Читать онлайн
"То ли сказка, то ли быль"

— Ванек, пошли с нами на площадь, — окликнули мальчонку лет двенадцати пацаны, собравшиеся кучкой у соседнего подъезда.

— Не, — мотнул он головой в ответ и приложил ключ к домофону.

— Ну как знаешь, — услышал Ваня через трель сработавшего агрегата.

— Че за кент такой борзый? Даже не посмотрел на общество, надо бы его…

— Завалил бы ты хлебало, если ни черта на знаешь, и приблатненность свою ауешную у себя во дворе показывай, а в наш больше не… — тяжелая дверь закрылась, отсекая посторонние звуки.

Полутемный лифт с железными кнопками и яркой рекламой на стенах, защищенной толстым, местами поцарапанным ножами оргстеклом, скрипя и завывая, поднялся на верхний этаж. Постучав ногами о припорожный коврик и стряхнув с ботинок остатки снега, Ваня открыл железную дверь и вошел в прихожую. Квартира встретила его звуком телевизора, по которому тетка смотрела очередную мыльную оперу. Повесив пуховик с парой неприметных стежков на вешалку, Ваня отнес продукты на кухню. Разложил их по полкам холодильника, поморщился, увидев гору немытой посуды, но прежде чем браться за нее, пошел в дальнюю комнату.

— Здороваться мать не научила?!

— Здравствуйте, Варвара Шапокляковна, — покорно ответил Василий.

«Век бы вас не видеть», — добавил он про себя.

— То-то же, и сколько раз говорила, зови тетей Мишильдой или просто Урсулой, а не… — к радости Вани реклама закончилась, и тетка вновь к экрану повернулась.

— Мне неважно, что ты всего лишь уборщица, Малефисента, я люблю тебя больше жизни, брошу к твоим ногам все свои миллионы, только будь со мной, не уходи, молю тебя, — на экране двадцатилетний красавчик рухнул на колени и пустил слезы, протягивая руки к не так чтобы толстой, но довольно упитанной девице за тридцать.

«На фоне тетки она красавица, но что-то общее в них есть», — подумал Ваня, но задерживаться у большой комнаты не стал.

— Заходи, — раздался из-за двери голос Василисы, стоило ему тихонько постучать.

— Привет, сестренка, — впервые за день лицо мальчика осветилось улыбкой.

— Привет, привет, — ответила несколько шепеляво Василиса, после чего вновь прикусила кончик языка и парой быстрых мазков нанесла краску на деревянный шарик, заканчивая расписывать очередную самодельную игрушку.

— Ты либо его откусишь, либо раскусишь и станешь как змея, — усмехнулся Ваня, подходя к сестре и протягивая маленькую шоколадку.

— Купил? — Василиса грозно сдвинула брови, но с ее детским лицом это, скорее, смешным выглядело.

— В школе к обедам раздавали, депутат какой-то подсуетился или еще чего.

— Тогда напополам, — твердо заявила Василиса.

— Хорошо, — не стал спорить Ваня.

— Ты сегодня в больнице был? — спросила она, подставляя ладошку.

— Был, — Ваня ссыпал шоколадную крошку. — Без изменений.

— А доктор что-то сказал?

— Нет, я с медсестрой поговорил. Сказала, главное, что нет ухудшений.

— Угу, — Василиса шмыгнула носом, но быстро справилась с собой. Все же мать в коме уже не первый месяц лежала.

— Отец звонил? — поспешил сменить тему Ваня.

— Да, в обед набрал. Сказал, что у них какая-то авария. Дня три, может и больше недоступен будет. У них там с погодой что-то. А может вертолет сломался. Я не поняла, связь плохая. Вроде как на снегоходах вдоль трубы поедут. Или реки.

— Ясно. Не вернется, значит, к праздникам?

— Нет, — Василиса помотала головой. — Может, хоть тетка свалит куда.

— Хорошо бы. Ладно, пойду, посуду помою. Если повезет, так еще и ужин приготовить успею.

— Лучше не надо, опять разорется.

— Переживем, все лучше, чем в очередной раз разваренные макароны с сосисками жрать.

