Читать онлайн "Ресторан "У Крокодила""

ТОЧКА МЕБИУСА

(последняя страница из дневника Мебиуса)

«…Мы живём в одном из параллельных миров пространства. Рядом с нами их множество. Они спутаны, но не пересекаются, поэтому не мешают друг другу. Всё дело в разных измерениях. Ибо, то, что реально в нашем мире - нереально в параллельном.

И всё же! Есть такая точка, где миры встречаются! Здесь вступает в силу «Закон вероятности». А посему, имея множество, мы получаем хотя бы один вариант стечения обстоятельств.

Эта вероятность случайно выпала мне! И если бы не великий учёный Калиостро, коего я встретил в одном из миров, и коим поклонником я был при жизни, не знаю, сколько бы ещё я плутал в тех мирах?!

Сколько раз, попав в новый мир, я снова возвращался в эту точку! И был близок к возвращению. «Закон сохранения энергии» вступал в силу. Он притягивал меня в мой реальный мир. Как пружина. Но я оставался там, потому что не знал некоторых условий для возвращения.

-Не брать с собой ничего из нового мира, даже если эти предметы вам стали дороги. Храните о них память. Запомните информацию, она нематериальна. А взятые с собой предметы влияют на силу притяжения и мешают возвращению. Ведь они принадлежат другому миру и у них свой закон сохранения энергии.

-Не соблазняться на очень интересные предложения, особенно если, их настойчиво навязывают. Я назвал их "бесплатный сыр и мышеловка» Иначе вы попадёте в руки игроков, которым заполучить наивного путешественника просто необходимо. Для проведения своих экспериментов, шутки ради или для других неизвестных мне целей.

К сему дню я уже изучил немало параллельных миров. Трудно удержаться, когда знаешь секрет «Точки Мёбиуса»! Но я непременно возвращался.

А сейчас я ухожу туда добровольно и навсегда. Поэтому прошу не оплакивать мою смерть. Я жив, только теперь не в вашем мире, который я покинул. Вернуться я не смогу, даже через много лет, потому что сегодня навсегда потеряю своё тело… Значит, надо спешить, пока мой мозг может применить правило «Точки Мёбиуса» Я готов к этому. Прощайте!»

Август Мёбиус

Книга первая

«Ресторан « У Крокодила»

Глава первая. Четыре желания

Автомобиль Рено зелёного цвета, за рулём которого сидела рыжеволосая женщина, лет тридцати пяти, свернул на извилистую улицу небольшого французского городка. Проехав по мосту, перекинутому через симпатичную речку, он на миг отразился в её медленном течении и выехал к площади мэрии.

Мишель, так звали путешественницу, с облегчением вздохнула, наверняка зная, что теперь осталось проехать, лишь, километра полтора, чтобы путь из Парижа наконец-то закончился.

Миновав китайский ресторан, сквер и старую церковь, автомобиль выехал на улицу Леомон, и аккуратно развернувшись, остановился около новенького коттеджа.

В отличие от центра старого города, где дома стояли стена к стене, здесь было множество лужаек с густыми пятнами полевых цветов. Эти зелёные островки ждали следующих счастливчиков, а пока, к удовольствию новосёлов, служили местом для их прогулок.

Лужайки приятно оттеняли светлые стены недавно построенных домов, а яркие пятна автомобилей, уже взлелеянные розарии, и цветущие изгороди, прекрасно дополняли всю эту разноцветную палитру. Голубое небо с лёгкими облаками, пчёлки, жужжащие над головками придорожных маков. Серая извилистая дорога, заканчивающаяся на горизонте старой фермой. Всё придавало этой части города, уютный вид, располагающий к прогулкам, лени и спокойствию.

***

На душе Мишель, которая всю дорогу думала о том, правильно ли она поступила, порвав с Кристианом, вдруг стало как-то легко. Грустные мысли, ехавшие с ней всю дорогу, мгновенно растаяли, оставив в сердце лишь неясный оттенок.

Колокольчик на двери звякнул нежным аккордом. Мишель, слегка удивлённая тем, что её никто не встречает, вдохнула аромат роз, растущих вдоль дорожки к дому, и прошла внутрь.

— Алло! Я приехала! — сказала она громким голосом, и, не увидев никого, подошла к двери спальни сестры.

Сонная дама, лет сорока пяти, с трудом подняла своё пышное тело с кровати и встала навстречу гостье.

— Я ждала вас к вечеру, — сказала Полетт, лениво подставляя свои щёки для поцелуя. - А почему ты одна? — удивилась она, не увидев рядом с сестрой ее жениха.

— Мои планы поменялись, — сказала Мишель, не желая подробно объяснять свою размолвку с Кристианом, — и я решила, выехать из дома пораньше, одна! Ты нездорова? — спросила она сестру. - Лежи, может, тебе в чём-то помочь?

— Да нет! Я совершенно здорова! Просто люблю после обеда почитать книгу, ну и засыпаю… — любящим себя голосом, сказала Полетт. — Если бы я знала, что ты приедешь раньше. Но комната твоя готова. Так что располагайся и делай что хочешь. А я пока приведу себя в порядок. Ужином займёмся через часик.

— Хорошо, — согласилась Мишель. - Я пока разберу чемоданы, приму душ, а потом хотелось бы немного прогуляться по городу. У вас так всё зелено такой воздух, не то что у нас в Париже! И сегодня чудесный день, не хочется сидеть дома, — весело затараторила она. — А где Пьер? — спросила Мишель, взглянув на часы. - Я его не видела целую вечность!

— Не знаю, — потягиваясь, сказала Полетт. - После обеда ушёл прогуляться, но к ужину вернётся точно. Он уже с сегодняшнего дня в отпуске, пусть гуляет. — Пойдём на кухню, я тебе сварю кофе. Ты какой будешь?

— Мне покрепче, и чашечку побольше! Сейчас приду, я только вытащу свои чемоданы, — крикнула Мишель, ушедшая к машине, и также быстро вернувшаяся с одной из дорожных сумок. - И сполоснусь!

***

Поставив багаж в комнате для гостей, быстро приняв душ, Мишель поспешила на помощь Полетт, и, взяв у неё поднос с кофе, с удовольствием вышла в сад, где на асфальтированной площадке стоял овальный стол белого цвета с торчащими вверх ножками стульев.

Мишель поставила поднос на край стола, и перевернула для себя один стул. Но прежде чем приняться за кофе, она обвела взглядом маленький садик, состоящий из пяти деревьев, грядки с лопухами ревеня, и жирными кочанами салата. И восхитилась на островок малины, щедро усыпанной бордовыми ягодами.

« Рай!» — подумала она, скинув туфли и пройдясь босиком по газону. - И как быстро разрослись маргаритки!» — удивилась Мишель, вспомнив, как год назад она принесла сестре маленький кустик цветов. Теперь весь газон пестрел их изящными, розовыми головками.

Отщипнув несколько ягод малины, она вдохнула аромат яблони, склонившейся до земли, от тяжести красных яблок. Заглянула на соседний участок, где очаровательная сорока расхаживала по дорожке. И, наконец, сев за стол и положив ноги на маленькую табуретку, выпила первый глоток.

«До чего же хорошо!» — подумала она, ловя солнечные лучи и ароматы сада, так ярко ощущаемые после жизни в большом городе и трёхчасовой поездки. «И свобода!»

Она почувствовала её очень ярко. Как будто невидимая нить, связывающая её с Кристианом, лопнула. И теперь она не улавливала ни самобичевания, ни беспокойства, ни жалости, которые, как по телефонному проводу, добирались до неё от его души. Сейчас они стали звучать очень тихо, почти неслышно. Возможно, их заглушили эти краски, эти запахи, и ещё предчувствие чего-то нового и приятного.

« Да, да!» — Мишель прислушалась и почувствовала, что это «что-то», как летний ветерок летает рядом с ней. - Но что?» Это было, как в детстве, когда знаешь, что скоро день рождения и обязательно будет подарок от мамы и папы. Ты не знаешь какой, но ждёшь его и представляешь. И главное, знаешь, что он точно будет!

Сейчас ощущение было такое же. Мишель взглянула на облачка, проплывающие по небу, и удивилась, что они образовывали совершенно определённую картинку. Вот портрет мужчины, глядящий на неё вниз. У него кудрявые волосы и чуть удлинённое лицо. Губы его раскрылись, как будто хотят ей, что-то сказать.

«Что?»— подумала Мишель. И мужчина, как бы услышав её вопрос, беззвучно пошевелил губами. Но вместе с этим, картина начала меняться, и из портрета молодого мужчины, вдруг возникло совсем другое лицо. Облака плыли медленно и волосы молодого человека, расползлись в стороны, подбородок уплотнился и стал острым, мужчина раскрыл рот и засмеялся, показав один зуб на всём пространстве рта.

«Как интересно», — подумала Мишель, - в Париже я никогда не видела таких откровенных картин. Так, белая вата разных размеров, какие-то неясные фигуры. Но сейчас?! Это почти что фотография — метаморфоза!

— Полетт, ты где? Что у вас новенького? — позвала она сестру, которая наконец-то плавно появилась в дверях с сигаретой. Она посмотрела в небо, куда уставилась Мишель.

— Что ты там увидела? — спросила Полетт.

— Посмотри, какие картины получаются из облаков! — воскликнула Мишель, увидев, что смеющийся мужчина уже превратился в корабль с парусами. - Только что это было лицо, а теперь? Ой, теперь дама в бальном платье, а с ней молодой человек! Как на фарфоровой фигурке!

Мишель ещё смотрела на облака, но Полетт, ничего не увидев, махнула рукой и села на скамейку, продолжая курить.

— А что у вас с Кристианом? — вдруг услышала Мишель вопрос сестры.

— Мы расстались, — как можно беззаботнее и веселее ответила Мишель, и, поставив чашку на столик, снова пошла к яблоне босиком по мягкому газону.

— Та-ак, — погасила сигарету Полетт, и на правах старшей сестры, строго взглянула на Мишель. - Почему? Мне он казался таким, милым. Я думала, мы поедем в путешествие вчетвером. И Пьер уже рассчитывал на мужскую компанию.

— Я его не люблю. Меня в нём всё раздражает. А если так, то зачем? — ответила сестра поморщившись.

— Вдруг сегодня, с утра ты это поняла!? Ведь ещё вчера вечером ты мне не говорила об этом ни слова! — возмутилась Полетт. — Смотри, пробросаешься! Алекс, потом Кристиан. Думаешь, они останутся одни? Ха-ха! Не останутся! Быстро какая-нибудь подцепит, а ты потом локти кусать будешь. Вот увидишь! — Полетт нервно сбросила пепел с сигареты.

- Я так решила. Что будет, то и будет! — Мишель снова вернулась за стол. — Александр не любил меня! А Кристиана не люблю я, — уже грустно усмехнулась Мишель. — Хочется гармонии. А её нет!

— Ты думаешь, всю жизнь будешь вот так купаться в кавалерах? — посмотрела на неё Полетт. Ещё лет пять, потом постареешь, потолстеешь, и они будут заглядываться на молоденьких! И принц, о котором ты мечтаешь, тоже! Пусть Кристиан не идеал, но тебя любит, а для жизни это лучше!

***

Колокольчик в двери снова звякнул.

— О, моя дорогая, — Пьер, войдя в дом, поцеловал в лоб Полетт, и с раскрытыми руками для объятий, подошёл к Мишель. - Здравствуй, дорогая, — поцеловал он её в щеки. - Всё хорошо? Где Кристиан? — оглянулся он, надеясь, увидеть друга Мишель.

— Мишель приехала одна, — ответила за неё Полетт, — они поссорились. — Где ты был? — строго спросила она мужа, держа в руках пепельницу и собираясь пройти в кухню, для приготовления ужина, время которого уже приближалось.

— Прошёлся к церкви. Потом встретил Сержа, поговорил, выпили с ним чашечку кофе на углу улицы Генерала, продул в лото, потом навестил мать. Так, все как всегда, — послушно излагал детали своего отсутствия Пьер.

Полетт, серьёзно слушая мужа, как учитель школьника, осталась довольна объяснением. Она взяла оставшиеся от прогулки карманные деньги Пьера и положила их в коробочку на комоде.

Мишель смотрела на сестру, втайне удивлялась, как эта квадратная толстушка, может командовать и держать в узде такого симпатичного мужчину, как Пьер.

« Что это? Демонстрация своего превосходства передо мной, или она стала настолько нудной?» — думала Мишель, неприятно поражённая такой унизительной для Пьера сценой. Она отметила, что сейчас он выглядит моложе её сестры. Голубые глаза, розовые щёки, милые изящные усы, и ещё бравая выправка жандарма.

« Да из него просто лезет желание жить и получать удовольствия. Такой, днём спать не будет!» — подумала Мишель. - А Полетт!? Так располнела, совершенно не следит за собой. Но такое впечатление, что Пьер не замечает этих изменений? Чтобы терпеть это при посторонних, нужно или обожать жену, или быть тряпкой. Или… хорошим артистом!

Пьер, достойно отчитавшись, достал из холодильника бутылку пива и налив его в красивый бокал, выпил одним залпом. Сцена допроса совершенно не вывела его из себя. И отчёт в этих мелких тратах тоже.

— Ты нам приготовишь на десерт торт с яблоками, мой разбойник? — безмятежно спросил он жену, подмигивая Мишель. — Полетт готовит прекрасный торт! Мама его тоже очень любит, кстати, она придёт сегодня к ужину. Я пригласил ее, чтобы мы вместе обсудили нашу поездку.

— Идите в сад, не мешайтесь, через минут сорок всё будет готово, — не улыбнувшись на лесть, хозяйским голосом ответила Полетт. Она вышла в кладовую и принесла яблоки, для приготовления своего знаменитого торта.

В общем-то, это был обычный покупной кусок слоёного теста, на который Полетт клала мелко нарезанные яблоки, присыпанные сахарной пудрой, и запекала в печке. Мишель прекрасно знала это. И улыбнулась в душе, на похвалы Пьера и на его наивность в оценке кулинарных способностей Полетт.

« Я бы для гостей приготовила пирог по своему рецепту!» — подумала она, но ничего не сказала вслух, и лишь только сделала вид, что тоже мечтает об этом пироге.

***

— Мадлен! — воскликнула Мишель, увидев в окно кухни, приближающуюся к дому мать Пьера, понимая, что теперь вырваться из дома на маленькую прогулку в счёт оставшихся минут до ужина, не удастся.

— Ух! — сказала та, войдя в дом, под звон колокольчика. — От вас хорошо уходить, потому что идёшь под горку, а к вам, ух!

— Почему ты не позвонила, Пьер подъехал бы за тобой на машине, — возмутилась Полетт, расставляя на стол тарелки.

— А! Я люблю прогуляться, — махнула рукой Мадлен. - Вот буду совсем старая, тогда будете за мной приезжать, а пока я ещё ничего.

Она поцеловала в щёки Мишель, и, осведомившись о здоровье её матери, присела на стул около кухонного стола.

— Вы прекрасно выглядите, Мадлен, — польстила Мишель, с улыбкой, глядя на её жидкие кудряшки, сквозь которые просвечивало солнце. « Одуванчик, божий одуванчик!» — посмеялась она в душе над этой картиной. «Дунет ветер и…»

— Мне уже семьдесят пять! — вздохнула Мадлен.

— Вам не дашь больше шестидесяти, - снова соврала Мишель. - Я думаю, кавалеры на вас ещё смотрят? — улыбнулась она.

— Пусть смотрят! — воскликнула Мадлен, ничуть не удивившись, такой фразе. — Нет, нет и нет! — петушиным голосом возмутилась она. - Для меня существовал только мой Арманд. И я ему не хочу изменять даже после его смерти! А если бы хотела? Ух! И месье Гранде и месье Муруа, — махнула рукой Мадлен, всё же кокетливо, закатив глаза.

— Да, Арманд был прекрасный человек! И он вас так любил, — постаралась поддакнуть Мишель.

— Любил, — вздохнула Мадлен, - и сейчас мне его очень не хватает. Вы знаете, он в молодости был настолько хорош! Я так была в него влюблена! А сегодня он мне приснился! Сижу, я как будто, в своей комнате, и вдруг дверь открывается и входит Арманд, и такой весёлый. Пойдём, — говорит, — я тебе кое-что покажу. Я встала, хотела за ним пойти, а он и исчез. Уж и не знаю к чему это?

— Да ни к чему, — сказала Полетт, ставя в духовку торт. - Мало ли что снится.

— Говорят это к смерти, — вздохнула Мадлен, и сделала лицо, которое должно было вызвать страх и жалость к такой ее участи. — Когда зовут, то это очень плохо.

— Да нет, это все глупости! — заявил Пьер. — Кто может звать, если их уже давно нет. Я в приведения и тот свет не верю! Так, сказки для мадам! — Пьер включил телевизор, стоящий на кухне, потому что приближалось время его любимой передачи - «Вспомни и спой»

— А ты еще не вышла замуж? Все одна? — спросила Мадлен, посмотрев из-под очков на Мишель. И немного обидевшись, что её слова не вызвали сострадания.

От этого вопроса у Мишель неприятно ёкнуло в сердце.

— Да, не попадается тот, которого бы мне хотелось, — сказала Мишель, понимая, что эта фраза звучит не убедительно. А просто так я не хочу, просто так мне и одной хорошо. У меня есть Анжелина и мама.

— Ты ещё молодая, тебе, зачем одной оставаться! — возмутилась Мадлен, снова перейдя на петушиный тон. - Неужели нет никого хорошего рядом?!

— Ждём принца, — сказала Полетт, приступая к салату, и проворачивая его листья в сушилке.

— Принца?! Ну, тогда я тоже принца ждать буду, — засмеялась Мадлен. – Тебе - молодой, а мне - старый. А больше, никого не хочу. Только где же их взять? А? — посмотрела она на Пьера.

— Вот как раз в тех замках, в которые мы будем заходить во время поездки, — засмеялся Пьер. - В Бельгии их прудом пруди.

— Да какие же сейчас в этих замках принцы? Если только приведения?! Ух, нет, не хочу! Нет, нет и нет! — замахала руками Мадлен, представив костлявое приведение в паутинном плаще. — Если бы я чего и хотела, то только, чтобы мой Арманд был жив, увидеть бы его, поговорить еще раз, поцеловать. Только это невозможно, разве только во сне. Хоть бы вы внука родили, чтобы назвать его в честь деда!

— Ну, тогда будем искать принца для Мишель, — театрально засмеялся Пьер, стараясь перевести тему, увидев, что на кухню входит Полетт, на минутку уходившая в кладовку за хлебом.

— Пьер, когда вы думаете ехать? — спросила Мадлен, также не желая переводить эту тему в неприятный разговор.

— Я думаю, поедем уже завтра, часов в шесть утра, если всех всё устраивает, — обратился он к Мишель и Мадлен. — Полетт предложила объехать Бельгию, — подчеркивая значимость ее желания, сказал Пьер, - Мец, Шарлеруа, Монс, Шармюр,… — а на обратном пути захватить Германию, Люксембург. Пойдёмте в гостиную, я вам покажу наш маршрут. Наш приятель Поль, недавно вернулся из этих мест, и так восторгался старыми замками. Двенадцатый, тринадцатый век! Стены — во! А какие закоулки и подземелья! И потом, там такое пиво! — ухмыльнулся он. - Пятьсот видов!

— А, мне всё равно! Везёте и ладно. Мне всё интересно, уф! — сказала, махнув рукой Мадлен. — Вы сами решайте, а я как вы. А вещи приготовить пара пустяков!

Она взяла предложенный ей бокал с мартини, аккуратно пригубила его, поправив очки, и вышла в сад посмотреть на урожай, выращенный Пьером.

— Уходи отсюда, уходи, — услышали Мишель и Пьер голос Мадлен.

— Кого ты там гоняешь, — спросил Пьер, выходя в сад. — А! — увидел он чёрного кота, и, подняв камешек, бросил в него. ФФФ!

Кот, посмотрев удивлённо и обиженно на Пьера, перебежал поближе к забору соседей, и, не рассчитывая на продолжение гонения, спокойно пошёл дальше.

Пьер подхватил ещё один камешек.

— Он сам уйдёт, — схватила его за руку Мишель. - Это же домашний кот.

— Нет! Пьер с омерзением бросил ещё один. — Домашний? Пусть сидит дома, — сказал он и сделал устрашающий звук. - ФФФ! Ненавижу котов!

Кот ещё более удивлённо посмотрел на Пьера, и в два прыжка перебежав дорогу, поплёлся, больше не оглядываясь на него.

Кот, наверное, очень старый, — постаралась разжалобить Мишель Пьера, который поднял ещё один камешек.

— Нечего им здесь шляться! — сказала, вышедшая на улицу, Полетт. - Грядки портят, и заразу разносят.

Мишель облегчённо вздохнула, увидев, что кот всё-таки ушёл от неприятностей.

***

— У нас есть немного времени до ужина, давай составим маршрут, — подозвал Пьер Мишель. — Садись и пиши, а я буду смотреть по карте, как нам лучше, попасть в Бельгию. Не хочется ехать по большим магистралям. Выберем тихие дороги. Согласна?

— Вот здесь, потом сюда, — показывал пальцем Пьер места на карте, называя их.

Рука Пьера, как бы, не нарочно касалась руки Мишель, а его плечо было совсем рядом. Ток лёгкой волной прошёлся по телу Мишель, и она вдруг ощутила забытое чувство, возникающее от присутствия любимого человека, которого у неё так и не возникло за время общения с Кристианом. Взглянув на источник волнения, Мишель увидела спокойное лицо Пьера, которое не выражало никакой дополнительной заинтересованности в ней, и тем более, желания пропустить этот ток через неё.

« Вот, дура!» — подумала она, постаравшись «отрубить» эту ниточку электричества. Мишель отодвинулась на всякий случай от Пьера и села на стул, продолжая писать название города. — Шимей… — повторила она. «И всё же, так хочется влюбиться!» — подумала Мишель. « Но конечно, не в мужа сестры! Если бы такие волны пробегали между мной и Кристианом! Но, увы!»

Пьер, отложил карту, и вышел на кухню. Вернулся он через минуту с двумя бокалами. Один - с коктейлем протянул Мишель. Второй - с виски, поставил на стол рядом с картой для себя.

— Итак, на чём мы остановились? — спросил он, заглядывая на исписанный листок.

Мурашки прошлись по голове Мишель, Пьер снова стоял слишком близко, и хотя он не делал никаких лишних и непозволительных жестов, Мишель почувствовала, как щёки ее запылали. Мишель со страхом посмотрела на дверь в сад, за которой была гуляющая Мадлен, потом на дверь, за которой Полетт готовила ужин. Они обе могли войти сюда в любую минуту!

— Идите, всё готово! — раздался голос Полетт.

— Идём, — вздохнула с облегчением Мишель, и встав со стула, постаралась пройти на кухню, отдалившись от Пьера, как того позволяла обстановка комнаты. Ей показалось, что по лицу Пьера пробежала лёгкая улыбка.

***

Приняв душ, свежий и ароматный, завёрнутый в махровый халат, Пьер зашел на кухню, где за чашкой чая сидели Мишель и Полетт. Поцеловав в лоб жену, он послал воздушный поцелуй Мишель, и удалился в свою спальню.

Близость Мишель привела его в приподнятое состояние духа. К Полетт он давно не чувствовал такого. Разные непозволительные картины возникли в его голове. Пьер любил фантазировать. А что ему оставалось?

«Вот если бы соединить красоту Мишель, страсть Жанет, и молодость Франсуазы! - думал он, вспоминая знакомых дам. "А ещё лучше, если он будет один среди них троих!» — Пьер даже вздрогнул, представив себе эту картину. Он вознёс глаза к небу, сложив руки, « Если бы хоть раз!»

Пьер вздохнул, понимая, что его фантазии, как всегда, останутся только мечтами, обречённо повернулся к стенке и заснул. Да, пожалуй, чего он хотел очень, так это такой многоликой страсти. Пусть даже в одной женщине. Но от Полетт этого ждать уже не приходилось.

***

— А вы разве спите в разных комнатах? — удивилась Мишель, пройдя в спальню сестры, где та просматривала последний раз свои дорожные сумки.

— Уже давно — спокойно сказала Полетт.

— Да? — робко и вопросительно взглянула на неё Мишель, обдумывая события сегодняшнего вечера. - А ты не боишься, что в таком случае у него может появиться другая женщина?

— А ты думаешь, что у него их ещё не было? — усмехнулась Полетт. — Я делаю вид, что ничего не замечаю, он делает вид, что ничего нет. Всем хорошо. Из дома не уйдёт, а если попробует, то расстанется со многим, а это ему не нужно. Уж я-то его знаю!

— Ты так спокойно об этом говоришь! — удивилась Мишель.

— Он такой не один. Ты видела хоть одного верного мужчину? Назови, — серьёзно возразила Полетт. — Побесится, побесится и остановится. Такой у них переломный момент. Много хочется, да мало можется, вот и придумывают себе разные приключения. А надолго их хватает?

— Да, — согласилась Мишель, вспоминая неудачные романы своих подруг. — Они всегда возвращаются в семью.

— Вот, вот! — подтвердила Полетт. — Раньше я тоже возмущалась, устраивала скандалы. Теперь поняла, надо быть хитрее. Делай вид, что ничего нет, тебе же и спокойней.

Полетт вспомнила как года два назад, она устроила скандал Пьеру и уехала к маме. — Ну и что! Он жил в свое удовольствие, а она? Играла роль брошенной жены! Ну, уж нет! Пусть будет иллюзия крепкого брака, чем никому ненужная правда о брошенной мадам. Пьер играет свою роль превосходно. И в глазах окружающих это идеальный муж, у которого над головой вот — вот засветится нимб. Да, в принципе, он и есть – идеальный!

Глава вторая. Ловец чувств

Машина мчалась по местности, с распаханными полями, лиственными лесами и неприметными селениями. Прошёл час, но пока ничего удивительного и притягивающего взгляд , путешественникам на пути не встретилось. Мишель уже пожалела, что не возразила против такого маршрута.

Рядом с ней сидела Полетт, она следила за дорогой и подсказывала Пьеру, где свернуть и к какому следующему пункту нужно держать курс. Мадлен, утонула в переднем сидении, так что виднелась только своей макушкой, и Мишель видела в зеркальце, как в нём отражались её огромные очки и закрытые глаза. Мадлен сосала конфетку, и дремала.

Мишель эта неинтересная езда уже утомила. Поэтому она обрадовалась, когда - автомобиль остановился возле указателей, которые показывали направление в Шарлеруа, и в сторону небольшого городка Шимей.

— Почти двенадцать! Пора искать ресторан и идти обедать, сказал Пьер. Едем в Шимей?

Он свернул на извилистую дорогу, ведущую к городу Шимей, и вдруг увидел, как на них по встречной полосе идёт огромный грузовик. В сердце Пьера похолодело.

— Влево! Услышал он крик Полетт, — и резко вывернув руль влево, увидел как пыль, поднятая грузовиком, закрыли лобовое стекло.

Пьер сделал ещё один поворот вправо, вслепую, рассчитав, что грузовик уже должен быть позади, и нужно вернуться на исходную полосу как можно быстрее, пока навстречу не выехали другие машины. Автомобиль дёрнуло, и сидящие в нём на минуту потеряли притяжение земли.

Но невесомость быстро кончилась. Через несколько секунд пыль, закрывавшая обзор, опустилась на землю, и солнце яркими лучами подбодрило их.

Пьер вылез из машины и обернулся в сторону промчавшегося грузовика. Казалось, облако пыли, улетело вслед за ним. Потому что дорога в ту сторону не просматривалась. Пыль стояла стеной. И только гулкий, мощный, но какой-то замедленный звук, и такие же нескончаемо длинные сигналы полицейской машины и медицинской помощи, раздавались вдали.

«Вот, придурок!» — подумал уже спокойно Пьер. «Всё-таки вляпался! С какой же скоростью он ехал, если поднял такой столб пыли?! Чуть не испортил нам поездку!»

Он представил, как они разбиваются в лепешку, а потом лежат на кроватях госпиталя с подвешенными руками и ногами.

«Да, хорошенькое начало!» — подумал он. Но испытал облегчение, что не нужно ехать на место аварии, чтобы помочь пострадавшим. - Полиция и медицина уже там, так что обойдутся без лишних зевак!»— решил он. Таких проблем ему хватало и на работе! Ведь он был жандарм.

— Ух! — сказала Мадлен, — а почему мы так подскочили? Ты чего, Пьер, машину водить разучился? — посмотрела она осуждающе на сына, в открытую дверцу. - У меня прямо душа из тела выпрыгнула!

Полетт и Мишель, придя в себя, посмотрели на Мадлен, на её возмущенно-наивный вид, и из них вырвался такой хохот, который они не могли остановить.

— Мадлен, ты что, ничего не видела? — удивлённо спросили они, подозревая ее в игре.

— А что было, чего я должна была увидеть? Уф!— также удивленно надула щеки Мадлен. — Вы чего, надо мной смеетесь? Ну и смейтесь, мне тоже весело от этого. Она открыла дверцу и стала медленно вылезать из машины. — Я хочу пи-пи! — сказала она, и, шаркая ногами, пошла вдоль дороги к кустам.

— Всё! — сказал Пьер, потирая руками голову, - нужно отдохнуть и всё переварить. У меня руки трясутся. Я за руль теперь минут двадцать сесть не смогу.

