Читать онлайн "Испанская коррида"

Четвёртая (и последняя) книга из серии "Дневник начинающего педагога".

1 книга - "Дневник начинающего педагога"

2 книга - "Осторожно! Злая училка!"

3книга - "Осторожно ! Злая училка! 6 "А""

15. 06. 2019

Неделя отпуска пронеслась как-то очень уж стремительно: запланировала столько радостей для себя, скорбящей по убиенной любви, а на деле просидела в четырёх стенах, просыпаясь, бродя по избе, листая новости в ВК или пялясь в экран ноутбука, где мелькал очередной фильм. Даже есть было лень.

Так дело не пойдёт, Микаэлсанна! Посмотри, на кого стала похожа! Взгляд тусклый, уголки рта скорбно опущены, шея согнулась, как у гадкого утёнка, только что покинувшего скорлупу. Где огонь во взоре? Где бодрость? Где размах мыслей и полёт фантазий? Нету их. Вот если бы рядом кружил Лисий, то…

Стоп! Хватит страданий о Лисе, надоело! Срочно придумай себе забаву! Вот, кстати, вчера звонил Андрей, звал на прогулку. Почему не пошла? Звони ему сейчас же и приглашай попроменадить по Сиреневому бульвару или… Нет, ну как я позвоню? Не в моих правилах навязываться. Вчера отказала, сославшись на занятость, сегодня сама позвонила. Как это будет выглядеть?

Ну и что, Эля?! Дела рассосались, почему бы и не погулять? Парень хороший: серьёзный, в приличной конторе служит, внешне хорош собой.

Хорош-то хорош… А Лис?

А что Лис, Эля? Он благополучно срулил и о тебе не вспоминает. Давай, милочка, звони Андрею. Телефон на комоде.

Не-не-не, не буду! Так нельзя, это дурной тон!

Дурной тон, Микаэлсанна, - это выносить самой себе мозг. Этакое мазохистское селфи. Самоедство, во! Звони, говорю!

Не позвоню!

Зво-они-ии!

Не буду.

Телефон решил помочь хозяйке и затрезвонил сам.

- Привет, дорогая! Спишь? – голос Лизы был жизнерадостен и бодр.

Я взглянула на часы: половина одиннадцатого. Уж полдень близится…

- Нет. А надо?

- Не надо! Ты в отпуске, поэтому предлагаю провести часть его, неделю, в приятной компании и в дальней дали от цивилизации.

- Заманчиво, - я вздохнула. Развлекаться мне совсем не хотелось. Хотелось к Лису под крыло. Или на шею. Но чтобы он был рядом. – На задворках цивилизации я ещё не отдыхала. Если не считать Пензу.

- Пензу? Это что и где?

- Маленький городок с людьми с гигантским самомнением и непомерными амбициями. Примерно семьсот километров на юго-восток от нас. Городок магазинов, салонов, бутиков. Купи-продай, короче. Там торговых точек на душу населения в разы больше, чем в столице. Был цирк, говорят, старейший в России. Разобрали. Был театр. Сгорел в 2008 году. Лично наблюдала. Меня тогда на зимние каникулы туда к прабабушке сослали. Красиво горел. Дотла. Новый построили. В народе окрестили мавзолеем. Что ещё… Тарханы там неподалёку, где провёл детские годы Михаил Лермонтов. Неистовый Виссарион оттуда родом. Куприн тоже из тех краёв, из Наровчата. Там, кстати, пещерный монастырь впечатляющий. В Наровчате. Говорят, сама не ездила. Но хотелось бы глянуть.

- Внутренний туризм? - хмыкнула сестрица Лисия.

- Типа того, - хохотнула я.

Лиза шумно выдохнула в трубку:

- Будет тебе внутренний туризм. Значит так, собирайся, снаряжайся, в час заедем и повезём в места, где не ступала нога человека.

- Лизун, я как-то не любитель палаток, песен у костра под гитару, гнуса и справления нужд под кустом.

- Не боись, там есть вполне комфортабельный сортир типа «Скворечник». И домик бревенчатый – уютный, из двух комнат. Печка настоящая, работающая на дровах. Даже свет наличествует – ещё не спёрли провода. Рядом лес, река, птички поют, ёжики на огонёк заглядывают. За грибами сходим, на рыбалку.

- И где такой райский уголок? - я уже склонилась к тому, чтобы принять предложение.

- Э… Мой географический кретинизм не даёт правильно назвать направление. Короче, три часа на машине, и мы там. Заброшенная деревня Мишкиной бабушки.

- Она была помещица? – спросила я.

- Кто? – не поняла Лиза.

- Мишина бабка.

- А! – девушка рассмеялась. – Нет, крестьянка потомственная. Жила в деревне, в которой сейчас осталось шесть домов. Бабушкин в том числе. Она умерла три года назад, дом остался. Вместо дачи. Давай, Эля, собирайся. В час бибикнем под окном.

Я быстренько прикинула, что мне может понадобиться из вещей, упаковала дорожную сумку, перекрыла воду, отключила электроприборы и села у окна в ожидании сигнала. Ровно в час он прозвучал, и я шагнула навстречу приключениям. Если таковые случатся, в чём я очень сомневаюсь – что может произойти в глуши? Комары до смерти закусают?

Тёмно-серый ховер мигнул фарами, приглашая в салон. Миша вышел из машины, помог устроить сумку в багажнике, открыл заднюю дверцу. Я поставила ногу на высокий порожек и красиво опустилась на диванчик. И тут же хотела выскочить обратно: в салоне сидел Лис. Увидев меня, он удивился, видимо, не ожидал встречи.

Что за подстава? Мы так не договаривались.

Но Миша уже гнал машину по маршруту. Не скакать же на ходу.

- Привет, - Лис странно посмотрел на меня, холодно кивнул и залип в телефоне, что-то написывая неизвестно кому. Глянуть бы хоть одним глазком на переписку! Скосить глаза и попытаться рассмотреть… Нет, не надо. Глупо это и отвратительно.

Ну и ладно! Ну и пусть! Мы ж чужие. Надеюсь, в Черёмушки за мандаринкой не покатим. Я ж тут же умру от разрыва миокарда!

Не покатили, понеслись в деревеньку Малые Козлятки.

