был второй день. А после – заслуженный отдых и подготовка к главному событию – показу в самой модной и утонченной столице мире – Париже.

Сейчас Микки даже ждал этой поездки, к которой изначально относился более чем холодно. Она могла помочь развеяться и отвлечься – отвлечься непонятно от чего, ведь никаких проблем в его жизни не было и не предвиделось, на его пути не возникало никаких трудностей.

«Иногда у меня возникает такое чувство, что я скучаю по своим «голосам», - подумал брюнет и слегка скривил губы, сделал глоток горячего красного чая. – Привыкнуть к тишине в голове сложно. Но, если вспомнить, как мы расстались…».

Он намеренно не закончил мысль и сделал ещё один глоток чая. Зачем заканчивать её, если Микки и так прекрасно помнил, через какой ад ему пришлось пройти тогда, восемь лет назад, когда в одночасье он и его «семья» стали злейшими врагами? Это ведь была самая настоящая кровавая война, тихая и скрытая бойня, в которой у брюнета не было никаких шансов выжить.

Но он выжил. И не просто выжил, а не остался лежать неосмысленным полуовощем в мягких стенах психиатрической больницы, наблюдая на них сюрреалистические картины и целые сериалы, которые способно породить воспалённое сознание. Живи и радуйся, каждый свой день начинай с бокала шампанского, празднуя новое утро, как очередную победу, и не переставай улыбаться. Но почему-то не получалось.

«Я всё равно знаю, что вы когда-нибудь вернётесь, - нередко думал Микки, и сейчас эта мысль тоже промелькнула в его сознании. – Я знаю, что вы по-прежнему где-то там, внутри меня».

Брюнет поднял глаза вверх, закатывая их и будто пытаясь разглядеть своих обиженных и затаившихся «демонов», которые прятались в самых дальних углах его сознания и уже на протяжении семи лет сохраняли молчание, делая вид, что их и вовсе больше нет. Но они были. И они просто ждали. Чудес не бывает.

- Не бывает, - вздохнув, повторил Микки вслух последнюю часть своих размышлений.

Он прикрыл глаза и слегка опустил голову, смотря из-под опущенных ресниц на ещё практически полную чашку чая. Любимый напиток вновь казался каким-то невкусным, пусть и был качественно заварен и источал потрясающий аромат с сочными, но не навязчиво приторными фруктовыми нотками.

Вздохнув, Микки встал и приоткрыл окно – поверхность ближних к нему тумбочек тут же украсили несколько капель дождя, и вернулся за стол. Он сделал новый глоток чая и, достав сигареты и зажигалку из кармана джинсов, положил их на стол.

Дверь на кухню бесшумно приоткрылась и в комнату зашла Николь со шваброй и небольшим голубым ведёрком на колёсиках, наполненным водой с моющим средством. Несмотря на то, что удобнее было бы убираться, используя швабру, в которую сразу заливается и вода, и средство для уборки, женщина предпочитала мыть полы по старинке, так было надёжнее.

- Ой, Микки, - произнесла Николь, заметив начальника, который продолжал смотреть на чашку чая, совершенно игнорируя её появление. – Я не знала, что ты здесь… Я тогда позже уберу здесь.

- Ты мне не мешаешь, - ответил брюнет, не удостоив женщину взглядом. – Убирай, Николь.

Подумав несколько секунд, домработница кивнула и, окунув швабру в воду, опустила её на пол, начиная мыть его. Она молчала и практически не создавала никакого шума, внимательно натирая пол и стараясь не пропустить ни единого его сантиметра. Благодаря стараниям Николь хоть какой-то видимой грязи или беспорядка в доме Микки никогда не наблюдалось, потому и эта её уборка была скорее просто поддержанием порядка.

Вымыв половину пола, женщина обошла стол, который стоял практически на середине комнату, и продолжила уборку. Теперь она была за спиной Микки, но парень, как и всегда, спокойно реагировал на такое положение и не пытался обернуться.

Когда прошло ещё минут семь, и ещё одна часть пола оказалась вымытой, едва заметно поблёскивая лёгким влажным блеском в хмуром свете, Николь оторвала от пола взгляд и украдкой посмотрела на Микки. Брюнет продолжал сидеть к ней спиной, легко придерживая одной рукой чашку с чаем; чашка была тёплой, почти горячей, но тепло это почему-то не проникало под кожу.

Поняв, что начальник не замечает её взглядов, Николь решила позволить себе посмотреть на него дольше, рассмотреть. Вот он, её Микки – почти сын и хозяин. Ей даже не верилось, что прошло уже столько лет, и что тот худенький молчаливый мальчик с невероятно глубоким и загадочным взглядом почти чёрных глаз стал тем мужчиной, который сейчас сидел перед ней. Николь ведь помнила его ребёнком, на её глазах он взрослел, и она почти всегда была где-то рядом с ним, но никогда – слишком близко. Шестнадцать лет, подумать только… Шестнадцать лет она знала Микки и за эти долгие годы Николь так ничего толком и не сумела понять о нём. Он был искренен, так казалось, но всегда он умел говорить так, чтобы, ответив на все вопросы, не рассказать ничего.

За этими размышлениями-воспоминаниями Николь не заметила, как начала начищать уже вымытую часть пола; она слишком громко вздохнула, задумавшись.

- Что-то случилось, Николь? – не оборачиваясь, спросил Микки.

- Нет, всё в порядке, - не слишком убедительно соврала женщина.

В последнее время ей всё чаще хотелось наконец-то поговорить с начальником обо всём, попытаться понять его и помочь ему. Эти желания были толком не осознанными и совершенно неразумными, они были порывом доброго сердца, которое всегда с огромной теплотой относилось к этому странному и такому обаятельному мальчику-юноше-парню.

- Врёшь ты неубедительно, на двоечку, - произнёс брюнет и отпил чая. – Но, если не хочешь рассказывать, то это твоё право.

- Микки, я… не рассказать хотела, а спросить, - помолчав несколько секунд, негромко ответила Николь.

Микки помедлил с ответом.

- Что ж, спрашивай, не вижу причин, чтобы запрещать тебе это делать, - всё-таки ответил парень.

- Микки… можешь повернуться ко мне?

Брюнет вздохнул, поджимая губы, но просьбу исполнил и развернулся корпусом к женщине, награждая её холодным скучающим взглядом.

- Довольна? – спросил он. Николь кивнула. – Отлично, - без особой радости произнёс Микки. – Но давай поступим более умно. И, если ты хочешь смотреть мне в глаза, то сядь за стол.

Сказав это, Микки отвернулся, вновь садясь прямо и беря чашку, сделал глоток чая. Недолго подумав, домработница решила, что правильнее будет поступить так, как сказал начальник, и села за стол напротив брюнета.

- И что ты хотела спросить, Николь? – поинтересовался Микки, не смотря на женщину.

Он взял из пачки сигарету и подкурил, делая первый вдох горько-сладкого дыма. Николь помялась немного, смотря в стол, после чего подняла взгляд к лицу Микки и наконец-то обратилась к нему.

- Микки, у тебя всё в порядке? – спросила она.

- Странный вопрос, - продолжая смотреть в сторону, ответил брюнет. – Слишком растяжимый, - он негромко хмыкнул.

- Я имею в виду… в общем. У тебя всё в порядке? Ты в последнее время ходишь совсем хмурый…

- «Последнее время» - это сколько? День? Два? Год? Николь, конкретизируй как-нибудь свои вопросы. А то складывается такое ощущение, будто у тебя в голове вместо мозга – компот. А я знаю, что это совсем не так.

Сказав это, Микки встал и вылил в раковину остатки чая.

- Вот, я об этом и говорю, Микки, ты стал какой-то раздражительный, - небывало смело ответила домработница, но уверенность её быстро начала сходить на нет.

- Раздражительный? – переспросил брюнет, оборачиваясь на Николь и награждая её тяжёлым взглядом.

Он поставил чашку, звучно ударяя её дном об тумбочку. И в глазах его активнее заплескалась, медленно закипая, ядовитая чёрная ртуть.

- Может быть, - продолжил парень, продолжая слишком прицельно смотреть на Николь, слегка прищуриваясь, - я такой, потому что практически каждый день находится кто-то или что-то, что портит мне настроение?

- Но это же не повод срываться на людях! – воскликнула Николь.

И в следующую секунду ей захотелось прикусить себе язык, а, возможно, и полностью откусить его. Микки спокойно сидел и пил чай, а её укусила какая-то муха, толкнув на непонятный разговор, который разозлил брюнета. Но слов назад было не вернуть и не забрать, это мог позволить себе лишь Микки.

Брюнет медленно подошёл к столу и, упёршись в него руками, склонился к Николь.

- А я срываюсь? – спросил он.

Он не повышал голоса и говорил спокойно, но в этом кажущемся спокойствии таилось и звенело нечто такое, отчего женщине захотелось проглотить язык. Ровный тон его голоса слишком ярко контрастировал с тёмным тяжёлым взглядом, который стал уже совсем гранитным.

Домработница открыла рот, но Микки не позволил ей сказать и слова, продолжая:

- Дорогая Николь, если тебе что-то не нравится и если моё поведение так рвёт тебе сердце, то можешь быть свободна хоть сейчас. Конечно, я к тебе привык, но держать не стану. Так что, если я задеваю тебя, не заводи пустых разговоров, а прими решение и оставь меня наедине с моим, как ты сказала, раздражением. Или ты думаешь, что я пойду по стопам Холи и отпущу тебя только на тот свет?

Николь гулко сглотнула. Казалось, что она всё-таки надеялась на то, что сумеет проглотить язык и избавиться таким образом от необходимости отвечать и соблазна говорить глупости и пытаться лезть в душу начальнику.

- Ну? – произнёс Микки, выжидающе смотря в глаза домработнице.

- Нет, - с трудом не запнувшись, ответила Николь, - я не думаю, что ты похож на Холи. Вернее, ты совсем не похож на него…

Она нахмурилась, понимая, что говорит что-то не то.

- А остальные мои слова, как видно, ты пропустила мимо ушей, - хмыкнул брюнет и разогнулся, скрестил руки на груди.

Он помолчал несколько секунд, холодно смотря на женщину. По всему было видно, что он совершенно потерял интерес к этому разговору.

- Мой совет тебе, Николь, - добавил Микки после недолгой паузы, - если начинаешь говорить – заканчивай. Будь верна себе, либо же не открывай рта вовсе.

- Микки, - пытаясь оправдаться, заговорила женщина, - я просто поняла, что сказала что-то не то и решила, что разговор этот не следует продолжать.

- Зачем тогда ты его начинала? – делая звучные паузы между словами, спросил парень.

Но дожидаться ответа он не стал и продолжил говорить:

- Хотя, можешь не отвечать, - он вздохнул. – Ты права, Николь, не следует продолжать этот бессмысленный разговор. Потому что я не хочу, чтобы в какой-то его момент мне захотелось сказать тебе: «Пошла вон». А мне, скорее всего, захочется. И я скажу.

«Как когда-то…», - грустно подумала женщина и опустила взгляд, принимая очередное поражение и свою слабость перед лицом Микки.

Разговаривать с ним всегда было очень сложно, складывалось такое ощущение, будто ты ходишь по минному полю, но почему-то на своих ошибках никогда не учишься и продолжаешь наступать на не смертельные, но ранящие своими острыми осколками снаряды. А спорить с ним и вовсе было бесполезно. С большим успехом можно было выяснять отношения и правоту с глухой каменной стеной.

- Надеюсь, мы друг друга услышали, - проговорил Микки и направился к двери.

- Да… - совсем тихо ответила Николь

Разговор с начальником оставил неприятный осадок, оцепенение сердца, души и тела. И в последние года так бывало всё чаще. Ей по-прежнему не верилось, что этот стальной брюнет с продавливающим взглядом – тот мальчик, которого когда-то усыновил её хозяин-зверь.

- Микки, - заговорив громче и переведя тему, обратилась к парню домработница, - когда мне завтрак готовить?

Микки остановился на пороге и обернулся на неё, несколько секунд смотря странным непонятным взглядом. Николь уже подумала, что зря она и в этот раз открыла рот, но вдруг парень совершенно нормально ответил ей:

- Я буду завтракать не раньше, чем через час, так что, рассчитывай время приготовления и приступай, когда будет нужно.

Сказав это, Микки круто развернулся и покинул комнату.

Он быстрым шагом шёл по коридору, направляясь в свою спальню и, когда до двери в неё оставалось всего три шага, в его кармане зазвонил мобильный телефон.

- Да? – ответил Микки, даже не взглянув на номер вызывающего абонента.

Он зашёл в спальню и, подойдя к кровати сел.

- Здравствуй, Микки, - поздоровался Стюарт.

- Здравствуй, - без особого интереса ответил брюнет. – Надеюсь, ты звонишь по делу?

- Так точно, по делу.

- Тогда – говори.

- Микки, ты можешь приехать в клуб?

- В который?

- Который здесь, в Лос-Анджелесе.

- Отлично. Местоположение места назначения мы выяснили, теперь давай разберёмся с поводом моего визита туда.

- Повод весомый…

Микки прямо увидел, как помощник поднял вверх палец, подкрепляя этим важность своих слов. Мужчина продолжал:

- Приехал мужчина, который желает стать нашим клиентом. И он просит личной аудиенции с тобой.

Микки изогнул бровь, слушая помощника.

- Стюарт, - произнёс парень, - объясни мне, как он зашёл в клуб, чтобы поговорить с тобой и попросить встречи со мной? Если ты не помнишь – днём клуб закрыт. Для всех, кроме его работников.

- Микки, я не мог ему отказать.

- Мне уже интересно, что за клиент там такой… - хмыкнул парень.

Он подумал немного, затем добавил:

- Ладно, можешь не объяснять мне. Я приеду в клуб и лично познакомлюсь с ним и объясню ему, что правила одинаковы для всех. Передай ему, что я буду через два часа.

- Микки, может быть… раньше? – запинаясь, проговорил помощник. – Он же здесь, ждёт…

- Подождёт, - отрезал брюнет.

- Но…

- Всю, Стюарт, я всё сказал. Передай этому мистеру мои слова и, если он пожелает подождать в клубе моего приезда, не отходи от него ни на шаг и ни на секунду. Понятно?

- Понятно, Микки, - ответил Стюарт. – На эти два часа я стану его тенью.

- Молодец. Тогда, приступай.

Сказав это, парень отклонил вызов и положил телефон на тумбочку. Он вздохнул и откинулся немного назад, опираясь на руки и запрокидывая голову, прикрыл глаза. Можно было немного посидеть и отдохнуть, послушать умиротворяющую тишину. А впереди была встреча с очередным толстосумом, который думает, что весь мир принадлежит исключительно ему. И это заблуждение стоило развеять.

Глава 10

Микки подъехал к самому крыльцу здания «Алой плоти», которое всегда так непривычно смотрелось при свете дня; дождь уже закончился, и из-за молочных облаков даже выглянуло солнце. Оставив машину, парень быстро поднялся по ступеням крыльца и переступил порог клуба – просторное строение встретило его тишиной, полумраком и прохладой. Складывалось такое ощущение, будто в его стенах вовсе никого не было, но Микки точно знал, что это было не так и, убрав ключи от автомобиля в карман, он направился к дверям в первый и самый большой зал.

Брюнет не знал точно, где его будут ждать потенциальный клиент и Стюарт, но логика подсказывала ему, что, вероятнее всего, они будут в его кабинете. Потому Микки направился прямиком туда. И он оказался прав.

Открыв дверь в свой кабинет и переступив его порог, брюнет увидел ожидающих его. Прикрыв дверь, он подошёл к дивану, на котором сидели мужчины, и обратился к помощнику:

- Можешь быть свободен, Стюарт.

Мужчина кивнул и незаметно удалился. Когда за ним закрылась дверь, Микки переключил внимание на второго ожидающего. Как только брюнет посмотрел на него, мужчина встал.

Это был высокий и подтянутый немолодой блондин. Он был стильно и дорого одет и всем своим видом выражал значимость и власть. И что-то в нём показалось Микки очень знакомым.

- Здравствуйте, мистер Клее, - поздоровался Микки, протягивая мужчине руку.

- Добрый день, мистер Гумперт, - также поздоровался блондин и сдержанно, но крепко пожал Микки руку. – Полагаю, вы догадываетесь, зачем я здесь?

- Не люблю строить предположения. Предпочитаю всё знать точно, - сухим деловым тоном ответил брюнет.

- Хорошо, мистер Гумперт…

- Можете обращаться ко мне по имени. Думаю, оно вам известно.

- Бесспорно, Микки, - кивнул мужчина и сложил руки на груди. – Тогда и вы называйте меня по имени, меня зовут – Тиль.

Брюнет слегка кивнул в знак согласия. Мужчина продолжал:

- И, если вы не против, Микки, я бы хотел продолжить разговор на немецком.

До этого они разговаривали по-английски.

- Это меня ни капли не затруднит, - уже по-немецки ответил брюнет.

Тиль кивнул, оставшись довольным ответом. Он указал рукой на диван, приглашая брюнета сесть, и сел сам. Микки остался стоять.

- Так, Тиль, что же заставило вас просить личной встречи со мной? – устав от любезностей и отстраненных тем, спросил Микки.

- Согласен с вами, Микки, я тоже не люблю пустых разговоров и предпочитаю сразу переходить к делу, - сдержанно кивнул мужчина.

Он помолчал несколько секунд, после чего вновь обратился к брюнету:

- Микки, может быть, вы тоже сядете?

- Сомневаюсь, что наш разговор продлится так долго, что я устану стоять.

- Разговор нам предстоит сложный, Микки.

- Тогда, может быть, мы уже начнём его?

- Вы куда-то торопитесь?

- Нет, я не тороплюсь, но мне бы не хотелось провести здесь целый день.

- Хорошо, Микки, - кивнул Тиль. – Тогда, перейду к делу. Я узнал о вашем клубе полгода тому назад и тогда же очень заинтересовался им, но по определённым причинам не мог вступить в него и прийти даже на один вечер. И причина тому – возможность утечки информации.

- Это невозможно, - со спокойной уверенностью ответил Микки и скрестил руки на груди. – Вся информация о клиентах строго засекречена. А во время того, когда они находятся в стенах клуба, посторонних на его территории нет.

- А как же прислуга? Работники?

- Прислуга приезжает в клуб утром и покидает его за два часа до открытия, потому любые пересечения исключены.

- Неужели во время того, когда в клубе находятся посетители, в нём нет совсем никого постороннего?

- Ни единой живой души. Единственный не член клуба, который может находиться в его стенах в то время, когда в нём находятся посетители, это я.

- Вы не являетесь членом собственного клуба? Очень интересно…

- Это не имеет отношения к делу, Тиль.

Мужчина помолчал некоторое время, после чего слегка кивнул и вновь взглянул на Микки, обращаясь к нему:

- Вижу, я не зря летел через океан ради встречи с вами, Микки.

- Это было совсем не обязательно. Всю интересующую вас информацию вам могли предоставить и на месте, в вашей стране.

- Увы, в Германии нет вашего клуба. К тому же, даже, если бы он там был, посещать его я бы не стал, посещать «Алую плоть» в Европе, вообще, крайне рискованно для меня.

От этого мужчины уже начинало попахивать паранойей, слишком уж он боялся быть уличенным в посещении клуба. Но Микки решил пока что не заострять на этом внимания.

- Дело в том, Микки, - продолжал Тиль, - что сфера моей деятельности обязывает меня следовать многим правилам, она требует безукоризненной репутации и не простит даже самой маленькой ошибки с моей стороны. А посещение секс-клуба, сами понимаете, является более чем грубой ошибкой.

- Вы можете не беспокоиться за свою репутацию. В какой бы стране вы не посетили клуб, об этом буду знать лишь я, мой помощник и те члены клуба, с которыми вы встретитесь, проводя в нём время.

- Неужели у вас совсем никогда не было утечки информации?

- Полагаю, вы бы слышали про это.

- В самом деле, - слегка кивнул мужчина. – О подобном я не слышал.

- За десять лет существования клуба никто посторонний не узнал о том, что происходит в его стенах и о тех, кто его посещает.

- А члены клуба? Они никогда не выдавали друг друга?

- О правилах для членов клуба вы узнаете из договора, если решите вступить в клуб. Не вижу смысла об этом рассказывать.

- Что же, Микки, у вас есть целый свод правил?

- Да. И все должны им следовать и следуют неукоснительно. И, к слову, Тиль, вы одно из правил уже нарушили.

Мужчина вопросительно вскинул бровь, смотря на брюнета. Он к такому поведению не привык, для него было нормальным преклонение и уважение в глазах собеседника, граничащее с тихим страхом.

- И какое же? – поинтересовался Тиль.

- Члены клуба не должны приезжать в него в нерабочее время. Исключением являются лишь оговоренные заблаговременно и обоюдно важные и для посетителя, и для руководства клуба встречи и сделки.

- А разве наша встреча не является важной для вас, Микки? Не знаю точных сумм, но я слышал, что членство в вашем клубе стоит больших денег.

- Это что-то меняет?

- По-моему, меняет, как говорится, кто платит, тот и заказывает музыку. Или вы не согласны со мной, Микки?

- Не согласен, - спокойно, но твёрдо ответил брюнет. – Правила одни для всех. И никто не должен эти правила нарушать, иначе, в чём вообще их смысл?

- Сильно, - произнёс Тиль и несколько раз уважительно кивнул. – И что же, ещё не вступив в клуб, я сразу буду наказан?

- Наказаны вы будите, вступив в него, если, конечно, пожелаете того, Тиль.

Блондин вопросительно вскинул бровь на такую спокойную дерзость собеседника. Микки продолжал:

- А, согласно правилам, данный проступок карается штрафом и запретом посещать «Алую плоть» в течение трёх недель.

- И какой же штраф?

- Об этом вам расскажет мой помощник – Стюарт, вы с ним уже познакомились.

Тиль подумал немного, после чего вновь обратился к парню:

- А вам не кажется, Микки, что три недели – слишком маленький срок для наказания?

- Для данного нарушения он оптимален.

- Объясните, почему?

- Потому что, приезжая в клуб в нерабочее время, когда в нём находится прислуга, человек подвергает опасности в первую очередь себя.

Мужчина вновь несколько раз кивнул. Несмотря на то, что Микки вёл себя несколько неуважительно по отношению к нему, Тилю очень нравилось то, что парень говорил. В его словах чувствовалась истинная стальная хватка, которую блондин ценил в людях.

- Неужели, - продолжил проверку Тиль, - вы не делаете совсем никаких исключений и послаблений?

- Нет. Исключений мы не делаем, не считая некоторых ситуаций, которые оговорены в правилах.

- И даже вы, Микки, следуете им?

- Да. Если руководитель требует от всех следования правилам, а сам плюёт на них, то его никто не станет слушать.

- Редко можно увидеть человека с такими твёрдыми принципами. Вы заслуживаете уважения, Микки.

На какое-то время воцарилось молчание, после чего брюнет обратился к мужчине:

- Тиль, вы узнали всё, что вас интересовало?

- Почти, - слегка кивнул блондин. – Скажите, Микки, посещают ли клуб молодые девушки?

- В основном аудиторией клуба являются люди зрелого возраста, но молодые девушки и парни также встречаются здесь.

- А несовершеннолетние клиенты или клиентки бывают у вас?

- Это запрещено правилами клуба.

- А по личной просьбе другого члена клуба такое возможно устроить?

Микки тяжело взглянул на собеседника. Разговоры Тиля о несовершеннолетних ему не слишком нравились.

- Нет, - односложно ответил брюнет.

- Не подумайте дурного, Микки, я, конечно, как и любой мужчина, люблю молодых девушек, но несовершеннолетние девочки и мальчики меня не интересуют. Мне просто интересно узнать, возможно ли привести в клуб кого-то со стороны.

- Некогда я приводил в клуб свою подругу, и она подписывала договор, проходила обследование и делала всё остальное, что предписывают правила. Думаю, это достаточно яркий пример и ответ на ваш вопрос, Тиль.

- Да, вполне, - кивнул блондин.

Они поговорили ещё пятнадцать минут и, казалось, уладили все вопросы.

- И последнее, что я хотел узнать, Микки, - произнёс Тиль, - могу ли я и дальше обращаться к вам лично, если у меня возникнут какие-то вопросы?

- Что-то мне подсказывает, что обсуждать вопросы, касающиеся клуба, вы по телефону или переписке не захотите, а каждый раз ехать сюда вам будет элементарно неудобно.

- Я планирую посещать клуб здесь, в Лос-Анджелесе, так что, мне это будет удобно.

- Тогда, будем рассматривать каждый конкретный случай отдельно. Загадывать на будущее и обещать вам, что я всегда буду соглашаться на встречу, я не стану.

- Понимаю, дела…

Тиль помолчал немного, затем вздохнул и произнёс:

- Но, всё же, Микки, я буду надеться на то, что я смогу сотрудничать не только с вашим клубом, но и с вами лично. Знаете ли, я не люблю посредников, потому что каждый новый человек хотя бы на толику, но искажает первоначальную информацию. А я крайне не желаю быть введенным в заблуждение. Как я уже говорил…

- Ошибка может очень дорого стоить вам, - закончил за собеседника Микки, кивая. – Да, я помню, Тиль. И я вас услышал. Но, надеюсь, вы меня тоже услышали.

- Безусловно, - кивнул блондин и встал, протягивая парню руку.

После того, как Микки ответил на рукопожатие, мужчина продолжил:

- Мне было очень приятно с вами познакомиться. И спасибо за то, что вы ответили на все мои вопросы.

- Пожалуйста, Тиль, - сдержанно ответил брюнет. – Буду рад видеть вас в своём клубе. Договор вам доставят в течение двух суток.

Блондин кивнул.

- Тогда, Микки, полагаю, нам пришло время прощаться, - произнёс он.

- Я провожу вас к выходу.

- Благодарю.

Проводив мистера Клее до его машины, Микки вернулся в свой кабинет и, устроившись в глубоком кожаном кресле, закурил. Сделав две размеренные затяжки, парень нажал на кнопку вызова и приказал:

- Стюарт, зайди ко мне в кабинет.

Помощник появился на пороге всего через минуту. Он прошёл в комнату и, закрыв за собой дверь, вопросительно взглянул на Микки, ожидая дальнейших приказов или каких-то поручений с его стороны.

- Кто этот мистер Клее? – спросил брюнет после достаточно долгого молчания.

- Как, Микки, ты не знаешь? – воскликнул мужчина, округляя глаза. Ох, уж эта его эмоциональность…

- Если бы знал, не спрашивал бы, - ответил Микки, слегка кривя губы.

- Он – председатель парламента Германии.

Брюнет вопросительно вскинул бровь, смотря на Стюарта. Помощник полез в карман, достал из него мобильный телефон и, что-то быстро нажав там, подошёл к столу и протянул аппарат Микки.

- Вот, - произнёс мужчина.

Брюнет перевёл взгляд на экран смартфона, где была открыта статья, посвященная мистеру Клее. Она гласила, что мистер Тиль Клее является активным политическим деятелем, членом бундестага и его председателем, а также главным претендентом на место следующего канцлера Германии.

- Очень интересно, Стюарт, - сухо произнёс Микки, пробежавшись глазами до конца статьи, и откинулся на спинку кресла. – Теперь понятно, почему мистер Клее так беспокоится за свою репутацию.

- Я бы на его месте тоже беспокоился…

- Беспокойся лучше на своём месте. Иди и займись своими обязанностями.

Стюарт стоял ещё несколько секунд, затем всё-таки покинул кабинет. Микки посидел немного, смотря в стену и держа в пальцах правой руки уже почти истлевшую сигарету. Затем он, будто выйдя из транса, раздавил окурок в пепельнице и взял новую сигарету, сразу же закуривая и запуская в полёт по комнате новые змейки и кольца горько-сладкого дыма.

Глава 11

Ослепи себя

Выкинь своё сердце на пол

С моим сердцем, моей кожей, моим поцелуем

Отойди, упади на колени

Я отойду, пока ты будешь истекать кровью

С моим сердцем, моей кожей, моим поцелуем.

Blessthefall, Blackrosedying©

Прекрасное тело извивается в его крепких руках. Кожа такая нежная и горячая, она просто обжигает, но эти ожоги, пусть и приносят боль, но боль эта является самой желанной на свете. Сбитое донельзя дыхание: оно хрипит, как у загнанного зверя – будто душа пытается вырваться вон из груди, будто она сгорает там, в клетке ребёр, в тысяче преисподен и агоний, воскресает, собирает себя из выжженного пепла и снова сгорает до основания. Этот цикл никак не может разорваться и оборваться, и в этом сотом круге ада есть главный и высший смысл.

Кожа разогревается настолько, что, кажется, пройдёт ещё одна секунда, и она закапает с перегретых тел, подобно расплавленному воску. Это больно. Эта близость рождает разряд самой острой боли в каждом нерве тела, замыкает его.

С пухлых разалевшихся губ срывается стон удовольствия. Микки не видит лица своей любовницы, зрение подводит и вместо её лица – лишь размытое пятно, а под ладонями ощущение её тела и его изгибов.

Быстрые мощные движения – такая страсть просто не может быть мерной и романтичной, кожу начинает жечь от жара крови, а свечи начинают плакать воском, истекая им, подобно сердобольным плакальщицам. Они ведь всё знают наперёд…

Простыни уже измяты и скомканы. На телах испарина, а хриплое дыхание обжигает губы, опаляет их, грозясь изувечить нежную кожу страшными уродливыми ожогами.

Ногти загадочной безликой девушки царапают спину Микки, оставляя на блестящей от пота коже алые полосы – метки страсти и высшего наслаждения. Он впивается в её губы жёстким поцелуем, кусает их почти до крови и вжимает тонкие запястья девушки в упругий матрас, сжимая их с каждой секундой всё сильнее, потому что мир перед глазами плывёт и летит ко всем чертям, а её хрупкие руки являются единственной опорой и последней ниточкой, связывающей парня с реальностью. Но реальность должна пойти к чёрту, она просто обязана это сделать.

Очередной хриплый стон – они будто задыхаются, запрокинутая голова и блеск капель пота на шее, где под кожей в сонной артерии сходит с ума пульс. Сердце бьёт набатом в виски и грудную клетку, таранит их, веки сами собой опускаются, а губы вновь находят губы любовницы, целуя её, кусая, деля с ней каждый хриплый вздох.

Руки Микки уже сжимают спинку кровати, грозясь сломать её, оторвать ко всем чертям в любой момент! Под блестящей от испарины кожей играют крепкие мышцы, а ногти загадочной любовницы вновь оставляют кровавые борозды на его спине, заставляя парня повести плечами от этой дразнящей нервы боли и сильнее вжать тело под собой в кровать, нещадно врываясь в неё, наказывая и мстя, но подводя их обоих к заветному финалу. Финалу, который уже предопределён…

Свечи роняют всё новые и новые восковые слёзы: они текут по их телам и подсвечникам, срываются вниз и, потеряв огонь, застывают. В комнате уже совсем нечем дышать: весь кислород выжжен, но любовники просто не могут остановиться, лёгкие сдаются и перестают требовать кислород, ещё больше кружа головы парня и девушки дурманящим удушьем.

Очередной хрип удовольствия, стон и Микки чувствует, как тело под ним выгибается. И он с новой силой вжимает любовницу в матрас, грубо целует в губы и кусает в шею. Её пронзает всё новыми и новыми судорогами наслаждения, разрывая нервы разрядами тока, а парню требуется ещё всего несколько глубоких мощных толчков, чтобы кончить в тело безликой любовницы, продолжая слишком крепко сжимать её в своих стальных объятиях.

Немного переведя дыхание – на полное его восстановление ещё будет достаточно времени, Микки садится и, бросив беглый взгляд на горячее тело на измятых простынях, достаёт из ящика тумбочки кинжал с драгоценным камнем на рукояти. Спрятав его за спину, брюнет вновь склоняется к лицу любовницы, захватывая её пухлые горячие губы в плен и вовлекая её в кружащий голову последний поцелуй.

Немного отстранившись от девушки, Микки заглядывает в её безликое лицо, в глаза, которые сокрыты дымкой тумана, и, занеся нож над грудью любовницы, которая по-прежнему слишком часто вздымается, наносит удар…

Микки открыл глаза и резко сел, смотря в темноту сонной спальни. Дыхание его было жутко сбитым и хриплым, даже лёгкие болели. А внизу живота всё горело: ткань пижамных штанов давила на его до предела напряжённый член. Рядом с ним мирно спала Дженнифер, несильно сжимая во сне наволочку подушки своими тонкими ухоженными пальчиками. И никакой крови на смятых простынях, и никаких свеч, рыдающих расплавленным воском…

Всё было сном, всего лишь сном – преисполненным горячей эротики, но ощущающимся, как самый худший кошмар. Он преследовал Микки на протяжении многих лет, посещая его не каждую ночь, но с завидным постоянством находя его. И всегда этот кошмар был одинаков: горячее извивающееся тело в руках брюнета, жаркий и страстный секс и, наконец, убийство своей загадочной безликой любовницы. Сегодня Микки проснулся раньше того, как клинок пронзил грудь девушки, но чаще он успевал завершить начатое и проследить, как жизнь покидает прекрасное тело, утекая вместе с кровью из пробитого острым лезвием сердца. Её горячая алая кровь, которая в полумраке была подобна своим цветом сочной мякоти черешни, струйками текла по груди и пропитывала собой измятые и влажные от их страсти простыни, украшая их самым прекрасным и самым жутким в мире узором…

Микки мотнул головой и нахмурился. Откинув одеяло, он встал и, взяв с тумбочки сигареты и зажигалку, подошёл к окну и, открыв его, закурил, глубоко затягиваясь крепким горько-сладким дымом и отпуская его в вольный полёт в чёрное летнее небо, на котором этой ясной ночью не было видно ни луны и ни единой звезды: оно было слишком чёрным, слишком идеальным, слишком…

А в груди Микки билась слишком разнообразная гамма эмоций: возбуждение, жгучее желание, которое обжигало вены кипятком и ещё что-то, что было похоже не то на ненависть, не то на злость, не то, чёрт побери, на страх или тревогу! Брюнет ненавидел эти сны-кошмары, в которых не было совсем ничего страшного, но которые извечно оставляли в теле и на сердце неприятный осадок. От этого осадка хотелось рвать и метать молнии, крушить всё вокруг, чтобы хоть как-то выплеснуть тот ядовитый коктейль, который бурлил внутри! Но Микки никогда не был поклонником подобных способов вымещения эмоций, он не любил позволять им брать над собой верх и затмевать разум.

Сделав очередную отрывистую и слишком глубокую затяжку, которая обожгла горло и лёгкие, парень упёрся руками в подоконник и опустил голову. Ядрёный коктейль внутри не желал остывать, а кипел всё сильнее, а напряжение внизу живота приносило ощутимый дискомфорт.

- Микки?

Брюнет обернулся на Дженнифер, которая обратилась к нему. Девушка села и, сонно щурясь, смотрела на него, пытаясь понять причину его ночного подъёма.

- Что-то случилось? – спросила она и, откинув лёгкое одеяльце, встала.

Поправив свою немного перекрутившуюся спальную майку, она подошла к Микки, который продолжал молчать, смотря на неё тяжёлым и совершенно непонятным взглядом.

- Микки? – вновь обратилась к парню девушка, вставая сбоку от него.

Сон уже покинул её сознание, и она больше не щурилась, участливо и с некоторой тревогой смотря на возлюбленного, который был сейчас чернее тучи – который сам был той самой тучей.

- Я тебя слушаю, - наконец-то ответил брюнет.

Его голова была чуть опущена, отчего взгляд казался ещё чернее и глубже, он завораживал своим лёгким блеском в практически идеальной темноте спальни.

- Ты почему проснулся среди ночи? – удивлённо спросила Дженнифер, но тут же добавила, предполагая: - Покурить захотел?

- Почти… - совершенно непонятно ответил Микки, в упор смотря на девушку.

- А… - снова открыла рот Дженнифер, но сказать ничего не успела.

Бросив сигарету в пепельницу и даже не задушив её, позволяя ей дожить свой короткий век, незаметно отравляя их, Микки взял лицо Дженнифер в ладони и притянул к себе, впиваясь в её губы жёстким собственническим поцелуем. Девушка несколько опешила от такой внезапной смены поведения и настроения любимого и даже не сразу ответила на поцелуй. Но она быстро исправилась, начиная целовать в ответ.

- Я просто хочу тебя, - произнёс Микки, оторвавшись от губ Дженнифер.

Он говорил пониженным бархатным тоном, заглядывая девушке в глаза, и голос его в этот момент хрипел точно так же, как в том треклятом кошмаре.

- А… - вновь открыла рот Дженнифер, но и в этот раз Микки не дал ей сказать и слова.

- Я хочу тебя. Сейчас, - сказал парень и, не дожидаясь какой-то реакции любовницы, вновь впился в её губы, жёстко сминая их, целуя до боли и прикусывая почти до крови.

Микки прижал Дженнифер к себе, давая ей понять, что она никуда не денется от него, не сможет сбежать. А ведь она и не хотела…

Брюнет властно целовал её, до синяков сжимая её бедра, задирая свободную хлопковую майку для сна и дёргая её, едва не разрывая – ядрёный коктейль по-прежнему жёг внутренности и требовал разрядки.

Дженнифер не удавалась попадать в такт поцелуям Микки и у неё уже начали болеть губы, а от ощущения его каменного члена, упирающегося ей в низ живота, у неё сердце начало стучать чаще, прыгать в груди слишком часто, как испуганный кролик.

Оторвавшись от губ девушки, Микки рванул наверх её маечку – послышался треск разрываемой ткани, один шов не выдержал. Но Дженнифер даже не пискнула в ответ на это, покорно поднимая руки и позволяя раздеть себя. Не смотря отбросив майку девушки куда-то за спину, Микки вновь сжал её бёдра и впился в её губы грубым поцелуем. Дженнифер сама не заметила, как оказалась вжатой ягодицами в край подоконника. Руки брюнета скользили по её телу, но ласки его были грубыми.

Проведя ладонью по животу Дженнифер вверх, Микки на мгновение с силой сжал её левую грудь, чувствуя своей ладонью, как скоро бьётся её сердце, а после скользнул рукой по шее девушки, сжал подбородок, заставляя её запрокинуть голову. От этого движения белокурые локоны Дженнифер, которых девушка почти никогда не собирала на ночь, метнулись по её плечам и спине, сверкнув светом во тьме.

Микки припал губами к полностью открытой ему шее девушки, оставляя на ней синяки-засосы и следы от укусов. Ему хотелось причинить ей эту боль. Но почему-то это не помогало ему.

Слишком резко отстранившись от Дженнифер, которая уже прикрыла глаза, полностью отдаваясь во власть возлюбленного, Микки рывком развернул её к себе спиной, удерживая одной рукой за плечо, грубо сжимая его и давя, вынуждая девушку наклониться вперёд и выпятить попу.

Микки оглядел обнажённую спину Дженнифер, провёл по ней ладонью – девушка выгнулась от этого прикосновения и зажмурила глаза, сильнее отводя таз назад. Запустив пальцы ей в волосы, брюнет сжал их у корней и дёрнул, заставляя девушку резко запрокинуть голову, кажется, он даже услышал тихий хруст заспанных суставов.

Продолжая крепко держать девушку за волосы, Микки стянул с неё шортики до середины бедра - дальше они упали сами, и прижался к ней всем телом. Голый торс парня обжигал, а его каменный член упирался Дженнифер в ягодицы, заставляя её шумно сглатывать и совсем путаться в мыслях.

Раздвинув коленом ноги девушки шире, Микки приспустил свои штаны и, вновь слишком сильно сжав её нежное бедро, одним рывком вошёл в неё. Дженнифер стоило огромных усилий подавить громкий стон; без перехода брюнет начал двигаться, резко и слишком мощно врываясь в тело любовницы.

Девушка прислонилась лбом к оконному стеклу, кусая губы и сжимая край подоконника до побелевших костяшек пальцев. Микки слишком сильно и глубоко врывался в неё, и это причиняло боль. Но попросить парня о том, чтобы он был аккуратнее, Дженнифер не решалась, предпочитая терпеть и веря в то, что совсем скоро эта боль пройдёт и ей на смену, как обычно, придёт наслаждение. И она оказалась почти права – удовольствие от частых и глубоких фрикций не заставило себя ждать, но и боль никуда не ушла, перейдя из острой, вспышкообразной в тупую и ноющую.

После особенно глубокого толчка Дженнифер невольно ойкнула, сильнее сжимая край подоконника, скребя по нему ногтями. Микки этот звук раздражал, хоть он и совсем неясно прорывался в сознание сквозь гул крови в ушах, и парень столкнул руку любовницы с подоконника, из-за чего она едва не ударилась лбом об оконное стекло.

- Микки… - попыталась сказать Дженнифер, но брюнет достаточно грубо одёрнул её,

- Помолчи, - прерывисто произнёс он, прикрывая глаза. – Просто закрой рот, Дженнифер.

Девушка послушно закрыла рот и прикусила губу, а в следующую секунду прокусила её до крови, невольно сжав зубы, потому что Микки вновь слишком глубоко ворвался в её тело, даря вспышку боли.

Брюнет вновь сжал плечо Дженнифер, давя на него и заставляя девушку нагнуться сильнее и прогнуться в пояснице. Она опёрлась на локти, окончательно сгибаясь, и развела ноги сильнее, жмурясь и путаясь в том, что она чувствует: боль и наслаждение слишком крепко сплелись в теле, не позволяя ей начать вырываться и закричать: «Стоп! Мне больно!». Инстинкт самосохранения вновь слишком крепко спал в ней.

Накрыв ладонями бёдра Дженнифер, Микки сильнее притянул её к себе, нещадно тараня её тело, двигаясь в самой её глубине. На нежной коже девушки уже проступили синяки и следы от его пальцев – хорошо, что в ближайшее время у неё не предвиделось съёмок или показов, а то бы по головке её точно не погладили, никому не нужны изувеченные модели, пусть даже самые талантливые, красивые и именитые.

Дженнифер в очередной раз прикусила губу и вновь до крови – её металлический привкус наполнил рот, раздражая вкусовые рецепторы и вызывая лёгкое чувство тошноты. Кровь, боль, жестокость – она никогда не сталкивалась с этим и никогда не желала этого делать, ей были противны эти понятия, но рядом с Микки все её принципы, взгляды и жизненные ориентиры летели в какие-то тартарары, оставляя в ней лишь одно желание – быть рядом с ним любой ценой.

Брюнет задышал ещё чаще и тяжелее, крепко сжимая зубы и не открывая глаз, совершая последние движения внутри тела любовницы. Он кончил через несколько слишком глубоких и мощных толчков, привычно задерживая дыхание и чувствуя заветное опустошение, растекающееся по венам.

Покинув тело Дженнифер, Микки сразу же натянул штаны и, взяв новую сигарету, подкурил. Он сделал две затяжки, после чего вновь подошёл к девушке и тронул её за плечо, прося обратить на него внимание. Теперь его прикосновения казались нежными, и девушка покорно разогнулась и повернулась к брюнету лицом, смотря на него таким преданным и немного блестящим от невольных слёз боли взглядом.

Микки молчал какое-то время, вновь так непонятно смотря на любовницу, затем шагнул ближе к ней и мягко прикоснулся к её искусанным губам, коротко целуя.

- Возвращайся в постель, Дженнифер, - проговорил он, отстранившись.

- А ты? – удивлённо спросила девушка, такими большими оленьими глазами смотря на Микки.

- А я пойду, - слегка кивнул парень.

- Куда?

- В свою спальню.

Он потушил сигарету и бросил окурок в пепельницу, после чего добавил:

- Остаток ночи я хочу доспать в одиночестве.

Дженнифер открыла рот, но Микки не дал ей ничего сказать, отрицательно качая головой.

- Так нужно, Дженнифер, - не грубо, но твёрдо сказал он. – И не спорь со мной. Ложись и спи.

Он отошёл к двери и, обернувшись на пороге, добавил:

- Встретимся утром, - после чего покинул комнату.

- Хорошо… - немного запоздало ответила Дженнифер, когда отвечать было уже некому, и Микки скрылся в темноте коридора.

Брюнет быстро преодолел коридор и зашёл в свою личную спальню, которая встретила его слишком свежей прохладой. Удивительно легко ориентируясь в полной темноте, парень сел на кровать и, отперев ящик, достал из него сигареты и зажигалку – ему нужны были ещё несколько затяжек никотиновым ядом.

Подкурив, Микки глубоко затянулся крепким дымом и лёг на спину, прикрывая глаза и наслаждаясь идеальной темнотой и тишиной, которую нарушал лишь едва уловимый треск тлеющего табака.

Глава 12

Прошло четыре дня. Дженнифер не стала обижаться или как-то вспоминать не слишком приятный ночной инцидент и, как обычно, поутру после той ночи пожелала Микки доброго утра с лёгкой улыбкой на губах и нежно поцеловала в щёку. Другого и не нужно было. Другого быть и не могло, в противном случае, они бы уже давно перестали быть парой, если бы девушка не умела вот так всё «проглатывать» и продолжать оставаться покорной и верной овечкой с обожанием в очаровательных оленьих глазах. Иногда она так напоминала брюнету пресловутого оленёнка Бемби из одноименного старого мультика, который он посмотрел когда-то в детстве. Только Бемби смог вырасти в гордого оленя и спасти всех, как и престало поступать главным героям каждого диснеевского мультфильма, а Дженнифер не проявляла никаких предпосылок к тому, чтобы пойти по «героическому» пути.

Микки сидел за столом на кухне, энергично помешивая ароматный чёрный кофе в своей любимой матовой чёрной кружке. Сегодня с утра у него было удивительно приподнятое настроение, даже улыбаться хотелось, что Микки делал крайне редко. Качественный секс вместо зарядки сразу после пробуждения, вкусный завтрак… Сегодняшнее утро, определённо, имело все шансы стать началом прекрасного дня.

Странные кошмары больше не тревожили сна парня после той слишком чёрной и безлунной ночи. И это не могло не радовать Микки. В отличие от ситуации со своими «демонами» в данном вопросе он был, можно сказать, оптимистом и всякий раз надеялся на то, что кошмар больше не вернётся и не потревожит его относительно спокойного сознания. Слишком уж он ненавидел их, чтобы спокойно относиться к их регулярному, но совершенно бессистемному возвращению. И, увы, подавить эти кошмары были не в силах снотворные препараты или успокоительное – они были слишком сильны и хитры. Они были слишком крепко вплетены в ткань сознания кровавыми нитями и никуда не желали уходить, а просто ждали новой подходящей для того, чтобы напомнить о себе, ночи.

Дверь открылась и на кухню зашла Николь, как обычно, притормаживая около порога и смотря на Микки.

- Доброе утро, - произнёс парень, поднимая на домработницу взгляд и улыбаясь ей.

От такой непривычной позитивности начальника Николь несколько опешила и даже не сразу ответила ему.

- Доброе утро… - наконец-то проговорила женщина, с некоторой тревогой смотря на брюнета. Что на этот раз стукнуло ему в голову? – А…

Она перевела взгляд на посуду, стоящую на умывальнике. Вновь посмотрев на парня, домработница закончила мысль:

- А ты уже позавтракал, Микки?

- Да, - кивнул брюнет, продолжая слегка улыбаться одними губами.

- А почему ты меня не позвал? – удивлённо спросила женщина. – Ты же обычно…

- Сегодня мне захотелось приготовить завтрак самостоятельно, - не дав Николь закончить, ответил на её вопрос Микки.

Он, как обычно, перебил её, но сейчас в его словах не было резкости или чего-то подобного. Николь хотелось порадоваться за начальника, который наконец-то проснулся в хорошем расположении духа, но почему-то пока не получалось. За прошедшие года она привыкла к тому, что Микки почти всегда хмур и угрюм и что он жёстко пресекает любые попытки сказать ему что-то, что ему может не понравиться. Но сейчас он выглядел спокойно, и в глазах его не было привычной чёрной ртути, а губы его всё ещё были слегка изогнуты в лёгкой улыбке. Николь уже и забыла о том, насколько Микки идёт улыбка; улыбаясь, он становился ещё более привлекательным и обворожительным, нежели обычно.

- Это хорошо, - наконец-то ответила Николь и тоже слегка улыбнулась начальнику. – Но…

Закончить она не успела, потому что на кухню зашла Дженнифер, случайно несильно толкнув домработницу дверью.

- Извини, Николь, - поспешила извиниться девушка.

- Ничего страшного.

Слегка кивнув, Дженнифер перевела взгляд на Микки.

- Ты будешь сейчас завтракать? – поинтересовался парень и отпил кофе.

- Да, я как раз собиралась это сделать.

- Что тебе приготовить, Дженнифер? – спросила Николь.

- Салат из авокадо и помидоров и омлет, - недолго подумав, ответила девушка.

Она подошла к столу и тоже села, рядом с Микки. Помолчав немного, Дженнифер обратилась к парню:

- А ты позавтракаешь со мной?

- Я уже позавтракал, - отозвался брюнет и сделал новый глоток кофе, он был приятно тёплым и слегка горчил.

Дженнифер опустила взгляд. Ответ Микки её расстроил, потому что она очень любила делать что-то с ним вместе, но она не подала об этом вида и ничего не сказала.

- Но, - продолжил парень, - я посижу с тобой. Сейчас мне совершенно некуда торопиться, так что, я вполне могу посвятить это время тебе.

Дженнифер от этих слов просветлела и улыбнулась, разворачиваясь к Микки корпусом. Потянувшись к нему, она чмокнула его в щёку – хотелось поцеловать в губы, но Дженнифер помнила о том, что брюнет не слишком любит, когда его целуют, так сказать, без разрешения. Потому она ограничилась лёгким прикосновением к его щеке и снова села прямо, опуская взгляд.

Николь приготовила завтрак очень быстро, Микки даже не успел выпить и половины чашки кофе. Когда она поставила тарелку и глубокую небольшую пиалу с салатом перед Дженнифер, девушка поблагодарила домработницу и, взяв вилку, приступила к трапезе.

- Ой, Николь, - произнесла девушка, вспомнив кое-что, и обернулась на домработницу, которая складывала грязную посуду в посудомоечную машину.

- Что-то не так, Дженнифер?

- Выжми, пожалуйста, ещё стаканчик сока. Апельсинового.

- Да, конечно, - кивнула женщина и перешла к холодильнику, где хранились фрукты.

Можно было и не продолжать, но Дженнифер решила пояснить свою просьбу и желание:

- В последнее время у меня несколько испортился цвет лица, а витамин C для кожи – лучшее лекарство.

Микки слегка изогнул губы в снисходительной улыбке, которая скрылась за чашкой кофе.

- Вижу, ты вовсю готовишься к показу? – обратился он к девушке, поворачивая к ней голову и смотря из-под слегка опущенных ресниц.

- Да, лучше не расслабляться и подготовить организм. Неделя показов и так едва ли будет лёгкой, как обычно, это будет огромный стресс.

- А мне казалось, что моделей на показах красят так, что естественно цвета лица и близко не видно…

- Да, это так, - кивнула Дженнифер. – Но мне бы не хотелось приезжать в Париж с серым цветом лица или ещё какими-то несовершенствами…

Она невольно коснулась рукой шеи, где всё ещё виднелись синяки-засосы.

- Значит, - произнёс Микки, склоняясь к Дженнифер и говоря чуть тише, интимнее, - я постараюсь не наставить тебе новых.

- Замажу, - совершенно не подумав, так глупо ответила девушка.

Микки беззвучно усмехнулся, задевая губами кожу Дженнифер около уха, и снова сел прямо. Он взял чашку и сделал очередной глоток приятно горчащего напитка.

Николь прикусила губу, стараясь никак не реагировать на разговор начальника и его возлюбленной и, вообще, не слушать его, потому что это было некрасиво. Нужно было поскорее расправиться с посудой, запустить посудомоечную машину и покинуть кухню, чтобы не было больше соблазна подслушивать. Но посуда как назло не желала помещаться в машину, хотя её было-то – всего несколько тарелок и пара столовых приборов!

В очередной раз попытавшись запихнуть тарелку в моечный отсек, Николь слишком сильно ударила ею об железную перегородку. Тарелка жалобно звякнула, жалуясь на то, что с ней так неосторожно обращаются.

- Николь, ты посуду перебить решила? – поинтересовался Микки и обернулся.

Он поставил локоть на стол и подпёр рукой голову, смотря на женщину.

- Нет, я случайно, - негромко промямлила женщина, вновь пытаясь поставить тарелку в отсек, но уже намного аккуратнее.

- Это хорошо, - слегка кивнул Микки. – А то, если люди бьют посуду или иначе крушат пространство вокруг себя, это может свидетельствовать лишь об одном – что им нужен отдых. А сейчас я его никак не могу тебе предоставить, Николь.

- Мне не нужен отдых. Всё в порядке, Микки, - ответила домработница, по-прежнему стоя к начальнику спиной.

Брюнет несколько секунд посмотрел на спину женщины, затем встал и бесшумно подошёл к ней. Николь совершенно не заметила его приближения. Ей наконец-то удалось поставить тарелки в посудомоечную машинку. Она закрыла её дверцу и включила, после чего повернулась и наконец-то заметила Микки, который всё это время стоял рядом и чего-то терпеливо ждал.

Николь невольно сглотнула. Брюнет стоял совсем близко к ней и, чуть склонив голову вперёд, смотрел на неё своим обычным – проникновенным и совершенно непонятным взглядом.

- Что-то не так? – Николь сама удивилась тому, что смогла не запнуться.

- А что не так? – слегка вскинул бровь Микки и упёрся руками в тумбочку, продолжая смотреть на домработницу.

- Я не знаю…

Николь опустила взгляд, но через мгновение вновь подняла его. Ей казалось, что лучше смотреть Микки в глаза, пусть это и было катастрофически сложно. Дженнифер, развернувшись на стуле, наблюдала за странным разговором возлюбленного и прислуги, но предпочитала не лезть не в своё дело и помалкивать.

- Я просто подумала… - добавила Николь, не слишком понимая, что она должна сейчас говорить.

Микки слегка улыбнулся в ответ.

- Николь, ты слишком много думаешь, - ответил он, продолжая держать уголки губ чуть приподнятыми. – И чаще всего ты делаешь это там, где этого делать не нужно, - улыбка полностью исчезла с его лица.

Что ответить на это Николь не нашла и решила ограничиться лёгкой неуверенной улыбкой. Обычно такое не срабатывало и никоим образом не трогало Микки, но в это утро у него действительно было отличное настроение и такой реакции ему хватило.

Слегка кивнув в ответ, брюнет вернулся за стол и взял чашку с кофе, сделал глоток. Дженнифер тоже вернулась к прерванному завтраку, полностью сосредотачиваясь на нём. Но, когда тарелка с омлетом практически опустела, девушка украдкой взглянула на Микки и несмело протянула к нему руку, касаясь тонкими пальчиками руки брюнета. Пальцы её были неуверенными, будто даже испуганными, и слегка дрожали. И она уже думала убрать руку и не донимать возлюбленного лаской, которую он не слишком любил, но Микки сам взял её ладонь в свою, чем немало удивил Дженнифер, заставляя её улыбнуться и немного покраснеть. Это было так нежно. За такие моменты можно отдать жизнь.

Девушка опустила взгляд в тарелку, пряча свои светло-карие оленьи глаза под пушистыми ресницами и не имея сил, чтобы перестать улыбаться, как последняя влюблённая дурочка, которой она и была. Так вести себя простительно в шестнадцать лет, но Дженнифер было двадцать семь и ей совсем не было стыдно за своё поведение и свои слишком сильные чувства, которых, верно, Микки был совсем не достоин. Но она не думала об этом, она была просто счастлива дышать рядом с ним.

- Я люблю тебя, - тихо произнесла Дженнифер и мягко и так трепетно поцеловала Микки в щёку, а после в шею под ухом.

Даже от этого мимолётного прикосновения к телу возлюбленного у неё сердце забилось чаще в груди, а внизу живота затрепетали бездумные бабочки.

Брюнет прикоснулся кончиками пальцев к подбородку девушки, прося её поднять голову, и поцеловал в губы: неторопливо и почти лениво. Дженнифер ощущала, как приятно губы Микки сминают её губы, и отвечала на этот поцелуй – щёки сводило от нежности и желания вновь и вновь улыбаться, не переставать этого делать. Она приоткрыла рот, позволяя парню проникнуть в него языком, и ненавязчиво прикоснулась к нему своим влажным и горячим язычком.

Постепенно поцелуй их наполнялся большей страстью и желанием. Николь пробыла на кухне ещё несколько минут, невольно оглядываясь на целующихся парня и девушку, затем покинула комнату, бесшумно прикрывая за собой дверь.

Прошло ещё совсем немного времени и Микки медленно встал, не разрывая поцелуя и утягивая Дженнифер за собой. Приподняв её, брюнет усадил девушку на стол, устраиваясь между её призывно разведенными ногами и прижимаясь к её телу, держа её за талию и крепко прижимая к себе.

Вскоре дыхание окончательно сбилось и поцелуи стали прерывистыми, совсем горячими. Продолжая сохранять молчание, Микки отстранился от Дженнифер и, взявшись за низ её голубой футболки, потянул её вверх. Девушка покорно подняла руки и, когда Микки снял с неё майку, откинула волосы на спину.

Микки взял её лицо в ладони и вновь поцеловал в губы: тягуче и так горячо. Одна его рука опустилась ниже, начиная оглаживать подтянутое соблазнительное тело. Он неторопливо ласкал живот Дженнифер, заставляя её вздрагивать и невольно втягивать его.

После того, как девушка в очередной раз вздрогнула от его прикосновения, от которого в венах растекалось приятное тепло, и с губ её сорвался шумный вздох, Микки скользнул ладонью вниз по её животу и, расстегнув пуговицу и молнию на её джинсовых шортиках, проник в них рукой. Поддев кромку её шёлковых трусиков, брюнет провёл кончиками пальцев по гладкой и такой горячей коже лобка, а после проник ими между её половых губ, несильно надавливая на напрягшийся клитор и неспешно обводя его по кругу.

С губ Дженнифер сорвался шумный и хриплый вздох, и она запрокинула голову, закрывая глаза и ещё шире разводя ноги. И тут же Микки припал к её абсолютно открытой и незащищенной шее губами, целуя нежную горячую кожу и оставляя на ней влажные следы от своих прикосновений.

Микки продолжал ласкать Дженнифер между ног и целовать её: в шею, в плечи, периодически прикусывая кожу, но совсем не больно, а так, чтобы лишь оттенить и без того невероятно приятные ощущения девушки. Дженнифер в который раз шумно вздохнула и откинулась назад, опираясь на руку и выгибая спину. Брюнет склонился к её груди, проводя по нежной чувствительной коже разомкнутыми губами и целуя девушку в ложбинку между грудями.

Опустив руку в трусиках Дженнифер ниже, Микки проник в неё двумя пальцами, чувствуя, какая она там, внутри, горячая и влажная. Это ещё больше подстегнуло огонь и в его крови. И, наградив девушку ещё несколькими поцелуями, брюнет достал ладонь из её шортиков и стянул их с неё, откладывая вещь на стул.

Дженнифер покорно приподняла бёдра, сводя ноги и позволяя снять с себя и трусики, на которых блестела шёлковая влага. После этого она вновь села ровно и пошире развела ноги, и Микки снова прижал её к себе, впиваясь в губы грубоватым страстным поцелуем. В его настоящей страсти никогда не было места нежности, она была грубой и подчиняющей, не оставляющей места сопливой романтике.

Дженнифер сглотнула и снова запрокинула голову, чувствуя, как часто трепещет сердце у неё в груди, когда брюнет расстегнул ширинку. Слегка приспустив штаны вместе с трусами, он взял девушку за бёдра, притягивая её ближе к себе. Дженнифер скользнула ладонями по его плечам и взялась за верхнюю пуговицу на рубашке, желая расстегнуть вещь. Но Микки отстранил её руки, негромко и хрипло от возбуждения говоря:

- Не надо.

После этого он вновь коротко поцеловал девушку в шею и, сильнее сжав её бёдра, начал входить в неё. Дженнифер не смогла сдержать шумного вздоха наслаждения и прикусила губу. Она закрыла глаза и запрокинула голову, наслаждаясь ощущением того, как сантиметр за сантиметром в неё погружается член Микки, так идеально заполняя.

Полностью войдя в тело девушки, брюнет двинул бёдрами чуть назад, а после снова вперёд, начиная плавные движения. Сейчас ему не хотелось сразу же срываться и торопиться.

Он, не отрываясь, смотрел в лицо Дженнифер, которая казалось сейчас безвольной куклой, отдавшейся в умелые руки хозяина. Глаза её были закрыты, губы чуть разомкнуты, а на щеках алел лёгкий румянец разогретой крови.

Постепенно движения становились быстрее и мощнее, а удовольствие острее. Дженнифер встречала каждый толчок, приподнимая навстречу любимому бёдра и пытаясь принять в себя его член как можно глубже. Она просто плавилась в его сильных руках, чувствуя привычное головокружение, которое всегда посещало её в моменты близости с Микки. И ей так хотелось, чтобы время сейчас замерло и планета остановилась, чтобы этот момент, наполненный страстной нежностью и чувственностью, не прекращался никогда.

Дженнифер держалась за Микки, крепко обхватив его плечи, вдыхая любимый запах обжигающей кожи и всё больше сходя с ума с каждой секундой. Мир уже танцевал бешеный вальс под её закрытыми веками, но пусть он хоть полетит в ад и заберёт её с собой, только бы эти мгновения длились дольше!

- Микки… - простонала девушка и выгнулась, а после с удвоенной страстью начала двигать бёдрами навстречу движениям брюнета.

Она откинулась немного назад, опираясь на одну руку, потому что так двигаться было проще. Совершив ещё несколько движений, парень надавил ей на плечо, укладывая на спину. Он подхватил её под попу, приподнимая её бёдра, и уложил ноги к себе на плечи, начиная врываться в её тело ещё сильнее, ещё мощнее.

Вальс мира под закрытыми веками Дженнифер превратился в безумную тарантеллу, а из груди её рвались всё новые и новые стоны, которые всё время не получалось сдерживать. Она выгибалась дугой, упираясь затылком в стол, и хваталась за его края немеющими пальцами, водила взмокшими ладонями по его гладкой столешнице, то и дело задевая посуду, которой они так и не успели убрать, закончив завтракать.

- Микки… - вновь простонала девушка, выгибаясь до хруста в позвоночнике, и с нажимом провела по своему животу рукой, оставляя слева на рёбрах красноватые следы от ногтей.

Микки склонился к её лицу, сгибая Дженнифер пополам, а после сбросил её ноги с плечи, придерживая их под коленями и врываясь в неё так, что у девушки окончательно закружило голову и перехватило дыхание.

На кухне было прохладно, но тела их всё равно покрылись испариной. Загорело-золотистая кожа Дженнифер обворожительно поблёскивала от пота, а спина изгибалась от страсти и удовольствия, которое уже было практически невыносимым. Она понимала, что совсем скоро её накроет ярчайшим оргазмом, и противиться этому хотелось, хотелось оттянуть этот момент, но сил к сопротивлению не было.

С каждым новым умопомрачительно глубоким толчком напряжение у неё внизу живота становилось всё сильнее, а под закрытыми веками уже начали вспыхивать первые искры высшего наслаждения. И прошло всего секунд пятнадцать, когда Дженнифер гулко застонала, дёргаясь и выгибая спину до хруста в позвоночнике, жмуря глаза. Она не могла перестать выгибаться и дёргала ногами, которые Микки продолжал крепко удерживать. В забытьи она резко провела рукой по столу, пытаясь найти точку опоры, и столкнула с него одну тарелку. Она звонко разбилась, разлетаясь на крупные острые осколки.

Микки ненавидел бардак и всегда очень скрупулёзно следил за тем, чтобы его не было в его доме и никто не пытался его устроить. Но сейчас брюнет был настолько поглощён процессом, что не обратил внимания на звучный треск разбивающегося стекла, продолжая изо всех сил врываться в извивающееся от блаженства тело Дженнифер.

Ему понадобилось ещё с десяток глубоких и мощных толчков, чтобы и его тело пронзило высшим наслаждением. Подаваясь животному порыву, Микки продолжал двигаться, врываясь в обмякшее тело любовницы, пока в его теле не стих последний разряд оргазма.

Шумно выдохнув, брюнет вышел из тела Дженнифер и, застегнув штаны, сел, сразу же закуривая и затягиваясь горько-сладким дымом, который сейчас казался ему особенно вкусным.

Только после третьей затяжки он заметил осколки тарелки, валяющиеся около стола. Сев и проследив взгляд возлюбленного, Дженнифер прикусила губу, а затем сказала:

- Я сейчас уберу.

Микки воздержался от ответа, но кивнул, показывая девушке, что она всё сказала верно. Дженнифер начала работать рано, как и хорошо зарабатывать, и с юных лет она привыкла к тому, что рядом всегда есть обслуживающий персонал, который должен заниматься уборкой и прочей подобной работой. Но сейчас у неё даже мысли не возникло о том, чтобы позвать Николь, чтобы та устранила «неприятность». Она намусорила, и она должна убрать за собой.

Спрыгнув на пол и даже не надев белья, Дженнифер опустилась на корточки, аккуратно собирая осколки тарелки. Пронаблюдав за девушкой немного, Микки встал и, подойдя к ней, тоже опустился на корточки. Он прикоснулся к руке девушки и, заглянув ей в глаза, бархатным тоном произнёс:

- Осторожно, не порежься.

Но помогать Дженнифер с уборкой Микки и не думал. И, встав и поправив воротник рубашки, он покинул кухню, отправляясь на поиски Николь. Её брюнет нашёл в коридоре на втором этаже, где домработница стирала незаметную пыль с рамы картины.

Подойдя к женщине, Микки прислонился к стене, подпирая её плечом, и сложил руки на груди, наблюдая за Николь, которая, как обычно, не заметила его приближения. Прошли не меньше двух минут прежде, чем брюнет решил обратиться к ней:

- Николь, я совсем забыл тебе кое-что сказать.

Женщина опустила щёточку для стирания пыли и повернулась к начальнику, внимательно смотря на него и слушая. Видя, что Николь – вся внимание и оставшись довольным этим, Микки продолжил:

- Мы с Дженнифер решили поехать во Францию раньше, до начала её показов.

- И… когда?

- Через четыре дня. В пятницу.

- Хорошо, - кивнула Николь. – Тогда, я буду готова к этому времени.

- Молодец, Николь, мыслишь в верном направлении. Только ты полетишь не с нами, а более ранним рейсом. Я хочу, чтобы дом выглядел хотя бы немного обжитым, когда мы в него въедем.

- Я не помню, Микки, ты оставлял там кого-нибудь, чтобы следили за домом? – немного неуверенно спросила Николь.

- Изначально – да. Но полтора года назад я изменил своё решение и отозвал тех людей.

- Хорошо. Постараюсь успеть привести дом в достойное состояние к вашему приезду.

- Выше головы можешь не прыгать. Просто создай там должный уют и хотя бы вытри пыль.

- Думаю, я успею привести его в порядок.

Микки слегка улыбнулся-ухмыльнулся и подошёл ближе к женщине, совсем близко, смотря на неё сверху и прямо в глаза.

- Я всегда знал, что не просто так держу тебя рядом уже десять лет.

- Шестнадцать… - совсем тихо и скорее самой себе пробормотала Николь.

- Первые шесть лет ты работала на Холи, а не на меня, так что, это не считается, - не грубо, но твёрдо поправил женщину Микки.

- Да, просто…

- Не важно, - перебил домработницу брюнет, поднимая руку и показывая этим, что в её словах нет смысла.

Увидев, что Николь всё поняла, он вновь сложил руки на груди и добавил:

- Просто, ты создаёшь уют в моём доме, и мне это нравится. Надеюсь, так будет продолжаться и дальше.

- Конечно, - кивнула Николь и слегка улыбнулась.

- Вот и отлично, - тоже кивнул Микки.

Всё, что брюнет хотел, он уже сказал и услышал в ответ, потому, сказав домработнице, что она может продолжать уборку, Микки развернулся и быстрым шагом направился к своей спальне. Настроение его было в это утро хорошим, но приём лекарств это не отменяло.

Глава 13

Я мог бы осуществить мечту или желание с помощью Джина,

Чтобы вернуться в место более простое, чем это,

Потому что после всех этих вечеринок, секса и наркотического кайфа,

После всей этой мишуры, гламура и моды,

Всего этого шума и гама, этого безумия

Наступает пора, когда ты погружаешься в уныние.

B.o.Bfeat. Hayley Williams, Airplains©

Только что уже в третий раз объявили посадку на рейс Лос-Анджелес – Париж и Микки и Дженнифер уже были практически готовы к тому, чтобы пройти на борт самолёта, оставалось только забрать свои паспорта у женщины за последней стойкой контроля и регистрации пассажиров.

- Приятного полёта, мистер Гумперт, - произнесла женщина в форме и с широкой улыбкой вернула Микки паспорт, после чего повторила то же самое и с Дженнифер.

Парень и девушка прошли дальше, проходя по коридору и ступая на борт самолёта. Предъявив билеты такой же улыбчивой, как и за стойкой регистрации, девушке, которая отличалась от первой только более хрупким телосложением и цветом волос – она была блондинкой, они заняли свои места.

Совсем скоро в салон вышла стюардесса, заучено и четко объясняя пассажирам правила поведения во время перелёта и их действия на случай экстренной ситуации. Устав от речей работницы неба через минуту её инструктажа, Микки отвернулся к иллюминатору, за которым пока что ничего не менялось: лишь идеально ровный асфальт и крыло самолёта.

Инструктаж закончился и все начали готовиться к взлёту. Стюардессы суетились, но быстро скрылись в своей комнатке, загудели двигатели, и огромная статная машина медленно сдвинулась с места, разворачиваясь и выезжая на взлётную полосу.

Микки любил эти моменты. Он любил куда-то ехать. С детства он привык постоянно менять места жительства с завидным постоянством, нигде не задерживаясь надолго, и это оставило на его сознании такой отпечаток, что, подолгу живя в одной стране, городе, он начинал скучать. Увы, нигде не было такого места, которое бы Микки с уверенностью мог назвать своим домом – не срослось. А все те места, где он жил с приёмными родителями или же уже самостоятельно, став взрослым, не смогли стать для него пресловутым семейным очагом и родным углом. В этом смысле роднее всего ему была Австрия, возможно, свою роль сыграло то, что двадцать восемь лет назад именно на территории этой страны он появился на свет. Ему была мила «сказочная» Вена, ему нравилось жить в ней, но сейчас об этом городе и этой стране брюнет не хотел даже слышать. Он поставил точку в своей жизни в «сказке», закрыв восемь лет назад дверь в своей квартире номер шестьдесят девять по улице Беккерштрассе. А переправлять точки на запятые или многоточия Микки никогда не любил…

Самолёт окончательно разогнался, разрезая своим носом разогретый за день воздух, мотор взревел. Рывок вперёд и шасси отрываются от земли и огромная машина устремляется вверх, стремительно набирая высоту и унося своих пассажиров прочь от измученного жарой и солнцем Лос-Анджелеса.

Люди и здания с каждой секундой становились всё меньше, а земля начинала напоминать разметку на карте: строения, артерии дорог. Первыми растворились в высоте люди, что было совершенно неудивительным.

Микки слегка прикрыл глаза, смотря на уменьшающийся и остающийся позади город. Дорога, новые места… Микки любил куда-то ехать и переезжать, потому что, пусть он и не верил в сказки и чудеса, но странная и абсурдная вера в то, что на новом месте всё будет иначе и лучше, жила и в нём. Разумом он понимал, что ни черта не изменится, потому что новое место – всего лишь новое место, а вот он приедет в него старым. И он не строил планов по тому, как счастливо заживёт в новой стране, как кардинально изменится его жизнь. Не будет ничего этого – не-будет. Но вера нелогична и слепа к прошлому опыту – она продолжает во что-то верить и прятаться в самых тёмных и дальних уголках бессознательного, пытаясь скрыться от всевидящего ока разума, чтобы не быть раздавленной.

И именно в этом, верно, была причина того, что на протяжении последних дней Микки находился в приподнятом расположении духа. Наскучивший ему и опостылевший своей жарой Лос-Анджелес остался позади, а впереди был прекрасный Париж – главный город всех влюбленных, которые действительно верят в то, что их любовь будет вечной. И идея отправиться в него раньше намеченного срока принадлежала именно Микки и Дженнифер с радостью поддержала её. Кто не любит Париж?...

Самолёт достаточно быстро набрал нужную высоту и на экранах загорелось заветное для всех пассажиров: «Можете отстегнуть ремни».

- Как же я люблю тот момент, когда самолёт выравнивается на высоте, и разрешают отстегнуться, - произнесла Дженнифер, расстегнув свой ремень безопасности, и чуть съехала вниз в своём удобном кресле из кремовой кожи. – Когда самолёт взлетает, мне всё время становится так страшно, что он упадёт… - добавила девушка, поясняя причину своей радости и прикрывая глаза.

- Бояться того, что самолёт упадёт, но всё равно садиться в него достаточно глупо, Дженнифер, - ответил Микки.

Он отвернулся от иллюминатора и взглянул на девушку, смотря на неё из-под чуть опущенных ресниц.

- Моя работа предполагает постоянные перелёты, - вздохнула Дженнифер, съезжая ещё ниже и вытягивая ноги. – Потому приходится пересиливать себя и бороться со своим страхом. К тому же, я надеюсь, что я никогда не окажусь в салоне того самолёта, которому суждено упасть…

Она замолчала, тягостно думая обо всех тех людях, которые так и не вернулись к своим родным, сгорев в небе в огне. От таких мыслей на сердце становилось тяжело и горько.

- Правильно, Дженнифер, надейся, - слегка кивнул Микки.

В его словах не было ядовитой иронии или сарказма, но всё равно было понятно, что он не верит в то, что надежда имеет хоть какие-то смысл и силу.

Дженнифер села чуть ровнее и прикоснулась кончиками пальцев к руке Микки. Ей казалось, что брюнет сейчас никак не отреагирует на её прикосновение, либо же уберёт руку, но он не сделал этого. Подождав несколько секунд, парень взял ладонь Дженнифер в свою и плавно потянул, вынуждая её наклониться к нему. Склонившись к её уху, Микки произнёс:

- Кажется, я придумал, как нам не умереть со скуки за время перелёта.

Дженнифер округлила глаза, немного отстраняясь от Микки и заглядывая ему в глаза.

- Микки, ты же не имеешь в виду… - смущённо проговорила девушка, но брюнет не дал ей закончить.

- Именно, - ответил Микки.

- Не здесь же…

- Обычно для данных целей на борту самолёта используют туалет, - произнёс брюнет, разворачиваясь к Дженнифер корпусом и ставя локоть на спинку кресла, и подпёр голову рукой.

Он уже говорил на обычной громкости, и это заставило Дженнифер смущаться. Она обернулась на немногочисленных других пассажиров, которые не обращали на них никакого внимания, либо просто делали такой вид, сохраняя добропорядочный и высокомерный образ.

- Но, - продолжал Микки, - с учётом того, какой вышколенный персонал в первом классе этой авиакомпании, они ничего нам не скажут даже, если мы займёмся сексом прямо здесь, если, конечно, другие пассажиры не будут против. Но кто же откажется от просмотра бесплатного живого порно?

Дженнифер окончательно смутилась и зарделась. И, желая заставить её покраснеть ещё больше, Микки склонился к её уху, будоражащим шёпотом добавляя, задевая губами нежную кожу:

- Все эти люди лишь прикидываются порядочными и правильными. Поверь мне, на работе я на таких насмотрелся. Так что, если мы займёмся сексом прямо здесь, то они даже не отвернутся. Вот только нам, скорее всего, будут мешать их вздохи и стоны, потому что они едва ли удержатся от мастурбации.

- Микки! – воскликнула Дженнифер, на щеках которой были уже багряные пятна румянца.

И румянец этот был не только смущением, но и некоторым возбуждением, потому что слова брюнета будоражили, а запретность ситуации заставляла адреналин взыграть в крови. Дженнифер села совсем ровно и сжала колени, зажимая между бёдрами ладошки, выдавая этим то, что слова Микки подействовали на неё именно так, как он и хотел.

- Хорошо, - прежним шёпотом добавил брюнет, немного отстраняясь от девушки и заглядывая ей в глаза. – Если ты не хочешь порочить свой образ, то мы воздержимся от этого. Зачем тебе статьи с заголовками: «Известная модель занялась сексом прямо в салоне самолёта! Богатые и знаменитые думают, что им можно всё!». К тому же, на фото, сопровождающих данные статьи, я точно буду рядом с тобой. А я лишней огласки и внимания к себе не желаю.

К концу своего высказывания Микки вернулся к обычному тону голоса и, отстранившись, вновь сел ровно в своём кресле. По невозмутимому выражению его лица совершенно нельзя было сказать о том, что какую-то минуту тому назад он говорил о таких вещах, которые бы вогнали в краску любого и сбили бы его сердце с ровного ритма.

Посидев немного, брюнет обернулся в поисках стюардесс, которые незаметно и бесшумно бегали где-то рядом, готовясь в любой момент исполнить любое желание пассажира. И все они были, как на подбор: высокие, стройные, облачённые в подчёркивающую фигуру форму и приторно улыбчивые.