— А я перекурю, — сказала Полетт, вылезая из машины, и закурив сигарету, стала прогуливаться вокруг неё, поглядывая на придорожный пейзаж.

— Какое свежее утро! — сказала Мишель, выбравшись из машины. И какие красивые цветы! — удивилась она, увидев, издали куст сиреневых цветов, которые были ей незнакомы.

Подышав воздухом и успокоившись, к общему удивлению, очень быстро, всё с хорошим настроением снова сели в машину. Пьер взглянул на дорогу и с удовольствием увидел, что она совершенно пуста.

— Спешить не будем, — сказал он. - Посмотрим сначала на вывески и меню.

Съехав по пологому спуску, в направлении виднеющегося шпиля церкви, и обратив внимание на стрелки часов городской башни, через минуту они уже были в центре городка.

— Похоже, здесь не стоит останавливаться, — обернулся Пьер к Полетт, подъехав к маленькому невзрачному ресторанчику возле площади. И через окно автомобиля, прикинув содержимое меню. — Проедем дальше, или рискнём пообедать здесь? — снова задал он вопрос, полагаясь на их выбор.

— Давай выйдем, если не понравится, пробежимся по городу и быстренько вернемся в машину, — предложила Мишель, оглянувшись на Полетт и Мадлен. Ей, не в пример Полетт, не терпелось прогуляться, вдохнуть свежего воздуха, и просто так послоняться по местным достопримечательностям.

Маленькая площадь, по свои размерам под стать городку, была окружена зданием мэрии, старым собором, зданием туристической компании и тремя ресторанчиками. В конце небольшой улицы виднелась зеленая стена, холмов, с остатками старой крепости, на их вершинах. Угадывалась бегущая вверх лестница и углубления старых дзотов.

— Негусто, — вздохнул Пьер. — Но ничего, в крайнем случае, посидим недолго хотя бы вон там, — махнул он в сторону более привлекательного ресторана, и попробуем бельгийского пива, это ведь уже Бельгия, — повернулся он к жене. - А пообедаем в другом месте.

Полетт, выйдя из машины, закурила сигарету, и стоя возле неё, переговаривалась с Мишель, пока Мадлен разминала ноги, ходя туда-сюда по тротуару. Пьер, прошёлся к окошкам, с выставленными меню, и, задержавшись возле одной вывески, стал изучать цены, остальные подошли к нему через пару минут.

— Ну как? — спросили они, разглядывая предлагающиеся здесь блюда.

— А! — скривил физиономию Пьер. - Ничего приличного. Пошли к старой крепости.

Ассортимент был небольшой и не вызвал интереса и у других путешественников. Медленной походкой, разглядывая редкие вывески и архитектуру домов, они прошлись до конца пустынной улицы и, перейдя дорогу, огляделись вокруг. Эта точка уже определяла конечную часть города, который находился внутри кольца крепостных стен. Теперь старая крепость угадывалась лишь идущим вокруг города зелёным холмом, заросшим густой травой, с протоптанной на нём тропинкой.

Несколько возвышений, разнообразили пейзаж, а каменные лестницы, спускающиеся с зелёной стены вниз к некогда бывшим помещениям, представляли единственное развлечение в прогулке по стене. Всё четверо стояли прямо перед крутой каменной лестницей, которая вела к дорожке вдоль старинного укрепления.

— Вы идите, я подожду здесь, — сказала Мадлен. - Чего там смотреть? Какие-то погреба!

— Я пока покурю, — сказала Полетт, на вопросительный взгляд мужа. - Отсюда всё видно и так.

— А мне интересно! — воскликнула Мишель. - Я пойду, посмотрю, как там всё выглядит сверху.

Мишель быстро поднялась по ступенькам и, изучая доступные для осмотра древние укрепления, зашла в одно из углублений, в котором стены и пол были сделаны из камня, и где ещё угадывались остатки металлических решёток. Пьер поспешил за ней. И как только, они оказались в зоне, недоступной взгляду Полетт и Мадлен, он быстро притянул Мишель к себе. - Полетт! - в ужасе, прошептала Мишель, вырвавшись из его объятий и оглядываясь на вход в грот. Она поправила волосы, и кофточку, чувствуя, как её щёки, быстро краснеют от страха, что эту сцену увидит сестра.

— Нет! — сказал тихо Пьер, подняв брови, она не пойдёт сюда! Пешком она теперь не ходит дальше нашего сада. Машина, диван, телевизор. Все! Её никуда не вытащишь! Она совсем обленилась.

Пьер поцеловал Мишель, как имеющий на это право. И с беспечным видом, как будто ничего не произошло, вышел из блиндажа, немного вздрогнув оттого, что из соседнего на него смотрели чьи-то глаза.

Не привыкший оставлять что-то недосказанным, он решительно прошёл вглубь второго грота.

Этот грот был гораздо глубже, и в нём не сразу можно было разглядеть дальнюю стену, окутанную чёрным полумраком.

— Добрый день, месье, — услышал Пьер дребезжащий голос и увидел, что прямо из дальнего угла на него выходит глубокий старик, с блуждающей на лице довольно странной улыбкой в один зуб.

— Добрый день, месье! — ответил Пьер, пробуя уловить, по взгляду старика, что же тот мог видеть, из недавней сцены его посягательств на Мишель.

Но определив на глаз его возраст, который выдавала неуверенная походка, поднятый воротник на сутулом теле, сморщенные руки, опирающиеся на палку и подслеповатые глаза, он успокоился и стал смелее.

— Осматриваете крепость? — спросил старик дребезжащим голосом, продолжая улыбаться Пьеру. — Ей уже около тысячи лет! Эти стены видели и рыцарские походы, и славные турниры. А несколько веков назад, вон в том здании, — старик показал на крышу одного из домов, был госпиталь для офицеров, в котором бывал и сам Наполеон! Это во время сражения под Аустерлиц! Да! Древнейшие места! — повторил старик, повертевшись, чтобы охватить взором большую часть города. - Сейчас это только развалины, а раньше! Раньше здесь кипела жизнь! Сколько интересных людей можно было встретить! Какие страсти, поступки, судьбы! А какие дамы, ради которых сражались, умирали и делали глупости, — при этих словах старик, как показалось Пьеру, ехидно взглянул в его глаза, приблизившись к его лицу, как это бывает с людьми плохо видящими.

Пьер, еле сдержавшийся, чтобы не отпрянуть, сделал безразличное лицо, как будто не понял намёков старика. Он решил, что тот подошёл, благодаря возрасту, к стадии маразма, и поэтому путает уже и быль, и небыль, и поддакнул для вежливости.

— Да, да! Интересно! Вы живёте в этом городе? — спросил он, отклонившись назад.

— Почти. Не далеко от него, — ответил старик, показав палкой в сторону кладбища.

— Так, может быть, вы подскажете, где здесь можно хорошо пообедать? — спросил Пьер, пробуя перевести разговор в другое русло.

— Вас четверо, если я не ошибаюсь? — спросил старик, снова улыбнувшись, и как бы, изучая лицо Пьера. — Та мадам внизу, вероятно, ваша жена? Она очаровательна, обожаю толстушек. Хотя мне сейчас уже неприлично думать о женщинах, — хихикнул старик. — Я-то уже для них неинтересен!

— Ну, что вы, месье, — подбодрил его Пьер. - На вас, ещё, и молоденькие смотреть могут.

— Побольше хороших эмоций, и, возможно, что ваши слова окажутся правдой, — улыбнулся старик, выпрямив спину и опустив воротник. — Но пока что такие страсти для вас, в вас-то они ещё бушуют! — усмехнулся он, и фамильярно похлопал Пьера по спине.

Пьер удивился, почему он позволяет старику продолжать этот пикантный разговор.

«Наверное, скидка идёт на возраст?» — подумал он, ничуть не рассердившись. «Что остается такому деду, только воспоминания, иллюзии, да интерес к чужим интрижкам!»

Он представил сам себя лет этак через сорок! Себя с жидкими седыми волосёнками, с отвалившейся челюстью, костлявым телом, и непременно в кресле каталке, которую возит молоденькая медичка в коротком халатике, из-под которого, выглядывает соблазнительное тело. И которая, для того чтобы подбодрить его - древнего, уверяет, что он ещё очень симпатичен! Ему стало не страшно, а смешно потому, что это должно было произойти ещё совсем нескоро, и вообще не с ним! И оправдал поведение старика.

К тому же разговор с этим человеком, который немного затянулся, был прекрасным оправданием. И плавным переходом от его желаний к действительности. Наперёд зная предстоящий допрос Полетт: «Почему он так долго отсутствовал?» Теперь он мог с невинным видом, объяснять жене, что задержался на крепостной стене, потому что долго разговаривал с одним приятным стариканом.

***

Пьер вышел из блиндажа, а Мишель, просчитывая, сколько же минут длилась эта сцена, вздохнула. И с облегчением!

«Нет. Нет!» — сказала она сама себе, представив весь этот кошмар, если всё станет известно Полетт. — Это предательство! Но и Полетт?! Сама виновата, что Пьер ищет чувств на стороне. Надо как-то намекнуть, чтобы она очнулась от своей лени».

Мишель ещё раз приняла ко вниманию все признаки, которые могли раскрыть их с Пьером секрет перед сестрой, и в первую очередь постаралась охладить свои щёки. Ветерок, который пробегался по развалинам, должен был помочь ей в этом. Выйдя из грота, она махнула рукой сестре и Мадлен, и показала, что решила немного пройтись по дорожке, сохранившейся на стене крепости. Ветер сделал своё дело, и через пять минут она решила, что теперь можно спуститься, к ожидавшим её, без опасений. А через минут пять к ним спустился и Пьер.

— Прошёлся по крепостной стене, — доложился он Полетт, не ожидая, когда она первой задаст вопрос. — Я бы прогулялся по всей ленте, но как сказал мне старый месье, которого я встретил там наверху, эта крепость тянется на пять километров по кругу, и такая прогулка займет около часа, в лучшем случае. Если хотите, мы можем прогуляться по ней вместе, — сказал Пьер, прекрасно зная ответ.

— Нет, нет, поедем искать ресторан!! — возразили Полетт и Мадлен в один голос. Они обе не испытывали потребности к перебежкам по склонам.

— Месье сказал мне, что километрах в двадцати, рядом с промышленным центром, сегодня открытие ресторана с интересным названием « У Крокодила»! — с готовностью продолжил Пьер. — Его сын поступил туда на работу и уже порассказал о ресторане много хорошего. К тому же, в день открытия будут скидки и всякие другие развлекательные мероприятия для привлечения посетителей. Я думаю, стоит посмотреть!

— Интересно! — воскликнула Мишель. - Открытие всегда обещает наилучший приём, это же реклама! Я уже хочу в этот ресторан, — захлопала она в ладоши. — А почему «У Крокодила»? Может быть, там дают блюда из него? Есть крокодила, я не собираюсь!

— А может быть, это фамилия хозяина? — глубокомысленно сказала Мадлен. — Месье Крокодил…

— А когда ты успел переговорить с прохожим? — удивилась Полетт. - Мне показалось, что нам никто не встретился по пути. Город словно вымер.

— Я встретил этого пожилого мужчину в одном из гротов. Я сначала не заметил его, потому что он стоял в тёмном углу и изучал надпись. Представляете, скрюченный старикашка, выходящий из темноты! — сделал он страшное лицо. — Я даже вздрогнул! Но потом мы разговорились, и он оказался очень приятным собеседником, потому что довольно интересно рассказал мне о крепости и вдобавок, посоветовал этот ресторан. Потом он пошёл совершать прогулку по периметру, возможно, вам и не видно было, потому что там идёт спуск вниз. Да вот он, — показал Пьер в сторону дальней стены. — Видите маленькую фигурку мужчины? Как быстро он одолел такое расстояние?! — удивился Пьер, прикинув прошедшее время. — На вид ему было лет восемьдесят с лишним!

— Да нет! Лет семьдесят пять, — возразила Мишель, он и со мной успел поговорить, пока я разглядывала город сверху.

Маленькая фигурка старичка, казалось, увидела и услышала говорящих о нём людей и помахала им рукой. Пьер махнул тоже, а за ним и остальные.

— Симпатичный месье, — добавил Пьер. — Мадлен, жалко тебя там не было, вот тебе и принц из замка, — засмеялся он, подмигивая Мишель и Полетт.

— И он, говоришь, симпатичный? Тебе понравился? — сделала заинтересованный вид Мадлен. — Почему ты не пригласил его поехать в ресторан с нами? Теперь я осталась без жениха! — топнула она ногой, нахмурив брови.

Все засмеялась и Мадлен заулыбалась тоже. — Смейтесь, смейтесь. Вам весело и мне приятно! — сказала она.

***

Через двадцать минут, поплутав на автомобиле по дорожкам, ведущим мимо многочисленных магазинов торгового центра, недалеко от здания зала обуви, они, наконец-то, увидели вывеску — «У КРОКОДИЛА»

Вывеска висела над площадкой, к которой не было лестницы. Её ограничивал металлический парапет, и сквозь его ажур виднелись круглые столики, пальмы в кадках и отсутствие людей. Площадка была накрыта полукруглой крышей, которая уходила вглубь пространства.

— Ничего особенного, — подумала Полетт, разглядывая нехитрый дизайн ресторана. - Чем они собираются завоёвывать посетителей?

— В любом случае остаёмся здесь. Я голодный, как волк, — возразил Пьер, видя недовольные лица женщин. - Интерьер не всегда соответствует качеству кухни. Помнишь, как под Штрутхоф? — обратился Пьер к Мадлен.

— Да, — согласились Полетт и Мадлен, вспоминая курицу «По-эльзаски», в неприметном маленьком ресторанчике, куда они и заехали-то случайно.

Слегка разочаровавшись, но надеясь на лучшее, они свернули за угол площадки и увидели, что с другой стороны, ресторан представлял собой старый поезд, возглавляемый чёрным паровозом. Он стоял на рельсах, и широкая лестница вела к платформе, у которой состав, казалось, остановился. Настроение у дам поднялось, при виде такого необычного решения. Старый вокзал, стук колёс, всегда приводили душу в приятное, сентиментальное и романтическое состояние, будь то воспоминания, ожидание путешествия или сама поездка.

— Двадцать евро, шведский стол, — прочёл Пьер, первым поднявшись по широким ступенькам, и уткнувшись глазами в меню на стене при входе.

— А десерт? — спросила Полетт, подошедшая к нему ближе.

— И десерт, и аперитив! — восхитился Пьер. - Неплохо! Заглянем внутрь? А?

— Месье, мадам! Заходите, пожалуйста, пожалуйста. Вы наши первые посетители, — услышали они голос, вышедшего к ним из двери вагона мужчины, с красивыми загнутыми внизу усами, одетого в форменную одежду железнодорожника.

— Почему же до сих пор пустой зал? — спросил Пьер, метрдотеля, стараясь разглядеть в окошко внутренности ресторана, и увидев там сквозь белые занавески, столики с белыми скатертями, стоящими у окошек. — Мы слышали у вас сегодня открытие. Неужели никто об этом не знает?

— Открытие завтра, — ответил, многозначительно подняв брови и опустив глаза, метрдотель. — Но это не должно вас волновать. У нас всё готово, потому что сегодня в зале будут только избранные. Генеральная репетиция, так сказать! — он открыл пошире двери, и рукой пригласил путешественников войти. — Выбирайте себе лучшее место. Можете сесть в вагоне ресторане, можете пока что посидеть на перроне. Вам понравится везде. Меню у нас отличное, несколько видов вин в бочках, несколько сортов разливного пива и масса других напитков. К тому же вас ожидает множество сюрпризов! — округлил загадочно глаза метрдотель.

— Сюрпризов?! Каких?! — заверещала Мадлен. — А у вас готовят «квис де грануй»?

— Безусловно! Мадам! — воскликнул Метрдотель. — Горячие блюда готовятся по заказу посетителей, и к этому нет никаких ограничений! У нас работают лучшие повара, и закуплены прекрасные продукты. А насчёт сюрпризов, это секрет! Я надеюсь, что сегодня будут исполнены все ваши желания, по крайней мере, самые заветные. Одно из них мы уже знаем! Лягушачьи ляжки в коричневом соусе!

Сказав это, метрдотель улыбнулся в свои усы, поправил пиджак на довольно упитанном животике, и плавно удалился вглубь помещения.

— Да здесь премило! — сказали всё вместе, наконец, войдя в зал и оглядывая его.

— Я думал он гораздо меньше! — удивился Пьер. — По крайней мере, с улицы ресторан не казался таким вместительным.

— Действительно, со стороны всё смотрелось гораздо проще, а здесь! — повторили дамы, входя в помещение, представляющее собой огромный крытый вокзал, пространство которого под круглыми ажурными арками, было заполнено очень симпатичными столиками и на четверых, и на двоих, и на большую компанию. Пространство «вокзала» с двух сторон ограниченное небольшими железнодорожными составами в три вагона, имело выход на ту самую площадку с пальмами. С противоположной стороны оно отгораживалось от подсобных помещений и главного входа зелёными занавесями. Зелёные абажуры ламп над столиками придавали всему залу очень спокойный и уютный вид. В их приглушённом свете поблескивали лакированные части стен и бордюров, разделяющих пространство отдельных столиков, превращая их в купе.

— Как здорово задумано! — воскликнул Пьер, обратив внимание на огромное количество фотографий, изображающих железнодорожную тему прошлого века в черно-белых тонах. Я никогда бы не подумал, что старинные фотографии дают такой эффект. Интересно, чёрт побери! — он положил на спинку стула свой свитер и уставился на изображения.

— Какие чудесные часы! — воскликнула Мадлен, увидев над столом с бочками вина старинный огромный циферблат — Без двадцати минут час! — прокомментировала она вслух, и устроилась за столиком ближе к стене.

— Мишель, посмотри, какая интересная картина напротив. Кажется, что паровоз сейчас придёт к нашей платформе, и все эти нарисованные дамы возьмут свои сумки и поспешат в вагон, — восхитилась Полетт, подумав, что ей бы понравилось именно это место, рядом с картиной.

— О! А здесь места для желающих уединиться! — сказал Пьер, заглядывая в примыкающий к залу вагон - ресторан, который полностью повторял облик настоящего вагона. " Нужно будет иметь в виду на будущее", — подумал Пьер.

Очередным восторгом для путешественников, стала игрушечная железная дорога на потолке зала, вдоль которой, издавая гудки, по кругу катался паровоз с вагонами. При остановке из него выходили крошечные господа с саквояжами, коробками и чемоданами. Они перемещались по перрону, и потом снова заходили в вагон, чтобы выйти на следующей остановке. Это смотрелось забавно. Пассажиров было очень много, все они были одеты по-разному, и составляли разные группы. Вот родители с маленькой девочкой, вот худой и длинный кюре с чёрным саквояжем, а вот, бабулька с маленьким песиком. Множество мизерных людишек, у которых, казалось, были настоящие планы на поездку. Все они создавали суету, при высадке и посадке. От этого создавалось впечатление, что каждый раз это были другие куклы, потому что запомнить всех было невозможно.

— Наша компания специализируется на механических фигурах, — улыбаясь на восторги пришедших, сообщил метрдотель. - По секрету скажу, что скоро вы увидите настоящий шедевр! Это будет получше этой железнодорожной игрушки, — показал он на потолок. - Наш хозяин уже много лет собирает механические фигуры со всего света. И я думаю, его уникальная коллекция такая единственная в мире. Это без преувеличений. Больше я вам пока ничего не скажу, — поднял палец он.

***

— Господа, но я вижу, вы не решаетесь выбрать место. Я бы порекомендовал вам сесть вот здесь, — показал метрдотель в сторону столика напротив открытой части имитируемого вокзала, отеленного от неё прозрачными занавесками с эмблемой ресторана. Столик был удачно расположен, что позволяло видеть одновременно происходящее на веранде, и всё, что могло произойти в зале, в котором была намечена небольшая эстрада, и, вероятно, предполагался концерт.

— Какая прелесть, — обратилась Мишель к Полетт и Мадлен, усаживаясь на кожаный диван. - Как будто всё на самом деле! Сейчас поезд издаст гудок, тронется, и мы уедем далеко-далеко.

— Да здесь мило, — кивнула Полетт, пропуская Пьера к стене. - приятный дизайн, приглушенный свет. Только странно, что ещё никого нет, кроме нас. Время-то уже приближается к часу!

— На сегодня мы принимаем посетителей по специальным приглашениям. Начало в два. И вероятно, все приглашённые уже близко. Для вас мы сделали исключение, и потому что вы первые посетители, и потому что шеф, позвонил нам, что он лично пригласил вас на открытие, — сказал, улыбнувшись, подошедший официант. Специальные места для особо почётных гостей, — угодливо поправил он приборы и привёл вид стола в безупречность.

— Да, этот ресторан нам посоветовал… — Пьер замялся, поняв, что имени старика он не узнал, а сознаться в таком коротком с ним знакомстве, возможно, было бы некстати. Пьер предположил, что тот старый мужчина и есть сам шеф. Или это ошибка?

— А каким образом вы нас узнали? — задал он вопрос, не закончив фразу. «Не дай бог, нас с кем-то спутали, и будет очень неловко, если мы сейчас займём чьё- то место, а потом придётся его освободить?» — подумал он.

— Очень просто! Месье Пастер сообщил нам номер вашей машины, и в системе наблюдения, мы быстро распознали эваш автомобиль Так что не беспокойтесь, мы не ошиблись, и вы именно те самые приглашённые, — как будто читая мысли Пьера, ответил официант. — Изучайте меню, и чувствуйте себя как дома. Ваш визит только начинается, а впереди много интересного. Я уверен, минут через десять, здесь уже не будет свободных мест, — сказал официант, предлагая путешественникам четыре книжки с меню. - Возможно, тому виной пробки на дорогах?

«Возможно», — подумали друзья.

— Так, посмотрим, что здесь предлагают, — пробормотал Пьер, изучая меню, которое касалось только горячих блюд, потому что остальное было выставлено на столах для свободного выбора. — Ага! Фарш из дикого оленя… пожалуй.

— Я в дамскую комнату, — сказала Мишель. - Закажите мне что-нибудь из рыбы.

По дороге она сделала крюк и заглянула в окно, которое прозрачной стеной разделяло крытый вокзал и открытую террасу с пальмами. Приоткрыв стеклянную дверь и посмотрев наружу, она, к своему удивлению, увидела не ту скучную картину, которую они обнаружили при подъезде к ресторану. Теперь внизу прогуливались дамы, одетые в платья конца девятнадцатого века, и кавалеры в старомодных костюмах, шляпах и с тросточками.

- А вот подъехал автомобиль с тупым бампером, из которого вышли мужчины с саквояжами. А вот цветочницы с корзинами фиалок предлагают прохожим букетики! Сколько ларьков с лимонадом, пирожками и всякой мелкой снедью! И прохожие просто так прогуливаются по площади, о чем-то беседуют, чем-то озабочены.

Мишель не увидела ни одного атрибута, который бы напоминал о том, что это просто декорации и костюмы. Мало того, по улице и площади проехала коляска, запряжённая лошадьми, везущая дам в огромных шляпах!

«Актеры! Наверное, здесь будет разыгран уличный спектакль об открытии железной дороги! Очень интересно и так натурально!» — восхитилась она, разглядывая эту сцену. - Не буду говорить остальным. Пусть это будет сюрпризом».

— Господа, дирекция делает вам подарок, предлагая наш фирменный коктейль -

«Напиток мечты». Совершенно бесплатно! — официант, развернул перед гостями поднос с огромными бокалами и прозрачной ёмкостью, в которой, на пример крюшона, был налит многослойный напиток. На поверхности, которого, плавали маленькие незнакомые цветы, распространяя волшебный аромат, пряный и какой-то даже загадочный.

Сквозь полупрозрачную жидкость, зелёного, красного и фиолетового цвета, как бы прорастали извилистые тонкие веточки, на кончиках которых сверкал маленький фейерверк, рассыпаясь разноцветными брызгами. Большую ёмкость официант поставил посредине стола на серебряном подносе, на котором лежал такой же серебряный половник, и дополнил напиток огромными прозрачными шаровидными бокалами для каждого.

— Коктейль экзотический, приготовлен по рецептам одной восточной страны, пить его рекомендуется медленными глотками, сосредоточившись в это время на самом заветном желании, — сказал он, и по очереди поставил бокалы перед каждым гостем.

— О!!! — воскликнули все вместе, поразившись красоте поданного напитка и улавливая волшебный его аромат.

— Что входит в этот коктейль? — спросил Пьер. - Здесь совершенно незнакомые мне запахи.

— Наш хозяин долгое время жил в одной африканской стране, и изучил там местную кухню. К тому же нам поставляют совершенно экзотические фрукты, очень редкие, возможно, вы и не пробовали такие до сего дня. Если конечно, вам самим не пришлось побывать в Бугане?! — утвердительно и вопросительно одновременно сказал официант. — Потом, пожалуйста, скажите нам своё мнение об этом напитке. Нам это очень важно!

Сказав это, официант удалился.

— Ну что?! За чудесный обед! И начало нашего путешествия. — Пьер поднял двумя руками круглый бокал.

— Если так пойдёт, то путешествие будет гораздо удачнее, чем я думала, — сказала вернувшаяся к тому времени Мишель, поднимая бокал и удивляясь его разноцветному содержимому.

— За исполнение наших желаний, которые нам здесь обещали! — подняла бокал Мадлен, понюхав цветок, попавший в её стеклянный шар.

— Присоединяюсь, — подняла бокал Полетт. — Нет худа - без добра. Немного задержались в пути из-за этого сумасшедшего грузовика, зато встретили такого прекрасного месье! Странный напиток, но пахнет приятно, даже не пойму чем!

— Экзотика! Тебе же сказали, фрукты из Буганы, это самая загадочная страна в Африке. Я читал раньше о ней, — сказал Пьер, смакуя вкус напитка. Теперь я понимаю, почему ресторан назван « У Крокодила». Крокодил, священное и самое главное животное в Бугане. Как в Индии корова. Они считают его магическим животным, и заодно повелителем царства мёртвых.

— Про мёртвых не надо, — перебила его Мадлен, - не люблю. За здоровье! Ух!— она окунула в бокал свой острый носик и отпила глоток.

Через минуту каждый выразил на лице восхищение.

— Сказка! — воскликнула Мишель. — И он такой крепкий, в голове у меня уже всё поплыло! — она засмеялась и отпила ещё глоток. - Такое чувство, как будто я кружусь на карусели!

— Восхитительно — поддакнул Пьер. — То, что надо. Усталость как рукой сняло.

— А ты не очень-то увлекайся! — строго сказала Полетт Пьеру. — Тебе ещё вести машину до отеля.

— Ладно, я чуть-чуть! — согласился Пьер. — Хотя теперь машину могла бы вести и ты. Напополам. До обеда я, после обеда ты!

В это время им показалось, что столик, за которым они сидели, немного дёрнулся. Потом раздался гудок паровоза и стук колёс о рельсы.

Все оглянулись на метрдотеля, стоящего за стойкой в конце зала.

— Первый сюрприз! — махнул он им рукой. - В нашем ресторане вы испытаете имитацию настоящей поездки. Ностальгия по девятнадцатому веку. Стук колес, паровозный гудок, ожидание чуда! Ведь дорога всегда ожидание чего-то нового, не правда ли? — ухмыльнулся он. Его голос раздался совсем рядом, хотя до метрдотеля было метров пятнадцать! — В путь, — поднял и он свой бокал.

— В путь! — воскликнули наши путешественники, уже не удивляющиеся ничему, они приготовились провести здесь чудесный остаток дня. Ведь программа открытия ресторана предлагала плавный переход к ужину, перемежающийся другими сюрпризами. И она, эта программа, началась прекрасно!

***

— Ты не проводишь меня в дамскую комнату? — обратилась Мадлен к Полетт.

— Пойдём, — согласилась та, — заодно посмотрим, какие закуски приготовлены для нас на столе. Они привстали из-за столика и заметили, что пока они были увлечены аперитивом, зал полностью заполнился народом.

— Надо же! — удивились они, как быстро пробежало время, а мы и не заметили.

Часы на стене показывали около трёх, когда они удалились в конец зала.

— Дорогая, я не могу сидеть с тобой рядом и не целовать тебя, — прошептал Пьер Мишель, как только Полетт и Мадлен удалились от стола.

Он сжал её руку, и по лицу Мишель снова пробежалась краска.

Пьер, посмотрев в сторону ушедших, и убедившись, что они уже ничего не видят, встал и подошёл к Мишель, сидящей на другом конце стола. Он наклонился и поцеловал её в губы. Лакированная стенка отделяла их от лишних взглядов, они должны были оставаться одни, по расчётам Пьера, ещё несколько секунд. Мишель отдёрнулась от его поцелуя, уловив голоса возвращавшихся Мадлен и Полетт. Но красные щеки и распухшие губы выдавали ее.

— Что с тобой? — строго спросила Полетт, увидев, растерянный вид Мишель, и Пьера, стоявшего рядом с ней.

— Кусочек фруктов попал не в то горло, я закашлялась, — соврала Мишель, первое, что пришло ей в голову.

— Я хотел помочь, но, слава богу, всё обошлось, — безмятежным голосом ответил Пьер, легко постучав, Мишель по спине.

