Читать онлайн
"Властелин мёртвых"

1.

Если долго ждёшь какого-нибудь ожидаемого события, оно случается всегда и вдруг. И никак иначе…

Вечером, когда, поужинав, я сидел в кресле и смотрел, как на телевизионном ринге о чём-то спорили Жириновский и Фёдоров, позвонила Инга.

- Привет! Ты когда приехал? – был её первый вопрос.

- Сегодня утром…

- Игорь в реанимации. Уже вторые сутки без сознания, – голос у неё дрогнул.

Я помрачнел:

- Совсем плох?

- Да.

- В какой он больнице?

- В скорой помощи.

- Ты завтра поедешь туда?

- Обязательно. Утром отпрошусь на работе, и сразу в больницу.

- Я подъеду…

Игорь Дронов – мой друг детства. Росли на одной улице, ходили в один детский садик, в одну школу. Разлучили нас институт и армия: сдавали экзамены в технологический институт, но Игорь поступил, а я нет – не хватило баллов.

На следующий год я был призван в ряды тогдашней Советской Армии и честно отслужил два года в строительных войсках. Перед демобилизацией, поступило предложение от военного начальства остаться на сверхсрочную. Я согласился, и не потому, что служба нравилась, а из практических соображений: поступил на заочное отделение в Читинском политехе, всё по той же строительной специальности. После пяти лет сверхсрочной службы контракт не продлил, а подался с дипломом инженера-строителя в родные края. Правда, по специальности устроиться нигде не смог, строительство было в упадке, профессионалы оказались никому не нужными, а, тем более, начинающие инженеры, вроде меня... Почти год я трудился в так называемом «евроремонте», пока Игорь, с которым я не преставал поддерживать контакты, предложил работу в фирме, где он работал. Им срочно понадобился начальник службы безопасности, поскольку действующий, без объяснения причин, смылся за границу и оттуда соизволил позвонить, сообщив, что решил уволиться. Игорь, после окончания института, вначале работал в фирме как в государственной структуре, а потом, после приватизации, как в получастной. Дошёл до должности зама генерального директора по строительству. Он и посодействовал моему приходу работать в эту фирму.

К этому времени Игорь был женат, имел двух дочерей-красавиц, похожих на их маму, которую звали Ингой. Жили они в хорошей квартире. Имели всё, что нужно по прежним совковым представлениям для небедной жизни: дачу, машину и прочее…

Ну, а я жил в однокомнатной квартире, оставленной мне матерью, которая год назад уехала в Москву к дочери, моей младшей сестре, помогать нянчить внуков.

В отличие от Игоря, у меня ничего из того, что нужно для хорошей жизни – не было. Даже телевизор стоял на старой тумбочке чёрно-белый. Но показывал отлично, по крайней мере, для таких древних аппаратов.

Правда, хорошую жизнь Игоря, последние годы, нарушила язва желудка. На боли он не жаловался, мужик был крепкий. Но такую болезнь не скроешь…

Год назад сделали ему операцию, но лучше после неё Игорю не стало. Вместе с третьим нашим другом «Бородой» - Сашкой Бородиным, возили мы его и к бабкам-целительницам, и к шаманам, и к ламам, но всё без толку….

Мы с Бородой понимали, что лучше Игорю не будет, внутренне были готовы ко всему. Ждали… И вот – дождались…

Я сидел в кресле, тупо уставясь в телевизор, где натужено хохотали «аншлаговцы». Никакие мысли в голову не лезли. Только подобие слов: «Вот и всё… Вот и всё…»

Набрал номер телефона Бороды, чтобы узнать подробности, но телефон был занят. Очевидно, его сынок-переросток снова болтался в Интернете. Вздохнув, я положил телефонную трубку, и снова бездумно стал смотреть телевизор…

Рано утром меня разбудил телефонный звонок, и плачущий голос Инги сказал: «Игорь умер. Умер…»

2.

Через три дня после похорон Игоря, мне на работу позвонил Борода.

- Слушай, Алексей, тут такое дело… - голос у него был взволнованным, что на его вечное спокойствие никак не походило. – Ты Кислицину Антонину Михайловну помнишь? С Игорем вместе работала, до своего ухода на новое место? Он мне про неё часто рассказывал, как она хотела стать его любовницей…

- Смутно, - сказал я. Действительно, сейчас я с трудом вспомнил тридцатилетнюю женщину приятной внешности, на которую как-то кивнул головой Игорь. Она была руководителем какого-то отдела в фирме и исчезла оттуда до моего прихода. Но иногда заходила в офис к старым приятельницам, с которыми долго проработала вместе. Вот тогда Игорь и показал на неё. Правда, про то, что она хотела стать его любовницей, от него я не слышал. Но чисто внешне она мне понравилась. Мне, вообще-то, всегда нравятся элегантные, в меру эффектные и холёные женщины.

- Она теперь живёт на Стеколке. Муж её купил там коттедж, - продолжал Сашка Бородин. – Вчера, после работы, зашёл я в «Спутник», продуктов домой купить. Ну, и встретил её… Стала она спрашивать про нас всех, и про Игоря. И очень удивилась, когда я сказал, что он умер. Она утром ехала с мужем на машине, и видела Игоря, идущего по дороге, недалеко от Нефтебазы. Ещё про себя удивилась, что это он так рано здесь делает?

У меня как-то нехорошо заныло в области сердца.

- Ты её поспрашивал ещё о чём-нибудь?

- Конечно. Женщина она опытная, взгляд у неё намётанный… Игорь, с её слов, был очень бледным и худым. Но она его сразу узнала. Одет он был в чёрный костюм в светлую полоску. Белую рубашку с тёмно-синим галстуком…

Игоря мы похоронили именно в этом костюме. У меня сильно забилось сердце…

- …костюм был измазан песком, - продолжал Борода. – Антонина Михайловна хотела попросить мужа остановить машину, но увидела, что Игорь направляется к чёрному «Прадо», стоящему на обочине. У него «стоп-огни» горели…

Игорь два года назад купил почти нового «Тойоту-Прадо» чёрного цвета.

- Ничего не понимаю, - пробормотал я.

- Я тоже… - откликнулся Борода и спросил: - Едем на кладбище?

- Едем, - согласился я. – Выходи на остановку. Я минут через пять подъеду.

- Лады!

Чувство тревоги, охватившее меня после разговора с Сашкой, становилось всё сильнее. Разные мысли полезли в голову, пока я шёл по коридору офиса фирмы к выходу. Но, в основном, доминировала одна: про летаргический сон.

«Неужели он заснул таким сном? Вскрытие, ведь, не делали… Инга упросила врача, который оказался её одноклассником из параллельного класса, не делать этого, и он указал в справке причину смерти на основании медицинской карты Игоря».

