Читать онлайн
"Ложная земля"

~Лишь тем, кто страхов своих выше, дано узнать, что жизнь хранит

Люси-Джейн уже давно стала хорошо ориентироваться в лесу, она шла по густой хвойной чаще, на дворе был только конец марта и иногда на зеленом мху еще лежали шапки мокрого снега. Дойдя до ориентира - поваленного старого дерева, она повернула налево. Краски сгущались, солнце уже близилось к закату и весенний, но холодный ветер стал дуть еще сильнее. Девушка шла по опавшим листьям, наступала на влажные ветки, кору деревьев, пока не ступила на насыпную тропку, которую она провела к своей хижине. Ее скромная обитель стояла около двух больших сосен, сливаясь с зеленой гущей.

Небольшая, но уютная хижина была вырублена из породы какого-то хвойного дерева, внутри было два этажа, на втором чердак-мансарда, где сушились травы и растения для чая, а также стоял кованый сундук с зимней одеждой.

На первом этаже было четыре комнаты: гостиная с большим коралловым диваном, кожаным креслом, дубовым кофейным столиком, серым камином и телевизором-отголоском совсем недавнего прошлого. Слева была небольшая ванная, c биотуалетом, деревянной ванночкой и бочкой с водой. Справа было две двери, одна вела в уютную крошечную спальню, в которой убиралась только одна кровать и деревянный шкаф. За другой дверью была просторная кухня, большой белый стол с четырьмя стульями стоял посередине комнаты, множество шкафов висели вдоль стены, на полках стояли несколько банок с заготовками, оставшимися после зимы. В полу был небольшой, еле заметный люк, он вел в небольшой погреб, в котором лежала основная провизия, выращенная и собранная летом. Дом полностью был обустроен для жизни, все находилось на своих местах, всегда был свежий воздух, но иногда пахло костром из-за тлеющих в камине дров.

Люси-Джейн несла холщовый пакет с едой, она поставила его на крыльцо, а сама прошла к другой стороне дома, где стоял накрытый ветками дровяник, набрав топлива для камина она снова пошла к крыльцу, взяла пакет и зашла в дом. Наступала ночь, в доме почти ничего не было видно, и девушка поспешно включила свет, лампочки, работавшие на батарейках, были развешаны по всему дому, света от них было мало, но на ночь хватало. Подойдя к камину, она потыкала кочергой в недогоревшие полена, подбросила новые и зажгла их спичкой.

Дом начал теплеть и Люси-Джейн пошла на кухню, положив холщовый пакет на стол она стала разбирать продукты: несколько пачек макарон, крупа, сахар, соль, картофельные хлопья, сухое молоко, консервные банки, орехи и мед. Расфасовав все по шкафчикам, она налила из термоса терпкий мятный чай, который не допила еще днем, и села за стол. Кое-что вспомнив, девушка открыла ящичек под столом, и взяла блокнот с карандашом. Пролистав почти до конца, она остановилась, и стала аккуратно выводить цифры "1818". «Через неделю будет ровно 5 лет» - подумала она, быстро черкнула что-то еще, закрыла блокнот и стала пить остывший чай.

Следующие утро почти ничем не отличалось от остальных, Люси-Джейн, как всегда, встала в 8 утра и пошла набирать воду. Река находилась совсем не далеко от ее домика, взяв тележку с канистрой она пошла по своей протоптанной дорожке. Река представляла собой небольшую журчащую полоску воды, прорезаясь через дикие камни, она гневно перетекала от вершины к вершине, намереваясь унести с собой все, что попадет в ее цепкие лапы. Черпая металлическим ковшом холодную воду, девушка инстинктивно озиралась по сторонам, смотря на другой берег реки, и тщетно пытаясь увидеть что-то.

Придя домой, она приготовила себе гороховую похлебку, на подоконниках росли бобы, и она часто срывала их и кидала в суп, чтобы тот был по сытнее. Заглянув в нижний кухонный шкаф Люси-Джейн поняла, что у нее заканчиваются газовые баллоны для плитки, нужно было идти в город. Положив в рюкзак воду и пеммикан, измельченное сухое мясо в виде галеты, она отправилась в путь.