Подозвав одну девушку-улыбку к себе, Микки сказал:

- Принесите мне бокал виски.

- Ещё что-нибудь, мистер? – любезно поинтересовалась стюардесса, слегка склоняясь к Микки. Если бы у неё была грудь побольше, ему бы открылся весьма заманчивый вид, но у этой девушки грудь была максимум второго размера.

- Нет, - сухо ответил брюнет. – Только виски. И побыстрее.

- Будет исполнено, - кивнула девушка и удалилась.

Вернулась она быстро и передала Микки бокал дорогого напитка, обёрнутый салфеткой. Когда стюардесса вновь собралась уйти, Дженнифер подняла на неё глаза.

- Принесите мне, пожалуйста, бокал белого вина, - попросила девушка.

На щеках её продолжал пылать румянец, сердце в груди слишком громко ухало, а во рту пересохло и хотелось как можно скорее унять эту жажду.

- Будет исполнено, - ответила стюардесса и снова устремилась к помещению, где хранилась еда и напитки.

Всего через минуту она вернулась с бокалом «Шардоне» и передала его Дженнифер, после чего, убедившись, что от неё больше ничего не требуется, незаметно удалилась.

- Вкусно? – поинтересовался Микки, когда Дженнифер отпила богатого на вкус сухого вина.

- Да, - ответила девушка и облизнула губы. – Я очень люблю белое вино.

- А я предпочитаю красное. Вернее, предпочитал.

Сказав это, Микки сделал глоток виски и вновь отвернулся к иллюминатору, за которым простиралось бесконечное, пылающее закатом небо.

Глава 14

- Как же я обожаю Париж! – восторженно произнесла Дженнифер, когда они с Микки переступили порог дома.

Следом зашёл водитель с их чемоданами.

- Да, он весьма хорошо, - сдержанно ответил брюнет.

Он передал водителю деньги и тот незаметно удалился, оставив их багаж.

- Лувр, Елисейские поля, Монмартр! – продолжала своё восторженное высказывание Дженнифер.

Она остановилась недалеко от входной двери и сняла лёгкое пальтишко, которое предусмотрительно надела в аэропорту, когда они спустились на французскую землю. По сравнению с испепеляющей жарой Лос-Анджелеса Париж встретил их свежестью, вечерней прохладой и приятным ненавязчивым ветерком.

- А французский язык, так вообще, мечта! – всё не могла успокоиться девушка, продолжая свою оду самой романтичной столице мира. – Его хочется слушать и слушать! Жаль, что в школе я учила итальянский язык, что у меня не слишком хорошо получалось. А французский язык мне вовсе не дался…

- В нём нет совсем ничего сложного, - ответил Микки и расстегнул две верхние пуговицы на своей чёрной рубашке и манжеты на рукавах, закатал их. – За исключением произношения, конечно же.

Бросив беглый взгляд в зеркало, он обернулся на Дженнифер, продолжая:

- Я его тоже изучал в детстве и юности, но тогда он давался мне хуже всего. Но уже во взрослости я смог довести владение им до совершенства.

Дженнифер улыбнулась и подошла к парню, смотря на него таким преданным и влюбленным взглядом.

- У тебя, Микки, вообще, удивительная склонность к изучению языков, - произнесла она, продолжая слегка улыбаться.

- Может быть, - сдержанно кивнул брюнет. – Но, скорее, это просто результат того, что я долго работал над этим.

Микки не лукавил, изучая тот или иной язык, которых он на данный момент знал уже три, не считая родного – немецкого, он посвящал данному занятию уйму времени и методично вникал во все тонкости чужой ему речи. Исключением был лишь русский язык, который он довёл практически до совершенства, проживая два года в России, даже акцента при разговоре у него было практически не услышать. Но и Дженнифер была права, потому что склонность к языкам у Микки проявлялась с детства, и изучение их ему давалось проще, чем большинству других людей. Его мозг с удивительной лёгкостью схватывал все нюансы и особенности чужого языка, для познания которых другим людям потребовалось бы гораздо больше времени.

- Париж… Вечер… - загадочно улыбаясь, произнесла Дженнифер. – Так и хочется попросить тебя говорить по-французски. Тогда усталость от долгого перелёта окончательно забудется…

- Je pense que je ferais mieux de ne pas le faire,* - сложив руки на груди и чуть понизив тон голоса, ответил Микки, с лёгким прищуром очаровательно горько-шоколадных глаз смотря на девушку.

Дженнифер улыбнулась ещё шире и ближе подошла к нему, становясь практически вплотную и снизу заглядывая ему в глаза. Без каблуков она выглядела совсем хрупкой, хоть рост её и составлял сто семьдесят шесть сантиметров.

- Скажешь ещё что-нибудь? – также чуть понизив голос, спросила девушка.

- Quelle absurdité - de demander à une personne de parler une langue que vous ne comprenez pas...** - продолжая смотреть Дженнифер в глаза, ответил Микки и покачал головой.

Ах, в этом есть невероятная прелесть французского языка – на нём можно сказать всё, что угодно, а собеседник лишь шире расплывётся в улыбке, наслаждаясь его завораживающей картавостью и думая, что ему говорят нечто приятное и светлое.

И Дженнифер тоже так наивно повелась на эту прелесть; улыбка на её губах дрогнула, став чуть шире, и она встала на носочки, тянясь к губам Микки за поцелуем. Но брюнет не стал полноценно целовать её, а ограничился лёгким прикосновением к её губам и отстранился.

- Я подумаю о том, чтобы говорить по-французски позже, ночью, - вернувшись к немецкому языку, произнёс брюнет. – Но сейчас я хочу принять душ, поужинать и выпить чая. Так что, давай оставим эти игры.

Сказав это, Микки полностью расстегнул рубашку и направился к лестнице на второй этаж, где располагалась одна из ванных комнат. От его быстрых шагов чёрная ткань рубашки взметнулась, подобно плащу загадочного супергероя, и Дженнифер невольно залюбовалась этим, смотря парню вслед, пока он не скрылся на втором этаже.

- Какой же он всё-таки очаровательный… - прошептала Дженнифер, не переставая глупо улыбаться пустой лестнице. – И любимый.

Дверь на кухню слишком шумно открылась, стукнувшись об стену, и в гостиную вышла Николь с миской, в которой она энергично замешивала тесто для овощного пирога.

- Вы уже приехали? – удивлённо спросила домработница, поднимая брови и начиная месить тесто менее энергично.

- Да, минут пятнадцать назад, - кивнула Дженнифер, взглянув на женщину, а после вновь перевела взгляд на лестницу.

- А Микки где?

- В душ пошёл.

- А вы будете сейчас ужинать?

- Микки как раз говорил, что хочет есть. Да и я бы не отказалась от…

Она не закончила мысль, вытягивая шею в сторону Николь и заглядывая в миску с тестом.

- А что это будет? – спросила девушка.

- Пирог с цукини, кабачком и луком.

Дженнифер невольно облизала губы, предвкушая вкусную трапезу. Налегать на мучное за неделю до начала показов не стоило, но… как можно отказать себе в таком удовольствии? К тому же, Николь готовила действительно потрясающе: не вычурно, но с такой душой, что даже самое простое блюдо казалось самым вкусным на свете.

- Он будет готов минут через сорок-сорок пять, - добавила женщина, видя голодный взгляд Дженнифер. – А сейчас уже готов суп-пюре с цветной капустой.

Девушка подумала немного, смотря вниз, после чего вновь взглянула на Николь и произнесла:

- Это хорошо, что у нас сегодня вегетарианский ужин. Не хочется нагружать организм на ночь глядя. Ты молодец, Николь.

Домработница слегка улыбнулась в ответ и, сказав: «Это моя работа», вернулась на кухню.

Дженнифер постояла ещё минуты пол, после чего также направилась в ванную комнату, чтобы освежиться после долгого перелёта.

Глава 15

Микки и Дженнифер сидели за столом в обеденном зале. Брюнет методично просматривал страница документа – договора, желая лишний раз удостовериться в том, что при его составлении не было допущено ни единой ошибки, описки или неточности. Дженнифер не совсем понимала, что происходит, но предпочитала молчать и не отвлекать парня от его занятия и лишь с интересом поглядывала на него.

- Да, всё правильно, - произнёс Микки и положил документы на стол, придвигая их к Дженнифер.

- А что это?

- Договор, который должны подписывать все посетители моего клуба.

- Всё так серьёзно? – улыбнулась девушка.

- Можно сказать и так. Этот договор – гарант безопасности твоей и других посетителей клуба.

Дженнифер слегка прикусила губу и опустила взгляд. О том, в чём именно заключается особенность сети клубов, которыми владел Микки, она по-прежнему не знала.

- Хорошо, Микки, - ответила она, подумав, - я всё подпишу.

Дженнифер открыла договор на последней странице, где от неё требовалось проставить своей рукой дату и подпись. Микки внимательно наблюдал за её действиями, казалось, она вовсе не планирует читать то, что собирается подписывать.

Поставив свою красивую витиеватую подпись на последней странице и указав рядом сегодняшнюю дату, Дженнифер закрыла договор и подняла на Микки глаза.

- Это всё? – спросила она.

- А прочитать его не хочешь?

- Я тебе доверяю, - подумав немного, ответила девушка.

- И это правильно, - слегка кивнул Микки. – Если бы я хотел тебя обмануть, я бы не стал ждать два года, а сделал бы это намного раньше.

- Иногда твоя прямота просто поражает… - произнесла Дженнифер, а в мыслях добавила:

«Но при этом ты всё равно остаёшься невероятно загадочным и непонятным. Наверное, мне понадобится ещё не меньше нескольких десятков лет, чтобы понять тебя…».

Она вздохнула и слегка прикрыла глаза, пряча карие омуты под веерами пушистых ресниц. Микки подождал немного, затем задумчиво произнёс:

- Может быть, даже лучше, что ты не стала читать договор. Так всё, увиденное в клубе, станет для тебя сюрпризом.

- Надеюсь, что сюрприз будет приятным, - слегка улыбнулась Дженнифер.

- Пока ещё никто не оставался недовольным, - хмыкнул Микки и сложил руки на груди.

Они посидели ещё немного, после чего парень убрал договор обратно в чёрную папку и, забрав её с собой, покинул обеденный зал. Быстро преодолев лестницу и коридор, он зашёл в свою спальню. Положив договор в ящик тумбочки, Микки достал из кармана мобильный телефон и, набрав номер помощника, приложил аппарат к уху. Мужчина ответил после третьего гудка.

- Здравствуй, Стюарт, - слишком холодным и деловым для приветствия тоном произнёс брюнет. – Надеюсь, ты уже в Париже?

- Нет… - негромко и виновато ответил мужчина.

- А ты, как я вижу, забыл главную заповедь нашего сотрудничества, Стюарт – где я, там должен быть и ты?

- Микки, - затараторил помощник, пытаясь оправдаться, - я просто чувствовал себя совсем плохо: грипп или отравился… я не понял. И я решил, что лучше выждать хотя бы день, отлежаться. Сам понимаешь, перелёт долгий и сложный…

Брюнет выслушал эмоциональное объяснение Стюарта и, дождавшись, когда тот замолчит, спросил:

- Умирать планируешь?

- Н-нет… Микки, ты что?

- Это вполне логичный вопрос с моей стороны, - холодно отрезал парень. – Но, если ты собираешься жить и продолжать работать на меня, а ты, насколько я понимаю, планируешь это делать, будь добр поскорее явиться в Париж.

- Конечно, Микки!

- Буду надеяться на то, что твоё отравление или грипп не добрались до мозга, и ты меня услышал.

Микки помолчал немного, смотря в сторону, после чего вернулся к разговору, добавляя:

- Завтра я собираюсь вместе с Дженнифер посетить клуб. И ты обязан быть к этому моменту в городе и всё подготовить к нашему визиту.

- Микки, ты же сам знаешь, что у нас везде проверенные и исполнительные люди… - начал говорить Стюарт, но брюнет перебил его.

- Мне всё равно, Стюарт, насколько там все прекрасные распрекрасные. Ты должен быть в Париже минимум за пять часов до открытия клуба.

- Конечно, Микки, - поспешил согласиться помощник, закивав на том конце связи. – Я уже взял билет, и я прилечу в Париж завтра около десяти утра.

- Вот и прекрасно, - без особой радости ответил Микки. – И на будущее, Стюарт, если ты не умер и не лежишь в коме, будь добр звонить мне и сообщать о том, что задерживаешься.

- Извини, я не думал, что это так срочно и важно…

- На первый раз прощаю, но во второй раз… - он вздохнул. – Ладно, будем надеяться на то, что второго раза не будет. Ты мне уже почти как родной и мне бы не хотелось спустя столько лет искать нового помощника. Но, Стюарт, моё тёплое отношение к тебе ни разу не означает, что ты можешь позволять себе ослушиваться моих приказов или проявлять иное своеволие.

- Конечно, Микки. Я тоже очень не хочу, чтобы наше сотрудничество заканчивалось. Я уже даже не представляю, как буду работать на кого-то другого!

Микки безразлично выслушивал Стюарта. Казалось, что в следующую секунду помощник начнёт признаваться ему в любви, столько воодушевления было в его словах. Но он решил благоразумно воздержаться от выражения слишком ярких эмоций, помня, что начальник не любит излишнюю и неуместную эмоциональность.

- Вот и отлично, - ответил брюнет, когда мужчина наконец-то замолчал. – Тогда – прилетай и подготовь клуб к нашему визиту в него.

- Ты хочешь чего-то особенного от этого вечера? Тематики какой-то? Боюсь, мы не успеем…

- Нет, не нужно никакой тематики. Конечно, это было бы интересно, но ты прав в том, что за день просто невозможно подготовить вечер. Так что, просто будь там и делай своё дело.

- Конечно, Микки, я всё сделаю.

- Молодец. Тогда, до встречи.

Тоже услышав в ответ от Стюарта слова прощания, брюнет отклонил вылов и положил телефон на тумбочку. Он посидел ещё несколько минут, перебирая по прохладной поверхности тумбочки пальцами, выстукивая негромкий ритмичный мотив, после чего покинул спальню и вновь направился на первый этаж.

Глава 16

Я всё ещё жду,

Я в предвкушении,

В то время как они исполняют

Желание, которое я загадал.

Celldweller, It makes no difference who we are©

- Прекрасно выглядишь, - произнёс Микки, прислоняясь плечом к дверному косяку и складывая руки на груди.

- Спасибо, - мягко улыбнулась Дженнифер. – Я рада, что тебе нравится.

Брюнет подождал немного, пока девушка закончит последние приготовления, и подошёл к ней.

- Только есть одно «но»… - загадочно произнёс он.

- Что?

Воздержавшись от ответа, Микки медленно поднял юбку на платье Дженнифер цвета чайной розы. Продолжая сохранять молчание, он запустил руку девушке под платье и, взявшись за кромку её трусиков, стянул их с её ног, оставляя путами болтаться на изящных щиколотках. Дженнифер гулко сглотнула, но ничего не сказала.

Микки опустился на корточки, чтобы полностью избавить девушку от ненужной детали белья, и она покорно перешагнула её. Встав, брюнет бросил трусики Дженнифер на её же подушку и взглянул девушке в лицо.

- Так будет лучше, - произнёс он после некоторого молчания.

Дженнифер смущённо улыбнулась и перемялась с ноги на ногу, прикусила губу.

- Мне будет неуютно без… белья, - произнесла она.

Микки легко улыбнулся-ухмыльнулся и подошёл к ней, приобнял одной рукой за талию и, заглянув в глаза, сказал:

- Конечно, здесь нет адской жары Лос-Анджелеса, но едва ли ты сможешь замёрзнуть…

- Но мы же в клуб едем…

Склонившись к уху девушку и понизив тон голоса, Микки ответил:

- Так лучше, Дженнифер, поверь мне.

Он переместил руку ниже, на упругие ягодицы девушки, которые так заманчиво смотрелись под тонкой тканью платья.

Подумав несколько секунд, Дженнифер кивнула, соглашаясь с возлюбленным – впрочем, как и обычно. Больше ничего не держало их, и они смогли покинуть стены дома и отправиться в путь до парижской «Алой плоти».

До места они добрались через час – на город уже опустились сумерки – здания «Алой плоти» находились за городом в любой стране, чтобы не посвященные люди не могли их случайно найти и всунуть нос в дела, в которые им лезть не следовало.

Оставив машину на парковке, парень и девушка направились к зданию и, когда они поднялись на крыльцо, Дженнифер притормозила, смотря вверх, на место над главным входом.

- А где вывеска? – спросила она.

- А этому месту она ни к чему. «Алая плоть» не нуждается в обозначениях и указателях, - ответил Микки и, коснувшись спины Дженнифер и слегка подталкивая её вперёд, переступил порог клуба.

Когда они зашли в первый и самый большой зал, к Микки с разбежкой меньше чем в минуту подошли трое мужчин. Обменявшись с ними несколькими ни к чему не обязывающими фразами, брюнет провёл спутницу к дивану около противоположной от двери стены.

- Здесь мило, - сказала Дженнифер, когда они сели, и она смогла оглядеться.

Из-за отсутствия белья она чувствовала себя неуютно, и всё время сжимала бёдра и неосознанно пыталась оттянуть платье пониже.

- Расслабься, Дженнифер, - произнёс Микки и, взяв со столика бокал белого вина, передал его девушке. – Здесь не принято напрягаться и смущаться.

- Спасибо, - слегка кивнула девушка, взяв бокал и сразу же сделав маленький глоток вина. – Я постараюсь.

- Постарайся, - ответил брюнет и провёл кончиками пальцев по бедру Дженнифер, едва заметно задирая её лёгкое платье.

От этого действия Микки девушка смутилась и вновь одёрнула своё платье. За ними уже наблюдал с нескрываемым интересом один из посетителей. Увидев его взгляд, Дженнифер улыбнулась ему, полагая, что мужчина просто узнал её и потому так пристально смотрит. Микки, заметив это, слегка ухмыльнулся.

Склонившись к уху спутницы, он произнёс:

- Осторожнее, Дженнифер.

- Ты о чём? – искренне не поняла девушка, захлопав ресницами.

- Я о том, что простые условности и любезности в этом месте не работают и истолковываются совершенно иначе, нежели вне этих стен.

- В смысле? Микки, ты меня запутал…

- Я бы рассказал тебе всё, но… лучше покажу.

Сказав это, Микки склонился к лицу Дженнифер и поцеловал её в губы. В первые мгновения слова парня и его действия никак не могли согласоваться в голове Дженнифер, но она очень быстро забыла об этом и, прикрыв глаза, с головой отдалась тягучему поцелую. Одной рукой она поглаживала щёку Микки, а вторая её рука покоилась на его плече.

Постепенно поцелуй стал более страстным и требовательным, кричащем о продолжении. Дженнифер отстранилась, желая сказать, что лучше прекратить это делать – это казалось ей необходимым, потому что тело её всегда слишком быстро и красноречиво откликалось на ласки любимого. Но не успела она открыть рта, как Микки припал губами к её шее, оставляя на коже влажные горячие следы.

- Микки… - тихо произнесла Дженнифер, мягко пытаясь отстранить от себя брюнета. Её дыхание уже сбилось.

- Нет, - ответил ей в самое ухо Микки, опаляя кожу горячим дыханием и заставляя дрожь пройти по телу Дженнифер.

Он взял её руку, не больно, но крепко сжимая тонкое запястье, и опустил её вниз, прижимая к бедру девушки.

- Микки, не нужно этого делать…

Взывать к Микки и пытаться остановить то, что самой так нравилось, было катастрофически сложно, мозг попросту отказывался выдавать весомые аргументы, ограничиваясь невнятным и совершенно не убедительным бормотанием. Руки её уже слегка дрожали, а сжимать бёдра хотелось ещё сильнее. И от каждого её движения лёгкая и прохладная ткань платья касалась её голого лобка, будоража и привнося в ситуацию ещё больше приятных ощущений.

- Нужно было читать контракт прежде, чем подписывать его… - хрипловато произнёс Микки, перехватывая и сжимая и второе запястье Дженнифер и продолжая покрывать её шею жаркими поцелуями.

- При чём здесь контракт? – немного путаясь в словах из-за того, что сердце уже стучало набатом в висках, спросила Дженнифер.

- При том, - совершенно не информативно ответил брюнет, порождая ещё больше вопросов.

- А…

- Встань, - не грубо, но твёрдо приказал парень, отстранившись.

Дженнифер открыла рот, чтобы задать новый вопрос, количество которых росло в геометрической прогрессии, но не успела, потому что Микки повторил своё требование:

- Встань, Дженнифер.

Сглотнув, девушка встала. Микки тоже поднялся с дивана и, встав рядом с ней, обвёл рукой пространство погруженного в интимный полумрак зала.

- Посмотри вокруг, - произнёс он.

Дженнифер послушно проследила за рукой любимого, обводя взглядом пространство комнаты. Не сразу ей удалось понять, что смутило её, но, приглядевшись, она поняла, что придавались неуместным для общественного места занятиям не одни они. Около противоположной стены, раскинувшись на тёмном диванчике, слишком влажно и разнуздано целовались мужчина и женщина, они не обращали на остальных членов клуба никакого внимания, а некоторые другие посетители в свою очередь, наоборот, наблюдали за ними, но совсем не с осуждающим видом.

Эта картина немного успокоила Дженнифер, дав ей понять, что можно немного расслабиться, но то, что она увидела всего через несколько секунд, заставило сердце в её груди споткнуться и сделать кульбит, а на щеках выступить румянец. Она отвернула голову, не желая смотреть на людей, которые, кажется, забыли о том, что находятся не в собственной спальне. Там, ближе к одному из углов зала, стояли двое: мужчина и женщина, и мужчина, целуя плечи и грудь спутницы, вовсю орудовал одной рукой у неё под юбкой.

- Микки, ты видел, чем у тебя здесь люди занимаются? – спросила Дженнифер, продолжая смотреть в противоположную от наслаждающейся друг другом парочки сторону.

- Как я могу быть не в курсе, если в этом и есть смысл «Алой плоти»?

Дженнифер удивлённо распахнула глаза и обернулась на Микки, недоумевающе смотря на него.

- Что? – совсем тихо спросила она. – Ты имеешь в виду…

- «Алая плоть» - секс-клуб, - закончил за спутницу брюнет.

Дженнифер вновь открыла рот, но попросту не нашла, что сказать. Дав ей немного времени на то, чтобы переварить информацию и прийти в себя, Микки провёл кончиками пальцев по её спине вниз, останавливаясь в самом верху ягодиц. От этого прикосновения девушка вздрогнула – Микки всегда умел прикасаться к ней так, чтобы у неё начали путаться мысли, а ткань платья, в которое она была одета, оттеняла прикосновения и усиливала в несколько раз, отчего становилось совсем невыносимо.

- Если ты хочешь перестать смущаться из-за действий других, есть лишь один способ этого добиться, - понизив голос, произнёс Микки, - вести себя хуже них.

Его рука скользнула по животу Дженнифер и несильно сжала левую грудь; он обвёл пальцами её напрягшийся сосок, которого не могла скрыть тонкая чайно-розовая ткань платья и невесомый бюстгальтер.

Продолжая поглаживать грудь девушки, Микки убрал её волосы на одно плечо и нежно и так горячо прикоснулся губами к основанию её шеи, целуя ненавязчиво и медленно, давая Дженнифер иллюзию того, что она имеет право сказать: «Нет».

Микки стоял за спиной девушки, а она стояла лицом ко всему залу, и ничего не могло скрыть её румянца и того, как всё чаще начинала вздыматься её грудь от манипуляций парня. От одной мысли о том, что каждый может видеть то, как Микки ласкает её, хотелось зажмуриться и не видеть лиц всех этих людей, но в то же время от осознания того, что десятки глаз смотрят на них, становилось как-то особенно горячо. Дженнифер становилось всё жарче и душнее в собственной коже.

Она открыла рот, желая глубоко вдохнуть и наполнить лёгкие спасительным кислородом, но вдох сорвался, прозвучав слишком громко, когда Микки поцеловал её под самым ухом, а после прикусил тонкую горячую кожу, одновременно с этим болезненно сжав её сосок.

Разум Дженнифер по-прежнему отчаянно сопротивлялся постыдному удовольствию и желанию продолжать неправильные действия, наплевав на то, что люди смотрят, наслаждаясь этим.

Задумавшись о своей всё больше слабеющей обороне, с каждой секундой всё больше растворяясь в ласках брюнета и уже невольно самостоятельно подставляя ему шею для поцелуев и изгибая спину, Дженнифер закрыла глаза. Напряжение внизу живота становилось всё сильнее, невыносимее и горячее.

В забытьи Дженнифер перестала сжимать бёдра. И, почувствовав ладонь Микки, скользнувшую вверх по её бедру, девушка ощутила новую волну жара смущения и желания. Она будто оцепенела на это время и вновь смогла как-то реагировать на реальность лишь тогда, когда пальцы брюнета коснулись её пылающей промежности.

Забыв о том, что они находятся в общественном месте, Дженнифер выгнулась до боли в позвоночнике и едва успела прикусить губу, чтобы громко не застонать.

- Я знал, что тебе понравится, - прошептал ей на ухо Микки, продолжая ласкать между ног, оглаживая бугорок клитора и половые губы, дразня.

Дженнифер открыла рот, чтобы что-то ответить, но брюнет не позволил ей этого, накрывая её разомкнутые, разалевшиеся от возбуждения губы ладонью. Ничего не сказав, Микки взялся за низ её платья и потянул его вверх, снимая. Девушка даже не заметила, как осталась практически обнаженной посреди большого зала.

Руки её инстинктивно дёрнулись к лобку в желании прикрыть наготу, но парень и в этот раз не позволил ей закончить начатое, перехватывая тонкие запястья и отводя их в стороны. И всего через пару мгновений Дженнифер почувствовала прикосновения пальцев Микки к своему лобку, а после ощутила их и между ног. В этот момент её щёки были уже пунцового цвета из-за смеси стыда и возбуждения, которые творили с телом и разумом такое, что, казалось, будто она сходит с ума, наблюдает за всем со стороны, но, в то же время, слишком отчётливо чувствует каждое прикосновение рук и губ брюнета.

Микки целовал её плечи и ключицы, прикусывая тонкую нежную кожу и оставляя неяркие отметины зубов – метки принадлежности. Он продолжал ласкать её между ног, оглаживая, заставляя выгибаться и кусать губы, хватать ртом воздух и всё больше плавиться и сходить с ума. Второй рукой Микки ненавязчиво поглаживал её округлое бедро, будто успокаивая, но на самом деле ещё сильнее будоража и подливая больше масла в огонь.

Почувствовав, что Микки плавно потянул её за руку, Дженнифер не стала сопротивляться и покорно шагнула к дивану, даже не открывая глаз. Усадив девушку, брюнет надавил ей на плечо, укладывая на спину – она сразу же так призывно выгнулась, поддаваясь основному инстинкту.

Просунув руку Дженнифер под спину, Микки расстегнул её бюстгальтер и бросил его на диван. Девушка вновь выгнулась и попыталась прикрыть грудь, чем лишь сильнее оттенила аппетитные округлости, приковывая к ним взгляд, и попыталась свести согнутые в коленях ноги. Но Микки перехватил её лодыжки и развёл их в стороны, тут же устраиваясь между ног девушки и мешая ей вновь сдвинуть их в попытке сохранить последние крупицы скромности и благоразумия.

Склонившись к животу Дженнифер, Микки начал покрывать его отрывистыми горячими поцелуями, заставляя девушку вздрагивать и задыхаться, хвататься руками за диван, а после вновь пытаться прикрыться. Дойдя до самого низа её живота, Микки оставил жаркий и слишком влажный поцелуй на её лобке, после чего поднялся к лицу девушки.

Она изгибалась и кусала губы, шумно дыша, задыхаясь. Дав себе время полюбоваться Дженнифер, которая сейчас выглядела просто обворожительно и невероятно сексуально: искусанные алые губки, выгибающаяся от желания спина и румянец возбуждения на щеках, Микки достал из кармана чёрный шёлковый платок.

- Приподнимись, - прошептал брюнет, склонившись к уху девушки.

Дженнифер покорно присела, и Микки ловко завязал ей глаза. Она открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, которому не суждено было быть озвученным.

- Раз уж тебя так смущают все эти люди, то будет лучше, если ты не будешь их видеть, - произнёс парень, давая ответ на так и не заданный вопрос Дженнифер.

Он несильно толкнул её в плечо, вновь укладывая на спину, и девушка снова выгнулась, заводя руки за голову и тут же чувствуя ладони Микки на своём теле: они скользили по её бокам и груди, животу, бёдрам, окончательно плавя нервы и заставляя забыть обо всём.

«Пусть смотрят», - если бы Дженнифер могла в этот момент думать, она бы непременно так подумала.

А так она просто покорно развела ноги и согнула их в коленях. В последний раз проведя кончиками пальцев по животу Дженнифер, коснувшись низа её правой груди, где кожа особенно чувствительна, Микки отстранился и расстегнул штаны, выпуская на волю уже давно готовый к активным действиям, истекающий смазкой член.

Почувствовав прикосновение обжигающей головки к своим самым нежным местам, Дженнифер задержала дыхание, но, когда она проникла в неё, девушка всё же не смогла сдержать стона.

Микки двигался плавно и мощно, неумолимо глубоко входя в тело любовницы, и от этого Дженнифер не могла нормально дышать: она путалась во вдохах и выдохах, хватая ртом воздух, который казался раскаленным, будто в Сахаре. Она отчаянно хваталась руками за плечи брюнета и царапала ноготками тёмную обивку дивана, портя и её, и свой аккуратный маникюр.

Жадные взгляды наблюдателей жгли кожу, но Микки не обращал на них никакого внимания, а Дженнифер они ещё больше сводили с ума. Она была слепа и беспомощна в крепких и умелых руках самого желанного и любимого в мире мужчины, ради которого она готова была не только отдать благообразную честь, плюнуть на свои принципы – ради него она готова была отдать жизнь, если бы он только попросил её об этом или приказал так, как умел только он: бархатно и не оставляя шансов на сопротивление.

Новый особенно глубокий толчок и Дженнифер стонет, забыв про свои попытки хоть как-то сдерживать себя. Ей настолько хорошо и настолько безумно от всей сложившейся ситуации, в жарком эпицентре которой она оказалась, что мозг просто отказывается контролировать тело, плавясь воском, говоря: «И здесь ты тоже, будь добра, справляйся сама. Рядом с этим парнем я тебе не помощник и не судья».

Дженнифер изгибала спину и подтягивала ноги всё ближе к груди, больше раскрываясь и глубже принимая в себя член брюнета, наслаждаясь каждым толчком и оглаживая его плечи дрожащими взмокшими ладонями. Голоса остальных посетителей клуба доносились до её слуха, но более не могли пробиться в сознание. Теперь ей было всё равно. В эти мгновения не существовало ничего, кроме Микки, его умопомрачительно глубоких и мощных движений в её теле и удовольствия, которое с каждой секундой становилось всё острее. Мир, сокрытый тьмой закрытых век и чёрного шёлка, кружился в её глазах, летел во мрак и, верно, ад, ведь прелюбодеяние – смертный грех, но какой же сладкий…

Не выдержав, Дженнифер застонала, выгибая спину дугой, до судорог в пальцах сжимая плечи Микки. Она хотела двигаться навстречу ему, но тело отказывалось слушаться её и всё, что она могла, лежать, принимая его в себя и изнывая от блаженства, задыхаясь от него.

Прошло всего несколько минут, и девушка выгнулась до боли и хруста в позвоночнике, едва не плача, скуля сквозь зубы:

- Микки…

Такого сумасшедшего удовольствия тело и сознание Дженнифер просто не могли выдержать долго. Она вновь изогнула спину, сжимая рубашку на плечах брюнета и чувствуя, как внутри неё всё заходится сладкими судорогами наслаждения. Она кусала губы, сжимала зубы, но всё ровно стонала, всхлипывала, скулила от удовольствия, которое разбивало всё тело, концентрируясь внизу живота, и сходя с ума от того, как сильно в эти мгновения Микки вжал её в упругое сиденье дивана, припечатывая голой разгоряченной кожей к его дорогой коже.

Брюнет продолжил двигаться до тех пор, пока девушка под ним не затихла, обмякнув. Покинув её тело, Микки сел, давая ей немного времени на роздых. Но ждать долго он был не намерен, потому что его член по-прежнему был до предела напряжён и требовал разрядки.

Просунув руку Дженнифер под голову, Микки сжал её волосы у корней и поднял, садя. Не став снимать с глаз девушки повязку, он надавил ей на затылок, склоняя вниз, к своему паху. И, когда головка его члена уткнулась Дженнифер в губы, и она послушно открыла рот, вбирая в него толстый каменный орган, Микки толкнулся бёдрами ей навстречу, отчего девушка едва не подавилась.

Обхватив член Микки у основания ладонью, Дженнифер начала сама насаживаться на него ртом, скользя по стволу тугим кольцом огненных губ. Она работала языком, прокладывая по твёрдой плоти влажные горячие дорожки, скользя им по налитым пульсирующим венам.

Микки вновь опустил ладонь на затылок Дженнифер, но скорее для того, чтобы лучше чувствовать её движения – он не пытался насаживать её ртом на свой член. Он откинулся на спинку дивана и чуть прикрыл глаза, наблюдая из-под опущенных ресниц за тем, как усердно и со вкусом девушка делала ему минет.

Прошло ещё несколько минут и, почувствовав, что он уже на грани, Микки чуть сильнее надавил на затылок Дженнифер, слегка сжимая её белокурые локоны у корней. Он кончил ей в рот, прикусывая губу и задерживая дыхание, отдаваясь приятному забытью оргазма.

Дженнифер даже не подумала отстраниться и с готовностью начала глотать сперму брюнета, продолжая скользить губами по его члену, доставляя ещё больше удовольствия.

Лишь почувствовав, что Микки абсолютно расслабился, Дженнифер в последний раз коснулась языком головки и выпустила его член изо рта, садясь и переводя дыхание.

Дав себе всего несколько секунд на то, чтобы прийти в себя после оргазма, Микки сел ровно и снял с глаз Дженнифер повязку. Развязав платок, он неспешно вытер им блестящие от слюны и спермы губы девушки.

Глава 17

Неделя отдыха прошла незаметно и быстро, как это обычно бывает, когда впереди важные дела или работа. Наступило время показов, и сегодня вечером должен был состояться первый. Его Микки решил посетить. А вот от предложения Дженнифер поехать вместе с ней и провести вместе и время до показа, за кулисами, брюнет отказался.

- Может быть, ты всё-таки передумаешь? – спросила Дженнифер, отвлекаясь от зеркала и оборачиваясь на Микки, который сидел на кровати.

- Не думаю.

- Я не совсем понимаю, почему ты так против?

- Дженнифер, а что мне там делать? – вскинув бровь, спросил брюнет. – На твоих коллег пялиться? Дышать лаком для волос? Мешать визажистам и прочим работникам закулисья?

- А почему ты думаешь, что будешь кому-то мешать?

- Потому что посторонний человек – всегда помеха и раздражитель.

- А мне казалось, что тебе нравится заставлять людей чувствовать себя неуютно, - сказала Дженнифер и тут же замялась, опуская взгляд, а после поднимая на Микки большие оленьи и полные вины глаза. Она всегда так делала, когда говорила нечто слишком смелое.

Микки в ответ даже бровью не повёл, лишь взгляд его стал более пристальным, прицельным, он проникал в самую душу.

- Извини, Микки… - виновато произнесла девушка.

Брюнет усмехнулся.

- Как же мне нравится это в тебе, Дженнифер, - ответил он, - сама сказала, сама почувствовала себя виноватой и сама же поспешила попросить прощения. Мне же даже говорить ничего не нужно.

- Я просто не хочу тебя задевать, - сказала девушка и вновь отвернулась к зеркалу. – Но иногда язык работает быстрее мозга… Наверное, так у всех бывает.

- Правильно, - слегка кивнул Микки. – Не нужно меня задевать.

Какое-то время они молчали, после чего Дженнифер вновь обернулась и обратилась к любимому:

- Микки, может быть, ты всё-таки поедешь со мной?

- Я могу отвезти тебя туда, а после вернуться домой и дождаться начала показа здесь. Это максимум.

- А, по-моему, это было бы честно – я увидела твою работу изнутри и ты тоже…

- Дженнифер, - перебил девушки Микки, - мою работу изнутри ты не видела.

- Я же была в клубе? – Дженнифер удивлённо вскинула брови и вновь обернулась через плечо.

- Была, - слегка кивнул брюнет. – Но «увидеть работу изнутри», значит – побывать там, куда нет хода тем, кто с нею не связан. Ты же была в клубе в качестве посетителя, пусть и особенного, потому что ты была со мной.

- Микки, твои слова звучат немного обидно…

- Я не хотел тебя обидеть. Просто, я люблю разграничивать понятия, чтобы не возникало недопониманий.

- Ладно, оставим эту тему, - вздохнула Дженнифер.

- Согласен.

Прошло несколько минут, в которые девушка сменила футболку на светло-серую олимпийку, а шорты на джинсы. Она собрала волосы в конский хвост и пригладила их, чтобы пряди не выбивались и не торчали пушком.

На работу Дженнифер всегда предпочитала приезжать, так сказать, в «сыром» виде: без косметики и укладки, в простой и удобной одежде. Эта её привычка экономила время и силы визажистов, которым не нужно было смывать с неё макияж и вычёсывать из волос гель и лак прежде, чем накрасить её и уложить волосы для выхода на подиум или съёмки.

- Так, ты не ответила, отвезти тебя? – спросил Микки и откинулся чуть назад, опираясь на вытянутые руки.

- Нет, не нужно. Зачем тебе мотаться туда-сюда?

- Это мне совершенно не сложно, каких-то особых дел на сегодня у меня нет.

- Наверное, мне лучше поехать на такси… - она помолчала немного, затем вздохнула и добавила: - Жаль, что здесь нет моей машины. Хотя… - она слегка нахмурилась, - после показа мы обычно отмечаем его удачное завершение, а даже после двух бокалов шампанского за руль садиться не стоит…

Микки невольно вспомнил, сколько раз когда-то садился пьяным за руль. Как он совершал в таком состоянии совсем неблизкие переезды из города в город, из Вены в Зальцбург…

Брюнет слегка поморщился, вспомнив все эти безумные ритмы и поездки, жизнь на два города, свою тайну и кошмар, которым она для него обратилась самой злой в его жизни весной.

- Страхи есть у всех.

- И у тебя? Хотя, даже, если нет, они у тебя появятся.

- Ты хочешь сказать, что станешь моим кошмаром, принцесса?

Микки вновь поморщился, кривя губы, как от самого отвратительного и ядовитого, опасного в мире вкуса. И воспоминания о том времени, отрывок этого диалога действительно были этим «вкусом». Даже сейчас, спустя восемь лет, они горчили на языке полынью с примесью ртути. И брюнету казалось немного странным и неуместным, что эти фразы всплыли в его сознании сейчас, ведь он никогда не вспоминал о том времени, сделав вид, что не было ни той весны, ни той тайны, ни того почти сказочного замка, в котором разворачивалась совершенно не сказочная история. Никогда прежде Микки не отрекался от своего прошлого и памяти о нём, но в этом случае пришлось. Память могла разбудить «демонов». И она попросту была настолько неприятной и отвратительно горькой, что хотелось поставить на ней могильный крест, похоронив живьём, что Микки, собственно, и сделал. Того года, когда ему было двадцать лет, больше не существовало для него. В нём не было смысла.

- Микки?

Брюнет нахмурился и перевёл взгляд на Дженнифер. Судя по её взволнованному выражению лица, она обращалась к нему уже не в первый раз, чего он не услышал, слишком глубоко задумавшись.

- Ты что-то говорила, Дженнифер?

- Да, я спрашивала, проведёшь ли ты меня? Мне уже пора выходить.

- Да, конечно, - кивнул Микки и встал, подходя к девушке и приобнимая её за талию. – Пошли.

Дженнифер слегка улыбнулась в ответ. Она так любила, когда Микки прикасался к ней первым: целовал, обнимал, пусть даже просто касался руки. В такие моменты она чувствовала, что она тоже нужна ему, что она для него не просто случайная девушка, с которой он коротает время.

Они спустились на первый этаж, а после вышли во двор. Микки провел Дженнифер до ворот и подождал, пока она отъедет и только после этого вернулся в дом.

Преодолев просторную гостиную, он зашёл на кухню, где привычно занималась своими делами Николь. Несмотря на то, что она ещё убирала и сидела у себя в комнате, когда Микки не нуждался в её услугах, казалось, что почти целый день она проводит на кухне.

Сев за стол, брюнет положил на него сцепленные в замке руки, смотря перед собой и думая ни о чём и, одновременно, обо всём. Так бывает, когда мысли не обличаются в слова, потому что фильтр сознания не позволяет им этого сделать, но этот фильтр, всё же, не может полностью сдержать их, задавить и они ползают внутри, оставляя за собой горький и склизкий след.

- Всё в порядке, Микки? – участливо поинтересовалась Николь, видя хмурый вид начальника.

- Да, всё в порядке, - на автомате ответил брюнет, даже не взглянув на домработницу. – Я просто думаю…

- Может быть, не нужно думать о том, что заставляет тебя чувствовать себя нехорошо?

Микки повернул голову, пристально и заинтересовано смотря на женщину.

- Как же в твоём мире всё просто, Николь, - слишком стальным тоном произнёс он. – Не думай о грустном и тяжёлом - и всё будет хорошо у тебя.

- Извини… - домработница стушевалась и опустила взгляд.

Она помолчала несколько секунд, после чего всё же подняла на Микки глаза и добавила:

- Я просто хотела спросить… И, может быть, я могу тебе как-то помочь?

- Нет, Николь, ты мне не поможешь, - уже безразлично ответил парень и, придвинув пепельницу ближе к себе, закурил. – Потому что помогать мне попросту не нужно.

- Хорошо, если так, Микки, просто…

- Давай без вот этих «но», «просто», «я подумала» и так далее, - перебил женщину Микки. – Если тебе так хочется о ком-то заботиться и кого-то каждый день спасать, возьми из приюта котёнка или ребёнка, они твоё доброе сердце точно оценят. А на меня его силы тратить не стоит.

- Микки, не нужно говорить так, будто ты безнадёжен…

- А кто говорил про безнадёжность? – вскинув бровь, спросил брюнет и вновь слишком пристально взглянул на Николь.

Она опустила голову, поняв, что опять сказала что-то не то.

«И кто меня всё время за язык тянет?», - подумала она.

- Просто, Николь, я всю твою доброту и душевность навряд ли оценю в должной мере. А я не хочу, чтобы ты считала меня неблагодарным. Это я и имел в виду.

- Я никогда не обижалась на тебя, Микки, за твои слова.

- Это хорошо, Николь, - слегка кивнул Микки. – Но я не ручаюсь за то, что так будет всегда. Ты – живой человек, я тоже. А извиняться постфактум я не стану.

- Этого и не нужно, Микки. Обычно я вижу, когда ты не в духе, и стараюсь не доставать тебя.

- Ах, точно. Я же раздражительный, на людей кидаюсь… Кажется, так ты сказала? – Микки вновь взглянул на домработницу, которая, в свою очередь, попыталась спрятать взгляд.

- Я совсем не думаю так… - негромко ответила Николь, смотря в пол и пряча лицо за занавесью волос.

- Поздно забирать слова назад, когда они уже давно сказаны. Но, Николь, ты имеешь полное право считать меня хоть несдержанным, хоть психопатом, хоть полным психом.

- Микки, я не совсем тебя понимаю…

«Как обычно», - подумал брюнет, негромко хмыкая и смотря на пепельницу, которая уже наполнилась серым снегом пепла; он крутил в пальцах уже почти докуренную сигарету.

Микки решил не отвечать Николь, и на несколько минут на кухне воцарилась тишина, нарушаемая лишь едва уловимым бульканьем воды в кастрюле. Молчание ощущалось тягостным, но не для Микки, он мог бы провести так все оставшиеся до выхода из дома часы, но Николь не выдержала. Обернувшись, взглянув на начальника и убедившись в том, что он не сверлит её тяжёлым взглядом, который мог говорить о том, что ей лучше помалкивать, женщина обратилась к нему:

- Микки, а ты ведь поедешь на показ Дженнифер?

- Поеду, - бесцветно ответил Микки, продолжая смотреть на хрустальную пепельницу.

Она была из обычного хрусталя, а парень предпочитал чёрный. И сейчас белизна и прозрачность несчастной пепельницы почему-то раздражала его.

- Это хорошо, - слегка улыбнулась Николь, пытаясь завязать диалог. – Совместное времяпрепровождение очень сближает. А Дженнифер действительно отличная девушка, она сможет сделать тебя счастливым…

«Так почему же не делает?», - подумал Микки в неком подобии транса сверля взглядом несчастный кусок хрусталя, изредка моргая.

- Думаю, когда-нибудь у вас сможет получиться прекрасная семья. У вас были бы невероятно красивые дети, а я бы их нянчила, конечно, если бы вы позволили мне это делать…

Ничего не сказав, Микки встал из-за стола и быстрым шагом покинул кухню. Слушать слащаво приторный поток фантазий Николь не было никакого желания, а рявкать на неё, чтобы заткнулась, не хотелось: она безмерно желала ему добра и счастья и всё равно, замолчав на время, всякий раз возвращалась к своей миссии «матери Терезы». Но в этот раз её доброе сердце увело её слишком далеко и за это хотелось ей хорошенько треснуть, чтобы мозг встал на место и больше не порождал подобных глупостей. Либо же просто выставить её за дверь, ничего не объясняя, сказав лишь: «Уволена».

Но Николь была рядом с Микки слишком много лет, она была, пожалуй, одной из единиц неизменных и устойчивых переменных в его жизни. Когда-то была ещё «семья», но она отреклась от брюнета семь лет тому назад. Потому Микки позволял Николь немного больше, чем позволил бы любому другому человеку. Но так должно было продолжаться ровно до того момента, пока она не перейдёт черту. А она была уже очень близка к этому.

«Николь-Николь, чего же ты рот, когда не нужно, открываешь? – думал Микки, подходя к своей спальне. – Такое я могу позволить только своим любовницам. И то – на уровне ширинки».

Зайдя в спальню, он закрыл дверь и сел на кровать и отпёр верхний ящик тумбочки. На несколько мгновений рука брюнета зависла над ящиком, и он нахмурился, вглядываясь в его тенистые недра. Ему показалось, что там, в глубине, он увидел блеск серебряной рукояти клинка с драгоценным камнем на ней.

Микки нахмурился ещё сильнее, а после зажмурился. Посидев так пару секунд, он вновь открыл глаза и заглянул в ящик, там предполагаемо ничего не было, потому что тот самый кинжал с изумрудом на рукояти остался в его машине, когда он бросил её в венском аэропорту, спешно покидая «сказочную» австрийскую столицу более восьми лет тому назад.

Посмотрев в недра ящика ещё пару секунд, Микки достал из него блокнот в чёрной кожаной обложке и записал произошедшее только что, поставив рядом с записью сегодняшнюю дату и подчеркнув её. Это казалось такой несущественной мелочью – мало ли что может показаться? Но в случае Микки мелочей не существовало. Он уже прошёл через один ад и ко второму он хотел быть подготовлен, когда он наступит. Такие неважные мелочи со временем могли сложиться во вполне ясную картину, указывающую на то, что совсем скоро произойдёт рецидив болезни.

«Что ж, дорогая моя сука-шизофрения, - думал Микки, безразлично смотря на идеально белые листы, на которых слишком ярко выделялись чёрные чернила и сегодняшняя запись, - если вскоре ты вновь пожелаешь посмотреть мне в глаза, я буду готов к этому. Тёплой встречи я тебе, конечно, не обещаю, но и корчиться на полу от твоих «объятий» я тоже больше не стану».

Глава 18

Внутриэтойиллюзии

Все кажется мне таким реальным.

Искусственный экстаз, когда она раздвигает ноги...

Настоящаяжизньзастенами,

Где падают люди и ангелы...

Затухающая память, когда мое сознание заморожено...

Celldweller, Frozen©

Как и обещал, вечером Микки приехал на показ мод, в котором участвовала Дженнифер. Обычно на любые мероприятия он приезжал с опозданием, являясь, будто из ниоткуда, когда всё уже началось, либо подъезжал к моменту начала действия. Подобная тактика поведения помогала Микки избавить себя от лживо-радостных разговоров и улыбок и не обремененных смыслом светских бесед. В этот раз он выбрал второй вариант; в зал, где должен был состояться показ, он зашёл ровно за минуту до того, как приглушили свет, оставив лишь прожекторы, освещающие подиум, и объявили его начало.

Приятный полумрак создавал умиротворяющую атмосферу тихой, но ощущающейся каждой клеточкой кожи роскоши; на столиках поблёскивало в тонконогих бокалах дорогое шампанское, кажется, «Вдова Клико». Почему-то на подобных мероприятиях всегда принято подавать именно шампанское. И это был любимый напиток дизайнера, ради просмотра произведений которого все и собрались в этот вечер.

Показ уже начался, на проход вышла первая модель, как и положено остановившись в конце подиума и продемонстрировав во всей красе свой наряд и, конечно же, саму себя. Эта русая длинноволосая и слишком высокая девушка, как и лилово-туманное платье, в которое она была облачена, не вызывала в Микки совершенно никакого интереса. Не став изображать лживый интерес на своём лице, он огляделся по сторонам.

Место его располагалось на первом ряду, среди основной элиты и самых важных людей. По левую руку от него сидела экстравагантная дама неопределённого возраста в жемчужном блестящем платье с слишком глубоким декольте и перьями в выбеленных волосах. Дама внимательно смотрела на подиум, и всё время ёрзала на своём месте.

По правую руку от Микки сидел отец самого дизайнера. Это был приятный на вид немного тучный мужчина с добрым лицом в дорогом костюме и смешных очень маленьких очках.

Не став долго рассматривать своих соседей, брюнет вернул свой взгляд к подиуму, к концу которого уже подошла новая модель. Её наряд показался Микки более привлекательным, нежели у предшественницы, зато эту девушку подвело лицо… Нет, эта девушка, бесспорно, была красива, но красота её была нестандартной, на любителя.

Микки слегка запрокинул голову и прикрыл глаза, смотря на проходящих перед ним и всеми девушек из-под опущенных ресниц. Ему хотелось закурить, он часто курил от скуки, но здесь этого делать было нельзя. Дизайнер – мсье Маркиз Пети Мийо был поборником здорового образа жизни и борцом с курением, что уже не первый год было так модно делать. А любовь к шампанскому и периодические «закидывания» кокаином – не в счёт. Что уж сказать, мсье Пети Мийо был нестандартным человеком, человеком моды, которую он любил и которая любила его.

Время шло, без особого интереса Микки продолжал наблюдать за происходящим на подиуме. Вот наконец-то на проход вышла и Дженнифер. Она была облачена в платье в пол со шлейфом и объёмными рукавами и плечами. Но её своеобразный покрой платья совсем не портил.

Дойдя до конца подиума, Дженнифер посмотрела на Микки и не смогла не улыбнуться ему, чего моделям во время прохода делать категорически не желательно. Но она точно знала, что ей простят этот маленький непрофессионализм. Во-первых, она была любимицей мсье Пети Мийо ещё с юных лет и его подругой. Во-вторых, если он познакомится с Микки, то тоже непременно проникнется его тихим мрачным обаянием.

В ответ на улыбку девушки брюнет слегка приподнял уголки губ; слева от него вновь заёрзала экстравагантная дама, отец же дизайнера с упоением смотрел на творения сына, невооруженным взглядом было заметно, что он безмерно гордится им.

На нём Микки немного задержал взгляд, его неуловимо цепляли обожание и любовь в глазах этого мужчины. Его взгляд был таким искренним, таким полным чувств. А ведь мсье Пети Мийо уже далеко не первый год проводил подобные показы и считался выдающимся мастером своего дела, человеком с неиссякаемой фантазией. Его звезда горела уже давно, а его отец по-прежнему смотрел новые коллекции сына так, словно они были первыми.

От всех этих тёплых и светлых чувств, отражающихся в глазах немолодого мужчины, у Микки что-то неясно кольнуло в груди. Он вновь почувствовал себя таким… чужим. Чужим среди обычных и нормальных людей – среднестатистических людей, в жизни которых нет ничего неординарного и достойного сюжетов книг – счастливых людей. Чужим среди всего этого блеска и роскоши, к которому он, казалось бы, давно привык, войдя в высшее общество много лет тому назад стараниями Холи – он любил выходы в свет и не упускал случая взять с собой и своего любимого «сына».

Перед глазами Микки поплыли вереницей яркие и такие пустые картины прошлого: светские вечера, частные приёмы, на одном из которых он познакомился с Клер, дорого одетые люди, огромное наследство, новая жизнь, о которой приютский мальчишка не мог даже и мечтать…. А он и не мечтал. Вся эта роскошная жизнь ничего на самом деле не стоила; деньги на самом деле являются самой большой дешёвкой в мире.

Микки вздохнул и вновь прикрыл глаза. В воспоминаниях этих не было смысла, как и в мыслях, которые они приводили вслед за собой.

«Кажется, мой разум вновь решил объявить мне войну, - подумал Микки, проводив взглядом очередную модель. – Слишком много ненужных мыслей он рождает в последнее время…».

Прошло время и Дженнифер вышла на второй проход, в этот раз на ней были надеты брюки и белая совершенно просвечивающая блузка, сквозь которую каждый мог увидеть её грудь. Дождавшись того, когда она скроется за кулисами, Микки встал со своего места и быстрым шагом направился к выходу. Дженнифер не сможет заметить его отсутствия сейчас и потому не обидится.

Выйдя на крыльцо, около которого дежурил швейцар, брюнет достал из кармана брюк сигареты и зажигалку и закурил, глубоко затягиваясь крепким горько-сладким дымом. Запрокинув голову и прикрыв глаза, он выдохнул сизое облако, отпуская его в вольный полёт по очаровательно тёмно-синему небу с ненавязчивым оттенком индиго.

Швейцар осторожно и по возможности незаметно поглядывал на Микки, пытаясь понять: закончилось ли уже мероприятие или он просто покинул его. На взгляды его брюнет не обращал совсем никакого внимания. Сейчас он просто хотел покурить и немного проветрить мозг, а после вновь вернуться в зал и продолжить просмотр показа.

«Надеюсь, осталось недолго…», - подумал Микки.

Выкурив полторы сигареты, он вернулся в зал и занял своё место. Никто ему ничего не сказал, лишь экстравагантная дама нервно покосилась на него, но она была нервной и во всём остальном. Она бросала курить, с переменным успехом держалась уже полтора месяца и потому нервы её скакали вовсю. А запах такого вкусного табака, исходящий от Микки, заставлял её ёрзать в три раза сильнее и коситься на парня, тихо завидуя ему и всё больше думая: «А может к чёрту это бросание… Столько лет курила и ничего со мной ведь не было».

И в скором времени желание получить удовольствие победило желание вести здоровый образ жизни. Склонившись к Микки, дама спросила:

- Вы не угостите меня сигаретой?

- Конечно, - сдержанно кивнул брюнет и, достав из кармана брюк пачку сигарет и зажигалку, передал их женщине.

В этот момент она подумала, что это точно судьба – вновь закурить, потому что Микки курил её любимую марку сигарет. Взяв всё необходимое, дама удалилась на улицу, чтобы предаться своему пороку.

Вернулась она только через минут десять. Голова у неё приятно кружилась, в крови играл столь желанный никотин, а на губах сияла довольная белозубая улыбка. Настроение у неё настолько улучшилось после трёх выкуренных сигарет, что, вернув Микки его вещи, она завязала с ним разговор, не обращая внимания на то, что это может быть неуместно, потому что окружающие наслаждаются показом.

Из беседы Микки узнал, что эта дама была владелицей нескольких винных заводов во Франции, давнишней подругой дизайнера и вдовой. Последнее она зачем-то также подчеркнуло в разговоре.

Общение с этой женщиной помогло Микки скоротать время до конца показа; на последний проход вышли все модели и, встав вдоль подиума, уступили место своему маэстро. Мсье Пети Мийо оказался темноволосым и невысоким мужчиной лет тридцати пяти-сорока, он, как и его отец, был несколько упитан; взгляды всех привлёк его золоток платок, торчащий из нагрудного кармана пиджака, который блестел в свете софитов, подобно настоящему высокопробному золоту.

Собеседница Микки отвлеклась на подиум, искренне аплодируя и улыбаясь старому другу. Также сдержано поаплодировав, парень встал и направился к проходу за сцену. Для именитых моделей всегда имелись собственные гримерные комнаты, по которым они расходились после показа, чтобы хотя бы десять минут отдохнуть в тишине и покое. Туда Микки и направился в поисках Дженнифер. Ему хотелось как можно скорее закончить этот вечер, который оказался для него слишком скучным.

Проходя по пустынному коридору, брюнет обратил внимание на приоткрытую дверь. Она будто звала заглянуть за неё и, решив хоть как-то разнообразить этот вечер, Микки поддался этому порыву. Бесшумно открыв дверь, Микки заглянул внутрь, останавливаясь на пороге.

Взору его представилась девушка, которая, стоя одним коленом на пуфике, склонилась к зеркалу и красила губы. У неё была загорелая кожа, смольные волосы со стрижкой «Клеопатра». Из одежды на ней был лишь кружевной корсет с подвязками, змеями сползающими к чулкам, и трусики. Чёрный цвет её белья изыскано переплетался со смуглой кожей, делая образ девушки ещё более знойным. А будто специально выгнутая гибкая спина и оттопыренная аппетитная попка, округлые бёдра приковывали взгляд и заставляли смотреть ещё и ещё.

Микки не помнил её на показе, наверное, он пропустил её проход, отлучаясь или отвлёкшись на разговор с экстравагантной дамой.

Прошло минуты четыре прежде, чем девушка заметила Микки в зеркале. Она словно вовсе не удивилась и, положив помаду, обернулась. Её не смущала ни то, что она стоит в одном белье, ни то, что в её гримёрную вторглись без разрешения.

Спереди она выглядела ещё более привлекательно: большие каре-болотные глаза, пухлые чувственные губы, высокая грудь. Но самым сексуальным в ней был взгляд, который выражал жгучий темперамент и горячую итальянско-цыганскую кровь.

- Извини, что зашёл без приглашения, - произнёс Микки. – Дверь была открыта.

От его бархатного чуть пониженного тона голоса и наготы девушки в воздухе заискрило.

- Ничего страшного, - ответила девушка. Её голос был низковатым, грудным. – Хорошо, что ко мне зашёл не сумасшедший поклонник, а адекватный человек.

Микки слегка приподнял в ухмылке уголок губ. Почему-то ответ девушки позабавил его.

- Может быть, представишься? – спросила девушка, слегка вскидывая бровь. Она по-прежнему не предпринимала никаких попыток к тому, чтобы одеться.

- Микки. А твоё имя?

- Странно, что ты был на показе, и не знаешь, кто я…

- Я не фанат моды и мало кого из её мира знаю поимённо.

- И как же тебя занесло сюда, Микки? – спросила девушка, но сразу же добавила, всё-таки представляясь: - Я - Лара Эди Ларсен.

- Мне обращаться к тебе по полному имени и фамилии?

- Обычно, все называют меня - Эди.

- Тогда, я тоже не стану ломать традицию, Эди. Приятно познакомиться.

- Взаимно, - слегка кивнула девушка. – Так, Микки, ты ответишь, почему ты пришёл на показ, если тебя не интересует мода?

- Можно сказать, что меня не интересует мода, но интересуют модели, - ответил брюнет и скрестил руки на груди. – Я пришёл сюда, потому что в показе участвует моя девушка.

- И кто она?

- Дженнифер Дэвис.

- Дженнифер? – удивлённо переспросила Эди. В её глазах отразился неподдельный интерес. – Неожиданно…

Она тоже скрестила руки на груди и сделала несколько шагов вперёд и вбок, оглядывая Микки. Он спокойно стоял, позволяя девушке рассматривать себя.

- Судя по твоей реакции, Эди, вы сегодня встретились не впервые.

- Можно сказать и так.

- И, наверное, отношения ваши нельзя назвать дружбой…

Эди остановилась. Она нахмурила брови, непонимающе смотря на Микки. Как он догадался?

- С чего ты взял, что мы – не подруги? – спросила девушка, перестав хмуриться.

Едва Эди успела задать этот вопрос, как за спиной Микки, на пороге появилась Дженнифер. Она по-прежнему была одета в длинное и пышное платье, так напоминающее подвенечное, но дизайнер его почему-то так не называл. Закончив показ, она сразу же отправилась на поиски Микки, которого не нашла в зале. И, найдя его здесь, в гримёрной Эди, Дженнифер застыла на пороге, а сердце в её груди сделало кульбит и упало куда-то вниз живота, забившись там чаще и болезненней.

- Микки, что ты здесь делаешь? – кое-как собрав слова в предложения, спросила Дженнифер.

У неё и Эди и так были весьма натянутые и недружеские отношения, а сейчас Дженнифер и вовсе хотелось кинуться на неё с кулаками и повыдёргивать все волосы. Эди спасало лишь то, что Микки закрывал её собой, не позволяя Дженнифер увидеть её непристойный вид и загоревшийся взгляд.

- А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответил Микки и развернулся к Дженнифер, смотря на неё и склонив голову чуть набок.

Девушка открыла рот, чтобы ответить, но не сделала этого. Взгляд её зацепился на практически обнажённую Эди, которая продолжала стоять рядом, сохраняя наглый и совершенно невозмутимый вид.

- Стерва… - сквозь зубы процедила Дженнифер, в упор смотря на соперницу.

В глазах Эди так и читалось: «И зачем же ты пришла? Ты нам всё испортила». Она ненавидела Дженнифер за то, что та некогда очень неслабо перешла ей дорогу и желала мести.

Микки в лёгком удивлении изогнул бровь, смотря на Дженнифер. Он впервые видел её такой напряженной и агрессивной.

- И ты смеешь меня так называть? – вскинув бровь, спросила Эди.

- Эди, я не хочу с тобой войны, но, если ты хотя бы попробуешь…

- Извините, дамы, - произнёс Микки, перебивая девушку, - но я вынужден ваш бой сорвать. Дженнифер, я тебя искал и, надеюсь, ты сейчас уйдёшь со мной.

Не дожидаясь реакции девушки, он вышел за порог, останавливаясь и выжидающе смотря на спутницу. В этом выборе не было никакого выбора и, кивнув, Дженнифер последовала за любимым.

- Прощай, Эди, - тактично попрощался Микки перед тем, как уйти.

Вместе с Дженнифер они зашли в её гримёрную, где девушка сразу подошла к зеркалу, причитая:

- Вот же стерва! Микки, она меня просто ненавидит! Я так испугалась, что ты и она… - она немного замялась. – Что она будет пытаться тебя соблазнить!...

Микки какое-то время выслушивал тираду любимой, которая просто кипела от ярости и ревности. Но, достаточно быстро устав от этого, он произнёс:

- Если ты продолжишь в том же духе, я вернусь и непременно подумаю над этим.

Дженнифер замерла, вновь напрягаясь. Выдержав паузу, Микки подошёл к ней со спины и положил руки на плечи, слегка сжимая их.

- Либо мне придётся заставить тебя замолчать и успокоиться другим образом… - добавил Микки и, склонившись к Дженнифер, поцеловал её в основание шеи.

Девушка шумно вздохнула, чувствуя, как стремительно утекает напряжение от слов и прикосновений любимого.

Микки покрыл поцелуями её правое плечо и шею, после чего взялся за завязку на корсете её платья. Но, развязав узелок, он не стал пытаться расслабить корсет, а вместо этого с силой рванул его в стороны. Дорогая белоснежная ткань жалобно затрещала, а Дженнифер испугано распахнула глаза.

- Микки, ты что делаешь? – спросила она, оборачиваясь через плечо. – Это же платье с показа.

- Я знаю, - совершенно спокойно ответил брюнет, вновь целуя Дженнифер в шею, под самым ухом.

- Его нельзя рвать… - уже менее уверенно сказала девушка, запрокидывая голову и подставляя шею под приятнейшие ласки.

- А я хочу это сделать, - негромко, но твёрдо ответил Микки в самое ухо Дженнифер, заставляя её закрыть глаза и в очередной раз понять, что всё будет так, как пожелает именно он.

- Это же собственность дизайнера… - она уже совсем слабо пыталась противостоять Микки.

- Я оплачу ему материальный и моральный ущерб, - новый поцелуй: горячий и влажный, и Дженнифер выгибает спину.

- Микки, так нельзя, это же произведение искусства… - зачем-то продолжала говорить она. Она и правда так думала. – Его нельзя уничтожать…

- В этом и есть основанная прелесть искусства – в его исключительности и единичности. Именно такие вещи становятся шедеврами. А, если иногда не разрушать труды творцов, то их разведётся слишком много и от искусства останется лишь пустой звук…

Произнеся это, Микки во второй раз с силой дёрнул корсет, разрывая его и оголяя спину Дженнифер, и тут же склонился к ней, покрывая поцелуями горячую кожу. Девушка вновь прикрыла глаза, наслаждаясь лаской и невольно сводя лопатки. Сохранение произведения искусства в целостности с каждой секундой теряло для неё свою важность.

На столике нашлись лишь маникюрные ножницы, но Микки хватило их, чтобы поддеть край пышной юбки на платье. Сделав маленький надрез, он дёрнул ткань, которая жалобно затрещала и послушно разорвалась.

Совсем скоро безнадёжно испорченный шедевр модного искусства упал к ногам Дженнифер. В этом бою у него не было никаких шансов на победу.

Проведя кончиками пальцев по боку девушки, Микки развернул её к себе лицом и, усадив на светлый резной трельяж с большим зеркалом, впился в её губы страстным и требовательным поцелуем.

Глава 19

Микки лежал на кровати, проверяя с планшета почту. Как обычно, писем было не слишком много. Всегда почта приходила изначально Стюарту, а он, отсортировав её и выбрав важные предложения и просьбы, пересылал их Микки. Прочитав заголовок письма: «Открытие второго клуба в Варшаве», брюнет открыл его. В письма излагалась просьба настоящих и потенциальных членов клуба о том, чтобы открыть в польской столице вторую «Алую плоть». Просьба была резонной, потому что, открывая клуб в Варшаве, Микки сделал его значительно меньшим, нежели в других городах. Почему-то ему казалось, что в данном городе он не будет пользоваться особым спросом. Но всё получилось иначе. Да, непосредственно поляков – участников клуба, было не так много, но в варшавскую «Плоть» съезжались немцы и австрийцы, которые в своей стране клуба не имели. Благодаря такому напору посетителей вход в клуб и членство в нём приходилось ограничивать и устраивать очень строгий отбор среди желающих провести интересный вечер. И тем, кто желал расслабленного и лишенного всякого смущения развлечения это не нравилось.

Сейчас Микки не хотелось решать, будет ли он открывать второй клуб, потому он, пометив письмо, как важное, закрыл его, откладывая принятие решения на потом. Письмо пришло всего два дня назад, и ответ на него мог потерпеть.

Далее шло письмо о небольшом пожаре в нью-йоркском клубе – кто-то очень неудачно покурил в туалете, личность виновника пока ещё не установили. Ещё был список членов недавно открытого клуба в Филадельфии, отчёт по готовящемуся тематическому вечеру в Чикаго и так далее.

Всё это было достаточно скучно и обыденно. Но внимание Микки привлекло своим заголовком: «СРОЧНО!» предпоследнее письмо. Оно не было пересланным, а было написано непосредственно Стюартом.

Слегка скривив губы слишком кричащему заголовку, который был слишком в стиле помощника, брюнет открыл письмо, без особого интереса читая его. В письме говорилось о том, что мистер Капс – член клуба в Сан-Диего, выказал особые пожелания насчёт его ближайшего посещения «Алой плоти». И особые пожелания его заключались в том, что он просил доставить для него в клуб трёх собак, чтобы они наблюдали за тем, как он занимается сексом. Причём собаки эти должны были быть обязательно немецкими овчарками и сучками.

Читая столь странное пожелание мужчины, переданное Стюартом, Микки даже бровью не повёл. За десять лет существования «Алой плоти», он, казалось, напрочь лишился способности удивляться сексуальным девиациям людей и извращениям, которых они могут пожелать.

Нажав: «Ответить на письмо», Микки напечатал:

«Передай уважаемому мистеру Капсу, что просьба его исполнена не будет. Если он желает, чтобы за ним наблюдала собака, пусть заведёт её и делает со своей женой на её глазах всё, что его душе угодно. Я же напоминаю о том, что педофилам, зоофилам и некрофилам – не место в моём клубе. Их желания я исполнять не стану и никому не позволю этого делать.

И, Стюарт, предвидя твоё следующее письмо, сразу скажу – мне всё равно на то, кто такой мистер Капс (я помню, кто он) и какой он пост занимает.

Если он будет настаивать, в чём я сильно сомневаюсь, посоветуй ему поискать другой клуб».

Нажав: «Отправить», Микки вернулся в папку с входящими письмами и последнему не прочитанному письму. В нём говорилось о том, что один член опять же нью-йоркского клуба просит о том, чтобы ему разрешили привести с собой врача. И сразу же шло объяснение столь странной просьбы – этот мужчина всегда посещал клуб вместе со своей супругой, а она была сейчас на девятом месяце беременности. Мужчина боялся, что яркие эмоции и ощущения от очередного посещения «Алой плоти» спровоцируют роды, а рядом не окажется специалиста, который сможет оказать его любимой жене и их ещё не рожденной дочке необходимую помощь.

Прочитав длинное письмо до конца, брюнет слегка покачал головой. Иногда у него складывалось такое ощущение, что люди вокруг способны думать только тем, что у них между ног. Но осуждать Микки их не пытался, для него это было совершенно не интересным и пустым делом. А одёргивал он только тех, кто переходил установленные им границы и пытался, как привык делать это по жизни, «командовать парадом».

В ответном письме он написал, что позволить привести с собой в клуб постороннего человека он не может. Но, если этого мужчину и его супругу устроит такой вариант, то он распорядится, чтобы им предоставили связанного с клубом врача. В каждом городе, где была «Алая плоть», была какая-нибудь частная клиника, с которой клуб сотрудничал: там потенциальные и настоящие члены клуба проходили обследования и лечились, если накануне слишком переусердствовали с «развлечениями», что периодически случалось.

Невольно Микки вспомнил случай, произошедший восемь месяцев тому назад. Тогда один мужчина, который увлекался анальной стимуляцией, не рассчитал свои возможности. Не без помощи дамы, с которой у него уже сложились постоянные отношения в стенах клуба, он затолкал в себя тридцатисантиметровый фаллоимитатор. Целиком. И он у него внутри застрял.

Закончилась данная история хорошо. Врачи не удивились, а этому мистеру просто было больно несколько дней сидеть. Но уже через неделю он вновь приехал в клуб, чтобы закончить начатое и наверстать упущенное.

Отправив ответ Стюарту, чтобы тот донёс его до просящих мистера и миссис, Микки ещё раз просмотрел входящие письма. Теперь все они были помечены, как прочитанные.

«Интересно, и как Стюарт справлялся целый год без меня? – подумал Микки, смотря на взывающие к нему заголовки писем. – Никогда бы не подумал, что он умеет так мастерски врать и изворачиваться, прикрывая мой зад и спасая клуб, если бы не убедился в этом на практике…».

Мысли о помощнике всколыхнули отброшенное подальше воспоминание о том, что около двух месяцев тому назад Стюарт просил дать ему отпуск. «Не обязательно сейчас. Может быть, хотя бы в этом году?» - так сказал он. Это было очень мило. Стюарт был согласен работать фактически без выходных и был готов к тому, что в любое время дня и ночи Микки позвонит ему и прикажет что-то сделать или устроить. Что уж сказать, он был идеальным помощником. Почти идеальным.

«А идеальным он бы был в том случае, если бы поменьше разговаривал и руками в экспрессии не размахивал», - подумал Микки, несильно поджимая губы.

Мысль о том, что помощник просил об отпуске, вновь была заброшена куда подальше. Сейчас Микки попросту не мог, да и не хотел предоставлять Стюарту отдых. Для «Алой плоти» сейчас было особенно горячее время, и остаться на него без своей правой руки брюнет не хотел. В такое случае вся громада работы/пожеланий/жалоб/писем и так далее обрушилась бы на него, потому что кроме Стюарта он никому не доверял ведение своих дел и не собирался этого делать.

Он уже хотел закрыть вкладку почты, но решил немного повременить и проверить папку со спамом, очень редко, почти никогда, но бывало, что фильтр определял туда важные письма.

В папке было всего одно письмо, которое, судя по дате, пришло неделю тому назад. И на первый взгляд оно не было похоже на рекламу или тому подобную неважность. В заголовке письма значилось: «Благотворительный вечер».

Открыв его, Микки начал читать:

«Третьего июля настоящего года в Берлине состоится благотворительный вечер, организованный мистером Фиделем Кеплером. Мероприятие посвящено сбору средств на строительство ультрасовременного приюта с медицинским уклоном для детей с ОПФР (особенностями психофизического развития).

Место проведения – здание Администрации города.

Время начала – 19:00».

Прочитав данное письмо, Микки негромко хмыкнул. В отличие от всех предыдущих оно его заинтересовало. Он занимался благотворительностью, оказывая огромную спонсорскую помощь психиатрическим больницам и детским домам – тем нишам, дела в которых обстояли совсем скверно подчас, и он это знал по собственному опыту. Для этих целей он использовал почти миллиардное наследство Холи. Он был солидарен с его сестрой, сказавшей некогда, что от этой твари ей ничего не нужно. Но для того, чтобы помогать нуждающимся, эти деньги годились. Так хотя бы после смерти мистер Гумперт делал добрые дела, пусть и не сам.

Микки слегка прикрыл глаза и перед ними тотчас поплыли картины воспоминаний. Приют, в котором он провёл всё раннее, но уже осознанное детство. Озлобленные работники. Атмосфера полной безысходности. Он отлично помнил, что значит – приют для «особенных» детей. Только место, где он оказался, когда врачи поставили ему диагноз, носило не красивое и тактичное название: «Приют для детей с особенностями психофизического развития», а называлось: «Интернат для умственно отсталых детей». И никого совершенно не смущало то, что не все его маленькие воспитанники страдали той или иной степенью олигофрении. И, пусть основная масса детей действительно были слабоумными, но там были и эпилептики, и дети с различными расстройствами личностями, и шизофреники. Последних было меньшинство – только Микки и ещё один мальчик, с которым они внешне были очень похожи – только глаза у него были синие. Но о его судьбе Микки совсем ничего не знал – он исчез в семь лет: не то усыновили, не то умер. Никто не освещал этой информации.

Оборвав плёнку воспоминаний, брюнет открыл глаза и достал из тумбочки мобильный телефон. Набрав номер помощника, он приложил аппарат к уху. Мужчина, как обычно, ответил на звонок быстро.

- Здравствуй, Стюарт, - произнёс Микки, - на все твои письма я ответил, посмотришь потом и донесёшь до всех мои слова. А сейчас расскажи мне, что за вечер состоится в Берлине третьего июля?

Мужчина на том конце связи стушевался и начал жевать губу. Ему казалось, что вот-вот грянет гнев начальника, потому что он «опять пристал к нему со своей Германией».

- Микки, - забормотал Стюарт, - я знаю, что ты не желаешь иметь дело с Германией и даже слышать о ней. Но я подумал, что - ты же занимаешься благотворительностью и тебе может быть интересно это предложение…

Он замолчал на секунды две, после чего продолжил: быстрее и громче:

- Не надо кричать на меня. Я всё понимаю. Понял. Не нужно было тебе…

- Ты можешь закрыть рот и послушать меня? – не повышая голоса, но всё равно грубо спросил Микки, перебивая помощника.

- А… да… извини.

- Так-то лучше, - хмыкнул брюнет. – Я сказал: «Расскажи мне об этом мероприятии». Это значит, что я желаю больше подробностей. И где в моих словах ты увидел намёк на то, что я буду на тебя кричать? Когда я, вообще, делал это?

- Это образное выражение, Микки… - промямлил Стюарт.

- Мы с тобой здесь не роман пишем, а решаем вопросы. Так что, давай обойдёмся без образности и абстракции. Говори по делу – ты знаешь что-нибудь об этом вечере, кроме того, что написано в приглашении?

- Немного…

- Рассказывай.

- Я узнал, что мистер Кеплер – действующий мер Берлина. В этом году у него истекает исполнительный срок, и он уходит в отставку.

- Добровольно?

- Добровольно.

- Что ещё?

- В последние года он активно занимается благотворительностью, помогает детям. Даже усыновил двух мальчиков: три года тому назад и два. Помимо них у него есть двое собственных детей – дочки. Женат уже девятнадцать лет на одной женщине.

- Получается, примерный семьянин?

- Во всяком случае, ни в каких сомнительных делах замечен не был.

«Человек власти и не был замечен в сомнительных делах?», - усмехнулся парень, но озвучивать своих мыслей не стал, говоря вместо этого:

- В принципе, этой информации о нём мне достаточно. Я же не к нему лично собираюсь на встречу.