Я бегом пробежал мимо охранника на входе, своего подчинённого, который с изумлением посмотрел мне в след. Залетел в кабину своих «Жигулей» и резко рванул с места…

3.

Игоря похоронили на стеклозаводском кладбище. А поскольку могилу рыть поехали я и Сашка Бородин, то по договорённости и за «умеренную» плату со служащими кладбища, выкопали мы её недалеко от главного входа.

Копали мы могилу почти весь день. Не торопясь, с длинными перерывами, во время которых пили «горькую» за упокой души своего лучшего друга… Но не пьянели. Лишь сильнее появлялось желание рыть и рыть. Чтобы было Игорьку хорошо и спокойно лежать.

Был месяц май. Солнце грело во всю свою весеннюю силу. Песок оказался мягким и копался легко…

Обычно не очень разговорчивый Борода всё время говорил. Я его слушал, иногда поддакивал. Говорили мы об Игоре… Хотя, если честно, мы намеренно тянули время. Не хотелось видеть его, лежащего в гробу. Не хотелось видеть слёзы Инги, испуганных и зарёванных дочек. Какое-то чувство вины заставляло нас упорно рыть песок, чтобы хоть как-то реабилитировать себя перед умершим другом: за бессилие перед неизбежностью судьбы…

Копать могилу нам никто не мешал, не отвлекал…

Вдруг прилетела огромная, иссиня-чёрная ворона, села недалеко на соседнюю могильную плиту. Стала ходить по ней, выискивая что-то среди ржавых венков, поглядывая на нас блестящими глазами. Других ворон поблизости не было, и это казалось странным. Обычно эти птицы летают группами. Борода зачем-то кинул в неё комом сырого песка. Недовольно каркнув, она улетела…

- Делать что ли нечего? – спросил я, выбрасывая очередную лопату песка.

Борода пожал плечами:

- Пусть подальше летает, а то накаркает чего-нибудь…

Когда она появилась второй раз, мы сидели на лавочке возле соседней могилы. Выпили по стакану водки и молча жевали хлеб с колбасой.

- Смотри, - сказал Борода, - опять прилетела.

Он бросил в сторону вороны кружок колбасы. Она сначала отскочила, вращая головой в разные стороны и недовольно каркая, но потом, боком – боком, подскочила к колбасе и стала шустро теребить её своим мощным клювом.

- Жрёт, зараза, - пробормотал Борода, и бросил ещё один кружок колбасы.

Ворона в этот раз не отпрыгнула, а с каким-то достоинством, уже без суеты, принялась клевать.

- Однажды родственника хоронил, - сказал Борода, глядя на ворону. – Перед тем, как крышку гроба закрыть, замешкались мы с мужиками. Смотрим, птичка какая-то прямо на грудь покойнику села. Бабки сразу запричитали, что это душа в образе птички прилетела…

Я недоумённо взглянул на Сашку. «Бородой» его звали не из-за фамилии. Сколько его помню, он всегда имел небольшую аккуратную тёмную бороду, от которой млели девицы. А вот его жене, Ольге, борода не нравилась, но заставить Сашку её сбрить она никак не могла.

- Это что же, в ней душа Игорька сидит? – спросил я, кивнув на ворону.

- Кто знает, - усмехнулся Сашка, задумчиво глядя на чёрную птицу. – Всё может быть…

Вдруг ворона суетливо соскочила с надгробия и исчезла в сухой, высокой траве. Откуда-то из-за редких сосен вышел небольшого роста мужичок в сером, китайском свитере, военных камуфляжных штанах и грязных кирзовых сапогах. Лицо у него было какое-то не запоминающееся, блеклое. Выделялись на нём только нос-пуговка и светлые, хитрющие глазки. На голове, с редкими седыми волосами, небрежно сидела вязаная шапочка. В одной руке он держал наполненный чем-то белый полиэтиленовый пакет.

- Здравствуйте, - сказал он неожиданно густым, сочным баритоном, останавливаясь возле нас. – Кого хороните?

Его хитрые глазки сразу зацепились за бутылку водки и никак не желали отводиться в сторону.

Отвечать мне не хотелось, так же, как и не хотелось наливать неизвестно кому выпить за упокой души друга. Но Борода был иного мнения. Он придерживался гласных и негласных житейских традиций, поэтому молча налил полстакана водки, положил сверху кусок хлеба с кружком колбасы.

- Друга хороним. Очень хорошего человека, - сказал Сашка, протягивая мужичку стакан с водкой и закуской. – Выпей за упокой его души…

- Благодарствую, - с достоинством сказал тот, и поставил пакет на землю. Внутри него что-то легонько звякнуло.

«Бутылки собирает, - подумал я. – Но на бомжа не походит».

- А я здесь живу и работаю, - сказал мужичок, переводя хитрые глазки на меня. Кроме хитринок, в них прятался и умишко.

Мне стало не по себе оттого, что он догадался о моих мыслях. Непонятная тревога зашевелилась внутри меня, выдавливая хмель.

- Как друга звали? – спросил мужичок.

- Игорем, - ответил Борода.

Мужичок хмыкнул и, взяв хлеб с колбасой в левую руку, а в правой оставив стакан с водкой, сказал:

- Меня тоже так зовут… - Он вздохнул. – Ну, пусть земля ему будет пухом! – и одним большим глотком выпил водку. Отломил кусочек хлеба, понюхал и съел. Остальную закуску засунул в пакет и пояснил: - Потом доем…

Разговаривать мне совсем не хотелось. Не только с мужичком, но и, вообще… Поэтому я молча спрыгнул в могилу и стал копать дальше.

Борода налил ещё по стакану, спросил у меня: «Ты будешь?» Я отрицательно мотнул головой. Они выпили и стали о чём-то вполголоса разговаривать. Были они от меня недалеко, но понять их разговор мне не удавалось. Хотя, помимо своей воли, я напрягал слух, пытаясь разобрать слова.

Тревога внутри меня уменьшилась, но появилось раздражение, и я, глядя в сторону разговаривающих Бороды и мужичка, крикнул:

- Борода! Кончай базар! Копать надо!

- Ладно, ладно. Сейчас… - откликнулся Сашка. Он торопливо распрощался с мужичком и направился ко мне. Мужичок, взяв пакет, направился в другую сторону.

Спрыгнув в могилу и взяв лопату, Борода стал ковырять песок.

- Интересный мужик, - сказал он, немного погодя.

- Мужик, как мужик, - буркнул я. Раздражение прошло, опять полезли в голову всякие мысли, которые крутились, в основном, вокруг предстоящих похорон Игоря. – О чём говорил с ним?

Я перестал бросать песок из могилы, решив немного передохнуть.

- Колдун, вроде бы, - Борода опёрся на черенок лопаты, моргнул голубыми глазами. – У меня зуб ныл, а он как-то об этом догадался. Рукой провёл по щеке и всё… Не ноет.

