Читать онлайн
"Огонь обжигает"

Кто там, за Дверью, бесится, бурлит напропалую,

Сгорает, плачет, веселится и ликует,

Навзрыд смеётся и впивает сладкий газ…[1]

Я смерть и страсть героев благословлю, целуя.

Как ненасытно-зол вуайериста жадный глаз!

Г л а в а 1

И снова SOS

Отыскать в огне пожара

Свой нечаянный подарок,

Ту, что будет ждать ночами,

Ту, что будет ждать годами –

От непрочного объятья

До желанного зачатья.

Не померкнет драгоценность:

Нерастраченная нежность,

Предначертанная верность…

Дин, с позволения матери, но без ведома жрецов, находился с Виктором на экскурсии в Заповеднике на Майами, очаровательном, весёлом, беспечном и ярком Мире, состоящем из одного теплого бесконечного побережья. Но это только так называлось – «на экскурсии». Для матери. На самом деле они уже давно изучали не природные красоты, а красоты местных девушек. Дин (пока что безуспешно) пытался познакомить брата, опьянённого виски и весельем, с одной из хорошеньких аборигенок. Мать подобных «методов воспитания» не одобряла. Но мирилась.

Как правило, для таких «мероприятий» Дин не пользовался Союзным спец-допуском и путешествовал инкогнито, чтобы не привлекать излишнего внимания рядовых жителей к своей персоне и избежать «фанфар и литавр». Да и Союз не афишировал его личность в целях безопасности Миров. А это было только на руку – Дин покорял девушек не званием, но собственным неотразимым обаянием.

Происходило дело вечером на ярко освещённой эстрадной площадке, на островке Барби, куда они сбежали от Распорядителя. Беззаботные жители проводили здесь уик-энд в танцах, вине, плавали в бирюзовой, чистейшей воде, ныряли с аквалангом, разглядывали разнообразнейших морских существ, населявших мелководье. Только вот «поймать волну» здесь не удавалось, к разочарованию сёрфингистов – по причине вечного штиля.

Дину удалось познакомиться с двумя подружками, очаровать их (ему это удалось, как всегда, без труда), и теперь он расписывал обеим удивительные качества своего застенчивого друга, его покладистый и страстный характер. Он сам ещё толком не решил, кого именно выберет для себя: голубоглазую, спокойную, женственную Ольгу, или кареглазую Вику - тонкую, угловатую и смешливую, похожую на мальчика. Скорее всего, он полакомится обеими, но сначала предложит право выбора Виктору. Определить, которая именно из девушек тому приглянулась, он сможет без труда. Слегка покопается в мыслях и чувствах – Виктор никак не научится защищаться, - неглубоко, не болезненно, необременительно и не унизительно, определит его расположение, и склонит нужную девушку к симпатии. Тоже легко и незаметно. Без излишнего нажима и явного принуждения. Что же поделать, если скромный, неловкий увалень Виктор не умел увлечь и заговорить нужную девушку, хотя по возрасту ему давно уже положено флиртовать, увлекаться, гореть желаниями, бузить, кипеть и бушевать.

Они танцевали на возвышении, все вместе, вчетвером. Девушки двигались увлечённо, с удовольствием демонстрируя новичкам свои привлекательные фигурки, гибкость и приёмы соблазнения и очарования. Дин тоже двигался легко, раскованно, красиво, немного небрежно, но азартно. Виктор чувствовал ритм, но немного зажимался, заводился с трудом - и не потому, что танцевал плохо, а потому, что рядом были две прелестные девушки, с неприкрытым, бесцеремонным интересом его разглядывающие.

- Мой друг не только замечательный, романтичный, концептуальный поэт, – продолжал вдохновенно живописать Дин, описывая круги вокруг девушек. – После каждого путешествия он собирает воедино свои путевые заметки, чтобы впоследствии создать поэму, посвящённую Мирам. Представьте себе, эта поэма когда-нибудь станет историческим событием и всколыхнёт Союз. Разве вам не хотелось бы попасть в главу истории?

- Думаю, что мы взаимно обойдёмся друг без друга, история и я, – засмеялась Вика. – А вот без отличного вина – вряд ли! Заряжаться – так заряжаться! Мальчики, вы не угостите «Черноокой красавицей»? Под неё замечательно слушать стихи. А ещё лучше – сочинять всем вместе! Предлагаю сыграть в буриме. Мы в колледже ходили в литературный кружок!

- Мой друг в восторге! Правда, Вик?

- Ммм… - промычал Виктор, содрогаясь от одного слова «буриме».

