Читать онлайн
"Неудавшийся розыгрыш"

Татьяна Герцик

Неудавшийся розыгрыш

Полная версия

РОМАН

Отношения, завязавшиеся в лифте, с самого начала не обещали быть романтическими. Да и могло ли сложиться иначе? Влад - новый начальник отдела - молодой, чертовски привлекательный, высокий сероглазый брюнет с дорогим автомобилем, а она - Аня Коробова - среднестатистическая сотрудница той же компании с неприметным лицом, бесформенной фигурой и тощей косицей ниже плеч, пусть и умная, сообразительная, с замечательным чувством юмора. Но, если верить корпоративной легенде, первый застрявший с Аней в лифте автоматически становится ее суженым. А так как обмануть надежды коллег, жаждущих исполнения пророчества, было бы слишком жестоко, Аня и Влад решают ненадолго превратиться во влюбленную парочку.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Подождите!

Громкий вопль ушел в высокий потолок, не произведя никакого эффекта.

О чем-то споря, женщины вошли в лифт, не заметив спешившую к ним неуклюжую девушку. Едва та подбежала к дверцам, как они насмешливо сомкнулись перед самым ее носом.

Анфиса безнадежно притормозила, нелепо замахав руками, будто пытаясь взлететь. Высокий каблук проехался по скользкому мраморному полу и подвернулся, болезненно вывернув ногу. Она неуклюже запрыгала, проклиная впервые надетые ненадежные туфли, а вместе с ними и ушедший из-под носа лифт. Подергав ногой и убедившись, что ничего страшного не случилось, свирепо, словно пытаясь прожечь дыру, посмотрела на закрытую шахту бессовестно обманувшего ее надежды агрегата. Угрожающе потрясла крепко сжатым кулаком, мстительно сверкая яркими голубыми глазами. Дамочкам, пренебрежительно не дождавшимся ее, это злодеяние просто так с рук не сойдет!

Тут же раздался зловещий скрежет. Она перестала махать руками и прислушалась. Ага! Так и есть! Лифт застрял на своем излюбленном месте между пятым и шестым этажами. Из шахты гулко послышались женские крики и бессильные проклятия. Анфиса довольно хихикнула, глухо хлопнув себя рукой по пухлому бедру. Что ж, это – отмщение судьбы! Дежурный лифтер появится не скоро, и как минимум полчаса отдохновения в тишине и покое сидельцам обеспечено.

Она зловеще фыркнула и пробормотала под нос:

– Будем надеяться, что клаустрофобией никто из них не страдает…

Из лифта продолжали доноситься возмущенные вопли и громкий стук.

Анфиса испугалась:

– Лучше бы не молотили в хлипкую стену кабины, не ровен час, свалятся в шахту!

Наконец сверху раздался рассудительный мужской голос. Грохот и крики затихли. Она довольно покивала головой, одобряя вмешательство разумного человека.

– Ага, услышали голос разума и решили благоразумно дождаться лифтера. Мудро, мудро. Бабскими воплями лифт не починить.

Насколько можно было расслышать, в роли голоса разума в очередной раз выступил начальник административно-хозяйственного отдела. У него это получалось весьма удачно ввиду многолетнего опыта успокоения застрявших. Анфиса была уверена, что он повторяет один и тот же текст машинально, не задумываясь о его смысле. Вот и сейчас через шахту слышалось невнятное бубнение, производимое Егором Валентиновичем, и девушка еле слышно повторяла за успокаивающим, как хорошая порция валерьянки, приятным глубоким басом:

– Согласно пункту пятому правил поведения в лифте, – между прочим, выгравированным на металлической пластине, висящей на стене кабины, – при остановке лифта в неположенном месте необходимо нажать на кнопку вызова лифтера и спокойно ждать ответа. Подчеркиваю: спокойно! И не волнуйтесь, пожалуйста, все в нашем лифте сидели, и все из него выходили, рано или поздно. От совершенно излишних криков лифт еще не разу самостоятельно не пошел! – И добавила уже про себя, – …даже к черту! И чем они так недовольны, в первый раз застряли, что ли? Иммунитет уже должен быть выработан…

Ахошник еще бурчал какие-то шаблонно-успокаивающие слова, но ничего нового сказано не было. Еще бы, народ застревал в лифте постоянно, и Егор Валентинович не собирался каждый раз выдумывать какие-то новые сердобольные фразы, он просто использовал привычные стереотипы, апробированные на большом количестве коллег и посетителей. Весь конторский народ мог хором вместе с ним повторять все его штампованные речи, но это-то и успокаивало. Незыблемость традиций, на которых держится вся наша жизнь, как любила повторять своим коллегам Анфиса.

С чувством глубокого удовлетворения и верой в высшую справедливость она запрыгала по корявой лестнице, забыв о подвернутой ноге. Всегда приятно сознавать, что несправедливость наказывается, так сказать, не отходя от кассы, – не успели сделать тебе мелкую пакость, как тут же получили в ответ пакость покрупнее.

Радуясь, что жизнь складывается гораздо забавнее, чем можно было ожидать от обычного рабочего дня, Анфиса влетела в приемную управляющего. Увлекшись приятными мыслями, не успела придержать тяжелую дверь, и та громко бабахнула на весь этаж, заставив ее в ужасе подпрыгнуть на месте. В гневе обернулась и прожгла взглядом набезобразившую дверь, как ни в чем не бывало вставшую обратно.

Пригнув голову, немного подождала справедливого наказания за нарушение священной тишины, но никто из приемной громы и молнии в нее метать не собирался. Вздохнув, закончила выяснять отношения с коварной дверью, повернулась и шагнула в сумрачную глубь просторной комнаты.

Огромная стеклянная стена, не достающая полметра до потолка, отделяла отстойник для посетителей от собственно приемной. Стена была зеркальной со стороны посетителей и прозрачной со стороны секретаря, давая возможность Наталье Викторовне, бдительной секретарше, вовремя рассортировать посетителей и принять соответствующие меры. Важных шишек она проводила внутрь, где был приготовлен столик с парой удобных кресел, и подавала кофе в узорных чашечках тонкого фарфора. Остальные, не столь высокого ранга, дожидались в холле, в черных мягких креслах вокруг письменного стола, снабженного шариковой ручкой и бумагой на случай внезапного приступа эпистолярного вдохновения.

Секретарша была одна на двух начальников – управляющего и его первого зама, поэтому работенки у нее хватало. У каждого начальника был собственный подход к выполняемым им обязанностям, поэтому Наталья Викторовна за десять лет работы приобрела немалые дипломатические навыки. Существовала еще пара заместителей, но они сидели отдельно и обходились без секретаря. Это добавляло работы общему отделу, в котором служила Анфиса.

Аня уткнулась взглядом в отражение на разделительной стене и кисло сморщилась. В отличие от любящего себя большинства она терпеть не могла собственной неказистой персоны, ее внутреннее мнение о самой себе коренным образом расходилось с увиденным в зеркале. Себя она считала чрезвычайно милой еще молодой (двадцать два года разве возраст?) девушкой с замечательным чувством юмора, отражающимся в красивых умных глазах.

А из зеркала на нее смотрело существо неопределенного возраста с тощей бесцветной косичкой чуть ниже плеч, неприметным лицом и бесформенной фигурой, напоминавшей только что плотно позавтракавшего крокодила. В довершение зеркального кошмара на лбу краснели два строго симметричных прыща. Казалось, что у нее режутся рожки, как у юной ведьмочки.

Гордо задрав нос, она показала неприятной особи в зеркале язык и громко объявила, обильно заливая целительным бальзамом нанесенные зеркалом раны:

– Зато я очень умная и сообразительная!

Из зазеркалья появилась удивленная Наталья Викторовна. На ней был черный брючный костюм, удачно подчеркивавший ладную женственную фигуру с тонкой талией и всеми необходимыми выпуклостями на нужных местах. У Анфисы выпуклостей тоже хватало, но вот места их размещения почему-то шли вразрез с женской конституцией и красоты явно не добавляли.

Анин взгляд невольно зафиксировал на зеркальной стене два разных отражения. На фоне миловидной элегантной секретарши она показалась себе еще противнее. Наталья Викторовна, не догадываясь о мрачных мыслях посетительницы, дружелюбно согласилась:

– Конечно, умная и сообразительная, а разве кто-нибудь сомневается?

Анфиса подергала себя за нос, напоминая, что не стоит болтать всё, что приходит в ее буйную голову. Пора, пора бы быть скромней! К тому же скромность – главное украшение женщины! По мнению мужчин, конечно… Решив, что, если уж других украшений у нее явно нет и вряд ли появятся, ответила предельно корректно:

– Нет, разумеется, это я себе напоминаю, чтобы не забыть. Управляющий у себя?

Секретарша давно привыкла к забавной девушке и только растерянно улыбнулась.

– Уехал в областную администрацию до обеда. Что-то передать?

Аня протянула пухлую красную папку с надписью «общий отдел».

– Здесь куча разных бумажек. А это приказ на подпись. – Она вручила женщине отпечатанный на лазерном принтере листок бумаги. – Вот лист согласования к нему. Все подписи собраны.

Наталья Викторовна осторожно взяла документы из рук девушки.

– Что ты так пыхтишь? Бегом по лестнице бежала?

– Ну да. Правда, не бегом, но около того. Те дамочки, что, не дождавшись меня, уехали в лифте, жестоко наказаны провидением. Сидят теперь и ждут дежурного лифтера. Надеюсь, ждать им придется достаточно долго, чтобы раскаяться в своем низком поступке. В следующий раз…

Секретарша резко, будто собираясь с кем-то боксировать, взмахнула узкими ладонями с изящными наманикюренными пальчиками, накрашенными переливающимся сиреневатым лаком в тон губной помаде, и расстроено перебила:

– Ах, это наверняка юристы. Пал Василич срочно их вызвал, чтобы посоветоваться перед поездкой, но не дождался. Как он сердился! Вот попадет им, когда он вернется!

Анфиса безразлично пожала пухлыми плечами, не желая вникать в проблемы начальников.

– Ну, пора бы уже и поменять единственный лифт, ведь он такой ненадежный! Мне кажется, не так уж это сложно.

Наталья Викторовна снова в ужасе замахала руками, напомнив Ане несколько расшатанный ветром флюгер.

– Аня, да это же столько времени ходить пешком, и потом, для нового типового лифта нужно делать более широкую шахту, а это проблемы со зданием. Если бы оно было кирпичным, а то ведь из железобетона, его переделать очень сложно… Ты же знаешь, что лифт у нас нестандартный. Выпендрились в свое время, поставили лифт по спецзаказу, а теперь вот маемся. Кто нам выделит такую уйму денег? Нет, здесь проблем гораздо больше, чем кажется. Да и бегать тебе надо больше, станешь стройной и красивой, от парней отбою не будет!

– Ну, красивой мне никогда не бывать, уж останусь просто умной. И парней никаких не надо, мне не до них: я карьеру делаю!

Она приняла позу Наполеона, гордо вздернув точеный носик, левую руку заложив за борт воображаемого мундира и закинув правую за спину. Увидев отразившийся на стекле образ великого полководца в своем пародийном исполнении, не удержалась и звонко расхохоталась. Секретарша невольно засмеялась вместе с ней. Отсмеявшись, Аня взяла темно-малиновую папку, полную подписанными начальниками документами и направилась к двери, собираясь разнести их по отделам. На выходе окинула неприязненным взглядом противную пампушку в зеркале и едва удержалась, чтобы вновь не показать ей язык. Небрежно добавила, опротестовывая рекомендации секретарши:

– А бегать я не собираюсь. По нашим корявым лестницам это слишком опасно. Сломаю ногу, просижу на больничном месяца четыре и стану в два раза толще, чем была. Ну, мне пора. Пока!

Наталья Викторовна удержала ее, невежливо схватив за рукав.

– Извини, Аня, но почему тебя никто не называет Анфисой, ведь это твое настоящее имя? Очень красивое, между прочим...

Аня быстро завертела головой.

– А мне оно не очень нравится. В детстве у нас была соседка баба Анфиса, ужасно вредная старуха. И для меня имя Анфиса слилось с неприятностями, которые я по ее милости получала. Она без перерыва на меня ябедничала. Хотя я ничего особенно не делала. Ну, шалила слегка, конечно. Но так, по-детски. Просто она считала, что дети должны дома в уголочке сидеть, чтобы взрослым не мешать.

Секретарша покачала красивой головой, не соглашаясь с такими прозаическими доводами:

– А мне кажется, Анфиса тебе подошло бы гораздо больше.

– Ну конечно, потому что толстым оно к лицу. Оно круглое такое, как колесо. – Секретарша с неодобрением взглянула на выдумщицу. – Да ладно, кому что нравится. Мне вот гораздо больше нравится Наталья! Подумаю, может, и поменяю имя!

Аня гордо повернулась на высоких каблуках, тут же споткнулась, в очередной раз подвернув ногу. Сникла и, прихрамывая, уныло вышла из приемной. Секретарша с улыбкой посмотрела вслед несуразной визитерше, поправила перед зеркалом и без того безукоризненную прическу и скрылась в своем стеклянном домике.

Аня обернулась, посмотрела на закрытую дверь и с завистью прошептала про себя:

– Бывают же на свете такие приятные женщины, милые, приветливые, просто красивые, наконец! В отличие от меня, безобразного крокодила! – И безрадостно пошлепала обратно.

Наверх идти было куда трудней. На узкой неудобной лестнице со сбитыми бетонными ступенями можно было запросто свернуть не только ногу, но и голову.

Комитет занимал все здание в десять этажей. На каждом располагался свой отдел. Общий, где работала Анфиса, жил на седьмом. Больше всего хлопот ей доставлял отдел автоматизации, вольготно раскинувшийся под самой крышей. Лифт до десятого этажа не доходил. Сотрудники автоматизации доезжали до девятого и топали на десятый пешком. Анфиса не понимала, почему вместе с ними должна страдать и она. Ее, как самую молодую в отделе, постоянно посылали наверх со всевозможными поручениями – отнести приказик, принести картридж для принтера или вовсе с какой-нибудь ерундой.

Аня подозревала, что таким образом ее великолепная начальница пытается подыскать ей молодого человека подходящего возраста. Таковые среди автоматизаторов действительно имелись, но только вот беда, никто из них на нее внимания не обращал. Из неподходящих, впрочем, тоже. Но Аня не расстраивалась, она давно решила для себя: энергии на ненужные увлечения не расходовать.

Увидев раскрасневшуюся сотрудницу, начальница сочувственно вздохнула:

– Опять лифт стоит?

– Ага. – На более подробные ответы у Ани не хватило дыхания.

– И кто же в нем застрял на сей раз?

– Юристы. – Аня не стала говорить об их недостойном поведении и последовавшем за ним наказании. Ей и без того приписывали особые отношения со старым механизмом.

– Небось опять спешили к управляющему, – Васса Ивановна была недовольна почти также, как и секретарша. Она работала здесь с начала организации комитета и душой болела за качество и оперативность работы всего их замечательного учреждения, а не только вверенного ей отдела. – Он столько раз запрещал ездить в лифте тем, кого срочно вызвал. По лестнице гораздо надежнее. Опять им попадет. – Она задумчиво посмотрела на сотрудницу и невпопад добавила: – А вот с тобой бы не застряли. Ты ведь единственная, кто из всей нашей конторы ни разу не застревал в лифте.

Анфиса нахмурила брови и пошла к своему столу. Эта тема давно набила оскомину. Она действительно за все шесть лет работы никогда не сидела между этажами, но о чем это говорит? Лишь о том, что у нее все впереди. Как-то любящие пунктуальность бухгалтеры собрали сведения обо всех поездках на лифте за неделю, получилось, что застревал каждый третий. Анфиса была уверена, что рано или поздно, но она тоже впишется в эту статистику. Хотелось бы, конечно, попозже…

Начальница прошла следом и вознамерилась посидеть рядом с ней. Предусмотрительная сотрудница опасливо посмотрела на серый велюровый стул для посетителей, стоявший подле ее стола. В отделе имелась парочка рассохшихся стульев, которые сотрудницы потихоньку переставляли друг другу, когда никто не видел. Егор Валентинович упорно склеивал стулья, но они не менее упорно рассыхались и грозили уронить любого, кто на них усаживался. Васса Ивановна, не подозревая о нависшей над ней опасности, плюхнулась на стул, заставив испуганно вздрогнуть бедное Анино сердечко. Но ничего не произошло – начальниково седалище, слегка поерзав, удобно устроилось на сиденье. Аня чуть слышно простонала: «На этот раз пронесло»…

– Если ты застрянешь в лифте, да еще не одна, то это точно будет судьба. – Васса Ивановна всё не могла угомониться.

Аня с укором посмотрела на свою не в меру романтичную начальницу. Скоро на пенсию, а в голове одна заполошная любовь. Обидно, что все дамы в отделе с ней заодно. Недаром все они Ивановны, как на подбор. Можно было подумать, что начальница подбирала свой коллектив по принципу подобия – все кругленькие, невысокие, да еще и с одинаковыми отчествами. И все считали, что Ане надо непременно заняться поисками подходящего мужа. Все Анины уверения, что формула любви одна – «лямур, тужур, бонжур», – их не устраивали.

– Замуж выйти необходимо, пусть ненадолго, чтобы в старости было о чем вспоминать! – Речи, подобные этой, она слышала несколько раз на дню.

Анины отговорки о своей полноте и некрасивости в расчет не принимались. Каждая дамочка знала несколько правдивых случаев из своей жизни, когда потрясающие мужики женились на дурнушках и счастливо жили вместе по сей день. И вообще, нужно обязательно побывать замужем, хотя бы для того, чтобы узнать, что такое секс.

Аня в долгу не оставалась, объясняя, что вовсе не обязательно попасть под трамвай, чтобы понять, что это очень больно. Что касается подобного развития, то достаточно посмотреть ночью парочку фильмов из рубрики «Только для взрослых», и гарантировано такое совершенство, после которого никакая практика уже не устроит, будет казаться мелкой и непродуктивной. Дамочки сконфужено хихикали над ее намеками и на время оставляли в покое.

Анфиса прекрасно знала, что в их конторе ее считали некрасивой, или, как выразился большой знаток и поклонник женского пола комитетский сантехник Юрий Германович, неаппетитной. Поскольку десертом ей служить не хотелось, она и не пыталась хоть сколько-то понравиться неблагонадежным особям противоположного пола.

Какой смысл приукрашиваться, все равно лучше не будет. Зачем терять время на сомнительные процедуры? Зато она была умной девушкой. С этим соглашались все. И все признавали, что она из тех людей, которые делают себя сами, как говорят американцы.

Аня гордо подбоченилась. Конечно, она вполне может быть довольна собой. Не каждый может похвастаться подобной целеустремленностью. После школы в маленьком уральском городке, которую закончила с серебряной медалью, она уехала в областной центр и с первой попытки поступила на бюджетное место в классическом университете. Причем на юридический факультет, чего не смогли добиться многие городские медалисты при мощной поддержке обширной родни и всяческих знакомых.

На дневном отделении учиться, увы, не довелось: из семьи в ту осень ушел отец. Мать, у которой на руках остались два стремительно подрастающих сына-близнеца, получающая небольшую зарплату школьного учителя, старшей дочери помогать не смогла. Очарованный молодой женой отец о первой семье, как водится, напрочь забыл. Чтобы поменьше платить родным детям, устроился дворником в детский сад на микроскопическую зарплату. Там не работал ни дня, нанимал для уборки бомжей. Чтобы не нищенствовать, стал частным предпринимателем, подторговывал то одним, то другим. Доходы имел приличные, но делиться ими с прежней семьей считал излишним. Самому мало.

Поэтому после первого семестра Ане пришлось перевестись на вечернее отделение и срочно искать работу. Преподавательница литературы, которой веселая и сметливая девочка очень понравилась, порекомендовала ее своей родственнице, Вассе Ивановне, как раз подыскивающую сотрудницу на вакантное место в своем отделе. После пристрастного разговора с Аней та рискнула и взяла на работу вчерашнюю школьницу.

И не ошиблась. Работала девушка споро и аккуратно, умела ладить с людьми и зачастую своими шутками разгоняла проблемы чисто женского коллектива. Ее быстро полюбили и снисходительно относились к ее стремлению сделать карьеру, что среди обеспеченных замужних дамочек считалось занятием не слишком достойным.

Рабочие обязанности Анфисе казались скучными и примитивными, не требующими ни ума, ни смекалки, что-то вроде «подай-принеси», но унылую жизнь скрашивали коллеги. Дамы в их отделе работали славные. Порой их пустая болтовня и банальные житейские советы заставляли Аню смеяться от души, заставляя женщин искренне недоумевать: а что же они сказали смешного? Огорчало ее лишь отсутствие нормального жилья.

Она больше года подпольно жила в университетском общежитии, поскольку прав на него не имела: студенты, обучающиеся на вечернем факультете, безжалостно изгонялись. Помогла всё та же неутомимая Васса Ивановна. Она случайно прочитала объявление о сдаче двухкомнатной квартиры, написанное корявым старческим почерком и криво приклеенное к фонарному столбу. Аня никогда бы подобные сомнительные объявления читать не стала. Но начальница с ее неистребимым любопытством имела обыкновение совать нос в любую дырку.

В этот раз ее не слишком приятная привычка оказалась весьма полезной. Квартиру сдавала старушка, переехавшая жить к больной сестре и ищущая скромных жиличек, желательно одиноких девушек. Она питала глубокое предубеждение к молодым семьям с детьми. Возможно, это объяснялось жизнью самой владелицы квартиры – замужем она никогда не была и детей не имела, всю жизнь прожила одна. Квартира была уже с мебелью, пусть старой, но добротной, что девушку очень даже устраивало.

Анфиса поговорила с Полиной, сотрудницей бухгалтерии, с которой познакомилась и подружилась после прихода в комитет. Та тоже жила в студенческом общежитии и подыскивала приличную недорогую комнату. Они переехали на следующий же день. Вещей у обеих было по одному чемодану.

Через четыре года после новоселья Анфиса успешно защитилась в универе и получила долгожданный диплом юриста. Васса Ивановна выбила для нее должность ведущего специалиста, зарплата стала гораздо больше, и Аня решила получить второе высшее образование, чтобы стать хорошим переводчиком. Снова поступила всё в тот же классический универ, но теперь уже на инъяз. За обучение приходилось платить довольно много, но дело того стоило. Она считала, что деньги, вложенные в образование, окупятся сторицей.

До пенсии Вассе Ивановне оставалось всего два года, и она открыто заявляла, что готовит ее себе на замену. Ане не слишком хотелось пожизненно закопать себя в унылом отделе, но огорчать начальницу раньше времени не хотелось. Та всегда относилась к ней по-матерински, и ее уход восприняла бы как измену себе лично. Ведь она столько для нее сделала!

Но втихаря Аня всё равно подыскивала работу поденежнее. Братья подросли, на следующий год заканчивали школу. Ее святой долг старшей сестры – помочь им поступить в вуз, и, естественно, его закончить. А для этого нужны деньги, и, по ее меркам, немалые. Она уже попросила всех своих знакомых сообщать ей о хороших тепленьких местечках, появляющихся на горизонте, но пока ничего путного не находилось. Терпеливо ждала, приготовив для потенциального работодателя достаточно лестное о себе резюме. Если не терять надежды, то обязательно повезет.

Суматошный день всё никак не кончался. Лифт, бесцеремонно изъятый из любимого им межэтажного состояния, работать отказался наотрез, и ей еще раз десять пришлось пробежаться по всем этажам с разными поручениями. Под конец рабочего дня у нее гудели ноги и разболелась голова. Она проклинала офисные туфли на высоких каблуках, купленные исключительно ради того, чтобы потрафить сослуживицам.

«И все из-за того, чтобы они могли сказать, что я стала похожа на какую-то там леди!» – Аня с сочувствием посмотрела на распухшие щиколотки, обтянутые дешевыми колготками телесного цвета. – «Вот во что выливаются непомерные амбиции! Скромнее надо быть, скромнее! И неприятностей будет меньше! Завтра буду ходить только в старых проверенных босоножках!»

Повстречавшаяся на лестнице Полина пожалела ее измочаленные ноги и посоветовала на занятия в универ сегодня не ходить. Поколебавшись, Аня с ней согласилась, здоровье надо беречь. Если выслушать вечером еще и лекцию по истории английского языка, жить уж точно не захочется. В результате вместо того, чтобы ехать в университет, пришла домой, приняла горячую ванну, обкатилась ледяным душем и шлепнулась в постель в девять часов вечера, надеясь, что за ночь боль пройдет.

Голова действительно перестала болеть, но зато замучили жуткие кошмары, главным участником которых был старый вредный лифт, с гнусной ухмылкой захлопывающий свою пасть прямо перед ее носом, и ей приходилось ползти по бесконечным лестницам, уходящим в никуда, на огромных неудобных каблуках, рискуя переломать и без того гудящие ноги. Утром она встала в редкостно пакостном настроении, умылась, и, как всегда, не завтракая, поплелась на работу.

Апрель выдался в этом году удивительный. На синем небе не было ни облачка, деревья почти полностью распустились, и на клумбах у дома вовсю цвели белые и голубые первоцветы. Каждый подъезд имел свою делянку, и пенсионерки, старавшиеся перещеголять друг друга в выращивании разнообразных экзотических растений, с утра пораньше уже поливали своих питомцев. В воздухе стоял сладковатый аромат свежей зелени, распустившихся цветов и мокрой земли.

Аня шла очень медленно, стараясь глубоко дышать, чтобы провентилировать легкие сомнительным городским кислородом, но в комитете, как обычно, всё равно появилась раньше остальных. Зашла в пустой прохладный вестибюль, гулкий от непривычной пустоты. Поздоровалась с улыбнувшейся ей вахтершей (вот есть же люди, которые с утра чувствуют себя бодрыми и довольными!) и вызвала металлического мастодонта.

Лифт, как всегда, приполз не сразу, а выдержав значительную паузу, чтобы больше уважали. Шествовал он между этажей со скрипом и грохотом, особенно зловещим с утра, когда в здании никого не было, вызывая в вестибюле гулкое эхо. Ни дать ни взять – чудище из американского фильма ужасов.

Но вот знаменательное событие свершилось и зеленые дверцы с визгливым скрипом расползлись в разные стороны. Анфиса вошла в слабо освещенную кабину. Расслабленно подняла руку, чтобы нажать на кнопку седьмого этажа, но сзади внезапно послышались тяжелые мужские шаги, и кто-то торопливо запрыгнул в лифт. Она оборачиваться и разговаривать с нежданным пассажиром не стала.

С утра у нее всегда бывало кислое некомпанейское настроение. Любое, самое безобидное обращение к ней казалось вмешательством в личную жизнь и требовало решительного отпора. Организм жаждал крепкого чаю и спокойного сидения в глубоком удобном кресле, чтобы взбодриться и начать хоть что-то соображать.

Не глядя на мужчину, нажала кнопку нужного этажа. Первая с попутчиком разговор не начинала. К тому же ясно: не здоровается, значит, чужак. И нужный этаж тоже не нажимает! Вот нахал! Он что, за лифтера ее принимает, кнопки тут за него нажимать? Но мысль что по ней незнакомец будет судить обо всем их дружном коллективе, перевесила страстное желание никогда ни с кем не разговаривать. Васса Ивановна, постоянно внушавшая своим сотрудникам постулат о перманентной вежливости, могла ею гордиться.

– Вам на какой этаж? – всё так же стоя к нему спиной, постаралась произнести эту сакраментальную фразу максимально вежливо.

Получилось не очень отчетливо, так как ей отчаянно хотелось уткнуться носом в пластиковую стену лифта и сладко зевнуть. Если бы она была одна, так бы и сделала. Но сейчас ничего компрометирующего себе позволить не могла. Уже только за это самоограничение спутник ей ужасно не нравился.

– На десятый. – Ответ, произнесенный приятным баритоном с легкой хрипотцой, прозвучал небрежно и недружелюбно.

«Какой высокомерный тип! Хорошо, что чужак. Не знает, что лифт на десятый этаж не идет. Придется ему пару пролетов прогуляться, сюрприз будет».

Отчаянно сдерживая зевок, Аня нажала кнопки седьмого и девятого этажей. Дверцы с металлическим похрустыванием закрылись. Она приготовилась к привычной тряске, но ее не последовало. Это насторожило. Лифт имел характер ехидный и на редкость своенравный. Он мог резко дернуться, так, что пассажиры подпрыгивали и хватались за стенки, но дальше подниматься ровно и легко, как во времена своей молодости; мог скрипеть и покачиваться, как жалкий старикашка; мог затрястись и закашлять ни с того ни с сего.

Но сейчас он плавно тронулся с места и чинно отправился к месту назначения, как и положено образцовому механизму, воспитаннику многих поколений лифтеров. Эта ненормальность в его поведении насторожила девушку. Еще не понимая, что произошло, она тревожно взглянула на попутчика.

– Кажется, мы сейчас застрянем.

– Не каркайте! – мужчина недовольно покосился на спутницу. – Вот паникерша!

Тут лифт загрохотал и встал на своем любимом месте между пятым и шестым этажами.

– Ну вот, напророчили! А может, вы это специально подстроили? – гаркнул он и стал недоверчиво изучать спутницу с ног до головы, словно намереваясь найти спрятанный источник регулировки лифта.

Ей очень захотелось повертеть пальцем у виска, намекая на его ничем не ограниченные умственные способности, но, вспомнив, что они одни в замкнутом пространстве и надо быть осмотрительной, сдержалась. Ведь есть же у нее где-то там здравый смысл, пусть он и далековато спрятан, но имеется, и в нужный час она его всем может предъявить.

Обнаглев, сосед даже заглянул ей за спину, видимо, считая, что именно там запрятана таинственная кнопка, останавливающая лифт между этажами.

Аня в свою очередь с подозрением покосилась на спутника. Что он надумал? Что она сговорилась с лифтом, чтобы посидеть между этажами со странным типом вроде него? Что за бред? Пригляделась к нему повнимательнее. На психа вроде не похож, на наркомана тоже – глаза ясные, ботинки начищены, ногти отполированы. Одет хорошо, даже слишком, в их конторе таких пижонов нет.

Может тоже, как она, с утра ничего не соображает? Поэтому и кидается на людей? Она решила быть с ним поосторожнее и незаметно отодвинулась. Кто знает, чего ждать от неуравновешенной личности, оказавшись с ней наедине в замкнутом пространстве?

Ее осторожные перемещения ему не понравились.

– Что вы меня так обсматриваете? – он раздраженно заглянул в ее глаза неприязненным порицающим взором.

Она не выдержала. Всегда была достойным противником для разного рода провокаторов и сейчас отступать не собиралась. Забыв все свои благие намерения, выпалила:

– Взаимно! И с той же целью: решаю, псих мой попутчик или нет.

Ляпнув глупость, прикусила язык и нахмурилась. Ее всегда подводила излишняя прямота. Гораздо разумнее было промолчать. Чтобы разрядить накаленную обстановку, отвернулась от зловеще потемневшего мужского лица и нажала черную кнопку вызова дежурного лифтера. Из динамика раздался недовольный женский голос, прерываемый звуковыми помехами:

– Сейчас буду!

Лифтерша даже не стала спрашивать, где они застряли, и так всё было ясно. Анфиса скорчила постную утешающую мину и повернулась к попутчику.

– Не волнуйтесь, скоро нас спасут!

– Да уж, поскорее бы! – он сказал это таким противным тоном, что сразу стало ясно, насколько ему неприятно сидеть тет-а-тет с подобной девицей.

Аня взвилась. Ей-то тем более не хочется оставаться наедине с таким отвратительным типом!

– Да уж, это точно. Скоро здесь можно будет умереть от тоски!

Красивое лицо мужчины выразило недоумение и досаду.

– Это вы со мной собираетесь умирать от тоски? И что, по-вашему, я должен делать, чтоб вас развлчь? Серенаду вам спеть или целовать, чтоб не скучали? Такова местная традиция?

При этом он низко склонился над девушкой, будто собираясь исполнить сие обещание или угрозу, смотря как посмотреть, и она быстренько поправилась, проявив несвойственную ей дипломатичность:

– Нет, мне ваши песни и поцелуи ни к чему… – и тут, испуганно ойкнув, прикусила нижнюю губу.

В голове ярким заревом вспыхнули слова Вассы Ивановны о великой роли их нестандартного лифта в ее судьбе. Если верить доморощенной провидице, то получается, что этот франт просто обязан стать ее суженым. Хорошо, что он об этом никогда не узнает, а то бы вдоволь посмеялся. К тому же он наверняка никакого отношения к комитету не имеет, скорее всего, просто посетитель. Но на всякий случай решила уточнить:

– Вы кто? – вопрос прозвучал не слишком дружелюбно.

Он склонился в низком поклоне, прижав правую руку к сердцу.

– Артемов Владислав Михайлович. Теперь, боюсь, мы будем часто встречаться.

– Это в каком же смысле? – голос у нее задрожал от нехорошего предчувствия.

– В смысле того, что я новый начальник отдела автоматизации.

Она замерла, не поверив своим ушам. Владислав Михайлович с недоумением наблюдал за ее внезапно побледневшим лицом, не понимая, с чего бы его должность возымела такой потрясающий эффект. Может, она работает в его отделе и испугалась, что нахамила новому начальнику? Но, насколько он помнит, в отделе автоматизации женщин нет.

Наконец Аня подала признаки жизни:

– Какой ужас! – у нее из груди вырвался неприличный вопль. – Вы, наверняка, еще и не женаты к тому же?

Он удивленно кивнул. Его озадачил такой беспардонный допрос.

– И что вы хотите узнать обо мне дальше? Валяйте, не стесняйтесь! – и приготовился к составлению собственного досье с перечислением всех своих данных – возраста, веса, роста, перенесенных в детстве болезней, сведений о родителях, но странная девица ничего больше о нем узнать не пожелала.

Ей оказалось вполне достаточно того, что он сообщил. Она обессилено прислонилась к серой стенке и скорбно возвела голубые очи ввысь. Поскольку вместо неба оказался обшарпанный потолок кабинки, с нескрываемой досадой перевела взгляд на изумленного собеседника.

– Ну что же, теперь нас с вами ждет радостная и счастливая совместная жизнь, в этой конторе уж точно. И очень, очень веселая. Скучать нам с вами не придется, уж поверьте. Вам нравится быть в эпицентре вулканических страстей, сплетен и вымыслов?

Теперь уже он осторожно отодвинулся от особы, лихорадочно тараторившей непонятные глупости. Похоже, у нее начинался приступ клаустрофобии. В чем точно эти самые приступы выражаются, он не знал, но слышал, что в маленьких тесных помещениях некоторые люди совершают неадекватные поступки.

А эта девица ведет себя весьма странно. Смотрит на него, как на собственного мужа, застуканного в постели с проституткой, таким же разгневанным и горьким взглядом. Ясно, с ней не всё в порядке. Предусмотрительно напружинился, чтобы быть готовым к отпору в случае чего.

Аня сдавленно хихикнула, в свою очередь заметив его нервные потуги.

– Я на вас набрасываться не собираюсь, успокойтесь, пожалуйста. Ни здесь, ни где-либо еще. Просто поверьте, что мы с вами, – эти слова она произнесла медленно и значительно, – попали в весьма неприятную историю. Застряли в ней, так сказать.

Он громко возмутился, пытаясь привести в чувство бесцеремонную особу:

– К каким это сплетням? Уж не замуж ли за меня вы собрались? Что, здесь так положено: посидел с девицей в лифте – женись?! – Окинул ее насмешливо-оценивающим взглядом и небрежно прищурился: – Одно хорошо, соперника у меня явно нет. По крайней мере, на дуэль никто не вызовет. Это плюс. Как я понимаю, вы не замужем?

Пренебрежительная речь возмутила Аню. Подразумевалось – кому она, кикимора этакая, нужна? Какой дурак на нее позарится?

– Конечно, нет, – пропела приторным голоском. Я еще слишком молода для сдачи в эксплуатацию.

Он не понял:

– Какую эксплуатацию?

– Человека человеком. – Глядя в его озадаченное лицо, пояснила: – В наше время жена исполняет обязанности полотера, пылесоса, посудомоечной машины, повара, горничной, а ежели муж не в духе, то и психотерапевта, а также надувной резиновой куклы по ночам, поскольку ее желания, как правило, чурбана под кодовым названием «муж» не интересуют.

Влад с ленивым интересом взглянул на нее, отметив смешные рожки на лбу. Ну прямо мегера, и по виду, и по повадкам. Не следит за собой нисколько, никакого макияжа и платье такое смешное. Серая косичка, как у голодающей крысы, пробуждает мальчишеские привычки: так и хочется за нее от души подергать.

От таких странных особ он всегда старался держаться подальше, но сегодня явно не судьба. Ответил в своем обычном стиле с откровенными намеками, так, как говорил со всеми женщинами. К чему менять свои привычки из-за какой-то ерунды? Вряд ли ему часто придется с ней видеться.

– Бьюсь об заклад, на вас просто ни один мужик не позарился, со всеми вытекающими отсюда последствиями. – И нахально пообещал: – Если вы каким-то чудом очутитесь в моей постели, гарантирую, что вести себя как чурбан не буду. Ручаюсь, незабываемые ощущения вам будут обеспечены.

Его ленивый чувственный взгляд медленно пополз снизу вверх по напряженному телу спутницы, с вызовом задержался на груди и неторопливо прокочевал к губам, осязаемо прочертив по ее коже огненную дорожку. От этого взгляда Аню бросило в жар. Еще ни один мужчина не рассматривал ее так нагло, с откровенно интимным подтекстом. Она растерялась и не знала, что отвечать. На подобные рискованные темы ей с нахалами беседовать не доводилось.

На ее счастье, лифт дернулся и тихо дополз до шестого этажа, избавив от необходимости изобретать достойный ответ. На площадке их встретили лифтерша и охранник, с нескрываемым любопытством оглядевшие освобожденных. Если раньше у Анфисы была слабая надежда избежать огласки, то теперь она растаяла без следа. Охранник ее хорошо знал, знаком был и с легендой о ее сидении в лифте с потенциальным мужем.

Аня взглянула на него, поздоровалась, и в ответ удостоилась многозначительного подмигивания. Покраснев, отвернулась и сделала вид, что никакого отношения к попутчику не имеет. Выйдя из заточения, они пошли дальше пешком, не глядя друг на друга. Влад, прыгая через три ступеньки, быстро скрылся из виду, а Аня дошагала до нужного этажа, волоча ноги и угнетенно покачивая головой в ожидании неизбежных неприятностей.

И они не замедлили явиться. Дамочки с горящими от возбуждения глазами кинулись к ней, даже не сняв пальто.

– Аня! Ты застряла! В лифте! С новым начальником автоматизации! Нам об этом только что сказал охранник Толя! Ну, колись скорей!

Всего в отделе работало пятеро сотрудниц, и Аня считала, что этого количества вполне достаточно и для работы, и для веселой болтовни. Но сейчас решила, что даже парочки лишковато. Они галдели и радовались так, будто получили нечаянную премию в размере годового оклада.

– Ну рассказывай! – потребовала Васса Ивановна. – Он симпатичный?

Аня не стала делать вид, будто не понимает, о чем идет речь.

– Зовут Влад, импозантный, даже красивый, на вид лет двадцать семь – двадцать восемь, рост около метра девяносто, одет хорошо, глаза серые, брови черные, уши, к счастью, не оттопыриваются. Не женат. Уже сделал мне предложение. Детей у нас будет не меньше трех, жить будем или в Канаде, или в Швейцарии, точно еще не решили. Свадьба сегодня после обеда, когда начальники отделов вернутся с планерки от управляющего. Раньше не получится, ему ведь, как начальнику отдела, положено присутствовать на совещании. А свадьба без жениха возможна, конечно, но уж больно нетрадиционна. Я права?

Дамы разочарованно зашумели и плотно обступили Анино кресло, намереваясь добиться от нее правды.

– Ух, и болтушка же ты! А если серьезно?

– Я серьезно.

Она хотела добавить еще парочку милых сердцу заморочек, но зазвонил телефон, и начальница взяла трубку. Резко замахала руками:

– Тише, девочки! Звонит Наталья Викторовна. Сейчас придет Пал Васильич и будет представлять нового начальника отдела автоматизации. По местам!

Дамы испуганно разлетелись по своим столам и весьма правдоподобно принялись имитировать трудовую деятельность, с нетерпением поглядывая на вход. Минут через десять, когда напряжение достигло температуры плавящейся стали, вошли двое – управляющий и симпатичный молодой мужчина. Женщины с огромным интересом уставились на него, переглядываясь и перемигиваясь.

Аня с раздражением подумала, что милые дамочки в настоящем экстазе, как будто управляющий ловким движением фокусника вытащил из кармана оранжевого слона, играющего на гавайской гитаре. Ах, если бы Влад был просто случайным посетителем! Завтра об этом прискорбном событии никто бы и не вспомнил! А сейчас сколько будет пересудов! Все будут следить за каждым их словом, каждым взглядом и выворачивать так, что потом сам не будешь знать, где правда, а где то, что привиделось кому-то ночью в горячечном сне!

Вот и наглядный пример ее катастрофическим выводам: как женщины уставились на этого типа! Аж восторг в глазах светится! А ведь начальников в их комитете перебывало, хоть книгу памяти пиши! Знакомство с очередным прошло бы вполне обыденно. Одним больше, одним меньше, какая разница!

Пал Васильич вышел на середину комнаты, откуда обзор был лучше и монотонно провозгласил:

– Здравствуйте, уважаемые коллеги! Я хочу представить вам нового начальника отдела автоматизации, – управляющий, по обыкновению, был чопорен и скучен.

Самым интересным в его топорной внешности, на неприхотливый Анин взгляд, были симпатичные оттопыренные ушки, на которые она очень любила смотреть в моменты редких с ним встреч. Если он стоял против солнца, они сияли ликующим розовым светом. В такие минуты она всегда думала, что подкрасться к нему сзади и дернуть за уши было бы сплошным удовольствием. Если б только она могла себе это позволить…

– Очень приятно! – возбужденная Васса Ивановна радостно прервала начальника.

– Я еще не кончил! – управляющий недовольно посмотрел на нетерпеливую женщину. Та испуганно затихла.

Аня усмехнулась. А вот не надо прерывать начальника!

Исподволь наблюдавший за ней Влад принял улыбку за напоминание о совместном сидении в лифте и обещание будущих амурных встреч. Грозно нахмурился. Глуповатые намеки на продолжение курьезного знакомства его основательно раздражали. Была бы хоть поприятней, а то такая страхолюдина, и туда же! Неужели думает, что у него нет более симпатичных кандидаток?

Начальник сделал значительную паузу, обведя всех строгим взглядом.

– Итак, это… – Запнувшись, покосился на спутника, забыв имя-отчество представляемого.

Тот немедленно пришел на помощь.

– Владислав Михайлович Артемов. Холост. Не пью, не курю. Образование, как вы, видимо, догадались, высшее, и не одно.

Шутливые слова звучали высокомерно, и вид мужчины был надменно-снисходительным. Он молча предупреждал: со мной шутки плохи. Это поняли все, даже твердолобая Васса Ивановна, которая тут же скисла и перестала улыбаться. Женщины озадаченно переглянулись. Мечты рушились на глазах.

Аня саркастически усмехнулась. Она-то ничего другого и не ждала. А дамочкам хороший впредь урок. Не будут выдавать ее замуж за первого встречного-поперечного, которого вздумал посватать ей вредоносный ржавый механизм.

Начальница виновато посмотрела на сотрудницу и беспомощно пожала плечами, извиняясь за внушенные той напрасные надежды. Аня лицемерно потупила взгляд. Со стороны можно было подумать, что она переживает тяжкое разочарование. Коллеги почувствовали себя не в своей тарелке и удрученно посмотрели друг на друга. Она поздравила себя с маленькой победой – по крайней мере прекратится болтовня об идиотском предназначении лифта. А то весь комитет с легкой руки Вассы Ивановны объявил жалкую металлическую рухлядь вершителем ее судьбы.

Но этого ничтожного наказания для мечтательных дамочек ей показалось маловато. Надо навсегда выбить из их голов мысли о сватовстве! Чтобы впредь никогда не только женихов не пытались ей подыскивать, но даже и разговоры такие не вели! Перед глазами возник чудненький мстительный план. Ух, как пожалеют все эти дамочки, что пытались навязать ненужного ей прынца!

Простой до невозможности, но, по ее мнению, очень результативный планчик заключался в следующем: она притворится влюбленной в этого петуха, будет попадаться у него на дороге по любому поводу и без него, вызываться на все поручения в отдел автоматизации, в общем, как говорят в народе, побегает за ним. Начнет строить глазки, кривляться, прикидываться совершенно одуревшей от безумной любви.

Правда, ничего подобного она никогда не делала, но это не проблема. Посмотрит одну серию какой-нибудь мыльной оперы и сможет профессионально изображать из себя главную героиню. Он абсолютно уверен, что любая девица от одного его суперменистого вида голову потеряет? Вот пусть и получит это удовольствие по полной программе!

Анфиса сдавленно захрюкала от предвкушаемого удовольствия и поболтала ногами, представив угнетенно-обозленную физиономию насильственно обожаемого кавалера. От предвкушаемого озорства заблестели глаза и разрумянились щеки.

«Как все забеспокоятся, примутся уговаривать ее не портить свою жизнь, подумать хорошенько и прочее, и прочее. Ах, как славненько можно будет повеселиться! Главное – вовремя вздыхать и манерно глазки закатывать. Надо будет сегодня же вечером перед зеркалом потренироваться. – Тут настроение несколько подпортила пришедшая в голову неприятная мыслишка. – А если он из комитета сбежит после месяца такой развеселой жизни? То-то управляющий будет недоволен! Но ведь любовь – великая сила! Что с ней может сделать такой-то там босс! А начальников чего жалеть, одним больше, одним меньше, велика беда!»

Она вообразила, с каким удовольствием порыдает в полный голос в кабинете управляющего, если тот вдруг вызовет ее и попытается прочесть нотацию по поводу ее недопустимого поведения, и захихикала почти в полный голос. Оторвалась от чудных мечтаний лишь после того, как управляющий недовольно посмотрел на нее и строго указал:

– Мы уходим, но, как вы понимаете, работать вам придется в тесном контакте с отделом автоматизации и его начальником…, –

Он запнулся, опять забыв его имя. Но на этот раз Влад ему на помощь не пришел, поскольку с негодованием буровил подозрительным взглядом наглую девицу, дергающуюся в своем кресле, как на иголках. Управляющий хмуро закончил, так и не дождавшись подсказки:

– Его новым начальником.

Вдоволь наговорившись, Павел Васильевич отправился в следующий отдел. Окинув напоследок нахалку тяжелым, недовольным взглядом, Влад в ответ получил широкую очаровательную улыбку и томный многообещающий взор, от которого по его позвоночнику пробежал холодный озноб.

Успокоительно подумал, что эта фифа, к счастью, работает не в его отделе и видеть ее он практически не будет. Спокойно пошел дальше, но неприятное чувство не проходило, наоборот, с посещением каждого отдела, куда вводил его управляющий, росло и ширилось.

После отбытия начальства дамы возбужденно загалдели.

– Да, видимо, мы поторопились, – со вздохом признала свою ошибку начальница. – Жаль, внешне такой приятный молодой человек, а вот характер… – Она огорченно замолчала, неодобрительно разведя пухлыми ручками.

Обескураженные женщины разошлись по своим местам в необычной тишине. Даже Васса Ивановна удалилась в свой кабинет, не сказав ни слова, только сокрушенно покивав на прощанье. Анфисе показалось, что начальнице очень хочется погладить ее по головке и сказать что-нибудь шаблонно-утешительное, что-нибудь типа: не печалься, всё наладится!

Ане захотелось успокоить начальницу, но она сочла полезным полученный той урок. Ведь обернувшаяся неприятностями романтическая выдумка о лифте целиком принадлежала Вассе Ивановне. Спасительных конкурентов у нее в этой области не было.

И вообще, то ли еще будет!

К концу рабочего дня, получив изрядную дозу глуповатых соболезнований и сочувственных взглядов от «случайно» проходивших мимо коллег, коих оказалось гораздо больше обычного, Анфиса еще больше укрепилась в своем решении немножко повеселиться, используя все имеющиеся в ее арсенале возможности.

Увы, немедля приступить к воплощению своего грандиозного замысла Ане не удалось: в отдел автоматизации коллеги ее намеренно не пускали, щадя ее нежные девичьи чувства. Все ее попытки проникнуть на десятый этаж к Владу пресекались на корню. Решив, что уж завтра она непременно вырвется из заточения и доведет этого малоприятного типа до зубовного скрежета нежными взглядами и намеками на неземное чувство, охватившее ее во время их совместного заточения в лифте, она смирилась.

Но первая встреча произошла гораздо быстрее, чем она предполагала. В этот же день она столкнулась с Владом в вестибюле.

ГЛАВА ВТОРАЯ

После работы Владислав Михайлович, находясь в совершенно гнусном настроении, изволил стоять в вестибюле, небрежно прислонясь плечом к стене и поигрывая ключами от машины. Боясь пропустить нужную ему особу, пристально оглядывал еще незнакомых сослуживцев, которые тонкой струйкой высаживались из лифта либо гурьбой спускались с лестницы.

Проходящие мимо женщины с удовольствием рассматривали широкоплечую мужскую фигуру. Он настолько отличался от субтильных комитетских мужчин, что с трудом верилось, что он асс в компьютерном деле, а не чемпион России по плаванию или гребле. Слишком хорошо одет для обычного буднего дня. Сотрудники комитета одевались гораздо скромнее.

По мнению рассматривающих его женщин, он представлял из себя прекрасный мужской экземпляр, но, как отметила всё знающая Валентина Ивановна, уж слишком брутальной направленности. Многие понятия не имели, что это за брутальность такая, но поспешно с ней согласились, чтобы не прослыть невеждами.

Выглядел Владислав Михайлович весьма стильно: серые брюки из тяжелого шелковистого материала подчеркивали тонкую талию; внушительную ширину плеч обозначал распахнутый темно-серый пиджак, открывающий всеобщему обозрению серую же рубашку в тон брюкам. Галстука на нем не было, и небрежно расстегнутая верхняя пуговица рубашки чуть-чуть приоткрывала крепкую загорелую шею. Взгляд был намеренно безразличен, и было непонятно, ждет ли он кого-то или просто стоит, знакомясь с новыми местами.

Но Анфиса, едва выйдя из лифта, почувствовала завибрировавшими кончиками нервов: это ожидание неспроста. Ощутив опасность, заметалась и попыталась незаметно обойти неприятеля с тыла, спрятавшись за упитанную спину удивленного ее странными перебежками Егора Валентиновича, но обходной маневр не удался, Влад заметил ее сразу, преградил дорогу, и, чтобы не сбежала, крепко взял под локоток.

Глядя на ее вспыхнувшее лицо, заговорил нарочито низким вибрирующим голосом:

– Милая девушка, – в эту фразу он вложил столько сарказма, что хватило бы на батальон политиков, – можно вас на пару слов?

Аня испуганно рванулась, но мужчина держал ее крепко. Решив не устраивать рукопашный бой на глазах радостно глазеющей на них толпы, как можно небрежней бросила:

– Ужас, как много вы решили мне сказать! Или это у вас гипербола?

– Скорее метафора, – он был отменно вежлив. – Разрешите вас подвезти? Где вы живете? Надеюсь, вас никто не встречает, и я ничему не помешаю?

Задавая вполне вежливо свои каверзные вопросы, он смотрел на нее с таким снисходительным видом, что ей сразу стало ясно – он прекрасно знает, что ее никто из мужчин никогда не встречал. Она разозлилась, захотелось ввернуть что-нибудь типа: «а что, вам не нравятся конкуренты? Боитесь проиграть?», но вовремя сумела обуздать свой непокорный язык.

Время было неподходящим для подобных подначек. Она помнила его сверхоткровенный ответ в лифте. Провокациями заниматься не стоило, вокруг было полно навострившихся ушей. Любопытные коллеги невозмутимо замедляли ход и беззастенчиво глазели на них со всех сторон. Уже стали раздаваться удовлетворенные возгласы:

– А я что говорила! Не может быть, чтобы лифт просто так застрял с ними на полчаса! Васса Ивановна права: наш старый лифт не дурак, знает, что делает!

Аня вспомнила замечательное правило – если не хочешь слышать ответ, не задавай вопрос. Она могла быть благоразумной особой, когда понимала, что гусей дразнить не стоит - могут больно ущипнуть. Поэтому она чопорно кивнула головой в знак почти добровольного согласия и поплыла к выходу с видом истинной леди, рожденной в аристократической британской семье, раздаривая по ходу движения милостивые поклоны знакомым.

Влад, вновь оказавшийся в центре всеобщего внимания, молча шел за ней, поскрипывая зубами. Чтобы не быть похожим на пажа, рабски шествующего за своей королевой, догнал девушку и взял под локоть интимным жестом, по-хозяйски прижав к своему твердому торсу. Анфисе очень хотелось стряхнуть его наглую ладонь, но она старательно терпела, не спуская с лица всю ту же милостивую улыбку.

Дойдя до двери, Влад красивым жестом распахнул их перед спутницей, впрочем, дальновидно не отпуская ее локтя, дабы не сбежала. Догнать ее, конечно, никакого труда не составит, но как нелепо он будет выглядеть, волоча за собой упирающую девицу…

Напротив входа в длинном ряду комитетских автомобилей резко выделялся изумрудный «сааб», красивая низкая машина, мощная, необычной формы. Поскольку раньше ее здесь никогда не бывало, Аня сразу догадалась, что это машина Влада, и остановилась около дверцы пассажира. Любопытные сослуживцы делали крюк, только бы пройти мимо и взглянуть на странную парочку. Рядом они смотрелись очень забавно – высокий красивый молодой мужчина в дорогом костюме и среднего роста кругленькая бесцветная девушка с простоватым лицом без признаков макияжа, в старом трикотажном платье.

Мимо пробежала спешившая на автобус Васса Ивановна, изумленно взглянула на них и даже слегка притормозила, но, заметив предупреждающе поднятую Анфисину бровь, сочла за лучшее свой спринтерский забег не прерывать.

Влад стоял рядом с девушкой, насвистывая незамысловатый мотивчик, небрежно осматривая проходящих мимо сослуживцев и не спешил открывать дверцу машины. Аня сложила руки на груди, подчеркнув ее немаленький размер, и с негодованием взглянула на него.

– И долго мы будем услаждать взоры любимых коллег? Пока все не пройдут? Ни одного не забудем, всех охватим нашим великолепным представлением? Но в здании осталось только высшее руководство, а оно сразу после окончания рабочего дня не выходит, ему невместно.