Полетт села за стол, не сказав больше ни слова, и через минуту, её вид не напоминал о недавнем допросе. Правда, Мишель показалось, что в душе у сестры творится что-то нехорошее.

— Могла она видеть или нет? — думала Мишель, осторожно оглядывая путь, откуда возвращались Мадлен и Полетт. Угол лакированной стены скрывал их. — Зеркало! — похолодело в душе у Мишель. Она могла всё видеть! Если ей не помешал тусклый свет.

Она ещё раз оглянулась на сестру и не увидела ничего, что могло бы выдать её гнев.

— Пронесло, — подумала Мишель, быстро взглянув на Пьера.

Тот сидел с невозмутимым видом. И она успокоилась тоже, дав себе клятву, что больше, никогда! А если Пьер повторит попытку, то она даст ему пощёчину.

***

— Господа, наш поезд прибыл к первой остановке нашего путешествия! И это прошлый век, сороковые годы, Франция!

— Да, да! Не удивляйтесь! Наш поезд совершает путешествие не только в пространстве, но и во времени! Так что желающих просим выйти на остановке и посетить первую достопримечательность нашей поездки — музей механических фигур, — услышали они голос из репродуктора. — Музей находится налево от главного входа. В третьем железнодорожном составе. Дверь в музей прямо за зелёными занавесками. Осторожней в тёмном коридоре!

При этом Мишель показалось, что столик снова дёрнулся, как при остановке поезда.

— Как в мою молодость, — сказала Мадлен, увлечённая воспоминаниями, и нанизывая на вилку кусочек буженины. — Только репродуктор может издавать такие звуки. Как будто с тобой разговаривает родной голос. Я так к нему привыкла, и так жалела, когда репродукторы вытеснили приёмники. У нас раньше в комнате висел такой же, ты помнишь, Пьер? — спросила она сына, уйдя в воспоминания, о чём говорил её взгляд, видящий чего-то, что не было видно окружающим.

— Конечно, круглый и чёрный, я помню, любил слушать по нему детские передачи. Сидел на коврике, собирал кубики и слушал, — сказал Пьер.

— А мне прямо вспомнилась вся моя жизнь. И запах дров в печке, и вы маленькие за столом, и мой Арманд. Ой, какие же мы были молодые. А прошло уже пятьдесят пять лет! — подсчитала Мадлен в голове прошедшие годы. - И теперь я старая, а Арманд… Она вдруг прикрыла глаза и, нагнув голову, вытерла их, хлюпнув носом.

— Мадлен! — сказала суровым голосом Полетт. — Зачем плакать?! Такова жизнь. Всё пройдёт, и мы умрем, этого мы не пропустим. Так что не порть нам обед!

— Я, пожалуй, пойду, посмотрю комнату механических фигур. А вы здесь без меня побудьте. Вернусь уже без слёз, — сказала виноватым голосом Мадлен. И встав со стула, вытянув шею, заглянула туда, где предполагался выход, ведущий в музей.

Глава третья. Мадлен и Арманд

Зелёные портьеры с кистями отделяли вход в музей от зала ресторана, где стоял их столик. Прочитав указатель, Мадлен, отодвинула рукой занавеску и, усмехнувшись на сказки репродуктора, который обещал перрон и остановку в середине двадцатого века, вошла в тёмный коридор, вдали которого виднелся свет, выходящий из полуоткрытой двери. Нетвёрдой походкой старого человека, держась за стену, она прошла на свет, уже не заботясь о том, как она смотрится со стороны. Пройдя три метра по тёмному коридору и споткнувшись о маленькую ступеньку, из-за разницы в освещении, она немного покачнулась и, взявшись руками за косяк двери, осторожно переступила маленький порожек.

— Пожалуй, присяду ненадолго, — подумала она, потирая ногу.

Впереди, перед ней был зал, уставленный разными фигурками механических игрушек. Они стояли на небольших постаментах прямо на полу или в отдельных кабинах. Рядом с каждой фигурой была встроенная кнопка, приводившая ее в движение. Мадлен, не знавшая, с какой фигуры ей начать осмотр, вдруг увидела уже включённую игрушку. Это была очень симпатичная деревенская сценка. В очаровательном хлеву стояла корова, чистенькая, с чёрными пятнами на белой атласной шкурке и жевала охапку сена, которая была перед её мордой. Корова жевала сено и отгоняла хвостом мух, которые тоже видно были задуманы для этой ситуации. Одна из назойливых, увернувшись от хвоста коровы, постоянно возвращалась на её спину. Корова возмущённо мычала, раздосадованная этой надоедливой мухой, которая мешала ей полностью предаться наслаждению от душистого сена и присутствия хозяйки, которая облегчала её вымя. Она каждый раз оглядывалась на хозяйку, ища поддержки. Хозяюшка в белом чепчике, в платье с нижней юбкой и белым фартуком, похлопывала коровку по спине и продолжала доить её.

Если бы не размер игрушки, Мадлен приняла бы её за живую! Настолько много движений совершали фигуры, и настолько точно были они выполнены! Казалось, что глаза коровы, видят не только мух, но и посетителей зала, потому что они на минуту остановились на Мадлен! Хозяйка, обернувшись тоже, и улыбнувшись ей, продолжила своё дело.

— Чудеса! — удивилась Мадлен, и совсем забыла о недавних слезах. Она подошла ещё ближе, разглядывая и женщину и корову, удивляясь, как ловко она была сделана.

В отдельной кабине открылся малиновый занавес, и на сцене возник фокусник. Он сделал манипуляцию руками и, подмигнув Мадлен, ловко достал карты непонятно откуда, потом в его руках появился букет, а потом кролик! Его возможностям, казалось, не было предела, потому что фокусы продолжались. Мадлен нажала на кнопку, и занавес закрылся, дав отдохнуть артисту до следующего раза.

Балерина ловко крутила ножкой и выделывала всевозможные па. Потом красиво раскланивалась, приподнимая свою воздушную юбочку, и убегала за занавес.

Попугай сидел на ветке и выпрашивал яблоко, которое лежало рядом, но за клеткой.

— Патрик хочет яблоко! — обратился он к подошедшей Мадлен, и повторил это снова, наклонясь, распушив свой хохолок, и перебирая ножками по палочке, на которой сидел.

Не получив ничего, он посмотрел на Мадлен немного возмущённо удивляясь ее непонятливости. Ведь нарезанное яблоко лежало вне доступа его клюва и лапок, а ей подать кусочек в клетку было очень просто!

Патрик повторил свою просьбу и снова прошёлся по палочке. Наконец, Мадлен догадалась и сунула ему в клюв ароматный кусочек, удивляясь, как игрушка сможет проглотить его.

Кусочек под радостный треск попугая исчез в его клюве, и глазки, попугая благодарно взглянув на Мадлен, протелепатировали о втором кусочке.

— Чудеса! — снова удивилась Мадлен.

Она с удивлением протянула ему ещё кусочек, Патрик проглотил и его, требуя ещё долю.

— Хватит! Уф — сказала Мадлен, возмущённо надув щёки. А птица, обидевшись, отвернулась к стенке, сказав напоследок, — «Какая чёрствость в людях!»

Мадлен махнула рукой, совершенно не испытывая угрызений совести, на которые намекал попугай, и пошла дальше. По ходу движения фигуры становились крупнее, а сценки более сложными. Мадлен прошла мимо ресторана, довоенного Монмартра, в окна которого были видны четверо весёлых мужчин, оживлённо обсуждающих что-то за кружкой пива. Гитарист и аккордеонист подходили к столикам и наигрывали знакомую мелодию, а официант в белом фартуке нёс поднос с блюдами.

В следующей комнате в своём помещении сидел сапожник. Во рту он держал гвоздик, и ловко стучал по каблучку, женского ботинка. Посмотрев на уже забитый, он вытаскивал новый гвоздь изо рта, и снова забивал его в ботинок. Сапожник был вполне симпатичным мужчиной лет сорока пяти. На голове его была надета старая шляпа, а в кармане чёрного фартука лежал сапожничий инструмент. Рядом стояли коробки с гвоздями, и в очереди томились другие ботинки и сапожки. Над сапожником горела тусклая лампа, а в камине, который был в его каморке, горел огонь.

Мадлен остановилась перед сапожником, и тут уж она совсем решила, что её разыгрывают. Сапожник, забив последний гвоздь, положил старый ботинок в коробку и взял другой, посмотрев его со всех сторон и, потрогав подмётку. Он снова взял в рот несколько гвоздиков и застучал по каблучку, не обращая внимания на Мадлен.

«Буду стоять столько, сколько он выдержит!» — решила Мадлен, не увидев в сапожнике и намёка на искусственное происхождение. «Это человек! Да он просто притворяется!» — решила она и продолжила пристально смотреть, когда же он, сделает что-то, что разоблачит его.

Но сапожник упорно занимался своим делом, и лишь только мельком взглядывал на Мадлен.

«Ну и выдержка!» — подумала Мадлен, так и не уловив промаха со стороны куклы. Ей надоело стоять, и она прошла в следующий зал, оглянувшись на секунду, на сапожника. Ей показалось, что в момент, когда он кидал ботинок в коробку, он махнул ей рукой.

«Что же в следующем зале?» — подумала Мадлен, уже ожидающая нового чуда. Потому что фигуры и декорации к ним, а также набор возможных их действий, каждый раз превосходил первый.

Она присела ненадолго на стул, и через минуту поднялась, чтобы войти в новое помещение.

Подойдя к следующей двери, она вдруг почувствовала запах весны. Как будто мимо пронёсся лёгкий майский ветерок. И правда, в следующем зале Мадлен увидела улицу провинциального городка, залитую солнцем, с цветущими акациями, и зелёной травой на обочинах дороги. В голубом небе порхали лёгкие облачка, петушок на шпиле церкви, казалось, сейчас от радости забьёт крыльями и прокукарекает на весь город, который он, конечно, видел с такой высоты.

«Боже, да это мой Домбаль сюр Морт!» — подумала Мадлен, вглядываясь в знакомый городской пейзаж.

Мадлен восхищённо ахнула. Она увидела старую площадь своего родного города!

«Да вот и магазин месье Франсуа. Вот парикмахерская, а вот кафе! А если идти по этой улице, то выйдешь к зданию мэрии, напротив которой стоит мой дом!»

Мадлен вдруг ощутила сильное желание увидеть свой дом, и пробежаться по этим весёлым весенним улицам городка, как это она делала в молодости. Она сделала шаг вперёд. И странно, улица, которая, казалось, имела ограничения в размере, раздвинулась! И Мадлен увидела перспективу, другой улицы. Только теперь вдали виднелась река с мостиком, в которой они с мамой стирали бельё, и парк сзади неё. Это было совсем как шестьдесят лет назад, ведь теперь на этом месте вырос целый район из новых коттеджей, а раньше?

«Раньше мы шли по этой улице и попадали прямо к речке. А вон там, если пройти в переулок, то будет Кино, а вон там, магазин тётушки Элиз».

Мадлен вдруг захотелось пройтись и по этой улице, и по той! Она не решалась, куда ей направиться сначала. Ей хотелось обежать весь город, и заглянуть во все уголки, в которых проходила её жизнь!

Она вдруг испытала желание побыстрее забежать в овощной магазин.

«Ну конечно! Сегодня же день рождения отца! А я должна купить овощей», — вдруг радостно, и немного недоумевая, что задание матери выпало из ее головы, вспомнила она. — «Да вот и корзина, и кошелёк с франками».

Мадлен поправила волосы, которые растрепались по плечам, повернулась разными сторонами к витрине кафе, и нашла, что выглядит она очень даже мило.

«Интересно, Арманд в магазине?» — подумала она, направившись к овощной лавке, где хозяйкой была его мать.

Мадлен подошла ближе к окнам магазина и, с замиранием в сердце, заглянула внутрь. Там было темно, и она не сразу разглядела, что было за стёклами. Но то, что там присутствовали люди, она поняла по размытым фигурам, которые перемещались.

Овощи на витрине лежали свежие, как будто их только сорвали. Ей показалось, что она даже слышит запах земли на корнях свёклы, и ощущает свежесть листьев салата, на которых бусинками лежат капли воды.

Дверь магазина открылась и оттуда вышли старенькие супруги Пастек. Они вышли и медленно направились в сторону лавки обувщика. Месье Пастек нёс корзину с овощами, а мадам Пастек, уцепившись за его руку, шла рядом.

— Добрый день! — непроизвольно вырвалось у Мадлен, потому что она всегда здоровалась с супругами Пастек. Ведь они жили недалеко от её дома и частенько заходили к родителям, просто так, обменяться новостями.

— Добрый день, Мадлен! — кивнули они ей, остановившись.

— В магазине сегодня прекрасный салат, — сказал месье Пастек.

— Иди пока не разобрали лучшие кочаны, — шепнула ей мадам. — И Арманд там, он уж все глаза проглядел, как увидел, тебя в окошко. Хороший парень! Надеюсь, вы пригласите нас на свою свадьбу? — улыбнулась она.

Мадлен, покраснела и поправила волосы на голове, которые снова раздул ветерок, одёрнув юбочку, штапельного платья.

— Хороша, хороша, - сказала мадам Пастек, а месье Пастек, показал пальцем — во! И мигнул хитрым глазом.

Мадлен, помахала им рукой, и несмело шагнула к двери. Открыв тяжёлую дверь, она увидела стоящую за прилавком мать Арманда.

— Мадлен! — воскликнула она. - Всё хорошо? Пришла купить овощей?!

— Да, мама велела мне купить салата и огурцов. У нас сегодня день рождения отца, придут гости. Немного. Но будет праздник.

— Вот как, — засмеялась Элиз, кладя в сумку Мадлен огурцы, и сверху огромный кочан салата. — А картошки и сельдерея вам не надо?

— Я не донесу, мадам Элиз. Вообще-то, я хотела прийти ещё раз.

— Пустяки. Мой Арманд поможет тебе, а картошку я дам твоему отцу в подарок. У него же день рождения, а мы с ним ещё в гимназии вместе учились. Вот так! А когда-то он за мной ухаживал! Правда, это было давно! Потом вот променял меня на твою маму. Да я не обижаюсь. Мой Патрик тоже не плох, а в молодости кто не влюбляется?

— Вот мой Арманд никак себе девушку не выберет. А влюбился бы в тебя, я бы была рада! — подмигнула она снова покрасневшей Мадлен.

— Арманд! — позвала она его. - Ну-ка, помоги девушке, донеси ей картошку и огурцы.

— С удовольствием! — весело ответил Арманд и, подхватив сумки, направился с ними к двери.

— До свидания, мадам Бенуа, — помахала Мадлен, скрываясь за дверь, которую держал Арманд. - Спасибо!

— До свидания дочка! Заходи ещё! — махнула ей рукой Элиз.

Они вышли на улицу Генерала и направились в сторону школы. И тут Мадлен снова заметила, что конец улицы, нарисован. Декорации города в перспективе превращались в рисунок, как в панораме музея.

— Арманд! — вырвалось у неё, но он не дал досказать ей свою мысль.

Поставив сумки, он весело улыбнулся ей. Потом поправил волосы и посмотрел вдоль улицы, ничуть не удивившись, как будто ничего странного там не было.

— Я так хочу тебя поцеловать, — сказал ей Арманд. - Пойдём вон до того переулка, там нас никто не увидит. Всего один разок, или я умру и не дождусь сегодняшних танцев.

Мадлен улыбнулась улыбкой шаловливого ребёнка, понимающего свою ценность в сердце этого парня. Они быстро дошли до переулка, с узкой тропинкой между стенами огромных домов, Мадлен и самой не терпелось попасть в его объятия, хотя для вида она изобразила неуверенность и испуг. На середине прохода Арманд поставил корзинки и, притянув к себе Мадлен, поцеловал её длинным поцелуем, от которого по телу Мадлен прошёлся жар, она ещё сильнее прижалась к Арманду и обняла его, зная, что этот поцелуй не последний. Боже да она улетала куда-то, она теряла счёт времени, когда с ней рядом был Арманд! Она не хотела отрываться от него. Но было солнечное утро, и они в городе были не одни! А Арманд, казалось, уже совсем забыл о действительности!

— Всё! Всё! — сказала Мадлен, первая, испугавшись возможности появления прохожих, стараясь отстранить от себя Арманда.

— Чего ты боишься? — шептал Арманд, прижимая её ещё ближе и целуя ее шею, грудь…

— Все, все, все! — весело повторила Мадлен, наконец, вырвавшись из его рук.

Она победно глянула в его весёлые и одновременно расстроенные расставанием глаза. - Всё! — она подхватила корзину и побежала в конец прохода, за которым и был её дом. Она знала, что Арманд стоит и смотрит ей вслед. Он не уйдёт, пока она совсем не скроется за калиткой.

— Приходи сюда, когда захочешь меня увидеть, — услышала она крик Арманда, который растаял где-то в темноте, которую она увидела, обернувшись на его голос. А вместе с этим, она вдруг ощутила себя снова той Мадлен, которой семьдесят пять! Она на всякий случай потрогала свои волосы и вместо длинных кудрявых волос, обнаружила короткую стрижку.

«А может быть, сон — это моя старость и прожитая жизнь? А то, что было минуту назад, и есть моя настоящая, теперешняя жизнь?» — подумала она.

Мадлен закрыла глаза, напряглась и постаралась снова проснуться в юности, в своём доме, где уже на кухне хлопочет мама, а бабушка готовит кофе и что-то весело рассказывает из прошлой жизни. Где в окошко видна старая яблоня, а на стуле висит её любимое, розовое платье. Но! Сон про старость не кончался!

«Арманд! Арманд!» — закричала она, но не вслух. Эти слова гремели у неё в душе.

«Зачем я убежала, зачем? Зачем я потеряла этот миг! Этот волшебный миг, который, вернул мне тебя!»

Мадлен прислушалась, надеясь ещё услышать его голос, ей это было необходимо! Сердце у нее разрывалось.

«Арманд вернись, я хочу быть с тобой, я не хочу возвращаться к этой жизни! Ты же был здесь, вернись снова, любой ценой! Пусть я умру, я хочу к тебе!»

Она снова вытерла глаза, посмотрев впереди себя. И увидела длинный коридор, в который пробивался свет зала начала осмотра механических фигур. И себя, сидящую на стуле.

«Заснула!» — подумала она с удивлением, уже совсем вернувшись к действительности. «Наверное, коктейль и сегодняшний отъезд. Устала! Не буду им говорить, а то опять смеяться будут. И не поймут!» — с горечью подумала она.

Мадлен поднялась, стараясь вспомнить последние минуты, в которых она была совсем юная, а вокруг был май, беспечность и счастье. И сон, и явь теперь смешались у неё в одно общее, и разделить их она не смогла.

«Как на самом деле, и Арманд, и город, и Элиз!» — растроганно подумала Мадлен. Она вздохнула, пошла на свет и вышла в ресторан.

Глава четвёртая. Мишель и Филипп

— Концерт закончен, и пока поезд остановился в сороковых, нужно пойти посмотреть музей, — сказал Пьер, поддерживая тему, предложенную программой вечера, и поднимаясь из-за стола. — Пора размяться, а то от коктейля и закусок, что-то затекли все ноги. Я так наелся, что второе блюдо в меня уже не влезет. Взбодримся перед горячим?! — оглянулся он на жену и Мишель.

— Так ещё десерт. Прогуляйся получше! — съюморила Полетт.

— Нет, кто-нибудь останьтесь! — попросила Мадлен. - Что-то сердце схватило, мне одной страшновато будет.

— Мадлен, срочно достань медикаменты, — строго сказала Полетт. — Сердце — это не шутки! Если будет плохо и дальше, говори, мы сразу же вызовем врача.

— Да нет, не очень сильно. Просто видно переволновалась, вспомнив Арманда, — сказала Мадлен, опустив глаза.

— Ну, хорошо, Пьер пусть идёт, а мы с Мишель останемся с тобой, — согласилась Полетт, не очень то хотевшая бродить по залам, которые она видела сто раз в других городах, и не желавшая, чтобы Пьер уходил с Мишель.

— Ну, тогда мы пойдём в музей, а ты посиди здесь с мамой, — сказал Пьер, беспечным голосом, приглашая, Мишель встать со стула. — Мадлен, как туда дойти?

— Там, за зелёной занавеской тёмный коридор, иди через него в зал, где горит свет. Прямо не ошибёшься, — пояснила Мадлен.

Мишель вопросительно посмотрела на Полетт, уловив в предложении сестры остаться, продуманный наперёд ход. Ей уже очень хотелось прогуляться, но Мишель шестым чувством понимала, что делать это на пару с Пьером не стоит.

«Может быть, просто на воре горит шапка? А Полетт ничего не вкладывает в эти слова?» — подумала она. - Скорее всего, я сама побаиваюсь, что Пьер снова выкинет, что-то подобное его выходке в развалинах крепости. Опять полезет целоваться. Нет, нет, мне это не нужно! Не расслабляйся!» — сказала она сама себе. - А то, всё может зайти слишком далеко. Хватит с меня женатых любовников! Тем более, если его жена, это твоя сестра. Никогда!» — снова поставила она точку.

Ей нужно было спокойствия на душе и совершенно не хотелось принимать игру, предложенную Пьером.

***

— Ну? Как там? Интересно в музее? — спросил Пьер, увидев, возвращающуюся Мадлен. — Что ты видела? — спросил он, заметив её усталый вид.

— Да я расхотела его смотреть, — сказала Мадлен, сделав легкомысленное лицо и махнув рукой. Уф! Так, куклы! Она поправила очки и, молча, села за стол.

— Ничего себе, расхотела! Ты была там минут тридцать, мы здесь без тебя уже успели увидеть такое представление! Шлягеры сороковых. Выступала сама Эдит Пиаф! Смотри, она снова вышла на бис! Пьер вместе со всеми захлопал, появившейся перед зрителями певице.

На сцену под аплодисменты и, вдруг замерший зал, вышла Эдит. Молодая, худенькая в своём любимом тёмно-синем платье. Как с кинокадров! Оркестр из аккордеона, фортепьяно, скрипки и контрабаса, ловко аккомпанировал ей, старую французскую песню - «Моя любовь в мансарде».

Клавиши аккордеона порхали и переливались перламутром, и, казалось, что сцена - это улица Парижа, и сейчас, вон там, за её углом мелькнёт Эйфелева башня, а за спиной актрисы, пройдутся пары, прогуливающиеся по Елисейским полям, проедут старенькие Пежо и маленькие автобусы.

— Бис, бис! — зааплодировали всё, когда Эдит, закончив песню, раскланявшись, сказала зрителям, — до свидания! И под музыку аккордеона удалилась со сцены.

— Эдит! Эдит! - аплодировали, сидящие за столом.

— Господа! Мы присоединяемся к вашему восторгу, - возгласил высоким голосом вёрткий конферансье, появившийся вместо Эдит Пиаф на сцене, и сделавший знак рукой остановиться. — Но будьте благоразумны. Мы такие не одни! Эдит оказала честь, уделив нашему поезду, своё внимание. И подарив сорок минут незабываемого полёта в прошлое. Она нужна всем, так отпустим же её дарить радость и другим людям, — поднял обе руки конферансье.

— Она сказала вам до свидания, — продолжал вдохновенно он, - и ушла в вечность, в которой всегда будет жить её талант, ваша любовь и эта прекрасная музыка!

Зал захлопал ещё раз.

Мадлен, хлопавшая сильнее всех, вдруг задумалась и, посмотрев на сидящих своими подслеповатыми глазами, сказала: «Но ведь Эдит умерла в шестидесятых. Её нет!»

Последняя фраза прозвучала возмущённым петушиным криком.

— Мама, это же пародисты! — воскликнула Полетт. - Костюм, парик, пластинка, вот и всё! Она кивнула остальным, и те засмеялись на возмущение Мадлен.

— Я видела её, и думаю, что так подражать оригиналу нельзя! — возразила Мадлен, подозрительно прищурив глаза. На ней не было грима и парика!

— Мама ты устарела, сейчас можно всё. Ты же видела по телевизору мадам Арно. Вспомни, как ловко она поёт и за Матье, и за Пиаф. И что ты могла видеть? Сидя далеко от сцены, без очков! — уговаривал её Пьер.

— Вдаль я вижу хорошо! — не переставала препираться Мадлен.

— Мадлен, не надо сердиться. Вы просто очень устали в музее, — проговорила Мишель, и от этого раздражены.

— Да, да… — вдруг поникши, тихо сказала Мадлен, — я, и правда, очень устала, даже заснула там, на стуле, — она посмотрела на всех своим невинным взглядом, и тряхнув головой, решила больше не поднимать эту тему. Потому что боялась ещё раз вернуться в прошлое. Это было больно!

— Лучше бы и не видеть свою молодость! — вдруг решила она вздохнув. — Там хорошо! Но забывать всё снова - трудно!

***

После слов мужа в душе Полетт возникло неясное беспокойство, но она подавила его.

— Идите, идите! — сказала Полетт, не желая быть уличённой в ревности, и к кому?! К сестре! Нет, до такого унижения она дойти не смогла. — Я пока покурю, а Мадлен немного посидит на открытой веранде, пусть подышит воздухом, это ей полезно,— сказала она, с как можно более равнодушным видом.

— О, забыл. Пьер вернулся к Полетт. — Дай мне евро десять, — попросил он. Вдруг там будут продаваться сувениры, тебе купить что-нибудь?

Полетт, открыв кошелёк, отсчитала десять евро - на всякий случай. Пьер поцеловал её в щеку, отчего Полетт успокоилась ещё больше.

— Мерси, мой бандит, — поспешно сказал Пьер, и отправился за Мишель, которая уже скрылась за зелёной занавеской.

«Господи!» — подумала Мишель, стоявшая у занавесок, глядя на эту сцену с выдачей денег. Она представила, как Пьер в конце прогулки отчитывается о потраченных двух с половиной евро на туалет или на музейный сувенир, и ей стало смешно и противно.

« И он ещё чего-то хочет. Сиди со своей Полетт, и держись за её юбку!» — подумала Мишель, зайдя за зелёные занавески.

Впереди был тёмный коридор, и Мишель, не желая провоцировать Пьера, который уж точно не упустит воспользоваться такой ситуацией, огляделась, и, увидев приоткрытую дверь слева, шмыгнула в неё, тут же ,закрыв ее поплотнее.

«Пусть идёт первым, а я догоню », — решила она, предполагая, что пройдёт в зал механических фигур следом за ним, но через пару минут. Она слышала, как Пьер зовёт её. Но потом голос его стих, и Мишель решила, что Пьер уже вошёл в зал, и теперь ей опасаться его приставаний нечего. Она уже хотела вернуться в коридор, и догнать Пьера, но решила посмотреть, что там за поворотом. Куда же она зашла?

***

Зайдя в дверь, и пройдя вдоль полукруглого коридорчика, освещённого свечами, она увидела указатель и надпись «Восемнадцатый век. Замок Людовика ХУ».

— Это любопытно! — подумала она и вошла в красиво отделанное помещение, где всё сверкало новизной, вкусом и изяществом. На стенах висели бронзовые подсвечники. Потолок, на котором плясали тени от пламени свечей, был украшен рисунком, сделанным рукой искусного художника. Тяжёлые занавеси висели на окнах, и сквозь них был виден прекрасный газон, с аллеями, уходящими от него вдаль парка. Старинные картины, изображающие жизнь греческих богов, висели на стенах. Мебель с изогнутыми ножками и бархатной обивкой дополняла убранство зала и подчёркивала его богатство и изысканность, а мраморные фигуры, старинные часы, и камин с горящими в нём дровами, придавал помещению обжитой и уютный вид.

В одном из углов зала сидел оркестр из восьми человек, и пока что молчал. Создавалось впечатление, что музыканты просто ждут взмаха палочки, потому что дирижёр в красивом атласном костюме, уже занёс вверх руку. Мишель смотрела на эту картину зачарованным взглядом, и вдруг услышала первые звуки музыки и увидела, как в двери, распахнутые слугой, вошли, держась за руки юноша и девушка. На ни х были парики и костюмы восемнадцатого века. Юноша проводил девушку к столику, где стояло два прибора и ваза с фруктами.

Подошедший слуга налил сидящим вина в бокалы, и принёс на стол чудесно украшенные блюда. Пара принялась за ужин при свечах, и при этом они не делали ни одного лишнего или неловкого движения. Девушка и юноша поднимали металлические бокалы, глядя в глаза друг - другу, и изящно поглощали, подкладываемые слугой, кусочки. В конце ужина оркестр заиграл менуэт. А молодые люди совершили необходимые для этого начальные движения приветствия. При которых юноша красиво выставил вперёд ногу в обтянутом белом чулке, и склонив голову, плавно простёр вперёд руку, как бы выражая почтение девушке. А та красиво присела, сделав реверанс. Начался, медленный и плавный танец. При этом танцующие чувственно сближались и удалялись, друг от друга, потом снова брались за руки, совершали повороты и наклоны тела, как того требовал танец.

Неожиданно, музыка закончилась, молодой человек взял девушку за руку и также достойно и безмолвно они удалились из зала.

Мишель посмотрела на оркестр, музыканты которого, были в таком же положении, какими она увидела их вначале. Дирижёр стоял с поднятой в руке палочкой, а музыканты ждали его взмаха.

Мишель смотрела на всё это и не понимала, как может дирижёр так долго удерживать неудобное положение руки. И для чего? Его фигура словно застыла и не шевелилась.

