Читать онлайн
"Муся"
Старый банщик вымачивал веники в кадушке. Усы его довольно шевелились на лице в такт тому, как раскачивались листья в воде. Он вспоминал утро: заехал к сыну и снохе, а там благодать, идиллия: тапочки его на месте, трусы Мусечки сохнут на трубе в ванной, все как он велел: не веревочка между ягодиц, а настоящие бабские трусы – парашюты. Это же только благодаря ему, его дельным советам, они, наконец, потомством обзаведутся.
Банщик оставил веники и пошел в банный домик, где стоял деревянный стол с самоваром, бубликами, вареньем. С удовольствием, подбирая слюну и облизывая усы, он выставил на стол салаты: «Оливье», «Крабовый», «Любовница».
Вчера банщик сам у сына в гостях сидел-наблюдал. И так это хорошо: чик-чик, чик-чик, ложится в салатницу новая порция идеальных кубиков. И все с душой, не то что эта новомодная овощерезка. Мусечка за нее сперва взялась, но банщик мягонько из рук этот агрегат забрал, приговаривая: «так вкуснее будет, с душой». Сын хотел возразить, что беременной тяжело долго выполнять монотонную работу, но потом вспомнил сколько отец сил потратил на обустройство их дома: выбирал шторы – сдавал три пары обратно, кровать для молодожёнов – сам спал на ней две ночи. На свой день рождения он заслуживает самое-самое.
Старый банщик глаза закатил от удовольствия, когда в банный домик вошли его сослуживцы. Тут был и директор, и другие банщики, не такие опытные. И молоденькая помощница директора. Уж за ней-то глаз, да глаз. Остра на язык. Всегда в этих юбках: то обовьют всю ее, как змею, то шириной с шарф. Вместе с ней они с работы на автобусе ездят. Он уж вразумляет-вразумляет ее по пути домой, уму-разуму учит, а она все свое: то улыбку красную нарисует, то брови четче выпишет, капризными дугами, то юбку наденет, аж все видно.
- Мусечка моя приготовила, - пропел старый банщик, приглашая всех к столу, - Вот она деточка.
Все обернулись на девушку в углу. Муся стояла у самой двери, будто готовила путь к отступлению, теребила кончик косы перекинутой через плечо. Серые почтительные глаза украдкой окидывали помещение и останавливались на собственных носках черных ботинок с квадратными носами: такие два года назад вышли из моды. Бледное вытянутое лицо, словно по нему провели ластиком и не нарисовали никакой хоть сколько-нибудь выделяющейся черты, ожило только при обращении к ней старого банщика. Муся вздрогнула и приподняла руки вверх, сцепив их у груди над большим животом. Тонкая ломаная, как созвездия, улыбка появилась на ее лице. Она часто заморгала глазами, желая, вероятно, отмотать кадр до того, как свекор привлек к ней внимание.
Наконец, снохе была дана «вольная». И она со вздохом облегчения покинула банный домик.
- Столько сготовить – это героизм. Она же беременна, - помощница директора окинула стол: не меньше десяти чашек с салатами.
- Ну, так это ж не болезнь, - банщик первым ухватил ложку и навалил себе салата.
Умаслившись, он пустился в пространное рассуждение о скромности и простоте своей снохи. Его ничуть не волновала этичность этих рассказов, он со смаком вываливал на коллег все интимные подробности жизни его сына и снохи, так будто пересказывал вчерашний сериал.
- Нет для девушки украшения лучше, чем скромность и простота. Ну, разве что бережливость, да молчание. Вот молчание – вообще золото. Сноха моя этим качеством одарена. Ни пикнет. Она мне понравилась со второго взгляда. Да, да, с первого подумал, что слишком смирна, замышляет чего: квартиру там, машину оттяпать, - он окинул взглядом благодарную аудиторию и продолжил, - Да, решающим аргументом стала коса. Длинная коса, сами видели. Подумал тогда: а если что не так, за косу и оттаскать можно. И, значит, приглянулось мне, что обувь практичная у нее. На плоской подошве. В магазин быстрее сбегает, да ныть не будет, что ноги отваливаются.
