Читать онлайн
"Лёшка"
Тяжелый поднос со стаканами на двадцать пять персон, доверенный мальчику пожилой поварихой Ольгой Дмитриевной, с громким "ба-бах" полетел на пол. Осколки битого стекла разлетелись во все стороны, а в коридоре уже верещала серена в лице строгой воспитательницы Надежды Ивановны:
– Лёшка! Ах ты ж криворукий идиот! Ну ничего тебе доверить нельзя! – женщина влетела в кухню, испепеляя взглядом щуплого мальчугана шести лет от роду, в испуге втянувшего голову в маленькие острые плечи.
Мальчик боялся смотреть в глаза, нависшей над ним воспитательницы. Знал, что в лучшем случае успитками отправит в угол, а в худшем – запрет в темной кладовке с мышами.
– Гаденыш! – зашипела подобно змее Надежда Ивановна. Того и гляди ядом плеваться начнет. – Быстро всё здесь прибрал. За провинность останешься без подарка и праздничного торта. – Развернувшись на своих высоченных каблуках, женщина выбежала в коридор и запричитала что-то себе под нос.
Лёша тяжко вздохнул, едва сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. Никогда его здесь не любили и не жалели. Другим детям уделяли хоть какое-то внимание, а он был для всех словно пустым местом. Все только кричали: "Криворукий, тупой гаденыш, да кому ты нужен? Ни одна нормальная семья тебя не примет! Посмотрите на него, нюни распустил, сопли до пупа висят. Иди с глаз долой и до самого сна что б я тебя не видела!" Подобных фраз за свою короткую сиротскую жизнь он наслушался столько, что уже не помнил, когда к нему кто-то обращался тепло и дружелюбно. Даже дети, с которыми он рос, смеялись над ним, пинали и обзывали. На каждый день рождения он просил Боженьку, чтобы ему подарили семью. Настоящую семью. Где есть мама и папа, братья и сестры, а ещё большая собака и обязательно пушистый белый кот по кличке Снежок. Почему Снежок? Да потому что Лёша любил зиму, а день рождения у него был в конце сентября.
– На тебе, Алексей, веник и совок, – подошла к нему Ольга Дмитриевна. Недовольно покачав головой в белоснежном колпаке, вручила ему инвентарь и удалилась к плите, на которой готовилось что-то очень вкусное. Аромат стоял настолько аппетитный, что у мальчика заурчало в животе. Сглотнув набежавшую слюну, он принялся заметать осколки разбитых стаканов. Их было так много, что мальчик не знал, куда ступить, чтобы не пораниться.
Увлекшись делом, Лёша не заметил, как толкнул табуретку, на которую повариха примостила кастрюлю с горячим киселем. Ещё один громкий "ба-бах" и воцарилась такая звенящая тишина, что стало слышно, как за старым окном завывает метель. Тишина длилась недолго. Первой завопила Ольга Дмитриевна:
– Зараза такая! – замахнулась она на мальчика кухонным полотенцем и давай хлестать его по чём попадя. – Я тут кручусь-верчусь с утра до ночи, ноги отваливаются, а ты, дрянь такая, только пакостишь!
Лёша заплакал, закрывая лицо руками. Закричал надрывно:
– Я нечаянно! Простите меня… Я больше так не буду… – но в комнату вихрем влетела ещё и воспитательница.
Увидев на полу лужу киселя и пустую кастрюлю, крышка от которой валялась под столом, Надежда Ивановна стала пунцовой от злости. Даже красивый макияж не смог скрыть её искаженной ненавистью гримасы:
– Во-о-он! – заорала она оглушающе. – Никакого тебе представления и сладкого стола. Марш в игровую комнату, и если не дай Бог, ты хоть нос оттуда высунешь, я тебя прибью! – зеленые глаза метали молнии, рот искривился, пальцы с длинным маникюром впились в ладони.
Лёша, всхлипывая, прошмыгнул мимо неё в дверной проем. Помчался по украшенному снежинками и мишурой коридору, пролетел актовый зал, где все уже собрались смотреть новогоднее представление, и громко топая, начал подниматься по старой скрипучей лестнице на второй этаж, где лоб в лоб столкнулся с Аллочкой. Рыжеволосая девочка в синем бальном платье от столкновения приземлилась на мягкое место и взвыла так, как воет бешеная лиса.
Лёша не растерялся: потерев ушибленный лоб, опустился рядом с Аллочкой на колени, принялся гладить её по голове:
– Прости, пожалуйста. – Сам почти выл. – Прости.