Лучи солнца пробивались сквозь высокие толстые сосны, немного припекало, и Люси-Джейн подумала, что следует заменить зимнюю куртку на более легкую. Сняв красную шапку с помпоном и положив ее в рюкзак, она пошла дальше. До города было не так далеко идти, чуть больше одной мили, решив немного себя развеселить девушка сопровождала свой путь веселой, но приставучей песенкой про "маленькую акулу", которую когда-то где-то услышала, и которую мозг предательски запомнил. "Этот мозг живет своей собственной жизнью", — иногда думала она.

Почти на выходе из леса, на поле, соединяющем город с лесной опушкой, стояла теплица. Девушка подошла к ней и увидела, что она продырявлена в нескольких местах. "Видимо не пережила зиму" — сказала она в слух. — "Придется чинить". Летом здесь росли огурцы и помидоры, сладкие красные перцы, рыжая морковь, лук и несколько грядок картофеля. Выйдя с другой стороны теплицы, пройдя по узенькой дорожке через поле, она уже была на входе в город.

Темные смиренные здания встречали ее совсем не приветливо. Остановившись, она сделала глубокий вдох чтобы заставить себя зайти туда. Каждый раз заходить в опустошенный, мертвый город было не просто, в голове всплывали воспоминания о прошлой жизни. По телу пробежала мелкая дрожь, заставив тело наклониться чуть назад.

Вот, уже скоро, пройдет пять лет с того страшного события, события, которое изменило ее жизнь навсегда. Вот, уже почти, прошло пять лет, как все люди на планете пропали, и вот, уже почти, прошло пять лет, как она осталась одна. Помимо людей пропала и вся живность. Ни одной скулящей дворовой собаки, ни одного городского голубя, ни одной мелкой букашки. Никого.

Люси-Джейн отчетливо помнила тот теплый апрельский вечер, когда она вышла с работы на обычно шумную улицу Портленда, но вокруг не было ни души. Сев в свой старенький форд, девушка поехала по еще недавно оживленному, но теперь пустому 405 шоссе. Подъехав к дому, она поставила машину в гараж, открыла дверь своим ключом и зашла внутрь. "Пап, я дома"-ничего не подозревая тогда, сказала она. "Если ты опять пьешь кофе в своей кровати я буду ругаться"-шутя, подходя к отцовской спальне говорила девушка. Там никого не было, лишь белая простынь немного качалась из стороны в сторону, из-за настежь открытого окна. Через пару минут оббежав весь дом она вышла на тихую улицу, и что-то уже закралось в ее сознание. В тот день она объехала весь Портленд, ее острый до этого разум потупел, а глаза опухли от проливающихся слез. Осознание происходящего пришло не сразу, даже сейчас, спустя столько времени она не верила в происходящие и не понимала, что происходит.

Из нахлынувших воспоминаний ее вытянул резкий скрип, она дернулась, ветер отодрал и жалостно швырнул какую-то железную вывеску. Люси-Джейн подошла к местному маркету, на крыше висели большие бледные буквы: "ВСЕ ДЛЯ ОМА". Буква "Д" валялась где-то на земле. Она зашла внутрь, моментально нашла нужную полку, взяла упаковку газовых баллонов и положила в рюкзак.

Девушка обернулась и обвела весь магазин своим взглядом. Как нелепо при нынешних обстоятельствах все выглядело. Пыльные, никому не нужные вещи стояли в темноте, в иное время их сметали с полок нетерпеливые завидущие руки. Зеленые никчемные сырые кляксы валялись по полу, а когда-то они назывались деньгами, и все без исключения ради них рвали свои глотки, лишь бы в их кармане оказалось побольше этой зеленой грязи. Деньги были властителями человеческих дум, инструментом смерти в руках человека, сейчас они не могли никому навредить, ведь вредить было некому. Люси-Джейн всем сердцем ненавидела деньги, но ее разум понимал, что лишь они способны дать человеку счастливую жизнь, по крайней мере так было раньше, когда никто не пропал, и общество потребления существовало. Сейчас они просто не имели смысла, деньги настолько были не нужны, что даже ветер предпочитал дуть и колыхать другие предметы.