Удивленный столь выспренним словоизвержением Влад с неподдельным восхищением уставился на нее. Не смущаясь столь чрезмерным интересом, она с пафосом продолжала:

– Считается, что оно должно работать больше всех, иначе контора рухнет и погребет всех нас под грудами кирпича. Что, будем упорно ждать и их? Заметьте, это ведь не я пригласила вас прокатиться в голубые дали, а вы меня!

Он все так же молча покивал головой. мимо проходили сослуживцы, обливая их заинтересованными взглядами. Стоя у все х на виду, как на подиуме, Анфиса возмутилась, но выразила его в своем неповторимом духе:

– Может, мне уйти, недостойной, чтобы не воровать у вас жалкие крохи обожания? Без конкурентов вы сможете наслаждаться им в полном объеме, не делясь ни с кем! Похоже, я вам сильно мешаю почувствовать весь гром предназначенных лишь вам аплодисментов!

Ее спутник усмехнулся, кивнул головой, соглашаясь с чем-то своим, не сказанным вслух, и прекратил любоваться произведенным эффектом. Решив, что сейчас она точно не удерет, перешел на другую сторону, взмахнул пультом, отключил сигнализацию, открыл дверь, привычно расположился на месте водителя. Нажал кнопку, открывающую дверь со стороны пассажира и небрежно махнул рукой, приглашая девушку забираться внутрь.

Предварительно убедившись в отсутствии зрителей, Анфиса попыталась как можно грациозней проскользнуть на переднее сиденье, но у нее это плоховато получилось. Мягкое кресло оказалось слишком низким, и она утонула в нем с испуганным взвизгом. Колени взметнулись к подбородку, платье задралось на неприличную, по ее меркам, высоту. Неловко дергаясь, лихорадочно попыталась поправить взбунтовавшийся подол, но он не поддавался.

Владелец машины, развернувшись всем туловищем и чуть наклонившись в сторону неловкой пассажирки, с нескрываемым удовольствием наблюдал ее безрезультатную борьбу с собственной одеждой. Его лицо кривила довольная усмешка.

Хоть небольшое, но отмщение за те неприятности, которые он перенес сегодня по ее милости. День у него был совершенно испорчен. Для начала застрял с этой странной особой в лифте, что еще можно было перенести, но потом началось что-то вовсе несусветное. При знакомстве с новыми коллегами народ во всех отделах рассматривал его, как заморскую зверушку.

Более того, наиболее бесцеремонные несколько раз спрашивали, правда ли, что он застрял в лифте вместе с Аней Коробовой и, получив подтверждение, начинали многозначительно покашливать или откровенно хихикать. Несколько раз до него долетал шепот «а что, они подходят друг другу, он очень даже ничего, нормальный парень».

Про то, что эта их Аня уж вовсе ему не пара, вопрос даже не поднимался. Такое впечатление, что после злосчастного приключения с лифтом весь комитет в срочном порядке начал готовиться к свадьбе, причем его собственное мнение никем в расчет не принималось. Как будто он пустое место. А поскольку он никогда себя незаметным ничтожеством не считал, эта заварушка его ужасно раздражала.

Он хорошо помнил странные слова девушки о наступившей для них совместной веселой жизни, и решил выяснить, что же она имела в виду? Похоже, он попал в центр секрета Полишинеля – в чем дело, знали все, кроме него. А кто лучше может рассказать об этом, как не сама виновница торжества?

Похоже, она тоже не в восторге от происходящего. Поэтому ему и пришлось выудить ее из толпы сослуживцев, невзирая на откровенно любопытные взгляды и шушуканье за спиной. Закончив любоваться на ее единоборство с непокорным платьишком, в котором победа досталась явно не хозяйке, грубовато спросил:

– Куда едем? – горячо надеясь, что она не потребует везти ее в ресторан. Вот было бы забавно, появись он там с таким пугалом!

Скривившись и пристально глядя на дорогу, она недовольно прогундосила в нос:

– Прямо и направо. Я живу на соседней улице, так что много бензина тратить не придется. Поворот во-он за тем углом.

Подъехав к нужному повороту, он вопросительно взглянул на пассажирку. Она демонстративно ткнула указательным пальцем в свой дом, разыгрывая недотепистую девицу с дурными манерами. Он тоже это понял и окинул ее насмешливым взглядом.

– Замечательно!

Что замечательно – то, что дом близко, или это была реплика по поводу ее блистательной актерской игры, Аня не разобрала, но спрашивать не стала. Ей вообще не хотелось с ним разговаривать. Обычно в разговоре все слушали ее остроумную болтовню, а этот тип в долгу не оставался, заставляя ее чувствовать себя недоразвитой ущербной девахой. Это ей решительно не нравилось.

Конечно, она не фотомодель, но весь вопрос в том, что она и не хочет ею быть! Красота, как правило, мешает добиваться чего-либо посущественнее, чем удачное замужество. Взять хотя бы ее красивых одноклассниц: все они рано вышли замуж и превратились в заурядных домохозяек, поблекших и зачуханных, на которых и собственные мужья-то внимания не обращают.

Нет, себе она такой жизни не желает. И, если угодно, ее внешний вид – это своего рода защита от разного рода провокаций, отвлекающих от самостоятельно выбранного ею предназначения – сделать карьеру и добиться независимости.

Влад медленно подъехал к указанному дому и заглушил мотор. Кинул взгляд по сторонам. Это был стандартный городской дворик, заросший старыми яблонями и кленами. Невдалеке на скамеечке сидели негромко беседующие старушки, в песочнице играли дети. Было так тихо, что не верилось, что всего в десяти метрах проходит большая автострада.

– Где будем говорить? В машине или сядем на скамеечку? – про то, чтобы побеседовать у нее дома, не заикнулся.

Аня была этому рада. Всегдашний беспорядок в ее комнате не способствовал приватным разговорам. Она, как обычно по утрам, не соизволила заправить свою постель и прибрать раскиданные по стульям вещи. Пришлось бы отказывать, что могло вызвать разного рода подозрения, а никаких осложнений не хотелось.

Вполне достаточно суеты на работе вокруг этой пренеприятной истории. Раз уж они вместе угодили в столь глупую ситуацию, нужно держаться дружно. До определенных пределов, разумеется. Она вспомнила о своем роскошном плане и не удержалась от ироничной усмешки.

– Лучше в машине. Если начнем кричать друг на друга, никто не услышит. Что вы хотели узнать?

Он хмыкнул. Умеет эта девица брать быка за рога. Желания миндальничать с ней уж точно ни у кого не возникнет.

– Почему наше совместное путешествие в лифте вызвало такой общественный резонанс? В чем тут соль?

Ей понравилась формулировка вопроса. Точно и по существу, без ненужных сантиментов и обид. С чувством юмора у него всё нормально. Со всем прочим – тоже, добавил ехидный внутренний голос. Она с трудом оторвала взгляд от вздувшейся у него в паху ткани, удивившись возникшему вдруг интересу к мужской физиологии, и ответила, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно и естественно:

– А это всё фантазии моей не в меру чувствительной начальницы. Вы ее видели сегодня – пухленькая такая, маленькая, в жутком розовом костюмчике до колен, на голове финтифлюшка в стиле шестидесятых, я ее называю «защита от кирпича».

Он заинтересованно переспросил:

– Это почему?

Девушка живописно похлопала себя по темечку.

– Ну, если на ее голову, не дай Бог, упадет кирпич с крыши, прическа спружинит и кирпич отлетит. Хозяйка прически будет спасена!

– Понятно, – он одобрил кивком головы, – полезная вещь. А по существу?

Она с кислым смешком продолжила:

– Так вот, эта самая начальница три года назад заметила, что в нашем допотопном лифте застревают все, кроме меня, хотя я пользуюсь им гораздо чаще остальных, и решила возложить на бедного старикана ответственность за мою нескладную судьбу.

Он скептически поднял ровные черные брови, засомневавшись в подобной нежной склонности бездушного механизма.

– А что, вы действительно миновали сию страшную участь? Это уже интересно, поскольку нарушает все статистические выкладки и теорию вероятности.

Анфиса широко развела руками, тоже недоумевая.

– Я в самом деле до сегодняшнего дня за все шесть лет работы в лифте ни разу не сидела, и все считали, что это неспроста. Начальница постановила, что первый же, с кем я застряну в этой жестяной банке, станет моим избранником, или я его избранницей, что, по сути, одно и тоже. – И торжественно провозгласила: – И вот эпохальное событие, ожидаемое столько лет, свершилось!

Он скривил рот и некрасиво хмыкнул, считая, что покушаться на его свободу не вправе даже допотопный лифт, а тем более связывать его с подобной особой. Она это заметила и в ответ презрительно передернула плечами, зловеще на него посмотрев.

– Заметьте, мне это не нравится точно так же, как и вам. Но ничего не исправишь – вы умудрились заскочить утром ко мне в лифт! Заметьте, вы ко мне, а не я к вам. Таким образом, в результате ваших неосмотрительных действий мы вместе застряли в этой проржавевшей банке. И проторчали в нем почти полчаса. Вот поэтому весь наш сверхдружный коллектив, особенно его женская часть, с нетерпением ждет выполнения пророчества. К сожалению, мы будем вынуждены их сильно огорчить…

Тут у нее в голове пронеслось: – А может, и не сильно! Не сдержавшись, громко хихикнула и постаралась замаскировать смешок приступом внезапного кашля. Он раздраженно и с недоверием посмотрел в ее лукавые голубые глаза. Она постаралась ответить безгрешным простодушным взглядом. Влад ни на грош не поверил в ее непорочность, но сбить себя с мысли не дал и продолжил выяснение проблемы:

– Я бы не сказал, что только женщины проявляли нездоровый интерес. Мужчины от них тоже не отставали. Никогда бы не подумал, что попаду в подобную дурацкую историю. – Саркастически добавил, не ожидая от неё ничего хорошего: – И что вы теперь собираетесь делать?

Она сцепила руки в замок и задумчиво постучала ими по возвышающимся, как башни, круглым коленкам. Влад не отрывал глаз от ее выразительных жестов. В ней было забавным всё – от живой мимики лица до необычных движений, не говоря уже о нарочито архаичной речи. Заметив за собой не совсем приличный интерес к ее ногам, дисциплинированно перевел взгляд на лицо.

Она несмело предложила, не зная, выдавать или нет неприятелю свой грандиозный план:

– Ну, путей несколько. Можно сделать вид, что ничего не произошло и дать сплетням умереть естественной смертью, что, возможно, продлится не один месяц. – Нехотя продолжила, надеясь, что он тут же откажется: – А можно пойти другим, более трудным путем: подогревать ажиотаж и время от времени подкидывать возбужденным умам новую пищу для разговоров и мечтаний. Так сказать, организовать маленький спектакль, выполняя настоятельные пожелания трудящихся. Вам что больше по душе?

Он задумался. Разговорчики у него за спиной, шуточки и неуемная любознательность впервые увиденных людей изрядно раздражали. Если подобное будет продолжаться черт знает сколько времени, то нервы вытянутся, как проволока. Мысль оставить всех с носом и самому стать хозяином положения привлекала куда больше. Посмеяться над шутниками – что может быть привлекательней?

– Мне больше нравится мысль о маленькой мести. А вам?

Аня согласно кивнула. Она думала так же, только спектакль должен быть моно…

– Это было бы забавно. Честно говоря, я уже и сама подумывала немного повеселиться, – она споткнулась, прикусив губу и обругав себя за болтливость.

Влад мгновенно догадался:

– За мой счет, естественно? – и сурово нахмурился.

Девушка слегка замялась, виновато опустив блестящие глазки.

– Ну, если только чуть-чуть…

Влад свирепо взглянул на нее. Предчувствия его не обманули – с этой штучкой нужно держать ухо востро. Но чем-то она его всё-таки привлекала. Возможно, общностью интересов. Он тоже любил посмеяться. Немного подумав, стукнул рукой по рулю, на что тот отозвался глубоким укоряющим вздохом.

– Решено. Будем время от времени подбрасывать хворост в костер, чтобы не угас. Устраивать свидания, гуляния на виду у многочисленной публики. Но у меня условие, – он строго посмотрел ей в глаза, чтобы прочувствовала обоснованность его требования, – вы делаете нормальную стрижку.

Она обиженно выпучила голубые глаза.

– Это еще зачем? Чем вам вдруг не понравилась моя роскошная пепельная коса? – Голос был полон возмущения и обиды.

Влад опешил. Крысиный хвостик на Аниной голове под это определение никак не подходил. Но, заметив коварный блеск в глазах собеседницы, понял, что его опять разыгрывают. С этой девицей он постоянно попадал впросак. Машинально сжал руки на рулевом колесе так, что побелели косточки. Зло посмотрел на нее, не зная, как себя с ней вести. Что бы он ни сказал, она находила причину для издевки.

Она поморщилась от его вызывающе недипломатичного вида и примирительно посоветовала:

– Думаю, мне совершенно незачем прощаться со своим украшением. Если вы вдруг во время наших совместных выходов в свет встретите своих знакомых, всегда можете сказать, что выгуливаете провинциальную кузину на культурных пастбищах областного центра. Все дружно поверят. Уж очень мы с вами не вписываемся в стандарты друг друга.

Мужчина не мог понять ее странных пристрастий.

– Что вы так прикипели к этому коровьему хвосту? – крысиным ее головное украшение назвать – не решился.

Как это коровьему хвосту?

Девушка ожесточенно сжала кулаки, как будто приготовилась к хорошей драке. Он пристально следил за ее нервными телодвижениями, стараясь быть наготове, если она вдруг вздумает отвесить ему затрещину за непочтительность. От этой непредсказуемой особы всего можно ожидать.

– Да у этой, как вы ее называете, косы, такая же кисточка на конце, как у коровьего хвоста. Хвост-то правда, подлиннее будет.

Она сдалась, старательно разгладила складки на платье, чтобы снизить накал борьбы и уже спокойно объяснила:

– Тут дело не в длине, а в качестве. И уж скорее наоборот, это он при мне, а не я при нем. И потом, со стрижками много возни – укладки там разные, завивки. А я всё это терпеть не могу!

Он скривил твердо очерченные губы и по-армейски отчеканил:

– Ерунда! Чтобы минимум через неделю стрижка была, или я вас сам постригу! Зажму где-нибудь в углу и канцелярскими ножницами обрежу это уродство!

Она в негодовании всплеснула руками, больно стукнувшись при этом локтем о ручку дверцы. Принялась растирать ушибленное место, шипя от боли. Влад внезапно понял, что ему хочется взять ее руку и погладить синяк, а еще лучше – поднести к губам и попробовать, какова на вкус прозрачная кожа.

От этой мысли стало не по себе. Он с новым интересом взглянул на девушку. Что-то в ней всё-таки есть. Какие-то женские флюиды, что ли, но всё равно она совершенно не в его вкусе. Чтобы избавиться от наваждения, перевел взгляд на стоящую рядом серую пятиэтажку.

Анфиса смирилась с полученным синяком и слабо запротестовала, не понимая, как можно такие вещи говорить полузнакомому человеку:

– Вот ведь наглость какая! Но я не думаю, что вы посмеете…

Влад решительно перебил, не желая слушать очередную ересь:

– Вот и проверим, что я посмею, а что нет. Этот инцидент, кстати, докажет людям, что у нас более близкие отношения, чем они думают. Малознакомым девушкам ведь волосы, как правило, насильно не стригут, верно? – он решил отвлечь ее от неприятной темы и предложил: – Давайте договоримся сразу, где встретимся в следующий раз.

Анфиса еще не совсем отошла от стоящей у нее перед глазами нарисованной Владом кошмарной перспективы обрезания ее любимой косы тупыми канцелярскими ножницами, поэтому ответила неохотно.

– Послезавтра я собиралась пойти в театр оперы и балета, на «Раймонду» Глазунова. Мы туда идем практически всем коллективом, поскольку приобретаем билеты у одного распространителя. Я тоже купила билет и собиралась идти с Полиной, моей подружкой. Еле ее уговорила. Мы с ней вместе снимаем квартиру и работаем рядом, она в бухгалтерии, а я, как вы знаете, в общем отделе. Она не слишком большая поклонница балета и с удовольствием откажется от этого культпохода в вашу пользу. Пойдете?

– Пойду, – он усмехнулся, с удовольствием представив потрясенные лица коллег.

Она строго посмотрела ему в лицо.

– Вы все достаточно обдумали? Ведь это чревато разными осложнениями…

Влад махнул рукой перед ее носом, отметая ненужные размусоливания о долге и ответственности. Девушка, нацепив на лицо приличествующую случаю торжественную гримасу, значительно продолжила, как регистратор загса перед брачующимися:

– Что ж, если вы действительно решились на сей ответственный эксперимент, то совместный выход в свет будет первой заявкой дорогому коллективу о серьезности наших намерений. Если не боитесь широкой популярности и сплетен, тогда до встречи!

Аня хотела выбраться из провокационного сиденья, но он ее остановил, равнодушно положив руку на ее круглое колено, так и не прикрытое непокорной юбкой. Рука была горячей и прожигала до самой кости. Она с негодованием посмотрела на него, не решаясь, впрочем, сбросить нахальную ручонку. Может быть, это просто невинная тренировка перед сражением, и она только продемонстрирует ему девичью пугливость, чем, несомненно, вызовет новый град насмешек?

– Договорились. После работы я жду вас в вестибюле, и едем в театр. Пока! Да, давайте перейдем на «ты» и будем называть друг друга по имени, а то кто же поверит в любовь с первого взгляда!

– Хорошо, вы… то есть ты, прав, конечно! – она быстро согласилась, мечтая как можно быстрее избавиться от наглой ручонки.

Влад замолчал и убрал руку, давая знать об окончании разговора. С нахальным любопытством, не сделав ни малейшей попытки помочь, понаблюдал за неуклюжими попытками пассажирки пристойно вылезти из опорочившего ее кресла, и уехал, как только та захлопнула дверцу, даже не кивнув на прощанье.

Не зная, смеяться ей или печалиться из-за очередного приключения, придуманного самой же на свою собственную голову, Анфиса вошла в дом. Скинула ветровку и туфли, в одних колготках прошла по прохладному полу. Отопление отключили во всем подъезде – в подвале стоял общий счетчик на тепловую энергию и жильцы, особенно пенсионеры, бдительно следили за экономией. Зимой было не особенно приятно, когда ретивые старушки, закутавшись в шали и ходя по квартирам в валенках, боролись за сокращение квартплаты, перекрывая вентиль почти до упора. К счастью, в подъезде были и маленькие дети, и их отцы снова откручивали многострадальный вентиль на нормальный уровень. Потом, правда, всё начиналось сначала.

Но сейчас пенсионеры сделали благое дело, перекрыв отопление. После сидения целый день в раскаленном кабинете, когда на улице плюс двадцать пять, а батареи не выключены, зайти в прохладу квартиры было на редкость приятно. Она раздвинула плотные кремовые шторы, умышленно оставленные закрытыми, чтобы комнату днем не напекло горячее солнце, широко распахнула окно и вдохнула свежий вечерний воздух.

Соседка еще не пришла. Скорее всего, опять задержится на работе – скоро зарплата, нужно подбить все бабки. Нудное это дело, быть бухгалтером-расчетчиком. Ане стало жаль подружку. Тяжелая ей досталась доля. Девушки жили вместе уже шесть лет и еще никогда не ссорились.

Обе были смешливые, с легким доброжелательным нравом. Правда, Полина была девушкой твердой, и никогда не отступала перед задуманным, чего ей это не стоило. В ее жизни был уже неудачный опыт общения с мужчиной, но она не распространялась на этот счет. Аня знала только, что друг оставил Полину и ушел к другой, имеющую более обнадеживающие жизненные перспективы в лице хорошо упакованных родственников.

Анфиса сделала из своего жизненного опыта единственно правильный вывод: мужчины существа с низким уровнем самосознания и еще более низкой ответственностью, создания откровенно примитивные, целиком покорные физическим потребностям и посему к разумному человечеству не относящиеся. Увести можно любого из них, как теленка на веревочке, было бы желание. Полигамные безответственные самцы!

Недаром все пословицы, сложенные о мужчинах, говорили об их близости к животному миру – чего стоила столь любимая сильным полом поговорочка, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Девушка считала, что сильнее унизить человека невозможно, а ведь мужчинам эта сомнительная фраза весьма нравилась. Наверняка и сегодняшний знакомец из той же оперы. Уж слишком любуется собой и смотрит на женщин как на средство для удовлетворения природных инстинктов, и не более того.

Зашла в маленькую уютную кухню, налила в фаянсовую кружку с кокетливой рыжей коровой холодного молока. Выпила его маленькими глотками, сидя за столом, глядя на синее небо в чисто вымытое прозрачное окно. Впервые в жизни задумалась, что было бы, если бы она была уверенной сексапильной особой? Как вел бы себя этот самоуверенный красавец?

Перед глазами возникла соблазнительная картина: вот она, стройная, почему-то в длинном платье и огромной широкополой шляпе, как на картинах девятнадцатого века. Влад в угольно-черном фраке и белоснежной манишке объясняется ей в любви, стоя на коленях. Упрямая шляпа постоянно сползает ей на нос, закрывая глаза, и она не видит влюбленного в нее мужчину.

Аня обескураженно захихикала. И вот так всегда! Даже мечты у нее какие-то фарсовые, никакой серьезности…

Хлопнула входная дверь, прервав Анину попытку всеми силами снять сопротивляющуюся шляпу. Это с работы вернулась уставшая Полина. Скинув пиджак и туфли, прошла в ванную, крикнув Ане:

– Какая жуткая жара! Пойду ополоснусь!

Девушка одобрила, без сожаления расставаясь с воображаемой красоткой:

– Да, хорошая идея. – и, зевнув, сказала себе, что Влад герой не ее романа. Да и романа нет и не будет.

Раздался шум льющейся воды и радостные повизгивания подружки. По своему обыкновению она принимала ледяной душ. Считала, что это очень полезно, закаляет душу и тело. Из ванной выбралась минут через двадцать, с мокрой головой, в стареньком ситцевом халате. Встала у окна, прислонилась спиной к подоконнику и с улыбкой посмотрела на подругу.

– Ну, рассказывай! Что за шум был сегодня в конторе? Когда свадьба?

Аня, допивая литровый пакет молока, не в силах оторваться от любимого напитка, пояснила в перерывах между глотками:

– На свадьбу не рассчитывай, а вот посмеемся неплохо. Влад и я решили разыграть страстную любовь с первого взгляда. На зависть нашим сексапильным дамочкам. Хотя мы друг к другу особой симпатии не испытываем, но притвориться можем вполне. Маленькая месть коллективчику за его слишком сильное стремление к романтическим сказочкам.

И подробно пересказала приключения буйного дня. К ее удивлению, Поля озабоченно нахмурила брови. Обычно она с удовольствием участвовала во всех розыгрышах подруги, но сейчас ее что-то крепко смутило.

– Не знаю, что тебе и сказать. Видела я сегодня этого самого Влада. Красивый парень, видный, наверняка на него имеет виды не одна девица из тех, что сами водят собственные «мерседесы». Даже если все и поверят, что он полностью свихнулся и оказался с тобой на пороге семейной жизни, зачем это тебе? Не стоит ради сомнительной потехи рисковать добрым именем и тем, что раньше называли репутацией. Ему-то после вашей псевдолюбви никакого урону не будет, а вот ты можешь влипнуть серьезно. Не хочу, чтобы ты потом страдала.

Полина устало потерла переносицу длинными изящными пальцами, не обращая внимания на широко раскрытые глаза подруги, с преувеличенным удивлением следившие за ней.

– Он показался мне очень обаятельным, высокомерным и бездушным. От таких парней надо держаться подальше. Он вокруг никого, кроме себя, дорогого, не видит. Видела, какой на нем нарядец? На не одну сотню баксов потянет.

Аня поморщилась и махнула рукой, намекая, что ей это фиолетово, но Полина упрямо продолжала:

– Отменный пижон. Любуется собой, как Нарцисс. Но очень хорош. Чертовски обаятелен. Этакий интеллектуальный озорник с нахальным блеском в глазах. К тому же на редкость спортивный парень. При надобности тебя на руках унесет и не поморщится. Вдруг ты в него влюбишься? Если будете часто встречаться, это вполне возможно. Тебе ведь именно такие супермены и нравятся. Он очень, как сейчас модно говорить, сексапилен. А ты просто женщина, страстная и увлекающаяся. Вспомни, когда ты умела вовремя затормозить?

Аня ошеломленно покачала головой. Такой предусмотрительности она от Полины не ожидала.

– А почему ты за него не беспокоишься? Ведь вполне возможно, что он будет без ума от моего шарма и полюбит на всю оставшуюся жизнь? – она произнесла это с таким нарочитым мелодраматическим пафосом, что подружка не выдержала и засмеялась.

– Ладно, убедила. Начинайте свой спектакль. Я буду самым доброжелательным зрителем. Даже критиковать не буду.

Анфиса возразила:

– Нет, критика нужна, но позитивная. Со стороны виднее, где фальшь или пережим. Твой совет будет неоценим.

Полина погрозила ей пальцем.

– Не вздумай рассказать партнеру о том, что я всё знаю. А то еще вообразит невесть что. Эти фавориты судьбы знаешь какие обидчивые! – и принахмурила ровные брови, вспомнив что-то свое.

Аня поспешила согласиться, чтобы не бередить раны подруги:

– Однозначно! Больше о сегодняшнем соглашении никому! Могила! – и рьяно перекрестилась.

Полина поболтала пакет молока, убедилась, что там еще что-то булькает, и вылила остатки в простой белый бокал. Села за стол рядом с подружкой. Сказала как бы между прочим, без малейшего нажима, но от ее слов Ане стало грустно.

– Неужели тебе действительно никогда не хотелось встретить хорошего человека и остаться с ним навсегда?

Аня безнадежно вздохнула. О чем тут говорить?

– Поля, ну что из того – хочется, не хочется. Я ведь реалист и здраво смотрю на вещи. С моей наружностью мне ничего в этом плане не светит. Я это прекрасно понимаю, я же очень умная женщина. Не смотри на то, что у меня внешность и повадки клоунессы.

Она скорчила умопомрачительную придурковатую рожу. Полина поперхнулась молоком, закашлялась и погрозила подружке указательным пальцем. Аня сложила руки в шутливой мольбе о прощении и уже серьезно продолжила:

– К чему мечтать о несбыточном, тратить попусту силы? Тот же Влад, который соответствует моим запросам, на меня и смотреть никогда не станет, не фотомодель, чай! – дурашливо всхлипнув, кулаком вытерла воображаемые слезы и сделала вывод: – Что ж делать! Придется жить без постельной лирики, увы мне!

Подруга строго прекратила ее кривлянье:

– Аня, я же серьезно с тобой говорю!

Девушка с укором на нее посмотрела.

– Поля, а что еще делать? Рыдать и бить себя кулаками в грудь?

– Ну, хотя бы для начала купить платье поприличнее и сделать нормальную прическу. А то, извини, ты на чучело больше похожа, чем не девушку.

Аня озадаченно почесала нос.

– Не выйдет. От зарплаты денег совершенно не осталось. Маме отправила и на универ отложила. Как до зарплаты дожить – вот в чем вопрос. – Она немного помолчала и небрежно добавила, как будто речь шла о чем-то совершенно несущественном: – Кстати, чтобы ты не думала, что я уж вовсе безнадежна, сообщаю: я пообещала Владу на этой неделе сделать нормальную стрижку.

Полина поперхнулась и закашлялась, густо покраснев. Аня гулко постучала ее по спине сложенной лодочкой ладонью. Откашлявшись, подружка еле прошептала:

– Вот это да! Я пять лет уговариваю тебя расстаться с этой облезлой веревкой, которую ты почему-то называешь косой. А тут появляется невесть откуда взявшийся молодчик и ты всего после одного-единственного разговора с ним принимаешь такое судьбоносное решение! Все, больше мне мозги не компостируй, никогда не поверю, что ты лишь из любви к сценическим эффектам решаешься на такие крайние меры! Баста! Я иду заниматься и тебе советую сделать то же самое!

Аня последовала ее совету, и остаток дня провела, усердно повторяя английские фразы за приятным голосом дикторши с аудиокассеты.

На следующий день дамы в отделе чувствовали себя как у сломанного телевизора: изображение есть, а разобрать, о чем идет речь, невозможно. Интрига закрутилась, но в чем ее суть? Информация в комитете была поставлена на должную высоту, и все уже знали, что вчера Аня уехала с Владом на его машине. Спросить, о чем же они говорили вечером и чем вообще занимались, всем хотелось до чертиков, но, глядя на постную Анину мину, никто не решался заговорить с ней на личные темы.

Васса Ивановна, уверенная, что новый начальник отдела автоматизации нелицеприятно высказал ее любимице всё, что думал о ней и ее коллегах, решительно запретила дамам лезть в душу к впечатлительной девушке. В результате женщины весь день просидели молча, с унылыми постными физиономиями, как на поминках. По сути, так оно и было. Они хоронили свою заветную мечту о чудесах. Сказки о Золушке, которую лифт повенчает с возлюбленным, не получилось.

Правда, их ждал фарс под тем же названием, но они об этом еще не знали. Зато Аня была совершенно довольна: день прошел как никогда спокойно, если не считать ее появления в приемной управляющего с очередной кипой бумаг на подпись.

Секретарше тоже не терпелось узнать, зачем новый начальник отдела автоматизации так настойчиво приглашал ее с собой. Но, разглядывая спокойное Анино лицо, не могла придумать ни одной мало-мальски правдоподобной причины. Решил поухаживать за ней? Если бы она не видела их рядом, то могла напрячь фантазию и согласиться на этот вариант. Но он смотрел на девушку с таким неприкрытым небрежением, что их встреча могла быть чем угодно, но только не обычным флиртом.

Но, с другой стороны, если бы он сказал девушке какую-нибудь гадость, она бы так спокойна и довольна жизнью не была. А то шутит и смеется, как всегда. Так ничего и не определив, решила подождать до лучших времен. Спрашивать не решилась. Да Анфиса правду всё равно не скажет – отшутится по обыкновению, и все.

Отработав смену, Аня отправилась выполнять данное Владу обещание в салон красоты «Очарование», один из самых модных в городе. На стрижку она записалась по телефону до начала рабочего дня, когда в отделе еще никого не было. На остановке теснилась масса народу, закончивших смену. Минут через пять подошел уже переполненный автобус.

Проявив изрядное нахальство, Анфиса втиснулась-таки в него, оттерев прыщавого юнца под два метра ростом. Стоя на последней ступеньке трясущегося автобуса и уткнувшись носом в чей-то не озонирующий воздух пиджак, радовалась, что может ходить на работу пешком. Сколько же она сэкономила за прошедшие годы денег и нервов!

Добравшись до салона, первым делом посмотрела в прейскурант и обомлела – столько денег за примитивную стрижку! Это казалось невероятным. Она даже головой потрясла для верности: не почудился ли ей лишний нолик… К сожалению, после встряски сумма не изменилась.

Она стала суматошно соображать, есть ли у нее с собой такая сумма. Не доверяя своей памяти, вытащила кошелек и пересчитала. Только-только. Но зато потом придется сидеть несколько дней на подножном корму, подъедая сделанные ранее запасы. И больше никаких шоколадок! Она посмотрела на последнюю плитку, сиротливо ерзающую по днищу сумочки, и разозлилась на Влада: если уж хотел выйти в свет с кем-то получше кикиморы, то и заплатил бы за соответствующее превращение! Но тут же устыдилась столь меркантильных интересов. В конце концов, ей это нужнее, чем ему. Наверное…

Да и гордость не позволяет брать деньги от чужих людей. Главное в жизни – независимость! Провозгласив этот лозунг одиноких феминисток, посмотрела на свои наручные часики. До назначенного времени оставалось еще минут пятнадцать. Она села в удобное кожаное кресло, откинулась на мягкую спинку и огляделась. Просторный холл был почти пуст, только напротив, закинув нога на ногу, сидела высокая крашеная блондинка с распущенными волосами и небрежно листала иллюстрированный журнал.

Салон был декорирован в манере псевдо-итальянского Причерноморья – много белого цвета и искусственной зелени. Ане здесь не понравилось: дорогая помпезность и ничего более. Самое приятное это кондиционер, приятно охлаждавший разгоряченное лицо. Блондинка кинула на нее насмешливо-снисходительный взгляд и снова углубилась в рассматривание красоток с эпатажными прическами, видимо, примеряя их на себя.

Анфиса заколебалась. Дикие взлохмаченые патлы сизо-буро-малинового цвета, которые демонстрировали презрительно глядящие с глянцевых фотографий дивы, развешанных по стенам, не соответствовали ее понятию о красоте. Стоило ли ей вообще сюда приходить? Если после стрижки она будет выглядеть так же вызывающе и нелепо, как эти фотомодели, стоит ли тратить на сомнительное удовольствие такие деньги? Ее и без того неприметной никто не назовет…

Но в зал ее пригласили прежде, чем она решилась удрать. Мастер при виде ее вздрогнула и долго рассматривала. Наконец с мученическим выражением лица спросила, чего желает клиентка? Аня осторожно ответила, надеясь на чудо:

– Обычную стрижку, на ваш вкус.

Женщина снова глубоко задумалась. Покрутившись вокруг еще немного, достала бритву и срезала то, что Аня считала косой. Потом какими-то странными ножницами с квадратными выступами начала вырезать волосы. Поначалу Аня внимательно следила за процессом. Если честно, то в парикмахерских ей за свою жизнь бывать еще не доводилось, и ее интриговал сам процесс.

У мастера были очень мягкие руки, она легко касалась ими Аниной головы, и девушку потянуло в сон. Под конец процедуры она не выдержала, закрыла глаза и предалась непривычной эйфории. Открыла их только тогда, когда услышала:

– Готово!

Настороженно посмотрела в обманчивое зеркало. Как обычно, оно ее не порадовало. Та, что там отражалась, никакого отношения к воображаемой Анфисой утонченной красавице не имела. Круглолицая краснощекая девица с пышной прической «а-ля одуванчик». Бесцветные волосы, густые и легкие, дыбом стояли вокруг головы. Аня неслышно ахнула.

«Да, если бы я была святой, такой нимб вполне бы меня устроил. Но вот что скажет Влад? Вряд ли ему понравится раскрытый парашют с парашютистом в моем лице». – Девушка надеялась, что на физиономии не отражается тот ужас, который она испытывала. – «Предчувствие меня не обмануло…»

Выбравшись из глубокого кресла, она вежливо поблагодарила сконфуженного мастера, ясно понимающего, что получилось вовсе не то, что хотелось; обреченно отдала последние деньги в кассу и, не на шутку расстроенная, побрела домой, выбирая пустынные улицы и напрочь забыв про автобус. По дороге все встречные пялили глаза на ее роскошную прическу, затем озадаченно переводили взгляд на пламенеющее лицо. А может, это ей просто казалось. Фантазия разыгралась…

Она старалась независимо улыбаться и не обращать внимания на прохожих. Ну, повеселила немного людей, что в этом такого? Тем более, что веселить народ своим видом она теперь будет гораздо чаще, чем раньше…

Дома Полина внимательно осмотрела ее со всех сторон, стараясь определить, на самом деле подружка стала выглядеть хуже или ей это только кажется. Неуверенно предложила:

– Челка слишком подчеркивает круглое лицо. Может, зачесать ее назад? – Она попыталась открыть лоб, но оголившиеся яркие прыщи заставили ее отказаться от этой попытки. С огорчением воскликнула: – Может, тебе всё-таки стоит отказаться хотя бы от половины пирожных, пирожков и шоколадок, которые ты съедаешь за день?

Аня вспомнила о славной, очень вкусной шоколадке с фундуком и изюмом, дожидающейся в сумочке своего звездного часа, и одна только мысль об отказе от такого удовольствия ее всерьез удручила.

– Поля, ты хочешь лишить меня последней радости в жизни! И дались тебе мои шоколадки! Не так уж и много я их ем!

– Конечно, всего-навсего не больше пяти-шести-семи!

– Да, но ведь маленьких!

– Ну еще бы больших… – Полина скептически посмотрела на буйную прическу. – Ладно, пусть всё остается как есть… – она еще раз критически обошла подружку вокруг, не спуская глаз с пышного облака, столбом окружавшего ее голову. – В целом прическа неплохая, но не твоя.

Анфиса согласно кивнула.

– Да, это ты хорошо сказала. Я себя так и чувствую – я сама по себе, а этот шикарный причесон – сам по себе. И дороги у нас разные.

Полина прыснула в кулак. Она думала так же, но подругу постаралась утешить:

– Ничего, привыкнешь, и пойдете одной дорогой. Через пару месяцев можно будет попробовать что-нибудь другое, не такое пышное, что ли. Построже. И без челки. А пока ходи так. Всё-таки смена имиджа.

Аня покорно пожала плечами, еще раз взглянула в зеркало, скорчила появившемуся там одуванчику зверскую рожу, чтобы уважал и боялся. Решила не переживать по пустякам, а пойти заниматься. Скоро сдавать курсовую, нечего тратить драгоценное время на ненужные эмоции. Все равно помочь ничем нельзя.

Вот если только купить парик?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«Почему все женщины такие предсказуемые?» – Аня в очередной раз задавала себе этот чисто риторический вопрос. Она без всяких курсов по психологии могла заранее сказать все, что желали сообщить ей ее милые сослуживицы. Забежав утром в отдел и увидев девушку, каждая из них на минуту замирала, нелепо вытаращив глаза, а потом выдыхала:

– Аня, ты постриглась!

На эту констатацию очевидного факта та лишь лениво пожимала плечами. После напряженного молчания, во время которого женщины оглядывали ее со всех сторон, шел новый шквал стандартных эмоций:

– Тебе так гораздо лучше! Вот теперь ты выглядишь, как молодая девушка. Очень, очень мило! Теперь слегка подкраситься, и ты чудо как хороша!

На это хотелось ответить уже более крепкими выражениями, но девушка старательно сдерживала свои чувства. Она не могла понять, действительно ли им нравится то сооружение, что нелепо трепещет на ее голове, или они, как добрые товарищи, стараются не огорчить ее. Во всяком случае, эффект был налицо – на женщин эта миленькая причесочка впечатление произвела: равнодушным не остался никто.

Владу она решила раньше времени не показываться. Зачем создавать себе заранее ненужные проблемы? Ему-то это воронье гнездо точно не понравится. И стесняться в его оценке он не станет.

Ровно в шесть медленно спустилась вниз по лестнице, предчувствуя неприятности и готовясь к отпору. Ее голова, в конце-то концов. Что хочет с ней, то и делает.

Влад стоял, небрежно облокотившись о стойку гардероба. На этот раз он был в строгом черном костюме, серебристой шелковой рубашке и черном галстуке с молнией, вышитой серебряной канителью. Аня подумала, что смокинг на нем смотрелся бы еще лучше, но вот как рядом с ним будет выглядеть она, со своей весьма заурядной внешностью и в непритязательном наряде?

Не замечая ее, он негромко разговаривал с Людочкой из экономического отдела, завораживая ее ласковыми интонациями мужественного голоса и откровенными взглядами. Та была замужем, но просто физически не могла пройти мимо привлекательной особи мужского пола. Усердно стреляя глазками, она ясно давала понять собеседнику, что на многое согласна.

Влад, иронично посмеиваясь про себя, вел ни к чему ни обязывающий разговор. После очередной его небрежно-ироничной фразы Людочка восхищенно засмеялась, глядя ему в глаза с тайной надеждой. В ответ он, не ожидая другого отношения к своей исключительной персоне, лишь скучающе усмехнулся. Женщина разочарованно вздохнула, но надежды не потеряла. Вода, как известно, камень точит. Немного настойчивости – и дело в шляпе. А в их конторе соперниц у нее нет.

Аня не спеша подошла к ним и вежливо поздоровалась сначала с коллегой, потом повернулась к Владу. Без излишнего пиетета спросила:

– Привет! Давно ждешь?

Людочка замерла, услышав панибратское обращение замухрышки к такому потрясающему мужчине, и перевела вопрошающий взгляд на собеседника, ожидая услышать от него строгую отповедь девице, попытавшейся усесться не в свои сани. Но ее ждало горькое разочарование.

Влад обернулся, оглядел пышное сооружение на голове у Анфисы, стиснул зубы и медленно выпустил сквозь них воздух. Получилось как изумленный восторженный свист. Предельно вежливо выговорил, издевательски растягивая слова:

– Здравствуй! Жду не долго – рабочий день только что кончился, как ты уже, наверное, заметила. Кроме того, мне скучать не давала очень симпатичная дама, – и, обращаясь к Людочке, произнес как опытный змей-искуситель: – Извините, с вами было очень приятно пообщаться… – Тут он сделал продолжительную паузу, пристально рассматривая ее высокую грудь, поддерживаемую весьма откровенным бюстгальтером, просвечивающим сквозь черную кружевную блузочку.

Аня мысленно констатировала прискорбный факт: без двусмысленных вольностей этот тип жить явно не мог. Захотелось с размаху припечатать его ботинок каблуком, но, к вящему своему сожалению, позволить себе такого удовольствия она не могла. Во-первых, не позволяло хорошее воспитание, а во-вторых, это мелкое хулиганство не укладывалось в рамки сценария.

Ревность в первые дни знакомства в любовный роман никак не вписывалась. Недовольно вытянувшись, молча ждала продолжения. Вволю насладившись созерцанием женской груди, Влад лениво бросил небольшую бомбочку замедленного действия:

– Сейчас мы с Аней идем в театр, договорим как-нибудь в другой раз!

Увлекаемая Владом, Аня успела заметить потрясенное лицо записной кокетки. Та даже кивнуть в ответ на второпях сказанное «до свидания!» была не в состоянии. Девушке захотелось раскланяться перед столь благодарной публикой, прижимая руку к сердцу, как делают известные актеры, выходя на поклон.

Кавалер, заметив в ее глазах озорной блеск, быстро вывел, скорее даже вытащил, смешливую спутницу из вестибюля. Она еще раз попыталась оглянуться, чтобы полюбоваться на смятение покорительницы мужских сердец, но Влад небрежно запихнул ее в «сааб» и рванул машину с места.

Аню вдавило в мягкое кресло. Колени снова оголились и остались торчать, ничем не прикрытые. Девушка махнула на них рукой, рассудив, что это не в первый раз, и ее обнаженная натура не очень-то интересует попутчика, тем более что у него имеется более злободневная тема для очередного выяснения отношений.

Немного посидев и полюбовавшись на свои весьма дешевые колготки (хорошо хоть без затяжек!), всё-таки неуклюже одернула юбку. Тяга к ненавязчивой скромности оказалась сильней.

Действительно не обратив внимания на ставшую уже привычной картину, Влад свирепо покосился на ее ветреную прическу и прорычал:

– Ты что, специально это сделала, чтобы меня позлить?

Она кокетливо заправила легкий завиток за ухо, заглянула в зеркальце заднего вида, приветливо подмигнула своему подпрыгивающему отражению и только потом повернула к пылающему гневом спутнику пышную голову.

– Как приятно, что в этом наши вкусы совпадают! Мне воздухоплавательное сооружение на собственной голове тоже не слишком нравится. Единственное утешение, что это не смертельно и через пару месяцев можно будет попробовать что-нибудь другое. – Она взглянула на его свирепое лицо и осуждающе поджала губы. – А уродовать себя ради сомнительного удовольствия тебя позлить я никогда не буду, не надейся! Кстати, стрижка сделана в самом модном салоне нашего города и по твоему настоятельному требованию. Так что тебе вообще никаких претензий предъявлять не положено. Твоя физиономия не должна выглядеть, как проквашенная дыня, а обязана выражать сплошной восторг, без всяких грозовых туч на нахмуренном челе! – выразив свое негодование столь театрально, она мысленно себе поаплодировала. Играть так играть!

Скептически сморщив нос и слегка пофыркивая, он выслушал эту заумную тираду, развеселился и несколько успокоился. Уже с любопытством поглядев на девушку, перестал хмуриться и философски заметил:

– Ну, что ж. По крайней мере, прыщей не видно. Могло быть и хуже.

Аня попыталась гордо выпрямиться, чтобы принять позу оскорбленного достоинства, но низкое сиденье не позволило красиво сымпровизировать. Она еще глубже утонула в кресле, и колени, снова освободившиеся из-под строгого надзора черной юбки, задрались еще выше.

Влад глухо хохотнул, поглядывая на нее одним глазом и осторожно ведя машину по центральному проспекту, забитому автомобилями.

Ее возмутил его насмешливый вид.

– Фи, как это не толерантно! Между прочим, Влад, я очень хорошая актриса, и могу хоть кого ввести в заблуждение. Вот, например, ты видел, как можно плакать по заказу? – Она повернулась к нему, и из немигающих, с укором глядящих на него голубых глаз по щеке медленно поползла одна крупная слеза, потом другая. – Радуйся, что я неплохо к тебе отношусь, а то бы рыдала сейчас в три ручья, а ты чувствовал бы себя последним негодяем. Но я не буду этого делать, поскольку ты за рулем, а я трепетно отношусь к собственной жизни и здоровью. Но в следующий раз – берегись!

Он тихо засмеялся, внимательно следя за дорогой. Да, с ней определенно скучать не придется.

– Ты занималась в драмкружке?

Она ответила не сразу, снова затеяв сражение с непокорной юбкой.

– Нет, это природные способности. А ты любишь театр?

Влад притормозил перед светофором и уныло ответил:

– Драму – еще ничего. А оперу и балет терпеть не могу. Мне нравится спорт: баскетбол, футбол, хоккей. В общем всё, где нужна сила и ловкость.

Девушка снисходительно посмотрела на незрелого мальчугана и ядовито усмехнулась.

– Фу, какая гадость! Спорт уносит всю радость жизни. Ведь если проиграет любимая команда, что делать, как пережить? – Она нарочито фальшиво протянула мелодию довольно известной песенки о горестях футбольного болельщика: – Каааакая боооль…,– и демонстративно закатила глаза в приступе глухого отчаяния, приложив ладонь тыльной стороной ко лбу. Не выдержав, захихикала, и уже дружелюбно продолжила: – Нет, театр гораздо лучше, не надо страдать от невосполнимой потери. Если спектакль плохо кончается, на него можно и не ходить, всё равно сюжет известен заранее. А в опере и балете главное красивая музыка, красивые голоса, красивые движения. Когда ты в последний раз был в оперном театре?

Он напрягся, но припомнить не смог. Пришлось признаться:

– Не помню. Наверное, в школе. Лет двенадцать назад. Тогда нас строем водили в театр для приобщения к прекрасному.

– Ну и как, приобщился? – заинтересовалась она.

– Единственное, к чему приобщался, так это к пиву в буфете. Пиво было хорошее, свежесваренное, это помню. Наверное, для того чтобы пролить пивной бальзам на мужские раны. Многие мужики ведь ходили и ходят в театр с женами, чтобы те свои наряды показали. Вот и у мужей был свой праздник – в антракте.

– А ты с женой будешь ходить на балетные спектакли или на оперные? Или в драму, хотя бы на комедии? – она с интересом посмотрела на спутника. Отрицательный ответ просился сам, просто еще раз хотелось проверить свою интуицию.

Влад поморщился.

– Нет, конечно! С подругой – еще куда ни шло, есть хоть какой-то стимул, а с женой-то зачем? Это нерационально. С женами нужно заниматься другими делами, и по театрам их водить – только время терять. Да и жениться не собираюсь, скука смертная.

Аня удовлетворенно покивала сама себе, поздравив с верными психологическими выводами, и посмотрела в окно. Они подъезжали к оперному театру. Как многие двухсотлетние здания города, он тоже нуждался в реконструкции, но облупленные стены не могли затмить его классическую красоту. Он возвышался над небольшой площадью, как твердыня вечного искусства.

Девушка с нежностью взглянула на старое здание. Как она любила приходить сюда вечерами и упиваться чарующей музыкой! Искоса взглянула на слишком мужественного, совершенно не вписывающегося в театральную публику спутника. Он припарковал «сааб» на стоянке рядом с черным «мерсом», заглушил мотор и с недоумением оглядывался вокруг, как будто попал на другую планету.

– Что-то я не так представлял этот оплот классического искусства. Чегой-то он такой обшарпанный? Раньше, вроде, был получше…

Аня не стала вдаваться в подробности, рывком открыла дверцу машины и выбралась наружу. Влад включил сигнализацию и последовал за ней.

В театральном сквере начинала цвести ранняя сирень, и ее нежный аромат разносился по близлежащим улицам. Но стоило им выйти из машины, как все цветочные ароматы перебило запахом выхлопных газов подъезжающих машин. Театралы, пришедшие на спектакль, неловко пробирались между машинами, нагло заполонившими всю площадь. Девушке это ужасно не понравилось. Неужели нельзя оборудовать стоянку где-нибудь за театром и не поганить такую красоту? Где ГИБДД? Когда они нужны, их никогда не бывает…

Владислав вертел головой, оглядываясь по сторонам.

– Да, здорово здесь изменилось с моего пошлого посещения. Сколько сирени! И вся разная! – они как раз проходили мимо махровой турецкой сирени с необычной ярко-розовой окраской. – А вон голубая! Никогда ничего подобного не видел! – Он, как мальчишка, загибал голову, пытаясь разглядеть другие кусты.

Тут их догнали женщины из экономического отдела. Все, как одна, хором поздоровались и круглыми глазами осмотрели парочку, резко оборачиваясь и не глядя под ноги. Аня сделала невинное лицо, а Влад взял ее руку и положил на сгиб своего локтя. Так и пошли дальше.

Она засмущалась под пристальными взглядами коллег и тихо пробормотала:

– Ты не перебарщиваешь? Мы что, уже под ручку ходим? Это уже можно? А я не покажусь распущенной и легкомысленной?

Он многообещающе ухмыльнулся.

– Конечно, покажешься. Уж я постараюсь!

Ей это не понравилось.

– Все хорошо в меру! – тон был назидательный, как у учителя, прорабатывающего отстающего ученика. – Сценарий должен развиваться постепенно, психологически верно раскрывая характеры и ситуацию. Никто не поверит, если ты в первый же день вздумаешь меня поцеловать.

Он удивленно повернул к ней озадаченное лицо.

– С чего это вдруг? Я что, целоваться не умею? Или похож на бестолкового юнца, который женщин видел только по телевизору и не знает, что с ними делают?

Она раздраженно фыркнула на это бахвальство дон Жуана.

– Дело вовсе не в тебе. Я в твоем вполне достаточном опыте общения с противоположным полом никогда и не сомневалась. Но глаза у тебя, окромя всего прочего, – она ехидно скосила глаза вниз, на молнию его брюк, чем немало его озадачила. Он от нее такой вольности не ожидал, – тоже имеются, и даже в достаточном количестве, чтобы разглядеть, что внешность у меня для любви с первого взгляда неподходящая.

Он скептически скривился. Какую такую нужно иметь особую внешность для любви с первого взгляда? Достаточно быть женщиной, ну, желательно, еще не слишком старой.

Аня медленно, как глуповатому подростку, растолковала основные принципы поведения:

– Ты должен постепенно подпадать под мое обаяние, никакой роковой страсти быть не может. Правдивее надо быть, ближе к жизненным реалиям. Естественнее, одним словом, без африканских страстей. Помни, что все гениальное – просто.

Он, посмеиваясь, согласно покивал головой.

– Ясно, госпожа режиссер. Буду следовать вашим высокопрофессиональным советам! – и шутя обхватил ее за плечи, что она не стерпела, резко скинув его ручонки. Он резонерствующе заметил: – Знаешь, дорогая моя, никто не поверит, если влюбленность буду изображать я один, а ты будешь разыгрывать этакую старомодную недотрогу. Сама же говоришь, что надо быть ближе к жизни. А в жизни мужчины без поощрения киснут и, как правило, в безнадежные отношения не влезают. А в мою безответную любовь наши коллеги точно не поверят, не такие уж они дураки. Так что давай подыгрывай, не мне одному страдать.

Аня слегка надулась. Вот как? Он с ней страдает? Но, кинув на него испепеляющий взгляд, случайно выхватила в стекле вестибюля свое отражение, сопоставила его с идущей рядом статной фигурой и признала его правоту. Конечно, что еще остается делать такому парню рядом с ней? Только страдать.

Влад нетерпеливо потряс ее за рукав, заставляя очнуться от невеселых размышлений. Она встрепенулась и повернула голову. Они стояли у входа в фойе возле протягивающей им руку билетерши. Девушка торопливо вытащила из кармана заранее приготовленные билеты, чтобы никто не усек нарушение традиций, ведь обычно в театр кавалеры водят дам, а не наоборот, и подала женщине. Та с профессиональным безразличием оторвала полоски контроля, но возбужденной девушке почудилась промелькнувшая на ее губах снисходительная улыбочка.

Зашли в фойе. Запахло особым театральным запахом. Аня с удовольствием глубоко вздохнула. Она не знала, чем пахнет, но была уверена, что все театры пахнут одинаково. Во всяком случае, там, где она бывала. В их городе было больше десяти профессиональных театров, да еще ей довелось побывать в театрах Москвы, Питера, Одессы и Киева. Правда, это было еще в те времена, когда отец жил в семье, и она с родителями ездила в разные города по турпутевкам.

Гардероб работал, хотя на улице было жарко, и одежду никто не сдавал. Зато многие брали театральные бинокли. Влад тоже решил взять бинокль, но Аня решительно воспротивилась:

– У нас девятый ряд, все прекрасно видно. А если ты собираешься разглядывать в бинокль чужие декольте, тебя могут неправильно понять. Разглядывать ты должен только меня, причем с томлением во взоре, без всякой ненужной критики.

Влад вновь глухо засмеялся, представив, как он разглядывает в бинокль грудь соседки и поднял руки в знак согласия. Отказавшись от оптических приборов, оглянулся и спросил:

– А где тут буфет? Что-то после работы здорово есть хочется…

Ане тоже ужасно хотелось перекусить, особенно если вспомнить, что в обед она смогла перехватить всего лишь два кусочка хлебца с тонюсеньким слоем масла, прихваченные из дома, но денег в кошельке не было даже на автобус. Хорошо, что Влад отвезет ее обратно, хоть за это можно не беспокоиться.

Она пожалела, что не заняла у Полины до получки хотя бы сотню на проезд, но, вспомнив, что берешь чужие и ненадолго, а отдаешь свои и навсегда, поощрила свою экономность. Провела спутника в театральный буфет на первом этаже, думая подождать его в холле. Он, не выпуская ее локтя, не слишком вежливо поставил ее перед собой и, заметя ее растерянность, успокаивающе пробубнил прямо в ухо:

– Учти, что я не сторонник феминизма или как там оно называется. Если я иду с дамой в подобное заведение, то плачу сам. Так что не хмурь лоб, подсчитывая понесенные из-за меня убытки. – И разочарованно добавил, оглядев скудный прилавок: – Но я смотрю, здесь и выбрать-то нечего.

