Читать онлайн "САША, или ИСТОРИЯ НЕОДИНОКОЙ ЖЕНЩИНЫ"

Иногда так хочется рассказать о чем-нибудь очень и очень значимом, но, как только дело доходит до бумаги, остается одно лишь желание. И опять нужно взывать к совести этой прекрасной, но переменчивой женщины по имени Муза.

Мы никогда не верим в чудеса, но зато так надеемся, что они произойдут в нашей самой обыкновенной жизни. Причем тогда, когда нам это нужно.

На моих глазах бродячий пес подошел к женщине и неожиданно лизнул ей руку.

- Ты что, его знаешь? - удивился стоящий рядом мужчина.

- Нет, но может быть, я встречалась с ним в другой жизни, - женщина посмотрела на удивленное лицо мужчины и вдруг громко рассмеялась.

Глава 1. ВЫКИНУТЬ ИЗ ГОЛОВЫ

Первый день

Утро не задалось. Вначале позвонили Андреевы и заявили, что к ним внезапно приехали родственники из Испании. Саша машинально переспросила в телефон:

- Это, какие?

- Тоже Андреевы, - категоричный ответ с другой стороны полностью обескуражил.

Ей казалось, что если бы приехали какие-нибудь Алонсо, Кастро или Кортесы, то было бы и не так обидно. А тут – всего лишь Андреевы. И планы разрушили, и фамилия у них для Испании в высшей степени странная. Сашин муж немедленно сделал вид, что жутко обиделся и резко засобирался в гараж. Стоящий рядом младший сын Вовка не скрывал довольной физиономии. Средняя по возрасту, единственная дочка Вика была настолько критически настроена по отношению к нему, что можно было не сомневаться, что как только они вырастут, то всегда и во всем смогут достигнуть согласия. И сейчас она почти солидарным авансом не пыталась скрывать свою радость. Куда исчез старший сын Иван, было покрыто великой тайной общения двух полов. По крайней мере, услышав последний и самый горький мамин вздох, он произнес:

- Очень жаль, - и, сказав эту короткую, но крайне емкую фразу, старший сын практически растворился в насыщенном ароматами приготовленных заранее блюд воздухе квартиры.

В рамках подготовки к выходу в гараж муж ненадолго уселся к телевизору - шло повторение вчерашнего матча по футболу. А Саша, почти мгновенно, осталась один на один с приготовленными блюдами, требующим приведения в исходное положение столом и вдобавок со своими сомнениями. Зачем это все ей? Она вышла в большую комнату и неожиданно почувствовала страшную и непреодолимую обиду. Все члены семьи нашли себе занятие, даже Вика и маленький Вовка, а кому нужна она - женщина, возраст которой перевалил, хоть и совсем немного, но уже за сорок?

Саша почти свалилась в кресло и рассеянным взглядом наблюдала за мужем и младшими детьми - старший сын уже не проявлялся. У нее даже злости не было. А накатывалось полное безразличие. Чувствуя что-то не то, оглянулся в своем кресле муж. Его взгляд развернувшихся глаз с натугой проскочил по Саше.

- Ну, ты чего? - но едва Саша с надеждой подняла свою голову, как он уточнил, - слушай, а у нас пиво в холодильнике еще осталось?

Вот теперь уже все. Это предел. Саше было совершенно безразлично, услышал ли кто-то из домочадцев стук закрывающейся за нею входной двери. И все равно, она сбегала по лестнице так, как будто боялась, что за ней погонятся и остановят. Но погони не было, а ноги, не обращая внимания на тормозящие сигналы из мозга, вели в неизвестном направлении. Куда? Безразлично. Идет толпа и она за нею. То медленно, то быстро. Эта толпа такая же безразличная к ее переживаниям, но она же чужая. Она тащит Сашу в метро и уже не хватает ни воли, ни сил, чтобы остановиться. И когда турникет встал преградой на ее пути, а сзади начали раздаваться нетерпеливые возгласы, она машинально достала из сумочки и прижала к круглому окошку свой проездной. Непонятно почему, но ей было очень и очень страшно. Даже казалось, что она сделала что-то не так, и появился страх - а вдруг эти крутящиеся рога застынут в своем движении. Или ее опять начнут торопить, а потом прибежит сотрудник, как их тут называют, этой станции и отведет ее куда-нибудь. Но никто не прибежал, а рогатая конструкция туго крутанулась вперед, пропуская Сашу к эскалатору. Еще несколько шагов и она безвольно ступила на первую ступеньку.

В вагоне сидящий напротив нее мужчина уперся в нее глазами. В душе Саши со страшной крутизной нарастал ужас - она не успела привести себя в порядок, даже губы не накрасила. И сейчас смотрела на себя со стороны - лохматая, помятая и неухоженная женщина. И даже сапоги обрызганы россыпью грязных точек - следов созданных машинами брызг. Ее поднимающийся снизу взгляд столкнулся с глазами рассматривающего ее мужчины. Секунд двадцать - тридцать они боролись почти на равных. А потом… Саша не выдержала и, воспользовавшись очередной остановкой поезда, выскочила через только начинающие раскрываться двери на перрон. Она не оборачивалась, но была твердо уверена, что мужчина вскочил со своего места и наблюдал за ней до тех самых пор, пока начинающий разгоняться поезд не потащил вереницу шумных вагонов прочь со станции.

Ехать куда-то уже не хотелось. Обратный эскалатор потащил ее наверх. На какой станции? Какая разница. Главное, этот воздух, в котором одновременно присутствует сырой привкус притаившейся где-то рядом Невы и очевидный запах частично сгоревшего в двигателях бензина. В такой атмосфере во все стороны, одновременно, и чаще всего без цели, бредут многие тысячи людей: стариков и детей, русских и китайцев, женщин и мужчин. Одни грустно шествуют в одиночестве, пытаясь гордым наклоном головы показать, что у них все очень хорошо. А другие шумят и буянят целыми группами, тоже делая вид, что у них прекрасны и жизнь, и дела, и даже настроение. Но может им просто страшно оставаться в одиночестве. А в группе можно спрятаться и, затаившись, не вылезать из обличья всецело довольного и самодостаточного человека. Но и одинокие фигуры, и смешанные, и однополые пары, и маленькие, еще не подпадающие под запрет толпы, группы совпадали в одном - во всех случаях в них преобладали женщины.

