Читать онлайн "День за днем. Эпизод 1"

Просыпаюсь, как по будильнику — пора. Пора вставать и бежать в редакцию. Приподняв над подушкой голову, смотрю на лежащее рядом женское тело. Лучше не будить, обойдусь без завтрака и попыток навязать свидание на вечер. Мы же вольные люди, ведь так? Никаких взаимных обязательств.

Перекладываю ее руку с себя на одеяло и выбираюсь из постели. Тихонько, чтобы не разбудить, собираю разбросанные на тумбе мелкие вещи, телефон, ключи от машины и тороплюсь в другую комнату номера — лучше одеваться там. На всякий случай еще раз выглядываю из-за двери — не проснулась ли Карина. В гостиной отставляю в сторону ее шавку, приютившуюся на моей рубашке, и торопливо натягиваю на себя брюки. На журнальном столике валяется куча наших, с Кариной, полуголых фоток — развлекались вчера. Оставляю их ей на память — пусть наслаждается.

За номер оплачено за полные сутки, так что тратить время на ресепшене «Золотого яблока», где мы провели ночь, не приходится. Выхожу на Малую Дмитровку, в шумное солнечное весеннее утро. Пиджак несу в руках — сначала нужно выбрать и заменить свежую рубашку и галстук, а они в машине. По тротуару, щебеча, навстречу движется парочка девиц, блондинка и брюнетка. Мы заинтересованно глядим друг на друга, обмениваясь улыбками. Симпатичные куколки, жаль, время поджимает.

Вот и мой «Range Rover», припаркованный на стоянке отеля. Подхожу к своему мустангу сзади и открываю багажник — тут мое запасное обмундирование, на случай непредвиденной ночевки - в непредвиденном месте, с непредвиденной девицей. Пять минут и вот я уже при полном параде отъезжаю от тротуара, выруливая на полосу движения и подрезая какую-то курицу в бирюзовой таратайке. Вот куда она лезет, овца безмозглая! Как тут без комментариев?

- Твою таксу, вот коза! Продай тачку — купи мозги. Кто этим мартышкам еще машины продает...

Движение на улицах не слишком активное, заторов нет. Тем не менее, когда трезвонит моя Nokia и на дисплее высвечивается «Карина», я не отвечаю, просто захлопываю крышку телефона. Улыбка сама просится на лицо:

- Извини, дорогая. Гаишники сердятся, когда яза рулем болтаю. Тем более, что с первого января все так подорожало….

Заворачиваю на Большую Татарскую и скоро подъезжаю к зданию редакции. Кошусь на позолоченный Vacheron Constantin на правой руке — что ж, успел практически без опоздания. Махнув приветственно охраннику, захожу внутрь вращающихся дверей издательства, выскакивая с той стороны прямо к лифту. Ого, тут уже стоит в ожидании свеженькая милашка. Мы переглядываемся, и я понимаю, что у меня отличные шансы на вечер. Когда подходит лифт, галантно пропускаю ее внутрь. несколько дежурных комплиментов пока поднимаемся до четвертого этажа и все, девица тает, как мороженное. Выходя из лифта, я уже вбиваю ее номер к себе в мобилу и целую в щечку:

- До вечера.

Проходя мимо секретарской стойки, раскланиваюсь с Люсей и сворачиваю в закуток к Валику, нашему техническому редактору и моему приятелю, сейчас погруженному в созерцание компьютерного экрана с девицами. Когда трогаю его за плечо поздороваться, вызываю неожиданный испуг, и он оглядывается, пригибая голову:

- Тьфу, ты. Я думал — это Наумыч.

А не надо в рабочее время глазеть на девочек! Делаю серьезное лицо:

- Валентин, вы только что плюнули на Бориса Наумовича. Я ему передам.

Довольный шуткой, двигаю дальше, в направлении кабинета Антона. В распахнутую дверь видно, как тот расхаживает взад – вперед и о чем-то бубнит с незримым собеседником. Заметив меня, знаком показывает, что скоро освободится. Все равно захожу, а следом за мной проскальзывает секретарша, с пачкой бумажек, Людмила идет к столу и, перегнувшись, укладывает их в стопку на другом его краю. Слишком долго возится и буквально провоцирует нас с Антохой, опустит мобильники пониже к полу и сфотографировать, что же она там прячет под приподнявшейся юбкой. Когда "лицо издательства" выходит из кабинета с подозрением косясь на наши сияющие рожи, , мы показываем друг другу наши трофеи, не связанные с ее публичной внешностью, и ржем. Теперь мы знаем ее любимый цвет нижнего белья.