Люси-Джейн помнила, как в детстве родителей подолгу не было дома, ведь они без промолку трудились на нескольких работах, дабы заработать на достойную жизнь. Она вспомнила, как однажды, пришла домой из школы, зашла на кухню и увидела красивый накрытый стол, посередине которого, стояла большая тарелка с жареным цыпленком, покрытым нежным сырным соусом, рядом лежала горячая хрустящая пицца, а в графине был налит ее любимый имбирный лимонад. Слева на стуле лежала красивая красная коробочка, внутри нее было голубое атласное платье и белые лакированные туфельки. А в самом углу комнаты стоял новенький двухколесный велосипед.

Она навсегда запомнила этот день, ведь вкусно накрытый стол и неожиданные подарки были для нее большой редкостью. Тот день она прозвала "Днем счастья", как жаль только, что счастье тогда пробудилось в ней из-за материальных предметов, и за их плату, сразу после этого дня ее родители работали без выходных.

Люси-Джейн захватила еще пару пачек батареек и вышла на улицу. В воздухе чувствовалась влага. "Наверное сегодня пойдет дождь"- подумала девушка, и стала идти чуть быстрее. Пустые безликие витрины магазинов смотрели на нее со всех сторон, они пугали, не столько своим видом сколько напоминанием о потерянной жизни. Вот она проходила прачечную, куда часто заносила испачканное отцом постельное белье, дальше была бакалея, куда она раньше заходила не так часто, зато за эти пять лет неоднократно брала там сухое продовольствие.

В конце улицы был торговый центр, в подростковом возрасте девушка работала там консультантом в цветочном магазине, напротив него находилась ювелирная лавка, юная Люси-Джейн часто заглядывалась на нее, смотря как взрослые, но очень строгие по виду женщины покупали себе украшения.

В первый год исчезновения, она поддалась какому-то внезапному порыву, пошла в этот торговый центр и набрала себе всего, что только могла унести. Кольца с бриллиантами свисали со всех пальцев рук, в обнимку она несла кипу дорогой одежды, на голове красовались летние шляпки. Этот порыв прошел так-же быстро, как и появился, и она так и не донесла эти драгоценности до дома, оставив их где-то на улице.

Люси-Джейн остановилась у большого высокого здания из серого камня, с голубым отливом. Отсюда в тот день она вышла с работы. Красивая до этого вывеска уже совсем выцвела, а пять блеклых звезд еле держались на фасаде. Это был пятизвездочный отель – Найнесс, находящийся в центре Портленда.

Она занимала должность помощницы главной управляющей отеля. Люси-Джейн была девочкой на побегушках, иногда ей казалось, что у ее начальницы-Миссис Кинг, вместо сердца большая черная дыра, и поэтому она, сама этого не замечая, пожирает все живое.

Девушке пророчили должность заместителя главной управляющей отеля, за излишнее усердствование и любовь к своему делу, но она даже близко не приблизилась к этой должности. Миссис Кинг не могла терпеть худых стройных женщин возле себя, а если еще вдобавок к этому они имели весьма симпатичное лицо, тогда ее раздражительность умножалась вдвое, поэтому она делала все возможное чтобы Люси-Джейн поскорее скрылась с ее глаз. Она давала ей разные сложные, иногда никак не граничащие с их деятельностью, задания, и Люси-Джейн, со свойственной ей трудолюбием и ловкостью, выполняла все ее капризные поручения.

Девушка обладала добрым сердцем и была слегка наивна, поэтому многие нападки своей начальницы просто не замечала, она выполняла свою работу и любила ее. Ей нравился отель, нравилась его атмосфера, она любила свое дело. Ее рабочие будни часто скрашивались благодаря веселым коллегам, добродушному персоналу. Она вспомнила, как они собирались вечерами, когда отель пустовал в несезонные дни, как она познакомилась с Льюисом и Грейс, и как часто они лежали поздней ночью на крыше отеля и дивились горящими на небе серебряными небесными телами. В такие дни она была очень счастлива и любила свою работу и своих друзей еще больше.