Саша шла по улице с полным безразличием к окружающему миру и, казалось, что он, обидевшись, начинает отвечать ей взаимностью. Десятки лет жизни в этом городе позволяли ей, подобно автомату, своевременно включать двигательный аппарат и переходить дороги только на зеленый свет. И лишь один раз она зазевалась, и когда ее привел в себя необыкновенно дикий визг тормозов, Саша только кинула взгляд на остановившуюся легковую машину, а то, что ей сказал водитель - она не запомнила.

- Вам куда, девушка? - голос кассирши вырвал из какого-то оцепенения.

Саша рассеянно огляделась. Она стояла в очереди на Финляндском вокзале. Судя по значительной длине и достаточно шумным эмоциям на появившуюся задержку, она провела здесь не так уж и мало времени.

- Ну, так куда? - послышался повторный вопрос.

- Давайте до Репино, - почему туда, Саша даже не подумала.

Просто раньше девчонками, да и потом, с маленькими детьми, они мотались туда по выходным. А в последние годы и обязательно с мужем. Саша машинально расплатилась за билет, отошла от кассы и надолго замерла в растерянной позе почти посередине зала. Справа, за турникетами и стеклянными дверями стояли готовые рвануть до станции назначения электрички. Одна из них уже не выдержала напряжения и с грохотом покидала опостылевший ей перрон. А слева одиночные фигуры покидали территорию вокзала. Этот проход был более мрачным и скучным. От него веяло разочарованием в жизни и желанием на все махнуть рукой.

- Девушка, ну, сколько можно стоять на проходе, я давно за вами наблюдаю, - полная женщина в сопровождении безразличного мужчины специально развернулась, чтобы отметить творимые Сашей нарушения и безобразия.

Она еще долго говорила о необходимости думать - об окружающих людях и об общей ответственности за сложившуюся ситуацию в обществе. А ее муж откровенно и неприкрыто зевал, изредка бросая взгляды на проходивших мимо него девушек.

Наконец, Саша не выдержала. Прямо перед ней стояла женщина, к которой стала примыкать значительная по численности группа поддержки. Не менее семи-восьми женщин в полном согласии с ее словами и с усердием цирковых медведей кивали своими головами. А слева стоял все тот же муж. Хотя может быть и просто мужчина. И свободное место для прохода оставалось только справа.

Саша еще долго слышала, но абсолютно не вдумывалась в разносящиеся по залу слова. Ее пальцы уже прижимали купленный билет к окошку турникета.

- Поезд до…, - безликий автоматический диктор пытался говорить безразличным женским голосом.

Саша встрепенулась - а ведь ей подходят почти все поезда. Она бросила взгляд на огромное электронное расписание и без заминки двинулась к первой из уходящих электричек.

Репино

В электричке ее сморило, и она едва не проскочила знакомую с самого детства станцию. Люди почти с волнением наблюдали, как она выскакивала из вагона, двери которого сразу захлопнулись за ее спиной. Зачем она сюда приехала? И как часто приходится выбирать по какой дороге продолжать свой путь - правой или левой? Или идти по траве, не обращая внимания на бездорожье? А нужна ли нам дорога? С мощеной поверхностью, с переходами, указателями и, может быть, даже случайными переходами и мостами. И как всегда непонятно и безжалостно зависает вопрос о попутчиках.

Саша вспомнила, как в молодости бегала за собственным мужем. Конечно, будущим. Ей пришлось подлаживаться под его график жизни. Внезапно появляясь на его пути, на посещаемых им мероприятиях и умело внедряясь в его жизнь, она постепенно создавала его представление об истинном комфорте. Пока он, наконец, и вполне добровольно, не осознал, что не может быть иначе. Оставалось совсем немного - подтолкнуть его к нужным действиям. И когда они, взявшись, как дети в младших классах, за руки, уверенно шли в загс, гордость распирала их обоих. Муж, ее Сережа, принял решение. Сам и, как он считал, без подсказок. А Саша счастливо улыбалась, какой он, все-таки, глупый, но зато ставший полностью только ее.

Она шла до тех пор, пока не уперлась в валун. Гигантский камень, одиноко застывший в нескольких метрах от дороги. От которого, почти как от живого человека сквозило одиночеством и тоской. Поверхность камня носила множество попыток его декоративного оформления. Со стороны дороги почти по всей поверхности оставались следы синей краски - кто-то хотел вписать валун в непонятный дизайнерский ландшафт. Потом разные люди разноцветными вкраплениями оставляли результаты своего творчества: рисунки, фамилии и имена, а на ровной площадке наверху кто-то кривыми линиями нанес стандартный символ раненого стрелой сердца. Со стороны это больше напоминало кол, забитый в грудь представителя враждебного человеку мира упырей, ведьм или вампиров.

Почему Сашу привлек этот грязный камень, явный родственник разбросанных по Ленинградской области валунов, она не знала. Даже сказать конкретно, какое чувство стало основанием ее остановки в этом месте, она бы не смогла. Может жалость к изгаженному человеческой глупостью камню, а может резкое и необъяснимое понимание его страшного и постоянного одиночества. Такого же, как и у нее.

Саша уперлась руками в валун, и прошло совсем немного времени, как на его поверхность одинокими каплями стали ударяться ее слезы. Она уже не видела, как внезапно и необъяснимо среагировала природа на ее переходящий в рыдания плач. Стало заметно темнее, а деревья зашевелились, зашумели листвой и, не чувствуя сил для сопротивления, стали сгибаться под напором неизвестно откуда взявшегося мощного и упругого ветра. Прошло еще немного времени и руки Саши, потеряв контакт с поверхностью камня, провалились в пустоту.