Ехали долго, несмотря на то, что Миша на свободных участках выжимал больше сотни километров в час. Наконец свернули с трассы на еле заметную просёлочную дорогу, зараставшую травой. Ух, ты ж! Давно я так не прыгала! Ухаб на ухабе ухабом погоняет.

- Долго ещё? – спросила я хозяина «дачи», свалившись на очередной кочке Лису в руки и нечаянно стукнув его макушкой по подбородку.

- Держитесь! Ещё немного, шесть километров, и мы в раю. Ты не представляешь, как там классно!

- Представляю, - ответила, потирая маковку и косясь на Гришку. Тот невозмутимо выпустил меня из рук и снова углубился в виртуальную болтовню.

Вот и нафига я поехала? Нервы себе трепать? Лан, переживу. Я сильная самодостаточная девушка!

Дом располагался на отшибе, ближе к лесу. Добротный, деревянный, с резными наличниками и крылечком, выкрашенными, как и крепкая дверь, в небесно –голубой. Вокруг дома новенький забор из бруса и досок.

- Сюда, конечно, никто не забредает, - пояснил Миша, - но за забором Лизку уютнее. Говорит, спокойнее. А куда ещё спокойнее? В деревеньке осталось пять домов и семь стариков.

Я огляделась в поисках этих пяти хаток, но их не обнаружила.

- Они дальше, село когда-то большое было, в две улицы. Пойдёмте, покажу, что где.

Мы осматривали «усадьбу», восхищались тишиной и птичьими трелями, чистейшим воздухом, родником с кристально-прозрачной ледяной водой

- Вон там туалет. Чистый, новосрубленный, старый сгнил. Так что не бойтесь, заходите смело. В той стороне, на берегу реки, баня. Сейчас затопим, вечерком попаримся. Вы были хоть раз в деревенской бане?

Мы с Лисом отрицательно мотнули головами.

- Вот и попробуете! Давайте располагайтесь, - он провёл нас в дом.

К вечеру мы с Лизой освежили жилище, приготовили холодный ужин, попросту нарезав салатика и бутербродиков из привезённых продуктов. А парни натаскали воды, нарубили дровишек (не думала, что Лисий умеет топором махать так уверенно) и затопили баню.

Облачившись в купальники и плавки, потопали отдыхать.

Помывочная стояла на берегу небольшой речки (или широкого и глубокого ручья), которая протекала метрах в тридцати от дома. Речушка, извилистая и неторопливая, ползла по дну глубокого оврага, один берег которого круто обрывался отвесной стеной и весь зарос деревьями и кустарником, второй, тоже заросший, но не так густо, на котором находились мы, спускался к водоёму полого. Расчищенная тропинка, выложенная из деревянных кругляшей, бежала от баньки до самой воды. Там деревянный мосток уходил до середины водоёма, где приличная глубина позволяла нырять в чистейшую и холоднющую воду.

Пахло в бане изумительно! Миша успел запарить берёзовые и дубовые веники и травы в деревянных ушатах, которые смастерил ещё его дед, притащил огромный кувшин ледяного самодельного кваса.

- Это на камешки лить для пара и обливаться. Для красоты кожи - самое то! Травы бабушка научила собирать, она местной знахаркой была. Я ж с пелёнок с ней. Каждое лето, все каникулы сюда ездил. Ни разу не болел за жизнь.

Мы быстро смыли пот и пыль дорог, Миша подхватил Лизу на руки и понёс в парную.

- Гришка, хватай принцессу, и бегите сюда! - крикнул он уже оттуда.

- Идём! - ответил ему Гришка.

Лис подошёл ко мне вплотную, глядя в глаза, постоял, не отводя взгляда. И внезапно стиснул сильными руками и принялся целовать.

Я задохнулась от жгучих поцелуев его, потеряла голову и чтобы удержаться на ногах, не повиснуть в объятих безвольной куклой, обвила руками шею его.

- Вы где там? Жар уйдёт! - крикнул Миша.

Лис нехотя оторвался от моих губ, зачем-то лизнул их, шепнув "сладко", подхватил и понёс вслед за Мишей, усадил на среднюю полку и сел рядом.

А у меня всё кружилась голова: то ли от жара, то ли от близости Лиса, то ли вообще не пойми от чего. Пахло травами и цветами, берёзой и дубком, хлебом и сосновой смолой.

В первый заход посидели в парной недолго и выбежали к реке. Миша с Лисом с разбегу сиганули в ледяную купель, а мы с Лизаветой, повизгивая, вначале облили друг дружку из пригоршней, затем нырнули вслед за парнями.

- А! Хорррошо-оо! - фыркал Миша, погружаясь с головой.

Гришка в восторге нырял, шумно выныривал, обдавал меня каскадом брызг и счастливо смеялся.

Во второй заход Миша набросал на нижние лавки распаренные сосновые ветки.

- Ну, девчонки, ложитесь! Сейчас мы вас веничками оздоравливать начнём. Гриш, держи берёзовый, дубовые на потом. Сильно не лупи, смотри, как я делаю и так же старайся.

Не знаю, насколько правильно Лис проводил сеанс веникового массажа, но мне понравилось. Упругие ветки то плотно, на одну-две секунды, касались лодыжек, поднимаясь неторопливо выше, до лопаток, глубоко прогревая ткани, то нагнетали горячий пар к телу, то медленно поглаживали, чередуя нежные касания с хлёстким ударами, то быстро-быстро постёгивали... Я закрыла глаза, расслабилась и чуть не урчала от удовольствия, как маленькая кошка.

Оставив нас, принялись полосовать веничками друг друга. Миша поддавал парку, расплёскивая на камни то квас, то травяной настой, и блаженно гудел:

- Банька - это здоровье, это жизнь! Всю дрянь из тел выгоняет, очищает. Хорррошо-ооо! Гришаня, ну-ка лупцани меня хорошенько! А потом я тебя проберу по суставчикам.

Трёх заходов для нас с Лизой оказалось достаточно. В перерывах мы пили горячий травяной чай в предбаннике (его оборудовали как комнату отдыха), заваренный женихом Лизы, ныряли и возвращались в парную.

После третьего захода, когда парни отправились похлестаться вениками в четвёртый раз, мы с Лизаветой вымылись и вернулись в дом.

