Читать онлайн
"Белая смерть"

Белая Смерть раскидалась широко, от самого Моря Забвения до Исхода. Она входила в триумвират Мёртвых земель наряду с Южными Пустынями и плато Апосинта — то есть, мест, где никакая жизнь невозможна… По разным причинам. И если Южную Пустыню людишки убили сами своим скотом и скотским отношением к природе, а плато просто уничтожило Разломом, то с Базилеа Лефкои всё было куда хуже.

На самом деле никто не знал, что же на самом деле произошло однажды, отчего тут теперь лежал только меленький белый песочек пополам с солью, а воздух над песком аж дрожал от избыточной энергии Бездны. Деме только разных версий штук пять слышал — от великой войны древних до чьего-то проклятья, но на деле не верил ни в одну из них. Ему думалось, что сама по себе Белая Смерть для чего-то нужна. То ли ради баланса приятностей и невзгод на долю человечества, то ли ради чего-то ещё… Во всяком случае, университет Бездны, расположенный на ровно таком же дохлом плато, здесь казался бы куда уместнее, не требуйся разлому постоянный пригляд специалистов по рассеиванию, удержанию и перенаправлению энергий.

Во всяком случае, Мара здесь прогрессировала очень активно — кристалл на её культе уже вырос примерно вдвое, и, по ощущениям, резерв вплотную приблизился к третьему кругу. Вон как идёт, даже не запыхалась, несмотря на давящий зной и враждебную всему живому виэсти, свободно разлитому в воздухе. Знай, подновляет шарик с тренировочной Пагомой над плечом, да время от времени странно шевелит рукой, воссоздавая влажность во рту. Ладони, как ни крути, уже давным-давно пройденный этап.

Прошатавшись четыре года по оазисам на случайных подработках, Деме заключил, что денег на университет он заработает примерно никогда. Что зарабатывалось, то тут же проедалось, тратилось на обновки пусть и крепких, но ветшающих вещей… К тому же пару месяцев назад мелочь пошла в рост, и как-то язык уже не поворачивался называть её кнопкой.

Университет… И не в ресквии уже дело — требовался толковый наставник по стихии, так как по теоретической части девочка уже упёрлась в потолок. Некогда заученный назубок конспект за давностью лет истёрся в памяти, и всё, что оттуда удалось выудить осталось преимущественно бесполезными названиями. Так что в один прекрасный день он велел подопечной собираться и, не говоря дурного слова погнал её в пустыню.

Это было десять дней назад, и с тех пор они отмахали где-то тысячу километров, останавливаясь только на охоту и ночлег. Да, теперь в десятичной системе считал не только Деме, но и Мара — и он втайне гордился этим, несмотря на беспрерывное нытьё.

Мара вдруг замерла, привлечённая странным свечением на горизонте.

— Что там?

Деме привычно проигнорировал её, не останавливаясь, пошёл дальше, и девочке пришлось догонять, увязая в песке, щурясь как от бьющего в глаза солнца, так и от невыносимо, неимоверно белого песка, глаза от которого уже начинали болеть.

Вздохнув, она снова обернула вокруг лица отрезок ткани и заспешила вслед учителю.

— Ого! — спустя ещё пару минут движения, воскликнула она, — Учитель, это же… Это… Да мы богаты!

Деме скептически хмыкнул, но ничего не сказал. Да, кости. Да, скорее всего, либо драконов, либо драконитов — за бесконечные годы выбеленные солнцем и ветром так, что выделялись даже на фоне белоснежных песков.

— И чё? — вежливо осведомился он, не сбиваясь с шага, — ну, косточки лежат. Вау. Я сейчас заплачу от счастья.

— Учитель, вы не испортите мне настроение, — упрямо тряхнула головой Мара. И тут же, ойкнув, поправила сползшую ткань. — Эти «косточки» по золотому за кусочек продают! А за большие — и того больше! Пойду гляну.

— Голову включи, бестолочь. Даже если тебя не слопают по дороге местные твари и не надругаются бандиты — как ты их утащишь? Тут кило под триста каждая, уверена, что готова тащиться с таким весом по пустыне?

— Да-да-да, — пропела она, ускоряясь, — черта с два я упущу такую возможность! Мы богаты, мы очень-очень бога-а-аты!

Пёстрый вздохнул, не делая и попытки остановить или предупредить девочку. Сейчас в её глазах горели золотые аеэтили, десятки, сотни, на которые можно будет купить самое лучшее снаряжение, самые лучшие учебники!.. Она стремглав неслась к её будущему богатству, и ни одно из местных начал, в которых тут верили вместо богов, не могло бы её остановить.