Она испуганно вскочила, отряхивая с себя прилепившиеся к одежде траву и листья, и стала оглядываться вокруг. Все осталось как прежде, но в двух метрах от нее, прислонившись плечом к дереву, замер диковинный старик с большими глазами. А взгляд-то, какой? Саша интуитивно стала разворачиваться, но пресекая ее попытку, раздался скрипучий голос:

- Не спеши! Раз разбудила.

Пронизывающий и пытливый взгляд бегал сверху вниз по ее лицу, по телу. Наконец, старик стал уточнять:

- Ну и чего ушла?

Разговор со стариком

Ошеломленная его появлением Саша решила вступить в уже начавшийся разговор:

- Сама не знаю. Но когда к тебе относятся как к какой-то собаке, то так обидно, дедушка, представить невозможно.

- Значит, говоришь «как к собаке»?

Старик задумался. А Саше неожиданно стало вполне комфортно. Вот, перед ней стоит пусть и старый, но человек, который слушает ее жалобы и, что вполне возможно, захочет дать ей дельный совет. Она рассчитывала поговорить, но в полном молчании прошло еще несколько минут. Тишина уже начинала по-настоящему тяготить, когда снова раздался голос старика:

- Раздевайся.

- Что?

- Живее! Ты получишь то, что хочешь.

Почему-то Саша почувствовала, что не сможет ослушаться. Под пристальным взором старика, пытаясь одновременно прикрыться то одной, то другой рукой, и ставшая почти мгновенно безвольной она начала стягивать с себя одежду. Ее воля попыталась взбунтоваться всего лишь один раз, когда она дошла до нижнего белья. Немедленно последовал суровый окрик старика, и Саша продолжила раздеваться.

- Ну вот, - старик медленно подошел к ней сбоку, и когда внутрь Саши стали прорываться целые океаны холода от страшного ожидания, его теплая рука прикоснулась к ее плечу.

- А сейчас мы попробуем сделать тебя счастливой. Только не сейчас, а значительно позже. И запомни на будущее - среди людей только я смогу тебя понимать.

Почти сразу Сашино тело начало свербеть, и женщина даже не увидела, а почувствовала, как на ее коже появляются небольшие папулы. И едва ее взгляд опустился вниз, как она увидела их - такие маленькие, но зато в бесконечном множестве. Руки совершенно перестали слушаться хозяйку, они прыгали с одного места на другое и уже не чесали, а практически раздирали собственную кожу. Постепенно движениям пальцев все больше стала мешать прорастающая на глазах шерсть. Она была почти черная и завивалась настоящими волнами. Сашу на минуту сковал ужас. Она замерла, а потом с новой силой стала расчесывать свое тело. А потом тупо и болезненно заныл позвоночник. И как будто кто-то очень большой и сильный согнул ее тело вперед, а задние ноги бесстыже раздвинулись в стороны и согнулись в коленях. И Саша завыла. От всего: от обиды; от приходящей пульсациями боли и, кажется, даже от присутствия этого старика, который, наверное, с удовольствием смотрел за ее мучениями и испытывал от этого настоящее наслаждение. Наконец, силы покинули ее, и Саша упала.

Она не помнила, когда очнулась. Тяжело открывались ставшие какими-то чужими глаза. Руки почему-то не подтягивались, а ноги… Снова охватил ужас - необычайно четкий взгляд высмотрел настоящие собачьи, только не ноги, а лапы, которые кто-то непонятно как прицепил к ней снизу. Саша покрутила головой вокруг себя и задергалась, пытаясь сбросить с себя это непонятное наваждение.

- Ну-ну, - старик, который никуда не уходил, потрепал Сашу по голове. - Ты же этого сама хотела. Вернее, говорила. Ну, так попробуй. Побегаешь собакой. А там посмотрим. Может и понравится.

Саша в ответ немедленно заскулила.

- Ну, это ты зря, - откликнулся старик, - спорить со мной бесполезно, да и мне интересно. Так что придется отрабатывать затраченный на тебя труд. Иди, бегай.

Старик почти безразлично провел своей широкой рукой по ее голове, выпрямился и, не тратя слов, пошел в сторону небольшой рощи. А Саша сама не поняла, как она сумела встать, но испуг гнал ее вслед за ее врагом и истязателем. И никто другой во всем мире, кроме него, помочь ей не мог. У рощи она почти догнала старика и попыталась протянуть к нему свою руку. Но ее не было. А когда она поднимала переднюю лапу, то сразу теряла устойчивость и падала на дорогу.

Саша снова и снова догоняла старика, пока, но уже одной своей пастью, почти ухватилась за его шаровары. Со стуком зубов челюсти сомкнулись, захватив заполненную только воздухом пустоту. И, пожалуй, что впервые в своей жизни Саша почувствовала настоящее одиночество. А старик исчез, словно растворившись в заметно посвежевшем к вечеру воздухе.

Собачий род

Стояла ранняя осень. Очевидный, но все еще не такой значительный холод почти всегда вызывает желание людей вернуться домой. А для собаки? Сашу знобило. Теплая шкура не спасала. Да и кто сказал, что она теплая. Ей пришлось бежать. Все быстрее и быстрее. Сбоку в основании каменного крыльца огромного санатория Саша обнаружила уютный пролом, заваленный опавшими листьями. Видимо, замели нерадивые дворники. Нырнув в пролом, Саша никак не могла разместиться. Она долго пристраивалась, пока не почувствовала неуверенный, но почти милый уют. Уже через несколько минут вымотанная Саша крепко спала.

- Вот сучка пристроилась! - нецензурная брань ворвалась в ее уют.

Саша не успела прийти в себя ото сна, как движущая по огромному радиусу метла ударила по камню. То ли недовольный дворник не мог показать необходимую меткость, то ли размеры его орудия труда оказались намного больше по размеру входа в Сашину норку. Впрочем, ожидать повторения удара она не стала и, громко взвизгнув, бросилась наутек. А вслед ей еще долго неслись угрозы и предупреждения. А Саше было совершенно непонятно, как влияет ее присутствие на качество работы обыкновенного дворника.