— Неужели это и есть механические куклы? — удивилась Мишель, на цыпочках подойдя ближе к оркестру, и крикнув им потихоньку, — Э! — эй! Музыканты не реагировали.

— Ну как вам эта сценка? — услышала Мишель голос мужчины, который, вышел откуда-то сзади. - Правда, мастерски сделаны эти механические фигуры?

Мишель, услышав голос, вздрогнула и повернулась на него. Она увидела очень приятного мужчину в зелёном свитере лет сорока пяти, который, смотрел, приятно улыбаясь, от чего у него на щеках появились ямочки. Страх и неловкость Мишель сразу прошли. Она смотрела на мужчину, удивлялась, насколько у него приятная внешность. Он не был худощав, но крепок. Его немного вьющиеся волосы были тёмными, а глаза голубыми! Весь вид мужчины выражал весёлость, энергичность и доброжелательность.

— Мне показалось, что это живые люди, — удивлённо ответила Мишель, осторожно разглядывая мужчину, который после её слов, изобразил ожидаемую радость.

Он хлопнул в ладоши, и весело сказал, — это и немудрено, ведь эти фигуры делал сам знаменитый мастер Пастер. К тому же второй мастер влил в них душу… Эти куклы входят в разряд экстра по своему устройству, и их трудно отличить от живых!

— Но я всё же сомневаюсь, — сказала Мишель, — потому что у механических фигур обычно движения отличаются от человеческих отсутствием плавности, а в тех двух молодых людях я не заметила ни одной угловатой позы. Всё было так красиво, как возможно, двигаются только артисты балета.

— Ну вот, видите, — всё так же улыбаясь, продолжил мужчина. В том и отличие, кукол от людей, что всё слишком, идеально. Люди имеют больше погрешностей, потому что совершенствование людей рассчитано на длительный срок, на тысячелетия, и, естественно, результат будет виден лишь на их потомках. Это совсем другая технология и другая задача.

В случае с механическими фигурами полагаться на саморазвитие и отбор нельзя. Потому что как вы понимаете, нам нужен ожидаемый результат при этой жизни. При жизни мастера, который делает эти куклы. Потому что он сам ждать тысячелетия не может и не хочет. Филипп опять улыбнулся доброй улыбкой, с какой мать разговаривает со своим ребёнком. — Ведь это последние модели для нашего музея механических фигур.

Мишель отметила, что манера общаться у её нового собеседника настолько обезоруживающая естественная, без капельки фальши, позирования и самолюбования. Но, несмотря на простоту в общении, Мишель ощутила, что за ней что-то стоит. Какое-то скрытое превосходство и благородство.

— Хотите посмотреть эту сцену ещё раз? — спросил мужчина, глядя ей прямо в глаза. Во второй раз вы, возможно, заметите некоторые погрешности, и это будет для меня очень полезно. Простите, я забыл представиться! Филипп, — слегка наклонил голову мужчина.

— Мишель, — ответила она.

— Мишель, — посмотрел на неё немного просительно Филипп, сложив руки лодочкой на подбородке. - Для обычных посетителей это запрещено - видеть кукол в стадии доработки, — сказал он. - Наша задача скрыть имеющиеся недочёты до того, как мы представим кукол публике. Нужно создавать иллюзию, что это живые существа, но только до определённого момента. Посетитель должен смотреть и не сомневаться, даже чуть-чуть! И лишь тогда, когда это нужно мастеру, зрители получают каплю сомнений. В тот момент и рождается тайна, чудо, необъяснимое и непознанное. Одни верят, что кукла может быть одушевлённой, другие отрицают это. Рождаются споры, домыслы и поиск истины. Сейчас ведь модно изучать такой мир. Нестандартный мир, — загадочно повторил Филипп. Но Вам я приоткрою немного секрет нашего музея, тем более что Вы по моей вине увидели это сами. Я забыл закрыть дверь, — пояснил он. — А эта экспозиция только ещё готовится к выставке в зале. Это очень дорогой экземпляр, и осталось лишь немного обыграть его и позаботиться о достаточности эмоций в составляющей этих характеров. Я надеюсь, что Вы меня не выдадите, и никому не расскажете, что видели здесь?!

— Конечно, конечно! — пообещала Мишель хотя не совсем поняла витиеватый разговор Филиппа, но почувствовала интерес к его словам. Два раза он упомянул об одушевлённости фигур. Она и сама почувствовала эту одушевлённость. Слишком нежно смотрел юноша на девушку. Слишком страстно он прижимал её к себе во время танца, давая ощутить свои чувства, и в то же время не давая заподозрить, что подчинил её движения себе. — Это была очень тонкая грань! И румянец! На щеках девушки и юноши зажигался румянец, когда чувства перехлёстывали их. Нет! Это были люди. Фигуры так наполнены страстями и любовью быть не могли! — подумала она.

Между тем, Филипп кивнул Мишель и подвёл её ближе к оркестру, который стоял всё в той же позе, с поднятой дирижёрской палочкой и готовностью начать играть.

— Видите кнопку. Если её нажать, то сценка повторится, — объяснил Филипп.

— Кого же изображают эти куклы? — спросила Мишель, — разглядывая оркестрантов.

— Это сценка из жизни короля и его фаворитки. Они жили в восемнадцатом веке.

— Вы знаток истории? — спросила Мишель.

— Да, я консультировал художников, зная материалы жизни королевской семьи, и историю костюма. Я очень хорошо изучил эту эпоху. Самое интересное, что их потомки дожили до сегодняшних дней, немного хитровато улыбнулся Филипп. Им досталась счастливая сторона истории. Хотя, если брать весь это промежуток времени до наших дней, то и трагедий там было достаточно. Эту даму потом гильотинировали. Вот так!

Филипп нажал на кнопку, но из дверей никто не вышел, хотя мелодия оркестра зазвучала.

Мишель вопросительно глянула на Филиппа, — так значит, это все же были люди! — погрозила пальцем она.

— Нет, просто я хотел протанцевать этот танец вместе с Вами, если Вы не возражаете. Вы будете играть роль Шарлотты, — улыбнулся он. — Для точного создания движений кукол нужно пропустить их чувства через себя. Тогда в них не будет изъянов. Иногда не хватает всего лишь маленького поворота головы или, наоборот, отклонения от принятых правил, и тогда, все идет насмарку. Нужно, чтобы чувства точно ложились на движения. Без малейшего пропуска. Это как звук и изображение на плёнке. Это как движения губ певца, поющего под запись своей песни. Звук будет длиннее, движения укорочены и гармония потеряна, и тогда, фальшь видна невооруженным глазом. Я запишу гармонию чувств, которая родится у вас.

— Но как можно записать чувства, они же нематериальны в отличие от движений. Они в сердце в душе, ну я не знаю ещё где, — возразила Мишель. - Тем более, как соединить и поселить это в механические фигуры? Фигура - это предмет, а предметы не могут обладать чувствами.

— Вы ошибаетесь! — воскликнул Филипп. - Каждая вещь, каждый предмет имеет свою душу и свои чувства, как и свою память. И этому существует множество доказательств! В детстве у вас была любимая игрушка, и вы чувствовали, как вам с ней тепло и приятно спать, — утвердительно сказал он. - Вы думаете потому, что вы любили игрушку, за её приятный для вас вид, за память, которая приятна уже потому, что выходит из детства? Не только!

Мишель сделала непонимающее лицо.

— Еще и потому, что и она вас любила! — закончил пример Филипп. — Вы теряли ключи, и находили их, когда уже отчаивались? Почему? Да потому что их крик доходил до вашего сердца, и вы шли на него. Вы, бывает, не знаете, почему не любите какое-то место, какой-то дом и даже мебель, а ведь этому есть причина. Причиной тому волны, которые источают эти предметы, которые, возможно, не любят вас! Вещи думают, хранят информацию, и даже говорят на своём языке. Нужно только уловить и суметь расшифровать колебания волн жизни и мыслей предметов, на уровень понятный и слышимый человеком. Если это постигнуто, то у мастера нет пределов его возможностей!

— Но это фантастика! — воскликнула Мишель.

— Это целая наука! — возразил Филипп — И очень тонкое мастерство, которое вкладывает душу в кукол. Но, кроме таланта, мастерства и вдохновения, для этого нужно иметь образец чувств. Матрица которых переносится сначала на прибор, а потом на предмет, на изготовленную форму куклы. В сущности, это так же, как написать портрет. Если есть оригинал, то будет и его портрет. И кстати, этот вид искусства, живопись, даёт нам наглядный урок, вкладывание души в предмет. Сначала это только краски и холст. А потом? Посмотрите в глаза Моны Лизы, по вам пробегут мурашки. Может ли случиться такое, от тюбика красок? От их смеси? Даже, от готового портрета, если картина не завершена полностью! Я имею в виду, не последний мазок, а последний вдох!

- А восковые фигуры?! Попробуйте побыть с ними ночью в их пространстве. Нетренированный человек, вряд ли выдержит такое! И это уже не просто кусок воска! А ещё раньше божки, карты, руны! Господи, да история вложения души в предметы или, наоборот, прочтение их мыслей и душ, человек использует уже давным-давно!

— Но мы пропустили весь танец! — воскликнул Филипп. - Когда я говорю на эту тему, то увлекаюсь. Простите. Но мне очень нужна ваша помощь. Мне нужно вложить в душу девушки больше чувственности, отличной от чувственности юноши. Сейчас они действуют одинаково. Потому что при их создании мне не хватало образца женских чувств. Я записал их не слишком чисто. Сейчас я это понял. Потанцуем, и я постараюсь уловить и записать эту волну точнее.

Филипп склонился перед ней в поклоне, и Мишель, никогда не танцевавшая старинных бальных танцев, вдруг вспомнила, то, что она видела раньше и сделала реверанс. Менуэт зазвучал волшебным звуком виолончели, и рука Мишель оказалась в руке Филиппа. Потом глаза Филиппа, смотрели в её глаза, когда они приближались друг к другу в вальсе, и Мишель, не могла оторвать от них взгляд, забыв о стеснительности и неловкости! И тут она вдруг вспомнила сегодняшний сон. Ей показалось, что она видела в нём именно это лицо. Вернее, она ощутила там точно такие же чувства, какие были у неё сейчас, когда на неё смотрели такие же глаза, и их губы тянулись к поцелую. Это было блаженство! Это было то, о чём мечтало её сердце. Это была любовь, от которой кровь быстрее бежит по жилам, на щеках вспыхивает румянец, а мысли теряют счёт времени.

— Сколько я нахожусь здесь?! — спросила Мишель, когда очнулась от этой волшебной истомы.

— Я не засекал времени. Но сейчас около трёх! — сказал Филипп, выключив какой-то прибор и взглянув на старинные часы.

— Три! — испугалась Мишель. - Я уже так давно ушла от своих друзей? Мне нужно вернуться.

Она немного удивилась, что Филипп не возражал против этого и не предлагал ей остаться ещё. Он даже не сказал ей до свидания, и не взглянул на неё, приоткрыв перед ней дверь.

Выйдя из комнаты, Мишель услышала поспешный щелчок замка. Кровь хлынула к её лицу. Это было похоже на то, что её присутствием тяготились, и, лишь, вежливость не давала выставить её из комнаты раньше? Она чувствовала себя использованной, а после этого потерявшей интерес к своей особе.

«Растаяла!» — засмеяла она сама себя. - Уже и продолжения вечера ждала, и телефончик приготовила! Получай! Не нужно совать свой нос, куда не следует!

***

Полетт, отпустив Пьера, и, успокоившись на некоторое время, оглянулась на занавесь, за которым тридцать минут назад скрылись оба.

— Чего-то они долго там ходят, — возмутилась Мадлен, увидев беспокойный взгляд Полетт. - И что там смотреть? Так, куклы! А! Там такой длинный и тёмный коридор, — постаралась смягчить свой вопрос она. — Может, они не могут найти выход? Да, что ты?! — удивилась Мадлен, увидев, как Полетт сорвалась со стула. Что они маленькие, что ли!? Сами выйдут.

Полетт послушно села. И в это время из-за занавесок появилась Мишель. Она шла с явно растерянным лицом, выражение которого, она быстро постаралась изменить на спокойное. Мишель поправила причёску, и, улыбнувшись вымученной улыбкой сестре, села за стол. И как она не хотела этого делать, её голова всё же беспокойно обернулась в сторону двери, где она оставила Филиппа.

Сидящие за столом Мадлен и Полетт переглянулись, и Мишель уловила на лице сестры затаённое беспокойство и вопрос.

— Где Пьер?! — спросила Полетт, нервно вытаскивая из пачки сигарету, и чиркая зажигалкой. Она даже привстала из-за стола, и, переминаясь с ноги на ногу, повернулась в сторону зелёных занавесок, где через пару минут появился Пьер, застёгивающий на ходу пуговицы рубашки, и стряхивая с костюма что-то.

Глава пятая. Приятная компания

Пьер, поспешивший вслед за Мишель, вдруг потерял её из вида.

Темнота небольшого коридора, в который он погрузился, привела его в состояние охотника, или пещерного человека, который вот-вот схватит свою жертву и упьётся победой. Он уже страстно желал похитить ещё один ее поцелуй, ощущение от которого всё ещё жгло его душу. Игра была не закончена, а лишь начата. И он жаждал её продолжения. Пьер стоял, прижавшись к стене, и думал, что Мишель сразу появится здесь, не увидев его в музее.

Не дождавшись, появления Мишель, он негромко позвал её, но не услышал в ответ её голоса. Не понимая, куда она так быстро исчезла, он дёрнулся в сторону зала, который угадывался светящейся стрелкой и неоновой надписью «Зал механических фигур. Двадцать первый век». И, споткнувшись обо что-то, на секунду потерял равновесие. Он почувствовал неясную боль в голове, потому что, удержавшись, стукнулся немного о стену. Потирая голову, он ещё немного постоял в коридоре, уже представляя, как, услышав её шаги, прикинется сильно травмированным. « Мишель подойдёт ближе погладит его шишку, и тогда!» Мурашки прошлись по его голове, от дальнейшей картины, которая пронеслась у него в мыслях. Он стоял, и как затаившийся зверь ждал приближения ее шагов. Такой момент!

«А музей можно пробежать быстренько, и отговориться, что ничего особенного не было!» — придумал он.

Предаваясь таким мыслям, Пьер вдруг ощутил необъяснимый страх, потому что под его ногами, начал прыгать пол, как если бы это был движущийся вагон. Он услышал стук колёс, и даже почувствовал свежий ветер, который рождался от движения поезда и врывался в щели вагона. Он понял, что стоит в тамбуре и едет, потому что ноги его подпрыгивали при движении двух половинок тамбура.

«Но такого не может быть! Ведь поезд существует лишь в нашем воображении. Это лишь игра, предложенная учредителями вечера!» — судорожно думал он. - Хотя почему бы и нет? Для обмана посетителей, к ресторану по рельсам подходит дежурный вагон, с новыми экспозициями! И от этого рождается иллюзия выхода в новый мир, волшебное преображение пространства и изменение времени. Да здорово придумано!» — подумал он. – Этот вагон - сороковые годы. Следующий - девяностые. Да какие хочешь! И для этого нужно только иметь несколько вагонов с необходимыми декорациями. Вот и всё!

Ну конечно, он же видел рельсы, которые были продолжением рельсов под вагоном рестораном.

«Всё просто! Просто!? А куда же я качусь?» — вдруг заволновался он. — Хорошо, если на ближайший путь. А если этот музей существует для серии таких ресторанов, тогда он сейчас едет удивлять посетителей, где-нибудь в Шарлеруа! Вот тебе номер! Часа три в пути, а потом ещё объяснения с женой! Они же панику поднимут, когда я не вернусь минут через тридцать!»

Пьеру стало жутко от всей этой неопределённости. Его беспокойство и недоумение усилилось еще оттого, что как он ни звал Мишель, она не появилась. Он был один в темноте узкого пространства, да ещё в непонятно куда ехавшем вагоне!

«Нет, нужно срочно искать выход!» — решил он.

Пьер побежал назад, ударяясь в темноте о стены прохода, но коридор, почему-то оказался длиннее чем, когда он шёл по нему вперёд. Темнота мешала найти ручку двери, и Пьер уже панически шарил по тыльной стенке коридора, не находя ни намёка на дверь.

— Мишель! — снова крикнул он. Потом повторил это ещё громче, уже не стесняясь своей беспомощности, потом он стал барабанить в стену, но все его попытки услышать и быть услышанным казались тщетными.

Оставалось вернуться к светлому пятну на выходе, это было хоть кое-что определённое. «К тому же там могут оказаться служители музея или рабочие, которые ухаживают за фигурами!» — эта мысль его порадовала, и он повернул и пошёл на свет.

К его облегчению впереди оказался большой зал, размером с вагон, лишённый разделения на купе, в котором горели люстры, стояла мягкая мебель и в нишах стен помещались незамысловатые механические фигуры. Но главное, там сидели, растерянно глядя на вошедшего, три молодые дамы!

Одна вытирала глаза платочком и всё поглядывала вокруг. Другая прохаживалась по комнате, прислушиваясь к стуку колёс, третья сидела, подперев голову руками. Мишель среди них не было

— Месье, мы не можем найти выхода, — рванулись они к нему, - какое счастье, что вы здесь, а то мы уже пали духом. Мы не можем выбраться отсюда! Задержались в залах музея и вот! Мы ничего не можем понять!

— Такое впечатление, что мы по-настоящему едем в поезде! — воскликнула, сокрушённо рыженькая девушка. – Мы-то думали, что музей продолжение здания ресторана!

— Я тоже, — вздохнув, сказал Пьер. - Но вы не волнуйтесь, не может быть, чтобы выхода не было. Он есть всегда, нужно только не волноваться. Нас хватятся и догадаются, что мы не успели выйти из прицепленного вагона-музея, дадут телефонограмму, и высадят в каком-нибудь удобном месте. Потом от силы двадцать минут езды, и мы снова здесь — «У Крокодила», — успокоил он их.

— Но что же нам делать сейчас? — воскликнула одна из них, и Пьер отметил, что она очень премиленькая. Лет тридцать, блондинка с голубыми глазами, и собранными в пушистый хвост волосами.

— А если без хвоста? Пьер представил женщину с рассыпанными кудрями по шелковой подушке, и её атласный ночной костюм с короткой рубашечкой и трусиками минимального размера.

— О! — он почувствовал, как желания возникли в его теле. И от этого, страх от произошедшего улетучился. А появилась возможность прекрасно провести время в обществе этих трёх красавиц!

- «Да пусть подольше не вытаскивают его из этого прекрасного вагона! Всю жизнь держать не будут!» — уже победно подумал он.

Пьер с воодушевлением оглядел девушек и отметил, что трио было как по заказу! Кроме блондинки здесь была чёрненькая, со смуглой кожей, шикарной грудью и соблазнительными бёдрами, и рыжая с длинными ногами, на суховатом теле, но глаза! Зелёные глаза и улыбка с оттенком очень даже сексуальным! Желания его выросли ещё больше! Он уже представил рядом с собой эту даму, которая выходит из ванны в расстёгнутом халатике. Подходит к его постели и, скинув свой невесомый халатик, бросается на его тело.

— О! — вырвалось из его лёгких, и он постарался подавить, уж очень явственно проявляющиеся, свои желания.

Но мысль его продолжала работать дальше, потому что девушки стояли так близко, что он уже видел и форму груди смуглянки, которая была круглой и упругой. И нежные ручки блондинки. Её белоснежную шейку и очаровательные ножки, которые очень мило стояли на высоких каблучках и вырастали из-под короткой джинсовой юбочки, чрезвычайно маленького размера.

«Да она вся уместится в моей ладони!» - подумал Пьер, уже раздев и ее глазами.

Он уловил запах духов рыжеволосой, и умилился на её вздёрнутый носик, но успел отметить и симпатичную ямочку на щеке, смуглянки.

«Да мне повезло! Часок прокатиться в уединении с такими женщинами!» — возликовал Пьер, забыв обо всём. В душе у него сделалось радостно тревожно как в момент, когда находишь кучу денег на дороге, куда вот-вот придут и другие прохожие, а ты не успеешь положить находку в свой карман.

— Итак, сначала посмотрим, что мы имеем, — сделал серьёзно — успокаивающее лицо Пьер. — Я так понимаю, что выхода здесь вы не нашли. Но хоть что-то обнаружили, что поможет нам скоротать время? — весело спросил он, потрепав по волосам рыжеволосую, и погладив по плечу смуглянку. Он поднял подбородок блондинки и нежно стукнул её по кончику носика.

— Я с вами, нас четверо, а вчетвером мы не пропадём! — вошёл в раж Пьер.

— В дальней комнате есть зал с имитацией Монмартра и рестораном на нём. Называется «Д’Артаньян»! Мы можем пройтись туда, потому что там всё как в жизни и столики, и повар, и настоящие продукты. Мы даже удивились, что так здорово разыграно действие. Там жарится настоящий окорок, полно овощей и фруктов и, главное, полный бар всяких напитков! — воскликнула блондинка.

— Там ещё и музыка. Нажимаешь на кнопку и ритмы Парижа! Азнавур, Дассен, Патриция Касс, Сардо! Великолепно! — сообщила смуглянка.

— Так нам есть что выпить и съесть?! — обрадовался Пьер. - Значит, с голоду мы не умрём. Тогда пусть это будет нашим маленьким приключением. С кем ещё случались такое?! Главное, что ругать нас не за что, мы просто попали в ловушку из-за нерадивости устроителей этого праздника. Мы ни при чём!

— А кто должен ругать вас? — спросила блондинка.

— Я здесь с женой, её сестрой и своей матерью. Мы вчетвером совершаем прогулку по северу Франции и Бельгии. Они конечно не довольны, тем, что я отсутствую, и, конечно же, волнуются. Но вы, вас кто-нибудь тоже ждёт в ресторане? — спросил Пьер.

— Нет, мы путешествуем одни, — сказала смуглянка. Мы решили провести сегодня день рождения втроём, без родственников.

— А кавалеры? Неужели у таких красавиц нет кавалеров! Как же они могли отпустит вас в такой день одних?! — воскликнул лицемерно Пьер, радуясь в душе, что сердца дев свободны, и конкурентов, а тем более их возмущённых действий, в данный момент не предвидится.

— Они променяли нас на мужскую компанию, в свой день рождения. И в отместку им, мы сделали также! — воскликнула блондинка, положив свою очаровательную ножку на колено, при этом юбочка поползла вверх, и глаза Пьера жадно устремились дальше по ее движению, но ничего большего, чем предоставила взгляду его хозяйка, Пьер больше не увидел. Он постарался оторвать свой взгляд и долго не задерживаться на ножках блондинки, чтобы это не бросилось в глаза двум другим дамам. К тому же он не хотел, чтобы они решили, что у него проснулся интерес к одной из них.

— Нет! Совершенно нет! Он хотел их троих! И не хотел делать исключение, в пользу одной. По правде говоря, он и не смог бы этого сделать, потому что хотел объять необъятное, и себе был не враг! — Неужели сбылась мечта? — подумал он, в голове перебирая все уловки, которыми бы он смог завлечь в свои действия подружек, и уже даже пожалел о том, что разговор вышел на ресторан Монмартра, потому что эта комната с мягкой мебелью и мягкими коврами, располагала к большему из его желаний.

-«Какой окорок! До еды ли?! Выпить, конечно, не помешает!»

— Да у вас вся спина в чём-то белом! — воскликнула смуглянка, подойдя к нему и приглядываясь к испачканному месту.

— Где? — удивился Пьер. — А, наверное, это я пока искал дверь, измазался обо что-то в коридоре! — выразил он догадку, стараясь стряхнуть невидимую пыль.

— Вот здесь, и вот здесь, — смуглянка подошла ещё ближе к его спине и стала отряхивать его костюм. При этом ему показалось, что её ручки были очень нежные и успевали при обследовании мест побелки, погладить его шею, а грудь красавицы, прикасалась к его телу и оставалась с ним дольше, чем того следовало. И о, боже, — Пьер с испугом, что выдумывает не совершаемые поступки, поглядел на руки второй девушки, он увидел, что они и вправду перешли на заботу о чистоте его брюк спереди. Они упорно водили по тому месту, которое уже и без того могло и само стряхнуть пыль с брюк, так его трясло от этой процедуры.

Пьер снова испуганно подавил возникшую дрожь страсти, не желая обидеть девушек и неблагодарно отстраниться от их заботы. Это было бы невежливо!

— Рано! Рано! — говорил он сам себе, уже обнимая и целуя в щеку, в плане благодарности, рыженькую и чёрненькую, которые, наконец-то, казалось, были удовлетворены своими стараниями.

***

— Вот и Монмартр! — сказала блондинка, показывая рукой в сторону входа в ресторан «Д, Артаньян».

Кукла-официант, вышедший из дверей, услужливо пригласил пришедших в зал, и остановился около входа.

— Вероятно, кнопка его действий нажималась где-то на полу, или управление куклой было через фотоэлемент? — подумал Пьер, оценив мастерство, с каким была изготовлена кукла.

Ресторан, полностью повторяющий интерьер знаменитого ресторана Парижа, в котором Пьер бывал не один раз, полностью дублировал оригинал. Он был пуст, но за стойкой стоял бармен. Рыженькая хотела нажать кнопочку, чтобы бармен сыграл свою роль, но чёрненькая сказала, — а зачем? Мы здесь как хозяева, на необитаемом ресторане. Будем пить шампанское! Согласны?

***

Пьер, уже с азартом, нёс к столику две бутылки, и вслед за ним шла блондиночка с фужерами для шампанского.

Рыженькая включала аппарат с музыкой, а чёрненькая накладывала в тарелки фрукты и небольшие закуски. Восторг праздника уединения, охватил всех.

Брызги полетели во все стороны, и бокалы наполнились игристым напитком.

— Ура, слава богу, что не бутафория! — воскликнули всё вместе.

— За знакомство! — воскликнули девушки, по очереди целуя Пьера в щёки и представляясь по имени.

— За знакомство мои красавицы, — лепетал разомлевший Пьер, отдавая в обмен свои поцелуи с лихвой.

— Падал снег, — запел проникновенным голосом Адамо.

— Кого же выбрать первой? — думал Пьер, желая скорее слиться в танце, хотя бы с одной. Начну с малышки, блондиночки, — подумал он, допивая бокал с шампанским, тем более что она сегодня именинница.

Музыка лилась, а нежная головка блондинки лежала у него на плече. При повороте в танце в сторону стола, Пьер ловил на себе притягивающий взгляд рыженькой, и воздушный поцелуй смуглянки.

— Девочки, я обожаю вас! Вы не обижаетесь, что я не могу пригласить вас всех сразу?! — воскликнул Пьер, подводя к столу блондинку, и беря за руку, уже ждущую его приглашения брюнетку.

— Будем чередоваться по росту, — сказала рыжая. Смуглянка была среднего роста, и она была второй.

— Боже! В душе Пьера всё бушевало, потому что тело смуглянки было такое соблазнительное, и Пьер не мог удержаться, чтоб не облапить всю её спину и невзначай соскользнуть ниже, и подержаться ненароком за круглую упругую попку. Конечно, когда он танцевал спиной к столу. Возвращаясь лицом к оставшимся девушкам, он улыбался им томной улыбкой, и таял, тая-я-ял.

Рыжая, смотрела на него свысока и источала такие флюиды, что Пьер еле дождался конца танца, чтобы не утащить её в сторону тёмного занавеса.

— А давайте танцевать все вместе, — воскликнула блондинка.

— Точно! — воскликнули остальные.

Они сплелись руками, встав в круг, и под музыку, завиляли бёдрами. Потом поменялись местами, по ходу погладив Пьера по лицу, и предоставив право третьей, потанцевать в круге, прижавшись спиной к нему.

— О! — Пьер уже не смог играть роль спокойного и безразличного мужчины!

— Если бы не эти излишества! Коктейль, вино, шампанское, перебор! — Пьер почувствовал, что у него в голове, что-то сильно закрутилось. Комната поплыла, и он, на минуту закрыв глаза, покачнулся.

— Ой! — мы его закружили! — засмеялись девушки. — На диван! На диван! На диванчик!

Они потащили полуживого Пьера на диван и, уложив его, стали расстёгивать ему рубашку. Пьер боролся между потерей сознания от смешения напитков и от того экстаза, в который он входил при их прикосновениях. Три мадам, крутились вокруг него, осыпая разными милыми словечками и поцелуйчиками. Гладили его, то по головке, то по щекам, то по груди, вытаскивая рубашку из брюк, чтобы Пьеру было вольготнее дышать. Их было много, а он один! И девушки, в желании помочь ему, можно сказать, боролись за место подле него, и как будто соревновались в качестве предоставляемых ему забот, нежностей и ласк.

— Дай я ему положу на голову мокрое полотенце, — говорила одна, она заботливо остужала Пьеру лоб, при этом грудь её прижималась на минуту к его груди. Не успевал Пьер подосадовать, что грудь ускользнула на самом интересном месте, как вторая, подойдя к нему с другой стороны, склонилась к нему, щекоча его лицо своими кудряшками, а губы… они были так рядом! И прикасались к нему, даря многочисленные поцелуи. Третья, не удержавшись при доступе к его телу, совершенно случайно упала прямо на него. Она засмеялась и, прижавшись к нему всеми своими соблазнительными частями, сказала, что теперь он должен очнуться, если, конечно, он мужчина! От этого утончённого издевательства, Пьеру стало ещё хуже. Экстаз его снова дошел до точки. Он с лихвой вбирал в себя возбуждающие флюиды трёх девушек, не предпринимая при этом, вернее, не имея возможности предпринять ничего!