Скелет оказался ещё большим, чем видело издали — он расположился в достаточно глубокой яме, и даже так над песком торчала в лучшем случае половина рёберной решётки — нижняя часть вместе с позвоночником оказалась надёжно погребена. Здесь шибало Бездной ещё крепче, чем в целом по пустыне, но для Деме кроме покалывания в носу разницы вообще никакой не было, а Мара — та расправила крылья, метафорически выражаясь. Лишь кристалл мерцал заметно — даже сквозь глухой рукав.

Она с визгом подскочила к ближайшему ребру, похлопала по нему ладонью, запрыгала вокруг, счастливая донельзя, уже вся пребывая в грёзах о том, на что спустит негаданно свалившееся сокровище.

Вот только пустыня ошибок не прощает — песок за спиной девочки вдруг зашевелился, и оттуда, ворча выползла какая-то массивная чешуйчатая тварина. Не обычная, разумеется — никакая обычная здесь бы дня не протянула. То есть, кто-то из следующих мутаций — либо тварь, либо зверодемон, либо…

Должно быть, Мара всё же что-то почуяла, так как от взлетевшего в воздух чешуйчатого хвоста ушла в сторону перекатом, не поворачиваясь. И лишь, вскочив на ноги, уставилась в сторону того-кто-посмел-встать-между-ней-и-сокровищем!

— Убью, — ласково посулила она.

Тварь ответила угрожающим рычанием и сделала шаг вперёд, а девочка всё же потрудилсь пересчитать рога на морде противника.

«Пять, — гулко бухнуло в груди, — зверодемон. Но какого?!»

Она отскочила, уворачиваясь от свистнувших в воздухе бритвенно-острых когтей. Огляделась в поисках пути отступления. Но путь на дно ямы отсекали торчащие рёбра и песок, видимо зыбучий даже отсюда — так активно гуляла под ветром его поверхность. А путь назад, под крылышко наставника преграждал зверодемон…

— Ну и? — Деме встал на самом краю ямы, равнодушно изучая сложившуюся картину. — Я разве не сказал тебе держаться тише и осторожнее?

— Учитель, это… Это зверодемон! — она снова отскочила в последний момент, и клацнувшие челюсти ухватили лишь жменю песка. Тварь обиженно зарычала и припала к песку, — разве вы не говорили держаться от таких подальше?

— Говорил, — зевнул Деме. — Вот кто как слушал, так теперь пускай и справляется.

— Может, всё же поддержите?

— Ох, да, точно, — он начал глупо размахивать руками в воздухе, крича, — Мара, не робей! Мара, всех сильней! Мара, мы с тобой! Мара, прямо в бой!

От такого представления, кажется, опешил даже зверодемон, раз позволил кричалке Деме завершиться, и лишь после этого снова зыркнул в сторону девочки. Та закатила глаза:— Спасибо, за воодушевление, учитель. Как насчёт более… — Тут она юркнула за огромное ребро, и тварь снова заревела, едва не сломав один из рогов о драконью кость. — Мне бы немного помощи!

— Всегда пожалуйста. А теперь о этой скотинке, которую ты до сих пор не прибила. Ты собираешься оставить нас без ужина?

Тварь зарычала, снова бросив удивительно юркое при таких габаритах тело вперёд, выпустила когти, и в этот раз, будто понимая, что будет делать жертва, ещё и полоснула хитро так — крестом по диагонали. Мара закричала, когда когти пропороли плотный кожаный жакет и добрались до кожи. В левом боку что-то очень неприятно хрустнуло, и на песок полилась кровь.

— Какой позор, — покачал головой Деме, — ты попалась на атаку этого увальня. Разве не ты говорила мне, что практики лучше, умнее и сильнее простых людей во всём? То ли в двенадцать, то ли в сто сорок четыре раза, не помню…

— Да помогите уже!

— Дура, ты кого из себя строишь? Если ты практик, то используй стихии! Почему я всё тебе объяснять должен?

За судьбу подопечной он не переживал. Вот совсем нисколечко. Ресквий ресквием, но если она не сможет включить голову, то… Может, оно и к лучшему?

— Ученица, я разочарован. Если ты такая медленная, с завтрашнего дня будем двигаться по пустыне исключительно бегом. Может, вспомнишь, наконец, какой самый важный навык для практика.

— Да бегу я, бегу! — простонала она, пытаясь игнорировать тупую, разлапистую боль в боку.

С таким ранением нечего было и думать снова танцевать с тварью, и поэтому она решила, наконец, делать то, чему её учили последние пять лет. Виэсти забурлила в жилах, с хрустом встало на место ребро, кровь в открытой ране зашипела и вспенилась — и несколько тонких сосулек сорвались с её пальцев. Просто так, на дурака, она уже не швырялась практиками — запомнила уже, что зверодемона лобовой атакой не взять, и посему метила в уязвимые места, однажды описанные наставником. Суставы, шея, если совсем везёт — глаза и уши. Да только тварь выпустила когти прямо перед мордой, и сосульки, не достигнув глаз, частью разбились, а частью пролетели мимо, чуть не угодив в Деме.