Но страх - неприятная вещь, и потому она продолжала бежать. Саша выскакивала на многочисленные бетонные и асфальтовые дорожки и тут же, едва завидев людей, кидались в примыкающие заросли или в высокую траву. А еще ей жутко хотелось есть. Живот почти притянуло к ребрам. И хотелось почесать правый бок. Она попробовала сделать это правой лапой - не удержала равновесие и упала на дорогу. Стало жутко обидно. Но зато в воздухе появился необычайно резкий запах чего-то мясного. Какое-то время Саша еще сомневалась, а потом, подчиняясь только органам обоняния, стремглав кинулась через кустарник.

Она сравнительно долго продиралась сквозь переплетающиеся ветки. Несколько раз распрямляющиеся после воздействия сучья больно ударяли ее по глазам и оказавшемуся таким чувствительным носу. Но она не останавливалась. Тем более, что скоро началась роща с невысокими деревьями. Не привыкшая к животной жизни, требующей постоянной осмотрительности и готовности к возникновению опасности, Саша неслась как сумасшедшая. Внезапно деревья расступились, открывая несуразно невысокий кирпичный забор. Пришлось развернуться и продолжать бег вдоль этого возникшего препятствия. А стена как-то неожиданно оборвалась, и Саша выскочила на бетонированную площадку, уставленную контейнерами различного размера. Со всех сторон неслись разнообразные запахи. Но постепенно все они оказались подавлены одним, появившимся вместе с выдвинувшимися в ее сторону собаками. Раздалось громкое рычание, а вперед выдвинулся огромный пес. Его окраска представляла собою странную смесь белого, рыжего и невыраженного темного цвета-окраса.

Саша терялась в сомнениях. Страх охватывал ее со всех сторон. Когда пес подошел совсем близко, внутри Саши стоял настоящий мороз. Очень хотелось убежать, но ноги, точнее лапы, дрожали и подгибались. Саша опустила морду, поджала ушки и стала ожидать своей участи. Она даже глаза закрыла. И ясно даже не поняла, а скорее почувствовала, что стоящие перед ней собаки явно что-то обсуждают. Вот только она ничего не может понять.

Резкий и неприятный запах, как раз то, что мы называем псиной, зависал над Сашей. Он походил вместе с огромным псом вокруг, то замедляясь, то убыстряясь. А потом широкий язык прошелся где-то возле ее носа, проскочил рядом с глазами и совсем близко с ухом оторвался от нее. Вожак признавал Сашу. Хорошо это или плохо - пока было не понятно. И, главное, было очень и очень стыдно, когда другие собаки подходили в порядке непонятной, но очевидной очереди. Выполняя ритуал обнюхивания, они тыкали своими носами в разные места на теле Саши. Когда влажные носы касались ее интимных мест, она покрывалась мурашками ужаса. Конечно, будь она человеком, она умерла бы от стыда. Но только сейчас, с необыкновенной ясностью и ужасом, Саша осознала, что она просто собака. А слово «стыд» не для животных. Когда последней подошла самая маленькая по размеру собака, Саша уже начинала входить в свой новый образ. Но новая знакомая не стала обнюхивать. Для начала она прикусила Сашино ухо, а потом явно нарочно и очень сильно укусила Сашу за бедро. Неизвестно, сколько могло продолжаться это незаслуженное наказание, если бы позади не послышался короткий лай вожака. Маленькая собака неохотно отошла и с виноватым видом направилась к своему властелину. Расположившись чуть позади его, она слегка помахивала своим коротким хвостом и, бросала периодические, Саша была уверенна, и ненавидящие взгляды на пришлую собаку.

Неужели у собак все устроено как у людей? Такая же ревность, обиды и даже злость, выплескивающаяся в устрашающие и даже драчливые действия? И даже проявившиеся узы, только чего? Любви? Брака? Настолько очевидной представлялась Саше связь огромного пса и проявившей себя ненавистницы.

Прошло еще несколько минут и собаки, как казалось, потеряли всяческий интерес к появившейся в их рядах Саше. Они старательно рыскали между контейнеров, принюхивались, а наиболее активные даже ухитрялись запрыгнуть внутрь этих железных коробок. Там они старательно рылись в кучах мусора. А на дорогу вылетали банки, пакеты, наполненные чем-то пахучим и даже кусками съестного. Чаще всего это были куски загнивающей колбасы и заплесневевшего сыра.

Саша мучилась. Запах доводил ее до сумасшествия, а еще страшно хотелось есть. Но вид этих продуктов, имеющих не только далеко не первую свежесть, но и отдающих явной антисанитарией, пугал. Саша долго боролась с бушующей внутри ее моралью и ее быстро умирающими представлениями о человеческих ценностях. Наконец, инстинкт победил. Она подошла к отлетевшему в сторону куску отвердевшей колбасы, помедлила совсем немного и запустила в него свои зубы. Было противно и неприятно. Но в противовес этим чувствам приходили комфорт и сытость. И как-то неожиданно стало хорошо.

Саша рассчитывала, что насытившиеся собаки покинут мусорку. Но бродячие животные привыкли наедаться впрок. И пока им еще попадались приличные и достойные внимание пищевые остатки, вожак не спешил давать команду на отход. Она пришла с той стороны, откуда ее совсем не ждали.

Мусорка находилась на краю населенного пункта, и пока шел прием пищи, мимо нее прошел не один десяток человек. Но большинство только бросало равнодушные взгляды на собачье пиршество. Некоторые возмущенно покачивали головами. Но все равно, все уходили. Появившаяся попозже группа людей тоже проходила мимо, и насторожившиеся вначале собаки продолжили заниматься своим делом. Даже вожак оказался равнодушным. Но разошедшиеся по двум направлениям люди как-то быстро и неожиданно сошлись у входа на огороженную территорию мусорки.

