Читать онлайн
"Волчица и пергамент. Том 3"

Исуна Хасэкура

ВОЛЧИЦА И ПЕРГАМЕНТ

Том 3

Перевод с японского на английский: Жасмин Бернардт

Иллюстратор: Дзю Аякура

Перевод с английского: Гугл, О.М.Г.

ПРОЛОГ

Он почувствовал что-то мокрое на щеке. Должно быть, он незаметно задремал посреди своих раздумий, и слюна сползла по щеке из уголка рта. Он поспешно вытерся, хмурясь своей небрежности. Корабль раскачивался, как колыбель, а коленям было тепло. Не удивительно, что его сморило.

Зевая, он потёр глаза, и девушка, спавшая у него на коленях, заёрзала, недовольная причинённым ей беспокойством. Звали её Миюри, ей шёл тринадцатый год, достаточно взрослая для раннего замужества. Долгое время он старался держаться с ней жёстче, чтобы не дать её озорному от природы нраву испортить будущее замужество, но недавние события вышли далеко за рамки всего, что он только мог вообразить, и заставили по-новому взглянуть на их отношения.

С самого рождения Миюри он заботился о ней, дочери хозяина купальни, в которой он долго проработал. К счастью, он ей нравился, и она всегда-всегда звала его. Лишь недавно он узнал, что Миюри испытывает к нему чувства, более глубокие, чем подобает испытывать сестре по отношению к брату. Это открытие было не из тех, что можно легко отбросить как нечто, часто случавшееся с девушками её возраста. Глубина её чувств стала очевидной ему лишь десять дней назад, когда они были вовлечены в серьёзные проблемы северных островов, превращённых пиратами в свою крепость.

Он проделал путь к островам, чтобы самому проверить, истинна ли вера местных жителей или она является ересью. Его задание было вызвано большим раздором между королевством Уинфилд и Церковью. Оказавшись здесь, он встретил суровую действительность нищеты, которую не исправить никакими молитвами, и познал правду этой безжалостной жизни.

Вскоре на северные острова приплыл архиепископ, отправленный крупным торговым союзом и Церковью. В месте, где люди едва сводили концы с концами, человек духовного сана затеял тёмное дело, надеясь подчинить островитян с помощью золота. С изрядной долей везения им удалось остановить архиепископа, и если бы он мог узнать, чьими усилиями его замысел был разрушен, этим человеком оказалась бы именно Миюри.

Это чудо сотворила её привязанность к своему спутнику, почти равносильная вере. Когда Коула сбросило ударом с судна в чёрное ледяное море, когда он уже приготовился к смерти, она без колебаний прыгнула в воду за ним. Сколько влюблённых, обменявшихся клятвами, сделали бы то же самое? Хотя он сердился на безрассудство её поступка, относиться к её чувствам лишь как к детской привязанности для него больше было невозможно.

Он похлопал по спине Миюри, пристраивавшуюся поудобней у него на коленях, от чего на её голове задёргались уголки из меха. Их странный цвет - пепельный с серебристыми пятнышками - был таким же, как и у волос. Интересные уголки были на самом деле волчьими ушами. Мамой Миюри являлась мудрая волчица Хоро, воплощение огромной волчицы, долгое время жившей в пшенице, лесной охотницы, которая не позволила бы выбранной ею жертве сбежать.

Его инстинкты агнца божьего проистекали из источника, которому не присуща логика. К тому же Миюри была фактически его младшей сестрой. Бог не допускает союза отца и дочери, брата и сестры. Он хотел, чтобы она это поняла, но этого всё никак не происходило.

Он посмотрел на спокойное, спящее лицо у него на коленях и не смог сдержать горькой улыбки. Проблема, ставшая головной болью, но сейчас, по крайней мере, всё было спокойно.

Я молюсь, чтобы времена, подобные этому, продолжались вечно.

Помолившись, он снова похлопал Миюри по голове и закрыл глаза.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Он проснулся от того, что его кто-то тормошил, этому вторил крик Миюри:

- Братик! Вставай!

"В чём дело?", - подумал он и, открыв глаза, понял, что он ещё на корабле, затерянном в кромешной тьме, хотя они уже должны были достичь порта. Он не ждал, что во время плавания может произойти что-то значительное, и был несколько растерян. Затем ему показалось, что корабль проваливается. Палуба на мгновение ушла из-под ног, вызвав в его голове мысль о каком-то сильном воздействии на них, вслед за этим палуба со всем неистовством снова рванулась вверх.

- Держись! - закричали люди в трюме, когда корабль снова провалился. Палуба страшно накренилась, отправив все деревянные ящики и мешки с грузом кувыркаться по кораблю. К счастью, большая часть ящиков была пуста, но прямой удар всё равно мог серьёзно покалечить.

Коул не смог удержаться на ногах не из-за качки, он был сильно встревожен и растерян. Он инстинктивно придерживал Миюри за плечи и искал безопасное место. Какое-то место, куда можно добраться в надежде не оказаться подобно крысам в ловушке в трюме с летающим по нему грузом.

Сопротивляясь сильной качке, в кромешной темноте, они смогли добраться до лестницы, там Коул подтолкнул Миюри вперёд. Девочка-сорванец, выросшая в горах, уверенно поднялась по ней. Это Коулу, книжному червю Писания, требовалась её помощь, но когда им удалось выбраться наружу, ветер и дождь уложили-таки обоих на палубу плашмя.

- Крепче подтягивай!

- Нам нужно ещё одного на штурвал! Не отпускай! Если нас снесёт к западу, мы окажемся в открытом море!

На палубе царила неразбериха.

Корабль, видимо, сбился с пути, попав в бурю. Угольно-чёрные тучи закрывали небо. Беспрестанные молнии высвечивали призрачный мир, в такой миг Коул мог видеть каждую складку в зловещих тучах над головой.

Они, оцепенев, держались у входа в трюм, пока кто-то, цепляясь за парусную рею, не повернулся к ним и что-то не прокричал. Но его заглушило громом, не удалось понять ни слова. Следом за громом большая волна ударила в корабль. Она понеслась по палубе и, чуть не сломав Коулу колени, сбила его с ног. Масса воды не отличается от камня. Он ничего не мог ей противопоставить, и их с Миюри прибило к парусной рее. Сильный удар в спину - и снова он не чувствовал своего веса, увлечённый новым потоком, его прижало лицом к палубе. Он всё не мог понять, что происходит.

Волна схлынула, Коул начал откашливаться, и тут ему закричали на ухо:

- Брат! Вставай!

Он открыл глаза, промокшая Миюри держала обеими руками его за правую руку.

- Хватай верёвку! - крикнул кто-то.

Миюри поспешно оглянулась на крик. А Коул потянулся и достал левой рукой до верёвки, висевшей недалеко от него. Девушка подтянулась к его правой руке и, зажав её под мышкой, вцепилась в его одежду всеми силами своего маленького тела.

Нос корабля резко ушёл в воду, и на палубу обрушился новый поток солёной воды. Коул даже не ощутил холода. Гром, последовавший за ослепительной молнией, боролся с рёвом воды, перекатывавшейся через палубу. Лишь тогда до Коула стала доходить обстановка. Они затерялись среди шторма, в мощи которого корабль казался сделанным чуть ли не из листьев.

- Ты в порядке? - проверил Коул девушку, вцепившуюся в него и похожую на мокрого котёнка.

Она, кашляя, кивнула.

- Я должна попросить тебя кое о чём... Не падай больше в море! Я не хочу снова за тобой прыгать!

Он улыбнулся её острому язычку, затем поцеловал её в отмытый морской волной лоб.

- С вами всё в порядке, преподобный Коул и госпожа Миюри? - послышался голос человека, ловко пробравшегося к ним несмотря на сильный нырок корабля. Это был торговец из компании Дива, круглый, как бочка, Йосеф.

- Да, милостью Божьей.

Пока Коул отвечал, Йосеф закрыл их собой, как-то защитив от следующей волны.

- Здесь опасно! Надо вернуться вниз! - сказал он, как только вода отступила.

Тем временем моряки отчаянно пытались изменить курс корабля. Коул хотел спросить, могут ли они чем-нибудь помочь, но Йосеф опередил его:

- Спуститесь вниз, помогите остальным из палубной команды убрать воду из затопленных трюмов! Затем вылейте воду из всех балластных бочек и плотно свяжите их вместе верёвкой! Если внизу откроется течь, много пустых бочек дадут дополнительную плавучесть! А если придётся, просто держись за них и молись!

К счастью, для них было много дел.

- Мы сделаем всё, что можем, чтобы корабль не унесло в открытое море! Когда поднимется следующая волна, давай, беги!

Корабль снова нырнул. Вспышка молнии осветила неровный гребень волны, нависшей над ними. Затем они ощутили, как их с огромной силой подняло над палубой и швырнуло обратно. И уже поднималась следующая волна.

- Сейчас!

Не вытирая лица, Коул бросился через палубу, Миюри следовала за ним, обнимая его руку. У входа она упёрлась рукой в край палубы и спрыгнула вниз, не используя лестницу. Коул даже не пытался повторить такое. Он стал спускаться по ступеням, но на середине пути волна ударила сзади и сбросила его вниз.

- Ты был бы беспомощен без меня! - поддразнила его Миюри, но, возможно, она была права.

Коул справлялся до сих пор только потому, что она была рядом на каждом шагу. Он взял её руку и поднялся, затем они бросились исполнять поручение Йосефа.

Каждый раз, когда корабль кренился, груз летал по трюму, как стадо овец без пастуха. Хотя Миюри часто называла Коула бесполезным и слабым, он прекрасно справлялся с тяжёлой работой в купальне. И сейчас ему удавалось держаться на ногах самому и при этом удерживать бочки на месте, что позволяло Миюри вышибать пробки. Затем они предоставили бочки воле качки, благодаря которой они постепенно опустели. После чего они в этом беспорядке удерживали уже опустевшие бочки на месте, используя всё, что попадётся, и связывали их по три вместе какой-то верёвкой, найденной Миюри.

Рядом с ними палубная команда и пассажиры собирали воду в вёдра и выплёскивали её в проёмы в бортах. Казалось, что больше воды поступало на корабль, чем удалялось, но судно уже бы утонуло, если они ничего не делали. Никто не жаловался.

Покончив с бочками, Миюри и Коул тоже занялись водой в трюме. Вёдра казались не очень тяжёлыми, но Коул очень быстро понял, что дело это не простое. Было практически невозможно передавать морякам палубной команды свинцовой тяжести вёдра, не проливая воды, когда корабль мотает во все стороны. После четвёртой неудачи его сбросило на самое днище, где он оказался по колено в воде. Он стал собирать её ведрами. Но как раз он лучше других и подходил для этого при его высоком росте и опыте работы в купальне. Он принимал спускаемые ему вёдра, зачерпывал воду и возвращал обратно. Вёдра забирала у него Миюри, иногда он мог её увидеть при вспышке молнии.

Они работали слаженно, когда она брала у него полное ведро, он принимал пустое. Коул не сбился ни разу, пока по дну корабля продолжала течь вода. Лишь тонкий слой дерева отделял его от перехода в иной мир, но ему не было страшно.

Трудно сказать, сколько это продолжалось. Коул не думал о том, чем занимался, его руки действовали сами. Вдруг опущенное им ведро с грохотом стукнулось о дно. Он пришёл в себя и понял, что вода отступила. Корабль ещё раскачивался, но уже не казалось, что небо вот-вот поменяется местами с морем. Бури в горах были такими же сильными, но казалось, что море изменилось по какой-то причуде. И худшее они уже пережили. Размышляя над этим, Коул заметил, что даже небольшие толчки корабля сбивали его с ног, его руки и плечи задеревенели. Он собрался с силами и начал с трудом подниматься по лестнице.

Как раз в этот момент кто-то по лестнице спускался, и голову Коула накрыло чем-то вроде намокшего меха. Он сразу узнал Миюри по длине волос.

- Брат, ты как?

Она перепрыгнула через него, приземлилась на дно корабля и стала отряхиваться, начиная с хвоста, избавляясь от воды. Казалось, от одного её вида истраченные силы вернулись к нему.

- Я... в порядке. До... - Коул протянул ей руку, которую только что не мог поднять, и она тут же ухватилась за неё, - ...до тех пор, пока ты в безопасности.

Миюри улыбнулась. Коул собрал всё достоинство старшего брата и заставил себя встать.

- Тогда ладно, давай вернёмся наверх. Здесь мы лишь простудимся.

Хотя вычерпывать остававшуюся на дне воду было уже бессмысленно, дно корабля ещё покрывал слой холодной морской воды. Они быстро замёрзнут, сидя внизу. Миюри уже спрятала уши и хвост и помогла неуверенно шевелившемуся Коулу подняться по лестнице и вернуться в верхнюю часть трюма. Закат сиял через проёмы в деревянном борту и резал своим блеском глаза.

Усталая команда вперемешку с пассажирами вповалку лежала на палубе, как рыба, вытащенная на берег. Йосеф, как подобает капитану, молча всех пересчитывал, иногда перешагивая через лежащих. Завидев Коула и Миюри, он широко улыбнулся, с радостью удостоверившись в их безопасности. Теперь он знал, что никого не смыло за борт.

Сильные ветры снесли их далеко от курса, но, по всей видимости, они вскоре смогут добраться до ближайшего порта.

- Это просто бедствие, - сказал Коул, прислонившись к стене и выливая воду из обуви. Куда больше он выжал из плаща. Миюри сидела рядом, её мокрые волосы блестели в свете заката.

- Это не бедствие. Это приключение.

Её слова могли сделать даже самые жестокие обстоятельства фоном увлекательного путешествия. Лицо Коула смягчилось от сияния её оптимизма, его напряжение значительно рассеялось.

- Надо дать глазам немного отдохнуть.

- Хорошо.

Миюри постелила его выжатый плащ и, как ни в чём не бывало, скользнула под него. Устраиваясь, она отодвинула волосы, прилипшие к его щеке, и беззастенчиво поцеловала эту щеку. Она совершила преступление, прекрасно зная, что у него не хватит сил отчитать её за это.

- Спокойной ночи, - сказал Коул, оставив своё раздражение при себе, поправил плащ, укрывавший Миюри, и заснул сам.

Буря снесла судно к западу от намеченного пути, и ближайшим к ним стал порт с названием Десарев. Коул не знал этого, сон в мрачном трюме лишь ещё больше утомил его, он чувствовал себя почти больным. Зато Миюри, восстановившая силы намного раньше, поднялась на палубу послушать разговоры моряков.

- Брат, брат, они говорили про действительно большой город.

- В самом деле? Да... кажется, мы сошли с курса, - простонал Коул, взглянув в карту моря, включавшую островное королевство Уинфилд, а также портовые города вдоль побережья большой земли по ту сторону пролива. Название Десарев было выведено у северной оконечности королевства.

- Это Атиф, куда мы собирались добраться? - также глядя в карту, спросила Миюри.

Но они должны были следовать не в портовый город Атиф, а в порт Раусборн в королевстве Уинфилд.

- Не сказала ли эта блондинка нам двигаться сюда? Ведь туда нам не нужно, так? - уточнила Миюри, глядя на него спокойно.

"Этой блондинкой" она называла Хайленд, достойную аристократку, унаследовавшую кровь королевской семьи Уинфилд. Она была незаурядной личностью, пылкой в своей вере, смелой и мудрой, а ещё лидером, рождённым вести за собой людей. Но Миюри была настроена к ней очень критически, подозревая, что уважение Коула к Хайленд на самом деле было чем-то другим. Хайленд и вправду была обходительной и красивой женщиной. Более того, она, безусловно, обладала обаянием утончённости, чего не было у Миюри.

- Нам надо именно туда. Скорее всего, она указала это место, потому что там что-то происходит.

Коул с Миюри доверили письмо с подробным описанием событий на северных островах быстрому кораблю, который должен был добраться неделей раньше их судна. Ответное сообщение застало их ещё в Цезоне. Получив его, они покинули острова.

- Хммм. Ладно, неважно. Меня волнует одно - отправиться в какое-то новое место.

В деревне Ньоххира, глубоко в горах, Миюри всегда приставала к гостям купальни с вопросом, откуда они приехали, и заставляла их рисовать карту. Раз так, вряд ли ей будет скучно в этом путешествии.

- Кстати, а где тот город, в котором ты был когда-то, брат?

- Ну, это было намного южнее Раусборна...

Пока они гуляли по карте, их корабль добрался до порта Десарев.

Они могли судить, насколько оживлён порт ещё из трюма - по крикам морских птиц. Миюри умоляла Коула выйти на палубу, восклицая, что этот город намного живее Атифа. Он считался крупным торговым портом даже по меркам королевства. По крайней мере, здесь они смогут насладиться горячей едой и не ночевать в сыром трюме.

Коул и Миюри следили с палубы за медленным продвижением их судна вглубь гавани. Там они увидели, что многие корабли были мокрыми, закатный свет ярко сверкал на их поверхностях. Были также корабли с изломанными реями, с порванными парусами, их команды сидели, сутулясь на палубе. Коул понял, что большинство из них ранее укрылись в Десареве от бури или были прибиты ею сюда. Оказалось, что корабль Йосефа, перевёзший их с островов, считавшихся оплотом пиратов, почитавших Чёрную Мать, выдержал бурю куда лучше многих. Когда Коул сказал это, ему ответили, что моряки с севера чувствуют шторм издалека и первыми избегают его.

Королевство Уинфилд уже три года противостояло Церкви. В этих водах со дня на день ожидалась война. Назвать этих северных моряков своими союзниками было бы нежданным благословением для Уинфилда. Коул подумал, что это стало возможным благодаря Миюри, и повернулся к ней. Тут он кое-что заметил. Она смотрела на гавань, сжимая до боли его руку. Он был удивлён - она проникла в его мысли?

- Что-то случилось?

- Пахнет овцами! - ответила Миюри, чуть не плача, широко раскрыв глаза. Её живот отозвался громким урчанием.

Он не мог сердиться на её раскрепощённость. Возможно, именно это и значило жить полной жизнью. Коул сжал её руку в ответ, вдыхая полной грудью воздух порта, полного людей и кораблей, и сказал:

- Надеюсь, у нас будет возможность вкусно поесть.

Миюри посмотрела на него и улыбнулась тёплой, подобной вечернему солнцу, улыбкой.

В портовом городе Десарев сразу бросался в глаза огромный мыс, напоминавший белую птицу, поднимающую голову. Город был построен так, что, казалось, его защищают крылья, распростёртые от основания мыса. На вершине мыса стояли колокольня и большой собор, простиравшийся вглубь вершины. Наверху колокольни постоянно горел огонь. Моряки, попавшие в беду, цеплялись за огонь, горевший над Десаревым, как за последнюю надежду.

Сверх того, бухта была очень глубокой, почти бездонной, а значит, даже большие суда могли к ней причаливать. Активность самого порта во много раз превосходила то, что видели Коул и Миюри в Атифе. Через него проходил основной поток мяса и шерсти овец, как и других товаров, произведённых в северной части королевства, включая их знаменитую горючую смесь, добываемую из торфа, обильного в этих местах. Взамен с юга везли вино, пшеницу, ткани и ещё многое другое. Количество выпивки, проходившей через порт, впечатляло особенно, повсюду стояли штабеля бочек, отмеченных эмблемами перегонных цехов.

Трудно было представить Десарев безжизненным при столь красноречивом присутствии выпивки и баранины. К тому же здесь и ветер был не таким резким, как на северных островах, и погода более умеренной, давая жителям подходящие условия выпить и приятно провести время на свежем воздухе.

Когда солнце начало садиться, люди на улице стали, кажется, вести себя ещё живее.

- Миюри, держись поближе ко мне, - сказал Коул.

Он смотрел в спину Йосефа, следуя за ним, и потянулся назад взять, как обычно, её за руку, но обнаружил, что её нет. Он взволнованно крикнул Йосефу, чтобы тот остановился, и стал озираться по сторонам, вскоре фигурка Миюри обнаружилась перед лавкой, где продавали баранину, поджаренную на прутьях. Зачарованная аппетитным запахом шипящего жира и приятным ароматом дыма, она, казалось, была готова воткнуться головой прямо в готовившееся мясо.

На почти бесплодных северных островах было мало овец и коз. Свиней не было совсем, как и кур. Коул и Миюри пару раз угощались обитателями моря, которых иногда ловили островитяне, но мясо было водянистым, отдавало кровью и вообще было не очень приятным на вкус. А Уинфилд славился бараниной по всему миру. Даже Коул, старавшийся есть мясо как можно реже, почувствовал, что его рот наполнился слюной при виде прутиков с бараниной, при виде которых так легко представлялось, как брызнет сочный жир, когда зубы вопьются в кусочек.

Миюри оглянулась на него раньше, чем он успел её окликнуть, устоять перед этим взглядом было немыслимо.

- Хаш, горячо! Афф!

- Эй, давай не торопись.

Конечно, она пропустила его слова мимо ушей. Она набила рот горячущим мясом, на её глазах выступили слёзы. Впрочем, это могли быть и слёзы радости. Во всяком случае, губы Коула медленно разошлись в улыбке от такого умиротворяющего зрелища. Он был благодарен за возможность вкусить такой хорошей еды по милости Бога. Ещё ему надо будет потом зайти в большой собор, чтобы поблагодарить за них обоих, вызволенных из шторма без единой царапины. Йосеф с удовольствием наблюдал за переменами на их лицах.

- Эй, пора в путь, вы двое, - чуть грубовато поторопил он их спустя некоторое время и направился на угол главной улицы, где рядами стояли самые великолепные здания города. Они пришли к торговому дому компании Дива, на которую работал Йосеф. Здесь они собирались остаться на ночь.

Зона погрузки, выходившая на улицу, вполне могла вместить небольшую усадьбу. Вечер становился ночью, и почти все большие деревянные двери были закрыты, хотя через щели Коул видел многих ещё работавших торговцев. Рядом с погрузочной площадкой размещался главный вход, великолепный, как, впрочем, и все остальные. На стене висела вывеска компании Дива, подсвеченная горящими по её сторонам факелами. Миюри, лишь недавно покинувшая деревню горных горячих источников Ньоххира, просто онемела, потрясённо разглядывая торговый дом. Его вид был настолько впечатляющ, что Коул слегка забеспокоился, разрешат ли двум путешественникам в их нынешнем виде остаться здесь. Их одежда, конечно, ещё не высохла, и от неё пахло солёной морской водой.

- Эй, брат, как думаешь, они заставят нас пройти через конюшню?

Йозеф вошёл в здание в приподнятом настроении, и Коул подумал, что, если их провожатый объяснит причину их нынешнего состояния, такого удастся избежать, и всё же было от чего поволноваться. Ожидая с Миюри перед входом, Коул стал лучше понимать проходящих мимо торговцев и ремесленников.

Стоя на холодном ветру, Миюри чихнула, и Коул предложил ей свой плащ. В этот момент дверь распахнулась, за ней показался благородного вида молодой человек с волнистыми светло-рыжеватыми волосами.

- Так-так-так, друзья! Вы наконец-то здесь!

Этот человек был не из тех торговцев, что путешествуют с места на место, и не из тех, что возится с весами. Этот человек был живым образцом того, кто управляет большой компанией и одним своим словом двигает людьми. Он снял яркие выбеленные перчатки и горячо пожал Коулу руку.

- Меня зовут Эдвин Слай. Я хозяин этого торгового дома!

- О-очень вежливо с вашей стороны. Я Тот Коул. А это...

- Я Миюри. Спасибо, что встречаете нас.

Она вдруг стала необычайно вежливой, вероятно, ожидая горячей еды и мягкой кровати. Слай пожал руку и ей и немедленно пригласил внутрь. Йозефу нужно было раздобыть денег, чтобы приобрести всё необходимое для починки корабля, поэтому, обменявшись несколькими словами со Слаем, он ушёл к месту погрузки.

Попав внутрь, Коул и Миюри с удивлением оглянулись на рыцарские доспехи и большие гобелены, украшавшие каменный вход. Обстановка здесь отличалась от той, что они увидели в торговом доме в Атифе, она оставляла впечатление особняка аристократа. Служанки в одинаковых одеждах, стоявшие по обе стороны зала, одинаковым движением склонили головы, будто исполняли фигуру какого-то танца. Коулу хватило одного взгляда, чтобы увидеть, насколько хозяева состоятельны.

Пройдя от входа по коридору, они попали в зал, который, видимо, был связан с местом погрузки. Здесь они встретили привычную обстановку торгового помещения: мальчишки-посыльные бегали туда-сюда со свитками пергамента в руках, а почтенные торговцы рядами сидели за столами и писали перьями.

- Для начала переоденьтесь. Вы выглядите просто ужасно.

Щёки Коула вспыхнули от неожиданного замечания Слая, их появление действительно резко контрастировало с респектабельным видом молодого хозяина торгового дома.

Меж тем Слай подозвал человека, работавшего под гобеленом, изображавшим овец, и деликатно показал на Коула и Миюри.

- Пожалуйста, подбери обоим одежду.

Работник коротко взглянул на них и открыл шкаф, доверху набитый рулонами ткани. Словно здесь собрали по куску всех тканей мира.

- Хорошо, теперь я отведу вас в вашу комнату.

Пройдя через зал, они вышли к лестнице с тщательно отполированными латунными перилами, пол здесь был не каменный, как в зале, а деревянный. Свечи в канделябрах на стенах испускали сладкий аромат пчелиного воска.

Когда Коул мальчишкой побывал в королевстве, оно переживало сокращение продаж шерсти другим странам, и положение в стране было удручающим. Сейчас всё явно стало иначе.

- Во всяком случае, преподобный Коул, для тебя попасть сюда означает, что Бог очень изящно всё устроил. Как только недовольные из земель близ Десарева услышат об этом, они придут все вместе! - говорил Слай, поднимаясь впереди них по лестнице.

- Ты действительно так думаешь? - с горькой улыбкой ответил Коул, Слай остановился и, повернувшись, с самым серьёзным видом кивнул в ответ.

- Последнее место, где огромные корабли Альянса Рувик останавливаются для пополнения припасов, отправляясь на север, - это гавань Десарева. От нас пытались это скрыть, но у нас нет сомнений, что на корабле присутствовали высокопоставленные священнослужители. Всё это очень беспокоит нас - что им надо на севере?

Речь шла о том самом корабле, что Церковь, противостоявшая королевству, послала на север убедить северных пиратов поддержать её. Корабль вёз горы золота и собирался купить обнищавших островитян как рабов, чтобы использовать их как заложников.

- Каждая компания приказала своим людям отправиться на север и разузнать. Там-то многие из них и стали свидетелями чуда. Этот высокомерный торговый альянс и архиепископ с юга навлекли на себя гнев Чёрной Матери. Каков итог! - Слай поднял обе руки в воздух, как ребёнок, и улыбнулся, потом так быстро развернулся на каблуках, что они пискнули, и продолжил движение. - Когда посланные люди узнали больше обо всём, мы обнаружили, что там был не только монах, поддерживающий острова, вместе с ним был ещё и один священник. Но никто не знал, кто это мог быть. Затем господин Йосеф сказал мне, что этим человеком был ты, преподобный Коул.

Человек выглядел внешне, как аристократ, но манерой идти он напоминал торговца. Он так и шёл беспокойными широкими шагами, пока не остановился перед дверью.

- Кроме того, ты ведь тот самый, кто переводил Священное Писание на обычный язык вместе с наследницей королевского рода Хайленд, и тот, кто разгромил жадных священников в Атифе и даже зажёг первый огонь, пробудивший людей для истинной веры! История об этом уже распространилась по всему королевству!

Сам Коул чувствовал, что лишь по чистому совпадению он оказался в нужном месте в нужное время во время этих событий. Не говоря уже о том, что произошедшее на северных островах почти полностью было заслугой Миюри. Он невольно съёжился. Но Слай, увидев, что Коул испытывает трудности с раскрытием деталей, счёл это проявлением добродетельного смирения.

- Преподобный Коул, ты действительно замечательный человек. Для королевства, непрерывно и несправедливо страдающего от тирании папы, ты - живая легенда. Когда менестрели поют о тебе в тавернах, они называют тебя другим именем!

- Другим именем?

Слай резко открыл дверь и ответил:

- Предрассветный Кардинал! Ты - тот, кто принесёт нам рассвет нашей веры!

Только не это. Коул бы рассмеялся, но обстановка в комнате, куда привёл их Слай, была нешуточной.

- Пожалуйста, воспользуйся этими комнатами. Они лучшие в доме!

Коул был поражён, что им выделили место на втором этаже пяти- или шестиэтажного здания. Обычно чем выше в здании комнаты, тем проще они обставляются. Дым очагов и печей также собирался наверху, оставляя жителям верхних этажей возможность ощутить себя коптящейся рыбой. Номера на втором этаже обычно предназначались хозяевам или почётным гостям.

В комнате, в которую они вошли, имелся отличный камин, так что они не зависели от того, насколько прогревалось всё здание.

Коул с удивлением посмотрел на кровать с балдахином, и даже Миюри, обычно обожавшая роскошь, застыла с неуверенной улыбкой. На стене висел широкий гобелен, изображавший ангела с весами в одной руке и мечом в другой, такого же они видели в Атифе. Сила монеты была представлена весьма зримо.

- Пожалуйста, не стесняйтесь заказывать всё, что вам нравится, прежде чем отправиться в Раусборн. Мы, не мешкая, согреем вам воды для купания, а пока она греется, вы можете насладиться неспешной прогулкой по городу. Тот шторм ушёл, воздух очистился, а огни в городе похожи на сверкающие драгоценности. После вашей ванны мы приготовим ужин. Вас должно было утомить долгое путешествие, поэтому мы доставим ужин сюда. У вас есть какие-то пожелания?

Слова ручьём лились изо рта Слая. Коул среди этой роскоши чувствовал себя шутом в храме и всё не мог прийти в себя от изумления.

- Э-э, мм, что ж... я полагаю, что-нибудь тёплое подойдёт.

- Нет нужды в такой сдержанности! Но, конечно, мы не хотели бы вмешиваться в воздержание святого Агнца Божьего. Мы подготовим для тебя что-нибудь скромное.

Тут Миюри с силой потянула Коула за рукав. Ясно было без слов - мясо. Один-два прутика её не удовлетворили. А рыбой на островах она наелась, кажется, на всю жизнь. Он бы хотел придерживаться своей скромной еды, но если сейчас принудить к воздержанию её, ответом может стать целый поток слёз и прямо сейчас.

- Я очень прошу прощения, но нет ли возможности приготовить мясо ягнёнка или что-то подобное для девочки?

- О! Конечно! Для неё приготовят самое лучшее - с воодушевлением заверил Слай, но Коул немного нервничал, опасаясь, что им могут зажарить целого ягнёнка. - Отлично, а теперь, пожалуйста, будьте как дома.

Слай притронулся к груди Коула, поклонился и вышел, закрыв дверь. Коул сразу почувствовал себя спокойнее.

Но всё же - Предрассветный Кардинал? Просто смешно.

- Это не конюшня, но лошадям здесь места бы хватило, - поделилась впечатлением Миюри, обходя комнату и разглядывая всё, потом она открыла дверь в следующую комнату. - Это слишком много для нас.

Всё в их сумках пропиталось морской водой, но если подсушить, вероятно, всё удастся спасти.

- Но ты слышал это, брат? - добавила она с улыбкой, ткнув пальчиком в лежащую на стуле у стены подушку, набитую шерстью и расшитой золотой нитью. - Он назвал тебя Предрассветным Кардиналом. Это большая возможность для тебя.

- Было бы достаточно смешно, если бы я всерьёз это воспринял.

- О-о-о, в самом деле? Думаю, иметь другое имя здорово, это как в приключенческой истории. А когда они назовут тебя "Ваше Высокопреосвященство", даже тебе придётся встать прямо, каким бы жалким ты бы ни был.

В иерархии Церкви кардиналы по важности идут сразу после папы. У каждого были подходящие им титулы и имена. Назваться именем, не соответствующим истинной ценности, казалось Коулу абсурдом. Он вздохнул с лёгким раздражением.

В этот момент в дверь постучали. Вошло несколько мальчиков-посыльных с большой лоханью и служанок, принесших деревянные вёдра с горячей водой. Они пронесли всё в следующую комнату. За ними появились служанки, которые протянули верёвку от стены до стены и повесили на неё одежду наподобие занавеси.

- Пожалуйста, дайте нам знать, если понадобится ещё воды. Ваша новая одежда будет здесь, - сказала выходившая последней служанка, она последний раз поклонилась и закрыла дверь.

Это было куда роскошнее, чем просил Коул, он не мог им чем-нибудь помочь и чувствовал себя должником. Миюри же, не дождавшись их ухода, быстро сняла с себя одежду и, забравшись в лохань, вылила ведро воды себе на голову. Коул несколько раздражённо собрал её разбросанную одежду.

- Я снова чувствую себя живой! - раздался её беззаботный голос из-за занавеси.

Устраивать купание на северных островах, где было мало дров, было вещью немыслимой. Для Миюри, родившейся и выросшей в купальне и привыкшей нырять в горячую ванну, это было особенно тягостно. Поэтому Коул улыбнулся, услышав её возбуждённое плескание. Тут ему бросилась в глаза маленькая ёмкость для мытья ног. Там лежало мыло. Он-то предполагал воспользоваться для мытья пеплом из очага и испытал чувство благодарности.

- Миюри, здесь есть мыло.

- Что, правда?!

И она отодвинула занавесь, совершенно не стесняясь наготы. В такие моменты Коул обычно отворачивался, но сейчас он был слишком утомлён, а ей было уж слишком всё равно, поэтому он лишь ограничился замечанием.

- Миюри, тебе, честно говоря, нужно быть немного скромнее...

Но она даже не услышала его слов.

- Эй, ты можешь вымыть мне волосы? - спросила она, дёргая его за рукав.

- Ты бы лучше сделала это сама.

- Но я должна отмыть свой хвост. Если мне придётся мыть его после волос, вода может остыть.

Коул ощутил недовольство из-за столь сомнительного объяснения Миюри, но тут она вдруг улыбнулась ему.

- Я думала, ты вымоешь мне волосы хотя бы в награду за хорошую работу на северных островах.

Там на островах она спасла ему жизнь. Теперь он не мог ей отказать.

- Вот, честное слово...

- Хи-хи-хи! - захихикала Миюри и вернулась в лохань.

Коул закатал рукава, опустил мыло в воду и, как только пошла пена, принялся за её волосы.

Эти некогда блестящие волосы походили сейчас на грубую волчью шерсть, наверное, их слишком долго трепал морской ветер. Он подумал, что уже давно не видел её с гребнем в руках. Возможно, слишком больно расчёсывать такие растрёпанные и спутанные ветром волосы.

Мыло пенилось под его руками, тщательно отмывающими ей волосы в благодарность за подвиги на севере, меж тем Миюри замысловато свернулась, добираясь до хвоста. Увидев это, Коул наклонился к ней.

- Не было бы проще мне заняться твоим хвостом, а тебе - волосами?

Миюри нащупала хвост, подтянула поближе и принялась усердно мыть, но, услышав его предложение, остановилась и посмотрела на него через плечо. Затем поспешно отвела взгляд.

- Нет. Мне будет неловко.

Коул думал, что Миюри похоронила свою стыдливость где-то глубоко в горах, но, похоже, ошибался. И при этом он не совсем понимал, как она определяет, что нормально, а что неловко.

- Я могу заняться твоими ушами?

Заострённые волчьи уши, унаследованные от матери, были плотно прижаты к голове, чтобы пена не попала внутрь.

- Само собой, но только так, чтобы вода в них не попала!

- Конечно.

Ополаскивая её волосы из ведра, он прикрывал ей уши рукой, чтобы не намочить внутри. Он смыл пену, и её потускневшие пепельные волосы восстановили прежний блеск. Будто она сбросила старую кожу. Отмывая её голову, Коул вдруг ощутил, что именно сейчас они, наконец, вернулись с севера.

Пред ним предстала та мучительная действительность, из-за которой он усомнился в самом себе. События заставили его с болью осознать, как бессилен он и жалок. Упав в тёмное, холодное море, больше не способный двигаться, уже утопая, он пережил то, что люди переживают в свои последние мгновения перед самым концом. Что важнее, он сам встретился с ужасом, охватывающим людей в момент приближения смерти их самого любимого, драгоценного человека.

И в такой вот миг пришло чудесное спасение.

Он вспомнил всё это и осознал, что его сердце переполнялось чувствами последние дни.

- Миюри, - произнёс он имя, и девушка, энергично оттиравшая мех на хвосте, оглянулась на него через плечо.

- Хмм?

- Спасибо тебе... за всё, что ты сделала на севере.

Именно там Коул действительно оскорбил её. Он не мог решить, должен ли он извиниться или нет, разница была бы невелика.

Когда он поблагодарил её, она бесстрастно посмотрела на него, а потом хихикнула.

- Всё в порядке, я лишь заставлю тебя расплатиться со мной.

Расплатиться с тобой? - хотел спросить Коул, но она уже забрала у него ведро и неожиданно вылила воду ему на голову. Его начавшая высыхать одежда снова промокла.

- Поэтому прямо сейчас ты должен залезть ко мне в лохань.

Вода, намывшая ему волосы на глаза, продолжала стекать с макушки, но и сквозь волосы и воду Коул разглядел злорадную ухмылку Миюри и её показавшиеся клыки.

- Я прыгнула за тобой, когда ты среди ночи упал в чёрное, мрачное море. Потому тебе ничего не будет, если ты прыгнешь для меня в маленькую лохань с замечательной тёплой водой, верно?

Он хотел сказать, что это совсем разные вещи, но когда Миюри подвинулась в лохани и повторила "Верно же?", улыбаясь и помахивая хвостом, его слова куда-то делись, не успев толком выстроиться. Ни тени стойкого священника, каким он хотел стать, не осталось внутри него.

- Ну же, давай, а то вода остынет!

Довольная, что он не выказал сопротивления, Миюри потянулась к нему и стала стаскивать с него одежду, не проявляя ни девичьей застенчивости, ни скромности. Зато были бьющая через край доброжелательность вкупе с неприятием любого компромисса.

- Хорошо, теперь садись и веди себя хорошо.

Коул подчинился и сел в лохань. Миюри, хихикая, будто при виде чего-то забавного, вымыла ему волосы. Он ненавидел себя за охватившее его чувство уюта. Она мыла его волосы, а он обнимал колени и, раздражённо вздохнув, стал думать, как он мог стать Предрассветным Кардиналом.

Когда Миюри вымыла волосы Коулу, они обсудили этот вопрос и то, что смогли, наконец, смыть с себя грязь своего долгого путешествия. Переодевшись в свежую, совершенно сухую одежду, Коул ощутил себя столь живым, будто родился заново.

Вскоре поспел и их горячий ужин, оказавшийся куда обильнее, чем он даже мог надеяться. Он ожидал, что еда будет впечатляющей, но количество её оказалось совершенно невероятным, а качество - ещё невероятней. Ягнёнок, которого Миюри с нетерпением ждала, получился настолько нежным, что мясо едва не падало само с костей от одного прикосновения. Порции были столь щедрыми, что она взяла только один кусок. Их исхудавшие тела быстро вернули своё благодаря обильному жиру.

Белый хлеб из чистой пшеницы. Кусок масла размером с кирпич. Свиная колбаса, набитая так, что лопнула, когда её поджаривали. Куриный суп. И даже десерт: целая корзина была заполнена изюмом и яблоками.

Миюри не терпелось набить полный рот каждым из лакомств. Но она побывала на самом пороге смерти на северных островах. Потом провела несколько дней в лихорадке, а, выздоровев, много бегала в волчьей форме, вынюхивая новые месторождения. Ещё она сегодня вёдрами выливала воду в сильный шторм на море, а на закуску немного позабавилась во время купания. Немудрено, что, потянувшись за третьим куском хлеба, она вдруг застыла, будто кто-то перерезал нить, на которой она до сих пор держалась - и действительно хорошо держалась. Её голова клонилась набок, сон быстро брал своё, в то время как её ненасытность заставляла руки цепко удерживать еду. Коулу захотелось чуть ли не похвалить её за это.

Но если её лицо упадёт в суп, долгожданное купание пойдёт насмарку.

Миюри немного поартачилась, когда он стал осторожно извлекать хлеб из её рук, но когда он обхватил руками её пахшую мылом голову, она вся рухнула прямо на него. Вздохнув, Коул поднял эту принцессу со стула, к подобному он привык, и отнёс на кровать, набитую шерстью, там она схватила его за рукав, не желая, чтобы он её покинул.

- Я никуда не собираюсь. Мне просто надо сказать им, что они могут убрать оставшуюся еду. Я скоро вернусь.

Свежевымытые, мягкие волоски на её волчьих ушах колыхались от его шёпота. Он погладил её по голове, натянул одеяло, скрывая уши и хвост, затем позвал дежурившую в коридоре служанку убрать еду. Ему было не по себе от того, сколько еды осталось нетронутым, но служанка озаботилась не этим, она положила хлеб в сумку, подошла к нему и спросила:

- Могу ли я попросить тебя благословить этот хлеб?

- Благословить? Но...

Он сдержал удивление, заметив её полный муки взгляд.

- Уже несколько лет, как священники покинули этот город. Пожалуйста, будь милосерден, пожалей нас.

Три года назад, когда королевство столкнулось с Церковью, папа запретил здесь все религиозные отправления, то есть, священникам запрещалось свершать любые духовные действия. Детей не крестили, молодых не венчали, умерших не отпевали. Но у людей случаются времена, когда им нужно уцепиться за что-то, чтобы просто продолжать жить. Одни нуждались в поддержке, когда кто-то из семьи заболеет и не сможет подняться с постели, другие боялись за безопасность любимого человека, отправившегося работать в далёкую землю. Помощь была необходима при проблемах, которыми нельзя было поделиться ни с кем, кроме Бога, как и совет при принятии важных решений.

Как бы Коул не относился к этому, им дали столько еды не без умысла. Оставшуюся еду, приготовленную для важных гостей, обычно делили между слугами, и если её благословит священник, она получит особую силу. Станет лекарством для больных, поддержит встревоженных. Слай произвёл ужином впечатление, но сделал это не только ради гостей.