- О чём речь! - подхватил Дин. – Почему бы не вкусить блаженства в каком-нибудь уединённом месте! Что вы можете предложить двум робким и неискушенным туристам, как радушные и гостеприимные хозяйки?

- Отсюда каждый час отходит катер на остров Цитеру. Очередной как раз через десять минут!

- Отлично, здесь не забыли куртуазного старину Ватто![2] После танцев отбываем на остров Цитеру, остров взаимной симпатии и любви!

Заиграла медленная музыка. Дин подхватил Вику жестом, не оставляющим сомнения в том, что вечер будет бесконечен и прекрасен, «подтолкнув» Ольгу в объятия Виктора. Полная белокурая девушка расслабленно и томно положила руки на плечи парня почти богатырского сложения – рядом с ним она выглядела бабочкой.

- Вы действительно поэт? – шепнула она с интересом. – Я обожаю поэтов. А в каких Мирах вы успели побывать? Говорят, есть Мир, в котором живут одни поэты, но он почти на границе Кольца. Вы не собираетесь туда пробраться? Если соберётесь, возьмите меня!

«Отлично, девочка, ты инициативна и хорошо поддаёшься воспитанию! А ты, мой непутёвый братец, не потей раньше времени, теперь наклонись к её шейке, ну же, давай, тихоня! Неужели тебя нужно постоянно стимулировать – ведь я же вижу, как бурлят твои гормоны, поддайся им!»

Дин засмеялся, привлёк юркую Вику к себе, пощекотал её ушко – лишь для того, чтобы ещё раз услышать её звонкий смех. Через десять минут наступит время форсировать события, пора готовить почву для взаимного удовольствия.

- Ну, пожалуйста, прочтите что-нибудь своё, только мне… - лукаво и томно проговорила Ольга, склоняя головку набок.

В голове Виктора панически заметался водоворот звуков и слогов – и вдруг зыбкой волной нахлынула знакомая мелодия, любимая мелодия Киры, всплыли сами собой слова – оставалось лишь удержаться от того, чтобы, не пропеть их с чувством, а повторить задушевно:

«Пойдём, не бойся что-нибудь потерять,

Так хочется верить, что это не зря.

Наперекор холодам и дождю

Мы зовём на пикник, где давно уже ждут

Океан трав, бездомные ветра…»[3]

«Молодец, быстро сориентировался!» - прозвучал в голове весёлый голос брата. – «Главное – впопад!»

Ольга широко открыла небесно-голубые глаза: - Хорошо, очень хорошо!

Насмешник Дин уже был близок к тому, чтобы послать Виктору импульс, склоняя к чувственному поцелую, когда в его сознании прозвучал грозный и пронзительный сигнал, заглушая все прочие звуки и ощущения: сигнал тревоги.

- Простите, девочки, технические неполадки, - лучезарно улыбаясь и проклиная про себя ненасытную чужую злобу, сказал Дин. – На одну секунду мы с другом отлучимся. Занимайте места на катере, а мы избавимся от лишнего груза и тотчас явимся!

Дин отвёл Виктора в сторону, в густую тень за временной стенкой, отделяющей танцпол от кафе.

- Вик, нам с тобой не повезло. Наша секретная миссия закончилась. Леолла тоже откладывается. Сделай девочкам ручкой.

- В чём дело?

- Где-то поблизости взломана Дверь. Скорее всего, на смежной Сулле. Понимаешь, я не имею права тебя брать, но и опаздывать – тоже. Ты ничего не потеряешь, какие твои годы – успеешь ещё вкусить женских прелестей. А промедление может стоить жизней. Ты готов меня сопровождать?

- Да, да, я с тобой!

- Тогда держись – мы идём напролом.

И Дин, обхватив брата, тут же мгновенно прорвал ткань пространства, сократив путь: Чутьё и Предназначение вывели его точно в место пролома. Прошло не более минуты, но Виктору полёт показался изматывающим, оглушающим и бесконечным: Дин берёг силы. И не зря. Они оказались в гуще боя.

Здесь-то Виктор и протрезвел окончательно.