— Ладно, я тогда пока с товаром закончу, — Василиса взялась за отложенную кисточку, на миг пошевелила пальцами, выбирая очередную деревянную основу, после чего решительно взялась за шишку.

— Язык, — не сдержал смеха Ваня.

— Сшшш, — еще больше высунув привычно прикушенный кончик, зашипела Василиса.

На смех детей, совпавший с окончанием очередной серии, явилась тетка. Окинув притихших брата с сестрой презрительным взглядом и тяжело вздохнув, она разразилась нравоучительной тирадой о важности учебы, необходимости делать уроки, а не дурью маяться. Впрочем, практически сразу она перескочила на куда более любимую тему собственной важности и жертвенности. Да я… Да вы… Да без меня… Да если бы не я… Закончилось все привычными стенаниями на тему отсутствия нормальных мужиков для умницы-красавицы-хозяюшки слегка за сорок, которая еще и о чужих детях заботится.

«С такой родней врагов не надо», — привычно подумал Ваня, но наученный опытом оставил все это и многое другое при себе. В глазах Василисы он увидел схожие мысли, готовые сорваться с языка. Вовремя сжал руку сестры и помог ей сдержаться.

-… неблагодарные! — выдохлась тетка, после чего отправилась… на кухню.

— Вот подрасту и нормальную еду готовить смогу, — пообещала Василиса брату.

— Угу, — кивнул тот в ответ и, не дожидаясь окрика тетки, поднялся, направляясь следом. Его ждала гора немытой посуды.

Следующим утром, позавтракав вчерашними разваренными макаронами с сосисками, Ваня с Василисой начали собираться. Практически каждые выходные они ходили к ТЦ «Лукоморье» и торговали своими поделками, стремясь помочь отцу собрать деньги на лечение Василисы и поддержание лежащей в коме матери. Исключение составляли лишь несчастливые дни, когда тетка Варвара не уходила с вечера к подружкам, не убегала на очередное свидание с потенциальным женихом или не пропускала семинар заезжего гуру, вещающего о том, как, ничего не делая, добиться всего и разбогатеть, удачно подцепив богатого.

— Готова?

— Ага, — кивнула Василиса.

— Поехали, — Ваня взялся за ручки инвалидной коляски и выкатили сестру на лестничную площадку.

Добравшись до торгового центра и поздоровавшись с охранниками, он сноровисто развернул переносной стол для уличной торговли. Нынче такие в интернете продавались, но у них был свой, особенный. Его из алюминиевых трубок и прорезиненной ткани отец для мамы сделал. Давно, еще до рождения Вани. «Когда трижды в разных местах одну и ту же раскрасневшуюся от мороза бойкую девушку-продавщицу встретил, понял: судьба», — смеясь, рассказывал отец во время застолий историю их знакомства.

Закончив раскладывать самодельные игрушки и сувениры, повесив что-то вроде вывески или плаката «Маме и сестре на лечение», Ваня отвез Василису в холл торгового центра. Все же не май месяц: приходилось регулярно меняться, отогреваясь внутри.

— Ну, что тут у нас новенького и интересненького есть? — после приветствий спросил Георгий, старший смены охраны.

— Вот, дракончиков сделали, — Ваня указал на вырезанных из дерева зеленых чудовищ: от классических китайских, до вполне узнаваемых наших, трехголовых.

— Не, такими только детей пугать. Лучше дай вот этих змеек, дочурок порадую, — Георгий указал на парочку сшитых Василисой игрушек с пуговками вместо глаз.

— Дядь Жор, так берите просто так! Я ведь знаю, что и вы, и остальные нам помочь хотите. Не надо денег, совестно уже с вас их брать.

— Цыц, мелкий, любой труд оплачен должен быть. Вот, держи, — Георгий положил перед Ваней пятьсот рублей, подхватил змеек и, развернувшись и едва ли ни щелкнув каблуками, промаршировал в ТЦ «Лукоморье» выполнять должностные обязанности.