Считая себя обязанным за постой, Коул помолился Богу во благословление всей еды. Потом о счастье и здоровье служанок, ещё попросил Всевышнего забрать их тоску. И даже за безопасные роды у одной из родственниц девушек. Он не мог заставить себя сказать о такой тонкости, как то, что он официально не рукоположен. Хотя откровенно опасался обвинения в ереси за служение без должного статуса.

Здесь и сейчас перед ним были люди, ищущие спасения. Коул подумал, что если в меру притворяться, то он мог бы, а значит, должен помочь. Когда он закончил, все девушки от сердца называли его кардиналом. Их слёзы на лицах только укрепили его веру. Прежде на северных островах он узнал, что одна молитва ничего не решает, теперь же он думал, что, пока есть те, кто жаждет молитвы, она сохранит свою значимость.

И снова Коул удостоверился, что просто так распустить Церковь нельзя. Ещё до противостояния папы и Уинфилда, как бы смутно городская церковь ни знала бы о нуждах людей, она несла исцеление их душам.

Отпустив последнюю служанку, в своём изнеможении он всё же ощущал уверенность в том, что исправление Церкви - правильный путь. Но сперва надо поспать... Он позволил себе, наконец, зевнуть. Вера не могла справиться с усталостью тела. Он смочил горевшее горло глотком сладкого вина и задул свечу. Видя свет факелов на главной улице, проникавший сквозь щели в окне, Коул мог судить об оживлённости ночной жизни города Десарев. При этом свете он добрался до кровати, ни на что не наткнувшись. Он тихо проскользнул под одно одеяло с Миюри, стараясь не разбудить её. Однако она тут же схватила его за рубаху на груди и подтянулась к его лицу.

- Ты... закончил с?.. - пробормотала она с закрытыми глазами, будто во сне.

Тон у неё был не столь сладким и милым, как если бы она старалась изо всех сил не заснуть, пока её старший брат не мог лечь, - скорее, несколько сердитым от того, что молитвенное бдение было слишком шумным. Как бы то ни было, он не удержался от улыбки.

- Да. Давай хорошо выспимся.

- Мм...

Коул не мог сказать, ответила ли она или просто выдохнула во сне. Лоб её разгладился, руки расслабились. Он словно в первый раз в жизни увидел такое спокойное выражение на её лице. И это детское спящее лицо было, тем не менее, невероятно знакомым.

- Будь счастлива, куда бы ты ни направилась, - помолился он, вкладывая в эту молитву больше всего чувств из всех произнесённых ныне молитв.

Волчьи уши Миюри слегка подёргивались, пока она крутилась, погружаясь в сон. Потом Коул закрыл глаза и мгновенно уснул.

Его беседы со служанками перед сном оказались лишь началом. Коула пробудил восход солнца, и он направился умыться к колодцу во дворе. Открыв дверь, он увидел трёх служанок, ожидавших его у умывальника. Конечно, он умылся не раньше, чем выслушал проблемы каждой и попросил для них Божьей защиты, а напоследок благословил.

Приходили слуги - приготовить дрова, достать огарки из канделябров или приготовить завтрак, - каждый делился с Коулом своими неприятностями. Тут даже соня Миюри неохотно открыла глаза, потому что не могла вынести этот шум. Видя, как люди всё приходят и приходят, она поняла, что не сможет больше уснуть, и начала понемногу злиться.

После завтрака пришли ещё четверо: торговец тканями и его портные, которые должны были привести в порядок одежду гостей. Миюри всегда приставала к Коулу с 'Брат, это хорошо на меня смотрится?' или 'А как это?' Но на сей раз торговец и портные со своими тканями, нитками и иголками опередили её. У трёх из них были дочери, собравшиеся под венец, а пожилые родители четвёртого плохо себя чувствовали.

Пусть Бог направит и защитит их.

Потом принесли свежее постельное бельё, слуги начали убирать комнату, и Миюри, захватив одеяло и подушку, удалилась в заднюю комнату.

В конце концов, причин посетить место, где остановились Коул и Миюри, было немного. Коул наивно думал, что люди скоро перестанут приходить без подходящей причины, но один умник принёс копию Священного Писания. Вслед за ним торговцы со слугами принесли перья, перочинные ножи, чернильницы, песок для сушки чернил, пергамент и всё, что они только могли выдумать из места погрузки на первом этаже. Конечно, каждый принёс обсудить и свои проблемы.

Дела шли не очень хорошо, мучили проблемы в семье, сын ушёл в море, ожидалось рождение ребёнка. Даже зубная боль или боль в спине становились поводом. Служанки, выросшие вместе, даже рассказали, что петухи перестали кукарекать, и поведали о появлении зловещих облаков на западе, а также о чёрном коте, трижды за день перешедшем им дорогу.

Так много людей приходило, каждый с собственными проблемами, что Коул не помнил, под какими предлогами они приходили, на самом деле в поисках помощи от Бога. В каждом городе была церковь со священниками и их помощниками, в больших молитвенных домах сидели епископы с отрядами священнослужителей, работавшим на них. Все они заботились о бедах горожан. Вред от их исхода был необычайным. Вера никогда не была бесполезной, а организация, ведающая этой верой, была необходима.

Коулу, слуге Бога, было о чём подумать, но Миюри, незаинтересованную в происходящем, расстраивало, что она обделена его вниманием. Должно быть, она от ярости скрипела зубами в соседней комнате. Сам же Коул был счастлив оказаться полезным людям, всё приходившим на смену уходившим, он не занимался подобным раньше и вскоре ощутил непривычную усталость. Но он встретился с теми, кто пришёл к нему со всей душой. Когда он уже почти не понимал собственные слова, людской наплыв прервался. И лишь потому, что Слай пришёл в их комнату.

- Мне жаль, что все в компании так тебя облепили.

Его лицо извинялось, но, конечно, Коул не думал, что хозяин станет кого-то отговаривать.

- Всё хорошо... Эта комната достаточно велика для этого.

Слай, должно быть, дал им самые большие комнаты, прекрасно зная, что произойдёт. Он усмехнулся, поняв смысл слов Коула, но затем помрачнел.

- Уже три года молчат церковные колокола. Священники один за другим перебрались за море, на большую землю. У нас есть не только церковь на мысе, но и три большие часовни. Все стоят заколоченные. Часовни в зданиях гильдий и компаний тоже давно опустели.

Коул ещё в Ньоххире услышал об этих событиях в королевстве. Но слышать чей-то рассказ и видеть своими глазами не одно и то же. Подобно тому, как большинство не понимают ужаса болезни, пока она к ним не придёт. Всё же у него были некоторые вопросы.

- Что стало с оставшимся духовенством? Я не могу представить, что все они перебрались на большую землю, верно?

Плечи Слая напряглись.

- Вокруг бродят шпионы папы. Знаешь, что происходит, когда ты преступаешь приказы папы и молишься за людей? Я не думаю, что кто-то будет восстановлен, если не будет держать интересы папы на первом месте. Высшие слои общества совместно затаивают дыхание, но низшие не могут жить без священства.

- А что насчёт пожертвований людей?

Спросив, Коул понял, что уже знает ответ. Нельзя спорить одному. Слай кивнул.

- Горожане, жертвующие духовенству, выглядят предателями королевства и одновременно агентами Церкви. Есть люди, которые хорошо отнесутся к тем, кто им поможет, будь они из Церкви или нет, лишь бы выступали посредниками Бога. Но верные власти горожане воздерживаются от пожертвований.

Благословение веры исчезло из города.

- Преподобный Коул, то, что ты начал в Атифе, стало действительно хорошей новостью, которую мы, жители этого королевства, так долго ждали. Это бесконечное противостояние между Царством и Церковью, наконец, переходит к следующему шагу. Все ждали, что что-нибудь случится, независимо от того, как выпали кости. Конечно... - продолжал Слай. - Я хочу, чтобы королевство победило, раз мы тоже отошли от тирании Церкви.

Независимо от результата, войны всегда оказываются самыми опустошительными для невинных.

- Я был бы рад помочь, если смогу быть полезным. Именно поэтому я покинул свою деревню.

Коул был чужаком на этой земле. Более того, он не был настоящим священником. И всё же люди верили, что над ним простёрлась Божья милость. Его положение казалось весьма хорошим.

- Очень, очень тебе признателен. Я благодарю Бога, пославшего тебя сюда.

По сигналу Слая им принесли обед. Миюри появилась из другой комнаты, привлечённая запахом. Сначала она выглядела довольно сердитой, но её настроение сразу улучшилось, когда она увидела еду на столе. Коул мог только вздыхать по поводу её себялюбия.

- Кстати, я слышал от господина Йосефа, что вы брат и сестра и путешествуете вместе?

Миюри, держа хлеб в правой руке и нож с нанизанной свиной колбасой в левой, взглянула на Слая, затем на Коула. Но сразу потеряла к вопросу интерес и откусила от куска хлеба, как бы говоря, что заботиться о вопросах, стоящих перед Коулом, - забота самого Коула. Он ответил Слаю, одновременно раздумывая, как потом выговорить Миюри за это поведение.

- Мы не связаны кровным родством. Перед отъездом я работал в одной купальне, а она - дочь её хозяев. Я смотрел за ней и наставлял, но она по-прежнему неуправляема, как ты можешь видеть... Она всегда говорила, что хочет уехать из деревни, и спряталась среди вещей, когда получила такую возможность.

Миюри, не переставая есть, наступила Коулу на ногу под столом.

- Однако она научила меня многому с тех пор, как мы путешествуем вместе, и за это я благодарен.

Она на миг застыла и повернулась к нему. Коул с улыбкой посмотрел на неё, и девушка тут же, надувшись, отвернулась. Но своей ноги убирать не стала.

- Отношения, в которых вы так много можете получить друг от друга, - это нечто замечательное, - сказал с довольным видом Слай и вытер рот. - Кстати, я хотел поговорить о дальнейшем. Как хозяин этого торгового дома, я обязан заботиться о душевном спокойствии тех, кто здесь работает, но в то же время я должен думать о гостях, которые остановились у нас.

Коул заинтересовался неожиданным поворотом беседы, а Слай меж тем продолжил.

- Если ты останешься в этой комнате, люди будут приходить к тебе в любое время, поэтому, если захочешь выйти на улицу освежить голову, просто скажи. Если выйдешь в одежде священника, могут возникнуть неприятности, поэтому мы подготовим тебе одежду ремесленника.

- Искренне благодарю тебя за всё, что ты делаешь.

- Это мне в радость. Благодаря тебе всем в торговом доме, кажется, стало легче. Возможно даже, что такое хорошее настроение даст нам преимущество перед соперничающими с нами компаниями.

Коул не мог сказать, насколько серьёзно это было сказано, но было очевидно, что их хозяин старался соблюсти свои интересы наилучшим образом.

- Ну, раз ты так говоришь.

- Так что же? Как только мы закончим ужинать, и я покину эту комнату, её тут же наполнят работники компании.

- Эээм... - нерешительно протянул Коул, и Миюри, сидевшая рядом, нетерпеливо потянула его за рукав, явно желая выйти в город. - Прости. У меня есть дело к господину Йосефу, так что мы можем одолжить одежду и отважиться на вылазку?

- Конечно. Пожалуйста, подожди самую малость.

Слай хлопнул в ладоши, вызывая слуг, тихо ожидавших прямо за дверями. Слуги торжественно кивнули, выслушав распоряжение, тут сразу же вмешалась Миюри, пожелавшая увидеть свою одежду. И, кажется, Слай с удовольствием воспринял столь себялюбивое пожелание. Коул, напротив, был несколько раздражён, но он помнил, сколько она вытерпела на северных островах, где слышны были лишь волны, бьющиеся о берег, да безотрадный ветер. Немного подумав, он решил, что ничего не сможет с этим поделать. Он видел, что она испытывает такое удовольствие, что её уши и хвост угрожали обнаружить себя, и ему сразу захотелось, чтобы она сама вышла и увидела город. И тут же её глаза уставились на него.

- Что-то случилось?

Её красновато-янтарные глаза пристально смотрели ему в лицо, в них светился глубокий ум, унаследованный от мамы.

- Ты ведь хочешь отправить меня в город одну, не так ли?

Он ещё не понимал истинных намерений Бога, а Миюри уже видела его насквозь.

- Конечно, но я не допущу этого, мне следует так поступить?

Он её тоже неплохо знал.

- Верно! - улыбнулась она и переплела пальцы своей и его рук.

Хотя Коул иногда чувствовал, что она излишне на него давит, он всегда был счастлив её взгляду, обращённому на него.

"Потому что я не знаю, что бы делала, если бы захотела что-то купить, а тебя бы там не было!" - примерно так он её понял, потом улыбнулся и вздохнул, Миюри в ответ хихикнула.

Ни один не сможет сказать по одному лишь взгляду, кем является человек в душе. Даже в Писании, когда Бог с ангелом приняли человеческий облик, люди их не признали. Святые всегда высмеивались остальными. В итоге людей вечно оценивают по одёжке. Хотя это, в общем, всем известно, но кое-что Коула не устраивало.

- Что бы на тебе ни было надето, брат... Ничего из этого на самом деле тебе не подойдёт.

Она не могла продолжать дразнить его, её лицо было искренне озадаченным.

- Меж тем, ты - вылитый мальчишка-посыльный из мастерской.

Одежду Миюри составляли рубашка с узкими рукавами и толстые шерстяные штаны, перепоясанные ремнём для инструментов. Перевязав волосы сзади, она сразу превратилась в этакого длинноволосого подмастерья. Коул надел подобную одежду, но даже торговец, подготовивший им одежду, лишь неопределённо усмехнулся.

- Почему бы тебе не одеться просто как торговцу? Я бы не усомнился, скажи мне кто-то, что ты молодой городской владелец лавки.

Самому Коулу это казалось не очень достоверным, он подумал, что ручка и чернила подошли бы ему лучше всего.

Переодевшись, они вышли в город. Миюри сейчас не бегала от лавки к лавке, выклянчивая у лотков. Может, за это можно было поблагодарить недавний обед, но, скорее, на сей раз любопытство взяло верх над аппетитом. Её глаза разгорелись, когда они проходили через кварталы ремесленников.

- Брат!! Смотри! Какой огромный горшок! Сколько можно было бы съесть из такого!

- Этот горшок на самом деле служит для перегонки пшеницы в спирт...

- Эй, брат, посмотри туда, они продают какие-то странные копья!

- Это не копья. На эти вертела насаживают свиней и ягнят, чтобы запечь в очаге. Ручка загнута крюком, чтобы можно было держать и крутить, пока не приготовится мясо...

- Ух, здорово! Это магазин мехов? Но носить шкуру такой толщины не будет слишком холодно зимой?

- Мы видели такое в Атифе, помнишь? Это не носят. На этом пишут, они ещё будут растягивать эту шкуру, пока сушат...

- Эй, эй, брат, посмотри на это!

Миюри упорно не обращала внимания на его объяснения по этой дороге от прилавка к прилавку. Однако, к его удивлению, всякий раз увидев что-то, о чём он ей уже говорил, она вспоминала все его пояснения. Миюри выглядела девочкой, беззаботно бегающей по городу, но она поглощала всё на свете с невероятной жаждой к жизни.

Когда кварталы ремесленников сменились жилыми, Миюри внезапно замолчала и остановилась, уставившись куда-то в пространство. Затем, почти не сознавая этого, схватила Коула за руку. Когда бы её любопытство ни заходило слишком далеко в одном направлении, она всегда притихала. И теперь молча следила за женщинами, которые пряли нити из шерсти, сидя с детьми под карнизами домов в Десареве.

Большинство ремесленных работ выполнялось в лавках, но здесь инструменты были распределены по всей улице. Через открытые окна и двери фасадов можно было увидеть людей, работавших внутри. Трудно определить границу между жилым и рабочим пространством. Они видели, как кто-то укладывал вещи на доску, привязанную к верёвке, чтобы спустить их на землю, кто-то, наоборот, поднимал с улицы в дом. Кто-то даже передавал вещи или материалы из одного дома в другой с помощью большой лопаты для хлеба - что-то фантастическое виделось в этом действе. Коул вспомнил увиденную им в южной стране пьесу, которую разыгрывали, используя весь город в качестве сцены.

- Ого... - невольно пробормотала Миюри, наблюдая за всем.

Посреди улицы на большой простыне громоздилась целая гора шерсти. Маленькие девочки рылись в ней, выбирая мусор. Позади них девочки постарше суетились с чем-то вроде граблей в руках, стараясь выровнять ворс. Вдоль домов были приспособлены полочки для сушки, девушки тянулись к ним, подвешивая мотки шерсти, к нижней части мотков привязывали груз. По мере сушки и растягивания шерсть перевешивали на полочки повыше. Тянясь к полочкам, девушки чуть старше Миюри шумно переговаривались во время работы.

Коул и Миюри с трудом пробирались через оживлённую улицу, пока не достигли одного из водных протоков, окружавших город. Там собрались люди, подобных которым они раньше не видели, люди поднимали на верёвке, пропущенной через шкив, молот и отпускали, чтобы давать молоту бить по шерсти, погружённой в воду. Это была валяльная часть процесса. Рядом стояли бочки с шерстью. Работники добавляли понемногу воду, пепел и какие-то снадобья в бочки, смешивали всё, а затем промывали, помешивая шестами. В конце шерсть, тяжёлую от воды, давали детям, которые её выжимали и передавали другим детям, раскладывавшим её для сушки. Юноши постарше носили шерсть в больших льняных мешках от одной части процесса к другой.

- Это похоже на муравейник, - вздохнула восхищённая Миюри.

Коул отметил про себя точность её наблюдения.

- Сам символ усердия.

- Не начинай меня учить, - она жестом лицедейки зажала уши руками, словно желала показать, чтобы её оставили в покое.

- Не буду. Ты очень много работала на севере.

Миюри некоторое время смотрела на него с сомнением, но, поняв, что он сказал всерьёз, вдруг улыбнулась и прильнула к его руке.

- Но все действительно работают вместе. Они даже, кажется, делают это весело, - задумчиво проговорил Коул среди непрекращающегося шума.

- Разве в Ньоххире не так же увлечённо, как здесь? - неожиданно спросила Миюри.

Прошло довольно много времени с их отъезда из Ньоххиры, возможно, она соскучилась по дому.

- По увлечённости примерно то же самое, но Ньоххира - это не что иное, как череда праздников.

А это место так захватывало благодаря работающим людям. Не только здесь, но и по всему городу, будь то под навесом или в людных переулках, люди работали с шерстью. И каждый человек искренне радовался своей работе.

Коул тоже отнюдь не ненавидел работать, но он не вполне понимал эту увлечённость работавших горожан, заставившая его подумать о таком различии.

Они прошли ещё немного, наблюдая за всем вокруг, когда Миюри вдруг заговорила:

- О, кстати, разве ты не говорил, что тебе есть чем заняться, брат?

- Верно. Мы должны пойти к господину Йосефу... - ответил он и посмотрел на Миюри.

- Хм-м? Что не так? - она бесстрастно посмотрела в ответ.

Он не мог сдержать улыбку, расплывшуюся по его лицу.

- Я рад, что ты подумала о том, что мне надо сделать, и не стала требовать больше времени для себя.

Она моргнула и ответила странным выражением.

- Я имею в виду, если ты не выполнишь своё поручение, то будешь злиться, когда я попрошу еды, и скажешь мне подождать, пока ты не закончишь. А я намерена скоро проголодаться.

Коул усомнился, безопасно ли считать это правильным её развитием. Но у него и в самом деле было дело, и они повернули к порту Десарева.

Если город был весьма оживлён, то порт просто кипел. Вскоре он услышал, как кто-то объяснял, что вчера было не так много людей из-за пролившегося дождя. Их толкали со всех сторон, и Коул крепко держал Миюри за руку, пока им, наконец, не удалось добраться до корабля Йосефа.

Команда должна была загрузить новые товарами или припасы, в общем, она была невероятно занята, люди постоянно приходили и уходили, напоминая муравьёв. Коул не решался попросить кого-нибудь позвать Йосефа, чтобы не привлекать к себе внимание, сам же капитан, свесившись верхней половиной за борт, пристально что-то там разглядывал. Потом поднял голову и заметил их обоих.

- Преподобный Коул! - выпрямившись, позвал Йосеф. Затем что-то приказал человеку рядом с ним и быстро спустился по трапу, направляясь к ним.

- Что это? Что-то случилось в торговом доме? - спросил он очень серьёзно. Он сам привёл их туда, и любые неприятности, с которыми они бы столкнулись, были бы на его совести. Он был человеком с сильным чувством долга.

- О, нет, всё хорошо. Они очень хорошо к нам относятся, - поспешил успокоить капитана Коул, прежде чем приступить к главному делу. - Я хотел спросить, когда мы могли бы отплыть в Раусборн.

Если их отплытие задерживалось, он бы предпочёл отправиться на другом корабле. Он даже подумывал отправиться сушей на лошадях, хотя чувствовал, что это будет невежливо по отношению к Йосефу.

- Понятно. Что ж, самое раннее, мы можем отплыть через три дня, но если будут какие-либо проблемы, самый быстрый ремонт может занять где-то от недели до десяти дней.

Йосеф виновато оглянулся на корабль. Миюри тоже посмотрела вниз, где на опущенной с борта верёвке висел человек, проверяя состояние борта.

- Другие корабли тоже застряли на какое-то время. Буря прошла, но ветры подальше от берега всё ещё крепкие и, как я слышал, течения тоже довольно сильные. И на лошади я бы не советовал ехать. По карте может показаться, что это небольшая прогулка по горам, но в это время года ещё лежит снег. Морем намного, намного быстрее.

И Коул, хоть и несколько раздосадованный, ничего не мог с этим поделать.

- Десарев - хороший город. Употребите время на отдых получше, это поможет подготовиться к следующему делу.

Давить на Йосефа было бессмысленно, да и Хайленд не торопила их в письме.

- Конечно. Возможно, это тоже по воле Божьей.

Йосеф облегчённо улыбнулся, потом снова заговорил.

- О, да, так будет правильно. И кстати, кто-то уже приходил и искал тебя, преподобный Коул.

- Что?

В Уинфилде было всего несколько человек, с которыми он познакомился ещё в Ньоххире, но вряд ли кто-либо из них знал об его пребывании в Десареве. В ответ на его удивление Йосеф лишь пожал плечами.

- Твоё имя не было названо. Речь шла лишь о том, был ли священник, участвовавший в событиях на севере, на этом корабле, возможно, это был кто-то, кто быстро пронюхал про тебя. Наши гости и команда уж точно держат рты на замке.

Слай упоминал об этом, но Коул не думал, что такое действительно произойдёт.

- Не похоже, чтобы речь шла о ком-то, тебе знакомом, и я ушёл от вопроса, но я рад, что ты появился в этой одежде. Если люди здесь узнают, кто ты, возможны какие-нибудь затруднения.

Коул посмотрел на свой наряд, Миюри, стоя рядом, также придирчиво его осмотрела. По крайней мере, он не выглядел как священник.

- Во славе есть сила, и есть немало тех, кто пытается её использовать.

- Спасибо за предупреждение.

- Да, само собой.

Коул ещё многого не знал о мире, он счёл за лучшее последовать совету Йосефа. В то же время мысль об его использовании кем-то не казалась ему чем-то из настоящей жизни. Как его могли использовать в первую очередь? Он был бы рад разъяснить каждому богословские труды. Им стоило только попросить.

- В любом случае я зайду вечерком в торговый дом, так почему бы нам не выпить вместе с достопочтенным Слаем? Знаешь, они гонят лучший спирт - это как на мой вкус.

Пока Йосеф беседовал с ними, позади него выстроились люди, ожидая своего капитана. Коулу было неприятно отвлекать его от работы.

- Да, не возражаю, - ответил Коул, и они с Миюри пошли обратно.

Когда они проходили через порт на встречу с Йосефом, пробиться через толпу было непросто. Теперь он уже уловил поток людей, и стало куда проще. Миюри так беспокойно оглядывалась, что Коулу пришлось спросить:

- Ты заметила что-то необычное?

Она, вздрогнув от неожиданности, слегка приподняла брови.

- Я просто проверяю, не увяжутся ли за тобой какие-нибудь плохие типы.

Вообще-то это он здесь был взрослым мужчиной, ему и пристало защищать молодую девушку. Тем не менее, он не нашёлся с ответом беспокоившейся Миюри.

- Тут опасно, держись рядом со мной. Хорошо, брат?

В такие моменты Коул не мог сказать, кто кого ведёт. Но он больше не ощущал себя раздражённым, а её нахальной.

- Рассчитываю на тебя.

На лице Миюри вдруг появилась улыбка во все её зубы.

- Предоставь это мне!

Она пребывала в таком приподнятом настроении, что казалось, её уши и хвост могут объявиться в любой момент, но вдруг она встала посреди толпы, глядя куда-то вверх. Коул проследил за взглядом девушки, гадая, не сошёл ли ангел с небес.

- Эй, брат, я хочу туда!

Она указала вытянутой рукой на большой собор на мысе, огонь этого собора всегда освещал путь потерявшимся в море кораблям и поддерживал пламя веры людям.

ГЛАВА ВТОРАЯ

От порта к собору Миюри летела, как на крыльях.

- Ну же, брат, скорее!

Девушка, чуждая усталости, неслась по каменным ступеням на склоне холма, уложенным на мягкую траву, за сотни лет использования ступени успели заметно погрузиться в землю. Многие люди с воодушевлением ступали по ним, протерев со временем в них глубокие впадины. Однако сейчас на лестнице не было ни единой души, а нищие, бродившие у подножия холма, сообщили, что горожане больше не поднимаются к собору с тех пор, как королевство начало борьбу с Церковью. В прошлом нищие имели неплохой доход на вере последователей Церкви, проходивших мимо них.

Коул не знал, как нищие сводили концы с концами, но часть из них собралось вокруг котла и пили из чаш суп с небольшим количеством рыбы, казалось, они не озабочены своим пропитанием. Коул раздал им немного меди и поспешил за Миюри, убежавшей вперёд. Конечно, она притормозила, встретив такое проявление его благочестивого сердца.

Даже с середины подъёма Коул мог увидеть и Десарев, и открытое море за поворотом. Конечно, тягаться с выросшей в горах Миюри ему было не под силу.

- Поосторожней там, не сорвись с лестницы! - крикнул всё же он.

И, конечно, она пропустила его предупреждение мимо ушей, взбегая по краю ступеней у самого обрыва, его даже прошиб пот от этого зрелища. А она добралась до вершины и посмотрела на город у её ног. Он же, вовсю проклиная свою телесную немощь, добрался, наконец, до собора на вершине мыса.

Великолепный собор окружало несколько деревянных зданий, как вырастает городок вокруг стен замка. Несколько участков земли были вымощены камнем, при каждом имелась уличная печь, когда-то здесь были расставлены столы и стулья, люди могли поесть или отдохнуть после посещения собора. Но сейчас печи давно остыли, мебель убрали, входы во все здания были закрыты ставнями.

Мир у собора был ужасно тих и лишён жизни.

- Бра-ати-и-ик! Посмотри, какой вид!

Миюри совсем не интересовал собор, но она была просто вне себя от открывшегося ей сверху зрелища. Проявив некогда большой интерес к собору в Атифе, она, скорее, видела в нём просто большое каменное сооружение. Коул не мог не улыбнуться широте её взглядов и решительности. Стоит сказать, что он не считал, что все горожане относились к этому так же, как Миюри, и собор опустел именно по причинам, названным Слаем. Лестница к вершине была видна из любой части города, и любой поднимавшийся по ней сразу же попадёт в центр внимания. Коул и Миюри были чужаками, поэтому им трудно ожидать каких-либо неприятностей, и потом, раз огонь в маяке продолжает гореть, кто-то должен время от времени приходить и ухаживать за ним. Гадая, смогут ли они узнать что-то об этом месте, он подошёл к закрытым дверям.

- Объявления?

К дверям собора было прикреплено множество клочков бумаги. Не пергамента, а дешёвой бумаги, изготовленной из тряпья. Они так плотно покрывали поверхность, что издалека выглядели рисунком на дверях. Большие соборы и церкви в разных краях могли иметь какие-нибудь особенности. Любопытствуя, что кроется за этими бумажками, он присмотрелся к ним, и по его спине пробежал холодок.

МОШЕННИКИ! ЧТОБ ВАМ ПРОВАЛИТЬСЯ В АД!

Рядом были другие: 

ПРОШУ, ВЕРНИТЕ МОИ ДЕНЬГИ И РАСКАЙТЕСЬ! 

Послания, покрывавшие двери, дышали осуждением и гневом. Они скорбно шелестели на ветру, контрастируя с оживлением города.

В словах Слая звучало возмущение церковной тиранией, надо полагать, эти обращения расклеивались здесь, когда отношения королевства и Церкви стали обостряться. Присмотревшись поближе, Коул увидел, что все они вылиняли, обтрепались и были почти готовы рассыпаться. Он ещё посчитал, что эти обращения люди могли расклеивать не из искренних чувств, а по долгу членов общины города.

Двери собора были закрыты, никаких следов людей. Гостей здесь явно не ждали, судя по тому, что он увидел. Сдавшись, Коул вернулся к Миюри, рассматривавшей открывшийся с мыса вид

- Смотри, братик! Мир такой большой! - сказала она, заметив его и указывая на раскинувшееся во всю ширь море. Среди гор Ньоххиры с вершины любого пика можно было увидеть пространство только до соседних вершин. Но здесь перед ними лежало огромное бесконечное море.

Он посмотрел на запад, в прямо противоположную сторону от большой земли. Коул вспомнил, что во время бури Йосеф опасался, что их может отнести в том направлении. За горизонтом, на линии которого сливались небо и море, далеко-далеко, неведомо куда, простиралась солёная морская вода. Незнакомое чувство страха охватило его, когда он позволил себе задержаться на этой мысли. Или, может быть, он почувствовал, что заглянул в бездну, принадлежавшую одному Богу, создавшему этот мир.

Коул смотрел поверх воды куда-то вдаль, когда снизу ударил внезапный порыв ветра, чуть не сбивший с ног маленькую и лёгкую Миюри, и он бросился к ней, чтобы удержать.

- Ты в порядке?

- Ха-ха-ха! Какой ветер! Как замечательно он гладит море!

Похоже, Миюри даже не подумала, что случится, если бы её сбросило ветром с обрыва. Она возбуждённо хихикнула и выскользнула из его рук. Затем, будто только сейчас заметив здание на вершине мыса, она недоумённо уставилась на собор.

- Эй, брат, это что - тоже церковь?

Было очень нелегко пробудить в ней веру.

- Да. Это собор. Я слышал, наверху есть маяк, ты ведь можешь его увидеть?

- Где всегда поддерживают огонь, верно? Я слышала много легенд о маяке от этого старика Йосефа.

Йосеф был родом с северных островов и к тому же морским торговцем. Ему тоже нравились всякие истории и, по-видимому, он рассказал ей много баек с приключениями про эти воды.

- Мне просто не верится, что они построили его в таком месте.

- Это результат их веры.

Миюри в ответ состроила гримасу, обнажив зубы. Затем она повернулась осмотреться.

- Но мне на самом деле приятно, что существует такое место.

От этого места исходило ощущение суровости, но погода сейчас была приятной, а воздух - свежим. Что вполне подходило энергичной Миюри. Подумав так, Коул вдруг ощутил тепло в правой ладони, глянув вниз, он увидел, что Миюри взяла его за руку.

- Я хотела бы выйти замуж в месте, подобному этому. Что думаешь об этом, брат?

На её лице светилась широкая улыбка. Он посмотрел на девушку - она казалась удивительно женственной, потом на собор, на море и снова на неё.

- Я думаю, это хорошее место.

- Фшш, хватит притворяться, что это тебя не касается!

Её обида вызвало в нём чувство растерянности, но мгновением позже он понял. Для него такое было невозможно, он захотел сменить тему, но не успел.

- Ты тот, кого я люблю, брат. За кого ещё я выйду замуж?

Она не притворялась. Не пыталась обмануть или изобразить непонимание. Здесь, на вершине мыса, окружённый отвесными скалами стоял собор. Может, она лишь казалась невинно прибежавшей сюда, а на деле пришла со своим намерением. Коул знал, глядя в её спокойно ожидавшие ответа глаза, что это не его фантазии, она этого хотела.

- Как думаешь, разве мы вроде как не договорились после всего, что произошло на северных островах, брат?

Ясность её слов поспорила бы остротой с лезвием бритвы.

- Нет, это было не...

Он не мог вынести её пристальный взгляд, отчётливо сознавая свой долг перед ней.

Миюри любила его не как своего старшего брата, а как мужчину. Сначала он объяснял это тем, что просто был ближе всех к ней из мужчин, но она, следуя своему сердцу, шла навстречу опасностям ради него. Её чувство было серьёзным.

Но Коул так и не дал ей определённого ответа. Он всё повторял, что не может ответить взаимностью, хотя уже и не пытался завершить их совместное путешествие. Миюри - умная девушка, если бы он действительно отверг её и постарался от неё избавиться, она бы отступилась. Он не смог это сделать, словно сохранял её чувство себе про запас.

- Или это значит, что ты меня ненавидишь?

Она вдруг посмотрела на него грустными глазами, отчего в его голове сразу заныло. Даже если ей действительно было грустно, Коул не сомневался, что Миюри понимала, каким виноватым он себя ощутит из-за этого выражения её лица. Шаг за шагом она разрушала препятствия на своём пути и загоняла его в угол. Мама Миюри, мудрая волчица Хоро, недаром сама учила её охотиться.

- Брат?

Она со всей неумолимостью вынуждала его отвечать.

- Если бы мне... пришлось выбирать, я бы сказал, что ты мне нравишься.

- Тогда сделай меня своей невестой.

Никаких лишних слов, всё просто. Она схватила его и впилась в него зубами. Он был даже впечатлен её дерзостью, но его ответ был неизменен.

- Я не могу... - и он сделал шаг назад.

- Почему?! - она шагнула к нему.

Похоже, она не поднимала тему, когда они покинули север, просто в ожидании подходящей возможности.

- Что значит почему? Мы ведь с тобой...

- Не имеем кровного родства, - решительно отрезала она. - И ты ещё не священник. Так что тут препятствия нет.

Она была готова к его отговоркам.

- Но я могу стать им... скоро...

- Я слышала, мы сможем просто развестись, когда это произойдёт.

Ему хотелось закричать - Кто вложил эти ненужные идеи в её голову?!

Миюри не отводила взгляда ни на миг. В опустившейся тишине отчётливо завывал ветер. Затем тоска, которую она больше не могла сдерживать, начала изгонять с её лица сердитое выражение. Коул, заволновавшись, заспешил с ответом:

- По-подожди. Не спеши с такими выводами...

- Но если я не поспешу, ты просто будешь вечно пережёвывать одно и то же!

Он хотел ей возразить, сказать, что это неправда, но понимал, что ему не хватает решимости. Что ещё важнее, покинув Ньоххиру, он узнал, что невозможно предсказать, когда что-то произойдёт. Вспомнив, что он ощутил, упав в холодную темноту моря, вспомнив миг осознания скорой смерти, он вздрогнул. Коул не хотел умирать, оставив ситуацию с Миюри нерешённой. Но и без этого воспоминания он не мог не спросить:

- Ты бы не хотела оставить всё как есть?

Он был бы для неё старшим братом и направлял бы всю свою любовь к ней как к своей младшей сестре. До сих пор эта договорённость действовала неплохо, и он чувствовал, что и в будущем может быть так же.

- Позволь только сказать, допустив возможность того, что мы действительно поженимся. Я не буду прислушиваться к каждой прихоти или требованию, понимаешь? Не говоря ничего о том, что, становясь мужем и женой, которые...

- Я знаю! Брат, ты болван! - рассердилась она.

Но Коулу было трудно поверить её словам. Действительно ли она поняла? Всё стало бы совсем иначе, если бы их отношения перешли такую грань. В том причина, почему он не мог полностью принять чувства Миюри.

Какой бы милой он её ни находил, казалось невероятно аморальным взять маленькую девочку, которую знал с рождения, которая боготворила и уважала его, и повести себя с ней подобным образом. Его всего перекручивало от чувства вины, стоило ему лишь представить себе это. Вероятно, заметив его переживания, Миюри всё же уверенно добавила:

- Пока есть брат, я могу справиться со всем, что случится!

И как раз Коул покраснел, услышав её по-мужски уверенное заявление. Но он просто не мог увидеть за её поведением ту, что рождена от мужчины и женщины, ту, чья взаимная с ним любовь однажды может расцвести. Он всегда считал, что её выбор определялся тем, что она видела его рядом с самого рождения. Миюри на самом деле вела себя так же, как когда была маленькой. Коул понял, что не замечал её чувства, потому что её поведение никогда не менялось.

Миюри на самом деле осталась такой же - его младшей сестрой. И теперь его младшая сестра просила увидеть в ней женщину, повергая Коула в растерянность.

- Что же тебе не нравится во мне, брат?

Без каких-либо уловок, не устраивая торга, она спрашивал, потому что хотела знать. Не то чтобы она ему не нравилась. Мужчина, который мог бы назвать её своей женой, был бы самым счастливым в мире. Дело не в том, нравилась ему она или нет, дело в чём-то совершенно другом.

- Это не то, что мне не нравится в тебе... Я не могу сразу изменить то, как я тебя воспринимаю. Яблоки - это яблоки, а не виноград.

- Но, брат, я действительно... - начала возражать она.

- Я знаю, - сразу перебил он.

Он знал, что такая поспешность никогда ничего не проясняла. Но пытаться решить эту проблему сейчас, безусловно, не самое лучшее занятие.

- Я так многим обязан тебе за то, что ты сделала на северных островах. Мне нечем тебе за это отплатить, но я бы хотел сделать для тебя всё, что смог бы.

Она изобразила на лице неловкость пополам со сварливостью и ответила:

- Но я не хочу тебе нравиться... по причине вроде этой...

Излишне говорить, что и Коул не хотел любить кого-то только за возможные выгоды. По отношению к Миюри это было бы просто грубо. Он говорил про другое.

- Конечно. Но я хотел бы заслужить твоё сотрудничество моими усилиями.

- Сотрудничество? - переспросила она озадачено.

- Да. Прямо сейчас, я... Хм, ты для меня настолько являешься маленькой сестрёнкой, что я не думаю, что смогу изменить свой взгляд на тебя. Поэтому...

- Поэтому я должна перестать быть твоей младшей сестрой? - с любопытством спросила Миюри и с сомнением посмотрела на него, спрашивая себя, не хитрая ли уловка это с его стороны. - Но тогда... что мне делать? Вести себя более изящно и женственно?

Он хотел бы этого, но по иной причине.

- Это слишком... ну, в общем. Подумай где-то так. Вроде того, как ты обращаешься ко мне.

- Обращаюсь к тебе?

- Если бы у нас завязались особые отношения, для тебя было бы странно продолжать называть меня братом, так?

- А? О, да... ммм, хммм...

- Но я не могу себе представить, как ты могла бы ещё меня называть. Я же никогда не слышал, чтобы ты называла меня как-то ещё, кроме "брата". Поэтому я не могу представить себя никем, кроме твоего старшего брата.

Так же неловко было, когда горожане вдруг назвали его кардиналом. Чей-нибудь титул похож на одежду, которую носят, показывая своё место и статус. Именно так было для Коула. Как будто его одежда никак не подходила ему, что бы он ни надел. Он рядом с ней чувствовал, что мог быть ей не более чем братом.

Миюри кивнула, будто признав долю правды в его словах, но когда она подняла глаза, в них плясали весёлые искорки.

- Если это всё, то это будет легко.

Однако, когда он представил, что Миюри называет его по имени, это показалось ему совершенно неестественным. Будет ли она просто называть его "Тот" по первому имени - совсем запросто? Было бы слишком изыскано для неё обращаться к нему "господин Тот", это ей не подходило. "Любезный Тот" - слишком вычурно, словно она была дочерью аристократа. Возможно, она назовёт его Коулом, как его зовут её мама и папа.

Он был лишь точно уверен, что она не сможет назвать его малышом Коулом, но "господин Коул" - это обращение к торговцу или иному гостю, приехавшему в купальню, гости купальни плохо знали друг друга и держали дистанцию между собой. Назови она его досточтимым Коулом - покажется, что они рыцарь и его дама из какой-то книжки.

В общем, все возможности казались ему странными. Как же в итоге Миюри обратится к нему? Он настолько терялся в догадках, что ему это стало почти интересно. Однако время шло, а она всё молчала.

- Что-то случилось? - спросил он Миюри, её лицо не изменилось с того момента, как она сказала: "Это будет легко".

Она с недоумением подняла голову.

- Что? А? Хм, как-то ещё, чтобы обращаться к тебе не... то есть не "брат", верно?

Она попыталась спрятаться за улыбку, но та сразу неестественно застыла. Вопреки обыкновению, её глаза бегали, не находя, куда им смотреть.

- О-о... Мм? Но... но это должно быть легко...

Должно быть, она перебрала всё, что могла, но, кажется, ни одно из обращений её не удовлетворило.

- Теперь поняла, что я имел в виду?

- Постой! Просто подожди!

Миюри закрыла глаза. Её губы тихо двигались, Коул не сомневался, что она думала изо всех сил. Он ощутил какое-то облегчение и даже чуть-чуть злорадство. Не так-то просто изменить привычное восприятие.

- О-о-о... Но это должно... Ко... То!..

Она попыталась назвать его по каждому из его имён, но у неё не получилось. Она обхватила голову, пряча покрасневшее лицо обеими руками, всё её тело пришло движение. В конце концов, она с мучением взглянула на него между рук и подскочила к нему.

- О-о-о! Братик!! - прокричала Миюри во весь голос, прильнув к нему и прижимаясь лицом к его груди. Коул почувствовал, будто ему выстрелили прямо в сердце. Буря чувств в её душе высвободили её волчьи уши, ходившие ходуном на макушке, и хвост, извивавшийся змеёй.

Он с лёгкой улыбкой вздохнул и обнял её и держал в объятьях, пока она не упёрлась руками в его грудь и не оттолкнулась от него.

- Даже не пытайся перехитрить меня этим!