Оказалось, что земной отряд ворвался в тихий уголок, круша и сметая из огнемёта всё подряд, просто на всякий случай, ибо боевики не могли знать, куда попали. Хотя необходимости в бойне не было: Сулла не имела новейшего вооружения и жила за счёт межмирного туризма. Пограничный притоннельный взвод не успел даже среагировать вовремя: их просто начали расстреливать прямо из приоткрывающихся Дверей – манёвр, рискованный, прежде всего, для самих нападающих. Заодно уничтожался мирный посёлок, где жили семьи пограничников – тоже в нарушение Правил Безопасности. Второй подряд случай взлома на Сулле – было, о чём подумать расслабившимся суллийцам. Теперь им грозит второе предупреждение за нарушение всеобщей безопасности, в случае третьего их просто исключат из Союза, «отомкнут» от цепочки Сопряжённых Миров – достаточно жестокое наказание! Всё это мимоходом промелькнуло в голове Дина, пока он оценивал ситуацию.

По счастью, земные наёмники не успели рассеяться по цветущей долине или затеряться в западных лесах. Они взлетели на своих мини-летунах, осматриваясь. Их было всего десяток, разведчики – определил Дин, но он знал, что скоро следом пойдут отряды настоящих боевиков.

Дин послал сигнал тревоги на ближайший пост, одним мгновенным прыжком перенёс Виктора к дымящимся развалинам, крикнув ему: «Ищи живых!», а сам ушёл вверх и обрушился на бойцов с неба. Дин, в броне из собственной силовой защиты, представлял собой вращающееся огненное веретено. Выстрелы не доставали его, а огонь и плазма лишь добавляли энергии. Летающих разведчиков он сбивал по одному, лишая защиты, а их оружие – жизненной силы. Убивать их он не стал, лишь парализовал – суллийцы сами разберутся, что с ними делать. Тем временем Тоннель выплюнул очередную порцию боевиков, и это были настоящие бойцы с настоящим вооружением. Но Дин предоставил суллийцам показывать, на что они сами способны: в небе уже показались первые вертолёты, а на дороге из долины – вездеходы. Дин не дожидался, пока бой закончится. Раз уж он тут очутился, надо довести до конца своё дело.

Он на миг раскрылся и прежде, чем шальной заряд оказался способен прошмыгнуть хотя бы в миллиметре от него, послал в Дверь свой заряд колоссальной энергии, чтобы заставить Дверь угомониться, иначе говоря – закрыть её, и закрыть надолго. На это ушла большая часть силы, но отдыхать было некогда. Дин снова пронизал пространство, кишащее огнём и свинцом, и оказался позади горящих построек. Виктор, в копоти и ожогах, скорчился над несколькими, чудом спасёнными им из пожарища, поселенцами. Это были три мальчика лет пяти-шести, молодая женщина с обгоревшими руками и лицом, и девочка лет десяти. Все они, конечно, были без сознания, но Дин определил, что их можно спасти. Белый, как мел, Виктор с красными, слезящимися глазами дрожал крупной дрожью и едва не плакал. Вокруг свистели и рвались снаряды, летал огонь, грохот заглушал живые звуки и звучание собственного голоса. Столько времени наедине с обгоревшими, не подающими признаков жизни, людьми – ему было по-настоящему страшно. Ещё немного – и он лишится чувств. Дин потряс его за плечи.

- Ты уверен, что больше никого не осталось? Я чувствую жизнь вон под теми обломками, - крикнул он брату в ухо.

- Не знаю, - заикаясь и вздрагивая, сказал Виктор и закашлялся, его глаза были безумны и полны слез. – Я всё обыскал. Больше не могу.

Дин шмыгнул к ближайшим дымящимся развалинам и остановил огонь. Потом прополз внутрь. Так и есть. На чёрной траве внутреннего дворика лежала девочка лет четырнадцати. Её ноги оказались прижаты и перебиты упавшей балкой, роскошные волосы, руки и ступни обгорели. Обширные синяки в районе груди и живота. Наверняка имеются внутренние повреждения. Но в ней теплилась жизнь. Если он попытается поднять балку, рухнет кровля, а он устал. Чертовски устал. Вместо того чтобы спасать детей, ему пришлось воевать вместо суллийцев. Дин вздохнул, закрыл глаза, сосредоточился и стал мысленно сдвигать время на маленьком пятачке. Если не получится, они застрянут на Сулле надолго, и его подопечные погибнут. А этого не должно произойти.

Дождавшись, когда балка едва приподнялась, он нежно, почти неощутимым объятием подхватил обожжённую девочку и позволил времени встать на место. Этот мгновенный «перевёртыш» сохранится в данной точке пространства, давая о себе знать время от времени - странностями или миражами, возможно – породит новые мифы и никогда не заселится. Незначительная плата за спасение жизни! Суллийцы этого даже не заметят – больше на приграничной полосе семейных посёлков и огородов не будет, Дин об этом позаботится. В тот момент, когда раздался грохот и раскалённые обломки посыпались вниз, Дин вместе со спасённой девочкой уже пронзал пространство.