Понемногу собирались темно-серые тучи, где-то далеко в небе отзывался яростным грохотом гром. Люси-Джейн закончила свой осмотр по улицам воспоминаний и побежала к лесу, попасть под дождь ей совсем не хотелось. Она надела капюшон, дождь уже стал покапывать, но сквозь густые хвойные ветви едва пробивался до земли. Девушка достала из рюкзака пеммикан, съела его, липкие остатки приклеились к зубам, она взяла воду и полностью опустошила бутылку.

Зайдя в дом, она разогрела камин и пошла на кухню, достала упаковку галет и банку цветочного меда, сделала чай и села жевать сладкие сэндвичи. Сейчас она мечтала совсем о другой еде, о свежем мясе, рыбе, молочных продуктах, к сожалению, доступ к этому питанию пропал, как и все живое. Люси-Джейн часто вспоминала прежнюю еду, как по выходным, теплыми вечерами они собирались с друзьями и жарили сочные стейки, которые скворчали и шипели на раскаленном гриле, раздавая жареный аромат всем соседям.

Она вспомнила душистые шоколадные булочки, которые пекла ей мама, когда у нее было хорошее настроение, как она намазывала на ломтик слегка растопленное масло и запивала крепким чаем. Сырный омлет с беконом, крылышки гриль в чесночном соусе, тающий шоколадный пудинг, сливочное земляничное мороженое - все это, так и просилось выбраться из мыслей наружу. Но приходилось довольствоваться тем, что есть.

Люси-Джейн очень побледнела, исхудала, но старалась держать себя в форме. Пыталась заменить животные жиры на растительные, она выращивала в теплице овощи, летом в ботаническом саду, который находился в центре города, росли фруктовые деревья, в лесу были дикие ягоды и грибы. Все это спасало ее от голода, ведь есть сухую, а парой старую еду из магазинов было не всегда приятно.

В том, что все растения росли и жили без пчел удивляло девушку, она не знала, как это происходило, но все растения цвели сами собой. Может быть, они просто приспособились, нашли другой способ опыления, но она так и не смогла разобраться в этом.

Начался дождь, он громко капал толстыми каплями по деревянной халупке. Ветер порывисто завивал, грохотали стекла. Люси-Джейн пошла в ванну. У умывальника висело круглое зеркало, девушка посмотрела на себя, густые бордовые пряди падали на острые плечи, кожа была бледная, такая, что ее лицо было похоже на фарфоровую маску, а тонкие синие и фиолетовые сосудики добавляли ей еще большую утонченность. На левой щеке серой фигуркой красовалось небольшое родимое пятно, которое было похоже на заостренный ромбик. Она никогда не беспокоилась из-за своего отличия, лишь изредка, когда находила отражение своего лица, непроизвольно трогала серую метку ладонью.

Серые глаза совсем поникли, в них больше не было той радости, которая была присуще старой Люси-Джейн. Брови были густые, темные. Нос проходил маленькой прямой линией, была небольшая горбинка. Она умыла лицо, облизнула маленькие пухлые губы. Стала нагревать воду.

Поставив большую кастрюлю с речной водой, она стала греть ее на газовой плите, заправив плитку перед этим новым баллоном. Девушка разделась, положила истрепанные вещи в бочку. Обдала деревянную ванночку кипяченой водой и села внутрь. Разбавила кастрюльку до приемлемой для тела температуры, и стала мыться. Холодное тело налилось теплом, горячие струйки текли по бледной женской коже. Она смывала водой грязь, свою боль и одиночество. Закрывала глаза и представляла, будто сейчас вернется домой, в свою уютную теплую кремовую ванну, вытереться пушистым полотенцем, оденет чистую свежую одежду, приготовит отцу яичницу-глазунью и пойдет на свою любимую работу.

Она была трудоголиком, любому в мире занятию предпочитала работу. Ей хотелось добиться больших успехов, зайти на высокооплачиваемый олимп, и у нее бы это получилось, по крайней мере, она точно знала это. Ее подбадривали и друзья, Грейс, заводная девчушка с рыжими волосами и Льюис, светлый парень, который не чаял в Люси-Джейн души, они были очень близки с ним, и он был с ней рядом даже тогда, когда быть рядом не было необходимости.