Коул почти видел, как пар поднимался от её глаз, но казалось, она вполне осознавала глупость своего утверждения. Её словам не хватало сил. Он вспомнил, как в юном возрасте, ещё не набравшись мудрости, чтобы уметь убеждать людей словами, он тоже устраивал подобные истерики.

Миюри должна была найти его самообладание противным, судя по тому, как она прикусила нижнюю губу и простонала. Пригнувшись, она бросилась на него изо всех сил.

БУМ!

Коул невольно затаил дыхание. Предположив, что он услышал удар головы Миюри, он безотчётно положил руку себе на грудь, словно хотел проверить это. Но нет, она стояла перед ним, неподвижная, как камень. И смотрела на что-то позади него.

Он стал поворачиваться туда...

- Ты демон! - услышал он крик.

От этого слова его тело само двинулось в попытке защитить Миюри прежде, чем разум понял, что происходит. Он оглянулся в поисках укрытия и успел заметить простенькую беседку, когда снова услышал крик.

- Ни слова больше!

Голос доносился из-за дверей собора. Коул спросил себя, чем мог быть вызван этот шум, и тут двери распахнулись, он снова услышал громовой голос:

- Ты не сможешь одурачить меня этими подделками! Убирайся, жадная нечестивка!

Затем кто-то вылетел из дверей, будто распахнувшихся от голоса. Это была женщина, она живописно приземлилась на свой зад и опрокинулась на спину, словно выброшенная силой.

- Бог тебя покарает!

Стоя в оцепенении, Коул и Миюри увидели между створками дверей ужасающую фигуру священника, судя по его одежде, он работал в этом соборе. В темноте, царившей внутри церкви, он сам выглядел как демон. Священник, движимый гневом, хотел что-то добавить, но в тот момент заметил Кола и Миюри. Он придержал свой язык, силясь взять себя в руки при посторонних. Нахмурившись, он с силой потянул на себя двери.

Женщина села и протянула к дверям руку с каким-то пергаментом.

- По-подожди! Это не подделка...

Но двери захлопнулись, не дав ей договорить. Послышался тяжёлый грохот перекладины, запершей вход. Яснее отказ не выразить.

Коул, потрясённый этим шумом, пришёл в себя.

Женщина, сидевшая на земле, повесив голову, не была похожа на верующую горожанку. По её явно дорожной одежде, по разговорам о бумагах Коул решил, что она, вероятно, пришла забрать что-то, одолженное церкви, или что-то в этом роде. Миюри совсем притихла. Коул натянул капюшон ей на голову и похлопал по хвосту, потом повернулся к женщине.

- С тобой всё в порядке?

Женщина, сидевшая перед дверями, удивлённо вздрогнула. Как они не замечали, что внутри собора что-то происходит, так и эта женщина не осознавала, что снаружи кто-то может быть. Она поспешно спрятала кусок пергамента в нагрудный карман и обернулась, заставив уже Коула удивиться. Под капюшоном он увидел лицо молодой девушки.

- А, эм, а...

Её глаза сразу остановились на нём, и она обеими руками схватила свой капюшон, соскользнувший с её головы, и попыталась прикрыть лицо, возможно потому, что они стали свидетелями такого неловкого момента. Если увидят, как обычную городскую девушку выбрасывают из собора, и как священник проклинает её как демона, то она не только вряд ли потом сумеет выйти замуж, но и вообще не сможет жить в городе.

Коулу не казалось, что что-то ещё могло вызвать её чувство неловкости, но ему было ясно, что что-то происходит. Он успокаивающе протянул к ней руку.

- Ты можешь встать?

С всё ещё замершим лицом девушка посмотрела на Коула, на его руку и, похоже, решила, что перед ней не враг. Она глубоко вздохнула и робко протянула руку.

Её готовность принять доброжелательность другого человека, несмотря на пережитый только что испуг, служило доказательством искренности её натуры. Коул улыбнулся, стараясь успокоить её, и ему показалось, что её лицо немного расслабилось. Её ладонь в его руке ещё дрожала, возможно, от того, что она пережила, когда с ней так бесцеремонно обошлись.

И вдруг что-то произошло. Глаза девушки расширились, и впервые в жизни Коул увидел, что зрачки человека могут так сжиматься. Однако она смотрела не на него, а за его спину. Он обернулся, чтобы проследить за её взглядом, там мог быть только один человек. У него мелькнула мысль, что девушка заметила уши и хвост Миюри, но их уже не было видно. Что существеннее, Миюри тоже смотрела широко раскрытыми глазами.

- Может ли... чтобы ты?.. - пробормотала девушка, рука Коула ощутила рывок, от которого он даже споткнулся.

- Что тако?..

Услышав внезапный шорох, он смолк и посмотрел на девушку - она лежала на земле без сознания. Внезапность происходящего сбила его с толку, он ничего не понимал. Ещё один порыв ветра, налетев снизу от моря, стал трепать им одежду и волосы. Капюшон девушки соскользнул при падении, освободив волосы, которые сейчас затанцевали на ветру.

-Чт?..

Вроде ничего такого особого не случилось. Конечно, особенно кудрявые чёрные волосы девушки могут заставить кого-то суеверного заподозрить её в ведьмовстве, тогда с ней действительно могли так принять в церкви, но это не было главным. Что-то твёрдое ясно показалось среди её мягких волос, развевающихся на ветру.

- Миюри... может ли она быть?..

Когда девушка упала в обморок, её голову украсили спиральные бараньи рога. Она не только поссорилась со священником, она ещё и носила рога. В этой ситуации было бы сложно рассчитывать на помощь собора. Коул думал подождать, пока она не очнётся, но ветер на вершине мыса был достаточно стылым. А ещё хуже, если священник выглянет зачем-то на улицу и увидит, что имеется у неё на голове.

И вот, он уже шёл по дороге, ведущей в город, и нёс на спине странную девушку. Миюри с тревогой следила за этой девушкой-овцой, но держалась на расстоянии от Коула. Она шла, волоча ноги, вероятно, расстроенная тем, что не сумела назвать его как-то иначе вместо "брата" несмотря на всё своё желание предстать дать ему увидеть в ней женщину.

И всё же для него облегчением стало узнать, что она всё ещё считает их отношения теми, что связывают брата и сестру, примерно так же, как считал и он. Коул не думал, что этого хватит, чтобы она отступилась, но он не был против такой ситуации. Если бы Миюри пошла на постепенные перемены, он бы наверняка смирился с этим.

Коул не мог знать, как обернутся события, пока они не произойдут. По крайней мере, его нежность к Миюри не изменится. Наполненный этими ощущениями, он оглянулся на неё. Заметив его взгляд, она раздражённо отвернулась. Коул насколько смог ласково ей улыбнулся и поправил ношу на спине. Миюри тоже волновалась за девушку, всякий раз, заглядывая в её искажённое лицо, она выглядела озабоченной.

Этот спуск дался ему сравнительно легко, хотя его колени жаловались всю лестницу. Нищие, сидевшие внизу, как-то странно посмотрели на Коула. Однако весь путь до торгового дома Дива его ноги вряд ли бы выдержали, и они направились к кораблю Йосефа.

Добравшись до пристани, у которой стоял корабль, они увидели большой котёл, в котором ревел огонь. На огне в маленьком горшочке кипела чёрная жидкость. По запаху и цвету Коул распознал смолу, выделявшуюся при пережигании дерева на уголь. При натирании ею дерева она защищала его от намокания и гниения, поэтому её часто использовали для ремонта домов в Ньоххире. Миюри бежала из деревни, спрятавшись в бочке как раз из-под смолы, и Коул вспомнил, как запах гари на какое-то время сменил её обычный сладковатый запах.

Йосеф макал связку конопляной верёвки в горшок.

- О, преподобный Коул, что случилось? - спросил он, глядя на девушку на спине Коула и моргая.

- Прости, нам нужно присмотреть за ней, и я подумал, может, мы могли бы воспользоваться твоим кораблём.

- Я не против. Эй! Кто-нибудь!

На зов Йосефа немедленно явился крепкий матрос, он забрал девушку у Коула, который уже валился с ног, но теперь смог перевести дух. Матрос понёс девушку внутрь, Коул с Миюри пошли за ним, следя, чтобы капюшон оставался на голове девушки. Затем Коул чуть отстал и задержался рядом с Йосефом. Вздохнув, тот вытащил из чёрной густой жидкости палку, которой её помешивал, и передал одному из своих людей.

- Мне очень жаль, что мы оторвали тебя от работы.

- Глупости, - отмахнулся Йозеф, вытирая передником руки, но лицо у него было обеспокоенным.

Коул понял, что его беспокоила сейчас не работа, от которой его отвлекли.

- Но что это вообще такое? - продолжал Йосеф. - Ведь она тот самый человек, который пришёл на корабль и искал тебя, преподобный Коул.

- Что?

Нашёлся кто-то, кто узнал о его славе и хотел его использовать. Раз эту девушку в соборе назвали демоном, возможно, это связано с вопросами веры.

- Но... не понимаю... Мы хотели побывать в соборе, подошли к дверям и увидели, как святой отец её выгнал. Он угрожал ей, я не представлял, что священник может быть таким жестоким.

- Правда? - Йосеф даже побледнел, услышав о насилии в соборе.

- Я хотел отнести её в торговый дом, но... мои ноги больше не могли вытерпеть, - со стыдом признался Коул, но Йосеф, посмотрев на свои колени, только рассмеялся.

- У тебя другое бремя. О мирском позабочусь я.

- Благодарю тебя.

- Ты уже связался с достопочтенным Слаем?

Коул на мгновение задумался.

- Я хочу сначала выслушать её.

Девушка не была человеком, в торговом доме могли возникнуть проблемы.

- Дай мне знать, если что-то будет нужно.

- Спасибо.

Йосеф кивнул и проводил их взглядом всё с тем же обеспокоенным выражением лица, а потом вернулся к своей смоле.

Коул поднялся по трапу и направился на корму корабля, где располагалась каюта капитана и куда должны были отнести девушку. Матросы суетились по всему судну, занимаясь ремонтом. Конечно, у открытой двери каюты стоял мальчик-посыльный с бутылкой воды, болтая с Миюри. Заметив Коула, она вся сжалась, как мышка, забившаяся в щель в стене. Обычно она вела себя так, когда её шалости приводили к плохим последствиям в купальне в Ньоххире. Он задался вопросом, что она могла сделать на сей раз, но решил, что ей просто не по себе от открытой двери.

- Она очнулась? - спросил Коул, вручив мальчику, принёсшему воды, пару медных монеток и закрыв за ним дверь.

Окна были закрыты, но в стеклянной лампе горела свеча, освещая каюту. Лицо Миюри казалось встревоженным в этом трепетном свете, когда она покачала головой.

- Она дейст... действительно овца?

Миюри кивнула, не раскрывая рта - то ли потому что она следила за спящей девушкой, то ли потому что переживала за неё.

- Овца в королевстве... может ли быть такое?.. - рылся Коул в памяти, ощущая на себе взгляд Миюри. Но когда он посмотрел в ответ, она сразу отвела взгляд. Печально улыбнувшись, он объяснил:

- Ты же помнишь, что я ещё ребёнком приезжал сюда с твоими родителями? Мы тогда встретили кое-кого, так вот, он был воплощением барана. Так ли это на самом деле, но он назвался Золотым Бараном, героем древнего мифа королевства Уинфилд. Он в тайне создал в королевстве место, где могли жить его овцы.

Девушка могла быть одной из них.

Было очень мало не-людей, живших в человеческом обществе. Но даже те, кто это делал, часто ограничивались в общении только теми из людей, кого они узнали как заслуживающих доверия, кому можно было доверять. Ещё среди людей могли жить те, кто обладал каким-либо замечательным талантом. Каменная ступка, перетирая зерно, может натолкнуться на камешек, если он попадёт в зерно, тогда камешек уберут. Камешки к камешкам, а зерно к зерну, им не перетереться в одну муку.

- Но... если так, я не совсем понимаю, почему она так одета.

Миюри посмотрела на него с таким выражением лица, судя по которому, она думала, что её брат ничего не знает об одежде. Конечно, он мало знал о новых веяниях в этих вопросах, но из своего путешествия далеко на юг в детстве он кое-что усвоил относительно разных одежд.

- Вышивка на её поясе сделана, как на юге, да ещё посмотри на капюшон. Это печатный ситец, здесь такой редко встретишь.

Юная девушка внимательно слушала его слова об одежде. Хотя она сама казалась не расположенной к разговору с ним, её хвост ясно давал понять, что ей хочется услышать больше.

- Ситец делают из того, что называют хлопком. Я никогда не видел его раньше, но... это особенная ткань из жарких южных стран. Из того, что я слышал, есть такое растение, которое приносит плоды, наполненные пряжей вроде шерстяной вместо каких-нибудь зёрен, как у пшеницы. В книге одного странствующего проповедника, которую я как-то прочитал, говорится, что на этом растении растут овцы.

Миюри ответила недоверчивым взглядом.

- На самом деле я не верю, что овцы растут из растения. Однако на ней надето то, что нам не найти в этих местах. И потом, её дорожная одежда. Должно быть, она приехала издалека.

Девушке он мог быть нужен, чтобы поговорить с ним, как со священником. Плотно закрытые глаза девушки-овцы добавили к выражению страдания на её лице ощущение, что ей снится плохой сон. Чего она хотела? Он словно надеялся, что её цель составляло как раз то, чем он мог бы помочь.

Услышав тихое "Ах" от Миюри, Коул поднял голову и увидел, как девушка-овца поморщилась, всё ещё не открывая глаз. Потом она повернула голову и вдруг рывком села. Её круглые глаза широко открылись, пытаясь уяснить ситуацию.

- С тобой всё в порядке? - спросил Коул.

Девушка-овца глотнула и посмотрела на него. Потом её рука метнулась к груди - то ли достать кинжал, то ли проверить, там ли пергамент, бывший у неё в соборе. В каюте воцарилась тишина, которую нарушали лишь доносившиеся извне оживлённые разговоры да крики птиц. Должно быть, девушка поняла, что находится на корабле, и перед ней те, кого она встретила у собора. Она уже должна была убедиться, что её вещи остались при ней в нагрудном кармане. Девушка опустила руку, её настороженность смягчилась. Но стоило её взгляду остановиться на Миюри, она снова напряглась.

Волчица и овца. Для них быть в одной комнате означает пребывать в напряжении. Миюри забилась в угол не из-за Коула, она подумала о девушке.

Коул прочистил горло, чтобы привлечь внимание, и представился.

- Меня зовут Тот Коул. Это моя спутница Миюри. Она из рода волков, но она не кусается.

Когда он объяснял, девушка-овца смотрела на него, затем снова повернулась к Миюри. Потом открыла рот, собираясь что-то сказать, но слов не последовало, Коул видел, что она ещё не совсем успокоилась. Он налил немного воды из кувшина в маленькую чашку и протянул ей. Чашку она взяла, но пить не стала и, глубоко вздохнув, заговорила:

- Мои извинения. Всё случилось так внезапно, я была потрясена...

Овцы в поле иногда теряли сознание от какого-нибудь громкого шума. Вполне вероятно, что она не смогла справиться с таким неожиданным появлением волчицы. Но всё же ей казалось невежливым терять сознание при виде кого-либо. Она извинилась перед Миюри, которая до этого ещё пыталась изо всех сил казаться меньше, а теперь облегчённо тряхнула головой и немного приблизилась к Коулу.

- Ты упала без чувств перед собором, поэтому мы перенесли тебя в гавань. Я бы не смог донести тебя до того места, где мы остановились, и потому принёс сюда, на наш корабль.

Словно, наконец, поняв ситуацию, она медленно кивнула. Затем поправила одежду и села на край кровати.

- Спасибо, что помогли мне.

- Конечно. Я рад видеть, что ты не пострадала.

Священник поступил слишком жестоко для простого спора. Она вполне могла быть серьёзно ранена, неудачно стукнувшись, когда её вышвыривали.

- Но я надеюсь, ты не будешь возражать, если я спрошу, что ты делала в соборе?

Коул лишь поддерживал разговор, но её лицо сразу помрачнело и напряглось. Он надеялся не раскрывать себя, пока каким-то образом не нащупает её намерения, однако такое поведение показалось ему слишком эгоцентричным. Продолжая сомневаться, он всё же решил, что отказ ото лжи может оказаться полезным в будущем.

- Если ты расскажешь о себе, я смогу тебе помочь.

- Как?.. - волнуясь, спросила девушка, и Коул ответил:

- Вполне вероятно, что я тот человек с северных островов, которого ты искала.

Девушка, затаив дыхание, огляделась. Он мог понять её беспокойство. Немало плохого может произойти, когда тебя принесут в чьё-то логово и начнут допрашивать.

- Нас не окружил кто-нибудь или что-то подобное. Просто этот корабль попал в шторм, и команда на палубе занята ремонтом и проверкой его состояния.

Объяснение несколько успокоило девушку-овцу, но Коул заметил, что она продолжает напряжённо прислушиваться. До него самого доносились звуки, сопровождавшие работу команды.

- Расскажешь, что случилось? - снова спросил он.

Руки девушки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки, всё её тело снова напряглось. Однако потупленная голова свидетельствовала не об её упрямстве, а о том, что ей сейчас трудно решиться. Девушка, конечно, не собиралась кому-то рассказывать, что она воплощение овцы, и, конечно, не ожидала встретить здесь волчицу. Коул понимал, что она чувствует, и поэтому просто тихо ждал. Она казалась умной, и от неё исходило ощущение рассудительности и даже какой-то храбрости. Как он и ожидал, она вскоре подняла голову.

- Могу я только спросить кое-что?

- Конечно.

- Ты... понимаешь нас?

Вопрос был задан Коулу. В каюте собрались овца, волчица и человек, именно человек был самым необычным из них.

- Не возьмусь утверждать, что я действительно понимаю вас, но я для этого делаю всё, что могу.

Он хотел ответить честно, а в итоге получилось этакое туманное утверждение, неудивительно, что девушка посмотрела на него с сомнением. Заметив этот взгляд, встряла в разговор Миюри:

- Брат нас понимает. Потому что я собираюсь за него замуж!

- Что?..

Коул не мог сказать, кто издал этот удивлённый крик, но так как Миюри кинулась к нему, он поспешил отцепить её от себя.

- Я ничего такого не говорил.

Хотя он оттолкнул её, Миюри снова прильнула к его руке.

- Ты показываешь веру делами, а не словами, верно?

- Это означало... - он как-то мог сказать ей что-то такое, когда пытался её чему-то научить. - В любом случае, поговорим об этом позже...

Девушка-овца, прежде беспокойно ёрзавшая на кровати, ошеломлённо следила за их перепалкой.

- Мне очень жаль, что ты увидела это...

Обескураженный стыдом, который он испытал, пытаясь оспорить слова Миюри, он вдруг услышал мягкий шум шелестящего ситца. Источником шелеста была одежда девушки, она не смогла сдержать смех. И тут на лице Миюри появилась многозначительная улыбка. Похоже, её ребячливая выходка должна была подбодрить эту овечку. Но он почувствовал тайный смысл её улыбки: "Всё идёт хорошо", поэтому легонько ткнул её в голову.

- Вы вдвоём так близки, - смех расслабил девушку-овцу. - Но... замуж? Разве вы не... брат и сестра?

Проклятье, - мелькнуло у него в голове в адрес слов Миюри.

- Эта девушка - дочь моего хозяина, и я занимаюсь с ней в качестве старшего брата с самого её рождения. Так часто бывает с юными девушками.

Ответом Миюри тут же стали вонзившиеся в его руку ногти, и он решил, что лучше ногти, чем клыки. А девушка-овца явно всё схватывала на лету, она энергично кивнула.

- Ты видишь не только меня, но и мои бараньи рога. Я не могу уйти без пояснений.

Без сомнений Миюри, впившаяся в его руку, была убедительнее тысячи слов. По её лицу он видел, что она решилась и, приосанившись, немедленно представилась:

- Меня зовут Иления Жизель. Я родилась и выросла в далёкой стране у синего моря. Я работаю в торговом доме одной южной страны и обычно торгую шерстью в королевстве.

Покупая шерсть, девушка-овца явно должна была завоевать неплохую репутацию. Похоже, мысли Коула ясно проявились на его лице, так как девушка по-детски улыбнулась, что подходило её юности или, по крайней мере, кажущейся юности.

- Но сейчас я на время стала сборщиком налогов.

- Сборщиком налогов? - не сдержал своего удивления Коул.

Иления достала пергамент из нагрудного кармана.

- Я купила разрешение на сбор налогов, подписанное именем наследника королевства Уинфилд Клевенда, и попыталась взять налог с собора.

Отец Миюри, бывший торговец Лоуренс, как-то рассказывал Коулу, что сбор налогов людьми, купившими это право, - довольно обычное явление. Собирать налоги - дело непростое, поэтому власть имущие продавали эти права другим. Если обладатель права соберёт всю назначенную сумму, дальше он будет собирать деньги уже себе, возвращая то, что он заплатил сам. Конечно, он будет в убытке, если соберёт недостаточно. Немногие с радостью заплатят налоги, не требуя нажима.

- И тебя выставили?

Девушка кивнула, глубоко вздохнула и сказала безразличным тоном:

- Но я занялась этим не для того, чтобы просто быстро разбогатеть. Я верю, что встреча здесь с тобой была уготована судьбой.

Он беззастенчиво подумал, как же высокопарно это прозвучало. Не был ли сбор налогов для неё просто мелким приработком? Так он подумал.

- Сбор налогов - это лишь одна часть моего общего плана.

Коул в недоумении невольно переспросил:

- Прости... как?

Иления наклонилась вперёд и ответила:

- Я хочу создать страну только для не-людей, подобных нам.

Коул молча посмотрел на Илению, её черные глаза бесстрашно ответили на взгляд.

- Куда бы мы ни попали, мы должны оставаться незримыми для людей и жить в тайне. Некоторые собирают столько друзей, сколько смогут, и живут вместе. Но я хочу не этого, я хочу создать место, которое с гордостью займёт место на карте.

- Это...

Он стал рассуждать про себя. Чтобы не-люди жили в этом мире, им приходилось затаиваться глубоко в лесу или под видом людей вливаться в повседневную жизнь, или проскальзывать сквозь иные расщелины людского общества. Сегодня в мире не могло быть ничейной земли. И Коул довольно быстро пришёл к одному выводу.

- Ты хочешь начать войну?

Он хорошо знал великую силу не-людей. Большие клыки и острые когти огромных волков. Он знал о многих армиях, рассеянных в одно мгновение. И война была бы очень возможна, если бы все не-люди в мире собрались вместе. Это, конечно, приходило ему в голову и раньше при виде силы тех, кто когда-то жил в прежнем мире, принадлежавшим воплощениям.

Однако он помнил, что говорила когда-то та, чьей истинной формой была огромная, возвышавшаяся над всеми мудрая волчица. Даже победив людей, они не смогли бы победить человеческий мир. Эпоха, когда всё решали клыки и когти, закончилась. Лишь слишком молодые и несведущие не могли понять это, лишь они с интересом прислушивались бы к тому, что рассказывает эта девушка.

Иления осторожно изучила Коула, погрузившегося в размышления, потом продолжила:

- Любой, кто торгует на больших расстояниях, хотя бы раз встречался со слухами о земле, которую никто не видел, она лежит на другом краю моря далеко на запад от королевства. Мы построим нашу страну там.

Миюри так глубоко впилась ногтями, что его руку уже пекло. Одержимая приключениями, она смотрела на Илению широко распахнутыми глазами.

- Если мы сможем добыть эту землю, мы построим страну, в которой нам не нужно будет скрывать, кто мы такие. Нет, не построим - должны построить. Ты понимаешь, как это прекрасно, верно... Миюри?

Миюри, которая смотрела на большую карту мира на стене торгового дома в Атифе. Мир был настолько велик, что её родная Ньоххира была просто пятнышком в углу. Но куда бы она ни шла по этой карте, не было места, где она могла бы свободно раскрыть свою сущность.

Она наверняка скажет, что где бы она ни находилась, нигде не чувствовала бы себя легко, потом взяла бы его за руку и сказала, что единственное место, где она чувствовала себя безопасно, это в его руках.

- Ты имеешь в виду... я могу быть волчицей всё время?

- Конечно. Ты можешь свободно жить со своим братом в любой форме, которая тебе нравится.

Её последние слова выдавали талант умелого торговца, и, похоже, Миюри клюнула на них. Она с жаром сжала руку Коула.

- Н-но какое это имеет отношение к сбору налогов?

Коул потянул Миюри за руку, чтобы та пришла в себя от захватившего её всю восхищения. Воистину, вот история, подобная той, где вскрыли печать на кувшине и освободили большую змею, способную проглотить корову. Неужели Иления выдумала такую фантастическую историю, чтобы сбить их с толку?

- Сбор налогов - это просто для отвода глаз. Мне нужна реликвия, которая хранится в соборе, многие годы копившем богатства.

Он вспомнил надпись "МОШЕННИКИ!" на бумажке на двери собора.

- Как торговец шерстью, я побывала во многих монастырях, занимающихся овцами. Попутно я узнавала, какие реликвии будут покупать монастыри, и однажды наткнулась на то, что собор в этом городе, возможно, купил что-то из тканей, принадлежавших святому Нексу.

Коул знал о святом Нексе. Святой сначала торговал одеждой, скопил на том огромное богатство, но на него снизошло Божье откровение, после чего он раздал всё своё богатство бедным и стал праведником, посвятившим свою жизнь вере. Его часто избирали покровителем ремесленных гильдий, занимавшихся тканями и нитками. Обычно ему молились, чтобы нить, которую они пряли, не рвалась, чтобы ткани не проели насекомые, и чтобы святой уберёг от пожара. В общем, обычный святой, странно, что Иления придавала ему такое несоразмерное значение.

Коул находил, что реликвии, вроде камня, на который ступил Бог, когда-то спустившийся на землю, или меч, оставленный седьмым ангелом, подошли бы куда лучше такой необычайной затее. Святой, касавшийся намоточных стержней и рулонов ткани, казался не столь заслуживающим доверия.

- Для чего тебе эта ткань? Нарисовать карту той земли, о которой ты говорила?

- К сожалению, нет, не для карты. Но ты был в некотором роде близок, она тоже будет нести нас к новому миру. Мы применим её для наших парусов.

- Парусов?

- Ткань святого Нексы благословлена и освящена. Эта ткань считается самой крепкой из того, что можно только вообразить в целом мире. Правдива эта легенда или просто преувеличение, но думаю, что не найти лучшего для корабля, который пройдёт через всё море.

- Как ты собираешься построить такой корабль?

- Если удастся, я хочу найти ковчег, посланный Богом во время всемирного потопа.

Трудно было сказать, в шутку или всерьёз сказала это Иления. Но Коул видел в ней силу овцы, путешествующей через пустыни, копыта этой овцы твёрдо упирались в землю.

- Конечно, сама я в Бога, о котором все говорят, не верю, поэтому я не стремлюсь создать корабль, наполненный святыми и чудотворными реликвиями. Это будет данью кому-то, кто захочет построить такой корабль.

Лицо Илении украшала уверенная улыбка, она приходила во всё большее возбуждение, раскрывая свои мечты.

- Рассказывают, один из разведывательных кораблей королевства когда-то путешествовал в новый мир. Ни у кого, кроме королевства, нет этих записей путешествий и морских карт. Я предполагала собрать и предъявить реликвии, которые могут обеспечить наибольшую защиту в путешествии, и как только их корабли снова соберутся в новый мир, они возьмут с собой и наш корабль. Я решилась купить разрешение на сбор налогов, чтобы мне были открыты двери в церкви и соборы. Если удастся договориться с ними насчёт налогов, то королевство, конечно, с радостью окажет мне свою благосклонность. В сущности, собирая налоги, я экономлю деньги для нашего путешествия в новый мир.

Озвученный план не оставлял впечатления придуманного впопыхах. В нём заключалась своеобразная реалистичность.

- Н-но ходят разговоры о войне, на которую могут пойти королевство и Церковь. Война с язычниками длилась десятилетия, и эта война может продолжаться столь же долго. Я не знаю, время ли мечтать о таких приключениях...

Иления покачала головой. Судя по лёгкой нетерпеливости её жестов, он видел ситуацию не лучше неразумного ребёнка.

- Что ты подумаешь, если я скажу тебе, что причина противостояния королевства и Церкви состоит именно в этом?

Его мысли замерли.

- Что?..

- Говорят, что причина в несогласии королевства и Церкви в отношении налогов и в поведении Церкви на протяжении долгого времени. Не кажется ли тебе это странным? Я думаю, разумные сроки противостояния давно вышли, да и королевство также получало выгоду из этой продажности. Мало того, не было совсем никаких переговоров с другими странами. Хотя за это время некоторые из них восставали в негодовании. Это же совершенно неестественно. Похоже, королевство намеренно старается дистанцироваться от Церкви.

Однако сам Коул, настолько взволнованный услышанной в Ньоххире историей, что оставил деревню, не думал, что это странно.

- Я... не знаю об этом. Пламя бунта на деле зажглось в Атифе. Здесь, в королевстве, Писание переводится на общий язык, чтобы вера людей могла...

- Я понимаю, что ты не можешь поверить мне сразу. Но я уверена в существовании нового мира. Нет, всем нам, не-людям, всем, кого остальные называют одержимыми демонами, нужна уверенность в этом.

Если она была готова сказать так много, у неё наверняка была какая-то нить. Девушка-овца наклонила голову, словно собиралась таранить любую преграду.

- Говорят, на одном корабле из нового мира вернулось всего несколько выживших. Я слышала, что выжившие моряки рассказали, что земля на берегу моря была домом для демона. Их спутники были разорваны им в клочья. Он издавал рёв, который мог раздвинуть надвое море, и был настолько велик, что каждый его след оставлял целое озеро. Матросы еле спасли свои жизни, прыгнув под покровом ночи на свой корабль, отплыв от берега, они посмотрели назад и, наконец, разглядели всего демона. Он был настолько велик, что мог сидеть на горах, а его вытянутая лапа могла достать луны в небе...

Коул не верил своим ушам. Он знал эту историю.

Когда-то монах собирал древние мифы со всего мира. Он собирал рассказы о языческих богах, чтобы удостовериться в существовании Бога, в которого верил. Волчица, жившая в пшенице. Золотой баран, неспешно бродивший по равнинам. Змея, настолько длинная, что погода у её головы и хвоста была разной. Огромный олень с живыми вечными деревьями, растущими из головы. Эти выдающиеся существа считались бессмысленными языческими выдумками, и они имели одну общую черту - в какой-то момент времени все они вдруг исчезли. Хотя человеческая сила с их мощью не могла сравниться, они внезапно исчезли из истории.

Люди говорили, что они погибли в мифической битве. Борьба с королём королей эпохи лесов и воплощений.

- Охотящийся за луной... медведь...

Все были раскиданы этим тираном.

- Любой, слышавший эту историю, сразу подумает об этом. Людей, знающих историю о Медведе-Лунобивце, немного.

Коул знал, потому что путешествовал с родителями Миюри. Это была не та история, на которую можно запросто наткнуться, она была той, которую ещё надо поискать.

- По легенде после битвы со змеем охотящийся за луной медведь исчез за морем на западе. Я не думаю, что этот медведь, по слухам срывавший горы и бросавший их в море, создавая острова, притворялся бы человеком, чтобы жить в сегодняшнем мире. Но никто не видел его с тех пор. В этом мире слишком много людей, чтобы спрятаться. Поэтому я верю в это.

- Что Медведь-Лунобивец... живёт на земле за морем?

Иления кивнула.

- Что, если королевство просто не верит, что меч веры давно обленившейся Церкви будет надёжным оружием в борьбе с демоном, но явная война лишь станет поперёк дороги? В войне с язычниками много лет назад Церкви удалось заполучить немало трофеев. В королевстве должны думать, что нельзя следовать по этим стопам.

Одного повара вполне достаточно для бульона.

- Подумай, не является ли причиной того, что королевство так быстро развивает своё судостроение и ввозит так много горного леса с большой земли, необходимость подготовки к путешествию к новому миру?

Ньоххира затеряна глубоко в горах, но Коул знал, что из мест ещё более глухих по реке сплавляли лес на продажу. Холст, который ткали в деревнях, разбросанных по горам, проходил через Ньоххиру и отправлялся дальше для продажи в городах в устье реки, большая его часть становилась парусами для кораблей. Покупателями часто были торговцы королевства Уинфилд, где быстро росло судостроение, особенно изготовление кораблей дальнего плавания.

- Я верю, что если новый мир является ключом к этому всему, становятся понятными многие действия королевства. Если мы упустим эту, поистине золотую возможность, мы будем всегда жить в тени человеческого мира. Получить ткань святого Некса в соборе этого города - огромный шаг к свободе. Поэтому, я хочу твоей помощи и прошу о ней... Нет...

Подобно нищим, просящим подаяния перед Церковью, Иления стояла перед Коулом и Миюри.

- Почему бы вам не присоединиться ко мне в моих планах? Мы сможем добиться многого с тобой, господин Коул, и твоей бесспорной силой в человеческом мире, наряду с силой волка, повелителя леса.

Всё это могло быть заблуждением Илении. Изучая веру, Коул узнал, что иногда люди видят только то, что хотят видеть. А ещё одной причиной, по которой он не хотел верить, была лёгкость, с которой она всё говорила.

Если она права, если всё происходящее на самом деле связано с новым миром, значит, королевство вообще не интересовалось праведностью веры. Это значит, что они просто ловчат, чтобы оставить новую землю себе, и пытались отказаться от Церкви. В таком случае те, кто пытался исправить ошибки Церкви, кто боролся, надеясь, что новая вера распространится по всему миру, были просто глупцами. Лишь пешками в борьбе между власть предержащими, а для простых людей ничего не будет решаться. Коул не хотел верить в злой умысел, вытекавший из слов Илении.

- Бра... брат? - шепнула ему Миюри, ей было неловко, ведь у неё не было причин не иметь дела с Иленией.

Но он не мог прийти к решению так быстро.

История Илении угрожала перевернуть известный Коулу мир с ног на голову. За морем была новая земля, там жил Медведь-Лунобивец, и королевство, претендуя на эту землю, старалась застолбить новую страну. Он никак не мог поверить в это сразу. Не говоря о том, что это означало бы и то, что королевство столкнулось с Церковью из-за корыстных интересов. Он на мгновение задумался, знает ли Хайленд обо всём этом.

С другой стороны, если бы мечты Илении осуществились, для обречённых жить изолированно от людей в современную эпоху это стало бы прекрасным известием. Да и Миюри тоже стало бы легче жить. Даже воплощение кита, Осень, встретившийся на северных островах и глубоко страдающий из-за потери единственного друга, мог бы сблизиться с кем-то и, возможно, подружиться. Тогда он мог бы играть другую роль на севере.

Подобно людям, собиравшимся вокруг Церкви, не-люди должны были иметь место, где они чувствовали бы себя в покое. Не следует ли ему поддержать тех, кто видит свет надежды? По крайней мере, он не должен паниковать или впадать в самодовольство.

Командир отряда наёмников, носившего то же имя, что и Миюри, однажды сказал, что самое опасное в битве не встретиться с сильным врагом, а остановиться на месте, потеряв ощущение хода битвы. И слова у Коула тут же подобрались.

- В том, что ты сказала, есть многое, во что мне трудно поверить. И даже поверив всему, я не смогу так легко присоединиться к тебе по одной причине. Даже будучи старшим братом Миюри, я не могу согласиться с нынешним положением дел.

- Б-брат? - потянула за рукав Миюри, но он остановил её взглядом.

- Могу я попросить немного времени? - уточнил Коул.

Иления не выказала разочарования, уныния или раздражения. Она посмотрела прямо на него, затем убрала свою протянутую руку. Несомненно, она была отличным торговцем.

- Понимаю.

Миюри недоумённо смотрела, как Иления склонила голову.

- Мне надо будет прийти на этот корабль за вашим ответом?

- Нет, мы сами зайдём к тебе.

- Очень хорошо. Я остановилась на постоялом дворе "Серебряный лук". Там же я занимаюсь делами по торговле шерстью в королевстве, если ты назовёшь моё имя в каком-либо торговом доме в городе, тебе это сразу подтвердят.

Иления очень хорошо понимала, что он сомневается. В ней чувствовалась прочность иного рода, чем в Миюри. Она встала и глубоко склонила голову, как бы отдавая ему должное. Затем её рога исчезли.

- Большое вам спасибо за помощь.

Она открыла дверь. Когда в каюту ворвались яркий солнечный свет и шум с палубы корабля, казалось, снова двинулось замершее время. Весь их разговор в этой каюте был похож на сон.

Иления уверенно спустилась по трапу на пристань и остановилась. Она улыбнулась им усталой и тревожной улыбкой, потом поклонилась и ушла. Вскоре её фигурка растворилась в толпе, и Коул протяжно вздохнул.

Всё, о чём говорила Иления, было трудно осознать. Причина противостояния королевства и Церкви, страна далеко на западе, которую никто не видел, Медведь-Лунобивец на этой земле - всё это чётко выстроилось перед ним, целая гора невероятного, перед которой он был поставлен.

- Брат? - рассеянно пробормотала Миюри. - Что меня должно волновать в первую очередь?

Уже из того волнения, с которым она смотрела на людей, вместе работавших с шерстью, Коул знал, что он не единственный, кто здесь может волноваться. Им обоим следовало не отрываться от земли. Он взял её маленькую руку.

- Сколько бы хорошей еды ни стояло на столе, мы за раз будем в состоянии съесть не больше, чем можем.

Он должен был проверить каждую деталь. Как сказал Слай, возможно, их принесло сюда по воле Бога.

Оживлённая суета порта била по его ушам. В одном углу порта были вырезаны каменные ступени, по которым можно было спуститься к воде. Коул опустил руки в набежавшую маленькую волну и стал стучать двумя серебряными монетами одну о другую.

- Я думаю, у меня хороший слух, но может ли на самом деле он& это услышать? - с сомнением спросила Миюри, стоя рядом.

- Я слышал, звук очень хорошо распространяется в воде... Ну, если не получится, мы можем просто написать письмо.

"Опусти руки в воду и бей чем-то твёрдым, будто отстукиваешь танец. Тогда, где бы ты ни был, я смогу добраться до тебя за один день" - сказал им на северных островах Осень, воплощение кита.

Коулу было неловко вызывать его уже через месяц, но ему нужно было посоветоваться с кем-то из морских обитателей.

- А теперь брось часть Чёрной Матери.

Он достал из сумки маленький чёрный кусочек, размером с мизинец и похожий на помёт кролика, и бросил в воду. Своего рода драгоценный камень, называемый гагатом и похожий на чёрный янтарь. Миюри взяла ещё кусочек, понюхала и, пожав плечами, вернула в сумку.

- Мы вернёмся завтра утром.

Он встал и вместе с Миюри вернулся к лестнице. Он хотел спросить Йосефа, о чём шепчутся торговцы, связанные с дальними плаваниями, но этот человек выглядел занятым, и Коул оставил это на потом. Например, как-нибудь в обед. Он вытер руки и заметил, что Миюри всё стоит у лестницы и смотрит на море.

- Что-то случилось?

Она покачала головой, и он стал подниматься.

- Когда я была в Ньоххире, я думала, что горы не кончатся, куда ни пойдёшь.

Но на самом деле горы закончились там, где под ними раскинулись поля, а потом началось море. Тогда что там, где кончится уже море? Каждый, кто видел эти бескрайние воды, наверняка задумался об этом хотя бы раз.

- Мне... как-то сказали, что на том конце моря есть водопад.

Неважно, правда это или нет. Для Коула это было затычкой в дыре вопроса без ответа, о чём люди думали иногда, проваливаясь в сон.

- Но также верно, что подобные ответы от Церкви всегда маркировались знаком, означающим сомнительность.

Миюри посмотрела на него по-детски любопытными глазами.

- Ведь если на самом деле есть водопад, то что там, куда он падает? Понимаешь? - продолжил он.

- Тогда что там? Так и идёт - с суши в море, снова на сушу и снова в море? - неуверенно предположила она.

Он мог бы обмануть её ответом. Но не стал, поскольку обращаться с ней как с ребёнком стало бы для неё плохой услугой.

- Алхимики, что пытаются раскрыть тайны мира, говорят, что мир круглый.

Он скомкал в шарик носовой платок и показал ей.

- По их словам мир выглядит так, и если ты будешь идти всё время на запад, ты в конечном итоге вернёшься с востока.

Эти же алхимики ещё говорили, что существует ещё несколько таких же круглых миров, они называли их солнцем, луной и планетами. Земля, на которой стоял он с Миюри, была лишь одной из этих планет. Церковь всегда беспокоили эти идеи, и она опровергала их, слишком сильно отличавшихся от мироздания Священного Писания.

- Таким образом, это не означает конца мира, верно?

Не переставая присматриваться к учению Церкви, Миюри приняла эту идею, не задумываясь. Хотя он думал об отрицании такого взгляда, в Ньоххиру иногда приходили великие монахи, много лет занимавшиеся астрономией, и они поддержали эту идею. Коул хотел, чтобы Миюри усвоила правильные знания, но как решить, что правильно?

Миюри отвлекла его от раздумий, заговорив вдруг таким ледяным голосом, которого он никогда раньше не слышал.

- Хорошо. Это значит, что однажды я обязательно найду этого Медведя-Лунобивца.

Коул потерял дар речи и посмотрел на девушку, идущую рядом. Он видел невинного сорванца, который дни напролёт смеялся или сердился. Но её красные глаза хранили цвета волчьей ненависти.

- Меня назвали в честь одного из старых друзей мамы, верно? Я знаю, кто убил её друга...

Она успела сказать лишь это, так как Коул прервал её, крепко обняв. Вокруг шли люди, а он даже не думал, что они могут странно на них смотреть. Люди наталкивались на него, но он не двигался с места и крепко сжимал её стройную фигурку, стараясь погасить разгоравшийся в ней огонь. Он не мог позволить пламени мести гореть в таком молодом теле и душе.

- Это одна из причин, почему я не могу доверять истории госпожи Илении.

Обычно Миюри обнимала его в ответ или терлась лицом о его грудь, даже если крепко спала. Теперь же её руки безвольно висели вдоль тела.