Ане очень хотелось возмутиться и отстоять свое равное с мужчиной право платить за себя самой, но голодный желудок, боясь, что в результате этой пирровой победы в проигравших останется лишь он, рьяно воспротивился борьбе за суверенитет, и она послушно кивнула в ответ.

После этого настроение у нее резко улучшилось, и она с воодушевлением посмотрела вокруг. Выбор закусок и в самом деле был минимальным: скучные бутерброды с колбасой и несколькими сортами мяса да газированная вода. Не было даже так любимых ею пирожных. Она несколько приуныла.

Она-то уже в обольстительных мечтах нарисовала себе чудненький эклерчик в густой шоколадной глазури с нежным, сладким, тающем во рту масляным кремом. И съесть можно бы было парочку, а то и больше, ведь Влад не Полина и не стал бы читать нотаций по поводу пагубности ее гастрономических пристрастий. И такой жестокий облом!

Мужчина тоже укоризненно взглядывал на наряженную в белый кружевной фартук продавщицу.

– Что это у вас даже поесть нечего? Люди ведь после работы сюда идут, а здесь даже пива путного нет.

Та хотела было ответить так, как отвечала любому назойливому покупателю, но, взглянув на широкоплечего хорошо одетого красавца, решила, что это большой начальник, и ответила крайне вежливо:

– К сожалению, у нас машина сегодня сломалась и из ресторана смогли привезти только самое необходимое. Обычно выбор гораздо больше…

Анфиса тихонько разоблачила продавщицу:

– Это неправда, выбор и обычно не слишком большой и почему-то с каждым разом всё хуже. Не разбирают, может быть. Это на премьеры городская знать нарядами блещет, а на обычные ходят небогатые театралы. Можно, конечно, подняться на третий этаж, там тоже есть буфет, но я не уверена, что там получше.

Подумав, Влад взял себе банку пива и бутерброды с лососем и копченой колбасой, Аня – газировку и немаленькую пачку шоколадного печенья. Съели все быстро, спиной чувствуя изучающие взгляды забежавших перекусить коллег.

Влад ворчал, пытаясь отвернуться от не в меру любознательных знакомых:

– Вот не думал, что в театры теперь ходят всем коллективом. Я-то по глупости считал, что от силы будет человек пять, а тут прямо филиал любимого учреждения! Я от этих типов, заглядывающих в рот и ждущих, когда же я наконец подавлюсь, уже сатанею. Кусок в горло не лезет.

Аня уныло согласилась:

– У меня тоже.

Закончив жевать, быстро выбежали на простор фойе и прошли мимо стен, задрапированных в сиреневый потертый бархат. Аня гордо вышагивала рядом с красавцем и вежливо раскланивалась с коллегами, то и дело явно не случайно попадавшимися навстречу.

Владу было смешно – мужчины, как один, ошеломленно смотрели на него и в их глазах светился только один вопрос: в своем ли он уме, что позарился на такую особу? А женщины, наоборот, пристально осматривали девушку уже с чисто практическим интересом: и как ей это удалось? Такой невзрачной, в простой черной юбке и серой затрапезной блузочке, в туфлях на низком каблуке? В чем тут секрет?

Пофланировав так по фойе минут десять, Аня как бы между прочим поинтересовалась:

– Куда отправимся в следующий раз?

Он сжал ее локоть и иронично переспросил:

– Проверяешь мою стойкость, задавая провокационные вопросики? Но должен тебя разочаровать – мне это понравилось. Весьма забавно и поучительно. И влиться в ряды истинных ценителей искусства я тоже весьма рад! – и многозначительно посмотрел на ее розовые губки, прозрачно намекая, какое искусство он ценит.

Она не стала возмущаться его легким флиртом, – это ведь предусмотрено ее сценарием, – а улыбнулась ему в ответ улыбкой искушенной светской львицы, томно состроив глазки. Он только присвистнул, несколько оторопев от неожиданности.

Прозвенел первый звонок. Парочка подошла к входу на второй этаж. Разложив на фиолетовой бархатной банкетке программки, стояла капельдинерша в форменном синем костюме, предлагая входящим глянцевые листочки. Влад купил программку, поразившись непомерной, на его взгляд, цене. Он недоуменно поинтересовался у спутницы:

– Слушай, сколько же стоит билет, если за пару листочков загнули такую цену?

Аня ответила. Владу сравнение показалось диким.

– А почему программка такая дорогая?

Она отвела его в сторонку, подальше от насмешливо поглядывающей на них капельдинерши.

– Посмотри, какое высокое полиграфическое исполнение. Фотографии всех исполнителей. И написано о каждом участнике спектакля, а не только либретто и сведения о композиторе. Это же целая книга, причем в подарочном исполнении. Для такого качества это нормальная цена. А билет относительно недорогой, потому что город дотации театру выдает, чтобы и пенсионеры могли на спектакли ходить.

Посрамленный Влад свернул программку в тугой рулон и попытался запихнуть в карман, но Аня отобрала ее, расправила и аккуратно убрала в сумочку. Они ходили по этажу и разглядывали эскизы декораций к спектаклям, идущих в театре, пока не прозвенел третий звонок.

Прошли в зал, сели на свои места, причем Влад устроился с трудом, поскольку расстояние между рядами было слишком маленьким и его длинные ноги не умещались. Посмотрели по сторонам. Кругом были знакомые улыбающиеся лица. Все приветственно махали руками. Аня, притворно смущаясь, тоже улыбалась в ответ и кивала. Влад по-хозяйски закинул руку на спинку ее кресла, и она оказалась в тесной близости с ним.

– А это не чересчур? – ей не хотелось сразу вызывать нехорошие мысли у сослуживцев.

– А что тут такого? – Влад был непритворно удивлен ее излишней скромностью. – Я же не лезу к тебе с поцелуями на глазах у всего зрительного зала.

Но Ане казалось, что именно так все и подумают, поскольку разговаривал он с ней, вплотную прижавшись к ее ушку. Казалось, что он нашептывает ей разную любовную чепуху, и только ждет, когда погаснет свет, чтобы заняться более приятными делами. Это маленькая месть за ее небольшие приколы? Ладно, долг платежом красен. Она признавала эту справедливую истину и по отношению к себе.

Зазвучала увертюра, и Аня заставила спутника сесть нормально. Она не собиралась портить впечатление от хорошего спектакля выкрутасами сотоварища по розыгрышу. Он, неожиданно для себя, тоже заинтересовался происходящим на сцене и больше ей не мешал. Сначала ее тревожило его присутствие, но постепенно спектакль захватил и ее.

В перерыве они вышли в фойе, и тут же им навстречу кинулась взбудораженная Марья Степановна. Ане даже показалось, что та специально караулила их у выхода из партера. И когда успела? Они вышли сразу, как загорелся свет в зале. Неужели даже вышла заранее, до начала антракта?

Девушка насторожилась. Марья Степановна была первостепенным по значимости осведомителем их конторы, добровольным и бескорыстным. Главной наградой ей служило изумление, выступающее на лицах коллег после очередного сделанного ею открытия. Анфиса старалась держаться от нее подальше, но сегодня не повезло.

Она даже попеняла себе, что не узнала, идет ли МС сегодня на спектакль. А с другой стороны, какой же розыгрыш без хорошей рекламы? А уж Марья Степановна умела любой пустяк превратить во вселенскую катастрофу…

МС решительным жестом поправила узкие лямочки открытого шелкового платья и кинулась в атаку. Влад, не привыкший к столь стремительным действиям, даже отшатнулся, будто намереваясь сбежать. Аня ободряюще сжала ему локоть и простодушно улыбнулась сослуживице. Та, не скрывая горящих глазок, пропела:

– Как замечательно, Владислав Михайлович, что вы так любите балет и первым делом посетили театр вместе с коллективом!

Аня сразу раскусила ее искусно сформулированный требующий опровержения каверзный вопросик; но, поскольку он ее концепции развития их с Владом отношений не подрывал, лишь искоса взглянула на спутника, ожидая его ответа. Он усмехнулся, тоже разгадав подначку, и ответил в том же духе:

–Да вы и сами прекрасно видите, что я здесь с девушкой, а не с коллективом. Хотя, не отрицаю, билетом меня снабдила Аня. Но я был бы более доволен, если бы никаких знакомых на спектакле не было. И двусмысленно добавил: – Чувствуешь себя гораздо свободнее, знаете ли.

Марья Степановна сразу ухватилась за небрежно брошенные слова:

– А чем же мы вам мешаем? Мы ведь далеко…

Влад пожал плечами.

– Если честно, мне-то вы не мешаете. Но вот Аня жутко стесняется и постоянно мне запрещает то одно, то другое…

Женщина приняла стойку охотничьей собаки, и, чувствуя, что сейчас последует вопрос о том, что же она конкретно ему запрещает делать, Анфиса решительно вмешалась:

– Мы пойдем, Марья Степановна! Времени мало, а я обещала Владу показать театральный музей!

И, не давая времени женщине в ее длинном платье броситься за ними, быстро повлекла спутника по лестнице. Марья Степановна, поставленная перед тяжелым выбором: неприлично задрать платье и бежать следом, спотыкаясь на высоких каблуках, или отказаться от дальнейшего сбора информации, под давлением непреодолимых обстоятельств была вынуждена остаться на месте и лишь с укором глядеть вслед сбежавшей парочке.

На третьем этаже, в небольшом музее, скрывшись за театральными декорациями, девушка с трудом выговорила, запыхавшись от быстрого бега:

– Ну ты и любитель рискованных тем! Для чего начал разговор на такую опасную тему? Решил меня безнадежно скомпрометировать? Так смотри, еще и жениться придется!

Он сделал большие испуганные глаза.

– Да ну! Недаром я сразу заподозрил что-то подобное, лишь только встретил тебя в этом металлическом своднике. Боюсь тебя огорчить, но на дворе уже двадцать первый век и жениться, даже если я и попаду в конфузливое положение, никто меня не заставит. Так что не переживай зря. И потом, надо же добавить перцу нашим отношениям. Любимый тобой безобидный романтизм давно вышел из моды. Сейчас людям подавай страсть и напор. Недаром мордобой на экране так популярен.

Аня возмутилась:

– Не надо меня бить! Я в правильность пословицы «бьет, значит любит» никогда не верила! И ты в сторону разговор не уводи! И запомни: Марья Степановна крайне опасный человечек! У нее слишком развитое воображение! Завтра в конторе будут говорить такое, что тебе и в кошмарном сне не приснится! И возмущаться тебе будет не к лицу – ты же сам подал к этому повод!

Влад хотел возразить, но тут прозвенел третий звонок, и они побежали на свои места. Прыгая по лестнице через несколько ступенек, мужчина пытался еще что-то говорить, но Аня сердито ему сказала:

– Не болтай на лестнице! Споткнешься и упадешь, вот забавно-то будет!

Посмешищем он выглядеть не хотел, поэтому подчинился и дальше пошел уже молча. Боком устроился на кресле и недовольно поворчал, что этот театр явно не рассчитан на нормальных людей. Не пытаясь больше демонстрировать мифически нежные отношения с девушкой, задумался о чем-то своем, забыв о спутнице.

Она же, стараясь абстрагироваться от вызывающе мужественного тела, сидящего в опасной с ней близости, отодвинулась на противоположный конец своего кресла и устремила глаза на сцену. Усилием воли заставила себя понять, что там происходит и забыть о настоящем.

Ее слегка покачивало в такт звучащей в ушах чудесной музыке, когда они после спектакля вышли из театра. Влад с удивлением посматривал на нее, удивляясь ее блаженному состоянию. Сам он ничего подобного не испытывал.

Если первое действие просидел довольно спокойно, то на втором устал так, будто проработал по меньшей мере целую смену, а уж третье едва досидел до конца, бессовестно зевая во все горло и зарекаясь устраивать себе подобные пытки. Посмотрел вокруг – на физиономиях выходивших из театра людей было такое же счастливое выражение, как у Анфисы.

Он даже немного позавидовал: как мало надо людям, чтобы впасть в нирвану. Сам он такой восприимчивостью к музыке, да еще классической, не отличался. Она его до чертиков утомляла, и всё. Решив пустить пыль в глаза коллегам, дождался, пока из фойе не показалась целая толпа сослуживцев, и только после этого галантно усадил свою даму в машину, захлопнул за ней дверцу и повез. Но, как скоро выяснилось, не домой.

Подъехав к автобусной остановке, притормозил и виновато пробурчал, не глядя в глаза:

– Извини, но меня ждут. Ты не сильно рассердишься, если я тебя высажу здесь? Тебе ведь недалеко идти до дома от автобусной остановки?

Аня развеселилась. Вот это значит – не суйся со свиным рылом в калашный ряд! Не сказав ему ни слова о том, что ей придется идти домой не от своей остановки, а прямиком отсюда, поскольку денег в кошельке не наберется и на полбилета, жизнерадостно провозгласила, в очередной раз заметив про себя, что мелкий бес, всю жизнь строивший ей козни, и тут оказался на высоте.

– О, конечно! Никаких проблем, я только рада! Пройтись в такой чудный вечер – сплошное удовольствие!

Он порадовался ее сговорчивости, высадил у остановки и стремительно умчался.

Анфиса порадовалась за себя: для прогулки, пусть даже вынужденной, погода была чудесной. Гораздо хуже было бы, если бы лил дождь и дул сильный ветер. А сейчас – сплошное удовольствие! Не спеша, небрежно помахивая сумочкой, она без особых приключений добралась до дома.

Полина, открыв дверь, сразу потребовала отчета о проведенном вечере. Аня честно рассказала ей обо всем. Дойдя до момента блистательного отбытия поклонника, пожалела, что не преподнесла это как заранее обговоренную договоренность. Подруга, узнав, что Влад оставил подружку добираться домой вечером одну, просто закипела от негодования, даже обычно бледные щеки покрылись пунцовым румянцем.

– Он не имел права так делать! Город – это не деревня! Черт-те что может случиться с девушкой, гуляющей по вечерам одной!

Анфиса сделала наивное лицо.

– Да почему же это вдруг? На улицах сейчас светло. И я не сахарное дерево, никто меня не обломает. Мы ничем друг другу не обязаны. – Она лукаво хихикнула. – И не волнуйся, скоро я буду жестоко отомщена, а он горько пожалеет о своем глупом поступке. Меня, возвращающуюся одну, видела Марья Степановна, главное информационное агентство нашей конторы. Помахала мне в окошко своего авто. Машина была полной, в этом мне повезло, а то бы непременно пригласила меня ехать вместе и отказаться было бы невозможно. Кто еще сидел в салоне и видел меня, я не разглядела. Похоже, экономисты.

Полина тихо ахнула.

– Кошмар! И что ты теперь будешь делать?

– Я-то ничего не буду. Но вот что будет делать Влад? С Марьей Степановной он еще близко не знаком. То, что она задала нам пару вопросиков в театре, в зачет не идет – напор был не тот. Но скоро познакомится! И я ему не завидую!

В пятницу Аня с некоторым коварством ждала сакраментального вопроса Марьи Степановны. Та не заставила себя ждать. Через час после начала рабочего дня дамочка плавно вкатилась в общий отдел.

– Ах, Анечка, какой вчера замечательный был спектакль!

– Да, спектакль был хороший…

Поскольку Аня имела в виду совсем другой спектакль, в голосе прозвучала невольная ирония. Но МС поняла ее по-другому.

– Ты, видимо, расстроена, дорогая. Это так жаль – поссориться с молодым человеком буквально через день после знакомства! Наверняка ты сказала ему что-нибудь неприятное, или вела себя как настоящая недотрога. Он ведь оставил тебя одну на остановке, а сам умчался, как ошпаренный! Ты, видимо, чувствовала себя очень неловко! Если бы у меня в машине было место, я бы тебя непременно посадила, но салон был полон.

Дамы, не ходившие на вчерашний спектакль, сразу навострили ушки. О том, что Аня была там не с Полиной, как обычно, а с Владом, стало ошеломляющей новостью. Они побросали работу, повернулись к ним, и, вытянув шеи, старательно прислушивались к разговору.

Марья Степановна была вовсе не злым человеком и очень сочувствовала девушке, видимо, вспомнив свою молодость. Просто она страдала недержанием речи и непреодолимой страстью лезть в чужие дела. Обсудив под ее чутким руководством последние новости, родной коллектив посчитал, что Аня не по себе дерево рубит и скоро на сук напорется.

Но МС была другого мнения. Она во всеуслышанье заявила, что это Влад недостоин такой славной девушки, как Аня. И что она стоит десяток таких, как этот высокомерный начальник отдела автоматизации. Если бы Анфиса знала об этом, то горячо бы ее поддержала. Но она не знала, поэтому ответила с плохо скрываемым неодобрением:

– Ну что вы, мы вовсе не ссорились. Просто Владу позвонили по сотовому и сказали, что у отца плохо с сердцем. Ему пришлось оставить меня на остановке и срочно ехать к родителям. Вы же понимаете, что он не мог взять меня с собой. С какими бы глазами я там появилась в одиннадцать часов вечера, как вы думаете? И что бы делала всю ночь?

МС опешила. О таком обороте дела она не подумала. Быстренько свернув разведывательно-сочувствующую кампанию, умчалась дальше с последними новостями.

Аня сконфуженно почесала затылок. Нехорошо было приплетать родителей в их затею, но ничего более пристойного на ум не пришло. Ну ничего, пусть теперь Влад отмазывается, как хочет. Это ведь не она бросила его посреди дороги.

Пришедшие в себя женщины обступили ее стол.

– Аня, как ты могла скрывать от нас, что идешь в театр с Владиславом Михайловичем? Почему мы должны узнавать об этом от сотрудников других отделов, когда мы должны быть первыми?

Девушка с укором посмотрела вокруг. И с каких это пор она должны докладывать обо всех своих делах коллегам по работе? В ее должностных обязанностях об этом ничего не сказано. Так и сообщила женщинам, на что они немедленно разобиделись.

– Ну, как хочешь, только потом сочувствия от нас не жди!.. – и с надменным видом разбрелись по своим местам.

Аня передернула плечами: и почему они считают, что ей понадобится их сочувствие? Наверняка уверены, что Влад рано или поздно ее бросит. А вот бы было здорово, если бы он и впрямь остался с ней навсегда. Тут же одернула себя, вспомнив предостережение Полины. Неужели та была права и ей не стоило влезать в эти отношения? Но ведь она не влюблена во Влада и не такая дура, чтобы им всерьез увлечься…

Женщины дулись, поэтому в отделе стояла непривычная тишина. Аню она вовсе не угнетала, в отличие от остальных. Без десяти час зазвонил телефон. Попросили Аню. Ольга Ивановна, поднявшая трубку, переключила телефон на Коробкову и стала выразительно маячить остальным. В отделе воцарилась оглушительная тишина. Все внимательно слушали разговор, стараясь расслышать голос в трубке. Но Влад был немногословен. Просто любезно пригласил ее пообедать вместе. Ане стало не по себе от его раздраженного тона, но пришлось согласиться.

Встретились в фойе. Он уже привычным движением взял ее под руку и, раскланиваясь с сослуживцами, спешащими на обед, повел к выходу. По тому, с какой силой он сжал ей локоть, Аня поняла, что Влад здорово разозлен. Вышли на улицу, и она сильно сощурилась от яркого солнца. Он автоматически встал перед ней, закрывая собой от свирепых лучей, и хмуро предложил:

– Здесь, за углом, по-моему, неплохое кафе. Можно нормально поесть, – и зловеще добавил: – И поговорить в спокойной обстановке.

Мысль оставить в кафе как минимум тысячу, к тому же отсутствующую, девушке не понравилась. Она воспротивилась:

– У меня нет денег на такие обеды! У нас с тобой разный социальный статус, знаешь ли! И ем я домашнюю еду, приготовленную своими руками, а не шастаю по ресторанам! И вообще, в обед я занимаюсь! У меня экзамены на носу!

Он, не обращая внимания на ее яростное сопротивление, упрямо шел по улице, крепко придерживая спутницу под руку.

– Ерунда! Я тебе должен за театр, вот и накормлю тебя обедом. А практиковаться в кулинарном искусстве и зубрить будешь потом. Или ты хочешь выяснять отношения при всех? В очередной раз доставить радость людям? По-моему, ты для этого и живешь?

Не слушая возражений, притащил ее в кафе, швырнул на стул и сел напротив. Девушка уныло вздохнула и огляделась. Она здесь никогда не была, хотя дамы из отдела приходили сюда пару раз расслабиться после работы. Аня с ними не ходила – приходилось упорно экономить.

В кафе было довольно уютно. Из кухни приятно пахло ванилью, корицей и жарящимся мясом. Желудок требовательно заурчал, настойчиво требуя пищи. Аня покраснела, искоса взглянув на каменное лицо спутника, но он, нахмурившись, не обращал на нее внимания. Она посмотрела по сторонам. Ее поразила огромная финиковая пальма, стоявшая в огромной кадке посредине зала и закрывающая кроной почти всё помещение.

«Что же владельцы будут делать, когда она упрется в потолок?» – подумала она, задрав голову и рассматривая громадные темно-зеленые растопыренные листья тропического дерева.

Вспомнив, зачем они здесь, повернулась к Владу и спросила:

– Ну так о чем ты хотел со мной поговорить?

Он рыкнул, как дикий зверь:

– Не сейчас! Поедим, тогда! Хоть маленько полегче станет!

Аня уткнулась в цветастую скатерть, делая вид, что рассматривает аляповатый рисуночек, а сама давилась от распирающего ее хохота. Неужели он всегда такой злой, когда голоден? Вспомнила эпизод встречи Шуры и Ржевского из «Гусарской баллады» и, чтобы уж вовсе добить взбаламученного спутника, таким же тоном хорошо воспитанной дамы из высшего общества поинтересовалась:

– Как ты думаешь, Влад, если попробовать вышить этот рисунок крестиком, получится хорошо? А то по-другому я не умею. И какой цветочек тебе больше нравится: роза или колокольчик?

От немедленной расправы ее спасла подлетевшая официантка. Заученно улыбаясь, подала отпечатанное меню в глянцевой обложке. Аня хотела заглянуть в него, но мужчина, не раскрыв, вернул меню официантке, и заказал два комплексных обеда, не поинтересовавшись ценой. Посмотрев на спутницу, насмешливо добавил:

– И на десерт чего-нибудь сладенького, пожалуйста. И побольше.

Аня немедленно сделала невинное лицо, как будто последнее высказывание к ней никакого отношения не имело. Ну и что из того, что она любит сладкое, это ведь не преступление!

«Ишь, как довольна!» – она посмотрела вслед официантке и оглядела зал. Кроме них, был занят всего один столик. Понятно, почему им так рады. Очевидно, или цены, или вкус поданных блюд распугивают клиентов. Не успела поделиться своими наблюдениями с угрюмым, упорно не глядящим на нее Владиславом, как на столе появились закуски.

Маленькие волованы из рассыпчатого слоеного теста, чуть солоноватые, со сливочным вкусом, наполненные смесью красной икры, масла и какой-то неизвестной ей зелени, были потрясающе вкусны. Попробовав их, девушка решила, что в роли распугивателей посетителей выступает цена.

Какое счастье, что ей не пришлось заглядывать в меню и бледнеть от ужаса, подсчитывая расходы. Затем принесли солянку, приготовленную по всем правилам кулинарного искусства – прозрачную, остренькую, с разными сортами мяса и колбасы, с оливками, и без обязательной картошки. Далее последовал рубленый бифштекс с зажаренным до хруста мелко нарезанным золотистым картофелем, свежим огурчиком и листиком молодого сочного салата. На десерт подали кофе и несколько сортов, на ее взгляд, слишком маленьких пирожных.

Аня, не евшая так много сразу, с трудом доела свою порцию. Если бы можно было половину взять с собой, она бы так и сделала. Но, представив выражение Владова лица, когда она начнет складывать остатки в свою сумочку, отказалась от этой затеи. Съесть пришлось всё. Навалилась блаженная истома, не хотелось не только шевелиться, но и говорить. Эх, прикорнуть бы сейчас в тишине на мягком диванчике! Она уже начала грезить о своей удобной кровати, когда спутник наконец начал отложенный разговор.

Поев, Влад несколько успокоился. Сыто откинувшись в кресле, недовольно, но почти спокойно осведомился:

– Ну, что это еще за история с внезапно заболевшим отцом? Мне сегодня все этажи выражали искреннее сочувствие.

– Надеюсь, ты ничего не отрицал? – она озабочено встрепенулась. Выдумывать еще одну нелепицу в оправдание не хотелось.

– Нет, конечно. Прикидывался расстроенным, и все.

– Тебе и прикидываться не стоило, вид у тебя и без того достаточно помятый. Вполне можно поверить, что ты всю ночь провел без сна. – Она желчно ему подмигнула: – У постели больного родственника, естественно.

У него хватило совести несколько зарумяниться. Так оно и было. Только не у постели, а в ней. И не у родственника, а у любовницы. Последняя его пассия оказалась чересчур страстной и его слова о том, что утром ему на работу, ее совершенно не остудили, сама она не работала и проблем с ранним вставанием не испытывала.

Не стоило с ней встречаться, ведь он никогда прежде не связывался с замужними дамочками, да вот черт попутал. А тут муж оказался в командировке. Хотя, если бы не ее настойчивость, он вряд ли бы отправился к ней домой, рискуя оказаться героем анекдота о внезапно возвратившемся муже. Да и непорядочно это, хотя и добавляет остроты в пресную жизнь.

Он снова посмотрел на сидящую напротив девушку. Настоящая плюшка, на голове – воронье гнездо, на физиономии – ни капли косметики, но глаза смеются и лицо кажется милым и очень забавным. Он виновато опустил глаза.

Она вздохнула.

– А с отцом, уж извини, получилось не очень хорошо, но ничего другого придумать не удалось. Уж если ты бросаешь почти любимую девушку посреди дороги, то для этого должна быть очень веская причина, не находишь?

Он скривился, догадавшись о причине устроенной ему подлянки.

– Тебя видели?

– Естественно. Половина тех, кто был в театре, живет в одной со мной стороне, причем в это число входит и великолепная Марья Степановна...

– Ну, извини. Я об этом как-то не подумал.

Аня фыркнула. Вид у него был такой измочаленный, что при одном взгляде на него было без слов ясно, что спать ему этой ночью не довелось. Интимная жизнь у него чересчур уж интенсивная, это очевидно. И думать о чем-либо другом, конечно, сил не хватает.

Влад чертыхнулся и махнул рукой, отметая неприятности.

– Ладно, что будем делать дальше? Еще сходим куда-нибудь? Когда? – он не заметил, что его взор оценивающе лег на Анину грудь, как будто он уже проверял ее упругость на ощупь, и девушка это почувствовала сразу.

Похотливый взгляд ей ужасно не понравился. Возможно, кому-то и приятно быть объектом чисто сексуального желания, пусть и не осознанного, но ее это откровенно животное отношение здорово нервировало.

– Притормозим немного, а то такими темпами через месяц в ЗАГС идти придется. – Влад вздрогнул и хмуро на нее посмотрел. Она сочла необходимым успокоить своего визави: – Не беспокойся, я совершенно не собираюсь замуж. На мой взгляд, мужчины существа крайне непорядочные, скудоумные и скучно-предсказуемые. Живя с одним из них от тоски зеленой можно сойти с ума самое меньшее через полгода. Единственное, в чем можно достичь совершенства на этом поприще – стать универсальной домашней машиной. А я себя искренне уважаю и хочу собой гордиться, и для этого мне нужно не вкушать сомнительные радости замужней жизни, а делать карьеру. Выйти в люди, так сказать, и обратно, по возможности, не заходить.

Она перестала тараторить, налила себе воды из хрустального графинчика, стоявшего на столе, отпила глоток. Потом перевела взгляд на удивленно молчавшего мужчину. Добавила, слегка оправдываясь:

– А муж, да еще дети в эту схему не вписываются, уж извини. Даже если бы ты безумно в меня влюбился, я бы тебе отказала. Ты, кстати, совершенно не в моем вкусе. Слишком уж суперменистый. Так же, как и я не в твоем: чересчур пухлая и сладкая! – Она небрежно рассмеялась, положительно оценив собственную шутку. – Поэтому, надеюсь, мы сможем общаться без предъявления матримониальных претензий друг к другу.

Влад был здорово задет категоричным определением принадлежности своей персоны к ущербной части человечества. Вместо чувства облегчения, которое должно было бы возникнуть после объявления вотума недоверия и подтверждения собственной неприкосновенности, появилось противное чувство профнепригодности.

Он раздраженно зафыркал, как бегемот, хлебнувший протухшей водицы. Опять эта противная деваха заморочила ему голову! А та продолжала, как ни в чем не бывало:

– В родном коллективе скоро профессиональный праздник, через пару недель поедем на теплоходе отмечать десять лет существования нашей конторы. Вот и оторвемся по полной программе. Если, конечно, тебе еще не надоела эта игра. В коллективе есть весьма приятные дамочки, которые не прочь познакомиться с тобой поближе. Или ты хочешь привести кого-нибудь с собой? Это не возбраняется…

Он побарабанил пальцами по столу, с прохладцей выслушивая ее завуалированное под нежную о нем заботу предложение о прекращении их отношений. Решительно отрубил:

– Нет уж, не хочу, чтобы бдительные коллеги за предполагаемую измену сжевали меня вместе с металлическими кнопками. Раз начали игру, будем продолжать. Но встречаться пока не станем, это ты права, поинтригуем их, пусть гадают, что же между нами произошло. А мы на все вопросы будем молчать, как партизаны.

Он приподнялся, чтобы встать, но тут девушка с невинным видом вновь обратилась к нему с наивным вопросом:

– Ну так как ты считаешь, какой цветочек мне стоит вышить? На твой вкус…

Влад подпрыгнул, схватил ее за руку и потащил прочь, приговаривая:

– Не переигрывай, романтической героини из тебя всё равно не получится! Тоже мне, вышивальщица нашлась! Да бьюсь об заклад, ты и иголки-то в руках держать не умеешь!

Анфиса красиво обиделась, приложив руку к сердцу:

– Да за кого ты меня принимаешь! Я что, при маме живу или у меня прислуга имеется? И я тебе честно сказала, что вышивать умею только крестиком, по канве. Сейчас в магазинах рисуночки специальные продают, рыбки там разные, птички…

Он зарычал, поняв, что из него в очередной раз пытаются сделать идиота. Девушка, не удержавшись, затряслась от смеха, глядя в его обескураженную физиономию. Пытаясь прекратить это глупое веселье, Влад сильнее сжал ей руку и строго посмотрел в ее смеющиеся глаза. И тут же понял, что сделал это напрасно: ужасно захотелось прижать ее к себе и заглушить этот обидный смех крепким поцелуем. Отодвинувшись от нее подальше резким движением, сердито бросил:

– Ладно, мы всё решили, до встречи! Мне еще в одно место заскочить надо! – и умчался аршинными шагами, оставив девушку смеяться в одиночестве.

Вернувшись в отдел, Аня сделала вид, что не замечает обращенные к ней сгорающие от любопытства взгляды. Села за свой стол и принялась молча печатать очередное письмо. Чем дольше народ будет мучиться от любопытства, тем удачнее получится сюрприз.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Работать не хотелось. Аня слегка покачалась на разболтанном компьютерном кресле, стараясь не глядеть на серый экран, на котором укоряюще виднелась всего одна строчка. Инструкцию методисты просили напечатать к часу, а до назначенного времени оставалось всего двадцать минут.

Успокаивая себя сомнительным, но проверенным предлогом дать отдых уставшим глазам, отвернулась от монитора и стала тупо пялиться в окно, старательно пережевывая довольно противный беляш из комитетской столовой. Зачем его купила, не понимала сама, есть совершенно не хотелось. Зато пошаливали нервишки.

Поставив себе опасный диагноз: булимия, с сомнением посмотрела на беляш. Доесть или нет? Решив, что за беляш деньги плачены, то есть пропадать ему никак нельзя, пообещала себе непременно отказаться от шоколадки, что совершенно случайно была куплена вместе с беляшом.

За две недели, прошедшие с последней встречи с Владом, ей пришлось вытерпеть такую осаду любопытных сослуживцев, что у любой другой, не столь упорной особы, давно и бесповоротно сдали бы нервы. Каждый считал своим долгом выступить в роли благодетеля, отвести ее в сторонку и дать советы по ходу жизни, одновременно пытаясь выведать, до какого же этапа дошла их дружба с Владом.

Женщины откровенно упирали на необходимость применения презервативов. А как же – если предохраняется только женщина, можно подцепить любую заразу, мужчинам в наше время верить небезопасно. Делалось это, естественно, из лучших побуждений, причем никто на Анино угрюмо краснеющее лицо внимания не обращал. Затем делался упор на необходимость интимных отношений.

Конечно, в наше время ни один мужчина с нормальными рефлексами просто так дружить с женщиной не будет. Ему полноценный секс подавай. Иначе найдет другую, посговорчивее, и поминай как звали. К тому же интимная жизнь женщинам идет на пользу – эндокринная система вылечивается,– и с намеком устремляли взгляды на украшающие ее лоб розовые прыщи.

Мужчины были более обходительны, но и они намекали на тягостные последствия, если она не поостережется. Многие откровенно говорили о ненадежности Влада в отношениях с женщинами. Причем все начинали одинаково: Владислав Михайлович, конечно, хороший специалист, но…

Анфиса была уверена, что половина из сказанного сочинена родным коллективом, настолько уж некоторые из эпизодов якобы его жизни были неправдоподобны. Изнемогшая от этих бесконечных наставлений девушка сделала глобальный вывод – любимый коллектив пытается железным кулаком загнать ее в счастливое будущее, оградив от возможных неприятностей бетонным забором.

Ко всем прочим пакостям, пришлось бороться и с собственным тоскливым настроением. Она не ожидала, что с таким нетерпением будет ждать очередной встречи с Владом. Она всегда считала себя особой целеустремленной и деятельной, и странное томление, не вписывавшееся в установленные ею самой строго очерченные рамки, озадачивало и огорчало. Когда поняла, что думает о нем больше, чем допустимо о сотоварище по розыгрышу, решила взять себя в руки и не позволять о нем никаких, даже самых безобидных, мыслей. Хорошая проверка для ее силы воли, которой она всегда так гордилась.

Пристально рассматривая линию горизонта, не услышала, как в отдел заскочила начальница. Окинув материнским взглядом вверенный ей коллектив, немедля заметила в руках любимицы запрещенный предмет.

– Аня, ты опять жуешь беляш! Ты же знаешь, что от мучного полнеют! – забота Вассы Ивановны порой была несносной. – Ты же помнишь, – минута на языке, – тут в разговор включился весь отдел и хором продолжил: – Полчаса в желудке и всю жизнь на бедрах!

Девушка сжала кулаки и тоскливо посмотрела в пустое небо. Как же ей это надоело! Неужели она никогда не сможет делать то, что считает нужным, не нарываясь на очередную воспитательную проповедь? Ответить постаралась нейтральной шуткой:

– Ну, терять мне уже нечего. Кроме того, если я вдруг похудею, мне придется ходить голышом, одежды-то маленьких размеров у меня нет, и купить не на что, поэтому я стараюсь поддерживать стабильный вес. И чем я вам не нравлюсь? Мне кажется, я и так очень даже хороша!

Начальница только вздохнула на шутливый укор сотрудницы. Ей так хотелось, чтобы Аня удачно вышла замуж, родила парочку детишек и спокойно жила с хорошим мужем. Васса Ивановна была женщиной простой, без современных затей и считала, что карьера и прочие завоевания эмансипации женщинам ни к чему, только головы всякой глупостью забивают незрелым девчонкам.

Она была настроена против Владислава Михайловича. Не пара он Ане, да и к хорошим простым парням явно не относится. Поматросит и бросит, как говорится, а девушка потом страдать будет. Надо бы, конечно, оградить ее от этого ветреника, но кто в наше время слушает старших? Хорошо, что, по всей видимости, у них всё разладилось, во всяком случае, вместе их в последнее время никто не видел. Даже при встречах они лишь кивали друг другу головами, как малознакомые люди.

Но, зная Анину скрытность, в голове Вассы Ивановны невольно возникала подозрительная мыслишка: не камуфляж ли такое явное охлаждение в отношениях? Может, просто не хочет, чтобы в ее дела совали свои длинные носы окружающие? Посмотрев на кислое Анино лицо, начальница напомнила о сегодняшнем вояже и ушла, чтобы не мешать подчиненным к нему готовиться.

Аппетит у Ани был безнадежно испорчен. Выбросив остатки беляша в мусорную корзину, она горестно вздохнула и повернулась к компьютеру. Взяв себя в руки, за десять минут отбарабанила несколько страниц инструкции и отправила файл методистам. Надо бы сделать еще пару важных дел, но женщины уже начали готовиться к празднеству, мешая сосредоточиться. Она махнула рукой на дела и стала следить за приготовлениями коллег.

Профессиональный праздник высокое начальство решило провести непринужденно, на природе, для чего наняли целый прогулочный теплоход. Начало запланировали на конец работы, закончить надеялись в одиннадцать часов вечера, после чего специально нанятыми микроавтобусами веселящихся должны были развезти по домам.

Управляющий лично указал, чтобы никто из сотрудников не попытался самостоятельно продолжить веселье в другом месте. Для выполнения этого требования специальные дежурные из конторских трезвенников должны были сдать наиболее неблагонадежных коллег домашним в собственные руки, а не высадить у дома, как всех остальных.

В этом отношении особую тревогу вызывала Марья Степановна, которую чрезвычайно тянуло на поиски приключений после принятия критической дозы. Хотя никто за нее не переживал – ее муж, полковник запаса, сам приезжал за неблагонадежной женой и обращался с ней в эти моменты как с проштрафившимся солдатом.

Дамы лихорадочно подкрашивались, делали друг другу прически, и работа на виду у всех воспринималась как неприличный вызов коллективу. Анфиса, не желающая участвовать во всеобщем безумстве, хотела выйти в коридор, но Светлана Ивановна, сидевшая напротив, схватила за руку и заставила сесть в свое кресло.

– Давай мы тебя немножко подкрасим. Совсем чуть-чуть.

Девушка возмутилась.

– Не надо никакой дискриминации! Если мужчина любит, то пусть принимает меня такой, какая я есть. Они ведь не красятся, чтобы привлечь внимание женщин, вот и я не хочу.

Женщины сразу насторожились и подобрались поближе.

– А кто тебя любит? Влад?

Аня прокляла свой длинный язык.

– Ну, в любви мне никто не объяснялся. Я говорила вообще, обо всех.

Дамочки решили, что это ее жизненное кредо.

– Полюбите меня черненькой, а беленькой меня всякий полюбит?

– Конечно. Кстати, я не одна так считаю. Вся Скандинавия того же мнения. Да и вообще весь цивилизованный мир.

Сослуживицы пропустили мимо ушей причисление себя к дикарям и упорно продолжали свое:

– Теперь понятно, почему ты напялила на себя этот столетний пиджак. Почему ты не надела довольно миленький сарафанчик, купленный в прошлом году?

Они знали ее гардероб куда лучше, чем она сама. Анфиса не стала пояснять, что утром примерила его, но элементарно не влезла. Суховато отговорилась:

– Я его маме отдала. Ей на работу ходить не в чем было.

Анина жертвенность давно уже стала в отделе привычной, поэтому женщины, не уловив некоторое лукавство, прозвучавшее в Анином голосе, назойливо посоветовали:

– Черный цвет тебе не идет. Твоя кожа приобрела мертвенный оттенок. Даже блузки не видно, зачем застегиваться под горло на все пуговицы? Расстегни две верхние, чтоб была видна ямочка на шейке и завяжи пестрый шарфик, хоть немножко освежишь наряд!

Анфиса укоризненно посмотрела на окружающих. Ну почему они не могут оставить ее в покое! Она и так не в своей тарелке из-за новой встречи с Владом, а они окончательно добивают ее своей критикой.

– У меня денег нет на новое платье, от зарплаты ничего не осталось. Братья сильно выросли, им надо уйму вещей купить. Я все деньги, оставшиеся после оплаты квартиры, послала маме. – Она повернулась к Светлане Ивановне, высказавшей предложение надеть шарфик, и угрюмо закончила: – К тому же шарфа у меня нет. Косынки тоже.

Ольга Ивановна, переживавшая за нее больше всех, метнулась к шифоньеру и вытащила из него три шарфика разных цветов. Несмотря на сопротивление девушки, отчаянно не любившей надевать чужие вещи, коллеги дружными усилиями выбрали легкий золотистый шарфик из прозрачного шифона и завязали его на Аниной шее замысловатым бантом. Потоптавшись вокруг нее нестройной гурьбой, придирчиво оценили сделанное. Несколько раз пристраивали его и так и сяк; наконец кокетливо сдвинули шарфик набок и единодушно пришли к выводу, что так гораздо лучше.

– И не вздумай его снять! – Ольга Ивановна помахала у нее перед носом указательным пальцем с блестящим золотым кольцом. – Не то я на тебя серьезно обижусь!

Девушка покорно кивнула. Уж лучше согласиться сразу, чем выслушивать очередное увещевание. К тому же времени на споры уже не было: за препирательствами и лихорадочной борьбой за красоту не заметили, как подошло время отъезда. Бросив прихорашиваться, дружной командой быстро спустились вниз. На лифте не поехал никто, даже Аня. После досадной промашки с Владом она тоже перестала доверять коварному механизму и в особо важные моменты ходила по лестнице пешком.

Напротив входа в здание уже стояла пара комфортабельных туристических автобусов, в которые садились стайки подходивших женщин. Мужчины стояли у дверей, поджидая конторских дам. Даже самые заядлые автомобилисты решили сегодня расслабиться и прибыли на работу пассажирским транспортом, оставив железных коней тосковать по хозяевам в гаражах.

Аня украдкой пыталась высмотреть, где Влад, но обзор заслонили мужчины, толпившиеся вокруг. Васса Ивановна заглянула в салон ближайшего автобуса, обнаружила, что свободными остались только задние места и повела свой маленький отряд ко второму автобусу. Тут внимание Ани привлек чей-то настойчивый стук по стеклу.

Подняла голову и увидела Полину, усиленно махавшую ей рукой. Нехотя подошла к автобусу и уже поставила ногу на подножку, как кто-то бесцеремонно ухватил ее за талию и сдернул на землю. Она обернулась, уже зная, что это Влад. Он широко ей улыбнулся, и на мгновение в его глазах мелькнуло что-то такое, что, не зная истинного положения дел, можно было принять за искреннюю радость от встречи.

Повел ее в другой автобус, стоящий рядом. Она успела извинительно помахать рукой Полине, укоризненно глядящей на них из окна. По дороге шепнул, склонившись к ушку и положив для всеобщего обозрения руку на ее плечо.

– Я специально занял место неподалеку от Марьи Степановны. Пусть и ей сегодня будет интересно жить.

Аня возражать не стала. Васса Ивановна с оборвавшимся сердцем наблюдала за Владом. Ей тоже показалось, что он искренне рад. Неужели она ошиблась и здесь всё гораздо серьезнее, чем она думала? Решила понаблюдать за парочкой повнимательнее и лишь потом сделать выводы. Устроилась со своими женщинами в непосредственной близости от них и периодически бросала испытующие взгляды.

Владислав пропустил Анфису к окну, сел рядом и снова, как в театре, фамильярно положил руку на спинку ее кресла. Спинка была высокой, и голова Ани оказалась у него на руке. Коллеги тихонько зашушукались. За прошедшие недели все уже решили, что между ними все закончилось, не начавшись, и теперь были изрядно удивлены. МС даже перегнулась через проход, чтобы в подробностях рассмотреть душераздирающую картину.

Влад посмеивался про себя. Всё это было гораздо забавнее, чем его прежние развлечения. Даже катание на горнолыжных курортах не могло сравниться с удовольствием наблюдать вытаращенные глаза и приоткрытые рты сослуживцев. Когда он увидел сегодня девушку и положил руки на ее мягкую талию, по жилам пробежал какой-то незнакомый, но очень приятный огонек.

Решил, что соскучился за эти две недели по ее каверзным шуточкам, хотя скучать было некогда: он каждый день встречался с разными девушками и дамочками, куда эффектнее и красивее Анфисы. Несколько раз приезжал на работу после бессонных ночей и с трудом понимал, о чем же с ним говорили подчиненные. Но вчера специально никуда не пошел, чтобы отоспаться и быть на высоте. С Аней нужно иметь нормальную голову, не то засмеет.

Вот и сейчас вместо благодарности за его блистательное появление она ехидно пробормотала, изобразив милую улыбку:

– И от чего же ты, бедняжка, вынужден отказаться ради нескольких часов сомнительного удовольствия прокатиться на теплоходе среди надоевших лиц?

Он бесцветно заметил:

– Ты мне свих чувств не приписывай. Мне мои коллеги очень даже нравятся… – И, не обратив внимания на ее слова: «Ах, ты же совсем недавно здесь работаешь, не успели они еще тебе осточертеть», добавил: – К тому же я не из-за них еду, а из-за тебя. – И ласково обвел пальцем ее ушко.

Она встрепенулась, но возразить против его вольностей ничего не смогла: на них в упор пялился весь автобус.

Влад тихо предложил:

– Давай их добьем? Я тебя поцелую, я ты…

Досказать, что должна будет сделать в ответ Аня, не успел. Вонзив ему ногти в ладонь, которой он накрыл ее руку, она зло прошипела:

– А я тебе влеплю большую добросовестную оплеуху. Не собираюсь я с тобой целоваться. Это, кстати, в мой сценарий не входит. Так же, как и всё такое прочее. Усек?

С удовольствием разглядывая ее покрасневшие щеки он молча кивнул головой, но руку со спинки сиденья так и не убрал, изредка касаясь ладонью пушистых волос и посмеиваясь над ее свирепыми взглядами.

К причалу подъехали минут через десять. Выскочив из автобуса впереди девушки, Влад протянул ей руку и помог спуститься со ступенек. Комитетские дамы сворачивали шеи, чтобы насладиться этим удивительным зрелищем. Пара выглядела очень странно: он был одет по погоде в кремовый костюм из тонкой шерсти и полосатую рубашку в тон; на ногах сияли светлые итальянские туфли, начищенные до зеркального блеска; венчала безукоризненный облик английского денди модная стрижка, резко контрастировавшая с непослушными волосами спутницы. Рядом с ним девушка в своем затрапезном черном костюме смотрелась чопорной занудой.

Аня заметила недоуменные взгляды окружающих и философски утешила себя: ничего, мое внутреннее содержание гораздо красивее, чем наружность. Но каламбуры помогли мало. И без того недужное настроение испортилось окончательно. Ей вдруг отчаянно захотелось стать стройной, очаровательной и уверенной в себе. Такой, как сногсшибательные киношные дивы, что приковывают к себе все мужские взгляды.

Она сурово упрекнула себя за пустые мечты – к чему тратить душевные силы на недостижимое?! Насмешливо укорила Глеба:

– Если сегодня в коллективы случатся травмы, виноват в этом будешь только ты. Никто не смотрит под ноги, все пялятся на нас. Если кто-нибудь упадет в воду, спасать утопающего придется тебе, как спровоцировавшему ныряние.

Тут Людочка, идущая впереди, так завернула голову, стараясь еще раз взглянуть на них, что запнулась за торчащую из палубы дебаркадера скобу и чуть не упала. Ее спас шедший следом Егор Валентинович, вовремя успевший ухватить ее за плечо не слишком элегантно, зато действенно.

Аня тут же забыла о своих сожалениях и чуть не запрыгала от удовольствия, как ребенок, получивший долгожданную игрушку:

– Ах, какой у нас аншлаг!

Для пущего эффекта она кокетливо прижалась к мужчине, изображая особу, ослепшую от страстной любви.

– Не переигрывай, – давясь от смеха, попросил Влад, – будь натуральнее, сама ведь мне об этом постоянно твердишь!

– Все правильно. Но мы же только что помирились после долгой размолвки. Я и должна быть на седьмом небе от счастья.

Он с довольным видом обхватил ее за плечи, чуть не хохоча во всё горло от изумленных взглядов сослуживцев. Впрочем, не все изумлялись, многие кидали на девушку предупреждающие взгляды: мол, поосторожнее, мы ведь тебя предупреждали. От этих взглядов в глубине Владовой души почему-то разгоралась злость – он что, так похож на радиоактивный стронций, что общение с ним может привести к пагубным последствиям?

Пройдя дебаркадер, многочисленная компания оказалась на теплоходе, капитан которого лично встречал дорогих гостей. Влад, вынужденный на узких мостках выпустить девушку из объятий, вдруг почувствовал себя обездоленным и поспешил встать с нею рядом.

Васса Ивановна, не выпускавшая их из виду, подскочила, гулко цокая по железному полу металлическими набойками туфель и настойчиво позвала ее с собой. Но та отказалась:

– Я немного попозже подойду, мне хочется посмотреть, как теплоход отчалит от причала. Я этого сто лет не видела…

Начальница была вынуждена уступить и, нахмурившись, спустилась вниз к остальным. Аня подошла к поручням и облокотилась на них. Влад, чтобы не нарушать композицию, встал рядом с ней. Теплоход загудел, вызвав низким торжественным звуком в душе у девушки восторженно-печальное чувство, как будто она прощалась с чем-то очень дорогим, и медленно отчалил от причала.

Берег поплыл мимо вместе со старым речным вокзалом. Река была неподвижна, зеркальная гладь почти не колыхалась, мотор урчал чуть слышно и казалось, что они стоят на месте, а плывут, всё ускоряя ход, высотные дома на берегу, остроконечный кафедральный собор с сияющими на солнце золотыми куполами и стрелами уходящие вглубь города проспекты и улицы. От такой красоты захватывало дух и совершенно не хотелось уходить отсюда в душную глубину теплохода.

Влад снова обнял девушку за плечи, хотя никого из сослуживцев рядом не наблюдалось и изображать страстного поклонника не было нужды, и вдруг ясно осознал, что это ему нравится.

«Вот что значит приятная мягкость тела», – постарался шуткой привести себя в чувство. Все его подруги соответствовали мировым стандартам красоты «90х60х90». – «Но спать бы я с ней все равно не стал. Не мой тип. Хотя, возможно, кому-то нравятся и такие пышки». – Он убрал руку с ее плеча.

Девушка искоса взглянула на его похолодевшее лицо, поняла всё без слов и печально улыбнулась.

– Надо идти, а то оголодавшие коллеги нам ничего не оставят.

Спустились вниз, где уже вовсю громыхала музыка, и раздавался звон посуды. Но и здесь все сидели строго по ранжиру – каждый отдел за своим столом, по мере значимости. Чем дальше от стола управляющего, тем менее значительным считался отдел. Общий оказался в самом углу, что его начальница сочла личным оскорблением. Увидев отставшую от коллектива сотрудницу, повелительно помахала ей рукой. Аня извиняюще кивнула спутнику и пошла на свое место под шепоток любопытных сотрудников.

Влад сел к автоматизаторам под удивленными взглядами своих подчиненных. Ему стало досадно. Вот ведь не знают, в чем дело, а считают чуть ли не извращенцем. Да и чем Аня хуже других девиц, здесь присутствующих? Он украдкой взглянул за ее стол. Она сидела в пол-оборота к нему, и хорошо был виден ее тонкий профиль.

«Очень даже ничего» – увиденное ему понравилось. Только вот этот венчик из стоящих дыбом волос изрядно портил впечатление. Но все же это лучше, чем дурацкая крысиная коса. Он безотчетно улыбнулся, не отрывая от нее взгляда.

Костик, по должности руководитель группы, а по совместительству главный конторский ловелас, застарелый холостяк хорошо под сорок, из которых последние десять пребывал в поисках достойной жены, с недоумением на него посмотрел.

«Видно, шеф и вправду влюбился, а то не стал бы пялиться на Аньку на виду у всех, да еще так блаженно улыбаться. Кто ее знает, может, мы просто не видим того, что видит он?» – и тоже пристально посмотрел на девушку.

В этот момент Аня искренне засмеялась очередной шутке ведущего, лицо оживилось, стало милым и нежным, голубые глаза вспыхнули ярким огнем, и мужчина решил, что все конторские парни, включая него, – круглые дураки. А сам он – больше всех. Как проглядел такую милашку? Вот что значит привычка! А начальник бросил на нее свежий взгляд – и готово. Пришел, увидел, победил!

Он искоса взглянул на шефа. Тот тоже посмотрел на него таким тяжелым многозначительным взглядом, в котором читалось злое предостережение – не трогай чужое добро, не то худо будет. Костик незамедлительно уткнулся в тарелку и стал жевать, усердно делая вид, что ни о чем таком и не думал.

Влад с досадой поймал себя на сильнейшем желании врезать сослуживцу только за один похотливый взгляд, брошенный на Аню.

«Что это я так распсиховался? Ну, посмотрел парень на мою девушку, ну, понравилось ему то, что он увидел, ну и что? И девушка-то не моя… С чего это мне захотелось съездить ему по морде? Ревную я, что ли? Причем отнюдь не по утвержденному сценарию, а по зову сердца» – Влад недоверчиво усмехнулся, не поверив себе. Он привык всегда мыслить рационально и чувства контролировал так же, как руки или ноги.

Музыка стихла, и, согласно ритуалу, поздравлять народ вышел управляющий. Его орлиный нос плавно перетекал в крутой скошенный лоб, в свою очередь сливавшийся с гладким яйцеобразным черепом, украшенный остатками некогда пышной растительности. Опытные сотрудники поставили на столы наполненные горячительными напитками бокалы, приняли удобные расслабленные позы и приготовились безропотно выслушать очередной доклад.

Руководитель ожиданий не обманул. После пятнадцати минут нудных перечислений их доблестных успехов на благо всей страны истомленный ожиданием Влад воспользовался тем, что управляющий стоял к ним спиной, подмигнул своему столу и поднял бокал. Отдел с удовольствием поддержал своего начальника.

Остальные, видя, что автоматизаторы раскрепощенно пьют, вслед за ними тоже начали пить и закусывать, шумно обмениваясь впечатлениями. Управляющий растерялся от такого неуважения к своей пышной речи, скомкал конец и быстро предложил выпить за процветание их замечательной фирмы. Все дружно подхватили тост, потом стали провозглашать еще и еще, и скоро народ довольно зашумел, зашевелился и начал беззастенчиво травить малоприличные анекдоты.

Сочтя, что публика достаточно подогрелась, нанятый в какой-то развлекательной фирме ведущий включил веселую музыку и все ринулись поразмяться. Влад, окинув взглядом незанятых дам, выхвалил взглядом зазывно ему улыбающуюся Людмилу, тяжко вздохнул, убеждая себя, что отказывается от земных радостей исключительно ради высоких целей, подошел к Ане и пригласил на танец. Она неловко улыбнулась и попробовала отказаться:

– Это как раз то, что я делать не умею, поскольку жутко неуклюжая и никогда танцевать не училась. А того, что у меня не получается, я попросту никогда не делаю, чтобы не расстраиваться. Это мой самый главный жизненный принцип! Так что лучше пригласи кого-нибудь другого.