— Это кошмар! — только успел подумать Пьер.

Хотя это было похоже на фильмы, в которых герой лежал на кровати со скованными руками, а голая мадам в чёрных чулках и едва видных, ниточек трусиков, расхаживала возле него с плёткой. Или рядом происходила сцена сладострастия, а герой сидел в клетке и через неё смотрел на всё это. А ведь он не каменный!

Как ему нравилось, втихомолку от Полетт, когда она с книгой ложилась на дневной отдых в своей комнате, посмотреть такой фильм! Как он завидовал герою, желая оказаться на его месте, чтобы почувствовать то же нетерпение, завестись! А потом! Получить свободу и возможность проявить себя! Теперь, он почти что, сам "в наручниках", хочет, но не может, а рядом глумятся красотки.

— О! — снова вырвалось из лёгких Пьера

***

— Что это? — Пьер почувствовал, что глаза его закрыты, и кто-то бьёт его по щекам! Он уже приготовился оправдаться перед девчонками, и судорожно думал, как он выглядел во время провала, но услышал совершенно незнакомый и неожиданный голос.

— Месье, вам не хорошо? — прозвучал мужской баритон, и Пьер получил ещё одну оплеуху.

Он ошалело посмотрел вокруг и увидел, что лежит на диване, но рядом не было никого! Лишь только зал музея. И механические куклы! Рыженькая, чёрненькая и блондиночка. В рост человека. Они стояли, взявшись за руки, в нише стены и улыбались ему призывно.

— Всё в порядке? — снова услышал он голос метрдотеля.- Простите, у нас небольшая авария, отключился свет в переходе к музею. Надеюсь, что месье пострадал не очень? — участливо спросил он, видя растерянное лицо Пьера и его потирание головы. — Вот и дали свет! — обрадовался Метрдотель.

— Месье, — метрдотель снова позвал его, когда Пьер, встав с дивана, уже собрался выйти в светлый коридор, соединяющий музей с рестораном. — Вот вам платок, у вас на шее помада, — ухмыльнулся он. - И позвольте, я стряхну с вас вот этот волосок. Он снял с него длинный рыжий волос, и снова сально ухмыльнувшись, сдул его со своих рук.

Пьер, обалдело посмотрел на метрдотеля, и начал отряхиваться, и приглаживаться, стараясь внести в своё поле зрения, возможные свои промахи. Ему показалось, что на кожаном диванчике в углу, лежали бутылки с шампанским…

— Да, да. Понимаю, — снова, закатив глаза, сказал мужчина. - Небольшие неприятности. Месье не рассчитал, — сказал он, показывая на выход. От этих женщин можно ждать всего чего угодно. Но кто ж от них откажется?! - Заправьте рубашку, — успел крикнуть он ему вслед.

Пьер, не желая больше слышать намёки месье, вышел в зал ресторана.

***

— Вот и Пьер! — воскликнула Мадлен. – Чего это он такой растерзанный! — возмутилась она. - Стыд, какой!

Полетт, не выдержав нервного напряжения, закурила сигарету, и ожидая подхода Пьера, глянула на сестру.

— Ты чего так светишься? — подозрительно спросила Полетт.

— Я, наверное, влюбилась, боюсь сглазить, так это всё было прекрасно — прошептала Мишель, желающая переключить настроение сестры.

— В кого ты успела влюбиться, вы же всё это время были с Пьером! — прошипела сестра, снова заподозрившая неладное.

— Да нет, мы разминулись. Пьер здесь ни при чём! — сказала победно Мишель, взглянув на сестру и на Пьера, который старался придать себе беззаботный вид, и усиленно запихивал пуговички рубашки в маленькие щели-застёжки.

— Глупая, — подумала она. Думает, что лучше Пьера нет. Есть! Но я ничего вам не расскажу. Слава богу, что мы с ним разминулись.

Мишель подавила в себе счастливый вздох, и решила, что будет вспоминать всё, что с ней произошло, когда будет одна наедине со своими мыслями. И возможно ,все не так страшно, и Филипп ещё проявится. Мало ли почему всё так произошло. А может быть, это он слегка обиделся на её поспешное заявление, что ей надо идти?!

Глава шестая. Приз

Четверо путешественников сидели рядом, за одним столом, но каждый из них здесь отсутствовал, потому что думал о своём. Мысли их летали где-то далеко от этого места, а глаза не видели ничего вокруг, потому что смотрели внутрь себя, на то, что волновало только их, и сейчас. И, над столом воцарилось молчание.

Если бы кто-то со стороны посмотрел на их лица, то увидел, что в глубине у каждого проходит целый оркестр чувств.

Лицо Мишель выражало мечтательную отрешённость. Она смотрела в одну точку и благостно улыбалась.

Она вспоминала Филиппа, его прикосновения, его взгляд. Снова и снова ощущала те чувства, которые возникли между ними, и все это было настолько ярко, что она уже не могла не ждать продолжения знакомства. Она хотела, она мечтала, она жаждала. И поэтому искала оправдания своему маленькому недовольству, маленькому несоответствию, которое появилось в тот момент, когда ей пришлось уйти.

"Я уже хотела поцеловать его на прощание, так, чмокнуть в щёчку, потому что мне показалось, что после этого танца, мы стали чуть ближе, чем просто посетитель музея и его работник. Но он почему-то не проявил такого порыва. Он просто закрыл дверь! Но для этого могло быть множество причин». Мишель чувствовала, что это было не пренебрежение. Он показался ей таким тонким, таким открытым и сентиментальным!

Полетт, нахмурив брови, курила, постукивая сигаретой о пепельницу, и двигая её пальцем то туда, то сюда по поверхности стола. Казалось, что она сейчас решает какую-то задачку, продумывая различные ходы, и, прощёлкивая в уме, только ей понятные вычисления. И всё же не могла соединить все события, которые вывели её из себя.

Первое, она не могла понять, откуда у неё взялся такой приступ ревности. Она уже давно не обращала внимания на маленькие интрижки Пьера. Тем более, она знала сестру, и знала, что нужно ей. И уж, конечно, не этот тряпка, её муж.

"Но с другой стороны, это замешательство Мишель, когда они с Мадлен возвращались из дамской комнаты. И эти бесконечные комплименты, которые Пьер расточал Мишель, и эта прогулка перед сном, в последний день перед отъездом. Ушли за занавеску они вдвоём, так почему Пьер там оказался один?» — думала она " Да ещё в таком виде. А она, аж, вся в тумане, ничего не слышит и ничего не понимает, а?! Вся красная! И, почему они вернулись по одному? Нет здесь что-то не так. Неужели этот предатель, уже совсем потерял совесть!? Мало ему интрижек на стороне, так решил опозорить меня перед сестрой?! Хотя, и она хороша. Если бы, ей не нравилось, то, наверное бы, она пожаловалась мне. Значит, они заодно!" — думала Полетт. "Нужно сходить и посмотреть, что там за занавесками, и что там за тёмный коридор. Если я найду их местечко!"

Полетт опять уловила себя на том, что в ней бушует злость, обида и ревность. Ей необходимо было успокоиться. А это можно было сделать, если она увидит там вторую дверь и посмотрит, что за ней.

Пьер, откинувшись на стул, загадочно улыбался. И на лице его время от времени вопросительно поднимались брови. Которые потом опускались, придавая его лицу, снова задумчивое выражение под отстукивание пальцами какой-то мелодии. Это была песня Адамо. Он вдруг краснел и тут же менял положение на стуле, что не мешало ему предаваться всё тем же мыслям. Он ёрзал, вспоминая духи и талию, рыженькой, нежные глазки блондиночки, и огонь, исходивший от брюнетки. Мысли его неслись по кругу, как на карусели. От рыжей — к блондинке, от блондинки — к брюнетке, и снова.

Одна Мадлен сидела виноватая, и испуганно посматривала на всех.

«Господи, я чуть не натворила неприятностей!» — подумала Мадлен, глядя на злое лицо Полетт, курившую нервно сигарету, на растрёпанный вид своего сына и на светящееся счастьем лицо Мишель, вернувшихся за стол, после того как за ними уже хотела отправиться Полетт! Пусть сами разбираются, это их дело, я больше ни слова! А Полетт?! Господи, я и не знала что она такая ревнивая. Всего-то и сказала вслух, — чего это они так долго не идут? Ну, не идут и не идут! Чего она так взбесилась? Сорвалась, побежала! — Мадлен втянула голову в шею, переживая за свои легкомысленные слова. Уже желающая скорее закончить поездку и отправиться домой. Она не любила скандалы. А самое страшное, она боялась быть виноватой!

«И что они и правда там делали?» — вдруг подумала она себе в оправдание, вспоминая, как Пьер поглядывал на Мишель, когда этого не видела Полетт, и как скрывала Мишель свои губы, когда они с Полетт вернулись из дамской комнаты. Пошли в музей, так смотрите на экспонаты! — возмутилась она в душе. - Бесстыдники!»

— Голова все болит? — спросила она Пьера, первой нарушив молчание. - И ты что? Так и не дошёл до музея? Всё лежал там, в коридоре? — голос её перешёл на слабый петушиный крик. - Господи, какой кошмар. Это как же ты споткнуться мог? Я же тебе говорила, там тёмный коридор, иди на свет. А где же была Мишель? — спросила Мадлен, всё-таки запутавшаяся в произошедшем. — Почему она нас не позвала?

— Я зашла в другую дверь, а Пьер, вероятно, пошёл в музей, — охотно объяснила Мишель.

— В дверь?! В какую такую дверь? — снова закукарекала Мадлен. И что там было? — недоверчиво возмущённо спросила она. — Там же, кроме музея, ничего больше нет! Длинный коридор и вход в зал! — продолжала она, стараясь добиться ясности.

— Нет там никакого музея. Он был в прицепном вагоне, и уже давно уехал… — сказал неопределённо Пьер, и осекся, увидев настороженный взгляд, сидящих за столом, и в первую очередь Полетт.

"Нет, что-то мне это всё не нравится, — подумала Полетт, взглянув на мужа. - Чего он полез выручать ее. Куда-то уехал вагон! Какой вагон!? Заврался! Спокойно Полетт, спокойно!» — уговаривала она сама себя.

«И, правда, мои слова были похожи на бред», — подумал Пьер, и сам не понимая смысла того, что он сказал.

«Уехал? Почему я решил, что он уехал?» — судорожно думал он. "А! Это я просто не дошёл до следующих залов! Ведь был зал Монмартра! И если бы не девчонки, то увидел бы и весь музей! А, вот оно что! Странно, что я понял это только сейчас! А девчонки, удрали, когда я отключился, испугались появления метрдотеля, или… они все заодно? Увидели, что я иду, свет выключили и сцену ужаса разыграли! Во! Теперь всё сходится. Ну и девчонки! — усмехнулся Пьер. Он готов был им простить всё. Тем более что их исчезновение и эта маленькая афера со светом была как нельзя кстати. Немудрено! Такой стресс! Три мадам и всё ему! Пожалуй, я погорячился, мечтая о гареме. С таким количеством и до старости не дотянешь!" — трезво решил он.

Он почувствовал, что сил-то у него поубавилось. Он прямо был как выжатый лимон. Пьер быстро взглянул на Полетт. Та не отвела взгляда, а как старая и строгая учительница, ждала признания вины своего подопечного.

Пьер, быстро сменил выражение лица на - беспечное, и даже обиженное. Но решил, что нужно ещё раз зайти за занавеску и обследовать музей.

— Верни деньги, — протянула Полетт руку.

Пьер поспешил полезть в карман и не нашёл там ничего.

«Я же покупал шампанское, на Монмартре!» — ужаснулся он. - У меня их нет! — ответил он, пожав плечами.

— Как нет! Я же тебе дала десять евро! — возмутилась Полетт.

— А это, я думаю ваше, Вы обронили в музее, — протянул купюру, подошедший к столику официант.

— Вот они! — обрадовался Пьер, победно протянув жене бумажку.

***

— Мадам, вы просили «квис де грануй», — подошёл к Мадлен с подносом повар. Блюдо сделано специально для вас, по очень сложному старинному рецепту. Приятного аппетита.

Он поставил дымящееся блюдо с горкой лягушачьих лапок, залитых коричневым ароматным соусом.

— О! Уф!— обрадовалась Мадлен. — Спасибо. Она вдохнула запах с тарелки, и, перевернув парочку ножек туда-сюда, проверила содержимое соуса.

— Мама, тебе какого налить вина? — спросил Пьер, поднимая кувшин с белым.

— Да, этого, — важно сказала Мадлен. И аккуратно пригубив из фужера своим маленьким сморщенным ртом, принялась за лягушачью лапку. Лицо при этом отобразило блаженство. - Бесподобно! — воскликнула она. - У нас в ресторане так не делают, и ты Полетт, готовишь хорошо, но не так!

Повар, следящий за реакцией Мадлен, улыбнулся и удовлетворённо, со знанием результата и удалился в дверь кухни.

— Месье, это для вас, - поставил официант перед Пьером огромное блюдо с горкой сырого фарша и многочисленными дополнениями к нему.

Пьер вооружился вилкой и ножом и, отпив глоток красного вина, с воодушевлением приступил к обеду.

Полетт, глядя на мужа, поедающего мясо, и на сестру, ждущую своё блюдо, которое официант уже ставил перед ней, вдруг ощутила чувство раскаяния. Всё было буднично обычно и ничем не напоминало игру двух желающих ей вреда людей.

« И почему во мне так взыграла эта ревность? И к кому? К сестре?! Как будто я не знаю запросы Мишель! И как они могли, в каком-то коридоре, где ходят и другие посетители и служащие, заниматься непонятно чем?! Вот глупость!» — подумала она, уже поднявшись над своими сомнениями высоко-высоко.

— Жульен из морепродуктов заказывали вы? — проверил официант назначение блюда. Здесь прекрасный сан-Жак. Огромный и сочный, — улыбнулся официант Полетт, и поставил перед ней блюдо в виде синей лодки.

— А для вас Мадам, эта прекрасная рыба по Бугански, — сказал он елейно Мишель.

— О! — выдохнули они, увидев чудесный дизайн поданного блюда и, ощутив его дивный аромат.

Мир за столом восстановился, и наши путешественники отдались гастрономическим удовольствиям. А после прекрасного вина, они и совсем забыли все неприятные минуты.

***

— Господа! — раздался звонкий голос из репродуктора, когда обед был закончен, и все четверо, уже мирно беседовали, довольно откинувшись на спинки стульев.

— Наш поезд прибыл в шестнадцатый век, к берегу океана. Желающие могут сесть на корабль, который через пять минут отправится на остров, в царство султана Мухаммеда. Сегодня он выбирает невесту. И вас ждёт красочное зрелище! Но, как бы ни было интересно на острове, просьба не задерживаться там более тридцати минут, ведь наш круиз во времени и пространстве всё-таки ограничен в возможностях. Бойтесь остаться в безвременье и в чёрной дыре пространства. А в остальном, полагайтесь на свои желания и интуицию. Экзотики вам и впечатлений.

— Я хочу к султану! — воскликнула Мадлен. И я очень люблю кататься на корабле.

— Пойдём все вместе! — твёрдо сказала Полетт, она не собиралась больше создавать двусмысленные ситуации. Она тоже хотела спокойствия.

— Да пора размяться, — встал со стула порозовевший Пьер. Подъём! — обратился он к Мишель, увидев, что она не собирается вставать со стула.

— Я не хочу, я остаюсь, — ответила Мишель. - Я устала.

— Да, ладно мы недолго, больше тридцати минут нельзя, — ухмыльнулся Пьер. В «чёрной дыре», кто знает как там?!

— Пойдём, пойдём! — воскликнули Мадлен и Полетт. - Мы же в отпуске, и должны использовать его на сто процентов. Спать и отдыхать будешь потом!

Мишель нехотя встала со стула. И все четверо, пройдя медленно по залу к зелёным занавескам, скрылись за ними.

***

— Что это? — удивилась Мадлен, когда они зашли за занавески и пошли по освещённому коридору в зал механических фигур. Нас качает как на судне.

— Точно также, как когда мы ездили с тобой в круиз по Карибам, — поддакнула Полетт, побледнев.

— О, меня уже мутит! — воскликнул Пьер, теперь не очень удивляясь таким вибрациям. – « Придурки перестарались. Все создают имитацию путешествия в пространстве и времени!» — съязвил он в душе. - А потом, система освещения не выдерживает, и шишки на лбу вырастают!»

Через минуту они благополучно вышли в зал и увидели, что он представляет собой подобие открытой веранды или, вернее, палубы в которую, врывался ветер, пахнущий водорослями. Пьеру показалось даже, что он слышит шум прибоя и крики чаек.

Множество кукол, представляющих собой восточных красавиц, стояли на своих постаментах, и, казалось, ждали, когда их приведут в действие. Они были сделаны в рост человека. Красивые прозрачные наряды, украшенные золотой и серебряной вышивкой. Чёрные косы с вплетёнными в них драгоценными камнями, длинные чёрные ресницы и чувственные губы. Это были поистине красавицы, в которых было всё совершенно.

— Ух! Да там и правда океан, — воскликнула Мадлен, которая первой подошла к краю веранды и вернулась к сыну и снохе, разглядывающим кукол. — Меня морская болезнь никогда не берёт! — воскликнула она. - Мне даже нравится качаться на волнах! — сказала Мадлен, обмахиваясь салфеткой, и приглашая остальных тоже выйти на веранду. — Настоящий! Пальмы, песок и океан с волнами! Я хочу на пляж! — твёрдым голосом сказала она.

«Ну, Мадлен!» — подумал Пьер, у которого от остановки покачивания улучшилось самочувствие. — Надо же, я и не знал, что она такая актриса. Океан! Откуда ему здесь взяться? Или это уже маразм?! — переглянулся он с женой.

— Там и чайки летают, и вдали остров с белым замком! Нет, я тоже хочу к султану, продолжала совершенно искренним голосом Мадлен.

— Подожди немного, минут пять, мы тоже выйдем, — сказал Пьер, отдышавшись. - Не бойся, без тебя невесту не выберут, потому что не найдут лучше, — пошутил Пьер.

— О! — воскликнула, закатив глаза Мадлен, — я надену купальник, туфли на каблуках и пойду соблазнять султана.

— Полетт тоже туда рвётся!! Так что, шансы мельчают, — рассмеялся Пьер, представив в таком же виде и свою жену. Это было бы забавно!

***

Полетт, услышав слова Пьера, уловила в них скрытую издёвку. Тем более что она прозвучала при сестре. Ей вдруг стало, очень жаль себя. Полетт бросила взгляд на своё отражение в зеркале, и ей стало себя жалче вдвое! Она выглядела такой растерянной. Лицо её было вытянуто, губы дрожали, а фигура!? О! Она уже ненавидела свою плотную фигуру, свои толстые ноги, и неуклюжие руки и плечи. И теперь, идти на праздник выбора красавиц уже совсем не хотела! Полетт посмотрела на Пьера и представила его, пялящимся на этих полуголых моделей, его многозначительную улыбку и отрешённость. На фоне этих штучек она будет казаться ещё более, непривлекательнее, это она понимала.

— Я сейчас вернусь, — сказала она. - Вы пока смотрите…

— Давай быстрее, а то прозеваешь представление, — бросил безразличным тоном ей вслед Пьер.

***

— Мадам, вы уходите? — услышала она голос молодого человека. Он появился из-за дверей, которые Полетт раньше не заметила! Они были замаскированы в стене, и проявились лишь при их открытии.

— Не люблю восточные мотивы… — сказала Полетт, задержав взгляд на симпатичном месье в зелёном свитере, и соображая, не те ли это двери?

— Я вам скажу по секрету, — заговорщический продолжил мужчина. — При выборе красавиц будет отдано предпочтение дамам вашего сложения. С аппетитными формами. И при этом, избранной будет присуждён приз, который ей вручит сам султан! Среди остальных, я думаю, вы больше всех можете претендовать на роль избранницы султана. Не покидайте праздник, или приз не будет присуждён никому! Султан очень разборчив. Он выделяет нам деньги на конкурс, но только при том условии, что среди женщин, будет дама, которая пленит его.

— А потом. Султан потребует в качестве ответного шага… — строптиво возразила Полетт.

— Нет, нет! Он стар, и только услаждает свой взор. Он не преступает черты приличия, — заверил её мужчина.

— Так для чего же это ему нужно? — удивилась Полетт.

— Каприз! Мы не склонны копаться в тонкостях. Мы получаем свой процент, султан, получает то, что он хотел. И так, вы не испортите нам праздника?! — с надеждой спросил мужчина. - Ведь вам тоже достанется свой кусок пирога. Султан бедных подарков не делает. И потом, любой даме приятно быть избранной. Поверьте, вам будут все завидовать.

— Ну, хорошо! — согласилась Полетт, представляющая своё торжество и изумление мужа, и Мадлен, которая считает ее неуклюжей и толстой. Это предложение было неожиданным, но весьма, кстати!

— Если вы согласны, то пойдёмте, мы поможем вам немного преобразиться! — обрадовано сказал мужчина. - Визажисты поработают с вами и приз ваш! У нас мало времени. Представление красавиц начнётся через двадцать минут, как финал, танцев механических танцовщиц. В остальном положитесь на нас.

— А это, я прошу вас передать Мишель, — сказал молодой человек. - Только постарайтесь это сделать незаметно. Молодой человек протянул Полетт сложенный лист бумаги, и доверчиво улыбнулся.

— Что это? — удивилась Полетт, и не получив ответа, убрала записку в сумочку.

— Хорошо, я передам, — сказала она, и подумала, « Когда же Мишель успела с ним познакомиться? Он, и правда, хорош! А в записке, наверное, его координаты! И про двери, получается, она тоже сказала правду. Ну, слава богу!» — облегчённо вздохнула Полетт. И камень свалился с её плеч. — Мои подозрения насчёт Пьера были лишние. Мишель была взволнована по другой причине! Как все может измениться за одну секунду! Нет, нужно быть хладнокровнее!»

***

Мадлен разглядывала кукол, которые поражали своим интересным нарядом и украшениями.

— И как их привести в движение? — спросила она у сына. - Когда они будут танцевать?

— Мама скоро все узнаем. Нам велели сесть в кресла и ждать, — сказал Пьер, устраиваясь в кресле и, сажая рядом мать.

— Они как живые! — воскликнула Мишель, удивляясь натуральности кожи на их лицах.

— Неплохо поставить в спальне, — как бы просчитывая дизайн комнаты, — философски произнёс Пьер.

— Ну, уж нет! Я бы не хотела! — скривила губы Мишель. (Но она-то рассматривала этот вопрос со своей стороны!)

Через минуту под одобрительный шум в зале, который представлял корабль, вошли музыканты, и на трон, который стоял в центре полукруга образованного зрительскими местами, водрузился мужчина, лет восьмидесяти в чалме и белом восточном костюме. Он хлопнул в ладоши, зал замер и куклы, сойдя с постамента, начали свой танец.

— Здорово, — сказал Пьер, обращаясь к Мадлен. — Зря Полетт не пошла сюда. Многое потеряла!

— Мне самой хочется попробовать, — засмеялась Мишель, с удовольствием глядя на представление.

— Кто желает испробовать свои силы в танце живота, выходите, не стесняйтесь! - прямо в такт мыслей Мишель, воскликнул конферансье. — Вот так! Вот так! — веселился массовик, смешно виляя бёдрами, неумело показывая, какие движения нужно делать. Он держал в руках газовый платок, и изощрялся в подражании танцовщицам. От этого стеснение у зрителей отошло на второй план и все просто сорвались со своих мест и стали неуклюже, но вдохновенно трясти плечами, и плавно перебирать руками, под уморительную пробу повторить движения танцовщиц. Общий хохот наполнил маленькую танцплощадку.

Мадлен смеялась и, постоянно останавливаясь, махала на себя платочком. Пьер, повинуясь уговорам Мишель, кисло изображал что-то, что у него совсем не получалось. Мишель, вспомнила свои поездки в Египет и Марокко и почти прилично сделала многие движения. По правде сказать, после поездок, она купила себе самоучитель по восточным танцам, и поэтому, вспомнить сейчас свои тренировки ей было приятно. Она мельком взглянула на султана, тот сидел с недовольным лицом, оглядывая публику. И, ища среди них кого-то.

— Это всё! — обратился султан к своему слуге, когда шествие девушек после танца кончилось.

— Вы не выбрали ни одной? — спросил, заботливо склоняясь к нему, слуга.

— Ты знаешь мой вкус! — раздражённо ответил султан. — Неужели уже вывелись женщины, пышущие здоровьем и формами!? — сморщился он, втайне надеясь, что разочарованным не останется. — Ну, кому нужны, такие худосочные?! — ещё больше сморщился он. — Женщина должна быть пушистой и большой как кровать! — мечтательно с устремлёнными в свою молодость глазами, пропел султан.

— Мы приготовили для вас сюрприз! — воскликнул мужчина, на что султан сразу изобразил заинтересованное лицо, и взгляд его смягчился.

Свет погас, под аплодисменты публики и вздох Мадлен, которая поразилась сверкающему убранству зала, который вдруг обнаружил себя. Это была настоящая южная восточная ночь во дворце султана. Пальмы переливались маленькими разноцветными лампочками, огромная луна сверкала волшебным светом в ультрамариновой ночи. Вдали светились купола дворца и мечетей. А трон султана горел всеми гранями драгоценных камней, как и красный камень на его чалме, который оказался огромным рубином. По залу разнеслись пряные запахи незнакомых цветов, а звёзды на небе замерцали как россыпи сверкающих диамантов.

Пьер с Мадлен переглянулись

— А не поехать ли нам в следующий раз куда-нибудь на восток, — спросил Пьер мать. - Например, в Марокко…

— Я как вы, мне всё интересно! — сказала, улыбаясь и не отвлекаясь от красот, Мадлен.

Гонг! Все услышали звук гонга, и музыка остановилась. Присутствующие застыли и посмотрели в сторону звука. Султан тоже привстал со стула и как загипнотизированный, спустился в зал по небольшой лесенке, устланной ковром, глядя в одну точку. На лице его расплылась сладчайшая улыбка.

— О! алмаз моей души, — сказал он, срывающимся голосом, подойдя к кому-то из гостей.

Когда Пьер заглянул за голову, стоящего впереди него мужчины, он даже присвистнул. Там стояла его жена, но вид её был необычным. Свежая кожа c оттенком лёгкого румянца, причёска, посыпанная блёстками, и глаза, и губы, всё излучало красоту, обещание страсти и полную оценку себя, как женщины! Там стояла аппетитная, соблазнительная и, совершенно не знакомая ему, Полетт! Или, он ошибся?

Все захлопали в ладоши, когда султан взял избранницу за руку и повёл в сторону трона, но он не стал подниматься по ступенькам. Он скрылся с Полетт за занавеской!

— Э-э! — хотел возмутиться Пьер, но глядя на остальных, остановился. Это было бы смешно афишировать своё недовольство и права на жену. Смешным он быть не хотел.

Снова зазвучала восточная музыка. И девушки, второй раз, вышедшие на середину, снова стали танцевать, бросая вверх покрывала, и вставая на колени, изгибались всеми телами. В темноте зала были видны только их очертания и блеск украшений, на которые попадали лучи слабого освещения.

И тут свет снова вспыхнул, и всё увидели на середине зала огромный цветок лотоса. Зазвучал истомный голос мужчины, и цветок, раскрывшись, обнаружил там стоящую под покровом красных тонких покрывал, женщину. Она ещё не была видна, но угадывалась.

Две женщины, с чёрными косами подошли к цветку и стали осторожно снимать покрывала одно за другим. Пьер смотрел с любопытством на то, что должно было появиться там. Он уже не видел ни публики, ни матери, ни султана. Он даже открыл немного рот и привстал в кресле.

— Ах! — раздался возглас султана, и хлопанье его в ладоши. — Хороша, ай хороша! Перед ним стояла, пышущая своими формами, Полетт, но уже одетая на восточный манер. В красных шароварчиках, отделанных золотом, и тонкой тунике, руки её были украшены многочисленными золотыми браслетами, тяжёлые подвески висели на шее и груди. А на голове, красовался венец, с длинным шлейфом из белой прозрачной ткани. Теперь сомнений не было. Это была Полетт!

— Станцуй красавица! Услади мой взор своими прелестями, — воскликнул Султан, обращаясь к Полетт.

Полетт, совершенно профессионально, красиво подняла руки, убранные сверкающими браслетами, и стала изгибаться всем телом, плавно, пластично как змея. Потом её движения стали более ритмичными, отчего подвески на платке, опоясывающем бедра, зазвенели и резко подскочили то в одну, то в другую сторону. А потом они затрепетали как листья осины. Полетт изгибала руки, которые напоминали волны моря, и очень сексуально подчёркивала свои прелести то движением рук, то ритмичными жестами бедер и груди.

— Вай, вай, — султан расплылся в сладкой улыбке, и, чмокая сложенные пальцы, послал воздушный поцелуи танцовщице.