— Спасибо, — тихо сказал Ваня, убирая деньги и записывая в блокнот очередную сумму с пометкой, от кого и когда. — Я обязательно позже лишнее верну, — пообещал себя Ваня.

Мало того, что охранники торгового центра его с сестрой не гоняли и всячески помогали, так тот же Георгий и вовсе на конфликт с управляющим пошел, когда Баюн Жадюнович приказал товар забрать и детей полиции сдать. «Нет», — твердо ответил Георгий, да так зыркнул, что у толстого управляющего чуть ноги не подкосились. Хоть и грозился Баюн Жадюнович Георгия работы лишить, да только Черномор Дядькович, глава охранной фирмы «Витязь», твердо на сторону сотрудника встал.

Пришлось Баюну Жадюновичу отступиться. Но мелко нагадить он все же смог: запретил незаконную торговую деятельность в ТЦ вести. Грозился по камерам записи проверять. Но в силу недостатка знаний и вечной занятости всегда только внутренними камерами интересовался. Вот чтобы на них не попасть и витязей не подставлять, Ваня с Василисой и разворачивали торговлю у входа и только по выходным. Свой отдых Баюн Жадюнович ценил, на работе мог лишь в случае форс-мажора появиться. Но сообщить о подобном та же охрана всегда могла. А уж шепнуть ребятишкам, что пора сворачиваться, — дело нехитрое.

— Давай подменю, — Василиса подъехала к начавшему приплясывать от мороза Ване.

— Угу, я быстро, отогреюсь и назад.

Сегодня даже у Василисы торговля не шла. За весь день только кое-какую мелочовку продать смогли, и пары тысяч не заработав. Часа в два снежок пошел, к трем ветер задул, а к четырем и вовсе так похолодало, что меняться каждые минут сорок приходилось.

— Нет, так дело не пойдет, бесполезно, — принял решение сворачиваться Ваня.

— Может… ой, смотри! — Василиса указала на скрюченную старушку, вышедшую из ТЦ с набитой продуктами сумкой. Василиса как никто знала особенности левого пандуса.

— Бабуш…

— Ай! — Ваня не успел ни окликнуть, ни предупредить. Клюка старушки опустилась на припорошенный пандус, в морозные дни превращавшийся в настоящую ледяную горку.

— Ох, ах, ой, что же это делается? — запричитала бабушка, хоть и не устоявшая на ногах, но и не сказать, чтоб сильно пострадавшая.

— Вы как? Встать можете? Давайте помогу, — выпалил подбежавший Ваня.

— Вот спасибо, отрок, — бабуля подала руку.

— Не ушиблись? Давайте помогу отряхнуться, — подъехавшая на инвалидной коляске Василиса принялась отряхивать бабушку от снега.

— Спасибо, деточка, вот уж не думала, не гадала, что на старости лет молодость вспомнить доведется. Помнят еще кости старые, каково это, на виражах крутиться, — бабулька не без самодовольства распрямилась, насколько скрюченная годами спина позволяла, и лихо отряхнула от снега вязанный берет, ударив им о колено. — Милок, помоги продукты собрать.

— Конечно, — кивнул Ваня. Сумка, хоть и упала, на добрых метров пять отлетев в сторону, но плотно упакованное содержимое практически не пострадало. Лишь несколько мандаринов, пару яблок да банку сардин с печеньем поднять пришлось.

— Ой, старость не радость, — охнула бабушка, наклонившись за клюкой.

— Что с вами, бабуль?

— Да в бедре что-то хрупнуло, — старушка оперлась о клюку.

— Я сейчас скорую вызову! — Ваня как раз продукты собирать закончил и сумку передать подошел.

— Не стоит. Вот если бы другая нога, тогда да. А за эту бояться нечего, она у меня того, костяная, — бабушка усмехнулась, на удивленные лица детей взглянув. — Да шучу, протез. Крепление, видать, повредилось, давно заменить хотела, да все руки не доходили. Ничего, доковыляю, мне тут недалеко. Спасибо, — она потянулась к сумке, но Ваня, с сестрой переглянувшись, решительно ее на плечо повесил.

— Мы вас проводим, бабушка, — сказала Василиса.