Кто первым напал на другого? Любое постороннее и независимое в своих рассуждениях животное безоговорочно могло сделать вывод, что два вида вступили в безжалостное сражение за зону кормления. И дело тут совсем не в ошибочном представлении, что сытые звери никогда не нападают друг на друга. Люди, нападавшие первыми, метлами, черенками и даже совковыми лопатами били во все стороны. Причем делали они это так старательно, что очень часто попадали по средствам нападения своих же единомышленников.

На огороженной территории началось что-то невообразимое: лай, рычанье, многоэтажный мат и обиженный визг попадавших под удары собак. Основное занятие любой стаи бродячих собак - добыча пропитания. И потому сейчас они были готовы защищать свою территорию кормежки. Но, то ли вожак осознал, что люди имеют обоснованно более высокое право на мусорку, то ли понял безнадежность ситуации. И по его команде собаки пошли на прорыв. Острые зубы впивались в черенки лопат и одетые в сапоги ноги. В ответ удары посыпались еще чаще. Но, видимо, люди не ставили перед собою задачу истребления, а просто хотели освободить от присутствия собак хозяйственную территорию. Поэтому, когда в образовавшийся на левом фланге разрыв между нападавшими устремились собаки, их никто особо и не задерживал. Только били сверху. По головам и лапам.

Вожак остановил стаю почти в сотне метров от места разгрома. Вокруг него сразу стали собираться другие собаки. Вожак окинул своим взглядом путь отступления. По ней ковыляли еще три особи. Один из псов старательно прихрамывал на переднюю лапу. Следующий за ним соплеменник периодически останавливался. Он поднимал свою залитую кровью морду и жалобно выл. И уже на совсем значительном расстоянии, нет не бежала, а шла маленькая самочка. По всей видимости, она выскакивала в разрыв последней, и ей досталась основная масса ударов. Она передвигалась на передних лапах, упираясь одной задней. Вторая, неестественно вывернутая вперед, волочилась сзади. Со стороны казалось, что собака ползет, наклонившись в сторону перебитой лапы.

Саше повезло. Она получила только несколько, причем непрямых ударов - все они прошли как-то вскользь. И только один, последний, вызывал никак не проходящую боль в спине. Приходилось выгибать позвоночник, заставляя болезненные ощущения распределяться от головы до хвоста и даже стихать на какое-то время. А потом Саша почувствовала на себе тяжелый взгляд. Вожак то смотрел на нее, то переводил взгляд на свою хромоногую фаворитку. И так несколько раз. До сих пор с трудом понимающая, о чем говорят собаки, Саша начала догадываться, о чем думает огромный пес. Она повернулась в сторону покинутой мусорки и, неожиданно для себя, жалобно завыла.

Собака

Ночь стремительно, как будто получив чью-то отмашку, вступала в свои права, захватывая кусками окружающую территорию. Вначале ту, которая скрывалась за кустами и постройками, затем - между домами. И, наконец, пришел черед всего остального. Добиться полной темноты не получалось - осень только начиналась. А там, где смело и одиноко торчали фонарные столбы, ночь вообще проигрывала по всем пунктам.

Вожак уверенно привел свою стаю к заасфальтированной площадке. Наверняка все коммунальные службы давно позабыли, когда на стоящем здесь столбе заменяли разбитую мальчишками лампу. Но бегущая за вожаком Саша сама удивлялась, как хорошо она видит. Как только закончилась узкая тропа, вожак еще раз повернул - между деревьев стоял полуразрушенный остов небольшого хозяйственного помещения. Это и было место дневки. Остатки стен прикрывали заваленную ворохом листьев площадку от налетавших порывов ночного ветра. Сюда возвращалась каждый день бродячая банда собак.

Это ее дом. Теперь будет так. Саша вспомнила рассказы своей соседки - заядлой собачницы - и необыкновенно ясно представила, что всю оставшуюся жизнь будет возвращаться сюда после дневной кормежки. И под холодными осенними дождями и в морозные зимние дни. И на ее глазах будут проходить разборки между псами, вместо человеческой речи будет стоять лай, вой и рычанье. Да, и где-то здесь будут баловаться и играть щенки. Разные - пушистые, лохматые, ушастые и какие-нибудь другие. От разных кобелей. Саша огляделась вокруг и заметила, что та, укусившая ее самочка, сюда не дошла. Взгляд беспомощно и напрасно бегал по площадке. Снова ужас объял Сашу, и она с необычайной ясностью поняла - это будут ее щенки. В этот раз она не завыла, а только замерла как беспомощное изваяние, а из ее глаз непрерывным потоком потекли слезы. Прошли долгие минуты, и Саша почувствовала, как широкий язык несколько раз прошелся по ее лицу. Только теперь его нужно было называть мордой. А рядом опять чувствовался запах и дыхание огромного пса.

Когда собаки разбежались по площадке, устраиваясь на сон, вожак улегся перед Сашей, загораживая ее своим телом от отдельных долетающих сюда порывов ветра. А Саша уснуть не могла. Она продолжала думать о той роли, которую ей придется играть дальше по жизни. Подстраиваться под вожака? Он сильный и смелый. Он не даст ее в обиду. А как же ее Сережа? Она же изменит ему? Какая она дура? Разве это измена? Или все-таки… А Вовка, Вика и Ванька?

Саша металась почти до самого утра. Лежащий рядом вожак терпеливо молчал и только один раз мягко укусил ее за предплечье. Саша затихла. Она так и встала первой. И сразу заметила, как разительно изменилось отношение к ней. Нет, это нельзя было назвать подобострастием, но ее, словно даму в разгар часа пик, начали везде пропускать. И теперь она смело бежала за вожаком. А он был занят только одной проблемой - пропитанием. И только его решения могли не только накормить, но и спасти стаю. Он - голова. А она? Саша огляделась кругом и поняла - она теперь центр.