Не слушая, он подхватил ее и повлек за собой в танцующую толпу. Выдохнул в самое ухо, поскольку музыка грохотала так, что уже в двадцати сантиметрах ничего не было слышно:

– Наивная ты особка, ну кто же здесь смотрит, кто как выплясывает. Мы же не на конкурсе бальных танцев! Расслабься!

Он твердо прижал ее к себе и повел в медленном танце, не обращая внимания на быстрый ритм. Она чувствовала тяжелое биение его сердца и гадала – насколько сильно он перебрал, если с таким удовольствием прижимает ее к себе? И не перепутал ли ее с какой-нибудь своей легкодоступной подружкой? Стать временной пассией под двузначным порядковым номером ей вовсе не хотелось.

Чувствуя всё нарастающий жар в крови, Влад помедлил немного и медленно наклонился, будто подчиняясь непреодолимой силе, туманным взглядом посмотрел на ее губы и прижался к ним долгим поцелуем. Аня замерла. Стало страшно и весело, все тело загорелось неожиданным, но приятным огнем. Вокруг мелькали любопытные лица, а они стояли посредине зала и целовались. Какая-то пара налетела на них, и Аня очнулась от внезапного толчка. С силой стукнула партнера по плечу.

– Хватит, ты уже перешел все границы. – Говорить из-за оглушающей музыки приходилось прямо в его ухо, отчего коллеги с огромным интересом оглядывали крепко обнявшуюся пару, застывшую на одном месте. – Не соображаешь, что делаешь? Или роль так тебя затянула, что ты перепутал явь и сон? Или уже принял на грудь лишнего? Так мы не договаривались!

– А как мы договаривались? – он снова жадно посмотрел на ее губы, но, заметив, что она действительно недовольна, виновато кинул на нее затуманенный взгляд и попросил:

– Давай выйдем на палубу, чтобы никто не мешал, хорошо?

Девушка возмущенно шлепнула его по руке.

– У тебя что, взыграл условный рефлекс? В семь часов - поцелуи, в десять – здоровый секс? Ты посмотри на меня повнимательнее, и заметишь, что я не похожа на твоих милашек. – Она помахала рукой у него перед носом, изображая невропатолога. – Как меня зовут?

Он быстро доложил, смешливо прикрыв глаза:

– Анфиса Михайловна Коробкова, двадцать три года, незамужняя, детей нет, ведущий специалист общего отдела. Чего бы ты еще хотела о себе узнать? Может, у тебя приступ амнезии в связи с просмотром очередной серии мексиканского сериала? Ты же из них вдохновение черпаешь?

Девушка возмущенно зафыркала. Так принижать ее постановочный талант! Но ответить не успела, – объявили белый танец, на Влада налетела Надежда из экономического отдела, схапала его и в бешеном ритме увлекла за собой. Аня философски пожала плечами.

– Что, увели парня? – неслышно подошедшая Марья Степановна, облитая в мерцающий синий шелк, сочувственно обняла девушку за плечи, сверкнув аквамарином на загорелой руке. Они с мужем недавно приехали с Кипра, где усердно загорали.

Анфиса нервно процедила сквозь зубы:

– Да уж скорее спасли от напасти. Лекарство нужно принимать малыми дозами, а не всю упаковку зараз, не то плохо будет.

МС, воспользовавшись рассеянностью девушки, коварно подвела ее столу бухгалтерии, где Ане незамедлительно вручили плещущийся пластмассовый бокальчик и потребовали выпить за заместителя начальника Татьяну Геннадьевну, у которой завтра день рождения. Отвертеться не удалось, и она побрела дальше, благодаря судьбу за одно то, что именинница отмечала радостное событие шампанским, а не водкой.

Но за собственным столом ее тоже ждали. И тоже с полным бокалом шампанского.

– Ну наконец-то! Мы не могли пить без тебя, нехорошо без члена коллектива. Обмываем премию в честь праздника. Давай, присоединяйся!

Ее драматическому объяснению, что она уже выпила намного больше своей нормы, никто не внял, наоборот, ей ревниво заявили, что с другими отделами она пьет, а со своим – брезгует! Пришлось выпить и этот бокал, чтобы не рассориться с излишне обидчивыми от винных паров дамочками.

«Господи, какие все приставучие! Как завтра будет болеть моя бедная голова!» – Ане и прежде приходилось встречать праздники с неудержимым в разгуле родным коллективом, и она знала, что это требует выносливости и оптимизма. Особенно на следующий день, когда жить не хочется из-за мерзостных ощущений.

Стараясь скрыться от ненужных встреч, чреватых алкоголизацией и без того переполненного шампанским организма, осторожно, хватаясь за все попадающиеся на пути твердые предметы, пробралась на верхнюю палубу. Забилась в укромный уголок и стала любоваться летающими возле борта черно-белыми чайками, выпрашивающими еду хриплыми неприятными криками, изредка бросая им кусочки от прихваченного с собой ломтя белого хлеба, надеясь, что здесь ее никто из буйных коллег не найдет.

Не тут-то было! На сей раз ее отыскали автоматизаторы и мстительно заставили выпить штрафную за то, что по ее милости их теперь все называли «механизаторами колхозных полей», что очень мило рифмовалось с «наездниками железных коней».

Аня попыталась нервно отказаться от столь сомнительной чести, яростно взмахивая руками и отнекиваясь, но разгулявшиеся мужики напомнили ей, что логическую цепочку выстроила она, первой назвав их «механизаторами».

– Но это же в заявке от управления было – «просим механизировать работу, поставив нам новые компьютеры»… – стала оправдываться девушка, – а механизаторы бывают только в сельском хозяйстве, ну и там же колхозные поля, а трактористы – это те же наездники…

– Ага, – дружно заревел отдел автоматизации: – Раскололась! Пей до дна!

Чтобы отвязались, Аня выпила и этот стаканчик шампанского. Закуски ей, конечно, не досталось. Вернее, о таком пустяке мужчины и не подумали. В голове отчаянно зашумело. Она сжала виски руками и попыталась собраться, глубоко вдыхая свежий воздух. После не по времени жаркого апреля было довольно прохладно – всё же май еще не лето. Жалостливо размышляла вслух о своей нелегкой доле:

– Хорошо, что не жарко, а то бы совершенно развезло. Если посижу здесь, может, к концу поездки приду в себя. А может быть и нет… Одна надежда на Полину – верная подруга не бросит перебравшего товарища в несчастье! Она-то наверняка в полном порядке, она не я – ее никто не заставит пить, если сама не захочет.

Она пьяно всхлипнула и зажмурила глаза, но стало еще хуже. Показалось, что палуба закружилась и проваливается под ногами. Кто-то сел рядом. Она осторожно приоткрыла один глаз – Влад. Он наклонился к ней и ободряюще положил теплую руку на плечо.

– Что это с тобой?

Аня слезливо пожаловалась:

– Благополучно напоили, угрожая и запугивая.

– Ну, если соображаешь, что напоили, то еще трезвая. – Он повернул к себе ее голову и внимательно посмотрел в бледное лицо. – Но чувствуешь ты себя, похоже, поганенько.

Она хотела отрицательно покачать головой и уточнить, что чувствует себя совершенно отвратительно, но шея с размаху прокрутилась, как хорошо смазанная шестеренка, и голову занесло почти на середину спины. Она осторожно повернула ее обратно и замерла, стараясь больше не подвергать себя такому неоправданному риску. Заполошно простонала:

– Какой кошмар! Перед глазами всё кружится. И ноги не слушаются. Палуба куда-то уходит. Но это мелочи. Посижу немного и будет легче.

– Да некогда сидеть-то, лапочка, – его голос в самом деле так ласков и озабочен, или ей это только кажется? – одиннадцать часов уже, причаливаем. Я специально взял твою сумочку и пошел тебя искать. Хорошо, что нашел. А то осталась бы здесь до утра.

– Ужас! – Аня попыталась рывком встать, уцепившись за поручень, но пол коварно выскользнул из-под ног и она неловко шлепнулась обратно на скамью, распластавшись по ней, как лягушка.

– Ладно, не волнуйся. Сейчас пристанем, и я тебя эвакуирую, – снисходительно пообещал Влад. – Дай только людям выйти, чтобы не очень таращились. Я сейчас приду. Не уходи!

Единственное, что она смогла сделать в ответ на его насмешливый совет, – попытаться повертеть пальцем у виска, выражая свое сомнение в степени его сообразительности. Но палец стремительно пролетел мимо головы и уперся в металлическую перегородку. Она пригорюнилась. Такого с ней еще никогда не бывало: тело решило жить собственной жизнью, никак не связанной с хозяйкой.

Влад вернулся быстро.

– Предупредил Полину, что тебе плохо и что ты едешь со мной, а она чтобы прикрыла: наврала коллегам, что мы с тобой еще по набережной погуляем, погода чудесная. Там, правда, завхоз наш пытается всех на нанятые автобусы посадить, чтобы по домам развезти, но я ему указал, что на нерабочее время приказы начальства не распространяются, он и отстал.

Теплоход плавно причалил к берегу, веселые отдыхающие с песнями и гиканьем покинули палубу и дисциплинированно погрузились в маленькие «пазики», ждавшие их на причале. Когда уехал последний автобус, Влад осторожно поднял девушку на руки и отнес на причал под неодобрительное цоканье капитана.

Остальные члены небольшой команды негромко прокомментировали их отбытие малопристойными шуточками. В другое бы время Влад ответил по достоинству, но на сей раз руки были заняты, и он только предупреждающе посверкивал глазами, чтобы сильно не распускались. Но, что греха таить, ему и самому было смешно.

Усадил девушку на скамейку, с трудом пристроив так, чтобы не упала. Одним глазом наблюдая за ней, поймал такси; как куль картошки погрузил ее на заднее сиденье и сказал таксисту адрес.

Аня безвольно полулежала на Владе, закрыв глаза. Он придерживал ее за плечи крепкой рукой и тихонько посмеивался. Шум до нее долетал смутно, будто через толстый слой ваты. Иногда она раскаянно вздыхала, и тогда Влад ласково похлопывал ее по плечу, ободряя и призывая еще чуточку потерпеть: скоро они будут дома.

Таксисту было не привыкать к таким сценам, а Аня сгорала от стыда. Она отлично соображала, ну, может, чуток помедленнее, чем обычно, и была искренне возмущена поведением распустившегося тела. Когда машина подъехала к дому, она попыталась героически выбраться из нее сама, но даже не смогла открыть дверцу – куда-то коварно исчезла ручка. Сколько не шарила слабой рукой по стенке, та так и не объявилась.

Влад, расплатившись с водителем и озорно хихикая, словно мальчишка, перегнулся через нее, открыл дверцу с ее стороны, и, пока она пыталась руками выставить на асфальт непослушные ноги, обошел такси и вытянул ее из салона, как репку. Небрежно взвалил на плечо, будто она и в самом деле была кулем картошки, и понес в дом под громкие аплодисменты водителя. Тот даже с восхищением крикнул ему вслед: «силен, бродяга»!

Открыть дверь с полубесчувственной ношей на плече было трудновато, но он справился. Занес девушку в квартиру и, скинув ее на диван, довольно сказал:

– А ты не такая уж и тяжелая, как кажешься!

Посмотрев вокруг одним глазом, Аня поразилась – это была не ее квартира. Попыталась указать ему на его ошибку:

– Что ты! Я здесь не живу!

– Конечно, нет, – ласково согласился с ней хозяин, не переставая глуповато хихикать. – Здесь живу я.

Она попыталась встать, но тело напрочь отказалось подчиняться. Распластавшись по дивану, пуритански произнесла:

– Мне здесь оставаться нельзя. Мы не женаты!

Он присел рядом и успокаивающе погладил ее по голове, как маленькую девочку:

– Не женаты, слава Богу! Но остаться ты здесь можешь.

Она с недоумением на него посмотрела, не понимая, почему, и он путано пояснил:

– Плохо, если мужчина остается на ночь у женщины, потом все соседи говорят ей о ее непорядочности. Но если женщина приходит в дом к мужчине, то это можно, потому что его никто из соседей за это никто не укоряет, ведь мужчинам всё прощается. Так что можешь быть спокойна: меня ты не скомпрометируешь.

Аня старательно подумала над его словами. Логика в них, несомненно, присутствовала, но вот какая? Так и не определив, решила оставить все эти сомнительные высказывания на его совести.

– Ладно, где можно лечь?

– На мою постель, естественно, куда же еще? Или ты не хочешь со мной спать? Только скажи – или да, или нет. Будет всё, как ты захочешь.

Девушка попыталась гордо выпрямиться, но пол опять опасно накренился. Она сжалась в жалкий комочек и благоразумно решила не двигаться, одним глазом с опаской наблюдая за своенравным полом. Влад с интересом следил за ее неловкими манипуляциями, готовясь подхватить в случае чего.

– Нет, конечно! – девушка постаралась, чтобы это прозвучало достаточно гордо, но из горла послышался неприличный сип. Сконфуженно попросила: – Можно мне попить?

– Обязательно, моя ласточка! Иди умойся, а я приготовлю кофе. Тебе станет легче.

Подождав несколько минут, пока пол прекратит свое коварное кружение, Аня с помощью хозяина сползла с дивана. Влад хотел провести ее дальше, но она гордо заявила:

– Я сама! – и нерешительными мелкими шажками на трясущихся ногах, опираясь о стену ослабшими руками, проползла в ванную. Хозяин на всякий случай шел рядом, подстраховывая и радостно скаля зубы.

Подставив руки под струю воды, она почувствовала себя несколько увереннее. Смочив лицо холодной водой, почти ожила. Очень хотелось встать под душ, а еще лучше улечься в ванну и блаженно расслабиться, но на это она не решилась. Просто сидела на кромке ванной и плескалась в воде, как ребенок. Идиллию прервал громкий стук в дверь. Встревоженный Влад громко приказал:

– Аня! Ты уже полчаса там заседаешь! Предупреждаю: не покажешься через пять минут, выбью дверь!

Пришлось прервать водные процедуры и выйти из ванной. Хозяин ждал ее на кухне, потягивая черный кофе из большой черной чашки. Увидев девушку, налил ей в такую же. Она картинно втянула в себя запах и с чувством провозгласила:

– Чудесный аромат! – с наслаждением выпила чашку и недовольно пробурчала: – Но я кофе на ночь никогда не пью, мне теперь до утра не уснуть! – Тут же уронила голову на стол и отрубилась.

Он покорно отставил в сторону чашку с недопитым кофе, встал и склонился над ее бесчувственным телом.

– Да уж, чудненько бодрствуем! Кто бы знал, какой смешной она может быть, когда переберет? Хотя она всегда забавна… – Он погладил легкие волосы, потом пропустил завитки между пальцами. – Надо же, как пух!

Легко поднял ее на руки, отнес на кровать. Уложил, с сомнением посмотрел на одежду. Пиджак снять не составило труда, юбку он тоже стянул, укрыв ей ноги одеялом, но блузку снимать не решился, не стал рисковать. Вид девичьей груди не оставлял надежды на спасение. До такой степени он собой не владел.

– Я все-таки мужчина, а не шестикрылый серафим, – напевая смешную песенку, ушел в другую комнату, хохотнул над забавной ситуацией, в которую попал, лег на диван, вытянулся во весь рост и тоже мгновенно уснул.

Утром Аня проснулась от противного металлического привкуса во рту и жуткой жажды. Повернувшись, чуть не упала с кровати. Что такое? Здесь не может быть края, она что, спит не в ту сторону головой? Открыв глаза, обнаружила, что это вовсе не ее комната. Она лежала на огромной кровати, застеленной льняной простыней с красивыми бирюзовыми васильками. Пододеяльник на одеяле был такой же расцветки. Обои в комнате были двойными – снизу синие с золотом, выше легкие дымчато-голубые с чуть видным золотистым тиснением. Потолок не белый, как обычно, а светло-голубой с проступающими золотистыми прожилками. Красивая мужская комната.

Вспомнила вчерашний развеселый вечерок и расстроилась. Вот уж глупее некуда! Помнила все, в том числе и развязное предложение Влада, на которое должна была ответить или да, или нет. Голова-то малость соображала, это немощное тело отказалось выполнять свои прямые обязанности. Хорошо, что у нее хватило здравого смысла ответить: нет! А если бы она спьяну сказала «да»? Неужто бы Влад воспользовался ее беспомощным состоянием? Думать об этом не хотелось, но от одной этой мысли ее слегка зазнобило. Она не могла разобрать, с чего такая реакция: от негодования или от разочарования?

Раздался громкий стук в дверь.

– Проснулась, милая? Я принес тебе кофе!

Анфиса стала лихорадочно искать, куда бы спрятаться. Но Влад, не обратив внимания на обескураживающую тишину, уже вошел в комнату, одетый в легкие светлые брюки без единой морщинки, и с голым мускулистым торсом. Гладкую коже украшал золотистый загар. Она тяжело сглотнула и быстро отвела глаза. Конечно, он это нарочно – демонстрирует свою сексапильность. На безрыбье, как известно, и рак рыба. Только вот рак из нее уж больно помятый… помятый вид. Она посмотрела направо – на спинке стоящего рядом с диваном синего велюрового стула аккуратно висели ее юбка и пиджак. Увидев них, Аня покраснела еще больше. Она не помнила, чтобы вчера раздевалась.

Он, заметив ее расширенные от ужаса зрачки, поспешил утешить:

– Ну-ну, не надо так тушеваться. Я вполне взрослый мужчина. Думаешь, я в своей жизни женщин не видел?

Она тут же решила, что лучший способ защиты – нападение. Скандально заявила:

– А при чем тут какие-то там женщины? Я – это я! И не надо нас путать! А в твоем изрядном опыте в деле женского раздевания я никогда и не сомневалась!

Он развеселился.

– Ого! Дерзишь! Значит, тебе гораздо лучше! Не волнуйся – тебя я видел немного. Хотя хотелось бы побольше. – Он нахально подмигнул и подал чашку. – Пей лучше кофе!

Аня, гневно сверкнув очами, не спеша выпила. Решив, что правила хорошего тона требуют благодарности, неловко прохрипела:

– Спасибо. В постель мне кофе еще никто не подавал.

– Все когда-нибудь делается впервые. – Он с дерзким намеком посмотрел на ее грудь, четко видную под полупрозрачной блузкой.

Ее обдало горячей волной и захотелось немедленно убежать отсюда за тридевять земель. Она резко подала ему пустую чашку, но он не уходил. Наоборот, небрежно поставив чашку на журнальный столик, сел с краю кровати в опасной близости с ней и интимным жестом пригладил ее растрепавшиеся волосы.

– Может быть, ты хочешь чего-нибудь еще?

У него откровенным желанием горели глаза, и девушка поняла, если она подаст малейший знак, он пойдет дальше. Это и пугало и возбуждало. Чтобы успокоиться, напомнила себе, что в ее жизненные планы подобные отношения совершенно не вписываются и отодвинулась от него подальше. Кто знает, не сочтет ли он за признак благоволения какой-нибудь безобидный жест?

– Нет, благодарю! Мне больше ничего не нужно, спасибо! – она была сама церемонность и чопорность, как средневековая испанская инфанта. – Кофе пьют на прощанье, поэтому, если ты выйдешь, я приведу себя в порядок и уйду.

Он не двинулся с места, но наклонился еще ниже, заставляя своим дыханием дыбом взлетать волосы на ее голове.

– Я тебя не гоню. Можешь оставаться, сколько хочешь. Дать халат? В нем удобнее…

Сексуальный подтекст его слов подтверждал жадный взгляд, устремленный на ее припухшие губы. Аню пробрала лихорадочная дрожь. Она хорошо помнила вчерашний поцелуй. Быстро отказалась, оборвав его на полуслове:

– Нет, халата не надо, – подразумевалось: его слишком легко снять. – И настойчиво повторила: – Выйди, пожалуйста, я оденусь.

Влад разочарованно протянул:

– Ну, если ты так хочешь.

– Именно так. Выходи! – к ее удивлению, это требование прозвучало достаточно твердо.

Он нехотя встал и вышел, прихватив по дороге чашку. Опасливо поглядывая на дверь, Аня стремительно оделась, пробежала в ванную. Как могла, привела себя в порядок. Пожалела, что нет зубной щетки – привкус во рту был отвратительный.

С сожалением посмотрела на внушительную щетку, одиноко стоявшую в прозрачном пластмассовом стакане. И почему у него нет запасных щеток? Неужели по утрам его девицы не нуждаются в этом средстве гигиены? Или, может, они носят щетки с собой? Она ведь ничего не знает о нравах золотой молодежи. Прополоскала рот водой, но это помогло мало.

Вышла, подошла к двери. Посмотрела на сложную систему замков и вежливо попросила у наблюдавшего за ней хозяина:

– Выпусти меня, пожалуйста!

Влад подошел к двери и оперся на нее плечом. Ему отчаянно не хотелось отпускать свою гостью. Он надеялся на продолжение развлекательной программы. Провокационно протянул, надеясь, что она разозлится и хоть немного с ним поговорит:

– Надо же, как ты раскованно себя вчера вела! А я-то считал тебя образцом пуританства! Вот ведь как ошибаешься в людях…

Она вспыхнула, но заглянув в его лукавые глаза, догадалась, что он ее просто дразнит. Сурово ответила:

– Извини, если разочаровала, но мне и в самом деле пора домой. Полина будет беспокоиться…

Он разочарованно рявкнул:

– Да черт с ней, с Полиной! Тоже мне, семеро по лавкам… – И ласково взял ее за руку: – Может, останешься?

У нее не укладывалось в голове, для чего так настаивать. Ну, была бы она какой-нибудь сексапильной красоткой, а так… Строго заявила, чтобы прекратить дальнейшие поползновения:

– Спасибо, но что-то не хочется! И не надейся, что я из вежливости скажу: как-нибудь в другой раз. Другого раза не будет!

Он разочарованно засмеялся и смирился:

– Ладно, уговорила! Подожди чуток, я оденусь и отвезу тебя.

Но ее это не устраивало. Еще полчаса вдвоем в тесном замкнутом пространстве?

– Это совершенно лишнее. Здесь в двух шагах остановка трамвая. Доехать до дома не проблема. – Она замялась, но все-таки спросила, – а что бы ты стал делать, если бы я вчера ответила «да»?

Он хмуро уставился на ее сочные розовые губы. Ужасно хотелось прижаться к ним снова. Ему очень понравился их вкус. Земляники? Или персика? Требовалось уточнить… С трудом оторвался от созерцания таких пухлых, манящих губок и перевел взгляд на голубые глаза, несколько мутноватые после вчерашнего.

– А вот этого ты никогда не узнаешь. Поезд ушел.

Она гордо выпрямилась.

– Верно. Я тоже пойду. До свиданья!

Ее решительный тон сделал свое дело, и он неохотно открыл дверь, выпуская гостью на свободу. Она тихо выскользнула на улицу. У подъезда оглянулась по сторонам. Было еще слишком рано и на скамеечке у подъезда никто не сидел. Укорять ее за недостойное поведение было некому. Облегченно поблагодарив судьбу за этот маленький, но приятный презент, она отправилась на трамвай.

Обеспокоенная Полина открыла дверь сразу, едва заслышав легкий шум у двери. С укором покачала головой, увидев зеленоватое, с серыми тенями под глазами, лицо подруги.

– Вот что значит не уметь вовремя сказать «нет»!

Анфиса возмутилась безжалостностью подруги.

– Неправда, одно «нет» я вчера все-таки сказала, и очень вовремя. Хотя, если честно, хотелось мне совсем другого.

Полина все больше округляла глаза, пока Аня рассказывала о вчерашнем приключении.

– Похоже, что вас всё же сильно тянет друг к другу. Только вот чем это кончится…

Аня недоверчиво встрепенулась.

– Не думаю, чтобы он действительно хотел чего-нибудь серьезного. Так, пошалил слегка. Я ведь кто – особа женского пола, меня вполне можно употребить, если глаза вовремя закрыть. Как там гласит французская пословица – ночью все кошки серы, женщины все хороши? – Она тоненько всхлипнула от проснувшейся острой жалости к себе.

Полина пошла на кухню, крикнув:

– Прими ванну, смой пьяные слезы, а я пока приготовлю поесть. Вид у тебя сейчас – только ворон пугать.

– У меня всегда такой вид, но это не значит, что я всю жизнь должна мокнуть в воде. Русалочкой мне все равно не бывать! Вот роль пугала мне гораздо ближе…

Несмотря на посталкогольную к себе жалость, в ванну забралась с удовольствием. Полчаса понежилась, напустив горячей воды и насыпав две пригоршни тонизирующей соли. Вышла уже посвежевшая и, в сравнении с утрешним, относительно бодрая. Подруга приготовила для нее легкий салат и помыла фрукты.

Аня села за стол, нагребла себе огромную порцию и начала с воодушевлением есть. Опустошив тарелку, положила добавку и быстренько осилила и ее. Благодарно посмотрела на Полину.

– Ах, как хорошо! Ничего другого мой желудок бы и не принял. Вчера меня не потеряли?

Подруга по-матерински успокоила:

– Нет, я сказала, что вы с Владом ушли погулять. Никто особого внимания и не обратил – все были в достаточно эйфорическом состоянии.

Аня прочистила горло, но голос все равно попискивал, периодически срываясь на ультразвук.

– Это хорошо, хоть не так стыдно. Не хватало еще, чтобы меня в нетранспортабельном состоянии, пригодном только для вытрезвителя, увидели коллеги. Разговоров хватило бы на полгода. А может, и дольше…

К обеду Полина уехала на занятия. Аня взяла в руки учебник, но прочитать ничего не смогла. Мысли вертелись вокруг одного – что сделал бы Влад, если бы она сказала «да»?

ГЛАВА ПЯТАЯ

Лето промелькнуло мгновенно. С Владом Аня почти не виделась: отпуск провела дома, борясь с непослушными братцами. Когда в августе вышла на работу, он уехал отдыхать куда-то на Кипр. Вернулся, стали изредка встречаться, играя на публику, продолжая спектакль. Осень промелькнула незаметно, наступила зима.

Комитет дружно готовился к встрече Нового года. В вестибюле установили небольшую, но симпатичную елочку, искусственную, чтобы не заслужить от партии зеленых обвинений в истреблении природы. Украсили её и стены яркой мишурой и игрушками. Занимался этим хозяйственный отдел, но пару раз им помогал и общий. По зову сердца, не по приказу.

Вот и сегодня после обеда Аня с коллегами пришли помочь прикрепить на стены пестрые гирлянды, купленные Егором Валентиновичем на деньги для канцтоваров. Влад как раз проходил мимо, когда Аня, с риском для жизни взгромоздясь на опасно шатающийся стул, безуспешно пыталась набросить скользкую петельку гирлянды на вбитый высоко в стену гвоздь.

Привычное трикотажное платье поднялось на недопустимую по ее меркам высоту, оголив колено в колготках телесного цвета. Борясь с неподдающейся мишурой, она не обратила внимания на подошедшего вплотную мужчину. Зато все остальные дамочки очень хорошо его разглядели и замерли в ожидании – что же будет?

Он, довольно ухмыльнувшись, легко заскочил к ней на стул, ласково обнял за талию. Аня замерла, упершись рукой в гладкую стену и стараясь не дышать, боясь свалиться с накренившегося и отчаянно заскрипевшего стула. Влад вытянул из ее задрожавших пальцев гирлянду и небрежно забросил на гвоздь. С минуту постоял, нахально прижимаясь к ней всем телом, потом чмокнул в кончик носа, подождал возражений, не дождался их от тревожно балансирующей на стуле девушки, и властно приложился к губам.

Аня возмущенно замычала, не смея пошевелиться. Он посмотрел по сторонам, заметил устремленные на них любопытные взгляды, нехотя оторвался от нее и невесомо спрыгнул на блестящий пол. Двумя руками обхватил девушку за талию и снял с опасного постамента, даже не прижав к себе, хотя для завершающей картины этот выразительный штрих смотрелся бы неплохо. Спокойно пошел дальше, улыбаясь и тихонько насвистывая, как будто обниматься и целоваться с сотрудницами в разгар рабочего дня – самое обычное дело для их благонравного учреждения.

Негодуя, Анфиса яростно погрозила кулаком его надменной спине, но кричать то, что вертелось на языке, благоразумно не стала: народ вокруг с нетерпением ждал продолжения любовной сцены. Но не дождался. Она с благонравным выражением раскрасневшегося лица продолжала развешивать по стенам мишуру, не залезая, впрочем, больше на стул.

Сотрудники разочарованно вернулись к прерванному занятию, но увиденное буквально распирало их восприимчивые души, и за Аниной спиной началось многозначительное переглядывание и перешептывание. Через десять минут работа по праздничному оформлению конторы была закончена, и все расползлись по своим отделам, поглядывая на Коробкову и возбужденно делясь впечатлениями.

Она же, громко пыхтя от негодования и искренне желая свернуть насмешнику шею, вспомнила тот отвратительный понедельник после прогулки на теплоходе, когда Влад зашел к ней в отдел перед самым обедом, вытянул из кармана пестрый шарфик и ласково сообщил, стреляя глазками по сторонам и обаятельно усмехаясь:

– Милая, ты забыла это у меня! – многозначительно подмигнул, положил шарфик ей на стол, легко повернулся на каблуках и вышел, оставив ее краснеть от стыда и возмущения.

Дамы долго не могли переварить сногсшибательную новость. Уразумев, что она была после банкета у него дома, дали волю своей фантазии, а также предупреждениям и укорам. Что было потом, даже вспоминать не хотелось.

Боясь повторения летней истории, Аня, оттягивая момент истины, тщательно вымыла в туалете руки с мылом, подождала, когда они высохнут и лишь после этого зашла в кабинет, вновь ожидая ехидного подтрунивания. Дамочки при ее появлении моментально затихли и с воодушевлением отдались работе.

«Ага, мне косточки перемывали!» – она знала, что делается это не со зла, но все равно было противно.

Горестно вздохнув, повернулась к своему полностью заваленному бумагами столу. Чего тут только не было – черновики, проекты, копии когда-то нужных документов. Порядок – это было то, к чему она всегда стремилась, но чего достичь никогда не могла. Порядок – как путеводная звезда впереди, – сколько к ней ни рвись, она все так же сияет в вышине.

Иногда, правда, нервы у нее не выдерживали, и она наводила порядок очень просто: сгребала все бумаги в одну огромную кучу и прятала их в шкафу. Там накопилась уже вполне приличная гора. Действовала по принципу – если будут не нужны, через годик выброшу. За все прошедшие годы они ни разу не понадобились, но уничтожить их рука не поднималась, а вдруг когда-нибудь всё-таки возникнет необходимость?

Вот и копились они мощной грудой, обещая со временем похоронить под собой весь отдел. Она с безысходной скорбью посмотрела на вновь катастрофически размножившиеся бумаги, но принимать мер по их обузданию не стала. Тихо вздохнула, взяла в руки лежащую сверху чью-то докладную записку и сделала вид, что тщательно ее изучает.

Ее опять взволновал этот отвратительно бесцеремонный тип. Как он посмел так себя вести? Неужели то, что они вместе сочинили и разыграли скромный, но эффектный спектаклик, дает ему на нее какие-то мифические права? Почему он считает себя вправе так бесцеремонно с ней обращаться?

Аня подвела итоги уходящего года. В принципе, с поставленной целью они с Владом справились, розыгрыш вполне удался; родной коллектив всё это время напряженно ждал, чем же всё закончится. Гадали все, и мужчины, и женщины. Но удовольствие, полученное от хорошей актерской игры, не стоило того беспокойства, которое он пробуждал в ней своими прикосновениями, взглядами, внезапными поцелуями. Она решила, что в новогодний вечер они еще раз выйдут на бис на комитетскую сцену, но это будет в последний раз.

Их нестандартные отношения начали ее тяготить. Она не могла больше оставаться спокойной в обществе этого красавца. Когда они были вместе, она, несмотря на всё свое чувство юмора и уравновешенность, начинала остро чувствовать свою неполноценность. Особенно когда мимо проходили нарядные девицы, с восхищением глядевшие на мощную фигуру Владислава и с нескрываемым пренебрежением – на нее.

К тому же и здравый смысл подводил – игра в псевдолюбовь порой казалась почти правдой. Это-то и было самым опасным в их спектакле – не ровен час, перепутаешь правду с ложью. Опять оказалась права Полина, считавшая, что в подобные игры лучше не играть. Поэтому самое разумное, что можно сделать – просто больше не встречаться. Обрубить все концы. С глаз долой – из сердца вон.

Она прикрыла глаза и начала фантазировать, как же это может быть. В голове зазвучало танго, потому что оно лучше всего выражало разочарование и гнев, и сложилась премиленькая сценка: она танцует с ним, но он смотрит на другую. Она гордо покидает неверного. Влад в мучительном раскаянии протягивает вслед ей дрожащие руки и просит вернуться, заверяя, что она в его жизни единственная, но на нее не действуют его фальшивые обещания.

Анфиса открыла глаза и скептически приподняла ровную бровь. Ерунда какая. Получилось смешно, а не драматично. Стала планировать дальше, пытаясь совместить реалистичность и тягу к романтизму.

Влад пришел в свой кабинет, удобно устроился в кресле и взял бумагу, принесенную дожидавшимся его Костиком. Сделал вид, будто внимательно изучает служебную записку о нехватке чего-то там, на самом деле не давая себе труда вникнуть в содержание. Многозначительно промычав что-то нечленораздельное, подписал и отдал ее Костику, терпеливо сидевшему рядом и ждущему резолюцию начальника. Едва тот вышел, стараясь уразуметь, что же конкретно сообщил ему начальник, как мысли Влада приняли нерабочее направление.

Надо признать, что розыгрыш захватывал его всё больше и больше. Если вначале он принимал в нем участие исключительно для того, чтобы посмотреть на глупо вытаращенные глаза коллег, то сейчас ему приносило удовольствие одно присутствие Ани рядом. Она немного изменилась со времени их первой встречи, когда показалась ему несообразным пугалом.

Во всяком случае, ее неуклюжесть и нелепый вид больше не бросались в глаза. Или, возможно, он просто к ней привык? Она по-прежнему упорно отказывалась подкрашиваться, но, по крайней мере, ее голова не выглядела больше, как летящее по ветру воронье гнездо, хотя легкие волосы периодически взвивались вокруг головы. Но все равно до истинной женщины ей было далеко.

Его смущали приступы нелепой тоски, если они с Аней давненько не виделись. Весь отпуск, проведенный на Кипре, он вспоминал смешные споры, совместные культпоходы, ее пухлые розовые губы, которые порой очень хотелось целовать. Часто он мысленно разговаривал с ней, порой удивляя своих спутниц нелепыми репликами.

На нее было так забавно смотреть, когда он начинал подшучивать и сожалеть об упущенных возможностях. У нее округлялись глаза и упрямо поджимался рот, хотя она изо всех сил старалась выглядеть бесстрастной.

– Да, как бы было нам приятно, если бы я не был столь благонравен и порядочен! – Он нарочито страстным взглядом окидывал ее пышную фигуру и облизывался, как кот на сметану. – И зачем только ты сказала «нет»? Жалеешь теперь небось, но ничего уже не поправишь!

Она гордо вскидывала подбородок, устраивая носик параллельно полу.

– Чего жалеть? Одноразового секса? Спасибочки, не надо!

Он с искусственной обидой разводил руками.

– Да почему же ты такого низкого обо мне мнения? Ну почему же одноразовый? Многоразовый!

Девушка отмахивалась и переходила в наступление:

– Спасибо, не нужно! Тоже мне, лечебная процедура – «укол и грелка во весь рост!» У тебя столько подруг, что ты их имена перепутал! Думаешь, не понимаю, почему ты и меня, и всех других зовешь «милая», «лапочка» и прочее, и прочее? Да чтобы имена не запоминать! Не дай Бог, спутаешь! – она начинала сердиться, отчего в глазах появлялся яркий блеск и на щеках начинал играть румянец.

Именно такой она и нравилась Владу, и он не мог отказать себе в невинном удовольствии подразнить ее еще немного:

– Да нет, милая, если бы ты оказалась в моей постели, думал бы только о тебе, ты самая замечательная из всех, с кем мне доводилось встречаться в своей жизни.

– И кого ты хочешь в этом убедить, милый мой, без конца это повторяя, меня или себя?

Он начинал смеяться, она тоже, и пикировка заканчивалась боевой ничьей. И это ему нравилось больше всего – с ней никогда не бывало скучно.

Чтобы слегка загладить свой не слишком нравственный демарш с объятиями на шатком стуле, позвонил ей и предложил сходить на концерт известной певицы, билеты на который предлагала немолодая дама, добравшаяся до их отдела.

Аня не возражала. Пусть расставание уже намечено, но это означает лишь одно – надо брать от жизни всё, что она может дать, в смысле бесплатных билетов. Пусть в нагрузку будет Влад, от которого следует держаться подальше. И она бы держалась, будь у нее побольше здравого смысла, но вот чего нет, того нет.

Певица, как всегда, очаровательно пела любимые песни, но акустика старого дворца культуры, построенного пленными немцами после войны, была отвратительна. Музыка грохотала, отражаясь от стен, слов было не разобрать, и удовольствия от подобного концерта было немного. Красиво страдающее лицо Влада ясно давало понять, что мучается он здесь только из-за нее.

Аня не скрывала своего удовлетворения, она считала, что небольшая ушная боль вполне справедливое возмездие за эквилибристику вдвоем на одном стуле. У нее до сих пор мурашки ползли по спине, когда она вспоминала этот смертельный цирковой трюк.

Он воспользовался продолжительными аплодисментами после любимой советским народом песни «Надежда» и повернулся к ней. Прошептал на ушко:

– Вчера меня навестил управляющий. Оказывается, он тоже наблюдает за развитием наших с тобой отношений. По-отечески попытался предупредить меня о том, что мы с тобой не пара. Я, естественно, сделал вид, что тронут заботой начальства. Признаюсь – было забавно. Жаль, что тебя при этом не было. Повеселились бы на пару.

Но Аня, к его удивлению, устало провела рукой по своей побледневшей щеке, вздохнула и согласилась с начальником:

– Он прав! Я тоже об этом думала. Давай завязывать с нашим затянувшимся спектаклем…

Влад нахмурился и с непривычной властностью положил горячую ладонь ей на колено. Она недоуменно встрепенулась. Раньше он себе такого не позволял. Вернее, позволял, но это было на уровне ни к чему не обязывающего дружеского поддразнивания, тогда как сейчас рука была настойчива до неприличия. Она возмущенно стряхнула с себя его наглую ручонку.

Влад, подчеркивая свою покладистость, степенно сложил руки у себя на животе, но повернулся к ней с явно ощутимой угрозой. Серые глаза потемнели и стали походить на сумрачное осеннее небо.

– Почему?

– Потому что пора. – Она не могла понять, что его так возмутило. – Наше время истекло. Главное правило хорошего спектакля – своевременный конец. Желательно под бурные восторженные аплодисменты, а не под возмущенный свист разочарованной публики.

Он хотел запротестовать, но зазвучала новая песня, заглушая все слова, и разговор пришлось прекратить. В перерывах он пытался опровергнуть ее слова, но Аня не стала даже слушать. Просто помахала рукой перед его носом, чтобы замолчал. Влад послушно замолчал, но не смирился.

После концерта честно отвез спутницу домой. Свою ошибку, когда он высадил ее на глазах у сплетниц на автобусной остановке, больше никогда не повторял. Затормозил возле ее дома, но прощаться не спешил. Слова о конце их отношений оказались слишком внезапными и болезненными. Хотелось отговорить ее от поспешного решения. Начал издалека. Глядя на ее задумчивое отсутствующее лицо, заявил, чтобы немного отвлечь от мрачных дум:

– Если хочешь, я поднимусь с тобой и сдам Полине по описи: голова на месте, ноги на месте, ну и так далее, все в работоспособном состоянии. Только не говори, что хочешь со мной расстаться, не разбивай мое бедное любящее сердце! Я этого не переживу! – и ладонью вытер со щек воображаемые слезы.

Она усмехнулась, но, вспомня очередную милашку, с которой он успел обменяться многозначительным взглядом, помогая Ане надеть пальто после концерта, ощутила в душе какую-то щемящую пустоту и твердо заявила, глядя ему в напряженное лицо:

– Этот фарс пора доводить до логического конца. Нужно или жениться, или расходиться. Первое невозможно, значит, остается второе.

– Почему же это первое невозможно? – Влад осекся, поразившись самому себе. Так и жениться можно ненароком.

Аня фыркнула, чутко заметив его заминку.

– Ты что, думаешь, что и брак будет понарошку? Нет уж, ежели ты вздумаешь на мне жениться, то любоваться всю оставшуюся жизнь будешь только мной. Глазки строить разным фифочкам я тебе не позволю. Впечатлило? Жениться раздумал?

Влад рассмеялся, но получилось это у него невесело.

– Это называется получить от ворот поворот. Надо бы как-то помягче отказывать бедным влюбленным парням, а то ведь от тоски можно и с ума сойти.

Положил руку на ее ладонь и ласково погладил тыльную сторону, стараясь направить ее мысли в чувственное русло, пусть хоть рассердится на него за недозволенные ласки, только не говорит о конце их бесшабашного и беззаботного союза.

Но она строго продолжила, сердито сжав его проказливую ручонку:

– Я предлагаю поссориться на Новый год. Приударь за какой-нибудь девицей на комитетском празднике, я постараюсь правдоподобно разыграть сцену ревности – и разойдемся красиво. Как ты считаешь?

Влад представил себе эту картинку – и она ему совершенно не понравилась. Хотя, конечно, это лучший вариант из возможных, если уж так необходимо всё это прекратить. По крайней мере он не будет выглядеть брошенным дураком.

– Что-то не хочется, но можно попробовать. Если ты хочешь. – Он незнакомо, требовательно и страстно посмотрел Ане в лицо.

Ей стало не по себе. Вспомнился тот взгляд, которым он смотрел на нее у себя дома после экскурсии на теплоходе, откровенный взгляд требовательного любовника. Она нервно засмеялась, отодвигаясь на максимально безопасное расстояние.

– Не надо оттачивать на мне свое актерское мастерство. Ты в роли героя-любовника и без репетиций всегда хорош. Значит, договорились. На новогоднем банкете устроим прощальный вечер с фейерверком и хлопушками. Можно будет дать тебе пощечину?

Он поморщился, скривив губы. Ему не нравилась не столько мысль о публичном оскорблении, сколько ее желание быть от него подальше. Почему-то захотелось обнять ее и почувствовать, каково это – обладать таким мягким телом. Руки сами поднялись, но он усилием воли опустил их на спинку сиденья. Чтобы она не догадалась о его неприличных желаниях, сердито спросил:

– А это еще зачем?

Аня с удивлением пояснила очевидное:

– Для достоверности. Сразу станет ясно, что между нами всё кончено.

Влад пересел поудобнее, ненароком оказавшись при этом ближе к девушке и посоветовал, чуть наклонившись:

– Ну уж нет. И плевать мне в лицо тоже не надо. Лучше обойтись без мелодраматических эффектов. Заплачь лучше, как ты умеешь. Это более впечатляет.

Ане не понравилось сокращение дистанции, и она нервно ответила, одновременно нашаривая правой рукой ручку дверцы:

– Это на близком расстоянии впечатляет, а на дальнем - нет. Слезы издалека не видны. – И, посмотрев на его всё ниже наклонявшееся к ней лицо, скороговоркой пообещала: – Ладно, посмотрим по ходу действия. Но запомни: этот надоевший балаган надо прекратить! Хватит уже!

От этих слов, вернее от ее безапелляционной интонации он почувствовал себя использованной и выброшенной за ненадобностью тряпкой. Чувство это было ему незнакомо и от этого особенно возмущало. Почему она считает, что имеет право решать за него? Он ей такого права не давал.

Хотел возмутиться, но она распахнула дверцу машины, выкарабкалась из кресла и величественно удалилась. Влад разочарованно смотрел ей вслед, покачивая головой. Каждый раз, встречаясь с ней, не понимал, где он – в зале или на сцене, зритель или актер. В жизни всё изрядно запуталось, но было весело, а в последнее время в их отношения властно примешивался еще один, не менее важный компонент. Чувственность.

Ему порой до дрожи хотелось обнять ее, поцеловать, а дальше как масть ляжет. Она тоже это ощущала, потому что держалась с ним строже, чем обычно и старательно сохраняла дистанцию. Это его смешило, ведь если б не его феноменальная выдержка и нежелание портить с ней отношения, никакая дистанция ей бы не помогла.

Просто он понимал, что с ней не стоит вести себя так, как с остальными своими подругами, и рук не распускал. Старался внушить себе, что они хорошие друзья, и не более. Хотя если бы она подала ему самый маленький, самый незначительный знак, он мог бы далеко зайти.

Новый год комитет встречал 29 декабря в собственной столовой. Украсили ее такой же искусственной двухметровой елочкой, что стояла в вестибюле, по стенам развесили сверкающие гирлянды и разноцветные шарики – и соответствующий антураж был готов.

Аня на торжество немного запоздала, пытаясь отправить по электронной почте очередной отчет. Вошла в зал, когда все уже устроились за пышно накрытыми столами. Смущаясь от всеобщего внимания, подошла к своим дамам и хотела сесть вместе с ними, но за их столом не оказалось свободного стула. Когда она хотела принести стул, они ее просто не пустили. Отправили к Владу, который сидел неподалеку со своим отделом за длинными сдвинутыми столами. Рядом с ним как раз было свободное место.

Не решившись спорить и привлекать к себе ненужное внимание, она в полном смущении подошла к Владу, который вежливо встал и усадил ее рядом с собой. Она посмотрела на свое старенькое платье, досадуя, что не было денег купить что-нибудь поприличнее и чувствуя себя рядом с элегантным спутником на редкость неуютно. Но, задрав подбородок, сказала сама себе: ну и пусть! Полюбите меня черненькими! Ведь именно с этой целью и затеян весь их маскарад.

Влад, будто поддерживая ее мысли, повернулся к ней вполоборота, положил руку на спинку стула, отчего она вновь оказалась в полукружье его объятий, и тихо спросил, почему она так долго. Выглядело это так, будто он собирается поцеловать ее на глазах всех коллег.

Весь комитет уставился на них заинтересованными взглядами, оживленно комментируя это откровенное объявление о серьезных намерениях. Не реагируя на его вопрос, поскольку он служил чисто демонстрационным целям и не требовал ответа, Аня посмотрела на соседей.

Она оказалась единственной женщиной за столом. Соперниц на мужское внимание у нее не было, и все бросились ухаживать за ней, подкладывая на тарелку то кусочки сыра, то закуски, а Костя, с намеком подмигнув, налил ей в пластмассовый одноразовый бокальчик минералки.

Немножко отойдя от замешательства, она заметила, что столы ломились от салатов и закусок, приготовленных поварами их комитетской столовой специально для этого вечера. Всё выглядело аппетитно и даже изыскано. Ставший неприлично смешливым после заранее принятых пары стопок водки сидевший с другой от нее стороны Шурик стал рассказывать анекдот за анекдотом, прижимаясь к ее ушку гораздо ближе, чем требовали приличия, в горячечной эйфории не обращая внимания на суровые предупреждающие взоры Влада.

Но вот наступила тишина: со своего места с бокалом в поднятой руке восстал Пал Васильевич. Все срочно налили себе шампанского, и управляющий по многолетней привычке снова развел тягомотину, многословно поздравляя коллег с праздником и докладывая о производственных успехах дружного дееспособного коллектива. Аня порадовалась, что он не взял с собой годовые отчеты и не зачитывал вслух плановые показатели, а ведь вполне бы мог. Коллеги, опустив головы и многозначительно переглядываясь, привычно ждали окончания праздничной речи.

Не успел Пал Васильевич закончить, как к Ане потянулись десятки рук, чтобы чокнуться с ней за наступающий Новый год.

«Вот что значит отсутствие конкуренции! Даже толстушки вроде меня оказываются востребованными!» – Аня развеселилась, разрумянилась, засверкала глазками, остроумно шутила и сделалась очень мила. Влад с досадой оглядывал вышедший из-под контроля отдел. Сотрудники откровенно заигрывали с девушкой, и это ему совершенно не нравилось. Его нахмуренных бровей и косых взглядов подогретые спиртным мужики не боялись.

«После нашего «разрыва» утешителей у нее, похоже, будет предостаточно». – Эта мысль принесла ненужную тревогу и ухудшила и без того испорченное настроение. – «Ишь, как глазки строит, кокетка! Так бы и уволок ее отсюда и…» – Он поморщился. Вот «и»-то как раз и запрещено. Их негласный договор никаких «и» не предусматривал. А может, действительно серьезно за ней приударить?

Он снова посмотрел на девушку, смеющуюся над шутками соседа. Она уже выпила свой регламентированный единственный бокал шампанского, памятуя о конфузе на теплоходе, и наливать себе позволяла только газировку. Сегодня на ней было не новое, но довольно симпатичное синее платье до колен, подчеркивающее синеву чуть подведенных глаз. Он поставил ее стремление навести пусть минимальный, но макияж, себе в заслугу. Раньше она ничего подобного не делала.

«А ножки у нее ничего, соблазнительные». Он опустил взгляд на ее круглые плотно сдвинутые коленки, видневшиеся из-под скатерти, и почти положил на них руку, но вовремя опомнился и возложил непослушную конечность на собственное бедро.

«Надо взять себя в руки! В соответствии с ее великим замыслом сегодня день последней встречи. Что-то мне вовсе не хочется расставаться. Но она-то уверена, что я сделаю всё так, как она захочет. Но когда это мной вертела девчонка?»

Аня поймала на себе задумчивый взгляд Полины. Та смотрела на нее слегка хмурясь, явно не одобряя ее ребячливости. Аня почувствовала себя неловко. Она не предупредила подружку о последнем акте затянувшегося спектакля, но надеялась, что та всё поймет без слов.

Вечер был в разгаре, все танцевали, бутылки на столах пустели с немыслимой быстротой. Пора было приступать к финалу. Аня вопросительно посмотрела на спутника, ожидая знака.

По ее замыслу, Влад должен был позвать на танец кого-нибудь из дам, нежно прижаться к ней во время танца, возможно, даже поцеловать, чтобы дать Ане возможность продемонстрировать приступ ревности, но он решительно отказался от навязанного сценария. После очередного слишком интимно рассказанного Ане Шуриком анекдота он пригласил ее на танец. Корректное слово «пригласил», правда, не соответствовало тому резкому жесту, которым он сдернул ее, как репку, со стула. Она уже несколько раз отказывалась танцевать и с ним, и с другими, поэтому пришлось прибегнуть к суровым методам. Прижав ее к себе, он заявил:

– Что ты весь вечер шепчешься с Шуриком? Он женат, между прочим!

Голоса он не понижал, и его разгневанные речи были слышны всем танцующим рядом. К ним сразу повернулись заинтригованные головы.

Аня удивленно заморгала, не сразу сообразив, с чего это он. К такому резкому изменению сценария она не была готова. Тихо спросила:

– Ты решил приревновать меня сам и бросить на глазах у всех? – чуток подумав, согласилась: – Ладно, так тоже сойдет!

Влад возмутился, не понимая, почему в груди бушует такое пламя и хочется на ком-нибудь сорвать злость:

– Я тебя бросать не собираюсь, не уходи в сторону!

На них стремительно налетела не успевшая затормозить пара. Чтобы избежать столкновения, Влад резко повернул партнершу, она споткнулась от неожиданности и упала ему на грудь. Он не сделал ни одного движения, чтобы помочь ей выпрямиться, наоборот, еще сильнее притиснул к себе. Ее обдало горячее дыхание с примесью коньячного запаха. Она слегка запаниковала, не понимая, чего от него ждать.

– Я никуда не ухожу, ты что, выпил лишнее?

Влад не понимал и сам, почему его так задело шептание Ани с соседом по столу, но он знал точно, что больше ничего такого не допустит. Музыка закончилась, но он остался посредине опустевшего зала, не отпуская Аню и продолжая скандалить, не выбирая выражения. Вырвавшись из его цепких рук, огорченная девушка выбежала из помещения.

Он рванул за ней, не обращая внимания на осуждающий гул голосов. Догнал в конце коридора, схватил за локти, повернул лицом к себе и, чтобы не вырывалась, прижал спиной к стене. Она растерялась. Бояться она не боялась, кругом люди, ничего с ней не случится, но как реагировать на действия Влада? Игра это или уже нет? Что он задумал?

Он внезапно успокоился и, уже полностью владея собой, обнял ее, прижал к себе так, что она почувствовала всё его напряженное тело, запустил руку в ее волосы, заставив чуть откинуть назад голову, и пристально посмотрел в глаза. Она замерла. Так Влад на нее никогда не смотрел. Глаза у него были серьезные и о чем-то молящие.

«Вот так он и соблазняет глупых девчонок!» – в голове зазвенел тревожный звонок, но замолк, как только он накрыл ее губы своими.

Краем глаза она видела движение вокруг – мимо ходили люди, о чем-то говорили, а Влад бесцеремонно целовал ее посреди коридора. По телу волной расходилось приятное тепло. Веки отяжелели, глаза закрылись сами собой. Чем это было вызвано, она не понимала, бокал шампанского такого потрясающего эффекта дать не мог. За его спиной послышалось чье-то звонкое хихиканье и двусмысленное комментирование.

Она очнулась от наваждения, стало стыдно, в душе нарастало возмущение на Влада и его чересчур развязное поведение. Какая нужда устраивать такой цирк? Вполне можно было закончить этот фарс тихо. Но тяга к справедливости тут же услужливо нашла виновницу – это всё ее глупая любовь к розыгрышам!

Смех стал громче, она попыталась отпихнуть его и освободиться, но он быстро пресек ее слабые попытки. Переместил одну руку ниже, на бедро, сильнее прижал к себе и еще крепче впился в губы, дыша всё тяжелее.

– Владислав Михайлович!

Строгий тон и знакомый голос управляющего потихоньку привели Влада в чувство. Он немного отстранился от девушки, повернул голову на звук и с трудом сфокусировал расплывающийся взгляд на начальнике. Грудь распирало тяжело вырывающееся дыхание.

– Вы меня извините, но не стоит демонстрировать свои чувства на виду у всех. – Управляющий был сильно недоволен. – Не стоит так шокировать товарищей.

Аня почувствовала себя отвратительно, будто станцевала стриптиз на столе среди закусок. Влад угрюмо хмыкнул, заметив ее покрасневшее лицо, но не стал удерживать, когда она решительно оттолкнула его и пошла к лифту.

Поднявшись в отдел, она оглядела себя в зеркале, разрисованном по бокам в честь праздника белыми снежинками. Собственный вид ее не порадовал. Горящие щеки, сверкающие глаза и кроваво-красные губы. Настоящая вампирша после оргии. Такой она себя еще не видела. Как теперь показаться людям? Стало ужасно совестно, на глаза навернулись слезы. И кого упрекать? Сама виновата.