- Элька, я бы тут жила до самой старости! Благодать-то какая! Что ваша деревня? Что Москва? Каменный душный город: пыльный, грохочущий и днём и ночью, вечно куда-то спешащий люд, сутолока... А тут рай... Тишина какая, ты только вслушайся!

- Да, класно тут. Я бы тоже осталась надолго. Но...

- Ты с Лисием понежнее будь, поласковее. Не строй из себя принцессу на горошине - неприступную, обиженную хамом-свинопасом. Он тоскует без тебя, я это вижу. Вон как обрадовался, когда ты в машину села.

- Не заметила. Как пялился в гаджет, так и пялился.

- Это потому, что ты сразу в неприступность завернулась, как в плащ-неведимку. Он и не решился. А в бане... Веничком тебя охаживал такой довольный, такой счастливый! Давай, Эля, приласкай парня, зря, что ли, мы вас сюда заманили? - Лиза лукаво подмигнула.

- Видно будет.

Парни вернулись через час, когда над домой поднялась круглая и сияющая луна.

- Посидим немного во дворе, потравим байки? Хорошо на улице, прохладно. Кстати, сегодня земляничное полнолуние, - Миша залпом выпил пол-литра холодного кваса.

- Почему земляничное? - спросил Лис. - Земляника поспевает в это время?

- Ага! - кивнул Миша. - Послезавтра свожу вас на земляничный лужок: там ягод тьма! Наберём и наедимся на целый год! А завтра поутру за грибами. Как и планировали. Вы как, разбираетесь в них?

- Элька однажды в лагере нашла мухомор, - подмигнул мне Лис. - А я поганку.

Настроение метнулось к нулю.

- Да, поганку ты замечательную нашёл. Бледную. Хорошо, не отравился, - я встала и вышла во двор, остальные потянулись за мной.

- Ничего, с Мишуней не пропадём, он все грибы знает! - Лиза на ходу поцеловала парня в щёку.

Лиза и Миша решили прогуляться, а мы уселись на высоком крылечке: я и Лис. Он взял в ладони мою и стал нежно гладить пальцы. И так захотелось прижаться к нему, к такому родному и любимому! Но какая-то нелепая гордость не давала мне этого сделать. И я сидела неприступной истуканихой и украдкой млела от нежных прикосновений, боясь выдать чувства. Лис вздохнул долго, прерывисто, левой рукой обнял меня за плечи, притянул к себе. Захотелось положить голову ему на плечо, но я отстранилась. Зачем? Дура, наверное. Он усмехнулся, обиделся и выпустил мою ладонь; встал, постоял, глядя на небо, вздохнул и коротко бросил:

- Я спать.

А я осталась сидеть на ступеньках. Медленно тянулась густая ночь. Уже давно пришли и улеглись Лиза и её жених, а я всё сидела и печалилась. И когда солнце коснулось лучами горизонта, слегка осветив его, спустилась в овраг к реке - поплавать на зорьке. Уселась на мостки, свесила ноги в реку и смотрела на лениво струящуюся воду.

Я зачахшую душу вытолкну,

Утоплю на рассвете в старице.

Изболевшее сердце выстынет,

Обещая до срока состариться…

Утоплюсь, обернусь русалкою,

На валун лунной ночью выплыву,

Обольщу, зацеплю песней манкою,

Напою спелым мёдом липовым.

За собой утяну тебя пьяного

От любви. Зацелую милого.

Полюби меня ты русалкою

Неживой, как любил красивую…

Как ласкал, расплетал косы чёрные,

Обещал любовь бесконечную.

Обманул. Растрепали вороны

Не пошитое подвенечное…

Кто же знал, что в тихой, обезлюдевшей деревеньке водятся...

16. 06. 2019

Из тайных нор своих выполз туман, потянулся над рекой, распустив седые космы, опутал прибрежные кусты. Словно гигантское мороженое с кусочками фисташек и яблочного мармелада разложили повсюду.

Захотелось поплавать в молочной мути. Я прошла по мостку к берегу, сняла всю одежду, повесила на ближайший куст. Слабый ветерок коснулся обнажённой кожи, прошуршал в ветвях, словно тихо вздохнула некая сущность. Я обернулась: никого. Да и кто тут может быть в три утра? И быстро скользнула в студёную воду. Она опалила кожу, заставила замереть дыхание на мгновение. Но вот тело привыкло к холоду, и я поплыла по извилистой водяной дорожке, едва угадывая направление.

Река круто изгибалась, виляла, то глубоко врезаясь в берега, то отбегая от них как можно дальше. Туман густел и поднимался всё выше и выше. Где-то в небе солнце расправляло лучи, а тут, в овраге, было сумеречно и таинственно, и ожидание чуда, волшебной сказки переполняло душу. Тихо плескалась река, и чистейшие воды её струились вдоль обнажённого тела моего, нежно лаская, холодно касались лица лохмы тумана, слабо цвинькала невидимая пичуга.

Я плыла и считала речные изгибы: первый, второй… Миновав третий, повернула обратно. Лишь бы не пропустить мостки! Держась ближе к берегу, всматривалась в пространство: вон и деревянный настил, мне туда. Ноги нащупали песок, я встала и побрела по колено в синевато-белых клубах.

И почти достигла цели, когда увидела…

Над водой висела огромная голова. Огромная, неподвижная. Мокрые лохмы, разделённые на прямой рядок, свисали седыми сосульками до плеч, обрамляя бледное, мясистое лицо-лаваш, и тонули в призрачной мути. Высокий лоб с залысинами, исполосованный корявыми морщинами, клочковатые белые брови, большой нос картофелиной, бескровные плоские губы, бульдожьи щёки, опирающиеся на туманное полотно. И глаза… Навыкате, белые, с чёрными точками зрачков, неподвижные, холодные, заглядывающие в самую душу и оттого ужасающие. Глаза инфернального существа, явившегося в наш мир творить зло.

Я замерла, захлебнувшись ужасом, судорожно вдохнула и оцепенела. А голова висела неподвижно в клубящейся массе тумана, по-прежнему пялясь на меня жуткими глазами. И затихла цвинькающая пичуга. И порыв ветра метнулся сквозь куст, полоснув веткой по щеке моей.

И тут я услышала голос. Он исходил, казалось, ниоткуда. Просто появился и зашелестел, забулькал над рекой, заскрипел.