Наконец, я добираюсь до своего кабинета и устраиваюсь в кресле главного редактора. Пора поработать. Но нет, болтая на ходу, в комнату вваливается Наумыч с трубкой у уха:

- Я сейчас на работе. А то ты…. Ты можешь орать, а я нет… И этот ультразвук прекрати, я тебе не дельфин. Все! Я тебе позже перезвоню…

Он кивает мне, оправдываясь:

- Это жена звонит.

Тут уж я развожу руками – брачные узы не в моей компетенции:

- Не, не понимаю… В вопросах жен и детей я не спец.

Шеф бурчит:

- Это временно!

Нет уж, это не мое. Лучше сразу застрелиться. Отшучиваюсь:

- Значит, помирать, пока молодой?

- Погоди, помирать. Завтра проведешь презентацию, потом помирай, сколько влезет. У тебя все готово?

- Естественно. Последние штрихи.

Начальник строжит:

- Смотри, Гоша. Я этого Лазарева полгода на крючок насаживал. Не дай бог, сорвется.

Не сорвется! Обидно, понимаешь, слышать такое недоверие:

- Борис Наумович!

Новый звонок выносит Егорова из кабинета, и я улыбаюсь, слыша его удаляющийся голос:

- Чего тебе сейчас надо? Занят я… У меня сейчас два совещания подряд… Э-э-э…

Утыкаюсь носом в монитор, тут у меня последние сводки и таблицы по продажам, но тут начинает трезвонить уже мой телефон и высвечивается имя —«Карина». Что ж ты такая занудная-то. Ну, не о чем нам больше разговаривать — зачем портить словами неплохой секс? Я берусь двумя руками за телефон и, рыча, нажимаю кнопку автоответчика. Пусть он с ней выясняет отношения: «Привет, красавица, сейчас в телефоне что-то пикнет, и можешь говорить. Кстати, если ты не красавица — можешь сразу положить трубку». После сигнала и правда раздается ее голос:

- Алле, Гош, это Карина, привет. Никак не могу до тебя дозвониться. Перезвони, пожалуйста, как сможешь. Целую.

Мопса своего целуй. В моих силках трепещется уже новая утренняя птичка.

***

Через час Калугин приносит ко мне свои обложечные шедевры. У окна уже крутится Антон, все-таки зам. главного редактора, притащился и Наумыч – директорское око не дремлет. В общем, весь высокий бомонд. Увы, мне Андрюхины распечатки не нравятся, и я бросаю их на стол:

- Нет, это все шило!

Тот, понятное дело, недоволен:

- Это не шило. Это высокохудожественная фотография и я считаю…

Перебиваю на корню:

- Так, стоп, Андрюха. Давай договоримся в последний раз. В кабинете главного редактора считать буду я! Еще раз повторяю - для нашего журнала, для нашей обложки, этот вариант — никакой!

- Да почему, никакой?! Ну, почему, никакой?!

Я вылезаю из-за стола, и Егоров тут же плюхается на мое место. Ладно, начальник у нас не молод, пусть посидит.

- Для тех, кто в бронепоезде, повторяю еще раз… Так, Андрюха, ты, может быть, останавливался возле журнальных киосков? Ты видел, сколько там разного глянца висит?

- И что?

- И теперь скажи мне, главный художественный редактор. Ты хочешь, чтобы наш журнал был восьмым слева, во втором ряду, рядом с «Мурзилкой»?

Антон от окна, где стоит, вдруг встревает:

- У «Мурзилки», между прочим, нормальные тиражи.

И к чему это сказано? Тем более во время воспитательного процесса.

- Смотрю ты фанат этого журнала?

Зимовский молчит, но я вижу, как Андрей недовольно поджимает губы:

- Короче, к чему ты клонишь?

- Я клоню к тому, что мне нужен эпатаж, а не эти банальные полуголые нимфетки. Мне нужен на фотографии рассказ! Понимаешь, я должен взять эту девочку и пойти написать изложение с ней!

Антон, исправляясь, подхватывает:

- Вот, вот. А еще лучше сочинение в трех частях!

Увы, Калугин упрям:

- Я так понимаю, что эти варианты вас не стимулируют?