- Существование Медведя-Лунобивца имеет большое значение не только для твоей мамы и её спутников, но и для всех из эпохи воплощений. Если легенда правдива, то я не могу представить себе, что госпожа Иления будет делать, встретив его противостояние.

Собираясь создать страну для не-людей в новом мире, она должна либо признать Медведя-Лунобивца своим повелителем, либо прогнать его. Исходя из легенд, он не мог представить, что это пройдёт дружелюбно. Иления должна была тоже подумать об этом и что-то подготовить. Возможно, она со своими единомышленниками убьют его.

- Я прошу тебя хотя бы об одном.

Он отпустил её, крепко сжал руками её тонкие плечи и посмотрел в её глаза. Хотя Миюри ни слова не говорила об этом в Ньоххире, эта девушка прекрасно знала, что за кровь течёт у неё внутри. Даже на севере она гадала, не была ли легендарная Чёрная Мать тоже божеством-волчицей.

Мама Миюри, мудрая волчица Хоро, потеряла всех своих спутников. Кто-то из них мог погибнуть в схватке с Медведем-Лунобивцем. Ей должно было быть очень больно, но она прожила много лет, научившись отбрасывать проблемы, которые не могла решить. Но Миюри была совсем юной, всё в её глазах сияло новым светом. Скорее всего, она хотела бы найти своих родичей, существовавших ныне только на страницах книги, и она почувствовала сильный гнев к тому, кто поступил с ними неправильно.

Возможно, он как человек не имел права что-либо сказать этой девушке. Но прежде чем человеком, он был братом Миюри.

- Никогда, никогда не думай о мести. Это случилось давным-давно, в эпоху, давно канувшую.

Она не ответила и не посмотрела на него. Вместо этого опустила голову, будто кивнув, и уткнулась лицом в его руку, державшую её плечо.

- С тех пор как мы покинули деревню, я иногда чувствую себя волчицей больше, чем я когда-либо думала.

Коул ощутил беспокойство от её слов, но она подняла голову и посмотрела ему прямо в лицо, а потом неловко улыбнулась.

- Не делай такое лицо. Пока ты меня обнимаешь, я никуда не уйду, брат.

Он мог принять её слова как готовность поступиться своими устремлениями ради любви, но Миюри успокоилась в его руках совсем не так, как успокаиваются в объятьях дети. Почти так же, как он заставлял себя быть воздержанным и умеренным ради своей веры, она многое пережила, не делясь этим ни с кем. Он не думал, что сумеет решить все её проблемы, но он сделает всё, что сможет.

- Пожалуйста, не стесняйся говорить со мной обо всём. Я не очень надёжный брат, но я рискну всем, чтобы помочь тебе.

Миюри закрыла глаза, её лицо освежилось такой улыбкой, как будто её щеку ласкал нежный летний ветерок.

- Тогда женись на мне.

Её глаза открылись, полные её обычным озорством.

- Нет...

- Зануда.

- Это тут не при чём.

Она, хихикая, ухватилась за него.

Коул увидел, что она скрывала определённые глубокие чувства к Медведю-Лунобивцу, но, принудив её раскрыть их, он больше не сможет полагаться на её суждения. Подобно её обращению "брат" ещё многое не могло легко измениться. Миюри это очень хорошо знала.

- Но путешествие за край моря - звучит так увлекательно.

И это тоже было её искренним ощущением. Коулу было о чём подумать.

- Здесь мы идём из горшка да прямо в огонь, - почти простонал он.

- Я не думаю, что всё должно быть так плохо, - откликнулась Миюри.

Юность - это не только внешний вид.

- Ты права. Будем думать о хорошем.

Миюри улыбнулась и кивнула.

Они решили выйти в город разузнать, что там говорят об Илении. Миюри также хотела посмотреть на одежду. Когда она начала что-то перебирать в одной лавке, Коул спросил продавца об Илении.

- Торговец шерстью? Ха-ха, господин, как ты думаешь, сколько торговцев в этом городе? Они приплывают сюда за шерстью отовсюду, я не могу помнить их всех.

Такой ответ заставил Коула готовиться к худшему, но разговор с владельцем следующей лавки сразу пошёл куда содержательней.

- Девушка с чёрными волосами, что торгует шерстью? Да, я её знаю... О, госпожа, это овечья шкурка высшего качества. Весь секрет в дублении. Посмотри ещё на неё, видишь, какая она мягкая и лёгкая? Что бы ты из неё не делала, получится великолепно. И вот ещё - накидка, только-только пошита, а вот коврик... А? Ах да, девушка-торговец. Она так молода, но многие удалённые торговые дома доверяют ей достаточно, чтобы через неё покупать нашу шерсть. Что, ты думаешь ей что-то заказать и проверяешь её? Ну, она хорошо работает, не то что некоторые недоумки. И потом, я ни разу не слышал, чтобы она сбежала с деньгами или отдавала одним заказчикам выгоду за счёт других. И, кстати, эта шкурка стоит около сорока солнечных серебряков. Так как?

В других лавках сказали то же самое. Для торговцев казалось обычным держаться кого-нибудь из родного города или того, кому они могут доверять, при торговле с дальними странами, куда было нелегко добраться. Иления явно имела кое-какое влияние на торговлю шерстью, что она использовала, совершая закупки. Следовательно, она не только была способной, но и заслуживала доверия. Все знавшие её торговцы не возражали бы, если бы она работала в их торговых домах.

- Она из тех, в кого влюбляются её наниматели, - сказал даже один торговец.

Миюри это высказывание показалось интересным, она даже вроде обрадовалась этому, но Коул не стал узнавать причину этого.

- Она выглядит заслуживающей доверия женщиной-торговцем, - подытожил Коул свои впечатления, проходя с Миюри по улице. Она с удовольствием принюхивалась к мылу с ароматными травами, которое они купили в последнем магазине, и только её глаза уделяли ему внимание.

- Я бы подозревала её, будь она лисой, но для меня было бы удивительно подозревать её, потому что овцы не лгут.

- Почему ты так думаешь?

- У меня такое ощущение.

Если её ощущения верны, волков тоже следовало считать вероломными. Подумав над этим, Коул вздохнул, когда решил, что он не ошибся.

Льняная сумка на плече Миюри была набита трофеями. Он не мог помочь, но не думал, что покупки были ею продуманы. Просто она знала, что, если попросит что-то сейчас, он охотно развяжет свой кошель. При упоминании о Медведе-Лунобивце он разглядел угрозу в её сердце, и ему впрямь было трудно быть строгим даже к самым нескромным её просьбам. Не забывая об её проницательности, он ещё чувствовал, что она пытается успокоить его и потому старается вести себя как обычно, от чего отказать ей было ещё сложнее.

Произошедшее напомнило ему, что она не просто милый щенок, а волчица.

- Солнце почти село, почему бы нам не вернуться в торговый дом?

- Ага. Я голодная.

Она вернула мыло в сумку, словно разочарованная, что не могла откусить ароматный кусочек.

- Но мне сегодня не хочется баранины...

Начав что-то обдумывать, он не мог остановиться, но она размышляла над ситуацией по-своему. Что бы ни следовало из истории Илении, ему обязательно нужно было убедиться, что Миюри при этом не пострадает. Без сомнений, слова девушки-овцы затрагивали самую суть не-человека в его младшей сестре. Коул полностью положился на неё на северных островах и на этот раз сам хотел быть её щитом.

- О, братик, посмотри - первая звезда!

Он поднял взгляд, на чистом поле ясного неба, менявшемся цветом от ярко-красного на западе до тёмно-синего на востоке, голубой льдинкой сверкала одинокая искорка.

Когда они вернулись в торговый дом, Слай уже подготовил ужин, они вместе дождались Йосефа и устроили пир. Миюри прошлой ночью не давали уснуть, может, поэтому сегодня она решила заесть эту неприятность и отведать всего.

- Налог на церкви? - переспросил Слай, склонившись над куском говядины с лопатки - сначала сваренным, потом поджаренным, доведённым до нежности на пару и напоследок тонко нарезанным и приправленным горчицей.

- Да. Облагаются ли налогом церкви и монастыри в королевстве?

Коулу пришлось тщательно обдумать всё, о чём говорила Иления, он не мог упустить из виду возможную причину конфликта королевства и Церкви. Однако он не мог просто так спросить Слая, не пытается ли королевство отделиться от Церкви в качестве первого шага на пути реализации более крупного намерения захватить новый мир. Он бы и не получил ответа на прямой вопрос. Потому, тщательно поразмыслив, он подошёл к теме с этой стороны. Если Иления была права, он мог бы что-то разглядеть через эти налоги.

Придумывание налогов, взимаемых без оснований, обычно применялось просто для захватывания имущества, оно придало бы её словам убедительности. С другой стороны, если основания были, возможно, Иления слишком глубоко влезла в политику королевства.

- Да, безусловно. Действия Церкви - это даже больше, чем тирания, поэтому, конечно, мы взимали налоги.

Ответ Слая поразил его больше, чем он представлял.

- Полагаю, это значит - наказание налогами?

- Да. Как бы говоря: верните те богатства, которые вы нечестно накопили, и никогда больше не творите зла. Люди не любят новых налогов, но этот был одним из немногих, который воодушевил людей.

Не было заметно, чтобы Слай шутил. Но, услышав о неправедных действиях Церкви, Коул сразу кое-что вспомнил. Бумаги, покрывшие двери собора.

- Я видел, чем покрыты двери в собор. Это как-то связано?

Слай кивнул.

- Мы могли бы проговорить об этом до самого рассвета, - пошутил он без улыбки. - Они были ростовщиками.

Это слово соответствовала надписям на двери. Но Церковь определённо запрещала лихву. Дав деньги в рост, они бы навлекли на себя папское расследование.

- Конечно, всё ловко скрывалось. Перед людьми они изображали честность.

Слушая Слая, Йосеф дотянулся до чашки Коула, чтобы наполнить её. Весьма крепкий напиток с дымным привкусом, полученный перегонкой. Коул позволил Миюри попробовать, так как в её возрасте всем не терпится поскорее стать взрослым, но, ощутив жгучий вкус, она резко оттолкнула чашку.

Коул насторожился в ожидании разговора, которому требуется такой напиток. Слай осушил налитую ему Йосефом чашку и продолжил:

- Я не знаю о других странах, но вся структура Церкви в королевстве получала прибыль от производства шерсти.

В комнате, выделенной Слаем для гостей, повсюду глаз натыкался на шерстяные изделия. Одеяла и ковры - это само собой, но гобелены на стене, удерживавшие тепло в комнате, занавеси на мебели тоже были из шерсти. Применять шерсть в этой стране было почти, как дышать. Королевство, известное во всём мире своей шерстью.

- При сложившейся структуре торговли шерстью большинству вовлечённых людей требуется очень много времени для получения прибыли. Ты знаешь, сколько времени надо шерсти, чтобы перейти от овец к одежде и деньгам?

Коул щедро накинул времени к своему предположению.

- Около года?

- В среднем три года.

Пока Коул справлялся с изумлением, Слай взял кусок баранины и положил его на тарелку Миюри. Она не собиралась есть ягнёнка, но, увидев улыбку на его лице, с некоторой неохотой согласилась и скованно поблагодарила. Пока Миюри боролась сама с собой, Слай продолжил объяснять, перемещая для наглядности по столу с едой воображаемую шерсть.

- Развести овец, постричь овец, собрать шерсть, доставить к месту переработки, отмыть, распределить по качеству, расчесать, превратить в нить, покрасить, соткать ткань, сделать одежду, продать одежду, ткани и нити и только тогда шерсть и работа становятся деньгами. Конечно, не всегда всё идёт гладко, и иногда товары залёживаются на складах и на полках лавок без продажи. Особенно одежда - её не заметят, если не то пошьют. А когда всё сделано и шерстяные изделия стали деньгами, эти деньги возвращаются назад по цепочке до самых пастухов.

Это была лишь одна из многих сложных структур мира, но Коул ещё не видел проблемы. Пока он думал, Слай взял кусок хлеба.

- Беда в том, что все должны как-то сводить концы с концами, пока ждут денег, - он сунул хлеб в рот и снова заговорил. - Если рассудить, никто, от первых пастухов до последних торговцев, не получает оплату, если шерсть не продана в виде одежды или нити. Пастухам, начинающим цепочку с самого начала, надо ждать оплаты три года. Но все должны жить и работать, пока они ждут. А жизнь стоит денег, и материалы для работы с шерстью тоже - ремесленники должны покупать их, чтобы продолжать работать.

Им нужно то, чего им не хватало. В производстве шерсти было достаточно возможностей для ростовщичества.

- Но для Церкви проблематично выделять собственно деньги, поэтому собор в Десареве и другие церкви давали в долг шерсть овец, выращенных на их земле, и брали взамен промежуточный продукт, который снова давали в долг другим людям. Таким образом, они каждый раз брали товары для следующей стадии переработки. Например, давали в долг кучу шерсти и брали нить, давали в долг обычную нить и забирали уже окрашенную. Получается, что нет никаких денег, просто обмен вещей на другие вещи. Скорее даже, забирая что-то, они давали ремесленникам деньги. Какая забота о ближних!

И эти деньги можно посчитать заработной платой, чтобы не выглядело так, словно они дают в долг много денег.

- Но денег они дают ремесленникам очень мало, - предположил Коул.

Слайд кивнул, затем отрезал тонкий кусочек своего мяса, как бы наглядно представляя это.

- Когда мы, торговцы, ссужаем деньги, мы берём лихву, которая не навлечёт гнева Церкви. Скажем, от десятой до пятой части ссуды в год. Если подсчитать скрытую лихву Церкви с учётом заработка ремесленников, это может составить половину, а иногда и всю сумму ссуды в год.

- Т-так много?..

Одно слово - ростовщичество.

- Церковь получала большую часть своих доходов от земли, которой владели, и поскольку большая часть их земель служила для разведения овец, Церковь стала величайшим пастухом в королевстве. Они крепко держали почти всё исходное сырьё. Мало того, они управляли ремесленниками своими монетками, поэтому мы, торговцы, не могли соперничать с ними. Они устроили так, чтобы весь процесс для торговых домов, занимающимся готовыми товарами, длился подольше, и ремесленникам пришлось мириться с небольшим вознаграждением за свою работу с шерстью. Это никого не побуждало работать. Поэтому долгое время, несмотря на низкое качество работы, королевство сосредоточивалось лишь на вывозе шерсти, чтобы побыстрей получить деньги.

Должно быть, именно это состояние страны Коул увидел ребёнком.

- Лишь Церковь, владевшая землёй и овцами, богатела при таком порядке, а ремесленники, на которых лежала большая часть работ по шерсти, только беднели.

Северные острова были в ужасном состоянии, но положение королевства, по словам Слая, было немногим лучше. Однако у Коула не было ощущения отчаяния, потому что Слай говорил об этом в прошедшем времени.

- Королевство было возмущено этим и, по-видимому, придумывало разные варианты изменения ситуации, но без существенных результатов. Вместо...

Слай раздражённо закрыл глаза и вздохнул.

- По своей прихоти они изменили правила вывоза шерсти, и торговля ею стала чем-то вроде азартной игры. Что сбило с толку очень много торговцев и аристократов, и многие разорились.

Коул был сам знаком с одной такой историей. Разорившиеся аристократы продавали своих дочерей богатым торговцам, продавая заодно и аристократическое имя, чтобы выжить. Затем такой торговец мог столкнуться с неудачей в своём деле и разориться сам. Подобная волчице женщина-торговец, которую он повстречал когда-то, была аристократкой, прошедшей по этому пути, причиной разорения её мужа стала как раз торговля шерстью. Не сказать, чтобы ей особенно не повезло, она была лишь одной из многих, унесённых решениями правителей королевства Уинфилд.

Ив Болан, так звали эту аристократку, после разорения и самоубийства мужа решила сама стать торговцем. Сейчас, хотя она была женщиной, ей удалось стать известным торговцем на юге. Возможно, волчий характер помог ей преодолеть трудности, но большинство людей были иными.

Накопившаяся обида на Церковь могла ещё долго сохраняться в людях королевства, ведь из-за её действий людьми распоряжались, как игрушками, как вещами. Одно это было вполне достаточной причиной брать налоги с Церкви.

- В любом случае, ни королевство, ни торговые дома не могли сдерживать Церковь. Им приходилось вслед за папой идти на войну с язычниками. Однако, когда те войны ушли в прошлое, ситуация стала меняться, и когда королевство поднялось перед Церковью, роли в ситуации изменились.

И Слай радостно воткнул нож в своё мясо.

- Когда религиозные центры Церкви были закрыты, они потеряли доходы, власть их системы займов над ремесленниками ослабла. Ремесленники стали работать охотней, что привело к росту качества и количества шерсти, в королевство потянулись умелые работники с большой земли. А так как Церкви пришлось использовать посредничество королевства для торговли, ей осталось лишь сбывать свою шерсть, переработкой которой она не могла уже управлять, по невысоким ценам. Всё королевство было переполнено шерстью. Её, в самом деле, было очень много, из-за чего горожане, раньше не имевшие никакого отношения к обработке шерсти, толпами занялись ей. Все начали больше зарабатывать, отчего в стране началось процветание.

Коул думал, что искреннюю радость люди получают от своей работы, теперь она больше походила на счастье освобождения от оков, висевших на них прежде.

- Мы облагаем налогом Церковь, чтобы вытащить из неё её накопления, и если ситуация перевернётся, мы хотим быть уверены в том, что она не сможет сразу стать на ноги. Ну, мы так получаем доход от их денег и завоевываем симпатии людей.

По словам Слая, меры королевства были совершенно разумными. Церковь облагалась налогом по важным, оправданным причинам. Коул не чувствовал никакой связи с абсурдным замыслом покинуть Церковь, чтобы отправиться в новый мир. Таким образом, история Илении потеряла в убедительности, а сам налог был не столь далёк от целей Коула. Тираническая Церковь должна быть наказана и исправлена.

- Хорошо ли собираются налоги?

Слай покачал головой.

- Нет. Власть Церкви глубоко укоренилась, и городские торговцы не идут за разрешениями на сбор, опасаясь последствий. Это не очень хорошо.

- Понятно...

- Такова суть дела, но... Ты не будешь возражать, если я спрошу кое-что?

Коул оторвался от своих раздумий и посмотрел на Слая.

- О, прости. Да, конечно.

Слай, улыбаясь, проницательно посмотрел на Коула.

- Где ты узнал о налогах?

На такое не наткнёшься, просто бродя по городу. Конечно же, Слай уделил этому особое внимание.

- Мы посетили собор и встретили там женщину. Мы увидели и то, как её вышвыривают оттуда, а потом выслушали её историю.

Йосеф, до сих пор молча слушавший разговор, вмешался:

- Это она, прослышав о преподобном Коуле, пришла на мой корабль, чтобы повидать его.

Вроде бы Слай понял ситуацию. Но Коула смутило, почему он вдруг посмотрел в потолок и прикрыл глаза руками. Коул растеряно посмотрел на Слая, но тот принял обычную позу и заговорил, как будто исповедуясь в грехах:

- Другими словами, кто-то обратился к тебе, чтобы ты помог в сборе налогов.

- П-правильно.

- И хотя ты испытываешь праведную потребность исправить Церковь, ты сначала хочешь разузнать всё, чтобы решить, помогать или нет.

- А, ну да, это в общем...

Многие детали были пропущены, но в основном он был прав.

-О, Боже, - простонал Слай и посмотрел на него взглядом щенка. - Я бы сразу попросил тебя, если б знал, что это произойдёт.

- Что? - открыто удивился Коул.

Слай с грустью признался:

- Я торговец. С тобой, преподобный Коул, собирать налоги с Церкви так же просто, как отобрать конфетку у ребёнка. Любой бы так подумал. О... если бы я попросил тебя сейчас об этом, ты бы ощутил какое-то чувство справедливости?

Глаза Слая были остры и точно знали, что происходит. Он хорошо знал, что одни и те же обстоятельства могут иметь совсем иной смысл при небольших различиях.

- Извини, но это кажется только прибыльным предприятием...

- Верно? - угрюмо спросил Слай, лишаясь разом своей манерности, падая на стул и опираясь на спинку стула, по кривой усмешке Йосефа Коул решил, что это было целенаправленное лицедейство. - Но затронь я вчера эту тему, казалось бы очевидным, что у меня есть тайные мотивы использовать тебя, и в любом случае моя репутация была подорвана. Как думаешь, насколько предусмотрительным я оказался, выждав подходящий момент?

Слай сел на своём стуле ровнее, Коул не смог сдержать улыбки. Он не знал, был ли его хозяин хорошим человеком, но он был, без сомнения, любезным торговцем.

- Конечно. Я был вчера очень уставшим и должен был бы прийти в плохое расположение духа. Я очень ценю твою предусмотрительность.

Хихикнув, Йосеф наполнил чашку Слая. Это был очень крепкий напиток, казалось, он вот-вот загорится. Слай поднял чашку, выражение его лица вдруг стало серьёзным.

- Надо полагать, это судьба. У продавца, пришедшего просить тебя помочь с налогами, должна быть веская причина для этого. Я могу лишь представить, что именно Божье провидение свело вас с ней в соборе. Не говоря уже о том, что она очень уважаемый торговец шерстью.

- А? - Коул подпрыгнул на месте.

Миюри повернулась и холодно взглянула на него, а Слай просиял от восторга.

- Я управляю торговым домом Дивы в Десареве. Вы двое выделяетесь, поэтому я всё услышу, если вы будете задавать вопросы по городу.

Теперь Коул понял, насколько легко было Слаю всё узнать.

- Как посредник она должна была видеть гнёт Церкви во всех деталях. Я уверен, что она раздобыла разрешение на взыскание налогов не ради денег, а по другим причинам. Я слышал, что она обычно осторожна в своей работе, поэтому должно быть что-то, в чём она по-настоящему убеждена.

Только торговец мог так искусно уловить чужие намерения. У Илении, конечно, были причины идти вперёд, осознавая опасность пути.

- Я знал, что ты пришёл в этот город по воле Божьей, - сказал Слай, поднося чашку к губам, но, прежде чем пить, он посмотрел на Коула. - Кстати, ты действительно взялся бы за сбор налогов для нас?

Это подавалось как шутка, но взгляд Слая был серьёзен.

- Думай об этом как о просьбе на пьяную голову, - Слай пожал плечами и одним глотком опустошил свою чашку.

Миюри, ограничившаяся одним глотком, смотрела широко раскрытыми глазами.

Трапеза продолжалась спокойно.

У Коула были почти всё, что нужно, чтобы собраться с мыслями.

Когда Коул проснулся, у него побаливала голова. Он подумал, уж не заболел ли, но пересохшее горло и изжога дали ему понять, что причиной послужил вчерашний крепкий напиток, к которому он не привык. Он ещё вспомнил, что хотел расспросить Йосефа о слухах насчёт нового мира, когда Слай стал прощаться с ними, но не выдержал и, повалившись на кровать, заснул. Ему казалось, что Миюри это заметно раздосадовало, но с определённостью это не вспоминалось.

Он приподнялся, рядом Миюри обнимала подушку, набитую шерстью и, утопив в ней лицо, крепко спала. Он подумал, что ей могло присниться, что она вцепилась в овцу, но, может быть, она просто спасалась от запаха перегара. Коул почесал голову, наполненную такими мыслями, и глотнул воды из кувшина.

Свет, проникавший в щели в окне, был ещё слаб, но уже были слышны звуки проезжающих мимо повозок. Приоткрыв окно, Коул увидел тут и там людей на главной улице. Некоторые несли шерсть, сегодня они наверняка снова будут выполнять свою часть работы.

Судя по тому, что вчера говорил Слай, Церковь облагали налогом из-за того, что она подмяла под себя столь жизненно важное для королевства производство шерсти. Коул мог легко сказать, насколько жизни людей угнетались ростовщичеством Церкви, по тому, сколь охотно работали сейчас горожане. Если бы, приехав в Десарев, он услышал только эту историю, он согласился бы помочь без раздумий. И осторожничал сейчас только потому, что узнал, что королевство, возможно, на самом деле не слишком беспокоит вера, и оно противостоит Церкви по другой причине. Если было бы правдой, что королевство не стояло на стороне праведной веры и лишь пыталось убрать Церковь со своего пути, он бы уже не знал, правильно ли помогать этому. Скорее, если королевство намеренно пыталось бросить Церковь, оно могло оказаться более жестокой, чем сама Церковь, когда дело дойдёт до вопросов веры.

Он спрашивал себя, надо ли ему с Хайленд проверять всё, о чём он услышал. Он не мог придумать ничего глупее, чем какие-либо её действия, связанные с недостаточным пониманием происходящего. Работать для королевства, что ни на йоту не заботится о вере, - это копать себе могилу.

Но всё же что-то пришло ему в голову. Даже если королевство пыталось порвать с Церковью ради выгоды, не приходилось сомневаться, что обычные люди продолжат поиск веры. Не говоря о переводе Писания на обычный язык, над чем работали здесь, в королевстве. Он не мог представить, что это делается людьми просто так, у них должна быть веская причина. Для того чтобы не только духовенство, как это было до сих пор, а и обычные люди понимали Писание, чтобы дать этим людям возможность самим приблизиться к Богу. Это настолько значительное деяние, что оно способно изменить сам ход истории. Люди смогут чувствовать Бога рядом, что бы ни случилось. Даже без церквей, соборов или священников, пока с ними Священное Писание. Люди, обременённые проблемами, больше не бросались бы к духовенству, как кинулись к самому Коулу, стоило ему появиться. Если любимый человек болен и прикован к постели, то его родственнику нужно только взять Священное Писание в руки.

По такому рассуждению королевство может искренне трудиться для веры, а не какого-то путешествия в новый мир. Потому что, со Священным Писанием на обычном языке можно обрести утешение Бога на любом крае земли.

"А?.."

Будто вспышка света озарила его разум в этот самый момент. Он увидел единственный корабль, светящийся особым светом в тот момент, когда он проплывал среди угольных облаков и волн размером с гору. Охотники за приключениями с молитвами стояли на палубе.

- Этого не может быть, - выплеснулось у него изо рта, и он прикрыл его рукой.

Необходимость перевода Писания в этом? Долгий, долгий путь. Они не взяли никого, кто не был им нужен, и не каждого ждёт благополучное возвращение. Не всегда есть рядом кто-то, способный выступить посредником с небесами, если придёт ситуация, в которой останется надеяться только на Бога. Но с помощью Священного Писания, который мог прочитать каждый, они могли обрести мужество и силу...

"Нет, нет", - покачал он головой, стирая своё видение.

Обоснованней думать о переводе Священного Писания как о возможности для людей королевства самим проводить религиозные обряды, пока всё длится противостояние с Церковью. Это чистое совпадение, что перевод будет полезен и для этого.

Это вчерашний жгучий напиток заставил его мысль совершить столь невероятный прыжок. Но, подумав раз об этом, он уже не мог выбросить мысль из головы.

- Мне действительно нужно перестать делать поспешные выводы, - предостерёг он себя, нарочно произнеся это вслух.

Затем он вышел во двор умыться и снова выслушал проблемы людей торгового дома.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Поговорив с людьми, Коул вернулся к Миюри, они вместе позавтракали и отправились в город. Миюри хотела пройтись по улицам, а Коул - проветрить голову после вчерашнего и снова обдумать ситуацию с ясной головой. Ещё он хотел кое-что спросить у своей спутницы. Вчера вечером он понял: надо что-то решать с Иленией, потому что её мечта была связана с проблемой Миюри.

- Разве плохо, если бы мы действительно захотели создать свою собственную страну? - спросил он.

Коул хотел, чтобы во всем мире распространялась праведная вера в Бога, но если бы счастье Миюри было под вопросом, он, вероятно, выбрал бы её после всего сказанного и сделанного. Если бы это он ей сказал, её уши и хвост встали бы торчком и зажглись бы ненужные фантазии. Поэтому об этом он умолчал несмотря на свои ощущения. Он был уверен, что молился за её счастье не меньше её отца, Лоуренса.

- Хмм...

Миюри смотрела вдаль, обдумывая вопрос и грызя рыбьи хребты, посыпанные мукой и обжаренные в масле. Их она купила в лавке по дороге.

- Было бы чудесно, если бы нашлась одна такая, - ответила она после короткого колебания, затем пнула ногой камешек и посмотрела на Коула. - Но это на самом деле, на самом деле очень далеко, верно? Так что я не знаю.

Слишком безучастно для девушки, любившей приключения.

- Ведь даже если ты пойдёшь со мной, это не значит, что все, кого я знаю, тоже придут, верно?

Начало прозвучало как шутка, но завершение выдало её истинные чувства.

- Это меня огорчает. Оно заставило бы меня захотеть вернуться домой, в Ньоххиру.

В её жизни было время, когда она захотела уйти из деревни, но скиталицей она быть не желала. Ему могло показаться, что она вполне удовлетворилась, побродив по свету по зову сердца, и готова вернуться домой. Но планы Илении были полной противоположностью.

- Мне близки чувства Илении. Мне бы хотелось иметь такое место.

Она прекратила есть и опустила глаза. И вдруг показалась очень слабой для девушки, которая никогда не боялась противостоять чему угодно. Мечтательница, что вовсе не означало, что она постоянно витала в облаках. Скорее, она намного лучше разбиралась в окружающем их мире и понимала, насколько может взбудоражить мечта Илении. Причины, по которым Миюри поддержала эту мечту, не были простыми. Конечно, её влекло к приключениям. Ещё она искренне сочувствовала девушке-овце. Или ощущала определённое родство с ней, возможно, это и было главной причиной.

- Потому... ммм... если честно, я не могу заставлять тебя, и если ты беспокоишься обо мне, не думай об этом слишком много, хорошо?

Она подняла голову и посмотрела на него немного смущённо. Возможно, стыдясь проявления своих чувств после рассказа о Медведе-Лунобивце.

- Нас ожидает встреча с ним, и с ним даже мама не сможет сравниться, верно? Ненавижу это признавать, но, думаю, мне стоит послушать тебя.

Миюри была озорной и всегда себялюбивой, и Коул часто вздыхал, втайне желая ей побыстрее повзрослеть, но встречаясь с её взрослыми решениями, всякий раз чувствовал себя немного грустно. Сейчас ему стало немного досадно от её себялюбивого замечания. Однако, когда Миюри вернулась к еде, частичка юности вернулась на её лицо.

- Ты удивлён, что я столько знаю? - спросила она, лукаво наклонив голову.

Разрыв между внешностью этой девочки-подростка и тем, что творилось в её голове, был просто невероятен. Глядя на рыбью кость, прилипшую к её губе, он мог лишь устало улыбнуться ей.

- Ты умная девушка.

- Я не буду возражать, если ты влюбишься в меня, ты знаешь.

Миюри прищурилась и с вызовом улыбнулась ему. Он усмехнулся и похлопал её по голове, заставив её густо покраснеть.

- Ладно, я это так чувствую. Я не знаю, однако, что думает Иления, - и она, бросив в рот остатки жареного хребта, вытерла руки и беспечным движением подбородка указала на угол улицы. - Поэтому, почему бы не спросить её саму?

Он обернулся и увидел недалеко впереди Илению с сумкой, набитой шерстью, под мышкой. Она разговаривала с другим торговцем. Десарев - город большой, но торговать было удобно лишь в ограниченном числе мест. Дружеский разговор Илении и торговца завершился рукопожатием. Торговец прикрепил кусочек ткани к сумке и что-то написал на нём углём. Иления, похоже, удачно завершила переговоры. Конечно, она выглядела, как обычный торговец, не как богиня-овца и не как носительница будоражащей мечты.

Затем, не колеблясь ни мгновенья, Иления повернулась на каблуках и направилась прямо к ним. Она знала о них задолго до того, как он её заметил.

- Кажется, твои дела идут неплохо, - поприветствовал её Коул.

Иления оглянулась назад и саркастически улыбнулась.

- На самом деле - нет. С ним тяжело. Всегда запрашивает несусветные цены.

Любой умелый торговец скажет что-то подобное. Получив удовольствие от такого ответа, Коул перешёл прямо к делу.

- Кстати, не будешь возражать, если мы займём немного твоего времени?

Глаза Илении блеснули.

- Это по поводу моей просьбы к тебе?

- Да.

Тревожная улыбка мелькнула на её лице.

- Скорее, мне надо просить об этом. Конечно, у меня есть время.

Я вижу, подумал Коул.

- Это займёт какое-то время, почему бы нам не пройти на базар к лоткам лавок?

Это он предложил ради Миюри. Голодная волчица с готовностью поддалась искушению. И они втроём отправились на рынок.

Как обычно, там было полно людей. Каждый пятачок занимали столики и стулья, люди, занимавшие там места, ели и пили. Но когда Иления окликнула хозяина одной из лавок, он принёс столик и скамью и установил их позади лавки, из чего Коул смог сам увидеть, насколько влиятельна Иления среди торговцев. И так как выпивать так рано было немыслимо, Коул сходил заказать подогретое козье молоко с мёдом и имбирём - то, что в основном пьют в более холодных регионах, а Иления выбрала на рынке кое-что из еды.

- Каштаны? - спросила Миюри, с любопытством рассматривая груду больших, скользких на вид, блестящих чёрных плодов, сложенных на дощечке перед её носом. - От них пахнет спиртом.

- Их сварили в одном из местных крепких напитков на выбор и в мёде. Давай, возьми один, если никогда раньше не пробовала.

Солнечно улыбнувшись, Миюри быстро схватила каштан и отправила в рот.

- Ммм! - пропела она с лицом, полным счастья.

- Я рада, что они тебе понравились.

Уговорив Миюри, Иления перешла к главному.

- И к нашему вопросу.

- Я хочу услышать, зачем это тебе надо.

- Зачем надо? - Иления наклонила голову и показалась вдруг ровесницей Миюри.

- Почему тебя так тянет к земле за краем моря?

В разговоре на корабле она упоминала кое-что, что можно было принять за причины. Однако они прозвучали поверхностно и не отличались особой последовательностью. Настороженность у Коула вызывало и то, что за всеми несуразностями её истории он не мог ощутить её истинных мотивов. Замысел оказался столь дерзким, что даже Миюри не канючила: сделаем это, сделаем обязательно, сделаем немедленно, как это можно было от неё ожидать. Для Илении готовность действовать означала наличие у неё более веских причин.

- Ты уже выглядишь вполне успешной в мире даже без этого долгого пути.

Похоже, у неё было много знакомых в городе, а ведь, как сказала Миюри, уехать в далёкую страну означало оставить всех знакомых в прошлом. Возможно, ему так трудно проглотить её рассказ, потому что он не видел того, что стоило такой потери.

- Ты про то, что я неплохо лажу с горожанами?

- У тебя даже может быть много близких друзей.

Он бы сдался, если бы она ответила: Ради великой цели не-людей. Но Иления не выглядела героической личностью.

- Это... может и так... - слегка кивнула она. Потом мягко посмотрела большими круглыми глазами не на Коула, а на Миюри.

- Миюри, сколько тебе лет?

Та сразу поняла смысл такого вопроса.

- Моя мама прожила несколько веков, но я нет.

Она хотела сказать, что ей столько лет, на сколько она выглядит, и Иления тут же поняла это. Боги живут долго. И они не люди.

- В этом суть моей причины. Всех моих друзей, всех, кого я любила, и всех, кто меня любил, проглотит течение времени. Конечно, я ещё не столь взрослая, но всё же.

Девушка говорила, смущаясь то ли того, что она старше, чем выглядит, то ли того, что слишком молода как не-человек. В любом случае, Миюри молчала и смотрела на Илению с искренним сочувствием.

- И как же сильно я иногда ненавижу это.

- Ненавидишь?.. - переспросил Коул.

Иления кивнула и стала смотреть на свои руки.

- Я горжусь созданной мной репутацией хорошего торговца. Достаточное количество торговых домов связано со мной.

Он об этом уже слышал.

- Может, потому что у меня есть здравый смысл, или потому что я овца, но мне нравится думать, что это благодаря тому, что я честно и искренне работала изо всех сил.

Если так, её мечты, рубившие на корню всё то, что она достигла усердной работой, казались особенно странными. Было ли что-то, что ей не нравилось в успешности её работы? Он следил за тем, как она тщательно подбирала слова перед тем, как поднять голову. Не сила читалась в её лице, а какая-то слабость, казалось, она вот-вот заплачет.

- Я не жажду богатства. Мне нужно заработать лишь столько, чтобы прокормить себя. Но на деле я работаю больше. И я ненавижу это.

Словно пытаясь отбросить что-то, прицепившееся к ней, Иления тряхнула головой. Она посмотрела на Коула с невероятно грустной улыбкой.

- Я работаю лишь для того, чтобы принадлежать к стаду, именуемому торговцами. Но в конце дня я остаюсь одна. Хотя я могу отвлечься от одиночества среди людей, оно не уходит. Я не старею, поэтому мне приходится время от времени менять место, где я действую. Переполненная чувствами, я меняла свои берега бесчисленное число раз. И начинала всё с начала в стране, где меня никто не знает. Но...

Иления сделала паузу, чтобы отдышаться, высказав столько слов.

- ...наша страна была бы другой.

Казалось, она исповедуется в грехах. Её взгляд безжизненно опустился, и она замолчала, опять глядя на свои руки.

Миюри, сидевшая рядом с Коулом, смотрела то на него, то на Илению, и её глаза были наполнены слезами.

Иления была овцой, она должна была жить в стаде. Хорошо вписываться в мир людей и жить счастливо - это две совершенно разные задачи. Слова утешения дали бы обратный результат, к тому же Коул был из людей, представлявших большую часть этого мира. Через несколько мгновений он, наконец, заговорил:

- Ты знаешь историю барана по имени Хаскинс?

Хаскинс был воплощением барана с золотой шерстью, он жил в королевстве Уинфилд и с некоторых пор стал главным мифом королевства. Этот баран добрался до земли великого монастыря и сам стал пастухом, чтобы собрать родичей-овец и создать для них дом.

Иления вытерла глаза, подняла голову и улыбнулась.

- Конечно. Но мы по-разному мыслим. Я думаю, что то, что делает Хаскинс, прекрасно, но есть некоторые слова, которые я просто не могу забыть.

Она говорила, будто отрекалась от своей веры.

- Не ищи места, куда бежать. Найди место, куда ты сможешь отправиться с надеждой. Тогда, независимо от того, чем ты будешь заниматься, торговлей или нет, ты сможешь жить в полную силу.

Иления на мгновение смолкла.

- Это слова человека, который не только знал, кто я на самом деле, но и научил меня торговать шерстью, слова торговца, которого я уважаю больше всех.

Коул просто молча смотрел на её лицо, ставшее вдруг по-особому прекрасным. Возможно, это было проявление любви. Когда они разузнавали о ней, один торговец упомянул, что она любила своего работодателя. Она встретила замечательного человека.

- Существа, подобные нам, постоянно ищут побега в современный мир. Мы затаиваем дыхание, меняем форму и отказываемся от многого. Желая спасения, я, в первую очередь, хочу показать нашему народу возможности, которые совершенно несовместимы с тем, чего добился Хаскинс.

Коул был ошеломлён её словами. Миюри, широко раскрыв глаза, даже дрожала лёгкой дрожью. Перед ними на другой стороне стола сидела сильная овца с копытами, твёрдо стоявшими на земле.

- Конечно, мне есть, о чём заботиться, и трудности перепадали, и очень мало таких, как ты, кто может выслушать мою историю. Мы с Хаскинсом расстались на весьма невесёлой ноте. Он сказал мне, даже если новая земля существует, что ты будешь делать, встретив там Медведя-Лунобивца?

Она мрачно улыбнулась Коулу, а тот удивился, как её не обескуражил такой вопрос сородича-барана, тем более легендарного Хаскинса. К тому же, это ему было ещё и интересно.

- И что ты будешь делать?

- Решу на месте, когда доберёмся, - уверенно ответила Иления.

Это можно назвать и безрассудством. Но события легенды о Медведе-Лунобивце произошли так давно, а причины битвы до сих пор неизвестны. Так что отсутствие плана на этот случай в какой-то мере можно считать неизбежным. Однако его поразили смелость и решимость её слов. Это не было проявлением небрежности, она пришла к неизбежности этого после долгих раздумий. У неё была сила, какой не было у обладавших клыками и когтями и питавшихся мясом. Именно сейчас Коул ощутил истинность названия "агнцы" для верующих. Подобно овцам, они медленно движутся вперёд, шаг за шагом, преодолевая любые штормы или трудности.

- И что ты думаешь о моей слезливой истории? - вдруг дружелюбно поинтересовалась Иления.

Он словно вдруг проснулся, однако для него было немыслимо принять всё то, о чём она говорила за полную чушь. С другой стороны, сама Иления знала, насколько глупыми выглядят её мечты. Несмотря на это, она, противореча себе, желала идти вперёд, и он уловил это.

- Было бы чрезмерно просить помочь мне во всём. Но я надеялась, что ты лишь поможешь мне продвинуться вперёд хотя бы на один шаг.

Она будет настаивать, даже если он откажет. И от этого его стремление помочь усилилось.

- Конечно, я не стану торопить тебя. Твоя поездка имеет свои цели, участие в сборе налогов может вовлечь тебя в какой-то неприятный политический конфликт, - Иления встала со стула и положила на стол несколько медных монет. - Мне надо вернуться к работе. Если мы продолжим разговор, я могу и впрямь состряпать тебе целую историю.

Несмотря на её озорную улыбку, их разговор явно шёл к тому. Она была сильной девушкой, возможно, слабость, которую она показала во время своего рассказа, была ей невыносима. Коул посмотрел вслед исчезавшей сильной девушке-овце и потом некоторое время просидел неподвижно. К действительности его вернул щипок за щеку.

- Брат, ты болван, - заявила надувшаяся Миюри. - Не дави на неё.

Обычно она не так реагировала, когда он смотрел на женщин. Возможно, она действительно волновалась, когда ущипнула его.

- Я не такой податливый, как ты думаешь.

Её лицо тут же приняло обычное выражение, обозначавшее, казалось: "Я уверена, что нет". Затем она наклонилась к нему и, ухватившись за одежду, тихо сказала:

- Мне хочется хоть немного помочь ей.