Девочка воззрилась на него исподлобья, надула пухлые губы и сопела, как дикий кабан. Помотала головой из стороны в сторону, зашептала угрожающе:
– Я всё Надежде Ивановне расскажу. И Светлане Игоревне расскажу, и Татьяне Викторовне, и…всем расскажу! – вскочив на ноги, Аллочка закричала на весь коридор: – Надежда Ива-а-новна-а, меня Лёшка обиде-е-ел.
– Не зря мальчишки постарше зовут тебя стукачкой. – Молвил мальчик, убегая в игровую комнату.
За шишку на лбу Аллочки он тоже получил трепку. Потаскав его за шиворот, Надежда Ивановна велела собрать все разбросанные игрушки, а в комнате для игр их было немало. Наплакавшись вдоволь, Лёша собрал конструктор в большой пластмассовый бокс, рассадил по полкам кукол, мягких зайцев и медведей. Чайный сервиз, в который играли только девчонки, поставил на круглый столик и красиво расставил все блюдца и чашечки. Принялся собирать раскраски с цветными карандашами, но от обиды бросил их снова на пол. Взял стул, подтащил его к окну, расписанному причудливыми морозными узорами, забрался на подоконник и уперся лбом в прохладное стекло. В тишине слышались отзвуки пианино, пение детей, звонкий смех. Так тоскливо стало маленькому, никому ненужному мальчику, что он взглянул на тёмное небо, где мерцала одна, самая яркая звезда. Это Бог – был уверен ребёнок. Сложив ладошки в молитвенном жесте, Лёша зашептал:
– Боженька, ты добрый, ты щедрый, ты волшебник. Я просил на свой день рождения подарить мне семью, но ты меня наверно не услышал, а может я плохо просил… Но если сейчас ты меня слышишь, очень прошу, пусть в Новом году у меня появится настоящая, дружная семья. Мне не нужно никаких других подарков. Не надо мне ни машинок, ни конфет. Подари мне маму и папу. Я буду их слушаться, честно-честно! И пусть у меня будут братья и сестрёнки, а еще собака, хотя бы дворняжка, и кот, беленький, как снежок. Пожалуйста, Боженька. В прошлом году я просил семью у Деда Мороза, но он сказал мне, что я очень плохо себя вёл. А я не специально, правда! Просто я невезучий наверно… – к глазам подступили слезы, и Лёша, подышав на стекло, неумело нарисовал на нём большое сердце, и вывел печатными буквами одно-единственное слово – МАМА.
За окном ревела метель. Ветер швырял горсти снежинок то в песочницу, то на крышу беседки, то на фигурки животных, что стояли в центре детской площадки. Покачивались высокие деревья, щедро припорошенные снегом. Горели уличные фонари, разноцветными глазами-лампочками перемигивались гирлянды, которыми украсили самую высокую ель во дворе. К кованым воротам подъехала красная машина, из неё вышли трое. Лёша слез со стула и принялся собирать раскраски.
– Алексей! – позвала Светлана Игоревна, преподаватель музыки. – Быстро спускайся в актовый зал.
Сложив на полку раскраски и карандаши, мальчик, свесив голову, поторопился вниз.
Надежда Ивановна выстроила нарядных детей в два ряда. Одним поправляла платья, другим галстуки-бабочки. А на Лёше были надеты тонкие трикотажные штанишки и синяя водолазка. Костюм ему не дали, но он уже привык, что кроме какой-нибудь маски ему ничего больше не доставалось.
– Когда тётя с дядей войдут, вы громко поздороваетесь и улыбнётесь. – Давала указания воспитательница. – Лёша, иди сюда.
Поставив мальчика во второй ряд, за спиной девочки в костюме пчёлки, что он был и не виден из-за широких чёрно-жёлтых крыльев, воспитательница окинула детей взглядом, и кивнула головой Светлане Игоревне.
Дети зашушукались, но умолкли, когда Надежда Ивановна грозно цыкнула на них, а в дверях показались незнакомые люди.
Приветствие, улыбки – всё, как было велено. Лёша почти ничего не видел, потому то вставал на цыпочки, то делал шажок в сторону и с любопытством изучал красивую тётю, высокого дядю и девочку, что была намного старше него.
На тёте была красивая пушистая шляпа, длинная белая шуба, но даже она не могла скрыть её большой округлый живот. Женщина лучезарно улыбалась, что могла согреть своей улыбкой десятки несчастных детей сирот. Она казалась Лёше такой красивой, доброй, заботливой, что он зажмурил глаза и мысленно произнёс: "Мамочка".