Стая была сытая. Это позволяло не задумываться о кормежке весь ближайший день. Но приближались холодные и злые времена. И вожак решил еще раз сводить стаю на место кормежки. Весьма сомнительно, что собака может задумываться о других особях. Единоличные инстинкты - самый устойчивый сигнал, двигающий животное вперед. Тем более, что обстановка была самая подходящая - осенний день радовал скупым солнцем, а отбуянивший за ночь ветер залег где-то на дневной сон. И какие замечательные запахи шли от приближающейся мусорки. Довольные собаки врывались в пространство между каменных стен и, не вступая в ссоры, распределялись по пространству между контейнерами. Только Саша замерла на входе на мусорку. Она видела прыгающих в контейнеры соплеменников и слышала их радостный лай. Медленно и неуверенно Саша начала движение вперед.

Почему все может измениться за считанные мгновения? И солнце светит и каменные стенки на месте. Но только знакомые ей собаки смотрят на окружающий мир через крупные ячейки наброшенной на них сети, а их отчаянный и неосознанный лай становится последним порывом беспомощной ярости.

- Ну вот! Попались, - довольные голоса людей слышались со всех сторон, - а то сколько не приводи в порядок, а эти разроют. Да и на людей кидаться стали.

- Это же люди, - радостно пропело у Саши в голове.

Она даже дернулась в сторону подходящего к ней человека. Но в последний момент осознала, что он - ее враг. Выскользнув из под удара палкой, Саша кинулась в ту сторону, откуда только что прибежала ее стая.

- Сука убежала! - неслось ей вслед.

Какое обидно слово - «сука». А ведь так оно и есть. Опять у нее эти дурацкие человеческие слезы. Но плакать было некогда, и Саша помчалась. Почти как ветер. Поздно ночью она вышла на шоссе и побежала по обочине в сторону города. Когда ее обгоняли редкие в это время машины, Саша прижималась к самому краю обрыва. А иногда даже пережидала, пока особо шумная и грозная машина не проедет мимо. И тогда снова начинался бег непонятно куда. Первое время Саша даже подумывала прибежать домой. Но эта идея была выкинута из головы - а кому она там нужна? Сережа и Ванька собак не любят. Вовка и Вика - другое дело - но они решение не принимают. Да и что получится - мамочка будет жить у собственных детей? Где-нибудь в углу, на коврике? А если еще и учесть, что собаки долго не живут, и тогда получится очень и очень грустно. А куда иначе?

Когда ночь ворчливо начала освобождать место зарождающемуся утру, Саша прибежала на какую-то станцию. Если быть точнее, то на огороженной, но не охраняемой территории неуютно расположилось несколько железнодорожных путей. Их связь обеспечивали сразу три стрелки. А за пределы забора убегал лишь один путь. И судя по расположению рельс, именно туда и нацелился одинокий полувагон, наполненный арматурой.

Саша старательно пробежала вдоль забора, даже заглядывала в огромные дыры, в избытке разбросанные по его периметру. Ничего живого. Только одинокая крыса пробежала в углу отгороженной территории. Впрочем, знала бы она про страх Саши перед этими серыми грызунами - смогла не только спокойно погулять по рельсам, но и попугать ради собственного развлечения эту странную собаку.

Путешествие

Когда на территорию вышли три мужика, Саша задумалась. А не лучше ли выйти? Но помятуя о событиях на мусорке, она решила не спешить и до поры спрятаться в укромное место у забора. Мужики подошли с торца полувагона и раскрыли двери.

- Ну что, - убедительно начал самый маленький и полный из них, - на предприятии это не пригодится, а мы эту арматуру отправляем в Сибирь. Там нужнее.

Он сипло захихикал. Высокий собрался закрывать полувагон, но вмешался третий. Среднего роста, в совершенно неподходящем для этого места костюме, под который, в свою очередь совершенно не подходила огромная кепка.

- До сортировки пойдет практически нелегально. А там уже подцепят к подходящему составу. Не разворуют?

Он огляделся по сторонам. Было непонятно, как он смог в утреннем полумраке разглядеть Сашу. Но ведь сумел.

- Мужики! Поймайте мне этого кобеля или… Какая разница.

- Зачем? - поинтересовался высокий.

- Поймайте, а я покажу.

Мужчина в кепке, видимо сомневаясь в своих товарищах, лично достал что-то из кармана и медленными короткими шагами двинулся в сторону Саши.

- Ну-ну, псина, а смотри, что у меня есть.

Саша окончательно проголодалась, и ей действительно было интересно, а что в руках у мужчины? Почти также медленно, как и он, она начала выдвигаться навстречу. Тем более, что от рук мужчины пахло чем-то очень приятным. Расстояние между ними начало быстро сокращаться. Впрочем, Саша продолжала внимательно наблюдать за мужчиной в кепке и, особенно, за его руками. И, может быть, именно поэтому для нее был совершенной неожиданностью момент, когда высокий мужчина ухватил ее за холку. Она попыталась изворачиваться, скулила и, кажется, даже просила помощи, но хватка человека была как железная. Мужчина только свирепо встряхивал Сашу, а один раз даже ударил ее кулаком свободной руки.

- Ну вот, - удовлетворительно заметил мужчина в кепке. - А теперь делаем следующее. И поверьте, наш товар будет пусть и не под совсем надежной, но все равно охраной.

Когда с металлическим лязгом захлопнулись створки дверей, внутри, усиленный эхом раздавался отчаянный лай Саши. Она пыталась оторваться от привязи, скребла когтями пол и свободную от арматуры стенку полувагона. Мужчина в кепке прокомментировал:

- Даже если сорвется потом - не страшно. Теперь нужно подписать, что в вагоне злая собака. И все. Порядок.

Через десять минут к вагону вернулся только один высокий мужчина. Он покрутил кисточку в маленькой банке с краской и, не обращая внимания на чередующийся вой и лай из полувагона, начал что-то старательно выводить на его стенке.

Сибирская станция и воры

И, все-таки, Саше повезло. Первые два дня полувагон вытаскивали, стыковали и пускали в сортировку. А, в конце концов, спустили с горки в хвост состава, который направлялся прямо в Новосибирск. И все это время люди слышали отчаянный визг, лай и вой привязанной и закрытой внутри собаки. Нельзя говорить о людях только плохое, тем более, что не меньше двух раз работники предприятия и железной дороги подходили к полувагону. Но надпись «осторожно, злая собака» пугала. Ей нельзя было не верить. Кроме того, все успокаивали себя, что весь грех и жестокость остаются на руках тех, кто засунул животное под дождь и ветер и обрек его на длительное и голодное существование.