- Всё-таки явилась… Давненько не водились в моём ручье такие… А я ждал… Знал, что приплывёшь, знал! Новенькая… У меня сегодня праздник… Иди ко мне… Иди ближе… Иди-иии…

Голос шипел и внезапно заклекотал хищной птицей, снова зашипел. Туман вился возле жуткого лица, скрыв нижнюю его часть. Глаза нежити наблюдали за мной неподвижно. А я не могла сделать и шагу, чтобы бежать. Закоченевшие ноги медленно погружались в шершавый зыбучий песок дна.

- Мы будем водить хороводы… Там, в омуте… Это красиво… Ты красивая, как все вы… Тебе идёт это ожерелье вокруг шеи… Оно затянет тебя, не отпустит… Ты моя… Как и та… У неё тоже было ожерелье… Оно утянуло её на дно… Но она уплыла, не осталась со мной… Я разгневался… А ты… Ты останешься… Ты моя…

Ноги онемели. Я переступила, и не удержалась, упала в реку, в туман. И тут же вскочила, ловя ртом воздух и отфыркиваясь: вода стремительно затекла в нос. Едва отдышалась и обнаружила, что голова пропала. Вместо неё на мостках стоял огромный чёрный козёл с длиннющей бородой, витыми рогами и злыми жёлтыми глазами. Он не мигая уставился на меня жёлтым глазом, поводил носом и оглушительно заблеял, словно расхохотался.

От ужаса я зажмурилась, отгородилась от чудовища руками с растопыренными пальцами, вытянув их в сторону напугавшего меня существа. Сердце выстукивало SOS, отправляя сигналы неведому кому, мурашки стадами разбегались по коже. Дыхание сбивалось. Сколько так стояла, не знаю. Наконец открыла глаза и огляделась: ни головы, ни козла. Нигде. Даже тени и следов нет. Странно… Морок, наваждение, плод невыспавшегося воображения? Или туман ядовитый? Фух… Как же я испугалась!

Я добрела до мостков, взобралась на них, отыскивая на кусточке одежду. Её не было там, где оставила. Её вообще нигде не было. Стряхнуло ветром в воду и унесло течением? Поискать в реке? Ну уж нет! В воду не полезу ни за какие коврижки. Домой! Быстрее домой! Давай, Эля, беги!

Голой? А увидит кто?

Кто увидит тебя в четвёртом часу утра? Да и увидит, что с того? Главное, быстрее срулить отсюда, где водятся жуткие головы и чёрные козлы. Беги, тут недалеко, тридцать метров.

И я побежала, словно антилопа, спасающаяся ото льва. Только ветер в ушах засвистел. У ворот остановилась как вкопанная, в изумлении вытаращив глаза: одежда моя – и шорты, и топ, и трусики – висела на калитке.

Мелкий цокот потревожил рассветную тишину. Я мгновенно обернулась. За спиной, стуча копытцами, удалялся чёрный козёл с длинными витыми рогами. Он оглянулся на ходу, мотнул башкой, остановился, посмотрел на меня жёлтым глазом с чёрной поперечной полоской зрачка, и снова оглушительно заблеял, и стремительно умчал прочь.

Схватив одежду, рванула во двор, заперла калитку, прислонилась к ней спиной и попыталась успокоиться. Но получалось это плохо. Страх не отпускал. Кем ещё умеет оборачиваться голова? Чёрным вороном? Змеёю? Летучей мышью? Так, Эля, прекрати нагнетать панику! Голова ей пригрезилась. Туман это был, а не голова. Мозг дополнил картинку по своему усмотрению. Вроде бы это называется парейдолия. Если не ошибаюсь. Отдыхать нужно больше, Эля. И не нервничать. И только я так подумала, как где-то далеко расхохотался козёл.

Мама!!!

На крыльцо вышел заспанный и смугло-розовый Гришка. Увидел меня неодетой и вытаращил глаза.

- Я это… Закаливающие процедуры, - промямлила я и принялась лихорадочно напяливать трусы.

- Я так и подумал. Хорошее дело! Водоросли с шеи сними, русалка, – и потопал в сторону «скворечника».

Рука невольно потянулась к шее, нащупала что-то волокнистое, словно верёвка, мокрое. Потянула и увидела, что это и в самом деле водоросль. Крадучись, пробралась в комнату, что нам с Лисом отвели хозяева, швырнула в кресло так и не надетые на тельце шорты и топ, и забралась в кровать, согретую Лисием. Свернулась эмбриончиком под одеялом, закрыла глаза, собираясь отплыть с Морфеем в царство волшебных грёз. Но Морфей куда-то запропастился. Зато явился Лис. Он молча улёгся рядом, едва задев меня плечом.

- Фига се ледышка! Заболеть не терпится? Иди сюда, буду греть, - и сграбастал меня в охапку, притягивая к себе.

- Спасибо, обойдусь, - буркнула я и выбралась из его рук. – Не для того охлаждалась.

- Как хочешь, - Лис повернулся ко мне спиной, зевнул и затих.

Ну и как тут уснуть, когда он рядом? Вот зачем вывернулась из объятий его? Сейчас бы… Я прижалась к его тёплой спине, положила ладонь ему на бедро, но Лис не шелохнулся. Ну и не надо! Спи, Эля!

Поспать удалось недолго. Ровно в пять разбудил Миша.

- Подъём, граждане грибники! Мухоморы и поганки ждут вас на красивых лесных полянах.

Лис тут же вскочил, а я осталась лежать.

- Элька, любительница ночного закаливания, вставай, хватит мять матрас! – Гришка потянул с меня одеяло.

Я нехотя поднялась, облачилась в старые джинсы, тонкую трикотажную водолазку и вышла «до ветру». Расположившись в «скворечнике», сделала мелкое дельце, зачем-то заглянула в «слив». Жуткое лицо-лаваш торчало на дне и таращило тёмные провалы глаз на меня. Едва удержавшись от крика, сообразила, что на дне и вовсе скомканная влажная салфетка.

Интересно, шизофрения лечится? Надо спросить у Гугела, какие симптомы. Может быть, мне давно пора на дачу? Канатчикову. Кхм.

Я решительно распахнула дверь клозета, и дьявольский козлиный хохот достиг ушей моих.