— Отличная попытка! — похвалил он, демонстрируя оттопыренный палец, — Когда-нибудь ты точно сможешь меня убить!

«Пара минут, прежде чем виэсти перестанет действовать, всего пара минут, — судорожно заметалось в голове, — потом я просто лягу и позволю этой твари меня слопать».

Сосредоточившись на движениях зверодемона, она попыталась снова попасть если не в голову, то хотя бы в шею, но тварь и здесь успела раньше, чем медленно летящий лёд добрался до цели.

— Проклятье! Я не могу его зацепить!

— Ну ещё бы, — усмехнулся Деме, — от такой сосульки даже хромая бабка увернётся, а ты на зверодемона пошла.

Он занял место в тенёчке и, отламывая кусочек за кусочком от врезавшейся в песок сосульки, аппетитно захрустел льдом. Тварь, видимо понимая, что Пёстрый ей не угроза, вовсе повернулась к нему спиной и, подняв хвостом волну песка, под прикрытием попыталась снова цапнуть девочку.

— Да как можете просто сидеть и смотреть, как я сражаюсь?! — возмутилась она.

— О, прости, пожалуйста. Я бы станцевал, но мне лениво.

— Да вы…

Уже не чуя себя от бесконтрольной ярости, она на одних рефлексах отклонилась от шипастого хвоста, но не удержала равновесия и шлёпнулась на спину, взвыв от боли в потревоженном ребре. Свистнул ветер, и она едва успела выставить культю перед собой, безуспешно пытаясь защититься — и челюсти мгновенно сомкнулись на кристалле, бессильно пытаясь его отгрызть. В лицо пахнуло вонью гнилой крови, но даже это померкло перед вспышкой боли, когда тварь рванула головой, дёргая кристалл.

Она буквально почувствовала, как рвётся внутри культи что-то, и кристалл загулял в теле как подгнивший зуб. Закричала, срывая горло, а Белая Смерть на миг вдруг стала тьмой…

— И чего мы ждём? — сквозь рвущую боль в ребре и боку услышала она, — бей.

— Я… Я…

Виэсти снова хлынула в кровь, охлаждая и принося мимолётное избавление для ноющего, измученного тела. Но, к сожалению, этот миг — это всё, чем располагала девочка. Уже мгновение спустя она сложила здоровую руку знаком высвобождения, примечаясь к ушному отверстию зверодемона, и огромное ледяное копьё пробило череп монстра насквозь, попутно забирая остатки сил.

Монстр пал. Но не было никого, чтобы насладиться победой.

* * *

— Ничего сложного, правда? — первое, что услышала она, снова открыв глаза.

— Учитель, я… Я… — слёзы сами навернулись на глаза, когда она снова увидела эту самодовольную физиономию, — Я ненавижу ва-а-а-ас!..

— Приятно слышать, бальзам на душу, — кивнул он, — водички?

— Не нужно, — сердито ответила Мара, — сама… как-нибудь.

Она села, вытирая слёзы кулаком, стараясь успокоиться и прислушаться к собственному телу. Деме учил её внимательно следить за балансом энергий, чтобы не схлопотать «второй поворот» и не рассыпаться пылью. С другой стороны — и полное истощение виэсти тоже ничем хорошим не закончится. Баланс, баланс…

Странное чувство, будто она что-то забыла, не отпускало её с самого момента возвращения в сознание.

«Не болит, — вдруг поняла она, — должно болеть, адски болеть! Но…»

Ни ребро, ни культя не болели. Более того, даже последствий от истощения не было. Словно за время обморока она где-то умудрилась съездить на песочные восстанавливающие ванны на пару грот, выспаться как следует и плотно перекусить!

— Вижу, хорошо себя чувствуешь, — флегматично заявил Деме, оглядывая её. — Это к месту. Пригодится.

— Пригодится что?

— Хех, не слышишь, что ли? У нас гости.

— Учитель, я не понимаю…

— Ничего, сейчас поймёшь. Где-то через три… две… А вот и они.

Песок на краях могилы дракона взлетел как от взрыва, и в яму, пофыркивая и ворча, ворвались сразу четверо точных подобий её прошлого противника. Мара вытаращила глаза, а вот Деме, похоже, вовсе не удивился, будто знал об их приближении.

«И знал! Он же считал!»

— Шум в пустыне всегда привлекает внимание, — зевнул он, — а если он ещё и ароматом крови приправлен… В общем, практика тебе сегодня предстоит долгая, до самого заката.

— А потом?

— А потом такие твари полезут, что тебе пока с ними лучше не связываться. Ну, — он хрустнул шеей, — готова ко второму раунду?