Не ищи места, куда бежать. Найди место, куда ты сможешь отправиться с надеждой. Коул покинул Ньоххиру, потому что думал, что может изменить мир, потому что верил, что может бороться против такой могущественной организации, как Церковь. Был ли у него детально продуманный план достижения победы? Конечно, нет.

Не отвечая Миюри, он потянулся к последнему каштану и положил его в рот. Невероятно сладкий вкус с лёгким ароматом дымка заполнил, казалось, всё его существо.

Поговорив с Иленией, они вернулись в торговый дом и встретили людей, ожидавших перед входом. Сначала Коул решил, что они пришли помолиться, но люди оказались матросами с корабля Йосефа. Лица у них были бледными, но понять, что они хотят, он не смог. Лишь узнал, что его ждут на корабле, поэтому он последовал за ними. Причал был полон людей, зато на самой палубе - ни души. Он стал гадать, что могло всё это значить, в этот момент его заметил Йосеф, казалось, в лице Коула он увидел само спасение.

- О, преподобный Коул!

- Господин Йосеф, что происходит?

Капитан прижал руку к груди, усмиряя волнение, затем указал на корабль.

- Владыка Осень.

Коул глотнул. Не только потому, что на самом деле появился Осень, но и потому, теперь он знал причину возбуждения Йосефа и его людей. Им должно быть интересно, почему и как пришёл монах, способный поспорить с самим папой умением внушать благоговение своим присутствием. Коулу было не по себе от того, он не мог раскрывать подробностей, но, сопровождаемый уговорами Йосефа, он поспешно поднялся на корабль. Словно в клетку с диким зверем, и это было недалеко от истины. Он открыл дверь в каюту капитана, и увидел там Осень, одетого в лохмотья.

- Тебе что-то нужно?

Монах обошёлся без приветствий и претензий. Коул невольно представил себе, как несчастно он выглядел.

- Хм... надеюсь, ты не против, - невольно высказался он по поводу своего прихода.

Осень должен был действовать незаметно, но так как он не мог найти Коула на суше, ему пришлось найти знакомый корабль и попросить команду привести его. Вся команда была с островов и была поголовно потрясена.

- О чём речь? Ты тот, кто позвал меня.

- Это правда...

Команда должна была многое предположить при виде внезапно появившегося Осени, который должен был пребывать на севере.

- Это чудо Чёрной Матери, - ответил он им с некоторым раздражением.

Для островитян их вера сходилась на нём, они должны были считать, что большая часть чудес была её чудесами, и верить, что она покровительствует Осени. Важно было не разубеждать их.

- Да, конечно, но... Мои извинения, я хотел поговорить с тобой об этом наедине.

- М-м.

Трудно было судить, о чём думал монах за своими длинными волосами, закрывавшими чуть не всё его лицо. Он задумчиво погладил бороду, но тут его мысли были прерваны неуместным звуком, который издал живот Миюри. Осень удивлённо моргнул.

-Ты хочешь меня съесть?

- Н-нет!

Был почти полдень, она съела лишь несколько каштанов, и они не собирались что-то купить, чтобы перекусить. А рядом с Осенью стояла тарелка, возможно, предложенная Йосефом или кем-то из команды.

- Ешь, сколько хочешь. Я сам не против куснуть разок-другой.

Осень потянулся за куском хлеба, и Миюри, взглянув на Коула, не мешкая взяла кусок и себе.

- Ну и? Я полагаю, вы здесь из-за давешней бури, но почему вы позвали меня? Хотите, чтобы я отвёз вас в Раусборн на моей спине?

Осень деликатно отщипнул хлеба, Миюри откусила сразу большой кусок.

- Мы встретили овцу, - сказала она с набитым ртом, и Осень повернулся к ней и посмотрел своими глубокими светло-голубыми глазами из-под длинных косм, нависавших со лба.

- Овцу?

- Она работает в торговом доме из далёкой южной страны и торгует шерстью здесь, в королевстве. Мы встретили её, она - воплощение овцы. Мы говорили с ней только сейчас.

- М-м.

- Да, именно такую овцу мы встретили. Она сказала, что на том краю моря есть медведь.

В её красных глазах на мгновение снова вспыхнул опасный огонь.

- Медведь... на краю моря. Понятно.

Он положил хлеб, к которому лишь притронулся, на тарелку, и его борода колыхнулась от тяжёлого вздоха.

- Теперь понятно, что она вам сказала. И потому вы меня позвали.

- Ты должен знать эту историю. Про то, что...

- Новый мир за краем моря и Медведь-Лунобивец, охраняющий его. Но почему овца говорит об этом?

- Она хочет построить страну только для не-людей в новом мире, - ответил Коул.

Во время разговора с Иленией это звучало так правдоподобно, но сейчас, говоря это кому-то ещё, он снова услышал, насколько смешно это звучит. Глаза Осени смотрели так же, как тогда, когда Коул не мог принять жестокую действительность северных островов и витал в своих идеях. Ты снова увлёкся подобными фантазиями.

Но Осень лишь закрыл глаза и пожал плечами.

- Я тоже слышал слухи от птиц, прилетавших на север. Есть те, кто с нетерпением обыскивает дальние уголки морей. Я вижу, что это был план овцы.

Перелётная птица посреди моря сидит на спине огромного кита и болтает с ним. Просто сказка какая-то, а когда Коул представил, как Иления слушает птицу, рассказывающую о землях, лежащих за морем, его сердце сжалось. Овца не может летать птицей, плавать рыбой и бежать быстро, как волк. И всё же она идёт шаг за шагом к своей необычной мечте.

- Однако если легенды верны, медведь не будет рад вновь пришедшим. Что она собирается с этим сделать?

- Она сказала, что решит, когда доберётся.

Это было невероятно убедительно в устах Илении, но сказал это он, оно вдруг прозвучало столь же невероятно глупо.

Осень, конечно, что-то подумал и посмотрел на Миюри. Между ними произошёл быстрый обмен без слов, в итоге он просто пожал плечами.

- Я мало что могу сказать о существовании новой земли. Перелётные птицы тоже. Но что знаю, скажу. Море простирается к западу отсюда до огромного океана бесконечной глубины, там бесплодный мир кромешной тьмы. С другой стороны...

Осень на мгновенье смолк, чтобы потом сказать:

- Это правда, что Медведь-Лунобивец направился на запад.

Миюри задержала дыхание, Коул тоже был поражён. Иления была права?

- На дне океана остались чёткие следы. Они столь велики, что мне понадобилось сто лет, чтобы понять, что это следы. Какое-то время я думал, что это появилось ещё при зарождении земли, - рассказывал Осень, глядя куда-то вдаль.

Коулу нелегко было вообразить такое. А Миюри, кажется, смогла, она крепко сжала свой кусок хлеба и широко раскрыла глаза. Однако её чувство породило не то, что она приблизилась на шаг к возможности отомстить, скорее, огромные следы на дне моря пробудило её страсть к приключениям. Коул почувствовал облегчение.

- Я никогда не видел животных больше себя, но если это были его ноги, я понимаю, как он мог закончить эпоху.

- Ты... ты не отправился по следам? - собравшись духом, Миюри выдавила из себя вопрос.

Осень моргнул и медленно ответил:

- У меня не было причин.

Вполне естественный ответ.

- Значит, ты бы сказал "нет", если бы я попросила тебя сделать это сейчас, верно?

Она сглотнула, действительно близкая к тому, чтобы попросить.

- Тому есть несколько причин, а самая большая - даже я не знаю, вернусь ли.

Осень проплыл в одну ночь то, на что им на корабле потребовалось три дня. И вряд ли он плыл на пределе сил. И после этого он не знал, сможет ли вернуться.

Осень вздохнул, зная, что она не успокоится, пока он не объяснит.

- В океане есть течения. Чтобы двигаться на запад, надо сначала отправиться на юг, а затем отдаться сильному течению, идущему на запад. Течение само принесёт вас.

- Что в этом плохого?

- Течения подобны холмам. Спустившись с холма, ты вернёшься, только если вновь поднимешься на него. В том месте трудно даже просто отдохнуть, там под тобой бездна, безвозвратно поглощающая свет. Там не за что держаться. Даже гребя против течения, будешь двигаться по нему. Пройдя два шага, вернёшься уже на три, и никогда не вернёшься.

Если это сказал он, оно должно было быть правдой. Но кое-что показалось Коулу странным.

- Если так, то история о корабле, вернувшемся из нового мира, - это ложь?

Осень нахмурился.

- Я не могу этого сказать. Потому что к северу отсюда есть поток, который течёт с запада.

Миюри наклонила голову, но Коулу при виде круглого куска хлеба с сыром пришла в голову мысль. Если бы на самом деле был край моря, течения стекли бы с края в конце концов, а раз они не кончаются...

- Оно идёт по кругу.

Величественное течение неутомимо обходит вокруг гигантского озера, именуемого морем. Если так, то нельзя уйти и никогда не вернуться.

- Но я не знаю, идёт ли оно по кругу. Возможно, что только в одной небольшой части моря течение течёт на восток. Есть несколько таких мест благодаря строению дна океана. Ты просишь старика отправиться в такое опасное путешествие?

Своими словами Осень упредил вопрос Миюри, прежде чем она смогла его задать. Он закрыл рот, словно понимая, что сказал слишком много. Следом он закрыл и глаза, погрузившись не в простое молчание, а, скорее, в глубокое созерцание. Наконец, Осень снова заговорил.

- Но люди не такие, как я. Возможно, они могли использовать ветер.

- Ветер... Способ, позволяющий кораблю двигаться против ветра.

Осень был воплощением кита, душой веры, поддерживавшей северные острова, а ещё предводителем пиратов, управлявших торговлей на северных морях.

- Да. Ветер дует независимо от течений, и бывают времена года, когда он всегда дует в одном направлении. Они смогут вернуться, если хорошо используют ветер. У людей есть знания и умения. Они преодолели то, что нам не под силу, и теперь они главные в этом мире. Я бы не мог сделать такой корабль, - заключил он, оглядывая каюту, в его глазах было искреннее уважение. - Наша сила - ничто перед этими умениями. Больные и юные могут просто спать на этом корабле и всё равно пересечь океан. Это настоящее чудо. Молитва - ничто после этого.

Осень, предводитель островитян, одетый в одежду монаха, улыбнулся за своей бородой. Коул невольно подумал, насколько неряшливо тот выглядел. Осень перевёл взгляд вдаль.

- Умение... Да, умение. Но могло ли оно?.. - бормотал он бессвязно.

Коул заметил, что сбоку Осень напоминает одну известную картину. На ней был изображён монах, который, занимаясь делами, ощутил Божий свет в окне. Глаза Осени были широко открыты, как у того монаха, когда он поднимался со стула, чтобы посмотреть в окно.

Тот, кто пошёл на такие отчаянные попытки объединить северные острова, наконец, заговорил:

- Овца собирается убить медведя. Это её единственный выбор, если она хочет жить на земле, где он обитает.

Невозможно - чуть не вырвалось у Коула, и Осень посмотрел на него.

- Чудеса часто являются близкими спутниками невозможного.

И он добавил, что человеческие умения сами по себе могут творить чудеса.

Иления была способна сливаться с миром людей. Она могла обращать работу мира людей в свою силу. И как же она рассказывала о своих мечтах! Должно быть, здесь и заключён источник её странной убедительности. С какой уверенностью она заявила, что решит, когда доберётся. Это могло означать, что она не возражала против возможностей мира и в то же время была готова и обойтись без них. Её смущала собственная слабость как овцы. Было почти заметно, какую боль ей доставляет зависимость от стада и оторванность от него. Но она не сдавалась. У неё хватило смелости противостоять большому.

- Скажем, не свойственно овцам охотиться на медведя. Ты позвал меня ради моего совета, потому что сам не совсем в это веришь, но и не обращать внимания тоже не можешь, верно?

Это было именно так. Осень легко вздохнул и опустил взгляд на пальцы скрещённых ног.

- Даже я, живущий в океане, сдался бы при виде грандиозности путешествия на западный край моря. Особенно, если пришлось бы столкнуться с медведем. Я не готов советовать помочь ей.

Его слова были неожиданными, и Коул всмотрелся в его лицо.

- Почему бы вам двоим не позаботиться о ней, пока она на земле?

И такое Коул не ожидал услышать от Осени. Пока он пребывал в растерянности, лицо, почти закрытое бородой, ожесточилось.

- Возможно, она в тупике, как и я.

Его суровое выражение могло скрывать смущение. Осень объединил людей северных островов, но сам отошёл от них. И знал неустойчивость своего положения. Он тоже не был человеком, и хотя они с Иленией происходили из разных родов, он должен был считать её одной из своих. Или, возможно, он оценил её мужество, с которым она готовилась противостоять легенде.

- На этом всё? Я плыл всю ночь и устал.

Казалось, такого, как он, слово "усталость" касаться не могло, но Коулу пришлось поверить ему. В любом случае он услышал достаточно из того, что хотел услышать.

- Большое спасибо, - и он подтолкнул Миюри.

Они встали. К тому же команде на корабле предстояла гора работы по подготовке к отплытию. Было бы некрасиво удержать каюту за собой.

- Я ещё побуду в городе. Обратись, если тебе что-нибудь понадобится.

У них был сильный союзник. Он снова поблагодарил Осень и вышел из каюты капитана. Казалось, Йосеф, не допущенный к разговору, немного ревновал, но Коул не мог ему ничего рассказать. Он просто поблагодарил капитана, прошёл с Миюри по пристани и покинул порт.

- Что ты собираешься делать, брат? - спросила она, глядя ему в лицо.

Вопрос не столько в том, что он собирался делать, сколько в том, что он хотел сделать. В беседе они не нашли подтверждения некоторым наиболее необычным подробностям истории Илении. Не подлежали сомнению ни её сила, ни то, что был предел тому, чего можно достичь в одиночку. Тут уже нельзя рассматривать ситуацию как простую возможность протянуть кому-то руку помощи.

Он глубоко вздохнул и сам посмотрел на Миюри.

- Прямо сейчас я не могу поддержать плавание на запад за море.

Её лицо внезапно покраснело.

- Но... мы поможем Илении, верно?

Она назвала её не овцой, а по имени.

- По крайней мере, сбор налогов соответствует моим принципам.

Миюри понимала, конечно, что это была не единственная причина. Она довольно приблизилась к нему и переплела свои и его пальцы.

- Мне нравится это в тебе.

Коул пожал плечами в ответ, и её улыбка стала шире.

Однако мир, о котором говорила Иления, оказывался совсем не тем, который Коул представлял себе. Может быть, их ждала иная действительность, которую он не хотел видеть там впереди.

- Да защитит нас Господь, - пробормотал он, и Миюри с улыбкой посмотрела на него.

- Я здесь, с тобой, тебе не о чем беспокоиться.

После короткой паузы он ответил улыбкой, а не наставлением. Она совсем не боялась Бога, и это даже несколько впечатляло его.

После разговора с Осенью, они пошли к Илении.

Коул поверил не всему, что она говорила, например, сомневался насчёт намерений королевства. Тем не менее, он понимал, что её план был больше чем просто идея, в нём было учтено немало мелочей. Представляя, как она будет противостоять кому-то столь большому, он даже вздрагивал. И он помнил, что сказал Осень: "Возможно, она в тупике, как и я". Если он не мог предложить помощь попавшему в беду, в чём смысл веры?

- Она сказала, что там знак - корабль, верно?

В любом городе люди, занимавшиеся одной работой, собирались вместе, поэтому, расспросив в лавках, они добрались до нужной улицы. Там было несколько беспорядочно, очень оживлённо и кипело энергией. Люди шли мимо друг друга и не смотрели на окружающих не из-за невоспитанности, они часто просто не говорили на одном языке или их мысли были заняты подготовкой к предстоящему пути. В любом случае, от этого места исходило особое ощущение. Немного похожее на место, где собираются бездомные кошки.

- Нашла! - Миюри указала на позеленевший медный знак с изображением корабля, свисавший с карниза соседнего здания. Нос корабля на знаке хорошо вписывался в его круглую форму.

Они открыли дверь, сверху лениво звякнул колокольчик. Таверна процветала, несмотря на раннее время почти все места были заняты. В других тавернах города все поворачивали головы, рассматривая вошедших с ног до головы, но здесь никто не обратил на них внимания. Они проскользнули между столами и обратились к хозяину, просматривавшему книгу учёта.

- Иления Жизель? О, Жизель Чёрная Овечка, да? Она только что вернулась. Её комната на третьем этаже, в самом конце, - ответил хозяин, не отрываясь от книги.

Коул на мгновение опешил, услышав про "Чёрную овечку", но тут же вспомнил её волосы, наверняка напоминавшие шерсть овцы. Он подумал, не оставить ли ей просто послание, но в личной встрече договориваться проще. Коул поблагодарил хозяина и повёл Миюри наверх. Из нескольких открытых дверей доносились весёлые звуки непринуждённой болтовни и музыкальных инструментов.

Комната Илении была последней, они сразу это поняли, по горам отрезов ткани и мотков шерсти, выглядывавших из коробок и мешков, сложенных у двери, которые украшали бараньи рога, прикреплённые над нею. Миюри, вспомнив, что ела баранину уже после встречи с Иленией, в испуге посмотрела на это украшение.

- Возможно, это её оберег.

Она потянулась к двери, собираясь постучать, но дверь вдруг сама стронулась с места.

- Прошу прощения за новое беспокойство, - через окошечко в двери на них смотрела Иления. - Могу я на этот раз ждать от тебя чего-то хорошего?

Она улыбнулась своей шутке и открыла дверь. При виде комнаты у гостей перехватило дыхание. Там было так много всего, что с трудом нашлось место, куда встать. Повсюду стояли войлочные и плетёные сумки, набитые шерстью.

- Простите за беспорядок. Может, выйдем на улицу?

- Нет, всё в порядке.

Коулу показалось, будто он стоит в доме из овечьей шерсти.

- Так много разных видов, - пробормотала Миюри, рассматривая комнату с отвисшей челюстью, Иления довольно улыбнулась.

- Здесь шерсть всех видов овец, которых разводят в королевстве.

Действительно, шерсть была разного цвета и длины. Ошарашено озираясь, Коул заметил в углу кучу мягкой, чёрной, как смоль, шерсти. Даже такому неопытному, вроде него, было видно, что шерсть красиво блестит и выглядит очень тёплой.

- Этот вид просто замечательный.

Он погладил торчащие кудряшки, но Миюри вдруг ударила его по руке. Коул удивлённо посмотрел на неё и наткнулся на строгий взгляд. Иления, совершенно пунцовая, сжалась в углу комнаты, словно пытаясь исчезнуть.

- А-а, это...

Это была шерсть Илении.

- О-о, нет, я рада, что тебе она понравилась... - она заставила себя улыбнуться, прочистила горло и заговорила неожиданно серьёзным тоном. - В любом случае, она бесплатная, и я, кажется, не могу избавиться от неё.

- Ладно, к делу, - сказал Коул.

Миюри громко вздохнула и заметила, что кое в чём он ничего даже не понимает. Ничто не могло бы сравниться с подобным, подумал Коул, восстанавливая самообладание.

- Хорошо, ну, мы кое-что сами разузнали.

Иления выпрямилась. Он заметил, что по бокам головы у неё появились прекрасные рога. Миюри в свою очередь показала уши и хвост. Это было что-то вроде приветствия, словно приятели-торговцы снимали свои шляпы, или аристократы снимали перчатки в присутствии других аристократов.

- Мы даже слышали, что ты прислушиваешься к рассказам перелётной птицы.

Он сказал достаточно, чтобы она поняла, как они пытались собрать доказательства её истории.

- С учётом всего...

Её волосы вздыбились в ожидании.

- Да. Мы поможем тебе.

Слёзы закапали из её глаз. Увидев это, Коул заволновался и поспешил дополнить свой ответ, не желая, чтобы она ожидала слишком многого.

- Но во многом я ещё не уверен. Так что сейчас я помогу лишь с налогом.

- Нет... Нет. Этого более чем достаточно, - Иления вытерла глаза, подняла голову и решительно улыбнулась. - Я очень вам благодарна. Я думаю... это по воле Божьей я встретила вас двоих.

Она не была человеком и не верила в Бога, о котором говорили люди. Вероятно, это был лишь способ выразить признательность, а может, она не нашла подходящих слов. Потом она, по-видимому, совершенно искренне с благодарностью схватила руки Миюри. Они встретили лицом историю Илении и теперь сами входили в неё.

- Хорошо, брат, пора сделать что-то полезное! - заявила Миюри, надо полагать, груз с её сердца был снят.

Он больше не имел права действовать так постыдно, как на северных островах. Решив что-то сделать, он должен идти до конца.

- Ладно, когда приступим?

Иления поспешно вытерла глаза и дала практичный ответ:

- В любой момент.

Чем скорее, тем лучше.

- Что ж, госпожа Иления, торговец шерстью, тогда мне кое-что понадобится.

- Говори.

Она подняла подбородок, и её пушистые чёрные волосы мягко качнулись.

Подобно тому, как слова и поведение человека отражают его личность, одежда тоже служила своего рода языком. Коул не владел языком торговцев или ремесленников, но он был уверен в области веры.

Они втроём вновь стояли в комнате Илении, девушки неопределённо улыбались.

- Ну, надо же... Какая ты строгая на вид.

- Странно. А ты выглядишь, как честная, но не вполне надёжная молодая хозяйка торгового дома.

Судя по всему, они входили в тот образ, который Коул хотел создать. Сам он был одет в плащ из грубой шерсти, подобранный для него Иленией. Пошит плащ был очень просто, нить его ткани скручена неправильно, поэтому шерсть топорщилась и саднила кожу. Тяжёлая, плохо согревающая одежда. Монах, живущий в пустыне, предающийся самобичеванию и жаждущий строгих испытаний для своей души, вероятно, как раз и наденет что-то подобное. Ему пришлось надеть плащ прямо на тело и терпеть невыносимые муки, способные свести с ума, ему казалось, что это уже слишком. Вот, если бы носить просто как плащ, поверх другой одежды...

- Думаю, твой дух не позволит тебе выглядеть совершенно несчастным. Это просто безумие, ты ведёшь себя как упрямый, безрассудный юнец, - возмущалась Миюри, хоть и была вдвое младше, она выговаривала ему, словно знала, о чём говорит.

Кстати, её наряд был полной противоположностью - мягкая тёплая шерстяная одежда цвета топлёного молока. Надев капюшон на голову и улыбку на лицо, она становилась безупречно благородной, безропотной, смиренной монахиней.

- Я слышал, как менестрели поют обо мне как о Предрассветном Кардинале, я думаю, что он-то надел бы что-то подобное, если бы действительно существовал.

В этом Коул разбирался, перед его внутренним взором промелькнуло всё, что он знал. Хотя он и воспринял это звание как шутку, когда Слай впервые упомянул о нём, судя по отношению к нему людей из торгового дома, слухи о нём имели немалый вес. И поэтому он решил использовать слухи о себе настолько полно, насколько сможет.

- Я не думаю, что нас могут выгнать, когда ты так одет.

- Какой бы ни была причина, мне в первую очередь кажется странным, что падре вёл себя так жестоко, - раздражённо сказал Коул.

Но Иления лишь улыбнулась. Эта способность явно помогала ей в работе.

- Ну, пойдём?

Если он в этом выйдет в город, пойдут разговоры, способные вызвать проблемы, поэтому он быстро переоделся в прежнюю одежду, и они вышли.

При обсуждении плана Иления упомянула, что имевшееся у неё разрешение на сбор налогов обошлось в пятьдесят золотых румионов, самых известных в мире золотых монет. Семья может прожить без излишеств целый месяц на один золотой румион. У торговца шерстью Илении должно было быть немало денег.

С другой стороны, у собора не могло не оказаться совершенно никаких денег в обычных обстоятельствах. Но на третий год после прекращения поступления доходов, причём в соборе не знали, как долго это продлится, заплатить налог может оказаться весьма непросто.

- Крупные торговые дома, всё время заключающие сделки на огромные деньги, могут использовать своё влияние на власти для сбора налогов. Но они здесь в городе всякие имеются. И, без сомнения, заработают на налогах ненависть собора. Если учесть ту малую вероятности, что Церковь возьмёт верх над королевством, им не стоит рисковать. Это может быть главной причиной, почему налоги собираются не так хорошо.

- Но разве это не составит неудобства для... - начав говорить, он вдруг понял.

- Верно, потому что я чужак. Моё неудобство кончится, когда уйду в другое место.

Миюри наступила ему на ногу. Однако, хотя он и чувствовал, что вопрос прозвучит грубо, кое-что было для него важным.

- Но каждый раз, оказываясь на новом месте, ты должна начинать заново и свою торговлю?

Он слышал, что Иления торговала по запросам нескольких торговых домов. Раз так, то после смены места ей приходилось создавать доверие с нуля. Он не мог представить, сколько это требовало усилий.

- На поверхности - да, но тот, кто даёт мне эту работу, знает, кто я на самом деле. Вот так я и получаю возможность работать.

Чтобы не-люди жили среди людей, они должны быть наделены либо изобретательностью, либо понимающим партнёром. Илении, конечно, хватало изобретательности, но для неё второе стало важнее.

- Ты встретила замечательного человека.

Иления улыбнулась, как молодая девушка. Эта улыбка, вероятно, была причиной того, что Миюри, с самого начала рычавшая на Хайленд, не сделала то же самое с Иленией, улыбка которой напоминала о влюбленности девушки.

- Вообще-то, я бы не была так уверена в этом.

- А?

- Этот человек из тех, кто рискнёт чем угодно ради денег, и я уверена, что на самом деле ему не важно, овца я или нет, потому что обученная торговать шерстью я просто принесла бы много денег.

Были на самом деле подобные продавцы. Хотя безрассудный человек, женившийся на воплощении огромной волчицы, именуемой Мудрой Волчицей Хоро, тоже был странствующим торговцем.

- Но, конечно, именно благодаря такому мне и удалось как-то выживать в мире людей. И это разрешение мне досталось тоже не без помощи. Сколько ни благодари - будет мало. Но... - Иления смутилась и запнулась. - В последнее время, когда мы встречаемся, я слышу лишь ворчание по поводу того, как я выгляжу...

Молодость за деньги не купишь. Её слова создавали впечатление, будто она с нежностью говорила о любимом.

- Из того, о чём я мечтаю, есть одно - заработать столько денег, чтобы сделать этого человека снова молодым.

Глядя на её профиль, Коул ощутил исходящую от неё серьёзность. Одной из причин, по которым Илении хотелось сбежать из человеческого мира, была неизбежность расставания с теми, кто дорог. Но она отринула жалость к себе и выбрала надежду.

Дойдя до подножья мыса, они посмотрели на собор - там их ждало первое испытание.

- Пошли, - азартно призвала Иления, и Коул широко шагнул вперёд.

Когда они поднялись по длинной лестнице на вершину, Коул зашёл за одно из зданий на пустой площади.

Сверху множество кораблей в порту и вблизи него казалось игрушечными корабликами, пущенными плавать по луже. Белые точки морских птиц роились вокруг них, должно быть, на этих кораблях ловили рыбу.

- Священники здесь живут прямо в соборе? - поинтересовался Коул.

- Я слышала, раньше они жили в красивых особняках в городе, - ответила Иления, доставая из нагрудного кармана свёрнутый пергамент, - но как только раздор между королевством и Церковью усилился, они начали скрываться в соборе.

- Потому что... они почувствовали угрозу в городе?

- Возможно, так, но, может быть, они больше боялись, что городской совет захватит собор в их отсутствие.

Он вспомнил ярость, с которой священник выгонял Илению, и понял, что это происходит от того вида страха, который испытывает раненый зверь.

- Священник следит и за светом маяка?

- Думаю, что так, а раньше был смотритель. Пока отправление религиозных обрядов запрещено, за светом маяка не следят. В городе те, кто ругает Церковь, говорят, что, поддерживая огонь, люди из собора молятся, чтобы папская армия спасла их.

Такие слухи несут облегчением тем, кто подвергался прямому преследованию.

- Но они, вероятно, хотят быть действительно уверены, что горожане не проникнут внутрь, и поддерживают огонь маяка, чтобы задобрить город.

Двери собора в любом городе всегда открыты, чтобы люди, попавшие в беду, могли искать там помощь. Но эти двери были плотно запечатаны недоверием.

- Передний вход должен быть заперт, так что пойдём к заднему входу.

Они обогнули собор и увидели там несколько морских птиц, возможно, укрывавшихся за зданием от ветра. Птицы не улетели при их приближении, но не потому, что животные поняли друг друга.

- Они привыкли к людям из-за порта. Они нападают на меня иногда, когда я ем.

Как в знак понимания морские птицы пронзительно крикнули.

Затем Коул и девушки прошли под обветшавшим, потёртым окном и, пройдя до самого угла, увидели, наконец, заднюю дверь. Простая железная дверца со смотровым окошком.

Иления остановилась у входа, глубоко вздохнула и постучала в дверь открытой ладонью.

- Падре! Падре! Мы здесь от городского совета Десарева!

Она кричала во весь голос и всё стучала в дверь, птицы, потревоженные шумом, разлетелись, а девушка-овца продолжала звать.

- Падре! Советом было сделано уведомление по королевскому указу! Если вы не откроете эту дверь, это будет считаться мятежом против города!

Это были зловещие слова, но оправданные. Вскоре открылось смотровое окошко.

- Падре, как вы знаете, городской совет выпустил уведомление о сборе налогов.

Серые глаза по другую сторону окна светились ненавистью.

- Ты снова тут? До тебя ещё не дошло? Эти налоги ничего не значат. С каких это пор королевство управляет Богом?

- Я здесь не для того, чтобы лишить вас богатств, собранных вами на небесах. Я просто хочу вернуть королю монеты с его изображением.

Так часто говорили, когда требовали возврата займов и взыскивали налоги, священника этими словами не пронять.

- Налоги безо всякого повода незаконны, это равносильно обычному грабежу. Бог, несомненно, накажет короля за его высокомерие.

- Если вы так думаете, то почему бы не заплатить налоги один раз? Если это действительно незаконно, тогда Бог непременно явит вам истину.

Глаза священника расширились и неотрывно смотрели на неё. В споре Иления была явно сильнее, но железная дверь, разделявшая их, не позволяла ей просто войти и забрать деньги на налог.

- Замолчи! - и священник положил руку на оконце, собираясь закрыть его.

- Подождите, - вмешался Коул.

Крышка оконца замерла. Священник, наконец, понял, что Иления пришла не одна.

- Чт... что такое? - он, кажется, собирался закричать, но, увидев одежду Коула, издал что-то вроде хныканья.

Слай говорил, что большинство священников королевства бежало с острова. Лицо священника странным образом напряглось, возможно, он изо всех сил пытался сдержать облегчение, увидев священнослужителя среди врагов. Коул специально выбрал такую одежду, чтобы прибавить себе достоинства и пробудить у священника чувство товарищества.

- Я услышал, что происходит в этом городе, от этой Илении Жизели. Я Тот Коул. Я пришёл посмотреть, есть ли что-нибудь, чем я могу помочь.

Глаза священника метнулись к Коулу, он как будто вздрогнул и снова перевёл взгляд на Илению.

- Это человек из портового города Атиф. Я уверена, что вы слышали слухи, падре.

Священник ахнул. Истории об Атифе как месте, откуда началось обновление Церкви, должны были дойти и сюда. Рассказывали, что многие люди из церквей и монастырей, накопившие немалые богатства, собирались к Хайленд за посредничеством. Если бы священник виновен, он не станет с готовностью приветствовать человека из Атифа.

- Н... нет... Предрассветный Кардинал?

Кажется, другое имя Кола действительно широко распространилось. Чувствуя странную усталость от осознания этого факта, он ответил:

- Господь знает, кто я есть. Однако я хочу, чтобы ты взглянул на это.

Он достал из кармана письмо Хайленд. Им их вызвали в Раусборн, на нём были подпись и печать Хайленд. Она всегда оставляла им идеально начертанные буквы, чтобы использовать в такие моменты, когда что-то случалось.

Развернув письмо, Коул сказал:

- После встречи с отшельником владыкой Осенью на северных островах мы направлялись в Раусборн, но из-за шторма задержались здесь. Я усматриваю в этом какой-то смысл.

Священник пристально смотрел на письмо, развёрнутое перед ним, и было неясно, слушал он или нет. Тот, кто управляет собором в Уинфилде, точно должен знать особое значение имени Хайленд.

- Я молюсь, чтобы спокойствие пришло в этот город как можно скорее. Это были долгие три года, и души людей оставались это время без утешения.

Это относилось не только к горожанам, но и к этому священнику. Любой мог впасть в уныние, затворившись в соборе, в любой момент опасаясь вторжения или солдат, посланных советом, или взбудораженных горожан.

- Как чужак в этом городе я мог бы быть полезен обеим сторонам, что думаешь?

Он пришёл вовсе не поджигать собор. Возможно, это дошло до священника, а, может, он опасался потерять лицо, отказав кому-то, похожему на священника, заслуживавшему благородное расположение. Священник медленно закрыл глаза и отошёл от окна. Послышался лязг отодвигаемого засова.

- Пожалуйста, входите. У меня нет намерений прогонять служителя Бога.

Железная дверь открылась. Кивнув, вошёл Коул, за ним - Миюри, но Илению священник не пустил. Она посмотрела из-за спины священника на Коула, но тот по вчерашним событиям понимал, что ей не доверяют.

- Госпожа Иления, я выслушаю, что он скажет.

Девушка-овца собиралась возразить, но вместо этого послушно кивнула.

- Очень хорошо.

Священник закрыл и запер дверь. Стало темно, в нос ударил запах плесени. Коул видел, как в солнечном луче, пробившемся в щель, танцуют пылинки. Миюри с её острым волчьим нюхом чихнула.

- Идите сюда.

В каменной стене через равные промежутки были ниши, в которых висели канделябры в виде двух ангелов, державших в руках места для установки свечей, но самих свечей не было. В тишине собора крики птиц казались даже громче, чем снаружи.

- Пожалуйста, сюда. В это время дня здесь самое тёплое место.

Их привели в комнату с длинным столом. В стену рядом с ними было встроено много витражей, а другие стены украшали большие гобелены с многочисленными ангелами. Для столовой это было слишком. Возможно, именно здесь священники и хозяева собора должны были управлять делами собора и проводить собрания.

Строго говоря, Коул мог отметить роскошь убранства, но вместе с тем всё здесь выглядело заброшенным.

- Хотите что-то выпить? У нас, правда, не так много...

- Нет, спасибо.

Священник, стоя в свете витражей, выглядел совершенно измождённым. Осень тоже выглядел не лучшим образом, а после плавания казался особенно измотанным, но, казалось, что священник был лишён внутренней опоры. Коул не удивился бы, если, убрав одежду священника, он под ней не нашёл бы вообще ничего.

- Итак... - пожилой священник опустился на стул и положил руки на колени. - Что будет со мной, я имею в виду этот собор?

Угрожающая манера поведения, проявленная перед Иленией, растворилась без следа. Мужчина вдруг закрыл лицо руками и разрыдался.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Коул переглянулся с Миюри и принялся утешать священника, не отрывавшего ладоней от лица. Успокоившись, наконец, он заторопился объяснить ситуацию, Коулу было нелегко ему поверить.

- Меня зовут Хаббот. Я не священник. Я просто пастух, который должен был следить за овцами на землях собора.

Коул непроизвольно глотнул.

- Я похож внешне на падре и потому иногда заменял его. Утренняя молитва, если он накануне выпил слишком много, или малозначимые события, где он мог одеть меня в свою одежду, и я бы как-то справился, там я его подменял.

При одинаковом цвете глаз и волос и при схожем телосложении, с учётом бороды они были бы неразличимы, если сильно не присматриваться. Даже если бы ему приходилось говорить, большинство всяких занимаемых должностей, священников в том числе, передавалось по наследству. Пока он выглядел, как священник, никто не стал бы допытываться.

- И теперь я вынужден выполнять такую отвратительную задачу... я больше не могу делать это...

Коул понял, почему Хаббот не идёт домой и скрывается здесь. Он не был священником - лишь был похож на него - поэтому, конечно, он не мог пойти в дом священника. Понял и его вчерашнее отношение к Илении.

- И куда ушёл падре?

Хаббот, всё ещё не отрывая рук от лица, покачал головой.

- Он сказал, что расскажет папе о нашем печальном положении и ушёл. Иногда он присылает письма.

Коул не был столь легковерен, чтобы поверить в подобные намерения настоящего священника. Тот почти наверняка оставил за себя двойника, чтобы самому затаиться.

- Я не думаю, что это правильно. Но если бы я ушёл, здесь никого бы не осталось. И если люди узнают, что священник давно сбежал, уважение к собору сразу упадёт. Если можно что-то сохранить ценой лжи меня одного, тогда...

Это происходило из-за сходства священника и пастуха, но священник мог оставить Хаббота вместо себя ещё и потому, что он оценил его честность. И для бывшего пастуха положение священника в соборе вряд ли может быть менее шатким, чем сейчас.

- Сочтёшь ли ты это просто удачей, но в прошлые года я сумел справиться. Никто не заходил в собор, городские торговые дома вовремя доставляли еду, потому что у нас есть договор. Но потом всё вдруг сошло с ума...

Вероятно, из-за событий в Атифе. Противостояние королевства и Церкви до того было заморожено, но теперь оно вступало в следующий этап. Волна распространялась, поглощая людей, про которых Коул и не думал, и причин этого он даже не начал рассматривать.

- Это длится около месяца. Всякий раз, когда торговцы доставляют еду, они говорят мне такие ужасные вещи. Что все привилегии Церкви будут вырваны с корнем. Вас, закалывающих свиней, сожгут на костре как еретиков. Божий агент, Предрассветный Кардинал, появится и воплотит всё это.

Хаббот сутулился во время своего рассказа, будто слова давили на его плечи. Гадкие слова торговцев не отличались от речей тех, кто злословит в адрес королей, свергнутых с престола. Коул не думал, что торговцы говорили то, что действительно думали, но Хаббот спокойно завершил:

- Буду ли я... сожжён на костре?

Увидев выражение его лица, Коул понял, почему старик обрадовался ему. Однако теперь он не представлял, насколько ненадёжным становилось будущее. Он поднял взгляд с Хаббота с опущенной головой на гобелен на стене. Все ангелы собрались на праздник, но лики их были серьёзны. Кто-то был способен утопить других во лжи, но для поддержания лжи требовался совсем иной талант. Во всём можно было винить Хаббота, но Коул не думал, что это правильно. Он спокойно обдумывал положение.

Могло быть и так, что этот человек лжёт, что сейчас настоящий священник устраивает настоящее представление. Мама Миюри, мудрая волчица Хоро, имела талант видеть людей с их ложью насквозь, но Миюри была ещё неопытной в жизни, он не мог на неё положиться. К тому же эта самая девушка смотрела на Коула глазами, наполненными слезами жалости к Хабботу.

Так каков правильный ответ?

Он научился переворачивать свои рассуждения, изучая теологию. Он мог ответить на вопросы вроде: сколько демонов может танцевать на кончике иглы?

- Вот, что я думаю.

Хаббот поднял голову, во взгляде Миюри появилось беспокойство.

- Лишь Господь знает, кто ты. Ты можешь быть пастухом Хабботом или нет.

- Я...

Коул рукой остановил Хаббота, попытавшегося возразить.

- О налогах.

Глаза Хаббота расширились от внезапности перехода.

- Неспособный противостоять продажности Церкви, я отправился в путь, чтобы вернуть миру истинность веры, но я совсем не думаю, что Церковь не должна существовать. Она совершенно необходима. Однако она зашла слишком далеко в делах с шерстью, и эти грехи должны быть искуплены.

И он стал излагать своё предложение.

- Если ты - это падре, дающий столь совершенное представление, ты должен понимать, что, уплатив налоги здесь и сейчас и покаявшись за свои злоупотребления, ты добьёшься у горожан хорошего мнения о себе. Или, если ты - это пастух Хаббот, которого падре поместил сюда против твоей воли, то заплатив налоги вместо него, ты покажешь себя не священником, а другом горожан. А теперь, и это важно...

Он прочистил горло.

- В любом случае я понимаю, что, выплачивая налоги, Церковь старается искупить свои прошлые грехи, и я скажу своё доброе слово горожанам.

При его посредничестве и с именем Хайленд отношения между городом и Церковью не должны ухудшаться. Старый измученный мужчина в одежде священника растерянно посмотрел на него, затем медленно, неуверенно кивнул. Затем, будто, наконец, поняв смысл, он сверкнул глазами.

- Н-но есть неувязка.

- Неувязка?

- Да. Я ничего не могу тебе заплатить. Когда падре покинул собор, он опустошил хранилище.

В это было легко поверить. Даже если человек перед Коулом был священником, то он должен был всё ценное куда-то перепрятать. Тогда из его слов об отсутствии денег не следовало, что он ничего не может заплатить.

- Люди пожертвуют большие суммы за святые реликвии собора.

- Святые?.. А... это...

- То, что можно обменять на деньги, если нет самих денег.

Гобелены на стене, например, или мебель. Хотя он сказал, что священник забрал ценности, когда сбежал, было бы почти невозможно забрать всё.

- Но я не знаю ценности вещей.

На это у Коула уже был готов ответ.

- На улице ждёт торговец. Если тебя не устроит оценка, я приму на себя обязанность представить тебя торговцу, которому ты сможешь доверять.

Был ли Хаббот действительно священником, который должен был испытывать сомнения, или пастухом, недоумевающим, имеет ли он право судить о таком предложении, но он не сразу ответил. Как бы ни было, он должен был понять, что не мог отказать, притворяясь не знающим положения дел. Если бы мог, он просто не пустил бы Коула внутрь.

Хаббот, затаивший дыхание во время раздумий, наконец, выдохнул:

- Тогда хорошо...

- На всё Божья воля, - ответил Коул, вставая со стула.

На самом деле он не мог сказать определённо, что происходящее полностью соответствовало вере, но вряд ли мог найти что-то лучшее. И потом, чтобы узнать, действительно ли Хаббот был принуждён оказаться в таком сложном положении, его надо было загнать в угол. На северных островах Коул своими глазами видел, что, верша правосудие, не всегда достигнешь справедливости. Он думал об этом, идя по тёмному коридору, когда Хаббот вдруг остановился.