Ясно! Пора, Эля! Довели тебя дети и лисы до ручки! Метнувшись испуганной болонкой в избу, поближе к Лису, успокоилась.

Миша выдал нам по корзине из лозы, мы загрузились в ховер и понеслись на встречу с маслятами. Или что тут водится? Лесок был неподалёку, можно и ногами дошагать, но переть на горбу ёмкости с дарами природы как-то мало улыбается. Вначале мы ходили толпой. Лизин жених шустро находил плодовые тела грибницы, осторожно укладывал на дно лукошка и просвещал нас.

- Перед вами лисички, - Миша вертел бледно-жёлтые грибы с волнистыми шляпками. - Понюхайте, как нежно пахнут! Это вам не выращенные на плантациях. А вот это маслёнок. Видите капельки жидкости под шляпкой? Старые грибы не берите, червивые тоже.

Мы разбрелись по лесу парами, не отходя далеко друг от друга, и довольно быстро набрали две корзинки лисичек. Спрятали «улов» в багажнике ховера и снова потянулись на поиски.

- Давайте расширим зону поиска. Вы с Элей берите вправо, мы влево. Встретимся тут же через три часа, - командовал Миша.

- Оки! Сверим наши клоки. Без двадцати восемь. В одиннадцать будем здесь, - мотнул головой Лис.

Какое-то время мы перекликались, оповещая приятелей о том, что набрели на семейку маслят или полянку лисичек. Потом увлеклись да и немного устали и замолчали. Лис шёл по прямой, изредка сворачивая то вправо, то влево, а я, как собака, идущая по следу, петляла вокруг и около него. Отойдя очередной раз метров на десять, нашла группку рыжиков.

- Гриш, иди сюда! Тут полно грибов! - и оглянулась.

Сквозь ветки густого куста на меня смотрели белые глаза утреннего монстра. Я вздрогнула, зажмурилась, а когда открыла глаза, то никакого лица-лаваша уже не было. Ко мне шагал Лис.

- Подавай сюда грибочки, засолим в дубовой бочке! – и рассмеялся.

Блин… У меня точно шизофрения. Вместо Лиса мерещится жуть жуткая. Срочно к врачу! Вот приедем в город, сразу побегу в клинику.

Мы не заметили, как углубились в лес. Корзинка тяжелела, наполняясь, и вскоре места для новых гостей в ней не осталось.

- Уф, - Лис поставил лукошко на землю и вытер пот со лба. – Жарко, устал немного. А ты?

- И я малость притомилась. Отдохнуть бы.

- Вон там полянка, видишь? За сосной кривобокой. Потопали туда.

Полянка оказалась не очень большой, уютной, с крохотным круглым озерцом.

- Это мы удачно набрели! Позагораем немного, поплаваем и рванём обратно, - и принялся стаскивать с себя одежду.

Лис плавал, а я примостилась на поваленное бревно и наблюдала за ним, грызя травинку. Мне хватило утреннего приключения. Он нырял, кувыркался, то плавал на спине, то под водой, шумно выныривал, и сердце моё замирало от восторга и любви к нему.

За спиной хрустнула ветка. Я мигом обернулась. Показалось? Или нет? Вон там, под кустом. Эти страшные белые глаза…

- Элька, иди сюда! Вода - чудо!

Я повернулась к озеру, сморщилась и помотала головой.

- Так, значит?! Ну, держись!

Гришка выскочил передо мной голый, мокрый и ослепительно красивый, подхватил на руки, закружил, снова поставил на землю. Быстро стянул с меня всю одежду и потащил в воду.

Я обвила руками шею его, болтала в воздухе ногами и хохотала, а он со мною на руках смеялся в ответ и отходил всё дальше и дальше от берега. Забредши по пояс, поставил и отступил на шаг, глядя в глаза.

Сияло солнце, обнимая нас жаркими лучами, ветер-проказник нырял в просвет между нашими обнажёнными телами, лаская прохладными крыльями влажную кожу, шумели сосны, источая ароматы хвои и смолы. А Лис не сводил с меня глаз. Ладони его черпали воду и медленно лили мне на плечи, и прозрачные струйки стекали по груди, по рукам, щекотали спину, и руки Лиса скользили скользили вслед за ними, даря небывалое наслаждение.

- Эль-ка-а-а, - шептал он. – Э-э-лька-ка-а.

И жадные губы его обхватили мои; мягко, но настойчиво язык проник меж ними и сплёлся с моим, и тела наши подались навстречу друг другу, прильнув тесно-тесно. И кружилась голова, и пела, ликуя, душа моя, окрылённая близостью его.

Я обняла сильную смуглую Лисову шею, оплела ногами бёдра его и откинулась назад, прогнувшись. Японские самшитовые шпильки с шариками на концах выпали из растрепавшихся волос, и намокли рассыпавшиеся пряди.

Он придерживал мои бёдра и нежно целовал грудь: поцелуи медленно текли от одной к другой, спускались ниже и снова поднимались. И ласки Лиса становились всё настойчивее, всё смелее, всё жарче, и хотелось кричать от восторга, от упоения любовной негой, от страсти, отдаваясь любимому без остатка…

Протяжный козлиный вопль пронзил безмятежную тишину. Я дёрнулась в руках Лиса и соскользнула, встав ногами на песчаное, немного заиленное дно. Испуганно прижалась к парню..

- Ты слышал?

- Коза орёт где-то, - Лис склонился и прикусил мой сосок, одновременно лизнув его. – Не отвлекайся… Хочу тебя, солнце…

Но пропало волшебство, очарование минуты растаяло, исчезло желание, растворённое страхом. Я отодвинулась от Гришки.

- Давай вернёмся к Мише с Лизой, - и пошла к берегу. – Не нравится мне тут.

Лис ухватил меня за руку:

- Подожди, Эль… Чего ты испугалась? Иди ко мне, маленькая, приласкаю тебя…

Но я выбралась на берег и принялась одеваться. Гришка вспылил.

- Да, что с тобой происходит, чёрт возьми?! Я пытаюсь помириться, она бежит прочь! Что с тобой, Эля?!

Он вышел вслед за мной и остановился у кромки водоёма. Смуглая кожа его блестела в лучах солнца. Я не отвечала, продолжая напяливать джинсы и водолазку, которые никак не хотели надеваться на влажное тело.