Сам же провоцирует для язвительной отповеди и я, конечно, не оставляю промах без внимания:

- Стимуляция, дружище, это вообще не наш профиль.

- Да?

- Да! Так Антон, иди, скажи всем, что обложки у нас пока нет. Что она, может быть, будет готова к вечеру. Да? Да?

Андрей соглашается:

- Да. Может быть…

Потом заводит прежнюю шарманку:

- Гоша! Это красиво и эротично.

- А я так не считаю.

- Значит, у нас с тобой разные взгляды.

- Я тебе больше скажу — у нас с тобой еще и должности разные.

Наумыч поднимается со своего места, призывая всех к компромиссу:

- Да здравствует, что вы разные люди. А разность мнений называется плюрализм.

Но я компромисс и миротворчество не поддерживаю, отбивая подачу:

-- Или трулялизм.

Калугин шевелит губами, будто пытается подобрать слова, потом машет рукой:

- В общем, неважно.

И выходит из кабинета, хотя Наумыч и пытается вдогонку что-то крикнуть:

- Андрей!

Но куда там… Я же разворачиваюсь к Егорову и сам перехожу в наступление:

- Я, вообще, не понимаю, как может рассуждать об эротике человек, который бабу даже и не нюхал!

Шеф хмурится:

- С чего ты взял, что не нюхал?

- Хорошо. Когда вы видели его в последний раз, с кем-нибудь в юбке?

Задумавшись, Наумыч неуверенно предполагает:

- Ну…, когда отмечали Новый год.

Отрицательно мотаю головой:

- Это была его сестра из Тамбова.

- Да?

- Да!

Начальник сдаваться не хочет:

- Ну, знаешь, женщины это личное дело. А работа, это есть работа. Согласись — он прекрасный профессионал. Его только надо уметь направить. Что у тебя неплохо получается.

- Спасибо.

- Кушай на здоровье. Расслабься. Просто еще есть люди, которые до сих пор верят, что красота спасет мир.

Ню-ню.

- Вот когда наш журнал будет называться «Мир», тогда и возьмите его туда главным редактором.

Уверенный в своей правоте, оставляю последнее слово за собой и ухожу из кабинета. Вдогонку слышится:

- Ну…, вот молодец.

Да, я молодец, не спорю.

В рабочей суете проходит остаток утра, а после обеда, всем кагалом, мы собираемся в зале совещаний и бурно обсуждаем каждый раздел, каждую статью нового номера. Мозговой штурм.

***

После восемнадцати ноль-ноль, когда рабочий день практически завершен, приходит светлая мысль немного посидеть в «Дедлайне» и расслабится. Выключив компьютер и свет в кабинете, выхожу в холл, направляясь в сторону лифта. Лицезрение встречной брюнетки прерывается звонком мобильника. Опять, Карина! Сдержаться не получается:

- Да что ж такое! Пуделю своему позвони!

Сзади раздается насмешливый голос Антона:

- Кто? Отдел доставки?

- Отдел достачи.

Зимовский обгоняет меня и спешит к лифту:

- Ладно, внизу встретимся.

Ага, значит он тоже туда. Я прибавляю шаг, но вынырнувший сбоку Калуга меня притормаживает:

- Гош, Гош, извини, я сделал. Три новых макета для обложки, на выбор.

Пока жду лифт, интересуюсь:

- Ну и где?

- На мыло тебе скинул.

- Хорошо. Позже посмотрю. Или в баре потрещим, давай?

Калугин идти в «Дедлайн» не соглашается:

- Не, не, подожди. Давай, либо завтра, либо как-нибудь.

Либо как-нибудь? Вот чем он мне не нравится, так это тем, что размазня. Вечно у него как-нибудь. К нам подходит Валик и пытается Андрюху расшевелить:

- А ты опять саботируешь мероприятие?

Тот огрызается:

- Бухать, дружище, это не самое лучшее мероприятие, поверь.

Я с таким определением нашего времяпровождения не согласен:

- Почему сразу бухать. Дерябнем по коктейльчику, с девчонками поторчим.

Валентин подхватывает, пытаясь Калугина додавить:

- Ну, старик, пошли, посидим.

Приходит лифт, и я тороплю их обоих определиться:

- Пошли, пошли.

Но Андрюху так просто не собьешь:

- Не, мужики. Спасибо конечно большое, но много работы. До свидания.