- Но могу я спросить тебя кое о чём?

Он повернулся к старику и увидел на лице того бесстрастность, действительно подобающую пастуху.

- Могу ли я на самом деле доверять этой молодой женщине-торговцу?

Это не казалось обречённой попыткой борьбы на смертном одре, Хаббот переживал за это на самом деле.

- Я слышал, что она честно торгует. Она говорила, что торгует шерстью, может, ты её знаешь?

Если бы он солгал о своём занятии, Коул смог бы уловить его заминку, но Хаббот лишь спокойно покачал головой.

- Нет, не знаю. Я редко бываю в городе и даже сам не стригу овец. Я только выращиваю их.

Такое тоже было вполне возможно.

- Но чтобы торговец шерстью смог получить разрешение, он должен обладать достаточными способностями.

Хаббот вздохнул, и на его лице появилось выражение обречённости.

- Может, она уже говорила, но вчера она была у меня, и я в итоге обошёлся с ней довольно грубо.

Ну да, накричал на неё и собственноручно вышвырнул за порог.

- Но я хочу, чтоб ты знал, это было не просто так.

- То есть?

- Вчера она пришла под видом странствующей паломницы. Не зная правды, я допустил её в неф. Я даже молился за её здоровье и хорошую торговлю в пути.

Затем она была выдворена через переднюю дверь, а не заднюю.

- Мне кажется, это то, что называется "сладкими речами".

Затем Хаббот стал рассказывать, как Иления напугала его.

- Я даже не заметил, как речь перешла на налоги. Заговори она о том сразу, я бы уследил за ситуацией. Я просто должен был бы отказать - и всё. Но она перехватила разговор и стала сильно давить на меня. Я просто испугался. Кто она такая в этом мире?

Способные торговцы умеют разглядеть помыслы людей, чтобы залезть в их карманы. Не удивительно, что непривычному человеку такие трюки покажутся колдовством.

- Пожалуйста, не думай, что я из мести. Я лишь забочусь об овцах на землях собора. Получая каждый день свой хлеб, я каждый день чувствую, что получаю его, не принося никому пользы. Я думаю, что у Церкви люди должны работать более правильно. В общем, позволь мне просто сказать: я не думаю, что этой девушке можно доверять.

Миюри, казалось, разочаровали слова Хаббота. Но, глядя непредвзято, Коул заметил, как странно это выглядело. Почти как детская сказка о волшебстве.

Конец тёмного коридора освещался лишь лучиками света через щели в железной двери. В неё стучалась девушка-овца, за ней было место для агнцев Божьих. И пастух их сомневался, была ли овцой овца, просившая впустить её. В конце концов, рядом была настоящая волчица, одетая в плащ из овечьей шерсти и претендовавшая на роль друга овец.

- Мне самому много раз напоминали, что моё видение затуманено. Я искренне приму ваш совет, преподобный Хаббот.

Судя по лицу Хаббота, он гадал, дошли ли его опасения до Коула, потом старик опустил голову и пошёл дальше. Время, когда даже Богу опасались довериться. Конечно, доверять всем остальным было куда опасней. Но даже думая так, Коул помнил об особенной девушке, что шла рядом с ним. Что бы ни случилось, он знал, что может доверять Миюри.

Она с её неповторимыми волосами пепельного цвета с серебристыми пятнышками с любопытством посмотрела на него. Если бы слово "чистота" могло принять форму, он был уверен, что знает, как оно будет выглядеть. Он улыбнулся в ответ, и перевёл взгляд вперёд.

Хаббот отодвинул засов железной двери, солнечный свет и рёв моря тут же ворвались в коридор. На несколько мгновений Коула и Миюри охватило беспокойство, когда Хаббот и Иления оказались лицом к лицу. Им обоим было, что сказать друг другу, но оба знали, что взаимное озлобление ничего не даст. В итоге Хаббот неохотно впустил Илению, а она не стала вспоминать о вчерашней грубости. Вместо этого Иления сразу повернулась к Коулу:

- Ну, каков вердикт?

- Там нет золота или серебра в монетах. Вместо этого мы хотим оплатить вещами.

Именно то, чего желала Иления.

- Однако, - продолжил Коул, - прошу, оценивай справедливо.

Он не представлял, сколько может стоить ткань святого Некса, но не удивился бы, если цена была бы сопоставима со стоимостью разрешения на сбор налогов. Реликвии иногда стоят необыкновенных денег. В конце концов, они были истинными сокровищами Церкви.

- Конечно.

В торговых домах говорили об Илении как о честном торговце шерстью. Если будет надо, они попросят Слая из торгового дома Дива переоценить вещи.

Затем вмешался Хаббот.

- Но что ты будешь делать? Заберешь гобеленов и стульев на пятьдесят золотых? Мы больше не сможем служить мессу, если ты это сделаешь.

Иления ответила, не колеблясь:

- Тогда осмотрим сокровищницу.

Хаббот посмотрел на Коула, тот кивнул. Старик беспомощно опустил плечи.

Все церкви возводятся по общим правилам, и этот собор не был исключением. Алтарь в центре, к нему вёл длинный проход, по сторонам которого устанавливали длинные скамьи для верующих. По краям здания проходили коридоры. За алтарём размещалась молитвенная комната. Так было везде, различия составляли детали, придававшие каждому зданию что-то своё. Также было обычным помещать сокровищницу между алтарём и молитвенной комнатой. Таким образом, она считалась самым святым местом в здании. Иногда алтарь поднимали над полом, а сокровищницу устраивали в подвале под ним. Собор в Десареве был построен таким же образом, а в сокровищницу вёл коридор, проходивший от алтаря вниз. В стенах коридора окон не было, и здесь было темно. Свеча из пчелиного воска в руках Хаббота позволяла с трудом различить сцены из Священного Писания, изображённые на стенах. Он не использовал сальную свечу, потому что её дым испортил бы изображения и светильники на каменных стенах.

Хаббот поставил подсвечник в специальное место в стене и достал большой грубый ключ. Ключ был так велик, что едва помещался в руку взрослого, и Миюри смотрела на него с большим интересом. Неповторимый скрежет ключа в замочной скважине создавал ощущение, что за дверью будут сиять тусклым золотым блеском целые горы.

- Вот сокровищница.

Но место, куда их привел Хаббот, было довольно неприглядным складом.

- Я верю, что предметы для богослужения будут иметь наибольшую ценность...

Помещение по размеру было великолепно большим, под стать такому собору, но вещи, лежавшие на полках, ничем к себе внимания не привлекали. В целом это выглядело не столько хранилищем сокровищ, сколько кладовой, там была даже еда.

- Даже мышь не пролезет сюда.

Со всех сторон были прочные каменные стены.

- Ты не найдёшь каких-то золотых крестильных тарелок, - сказал Хаббот Илении, осматривавшей полки.

Будь Хаббот священником, он давно бы всё спрятал, а будь настоящим пастухом, он должен был проверить сокровищницу, чтобы не быть обвинённым в краже. На полках лежало и стояло несколько серебряных чаш и канделябров для богослужения, пурпурная ткань для алтаря, золотой и серебряный шнур для украшения, а также многочисленные Священные Писания и молитвенники.

Коул стал осматривать полки вслед за Иленией, а за ними и Миюри, пока её подол за что-то не зацепился. Там оказалась железная голова рыбы - довольно большая, одной рукой такую не удержать, лишь двумя.

- Это для праздника, - пояснил Хаббот, и Миюри шире открыла глаза. - Это довольно необычный праздник. Люди выкладываю дровами весь подъём до собора и поджигают их. И тогда эта рыба плывёт через огонь.

Судя по голове, вся рыба должна была быть достаточно большой, чтобы кто-то с Миюри ростом поместился внутри. По-видимому, её несли на чём-то вроде железных шестов. Праздник проходил ночью, и обладатели хорошего зрения могли увидеть огонь с самих северных островов. Коул представил себе, как рыба плывёт в ярко-жёлтом пламени на фоне чёрного ночного неба. Должно быть, это было невероятное зрелище.

- Стоит ли за этим какая-то легенда?

По крайней мере, в Священном Писании Коул подходящей истории не припоминал, и Хаббот слегка улыбнулся вопросу Коула.

- Это город рыбаков. За столько лет они зажарили столько рыбы, что любой устанет считать. В их понимании праздник поможет и рыбе попасть на небеса.

Пытаясь понять, Коул подумал, что быть отправленным в плавание по огненному морю даже после смерти - мысль не очень удачная.

- Каждый год много людей съезжалось увидеть праздник. Но мы не устраивали его ни в прошлом году, ни в позапрошлом.

Печаль Хаббота по этому поводу казалась искренней.

Вскоре, обойдя всю сокровищницу, вернулась Иления, она выглядела мрачно.

- Теперь ты видишь, что здесь нам нечем платить?

- Падре, это действительно единственное хранилище? - спросила Иления в ответ на полный муки вопрос Хаббота.

Тот, похоже, даже не рассердился. Чем бы он ни оправдывал отсутствие пятидесяти золотых в таком большом соборе, от этого деньги не добавятся. Но сказать, что пожертвований или других денег нет, потому что священник сбежал с ними, значит, придётся рассказать, что он ненастоящий священник. В первую очередь по этой причине он не пускал Илению в собор. Взгляд Хаббота обратился к Коулу, которого он принимал за друга Церкви. Глаза старика говорили о доверии к служителю Бога, благодаря которому он впустил Коула.

Коул мог убедить Хаббота признаться в подмене, чтобы снять напряжение Илении. Но даже он не был столь наивен, чтобы просто поверить словам старика, что он осмотрел хранилище, и ничего там не было.

- Падре. Раз так, ты не будешь возражать, если я взгляну на деловые книги собора?

Такая большая организация, как Церковь, с долгой историей, которую творило множество людей. Безусловно такие записи имелись. Но Коул с любопытством отметил готовность, с которой Хаббот кивнул.

- Непременно. Я буду рад позволить тебе посмотреть, если это удовлетворит тебя. Пожалуйста, подожди немного.

Хаббот вышел, даже не закрыв дверь. Не потому, что украсть было нечего, просто, если они попытаются украсть, он будет знать виновников. Всё вокруг было вещами, которые каждый видел в обрядах и, увидев, понял бы, что это принадлежало собору.

- Брат?

Миюри казалась озадаченной. По её разумению дела шли не так, как должно.

- Я не могу поверить, что это всё, что есть у такого большого собора, - возмущённо заявила Иления.

Коул был согласен. Он не мог себе представить, что священник взял все сокровища собора, копившиеся поколение за поколением. Он оставил человек за себя, зная, что когда-нибудь и сам вернётся сюда. Значит, чтобы точно не лишиться истинных сокровищ в дороге, он должен был оставить их в соборе. Если так, цели Илении можно достичь без давления на Хаббота. Пусть даже методами, несколько противоречащим вере.

- Миюри, открой свои уши, - сказал Коул и ухватил железный шест, на котором несли рыбу на празднике.

Миюри, любительница приключения, услышавшая много историй от своей мамы, мудрой волчицы Хоро, сразу поняла, что он собирался делать.

- Я готова.

- Хорошо.

Он стукнул по полу шестом. Раздалось тук, Миюри покачала головой. Тогда он отошёл на несколько шагов и снова стукнул. Вряд ли в таком большом каменном здании, как это, не было тайной подземной комнаты. Пока у них были уши Миюри, тайник можно найти по звуку.

Тук, тук - Коул быстро передвигался по сокровищнице. Он чувствовал, что есть какая-то причина таких больших размеров ключа, по здравому смыслу тайная комната должна была устраиваться с большими предосторожностями. Но в этом месте просто хранили еду, значит, им требовалось время, чтобы всё осмотреть до возвращения Хаббота. Торопливо простукивая пол, Коул вдруг услышал голос Илении:

- Если мы делаем именно это...

Он обернулся на голос, она уже была там.

Буумм! -вздрогнул пол, с потолка посыпалась пыль, Иления приложила ладонь к полу и посмотрела на них.

- ...то как тебе такое?

Ему показалось, что он заметил мелькнувшее большое копыто. Впрочем, она же была воплощением овцы.

Миюри, стоявшая прежде на одном месте, подошла к вполне обычной на вид полке.

- Здесь.

Полка стояла прямо у стены, на ней лежали статуэтки Святой Матери и стеклянные плитки с цветными изображениями святых. Нижнюю часть полки у ног Миюри закрывала раздвижная дверь. Коул встал на колени и сдвинул её, за ней открылась обеденная посуда.

- Что там, брат?

Посмотрев на Миюри, он скользнул рукой вдоль полки. Его рука наткнулась на что-то, торчащее между двумя чашами, судя по форме, он предположил, что это был какой-то рычаг.

- Нашёл.

Рычаг не удалось сдвинуть, толкая или вытягивая его, но, когда Коул повернул его вправо, раздалось громкое та-тант, будто что-то упало.

- Что за шум? Что происходит? - раздался недоумённый голос Хаббота от дверного проёма.

- Свет от свечи не попадает сюда к ногам, - отозвался Коул, толкая полку.

Она сдвинулась вверх выше его роста, как дверь. Он громко вздохнул, и пыль взвилась вокруг него. В проёме показалась потайная лестница.

- Л-лестница?

Удивление Хаббота не прозвучало нарочитым, похоже, он не знал о ней. Судя по виду Илении, она полагала, что он был священником и на самом деле знал о лестнице, но Коул посмотрел на неё и покачал головой. Лгал ли Хаббот, лучше не спрашивать.

- Падре, возможно, там священное место, поэтому ты не против пойти первым?

Мера защиты. Если Хаббот - настоящий священник, он мог запереть за ними вход, если они слишком нетерпеливо спустятся первыми.

- Д-да, конечно ...

Хаббот мог казаться озабоченным из-за того, что секрет был раскрыт. Или мог мучительно думать, как ему признаться, что он не настоящий священник. Как бы ни было, он взялся за знак Церкви, висевший у него на шее, поцеловал его и с подсвечником в руке начал спуск. Проход был достаточно широк, взрослый человек, подняв локти в стороны, мог бы коснуться ими стен. Воздух не был затхлым, в нём висел особый прохладный запах каменоломни. Спуск казался не слишком длинным - где-то в два обычных городских этажа.

- Что это?.. - Хаббот растеряно приподнял свечу, чтобы осветить помещение.

Низкий потолок, несколько рядов полок - в общем, довольно тесно. Большая часть полок была пуста. Не ошибся ли Коул, ожидая за обнаруженной потайной дверью встретить настоящее сокровище?

- А-а-а! - вдруг закричал Хаббот, роняя свечу. Коул вздрогнул и сразу вспотел, но свеча, к счастью, не погасла, в её свете он увидел то, что напугало Хаббота. Прямо у подножия лестницы на стене висели доспехи. Они и впрямь напугали старика, которому пришлось даже опереться о стену спиной и руками, чтобы не упасть.

Коул поднял свечу и вернул в подсвечник.

- Тут и мечи есть. Щиты... даже сёдла. Какие красивые сёдла.

За доспехами в специальные подставки были вложены мечи, тут же висели полки для щитов. Сёдла были разложены на длинном сундуке, при свете приблизившейся свечи в них стали вспыхивать загадочные золотые отблески.

- Это не для действующего войска, - решила Иления, девушка-торговец. - Это церемониальные доспехи какого-то рыцарского ордена.

И они должны были изрядно стоить.

- Что означает, что здесь и есть сокровищница.

Другие полки были почти пусты, но зато там обнаружилась большая тарелка, при внимательном рассмотрении показавшаяся невероятной.

- Это золотое блюдо. Безупречно выполнено... - Коул не мог представить, сколько золотых стоила эта единственная тарелка.

- Ты уверен, что оно не всего лишь покрыто золотом? - хладнокровно спросила Иления, роясь в кармане, она достала медную монету и легко постучала по блюду, раздался чистый, долгий металлический звон, которого Коул прежде не слыхивал. - Это... золото.

Значит, именно здесь этот собор хранил все свои сокровища. Но почти все полки были пусты, остались лишь рукописи, достаточно большие, чтобы накрыть Миюри вместо одеяла, и большой серебряный канделябр, расколовшийся на семь подсвечников, их какой-нибудь демон мог бы использовать в качестве копья.

- Это хранилище, - объявила Иления, она прошла дальше, вытащила пачку пергамента из шкафа с раздвижными дверями. - Эти сертификаты - доказательство.

Следовательно, многочисленные полки были опустошены, остались только, хоть дорогие, но громоздкие предметы. Что это значило? Не только Иления, но и Коул с Миюри повернулись к Хабботу.

- Падре, где все ценности, которые должны быть здесь?

Старик затрясся от страха, услышав вопрос Илении, как преступник, препровождаемый в темницу.

- Я-я не знаю! Я только сейчас узнал, что это место вообще существует!

Судя по всему, было бы справедливо думать, что всё, что можно было унести, забрали. Пачку пергамента оставили, видимо, из-за пометки "Собор города Десарев". Иления пристальнее вгляделась в лицо Хаббота, но, сдавшись, вернула пергамент обратно на полку.

- Хорошо, тогда продолжим поиски.

Она не казалась разочарованной, вероятно, рассудив, что её разрешение на сбор налога уже имеет обеспечение. Несомненно, она вернёт деньги, если сможет забрать блюдо. Однако, главная цель, ткань святого Некса, не была найдена. На полках - больше ничего, на полу - ничего. Кроме пурпурной мантии, показавшейся в свете свечи. Такому огромному куску ткани пристало висеть в большом зале королевского замка, и он остался здесь, поскольку его было нелегко использовать. Коул посмотрел на Илению - не это ли? - но та покачала головой.

- Но интересно, сколько здесь было сокровищ? - рассеянно пробормотал Коул, обойдя всё помещение.

Хаббот был ужасно напуган, предполагая, что его подозревают в подобном воровстве, и Коул добавил, что они не собирались давить на старика. Но Иления высказалась прямо:

- Долгое время этот собор высасывал жизнь из Десарева. Я думаю, что дознание было бы уместно.

Было видно, что лишь часть полок стояла здесь с самого начала, когда же их переставало хватать, местные служители просто добавляли новые. Жадность - один из семи смертных грехов, о которых говорит Священное Писание. И эта истина выводила Коула из себя больше всего на свете. Он раздражённо вздохнул, и тогда Иления встала перед Хабботом и заговорила:

- Падре. Я подала заявку и получила разрешения на сбор налогов по поручению городского совета Десарева, разрешение подписано наследником Клевендом, и я пришла забрать ваш налог. Именем совета и принца я сделаю это сейчас.

Хаббот не мог противиться девушке перед ним. Он кивнул и повесил голову. Иления без отлагательств стала рыться в поисках подходящих предметов, но Коул в этот момент осознал кое-что. Миюри. Где она?

Стоявшие рядами полки закрывали обзор. Наконец, он увидел её там, куда свет свечи едва доходил, она присела на корточки и с чем-то возилась. Её белое пушистое одеяние походило отсюда на разросшуюся плесень.

- Миюри? - крикнул он, задаваясь вопросом, чем это она занималась до сих пор.

Она оглянулась и встала. Затем медленно подошла к нему и обхватила его руками за пояс.

- Ч-что такое?

Удивлённый её внезапным поведением, он вдруг заметил, что кончик её хвоста показался из-под одежды. Миюри тут же отпустила Коула, и в её руке оказался кинжал. Значит, она не обнимала его, а просто доставала кинжал, который он обычно носил с собой. Он увидел, как она беззвучно вернулась обратно, присела на корточки и разом вонзила кинжал в пол.

- Эй, Миюри, что ты?..

Он прервал себя, увидев, как она подковырнула кинжалом, как рычагом, камень, и тот - ка-кланк - стронулся со своего места.

- Я так и знала. Это был единственный камень, не уложенный, как надо. Он шатался.

Она снова воткнула кинжал в трещину в каменном полу и вынула камень. Пол в помещении был уложен камнями, размером с маленькую ножку Миюри и похожими на кирпичи. Она вытащила другой камень, третий - и так, пока не показалась деревянная дверца.

- Я помню это из странствия мамы и папы, - улыбнулась Миюри. - Ты прячешь настоящую вещь и потом можешь не беспокоиться, даже если кто-то раскроет всё.

Коул мог легко представить себе, как та упрямая пара проделывала такие вещи. Но не предполагал, что в уже тайной комнате найдётся ещё тайник.

- Госпожа Иления! Падре! - обратился он к ним обоим, оторопевшим от находки. - Я открываю.

За открытой дверцей показалось заплесневелое, пропыленное, одноцветное покрывало. Коул снял его и увидел несколько ветхих деревянных ящичков. Они были разного размера, но даже самый большой можно было без труда держать двумя руками, а самый маленький помещался на ладонь. Миюри, похоже, ожидала гору мерцающих самоцветов и выглядела разочарованной. Хаббот ожидал того же, и его невзрачная находка успокоила. Но Иления и Коул думали иначе, оба они нервничали, спина Коула взмокла. Истинные святые реликвии всегда выглядели убогими.

- Госпожа Иления, вот... - окликнул он.

Она взяла себя в руки и приблизила лицо к ящичкам, чуть не касаясь их носом.

На ящичках слабо виднелись надписи, возможно, это были проклятия тем наглецам, которые дерзнули прикоснуться к нему, а может... Иления вытащила длинный ящичек, и Миюри тут же чихнула от запаха плесени и пыли. Но Иления не чихнула, кажется, она даже не дышала, когда осторожно открывала крышку. Внутри лежала белая ткань, завернутая в пергамент.

- Она здесь, - её тихий голос был единственным звуком, отразившимся эхом в сокровищнице.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ткань святого Некса выглядела как обычный кусок ткани. Причём достаточно толстой, жёсткой и довольно тяжёлой. Похожей на задеревеневшую шерсть неважного качества. В остальном не отличалась на вид от обычной, и Коул ощутил некоторое разочарование. Когда Иления сообщила, что она возьмёт её в качестве налога, Хаббот с готовностью согласился, вероятно, успокоенный обыденностью ткани.

- Я не думаю, что она стоит очень много у торговцев.

Но Иления ответила, что это важно лично для неё. Хаббот знал, кто такой Святой Некс, и, возможно, именно поэтому не мог определить ценность реликвии. Возможно, он думал, что волосы более известного святого или кусочек ковчега из Писания, будь они в ящичке, стоили бы несоизмеримо дороже.

Они аккуратно восстановили каменный пол и закрыли секретный вход. Что Хаббот сделает дальше, Коул не знал, но у него была, по крайней мере, ночь, чтобы подумать об этом. Старик ещё не успел опомниться от этого визита, когда провожал их.

Ветер немного усилился, когда они спускались по каменной лестнице. Морские птицы пролетали прямо над головой на расстоянии вытянутой руки и словно издевались над бескрылыми существами. Миюри иногда поднимала голову и рычала на них, придавая правдоподобие этому предположению.

- Так похожа на обычную ткань. Это действительно она?

- Говорят, ценность реликвии подтверждается упаковкой и сертификатом. И я уверена, что этот ящик подлинный.

Иления изо всех сил пыталась не дать своему чувству облегчения расплыться широкой улыбкой по её лицу. Коул кивнул.

- Я ещё видел подпись монастыря, её я знаю. История ткани тоже приведена.

- Это так. Но по вопросу истинности ткани... Я думаю, что наполовину, - похоже, только в подобные моменты лицо Илении могло мрачнеть. - Я впервые вижу такую ткань, но не похоже, чтобы её сильно почитали.

- Почитали?

Ткань должным образом упаковали и положили в ящичек. Так полагал Коул, но Иления озадаченно наклонила голову.

- Когда мы открыли деревянную дверцу, ящички были укрыты покрывалом, так? Оно из той же ткани, что и эта.

Они укрыли остальные реликвии, как прежде, но Коул и не предполагал, что покрывало из той же ткани.

- Так... я бы, конечно, и подумал о ней, как об обычной ткани. Но что ты имела в виду, говоря про истинность наполовину?

- Я думаю, что Миюри тоже заметила это.

Миюри, безрезультатно следившая за птицами, тут же с удивлением повернулась к ним.

- А?

- Как думаешь, эта ткань тоже реликвия? - спросил Коул.

Миюри посмотрела на ящичек в руках Илении и пожала плечами.

- Я не знаю. Знаю лишь, что это непонятная ткань.

Коул нахмурился, он так не думал.

- Непонятная?

- Ага. Я понятия не имею, из чего она сделана.

Он с вопросом посмотрел на Илению.

- Она не пахнет никаким животным. Как и никаким растением, конечно.

Ткани могли изготавливаться из шерсти животных, из волокон растений и ещё из нити, получаемой от насекомых.

- Я слышал легенду об одежде из нити паука, раскаявшегося после проповеди святого...

- Я не знаю. В общем, она пахнет лишь камнями этого подвала. Прежде такая ткань могла быть вполне обычной, но сейчас её трудно найти.

Если и волчица, и овца говорят одно и то же, то такое вполне возможно. Однако, признавая, что ткань могла быть тканью святого Некса, он ощущал, что что-то не так. Известно Божье чудо превращения воды в вино. Но вода стала настоящим вином. Маловероятно, что вода превратилась в вино без вкуса и запаха винограда, он никогда в своей жизни не видел и не слышал ничего подобного. Если это чудо святого Некса, являет ли оно ткань неизвестно из чего?

- Неважно. Пока у меня есть этот ящичек и сертификат, я могу продать это принцу, - Иления улыбнулась улыбкой, которую Коул никогда раньше не видел, и произнесла слова, которые она говорила бессчетное число раз. - Благодарю тебя.

Девушка-овца, расспрашивавшая даже перелётных птиц о мире за морем. Они помогли ей двигаться вперёд, и можно было почти пощупать, насколько это хорошо.

- Я хочу отплатить тебе.

- Тогда могу я попросить кое о чём? - Коул сумел сказать такое, потому что мир оказался не столь добрым к нему с момента, когда он покинул Ньоххиру. - Если ты повстречаешь кого-то из королевской семьи, пожалуйста, попроси его серьёзно подумать о проблеме веры?

Легендарный медведь жил на другом краю моря, а воплощения волчицы и овцы стояли перед ним. Но Бога из Священного Писании нигде не было видно. Он не мог не заметить иронии в этом.

Иления, однако, растеряно смотрела на него по другой причине.

- И всё?.. - она посмотрела на деревянный ящичек, который крепко сжимала в руках. - Эта ткань может принести довольно много денег - в зависимости от того, что с ней делать. Нетрудно наделать из неё блестящей меди, даже не продавая напрямую.

- Приобрести благосклонность принца, второго в очереди на престол, - это одно из того, что можно с ней делать?

Такая возможность редка, если она вообще когда-либо приходит к родившимся в этом мире.

- Конечно, - искренне улыбнулась Иления.

Про неё говорили, что она была торговцем, который честно торгует.

Даже если королевство вступило в противостояние с Церковью не из-за веры, это не значит, что вера полностью исчезла. Придерживаясь веры, они могли бы добиться такой Церкви, которая отвечала бы их идеалам. Что, в конце концов, реалистичнее создания новой страны на другой стороне моря, которую никто никогда не видел.

- Если ты просишь об этом, у меня есть идея получше, - сказала Иления, прервав ход его мыслей. - Почему бы тебе не пойти со мной? И мои доводы станут убедительней, и я верю, что и твои цели исполнятся, преподобный Коул.

Он был не слишком удивлён, подобное решение само напрашивалось.

- И было бы надёжнее иметь кого-то, кто будет мостом между нами и людьми.

Его щеку обожгло взглядом сразу после предложения Илении. Взглядом Миюри, конечно. Её красные глаза были красноречивей оратора: Кончай слушаться эту блондинку, давай пойдём вместе с Иленией. Но ему нельзя забывать слова Хайленд. Она говорила, что члены королевской семьи претендовали на права друг друга и убивали друг друга ради них. Он был не так легковерен, чтобы ожидать, что другие из них столь же пылко верили, как и Хайленд.

- Я ценю твоё предложение, но я уже решил, кому хочу служить.

Иления выглядела разочарованной, при виде этого у Коула появилась другая идея.

- Почему бы тебе не пойти с нами?

- А?

- Тот, кому я служу, служит своей вере и... даже сможет понять тех, кто не является человеком.

Миюри скривилась от его слов, но Хайленд уже видела истинный облик Миюри. И когда королевство отправит корабли к краю моря, принцесса может, по крайней мере, быть тоже рядом. Ещё через неё можно было бы повлиять на планы королевства. Так ему казалось, но Иления лишь грустно улыбнулась.

- То письмо, что ты показал в соборе, да?

- Да.

- Я знаю имя наследницы Хайленд. Она член королевской семьи, у неё много земель, но она не является законным наследником. "Наследница" - лишь название.

Зато наследник Клевенд был вторым в очереди на престол.

- Совершив успешное плавание к новому миру, принц собирается занять трон... Или, по крайней мере, как я думаю, он собирается объявить себя королём нового мира.

Иначе говоря, раз они не могут взять над ней верх, им надо присоединиться к ней. Но не всё было гладко в её построении. Иления не имела ответа на очень важный вопрос, которым следовало задаться.

- Король нового мира? А наследник Клевенд понимает не-людей?

Если лишь присоединиться к плаванию к новому миру под началом принца, земля, естественно, принадлежала бы принцу и королевству. И что? Поспешить уйти вглубь земли и обустроиться там? Размышляя обо всём, Коул понял выражение лица Илении. В этот момент он осознал и то, что никогда не станет таким, как Осень.

- Я думаю... всё пройдёт хорошо, - слабо улыбнулась она и опустила голову.

Он не чувствовал, чтобы от неё исходил страх. Наверное, правильнее было назвать это завистью. Иления по рождению была овцой. Но была кем-то ещё в овечьей шкуре. Вероятно, она хотела спрятать какое-то число не-людей на кораблях, и после того как корабли достигнут земли, а если потребуется, после победы над медведем не-люди восстанут. Вариант быстрый и верный. Не-люди не собирались придерживаться честности. Разве ему не следует указать, каким злом это бы стало?

Он открыл рот, но Миюри дёрнула его за рукав.

- Моя работа - защищать брата.

В её глубоких красных глазах не было радости. Он вспомнил правую руку Илении с копытом, ударившим в пол сокровищницы собора. Даже если бы Миюри могла соперничать с ней, она могла проиграть, если бы при этом защищала его.

- Мне стыдно за моё бессилие, - сказал Коул.

Иления беспокойно улыбнулась, затем, будто она стряхнула все заботы, лёгким тоном предложила:

- Если у вас нет возражений, может, поужинаем сегодня вечером? Я отправлю сообщение принцу, но мне этого мало, я хочу поблагодарить вас должным образом.

- О, нет, не стоит...

- Я выберу и подготовлю лучшую баранину, - сказала Иления ровным голосом.

Так она показывала, что она готова пересечь черту. Люди могли бы увидеть в этом либо силу, либо осторожность. Но она казалась немного печальной.

- Миюри? - позвал Коул, не имея выбора, и она, провалившаяся в пропасть между моралью и чревоугодием, вернулась к действительности.

- Это правда, Иления?..

Жизель, чёрная овца, пожала плечами, как положено умному торговцу.

- Ты бы потеряла сознание, если бы я продала очень тёплый волчий мех? - спросила небрежно она, никогда не покидавшая рынка.

У волка с овцой больше общего, чем с человеком. Миюри тут же пожала плечами.

- Я, наверное, лишь подумала бы, что он выглядит тёплым.

- Так же и у меня. Они выглядят как родичи, но в целом мы очень разные. Но, конечно, если бы мне предложили их есть, мне надо было бы себя сначала подготовить...

Именно предубеждения, предположения, обычаи, вера или просто правила управляли людьми, а не рассудок. Временами они становились бременем, временами - бронёй, а иногда и оружием. В любом случае, Миюри провалилась туда, куда Коулу было не добраться, и Иления собиралась броситься к ней.

- Значит, ты не сходила бы с ума, если бы я съела немножко?

- Конечно, нет. Иначе я бы не смогла жить в этом городе.

Иления улыбнулась, и Миюри сделала то же самое, освобождаясь от груза. И ей не мог быть неинтересен встреченный не-человек, учитывая всю редкостность подобной встречи.

- И есть многое, о чём мне хотелось бы спросить, например, об одежде из овечьей шерсти...

- Да, конечно.

Лицо Миюри сразу посветлело, и она подошла к Илении. Вид двух идущих рядом разговаривающих друг с другом девушек принёс успокоение в душу Коула. Конечно, у Миюри были друзья в деревне, но никто из них не знал, кто она на самом деле. Ей почти не с кем было открыто поговорить о том, что такое быть не-человеком. Хотя казалось, что это не беспокоило её в деревне, но дело обстояло иначе. То, что её тянуло к Илении, служило тому доказательством.

У Илении были большие цели, и они вдвоём могли бы пойти к ним по своему новому пути. В этом небесконечном мире они обе жили бы очень долго. Стань они подругами, ничто не сделало бы счастливее его, того, кто стал её старшим братом.

- И, кроме того, знаешь, мой брат, он...

Коул уловил кусочек их беседы, когда Иления и Миюри, шедшие немного впереди, оглянулись на него и захихикали. Он мог лишь пожать плечами и вздохнуть.

Небо было чистым, а солнце тёплым.

Пусть всё в этом мире будет благословенно, вознёс он молитву.

Было важно согласовать действия с Йосефом и Осенью, поэтому в порту они расстались с Иленией. Миюри подумывала, не пойти ли ей с девушкой-овцой, но всё же она выбрала Коула. Он испытал сложное чувство - был рад, но в то же время чувствовал, что не должен радоваться.

- О чём вы беседовали? - поинтересовался он, ступая с Миюри по пристани.

- Это секрет, - объявила она, обнажая в улыбке свои острые клыки.

Коул хотел узнать, когда корабль сможет покинуть порт, но Йосефа на корабле не оказалось, он ходил по лавкам. Кто-то из команды сообщил, что кораблю ещё есть что чинить, уж очень их по волнам пошвыряло, так что подготовка займёт немного больше времени. По такому случаю его планы, связанные с Осенью, также менялись. Раздумывая, как бы выразить монаху свою благодарность, он открыл дверь в каюту капитана, в центре комнаты продолжал сидеть Осень.

- Прости, ты размышлял?

- Нет. У меня нет моих инструментов для агата. Я просто сидел.

Этот человек был олицетворением огромного кита, он проживёт ещё целую вечность и потому мог относиться к течению времени совсем иначе.

- Ммм... Похоже, всё прошло хорошо.

- Благодаря твоей помощи, владыка Осень, - выразив благодарность, Коул не знал, как ему теперь обратиться с просьбой. - И я не решаюсь доставлять тебе ещё хлопот, но есть письмо, и мне было бы нужно, чтобы ты его доставил.

Осень молча устремил взгляд на Коула и так же молча сжал бороду, что почему-то походило на согласие.

- Мне нужно, чтобы ты доставил письмо аристократке по имени Хайленд в Раусборне.

- Если ремонт корабля требует ещё времени, почему бы не взять другой?

Резонный вопрос, но была важная причина, по которой Коул обратился к Осени.

- Мои извинения, но доставив письмо, не мог бы ты вернуться с ответом?

Осень некоторое время смотрел на него, затем вздохнул.

- Как мне встретить эту аристократку?

- Там должен быть торговый дом Дива. Она будет там.

- Ты меня изрядно загружаешь.

Мягко упрекнув, Осень вздохнул, и от этого Коул сжался. Но ему было бы куда хуже от сожалений, что он не сделал, что мог.

- Благодарю тебя.

Осень лишь пожал плечами.

Затем Коул обратился к кому-то из команды с просьбой одолжить письменные принадлежности и, получив их, записал свои вопросы о наследнике Клевенде. Нечасто доводится преподносить святые мощи принцу. Коул пока отказался от предложения Илении, но, если было бы лучше завязать с ним хорошие отношения, вполне возможно, что они с Миюри будут держаться Илении. Это звучало себялюбиво, но им надо как следует воспользоваться предоставившимися возможностями.

Пока он писал письмо, Миюри почти прилипла к нему щекой к щеке.

- Эй, брат... ты ведь не думаешь ни о чём таком странном?

Она была так близко, что он мог пересчитать её ресницы.

- Странном?

- Как будто ты ищешь повод остаться с Иленией?

Она излишне заостряла ситуацию, дело до такого не дошло, скорее, он был просто слишком прозрачен для Миюри.

- Разве она не первый друг, которого ты завела?

Она тут же хлопнула его по голове.

- Брат, ты болван!

- Может, это не моё дело, но...

- Это не твоё дело! - она вздохнула. - Конечно, Иления очень мила со мной, но мы не... друзья. Я могу спросить у неё то, чего не могу спросить у тебя, но... это не значит, что мы близки.

Ему было больно услышать, что она может что-то спросить не у него, а у Илении, но всё же он не совсем её понял. Разве они не выглядели истинным воплощением близости?

- Это другое. Вот, как если ты бы спросил кого-то о еде, которой никогда не видел раньше. Это же не значит, что ты с ним близок, верно?

Теперь он понял.

- И я думаю, что она мила со мной только потому, что хочет заполучить меня на свой корабль, - улыбнулась Миюри, то ли пытаясь скрыть разочарование, то ли от мысли о волновавшим её приключении.

Но ему нужно было кое-что ей сказать.

- Как бы они тебя не ценили, я не хочу, чтобы тебя взяли на этот корабль.

Миюри осторожно посмотрела на него и беспокойно улыбнулась.

- Но я имею какое-то право отправиться туда, где каждый может встретить опасность ради создания новой страны?

Скорее всего, Миюри проживёт дольше, бесконечно дольше его самого. В Ньоххире или Атифе этот вопрос загнал бы Коула в угол. Но теперь он мог ответить.

- Вот почему мы спрашиваем наследницу Хайленд, стоит ли связываться с госпожой Иленией.

Улыбка покинула её лицо.

- Если ты работаешь изо всех сил, пока тебя носят ноги, я не думаю, что кто-то будет жаловаться.

Большие глаза Миюри стали ещё больше, и она прильнула к нему.

- Я люблю тебя, брат!

- Я знаю, я знаю.

Коул нашёл способ уйти от ответа на её вопрос. А когда письмо высохло, он взял пару шерстинок с хвоста Миюри и обвязал его.

Осень казался раздражённым, возможно, он услышал их разговор, но ничего говорить не стал. Он слышал более постыдные слова Коула на севере.

- В зависимости от действий других, я смогу вернуться завтра днём либо уже к ночи. Если она не даст ответа, я приплыву сообщить об этом тебе.

- Благодарю тебя.

Осень взял письмо и быстро покинул корабль. Он, конечно, не мог просто прыгнуть с палубы.

- Я бы хотела покататься на его спине, хотя бы раз, - поделилась Миюри, провожая с Коулом глазами монаха.

- Только без меня.

- Ещё бы, ты всё равно поскользнёшься и упадёшь в воду.

Он представил это себе, и ему не было смешно.

- Ну, тогда почему бы нам не подобрать еды на сегодняшний ужин?

- Мяса!!

Предполагалось, что Иления подберёт им баранины, но не остальное.

Он отбил "ну, пожалуйста" Миюри, касавшиеся того, что не являлось едой, и они, закупив что нужно, направились к торговому дому. Служанки округлили глаза, увидев, сколько еды они притащили, Слай, беседовавший со своими торговцами поверх учётной книги, последовал их примеру.

- Столько мяса и сыра в возмещение налога с Церкви?

Такое объяснение казалось очевидным.

- Нет, налог удалось благополучно собрать, и так случилось, что мы предполагаем поужинать с госпожой Иленией.

Удивление Слая возросло, но он понимающе кивнул.

- Но, даже учитывая твою помощь, преподобный Коул, я удивлён, что жадный священник отдал свои пятьдесят золотых. Я слышал, что он спрятал всё богатство собора, когда королевство выступило против Церкви.

Из его слов могло показаться, что горожане всё же заметили, что Хаббот иногда заменяет падре. Но подробно объяснять это было бы плохо как для Илении, так и для Хаббота.

- Собор, конечно, был опустошён. Но нам удалось найти вещи должной ценности.

Такое можно было сделать в таком большом соборе, если набрать гобеленов, штор и канделябров. Вводя Слая в заблуждение, Коул создал видимость, что они это и сделали.

- Кстати, преподобный Коул, я полагаю, дальше наша очередь?

Спрос не грех, Коул ответил лишь кривой улыбкой. И уже направляясь к своей комнате, он вдруг обернулся к Слаю.

- Кстати, можно тебя кое о чём спросить?

- Конечно.

- Ты когда-нибудь слышал о ткани, сделанной из чего-то, что не является животным, растением или насекомым?

Ткань святого Нексы со всей очевидностью существовала, но ни Иления, ни Миюри не могли определить, из чего она сделана. Ему хотелось знать, известно ли это торговцу, чьи интересы охватывали весь мир.

- О, конечно. Она из металла.

Коул вдруг ощутил неловкость из-за своего невежества.

- Нить из настоящего серебра и золота, а не просто покрытая сверху, вот. Сотканная невероятно умелыми мастерами, это полноценная ткань, но из настоящего металла. Это нечто странное. Не уверен, что её можно назвать тканью, но кольчуга и всё подобное должны быть похожи на неё.

- Понятно. Ты многое объяснил.

- Конечно, - улыбнулся Слай и вернулся к разговору со своими торговцами.

Коул с Миюри прошли по коридору и стали подниматься по лестнице.

- Он сказал, что ткань сделана из металла, - поделился он.

Но она лишь наклонила голову к плечу.

- Но она не кажется такой. Не похожа ни на золото, ни на серебро.

- Это может быть неизвестный нам металл.

Миюри его возражение не слишком понравилось.

- Неважно, - пожала она плечами. - Я не думаю, что в мире когда-нибудь кончится то, чего мы не знаем, сколько бы мы не странствовали по нему.

Открыв дверь и обернувшись, он наткнулся на её улыбку и смог лишь улыбнуться в ответ, признавая своё поражение.

- Почему бы нам не спросить господина Лоуренса и госпожу Хоро в следующем письме?

- Мама и папа живут в глуши, вероятно, они понятия о подобном не имеют.

Она оставила Ньоххиру совсем недавно, а говорила так, будто повидала всё на свете.