Гришка поднял синее кружево, которое я второпях забыла надеть.

- Эль… Подожди...

- Гриш… Нам пора выбираться отсюда.

Лис скомкал кружево в ладони.

- Да иди! Иди куда хочешь! Понял, окончательно прозрел – не нужен тебе. А я ещё на что-то надеялся! Крылья распустил, глухарь убогий! А Эля и думать обо мне забыла. Океюшки. Всё! Ты сама по себе, я сам по себе. Оделась? Держи.

Он всучил мне скомканное бельё и начал одеваться сам. Потом подхватил спрятанную в кустах корзину и пошёл к месту встречи с друзьями. Я побежала за ним. Он шагал широко, споро, так что я еле успевала и немного запыхалась.

- Гриш, подожди! Не беги так сильно!

Но он даже не оглянулся. Ну и ладно! Пойду, как смогу! Несколько минут я шла, держа «на прицеле» его спину. Потом стала терять её: она то пряталась за кустами, то появлялась вновь и снова исчезала, чтобы выглянуть за очередной сосёнкой. А потом я окончательно потеряла её из виду.

- Гриш, ты где? – заметалась я от сосны к сосне, от куста к кусту. – Гриша! Гриш!

- Тут я! – раздалось как-то глухо слева от меня.

Я метнулась туда, но Гришки там не оказалось.

- Здесь я, сюда иди, - прошелестело справа.

Странный какой голос. Это не Лис! Или Лис? Очень плохо слышно. Наверное, Гришка ушёл довольно далеко, вот и кажется голос призрачным, потусторонним, страшным. Чужим.

- Гриш, ну покажись, где ты?! Я не вижу тебя! Гриша! Зачем ты прячешься? Хочется поиздеваться надо мной?

- Вот я, вот, за кустом, иди ко мне, маленькая.

- Почему ты шепчешь, Гриш? Я не вижу, ты где?! Тебе так сложно выйти?

- Догоняй! - снова прошептал он.

Я побежала на голос, споткнулась о корягу, упала, вскочила, не обращая внимания на боль. Лишь бы догнать Лиса. Но он никак не догонялся.

- Ну и иди ты лесом! Достал! - пошла неторопясь, отыскивая приметы, по которым легко было найти дорогу обратно.

- Вот и правильно, - прошелестел шёпот.

- Идиот! Развлекается он! Только придурок может так мстить! Малолетка! И зачем я только с тобой связалась! - кричала я ему вслед. - Ни дня больше не останусь тут, с тобой рядом! Сегодня же отвезёте меня до ближайшей станции! Блин! Куда теперь-то? Я тут уже проходила... Или нет?

- Проходила, миленькая...

Голос прошелестел совсем рядом, за спиной. Я обернулась: жуткое, белое и рыхлое лицо-лаваш с холодными пронзительными бельмами торчало меж веток молоденькой сосны.

- Иди ко мне, я так давно ждал тебя...

Мне показалось, что сердце разорвалось от цепенящего безграничного ужаса - такая нестерпимая боль разлилась в груди. Я зажмурила глаза, и пронзительный вопль разорвал тишину освещённого солнцем леса. И сгустился мрак, и всё сущее растворилось в нём, скукожившись вначале до зелёных силуэтов, а потом и вовсе пропав. И небытие укрыло меня душным покрывалом...

…Кто-то сильно тормошил меня. Тряс, словно младенец погремушку. Ну вот ещё, что за бесцеремонное обращение с молодым телом?! Глаза распахнулись и сразу зажмурились: полуденное солнце начистило свою ослепительную и ослепляющую корону до невыносимого блеска. Фоторецепторы сетчатки перенапряглись от яркого света и выдали два зелёных пятна. Зато прекратилась тряска. Я снова приподняла веки и посмотрела сквозь ресницы: чёрно-зелёный шар головы, окружённый сияющим нимбом, чёрные с золотым кантом длинные ветвистые рога.

- Козёл, – шепнула я и содрогнулась от ужаса: вот и пришёл ко мне капец. Или копец? Не суть! Главное что? Главное то, что он явился - не запылился. Что-то как-то очень не хочется умирать во цвете лет...

- Спасибо, родная! – Гришкин голос прозвучал как отпущение грехов. Или как императорский указ о замене казни на пожизненную каторгу. Хотя чего это я? Хорошо он прозвучал, по-семейному. Гришкин рокоток, а не хохот козла.

- Живая, а то я уже испугался! Подбегаю – лежишь недвижимая, но видимых ран нет. Принялся реанимировать: потормошил слегка - быстренько очухалась. А то уж подумывал об искусственном дыхании, непрямом массаже сердца, интубации трахеи...

Ага! Слегка он потормошил. Словно груши с яблони стряхивал!

- Ты чего визжала циркулярной пилой и разлеглась, будто Венера у моря в ожидании приключений?

Я снова распахнула очи и уставилась на Лиса. Видно было плохо – мешало светило. Никак не могла разглядеть лица – чернота и зелень. А вдруг, это вовсе не Лис?! А тот бледнолицый, чудь белоглазая? Перевела взгляд на плечи, затем на руки, на торс: футболка с логотипом МГИМО. Вряд ли тот нелюдь в мгимовских майках щеголяет. Не, это Лис! Самый настоящий. Но рога…

- Почему ты рогатый?

- Уже? Наверное, потому, что одна принцесса успела согрешить с лешим. Не? – Лис пощупал макушку. – Нет никаких рогов, болтушка! Не изменила, это радует.

Но я явственно видела ветвистые рожищи, позолоченные солнцем: на толстеньких длинных основаниях тонкие веточки, увешанные… Чем это они увешаны? Какие-то странные флажки. Они трепетали на ветру, рога покачивались, гнулись под порывами ветра…

Эля! Срочно к психиатру! Срочно! Не тяни! Это не рога, это ветки куста, что за спиной у Лиса.

- Почему визжала, кто напугал тебя, родная?

Я хотела вывалить всё про лицо-лаваш, про чёрного хохочущего козла, но передумала. Лис однозначно сочтёт меня шизофреничкой.

- Змея. Укусить хотела.

- Какая змея? – Лис осмотрелся.

- Гадюка. Наверное. Или кобра. Или чёрная мамба. Не знаешь, они тут водятся?