Льюис был программистом, он написал сайт для отеля, следил за ним и был повелителем всех компьютеров в здании, а также подрабатывал еще в какой-то IT компании. Он часто говорил с Люси-Джейн на своем, непонятном для нее языке, а она, проводя с ним много времени, понемногу его учила. Ему нравилась научная фантастика, а она увлекалась классической литературой, он мог часами гулять по шумному городу, а ей нравилась тишина своей комнаты, ему были дивны просторы моря, а ее завлекало величие гор, и все же противоположности притягиваются.

Они могли проводить вместе целые дни, и вдвоем, лежа на полу в ее комнате, рассматривать ночных скитальцев, которые появлялись на небе только ночью. Звезды нравились им обоим. Иногда Люси-Джейн отвлекалась от звезд и смотрела на Льюиса, его белые пряди всегда непокорно лежали на лбу, загораживая густые брови, а он каждый раз старался зачесать их назад. Лунные свет освещал в темноте его смуглое лицо, а голубые холодные глаза отдавались блеском. И лежали они так всю ночь, пока сон не разлучал их. Вереницу приятных сердцу воспоминаний смыла струя воды. Лицо Льюиса растворилось.

Люси-Джейн, нехотя оделась и пошла в гостиную, в левом углу дивана грудой лежали книги, на этой неделе Люси-Джейн дочитала "Повелителя мух", и еще раз поразилась человеческой жестокостью. Она старалась читать каждый день, за год переходя от примитивных любовных романов до увесистых томов по квантовой физики, которые так и не смогла понять. Книги спасали ее от одиночества, они были проводниками в другие миры, где она забывала обо всем, с головой погружаясь в интересные, а порой и загадочные истории.

Но самой загадочной историей оставалась то, что случилось с Люси-Джейн 5 лет назад. Она много думала об этом, строила разные теории, от инопланетного вмешательства до загадочного потустороннего катаклизма. Пока не забросила это дело и стала просто идти дальше. Она больше не жила, но существовала. И вера в лучшее горела в ней ярким огнем.

Чтобы не сойти с ума и сохранить рассудок нужно было приложить максимум усилий и стараться найти себе дела. Девушка поняла, что оставаясь наедине с собственными мыслями, она морально убивает себя, поэтому решила заниматься чем-либо каждую минуту своей жизни. По утрам, в любое время года по плану стояла пробежка, она старалась держать себя в форме, вечером тоже занималась спортом, делала зарядку, физические упражнения.

Люси-Джейн испробовала все хобби, которые только она знала. В свое время она опустошила половину магазина для рукоделия, она пробовала вышивать, вязать, лепить из глины, писать маслом, разгадывать кроссворды, головоломки, собирать пазлы, научилась играть в шахматы, собирать кубик рубика, даже ткать ковер, который теперь красным узором лежал возле дивана. Девушка вела дневник, она завела его сразу в тот день, когда все исчезли, сначала излагала там все свои мысли, делилась своими переживаниями, своей болью, затем стала делать лишь кроткие пометки и писала количество пройденных дней.

Первые две недели после случившегося, Люси-Джейн жила в своем доме, ее разум не мог осмыслить происходящее, поэтому не нашел другого способа чтобы прийти в себя, как просто отключится. Она спала несколько дней, непробудным страшным тягучим кошмаром, просыпалась с пронизывающими, больными криками, ходила по квартире, звала отца, и снова засыпала. Спустя неделю небытия, разум начал улавливать нотки происходящего, живот просил пищи, тогда она вышла из дома на пустую улицу и до конца все осознала.

Жить в собственном доме было невозможно, Люси-Джейн подпрыгивала от каждого скрипа, и бежала к источнику шума, но каждый шорох доказывал, что никого нет. Она поняла, что сходит с ума, картинки прошлого заходили к ней в комнату и кружились в безумном вихре, девушка вставала с кровати и кружилась вместе с ними, нервно смеясь и питая себя надеждой, что, когда она остановится, все вернется как было. Но этого не происходило и тогда она кружилась снова и снова думая, что сила ее нервного танца вернет все на свои места, а когда ее ноги немели от частых непрерывных движений она падала на пол, и тихо плакала. Лежа так, на холодном полу, она вдруг осознала, что если она осталась одна во всем мире, значит ее оставили не просто так, должна быть какая-то причина, у нее должна быть какая-то цель.