Новогодний вечер был безвозвратно испорчен. Аня быстро оделась и выбежала из здания, стараясь не попадаться людям на глаза. У входа ее ждала Полина, уже одетая в черную мутоновую шубку. Чтобы хоть немного отвлечь подругу от мрачных дум, нарочито легкомысленно заявила:

– Пошли домой. Мне не нравится этот бедлам. Все говорят только о том, как вы взасос целовались всем на зависть.

Анфиса невесело засмеялась, оглянувшись по сторонам: не слушает ли кто. Зрителей ей теперь хватит на всю оставшуюся жизнь.

– На зависть? Это в тебе говорит гнилая интеллигентка, которая боится горькой правдой обидеть ближнего. Говорить надо – на посмешище. Это ближе к истине. А тебе зачем идти домой? Вечер в самом разгаре. Иди, веселись…

Полина успокаивающе подхватила ее под локоть и повлекла к выходу, успокаивающе поглаживая по руке.

– Незачем оставаться. Я попробовала все блюда, а вино не моя стихия. К тому же и оно уже кончается, скоро коллеги перейдут на более крепкие напитки, их еще много. Ничего интересного больше не предвидится, если не считать пьяных разборок, а это уж вовсе не интересно. Пойдем домой, страстная ты наша.

Они не спеша пошли к дому. Падал мягкий пушистый снежок, дорога искрилась в свете уличных фонарей и праздничной подсветки. Полина видела, что подруга вот-вот расплачется, и старалась отвлечь ее от неприятных мыслей, выбрав погоду, как самую безопасную тему:

– Прекрасная новогодняя погода, давно такой не было. Который год то мороз за тридцать, то лужи на асфальте. Как это остро – съехать с горки в лужу.

– Да, это впечатляет. – Аня, шмыгая носом, старалась поддержать светский разговор. – Помнишь, в позапрошлом году один не совсем трезвый тип до того докатался на горке, что было не понятно, то ли он купался в бассейне, то ли упал в реку, такой был насквозь мокрый в своей дубленке.

Болтая ни о чем, как истинные светские дамы и старательно делая вид, что ничего особенного не произошло, дошли до дома и разошлись по своим комнатам. Анфиса нырнула в прохладную постель, всей кожей ощутила ласковую гладкость сатиновой простыни и тихо застонала от охватившего ее чувства безнадежного одиночества.

Но еще больше угнетала необходимость завтра появиться перед любопытными глазами сослуживцев. Сама игра не особо нервировала, немного добавляла перцу в пресную жизнь, и только. Но теперь, когда Влад втянул ее во что-то настоящее, стало стыдно. Настолько, что она не знала, как будет смотреть в глаза дамам из собственного отдела, не говоря уж обо всех прочих.

Достойным конец псевдоромана не получился. Вряд ли после такого поцелуя народ поверит, что они поссорились. Уж скорее наоборот… Что на Влада нашло? Пьяным он не был, выпил всего пару рюмок коньяка, она же сидела рядом. Или решил продемонстрировать ей, да за компанию и всем остальным, что он настоящий мужчина? Но почему раньше он так себя не вел?

Мысли метались от предположения к предположению и ни одно из них не казалось обоснованным. Спать не хотелось совершенно. Выйти бы погулять, мозги проветрить, но время слишком позднее. Она тупо таращилась в потолок саднившими от слез глазами, когда в двенадцать часов раздался телефонный звонок. Она затаилась – неужели Влад? Вряд ли, он бы позвонил ей по сотовому. Напряженно прислушалась.

Трубку после пятого настойчивого гудка взяла Полина. Осторожно заглянула в комнату подруги, тихонько прошептала, боясь разбудить, если та вдруг заснула:

– Аня, тебя Ольга Потапова. Ты еще не спишь?

Анфиса накинула халат и вышла в коридор, где стоял старый хозяйский телефон, оставшийся еще с незапамятных советских времен. Звонила бывшая однокурсница, работающая в богатенькой нефтяной компании. По немного возбужденному голосу Аня поняла, что та только что отметила наступление Нового года. Та сама это быстро подтвердила:

– Аня, привет! Ничего, что я так поздно? Я с новогодней вечеринки. У меня для тебя приятная новость – я переговорила о тебе с шефом, и он приглашает тебя на собеседование сразу после Нового года. У нас в юридическом отделе появилась вакансия. С начальником юротдела я тоже поговорила. Он не против. Повезло, на корпоративе у них было хорошее настроение.

Она несколько фривольно хихикнула. Аня догадалась, что словечко за нее было замолвлено после принятия на грудь начальниками пары-тройки стопок коньяка. Но это всё равно, важен результат. Она с силой сжала ставшую влажной трубку, боясь уронить, а подруга весело продолжала:

– Если понравишься, будем работать вместе. Надеюсь, что все будет в ажуре! Приходи в главный офис к девяти, я тебя буду ждать внизу, у вертушки. Сможешь?

Аня, больше года настойчиво просившая всех своих знакомых помочь с более денежным местом работы, вместо радости ощутила приступ горького разочарования. Скрывая огорчение, постаралась радостным голосом поблагодарить приятельницу за старание, пообещав, что непременно будет вовремя, и положила трубку.

Улеглась в постель и постаралась все спокойно обдумать. То, что она сможет уволиться, просто прекрасно – сам собой прекратится спектакль, рискующий перерасти в душераздирающую драму. Денег будет намного больше, она сможет снять двухкомнатную квартиру и содержать братьев, не напрягая мать.

Но здравый смысл, наличием коего она всегда так гордилась, дал коварный сбой и сердце стало внушать какие-то дикие глупости – а вдруг Влад полюбит ее? Ведь бывает, что любят не за внешнюю красоту, а за внутреннюю…

Спохватившись, отринула этот явный бред и строго указала себе:

«Полная любви экзальтированная девица – находка для ловеласа. Причем полная и внутри, и снаружи. Побольше здравомыслия, дорогая! Удача плывет в руки, надо брать». – Но стимулирующие слова не помогали, из глаз сами потекли солоноватые слезы, скатываясь на губы и капая на подушку.

Тридцатого декабря, в последний рабочий день уходящего года, несчастные сотрудники, накануне интенсивно отмечавшие наступление Нового года и активно прощавшиеся со старым, ползли на работу с закрытыми глазами. Легче всего было женщинам, которых на работу привезли мужья. Но это было лишь слабым возмещением понесенного ущерба – вчера им не довелось изведать всю прелесть заполночного гулянья – мужья безжалостно изымали их из самой гущи веселья и увозили домой.

Комитетские мужчины чувствовали себя гораздо хуже. Многим пришлось отказаться от собственного авто и приехать на городском транспорте по причине излишнего дрожания рук и неверной координации движений.

Влад один из немногих прибыл на своем «саабе». Хмурый и недовольный, прошел в свой кабинет непривычно тяжелой походкой, не замечая никого вокруг. Сел, не удосужившись прикрыть двери, и мрачно уставился в выключенный монитор. Если бы тот был живым, испуганно включился только от одного свирепого взгляда.

Влад не мог понять, что такое с ним вчера произошло. Вел он себя недопустимо, облапил и поцеловал Аню на виду у всех так, что всем зрителям стало ясно, что они досадная помеха. Но почему? Перевести стрелки на излишне выпитое не получалась, – пил он вчера совсем немного. Похоже, что съехал с катушек он вовсе по другой причине.

Энергично потер лоб ладонью, как будто решил добыть огонь столь нетривиальным способом. Возможно ли, чтоб поводом к подобной агрессии стало ее решение первой порвать с ним? Да еще публично? Может быть, у него взыграло оскорбленное самолюбие? Ведь это только самолюбие, и ничего больше? Впервые в жизни он не мог понять себя.

Но знал точно – их знакомство переросло во что-то незнакомое ему, огромное и страшноватое, а потому опасное и чреватое неприятностями. Одно его вчерашнее поведение чего стоит! Он вполне мог устроить банальную драку с тем же Шуриком, если бы тому вздумалось что-нибудь брякнуть ему под горячую руку! Это не нормально! Никогда он до такой степени не терял контроль над собой!

А этот поцелуй в коридоре? Влад застонал, не в силах забыть вкус ее губ. Нужно это прекратить! В этом она безусловно права. Но почему ему так больно только от одной этой здравой мысли?

В открытый кабинет тихо зашел озабоченный Пал Васильич. Это было странно – обычно он по кабинетам подчиненных не разгуливал, предпочитая вызывать к себе. Влад насторожился. К чему этот странный визит? Как управляющий прошел по коридору, Влад не слышал. Но это-то как раз никого не удивляло.

Пал Васильич всегда ходил совершенно бесшумно, словно охотник на боровую дичь. Кого он ловил в собственной конторе, неизвестно, но подкрадываться умел профессионально. Стоишь себе, ничего не подозреваешь – бац! – управляющий возникает за спиной, как чертик из табакерки. Наиболее слабонервные даже издавали истеричные вопли, чем немало развлекали босса.

Непривычно помявшись, управляющий обменялся с хозяином кабинета вялым рукопожатием и сел на приставленный сбоку стул для посетителей, жесткий и неудобный. Такой стульчик был поставлен специально – чтобы надоедливые гости долго не засиживались и хозяина не отвлекали.

Пал Васильевич нервно провел рукой по изрядно полысевшей голове.

– Мне очень неприятно, Владислав Михайлович, но я должен поговорить насчет вашего не очень понятного увлечения Анфисой Коробковой. Она, конечно, хорошая девушка, умная и все такое, но вам абсолютно не подходит. Уж очень она неказистая, бесцветная. Поиграете вы с ней и бросите. А она будет страдать. Может, не стоит заводить дело так далеко?

«Это еще кто с кем играет!» – Влад снова разозлился на девушку, так бесцеремонно выгонявшую его из своей жизни. Досада и разочарование заставили его с раздражением выпалить:

– Да с чего вы взяли, что Коробкова мне нравится? Это она бегает за мной, как пришитая, не знаю, как от нее избавиться. – Он заскрипел зубами, заставив начальника удивленно отшатнуться. Противореча себе, прошипел: – Вчера с Шуриком весь вечер профлиртовала, кокетка несчастная! Вот и пришлось ее немного проучить, если уж ей так захотелось нежности и ласки! Она их получила по полной программе! И еще получит! – голос сорвался на крик. Влад схватился за голову и замолк, не понимая, что с ним такое.

Управляющий вздрогнул. Он не так представлял себе этот разговор. Он должен был по-отечески увещевать, а Влад смиренно оправдываться. И вдруг вместо дружеской беседы он попадает на почти кровавую разборку, и на него, как на мальчика для битья, выливают бешенство из-за любовной размолвки.

Он внимательнее посмотрел на потемневшее, искаженное неуправляемым гневом лицо собеседника. Похоже, что дело тут гораздо серьезнее, чем он предполагал. Владислав явно увлечен во много раз сильнее, чем хочет показать. А, может, еще не осознал сей факт.

Постарался излить елей на бурные воды, остудив раскаленные страсти:

– Это вы, конечно, сгоряча. Зря вы так рассердились из-за невинного флирта.

Влад взорвался, из-за отчаянной боли в груди не желая ничего слышать.

– Да ничего подобного не было! Эта бессовестная девица давно мне жить не дает, пытается невесть чего добиться! Жениться на этой пышке я никогда не буду! Видеть ее не хочу! Достала она меня!

Он сам не мог понять, что такое говорит. Зачем? Для того, чтобы прекратить балаган, как и хотела Аня? Эффектно разойтись? Значит, он все-таки исполняет ее желание, хотя и таким дурацким способом? Захотелось в слепой ярости трахнуть кулаком по столу, но в присутствии строго глядящего на него управляющего пришлось недостойный порыв сдержать.

Тот встал, все так же не отрывая осторожного взгляда от сотрудника, как будто боялся, что тот может ударить его, если он неосмотрительно отвернется.

– Ну что же, тогда все к лучшему.

Тон управляющего был скептическим, он был тертым калачом и не поверил ни одному слову своего до крайности раздраженного собеседника. Причем был на сто процентов уверен, что гнев и боль мужчины лежали в гораздо более существенной плоскости, чем легкий прилюдный флирт его пассии. В чем-чем, а в проницательности управляющему никто не отказывал, недаром тот продержался на своем посту столько лет. Всех кругом снимали то за одно, то за другое, а он устойчиво руководил вверенным ему коллективом.

– Надеюсь, вы сами доведете до нее свое мнение? Не будете ждать, пока наша замечательная Марья Степановна доложит ей о нашем разговоре? Я заметил, как кто-то промелькнул в коридоре, а мы с вами недальновидно поступили, не закрыв дверь. – Пал Васильич умеючи разделил лежавшую на нем вину пополам. Нехотя оправдываясь, заметил: – Правда, когда я шел к вам, коридор был пуст.

Немного помолчал, по его рассерженным глазам можно было понять, что он не одобряет поведения Влада, считая его недостойным мужчины, но тот на него не смотрел, тупо уставившись в полированный стол. Не дождавшись никакой реакции, управляющий недовольно повторил:

– Так я настоятельно вас прошу, скажите ей обо всем сами. И как можно деликатнее. Она славная девушка, хоть и изрядная озорница, и не заслуживает гадких сплетен.

Влад в ответ смог лишь согласно склонить голову, не в состоянии вымолвить ни слова из-за перехватившего горло спазма. Что же он натворил?

Аня шла по коридору, ничего не видя от беспрерывно текущих по лицу слез. Она старалась не всхлипывать и не вытирать мокрое лицо, но идущая следом Васса Ивановна всё понимала. Начальница чувствовала себя отчаянно виноватой – ведь именно она была инициатором утреннего визита к Владу. Она с утра принялась уговаривать девушку сходить в отдел автоматизации и помириться с другом. Эх, если бы знать, как оно все обернется!

Но она самоуверенно увещевала:

– Анечка, вам нужно проще смотреть на вещи. Это же ерунда! Ну, взревновал вас молодой человек, ну, целовал вас не там, где бы вы хотели!

Аня скорчила многозначительную гримаску. – «Ага, значит, подразумевается, что я хочу, чтобы меня целовали только «там»! И где это именно? Ну, надо же такое ляпнуть!»

– Это такие пустяки! Помните, как в стихотворении – с любимыми не расставайтесь! Давайте я пойду вместе с вами и сама с ним поговорю!

Очевидно, начальница со своими романтическими химерами не спала всю ночь. Или, возможно, у нее из головы еще не выветрился вчерашний хмель?

Аня хотела резко отказаться, но, поразмыслив, решила, что гораздо действеннее исполнить желание восторженной дамочки, и пусть дальше пеняет на себя. К тому же это ей на руку – можно будет эффектно закончить затянувшуюся любовную историю. Влад точно будет не в настроении и выскажет им все, причем сделает так, как он умеет – высокомерно и отчужденно. Появится повод разозлиться и порвать с ним. Нервно согласилась:

– Хорошо, Васса Ивановна, если хотите, пойдемте со мной. Но не жалуйтесь, если что-то пойдет не так, как вы задумали!

Умиленная начальница решила, что ее присутствие благотворно скажется на вспыльчивом молодом человеке, а когда голубки помирятся, она тихо улизнет, чтобы не мешать.

Аня шла наверх с тяжелым сердцем. Ей не хотелось обижать Вассу Ивановну. Ведь та не хотела ничего дурного. Зря, наверное, она так несправедлива к пусть несколько назойливому, но по сути хорошему человеку. Не стоит втягивать ее в их неизвестно чем окончившийся спектакль…

Она остановилась и хотела повернуть назад, но начальница бодро скомандовала «Только вперед!» и потащила девушку дальше.

«Ну что ж, пусть пеняет на себя!» – Аня разозлилась на бесцеремонность. – «Всегда знает, как надо жить, вот пусть и напорется хоть раз в жизни на собственные добрые намерения!»

Поднявшись пешком на десятый этаж, остановились в коридоре, чтобы отдышаться, и невольно услышали громкий разговор Влада с управляющим, явно не предназначающийся для чужих ушей. Или, наоборот, полностью рассчитанный на публику – ведь дверь была распахнула настежь, и голоса Влад не снижал. Наоборот, кричал во все горло свои злые обвинения.

Может, это просто некоторое изменение сценария? Захотел закончить спектакль по-своему, имеет право, как полноправный его участник. Возможно, потом просто извинится и скажет, что решил воспользоваться случаем? Почему же тогда ей больно, невыносимо больно? Она развернулась, и, не дожидаясь конца разговора, как сомнамбула, спустилась обратно, не отрывая помутившегося взгляда от ступенек.

Не доходя до отдела, нырнула в туалет и сунула руки под холодную воду. Постояв так минут пять и почувствовав, что холод проник до сердца, с сожалением посмотрела на красные, как у гуся, руки. Ополоснув лицо, невесело порадовалась, что не красится – вот бы была сейчас хороша от потеков черной туши! Подождав, пока отойдет краснота от щек и век, прошла в кабинет Вассы Ивановны.

– Ну вот, теперь вы знаете, как Владислав Михайлович относится ко мне. И ведь во многом он прав. – По лицу снова невольно побежали слезы.

Начальница сидела бледная, с красными пятнами на лице и шее и нервно дергала шариковую ручку.

«Сейчас опять сломает!» – Все сослуживцы знали дурную привычку начальницы ломать во время волнения ручки и карандаши. – Крак! – Васса Ивановна не обманула ожиданий. Тупо посмотрев на творение своих рук, выбросила сломанную ручку в мусорную корзину и взяла следующую.

– Анечка, извини меня, пожалуйста. Я действительно старая романтическая дура. Ну не совсем старая, – поправилась она, мельком взглянув на себя в большое зеркало напротив, – но все-таки дура. Не надо было мне тащить тебя наверх. Какой же он непорядочный тип!

Аня пожала плечами. В глазах снова предательски защипало, в горле появился ком. Она не хотела разнюниться перед Вассой Ивановной, но слезы всё равно мешали говорить. Вспомнила о вчерашнем звонке и решилась поговорить о полученном предложении. Нет худа без добра…

– Я нашла другое место работы. Вчера мне позвонила подруга и предложила встретиться со своим директором. Если я ему подойду, вы отпустите меня сразу, без отработки? Я знаю, это некрасиво с моей стороны, вы столько для меня сделали, но вы же понимаете, я не могу здесь больше оставаться. Управляющий об этом разговоре молчать не станет, наверняка расскажет кому-нибудь…

Начальница расстроилась еще больше. Она мечтала в положенное время спокойно выйти на пенсию, передав бразды правления Ане, но, видно, не судьба.

– Да, конечно, ты права. Я постараюсь тебе помочь. Если собеседование удастся, думаю, что и Пал Васильич не будет против. Конечно, тебе лучше уйти.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Аня промокала пот с раскрасневшегося лица жестким вафельным полотенцем. Руки мелко дрожали и, прижатые к лицу, создавали легкий вибрирующий эффект.

«Как полезно! – она по привычке устало иронизировала над собственными сомнительными достижениями, – не надо тратиться на массажистку: все удобства в одном флаконе! И тренировка, и вибромассаж – одновременно!»

Ноги подрагивали от напряжения, по спине струился настоящий поток. Серая хлопковая футболка была уже насквозь мокрой.

Энергичным пружинистым шагом подошла Ирина, тренер по фитнесу, проверила пульс. Аня с черной завистью посмотрела на нее. Тренерша пропрыгала больше всех своих подопечных, а вид имела такой свежий, будто всего-навсего прогулялась вечерком по центральному парку, наслаждаясь окружающим пейзажем. Ее цветущий облик служил упреком лично ей, Ане, красной, потной, измученной, и к тому же пыхтящей, как закипающий самовар. Во всяком случае, то сопение, что вырывалось из ее измученных упражнениями легких, никто легким дыханием назвать не рискнет.

Ирина снисходительно покивала головой, любовно оглаживая свой фирменный белый костюмчик, на фоне которого Анины черные трикотажные брюки и серая футболка выглядели жалкими тряпками.

– Ну ладно, поработала ты неплохо. Прими душ, разогрейся в сауне и можешь поплавать с полчасика.

Девушка застонала. Поплавать! Легко говорить! Да она шагу не может ступить! Но, хорошо усвоив, что совет тренера – это командирский приказ, послушно поплелась в сауну, растянулась на полке и чуть не уснула, разморясь от тепла и усталости.

Вылезла из нее лишь после командирского окрика бдительно следившей за ней Ирины. Хлопнулась в бассейн, где уже, как поплавки, болтались такие же несчастные. И испытала настоящее блаженство. Из напряженных мускулов уходила боль, затекшее тело растворялось в теплой воде. Она не шевелила ни рукой, ни ногой. Просто лежала на спине, раскинув конечности, и безмятежно смотрела в расписанный тропическими рыбами, крабами и водорослями потолок.

Интересно, с чего художник писал свой шедевр? Плод ли это его безудержной фантазии или основой послужил чей-то домашний аквариум? Не найдя ответа на этот вопрос, закрыла глаза и попыталась представить, что она блаженствует на матраце, чуть покачивающемся на океанских волнах у Канарских островов, после серфинга, измучившего ее бедные больные мышцы. Вокруг пальмы, безбрежный синий океан, белый песок и горячее солнце. Но воображение на заданную тему работать отказалось и в памяти всплыли события последних месяцев.

С момента поспешного бегства из комитета прошло почти полгода. Собеседование с новым начальством оказалось успешным, поскольку после интенсивного празднования Нового года глава компании еще не пришел в себя и был настроен на редкость благодушно. Правда, принял ее с оговоркой: за шесть месяцев испытательного срока довести тело до нормальных стандартов, поскольку фирма у них мирового уровня и сотрудники должны быть на высоте не только по своим деловым и профессиональным качествам, но и по внешнему виду.

Чтобы новой сотруднице было проще выполнить это условие, пригласил в кабинет тренера по фитнесу Ирину, числящуюся в штате компании, и попросил взять личное шефство над Анфисой Коробковой, чем та немедля и занялась, заставив девушку в первый же рабочий день после смены спуститься в спортзал, устроенный в цокольном этаже здания.

И вот ошкуриванию своего несчастного тела Аня была вынуждена посвящать почти всё свое свободное время. Нельзя сказать, чтобы она достигла сказочных высот в этом, на ее взгляд, редкостно противном занятии, но, по крайней мере, блузку она теперь заправляла внутрь, а не выпускала наверх, чтобы прикрыть волнообразные бедра, как прежде. Мускулы у нее окрепли, подтянулись, и на упитанного крокодила она больше не походила.

Обозначилась довольно узкая талия, ноги стали стройными, с тонкими изящными щиколотками, даже грудь стала меньше. В худышку она не превратилась, но достигла среднероссийских стандартов и дотянула до сорок восьмого размера, даже, при желании, могла влезть в сорок шестой.

Полина с одобрением относилась к этому эксперименту, и даже сама в свободное время ходила с ней на занятия, благо родственникам сотрудников не возбранялось пользоваться спортзалом.

После очередной команды тренерши Аня вылезла из бассейна и, немного придя в себя от очередной фитнесовской пытки, поползла домой на противно подрагивающих ногах. Усталость была такая, что даже кости казались дрожащим желе. Мечта осталась одна – раскинуться на кровати и подремать хотя бы с полчасика, прежде чем окунуться в зубрежку. Но этой скромной мечте исполниться было не дано, зайдя в квартиру, она с ужасом увидела на вешалке чужую одежду.

Вышедшая навстречу Поля предупреждающе сделала круглые глаза и преувеличено радостным тоном сообщила:

– Аня, у нас гости! Ждут тебя уже два часа!

Девушки печально взглянули друг на друга, одинаково смиренно пожали плечами и пошли к дамам. За небольшим кухонным столом, накрытым зеленоватой жаккардовой скатертью, используемой в торжественных случаях, сидели и пили чай Васса Ивановна и Раечка из общего отдела.

Аня запечалилась. Если бы гостьи пришли в другое время, когда у нее не так ломит все тело, она была бы им искренне рада. Но не теперь, когда она после зверского фитнеса ни на кого смотреть не в состоянии.

Посередине стола красовался приличных размеров торт, украшенный ядовито-красными кремовыми розочками в обрамлении зеленых мармеладных листочков. Она вздохнула про себя. Вот именно такого соблазна ей только и не хватает! Только один кусочек – и долой столько трудов и самоограничений! Разве можно подвергать ее таким испытаниям! Она же не железная! Организм, учуяв сладкое, тут же начал выделять слюну и желудочный сок в таких размерах, что во рту почувствовалась горечь, а под солнечным сплетением начались короткие болезненные спазмы.

Женщины, увидев Аню, охнули и кинулись ее обнимать.

– Боже мой, Анечка, как ты похорошела! Просто расцвела! Стала такой стройной, такой милой! Если бы тебя сейчас увидел Влад…

Аня напряглась, как от удара.

– Ни слова о Владе, Васса Ивановна! И очень прошу ему ничего обо мне не говорить! Не надо навязывать мне псевдоженихов! – девушка сурово посмотрела на бывших коллег.

Дамы дружно закивали головой, смущенно припоминая былые глупости. Тут же нашлась нейтральная тема. Бывшая начальница, с удовольствием осматривая изменившуюся фигурку девушки, задала шаблонный вопрос:

– Аня, как тебе удалось так кардинально измениться? Признайся, что на твоем горизонте появился мужчина, а иначе для чего стараться?

Она, слышавшая это от всех своих знакомых, скучно ответила:

– Конечно, я страдаю из-за мужчины. А ради кого еще женщины мучаются, пытаясь соответствовать каким-то глупейшим стандартам? И мужчина этот – мой директор, Александр Федорович. Он мне прямо так и сказал – не будешь соответствовать европейским стандартам, работать у нас не будешь. Но мне в одиночку не удалось бы так эффективно поизмываться над собственным телом, если бы не фанатка своего дела, моя тренерша Ирина. Она загоняет меня в тренажерный зал три раза в неделю после работы и издевается надо мной вволю. Но давайте уже за стол сядем, а то меня ноги не держат.

Она поставила старенький венский стул на самый угол стола и упала на него, блаженно вытянув гудящие ноги и дожидаясь, пока ее примеру последуют остальные. Васса Ивановна запаниковала, вспомнив старинную примету.

– Аня, разве можно садиться на угол! Так ведь и замуж не выйдешь!

– Да разве ж это плохо? – девушка искренне удивилась: – Я считаю, что это очень хорошо!

Собеседница скривилась, но спорить не стала. В присутствии этой новой, строгой симпатичной девушки, так не похожей на ее прежнюю любимицу, она чувствовала себя не в своей тарелке. Ей стало жаль озорную бесшабашную толстушку, сгоревшую в горниле выдуманных ими страстей.

Аня отхлебнула из чашки налитого ею Полиной некрепкого чая без сахара, подлила из молочницы молока, чтобы было не так терпко, и укоризненно посмотрела на подругу. Та высоко подняла черные брови, напоминая: нельзя так нельзя. Позавидовав Полининой выдержке, Аня гостеприимно попросила друзей не стесняться и попробовать шоколадных конфет из большой помпезной коробки, припасенной как раз на такой случай, но сама, как ни хотелось, ни одной не взяла, продемонстрировав незаурядную выдержку и силу воли.

Взглянув на притихшую Вассу Ивановну, саркастично продолжила, стараясь отвлечь бывшую начальницу от написанных на ее лице печальных мыслей:

– Я всё это время только и слышала – «Анечка, вы недостаточно вкладываете усердия в это упражнение, ваш пульс далек от максимальной нагрузки, удвойте старание, пожалуйста»! – В общем, такого ужаса, как в первые два месяца, я никогда не испытывала. Сколько раз я хотела удрать с этих дурацких занятий – но куда там! Ирина не поленилась сходить в университет, переписала мое расписание на полгода вперед, и провести ее, отговариваясь учебой, абсолютно невозможно. Она почти каждый вечер замеряет меня во всех ракурсах и досадует на мое слишком медленное приближение к назначенному мне идеалу. За хороший результат получит глубокое моральное удовлетворение. – И уныло закончила, с вожделением глядя на благоухающий карамелью торт: – Только вот доживу ли я до намеченного ею превращения из плюшки в модель 90х60х90 – большой вопрос…

Раечка, бесконечно очарованная ее блистательным превращением, запротестовала, отложив ложечку, которой поедала немаленький кусочек торта:

– Аня, ты должна быть ей за это благодарна – у тебя вполне приличная фигурка. И кожа хорошая – прыщи исчезли.

Аня скорчила недовольную гримаску.

– Я ей сердечно признательна, как же. Особенно когда ощущаю такую же благородную усталость, как сейчас. Отсутствие угрей, кстати, – тоже ее заслуга. Она меня убедила, назовем это так, отказаться от конфет, пирожных и пирожков, которые я так любила поглощать в обед, а также до него и после, – тут девушка ностальгически вздохнула, закатив глаза, вспоминая славное времечко, полное блаженства, – заменив их на фрукты и орехи. Эта замена хорошо сказалась на коже – прыщи перестали лезть. Но, вполне возможно, что это мой организм просто наконец дозрел до нормального состояния.

Полина лукаво взглянула на подругу, одновременно подливая гостьям горячий чай и нарезая остатки торта, избавляя ту от соблазна. На предложение Вассы Ивановны отдать последний кусочек Ане сурово возразила:

– Что вы, ей же потом неделю придется сгонять проглоченные сегодня калории! Это нам ничего не страшно, а у нее всё немедля отложится там, где не надо!

Пристыженная Васса Ивановна послушно положила в рот соблазнительную масляную розочку, и Аня мысленно сокрушено вздохнула. Как та была хороша! Нежная, душистая, она наверняка так и таяла во рту. Полина, заметив вожделенный взгляд подруги, которым та проводила в последний путь масляную розу, осуждающе покачала головой и иронично продолжила прерванную тему:

– Конечно, не хочется же признаваться, что ты столько лет взращивала прыщи по собственной воле, вот и выдвинула оправдательную теорию о замедленном созревании. Куда благороднее неистребимой лени и тяги к обжорству!

Аня вызывающе сверкнула в сторону подруги голубыми глазами.

– Не слушайте ее, пожалуйста. В ней просто вопит дух противоречия. Что бы я ни сказала – она все пытается опровергнуть. Это уж у нее характер такой, она с ним ничего поделать не может! – она задорно тряхнула головой, волосы разлетелись и красивой волной легли на плечи.

– Ох ты, просто класс! – Раечка задохнулась от восторга. – Я раньше никогда не замечала, что у тебя такие красивые волосы!

Анфиса небрежно провела рукой по голове.

– А их не было, вот и не замечала. Это всё наш парикмахер, очаровательный мужик.

У нее это получилось очень скептически, и собеседницы поняли, что с ним что-то не так: то ли он не очаровательный, то ли вовсе не мужик.

– Он приходит в офис раз в неделю, угрюмо называет меня «мой вредный одуванчик» и по часу колдует над моей головой. То мажет каким-то бальзамом, то массаж делает с травами, то моет чем-то противным и вонючим. Но от его манипуляций волосы стали послушнее и больше не встают дыбом вокруг головы. – Аня снова резко повернула головой, вал светло-пепельных волос взлетел и красиво лег на свое место.

Дамы еще повосхищались новым Аниным видом, новой зарплатой, новыми возможностями и, заправившись изрядным количеством чая, конфет и практически в одиночку уничтожив весь принесенный с собой торт, ушли, с сожалением посмотрев на часы. Они бы еще посидели в теплой дружеской обстановке, но неумолимые стрелки показывали одиннадцать часов.

Стремительно моя за гостями посуду, Анфиса сокрушалась:

– Я, конечно, им очень рада, но ведь мне к завтрашнему дню надо выучить полсотни новых аглицких слов. Может, надиктовать на магнитофон и оставить на ночь? Глядишь, и запомню?

Полина, стиравшая со стола, согласно кивнула, одобряя мудрую задумку.

– Конечно, выучишь, если будешь записывать целую кассету, там же час звучания. Пока диктуешь, всё и запомнишь. Замечательный способ, надо сказать.

Аня засмеялась и сладко потянулась, встав на носочки, но тут же скукожилась и запыхтела от тянущей боли в мышцах.

– Тот, кто сказал, что заниматься всякими там физическими упражнениями приятно, был извращенцем! Ой! – она схватилась за икру. – Это редкая гадость!

Поля присела и стала разминать Анину ногу.

– Судороги? Перестаралась сегодня, что ли?

– Не знаю, – пропыхтела мученица фитнеса, – сегодня мы ваяли икры. Они у меня не вписываются в нормы, которые мне индивидуально рассчитала Ирина. Господи, скорей бы прошел испытательный срок, и я смогла бы хотя бы изредка делать ей длинный нос. Лишь одна эта мысль и облегчает мои неизбывные страдания.

Еще немного поохав и сетуя на суровость тренера, проковыляла в свою комнату, залегла на кровать с учебником английского в руках. Позубрив до двенадцати ночи, выключила свет и сразу отключилась.

Пятого июля Владимир Сергеевич зашел в подведомственный отдел. Анфиса с уважением взглянула на начальника, как всегда, выглядевшего солидно и уверенно в своем строгом черном костюме и белой рубашке с галстуком. Корректно ответив на приветствия сотрудников, он подсел к ее столу.

Она смутилась и напряглась, лихорадочно вспоминая, что могла сделать не так. Немного помолчав, очевидно, собираясь с мыслями, Владимир Сергеевич оглядел притихших юристов. Каждый усердно занимался своим делом, но по напряженным спинам и искоса бросаемым на них настороженным взглядам чувствовалось пристальное внимание.

Начальник неодобрительно покачал головой, увидев беспорядок на рабочем столе Анфисы. Она приготовилась выслушать замечание по поводу своей безалаберности, но Владимир Сергеевич заговорил о другом:

– Я сейчас от шефа. Александр Федорович интересовался вашими делами. Вы, конечно, помните, что сегодня у вас заканчивается испытательный срок. Шесть месяцев пролетели, как одно мгновение. Мое мнение о вас я ему доложил, оно положительное: – вы умны, компетентны, усидчивы, обязательны, аккуратны, умеете и любите учиться. Я буду рад видеть вас в числе своих постоянных сотрудников. Александр Федорович просил передать вам, что ждет вас у себя в одиннадцать часов. Он захотел лично сказать вам пару фраз.

Аня раскраснелась от приятных слов. Владимир Сергеевич поднялся, взял папку с подготовленными для него документами и вышел. Сослуживцы радостно зашумели. В общем гуле поздравлений было слышно только, что никто и не сомневался, что она успешно выполнит все условия испытательного срока.

Анфиса посмотрела на висевшие на стене электронные часы. До назначенной встречи оставалось полчаса. Подождала немного, пытаясь навести на столе хотя бы относительный порядок, но не выдержала, бросила это гиблое дело, сообщила коллегам, что идет к высокому начальству, выслушала напутственные пожелания и пошла вниз.

Глубоко дыша, чтобы успокоиться и вернуть ясность мысли, медленно брела в секцию директора по бесконечным коридорам. Поглядывая по сторонам, в который раз удивлялась разнице между своей старой конторой и современным офисом, где работала теперь. Здесь – дорогой евроуют и профессиональная забота о людях, и там – неумение или нежелание сделать сущую ерунду для собственных сотрудников. Правда, работа по напряженности особенно не различалась – и там и здесь выкладываться приходилось полностью. Но вот зарплата отличалась резко.

Подошла к апартаментам главного под зорким надзором видеокамеры. Охранник, сидящий за внушительным полированным столом, проверил наличие ее фамилии в списке допущенных в святая святых. Придирчиво сверил фотографию на служебном удостоверении с его владелицей. Посмотрел на часы – соответствует ли визит назначенному времени, и только после этой дотошной проверки разрешил пройти дальше.

Аня, еще больше смутившаяся от подобных строгостей, дошла до приемной, расположенной в самом конце довольно длинного коридора, осторожно открыла тяжелую белую дверь. Первое, что бросилось в глаза, – мощная фигура высокого мужчины, строившего куры двум симпатичным женщинам, сидящим за столами перед кабинетом директора. Услышав звук несмелых шагов, мужчина раздраженно оглянулся. Аня чуть не фыркнула – это был не слишком любимый офисным народом племянничек Александра Федоровича, совершенно зазря занимающий должность заместителя начальника коммерческого отдела.

Он окинул ее пренебрежительным взглядом и демонстративно повернулся к хорошенькой секретарше, не удостоив ни словом. Конечно, кто она такая, чтобы он тратил на нее свое драгоценное внимание? В голове тотчас сыграла «в атаку!» боевая труба, и девушка мило пропела, подойдя поближе:

– Здравствуйте, Станислав Евгеньевич! Очень рада вас видеть! Как поживаете?

Он медленно повернулся всем своим мощным телом и уставился на нарушительницу негласных правил. В этой конторе он один решал, с кем ему говорить, а с кем нет. Аня с достоинством выдержала его презрительный взгляд, сумев при этом ухмыльнуться так же холодно и недружелюбно, как и он. У него нехорошо заблестели глаза, почувствовав вызов.

Аня отметила, что внешне он был весьма даже ничего – высокий, мускулистый, с белозубой голливудской улыбкой. Но стоило ему только открыть рот, как любой нормальной женщине становилось противно. Сальные шуточки и грязные намеки сыпались из него, как из дырявого мешка с сахаром. Она пренебрежительно сморщила нос и приготовилась к неизбежным гадостям.

Стас медленно прошелся по ней снизу вверх тягучим масляным взглядом и надменно посмотрел в глаза, давая понять, что он ее вспомнил. Аня позавидовала его памяти: они встречались всего раз, в кабинете у Владимира Сергеевича, в самом начале ее службы. Он с откровенным удивлением разглядывал ее, как случайно попавшее к ним огородное пугало. Возможно, он бы высказал свое мнение вслух, но мешало сдерживающее присутствие Владимира Сергеевича. Но теперь его рядом не было, и парень постарался донести до нахальной особы свое мнение как можно откровенней:

– О, как вы похудели! Столько усилий, чтобы мне понравиться? Боюсь, вы напрасно так страдали – вы вовсе не в моем вкусе. Мне не нравятся глуповатые простушки. Да и фигура у вас, уж извините, – он пренебрежительно взмахнул рукой, обрисовывая всю ее несовершенную персону, – мешковатая, если говорить культурно…

Аня постаралась состроить озадаченную мину и ответила неестественно восторженным тоном в том же выспреннем стиле:

– О, вы следите за моим совершенством, как духовным, так и физическим? Ночей не спите от волнения? А что дальше – цветы, объятья, поцелуи? – Помолчала и продолжила уже сочувственно, стараясь не слишком расстроить нежного поклонника: – Но мне придется вас разочаровать: вы слишком неинтеллектуальны, чтобы добиться успеха у такой умной и широко образованной девушки, как я. Даже если вы и столь настойчиво ухаживаете. Но не отчаивайтесь, – тут она интимно подвинулась к нему, оказавшись в опасной близости, и ласково положила пальчики на лацкан дорогого пиджака цвета голубиного крыла, заглянула в глаза и продолжила глубоким взволнованным шепотом: – Вы многим нравитесь, я знаю! Вы еще найдете свой идеал! Нет причин для самоубийства!

Мужчина оторопел, от неожиданности застыв на месте, как каменный истукан, а секретарши зашлись в неудержимом хохоте.

– Да, Стас, не страдай, пожалуйста, от неразделенной любви! – Александра Александровна задыхалась от смеха. – Во всяком случае, не стреляйся здесь, очень прошу! Найди местечко поукромнее!

Он не мог поверить своим ушам и молча смотрел на разбитную девицу. Что ответить, чтобы было пристойно и вместе с тем адекватно насмешке, не знал. Такое с ним случилось впервые. Спускать подобную шпильку какой-то там нахальной серой мышке не позволял характер. Но ничего достойного придумать не успел: из небольшого динамика на столе секретарши раздался тяжелый голос:

– Александра Александровна, Коробкова здесь?

– Здесь, Александр Федорович!

– Пусть войдет.

В полной тишине под пристальными взглядами оставшихся, разъяренными – Стаса, и ободряющими – женщин, Анфиса прошла в кабинет директора.

Беседа продолжалась недолго и, как она и надеялась, была чисто формальной. Шеф сразу сказал, что, если ее так ценит Владимир Сергеевич, то ему остается только присоединиться к его мнению и надеяться, что она проработает в их компании много лет. Похвалил за то, что она выполнила его просьбу и усердно поработала над собой.

Визит продолжался минут пять, не более, но Аня устала и переволновалась не меньше, чем за школьную контрольную по алгебре, с которой у нее всегда были нелады.

Когда девушка вышла из кабинета директора, обмахиваясь ладонью и покусывая губы, Стаса не было.

Женщины смотрели на нее новыми глазами. Из неприметной незначительной особы она выросла до героини, осадившей наглого племянничка. Осторожно оглядываясь на дверь шефа, женщины по очереди пожали ей руку.

– Анфиса Михайловна, вы замечательно Стасу ответили! Он вылетел отсюда как ошпаренный! Даже слова не сказал! Знаете, еще никто не смог добиться такого потрясающего результата, хоть и бывали в наших рядах героические личности. Но только теперь будьте осторожны – он просто так этого вам не спустит. Мстительный тип.

Аня пообещала быть начеку и отправилась в обратный путь. По дороге ее боевой настрой приувял, и она начала бранить себя за несдержанность. Ну, что было промолчать? Сделала бы вид, что не заметила его, и всё было бы прекрасно! А теперь нажила себе врага! Да еще какого! Она слышала разговоры о методах Стаса расправляться с неугодными. Непорядочный тип, как раз из тех, кого она терпеть не могла.

Вечером после работы медленно шла мимо цветущей липовой аллеи и тихо беседовала с Олей, своей институтской подругой. Той уже было известно о ее необдуманном поступке. Александра Александровна не удержалась и восторженно шепнула о ней своей приятельнице из общего отдела. Остальное, как водится, было делом техники, то бишь внутренних телефонов. Оля огорченно спрашивала, не понимая, зачем подружке понадобилось ссориться с серым кардиналом.

– Ты опять влезла в дурацкую историю. Ну, зачем задирать родственника шефа? Любишь играть с огнем, всё острых ощущений ищешь? Жизнь слишком пресная? Перца не хватает?

Аня и сама была ужасно недовольна собой, но попыталась защищаться.

– Оля, если я не нравлюсь такому подлому типу, как Стас, это значит только одно – я очень хороший человек. И мне нужно собой гордиться! Причем сильно!

Девушка с возмущением посмотрела на непробиваемую подругу.

– Да разве я против? Гордись, сколько влезет! И мы тобой будем гордиться! Нам-то это делать безопасно! Только помни, что Стас – любимый племянник директора нашей компании, к тому же единственный отпрыск целого клана! Ты же знаешь, что у Александра Федоровича своих детей нет! И стоит Стасу сказать про тебя дяде пару негативных словечек в неформальной обстановке, и вылет тебе из конторы обеспечен. Прецеденты уже были. Была бы ты поосторожнее, что ли?

Анфиса обречено вздохнула и, положив руку на сердце, боязливо покаялась:

– Да я и сама уже жутко жалею. Сначала ляпну чепуху, а потом думаю, зачем я это сделала? Темперамент у меня итальянский, никак его не обуздаю. Но теперь-то что делать? Остается надеяться, что он обо мне забудет – столько развлечений под боком! Не до меня…

Ольга посмотрела в ее не на шутку расстроенное лицо, утешающе похлопала по руке и снисходительно сказала:

– Ну что ж, будем надеяться, что твои ожидания оправдаются, раз уж ничего другого не остается.

Дома, дождавшись прихода с работы Полины, Аня напоила ее чаем и опасливо рассказала об инциденте. Та призадумалась.

– Аня, он тебе нравится?

– Нет, конечно! Скорее противен.

– Так зачем ты его дразнишь?

– Дразню? – Аня не поверила своим ушам. – Почему дразню?

Полина подозрительно посмотрела в лицо подруге – действительно не понимает или по обыкновению разыгрывает?

– Однозначно раззадориваешь. Провоцируешь на всякие выходки. Именно так делают опытные соблазнительницы – сначала зацепят, а потом ловят на крючок.

Аня в ужасе замахала руками, неистово отрицая подобные намерения. Подруга строго продолжила, пытаясь разъяснить всю бестолковость подобного поведения:

– Если бы у тебя были далеко идущие планы, твое поведение было бы легко объяснимым. А так – даже мне непонятно, для чего ты с ним цапаешься. Ведь прекрасно знаешь, что это опасно и не к чему!

Аня сжала руками буйную голову и серьезно призадумалась, досадуя на себя. Полина смилостивилась перед этим проявлением искреннего раскаяния и снисходительно продолжила:

– Я-то хорошо знаю, что ты просто вовремя притормозить не можешь. Заедает тебя. Но другие-то этого не знают. – Сочувственно погладила подругу по опущенным плечам и предупредила: – После такой миленькой беседы любой парень с нормальными рефлексами захочет продолжить знакомство, причем в более тесном варианте. А из того, что ты мне рассказала об этом Стасе, следует одно – он своего не упустит. Так что готовься! Будь настороже, чтобы не попасть в очередную неприятную историю!

Анфиса только сокрушенно вздохнула, проигнорировав намек на Влада, и смутно надеясь на лучшее.

После неприятного разговора Анины нервишки изрядно пошаливали. Еще бы, каждый сотрудник, мало-мальски с ней знакомый, счел своим долгом рассказать ей пару-тройку случаев про этого самого Стаса, которые кончались всегда одним: его противнику приходилось искать другое место работы.

Настроение эти предупреждения никак не улучшали и к концу второй недели она оглядывалась при каждом шорохе, в каждом слове начальника ей чудился намек на грядущее увольнение, в каждой высокой фигуре она видела Стаса и невольно подскакивала, как ужаленная, не зная, то ли бежать, то ли прикинуться мраморной колонной у стенки. Не только она, но и весь коллектив, знающий о ее стычке с племянничком, ждал продолжения баталии, твердо уверенный, что так просто это не кончится.

Рабочий день в среду подходил к концу, когда Анфисе понадобилось сходить к экономистам, проконсультироваться по прорабатываемым ею договорам. Она собрала в папку нужные бумаги, нашла записную книжку с подготовленными вопросами, и отправилась на другой этаж. Выходя, снисходительно полюбовалась в зеркало на свою похудевшую фигурку в легких серых брючках и серебристой кофточке в обтяжку. Что ж, и у ограничений есть свои привлекательные стороны. Хотя ей гораздо больше по душе прежний образ жизни, без жертв и мук из-за отказа от сладкого и страданий на фитнесе.

Не спеша шла по длинному коридору, глухо постукивая высокими каблучками по сероватому ковровому покрытию, сосредоточенно думая о договорах и слегка помахивая коленкоровой папкой с бумагами. Внезапно почувствовала, что за ней кто-то идет, нога в ногу. Искоса взглянув через плечо, заметила Стаса и невольно ускорила шаг.

Он в два прыжка догнал ее, положил тяжелую руку на плечо и слегка сжал. Аня остановилась и резко повернулась к нему, надменно вздернув подбородок. Врага лучше встречать лицом к лицу. Стас снова, как в прошлый раз, масляно прошелся по ней тягучим многозначительным взглядом. Приблизив к ней лицо так близко, будто намеревался поцеловать, отчетливо прошептал:

– Соскучилась, моя дорогая? Мы так давно с тобой не виделись! Я вижу по твоему измученному лицу, что ты просто жаждешь моего сильного тела! А для чего же еще нужны женщины, как не для постели… – от томно - издевательского тона у Ани зачесались руки.

Влезать в неприятности было ни к чему, но и спускать нахалу его пакости просто сил не было. Вот и сейчас, выслушивая двусмысленные намеки о предназначении всех женщин в целом и ее, Ани, в частности, она не сдержалась и, привстав на носках, стараясь казаться повыше, выпалила в нагло ухмылявшуюся рожу:

– Ты, наглый интриган! Не знаешь, что бывает за сексуальные домогательства на службе? Я ведь юрист, слава Богу! И что делать с такими идиотами, как ты, знаю. Причем не в постели, а в суде, запомни это, балбес!

Не дожидаясь ответа, оттолкнула его и пошла по коридору, стараясь казаться уверенной в себе и спокойной. Народ, маленькими группками стоявший около стен, замолк, ожидая продолжения. Анфиса, ругая свою несдержанность и самое себя за страсть к публичным выступлениям, под пристальными взглядами сослуживцев пыталась гордо шагать дальше, как будто ничего не произошло. Опомнившийся молодчик быстро догнал ее и с силой развернул лицом к себе.

– Может, я страстно влюблен! Попробуй докажи, что это домогательства, я ведь тебе не начальник! – и он впился в ее губы жестоким поцелуем, рассчитанным на публику.

«Ну, погоди, скотина! Актриса из меня всё-таки неплохая!» – пронеслось в голове у нее, и она медленно, красиво роняя из рук папку и записную книжку, начала падать на ковровое покрытие. Стас, приготовившийся к небольшой, но эффектной драке, в которой он бы продемонстрировал свою снисходительность к женским капризам, растерялся и не успел ее подхватить. Она театрально распростерлась у его ног, неестественно выгнув шею.

«Поднимет меня кто-нибудь из этих дураков или нет, так и в самом деле можно скончаться от вывиха шеи и закупорки дыхания!»

– Ее надо отнести в медпункт! – наконец раздался испуганный женский голос.

Даже теперь, когда случилось ЧП, запуганный офисный народ не кричал и не звал на помощь. Ане очень хотелось приоткрыть глаз и взглянуть на склонившиеся над ней лица, но спектакль надо было играть правдиво, поэтому она осталась лежать без движения, старательно затягивая дыхание, чтобы побледнеть.

Стас сжал кулаки и свирепо смотрел на распростертое у ног неподвижное тело.

– Что здесь такое? – к ним подошел начальник коммерческого отдела.

– Ничего, Михаил Иванович. Просто эта девица обыгрывает меня в каждом раунде. Но мы с ней еще поквитаемся! – Стас нагнулся, легко поднял ее на руки и понес в медпункт.

Слегка приоткрыв один глаз, Аня заметила, что ее папку и записную книжку подобрала Настя из экономического отдела и успокоилась за судьбу своих документов. Стас почувствовал легчайшее движение и отреагировал соответствующим образом.

– Если ты думаешь, что провела меня своим псевдообмороком, то ошибаешься. Придет время, и я буду вот так носить тебя в свою спальню. Представь, как нам там будет весело?

Он всю дорогу шептал ей на ухо подобные любезности, и Ане хотелось дать ему вполне заслуженную увесистую затрещину, но вокруг были люди, уверенные, что ей плохо. Играть приходилось до конца.

В сопровождении всё увеличивающегося шепотом переговаривающегося эскорта дошли до медпункта. Там веселая медсестра в идеально белом накрахмаленном халате и высокой шапочке, похожей на поварской колпак, велела Стасу положить пациентку на холодную кожаную кушетку и выйти.

Посчитав пульс, убедилась, что тот в норме, минуту подождала и громко объявила ожидающим, что ничего страшного не случилось, просто больной нужно немного полежать. Попросила всех уйти, пообещав, что всё будет хорошо. Люди разошлись, активно комментируя происшедшее.

Медсестра села на стул рядом с кушеткой и приветливо взяла девушку за руку по привычке продолжая считать пульс.

– Никого нет, можешь прийти в себя.

Аня тихонько села, моргая, как сова. Женщина осторожно выпустила ее руку и сочувственно улыбнулась.

– Что, достал он тебя? С чего ты вдруг решила полежать на полу?

Анфиса ожесточенно сдвинула брови.

– Да пора уже заняться воспитанием этого нахала. Теперь, по крайней мере, не будет руки распускать. – И с сомнением добавила: – Надеюсь. Хоть и не уверена. На редкость наглый тип.

Медсестра ободряюще похлопала ее по руке. Она тоже слышала Анину историю.

– Ну еще бы. Единственный племянник. Наследник рода. Баловали все. Может, от природы в него и было заложено что-то хорошее, но попустительство превратило его в отвратительного типа. Еще не мерзавца, но около того. – Она скептически покачала головой. – Не знаю, на пользу ли тебе пойдет басня про слабое здоровье, ведь в нашей конторе больных не жалуют.

Девушка поворочала головой, разминая затекшую шею.

– Да ничего, не страшно. Объясню, что это сказалось напряжение после оскорблений и нежданного поцелуя. Вы, главное, молчите.

Медсестра выставила перед собой обе ладони, будто защищаясь от коварных наветов, и энергично покивала пышным колпаком.

– Конечно, это ведь врачебная тайна. А ты лучше всего с ним не связывайся – себе дороже.

Аня встала с негостеприимного больничного топчана и поплелась в коридор. Там ее дожидалась встревоженная Оля с переданными ей Настей бумагами.

– Как ты? – она тревожно посмотрела в лицо подруги.

Та осторожно огляделась по сторонам и забрала свои записки.

– А где благодарная публика?

– Публика? – Оля звонко хихикнула и тут же зажала себе рот ладонью. – Ах, Анька, ты молодец! Я подозревала что-то подобное, но Ксения Степановна из планового была так напугана, что я тоже поверила, что тебе действительно стало плохо после бешеного поцелуя Стасика.

– Иногда очень полезно хлопнуться в нокаут до счета десять, который отсчитает тебе рефери. Ну, а как чувствует себя наш любимый враг?

Оля захихикала и зашептала на ухо:

– Расстроился жутко. Наверное, впервые в жизни. Всегда делал, что хотел, и все с рук сходило, а тут – девушку до обморока довел. Да еще в офисе на глазах у десятка людей. Все теперь в его сторону косятся. Здесь и любимый дядька ведь не помог бы. Александр Федорович все же не владелец фирмы, его и снять можно за потакание бандитам, да еще на работе.

Аня грустно покачала головой, предчувствуя грядущие неприятности.

– Какой же из Стаса бандит, он, может, жутко влюбленный, увидел любимую девушку, вот и не удержался. Поцелуй, да еще при свидетелях – что уж тут криминального?

Они вошли в отдел. Навстречу вышел сам Владимир Сергеевич. Ласково потрепав девушку по руке, распорядился идти домой и спокойно полежать до конца дня.

– Идите домой, милочка, идите. Сразу видно, что вам нехорошо, так вы бледны. Состязаться в силе с этим бугаем – занятие не из приятных. Мы все вам искренне сочувствуем. – Видя, что она колеблется, шутливо утешил: – Не волнуйтесь, вашу работу всё равно за вас никто не сделает, так что можете смело отправляться отдыхать.