Борода усмехнулся и потёр широкой ладонью свою заросшую щеку, как бы ещё раз убеждаясь, что зуб не болит.

- Водка всё лечит, - сказал я.

- Да нет… Водка здесь не при чём, - Борода повернул голову в ту сторону, куда ушёл мужичок. Мне показалось, что Сашка не всё сказал о разговоре с ним. Но расспрашивать не стал. Борода такой человек: когда посчитает нужным, сам расскажет.

4.

Оставив машину возле ворот кладбища, мы торопливо прошли по центральному проходу, пересекли площадь с бетонными столами и лавочками.

Как обычно, на кладбище были тишина и покой.

Пройдя сотню метров по асфальтовой дорожке, мы подошли к сектору, где находилась могила Игоря.

Она была в полном порядке, заваленная венками и искусственными цветами, забрызганными белой краской, специально, чтобы не утащили бомжи. С овального портрета, укреплённого на красном блестящем гранитном памятнике, с печальной улыбкой смотрел наш друг.

Я тяжело вздохнул и мысленно поздоровался с ним.

Борода сказал просто: «Привет, Игорёк», и принялся деловито осматривать венки и памятник.

Конечно, Кислицина ошиблась. Даже если моё страшное предположение об ошибочном захоронении, спящего летаргическим сном, Игоря, подтвердилось бы, он вряд ли бы смог самостоятельно выбраться из гроба, пробиться через песок, да ещё преодолеть массивное гранитное надгробие.

«Самостоятельно … Самостоятельно, - зациклилось у меня в голове. – А если кто помог? Услышал крики и помог?» Мне почему-то сразу вспомнился кладбищенский мужичок-колдун. Этот помог бы…

- Алексей, смотри сюда! – вдруг сказал Борода, показывая вниз, на надгробие, выглядывающее из-под венков. – Я сам лично венки проволокой прикручивал, чтобы ветром не раскидало. А проволоки-то нет…

Я осмотрел все венки, чтобы проверить слова Бороды. Он оказался прав…

- И, вообще, такое ощущение, что надгробие двигали, - продолжал говорить Борода, рассматривая толстую красную плиту. – Когда его укладывали, я в этом месте камни подкладывал, чтобы горизонталь выровнять. Хорошо помню… И вот нет их, да и присыпано как-то не так…

Я подошёл к Сашке, присел рядом с ним на корточки… Почему-то подумалось: «Если с этого края приподнять надгробие, чтобы дать вылезти, а потом опустить на место и присыпать, то всё так и будет выглядеть, как сейчас» …

Я повернул голову в ту сторону, куда мог бы уползти или уйти Игорь, и увидел широкий след примятой сухой травы, идущий от могилы. Недалеко от нас в траве что-то блестело.

Я подошёл ближе и увидел знакомый предмет: зажим для галстука, изящную, позолоченную вещицу с янтарём, которую подарил Игорю шеф фирмы «КЛЕН». Было это при мне, год назад на дне рождения Игоря.

Я поднял зажим, подошёл к Бороде.

- Смотри! – и протянул ему. У Сашки вытянулось лицо.

- Значит, правда, - прошептал он.

- Это могут быть и грабители. Хотя, о таких не слышал… - сказал я, цепляясь к этой версии, более правдоподобной, чем летаргический сон.

- И я не слыхал… - сказал Сашка.

- Мужичок про таких гробокопателей не говорил? – спросил я, пристально глядя в лицо Бороде.

- Какой мужичок? – переспросил Сашка, рассматривая зажим.

Я вздохнул и пошёл дальше по примятой траве, пристально вглядываясь в жухлые заросли. Примятая трава вдруг кончилась. Я недоумённо стал оглядывать всё вокруг.

«Если тело тащили, то здесь получается, что его или понесли, или… оно пошло само? Очнулся и пошёл?»

Ещё что-то непривычное заметили глаза. Нагнувшись, я поднял обрывок красного бархата. Кусочек наружной обивки гроба. Причём это был не совсем красный цвет, а другой, привлекавший внимание своей необычностью. Про такой говорят – карминовый…

Я замер с кусочком ткани в руках, глядя на сидящую недалеко, на памятнике, чёрную ворону.

И кто говорит, что вороны все одинаковые. Эту я бы узнал из тысячи. Поглядывая на меня блестящим глазом, она негромко каркнула.

- Колбасы просит, - сказал подошедший Борода.

- Тоже узнал? – спросил я и протянул ему кусочек ткани.

Сашка внимательно осмотрел его, потёр между пальцами, зачем-то понюхал.

- Свежими ёлками пахнет, - сказал он.

- Венками… - вздохнул я и осмотрелся вокруг.

Тишина и покой кладбища нарушался только нашим присутствием. Ворона снова исчезла, будто её и не было.

Мы прошли по предполагаемому пути движения Игоря или его тела, но больше ничего интересного не нашли. Когда вернулись к машине, Борода спросил:

- Может быть, поспрашивать служащих кладбища? Кто-то что-нибудь видел?

Я отрицательно покачал головой, открыл дверцу машины и сел. Открыл пассажирскую дверь и сказал Сашке:

- Садись… Обсудим мои предположения.

- Какие? – сразу заинтересовался Борода, усаживаясь в кресло.

- Основное у меня такое… - я сделал паузу, обдумывая, как бы выразить те мысли, что возникли у меня после находки галстучного зажима и кусочка бархата. – Это ограбление. Грабители присутствуют на похоронах, может быть, сами закапывают под видом рабочих. Потом разрывают, раздевают и продают или сдают вещи в комиссионку…

- Что-то я не слышал о таких случаях, - засомневался Борода.

- Я тоже… Но, такие происшествия могут хорошо скрывать! Зачем лишние разговоры, будоражащие людей. А вот как проверить эту версию? Костюм на Игоре, какой был? Помнишь?

- Чёрный, в светлую полоску. Кислицина видела же…

- Игорь его год назад купил. Я помню, как мы его обмывали. Костюм хороший, дорогой…

- Часы у него швейцарские. Подарок от фирмы. «Тиссет», кажется. Тысяча баксов стоят, - добавил Борода.

- Вот! Часы… А мужичок, который тёзка Игоря, разведчик был. Он тебя, о чём спрашивал?

- Ни о чём. Просто сказал, что у меня то-то и то-то болит. И как нужно лечиться… С зуба боль снял. До сих пор не болит.

- Ну, не знаю. Моё подозрение на него остаётся… Если здесь такое происходит, то имеет смысл пройтись по комиссионкам. Может быть, там найдём костюм Игоря.

- Ты что, сможешь его узнать? – удивился Борода.

Я неопределённо пожал плечами.