— Учите-е-е-ель! — заверещала Мара в панике, — вы надо мной смеётесь, что ли?! Я с одним еле справилась, и чуть не отъехала. Вы что, правда хотите, чтобы я сдохла?!

— Кхм… — он укоризненно покачал головой, — и где только слов таких нахваталась… Успокойся. Умирать запрещаю, пока не поужинаю.

— Тогда, может, поможете? — закричала она, прижимаясь спиной к ребру так, чтобы труп её первой жертвы прикрывал левую сторону, — было бы крайне уместно!

— Не-не-не, твоя тренировка. Не отлынивай.

Он взгромоздился на труп твари, уселся на нём с комфортом, всем видом показывая, что принимать участия в драке не будет.

— Н-но… Учитель! Я же сделала это! Ранила! Победила! Пожалуйста, помогите уже мне!

— Я всё ещё не услышал твоих извинений, — зевнул Деме.

— Но… Извинений?! Разве сейчас время, и…

— Извинения всегда уместны… в сторону! — она послушно откатилась направо, и в ребро тут же врезалась тварь. — Повторяй за мной, — он сложил руки в молящем жесте, — умоляю, учитель, пожалуйста! Прошу, помогите. Я обещаю, что буду слушаться, и никогда больше не убегу! Клянусь!

Ветер вдруг ударил в лицо с сумасшедшей силой — и тут же стих. Мир будто погрузился под воду — всё замедлилось, стало темнее, кругом поползли длинные непроницаемые тени, звуки смазались до гула. И в оглушающей тишине вдруг послышался чей-то пакостливый, крысиный какой-то хохоток:— Клятва принята.

А на запястье девочки возникла зелёная светящаяся спираль — ресквий.

И тут же всё вернулось вспять — всё пришло в движение, включая тварей и бесконечно гуляющие зыбучие пески меж рёбер павшего исполина.

Деме тяжело вздохнул, спрыгнул с трупа твари, обогнул разлившуюся чёрную кровь, пропитавшую песок. Встал рядом с Марой.

— Должен сказать, клятва какая-то неубедительная вышла. Ладно, раз обещал… Но раз ты поклялась — изволь слушаться, поняла?

— Д-да… — ещё ничего не было решено, они пока не выпутались из противостояния сразу четырём зверодемонам, но откуда-то накрыло вдруг чувством безопасности — и оттого сразу же затряслись коленки. — Я-я-я…

— Не я-якай мне тут. Тварь отодвинь в сторонку, мешает. — Он пнул труп, явно не собираясь таскать его сам, — вот так, назад и встык с ребром, чтобы прикрытие было, и… Ох, ну оно и воняет! — он сморщил нос.

— Я всё еще н-не…

— Тебе и не надо. Замешай пока немного виэсти, и по моему сигналу лей на кровяку.

— Но…

— Давай! — рявкнул он, и Мара машинально вылила не успевшую толком сформироваться воду пополам с виэсти, бездумно расходуя оставшиеся силы. — Жди теперь, жди… Жди…

Четыре твари. Какой бы фокус ни придумал Деме, они…

— Поднимай! — заорал он. Мысли снова сдуло как ветром, а и размытого алого пятна в воздух резко взметнулись острейшие иглы, пронзившие рвущегося к ним зверодемона насквозь.

Снова хлынула кровь, и Мара поняла, что на самом деле сделал учитель. Тавма, самая обыкновенная, первый пункт второго круга, о котором она раньше знала только то, что никто его не использует из-за постоянно опасности умереть от кровопотери.

Но в случае с учителем всё всегда было не так, как писали в учебниках — и в обильно льющуюся на песок кровь она чувствовала как продолжение собственных пальцев — потому что помимо прочего там гуляла и её родная голодная виэсти…

— Давай! — ещё одна тварь с размаху насадила себя на почему-то толстенное копьё, получившееся вместо тысячи иголок.

И странное дело — хоть она растратила за это время сил куда как больше, чем за весь бой с первой тварью, хоть отзывались тянущей болью жилы, а во рту будто вторая Белая Смерть обосновалась — чувствовала она себя сейчас сильной как никогда!

— Нет, не отпускай, не смей! — закричал учитель, и она покорно удержала маслянисто поблескивающую форму, бритвенно-острую на краях не хуже, чем когти и клыки оставшейся пары. — Холод на поверхность!

Две твари, припавшие к самому песку одновременно бросились на них — и заскользили на хорошо схватившейся ледяной крови.

— Поднимай!

И, завыв, сдохли.

— М-мы… — отстранённое сознание хорошо отлаженного инструмента вдруг ушло, оставляя только трясущуюся девочку, растерянно смотрящую на кровавое болото у самых ног. — М-мы…

— Ага, закончи с ними. Вырезка там, куда ты ни разу не попала, а пока — спасибо, Деме, ты красавчик, — он раскланялся с невидимой аудиторией и поплёлся вверх по склону, — ах да, и не забудь отломать нам немного этой кости, раз уж мы здесь!