- А ты собираешься на этот вечер? - воскликнул Стюарт. От удивления его голос подскочил.

- Не пищи, - слегка поморщился Микки.

Помолчав немного, он добавил:

- А насчёт вечера – да, я собираюсь его посетить, если, конечно, не возникнет никаких неотложных дел. Или, если не передумаю. Но это вряд ли.

- Это так неожиданно, Микки… Ты же не любишь Германию…

- Ты сейчас пытаешься заставить меня передумать? Или пытаешься убедить меня в том, что я ненавижу эту страну?

- Просто…

- Без «просто», - отрезал брюнет. – Я не имею ничего против Германии, а то, что я не хочу с ней работать – моё личное дело. Есть и другие страны, с которыми я не хочу связываться.

Стюарт не был уверен, договорил ли Микки, потому, чтобы не перебивать его, кивнул на том конце связи, что было бессмысленным и достаточно глупым с учётом того, что они не видели друг друга.

- Так что, - продолжал Микки, - я вскоре посещу Германию. И ты тоже.

Стюарт на том конце связи едва не подавился языком от радости. В Германии у него жила любимая бабушка, навестить которую он так хотел.

- Да-да, конечно! – затараторил мужчина. – Микки, это так здорово! Моя бабушка…

- Навестишь её, - сказал брюнет, перебив помощника. – Сходишь со мной на этот вечер, а потом я на два-три дня отпущу тебя к бабушке…

Она задумался на несколько мгновений, слегка хмурясь, после чего спросил:

- Кстати, это сколько ей уже?

- В сентябре девяносто лет будет, - расплылся в улыбке Стюарт.

Он любил всех своих родственников, но с этой бабушкой у него с первых лет жизни была особенная связь. И потому каждый раз, когда Стюарту удавалось вырваться к ней, радости его не было предела.

- Надеюсь, она и дальше будет жива и здорова, - слегка кивнув, сказал брюнет.

- Спасибо, Микки, - вновь улыбнулся помощник.

Микки снова выдержал паузу, смотря куда-то в сторону и думая о своём. Вернувшись к разговору, он произнёс:

- В принципе, я узнал всё, что хотел. Значит, готовься к этой поездке и визиту к бабушке. И позаботься о том, чтобы снять для меня в Берлине дом. Ненавижу отели… - он слегка поморщился.

- Да, Микки, я помню, - кивнул Стюарт. – Скажи, а Дженнифер поедет с тобой?

- А это важно?

- Я просто интересуюсь…

- Я спрошу у неё, поедет ли она, позже.

- Тогда, может быть, если она согласится, ты лучше возьмёшь с собой на вечер её?

- Стюарт, что я тебе говорил насчёт неуместной инициативы? – вскинул бровь брюнет.

- Хорошо, Микки, я всё понял.

- Это радует. А Дженнифер я не стану с собой брать, потому что на этом вечере от неё не будет толка, зато будут проблемы. Она – персона знаменитая, с ней будут хотеть поговорить… Зачем мне всё это внимание? К тому же, на этом вечере наверняка найдутся те, кто просил открыть в Германии клуб, и ты ещё раз объяснишь им, что этого не будет, по крайней мере, в ближайшие года.

- Значит, в будущем это возможно?

- Всё возможно, Стюарт.

- Хорошо, Микки, - снова улыбнулся помощник на том конце связи. – Теперь мне всё стало понятно. Правильно – зачем тебе лишний раз повторять, что ты не желаешь открывать клуб в Берлине или другом городе, и терпеть вопросы и настаивания желающих в него вступить? А я это делать уже привык.

- Вот и отлично, - кивнул Микки. – Значит, мы договорились.

- Да, Микки, я сегодня же начну подыскивать для тебя дом.

Стюарт помолчал несколько секунд, после чего вновь обратился к Микки:

- Забыл спросить – когда ты планируешь поехать в Берлин?

- В день мероприятия, утром. Дорога не сложная, устать особо не успею.

- Хорошо, Микки, а мне когда ехать?

- Ты и Николь поедете на день раньше. Ты покажешь ей дом, а она создаст в нём нужную атмосферу.

- Хорошо, - в который раз повторил Стюарт, кивая. – Я всё сделаю.

- Отлично. Тогда, Стюарт, занимайся делами. До встречи.

Не дожидаясь ответа помощника, Микки отклонил вызов и положил телефон на тумбочку. Дела были сделаны и в спальне, которую парень периодически превращал в свой рабочий кабинет, его больше ничего не держало. Покинув комнату, он направился на первый этаж – хотелось выпить чая, а больше – виски. Но со вторым желанием брюнет решил повременить до вечера.

Зайдя на кухню, Микки сразу же наткнулся взглядом на Дженнифер, которая стояла около тумбочек спиной к нему и размешивала сливки в кофе. Как обычно их была в чёрном напитке почти треть.

Посмотрев на спину девушки несколько секунд, Микки бесшумно закрыл дверь и сел за стол, кладя на него сцепленные в замке руки. Размешав кофе, Дженнифер облизала блестящую чайную ложечку и, взяв чашку, обернулась, наконец-то замечая присутствие парня.

- Микки, как же тебе удаётся всегда так бесшумно подкрадываться? – беззлобно воскликнула она.

- Талант, - сдержанно ответил брюнет, слегка кивая.

Дженнифер поставила чашку с кофе на стол, после чего вновь отошла к тумбочкам. Коснувшись рукой гладкого, лоснящегося чёрным бока кофеварки, она обернулась на Микки и спросила:

- Может быть, ты чего-нибудь хочешь?

- Я собирался выпить чая. Заваришь?

Девушка с готовностью кивнула, улыбнувшись, и включила чайник, после чего полезла в шкафчик за упаковкой чая.

Достав из кармана сигареты и зажигалку, Микки положил их на стол и, взяв чашку Дженнифер, отпил кофе. Ему не нравился слишком нежный и сливочный вкус напитка, но почему-то у него была привычка всё время отпивать его. А Дженнифер не отказывала ему в этой мелочи.

Совсем скоро вода в чайнике закипела и, наполнив ею любимую чашку Микки, Дженнифер поставила её перед ним, после чего заняла место за столом напротив него. Посмотрев на парня несколько секунд, она забрала свой кофе и, обняв округлую чашку ладонями, наслаждаясь её приятным теплом, сделала глоток нежного напитка, который благодаря немалой доле сливок был самой идеальной температуры.

Посидев немного, смотря в сторону, Микки взял из упаковки сигарету и закурил. Дженнифер не стала ничего говорить или укоризненно смотреть на любимого, хотя ей совсем не нравилось, что он курил.

Глава 20

Микки и Дженнифер лежали на кровати в комнате, которая считалась спальней девушки. Время уже приближалось к полуночи, и за спиной остался очередной удачный показ.

Потянувшись, Дженнифер перевернулась набок и, взглянув на Микки, обратилась к нему:

- Знаешь, всё-таки, это здорово, что мы поедем в Германию.

Она взяла паузу и вновь сладко потянулась – после напряженных показов мышцы всегда ныли, хотя, казалось бы, никакой сложной физической работы она там и не совершала.

- У меня там подруга живёт, переехала два года назад в Берлин, к мужу, - продолжила говорить девушка, вновь ложась набок и смотря на брюнета.

Микки негромко хмыкнул. Его уже начинало забавлять то, что, казалось, у всех вокруг в Германии был кто-то, кого они так желали повидать. Было бы совсем смешно, если бы и у Николь вдруг нашлась дальняя родственница или подруга, живущая в Берлине или его пригороде, и которой она не видела много лет и очень хочет исправить это.

- Навестишь её, - ответил Микки, слегка кивая.

- А, может быть, вместе?

- Дженнифер, я ещё понимаю, когда ты пытаешься устроить мне встречу со своей семьёй, но что мне делать в доме твоей подруги? Думаю, я буду мешать вашим женским разговорам…

- Так, я же сказала, что у неё муж есть…

- Дженнифер, - перебил девушку Микки, - я не горю желанием с ним знакомиться.

Дженнифер помолчала несколько секунд, затем кивнула и произнесла:

- Да, наверное, ты прав. Опять у меня язык сработал быстрее мозга…

- Хорошо, что ты понимаешь это, - ухмыльнулся парень. – Жаль, что ты ничего с этим не пытаешься сделать, - улыбка исчезла с его лица.

- А, может быть, дело в тебе? – кокетливо спросила девушка. – У меня рядом с тобой мозг отказывает.

Она перевернулась и встала на колени, склоняясь вперёд, к Микки, и мило надувая и без того пухлые губки.

- Хорошо, что на самом деле это не так, - ответил Микки, поворачивая голову к девушке и смотря на неё. – Дура-блондинка – слишком заезженный стереотип, это было бы очень скучно.

- И в этот момент я понимаю, что не зря столько лет своей жизни посвятила учёбе, - вздохнула Дженнифер и села ровно. – Так я могу поддержать множество тем разговора и с уверенностью утверждать: «Я не дура».

Микки слегка улыбнулся-ухмыльнулся. Нет, всё-таки, Дженнифер была права, рядом с ним мозг у неё определённо начинал работать хуже. Иногда это смотрелось очень даже мило, для многих такая наивная глупость, вообще, показалась бы очаровательной. Но иногда это всё-таки раздражало.

Брюнет не ответил, и Дженнифер вновь легла, устраиваясь у него под боком, положила голову ему на плечо.

- А сколько мы пробудем в Берлине?

- Дня три, - не особо задумываясь, ответил Микки. Всё равно, если он захочет, то потом сможет изменить своё решение.

- Три дня… - задумчиво повторила за ним Дженнифер. – Что ж, думаю, за это время мы успеем посмотреть основные красоты Берлина, - она вновь вздохнула и прикрыла глаза. – В Германии я, конечно, была, но времени на то, чтобы исследовать её, у меня никогда не было – работа.

- Я не фанат экскурсий и осмотра достопримечательностей. В Германии, бесспорно, есть, на что посмотреть, как и в любой другой стране, но я воздержусь от этого.

- Ты планируешь три дня провести дома? – спросила Дженнифер и вновь перевернулась, на живот, смотря на Микки и хлопая ресницами.

- Один раз мне точно придётся выйти из дома. Остального я не планирую пока что. Но одно я могу сказать точно – ходить по городу и играть во влюбившегося в Берлин туриста я не стану.

- Жаль, - вновь вздохнула Дженнифер, и в который раз перевернулась, на этот раз на спину.

Подумав немного, она прикрыла глаза, добавляя:

- И, всё-таки, ты почему-то не любишь Г…

Договорить она не успела, потому что Микки зажал ей ладонью рот. Она вновь часто захлопала глазами, смотря на парня.

- И что же мне с тобой делать? – произнёс брюнет, смотря на Дженнифер и продолжая зажимать ей рот.

Подождав ещё немного, Микки убрал ладонь с губ девушки и провёл по ним кончиками пальцев. Дженнифер гулко сглотнула, отчего жилы на её шее вздрогнули, и продолжила молчать.

Микки надавил большим пальцем ей на нижнюю губу, слегка оттягивая её вниз. Глаза девушки забегали, но она продолжала сидеть неподвижно.

- Есть варианты? – вновь задал вопрос брюнет, внимательно и так обворожительно смотря в глаза Дженнифер.

Она уже и забыла первоначальный вопрос, да и на второй не знала, что ответить. Но ответа её и не требовалось.

Микки резко перевернул её, ставя на колени и утыкая лицом в упругий матрас, придерживая за загривок, как нашкодившего котёнка, которого непременно нужно было воспитать и наказать.

- Дженнифер, ты, как психолог по образованию, - произнёс Микки, - точно должна знать, что нежелательное поведение нужно пресекать на корню, чтобы оно не переросло в привычку. А какой способ пресечения является самым действенным?

- Наказание, - совсем тихо и невнятно произнесла девушка в матрас.

- Не слышу.

- Наказание, - громче повторила Дженнифер, чувствуя, как внутри у неё всё напрягается от ожидания очередной неизвестности.

- Молодец, - слегка кивнул Микки. – Уверен, на занятиях ты всегда отвечала на «отлично».

От своей унизительной позы и спокойного, но такого властного тона голоса Микки Дженнифер так и захотелось ответить: «Да, господин».

- Но есть урок, - продолжил говорить брюнет, - который ты не освоила. Что ж, будем исправлять.

Сказав это, он скользнул ладонью по спине девушки и сдёрнул с неё полосатые бело-синие шортики, а после и трусики, спуская их до колен. Дженнифер вновь гулко сглотнула. А в следующую секунду на её левую ягодицу обрушился звонкий шлепок, он был не самым сильным, но всё равно обжёг нежную кожу болью и заставил её покраснеть. Прошло всего мгновение, и на её попу вновь опустилась напряжённая ладонь, ударяя. И снова девушка гулко сглотнула; ощущения в теле были слишком противоречивыми: боль и немного возбуждение.

Каждый новый шлепок оказывался немного сильнее предыдущего, совсем скоро ягодицы Дженнифер стали совсем красными. Каждый удар теперь приносил сильную боль, раздражая воспалённую кожу, и девушка жмурилась, пряча лицо в покрывале, но не смея даже заикнуться о том, чтобы прекратить наказание. Она лишь тихо пищала, когда удар оказывался особенно сильным, а боль нестерпимой.

Микки мерно бил, наблюдая за тем, как кожа девушки становится всё более алой и как она сама вздрагивает от его ударов. Ему нравилось то, что она молчала, это не отвлекало. Дженнифер всегда очень покорно принимала наказания, даже, если совсем не понимала своей вины.

Нанеся с полсотни ударов, Микки сел позади Дженнифер, смотря на её разалевшуюся подтянутую попу. Девушка не двигалась, продолжая стоять в прежней позе. Протянув руку, он провёл кончиками пальцев по её бедру вверх, касаясь воспаленной шлепками кожи. Дженнифер шумно вдохнула, но ничего не сказала. От прикосновения Микки по телу прошла дрожь, пусть и смешанная с болью.

Встав на колени позади Дженнифер, брюнет вновь провёл кончиками пальцев по её бедру, только теперь вниз, до колена, а после перешёл на внутреннюю его сторону.

- Микки… - тихо попыталась сказать девушка, но брюнет звонко шлёпнул её по попе, заставляя поморщиться и вздрогнуть.

- Тш-ш-ш, - негромко шикнул Микки и погладил Дженнифер по месту, по которому секунду назад ударил.

Эта смена грубости на нежность всегда дурманила, и Дженнифер улыбнулась, пряча свою улыбку в покрывале.

Микки гладил её бёдра и периодически шлёпал, делая это всякий раз настолько неожиданно, что Дженнифер ощутимо вздрагивала. Ласки брюнета заставляли её сердце биться чаще, а дыхание сбиваться, но тело её всё равно рефлекторно напрягалось в ожидании новой вспышки боли. Этот коктейль из ощущений пьянил и разрывал сознание на две части.

В очередной раз шлёпнув девушку, Микки провёл кончиками пальцев по разъёму на её ягодицах, а после проник между ними, несильно давя на сжатое колечко сфинктера. Сердце в груди Дженнифер забилось ещё чаще.

Перестав давить, парень начал поглаживать её анус, массажируя его. Прикосновения в столь сокровенном месте ощущались невероятно ярко и будоражаще.

- Микки, у нас есть смазка? – спросила Дженнифер спустя несколько минут таких ласк. От стремительно нарастающего возбуждения голос её начал звучать ниже.

- Есть, - также понизив голос, ответил брюнет.

Он слегка шлёпнул Дженнифер по внутренней стороне бедра, побуждая её этим раздвинуть ноги пошире. Когда девушка исполнила немую просьбу, расставляя ноги и прогибаясь в пояснице, Микки вновь прикоснулся к её сфинктеру, продолжая приятнейший массаж и ненавязчиво гладя её поясницу второй рукой.

- А теперь, дорогая Дженнифер, - произнёс Микки спустя минуты две, - принеси смазку и презервативы. Это всё ты найдёшь в верхнем ящике левой тумбочки в моей спальне.

Девушка приподнялась на локтях и обернулась через плечо, расфокусированным взглядом смотря на брюнета. Он спокойно смотрел на неё в ответ, ожидая исполнения своей просьбы-приказа.

Сев – делать всё получалось очень медленно из-за того, что тело слишком расслабилось в предвкушении близости, Дженнифер вновь взглянула на Микки. Посидев несколько секунд, она встала и хотела надеть трусики и шорты, но брюнет одёрнул её.

- Нет, иди так, - сказал Микки.

- Микки, я же не могу идти со спущенными шортами…

- Правильно, - слегка кивнул парень.

Он сел, складывая ноги по-турецки, и откинулся немного назад, опираясь на вытянутые руки.

- Сними их полностью, - добавил он.

От перспективы идти по дому полуголой Дженнифер смутилась. Но что-то подсказывало ей, что отступать уже слишком поздно.

Прикусив губу, девушка медленно сняла шортики и трусики, оставляя их на полу около кровати.

- Молодец, - слегка кивнул Микки. – Иди.

Дженнифер вновь прикусила губу и направилась к двери, покидая спальню и очень надеясь не встретить по пути Николь, потому что в таком случае ей бы стало совсем стыдно.

Домработница ей на пути не встретилась и, взяв всё необходимое, девушка вернулась в спальню. Закрыв дверь, она подошла к кровати и, положив на неё тюбик с лубрикантом и упаковку презервативов, кротко взглянула на Микки.

Молниеносное движение и она оказывается поваленной на кровать на живот. Сев Дженнифер на ноги чуть повыше колен, обездвиживая этим, Микки с нажимом провёл ладонями по её бёдрам вверх, а после шлёпнул одновременно по двум ягодицам. Шлепок этот прозвучал слишком громко и пошло.

- Молодец, - вновь повторил брюнет, едва заметно приподнимая уголки губ и снова с силой оглаживая бёдра девушки и её ягодицы.

Дженнифер кусала губы и неосознанно приподнимала бёдра, уже совершенно не понимая, чего ей ожидать в следующую секунду. Микки всегда слишком мастерски умел запутывать, удивлять и играть на контрастах.

Потянувшись за руками брюнета, девушка вновь приподняла бёдра, оттопыривая попу. Проведя ладонями до низа ягодиц Дженнифер, Микки развёл их и надавил большим пальцем на её анус, продавливая мышечное кольцо и совсем слегка проникая внутрь.

Дженнифер в который раз гулко сглотнула. Ей так хотелось ёрзать, елозить на измятом ими покрывале, и она не могла удержаться от этих движений, хоть и понимала, что лучше лежать и не шевелиться, ведь, кажется, очередная игра именно это и предполагает. В этом была главная особенность, изюминка и, одновременно, беда выдумок Микки – он никогда не озвучивал всех правил очередной игры, заставляя девушку мучиться неведением, ломать голову и ошибаться.

Почувствовав, что руки парня исчезли, Дженнифер даже задержала дыхание, готовясь к чему-то, что по-прежнему оставалось для неё тайной. Ей так хотелось обернуться, хотя бы мельком взглянуть на Микки, но – нельзя. Брюнет не озвучивал этого, но она чувствовала, что ей лучше вести себя сейчас как можно тише и покорнее.

Микки не слишком торопился. Перестав ласкать девушку, он сел ровно, рассматривая из-под опущенных ресниц её полуобнаженное тело: длинные загорелые ноги, округлые бёдра и аппетитную задницу, на которой по-прежнему не прошла краснота после порки.

Он провёл указательным пальцем по линии разъёма между её ягодицами; у неё была очень гладкая и нежная кожа.

Взяв тюбик со смазкой, брюнет выдавил на ладонь прохладную субстанцию, распределяя её по пальцам. Он сжал левую ягодицу Дженнифер и сдвинул её. Прикоснувшись к сфинктеру девушки, Микки ещё немного помассировал его, после чего осторожно ввёл в неё сразу два пальца.

Дженнифер гулко сглотнула и вновь неосознанно приподняла бёдра. Ощущения не были неприятными, но они были непривычными, несмотря на то, что они уже практиковали анальный секс.

Медленно введя в девушку указательный и средний палец, Микки слегка покрутил ими, после чего двинул рукой в обратном направлении. Он двигал пальцами внутри неё, одновременно, большим пальцем поглаживая её анус. Благодаря этой приятной комбинации ощущений расслабляться получалось намного проще и быстрее.

По прошествии нескольких минут Микки развёл пальцы в жаркой глубине тела Дженнифер, после чего осторожно добавил третий палец. Девушка шумно вздохнула и прикрыла глаза. Ей было приятно и ей уже так хотелось продолжения, хотелось чего-то большего. Но просить – нельзя.

Дожидаться того, чтобы три пальца начали абсолютно свободно двигаться внутри Дженнифер, Микки не стал. Всё-таки, происходящее было своеобразной частью наказания.

Освободив задний проход девушки от своих пальцев, Микки снял с себя футболку и отложил её в сторону, после чего расстегнул джинсы. Полностью избавив себя от одежды, он потянул Дженнифер за бёдра вверх, заставляя её встать на четвереньки. Девушка опиралась на колени и локти, её волосы, упавшие на лицо, разлетались от шумного и сбитого дыхания и лезли в рот; сердце в её груди отчаянно трепетало. Внизу её живота всё горячее становился комок напряженного желания и из-за этого ей было так невыносимо стоять в этой позе, широко раздвинув ноги и чувствуя на своей пылающей промежности лишь едва уловимые дуновения ветерка, который ненавязчиво врывался в приоткрытое окно. Эти дуновения не могли остудить, но они распаляли ещё сильнее. Зажмурившись и гулко сглотнув, она сильно прогнулась в пояснице, опуская голову ниже и кладя её на руки.

Решив, что с промедлением можно покончить, Микки надел презерватив, после чего выдавил ещё немного лубриканта на руку и вновь ввёл в Дженнифер два пальца, лучше смазывая её анус.

Но в этот раз подготовка продлилась совсем немного и, избавив задний проход девушки от своих пальцев, брюнет встал позади неё на колени, крепко сжимая одной рукой её бедро, и приставил головку члена к её расслабленному сфинктеру. Особых усилий не потребовалась, чтобы она погрузилась в жаркую глубину. Делая поступательные движения, Микки входил в неё: он не медлил, но всё равно был достаточно осторожен – в его планы не входило, чтобы Дженнифер сразу из постели отправилась в больницу.

Когда член Микки полностью оказался в ней, Дженнифер сильнее прогнулась в пояснице, раскрываясь перед любимым. Не ожидая долго, брюнет двинулся назад, начиная движения в её глубине. С каждым плавным толчком он проникал глубже, растягивая задний проход Дженнифер под себя и заставляя её кусать губы. Её тело всегда очень отзывчиво откликалось на подобный вид близости; она быстро расслаблялась и вместо боли или иных неприятных ощущений, получала лишь удовольствие.

Так было и сейчас. С каждым неумолимо глубоким движением внутри себя девушка чувствовала, как всё жарче становится внизу живота, всё напряжённее. Щёки её пылали, голова начинала привычно кружиться, вовлекая весь мир в прекрасный вальс.

Чувствуя, что тело Дженнифер не препятствует проникновению, Микки постепенно начал наращивать темп: его движения по-прежнему оставались плавными, но стали мощнее. Этот контрастный коктейль будоражил и приносил невероятно приятные ощущения.

Когда брюнет уже достаточно быстро двигался у неё внутри, Дженнифер поднялась на вытянутых руках, вновь прогибаясь в пояснице так, что хрустнул позвоночник, и жмуря глаза. Она начала осторожно подаваться назад, навстречу Микки. Но не успела она совершить и трёх движений, когда парень звонко и болезненно шлёпнул её по левой ягодице, а после сильно сжал её, начиная врываться в её тело быстрее, наказывая за преступную инициативу.

От резких движений волна несильной боли прошлась по телу Дженнифер, и она вновь зажмурилась, прикусила нижнюю губу, которая уже немного припухла от бесконечных укусов, которыми терзала собственную плоть девушка. Она хотела обернуться, но Микки, опередив её на мгновение, толкнул её голову вниз, вновь заставляя нагнуться, прижимая щекой к гладкому измятому покрывалу.

Микки с силой сжимал бёдра Дженнифер – на нежной загорелой коже уже проступили следы от его пальцев, и резко и неумолимо глубоко врывался в её тело, принося новые волны боли, смешивая их с наслаждением.

Резко сменив тактику, брюнет вновь начал двигаться плавно и мерно. Отпустив бёдра девушки, он начал поглаживать её спину и поясницу, постепенно задирая её лёгкую майку до подмышек. Наклонившись чуть вперёд, Микки провёл ладонями по животу Дженнифер вверх и сжал её груди, слегка потирая напрягшиеся соски.

От этой ласки удовольствие, испытываемое девушкой, усилилось, а плавные движения брюнета стёрли боль из её тела, оставляя место лишь наслаждению, которое с каждой минутой становилось всё более острым, почти невыносимым.

- Микки… - тихо, почти шёпотом выдохнула Дженнифер, жмуря глаза и вновь так сильно прогибаясь в пояснице.

Резко схватив её за волосы, брюнет дёрнул её на себя, заставляя подняться на вытянутых руках и запрокинуть голову. Он вновь начал быстро и резко врываться в её тело, заставляя снова и снова жмурить глаза, хватать ртом воздух и кусать губы, потому что теперь эта грубость парня ощущалась слишком приятной и жгучей. Дженнифер чувствовала, что совсем скоро взорвётся оргазмом.

Но ей не хватило совсем немного, чтобы тело пронзила стрела наслаждения. Совершив ещё несколько слишком глубоких и мощных движений, Микки кончил, на мгновение вжимаясь бёдрами в бёдра Дженнифер и сразу же покидая её тело. Дав себе всего несколько секунд на то, чтобы прийти в себя после оргазма, брюнет снял презерватив и бросил его в плетённую мусорную корзину, после чего вернул своё внимание к Дженнифер. Девушка по-прежнему стояла в прежней позе, опустив голову. Её сфинктер был растянут после секса и блестел от смазки.

Протянув руку, Микки провёл кончиками пальцев по бедру девушки, по мере продвижения вверх переходя на его внутреннюю сторону, прикоснулся к её истекающей смазкой промежности.

Дженнифер даже вздохнуть не успела, когда её вновь резко и легко, словно куклу, перевернули, укладывая на спину. Не дав девушке времени на то, чтобы опомниться, Микки раскинул её ноги в стороны и, склонившись, поцеловал чуть повыше колена, после чего прикусил нежную кожу.

Девушка шумно вдохнула и выгнула спину, неосознанно проводя ладонями по своим бокам, сжимая груди. Микки начал покрывать поцелуями внутреннюю поверхность её бедёр, отчего у Дженнифер волна жара прошлась по телу, вновь заставляя выгнуть спину. Он медленно поднимался всё выше, заставляя Дженнифер задыхаться и ёрзать, потому что ласки эти доставляли нестерпимое блаженство, но не позволяли достигнуть желанной разрядки.

Эта сладкая пытка продолжалась, кажется, бесконечность. Дженнифер совсем потерялась в реальности, ёрзая, крутясь, едва не хныча и сжимая кулачки, вгоняя недлинные ноготки в ладони.

Оставив очередной горячий поцелуй на бедре девушки, Микки поднял голову, внимательно смотря в её раскрасневшееся от возбуждения и наслаждения лицо. Глаза её были закрыты, губы слишком алы от укусов, а на щеках играл лихорадочный румянец.

Посмотрев в лицо Дженнифер секунд десять, Микки коротко провёл кончиком указательного пальца по её бедру, а после прикоснулся к ней между ног, неспешно проводя между раскрывшихся половых губ. От этого прикосновения девушка гулко сглотнула, едва не давясь вдохом, и вновь перебрала ногами по гладкому покрывалу, разводя их немного шире.

Видя реакцию Дженнифер, Микки повторил своё движение, будто случайно задевая пылающий и требующий ласки клитор девушки, отчего она вздрогнула и сладко выгнула спину.

Он продолжал эти ненавязчивые и дразнящие ласки совсем недолго, после чего, остановив движения, но не убирая руки от промежности девушки, произнёс:

- Проси прощения.

Дженнифер с трудом смогла разобрать и осознать сказанное Микки – разум попросту отказывал ей сейчас, и она уже совершенно не помнила, за что должна извиняться, в чём провинилась в этот раз, но всё равно покорно сказала:

- Прости меня, Микки, - голос её был негромким и низким от возбуждения, он срывался из-за сбитого донельзя дыхания.

- Я не уверен в твоей искренности… - задумчиво проговорил брюнет, вновь ненавязчиво проводя указательным пальцем по промежности девушки.

- Прости меня… пожалуйста… - Дженнифер с трудом проговорила это, задыхаясь от жара в крови.

- Ммм… - вновь задумчиво протянул Микки.

Он издевался над сходящей с ума девушкой, наслаждаясь её эмоциями, неприкрытым желанием и готовностью выполнять его самые абсурдные приказы.

- Может быть, - добавил он, - ещё раз?

- Да! – выдохнула Дженнифер, толком даже не поняв, на что она согласилась.

- Так, давай, - произнёс Микки, слегка кивая.

Он вновь начал поглаживать её между ног, вокруг половых губ, не касаясь самых чувствительных мест, что будоражило и изводило настолько, что у Дженнифер окончательно помутился рассудок.

Она облизала пересохшие от сбитого и слишком частого дыхания губы, пытаясь сообразить, что же именно ей нужно делать. Разум окончательно покинул её.

Но понимание пришло всего через несколько секунд, врываясь в сознание, подобно удару молнии, когда Микки ввёл в неё два пальца, отчего по телу прошла предргазменная дрожь.

- Прости меня… - хрипло и едва слышно выдохнула Дженнифер.

Слегка ухмыльнувшись реакции девушки, Микки несколько раз двинул пальцами у неё внутри, после чего остановился.

- Ещё раз, - негромко приказал он.

- Прости меня, - в этот раз нужный ответ сорвался с губ сам собой.

Ещё несколько движений и снова приказ:

- Повтори.

- Прости меня…

Изогнув пальцы, Микки вновь начал двигать ими внутри тела Дженнифер. И в этот раз он не планировал останавливаться. Такие движения стимулировали особенно чувствительную зону на передней стенке влагалища, отчего девушка распахнула глаза, на время забывая, как нужно дышать. Но по прошествии каких-то жалких секунд её ощущения начали становиться всё более отчётливыми и яркими, пока не переросли в нестерпимое блаженство.

Задыхаясь, хватая ртом воздух, Дженнифер выгнула спину, а в следующую секунду почувствовала острую вспышку удовольствия, которая взорвалась в глубине её тела.

- Прости меня! Господи, прости меня, Микки! – прокричала девушка, теряя рассудок от нестерпимого наслаждения.

Оргазм был настолько сильным, что ей свело судорогой мышцы ног и бёдер, но боли она в эти мгновения не почувствовала, вновь и вновь выгибаясь, задыхаясь стонами и крича, позабыв о том, в каком почёте у Микки тишина.

Придерживая девушку за бедро, брюнет продолжал двигать пальцами внутри неё, стимулируя и заставляя окончательно потеряться в блаженстве. Первый оргазм перешёл во второй, острой вспышкой пронзая каждую клеточку тела; пронзительный крик Дженнифер оглушил погруженный в ночную тишину дом. Ощущения её были столь сильными, что приносили боль. Она до судорог и белых костяшек вцепилась в покрывало, выгибаясь так, что, казалось, вот-вот сломает позвоночник.

Микки вынул из тела девушки пальцы. Находясь во власти всё никак не желающего стихать оргазма, Дженнифер продолжала выгибаться, её ноги судорожно дёргались, а пальцы продолжали сжимать покрывало.

Ей потребовалось пять минут, чтобы прийти в себя и наконец-то открыть глаза. Она перевела затуманенный пережитым наслаждением взгляд на Микки.

Едва заметно приподняв уголки губ в ухмылке, брюнет поцеловал Дженнифер в низ живота, после чего поднялся к её лицу, опираясь на руки по бокам от плеч девушки.

- Вижу, наказание удалось, - проговорил он, смотря девушке в мутные и такие блестящие после пережитых оргазмов глаза.

Он прикоснулся к щеке Дженнифер и провёл по ней кончиками пальцев, после чего добавил:

- Хотя я и планировал сделать всё немного иначе и не дать тебе кончить…

Он переместил руку ниже, к губам девушки, и она тотчас облизала их, задевая языком пальцы Микки.

- Но, - вздохнул брюнет, - будем считать, что я сегодня добрый.

Сказав это, он встал с кровати и отошёл к окну, доставая из кармана сигареты и зажигалку и закуривая, глубоко затягиваясь крепким горько-сладким дымом.

Глава 21

Гибкое тело, извивающееся в его руках. Выжигающая душу страсть. Мощные движения и острые ногти, царапающие его плечи и спину. Кровь кипит в венах. Такие сладкие и кроваво алые от возбуждения губы, в которые он вновь и вновь впивается грубыми поцелуями, от которых недостаток кислорода становится критическим. Ещё немного и крови станет больше, она самым пьянящим вином с букетом из сахара, соли и металла прольётся на измятые и влажные от их страсти простыни…

Микки проснулся, резко садясь. Его дыхание было сбитым и хриплом, невероятно тяжёлым, будто он задыхался; в груди сумасшедшим и почти болезненным набатом колотилось сердце. Под одеялом, как и в собственной коже, было слишком жарко.

Откинув одеяло, парень встал и подошёл к окну. Распахнув его настежь, Микки достал из уже почти пустой пачки сигарету. Пальцы слушались его не полностью и брюнет только с третьего раза смог подкурить. Наконец-то затянувшись горько-сладким дымом, Микки задержал на пару секунд дыхание, а после отпустил сизое облако в вольный полёт в иссиня-чёрное летнее небо.

- Когда же эта дрянь закончится… - прошептал Микки после третьей затяжки, хмуро смотря в ночь.

В этот раз после пробуждения он чувствовал себя несколько лучше, потому что успел просмотреть не весь сон, а чуть больше половины. Но всё равно он ненавидел эти сновидения. Они были его кошмарами и тем единственным, что не позволяло ему чувствовать себя полностью нормальным. Здоровым людям не снится годами один и тот же сон, в котором они занимаются самым лучшим сексом, а после хладнокровно убивают свою любовницу, наслаждаясь видом её крови на измятых в страсти простынях.

Докурив и раздавив окурок в пепельнице, Микки вздохнул и прикрыл глаза, опустил голову. Постояв так немного, он обернулся, смотря на кровать, где в тонкой полоске белоснежного лунного света угадывалось умиротворённое лицо спящей Дженнифер.

«Если бы ты только знала о том, что у меня в голове…», - подумал Микки. Дженнифер продолжала мирно спать, не чувствуя тяжёлого взгляда любимого.

Вновь вздохнув, брюнет отвернулся обратно к окну и, достав вторую сигарету, закурил. В этот раз это у него получилось сделать с первой попытки.

Глава 22

Помнишь, как ты вышел под дождь,

А рельсы и небо звали тебя по имени?

Слышишь, они шепчут:

"Пойдем с нами – мы потеряемся"

Ты гонялся за тенями в своем родном городе,

Ты искал ответы, которые не хотели быть найденными.

Поэтому ты бросил поиски и нашел новый горизонт.

Delain, I’llreachyou©

Дженнифер не смогла поехать с Микки в Берлин, ей пришлось задержаться в Париже. Третье июля как раз выпало на восьмой день её работы – неделя показов уже закончилась, но ей нужно было участвовать в пресс-конференции вместе с мсье Пите Мийо, потому что она была ведущей моделью прошедших показов. Но девушка обещала, что она прибудет в Германию к вечеру, в крайнем случае, ночью. Так было даже лучше.

Микки сидел в такси, безразлично смотря перед собой – даже не на проезжую часть, а на подголовник водительского сиденья. Машина ехала плавно и тихо, несмотря на то, что она была уже далеко не первого года выпуска. Сквозь закрытые окна проникал гул и шум немецкой столицы. И по ним же, по окнам, мерно и часто стучали капли воды.

Берлин встретил Микки не слишком дружелюбно – непрекращающимся проливным дождём. Но такая погода даже нравилась ему, порой, она была намного уместнее приторно радостного солнца и ясного голубого неба над головой. Такая погода: низкие грязноватые тучи и дождь погружали город в неглубокий сумрак, в котором, казалось, так легко затеряться и остаться инкогнито.

Вздохнув, брюнет повернул голову влево, смотря в окно на изломанные и изменённые змеями воды, бесконечным потоком стекающей по стеклу, достопримечательности города и его простые улицы с их многоквартирными домами, магазинами, офисными зданиями и прочим. В таком хмуром сумраке Берлин выглядел как-то особенно величественно. В нём так легко угадывалась непростая история города, который был практически полностью разрушен около века тому назад, а после смог восстать из пепла и руин, пусть и пройдя непростой путь от разрозненности двух своих половин и послевоенного хаоса и разрухи, до статного мегаполиса, которым он являлся уже много лет.

Из-за потоков воды различать конкретные очертания домов или вывески магазинов было сложно, лик города оставался смазанным, проносясь за окнами автомобиля. И Микки не знал его «лица», но почему-то всё равно узнавал его едва различимые и смытые дождевой водой черты. У него всегда была феноменальная память и, пусть тогда, девятнадцатого апреля две тысячи тридцать седьмого года, он и ехал по улицам Берлина в полубессознательном состоянии, но они всё равно слишком прочно отпечатались на сетчатке глаз и въелись в подкорку мозга – там, где живёт самая ненужная память.

Микки вновь беззвучно вздохнул и слегка прикрыл глаза, склонил голову набок, из-под опущенных ресниц смотря на размытые серые улицы. Берлин выглядел строго, хмуро и довольно скучно, как слишком серьёзный банкир в дорогом костюме и с кожаным кейсом.

- Мистер, повторите, пожалуйста, номер дома, - с заметным акцентом попросил водитель такси – мужчина приятной арабской наружности.

- Девятнадцать, - не поворачивая голову, ответил Микки.

- Спасибо, мистер.

- Пожалуйста, - безразлично ответил брюнет.

Увы, в пробку они всё-таки попали, но всего в одну и небольшую. Потому уже через двадцать минут машина остановилась около не слишком большого двухэтажного домика, который Стюарт снял для начальника, выбрав его по географическому принципу – он стоял близко к центру города, но не в самом центре, где бывало слишком шумно и душно от смога тысяч машин.

Водитель покинул автомобиль и вынул из багажника чемодан Микки, брюнет также покинул машину. На его голову и плечи тут же упали капли прохладной небесной воды, промачивая волосы и рубашку.

- Вам помочь донести ваш багаж? – со словом «багаж» у мужчины возникли некоторые проблемы, выговаривая его, он запнулся, но в итоге справился достойно.

- Нет, спасибо, - прежним равнодушным тоном ответил брюнет. – Я справлюсь с этим сам.

Он достал бумажник и передал водителю деньги за проезд.

- До свидания, мистер, - слегка кивнул мужчина и вернулся в машину.

Тронув автомобиль с места, он незаметно скрылся за поворотом, исчезая в пелене дождя. Микки постоял ещё немного, смотря вперёд, на слишком пустую для десяти часов утра улицу. Стюарт действительно постарался на славу и выбрал дом в таком месте, чтобы он был и близок к основной цивилизации и далёк от шума и гама.

Волосы Микки уже совсем промокли: крупные капли воды стекали по лицу и оседали мелкими кристаллами на ресницах, оттеняя горько-тёмный цвет его глаз; рубашка также была мокрой уже практически насквозь и налипла на тело, подчёркивая его рельеф.

Вновь вздохнув, брюнет взялся за ручку своего чемодана и покатил его к крыльцу с четырьмя ступенями и навесом. Ключей у Микки не было – Стюарт должен был передать их Николь, потому он, взойдя на крыльцо, нажал на кнопку дверного звонка. По ту сторону двери раздался мелодичный и едва слышный перезвон – в доме была качественная звукоизоляция, что добавляло ему ещё один плюс.

Николь открыла дверь секунд через сорок, настороженно выглядывая за неё, но, увидев начальника, она тут же расслабилась и улыбнулась.

- Привет, Микки, - произнесла она и отошла в сторону, полностью открывая дверь и пропуская начальника в дом.

- Здравствуй, - слегка кивнул парень и переступил порог дома.

Поставив чемодан к стене, он провёл ладонью по волосам, убирая назад намокшие и липнувшие на лоб пряди, после чего несильно отряхнул руки.

- Ты весь промок… - проговорила женщина, немного растерянно смотря на брюнета.

- Да, Николь, - не поднимая на домработницу глаз, ответил Микки, - ты очень наблюдательна.

- Иди, скорее, переоденься, а то простудишься, - засуетилась Николь.

- Я как раз собирался это сделать. А ты, Николь, завари пока чай.

Домработница кивнула и поспешила скрыться на кухне. Снова взяв свой багаж, Микки направился на второй этаж, чтобы выбрать для себя спальню и переодеться в сухую одежду.

Выбрав одну из трёх спальных комнат, Микки выбрал тёмно-тёмно-синие джинсы и чёрный пуловер с лёгким серым отливом. Оставив разбор багажа на потом, и, захватив с собой упаковку сигарет и зажигалку, он покинул комнату, возвращаясь на первый этаж и заходя на кухню, где Николь как раз исполняла его просьбу и заваривала ароматный красный чай.

Убедившись в том, что напиток заварен идеально, домработница взяла чашку и развернулась, как обычно, только сейчас замечая присутствие начальника.

«И как взрослый мужчина может так бесшумно ходить? – невольно подумала женщина, смотря на Микки. – Его бы грациозности позавидовала любая кошка…».

Также наградив домработницу взглядом, Микки сел за стол и Николь поставила перед ним чашку с ароматным напитком.

- Спасибо, - слегка кивнул брюнет.

- Пожалуйста.

Микки достал из кармана сигареты и зажигалку, положил их на стол и, откинувшись на спинку стула, начал перебирать пальцами по прохладной столешнице, выстукивая негромкий и ненавязчивый ритм.

- Ты завтракал, Микки? – поинтересовалась Николь спустя несколько минут.

- Да, я перекусил перед вылетом.

Женщина слегка кивнула в ответ, после чего перевела взгляд на волосы Микки: из-за влаги их цвет казался ещё более насыщенно тёмным и с них по-прежнему срывались капли воды.

- Микки, может быть, принести полотенце?

Брюнет ответил не сразу, продолжая смотреть в стол, он будто не услышал Николь. Но по прошествии нескольких секунд он всё-таки кивнул и произнёс:

- Да, будь добра.

Домработница кивнула и поспешила в ванную комнату. Вернувшись с большим махровым полотенцем, она передала его парню.

Слегка кивнув в знак благодарности, Микки промокнул волосы, после чего несильно растёр. Когда с волос перестало капать, он повесил полотенце на шею и пригладил их назад.

Посидев ещё пару секунд, он закурил и, сделав одну затяжку, отпил горячего чая.

- А когда Дженнифер приедет? – поинтересовалась Николь.

- Вечером или ночью. У неё пресс-конференция.

Подойдя ближе к столу, Николь указала на один из свободных стульев и спросила:

- Можно?

- Конечно, Николь, - чуть живее ответил Микки, но на женщину по-прежнему даже не взглянул. – Садись.

Домработница села напротив брюнета, пряча руки под столом, на коленях, и слишком внимательно, по-матерински смотря на него.

- Скажи, Николь, - спустя примерно минуту заговорил Микки, - а у тебя есть родственники в Германии?

- В Германии? – удивилась женщина.

- Да.

- Нет, у меня здесь никого нет. Вернее, когда-то была тётя – двоюродная сестра матери, но она уже умерла.

- Я рад, что ты так спокойно говоришь об этом.

- Мы были не слишком близки, общались только в моём детстве. К тому же, прошло уже более десяти лет…

Микки слегка кивнул. Помолчав немного, Николь спросила:

- А почему ты спрашивал, есть ли у меня родственники в Германии?

- Просто, - парень слегка пожал плечами, лениво помешивая чай, который не нуждался в размешивании, потому что в нём не было сахара. – Просто и у Стюарта, и у Дженнифер оказался кто-то близкий в этой стране, вот я и подумал, нет ли таких людей и у тебя. Это было бы очень забавно – всех вокруг меня что-то роднит с Германией…

Он замолчал, думая несколько секунд и слегка хмурясь, после добавил:

- Хотя, получается, что и у тебя был кто-то здесь, так что, забавно всё-таки получилось.

«Но ведь и ты связан с Германией по крови, - подумала Николь, но ей хватило ума не озвучивать своих мыслей. – Твоя мама ведь была немкой. И отец… наверное, тоже».

Почему-то ей казалось логичным, что родители Микки были представителями одной страны, хотя на самом деле в этом не было никакой логики, ведь в двадцать первом веке, когда любой может взять билет на самолёт и улететь на другой конец мира, его отцом мог быть и француз, и испанец, и австралиец.

Николь слегка нахмурилась, вновь внимательно смотря на начальника. В его внешности было нечто такое, что позволяло допустить, что среди его предков были представители южных государств: тёмные густые волосы, почти чёрные глаза. Только кожа у него от природы была светлая, и это создавало чарующую и, будто бы, немного потустороннюю смесь. В нём действительно было что-то от безумно обаятельного вампира…

Словно прочитав разномастные мысли Николь, которые все, как одна, концентрировались вокруг него, Микки встал и пересел на стул рядом с ней. Ничего не говоря, он обнял её одной рукой за плечи, несильно прижимая к себе. Она казалась такой хрупкой и её действительно хотелось обнимать. А ещё она была единственным человеком, который был близок Микки, насколько это вообще было возможно.

Осторожно опустив голову парню на плечо, Николь прикрыла глаза, вздыхая.

«Как же я люблю, когда ты такой, Микки, - думала она. – В такие моменты в тебе чувствуется жизнь, а не бесконечный холод и безразличие ко всему. Ты ведь не такой. Что-то сделало тебя таким…».

Но Николь обманывалась. Другим Микки себя не помнил. Это всё было отпечатком его больной психики, но об этом никто не знал. Он никому не позволял об этом узнать.

- Я рада, что у тебя всё хорошо, - негромко проговорила Николь.

- Да, меня это тоже радует.

Посидев ещё немного, Микки отпустил женщину и вернулся на своё прежнее место, к чаю.

Глава 23

У нас есть огонь,

А у кого есть спички?

Посмотри вокруг,

На море масок, и

Иди сюда, все идите!

Добро пожаловать на грандиозный бал,

Куда сильный бежит, чтобы спрятаться

И где слабый остается величественным.

Я не посыпаю пеплом вокруг,

Но есть вещи,

Которые плавят пластик.

Попробуй и поищи глубже, если можешь.

Thousand foot krutch, Welcome to the masquerade©

Взяв с подноса бокал виски, Микки сделал маленький глоток – едва пригубил напиток, и вновь развернулся лицом к залу. Он был очень просторным и выдержанным в золотистых, кремовых и светло-кофейных оттенках. Под потолком искрила, заливая всё своим светом, огромная люстра, в длинных окнах синели опустившиеся на Берлин сумерки. Изнутри здание Администрации города напоминало скорее дворец, нежели место, где люди работают и решают важные и очень важные вопросы.

Вокруг прохаживались и мило и непринуждённо разговаривали со своими знакомыми мужчины и женщины в дорогих костюмах и вечерник платьях в пол. Вечер купался в атмосфере роскоши и все, присутствующие здесь, скорее лукавили душой, делая вид, что им есть дело до психически больных детей, ради которых все здесь и собрались. Просто, благотворительность нынче в моде. А ещё она помогает очистить душу от грехов. Многие так думают.

Несмотря на обилие людей вокруг, никто не пытался навязать Микки своё общество. И это очень радовало его. Где-то неподалёку бегал Стюарт, разговаривая то с одним гостем вечера, то с другим. Сейчас Микки ещё больше уверился в том, что правильно сделал, взяв помощника с собой – он перетягивал всё внимание на себя и спасал от него начальника. Он никогда не жаловал светские, лишенные смысла, беседы, уж лучше весь вечер молчать.

- Добрый вечер.

Микки обернулся, услышав приветствие. Перед ним стоял немолодой мужчина в тёмно-синем костюме и с белым галстуком на белоснежной рубашке – достаточно интересное и необычное сочетание.

- Добрый вечер, - также поздоровался брюнет, оглядывая мужчину.

- Я – Фидель Кеплер, - представился он, - организатор вечера.

- Да, мистер Кеплер, я знаю.

- И я обхожу здесь всех и знакомлюсь с теми, кого ещё не знаю.

- Благородное желание – узнать лично своих гостей, - слегка кивнул Микки.

- Да, мне кажется, что так будет правильнее.

Как только мужчина замолчал, предвидя его следующий вопрос, брюнет представился:

- Микки Гумперт.

- Микки Гумперт, - повторил за парнем Фидель, слегка кивая и протягивая ему ладонь для рукопожатия. Микки ответил на него. – Скажите, мистер Гумперт, а чем вы занимаетесь? Извините, если я бестактен, просто я впервые вас вижу, а на подобные мероприятия обычно приходит устоявшаяся публика.

- У меня клубный бизнес.

- Владеете сетью ночных клубов?

- Да.

Ответ Микки был и ложью, и одновременно, правдой, ведь «Алая плоть» действительно начинала работать только вечером и потому по праву могла зваться ночным клубом. Только танцы в нём были далеко не главным развлечением…

- И как называется ваша сеть? – без задней мысли поинтересовался мужчина.

В последние годы он, вообще, переосмыслил всю свою жизнь и начал искренне и от души интересоваться другими людьми. Он всегда был добрым, но желание жить достойно и обеспечить соответствующую жизнь своей семье вынуждало его не всегда идти честным путём.

- Я уверен, что вы всё равно о нём ничего не слышали, - ответил Микки.

- Вы не здешний?

- Да. И в Германии нет моего клуба.

- Для не немца вы прекрасно владеете языком, - слегка кивнул Фидель.

Микки воздержался от вздоха, который был бы сейчас так уместен.

- Я австриец, - так было ответить проще, чем говорить, что он наполовину немец, и пытаться объяснить его непростую историю с множеством переездов и смен семей.

- Точно, - слегка улыбнулся мужчина, - я иногда забываю, что в Австрии также говорят на немецком языке.

- Да, полагаю, трудно запомнить, что ваш язык является родным ещё для какой-то страны.

- И в таком случае стоит вспомнить, что некогда мы были единой империей, так что, отчасти мы все являемся земляками.

- Да, - сдержанно кивнул Микки.

Если изначально мистер Кеплер показался ему милым и приятным собеседником, то теперь он начинал утомлять его. Но на его радость мужчина не стал донимать его и дальше, а вскоре откланялся и перешёл к другому гостю вечера – своему старому знакомому.

Проводив его взглядом, Микки вздохнул и огляделся в поисках Стюарта. Помощник стоял в противоположном конце зала, увлечённо беседуя с высокой дамой в зелёном платье и двумя мужчинами.

«Интересно, есть ли хоть один человек, с которым Стюарт не сможет завязать разговора?», - подумал парень, смотря на болтающего помощника.

Судя по лицам его собеседников, они были довольны его обществом. Либо очень хорошо притворялись. И Микки больше склонялся ко второму варианту, потому что все гости данного вечера были богатыми, успешными, а многие ещё в той или иной степени представляли власть. Такие люди на высшем уровне умеют блефовать и делать вид, что им нравится собеседник.

Стюарт повернул голову, с улыбкой смотря на Микки, а после кивнул в его сторону. Высокая дама также повернулась, заинтересовано смотря на парня. Ему это не понравилось, но, кажется, будет не избежать разговора с ней.

В подтверждении его мыслей дама направилась к нему. Она была очень высокой и худой, слишком длинное платье прикрывало туфли на высоких каблуках, делая её похожей на телефонный столб.

Микки сделал глоток виски, наблюдая за тем, как она приближается к нему.

- Добрый вечер, Микки, - произнесла она, подойдя к парню. – Ничего, если я буду называть вас по имени?

- Нет, я не против, - сдержано ответил брюнет. – А как мне обращаться к вам?

- А вы не знаете меня?

- Я в Германии впервые, - соврал Микки.

- Тогда, понятно, - слегка кивнула женщина.

Она помолчала немного, затем, вспомнив, что не представилась, сказала:

- Я – Малена Шваб Мюллер. Обращайтесь ко мне просто – Малена, Микки.

- Как скажите, - также кивнул брюнет. – Насколько я понимаю, Малена, вы хотите со мной нечто обсудить?

- Вы очень проницательны, Микки, - широко улыбнулась женщина.

- Тогда – я весь внимание.

- Это хорошо, - кивнула Малена и встала ближе к парню, сразу давая понять, что разговор им предстоит личный и не предназначенный для посторонних ушей.

Не сложно было догадаться о том, чему он будет посвящён…

- Микки, - продолжила женщина, - я бы хотела обсудить с вами возможность открытия вашего клуба в Германии.

Никак не выдав то, что его уже слишком давно утомили подобные предложения, Микки ответил:

- Я бы с удовольствием выслушал вас, Малена. Но не вижу смысла тратить ваше время, потому что исполнение вашей просьбы невозможно.

- Не спешите отказываться, Микки. Я подошла к вам не с просьбой, а с деловым предложением. Я – далеко не последний человек в стране, с множеством связей. Ко мне прислушиваются. И я бы хотела стать соучредителем вашего бизнеса в Германии. Поверьте, вы только выиграете от нашего сотрудничества. И я, так сказать, получу то, что желаю, - она слегка улыбнулась. – А я давно хочу посещать «Алую плоть» на постоянной основе. И мой муж и любовник…

Она замолчала, поняв, что сказала лишнего, упомянув про свою внебрачную связь.

- Не беспокойтесь, Малена, - произнёс Микки, видя реакцию женщины на собственные слова, - я не тот человек, который станет трепаться о вашей личной жизни направо и налево. Считайте, что я ничего не слышал.

- Было бы очень хорошо, если бы это было так. Так, о чём я говорила? Ах, точно. Я уже бывала в «Алой плоти», но это крайне неудобно – ездить в другую страну, чтобы хорошо провести время. Намного лучше, когда такое место есть в твоём городе.

- Я бы предложил вам переехать в страну, где есть клуб, раз вы так хотите его посещать, но, наверное, это будет звучать грубо.

Малена немного непонимающе посмотрела на парня. Получалось, что он всё равно озвучил свою не слишком любезную мысль, но то, что он сделал это в предположительном контексте, не позволяло разозлиться или обидеться, как-то указать ему на то, что он не прав и должен извиниться. Микки же спокойно наблюдал эту задумчивую гамму эмоций на лице женщины. Она явно не привыкла к подобному общению и к таким ходам.

Прошло не меньше минуты прежде, чем женщина вновь что-то сказала.

- Да, полагаю, это было бы логичным выходом, - произнесла она, вздохнув. – Но я люблю Германию и не желаю её покидать.

- Тогда, миссис Шваб Мюллер, я ничем не могу вам помочь.

- Может быть, вы всё-таки дослушаете меня, Микки?

Эта женщина была очень напориста и не желала сдаваться. Микки было глубоко всё равно на её старания. Но, решив, что, раз она хочет потратить на него своё время, то будет жестоко ей в этом отказать, он ответил, слегка кивая:

- Хорошо, Малена. Я готов вас выслушать. Только нам стоит удалиться куда-нибудь, где не будет посторонних. Раз вы были в клубе, то точно должны знать его строгие правила и то, что не посвященные не должны знать о нём.

- Конечно, Микки, - кивнула женщина. – Если вы не против, то пройдёмте на второй этаж, в один из кабинетов. Там нам точно никто не помешает.

- Я не против, Малена. Пошлите.

Микки сделал ещё один глоток виски и направился вслед за дамой, покидая главный зал и выходя в такой же шикарный, но тёмный коридор с мозаичными паркетными полами. По лестнице Малена поднималась первой, так как именно она показывала дорогу, и Микки всё время казалось, что она вот-вот запутается ногами в подоле платья и упадёт. Она и правда цеплялась туфлями за подол, но это не привело к падению, что было хорошо, потому что держать эту женщину в объятиях брюнету не хотелось, а не словить её, если бы она падала, было бы слишком некультурным.

Дойдя до дверей в один из кабинетов, они зашли внутрь. Включать свет Малена не стала, а для Микки это совершенно не было необходимым. К тому же, в большое окно кабинета лился светло-оранжевый свет фонаря, не позволяя им потеряться во тьме.

Они расположились на диване и, повернувшись к Микки и оглядев его в этом мраке, женщина произнесла:

- Думаю, я могу начать?

- Начинайте, Малена.

- Я бы хотела предложить вам открыть клуб в Германии и принять мою помощь в этом, потому что у меня есть идеи относительно того, как сделать его ещё более успешным.

- И какие же? – поинтересовался брюнет, хотя на самом деле слова собеседницы не вызывали в нём совершенно никакого интереса.

- Я бы охарактеризовала свои предложения общим определением: «Меньше запретов». Понимаете ли, Микки, в вашем клубе слишком много запретов... И многие из-за этого не посещают его, потому что им нравится атмосфера, но не нравится то, что они не могут дать себе полную волю.

- Я так понимаю, что вы говорите про какие-то конкретные сексуальные предпочтения?

- Можно сказать и так. Например, Микки, почему вы запрещаете вход в клуб для несовершеннолетних? Насколько я знаю, так было не всегда.

- Да, первые три года существования «Алой плоти» такого правила не существовало.

- Тогда, почему же вы вдруг приняли его?

- Потому что я начал расширять бизнес, а, соответственно, у него начала расширяться аудитория. И я посчитал, что некоторые моменты отныне лучше прописать в правилах.

- Но почему именно это правило?

- Извините, Малена, но я не обязан отчитываться вам, - не грубо, но твёрдо ответил Микки.

- Вы извините меня, если я в чём-то не права. Просто, есть достаточно людей, которые бы были совсем не прочь провести время с молоденькой девушкой.

- Это правило упирается в другое фундаментальное правило клуба – добровольность его посещения. За три года, когда ещё не было правила про несовершеннолетних, такая посетительница была всего одна. Это говорит о том, что столь молодые люди не заинтересованы в посещение «Алой плоти».

- Но ведь их могли бы приводить более зрелые посетители?

- И именно это и попирает правило добровольности. Как мне подсказывает опыт, «левую» девушку или парня в клуб никто не поведет. Кому нужно потом лишний раз марать руки и убирать свидетеля, пусть даже ради хорошего секса? А поставлять в «Плоть» несовершеннолетних проституток я не стану. Для тех, кто желает подобных забав, есть множество элитных борделей, где исполнят любую их прихоть.

- Вы очень принципиальны, Микки.

Брюнет беззвучно вздохнул. Сколько раз он уже слышал это, когда его просили о чём-то этаком члены клуба? Кажется, бесконечность…

- Можно сказать и так, - ответил брюнет. – Я предпочитаю придерживаться ровной и жёсткой тактики в ведении бизнеса.

- Возможно, именно эта ваша директивность и привлекает многих в вашем клубе, - слегка кивнула Малена.

- Да, она обеспечивает членам клуба безопасность, которая позволяет им спокойно отдохнуть и расслабиться.

- Похвально. Знаете, я знала одного человека, у которого был подобный бизнес, но он прогорел на третьем году существования – обширная утечка информации, скандал в прессе, судебные иски… А ваш клуб, если я не ошибаюсь, существует уже десять лет.

- Вы не ошибаетесь.

- Так, Микки, - вернулась к первоначальной теме Малена, - вы категорически отказываетесь от всякого рода реноваций в вашем бизнесе?

- Реновация предполагает улучшение без разрушения структуры первоначального материала. Так что, полагаю, здесь более уместен термин – инновация. А инноваций в своём клубе я не планирую, люди любят его таким, какой он есть. А новшества зачастую приносят лишь хаос.

Малена слегка нахмурилась. И вновь у Микки получилось сказать так, чтобы она не знала, что ответить и как правильно понимать его слова. Его ответ казался несколько грубым, потому что так прямо указывать собеседнику на его ошибку не принято, но в то же время он был деловым и содержательным. Это путало.

- Хорошо, Микки, - подумав, вздохнула Малена. – Если вы не хотите изменять структуру уже имеющегося бизнеса, то я предлагаю вам открыть родственный ему.

- Малена, если вы так хотите открытия расширенной версии «Алой плоти», то предлагаю вам сделать это самостоятельно. Я не боюсь конкурентов.

Женщина вскинула бровь, смотря на брюнета. Только сейчас до неё начало доходить то, что он изначально знал, что ответит отказом, а согласился на разговор с ней просто из вежливости.

- Полагаю, вы не измените своего решения и будете отвечать мне отказами и дальше? – спросила Малена.

- Я не отвечаю вам отказом, а предлагаю альтернативы. Но, если я когда-нибудь решу открыть клуб в Германии, я обязательно свяжусь с вами, если вы не потеряете к нему интерес, конечно.

- Значит, вы планируете открыть «Алую плоть» здесь в ближайшее время?

- Я не планирую этого, - поправил женщину Микки. – Но я не отрицаю такой возможности.

- Тогда, думаю, можно считать наш разговор оконченным?

- Если у вас нет ко мне больше никаких предложений или вопросов, то – да.

- У меня есть один вопрос, Микки. Подскажите, когда состоится ближайший тематический вечер в каком-нибудь клубе Европы?

- Малена, а вы являетесь членом клуба? – вопросом на вопрос ответил парень.

- Нет. Я посещаю его редко.

- Тогда, я не могу ответить на ваш вопрос. На тематические вечера запрещён вход не членам клуба.

- Правда? – удивилась женщина.

- Да, - слегка кивнул брюнет. – И, судя по вашему удивлению, где-то вас пропустили, несмотря на правила. Так что, мне придётся заняться поиском того, кто плюёт на установленные правила и позволяет себе своеволие.

- Я никогда не была на тематическом вечере, Микки. Просто, я знаю о том, что они бывают в «Плоти». И мне бы хотелось поучаствовать в одном из них.

- Тогда, Малена, могу вам только посоветовать стать членом клуба. В таком случае вы будете осведомлены обо всех мероприятиях, проходящих в его стенах в любой стране мира, и сможете посетить тот вечер, который придётся вам по вкусу.

- Хорошо, Микки, я вас услышала, - кивнула женщина.

Она помолчала немного, оглядывая погружённое во мрак помещение, после чего вновь взглянула на брюнета и сказала:

- В таком случае, мы можем вернуться в зал. Если, конечно, вы не хотите мне что-то сказать.

- Нет, Малена, я сказал вам всё, что хотел, - ответил Микки и встал.

Открыв дверь и пропустив даму вперёд, он также покинул кабинет. Они вернулись в зал, где Малена вернулась к своим знакомым, от разговора с которым она отвлеклась ради Микки – Стюарта с ними больше не было.

Зайдя в огромную комнату, где происходило основное действие вечера, Микки взял со столика новый бокал виски, но сразу пить не стал. Хотелось просто немного расслабиться, а не напиваться в хлам, что было очень просто сделать, если бесконтрольно опрокидывать в себя бокал за бокалом крепкого напитка.

Взяв бокал, брюнет отошёл к небольшому диванчику, на котором никто не сидел. Он неспешно огляделся в поисках помощника, которого нигде не было видно, наверное, отошёл в туалет. Не найдя Стюарта, Микки сел и сделал маленький глоток виски.

Так как разговаривать с кем-то Микки не хотел, он коротал время за рассматриванием других гостей вечера. И среди них его взгляд привлекла одна особа. Это была молодая девушка, шатенка, которая очень ярко выделялась на фоне остальных гостей. Она была облачена в неприлично короткое для подобного мероприятия платье светло-жёлтого цвета с объёмной кокеткой на бёдрах. Но подобную вольность ей можно было простить, потому что у неё была невероятно хорошенькая фигура. Она вся была невероятно прелестна. И она оглядывалась по сторонам, будто ища кого-то или что-то, крутя в руках тонконогий бокал шампанского.

В очередной раз повернувшись, она увидела Микки и замерла, смотря на него.

«Неужели меня ищет?», - подумал парень и неспешно поднёс к губам бокал, делая маленький глоток горького напитка.

Гадать долго Микки не пришлось. Решившись и глубоко вдохнув для пущей уверенности, очаровательная девушка направилась к нему.

- Здравствуй, - произнесла она, подойдя к парню.

По её смущенной улыбке и нервным движением ухоженных пальчиков с аккуратным французским маникюром было заметно, что она очень волнуется.

- Здравствуй, - ответил Микки, слегка кивая пока ещё незнакомке.

- Как тебя зовут?

- Микки.

- А я Луиза Циммерман, - шире улыбнулась девушка, а затем, ещё больше смутившись, добавила: - Просто Луиза.

- Хорошо, просто Луиза, - слегка приподняв уголки губ в улыбке, произнёс Микки. – Приятно познакомиться.

- Мне тоже очень приятно.

Замолчав, девушка взглянула на свободное место на диване рядом с Микки.

- Присядешь? – любезно спросил брюнет, проследив взгляд Луизы.

Кивнув, девушка села. Она пыталась вести себя спокойно, но всё в ней по-прежнему выдавало жуткое волнение.

- Не нужно так нервничать, Луиза, - произнёс Микки, разворачиваясь корпусом к собеседнице. – По-моему, ты не делаешь сейчас ничего такого, чтобы так переживать.

Девушка ещё более смущенно улыбнулась и опустила голову.

- Мне мама тоже так говорит всегда: «Не волнуйся, Луиза. Нервы – годы жизни крадут».

- Твоя мать – мудрая женщина.

- Да, она часто говорит очень стоящие вещи…

Луиза так по-детски говорила о матери и выглядела максимум на двадцать лет. Это смотрелось невероятно очаровательно и мило. И у неё была очень красивая и открытая улыбка, пусть она и была сейчас немного изломана смущением.

- Скажи, Луиза, как ты оказалась здесь? – спросил Микки, решая помочь волнующейся девушке завязать диалог. – Обычно люди начинают интересоваться благотворительностью в более старшем возрасте.

- Но ты тоже молод.

- Но я явно старше тебя.

Он помолчал пару секунд, затем спросил:

- Сколько тебе лет?

- Восемнадцать.

Он слегка приподнял уголки губ в ухмылке. И что она забыла здесь?

- А мне двадцать восемь. Видишь, я оказался прав, - произнёс брюнет, слегка кивая.

- Да, прав…

Луиза прикусила губу и огляделась, ища столик, чтобы поставить бокал. Поставив его, она положила руки на колени и сказала:

- А подобные мероприятия мне просто очень нравятся. По-моему, это так хорошо и правильно – помогать тем, кому повезло не так, как тебе.

Микки вновь едва заметно ухмыльнулся. Она была похожа на ангелочка. На милого, не знающего мира ангелочка, которого ещё не успели растоптать и ткнуть лицом в грязь.

- И чем же ты занимаешься, чтобы в восемнадцать лет иметь деньги на благотворительность? – поинтересовался брюнет, ставя локоть на спинку дивана и подпирая голову рукой, внимательно смотря на собеседницу.

И вновь она смутилась. Но пока ещё это продолжало умилять.

- Это не мои деньги, а родительские. Вернее, дедушкины. Своё дело я пока ещё только начинаю…

- И что же ты начинаешь?

- У меня салон перевоплощений. Это такое место, куда может прийти любой человек, который хочет измениться, и там ему помогут подобрать правильный, подходящий для него и удобный стиль: одежду, причёску, макияж, если это женщина.

- Интересно… Хочешь помогать людям становиться лучше?

- Если честно, с детства это было моей мечтой, - смущённо улыбнулась Луиза. – Если салон будет пользоваться успехом, и я буду расширяться, то я потом планирую включать в услуги ещё и «внутреннюю помощь», привлекать к работе психологов…

- Очень благородные устремления, Луиза. Надеюсь, у тебя всё получится, и ты не разочаруешься в своём деле и в своей мечте.

- Да, я тоже очень надеюсь. Пока что клиентов немного, как и прибыли.

- Начинать бизнес всегда сложно. Если будешь усердно работать, то велики шансы на то, что у тебя всё получится.

- А у тебя тоже свой бизнес? – предположила Луиза.

- Да, клубный.

- А я не очень люблю ночные клубы…

- Да, они по нраву далеко не всем.

На радость Микки, Луиза не стала расспрашивать его о бизнесе, потому что придумывать очередную ложь он не хотел, ему было элементарно лень это делать, а говорить правду этой девушке точно не следовало. Во-первых, он тоже следовал правилам «Алой плоти», которые требовали неразглашения данных о клубе. Во-вторых, Луиза точно не была похожа на потенциальную посетительницу «Плоти», такому смущённому ангелку не место в краю порока и похоти.

- И давно ты интересуешься подобными вечерами? – спросил Микки.

- Самостоятельно посещаю совсем недавно. А ты?

- Лет шесть. И, может быть, у тебя уже есть излюбленная линия помощи, контингент людей, которые тебя больше всего волнуют? Или, может быть, тебе больше нравится помогать животным?

- Мне всем нравится помогать. Но сегодняшний вечер для меня особенный.

- И почему же?

Луиза вновь опустила взгляд, но на этот раз не в смущении. В её глазах отразилась грусть и, одновременно, что-то очень светлое, идущее прямо от сердца.

- Брат моей мамы, мой дядя, страдает имбецильностью. Вернее, страдал. Он умер год назад.

- Соболезную.

- Спасибо… Пусть он и был не таким, как все, но я его очень любила. Он был очень светлым.

- Да, такие люди, как большие дети.

Луиза помолчала какое-то время, затем подняла взгляд на Микки и произнесла:

- Наверное, я говорю что-то не то. Если честно, я впервые с кем-то знакомлюсь самостоятельно.

- Всегда приятно быть первым, - слегка улыбнулся Микки – лишь приподнял уголки губ. – И для первого раза ты справляешься вполне сносно.

- Если так, то хорошо, - тоже улыбнулась девушка. – Ужасно не люблю чувствовать себя неловко, но почему-то именно так всегда и получается.

- Думаю, со временем ты научишься с этим справляться.

Луиза открыла рот, чтобы ответить, но в её клатче на блестящей толстой цепочке приятной мелодией зазвенел мобильный телефон.

- Извини, - произнесла девушка и, достав аппарат, отошла в сторону.

«Даже удивительно, что она такая культурная в восемнадцать лет и знает, что разговаривать по телефону при реальном собеседнике считается некультурным и является проявлением неуважения», - подумал Микки, провожая девушку взглядом.

Телефонный разговор Луизы продлился недолго, и она вернулась к Микки.

- Микки, - виновато начала девушка, - мне мама звонила и просила вернуться домой. Ей нужно уехать, а дома остаётся моя младшая сестрёнка. Если она останется с домработницей, то будет очень переживать.

- Езжай, Луиза, всё в порядке.

Она слегка улыбнулась, вновь начиная так мило смущаться, и спросила:

- Микки, может быть… дашь мне свой номер телефона?

- Да, конечно, - кивнул брюнет.

Взяв протянутый девушкой телефон, он вбил в него свой номер и, сохранив его, вернул аппарат владелице.

- Сейчас нужно ещё сделать пожертвование, - произнесла Луиза, убирая телефон в клатч, - и спешить домой.

- Пошли, я покажу тебе, где это сделать.

Внеся свою лепту в помощь «особенным» детям, Луиза и Микки попрощались, и девушка покинула здание Администрации, спеша к своей семилетней сестрёнке.

Едва Микки вернулся на диван и взял оставленный бокал виски, как к нему подоспел Стюарт.

- Вижу, ничего не изменилось, - улыбаясь во все тридцать два зуба, произнёс мужчина. – Где бы ты не появлялся, Микки, с тобой рядом непременно оказывается какая-нибудь прекрасная дама.

Перестав улыбаться, помощник уже серьёзно добавил, спрашивая:

- А как же Дженнифер?

- Стюарт, прошу тебя, только не нужно читать мне нотации. Не пытайся этого делать, - слегка поморщился брюнет и отпил виски. – Она на десять лет младше меня и мозгами ещё совсем наивный ребёнок. Мы просто разговаривали.

Помощник вновь открыл рот, но Микки не дал ему сказать, поднимая руку и говоря:

- Всё, хватит, Стюарт. Не нужно капать мне на мозг. Ты же знаешь, как я не люблю этого.

Он залпом допил остатки виски и встал.

- Ты куда? – спросил мужчина.

- В туалет, - холодно ответил Микки и, развернувшись, быстрым шагом покинул зал.

Дойдя до двери с табличкой «Мужской туалет», он зашёл внутрь и, подойдя к приоткрытому окну, закурил. В главном зале курить было нельзя – чёртова дань моде на здоровый образ жизни, а выходить на улицу Микки не хотелось. Потому туалет показался ему самым подходящим местом для того, чтобы восстановить понизившийся уровень никотина в крови.

Делая мерные затяжки, он выдыхал дым в окно, с лёгким прищуром смотря в уже совсем тёмное небо, сверля его взглядом, будто хотел прожечь дыру и увидеть то, что кроется по ту сторону привычного всем мира.

Он выкурил две с половиной сигареты – организм столько не требовал, но просил мозг, которому хотелось немного разнообразить шикарный и благородный, но всё равно слишком приторный и скучный вечер.

Бросив очередной окурок в унитаз и смыв его, Микки покинул туалет и направился обратно в главный зал. Стюарт по-прежнему оставался где-то недалеко, но больше не приставал с расспросами или своими любимыми эмоциональными разговорами.

Прошёл ещё один час. Гости прибывали и уходили. Планировалось, что вечер должен длиться примерно до двенадцати часов ночи, а сейчас была лишь половина десятого, потому в здание Администрации прибыли ещё далеко не все, кто желал помочь больным детям.

Несмотря на своё нежелание это делать, Микки всё равно ввязался в светскую беседу с одной дамой с перекаченными и слишком кричаще красными губами и её спутником.

- Как так, Микки, - произнесла женщина, - вы совсем ничего не видели в Берлине? Поверьте, в нашем городе полно более чем достойных внимания мест.

- Я не слишком люблю рассматривать достопримечательности, - сдержанно ответил брюнет.

- Зря, очень зря.

- Может быть…

Разговор этот не продлился слишком долго, и вскоре мужчина и женщина покинули Микки. Рядом вновь оказался Стюарт, который пытался понять, стоит ли подходить к начальнику или лучше этого не делать. Остановившись на втором варианте, мужчина остался стоять неподалёку, а после отошёл, быстро находя новых собеседников.

- Не хотите выпить?

Микки повернул голову на голос. Рядом стоял официант с подносом с виски. Воздержавшись от ответа, брюнет слегка кивнул и взял один бокал, делая совсем маленький глоток крепкого напитка, который сразу же начал приятно горчить на языке.

Постояв ещё немного, Микки нахмурился. Его терзало странное, но очень сильное ощущение - будто кто-то смотрит в спину, сверля её взглядом. Такие ощущения никогда не обманывают.

«Неужели ещё кто-то меня узнал и хочет попросить меня об открытии клуба в Германии?», - подумал Микки, поджимая губы и слегка кривя их.

Слишком уж отчётливо и сильно ощущался этот взгляд, чтобы принадлежать случайному человеку, который просто рассматривает незнакомца.

Вздохнув и вернув своему лицу нормальное выражение, Микки обернулся. Того, кто так пристально смотрел на него, он нашёл сразу же. Там, на середине огромного зала, среди размерено прохаживающихся и любезно болтающих людей в дорогих костюмах стояла девушка. Белоснежное, слово горный снег, облегающее платье чуть ниже колен, длинные светлые волосы, бирюзовые глаза… Но глаза эти сейчас не были подобны ясному летнему небу, а походили на зловещую и опасную глубину океана, их взгляд ощущался тяжелее самой огромной монолитной гранитной плиты.

Это была она. Дженна.

Она изменилась за прошедшие восемь лет, повзрослела, но Микки всё равно потребовалась всего доля мгновения, чтобы узнать её.

Девушка неподвижно стояла, сверля Микки тяжёлым взглядом, который был подобен выстрелу в упор из базуки. И брюнет тоже не двигался, смотря на неё в ответ. Его лицо не выражало при этом никаких эмоций, и только взгляд с каждым утёкшим в воронку времени мгновением становился всё более хмурым, тяжёлым и тёмным.

Их напряженный, способный убить того, кто встанет на «линии огня» зрительный контакт стальным тросом протянулся через роскошный зал. И он длился всего несколько секунд, но показался Микки бесконечностью: люди вокруг начали передвигаться, словно в замедленной съёмке, а время стало липким.

В этот момент вечер для него закончился.

Так и не дрогнув ни единым мускулом лица, Микки развернулся и пошёл к выходу из здания.

Для сегодняшнего вечера он арендовал машину и сейчас это пришлось как нельзя кстати, потому что избавляло его от необходимости ждать такси. И его автомобиль как раз был припаркован около самого крыльца.

Сев в машину, Микки завёл двигатель и, проигнорировав наличие зеркала заднего вида, обернулся, медленно сдавая назад и пытаясь не задеть другие автомобили.

Развернувшись, он подъехал к воротам. Он не оборачивался и даже не смотрел в зеркало.

Выехав на улицу, Микки вклинился в редкий поток других машин и, надавив на педаль газа, устремился в ночь, к очередному дому, который он временно называл «своим».