- Это только Инга сможет узнать. У женщин глаз намётанный, особенно насчёт одежды… - сказал Борода.

- Сами искать будем… - сказал я.

- Где искать?! – воскликнул Сашка. – Ты сколько знаешь комиссионок в нашем городе? Я, вообще, о таких давно не слышал.

- Ничего. По справочной узнаем, - сказал я и завёл двигатель.

5.

На девятый день, после смерти Игоря, я свозил на кладбище его жену и дочерей. Были ещё две машины от фирмы «КЛЕН», на которых приехали другие родственники и друзья Игоря. Бороды не было. Он проверял комиссионные магазины, ища по кусочку ткани, что мы выпросили у Инги, костюм Игоря. Борода скептически относился к этому, но я почему-то был уверен, что костюм найдётся. Кусочек ткани с двумя пуговицами – одна большая, другая маленькая, прилагались к костюму как ремонтный комплект.

Пока Инга с дочерями стояли возле могилы, а родственники поправляли венки и цветы, я, не торопясь, прошёлся по предполагаемому маршруту ухода Игоря. Надеялся ещё что-нибудь обнаружить. Вдруг в первый раз проглядел…

Примятой травы уже не было. Между сухими былинками зеленела молодая поросль.

Адреса комиссионных магазинов Борода узнал от своей соседки-челночницы Нади. Та знала все торговые точки и, само собой, комиссионки и ломбарды. Последние я почему-то пропустил. Думал, что в них стоит только бытовая техника. Но, оказывается, одежда тоже есть.

Поиски оказались безрезультатными. Я и Борода, передавая ремкомплект друг другу, по-очереди проверяли магазины. Костюмов было везде немного, и все дешёвые. Такого дорого костюма, как у Игоря, я не увидел. Борода тоже…

После кладбища все собрались за столом, чтобы помянуть Игоря. Подходили ещё люди. Появился усталый Борода, который подошёл ко мне и сказал негромко: «Нет ничего похожего. Даже близко…»

Когда выпили по второй рюмке, неожиданно появилась Кислицина – располневшая и заметно постаревшая, несмотря на обильную косметику на лице.

К сожалению, своим поведением она сразу разрушила тот образ, который я создал, когда увидел её в первый раз.

Громко причитая и охая, она несколько минут выражала свои соболезнования Инге. Причём, как мне показалось, делала всё это так, чтобы привлечь внимание окружающих к своей особе.

Когда Кислицина усаживалась за стол, то зорко поглядывала по сторонам. Заметив меня и сидящего рядом со мной Сашку, тут же кокетливо улыбнулась… Мне стало противно…

- Сейчас начнёт… - пробормотал Борода и вздохнул.

Антонина Михайловна начала:

- Никак не могу поверить, что Игоря Николаевича нет… Ну, никак! - Говорила она громко, поворачиваясь лицом к Инге, но, одновременно, поглядывала по сторонам, замечая реакцию на свои слова. – Когда мне сказали, что он умер, я не поверила. Я же его видела. И машину его… Ещё подумала, что он пьяный. Весь в песке был измазан. Оказывается, я его видела на второй день после похорон. Или на третий… Ну, не важно. Даже язык не поворачивается, так говорить, - она притворно вздохнула и поправила крашенные волосы. Пока Антонина Михайловна говорила, она успела наложить себе в тарелку разных салатов, подцепить вилкой пару кусочков хлеба… - Я не могла ошибиться. Я слишком хорошо его знала. Ошибиться я никак не могла... Ну, никак!

Гнетущая тишина повисла за столом. Все гости внимательно слушали Кислицину. Лишь одна Инга, с чёрным платком на голове, сидела, сгорбившись, за столом, глядя в никуда опустевшими от горя глазами.

Борода вдруг встал, с рюмкой водки в руке и громко сказал:

- Уважаемые друзья! Предлагаю выпить за моего друга, Игоря…

- Да, погоди ты, Саша! Я ещё не всё рассказала! – возмутилась Кислицина.

- Потом, потом… Мы собрались здесь не тебя слушать, а Игорька помянуть… - резко сказал Борода, и как-то значительно посмотрел на Антонину Михайловну. Но та не обратила никакого внимания, а, наоборот, воодушевлённо продолжала:

- Да, да. Давайте выпьем за Игоря Николаевича! Пусть земля ему будет пухом… Только я всё равно не верю… Я же собственными глазами видела его…

Однако Борода перебил её:

- Сначала выпьем, а потом разговоры…

Напряжение за столом спало. Гости дружно выпили, застучали вилками, вполголоса заговорили друг с другом.

Кислицина пыталась ещё раз завладеть вниманием сидящих за столом, но её уже никто не слушал. Тем более, появился шеф Игоря, немного задержавшийся на работе.

Этого крупного, краснолицего человека уважали все, кто с ним работал или знал. Он сумел организовать хорошую работу своей фирмы. Его сотрудники получали достойную зарплату и имели приличный социальный пакет: турбаза на Байкале, бесплатное питание, оплата медицинских услуг, финансовая помощь всем сотрудникам при возникновении денежных проблем, коллективные мероприятия. Всё это сплачивало немногочисленный коллектив фирмы, призывало работать с полной самоотдачей… Я очень уважал Павла Борисовича…

Кислицина попыталась ещё раз завладеть вниманием окружающих, закричав:

- Павел Борисович! Как я рада вас видеть!

Но улыбка у неё получилась натянутой и неестественной.

Шеф мазнул по ней равнодушным взглядом, сказал: «Ага, интриганка тоже здесь», - и наклонился к Инге. Приобняв, её за сникшие плечи, что-то стал негромко говорить. Кислицина сразу как-то увяла и уткнулась в свою тарелку.

- Хоть успокоилась, - сказал Борода.

- Надо её поподробнее расспросить, – сказал я. - Может быть, ещё что-нибудь интересное вспомнит.

- Обязательно поспрашиваем, - согласился Борода.

6.

С Кислициной мы разговаривали на лестничной площадке, когда все встали из-за стола и начали расходиться.

Жена Сашки Ольга, неунывающая, смешливая брюнетка, заторопилась домой. Бабушка сидела у них с двумя детьми.

- Пусть ночевать у нас остаётся, – сказал Борода.

- Ты же знаешь, что она не останется, - сказала Ольга и ушла.

Зная о натянутых отношениях Бороды с тёщей, я не стал ничего говорить. Мы с ним остались, чтобы помочь убраться Инге, побыть с ней немного…

А пока, задержав Антонину Михайловну на лестничной площадке, попросили её рассказать поподробнее о том, каким она видела Игоря.