— Ништо, — махнула та рукой. — Смеркается ужо, да и в частном секторе живу, почитай на самой опушке. Там у нас и не чистят толком. Куда уж тебе, да еще со всем вашим хозяйством, — бабуля кивнула на пару рюкзаков, в которых поместился складной стол и нераспроданные товары.

— Мы дядю Георгия попросим приглядеть. Я в лесу уже почти год не была, хоть запахом еловым подышу.

— Ну ежели так, то благодарствую. С меня чай травяной и прянички со свежими ватрушками. Поди и не пробовали настоящих, в печи сделанных.

Оставлять ничего не пришлось, зато в путь настоящим крошечным караваном двинулись. Когда Ваня к дяде Жоре с просьбой подошел, тот ему забытый кем-то тюбинг предложил.

— Оставить не могу, проверка у нас внезапная намечается, может толстяк заявиться, уж он не упустит возможности прицепиться, — извинился Георгий. — Погоди, есть решение, — он отошел и минут через пять вернулся с тюбингом. — Вот. Новый. Второй год у нас лежит. Мы с мужиками вам подарить хотели, чтоб мог сестренку с горок покатать, да все как-то повода не находилось или дела отвлекали. Держи, владей, — он передал крепкую стропу с кожаной петлей.

— Спасибо, — поблагодарил Ваня, рассматривая подарок. Большой тюбинг оказался расписан по мотивам народных сказок. Тут тебе и Кощей, и Змей Горыныч, и тройка удалая, и Серый Волк, и Богатыри с Витязями, и даже Конек-Горбунок, от шеи которого, словно продолжение вожжей, стропа и тянулась.

Идти и впрямь недалеко оказалось, но, как и предупреждала бабушка, путь до ее дома, больше на избушку похожего, оказался узенькой тропкой. Последние сотни метров пришлось Ване себя тем самым Коньком-Горбунком почувствовать.

— Проходите, гости дороги, располагайтесь, я пока чаек поставлю, да протез поправлю.

— Давайте помогу.

— Сиди-сиди, дух переведи, — всплеснула руками старушка. — Сестричку вон лучше пересади, ишь глазками сверкает, на стену глядючи.

Тут-то Ваня и заметил, что стена избушки не обоями странными покрыта, а плотно-плотно висящими фотографиями. Пока бабушка в закутке рядом с печкой за занавеской возилась, он Василису в инвалидное кресло пересадил, и вместе с ней к стене подошел.

— Там справа выключатель есть, чтоб света добавить.

Найдя его и щелкнув, Ваня смог куда лучше разглядеть множество фотографий военных лет и газетных вырезок.

— Помоги, — тихо позвала Василиса.

Отвлекшись от рассматривания девушки с парашютом и автоматом в руках, все еще сомневающийся или, скорее, не могущий до конца поварить в то, что скрюченная старушка когда-то была молодой, статной и носила офицерское звание, Ваня подошел к сестре.

— Прочитай, пожалуйста, — Василиса указала на газетную вырезку. Из ее положения только часть заголовка про Ночных Ведьм видна была.

— Кхе… — Вася прочистил горло, привстал на цыпочки, чтоб лучше видно было, но начать не успел.

— Не стоит. Там реляции одни победные, об успехах наших. И лишь в конце список потерь. Не береди душу, сынок, — раздался из-за спины голос бабушки. Обернувшись, Ваня увидел ее в ситцевом платье, из-под которого и впрямь похожая на костяную нога выглядывала. — Старый протез, от времени пожелтел. Зато теперь позывному своему еще больше соответствую, — усмехнулась старушка, от которой не укрылся интерес детей. Оно и не мудрено: оба ведь прямо перед ней находились и в одну точку смотрели, не сговариваясь.

— А как вас по-настоящему зовут? — спросила Василиса.

— Ягиней, потому и позывной Яга. Был. Идемте чай пить.