Мимо проносились фонари и огни витрин, яркие вывески. Они сливались в единое световое пятно, пропадая где-то позади. Микки не обращал на эти раздражающие огни никакого внимания, тяжёлым и ничего не выражающим взглядом смотря на бегущую впереди дорогу. И в его горько-шоколадных глазах в этот момент закипала, булькая, вязкая чёрная ртуть.

Глава 24

Переступив порог дома, Микки закрыл входную дверь и, вздохнув, прислонился к ней спиной. Он закрыл глаза. Внутри него не зародилось тех огненных и смертельно опасных чувств, с которыми он проводил последние дни с Дженной тогда, восемь лет назад. Сердце в груди стучало спокойно и мерно, но как-то очень сильно – словно там-там, гонг, который пытался вывести его «демонов» из долгого сна. Но, кажется, их кома была слишком сильна. Пока что.

Вновь вздохнув, брюнет запрокинул голову, упираясь затылком в дверь. Воспоминания об окончании благородного вечера кружились под закрытыми веками, и их хотелось выдрать из памяти! Но пока не получалось. И только огромные волевые усилия помогали Микки не думать о том, а, вернее, о ТОЙ, которую он увидел среди богато одетой толпы. Он не хотел думать о ней. Не хотел помнить. И ведь он не помнил! Микки не вспоминал о Дженне на протяжении этих долгих восьми лет, сделав вид, будто и не было никогда ни её, ни того месяца в зальцбургском замке. Было только помешательство, до которого она его довела. Его из памяти выбросить было невозможно. Микки казалось, что, даже, если он добровольно пойдёт на лоботомию и забудет всю свою жизнь, то воспоминания о тех трёх месяцах ада и агонии всё равно останутся жить.

И сегодня, каких-то полчаса тому назад он вновь увидел ту, которая воплощала в себе память о его кошмаре. У него даже не возникло других мыслей, кроме как уйти. Ему не хотелось бередить прошлое и дразнить своих «чертей» свежим «мясом», которое некогда было для них самым желанным. Он пощадил её однажды, спас, едва ли не ценой собственной жизни, хотя она этого совсем не заслуживала. Но платить подобную цену ещё раз он бы не намерен. Она того не стоила.

«Нужно было убить её ещё тогда», - подумал Микки и мотнул головой, отгоняя прочь непрошеные мысли, которые, чёрт побери, крутились вокруг этой девушки!

Нет. Не думать о ней. Просто не думать. Это ведь так просто! Она не сделала сейчас ничего такого, чтобы Микки думал о ней. Всего лишь взгляд длиною в три секунды. Всего лишь встреча глазами среди множества других людей. Этот момент не стоит совершенно ничего и не заслуживает того, чтобы о нём думать, раз за разом воскрешая и прокручивая в памяти. Снежно-белое платье, светлые волосы – с годами они потеряли свой пшеничный отлив, бирюзовые глаза…

Хватит.

Микки открыл глаза и сжал кулаки, отнимая голову от двери. Словно по щелчку пальцев он вышел из непонятного транса, который оцепенением сковывал всё тело и покрывал инеем мысли. Быстро преодолев гостиную и расстегнув на ходу пиджак, едва не вырвав пуговицы с корнем, Микки открыл дверь на кухню. За столом сидела Николь, на малой громкости смотря по телевизору какой-то фильм.

- Дженнифер приехала?

Женщина испуганно распахнула глаза и повернула голову, смотря на Микки, который чёрной тенью, поглощающей свет, стоял на пороге комнаты.

Тон его голоса был сейчас стальным и невероятно звучным, пусть брюнет и близко не кричал. От этого тона всё внутри съеживалось.

- Да, приехала, - кивнула Николь и поспешила добавить: - Она сейчас в душе.

Домработница хотела ещё что-то сказать, но Микки не стал слушать. Круто развернувшись, он быстрым шагом направился на второй этаж.

Поднявшись по лестнице и пройдя несколько метров по тёмному коридору, он остановился перед дверью, из-за которой доносился шум воды, и, не раздумывая ни секунды, открыл её, заходя внутрь.

В ванной комнате было жарко и влажно, вовсю шумела вода. Зеркало и стеклянные дверцы шкафчика над раковиной запотели; за матовыми из-за конденсата дверцами душевой кабины угадывался силуэт Дженнифер. Она смывала с волос остатки шампуня и что-то тихо напевала себе под нос, совершенно не подозревая о том, что в комнате она уже не одна.

Микки закрыл за собой дверь и подошёл к душевой кабине, в которой плескалась его девушка. Сняв пиджак, брюнет отложил его на сушилку для одежды. И, открыв дверцы душа, он шагнул внутрь, под горячие струи.

Сквозь гул воды Дженнифер услышала, как открываются дверцы и, открыв глаза, которые заливало мощными потоками, и проморгавшись, развернулась, тут же сталкиваясь с Микки. Он стоял слишком близко.

Промокшая до нитки белоснежная рубашка, налипшая на тело, чёрные костюмные брюки, начищенные туфли – Микки даже не разулся. И слишком глубокий и такой тёмный, проникающий в самые дальние уголки души, взгляд. Всё это создавало такой странный и слишком притягательный образ, что Дженнифер невольно сглотнула, смотря на парня и не имея сил, чтобы отвести от него взгляда.

- Микки, что… - попыталась сказать она, но брюнет не позволил ей этого.

Он приложил палец к губам Дженнифер, призывая её к молчанию – слова сейчас были слишком лишними и ненужными, они могли разрушить и без того пошатнувшееся равновесие. И в следующую секунду Микки притянул её к себе, впиваясь в губы властным, требовательным поцелуем. Дженнифер несколько опешила от такого напора. Нет, Микки всегда был напорист, но сейчас в его поцелуе, в его движениях, в его взгляде и энергетике было нечто такое, что казалось девушке незнакомым и заставляло её волноваться и не знать, как правильно реагировать на действия парня.

Микки целовал её грубо, держа лицо в ладонях и прикусывая губы почти до крови, отчего они стали совсем алыми. Запоздало Дженнифер начала отвечать на поцелуй, но ей никак не удавалось попасть в слишком жёсткий и безумный ритм Микки. Ей казалось, будто ещё секунда и он на самом деле укусит её, вонзит зубы в плоть, пустив горячую тёмно-алую кровь. Но Дженнифер гнала подобные совершенно сумасшедшие мысли прочь. Микки не причинит ей вреда. Никогда. Она была в этом так отчаянно и глупо уверена.

Брюнет целовал её до боли, пытаясь стереть этим жёстким, грубым поцелуем ненужные мысли из своей головы. Дженнифер была его лекарством, пусть и весьма бездарным. Но она всегда была рядом, всегда была готова на всё. И сейчас она тоже должна помочь.

Микки сильно прикусил нижнюю губу девушки, и она с трудом удержалась от того, чтобы не пискнуть от боли. Ещё крупица усилия со стороны брюнета и по её подбородку точно потечёт кровь, прокладывая пугающие и такие завораживающие дорожки по нежной загорелой коже.

Дженнифер не смела отказать Микки, никогда не смела. И никогда не хотела. Но она обняла его за плечи, нежно поглаживая, пытаясь немного утихомирить слишком огненный пыл парня.

- Микки… - разорвав, поцелуй, попыталась обратиться к брюнету Дженнифер, но он вновь не позволил ей сказать. Сейчас своей болтовнёй она бесила его.

Вновь коротко поцеловав её, прикусив припухшую нижнюю губу, Микки припал губами к шее девушки, там, где под тонкой кожей бился сбитый пульс. Он оставлял на нежной коже ощущения своих горячих поцелуев и неяркие отметины засосов.

Дженнифер прикрыла глаза и запрокинула голову, расслабляясь и наслаждаясь ласками любимого, трепетно поглаживая его по плечу. Боль от укусов и ощущение некой странности поведения Микки улетучивались с каждым мгновением, оставляя в теле девушки лишь медленно разгорающееся желание.

Прикоснувшись губами к острой хрупкой ключице Дженнифер, Микки скользнул ладонями по её тонкой талии, оглаживая горячую влажную кожу. Накрыв ладонью грудь девушки, он не болезненно, но ощутимо сжал её, одновременно, слегка прикусывая кожу на её плече.

Дженнифер вздохнула, окончательно закрывая глаза и всё сильнее чувствуя нарастающее возбуждение.

На их головы продолжали литься струи слишком горячей воды, стекая по телам и лаская там, куда ещё не добрались руки. Обхватив Дженнифер за талию, Микки сильнее прижал её к себе, позволяя ей почувствовать степень своего возбуждения. Его просто каменный член упёрся ей в низ живота, и девушка не смогла сдержать томного вздоха, вновь запрокидывая голову и так призывно размыкая разалевшиеся пухлые губки.

Новый поцелуй в шею, под самым ухом, заставил дрожь пройти по телу Дженнифер и у неё подкосились колени - расслабление от горячего душа и близость Микки делали своё дело, если бы она не держалась за плечи брюнета, и, если бы он крепко не сжимал её в своих руках, она бы точно упала перед ним на колени.

«А, может быть, это и неплохо…», - подумала Дженнифер и приоткрыла глаза, блестящим от возбуждения взглядом смотря на Микки; в её взгляде читалась игривость.

Встав на цыпочки, она прикоснулась губами к шее Микки, целуя и чувствуя, как мощно бьётся пульс в его сонной артерии. Наградив шею брюнета ещё несколькими поцелуями, Дженнифер расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки и трепетно прикоснулась губами к оголившемуся участку тела.

Микки вздохнул и прикрыл глаза, слегка запрокидывая голову и позволяя Дженнифер временно взять инициативу в свои руки. Сейчас она всё делала правильно и, не став долго тянуть, опустилась перед парнем на колени. Немного дрожащими пальчиками она расстегнула ремень на его брюках и пуговицу, потянула язычок молнии вниз. Расстегнув штаны Микки, Дженнифер провела по его напряженному члену пальцами сквозь ткань трусов, и это прикосновение отдалось и в её теле трепетом.

Приспустив брюки брюнета, девушка прикоснулась губами к его каменному органу, целуя через ткань тёмно-серых боксеров. Она прикасалась к нему нежно и так чувственно, касаясь языком мокрой, немного шершавой ткани.

Не став надолго останавливаться на подобных слишком скромных ласках, Дженнифер поддела резинку трусов Микки и приспустила их, выпуская на волю налитый кровью каменный член и сразу же обхватывая губами обжигающую головку.

Брюнет слегка прикусил губу, из-под полуопущенных ресниц смотря на стоящую перед ним на коленях девушку. Её глаза были закрыты, пушистые ресницы едва заметно трепетали, что смотрелось так очаровательно. Она придерживала его член около основания рукой и неспешно и так приятно скользила горячими влажными губами по стволу, не спеша приступать к более активным действиям и брать в рот больше длины, трудясь над «верхушкой».

Микки убрал мокрые пряди с лица Дженнифер, откидывая их назад, и положил ладонь ей на затылок, зарываясь пальцами в волосы и слегка массируя кожу у корней. Он несильно надавил ей на затылок, побуждая взять его член глубже, и девушка покорно исполнила его просьбу. Она погрузила член Микки в рот наполовину, неспешно скользя по нему губами вверх и вниз, затем подалась головой вперёд, беря глубже.

Уже совсем скоро орган парня почти полностью был у неё во рту. Дженнифер скользила по нему огненным кольцом губ, чувствуя его языком, нёбом и глоткой и шумно дыша носом, не желая ни на секунду прерывать сладкую ласку. Глубоко вдохнув, девушка взяла ещё глубже – головка упёрлась ей в горло, и начала активно двигать головой вверх-вниз.

Дженнифер старалась доставить брюнету максимум удовольствия и у неё это неплохо получалось. Пухлые, мягкие и влажные губы дарили сильнейшее наслаждение, а умелые движения руки, которой она поглаживала и нежно сминала яички парня, вдвое усиливая его и без того сильные ощущения.

Микки окончательно закрыл глаза и запрокинул голову назад, слегка поддаваясь бёдрами навстречу горячему влажному рту и придерживая голову девушки одной рукой.

Почувствовав, что Микки сжал её волосы сильнее, Дженнифер начала скользить губами по его члену ещё быстрее, качая головой и прокладывая языком по каменной плоти влажные дорожки.

Дыхание брюнета было шумным и хриплым; под закрытыми веками всё полыхало алым. Он чувствовал скорое наступление оргазма и уже сам двигал бёдрами навстречу рту девушки, отчего она едва не подавилась, но быстро справилась с ощущением удушья и чаще задышала, всё активнее и активнее насаживаясь на орган Микки.

Прошло около минуты, и он кончил, стискивая зубы и жмуря глаза. Чувствуя конвульсивные движения парня, Дженнифер продолжала скользить губами по его члену, часто сглатывая обильно выделяющуюся слюну вперемешку со спермой брюнета. Терпкий солоноватый вкус его семени дразнил вкусовые рецепторы, и девушка громко причмокивала, испивая его до последней капли.

Когда Микки перестал подаваться бёдрами ей навстречу, расслабляясь и тяжело дыша после пережитого оргазма, Дженнифер ещё несколько раз насадилась ртом на его член, с каждым разом передвигаясь ближе к головке, пока вовсе не выпустила его изо рта.

Она взглянула на блестящую от её слюны головку, после чего подняла взгляд к лицу парня и облизнула губы. Дженнифер тоже тяжело дышала: ей было трудно делать это от влажного пара, которым была заполнена ванная комната, и возбуждения.

Шумно выдохнув, Микки открыл глаза, смотря на девушку. Сейчас она постаралась на славу и наилучшим образом реализовала своё желание доставить любимому наслаждение.

Губы брюнета тронула лёгкая, едва заметная улыбка. Взгляд его был несколько затуманен пережитым удовольствием, но картинка постепенно прояснялась.

Стенка душевой кабины, полка с разнообразными ванными принадлежностями, высоко установленная лейка душа, из которой продолжала литься горячая вода. И она, Дженнифер – мечта миллионов мужчин и страшный сон жён, которые ревнуют своих благоверных к её изображениям на страницах журналов или в интернете, понимая, что им до неё слишком далеко.

Микки протянул руку и убрал с лица Дженнифер прядь мокрых волос. Сейчас, стоя перед ним на коленях, она была невероятно красива и выглядела так, будто именно для этого она и была рождена. У прекрасных и успешных девочек всегда есть слабости… И Микки любезно играл роль этой «слабости» для Дженнифер.

Он прикоснулся кончиками пальцев к её щеке, нежно проводя по ней. Девушка приласкалась к руке Микки, подобно котёнку.

Помутнение оргазма окончательно покинуло брюнета, делая его взор кристально ясным, в сознании ещё осталась крупица приятной расслабленности.

Он смотрел на Дженнифер сверху, рассматривая её, будто видел впервые. Ему всегда нравилось так пристально разглядывать даже самых знакомых людей.

Копна светлых волос. Высокие скулы. Аккуратный, идеально ровный носик. Пухлые, всё ещё алеющие после грубых поцелуев и усердной «работы» губы. Пушистые ресницы. Бирюзовые глаза…

Микки моргнул и, открыв глаза, нахмурился, продолжая смотреть в такие доверчивые и полные любви к нему глаза Дженнифер. Карие. У неё всегда были светло-карие глаза. И сейчас они тоже оставались такими. И галлюцинации не посещали брюнета, а просто его разум решил пошутить, подменив одну характеристику Дженнифер отличительной особенностью Дженны.

От приятной расслабленности в теле и в сознании не осталось и следа, и Микки скривил губы, как от гадкого вкуса – гадкого вкуса собственных мыслей.

- Микки, может быть… - произнесла Дженнифер, медленно поднимаясь на ноги и кротко смотря на парня.

Ей хотелось продолжения, потому что от возбуждения по-прежнему тянуло внизу живота, что заставляло её сжимать бёдра и переминаться с ноги на ногу.

- Да, - повелительно и твёрдо ответил брюнет, так и не дав девушке договорить, и легко подхватил её, закидывая на плечо.

Он покинул душевую кабину, а после и ванную комнату, оставляя воду продолжать течь бурным горячим потоком и стремительно направляясь в сторону спальни.

Зайдя в комнату, Микки подошёл к кровати и сбросил на неё Дженнифер. Капли воды, сорвавшись с её тела, осели алмазами на тёмно-синем покрывале – как звёзды на ночном небе.

- Ничего не говори, - понизив голос, произнёс Микки и приложил палец к губам девушки, когда она открыла рот, предвидя её попытки что-то сказать.

Он снял с себя мокрую рубашку и отбросил её на пол, после чего избавил себя и от остальной одежды и обуви. Дженнифер сладко потянулась, оставляя руки заведенными за голову, выгнула спину.

Встав на колени между ног девушки, Микки дёрнул её на себя, рывком укладывая бёдрами к себе на колени, и вошёл в неё, срывая с губ сладостный стон. Он сразу же начал двигаться, мощными толчками врываясь в её тело и пытаясь раствориться в своих ощущениях.

Глава 25

Я вижу, как время замерзает,

Этолегкопроследить.

Свет и мрак сплетаются здесь,

Все элементы на своих местах...

Celldweller, Frozen©

- Микки, у тебя что-то случилось?

Микки и Дженнифер сидели на кухне. И за последний час брюнет не проронил ни слова. На протяжении всего этого времени Дженнифер также сохраняла молчание, но сейчас она всё-таки решила, что пришло время его нарушить.

Микки никак не отреагировал на вопрос девушки, продолжая в глубокой задумчивости смотреть в сторону и вглубь себя. Казалось, он вовсе не слышал её вопроса. Но на самом деле это было не так.

- Микки?

На второе обращение к себе брюнет решил отреагировать. Беззвучно вздохнув, он повернул голову, смотря на Дженнифер.

- Ты что-то хотела? – спросил он.

- Я спрашивала – у тебя что-то случилось? – ответила девушка, участливо смотря на любимого.

Микки на несколько секунд сделал вид, будто он задумался, после чего ответил:

- Нет, Дженнифер, у меня всё в порядке.

- Не похоже на то, - отозвалась девушка.

Она встала и пересела на стул рядом с Микки.

- Микки, - вновь заговорила она, - ты всё время молчишь, думаешь о чём-то…

- Мне очень жаль, Дженнифер, что за два года ты не успела понять, что я – не самый разговорчивый человек, - сухо ответил брюнет и вновь отвернулся, смотря в окно, за которым уже повисла чёрная летняя ночь.

- Микки, - вздохнула девушка, - может быть, ты всё-таки расскажешь мне, в чём дело? Я же вижу, что у тебя что-то не в порядке.

Брюнет поджал губы, продолжая смотреть в темноту за окном. Дженнифер продолжала свои попытки разговорить любимого и узнать причину его тягостного молчания.

- У тебя какие-то проблемы? С клубом?

- Да, - ответил Микки.

Он ещё несколько секунд посмотрел в окно, после чего повернул голову к Дженнифер.

- И какие же? – всеми силами зацепившись за соломинку откровенности парня, спросила Дженнифер, придвигаясь к нему ближе и пересаживаясь на самый край стула.

«А ведь я почти не соврал, - подумал Микки. – Она действительно когда-то была моей «работой», выполнения которой от меня ждали. Вот только я повёл себя, как полная бездарность. Но на своей ошибке я научился».

Микки едва заметно нахмурился. Ему казалось, что вот-вот он должен услышать в своей голове голос «Крёстной» или «Искусителя». Он будто чувствовал, как они завертелись там, в самом дальнем углу его разума, с интересом выглядывая из своего укрытия. Эти ощущения были подобны не то неясному зуду, не то плесканию тёмной воды где-то в глубине мозга и между прутьями рёбер.

Но «голоса» продолжали молчать. Некогда Микки прекрасно чувствовал их, всё-таки, они были его «семьёй», но он сам оборвал их связь, выбрав не тот путь. Теперь ему оставалось только ждать того момента, когда в голове чужой его сознанию голос произнесёт: «Микки…».

И надеяться на то, что этого никогда не произойдёт, не приходилось. Микки всегда был реалистом.

«Если бы я только знал, что её непролитая кровь будет так дорого стоить…», - подумал он и скривил губы.

Он ведь дал себе зарок не думать о Дженне. И он не будет этого делать. Микки ведь никогда не любил ворошить прошлое, а она для него именно им и являлась. Прошлое, в котором больше нет никакого смысла. Прошлое, которого будто бы не было. Прошлое, которого лучше бы не было.

- Небольшие проблемы, - наконец-то ответил брюнет на вопрос Дженнифер. – В одном из клубов случился пожар.

Теперь его слова были правдой, вот только совсем не той правдой, которая на самом деле волновала его.

- Клуб сильно пострадал?

- Нет, очаг возгорания был небольшим и его быстро потушили. А волнует меня то, что никто не желает признаваться в том, что курил в туалете, что и стало причиной возгорания. Из-за этого клуб простаивает, потому что, пока я не найду эту «крысу» и труса, вновь открывать его я не буду.

Очень красивая и складная ложь, основанная на реальной правде. Слишком красивая.

- Правильно, - кивнула Дженнифер. – В «Алой плоти» ведь так важно, чтобы каждый отвечал за свои действия, так что, я полностью солидарна с твоим решением о том, чтобы закрыть его до выяснения личности поджигателя.

Она подумала немного, опустив голову, затем вскинула её, загоревшимся взглядом смотря на Микки.

- А давай я помогу тебе найти этого человека, вычислить его? – предложила Дженнифер.

- И как же?

- Микки, не забывай, что я - психолог. И обучалась я в одном из лучших университетов Европы. Я легко смогу вычислить лжеца.

«Не сможешь, - подумал Микки. – Ты уже не можешь этого сделать».

- Так, что ты об этом думаешь? – добавила девушка.

- Я думаю, что лучше не утруждать тебя этим занятием. Что-то подсказывает мне, что совсем скоро этот человек признается во всём.

- А, если не признается?

- Значит, в Нью-Йорке больше не будет «Алой плоти», - совершенно спокойно ответил Микки. – И этому мистеру или этой мисс потом будет очень стыдно и непросто жить с тем, что он или она сама лишила себя любимого развлечения, а заодно отняла его и у других членов клуба.

- Ты закроешь клуб?

- Если никто не признается – да. Но, как я уже сказал, это вряд ли случится.

- Будем надеяться.

- Да, - слегка кивнул Микки.

На несколько минут вновь воцарилась тишина. Микки снова отвернулся к окну: сегодня за окном была какая-то особенно прекрасная и совершенно чёрная ночь, она завораживала. Дженнифер продолжала сидеть рядом, на самом краю стула.

- Слушай, - вновь заговорила девушка и полностью развернулась к брюнету, - Микки, а ты не хочешь куда-нибудь сходить завтра?

- Я не против, - удивительно быстро ответил парень.

Дженнифер взглянула на него, не веря в то, что наконец-то Микки согласился с ней. Он, вообще, не слишком любил посещать разнообразные общественные места, но сейчас по всему было похоже, что он действительно не против это сделать.

- Может быть, опера? – предложила Дженнифер.

- Опера… - задумчиво повторил за ней Микки.

Он подумал несколько секунд, после чего добавил:

- Думаю, это хорошая идея. Я был в опере всего несколько раз, но мне всегда очень нравилось там.

- Да, я тоже очень люблю оперу. Есть в ней что-то особенно глубокое, затрагивающее струны души.

- Из всего обилия музыкальных направлений и стилей опера и мне нравится больше всего. И даже не столь важно: запись это или живое выступление.

- Но живое ведь всегда лучше, - возразила Дженнифер.

- Всё зависит от того, что ты хочешь получить от её прослушивания, - ответил Микки, слишком проникновенным и несколько странным взглядом смотря в глаза девушки.

Смысла его слов Дженнифер не поняла, но решила не просить пояснений. И Микки тоже воздержался от них.

- Осталось выбрать, на какой спектакль мы пойдём, - в этот раз первым заговорил брюнет.

- Два дня назад как раз состоялась премьера оперы: «Обречённые», судя по отзывам и сюжету, это должно быть что-то очень интересное и впечатляющее.

Ничего не отвечая, Микки достал из кармана мобильный телефон и, вбив в поисковик название спектакля, начал читать, о чём он. Быстро пробежавшись глазами по тексту, он нажал на кнопку блокировки и снова убрал аппарат в карман, возвращая внимание к Дженнифер.

- Истории о двух возлюбленных, которые никак не могут быть вместе, разве что после смерти - весьма популярная тема в оперных постановках. Думаю, «Обречённые» будут не хуже многих своих собратьев.

- Главное, не расплакаться, - произнесла Дженнифер.

Она поставила локоть на стол и подпёрла рукой голову.

- Иногда такие истории бывают слишком трагичны, - добавила она.

- Конечно, - слегка кивнул Микки, смотря куда-то вперёд, - «Ромео и Джульетта», «Травиата», «Аида»… Но не в этом ли смысл искусства, чтобы заставлять человека чувствовать больше, чем он привык?

- Да, наверное, если бы всё не было именно так, если бы оно не трогало души, оно бы давно умерло, - согласилась Дженнифер.

- Что ж, проверим завтра, на что способны «Обречённые», - произнёс Микки и, сцепив руки на затылке, слегка потянулся.

После этого он достал из кармана чёрных джинсов сигареты и зажигалку и положил их на стол. Это был своеобразный ритуал, означающий, что через пару минут брюнет закурит.

И через полторы минуты Микки действительно закурил. Этот ритуал работал безотказно, и он позволял безошибочно предугадать хотя бы одно действие парня.

В кармане Дженнифер мелодично зазвонил мобильный телефон. Микки слегка поморщился - песня, стоящая у неё на звонке, всегда казалось ему слишком приторной и нежной. Она напоминала сладкую вату, только розового цвета, потому что о любви.

Девушка достала аппарат и, даже не взглянув на экран, Микки догадался о том, кто ей звонил. Её выдала особенная улыбка, которая всегда появлялась на её губах, когда ей звонил кто-то из родственников. Большая семья Дженнифер, вообще, была удивительно крепкой и любящей друг друга. И даже у неё и её старших сестёр никогда не было никакой вражды – максимум шуточные и смешные перепалки в детстве. И между ними не было зависти, что было удивительным, с учётом того, что Дженнифер добилась значительно большего успеха и признания, чем сёстры.

- Привет, мама, - продолжая нежно улыбаться, произнесла девушка, отвечая на звонок.

Ничего не говоря, Микки встал из-за стола и, забрав сигареты и пепельницу, покинул кухню. Становиться свидетелем и слушателем разговора Дженнифер с матерью у него не было совершенно никакого желания.

Быстро преодолев гостиную и поднявшись на второй этаж, парень скрылся в кабинете. Поставив принесенную пепельницу на журнальный столик рядом с той, которая всегда здесь стояла, он сел на диван, вытягивая на нём ноги. Стряхнув порядочную порцию пепла в хрустальную вазочку, он сделал очередную затяжку, заполняя лёгкие горько-сладким дымом и слегка щурясь, потому что его сизые змейки резали глаза.

В кабинете было настолько тихо, что он мог слышать треск тлеющего табака. Эта тишина была подобно вакууму мёртвого космоса, и она была так приятна брюнету сейчас. Никакой болтовни: ни внутри, ни снаружи. Никаких ненужных звуков и мыслей. Только тишина, умиротворение и сладковатый вкус крепкого табака.

Сделав очередную затяжку, Микки опустил руку с сигаретой и запрокинул голову, закрыл глаза. Но прошло всего несколько минут, и идеальную умиротворенность кабинета нарушил стук в дверь.

- Микки, можно зайти? – спросила Николь.

Брюнет тяжело вздохнул.

- Заходи, - ответил он, продолжая держать глаза закрытыми.

Тишина и темнота были идеальным сочетанием, самым лучшим успокоительным. И, если первое нарушила домработница, то сохранить второе было в силах Микки – достаточно просто не открывать глаза.

Зайдя в комнату, Николь прикрыла за собой дверь. Перемявшись с ноги на ногу, она всё-таки заговорила:

- Микки, я искала тебя…

- Если ты спросишь, что у меня случилось, я брошу в тебя пепельницей, - ровным и жёстким тоном ответил Микки.

Он сел ровно и посмотрел на Николь, награждая её слишком тяжёлым взглядом. По тому, как она прикусила губу, можно было догадаться о том, что Микки угадал со своим предположением.

- Вот, - несколько мягче спросил Микки, - скажи мне, Николь, почему меня все постоянно пытаются спасти? Причём, они начали пытаться это сделать тогда, когда я вырос и перестал нуждаться в чьей-либо помощи.

- Микки… просто, - немного запнувшись, ответила женщина, - я волнуюсь за тебя.

- Не волнуйся, - сухо отозвался брюнет. – Нервничать вредно.

Он раздавил в пепельнице окурок и сразу же взял новую сигарету, закуривая. Сделав глубокую затяжку и выдохнув горько-сладкий дым, Микки вновь взглянул на домработницу.

- Оставь меня одного, - произнёс он. – Может быть, я захочу поговорить позже или же завтра, но сейчас я не желаю этого делать.

- Микки, но…

- Николь, - перебил домработницу Микки, - ты же умная женщина. Прошу тебя, не веди себя, как полная дура. Уйди.

Николь опустила взгляд в пол и через пару секунд покинула кабинет, бесшумно закрывая за собой дверь.

Отправив в пепельницу выкуренную всего до половины сигарету, Микки взял новую, но закуривать не стал, крутя её в пальцах и задумчиво смотря на дверь, за которой скрылась домработница.

Глава 26

Достав из кармана брюк мобильный телефон, Микки бегло взглянул на имя вызывающего абонента и ответил на звонок.

- Привет, Клер, рад тебя слышать.

- Привет, Микки.

- Ты звонишь по какому-то конкретному поводу или просто поговорить хочешь?

- А, если я звоню просто поговорить, то ты отклонишь вызов? – без претензии поинтересовалась женщина.

- Нет, - ответил Микки и вновь взглянул в длинное зеркало на шкафу, поправляя бабочку.

- И на том спасибо, - вздохнула Клер.

Она помолчала несколько секунд, после чего спросила:

- Микки, а где ты сейчас?

- Дома.

- И в какой точке земного шара на данный момент находится твой дом? Просто, я два дня назад была в Лос-Анджелесе и заезжала к тебе. И судя по тому, что мне никто не открыл дверь, ни тебя, ни Николь, ни Дженнифер там нет.

- У тебя всегда было всё в порядке с логикой, - негромко хмыкнул Микки.

Он бросил ещё один взгляд в зеркало, после чего отошёл от шкафа и сел на кровать.

- А я сейчас действительно не в Лос-Анджелесе, - продолжил Микки. – И даже не в штатах.

- И где же ты, мистер: «Сегодня здесь, а завтра в Амстердаме»?

- В Амстердаме я никогда не жил, - не поддержав шутливый тон подруги, отозвался Микки. – Меня не слишком привлекают Нидерланды.

- Конечно, тебе милее бы была Трансильвания.

- Клер, что-то тебя сегодня чрезмерно на юмор потянуло… В чём причина?

- А я в последнее время всегда стараюсь быть на позитиве. Помогает, знаешь ли.

Микки слегка кивнул. В самом деле, у Клер были причины, чтобы пытаться не падать духом. Около года тому назад ей поставили неутешительный диагноз – рак яичников. Так как стадия заболевания была начальной, решено было ограничиться щадящими методами лечения. И всем казалось, что болезнь побеждена.

Но спустя три месяца онкология вернулась, и опухоль начала стремительно развиваться. А далее было долгое и сложное лечение, удаление пораженного органа и так далее.

Но на данный момент Клер чувствовала себя относительно хорошо, если не считать того, что от гормональных препаратов ей иногда становилось дурно, мутило. А ещё ей, как и любой женщине, было непросто свыкнуться с мыслью о том, что она потеряла свою роскошную шевелюру и временно была вынуждена носить парик.

Но, главное – она была жива. И потому она старалась радоваться каждому дню и побольше улыбаться.

- Да, Клер, ты права, - после некоторой паузы ответил Микки. – Позитивный настрой сохранять стоит, но не стоит с этим перебарщивать.

- Микки, сколько я раз говорила, что тебе по возрасту не положено меня учить?

- Если бы я тебя послушал, это было бы прямым, пусть и немым, указанием на твой возраст и на то, что ты намного старше меня. А указывать на это дамам не принято. Извини, но я воспитанный человек, - ответил Микки и ухмыльнулся.

- Иногда, даже слишком, - вздохнула Клер.

Она недолго помолчала, затем добавила:

- Ладно, раз перевоспитать тебя у меня вновь не получилось, скажи – где ты? В какой стране?

- В Германии.

- В Германии? – искренне удивилась женщина.

- А что тебя так удивляет, Клер?

«Вроде бы, ты никогда не говорила, что я её ненавижу…», - мысленно добавил Микки.

- А то, что это поразительная удача! – отозвалась Клер.

- Объяснишь?

- Я как раз собираюсь в Германию, вылет через пять часов. И в каком ты городе?

- В Берлине.

- Двойная удача. Именно туда я и направляюсь.

- Действительно, удачно сложилось, - слегка кивнул Микки.

Он помолчал несколько секунд, затем спросил:

- И зачем же ты летишь в Германию?

- Меня попросил о встрече один очень давний клиент. Не хотелось отказывать, потому что он мне уже как родной. Я его лет с тридцати знаю.

- Эрикссон? – предположил брюнет.

- Эрикссон уже умер.

- Ах, точно… Значит - Лундин.

- На этот раз в точку, - кивнула Клер на том конце связи. – Удивительно, что ты до сих пор помнишь имена моих самых постоянных клиентов, хотя я говорила тебе их лишь раз или два и то – много лет тому назад.

- У меня хорошая память.

- Это точно, - улыбнулась женщина.

Она отвлеклась на проверку паспорта, который оказался там, где и должен был быть – в сумочке, после чего вернулась к разговору.

- Так, Микки, - произнесла она, - может быть, мы встретимся, раз уж мы будем в одном городе?

- С удовольствием, Клер. Как раз, сегодняшний вечер у меня уже занят, но завтра я буду полностью свободен.

- Тогда, уже завтра вечером посидим где-нибудь.

- Да, обязательно.

- И, Микки, скажи, ты не мог бы меня завтра встретить в аэропорту? Не очень тебя утруждать, но…

- Ты меня этим не утрудишь, - возразил Микки, не дав Клер договорить. – Без проблем, я встречу тебя. Только скажи время прилёта.

- Сейчас…

Клер достала билеты и, взглянув на время прибытия, ответила:

- Я прилечу в двенадцать часов двадцать минут дня.

- Отлично, - слегка кивнул Микки. – Значит, к этому времени я буду тебя ждать. А, и, Клер, в какой аэропорт ты прибудешь?

Женщина вновь взглянула на билеты.

- В Тегель.

- Отлично, - вновь кивнул брюнет. – Как раз, завтра Дженнифер отправляется в гости к подруге, думаю, на это уйдёт целый день. А я смогу посвятить день тебе.

- Это хорошо, что завтра она будет занята. Мне, как женщине, неприятно было бы красть тебя у неё.

Микки беззвучно усмехнулся. Ох уж эта женская солидарность… Зависть, сплетни за спиной, бесконечное соперничество и неуместное сочувствие и заступничество.

- Вроде бы, Клер, - произнёс парень, - я узнал всё, что нужно, чтобы найти тебя завтра. Так что, если у тебя нет ещё чего-то срочного, что непременно нужно сказать мне сейчас – до встречи.

- Нет, я всё сказала, - кивнула на том конце связи Клер. – До завтра, Микки.

Отклонив вызов, брюнет положил телефон на тумбочку и откинулся чуть назад, опираясь на вытянутые руки и прикрывая глаза. До выхода из дома было ещё сорок минут, а до начала спектакля, который они с Дженнифер решили посетить, оставалось и вовсе полтора часа.

И можно было бы побеспокоиться о том, что Дженнифер не успеет собраться к этому времени, ведь, за десять минут до звонка Клер она ещё только-только вымыла голову и начинала сушить и укладывать волосы. Но это было бы пустой тратой нервов. Дженнифер и правда могла собираться часами, крутясь у зеркала, примеряя разнообразные наряды, выбирая цвет помады и так далее. Но так было ровно до того момента, пока она не начала встречаться с Микки. Пусть Дженнифер и знала, что он очень терпелив и умеет ждать, но заставлять его это делать ей совершенно не хотелось. Потому она научилась собираться небывало быстро, не теряя при этом прелести образа.

Посидев ещё пару минут, Микки покинул свою спальню и направился к комнате Дженнифер. Открыв дверь, он остановился на пороге, складывая руки на груди и подпирая плечом дверной косяк, смотря на собирающуюся девушку.

Она уже была одета в платье из малинового атласа длиной до середины щиколотки, которое подчёркивало её прекрасную фигуру; в руках у неё была плойка, на которую она прядь за прядью накручивала свои светлые волосы, чтобы получились классические голливудские локоны. Всё указывало на то, что собираться Дженнифер осталось совсем недолго: завершить укладку и макияж – нанести помаду, тушь и нарисовать стрелки, надеть чулки и, конечно, обуться.

Отбросив очередной завитый локон, Дженнифер заметила Микки и улыбнулась ему.

- Кажется, мы оба будем готовы к выходу значительно раньше намеченного времени, - произнёс брюнет, изогнув в лёгкой улыбке-ухмылке губы.

- Да, - кивнула Дженнифер и вновь улыбнулась. – Ты, вообще, уже давно собрался.

- Не вижу смысла тянуть, - слегка пожал плечами Микки. – И, Дженнифер, будь осторожнее, у тебя вот-вот волосы задымятся. А, думаю, перспектива короткой стрижки тебя не порадует.

Это было сказано очень вовремя, потому что девушка накрутила прядь на плойку и, отвлёкшись на Микки, забыла о ней.

- Ой, точно! – воскликнула девушка и поспешила размотать перегревшийся локон.

- Будь внимательнее, - слегка кивнул Микки.

Он помолчал немного, смотря куда-то вниз и вглубь себя, после чего вновь взглянул на Дженнифер и предложил:

- Может быть, помочь тебе?

- Давай, - с радостью согласилась девушка.

Микки подошёл к ней и встал за спиной, принимая из её рук плойку, и начал неспешно накручивать на неё оставшиеся пряди. На удивление Дженнифер у него это получалось делать не хуже, а то и лучше, чем у неё самой.

Несмотря на то, что Микки всё делал неспешно и аккуратно, справился он с делом быстро. Выключив плойку и положив её на тумбочку, он отошёл к окну и, присев на край подоконника, закурил, медленно затягиваясь крепким сладковатым дымом и отпуская его в вольный полёт; он наблюдал за тем, как сизые дымные змейки утекают в приоткрытое окно и теряются в лучах постепенно склоняющегося к горизонту солнца.

Глава 27

То, как вы смотрите на нас,

Вашенапускноеравнодушие

Давит снова и снова, потопляя глубже и глубже,

Тяжесть всего мира опускается на плечи.

Вы действительно осознаёте вес тех слов, что произносите?

Evanescence, Imperfection©

Как и было оговорено, Микки встретил Клер в аэропорту. Рейс немного задержали, но это было не смертельно и почти не заметно. Подругу он отвёз в отель, где они недолго поболтали. Но остальное общение решено было отложить до вечера, всё-таки, тринадцатичасовой перелёт был совсем не простым, и Клер хотелось принять душ, выпить расслабляющего зелёного чая и просто полежать, а ещё лучше пару часов поспать. С учётом того, что вновь встретиться они договорились в восемь часов вечера, у Клер было достаточно времени, чтобы посвятить себя каждому из вышеперечисленных занятий.

С учётом задержки рейса, пути до отеля, небольших пробок и времени, проведенного с Клер, к дому Микки подъехал только около трёх часов дня. Оставив арендованную машину, которую он решил оставить за собой до конца пребывания в Берлине, брюнет зашёл на территорию дома и быстро преодолел расстояния до милого небольшого крыльца.

Вставив ключ в замок и повернув его, Микки переступил порог дома и закрыл за собой дверь. Николь нигде не было видно, что было хорошо – Микки не слишком любил, когда она его встречала у порога, как собачка. Дженнифер дома также не должно было быть, потому что она уехала только в начале одиннадцатого, а что для двух старых подруг четыре часа, чтобы наговориться и обсудить всё то, что случилось с ними за время разлуки?

Но, повесив ключи на ключницу и обернувшись, брюнет понял, что, кажется, ошибся насчёт Дженнифер. Из-за спинки дивана виднелась её белокурая головка.

«Бедная Дженнифер, - подумал Микки, смотря на затылок девушки, - неужели ты совсем не умеешь развлекаться? Хотя бы с подругой могла провести больше времени, а не спешить домой».

- Дженнифер, почему ты так быстро вернулась? – спросил он.

В принципе, его не слишком волновало, почему его девушка вернулась так рано, но сегодня с утра у Микки было достаточно хорошее настроение, потому он решил проявить немного заинтересованности.

Дженнифер не ответила на вопрос Микки и даже не обернулась.

«В наушниках, что ли?», - подумал брюнет, смотря на затылок Дженнифер.

Обычно, она слушала музыку только во время занятий спортом, иногда в дороге. Но исключения всегда имеют место быть, потому молчание девушки Микки не слишком удивило.

Молчание Дженнифер никогда не напрягало Микки, как и молчание любого другого человека, он даже очень любил, когда она лишний раз не открывала рта. Но сейчас ему почему-то всё-таки захотелось добиться от неё ответа.

- Дженнифер, - вновь обратился к девушке брюнет и направился к дивану, на котором она сидела, - ты меня слышишь?

Но он успел сделать всего пару шагов, когда Дженнифер развернулась на диване, кладя руку на его спинку и смотря на парня. Микки остановился, смотря на девушку в ответ. Это была не Дженнифер. Это была Дженна. И на губах её играла довольная ухмылка.

- Ну, здравствуй, Микки, - произнесла блондинка.

- Что ты здесь делаешь?

Его тон был не удивленным, а жёстким и стальным. Хорошее настроение Микки мгновенно улетучилось, растворившись в воздухе залитой светом гостиной без следа.

- На приветствие принято отвечать приветствием, - спокойно ответила Дженна. – Так что, может быть, попытка номер два? Здравствуй.

- В моём случае уместнее будет сказать: «Прощай». Уходи.

- Но-но, разве так встречают старых знакомых?

- Считай, что мы с тобой не знакомы. Лично я так и считаю, - равнодушно и холодно ответил Микки и скрестил руки на груди, хотя в нём всё начинало медленно клокотать.

- Вижу, у тебя проблемы с памятью, - произнесла девушка и встала, обходя диван и вставая сбоку от него. Она также сложила руки на груди.

Дженна была облачена в белые джинсы и белоснежный короткий пиджак, между полами которого виднелась полоска голого живота, открытого топом. По плечам её струились светлые волосы, а глаза по-прежнему были ярко-бирюзового цвета. И спокойный, но такой наглый тон голоса. Этакий ангел. Только со стальными крыльями и базукой в руках.

- Проблем с памятью у меня никогда не было, - сухо ответил Микки. – Так что, не волнуйся. И, повторяю, уходи. Я тебе не рад.

- И этот человек учил меня культуре поведения? – развела руками Дженна и усмехнулась. После этого она вновь скрестила руки на груди.

Дверь на кухню приоткрылась и в гостиную вышла Николь. Взгляд у неё был напуганный, и в нём читалось ожидание неизбежной беды. Услышав голос Микки, она решила покинуть своё «укрытие», но смелость её улетучилась мгновенно, как только она увидела его взгляд.

- Иди обратно на кухню, - приказал брюнет, даже не повернувшись в сторону домработницы.

Николь поспешила вновь скрыться за дверью. Она осознавала свою вину, ведь это она открыла Дженне дверь, и она понимала, что за это Микки её едва ли похвалит. Но оставалось только ждать, потому что ослушиваться Микки сейчас и пытаться встрять в разговор было равносильно тому, чтобы начать добровольно и с песней забивать гвозди в крышку собственного гроба.

Когда Николь ушла, Микки вернул своё внимание к Дженне.

- Мне ещё много раз повторить, чтобы ты покинула мой дом? – спросил он.

- Повторяй сколько хочешь. Я пришла сюда не просто так и я не уйду, пока не получу желаемого.

Она помолчала немного, затем вновь заговорила, спрашивая:

- Не спросишь, зачем я пришла?

- Мне было бы интереснее узнать, как ты зашла в дом. Но я догадываюсь об ответе на этот вопрос.

- Да, меня впустила Николь, - улыбнувшись, ответила Дженна. Но в её улыбке не было совсем ничего доброго.

- И зачем ты пришла?

Получилось, что Дженна всё равно добилась того, чего желала, потому что Микки всё-таки спросил у неё о цели её визита к нему.

- Поговорить, - ответила девушка. – Увы, там, на вечере мистера Кеплера, я бы не угналась за тобой даже, если бы захотела, всё-таки, я была на шпильках.

«Хорошо, что ты не стала этого делать», - подумал Микки, выражение его лица по-прежнему оставалось спокойным и равнодушным, но взгляд становился всё более хмурым с каждой минутой странного и столь нежеланного разговора с той, которую он давным-давно выдрал из памяти, но которая так нагло вновь вторглась в его жизнь.

- Кстати, - продолжала Дженна, - кто тебя учил заставлять дам бегать за тобой?

Микки не ответил.

- И неужели я настолько страшная, чтобы так убегать от меня? – добавила девушка.

- Тогда я уже собирался покидать вечер, а то, что я ушёл именно после того, как увидел тебя, простое совпадение.

Эта ложь была бы совсем никудышной, если бы не тон Микки: спокойный, ровный, уверенный.

- Тогда, может быть, ты перестанешь указывать мне на дверь, а мы нормально поговорим? И, вообще, что за вопиющая негостеприимность?

- У меня нет никакого желания с тобой разговаривать. И я не люблю незваных гостей.

- Жаль, - наиграно вздохнула девушка, - значит, от нашего диалога получать удовольствие буду только я.

- Не будешь, - сухо отрезал Микки. - Уходи. А, если ты продолжишь и дальше испытывать моё терпение, я выпровожу тебя самостоятельно.

- Я не уйду, - спокойно ответила Дженна и села на подлокотник дивана, закидывая ногу на ногу.

Это было похоже на разговор глухого с немым. И Микки, и Дженна не желали уступать, и твёрдо стояли на своём, казалось, вовсе не слыша другого, не желая слышать его позицию.

- Тебе же будет лучше, если ты уйдёшь, - сказал брюнет.

Он продолжал говорить спокойно, совершенно холодно, словно перед ним сидела не Дженна, а какая-нибудь совершенно не интересная ему незнакомка. Но, чёрт побери, это была она! Его красная тряпка, которая когда-то уже свела его с ума, и от которой хотелось как можно скорее избавиться!

И Микки не чувствовал сейчас своих «демонов», но он точно знал, что они есть там, внутри, и что они в любой момент могут вновь заговорить и потребовать не выплаченной им дани. И сейчас платить ту цену, которую он некогда заплатил за жизнь Дженны, зачем-то пощадив её, брюнет был не намерен. Даже сейчас, без поддержки «голосов», в нём всё сильнее становилось желание сжать руки на горле этой девушки. Она была его грёбанной и самой страшной ошибкой, едва не стоившей жизни! И сейчас она так спокойно сидела там, в каких-то трёх с половиной метрах от него, ожидая исполнения очередной своей прихоти.

Но этого не будет. Приказы «принцессы» его никогда не трогали.

- Тебе же будет лучше, если ты уберёшься восвояси, - произнёс Микки, не выдавая ни единым микродвижением лица того, какой ядрёный коктейль сейчас бушевал у него внутри.

- Как грубо, - протянула Дженна, поморщившись.

- Не играй со мной, не нужно, - покачал головой брюнет.

- А то, что? – вскинула бровь девушка. – Микки, я не уйду добровольно.

- Значит, уйдёшь принудительно, - слишком спокойно ответил парень и направился к Дженне.

Девушка, молча, наблюдала за тем, как Микки подходил к ней. И, когда он остановился перед ней, она спросила:

- И что дальше?

- Я даю тебе последний шанс – убирайся из моего дома.

- Нет.

Этот слишком спокойный и в тоже время такой наглый тон бесил. Микки шумно и раздражённо выдохнул.

- Тогда, - произнёс он, - я выставлю тебя за дверь силой.

- Не посмеешь, - усмехнулась Дженна.

Микки постоял ещё несколько секунд, ничего не говоря, смотря на свою самую незваную в мире гостью и давая ей шанс исправиться. Но Дженна не собиралась этого делать. И Микки не хотелось делать того, что, кажется, придётся: ему не хотелось прикасаться к своей «красной тряпке», но иного выбора не было. Продолжать этот диалог и терпеть присутствие Дженны у Микки не было никакого желания.

Воздержавшись от слов, так как они всё равно не доходили до собеседницы, Микки шагнул ближе к Дженне и рывком поднял её с дивана, забрасывая себе на плечо. От такого поворота девушка несколько опешила, но уже через секунду начала вырываться и брыкаться.

- Отпусти меня немедленно! – требовала она, колотя кулаками по спине Микки.

Не обращая никакого внимания на старания девушки, брюнет продолжал путь. Открыв входную дверь, он вышел во двор и направился к выходу из него.

- Ты просто ужасен! Что ты творишь? – кричала Дженна, продолжая попытки вырваться или хотя бы остановить Микки.

Вспомнив, какие удары являются более болезненными, а, следовательно, и действенными, она со всей силы ударила парня кулаком по почкам. Этот удар действительно оказался болезненным и Микки скривился, но не остановился. За первым последовал второй удар, а после и третий. Подключив к борьбе и ноги, Дженна со всей силы ударила брюнета в бедро.

- Будешь так вести себя, - жёстко произнёс Микки, - я тебя не через дверь вынесу, а через забор перекину.

Брюнет повернул голову, тут же цепляясь взглядом за двух рослых мужчин в чёрных костюмах и солнцезащитных очках – охранников. Они были необходимой мерой с учётом того, что периодически у Дженнифер находился какой-нибудь особенно влюблённый поклонник, который так желал увидеть свою любимую звезду лично. Оставалось вопросом только то, как они пропустили на территорию дома постороннего человека… Но выяснение этого обстоятельства Микки решил отложить на потом.

Увидев тяжёлый взгляд начальника, охранники поспешили подойти к нему. На их лицах не отразилось совершенно никакого удивления тому, что на плече Микки висела брыкающаяся девушка.

Дженна извернулась и попыталась заехать локтем Микки в нос, но он успел увернуться.

- Уберите эту мисс из моего дома, - раздражённо и даже с отвращением произнёс парень и сбросил Дженну в руки одного из охранников.

Блондинка попыталась вырваться уже из рук охранника, но тот быстро перехватил её поперёк туловища, а второй схватил за ноги, чтобы не брыкалась, и её понесли к двери.

Микки даже не стал поворачивать голову, чтобы посмотреть, как Дженну выставляют за дверь. А, когда он услышал звук закрывающейся двери, то просто пошёл обратно в дом.

Он остановился на пороге и обернулся на охранников.

- Проследите за тем, чтобы эта мисс больше не попала на территорию дома и рядом с ним не ходила, - приказал Микки.

- Это поклонница Дженнифер? – предположил один из мужчин.

- Да. Умалишённая. Так что, следите получше, - тон брюнета был ледяным и звеняще стальным, а глаза совсем почернели.

- Будет исполнено, - послушно отозвались охранники и Микки вернулся в дом.

Едва он зашёл внутрь, как из кухни вновь вышла Николь. Вид у неё был ужасно виноватый. Она смотрела вниз и топталась на месте, будто надеясь на то, что ей удастся протоптать пол и провалиться под землю.

- Может быть, ты объяснишь, Николь, какого чёрта ты впустила её в дом?

На второй части высказывания Микки повысил голос, и Николь вздрогнула, съеживаясь и втягивая голову в плечи, боясь поднять взгляд. Она едва ли помнила такое, чтобы брюнет ругался и кричал, потому сейчас ей стало страшно.

- Микки, я…

- Говори нормально! – рявкнул парень.

Николь вновь вздрогнула.

- Микки, я не знала, что это она, - вновь заговорила женщина, стараясь не запинаться и объясняться внятно. – Она позвонила и я думала, что это Дженнифер вернулась и потому открыла дверь.

Николь всё-таки подняла голову, огромными от эмоций глазами смотря на начальника, который сейчас был чернее тучи и в любой момент готов был разразиться страшными молниями.

- И ты, впустив её в дом, даже не попыталась ничего сделать?

- Микки, я же не могла выгнать её силой…

Окончательно вскипев, Микки схватил с тумбочки пепельницу и со всей силы запустил ею в стену. Пепельница угодила в бар, разбив его стеклянные дверцы и две бутылки дорогого алкоголя. Пол усыпали мелкие осколки стекла и мерно срывающиеся вниз капли вина и виски.

Глаза Николь стали ещё больше. Она испуганно посмотрела на разбитый бар, а после на Микки. Она даже моргать перестала, а брюнет прожигал её тяжёлым взглядом.

- Запомни, Николь, - произнёс он, поднимая палец вверх, - это была твоя первая и последняя столь серьёзная ошибка. Второй я не прощу. Поверь мне.

Так же внезапно, как и налетел, Микки развернулся и быстрым шагом направился на второй этаж.

- И уберись здесь, - обернувшись на лестнице, приказал он, после чего продолжил путь и скрылся на втором этаже.

Преодолев коридор, Микки зашёл в свою спальню и запер на ключ дверь, прислонился к ней спиной.

«Дрянь, - думал он, чувствуя, как по-прежнему клокочет всё внутри и как безумно от ярости бьётся сердце в груди. – Как же тебя угораздило додуматься до того, чтобы прийти ко мне в дом и требовать разговора? Как? Сука…».

Он шумно и раздражённо выдохнул и закрыл глаза. Хотелось успокоиться и забыть, стереть из памяти эту наглую и такую опасную для него девицу, как делал это на протяжении последних восьми лет.

И Микки точно знал, что ему удастся это сделать. Без подпитки этот яростный огонь непременно потухнет. И совсем скоро он покинет Германию, и их вновь будет разделять океан.

Глава 28

Несмотря на неприятный дневной инцидент, вечером Микки отправился на встречу к Клер. Пусть выходка Дженны и вывела его из себя, но он смог остыть и менять свои планы из-за этого ему не хотелось. Слишком много почести для «принцессы». Микки не хотелось прятаться в четырёх стенах только потому, что где-то по улицам Берлина ходила Дженна. Пусть ходит. Ему осталось совсем чуть-чуть времени в Германии, а потом их шансы вновь встретиться сведутся практически к нулю.

К восьми часам вечера, как и было оговорено, Микки был в отеле. Поднявшись на шестой этаж, он постучал в дверь. По ту сторону двери послышались шаги, и через пару секунд Клер открыла её.

- Привет, - произнесла она, улыбнувшись.

- Привет.

Женщина открыла дверь шире и отошла, пропуская брюнета в просторный номер, погруженный в приятный полумрак. Это создавало уютную атмосферу и склоняло к тому, что вечер будет приятным.

Номер Клер состоял из нескольких комнат, и они прошли в спальню, где на столике стояла предусмотрительно откупоренная бутылка красного сухого вина и два бокала.

- Думаю, ты не откажешься выпить? – поинтересовалась женщина и села на кровать, закидывая ногу на ногу.

Она взяла бокал, но наполнять его не стала, смотря на Микки и ожидая его ответа.

- Да, конечно, - кивнул брюнет.

Он подошёл к столику и, взяв бокал из рук подруги, наполнил его тёмно-вишнёвым напитком, после чего вернул Клер. Затем он налил вина и себе и тоже сел на кровать.

- За сегодняшний вечер, - улыбнулась женщина, приподняв бокал.

Микки кивнул и слегка чокнулся с ней – спальню наполнил негромкий мелодичный перезвон, после чего пригубил напиток. Он был кислым и терпким, но обладал богатым букетом, в котором солировала слива и угадывались нотки жасмина. Клер также сделала глоток.

- Клер, а разве тебе можно пить? – поинтересовался Микки, рассматривая тёмно-вишнёвые переливы вина в бокале, а затем опустил его и взглянул на подругу.

- Пара бокалов вина вряд ли сможет нанести кому-либо вред. А напиваться я не собираюсь, - ответила женщина.

- Да, я помню, что ты никогда не любила этого делать.

- Даме не пристало пить спирт литрами и доводить себя до состояния сапожника, - слегка улыбнулась Клер и сделала ещё один небольшой глоток. – Но современные девушки часто забывают об этом.

- Клер, ты говоришь так, будто тебе за сотню лет.

- Ну, не за сотню, но за моими плечами уже более полувека, - вновь мягко улыбнулась женщина и откинулась чуть назад, опираясь на руку.

Редкая женщина умела так же спокойно и позитивно относиться к своему возрасту. А в профессии Клер это и вовсе было редкостным исключением. Но она это умела. И в этом была её прелесть: она была прекрасна в каждом возрасте и умела очаровывать даже самых холодных мужчин.

- Но я сильно сомневаюсь, что дело в возрасте, - парировал Микки.

Он также откинулся чуть назад и слегка прикрыл глаза, смотря на собеседницу из-под полуопущенных ресниц.

- Тогда, когда мы только познакомились, ты тоже была очень мудра. Так что, полагаю, что это твоё врожденное качество.

- Что ж, не буду с тобой спорить и сочту твои слова за комплимент.

- Так и есть, - слегка кивнул Микки.

- А с учётом того, как редко ты кого-то хвалишь, твои слова приятны вдвойне.

- Я не скуп на слова, в том числе и на похвалу. Просто, я предпочитаю говорить только в том случае, если это действительно уместно и если для того есть повод.

Клер вновь слегка улыбнулась и покачала головой. Сделав глоток вина, она сказала:

- Знаешь, Микки, с возрастом твоя любовь к философским и около философским рассуждениям наверняка станет только больше. Так что, я уже представляю, каким интересным и в то же время невыносимым собеседником ты будешь в старости.

- Я предпочитаю так далеко не заглядывать, - спокойно ответил Микки и тоже отпил вина.

- И, наверное, это правильно, - кивнула Клер. – Жить, всё-таки, следует больше в настоящем, а не в будущем.

- А вот и наглядное подтверждение того, что люди никогда не видят в себе того, в чём упрекают других, - произнёс брюнет, ухмыльнувшись. – Ты ведь тоже любишь философию.

- Как же хорошо, - с добрым сарказмом отозвалась Клер, - когда рядом есть такой человек, который никогда не постесняется ткнуть тебя носом в твою ошибку.

- За тебя, Клер, - продолжая держать уголки губ приподнятыми, произнёс Микки и поднял бокал.

Они вновь чокнулись и сделали по глотку вина.

- Кстати, - произнёс Микки, опустив бокал, - как твоё здоровье? Надеюсь, теперь всё хорошо?

- Да, Микки, всё в порядке. По крайней мере, на последнем обследовании никаких следов опухоли не было выявлено.

- А когда было обследование?

- Около месяца назад.

- Это хорошо, - кивнул брюнет и вновь пригубил вино. – Главное сейчас регулярно обследоваться, чтобы ничего не пропустить.

- Я так и делаю, - кивнула Клер. – Но я надеюсь, что болезнь больше не вернётся. Это лечение у меня лет десять жизни отняло, - она тяжело вздохнула.

- Клер, - мягко улыбнулся Микки, - это лечение тебе жизнь спасло.

- Микки, - вновь вздохнула женщина, - я пять месяцев провела в больнице: капельницы, процедуры, таблетки… Я почти всё время плохо себя чувствовала.

- Для противораковой терапии это нормально, пусть и не очень приятно. Главное, что всё закончилось хорошо и теперь максимум твоего плохого самочувствия – лёгкая тошнота.

- Ты прав, конечно… Но это было очень тяжело. Тебе повезло, что ты не знаешь, что такое столь долгое и сложное лечение.

Микки слегка скривил губы в снисходительной и болезненной ухмылке, что осталось незаметным для Клер, которая смотрела вниз.

«Конечно, не знаю, - подумал он, смотря на профиль подруги. – Я всего лишь провёл в разнообразных больницах в общей сложности не один год жизни, начиная с самого раннего детства. И, пусть все так страшатся онкологии, но она предпочтительнее шизофрении, её можно победить. А «рак психики» неизлечим».

Микки вздохнул и вновь слегка прикрыл глаза, смотря на подругу. Даже она не знала о его «особенности». И от этого могло бы стать грустно и совсем горько, если бы Микки точно не знал, что так лучше и проще. Узнав, что человек психически болен, люди никогда не продолжают относиться к нему, как прежде. Они могут начать сочувствовать, а это так мерзко, могут прекратить общение, решив, что такой друг или любимый им точно не нужен, а могут сделать вид, будто ничего не изменилось. Но в последнем случае в глазах человека всё равно будет скользить тщательно скрываемое тревожное: «А, если я сделаю/скажу это, у него не случится приступа? А что мне делать, если случится?». Люди ведь, какими бы образованными они не были, чаще всего совсем ничего не знают о подобных болезнях и живут в мифах о них. А мифы страшны и абсурдны. И даже психиатры, люди, которые должны знать, и знают об отклонениях психики всё «от» и «до» нередко смотрят на своих пациентов снисходительно или же даже брезгливо, как на больную бешенством собаку, которую нужно было бы пристрелить, да закон не позволяет.

«Поэтому нас накачивают отупляющими препаратами и закрывают в комнатах без окон с мягкими стенами, - подумал Микки. – Если, конечно, у человека нет семьи, которая любит его любым и не отдаст на произвол судьбы и зачерствевших врачей».

Он невольно вспомнил такого мальчика – которому повезло. Он лежал через три палаты от Микки и к нему каждый день приходили мама и папа с пакетами вкусностей, которые предварительно проверял медперсонал, чтобы там не было ничего запрещенного. Они улыбались, обнимали сына, болтали с ним. И по всему было видно, что они не просто верят – а уверены в том, что всё непременно будет хорошо. И эта вера и безусловная любовь исцеляли лучше любых лекарств.

С этим мальчиком Микки не разговаривал ни разу. Он не знал его диагноза, а знал только то, что ему было лет семь или восемь на вид и что его звали Мэтью. Имя его Микки услышал из разговора Мэтью с родителями. Он всегда выходил в коридор, чтобы встретить любимых маму и папу, и прямо там начиналось их общение. А Микки иногда тоже выходил из своей палаты в это время, украдкой наблюдая за счастливой семьёй. И в этот момент в нём не просыпалось зависти к Мэтью, ему было просто интересно тайком наблюдать за ними.

«Хорошо, что, пусть редко, но так бывает, и близким всё равно на то, что их родной человек «особенный»», - подумал Микки, возвращаясь из воспоминаний в реальность.

Он залпом допил остатки вина, после чего вновь наполнил бокал на треть. Клер также сделала глоток.

- Ладно, Клер, - произнёс Микки, - давай оставим эту тяжёлую тему. Сейчас всё в порядке, больница позади, а сейчас с тобой – только вечер, вино и я.

Женщина слегка улыбнулась, не обнажая зубов. Она посидела ещё пару секунд, после чего развернулась корпусом к Микки, смотря на него.

- Согласна, - ответила Клер и слегка кивнула. – Давай лучше обсудим что-то более весёлое и приближенное во времени к настоящему.

Она выдержала небольшую паузу и задала вопрос:

- Скажи мне, Микки, как у тебя обстоят дела? Всё ли хорошо?

- Пожаловаться ни на что не могу. На работе, если не считать мелких неприятностей, всё в полном порядке.

- А что за неприятности? Опять какой-нибудь очень высокопоставленный человек с, ну, очень интересным желанием?

- Это за неприятности я не считаю, - слегка улыбнулся Микки. – Такие личности в клубе никогда не переведутся.

- Но мне нравится то, что ты не позволяешь им вести себя в «Алой плоти», как королям, и всегда стоишь на своём. В этом ты большой молодец, Микки.

- Да, если бы я позволял им всё, то мой клуб ничем бы не отличался от борделя.

- Так, с работой разобрались, а с личной жизнью у тебя что? Как Дженнифер?

- Она в порядке. И мы тоже в порядке.

- Не ссоритесь?

- Клер, я, вообще, ни с кем и никогда не ссорюсь. И тем более я не вижу смысла ссориться с Дженнифер.

- Может быть, это не моё дело, но иногда мне кажется, что тебе на неё, мягко говоря, всё равно.

- С ума от неё я действительно не схожу, но нам с ней вполне хорошо.

- Что ж, её можно только пожалеть…

- Клер, - Микки поморщился, - прошу тебя, не начинай.

- Я и не думала капать тебе на мозг. За годы, которые я тебя знаю, я успела понять, что это делать бесполезно. От своих принципов поведения ты всё равно не отойдёшь. И, наверное, не стоит этого делать.

- Я рад, что ты это понимаешь.

- И, как я видела, всё указывает на то, что Дженнифер счастлива с тобой. Наверное, она из тех женщин, которым драма и накал страстей не нужны.

- А тебе, значит, всё это необходимо в отношениях, Клер? – переведя тему с себя на подругу, спросил Микки.

- Микки, я уже давным-давно оставила за спиной обычные отношения. И ты это прекрасно знаешь.

- Ну, мало ли, что-то изменилось… - задумчиво произнёс брюнет.

- Нет, ничего. Я уже не девочка, чтобы желать романтики и взрыва эмоций. Да и в молодости подобные глупости меня не слишком привлекали, хотя, честно признаться, ошибки были…

- Да, я помню.

- Раз уж мы заговорили про изменения в жизни, ответь и ты, Микки, что у тебя произошло в жизни с момента нашей последней встречи?

- Ничего особенного.

- И почему ты всё время отвечаешь так уклончиво? – поинтересовалась Клер, но ждать ответа на вопрос не стала – это было бесполезно, и продолжила: - Неужели у тебя совсем ничего не случилось в жизни?

- Я уже сказал, что каких-то значимых событий в моей жизни не произошло: работа, дом, Дженнифер – всё стабильно и всё на уровне. И меня это более чем устраивает. Я не фанат слишком ярких эмоций и кардинальных изменений в жизни.

- Да, и правда, ничего не изменилось, - вздохнула Клер. – Разговорить тебя можно только под пытками.

- И пытать меня тоже бесполезно, - хмыкнул Микки и отпил вина.

- А кто-то пробовал? – с лукавой улыбкой спросила женщина.

- Клер, поставь бокал на стол, - не грубо, но твёрдо произнёс брюнет. - С тебя хватит.

Клер вновь вздохнула и бокал всё-таки поставила. Нет, иногда Микки определённо был невыносим. Но его невыносимость тоже была невероятно обаятельна.

Она посидела немного, после чего сходила в соседнюю комнату за сумочкой. Вернувшись, Клер достала из неё сигареты.

Оказавшись перед лицом смерти, она бросила курить, но впоследствии вновь начала. Но свои любимые «Bond Street Special» она променяла на ультралёгкие сигареты с ментолом.

- Думаю, ты не будешь против? – спросила Клер, достав одну тоненькую длинную сигарету.

- Я не твой лечащий врач, чтобы читать тебе нотации о вреде курения, - ответил Микки и достал из кармана зажигалку.

Щёлкнув колёсиком, он протянул её подруге, помогая подкурить. Сделав одну затяжку, Клер вновь села на кровать рядом с Микки и закинула ногу на ногу.

- Знаешь, я никогда не думала, что лёгкие сигареты могут быть приятными, - произнесла она. – Но эти мне нравятся даже больше, чем «Бонд».

- Хорошо, если это так. Было бы очень глупо всё равно наносить себе вред курением, но курить неприятные тебе сигареты.

Микки достал из кармана пачку сигарет и также закурил. Ничего не говоря, он открыл окно, чтобы в него утекал дым, и вновь вернулся на кровать. Он прикрыл глаза, глубоко затягиваясь дымом и наслаждаясь его сладковато-горьким вкусом.

- А ты до которого часа у меня пробудешь? – спросила Клер после нескольких минут тишины.

- Не знаю, - Микки пожал плечами.

- Может быть, на ночь останешься?

- Всё возможно… Но я планировал пробыть у тебя столько, сколько нам обоим потребуется, а потом всё-таки поехать домой.

- Как хочешь, - отозвалась женщина и струхнула пепел в пепельницу.

Они поговорили ещё немного, после чего в соседней комнате зазвонил мобильный Клер. Извинившись, она покинула Микки, чтобы ответить на звонок.

Разговор её продлился минут десять, и она вернулась в спальню.

- Что-то мне подсказывает, что тебе звонил мистер Лундин? – произнёс Микки.

Он уже полулежал на кровати, опираясь на локти, и из-под полуопущенных ресниц смотрел на подругу.

- Ты всегда был невероятно проницателен, - ответила Клер. – Иногда, даже слишком.

- Ну, кто знает, может быть, у меня в роду были выдающиеся экстрасенсы, - усмехнулся Микки, но в его шутливом высказывании было совсем мало от светлого юмора. Клер лишь покачала в ответ головой.

- Скажи мне, Микки, - обратилась к брюнету женщина, - ты завтра вечером свободен?

Она подошла к кровати и тоже села, разворачиваясь к парню.

- Каких-то особых планов у меня нет. А что? Насколько я помню, завтра ты должна была встречаться с мистером Лундином?

- В этом-то и дело, - кивнула Клер. – Он сейчас позвонил и сказал, что ему срочно нужно отбыть на рабочую встречу в Швейцарию. Потому наша встреча переносится на два дня.

- И ты решила занять освободившееся время мной, - хмыкнул Микки. – Мило.

- Зачем столько желчи, Микки? У меня просто освободилось время, и я была бы рада провести его с тобой. Всё-таки, встречаемся мы более чем редко.

- Ладно, будем считать, что я согласен.

- Тогда, у меня к тебе ещё один вопрос. Хотя, скорее, это просьба.

- А вот это уже интересно, - хмыкнул брюнет. – И о чём же ты хочешь меня попросить?

- Завтра в Бернау состоится вечер, который мы собирались посетить вместе с Лундином. Но я бы очень хотела побывать там и без него…

- То есть, со мной, - хмыкнул Микки.

- Что-то мне подсказывает, что тебе моя просьба не понравилась.

- Можно сказать и так, - кивнул брюнет. – Но делать выводы пока что рано. Расскажи лучше, что это будет за вечер?

- Это будет маскарад.

- Это, конечно, интересно. Но там есть какая-то идея, помимо масок?

- Это просто развлекательное мероприятие для узкого круга людей.

Микки кивнул и опустил взгляд, смотря в пол и думая над словами подруги. Поразмыслив над её предложением с минуту, он вновь поднял взгляд к лицу Клер и произнёс:

- В принципе, у меня нет причин, чтобы отказываться от твоего предложения, Клер. Как раз это будет неплохим прощанием с Германией.

- Я рада, что ты согласился, - улыбнулась женщина.

- Только, Клер, скажи сразу, не предполагает ли этот маскарад карнавальных костюмов? У меня нет совершенно никакого желания становиться на один вечер суперменом или кем-то подобным, - Микки слегка поморщился.

- Нет, это не карнавал, а маскарадный вечер. Так что, дресс-кодом являются лишь маски.

- Это радует, - кивнул Микки, негромко хмыкнув. – Значит, остаётся только приобрести маску...

Глава 29

Я вижу, как время замерзает,

Ее силуэт там еще ждет.

Языки пламени рисуют контур губ,

Окутанных ледяным дыханием...

Celldweller, Frozen©

Прекрасное гибкое тело, по изгибам которого скользят его ладони: с нажимом, с силой, до боли. Но эта боль так желанна. Искусанные разомкнутые губы, с которых срываются жаркие стоны и обжигающее хриплое дыхание, которое лишний раз доказывает, что их страсть почти смертельна. Она способна убить.

Простыни уже давно стали влажными, они измяты и скомканы, но это чертовски не важно. Горящие свечи выжигают в воздухе кислород и плачут навзрыд, истекая раскаленным воском. Прекрасная картина…

Прекрасная безликая девушка выгибает спину и отводит руку в сторону. Раскаленная капля воска срывается вниз и капает на тыльную сторону её ладони, обжигая нежную кожу. Вспышка боли и ещё более острая и жгучая волна наслаждения.

Девушка скользит ладонями по его плечам, а в следующее мгновение с нажимом проводит по его спине острыми ногтями, оставляя на коже кровавые царапины. С каждым его движением, с каждым поцелуем-укусом в кроваво-алые губы она впивается в его плоть сильнее, распарывая кожу, пуская кровь. Её горячие бархатные капли медленно стекают по спине Микки, щекоча кожу. Одна срывается и падает на измятую простынь, тут же впитываясь в ткань и оставляя на ней маленькое, но такое пугающее пятнышко. Кровь прекрасна.

Её капли катятся по коже. Эта боль разъедает нервы, раздражает их, заставляя двигаться всё мощнее, жёстче, наказывая, пытая и унося на вершину блаженства. Никогда ещё блаженство не было столь преступным и опасным. За окном бы взвыли сирены полицейских машин, но они не знают об этой испепеляющей страсти и преступлении, которым она обернётся в итоге.

В комнате нечем дышать: воздух выжжен рыдающими свечами и хриплым, почти рычащим дыханием любовников, которые уже не смогут остановиться. ОН не сможет. Слишком долгим и томительным было ожидание самого сладкого мига…

Безликая девушка цепляется за его плечи и спину, вновь и вновь впиваясь в них ногтями – кожа Микки уже исполосована и изодрана. И капли крови, попав на неё, едва не начинают кипеть. Слишком жарко. Нечем дышать. И так много и, одновременно, так мало крови. А свечи продолжают плакать.

Любовница скользит ладонью по щеке Микки, нежно оглаживая обжигающую влажную кожу, а в следующее мгновение запускает пальцы в его волосы и с силой сжимает, дёргает его голову назад, тут же припадая кусающим опасным поцелуем к его шее.

Брюнет рычит и, перехватив тонкие запястья любовницы, с силой вжимает их в матрас над её головой, начиная двигаться ещё чаще, ещё сильнее. Девушка стонет и жмурит глаза, выгибает спину. Она пытается освободить руки, но Микки слишком силён. И в эту ночь ей суждено стать проигравшей.

Брюнет и сам жмурит глаза, стискивая зубы, но наслаждение слишком сильно и его звуки всё равно вырываются из груди, глухим эхом звуча в выжженном воздухе.

По подушке разметались светлые волосы безымянной любовницы, и лицо её вдруг стало таким чётким. Микки открывает глаза, смотря на неё: пухлые искусанные губы, аккуратный чуть вздёрнутый нос, красивые линии бровей и бирюзовые глаза, в которых слишком ярко отражается приглушенный свет и огни медленно умирающих встреч.

- Дженна… - мысль или звук – не ясно. Не важно!

Теперь Микки точно знает, что завершающий миг этой обжигающей ночи, последний её аккорд будет ещё слаще.

«Мы рады, что ты понял, что и сам хочешь этого», - прошелестел «Искуситель».

Самый сладкий миг…

Совсем скоро эта ночь станет ещё более кровавой. Скоро всё закончится и победителем останется только один. И победитель уже предопределён. Это не судьба. Это – рок. И где-то уже трубят его тяжёлые горны.

«Да, хочу».

Движения всё быстрее и сильнее. Наслаждение всё больше смешивается с болью, которую дарят царапины, укусы и желание слиться с телом любовницы воедино, срастись, сплавиться кожей, а после оторвать её от себя, отрезать острым ножом, орошая влажные измятые простыни её кровью.

Новые и новые капли воска срываются вниз, оседая на поверхностях столов и тумбочек, создавая непонятные узоры – их никто не станет читать и разгадывать.

Последние движения, пот градом стекает по их телам и вот тот самый сладкий миг – их обоих пронзает оргазмом, который замыкает нервы и сносит напрочь сознание. Но оно скоро вернётся. Микки точно знает это. И даже в этом состоянии небытия он сохраняет способность думать.

Девушка продолжает лежать, неторопливо водя кончиками пальцев по своему бедру, выводя невидимые узоры на влажной горячей коже.

Микки бесшумно открывает верхний ящик тумбочки и извлекает из него тонкий длинный кинжал. На опасном лезвии отражаются, прыгая, дрожа, огни свеч. Они рыдают, они кричат дымом, заполняя им комнату, пытаясь затуманить сознание парня и остановить его от страшного шага.

Но слишком поздно.

Он садится совсем близко с любовницей, касаясь её бедра своим бедром, заглядывает в лицо. Между её пушистыми ресницами виднеются бирюзовые радужки, которые сейчас: в полумраке и ещё не оставившем тело возбуждении, выглядят тёмно-тёмно синими, напоминают Марианские впадины.

Микки даже не прячет ножа. Он проводит его кончиком по груди девушки вверх, застывает на впадинке между её ключицами, начиная усиливать нажим острой стали на нежную горячую кожу. И вот впадинка медленно заполняется кровью. Она такая красивая…

Брюнет давит сильнее, кончик кинжала погружается глубже, проскальзывая между хрящами гортани и проникая в горло – всего на несколько миллиметров. Пока что этого достаточно.

Микки извлекает нож из горла Дженны и слизывает с его кончика кровь девушки. Она горчит.

Сталь сверкает в приглушенном свете, она почувствовала вкус крови и жаждет большего. И Микки не хочет отказывать ей в исполнении того каприза, которого так желает и его собственное естество.

