Читать онлайн
"Вирник"
На улице мело так, что сквозь темное заледеневшее стекло маршрутного такси было просто невозможно что-либо разглядеть. Всю дорогу домой я нещадно клевала носом, из последних сил борясь со сном и воюя с всесильным Морфеем буквально за каждую крупицу ясного сознания. В этот раз на работе выдалась нелегкая смена и я, вот уже почти сутки находилась на ногах, буквально не приседая. «Нужно держаться, нужно держаться. Не спать, не спать, не спать» - словно мантру повторяла про себя я. Едва не пропустив свою остановку, в последний момент выскочила из маршрутки для того, чтобы тут же увязнуть в снегу по самые щиколотки. Тонкие капроновые колготки и ботинки на низком каблуке плохая защита от зимнего холода. Зато мороз неплохо бодрит.
К концу дня снегопад усилился настолько, что стало невозможно разглядеть ладонь вытянутой руки. Небеса застилали землю девственно чистым пушистым ковром белого снега. Выдохнув облачко пара в свежий морозный воздух, я стремительным шагом направилась вверх по улице к новеньким двадцатипятиэтажным домам, рядом с которыми располагался небольшой торговый центр с продуктовым магазином и аптекой. Холодный ветер пронырливо вился вокруг меня, грозясь проморозить до самых костей. Нужно поспешить. Магазины уже скоро закроются, а мне еще нужно успеть купить что-нибудь вкусненькое для праздничного ужина. Как-никак у нас с мужем сегодня годовщина свадьбы.
***
Их было много. По крайней мере мне так казалось. Не знаю точного количества. Я перестала считать после пятого. Сначала больно было только между ног, но постепенно ощущения стали задевать все больше нервных окончаний, поднимаясь выше и выше. От матки к желудку, груди и диафрагме, и дальше до самого горла. Эта нестерпимая острая боль, словно древний яд, впрыснутый в кровь, заструилась по венам, достигая даже кончиков пальцев рук и ног, и отзываясь в них покалыванием. Я перестала чувствовать собственное тело, будто больше не была ему хозяйкой. Словно какой-то мерзкий червь забрался внутрь и вытеснил меня оттуда. Поэтому очередное лицо, пыхтевшее и обливающееся потом, измазывающее меня своими вонючими вязкими жидкостями, уже воспринималось сознанием как нечто далекое, меня не касающееся. Я словно парила рядом с собственным телом и безучастно наблюдала за тем, что с ним вытворяют руки насильников.
Из всех чувств, дарованных человеку, сейчас отчетливо ощущалась только боль. Ее холодные реки, подхватившие меня бурным потоком и уносящие куда-то за край сознания, туда где царят вечная пустота и покой. Эта боль была всеобъемлющей, абсолютной. Такой, которая отбирает разум, сводя человека с ума. Совершенно неожиданно мне вдруг пришло на ум, что когда-то давно, еще во времена своей учебы в медицинской академии, я читала книгу одного известного военного хирурга. Он работал в полевом госпитале во время военных действий и успел повидать там немало такого, что иному врачу не привидится и за всю жизнь.
Так вот, в своей книге он описал несколько загадочных случаев, в которых пациенты, получившие серьезные ранения, но по всем прогнозам должны были выжить, вдруг умирали прямо на операционном столе после простого обезболивающего укола. В своих исследованиях врач пришел к выводу, что каждый человек имеет не только свой болевой порог, но и свой болевой предел. И у каждого человека он разный. У кого-то общее количество переносимого воздействия на центральную нервную систему выше, у кого-то значительно ниже. И в каждом болевом пределе есть своя уникальная граница, так называемая «точка невозврата». Это тот рубеж раздражения нервной системы, пересекая который, человек погибает. И для нескольких солдат, крепких молодых мужчин после перенесенных ранений разной степени тяжести, мизерная боль от укола медицинской иглой, оказалась той последней каплей, переполнившей чашу возможностей организма, и отправившей их на тот свет.