Когда он уходит, я скептически тяну ему вслед:

- Не вопрешь!

Кривошеин подхватывает:

- Скучный человек.

- Раньше это называлось «Ударник коммунистического труда».

- Эх, хе.

***

Втроем, с Антоном и Валиком, мы заходим в «Дедлайн», там уже дым коромыслом, громкая музыка и толпа извивающихся в танце девчонок. Протискиваемся среди тел к бару, к свободным местам. Устроившись на высоких табуретах, осушаем по стаканчику вискаря и с гоготом молотим ладонями по барной стойке - жизнь полна приключений и сегодня будут новые! Валик никак не успокоится по поводу Андрюхи:

- Не, все-таки, я Калугу не понимаю, по-моему, он не в адеквате. Жизнь кипит, а он как во сне.

Мне не хочется полоскать чужие кости, и я прерываю Кривошеина:

- Стоп. Пусть Калуга делает то, что ему нравится. Хочет точить обложки — пусть сидит и строгает.

Антоха меня поддерживает:

- Правильно, а мы будем ему поставлять материал. Будем ему помогать. Ну, что, кого сегодня осчастливим?

Валик осматривает зал и вдруг выдает:

- Оп-па, а вон наш финансовый директор, уже созрела.

Антон тоже оборачивается, ища глазами Эльвиру:

- Да? Думаешь?

Кривошеин пьяненько острит:

- Еще один коктейль и она сама кого угодно осчастливит. Прямо на барной стойке.

Вот, пошляк. Я его на этом подлавливаю:

- А-а-а, завтра я ей расскажу, какой ты у нас фантазер.

Валентин сразу трусит:

- Э-э-э, нет мужики, я пошутил. Шутка!

Мы снова сдвигаем стаканы:

- Давай.

Только успеваю допить, как трезвонит телефон. Лезу в карман и, не глядя, отвечаю:

- Алло, Калуга, ты? Алле, кто это?

Увы, это не Андрей, голос женский:

- Привет, ты что, не узнал? Это я, Карина. Ты куда делся?

- А, привет красавица.

- Ты куда пропал утром, у тебя что-то случилось?

Как бы заткнуть этот фонтан? Делаю вид, что напрягаю голос:

- Послушай, я сейчас не могу говорить, я на совещании.

Телогрейка пытается настаивать:

- Гоша, мне нужно тебя увидеть.

Перебиваю:

- Карин, я сейчас…

Захлопнув крышку мобильника, обрывая разговор:

- Сорвалось!

И тут же разворачиваюсь к Антону:

- Как думаешь, зачем женщинам мозг? Если дверь не открывается, значит, что? Значит, она заперта.

Тот пытается меня подколоть:

- А как, как зовут твою очередную подругу?

Мы уже немного подшофе, язык заплетается, но это не мешает ясности мысли:

- Стоп — машина. Я никого не обманываю и никому ничего не обещаю. Вот тут я согласен с классиком — чем меньше женщину мы любим…

Валик влезает с очередным перлом:

- Тем больше времени на секс!

Вот! Здравая мысль, вместе ржем. Опять звонок, вот надоедина! Поворачиваюсь к другу:

- Слушай, Антон, выручай!

- Что я ей скажу?

- Не знаю. Скажи, улетел на Юпитер, собирать материал для следующего номера. Старик, придумай сам чего-нибудь!

Антоха забирает мою трубу:

- Алле.

- Алле, Гош.

- Нет, это не Гоша. Гоши больше нет.

Я поднимаю большой палец в знак одобрения.

- А можно его позвать к телефону?

Антон,пьяно улыбаясь, креативит:

- Он улетел на Юпитер, навсегда. Да, да, да! Прямо с Плесецка… Да какие шутки, девушка, какие шутки. Вы посмотрите сегодня вечером новости. Там все подробно расскажут, да. Пока, пока, пока!

Антон захлопывает крышку мобильника и сконфуженно хохочет. Я смотрю на него с укоризной — мог бы и поаккуратней, с девушкой:

- Ну, ты чего?

- Блин, вообще на креатив времени не было.

Мы продолжаем пить и веселиться. Вокруг столько привлекательных козочек, бросающих на нас зазывные взгляды. Красота! Зима предлагает:

- Ну что мужики, по последней?

У Валика, язык уже заплетается:

- Ты что, собрался валить?