За травяным взваром, в котором от привычного чая разве что цвет оставался, под печенье с ватрушками, на которые отлично мед с вареньем намазывались, треск огня в печи, дети сами не заметили, как обо всех своих бедах и горестях с чаяньями и надеждами поведали. Рассказали о страшной аварии, чуть жизни всех в семье не оборвавшей, о матери, в коме оказавшейся, о лечении дорогом для Василисы, чтоб ноги вновь заработали, об отце, который вынужден на севере безвылазно работать, о противной тетке, без которой им было бы лучше и спокойней, которая вдобавок еще и часть пересылаемых денег себе за работу по воспитанию и на расходы по содержанию берет.

— Лучше уж в детском доме, чем с ней, — шмыгнула Василиса.

— Найти бы того, кто в нас врезался, да наказать, но, видимо, он при деньгах и связях, раз до сих пор не попался, — сжал кулаки Ваня.

— С малиной пирожки мои попробуйте и товары свои покажите, — старушка попробовала аккуратно сменить тему и переключить внимание детей.

— Не надо, — помотала головой Василиса.

— И за этот вечер спасибо, мы же видим, что вы небогато живете, а я и так уже много должен, совестно еще и у вас брать.

— Это ты о чем?

— Ну…

— Мы сразу условились, что будем всех записывать, кто нам по доброте душевной помогает, самоделки наши покупает, и как сможем, обязательно сторицей вернем, — пояснила Василиса.

— Понятно, но я бы все же кое-что купила. Новый Год скоро, найдется у вас дракончик какой, чтоб вместо кота? А то что же я за Яга такая, у которой в избе даже кота нет?

— Ну… найдется, — сдался Ваня и сбегал в сени. — Вот, — развернул он рюкзак, поставив его на старенький диван, стоящий между дверью и холодильником.

— Вот этого возьму, и еще этого с этим, и, пожалуй…

Закончив выбирать, бабушка спросила цену, но тут, успевшие взглядами договориться брат с сестрой, дружно заявили:

— Это подарок.

И как ни старалась, как ни возмущалась старушка, Ваня с Василисой не уступали и обратно забирать отказывались. Так и осталась Ягиня в конце концов с целой кучей разнообразных, надо сказать, весьма искусно выполненных деревянных дракончиков.

— Как же вы их такими живыми-то сделать умудрились? — сдалась она, возвращаясь к самовару и разливая остатки травяного чая.

— До аварии отец в гараже небольшое производство открыл. Станков разных, с завода списанных еще в девяностые, по цене лома купил. Всякое-разное для домов богатых делал. Понемногу на краснодеревщика переквалифицировался, тогда дело хорошо пошло. Он кое-что даже обновить успел, некоторые штучки и вовсе сам сделал. Он же инженер, у него даже патенты есть, — принялся с гордостью рассказывать Ваня. — …руки хуже работать стали, глаза подводить начали, вроде как из-за удара с сетчаткой что-то…

-… брат с детства рядом крутился, — подхватила Василиса, когда Ваня выдохся и успевшим подостыть настоем горло промочить взялся, -… я в художественную школу до аварии ходила, с мамой рукодельем разным занималась, вот и совместили навыки.

— Молодцы, — улыбнулась старушка, вот только глаза у нее стали на пару секунд страшными, холодными, пугающими, словно сама смерть ими смотрела.

— Бабушка, что с вами? — испугалась Василиса.

— Ох, простите, детки, старуху полоумную, накатило просто, вспомнилось разное, из молодости горячей.

— Про войну? — осторожно спросил Ваня.

— Про нее, окаянную. Не за то умирали и убивали, чтоб такие как вы… ой, не надо вам этого, да и время уже позднее, давайте-ка я вас лучше до дому провожу.

— Не надо, бубаушка.

— Нам тут всего ничего. Напрямик через просеку и прямо в нашем дворе. Быстрее, чем в обход.

— Ну…

— А можно мы к вам на следующей недели в выходные придем?

— Не получится, уехать надо. А вот после праздников забегайте, буду рада.