Он спустился с трона, на ходу расправив руки, и, подыгрывая её танцу плечами. Подойдя к женщине, вручил ей ларец, из металла. Султан погладил ее лицо, и, взяв за руку, глядя на женщину восхищённым взглядом, подвёл её к трону. Потом он махнул рукой. Сверху стали падать лепестки ароматных цветов, а через минуту это густое падение превратилось в покрывало, которое накрыло трон вместе с женщиной.

— Мадлен, ты видишь, это же Полетт! — обернулся, ужасно удивлённый и восхищённый зрелищем Пьер. — Это она! Полетт! — хотел крикнуть он ей, и помахать рукой. Ведь это была его жена! Такая соблазнительно-очаровательная, что Пьеру хотелось, чтобы все видели, что это его жена! «Дурак! Какой же я был дурак!» - воскликнул он в душе. - Она чудо!»

***

Мишель, довольная, что внимание присутствующих, совершенно отвлечено от её персоны, потихоньку выскользнула в коридор, и, идя по нему, старалась найти ту дверь, в которую она шмыгнула в прошлый раз. Но ее не было.

— Но должна быть! — подумала она. Я ее видела и открывала!

Мишель протянула руку к стене и стала изучать её выступы, надеясь, что она просто не видит её границы. Но и руки не дали ей никакой информации. Она не обнаружила ничего подходящего.

— Мадам что-то нужно? — услышала она голос метрдотеля.

— Нет, нет, я просто немного покачнулась, — Мишель сделала вид, что поправляет джинсы и кофточку. Она открыла сумочку и стала искать в ней что-то, надеясь, что мужчина уйдёт. Потом прошлась ещё раз по коридору, и к своему разочарованию, не найдя никакой зацепки, вышла в зал ресторана.

— Как ты успела сюда прийти вперёд меня?! — удивилась она, увидев Полетт, сидящую в одиночестве за столом.

— Так …успела… — ответила победно Полетт, и Мишель увидела, что у неё в руках зажат чудесный резной ларчик.

— А это тебе, от него! — заговорщически сказала Полетт и протянула Мишель записку. - Просил не привлекать к ней внимания! — шепотом сказала она.

— Но почему он сам не подошёл ко мне? — удивилась Мишель.

— Откуда я знаю! Потом разберётесь! — беспечным тоном ответила сестра.

На сердце у Мишель повеселело, когда листочек бумаги оказался в её руках.

«Я ему не безразлична!» — в душе у Мишель расцвели новые надежды. Она представила, как ждёт звонка, а потом они назначают свидание, а потом. — Боже, зачем? Зачем какие-то телефонные звонки? Зачем тратить время на бесполезное соблюдение правил развития отношений?! Он здесь, и всё может сложиться сейчас! Да я наплюю на всё это наше путешествие, если только пойму, что я ему нужна!» Мишель представила, осуждение со стороны друзей, но теперь ей было море по колено. В голове у неё был только Филипп. Все эти мысли пролетели в голове мгновенно, пока Мишель держала в руке письмо. Ей не терпелось прочитать его, но хотелось сделать это наедине с собой, и продлить это сладкое волнительное событие.

***

Свет снова погас на самом интересном. И Мадлен вцепилась в руку Пьера. А когда засветился снова, то ни султана, ни Полетт, ни всех этих красивых декораций, не было. Куклы, стояли по своим местам, и в зале были только они с матерью, зрители куда-то делись, наверное, ушли чуть раньше? Пьер встал с кресла, Мадлен тоже.

— А где Полетт? — дисконтом спросила возмущённо непонимающая ничего, Мадлен. — Могла бы и к нам подойти! Уже загордилась?!

— Сам не знаю. Но ты же видела, это была Полетт! — Пьер хотел подтверждения своих слов.

— Полетт! Полетт! — согласилась она. — Это она нам даже не сказала, что участвовать в представлении будет, а почему?! Вот скрытная! Я бы на её месте, не смогла терпеть! И когда она научилась так танцевать? А Мишель? Ее тоже нет! И что, они нас бросили?

Разговаривая и недоумевая, они вышли в зал ресторана, и увидели, что Мишель и Полетт сидят за столом. Полетт в своей обычной одежде, без намёка на восточные мотивы.

***

— Полетт, ну ты была на высоте, — сказал Пьер, вглядываясь в обычное лицо жены, и уже приходя в сомнение.

— Да, а вы думали, я уже ни на что не гожусь? — съязвила Полетт. - Первое место и ещё вот это!

— А что там, — сунулись носом в ларчик Мадлен и Пьер, это было подтверждение, что всё, что они видели — правда.

— Сейчас посмотрим, — ответила Полетт, которая тоже ещё не видела подарка. Она открыла ларчик и ахнула. Там лежал браслет с тремя камнями сапфиром, рубином и изумрудом. Полетт медленно достала его и застыла в изумлении. Это была очень дорогая вещь, и, возможно, даже старинная!

Браслет был простой формы, и выигрывал за счёт объёмного и внушительного вида, и, конечно, за счёт этих прекрасных камней, которые были вправлены в него в интересных спиралевидных углублениях, усыпанных сверканием, выхваченным мелкой отделкой, каждой грани спирали.

— Ах! — ахнули всё.

— Дай померить, — попросила Мишель, с нетерпением протягивая руку к браслету.

— Нет, это только моё! — возразила Полетт. — И носить его будет другой человек, только после моей смерти. Подарок должен быть только моим!

Она надела браслет на руку. И протянула её для просмотра. Мадлен смотрела подслеповатыми глазами, и не видно было, что делалось у неё внутри. Мишель с завистью. А Пьер с мыслями, что если его продать, то можно будет получить большую ставку!

«Не сейчас, но если жизнь заставит. Зачем он? Побрякушка и всё! И куда Полетт его носить?!»

«Такие подарки, запросто так, не дают!» - подумал он. — Да! — удивлённо посмотрел он ещё раз на жену, не понимая, как могло было произойти такое преображение. - Но что они могли успеть? Или это ещё впереди? А! — вдруг неприятно кольнуло его.

— Вот так и теперь не буду его снимать никогда! — расплылась в улыбке Полетт.

Мишель, постаралась спрятать в себе чувство зависти. Она владела, может быть, большим. Чем украшение! Филипп прислал ей записку! - Хорошо, хорошо, я не претендую! — поспешно сказала Мишель и постаралась прочитать записку, прямо не вытаскивая ее из сумочки, делая вид, что, ищет что-то в ней. Воспользовавшись тем, что все были заняты разглядыванием браслета, она уже более свободно прочла:

«Никогда не ищите меня! Если я вас позову, не идите за мной. Не бегите вслед за иллюзиями, и тогда всё будет хорошо. Для вас. Потом вы поймёте то, о чём я вас прошу. Мы встретимся, но я надеюсь, что это произойдёт не так скоро! Филипп.»

Мишель, похолодела от таких слов. Она перечитывала и перечитывала слова записки, и искала разгадку этим словам.

«Он хотел меня обидеть? — подумала она. - Но так прямо намекать на своё пренебрежение мной, это невежливо и бессердечно. Он так уверен, что я на него запала? Решил посмеяться над очередной жертвой? Но он не был похож на такого пошляка. Нет! Он почему-то пишет: «Не идите за мной, даже если я буду звать!» Значит, будет звать! Но почему такое ограничение? Что он хотел сказать? И почему заботится, чтобы у меня всё было хорошо. И всё-таки, он обещает встречу. Правда ,не скорую, но обещает!»

Мишель разобрала всю записку по косточкам. Она почувствовала, что в этой записке есть скрытый смысл. И она решила, что в любом случае она ни за что не пойдёт на встречу с ним.

«Кто хочет, тот найдёт способ, а кто не хочет… С этим уже всё равно ничего не поделаешь. Так что, выход один, не бежать без оглядки. Ты прав, Филипп!» — горестно вздохнула она.

«Но получается, что в этих строчках очень ясно намечен коридор для моих действий. Он о чём-то хочет предупредить меня, и сделать это может только так», — успокоилась немного Мишель. Она ещё не понимала до конца смысл записки, но угрызений поломанного и обсмеянного самолюбия в душе у неё уже не было.

Глава седьмая. Загадка

— Не пора ли нам ехать искать отель? — спросил Пьер, чувствуя, что готов лечь спать прямо здесь и от нервов, и от испорченного женой настроения.

— Столько впечатлений! Да ещё и дорога! Я тоже с удовольствием полежала бы, и душ принять не помешало, — сказала Мадлен.

— А я в норме, — ответила Полетт, посматривая на руку с браслетом. — И мы ещё не приступали к десерту. Без него я не уеду.

— Сначала десерт! — обрадовалась Мишель, не желающая уходить из ресторана, не увидев ещё раз Филиппа. - И потом, нам обещали исполнение желаний… и музей механических фигур, пока что-то слабовато! Куклы танцовщицы, да. ! — А! - махнула она рукой, вспомнив об обещании не разглашать увиденное. Три куклы это не музей!

— Какой музей может быть в ресторане? — скорчил ехидную усмешку Пьер. — Танцовщицы — всего лишь, загримированные дамы. Они что думают, куклу от человека трудно отличить? Декорации ничего себе, приличные, вибрации, запахи, это неплохо придумали, оригинально, но грубовато. Для очкариков может и сойдёт, — махнул он в сторону Мадлен.

— Но, вообще -то, здесь отлично — возразила Полетт. — А султан, он просто душка, вот бы денёк в его дворце пожить…

— Мечтаешь ещё об одном ларчике? — съязвил Пьер. — Одно неисполненное желание есть. Ну а ты о чём мечтаешь? — спросил Пьер Мадлен.

— Молодость вернуть, — вздохнула она, подняв глаза кверху, вспомнив свой сон про Домбаль.

— Пожалуйста, вам второе желание! — загнул палец Пьер. - Не слабо!

— А я ничего не хочу, — сказала Мишель, опережая вопрос Пьера. — А то, что я хочу, сбыться не может… — вздохнула она про себя, но представила Филиппа, их прогулку вечером, его поцелуй… Боже, как ей хотелось этого. Но не рассказывать же об этом! И кому, Пьеру?!

— Третье желание — исполнить несбыточное, — загнул снова палец Пьер. — Это, будет, покруче второго. Но моё-то, совсем простенькое и вполне выполнимое! Я хочу спать, — сказал Пьер. — А чтобы я не хотел спать, мне необходимо чем-то взбодриться, и я думаю, что для этого вполне сойдёт еще бокальчик вина. И четвёртое желание исполнится запросто!

***

— Ну, как вам, наш ресторан? — услышали они голос мужчины, прежде чем Пьер успел выйти из-за стола. И оглянувшись, увидели того самого старика, который встретился им на развалинах. Он был одет в чёрный балахон, и держал на плече такого же чёрного кота. — Разрешите присесть, — сказал он, поглаживая и успокаивая кота, потому что тот при приближении к компании, прижал уши и зашипел, при этом шерсть на его спине немного взъерошилась.

— А, месье из старой крепости! Пожалуйста, — подвинул свой стул Пьер, в душе совершенно не желая продолжения знакомства, предполагающего выслушивание стариковского бреда. А, присутствие за столом кота, он воспринял как ужасное кощунство. — Как бы дал! ФФФ! — подумал он брезгливо.

На что кот ощетинился ещё больше и, издав противную ноту, сделал попытку спрыгнуть с плеча старика.

— Это мой любимец, Жу-Жу, — сказал старик, снова успокоив кота. — Но если вас это шокирует! Беги, я сейчас вернусь, — сказал он коту.

И тот, как будто поняв его слова, спрыгнул на пол, и, задрав хвост, в три приёма скрылся за занавесками.

— Вы довольны кухней? — спросил месье Пастер тоном хозяина положения. И Пьер и все остальные, если до сих пор сомневались, то сейчас поняли, что это непросто новый знакомый. Это, действительно хозяин ресторана, который встретился им на развалинах, и которому они обязаны приглашением сюда. Услышав одобрительный ответ, месье Пастер сладко улыбнулся. - Лучшие повара к вашим услугам. — Ну а как вам мои механические фигуры? — спросил он. - Я, надеюсь, вы оценили их с достоинством?!

Пьер стыдливо прикрыл глаза, Мадлен закатила глаза и сказала, — превосходно. Особенно корова и хозяйка. О! И сапожник, конечно! — добавила она.

— А мне понравился... — Мишель осеклась, вспомнив, что она видела то, что еще не предназначалось для публики.

— Что же понравилось Вам?! — с вызовом спросил месье Пастер.

— Мне понравились куклы танцовщицы, правда, я не видела их в действии… — ответила, опустив глаза? Мишель.

— Ну а вы мадам, мужчина обратился к Полетт. — Какие механические фигуры понравились вам?

— Простите, но я не видела их, — смущённо сказала Полетт.

И всем, троим, стало ужасно неловко, что они, придя в ресторан с экспозицией, которая составляла гордость господина Пастера, на нее-то и не обратили внимания.

— Так вы ничего и не заметили? — спросил, трясясь от восторга, господин Пастер.

— А что мы должны были заметить? — спросил Пьер, не понимая жестов и внутреннего настроя старика, который уже, казалось, рвался из него, как желание поскандалить или сказать грубое слово. Потому что, он сверкал глазами, и, казалось, даже дрожал, трогая свои пальцы, вытягивая их и щёлкая костями.

« Он, похоже, не в себе!» — подумал Пьер. - Или, его разозлила наша реакция на кота? Но должен же он понимать, что котам здесь не место! Для Пьера не было разницы между котом и крысой!

Но такое же чувство, подозрения о нормальном душевном состоянии месье Пастера, возникло и у других, разве только кроме Мадлен. Она сидела, сложив губы бантиком, поставив сумочку, на аккуратно поставленные коленки, и, с интересом, глядя на господина Пастера.

— Посмотрите вокруг! — развёл руками старик, привстав победно со стула. — Посмотрите!

Все огляделись, загипнотизированные его жестом и силой воли, с которой он хотел командовать ими. Они не увидели ничего, кроме посетителей, которые сидели за столами и поедали свой обед. Их подозрения о невменяемости старика только укрепились.

— Я хочу вина, — сказала капризным тоном Мадлен, совершенно не прореагировавшая на действия месье Пастера, и посмотрела на старика кокетливым взглядом.

— Мадлен, тебе достаточно — хотел опротестовать её просьбу Пьер.

Но старик, улыбнувшись очень мило Мадлен, подмигнул ей.

— С большим удовольствием, мадам. Молодёжь считает нас за отживших свой век! А мы с вами ещё ого - го! Правда?! Он взял её руку и, поцеловав кончики пальцев, щёлкнув в воздухе своими, на жест которых, тут же появился официант с бутылкой старого Бордо.

— Прошу вас, Мадлен. Старик протянул ей бокал вина, и заглянул в глаза.

— Мерси, мой дорогой, — сказала Мадлен, также томно уставившись в его глаза, как будто она весь век была знакома с этим стариком, и как будто, ещё вчера принимала его ухаживания.

— Ну а вы, молодёжь, не обидьте старика, попробуйте этого вина, оно превосходно я вас уверяю! — старик поднял бутылку и наполнил другие бокалы темно-бордовым вином.

— Ну как, дорогая? — обратился он к Мадлен, которая пригубила бокал. - Как вы оцените содержимое? Оно вам ничего не напоминает?

— Превосходно! Какой аромат! Такое вино я пила очень давно! — мечтательно сказала Мадлен. - Это было лет сорок пять назад…

— В Динаре, — продолжил её слова старик, хитро улыбнувшись.

— Да! Это было в этом городе на берегу Ла Манша, — повторила Мадлен, закатив глаза, и вспоминая тот день.

— Вы бродили одна по пляжу, и незнакомый молодой человек присоединился к вам…

— Да, тогда я уже была замужем, но муж занимался делами, и я поехала к морю одна со своим старшим сыном и свекровью. Вечером они остались в отеле, а я… Я пошла на свидание, сославшись, что хочу подышать воздухом и посмотреть на ночное море.

— И вы сидели с ним в маленьком ресторанчике под названием «Театр», и казалось, вы были счастливы в этот вечер…

— Я таяла от прикосновений руки молодого человека и от его взгляда. Я даже пожалела, что мы не встретились раньше. Я была счастлива, — повторила Мадлен.

— А потом, вы снова гуляли по берегу, и он посмел, только один раз поцеловать вас, на прощание, — пронизывающе посмотрел на Мадлен старик. — Он слишком дорожил этим мгновением, и боялся испортить его.

— Ах, этот поцелуй! Я помню его и сейчас. Но я была верна мужу, и мы не позволили себе ничего предосудительного! — повернулась Мадлен к сыну.

— Но вы вспоминали его?! Потом! — посмотрел в ее глаза старик. - Он-то вспоминал вас часто, и если бы не обстоятельства, кто знает, что было бы дальше…

— Да! Я часто вспоминала его поцелуй, его взгляд, и мне ужасно хотелось снова увидеть Поля. Я даже упросила мужа поехать в Динар снова! Это было ровно через полгода. Я бродила с Армандом по городу и искала в толпе Поля, от него украдкой. Я снова гуляла по тому пляжу, но так и не увидела его! Я даже затащила мужа в ресторан «Театр», и мы сели за тот же столик. Но Поль не появился! И как?! Он же не знал, что я там! Но так хотелось! Правда, чтобы я делала, если бы он оказался там? Я ведь была не одна! И, к тому же, ждала маленького Пьера! Но я его больше Поля не встретила! Жизнь не дала мне возможности увидеть его, и я смирилась. И тогда со мной остались только воспоминания.

Пьер и Мишель слушали этот диалог, вытаращив глаза. Мадлен была неадекватна своему обычному состоянию. Она болтала, выплёскивала всё наружу, да ещё такими романтическими фразами и голосом. Они ещё раз посмотрели на Мадлен и поразились, как помолодела она, как заблестели её глаза, порозовели щёки. Мало того, про Поля они слышали в первый раз. Мадлен никогда не рассказывала им об этом. Она слыла хотя и капризной, но верной женой Арманда. И такие глупости, как свидания и любовники с ней никак не ассоциировались в их умах.

— Но старик! Он, как будто, знал продолжение её слов. Или это была та стандартная ситуация, которую легко предугадать, услышав одну фразу? Они посмотрели на старика и удивились его, также посвежевшему лицу, и его сентиментальному выражению глаз.

— Мадлен, в моём музее есть уголок, посвящённый Бретани, — сказал старик. - Вы не хотите прогуляться туда? Что, нам старикам остаётся? Только воспоминания и иллюзии, — усмехнулся он, посмотрев почему-то на Мишель. — Ах, эти иллюзии, фантазии, они всё в другом измерении, но что делать, если остаётся только этот выход! Утопающий хватается за соломинку…

Мадлен послушно встала и, поправив причёску «одуванчик», победно оглянувшись на своих, направилась под руку с месье Пастером за зелёные занавески.

— Идите, дорогая, я сейчас, — сказал старик, направив Мадлен в сторону двери в музей и, вернувшись к столу.

— Посмотрите внимательнее, — обратился месье Пастер к Пьеру, Мишель и Полетт. — Я посоветовал бы вам пройтись по рядам, — засмеялся старик и скрылся вслед за Мадлен.

— Пойдем, подышим воздухом на открытой веранде, — сказал Пьер, делая вид, что не обратил внимания на бредни старика

Пьер и Мишель встали со стула, за ними отправилась и Полетт

***

Мадлен, выйдя на палубу, счастливо вдохнула морской воздух, и, подойдя к зеркалу, решила поправить себе причёску. Она с удовлетворением отметила, что ещё очень мила, а эти длинные локоны, хоть немного и растрепались на ветру, но сделали причёску ещё объёмней и романтичней. Полю, наверное, это понравится, — посмотрела она на себя, повернув своё тело и так, и сяк, и отметила, что при этом освещении у нее красиво блестят глаза, а румянец на щеках, только подчёркивает их синий цвет.

— Он тогда сравнил меня с гвоздикой, — вспомнила она слова Поля. Мадлен, достала помаду и немного подкрасила губы.

— Нет, нет, - услышала она голос Поля. — Мадлен, вы очаровательны своей собственной свежестью.

Мадлен послушно положила помаду в сумочку и посмотрела на молодого человека.

— Вы рады, что встретили меня здесь? — спросил он, беря её руку и, прижимая ее к своим губам.

Мадлен застенчиво опустила ресницы, и улыбнулась улыбкой, которая, без слов, говорила о том, что она чувствовала сейчас. Они сошли с корабля на берег и пошли вдоль него. Многочисленные звёзды сверкали над ними, ночной ветер ласкал кожу, а море слилось своим чёрно-фиолетовым цветом с чёрным бархатом неба. Казалось, его нет, есть только тёмное загадочное и волшебное пространство. О море говорили только отблески на воде от разноцветных фонарей набережной, лунная дорожка, да огни кораблика, совершающего ночную прогулку по морю. Вдали светился берег аббатства Сан-Мишель, и, подсвеченные прожекторами, стены этого древнего сооружения.

Берег, который днём был пляжем, теперь был пустынен, и плотный песок позволял идти по нему. Они ушли вдаль, к кромке воды, и остановились совсем недалеко от неё.

— Мадлен! — Поль прижал девушку к себе. Она положила ему голову на плечо, обняв его шею руками, и закрыла глаза. И они полетели куда-то туда, где времени не было. Они слились в поцелуе, и только прибывшая вода, намочившая их ноги, вывела их из этого состояния. Они засмеялись, и, взявшись за руки, отошли от набегающего на берег прилива.

— Пойдём в ресторан, — сказал Поль. — Мы отметим нашу встречу шампанским.

Ближе к разноцветным вывескам ресторанов, рассыпанных вдоль берега, народа было больше. Из окон лилась музыка, джаз, шансон, гитара, аккордеон.

— В «Театр», как тогда? — спросил Поль Мадлен, остановившись в нескольких шагах от него.

— Конечно, милый, я так долго мечтала именно там посидеть с тобой, хоть ещё разочек.

Они пили шампанское, ели мороженое и танцевали. Музыка была медленной, кажется «Маленький цветок, с партией саксофона, и, от этого, танец был завораживающим. Они были снова близко, они снова были в безвременье.

— Мне так хорошо с тобой, — сказала Мадлен. — И совсем не хочется уезжать.

— Мне тоже, моя Гвоздичка, Я хотел бы, чтобы мгновение остановилось, и мы с тобой остались здесь навсегда… — сказал Поль и пытливо заглянул в глаза Мадлен. Ты хотела бы этого, мой ангел?

— Остаться здесь навсегда? — повторила Мадлен, улыбнувшись улыбкой счастливого ребёнка.

— Да, навсегда. И всегда быть такими молодыми, как мы сейчас. Не стареть и жить в этом состоянии любви… — сказал Поль, и снова пытливо заглянул ей в глаза. — Ты хотела бы быть здесь, со мной и никогда не возвращаться в ту, другую жизнь?

— Согласна, — хотела сказать Мадлен, — конечно, милый, я только и мечтала об этом, там дома.

Она взялась руками за кулон, который висел у неё на шее. Она теребила его в руках, немного стесняясь своей прямоты, и вдруг какое-то непонятное беспокойство уловила в своей душе.

— Что это такое? — подумала она. - Мне так хорошо, отчего же в душе такая тоска и необъяснимое волнение? Ей стало не по себе, и она замолчала.

— Ну что ты замолчала? — снова спросил её Поль. - Я мечтаю быть с тобой всегда! Чтобы держать твои руки, и смотреть в твои глаза! И обнимать тебя бесконечно никогда, не выпуская из своих рук, моя дорогая.

— Кулон, — подумала Мадлен, уже не слушая Поля. Это же подарок Арманда! Но как? Мне же только тридцать, а тогда, когда Арманд вручил мне его, был мой пятидесятилетний юбилей…

Перед ее глазами очень быстро пронеслись картины её жизни, рождение её детей, их дом, их свадьба, их жизнь. Но откуда она знает это? Она видела и свою старость, и смерть Арманда. Она вдруг остановилась в точке, где она семидесятипятилетняя шла в гости в дом своего старшего сына, чтобы поехать в путешествие по Бельгии.

Мадлен посмотрела на Поля, и смятение отразилось в её глазах.

— Ты хотела бы? — снова спросил Поль, обнимая её, и готовясь к поцелую.

— Нет! Выдавила из себя звуки Мадлен, которые почему-то удавались с трудом. — Нет! Она почувствовала, как ей становится легче на душе, волнение начинало успокаиваться, как будто с этими словами всё менялось.

Она посмотрела в грустные глаза Поля, и ей стало, ужасно его жаль. Она ещё боролась с чувством желания любви этого молодого человека, и неосознанным навязчивым желанием сказать нет. Что-то подсказывало ей этот ответ. — Нет, нет, — повторяла она.

— Ещё слишком рано — услышала она его слова, и удивилась, как медленно они звучат, как на пластинке от патефона, который замедлил свои обороты. Она вдруг ощутила боль в голове. Мадлен вырвала свои руки из рук Поля, закрыла глаза и потёрла виски. Всё вокруг стало тёмным, как, то, чёрное небо над морем. Мадлен не чувствовала больше ничего, кроме тошноты и чьей-то грубой руки, которая трясла ее и что-то говорила, говорила, но Мадлен ничего не понимала.

***

— Пьер, посмотри, но ведь всё это куклы! — удивлённо воскликнула Мишель, дёрнув за руку и Полетт, когда они, пройдя по залу, остановились около двери веранды.

— Да?! — также удивлённо поднял брови Пьер, а Полетт не обратила внимания, потому что, подошла дальше к окнам веранды и уставилась на открывающийся оттуда вид

Посетители, которые были видны Мишель и Пьеру с этой точки прекрасно, сидели и повторяли набор из нескольких соответствующих посетителю ресторана действий. Они повторялись, в разное время разными людьми, но повторялись! Достаточно было посмотреть на одного несколько минут и повторение в общем хаосе движений, становилось заметным. Сидящие за столом даже не среагировали, на то, что перед ними остановились «зеваки», потому что Пьер и Мишель, сделав своё открытие, подошли к людям поближе и остановились около одного столика. Они стояли, можно сказать, и смотрели им в рот. Посетители за столом продолжали действовать, так же, как та хозяйка и корова, или тот сапожник, они продолжали свою роль посетителя ресторана, которые увлечены обедом и общением. Они не отличались ничем от обычных людей, разве только своей определённой программой действий, которые имели и начало и конец. Они наливали вино, закусывали, и что-то говорили друг другу. Вытирали рот салфеткой, и чуть-чуть меняли своё положение на стуле. Потом действия повторялись. Каждая пара начинала свою программу немного позже другой, положение их за столом было разное, и поэтому этот театр кукол не бросался в глаза.

— Неужели это куклы?! — снова посмотрела на Пьера Мишель. Они оглянулись на свой стол, и вспомнили лицо старика, выражающее восторг, но злорадный. — Старик намекал на это?! — спросила она его. - Но это ужасно! Мы среди механических фигур, и кто знает, на что рассчитана их программа ещё!

У Пьера, и Мишель по голове пробежали мурашки, и защекотало под ложечкой. Они находились среди не людей, но с их обликом, и от этого стало страшно как от присутствия ходячих покойников!

Они оба понимали, что в этом есть что-то не совсем приятное для них. И возможно, даже очень опасное. Очень неприятно, когда узнаешь, что твой разговор по телефону слушали, или неприятно, когда у тебя из сумочки вытащили, совершенно наглым образом, твой кошелёк. Или, когда, выйдя из своей ванной комнаты не одетым, и зайдя в гостиную, ты видишь кучу незнакомых людей. Это было такой же неожиданностью, неприятной, если не сказать больше!

Это было недоумение, вперемежку с мыслью, что тебя застали врасплох, и мыслью, что ты не контролируешь ситуацию. Ты чувствуешь себя подопытным кроликом!

— Но кто тогда контролирует ситуацию?! Псих? Маньяк? Или это, вообще, из области мистики?! — подумал Пьер. — В лице старика было что-то дьявольское! — обратился он к дамам. Вы не заметили?

— Мне это всё надоело! — воскликнула Полетт, вернувшись к Пьеру и Мишель, и не вдаваясь в подробности. - Не будьте сами придурками, как этот старик! У него же маразм! — зашипела она. - Какой умный будет приглашать первых встречных в качестве почётных гостей?

— В общем, да! — согласились Пьер и Мишель.

— Вы что? Так быстро заразились этим вирусом шизофрении, что приняли его слова всерьёз, да ещё и действуете по его указу!

— Ты что, ничего не видишь? — обратилась к ней шёпотом сестра. - Посмотри…

— Ничего, — резко оборвала её Полетт и вернулась за стол.

***

Пьер хотел выругаться и выразить своё недовольство, ткнув Полетт в действительность лицом, и объяснив, что из этого может истекать. Но Полетт слишком быстро удалилась от них. Они с Мишель ещё постояли минуту в недоумении, недалеко от столиков, молча и, понимая друг друга. И тоже вернулись за стол, желая обговорить всё там, спокойно.

Пьер, немного успокоившись, посмотрел на Полетт, желая объяснить ей ситуацию, но увидел, что и она не такая, как всегда. Полетт сидела и так же, как те посетители, и повторяла одни и те же движения. Пила коктейль, дымила в промежутках сигарету, и разглядывала свой браслет. Затем всё начиналось сначала.

— Ты понимаешь меня? — спросил Пьер, глядя ей в глаза, желая привлечь её внимание, щелчком пальцев.