Немного оживившись от проявленного к её особе интереса, Кислицина рассказала следующее:

- Мы с мужем ехали на работу. Ему к восьми, мне тоже. Где-то в половине восьмого проехали заправку, что на стеклозаводе. Там, на дороге, яма большая и, обычно, машины притормаживают. Олег тоже притормозил… И тут, справа, с той стороны, где железная дорога, мужчина вышел. Меня удивил его костюм: чёрный, в светлую полоску, белоснежная рубашка и синий галстук… Ещё шёл он как-то странно. Как деревянный… Олег сказал про него, что с утра успел мужик надраться…

- Как это «деревянный»? – перебил Сашка

- Ну, примерно, так… - и Кислицина изобразила походку – что-то среднее между движениями брейк-данса и дёрганиями робота. Получилось у неё это смешно, но нам было не до смеха…

- Когда стали мужчину объезжать, я увидела, что брюки и ботинки у него все в песке, и на пиджаке тоже песок кое-где был. Как будто валялся где-то. Я оглянулась и увидела, что это Игорь… Но Олег уже разогнался, и я не стала ничего ему говорить. Вы же знаете, какой у меня ревнивый муж?

Мы не знали, но вежливо покивали головами.

- Он ненавидел Игоря…

То, что муж Кислициной ненавидел Игоря, мы знали. Да и не только мы, но все сотрудники фирмы «КЛЕН».

-…Лицо его я не очень хорошо разглядела, но успела заметить, что он был очень бледным и худым. И, вроде бы, не бритым…

«У покойников волосы и ногти долго растут», - мелькнуло у меня в голове.

-…На обочине стояла машина, - продолжала Кислицина, - с горящими стоп-фонарями. Чёрный «Прадик» …

- В ней никого не было? – быстро спросил Борода.

- Кажется нет… Хотя, - Кислицина наморщила лоб и сразу превратилась в обычную старую тётку, похожу на тех, кто сидит на лавочке у подъездов. – Нет… Никого в машине не было.

- Там же стёкла затемнённые, - сказал я. – Тонированные. Что ты там могла увидеть?

- Ну, значит, не видела, - обиделась Антонина Михайловна, и вновь стала надменной светской львицей.

- Кстати, Лёшка, про машину мы ничего не узнали, - сказал Сашка и мрачно посмотрел на меня.

- Точно, - согласился я. – Про неё мы забыли…

Мы с Бородой направились в квартиру Игоря, оставив недоумевающую Кислицину на площадке. Правда, Сашка, спохватившись, обернулся и сказал:

- Спасибо за информацию, Антонина Михайловна. Всего хорошего…

Кислицина поджала губы, холодно кивнула и стала спускаться по лестнице вниз.

Войдя в квартиру, я направился к Инге, сидящей за опустевшим столом. Её дочки и ещё две родственницы, убирали посуду и гремели ею на кухне.

- Инга, - обратился я к ней. – А где машина Игоря?

Её отстранённый взгляд на мгновение стал осмысленным, но, взглянув на меня, она снова куда-то улетела. Однако ответила:

- Как где? В гараже стоит…

- Дай мне, пожалуйста, ключи от гаража. Я проверю, - попросил я.

- Жанна, дай дяде Лёше ключи от гаража, - сказала Инга суетившейся у стола дочери. Та молча ушла в другую комнату и вынесла связку ключей.

- Запасные есть? – спросил Сашка.

- Это второй комплект, - сказала Жанна. - Они на двери в темнушке всегда висят.

- А основные где? – удивился я.

- У Игоря в его барсетке лежат, - сказала Инга, и вдруг заплакала, закрыв лицо руками. Дочка стала её успокаивать.

Я пошёл на кухню, и спросил у Анны, которая вытирала полотенцем фужеры и рюмки:

- Анечка, где папина барсетка?

- Сумочка? – уточнила девочка.

- Да. Он её всегда с собой носил.

- Мама папе положила, - сказала она тихо и опустила голову.

- Зачем? – спросил появившийся Сашка.

- Не знаю… Мама так сделала. Она и сотовый ему положила…

Мы с Бородой переглянулись и направились в комнату. Инга уже успокоилась и пила чай.

- Слушай, Инга, - начал я, - ты что, барсетку Игоря в гроб положила?

- Да… Зачем нам она. Документы его не нужны никому… Калькулятор… Пусть с ним будут.

- А сотовый зачем положила? – спросил Борода.

- Может, позвонит… - тихо произнесла Инга, и слёзы опять побежали из её удивительно синих глаз. Ещё не все выплакала…

Я слышал о том, что в последнее время у определённой категории людей, возникших при новом строе, появилась странная традиция - класть в гроб покойнику вещи, принадлежащие лично ему: блокноты, фотографии, документы, сотовые телефоны. Даже музыкальные центры, причём включённые, если покойник при жизни был меломаном. Но Инга была далека от таких традиций. И вот, на тебе!

Покачав в недоумении головой, я направился к выходу. Из кухни появилась Аня.

- Дядя Лёша, - сказала она, почему-то громким шёпотом.

- Слушаю тебя, Анечка, - я приобнял её за узенькие девчоночьи плечики. К дочкам Игоря я относился с нежностью.

- Иногда телефон у нас позвонит, я трубку возьму, а там тишина… А когда маме передам, то она плачет и говорит: «Ну, скажи что-нибудь, родной. Скажи…»

- Это точно? – спросил я спокойно, хотя внутри у меня зашевелился противный холодок.

- Да, точно. Жанка тоже может подтвердить… Она теперь боится трубку брать…

- А ты не боишься? – спросил я, внимательно всматриваясь в её лицо.

- Не знаю…

- Такое бывает, - сказал я и вздохнул. – Абонент не соединяется, и связь работает в одну сторону. То есть он тебя слышит, а ты нет. Если перезвонить, то связь снова станет нормальной…

Когда мы с Бородой спускались по лестнице, Сашка сказал:

- Мистика, какая-то…

- А ты его сотовый номер знаешь? – спросил я.

- Конечно.

- Попробуй позвонить, – предложил я.

Сашка посмотрел на меня, как на сумасшедшего, и покачал головой. Видимо покрутить пальцем у виска он не решился. Побоялся обидеть…

Однако мысль, позвонить на сотовый Игоря, прочно засела в моей голове…

7.

Машины Игоря в гараже, как я и предполагал, не оказалось.

Гараж был капитальный. Стоял среди множества подобных строений в пяти минутах ходьбы от дома. Никаких следов взлома на замках и на воротах я не обнаружил.

Версия о грабителях могил нашла ещё одно подтверждение: гараж был не взломан, а открыт ключами. Борода по-прежнему не соглашался со мной, но уже как-то неуверенно.

Мы с Сашкой внимательно осмотрели весь гараж.