Рядом с красивой женщиной стоял мужчина: высокий, усатый, темноволосый, но с добрыми глазами. Он держал за руку девочку на вид лет пятнадцати. У девочки тоже были темные длинные волосы. Они из-под шапки спадали на её плечи, укутанные в теплую модную куртку ярко-жёлтого цвета. Девочка тоже очень понравилась Лёше.
– Немного неожиданно, – в полголоса обратилась Надежда Ивановна к красивой тёте. – Мы ожидали вашего визита после новогодних праздников.
– Мы тоже не ожидали, но так сложились обстоятельства. – Женщина продолжала дружелюбно улыбаться, но Лёше казалось, что воспитательница ей не нравилась.
– Ну что ж, – повернувшись к детям, Надежда Ивановна натянуто улыбнулась, – это наши воспитанники. В группе дети от шести до семи лет.
– Да, мы уже ознакомились с личным делом каждого из них, спасибо. – Уверенным, но спокойным тоном заговорил мужчина. – Мы возьмем мальчика. Насколько мне известно, Алексей Киреев ваш воспитанник.
– Да, но с Лёшей очень трудно найти общий язык. Это не ребёнок, а тридцать три несчастья. У нас есть Павел, Сашенька…
– Тридцать три несчастья, говорите? – мужчина разгладил усы. Внешне в нём ничего не изменилось, но интонации голоса приобрели металлические нотки. – Давайте выйдем на минутку.
Надежда Ивановна вся скукожилась под тяжёлым взглядом, но покорно вышла в коридор, где получила ровно столько, сколько давала детям.
– Тридцать три несчастья – это так вы называете ребёнка, у которого погибла вся семья? Вы для чего занимаете должность старшего воспитателя? Кто вообще дал вам право решать, кому жить в полноценной семье, а кому до совершеннолетия терпеть издевательства сверстников и не только в стенах детского дома?
– Я… Я хотела... Я вовсе не это имела в виду… – пыталась выйти из положения Надежда Ивановна.
– Да замолчите вы уже! – цыкнул на неё мужчина. – Вы уже наговорили себе на увольнение, это в лучшем случае. Где этот мальчик? Мы его сейчас же забираем.
Вернувшись в актовый зал, Надежда Ивановна натянула дежурную улыбку:
– Лёша, подойди ко мне, пожалуйста.
Дети расступились и мальчик, будто в сказочном сне, бросился не к воспитательнице, а к женщине с большим округлым животом.
– Мама, мамочка, – голосил он, – Боженька услышал мои молитвы. Спасибо, спасибо!
В дверях зарыдала Светлана Игоревна, и даже в чёрством сердце Надежды Ивановны что-то болезненно кольнуло.
Красивая женщина с самой теплой улыбкой в мире, вытирая с детских щёк градины слёз, шептала:
– Конечно Боженька услышал, сынок. И если тебе когда-нибудь скажут, что добра на света нет, не верь.
Ясные, с бирюзовым оттенком глазёнки, не по-детски мудрые, засветились счастьем. Шмыгнув носом, Лёша тихо спросил:
– А кто эта девочка?
– Это Настя, твоя старшая сестра.
– А там кто? – мальчик осторожно коснулся пальчиками живота мамы, о которой всегда мечтал.
– Братик. – Заулыбалась женщина. – Пойдём одеваться и поедем домой?
– А какой у вас дом? Красивый? А собака там есть? А кот, беленький такой и пушистый?
Радость в глазах Лёши была самой большой наградой для семьи Тимофеевых. Долгие годы они не могли иметь своих детей. Настю взяли в доме малютки и удочерили. Когда решились взять второго ребёнка, оказалось, что Тимофеева Наталья беременна, но от своей цели супруги не отказались. Ещё несколько месяцев назад, когда директор детского дома рассказала им историю Лёши, Тимофеевы твердо решили – это их ребёнок. Об одном они только жалели, что не приехали сюда раньше. Тогда не пришлось бы маленькому, светловолосому ангелочку терпеть насмешки, упрёки, оскорбления, издевательства и побои. Наверное, правду говорят – Бог испытаний не по силам не даёт, а коль уж они выпали на нашу долю, обязательно сдюжим и будем вознаграждены. Каждый заслуживает свой кусочек счастья. А счастье…оно в мелочах: в теплых объятьях, добрых словах и даже в простой улыбке.
29.12.2022г.
ЛитСовет
Только что