Войдя, Миюри тут же зевнула, рухнула в кровать и свернулась калачиком. Она выглядела готовой устроиться в постели и проспать всю ночь, но вместо того лишь прикорнула, вцепившись в шерстяную подушку. Коул присматривал за беззаботной девушкой-волчицей краем глаза, пока справлялся с волной торговцев, бросившихся к нему, когда стало известно о его возвращении. Довольно странно, но людей ещё прибавилось, оказалось, что люди из соседних домов тоже пришли.

Они сказали, что как раз собирались доставить товар, когда случайно услышали о Коуле, причём им случайно было о чём с ним поговорить. Он слышал эту сказочку много раз, вероятно, кто-то научил ей своих знакомых, а те - уже своих... Вздрагивая всякий раз, когда они называли его высокопреосвященством, он всё же чувствовал их искренность и честно советовал каждому, что мог.

Людей было так много, что Коул вышел разбираться с ними в зал. В какой-то момент до него дошло, что устроился в зоне погрузки у стола для записей, откуда кто-то убрал бухгалтерские книги. Перед ним выстроилась длинная очередь, один за другим люди подходили поведать о своих бедах, он давал совет и молился за них. Вскоре кто-то с гордостью поставил рядом большой деревянный ящик, и некоторые стали оставлять в нём медь, серебро, даже золотые монетки помимо вещей, изготовленных ими. Попадались даже хорошо одетые люди, управлявшие другими домами, они оставляли Коулу свои плащи. Было неловко им всем отказывать, поэтому он решил взять немного для покрытия дорожных расходов и передать остальное собору.

В разгар происходящего из-за открытой двери погрузочной площадки раздался звук удара о дно котла. Это был сигнал о закрытии рынка, котёл в это время заменял церковный колокол. По городским правилам после этого разрешалось заниматься лишь специально разрешёнными работами.

Стоявшие в очереди выглядели разочарованными, им пришлось ограничиться лишь рукопожатием с Коулом, после чего каждый пошёл по своим делам.

Он был измучен, а вместе с тем уверен, что сегодня пришли лишь немногие - те, у кого были тесные связи с компанией Дива. Если бы это затронуло весь Десарев, он даже не мог представить, сколько людей пришло бы к нему искать примирения с Богом. А если подумать и об окрестностях Десарева, а затем и обо всей стране... Коул вздрогнул от размеров страданий, навалившихся на эту страну. Он мог бы управиться только с десятью, двадцатью людьми в день, даже если бы сидел в кресле во время разговора с ними. Целый день мог бы занять разговор со старушкой, которая говорила бы долго и без смысла. И как обычно бывает, решение некоторых проблем часто порождает новые.

Люди знали, с чем они могли справиться сами. Им бы надо было вновь открыть церкви или хотя бы позволить духовенству выполнять свои религиозные обязанности.

Придя к мнению, что власть предержащие в королевстве были единственными, кто мог дозволить это, и он всё сильнее ощущал, что не следовало отвергать предложение Илении. Возможно, нужно присоединиться к ней в её замысле заслужить покровительство наследника Клевенда с помощью ткани святого Нексы. Коул вернулся в их с Миюри комнату, находясь под властью этих мыслей.

Девушка только-только проснулась. Похоже, во сне ей стало жарко, она была в одной лёгкой рубашке. Со сна она широко зевала, демонстрируя весь комплект своих зубов.

- Хауу, - удовлетворённо произнесла она, закрывая рот и открывая глаза, волчьи уши и хвост почти голой девушки ходили ходуном. - Я хочу есть!

- У тебя слишком большое желание поесть для того, кто только что проснулся, - откликнулся он под впечатлением её тяги к чревоугодию.

Не обращая внимания на его высказывание, она соскользнула с кровати и стала собирать одежду, разбросанную по комнате, собираясь одеться.

- Ты готов, брат? - спросила она, будто только его и ждала, продолжая меж тем расчёсывать волосы.

- Тебе не стоит спешить. Смотри, надела наизнанку. И застегнись, как следует.

Она сняла рубашку, вывернула на другую сторону и снова надела. Затем поправила застёжки по бокам и разгладила складки. Её тело было влажным и горячим, вероятно, со сна. Казалось, её жизненная энергия вся собралась и готова выплеснуться в любой момент.

- Чем занимался, брат? Читал и дремал? - спросила она, проводя гребнем по волосам.

- Ладно, достань еду, что мы купили, - улыбнулся он её поддразниванию.

- А это что? - глаза Миюри метнулись в сторону маленького деревянного графина.

- Это от господина Слая. Он сказал, что это вино особого качества. Тебе его нельзя совсем, - поспешил добавить он, заметив, как блеснули её глаза.

- Ничего, я просто разбавлю виноградным соком.

- В таком случае ты можешь пить чистый виноградный сок.

- Нет, так я не буду! - она взялась за сумки с едой, её пушистые уши и хвост спрятались перед выходом.

Они вышли из комнаты, стараясь поприветливей отвечать на знаки уважения встречавшихся людей.

- Кстати, ты готовить хотя бы умеешь? Ты настолько неловок, что я сомневаюсь, что ты сможешь, - сказала Миюри, как только они вышли из торгового дома.

Он хотел бы от неё она чуточку больше уважения к себе его как к старшему брату, но так как мнение многих горожан о нём было слишком высоким, её реплики могли бы послужить неплохим противовесом, не дававший ему зазнаваться.

- Я умею. Иногда я помогал госпоже Ханне и сам пробовал, когда решил уехать.

Миюри заговорила об этом, потому что они собирались приготовить ужин в "Серебряном луке", куда и направлялись. Люди на постоялых дворах обычно заказывали еду, но её можно было готовить и самостоятельно, если заплатить за дрова. И дешевле, и можно приготовить что угодно и сколько угодно.

- Значит, я могу просто посидеть, верно?

Казалось, она не допускала мысли помочь ему или постоять рядом и поучиться готовить. Однако Коул не мог себе представить, что она станет готовить с охотой, так что, возможно, это и к лучшему.

- Я лишь чувствую, что всё больше и больше порчусь, - сказал он в насмешку над собой, и Миюри наклонила голову, вопросительно глядя на него.

Улицы города были полны людей, спешивших домой, или лихорадочно пытавшихся закончить оставшуюся работу, или сидевших в ларьках за едой. Коул ожидал, что таверна "Серебряный Лук" тоже будет полна, но вместо этого они увидели там всего несколько человек. Надо полагать, за день часть кораблей из числа повреждённых штормом покинула порт. Не то чтобы он знал кого-либо из них, но плавание на корабле оставило свой след в его чувствах: люди, бывшие вчера, сегодня ушли, завтра снова придут люди, уже другие.

Они назвались хозяину друзьями Илении, заказали выпить и устроились за столом в углу. Было бы легче встретиться по звону церковных колоколов, но из-за их бездействия пришлось уговориться на сумеречное время после закрытия рынка и захода солнца.

- Можно немного сыра? - и Миюри полезла в полотняную сумку, лежавшую на столе.

На улицах, наконец, стемнело, и как только зажглись факелы, странствующие торговцы, задержавшиеся по делам, вернулись, оживив тихую таверну. Люди громко делали заказы, из кухни бегом разносили еду.

Миюри укоризненно смотрела на Коула, нетерпеливо стуча коленкой о коленку.

- Должно быть, она занимается обычной работой и задерживается.

Коул вытащил сушёного мяса и сыра и добавил немного вина в виноградный сок нетерпеливой спутницы. Но ожидание всё затягивалось, Иления не появлялась. Соседи по столам стали подозрительно на них поглядывать.

- Может, стоит проверить её комнату?

Вдруг она уснула, как часто делала Миюри. Может, ткань святого, которую она стремилась получить, заставила её слишком расслабиться.

- Я сейчас! - Миюри, не в силах усидеть на месте, вскочила и побежала к лестнице.

Коул проводил её взглядом, потом повернулся к столу и заметил мускулистого матроса, который сидел за соседним столом и рассматривал его. Когда их глаза встретились, матрос многозначительно посмотрел в сторону лестницы.

- Постояльцы, а? Что-то я не видел тебя здесь.

- Нет... Мы собирались поужинать с остановившимся здесь знакомым, - ответил Коул. - Отметить успешную сделку.

Коул был одет как торговец. Матрос прищурился, сморщил нос и, потянувшись к Коулу, поднял кружку.

- Замечательно.

Коул поднёс кружку к кужке мужчины, показавшимся ему неплохим человеком.

- Но кто же это? Я тоже живу здесь и уже неплохо разобрался, кто из постояльцев чем занимается. Если хочешь кого-то сыскать, я скажу, что знаю, - сообщил моряк, развернувшись к столу Коула и поглаживая жёсткие волосы на руке.

- Торговец шерстью, которую прозывают Жизель Чёрная Овца.

Так же её назвал хозяин постоялого двора. Моряк удивлённо посмотрел на него.

- Жизель? Та, что в конце второго этажа?

Коул вспомнил переполненную товарами комнату и череп над дверью. Моряк одним духом опрожнил свою кружку.

- Хм... странно... Это точно про Жизель.

Затем он повернулся к своему столу.

- Эй, парни, за сегодня люди приходили или уходили, а?

- Что?

Они что-то принялись обсуждать за своим столом. Пока Коул пребывал в недоумении, задрожал потолок над ними. Вскоре он увидел виновника этого явления - сначала показались ноги на лестнице, затем туловище и, наконец, вся Миюри. Её лицо было перекошено, глаза покраснели.

- Я так и знал. Эта Жизель сказала, что куда-то отправляется, и собирала вещи.

- А?

Миюри встала позади Коула и обхватила себя за плечи.

- Иления ушла.

Её глаза, тускло-красного оттенка, непривычно слабо выделялись на бледном лице.

- Может, её сделка требует больше времени...

- Её дверь не заперта, и эти коробки исчезли, и вся эта красивая шерсть, - перебила она, с напором произнося каждое слово. Какое-то чувство плавало глубоко в её немигавших глазах, это чувство она отчаянно сдерживала, обнажив клыки от своих стараний.

- Что такое, ты одолжил этой Чёрной Овце какие-то деньги? - моряк по очереди смотрел то на Коула, то на Миюри.

Коулу сразу в голову пришёл один вопрос.

- Госпожа Иления сама собирала вещи?

Ему сказали, что она собирала вещи, собираясь куда-то, это царапало его, как песок, примешавшийся к хлебу. Получив разрешение на сбор налогов на пятьдесят золотых, она добыла ткань святого Нексы, хранившуюся в тайнике, устроенном в тайной комнате собора. Хотя она сказала, что ткань не имеет особой ценности, её хранили с несколькими волосами известного святого, известного даже детям, и кусочком легендарного ковчега, описанным в Священном Писании. Он не мог представить, сколько золота на самом деле стоила ткань. Может, её ограбили? И он подумал ещё об одном. Кто на земле мог узнать, что она достала сокровище?

- Нет, не она сама, но те люди сказали, что она попросила их собрать вещи.

Там, где собираются те, кто живёт дорогой, никто не обратит на это внимания. Для постоялых дворов вполне нормально, что новые люди приходят каждый день, а потом внезапно уходят.

Но чем ещё это может быть кроме ограбления?

- Пошли, ещё посмотрим, - Коул поднялся со стула.

- Ты не возражаешь, если мы возьмём это всё? - моряки показали на стол Коула, и он, качнув головой, передал им ещё пакет с едой.

- Возьмите это тоже.

Глаза бывших явно навеселе матросов загорелись при виде сумки. Уходя, Коул и Миюри услышали радостные возгласы позади. Нетерпение толкало Миюри вперёд, Коул еле поспевал за ней. Они поднялись на второй этаж и пошли по коридору. После оживления таверны здесь, казалось, было совсем тихо.

- Можешь узнать, кто приходил и уходил?

У неё был волчий нюх. Но она покачала головой.

- Потасовки не было? Запаха... крови?

Он бы не хотел ничего такого, но ему надо было убедиться. Миюри, уже взявшаяся за ручку двери, снова покачала головой.

- Ничего. Думаю, её обманули и увели.

Если нет признаков борьбы, такое вполне возможно. Она открыла дверь, комнату еле различимо освещал свет, проникавший сквозь щели в окне.

- Ты сказала, коробки исчезли, да?

- Угу. И вся хорошая шерсть тоже исчезла.

Его глаза привыкли к темноте и подтвердили, что всё, делавшее комнату тесной, исчезло.

- Ты можешь проследить за запахом госпожи Илении?

Миюри тут же глубоко вдохнула и выдохнула.

- Я... не думаю. В этом городе всё пахнет овцами. Как только я спущусь вниз, я потеряю им счёт.

Значит, они могут сделать немногое. Либо расспрашивать на улице, либо строить предположения. От того, что при ней была ткань святого, спрашивать было только сложнее.

- Брат, Иления... - протянула Миюри, казалось, она вот-вот разразится слезами от отчаяния.

Она сказала, что Иления была с ней добра, лишь желая заполучить её на свой корабль, но для Миюри подруга-воплощение значила очень много. Ему достаточно было вспомнить лицо Хаббота, увидевшего Коула в одежде священника. Хаббот был рад встретить кого-то, живущего тем же, что и он сам, пусть и незнакомого, пусть даже враждебного. К тому же, в отличие от Осени, Иления выглядела, как девушка, да и была намного моложе Хоро. Конечно, дружелюбие Миюри быстро растопило её настороженность.

Но отчаяние бесплодно и, что важнее, он не хотел видеть тоски на лице Миюри.

- Ладно, всё, давай успокойся.

Он обнял её, тут же крепко прижавшуюся к нему, похлопал по спине и приблизился к её лицу.

- Ну же, мы не можем идти вперёд, стоя здесь, - подбодрил он и разжал руки.

Девушка храбро постаралась улыбнуться.

- Миюри, можешь сказать, куда она дела эту странную ткань?

Вытерев глаза, Миюри нагнулась и пошла по комнате. Шерсть на её ушах и хвосте тускло поблёскивала, попадая в лучики света, пробивавшиеся в щели ставней.

- Здесь... кажется. Пахнет плесенью.

Она нашла деревянный ящик с замком в задней части комнаты. Он был окован железом и достаточно велик, чтобы вместить две Миюри.

- Открыт, и... пуст...

В таком большом ящике можно хранить целую кучу разных вещей. Миюри сунула в него голову и обнюхала.

- Пахнет деньгами и овечьей шкурой... О, брат, я думаю, эта ткань могла быть там.

Она перегнулась через край ящика и вытянула из щели между другими ящиками лист пергамента. Подошла к окну, поднесла лист к свету из щели и снова посмотрела.

- Это договор. Значит, она могла хранить ценные вещи в этой коробке.

И все они пропали. Совпадение?

Как сказал Хаббот, торговцу шерстью достаточно приобрести разрешение на сбор налогов, чтобы выделиться среди прочих. Пятьдесят золотых румионов за разрешение - немалые деньги. Нельзя отвергать вероятность, что её выбрали мишенью какое-то время назад и вот сейчас напали на неё. Если не было никакой борьбы, то предложение Миюри могло быть верным: её обманули и увели, а затем обыскали комнату.

А если не совпадение?

- Если причина обыска в комнате - эта ткань...

Список подозреваемых, естественно, сократится.

- Я не могу представить никого, кроме господина Хаббота.

- Тогда...

Хвост Миюри распушился с такой силой, что это почти было слышно, она рванулась к дверям.

- Но тогда почему с нами ничего не случилось? - посмотрел Коул на спутницу, её лицо застыло. - По словам господина Слая в городе действуют шпионы Церкви. Было бы естественно думать, что именно они забрали её. Но если так, нас тоже должны были преследовать.

- Они могли подумать, что мы просто случайные люди, которыми она воспользовалась.

- И всё же мы помогли ей. Должно это как-то проявиться... Ты не заметила, чтобы за нами кто-то следил?

Голова и плечи Миюри опустились, она неловко отвела взгляд.

- Нет...

- Что означает, что за нами не нужно было обязательно следить.

Миюри не была глупой девочкой.

- Хорошо. Если господин Хаббот действительно разослал требования... а ведь им связываться непросто.

- Непросто связываться?

- Собор расположен на вершине мыса. Любой там будет на виду, и если говорить про шпионов в городе, как он дал им знать, что сокровище забрали?

Миюри посмотрела в сторону.

- Возможно, в соборе был кто-то ещё, - сказала Миюри, но, судя по её ответу, она не слишком в это верила.

Что ещё важнее, её дом обыскали до захода солнца, то есть сам Хаббот должен был бы отправиться в город или шпионы должны были бы пойти в собор в течение дня. В этом надо было убедиться, хотя представить такое сложно.

- Тогда куда девалась Иления? Кто взял её вещи? - потеряла терпение Миюри.

Она наверняка была уверена, что они вдвоём сейчас напрасно тратят драгоценное время, но нет смысла терять голову, особенно обе головы. Миюри спасла Коула своим самообладанием на северных островах, теперь его очередь. Думая, что теперь делать, он обратил внимание на пергамент в его руке.

- Госпожа Иления сказала, что она из южного торгового дома. Раз так, у неё должен быть кто-то, на кого она может положиться в трудную минуту.

На северных островах эту роль играла церковь, построенная торговцами на их деньги. Никто не может знать, что произойдёт на чужбине, и не было уверенности в помощи местных властей. Если люди сами по себе слабы, они собираются в группы. Иления, будучи овцой, знала и чувствовала важность этого, как никто другой. Её торговый дом имеет куда больше возможностей, чем он сам и Миюри, которые могли лишь беспокоиться о ней.

- Но куда нам идти?

- Ищите и обрящете.

- Я спрошу у людей внизу.

Коул поспешно остановил Миюри, уже собиравшуюся выскочить.

- Даже если они не знают, к какому дому она относится?

Он перевёл внимание с застывшей на месте Миюри на пергамент в его руке. Было темно, надписи - практически неразличимы, поэтому он открыл окно и поднёс пергамент к свету. Слабый бледно-розовый отблеск уличных огней осветил страницу. Там речь шла о торговле шерстью, внизу страницы стояли подписи и печати нотариусов Десарева, затем данные торговцев и, наконец, подпись Илении. Её письмо было аккуратным, подходящим для того ощущения ума, что исходило от неё, но рядом с подписью было написано то, что заставило его проглотить возникший в горле ком. Даже он знал название этого дома.

- Брат, что такое? - заметила странность в его поведении Миюри, и подошла ближе.

Большой мир показался ему таким маленьким. Крупные торговые организации имели представителей повсюду, сплетая сеть по всему миру, так что не было необычным случайно наткнуться на их нити. И он чувствовал себя на грани узнавания какого-то значения этого. Мозаика в его голове начала складываться и складываться не в самое лучшее предчувствие.

Что это? Пристально разглядывая надписи на пергаменте, он вдруг услышал пронзительный свист снаружи.

- Свист? Кого-то схватили?

Свист мог принадлежать тем, кто удерживает мир в рамках. Портовый город - это место, где собирались горячие моряки, где нередко случались стычки или иные неприятности. Однако Коул не мог отделаться от странно неприятного ощущения, он хотел было высунуться из окна, чтобы осмотреться, и тут Миюри оттолкнула его.

- М-Миюри? - с удивлением посмотрел на неё он.

Её взор был устремлён не вниз, на улицу, а в небо.

- Сюда! - призывно махнула она рукой, и словно звезда упала с неба.

- А-а-а! - прокричал Коул, когда что-то с большой скоростью врезалось в него, отбросив назад, по счастью оставшаяся шерсть смягчила его падение. Он ошарашено моргал, видя большую птицу, появившуюся в середине комнаты.

Миюри бесстрашно подошла к ней и мягко погладила большой клюв.

- Это было далеко, да? Спасибо.

Большая птица надулась и сделала пару движений крыльями, словно вздыхала.

- Миюри, кто эта птица?

- Там письмо.

Она отвязала от ноги птицы письмо и передала Коулу. Надо полагать, птица была послана из Раусборна. Через несколько мгновений он отошёл от потрясения и быстро развернул письмо. Подписи не было, но по почерку он понял, что письмо от Хайленд. Он снова посмотрел на птицу - не из-за подозрения, что она понимает человеческую речь, просто для такого способа сообщения требовалась настоящая срочность.

- Что там?

"Я слышала от моего посланника о твоих действиях на северных островах. Я благодарю тебя. Теперь о втором человеке, не жди от него веры. Этот человек будет использовать всё, чтобы получить власть".

Если Хайленд так открыто высказывалась, он был намного хуже, чем думал Коул.

"Я также знаю о слухах, распространённых среди некоторых числа торговцев. Но, прошу, думай о них как о пустых сплетнях. Важнее то, что сейчас не время второму человеку увлекаться такими фантазиями. Он пользуется преимуществом этого шторма и стремится к первенству. Кажется, его не беспокоит, что станет с нашей семьей. Пожалуйста, подумай о его попытках открыть хранилища по всему королевству как о способе получения средств".

Спокойные, но сильные удары Хайленд заставили взмокнуть руку, державшую письмо. Ни слова о мечтах или о чём-то подобном. Наследник Клевенд видел в борьбе с Церковью свою возможность занять трон. Хайленд сказала, что именно по этой причине он отбирает деньги у Церкви и позволяет беспорядкам среди людей продолжаться дальше.

"Если он собирает святые реликвии, то не для того, чтобы самому молиться, а..."

Заставлять молиться других. Вера была опорой души, на неё люди полагались в трудные времена. А значит, когда в жизни людям она нужнее всего? Когда их жизни в опасности. Когда их втягивают в войну.

"Поддерживают второго человека только те, кто добивается его благосклонности на тот случай, когда он станет первым. Там нет ничего, одна алчность. Я звала тебя, желая познакомить с первым человеком..."

Закончив читать, он услышал, как птица что-то клюёт у его ног.

- Значит, Илению обманули?

Миюри выглядела изумлённой. Такой вывод сам напрашивался из сказанного в письме Хайленд. Или можно было предположить, что Иления просто слишком много прочитала об этом. Но рука, державшая письмо, взмокла по совсем другой причине. Его сердце сильно и неприятно стучало в груди.

Заговор, чтобы в один момент украсть трон у первого в очереди. Для этого он собирал деньги в ослабленных церквях по всему королевству и поддерживал распри. Ну, а те, кто поддерживал принца, рассчитывали на награду, как только он станет королём, например, на предоставление привилегий, а то и на аристократический титул. И если так, ему нетрудно объяснить действия Илении. Потому что...

- Миюри.

- Что?..

В её голосе не прозвучало обычной для неё беспечности. Её волчьи уши и хвост нервно напряглись. Им под стать было и выражение её лица. Ему бы очень хотелось, чтобы он просто напутал в рассуждениях. Но на северных островах он узнал, как опасно видеть мир таким, каким хочешь его видеть. И что людям больно менять своё отношение к чему-то важному для них.

- Госпожу Илению, возможно, не обманывали.

- Брат?..

Она переспросила с такой растерянностью в голосе, что ему пришлось договаривать.

- Возможно, госпожа Иления обманула нас.

Её уши и хвост напряглись до предела.

- Братик ...

- Слушай, Миюри, - не сходя с места, он показал на договор, потерянный Иленией рядом с деревянным ящиком. - Здесь значится название торгового дома, в котором состоит госпожа Иления. Торговый дом Болан. Я знаю торговца, который основал этот дом, он, вернее, она приезжала на открытие "Волчицы и Пряности" и присылала поздравления, когда ты родилась.

В глазах Миюри застыло непонимание, возможно, её сбил с толку контраст между её стремлением что-то срочно предпринять и его спокойным видом.

- Сп-спасибо... но ты?.. - пробормотала она.

Но если Иления была из дома Болан, ответ прост. Они знали, что владельцу компании известна сущность Илении, они знали, как Иления относилась к владельцу. Ив Болан была истинно алчным, хотя и не плохим человеком. Однако следовало учесть её прошлое. Аристократка из разорившегося рода этой страны, её муж купил её вместе с аристократическим именем, но разорился на торговле шерстью и ушёл из жизни. Тогда она, отважная женщина, стала торговцем, переходившим по опасным мостам с невозмутимым лицом и основавшим собственный торговый дом на юге. Коул познакомился с ней ещё ребёнком, тогда она была похожа на волчицу, но проявила к нему своеобразную доброту. Когда торговец в городе сказал, что Иления влюбилась в своего работодателя, это не обязательно было неправильным. Раз Иления работала на Ив, у неё могла быть лишь одна цель.

- В общем, госпожа Иления, возможно, пытается восстановить госпоже Ив её положение аристократки Уинфилда.

Такое легче понять. Это куда правдоподобней создания новой страны на предположительно существующей земле на другом конце моря. Она расспрашивала перелётных птиц, скорее всего, не из-за этой цели, а из понятного любопытства торговца, ведущего дела с дальними странами. Очевидно, что Иления, воплощение овцы, может узнать от птицы то, чего не знали люди. А сам Коул поддался собственному воображению, когда увидел в ней отчаяние и мужество девушки. Разве Хаббот не предупреждал его? Иления не была простой девушкой. Прежде чем этот пастух успел что-то понять, она повернула разговор в свою сторону и сунула собеседника себе в карман.

Если, очнувшись на корабле, зная секрет Миюри и видя близость её и Коула, она задумала использовать этих двоих, ей несложно было придумать подходящую историю. И самый лучший момент солгать - это находиться в храме истины, где можно рассказать о мире, который другой хотел увидеть, и использовать его предвзятость, чтобы затуманить разум. Кто сказал, что овцы честнее лис?

Главный властитель леса, которому никто не бросит вызов, - волк.

- Госпожа Иления... - продолжать было сложно, но он должен был это сказать, - ...обманула нас.

И тогда всё легко объяснить. Она сбежала с тканью святого, продав хорошую шерсть через кого-то ещё, чтобы потом с деньгами на руках скрыть свои следы. Должно быть, она решила, что её разоблачение ими поставит её перед клыками и когтями Миюри, и поэтому она больше не вернётся в этот город. Похоже, она разъезжала по разным местам, поэтому и обосновывалась на постоялых дворах. Потеряв это место, она не испытает особых сложностей.

- Н-но...

Конечно, Миюри хотелось возразить. Она была сорванцом, любила розыгрыши и была до ужаса умной, иногда своим резким суждением она напоминала ему мудреца. К тому же она, в сущности - ещё девочка, что постоянно дерзит своему старшему брату, но она была действительно очень смелой и доброй, особенно для своего возраста. Должно быть, это первый раз в её жизни, когда её предали.

- Миюри, - позвал он и потянулся рукой к её плечу.

Она отшвырнула его руку прочь.

- Нет, нет, Иления не обманула бы нас.

Он знал, что ей не хочется верить такому. Возможно, она надеялась стать с Иленией подругами. Или, может, её сердцем овладела мечта о собственной стране. О месте только для них, где им не нужно скрываться, о месте, которое можно было гордо разместить на карте мира.

- Но госпожа Иления - воплощение овцы. Даже если бы на неё напали, она бы убежала, если бы всё дело было в этом. Может, она этого не сделала, потому что ушла по своей воле?

Осознание этого было мучительным, но им следовало принять это. Он знал, как нелегко отбросить первое впечатление. Сам Коул всегда думал о Миюри как о своей младшей сестре, и она не могла называть его иначе, чем "брат".

Но мир создан не для них одних.

- Миюри, - он снова нерешительно потянул к ней свою руку.

Она вдруг ссутулилась и разрыдалась. И не стала отстраняться на этот раз.

Коул обнял маленькое тело Миюри, его взгляд вдруг остановился на большой птице в комнате. Он виновато посмотрел на неё, и птица, пару раз мотнув головой влево и вправо, сокрушённо вылетела из окна. Мгновение он задавался вопросом, не стоит ли попросить птицу поискать Илению сверху, но, пожалуй, лучше было им её не найти. Если новая встреча будет сопровождаться спорами и упрёками, Миюри может принять сторону Илении, и ситуация только усложнится. Вот что произошло, когда кто-то покинул свою спокойную, уютную деревню. Он крепче прижал девушку к себе, чтобы её сердечко не разорвалось на части. И тут он услышал чьи-то шаги в коридоре.

Они были в комнате Илении и оставались в ней слишком долго, рискуя вызвать подозрения. Коул собрался сказать, что пора уходить.

- Преподобный Коул? - позвал кто-то из-за двери незнакомым голосом.

Он вздрогнул, незнакомец меж тем продолжал говорить.

- Мне достопочтенный Слай сказал срочно позвать тебя.

Миюри подняла заплаканное лицо, и их глаза встретились.

- Э-э-эй?

Коул сказал Слаю, что они идут в "Серебряный лук", а эти весёлые моряки внизу, должно быть, подсказали, где его искать, когда этот человек их спросил.

- Да, да, сейчас открою, - он перевёл взгляд на Миюри. - Ты как?

Вместо ответа она упрямо прижалась лицом к его груди и потёрлась им. Значит, что она была в порядке.

- Хорошая девочка.

Он похлопал её по голове, и она, нахмурившись, убрала уши и хвост. Коул открыл дверь и увидел торговца примерно своего возраста.

- Господин Слай зовёт меня?

- Да. Есть небольш... Нет, очень большая проблема. Мне сказали сразу позвать тебя, - молодой торговец посмотрел вдоль коридора и тихо продолжил. - Иления Жизель арестована городским советом.

- Чт?..

Торговец пристально посмотрел на него.

- Её обвиняют в краже. Говорят, она украла несколько сокровищ из собора.

Коул вернул своё рассуждение на несколько шагов назад. Он был весьма рад, что пришёл к неверным выводам, но сама ситуация стала хуже.

- Э-это ложное обвинение. Ящик с сокровищами был уже пуст. Я могу лично подтвердить, что она взяла вещей лишь на стоимость разрешения на сбор налога.

Хотя ещё было возможно, что она поведала им выдуманные мечты, чтобы их использовать, он не мог поверить, что за опустевшим хранилищем стояла Иления.

- Ну, это... в совете, конечно, шумят ещё, что ты был её сообщником.

Лестница к собору на мысе хорошо видна, а у подножия сидели нищие. Вполне понятно, что он тоже попал под подозрение. Но не торговцу, стоявшему перед ним, он должен объяснять.

- Я должен пойти и дать пояснения, так?

- Да. Достопочтенный Слай, конечно, будет тоже свидетельствовать. Пожалуйста, не волнуйся.

Цели Илении и это обвинение - две совсем разные вещи. Хаббот мог решить, что ему надо придумать объяснение пропаже сокровищ. На него оказалось легко давить, но воспользоваться давлением было безрассудно. Случившееся можно было бы предотвратить, отнесись они к нему более уважительно.

- Я отведу тебя туда, - сказал торговец и, не теряя времени, вышел в коридор.

Прежде чем последовать за ним, Коул посмотрел на Миюри и взял её за руку.

- Всё будет хорошо. Бог благоволит праведным.

Миюри освободилась и посмотрела на него.

- Конечно, поэтому я буду благоволить тебе.

И она сама сжала его руку своей маленькой ручкой.

Был поздний вечер, порт в Десареве накрыла томительно-глубокая чернота.

Там и сям те, кто прошёл стадию буйного пьяного возбуждения, сидели обессиленные за столами, повторяли одно и то же по многу раз, или уже спали. Коул, Миюри и торговец поспешно пробрались между этими людьми и устремились к собору. Город был очерчен красными кострами, и за тлеющими углями гавани они могли с трудом различить собор. Несмотря на свет маяка, собор казался вымершим.

На бегу Коул расспросил у торговца Дивы насчёт ситуации.

- После полудня падре обратился к городскому совету. Он сказал, что принял торговца шерстью, явившегося за налогом, но когда тот закончил с этим, многие ценности исчезли.

- И совет поверил?

- Ну, это тот самый совет, который от имени принца выставил на торги разрешения на сбор... Трудности со сбором налогов были неминуемы, но они не могут не обратить внимания на сообщение падре о краже в соборе.

Должно быть, Хаббот был опустошён. Судя по ходу их недолгого разговора, он не казался готовым отражать удары. Но нет... Это основано лишь на его предположениях. Вполне возможно, что Хаббота там не было, и Коул бы не удивился, окажись тот человек самим священником, лицедействовавшим перед ними.

- А госпожа Иления в соборе?

- Да. Падре и важные люди из совета тоже там.

Они, должно быть, увязли там в бесконечных спорах.

- Значит, вещи из её комнаты забрали члены совета, собиравшие доказательства?

В этом случае было бы понятно, почему Иления не сопротивлялась и почему не сказали правду другим постояльцам торгового дома. Торговец оглянулся на Коула и медленно кивнул:

- Бог явит истину нам всем, - он повернул голову вперёд и возобновил бег.

Нищие всё так же сидели у подножия мыса и молча смотрели, как двое мужчин и девушка бегут вверх по каменным ступеням.

В темноте каменные ступени были видны хуже, чем он ожидал, его пугало, что почти не виден край обрыва. Шаг в сторону - полетишь с высоты в море, длинная череда ступеней впереди заставила его почувствовать себя маленьким. На самом деле, путь был не так уж и узок. Ветер дул сильнее, чем днем, зато ночной вид на город был прекрасен - будто кто-то разбросал по площади множество тлеющих угольков.

Когда они добрались до площади перед собором, там было пусто и тихо. Пересуды пошли бы по всему городу, если бы совет направил солдат с факелами. Торговец показал на задний вход, за которым присматривал мальчишка-посыльный, ёжившийся от холода, но, заметив людей, мальчишка выпрямился и резким движением постучал в дверь. Тут же в двери отворилось окошко, Коулу показалось, что он различил пару глаз, и железная дверь открылась.

- Мы ждали тебя.

Полосатая рубашка обтягивала брюхо мужчины. Пояс низко свисал с правой стороны, грудь его украшало перо. Внешне - типичный представитель городской власти, вероятно, бывший торговец или глава богатой ремесленной гильдии.

- Я Теорий из городского совета.

- Я Тот Коул.

Теорий пожал руку Коулу, а затем и Миюри.

- Мы сейчас осматриваем сокровищницу на основе свидетельских показаний падре.

- Принимает ли совет всё сказанное падре за правду? - спросил Коул, идя за мужчиной по коридору, тот с некоторым недоумением улыбнулся.

- Конечно, нет. Хранилище совершенно пустое. Чтобы один торговец всё опустошил, как только его впустили, - это уж слишком.

Вполне понятный вывод.

- Но мы считаем, что это сделать мог сам падре. Потому мы и здесь.

- Что?

Совершить подобное можно разве что посредством колдовства, подумал Коул. Но Теорий при его брюхе ловко наклонился к нему и прошептал:

- В соборе есть разные секретные ходы и потайные комнаты. Используя их, он мог пройти сквозь мыс и тайно вынести всё к морю.

Коул изумлённо посмотрел на Теория, лишь пожавшего плечами в ответ.

- Об этом больше никто не должен знать, но ему было лучше так, чем стать подозреваемым в краже из сокровищницы. С верёвкой на шее слишком поздно сожалеть о чём-либо.

Очень похоже на акт отчаяния. Но если так, Хаббот должен был впрямь быть священником. Коул был разочарован собой, его взгляд на людей оказался действительно затуманенным.

Меж тем Теорий громко вздохнул:

- Но следует признать, что самая большая проблема в том, что сам падре не знает, где находятся все эти секретные ходы.

- А? - Коул посмотрел в лицо мужчины.

- Падре, - ответил тот, морщась, - надо полагать, ожидал нас. После спора с королевством он должен был сам взять сокровища - либо в попытках спасти себя, либо ради денег, я не знаю, - а потом спрятать или продать их. Затем, учитывая возможность, что всё выйдет на свет в результате сбора налогов, он пытается обмануть нас, используя всё, что может.

Но тогда был ли священник на самом деле пастухом Хабботом? У настоящего скупого жадного священника не было причин скрывать от них тайный ход. Но Хаббот был удивлён, увидев ход в секретное хранилище в глубине обычной сокровищницы, расположенной между молитвенной комнатой и алтарём. Затем ему довелось удивиться во второй раз и, скорее всего, в третий. Человеку было бы естественно предположить существование и других секретов. Коул понимал чувство, с которым хотят сделать ставку на ещё один тайный ход.

Обчищая хранилище, вряд ли кто-то понесёт украденное по главной дороге. Любой, идущий по ней, раскрыл бы себя перед всем городом, да и нищие путались бы под ногами, поэтому даже ночью было бы трудно пробраться незаметно.

- И поэтому все ищут этот секретный проход?

- Нам приходится. Трудно поверить всему, что сказал падре, но не верить - означает, что вор - сам падре. Нам придётся сообщить об этом королю, и когда дело дойдёт до него, падре, скорее всего, попадёт на виселицу. Но если святой человек, слуга Божий будет повешен по ложному обвинению, проклятье ляжет на город Десарев.

Они занимались поисками, обсудив множество догадок и предположений. С другой стороны, многочисленные сокровища из хранилища явно куда-то делись.

Говорят, что иногда под спокойными водами проходящие мимо корабли поджидает скрытый водоворот, угрожая их пленить.

На память пришла Иления. "Если это так, то я тоже помогу..."

Коул принимал во внимание, что Миюри идеально подходила для поиска скрытых проходов, но при этом он кое-что понимал. Попроси он помощи у Миюри, было бы нетрудно определить, существуют ли секретные ходы. Но в зависимости от их существования возникнет проблема возможных последствий. Если ход найдутся, Иления окажется в невыгодном положении. Если на самом деле украла она и тайные ходы действительно существуют, тогда она, несомненно, использовала их в своей краже. Будет ли противоречить учениям Бога обнаружить ходы, но смолчать? Даже если сокрытие тайных ходов спасёт Илению? И ведь на этом дело не кончится. Иления будет спасена, но Хаббот будет повешен за преступление, в котором невиновен.

Теперь Коулу предстояло пройти по ужасно тонкой тропинке. В этом мраке он мог видеть лишь на шаг вперёд. Можно повернуть и налево, и направо. Что выбрать? Кому и во что ему верить? Конечно, лучше всего было бы выяснить, кто всё же украл. Но люди не всезнающи, не всемогущи, как Бог, а Бог обычно отсутствовал.

Ноги Коула отяжелели, на него давила тьма, царившая внутри собора.

Коридор скудно освещался свечами в канделябрах, расставленных вдоль коридора. Следуя по проложенному свечами пути, они вскоре пришли к хранилищу. Трое мужчин, одетых подобно Теорию, с растерянным видом разговаривали между собой. Заметив вошедших, все разом сняли шляпы. Похоже, они когда-то были торговцами.

- Падре и достопочтенный Слай находятся внутри.

И они предложили Коулу и Теорию войти. В сокровищнице всё было по-прежнему, полка, являвшаяся дверью к тайному входу, была открыта, и Слай заглядывал внутрь.

- О, преподобный Коул.

- Мне рассказали о ситуации по дороге. Что тут?

- Это старый собор, трудно сказать, где всё может быть. У нас рассказывают о временах, когда на северных островах жили настоящие пираты. Я слышал, тогда шла война, и этот собор был последним бастионом. Хранилище за этим небольшим ходом устроено, должно быть, на случай осады.

Стоя в дверях, Коул ощутил поток воздуха со спины в проход. Где-то была дыра, воздух двигался к ней. Коул приложил руки к обветренным стенам и представил прошлое. Люди, на которых напали пираты, прибежали сюда, встали в конце узкого прохода с копьями и топорами в ожидании врага. Пираты могли входить только по одному, им негде было сделать замах, поэтому даже слабые старики и женщины могли достаточно неплохо противостоять им. Идеальное место для хранения сокровищ было также идеальным местом для защиты жизни людей.

- Падре внутри?

- Да. Он говорит, что должен быть секретный проход и что, без сомнения, торговец бежала с сокровищами через него. Юная женщина-торговец в центре всего...

Слай был несколько раздосадован оправданиями Хаббота, но жизнь того висела на волоске. Конечно, Иления была в той же ситуации. Однако Коул никак не мог найти правильный ответ в этом случае. Трудно усидеть на двух стульях сразу. Разве что не выбирать между двумя стульями, стоящими рядом.

- Я думаю, что заявление отца - полная чушь.

- Воистину. Полагаю, он просто боится, что будет обнаружена его причастность к пропаже, - ледяным тоном отозвался Слай. С учётом действий собора и других церквей по всему королевству в последнее время, Коул нашёл это естественным.

- Я немного поговорю с падре.

- Очень хорошо. Я со своими людьми займусь поисками других мест.

Коул заметил слабый свет в конце коридора и не стал брать свечу. Ступеньки были крутые, поэтому он первой пустил Миюри, поддерживая её за руку во время спуска. Спускаясь, он снова углубился в свои мысли.

Эту проблему не решить привлечением силы Миюри. Они должны убедить Хаббота отказаться от обвинения Илении в краже, а уже затем показывать горожанам и собственную невиновность. Но что, если Хаббот не пастух, а настоящий священник? Если он действительно украл сокровище? К тому же, если на самом деле Хаббот окажется священником и виновником, смог ли бы Коул смириться с решением о казни этого человека? Виновный должен ответить, если он долго грабил горожан, накапливая богатства, чтобы взять их потом себе. Даже ребёнку отрезали бы руку, если бы он украл хлеб. Если бы выяснилось, что Хаббот захапал много денег, даже божья защита не смогла бы его спасти.

Грехи должны быть наказаны. В итоге. Готов ли Коул к этому или нет. Готов ли он жить не в стране удовольствий, не в тёплой, шипящей от пузырьков воде, а в беспощадном диком мире?

- Миюри, я... - начал, было, он делиться мыслями...

- Брат! - крикнула, оборачиваясь, она, затем прошмыгнула в узком коридоре мимо него и бросилась к двери. Но дверь закрылась за ними, щёлкнул замка.

- Эй! - она пыталась вцепиться в дверь, но её ногти лишь со скрипом скользили по ржавому железному листу, прикреплённому к задней стороне тайной полки-двери.

Миюри повернулась к Коулу и вытащила маленький мешочек с пшеницей, собираясь обернуться волчицей. Но он не мог ни согласиться с её решением, ни возразить. Его мысли были только о Слае по ту сторону двери.

- Почему? - вот что билось в его разум.

Слай запер их. Это не было ошибкой или случайностью. Чтобы запереть полку, нужно было встать на колени и засунуть руку под доски. Пошатываясь, он поднялся по лестнице и ударил кулаком по железному листу над головой Миюри. Она тут же обняла его.