Он вспомнил эвакуацию детского дома на Манане, где был совершён взлом – десант высадился прямо в спальне для первоклассников. Устраивать бойню среди детей? Мананцы оказались заложниками. Правительство не нашло иного выхода, как подготовиться к взрыву спальни вместе с десантом, Дверью и десятком ребятишек. Дина вызвали слишком поздно, пришлось провести инверсию времени. Затем он выводил детей вместе с воспитательницами через горящий лес. Дин «расчищал» проход в дыму и огне, горящие факелами деревья осыпали искрами и пеплом силовой тоннель, который он поддерживал почти три часа, пока переправлял беженцев по двое-трое на ближайшую к Манане Ромашку: для Леоллы не хватало сил. Все маленькие мананцы остались живы, в Леолле не возникло тогда необходимости, а Дин получил благодарность от Союза и мощную подпитку для восполнения утраченной энергии…

Что ж, пора домой. Его улов на этот раз печален. Если он не поспешит, эти шестеро погибнут.

Он объял всех своей защитой, нырнул в Пространство, одновременно спрессовывая Время, и вынырнул вблизи источников, там, где были оборудованы ванны для тяжелораненых, и поместил туда спасённых. Пусть Вода Жизни делает своё дело! Кому суждено выжить – тот выживет. Потом перебросил Виктора в его комнату и усыпил – никто не должен знать, что Виктор побывал вместе с ним в притоннельной стычке на Сулле. Ну, а Дину необходимо восстановить собственные силы. И самый лучший способ – отправиться в Дооргенкууазален, к Главному Энергетическому Конусу…

Ранним утром Дин первым делом наведался к брату. Тот уже не спал, слонялся по комнате, переставляя вещи с места на место – к этой странной привычке брата Дин никак не мог привыкнуть, но и отучить – тоже. Странной привычкой была приверженность и привязанность к различным небольшим вещичкам – самописцам, книжечкам, фигуркам из дерева, подушкам, флаконам освежителя, самодельным свирелям Джонатана, рисункам матери, собственным самоделкам и детским игрушкам, и главное - отдельным частям одежды. Всё всегда укладывалось строго на свои места, любовно и заботливо, и если Виктор начинал перебрасывать их с места на место, с полки на полку – это означало крайнюю степень смятения и волнения.

Дин, которому было достаточно естественного Мира, его окружающего, и который не скапливал мелочей, предпочитая простор и свободу, приписывал эти привычки тому, что генетически Виктор был всё же землянином. А на Земле вещи, вплоть до мебели, играли в жизни людей слишком серьёзную роль и занимали так много места, что ради них порою люди были готовы на крайние меры.

Виктор бросился к брату.

- Дин, как ребята с Суллы? Они живы? Это было так ужасно!..

- Это нормально, привыкай. Всё в порядке, опасности нет. Они обошлись малой кровью – всего-навсего одной заставой меньше. Это наказание суллийцам за беспечность – они до сих пор не удосужились ввезти оборудование для сигнального барьера, а селиться на границе семьями запрещено Правилами Безопасности. Кстати, не забудь проведать вчерашних погорельцев – для них ты не меньше, чем Король – ты их спаситель.

Виктор передёрнулся. Мысль о том, чтобы снова увидеть ужасные, обгоревшие тела, практически трупы, привела в трепет. Дин понял его состояние и улыбнулся кончиками губ.

- Бояться нечего. Их не вытаскивают из ванн. Поговоришь с ними, внушишь надежду, развлечёшь – общение им необходимо. Особенно младшим мальчикам. Они уже выглядят вполне пристойно, струпья сошли, кожа скоро начнёт регенерироваться. С переломами сложнее: может уйти до двух месяцев – в зависимости от тяжести. Альтруизм придётся тебе весьма кстати и возместится сторицей – среди них есть милая девочка, когда она восстановится, то будет не хуже Ольги. Кажется, её зовут Злата. Злата Эвер.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю. Красивое имя.

- Ты забирался в её память?

- Пришлось поработать – иначе она не вылезла бы из забытья. В результате - она уже способна говорить без слёз. Когда будешь у Златы, спроси – у них на Сулле все такие симпатичные?

[1] Nautilus Pompilius, «…падал тёплый снег, струился сладкий газ…» («Падал тёплый снег»)
[2] Антуан Ватто – французский живописец
[3] «Пикник», «Пикник»