Он склоняется к лицу Дженны, касается её губ: едва уловимо, и шепчет в них:

- Прощай.

Ответа Микки не ждёт. В нём нет смысла. Победитель этого необъявленного боя был известен заранее.

И только остро отточенная сталь сверкает в воздухе, рассекая его, и пронзает грудь девушка, врываясь в сердце, которое тут же давится инородным предметом, начиная захлёбываться кровью и совершая последние отчаянные удары.

Алые капли горячей крови стекают по её груди и срываются вниз, на измятые влажные простыни. Они так прекрасны там, на светлой ткани. И так прекрасна Дженна с застывшим дыханием на всё ещё горячих и алых от диких поцелуев губах.

Это самое сладкое завершение вечера. А свечи продолжают рыдать воском, неумолимо сгорая…

Микки открыл глаза, просыпаясь от очередного кошмара, и резко сел. Он тяжело дышал, буквально задыхался, и хриплое дыхание обжигало губы. Его тело было влажным от пота: волосы липли ко лбу и вискам. А сердце стучало таким бешеным набатом, что становилось страшно, что оно вот-вот разобьётся.

- Вот же чёрт, - выдохнул Микки и зажмурил глаза.

Сердце стучало так дико, что в груди разливалась боль: она проливалась в вены и разносилась по всему телу.

Брюнет зажмурился ещё сильнее – изо всех сил, а после открыл глаза, смотря вперёд, в темноту спальни. Крупные артерии буквально вибрировали от частоты и мощности пульса, рождая под кожей гул. И в голове тоже гудело.

Микки нахмурился, вслушиваясь в собственные мысли, ища в них голос «Искусителя», который он так отчётливо слышал во сне. Но «голос» молчал, в голове Микки было тихо и спокойно, если не считать бешеного набата сердца и гула крови в висках. Брюнет не слышал ни «Искусителя», ни любой другой свой «голос». Но он не был уверен в том, что они действительно всё ещё молчат – их могло заглушать его слишком громко бьющееся сердце.

Судорожно выдохнув, Микки запрокинул голову и закрыл глаза, прислушиваясь к своему дыханию, сосредотачиваясь на нём и пытаясь успокоиться. Но жар и безумие в крови были слишком сильны. Редко когда он досматривал свои кошмары до конца. И никогда прежде он не видел лица той, которую так страстно любил во сне, а затем хладнокровно убивал. Фильтры его сознания работали на износ все эти годы, не позволяя образу Дженны проникнуть даже в сновидения Микки, не позволяя ему узнать её. Но сегодня они не выдержали.

Открыв глаза, Микки стёр тыльной стороной ладони пот со лба, а после пригладил волосы назад. Каждая клеточка его тела буквально вибрировала после кошмара, а внизу живота было слишком тяжело.

Брюнет повернул голову, смотря на вторую половину кровати. Она была пуста. В эту ночь он решил спать отдельно, и это было так хорошо, потому что Микки не хотел, чтобы Дженнифер видела его состояние, порожденное назойливым кошмаром, и пыталась его очередной раз «спасти». Он бы мог сделать ей больно, очень больно за её благие намерения.

Откинув лёгкое одеяло, Микки встал и подошёл к окну. Открыв его, парень сделал глубокий вдох, заполняя перегретые лёгкие прохладным ночным воздухом. Он закрыл глаза и задержал дыхание, а после медленно выдохнул. Сердце начало стучать немного тише и перестало оглушать, но всё остальное тело продолжало находиться во власти кошмара.

Достав из пачки сигарету, брюнет закурил и, глубоко затянувшись горько-сладким дымом, вновь закрыл глаза и запрокинул голову, выдыхая его и отпуская в вольный ночной полёт. Эта ночь была совершенно спокойной и тихой, даже слишком. Нигде не было слышно ни звука: ни единого дуновения ветра, ни проезжающей вдалеке машины, ни одинокого запоздалого прохожего, который неровной пьяной походкой бредёт домой, периодически спотыкаясь и матерясь себе под нос. Ничего не было. Слишком идеальная тишина.

И слишком идеальная темнота. На небе не было видно ни единой звезды, и оно было будто укутано матовой дымкой, которая придавала ему едва уловимый оттенок бордо.

«Наверное, скоро рассвет», - подумал Микки и раздавил в пепельнице докуренную всего до половины сигарету.

Он подошёл к тумбочке и достал из её верхнего ящика мобильный телефон. Нажав на кнопку разблокировки, он взглянул на время. Часы показывали три часа ночи и двадцать пять минут.

С совершенно отстраненным видом Микки вновь заблокировал аппарат и вернул его в ящик. Спать не хотелось: не только морально, но и физически, а возбуждение от кошмарного сна по-прежнему было слишком ощутимым.

Подумав всего пару мгновений, брюнет быстрым шагом направился к двери и покинул свою спальню. Преодолев коридор, он остановился перед дверью в комнату Дженнифер и открыл её.

Не став запирать за собой дверь, а лишь прикрыв её, Микки подошёл к кровати, на которой мирно спала его девушка, и забрался на неё. Он потянул край одеяла, стаскивая его с Дженнифер. Девушка что-то промычала во сне и мило потёрлась щекой об подушку, продолжая досыпать последние мгновения сна.

Но через пару секунд она всё же открыла глаза, сонно смотря на любимого и ничего не понимая спросонья.

- Микки, что случилось? – спросила Дженнифер и потёрла кулаком глаза. – Ты чего среди ночи ходишь?

- Я соскучился, - приятным и бархатным, но в то же время каким-то жутким тоном ответил брюнет. Его глаза в этот момент слишком ярко сверкали во тьме нездоровым блеском.

Дженнифер расплылась в улыбке. Она подсела ближе к парню и потянулась к нему, обвивая руками шею, а после кладя ладони на плечи, нежно поглаживая.

- Ложись спать, - произнесла она, продолжая мягко улыбаться. – Со мной.

- Лягу, - ответил Микки и убрал руки девушки со своих плеч, но не отпустил их, а продолжил держать её за запястья. – Но позже.

Он резко повалил Дженнифер на спину и рванул её ночную майку вверх, оголяя живот и грудь девушки. Дженнифер удивлённо распахнула глаза. Сонливость мгновенно покинула её.

- Сон сначала нужно нагулять, - произнёс Микки и склонился к животу девушки, начиная покрывать его поцелуями и прикусывая тонкую кожу на рёбрах.

Дженнифер выгнулась и прикусила костяшки пальцев, чтобы не застонать, что в ночной тишине прозвучало бы слишком громко и развратно.

Глава 30

Ты опять увлечен чередою событий

Этот глобус в руках твоих жаждет открытий.

Повторится вновь история

No regrets, no glory.

Винтаж, Плохая девочка©

Чёрный автомобиль плавно притормозил около входа в здание. Для того, чтобы добраться до Бернау и места, где должен был проводиться маскарадный вечер, Микки решил воспользоваться такси. Отдав водителю деньги за проезд, брюнет взглянул в зеркало заднего вида и надел маску, обтянутую чёрным бархатом и украшенную по нижнему контуру чёрными гиперстенами. Неспешно завязав атласные ленты маски на затылке, Микки ещё раз взглянул на своё отражение в зеркале заднего вида. Погруженный во мрак салон автомобиля создавал немного мистическую, тревожную атмосферу и потрясающе сочетался с тёмным образом брюнета: идеально чёрные пиджак, брюки, рубашка и даже галстук, а также чёрная маска на лице, на которой ненавязчиво поблёскивали в скудном свете камни.

- Спасибо, - сдержано произнёс Микки и открыл дверцу машины.

- Пожалуйста. Удачного вечера, мистер, - с готовностью отозвался водитель. Микки всегда немного удивляло то, что ему везло на подобных – слишком счастливых и неуместно позитивных таксистов. Хотя, казалось бы, профессию их не назовёшь самой лёгкой и приятной…

Ничего не ответив и лишь кивнув в ответ, брюнет покинул салон автомобиля и взглянул на здание, в котором уже началось веселье. Сразу же за ним к зданию подъехал ещё один автомобиль и из него вышли молодые мужчина и женщина, чьи лица также были скрыты под масками. Увлечённо болтая, они прошли к входу, около которого дежурил немного сонный и тщательно скрывающий этот факт швейцар. Заметив Микки, женщина поздоровалась с ним, после чего вернула своё внимание к спутнику, продолжая воодушевлённо рассказывать ему что-то.

Когда пара скрылась внутри, Микки вновь окинул взглядом здание. По форме и дизайну фасада оно напоминало клуб, но над входом не имелось никакой вывески с названием. Возможно, это место было клубом в прошлом.

«Интересное место, - думал брюнет, разглядывая дорогую, но не вычурную отделку фасада здания. – Если бы оно не располагалось в городе, и, если бы это была не Германия, я бы подумал о том, чтобы выкупить его. Конечно, для «Алой плоти» оно маловато, но ограниченность мест лишь подогревает интерес потребителей, потому что все хотят попасть в число избранных».

Он постоял ещё несколько минут, задумчиво разглядывая выполненное в тёмных приглушенных цветах здание, затем обернулся, смотря на дорогу. Новой машины-такси – а именно на нём должна была приехать Клер – нигде не было видно.

В мельчайших деталях рассмотрев дом, который, одновременно, вызывал в нём интерес, но и являлся совершенно не интересным, за счёт своего географического положения, Микки беззвучно вздохнул и направился к входу в него.

- Добрый вечер, мистер, - широко улыбнувшись, произнёс швейцар, который до этого уже начал клевать носом, но ради приветствия нового гостя вечера проснулся.

Микки слегка кивнул в ответ и швейцар открыл перед ним дверь. Пройдя внутрь, брюнет без особого интереса осмотрел небольшое помещение, которое, судя по всему, было прихожим залом. Так как сейчас было лето, и никто не собирался надевать верхнюю одежду и оставлять её на вешалках, в комнате было пусто. Даже слишком пусто. И темно.

«Интересно, кто является организатором этого вечера? - подумал Микки, вновь оглядывая тёмную комнату. – У нас с ним явно схожи вкусы. Либо же он экономит на электроэнергии», - он хмыкнул собственным мыслям и направился дальше, к следующей двери, из-за которой доносились голоса и живая музыка.

В отличие от первой комнаты, во второй, которая оказалась просторным залом закругленной формы, горел свет, и было весьма многолюдно. На небольшой сцене выступали музыканты: семеро человек, в лицах которых и узнаваемых мотивах их музыки Микки смог узнать популярную инди-рок группу из Австрии. Их особенностью было то, что у них часто можно было услышать блюзовые мотивы. А ещё из множества современных групп их выделяло то, что их музыкальными инструментами были не только банальные гитары, ударные установки и клавишные инструменты, но и контрабас и электронный саксофон.

Из всего, что могла предложить музыкальная индустрия на сегодняшний день, организаторы вечера, безусловно, выбрали один из лучших вариантов, остановив своё внимание на данной группе, потому что их музыка была приятна слуху, узнаваема, но она не была навязчивой, как это бывает слишком часто.

Пока что вечер казался Микки вполне приемлемым и даже приятным.

«Надеюсь, я не разочаруюсь в нём и далее», - подумал он и отошёл от порога, с которого наблюдал за разряженными гостями вечера и увлеченными любимым делом музыкантами.

Несмотря на то, что вечер ещё не так давно начался, людей в зале уже было много – ещё немного и яблоку будет негде упасть. Выбрав более или менее спокойное и удалённое от всех место, Микки достал мобильный телефон и набрал номер подруги. Она не отвечала долго – двенадцать гудков.

- Привет, Микки, - наконец-то ответила на вызов Клер.

- Привет, Клер. Скажи, ты скоро приедешь?

- А ты уже на месте?

- Да, я на месте. А ты, я так понимаю, ещё в отеле?

Женщина на том конце связи вздохнула и ответила:

- Да, Микки, я действительно ещё в отеле. Но я уже скоро выеду. Так что, жди меня в течение часа. Надеюсь, ты не успеешь заскучать.

- Я не заскучаю. Но тебе, Клер, стоит лучше планировать своё время, чтобы впредь не опаздывать хотя бы ко мне, остальные люди меня не интересуют.

- Микки, если ты хочешь заставить меня чувствовать себя виноватой, то, прошу тебя, не надо. Я и так не рада тому, что опаздываю.

- Клер, если бы я хотел, чтобы ты почувствовала себя виноватой, я бы непременно уже добился этого. Но мне этого не нужно.

- Это очень радует, Микки. Но ещё больше меня бы порадовало, если бы тон у тебя был немного более позитивный, в конце концов, ты на развлекательном вечере, а не на похоронах.

- Обещаю, что, когда ты приедешь, я непременно тебе улыбнусь, - сухо ответил брюнет.

Клер вновь вздохнула на том конце связи.

- Микки, я уверена, что ты найдёшь, чем занять себя в этот час: публика на вечере должна быть интересная и приятная. А я сейчас быстро закончу сборы и выеду.

- Хорошо, Клер, - без особого энтузиазма ответил Микки. – Буду ждать.

Он отклонил вызов, но, не успел убрать телефон в карман, как он зазвонил. На экране высветилось имя: «Стюарт».

- Что случилось, Стюарт? – ответив на вызов и опустив приветствия, спросил Микки.

- Микки, мне только что звонил мистер Клее и просил твой номер. Он хочет что-то обсудить с тобой, - наподобие скороговорки проговорил помощник.

Брюнет слегка скривил губы. Мистер Клее определённо начинал раздражать его, он был слишком навязчив и был уверен в том, что Микки с радостью согласится стать его личным советником по «досугу».

- И что? – безо всякого интереса спросил парень.

- Я собирался дать ему твой номер…

- Если ты всё-таки сделал это, то это наш с тобой последний разговор, Стюарт, - жёстко отрезал Микки, перебивая помощника.

- Нет-нет, - вновь затараторил Стюарт. – Я не дал! Потому и звоню, чтобы спросить – можно ли это сделать?

- Нет, нельзя, - сухой и твёрдый ответ. – Я ему в личные помощники не нанимался.

- Но…

- Я не договорил, - одёрнул помощника Микки. – Если он так хочет поговорить со мной, то пусть прилетает в Лос-Анджелес. Завтра я вернусь туда, а послезавтра могу встретиться с ним – только не в клубе, а на нейтральной территории, выбор которой я оставляю за ним.

- Микки, он знает, что ты в Берлине…

- И что? – вновь перебил Стюарта Микки. – Он не…

Брюнет замолчал и обернулся. Вокруг было слишком много людей. Решив, что будет правильнее продолжить разговор в более уединенной обстановке, Микки быстрым шагом направился к двери и покинул зал, выходя в длинный тёмный коридор, где располагались туалеты, подсобные помещения и, за поворотом, лестница на второй этаж. Заглянув за поворот и убедившись в том, что на лестнице никого нет, Микки встал около окна и произнёс:

- Стюарт, ты ещё здесь?

- Да, Микки, я понял, что ты отходил от людей.

- Это здорово, что ты такой догадливый, - хмыкнул брюнет. – Не здорово то, что ты боишься мистера Клее. По крайней мере, у меня складывается именно такое ощущение.

- Я не боюсь, но… отношусь к нему очень почтительно.

- Насколько я знаю, ты не гражданин Германии, так что, к чему твоё лебезение перед ним?

- Нет, не гражданин, но моя бабушка…

- Да, Стюарт, тебе определённо пора в отпуск… - произнёс Микки. – У тебя паранойя развивается.

- Микки, я…

- Так, всё, хватит, - вновь перебил помощника брюнет. – Скажи лучше, говорил ли мистер Клее, чего он хочет от меня на этот раз?

- Нет, не говорил. Он хочет встретиться с тобой лично и просил твой номер, чтобы договориться о встрече, пока ты в Германии.

«Как же меня раздражают политики», - подумал Микки, кривя губы.

Он вздохнул и прикрыл на мгновение глаза. Сдвинув маску на лоб, он потёр переносицу, после чего обратился к помощнику:

- Мне категорически не нравится тот факт, что наш уважаемый мистер Клее каким-то образом вынюхал про то, что я в Германии, на его территории. Но давать ему мой номер я по-прежнему запрещаю, ни у кого из членов клуба не должно быть прямого выхода на меня, исключений быть не может. Передай ему то, что я сказал вначале – про встречу послезавтра в Лос-Анджелесе.

Стюарт открыл рот на том конце связи, желая возразить, но благоразумно передумал это делать. Вздохнув, он произнёс:

- Хорошо, Микки, я всё передам ему. И…

- Да, я помню про твою поездку к бабушке, - кивнул брюнет, перебивая помощника. – Можешь отправляться к ней завтра и пробыть у неё три полных дня. С учётом дорог твой отпуск составит пять дней. Но, - Микки звучно выделил это слово, - Стюарт, все эти дни ты должен быть на связи и телефонной, и электронной. Понятно?

- Понятно.

- Если ты мне очень срочно понадобишься и я вырву тебя от бабушки, я тебе позже обязательно возмещу это время и вновь отпущу к ней.

- Хорошо, Микки, я всё понял. Телефон и компьютер всегда будут рядом со мной.

- Отлично, - слегка кивнул парень. – Тогда, Стюарт, до связи.

- Пока, Микки.

Отклонив вызов, брюнет взглянул в окно, рассматривая своё отражение в его стекле. На мгновение музыка стала громче – кто-то открыл дверь основного зала и тоже вышел в коридор. Это была молодая женщина в платье в пол с разрезом сбоку почти до трусиков. Увидев заветную табличку: «Женский туалет», дама скрылась за его дверью.

Микки постоял ещё с минуту, после вновь надел маску на лицо и вернулся в основной зал, где музыканты сейчас играли что-то заводное и очень искрящееся. Он взглянул на наручные часы и, отметив, что потратил на разговор со Стюартом пятнадцать минут, оглядел просторный зал, ища какое-нибудь место, где было меньше всего народа.

Но, к сожалению Микки, гости вечера были равномерно распределены по залу и на каждом из диванов уже сидел хотя бы один человек, в основном это были, конечно же, дамы, которым было непросто всё время стоять на высоких каблуках.

Оглядев комнату, он прошёл к одному из нестандартно высоких столиков с алкоголем – они доходили ему до груди – и взял бокал с виски. Поднеся бокал к губам, Микки отметил необычные яблочные нотки в его аромате. Попробовав напиток, он убедился в том, что и в его вкусе было нечто яблочное. Эта была интересная особенность данного места – всё в нём выглядело классически, но во многих деталях угадывалась авторская идея.

Сделав ещё один маленький глоток, Микки вновь взглянул в сторону длинных диванов. Один из них как раз освободился и парень сел на него. Вновь пригубив яблочного виски, он огляделся по сторонам, неспешно скользя взглядом от одного гостя вечера к другому. Мужчины в костюмах и смокингах, дамы в вечерних туалетах - и у всех на лицах разномастные маски.

Где-то рядом раздался слишком эмоциональный диалог двух девушек.

- Господи, Беатриса, это ты? Я тебя не узнала! – говорила одна, а вторая, смеясь, отвечала ей:

- Как видно, не зря я две недели выбирала самую лучшую маску!

Далее слушать дам Микки совершенно не хотелось, и они на его радость не задержались рядом надолго, удаляясь вместе со своим воодушевленным громким диалогом.

Посидев ещё пару минут, брюнет вновь взглянул на часы. Прошла уже половина часа, за который Клер обещала добраться до этого места. Но что-то подсказывало Микки, что через тридцать минут подругу он не увидит.

Вновь отпив виски, Микки продолжил рассматривать гостей. Высокая дама в белом платье, низенькая упитанная девушка в чёрном платье и с копной рыжих волос, мужчина с тяжёлой челюстью и трехдневной щетиной с вкраплениями серебряной седины, две подруги в похожих светлых платьях: только у одной оно было лимонного оттенка, а у второй – салатного, мужчина в ярко синей, почти неоновой маске, которая несколько гротескно смотрелась на фоне его классической внешности и сдержанного костюма, симпатичная блондинка в кричаще красном платье из лёгкой ткани длиной чуть выше колена…

Микки не успел рассмотреть всех гостей, когда, нарушив его одиночество, рядом с ним села девушка.

- Добрый вечер, - поздоровалась она. У неё был приятный, но немного высоковатый голос.

- Добрый вечер, мисс, - ответил брюнет, слегка кивая в знак приветствия.

- Надеюсь, я вас не потревожила?

- Нет. И можете обращаться ко мне на «ты». Меня зовут – Микки.

- Джульетта, - также представилась девушка.

Микки слегка улыбнулся, лишь приподнял уголки губ.

- Прекрасное имя… Очень знаменитое, - произнёс он.

Девушка несколько засмущалась и опустила голову.

- Да, - ответила она, всё-таки подняв взгляд к лицу парня. – Но и у тебя имя небезызвестное.

- Прошу, только не упоминай Микки Мауса, - произнёс Микки, слегка морщась, и сделал маленький глоток виски.

- Если честно, про него я и подумала.

- Не очень приятно, когда тебя ассоциируют с мультипликационной мышью.

- Зато эта мышь – легенда.

- В этом я с тобой спорить не буду, Джульетта.

- Скажи, а «Микки» – твоё полное имя?

- А не похоже на то?

- Просто, я знала нескольких людей, которых называли так, но всегда «Микки» было сокращением от их полных имён.

- И от каких же?

- Михаэль, Майкл…

- Нет, - покачал головой Микки. – В моём случае это полное имя.

- Извини, мне просто действительно стало интересно…

- Ничего, - перебив извинения собеседницы, произнёс брюнет и сделал новый маленький глоток виски. – Любознательность – это хорошо.

- Это хорошо, - слегка улыбнулась Джульетта. – Просто, лично я не терплю, когда ко мне пристают с вопросами про имя. Всегда найдётся кто-то особенно умный, кто спросит: «А тебя в честь той самой Джульетты назвали?».

- Полагаю, чтобы это было так, твои родители должны быть слишком ярыми поклонниками Шекспира и конкретно этой его пьесы.

- Приятно, когда новый знакомый это понимает, - улыбнулась девушка.

Она помолчала несколько секунд, после чего спросила:

- А ты пришёл сюда один?

- Пока что один. Я жду подругу.

- Забавно, - вновь улыбнулась Джульетта, удивляясь совпадению, - я тоже жду, только друга.

- Да, можно устраивать соревнование – кто из нас дождётся своего непунктуального товарища раньше?

Джульетта рассмеялась, демонстрируя ровные белые зубки.

- И правда, - продолжая улыбаться, произнесла она. – Мой друг, Сильвестр, совсем недавно звонил и обещал, что будет через пятнадцать минут.

Микки взглянул на часы.

- А моя подруга должна появиться через восемнадцать минут, если верить ей.

Парень и девушка продолжили разговор, и через двенадцать минут стало понятно, что Микки проиграл их необъявленный спор. Друг Джульетты зашёл в зал секунда в секунду к тому времени, которое он обещал подруге. Оглядевшись, он нашёл взглядом Джульетту и направился к ней с Микки.

- Привет, Джули, - произнёс Сильвестр и поцеловал подругу в щёку. – Извини, что опоздал. И прекрасно выглядишь, - он белозубо улыбнулся.

В его манере речи и внешнем виде было нечто такое, что заставляло задуматься о его сексуальной ориентации. Сильвестр был высоким и стройным крашеным блондином в идеально сидящем дизайнерском костюме и белоснежной рубашке, расстегнутой на две верхние пуговицы. Из кармана его пиджака выглядывал бирюзовый платок, а на лице его была золотая маска с серебряными отливами.

Поприветствовав подругу, парень переключился на Микки.

- Добрый вечер, я – Сильвестр, - представился он и протянул Микки ладонь.

- Добрый вечер, - сдержано поздоровался брюнет, отвечая на рукопожатие. – Я – Микки.

- Прекрасное имя, - улыбнулся блондин.

- Си, - обратилась к нему Джульетта, - мне кажется…

- Да, мне тоже кажется, что это неуместно, - согласился Микки, слегка кивая.

Пусть половину лица Сильвестра и скрывала маска, но она не могла скрыть его глаз и того интереса к новому знакомому, который загорелся в них и не мог укрыться от взора Микки. А подобные «знакомства» его не интересовали.

Джульетта смутилась, поняв, что Микки всё понял, и опустила голову, занавешивая лицо светло-каштановыми кудрями. Сильвестр же совсем не смутился и, кажется, продолжал на что-то надеяться.

«Как я и думал – гей, - подумал брюнет, смотря на нового знакомого, который пытался продолжать диалог. – И что же их так во мне привлекает?».

- Можно вас потеснить? – спросил блондин, указывая на диван.

Джульетта взглянула на Микки, после чего перевела взгляд на друга.

- Можно, - не с полной уверенностью ответила она. Микки от ответа воздержался.

Сильвестр сел между ними и несильно развернулся корпусом к брюнету, вновь выдавая себя и свои намерения. Микки даже боковым зрением прекрасно улавливал «говорящие» движения блондина, но пока что ему было достаточно всё равно на это.

Их диалог продолжался, но в нём солировал Сильвестр, потому что Джульетта не успевала за болтливым другом, который, к тому же, явно заинтересовался обаятельным новым знакомым, а Микки, как обычно, отвечал лаконично и достаточно коротко, даже не скрывая того, что разговор этот ему малоинтересен.

- А у тебя есть кто-нибудь? – поинтересовался Сильвестр, подсаживаясь ближе к Микки. Смелости этому парню было не занимать.

- Да, у меня есть девушка.

Даже маска не смогла скрыть удивления и некоторого разочарования, отразившегося на лице блондина.

- Вижу, ты разочарован, - произнёс Микки и сделал маленький глоток виски, который начал казаться ещё более яблочным. – Но это к лучшему. Не нужно тратить время и силы на подкаты ко мне.

- Микки, я просто разговаривал! – воскликнул Сильвестр, всплеснув руками и немного переборщив с эмоциями. – К тому же, зачем же быть таким категоричным…

Он замолчал, не договорив, потому что брюнет развернулся к нему корпусом, ставя локоть на спинку дивана и подпирая голову рукой. Благодаря этому их лица оказались очень близко, и Сильвестр гулко сглотнул, чувствуя, как ускоряется сердцебиение.

- Как не вовремя ты утратил своё красноречие, - произнёс Микки, холодным испытывающим взглядом смотря в глаза собеседнику.

- Я просто...

Микки отрицательно покачал головой, показывая блондину, что тот говорит что-то не то. Сильвестр понятливо замолчал.

- А теперь просто послушай меня, Сильвестр, - произнёс брюнет. – Продолжение знакомства с тобой меня не интересует. Можно сказать, что ты не в моём вкусе.

- То есть…

- Не перебивай меня, - холодно одёрнул собеседника Микки.

Сильвестр кивнул. Джульетта сидела тихо, наблюдая за диалогом парней.

- Советую тебе вести себя менее назойливо, по крайней мере, в отношении меня, - продолжил Микки. – А, вообще, нам лучше закончить наше знакомство, Сильвестр.

Блондин предпринял ещё несколько попыток умилостивить Микки и продолжить общение с ним, но брюнет был непреклонен и вскоре Сильвестр покинул его, а следом за другом ушла и Джульетта.

Микки вновь остался в одиночестве, что ни капли не расстраивало его. Он отпил виски и вновь обвёл всех присутствующих равнодушным взглядом.

Музыканты играли теперь что-то мелодичное и тягучее, расслабляющее, а вскоре свет немного приглушили. Атмосфера закругленного зала благодаря этому стала более таинственной, а в людях в масках появилась доля мистичности.

Свет приглушили ещё больше, почти полностью погасили, а группа на сцене заиграла что-то трансовое. У данного вечера не было программы, потому своими ходами его организаторы всякий раз удивляли своих гостей.

Микки в который раз отпил яблочного виски, наконец-то осушая бокал, и отставил его на столик. Со стороны выхода в коридор послышался звон стекла, а через две секунды свет окончательно погас, погружая зал в кромешную тьму. Кто-то удивлённо воскликнул, кто-то обрадовался тому, что готовится нечто интересное, а кто-то даже испугался.

Брюнет же остался сидеть на своём месте, спокойно смотря перед собой, во тьму, в которой угадывались фигуры удивлённых гостей вечера.

«Мне уже даже интересно, что они придумают дальше», - подумал Микки.

Но свет включили слишком скоро и все даже не сразу заметили, что же изменилось в зале. А изменилось то, что теперь на сцене не было ни австрийских музыкантов, ни их инструментов. На ней теперь стояла женщина на гигантских каблуках, затянутая с ног до головы в матовую чёрную кожу. Причём, эта кожа почти полностью скрывала её лицо, но открывала волосы: длинный конский хвост; на плечах её крепилось нечто наподобие плаща из плотного чёрного кружева с вкраплениями чего-то блестящего. Переведя взгляд со сцены в зал, Микки заметил ещё с десяток человек, которые также были облачены в чёрные костюмы, закрывающие лица, но без таких огромных каблуков и плащей.

Дав гостям вечера достаточно времени на то, чтобы прийти в себя от удивления и перехода от тьмы к свету, женщина на сцене обратилась к залу – у неё был глубокий и низкий голос. А после она запела, а другие люди в чёрной коже начали танцевать под рвано-завораживающие ритмы её песни.

«Нет, у организаторов вечера определённо всё хорошо с фантазией», - подумал Микки.

Он взял новый бокал виски и, вернувшись на диван, сделал глоток и достал из кармана мобильный телефон. Убедившись в том, что с момента их с Клер разговора прошло уже полтора часа, Микки набрал номер подруги, прикладывая аппарат к уху и слушая длинные гудки.

После пятнадцатого гудка звонок автоматически сбросился и Микки повторно вызвал подругу. Когда и в этот раз она ему не ответила, брюнет убрал мобильный обратно в карман и откинулся на спинку дивана, смотря на гостей, в которых новая певица вызывала немалый интерес. Он сделал новый глоток виски.

К третьей песне новой эпатажной певицы свет вновь приглушили, и гости начали постепенно возвращаться от созерцания неё к прерванным разговорам; люди вновь начали перемещаться по залу.

Микки боковым зрением заметил приближающуюся к нему женскую фигуру. Но не успел он повернуть головы в её сторону, как девушка взмахнула руками, потеряв равновесие, а в следующее мгновение упала прямо к его ногам – тоненькие высокие шпильки подвели её.

Он встал и помог растянувшейся на полу девушке подняться на ноги.

- Всё в порядке? – спросил Микки.

Девушка кивнула. Но по тому, что на правую ногу она вставала не до конца и пыталась поджать её, становилось понятно, что едва ли всё действительно в порядке.

Вздохнув, Микки посадил не слишком грациозную леди на диван и вновь обратился к ней:

- Сильно нога болит?

Девушка вновь не ответила, только головой отрицательно покачала и жестом показала: «Чуть-чуть». Такие «ответы» Микки показались несколько странными. Он вопросительно изогнул бровь.

- Может быть, тебе к врачу нужно? – вновь задал вопрос брюнет.

В который раз девушка отрицательно покачала головой, а после указала пальцем на себя и подняла вверх большой палец. Микки вновь в вопросе вскинул бровь.

- Ты не разговариваешь? – спросил он.

Странная незнакомка кивнула и вновь указала на себя, а затем сложила из рук перед горлом перечёркивающий крест.

- Ты немая? – предположил Микки.

И снова утвердительный кивок и лёгкая улыбка на губах неграциозной леди.

Такая особенность девушки заинтересовала Микки. Хотя, дело было не только в ней. В этой девушке было нечто очень притягательное и загадочное. У неё была стрижка-каре и чёрные волосы, на пухлых губах красовалась тёмно-бардовая помада. Облачена она была в короткое чёрное платье, чем-то напоминающее комбинацию, которое подчёркивало высокую грудь. А на лице её была немного необычная по своему размеру маска – она закрывала лицо от верхней части лба и до впадинки над верхней губой. Что-то в ней завораживало. И, если бы у неё была бледная, а не тронутая загаром кожа, она бы была похожа на бессмертную вампиршу. А то, что она была нема, лишь прибавляло ей странного шарма.

- Точно всё в порядке? – тактично поинтересовался Микки и тоже сел.

Загадочная незнакомка вновь улыбнулась и подняла большой палец вверх, предварительно указав на себя. Она посидела несколько секунд, а затем подняла палец вверх, показывая, что у неё появилась идея, и достала из маленькой чёрной сумочки на цепочке мобильный телефон. Разблокировав его, она что-то быстро напечатала, а после показала Микки.

«Спасибо за то, что помог» - прочитал брюнет и перевёл взгляд на девушку.

- Пожалуйста, - ответил он. – Было бы странно, если бы ты упала передо мной, а я продолжил сидеть, не обращая на тебя никакого внимания.

Девушка широко улыбнулась, а затем кивнула. Вновь опустив взгляд в телефон, она набрала там: «Как тебя зовут?».

- Микки, - ответил парень. – А тебя?

Три коротких щелчка электронных клавиш и девушка повернула к Микки экран телефона. «Ева» - было написано там.

- Что ж, приятно познакомиться, Ева, - произнёс брюнет.

«Мне тоже» - набрала девушка.

- Ты здесь одна?

«Да, одна. Захотелось просто интересно провести время».

- Нечасто я встречаю людей, которые любят посещать какие-либо мероприятия в одиночестве.

«Не то, чтобы я люблю это делать, но иногда это очень помогает собраться с мыслями и прояснить их».

Девушка подумала пару секунд, затем дописала:

«А ты один на этом вечере?».

- Я должен был провести его с подругой, но уже сильно сомневаюсь в том, что она приедет.

«Подругой или девушкой?» - напечатала Ева и улыбнулась.

- Подругой, - также едва заметно улыбнувшись, ответил Микки.

Он вновь опустил взгляд в экран мобильного телефона новой знакомой и слегка нахмурился. Проследив его взгляд, Ева спросила:

«Что-то не так?».

- Просто интересно, почему у тебя на мобильном выставлен режим полёта.

Ева вздохнула и напечатала ответ:

«Это из-за моего парня. Бывшего. После того, как мы расстались, он периодически начинает сходить с ума и преследовать меня: поджидать, звонить, а, сам понимаешь, послать нормально я его не могу».

- Думаю, тебе следовало бы обратиться в полицию, там быстро разбираются с подобными непонятливыми кавалерами.

«Я не хочу тратить на него нервы. К тому же, ничего действительно страшного он не делает. А, когда начинает названивать и пытаться объяснить мне всё, я просто не беру трубку, а потом ставлю режим полёта, чтобы он больше не мог дозвониться».

- И, всё же, будь осторожнее. Иногда влюблённые могут быть действительно сумасшедшими.

«Да, я знаю. Наверное, ты прав. И, если он продолжит вести себя так и дальше, то я действительно заявлю на него».

- Да, подумай об этом.

«Всегда приятно встретить того, кому не всё равно».

- Я просто не люблю, когда люди навязывают своё общество кому-то.

«Да, скорее всего, ты так не делаешь. Ты не похож на назойливого человека».

- Ты меня совсем не знаешь, - усмехнулся Микки, - так что, не следует делать выводы о том, какой я.

«А у меня интуиция развитая. Хотя, может быть, я и ошибаюсь».

- Всегда хорошо, когда люди понимают, что могут быть не правы и признают свои ошибки.

«Да, мне тоже не нравится тьма разума, в которой некоторые люди живут».

Микки вновь с интересом и лёгким вопросом взглянул на Еву.

- Да, плохо, когда люди заблуждаются, - произнёс парень. – И ещё хуже, когда они ничего не хотят с этим делать.

«Полностью согласна с тобой, Микки».

За этим странным, полубеззвучным разговором незаметно прошёл час. И вот в кармане Микки наконец-то зазвонил телефон. Ответив на вызов, брюнет произнёс:

- Рад тебя слышать, Клер. Я уже думал, что этого не случится сегодня.

- Микки, извини, - виновато ответила женщина. – Я не приеду.

- Что ж, Клер, хотелось бы сказать, что это в твоём стиле, но это не так. И это радует.

- Микки, я тебе позже всё объясню.

- Хорошо. Тогда, до встречи.

Он отклонил вызов и убрал телефон обратно в карман. Быстро напечатав вопрос, Ева протянула Микки мобильный.

«Твоя подруга уже подъезжает?».

- Нет, - покачал головой брюнет и достал сигареты и зажигалку.

Он не был уверен в том, можно ли здесь курить. Но сейчас его это мало волновало, ему просто хотелось это сделать. Подождав, пока он подкурит, девушка напечатала новый вопрос.

«Что-то случилось?».

- Нет, Клер просто не приедет, - ответил Микки и выдохнул в сторону тугую струя сизого дыма, который начал медленно растворяться в полумраке.

Ева посидела несколько секунд, затем что-то быстро напечатала и, подсев ближе к Микки, протянула ему мобильный.

«Раз твоя подруга не приедет, может быть, продолжим вечер в более уединенной обстановке?».

Прочитав этот вопрос, Микки взглянул на «собеседницу», медля с ответом, изучая её сокрытый маской лик.

- Я не вижу причин, чтобы отказываться от твоего предложения, Ева, - всё-таки ответил он.

«Хорошо».

Девушка улыбнулась. Микки сделал ещё несколько затяжек и бросил окурок в пустой бокал, так как пепельницы нигде не было.

- Я вызову такси, - произнёс Микки.

Ева коснулась его руки, останавливая от звонка, а после быстро напечатала:

«Не нужно. Я на машине».

Брюнет кивнул в знак согласия и встал, протягивая новой знакомой руку. Вложив ладонь в ладонь Микки, Ева тоже встала. Вновь опустив взгляд в экран, она напечатала там своё «высказывание» и показала Микки.

«Извини, мне нужно отойти на пару минут» - прочитал Микки и, взглянув на Еву, кивнул.

- Я подожду, - произнёс он.

Девушка улыбнулась и направилась в сторону выхода из основного зала в коридор, скрываясь вскоре за дверями. Микки вновь сел, ожидая возвращения новой знакомой.

Ева вернулась через минут пять и показала брюнету телефон с новым вопросом:

«Мы можем ехать?».

- Да, - кивнул Микки, и они направились к выходу из здания.

Сев в машину Евы, парень и девушка тронулись в путь. Девушка не уточняла, куда именно они едут, но догадаться об этом было совершенно не сложно.

Благодаря позднему часу и отсутствию оживленного дорожного движения до дома Евы они добрались меньше чем за час. Она жила в Берлине, что было совершенно не удивительным – девяносто пять процентов гостей сегодняшнего вечера были жителями немецкой столицы или же её гостями, как Микки.

Въехав на территорию дома, парень и девушка оставили машину в гараже и направились к крыльцу. У Евы был достаточно просторный двухэтажный дом, который имел полное право называться особняком; он был окружён двором с идеально ухоженным газоном.

Когда они зашли в дом, в гостиной автоматически включился свет, позволяя рассмотреть её. В интерьере дома Евы не было девчачьих глупостей, вроде пушистых подушек и рамок-сердечек, в нём всё было в меру дорого, изыскано и лаконично.

Закрыв дверь, Ева подошла к Микки и, положила ладони ему на плечи, заглядывая в глаза – они оба продолжали оставаться в масках. Постояв так несколько секунд, смотря парню в глаза и едва уловимо поглаживая его плечи, Ева отошла на шаг назад и взяла Микки за руку, увлекая его в сторону лестницы на второй этаж. Это было более чем говорящим жестом.

Они поднялись и зашли в одну из комнат, которая оказалась спальней с большой кроватью, застеленной белым покрывалом, которое открывало подушки в тёмно-бордовых наволочках и часть такой же простыни. Это сочетание было очень привлекательным для глаз – как кровь на снегу.

Ева подвела Микки к кровати и остановилась, он сел, спокойно и выжидающе смотря на спутницу. Взяв девушку за руку, брюнет мягко потянул её на себя, также усаживая на кровать, и снял с себя маску, кладя её на прикроватную тумбочку. Ева гулко сглотнула и облизала напомаженные тёмной помадой губы.

Микки потянулся к маске девушки, желая снять её, но Ева слегка отстранилась, а после мягко убрала его руку от себя.

- Ты хочешь остаться в маске? – спросил Микки.

Ева кивнула.

- Тогда, может быть, и мне надеть её снова? – слегка ухмыльнувшись, поинтересовался брюнет, решая поддержать игры загадочной новой знакомой.

Девушка прикусила губу, медля с ответом, затем кивнула.

- Дамам не отказывают, - галантно ответил Микки и вновь надел маску.

Ева вновь скользнула рукой по его плечу, а после положила ладонь Микки сзади на шею. Брюнет приблизился к её лицу, заглядывая в тёмно-синие глаза из-под опущенных ресниц. Коснувшись пальцами подбородка девушки и побудив её слегка запрокинуть голову, Микки поцеловал её. Но поцелуй так и не стал полноценным, оставшись невинным и лёгким прикосновением губ, потому что Ева отстранилась.

Она тяжело и немного сбито выдохнула и прикрыла глаза. Микки вопросительно изогнул бровь, смотря в лицо девушки. Достав мобильный телефон, Ева напечатала:

«Микки, давай сначала немного выпьем?».

Прочитав вопрос девушки, Микки вновь вернул взгляд к её лицу.

- У тебя это впервые? – вполне обосновано с учётом несколько странного поведения Евы, предположил Микки.

Девушка отрицательно покачала головой и напечатала:

«Нет. Просто, у меня давно никого не было. И мне хочется немного расслабиться».

- Хорошо, Ева, - ответил Микки и чуть откинулся назад, опираясь на вытянутые руки. – Тогда, я тоже, пожалуй, выпью.

«Чего бы ты хотел?».

- Виски.

Ева кивнула и покинула спальню. Вернулась она быстро и с двумя бокалами крепкого напитка. Сев, она передала один Микки и сделала глоток из своего бокала. Брюнет также отпил виски: он привычно и с первых капель начал горчить на языке.

Минут семь они сидели молча, делая маленькие глотки и выдерживая ту дрожащую паузу предвкушения, которая лишь ещё больше разжигала в телах огонь.

Ева сделала очередной маленький глоток, а после осушила бокал залпом и поставила его на тумбочку. Она села ещё ближе к Микки, прижимаясь к его бедру своим бедром, и коснулась дна его бокала, слегка наклоняя его и побуждая парня быстрее расправляться с его содержимым.

Взглянув на осмелевшую девушку поверх бокала, Микки исполнил немую просьбу, залпом допивая горький напиток и отставляя пустой бокал на тумбочку. Стекло негромко звякнуло об поверхность тумбы, и Ева взяла лицо Микки в ладони, притягивая к себе и целуя в губы.

Она отстранилась от него на мгновение и потянула за руку на середину постели, а после надавила на плечи. Микки опустился на мягкие тёмно-кровавые подушки, и в следующий миг Ева оседлала его бёдра и, прижавшись к нему грудью, вновь прикоснулась к губам…

Глава 31

Непереводимые слова не игра

Тупее боли от них ноет голова

Вскипает кровь, и глаза нам заливает

Дебильный слон из мелкой мухи вырастает

В твоих глазах огонь обид слепит светом

Стой, не говори, подыши своим ответом

Куда ведут слова, мы не знали

Не ожидали, врагами стали.

Слот, Бумеранг©

Микки проснулся и первым, что он почувствовал, был негромкий низкий гул в голове. Это само по себе было малоприятным, а с учётом того, что за последние годы он отвык от подобных капризов страдающего мозга, ощущения эти казались совсем отвратительными. Он скривил губы и слегка поморщился, от этих несложных движений мускулатуры лица гул на мгновение стал громче.

Полежав так пару секунд, брюнет слегка потянулся, не обратив внимания на негромкий звук, напоминающий лязганье металла, и открыл глаза. Вокруг него была спальня Евы, вот только самой девушки нигде видно не было. Микки повернул голову вбок. Загадочной ночной знакомой действительно не было рядом с ним: ни в постели, ни, в целом, в комнате. На соседней подушке покоилась лишь маска парня, а справа, в изножье, лежал его пиджак.

Микки несколько удивился тому, что они не сбросили его на пол ночью, а затем нахмурился, вглядываясь в дебри своей памяти. Почему-то там не было воспоминаний о прошедшей ночи: маскарадный вечер, знакомство с Джульеттой и Сильвестром, а после немного неловкое знакомство с Евой, которая упала к его ногам, не устояв на высоких шпильках, путь до её дома, поцелуй... Он помнил, как снял пиджак и положил его туда, где он был и сейчас, как они пили виски, а после – как Ева повалила его, впиваясь в губы и отдаваясь страсти…

«Кажется, я, всё-таки, старею, - подумал Микки, продолжая хмуриться и оглядывая комнату. – Никогда на память я не жаловался, а тут с трёх бокалов – полная амнезия».

Он хмыкнул собственным мыслям, а в следующую секунду вновь нахмурился. Микки обратил внимание на то, что он был по-прежнему полностью одет, что казалось более чем странным. Микки был точно уверен в том, что он бы не стал вставать посреди ночи и одеваться, если, конечно, у него внезапно не случился приступ лунатизма.

Всё указывало на то, что сегодня ночью между ним и Евой ничего не было. Но это казалось странным и не вписывалось в картину реальности. А ещё более странным Микки казалось то, что он, несмотря на все свои старания, не мог вспомнить того, что было после поцелуя девушки, когда она села на него верхом.

Микки гулко сглотнул и поджал губы. В нём начали зарождаться самые неприятные подозрения относительно того, что произошло ночью. И его тяжёлые подозрения состояли в том, что у него начался рецидив болезни, и адекватное сознание его просто отключилось ночью, потому и никаких воспоминаний об этом времени не осталось. С ним такое бывало крайне редко: пару раз в детстве, а ещё летом две тысячи тридцать седьмого года, когда «голоса» рвали его разум на куски.

И, пусть сейчас ничего не указывало на то, что у него началось обострение болезни – в голове была тишина, и никаких предвестников рецидива не было в последнее время, Микки не мог утверждать с уверенностью, что этого не могло быть. Иногда обострения начинались резко, обрушиваясь на человека, подобно лавине, и погребая его под собой. А с учётом того, что дружбу со своими «демонами» он своими руками разрушил и похоронил восемь лет тому назад, совершенно не казалось удивительным то, что он ничего не почувствует, а просто упадёт в омут безумия и, возможно, захлебнётся в его грязи.

Микки вновь поджал губы и огляделся вокруг, ища следы крови или ещё что-нибудь, что могло бы указать на то, что трагедия всё-таки свершилась. Но ничего подобного вокруг не было. В комнате было чисто, аккуратно, всё стояло на своих местах и даже белоснежное покрывало на кровати не смялось и не сползло за ночь.

«Как бы мне не хотелось это признавать, но, кажется, скоро мы с моей шизофренией вновь увидимся. Нужно будет ещё внимательнее следить за своим состоянием и, если начнётся рецидив, возможно, вновь лечь на лечение. Пусть я и ненавижу психиатрические клиники, но вполне может быть, что со своими «демонами» я справиться сам в этот раз не смогу. Едва ли они всё забыли и простили. Главное, нужно будет что-то придумать с Дженнифер, чтобы она не пыталась вынюхать, куда я пропал, если я лягу в больницу. С её любовью к «спасению» меня она перейдёт все мыслимые и не мыслимые границы жалости, если узнает о моей болезни, и я точно сверну ей за это шею. Сестра милосердия мне не нужна».

Микки вновь скривил губы. Всё происходящее ему нравилось всё меньше и меньше, а ещё меньше ему нравились собственные тяжёлые мысли, которые вполне могли очень скоро стать правдой. А, возможно, они ею уже являлись.

«Нужно поскорее убираться отсюда, - подумал он. – Конечно, знакомству с Евой я был рад, и она мне показалась очень интересной, но пора это заканчивать. Пусть она останется для меня очередным ночным приключением».

От этой мысли стало совсем на мельчайшую толику, но всё же грустно. Ева действительно смогла чем-то зацепить Микки. И сам парень предполагал, что дело могла быть как раз в её особенности, в том, что она была нема.

«Я люблю тишину, а она не умеет её нарушать», - подумал брюнет и усмехнулся.

Сейчас эти мысли уже едва ли что-то значили и стоили. Может быть, позже, когда он поймёт, что произошло этой ночью и насколько велик риск возвращения болезни, Микки и попробует продолжить «общение» с Евой. Но это будет позже. А пока что это было далеко не самым важным.

Услышав, как практически бесшумно открывается дверь, Микки перевёл на неё взгляд. И через две секунды в комнату зашла Ева. В руках у неё была стопка гладких белых картонок и чёрный маркер.

Что-то в ней неявно изменилось, но Микки всё равно очень быстро смог определить, что же именно стало не так. Сейчас грудь её выглядела значительно меньше, лишившись визуальной поддержки в виде поднимающего бюстгальтера с толстыми подкладками.

Микки вопросительно вскинул бровь, смотря на ночную знакомую, но его удивило вовсе не изменение размера её бюста. А удивило его то, что девушка была одета не только во вчерашнее чёрное платье, но и на лице её по-прежнему красовалась маска. А на губах её был свежий слой тёмно-бардовой помады.

Что-то быстро написав, Ева повернула картонку так, чтобы Микки смог прочитать написанное.

«Доброе утро».

- Доброе утро, - не слишком радостно ответил парень, тяжёлым взглядом смотря на девушку.

«Что-то не так?» - быстро написала Ева и повернула картонку к Микки.

- Нет, всё в порядке, - соврал брюнет. – Просто, мне пора уходить.

Он привстал, но Ева вскинула руку в останавливающем жесте, прося Микки подождать. Он вновь изогнул бровь в немом вопросе.

- Ева, почему ты в маске? – спросил Микки после некоторого молчания.

Девушка опустила взгляд и написала: «Ты хочешь увидеть моё лицо?». Прочитав послание «собеседницы», Микки вновь взглянул в её тёмно-синие глаза и ответил:

- Если ты не хочешь этого делать, я не настаиваю.

«Но, наверное, будет честно, если я сниму маску. Твоё лицо ведь я увидела».

- Хорошо, Ева. Как раз, это будет прекрасным завершением знакомства.

Девушка загадочно улыбнулась в ответ. Неспешно подняв руку к голове, Ева... сняла парик, под которым была специальная шапочка, удерживающая и зажимающая родные волосы. Несколько мгновений и она тоже оказывается снятой, а по плечам девушка распадаются светлые локоны. Отбросив шапочку на трельяж, она развязала ленты-завязки на своей маске и неспешно сняла её, открывая своё лицо.

У Микки возникло такое ощущение, словно ему дали под дых. Перед ним стояла Дженна. Брюнет даже сам удивился тому, что ему удалось сохранить лицо.

Слегка ухмыляясь, девушка написала: «И ещё раз – доброе утро» и продемонстрировала послание Микки. Брюнет лишь медленно покачал головой, не отрывая при этом взгляда от лица девушки, которое смотрелось немного непривычно из-за тёмно-синих линз и тёмной помады, но всё равно было слишком знакомым.

- Как видно, ты сошла с ума. Мне жаль, - холодно произнёс он.

- И опять ты начинаешь разговор с грубости, - наиграно обиженным тоном проговорила блондинка и надула губки. – Микки, тебе стоит пересмотреть своё поведение.

- Мне не стоит с тобой разговаривать, - равнодушно ответил брюнет.

- Но ты это уже делаешь, - самодовольно ухмыльнулась Дженна.

- Это ненадолго.

- Уверен? – поинтересовалась девушка, но ответа дожидаться не стала. Впрочем, Микки и не собирался отвечать на её вопрос.

Вздохнув, она надела парик на руку и взглянула на него.

- Кстати, тебе не кажется, что я достойна «Оскара»? – спросила Дженна и раскрутила на руке парик, а после посмотрела на Микки.

- Да, твой спектакль, бесспорно, удался, - поджав губы, отозвался брюнет. – У тебя прекрасные актёрские данные.

- Вот и я так думаю, - проигнорировав тяжёлые и ядовитые нотки сарказма в словах брюнета, ответила Дженна и вновь перевела взгляд на парик. – Я всё утро сидела и ждала, когда же мне позвонят из Голливуда и пригласят на вручение премии за лучшую женскую роль?

Микки вновь поджал губы и промолчал. Блондинка продолжала:

- Кстати, а ты в курсе, что играть «особенных» людей сложнее всего? Знаешь, было очень непросто всё время контролировать себя и помнить, что я – «немая».

Она вопросительно и выжидающе взглянула на Микки, ожидая его ответной реплики, но парень продолжал молчать. Дженна вновь вздохнула и продолжила:

- И очень непросто было изобразить достоверное падение. Я даже немного переиграла, потому что нога действительно чуть-чуть болит.

- Какие жертвы… - хмыкнул Микки. – Зачем же было устраивать всё это ради меня? Могла бы не стараться. Я не оценил. И не оценю.

Дженна с наигранным сожалением вздохнула, театрально прикрыв глаза. Всё происходящее напоминало Микки не очень хорошую драму.

- Очень жаль, Микки, что ты такой неблагодарный, - произнесла девушка.

Брюнет едва удержался от того, чтобы не скривить губы. Ему вспомнилось то, как он точно также говорил Дженне о том, что она неблагодарная избалованная девчонка. Эти воспоминания, которые вдруг пробудились и начали выползать из самых дальних уголков памяти уже начинали его по-настоящему бесить. Их следовало вновь похоронить. С концами. И Микки знал, что легко сможет с этим справиться.

- Очень жаль, но иной реакции от меня ты не увидишь, - взяв себя в руки, ответил Микки. – А теперь – мне пора.

- Нет-нет, - покачала головой Дженна. – Сиди.

- Ты действительно думаешь, что я тебя послушаю?

- Мы ещё не договорили.

- Я провёл в твоём доме ночь. Так что, ты могла сколько угодно разговаривать со мной, пока я спал, раз тебе так хочется этого. Так бы я точно не стал сопротивляться.

- Нет уж, - мило, но так хищно улыбнулась Дженна. – Я люблю, когда мне отвечают.

- Значит, я для тебя совсем не подходящий собеседник. Так что, не вижу смысла и дальше продолжать нам друг друга истязать.

- Неужели ты не хочешь дослушать меня? – изобразив искреннее удивление, поинтересовалась Дженна.

Она играла. Играла красиво и даже гениально. Каждое её ядовито-милое слово, вскинутая бровь и так далее выглядели шедеврами. Но за это всё больше Микки хотелось заставить её замолчать. Навсегда. Но обесценивать свою прошлую жертву, которой он заплатил за жизнь Дженны, ему по-прежнему не хотелось – это было слишком нелогичным. Потому Микки вновь решил, что правильнее будет просто уйти.

- Прощай, - сухо произнёс брюнет и перебрался к краю кровати, желая встать, но не сделал этого.

От его движений что-то вновь лязгнуло. И, опустив взгляд на свои руки, Микки нашёл источник странных звуков. На его запястьях красовались стальные браслеты, обтянутые мягкой плотной кожей, чтобы они не ранили рук, и от них к спинке кровати тянулись толстые блестящие цепи.

Парень несколько секунд смотрел на свои оковы, затем перевёл тяжёлый потемневший взгляд на Дженну.

- Я не буду спрашивать, что ты задумала. Просто сними с меня наручники, - произнёс он.

- Нет, - совершенно спокойно ответила девушка.

- Ты меня плохо расслышала, Дженна?

- Вижу, ты готов выслушать меня до конца, - словно не слыша пугающего напряжения в голосе брюнета, ответила девушка.

- Я не собираюсь с тобой разговаривать.

- В таком случае, мне здесь делать больше нечего, - развела руками Дженна и развернулась к двери. – Вытягивать из тебя слова клешнями я не стану. Посиди, подумай над своим поведением…

- Стоять, - жёстко и звучно приказал Микки, когда блондинка открыла дверь.

Дженна усмехнулась и обернулась на него.

- Ты больше не в том положении, чтобы отдавать приказы, - продолжая широко и ядовито улыбаться, ответила Дженна.

- Думаешь, эти цепи меня удержат?

- Дай подумать… - произнесла девушка и притворно задумалась, смотря вверх.

Вновь вернув взгляд к лицу Микки, она добавила:

- Думаю, что удержат. Кстати, и этими цепями, и ещё многим другим ты очень порядочно усложнил жизнь моим подчиненным…

Микки даже бровью не повёл, продолжая тяжёлым холодным взглядом смотреть на Дженну. Выдержав небольшую паузу, она продолжила:

- Знаешь, Микки, я ведь устроила весь этот маскарад не только ради тебя. Мне просто хотелось спокойно провести вечер, чтобы меня никто не трогал... А я ведь персона в Германии знаменитая! Потому я и перевоплотилась в жгучую брюнетку, линзы надела и маску выбрала такую, чтобы лицо узнать точно было нельзя. Но, если честно, - она вновь перевела взгляд на парик и раскрутила его на пальце, - я предполагала, что могу встретить тебя на том вечере… И интуиция меня, как видишь, не обманула.

Она посмотрела на Микки, ожидая его ответа, но и в этот раз брюнет промолчал. Подождав несколько секунд, Дженна продолжила рассказ.

- Увидев среди гостей вечера тебя, я поняла, что такой шанс упускать нельзя. Кстати, - она усмехнулась, - было очень забавно наблюдать за тобой, когда ты меня не видишь…

Взгляд Микки стал более хмурым и ещё более тяжёлым.

- Пока ты болтал с этим крашеным блондинчиком и его спутницей… подругой… - Дженна нахмурилась, не зная, как правильно назвать девушку, про которую она говорила. – В общем, не важно, кто она. Пока ты болтал с ними, у меня было достаточно времени, чтобы придумать, как к тебе подойти, чтобы ты точно не понял, что это я, ты ведь мог узнать голос. Но это придумалось быстро. Потом осталось только завязать с тобой «знакомство». А «немой» девушке не так уж просто познакомиться…

- Наверное, ты, упав, головой, а не ногой ударилась, - наконец-то произнёс Микки.

- Пожалуй, я пропущу твою едкость мимо ушей, - спокойно ответила Дженна и скрестила руки на груди.

Нет, за её игру её уже действительно хотелось задушить.

- Надеюсь, ты уже закончила свой рассказ? – сухо спросил Микки, показывая, что слова «гостьи из прошлого» ни капли не трогают его.

- Тебе совсем не интересно, как ты оказался здесь?

- Я помню, как мы ехали сюда, как зашли в дом и в эту комнату. Так что, твой рассказ мне не слишком интересен.

«Мне интересно только то, куда из моей памяти пропала ночь…», - мысленно добавил Микки, а затем нахмурился и взглянул на Дженну. У него появилось одно неприятное предположение…

- Что было в том виски? – прямо спросил он.

- Тебе весь состав рассказать? – включив дуру, поинтересовалась Дженна.

- Я про то, что ты туда подмешала.

- Я уже думала, что ты не догадаешься, - улыбнувшись, ответила девушка.

Микки поджал губы. Разворачивающаяся драма становилась всё более абсурдной и бездарной.

- И мне и самой интересно, где моя помощница достала этот препарат среди ночи, - добавила девушка. – Вообще, бедная она. Я ведь не планировала, что наше «знакомство» зайдёт так далеко, потому не готовила свой дом к тому, чтобы принимать в нём тебя. И пришлось мне отлучаться в туалет, будить помощницу и заставлять её прямо в пижаме ехать и искать какой-нибудь препарат, который усыпляет надёжно и за очень короткое время… А ещё бедные мои охранники… И где они эти наручники нашли среди ночи?

Микки мельком взглянул на свои оковы. Они действительно были нестандартными за счёт длинных толстых цепей. Он вернул взгляд к лицу Дженны.

- И зачем же было делать такие жертвы ради одной ночи со мной? – сухо поинтересовался брюнет, слегка выгнув бровь.

- Не льсти себе, - фыркнула Дженна. – Хотя, честно признаться, - она заговорила жеманно, - этой ночью мне было о-о-очень хорошо. Ты доставил мне нереальное удовольствие тем, что поверил в мою игру.

- Да, Дженна, поздравляю, - хмыкнул Микки. – Твой спектакль удался. Но его пора заканчивать. Отдай мне ключ от наручников.

- Нет.

- Ты меня понимаешь плохо?

- А ты?

- Дженна, я не знаю, что ты задумала, но я очень советую тебе одуматься, пока не поздно.

- Не пытайся угрожать мне, Микки, - ответила девушка и вновь скрестила руки на груди.

- Я тебе не угрожаю, - покачал головой брюнет. – Я тебя предупреждаю.

- А иначе, что? Опять начнётся отсчёт до трёх, а далее последует наказание? – вскинув бровь, поинтересовалась блондинка.

Микки вновь едва удержался от того, чтобы не скривить губы. Воспоминания о ненавистном ему прошлом и так в последнее время всё чаще лезли изо всех щелей подсознания, а теперь Дженна ещё и напоминала ему о них. Более того – она сама была самым прямым напоминанием о том времени! Напоминанием, которое могло так просто испортить всё, сломать его налаженную жизнь и смолоть её в порошок! И это «напоминание» хотелось вырвать из картины своего мира и не видеть его больше никогда в жизни.

- Почему молчишь? – поинтересовалась Дженна. – Сказать нечего?

- Я не вижу смысла отвечать тебе, - сухо и чётко ответил Микки.

- Жаль… - вздохнула девушка. – Но, думаю, мы продвинемся в этом деле со временем.

- Дженна, я с тобой шутить не собираюсь, - холодно отозвался Микки. – Заканчивай этот цирк.

Он опустил взгляд на стальные браслеты на своих запястьях и покрутил их, пытаясь снять. Ничего не вышло. Наручники, больше напоминающие кандалы, действительно были настоящими и крепкими.

- А я клоуном быть и не собираюсь, чтобы со мной шутки шутить, - ответила блондинка.

- Но ведёшь ты себя именно так.

- Аргументируешь свои слова? – вскинув бровь, поинтересовалась Дженна.

- Я воздержусь от комментариев.

- Что ж, это твоё право. Но не аргументированные высказывания чаще всего свидетельствуют о том, что человек сказал, не подумав, а никаких обоснований своих слов у него попросту нет.

Микки медленно поднял руки и несколько раз похлопал в ладоши, взгляд его при этом оставался ледяным. Говорить что-то он не стал.

- Вижу, тебе понравилось безмолвное общение посредством жестов, - ухмыльнувшись, подметила Дженна.

Микки вновь ничего не ответил. Поддерживать диалог со своей самой нежеланной «гостьей из прошлого» у него не было совершенно никакого желания.

- А ты по-прежнему остаёшься ужасным собеседником, - произнесла Дженна и скрестила руки на груди.

Ничего не сказав в ответ и на эту её фразу, Микки также сложил руки на груди, холодно смотря на собеседницу. На несколько минут воцарилось молчание, в котором и парень, и девушка смотрели друг на друга, пытаясь продавить противника, но пока что победу не одержал никто.

- Не хочешь обозначить, сколько ещё будет длиться твой «спектакль»? – поинтересовался Микки, всё-таки нарушив молчание.

- Всё зависит от тебя.

Микки вздохнул и прикрыл глаза, смотря на Дженну из-под полуопущенных ресниц. Она, безусловно, изменилась за прошедшие годы – стала ещё более наглой, самоуверенной и невыносимой. Казалось бы, все эти дерзкие качества должны были остаться в безбашенной юности, но этого не случилось. А изменилось лишь то, что теперь все эти качества были приправлены хладнокровием удава. И с этим «соусом» Дженна стала окончательно невозможной.

Брюнет вновь невольно вернулся к той мысли, что слишком часто посещала его в ту далёкую и самую злую в его жизни весну две тысячи тридцать седьмого года – что Дженну нужно пороть: сильно, часто, не щадя и до крови. Но заниматься этим Микки больше был не намерен.

Ничего не говоря, он встал – длина цепей это позволяла, и с силой дёрнул руками. Мышцы на его руках напряглись, цепи натянулись, а браслеты наручников впились в запястья. Дженна продолжала стоять на прежнем месте, совершенно спокойно наблюдая за потугами парня. Микки вновь дёрнул, сильнее, но оковы продолжали не поддаваться. После очередной попытки парня даже кровать немного сдвинулась с места, а стальные браслеты так сильно впились в запястья, что, казалось, они вот-вот сломают ему кости. Но цепи не поддались.

- Конечно, мне очень нравится наблюдать твои старания, - произнесла Дженна. – Но, пожалуй, я избавлю тебя от пустых усилий. У тебя не получится освободиться.

Брюнет вновь дёрнул руками. Стальные браслеты так сильно впились в запястья, что передавили вены и сухожилия, и левую руку Микки пронзило разрядом боли. Он слегка скривил губы от этих неприятных ощущений и остановил свои попытки порвать цепи.

- Молодец, что решил остановиться, - произнесла Дженна. – Конечно, я понимаю, что ты и близко не слабый. Но мои охранники точно на порядок сильнее тебя. А именно они, раздобыв эти наручники, тестировали их на прочность. Уж не знаю, что они там делали, но, судя по тому, как они запыхались, старались они на славу.

- Дженна, ты хотя бы понимаешь, что ты пытаешься сделать? – в упор смотря на девушку, спросил брюнет.

- Первую часть того, что я хотела, я уже сделала, - спокойно ответила блондинка.

- Я так понимаю, что эта часть – заманить меня к себе домой?

Дженна кивнула, воздерживаясь от вербализированного ответа, платя Микки его же монетой.

- И что дальше? – спросил брюнет. – Для чего ты всё это затеяла?

- Не - для чего, а – почему? – с видом прожжённого педагога поправила Микки Дженна.

- Будь по-твоему, - равнодушно ответил брюнет. – Почему ты это затеяла?

- Ты помнишь, что было пять дней тому назад и позавчера? – вопросом на вопрос ответила девушка.

Пять дней тому назад состоялся благотворительный вечер мистера Кеплера, а позавчера Дженна пришла к Микки домой.

- Помню, - не выражающим никаких эмоций тоном ответил брюнет.

- Тогда, очень странно, что у тебя возникают какие-то вопросы и претензии ко мне, - слегка нахмурив брови, проговорила блондинка. – Знаешь, Микки, ты повёл себя, как последний урод и сволочь. Я просто хотела поговорить с тобой. У меня было много вопросов к тебе, очень много. А что сделал ты? Ты вышвырнул меня за порог. В прямом смысле этого слова – вышвырнул.

Она выдержала короткую паузу, после чего продолжила, стальным взглядом тёмно-синих из-за линз глаз смотря на Микки:

- Это было крайне некультурно. И это очень задело меня. Прямо до души задело.

Сказав это, Дженна круто развернулась и открыла дверь. Обернувшись на пороге, она ухмыльнулась и добавила:

- Думаю, тебе знакомо это чувство.

Ничего больше не говоря, девушка покинула комнату и заперла её снаружи на ключ. Микки так и остался стоять, чувствуя, как медленно с его лица, казалось, прямо вместе с кожей сползает маска холодного равнодушия, уступая место какой-то изломанной гримасе самых разнообразных и неприятных эмоций.

Постояв так с минуту, смотря на закрытую дверь, но не видя её, Микки сжал кулаки и с такой силой дёрнул руками, что их прострелило вспышками боли, а пальцы свело судорогой. Он тяжёлым, прожигающим и становящимся чернее с каждым мгновением взглядом смотрел на прямоугольник двери, чувствуя, как сердце начинает биться мощнее, а в кровь проливается ртутный яд.

Глава 32

Микки сидел на краю кровати, смотря в пол. Его взгляд был хмурым и тяжёлым. Прошёл уже не один час с того момента, как Дженна ушла, но точного времени брюнет не знал: в комнате не было часов, а его наручные часы куда-то исчезли – Дженна предусмотрительно сняла их, пока парень спал.

Повернув голову в сторону окна, Микки слегка прищурился, смотря в него. За окном всё уже окрасилось в лёгкий синий цвет сумерек, а длинных золотых лучей солнца, почти скрывшегося за линией горизонта, было уже слишком мало. Предположив, что он проснулся в полдень – это было оптимальное время подъёма с учётом того, что его сон был усилен неким, безусловно, мощным препаратом - путём нехитрых подсчётов Микки пришёл к выводу о том, что сейчас было около восьми часов вечера. Это было хоть какой-то информацией, но это знание на самом деле было совершенно не важным. Пожалуй, даже самым не важным.

Первое время после ухода Дженны Микки продолжал попытки порвать цепи, но часа таких стараний ему хватило на то, чтобы понять, что силой избавить себя от оков ему не удастся – разве что хитростью и смекалкой. Потому тратить впустую силы брюнет прекратил и, вернувшись на кровать, стал ждать.

В нём не было той животной паники, которая застилает людям глаза и заставляет их кидаться на стены и пытаться во что бы то ни было освободиться, спастись. Он был спокоен. И Микки не хотел дожидаться возвращения Дженны и вновь видеть её, но понимал, что, верно, ему придётся это сделать. Брюнет не пытался понять мотивы своей похитительницы, он просто ждал того момента, когда весь этот затянувшийся спектакль закончится. Похитительница…

Брюнет хмыкнул и отвернулся от окна, скрестил руки на груди. Ситуация, в которой он оказался, не трогала Микки – она была смешна и абсурдна. А Дженна, что бы там она о себе не думала, замахнулась на слишком сложную роль, которую ей едва ли удастся исполнить до конца.

«Таланта не хватит, принцесса», - подумал Микки и скривил губы. Опять – привет из прошлого…

Он повернул голову, упираясь взглядом в прикроватную тумбочку и тяжёло смотря на неё. Ещё в обед Микки по привычке потянулся к ней, чтобы взять таблетки, но рука его так и зависла в воздухе. Здесь не было его лекарств. И, пожалуй, это было тем, что больше всего волновало его.

Микки вновь мельком бросил взгляд в окно, из которого как раз проливался последний розово-золотистый луч солнца. Если предположить, что сейчас было около восьми часов вечера, то получалось, что в последний раз Микки принимал лекарство тринадцать часов тому назад, перед отъездом в Бернау. И это означало, что он пропустил уже два приёма таблеток, и это заставляло мысли брюнета становиться тяжелее и мрачнее.

У его лекарства был, так сказать, «запас безопасности» - время, которое попавший в организм препарат продолжал действовать и предупреждать проявление симптомов болезни. Но время это исчислялось не в неделях и даже не в днях.

«От пяти до двенадцати часов, - повторил про себя Микки слова из аннотации к лекарству, которые, как и всё, касающееся его недуга, он знал наизусть. – От пяти до двенадцати часов продолжается действие препарата после последнего приёма. Через двадцать четыре часа после последнего приёма лекарства концентрация действующего вещества в крови падает до 0,05 миллиграмм, при стандартной дозировке в 0,8-1 миллиграмм, что является минимальной дозой при лечении позитивных симптомов шизофрении на ранних этапах развития заболевания. Через семьдесят два часа после последнего приёма лекарства его действие полностью прекращается (возможны погрешности в зависимости от степени тяжести заболевания, периода заболевания, продолжительности приёма препарата и индивидуальных особенностей организма)».

Микки слегка поджал губы, продолжая смотреть на пустую и бесполезную тумбочку. Разнообразные лекарства от шизофрении он принимал с трёх лет, когда ему поставили неутешительный диагноз, конкретно же этот препарат он принимал на протяжении шести последних лет. Это давало определённую надежду на то, что уровень действующего вещества, скопившегося в организме, окажется достаточно высоким, и, что его хватит ещё хотя бы на пару дней.

Микки закрыл глаза и сжал переносицу, массируя её, а после прилёг. Он приоткрыл глаза, смотря перед собой, в разбитую заборчиком ресниц стену. Ему так хотелось бы надеяться на то, что лекарство, оставшееся в крови, продолжит спасать его и беречь от вспышки безумия, но он давно разучился надеяться на что-либо. Он разучился делать это ещё года в четыре, когда понял, что никто не придёт и не поможет, что сказок не существует и что вокруг суровый и жестокий мир, в котором всем, в принципе, наплевать на то, есть ты или тебя нет. И сейчас Микки тоже не надеялся, он – просчитывал вероятность.

И вероятность положительного исхода для него сильно снижало то, что он не знал, какой же именно дрянью его опоила Дженна. Некоторые наркотические препараты, а, тем более, вкупе со спиртным, легко могли спровоцировать если не продолжительный рецидив, то хотя бы одиночный приступ. А в том, что препарат, подмешенный девушкой в его бокал, был наркотическим, сомневаться особо не приходилось. Иные вещества просто не способны столь просто и быстро «выключить» человека.

«Значит, - подумал Микки, продолжая равнодушно смотреть в стену перед собой, - остаётся только ждать: Дженну, развития ситуации и последствий её выходки».

Он вздохнул и скрестил руки на груди, вновь прикрывая глаза; между ресниц проникали последние, окрашенные сумерками в синий, лучи умирающего солнца.

Глава 33

Я позволила ножу скользнуть,

Яэтогонехотела,

Просто все случилось слишком быстро.

Этобылатвояпушка

Итвояпуля,

Бум, бум - что-то вроде этого.

The pretty reckless, Ugly people©

За окном уже окончательно стемнело, и Микки даже успел задремать. Но его сон мгновенно прервался, когда в замке едва слышно повернулся ключ и дверь отворилась. Открыв глаза, брюнет перевёл взгляд на дверной проём, в котором угадывалась фигура Дженны. А за спиной её стояли двое рослых мужчин в чёрных костюмах - охранники, которых легко можно было принять за громоздкие шкафы, если бы на их лицах в ярком свете коридора не блестели глаза.

Ничего не говоря, один мужчина прошёл в комнату, спеша обслужить свою госпожу, включил свет и поставил на середине спальни белый стул с резными ножками и ненавязчивой золотой отделкой. Дженна также прошла в комнату, останавливаясь около порога, и, дождавшись, когда, продолжая хранить молчание, охранники удалятся, заперла дверь. Пройдя к своему «трону», она села, закидывая ногу на ногу и откидываясь на его спинку, кладя на неё руку. Она вопросительно и выжидающе взглянула на Микки.

Сейчас Дженна уже была полностью в «своём» образе: по плечам её струились светлые локоны, которые стали несколько короче с их первой встречи на благотворительном вечере мистера Кеплера; облачена она была в светлые джинсы, чёрную облегающую футболку с сверкающим золотом изображением короны на груди и бежевые лодочки на высоком каблуке.

Не выражающим никакого интереса взглядом Микки оглядел свою гостью, а затем вновь закрыл глаза. Это было очень показательным жестом, говорящим о том, насколько ему всё равно на присутствие Дженны. Микки действительно нужно было верить в то, что ему всё равно и сохранять ледяное спокойствие.

На такой жест парня Дженна слегка выгнула бровь, продолжая вопросительно смотреть на него и сохраняя молчание. Она ожидала, что брюнет нарушит его, но этого не произошло и молчание затянулось на долгих двадцать минут.

Микки не заснул вновь и он не пытался этого сделать. Но он лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь темнотой, которую дарили закрытые веки. И ему совершенно не хотелось видеть Дженну, а с учётом того, что она молчала и не создавала никакого шума, так можно было вовсе забыть о том, что она находится в комнате.

- И долго ты планируешь молчать? – спросила блондинка, всё-таки нарушая идеальную тишину.

- Я уже говорил о том, что мне не о чем с тобой разговаривать, - равнодушно ответил Микки, не утруждая себя тем, чтобы открыть глаза и посмотреть на девушку.

- Странно… - задумчиво произнесла Дженна. – Очень странно, что ты продолжаешь придерживаться той линии поведения, которая привела тебя сюда.

Микки не ответил. Выждав достаточно времени для того, чтобы стало понятно, что ответной реплики она точно не услышит, Дженна добавила:

- Мне казалось, что ты умный. Но почему-то ты ведёшь себя совершенно не так.

- Восемь лет назад ты всё время называла меня идиотом, можешь так думать и дальше, - совершенно равнодушно ответил брюнет.

- О, ты перестал отрицать то, что ты знаешь меня и вспомнил о прошлом! – воскликнула девушка. – Это огромный прогресс. Я же говорила, что мы обязательно продвинемся в плане нашего взаимодействия.

Она улыбнулась, но в улыбке её не было ничего светлого и доброго. Это была торжествующая улыбка. Но ответа Дженна вновь не услышала. Это начинало раздражать её, но вида об этом девушка не подавала, сохраняя лицо.

- Знаешь, Микки, тебе следовало родиться немым, - произнесла Дженна, - всё равно даром речи ты особо не пользуешься.

В этот раз парню хотелось ответить, но он решил воздержаться от этого. Помолчав пару секунд, Дженна поинтересовалась:

- Хочешь сказать какую-нибудь гадость в ответ?

- Это твоя прерогатива. Не буду у тебя её отнимать.

- Хочешь сказать, что я такая гадкая, вредная и умею говорить лишь едкости? – спросила блондинка, вопросительно выгнув бровь и в упор смотря на брюнета, который по-прежнему держал глаза закрытыми и выглядел совершенно спокойно.

Дженна очень умело выбрала вопрос. Она точно знала, что Микки есть, что на него ответить, ведь некогда он весьма нелестно высказывался о её характере. И парню действительно хотелось ответить, слова вились юркими змеями в груди, но он вновь удержался и только негромко сглотнул, проглатывая их.

На несколько минут вновь воцарилось молчание, после чего Дженна снова обратилась к Микки.

- Скажи, по-твоему, это нормально – заставлять даму всё делать самостоятельно? - спросила она.