Лис вгляделся в моё лицо.

- Что-то вы темните, девушка! Колитесь! Споткнулась на бегу и неудачно упала?

- Змея была. Чёрная такая. С жёлтыми глазами. Она ещё хохо… хотела цапнуть меня за ногу. Я испугалась и … вот. Лежу.

- Ну и где эта гадина?

- Уползла вестимо, - я села и вздохнула тяжко.

- Решила, что не стоит ломать зубы о твои кости и поплелась искать более мясистую добычу?

- Как смешно! - я надулась. – А ты почему ушёл? Бросил меня одну на растерзание хищникам. А если бы я погибла от их рогов и клыков?

- Не погибла бы. Все рогатые - травоядные. И нет тут хищников, кроме комаров. Да и не уходил никуда – чуть впереди шёл, слышал твои кричалки-вопилки-бубнилки-бормоталки-сопелки-бухтелки. Это ты петляла по лесу пьяным зайцем. Следы путала? Я пока тебя нашёл, полжизни потерял. Давай, поднимайся, принцесса, пора к месту встречи. Не ушиблась?

- Как сказать…

Противно пекло затылок. Я запустила пальцы в спутанные волосы и обнаружила небольшую шишку и сочащуюся ссадину.

- Неплохо, - посмотрела я на испачканные кровью пальцы и поморщилась.

Гришка тоже пощупал и покачал головой:

- Видимо, о пень приложилась, - он кивнул не трухлявые останки дерева. – Ничего, до свадьбы заживёт. Она ещё не скоро, лет через двадцать.

- Подколол, да? Лис противный!

- Та не, я хороший. Сейчас салфетками обработаю рану, - он вытащил из кармана ветровки шуршащую пачку. - Голова не кружится, не тошнит? Я в пяти экземплярах не вожу хоровод сам с собой?

- Нормально всё, – и сидя развернулась, подставляя затылок Лису.

Он аккуратно обработал рану и поцеловал за ушком.

- Вставай, красотка, я пока твою тушку отыскал, ориентиры сбил, придётся восстанавливать.

Я встала, отряхнула джинсы и майку и…

Бледная харя торчала в двух метрах от нас, в зарослях орешника. Она смотрела на меня белыми глазами и вдруг… подмигнула. И в тот же момент где-то совсем рядом раздался хохот козла.

Я вцепилась Лису в руку. Так, что он поморщился.

- Элька, ты что какая пугливая стала? Козе поорать уже нельзя - тут же дёргаешься.

- Откуда козе взяться в лесу?

- Мало ли, - Лис пожал плечами. – Попастись привели, к колышку привязали, а она оторвалась и бродит, красивых девушек пугает.

Да-да-да! Всё именно так! И чудь белоглазую попастись привели.

Мы искали потерянные ориентиры, но они словно дождём смылись и впитались в землю. Несколько раз проходили мимо одной и той же старой берёзы, выходили на поляну с озером, снова кружили у берёзы, словно леший водил, не отпуская.

- Гриша-аа! По-моему, мы заблудились.

- Заплутать в этом лесу надо суметь, малышка. Тут три сосны и пень. Сейчас выберемся, потерпи немного. Когда мы входили в лес, солнце вставало нам навстречу. Затем мы взяли вправо – на юг. Следовательно, что?

- Что?

- Тянемся на север. Где тут север? – Лис посмотрел на небо, забранное, словно решёткой, густой пентаграмой ветвей.

- Где мох, - ответила я. – Или ягель. Они всегда с северной стороны растут на стволах. Во всяком случае, нам на ОБЖ так говорили.

- А ты уверена, что тут водится ягель? – с сомнением протянул Лис.

- Раз есть козлы, значит и ягель есть. Мох точно присутствует, - я поковыряла ближайшую сосну. – Только растёт он равномерно со всех сторон. Набрехал Станислав Всеволодович. Давай по солнцу определяй, Колумб!

Лис снова задрал голову, помолчал, прикидывая направление, и уверенно махнул рукой:

- Нам туда!

- Туда-аа,.. – шепнул тот страшный голос. – Туда-аа.

Всхохотнул козёл, но тут же заткнулся, словно морду его накрыли подушкой.

- Прикольное тут эхо, - Лис взглянул на меня и обнял. – Не бойся, я с тобой. Всё будет хорошо, сейчас выберемся. Немного потерпи, принцесса.

Но «немного» тянулось и тянулось бесконечно. Уже и озеро пропало где-то, и берёза больше не попадалась, и солнце клонилось к западу, и есть хотелось, и пить, и устала. Я не выдержала и закричала:

- Ау-уу! Есть кто зде-еесь?

- Есь-есь-есь, - ответило эхо. – Ес-ссть…

- Элька, что-то мы затупили. Сейчас определим наше положение и проложим курс на Малые Козлятки, - Гришка достал из кармана телефон. – Так-с, приступим!

Но интернет отказался определять местечко, где зависли два незадачливых грибника, и показал не направление, а фигу. Не было его, интернета. Вообще ничего не было.

- Не судьба, - Лис вздохнул и спрятал гаджет. – Будем выбираться самостоятельно.

- А в 112 позвонить?

- Чтобы нас на смех подняли? Заблудились в трёх соснах. Да не бойся ты, выведу тебя к свету, - и Лис чмокнул меня в нос. - Кого здесь бояться? Ежей? Или грибов? Придут толпой мстить за погубленных товарищей?

- Безумству храбрых поём мы славу! Безумство храбрых – вот мудрость жизни! О смелый Лис!

Гришка расхохотался и обнял меня:

- Пойдём, трусишка!

И снова мы блуждали по лесу, но выйти на опушку, где нас поджидали Лиза с Мишей так и не смогли. А вокруг сгущалась темнота. Она выползала из-за сосен, тянулась из-под корявых пней с вывороченными корнями, из-под валунов, неведомо как оказавшихся тут. И странные тени мелькали вокруг двух усталых путников, пугающие шорохи крались по пятам, хрустели ломающиеся ветки под лапами неведомых сущностей. Я с трудом волочила ноги, спотыкалась в сумерках о корни, скользила на опавшей хвое.

Наконец Гришка сел на поваленный ствол, достал телефон и набрал 112. Но гудков не последовало, словно лес, не желая выпускать своих жертв, глушил все сигналы. Лис жал на цифры вновь и вновь, но ничего не выжал – телефон молчал.