Антон кивает:

- Ну, все-таки, завтра важное мероприятие, презентация как-никак.

В этом, я его поддерживаю:

- Инвесторов окучим, тогда отметим. Ну, что — пусть сдохнет тот, кто нас не любит?!

Охламоны орут:

- Урр-а-а!

Мы пьем… Зима вдруг оживает, вглядываясь в набитый зал:

- М-м-м, а что это за цветок на нашей клумбе?

Валик разворачивается и пытается сфокусировать взгляд в нужном направлении:

- Да уж, серьезный экземпляр... Я пошел.

Антоха его осаживает:

- В задницу ты пошел. Я ее первый сфотографировал.

- Да, ладно.

- Юноша, не дерзите старшим. Вы что, хотите закончить вечеринку пьяной дракой?

Меня их разговор приводит в боевую готовность, и я прерываю перепалку:

- Расслабились оба. Пока вы свои фотоаппараты настраивали, я ее своим спинным мозгом запеленговал. Она — моя! Показываю один раз.

Я медленно разворачиваюсь и фирменным взглядом обвожу публику. О господи, Карина! Моментально отворачиваюсь назад к барной стойке:

- Полный капец!

Антон гундит:

- Гош, ну имей совесть. Нужно друзьям, хоть что-нибудь оставлять.

Придушено шиплю:

- Мужики, я попал!

Валентин уже нарядный, пытается нить разговора не терять:

- В смысле?

Пытаюсь объяснить:

- Ну, это, как раз, та самая телка.

- Какая, телка?

- Какая… С Юпитера, вот какая. Мужики, не сидите колом, сделайте что-нибудь.

Антоха понимает меня с полуслова, делает умное лицо, встает и начинает расхаживать:

- Э-э-э… Гош, слушай, ну, мне кажется, что эта рубрика…, она просто бесперспективна…

Я кошу глаз в сторону, наблюдая за действиями своей пассии, уже, кажется, бывшей. Подыгрываю:

- Откуда такая уверенность?

- Я думаю, что мы нашего читателя…, должны как-то…

Карина подходит к нам:

- Гош, можно тебя на минутку.

Антон отступает в сторону:

- Здрасьте.

Я же делаю удивленное лицо:

- О, Карин, привет. А ты, что здесь делаешь?

- Пришла проводить космонавта. А это и есть твое совещание?

Упрек логичен, но я пытаюсь сыграть заданную ранее роль:

- Я не понял, что за наезды? Я, между прочим, на работе.

Она ехидно тянет:

- А-а-а…, так ты работаешь дегустатором? Или все же космонавтом?

- Секундочку… Между прочим, я работаю головой. Где мы с коллегами обсуждаем наши вопросы, не имеет никакого значения.

- Ты думаешь, я дура?

Именно так я и думаю. Блин! Как она меня уже достала!

- Слушай, родная, у меня сейчас нет времени на всю эту муть. Погуляй пока, а я тебе перезвоню.

- Гош, как тебе не стыдно! Я ведь из-за тебя Диму бросила. Мы с ним пять лет прожили.

Вот, не надо взывать к моей совести, не надо:

- Так, стоп — машина. Во-первых, Диму ты бросила не из-за меня.

Самой захотелось налево, на свежатинку.

- Во-вторых…

Но договорить мне Карина не дает:

- Ты, ведь, мне клялся!

Клялся??? Нет слов.

- О, господи!

Антон решает воспользоваться ситуацией:

- Девушка! Девушка, я дико извиняюсь, но, простите меня, конечно, пожалуйста, но мне кажется, что Гоша, это не тот мужчина, который вам нужен.

- А ты кто?

- Я? Я человек, который умеет ценить красоту. Вы знаете, я, когда вас увидел, во мне вдруг полыхнуло пламя.

Карина неожиданно выплескивает свое шампанское прямо Антохе в лицо:

- Тогда, остынь.

Вот, дура ненормальная. Зимовский растерянно стоит весь мокрый, а я не выдерживаю:

- Ты, что, с ума сошла? Что ты делаешь? Вообще, больная.

- Ребров, ты просто не представляешь, с кем ты связался.

- Теперь, представляю.

Та зло смотрит на меня:

- Нет, дорогой мой, не представляешь. Когда поймешь, будет поздно жалеть.

Уже жалею… Она движется к выходу из зала, но потом оборачивается:

- Привет Юпитеру.