Но потуги и самооправдание людей стоят в этой истории не на первом месте. А, самое главное состоит в том, что в состав сформированного поезда попал очень срочный груз. То ли стратегический, то ли тот, без которого невозможно обеспечить пуск чего-то очень важного, то ли… Впрочем, какая разница. Ведь этот груз отправляли в первую очередь, а вместе с ним и несчастный полувагон с привязанной Сашей. Вдобавок состав не стоял по десять-двенадцать часов на промежуточных станциях. И уже через трое суток, безжалостных и холодных, ничего толком не зная, Саша уже находилась в Сибири.

На маленькой станции, но с неоправданно длинной стоянкой, Сашин полувагон подвергся самому настоящему нападению. Мы никогда не узнаем, кому потребовалась эта несчастная арматура. Когда поздно вечером к полувагону подошло несколько человек, разговор между ними сразу зашел о злой собаке. Но цель обыкновенных воров оправдывала средства и, решительно перекусив проволоку клещами, большой человек распахнул двери с торца вагона. Он внимательно всмотрелся в луч фонаря, направленный в полувагон, и неожиданно громко рассмеялся.

- И это злая собака?

Он первым прыгнул внутрь, подошел к Саше. Потом подумал и достал нож. Саша испуганно прижалась к стенке. Но мужчина умело взмахнул ножом и весело крикнул:

- Беги, злая собака.

Ослабевшая Саша спрыгнула на землю и трусливо побежала вдоль рельс. Никто ее не хватал, не было слышно криков и свиста. Она была никому не нужна. В конце пути она почувствовала уже знакомый запах мусорки и изменила свое направление. Недалеко возле служебного здания стояли два контейнера. Возле них крутилось не менее восьми-девяти собак. Как только Саша подбежала поближе, два пса развернулись в ее сторону и зарычали. Поскольку Саша продолжала стоять, они начали медленно выдвигаться ей навстречу. Их оскаленные морды не предвещали ничего хорошего, и она развернулась и побежала прочь. Вслед ей долго слышался лай псов, отстоявших свое место кормежки от грозного нападения.

Большинство диких собак, обитающих на улицах, никогда не имели хозяина или хозяйки. Им непонятна и, скорее всего, даже не нужна человеческая забота. И лишь объедки они могут считать пересечением интересов двух видов животных - людей и собак. Без всяких предварительных договоренностей. А ставшие бродячими собаки когда-то имели хозяина или хозяйку. И всю оставшуюся жизнь им все также нужен человек: для защиты, для кормежки, для… Да просто так, по сложившейся за тысячи лет традиции. Зачем они нужны диким животным? Однозначно напрашивается только один ответ - чтобы их за что-то убили.

Подвиг собаки

Обнаружив приличный закуток между забором и гаражом, Саша провела там остатки ночи. Вряд ли она могла понять, от чего она дрожит - от холода или постоянного страха? А утром ноги, она так и не впускала в свои мысли слово «лапы», тряслись от слабости, и постепенно стало приходить полное равнодушие. И вместе с ним понимание, что она никогда не выпутается из этой ситуации и, да-да, не сможет увидеть своих близких. А они? Будут ее искать? А впрочем, зачем? Она просто уйдет в прошлое, и только отдельные фотографии останутся немым напоминанием, что там, в Питере у кого-то была жена и мама. Было странно, но Саша почувствовала, что слезы больше не текут.

Вы можете, что угодно говорить о человеческой жизни и о приспособленности каждого отдельного человека к преодолению трудностей. Но спорить с положением, что сама природа заставляет женщину до конца бороться - за себя, детей, за чужую жизнь - очень сложно. И Саша, непонятно за счет каких резервов своего организма, продолжала бежать. Когда впереди показалась шумная группа подростков, она с опаской спряталась за кустарник, не успевшие опасть листья которого скрыли ее от окружающего мира.

Пятеро ребят окружили полукольцом одного, явно младше их по возрасту.

- Ты ведь знаешь, что здесь ходить нельзя, - уверенно констатировал один из ребят. - А ты упрямо продолжаешь. А это может плохо закончиться. И даже сегодня. Или даже прямо сейчас.

И в подтверждение своих слов мальчишка стукнул костяшками пальцев предназначенного в жертву пацана в лицо. Тот устоял и сразу начал растирать ладошкой свой лоб. А вокруг начали раздаваться одобрительные выкрики.

Саша осмотрелась вокруг. В маленьких одноэтажных домах, расположенных вдоль дороги, часто горел свет, а кое-где еще и слышались музыка или шум голосов. Но, где же взрослые? Впрочем, вот на крыльцо вышел одинокий мужчина, посмотрел на дорогу и сразу ушел обратно. Саша растерялась. Ей так и хотелось крикнуть «Люди, вы где?». Но получилось только слабое тявканье. Оно выдало ее местоположение, но любопытство проявили только двое мальчишек. Хотя посмотрев на прикрывающий ее куст, они сразу отвели свои взгляды туда, где им казалось интереснее - на дороге стоял уже поставленный на колени мальчишка с раскрытым ртом и наполненными страхом глазами. Ну, до чего же он был похож на ее Вовку. Только одет беднее. А разве так можно?

Стоящие на дороге ребята не ждали, что на них выскочит небольшая, но остервенелая собака. С лаем покрыв несколько десятков метров, Саша бросилась на того, кто был по ее пониманию заводилой в этом издевательстве. Она вцепилась ему в бедро, и мальчишка заорал от боли. Численное превосходство было явно на стороне ребят, но сработало старое правило. Привыкшие издеваться над другими редко настроены на то, чтобы защищать своих товарищей. Да и Саша вела себя совершенно не так, как обычная собака. Прикусив до крови ногу первого, Саша разомкнула челюсти и, развернувшись, бросилась на следующего. Пока мальчишки с криками убегали по дороге, маленькая жертва так и стояла на коленях. И страх в его глазах и еще более раскрытый рот говорили только об одном - он не мог и не верил во внезапно подоспевшую помощь. И только когда Саша подошла к мальчишке, закрывшему при ее приближении глаза, и провела языком по его руке, мальчишка начал приходить в себя.