Это воспоминание, всплывшее из ниоткуда и вихрем пронесшееся в голове, вселило в меня надежду. Я стала ожидать наступления собственной «точки невозврата», которая должна была наконец-то прервать мои мучения. Я все ждала и ждала, а она все не приходила и не приходила. Мой организм оказался на редкость выносливым. Правда сейчас меня это обстоятельство абсолютно не радовало.
И вдруг все прекратилось.
Вот так.
Внезапно.
Последнее тело, блаженно хрюкая скатилось с меня, давая возможность вдохнуть полной грудью. Этот вдох отозвался новой порцией боли в районе груди, когда кислород обжег изнутри мои несчастные сдавленные легкие. Через мгновение в нос ударил густой смрадный запах потного немытого тела и дешевых сигарет. Я приоткрыла мокрые от слез глаза, но перед ними все плыло. Яркие разноцветные пятна кружились калейдоскопом вызывая очередной приступ головокружения и тошноты. Единственное, что мне удалось разобрать в этой мешанине теней и силуэтов, это неясные мужские фигуры на фоне темных стен. Попытка повернуть голову была встречена такой дикой болью, что из глаз снова полились соленые ручьи.
- Смотри-ка, еще живая! Я думал она сдохла под тобой! Ты же жирный как кабан! – послышалось чье-то противное ржание где-то сверху.
- Надо добить, - задумчиво ответил второй голос, его владелец оказался слегка сипловат, как будто недавно перенес простуду.
- Ща перекурим, потом по второму разику и вальнем, - предложил некто третий.
Вздрогнув от этих слов, я собрала остатки своих мизерных сил и слегка перекатилась на бок. Вопреки всему пережитому, мне почему-то хотелось жить. Отчаянно хотелось выжить. Хотелось попросить моих мучителей оставить меня в покое. Заверить, что никому ничего не расскажу. В тот момент я готова была встать перед ними на колени и умолять оставить меня в живых. Вот только сил на это не было. Даже, чтобы пошевелить языком, требовалось приложить много усилий, которые утекали из меня как вода сквозь пальцы.
Я уже была почти мертва, когда после второго круга истязаний, чьи-то сильные руки подняли меня вверх и куда-то понесли. Прочь из той страшной комнаты, наполненной демонами и нестерпимой болью. Прочь от того ужаса и терзаний. Туда, где было морозно и свежо. Где легко дышалось полной грудью. Где было не больно.
Темное ночное небо затянули грозовые тучи, которые скрывали от посторонних глаз миллиарды сияющих звезд. Воспоминания рваными клочьями роились в моей памяти. Помню тихую черную ночь за окном, темную прокуренную комнату с грязным вонючим матрасом на полу. И глаза… Небесно-голубые глаза, которые смотрели мне прямо в душу, тепло и ласково улыбаясь. Такие ясные и такие завораживающие. Прекрасные глаза человека, чьи сильные теплые руки через несколько мгновений выкинули меня в окно.
Мой полет был долгим и красивым. Широко раскинутые в стороны руки, словно крылья диковинной птицы. Казалось, стоит лишь взмахнуть ими и взмою вверх. Улечу далеко-далеко. Туда, где нет боли и нет памяти.
Первые капли ледяного дождя тяжело упали на землю. Они очищали мое тело, одиноко лежащее на пушистой снежной перине под окнами домов. Смывали липкие грязные следы чудовищ, растерзавших его. Земля баюкала меня в своих материнских объятиях, пока небо оплакивало безвинно загубленную душу своего ребенка.
На следующее утро во всех новостях города крутили сюжет, о молодой женщине, которую жестоко изнасиловали и выкинули из окна двадцать пятого этажа одного из домов в новом «Квартале звезд». Кто-то из горожан ее жалел, кто-то искренне оплакивал, кто-то осуждал говоря, что она была виновата сама.
Меня звали Мира и мне было тридцать лет, когда я умерла.
.
ЛитСовет
Только что