Полетт посмотрела на мужа и кивнула. — Боишься, что машину придётся вести самому? Ничего, поведёшь, не на мне же всё время кататься. И вообще, теперь всё будет по-другому. Я буду жить так, как мне хочется. слава богу, теперь я знаю, что ещё могу нравиться. А ты можешь продолжать свои интрижки, можешь делать, что тебе угодно! Меня больше это не волнует! — вылила на Пьера свой словесный фонтан Полетт.

Пьер вытаращил глаза. — Думаешь, победила на этом фальшивом конкурсе и теперь всю жизнь примадонной будешь? Да как только мы вернёмся домой, всё начнётся сначала. Диван, ребус, кроссворд. Ты же ленива и неповоротлива! — скривил он улыбку.

— Как скажешь, как скажешь, — ухмыльнулась Полетт, - а не хочешь почитать вот это? Она протянула Пьеру конверт

— Что это? — спросил Пьер, раскрывая бумагу.

«Султан Мухаммед удостоил вас высочайшей чести, — прочитал он первую фразу. Султан Мухаммед просит посетить сегодня его дворец, и остаться в нем навсегда, если вам будет угодно вместе со своими друзьями. Караван верблюдов будет прислан к ресторану, и он доставит вас с комфортом к нему. В планы Султана входит получить вас в качестве жены. Он осведомлен, что вы, наипрекраснейшая, замужем, но ваш муж не останется в проигрыше, потому что Султан за согласие, готов заплатить вашему мужу любую сумму. Султан будет ждать вашего ответа. Сердце его жаждет вашего положительного ответа.

— Он же тебя покупает, ты что, хочешь быть его вещью, да у него, таких как ты, целый гарем! На старика позарилась?! — заговорил скороговоркой Пьер, при этом лицо его покраснело, а руки так и чесались дать Полетт пощёчину.

— Лучше в гареме, но с любовью. Хоть год, но мой. К тому же, у него нет жены, вот так! И я буду главная! А вещь иногда любят больше, чем человека. Если за неё дорого заплатили! Так что, у нас с тобой теперь разные интересы. Иди к своим мадам из поезда! — махнула рукой, сверкая глазами Полетт.

— А ты откуда? Пьер даже поперхнулся.

— Оттуда! — сказала язвительно Полетт.

— Ну и пойду. А ты, когда тебя султан использует и выбросит, уж больше не возвращайся.

— А ты не думай, что дом останется тебе, также как и счёт в банке. Дом купила я, а денежки, пополам…

Глава восьмая. Урок

Пока Пьер и Полетт препирались, Мишель встала из-за стола и хотела уже направиться к занавескам, откуда, как показалось, выглянул Филипп, и через секунду исчез, махнув ей рукой.

— Я сейчас, — поспешно сказала она, стараясь придать своему уходу, невинную причину. Ей не хотелось, чтобы все знали куда она пошла. Но никто и не обратил на её слова внимания, потому что, они оба были заняты своими проблемами. И это было кстати.

Мишель, на мгновение засомневалась, не показалось ли ей, и может быть, она приняла за Филиппа совсем другого мужчину? Мишель замедлила шаг, но потом решительно зашла за занавес.

— Филипп, — тихо позвала она, не увидев его в коридоре, и хотела уже пройти на палубу, предыдущего представления, как…

В ту же секунду та самая секретная дверь приоткрылась и Филипп, сделав знак, чтобы она молчала, пригласил её быстрее прошмыгнуть в дверь. Мишель, удивившись, как это она не нашла её в прошлый раз, через секунду уже стояла рядом с Филиппом.

Она ещё стеснялась своих чувств, которые сразу же нахлынули на неё, предательски окрасив её щёки румянцем. Но Филипп был так близко, что она, как магнитом притянулась к нему. И поцелуй, который зажёг в ней желание такой силы, что ей уже стало всё равно и то, что их могут увидеть, и то, что они мало знакомы. Этот поцелуй совсем отключил её память и, возможность трезво мыслить. И конечно, она не вспомнила содержание той записки, которую ей передала Полетт.

— Не иди ко мне, если даже я буду тебя звать…

В это момент она забыла обо всём на свете. Был только он и она, а что было вокруг, она уже не воспринимала.

Мишель обняла его голову руками и гладила его спину и подставляла свою шею для поцелуев, которые сыпались на неё приятным градом.

— Пойдём со мной, — вдруг твёрдо сказал Филипп, отстранившись от неё, и глядя с улыбкой в глаза.

Если бы не этот взгляд, она бы задумалась, почему всё снова так резко кончилось. Ей совсем не хотелось прекращать это волшебство их близости. Но в глазах Филиппа была нежность и любовь, и ещё что-то, что она никак не могла разгадать. Филипп взял её за руку.

— Пойдём, я покажу тебе наш парк, — он открыл еще одну дверь, и Мишель, к своему удивлению, увидела, что за ней сияет солнце, зеленеют деревья и пестреет выложенная разноцветными плитками дорожка, на которой стоит старинная карета с лошадьми.

— Как в сказке про Золушку! — воскликнула Мишель. — А вместо феи месье Пастер.

— Ты недалека от истины, — сказал Филипп.

Им стало немножко весело от того, какой в этой сегодняшней сказке предстала фея. И они беззаботно рассмеялись.

— А вот и туфелька! — Филипп протянул Мишель цепочку, на которой висел маленький хрустальный башмачок.

— Какая прелесть! — Мишель зачарованно смотрела на подарок, который под лучами солнца сверкал тонкими гранями, наподобие бриллианта.

— Это тебе, чтобы ты меня не забывала! — сказал Филипп, глядя ей в глаза, и снова Мишель уловила, что-то тонкое, что делало Филиппа загадочным.

— Сверкает как бриллиант, — сказала Мишель, глядя на башмачок, сделанный из прозрачного хрусталя, и сверкающей пряжкой на нём. — Спасибо, — она поцеловала Филиппа.

— Это бриллиант, настоящий, — сказал он. - Но ценность его в другом. Он исполняет желания.

— Но тогда это королевский подарок, — улыбнулась Мишель, приняв слова Филиппа за шутку. - А почему, я должна тебя забыть, ты что, не хочешь больше видеться со мной? — спросила она, совершенно уверенная, что этим словам есть простое объяснение, наподобие, что это была обычная фраза, произносимая в таких случаях. Она обозначала только — на память. Хотя опять, неясные сомнения проникли в душу Мишель.

— Это дворцовый парк, и здесь недалеко есть прекрасное озеро. Поедем, я тебе покажу все уголки замка, — предложил Филипп, не обратив внимания на последнюю фразу Мишель, потянув ее за руку.

— Но откуда здесь все это? Здесь так красиво, и после ресторана, такой ароматный воздух! Пахнет непонятно какими цветами, по-моему, жасмином…

— Здесь целый ботанический сад, и более тысячи видов растений. Это ещё один сюрприз, который приготовлен для туристов и гостей нашего ресторана. У нас здесь собраны самые последние достижения в развлекательной индустрии, вплоть до голографии, — сказал Филипп, как будто, услышав мысли Мишель. Ведь наш ресторан граничит с замком, и в программу дня входит катание на лошадях после обеда. Сейчас лошади свободны и я могу взять их, чтобы прокатиться вдвоём с тобой. У нас есть полчаса. Мой шеф занят своими воспоминаниями, я видел, как он ушёл в музей с вашей пожилой мадам, так что, никто нам не скажет - нет. Идём, — протянул он ей руку, и, ведя к лошадям.

— Можно их погладить? — спросила Мишель. Какие красавчики!

— Я тоже их очень люблю, — сказал Филипп, потрепав лошадей по мордам. Но дорогая, у нас мало времени, скоро начнётся экскурсия для посетителей. «Наш вечер продолжается», — механическим голосом репродуктора произнёс Филипп. «Остановка в восемнадцатом веке, в одном из дворцов Бельгии».

Мишель засмеялась и чинно вошла в карету, поддерживаемая за руку Филиппом. Он через секунду сел с ней рядом, войдя в карету с другой стороны. Лошади помчались по ровной дорожке парка, и Мишель, выглянув в окно, увидела его тенистые тропинки, уходящие вглубь от главной аллеи, его фонтаны и огромные клумбы с цветами. Она увидела стены старого замка.

— Здесь у нас театр, Там чайный домик, там дом для летнего приёма гостей. Этому замку уже более тысячи лет. И мне кажется, что я его знаю столько же. Ведь я здесь родился.

— Ты так говоришь, как будто этот замок твой. Наш домик, наш театр… — засмеялась Мишель. Твои родители работали здесь?

— Да нет, они здесь жили… — уклончиво ответил Филипп. Вот и озеро. Выйдем? — предложил Филипп.

— Я не против, — сказала Мишель, удивившись, как их желания сходятся. Мишель очень любила воду, будь то дождь, озеро или просто маленькая лужа. Может быть, потому, что её знак был - рыбы? Она вышла из кареты. Вместе они подошли к воде.

— Вот здесь мы любили бродить с мамой, это её любимая аллея. А здесь, я с сёстрами играл в океан, показал Филипп на озеро, на котором к маленькому причалу, был привязан симпатичный двухпалубный кораблик. Мы садились в корабль, я, конечно, был капитан, а они пассажиры, а иногда пленники, это зависело от игры, и мы плыли к тому острову, и я спасал их, а потом был фейерверк, и праздничный ужин на корабле.

Филипп протянул руку Мишель и шагнул на палубу. Вот моя каюта капитана, — сказал он, вводя её в помещение. Это я, это мои родители, а это мои сёстры, — показал Филипп на фотографии, которые висели на стенах каюты.

— Ты похож на отца, хотя немного и на маму… — помедлив, сказала Мишель.

— Больше на бабушку, — ответил Филипп, посмотри внимательнее, вот родители, а вот бабушка.

— Да… поддакнула Мишель, исследуя лица на портретах.

Филипп вывел Мишель снова на берег.

— А здесь, я когда-то закопал клад. Мне тогда было лет десять, я сложил в коробку свои любимые монетки, солдатиков ещё какие-то штучки, и закопал все это около маленькой сосенки. Теперь она выросла, и я бы её не узнал, вернувшись в наш парк через много лет. А теперь хочется отрыть эту коробочку и страшно…

— Чего? — спросила Мишель.

Страшно возвращаться к тем временам, которых уже нет, и, которые уже не вернёшь. А так, они существуют в памяти, как прочитанный сюжет книги, и это проще.

— Филипп показал на сосну, росшую неподалеку. — Запомни это место, — сказал он.

— Зачем? Чтобы найти клад?! — засмеялась Мишель. — Но ведь, он твой!

— Мне бы хотелось, чтобы этот клад нашли мои родители, ведь письмо посвящено им. А ты подскажешь им, где искать его.

Мишель, непонимающе, подняла брови.

— Но я незнакома с твоими родителями, — сказала она. И почему бы тебе не сделать это самому?

— Я, надеюсь, ты познакомишься с ними, — уклончиво ответил Филипп, и Мишель показалось, что на глазах у него блеснули слезы. Я бы даже хотел, чтобы ты была посредником между нами, тогда мы быстрее поймем друг друга.

— Наверное, это здорово жить в замке, даже если он принадлежит не тебе. Ведь ты пользуешься всем этим, как будто ты и есть хозяин. Ты можешь гулять, смотреть на эти цветы, сидеть и думать на вот этой лавочке.

— Здорово! — согласился Филипп.

— Кстати, вспомнила Мишель, кладя кулон в сумочку и увидев там записку. А что она обозначала? Я ничего не поняла! Почему я не должна идти к тебе, если ты позовёшь? Это что такая шарада?

— Нет! Это мое предупреждение, — сказал Филипп.

— Но отчего, ведь вот я здесь, и ничего не случилось, и потом, зачем звать, если в этом что-то таится? — не совсем понимая, посмотрела на Филиппа Мишель. — Не пугай меня! Она посмотрела по сторонам и не увидела ничего опасного. Лишь прекрасный пейзаж, тени от деревьев, цветущие кусты… и очень милое лицо Филиппа.

— Нет, нет! Я совсем не хочу тебя пугать, я просто хотел быть честным перед тобой, не имея возможности раскрыть всю правду. От этого и получается вся эта недосказанность и нелогичность. Понимаешь, каждый человек должен сам выбирать, как ему распорядиться собой. А я хотел… должен был уговорить тебя остаться здесь со мной.

— Да? — посмотрела в его глаза Мишель, принимая слова Филиппа за скромность и неумение сделать предложение прямо. - И что дальше?

— Я очень хочу, чтобы ты осталась здесь со мной… — медленно как бы через силу проговорил Филипп. Ты не разочаруешься, и если ты дашь своё согласие, то всё это будет твоё. Филипп обвёл глазами парк и замок.

— Я согласна! — весело сказала Мишель. - Если замок и звание принцессы, то у меня нет выбора. Когда ты познакомишь меня со своими родителями? И где? На балу?

— У меня, пока, ещё здесь нет родителей…

— Что значит, пока нет! Они умерли? — не поняла Мишель.

— Скорее, наоборот! — промолвил с тоской Филипп.

— Ты хочешь сказать, что умер ты?! — воскликнула Мишель, начиная приходить в беспокойное состояние.

— Можно сказать, да! — грустно сказал Филипп. - И мне так недостаёт моих родителей. Они у меня чудесные!

— Ты что с ними поссорился? — догадалась Мишель.

— Да… Я давно их не видел! — ответил Филипп. — Знаешь, дай мне, пожалуйста, мою записку. Я хочу написать тебе другую. Только, давай я ее спрячу в туфельке, и ты прочтёшь её потом, когда познакомишься с моими родителями. Передай её им.

— Мишель проиграла в голове сказанное Филиппом и решила, что самое главное он сказал, она познакомится с его родителями! Это что-то значило, и она не стала копаться в странных фразах Филиппа.

— Если ты просишь, то, конечно!

Филипп нажал пряжку на туфельке, и оказалось, что у неё есть полость. Филипп вложил туда записку и, защёлкнув замочек, показал жестом, чтобы Мишель спрятала его в сумочку.

— Надень его потом, когда вы покинете ресторан. И я советую вам сделать это как можно быстрее. И не соглашайся ни на какие предложения, даже если они будут королевские. И осторожно с месье Пастером. Он для меня много сделал, и я по-своему люблю его, потому что он здесь заменил мне моих родителей. И всё же. Потому что, это касается вашей жизни…

Мишель округлила глаза.

— К моему сожалению, время на исходе. И я не хотел бы, чтобы месье Пастер увидел нас вместе. Беги, не подводи меня, очень поспешно проговорил Филипп. Он быстро поцеловал в щеку Мишель, и подтолкнул её к дверям.

Мишель тоже не хотела встретить здесь месье Пастера, она вдруг вспомнила их с Пьером открытие. Не оглядываясь, она подбежала к дверям и быстро вошла в дамскую комнату, чтобы немного успокоиться, переварить сказанное и посмотреть на себя в зеркало.

«Но ты не сказал мне, где живут твои родители»? — подумала она. И решила, что это даже лучше, и Филипп снова найдёт возможность увидеть ее, чтобы сообщить адрес.

Только она успела выйти за занавес в зал ресторана, как вслед за ней занавес снова открылся. Месье Пастер присоединился к Мишель, ведя под руку Мадлен.

Глава девятая. Разгадка

— Я возвращаю вам вашу маму, и сестру, — сказал господин Пастер, подведя к столику Мадлен и Мишель.

— Мадлен. ты в порядке? - спросил Пьер, увидев её отрешённый вид.

— Устала, — сказала Мадлен. — Мы так танцевали! И я выпила очень много шампанского. Ух! Я немного посижу. Мадлен села на стул и, откинувшись на спинку, закрыла глаза.

— Танцевала! — хмыкнул Пьер, недоверчиво посмотрев на мать, и насторожился её вдруг сонным состоянием. — Месье Пастер, мы очень признательны вам за ваше радушие, и прекрасный день, но нам пора идти. Мадлен уже спит, да и нам пора. Всё было прекрасно! Нам ещё нужно искать отель, — сказал лицемерно Пьер, желая слышать ответ старика. Ему не за что было уцепиться, чтобы прямо выйти на вопрос причины такого резкого внимания к их особам, и непонятный исход дела.

— Идите, сказал месье Пастер, — спокойно раскрыв руки в знак согласия. - Но вы можете остаться в нашей гостинице. Она здесь недалеко.

— Но мы бы хотели снять отель в центре Шарлеруа, и уже от него делать свои поездки по замкам, — сказала Мишель, также лицемерно делая вид, что ничего не произошло.

— Я бы рекомендовал вам провести здесь остаток вечера, я имею сведения, что господин султан, вот-вот пришлёт вам приглашение в свой дворец, — сказал Месье Пастер. Он просто очарован вашей женой, и хотел бы, чтобы вы отужинали в его дворце. Как вам это? — засмеялся месье Пастер. - Я же обещал вам много сюрпризов. И исполнений желаний. А это желание, наверное, устроит всех. Вам ужасно повезло, ужин в гостях у султана! — Месье Пастер мечтательно закатил глаза. - Такой чести удостаивается не каждый. А, мадам Полетт, — мигнул он ей. - Я надеюсь, вы понимаете, чем это вам светит?! Вы можете, полностью изменит свою жизнь, и своё скромное существование превратить в бесконечный праздник.

— Я с удовольствием, — посмотрела на него Полетт. Она снова вытянула свою руку и посмотрела на сверкающие камни браслета, отчего Пьер передернулся.

— Но зачем вам столько кукол? — спросил Пьер старика, уже не имеющий возможности сдерживаться и играть роль, ничего не понимающего человека. — Ведь это не дешевое удовольствие создать столько… — Пьер подсчитал в уме количество экземпляров,

— Сто двадцать месье Пьер, — победно провозгласил старик. - И это только здесь, и это не предел! Каждый день я пополняю свою коллекцию. Потому что каждый день получаю новые материалы для работы. Я надеялся, что к сегодняшнему часу у меня станет на четыре куклы больше, — взглянул он пытливо на всех четверых. - Но похвально, похвально! Вы обнаружили, то, что я рассчитывал уже не заметите… Да… -задумался старик.

— Каждый день…- не понял Пьер. Вы хотите сказать, что у вас целое производство. Но зачем?

— У каждого свои слабости, и может быть, и обязанности, — вздохнул старик. — А потом для того, чтобы коллекционировать кукол, не обязательно их создавать. Каждый истинный коллекционер, хороший сыщик. Он держит нос по ветру и находит, то, что ему нужно и то, что уже не пригодится в другом месте, — хитро и многозначительно улыбнулся старик. — А потом, все мы куклы, и кто-то дёргает нас за ниточку, — вам это не приходило в голову? И, несмотря на это, нас создал Он и, наверное, для чего-то! — поднял старик вверх руки. Все зависит от того, по какую сторону вы находитесь.

— Я атеист! И меня за ниточку никто не дёргает, месье Пастер! — воскликнул Пьер, стараясь, переварить философию старика и посмотрел на Мишель, ища поддержки его взглядов.

— Все так думают, ошибочно! — усмехнулся старик, — но приходит время. Вот они тоже так думают, — махнул он рукой в сторону зала. - Вы же уверены, что это куклы. Так вот подойдите и спросите у месье с того столика, что он вам на это скажет. Уверяю вас, он возмутится вашим подозрениям. Для себя самого он не кукла. Подойдите, подойдите.

Пьер встал со стула и направился к соседнему столику. Он ничуть не боялся получить не тот ответ, на который он рассчитывал, зная, что это всего лишь фигуры, механические! Ему было лишь немного жутко от их присутствия…

— Но что могут сделать роботы? Да я их одной рукой раскидаю… — Пьер представил, как он схватит стул и громыхнёт им по башке любого, кто будет превышать свои права. — Хотя, если они все встанут и замкнут кольцо? — Пьер, идя к столику, боролся с неприятным чувством и своими нарастающими фантазиями в стиле триллера, похожего на фильм с Майклом Джексоном. Пьер передернулся от пробежавших по его спине мурашек. Но перед стариком показать свою трусость он не мог, и перед дамами тоже!

— Месье, вы человек? — спросил он, как можно нахальнее, — или кукла?

— Что?! — привстал месье, готовый, как петух с напыженной грудью, ответить на дерзость нахала.

— Николя, — успокойся, месье шутит. Он перебрал коктейля! — успокоила его соседка по столику, потянув за рукав и посадив снова на стул

Потом она что-то сказала ему на ухо, и тот, с интересом посмотрев на Пьера, кивнул ей головой.

— Ну, конечно! Это одна из очередных штучек месье Пастера! — облегчённо воскликнул он. — Мы же видели его на празднике султана! Кукла — муж и кукла — жена. Все в порядке месье! — мужчина поправил рубашку, отвернулся от Пьера, и, больше не обращая внимания на него, предложил даме вина.

Пьер, ошеломлённый, постояв в нерешительности секунду на месте, и не зная, как ему дальше вести себя, повернулся и пошёл к своему столику. В душе у него всё бушевало.

— Старик точно издевается над нами! Для чего? Размалевал артистов и научил их таким штучкам. То они куклы, то они выделывают кукол из посетителей?! Оглянувшись, он хотел послать саркастическую улыбку взъерошенному месье, показывая, что неизвестно кто дурак? Может быть, этот вопрос был ему нужен, например, для пари. И увидел, как многие посетители привстали со стула и с интересом провожают его взглядом.

— Хорошо сделанная кукла! — услышал он.

— Отлично!

— Их здесь четверо!

— Очень натурально и представляете, ещё и вопросы задаёт! Это уже что-то новенькое! — услышал он громкий шёпот того месье и увидел палец, указывающий на их столик.

— Да ничего особенного. Подумаешь! Ходит по залу и пристаёт ко всем с одним и тем же вопросом. Вы кукла, вы кукла? Забавно, и только! Девчонки в вагоне, вот это да! — воскликнул другой месье.

Пьер остановился как вкопанный. — Девчонки в вагоне! Куклы!? Он покрутил головой, как будто у него чесалось где-то внутри шеи. Постояв секунду в недоумении, он повернулся и подошёл к своему столику.

— Браво, браво! — захлопали в ладоши посетители. И старик с Мадлен тоже.

— Ну, как Пьер, — спросила она. - Ты что-нибудь увидел?

— Ничего особенного, — ответил Пьер, увидев боковым зрением, как старик посылает привет в публику и слегка кланяется ей. «Он что ведёт двойную игру?» — задал он сам себе вопрос. «Послал меня к ним, как будто демонстрировал новый экземпляр? На смех! Да как он посмел, так унижать и выделывать из меня чёрте что! Аферист! Ну ладно успокойся. Надо сначала подумать и только потом врезать. Смеётся тот, кто смеется, последним!» — уговорил сам себя Пьер

***

— Я сейчас вернусь, — сказал Пьер и направился к зелёным занавескам. Оглянувшись, он сделал незаметный жест Мишель.

Уходя, он не услышал, ни одного слова против, от старика, или его прислуги, хотя теперь, был совершенно уже уверен, что они четверо являются невольными узниками этой ситуации. А все эти метрдотели и официанты, никто иные, как его штат охраны и слежки.

« Наши действия находятся под их постоянным контролем! — уже не сомневался Пьер. Но чем мы обязаны? Всё это попахивает криминалом! В чём зарыта собака, пока непонятно. Но скоро я всё равно раскопаю причину».

Мишель, увидев жест Пьера, и сообразив, зачем он её позвал. Пошла вслед за ним через минуту, сославшись, что она оставила в дамской комнате свою косметичку.

— Быстро, сюда, — взял её руку Пьер, и потянул в коридор, который вёл к комнате с механическими фигурами для праздника султана.

Они прошли знакомое расстояние, и вышли на палубу, Пьер прошёлся в сторону ее конца и встал, как оторопелый. За палубой, действительно плескался океан, и они всего-навсего плыли по нему. Берега не было видно ни в одной стороне.

— Может быть, это гипноз? — вопросительно взглянула на Пьера Мишель, увидев за бортом настоящие зелёные волны и пучину, цвета малахита. — Но это же из области фантастики! Здесь, около Монса не может быть океана!

— Да! — также удивился Пьер. — Но мы прекрасно соображаем, а это не похоже на гипнотический сон!

— Тогда, возможно, это обыкновенная голография?! Филипп… — она осеклась при этом упоминании, — я слышала, кто-то на празднике говорил об этом!

— На голографию тоже не похоже. Возможно, фейерверки, силуэт дворца на празднике султана. Это возможно. Но посмотри! Вода настоящая! — вытер Пьер брызги с лица.

Он вынул платок из кармана и бросил его в воду. Платок, подхваченный ветром, подлетел вверх и плавно опустился на воду уже вдали от палубы. Они плыли с приличной скоростью!

— Отсюда не удерешь! — сказали они вместе. Кругом океан! Но как? Откуда здесь взялся океан? И куда нас везут?

— Может быть, в рабство? — неуверенно подняв плечи, сказала Мишель.

— Рабы из нас то, что надо. Особенно если Мадлен поставить к конвейеру. Котлеты тоже будут не очень, — усмехнулся Пьер, переходя на чёрный юмор. Органы… Для них мы тоже староваты и не настолько здоровы.

- Тогда что всё это обозначает? Я уже начинаю волноваться, — съёжилась Мишель. - Это, какое-то сумасшествие!

— Причуды психа?! Вот это больше всего похоже на правду! Никакой логикой всё это объяснить невозможно.

— Но тогда, к этому своему извращению и комедиантству он ещё должен быть и миллионером! — воскликнула Мишель. Устроить такой фейерверк представлений, такое угощение, и такие сложные декорации и приёмы! И всё это ради того, чтобы поселить в нас страх, удивление, недоумение. Зачем? Игра не стоит свеч!

— Если старик задумал что-то криминальное, то чтобы всё это скрыть и исключить сование носов в эти дела, ему нужна поддержка полиции, прикрытие! Но кто на это пойдёт? Опять же, если уж очень за большие деньги. Нет, не сходится. Слишком сложно и невероятно!

Пьер нервно крутил мозгами. Мишель стояла рядом, с усталостью обречённого.

— Это больше похоже на сон с продолжением, — сказал задумчиво Пьер. - И я не удивлюсь, если мы проснёмся.

— Скорее бы! Пока мы ещё живы! — дрожащим голосом сказала Мишель. — У меня такое бывало. Прямо уже к смерти готовишься, когда падаешь с крыши, или с балкона. Думаешь: «Нет, это не сон, не сон! Я сейчас умру, ещё секунда!» А потом просыпаешься! — улыбнулась жалкой улыбкой Мишель.

— Но сон-то этот коллективный и слишком долгий, и подробный, а значит, это явь. Но тогда что? В чём разгадка? Ну, думай Мишель! У нас очень мало времен. Старик заподозрит, причину нашего отсутствия, и кто знает, что он сейчас выкинет ещё! У психов другая логика, а маньяка не остановит даже опасность быть пойманным. Это только усиливает его интерес.

— Для маньячных делишек здесь слишком много посвящённых. Только дурак доверит свой секрет такому количеству людей, тем более ресторан стационарен, и его легко обследовать, а скрыть улики сложно. Опять же, ради наших жизней, не дороговато ли заваривать такую кашу? Дороговато, — сам себе ответил Пьер.

— И слишком сложно! — поддакнула Мишель. Тогда в чём разгадка?

— Я понял! — вдруг воскликнул Пьер. — В общем-то, всё достаточно просто, если не считать, что дорого. Всё это «представление» и «перемещение» рассчитано на ублажение толстосумов и выкачивание из них денежек! На тех, которым всё надоело, необходимо встряхнуться и добавить адреналинчика в кровь.

— Что ты имеешь в виду? — посмотрела на него Мишель, не понимая, к чему клонит Пьер, потому что всё пока происходило с ними, а толстосумами они далеко не были!

— Понимаешь! Это такие штучки с переодеваниями, декорациями, актёрами и спецэффектами. Техника-то, сейчас позволяет, можно и лучшую закупить, была бы отдача! А она точно будет! Ха! — хмыкнул он. — Надо же, как это старик догадался до такой оригинальной идеи!

— Мишель всё ещё не понимала, к чему продолжает клонить Пьер.

— Прицепить дополнительный вагончик, незаметно для посетителей, к поезду! Отделить его занавеской и тёмным коридором. Заметь тёмным, чтобы не очень-то всё бросалось в глаза. Потом гостей подпоить, накормить, отвлечь всякими красивыми штучками, возможно даже, немного подсыпать в алкоголь чего-нибудь психотропного и гость ваш! Он пьёт, смотрит и балдеет! И даже не понимает, да и не замечает, как это произошло! Магия, да и только! То тебе девятнадцатый век, то тебе султан с дворцом, то Пиаф - живая! — саркастически, голосом репродуктора пробурчал Пьер.

— Да, ты прав! — прошептала Мишель.

— Заметь, мы и сами ничуть не удивлялись, что менялись времена, эти бесконечные тряски, вибрации. А главное, коридор! То, он выводит в музей, то в зал с мадам, то на палубу… Я ведь тогда Мадлен не поверил! — виновато сказал Пьер.

— Я могу поверить в вагон, действительно с этим просто. Но откуда здесь взялся океан? Это уже слишком, — подняла брови Мишель.