На том и расстались. Домой вернулись хоть и поздно, чуть не к полуночи, но пораньше тетки. Да к большому огорчению, она тоже явилась, еще и не одна, а в компании кавалера. Увидев не спящих детей, возившихся с игрушками, раздосадованная, имевшая совсем иные планы тетка, чуть не с порога принялась орать. Поддатый мужик, задержавшийся в прихожей со снятием ботинок, не сразу в ситуацию вник, весь такой грозный, со сжатыми кулаками в комнату валился, но, увидев Ваню, собой сестру загородившего, только головой помотал, дурную кровь отгоняя.

-… неблагодарные, да если бы не я…

— Помолчи, — тяжелая рука медведеподобного мужика опустилась на плечо тетки, от веса этой «лапищи» и внушительности голоса та осеклась, присела немного и сжалась. — Хм… молодцом, мужик, — он кивнул Ване, после чего развернул тетку и указал на дверь. — Ко мне поедем, — веско сказал он.

Ни на следующий день, ни в понедельник, ни даже во вторник тетка не появлялась. Лишь в среду ненадолго заскочила милых деток проведать, и вся такая воздушная и счастливая, вещи прихватив, упорхнула. В пятницу отец позвонил, извинился, рассказал о том, что авария оказалась сложнее и дальше, чем предполагал, но все удалось решить, и ему даже премию обещали. Ваня с Василисой дружно переглянулись, и о том, что почти неделю без тетки живут промолчали.

— Простите, бежать надо, к нам сам биг-босс прилетел, — долгого разговора не получилось, но дети и такому рады были.

Не успели они телефон отложить, с отцом распрощавшись, как новый звонок раздался.

— Алло, — ответил Ваня, включив громкую связь.

— Здравствуйте, это старший следователь Петров беспокоит, по поводу аварии, нашли мы виновного. Арестовали. И он уже дает признательные показания. Когда вы сможете подойти…

Пришлось объяснить следователю, что он с детьми разговаривает, и телефон тети давать. До отца Петров, видимо, не смог дозвониться из-за начальства большого. Наверняка у того телефон в беззвучном режиме или вовсе выключен.

— Ясно, что ж, спасибо за информацию.

— Простите, а можно узнать, что стало с занимавшимся нашим делом лейтенантом Сидоровой? — спросила Василиса.

— Хм… — Петров немного помычал, похмыкал, но потом решил поделился с детьми информацией, — Выдерем мы эту козу, чтоб честь мундира не позорила. Арестована она и находится под следствием за получение взятки за сокрытие преступления.

— Ну прям новогодние чудеса, — пробормотал Ваня, после завершения звонка.

Но настоящее чудо их еще ждало впереди. Когда в субботу утром они привычно подошли к ТЦ «Лукоморье», их встретила огромная толпа. Вернее, не их, конечно, а внезапно прилетевшую суперзвезду, устроившую концерт под открытым небом, площадкой для которого стала огромная парковка торгового центра.

— Наверно, сегодня не получится ничего, — вздохнула Василиса, оглядев плотно сомкнутые задние ряды набежавших зрителей.

— Может, с дядей Жорой договоримся? Тебе же ее песни нравятся, — задумчиво пробормотал Василий. О торговле поделками он даже не думал, а вот порадовать сестренку очень хотел. Только боязно было ее одну оставлять и сквозь толпу протискиваться.

— А теперь встречайте долгожданную гостью! — загрохотала музыка и в небо ударили столпы искр. — На сцене всенародная любимица Варвара-краса!

Толпа радостно взревела, заиграла знакомая каждому мелодия, полилась песня, исполняемая чарующим голосом, но даже мощные динамики не могли пробиться сквозь гул голосов. Вернее, пробиться-то они пробивались, да только все так искажалось, что никакого удовольствия от услышанного не оставалось.

— Пойдем лучше к бабуле заглянем, — предложила Василиса.

— Так она же уехала.

— Ну тогда просто в лесу воздухом подышим.

— Идем, — согласился Ваня и взялся за ручки инвалидной коляски.