Тяжело вздохнув, она ухватила трясущимися руками застывшую странную форму, очень напоминающую какой-то сказочный меч и, обжигаясь от холода, рубанула по ребру… То загудело, выбрасывая ещё одно облако Бездны, но после третьего удара словно вздохнуло — и в подставленные, окровавленные ладони с лёгким шорохом посыпались костяные чешуйки. Те самые, что по золотому штука продают только в самых престижных лавках… А её «меч» оплывал лужицей у ног, не выдержав очередной волны голодной Бездны.

— Вот почему чешуйки… — проборомотала она, глядя на кажущееся целым ребро, — вот почему только чешуйки…

Возможно, будь она сильнее, она могла бы отрезать полноценный кусок, создать оружие достаточно крепкое, чтобы пережило защиту костей, исказившихся под постоянными атаками виэсти, превратившихся в странную пародию на дерево — потому что ребро заживало на глазах.

— Ну ты долго там? — окликнул её с бархана учитель, и она, спрятав добрый десяток чешуек, поспешила достать нож и вырезать указанные куски мяса из павших зверодемонов.

— Ничего личного, уважаемый ужин, — пробормотала она, доставая из рюкзака кусок плотной ткани, — просто я — голоднее.

Она выгнала кровь из мяса, немного подсушила его флогой и убрала в рюкзак.

Они встали лагерем всего через два часа пути — Деме понравилась скала с пещерой под ней, и он направил их туда, несмотря на то, что это со всех сторон был отличный ориентир для любого дурного намерения. Но его, кажется, это не смущало.

Мара выжгла и вычистила кровь с одежды и тела, умылась созданной водой и поднесла подсушенную вырезку учителю.

— Угу. Ага. Сейчас будем ужинать, — он сложил пальцы привычной фигурой, готовясь запалить костёр, но внезапно остановился. — Мелочь, дралась ты удивительно бездарно.

— Ч-что? — шокированно переспросила Мара, — учитель, но я же…

Ей снова захотелось плакать, потому что собой она как раз гордилась! Как же, с первого раза понять и применить не самую простую практику второго круга — это, знаете ли…

— Ага. Ты же, ты же. Что это за бред был со льдом, скажешь? Или, быть может, у тебя сигнатурная стихия — это Пагома?

— Н-нет…

— Тогда нафига ты игру в снежки устроила? Помнится, когда мы искали способ спасти Фарлен, ты быстро сообразила, чем уконтрапупить Гончего. Помнишь?

— К-касание Б-бездны… — выдохнула Мара.

— Ага. И пуркуа?

— Я… Я… — А ведь и правда? Почему? Тварь уже вцепилась в кристалл. Даже делать ничего не пришлось бы, просто выпустить немного Бездны! — Не знаю, — призналась она. — Не подумала, простите.

Пёстрый медленно кивнул, и, будто колеблясь, вывел знакомый символ на дне уже подготовленной костровой ямки.

— Выглядит знакомо, да?

— Д-да, — смена темы разговора немного удивила, но лучше уж так, да? Чем разбор полётов. — Это один из ваших фокусов, учитель. Вы им костёр разводите!

— Ну хоть это-то ты помнишь. Ладушки, давай взглянем поближе. Видишь, как он рисуется, да? На что похоже?

— На… На огонь?

— В принципе, так и есть. Это Пиро. Чтобы ты понимала, теплота есть везде, и когда ты используешь Флогу, это тоже она. Оно Флога использует твою виэсти, когда на самом деле можно собрать немного тепла из окружающего пространства. Поняла?

— Не совсем, — призналась Мара.

— Ну, смотри. Песок горячий, да? Но если сесть на него, то через какое-то время тело впитает тепло, и он остынет. Или ночью тоже. И представь, что ты можешь сесть на песок сразу в тысяче мест, и тепла у тебя соберётся столько, что сможешь даже что-нибудь поджечь. Уловила идею? — дождавшись кивка ученицы, Деме приказал, — теперь нарисуй такую же. Тем же росчерком.

— Н-но… В-вы… — заборомотала она в жуткой прострации, не решая взглянуть на учителя.

— Да что опять?

Что-что. Мара прожила бок о бок с Деме достаточно, чтобы понять — он мало о чём переживает или жалеет, если только дело не касается его фокусов. Эту тайну он охранял так ревностно, что не поделился ей даже со своим соотечественником из таинственного города… как же там было… Впрочем, не суть. Деме ни с кем и никогда не делился своими фокусами. Он и ей-то знаки от женщины Бездны ставил ровно до момента, пока Мара не выучила транквилити, после чего немедленно перестал.

И теперь он предлагает ей…

— З-зачем?