Чтобы решить загадки обрушившегося на нее мироздания, девушка решила взять себя в руки, собрала походный портфель и ушла из родного дома. Тогда она целыми днями скиталась по опустевшему городку, пытаясь построить догадки и найти ответы на вопросы. Но Люси-Джейн так и не смогла понять, что же случилось. Через некоторое время она вспомнила про домик лесничего в Форест парке и поселилась там, вдали от страшного одинокого города, в уютной хижине посреди хвойных деревьев, да и ко всему прочему, лес ее всегда завораживал.

Осев на новом месте, что-то стало тянуть Люси-Джейн в другое. Некая мысль зародилась в ее голове, и все больше овладевала ею. Хорошенько все обдумав она решила действовать. Люси-Джейн решила съездить и осмотреть другие города. Много раз она пыталась сесть в машину и поехать, она не знала почему, но что-то не давало ей этого сделать, она чувствовала и будто знала, что ей нужно оставаться именно в своем городе.

Преодолев себя и сев в свой красный форд, который стоял в гараже у дома, она доехала до Ванкувера, штат Вашингтон, затем двинулась по 5 трассе в сторону Сиэтла, но до него так и не доехала. По дороге она разочаровалась, поняла, что в этом просто нет смысла, все было покрыто мраком тишины. Нигде никого не было. Ей казалось, что следы бывшей цивилизации были свежее даже в ее собственном городе. Запорошенная мглистым серым песком дорога, казалась окутана вечным мраком.

Девушка проезжала мимо пустых машин, домов, которые выглядели так, словно в них никто никогда не жил. Она ехала сквозь густой туман и думала, что время остановилось. Вся дорога, по которой она проезжала встречала ее пустотой, и она поняла, что точно так же ее ждет весь оставшийся путь. Так Люси-Джей вернулась обратно в Портленд.

Дни проходили неспешно, иногда застывали словно вечные статуи в коридорах вселенной, превращаясь в дни сурка. Чтобы держать голову холодной, она пыталась сделать каждый свой день ярче. Иногда Люси-Джейн устраивала себе "Прежний день", тогда она мыла волосы, делала прическу, красиво одевалась, красилась и делала вид, что сейчас пойдет на какое-нибудь очень важное мероприятие, но к большому сожалению, это мероприятие отменяли в последний момент, и ей приходилось оставаться дома и заниматься своими обычными делами.

Люси-Джейн, как и прежде отмечала все праздники, на Рождество пробовала испечь медовый торт, но к сожалению, у плиты на нее были другие планы, однако вышло неплохо, только торт скорее походил на крошащийся сладкий хлеб.

15 мая, в свой день рождения она радовала себя подарками, будто бы все вещи мира были ей недоступны. Год назад она подарила себе красивую толстую книжицу, черная кожаная обложка с изящными узорами переливалась на свету, внутри были чистые кремовые страницы-это был скетчбук. Все-таки рисование ей полюбилось. На самых первых страницах были лишь небольшие наброски некоторых деревьев, которые походили скорее на рисунки маленьких детей, чуть дальше шли уже довольно неплохие зарисовки леса, а затем, детально прорисованные, каждый ствол, каждый сучек, каждый листик и каждое деревце.

Люси-Джейн очень любила музыку, и даже пыталась научиться сама играть ее. В музыкальном магазине она взяла себе классическую гитару, играть на ней девушка не умела, пару дней пробовала на ней побренчать, но ничего путного из этого не вышло. Тогда она вернулась обратно в магазин и взяла обычную гармошку, уже хотела возвращаться назад, но увидела на прилавке очень забавный предмет. На стеклянном столике лежала интересная вещица, похожая на маленькую летающую тарелку.

Она расположилась на бревне у хижины и стала изучать этот чудо-предмет. Оказалось, что на нем нужно было играть пальцами, на середине тарелки, по кругу были размещены пластинки, похожие на лепестки цветка, Люси-Джейн попробовала отбить по ним пару раз, и в тихий лес полились прекрасные волшебные звуки. Она никогда ничего подобного не слышала, этот загадочный звук струился словно из неизданных глубин самого чистого океана, мелодия инструмента обволакивала весь лес, и казалось, будто ветер подстраивается под ее ритм.