Довольный старый банщик вечером стоял на остановке. Видит боковым зрением опять она идет - помощница директора. Виляет на тонких каблуках. Но раньше, чем он ее видел, до него сквозь сырость донесся острый, пряный запах. Таких запахов в своем доме он не терпел. Сегодня утром Мусечка подарила ему подобный парфюм. Он тогда ей так и сказал, что воняет чем-то мертвым, то ли дела банные настойки: сосна, пихта, береза…
Из вежливости он протянул руку помощнице директора.
- Ох, душа сегодня развернется. Чую, Мусечка скажет, что у нас девочка будет. По животу все понял!
- Севастьян Петрович, вам бы не в банщики, а в докторское дело. А что про Машу нашу скажите из ресторанного комплекса?
- Возрастная она, отчаявшаяся, без мужа рожает, дело известное.
- Я не про то. Кто у нее родится?
Усы его заходили над губами, будто вынюхивая, нет ли тут подвоха.
- Ну, - ответил он важно, набирая в грудь воздуха, будто готовился в парилку нырнуть, - эт на живот нужно смотреть… Но вот Мусечка меня не подведет!
Муся же сидела весь вечер, как на иголках. Она сегодня узнала пол ребенка. И теперь должна была осчастливить свекра. Проблема была только в том, что внутри Муси находился мальчик. Она уже придумала ему имя, пока резала салаты вчера.
Свекор вернулся расдухаренный после бани, раскрасневшийся от застолья. От рюмки к рюмке он хмелел все более и более уже дома. Это был подходящий момент для Муси.
Она решительно сказала все эти «здоровья, любви, благополучия», а потом объявила пол. Да так и осталась стоять, как в суде, когда выносят приговор.
- Ну, ладно, - банщик заворочался на своем стуле, отодвинул от себя тарелку, - Ну, Корней, так Корней. Корнея я воспитаю, как надо. Правда, Мусечка?
Всегда серое лицо Муси стало наливаться розовизной с плавным переходом в томат. Она часто задышала, мурашки заходили у нее на затылке, побежали по шее и, должно быть защекотали мозг:
- И ни какая я не Мусечка! – вскричала она, - Я – Карина. А он, - она показала на живот, - Не Корней! Он – Петя!
- Ну, Мусечка… растянул банщик с улыбкой, - Тебе нельзя волноваться.
- Мне ничего нельзя! – вскрикнула она, - Я даже трусы свои прятать должна! Я вывешиваю, угодные вам, когда вы к нам с инспекторской проверкой приходите, а потом снимаю, - Мусечка захохотала страшно и неправдоподобно, - И никто, никто, кроме вас, меня Мусечкой не называет! Придумали мне кошачью кличку!
Эти слова остановили Севастьяна Петровича на секунду. Свекор ошеломленно уставился на сноху. Не верил своим ушам. О, как он обманулся! Как провела его эта тихоня!
- Дорогой, пусть она до родов побудет Кариной, - вставила жена банщика.
- Да, можно мне побыть собой?! – язвительно бросила Муся и пошла прочь от стола в коридор.
- Мммуу… - промычал муж, но осекся, - Карина, погоди!
Все слышали, как она нервно надевает куртку и топает сапогами, приговаривая: «Душно у вас, как в бане, как в чертовой парилке, невыносимо…»
- Муу…- снова начал муж.
- Вот тебе и «Му-му»! – внезапно бросила Карина мужу, заглядывая обратно в комнату.
Тот опешил. Вместе с ним и старый банщик озадаченно поскреб свой двойной подбородок. Карина тем временем пнула входную дверью прочным носком ботинка и вышла вон раньше, не дожидаясь, когда, как из парной, вырвется набухшее самодурство ее свекра.
.
ЛитСовет
Только что