- Почему?!

Конечно, ответа не было. Но на самом деле не было нужды и спрашивать. Действия кричали громче любых их слов и раскрывали истину. Не кто иной, как Слай, украл сокровища. Коул не чувствовал ни гнева, ни даже удивления. Лишь огромное разочарование наполнило его сердце.

- Брат? - Миюри подняла на него свои светившиеся в темноте красным огнём глаза.

Она могла разорвать железный лист в куски своими клыками и когтями. Однако его беспокоило одно обстоятельство.

- Пролезешь ли ты в таком узком месте?

В человеческом облике Миюри была миниатюрной девушкой, но волчица из неё получалась таких размеров, что Коул мог ехать на ней верхом. Её глаза потускнели, должно быть, она не подумала об этом и теперь расстроено посмотрела в сторону.

- Моя голова... может пролезть...

- Слишком опасно здесь пробовать. Давай пока пойдём дальше.

Она неохотно кивнула и последовала за ним. Коридор вышел в комнату, на полу лежала связанная Иления.

- Иления?!

Миюри рванулась вперёд и замерла, дотронувшись до плеча девушки-овцы. Та была без сознания. Миюри обнюхала её тело, проверяя, нет ли ран, потом перешла к шее.

- Она просто лишилась чувств. Хотя на голове у неё шишка...

Должно быть, её заманили в эту комнату, а затем ударили по голове сзади. Миюри развязала её и стала хлопать по щекам.

- Иления? Иления!

Через какое-то время та слабо простонала и стала открывать глаза.

- Мию... ри?

- Фу ты, наконец. Ты в порядке?

Иления потрогала голову и медленно села. Когда ей удалось встать, она застенчиво улыбнулась.

- Какой же я глупый ягнёнок. Меня так легко поймали в этой ловушке, - она глубоко вздохнула, приводя себя в порядок, и снова заговорила, глядя на Коула. - Но ты снова спас меня.

Лица Коула и Миюри помрачнели, через несколько мгновений то же произошло и с лицом Илении, она посмотрела на узкий проход позади них.

- Или нет?..

Им так просто не выйти после этого обмана.

- Да. Нас тоже только что поймали здесь.

Торговцам не пристало унывать. Или, может, Илению согревало то, что она больше не одна. Во всяком случае, уныние не проявилось на её лице.

Для начала Коул решил уточнить ситуацию.

- Тот, кто запер тебя здесь, это господин Слай из торгового дома Дива? Нам сказали, что тебя обвинили в краже, и все собрались здесь, чтобы провести расследование, и поэтому нас привели сюда.

- То же самое случилось со мной. Вероятно, Слай это придумал. Я... не думаю, что это сделал падре. Я не видела его, пока была здесь. Может, он уже мёртв или сбежал после того, как его подкупили, - сказала Иления, опустив глаза и роясь в памяти.

Коул вздрогнул, услышав это. Он молился, чтобы произошло второе.

- Но я должна была обратить внимание... Чтобы украсть из этого хранилища, надо быть, без сомнения, местным жителем. Падре на это потребовалось намало времени. Трудно представить, чтобы он справился, учитывая столкновение королевства с Церковью. Это означает, что мы должны были быть осторожней. Виновники, скорее всего, выслеживали наши действия...

Даже то, что Коул с Миюри расспрашивали про Илению, Слай узнал об этом через свою сеть осведомителей. Торговцы, укоренившиеся в городах, жили в таком мире.

- Так где же тайный путь побега, о котором говорил падре?

Иления состроила жалобное лицо и посмотрела в угол помещения.

- Я думаю, что это просто пустые слова. Есть лишь маленькая дырка - там.

Вот откуда движение воздуха, когда дверь открыта.

- Но... я по-прежнему думаю, что всё это странно. Как все сокровища были тайно вывезены отсюда? Даже Хаббот... Я имею в виду, падре не знал об этом месте.

Иления засмеялась, услышав случайно выскользнувшее имя "Хаббот".

- Он признался тебе, преподобный Коул?

- Ты знала?

- В этом городе царит молчаливое согласие. Он единственный думает, что может кого-то провести. Вот почему его используют.

Коул чуть не сказал, что и она использовала, но наткнулся на многозначительный взгляд.

- Верно. Я рассчитывала на это, постучав в двери собора в первый раз. Но... ты видел, чем это закончилось. Овца не может победить пастуха.

Он не знал, стоит ли над этим смеяться, Иления же продолжила.

- Должно быть, потому меня и ударили по голове. Я поняла, как они воруют, в тот момент, когда узнала, что Слай у них главный.

Коул невольно посмотрел на полки. Из тех вещей, что должны были вынести сразу, остались только большие.

- Доставка еды.

- О...

Чего больше - подъёмов или спусков?

Единственный путь к собору - лестница от подножия мыса, хорошо обозреваемая из всего города, это не считая нищих у подножья. Для кражи требовалось либо изобрести способ стать невидимым, либо создать ситуацию, когда никто не обратит внимания, если увидит. Вторым владели исключительно торговцы, доставлявшие еду, и никто бы в них не усомнился. И так же, как подъёмы непременно сменяются спусками, те, кто что-то приносил, могли быстро стать теми, кто что-то уносит. Здесь остались только большие вещи и лишь потому, что занимали много места по сравнению с доставленой едой и не могли быть спрятаны.

- Основное правило торговли - избегать передвижения без груза. Так больше заработаешь.

- Вот почему господин Слай удивился, узнав, что сбор налога прошёл хорошо... Он же знал, что мы бы не набрали на пятьдесят золотых, не попав в эту комнату.

- Я уверена, что он и нищим заплатил за слежку за нами, потому он должен был знать, что мы не вынесли гору гобеленов или мебели, как и больших золотых тарелок.

- И он понял, что ты нашла что-то маленькое, но невероятно ценное. И сокровище не могло быть нигде, кроме тайного хранилища. Идя по этому пути, они с очевидностью поняли, что посторонние заметили результаты их действий, поэтому они нанесли нам удар, прежде чем мы узнали, что они виновники...

Сказав, Коул вздохнул и не мог не признать, что в некотором смысле проницательность торговцев произвела на него впечатление.

- Между прочим, - продолжила Иления - они должны были проверить сохранность оставшихся сокровищ. Они, вероятно, не могли зайти так далеко, чтобы принять историю падре.

Тогда Миюри встала и прошла в угол, куда не достигал свет свечи, затем вернулась с большим куском ткани, похожей на шерсть. Той самой, которой были накрыты ящички с реликвиями. Слай и его люди, похоже, не придали ей значения.

- Это всё, что осталось. Все эти заплесневевшие ящички исчезли, осталась только яма, они её вырыли в своей жадности, чтобы проверить, нет ли под ними чего-то ещё. Её, вероятно, хватит, чтобы мы все там поместились, - Миюри с озорством улыбнулась, представив, как Слай с его людьми отчаянно копают яму. - Но, брат?

- Да?

- Сейчас ли сидеть без дела и болтать?

Её глаза говорили, что за грехи должна быть расплата. Но было ещё одно, что Коула интересовало.

- Как господин Слай поступит с нами?

Иления задумалась.

- Если бы он просто хотел заставить нас молчать, ему было бы проще сбросить нас со скалы. Потому собрать нас всех вместе вот так... возможно, он хочет свалить вину на нас. В конце концов, все узнают о краже. Не будет виновных - откроется правда.

- Но как?

Если бы их сейчас передали городскому совету, Коул не мог вообразить, что их тут же казнят как грабителей. Их будут проверять, что не должно лишить их людской благосклонности. Потому что, если в дело вмешался совет, и они предстанут перед судом, в пользу Коула будет то, что принцесса Хайленд на его стороне. И, главное, горожане хорошо относились к нему и даже называли кардиналом. Не стоило сомневаться, что всё сложится благоприятно для них. И Слай должен был знать и это, и Илению. Поэтому Коул был особенно озадачен его действиями.

- Эй, вы оба, о чём вы сейчас говорите? - рассерженно вмешалась Миюри. - Сокровища украдены отсюда, верно? Раз здесь есть люди, они и виновники.

Миюри любила дразниться и всегда огрызалась и ворчала, когда её заставали на месте шалости. Она накопила изрядный опыт со случаями, когда оправдания не помогают. Но время детства ушло, это был взрослый мир.

- Может, и так, но у людей принято судить о разных ситуациях, и в разговорах между собой люди узнают правду, а потому...

Здесь его слова прервались. Узнают правду в разговорах между собой? Он невольно оглянулся. Вокруг только каменные стены и лишь один вход. Священник был ненастоящим, те, кто называл себя членами совета, были, вероятно, доверенными людьми Слая, так что тех, кто знал правду, было немного. А люди редко приходили теперь в собор. Будут ли они разговаривать теперь? Чушь.

- Мёртвые не разговаривают... ты имеешь в виду, - пробормотала Иления.

- Да! Вот почему мы должны выбраться отсюда и добраться до них!

Миюри достала немного пшеницы из мешочка, положила в рот и начала раздеваться. Коул смутился от быстроты её движений, но, вспомнив, что ей не нравится, когда видят её превращение, он отвернулся и закрыл глаза. А потом открыл, почувствовав, как мех трётся об его щеку.

- Моя голова может пролезть в проход.

Она нацелила голову на проход в коридор, просунула немного дальше и вернула обратно.

- Думаю, бросившись всем телом на это, я бы легко...

Она снова посмотрела в проход, её слова оборвались. Затем большая волчица изумлённо отступила. Коул недоумённо глянул в ту сторону - по лестнице скользила змея.

Змея?

- Что это?.. Вода?

Коул уже понял.

- Миюри, назад!

Вдруг коридор ярко засветился, свет сбегал сверху, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку.

- А! А, а! - Миюри, боявшаяся лишь одного на свете - своей матери, - отпрыгнула назад с хвостом, юркнувшим между её задних лап и прилепившимся к животу.

Змея неистово неслась вниз по ступеням. Горящая река масла.

- Что делать? Что? Это...

Миюри испуганно смотрела в сторону коридора, несколько раз порывалась прыгнуть вперёд, но не решалась. Огонь быстро добрался до помещения, чёрный дым затянул потолок. Они не спаслись бы, пытаясь прорваться сквозь огонь.

Горящая змея продолжала скользить внутрь, бежать от неё было некуда. Хорошо, по крайней мере, что поток не разделил их. Коул спешно оглядывал помещение, ища спасения, всё равно выбора у него не было.

- Миюри, повали полки!

Через мгновение она поняла и стала сшибать полки грудью, опрокидывая их в пылающую змею. Хотя они и были деревянными, но как-то могли приостановить масло. Если его удержать, огонь стихнет, каменные стены гореть не будут, можно будет надеяться на спасение. Так же думала и Миюри, она успела несколькими полками перекрыть на время путь змее.

И тут Коул увидел ярко-красное свечение в дальнем конце помещения, прежде не освещённого свечой. Там была навалена большая куча дров.

- Они всё подготовили...

Из маленького отверстия в потолке тоже лилось горящее масло, оно и подожгло дрова.

Места, призванные не пускать посторонних, идеально годились и для удержания людей.

- Сожгут заживо нас вместе с оставшимися ценностями и, конечно, решат все свои проблемы к своему удовольствию, - почти с улыбкой проговорила Иления.

- О-о-о!.. - зарычала Миюри, приближая морду к горящим полкам.

Коул почувствовал, как кровь отлила от его лица, он прыгнул на неё.

- Миюри! Успокойся! Ты не можешь сделать это!

- Но мы всё равно сгорим до смерти! Я могла бы открыть эту дверь!

Она стряхнула его и исчезла в коридоре, он не успел и рта открыть.

- Миюри!

Его крик и громкий удар в дверь слились в один звук. Он не знал, прошло ли мгновение или долгое время, прежде чем он смог несколько раз глубоко вдохнуть, так и не осознав этого, он увидел, как из огня и чёрного дыма выскочила волчица.

- Афф... А-а-а!!

Миюри не смогла приземлиться на лапы и упала на бок. Её шерсть слегка дымилась, язычки пламени плясали между когтями её лап.

- Что ты наделала?!

Она не пыталась встать - дым разъел ей глаза, болели горящие лапы. Коул бросился к ней и обхватил ладонями обе лапы. Огонь обжёг зашипевшие сразу руки. Иления кинулась на помощь и помогла Коулу удержать Миюри, бившуюся от боли и дезориентации, и он смог продолжить сбивать с неё руками огонь. Когда ему, наконец, удалось придавить огонь и на задних лапах, Миюри затихла, тяжело дыша.

Огонь вокруг всё разгорался, и было так жарко и ярко, что Коул с трудом удерживал глаза приоткрытыми.

- Прости, брат. Я не смогла открыть дверь...

Миюри бессильно лежала на полу.

- Сдерживай себя немного.

Пока он говорил, она подняла голову и посмотрела на него красными глазами.

- Ты говоришь мне быть женственной даже, когда я чуть не умерла?

Она недоверчиво засмеялась, Коул тоже не смог сдержать улыбку.

- Конечно.

Она вздохнула и попыталась встать, дрожа всем телом.

- Миюри, лежи.

- Нет. Все умрут, если я не открою эту дверь. Если нас сжигают заживо, нам надо сделать всё, что можем.

Но дверь не поддалась её первой атаке. Он не думал, что что-то получится, даже если она попытается снова, обжигая лапы. И он не мог просто смотреть, как она, раненная, снова и снова прыгает в пламя, медленно умирая от боли. Если ничего не оставалось...

- Тогда я лягу в коридоре, а ты пройдёшь по мне.

- Что, на ступени?! Я не смогла...

- У меня есть идея, - заговорила Иления, прерывая их спор.

- Идея?

Они в подземелье с каменными стенами вокруг и единственным запертым выходом. Дрова и вёдра с маслом, подложенные сюда, превратили его в большую топку. Коула уже вовсю припекало, воздух жёг лёгкие. Он мог лишь помолиться Богу в то небольшое оставшееся время, позаботиться о спасении своей души и не поддаться ненависти и гневу, чтобы не попасть в ад.

Иления положила перед ними меч, взятый из набора оставленных доспехов.

- Я обернусь овцой, тогда ты должен разрезать мне живот и кровью потушить огонь.

- А?

- Мои внутренности, думаю, смогут остановить распространение огня. А вы, вынув их из меня, спрячетесь внутри сами. Пергамент иногда можно найти целым после пожара в монастыре, и вы знаете, как сложно целиком зажарить свиней и овец, верно? Их не так легко готовить.

Она говорила спокойно, Коул растеряно посмотрел на неё.

- Ты шутишь?..

- Сейчас есть время шутить? - горько улыбнулась она. - Если ничего не сделаем, мы все умрём. Лучше умереть одному, чем всем троим.

Возможно, это подход торговца - оценивать убытки и прибыли. Её жестокий план вполне разумен. Миюри была не слишком велика, он с ней поместится в животе овцы. Но Иления обладала не только разумностью, но и огромными твёрдыми копытами.

- И когда огонь потухнет, вы сможете прожить довольно долго, отрезая прожаренные куски.

Это должно было прозвучать, как шутка.

- Нет! Нет, нет! -большая волчица Миюри закричала, как ребёнок.

Коул чувствовал то же самое.

- Мы не сможем этого сделать. Никак не сможем.

- Ты сумел бы сказать то же самое, поменявшись местами со мной?

Её взгляд мог проткнуть насквозь. Будь Коул не жалким агнцем Божьим, а огромным бараном. Будь он в силах спасти кого-то, пожертвовав собой, подобно птице-матери, защищающей своё гнездо... Что бы он сделал?

Проклятье, богохульно подумал он. Он сделал бы то же самое.

- И всё-таки...

- Я та, кто втянул вас во всё это.

Они замолчали, окружённые подступавшим огнём. Время уходило, когда каждое мгновение было на счету. Пламя всё разгоралось, подступало ближе.

- Тогда ладно, - Иления встала.

Коул ничего не мог сказать, лишь следил за ней глазами. Миюри что-то выла, но он не слушал её. Его разум нашёптывал ему немыслимые прежде оправдания: разве люди и волки не ели овец, чтобы жить? Он чувствовал, уступает душу искушению, чтобы суметь пережить эту беду. Нет. Это не является чем-то таким, что он мог допустить, но в то же время как мучительно отказаться от этого. Позволить Илении бесполезно умереть и смотреть, как заживо горит Миюри? Имеет ли это какой-то смысл?

Его разум и чувства полыхали пламенем, не меньшим того, что бушевало вокруг, он чувствовал, что сходит с ума.

Нельзя ли хоть немного отложить? Разве это не дом Божий?!

- Мм, пожалуйста, если ты не возражаешь отвести взгляд... - застенчиво сказала Иления, вдруг показавшись совсем юной.

Совсем не странно, что она оказалась столь наивной, чтобы на самом деле поверить в новую землю на том краю моря. Отвернувшись, он согласится на её предложение. Они разрежут ей живот и выживут только вдвоём. Он пытался сдвинуться и не мог. Возможно, так растягивается время перед смертью.

Потом - внезапный удар, всё размыло у него перед глазами - он уже лежал на полу, а волчица Миюри прижимала его сверху.

- Иления, мои когти и клыки острее.

- Хорошо, - просто ответила девушка-овца.

Коул лежал на полу, не пытаясь сопротивляться, в глубине души он знал, что это лучший вариант для всех. Когти Миюри больно впились ему в плечо, словно она думала, что иначе он попытается встать. Он ощущал себя прикованным к полу.

Бог не дал им чуда на северных островах. В настоящем сражались только те, кому в древности поклонялись, как богам, а потом о них забыли. Хотя Коул на деле узнал, насколько беспомощна вера, ярость брызнула у него изнутри, и он спросил себя, не броситься ли самому в огонь. Он смотрел на пламя, почти ожидая появления ангела, что протянет руку спасения, пусть он и знал, что его желания никогда не достигнут небес, что ничего не произойдёт...

- А? - заметил одну странность, подняв голову.

- Пожалуйста, брат. Не позволяй последней воле Илении не сбыться.

Но он даже не взглянул на умолявшую его Миюри и не обращал внимания на впивающиеся в него всё глубже когти. Он смотрел на это.

- Миюри.

- Брат! - отчаянно крикнула она.

- Миюри, смотри! - сказал он, чётко выговаривая каждый звук, и указал на угол помещения, где валялся обычный кусок ткани. Толстый, довольно грубый и необычно тяжёлым. Это был тот же материал, что и ткань святого Нексы. Сделанный не из шерсти животных, растительных волокон или нити насекомых. Слай сказал, что он был сделан из металла. Не это важно. Ткань лежала посреди пламени и не горела.

- Что, что такое?.. Она не горит?.. - озадаченно пробормотала Миюри, глядя на ткань святого.

- Миюри, ткань! - снова обратился он.

Она отпустила его плечо, ещё не понимая.

- Возьми ткань!

Волчица прыгнула в угол, схватила ткань зубами и, тут же вернувшись, положила её перед ним с выражением смущения на морде.

- Она... совсем не горячая. Разве это не должен быть металл? Это что, на самом деле металл?

Даже дети знают, что металлы быстро нагреваются. Иления, собиравшаяся сейчас пожертвовать своей жизнью, тоже с недоумением смотрела на ткань.

- Этой тканью всё было накрыто, когда мы открыли тайную дверь, верно?

Что было самым сильным врагом этой святой реликвии? Нет, какую пользу принёс святой Некса своей тканью? Нити не рвутся, жучки не грызут ткань. И...

- Не горит.

Это истинная реликвия. Гусиная кожа покрыла его спину, он еле удержал рвущееся из груди благоговейное рыдание.

- Это... это Божья защита!

Он взял ткань в руки и быстро осмотрел. Вынутая из огня, она не обжигала, даже не была горячей, как и сказала Миюри. Она прикрывала другие реликвии не просто так.

- Я предлагаю нам спрятаться под тканью, - сказал он, глядя на Миюри и застывшую на месте Илению, - и выжить всем вместе.

Слай со своими людьми вырыл из жадности глубокую яму там, где были спрятаны реликвии. К счастью, Иления и Миюри были миниатюрными и стройными. Размеров ямы хватит на всех троих, но она была длинной и сужалась книзу.

- Иления, подожди, не ложись! Брат, давай ты первый, ложись на живот!

На узком дне мог лечь только один человек. И Миюри, и Иления задохнулись бы под тяжестью двух остальных, так что внизу должен был устроиться Коул, а Миюри и Иления - сверху. Но Миюри всё не успокаивалась, должно быть, беспокоясь о столь тесном пребывании Коула с лицом противоположного пола.

- Не будь невежлива с госпожой Иленией... - сказал он раздражённо, но Миюри спрыгнула на него, сбив ему дыхание и заставив его умолкнуть.

- П-прости, - сказала Иления, робко пристраиваясь на нём рядом с Миюри.

И обе обещали, что, если ткани святого окажется недостаточно для сдерживания огня, они могут что-то сделать, используя свою шерсть.

Ощутив их на себе, он, как взрослый мужчина, испытал смешанные чувства по поводу обстоятельств укрытия, в котором он лежал. Бог послал этому жалкому агнцу чудо, но он отчаянно молился, будто оправдывал беззастенчивость, с которой две девушки улеглись поверх него. Затем он почувствовал, как Миюри захихикала у него на спине.

- В чём дело?..

Она фыркнула и ответила:

- Хм-м? Я просто в восторге от того, как разорву в клочья тех типов, как только погаснет огонь.

- Будь женственней даже перед лицом смерти, - сказал, конечно, он, но пока что они хоронились в дыре, прикрываясь от огня тканью святого.

Вряд ли Бог мог их услышать.

- Перестань столько ёрзать.

- Хорошо.

Иления усмехнулась, слушая их пререкания.

Всё так быстро менялось в городе Десарев, они сейчас оказались в дураках. Но земля к земле, прах к праху, а правда обязательно предстанет правдой. Усомнившийся в вере Коул снова укрепился в ней.

Огонь ещё бушевал, но их путь снова поворачивал в направлении их устремлений.

Эпилог

Хотя огонь погас уже где-то к полуночи, справиться со всем они всё же не могли. В помещении больше не было огня, но стоял жуткий жар. Так же происходит и в печи, когда дрова уже прогорят, но она сама ещё не остынет, в ней можно выпечь хлеб. Ткань святого защитила от пламени и замедлила проникновение под неё жара, но воздух в яме, в которой они прятались, постепенно и неуклонно разогревался. Если бы они оставались там слишком долго, то зажарились бы либо умерли от обезвоживания или отравления дымом. Но на их счастье дверь в хранилище с ещё тлевшими остатками полок вскоре после того, как пламя погасло, была открыта. Не глотнув даже свежего воздуха, принесённого сквозняком, Миюри выскочила из ямы, обернулась волчицей и бросилась наверх. Когда Коул с Иленией покинули хранилище, большинство раскиданных ею противников уже валялось без сознания, она же тащила из-за алтаря тех, кто пытался там спрятаться, и, рыча, удерживала их на месте, угрожая обнажёнными клыками.

Коул с Иленией связали раскиданных людей, их оказалось восемь. Коул полагал, что общий вдохновитель Слай вернулся в торговый дом, но тот обнаружился прямо перед входом в хранилище, ему-то и досталось первое благословение Миюри. Узнав Слая, Коул не сдержал удивления от его присутствия, но более странным был вид главы торгового дома. Он выглядел не так, как при последней встрече - был измучен, с тёмными кругами вокруг глаз. Похоже, ночь у него выдалась весьма напряжённая. Может быть, он решил, что пленники и впрямь воспользовались каким-то тайным выходом и сбежали в город, а может, на него давила вина - не случайно рядом с ним валялась раскрытая книга Писания.

При виде книги Коул отстранённо подумал, что не его природная доброта всегда сердила Миюри, а Писание, с которым он не расставался.

Осмотр собора помог удостовериться, что никто больше в нём не прячется, бывшие пленники нашли на кухне собора кувшины с водой и напились холодной воды.

Коул, осознав, наконец, что они спаслись, начал отходить от напряжения этих событий. Он, как и Иления, с большим облегчением опустился на пол, не имея сил лишнее слово сказать, но Миюри - другое дело, она всегда оставалась верна себе. Она отыскала еду, доставленную Слаем и его людьми, набрала вне себя от возбуждения целую кучу всякой снеди и явно собиралась куда-то пойти. Коул подозрительно окликнул её, в ответ девушка заявила, что зажарит яиц, запечёт мяса и поджарит хлеба, пока камни в хранилище ещё горячие. Тусклый рассвет уже проникал через окна в крыше собора, так что её намерение вполне можно было назвать приготовлением раннего завтрака.

Не имея сил даже сердиться, Коул лишь проводил её взглядом. И ему было ещё о чём подумать, кроме завтрака, - о том, как утрясти ситуацию. Что делать со Слаем и его людьми, лежавшими связанными в маленькой комнате? Казалось бы, их следовало бы передать их городскому совету за воровство сокровищ, но он сомневался, что простое решение окажется правильным.

Его размышления прервал стук в двери собора, заставив его сердце дрогнуть. Миюри была в тайном хранилище, и он покосился на Илению, та, наклонив набок голову, смотрела на главный вход.

- Рыба?.. - спросила она.

Это слово натолкнуло его на предположение. Он пробежал по боковому проходу, открыл дверь и встретил там того, кого и ожидал: Осень.

- О, ты цел, - сказал он.

Его волосы и борода были мокрыми. Коул перевёл взгляд на большую птицу, сидевшую на его плече. Птица, похожая на ястреба, пронзительно закричала.

- Он сказал, что тебя могут сжечь заживо, поэтому я выпил целое озеро воды.

Коул не знал, верить ли этому, но ситуацию в целом уяснил.

- Это правда, мы попали в западню в подземелье, и оно было подожжено. Мы спаслись благодаря Божьей защите.

Человек, который какое-то время даже называл себя монахом, лишь мрачно пожал плечами.

Затем они прошли мимо Миюри, набивавшей рот едой, приготовленной ею на том жаре, что чуть их не убил. Осень выслушал вкратце о случившемся прошлой ночью и предложил Слая с его людьми оставить на каком-нибудь островке. Он сказал, что они потом освободятся и сбегут, когда захотят. Хотя оставалось вопросом, что делать, если они сбегут, отношение Осени можно было назвать довольно снисходительным.

Слай не только пытался свалить вину на них и убить, он ещё и сам украл сокровища из собора. Если его вместе с его людьми передать городскому совету, никакие оправдания не избавят их от виселицы. Конечно, Коул знал, что грехи должны быть наказаны, но ему вспомнилось, что Слай, возможно, читал полночи Священное Писание, действия его можно было счесть безумием, охватившим его, когда он потерял самообладание. И потом, если узнают про виновность Слая, торговый дом Дива в Десареве утратит своё положение, что отразится на компании Дива в целом. Коул хотел бы избежать этого. Но при этом понимал, сколь маловероятным было бы оправдание Слая.

Миюри и Иления были согласны с предложением Осени, они со смешанными чувствами раздражения и осуждения в глазах втроём смотрели на Коула, пытавшегося быть снисходительным, но у него была мысль получше. Выслушав её, Миюри уставилась на него с раскрытым ртом, а Иления и Осень вздрогнули.

- Ты можешь быть и безжалостным, - сказала Иления.

- Да, но я не думаю...

Он нашёл их реакцию чрезмерной и считал, что его замысел принесёт куда больше пользы, чем изгнание на отдалённый островок. Сказав это, он исчерпал свои доводы. Кроме того, ему для осуществления замысла была нужна помощь Осени и птицы. Миюри убедила птицу кусочком поджаренного мяса, приправленного маслом, а Осень лишь угрюмо сказал:

- Я это сочту за мой способ вернуть то, что задолжал тебе несколько раз.

Тогда Миюри отложила зажаренное между кусками хлеба яйцо, облизала губу, к которой прилип желток, и улыбнулась Осени.

- Если это слишком много, я приду к тебе копать ямы, а мой брат поможет мне.

Копи поддерживали существование людей на севере, и Миюри с её носом и когтями могла найти новые жилы для разработки. Осень какое-то время взвешивал все за и против, потом, наконец, со вздохом сдался.

- Что ж, ладно...

- Благодарю тебя.

Когда они следили за тем, как Осень с поручением Коула уходит в море, солнце едва-едва показало свой лик над водой.

- У-уа-а, - зевнула Миюри, стоя перед чудесным видом, открывавшимся отсюда, её хвост покачивался взад-вперёд. - Теперь я хочу спать после всей этой еды.

- Нужно какое-то время, чтобы Осень с остальными вернулись. Мы можем отдохнуть.

Они, конечно, так и не спали после ночи в горящем хранилище. Миюри уже начало пошатывать, и Коул на обратном пути к собору понёс её на руках. Однако, заметив, что Иления не двинулась с места и продолжает смотреть на море, он остановился. Девушка-овца смотрела не на восток, где всходило солнце, а на запад, где оно сядет вечером.

- О создании страны на краю запада... - слова его вырвались столь внезапно, что он сам удивился. - Сколько во всём этом правды?

Миюри, готовая соскользнкть в пучину сна, сразу напряглась. Лицо Илении, всё в чёрной саже, продолжало смотреть на запад. Потом она оглянулась на Коула со странным выражением лица.

- Почему ты спросил?

- Ты работаешь в торговом доме Болан, не так ли?

Две точки в небе превратились в морских птиц и вновь в нём растворились.

- Да, но что из этого?

- Ив Болан, я давно с ней знаком. Я подумал, что ты, возможно, хочешь заслужить благосклонность принца, чтобы госпожа Болан смогла вернуть себе положение в королевстве.

Глаза Илении расширились. Потом она лишь криво улыбнулась.

- Не могу сказать, что я не думала об этом, но... достопочтенная госпожа Болан не хочет возвращать своё положение.

Конечно, она могла сказать всё, что хотела. Всё сводилось к тому, верить ли ей или нет. Девушка на руках Коула ущипнула его, словно говоря: верить. Ему было сейчас нелегко, но не из-за Миюри, а из-за вызывающего взгляда и бесстрашной улыбки Илении.

- Всё потому что достопочтенная госпожа Болан хочет взять в свои руки торговлю той земли с человеческим миром, если мы найдём себе страну на западе. Она что-то делает только ради выгоды. Она решила работать со мной не из сочувствия, а ради монет. Ей не доставит счастья такая ничтожная вещь, как положение.

Иления однажды сказала, что хочет разбогатеть достаточно, чтобы вернуть молодость своего работодателя. А её работодатель был просто волком в овечьей шкуре, как и она. Так Коул думал прежде, но теперь осознал свою ошибку.

- Ты настоящая овца в овечьей шкуре.

Иления недоумённо посмотрела на него, затем неопределённо улыбнулась.

- Это комплимент?

- В следующий раз, когда кто-то сравнит меня с бараном, я буду гордиться этим.

Она усмехнулась.

- Я хочу посмотреть на это ещё немного. Вы же идите, не ждите, вам надо отдохнуть.

По честолюбивости её улыбки он ясно видел, что она сказала это не без учёта сказанного прежде. Словно хотела предложить им - если не верите мне, просто посмотрите сами. Миюри на руках Коула уже собралась кусаться, но он крепче сжал её и сказал:

- Тогда мы так и сделаем.

Конечно, Иления не удивилась. Лишь улыбнулась и чуть наклонила голову.

Он убедил Миюри и вернулся с ней в собор. Конечно, Миюри немного ещё поворчала. Должно быть, ей не понравилось, как то, что он усомнился в Илении, как и то, что в их словах мог скрываться какой-то скрытый смысл. А потом он начал понимать, что заставило её ревновать.

- Не уходи никуда, пока я сплю, - сказала она.

- Ладно, ладно.

Казалось, она хотела бы сказать больше, но вместо этого обняла его и закрыла глаза, не переставая дуться. Вскоре он услышал, что она мирно сопит во сне. Он устал не меньше и через мгновение последовал её примеру.

Когда он открыл глаза, перед ними, неопределённо улыбаясь, стоял мужчина, которого он искал.

- Прошло довольно много времени. Многому ли ты научился?

Человек с длинной бородой, спокойный по характеру и уживчивый для своих лет, смотрел на спящую Миюри, прищурив глаза, как любящий дедушка.

- Прошу прощения за весь тот путь, что тебе пришлось проделать, господин Хильде.

Коул сел прямо, выпустив проснувшуюся, наконец, Миюри. Он просил Осень и птицу доставить с большой земли великого торговца, хранившего книги торгового дома Дивы, власть которой распространялась по всем северным землям, её власти было достаточно, чтобы чеканить собственную монету, которую называли солнечной. И вместе с тем того, кто поддерживал их путешествие - Хильде Шунау.

Как торговец Иления, конечно, знала имя Хильде, но теперь она с удивлением обнаружила, что и он не человек. Хильде был воплощением маленького кролика, его небольшие размеры сделали возможным для него добраться сюда из главной резиденции Дивы с помощью птицы и Осени.

- Я услышал всю историю по дороге. Твоё решение позвать меня было верным. Ты напомнил мне господина Лоуренса из тех давних времён.

Хильде осмотрел комнату, куда поместили Слая и его людей.

- Я присматривался к торговому дому Десарева, они получали слишком много денег. Я занялся расследованием, зная, что эти люди не столь хороши в торговле и явно занимаются воровством или чем-то вроде контрабанды, но чтобы подумать, что они крадут из собора...

Он вздохнул и покачал головой.

- Я разберусь с ними. Если вы передадите их совету, всё, что с ними сделают, - отправят повесить. Я заставлю их сказать мне, где находится украденное, и я заставлю их, как следует, поработать под моим надзором, пока всё не выплатят. Ну, как?

Коул, конечно, согласился, но Иления и Осень по-прежнему выглядели не слишком восторженными. Он задумался о причине этого, но потом увидел, как плечи Хильде затряслись от смеха.

- Вам не стоит беспокоиться. Я не собираюсь загнать их работать до смерти в шахты.

- О.

Одна из немногих работ, по жестокости сравнимых с работой гребцом на галере, - это работа в шахте. Быть изгнанным на удалённый остров - участь куда легче, чем быть закованным в цепи и ждать грудной болезни или обвала. Это означало, что сердца Осени и Илении умели прощать. Осталась лишь Миюри, и девушка, приготовившая себе завтрак на огне, который должен был её убить, просто безразлично пожала плечами. Решение принято, Коул облегчённо вздохнул.

Хильде сморщился, почувствовав запах горелого, принесённый сквозняком, и спросил:

- И как же вам удалось спастись из той ловушки в хранилище и не сгореть заживо?

Любопытство Хильде заставило Коула вспомнить события ночи.

- Нас спасла реликвия. Истинная реликвия.

Хотя эта ткань спасла их жизни, он совсем забыл о ней. Он даже не мог пошутить: добравшись до берега, больше не молятся. Он бросился к хранилищу, ещё горячему, и принёс ткань святого.

- Это она. Нас спасла ткань святого Нексы.

- О?

Будучи слугой Божьим, Коул с гордостью показал ткань, Хильде лишь наклонил голову, погладил ткань и медленно кивнул. Потом виновато посмотрел на юношу.

- Господин Коул, я знаю убеждённость твоей веры, - казалось, он извинялся своим вступлением перед тем, что он хотел сказать. - Но эта ткань спасла вас не защитой святого.

Он не решался продолжить, и неожиданно вмешалась Иления:

- Из чего же сделана эта ткань? Я представления не имею, что это за материал.

Миюри с любопытством смотрела на Хильде, и даже кит-Осень, казалось, заинтересовался. Хильде оглянулся на остальных и прочистил горло.

- Это добыто из земли.

Застыв на мгновение, Миюри засмеялась и небрежно хлопнула по руке Хильде.

- Старина Хильде, и ты думаешь, он поверит? Он даже рассказывает, что есть растение, на ветках которого растут овцы, из которых делают ткань.

Коул посмотрел на Миюри, это же была всего лишь легенда о хлопке, но Хильде даже не улыбнулся.

- Ну, где-то примерно так, и я понимаю, если ты не веришь. Но мир беспощадно разбивает все догадки и предположения, что мы строим. Эта ткань сделана из камня.

Как ни смотри, в руках Коула была ткань. Но она и вправду не загорелась и не стала горячей. Она никак не могло быть ни обычной тканью, ни металлом.

- Это называется асбестом и добывается в шахтах. Добыча полезных ископаемых - основа компании Дива, но нам редко приходится видеть что-то столь хорошее. Это, конечно, чудо. Я действительно увидел нечто особенное здесь сегодня.

Хильде казался искренне впечатлённым. Коула слова о том, что ткань можно делать из камня, потрясли куда сильнее истории про неведомую землю на западе. Если возможно такое, тогда может быть вообще всё что угодно.

Миюри от изумления чуть не лишилась чувств.

- Хорошо, тогда я позабочусь о моих усмирённых подчинённых. Почему бы вам всем сейчас не вернуться в город и не отдохнуть?

Они провели ночь в горящем хранилище, и короткой дрёмы недостаточно для восполнения сил. Кроме того, услышав секрет одежды святого Нексы, Коул успокоился и вдруг ощутил всем телом, насколько он вымотан.

Осени очень понравилось это большое каменное здание, он решил остаться и осмотреть его, а Коул, Миюри и Иления вместе покинули собор. И как всегда, их встретил прекрасный мир. Чистое голубое небо и запах моря, принесённый ветром. Но в этот мистический пейзаж вписались суда, занятые рыбным промыслом, торговые корабли, устремляющиеся к иным берегам, жизни тех, кто работал в порту, и морские птицы, свободно парившие над всеми остальными.

Мир был полон сюрпризов, богат переменами, и, похоже, его никогда не загнать в одну форму. А значит, есть в нём то, что могло быть исправлено их действиями.

Коулу было трудно сказать что-то определённое обо всём, что касалось земли на западе, о которой говорила Иления, да и правда о Церкви в королевстве и о наследнике Клевенде ещё не прояснилась. Но приняв, что что-то действительно движется в неверном направлении, он теперь мог решительно встать на пути этому. Так он сейчас чувствовал. Он взял Миюри за руку, и Иления улыбнулась им, когда они начали спускаться по лестнице.

Когда стайка морских птиц пролетела у них над головами, они заметили, что кто-то поднимается по ступеням навстречу им.

- Господин Хаббот?! - невольно назвал его имя Коул, и Хаббот, задумчиво смотревший под ноги, поднял голову и даже подскочил на месте.

- Пре... преподобный Коул?

Он содрогнулся всем телом и рухнул коленями на ступеньку. Коул сломя голову бросился навстречу. Старик сложил руки в молитве к Богу.

- Я так рад, что ты вернулся... Я не знал, решусь ли я когда-нибудь снова предстать перед Богом... - бормотал он, чуть не плача, но Коул хотел кое-что спросить у него.

- Ты встречался с господином Слаем?

- Да, - ответил Хаббот, словно исповедуясь в своих грехах. - Он сказал мне тогда, что я могу либо взять деньги, либо умереть. Именно они украли сокровища из хранилища, верно?

Иления оказалась права, предположив, что Слай либо заплатил Хабботу, либо, в худшем случае, убил его.

- Должно быть, он уже знал, что я не настоящий. Я думал, что даже если мне удастся дойти до совета, они не будут слушать ненастоящего священника. И я взял мешок с деньгами, - Хаббот говорил с болью, но потом с надеждой поднял голову.

Потому что сейчас он был здесь.

- Я взял деньги, но моя голова была занята другим. Не я один знал об этом хранилище. И если из него украли сокровища, то должен быть виновник. Я сразу понял, что они хотят сделать. Я пастух. Я очень хорошо знаю, кого обвинят в такие времена.

Беды всегда приходят извне. И Коул с Миюри, и Иления не были из этого города.

- Я подумал, может, просто смолчать и сбежать. Я только пастух. Но...

Промучившись всю ночь, Хаббот не сбежал. Задумчивое выражение его лица, когда он поднимался к собору по ступеням, объяснялось его готовностью умереть ради справедливости, жившей в нём.

Даже самые потёртые ткани могли быть проданы как реликвия, если они сопровождались прекрасной бумагой, удостоверявшей подлинность. И пусть Хаббот не был посвящён в сан, как должно, он провёл много лет в соборе, одетый в подобающую одежду.

- Ты прекрасный священник, - сказал Коул, кладя руку на плечо Хаббота. - Ты более истинный, чем тот настоящий священник. Я могу засвидетельствовать это.

Хаббот посмотрел на него и горько улыбнулся, словно солнце было слишком ярким.

- Бог подскажет мне, что делать. Но я хочу каким-то образом выполнить эту временно возложенную на меня миссию.

Когда Хаббот, исполняя миссию священника, вернётся в собор, работа Хильде с виновниками намного упростится. Коул сообщил ему, что Хильде, один из руководителей компании Дива, находится сейчас в соборе, а в завершение снова похвалил его за то, что он набрался мужества и вернулся в собор.

Они смотрели, как Хаббот поднимается по ступенькам, выпрямив спину и гордо неся своё бремя. Никто бы не поверил, скажи он сейчас, что был всего лишь пастухом.

- Он стал своей маской? - спросила Миюри, будучи, кажется, и так уверенной в том.

- Это без сомнения выглядит так, - спокойно ответил он.

А значит, мир не стоит отбрасывать, - она крепко сжала его руку. - Тогда я тоже не сдамся. Если пастух может быть священником, а камень - тканью, это не то же самое, что я могу быть твоей женой, верно?.. Ммм, брат?

Она бесстрашно улыбалась, специально произнеся слово "брат". Он потерял дар речи от такого показного нахальства, а Иления стояла рядом и улыбалась, наслаждаясь представлением.

- Ну, а пока я просто хочу принять ванну и выспаться в большой кровати! Я устала.

- Если вы не возражаете против постоялого двора, в котором я остановилась, я могу быстро устроить для вас комнату.

- Я хочу спать в комнате Илении. Я думаю, что мне там приснятся прекрасные сны.

Иления немного удивилась, но тут же улыбнулась и кивнула.

- С тобой всё хорошо? Так ведь, брат? - вкрадчиво спросила Миюри.

Он был ягнёнком, а она - волчицей. Ему оставалось только пожать плечами.

Солнце стояло высоко над головами, и морские птицы весело кричали.

Он молился Богу, чтобы этот день и все последующие были приятными.