Люси-Джейн просто топала подушечками пальцев по гладкой поверхности, и из-под них выходило глубокое низкое звучание, стремящиеся пронзить своей красотой всех, кто эту мелодию слышит.

Она все играла и играла, мурашки табуном проходились по ее телу, и вот она уже плывет в бескрайних просторах соленых вод, мягкие волны гладят ее по спине, а в нос попадает щиплющая морская вода. Она словно слышала отголоски ее прежней жизни, эта музыка пробирала ее насквозь. В тот вечер, она не могла отпустить из рук эту чудо-тарелку, в последствии она стала называть ее просто "нло", а затем, найдя в коробке инструкцию, поняла, что эта вещь называется "глюкофон". Глюкофон еще много раз скрашивал ее бледные дни и переносил мечтательную душу в другие места планеты.

Так, все шло своим чередом. Не было ни плохо, ни хорошо. Просто было. До тех пор, пока недавно, Люси-Джейн не сделала для себя важное открытие.

Уже вечерело, она, как всегда, пошла к реке за водой, уже издалека слыша ее дикий шум. Стала черпать железным ковшом воду, как вдруг шатнулась об скользкий камень, рука дернулась и ковш c всплеском упал в реку. Томная река потянула его за собой, несла своим течением куда-то далеко, а Люси-Джейн лишь смотрела ему в след, пока ковш не скрылся в водной пучине.

Девушка смотрела на реку, как ее сильные воды мчались и издавали моросящие брызги, как она тесала вечные камни и уносила все прочь своим течением. Она задумалась, сколько существуют на Земле эти воды, может быть сотни, а может и тысячи лет, и так каждый день, раз за разом они текут в одном направлении, в одном течении, не смея сойти с проложенного природой курса.

И вдруг в голове Люси-Джейн что-то щелкнуло, будто бы кто-то открыл старую, скрипучую, непонятно зачем запертую дверь. Она наконец-то осознала все, что так долго пыталась отрицать. Страшная правда забрела к ней в голову и открыла ей глаза. Она поняла, что осталась одна, навсегда. Навсегда, навеки, на всю жизнь...-засело у нее в голове и не хотело уходить. Девушка машинально, сама того не замечая отвернулась от реки и зашагала к хижине. Ноги двигались сами, пока разум дивился новоиспеченной истиной.

Люси-Джейн шла по мокрой траве, мху, резиновые сапоги хлюпали, как в груди хлюпало и стонало одинокое сердце. В груди больно сдавило, глаза раздражали слезы, но она продолжала идти. Она думала над тем, что уже ничего никогда не измениться, как утро каждый день сменяется ночью, как вода в реке каждый день течет в одно и то же место, так и Люси-Джейн каждый день, просыпаясь, будет оставаться одна.

Она удивлялась себе, как столькие годы прожила во лжи, даже не замечая того, что тешит себя напрасными надеждами. Как она могла думать, что все вернется, что однажды все встанет на круги своя. Все чувства в ней смешались в одну гремучую смесь, ей было невообразимо плохо, тоскливо, одиноко, она была зла на себя, на тихий хвойный лес, на деревянную хижину, на весь белый свет.

Опустошенная, будто бы только что потерявшая частицу себя, Люси-Джейн легла в постель, с ног до головы укуталась серым шерстяным одеялом. Страшные мысли, которые занимали ее голову внезапно пропали, в голове стало пусто и она, без сил, опустилась в небытие. В этот день ей ничего не снилось, как и в большинство других дней, но в ее светлой душе что-то дрогнуло, это медленно догорал последний огонек надежды, его пламя было настолько маленьким, что отходивший от него дым полностью закрывал его. Огонек тихонько потухал, пока не издал свое последнее свечение. Тусклый темно-серый дым клубился вокруг потухшего места. Люси-Джейн тихо сопела, лес тоже заснул, и ночные деревья тихо возвышались под россыпью серебряных звезд.