На вид ему было примерно лет восемь-девять. Большая голова, огромные глаза и широкий рот. Когда мальчишка увидел, что его мучители исчезли, он начал как-то необыкновенно открыто улыбаться. А потом без всякого страха обхватил Сашу за шею. Он все еще продолжал улыбаться. Но своим длинным языком слизывал слезы, которые обильно катились из его глаз. Наконец, он повернулся и показал Саше рукой «Идем».

Не пытайтесь объяснить, почему виляет собачий хвост. Слишком много вариантов ответов и каждый связан как с условиями жизни, так и нынешним состоянием животного. Саша виляла хвостом просто так, но скорее всего от откровенного удовольствия. Она шла со спасенным мальчиком и мечтала, что он станет для нее нестоящим другом. Ей сразу вспомнился Ванька. Сколько раз сосед - старый моряк - говорил Сереже, что родители должны быть настоящими друзьями для своих детей. А они только отшучивались. А вот сейчас становится все понятно. Только как это поздно.

Саша углубилась в исследования и самоанализ. Причем настолько глубоко, что перестала следить за окружающим миром. И он сразу напомнил о себе - удар палки по правому боку был и неожиданным, и очень болезненным. Саша отпрыгнула в сторону - нападал большой мужик. Он еще чего-то орал, но ее лай был громче. Больше всего ее поразило поведение мальчишки. Трусливо ожидающий расправы от ребят, сейчас он вышел перед мужчиной, загородив собою Сашу.

- Уйди, звереныш, - орал мужчина, - она моего сына покусала. Убью суку.

Мужчина даже с раннего утра казался основательно выпившим. И, все-таки, какая-то сила заставляла его быть аккуратнее. По крайней мере, летающая палка резко останавливалась перед мальчишкой. И на всю улицу летела едкая смесь распаленных выражений полупьяного мужика. А потом все быстро изменилось, и мужчина замолк. Причина стояла здесь же на дороге - молодая женщина с косою в руке. Ее молчание почему-то оказалось красноречивее, чем крики мужика. Пока Саша решала - не смыться ли ей, пока на улице затянулась необъяснимая для нее пауза, женщина, в первый раз начала говорить:

- Уйди, - она перебросила косу в другую руку и добавила, - а иначе…

До Саши дошло, что отблескивающее лезвие оказалось куда красноречивее, чем речь любого депутата. Осталось только решить, что нужно делать ей самой. Но будто заметив ее нерешительность, мальчишка заорал:

- Мама! Она меня спасла.

Саша опасливо попятилась, когда в ее сторону направилась коса. На женщину она сейчас не обращала внимание.

- Ох, и запугали же тебя, - женщина решила не уговаривать, а просто, как давно решенное произнесла, - все, пойдем завтракать. А то мне на работу. Будешь дом охранять.

Всю дорогу шли молча. Даже тогда, когда мальчишка отбежал в сторону и подобрал бидон с крышкой. Видимо, выбили ребята. А мать, посмотрев на бидон, только вздохнула. Когда подошли к невысокому покосившемуся забору, женщина открыла калитку, пропустила вперед мальчишку и обратилась к Саше:

- Ну, что стоишь. Теперь это твой дом. Давай не будем спорить и ругаться. Проходи.

Саша окинула взглядом унылый двор, в глубине которого стоял небольшой домик. Теперь это ее дом. Хотелось завыть, громко и протяжно. Но Саша только сглотнула подступивший к горлу комок чего-то густого и… вошла в калитку.

Маленький двор встретил затаившимися во всех углах грустью и одиночеством. Покосившаяся веранда словно предупреждала «подумай, прежде чем зайти на это крыльцо». Когда хозяйка, вместе с сыном, аккуратно взошла по скрипящим ступенькам, Саша опять остановилась - а можно ли ей дальше, но хозяйка нетерпеливо прикрикнула:

- Ну, сколько тебя ждать?

И Саша заскочила в проем слегка покосившейся двери. Маленькие сени переходили в сравнительно большую комнату, значительную часть которой занимала русская печь. Не успела Саша сделать и пару шагов, как выскочивший непонятно откуда кот начал свирепо шипеть и выгибать свою спину.

- Знакомьтесь, - хозяйка как-то легко на ходу подхватила кота и, не обращая внимания на его возмущение, потащила к Саше.

Почему собаки не любят кошек? И тот и другой вид - хищники. Но Саша с детства обожала этих своевольных и пушистых зверюшек. И сейчас она доверчиво сунула свой нос навстречу маленькому зверю. И сразу растопыренная лапа прошлась по ее морде, даже слегка оцарапав нос. Саша взвизгнула и отпрыгнула назад. Хозяйка начала ругать кота, а мальчик - наглаживать собаку. Когда в углу перед входом появилась небольшая подстилка, Саша интуитивно поняла - это для нее. Но едва она начала осваивать свое новое жилище, как в непосредственной близости появился кот. Саша заняла оборонительную позицию, но хитрый сосед, как будто ничего не произошло, подошел ближе, ткнулся своим носом в ее морду и начал достаточно громко урчать.

- Ну, так что, - обратилась женщина к мальчику, - рассказывай.

Мальчик, волнуясь и глотая слова, начал необычайно длинное повествование. Видимо у него наболело, поэтому свое эмоциональное выступление он закончил, размазывая по лицу потоки слез.

- Ишь ты, защитница, - резюмировала женщина, - давай так и назовем. Как там будет защитник? Александр? А она будет у нас Шурочкой или просто Сашей. Ты, псина, как, согласна?

Конечно, Саша была согласна и, на всякий случай, она завиляла хвостом.