Антоха кричит ей вслед:

- До свидос!

А потом, глядя на меня, тянет:

- Ну, что это, Евпатий — Коловратий. Ну…

Я лишь развожу руками:

- Ну, что ж.

Весь вечер испоганила. Спустя полчаса тихонько, с оглядкой, еду по Ломоносовскому — сейчас главное не попасться на глаза гаишникам. Хоть вроде и немного выпил, но проблемы, если что, будут приличные.

***

Вечером, дома, валяюсь на кровати с ноутом и еще раз проверяю расчетные таблицы к презентации. В приоткрытую дверь спальни слышу, как в дверном замке скрежещет ключ, и ворчание Аньки, вернувшейся с Фионой, после выгула:

- Гош, ты спишь там?

Кричу в ответ:

- Я бы с удовольствием. Но ты же знаешь, что я боюсь спать один.

Спустя минуту она заходит ко мне и чмокает в волосы:

- Привет.

- Салют.

- Ну, что, ты еще работаешь?

- Видишь, солнце уже село, а народ еще в поле.

В голосе школьной подруги насмешка:

- Я смотрю у народа завтра ответственный день?

- Не то слово! Я бы сказал даже - исторический.

Спустя пятнадцать минут, она меня зовет ужинать — в холодильнике нашлись суши, так что тратить время на готовку ей не приходится. У нас так – с меня жилплощадь, с нее - жратва. За бокалом красного вина Аньке хочется потрепаться и я не возражаю:

- Ну, как прошел день?

- Насыщено.

Сомова наклоняется вперед, пытаясь заглянуть мне в лицо:

- А ночь прошлая?

- Слушай, хочешь поиграть в ревнивую жену?

- Смеешься, что ли? Из меня актриса, как из тебя отличный семьянин.

Я усмехаюсь:

- Ну, ты себя недооцениваешь.

- Слушай, я понимаю, конечно, что тебя сильно напрягаю, но мне уже на этой неделе обещали пару вариантов с квартирами. Я съеду, скоро.

Вот, вредина. Нашла время:

- Слушай, Сомова, не парь мне мозги перед сном. Мы с тобой с какого класса дружим?

- Ну…

- Даже, не помнишь. Тебя что, гонит кто-нибудь? Плохо тебе? Живи, сколько хочешь…

Я тороплюсь переменить тему:

- Карину, помнишь?

- Ну, и что, Карина?

- Ничего, Карина… Больная. Случай клинический, в последней стадии.

- Чего это она уж больная, интересно.

- Ничего интересного.

- Ну?

- Сначала она мне звонками своими сопливыми названивала, работать не давала. Потом приперлась в бар. Она такое там устроила… Мапет — шоу.

- Вы же с ней меньше недели встречаетесь…

- Ну вот так…

***

Быстренько дожевав и выпив чаю, отправляюсь назад в спальню, а Анька идет мыть посуду на кухню. Скоро она заявляется ко мне, и начинает убирать разбросанные по кровати вещи в шкаф. В ее действиях чувствуется немой укор, и я не выдерживаю:

- Я с ней познакомился, чтобы провести весело время, а не тупо и уныло состариться.

- А она, между прочим, ради тебя бросила своего жениха.

Ну да, рассказывал на днях, очень хотелось похвалиться очередной звездочкой на фюзеляже истребителя.

- А я ее просил об этом?

- Нет, не просил.

- Вот и все! Иногда мне кажется, что все бабы одинаковы.

Я вдруг понимаю, что своими словами, ненароком, задеваю и свою подругу. Беру Аньку за руки и усаживаю рядом с собой на кровать:

- Вот ты — совершенно другой вариант. Ты, то исключение, когда женщина может быть не только женщиной, но еще и другом! Анюта скромничает:

- Перестань.

Я держу в ладонях ее лицо, глажу волосы:

- Ань, правда. Я даже не представляю с кем бы я еще так долго и комфортно мог бы находиться под одной крышей. Анют, клянусь тебе, честное слово. Мне с тобой очень хорошо.

Я совершенно искренен — Анька, друг с большой буквы. Подавшись вперед целую ее в лоб, а отпустив, валюсь на подушки:

- Слушай, завари, пожалуйста, чашечку кофейку. Будь, добра. А то я, сейчас, отрублюсь совсем.

Сомова торопливо исчезает за дверью и через пару минут мои глаза слипаются окончательно.