- Я уверен, что найдётся множество людей, которые будут рады провести с тобой время и поговорить с тобой. Но я к ним не отношусь.

- Да, таких людей действительно немало, - согласилась девушка. Она скрестила руки на груди. – Но я хочу тебя и твоего общества.

- Увы, но желания не всегда исполняются. Хотя я понимаю, что для тебя это, возможно, будет шоком, ведь к слову: «Нет» ты не привыкла.

- Увы, - поддержав манеру Микки, произнесла Дженна, - но мои желания всегда исполняются.

- Может быть, хватит? – спросил Микки и всё-таки приоткрыл глаза, смотря из-под полуопущенных ресниц на собеседницу. Его взгляд выражал усталость от странного навязанного диалога и полнейшее отсутствие интереса к нему.

- Что именно «хватит»? – поинтересовалась девушка.

- Хватит пытаться продолжать этот диалог, - сухо ответил брюнет.

- То есть, ты хочешь, чтобы я ушла?

- Я предпочту уйти сам.

Дженна медленно покачала головой.

- Нет, - ответила она. – Ещё что-нибудь?

- Нет, это всё.

- Уверен? – выгнув бровь, спросила Дженна. – Микки, если ты всё ещё веришь в то, что я тебя отпущу, ты ошибаешься. Так что, нам будет лучше поддерживать диалог. Полагаю, у тебя есть ко мне вопросы.

«Всего один, - подумал парень, - какого чёрта ты вновь появилась в моей жизни?».

Но озвучивать свои мысли Микки не стал, а сказал другое.

- И сколько же ты планируешь продолжать свой «спектакль»? – спросил он.

- А ты сам посчитай, - совершенно непонятно ответила девушка и поменяла ноги местами, закидывая теперь левую ногу на правую.

- Если ты дашь мне какие-нибудь исходные данные, я обязательно посчитаю.

- Нет, - покачала головой девушка, - так будет неинтересно, если я сама всё озвучу. Думай, Микки, - она ухмыльнулась.

Нет, всё-таки, она была невыносима. Она могла бы вывести из себя даже человека, лежащего в коме, даже мёртвого! Но Микки пока каким-то чудом удавалось сохранять спокойствие и хладнокровие.

- Дженна, - вздохнул брюнет, - ты действительно думаешь, что я буду отгадывать твои загадки и играть в твои игры?

- А у тебя есть выбор?

- Есть. Я могу просто молчать.

- Что ж, - блондинка вновь поменяла ноги местами, - молчи, если хочешь. Я не против продолжать наше «сожительство» так долго, как потребуется.

- И чего же ты хочешь добиться в итоге? – поджав губы, спросил Микки и скрестил руки на груди.

- Я хочу… - девушка намеренно медлила. В глазах её загорелся бесовской огонёк, а губы растянулись в приторно-ядовитой улыбке, - перевоспитать тебя.

Микки вопросительно выгнул бровь. Театр абсурда и плохая драма определённо прогрессировали. Воздержавшись от ответа, брюнет лишь покачал головой, выражая своё отношение к словам Дженны.

- Думаешь, что у меня не получится? – спросила блондинка, вскинув бровь.

- Пожалуй, я оставлю свои мысли при себе.

- Почему же? Озвучь их, не стесняйся.

- Я уже сказал, что не желаю с тобой разговаривать, так, в чём для меня смысл отвечать тебе?

- А смысл для тебя хотя бы в том, что от твоего поведения зависит твоё будущее, - спокойно отозвалась Дженна.

- Вижу, ты решила поиграть в бога, - негромко хмыкнул Микки. – И что же ты сделаешь, если моё поведение не устроит тебя?

- О, - улыбнулась девушка, - поверь, у меня много вариантов. У меня очень богатая фантазия, мои подчиненные не дадут мне соврать.

- Но я никого из них не знаю, так что, у меня нет поводов, чтобы верить тебе.

- Конечно, я не горю желанием убеждать тебя в том, что я говорю правду, но всё же приведу пример. Например, Микки, ты можешь больше никогда не выйти отсюда.

- И что же ты сделаешь? Убьёшь меня? – тон его голоса был спокойным, равнодушным.

- Конечно, я никогда прежде не делала этого самостоятельно. Но, думаю, что я справлюсь.

- Не справишься, - сухо ответил Микки. – Такие, как ты, не умеют марать руки.

- О, вижу, мы опять перешли на личности, - фыркнула Дженна. – Что ж, твоя правда, - кивнула девушка. – Делать грязную работу я действительно не люблю.

- В таком случае, твои угрозы безосновательны.

- Тебе не стоит так разговаривать со мной, Микки. С того момента, когда произошло наше знакомство и я была совсем юной девушкой, прошло много лет. И многое изменилось.

- И что же? Ты научилась что-то делать самостоятельно, не ссылаясь на своего влиятельного отца?

- Я не буду отвечать на твою едкость, потому что, в отличие от тебя, у меня хотя бы есть отец.

Несмотря на то, что выражение лица Микки не изменилось, по его взгляду было понятно, что Дженна смогла задеть его за живое. Именно этого она и добивалась. Играть «по-хорошему» брюнет не желал, значит, они будут играть «по-чёрному».

- Зато моему отцу, кем бы он ни был, не стыдно за то, кем я стал. Твой же расчудесный папа оказался никудышным воспитателем.

Обычно Микки никогда не говорил в подобном ключе, но Дженна сама объявила ему войну и эти слова слишком сильно желали быть сказанными.

- Но зато он не сбежал, - парировала девушка.

Она также сохраняла видимое спокойствие, но в глазах её скакали черти и бесы. Напряжение в воздухе нарастало, и кислород сгущался, медленно сворачиваясь.

- И, - добавила Дженна, выпуская слишком опасную для обоих и отравленную пулю, - у меня есть основания полагать, что и мама твоя не умерла, а бросила тебя в роддоме. Наверное, с первых минут было заметно, что нормальным ты не вырастешь.

Эти слова были очевидным перебором желчи и яда. На шее Микки вздрогнули жилы, и сердце в груди забилось мощнее, разгоняя по венам чёрный яд. Он, не моргая, смотрел на свою собеседницу, которую бы любой, не задумываясь, ударил за подобное заявление. Сейчас Микки действительно понял, что она, как никто другой, была насквозь испорченным и ядовитым человеком и заслуживала боли. И он отдалённо подумал о том, каким же был идиотом, спасая такую тварь столь страшной ценой.

- Какая же ты сука, - произнёс Микки и покачал головой.

- О, Мистер-Сдержанность начал ругаться! – воскликнула Дженна, всплеснув руками, после чего вновь скрестила их на груди. – Что, не нравится слышать правду?

- За твою «правду» тебе бы следовало, не задумываясь, свернуть шею, - стальным тоном ответил брюнет.

- Но ты не можешь этого сделать, - притворно расстроившись, вздохнула блондинка. – Ну, как тебе на моём месте?

- Пошла вон, - твёрдо произнёс Микки, на его челюстях дрогнули желваки, выдавая злость.

- Это мой дом. Так что, пойду тогда, когда захочу.

- Ты даже не понимаешь, в какие игры играешь, - ответил Микки. Тон его голоса был ровным, но он звенел сталью и напряжением.

- Нет уж, дорогой, - ухмыльнулась блондинка, - я всё прекрасно понимаю.

Она встала и сделала несколько шагов вперёд, к кровати, на которой лежал парень.

- Я играю с тобой в твои же игры. И ты никак не можешь этого пережить, - продолжила Дженна. – Правда, я всё видела немного не так… Но так даже интереснее. От нашего диалога я получила удовлетворение, и я планирую получать его и дальше. И у тебя нет другого выбора, кроме как продолжать доставлять мне это удовольствие.

Договорив, Дженна круто развернулась и направилась к двери. Ничего больше не сказав, она покинула комнату и заперла дверь, дважды повернув ключ в замке.

Микки продолжил лежать, тяжёлым взглядом сверля прямоугольник двери и чувствуя, как всё сильнее закипает чёрный яд в крови. Но сейчас он ничего не мог с этим сделать, не мог выплеснуть жгучие токсичные эмоции.

Казалось, Дженна дала обет вывести его из себя и пробудить всех его «демонов». И у неё это прекрасно получалось.

Микки сосредоточился на своих мыслях, ища в них посторонние «голоса». Они были просто обязаны пробудиться сейчас. Но почему-то в голове брюнета по-прежнему была напряженная тишина. Время ещё не пришло.

«А, когда оно придёт, - подумал Микки, сверля взглядом дверь, - я уже едва ли буду им сопротивляться…».

Глава 34

Несмотря на всё, произошедшее вечером, Микки удалось заснуть и спокойно проспать всю ночь. Кошмары не тревожили его этой ночью, а, когда он проснулся, солнце уже стояло достаточно высоко, что говорило о том, что сейчас было около десяти часов утра.

Открыв глаза, брюнет обвёл взглядом залитую солнечным светом комнату и сел. Стального перезвона не последовало в ответ на его движение и, опустив взгляд вниз, Микки обнаружил, что наручников на нём не было. Он вновь обвел взглядом комнату, ища что-нибудь, что было не так, какой-нибудь подвох, но ничего подобного не было.

Посидев ещё с минуту, Микки встал и вновь огляделся, после чего перевёл взгляд на вторую дверь, которая присутствовала в комнате. С вероятностью в девяносто девять процентов за ней скрывалась ванная комната. И на поверку всё оказалось именно так. И это было очень хорошо, потому что Микки бы хотелось принять душ и сходить в туалет. А ещё ему уже достаточно сильно хотелось пить, потому что более суток в его организм не попадало ни одной капли воды.

После проведения всех вышеуказанных процедур мысли стали яснее. Единственным, чего не смог сделать Микки, это побриться, потому что в ванной комнате отсутствовали бритвенные принадлежности. Но это было не самым важным.

Покончив со всеми гигиеническими процедурами, Микки взглянул в висящее над раковиной зеркало. Он всегда брился каждый день, игнорируя постоянно возвращающуюся моду на щетину и бороду, потому видеть двухдневную небритость на своём лице ему было непривычно. Она совсем не нравилась Микки, хотя безусловно шла ему.

Так как сделать с этим он сейчас всё равно ничего не мог, Микки покинул ванную комнату, возвращаясь в спальню и вновь оглядываясь. В ней совсем ничего не изменилось, только солнечного света, который был очень ярким и белым, казалось, стало ещё больше.

Постояв так с минуту, думая над тем, что ему делать дальше, брюнет обернулся на дверь. Можно было бы попытаться сломать её, но что-то подсказывало Микки, что это будет бесполезной тратой сил. Даже, если допустить, что дверь была обычной и не слишком крепкой, за ней наверняка продолжали дежурить «охранные псы» его похитительницы. А вступать с ними в схватку без должной подготовки было бы опрометчиво, потому что они оба были по два метра ростом и не намного меньше в ширину. А ещё они были вооружены – Микки успел заметить кобуру на поясе того охранника, который вчера заносил стул для Дженны.

Вариант того, как можно более или менее уравновесить их силы в бою, Микки нашёл сразу. Конечно, у него не было никакого оружия или того, что хотя бы отдалённо напоминало его, но в ванной было зеркало. А при правильном обращении зеркальный осколок сможет служить в схватке не хуже иного клинка. Но претворять этот план в жизнь Микки не спешил. Во-первых, ситуация пока что не была столь напряженной и требующей немедленных действий, чтобы бросаться в бой. Во-вторых, план требовал детальной разработки и учёта всех-всех переменных, вроде шума от ломания двери, который точно привлечёт внимание охранников, и количества патронов в их пистолетах. В-третьих, Микки бы хотел уйти тихо. Потому он оставил данный план, как вариант на крайний случай, и продолжил осмотр комнаты.

Сразу же после двери, которая была выходом, но не для него, внимание брюнета привлекло окно. Даже не присматриваясь, Микки заметил, что ручки с него были сняты, что весьма затрудняло задачу – открыть его.

Поджав губы, Микки подошёл к окну, осматривая его – ему приходилось щуриться, потому что летнее солнце было сегодня как-то слишком улыбчиво и ярко. Тщательно осмотрев фрамугу и попытавшись поддеть её пальцами, парень убедился в том, что так просто у него не получится открыть окно. Для уверенности попытавшись ещё несколько раз – пока пальцы не начали болеть, Микки оставил безрезультатные старания и вновь оглядел периметр окна.

Надеяться на то, что Дженна бы так просто оставила его не прикованным в комнате, где он сможет запросто разбить окно и сбежать, особо не приходилось. Но проверить стоило. Осталось только придумать, чем проверять…

Ни в спальне, ни в ванной комнате не было ничего, что подходило бы для того, чтобы бросить этим в окно и проверить прочность стекла. И в итоге Микки снял с себя ремень и, намотав его на руку так, чтобы массивная стальная пряжка оказалась на костяшках пальцев, вновь подошёл к окну.

Отведя руку назад, брюнет со всей силы впечатал кулак в стекло. На нём не осталось даже маленькой трещинки. Для чистоты эксперимента Микки ударил во второй раз, но удар отозвался лишь болью в руке, окну же было всё нипочём. Чего и следовало ожидать – «принцесса» была ужасна и невыносима, но не глупа.

За дверью послышались голоса охранников, но конкретных слов Микки разобрать не смог – в комнате была достаточно хорошая звукоизоляция. Но он предположил, что мужчины услышали шум от удара и теперь обсуждали, как им на него реагировать и докладывать ли о нём хозяйке.

Брюнет обернулся на дверь, и какое-то время простоял, смотря на неё и ожидая чего-то, какой-то реакции охраны. Но, как видно, они действовали лишь по приказу своей госпожи. Потратив минуты две на бесцельное ожидание, Микки отвернулся от двери и размотал ремень. Костяшки пальцев заметно покраснели от силы удара, но качественная кожа взяла его часть на себя, потому крови не было.

Посмотрев несколько секунд на свою руку, Микки бросил ремень на кровать и начал неспешно прогуливаться взад-вперёд по комнате, думая над тем, что ему делать, а заодно разминая мышцы.

Ситуация, в которой Микки оказался, по-прежнему не пугала его, но она давила ему на нервы своей абсурдностью и кажущейся простотой! Он был не в какой-нибудь камере-темнице, здесь была дверь – не стальная – и даже окно. Но от всего этого не было толка. Эта комната была под стать хозяйке дома – лживо светлая, невинная и простая, но, если капнуть глубже, то открывалась совершенно иная её сторона и истина. В случае Дженны этой истиной были черви и черти, которых ещё свет не видывал, в случае же комнаты это было то, что выхода, несмотря на все выходы, из неё не было. По крайней мере, пока Микки его не видел.

Брюнет хмыкнул собственным мыслям. В его жизни было много дерьма, пожалуй, даже слишком много – иной бы человек едва ли смог бы столько выдержать, но то, что происходило сейчас, не вписывалось ни в какие рамки! Его пленила Дженна! Дженна – та наглая, вздорная девчонка с замашками наследной принцессы, которую он когда-то точно также похитил и пытался перевоспитать.

«Жаль, что я так глубоко заблуждался, - подумал Микки, останавливаясь и смотря в стену и вглубь себя. – Я не видел того, что её на самом деле проще убить, чем исправить. Как же я теперь сожалею о том, что не сделал этого…».

Он скривил губы. Он ведь умел убивать – умел это делать хладнокровно и искусно, так, чтобы никто и никогда не узнал о том, чьими усилиями оборвалась жизнь человека. Но её, Дженну, Микки почему-то пощадил. Он никогда не задумывался над тем, почему он решил именно в тот момент пойти против своей «семьи», хоть и прекрасно понимал, чем это может обернуться. И он не желал задумываться об этом сейчас, но мысли эти всё равно лезли в голову.

Почему именно она? Наглая, избалованная девчонка, которая в жизни не видела ничего плохого и не слышала отказа. Девчонка, которая даже не сказала: «Спасибо», когда Микки, рискуя жизнью, спас её от пьяных насильников. Подумать только, он дважды рисковал жизнью ради неё…

Микки вновь скривил губы. Он едва ли когда-то в жизни ошибался настолько, как сделал это с Дженной, и потому признавать свою ошибку было горько и так неприятно.

«Но бежать от правды глупо, - подумал брюнет, продолжая невидящим взором смотреть перед собой. – Я ошибся. Жестоко ошибся. Но я признаю свою ошибку. А юношеская глупость, которая заставила меня пощадить её, осталась в прошлом и останется там навсегда».

Он вновь обернулся на дверь, слегка хмурясь, и ровно через три секунды она открылась, и в дверном проёме завиднелись охранники Дженны. Как видно, Микки ошибся, решив, что они решили никак не реагировать на сотворенный им шум, а просто очень долго думали над тем, что им с этим делать. Это совершенно не казалось удивительным, потому что охранники Дженны, по крайней мере, внешне, производили впечатление не самых умных людей.

По одному охранники прошли в комнату: в руках одного из них были наручники, и у обоих наготове было заряженное оружие. Дженна предупредила их о том, что Микки может быть очень изобретателен и опасен.

- Сядь на кровать, - приказал один из охранников. У него был очень низкий и хрипловатый голос.

Микки слегка выгнул бровь на такой приказ, продолжая стоять на месте и смотреть на незваных гостей.

- Сядь на кровать, - повторил за товарищем второй мужчина. Его голос был значительнее приятнее для слуха.

Продолжая сохранять молчание, Микки полностью развернулся к охранникам и скрестил руки на груди, спокойным и совершенно непонятным взглядом смотря на них.

- Лучше слушайся нас, и обойдёмся без применения силы, - проговорил охранник с более приятным голосом.

В ответ Микки вновь лишь повёл бровью, продолжая смотреть на мужчин тёмным нечитаемым взглядом. Одному их охранников даже стало не по себе от его взгляда, потому что ему вспомнились истории про гипнотизёров, которые могут при помощи одного лишь взгляда заставить человека сделать всё, что им будет угодно. А сразу следом в голову мужчины пришли мысли о демонах и тёмных сущностях из фильмов ужасов, которые он так любил в юности.

Отогнав наваждение, мужчина вновь приказал: громче и жёстче:

- Сядь, немедленно! Ты глухой, что ли?

- Я не глухой, - слишком спокойно для своего положения ответил Микки.

Из-за этого тона он выглядел победителем в данной ситуации, и он им являлся, по крайней мере, морально.

- А вы, как я вижу, слепы, - добавил брюнет.

- Что? – переспросил охранник с неприятным голосом.

- Не разговаривай с ним, Людвиг, - одёрнул товарища второй мужчина.

Микки вновь слегка выгнул бровь, наблюдая за мужчинами. Он ожидал того, что сейчас эти «гориллы» переключаться друг на друга и забудут про него. Но они были действительно хорошо натасканы и, несмотря на переговоры между собой, не отрывали взглядов от брюнета.

- Сядь уже, - полностью переключившись на Микки, приказал более приятный охранник.

- Если вы повторите своё требование ещё три раза, я обязательно его исполню, - ровным тоном ответил брюнет.

Его спокойный тон и вид раздражали мужчин, потому что они были слишком неуместны.

- Ты смеёшься над нами? – вступил в разговор Людвиг.

- Почему же смеюсь? – поинтересовался Микки. – Вы высказали своё требование, а я назвал вам пожелание, при исполнении которого я точно вас послушаюсь.

Охранник, который пока что оставался для Микки безымянным, нахмурился. Людвиг же сделал это уже давно. Брюнет ставил их в тупик своим поведением: они ожидали от него сопротивления, ругательств, проклятий, мольбы об освобождении, в конце концов, но никак они не ожидали того, что он будет так спокойно и в то же время непонятно разговаривать с ними.

- Сядь! – прикрикнул Людвиг.

- Осталось ещё два раза, - ровным тоном проговорил Микки, продолжая совершенно равнодушно смотреть на мужчин, которые одним ударом могли проломить стену, а убить – и подавно.

- Правду нам сказала Дженна, - вернулся в разговор второй охранник. – Он – слишком умный и хитрый.

Микки едва заметно ухмыльнулся от слов мужчины. Всё-таки Дженна опасалась его, раз так тщательно инструктировала охрану по поводу него и просила их быть особенно бдительными.

- Всё, мне это надоело, - раздражённо произнёс Людвиг и двинулся в сторону Микки, желая заставить его слушаться силой.

Брюнет оставался на месте и спокойно наблюдал за приближающимся «шкафом» до того момента, пока между ним и мужчиной не осталось расстояния в три шага. Затем Микки слегка отступил назад и поднял руки, слегка разводя ими. Этот жест вкупе со спокойным, холодным взглядом выглядел издёвкой.

Людвиг уже готов был схватиться за оружие для вразумления пленника, но Микки опередил его действия. Продолжая держать руки поднятыми, он отошёл к кровати и сел. Положив руки на колени, он вернул спокойный взгляд к лицам охранников. Несмотря на то, что парень послушался их, мужчины почувствовали себя проигравшими. Но, конечно же, они даже не думали показывать это.

Не желая больше церемониться с Микки, охранники подошли и надели на него наручники, вновь приковывая к спинке кровати. Брюнет совершенно равнодушно реагировал на их манипуляции. Покончив со сковыванием и проверив, всё ли они хорошо закрепили, мужчины удалились из комнаты, вновь оставляя Микки в одиночестве. Но одиночество его не продлилось так долго, как хотелось бы.

Всего через семь минут после того, как ушли охранники, дверь вновь открылась и на этот раз на пороге стояла их хозяйка собственной персоной.

На губах Дженны играла лёгкая улыбка-ухмылка. Она задержалась в дверном проёме ненадолго, переступила порог и, закрыв дверь, прошла на середину комнаты. Стул, как и кандалы с утра, куда-то исчез, потому девушка осталась стоять. Только сейчас заметив отсутствие стула, Микки слегка нахмурился. Ему совсем не нравилось то, что он почему-то спал настолько крепко, что не слышал, как в комнату заходили, и даже не почувствовал, как его избавляли от оков.

«Может быть, вчера, когда я заснул, она пришла и вколола мне ещё какую-нибудь дрянь, чтобы я точно не проснулся раньше времени?», - подумал Микки. И мысль эта была совсем невесёлой и порождала определённые размышления…

- Доброе утро, - весело произнесла Дженна, будто перед ней был старый друг. – Как тебе спалось?

Эти слова очевидно были сарказмом, иначе бы они говорили о том, что Дженна двинулась умом, но утверждать об этом с уверенностью Микки не мог. Он весьма неплохо умел «читать» эмоции и чувства людей и, порой, мог сказать о человеке даже больше, чем он сам. Но эта девушка была для него загадкой. В её глазах будто стоял стальной заслон, который не позволял увидеть её истинные эмоции и помыслы.

Наградив девушку тяжёлым взглядом, Микки всё-таки ответил, стараясь сохранять совершенно равнодушный тон голоса, хотя с Дженной ему это было делать так непросто, как ни с кем другим.

- Спалось мне на удивление хорошо, - сказал он. – Но сказать, что моё утро – доброе я не могу, потому что, в отличие от тебя, я проснулся не у себя дома и с утра вижу совсем не ту, кого бы хотел.

- А кого ты бы хотел видеть? Дженнифер? – вскинув бровь и лукаво ухмыльнувшись, поинтересовалась Дженна.

- Откуда ты знаешь про неё?

- А оттуда, что ты, Микки, конечно – Мистер Скрытность, но папарацци оказались проворнее тебя. Ты засветился рядом с ней на показе в Париже. Кстати, вы отлично смотритесь вместе.

Дженна помолчала несколько секунд, затем спросила:

- Скажи, а ты её так любишь, раз хочешь видеть поутру именно её?

Вопрос девушки ему не понравился, но, не показав об этом вида, Микки ответил:

- Да, я люблю её. Может быть, когда-нибудь и ты познаешь это чувство, хотя, лично я в этом сильно сомневаюсь.

- Неужели я такая плохая и бесчувственная, по-твоему?

- А ты хочешь сказать, что ты умеешь любить кого-то, помимо самой себя?

- Я люблю своих родителей и брата. Но, думаю, твой вопрос был не об этой любви… Но на него я тоже отвечу – да, я не одинока.

- У тебя есть муж или парень?

- Парень, - кивнула блондинка. – Да, мы встречаемся уже два с половиной года.

- Поздравляю, - сухо ответил Микки.

- Спасибо, - проигнорировав холодность слов парня, ответила Дженна. – А вы с Дженнифер как долго вместе?

- Два года.

- Ого! Два года? И ты не сбежал? Что ж, значит, Дженнифер достойна аплодисментов…

- Странно, что тебя это удивляет, но я сбегаю далеко не от всех женщин.

- А только от меня? – вскинув бровь, поинтересовалась Дженна.

- Хотелось бы сказать, что – нет, но я не люблю врать.

- И что же я тебе такого сделала, чтобы бежать от меня, как от ядерной войны?

- От ядерной войны не сбежать, Дженна, так что, твоё сравнение неверно.

- Но ведь и ты от меня не сбежал, - победно улыбнувшись, ответила девушка, - так что, я всё сказала правильно.

Микки слегка поджал губы. Он не мог вспомнить такого, чтобы кто-то победил его в споре и, так сказать, заткнул за пояс, но Дженне это удалось. Ему действительно было нечего ответить, потому что она была права.

- Молчание – знак согласия, - проговорила блондинка, кивнув. – И я рада, что ты со мной согласен. Если ты будешь и дальше со мной соглашаться, наше взаимодействие пройдёт намного более гладко и приятно для нас обоих.

- Я бы предпочёл, чтобы наше взаимодействие закончилось прямо сейчас.

- Извини, но я – не твой персональный джин, чтобы исполнять твои желания. Более того, у меня есть возможность им быть, но нет желания. Так что, придумай такую прихоть, в которой мы с тобой сойдёмся.

- Боюсь, что такого не существует. Так что, пожалуй, я промолчу.

- Твоё право, - сухо ответила Дженна. – Но, если вдруг изменишь своё решения, знай, - она сладко-ядовито улыбнулась, - я всегда готова к обсуждению твоих идей.

«Мои идеи тебе точно не понравятся, - подумал Микки, холодным и тяжёлым взглядом смотря на собеседницу. – Потому что они все заканчиваются одинаково – тем, что ты испускаешь последний вздох».

Перед его глазами вспыхнули на мгновение картины последнего кошмара: страстный секс, нестерпимое наслаждение, блеск остро заточенного клинка и залитые тёплой алой кровью измятые простыни…

Микки удержался от того, чтобы скривиться, но на его шее вздрогнули жилы, выдавая эмоции. Эти картины всегда были непрошеными.

- По-моему, ты хочешь мне что-то сказать… - произнесла Дженна, наблюдая за эмоциями брюнета, вьющимися чёрными змеями в его горько-шоколадных глазах.

- Нет, - взяв себя в руки, ответил Микки. – Тебе показалось.

Дженна постояла ещё минуты две, ничего не говоря - Микки также молчал, а после переключилась на свой мобильный телефон, завибрировавший в кармане штанов.

Взглянув на имя вызывающего абонента, девушка ответила на вызов:

- Да, я слушаю.

Какое-то время она молчала, выслушивая собеседника, затем ответила:

- Хорошо, я всё поняла. И звонить мне было совершенно не обязательно, я и так всегда помню про свои обещания.

Судя по всему, собеседник начал ещё что-то говорить, но Дженна перебила его, не позволяя закончить.

- Достаточно, - произнесла она. – Мы обсудим и это, и всё остальное при встрече. Пока.

Не дав собеседнику возможности сказать и слова, она отклонила вызов и вновь перевела взгляд на Микки.

- Вот и вышло время нашей встречи, - произнесла Дженна, раскручивая в руке телефон, - и мне пора ехать по делам.

- Можешь не беспокоиться, я обещаю, что не буду скучать, - сухо проговорил Микки.

- А поклясться можешь?

- Клянусь.

Дженна усмехнулась и покачала головой.

- Что ж, - ответила она, - клятва за клятву. Я тоже клянусь – клянусь, что обязательно вернусь.

Микки ничего не ответил, хмуро смотря на Дженну, которая в очередной раз красиво играла свою роль.

- Ещё бы кровью скрепить наши клятвы, - добавила девушка. – Но я тороплюсь. Так что, в этот раз обойдёмся без этого.

В завершении своего «спектакля» Дженна послала воздушный поцелуй единственному зрителю и, круто развернувшись, покинула комнату. В замке дважды повернулся ключ, и Микки вновь остался наедине с тишиной и слишком ярким солнечным светом, льющимся в большое окно. Этот свет раздражал, но до этого брюнет не задёрнул шторы, а сейчас, в оковах, сделать это не было никакой возможности.

Микки вздохнул и прикрыл глаза, слегка запрокинул голову, смотря в разбитую заборчиком ресниц стену. Посидев так немного, он лёг на бок, спиной к окну, чтобы поменьше видеть назойливый и слишком яркий солнечный свет. Негромко заурчал пустой желудок, но пока что голод был не столь сильным, чтобы все мысли Микки концентрировались вокруг желания поесть. Пока что он легко мог абстрагироваться от этой неудовлетворённой жизненной потребности.

Глава 35

Я распугал давно друзей, но мой спокоен взгляд 

Свободный волк-одиночка к законам спиной

Мне надо сдать себя в музей и жить там как экспонат.

Всё я сказал и точка, не ходи за мной...

Подобрать к тебе код, сделать наоборот,

Отключить от сети - не уйти!

Слот, Мёртвые звёзды©

Дженна сдержала свою клятву, но вернулась она далеко заполночь, когда Микки уже спал. Беспардонно вторгшись в погружённое во тьму сонное пространство спальни, девушка остановилась в дверях, щурясь и вглядываясь в силуэт пленника, который угадывался в свете, проникающем из коридора.

Услышав звук открывающейся двери, Микки проснулся и сел. Сонные, привыкшие к расслабленной темноте глаза резал свет, который лился в открытую настежь дверь, обтекая силуэт хозяйки дома.

«Как я надеялся, что ты соврёшь мне», - подумал Микки, но, увы, эта надежда была уже мертва и изначально она не имела никаких шансов на жизнь.

Дженна простояла в дверях минуты две, ничего не говоря и разглядывая своего пленника. Затем она заперла дверь и подошла к кровати, вставая около изножья и складывая руки на груди.

- Я тебя разбудила? – поинтересовалась она.

Несмотря на расстояние более двух метров, разделяющее их, до обоняния Микки всё равно донеслись нотки крепкого спиртного, вмешанные в дыхание девушки.

- Да, ты меня разбудила, - ровно ответил брюнет и поправил подушку, размещая её повыше. – И с твоего позволения я бы вернулся ко сну.

Поправив подушку, Микки вновь лёг и прикрыл глаза, смотря на Дженну, чьи черты были едва различимы во тьме – только глаза ярко блестели, несмотря на отсутствие света, который бы они могли отражать.

- Вижу, не только я сдержала своё обещание, но и ты, - хмыкнула блондинка и поджала губы.

- Да, ты права. Я совершенно не скучал.

- Жаль, - вздохнула Дженна. – А я скучала… И я спешила домой.

- Неплохо ты спешила, - отозвался Микки и также поджал губы.

Его ирония была уместна, потому что Дженна уехала из дома в начале двенадцатого дня, а сейчас было – без пятнадцати час ночи.

- Спешила, представь себе, - проигнорировав иронию Микки, ответила Дженна. – Просто, у меня работа очень сложная, за час не управишься.

- И без ста грамм, - кивнув, добавил к словам девушки брюнет.

- И без ста грамм тоже, - к удивлению парня, согласилась Дженна. – Увы, рабочие встречи, обсуждения, переговоры и так далее нередко не мыслятся без бокала чего-нибудь крепкого.

- Осторожнее, Дженна, так и спиться недолго.

- Это очень мило, что ты за меня волнуешься, но твои опасения беспочвенны – я прекрасно знаю меру.

Микки невольно вспомнил тот странный вечер, который должен был стать временем искренних разговоров и чем-то особенным, но стал началом трагедии – вечер, когда они пили на кухне в его зальцбургском замке, и Дженна утверждала, что она не напивается и, вообще, почти не пьёт, разве что пиво, и то, иногда. Сейчас же от неё пахло чем-то, что было минимум на тридцать градусов крепче пива. И она вся была уже совсем не той семнадцатилетней девочкой. Она изменилась, равно как и Микки изменился за прошедшие восемь лет. Это была почти вечность, почти целая жизнь, разделяющая их. Но по иронии в конце этой «жизни» они вновь встретились – встретились и вновь не смогли пройти мимо друг друга, вот только местами они теперь поменялись.

«Опять эти мысли», - подумал Микки, хмурясь.

Темнота услужливо скрывала своим пологом его эмоции, и парень мог себе позволить проявлять их немного ярче.

«Мало того, что моя «ошибка» сейчас рядом со мной, - продолжил мысль брюнет, - так ещё и память о том времени, когда я её совершал, вдруг решила ожить. Она была бы неуместна в любой момент времени, но сейчас для этого особенно неподходящее время…».

Решив отвлечь себя от назойливых мыслей, Микки обратился к Дженне.

- Мне даже стало интересно, что же у тебя за работа такая, на которой уместно пить? – спросил он.

Дженна улыбнулась, медля несколько секунд с ответом. Несмотря на ярое сопротивление Микки, он всё равно постепенно начинал активнее участвовать в их диалогах, а сейчас даже сам обратился к ней, поддаваясь правилам её игры.

- Я занимаюсь бизнесом, - не слишком развёрнуто ответила блондинка.

- Бизнесом? – переспросил Микки, выгибая бровь, и вопросительно оглядел свою собеседницу. – Что ж, никогда бы не подумал…

- И почему же?

- Тому много причин, - вздохнул брюнет и вновь сел.

Глаза Дженны уже тоже привыкли к темноте, и она невольно зацепилась взглядом за голый торс Микки - ложась спать, парень снял брюки, а рубашку просто расстегнул и распахнул, потому что снять её в наручниках не было никакой возможности. Задумавшись и задержав взгляд на теле пленника на слишком долгие секунды, смотря на тату – чёрный крест, уходящую нижним краем под одеяло, Дженна невольно вспомнила, как точно также цеплялась взглядом за этот, казалось бы, такой простой и скучный рисунок восемь лет тому назад, когда Микки расстегивал рубашку, снимал свитер…

Она мотнула головой и перевела взгляд к лицу парня. Микки спокойно смотрел на неё. И, когда девушка посмотрела ему в глаза, он закончил своё высказывание:

- Озвучивать все причины я не стану и ограничусь одной.

- Какой же?

- Насколько я помню, ты хотела стать юристом.

- Не только хотела, но и стала, - кивнула Дженна. – Я окончила юридический факультет почти безупречно, только по одному предмету у меня был не высший бал.

- И почему же, раз ты так старалась и поступить, и учиться, ты не стала работать по специальности?

- Получилось так, что я поняла, что есть занятие, которое мне ближе, и которое сможет мне помочь добиться того, чего я хочу… - вновь уклончиво ответила блондинка.

- И с чем же связано твоё дело?

- Я даже не знаю, как объяснить… - задумчиво проговорила Дженна и перевела взгляд в сторону, прикусила губу.

Вновь вернув взгляд к лицу Микки, она добавила:

- Пожалуй, я не буду пытаться этого сделать. Просто бизнес. Папин.

- А, тогда всё понятно, - кивнул брюнет. – Наследница решила: «Зачем мне делать что-то самой, если можно взять уже готовое дело?».

- Между прочим, я не на лаврах почиваю, а действительно работаю. Причём, отлично работаю, это признают и подчинённые, и отец. И, между прочим, мне было очень нелегко доказать папе, что я могу этим заниматься.

- Но в итоге он не смог тебе отказать, - хмыкнул Микки.

- Да, не смог, - согласилась девушка.

Их разговор вновь утратил ту кажущуюся толику дружелюбности, которая зародилась в нём. И теперь между Микки и Дженной вновь воцарились напряжение и тихая война.

- Я всегда была очень целеустремленной и всегда добивалась и добиваюсь того, чего я хочу, - продолжила блондинка. Тон её голоса стал холодным. – И, собственно, за это меня очень и ценят на работе. И ты, кстати, тоже должен был оценить эти мои качества.

- Я бы больше оценил, если бы я не был твоим «желанием».

- Извини, но сердцу не прикажешь, - развела руками девушка. – А сердце моё желает отмщения за обиду. И…

Она подняла палец, подчёркивая важность и значимость своих слов, но так и не озвучила их, обрывая фразу в зачатке. Подумав немного, она сказала:

- Впрочем, пока это не важно. К этому мы ещё придём.

- Твоё право - пока что не озвучивать этого. Но скажи мне, что же толкнуло тебя на то, чтобы затеять всё это?

- А ты знал, что женщины невероятно мстительны? – вопросом на вопрос ответила Дженна и вскинула бровь, в упор смотря на собеседника.

- Да, - слегка кивнул Микки, - я что-то слышал об этом…

- Вот и ответ на твой вопрос.

- То есть, ты мстишь мне за прошлое?

- Нет, за прошлое я тебе мстить не планировала, просто, так получилось.

- Тогда, в чём смысл всего этого цирка?

- Микки, ты повторяешься, - отозвалась Дженна. – Этот вопрос ты уже задавал. Или у тебя проблемы с памятью?

- Проблем с памятью у меня нет. Но я так и не услышал на него вразумительный ответ.

- А более развёрнутого ответа ты и не услышишь, - ответила блондинка и начала загибать пальцы. – Ты здесь, потому что ты повёл себя, как последняя сволочь, и очень задел меня этим. И…

Она так и не загнула второго пальца и не озвучила второй причины, вновь замолкая на полуслове и хмуря брови. И вечером, во время работы, и по пути домой, и в самом начале их разговора Дженна ни капли не чувствовала себя пьяной. Но почему-то сейчас выпитый коньяк вдруг взыграл в её крови, заставляя язык работать немного быстрее мозга и во второй раз предавая и подставляя её.

Она продолжила молчать, хмурясь. Ей совершенно не нравилось то, что неуместные и ненужные сейчас слова так и рвались из её горла. Радовало только то, что ей и сейчас, и до этого удалось вовремя закрыть рот, стереть бы ещё начало фразы и сделать вид, что её и не было вовсе…

- По-моему, ты не договорила, - произнёс Микки, давая собеседнице достаточно времени, чтобы подумать, и красиво возвращая её к тому, от чего она бежала.

Но Дженна уже собралась и спокойно и достойно ответила:

- Да, ты прав, я хотела добавить, что ты, как никто другой, не имеешь права упрекать меня в том, что я подобным образом отреагировала на твои неправильные действия в отношении меня. Я просто повела себя так же, как ты когда-то.

- Могла бы не опускаться до моего уровня, - хмыкнул Микки и поджал губы.

- А я и не опускаюсь. Микки, знаешь ли ты, от чего происходит слово «месть»?

- Удиви меня, - холодно ответил брюнет.

- Оно происходит от слова – «место», так что, - она ядовито улыбнулась, - я просто показываю тебе твоё место, а вовсе не опускаюсь до твоего уровня.

- Очень мило…

Микки на мгновение замялся, потому что с его губ чуть было не сорвалось обращение «принцесса». Но ему больше не было места в настоящем и в его сознании. Оно было слишком ярким напоминанием о прошлом.

Пауза продлилась всего долю секунды и осталась в рамках уместности. Микки продолжил:

- Мило, что ты пытаешься показать мне моё место. Но ты в этом не права, Дженна. Я повёл себя так, как должен был повести. Если ты забыла, то, пожалуй, я напомню тебе – тогда, восемь лет назад, я обещал тебе, что вскоре мы расстанемся и ты больше никогда в жизни меня не увидишь. Так что, я просто следовал своему слову.

- Но я увидела тебя, - совершенно спокойно ответила Дженна, не реагируя на красивые и убедительные аргументы парня. – Так что, слово своё ты не сдержал.

- Это было досадной случайностью. И я сделал всё, чтобы сдержать своё обещание и не мозолить тебе глаза.

- Нет, Микки, - покачала головой Дженна. – Это – судьба.

Она подошла ближе к брюнету, наплевав на опасность, которую он мог представлять. Она была точно уверена в том, что он её не тронет сейчас.

Микки хмуро наблюдал за тем, как девушка приближалась к нему. И, когда она остановилась совсем близко, он исподлобья взглянул ей в лицо. Они оба уже прекрасно видели в темноте. И эта темнота так дополняла их странный вынужденный диалог, окутывая чёрным покрывалом и как бы говоря: «Я всё скрою. Никто ни о чём не узнает. Вы можете позволить себе делать всё, что хотите…».

- Судьба, - продолжила говорить блондинка, - что я искала тебя и встретила на том благотворительном вечере, куда до последнего момента даже не собиралась идти.

- А ты не боишься, что под маской судьбы может оказаться злой рок?

- Нет, Микки, не боюсь, - спокойно ответила блондинка и слегка ухмыльнулась.

- И не боишься так близко подходить к тому, от кого когда-то так желала сбежать?

- Нет, - тот же спокойный тон, лёгкий прищур бирюзовых, блестящих во тьме глаз.

- А я бы на твоём месте боялся, - спокойно ответил Микки.

Он неспешно откинул одеяло и встал, оказываясь лицом к лицу со своей похитительницей. Слишком близко. Слишком опасно близко.

- Ведь однажды цепи могут меня не удержать, - добавил брюнет. – И, рано или поздно, но терпению моему придёт конец.

- И что тогда будет? – слишком смелый вопрос, слишком спокойный взгляд с лёгким вызовом в расширенных зрачках.

В воздухе заплясали искры, и он наэлектризовался, а тьма ночи начала сгущаться ещё больше, становиться чернее, она оседала сажей на коже и забивала лёгкие, заставляя дыхание становиться тяжелее.

Напряжение нарастало и, казалось, что вот-вот должна была грянуть буря, и парень и девушка просто ждали сигнала: «Старт», который кто-то должен был подать. Этот сигнал обязан был стать выстрелом из ракетницы и прямо в голову.

Но и Микки, и Дженна молчали, смотря друг на друга: на слишком знакомые, пусть и заметно повзрослевшие черты, которые слегка приглушала, но не могла полностью стереть темнота. Между ними словно была глухая стеклянная стена, а в груди обоих вились сотни слов.

Дженна медленно скользнула взглядом по лицу Микки: по горько-шоколадным глазам, которые в темноте казались совсем чёрными и демоническими, по прямому носу и губам: нижняя по-прежнему оставалась намного пухлее верхней.

Она опустила взгляд ниже, к шее парня, а затем к груди, на которой между краями расстегнутой рубашки виднелись новые тёмные татуировки, но разглядеть их полностью девушке не удавалось.

Продолжая сохранять странное, напряжённое молчание, Дженна протянула руку, желая сдвинуть чёрную ткань и полностью открыть рисунок на груди Микки, слева. Но рука её застыла в воздухе и только пальцы едва заметно дрогнули.

Медленно подняв взгляд, она посмотрела Микки в глаза. Он продолжал смотреть на неё спокойным тяжёлым и таким непонятным взглядом.

- Кажется, я так и не услышу ответа на свой вопрос? – спросила Дженна, разрушая тревожную тишину.

Её спокойный, ровный тон слишком ярко контрастировал с окружающей их атмосферой напряжения и ожидания непонятно чего.

- Нет, не услышишь, - также спокойно ответил Микки. Буре нельзя было позволить разразиться.

Дженна слегка кивнула в ответ. Она постояла ещё немного, после чего развернулась и, ничего больше не говоря, ушла, запирая за собой дверь.

Микки провожал её хмурым тяжёлым взглядом, когда она уходила. И, когда за Дженной закрылась дверь, он ещё с минуту стоял и смотрел на её тёмный прямоугольник, даже не думая ни о чём. Фильтр сознания не позволял мыслям облечься в слова. И это спасало, потому что Микки не хотел думать о Дженне хотя бы в то время, когда её не было рядом.

Глава 36

Прошёл ещё один день. «Карнавал», устроенный Дженной, начинал затягиваться.

Микки открыл глаза, смотря из-под опущенных ресниц перед собой, на залитую солнечным светом комнату. В его голове продолжал клубиться лёгкий туман сна и торопиться и переходить к активному бодрствованию совершенно не хотелось.

Брюнет полежал ещё пару минут, после чего сел, вновь обводя взглядом слишком светлое пространство, в котором ожидаемо ничего не изменилось. Для Микки в этой комнате менялись местами лишь ночь и день, тьма и свет. И парень предпочёл бы, если бы последнего было значительно меньше, потому что назойливый свет, льющийся из большого окна, был несколько чрезмерен.

Микки опустил взгляд на свои руки. На его запястьях вновь не было оков. И это могло бы удивить, но брюнет лишь слегка повёл бровью. Уже в третий раз он не проснулся, когда с него снимали наручники, и это настораживало Микки. Но, с другой стороны, каких-то особенных ощущений, указывающих на то, что его сон был усилен неким дурманом, он не испытывал, просыпаясь.

«Что ж, возможно, по неким, непонятным мне причинам я просто сплю особенно крепко в этом доме. Хотя версия эта и не слишком жизнеспособна, потому что никогда прежде я подобного за собой не замечал», - подумал Микки.

Посидев ещё немного, парень встал. Потянувшись и размяв затёкшие за время сна мышцы, Микки снял рубашку, которая ему уже успела порядком надоесть, и обернулся на дверь в ванную комнату. Что-то непонятное вызывало в нём неосознанную тревогу, и брюнет нахмурился, смотря на прямоугольник двери. Он не мог дать себе отчёт в причине странного чувства, но и отделаться от него было невозможно. Оно просто было – там, в глубине груди.

Потратив несколько драгоценных минут на попытки осознать причины своей странной тревоги и не придя ни к какому результату, Микки решил временно отбросить эти мысли подальше. Это время стоило потратить с большей пользой.

«А на то, чтобы подумать, у меня и так достаточно времени, - подумал брюнет. – Но и забывать об этих странных ощущениях не следует, они могут быть очень тревожным «звоночком»…».

Микки вновь обернулся в сторону окна, смотря в него и щурясь от слишком яркого солнца. Он подошёл к нему и выглянул на улицу. Там, внизу, был пустынный двор с идеальным изумрудным газоном, он выглядел застывшим и будто сошедшим с картинки из журнала.

Он максимально наклонился, насколько позволяло закрытое окно, заглядывая вниз, изучая видимую отсюда часть двора. Но примерно через минуту такого осмотра Микки отвлекли от его занятия тихие голоса, доносящиеся из-за двери. В одном голосе он смог узнать «приятного» охранника, второй же тоже был мужским, но принадлежал определённо не Людвигу.

Нахмурившись, Микки сделал несколько шагов в сторону двери, прислушиваясь к разговору мужчин. Они едва ли могли говорить о чём-то важном для него, но вероятность этого всё равно нельзя было списывать со счетов.

Микки сделал ещё несколько шагов вперёд, а затем ещё, в итоге, подходя к самой двери. У охранников не было никаких шансов услышать его шаги, и они продолжали свой разговор.

Микки отчётливо слышал приглушённые дверью голоса, но разобрать нечто по-прежнему не мог. Брюнет вновь нахмурился. Кажется, его подводило не только душевное равновесие, но и слух.

Несмотря на все попытки расслышать разговор мужчин, Микки смог разобрать лишь несколько отдельных слов, большинство из которых были предлогами и тому подобными совершенно бесполезными для парня частями речи. И голос второго мужчины начал казаться Микки знакомым, он его уже определённо слышал и, возможно, не раз. Но почему-то идентифицировать личность второго охранника брюнет по-прежнему не мог.

«Что со мной происходит?», - подумал Микки, ещё больше хмурясь.

Он отошёл на шаг назад и вновь впился взглядом в дверь. Из-за неё продолжал доноситься приглушенный разговор.

Спустя пару минут Микки вновь обернулся на окно: в него продолжал литься слишком белый солнечный свет – несмотря на то, что Берлин встретил парня непогодой, он быстро исправился. Всё было на своих местах.

Опустив взгляд, Микки заметил, что до сих пор продолжил держать рубашку в руке. Отойдя к кровати, он оставил на ней вещь, после чего направился обратно к двери. Но до неё он не дошёл.

Его заставил остановиться громкий звук удара, донёсшийся со стороны окна. Микки резко повернул голову на звук. За окном мерно покачивались в воздухе три чёрных пёрышка, медленно падая, а по стеклу стекали несколько капель насыщенно алой крови. Какая-то мелкая пташка завершила свой вольный полёт, бесславно разбившись.

Микки подошёл к окну и выглянул на улицу. Снаружи на окне не было карниза, и искалеченная птичка наверняка упала вниз, затерявшись в низких ухоженных кустарниках, чтобы в тени и сырости медленно умереть.

Брюнет несколько минут стоял, смотря вниз, затем поднял взгляд, смотря на небольшое кровавое пятно на стекле, которое находилось как раз на уровне его глаз. Протянув руку, он прикоснулся к стеклу там, где с другой стороны оно было перепачкано кровью; несмотря на палящее солнце, стекло оставалось холодным.

Убрав руку, Микки собирался отойти от окна, но его действие вновь было прервано, его внимание кое-то привлекло…

Брюнет взглянул на свою руку, его пальцы были испачканы в тёплой алой крови. Он вновь сильно нахмурился и поднял взгляд к окну. Как получилось так, что на его руке оказалась кровь? Микки точно был уверен в том, что никаких ран у него на руке не было. Если только…

Решительно сделав шаг вперёд, Микки снова прикоснулся к испачканному стеклу и взглянул на свои пальцы. На них появилась новая кровь. Он провёл по прохладному стеклу ладонью: раз, два, и от каждого его движения кровавое пятно размазывалось по стеклу. Такое было невозможно! Кровь на стекле была со стороны улицы!

«Я сплю, - немного ошарашено подумал Микки, поднимая взгляд к украшенному кровавыми разводами окну. – Сплю…».

- Да, я тоже был уверен, что именно так и получится…

Микки резко обернулся на голос «второго охранника». Он узнал его. Этот голос принадлежал «Искусителю».

Брюнет закрыл ладонями лицо, изо всех сил жмуря глаза.

«Проснись, Микки, проснись, - твердил он сам себе в мыслях. – Это всё сон. Тебе нужно вернуться в реальность».

- Ты же знаешь, где твоя реальность…

Микки резко открыл глаза, садясь. Сердце в груди колотилось непривычно быстро и мощно, дыхание было сбитым, во рту пересохло, а в висках стучало и гудело.

Брюнет осмотрелся, пытаясь убедиться в том, что эта реальность действительно – реальна. Всё указывало на это. Никаких голосов из-за двери не доносилось, окно было чистым. Микки повернул руки ладонями вверх, внимательно разглядывая их. На руках его также не было ни единого следа крови.

- Сон… - одними губами прошептал парень.

Сердце в его груди никак не желало успокаиваться. Микки выбрался из постели и обернулся вокруг своей оси, оглядывая залитую солнечным светом спальню. Его сон был слишком реальным и брюнет никак не мог так просто поверить в то, что он закончился.

Микки слишком хорошо помнил, хоть и желал бы навсегда забыть, то, что, что он может с десяток раз вот так вот прыгать из сна в сон, всякий раз веря в то, что именно эта реальность подлинная, а потом вновь находя какое-нибудь мелкое и незаметное на первый взгляд несоответствие с привычной ему картиной мира, которое укажет на то, что ему ещё только предстоит открыть глаза…

Брюнет поджал губы и быстро подошёл к прикроватной тумбочке. Он уже делал это множество раз и сможет сделать вновь. Боль не страшила его. Встав перед тумбочкой на колени, Микки отвёл руку назад и со всей силы впечатал кулак в её верхний ящик. Тумбочка жалобно затрещала, а руку до самого плечевого сустава пронзило короткой вспышкой боли, которая через секунду перешла в тупую и ноющую.

Микки взглянул на свою руку: две костяшки пальцев были разбиты и из ран выступили рубиновые капли крови. Во время таких «проверок» он никогда не умел рассчитывать силу.

«Кажется, теперь я не сплю», - подумал брюнет.

На всякий случай он ударил во второй раз и, поморщившись от боли, слизнул с руки кровь, а после утёр губы тыльной стороной ладони.

Эти слишком реальные сны не посещали Микки давно.

«Они не посещали меня примерно восемь лет», - отрешённо подумал парень.

И это было правдой. В последний раз подобный сон Микки видел во время лечения в Швейцарии, в первой его половине. И это наталкивало на определённые размышления и выводы…

«Нет!», - твёрдо произнёс про себя брюнет и встал.

Он начал быстро ходить по комнате взад-вперёд.

«Не нужно сгущать краски, - продолжал мысль Микки. – Это всего лишь сон. И подобные сны нередко снятся и нормальным людям. Мне не стоит впадать в панику только из-за него. В конце концов, галлюцинаций я не вижу, не брежу и мои «голоса» по-прежнему молчат».

Микки круто развернулся и направился в сторону ванной комнаты и скрылся за её дверью. Подойдя к умывальнику, он открыл кран и, набрав полные ладони ледяной воды, плеснул ею в лицо, после чего поднял взгляд к зеркалу, в упор смотря в глаза своему отражению. Несмотря на яркий свет, глаза Микки выглядели совсем чёрными, а взгляд был очень тяжёл.

Простояв так несколько минут, брюнет всё-таки решил заняться более уместными для ванной комнаты делами и, смочив зубную щётку водой и выдавив на неё пасту, сунул её в рот.

Этим утром Микки провёл в ванной комнате небывало долго – почти час. И большую часть этого времени он просто стоял под чуть тёплыми струями душа, пытаясь смыть с себя неприятную липкую плёнку, которую оставил на теле «реальный» сон. Вода всегда имеет свойство смывать всё плохое, и сейчас она тоже помогала, проясняя мысли.

Взяв от воды всё, что она могла предложить, Микки закрыл кран и покинул душевую кабину. Он наскоро обтёрся полотенцем, повязал его на бёдрах и, взглянув напоследок в зеркало, вышел в спальню, тут же останавливаясь на её пороге. Там, около кровати, стояла девушка азиатской наружности с подносом в руках, которая, судя по нежно-голубому фартучку, была домработницей в этом доме.

Микки вопросительно выгнул бровь, смотря на девушку. А та, услышав звук открывающейся двери, обернулась, вздрагивая. Она распахнула глаза, испугано хлопая ресницами и таращась на Микки так, словно впервые в жизни видела мужчину. Хотя, её можно было понять, потому что на брюнете было одно лишь низко повязанное на бёдрах полотенце, которое не могло скрыть его шикарного тела, а лишь оттеняло его красоту. Широкие плечи, стальные кубики пресса и прекрасные «взлётные полосы» - косые мышцы живота, уходящие под кромку белого полотенца… А лёгкий влажный блеск на коже, гипнотический чёрный взгляд и россыпь тёмных татуировок на теле лишь добавляли его образу неотразимости и загадочности.

- И-извините, - промямлила предполагаемая домработница, опуская взгляд.

Микки лишь слегка повёл бровью в ответ, продолжая стоять у порога и наблюдая за мытарствами девушки.

Поставив поднос с едой и чаем на тумбочку, она направилась к двери, так и не решаясь поднять более взгляд. Когда девушка открыла дверь, дорогу ей преградили охранники. Заглянув в комнату и убедившись, что всё в порядке, они её выпустили, и девушка быстро скрылась из виду.

Один из охранников, Людвиг, ещё раз заглянул в комнату, задерживая свой взгляд на Микки. Парень скрестил руки на груди и склонил голову чуть набок, спокойно смотря на мужчину в ответ. Убедившись в том, что пленник ничего предосудительного не делает, охранник покинул комнату и запер дверь.

Микки постоял ещё пару секунд, затем перевёл взгляд на тумбочку и поднос с завтраком. Дженна решила его покормить очень вовремя, потому что ещё немного и выдержка Микки начала бы сдавать, четверо суток без еды – это совсем не шутки.

Не став долго думать, брюнет сел на кровать и, поставив поднос на колени, приступил к завтраку.

Глава 37

Раскуй эти цепи, друг мой,

И я покажу тебе ярость, которую скрывал.

Уничтожьсвятыню,

Стерпи, но ничего не простится!

Ты и я не можем решить, который из нас данность,

Поправлюсь: один из нас обречён пережить другого.

Slipknot, Devil in i©

Прошло только полчаса с того момента, как Микки закончил завтракать, когда дверь в комнату вновь отворилась, на пороге стояли охранники. По одному мужчины прошли в спальню, в руках «приятного» охранника были наручники. Слегка выгнув бровь, Микки наградил холодным взглядом одного мужчину, затем второго.

- Джинни, забери посуду, - произнёс «приятный» охранник.

В комнату зашла домработница. Она вновь смотрела вниз и нервно заламывала руки. Помедлив несколько секунд, девушка подошла к кровати и взяла с тумбочки поднос с посудой. Только отойдя на шаг назад, она решилась поднять глаза и мельком взглянула на Микки, но мгновенно растерялась от его пристального взгляда и, вновь опустив взгляд в пол, засеменила к двери.

Охранники отошли, выпуская девушку из спальни, после чего вновь заслонили собой дверной проём.

- Полагаю, вы хотите вновь надеть на меня наручники? – слишком спокойно и буднично, будто говорил о погоде или чём-то подобном, поинтересовался Микки.

- Угадал, - отозвался Людвиг.

Микки несколько раз легко кивнул, показывая, что он услышал собеседника. Пару секунд он смотрел в сторону, не спеша как-то реагировать на слова охранника, после чего перевёл на него взгляд и произнёс:

- Что ж, сегодня у меня нет настроения с вами спорить, - Микки скрестил руки на груди. – Потому только спрошу – могу ли я одеться?

Помимо еды, час назад Джинни принесла и свежий комплект одежды, который сейчас лежал аккуратно сложенным ближе к изножью кровати. На Микки же по-прежнему было одно лишь полотенце.

Охранники переглянулись. Никаких распоряжений по поводу одежды пленника они не получали и потому не знали, как поступить будет вернее.

Микки подождал немного, смотря на одного охранника, а затем на другого, после чего вздохнул и встал.

- Пожалуй, пока вы думаете, что мне ответить, я всё-таки оденусь, - произнёс он.

Людвиг нахмурился, ему совсем не понравилось то, что Микки вновь пытался выставить их идиотами. Второй же мужчина предпочёл пропустить слова пленника мимо ушей.

Не ожидая ответа охранников, брюнет начал неспешно одеваться, совершенно не обращая никакого внимания на тяжёлые, следящие за каждым его движением взгляды «охранных псов». Его новый костюм состоял из чёрных джинсов и тёмно-серой футболки; одевшись, Микки поправил майку, чтобы она сидела совсем идеально, чем начал ещё сильнее бесить Людвига.

Расправив все-все складочки на футболке, Микки вновь сел на кровать, складывая ноги по-турецки, и взглянул на охранников. Ничего не говоря, Людвиг подошёл к нему и надел на руки наручники, привычно пристёгивая их к спинке кровати. Микки и в этот раз совершенно равнодушно реагировал на действия мужчины.

Когда со сковыванием было покончено и всё было проверено, Людвиг вернулся к товарищу.

- Идём, - произнёс он, и оба охранника удалились.

«Это настолько абсурдно, что даже смешно, - подумал брюнет, смотря на закрытую дверь. – Дженна действительно устроила первоклассный «карнавал», а её охранники и вовсе те ещё клоуны».

Он поджал губы и вновь скрестил руки на груди и прилёг, опираясь на спинку кровати. Что-то ему подсказывало, что на охранниках список нарушивших его одиночество не закончится. И он оказался прав.

Прошло всего три минуты, и в замке снова повернулся ключ. Когда дверь открылась, Микки увидел ту, которую, пожалуй, желал видеть меньше всего в жизни. Вот только его никто не спрашивал.

Зайдя в комнату, Дженна закрыла дверь. Сделав несколько шагов вперед, она остановилась и также скрестила руки на груди, смотря на пленника.

Микки ожидал того, что девушка заговорит с ним первой, но она смогла его удивить. Дженна молчала, продолжая спокойно и выжидающе смотреть на парня, и молчание их затянулось на долгие пятнадцать минут.

Устав, в конце концов, от созерцания своей похитительницы, брюнет лёг и закрыл глаза.

- Ты могла бы найти себе кучу занятий куда интереснее, чем наблюдать за мной, - произнёс Микки и вновь скрестил руки на груди.

Он приоткрыл глаза, смотря на Дженну из-под опущенных ресниц.

- Например? – поинтересовалась девушка.

- Например: посмотреть какой-нибудь интересный фильм, почитать, провести время с друзьями или со своим парнем и так далее. Перечислять можно до бесконечности.

- Да, это всё, бесспорно, интересно, но я предпочитаю живое наблюдение, а не просмотр кино.

- В таком случае, сходи в зоопарк.

Дженна усмехнулась и покачала головой. Она подошла ближе, останавливаясь около изножья кровати.

- Увы, но в зоопарке не содержатся столь интересные экземпляры, как ты, - ответила блондинка. – Так что, я предпочту остаться.

- Очень жаль…

Дженна помолчала несколько секунд, после чего села на кровать.

- Микки, я не понимаю, зачем ты ломаешь комедию, и всякий раз пытаешься свести наш разговор на нет? – спросила она и склонила голову набок.

Брюнет взглянул на неё, его взгляд выражал усталость от этого только-только начавшегося диалога.

- Я уже не раз высказывался по этому поводу. Не вижу смысла повторяться, - сухо ответил он.

Микки помолчал пару секунд, затем добавил:

- Хотя, всё же, сейчас мне есть, что сказать тебе. Спасибо за завтрак, я уже как раз прилично проголодался.

- Да, знаешь, изначально мне казалось, что всё человеческое тебе чуждо, а, значит, и есть тебе ни к чему.

- И что же заставило тебя пересмотреть своё мнение обо мне?

Дженна помолчала несколько секунд, смотря в сторону, затем она вернула взгляд к лицу Микки и ответила:

- А я до сих пор так думаю.

- В таком случае, твои суждения сильно расходятся с твоими действиями…

Брюнет поджал губы. Он вновь едва не назвал Дженну принцессой. А ему по-прежнему не хотелось этого делать.

- Почему же расходятся? – вскинула бровь блондинка.

Дожидаться ответа на свой вопрос она не стала и продолжила:

- Я просто подумала, что питаться тебе всё-таки надо, хотя бы иногда.

Она вновь помолчала несколько секунд, затем добавила:

- Кстати, меня удивило то, что ты за эти дни ни разу даже не показал вида о том, что голоден.

- А я никогда не отличался особенно сильным аппетитом.

Дженна кивнула, опуская взгляд вниз. Усмехнувшись, она вскинула голову и сказала:

- Знаешь, тебе бы следовало поговорить об этом с моей мамой. Она бы тебе объяснила, что регулярно питаться – необходимо, чтобы однажды не упасть без сил.

- Увы, но я не знакомлюсь с чужими родителями.

- Что ж, хотя бы в чём-то мы похожи, - хмыкнула блондинка. – Я тоже не терплю всего этого. Правда, с родителями Тобиаса я всё-таки познакомилась, он хитростью устроил нам встречу. И точно также он познакомился с моей семьёй – припёрся без приглашения.

- Вижу, тебе нравятся непредсказуемые мужчины.

- На самом деле, я ненавижу сюрпризы. В противном случае я бы была без ума от тебя, потому что такого таланта удивлять я не видела больше ни у кого.

- И ещё одно сходство нашлось у нас, как бы мне не хотелось этого признавать – ты тоже смогла немало удивить меня и своим «маскарадом», и тем, что последовало после и продолжается и сейчас.

- У меня был хороший учитель, - ядовито оскалилась в ответ Дженна.

- Скажи мне, Дженна, - перевёл тему Микки, - а ты не подумала о том, что посвящать столько людей в своё преступление нелогично и опасно?

- И что ты имеешь в виду?

- То, что о том, что я здесь, знают твои охранники, но, допустим, они верны тебе и не слишком умны, чтобы сложить пазл и понять, что здесь на самом деле происходит. Но твоя домработница, Джинни, если я не ошибаюсь, ты не боишься, что она может сказать кому-нибудь не тому о том, что я здесь?

- А что она скажет? – искренне удивилась блондинка.

- Она не немая, я точно слышал.

- Не немая, - согласилась девушка. – Но я ей сказала, что ты – мой любовник.

- Любовник, прикованный к кровати, и находящийся под охраной?

- А мои сексуальные предпочтения её не касаются, - совершенно спокойно ответила Дженна.

Она помолчала несколько секунд, затем улыбнулась и произнесла:

- Шутка.

- У тебя определённо проблемы с чувством юмора… - покачал головой Микки.

- У тебя тоже. И, кстати, не только с ним.

- В таком случае, я вернусь к своему первоначальному вопросу – тебе не кажется, что посвящать такое количество людей в свои нечистые дела нелогично? Полагаю, кто-то запросто может тебя предать…

- Мои охранники меня точно не предадут. А Джинни… Кому она и что скажет? Она с внешним миром не контактирует, а семью её вместе со всей деревней в начале июня цунами смыло.

Микки вопросительно изогнул бровь, смотря на собеседницу. Ей богу, дьявол в ангельской оболочке!

- Снова шутишь? – поинтересовался брюнет.

- А ты начинаешь меня понимать… - ухмыльнулась блондинка. – Хотя, я не совсем шучу, цунами там действительно было и деревню снесло. Но все родные Джинни выжили и нашлись.

Она помолчала немного, затем добавила:

- И, кстати, не тебе говорить об осторожности, ведь твоя домработница, Николь, тоже была в курсе того, что ты держишь меня в плену.

- Это очень мило, что ты до сих пор помнишь её имя…

- А у меня, вообще, отличная память.

- Жаль, очень жаль. Я бы предпочёл, чтобы ты некоторые вещи забыла, например, меня.

- Как же я тебя забуду? – искренне удивилась девушка. – Ты вырвал меня из нормальной жизни на полтора месяца…

- А ты, как я вижу, мазохистка, - перебив блондинку, хмыкнул Микки, - раз так отчаянно хочешь общения с тем, кто, по твоим словам, мучил тебя. Почему же ты просто не забыла меня, как страшный сон?

- Честно? – неожиданно серьёзно спросила Дженна.

- Было бы неплохо.

- Хорошо, - вздохнула девушка и встала, смотря на собеседника сверху. – Оказавшись дома, я сначала долго не могла поверить в то, что всё позади. Мне всё время казалось, что я вот-вот проснусь и снова окажусь в своей темнице. Но со временем я начала возвращаться к нормальной жизни, с головой окунулась в учёбу, поступила в университет… Всё было хорошо, мне так казалось, но потом я начала всё чаще и чаще задаваться вопросом – а что же всё-таки произошло? Как я оказалась дома? Почему ты вот так резко взял и отпустил меня и не просто отпустил, а отвёз домой?

«Если бы ты знала, чего мне это стоило…», - невольно подумал Микки, смотря на девушку.

Она продолжала:

- Так прошёл месяц, два, три, четыре… Мне действительно хотелось забыть обо всё, ты не представляешь, насколько хотелось, но я не могла. Твои действия вызывали во мне слишком много вопросов. И в какой-то момент я поняла, что так дальше продолжаться просто не может и, если я не узнаю всего, то со временем просто свихнусь. А этого мне очень не хотелось. И тогда я начала пытаться найти тебя…

- С твоей стороны это – самое глупое решение, - произнёс Микки и про себя добавил:

«Такое же, как моё решение спасти тебя».

- А твоё решение похитить меня и воспитывать не глупое, ты хочешь сказать? – вскинула бровь Дженна.

- Я ошибся.

- Что ж, приятно, что ты признаёшь свою неправоту, но это уже ничего не изменит.

- А что изменит? – резонно спросил Микки. – Дженна, у меня такое чувство, будто ты сама не знаешь, чего хочешь.

- Я знаю, поверь мне, - кивнула девушка.

- И чего же ты хочешь?

- Я хочу узнать ответы на все свои вопросы. А ещё я действительно хочу, чтобы ты почувствовал себя на моём месте. Знаешь, - она ухмыльнулась, - у меня невероятно поднимается настроение от одной мысли, что ты сидишь здесь, прикованный, и у тебя нет иного выхода, кроме как ждать меня.

Микки медленно покачал головой.

- Как видно, ты всё-таки сошла с ума… Ты говоришь совершенно неадекватные вещи.

- Ага, от тебя заразилась, - огрызнулась Дженна. – Конечно, официальная наука отрицает возможность передачи безумия воздушно-капельным путём, но я склоняюсь к тому, что она ошибается.

- И чем же я страдаю, по-твоему?

- По-моему, ты самый настоящий психопат. И этим всё сказано.

- И зачем же тебе со мной, с психопатом, разговаривать? Родственную душу увидела?

- У тебя её нет, - спокойным, но пропитанным ядом тоном ответила девушка.

- Дженна, неужели, тебе не на кого, кроме меня, капать ядом? – вздохнув, спросил Микки.

Девушка хищно улыбнулась. Она медленно подошла к брюнету, останавливаясь слишком близко и со спокойной уверенностью смотря ему в глаза.

- Как же я могу лишить тебя твоей заслуженной доли? – спросила она, продолжая слегка ухмыляться.

- Я бы не обиделся, - равнодушно ответил Микки, также смотря собеседнице в глаза, поддерживая их зрительный контакт-бой.

Дженна вновь коротко улыбнулась, на мгновение обнажая зубы. Упёршись рукой в спинку кровати, она медленно склонилась к лицу брюнета.

- Уверен? – спросила она.

Они были настолько близко друг к другу, что почти ничего не видели, кроме глаз другого: почти чёрные, невероятно глубокие глаза Микки и ярко-бирюзовые, сверкающие блеском вызова, глаза Дженны.

Взгляд брюнета медленно наливался тяжестью и ещё большей чернотой, в зрачки проливалась чёрная ртуть. Он сглотнул, но продолжил смотреть в глаза похитительнице, сохраняя тягучее молчание.

В этот момент Микки ощутил, как у него внутри начали виться его «демоны». Они проснулись. Он чувствовал это.

- Я не слышу ответ, - проговорила девушка.

- Отойди от меня, - максимально чётко произнёс Микки, невероятно тяжёлым взглядом смотря Дженне в глаза.

Но ей всё было нипочём. Она не боялась опасных игр. Более того, она жаждала их, чтобы упиться в итоге своей победой.

Усмехнувшись, блондинка покачала головой и протянула руку. Но не успела она коснуться плеча Микки, подливая в разгорающееся пламя бензина, как брюнет перехватил её тонкое запястье и крепко сжал.

- Ты можешь играть, Дженна, - стальным, жутким тоном проговорил парень, смотря пленительнице в глаза. – Но не переходи в этих играх границы.

Блондинка слегка прикрыла глаза и не пыталась высвободить руку из стальной хватки Микки. Было похоже на то, что ей было нечего ответить, и она сдалась, но…

Слишком резко Дженна схватила свободной рукой Микки за волосы на затылке и дёрнула, вынуждая его запрокинуть голову.

- А кто тебе сказал, что ты имеешь хоть какое-нибудь право выставлять для меня границы? – склонившись ещё ближе к лицу парня, произнесла блондинка.

Микки чувствовал её горячее дыхание на своих губах. Он медленно сжал кулаки, сжимая запястье Дженны едва ли не до хруста и пытаясь сохранить самообладание, которое эта наглая, самодовольная девица рвала на части – рвала с превеликим удовольствием, наслаждаясь каждой эмоцией, скользнувшей в горько-шоколадных глазах своего бывшего «воспитателя».

- Ты заигралась, принцесса, - жёстким, ледяным тоном произнёс брюнет.

Это «обращение из прошлого» всё же сорвалось с его губ, но сейчас это уже было не столь важно. Их с Дженной война перешла на новый уровень, и снарядов, что таились в их глазах, могло с лёгкостью хватить, чтобы разорвать их обоих в клочья.

Микки медленно поднял руку и также захватил волосы Дженны на затылке, сжимая их у корней. Он встал на кровати на колени, оказываясь выше своей пленительницы, в упор смотря ей в глаза прожигающим насквозь взглядом, и дёрнул, заставляя девушку резко запрокинуть голову.

Дженна слегка поморщилась от боли, но ничего не сказала, продолжая прицельно и практически не моргая смотреть Микки в глаза; взгляд её был полон искрящей ненависти и желания боя и грандиозной победы над тем, кто когда-то пытался сломать её.

- Подумай о своём поведении, Дженна, пока не поздно, - произнёс брюнет.

Его взгляд сейчас был совсем чёрным жутким, а черты лица будто стали жёстче и заострились. Любой бы струсил перед лицом такого «демона», любой бы задрожал. Но Дженна давно перестала его бояться. И сейчас она даже не отвела взгляда, и ни единый мускул не дрогнул на её лице.

- Сейчас мне достаточно сделать одно движение, - добавил Микки, продолжая смотреть Дженне в глаза, выжигая душу, если она у неё, конечно, была, - и я сломаю тебе шею.

Брюнет потянул ещё сильнее, заставляя девушку максимально, до боли в шее, запрокинуть голову и вновь поморщиться. Но она почему-то по-прежнему никак не реагировала на слишком явную угрозу.

- И ты не успеешь закричать, - сказал последнее слово Микки.

Дженна продолжила молчать, смотря ему прицельно в глаза. Прошло несколько бесконечно долгих и опасных секунд, и она наконец-то ответила:

- Так, давай.

В глазах её продолжала сверкать стальная уверенность, которая сейчас так напоминала безрассудную глупость. Это был самый странный и рискованный ответ.

- Но… - вдруг продолжила говорить блондинка.

Микки всегда был очень внимательным, порой, он замечал такие мелочи, которых просто не способен заметить обычный человек. Но сейчас он не заметил того, как Дженна отпустила его волосы, он не обратил на это внимания. А всего через мгновение в его висок упёрлось холодное дуло пистолета, который девушка всё это время прятала сзади, под поясом джинсов. Оружие сверкнуло смертоносным чёрным блеском.

- Но имей в виду, Микки, что я заберу тебя с собой, - закончила высказывание Дженна.

В её глазах сейчас сверкала такая литая сталь, которой просто не могло, не должно было быть в глазах хрупкой девушки! Но за ангельской внешностью Дженны всегда скрывался кремень, в который были вмурованы сотни чертей. И Микки этих чертей задел и растревожил…

- Поверь, - добавила девушка, - мне хватит и предсмертного рефлекса, чтобы вышибить тебе мозги.

- Принцесса научилась обращаться с пушкой? – звеняще стальным, ледяным тоном спросил брюнет.

Они по-прежнему не сводили друг с друга глаз, продолжая напряженный, изнуряющий зрительный контакт. И их черти, что водились в глубине груди, злобно шипели на своего обидчика.

- Ты многого обо мне не знаешь, - таким же – ледяным тоном ответила Дженна. – Так что, советую тебе убрать руку и не портить мне больше причёску.

Девушка вырвала запястье из захвата Микки и вцепилась в его руку, которой он сжимал её волосы, пытаясь разжать ему пальцы. Но брюнет сам отпустил её. Резким и сильным движением он оттолкнул её руку с пистолетом от своей головы, а после влепил Дженне оглушительную пощёчину. От силы удара её голова мотнулась вбок, и волосы упали на лицо, цепляясь за длинные ресницы. У неё онемела половина лица, щёку обожгло болью и даже искры вспыхнули в глазах, ослепляя на мгновение.

- Сука, - только и смогла выдохнуть Дженна.

Она медленно повернула голову, убийственным, полным злости и ненависти взглядом смотря на Микки. Её глаза потемнели от тяжёлых жгучих эмоций.

Несколько секунд она сидела, прожигая обидчика взглядом, а затем резко замахнулась, желая ударить в ответ, но брюнет успел перехватить её руку, вновь до хруста сжимая тонкое запястье.

Микки немного выкрутил девушке руку, заставляя её поморщиться от боли и склониться к нему.

- Я тебе не соперник, - стальным тоном произнёс парень. – Не следует пытаться со мной бороться.

Он выкрутил запястье Дженны ещё сильнее. Её руку до локтя прострелило вспышкой боли, и она скривилась. Предприняв несколько попыток высвободить руку из захвата, Дженна сдалась. Микки по-прежнему был слишком силён.

Оставив свои попытки к освобождению, блондинка вздохнула и опустила глаза.

- Да, ты прав, - произнесла Дженна. – Ты мне не соперник.

- Тебе следует запомнить это, как аксиому, - в упор смотря в лицо девушке, ответил Микки.

- Вторая рука, - непонятно сказала блондинка.

- Что?

- Вторая рука, - повторила Дженна и резко и со всей силы ударила Микки свободной рукой под дых.

Брюнет резко выдохнул от умелого удара, инстинктивно подаваясь чуть назад и отпуская и вторую руку Дженны. Не медля ни секунды, девушка вскинула голову и нанесла второй удар, на этот раз в лицо, в нос. Микки прикрыл ладонью лицо, чувствуя, как между пальцев капает текущая из разбитого носа тёплая кровь.

Дженна встала. Убрав пистолет обратно за ремень, она отряхнула руки и направилась к двери. Обернувшись на пороге, она произнесла:

- И запомни, Микки, как аксиому – ты мне не соперник.

Сказав это, она Дженна покинула спальню и заперла дверь. Микки остался сидеть, прожигая закрытую дверь таким взглядом, что она просто обязана была рассыпаться в щепки, но почему-то оставалась целой. У него внутри бурлил жгучий токсичный коктейль из самых тёмных и отвратительных эмоций.