Поскольку Игорь считал, что гараж – это дом для машины, никакого лишнего барахла в нём не было. Только необходимые вещи для обслуживания и мелкого ремонта. На полках стояли разноцветные пустые канистры из-под масла и разных вспомогательных жидкостей. В железных ящичках находились инструменты: гаечные ключи, отвёртки… В прозрачных тарах, вырезанных из пластиковых бутылок, были рассортированы болты, гайки, шайбы и разная мелочь. Игорь был аккуратист не только дома и на работе, но и в гараже.

Мой гараж, например, был забит разным хламом, нужным и ненужным, до такой степени, что приходилось протискиваться боком, чтобы сесть в машину и вывести её из гаража. Борода машины не имел, и ему было легче.

- Ты когда последний раз был здесь? – спросил я Сашку.

Тот пожал плечами:

- Не помню. Зимой как-то с Игорем был. Ещё в прошлом году…

Я вздохнул, потому что тоже не помнил, когда был в этом гараже. Естественно, если кроме машины исчезло ещё что-то, то мы этого не заметили.

Выйдя из гаража, мы закрыли ворота и осмотрелись.

Ворота гаража напротив были открыты, и в них виднелся задок старого «Москвича» ядовито-зелёного цвета.

Мы подошли ближе, и в глубине гаража увидели старика в телогрейке, возившегося возле переднего правого колеса.

- Здравствуйте! – громко сказал я.

Старик выпрямился. Из-под вязаной шапки пристально смотрели бесцветные глазки. На небольшом, морщинистом лице выделялся большой пористый нос.

Старик буркнул: «Добрый день», наклонился к колесу, чем-то звякнул. Потом вновь выпрямился и подошёл к нам, вытирая руки серой, в масляных пятнах, тряпкой.

- Слушаю вас, – проскрипел он, и вопросительно уставился на меня.

- Вы Игоря Дронова знали? Вот его гараж, - я показал рукой на крашеные серебрянкой ворота гаража Игоря.

- Чего ж не знать? Соседи по гаражу всегда друг друга знают…

- Вы когда его последний раз видели? – спросил я. Борода молча разглядывал старика, «Москвич» и внутренности гаража.

- Когда? – старик задумчиво пожевал сухими губами. – Неделю назад он машину свою выгонял. Я-то со своим другом возился… Слышу, движок заработал. Ну, и вышел… Мы, так-то всегда поглядываем за другими гаражами. Мало ли что… Сейчас много лихих людей… Смотрю, Игорь Николаевич из гаража выехал. Правда, он какой-то странный был. Не поздоровался. Закрыл гараж и уехал…

- Как «странный»? – уточнил я.

- Ну, обычно всегда подойдёт. Поговорит. А тут молчком, и дёрганный какой-то. Как робот.

Мы с Бородой переглянулись.

- А что случилось? – насторожился вдруг старик.

- Умер он…

- Вот, как, - покачал головой старик и вздохнул. – Судьба, значит…

Он постоял в задумчивости, покачивая головой, потом молча повернулся и ушёл в глубь гаража. Снова стал возиться с колесом, позвякивая инструментами.

Мы вышли из гаража.

- Старые люди всегда для меня были странными, – сказал Сашка.

- Скоро сам таким будешь, - усмехнулся я.

- А что делать, - картинно развёл руки Борода. – Судьба-а…

Мы направились к дому Инги.

- Нужно в милицию заявить, - сказал Сашка.

- Вообще-то, не помешает, - согласился я. – Завтра позвоню…

- Ну, и что ты теперь думаешь? – спросил Борода, делая мрачное лицо.

- Я остаюсь при своём мнении. Игоря вытащили из могилы. Хотели ограбить, но он проснулся, вышел из летаргического сна…

- Почему же не объявился?

- Трудно сказать… Может пугать не хочет. Или ещё что…

- Кого пугать-то? Наоборот, Инга и дочки обрадовались бы. Инга до сих пор не верит, что Игорь умер. И мы тоже обрадовались бы…

- Ну, не знаю… - я покачал головой.

- Может быть, всё это как-то на его психике отразилось. Он же не очень жёсткий был.

Я почему-то вспомнил, как в детстве, поспорив с Игорем, мы разодрались с ним. Причём своей настырностью, несмотря на то, что из разбитого носа сильно шла кровь, он заставил меня согласиться на перемирие. Хотя я был сильнее его…

Мы поднялись к двери квартиры Инги. Позвонили. Дверь открыла Жанна.

Я отдал ей ключи. Спросил:

- Где мама?

- Она спит…

- Ну, и ладно. Мы пойдём тогда. Завтра позвоню…

Выйдя из подъезда, мы направились к автобусной остановке.

- Поехали ко мне. Помянем Игорька, – предложил Борода. – А то как-то не так всё получилось…

Бородины ютились в двухкомнатной блочной «хрущёвке», с микрокухней и такими же маленькими комнатушками. Я знал, что если поехать к ним, то это обязательно с ночевой. Но одному дома сидеть не хотелось.

- Поехали, – согласился я.

8.

После третьей рюмки, я вспомнил, что нужно попробовать позвонить на сотовый Игоря.

Мы втроём – я, Сашка и Ольга, сидели за микростолом на микрокухне. Поясницей я упирался в подоконник. Посредине стола стояла наполовину пустая сковорода с жареной картошкой, в небольших тарелках огурцы, квашеная капуста. Нам было тесно, но, как говорила Ольга: «Теснота людей сближает». В основном говорила она, буквально обо всём: о болезнях детей, о болезни мамы («любимой» тёщи Бороды), о своей работе… Мы с Сашкой рассеянно слушали её болтовню и думали, как мне кажется, только об одном – об Игоре…

Я протянул руку к телефону, стоящему на маленьком, древнем, гудящем холодильнике. Стал набирать номер сотового телефона Игоря…

- Всё-таки решил? – спросил Борода, хмуро посмотрев на меня.

- Надо, Саня, - сказал я.

Ольга вышла из кухни, поглядеть, как спят дети.

В трубке зашумело, потом зазвучал гудок вызова. Я подождал девять сигналов – была у меня такая привычка. Потом надавил рычаг, прервав вызов.

- Не отвечает? – Борода так же хмуро смотрел на меня. Он мои действия не одобрял и показывал это всем своим видом.

- Попозже позвоню, - махнул я рукой.

Появилась Ольга, за ней возвышался старший сын Бородиных, пятнадцатилетний Славка. Дети Сашки, а их у него было трое: Славка и девочки-двойняшки - четырёхлетние Снежана и Оксана, - на отца ничуть не походили. Особенно девчонки – вылитые мама Оля. Сашка только руками разводил: «А что делать? Ольгины гены сильнее моих». Но детей он очень любил, особенно девочек-двойняшек.

Славка втиснулся за стол и с подростковым аппетитом стал ковыряться в жареной картошке.

- Дядя Лёш, - сказал он, посмотрев на меня. – Я в интернете программку интересную скачал. С душами умерших людей можно общаться.