— Ой, только не возомни о себе слишком много, — отмахнулся Деме, — я просто считаю, что ты выросла достаточно, чтобы принять хотя бы часть заботы о нас. Полагаю, теперь твой черёд разводить огонь.

— Учитель, я могу разводить его с помощью Флоги, — указала она.

— Правда? — ухмыльнулся он. — И даже сейчас, с истощением?

Её почему-то посетило странное чувство, словно такая беседа уже когда-то была. Или похожая?

— Хорошо. Я заслужу и отработаю, я… — глаза помимо воли опять заволокло слезами, и она шмыгнула носом.

— Рисуй, — прервал он.

Что ж, получилось не с первого раза, даже не с десятого — Пёстрый безжалостно браковал любые отступления, но даже ему в какой-то момент оказалось не к чему придраться. Знак еле заметно засветился в костровой яме, и следующим пунктом стало кое-что посложнее, чем просто знак.

Деме потребовал «вложить волю» — что бы это ни значило. Как будто воля — это что-то существующее, что можно взять да вложить куда-то. Но Деме не стал ничего объяснять — так и стоял, легко улыбаясь, ожидая, когда она дойдёт до всего своим умом.

«Хорошо, — размышляла она, — если воля — это как сила воли, то вложить я её точно никуда не смогу. Но если воля — это как воля бога? То есть, что бог велел, то и… Желание?»

Её вдруг оцарапало изнутри чем-то близким-близким, знакомым-знакомым. Чем-то, что она будто давно знала, но с тех пор так старательно забывала, но забыла вовсе. Вкладывать волю, значит? Это оказалось подозрительно похоже не на новую тропинку в неизведанном, а воспоминания о чём-то, не раз уже однажды проделанном.

«Моя воля — я хочу… Я хочу быть такой же сильной и умной, как учитель. Чтобы никогда не подводить его больше, а лишь заставлять его гордиться за меня, радоваться! Моя воля… Я хочу быть достойной своего учителя!»

Ничего не случилось, разве что Пиро замерцала самую чуточку ярче.

«Что-то не так делаю? Неправильно? Но воля же… Да будет воля моя, и как там ещё учитель говорил. Я хочу, быть такой же силь… Нет, не то».

По плечам вдруг пробежали мурашки, а пальцы, касающиеся Пиро, вдруг перестали дрожать.

«Я хочу…»«Нет!»«Я — требую! Силы! Знаний! Власти! Я требую быть достойной…»«Не то!»

В голове вдруг что-то щёлкнуло, и странная обжигающая волна силы, не имеющая ничего общего с виэсти, прокатилась по всему телу, унося сомнения и тревоги.

«Я требую Силы. Я требую знаний. Я требую власти. Я буду умнее учителя. Сильнее его. Могущественнее. Это неизбежно как падение Кириарха — однажды я, а не он, буду защитницей. И какая разница, загорится ли Пиро сейчас, если всё так будет. Обязано быть. Я — приказываю!»

Пиро взорвался, окатывая опешившую Мару волной песка и щепок, отбрасывая её на спину.

— Что за…

— Охохо, — Деме ностальгически промакнул глаза, — юность-юность. Как сейчас помню… Давай ещё раз. И в этот раз вложи раз так в десять меньше воли, если не хочешь снова нас всех взорвать.

— С-спасибо, учитель. Я… — она попыталась снов, и знак пусть и разорвал полено, всё же загорелся. — Сработало! Я сделала это, ура…

Она отвернулась от огня, пряча взгляд — эйфория от получившегося с первого раза фокуса схлынула, оставляя лишь непролитые слёзы, разочарование и печаль. Она надеялась, что уж теперь-то, когда она всё доказала, учитель научит её чему-нибудь мощному, сильному, опасному…

— Всё, костёр отныне на тебе.

— Угу, — уныло протянула она.

— Что не так?

— Н-нет, учитель, просто… Я благодарна, что вы меня научили чему-то. Просто я хотела научиться чему-то полезному. Для себя. Чтобы защищаться.

— Эй, Пиро — это полезно! И вообще, сегодня мы оба убедились, что у тебя вполне достаёт навыков для самозащиты!

— У меня?..

Если бы не учитель, она бы не справилась. За эти четыре года, прожитых в пустыне, где нормальных тварей просто нет, она дралась сама и под началом учителя, учила как и когда использовать те или иные практики, как их сочетать между собой…

— А не так? Ты сегодня похоронила пятеро демонов по очереди. Или это Астрикс сделал, пока мы отвлеклись?

Она вымученно улыбнулась:— Д-да, учитель. Просто… Устала я. Эта бесполезность — бесит, понимаете?

— Ты не бесполезна, поняла? — он похлопал её по плечу, — бездарна, вот правильное слово. Мы знаем, на что ты способна — ты, а не я.