Микки слишком остро ощущал то, что его «демоны» пробудились от долгого сна. Он уже пять дней не принимал лекарства, и это не могло пройти бесследно. А вопиющая выходка Дженны и запах свежей крови: сладковатый и металлический, и вовсе не оставляли Микки практически никаких шансов остаться целым.

Он чувствовал то, как его «голоса» вились у него внутри, подобно злым тёмным духам. Но они продолжали молчать. Они больше не были друзьями и союзниками в сложной и страшной борьбе Микки за сохранность своего разума.

Микки медленно облизнул окровавленные губы, тут же ощущая солоноватый привкус на языке, и утёр кровь тыльной стороной ладони, размазывая её по лицу.

«Зря ты объявила мне войну, Дженна, - подумал брюнет, продолжая смотреть на прямоугольник двери. Только взгляд его остыл, даже заледенел. – Я ведь больше не встану на твою сторону…».

Кровь из разбитого носа не хлестала бурным потоком, но всё равно никак не хотела останавливаться. Взяв подушку, Микки разорвал наволочку, отрывая от неё лоскут ткани, и зажал импровизированной салфеткой нос.

Глава 38

Взгляды всех устремлены на меня,

А я мечусь по замкнутому кругу, малыш.

Тихое отчаяние нарастает,

Но я должна помнить, что это всего-навсего игра!

30 seconds to Mars, Beautiful lie©

- Я открою! – крикнула Дженна, когда раздался звонок в дверь.

Сделав глоток кофе и быстро утерев салфеткой губы, она встала из-за стола и направилась к двери. Открыв её, девушка увидела своего молодого человека – Тобиаса.

- Привет, - произнёс парень, широко улыбнувшись.

- Привет, - с заметно меньшим энтузиазмом отозвалась блондинка.

Она упёрлась рукой в дверной косяк, перекрывая Тобиасу дорогу. Парень проследил этот её жест, затем вопросительно заглянул в глаза.

- Можно мне зайти? – спросил он.

- Нет.

- Почему? – искренне удивился Тобиас и вновь широко улыбнулся.

У него всегда заметно поднималось настроение, когда он видел Дженну. И даже холодность в её глазах не могла стереть улыбки с его лица.

- Потому что, - очень чётко, практически по слогам ответила Дженна и руки не убрала.

- Брось, Дженна, - усмехнулся Тобиас. – Я зайду.

Он попытался убрать руку девушки и всё-таки пройти в дом, но Дженна вцепилась в дверной косяк. Она прищурилась, и её бирюзовые глаза опасно блеснули.

- Если я сказала – нет. Значит – нет, - проговорила девушка, в упор смотря на своего парня. – Уходи.

- Дженна, - непонимающе нахмурился Тобиас. – Что с тобой стряслось? Почему ты меня в дом не пускаешь?

- Потому что я, в принципе, ненавижу незваных гостей. И меня жутко бесит твоя привычка так являться ко мне.

Парень нахмурился ещё сильнее, в недоумении смотря на возлюбленную. Нет, конечно, он привык к характеру Дженны и к тому, что мила она, увы, лишь на первый взгляд. Но её слова сейчас казались ему перебором.

Тобиас подумал немного, продолжая смотреть на возлюбленную, пытаясь понять причину её дурного настроения.

- Дженна, у тебя здесь кто-то есть? – серьёзно спросил он, тень улыбки пропала с его лица.

- Ага, любовник в спальне, прикованный к кровати, - съязвила в ответ блондинка. – Ты меня оторвал от самого интересного своим визитом.

По лицу парня было понятно, что шутки он не оценил.

- Дженна, пусти меня в дом, - не требовательным, но серьёзным тоном попросил Тобиас, вновь беря возлюбленную за руку и пытаясь убрать её со своего пути.

- Ты тупой, что ли?! – повысила голос девушка.

С утра Дженна была во вполне хорошем расположении духа, но сейчас её настроение ухудшалось стремительно и в геометрической прогрессии.

- Если я сказала, чтобы ты уходил, значит, нужно развернуться и уйти, - добавила она. – И хватит трепать мне нервы.

- Дженна, да что с тобой?! – также повысил голос Тобиас. Но, в отличие от Дженны, в его словах не было злости.

- У меня ПМС, - вскинув брови и прицельно смотря парню в глаза, ответила блондинка. – Жёсткий. А ещё у меня есть пистолет, и я умею им пользоваться.

Тобиас в недоумении посмотрел на возлюбленную. От её слишком раздражённого тона он растерялся и в итоге не нашёл ничего более умного чем ответить:

- Я знаю твой цикл. У тебя сейчас не может быть ПМСа.

Дженна усмехнулась такому милому и глупому ответу. Она покачала головой и, вновь став серьёзной, ответила:

- Сбой в системе, Тоби. Так бывает.

- В таком случае я точно обязан зайти и остаться. Буду ухаживать за тобой.

Блондинка отрицательно покачала головой.

- Нет, - ответила она. – С этим лучше справится Джинни. Да и я сама не немощная и вполне могу себя обслужить.

- Дженна, - вздохнул Тоби. – Я понимаю, что у тебя может быть плохое настроение…

«Почти всегда», - мысленно добавил он.

- Но, - продолжал парень, - я действительно хочу побыть с тобой. Я соскучился по тебе, Дженна. Ты помнишь, когда мы в последний раз виделись?

Блондинка закатила глаза, вспоминая дату последней встречи.

- Неделю назад, - ответила она.

- Две, Дженна, - поправил возлюбленную Тобиас. – Мы в последний раз виделись две недели назад.

Дженна слегка выгнула бровь. Она на самом деле не заметила, как пролетело время, и попросту позабыла про своего парня, забросив его на задний план. В последнее время все её мысли занимал Микки, и Тоби в её сознании просто не хватало места.

Осознав то, что практически всё время она либо проводит с пленником, либо думает о нём, Дженна нахмурилась. Пауза затянулась.

- Дженна, - мягко произнёс Тоби и положил ладонь девушке на талию, нежно заглядывая в глаза, - давай просто побудем вместе? Хотя бы немного?

Девушка не ответила сразу, будто вовсе не слыша слов бой-френда и продолжая хмуро смотреть немного мимо него. Опомнившись и не позволив своему молчанию затянуться неприлично надолго, Дженна вернула взгляд к лицу парня.

- Хорошо, Тоби, - ответила она. – Я обязательно подумаю над твоим предложением.

- Тогда, может быть, ты всё-таки впустишь меня в дом?

Блондинка отрицательно покачала головой.

- Нет, - ответила она. – Не сегодня. И скорее всего не завтра. Я позвоню, Тоби, - кивнула она и сильнее прикрыла дверь, суживая и без того не слишком широкий проход.

- Дженна… - вновь вздохнул Тобиас, пытаясь воззвать к любимой.

Но девушка не дала ему такой возможности, перебивая и говоря:

- Нет, Тоби. На сегодня у меня действительно полно планов и работы. И втиснуть тебя в свой график я пока что никак не могу.

Она врала, но делала это умело и уверенно, даже тенью сомнений в бирюзовых глазах не выдавая того, что никаких планов у неё на самом деле не было, кроме одного, о котором Тобиасу было знать совершенно не обязательно.

- А ещё, - продолжала красивую ложь Дженна, - ко мне сейчас должен папа приехать. Так что, сам видишь, пока я занята под завязку.

- Тогда я могу остаться до того момента, пока не приедет Блейд, да и потом тоже…

- Нет уж, - покачала головой Дженна, вновь перебивая парня. – Не будет новой вашей встречи. Хватит мне того, что вы знакомы.

- Дженна, твой отец – очень приятный человек, да и я ему, судя по всему, понравился. Почему же ты настолько против того, чтобы мы общались?

- Потому что я не люблю смешивать семью и личную жизнь. Это моё право, - холодно ответила блондинка и скрестила руки на груди, становясь так, чтобы Тобиас всё равно не мог пройти в дом.

- И в кого ты такая скрытная? – без тени иронии или желания задеть спросил Тоби и улыбнулся.

Дженна скривила губы, выражая этим своё отношение к словам парня, но ничего по этому поводу не ответила.

- Всё, - произнесла она. – Иди, Тоби.

Она прикрыла дверь ещё сильнее, оттесняя Тобиаса на крыльцо.

- Дженна, но…

- Пока, Тоби, - тоном, не терпящим пререканий, ответила блондинка, вновь не давая парню договорить.

Почти закрыв дверь, она остановилась и добавила, смотря на бой-френда:

- И, будь добр, не ходи где-нибудь рядом с моим домом в надежде всё-таки попасть внутрь.

- Дженна, я не помешанный, чтобы так делать, - серьёзно ответил Тоби.

«Но иногда ты именно так и выглядишь, - подумала Дженна, смотря в тёмно-зелёные глаза парня. – Конечно, не настолько, как Микки, но…».

Она не закончила мысль и вновь сильно нахмурилась. Дженна была уверена, что, получив обидчика в своё распоряжение, она сможет обрести разрушенный им некогда покой. Но почему-то пока получалось с точностью до наоборот. И с каждым пройденным днём мыслей о пленнике поселялось в её голове всё больше.

«Чёртов псих, - раздражённо подумала девушка. – Даже сейчас ты умудряешься портить мне нервы. Даже сейчас, когда ты не можешь от меня убежать, когда ты полностью в моих руках, ты всё равно умудряешься это делать».

С трудом вынырнув из своих мыслей, которые имели обыкновение затягивать, подобно топкому болоту, Дженна взглянула на Тобиаса, который терпеливо ждал её ответа или каких-то действий.

- Прошу тебя, Тоби, уходи, - сменив тактику, попросила блондинка. – Сейчас мне действительно не до тебя. Но я обязательно позвоню тебе, и мы встретимся.

- Хорошо, - нехотя согласился парень.

Он подумал несколько секунд, затем улыбнулся, не обнажая зубов, и в его глазах сверкнул озорной огонёк.

- Хотя бы поцелуешь меня на прощание? – спросил Тоби, продолжая слегка улыбаться.

Дженна вздохнула. Открыв дверь шире, она переступила порог и встала перед Тоби. Не дожидаясь действий парня, она встала на носочки и поцеловала его, почти сразу же раздвигая языком губы Тоби и проникая им ему в рот. Их поцелуй почти мгновенно наполнился большей страстью и Тобиас обнял Дженну за талию, притягивая ближе к себе и наслаждаясь вкусом и теплом её губ, едва уловимым ароматом кожи и игрой их языков. От этого дурманящего коктейля голову закружило, а внизу живота начало тяжелеть.

Дыхание сбилось, и Тобиас положил ладонь Дженне на шею сзади, притягивая ещё ближе к себе и ещё больше углубляя поцелуй. В крови стремительно разгорался пожар, и парню было глубоко всё равно на то, что они стояли на крыльце, а вскоре должен был приехать Блейд. Ему просто хотелось, чтобы это мгновение продолжалось как можно дольше, и, чтобы Дженна не оттолкнула его.

- Дженна, - оторвавшись от губ возлюбленной, хрипло произнёс Тобиас, - пошли в дом…

Он взял девушку за руку, желая увести за собой, но Дженна напрягла руку и слегка дёрнула ею, оставаясь на месте и вынуждая и Тобиаса остановиться. Парень вопросительно взглянул на неё и вновь встал перед ней, взял её лицо в ладони, полным любви и желания взглядом смотря в глаза.

Затем он снова коротко прикоснулся к губам девушки, а после начал покрывать отрывистыми поцелуями её лицо и шею. Дженна слегка прикрыла глаза и немного запрокинула голову, позволяя Тоби продолжать ласки.

Она поглаживала его по волосам, а после вновь поцеловала в губы: жёстко и страстно, заставляя Тобиаса окончательно потерять голову. Поцелуй их продолжался недолго, и Дженна отстранилась, разрывая его, а Тоби инстинктивно подался вперёд, желая вновь найти губы возлюбленной.

Но девушка не позволила ему этого, накрывая его губы пальцами. Она встала на носочки и жарким, сводящим с ума, шёпотом произнесла:

- Вижу, ты уже готов.

Дженна опустила руку вниз и накрыла ладонью ширинку Тобиаса, сжимая сквозь ткань штанов его напряженный член. Парень гулко сглотнул, едва удерживаясь от того, чтобы инстинктивно не двинуть бёдрами вперед, навстречу руке возлюбленной.

Блондинка выдержала долгую паузу, затем вздохнула, опаляя ухо парня обжигающим дыханием, и добавила:

- Это хорошо. Но я по-прежнему жду отца.

Она отстранилась и заглянула Тобиасу в глаза. Судя по его затуманенному взгляду, парень не до конца понял смысл слов возлюбленной.

- Так что, - добавила Дженна, отступая назад, в дом, - до встречи.

Тобиас непонимающе взглянул на неё, хмурясь.

- Пока, - повторила девушка и закрыла перед его носом дверь.

Тобиас ещё несколько минут стоял, пялясь на закрытую дверь, словно не веря в то, что прекрасный момент закончился именно так. Затем он обернулся на забор, около которого, по словам Дженны, вот-вот должен был появиться Блейд.

«Да, наверное, мне действительно будет лучше уйти», - подумал парень.

Он прикусил губу и опустил взгляд вниз, на своё почти болезненное возбуждение. Встречать в таком виде, с вздыбленной ширинкой, мистера Билоу Тобиасу совсем не хотелось, потому парень решил уйти и направился к двери в заборе, морщась от того, как при каждом шаге ткань трусов и штанов начинала ещё сильнее давить на его каменный член, сводя с ума.

Выйдя за забор, Тобиас огляделся по сторонам и, оттянув низ своего лилового пуловера в попытке скрыть свою «проблемку», направился к своему автомобилю.

«Почему же тебе, Тоби, всё время стукает в голову прийти без приглашения в самый неподходящий момент? – думала тем временем Дженна, продолжая стоять около входной двери и наблюдая из окна за уходящим парнем, желая убедиться в том, что он действительно уедет. – Хорошо хоть, что я открыла дверь, а то Джинни бы впустила его в дом, и спровадить его было бы ещё сложнее. А к гостям я пока не готова…».

Она раздражённо выдохнула и направилась на кухню, желая вернуться к прерванному завтраку и кофе, который был ей сейчас просто необходим. Но не успела Дженна дойти до двери на кухню, когда у неё в кармане зазвонил мобильный телефон.

Взглянув на имя вызывающего абонента, девушка приняла вызов.

- Привет, пап, - сказала она.

- Привет, Дженна, - также поздоровался Блейд. – Скажи, ты дома?

- Да, дома, - на автомате ответила блондинка и сразу же прикусила язык.

С опозданием ровно в секунду она подумала, что следовало соврать, потому что отец едва ли бы спрашивал о том, дома ли она, просто так.

- Это хорошо, Дженна, - произнёс Блейд.

- А что такое, папа? Хочешь меня проведать?

- И это тоже, - слегка кивнул мужчина на том конце связи. – До тебя не могли дозвониться несколько дней, потому документы привезли мне. Я тебе их сейчас отвезу.

- Не нужно, пап. Я сама позже заеду и заберу их.

- Мне не сложно.

- Дело в том, - на ходу придумывая очередную красивую ложь, произнесла Дженна, - что я сейчас уезжаю. Я обещала Тобиасу встречу.

- Я успею, - мягко настоял Блейд. – Я недалеко от тебя.

Блондинка поджала губы, невольно вспоминая народную мудрость о том, что слова материальны, а, стало быть, любое враньё имеет все шансы сбыться. Но она никогда не думала, что ложь может стать правдой настолько быстро.

- Хорошо, пап, - согласилась Дженна. – А через сколько ты приедешь?

- Минут через семь.

- В таком случае, думаю, я тебя дождусь, - слегка кивнула девушка.

- Это было бы очень хорошо. Давай, Дженна, до встречи.

- До встречи, - ответила блондинка и отклонила вызов.

Она сжала телефон в руке, хмуря брови и думая над тем, почему же в это утро её так одолели незваные гости. И, пусть она очень любила отца, но и его тоже сейчас она не ждала. Но иного выхода уже не было.

Вздохнув, Дженна сунула мобильный телефон обратно в карман и села на диван, дожидаясь прихода отца.

Блейд приехал даже чуть раньше, чем сказал, через шесть минут. Открыв ему дверь, Дженна пропустила родителя в дом.

- Вот, Дженна, - произнёс Блейд и передал дочери непрозрачную папку с документами.

- Спасибо, пап, - кивнула девушка, забирая папку.

Блейд помолчал несколько секунд, затем спросил:

- Скажи, Дженна, у тебя всё в порядке?

- Ты о чём, пап? – изображая самое искреннее непонимание, спросила девушка, хлопая ресницами.

- Я о том, что ты никогда прежде не забивала на работу. Это наталкивает на определённые выводы…

- Брось, пап, - улыбнулась Дженна. – Я просто немного замоталась. Ты же сам знаешь, как это бывает. А ещё, судя по всему, у меня телефон начал барахлить. У меня даже не отображалось пропущенных вызовов. В противном случае я бы обязательно всем перезвонила.

Блейд выслушивал дочь, внимательно смотря на неё. И в его глазах не читалось подозрений, но Дженна слишком хорошо знала отца и понимала, что так просто он не поверит в то, что всё в порядке. Он всегда слишком сильно заботился о ней и даже сейчас, когда ей было уже двадцать шесть лет, ничего не изменилось. Блейд по-прежнему волновался за неё, будто она была годовалым ребёнком.

- Пап, я завтракала, когда ты позвонил, - произнесла девушка, переводя тему. – И я бы хотела продолжить это делать. Составишь мне компанию?

- С удовольствием, - сдержанно кивнул Блейд.

Они переместились на кухню и сели за стол.

- Хочешь чего-нибудь? – любезно поинтересовалась Дженна.

- Я бы выпил кофе.

Девушка кивнула и встала из-за стола, заправляя кофеварку и включая её.

- Да, как видно, любовь к кофе я унаследовала от тебя, - произнесла она, обернувшись на отца.

- Да, наверное, у тебя не было шансов не любить его, ведь и я, и Ева любим кофе и совершенно не признаём чай.

Дженна кивнула. Она отвлеклась на пискнувшую кофеварку и, перелив дышащий паром чёрный напиток в чашку, вернулась с ней за стол. Передав чашку отцу и взяв в руку вилку, желая наконец-то вернуться к прерванному завтраку, девушка спросила:

- Кстати, как там мама?

- Она в порядке, - слегка кивнул Блейд и пригубил кофе, обжигая губы. Эта странная привычка осталась с ним на всю жизнь.

Дженна проследила за действием отца. В детстве она совершенно не понимала того, зачем он пытается сделать глоток только заваренного кофе, всякий раз обжигаясь, и постоянно спрашивала Блейда об этом. Но со временем перестала. Это было его особенностью, к которой просто нужно было привыкнуть.

Переключив внимание на завтрак, девушка отправила в рот порцию еды и открыла папку, пролистывая документы и бегло просматривая их. Не смотря, она нащупала свою кружку с кофе и сделала глоток, напиток был уже прохладным и от того казался горше.

- Да, - произнесла Дженна через пару минут, закрывая папку и поднимая взгляд к лицу отца, - я уже думала, что там что-то срочное и экстренное, раз меня так искали. А тут ничего особенного, рутина.

- Обыденные задачи тоже важно исполнять в срок и хорошо.

- Да, я знаю, пап, - кивнула Дженна и сделала новый глоток кофе. – И я всегда это делаю.

- Но ты тогда поменяй телефон, раз он даёт сбои. И мы с Евой будем волноваться, если не сможем до тебя дозвониться, и твои подчиненные тоже.

- Сомневаюсь, что они будут волноваться, - усмехнулась девушка. – Они будут просто в шоке и хаосе, потому что вопросы есть, а решить их – некому.

Блейд слегка улыбнулся в ответ, не обнажая зубов. Он долго не хотел верить в то, что его девочка может заниматься ТАКИМ бизнесом, руководить им, но со временем ему пришлось свыкнуться с этой мыслью. Дженна всегда была невероятно упрямой, она пошла этим в мать, но в отличие от Евы, которая была по-мужски прямой, она была хитра и невероятно изворотлива.

И эти качества помогли ей не только в столь молодом возрасте встать во главе настоящей теневой империи отца, но и даже расширить её и вывести на новый уровень. Дженне попросту не было равных в плане переговоров, а они были одной из важнейших составляющих успеха её «бизнеса». А ещё ей на руку играло то, что конкуренты и просто важные люди попросту не воспринимали всерьёз симпатичную блондинку, пусть даже со знаменитой фамилией. И всякий раз они даже не понимали, как соглашались на все условия Дженны, всё подписывали. Серьёзные мужчины просто не могли общаться с этим «ангелочком» на равных. И в этом была их ошибка, потому что за её светлым образом крылась хватка бультерьера. За все её заслуги и личностные качества Дженну очень быстро прозвали «Стальным ангелом» и это о многом говорило.

- Думаешь, твои подчинённые не любят тебя? – поинтересовался Блейд, вскидывая бровь.

- Любят, куда ж они денутся, - фыркнула девушка. – Шучу, - уже без иронии добавила она. – Я знаю, что они относятся ко мне очень даже хорошо.

Блейд слегка улыбнулся, лишь приподнял уголки губ. Он помолчал немного, смотря на чашку с кофе и неторопливо водя пальцем по её кромке, затем поднял взгляд к лицу Дженны и спросил:

- Дженна, Ева спрашивала, не забрала ли ты случайно её значок, когда была у нас в последний раз?

Девушка задумалась, припоминая, как была в родительском доме в последний раз. Она быстро прокрутила тот вечер в голове и в конце его обнаружила воспоминание о том, как, забирая свои ключи, которые оставила на тумбочке около входной двери, случайно забрала и полицейский значок матери.

- Точно, - ответила она, - кажется, я случайно кинула его в сумку вместе с ключами.

- Я заберу его?

- Да, конечно, - кивнула Дженна. – Он должен быть в светло-розовой прямоугольной...

- Я помню, с какой сумкой ты была в тот вечер, - произнёс Блейд, мягко перебивая дочь.

Девушка кивнула и отправила в рот новую порцию еды и сразу же запила её кофе. Блейд покинул кухню, чтобы забрать Евин значок.

Прошло секунд десять, Дженна спокойно ела. Но, забрав с вилки очередную порцию пищи, она вдруг замерла, переставая жевать и поднимая взгляд к двери.

Гардеробная, где хранились и сумки, была на втором этаже, и Блейд знал об этом. И на втором же этажа была и комната, в которой она держала Микки. И, пусть ломиться в запертую дверь Блейд бы точно не стал и потому не смог бы увидеть «тайну» дочери, но он бы точно обратил внимание на охранников, дежуривших около двери.

Дженна проглотила пищу, не прожевав, и потому едва не подавилась. Вскочив из-за стола, она бросилась вслед за отцом. Выбежав в гостиную, она увидела, что Блейд уже поднимается по лестнице.

- Пап, стой! – крикнула Дженна и быстрым шагом, почти бегом направилась к отцу.

Блейд остановился и обернулся, вопросительно смотря на дочь.

- Что случилось, Дженна? – спросил он, когда девушка подошла к нему.

- Я же совсем забыла о том, что сделала перестановку, - улыбнувшись своей «несообразительности», проговорила Дженна. – Так что, давай я сама принесу значок?

Блейд слегка выгнул бровь, смотря на дочь.

- Думаешь, я не найду ту сумку? – спросил он.

- Зачем тебе искать её, если я могу быстро сбегать за ней сама?

Блейд подумал несколько секунд, затем кивнул.

- Хорошо, Дженна, - ответил он. – Думаю, ты права.

- Отлично, - вновь одарив отца улыбкой, ответила девушка и поспешила на второй этаж. – Я быстро, - добавила она, обернувшись наверху лестницы.

Получив в ответ кивок отца, она развернулась и через пару секунд скрылась на втором этаже. Быстро преодолев расстояние до комнаты пленника, около которой дежурили охранники, Дженна остановилась перед ними. Обернувшись и убедившись в том, что отец не пошёл за ней, девушка тихо приказала мужчинам:

- Скройтесь.

- Что-то случилось, Дженна? – удивился «приятный» охранник, Борис.

- Ко мне в гости пришёл отец, - по-прежнему шёпотом ответила блондинка. – И он не должен видеть вашего дежурства около этой комнаты.

Людвиг от вопросов воздержался. Оба охранника кивнули в знак того, что они поняли начальницу, и направились вглубь коридора, чтобы затеряться там.

Дженна провела взглядом мужчин до угла, за которым они скрылись, после чего облегчёно выдохнула.

«Фух, - подумала она. – Неприятности удалось избежать».

Дженна всегда могла поговорить с отцом обо всём, она была, как говорится, папиной дочкой, хотя и Ева не обделяла её ни любовью, ни вниманием. Но было кое-что, что она не готова была делить с Блейдом. И этим чем-то был Микки. Он был для неё слишком личным делом, с которым она должна была разобраться самостоятельно.

Она постояла ещё немного, затем направилась в гардеробную комнату. Быстро найдя там нужную сумку и выудив из её недр значок матери, Дженна вновь натянула на лицо улыбку и направилась на первый этаж.

Блейд спустился с лестницы, но остался ждать дочь в гостиной. Увидев отца, Дженна улыбнулась ему и, быстро преодолев все ступени, протянула ему значок Евы.

- Спасибо, - кивнул Блейд.

- Не за что. И надо будет извиниться перед мамой за то, что случайно утащила его.

Блейд слегка улыбнулся, лишь приподнял уголки губ, вспоминая одно достаточно экстравагантное предположение Евы касательно того, куда же делся её значок. Она сразу догадалась о том, что исчез он стараниями Дженны, и одной из версий выдвинула то, что дочь взяла его намерено. Всё-таки, Дженна была уже давно взрослой девочкой и вполне могла захотеть «поиграть» в полицейского или наоборот побыть на один вечер нарушительницей закона.

Конечно же, эту версию Евы Блейд решил не передавать дочери. Да и Ева на ней не настаивала, а просто предложила, как возможный вариант.

Они вернулись на кухню, где Дженна в который раз попыталась доесть свой завтрак. И на этот раз ей это удалось. Девушка радовалась этому, но больше её радовало то, что ей удалось увести отца от своей «тайны», в которой ему было не место.

Блейд и Дженна проговорили ещё двадцать минут, за которые они оба успели допить кофе, после чего девушка напомнила о том, что ей нужно ехать на встречу с Тобиасом. В отличие от него, Блейд не пытался остаться и, попрощавшись, ушёл.

Дженна проводила его до двери и, наблюдая за тем, как отец уезжает, подумала:

«Как-то не очень вышло… Нужно будет встретиться с родителями, только не на моей территории. А ещё… Чёрт, Тобиас! – она нахмурилась. – Нужно будет в какой-нибудь день и ему время выделить. А ещё документы эти… Ох…».

Она вздохнула и прикрыла глаза. Вроде бы, все эти дела были обыденными, и Дженна давно привыкла их выполнять, ей нравилось это делать. Но сейчас они казались ей какой-то невообразимой громадой, свалившейся на её плечи.

«Ничего, - подумала она, слегка щурясь и смотря за забор, на дорогу. – Сегодня разберусь с рабочими документами. Завтра или послезавтра поеду к родителям, а Тобиас… - она вновь нахмурилась. – А его тоже навещу на этой неделе. Да, точно, именно так всё и сделаю».

Она кивнула самой себе и, круто развернувшись, вернулась в дом, закрывая за собой дверь и оглядываясь в поисках домработницы. Вспомнив, что она должна быть у себя в комнате, Дженна быстрым шагом направилась туда.

Глава 39

Случайные цифры усталых часов

Идут как в бреду - шаг назад, два вперёд

Запутанным шифром, загадкой без слов

Считают, когда прилетит самолёт,

Тебя принесёт сюда.

Слот, Кома©

Дженнифер сидела на подоконнике, смотря в окно. Сегодня на небе не было видно солнца, Берлин обняли грязно-молочные тучи, которые обещали скорый дождь. Она думала о Микки. Она думала о нём и так почти постоянно, когда его не было рядом, а с тех пор, как парень исчез, её мысли о нём стали и вовсе бесконечными.

«Где же ты?», - в который раз подумала Дженнифер, смотря на неоживленную дорогу, а затем, поднимая взгляд к небу, будто ожидая, что оно ей ответит.

Посидев ещё немного, девушка спрыгнула на пол и начала ходить по комнате взад-вперёд, кусая ногти. Это было нервной и дурной привычкой, с которой Дженнифер попрощалась ещё в детстве, но сейчас, когда девушка потеряла покой, она вернулась и приняла такие масштабы, что, хоть Дженнифер и пыталась себя контролировать, но её ногти уже буквально молили о пощаде и маникюре.

Отдёрнув руку ото рта, она взглянула на свои искусанные ногти. Они выглядели плачевно, но это сейчас было маловажно. Важно было то – куда исчез Микки?

Вздохнув, Дженнифер вновь начала расхаживать по комнате, не находя себе места, маясь в собственной коже, в этих стенах, которые без любимого начали так давить. Её убивало неведение и страшные подозрения. А узнать правду она никак не могла, потому что, набирая номер телефона Микки, она всякий раз слышала одно и то же: «Абонент временно недоступен, либо находится вне зоны действия сети».

С каждым днём Дженнифер начинала волноваться за Микки всё больше и больше. И сегодня, казалось, её тревога достигла своего апогея. Она просто не могла найти себе места.

«Нет, так больше продолжаться не может», - твёрдо решила девушка, останавливаясь и сжимая в уверенности кулаки.

Развернувшись, она направилась к двери и покинула свою комнату. Пройдя по коридору, она зашла в спальню Микки. Оглядевшись по сторонам, Дженнифер подошла к столу, на котором лежал ноутбук Микки. Брюнет категорически не любил, когда Дженнифер, либо же кто угодно другой копался в его вещах или сунул нос в его дела. Но сейчас девушка решила, что будет правильнее нарушить этот запрет и хотя бы попытаться узнать правду.

Её целью была Клер, с которой Микки должен был провести тот вечер, после которого он так и не вернулся домой. И её номера не было у Дженнифер, но она надеялась, что Микки переписывался с ней и по электронной почте. Клер была единственной, кто, как казалось Дженнифер, могла прояснить загадочную картину.

Взяв ноутбук, Дженнифер села с ним на кровать и открыла крышку, включая компьютер. Ноутбук включился быстро, и девушка открыла браузер и нашла закладку электронной почты. Когда она открылась, Дженнифер даже склонилась к экрану, хотя и так хорошо видела, вчитываясь в имена тех, кому Микки отправлял письма.

Она искала долго, дойдя до совсем старых писем, и уже почти отчаялась, но в итоге всё-таки увидела заветное имя: «Клер». Быстро нажав «Написать письмо» и вбив туда электронный адрес женщины, Дженнифер написала о том, что Микки пропал после их встречи и чтобы Клер, если она знает о том, где парень сейчас, рассказала ей об этом. Дописав в конце свой номер телефона, чтобы Клер могла связаться с ней быстрее, Дженнифер хотела уже отправить письмо, но дверь в спальню Микки отворилась, и сразу же она услышала голос Николь.

- Что ты делаешь, Дженнифер? – спросила женщина.

Дженнифер повернула к домработнице голову.

- Я хочу написать Клер письмо, чтобы она рассказала о том, что случилось на том вечере. Мало ли, она знает, куда пропал Микки, - уверенно ответила девушка.

- Дженнифер, ты не должна была брать ноутбук Микки без разрешения.

- Николь, а что мне делать? У меня нет номера Клер.

- Я очень сомневаюсь, что он с ней.

- А где он?! – повысила голос Дженнифер, от неведения у неё сдавали нервы.

- Где бы он ни был, это – его личное дело. И ты не должна была копаться в его вещах. Выключи ноутбук.

Дженнифер несколько опешила от такого требования домработницы. Она смотрела на женщину, хлопая ресницами и даже не сразу находя, что ответить.

- Николь, тебе не кажется, что ты многое себе позволяешь? – вернув себе дар речи, спросила Дженнифер. – Ты не имеешь права приказывать мне.

- Я не приказываю тебе, Дженнифер.

- А, по-моему, ты это делаешь.

Дженнифер всегда очень хорошо относилась к Николь и никогда не включала с ней «начальницу», разговаривала на равных. Но сейчас Николь пыталась помешать ей узнать хотя бы что-то про то, где был Микки, и потому Дженнифер забыла об их дружбе.

- И ты не можешь этого делать, потому что, напомню тебе, Николь, ты здесь работаешь, - добавила девушка.

- Дженнифер, ты права, я здесь всего лишь работаю. И я с радостью выполню любую твою прихоть или приказ. Но в первую очень я работаю на Микки, и я всегда буду защищать его интересы. А он никому не разрешает копаться в его вещах.

Дженнифер вновь опешила от слов женщины, она не думала, что Николь была способна так говорить. И главное, что она была на самом деле права.

- Николь, неужели тебе всё равно на то, что Микки пропал?

- Я уверена, что он не пропал. Вернее, я это точно знаю.

Дженнифер вопросительно и удивленно подняла брови.

- В смысле? – спросила она и помотала головой. – Ты хочешь сказать, что знаешь, где Микки?

Дженнифер вскочила с кровати, подскакивая к домработнице и с надеждой заглядывая ей в глаза.

- Нет, Дженнифер, я не знаю точного местоположения Микки, но я точно знаю, что с ним всё в порядке.

Девушка вновь вскинула брови, а после помотала головой. Слова Николь казались ей бредом.

- Николь, я не понимаю тебя! Как ты можешь знать, что с Микки всё в порядке?! Он исчез девять дней назад и с тех пор мы ничего не знаем о том, что с ним!

- С ним так бывает, - негромко ответила женщина.

- Что?

- Дженнифер, - вздохнула Николь, - я знаю Микки намного дольше тебя. И я точно знаю, что с ним бывает такое, что он просто исчезает на какое-то время, а потом возвращается живой и невредимый. Ему это просто нужно.

С каждым словом Николь Дженнифер всё больше хмурилась. Когда домработница закончила говорить, она спросила:

- И часто он так исчезал? Просто за два года такого не было ни разу…

- Не было, - согласилась Николь. – Но такое бывало раньше. Дженнифер, поверь мне. Я знаю Микки с двенадцати лет. И он бывает странным, но он не пропадёт. Если он не вернулся, значит, так надо.

Девушка нахмурилась ещё сильнее, даже мышцы лба начали болеть.

- И как надолго он исчезал в прошлом? – спросила она.

Николь невольно вспомнила то, как в апреле две тысячи тридцать седьмого года Микки выгнал её, а потом просто исчез, будто растворившись в воздухе, почти на год. А потом он просто вернулся к привычной жизни, снова позвал Николь работать к нему и так ни разу и не сказал даже слова о том, где он был всё это время.

Эти страшноватые, пропитанные тревогой и слишком таинственные воспоминания за секунды пронеслись перед взором Николь. Но она решила не пугать Дженнифер и умолчать о том, что Микки может пропасть на столь долгий срок.

- Бывало по-разному, - ответила женщина.

- А конкретнее?

- Он может вернуться и сегодня вечером, а может и через месяц. Не нужно так волноваться, Дженнифер. Повторюсь, поверь мне, для Микки это нормально.

Девушка как-то сникла, опустила голову, занавешивая лицо волосами. Она вновь села на кровать, смотря в растерянности в пол.

- Дженнифер, - вздохнула Николь и подошла к девушке, села рядом с ней и взяла за руку, - не нужно так беспокоиться.

Она помолчала несколько секунд, затем добавила:

- Возвращайся лучше в Лос-Анджелес и спокойно дожидайся там Микки.

- А ты?

- А я останусь. Микки всё равно вернётся сюда, потому что все его документы здесь.

- Да, наверное, ты права… - неуверенно ответила Дженнифер, продолжая смотреть в пол.

- Я права, Дженнифер. С Микки всё хорошо, будь спокойна. И он непременно скоро вернётся.

Николь помолчала несколько секунд, затем спросила:

- Сама подумай, что с ним могло случиться?

- Не знаю, но… мало ли…

- Дженнифер, с ним всё хорошо, - уверенно настаивала Николь. – Он так исчезал уже сотню раз.

- Да, но… - девушка тяжело вздохнула. – Я просто не понимаю, как так можно – просто взять и исчезнуть, ничего не сказав мне, тебе… Неужели Микки не понимает, что мы будем беспокоиться о нём?

Она взглянула на Николь, будто ища в её глазах ответа. Домработница слегка пожала плечами.

- Мне тоже не слишком нравится то, что Микки вот так исчезает, - ответила Николь, вздохнув. – Но он такой. И с этим ничего не поделаешь.

- Когда Микки вернётся, я обязательно поговорю с ним об этом. Так же нельзя!

Николь вновь вздохнула и промолчала о том, что ей казалось, что пытаться донести до Микки неправильность и странность его действий не стоит. Он едва ли станет слушать и тем более меняться.

«Даже не знаю, существует ли на земле такой человек, ради которого бы Микки стал меняться…», - невольно подумала Николь и тут же отогнала непрошенные и неуместные мысли прочь.

- Хорошо, Дженнифер, - произнесла женщина. – Надеюсь, теперь ты не будешь так беспокоиться.

Дженнифер слегка кивнула в ответ.

- А это, пожалуй, я заберу, - сказала Николь и, закрыв крышку ноутбука, взяла его в руки и встала.

Дженнифер подняла на неё глаза, слегка хмурясь.

- Так будет лучше, - мягко проговорила домработница и направилась к двери.

Обернувшись на пороге, она обратилась к девушке:

- Дженнифер, может быть, ты чего-нибудь хочешь? Ты в последнее время совсем плохо питаешься.

- Нет, я ничего не хочу, - покачала головой девушка. – Я поем, но позже.

- Хорошо, скажешь потом, что тебе приготовить.

Дженнифер кивнула, и Николь удалилась, забирая с собой и ноутбук Микки. Девушка ещё пару минут сидела, хмурясь, не зная, как ей относиться к новой информации о любимом. С одной стороны слова Николь немного успокоили её, потому что они давали надежду на то, что с Микки всё в порядке, а в её голове уже начали поселяться самые страшные мысли о том, что его, возможно, уже даже нет в живых. Но, с другой стороны, ей стало как-то горько от слов домработницы. Она не могла понять, как так можно – просто взять и исчезнуть, заставляя близких волноваться и рвать себе сердце, мучась неведением и страшными догадками? И Дженнифер сейчас даже подумать боялась о том, чего же она могла ещё не знать о Микки. Они были вместе уже два года, а он даже не потрудился сказать ей о своей странной привычке исчезать, а ведь это так важно…

Девушка мотнула головой и зажмурилась, гоня тяжёлые мысли прочь, а затем встала и подошла к окну, в которое уже начал бить небольшой дождь. Она долго стояла, просто смотря в окно, на намокающую улицу и прохожих, которые спешили зайти куда-нибудь, чтобы укрыться от дождя. Ей было горько и немного обидно от того, что Микки не был искренен с ней. Но, несмотря на эти чувства, она по-прежнему отчаянно желала увидеть его и обнять. Это было важнее всего.

Она беззвучно вздохнула и взяла из початой пачки, оставленной Микки на подоконнике, сигарету. Неумело подкурив, Дженнифер затянулась крепким горько-сладким дымом и сразу же закашлялась, из глаз её брызнули слёзы. Она никогда не курила всерьёз, только баловалась, будучи подростком, и сигареты Микки душили её. Но сейчас Дженнифер чувствовала необходимость в том, чтобы покурить. Люди говорят, что это помогает расслабиться и успокоиться. А ещё так она сможет почувствовать, что Микки немного ближе, что он рядом или только что был в комнате, ведь от него так часто пахло этим горько-сладким табаком.

«Ничего страшного, - думала Дженнифер, неумело затягиваясь крепким дымом и щуря глаза, которые он резал. – Я дождусь Микки и всё будет хорошо. Но я всё равно должна как-то связаться с Клер и узнать, что же происходило на том вечере и чем он закончился…».

Глава 40

Что, если я вдруг сорвусь,

Прямо в лицо рассмеюсь?

Стерпишь ли ты?

Что, если я упаду,

Чтобы не жить, как в аду?

Как стерпишь ты, ты, ты?

30 seconds to mars, The kill©

Несколько дней после их недолгого «боя» Дженна продолжала с завидным постоянством заявляться к Микки, пытаясь добиться от него желаемого, пытаясь вывести. Но брюнет стойко выдерживал каждую её «атаку» и в результате девушка изменила тактику своей игры и просто исчезла. И вот уже два дня – сегодня пошёл третий – Микки сидел в полном одиночестве, прикованный к кровати и лишенный пищи, воды и самое неприятное – возможности сходить в туалет. Длина цепей позволяла встать и сделать два шага, но этого было чертовски мало.

В эти два дня Микки старался спасаться от суровой реальности во сне, потому что единственным его «развлечением» в состоянии бодрствования были размышления. А слишком много думать было попросту опасно, потому что всякий раз в своих мыслях брюнет приходил к той, из-за которой у него ничего кроме них и не осталось. Вот только сон Микки тоже подводил и отказывался качественно спасать.

Он спал ночью и днём, наверное, проводя во сне по восемнадцать часов в сутки. Организм был согласен на столь непривычный для него распорядок дня, вот только сознание бунтовало. И практически каждый раз, окунаясь в очередной непродолжительный сон, Микки не мог с первого раза проснуться от него. Он прыгал из реальности в реальность и всякий раз очередная «реальность» оказывалась всё более правдоподобной. Лишь то, что парень знал о том, что это может быть сном, позволяло ему найти ту мелочь, самое незначительное несовпадение с реальностью, которые помогали ему проснуться. И всё чаще в таких снах он слышал голос «Искусителя». Всякий раз он доносился откуда-то из-за запертой двери, был тих и на первый взгляд неузнаваемым. Но из раза в раз в результате Микки узнавал в нём своего «демона».

И сегодня брюнет решил, что такого распорядка дня с него хватит, что лучше бодрствовать и искать в реальности то, что отвлечёт его. Вот только пока что самым ярким впечатлением для него было становящееся всё сильнее желание посетить уборную.

Микки поморщился от не критической, но всё равно неприятной рези внизу живота и прилёг набок, подгибая ноги и смотря на запертую дверь. Он не ждал того, что сейчас или через минуту она откроется, и кто-то придёт, он не ждал никого слишком давно. Но всё равно, помимо собственной воли, он задавался вопросом – а сколько ещё это продлится? Сколько ему ещё предстоит вот так просидеть, не имея возможности отойти от этой кровати?

Брюнет вновь слегка поморщился и намотал длинную цепь на руку, натягивая её. Он не пытался дёргать её или рвать, Микки уже понял, что это бесполезно.

«Я бы смог их разорвать только в состоянии глубокого безумия, - думал он, вновь находя взглядом прямоугольник насмехающейся над ним и равнодушной двери. – В такие моменты люди способны на всё, они слишком сильны, нечеловечески сильны. Но я очень надеюсь на то, что до этого не дойдёт… что Дженна не доведёт меня до этого».

Он сильно скривил губы, будто откусил лимон. Упоминание имени бывшей «воспитанницы» и похитительницы даже в собственных мыслях действовало на Микки, подобно тому, как красная тряпка действует на быка – сердце сразу начинало стучать мощнее, проливая в вены яд адреналина, и кровь становилась горячее.

«Нет, - подумал он. – Не нужно о ней думать. Она сведёт меня с ума, если я буду это делать. Она умеет это делать. Чёрт…».

Микки вновь сменил позу, ложась на спину и обнимая себя руками поперёк живота. Он хмурился и неосознанно кривил губы, ему было не понять того, как Дженна смогла загнать его в клетку, которая медленно становилась тупиком.

«Кто бы мог подумать, - думал брюнет, - что принцесса окажется отличной охотницей, а я стану для неё зверем…».

Думать о таком было отвратительно и унизительно, но Микки никогда в своей жизни не бежал от правды и сейчас не желал этого делать. И он не хотел этого признавать, но Дженна оказалась действительно достойной противницей. Она была непробиваема, как скала, и слишком сильно желала того, с чем Микки изо всех сил боролся. Она хотела правды, она хотела его эмоций и почувствовать себя победительницей. И ничего из этого Микки не мог ей дать.

Брюнет вздохнул и, прикрыв глаза, запрокинул голову, откидываясь на подушку. В этой комнате по-прежнему не было часов, но он прямо слышал, как, мерно и негромко тикая, текло время.

«Я уверен, - вновь начал мысль парень, - что тебе никто не ответит отказом, но почему же ты выбрала столь опасную игру со мной?».

Он полежал несколько секунд, смотря из-под полуопущенных ресниц в потолок, после чего мысленно сам себе дал ответ на свой же вопрос:

«Наверное, потому же почему и я не смог пройти мимо тебя. Это не судьба, это – её насмешка. Но от неё также непросто убежать, как от полноценного рока…».

Из мыслей Микки вырвал звук поворота ключа в замочном механизме. После двух дней полной тишины и одиночества он прозвучал невероятно громко и просто не мог не привлечь внимание парня. Микки присел на кровати, смотря на вошедших охранников.

Ничего не говоря, Людвиг подошёл к кровати и снял с Микки наручники.

- У тебя полчаса, чтобы привести себя в порядок, - отчеканил он и вернулся к товарищу.

Он запер дверь и оба мужчины заслонили её своими громоздкими фигурами. Микки вопросительно изогнул бровь, смотря на угрюмых немногословных охранников. Но много времени на это брюнет тратить не стал и, встав, направился в ванную комнату.

Выделенных ему получаса Микки вполне хватило, чтобы принять душ, побриться и сделать всё остальное, чего в предыдущие дни он был лишён.

Одевшись, брюнет посмотрел в зеркало над умывальником, задерживая взгляд на своём отражении на несколько секунд. Что-то в нём показалось Микки странным: кожа его выглядела в отражении слишком бледной, волосы тёмными, а глаза слишком сильно чернели на её светлом фоне. Собственное отражение казалось Микки сейчас и таким знакомым, и совершенно чужим.

Брюнет поджал губы, продолжая смотреть в зеркало. Не моргая, не отрывая ни на долю мгновения взгляда от зеркальной глади, Микки медленно поднял руку, а затем махнул ею. Отражение в точности повторило его движение, ни обогнав и не опоздав за ним. Это давало определённое успокоение и надежду на то, что во всём виновата игра света и тени, голод и тому подобное.

- У тебя осталось пять минут, - оповестил Микки Борис.

Парень вновь поджал губы и, в последний раз мельком взглянув в зеркало, вышел в спальню. У порога его сразу же встретили охранники. Они будто чувствовали, что в пленнике их госпожи медленно зреет чёрная буря, и желали сделать всё, чтобы у Микки не было возможности сбежать или сделать ещё что-нибудь, что не входило в планы Дженны.

Обычно мужчины позволяли Микки самому сесть на кровать, но сейчас они взяли его под руки и завели их за спину и повели к постели. Брюнет поджал губы, но ничего не сказал по этому поводу и сопротивляться не стал. Время боя ещё не настало. И Микки очень надеялся на то, что оно и не настанет.

Охранники посадили его на кровать, и надели на руки наручники, грубо выкручивая при этом запястья. Микки мимолётно дрогнул губами, кривя их, в ответ на эту боль, мучащую кости и суставы, но даже не взглянул на мужчин.

Когда наручники были застёгнуты и закреплены, Борис проверил, всё ли они сделали качественно, и оба охранника направились к двери, не оборачиваясь и покидая комнату.

Микки слегка изогнул бровь, смотря на вновь запертую дверь, а затем прилёг, прикрывая глаза и кладя руки на живот. Теперь его состояние заметно улучшилось, но Микки по-прежнему хотелось пить и есть, а ещё больше – уйти отсюда и вновь попытаться забыть ту, которая выворачивала его душу и рвала разум в клочья.

Он окончательно закрыл глаза и вздохнул. Сегодня ночью Микки спал не слишком хорошо, постоянно просыпался, и потому его одолевала лёгкая сонливость. Не видя смысла противиться желанию поспать, Микки отдался в его тёмные невесомые объятия, которые на его радость оказались совершенно черны и лишены всяких сновидений… почти.

Темнота. Полная, непроглядная, окрашивающая всё вокруг в тёмно-серый, слишком глубокий цвет. Ночь или вечер – Микки не знает точно, у него нет возможности узнать. Но внутреннее чувство времени подсказывает ему, что сейчас около одиннадцати часов вечера.

За окном не видно луны, не видно звёзд – небо хмурое, оно укутано низкими объёмными облаками-тучами. В воздухе висит, звеня, предгрозовая тишина; в воздухе уже почти искрит.

На руках Микки по-прежнему наручники, которые уже прилично натёрли запястья. Всё вокруг слишком тёмное, слишком серое. Брюнет видит очертания предметов: шкафа, тумбочки, двери, но не может разглядеть ни единого иного, кроме чёрно-серого, оттенка, ни единого проблеска света. Слишком идеальная матовая темнота.

Микки перевёл взгляд на дверь. Она открылась. И парень не увидел проблеска света – в коридоре было также темно, но он услышал звук беззвучного открытия двери и смог разглядеть такую же тёмную, как и его фигура, как и вся остальная темнота, фигуру Дженны. Её образ был слишком узнаваем даже в этой темноте: каждая её черта была узнаваема.

Девушка закрыла дверь и подошла к кровати, на которой лежал Микки, поставила на неё колено, а после и забралась на постель, на четвереньках перебираясь вперёд, ближе к парню. Микки сел, опираясь спиной на спинку кровати и смотря на свою пленительницу.

Дженна подобралась совсем близко и замерла, смотря на Микки, скользя взглядом по чертам его лица.

- Зачем ты… - попытался спросить Микки, но Дженна не дала ему возможности договорить, мягко накрывая его губы ладонью, призывая к молчанию.

- Не нужно, - почти шёпотом проговорила она.

Девушка смотрела на него из-под полуопущенных ресниц и её бирюзовые глаза ярко сверкали во тьме, выдавая долю безумия, заведшегося в её крови.

Микки сам удивился тому, что не стал сопротивляться. Он не хотел сопротивляться. На несколько секунд воцарилась тишина, в которой парень и девушка смотрели друг на друга, изучая слишком знакомые и в то же время такие чужие черты – черты, которые въелись в подкорку мозга, разъедая разум и сознание, подобно злокачественной опухоли.

- Дженна… - Микки всё-таки нарушил молчание, обращаясь к своей ночной гостье.

- Ты же не хочешь, чтобы я сейчас уходила, - по-прежнему тихо проговорила девушка, перебивая Микки.

- Ты не можешь знать моих желаний, - покачал головой брюнет.

Он также говорил тихо, почти шёпотом, чтобы не спугнуть странный момент и не нарушить почтенной, наполненной остро-сладкой тревогой тишины.

- Так, скажи мне их, - ответила блондинка и подсела ближе, устраиваясь сбоку от бёдер брюнета.

Но, выдержав короткую паузу, Дженна вновь заговорила.

- А хочешь, я озвучу их? – произнесла она.

Микки отрицательно покачал головой.

- Дженна, ты не можешь знать их, - ответил парень. – Ты ничего не знаешь.

- Хочешь, я докажу тебе обратное? – спросила блондинка и глаза её сверкнули во тьме тысячей бесов.

Микки открыл рот, чтобы ответить, чтобы доказать, что она не права. Но ни единого слова не сорвалось с его губ. Разум и сумасшедший бес, живущий в сердце, отчаянно боролись в Микки. И разум проигрывал.

Дженна мимолётно улыбнулась и подсела ещё ближе, медленно склоняясь к лицу пленника. Микки словно в замедленно съёмке видел её преступное и такое опасное для него движение, но ничего не сделал. Он не хотел ничего делать и как-то сопротивляться. Бес сердца желал совсем другого…

Не желая больше сопротивляться, поддавшись порыву и зову ночи, которая обещала всё скрыть и стереть из памяти наутро, Микки сам подался вперёд и, положив ладонь Дженне на затылок, притянул её к себе, впиваясь в губы страстным почти болезненным поцелуем.

Звяк.

Что это за звук?

Оторвавшись на мгновение от губ пленительницы, Микки перевёл взгляд на дверь, в замке которой поворачивался ключ, но ничего подобного не было.

Звяк.

Микки хмурится, не понимая природы странного звука, а Дженна отстраняется от него и садится на уровне колен, выпрямляя спину и смотря в глаза.

Звяк…

Микки поморщился, выныривая из странного сновидения, и открыл глаза. В комнате было уже темно, но не настолько, как в его сне. Он перевёл взгляд на дверь, и в это самое мгновение она отворилась и на пороге, в свете, льющемся из коридора, он увидел фигуру Дженны. Она была одета во всё чёрное, и только светлые волосы выделялись на фоне общей темноты.

Задержавшись на пороге на несколько секунд, Дженна зашла в комнату и включила свет. Микки прикрыл ладонью глаза, щурясь. Но глаза его быстро привыкли к свету, и он убрал руку, теперь уже беспрепятственно видя гостью. И Микки не смог не отметить того, что ей невероятно шёл её тёмный образ: чёрные облегающие джинсы и повторяющая каждый изгиб тела чёрная майка на толстых бретелях.

Девушка продолжала молчать, а Микки мельком взглянул вниз, очень надеясь на то, что сон не наградил его эрекцией. Но сновидение вовремя оборвалось.

Когда он вернул взгляд к лицу Дженны, она заговорила.

- Ну, как тебе изменившиеся правила игры? – спросила девушка, вскидывая бровь и прицельно смотря пленнику в глаза. – Понравилось не видеть меня несколько дней?

- Если честно, то – нет, - ответил Микки и сел, складывая ноги по-турецки. – Мало кому понравилось бы сидеть два дня, прикованному к кровати: без еды, воды и всего остального.

- И? – многозначительно произнесла Дженна, выжидающе смотря брюнету в глаза.

- Хочешь, чтобы я сказал что-то конкретное? – поинтересовался Микки, сохраняя свою обычную – спокойную и холодную манеру речи.

- Хотелось бы…

Микки помолчал несколько секунд, смотря в сторону, думая, затем вздохнул и, вернув взгляд к лицу блондинки, произнёс:

- Знаешь, Дженна, ты права. Ты победила. И ты действительно оказалась намного лучшим учителем и воспитателем, нежели я.

Девушка старалась держать себя в руках и отреагировала сдержано, но не поднять в удивлении брови она не смогла. Микки продолжал:

- И, Дженна, я пересмотрел своё поведение, и теперь я готов ответить на любой твой вопрос. Давай поговорим, если хочешь.

Удивление, отражающееся в глазах Дженны, стало ярче, она даже подумала о том, чтобы ущипнуть себя, чтобы проверить – не сон ли всё происходящее? Она едва сдержалась, чтобы этого не сделать, потому что подобный жест выглядел бы слишком смешно, неуместно и он бы служил демонстрацией её неуверенности и слабости.

- Я готов с тобой разговаривать, Дженна, - повторил Микки, кивая в знак правдивости своих слов. – Но я буду делать это по-русски. Так, что ты хотела узнать, Дженна? Спрашивай, я отвечу на всё.

Последние два предложения Микки произнёс уже на русском языке. Дженна несколько секунд стояла, смотря на него и не понимая, что она только что услышала. Затем она нахмурилась.

- Что ты только что сказал? – спросила Дженна, в её голосе скользнули злость и раздражение.

- Что именно мне повторить, принцесса? – вопросом на вопрос и по-прежнему по-русски ответил брюнет. – Хотя, мне не сложно, я повторю всё. Я говорил, что готов с тобой разговаривать, но буду делать это на русском языке, так что, ты можешь спрашивать всё, что хотела узнать у меня, я отвечу на всё.

Так как Микки всё повторил на «великом и могучем», Дженна не поняла ни слова. Она нахмурилась ещё сильнее, сжимая кулаки. Глаза её потемнели от злости на то, что Микки заставил её поверить в то, что он сдался, а затем красиво обыграл. Но это был ещё не конец игры. У Дженны тоже был козырь в рукаве.

Остыв также быстро, как и вскипела, девушка выдохнула и, наградив брюнета непонятным взглядом, покинула комнату. Микки провёл её взглядом. Но не успел он отпраздновать победу, когда дверь вновь отворилась и в комнату зашла Дженна и «приятный» охранник.

- Борис, - обратилась к мужчине блондинка, - переводи мне всё, что он скажет.

Борис был русским и иммигрировал в Германию в возрасте семи лет вместе с родителями. Не оставалось сомнений в том, что он отлично знал родную речь.

- Говори, Микки, - победно ухмыльнувшись, произнесла Дженна и скрестила руки на груди.

Брюнет помедлил с ответом, смотря на Бориса, а затем на Дженну. Девушка не могла перестать ликовать от своей красивой победы.

«А ты наивно полагал, что ты умнее меня…», - думала Дженна, смотря на пленника.

Помолчав ещё пару секунд, позволив блондинке вдоволь насладиться своей победой и упиться ею, Микки вздохнул, прикрывая на мгновение глаза.

- אני מצטער, אבל אני יודע שפה אחרת***, - произнёс он и вновь наградил спокойным взглядом Бориса, а затем Дженну.

Мужчина постоял несколько секунд, молча и пытаясь понять, ослышался ли он. Но сомнений быть не могло.

- Дженна, - обратился он к начальнице, - это не русский язык…

- Я знаю, - процедила девушка. В глазах её заплясали черти. – Но до этого он говорил по-русски!

Она замолкла на пару секунд, затем требовательно спросила у охранника:

- Что это за язык?!

- Не знаю… - виновато пожал плечами Борис.

Дженна поджала губы.

- Возвращайся к Людвигу, - приказала она охраннику, и он покинул комнату, закрывая за собой дверь.

Блондинка постояла ещё немного, затем развернулась, вскидывая голову и в упор смотря на пленника, словно желая испепелить его взглядом.

- И долго ты будешь ломать комедию, Микки? – стальным, пропитанным ядом тоном спросила Дженна.

- זה תלוי בך…**** - задумчиво проговорил брюнет.

- Что это, мать твою, за язык?! – вспылила девушка.

Но дожидаться ответа пленника она не стала, потому что ей в голову пришла более удачная идея. Достав мобильный телефон, она быстро включила переводчик и, подойдя ближе к кровати, сказала:

- А вот теперь говори.

- מתרגמים מקוונים מתורגמים מעברית בצורה גרועה ביותר. תחושת השיחה נעלמת*****, - вздохнул Микки.

Дженна опустила взгляд в экран телефона, на котором спустя секунду высветился перевод слов парня. Перевод был не самым качественным, но теперь девушка хотя бы поняла, на каком языке Микки говорил.

- Я с тобой согласна, - ядовито произнесла она и сжала телефон в руке. – Переводчик не очень хорошо переводит твои слова. Так что, заканчивай говорить на еврейском языке.

- Дженна, - покачал головой Микки, возвращаясь к немецкому языку, - этот язык называется – иврит. А то, как его называешь ты, отдаёт нацизмом.

Дженна скривила губы.

- И теперь ты собираешься распинаться и защищать евреев? – спросила она.

- А что мне остаётся делать, если ты говоришь о данной нации в столь пренебрежительно ключе? – спросил Микки, вскидывая бровь и вопросительно смотря на собеседницу.

Но дожидаться ответа на свой вопрос он не стал и добавил:

- Вообще, Дженна, в твоём поведении есть много такого, что наталкивает на выводы о том, что твой род имеет отношение к Гитлеру.

От подобного заявления блондинка несколько опешила. Но она сумела скрыть удивление и лишь в глазах её скользнула мимолётная тень шока.

- Между прочим, - полностью взяв себя в руки, ответила Дженна, - на Гитлера больше похож ты: тёмные волосы, ужасный характер, помешательство…

- Ты так яро утверждаешь, что я – сумасшедший, что больше похоже на то, что это ты помешана. Навязчивые идеи, бред величия, маниакальные желания… Не узнаёшь себя в этих утверждениях? Или пояснить смысл каждого?

Дженна подошла ещё ближе к кровати, останавливаясь около её изножья.

- Ты доиграешься, Микки, - произнесла она, стальным взглядом смотря на пленника сверху. – Я ведь действительно не хотела тебе изначально зла. Но теперь с каждым днём я начинаю ненавидеть тебя всё сильнее.

- Взаимно, принцесса, - холодно ответил брюнет.

И через долю мгновения его левую скулу обожгло вспышкой боли, а в глазах вспыхнули искры. Дженна со всей силы ударила его кулаком в лицо. Детские игры и правда остались в прошлом, и осталась только жгучая ненависть и желание расколоть броню пленника, размолоть её в порошок.

Микки даже не поморщился от боли, сохраняя стальное самообладание и хладнокровие, они были единственным, что у него оставалось.

Дженна круто развернулась и, не проронив больше ни слова, быстро покинула комнату, запирая Микки. Всё вновь пошло не по плану. Быстро преодолев коридор, девушка зашла в свою спальню и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной. Её лицо искажала непонятная гримаса эмоций, которые она могла позволить себе показать только сейчас, наедине с собой.

«Сука…», - цедила про себя Дженна, слыша оглушительный набат своего обиженного сердца.

Она резко отошла от двери, в несколько шагов преодолевая расстояние до стола, и рывком сбросила аккуратную стопку папок с документами на пол. Папки разлетелись по полу и из них выпали несколько листов. Но сейчас девушке было плевать.

«Сука», - повторила про себя она и пнула несчастную улыбчиво-жёлтую папку, отправляя её в полёт до кровати, под которой она скрылась.

- Сука, - уже вслух произнесла Дженна, давясь собственным ядом и беспомощностью перед лицом того, кто обязан был сам быть бессилен в её руках.

Она пнула ногой ещё одну папку, рассыпая её содержимое по полу, и ещё одну. Важные документы путались и мялись, идеальный порядок, к которому Дженна привыкла с детства, рушился на глазах. Её колотило изнутри, буквально разрывало от ненависти, обиды, бессилия и ещё целого ряда отвратительных эмоций, которые заставляли сердце безумно бить в рёбра, оглушая.

Когда все папки разлетелись по комнате, Дженна села на пол, прислоняясь спиной к столу и обнимая колени руками, пряча в них лицо.

«Я ненавижу тебя, - цедила про себя она. – Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу. Ты испортил мне жизнь. И ты продолжаешь сводить меня с ума. Сука…».

Она сжала кулак и со всей силы ударила им по полу. От этого удара по её руке, до самого плеча, прошла волна боли. Дженна подняла голову, слишком блестящим, полным обезумевших уязвленных бесов взглядом смотря перед собой.

«Но ничего страшного, Микки, - продолжила мысль она, вернувшись к более трезвому мышлению. – Я не сдамся. Билоу не сдаются. Так что, проиграть придётся тебе. Ты не смог меня сломать, но я смогу это сделать…».

В это время Микки сидел, смотря на закрытую дверь, сверля её тяжёлым, хмурым взглядом. Он медленно поднял руку и прикоснулся к ноющей болью скуле. Их с Дженной «война» становилась слишком серьёзной, и Микки было всё сложнее продолжать участвовать в ней, «держать удар». Но сдаваться было намного опаснее, чем вступать в очередной «бой».

Глава 41

Дженна поморщилась и передёрнула плечами, отталкивая руки Тобиаса, который обнял её со спины. Сегодня она решила уделить бой-френду время и даже приехала к нему домой, хотя обычно предпочитала встречаться с ним исключительно на своей территории. Но сейчас по определенным причинам она не могла этого сделать. Её «тайна» не предназначалась не только для отцовских глаз, но и для глаз Тобиаса.

Парень вздохнул, отстраняясь и вставая позади и сбоку блондинки на колени, смотря на неё. Дженна лежала на кровати на животе, мерно и нечасто болтая согнутыми ногами в воздухе и ища в ноутбуке какое-нибудь развлечение для них, но в первую очередь для себя.

Подождав несколько секунд, Тоби вновь перебрался поближе к Дженне. Он нежно приобнял её и поцеловал в оголенное вырезом-лодочкой плечо. Девушка вновь дёрнула плечом, едва не ударив его по губам. Но проигнорировав это движение любимой, которое предпочтительнее было бы назвать нервным тиком, чтобы не признавать, что она его отталкивает, Тобиас вновь прикоснулся губами к её плечу, ближе к шее, замирая на несколько мгновений и вдыхая аромат её резковатых духов с нотами тёплой кожи.

- Отстань, - проговорила блондинка, даже не оборачиваясь на парня и продолжая смотреть в экран ноутбука.

Решив проигнорировать и слова Дженны, Тоби прилёг рядом с ней и мягко притянул к себе, обнимая, прижимаясь. Она была такой тёплой, такой любимой, такой сводящей с ума. Тобиас несколько секунд просто любовался её сосредоточенным профилем, затем протянул руку и убрал непослушную прядь светлых волос, упавшую на лицо, нежно погладил по волосам. Дженна ничего не сказала, но уголки её губ едва заметно дрогнули, выдавая неприязнь к действиям парня. Она не любила, когда её отвлекали. А сейчас ей почему-то были просто неприятны прикосновения Тобиаса, они раздражали.

«Кажется, мне нужен отпуск, - подумала блондинка. – Что-то я стала в последнее время слишком нервной».

- Дженна, что ты ищешь? – наконец-то решил обратиться к любимой Тоби.

Он лёг рядом с ней на бок и подпёр голову рукой, смотря на девушку.

- Не знаю, - пожала плечами блондинка, вновь даже не взглянув на парня.

- Тогда, зачем ты это ищешь? – улыбнувшись, спросил Тобиас.

Дженна повернула голову, награждая его тяжёлым уничтожающим взглядом. Слова Тоби слишком сильно напомнили ей нотации Микки, то, как он всегда пытался подловить её на слове и убедить в том, что она совсем ничего не понимает.

- Если я ищу что-то, - ответила Дженна, пытаясь говорить спокойно, - значит мне это нужно. И я это найду.

- Тогда, давай я тебе помогу, - с готовностью отозвался Тоби и тоже заглянул в экран, чуть-чуть передвигая ноутбук, чтобы и ему было удобно заниматься поиском.

Дженна вновь глянула на парня и поджала губы. Заметив не самый нежный взгляд любимой, Тобиас спросил:

- Дженна, что случилось?

- А что случилось? – вопросом на вопрос ответила блондинка.

- Я не знаю. Просто, ты в последнее время какая-то…

- Какая? – не дав Тоби договорить, спросила Дженна.

Парень немного замялся, видя сталь и опасные искры в глазах любимой, но всё-таки решил договорить. Ему действительно хотелось знать правду.

- Я даже не знаю, Дженна… - произнёс Тоби, опуская голову.

- Если не знаешь, зачем говоришь? – вскинула бровь блондинка, в упор смотря на парня.

- Потому что я волнуюсь за тебя, Дженна! - выпалил Тобиас, вскидывая голову и также смотря на девушку.

- А зачем за меня волноваться? Я в порядке, - фыркнула Дженна.

Тоби не мог заметить этого и не заметил, но ей самой показалось, будто в словах её прозвучала доля неуверенности. Да, она действительно была не в порядке в последнее время. И тому были причины.

«Главное не стать не в себе, - подумала Дженна, поджимая губы. – А то безумие всё-таки заразно… Чёрт!».

Она скривила губы. В её голову вновь полезли мысли о пленнике, в сознании нарисовался его образ. Вот он, сидит на кровати, смотрит своим традиционным совершенно непонятным взглядом. Даже при свете дня его горько-шоколадные глаза выглядят слишком тёмными, будто на дне зрачков живёт не один страшный демон. Губы не сжаты, но представляют собой совершенно ровную линию, не выражающую никаких эмоций…

Дженна поморщилась, как от самого дурного вкуса. Ей не нравилось думать о Микки, она не должна была этого делать. Но почему-то всё вокруг напоминало ей о нём. И это действительно действовало ей на нервы и выводило из равновесия. Даже будучи её пленником, человеком без прав, Микки умудрялся оставаться достойным противником и «держать удар».

- Дженна?

Девушка нахмурилась и повернула голову, смотря на Тобиаса. Судя по его несколько озадаченному и тревожному виду, он уже не в первый раз обращался к ней и не получал ответа.

- Что? – спросила Дженна и вновь поморщилась.

Она почесала нос и вернула взгляд к экрану. Найти что-то интересное ей уже не хотелось, но делать что-то казалось просто необходимым, нужно было как-то отвлекать себя.

- Ничего, просто, я уже пять минут говорю, а ты молчишь и не отвечаешь, будто и вовсе не слушаешь.

- Я слушала, - не стараясь сделать свою ложь особо убедительной, ответила блондинка.

- А почему не отвечала?

- Я думала.

- Да? – удивился Тоби.

Он вновь лёг на бок, внимательно заглядывая девушке в глаза.

- Тоби, чего ты от меня хочешь? – вздохнув, спросила Дженна.

- Я много чего от тебя хочу, - искренне ответил парень. – Но в данный момент мне больше всего хочется понять, что с тобой происходит.

- Со мной ничего не происходит, Тоби. Просто… я немного устала.

Дженна вздохнула. Кажется, она наконец-то сказала правду. И немного нет.

- Устала? Тогда, Дженна, почему бы нам не отдохнуть? Съездим куда-нибудь?

Девушка помолчала несколько секунд, смотря перед собой и вглубь себя, думая над словами Тобиаса.

- Да, наверное… - ответила она.

Дженна в который раз сильно нахмурилась. Она не узнавала свой ставший вдруг таким неуверенным голос. Она не узнавала себя – разобранную на кусочки и не знающую, что делать.

«А ты действительно демон, вампир, - подумала Дженна, вновь возвращаясь мыслями к пленнику. – Ты умеешь пить мою кровь так, как не умеет никто другой. Но почему-то я всё равно не могу выбросить тебя из головы…».

Она скривила губы и, отбросив прочь ненужные мысли о Микки, добавила уже привычным для себя уверенным тоном:

- Можно поехать куда-нибудь примерно через месяц. Думаю, я успею разобраться за это время со всеми делами и буду готова к отдыху.

- Отлично, - улыбнулся Тобиас. – Как раз, через месяц будет уже конец августа, золотая пора – лучшее время, чтобы поваляться на пляже.

Он помолчал немного, хмурясь, затем спросил:

- Или ты хочешь просто поехать в другую страну?

- Мне всё равно, - равнодушно вздохнула Дженна. – Я просто хочу отдохнуть и… - она сделала паузу, подбирая слова, - сменить обстановку. Но прежде я должна закончить со всеми делами, покончить с ними.

- Звучит достаточно кровожадно, - улыбнулся Тоби, смотря на любимую.

- Возможно. Но иначе – никак.

Тобиас несколько раз кивнул в знак согласия, затем вновь обратился к девушке:

- Дженна, а как ты относишься к тому, чтобы съездить куда-нибудь на рождество и новый год?

Она не дал блондинке времени для ответа, сразу же продолжая:

- Я уже несколько лет подумываю о том, чтобы встретить новый год в Австрии. Говорят, что зимняя Вена – просто сказка! Как ты…

- О, нет, - не дав парню договорить, ответила Дженна. – Только не Вена. Никакой «зимней сказки».

- Почему? – искренне удивился Тобиас.

Дженна слегка нахмурилась, обдумывая ответ, который будет самым правильным.

- Потому что мне совершенно не понравилась Вена, - ответила она. – Я там однажды была, в семнадцать лет.

- Не понравилось? – вновь удивился Тоби. – Просто у меня многие друзья там были, и родители тоже… И всем очень понравилось.

- Обычный город, - равнодушно отозвалась девушка и вновь отвернулась к экрану ноутбука.

При упоминании прошлого и той самой пресловутой «зимней сказки», которая переросла в абсурдный «весенний триллер», у Дженны что-то ёкнуло внутри, сжалось. И ей совершенно не хотелось, чтобы Тоби увидел тень тех воспоминаний в её глазах.

- Жаль, - вздохнул парень.

Он подумал несколько секунд, затем добавил:

- Но ничего. В мире ещё полно прекрасных городов, которые заслуживают звания «сказочных».

- Никаких сказок, - отрезала Дженна, вздыхая.

- Почему?

- Потому что их не бывает, - она также легла на бок и подпёрла голову рукой, смотря на Тоби. – И тебе тоже следует это наконец-то уяснить.

- Дженна, - усмехнулся Тобиас, - я же не жду там единорогов и фей! Я не идиот. Просто Вену действительно называют «сказочным городом», по крайней мере, зимой.

- Там нет совершенно ничего сказочного, - отрезала блондинка, наморщив нос, и снова отвернулась к ноутбуку.

«Никакой сказки, - мысленно добавила она. – Даже, несмотря на заточение в замке на краю обрыва и его хозяина, который так напоминает вампира. Никакой сказки…».

На несколько минут воцарилась тишина, в которой Тобиас ожидал, что Дженна ещё что-то скажет, но она полностью переключилась на компьютер и читала новости страны.

Вздохнув, Тоби заговорил сам:

- Хорошо, Дженна, я понял, что тебе не по нраву Австрия…

«Это слабо сказано», - мысленно хмыкнула девушка и поджала губы.

- Но могу я хотя бы предложить варианты того, куда мы поедем через месяц?

- Ты можешь даже выбрать место, - отозвалась блондинка. – В данном случае мне совершенно всё равно, куда ехать. Пусть там просто будет море, солнце и пляж. И пусть это место будет как можно дальше от Германии.

- Как скажешь, - улыбнулся Тобиас и вновь обнял Дженну, коротко поцеловал в плечо.

В этот раз девушка никак не отреагировала на это его действие, смотря в экран ноутбука, но на самом деле ничего там не видя. В её голове вновь вились тяжёлые и неприятные мысли, от которых хотелось отбиваться, как от назойливых мух. Но эти «мухи» были не только слишком хитры и приставучи, но и ядовиты. Они не налетали роем, но объявлялись по одной, по две, сменяя друг друга, как на почётном карауле.

- Дженна… - услышала девушка пониженный голос Тобиаса.

Он мягко повернул её голову к себе и поцеловал в губы. Дженна не отталкивала его, но и не отвечала на поцелуй. И только тогда, когда Тоби попытался углубить поцелуй, проникая ей в рот языком, Дженна отстранилась и отвернула голову, хмурясь.

- Дженна, в чём дело? – без претензии спросил Тоби, пытаясь заглянуть любимой в глаза, но она упорно смотрела в сторону, продолжая сильно хмурить брови. – Дженна? – повторил он, пытаясь достучаться до девушки, и прикоснулся к её щеке, прося этим повернуть голову.

- Я не в настроении, Тоби, - холодно ответила блондинка.

Она ещё пару секунд посмотрела в сторону, затем перевела взгляд к лицу парня.

- Дженна, ты в последнее время всегда без настроения, - вздохнул парень, стараясь не злиться, но это было не так уж просто сделать после нескольких недель воздержания. Желание в его крови вспыхивало моментально от одного взгляда на любимую.

- Когда-нибудь хорошее настроение обязательно вернётся ко мне, - ответила Дженна и мысленно добавила:

«Я даже знаю, что мне нужно, чтобы оно вернулось. Вот только я не знаю, как этого добиться…».

Она скривила губы. Дженна ненавидела чувствовать себя слабой и беспомощной. Она никогда не была такой и не являлась таковой и сейчас. Но, несмотря на объективную силу и власть, Дженна ощущала себя сейчас совершенно беспомощной и растерянной. И от этого чувства хотелось рвать и метать, крушить всё вокруг, биться головой об стену, кидаться на людей и заливаться крепким алкоголем, который наверняка растворит в своём спирте её неправильные мысли и ощущения.

«Пожалуй, - подумала Дженна, – сегодня вечером я всё-таки напьюсь. Микки обойдётся без «свидания», а я выпью, отдохну и расслаблюсь».

Она слегка кивнула самой себе и, подумав немного, решила, что начать расслабляться можно уже сейчас. Повернув голову к Тоби, она спросила:

- У тебя есть коньяк?

- Нет…

- А что есть?

- Виски, вино…

- Неси виски, - не выслушав весь список имеющегося у парня алкоголя до конца, произнесла Дженна и махнула рукой.

Тобиас кивнул и, решив не задавать лишних вопросов, удалился к бару. То, что Дженна захотела выпить с ним, радовала парня. Так был шанс на то, что она станет немного более открытой и Тоби наконец-то сможет понять, что же с ней происходит, что гложет её.

Глава 42

Дженна вернулась домой далеко заполночь, около двух часов ночи. Несмотря на то, что она с трудом стояла на ногах, девушка не позволила Тобиасу отвезти её домой, отказалась оставаться на ночь у него и приехала на такси.

Открыв входную дверь, Дженна переступила порог дома и пошатнулась. Она явно перебрала с виски в этот вечер и, пусть это заставляло мир в её глазах слегка кружиться, количество спиртного в её организме смыло прочь ненужные мысли.

Закрыв входную дверь, девушка сделала несколько шагов в сторону лестницы и остановилась, вслушиваясь в тишину спящего дома. Она постояла так несколько минут, затем достала мобильный телефон, хмурясь и вглядываясь в экран, проверяя – не звонил ли кто-то? Но никто не звонил.

«И это очень хорошо», - подумала блондинка и, сжав телефон в руке, направилась к лестнице.