Чего не учли ребята, так это то, что дорога, ведущая к частному сектору, пусть и на весьма пологий, но все же уклон поднималась. Внезапно песня оборвалась, толпа зашумела, Ваня с Василисой обернулись, и с удивлением обнаружили себя, выведенных оператором на большой экран за спиной Варвары. Да и сама дива явно на них указывала и что-то в микрофон говорила. Толпа расступилась, не совсем добровольно, некоторым организовавшие коридор охранники со знакомой нашивкой «Витязь» помогли посторониться, и к Ване с Василисой сам Кощей Златочахнов, продюсер и муж Варвары, подбежал. Лично в первый ряд пригласил. Ничего особенного: всего лишь пиар, помноженный на легендарное чутье на прибыль и сенсации.

Оно и в этот раз не подвело. Стоило Ване с Василисой рядом со сценой оказаться, а потом и на ней, да на заданные Варварой вопросы неожиданно ответить и лучшего из свежесделанных дракончиков подарить… Сказать, что брат с сестрой проснулись знаменитыми, — промолчать. Их история не только по сети степным пожаром пронеслась, но и на центральном телевиденье прогремела, всяких Надонышковых затмив.

Разумеется, Златочахнов не упустил момента, приложил максимум усилий, чтобы не только имена Вани с Василисой как можно дольше и громче звенели, но и их самодельные игрушки брендом стали. «Будет у нас свой бренд, не хуже Лакосте, и не крокодил, а настоящий дракон. Хех, а может и целый Змей-Горыныч. О, точно, а ведь это прекрасная идея!» — он радостно потер ладони и взялся за инкрустированный бриллиантами телефон в платиновом корпусе.

Горын Горынович Горунов устало опустился в сделанное на заказ кожаное кресло, больше похожее на трон какого-нибудь фэнтезийного Темного Повелителя. «Бездари и бездельники, всех уволить, во всем округе один-единственный нормальный мужик», — пробормотал он, прикрывая глаза. «Как же тяжко быть владельцем заводов-газет-пароходов, приисков-месторождений…» — тихий щелчок прервал мысль, пальцы сжались на буквально выскочившем из подлокотника стакане ледяной водки. Едва уловимое жужжание и расширившиеся ноздри уловили запах свежайшей буженины. Открыв один глаз и обозрев белоснежное фарфоровое блюдо, на котором еще и маринованные огурчики с грибочками имелись, Горын Горыныч хмыкнул: «Да не так уж и плохо им быть».

Восстановив силы, отнятые поездкой, и подлечив нервы старинным народным способом, он позволил себе немного расслабиться. Оно, конечно, надо работать, тем более дома ждут, но ведь так не хочется, может…

— Прошу прощения, Горын Горыныч, — заглянул глава секретариата, — к вам посетительница.

— И кто же это по мою душу явился? — мало у кого получалось сподвигнуть на личный доклад самого Осло Барановича.

— Вы велели не спрашивать, сразу докладывать, если про тринадцатую ступу услышу.

— Какого ты еще тут?! Немедленно зови! Нет, стой, сам выйду встречать.

Покинув объятья «трона», Горын Горыныч, словно лет на сорок помолодев, чуть ни вприпрыжку, помахивая пузом, пронесся мимо чудом успевшего отскочить секретаря. В конце концов, разбогатев и получив массу возможностей, он треть жизни искал ту, кому обязан жизнью и спасеньем. И вот она сама нашла его, а ведь он уже давно не мальчик.

— Ягиня, — он сразу узнал ее, несмотря на морщины, клюку и скрюченную спину.

Да и не замечал он этих мелочей. Глаза, такие же глубокие, словно колодцы, на дне которых отразилась полная луна и огненные трассеры ночного боя обреченного, прижатого в Волге батальона, вызвавшего огонь на себя, — вот что запомнил он и пронес через всю жизнь.

— А ты располнел, от тощего сына полка хоть есть еще что-то? — все тот же голос, сталь под бархатной перчаткой. И не простой вопрос.

— Осталось, — решительно кивнул Горыныч и выпрямился, встал по стойке смирно и выпучил глаза точно также, как утром того дня, когда видел ее в последний раз, уносимую к санитарному борту.