Я устало прислонилась к широкому стволу в паре метров от Лиса, запрокинула голову и стала смотреть на тёмное небо, исполосованное чёрной паутиной ветвей. Там загорались звёзды. Они безмятежно водили хороводы и подмигивали.

- Почему не работает экстренный номер?

- Потому что после набора телефон пытается отправить сигнал моему оператору и в случае неудачной попытки переадресовывает его на одну из доступных сетей. Например, если не ловит сеть МТС, телефон будет звонить через «Билайн», «Мегафон» и так далее. Видимо, тут не ловит ничего.

- Круто!

И в этот момент чья-то холодная рука коснулась моей шеи. Коснулась, мазнув пальцами, и убралась. Я оглушительно завизжала и метнулась к Лису. А Гришка метнулся ко мне:

- Что случилось?!

Я крепко вцепилась в него, прижалась всем телом. Шея всё ещё осязала прикосновение чужой руки. В том, что это была рука, я нисколько не сомневалась: пальцы с длинными ногтями ощутимо скользнули по коже.

- Тут… Тут кто-то есть! Кто-то страшный! Он следит за мной с самого утра! Бродит за мной по пятам! Он схватил меня за шею, вот только что! Длинными ледяными пальцами с острыми когтями! Мне страшно, Гриш!

- Элька, кто тут может схватить за шею? - он включил фонарик. - Идём посмотрим.

- Не ходи! Стой! Это нечисть! Я видела его тут, в лесу! И на реке! Лицо бледное и бугристое, как лаваш, и глаза… Ужасные белые глаза с чёрными зрачками. Он хотел утопить меня! Водить со мной хороводы в омуте! Но не успел, я убежала!

Лис с сомнением посмотрел на меня и направил луч в сторону злополучной сосны.

- Нет никого, тебе показалось. Это ветка задела, хвоя царапнула, - он прижал меня покрепче и поцеловал в макушку. – Трусишка моя маленькая.

- Гриш, идём отсюда!

- Смысл блуждать в темноте – не видно ничего.

- Идём отсюда, я боюсь! Он следит за нами!

- Тем более нет смысла куда-то продираться сквозь лес. Нечисть всюду достанет, - и Гришка внезапно цапнул меня за бок.

Я взвизгнула, но, сообразив, чьих рук это дело, разозлилась.

- Дурак!

- Я пошутил, лисичка! Ну чего ты надулась? Ну прости осла!

Я не ответила, лишь клацала зубами. То ли от страха, то ли от холода.

- Ладно, потопали. Авось выйдем куда. Надень ещё и мою куртку, согреешься.

- А ты?

- А мне тепло от того, что ты рядом, - он улыбнулся. - Идём?

И мы пошли. Но брести в темноте оказалось невероятно сложно. Мы тыкались наугад, спотыкались о пни и бурелом, проваливались в ямки или норы, уворачивались от острых ветвей, норовящих выколоть глаза. Я совсем обессилила, Гришка тоже устал, но останавливаться было страшно. Я чувствовала, как по пятам крадётся чудь белоглазая. И всё же остановиться пришлось.

- Всё, Гриш, не могу больше, - и тяжело опустилась на землю.

- Да и я еле ползу. Придётся переночевать тут, а утром сообразим, что делать.

Лис наломал смолистых веток и настелил у невысокой сосны с лирообразно расходящимися стволами.

- Есть хочешь?

- Ты заколол мамонта? Мне хобот, пожалуйста, он самый нежный и сочный.

- Мамонта нет, но вон под ёлкой кучка лисичек. Нанижем на прутики, поджарим на костре. Зажигалка есть, сухих веток туча.

- Давай.

- Посвети мне, а то неудобно.

Я вытянула гудящие ноги, привалилась к «спинке» хвойного «кресла», сооружённого Лисом, и наблюдала за сбором грибов, одновременно прислушиваясь к лесным звукам. Кто-то шуршал, потрескивал, ухал, пищал, вздыхал. Что-то звякнуло слева. Повернула голову на звук. Ничего не видать, только блёклое пятно. И оно шевелится, колеблется из стороны в сторону. Ужас снова влился в сердце, заставляя меня скукожиться. Он всё-таки бредёт за нами, этот белоглазый. Или мне просто кажется? Позвать Лиса? Но он не поверил ни слову. Господи, как страшно! И спать хочется. Мы заснём, а чудь подкрадётся незаметно и... Что "и" думать не хотелось. Тем временем Лис вытряхнул из майки гору лисичек мне на колени, отыскал прутики:

- Нанизывай, женщина, пока мужчина высекает огонь.

Я принялась втыкать прутики в податливые тела грибов, а Гришка набрал хворосту, не отходя от меня далеко, разложил его каким-то хитроумным способом и чиркнул зажигалкой. Вскоре небольшой костерок разгорелся. Мы сели на корточки вокруг пляшущего пламени, держа грибной шашлык над огнём. Потянуло вкусным дымком: грибы запекались быстро и через десять минут первая порция приготовилась.

- Романтика! - Лис потянул носом. - Обалденно пахнет! Ешь, Эль, не смотри по сторонам.

Ага! Не смотри, когда где-то рядом бродит нежить.

Я вздохнула и откусила от первого гриба. А ничего так. Есть можно. Толко песок на зубах похрустывает. Но так хочется есть, что на такие мелочи внимания обращать не стоит. Жуй, Микаэла Александровна!

После ужина Лис ещё раз набрал экстренный номер, но безрезультатно.

- Не судьба. Давай спать. Завтра разберёмся.

Он загасил костёр и устроился рядом со мной, обняв.

- Спокойной ночи, трусишка.

- Спокойной.

Гришка заснул быстро, а я всё боялась закрыть глаза. Темнота вихрилась чёрными сгустками, мерцала жёлто-зелёными искрами, светилась зеленовато-лиловыми пятнами, тоскливо скрипела, словно вурдалак отодвигал доски полусгнившего гроба. Двигались призрачные тени, окружая, тянули лапы призрачные чудовища, алчущие нашей крови, где-то далеко снова расхохотался козёл. Сердце судорожно выплясывало ирландский рил, а глаза напряжённо следили за свивающимися во мраке тенями.