Она едва не упала по пути, но на второй этаж всё равно поднялась и вновь остановилась, оглядываясь. Складывалось такое ощущение, будто она не знает дома, в который вернулась, и не понимает, куда ей идти. Но, несмотря на огромное количество выпитого виски, Дженна продолжала неплохо ориентироваться в пространстве и точно помнила, где её спальня.

Проведя так несколько минут, безрезультатно ища нечто, блондинка отошла от лестницы, неспешно и чуть неровно направляясь вглубь дома. Нужно было лечь спать и, желательно, умыться перед этим, выпить воды, чтобы наутро было не настолько хреново. Но Дженна всё дальше уходила от кухни, где была спасительная влага.

Пройдя ещё несколько шагов, она остановилась напротив одной из дверей. Она протянула руку, желая отпереть дверь и зайти внутрь, но ладонь её зависла в воздухе, а сама девушка нахмурилась. Это была комната Микки.

«Нет, - подумала она, - мне не нужно туда. Мне не нужно туда сейчас. Сейчас мне нужно лечь спать. Я слишком много выпила, чтобы разговаривать с ним. А я не хочу доставлять ему удовольствие и смех. Пусть сидит…».

Дженна убрала руку и, развернувшись, пошла прочь от двери в «темницу» Микки. Она направлялась в свою спальню, чтобы претворить свой план в действия и лечь спать, и не оборачивалась. И только внутренний голос гаденько так нашёптывал:

- Но ты же хочешь вернуться…

«Хочу, - самой себе ответила девушка, заходя в свою спальню и закрывая дверь. – Я хочу вернуться и снова врезать ему. Но, пожалуй, я лучше лягу спать. Не стоит он того, чтобы я тратила на него свой сон».

Она стянула с себя майку и сняла лифчик, бросив вещи на стул. Сняв и штаны, она забралась в кровать и накрылась одеялом по пояс. Обняв подушку, Дженна закрыла глаза, надеясь как можно быстрее провалиться в сон.

Глава 43

Все предельно серьезно и ты из тех, что смертельно опасны. 

В сердце больше борозд, чем от оспы оставишь. 

Последствия злее, чем от астмы. 

У меня было предчувствие теста. 

Ты подошла и все мироздание погасло. 

Ведь я не знал, что тебя найду наконец-то. 

Я в этой бездне тону, хули, здравствуй! 

Oxxxymiron, Девочка-пиздец©

В окна лились длинные, окрашенные пурпурно-розовым лучи закатного солнца, они подсвечивали светлый интерьер комнаты и покрывали все её поверхности золотой неосязаемой пылью. Микки повернул голову, услышав звук поворота ключа в замке. Дверь открылась и в комнату зашла Дженна.

- И чем обусловлен твой сегодняшний маскарад? – поинтересовался брюнет после нескольких секунд созерцания гостьи.

Дженна вновь была облачена во всё чёрное, что разительно отличалось от того, как она одевалась большую часть своей жизни. А на голове её красовались короткий чёрный парик и маска, закрывающая большую часть лица. Это были те самые вещи, которые были на ней в тот злополучный вечер, когда Микки купился на загадочно притягательный образ безмолвной незнакомки и добровольно поехал с ней в свой капкан. У Микки определённо были причины, чтобы задавать вопросы.

Дженна ответила не сразу. Она закрыла дверь и сделала несколько шагов вперёд, не доходя до середины комнаты.

- Просто, - заговорила девушка, - ты очень охотно общался с Евой, а вот с Дженной не желаешь иметь дела. Вот я и решила пойти на уступку и побыть ещё немного ею.

- Это отдаёт раздвоением личности, принцесса, - спокойно ответил Микки. – Будь осторожна с подобными вещами.

- Конечно, - кивнула Дженна, - тебе лучше знать, что похоже на психиатрию, а что нет.

- Так, по твоему мнению, я уже не просто псих, а пациент психиатрических больниц и потому знаток психиатрии? – вскинув бровь, поинтересовался брюнет.

- А как ещё объяснить твои обширные знания в этой области? – вопросом на вопрос ответила Дженна.

- Просто я образованный человек.

- Да? – искренне удивилась девушка.

Она подошла ближе к кровати, на которой полулежал Микки, не доходя двух шагов до её изножья, и добавила:

- И как же ты, Микки, получил столь обширные знания в условиях приюта?

- Я не всё детство провёл в детских домах, - спокойно парировал парень. – Я жил в четырёх семьях. К тому же, Дженна, приют – не помеха обучению.

- А я думала, что там важнее выжить, а не учиться… - хмыкнула девушка.

- Ты слишком любишь делать выводы, не зная правды. Хотя, в этом случае я не могу тебя осуждать за это, потому что откуда тебе, девочке из хорошей семьи, знать о жизни в детском доме?

- Между прочим, я досконально изучила этот вопрос после того, как познакомилась с тобой.

- И зачем же? – поджав губы, поинтересовался Микки. – Ты ненавидела меня и продолжаешь ненавидеть. Так, зачем тебе знать что-то обо мне?

- Врага нужно знать в лицо, - оскалилась в ответ Дженна.

- Кажется, я пропустил тот момент, когда мы стали врагами… - хмыкнул Микки и несколько раз кивнул.

- А мы стали ими в тот момент, - со спокойным вызовом в голосе ответила блондинка, - когда ты преследовал меня, потом похитил, а потом просто вернул домой, как ненужную вещь.

- Во-первых, я тебя не преследовал. А то, что мы несколько раз сталкивались на улице, когда ты гостила в Вене, было чистой случайностью.

- Да ну, - фыркнула девушка.

- Да, - спокойно ответил Микки. – Во-вторых, я тебе не раз объяснял, почему я сделал то, что сделал.

- Хах, - усмехнулась Дженна, - думаешь, это хоть капельку тебя оправдывает?

- Оправдывает, Дженна, - холодно ответил Микки. – Я спас тебе жизнь, а в благодарность получил ругань и пощёчину.

- А как я должна была повести себя? – искренне удивилась девушка.

- Как видно, в твоём случае – никак иначе, - вновь несколько раз кивнул Микки. – И судя по тому, что ты до сих пор не понимаешь, что сделала не так, я оказался самым бездарным в мире педагогом.

- Приятно, что ты это понимаешь, - ухмыльнулась Дженна.

- Да, - кивнул брюнет. – Перевоспитать тебя невозможно, проще – убить.

Микки заметил то, как дрогнули уголки губ девушки после этой его фразы, и она будто растерялась, пусть и всего на мгновение. Но это была вполне адекватная реакция на подобные слова, потому брюнет не придал значения увиденному.

- И почему же ты этого не сделал? – взяв себя в руки, спросила блондинка.

Микки не ответил на этот вопрос, ему не хотелось отвечать. Подождав достаточно, чтобы понять, что ответа она не услышит, Дженна задала новый вопрос:

- Ты жалеешь об этом?

- О том, что не убил тебя?

Голос Микки едва заметно дрогнул, в нём скользнула горечь. Для него это была слишком тяжёлая и сложная тема, над которой он старался никогда даже не думать. Но сейчас его вызывали на прямой разговор.

- Да, - кивнула Дженна. – Ты жалеешь об этом?

Микки не хотел задумываться над ответом и копаться в себе, искать истину или хотя бы пытаться до неё докопаться, но почему-то не получилось. Он помедлил с ответом, смотря в сторону. Вернув взгляд к лицу Дженны, он ответил:

- Никогда не жалел.

Его голос был спокойным и уверенным, искренним. Он смотрел Дженне прямо в глаза, затемнённые тенью от маски. И под маской брови её взметнулись вверх, Дженна ожидала какого угодно ответа, даже его отсутствия, но не таких слов.

- Но, - продолжал Микки, - кажется, начинаю жалеть.

Дженна поджала губы, слегка кривя их уголки. Конечно, как она могла надеяться на то, что Микки не скажет этого. Сердце в её груди сжало обидой, которой, казалось бы, не было никаких причин, их не должно было быть.

На какое-то время воцарилось молчание. Дженна смотрела на Микки, скользя взглядом по чертам его лица и линиям тела. И Микки смотрел на неё в ответ. Эта тишина кричала сотнями невысказанных слов.

- Обиделась? – поинтересовался брюнет минуты через три молчания.

- А у меня есть причины, чтобы обижаться? – спросила в ответ Дженна, но ответа на свой вопрос дожидаться не стала и продолжила: - Ты сказал то, что думаешь. И ты имеешь на это полное право: ты имеешь право меня ненавидеть. Мне плевать.

Теперь и её голос дрогнул – дрогнул на последнем предложении, выдавая то, что она кривила душой. Красивая ложь, искусством которой Дженна владела в совершенстве, неожиданно и так неуместно дала трещину.

- В таком случае, - ответил Микки, внимательно смотря в сокрытое маской лицо пленительницы, - отпусти меня. Я уйду, и ты больше никогда меня не увидишь. В этот раз я позабочусь об этом.

- Было уже, - холодно ответила блондинка и скрестила руки на груди.

- Дженна, ты же не думаешь, что ты сможешь держать меня здесь до конца жизни? – вздохнул парень.

- Нет, не думаю, - спокойно ответила Дженна.

- Это радует. Но я по-прежнему не понимаю, чего ты от меня хочешь.

- Чего я хочу? – повторила за Микки девушка, вскидывая бровь. – А сам как думаешь?

- Если бы у меня были предположения на этот счёт, я бы не спрашивал у тебя. К тому же, Дженна, я предпочитаю знать правду, а не строить догадки.

- Забыл добавить, что это моя прерогатива, - хмыкнула девушка.

Микки слегка усмехнулся. Впервые за всё время, которое он провёл в доме Дженны, у них получался более или менее нормальный диалог, настоящий разговор, в котором даже была доля искренности. Но брюнет всё равно не расслаблялся, он не мог себе этого позволить.

- Не вижу смысла говорить об этом, если ты и сама всё прекрасно знаешь, - после недолгой паузы ответил брюнет.

- А я уже думала, что не доживу до того момента, когда ты признаешь, что я не полная дура, - отозвалась блондинка и подошла ещё ближе, останавливаясь на уровне ног Микки.

- Поздравляю, дождалась, - сухо ответил брюнет. – Теперь, может быть, ты ответишь на мой вопрос?

- Я уже сказала, что хочу услышать твои версии.

- Повторяю, - спокойно проговорил Микки, - я не люблю строить предположения.

- В таком случае, - вздохнула Дженна и села на кровать, чуть пониже колен парня, - нам придётся помолчать.

- Я не против молчать. Но что-то мне подсказывает, что это совсем не то, чего ты от меня добиваешься.

- Мне даже интересно – а сколько ты можешь молчать? – произнесла Дженна и подпёрла голову кулаком.

- Странный вопрос.

- И ты на него не ответишь?

- Я уверен, что ты и сама сможешь найти на него ответ. Я хочу заставить тебя немного подумать.

- А ты не сдаёшься, - ухмыльнулась блондинка. – Ты же сам признал, что ты – отвратительный учитель, так, зачем ты вновь пытаешься учить меня и менять?

- Ничего не могу с собой поделать, - поджал губы Микки.

- Меняйся, Микки, - произнесла Дженна и откинулась чуть влево, опираясь на руку. – В противном случае мы не сможем расстаться ещё о-о-очень долго.

- Я могу расстаться с тобой хоть сейчас. Особого желания оставаться у меня нет, - холодно ответил брюнет. – Так что, проблема в тебе.

- По твоим словам проблема всегда во мне, - поджав губы, кивнула девушка.

«Ты даже не представляешь – насколько», - подумал Микки, хмуро смотря на собеседницу.

Он скользнул взглядом по её лицу, плечам и руке, на которую девушка опиралась и которой она почти касалась его ноги. Микки поджал губы, слегка кривя их.

«И зачем она всё время пытается сесть так близко ко мне? – подумал он. – Она будто специально пытается вывести меня и заставить отступить, показать слабину».

Ответной реплики брюнет так и не сказал, и на десять минут вновь воцарилась тишина. Но в этот раз Микки сам нарушил молчание.

- Вижу, ты стала терпимее относиться к моему молчанию. Это радует, - произнёс он.

Дженна улыбнулась и ничего не ответила. Такая смена поведения девушки показалась Микки странной. Он вопросительно выгнул бровь.

- Решила бить меня моим же оружием? – поинтересовался брюнет, внимательно смотря на продолжающую улыбаться девушку.

Улыбка Дженны стала ещё шире. Она выждала ещё несколько секунд и ответила:

- Теперь тебе придётся признать ещё одну мою правоту.

Микки вновь в вопросе вскинул бровь, смотря на собеседницу. Она продолжала:

- У тебя общение с «Евой» действительно идёт намного лучше. Я оказалась права.

- Ошибаешься, Дженна. Твой маскарад ничего не стоит.

В подтверждение своих слов, Микки протянул руку и резко сдёрнул маску с лица Дженны.

- Я тебе не разрешала снимать с меня маску, - стальным тоном проговорила блондинка, в упор смотря пленнику в глаза.

- Ты очень глубоко заблуждаешься.

- И в чём же?

В воздухе вновь начало искрить. От мимолётной дружелюбности их разговора в миг не осталось и следа.

- В том, - ответил Микки, бросая маску на прикроватную тумбочку, - что ты наивно полагаешь, будто я тот, кто станет спрашивать твоего разрешения.

Дженна едва слышно усмехнулась и пересела ближе к Микки. Она встала на колени сбоку от его бедра и, склонившись к лицу, произнесла:

- Нет, Микки, заблуждаешься ты, думая, что у тебя есть выбор.

Брюнет слегка выгнул бровь, смотря на свою ядовитую собеседницу и сохраняя полное хладнокровие. На подобную наглость следовало ответить, но Микки решил обойтись без слов. Он резко схватил Дженну и перевалил через себя, валя на спину, придавливая за плечи и вдавливая лопатками в упругий матрас. Он навис над девушкой грозной и опасной тёмной тенью, неотрывно смотря в глаза. И его глаза казались совсем чёрными в этот момент.

- Тебя следует почаще придавливать, чтобы не забывалась и знала своё место, - произнёс он.

На несколько секунд в глазах Дженны вспыхнуло удивление от слишком резкой смены собственного положения в пространстве и действий Микки. Но очень быстро удивление сменилось спокойствием и уверенностью.

- Ошибаешься, - произнесла она. – Своего места здесь не знаешь только ты. И только ты страдаешь от мании величия.

Она резко дёрнулась и перевернула их, оказываясь сверху и седлая бёдра брюнета. Дженна прижала руки Микки над головой, так же, как и он, неотрывно и с демонами во взгляде смотря в глаза парню.

- Глупая девчонка, - проговорил Микки. – Я беру свои слова обратно. Ты ничему не научилась.

Они вновь перевернулись, и Микки снова оказался сверху. Теперь уже он придавливал руки Дженны над головой, больно сжимая тонкие запястья девушки и вжимая их в матрас.

- Ты только и умеешь, что забирать свои слова обратно, - фыркнула Дженна и снова попыталась перевалить Микки, но парень не позволил ей этого, ещё сильнее сжимая её руки.

Блондинка поморщилась от боли в запястьях, но не проронила ни звука. Она попыталась лягнуть Микки и, когда он отвлёкся на её ногу и попытался перехватить её, предупреждая удар, Дженна перевернула их, вновь оказываясь сверху и упираясь ладонями в плечи Микки, со всей силы давя.

От их борьбы и беспорядочного перемещения по кровати, цепи наручников натянулись, и стальные браслеты впились в запястья брюнета, сковывая его движения.

- Готов сдаться? – спросила блондинка, испытывающе смотря в глаза парню.

Микки поморщился. Запутавшиеся и натянувшиеся цепи сильно мешали ему. Но это легко можно было исправить. Брюнет резко сел и сбросил Дженну с себя, вновь заваливая её на спину, ближе к спинке кровати, к которой крепились его оковы.

Девушка попыталась сесть, чтобы не оставаться в столь уязвимом положении, но не успела этого сделать. Быстро размотав петли цепей, Микки толкнул её в плечо, возвращая в исходное положение, и прижал.

Дженна попыталась ударить его, но Микки перехватил её руку, едва ли не до хруста сжимая тонкое запястье. Схватив и вторую руку девушки, он прижал обе над её головой, вдавливая в матрас.

- Почему же ты не кричишь и не зовёшь охрану? – спросил Микки, в упор смотря в глаза проигрывающей пленительнице.

Слегка поморщившись от боли в запястьях, девушка, сверкнув гневным, преисполненным уверенности взглядом, ответила:

- А я справлюсь с тобой и сама.

И в подтверждении своих слов, она обхватила Микки ногами за талию, скрещивая их на его спине, и рывком перевернула их. Благодаря такой резкой смене позы Микки прижал её ноги, и девушка оказалась несколько выше, чем планировала, на животе пленника. Потеряв равновесие, она упала вперёд, чиркнув ногтями по спинке кровати. На мгновение лицо Микки уткнулось Дженне в грудь, но она очень быстро поднялась, держась руками за спинку кровати и всем весом давя на живот парня, придавливая.

Дженна сбито дышала, разгорячившись от такой борьбы, а в глазах её переливались огнём сотни бесов. Она дёрнула ногами, пытаясь высвободить их, но Микки намеренно прижал её ноги ещё сильнее, сковывая в движениях.

- Не ожидал, что я смогу дать тебе бой? – поинтересовалась блондинка.

Микки ничего не ответил. Только взгляд его чернел всё сильнее и сильнее.

Протянув руку, Микки резко сдёрнул с Дженны парик. Девушка шикнула от боли, потому что брюнет захватил и её родные волосы и выдрал немного. Воспользовавшись тем, что Дженна отвлеклась, Микки схватил её за плечи и повалил на спину, на этот раз придавливая всем весом.

- Сука ты, - прошипела блондинка.

- Следи за словами, - ответил Микки и слегка шлёпнул её по щеке.

Это было не больно. Но это было чертовски унизительно.

Дженна шумно выдохнула, смотря на брюнета испепеляющим взглядом. Ноздри её широко раздувались от ярости, глаза чернели. Разъяренный ангел. Потрясающая картина.

Микки не убрал руки от лица девушки и, воспользовавшись этим, она сильно укусила его за пальцы. Брюнет отдёрнул руку и инстинктивно немного отстранился. Дженна толкнула его в плечи и перевернула их.

Мгновенный полёт и оба зашипели от боли. Дженна не заметила, что они были уже на самом краю постели и, когда она перевернула их, они упали на пол. Стальные браслеты настолько резко и сильно впились в запястья Микки, что ему показалось, будто они переломали ему кости. А Дженна жмурилась от боли и отрывисто дышала. Незапланированное падение спутало все её карты, и она вновь лежала на спине. А Микки упал на неё сверху и, кажется, сломал ей несколько рёбер.

Грудь Дженны жгло под самой кожей, где скрывались пострадавшие рёбра, и намного глубже – горели лёгкие, горело сердце, всё охватил опасный пожар. Микки не мог двигать руками – цепи слишком сильно натянулись, сковывая движения. Он лежал на своей самой главное «ошибке», смотря ей в лицо.

Немного совладав с болью и пожаром в груди, Дженна открыла глаза, тут же встречаясь с чёрным и слишком блестящим взглядом Микки. В его глазах вились чёрные демоны. В её глазах плясали сумасбродные бесы. Они могли разорвать друг друга в клочья: пустить кровь, порвать плоть, смолоть кости.

Дженна временно не сопротивлялась, а Микки даже не думал встать с неё хотя бы немного и позволить нормально дышать. В этой войне мог выйти победителем только один.

В венах обоих горела кровь, медленно закипая, свёртываясь. Этот момент был смертельно опасен.

Отвлёкшись от потемневших, сверкающих яростью глаз Дженны, Микки скользнул взглядом по её лицу, цепляясь за губы, задерживаясь на них. И в этот момент всё внутри Микки буквально скрутило от непреодолимого желания поцеловать эти губы, поцеловать Дженну. Две недели без лекарств не могли пройти бесследно… и они были отличным оправданием, чтобы не признаваться себе в своих желаниях, которые поселились в нём ещё восемь лет назад.

- Здравствуй, Микки…

Микки на мгновение скривил губы, как от острой боли. Этот голос, прозвучавший в его голове, был подобен удару бритвой по венам.

- Мы скучали по тебе…

Ничего не говоря, Микки встал, неотрывно смотря на свою пленительницу, свою главную «ошибку», свою чёртову «красную тряпку».

Дженна села, смотря на вдруг сдавшегося и отступившего парня. В её глазах отражалось удивление, в них даже не было ликования от победы.

На несколько секунд воцарилась слишком тягучая тишина, нарушаемая лишь сбитым дыханием парня и девушки, а после в кармане Дженны зазвонил мобильный телефон. Она достала аппарат и взглянула на имя вызывающего абонента. Это был Блейд.

Встав, Дженна направилась к двери. Она обернулась около порога, смотря на Микки, но он так и не повернулся, продолжая стоять к ней спиной. Она не могла видеть того, каким тяжёлым и болезненным был его взгляд в эти мгновения, насколько изломались черты лица. В воздухе звенело напряжение, его буквально разрывало миллионами электрических разрядов.

Посмотрев на Микки несколько секунд, Дженна вышла из комнаты, чтобы спокойно и без свидетелей поговорить с отцом, и заперла дверь.

Когда за Дженной закрылась дверь, Микки сел на кровать. Подождав ещё немного, чтобы точно убедиться в том, что девушка не вернётся, брюнет упал на кровать на бок, зажимая ладонями уши и изо всех сил жмуря глаза. Такой детский жест, такая наивная попытка не слышать тех, кто жил внутри него.

- Мы так скучали по тебе…

- Прости нас за всё…

- Мы больше никогда тебя не оставим…

Глава 44

...я знаю, ты помнишь, как все начиналось

Как мертвою хваткой сдавила усталость

Как мир покачнулся, все перемешалось

Как утром, проснувшись, услышал внутри голоса...

И в бешеном танце запрыгали нервы

Ты должен быть первым, ты сможешь стать первым

Ты должен быть первым, ты можешь быть первым

Но эти ступени - начало конца...

Выбирай!

Tracktor Bowling, Ступени©

Микки стоял, упёршись руками в края умывальника, и неотрывно смотрел в глаза своему отражению. Взгляд его был сосредоточенный, серьёзный, между бровями залегла складочка. В его голове шёл разговор.

«Почему вы вернулись сейчас?».

- Мы вернулись тогда, когда смогли,

- Складывается такое чувство,что ты со совсем не рад встрече с нами…

Микки поджал губы.

«Мало кто был бы рад встрече со своим безумием», - подумал он.

Эти слова были его личными мыслями и не адресовались «голосам». Им он ответил:

«С учётом того, как мы расстались, у меня есть причины, чтобы не слишком радоваться вашему возвращению и напрягаться из-за него».

- Брось, Микки, что мы такого сделали?

«Вы едва не убили меня».

Со стороны это выглядело так странно. Пугающе странно. Губы Микки не шевелились, и с них не срывалось ни единого звука, но внутри него шла оживлённая беседа с множеством участников.

- Микки, мы никогда не хотели тебя убивать…

«А чем было то, что вы делали со мной? – задал резонный вопрос брюнет, вскидывая бровь и прицельно смотря в свои почти чёрные глаза из отражения, в которых вились его демоны. – Вы почти погубили меня…».

- Мы не хотели этого.

- Микки, ты сам решил пощадить Дженну и откупиться от нас своей кровью. Нас такой твой выбор не устраивал, и мы просто пытались наставить тебя на путь истинный

«Какую бы цель вы не преследовали, это ничего не меняет. Вы превратили мою жизнь в ад и едва не погубили меня».

- Нет-нет, Микки,ты сам сделал всё, чтобы твоя жизнь превратилась в ад. Мы же пытались, наоборот, уберечь тебя от этого.

- Да, - , - мы изначально знали, что так закончится, потому ещё в твою первую встречу с Дженной я сказал тебе, чтобы ты не ходил за ней…

Они преодолели очередной поворот, и вышли на совершенно пустынную улицу, освещенную апельсиново-оранжевым светом фонарей. Дженна оторвалась чуть-чуть сильнее, уходя вперёд, и Микки уже хотел ускорить шаг, чтобы догнать несговорчивую девушку, но сделать ему это было не суждено. В его голове прозвучали слова:

- Стой!

Микки замедлил шаг, продолжая смотреть на спину Дженны и не понимая внезапного требования одного из «голосов».

- Стой! – повторил «голос» и теперь он принадлежал «Искусителю». – Стой, дальше нельзя…

Микки невольно вспомнил этот момент, который показался ему тогда, в тот злополучный вечер, довольно странным, но которому он почему-то не придал значения. Всегда он прислушивался к своим «голосам», и в тот раз он тоже послушал их и остановился. Но впоследствии он всё равно пошёл против них и совершил свою ошибку…

- Хочешь сказать, что мы не правы?Это девушка – твоё проклятие…

«Оставьте её в покое…», - поморщился Микки.

- Микки,почему же ты так рьяно защищаешь её?

«Я её не защищаю. Я просто не хочу больше сходить из-за неё с ума. Я не хочу, чтобы вы сводили меня с ума из-за неё».

- Только ли из-за этого?

«Только из-за этого, - в мыслях ответил Микки. – Я не хочу больше убивать. У меня нет причин, чтобы её ненавидеть. Она не стоит того, чтобы я марал об неё руки».

Ответа не последовало и брюнет поморщился. Сейчас, когда он говорил об этом, ему становилось всё сложнее отрицать правду. Никогда и ни от чего он не бежал, но была одна правда в его жизни, которую признавать он не желал. И эта правда носила гордое и проклятое для него имя – Дженна. Она не просто пыталась заставить его дать слабину – она ею была. Она была его главной и единственной слабостью. Она умела разбивать монолитную непробиваемость Микки и забираться в самую душу, переворачивать её с ног на голову. Да, сейчас Микки вновь почувствовал, что у него есть душа. И эта душа отчаянно билась в его груди, потому что её вновь начали разрывать на части.

«И я не понимаю, - добавил парень, - за что вы её так ненавидите».

- Поверь, у нас есть на то причины.

«И какие же?».

- Микки, она может погубить тебя. И она обязательно это сделает.

«Вы намекаете на то, что она может меня убить?».

«Голоса» вновь не ответили. Время знать ответ ещё не пришло.

Подождав достаточно времени, Микки вздохнул и прикрыл глаза. Он опустил голову и вновь обратился к своим «демонам»:

«Прошу вас. Просто оставьте её в покое. Оставьте в покое меня».

- Ты прогоняешь нас?

«Я вас не прогоняю, более того, я не в силах этого сделать. Но я прошу вас больше не сводить меня с ума. Мне и так бывает очень непросто».

- И поэтому ты лёг тогда, в тридцать седьмом году, в клинику и вытравил нас

- Знаешь, нам было очень обидно, что ты не только пошёл против нас, но и пытался от нас избавиться…

«У меня не было выбора, - холодно ответил Микки. – Вы убивали меня».

- Мы хотели показать тебе, насколько сильно ты ошибся…

«Если я такой плохой, если я предатель, то почему вы вернулись и пытаетесь вновь разговаривать со мной?», - вскинув бровь, спросил брюнет.

- Ты предал нас, Но мы не могли не вернуться. Мы любим тебя. И мы всегда останемся одним целым.

Микки скривил губы. Хуже этих слов не могло быть ничего. И он только радовался тому, что «голоса» не могли читать его мыслей, которые адресовались не им, в противном бы случае они сильно разозлились. По крайней мере, раньше они этого точно не умели.

Брюнет осёкся и нахмурился, внимательно вслушиваясь в тишину, воцарившуюся в его голове.

«Почему вы замолчали?», - напряжённо спросил он.

- Мы уважаем твоё право на размышления.

«Так, почему же вы не уважаете моё право на выбор?».

- Микки, вспомни, хоть раз мы тебя обманывали?Всю твою жизнь мы были рядом, мы оберегали тебя, мы были твоей семьёй. И никогда мы не желали тебе зла, более того, мы делали всё возможное, чтобы никто другой тебе его не причинил. Мы ведь знаем намного больше обычных людей… А ты променял нас на какую-то девку.

Микки знал, что «Искуситель», как и все остальные «голоса», не имеет облика, что он – лишь голос в его голове, продукт пораженного болезнью разума. Но он прямо увидел, как на его безликом лице скользнула пренебрежительная, приправленная отвращением гримаса, когда «голос» говорил о Дженне.

- Почему же ты молчишь, Микки?Правда глаза режет?

Микки скривил губы, в его глазах отразилась горечь.

- Микки, не воспринимай нас, как врагов,

Её нежный, материнский голос всегда действовал успокаивающе, обволакивая, как тёплый кокон. Но сейчас Микки боялся верить и ей.

- Микки, мы ведь действительно желаем тебе добра и счастья,

«Тогда, почему дорога к нему всегда кровава?», - резонно спросил брюнет, вскидывая голову и вновь смотря в зеркало, в глаза своему отражению.

- Может быть, потому что ты сам этого хочешь?

Микки скривил губы. Этот «голос» всегда умел сказать так, чтобы ему было попросту нечего ответить.

«Но я не хотел и не хочу убивать Дженну, - после нескольких секунд молчания произнёс про себя парень. – А вы толкаете меня на это, пытаясь убедить в том, что это – необходимость, что она – мой главный враг».

- Микки, мы никогда бы не толкнули тебя на то, чего бы ты сам не желал,Более того – мы бы попросту не смогли этого сделать. Человека невозможно заставить сделать то, чего не желает его душа. Но запомни, Микки, что мы – часть тебя. И мы знаем все твои самые потаённые желания и просто помогаем тебе их реализовать. Мы помогаем тебе услышать себя.

Микки вновь скривил губы. Слова «Искусителя» рвали нервы, резали их тупой бритвой и заставляли начинать сомневаться в себе. И больше всего в жизни Микки не хотел сомневаться в том, что его сознание, его желания принадлежат лишь ему, пусть в его голове и жили «гости». Ему не хотелось даже допускать такую мысль, что «Искуситель» прав, что вся его жизнь, вся его кажущаяся нормальность – лишь иллюзия, а на самом деле его «демоны» не просто продукт его больного разума, а части его воспаленной сумасшедшей души, которая реализует свои безумные порывы через «голоса» в голове.

Микки зажмурился, сильнее сжимая края раковины. Он не хотел сомневаться в своей хотя бы относительной адекватности, но «они» вынуждали его это делать. «Они» вновь рвали его разум и его жизнь в клочья. И ему сейчас просто хотелось убежать прочь отсюда, спрятаться и хотя бы попытаться забыть обо всём. Но у него не было такой возможности. Его тело было в плену той, которая была его самой безумной и опасной страстью, а душу вновь покусывали желающие ему добра, кровожадные «демоны».

«Хватит говорить о ней, - проговорил про себя Микки, смотря вниз, тяжело дыша от удушающих, ядовитых эмоций. – Я просто хочу уйти и больше никогда в жизни не видеть её».

- Микки, разве тебе не кажется, что то, что вы вновь встретились – не простая случайность?

- По-моему- это шанс для тебя всё исправить и завершить начатое.

«Я не хочу о ней говорить», - практически по слогам ответил брюнет.

- Но ты не можешь не думать о ней, признай. Она бередит твою душу.

«Бередит, да, но…», - начал было Микки, но осёкся. «Голоса» едва не заставили его признать то, что он не желал признавать.

Всё и так было слишком сложно, а эта правда могла и вовсе разрушить его и не оставить шансов. Эту правду нужно было похоронить глубоко, на самом дне души, а потом на всякий случай вырвать и душу, чтобы у правды не осталось шансов вернуться и заявить о себе.

«Чего вы хотите от меня?», - вздохнув, спросил Микки, переводя тему.

- Мы хотим, чтобы ты сделал правильный выбор.

- И чтобы ты признался.

- И чтобы она не погубила тебя.

«Оставьте её в покое…», - уже без былого рвения, устало произнёс в мыслях Микки, хмурясь и отводя взгляд в сторону.

- Микки, она не стоит того, чтобы ты её защищал. Сам подумай, как она всякий раз платила тебе за твою доброту?

Брюнет скривил губы. Ему не хотелось выслушивать список «заслуг» Дженны перед ним.

«Я и так всё помню и всё знаю, - произнёс брюнет. – Она – дрянь. Но она имеет право на второй шанс».

«Голоса» не ответили, замолкая. Создавалось такое ощущение, будто они совещались, удалившись за видимую грань сознания парня и решая, что им делать и как вести себя дальше. Микки хмыкнул, невольно отмечая то, что за время, которое «голоса» молчали, они успели очень сдружиться между собой. Раньше брюнет разговаривал с одним из них, другой мог вставить максимум одну-две фразы. Теперь же «голоса» не только говорили с ним все вместе, поддерживая развёрнутый диалог, но и поддерживали друг друга.

«Голоса» совещались минуты две, после чего вернулись. Первым заговорил «Искуситель».

- Мы подумали, Микки,- и решили, что ты прав. Она имеет право на второй шанс.

- Да, мы согласны дать ей его,

«Неожиданно», - хмыкнул парень и скрестил руки на груди.

- Да,- мы согласны дать ей время на то, чтобы исправиться, так сказать, испытательный срок.

Микки вопросительно изогнул бровь, по его венам вновь разлилось напряжение. Он ждал того, что «голоса» скажут далее. Но они молчали. Вздохнув, Микки сам обратился к ним, на этот раз говоря вслух:

- И что же вы подразумеваете под её исправлением?

- Пусть пустит себе пулю в рот,

- Не слушай его,

Брюнет поджал губы. Он подождал несколько секунд, а затем произнёс, вновь обращаясь к «голосам» в мыслях:

«Надеюсь, это шутка, потому что Дженна едва ли станет это делать».

- Да, Микки, я тоже так думаю.

- Это было бы очень любезно с её стороны,но не будем ждать от неё слишком многого. Пусть просто исправится. Дадим ей на это три недели.

«Я всё ещё не понимаю, чего вы хотите от неё», - поморщился Микки.

- А тебе и не нужно этого понимать. Она всё равно едва ли сделает это. А ты, Микки, по истечению этого времени наконец-то убедишься в том, что мы правы,

- Знаешь, Микки, -- изначально я нейтрально относилась к Дженне и даже вступалась за неё. Но теперь я поддерживаю остальных. Она не только не пересмотрела своё поведение после случившегося восемь лет назад, но и стала ещё хуже. Микки, ты два раза спасал ей жизнь и оба раза едва не погибал сам. Тебя могли убить в ту ночь, когда ты спас её от тех пьяных мужчин, но ты, не подумав об этом, бросился спасать эту недостойную девицу. И ты решил ослушаться нас и оставить её в живых тогда, в апреле, пусть и понимал, что очень рискуешь. И чем она отплатила тебе? Она даже ни разу не сказала просто: «Спасибо».

«О том, что я спас её тогда, когда вернул домой, она не знает», -

- А ты скажи ей об этом– Расскажи ей обо всём. И, когда она рассмеется тебе в лицо и назовёт больным психом, ты убедишься в том, что мы правы.

Микки скривил губы. Слова «Искусителя» приносили горечь, потому что они были правдой.

«Хорошо, - вздохнул парень. – Я устал с вами спорить. И я больше не желаю этого делать. Я принимаю ваши условия, пусть будет испытательный срок в три недели для Дженны. И по истечению их, если вы окажитесь правы, я сделаю то, чего вы хотите. Но, - он интонационно выделил это слово, - примите и вы мои условия…».

- Мы все – внимание…

Брюнет слегка кивнул, оставшись довольным ответом. Он произнёс:

«На протяжении этих трёх недель вы будете разговаривать со мной по минимуму, исключительно по самым важным вопросам. И вы не будете меня изводить. Это – моё условие».

- Как скажешь, Микки,– Мы согласны.

Микки вновь кивнул и скрестил руки на груди. «Искуситель» вновь обратился к нему.

- Сейчас утро, потому можно начать отсчёт от сегодняшнего дня,

«Я согласен», - холодным, деловым тоном произнёс про себя Микки. Их разговор действительно был переговорами, сделкой на жизнь.

- Тогда, по рукам?

«По рукам», - сухо ответил Микки.

«Голоса» ещё несколько секунд пошумели внутри его головы, а после удалились в тень невидимой сознанию части разума. В мыслях Микки воцарилась звенящая тишина.

Убедившись в том, что «голоса» оставили его, брюнет позволил себе показать реальные эмоции. Его взгляд стал хмурым и тяжёлым, между бровями залегла складочка сложных размышлений. Он только что заключил сделку, пари на жизнь Дженны. И теперь у их «войны» была конкретная дата окончания.

«Я бы хотел надеяться на то, что ты сумеешь измениться за это время, принцесса, - думал Микки, смотря в зеркало и вглубь себя. – Но я не идиот, чтобы это делать. И в этот раз вновь всё придётся делать мне. Вопрос лишь в том, заслуживаешь ли ты того шанса, который я тебе дал?».

Он выдержал паузу, вслушиваясь в тишину в своей голове и ожидая того, что кто-то из «голосов» даст ответ на его вопрос, скажет: «Нет, не заслуживает». Но «голоса» держали своё слово и выполняли условия их договора, сохраняя молчание.

Поняв, что никто и ничего не скажет, Микки вздохнул и вновь взглянул в зеркало. Из отражения на него смотрел прекрасный молодой брюнет. Но за его обольстительной внешностью крылись опасные демоны и отвращающий людей недуг.

«Три недели, - проговорил про себя Микки, смотря в глаза своему отражению. – Двадцать один день. Это так много… и так чертовски мало. И это время решит всё. Кто-то из нас должен проиграть».

Глава 45

В тот день, когда Микки заключил договор со своими «голосами», Дженна так и не зашла к нему. Но в этот раз воспитательный момент в её действиях не проглядывался, потому что к парню всё равно заходили охранники и сняли с него оковы, позволив на время почувствовать себя относительно свободным, а ещё приходила Джинни и приносила еду.

Уже наступил вечер, и комната окрасилась приглушёнными синевато-лиловыми оттенками сумерек. Микки сидел на кровати, смотря в стену, иных развлечений у него не было. Но в голове его чинно звучала обещанная ему тишина, что добавляло ему некую долю уверенности в том, что ещё не всё потеряно и сломано, и что всё по-прежнему в его руках.

В замке дважды повернулся ключ и дверь отворилась. Брюнет перевёл к ней взгляд, привычно оглядывая свою гостью.

«Игра началась», - подумал он и обратился к девушке:

- Добрый вечер, Дженна.

Бровь блондинки в лёгком удивлении дрогнула вверх, но в целом она смогла совладать с эмоциями. Она закрыла дверь и включила свет в комнате и только после этого ответила:

- И тебе привет, Микки, - она скрестила руки на груди.

Микки помолчал несколько секунд, внимательно смотря на Дженну, рассматривая её. И в его взгляде в этот момент было что-то такое важное, чего девушка никак не могла понять, не могла опознать. Микки всегда был для неё загадкой и, несмотря на то, что сейчас он был в её руках, он продолжал ею оставаться.

- У тебя были дела? – спросил брюнет.

- Ты о чём?

- Я о том, что ты не приходила вчера. Судя по тому, что весь вчерашний день я не сидел в полном одиночестве, прикованный к кровати, ты не пыталась вновь наказать меня.

Дженна помолчала немного, затем ответила:

- Да, у меня были дела. Рабочая поездка. Нужно было слетать в Бельгию.

Можно было обойтись и без подробностей и не называть страны, в которую она отлучалась, но почему-то Дженна озвучила это. Внезапная разговорчивость Микки заставила её контроль над собой и своими словами несколько пошатнуться. Поняв это, девушка нахмурилась. Нет, ей определённо не нравилось умение Микки выводить её из равновесия и удивлять.

- Понятно, - слегка кивнул брюнет.

Дженна вновь замолчала ненадолго, а после спросила:

- Микки, с чего это ты вдруг стал таким общительным?

Брюнет поднял брови, изображая искреннее удивление от слов Дженны.

- А разве не этого ты добивалась? – спросил он.

- Что-то мне подсказывает, что просто так ты не сдался бы… Хочешь поразить меня знанием ещё какого-нибудь заковыристого языка?

- В моём арсенале остался только английский и французский язык. И я уверен, что не удивлю тебя этим.

- Да, их я действительно знаю. Но…

- Дженна, тебе стоит больше доверять людям.

Блондинка вновь нахмурилась, внимательно смотря на пленника. Смена его поведения была слишком резкой, и это напрягало Дженну. Она так рьяно добивалась того, чтобы Микки сдался и начал нормально разговаривать с ней, а теперь, когда она этого добилась, она почему-то не могла наслаждаться победой. Она искала подвох в его словах, его действиях, но не могла его найти. У Микки был слишком весомый повод, чтобы играть без изъяна.

- Мне кажется, - произнесла девушка, - или ты когда-то уже говорил мне это?

- Да, я иногда повторяюсь.

«Интересно, только со мной?», - неуместная мысль, которая тут же была отброшена Дженной подальше.

- Микки, позавчера ты говорил, что меня нужно периодически придавливать, чтобы знала своё место, а теперь вдруг решил болтать, как со старой подругой. В чём дело? – спросила блондинка.

- Просто, наше взаимодействие никуда не двигается уже две недели, это немалый срок. И оно не двигалось бы и дальше. Потому я решил, что кто-то должен уступить. И пусть это буду я.

Брови Дженны вновь вздрогнули вверх. Она просто не могла поверить в то, что Микки решил пойти на уступки, уступить ей. Стальной, холодный и непробиваемый – он по определению не умел уступать… но почему-то вдруг решил это сделать.

- С чего бы это, Микки? – поинтересовалась Дженна, складывая руки на груди и подходя ближе к кровати, останавливаясь в двух шагах от её изножья.

- Мне не сложно уступить, - холодно произнёс брюнет.

Дженна вновь недоверчиво взглянула на собеседника, слегка прищуриваясь.

- К тому же, - продолжал Микки, - раз от моего поведения зависит то, как скоро я получу свободу, я обязан его пересмотреть.

- Конечно, - вздохнула Дженна, - как я могла подумать, что ты решил искренне поговорить со мной?

- Я разговариваю с тобой искренне, - парировал парень.

- Как же я могу верить тому человеку, по которому совершенно непонятно – врёт ли он или говорит правду?

- Дженна, ты так добивалась того, чтобы я говорил с тобой, а теперь сама пытаешься свести наш разговор на нет. Зачем?

- Я не пытаюсь свести его на нет, - поджала губы Дженна. – Я пытаюсь понять тебя.

Микки горько усмехнулся, не отводя взгляда от лица собеседницы.

«Это невозможно, принцесса, - подумал он. – И тебе не следует этого делать. Твои попытки узнать меня и в прошлый раз едва не привели к трагедии…».

- И что я такого смешного сказала? – поинтересовалась блондинка, вновь поджимая губы.

- Ничего, Дженна. Просто, ты вновь пытаешься понять меня и это очень мило.

- Да… - задумчиво проговорила девушка. – И вот мне снова будто семнадцать лет…

- А на моих руках будто нет наручников… - вторя задумчивому тону Дженны, добавил к её словам Микки, продолжая внимательно смотреть ей в лицо, чуть склонив голову набок.

- И всё равно я не верю тебе, - фыркнула девушка, отогнав непрошеное наваждение и пелену воспоминаний.

- Ты имеешь право не верить мне, - спокойно ответил брюнет. – Но ты можешь проверить.

Он прилёг, откидываясь на подушки и занимая расслабленную позу, показывая, что он открыт к диалогу.

- Если ты хотела меня о чём-то спросить, - добавил Микки, - то можешь начать прямо сейчас. Я готов к «очной ставке».

Дженна вновь прищурилась, смотря на парня. Он говорил складно и красиво, впрочем, как и обычно, ей было не к чему придраться. Но ей очень хотелось сделать это. Она искала подвох в словах Микки и никак не находила его. Не только она, но и Микки умел красиво играть.

Блондинка молчала с минуту, внимательно и испытывающе смотря на пленника, будто ожидая, что он сдастся, отступит. Но Микки терпеливо ждал её ответа, спокойно смотря на неё и не выдавая той тихой бури, которая бушевала в нём.

- Допустим… - задумчиво произнесла Дженна и села на край кровати, в изножье.

- Да, Дженна, - слегка кивнул Микки. – Можешь задавать вопросы.

Он вновь заглянул ей в глаза, его взгляд был слишком внимательным, прицельным и он будто был подёрнут прозрачной плёнкой, призванной скрыть истинные эмоции и исказить их.

- Хорошо, - кивнула девушка. – Тогда, начнём с начала.

- Это логично, - также слегка кивнул Микки.

Дженна вновь прищурилась, внимательно смотря на брюнета, будто пытаясь заглянуть ему в самую душу. Но она была слишком тщательно спрятана от посторонних глаз. Выдержав паузу, Дженна задала свой первый вопрос:

- Почему ты так хотел завязать со мной знакомство в тот вечер, когда увидел впервые? Почему пошёл за мной?

Микки так хотелось помедлить с ответом, задуматься над ним. Но ситуация того не позволяла. Он не должен был показывать неуверенность и свои эмоции.

- Ты очень заинтересовала меня: то, как ты крутилась перед зеркалом, не обращая внимания на то, что работники магазина ждут одну тебя и хотят домой, то, с каким вызовом ты отвечала мне, когда я с тобой заговорил. Ты вела себя как та самая принцесса. И никогда прежде я не встречал подобных тебе, потому не смог пройти мимо.

Дженна слегка нахмурилась и отвела взгляд, чтобы Микки не увидел спутанные эмоции, скользнувшие в её глазах. Она вдруг так ярко вспомнила, как впервые увидела его за несколько минут до знакомства, через витрину бутика.

- То есть, можно сказать, что я понравилась тебе? – спросила блондинка, отмахнувшись от наваждения воспоминаний и вновь взглянув в глаза Микки.

- Можно сказать и так, - слегка кивнул брюнет.

- Наверное, я первая, кто ответила тебе отказом? – вскинув бровь, поинтересовалась Дженна, прицельно смотря Микки в глаза, пытаясь изловить какую-нибудь его эмоцию.

- Да, я всегда пользовался успехом у женщин, - честно ответил брюнет.

- Что ж, - фыркнула Дженна, - всегда приятно быть первой.

- И единственной, - добавил к её словам Микки.

Он помолчал несколько секунд, затем произнёс:

- А я, насколько я понимаю, с первой встречи не понравился тебе?

- Можно сказать и так… - в его же духе ответила Дженна.

Она помолчала немного, затем добавила:

- Ты совершенно не в моём вкусе. Мне нравятся блондины, как мой отец.

Она соврала. Пусть Блейд и был для Дженны образцом идеального мужчины, но похожих на него она никогда не искала. И даже Тобиас был зеленоглазым брюнетом, в котором не было совсем ничего от Блейда.

Но что-то от Блейда было в Микки, Дженна заметила это ещё тогда, восемь лет назад. И, пусть у её отца были характерные отличительные особенности, которых не было у Микки, вроде постоянного поджимания губ или страсти к кофе, но в них было и много общего. Они оба всё время скрещивали руки на груди во время разговора и слишком прицельно смотрели в глаза, у них обоих был очень внимательный и глубокий взгляд, пусть глаза были и разных оттенков. А ещё у них были очень похожие губы, практически идентичные: нижняя пухлая, а верхняя заметно тоньше и с ярким изгибом «лука Амура», только у Микки этот изгиб был менее выражен. Все эти сходства, особенно губы, заставляли Дженну теряться в первое время после возвращения домой, когда она разговаривала с отцом. Она видела в нём черты своего загадочного ненормального похитителя.

«А ведь Микки не знает, кто его отец. И он на два года старше меня… А что, если… Нет!», - она мотнула головой, откидывая неуместную и абсурдную мысль, запрещая себе об этом думать.

Микки подождал, пока Дженна подумает, затем дал свой ответ на её слова об её вкусе в плане мужчин.

- Наверное, это хорошо, - произнёс он. – Не хотелось бы, чтобы ты в меня влюбилась.

- Мне бы тоже не хотелось этого, - ответила Дженна и поджала губы, скрестила руки на груди.

Микки вновь подождал немного, после чего спросил:

- С первой встречей мы закончили?

- Да.

- Двигаемся дальше?

- Да, Микки, - кивнула Дженна и подсела ближе, почти касаясь бедром ног брюнета.

Парень проследил за её движением и беззвучно сглотнул, только жилы на шее мимолётно вздрогнули, но ничего не сказал по этому поводу. Он прислушался к тишине в своей голове, ища в ней посторонние звуки и голоса, но она продолжала оставаться идеальной.

- Теперь скажи мне, Микки, - продолжила говорить блондинка, - искал ли ты встреч со мной?

- Всего один раз, - вновь честно ответил брюнет.

- И когда же?

- В «Вишнёвом сидре». И то, я, можно сказать, не искал с тобой встречи, но я полагал, что ты не сможешь пропустить тот вечер и решил, что, если ты появишься там, и, если у меня будет такая возможность, то я похищу тебя.

Дженна несколько секунд молчала, непонятным взглядом смотря на Микки. Затем она усмехнулась и, покачав головой, ответила:

- Какая ирония, не так ли?

- Ты о чём?

- О том, что именно с такими же мыслями я собиралась на тот маскарадный вечер, где ты познакомился с «Евой».

- Да, действительно, ирония… - спокойно ответил Микки, но взгляд его стал более хмурым.

- И зачем же ты, дорогой мой, - фамильярно проговорила блондинка и подпёрла кулаком голову, - похитил меня?

- Я уже множество раз отвечал на этот вопрос.

- Ответь ещё раз.

- Ты задела меня, и я хотел заставить тебя пересмотреть твоё поведение.

- То есть, для тебя это – в порядке вещей? Может быть, я у тебя не единственная такая «воспитанница»?

Микки помолчал несколько секунд, тяжёлым взглядом смотря на собеседницу.

- Единственная, - наконец-то ответил он. – Больше никого я не похищал.

- Это хорошо, - улыбнулась-ухмыльнулась Дженна, - а то я уже хотела спросить – а добровольно ли с тобой Дженнифер встречается?

- Добровольно, - ответил Микки и поджал губы.

- Что ж… - протянула девушка, перебирая пальцами по колену и задумчиво смотря в сторону.

Она помолчала несколько секунд, затем вернула взгляд к лицу Микки и добавила:

- Так непривычно нормально с тобой разговаривать, что вопросы все даже забылись…

- Вспоминай, я подожду.

Дженна слегка прищурилась, смотря на него. Она снова пыталась найти в нём что-то, разглядеть, но вновь не смогла этого сделать.

Помолчав с минуту, блондинка всё-таки произнесла:

- Я перескочу в хронологии нашей истории, но этот вопрос интересует меня больше всего…

- Я весь – внимание, - проговорил Микки, таким глубоким и обворожительным взглядом смотря в глаза Дженне.

«Какой же он всё-таки обаятельный… - невольно подумала девушка, смотря в горько-шоколадные глаза брюнета. Но, опомнившись через несколько секунд, она поспешила добавить: - Ублюдок».

Она слегка прищурилась, смотря в глаза Микки. Несмотря на то, что их «война» перестала быть открытым противостоянием, она продолжалась.

- Скажи мне, Микки, - проговорила Дженна, - если ты так хотел меня перевоспитать: морил голодом, а потом кормил с рук, выносил мозг, порол… то почему потом ты вдруг так резко решил избавиться от меня?

- И не избавлялся от тебя. Я – вернул тебя домой.

- Да, то, почему ты вернул меня именно домой, заслуживает отдельного вопроса и даже беседы. Но пока у меня другой вопрос. Я спросила – почему вдруг ты так внезапно решил вернуть мне свободу?

- А разве ты не этого хотела?

- Не уходи от ответа, - жёстко одёрнула Микки блондинка, прицельно смотря в глаза, в самую душу, в которой начинали волноваться черти.

- Дженна, я не понимаю, что ты хочешь, чтобы я сказал тебе, - ответил Микки, также не отводя взгляда и смотря Дженне в глаза.

- Правду.

Их зрительный контакт был слишком пристальным, изматывающим, высасывающим силы из обоих. Но оба не желала сдаваться. У обоих были на это свои причины.

Дженна подождала секунды две и, не дав Микки ответить, добавила:

- Но, как я вижу, ты не готов рассказать мне всей правды.

Она встала и подошла ближе к Микки.

- Что ж, - она вздохнула, - у нас ещё есть время, потому будем дозировать наши искренние беседы.

Дженна улыбнулась-оскалилась и, протянув руку, провела ладонью по щеке Микки. Но брюнет лишь моргнул, ни единым другим микродвижением не выдав того, что прикосновение Дженны было подобно для него удару током силой в тысячу вольт.

Девушка задержалась около постели Микки ещё на несколько секунд, после чего развернулась и направилась к двери. Обернувшись на пороге, она произнесла:

- До завтра, Микки.

После этого она вышла из комнаты и заперла дверь. Маска расслабленного спокойствия медленно сползла с лица Микки, взгляд стал совсем тяжёлым и хмурым.

«Глупая-глупая принцесса, - думал брюнет, смотря на запертую дверь, - почему же тебя всё время так тянет играть с огнём и шутить со смертью?».

Глава 46

Сейчас самое время забыть о прошлом,

Стереть из памяти последние события,

Спрятатьсязамаскойбезличия...

Я мог бы много чего сказать,

Потому что это всего лишь игра.

30 second to Mars, Beautiful lie©

Микки повернул голову, услышав звук поворота ключа в замке. С учетом того, что охранники и Джинни уже приходили, оставался только один вариант того, кто решил навестить его.

«Обычно ты приходила в обед и позже… - подумал брюнет, смотря на дверь. – Решила ради меня изменить свой распорядок?».

Дверь медленно открылась, взору Микки предстала Дженна, и он вопросительно выгнул бровь. Дженна была облачена в полицейскую форму, а на голове её красовалась фуражка, под которую были аккуратно убраны белокурые локоны. Девушка, слегка изогнув губы в ухмылке, упёрлась руками в дверные косяки, оставаясь стоять в дверях и с лёгким прищуром смотря на пленника.

- Дженна, - спросил Микки, - что у тебя за страсть к переодеваниям?

Ухмылка на губах блондинки стала ярче. Она ответила:

- Можно подумать, что тебе не нравятся ролевые игры?

Микки не ответил, хмуро смотря на гостью. Выдержав паузу, Дженна зашла в комнату и, заперев дверь и скрестив руки на груди, добавила:

- К тому же, ты же однажды являлся ко мне в подобном образе, вот я и решила – почему бы и мне так не сделать?

Микки вновь выгнул бровь, перед глазами его тот же ожили воспоминания о том дне, когда он приехал к Дженне, не переодевшись, после тематического вечера в «Алой плоти». Да, этой девушке стоило отдать должное – память у неё была, как у слона. А ещё у неё была невероятно мстительная и гадкая натура.

- Мило, Дженна, - ответил Микки и поджал губы.

- Не вижу радости, - произнесла девушка и подошла чуть ближе. – Или мне нужно было одеться в точности, как ты? Просто, твой костюм был больше похож на наряд из секс-шопа, я же предпочла аутентичность…

- У мамы форму позаимствовала?

Дженна вновь изогнула губы в ухмылке, смотря на брюнета. Его попытка поддеть её не увенчалась успехом.

- Нет, мамина форма мне бы не подошла, - отозвалась блондинка.

- Значит, где-то сейчас ходит несчастная девушка-полицейский, которую ты раздела… - вздохнул Микки.

- Смешно, - усмехнулась Дженна. – Вижу, общение со мной идёт тебе на пользу, у тебя чувство юмора начало появляться…

Микки вновь хмуро взглянул на собеседницу. Несмотря на то, что она не говорила ничего такого, её ядовитый тон, торжествующая ухмылка и просто само её присутствие выводило брюнета из себя. Дженна была единственной, кто обладала таким талантом рушить его стальное самообладание. И, пусть внешне Микки не показывал этого, но внутри у него всё вновь начало медленно закипать, клокотать.

«Успокойся, - приказал себе парень. – Мне нельзя волноваться, тем более, из-за неё. У меня совершенно другой план…».

Дженна помолчала немного, внимательно и с лёгким прищуром смотря на пленника, затем обратилась к нему:

- Я ожидала, что ты сейчас скажешь: «Да, Дженна, ты меняешь меня в лучшую сторону, что бы я без тебя делал?». А ты молчишь… И как человек, который учил меня благодарности, может быть таким неблагодарным?

Взгляд Микки стал ещё более хмурым, тяжёлым. Дженна мерно резала его нервы тупой бритвой, подогревала кровь на медленном огне. Брюнету стоило всё больших усилий контролировать себя и не вступать в очередную «схватку», на которую его провоцировала пленительница.

- Когда ты меня отпустишь, - ответил он, - я обязательно поблагодарю тебя. А пока, Дженна, может быть, ты всё-таки скажешь, зачем ты так вырядилась? У тебя проблемы с парнем и ты решила меня из пленника перевести в наложники?

Дженна вновь ухмыльнулась, медля с ответом. Она медленно подошла к кровати Микки и поставила на неё одну ногу в тяжёлом форменном ботинке.

- А мне нравится твоя идея… - задумчиво проговорила она, продолжая слегка ухмыляться. – Почему бы мне не начать получать больше удовольствия от нашего взаимодействия?

- Мне жаль, принцесса, но боюсь, что у нас ничего не получится, - максимально спокойно и равнодушно ответил Микки.

- Если я захочу – получится, - ещё шире ухмыльнулась блондинка.

- И что же ты сделаешь? Изнасилуешь меня?

- Почему бы и нет? Ты ведь угрожал мне, что сделаешь это, тогда, восемь лет назад…

- Мне даже интересно, каким образом ты будешь это делать… - хмыкнул Микки и скрестил руки на груди.

- Показать? – вскинув бровь, поинтересовалась девушка, смотря ему прицельно в глаза.

Разум твердил Микки, что нужно ответить: «Нет», но с губ его почему-то сорвалось…

- Да, - произнёс он, также смотря в глаза Дженне.

Девушка вновь слегка ухмыльнулась. Она медленно убрала ногу с кровати и села на её край чуть ниже уровня бёдер Микки. Продолжая неотрывно, будто гипнотизируя, смотреть брюнету в глаза, она медленно склонилась к его лицу и прикоснулась к губам, даже не целуя полноценно, просто замирая так на несколько секунд. На шее Микки вздрогнули жилы, его уверенность в том, что он контролирует ситуацию и сможет контролировать её и дальше начала стремительно рушиться. Он не ожидал того, что Дженна его поцелует.

Девушка медленно двинула губами, сминая губы Микки, будто снимая пробу. Брюнет нахмурился, перед его глазами так не вовремя ожили картины того, как он случайно и не совсем касался губ Дженны тогда, когда она была его пленницей, как боролся со своими желаниями и медленно сходил с ума, и того, как он самозабвенно целовал «Еву», не зная, что под её маской скрывается его самая большая проблема... Микки едва удержался от того, чтобы не отвернуть голову, но сумел совладать с собой, так бы он показал слабость, а демонстрировать её Дженне было категорически противопоказано.

Микки понимал, что нужно отвечать на поцелуй, что всё это – игра и ещё одна проверка на прочность. Но он не мог заставить себя это делать, все мышцы вдруг сковало; он боялся того, что, начав, уже не сможет остановиться.

Брюнет даже чувствовал боль от того, как сильно напряглась каждая мышца в его теле, а особенно мышцы лица. С трудом управляя своим онемевшим телом, он прикрыл глаза и поцеловал Дженну в ответ, сминая её губы: они были очень тёплыми, даже горячими.

Теперь уже опешила блондинка. В её план не входило то, что Микки ответит на поцелуй, она была уверена, что он не станет этого делать. Но отступать и сдаваться первой она не хотела, она не желала проявлять слабину и давать Микки возможность усомниться в том, что она уверена в своих силах и полностью контролирует ситуацию.

Дженна коснулась языком губ Микки, а после проникла им парню в рот, тут же встречаясь с его языком, вступая в неявную схватку. Брюнет скользнул ладонью по плечу девушки, а после сжал её загривок, ещё больше углубляя поцелуй. Дженна слегка прикусила его нижнюю губу, как бы показывая этим, что всю доминанту в свои руки он не получит. Оторвавшись от губ Микки, она спустилась к его шее, прикусывая кожу под ухом, а после проводя по этому месту языком. Это горячее влажное прикосновение путало мысли, и Микки гулко сглотнул. Нужно было помнить о том, что всё – лишь игра. Никаких инстинктов и желаний, только разум и расчёт.

Ответив инициативной на инициативу, Микки сжал талию девушки, а после провёл ладонями по её бокам вверх, и тоже поцеловал в шею, у самого основания, где громко и мощно бился взволнованный пульс. Дженна гулко сглотнула и жилы на её шее вздрогнули, на мгновение слишком ярко очертившись под кожей.

Микки потёрся щекой об её шею, провёл по нежной горячей коже разомкнутыми губами, а затем поцеловал, несильно засасывая тонкую кожу, прикусывая. Дженна сжала зубы и от этого жилы на её шее вновь натянулись под кожей. Но и она тоже не желала сдаваться первой.

Она зарылась пальцами в волосы Микки, слегка массируя кожу у корней, и вновь поцеловала его в губы. Второй рукой она забралась под майку брюнета, проводя ладонью по его рельефному торсу, слегка царапая длинными ноготками грудь.

Микки слегка прикусил нижнюю губу девушки и оттянул её. Он расстегнул три верхние пуговицы на её форменной тёмно-синей рубашке и провёл кончиками пальцев по оголившейся коже, а после повторил движение, но уже всей ладонью, с нажимом и двигаясь вверх, к шее Дженны.

«Задушить бы тебя, принцесса», - подумал Микки.

«Нет уж, - в эту же самую секунду думала Дженна, - таких манёвров ему позволять нельзя. И я не позволю».

Блондинка перехватила руку парня, находящуюся в опасной близости от её горла, и отвела в сторону, так и не отпуская запястья, удерживая. Желая отвлечь Микки, Дженна вновь поцеловала его; брюнет медленно разжал её пальцы, которыми она сжимала его запястье, и несильно оттолкнул её руку. Они оба не умели быть проигравшими, и не желали этому учиться.

Оторвавшись от губ Микки и склонившись максимально близко к его уху, Дженна прошептала:

- Не любишь «быть снизу»?

Она усмехнулась, задевая мочку уха парня губами. Микки вновь сглотнул, но не показал вида о том, что у него мурашки бегут по телу от этого жаркого шёпота, от действий вздорной «принцессы» с задатками маньяка-психопата.

Сохраняя полностью спокойный вид, брюнет повернул голову, заглядывая своей мучительнице в глаза, и ответил:

- Ты тоже.

- Что ж, - вздохнула Дженна и чуть отсела, выпрямляя спину, - в таком случае у нас действительно ничего не получится.

Она также говорила спокойно и даже равнодушно, не показывая вида о том, насколько безумно в её груди скакало сердце, и до какой отметки разгорячилась кровь. Казалось, ещё немного и нервы начнут плавиться и капать расплавленной пластмассой, оголяя свои провода. Потому было так хорошо то, что они остановились, напомнив себе, что всё – лишь игра-противостояние, тихий и неявный «бой», в котором кто-то был обязан проиграть.

- Очень жаль, - вновь вздохнула Дженна и встала.

Она поправила свою немного помявшуюся форму, застегнула пуговицы на рубашке, а после вновь взглянула на Микки.

- В таком случае – до встречи. Я, наверное, вернусь вечером, - спокойно и с нотами равнодушия произнесла Дженна.

- До встречи, - также спокойно и холодно ответил Микки.

Ещё что-то говорить блондинка не стала и ушла, заперев пленника. Микки подождал немного и упал на спину, закрывая лицо ладонями. Сердце било набатом, выбивая на артериях и венах сумасшедший ритм, кровь буквально горела, как и кожа, а внизу живота и вовсе творился пожар.

«Ты когда-нибудь сведёшь меня с ума, - думал брюнет, - безумная, безрассудная принцесса. Твои игры слишком опасны. Твои игры слишком жестоки…».

Он вздохнул и закрыл глаза, пытаясь успокоить сбитое дыхание и слишком часто бьющееся сердце. Микки всеми силами концентрировался на звуках своего дыхания, стараясь абстрагироваться от реальности и отвлечься от ощущения сильного возбуждения и того, как неприятно и болезненно давила ткань трусов и джинсов на его напряженный член.

Микки глубоко вдохнул и задержал дыхание, слушая стук собственного сердца, считая его удары. Оно никак не желало успокаиваться.

«Что же ты делаешь, Дженна? Что же ты делаешь…», - подумал брюнет, продолжая не дышать и слушать своё учащенное сердцебиение.

Тем временем Дженна, быстро преодолев коридор, зашла в свою спальню. Она закрыла дверь, нечаянно хлопнув ею, и прислонилась к ней спиной. Сердце в груди Дженны ухало так, что звенело в ушах, что становилось страшно, что оно вот-вот разобьётся в кровь и мясо об прутья рёбер.

«Что же ты делаешь со мной, Микки? – подумала она и, закрыв ладонями лицо, съехала по двери вниз, опускаясь на пол. – Ты – псих. Всё происходящее – лишь моя месть тебе. Но… почему же так сложно остановиться?».

Она судорожно вдохнула, из-за чего звук получился похожим на всхлип, и запрокинула голову, упираясь затылком в дверь и закрывая глаза. Дженна слушала своё сбитое сердцебиение, у неё просто не было иного выбора, потому что оно звучало в каждой клеточке тела, вибрировало, оглушало гулом.

Посидев так немного, Дженна сняла фуражку и отбросила её в сторону, после чего вновь упёрлась затылком в дверь.

«Я ненавижу тебя, - судорожно думала она, пытаясь дышать ровно и задыхаясь от этого. – Я сломаю тебя. И я… не хочу тебя. Я тебя не…».

Она встала и, резко открыв дверь, покинула свою спальню. Быстро идя по коридору, Дженна на ходу расстегнула рубашку и стянула её, одним чудом не порвав, не вырвав ни одной пуговицы.

Преодолев коридор, Дженна зашла в ванную комнату и заперла дверь. Сбросив тяжёлые форменные ботинки и штаны, девушка подошла к душевой кабине, включила воду и прямо в белье встала под мощные прохладные струи.

Она стояла так с минуту, а после закрыла ладонями лицо, с нажимом проводя по коже, размазывая макияж – плевать, потом сделает заново.

Прохладная вода отрезвляла и заставляла кровь немного остыть. Но этого было слишком мало. Не смотря, Дженна протянула руку и переключила кран на максимально низкую температуру. Вода вмиг стала холодной, а после и совсем ледяной, её мощные сильные струи были подобны уколам десятков иголок. И это было именно то, что нужно, чтобы избавиться от неуместного помутнения рассудка и вернуть тело и разум в норму.

Глава 47

Демон внутри меня, сворует мой контроль

Забыл кто я вообще, но круто так быть мной

Опасный секс, фэны и кокаин

Моя седьмая жизнь, упс, восьмая жизнь

И я хочу взорвать стены ваших школ

Я не умел считать, но тратил миллион

Опасный секс, фэны и алкоголь

Моя смешная жизнь, смешная жизнь

Dom!no, Восьмая жизнь©

- И снова – здравствуй, - произнесла Дженна, зайдя в комнату Микки.

Половины дня ей вполне хватило, чтобы привести себя в порядок в физическом и душевном смысле. И она вновь была облачена в полицейскую форму.

Она закрыла дверь и, пройдя несколько шагов вперёд и скрестив руки на груди, добавила:

- Продолжим «очную ставку»?

- Что ж, в таком случае твой внешний вид хотя бы оправдан, - ответил Микки.

- Конечно, - хмыкнула Дженна. – Всё-таки, я – дочь полицейского. И потому, услышав «очная ставка», я просто не могла не одеться подобающим образом.

- Отлично, принцесса, твоя актёрская игра как обычно выше всяких похвал. Вот только ты не провела моё задержание по всем правилам.

- Хочешь по правилам? – вскинув бровь, поинтересовалась блондинка.

- Мне бы было интересно на это посмотреть… Всё-таки, впервые в жизни я оказываюсь в подобных условиях, в руках полицейского, пусть и с приставкой «лже».

Дженна слегка наморщила нос. Опять Микки сказал так, что ей, с одной стороны, было не к чему придраться, потому что в его словах не было прямого вызова или попытки задеть. Но с другой стороны ей так хотелось это сделать, она чувствовала в словах Микки желание поставить её в тупик.

- Хорошо, - подумав, ответила девушка.

Она подошла к кровати, на которой сидел брюнет, и сухим деловым тоном проговорила:

- Мистер Мейерс, вы задержаны по подозрению в похищении человека и удержанию его в заложниках. Вы имеете право хранить молчание, но я не советую вам этого делать, потому что не только все ваши слова, но и ваше молчание может быть использовано против вас в суде.

- Мне кажется, или ты сказала не совсем по форме? – вскинув бровь, спросил Микки и заглянул Дженне в глаза.

- Чуть-чуть, - ухмыльнулась блондинка.

- А ещё я что-то не припомню, когда это я называл тебе свою фамилию…

Ухмылка на губах Дженны стала ярче и она кивком указала на левую руку брюнета, где на запястье красовалась несколько побледневшая с годами надпись: «Микки Мейерс». Микки проследил её взгляд, а затем вновь посмотрел в глаза.

- А ты наблюдательна… - произнёс он. – Но кто тебе сказал, что я сделал тату с собственным именем и фамилией?

- Это элементарно, Ватсон, - ухмыльнулась блондинка и вновь скрестила руки на груди. – Тебя зовут Микки, стало быть, имя уже подходит. Ты не знаешь своего отца, потому сделать татуировку с его именем, как это иногда делают, ты не мог. Также у тебя нет братьев и сестёр, чьи имена ты мог бы набить у себя на руке, либо же ты о них просто не знаешь. И, наконец, нет никаких знаменитых или же просто выдающихся чем-то людей с подобным именем и фамилией. Потому методом исключения получается, что Микки Мейерс – это ты.

Микки медленно поднял руки и несколько раз хлопнул в ладоши, аплодируя.

- Браво, - проговорил он. – Ваш метод дедукции вне всяких похвал, мисс Билоу.

- Не ожидала, что ты запомнил мою фамилию… - продолжая слегка ухмыляться, произнесла Дженна.

«Если бы ты только знала, как бы я хотел её забыть…», - подумал брюнет.

Дженна помолчала немного, смотря в сторону и слегка прикусив губу. Затем она вновь вернула взгляд к лицу Микки и спросила:

- Так, продолжим «очную ставку»?

- Полагаю, у меня просто нет другого выбора. Я, можно сказать, задержан, на моих руках наручники и передо мной стоит «полицейский», жаждущий подробностей моего преступления.

- Это очень хорошо, что вы, мистер Мейерс, решили сотрудничать со следствием.

Микки усмехнулся, но ничего не сказал. Дженна села в изножье кровати и закинула ногу на ногу, склонила голову чуть набок, смотря на пленника.

- Начнём, мисс Билоу? – в заданном Дженной тоне поинтересовался Микки.

- Да, мистер Мейерс, - слегка кивнула девушка. – Начните с начала.

Брюнет слегка вскинул бровь.

- Опять с начала? – спросил он. – Это уже в самом деле напоминает полноценную очную ставку… Желаете устранить несовпадения и неясности в моих показаниях?

- Нет, я хочу… - Дженна выдержала паузу и медленно облизала губы.

Микки проследил этот её жест, а после вновь поднял взгляд к глазам.

- Я хочу, - продолжила Дженна, - узнать о том, что предшествовало вашему преступлению, понять мотивы…

Микки вновь вопросительно выгнул бровь. Блондинка продолжила:

- Я хочу узнать о вас больше, мистер Мейерс.

Брюнет беззвучно усмехнулся. Раз за разом слыша свою фамилию из уст Дженны, он невольно задумался – а когда в последний раз к нему обращались по ней?

«Никогда», - немного грустно подумал Микки, но тут же отбросил прочь ненужные мысли и полностью вернул всё своё внимание к Дженне и их разговору.

- И с какого момента мне начинать? – поинтересовался Микки.

- Начни с самого начала.

- Со дня рождения?

- Пусть будет так.

- Я уже озвучивал тебе эту информацию.

- Я не против послушать ещё раз.

Микки взглянул в глаза девушке. На мгновение в его глазах сверкнула тяжесть и опасная темнота, которые он скрывал под умеренным дружелюбием и согласием сотрудничать со своей похитительницей.

Но он быстро взял себя в руки. На пару секунд Микки опустил взгляд, собираясь с мыслями, но на самом деле давая себе ещё немного времени на то, чтобы вернуть себе идеальный контроль над собой.

Подняв взгляд, брюнет начал рассказ о себе:

- Я родился девятнадцатого января две тысячи семнадцатого года в австрийском городе Линц. Мою мать звали Лили Мейерс и она умерла спустя пять часов после того, как родила меня.

- И ты никогда её не видел? В смысле, у тебя не осталось даже её фотографии?

- Нет, я могу лишь предполагать, как она выглядела.

- А... – Дженна сделала паузу, подбирая слова и формулируя свою мысль. – А других родственников у тебя нет?

- О своём отце я не знаю даже имени.

- А другие? Бабушки, дедушки… ещё кто-то?

- Нет, никого. По крайней мере, я сделал такой вывод по тому, что никто не изъявил желания взять меня к себе, когда умерла моя мама. Мной никто не заинтересовался и я тоже не стал их искать, когда вырос.

- И тебе никогда не хотелось узнать, есть ли у тебя кто-то родной?

- Дженна, может быть, оставим эту тему? Мне действительно больше нечего сказать по поводу моей семьи.

Микки едва удержался, чтобы не поморщиться, говоря эти слова. Кажется, впервые в жизни ему было неприятно и даже больно говорить о своей не случившейся семье. Или он просто впервые почувствовал эту боль, которая жила на самом дне сердца?

Он взглянул на Дженну, ожидая того, что она потребует продолжения его рассказала просто потому, что ему неприятно об этом говорить. Но этого не случилось. Девушка сидела, опустив взгляд, а затем кивнула и подняла глаза к лицу Микки.

- Хорошо, оставим эту тему, - произнесла она. – Что было дальше?

- Дальше меня отправили в приют. Названия его я не помню, потому что пробыл там всего полтора месяца.

- А потом тебя усыновили?

- Да, - кивнул Микки. – Меня усыновил отличный мужчина по имени Ноах. Жаль, что он прожил недолго…

- А что случилось?

- Инсульт, - спокойным и ровным тоном ответил брюнет. – Мне было тогда два года. Он, как видно, шёл ко мне, уже зашёл в детскую, но до кроватки так и не дошёл. Упал и больше не встал. Мы жили только вдвоём и то, что он умер, обнаружили только спустя три дня. А меня вновь отдали в приют.

Дженна всё-таки не смогла сдержать эмоций и поморщилась. Эти слова, эта картина, которую они рождали, были слишком горькими и неприятными.

- И ты все эти три дня находился в одной комнате с его мёртвым телом? – спросила девушка.

- Да, - слегка кивнул Микки. – Я звал его, пытался обратить на себя внимание. Мне было всего два с половиной года, но почему-то я очень хорошо помню те дни.

«А примерно спустя полгода, - мысленно добавил парень, - у меня появилась другая «семья» - мои «голоса»…».

На несколько минут воцарилась тишина, в которой оба думали о чём-то своём. Затем Дженна вновь обратилась к Микки.

- Думаю, можно двигаться дальше, - произнесла она.

- В следующий раз меня усыновили в пять лет, до этого я жил в приюте. Моих новых «родителей» звали Анита и Маршалл. Я жил с ними полгода.

- А что случилось потом?

- Моя приёмная мама умерла.

- А отец?

- А его подозревали в причастности к её смерти, ему было не до меня… Да и потом тоже, он был слишком разбит. Меня вернули в приют.

- А ты каждый раз возвращался в один и тот же приют?

- Нет. Первый мой приют был Линце, где я и родился. Потом, когда меня усыновил Ноах, мы переехали в Грац, и в приют после его смерти я отправился также в этом городе. Вторые мои родители жили в Баварии, в Гархинге. И в приют я тоже впоследствии отправился немецкий, но только в Нюрнберге. А позже меня перевели в Мюнхенский детский дом. И там меня нашли мои третьи родители.

- А в Берлин тебя судьба никогда часом не забрасывала? – вскинув бровь, поинтересовалась Дженна. – Было бы очень забавно, если бы мы в детстве ходили где-то рядом, по одним улицам…

- Нет, никогда, - сухо отрезал Микки.

- Очень жаль…

Они вновь помолчали немного, после чего блондинка спросила:

- И что было после Мюнхена?

- В восемь лет меня усыновили в третий раз, - спокойно и ровно ответил брюнет. – И в тот раз у меня на полтора года появились не только родители, но и брат, старший.

- А через полгода…

- Я вернулся в приют, - не дав Дженне до конца озвучить свой вопрос, произнёс Микки. – И оставался там до двенадцати лет.

- Я так понимаю, что в двенадцать лет тебя усыновили в последний раз?

- Да, так и было, - слегка кивнул брюнет.

- И сколько это продлилось?

- Почти четыре года.

- С учётом прошлого опыта для тебя, наверное, это было – «Ого!»?

- Да, что-то, вроде того… - задумчиво и уклончиво ответил Микки.