— Но это не моя победа, когда вы командуете! Вы сами всё сделали, а я… как инструмент была. Или оружие!

— И?

— Нечестно! — затопала ногами она, — Я сама драться хочу, сама хочу быть сильной, а не как чей-то придаток!

— Так мешает-то что? — Деме проверил готовность мяса и снял палочку с огня. — Лопать будешь? Или ещё пострадаешь.

Мара уставилась на Пёстрого со сложной смесью эмоций на лице. Озвучив собственные желания, она чувствовал себя чуточку виноватой, но то, что мучило последнее время — вот оно, нашло путь наружу. Все стремления, все беды. Ещё и учитель глупый со своим вложением воли как будто нарыв сковырнул.

Вот и хлынуло… Ужин прошёл в полнейшем молчании, пусть Деме и поглядывал на ученицу с лёгкой улыбкой — пополам гордой и озадаченной. Похрустывал костерок в яме, разбрасывая тени по сводам пещеры, воздух заполнялся ароматами горящего дерева и жареного мяса, и двое за ужином думали каждый о своём.

Поужинав, улеглись по разные стороны от костра, и напряжённое ожидание неизбежной беседы искрило в воздухе, не давая сомкнуть глаз. Маре требовалось выразить себя, выплеснуть эмоции — и Деме чувствовал это. Научился чувствовать, когда девочка пошла в рост.

— Говори, — глядя в потолок, потребовал он.

— Что?

— Всё, что внутри говори. — Я… Слушайте, я не хочу быть бездарной, ясно вам? Мне нужна сила — но на моих условиях. А не когда мной кто-то управляет. — её голос, едва слышимый за дыханием пустыни, колотился о стены, эхом отдаваясь в ушах, словно желание не одной лишь девочки, а кого-то ещё звучало под сводами пещеры.

— Она у тебя есть.

— Что?

— Сила, говорю. Она у тебя есть.

Мара потрясла головой, бездумно таращась в потолок.

— Нет-нет, не сила. Это, наверное, о свободе. О том, чтобы быть собой, драться самой, а не…

— Видишь эту игрушку? — он вызвал ресквий и алый, угрожающий свет залил пространство вокруг Деме. — Очень на твою похожа, но твоя тебя просто силы лишит — и то ненадолго, а моя завязана на жизнь. Потому так и названа — ресквий, что с руо переводится как «жизнь на двоих». Я дал клятву оберегать тебя до самого твоего совершеннолетия. Или пока ты не выйдешь замуж. Или в университет не поступишь. Короче, ровно до момента, пока ты сама, блин, ни сможешь о себе заботиться. Так что может показаться странным, но наши цели здесь сходятся! Я хочу, чтобы ты уже свалила, но пока ты действительно не сможешь это сделать — смотрю за тобой. Вот и всё.

Мара прижалась спиной к стене пещеры, шокированная неожиданным гневом в голосе наставника, распахнула глаза, полные страха — и понимания. Пусть не впервые всплывала тема его клятвы, пусть никогда он не скрывал содержания «жизни на двоих», но лишь сейчас в голове уложилось всё странно понятной цепочкой — и неудовольствие самого наставника, и ярость от жизни, поставленной на паузу… И тяжесть данного обещания будто проявилась наяву.

— Сколько мы знакомы, скажи? Четыре года?

— Пять, учитель…

— И это пока лишь половина пути. Наберись терпения, — недовольным тоном, хотя при его скверном характере это звучало как попытка примирения, — если так сходишь с ума за тяму, качай скилл.

Она не знала ни что такое «скилл», ни почему она должна что-то «качать», и воображение, подстёгнутое четырьмя годами активного использования Скверны, уже сделало низкий старт, готовое забросать сумасбродными картинками, но Мара помотала головой. Устойчивое выражение в устах учителя, коим несть числа, ни больше, ни меньше. Означает — тренируйся, практикуйся.

И тут по логике, будь она Врисом хотя бы или младше на год — заткнулась бы уже, намотала на ус. Но здесь и сейчас она была Марой, Марой но Авьязо, голубые проклятые волосы, двенадцать лет, почти третий круг Абисс… И ей хотелось «доругаться».

— Я не хочу ждать или тренироваться. Я хочу стать сильной — как можно быстрее!

— Ты сильная. Точка. А пока подчиняешься мне, ты и вовсе непобедимая.

— Это не то, чего я хочу! — закричала она, — принимать решения самостоятельно, выбирать собственный путь — вот что мне нужно!

Деме зевнул, стремительно теряя интерес к разговору:— Ну, приняла ты решение сегодня. Как последствия? Понравились?

— Нет, но… — она закатила глаза, — вы же сами понимаете, что я имею в виду! Быть человеком, а не оружием в чьих-то руках, разве это слишком много?!