Аня не стала портить впечатление от хорошо сыгранной сцены, и, поблагодарив снисходительную публику за внимание к своей скромной персоне, побрела домой.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Анфиса оторвалась от прорабатывания бесконечных пунктов нудного договора и повернулась к окну. Бездумно разглядывая яркую зелень травы, голубое летнее небо и летающих по нему стайками птиц, закинула руки за голову и по привычке начала слегка покачиваться в кресле, скинув туфли на высоких каблуках. После поцелуя Стас не появлялся больше двух недель. Прислушался к здравому смыслу и прекратил свои нападки? Это было бы замечательно!

По этому поводу настроение у нее было почти безоблачным, только на горизонте небольшой тенью маячило опасение ошибиться, но она его усердно гнала. Открылась входная дверь, но Аня, расслабившись, не удосужилась повернуть головы. В кабинете и без нее полно народу, кто-нибудь постоянно туда-сюда ходит, за всеми не углядишь.

За спиной раздалось значительное покашливание. Она резко развернулась и застыла, увидев внушительную фигуру Стаса, маячившую совсем рядом с ее столом. Лихорадочно оглядев кабинет, с удивлением поняла, что осталась одна. Никого из коллег не было. Куда же они подевались? Она и не заметила, когда все вышли.

Стараясь не показывать испуга, встала, чтобы он не подавлял ее своим ростом. Но это ей плохо удалось – он всё равно был выше ее на целую голову. Поняв, что не надела туфли, не стала елозить по полу, нарываясь на нелестные комментарии, а вытянулась, как солдатик, и твердо посмотрела ему в лицо. Стас лукаво ей подмигнул и подергал конец длинного пестрого галстука. Оглядел кабинет и криво усмехнулся.

– Вообще-то я зашел честно извиниться и не рассчитывал на такой завлекательный интим. Мне просто повезло. Меньше свидетелей – легче это сделать.

Он быстро продолжил, скорчив наивно – миндальную физиономию и сложив руки на груди в молящем жесте. Преувеличенно виноватым тоном отрапортовал короткими рублеными фразами:

– Прошу меня простить за безобразное поведение. Был неправ. Вел себя отвратительно. Извините.

Аня сразу вспомнила министра-администратора из «Обыкновенного чуда» в исполнении Андрея Миронова. Стас актерствовал, это ясно. Что на самом деле его привело сюда? Она осторожно поинтересовалась:

– Вас кто послал извиняться? Александр Федорович?

Он так возмутился, что тут же забыл о необходимости изображать раскаяние и привычно рявкнул:

– Почему вы так решили? Дядька ни о чем не знает! Еще чего не хватало!

Ане сразу стало смешно. Ненадолго же ему хватило смирения. Хихикая, позволила себе маленькое нравоучение:

– Вы чересчур фальшивите. Раз уж решили извиняться, то делать это надо искренне. Прежде чем идти, потренировались бы, что ли, лучше всего перед большим зеркалом.

Он заинтригованно склонил к ней голову.

– А почему именно перед большим?

– А чтобы наблюдать за всеми частями тела. Чтобы все они вносили посильный вклад в актерскую игру. Руку, например, лучше прижать к сердцу, чтобы было искреннее.

Она уже подняла руку, чтобы показать, как надо извиняться перед неправедно обиженными леди, но спохватилась, и, выругав себя за неумение вовремя остановиться, замерла. Нашла с кем шутить! Лицо приняло холодное и бесстрастное выражение, глаза превратились в сероватые равнодушные тучки.

Это ему не понравилось. Гораздо приятнее было разговаривать с веселой насмешливой особой, чем с замерзшей ледышкой. Он требовательно и властно посмотрел на собеседницу, оценивая ее привлекательность и что-то решая про себя. Ей немедленно захотелось одернуть юбку, поправить прическу и встать по стойке «смирно», как солдату перед генералом. Рука сама взметнулась вверх, и она с трудом сдержала порыв, зацепившись пальцами за кромку стола.

– Я, наверно, слишком волнуюсь. – Он сменил тактику, доверчиво наклонившись к ней и нарочито робко заглядывая в глаза. – Последний раз я извинялся перед воспитательницей в детском саду за сломанную чашку, швырнул ее на пол, потому что на ужин дали молоко с пенкой, которую я терпеть не мог. Как вы понимаете, опыт по принесению извинений у меня минимальный. Но вы, надеюсь, меня прощаете? – и, выгнув дугой рыжеватую бровь, стал ждать ответа.

Аня поморщилась. Откровенная фальшь резала уши. Лучше бы он не приходил со своими насквозь лукавыми оправданиями. Чтобы скорее избавиться от него, торопливо произнесла:

– Конечно, я вас прощаю, но с условием, чтобы вы впредь держались от меня подальше и никаких гадостей не делали и не говорили.

Он не двигался, продолжая смотреть на нее оценивающе – снисходительным взглядом. Что ему еще надо? Извинился, и шагай себе в отдел. Чего резину тянуть? Того и гляди зайдет кто-нибудь из сослуживцев.

– Премного благодарен, – он насмешливо склонился в издевательски низком поклоне и добавил: – А чтобы подкрепить извинение чем-то более существенным, приглашаю вас после работы в ресторан. Прямо сегодня.

От него шел такой властный напор, что девушка с ужасом поняла: если он начнет настаивать, противостоять ему не хватит сил. Она всполошилась и хотела резко отказаться, уже открыла рот, чтобы без прикрас сказать, что думает об этом приглашении, но послышался шум, распахнулась дверь и в комнату толпой ввалились чем-то озабоченные коллеги. Увидев Стаса, замолчали и чинно расселись по своим местам, бросая на него настороженные взгляды.

Он молча, с непроницаемым выражением лица проследил за передвижениями сотрудников. Повернулся к девушке, фамильярно подмигнул и бросил:

– До вечера! – И стремительно вышел.

Аня укоризненно взглянула на повернувшихся к ней сослуживцев.

– Куда это вы все подевались?

Они с недоумением посмотрели на нее. За всех ответила Нина Васильевна, сидевшая напротив:

– А ты разве не слышала, что зам по кадрам вызвал на ковер нарушителей дисциплины? Всех, кто опоздал за последний месяц более трех раз? Ты-то, конечно, в это число не попала, ты на работу за полчаса приходишь. А мы все оказались в числе поневоле приглашенных. И с нас сняли о-очень толстый слой стружки. Но ты здесь, похоже, тоже не скучала? Что здесь делал любимый племянничек?

Аня, не видя причины скрывать правду, сообщила:

– Извинялся.

Народ остолбенел.

– Что? Ты серьезно? И как это у него получилось?

– Плохо получилось. Но он решил продолжить. В ресторане.

Женщины испуганно ахнули, а мужчины понимающе переглянулись.

– Ой, Анька, не ходи! Добра от этого не будет! – Нина Васильевна даже всплеснула от ужаса пухлыми ручками, зазвенев серебряными браслетами. – Он тебя живьем проглотит! Это извинение тебе таким боком выйдет! Да и не извиняется он, а издевается!

Анфиса испуганно признала, в растерянности пытаясь достать из-под стола убежавшие туфли:

– Да я так же думаю. Только вот как вывернуться?

Алексей, недавно женатый на молодой веселой особе, невпопад хихикнул.

– Это будет трудно. Он на кого глаз положил, не выпустит. Характер зверский. А ты его здорово зацепила. Не спускала ему ничего, да еще дураком выставила после какого-то скромного поцелуйчика. Теперь берегись. Он мужик упорный и бесцеремонный. Я никого не знаю, кто бы мог выдержать его наглый взгляд. Да и властный он страшно. – Алексей повернулся к коллегам. – Помнит ли кто-нибудь хоть один случай, когда племянничек отступал от задуманного?

Мужчины пожали плечами, женщины обменялись растерянными взглядами. Никто ничего подобного не припомнил.

– Да на что я ему нужна? – Аня в отчаянье упала в кресло, больно стукнувшись локтем о подлокотник.

Мужчины дружно рассмеялись.

– А вот этого, дорогуша, мы тебе объяснять не будем, сама догадайся.

Девушка с досадой крутанулась в кресле, натянула-таки вытащенные из укрытия туфли и попыталась вникнуть в смысл экранного текста. Прочитав его несколько раз и не поняв ни слова, бросила это бесполезное занятие. В голове осталась только одна мысль, как бы отвертеться от столь чреватого неприятностями приглашения. Несколько раз поднимала трубку телефона и набирала номер Стаса, но в ответ раздавались лишь длинные гудки. Шастает, наверное, по этажам, зачем ему работать? Никто с него ничего и не требует. Болтается на работе – и на том спасибо.

Глупо, что не отказалась сразу, но идти объясняться к нему в кабинет будет глупее вдвое. Ведь замам положен отдельный кабинет. Еще раз оказаться с ним наедине – ни за что! Да и с чего она так волнуется? Если не садиться к нему в машину, а разговаривать в вестибюле, вполне можно обойтись малой кровью. И сразу насмешничать, да погромче, чтобы все слышали, авось разозлится и уйдет. Метод опасный, но действенный. Конечно, народ будет любопытствовать, да и веселенькие сцены с их участием так часто – явный перебор, но что же делать?

После окончания рабочего дня, нерешительно потолкавшись в отделе еще минут десять, Аня с опаской вышла из здания. Стаса не было видно. С облегчением вздохнула и рванула к автобусной остановке, не глядя по сторонам. У поворота ее обогнал черный «вольво» и лихо притормозил прямо перед ней. Открылась дверца, из нее высунулась длинная рука, бесцеремонно схватила девушку за рукав, затянула внутрь, и машина стремительно рванула с места.

Аня не могла прийти в себя от возмущения. Даже слова не могла сказать, только молча открывала и закрывала рот, как вытащенная на берег рыба.

Стас насмешливо посмотрел на ее пылающее от гнева и страха лицо.

– Ну-ну, что уж так! Я ведь не такой тупой, как вы, очевидно, думали. Идти со мной никуда не хотели, так ведь? Планчик какой-нибудь коварный подготовили? Ну и я ответил тем же, так что можете благополучно закрыть рот. Кстати, мы практически ровесники – вам двадцать четыре, мне двадцать семь, можем перейти на «ты». Не против?

Девушка немного пришла в себя и взорвалась истерическим криком.

– Против! Абсолютно и категорически! И против этой наглости – насильно ехать в ресторан – тоже! Высади меня немедленно!

Стас заулыбался и одобрительно потрепал ее по плечу, как щенка.

– Вот это мне в тебе и нравится. Ты в состоянии мне возражать. Причем не хныча и не суетясь. Даже ругаться можешь. Все остальные – слабаки. А ты – нет. Поэтому я тебя и выбрал. И ты молодец, сразу согласилась с моим предложением быть на «ты». Значит, не ханжа!

Аня повернулась к нему всем телом. Он спокойно вел волжанку, пристально глядя на забитую машинами дорогу.

– Как это выбрал? Куда?

Он небрежно пояснил, считая вопрос абсолютно решенным:

– В жены. Мне давно жена нужна. Причем не глуповатая мямля, а нормальная женщина с твердым характером. Такая, которая смогла бы меня остановить, если я вдруг буду зарываться, а это со мной частенько бывает. У меня характер сильный, мне и из мужиков-то никто слова поперек сказать не может, а уж женщины – и подавно. Стоит им в глаза посмотреть, трясутся и бледнеют. А послушная жена мне не нужна. Скука смертная. Главное – чтобы не дала себя подмять. – Равнодушно уточнил: – У тебя ведь никого нет? Да даже если и есть, не беда – пока нет детей, всё поправимо. Отобью.

У Ани пересохло в горле. Она не верила своим ушам. Ее, значит, выбрали, при этом даже для проформы не поинтересовавшись ее мнением.

– И что, я должна быть тебе отчаянно благодарна? – от гнева она не поняла, что действительно перешла на «ты». – Тебе даже в голову не приходит, что я скажу «нет»?

Он обогнал медленно плетущуюся перед ними старую «Ниву» и снисходительно ответил, даже не взглянув на спутницу:

– Почему, я знаю, что сначала ты откажешься. Раз откажешься, два откажешься, а на третий согласишься. Свыкнешься с этой мыслью. Где-то через полгодика мы будем женаты.

Она обессилено откинулась на спинку сиденья, потрясенная до глубины души.

– Ты что, измором меня возьмешь, что ли? Как крепость в осаде?

Он растянул губы в ироничной усмешке.

– Хорошее сравнение. Но не думаю, что всё так уж страшно. Я еще никому замужество не предлагал. Ты первая. Просто ты сейчас немного шокирована резким переходом от неприязни к ухаживанию. Но привыкнешь. Предупреждаю, что ухаживать я буду по всем правилам, упорно и целенаправленно. И никого другого к тебе не подпущу. Сам тоже на сторону смотреть не буду. В этом отношении не бойся – я порядочный человек. Если есть жена – никаких связей на стороне. У нас вся семья такая.

Ане даже говорить не хотелось. Переубеждать его – то же самое, что взбесившегося слона призывать к порядку маленьким прутиком. Она решила не тратить зря силы. Через неделю найдется более волевая подруга, и все забудется.

Они молча ехали по старым улицам. В стекло моросил мелкий дождик, мешая смотреть по сторонам. Огромные липы и тополя по обочинам дороги развесили огромные ветви, создавая зловещие тени. Ане вспомнились поездки с Владом, и защемило сердце.

Только в те времена она не боялась, а чувствовала радость и душевный подъем, даже если они молчали. Между ними сразу устанавливался душевный контакт, один без слов понимал, чего хочет другой. Как тогда было хорошо и весело!

Как была права Полина, предостерегавшая от последствий неосмотрительного розыгрыша! В итоге в проигрыше только она одна. Влад, конечно, давно забыл, как там ее и звали. Вокруг него по-настоящему красивые женщины вьются, а она – что? Мелочь пузатая! Она с неприязнью взглянула на Стаса. Только таким бугаям она и нужна, как клистир для усмирения непомерных амбиций.

Парень краем глаза наблюдал за нахохлившейся девушкой. От него не укрылась ее напряженная поза. Ей явно хотелось выскочить из машины и удрать куда глаза глядят. Чтобы смягчить напряженную атмосферу, он приветливо спросил:

– Тебе удобно?

Аня удивилась. Хорошие манеры не вписывались в привычный образ хамоватого типа. С чего это он вдруг стал таким заботливым? Уже расценивает ее как свою собственность, о которой следует беспокоиться, чтобы не испортилась раньше времени?

– Спасибо, мне очень удобно, – ответила нехотя, чопорно и равнодушно. – Но не хочу в ресторан. Я слишком устала, к тому же не одета подобающим образом. Не мог ли ты отвезти меня домой?

Он, не обращая внимания на ее недовольство, продолжал ехать, куда задумал. Лениво поинтересовался, чтобы поддержать разговор:

– Что это за спецодежда такая? Я каждый день ужинаю в ресторанах, и не заметил, чтобы женщины сильно от тебя отличались.

Аня оглядела себя. На ней был строгий коричневый костюм, отлично подходящий для работы, но неуместный вечером в ресторане. Ну и ладно, ему же будет хуже. Если еще учесть ее дешевую китайскую ветровку, надетую от дождя, то будет еще забавнее. Впрочем, другой у нее и нет.

Она с вызовом посмотрела на спутника.

Он почувствовал ее угрюмый взгляд и повернул голову.

– Что-то не так?

– Всё не так! Почему ты решаешь за меня? Я что, пустое место?

Он недоумевающе поднял брови.

– Нет, конечно. Просто споришь ты не по делу. Вот если бы я заставлял тебя купить шубку из соболя, когда тебе нравится из голубой норки – это другое дело. А так я предмета спора не вижу. У тебя просто разыгрался дух сопротивления. Что я ни предложу, ты сделаешь наоборот. Если я послушаюсь тебя и отвезу домой, ты станешь дуться на меня из-за пропавшего вечера. Так что давай спокойно посидим, вкусно поедим, просто отдохнем.

У Ани от бессилия закружилась голова. Он все ее слова выворачивал наизнанку и делал то, что хотелось ему. Она начала внимательно изучать спутника, для чего развернулась к нему всем телом, расслабленно положила руку на спинку кресла и так же бесцеремонно, как делал он, стала обшаривать его глазами.

«Противника нужно знать досконально, а то нечего надеяться на победу. Моя задача – оставить его с носом. Итак, что же мы имеем?

Большое сильное тело. Мало изящества, много животной силы. Четкий профиль… Темно-каштановые волосы с легкой рыжиной вьются на концах. Тяжелый взгляд темно-синих глаз. На женский вкус – вполне ничего, весьма неплохая мужская особь. Если бы не Влад, можно было и согласиться со странным, но весьма выгодным предложением. Все равно у нее действительно никого нет.»

– Ну как, я выдержал доврачебный осмотр на профпригодность? – он повернулся к ней и лукаво подмигнул.

Аня усмехнулась. Настроение неожиданно поднялось. Вечер, возможно, будет гораздо занимательнее, чем показалось вначале.

– Да, вполне ничего. Неплохой экземпляр.

Он по-свойски наклонился к ней.

– Это еще что. Ты далеко не все видела. Поверь, мне есть что предложить женщине.

Она покраснела. Сексуальные намеки ей не нравились. Она метнула в него оскорбленный взгляд, но он только иронически осклабился. Подобная мелочь на него не действовала.

Затормозили около небольшого, приятного на вид светло-серого одноэтажного здания, украшенного разноцветной мигающей рекламой. Мужчина первым вышел из машины и помог выбраться девушке. Ласково взял за локоток и провел внутрь. Ане показалось, что ласковое прикосновение превратилось в стальной захват. Рядом с Владом идти было приятно и его прикосновений она жаждала. Эти были неприятны. Но, может, ее просто подавляет его рост? Рядом с ним она как букашка-таракашка.

Швейцар, поспешивший навстречу, почтительно принял у девушки ее китайскую куртку.

«Не по ранжиру одежка», – пронеслось в голове. Но у швейцара на лице не дрогнул ни один мускул. Вот что значит выучка. Аня с невольным уважением посмотрела на служителя. По нему можно было подумать, что такие, как она – завсегдатаи этого заведения. Зато Стас впервые внимательно посмотрел на то, во что она одета. Сам-то он был в дорогом импортном костюме темно-синего цвета и светло-голубой рубашке. Внешний вид, правда, несколько портил яркий ляпистый галстук с золотой булавкой, да увесистый золотой перстень на мизинце.

«Ага! – девушка даже не пыталась скрыть злорадства. – Господа вроде тебя таких оборванок по ресторанам не таскают».

Но он тут же сделал практические выводы, о чем сообщил своей невесте поневоле:

– Как только поженимся, куплю тебе нормальную одежду. Можно бы купить и сейчас, но ведь ты скандал по этому поводу устроишь и носить не будешь? – он озабоченно наклонил к ней голову.

– Конечно! – Аню возмутил откровенно купеческий подход «всё мое должно быть самого лучшего качества!». – Вот еще благодетель нашелся!

Стас невозмутимо повел ее дальше. У входа в зал их встретил радушный метрдотель и проводил до крайнего столика у окна. На столике стояли свежие темно-красные розы и свечи в бронзовом сияющем подсвечнике. Сплошной интим и уют. Девушке это не понравилось, наводило на ненужные размышления. Да и столик слишком уж уединенный.

Она растерянно оглянулась. Других посетителей не было видно из-за огромных кадок с цветами, стоявших вокруг. Стал вежливо усадил ее в удобное кресло и сел напротив, чтобы без помех разглядывать ее выразительное личико. Подошел молодой официант в белом отутюженном смокинге и негромко поздоровался. Подавая глянцевое меню, любезно посоветовал:

– Сегодня очень хороша форель в белом вине. Для дамы рекомендую клубнику под взбитыми сливками, свежая, душистая, с ананасовым вкусом.

Стас сделал заказ, не глядя в меню и даже не поинтересовавшись у спутницы, чего бы ей хотелось. Она молча сидела, сдвинув брови, с укором глядя на него, но никак не комментируя его узурпаторские действия. Он понял сам, что она крайне раздражена.

– Что, опять думаешь, что ты для меня – пустое место? – Он снисходительно улыбнулся ей, как отец капризному ребенку. – Дорогая, я специально ничего у тебя не спросил, а уж тем более не дал заглянуть в меню. Если бы ты увидела его хоть краем глаза, тут же бы выскочила из-за стола и сбежала домой. С твоим темпераментом тебя таким стрессам подвергать нельзя.

– Понятно, там большие кусачие цены, – сделала она логичный вывод. – Но ведь платишь ты, почему должна бояться я?

– Ты же не хочешь быть мне чем-то обязанной, не так ли?

Аня выпятила подкрашенные светлой розовой помадой губки и медленно, с присвистом, выдохнула, выпуская пар. Получилось не очень изящно, но ей было наплевать. Он был, конечно, прав. Зависеть от него и чем-то быть обязанной ему она категорически не хотела.

Стас протянул руку и ласково провел ладонью по ее щеке. Она нервно дернулась, и он нехотя убрал руку.

– Что, я не такой примитивный, как ты думала? Ну, у меня все-таки за плечами две академии, и обе с красными дипломами. Не одна ты в нашей семье будешь умной. Дети, похоже, будут гениями.

В ее голове тут же протестующе вспыхнуло: «Дети скорее будут моральными уродами, если пойдут в папашу. Но от меня ему детей не дождаться».

Он налил ей и себе минеральной воды из стоящей на столе пластиковой бутылки. Она нервно глотнула и закашлялась, когда он склонился к ней и обрисовал план их дальнейшей жизни:

– Учти, что я буду считать тебя своей невестой и этот факт ни от кого скрывать не буду. Что бы ты там не говорила. Завтра же поставлю в известность всех родных и знакомых. Если будешь отрицать, скажу, что стесняешься, не привыкла еще к этой мысли. Если и не согласна, лучше просто промолчи. Меньше будет ненужных вопросов.

Аня уже открыла рот, чтоб послать его подальше вместе с его дурацкими планами, но подошел официант, и высказать все, что она думает о его сумасбродной затее, ей не удалось. Официант артистическим движением составил с подноса рыбу на красивых фарфоровых тарелках, разложил по разные стороны от тарелок блестящие ножи и вилки. Когда он отошел, Стас вальяжно изрек:

– Удачно, правда? Не приходится гадать, какое блюдо чем есть. Приносят разные ножи - вилки вместе с переменой блюд.

Аня поняла неприятный смысл его высказывания, но она была так голодна, а пахло так вкусно, что она оставила свои возражения и с удовольствием съела всё, что перед ней стояло. Стас от нее не отставал. Себе он заказал порции гораздо больше. Но это было и понятно – он сам был крупнее раза в два.

Десерт, состоящий из сочной свежей виктории с взбитыми сливками, она еле доела, подавляя угрызения совести и мысленно клянясь и себе, и Ирине провести завтра в тренажерном зале в два раза больше времени, чем обычно. Стас был снисходителен и галантен и под конец обеда Аня с удивлением заметила, что шутит и смеется как обычно.

Это открытие ее несколько задело, ведь она считала, что Влада заменить никто не сможет, – и вот на тебе! – за этот вечер она почти ни разу не вспомнила о своей несчастной любви. Озадаченно подумала: это она такая непостоянная или Стас гораздо интереснее и глубже, чем она предполагала? Пока она с недоуменным интересом разглядывала собеседника, тот почти без рисовки рассказал ей о единственном в своей жизни заваленном экзамене. Получилось это у него весело. Он не боялся высмеивать себя, что было ей близко.

Вышли из ресторана уже в десятом часу. Анфису чуть пошатывало от выпитых за ужином двух бокалов вина. Спутник предупредительно взял ее под локоток, заботливо усадил в машину, сам застегнул на ней ремень безопасности. Во всем этом ясно читалось: будешь со мной, так будет всегда. Она ждала вопроса: понравился ли ей сегодняшний вечер? Но его не последовало. Такими простыми путями Стас не ходил. После ресторана он отвез девушку домой и, хотя она не приглашала, зашел в квартиру, чтобы, как он выразился, осмотреться.

К облегчению Анфисы, Полина была дома. Выйдя на шум, удивилась обрадованному воплю подруги:

– Поля! Ты сегодня не задержалась на работе! – Аня была так довольна, что даже не пыталась скрыть свою неуместную радость. Уединение вдвоем со Стасом ее не вдохновляло. Он с понимающей гримасой посмотрел на невесту-невольницу и поморщился.

Полина внимательно оглядела гостя. Не дрогнув ни единым мускулом, как хороший игрок в покер, спокойно пояснила:

– Успела всё закончить в рабочее время, – и снова стала рассматривать Аниного спутника, ни единым жестом не выказывая своей неприязни.

Спохватившись, Аня дипломатично представила их друг другу. Стас протянул большую ладонь и пристально посмотрел Полине в глаза. Та неохотно подала свою руку и невольно поморщилась от слишком крепкого рукопожатия. Постояв еще минут пять в коридоре, но так и не дождавшись приглашения на чашечку кофе, мужчина недовольно попрощался и ушел. Захлопнув за ним дверь, Аня повернулась к Полине:

– Ну, как он тебе? – она доверяла чутью проверенной подруги.

Та жестом позвала подругу за собой. Прошли в комнату к Полине, уселись на диван, и только тогда Полина задумчиво резюмировала свои впечатления:

– Тип жуткий, но что-то в нем есть. Руку он мне так жал нарочно, чтобы испытать, заору или нет. Пытается подавить протест в зародыше. И взгляд такой, как у танка, всё на пути снесет. Он мне почти открытым текстом сказал: не мешайся под ногами, задавлю. – Она потерла скукоженную ладонь. – Это с ним ты воевала всё последнее время?

– Ага, покаянно призналась Аня.

– Ясно. – Полина посмотрела на пыхтящую от переедания подружку и насмешливо-сочувствующе предложила: – Понимаю, что ты сыта, но давай хоть чаю попьем за разговором, что ли!

Прошли на кухню, налили по чашке крепкого чаю, добавили сливок.

– Его появление здесь явно не твоя инициатива? – Поля мягко продолжила допрос.

– Нет, конечно, упаси Господь! – Аня в недоумении посмотрела на подругу.

– Так что же тогда его сюда привело и где вы были?

– Были в ресторане, приятно провели время, еда – закачаешься! А сюда его привело желание узнать, как живет его невеста.

– Уже невеста? – Полина недоверчиво посмотрела на собеседницу, пытаясь разобрать, не шутит ли та по своему обыкновению.

– А что волынку тянуть? – Аня одобрительно покивала головой, будто полностью одобряя желание Стаса не рассусоливать с выбором спутницы жизни. – Он решил, что, если я его не боюсь и на шею ему не вешаюсь, следовательно, я самая подходящая кандидатура на роль тормоза.

– Тормоза? – Полина не смогла понять нелепой шутки.

– Ну да. Чтобы притормаживать его, когда в очередной раз занесет не в ту степь. – Девушка лихо натянула воображаемые вожжи и раскатисто проскрежетала, как опытный ямщик: – Тпрру!

– Да, серьезный аргумент для женитьбы. Весомей не бывает. – Помолчав, Полина осторожно добавила: – Я сегодня виделась с Владом.

Аня насторожилась. Они старательно обходили в своих разговорах этот больной вопрос. С чего бы говорить о нем сегодня?

– Он так на меня смотрел, будто хотел что-то спросить, но вокруг были люди, и он не решился. Может быть, тебе попытаться с ним поговорить? Кто знает, вдруг у тебя с ним всё наладится, ведь тебе тяжело без него?

Аня болезненно зажмурилась.

– Не надо, Поля, принимать желаемое за действительность. Не вкладывай свои мысли в его голову. Никогда не поверю, чтобы Влад не позвонил мне, если бы захотел, или домой не пришел бы, он же знает, где я живу. Вариантов-то для встречи масса. Да и что может наладиться? Ничего же не было. Просто глупая игра. Он и не подозревает, что я по-идиотски в него влюбилась.

Полина вздохнула. Подруга впервые открыто сказала о своей любви. Осторожно предположила:

– Но откуда ты знаешь, может, он то же самое думает о тебе? Вы ведь с ним ни разу откровенно не говорили. Заигрались в показную любовь, а настоящей не заметили. Я считаю, вам нужно встретиться и серьезно поговорить. – Не обращая внимания на протестующий вид подруги, упорно продолжила, стараясь убедить в своей правоте: – Меня страшит этот тип, Стас. Ты не успеешь оглянуться, как окажешься его женой. Мне он показался очень упрямым и безжалостным. Могу ошибаться, конечно, но вряд ли. Я с трудом вынесла его давление даже в такой ерунде, как первое знакомство, а от серьезной схватки с ним я бы вообще уклонилась. Мне это не по силам. А у тебя характер покладистый, тебе легче уступить, чем отказать. – Аня хотела возразить, но Поля подняла руку, прося ее не перебивать. – Ты упорная, но это не значит, что ты сможешь твердо ему отказать. Во всяком случае, так, чтобы он принял это к сведению. Я уверена, что самой тебе от Стаса не отбиться. Если он вздумал на тебе жениться, твое мнение ничего значить не будет. Его бешеный напор никому долго не выдержать, а тебе тем более. Ты ведь, в сущности, не очень сильный человек. Сопротивляться долго не сможешь.

Аня нервно потерла вспотевшие ладони, пытаясь собраться с мыслями.

– Я этого и сама боюсь, Поля. А что делать, не знаю.

Полина осторожно предположила:

– А Влад? Он мог бы тебе помочь. Он из тех, кто сможет заставить считаться с собой даже подобных типов.

Аня быстро отвернулась к окну, скрывая набежавшие на глаза слезы.

– Поля, давай забудем о Владе, не трави мне душу, очень прошу! Какая там любовь?! Он даже не соизволил попросить прощения за свои злые слова, ни разу не позвонил, не пришел. А ведь знает и адрес, и телефон! Значит, всё то, что он говорил обо мне управляющему, не игра, а правда, и он действительно так думает. С чего ты взяла, что он захочет мне помочь? – простонала девушка.

В голосе Ани послышалось тщательно скрываемое страдание, и Полина раскаянно наклонила голову, переведя разговор на другое. Девушки еще немного поговорили, перебрав несколько вариантов самообороны от насильственного замужества, но так ничего и не решили.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Аня закончила письмо в Арбитражный суд, внимательно проверила текст, выискивая опечатки, распечатала его на стоявшем рядом лазерном принтере и понесла показать начальнику отдела. Владимир Сергеевич занимал отдельный кабинет рядом с комнатой сотрудников.

Открыв дверь, девушка осторожно заглянула внутрь. Она еще побаивалась нового начальника. Он держался строго и панибратства, как Васса Ивановна, не допускал. Робко кашлянула, привлекая к себе внимание. Начальник оторвался от изучения какой-то купчей, снял очки и посмотрел на дверь.

– Можно, Владимир Сергеевич?

– Конечно, заходите, Анфиса Михайловна.

Аня зашла в строго обставленный кабинет. Села за длинный полированный стол для посетителей, придвинутый вплотную к письменному столу начальника, и несмело протянула подготовленный документ.

– Я составила, как вы говорили, письмо с перечнем наших претензий к поставщику. Учла все ваши рекомендации. Посмотрите, пожалуйста.

Начальник пробежал внимательным взглядом поданную бумагу, поставил на обороте закорючку и отдал обратно.

– Всё в порядке, отдавайте в приемную на подпись.

Аня хотела встать, но начальник внезапно спросил:

– Я слышал, вы ищете квартиру?

– Да, братья поступили в университет, и им нужно где-то жить. Мы с мамой решили, что в общежитие их лучше не пускать.

Он согласно наклонил голову.

– Да, вы правы, в таком возрасте за мальчишками нужен глаз да глаз. Но зачем снимать квартиру, не лучше ли взять беспроцентную ссуду, которую у нас дают сотрудникам, и не купить нормальную квартиру? За пять лет вы сможете выплатить всю стоимость двухкомнатной квартиры. Это будет ненамного больше того, что вы отдадите за это же время за аренду жилья.

Аня оторопела от фантастичности услышанного предложения и осторожно произнесла:

– Это было бы неплохо, но ведь я работаю здесь всего полгода, кто же мне даст ссуду, да еще беспроцентную?

Владимир Сергеевич ободряюще улыбнулся.

– Вы усердный и толковый работник, такое сочетание всегда было редкостью. Обычно, если умный и знающий, то ленивый, а если энергичный, то, как водится, дурак. Вы приятное исключение. Напишите заявление, я постараюсь помочь.

Ошарашенная девушка смущенно поблагодарила его и выскочила в коридор. Забежала в туалетную комнату, намочила руки в холодной воде и прижала к пылающим щекам.

«Что за наказание, все время красная, как помидор! Нормальные люди от волнения бледнеют, а я – как алая заря! Гадость какая!». Она с негодованием разглядывала в зеркале свое пылающее лицо.

Зашла Нина Васильевна. Удивленно захлопала сильно подведенными ресницами и подбежала к девушке.

– Что с тобой, тебе нехорошо? Ты по лестнице бегала или, может, идешь с занятий аэробики?

Девушка с осуждением посмотрела на коллегу.

«Какие у нее топорные шутки! Какая аэробика в середине рабочего дня? Прекрасно знает, что я носила документы начальнику на подпись!» – стряхнула воду с рук и повернулась к любопытной женщине.

– Владимир Сергеевич предложил мне написать заявление на беспроцентную ссуду с рассрочкой на пять лет, чтобы можно было купить квартиру.

Женщина тоже зарумянилась от сочувствия.

– Вот здорово! Как он тебя ценит! Ты ведь работаешь совсем недавно, такое не всем предлагают. Давай пиши скорее!

– Но ведь платить целых пять лет! И уволиться нельзя будет, если не выплатить долг предприятию. А вдруг я захочу уйти? – сомнения не давали девушке безмятежно радоваться открывшейся возможности улучшить свою жизнь.

– Глупости какие! К нам годами по великому блату попасть не могут, а ты – уйти! Даже не раздумывай! Пиши скорее заявление! Владимир Сергеевич сам сходит к директору, у него все получится, он очень уважаемый человек! – Нина Васильевна чуть не прыгала от нетерпения. – Куй победу, пока она не журавль в небе!

Аня выслушала интересную интерпретацию объединенных пословиц, но все же решила не бросаться в омут с головой, а подумать.

Весь день, составляя разного рода бумаги, размышляла, что же может произойти, если она возьмет ссуду. Прикидывала и так, и эдак, получалось фифти-фифти: выгода и неприятности делились поровну. Сильно смущал Стас, ссуда поставила бы ее в еще большую зависимость от этого наглого типа. Бросила подсчеты только тогда, когда в договоре вместо стандартного текста об обязанностях сторон прочитала напечатанное собственными руками нелепое предложение – «просить или нет?» С трудом заставила себя работать.

Вечером рассказала Полине о предложении начальника. Та скептически пожала плечами.

– Не похоже, чтобы ты была очень рада. Стас беспокоит?

– Конечно. И он тоже. Но и без него это кабала. И деться будет некуда – где я возьму такие деньги, чтобы сразу расплатиться, если вдруг припечет и понадобится уйти?

– Выбирай, что важнее, квартира или независимость. И постарайся не прогадать. Хотя в любом решении будут собственные проблемы. Это же жизнь…

Но выбирать не пришлось.

В девять вечера позвонила мать. Обычно жизнерадостная и оптимистичная, в этот раз она говорила убитым голосом, даже не пытаясь скрыть огорчения.

– Дела у нас ничего, живем помаленьку, все здоровы, и я и мальчики. У меня проблемы с работой. Меня, как ты помнишь, в прошлый раз не сократили только потому, что дети были маленькие и кормить их, кроме меня, некому. Но недавно всех учителей предупредили о решении городской администрации слить две городские школы в одну, в городе школьников почти не осталось. После объединения мне придется уйти, не знаю, куда. Работу найти невозможно, городок наш буквально вымер. До сокращения осталось полгода, организационные вопросы решатся к Новому году, не раньше. Ну, а что делать дальше, не знаю.

Аня глубоко вздохнула. Выбора больше не было.

– Да не волнуйся так, мама. Мне на работе дают ссуду, ее хватит на двухкомнатную квартиру. Приедешь ко мне, будем жить вместе. Работу здесь найти не проблема, город большой, учителя математики требуются почти во всех школах. И с мальчишками будет гораздо проще – тебя они слушаются больше. А мне, боюсь, в одиночку с ними не справиться.

В голосе матери послышались слезы облегчения и, когда они закончили разговор, всё уже было решено.

На следующий день Аня написала заявление на выделение беспроцентной ссуды, отдала его Владимиру Сергеевичу, и всего через неделю деньги были переведены в банк на ее лицевой счет. Такая огромная сумма пугала, и по совету коллег она обратилась в проверенную риелторскую фирму «Ваше жилье», чтобы не попасться в лапы мошенников.

Фирма предоставила на выбор несколько вариантов, и две недели Аня с Полиной после работы мотались по городу в поисках подходящей квартиры, пока не остановились на чистенькой, только что отремонтированной квартире на пятом этаже в солидной кирпичной десятиэтажке. Симпатичная квартирка, десять квадратов кухня, большая удобная прихожая, две комнаты – двадцать и семнадцать метров, лоджия из кухни в комнату.

К тому же недалеко от университета, мальчишки смогут ходить на учебу пешком, и довольно близко от Аниной работы, ходьбы быстрым шагом минут двадцать. Это огромный плюс – не зависеть от городского транспорта.

После покупки квартиры на счете осталось достаточно денег на недорогую, но добротную мебель. Побегали по магазинам, подобрали кухонный гарнитур, два одинаковых огромных коричневых дивана для близнецов, кресло-кровать для Ани и симпатичный шкафчик для одежды. Остальную мебель мать собиралась привезти после Нового года из старой квартиры.

Еще через неделю всё было готово к переезду.

Окно на кухне в старом доме было раскрыто настежь, но в помещении всё равно стояла удушающая жара. Тонкие занавески не защищали от раскаленного солнца. Подруги потягивали через соломинку приготовленный в честь расставания коктейль «Луна» и опечаленно молчали. Аня, не на шутку огорченная предстоящей разлукой, мрачно смотрела в стол, не говоря ни слова.

– У нас с тобой не праздник, а поминки получаются. Радоваться надо, а не грустить. – Полина старалась найти светлые стороны в жизни. – Мы же не в разные страны разъезжаемся, и не в разные города, а всего лишь в разные квартиры. Будем чаще ходить в гости друг к другу, уже приятно. Мне-то сложнее, придется искать кого-нибудь в твою комнату, пока хозяева сами не нашли. Платить за всю квартиру мне не по карману. – Она потерла висок изящным пальцем, как при головной боли. – Надеюсь, что с новой соседкой мне повезет. Ну, за удачу! Она нам не помещает! – Отсалютовала подружке бокалом и отпила.

Аня промолчала. Тяжело было уезжать из этого полюбившегося ей дома, где она впервые почувствовала себя хозяйкой, независимой, никому не обязанной личностью, тяжело расставаться с Полиной, с которой ладила лучше, чем с родной матерью. Подруга понимала ее больше, чем порой она сама себя.

Поля решительно встала, забрала из рук Ани пустой бокал, глубины которого та пристально рассматривала, как показывающий будущее хрустальный шар. Вымыла грязную посуду и убрала в сушилку.

– Давай собираться. Машина с грузчиками придет рано утром, а у тебя еще вещи по всем углам валяются.

Вытащила из кладовки большую коробку из-под купленного в прошлом году телевизора и начала укладывать невеликий Анин скарб. Та с тревогой смотрела, как в недрах коробки исчезает всё, что они покупали вместе.

– Поля, дели поровну посуду, зачем ты засовываешь весь сервиз, он же общий!

Аккуратно запихнув вглубь коробки последнюю чашку, тщательно упакованную в старую газету, чтоб не разбилась, Полина выпрямилась и укоряюще посмотрела на встревоженную подружку.

– Не маши руками, не мельница! Вот еще глупости – сервиз делить! Ты скоро будешь главой большой семьи, он тебе нужнее. Чашки с ложками у меня есть, и гостей ко мне много не ходит. Если ты придешь, мы и из разрозненных чашек чаю попьем.

Аня решила не спорить. Когда Полина бывает так решительно настроена, ее не переубедить. Всё равно у нее скоро день рождения, нужно будет что-то дарить. А так и голову над выбором достойного подарка ломать не нужно – купит новый сервиз, и дело с концом!

К вечеру собрали все вещи и выставили приготовленные баулы в коридор. Аня в последний раз легла на широкую хозяйскую кровать и привычно свернулась клубочком. Сна не было. Она проспала на этой кровати больше шести лет. Кто теперь будет жить в этой меблированной комнате? Мебель, конечно, не стильная и из моды давно вышла, но удобная и прочная. К тому же она так к ней привыкла. Но тяжелее всего будет без Полины, ее рассудительности и тепла, твердого характера и чувства юмора. Хотелось сказать ей это вслух, но подруга не любила сантиментов.

Аня повернулась на спину и принялась смотреть в темный потолок. На холодной белизне плясали блики от медленно проезжавших по двору соседских машин. На душе становилось всё мрачнее. После переезда порвется последняя ниточка, связывающая ее с Владом. Теперь вечером за чашкой молока или чая уже никто, будто ненароком, не обмолвится, что видел начальника отдела автоматизации. Не скажет, как выглядит, что делает. Аня поймала себя на том, что жалостливо шмыгает носом.

«Цыц! Прошлое прошло и не вернется. Надо всё забыть. Влад – это печальное прошлое. А вот Стас – угрожающее настоящее. Что мне с ним делать? После агрессивного предложения о замужестве его не было видно. Может, передумал и подобрал более подходящую кандидатку? Или залег на дно, ждет, когда я успокоюсь и потеряю бдительность, чтобы схапать беззащитную жертву? А что, если он как-то смог повлиять на выделение мне ссуды? Ведь недаром все в один голос говорили, что дело это муторное и длится не один месяц, а мне дали практически сразу?»

Она села на кровати, обдумывая пришедшую мысль. Она казалась слишком нереальной – откуда Стас узнал, что она просит ссуду? Ведь не докладывают же ему о ее делах? Нет, не может быть. Снова легла, закрыв глаза и стараясь заснуть. Но тут перед глазами возник улыбающийся Влад, обнимающий очередную подружку.

Аня даже захныкала от жалости к себе. Вот ведь какое у нее провокационное воображение! Стоит запретить себе думать о чем-то, как запрещенное тут же всплывает перед глазами. Мрачно подумав, что этот способ надо бы перенести на учебу, стала вспоминать английские слова, невнятно их повторяя. Под этот зубреж и заснула.

Утром Полина разбудила ее решительным стуком в дверь. Торопливо умывшись и выпив чашечку уже приготовленного подругой кофе, Аня быстро запихала в коробку оставшиеся вещи – ночнушку, в которой спала, постельное белье с кровати, зубную пасту и щетку.

В девять утра бесцеремонно позвонили в дверь. На пороге стояли грузчики, крепкие загорелые парни в зеленых комбинезонах с яркой красной надписью на спинах «Веселые медвежата». Быстро забрали тюки и узлы, коробки и чемоданы. Поняв, что перевозят незамужнюю девицу, с шуточками не совсем пристойного содержания забросили барахло в кузов «газели», запихнули Аню в кабину и умчались. Девушки в суматохе едва успели попрощаться.

Стремительно сгрузив вещи посреди прихожей в новой квартире, грузчики рванули к следующему клиенту. Но один уходить не хотел, схватил на прощанье Анину руку и долго не отпускал, настойчиво глядя в глаза.

– Мы студенты, подрабатываем на каникулах. А вы? Может, сходим куда-нибудь вечерком? Дайте мне ваш телефон, созвонимся?

Но девушка на заигрывания не поддалась, – хватит с нее этих самых любовей! Недовольно крякнув, парень наконец-то отчалил, и Аня осталась одна. Наскоро приведя себя в порядок, отправилась на работу – на переезд ей дали только полдня. Раскладывать вещи по местам придется уже вечером, после работы.

Сослуживцы гуртом поздравили ее с переездом и без обиняков потребовали назначить время празднества по случаю новоселья. Девушка покорно согласилась.

– После зарплаты, когда же еще? Сейчас денег нет.

Коллеги снисходительно согласились и поспешно разошлись по своим местам, – в отдел зашел начальник. Аня поспешила ему навстречу.

– Здравствуйте, я хочу вас поблагодарить за помощь… – Тут Владимир Сергеевич повел себя неадекватно, нервно оглянулся по сторонам и жестом пригласил за собой.

Молча прошли по коридору, хотя недоумевающая Анфиса несколько раз пыталась объяснить, в чем дело. Она полагала, что начальник неправильно ее понял, но он останавливал ее коротким взмахом руки. В кабинете плотно прикрыл двери и предложил присесть. Покрутил в руках листок бумаги и нехотя заговорил:

– Честно говоря, Аня, моя помощь и не потребовалась. Александр Федорович только взглянул на фамилию и тут же подписал. Более того, при мне же позвонил главному бухгалтеру и попросил быстрее оформить все бумаги. А просьба начальника – это приказ. Вы ведь получили деньги уже через неделю? А люди обычно ждут месяцы, пока пройдут все согласования. Так что здесь заслуга не моя.

Аня сразу поняла, что ее подозрения оправдались, и с трудом сдержала лихорадочный смешок. Взглянув на ее потрясенное лицо, начальник постарался смягчить удар. Как любой настоящий начальник, он был в курсе дел всех своих подчиненных и знал об интересе, проявляемом к ней племянником директора. Мягко произнес:

– Не волнуйтесь так, Аня, всё не так страшно. Всё поправимо, кроме смерти, вы же знаете! И потом, даже Стас, при всем своем нахальстве, ничего не сможет сделать против вашей воли. А ведь вы сильная девушка!

Сильная девушка вышла от начальника расстроенная до слез. Если помогал со ссудой не Владимир Сергеевич, это могло означать только одно – Стас рассказал о своих благородных намерениях дяде и тот сделал соответствующие выводы. А что предполагаемого женишка не видно последнее время, так это хитрый тактический ход, чтобы она не связала с ним просимую ссуду и безмятежно прыгнула в пасть льву. По логике вещей он должен объявиться не сегодня-завтра, ведь деваться ей уже некуда, деньги она потратила полностью.

Взыграло уязвленное самолюбие, и она горячо пообещала: «Ну погоди, бессовестный бегемот! Поймал меня в ловушку, так думаешь? Устрою я тебе радостную жизнь!»

Вечером в полном расстройстве чувств выскочила из здания и сразу увидела Стаса – он вальяжно сидел в машине, стоящей перед самым входом в офис, перегораживая его. Людям приходилось обходить черный «вольво» со всех сторон. Что он мешает прохожим, Стаса совершенно не волновало.

Завидев Анфису, барственно поманил ее к себе. Выходящие из здания сослуживцы с интересом наблюдали, пытаясь выяснить, кого же он выбрал в фаворитки на этот раз, и оглядывались в поисках объекта его благосклонности. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, кипящая от гнева девушка сразу села в машину, оглушительно хлобыстнув дверцей, и выразительно погрозила ему кулаком.

Парень очарованно засмеялся. Впервые он встретил особу, которая на самом деле его не опасалась. Это было пикантно и необычно.

– Ты сказал дяде о своем абсурдном намерении! – это был не вопрос, а недовольная претензия.

Не отвечая, он посмотрел по сторонам, громко посигналил нерасторопным, заставляя отскочить в сторону, рывком тронул машину с места и быстро выехал на проезжую часть. Только потом насмешливо ответил, не отрывая взгляда от дороги.

– Ты не права, не об абсурдном, а абсолютно серьезном. Даже деловом. Сказать пришлось. – Стас мгновение помолчал, обгоняя медлительный пассажирский автобус. – У нас была небольшая семейная разборка, дядька обвинил меня в разгильдяйстве, безответственности, перечислил уйму моих грехов. Причем небрежное отношение к женщинам в его черном списке стояло на первом месте. А поскольку это было на общесемейном сборе по поводу дня рождения его единственной сестры, моей матери, то вся родня дружно на меня ополчилась. Чтобы рассеять гнев дорогих родственников, доложил, что одумался и хочу жениться, причем уже сделал предложение. После этого меня все радостно простили, а дядя, естественно, воспылал к тебе родственными чувствами. Насколько я знаю, он даже попросил в отделе кадров твое личное дело и изучал его.

Аня закрыла глаза, в отчаянии сжимая и разжимая кулаки, пытаясь овладеть расходившимися нервами. Со льдом в голосе спросила:

– Почему ты пытаешься решить свои проблемы за мой счет? Когда это я пообещала стать твоей женой?

Он фамильярно похлопал ее по круглой коленке, заставив ее заскрежетать зубами.

– Пока еще нет, но все впереди. Я ведь за тобой ухаживать и не начал. Когда закончу, ты сама впереди меня вприпрыжку к алтарю побежишь.

Аня возмущенно прошипела, с трудом сдерживая горячее желание ударить его по нахальной морде:

– Это если ты сзади железной плетью меня будешь подгонять!

Стас стал насвистывать полонез Огинского, который так любят работники ЗАГСов, вытянув губы трубочкой и нарочито не отрывая глаз от дороги.

Девушка в полном расстройстве посмотрела на волевой профиль спутника. Он действительно такой железобетонный или только притворяется? Почему он вздумал, что ему всё дозволено? И как ей его убедить, что ей такой муж не нужен? Ее взгляд устало скользнул по его широкой груди и остановился на руках, уверенно державших руль. Большие, крепкие, с маленькими черными волосками на фалангах твердых пальцев, они вызвали у нее странное чувство.

Если попадешься в такие руки, не вырвешься. Что будет, если он вздумает ее обнять? Она представила, как эти твердые пальцы коснулись ее груди, и почувствовала, как соски напряглись от одной мысли об этом. Голова слегка закружилась, клонясь на плечо. Она встряхнулась, изумляясь своей реакции. Что это с ней? Откуда такие примитивные животные желания? Решительно отвернулась от водителя и стала смотреть в окно.

Но это мало помогло. Атмосфера в машине была насквозь пропитана эротическими мыслями. Аня физически ощущала, как от ее соседа исходит чувственное напряжение. Она была уверена, что он мысленно ее уже раздел. Попыталась обуздать разыгравшуюся фантазию и нахмурила брови, снова крепко сжав кулаки, до боли впиваясь ногтями в подушечки ладоней.

Стас озабочено посмотрел на нее. Он него не укрылась нервная гримаса, исказившая лицо спутницы. Она ему нравилась, и обижать ее он не хотел. Чтобы развеять ее плохое настроение, пообещал:

– Аня, клянусь, что ничего подобного тому, что было, не повторится. Не бойся меня, пожалуйста, – он скорчил жалобную рожицу и умильно протянул: – Я хороший, где-то внутри даже замечательный! Вот проверь, и убедишься!

Ее застал врасплох этот неожиданный всплеск остроумия, и она растерянно улыбнулась. Не погасив улыбку, взглянула на дорогу и испугалась – они уже выехали за город и теперь гнали по скоростному шоссе.

– Куда мы едем? – она ругала себя за неосмотрительность. Ведь прекрасно знала, что ему нельзя доверять.

Стас поморщился от ее испуганного вопля.

– Аня, я тебя насиловать не собираюсь, что ты так психуешь? Во всяком случае, без твоего согласия ничего не случится. – Он был спокоен и доволен собой.

«А много ли нужно, чтобы получить мое согласие? Не упаду ли я к нему в постель сама, как перезревшая груша?» – эта неприятная мысль подстегнула ее испуг.

– Куда ты меня везешь? – голос сорвался на визг.

Стас насмешливо на нее посмотрел.

– Аня, что ты уехала со мной, видела масса народу. Неужели ты думаешь, что с тобой что-то может случиться, во всяком случае, по моей вине? Поэтому успокойся, очень тебя прошу. А едем мы ко мне на дачу, не сидеть же в такую жару в городе, где везде воняет расплавленным асфальтом. Отдохнем в выходные на природе. Вернемся вечером в воскресенье.

Она ужаснулась. У нее на выходные были совсем другие планы.

– Что ты себе позволяешь? Такие вещи вообще-то обговариваются заранее. Почему ты обращаешься со мной, как с послушной куклой?

– Ну, не заводись. Если бы я тебе слегка намекнул на эту поездку, что бы сделала? Обходила бы меня за тридевять земель, не так, что ли?

Она а в ярости стукнула себя по колену, вскрикнула от боли и сурово обвинила в этом водителя:

– Ну вот, наверняка завтра будет синяк!

Стас высоко вздернул рыжеватые брови, не принимая вздорные обвинения:

– А зачем ты занимаешься членовредительством? Кому хочешь досадить? Вот и не жалуйся! И вообще, чем ты конкретно недовольна?

Она выпалила на одном дыхании:

– У меня завтра занятия! Мне готовиться нужно к экзамену, он через неделю! Я и так с трудом договорилась с преподавателем о его переносе! Мне пришлось с братьями возиться, они в универ поступали, не успела как следует подготовиться!

Стас раздраженно присвистнул, выдавая свое негативное отношение к ее самоотверженной учебе.

– Передовик ты наш! Всегда впереди, со знаменем в руках! Ну пропустишь разок, ничего не случится, ты и так умная, всё знаешь. Сдашь без лишних хлопот. Мелочи жизни. А мне за тобой поухаживать надо, чтобы поближе друг друга узнать перед свадьбой. Это важнее. – Он интимно ей подмигнул.

Аня захлебнулась от гнева. Этот шкаф слышал только себя. Любой диалог превращался в монолог. К мнению других людей он прислушивался настолько, насколько оно соответствовало его собственным планам. Она выпрямила спину, чопорно сложила руки на коленях и замолчала, всем своим видом выражая неодобрение. Это его только развеселило и он, негромко насвистывая, быстро гнал машину по грунтовой дороге, искоса поглядывая на ее холодную физиономию.

В напряженном молчании подъехали к трехметровой чугунной ограде, выкрашенной в густой чернильный цвет, за которой среди зарослей плодовых деревьев виднелся большой двухэтажный кирпичный дом. Мужчина затормозил у ворот, открыл их вычурным металлическим ключом размером с руку и подогнал машину к входу в гараж, пристроенный к зданию. Распахнул машину и, посмеиваясь, осторожно вытянул из кабины недовольную пассажирку.

У Ани на мгновенье мелькнуло желание навсегда остаться в машине, упираясь в дверцу, но, представив, как здорово она будет напоминать репку, когда он будет силой выдергивать ее из салона, противиться не стала. Вот если б она умела водить машину, ух, что б она сделала! Отогнав волнующее виденье, как она лихо разворачивается и уезжает, оставив Стаса куковать одного на природе, огляделась вокруг.

В воздухе был разлит тонкий аромат цветущей сирени. Она удивилась – пора сирени уже отошла. Внимательно посмотрела вокруг. Нежный аромат исходил от стоящего около дома невысокого куста необычного вида. Она подошла поближе. Это была не сирень, а какой-то неизвестный ей цветок красивой нежно-лиловой окраски с густыми махровыми кистями.

– Красивый кустик, к сожалению, не помню его название. Тебе нравится?