— А океан?! Да! Это нужно подумать! — Пьер нагнул голову и заработал мозгами. — Всё просто! — через минуту сказал он. Сколько мы здесь? Часа четыре! За это время можно доехать и до океана, — продолжал соображать Пьер. - Потом загрузить наш вагон ресторан на паромчик, и вот тебе коридор уже ведет на палубу! Ты помнишь, как нас мутило и качало? Это и был тот момент, когда мы с суши перебрались на платформу парома! Вот и закачало!

— Поздравляю, старикан! Миллиончики тебе обеспечены! На нас проверишь свою программу, а потом подчистишь недостаточки, недоделочки, уберёшь упущения, и приглашай на открытие знатных господ. И греби денежки… Ну, что ж, тогда всё понятно. Знаешь, значит — вооружён! И поэтому из сегодняшней ситуации мы тоже можем получить свою долю. И, кстати сказать, не плохую! Реклама дело такое! довольно дорогое! А без предупреждения, без заключения с нами договора, оформления страховки от возможных негативных последствий, это и судом попахивает! Он что, думает обедом отделаться?! Да мы могли и здоровье потерять от таких стрессов, и кто ещё знает, как и когда это откликнется.

— Коктейль?! А может быть на него нет разрешения? — вставила Мишель. - А вдруг это наркотические вещества, тогда это, вообще, криминал!

— Правильно! И поэтому старикан должен нам заплатить, за опыт над людьми без их согласия! Да-да! — ухмыльнулся он своей праздничной мысли. - Правда, он уже начал раздавать пироги. — Полетт свой процент получила. Её браслетик тянет тысяч на этак двести евро! — обратился он к Мишель, которая, кивнула соглашаясь. — Я, пожалуй, тоже, — ухмыльнулся он в душе, вспоминая сценку с испуганными девицами. Мадлен балдит от воспоминаний! Точно в коктейле что-то было! Ишь как она рассыпалась в своих воспоминаниях. Готова уже всё выложить. Как будто травки накурилась. Энергия, полёт мысли, прилив романтики и бесконтрольность! Верные признаки. Ну и старик! Да он опасен ещё больше, чем мы думаем!

— Ты думаешь, в коктейль было что-то подлито? — спросила его Мишель.

Может быть, и не подлито, а всего лишь положены фруктики или цветочки такие специальные. Мы же ни одного фрукта не узнали. Буганские, заморские! Но и среди вкусных фруктов могут быть небольшие дозы наркотиков. Как в маке, конопле, почему им не быть в экзотических плодах? И главное, не придерёшься. Фирменный экзотический коктейль, всего лишь. Да пока кто-то разберётся! А многие и не захотят разбираться. Им главное, удовольствие получить. Тем более, легально. А потом, если будут последствия, им уже и предъявить нечего. Все дело в дозе! Он же обещал исполнение желаний! Да под это дело, можно чего только не исполнить! Хоть на луну доставить!

— Но судя по нам, ничего плохого с нами не произошло! — воскликнула Мишель, — у меня даже голова не болит! Правда, Мадлен сонная и вялая, и Полетт, как будто ушла в другую реальность…

— Вот-вот! Кстати, для нас будет лучше, если мы будем делать вид, что находимся под действием коктейля. Так внимание старика ослабится! Идём обратно, и постарайся делать вид, что ничего не понимаешь. Хвали все. Я думаю, мы ему нужны как первые посетители, страховка, так сказать, от неприятностей. Мы то, что! Мы не предъявим претензий, потому что, бесплатно получили всё это, и возникать в случае неприятностей не будем, а остальным, для кого и задумано всё это, я думаю, им удовольствие обойдётся не в одну сотню тысяч евро, и естественно претензии к старику, в случае прокола, будут исчисляться в ещё большей сумме. Моральный ущерб, дело такое!

— Фокус-мокус, и никаких проблем! Пьер даже повеселел, потому что, опасность, о которой они сначала подумали, входила в меню вечера. А обладая разгадкой, всё уже было не так страшно. Пьер вспомнил прекрасный обед, предупредительный персонал, и, наконец, такую заботу, о том, чтобы посетителю было забавно!

— Мы с него ещё и что-нибудь потребовать можем, только не сейчас. Там, где большие деньги и известность, лучше действовать осмотрительно — сказал Пьер, и, сделав на своём лице беспечную улыбку, показал Мишель на необходимость сделать то же самое.

Они по одному вышли из-за занавесок, и присели за стол. Оставшиеся трое мирно разговаривали. Полетт курила сигарету. Мадлен окунала изредка свой острый кончик носа в бокал с коктейлем, поставленным на стол в новом исполнении. Старик, по всей видимости, рассказывал что-то смешное, потому что обе дамы залились смехом.

***

— Ну, как, господа? Посоветовались, пришли к истине? — спросил, ехидно улыбаясь, старик, увидев Пьера, подходящим к столу. — А где же мадемуазель? Исследует чёрный коридор? Одна! Старик заухмылялся ещё более ехидно. — Если вы откроете мой секрет, то я вам выпишу чек на сто тысяч евро! Согласны? Я уверен вы обсуждали именно его? Почему, зачем, что с нами будет?! — передразнил их старик.

— Ну что ж, попробуем, — сказал Пьер, понимая, что теперь игра пошла в открытую, и сомневаться в чём-то было вполне естественно, раз старик так легко их раскусил. Пьер сел за стол, удивляясь в душе, хитрости и осведомлённости старика. Хотя его замечание, как раз и ставило их положение, в более логичную ситуацию.

— Он делает все эти штучки, конечно, с расчетом, что вызовет удивление и недоумение. И, конечно, ему интересно догадается ли кто-то о его задумке. Всё встаёт на свои места, — Пьер успокоился и стал соображать, как ему вести игру дальше.

— Даю вам три шанса, — продолжал старик, хотя теперь, стариком его назвать бы было сложно. Он смотрелся максимум на шестьдесят, и слово старик, которым Пьер назвал месье Пастера, было по привычке. — Вы можете приближаться к ответу, я не буду скрывать, если вы скажете верно. Холодно — горячо. Знаете такую игру? Ответ с первого раза прибавит вам ещё сто тысяч! Холодно я могу сказать только три раза. Если четыре, ваша судьба будет в моих руках и никаких претензий к гонорару! — снова усмехнулся месье Пастер. — Ну, начнём. Вы будете играть коллективно? Или игроком будете вы, Пьер?

— Ну что ж господин Пастер, вы воплотили очень интересный проект, — начал Пьер, всем своим видом показывая, что сам справится с задачей.

— Пьер, подумай, прежде чем скажешь! — воскликнула Полетт. Пьер, не потеряй двести тысяч — профессорским тоном, глядя сквозь очки, возвестила Мадлен. Может быть, мы подумаем все вместе, перед тем как ответить?

— Я справлюсь один! — самодовольно посмотрел на жену и мать Пьер. Итак…

***

— Мишель, - сказал Пьер, увидев подходящую к столу Мишель. - Тревога отменяется. Всё нормально. Господин Пастер рассказал нам всё. Это генеральная репетиция, перед принятием в ресторане очень высоких гостей. Господин Пастер придумал свой сценарий и несколько удивительных эффектов, за которые он надеется получить первое место по устроению праздников. Я думаю, это непременно произойдёт!

— Да-да села за стол Мишель. Всё было так удивительно. Как в кино. И обед. И приключения и счастливый конец.

— И вознаграждение! — улыбнулся господин Пастер. Я вам выпишу чек на двести тысяч евро! И вы всегда будете моими почётными посетителями.

— О! — вырвалось у всех, но это слишком много!

— Ничего, я получу ещё больше, — усмехнулся он. - Себе в убыток я не работаю.

Господин Пастер протянул чек Пьеру, — я надеюсь, что вы разделите его по справедливости, сказал он. То есть поровну, на четверых.

— За такой счастливый случай! — поднял бокал Пьер. - Нам ужасно повезло. Всего лишь полдня, а прожито и увидено столько! И главное, теперь мы богачи, и ещё можем посещать этот ресторан, когда захотим, бесплатно в любом составе из нас четверых, сообщил он Мишель, которая не слышала всего разговора.

— Кстати, сколько сейчас? — спросил он Полетт.

— Сейчас двенадцать часов! — удивлённо сказала она.

— Пьер посмотрел на свои, там было тоже время.

— А на твоих? - Пьер посмотрел на руку Мадлен. - Двенадцать! Но мы здесь целую вечность. А в двенадцать мы подъезжали к городу. Загадка!

— Загадка! — сказал господин Пастер. Но скоро вы и её разгадаете. Ну а теперь, я вам приготовил напоследок ещё один сюрприз! — захихикал старик. И у Пьера от этого смеха зашевелились волосы.

— Какой, какой?! — заверещала Мадлен.

— Предлагаю вам ещё немного испить адреналинчика и получить небольшую встрясочку, — став серьёзным, провозгласил старик. — Вы заметили, что я исполнил все ваши желания, и не пренебрёг своими обещаниями. Вы получили вознаграждение. И что немаловажно, и в виде денег, и в виде хороших эмоций. Мое слово всегда твёрдое, я честен и справедлив, и совсем неалчен. Мне не надо чужого, если человек не хочет это мне отдать сам. И я чту вашу волю к «победе»! Но я ещё сказал не всё. В программе остался последний пункт, который я не могу выкинуть, как бы я этого не хотел.

— Так вот! — посмотрел он злорадно на окружающих. — Я выпущу вас из этого зала, если вы разгадаете ещё одну мою загадку. Или меняемся! — сказал он, увидев настороженность Пьера. — Вы мне возвращаете деньги и подарки, забываете всё, что видели, при помощи некоторых средств, конечно, и мы в расчете! Выбирайте! Видите, я снова не давлю на вас, а предлагаю два варианта. На какой из них вы согласитесь — ваше дело!

В случае вашего отказа мне будет очень жаль, потому что я искренне желаю, чтобы выигрыш всё-таки достался вам. С новыми посетителями много мороки, даже если весь этот вечер и сюрпризы не повторять, а ограничиться только последним заданием. Ну, так как? Даю вам три минуты! Согласны на последний пункт? — посмотрел ехидно на гостей старик.

— Да, — кивнул Пьер, понимая, что все они зависят от старика, и предложение только фикция. «Старик оказался ещё хитрее, чем я думал. Сначала заманил деньгами, а потом предложил их вернуть. Естественно, простая психология - никто свои денежки отдать не захочет. И значит, делай с подопытными, что хочешь. И по логике, следующая загадка должна быть невыполнимой. И тогда вся щедрость и любезность господина Пастера найдёт оправдание вернуть все назад. "Логично!» — подумал Пьер. Но лежащий в его кармане чек, уже воспринимался как что-то родное, и терять его совсем не хотелось.

На всякий случай Пьер всё же прикинул, что у него есть пистолет и телефон. И что до сих пор всё было лишь интересной, хотя и острой игрой. И, почему бы, её и не продолжить?

— Хорошо! Я и не сомневался! — довольно проговорил месье Пастер. - Итак… - сделал он паузу, чтобы нагнать загадочности.

— Интересно, что ещё выкинет этот хитрец? — подумал Пьер, ожидая следующей фразы.

— Среди вас также находится кукла, — продолжил Пастер через несколько секунд. Определите, кто она, и вы уйдёте, а кукла останется. Куклы это моя собственность, с этим вы спорить не будете? Не определите, значит, вам всем не судьба вернуться туда. Вы вечно останетесь здесь! При этом подарки и приз все ваше! — довольно улыбнулся Пастер, сделав щедрый жест.

Пьер немного оторопел, не предполагая, что счёт будет теперь идти на личности, а не на отказ от приза.

— Что значит, останемся здесь! — воскликнула Полетт. - Мне пора принимать лекарства. А я их оставила в машине. И вообще мне надоели эти штучки! Меня ждёт султан.

— Мадам, — старик остановил Полетт рукой. — Вы помните, как называется мой ресторан? «У Крокодила!». Это животное, которое при необходимости съесть жертву, так сжимает свои челюсти, что разжать их порой не может сам! Разжать их предстоит вам. Так что всё в ваших руках. Вернее в умах. Руки здесь вам не помогут.

Все машинально посмотрели друг на друга. Ни один не вызывал подозрений.

— Но если один из нас кукла, то где же оригинал? — спросил Пьер с вызовом.

— Трезвый вопрос! И за него, я вас отпускаю, — услышал Пьер голос старика, который махнул рукой в сторону двери. Идите!

— Я не уйду один! — сказал Пьер. Это нечестный ход! И если вы будете продолжать в том же духе, то я вам не советую.

Пьер резко встал со стула и, подойдя к господину Пастеру, взял его за плечи.

— Я жандарм господин Пастер. И мне надоели ваши штучки.

— Ну, зачем так! — засмеялся господин Пастер. - В конечном счёте, все будет зависеть от вас. Вот вы попробуйте узнать кто здесь кукла. Вот это да! Это будет оценкой моей работы. В нее вложена ее же душа, кусочек ее души. Всю забрать я не имею права. Ну - ну, я вас оставляю. Всё зависит от вас, — повторил он.

Господин Пастер встал со стула и демонстративно хладнокровно отправился в сторону зелёных занавесей.

***

Все четверо уставились друг на друга.

— Я не кукла, сказала Мадлен. Вот мои руки, вот мое тело, Мадлен распахнула чуть- чуть кофточку. - Это я.

— Ну а уж я и подавно не кукла, — сказал Пьер. - Дураков здесь нет.

— Но тогда кто? Получается, или я, или Полетт? — сжалась Мишель. Но я чувствую себя человеком, а ты Полетт?

— Я тоже! — сказала Полетт и закурила сигарету. - Хватит валять дурака. Какие мы куклы?! Браслет я ему итак не отдам. И денежки тоже. Первое слово дороже второго. Деньги мы выиграли! И вообще, он просто берёт вас на понт! Султан ему вставит пистон, если он не даст нам отправиться к нему во дворец. Так что, не надо трястись, — посмотрела она на Пьера.

— Ваш десерт, — сказал официант, поднеся на огромном подносе блюдо с фруктами, мороженное и кувшин с напитком.

— О, десерт, — заверещала Мадлен. - Какие-то глупости вы говорили, я ничего не поняла. Я хочу вон тот фрукт, похожий на персик. Она взяла стаканчик с украшенным кремом и фруктами мороженным и, запустив туда ложечку, запила ее напитком.

Мишель толкнула Пьера ногой под столом. И скосила глаза на Мадлен.

— Мадлен, а ты помнишь, как я называл Кристиан в детстве? — спросил Пьер.

— Кри - Кри! — ответила Мадлен, снова безмятежно запуская ложечку в стаканчик.

Пьер повёл головой, ответ был правильный. — Мадлен, но где ты была, когда уходила со стариком? - спросил он, когда она снова посмотрела на него.

— Я? Я? А я забыла! А! — махнула она рукой. Я уже старая. Ничего не помню.

— Полетт, ты помнишь, о чем мы поспорили с тобой сегодня? — спросил Пьер жену, намекая на письмо султана.

— Это не спор, это почти мое решение, — ответила Полетт, пренебрежительно взглянув на мужа. - Я всё равно сделаю так, как мне хочется. Представь, с кем ты сейчас разговариваешь? С султаншей!

Пьер готов был взорваться от наглости, с которой разговаривала его жена.

— Я догадалась! — вдруг воскликнула Мадлен, глотнув еще напитка. — Кукла, это месье Пастер!

Все недоуменно посмотрели на Мадлен, от которой, не ожидали ничего путного.

— Старик всё же что-то задумал! — сказа Пьер. Я не понимаю, к чему он клонит. Продолжает выжимать из нас адреналин? Ну, что ж, мы ему поможем. Пистолет со мной. Так что я сейчас пойду, и прижму его самого к стенке. Пусть потрясётся тоже. Каждая палка имеет два конца. Мне его игры надоели.

— Но чек! — воскликнули Мишель и Полетт. - Он же нам оплатил всё это!

— Вот будет номер, если он играет с нами на поражение, — воскликнул Пьер, вдруг вспомнив один фантастический рассказ и новый развлекательный портал на ТВ

«Спаси себя» — Слышали, когда выбирают жертву. И дают ей шанс, Но если она им не воспользуется, то жертва выполняет своё предназначение. Игры вживую, с настоящими трупами! — сказал шёпотом Пьер.

— Да я читала такие рассказы, но это же фантастика! — возразила Мишель.

— Всё развивается. И для богатеньких чудаков, это очень даже приемлемо. Какой-нибудь кабельный канал для избранных с немалой платой. Игроки — жертвы. Сценарий, несколько видов декораций. Потом от нас и следов не останется. Где он нас перехватил? Кто видел? Да мы сами зашли в этот ресторан, в эту ловушку. На сыр бесплатный клюнули! Делайте вывод! — воскликнул Пьер. - Я думаю, что всё идёт на публику, и чек может казаться фальшивым, и мы, сейчас может быть, просматриваемся на чьих-то экранах. Незапланированный сюжет фильма с участием четырёх дураков! — осенило его. Он посмотрел подозрительно на потолок и стены, стараясь увидеть там скрытую камеру.

Пьер сунул руку в карман, и настроил свои мысли на чёткое движение курка пистолета. Движение по команде, — пли! Он встал и под настороженные взгляды присутствующих направился за занавески, перед которыми остановился и осторожно приоткрыл их. В коридоре никого не было. Он махнул рукой, делая знак, что все нормально и занавески за ним закрылись. По дороге он незаметно постарался оглядеть ситуацию, и обнаружить возможных наблюдателей замаскированных где-то.

— Чего я ищу? — подумал он. - Естественно мы в ловушке. Ресторан обслуживается его людьми, и я не удивлюсь, если они имеют и другую подготовку, кроме умения обслуживать посетителей. И на их фоне, вряд ли я что-то смогу… Но все-таки, присутствие пистолета немного успокаивало.

***

Месье Пастер сидел в кресле и смотрел на волны. Пьер ещё раз оглянулся, и тихо подойдя к старику, прижал дуло к его голове.

— Спокойно господин Пастер. Я не собираюсь вас убивать, но Вы должны прекратить эту игру. Вы должны выпустить нас. Мы итак долго играли под вашу дудку.

— Ну, что ж, — ответил спокойно старик, не среагировав на присутствие металла. - Вы не осведомлены, что я не боюсь оружия. Но раз уж вы так смелы и предприимчивы! Садитесь рядом, поговорим.

Старик спокойно пригубил рюмку конька.

— Я же сказал вам. Догадайтесь, кто среди вас был куклой, и я вас отпущу. Всего- то! Для Мадлен вопрос оказался простым. И я её отпускаю, уже отпустил. Я бы её отпустил и просто так, потому что у неё есть фора. Она моя старая любовь. И я не хочу, чтобы она оставалась здесь раньше времени. Так, что Мадлен уже может идти, если ещё не ушла. Вам я дал отходную за хороший вопрос. Вы мыслите логично значит, здесь вам тоже быть ещё рано. Остаются те двое! Одна слишком любопытна и эксцентрична. Слепа и нелогична. Пожалуй, она самый прекрасный кандидат на то, чтобы остаться здесь, — сказал старик, посмотрев с улыбкой на Пьера. - Но за неё похлопотал её друг. Остаётся ваша жена. Она эгоистична, не удовлетворена жизнью, и уже давно морально готова остаться здесь. Она ведь вам сама сказала, что с удовольствием променяет вас на султана! — засмеялся старик.

— Так что, всё поровну. Вам чек и три отпускные записки. А мне новая кукла, для моего музея. Не беспокойтесь, ей здесь будет хорошо. Она мечтает о волшебной жизни без проблем. Она её получит. Ну, как вам моё предложение?

— Вы хотите сказать, что кукла вы? — удивился Пьер. И Полетт!? Но это абсурд! Что за игру вы ведёте? Достаточно! Господин Пастер. Вы же не захотите устроить шумиху в день открытия своего предприятия. Вам ее не избежать. Я разворочу все ваши декорации, если вы сейчас же не отпустите нас.

— Напрасно-напрасно. Если вы примете моё предложение, вы избавитесь от надоевшей жены, и обретёте свободу. А это немало! До Полетт вам не должно быть дела, ведь вы уже променяли свои чувства к ней на тех молоденьких… — захихикал старик.

— Точно! — похолодело в душе у Пьера. Камеры смотрят на нас, и не дай бог, если все эти глупости пустят программой в эфир! Иначе, как старикан увидел всё это?

Пьер был вне себя. Он хотел схватить старика за горло и тряхануть его, но вовремя сдержался.

— Похвально, молодой человек, похвально - поправил шею старик. - Вы подарили мне жизнь! — снова хихикнул он. - Возможно, вас остановил голос крови? — Хотелось бы верить, — месье Пастер немного задумался.

— Месье Пастер, вы псих! — воскликнул Пьер и снова схватил старика за плечи, приподняв его в кресле.

— А вот и посыльный! — воскликнул Старик, вырываясь из объятий Пьера. — Пойдёмте, посмотрим, что пишет султан.

К столу, где сидела Полетт, Мишель и Мадлен, подошел мужчина в восточной рубахе и чалме.

- Это госпоже — сказал он, протягивая ей атласный конверт, на маленьком подносе, где лежала красная роза. — От султана Мухаммеда, — склонился он.

Полетт победно взглянула на присутствующих, и с важным видом открыла конверт.

«Алмаз моей души, приглашаю тебя ко мне во дворец. Ты принесёшь свет в мой дом и огонь в моё сердце» — прочла она. — Не обращай внимания на возражения и советы. Они ложны. Правда - только моя любовь к тебе и твоя драгоценная жизнь в моём дворце. Слушай своё сердце. Осыпаю тебя лепестками роз. Приезжай, а дальше ты вольна делать то, что захочешь. Дай мне надежду, хотя бы на минуту счастья.

— Но нас, я так понимаю, уже не приглашают! — возмутился Пьер. — Какая наглость, уже не обращают внимания на мужа, на супружеский долг! До смерти, до бедности жить вместе! Он хочет!? Расхочет!

— Оспаривать желания султана мы не можем, — ехидно улыбнулся Старик. Я знаю, что султан очень обходителен со своими гостями, и доставит вам вашу жену в целостности и сохранности, обратно, если она сама этого пожелает! И ещё и не пустую. Он очень щедр! Но я думаю, что будет всё наоборот, и мадам Полетт не будет глупой, чтобы отказаться от райской жизни.

— Она никуда не пойдёт! — возмутился Пьер.

— Да! — сказала Мишель, взглянув в глаза Полетт, стараясь, чтобы она увидела их предупреждающий об опасности знак.

- Почему не поеду, поеду! — встала Полетт. - На верблюде, во дворец, и выйду замуж за султана!

— Ну, иди, иди, только куда? — воскликнул Пьер. - Вокруг же океан! — посмотрел он на старика. - На верблюде ты поплывёшь? А не боишься?!

— Какой океан? — наигранно удивленно удивился старик. - Океан песка? Оригинальнее замечание!

***

— Господа, наша остановка в нашем времени, в одном из оазисов Египта. Выходите посмотреть. Не пропустите. Пирамиды, сфинксы, восточный базар, и удивительный животный мир, — услышали они снова голос из репродуктора.

Пьера уже тошнило от этого голоса.

— Я пойду, посмотрю, — рванулась Мадлен. — Я люблю смотреть базар!

— Я приглашена во дворец, — гордо сказала Полетт, вставая. — Кто хочет со мной?

— Я с вами, — рванулась за ними Мишель, шепнув Пьеру, что кусок суши, это уже хорошо, и стоит изучить обстановку.

— Месье Пастер! — остановил старика Пьер. — Зачем это всё? Скажите честно. Такие затраты, и такие загадки. Зачем все эти султаны, смена декораций, дорогие блюда. Почему вы делаете это для нас?

— Думайте, — равнодушно ответил старик. — Хотя для этого у вас осталось не так уж много времени. Но я веду честную игру. И пока что, если что и происходит, то только по вашему желанию. И стечению обстоятельства свыше. Моё дело следить за последовательным ходом событий, а ваше дело бороться. Боритесь.

Пьер устал от всего этого. Но он был в отчаянии.

— Женщины! — вдруг ужаснулся он. — Куда они пошли? Ведь, как ветром сдуло! Жадные, завистливые тупые создания. Чтобы я ещё раз…

Пьер рванулся в ту сторону, куда поспешили дамы, и увидел пустыню с горячим песком и караван верблюдов уходящий вдаль.

— Мадлен, Полетт, Мишель — кричал он им вслед. Но ветер, который обжёг его слишком горячим дыханием пустыни, поднял такую песчаную бурю, что он уже не видел ничего, ни верблюдов, ни людей сидящих на них.

— Полетт! Полетт! — в отчаянии кричал он. — Куда ты, вернись! Мадлен, Мишель…

***

— Ну, слава богу, все живы, — услышал Пьер голос незнакомой женщины. Пошевелите руками ногами, не больно?

— Нет, — сказал Пьер, недоумевая, куда делась пустыня и появился врач. Он увидел знакомый пейзаж директории А-21 и вспомнил тот злополучный момент, когда все закричали — А! «Обошлось!» — подумал он радостно. - А где Мадлен, Полетт…

— Две дамы получили успокоительное. Через полчаса они будут в порядке. Третья очнулась только что. Вы далеко от дома? — спросила доктор.

— Километров сто, — ответил Пьер.

— Я бы вам не советовала сегодня продолжать путешествие. Вам нужно привести себя в норму. Второй раз вы можете так легко не отделаться. Здесь неподалёку есть прекрасный отель в старом замке. Если вы непротив, мы доставим вас туда. Отдохнёте, соберётесь с силами, а машину поможет отвезти туда же господин полицейский. Завтра можете продолжать свой путь, — улыбнулась доктор. - Вам ужасно повезло, ни одной царапины. Испуг, да и только.

— Спасибо, — сказал Пьер, вылезая из машины, и увидел покорёженный грузовик в метрах пятидесяти от них. — Ему видно повезло не очень, — подумал он. Куда гнал, зачем? Чуть нам весь отпуск не испортил. Да что отпуск!

Эпилог

— Когда-то это должно было случиться, — сказал пожилой месье другому помоложе. — Я заготовил несколько вариантов для нашей встречи, И ты Жу-Жу, всё сделал толково! – погладил он, прыгнувшего к нему на плечо кота.

-Для тебя Поль, я готов рисковать своей жизнью. Но не очень приятно, когда в тебя летят камешки и кричат «ФФФ»! – посмотрел он в глаза месье Пастера и потёрся о его щеку.

-Ну-ну, не преувеличивай Жу-Жу. Что могло тебе повредить в том мире?- нежно стукнул он его по носу. - Но именно из-за этого в силу и вступил второй вариант — катастрофа на дороге, — пояснил старик своему собеседнику.

— Я вижу, вы очень любили эту даму, — улыбнулся грустно Филипп. - Но зачем же вы отпустили их всех? Оставили здесь хотя бы ее саму!

— Любовь штука такая! — задумчиво сказал старик. - Когда любишь, то понимаешь чувства и желания любимого человека. И не хочешь причинить ему боль, страх, горе! Вот и идёшь на поводу. А я понял, что она ещё хочет быть там! Если бы здесь остались её родные, и не дай бог Пьер, то её жизнь превратилась бы в кошмар и тоску. Это ещё будет, но со временем удар будет мягче, поэтому, Филипп, я и поступил так.

Я вытолкнул их с этого света. Как говорится, там у них? Сюда они всегда успеют! — засмеялся старик. А Мадлен, она всегда была такой веселой и нежной. Пусть ее последние годы будут спокойными. Она ещё успеет увидеть много приятных вещей, и повеселится, кстати, над этим приключением тоже. Она будет вспоминать его как сон, и смеяться, над странным господином Пастер, и как влюблялась в семидесятилетнем возрасте в Поля. Ну что ж, мог я ей помочь, по блату?! — усмехнулся старик. - Я это сделал. Считай, что им повезло за счёт Мадлен.

- Но тебе не показалось, что Пьер похож на меня? — спросил Поль Филиппа.

— А что, вы хотите сказать, что он может быть вашим сыном? — удивился Филипп.

— Вполне…

— Но дама сказала, что ничего предосудительного…

— А что предосудительного в любви?! — лиричным голосом сказал Поль. — И где ты видел дам, которые признаются в своих грехах….

- Ну а ты, что скажешь, месье кот?

- Я очень рад, что они исчезли в свой мир. Не любят они меня! Поэтому так мне спокойнее.

- Успокойся, Жу-жу, тебя любила Мишель! – погладил кота Филипп, и грустно улыбнулся. Он очень понимал месье Пастера.

- Ой! Вдруг спрыгнул сплеча Жу-Жу, насторожив уши. - Они, кажется, вляпались!

- Ты о чём? – удивились Поль и Филипп.

- Да все та «Точка Мёбиуса»! Не успели они выскочить из неё. Я чувствую, как их перехватили во время полёта назад! Едут в отель «Старый замок!»

- Значит, поплутают еще. Но ничего страшного! Жу-Жу, ты же свой в любом мире! Никто, кроме тебя, так хорошо не разбирается в перекрёстках Точки Мёбиуса! – взял Поль кота в руки и посмотрел ему в глаза. - Ведь ты справишься?!

- У него нюх! Настоящий месье детектив! - подмигнул он Филиппу.

- Придётся! – сказал Жу-жу, спрыгнув на кресло. - Дайте только передохнуть, устал. Нервы! Он свернулся клубочком и усмехнулся незаметно, но довольно ехидно.

Конец первой книги