- Он из интернета часами не вылазит, - заговорила Ольга. – Прямо не знаю, что с ним делать?

- Парень взрослый, - сказал Сашка. – Сам должен решать.

- Он же учёбу запустил. Одних троек за четверть пять штук нахватал!

- Да исправлю я их! – досадливо поморщился Славка. Его голубые, доверчивые глаза снова остановились на мне. – Я попробовал с духами пообщаться…

- И с какими же? – спросил я, приготовившись услышать ожидаемый ответ.

- С дядей Игорем, - почему-то шёпотом сказал Славка.

Борода насторожился, а Ольга ахнула:

- Вот… Досиделся!

- Ну, ну… И о чём же вы говорили? – продолжил я.

Поскольку у покойного Игоря были дочки, он очень тепло относился к Славке. И тот отвечал ему взаимностью.

- Да ни о чём, – пожал Славка плечами. – Ерундовая программа. Духи Наполеона или Барбароссы сразу отзываются, а другие – нет.

- А почему Барбароссы?

- Программа немецкая.

- Ты что, по-немецки можешь?

- У нас в гимназии второй язык немецкий. Немного понимаю.

- Значит, дядя Игорь не отозвался?

- Нет…

- Слава, поздно уже. Иди спать, - сказала Ольга. – Завтра тебе рано вставать.

Славка молча кивнул головой, допил чай из мамкиной чашки и ушёл.

Я снова потянулся к телефону.

- Не надо, - вдруг сказал Борода, и даже руку положил на телефон. Его глаза снова помрачнели.

- Почему? – удивился я.

Ольга настороженно переводила взгляд с меня на Сашку и обратно.

- Не надо его тревожить… - Борода вздохнул.

Я пожал плечами и сказал:

- Ну и зря… Вдруг отозвался бы.

- Вы о чём? – спросила Ольга.

- Потом скажу, - пробормотал Сашка и разлил по рюмкам остатки водки.

- Я не буду, - сказала Ольга, и вышла из кухни.

Мы, не чокаясь, молча выпили и захрустели малосольными огурчиками, которые так мастерски делала Ольга.

- Помнишь мужика на кладбище? – вдруг спросил Сашка.

- Ну? – насторожился я.

- Случай с тобой, когда у шамана были. Помнишь?

- И что?

- Кроме нас троих об этом никто не знал. А вот мужик мне тогда, на кладбище, напомнил…

Года два назад, когда узнали о болезни Игоря, мы стали возить его к ламам, да бабушкам-знахаркам. Борода от кого-то узнал, что на Верхней Берёзовке живёт шаман. Очень сильный на лечение. По указанному адресу нашли старый, сложенный из толстых тёмных брёвен дом. Долго стучали металлическим кольцом, что торчал из глухой калитки. За узкими высокими воротами заливалась в громком лае собака. Потом калитка открылась и появился старик, небольшого роста и непонятной национальности: ни бурят, ни русский… Спросил: «Кого надо?» Борода ответил, что шамана. «Я шаман, - сказал старик и отворил калитку шире. – Проходите… А ты, стой!» - неожиданно сказал он, уперев сухой кулак мне в грудь. «Он с нами», - сказал Борода. «Нет, - покачал головой шаман. – Ему нельзя. У него душа тёмная». И калитка закрылась. Мне стало неприятно от такого заявления…

И вот Борода напомнил. А мужик с кладбища, откуда мог знать? От самого шамана?

- Как он тебе сказал? – спросил я Сашку.

- Да так и сказал: «Душа у твоего друга тёмная»…

- А шаман причём?

- Слушай дальше. Он сказал, что «шаман» про тебя так сказал, когда мы трое ездили к нему на Верхнюю Берёзовку.

- Значит, шамана знает…

- А нас? Нас откуда знает? – Сашка захрустел новым огурцом.

Личность мужичка с кладбища становилась для меня всё интереснее. То, что он наводчик грабителей могил, у меня сомнений не вызывало. Но иметь столько информации о нас и не бояться её сообщать. Это было более чем странно…

9.

Спал я на мягком диване. Бородины строго придерживались обычая: всё лучшее – гостям.

Сашка с Ольгой спали на полу, оттащив в сторону стол, чтобы было побольше места. Борода, как обычно, громко храпел, с присвистом и причмокиванием. Ольга периодически толкала его, заставляя поворачиваться на бок, но через некоторое время Сашка снова лежал на спине, издавая могучий храп.

Я не спал, тихо лежал, уставясь в стену, на которой бегал расплывчатый свет от заглядывающей в окно луны. Мои попытки анализа и систематизации всего того, что произошло за две недели, не удались. Мозг, затуманенный алкоголем и уставший от всех впечатлений, отказывался работать в полную силу. Выдавал лишь воспоминания…

Мне почему-то вспомнился Игорь, когда я видел его в последний раз. Правда, я тогда и предположить не мог такого… Был он бледный, с синими кругами вокруг глаз. Сидел в кресле перед телевизором, с пультом в большой руке. Показывали рекламу лекарства от всех болезней.

- Ерунда какая! – вздохнул Игорь.

Я сидел в другом кресле и читал газету.

- Ты о чём? – отозвался я.

- Да об этом лекарстве… - Игорь помолчал, а потом вдруг очень серьёзно сказал: - Алексей, у меня к тебе есть просьба…

- Знаю, знаю… - вздохнул я. – Не оставлю я твоих. Говорили уже.

- Ну и спасибо, - Игорь замолчал.

- Да и, вообще, не думай об этом, - сказал я. – Так будешь думать, быстрее загнёшься. А тебе дочек поднимать надо, замуж отдавать, внучат нянчить. Об этом надо думать…

- А ты почему не женишься? Я хотя бы в одиночестве помирать не буду, а ты?

Я пожал плечами. Причину моего нежелания жениться Игорь и Борода знали. Но, почему-то иногда спрашивали, как бы не веря в моё решение. После гибели Нади, хотя и прошло пять лет, похожих на неё я не встретил. Да и, если бы встретил, то, неизвестно, какое бы принял решение. Слишком сильно зацепила Надежда меня, слишком быстро оставила, хотя и не по своей вине. Но это долгая история…

Я внимательно посмотрел на Игоря. Почему он опять спросил про женитьбу?

Глаза его, серо-зелёные, были какие-то отрешённые, хотя он смотрел прямо на меня. И улыбка, растянувшая бледные губы, предназначена была не мне, а кому-то неизвестному, стоявшему за моей спиной. У меня даже мурашки по спине пробежались…

Странно, но я Игоря таким и запомнил. А в гробу, когда хоронили, лежал не он. Бледный, застывший и совсем не похожий на того, живого моего друга, которого я запомнил навсегда…

Мне захотелось пить, и я, встав с дивана, пошёл на кухню. Налил из чайника воды, выпил… И тут мой взгляд остановился на телефоне, который стоял на холодильнике.