Аня вздрогнула, почувствовав на плече горячую ладонь, и сделала шаг в сторону. Стас опустил руку, понимающе кивнув. Чтобы не волновать спутницу понапрасну, отошел к машине, достал из багажника огромный баул и пригласил ее в дом.

Решив беречь силы для настоящего сражения, которое, как она предчувствовала, еще впереди, не стала попусту препираться, а послушно зашла внутрь. Немного пахло сыростью и деревом. Стас открыл окна в прихожей и оставил распахнутыми двери.

– Воздух застоялся. Давненько я здесь не был.

Аня огляделась. Это действительно была дача, хотя и чересчур большая по ее скромным меркам. Место, где отдыхают, а не вкалывают от зари до зари, выращивая «дары природы».

Хозяин провел гостью на кухню, взгромоздил баул на зеленоватый, под цвет стен, большой диван и стал вытаскивать пакеты один за другим.

Она демонстративно подошла к окну, распахнула его и уселась на мягкий стул, стоявший рядом с огромным обеденным столом. Помогать Стасу она не собиралась. Раз привез ее сюда силой, пусть один и хлопочет. Залюбовалась на большую цветочную клумбу, разбитую прямо под окном. Она была вся голубая. Названия цветов она не знала, лишь по краям росли знакомые ей анютины глазки и фрезии.

Она не верила, что Стас ползал на коленях, рассаживая цветочки строго по линейке, чтоб вырастить такую красоту. Он посмотрел на нее, заметил сомнения, огненными буквами начертанные на ее высоком лбу.

– Ты права, я и не думал умирать на грядках. Этим занимается целая команда. Садят всё, что нужно, весной и ухаживают всё лето. Насколько я знаю, приезжают они два раза в неделю. Вторник и пятница, что ли? Не помню. Мне нравится: кругом порядок, и под ногами никто не путается.

Аня не хотела отвечать, даже смотреть в его сторону не было ни малейшего желания, но ее поневоле привлекла грандиозность его приготовлений.

Стас включил большой холодильник и деловито распихал по полкам сыр, колбасу, красную и белую рыбу, фрукты и какие-то деликатесы, запечатанные в вакуумные упаковки.

– Путь к сердцу женщины лежит через желудок мужчины, – громко продекламировал он и лукаво сверкнул глазами: – Ты не согласна?

Аня озадачилась.

– Если бы еще твою сентенцию можно было понять. Но допустим, что чем больше желудок, тем быстрее путь. По большой дороге легче ездить.

Настала пора Стаса задуматься. Он развернулся к ней и почесал затылок.

– И как же это?

– А как хочешь, так и понимай. Вполне достойный ответ на твою абракадабру. Как я, кстати, буду отдыхать? Валяться на травке в кремовом льняном костюмчике? Он мне еще дорог, заметь. Мне в нем всё лето проходить придется. На новый денег нет.

– Если бы ты рационально мыслила, то давно имела бы сотню таких костюмчиков, выйдя за меня замуж. А насчет одежды – оп-ля-ля!

Стремительным движением профессионального иллюзиониста он извлек из баула шелковую голубую ночную сорочку, легкий спортивный адидасовский костюм, мягкие спортивные туфли, зубную щетку и комплект женских прокладок, всё в фабричных упаковках.

– Видишь, какой я хозяйственный? Всё предусмотрел. – Он подкинул в руке пакет гигиенических прокладок и коварно посмотрел на девушку. –   Не знаю, правда, какими ты обычно пользуешься, но аптекарша побожилась, что это лучшие. Но ничего мне не ответила, когда я попытался выяснить, чем же они конкретно лучше. Чего-то вдруг засмущалась. – И деловито поинтересовался: – Они тебе сейчас понадобятся? Когда у тебя критические дни?

Аня загорелась багровым цветом, но конфиденциальную информацию из своей интимной жизни выдавать не стала, выхватила из рук насмешника вещи и вышла в коридор. Стас, рассмеявшись во всё горло, пошел следом, почти вплотную, нашептывая ей на ухо:

– И куда ты, моя прелесть? Прямо в мою спальню? Но там еще постель не застелена! Не спеши так, мы всё успеем, моя радость!

Она резко остановилась и сильно ткнула его локтем в живот.

– Прекрати это издевательство!

Стас посмотрел в ее разгневанное лицо и покаянно вздохнул.

– Всё, всё, больше не буду! – воскликнул он, подняв руки вверх. – Твоя комната на втором этаже, там не так пахнет сыростью. Ванная рядом, если хочешь принять душ, нужно будет подождать полчасика, я сейчас включу водонагреватель.

Галантно проводил гостью в приготовленную для нее комнату, не говоря больше скабрезностей. Ей понравилось небольшое уютное помещение, побеленное бело-кремовыми вертикальными полосами. Подойдя поближе, погладила теплую стену и поняла, что это так называемые жидкие обои. Пока она осматривалась, Стас подошел к ней почти вплотную, распространяя вокруг себя волны чувственного напряжения.

Ане показалось, что сейчас он ее поцелует, и она смятенно попятилась к окну. Мужчина нервно моргнул, развернулся на каблуках и стремительно зашагал прочь, сбегая от непереносимого соблазна. В дверях помедлил и, не оглядываясь, бросил через плечо:

– Вообще-то я тебя засунул сюда только потому, что это единственная комната в доме, где на дверях есть задвижка. Чтобы спала спокойно, – и проворно вышел, как будто засов не служил защитой гостье, а спасал от роковой ошибки его самого.

Аня немного успокоилась и выглянула в окно. Дул легкий ветерок, в стекло постукивали ветви растущей рядом яблони, усыпанные крупными ровными зеленцами. Похоже, что осенью яблоки можно будет срывать прямо из окна.

Оторвала взгляд от яблони, поняв, что пульсирующая внутри неприятная дрожь заставляет мелко подрагивать ноги. Подошла к широкому дивану, накрытому зеленым пушистым покрывалом, плюхнулась на него, пытаясь расслабиться. Закрыла глаза и резко встряхнула головой, пытаясь осмыслить сегодняшние события. Ничего приятного сегодня не произошло, это так. Но ничего страшного – тоже.

Надо постараться принять это приключение как должное и извлечь из него максимум приятного. Всё прекрасно: у нее чудная комната, она дышит свежим воздухом и, судя по запасам, сделанным Стасом, ее ждет прекрасный ужин. Надо лишь постараться не послужить ему десертом, только и всего.

Она просидела еще минут пятнадцать, стараясь сладить с не выплеснутой яростью и с еще каким-то непонятным томительным чувством. Решив действовать по обстоятельствам, встала, закрыла дверь на защелку и практично решила переодеться. Ничего страшного, если она использует купленную ей одежду, деньги Стасу потом вернет.

Вода еще не нагрелась, но она все-таки приняла душ. Вспомнила Полину, в любую погоду обливавшуюся холодной водой, и поразилась ее выдержке. Какое такое удовольствие можно находить в этой пытке? Сплошное воспитание воли и ничего более того.

Натянула купленный Стасом спортивный костюм, повертелась перед зеркалом. Хорошо быть хотя и не идеально стройной, но и не такой размазней, как раньше. Все нужные линии женской фигуры приятно очерчены, пропорции хорошие. Можно, конечно, постараться похудеть еще, но какой в этом смысл? Не стало бы хуже… Вряд ли ее кости, обтянутые дряблой кожей, будут выглядеть более соблазнительными, чем сейчас вполне женственная фигура.

Отчаянно хотелось есть – с утренним переездом она не успела толком позавтракать, во время обеда удалось перехватить в их столовке лишь микроскопический пирожок с яблоками, и сейчас желудок скрутило от голода.

Пришлось спуститься вниз. Какой смысл прятаться наверху? Комната не бомбоубежище, а здешний хозяин не вражеский пикирующий бомбардировщик. Только вот какая между ними принципиальная разница? И там и тут неотразимая агрессия.

Стас тоже переоделся в шорты и белую рубашку поло. Взглянув на нее, задержал откровенный взгляд на обтянутой футболкой груди с рельефно обозначенными точками сосков, и девушке стало трудно дышать. Ей захотелось прикрыться от этого обжигающего мужского взгляда, но Стас отвернулся и продолжил как ни в чем не бывало рассматривать сковороды и кастрюли, расставленные строго по размеру в стенном шкафу, покрытом зеленоватым пластиком. Рассеянно спросил:

– Ты не знаешь, зачем…

– Не знаю, и не надейся! – Она прервала его сурово, как строгий учитель ученика, в который раз не подготовившего домашнее задание. – Ты здесь хозяин, ты и должен знать. И делать я ничего не собираюсь. Я вообще здесь случайно. – И вновь демонстративно уселась на стул у окна, задрав нос кверху и выпятив круглый подбородок.

Стас рассмеялся.

– Умеешь ты подбодрить смущенного повара! И ты здесь вовсе не случайно, а для знакомства с будущими владениями. Скоро будешь здесь хозяйкой, привыкай. Но пока у нас период ухаживания, готовлю я. Только вот что?

Он снова замер, склонившись над новой сковородкой, заворожено глядя на свое отражение в ее блестящей поверхности. Девушка поежилась от его собственнического тона. Агрессивно заявила:

– Насколько я помню, лучший способ избавиться от надоедливого поклонника – это выйти за него замуж и отравить ему жизнь!..

Стас бросил возиться с продуктами, подошел к ней и положил тяжелую руку на плечо. Глядя прямо в глаза, тихо, но уверенно изрек:

– Отравить мне жизнь у тебя не получится. Характер не тот. Гоношишься старательно, но недостаточно.

Анфиса хотела вскочить, но теплая рука придавила к стулу и не дала подняться. Девушка испуганно замерла, ожидая продолжения, но он только ласково взъерошил ей волосы и отошел обратно к кухонному столу. Она с трудом перевела дух и с удивлением почувствовала непонятное чувство обманутого ожидания. Неужели она ждет его поцелуя? Это что, по принципу – чему не миновать, так пусть уж побыстрее? Так сказать – раньше сядешь, раньше выйдешь? Что это с ней?

Пока Аня разбиралась со своими взбунтовавшимися чувствами, Стас усердно трудился. Через полчаса на столе стояла рыба, тушеная в белом вине, омлет по-испански с помидорами и сладким перцем и какими-то острыми специями, закуски и открытая бутылка вина. Отдельно красовалась свежая садовая земляника.

Девушка тревожно посмотрела на вино. Приемы соблазнителей она знала, но чувствовала, что с этой стороны ей нечего опасаться. Подмешивать в вино он ничего не будет, не настолько уж он низок. Но вот каким он может быть, когда выпьет? Она помнила, что отцу нужно было совсем немного, чтобы окосеть. Вдруг от алкоголя Стас распояшется и начтет к ней приставать? Она с опаской посмотрела на мощную фигуру стоявшего рядом мужчины.

Он недовольно хмыкнул:

– Аня, чтоб потерять над собой контроль, мне надо выпить таких бутылок с десяток, а то и больше. Это же виноградный сок, а не водка.

Анфиса растерялась. Неужели по ее лицу так легко прочитать все ее мысли? Она подняла глаза и встретилась с его нежно-насмешливым взглядом.

– Элементарно, Ватсон! Я же тебе говорил, что далеко не дурак. Но у тебя впереди вся жизнь, чтобы в этом убедиться.

Фраза про всю жизнь тотчас привела Аню в чувство. Она раздраженно взмахнула рукой. Какая самоуверенность!

Стас разлил вино в красивые высокие бокалы из чешского стекла.

– За нас, чтобы мы жили долго и счастливо!

«Долго и счастливо, но не с тобой!» – Аня изменила тост по-своему, благоразумно не оглашая его вслух, и не спеша отпила нежное, с мягким вкусом вино. Внезапно из прошлого беззаботного времени всплыло укоряющее лицо Влада. На сердце покаянно потяжелело, будто она изменила любимому.

Аня тут же взбунтовалась. Что за глупая зависимость! Она никому ничего не должна! Тем более, что Влад ей тоже ничего не должен, и уж наверняка со своими знакомыми женщинами не стихи декламирует! Если она вздумает остаться со Станиславом, это будет ее свободный выбор! Да и чем они, по сути, отличаются? Оба самоуверенные, властные, эгоистичные. Хрен редьки не слаще. Даже имена у них похожи. И к женщинам относятся одинаково. Используют по назначению, как сказал Стас.

– Хорошее вино. – Она поднесла к лицу своеобразной формы бутылку, внимательно рассматривая элегантную строгую этикетку. – Испания?

– Да. Мне нравятся испанские вина. – Он доверху подлил ей вина и налил себе полный бокал.

Не обращая внимания на тяжело замолчавшего собеседника, она не спеша поела. Доев последнюю ягоду земляники с взбитыми сливками из поданного хозяином десерта, приготовленную не хуже, чем в тогдашнем ресторане, с довольным вздохом облизала пальцы и поймала напряженный голодный взгляд мужчины. Благодушное настроение сразу пропало.

«Он рассматривает меня как продолжение ужина!»

В душе нарастала паника. По телу пробежала нервная дрожь. Она была уверена, что сейчас всё и начнется, но Стас криво усмехнулся и отвел глаза. Неожиданно заявил:

– Морской закон! – и прытко соскочил со стула.

Аня посмотрела на его наполовину полный бокал с вином и запротестовала:

– Ты не доел! Вернее, не допил! Но поскольку всё было очень вкусно, я, так и быть, помогу тебе мыть посуду. Заметь, сколько во мне справедливости! Не то что в некоторых!

Стас охотно согласился. По его довольной ухмылке Анфиса поняла, что он просто хотел отвлечь ее от неприятных мыслей, и признала, что это ему удалось. Они дружно помыли посуду, причем он болтал о пустяках, не пытаясь больше ее смутить, и она понемногу успокоилась.

Прибрав на кухне, вышли в сад. Тяжелый аромат перегретой земли, травы и цветов клонил ко сну. Начинали звенеть комары. По узкой, выложенной узорной плиткой тропке, гуськом добрались до голубых металлических качелей, врытых в землю посредине небольшой лужайки. Хозяин обвел вокруг широким собственническим жестом.

– Этот пышный зеленый луг был задуман как газон, только вот как его не стриги, трава растет быстрее, поэтому получилось пастбище.

Он легко приподнял девушку, посадил на высокие качели и заскочил рядом, положив руку на спинку. Сильно оттолкнувшись ногой, стал раскачивать довольно неустойчивое сооружение. Сначала Ане понравилось. Она давно отвыкла от детского ощущения высоты и полета. Но внезапно осознала, что раскачиваются они слишком сильно – ноги взлетали выше головы и держаться приходилось изо всех сил. От напряжения начали дрожать руки.

– Хватит! – подлетев над землей почти на четыре метра, она взвизгнула от ужаса, зажмурив глаза.

Стас удивился, но раскачивать перестал.

– Мне показалось, что тебе нравится высота.

– Нравилась. До того, как я чуть не спикировала вон на тот миленький куст крыжовника. Недурственная бы получилась картина. Удобрение из меня вышло бы не слишком качественное.

Он подвинулся ближе и обнял девушку за плечи.

– Не бойся, я тебя спасу.

Она передернула плечами, пытаясь избавиться от ненужных объятий.

– А так еще хуже. Я не хочу, чтобы мы свалились вдвоем. До крыжовника вместе нам не долететь, но до того славненького кустика облепихи мы точно дотянем.

Стас остановил качели, затормозив ногами, отчего снизу поднялось целое облако пыли.

– А что я буду иметь за избавление милой девушки от страшной участи? – Он повернул к себе Анино лицо и стал медленно обводить контур ушей большими пальцами рук, не отводя от губ пристального взгляда.

– Не надо! – Аня подняла руки и уперлась ими в широкую грудь мужчины. Его двусмысленности не добавляли спокойствия.

– Что – не надо? – Стас начал неторопливо исследовать пылающие щеки, все ближе склоняясь к губам.

– Ничего не надо, а этого особенно.

Она попыталась соскочить с качели, но он быстро перехватил ее и посадил к себе на колени.

– Ты же обещал, что ничего не будет! – Она сильно стукнула его в грудь.

– Конечно, ничего без твоего согласия. Но ведь мы еще и не пробовали, правда? – и он прижался твердым ртом к ее горячим губам.

От нежного поцелуя закипела кровь. Аня ужаснулась реакции своего тела.

«Чего же я хочу? С Владом никогда подобного не было. Но он и не целовал меня серьезно. Так, шутя… А сейчас? Тело и сознание разошлись в желаниях! Ах, дурацких стишат мне только не хватало.»

Она чувствовала, как всю ее захватывает тяжелая иссушающая истома. Навалилась такая усталость, что не было сил открыть глаза. Она растворялась в его поцелуях. Руки вместо того, чтобы оттолкнуть, ласково легли ему на плечи. Хотелось большего, жар изнутри сжигал, требовал удовлетворения.

Вдруг где-то рядом завыла собака. Даже не выла, а пела, старательно выводя рулады, начиная с низких грудных нот и заканчивая визгом на ультравысоких частотах.

Анфиса вдруг почувствовала себя свободной. Ошалело глотнув свежего воздуха, несколько пришла в себя. Стас отодвинулся и внимательно наблюдал за ее лицом. Она почувствовала себя забавным зверьком, над которым проводят запрещенные эксперименты. Впрочем, гнев ее несколько приутих, когда она заметила его тяжелое дыхание и багровые пятна на скулах. Поняла, что ему еще тяжелее, чем ей.

Он хрипло прошептал, положив руку на ее колено и наклонившись к самому уху:

– Ты очень страстная женщина, моя дорогая. Любить тебя – это блаженство. Но сейчас слишком рано. Но вот не сдержался, слишком увлекся. Такого и не припомню со времен грешного отрочества. Спасибо этой певице, – он кивнул в сторону подвывавшей собачонки, – о то неизвестно, чем бы дело кончилось. Не хотелось бы превращать лужайку в брачное ложе, ты достойна гораздо лучшего.

Аня дернулась, как от удара и попыталась вырваться, но он даже не почувствовал ее жалкое трепыхание.

– Пойдем, просто пройдемся, чтобы ты потом ни о чем не жалела. Соблазнить тебя просто, но как бы ты меня проклинать за это не начала. – Он снял ее с качелей и удивленно заметил: – А ты гораздо легче, чем кажешься.

Аня насупилась, услышав намек на некоторую пухлость. Это все мужчины говорят, как поднимут женщину? Они что, их мешками с песком считают, что ли? Он успокаивающе похлопал ее по руке.

– Не дуйся, я только сказал, что ты легонькая, только и всего.

Они до сумерек бродили вдоль небольшой извилистой речки, причем он шел возле спутницы, соблюдая приличный интервал и не делая попыток к ней прикоснуться. Вода, играющая закатными солнечными бликами и тихо журчащая под ногами, успокаивала и утешала. Гуляли, пока не стала заедать противная мошкара. Вернулись в дом уже почти в полной темноте.

Стас усадил ее на уютный мягкий диван в большой комнате и включил телевизор. Слегка задумался.

– Чем мне тебя накормить?

Она с надеждой подсказала:

– Стакан молока на ночь был бы кстати.

Он обескуражено пожал плечами.

– Вот уж чего нет, того нет. Ты любишь молоко?

– Обожаю, – легко созналась она. – Если не выпью в день литр молока, то чувствую себя несчастной, всеми обиженной, даже если съем море разных вкусностей.

– Впредь буду знать. Но молоком, увы, не запасся. Может, что-нибудь покрепче? Я проголодался. Поешь за компанию?

– Поешь один. А я пойду спать. Устала от этого суматошного дня. Сначала переезд, потом похищение…

Он опустился рядом. Аня опасливо повернула к нему голову. Он смотрел на нее серьезно, даже сурово. Девушка вздрогнула. Что ему всё-таки от нее надо? Таким взглядом не смотрят на невест, скорее уж на непослушных щенков, которых дрессируют. Уж не пытается ли он сделать из нее ручную домашнюю собачку?

Это встревожило Аню. Повернувшись к нему, она устало попросила:

– Стас, мне завтра нужно рано проснуться, у меня занятия в девять часов. Скажи, пожалуйста, где здесь остановка рейсового автобуса, я доеду сама. Ты можешь даже не вставать. Если не будет автобуса, все равно кто-нибудь подберет, движение здесь оживленное.

У него закаменело лицо.

– Какая ты упрямая девчонка! Конечно, кто-нибудь подберет. Только вот куда увезет? Ладно, давай договоримся. Я отвезу тебя на занятия, а ты на следующие выходные снова приедешь со мной сюда.

Она вспылила:

– Я тебе уже говорила, что в следующую субботу у меня экзамен. А потом я уезжаю в отпуск в родной город. В последний раз, кстати. Мальчишки поступили в университет и переедут ко мне жить и учиться. А после Нового года приедет и мама. Квартиру продаст, и больше повода возвращаться не будет. Так что это ритуальный визит – обойду всех оставшихся родственников, подруг…

В голове мелькнуло: «Чего я так разболталась?» Она приложила руку ко рту, будто надеясь остановить словоизвержение. Помолчав, осторожно добавила:

– И, надеюсь, там я тебя не увижу. Выйду на работу в сентябре, тогда и встретимся. – И неожиданно сама для себя добавила: – А еще лучше, если не встретимся.

Он помрачнел. Брови грозно сошлись в одну черную линию, на лбу пролегла глубокая складка. Ей вновь стало не по себе. Свирепо прорычал:

– Никаких ультиматумов! Этого я не терплю. Ели сочту нужным, приеду куда угодно, к кому угодно и за чем угодно!

Аня вскочила, раздосадованная и разозленная, и тоже громко рявкнула:

– Замечательно! Делаю только то, что хочу! Раз так, незачем нам вообще встречаться! Я тоже считаю нужным делать только то, чего желаю сама! И желания наши диаметрально расходятся!

Она решительно направилась к лестнице. Стас одним прыжком загородил ей дорогу. Аня тревожно смотрела на его внушительную фигуру с накаченными бицепсами, понимая, что ей с ним не справиться.

Он посмотрел в ее испуганно-напряженное лицо, расслабился и ласково взял за руку.

– Давай постараемся больше не спорить, хорошо?

– Ты это у меня спрашиваешь? – Аня подивилась его способности переворачивать всё с ног на голову.

– Я виноват, конечно. – Он театрально повесил голову. – Я тебя старше, следовательно, умней. Должен быть сдержан, объективен и корректен.

Аня невольно хихикнула и протестующе покачала головой. Он продолжал уже серьезно.

– Но сдерживаться очень тяжело. К этому я не привык. Но так и быть, я дам тебе время привыкнуть к замужеству. Проявлю столь несвойственное мне благородство. Но запомни, свадьба будет в конце декабря, на католическое рождество, дольше я ждать не буду. За полгода, я думаю, ко мне вполне можно приспособиться. Тем более, что в сентябре я еду в турне по всяким заграницам. Жаль, что без тебя, конечно, но, уверен, ты рыдать не станешь. Хотя, может, поедешь со мной? Дополнительный отпуск я тебе организую?

Он вопросительно заглянул ей в глаза. Аня отрицательно повертела головой, ужаснувшись подобной перспективе.

– Ну, так я и думал. Что ж, увидимся не раньше ноября. А сейчас беги, прячься, птичка моя, а то я могу передумать и попытаюсь закрепить свои права. Тогда и жениться будет гораздо легче. Отказываться от свадьбы, уверен, ты уже не будешь. Тем более, что контрацептивов у меня с собой нет, а чем это может закончиться, ты понимаешь...

Аня мгновенно взлетела по довольно крутой лестнице, будто у нее и вправду выросли крылышки. Заперла засов, подергала дверь, проверяя на прочность. Приняла душ, натянула купленную им новую ночную сорочку и блаженно растянулась на постели. Шелковая ночнушка нежно обволакивала тело.

С негодованием на собственное тело подумала, что, если бы Стас вздумал последовать за ней, долго упрашивать бы ее ему не пришлось. Всё-таки он порядочнее, чем она о нем думала, хотя формулировки для своих намерений выбирает еще те. Как он сказал, когда решил полгода подождать? Чтоб она приспособилась? Поморщилась не только от этих мыслей, но и от тянущей боли во всем теле, которую, как она понимала, мог утишить только растревоживший ее тип.

С чего это вдруг она стала такой зависимой от его ласк? Неужели он так подходит ей физически, что только от одних мыслей о нем у нее разыгрывается примитивное животное желание? Или у нее так будет происходить со всеми мужчинами, которые вздумают ее обнять? Откуда такая страстность в закаленном суровой природой организме? Она же не знойная южная женщина, взращенная среди пальм и апельсинов? Не успев как следует обдумать, как такое может быть – любить одного, а желать другого, уснула.

Проснулась от громкого стука в дверь.

– Птичка моя, вставай! Проспишь занятия!

Она мигом соскочила с постели. В комнате было светло, вовсю пели птицы. Одна из них сидела на ветке прямо перед затянутым москитной сеткой окном и выводила звонкие рулады, отдающиеся в комнате нежным эхом. И как она не проснулась от такого концерта? Вот что значит свежий воздух…

Взглянула на сотовый – уже семь утра! Умылась, наскоро причесалась, заправила постель. Натянула слегка помятый льняной костюм и спустилась вниз, прихватив сумочку. Стас внимательно оглядел ее с ног до головы. С важным видом одобрительно кивнул головой.

– Выглядишь хорошо, жизнь на природе тебе явно на пользу. Вчера вечером ты выглядела устало, сейчас нет. Вещи оставила наверху? Правильно сделала. Мы еще много раз будем с тобой здесь ночевать. И, надеюсь, не порознь, как этой ночью. Я вообще глаз не сомкнул. Такое воздержание не для меня. Монаха из меня никогда не получится. Так что цени мое стремление доказать тебе свою преданность и честные намерения.

Аня саркастически посмотрела на его самоуверенное лицо. Оно действительно немного побледнело и под глазами залегли синеватые тени. Стас смотрел на нее так, что любая женщина бы поверила, что она ему и в самом деле небезразлична. И что ей еще надо? Влад всё равно никогда не предложит ей руку и сердце. Надо посмотреть в глаза суровой правде и не надеяться на несбыточное счастье. Может, согласиться на замужество? Стерпится, – слюбится?

Стас выставил на стол новые пакеты с едой и – о, чудо! – литровую банку молока. В ответ на ее восторженный вопрос небрежно объяснил, что сгонял с утра пораньше в соседнюю деревню и купил его исключительно для нее. Она искренне поблагодарила и пригубила молоко. Оно было еще теплым, густым и чуть слышно пахло медом. Но с непривычки казалось слишком жирным. Удивив Стаса, она развела его водой чуть ли не наполовину. На его вопросительно вздернутую бровь бодро ответила:

– А какое, ты думаешь, мы в городе молоко пьем? Тут жирность процентов пять-шесть, если не больше… Вот мне и пришлось довести его до привычной консистенции…

Он пожал плечами: мол, вольному воля. Они спешно позавтракали, причем Анфиса умудрилась выпить все молоко, правда, почти не притронувшись ко всему остальному. Уехали они в восемь часов. Заскочив в свою новую квартиру, схватила тетради, лихорадочно переоделась в легкое ситцевое платье. Стас терпеливо ждал ее возле дома. Не разговаривая, подвез к университету. Перед тем, как выпустить из машины, крепко обнял, по-хозяйски поцеловал в губы.

Анфиса почувствовала себя так, будто на ней поставили тавро.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Влад рассеянно блуждал взглядом по сторонам. Фойе театра почти не изменилось за прошедший год. Все те же немного отгоревшие сиреневые стены, эскизы декораций и фотографии старых спектаклей. Не хватало только Ани рядом. Он зябко повел плечами, отбрасывая воспоминания, и взглянул на спутницу. Хороша, ничего не скажешь. Изящная, как тростиночка, в сильно декольтированном черном бархатном платье до щиколоток, в туфлях на высоких каблуках. Сверхэлегантная питерская дама. Влад с невольным удовлетворением замечал, как мужчины провожают ее заинтересованными взглядами, оценивающе взглядывают на него и разочарованно отворачиваются. Это льстило самолюбию.

Но он с ней здесь лишь по просьбе родителей. Марина - дочь их старинных приятелей, приехавшая на несколько дней из Питера по делам своей фирмы, и к нему никакого отношения не имеет. Просто он вынужден исполнять долг вежливости, как гостеприимный хозяин. Усмехнулся, увидев их отражение в высоком зеркале, – неплохая пара. Он не подводил спутницу – дорогой черный костюм сидел на нем как влитой. Правда, белую рубашку с черным галстуком вполне можно было заменить на что-нибудь менее торжественное. А то как жених на свадьбе. Хотя и так вполне комильфо. Об этом, видимо, и думала мать, так настойчиво пытаясь их свести. Обычно она яростно протестовала против всех его увлечений, а сейчас просто из кожи вон лезла, заставляя его тратить время на походы по театрам и ресторанам.

Но, вполне возможно, дело здесь в другом. В последнее время он изрядно захандрил и почти полгода просидел дома, тупо пялясь в компьютер, не показываясь даже на домашних праздниках. Мать, всегда пытавшаяся контролировать жизнь старшего сына, всполошилась и постаралась выведать, в чем дело. Но он и сам себе не смог бы толком объяснить, что случилось. Просто всё надоело…

Они ходили по фойе, разглядывая картины, а он, не обращая внимания на что-то говорившую ему спутницу, вспоминал, как бывал здесь с Аней. Сколько было забавных приключений и веселья по пустякам. С ней он никогда не скучал…

В ярости заскрипел зубами. К чему опять об этом думать, воскрешая с трудом похороненную боль и досаду? Кому это надо?

Давно пора взять себя в руки и вести прежнюю жизнь. Или жениться, как мать говорит. Только вот на ком? Никого по сердцу нет. После разрыва с Аней не нашлось женщины, способной восполнить образовавшуюся пустоту в сердце. Может, зря он тогда поиграл в гордого самодостаточного типа и не стал искать встречи? Хотя, если уж быть честным, то поговорить хотел, просто боялся очередного афронта. Пришел бы к ней, а она преспокойно бы заявила, что давно забыла об их забавном розыгрыше и у нее другие планы, другая работа, а может, и другой мужчина…

Влад негромко фыркнул. Никогда не думал, что может так примитивно трусить. Ни к одной из своих знакомых он не побоялся бы прийти, но, может просто потому, что ему был безразличен результат?

Он посмотрел по сторонам, невольно останавливая взгляд на симпатичных пампушках, гуляющих вокруг. Где теперь Анфиса? Поймав себя на запрещенных мыслях, недовольно выругался. Что за назойливая идея! Правду говорят, что от навязчивых мыслей можно вылечиться, только осуществив их. Пожить бы с ней пару месяцев, глядишь, и прошла бы вся эта блажь...

В последнее время она уже мерещиться ему стала. Пару недель назад сидел в уличной кафешке, пил пиво. Мимо прошла девушка, так похожая на Аню, что он чуть было не побежал вслед, но вовремя опомнился. Это была не она – ладная девушка с хорошей фигурой, красивыми пепельными волосами. Он все-таки успел неосознанно рвануться к ней, потому что она испуганно на него взглянула и торопливо прошла мимо. После этой встречи еще долго болела душа, принося бессонницу и тоску. Когда же это кончится?

Очнулся от мощного удара по плечу. С недоумением оглянулся, – за спиной стоял старый друг и радостно смеялся. Потискав друг друга, представили каждый своего спутника – Влад – Марину, Андрей – Костю.

Широкоплечие парни с восторгом рассматривали спутницу Влада. Она кокетливо прикоснулась рукой к уложенным волосок к волоску блестящим темно-каштановым волосам и расправила красивые оголенные плечи, отчего золотой крестик, лежащий в ложбинке между грудей, игриво засверкал. Андрей сглотнул слюну и с трудом перевел взгляд на друга. На стандартный вопрос: как они здесь очутились, хрипловато ответил:

– Мы здесь случайно, сам понимаешь, не с нашим интеллектом бродить по культурным местам. Просто у Кости, он мой сосед по подъезду, младшая сестра сегодня танцует где-то в третьем ряду кордебалета. Она в нашем хореографическом училище учится, в выпускном классе. Ее надо встретить после спектакля и доставить домой целую и невредимую. Вот меня и подрядили – на машине вечером спокойнее. А ты как?

– Да вот, сопровождаю столичную знаменитость по нашим театрам, а то она в своем Питере не знает, как называется то место, где представления дают. – Он заработал ощутимый тычок в бок.

Девушка непринужденно улыбнулась милой открытой улыбкой, от которой у парней на несколько градусов подскочила температура.

– Невежа! Вы, Андрей, не думайте обо мне уж так плохо, как говорит этот крайне невоспитанный тип. Это он всех людей по себе судит…

– Ха! Я-то знаю, где мы, – это театр оперы и балета! – Влад широко, по-хозяйски, обвел рукой вокруг, будто представляя собственные хоромы.

Марина демонстративно поаплодировала.

– Замечательно! Первый тест ты прошел на лихом испанском скакуне. А вот второй – когда ты был здесь в последний раз?

Он неохотно ответил, будто сообщая о чем-то глубоко личном:

– В ноябре прошлого года. На «Раймонде».

– А, ты в театры ходишь раз в год, в ноябре? Почему только ноябрь? Какое знаменательное событие свершилось в этом месяце, что ты его так чтишь? Или это священная традиция, как баня перед Новым годом в «Иронии судьбы»? И почему сегодня «Лебединое озеро»? Или тебе всё равно, что смотреть, важна сама дата? – Марина с интересом заглянула в его затуманившиеся глаза и удивилась их сумрачному выражению.

Тут прозвенел третий звонок, прения прекратились, все прошли в зал. Публика расселась по своим местам, погас свет, поднялся занавес, зазвучали первые аккорды увертюры, и Владу вдруг отчаянно захотелось, чтобы рядом сидела Аня. Он бы снова взял ее за руку, как на том последнем спектакле, что они смотрели здесь в прошлом году. Он даже сцепил замком руки, чтобы ненароком не коснуться соседки.

Уж не влюбился ли он? Не может быть! Просто привязался к той забавной толстушке, они ведь почти девять месяцев вместе дурачили досточтимую публику! Поймал себя на том, что повторяет Анины слова, и вконец разозлился. Уселся поглубже в бархатное кресло, скрестил руки на груди и приготовился к пытке. Балет ему совершенно не нравился. Тем более без привычной особы рядом. С ней-то он был готов перетерпеть любые неприятности, вместе ему даже балеты казались интересными, не то, что нынешний. Он приготовился страдать, но действие кончилось на удивление быстро – всего через тридцать пять минут.

Они вышли в фойе и снова наткнулись на Андрея с Костей, карауливших их у дверей партера. Стараясь выглядеть веселым и довольным жизнью, Влад не смотрел по сторонам. Спутники болтали, соревнуясь в остроумии, стараясь удивить гостью, и не обращали внимания на его рассеянность.

Внезапно его слух уловил знакомый голос.

– Ты, мой дорогой, ведешь себя просто безобразно! Твоя безответственность превосходит все разумные границы! – мимо шла симпатичная девушка в синем платье, под руку с высоким белобрысым парнем в темно-сером костюме. Они очень хорошо смотрелись вместе. Парень старательно осматривал эскизы декораций на стенах, отвернувшись от спутницы, лицо у него кисло сморщилось, будто он по ошибке отведал лимон вместо апельсина.

Влад вздохнул. Опять померещилось. Похожа, но не она. Он отвернулся к спутникам. Но что-то дернуло его еще раз взглянуть на проходившую мимо пару. В этот момент оглянулась и девушка – и стремительно побледнела. Неловко кивнула ему головой и лихим маршевым шагом прошагала вместе со спутником в зал.

– Влад, ты что, руку мне решил сломать? Отпусти, больно! – он опомнился и выпустил локоть спутницы.

Обижено растирая сустав, Марина спросила:

– Кого это ты так испугался, что вцепился в меня, как клещами?

– Да так, не обращай внимания. Показалось…

Снова прозвенел звонок, и они сели на свои места.

Влад разрывался от боли и ревности.

«Шустро же она нашла себе новую игрушку! Молодой какой парень! Не подозревает, наверно, во что ввязался… Поиграет и заявит ему: до свиданья, заканчиваем спектакль! Но как она изменилась! Похорошела, и одета со вкусом… Влюбилась, что ли? И еще эта Марина навязалась на мою голову! Куда мне ее девать? Не могу же я с ней гоняться за Анькой по всему городу… – Зло оборвал лихорадочный поток мыслей: – О чем это я думаю? Кой черт мне гоняться за этой фифой… – Но тут же обрадованно подумал, найдя подходящий выход: – Если только попросить Андрея отвезти Марину обратно в гостиницу? Да, надо попытаться. Надеюсь, она не обидится. Похоже, что Андрей понравился ей куда больше, чем я».

Он попытался спокойно обдумать все варианты, главным из которых было как можно более скорое избавление от мешающей спутницы.

После спектакля, когда он хотел уже мчаться на поиски друга, Андрей подошел к ним сам, чем-то обеспокоенный, с возбужденно блестевшими глазами. Косясь в сторону Влада, предложил, явно ожидая возражения:

– Костя пошел за сестрой. А вы, Марина, не хотите бросить своего не слишком любезного спутника и не поедете с нами отметить первое выступление Костиной сестры? Я буду очень рад.

Он проникновенно посмотрел ей в глаза и взял за руку. Девушка смутилась и обрадовалась.

– Да, конечно, я буду через две минуты.

Даже не взглянув в сторону спутника, убежала переодеваться в дамскую комнату, а Влад, довольный таким оборотом дела, хлопнул удивленного отсутствие сопротивления друга по плечу, отдал Маринин номерок от гардероба и выскочил из театра, оставив того задумчиво смотреть ему вслед. Добежал до машины, забрался внутрь, включил мотор с отоплением и стал поджидать свою бывшую сослуживицу.

Аня, выстоявшая огромную очередь в гардероб, второпях натянула зимнее пальто и шла по скользкой дорожке, цепляясь за локоть брата. По ее мнению, выглядели они смешно – Юрка вымахал выше нее на целую голову, и даже на каблуках она чувствовала себя рядом с ним маленькой и неуклюжей. Парень размашисто шагал, не обращая на сестру должного внимания, разозлясь на нотацию, которую ему пришлось послушно выслушать, как сопливому детсадовцу. Девушка едва успевала за ним, плетясь сзади на расстоянии вытянутой руки, рискуя выпустить рукав его куртки и растянуться на льду. Она тоже сердилась, ей не нравилось воспитывать этих балбесов. Но что же делать, приходится. Жизнь заставляет…

Нежданная встреча с Владом принесла одни огорчения – опять рядом с ним стояла роскошная девица, до которой ей никогда не дотянуться, как ни изнуряй себя диетами и упражнениями.

Она жалко всхлипнула, спрятав лицо в поднятый воротник от пронизывающего ветра. Влад стал еще красивее. Или это ее воображение шутит с ней? Какое же у него осталось о ней мерзкое воспоминание, если он сразу же отвернулся, едва ее увидел. А может, не хотел, чтобы спутница узнала об их странных отношениях?

Девушка вздохнула, пытаясь не отставать от широких шагов брата. Вот ведь вымахал, детинушка! Где уж ей угнаться за его длинными ногами! Вдруг он резко остановился, она поскользнулась и налетела на его спину. Чтобы не упасть, схватилась двумя руками за его рукав. Недовольно бурча под нос, выглянула из-за плеча парня и поразилась. Перед ними, небрежно накинув на плечи черную кожаную куртку, стоял Влад.

– Вас подвезти? Мы с Аней старые знакомые. Здравствуй, Анфиса! – Он приветливо помахал ей рукой.

Она не успела открыть рот, чтобы отказаться от сомнительной чести, как повеселевший братец радостно согласился:

– Вот здорово! А я-то боялся, что мне придется всю дорогу тащить на себе по льду эту коровушку.

Девушка с удовольствием дала ему подзатыльник. Парень поморщился, но промолчал. Влада покоробило это открытое проявление близких отношений, но он сделал вид, что всё нормально.

Юрка без долгих размышлений прыгнул на заднее сиденье машины. Влад открыл перед девушкой переднюю дверь, но она проигнорировала этот жест и села сзади, рядом с братом. Заметив дерзкую ухмылку в уголках губ коварного братца, поняла, что сейчас последует очередная полудетская каверза. И действительно, он небрежно забросил руку ей на плечо, демонстрируя якобы близкие отношения. Аня заметила презрительный взгляд, кинутый на них водителем, но сбрасывать руку не стала. Зачем? Пусть думает, что хочет…

– Куда ехать? – Влад пытался совладать с нарастающим раздражением и говорить спокойно и благожелательно.

Юрка похлопал по сиденью свободной рукой.

– Славная машинка! Так бы и ехал до линии горизонта! Но нам всего лишь в шестой микрорайон. В самый конец.

Влад усмехнулся. Такой расклад его вполне устраивал. Он прекрасно помнил, где жила Аня. Подбросит юнца, а уж потом, отвозя девушку, поговорит с ней откровенно. Будь он на месте мальчишки, никогда бы не стал так неосторожно оставлять свою женщину черт знает с кем.

Анфиса не выдержала всё возрастающего приступа болезненного любопытства.

– А где та девушка, с которой ты был?

У него судорожно ёкнуло сердце. Она заметила, что он был не один! Может, ревнует? Внимательно посмотрел на нее в зеркальце заднего вида. Не похоже, лицо строгое и неприветливое, никакого макияжа, если не считать слегка подкрашенных розовой помадой губ.

– Марина? Она поехала с Андреем, ты должна его помнить, мы как-то встречались с ним в Горьковском парке.

Аня вспомнила высокого смешливого парня, который, встретив их с Владом прошлым летом гуляющими по парку, весело прошелся насчет ее увлечения глуповатым и нестабильным франтом, обожавшим лишь себя. Тогда девушка лишь покивала головой в знак согласия, она и сама так думала. Но сейчас Влад показался ей гораздо более мягким, чем раньше. В нем не стало показного щегольства, что так претило ей в прошлом. Наверняка встретил умную женщину и понял, что внешность далеко не главное. Эта мысль обеспокоила и огорчила. Не замечая, что он исподтишка наблюдает за ней, повернула голову и стала печально наблюдать за мелькавшими за окнами машины темными улицами и проулками, едва освещенные бледными уличными фонарями.

До нужного дома доехали минут за двадцать. Парень вышел из машины, Аня тоже.

– Аня, а ты куда? – Влад не мог поверить своим глазам.

– А мы здесь живем. Квартира сорок пять. Приходите чай пить. – Парень радостно хихикнул. Мечтательно протянул: – У нас полноценная семейная жизнь. С всякими там семейными обязанностями… Мытьем посуды, например…

– Замолчи! – Аня рассержено прикрикнула на парня.

Влад злобно захлопнул дверцу и рванул с места. Девушка с горечью посмотрела вслед. Зачем эта встреча на ее бедную голову? Да еще Юрка вел себя совершенно безобразно. Кого он решил из себя изобразить? Альфонса, что ли? Ладно, что ни делается, всё к лучшему. Всё равно ничего путного из возобновления их знакомства не получится. Лишняя головная боль, и ничего более... Она прошла в дом, погрозив кулаком кривляющемуся брату, никак не желавшему угомониться.

Влад приехал домой, оставил машину в подземном гараже и поднялся в свою квартиру. Кипящее бешенство не давала покоя. Пометавшись по комнатам, решил прибегнуть к более радикальному средству. Открыл бар, вытащил початую бутылку смирновской водки, налил себе полстакана и залпом выпил, не закусывая. По желудку разлился жидкий огонь, смягчая душевную горечь. Разозлившись на себя, поскольку считал, что водку как лекарство от разного рода неприятностей пьют только слабаки, сел на диван, включил всеобщего друга-утешителя, и попытался посмотреть новости. На пятой минуте понял, что не слышит ни слова из того, что вещает телевизор, выключил его и снова стал бешено метаться по комнатам.

Ходил по квартире, пиная всё, что попадалось под ноги. Пальцы ног уже болели от ударов по твердым предметам – ножкам стола, стульев, кресел. Но успокоиться не мог. Наконец подошел к окну и прижался горячим лбом к холодному стеклу. Хотелось выть и крушить все подряд. Кулаки сами по себе сжимались и разжимались.

«Как она могла связаться с таким сосунком? Ему и двадцати-то нет! Неужели она из тех, кто и дня не может прожить без мужчины? Не замечал в ней прежде такой страстности. Эх, надо было в свое время уложить ее в постель, ну почему, почему я этого не сделал? Что в ней такого, что заставляет меня так мучиться без нее? Если это пресловутая любовь, то она мне не нужна. Перебьюсь. Или найду получше».

Но беспристрастный подсчет доказывал, что красивых и эффектных у него перебывало столько, что хватило бы на добрую роту женихов. А вот того, что он испытывал только с этой, ничем особо не привлекательной, не было ни с кем. Устав, решил, что утро вечера мудренее и отправился спать.

Заснул с трудом, всю ночь во сне видел наглых хохочущих юнцов, корчащих ему рожи и показывающих длинные красные языки. Ему страстно хотелось поймать наглецов, он их ловил, перескакивая за ними через заборы, ямы и завалы кем-то поваленных сучковатых деревьев. Когда с трудом их догонял, парни с омерзительным хохотом таяли, и он яростно бил кулаком в пустоту.

Проснулся с тяжелой головой, позавтракал бутербродами с ветчиной, запил крепким чаем и отправился на работу. Выгнал из гаража «сааб», закрыл ворота и сел за руль. Привычно обернулся, чтобы посмотреть, нет ли помехи сзади, и тут взгляд упал на пухлый мужской кошелек, лежащий на заднем сиденье. Кошелек мог выронить только вчерашний юнец.

«Черт, еще этого не хватало. Придется ехать отдавать». Признать, что рад находке, не хотел.

День прошел сумбурно, в голове дятлом стучала навязчивая мысль о встрече с Аней, не давая ни на чем сосредоточиться. Вечером, сразу после работы, стоял перед дверью с маленькой стандартной табличкой «сорок пять» во вчерашнем доме шестого микрорайона, жутко волнуясь и невольно стиснув зубы, не решаясь позвонить. Видеть ее вместе с этим молодым альфонсом отчаянно не хотелось.

Минут пять протоптался, тупо разглядывая носки собственных ботинок.

«Может, не мучиться, а плюнуть на все эти нравственные нормы и попробовать отбить ее у этого сосунка? Хотя, может, они уже женаты…» Представив их вместе, решил, что такого не может быть. Слишком уж тот незрелый, но порой таким молокососам удается то, чего порой не могут зрелые мужчины. Просто потому, что юнцы не представляют всей той ответственности, что приносит женитьба. Тут же всплыл неприятный вопрос: а он-то сам представляет себе эту самую ответственность? Ведь он никогда и не думал ни о чем подобном…

Вконец разозлившись на себя за нервические замашки, вскинул руку и резко позвонил. Послышались шлепающие шаги, и дверь открыл вчерашний парень. Одет он был совершенно по-домашнему, а, собственно, вовсе не одет. Из одежды на нем были одни трикотажные, серые в черную клеточку, трусы. Даже носков на больших лапах не было. Он стоял босиком и весело кривил губы, глядя на посетителя. Влад заскрипел зубами. Небрежно ткнул ему в нос находку.

– Привет! Твой кошелек?

– Привет! – парень заулыбался еще шире. – Кошелек не мой.

Влад удивился. Что, у него провалы в памяти?

– Аня где?

– В магазине, – последовал краткий ответ.

– А меня ты помнишь? – на этот простой вопрос парень еще шире улыбнулся, показав крупные зубы, и радостно признался:

– Нет.

Мужчина разозлился. Этот тип над ним издевается, что ли? Юнец посмотрел на яростную гримасу гостя и звонко хлопнул себя ладонью по лбу. Похоже было на удар палкой по барабану.

– А, дошло! Это вы вчера подвозили Аньку с Юркой?

Влад осторожно подтвердил, ничего не понимая:

– Да, подвозил.

– Тогда всё понятно. Заходите!

Гость шагнул в небольшую прихожую, освещенную бледной лампочкой у входа.

Парень с грохотом захлопнул дверь, ничуть не беспокоясь об ушах несчастных соседях, развернулся и отчаянно гаркнул – «Братан!» От этого бешеного вопля у бедного Влада зазвенело в голове, и он поморщился. Этот братан должен быть по меньшей мере тугоухим, если на него приходится расходовать столько голосовых связок.

Тут из комнаты вышел точно такой же парень, так же босиком и с голым торсом, но в черных спортивных штанах.

– О, привет! Быстро вы! Как приятно иметь дело с честным человеком!

Первый парень уставился на второго.

– А в чем дело? Это твой кошелек? Что-то я его у тебя раньше не видел...

Второй удовлетворенно стукнул себя кулаком в гулкую грудь.

– А это мой парадно-выходной кошелек. Я его только на торжественные мероприятия с собой беру. Не зря всё-таки я подбросил его на сиденье той славненькой машинки. Отчаянно надеялся, что его мне вернут, а не выбросят в урну. Он мне дорог как память о безмятежном детстве. Мне же его отец подарил! – Он схватил кошелек, прижал его к сердцу и дурашливо завопил: – О милый, милый папаня, как я рад твоему отыскавшемуся подарочку! Правда, ты не знал, что подарил его мне и долго потом искал, но не в этом суть, а в том, что это – последняя память о дорогом, безвременно от нас ушедшем… – тут он получил пинок от стоящего сзади брата и закашлялся от неожиданности.

Влад властным жестом остановил шутовские причитания.

– Вы кто? Анины братья – близнецы? – Он помнил, что у нее есть братья, но по ее рассказам представлял их милыми маленькими шалунами. Но малыши выросли. И весьма. До двух метров им не хватало всего-то пары сантиметров.

– Ага, близнецы мы. – Парень в штанах утвердительно кивнул головой. Сделал широкий жест в сторону брата. – Он – Юрий, а я – Максим.

Сосед, не церемонясь, снова дал ему хорошего тумака. Парень виновато раскланялся, приложив широкую ладонь к животу. Можно было подумать, что у него внезапно начался приступ аппендицита.

– Ой, простите, что-то я сегодня с утра всё путаю. Не выспался, наверное! – Наведя на брата указательный палец, безжалостно обвинил: – А всё потому, что этот тип жутко храпит! – Быстро отпрыгнув от брата на безопасное расстояние, покаянно признался: – Вообще-то всё наоборот, это он – Макс, а я – Юрий. Но вам это должно быть всё равно. Мы не обижаемся, если нас путают. – Он продолжил быстрой певучей скороговоркой, чтобы не прервали, напомнив Владу дьячка на клиросе, мечтающего побыстрее закончить надоевшую службу: – Обижаться бесполезно, поскольку нас всё равно путают, независимо от того, обижаемся мы или нет.

Влад только головой покачал, выслушивая словесные выкрутасы парня. Тот, радостно скалясь, продолжал:

– Жаль, что мы по-разному одеты, а то бы вы нас никогда не различили! Ну да ладно, будете сегодня определять нас по нижней части. Запомните: одетый – это я, умный и воспитанный Юрий, а этот некультурный неодетый тип зовется глупым именем Максим.

За это он снова получил по шее от брата, значительно заметившего:

– Терять мне всё равно нечего, раз я некультурный тип. Заметь, от некультурных типов никому ничего хорошего ждать не приходится, особенно воспитанным маменькиным сыночкам!

Он внезапно высоко подпрыгнул и ловко наподдал пяткой зазевавшемуся Юрию по пятой точке. Тот хотел было дать сдачи, но Влад так на них посмотрел, что они выпрямились во весь рост, вытянули руки по швам и прекратили драку. После этого Юрий, потирая многострадальный затылок, нервно предложил:

– Пойдемте чай пить, а то Анька вообще-то придет поздно. Она не в магазине, это я зря ляпнул, а на занятиях. Всё умнеет, нет, чтобы замуж выйти и заниматься своей семьей, а не воспитанием бедных, замученных учебой мальчиков.

Жалостливо всхлипнул, вытирая ладонью с глаз воображаемые слезы, но брат многозначительно показал ему увесистый кулак. Юрка сразу принял благообразный вид и послушно покивал головой. Парни обнялись и, синхронно выделывая ногами замысловатые па, протанцевали на кухню. Влад пошел за ними, озадаченно покачивая головой. Да уж, маленькие милые братишки! Пороть бы их да пороть! Только вот кому? Ане это явно не по силам…

Кухня была оклеена приятными кремовыми обоями, у стены стоял серо-розовый кухонный гарнитур в тон стенам. Здесь было хорошо, уютно, но не было изюминки, присущей девушке. Казалось, она не собиралась задерживаться здесь надолго. Узнав от парней, что скоро приезжает мать, понял, почему. Здесь всё было сделано для того, чтобы понравилось другому человеку. Он помнил, как Аня привязана к матери, и не удивился.

Немного поговорив с мальчишками, заметил, что, несмотря на шутовство, они тщательно дозируют выдаваемую информацию и ничего серьезного о сестре не говорят. Стал расспрашивать их о жизни, получил очень ёмкий ответ: нормально. Они явно не слишком доверяли незнакомому человеку. Он невольно подумал: кто же их так напугал? Поговорив еще немного о погоде и о футболе, он попросил номер телефона.

Эту информацию братцы ему выдали, видимо, решив, что этим не нанесут большого урона сестре. Диктовали они номер одновременно, поэтому ему пришлось переспросить дважды. После этого удалая парочка с двух сторон наклонилась к его ушам и громко, с искренним сочувствием глядя на старого, плохо слышащего дяденьку, повторила цифры. Опять-таки дружным хором.

На этот раз него зазвенело не только в ушах, и в мозгу. Владу жутко захотелось заняться воспитанием этой парочки веселых обормотов, для начала стукнув их как следует лбами, но, к его великому сожалению, прав на это у него не было. Пришлось лишь молча окинуть хихикающих братцев многообещающим взором.

Под непрерывные шутки близнецов и подтрунивание друг над другом, они допивали вторую чашку чаю, когда хлопнула наружная дверь и все встревожено замолчали.

Аня устало прошла на кухню с тяжелой сумкой в руках и впала в ступор при виде жуткой картины. Влад сидел на ее кухне, за ее столом, и по-свойски распивал чаи с ее неуемными братцами. На фоне полуголых парней он в своем строгом черной костюме, великолепно облегавшем стройную фигуру, казался настоящим денди.

При ее появлении по-джентельменски встал и поздоровался, протянув руку, чтобы забрать сумку. Ане стало жарко и стыдно под его откровенно изголодавшимся взглядом. Что с ним такое? Она сердито взглянула в ответ и нехотя протянула сумку. Он взял продукты, передал кому-то из парней и горячими крепкими пальцами сильно сжал ее ладонь. У девушки куда-то провалилось сердце.

– Хватит! – она вырвала руку и села на свободный стул. – Давайте кормите меня, пока я не умерла с голоду.

– Все так же отчаянно учишься? – в голосе Влада прозвучала ласковая ирония.