— Голос на три тона ниже, — потребовал Деме, не оборачиваясь, — пока сюда не сбежались все окрестные твари. Полог гасит шумы, но не твои унылые завывания.

— Учитель!

— Эх… Решения, выборы… Знаешь, как эта штука называется? Ответственность, — он всё же повернулся в её сторону и пригвоздил взглядом к месту, — а это детям не игрушка, развлечение для взрослых.

Полог треснул, завоняло палёным хитином, и Деме шикнул, прислушиваясь. Вскоре послышался ещё один треск, за ним ещё один… В какой-то момент полог заколебался и со стеклянным перезвоном лопнул. К этому моменту в пещере уже нестерпимо воняло горелым, кислым, тошнотно тухлым…

— Захлопни варежку и сиди здесь, — прошипел он, поднимаясь, — скоро буду.

Его силуэт заколебался и растаял — в точности как тогда, четыре года назад, когда её чуть не прибил «могучий колдун», оказавшийся не таким уж плохим дядькой. Маре стало жутко, сердце кольнуло вдруг тоненькой иголочкой неуверенности — и в собственных словах, и в собственных силах. Потому что чуть только что на горячке не выпалила несколько глупостей, о которых точно бы пожалела! Слишком уж близко от пустой головы к мозгу прибило и проклятья, и пожелания провалиться, и требования бросить её и уходить, раз она ему такая обуза… А теперь?

— П-пусть… в-все будет х-хорошо, — заикаясь, пролепетала она, поджимая колени к груди и обнимая их руками, — я… я б-буду…

— Сказано же заткнуться, — прошипели сумерки, — впрочем…

Деме проявился и в несколько жестов восстановил защитную формацию. Бросил на пол что-то тяжёлое, некрупное, размером с небольшую тварь.

— Ч-что это?.. — опасливо спросила она, не рискуя рассмотреть поближе.

— О, это… — Деме рассмеялся. — Не поверишь. Истинный демон, так смешно, — он поднял демона за лапку, покачал из стороны в сторону. — Всё, как описывали бывалые путешественники, кому свезло пережить встречу: пять рогов на морде, сам колдунствует, неузвим против стихий…

— Н-но… Он же такой мелкий!

— Да тут шутка природы, — фыркнул Деме, — как правило, под демо-мутации попадают твари покрупнее, всякая мелочь просто дохнет в процессе. А этот вот — выжил. Ну, до сей поры, понятно. Мелкий-то он мелкий, но твоих ящерок пачками на завтрак кушать может.

Небрежно отбросив демона, Пёстрый вытер руки и снова вернулся на своё место. Поворочался, устраиваясь поудобнее.

— Ну так что, трудный подросток. Будешь взрослой становиться аль шо?

— Я… — Мара и до той поры сомневалась, а после небывалой лёгкости, с какой её наставник расправился с одной из сильнейших тварей этого мира — вовсе пала духом. — Мне просто хочется воздуха. Прав.

— Значит, прав ты хочешь, а взрослеть — нет. Это безответственно. Не по-взрослому. Хочешь принимать решения — потрудись нести за них ответственность. Хочешь быть свободной — научись заботиться о себе. Всё просто. Хочешь быть сильной самая по себе — подрасти, хотя бы разумом.

— Пф-ф-ф… Вы так говорите, как будто это так просто. Захотела — выросла.

— У меня как-то получилось, когда я был примерно твоего возраста. Почему у тебя не выйдет?

— Да потому что я — не вы. И не хочу быть как вы! Я хочу быть…

— Да-да-да, слышал уже, — Деме отвернулся, зевая, — начни с малого. Перестань полагаться на меня хотя бы в быту и драке. Справишься, наберёшься опыта — слова тебе не скажу, сама всё решать будешь. А до той поры, пока я снова и снова выручаю твою жалкую задницу из передряг, права принимать решения и быть собой ты лишена. А теперь захлопнись. Твой старый учитель собирается спать.

Мара ещё сидела некоторое время, скрестив руки на груди, бормоча.

— Ладно… Опыт… Боевой… Бытовой… Должна ли я больше драться и готовить? — она недовольно поджала губы, — нет, дядь Деме точно бы не задал такую простую задачку. Может, надо… драться умнее? И в быту так же? Вон, как он из воды и крови сделал, кому такое в голову придёт?.. Хотя… Чтобы что-то пришло в голову, нужно, чтобы она была, как говорит наставник. Работать головой? Не просто глупо швыряться сосульками и рассеиваниям, а использовать их хитрее?..

Она бубнила и бубнила, и под это мерное бормотание Деме смежил веки, улыбаясь в темноте.

«Возможно, она не безнадёжна? Кто знает, вдруг мы в самом деле ещё сделаем из неё нормального героя? Да ну, бред какой-то».

С этими мыслями он и уснул.