— Вольно. Пойдем, поговорим, что ли, помянем. И вот, я тут тебе подарочек принесла, — Горын Горыныч и углю горелому от нее рад бы безмерно был, а уж явно вручную упакованной, да еще и ленточкой украшенной коробочке… сердце кровью обливалось, разрушать сделанное ее руками.

-… вот такая история. Ладно, пойду, еще кого из старых подруг-товарищей навещу, — она ничего не просила, всего лишь рассказала о детях, с которыми недавно встретилась и ушла.

— Но хоть в этот раз адрес и телефон оставила, — витающего в счастливых думах Горын Горыныча вновь побеспокоил глава секретариата. — Ну что еще за напасть стряслась?

— Подарок от Златочахнова. Сам лично привез.

— Опять что-то монументальное?

— Нет, в углу вполне поместиться.

Горын Горынч смерил взглядом пустующий угол, в котором раньше стояла какая-то экзотика, приобретенная супругой, и решив, что хуже в любом случае не будет, махнул рукой.

— Снимайте! — распорядился Златочахнов, когда охранники Горыныча, временно ставшие грузчиками, установили нечто трех метров высотой, за золотистой оберткой с мишурой скрытое.

К расстройству Златочахнова, эффектно сдернуть упаковку не вышло, но то ли крякнувший, то ли рыкнувший и одновременно с этим икнувший Горын Горыныч, на такие мелочи внимания не обратил. Он, вытаращив глаза, смотрел на Змея-Горыныча, выполненного хоть и не из золота, но явно им покрытого.

— Я должен рассказать вам прелюбопытнейшую историю. Дело в том, что на концерте моей Варварушки…

«Ну прям судьба», — пробормотал Горын Горыныч, выпроводив наконец Златочахнова, которому оказалось проще дать денег на все прожекты, чем прибить или отказать. «Точно судьба», — он потер лоб и посмотрел на выдвинутый ящик стола. В нем лежал подарок Ягини: зеленый деревянный дракончик о трех головах. Фактически, в углу кабинета стояла его многократно увеличенная золоченая копия. Но сколь же разное впечатление возникало при взгляде на оригинал и бездушную, хоть и так же ручную, поделку. «Видимо, все от сердца мастера зависит. Ммм… а ведь у того толкового мужика вроде тоже мальчик с девочкой», — включив встроенный в столешницу терминал, Горын Горыныч быстро нашел дело нужного сотрудника, пробежался по скупым строчкам и в третий раз о судьбе задумался.

— Горын Горыныч, — вновь заглянул Осло Баранович.

— Чего тебе, ирод?

— Машину подавать, домой поедете?

Бросив взгляд на золоченого дракона, в оскаленных мордах которого, в блеске глаз из бриллиантов, отчетливо хари жены, дочки и тещи проступали, Горын Горынч решительно хлопнул ладонью и начла приказы отдавать. Уже на следующий день отец Вани и Василисы получил приказ о повышении. Да какой! Он разом кучу ступеней перескочил и занял место главы северного филиала. Теперь и патенты, в молодости полученные, применить возможность появлялась. Все же Горын Горыныч — не идиот и не сказочный долбоклюй, чтоб на такие высокие позиции ставить неспособных с обязанностями справиться и вред вместо пользы принести.

Василиса с мамой в лучшую частную клинику отправились, в которую за одни только деньги не попасть было. Тут, крайне внезапно, Горын Горынычу его заклятый друг, генерал-лейтенант ФСБ Иванович Илья Муровец помог. Без его вмешательства даже Горын Горыныч в столь сжатые сроки не смог бы уложиться. Он так удивился этому, что не поленился позвонить.

— И что же тебя сподвигло? — Горын Горыныч спросил в лоб, без экивоков и приветствий, так сказать, не стал мучать представителей кошачьего племени оттягиванием им всякого-разного.

В ответ Муровец сначала в значок камер ткнул, и когда аналогичное действие звонивший проделал, молча показал зеленого деревянного дракона. Не такого, как у Горын Горыныча, но определенно одними и теми же руками сделанного. На том разговор и закончился.

Уже весной, поддерживаемая братом, Василиса сделала первые шаги, а в мае случилось то самое долгожданное чудо — из комы вышла их мама.