«Позвонить, что ли?» - неуверенно подумал я. Представил реакцию Бороды, если бы он был рядом… Но рука уже тянулась к трубке.

И вдруг телефон зазвонил. Звонок был резкий, трескучий. Я схватил трубку, прижал к уху.

- Саша, Саша! – услышал я далёкий голос Инги.

- Это не Саша. Это я, Алексей, - сказал я негромко, прикрыв трубку ладонью, чтобы не разбудить Бородиных.

- Алёша! Скорее! Он здесь! Здесь!… - закричала Инга каким-то надрывным голосом.

- Кто? Кто он? – кажется, я заговорил в полный голос, не беспокоясь о крепком сне Сашки и Ольги.

- Игорь! Он стоит под нашими окнами и смотрит на меня! – у Инги начиналась истерика. Слышались ещё какие-то голоса: вероятно, проснулись дочери.

- Ты уверена, что это он? – спросил я на всякий случай, хотя уже не сомневался, что там стоит именно Игорь.

- Да! Да! – голос Инги сорвался на крик, послышался звук удара, в трубке щёлкнуло, и зазвучали короткие гудки отбоя.

- Кто он? – спросил, стоящий в дверях кухни, Борода, хлопая заспанными глазами. Сзади него маячила Ольга, запахивая на груди халат.

- Игорь появился. Стоит под окнами своей квартиры. Едем! – сказал я, проходя в комнату. Ольга тихо ахнула.

Через несколько минуту мы ловили машину на ночном проспекте, тускло освещённом несколькими фонарями. На наше счастье, ехала машина со светящимися шашечками на крыше кабины.

- Шеф, в квартала, быстренько! – сказал Сашка, падая на заднее сиденье «Жигулёнка». Я сел рядом с водителем и добавил:

- Сейчас машин мало. Поторопитесь, пожалуйста. Нам нужно очень быстро доехать… Друг в беде…

Видимо, интонации моего голоса подействовали на водителя сильнее, чем слова. Молча кивнув головой, он так рванул с места, что завизжали задние колёса…

10.

От дома Бороды до дома Игоря я на своей машине еду минут двадцать. Но это днём, при интенсивном движении на узких улицах нашего города. Раза два я ездил поздно вечером, но и то доезжал за десять минут. В этот раз через пять минут мы были возле дома нашего друга.

Машину Игоря я увидел сразу же. Она стояла с включёнными габаритными огнями и ближним светом. Была она очень грязная, как будто проехала тысячи километров по просёлочным дорогам.

Завернув за угол, я увидел тёмную фигуру, в которой узнал Игоря Дронова. Сердце моё заколотилось, но страха я не испытывал. Одно дело видеть своего друга в гробу и другое – стоящего после своих похорон передо мной…

Я невольно замедлил шаг. Борода взволнованно сопел сзади.

В мою голову полезли мысли про зомби, про «живых мертвецов», про привидения. Но кровь стучала в висках, бухало в груди сердце, во рту пересохло, и мысли, конечно же, не спешили лезть в мой возбуждённый необычным явлением мозг. Лишь одно вертелось в голове: «Как вести себя? Что делать?..»

Сашка, видимо, испытывал подобные чувства, потому что молчал, и лишь придерживал меня за локоть.

Не дойдя до Игоря, или его тела, метров пять, мы остановились. Я, может быть, и подошёл бы, но Сашка всё сильнее и сильнее удерживал меня, пока мы не замерли на одном месте.

На четвёртом этаже дома светились два окна квартиры Игоря, в которых мелькали смутные тени. Кто именно это был, разглядеть не удавалось, но, скорее всего, это были Инга и дочери.

Мелькнула мысль: «Девчонкам не стоило бы смотреть…»

Игорь стоял к нам спиной, но на окна не смотрел. Голова его была наклонена вниз, руки безжизненно свисали вдоль туловища. Широко расставленные ноги твёрдо стояли на земле. Игорь чуть покачивался… Это был он, и никто другой. Я узнал его «стойку», его затылок на плотной шее, его большие кисти рук. Костюм был измазан в песке, причём, когда-то песок был сырой, но высохнув, полностью не осыпался и его светлые пятна виднелись на локтях, спине, плечах… Игорь стоял молча, слегка покачиваясь взад и вперёд…

И тут внутри меня начал понемногу копошиться холодный и противный страх. Ноги словно прилипли к земле… Я вдруг представил, каким стало лицо Игоря, но кроме чего-то непонятного, полуистлевшего и облезлого, в голову ничего не лезло. Чтобы убедиться в противоположном, нужно было просто обойти Игоря и встать перед ним. Но решимость меня покинула…

Сашка, сильно сжав мой локоть, стоял рядом и тоже, наверное, испугался. Даже сопеть перестал…

Не представляю, сколько времени прошло. Казалось, что оно остановилось…

Вдруг Игорь, качнувшись сильнее, стал медленно поворачиваться. Причём двинулась на поворот только верхняя часть: голова, плечи, руки, туловище синхронно и не торопясь. Живые люди так не поворачиваются… Когда я это увидел, то сразу успокоился. Конечно, не до такой степени, чтобы сердце перестало бýхать и колотиться, но мозги заработали осознанно и чётко.

«Нужно как-то привлечь его внимание. Наверняка, мозг его нарушен, если только совсем не распался. Но остатки памяти есть, раз он пришёл к своему дому… Значит, он осознанно всё делает, или… кто-то им командует извне. Не знаю, каким способом, но если это так, значит кто-то сидит недалеко отсюда и каким-то образом подаёт команды Игорю…»

Вслед за верхней частью, переступили с места на место ноги. И Игорь оказался прямо передо мной. Голова у него была опущена, но не настолько низко, чтобы я не разглядел его лица. В свете уличного фонаря, бившего мне в спину, я увидел чрезвычайно бледное мёртвенно-спокойное лицо своего друга. Тёмная щетина покрывала щёки. Глаза были открыты, но смотрели как-то исподлобья, и в этих страшных, тусклых глазах я не увидел искорок жизни.

Игорь сделал шаг, причём, некрупный, мелкий. Шажок, так будет сказано вернее. Он никогда так не ходил. И ноги, действительно, переставлял как робот, не сгибая в коленях. Причём руки у него двигались не как у обычных людей: левая рука – правая нога и т. д., а синхронно с ногами: левая рука – левая нога, правая рука – правая нога. Нелепая походка…

Неожиданно Сашка вылез откуда-то из-за меня, и встал перед Игорем. Вытянув правую руку с растопыренными пальцами, Борода хрипло сказал:

- Игорь, стой! Остановись!..