Она постаралась широко улыбнуться, пряча неловкость за улыбкой.

– Да. А еще работаю и страдаю на принудительных занятиях под надзором цербера.

Влад понятливо окинул взглядом ее постройневшую фигуру.

– Это на фитнесе, что ли?

Она недовольно уточнила, нервно проведя пальцами по лбу:

– Что, брательники доложили, ничего не забыли? Да, стараюсь ради престижной работы. Там нужно достойно выглядеть.

– А для меня ты хороша любая. – Он низко склонился над ней и прошептал это прямо в ухо, обдавая горячим дыханием.

Аня отшатнулась, ошарашено на него взглянула и огляделась – не слышат ли парни. Но на кухне никого не было. Когда они ушли, она не заметила. Перевела взгляд на склоненного к ней мужчину. Смотрит на нее так, будто она шоколадная конфетка, которую непременно надо съесть. Что ему понадобилось? Что это за новая игра? Девушка почувствовала себя на редкость неуютно. Неловко поерзала на табуретке.

Влад выпрямился и иронично заметил:

– У тебя такой вид, будто ты не знаешь, что сказать. И когда это с тобой бывает?

Она огрызнулась:

– Когда жутко устаю. Когда хочу спокойно поесть и плюхнуться в постель.

У мужчины вспыхнули глаза.

– Постель! Какое хорошее место, особенно когда там не один.

– Для меня там хорошо и в одиночестве. – Чтобы уйти от опасной темы, агрессивно выпалила: – Кстати, ты не помнишь свои последние обо мне слова, которые ты сказал Пал Васильевичу? Уж очень они мне душу грели всё это время…

У него выступили на щеках яркие пятна. Нервно затеребив галстук, он, запинаясь, сказал:

– Извини меня, очень прошу. Не знаю, что со мной тогда такое случилось. Похоже, что твои слова об окончании нашего милого спектакля подействовали на меня гораздо сильнее, чем я думал. Распсиховался, как говорят в народе. А тут управляющий с дурацкими советами… Ну, меня и понесло. – Он искренне добавил, глядя ей прямо в глаза непривычно ласковым взглядом: – Но я так на самом деле никогда не думал, и не думаю… Если бы ты подошла ко мне тогда, я сразу бы всё объяснил. Но ты предпочла со мной больше не встречаться…

Девушка промолчала, лишь холодно на него взглянув. Это он предпочел с ней больше не встречаться! И нечего перекладывать ответственность за собственные поступки на ее и без того уставшие плечи…

– Он поднялся и застегнул все пуговицы на пиджаке, демонстрируя ей прекрасно сидевший на нем костюм. Аня нахмурилась. Как был пижоном, так и остался.

Влад не понял, почему она вдруг помрачнела.

– Ладно, по твоему молчанию понимаю, что ты действительно измотана. Отдыхай. В субботу что делаешь?

Аня в субботу ничего не делала, но подозревала, что на этот день имеет виды Стас. Сводить мужчин было опасно, и она соврала, старательно спрятав ставшие виноватыми глаза:

– Занимаюсь. Скоро экзамен.

Владу это не понравилось, и он поморщился.

– Ну ладно, созвонимся. Не провожай, мальчишки откроют дверь.

Он вышел, а Аня осталась сидеть одна за столом перед тарелкой с остывшим омлетом, старательно приготовленными братьями пару часов назад. С трудом дожевав ставший безвкусный омлет, приняла душ и упала в постель, даже не спросив у мальчишек, как прошел день.

Следующим вечером Влад позвонил по номеру телефона, продиктованному близнецами накануне. После четвертого гудка трубку взял один из парней. Влад даже и не пытался определить, кто именно, всё равно бесполезно. Чтобы их отличить только по внешнему виду, у них на лбу нужно написать имена, желательно несмываемой краской. А пытаться определить по телефону, кто из них говорит, – вообще из области буйной фантастики.

– Ани дома нет. – Голос мальчишки звучал непривычно серьезно и обеспокоено. – Но вам лучше к нам приехать. Есть серьезный разговор.

Влад усмехнулся и поехал. Надо же выяснить, чего они от него хотят.

Юрий и Максим, на этот раз оба в приличных спортивных костюмах, один в сером, другой в синем, но всё так же босиком, встретили гостя у порога и провели в комнату. Усадили в мягкое кресло, сами сели на диван напротив. Замолчав, стали оценивающе разглядывать. Влада их пристальное внимание позабавило.

– Ну, как, соответствую вашим высоким требованиям?

Они угрюмо переглянулись.

– Да ничего, вроде бы мужик не хлипкий. Может, и справишься.

– С кем? – Влад засмеялся. Аня, конечно, и сейчас не худышка, но он что, бороться с ней собирается? Или мальчишки считают, что он должен сначала их победить в честном бою, причем обоих сразу, и только потом ухаживать за их сестрой? Но ответ его обескуражил.

– Со Стасом.

Влад напрягся и сел прямо. Требовательно спросил:

– Кто такой?

– Нахальный Анькин ухажер, здоровенный такой мужик. – Мальчишка скорчил надменную рожу, изображая этого самого ухажера.

Другой угрюмо добавил:

– Если бы только ухажер. А то он считает себя ее женихом и даже дату свадьбы назначил – двадцать пятое декабря. Вся его семейка к ней активно готовится. Аньке уже свадебное платье шьют в каком-то моднющем ателье. Хотя она туда и не ходила ни разу, но сейчас это не проблема. Он ее размеры взял у тренерши по фитнесу, и передал туда. Он и к нам частенько заглядывает, – проверяет, как тут сестра. Она злится, но сделать ничего не может. Он из тех наглых шкафов, что считаются только с собой, любименьким. Раз он так решил, значит, так и будет. Поет один за весь хор.

Влада обдало могильным холодом. До назначенного дня остался один месяц. А если бы он не встретил Аню в театре? Вполне возможно, что в следующую их встречу она была бы уже замужем. Заметил свои свирепо сжатые кулаки и постарался несколько расслабиться. Резонно возразил:

– Ну, не сможет же он насильно заставить ее регистрироваться!

Мальчишки в унисон возразили, перебивая друг друга:

– Она же щепетильная. Свадьба почти готова, не станет она убегать из-под венца, неудобно. Столько людей, столько денег, стыд-то какой, если откажется. К тому же его дядька – главный в их конторе. А у нее там ссуда взята на квартиру. В общем, Стас прет как танк, а у сестры не хватает сил, чтобы отбиться.

Влад не смог больше сидеть в кресле и заходил по комнате, по привычке стараясь снять движением возникшее напряжение.

– Так. Что же вы предлагаете?

– Помогите. Пусть этот Стас думает, что вы – ее настоящая любовь. Он, правда, здоровый, покруче вас будет. – Юрка скептически оглядел стройную фигуру мужчины. – Если дойдет до драки, он вас на обе лопатки положит через пару минут. А другой кандидатуры нет. – Он растеряно обернулся к брату за поддержкой. Но тот внимательно следил за лицом собеседника и только недовольно дернул головой.

– Да, новость не из приятных. Но я что-нибудь придумаю. – Влад перестал метаться по комнате и быстро пошел к двери. Небрежно взмахнул рукой, прощаясь: – Ну, пока.

Ребята молча проводили его в прихожую. Захлопнув за гостем дверь, Юрка скептически поджал губы.

– Зря мы его напугали! Надо было бы как-то помягче, не говорить, что ли, что Стас здоровее. Теперь удерет, и поминай, как звали.

Он огорченно потер ладонью затылок. Брат успокаивающе хлопнул его по плечу.

– Эх, ты! Ничего заметить не можешь. Тренируйся, развивай внимательность, наблюдай за собеседником. Этот мужик не испугался, а страшно разозлился. И в Аньку он влюблен без хохмы. И зятем нашим будет именно он, вот увидишь.

Юрка успокоено гоготнул. Максим быстро охладил его счастливый порыв:

– А ты-то чего радуешься? Нам-то ведь это особого удовольствия не принесет. Если выбирать свояка для себя, то уж лучше бы Стас. Ему и дела до нас нет, и возможностей у него побольше. Откупится, чтобы под ногами не мешались, и лады. А с этим мы еще наплачемся: он нас воспитывать будет по полной программе. Ответственный. Но нам счастье сестры дороже!

Юрка недоверчиво уставился на брата.

– А ты откуда знаешь? – И чисто из духа противоречия добавил: – Может, ей Стас больше нравится?

– Лопух ты, лопух. Не видел, как она сжимается и готовится к драке, когда появляется Стас, как черт из шкатулки? А вчера не заметил, какие у нее были глаза, когда она смотрела на Влада? Мечтательные…

Юрий возмущенно заявил:

– Нет, не видел. Ты же сам меня из кухни уволок!

– А ты бы так и пялился на них, да еще бы шуточки идиотские отпускал! Деликатности в тебе – ни на грош.

– Да хватит с нас одного такого умного, деликатного, проницательного… - Юрка прыгнул на Макса, и они покатились по ковру, яростно награждая друг друга увесистыми тумаками.

До пятницы жизнь текла относительно спокойно. Аня потихоньку пришла в себя от неожиданного появления Влада. Он больше не приходил и, хотя парни признались, что дали ему номер телефона, не звонил. Она с горечью решила, что по-прежнему не соответствует его высоким стандартам.

Ну что ж, жила же она без него, проживет и дальше. Так даже лучше. Рассыпались последние иллюзии. И у нее, и у него. Но зачем он так разговаривал с ней в тот вечер? По привычке? Это просто нечестно…

В четверг к ней в отдел зашел Стас, поставил в известность, что в пятницу вечером они едут ужинать в его любимый ресторан. Спорить не хотелось – пусть будет, как будет. Согласиться, что ли, на замужество? Сил никаких нет объяснять этому непробиваемому типу, что она не хочет идти за него. По крайней мере, после свадьбы ей не придется героически сдерживать осаду. Возможно, жить станет полегче…

Утром в пятницу предупредила мальчишек, что придет поздно, и убежала в офис.

После работы вышла из здания и в ужасе замерла – у входа стояли две знакомые машины, изумрудная и черная. Стас, по обыкновению, сидел в «вольво» и ждал ее, а Влад, широко расставив длинные ноги и засунув руки в карманы, дерзко стоял у входа. Девушка растерялась и лихорадочно заметалась в поисках выхода, вспоминая, есть ли в здании черный ход. Влад сразу заметил ее и решительно пресек трусливую попытку сбежать с поля боя – быстро подошел и взял за руку.

– Здравствуй, милая! Что случилось? На тебе лица нет!

– Зачем ты здесь? Не хочу скандала! – она была в полуобморочном состоянии.

– А я как раз для этого и приехал, – сурово заверил он ее. – Судя по всему, вон в том «вольво» восседает знаменитый Стас?

– Откуда ты о нем знаешь?

– Разведка донесла, – его повеселил этот наивный вопрос

– А, любимые малыши постарались... Ну, я им задам! – она выдернула руку и в смятении вытянулась на цыпочках, заглядывая через его плечо, стараясь рассмотреть машину со Стасом.

Влад сделал шаг в сторону, загораживая ей обзор.

– Что ты так взволновалась? Ты что, любишь его?

Аня возмущенно взмахнула руками.

– Упаси Господь! Нет, конечно!

Мужчина наклонился к ней и тихо спросил:

– Вы близки, он тебя соблазнил?

– А тебе какое дело? – девушка нервно подпрыгнула от интимности тона. Как на приеме у врача при первых признаках беременности!

Он пожал плечами.

– Да никакого, в принципе. Мне всё равно, даже если ты и понесла от него. – Влад постарался вывести девушку из полуобморочного состояния. И это ему удалось.

– Да как ты смеешь! – она покраснела и оттолкнула его. – Наглец!

На его губах появилась широкая ехидная улыбочка.

– Ну, слава Богу! Наконец-то пришла в себя! А то я уж подумал, что ты сейчас в обморок хлопнешься от ужаса, а мне тебя откачивать придется! Думай лучше о приятном: как замечательно, когда из-за прекрасной дамы рыцари сражаются не на жизнь, а на смерть!

Румянец на ее щеках стал еще гуще.

– Да брось ты! Кому приятно? Не надо устраивать дурацкие разборки!

– Ты что, мечтаешь выйти за него?

Аня уставилась на носки своих сапожек, не в состоянии посмотреть на собеседника.

– Нет, но я ужасно устала. Знаешь, у него такой напор… У меня просто больше нет сил сопротивляться.

Влад взял в ладони ее испуганное лицо и нежно посмотрел в глаза. Понемногу из зрачков ушел страх, она неуверенно ему улыбнулась. Оглянулась по сторонам, увидела с интересом глядящих на них сослуживцев и медленно отодвинулась от мужчины. Когда она перестанет устраивать бесплатную потеху для окружающих?

Стасу не понравилось ожидание. Он видел выходящую из дверей девушку, но куда она делась потом, не разглядел, – мешали бетонные колонны. Вышел, захлопнул дверцу машины и направился к входу. Аня увидела его и сдавленно пискнула, по коже пробежал ледяной озноб. Ей показалось, что волосы на голове встали дыбом и колются, как ежик. Ей хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть лица мужчин – разгневанное – Стаса, и холодно-надменное – Влада. Стас заметил тесно стоявшую парочку и взревел:

– Что здесь происходит, черт возьми? Какого лешего вы держите мою невесту за руку?

– Была тебе невеста, а стала мне жена, – издевательски прозвучали чуток подправленные слова известной песни.

Стас вскипел и бешено набросился на соперника. Влад быстрым движением оттолкнул Аню в сторону, чтобы ненароком не задеть, ловко перехватил занесенную для удара руку и вывернул ее в железном захвате. Противник с невольным вскриком рухнул на колени.

Соперник добродушно посоветовал:

– Не советую меряться со мной силами. Я в армии честно отпахал в спецподразделении, а туда слабаков не берут. Форму не теряю, и с тобой справлюсь без труда. Не думай, что если большой, то можешь всё. А теперь вставай, побеседуем.

Стас разъяренно вскочил, но на соперника не накинулся. Возможно, останавливала возможность еще одного афронта на глазах идущих с работы коллег. Хмуро посмотрел в строгое лицо Влада и угрюмо предложил:

– Поехали в «Скалу». Там поговорим.

– Ладно. Давай вперед. Мы за тобой. – Перебив попытавшегося запротестовать Стаса, хладнокровно уточнил: – Аня едет со мной.

Стас сжал кулаки, но возражать не решился, нехотя подошел к машине и уехал. Влад оглянулся на девушку. У нее побелело лицо и на лбу выступила испарина. Он достал чистый носовой платок, промокнул ее влажный лоб, участливо улыбнулся и взял под руку.

– Как видишь, ничего страшного не произошло, мон ами. Сейчас приедем и спокойно поговорим, как цивилизованные люди. Не тушуйся!

Усадил Аню в машину, и они поехали следом. Девушка отчаянно волновалась. Пытаясь разглядеть ехавшую впереди машину, чуть не выпадывала из кресла.

– Он на этом не успокоится. Он просто бешеный становится, когда ему возражают.

– Поэтому ты не возражаешь?

– Возражаю. Но тогда он… – она запнулась и снова покраснела.

Спутник понял. Он и сам не раз использовал этот иезуитский приемчик.

– Что – он? Целует тебя? Лучший способ заткнуть рот женщине – это поцелуй? Так?

Она неохотно призналась:

– Ну, что-то в этом роде.

Влад помрачнел.

– Понятно. И тебе это нравится?

– Хватит меня допрашивать! – Аня отчего-то почувствовала себя виноватой и перешла в атаку. – Я тебе ничего не должна!

– Ясно. Тебе нравятся его поцелуи. – Он помолчал, следя за дорогой. Тихо, про себя, проговорил: – Но это и понятно, я никогда не целовал тебя так, как должно целовать девушку. Но мы с тобой это исправим.

Напряженно спросил:

– А за меня бы ты замуж вышла?

Аня вздохнула. Вот и второе предложение руки и сердца. О любви – вновь ни слова. Практичная сделка, нужная для каких-то целей, не совсем ей понятных.

– А зачем? Тебе ведь и так вовсе даже не плохо. Все возможности для … – она нарочито замялась, – физического совершенствования природных данных имеются. Жена только помешает познавать всё разнообразие окружающей среды.

Влад усмехнулся. Эта тирада говорила об одном – девушка пришла в себя после стычки соперничающих поклонников.

Подъехали к «Скале». Черный «вольво» была припаркован на стоянке напротив, Стас уже был здесь. Помогая девушке выйти из машины, Влад заметил, что она вновь побледнела.

– Не трусь, я с тобой! – Он протянул руку, приподнял ее подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. – Выбор в любом случае останется за тобой. Но учти, – он наклонился к ней, овевая теплым дыханием ее лоб и серьезным тоном подчеркивая важность сказанного: – Если дело дойдет до разборки, говори конкретно, кого выбираешь. Если заявишь, что хочешь остаться одна, нам со Стасом придется самим отсеивать лишнего. И победитель может оказаться тебе вовсе не по душе. Так что думай.

Галантно взял под руку, и они прошли внутрь небольшого пивного бара. Аня не раз уже была здесь вместе со Стасом, поэтому ее не удивил полумрак с единственной лампой над стойкой и разлитый в воздухе кисловатый запах пива.

Стас ждал их за крайним столиком, потягивая пиво из высокого фирменного бокала с золотой надписью «толстяк». На столе стояло еще два и почти полный стеклянный жбан. Заметив вошедших, налил один бокал до краев, другой до середины. Аня села напротив него и автоматически взяла неполный бокал. Стас покосился на соперника, не скрывая надменную усмешку, подчеркивая, что куда больше знает о вкусах и привычках девушки.

– О чем пойдет беседа? – Стас небрежно оперся локтями о стол и полупрезрительно смерил Влада оценивающим взглядом. – Не вижу предмета спора. Аня – моя невеста, и скоро, а точнее через три недели, пойдет со мной под венец. А то, что мы не живем вместе, это только из-за того, что я щадил ее чувства, но похоже, что зря. Давно надо было ей ребенка сделать. Тогда никаких проблем бы не возникло.

Влад спокойно усмехнулся, ни единым жестом не показав, как задело его это бахвальство и безмятежно потягивал пиво из запотевшего бокала, а вот Аня сидела ни жива, ни мертва. Напряжение в воздухе стояло такое, что у нее замерла душа. Чувство юмора и природная живость куда-то пропали. Она боялась вздохнуть. Стас, как асфальтовый каток, навязывал свою волю. Только вот от катка можно было увернуться, а от него – нет. Она трясущимися поджилками чувствовала, как он дает ей безмолвную команду «делай как я».

Влад внимательно наблюдал за обстановкой. Всё это ему решительно не нравилось. Аня, бледная, испуганная, совершенно не похожая на себя, и суровый комод, без особых сомнений подмявший ее под себя.

Он твердо вмешался:

– Мне совершенно всё равно, что ты там решил. Аня в этом никакого участия не принимала. Я тоже готов на ней жениться, если захочет. Пусть она нам сама скажет, с кем остается. А другой честно уйдет.

Стас усмехнулся, полностью уверенный и в себе, и в ней:

– Ладно. Аня и сама знает, с кем ей лучше!

Оба посмотрели на нее жадными горячими глазами.

Девушка будто очнулась. Ах, как хотелось вскочить и выбежать прочь, но предупреждение Влада она запомнила хорошо. Встряхнув головой, твердо сказала:

– Стас, я всегда тебе говорила, что замуж за тебя не пойду.

– А за этого типа пойдешь? – он пренебрежительно взмахнул рукой в сторону соперника.

Аня испуганно взглянула на Влада. Он напряженно ждал ее ответа, глядя ей в глаза и пытаясь разрушить стену страха и недоверия.

– Он мне нравится… - слова прозвучали на редкость неуверенно.

– А я, значит, нет? На тебе горят мои поцелуи! И они тебе больше, чем нравятся! – Стас навис над ней и, гипнотизируя, прогремел: – ты моя!

Влад потемнел, но справился с собой и насмешливо посмотрел на соперника.

– Мои ласки и поцелуи нравятся ей не меньше. Не так ли, Аня? – Он с сарказмом посмотрел на девушку.

Та, возмутившись такой беспардонностью, с громким стуком поставила свой бокал на стол, плеснув пеной на пластиковое покрытие.

– Хватит! Я ухожу! Я вам не булочка, которую можно разрезать пополам! – Она взвилась и выскочила из помещения.

Влад облегченно засмеялся. Вот теперь она стала той Аней, которую он знал и любил.

Стас попытался вскочить, чтобы догнать ее и вернуть, но Влад властно положил руку ему на плечо и толкнул обратно на стул.

– С ней ничего не сделается, пусть отдохнет от нас, уж слишком нас для нее одной много, а вот нам надо поговорить. Без свидетелей. Надеюсь, ты понял, что выбрала она меня?

– Ни хрена! – Стас отставил хрупкий бокал, боясь ненароком сломать. – Она просто взволнована. Все невесты нервничают перед свадьбой. Это нормально. И ты в наши отношения не лезь.

Влад откинулся на спинку стула и открыто посмотрел в лицо соперника. Вкрадчиво предложил:

– Ладно, тогда поговорим, чего хотим от брака с ней мы. Чего хочешь ты?

Стас недоуменно пожал плечами.

– Чтобы жила со мной, рожала мне детей, хозяйство вела. Что еще желать от женщины? - Владу показалось, что он хотел сказать «от бабы», но вовремя спохватился.

– Вот-вот! Живешь, стало быть, по правилу дракончика – «мне, мне, и мне»? А я хочу, чтобы она была со мной счастлива. Ты в своих замыслах вполне можешь заменить ее на любую другую, более-менее умеющую дать тебе отпор. А вот мне ее заменить некем. Я люблю ее, только ее, и заменить мне ее невозможно. Это ты понять можешь?

– А если любишь, где же шатался, когда твою любовь лапали другие? – Стас вальяжно развалился на стуле и с превосходством посмотрел на противника. – Мы с ней несколько раз ночевали вдвоем у меня на даче. Тебя это не шокирует? Не хочешь воспитывать моего ребенка?

Влад осуждающе посмотрел на эгоистичного противника. Тихо, но очень весомо произнес:

– Что бы там между вами не было, даже если ты с ней и спал, для меня это значения не имеет. Я виноват в том, что однажды позволил своей гордыне взять верх, но больше этого не повторится. Я изрядно поумнел за время разлуки.

Стас скривился, положив большие кулаки на стол.

– Я не отступлю. Даже законную жену не проблема отбить у какого-нибудь растяпы, а вы и целоваться-то толком не целовались. – И с чувством собственного превосходства подлил себе пива из коричневого керамического жбана, стоящего на столе.

Влад, как несмышленого ребенка, окинул соперника таким снисходительным взглядом, что тот подавился пивом.

– Наверстаем. А для тебя что, ничего святого в жизни нет? Во все семьи можешь влезть?

Стас удивленно пожал широкими плечами.

– Нет, там, где дети, я не суюсь. Мне лишние заботы ни к чему. А так – какие проблемы?

Поняв, что мирный разговор себя исчерпал, Влад молча встал и вышел. Соперник насмешливо смотрел ему вслед, приканчивая третий бокал пива. В двухлитровом жбане оставалась еще половина.

Влад не спеша поехал к себе, чтобы обдумать всё спокойно. Дома первым делом позвонил Ане. Трубку взял один из непривычно опечаленных близнецов и заявил, что сестра дома, закрылась в своей комнате, видимо, плачет. Влад глубоко вздохнул, понимая, что сейчас он всё равно ей ничем помочь не сможет, сухо попрощался, не вдаваясь в разъяснения.

Сварил себе крепкого кофе и стал маршировать с кружкой из комнаты в комнату, нахмурив лоб и прикидывая варианты. Размышления ни к чему доброму не приводили. Посмотрев на соперника, стало понятно, что Стас представлял гораздо более серьезную угрозу, чем он думал. У такого никаких тормозов нет. Не остановится и перед прямым насилием, чтобы добиться своего.

Вполне может увезти Аню силой и переспать с ней где-нибудь на даче, если уже этого не сделал. Причем и предохраняться не будет – он ясно это сказал. Она и сопротивляться не станет. Он запомнил ее покорный телячий вид, когда Стас намеренно подавлял ее своей мощью. Она выглядела, как кролик перед удавом – и знает, что смертельно опасно, и вырваться сил нет. Загипнотизированная и несчастная. Что же между ними происходит наедине?

Отбросив в сторону видения переплетенных обнаженных тел, от которого у него гулкими болезненными ударами забилось сердце, допил кофе, аккуратно вымыл кружку. Лег на диван, упершись ногами в спинку, закинул руки за голову. В висках тяжелыми мерными ударами отдавался пульс. Попытался проанализировать сегодняшний разговор.

«Эх, зря я так нахрапом спросил ее о замужестве. Почти как этот великолепный образчик нахальства. – Раздраженно шлепнул ладонью по спинке дивана, давая выход накопившемуся раздражению. Ладонь сразу заныла. Он автоматически начал ее растирать, продолжая ругать себя. – Стас наверняка не руку и сердце ей предлагал, а в известность поставил, что она замуж за него выходит. И я туда же. Идиот! Да, поухаживать бы красиво – с цветами, театрами, концертами, свиданиями под луной. Но времени нет – надо выкарабкиваться из этой вязкой истории. Завтра же с ней поговорю спокойно, без свидетелей. Попытаюсь признаться в любви. – Он тяжело вздохнул, признавая истинность этого чувства. – Если не сдрейфлю в последний момент. Почему с ней так непросто? Или это так у всех, кто любит?»

Убедив себя, что ничего не потеряет, если будет настойчивее, в девять вечера снова позвонил Ане. Трубку опять взял кто-то из братьев-разбойников. Не зная, с кем он говорил в прошлый раз, Влад в очередной раз поздоровался.

– Привет. Это Влад. Аня дома?

– Все еще сидит у себя, не выходит. Что у вас произошло? – голос был недовольный.

– Да небольшая разборочка. Попытался отбить ее у породистого бугая.

– И как, удалось? – голос собеседника заметно смягчился. В трубке послышалось сопение второго брательника.

– Смотря как смотреть. Повалять я его слегка повалял, но это его не остановит. Помогать будете мне или сопернику?

– Ох ты, дела так плохи? – голос стал испуганным, и раздался тихий шепот второго, укорявшего первого: – Ну, что я тебе говорил!

– Да уж, хуже некуда. – Владу поневоле стало смешно. Эта парочка везде пролезала вдвоем. Для них надо вторую трубку купить, чтобы комфортнее было слушать, не прилипая к одной двумя ушами.

– Ну, тогда тебе. Ты всё-таки Аньке давно нравишься. – Братья старались быть справедливыми. – И ты к ней неравнодушен, не то, что этот наглый шкаф. Она ему и не нужна, просто перед родней зазорно – обещал жениться, и вдруг облом.

– Ну, спасибо, обнадежили. Она завтра куда-нибудь собирается? – он сильнее сжал в ладони телефон, чуть не сломав хрупкую трубку. Заметил этот неосознанный жест и постарался расслабиться. Не стоит ломать вещи только потому, что сдают нервы.

– Да вроде нет, если не припрется этот бугай.

– Не пускать, пока я не приду! – Влад невольно перешел на озабоченный командирский тон, забыв о хорошем намерении не умирать раньше времени.

– И как его не пускать? – В голосе собеседника звучал скепсис. – Он дверь пинком высадит, и ничего плохого в этом не увидит.

– Да просто не откликайтесь на звонок. Даже к дверям не подходите. Сделайте вид, что дома никого нет, только и всего. Телефон тоже не берите. И Аню предупредите!

Парни пошушукались, решая, выполнять это указание или нет.

– Да Анька и так к двери не подходит, когда мы дома, мы же привратников. А как мы о тебе узнаем?

– Я позвоню у ваших дверей с сотового ровно в восемь часов. До того времени телефон не брать! Приду, – быстро сматываетесь в мою квартиру и домой не появляетесь! Мы с Анфисой в воскресенье сами до вас доедем.

Парни немного помолчали, обдумывая ситуацию.

– Ого, а ночью вы что одни будете делать? Обольщать ее будете? А начет женитьбы как? – Голоса явно насторожились.

Он твердо отчеканил, чтобы обормоты поняли, что лезут не в свое дело:

– Вот поговорю с ней, тогда и ясно будет, что делать. Всё поняли?

– Ага! – дружно прозвучало два голоса. Уши не выдержали гулкого эха.

Отодвинув трубку подальше, чтобы не оглушили, Влад ехидно заметил:

– Что, один говорит, другой подслушивает?

Они дружным хором возмущенно опровергли:

– Ничего подобного, мы всегда слушаем вдвоем, и отвечаем только вместе, чтобы разделить ответственность. Так попадает меньше. Всегда друг на друга свалить можно.

Влад, не удержавшись, громко фыркнул.

– Ага, понятно. А женитесь, тогда как? Тоже ответственность делить будете? И каким же это образом?

Парни стыдливо захихикали.

– Будет видно по обстоятельствам. Мать говорит, что мы еще маленькие о таких вещах думать! О, Анька вышла из заточения… Ох ты, ну и видок… – Добавили торопливым шепотом: – Пока! Действуем, как договорились…

На следующий день пришлось ехать на день рождения отца. Увильнуть было невозможно – не приедь он хоть на часок, его никто бы не понял. Весь банкет он просидел как на иголках. Ресторан был полон родственниками и друзьями родителей, а также их детьми, среди которых были весьма приятные девичьи лица, но Влад никого не замечал.

Уехал в семь, не прощаясь с родителями, чтобы не задержали, и ровно в восемь был у Аниного дома. По дороге, проезжая мимо универсама, купил пирожные и коробку конфет. Думал взять бутылку полусладкого шампанского, того, что когда-то ей нравилось, но решил не искушать судьбу. Как к этому отнесется Аня? Еще решит, что он классический соблазнитель…

Подъехал к платной стоянке в квартале от нужного дома. Оставил машину, пешком подошел к ее подъезду, внимательно осматриваясь по сторонам. Из-за высившихся по краям тротуара полутораметровых сугробов сероватого снега видно было плохо.

Пришлось выйти на середину проезжей части, и только тогда смог окинуть пристальным взглядом все подъезды. Машины Стаса не было. Влад озадаченно покачал головой – это было странно. На соперника это не похоже – он так быстро не сдастся. Что за пакость он готовит? Задумавшись, вошел в подъезд, больше не глядя по сторонам.

Как договорились, позвонил мальчишкам, спросил, как дела. Обстановку доложили четко, по-военному. Стас появлялся несколько раз, впервые аж в семь утра, но дверь ему никто не открыл, все затаились, и он уехал. Второй раз – в двенадцать, и так в дверь колотил, что они боялись, что он ее высадит. В последний совсем недавно, в шесть.

Но похоже, этим он не ограничится. Звонки тоже раздавались без перерыва, но трубку они не брали, хотя среди звонивших наверняка были и звонки от знакомых. На всякий случай перед условленным временем Юрий обошел вокруг дома – противника нигде не было видно.

Парни, уже одетые, ждали наготове. Дверь открыли сразу – глядели, согнувшись пополам, в дверной глазок.

– Чего так долго! – как всегда, прошипели дуэтом. – Мы уже запарились!

Влад резонно возразил:

– Восемь ноль-ноль. На часы посмотрите! Для чего вы стоите в зимней одежде?

– Для скорости передвижения. Чтобы с Анькой не встречаться. Вот выйдет сейчас, и объясняйтесь с ней сами, а мы пошли. Мы не такие храбрые.

Влад отдал им ключи от своей квартиры, назвал адрес и объяснил, как открыть дверь. Посмотрев на умильные рожицы с возбужденно горящими глазками, строго наказал вести себя хорошо, на что близнецы с одинаковой частотой закивали головами.

В их покладистость он не поверил – на щекастых физиономиях застыло откровенное сомнение в выполнении этого, совершенно для них непосильного, требования. Быстро выскочив за дверь, парни стремительно понеслись вниз, прыгая сразу через полпролета и оставляя за собой гул, как от начинающегося землетрясения.

Влад бесшумно прикрыл дверь, разделся и прошел на кухню, выложил пирожные в холодильник, конфеты оставил на столе.

Осторожно постучал в маленькую комнату. Не дождавшись ответа, приоткрыл дверь. Аня, зажав уши руками, сидела за столом и зубрила. Он застыл в дверях, беззастенчиво разглядывая девушку. На ней была серая свободная футболка и потрепанные джинсовые шорты. Голые ноги свободно болтались в такт нараспев произносимым иностранным фразам. Он медленно перевел взгляд на широкий диван и застыл от внезапно нахлынувшего вожделения.

«Вот черт! – Он чуть не застонал вслух. – Ну разве так можно? Бороться еще и с собственным телом!»

Аня искоса взглянула на дверь, но не прекратила своего занятия. Только потрясла головой, пытаясь разогнать нелепую галлюцинацию. Поняв, что это ей не чудится, резко соскочила со стула, чуть было его не перевернув. Уставилась на мужчину, не веря своим глазам. Он небрежно поздоровался.

– Привет, моя радость! Как дела?

– Как ты здесь очутился? Я же велела мальчишкам никого не впускать! – поначалу она удивилась, потом нахмурилась.

– Ну я в категорию «никого» не попал, меня они впустили.

Она кинулась в коридор, возмущенно вопя: «Юрий, Макс!»

Влад спокойно шел за ней.

– Вообще-то они ушли погулять. Развеяться, так сказать. Печально тут у вас, тоскливо. Гостей не принимаете, вот они и ушли погостить сами.

– Погулять? Погостить? У кого? У них здесь друзей нет… – Поглядев на его лукавое лицо, внезапно догадалась: – У тебя, небось? – он согласно кивнул головой. Она споткнулась, и Влад подхватил ее под локоть. – Что за ерунда? Удрали, значит, предатели! Ну, погодите, ужо я вам! – Она яростно потрясла кулаком перед закрытой дверью.

– Ну, зачем уж так сурово? Они хотели как лучше. Пойдем, посидим, поговорим.

Аня, еще не вполне опомнившаяся от внезапного появления Влада, послушно прошла за ним обратно в комнату. Влад попытался ее обнять, но она отпрыгнула в сторону и гневно посмотрела на него. От этого откровенного неприятия ему стало до чертиков обидно. Эмоции свои он сдержать не смог и сразу ляпнул:

– Этот твой Стас хвастал, что вы с ним провели вместе не одну ночь. Ты от него так же прыгала?

Аня покраснела и требовательно повернулась к нему.

– Зачем ты пришел? Говорить гадости?

Он мысленно выругал себя за глупость и постарался исправить положение. Взял ее руку, разжал стиснутые в кулак пальцы и стал поглаживать ладонь мягкими волнующими движениями. Аня взглянула в его глаза и отшатнулась – в них было столько откровенной страсти, что она испугалась. Мужчина тихо засмеялся и прижал к своим губам ее горящую ладонь.

– Ничего у тебя с этим типом не было, иначе ты не смотрела на меня, как загнанная олениха. Взрослые женщины не пугаются мужских взглядов. Наоборот, они их радуют, как правило. В крайнем случае смущают, если смотреть слишком уж откровенно. Это девицы боятся неизвестного.

Она не стал отрицать очевидного. Влад сел на диван и потянул ее за руку рядом с собой. Она села, стараясь держаться на приличном расстоянии, с недоверием глядя на него.

Он мягко обнял ее скованное тело, поцеловал пылающий лоб.

– Расслабься. Не бойся меня. Я тебя люблю… – Ей показалось, что прозвучало это слишком легковесно, слишком небрежно, но она постаралась отодвинуть эту беспокойную мысль в самый уголок захваченного пожаром сознания. – Ты мне веришь? Помнишь, я тебе уже говорил, – будет всё, как ты захочешь… Что ты мне ответишь сейчас - да или нет? – и вопрошающе заглянул в ее глаза.

Аня промолчала, не желая ничего решать. Ей не верилось в его любовь. Сиюминутная страсть закончится очень быстро, а ей надо больше, много больше. Главное в жизни - доверие, а вот его-то и не было. Задумавшись, она не заметила, как его рука легла на ее грудь и начала ласкать ставшие невозможно чувствительными соски. Губы накрыли ее рот и через минуту, не успев ничего возразить, она потерялась в вихре странных, непривычных и лишающих воли ощущений. Стас уже целовал ее так же неистово, но поцелуи Влада доставляли истинное наслаждение, без боязни последствий.

Сознание затуманилось, движения стали замедленными и вялыми, как будто она наполовину потеряла сознание или впала в транс, внизу живота появилась неприятная тянущая тяжесть, и становилась все сильнее, требуя сделать что-то такое, чего она никогда прежде не делала. Девушка застонала, не зная, что предпринять, чтобы исчезло это болезненное ощущение.

Он понял, что с ней происходит. Стремительным движением уложил ее на диван и сам лег рядом. Сквозь мутную пелену Аня удивленно отметила, что на нем уже ничего из одежды не было. Он трепетно провел рукой по ее телу, тут покрывшемуся нервным ознобом, и она поняла, что тоже обнажена.

Когда это случилось, совершено не заметила, и полуобморочно подумала: «Вот так фокус!» В мозгу вяло вертелась мысль прекратить ненужный фарс, но сил воспротивиться не было. Наоборот, тело, отделившееся от сознания, вело себя совершенно вызывающим образом. Оно изгибалось под его нежными ласками, рот сам прижимался к его губам, руки ласкали его грудь, покрытую жестковатой порослью.

Влад не замедлил воспользоваться приглашением и стал все более требовательно целовать ее в приоткрытые губы. Искушающая рука обхватила грудь, тут же занывшую в стремлении получить гораздо больше. По телу прокатилась жаркая волна предвкушения. Ее смутный взгляд скользнул по широким плечам, спустился к груди с выпуклыми рельефными мускулами и ниже, к плоскому и твердому животу. И потом она плотно закрыла глаза.

В памяти осталась лишь околдовавшая ее лень и томная нега, окутавшая ее после долгих ласк и поцелуев. Тело превратилось в мягкий воск, из которого можно было слепить любую фигуру. Запомнила небольшую боль и успокаивающий голос Влада, шепчущий нежные слова. Последнее, что запало в память, прежде чем она тихо окунулась в приятную обессиленную дремоту, были его слова:

– Как долго я этого ждал! Спи, моя радость. – Она не успела ответить ему, сон навалился снежным одеялом, и она закрыла тяжелые веки.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Влад вынырнул из дремоты от длинного агрессивного звонка. Практически без перерыва дверь потряс сначала один сильный удар, потом другой. Он скривился. Всё понятно. Как и ожидалось, появился соперничек. Аня, уютно свернувшаяся в его объятьях, пошевелилась и нервно вздохнула.

В его голове мелькнуло: сейчас разбудит, гад! Укутал девушку в пушистый плед и гибким движением соскользнул с кромки дивана. Всунул ноги в небрежно валяющиеся на полу брюки, натянул рубашку и вышел в коридор. В дверь снова позвонили.

Влад посмотрел на зеленый циферблат электронных часов, подвешенных почти к самому потолку - двенадцатый час. Время не для светских визитов. Включил свет в коридоре и стук тотчас прекратился: Стас заметил засветившийся глазок в двери. Натянул на босые ноги ботинки, на плечи набросил куртку, повертел головой по сторонам.

Как войти обратно, не будя Аню? Взгляд упал на гвоздик с висевшей связкой ключей. Снял ее и опустил в карман. Решительно распахнул дверь, быстро захлопнул ее за собой и очутился перед лицом медленно покрывавшегося гневной краской Стаса.

Не дожидаясь, когда соперник придет в себя и начнет боевые действия, схватил его за рукав и заставил сбежать за собой с лестницы. Отойдя от дома на приличное расстояние, повернулся к нему лицом. Чуть насмешливо предложил:

– Ну что, давай поговорим.

Тот сделал резкое движение, намереваясь ударить, но Влад быстро шагнул в сторону и предупредил:

– Драться со мной не советую. Пробовал уже.

Стас прорычал:

– Что, думаешь, игра окончена?! Да ни хрена! Это только начало!

Влад пожал плечами. Он уже встречал в своей жизни подобных типов. Им всё было нипочем, и ничье мнение их не волновало. Но все же попытался образумить стоявшего напротив противника:

– Хорошо, что ничего тебе объяснять не надо. Ты всё понял. – И не удержался от прозрачного намека: – Кстати, я тебе благодарен за выдержку. Аня вряд ли устояла бы...

Стас с силой ударил себя по бокам.

– Да я просто дураком был, что берег ее до свадьбы…

Влад холодно поправил:

– Да не берег ты ее до свадьбы, а интересовала она тебя недостаточно. Только и всего.

Стас с трудом сдержался. Ему очень хотелось затеять драку, но стояли они посредине раскисшей от воды холодной земле, рядом с огромной полузамерзшей лужей и падение в нее ничего приятного не предвещало. Решив временно уступить, повернулся и, бросив на ходу:

– Я этого так не оставлю! Теперь ход за мной! – в пару прыжков добежал до своей машины, заскочил в нее и рванул с места.

Влад с горечью посмотрел ему вслед. Крови этот тип может попортить много. Главным образом Ане. Как его остановить? Почувствовав, что босые ступни в тонких ботинках начали замерзать, широкими шагами вернулся в дом, выбрал из прихваченной связки подходящий ключ, открыл дверь и вошел. Быстро скинув куртку и обувь, зашел в комнату.

Аня, проснувшись от шума в коридоре, встала и, слегка пошатываясь, смотрела на него, не понимая, снится он ей или нет. Он провел рукой по ее волосам, но прижимать к себе не стал, боясь простудить о свое замерзшее тело. Быстро разложил диван, вытащил из него постельные принадлежности, застелил, и уложил Аню обратно. Сдержаться не смог и снова начал ее ласкать, вполне понимая, что делать этого не стоит, но тело, зажившее собственной жизнью, не подчинялось.

Утром Анфиса проснулась от непривычно-томительного напряжения во всем теле. В полусне попыталась улечься поудобнее, раскинуть ноги и руки, но что-то мешало. Недовольно открыла глаза и ужаснулась. Она спала не одна.

Рядом тихо дышал Влад. На одной его руке лежала ее голова, другой он прижимал ее к себе. Когда она попыталась повернуться, он, не просыпаясь, рефлекторно придвинул ее к себе еще ближе, не давая пошевелиться.

В голове огнем вспыхнул вчерашний вечер и ночь любви. Неужели это действительно было? И это она вела себя так свободно, даже непристойно? И позволяла делать с собой такие вещи? Она застонала про себя. Как теперь ей смотреть ему в глаза? И вообще, как теперь смотреть людям в глаза?!

Неуклюже выбралась из кровати. С испугом замерла, задержав дыхание и смутившись, когда он заворчал и зашевелился, устраиваясь поудобнее. Сгреб ее подушку, зарылся в нее лицом и затих. Ее немного посмешила быстрота замены ее теплого тела. Может, Влад в ней не так уж и нуждался, раз его устроил подобный суррогат?

Подождав для верности пару минут, нашла валяющиеся в разных углах комнаты пушистые шлепанцы и с трудом доковыляла на онемевшей ноге до ванной. Набрала в ванну горячей воды, вылила два колпачка тонизирующей пены. Полежала минут десять, затем приняла контрастный душ. Стало легче. Во всяком случае, ноги начали гнуться, и мускулы, нывшие в самых неожиданных местах, затихли. Завернувшись в мягкий фланелевый халат, пошла на кухню.

Поставила чайник на огонь и села, пригорюнившись, за стол.

Как жить дальше? Сделать вид, что ничего особенного не произошло? Не получится. Она чувствовала себя и отчаянно счастливой, и ужасно несчастной одновременно.

На сколько хватит влечения Влада к ней? По прошлому опыту, когда он не слишком скрывал от нее свои похождения, она помнила, что ни одна из его подружек не задержалась дольше трех месяцев. Да и в это короткое время на подхвате была другая.

Захотелось плакать. Уж лучше бы все оставалось, как раньше, чем сомнения и раздирающая душу неопределенность. Или это она с жиру бесится?

Она попыталась призвать себя к порядку – что за нюня такая! Постучала кулачком по лбу. Ну, провела ночь с мужчиной, любимым, между прочим. Надо радоваться, пусть даже такой малости. У других и этого не бывает.

Услышав шлепающие шаги босых ног, повернула голову к коридору. Влад хмуро посмотрел на ее расстроенное лицо и, ничего не говоря, прошагал в ванную. Послышался шум воды. Минут через десять зашел на кухню, сел напротив. От него пахло свежестью и незнакомым мужским запахом. Волосы были влажными, значит, успел принять душ.

Он внимательно оглядел ее и нахмурился.

– Ну, судя по трагическим глазам, думаешь, как жить дальше? И каковы результаты?

Аня растерялась. Она не ожидала такого отстраненного, даже саркастического, тона.

– Буду жить, как жила, а что?

– А если будет ребенок?

Она нервно подпрыгнула на табурете.

– Но ведь это ты все организовал, ты и должен был подумать о последствиях! – она сжала тонкими пальцами внезапно запульсировавшие виски.

Он наблюдал за ней с напряженным выражением, которое невозможно было объяснить, но которое нервировало ее и лишало самообладания. Наконец произнес мягким, успокаивающим тоном:

– Я и подумал. Вообще-то я предохранялся, хотя, по-видимому, ты этого не помнишь. Но, как ты знаешь, ни один метод не дает стопроцентной гарантии. Ну да ладно, раньше я никому такие подарочки не дарил, будем надеяться, что и сейчас все будет в порядке. И посмотри мне в глаза! – он взял ее руки и поцеловал пальчики. – Не смущайся, пожалуйста. Я по-настоящему рад, и мне хочется, чтобы ты радовалась тоже. Не расстраивалась, не горевала, а была счастлива. Со мной.

Она с сомнением посмотрела на него. Он растерянно улыбнулся, не зная, как убедить ее в своих чувствах и не спугнуть, уж слишком было напутано в их прошлых отношениях. Решил быть осторожным и ненавязчивым. Иногда окольные пути самые надежные. Крепко сжал ее ладонь и постарался сказать как можно убедительнее:

– Давай поживем вместе. Притремся друг к другу. Уверен, что нам будет хорошо вдвоем...

Она отрицательно покачала головой, испугавшись его настойчивости.

– Но как же мальчишки?..

– А кто их бросает? Поживут малость одни, пока не приедет мать, не маленькие. Будем приезжать к ним каждый день, пара недель — это пустяки. Парни мне сказали, что вашу мать на работе сокращают и к Новому году она переезжает сюда, к тебе. Так?

Девушка кивнула, вычерчивая пальцем геометрические фигуры по зеленоватой столешнице.

– Она математик? – Аня снова кивнула, не в состоянии поднять глаз. – Ну, здесь проблем с преподаванием нет, математиков всегда не хватает. Наверняка можно будет устроиться в школу напротив. А братцам твоим только на пользу будет пожить несколько дней одним. Под нашим контролем, естественно.

Анфиса конфузливо предложила, хорошо представляя себе, на что способны мальчишки, предоставленные самим себе:

– Может, нам лучше подождать пару недель до приезда мамы?

– И как ты себе это представляешь? Звоночки по телефону, поцелуи украдкой? Боюсь, что этой юношеской чепухи мне уже не выдержать…

Он встал, выключил закипевший чайник. Потом рывком поднял девушку на ноги, обнял и стал нежно целовать, проводя горячими руками по спине. Сначала она пыталась остановить его, но тело взбунтовалось, руки сами обняли мужчину за шею и очнулась она только после того, как он запахнул на ней халат и чуть отстранился, мелко задрожав.

– Боже, как я тебя хочу. Но у тебя и так всё тело болит, я чувствую. После первой ночи нужно переждать хоть чуть-чуть, чтобы затянулись ранки. – Аня рванулась из его рук, но он не пустил, нежно прижал к себе и стал успокаивающе гладить по спутанным волосам, тихо шепча на ушко: – Да не смущайся ты, я горд стать первым твоим мужчиной, ты даже не подозреваешь – как. А теперь я просто забочусь о тебе. Зачем ты так рано встала? Я должен был принести тебе в постель кофе с пирожными.

Она немножко отошла и тихонько засмеялась, уткнувшись носом в его шею.

– Нет уж, не надо, не хочу потом крошки с кровати вытрясать.

– Ну ладно. Тогда я приготовлю кофе...

Влад проговорил это с таким пафосом, будто заурядное приготовление кофе было настоящим героическим поступком. Она возмутилась.

– А что там готовить – насыпал в кружку, вот и готов.

Он жаждущим взглядом скользнул по шкафам.

– А настоящего нет?

– Нет. Я стараюсь не пить натуральный кофе – слишком возбуждаюсь.

Он крепче прижал ее к себе.

– Как хорошо договариваться со страстной женщиной! Минимум усилий, максимум удовольствия.

Девушка возмущенно вывернулась и сделала шаг в сторону. Влад моментально перехватил ее и снова прижал к возбужденному телу. Серьезно посмотрел в глаза.

– Милая моя, страстные женщины – такая редкость, что ценятся как изысканная драгоценность. Я понимаю, что ты – подарок судьбы. Я всегда буду тебя беречь! – Это прозвучало как клятва. Девушка замерла.

Влад молча постоял, выравнивая дыхание. Церемонно взял под руку, подвел к столу и усадил на жесткий стул.

– Сейчас заварю чай. Надеюсь, тебе понравится.

Пока настаивалась заварка, вынул из холодильника пирожное и поставил рядом коробку конфет. Она недоумевающе осведомилась:

– А пирожное с конфетами откуда?

– Я всё вчера принес. Шампанского не хочешь? Можно сгонять.

– Не надо! У меня и без него в голове шумит, – она с неодобрением посмотрела на лежащие на столе руки, – и руки дрожат.

– Ну, было бы странно, если бы после первой брачной ночи у тебя не осталось никаких ощущений. – Он игриво подмигнул. – Тогда бы я ничего не стоил как любовник.

Торопливо, чтобы скрыть смущение, она выбрала пирожное с ярким красно-желтым цветком на слое зеленого желе.

– Как вкусно, даже чересчур. Трудно остановиться.

– А кто тебя останавливает? – не понял он ее панического тона.

– Совесть. Сколько же я прибавлю в весе, если съем хотя бы еще одно?

Влад рассмеялся и заверил:

– Да нисколько. Я тебе обещаю такие ночи, после которых тебе не нужна будет никакая гимнастика, даже если ты будешь каждый день съедать по такому же блюду со сластями. И следов от пирожных на теле не останется.

Он выделил слово пирожных, и сразу стало понятно, что другие следы имеются. Она побежала в ванную, посмотрела в зеркало на грудь, видневшуюся в вырезе халатика, и замерла – и шея и грудь были в темных пятнах от страстных поцелуев. Как она не заметила их раньше? Они ведь просто бросаются в глаза! Что же будет завтра в офисе? Она вернулась на кухню и упала на стул, с возмущением глядя на Влада.

Он постарался неловко ее успокоить:

– Ну, не смущайся ты так. Всё естественно. На работу наденешь какой-нибудь свитерок, чтобы закрыть шею, и всё.

У нее на щеках вспыхнули неровные красные пятна.

– Но зачем ты это сделал? Для Стаса? Чтобы видел, что здесь ему делать нечего?

Влад со стуком поставил кружку на стол. Глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и только тогда сдержанно ответил:

– Ты что, действительно считаешь меня низменным эгоистом? А что я могу от страсти голову потерять, об этом ты никогда не думала? Я ведь обычный мужчина, Аня, и мое самообладание не беспредельно. Да еще если учесть, что женщин у меня не было очень давно. А что касается Стаса, то он далеко не дурак, и эти провокаторские пятна ему не нужны, достаточно посмотреть на твое лицо. Ты выглядишь как женщина, которую страстно любят. Горящие глаза и припухшие губы не требуют никаких дополнительных улик.

Аня раскаянно наклонила голову, но извиняться не стала.

Они молча допили чай. Он собрал грязную посуду, отнес ее в мойку, быстро вымыл. Укладывая чашки в сушилку, небрежно приказал:

– Собирайся. Поедем ко мне. Думаю, что вещей у тебя немного, минут за десять управишься.

Девушка отвернулась к окну и нахмурилась. Почему все пытаются ею командовать? Она что, кажется такой беспомощной и безвольной? Влад обернулся, увидел ее своевольно вздернутый подбородок. Подошел, обнял сзади, прижал к себе и стал медленно покачивать.

– Милая, я ведь не смогу больше жить один. Представь, какая это пытка – получить безмерное, запредельное удовольствие и вдруг его лишиться? Я мог бы перетерпеть пару недель, чтобы доказать тебе, что жажду не только твоего тела, а всю тебя, хочу слушать каждый день твои шутки и нелепости, твою забавную болтовню и видеть растерянность от моих ласк. Но у меня есть очень опасный конкурент, наглый тип по имени Стас, который мне прямо сказал, что для него и брачные узы не помеха. Пока не будет детей он, по его собственным словам, имеет полное право за тобой ухлестывать. То, что произошло между нами, для него мелкая мелочь. Он вполне может сделать какую-нибудь подлянку. Поедем ко мне, я тебя умоляю. Там у меня больше возможностей тебя уберечь. Я мог бы переехать и сюда на пару недель, но как ты себе представляешь наши ночи в окружении этих охламонов? Они ведь всё что угодно могут испортить, особенно Юрка с его откровенностью и презрением к условностям. А меняться с ними квартирами слишком сложно – мне придется перевозить уйму вещей, начиная с компа, ведь я по вечерам работаю по заказам разных фирмочек, я же неплохой программист.

Аня застыла. Она впервые слышала такую тоску в мужском голосе. Не поверить было нельзя. Да и оставаться здесь одной, без него, тоже было невыносимо. Вариант с его переездом сюда был невозможен – она лучше знала своих братцев и те каверзы, которые они способны были им устроить. Поразмыслив, согласно кивнула и пошла собирать вещи.

Вдвоем они быстро покидали в чемодан и сумку всё необходимое и отправились к Владу.

Пробок на дорогах не было, доехали за четверть часа. Аня осторожно зашла в его новую квартиру и осмотрелась. Три больших комнаты, королевских размеров кухня. Везде хорошая мебель, ковры. Не совсем уютно, но это и понятно – холостяцкая берлога. Но чисто, нигде не соринки. Влад взял у нее из рук пальто, повесил в шкаф на вешалку. Заметив ее смущение, обнял ее за плечи, стараясь ободрить.

– Женщины здесь еще не жили. Ты первая.

У нее в голове невольно мелькнула мысль: «но последняя ли?»

– Квартира еще бабушкина, мне ее недавно отдали, как старшему внуку. Бабушка немного побаливает и теперь живет на одной лестничной площадке с родителями, они купили для нее однокомнатную квартиру. И вроде одна, самостоятельная, и рядом с дочерью. Всё под контролем. У меня, как ты знаешь, есть еще младший брат. Но мы с тобой съездим как-нибудь к моим родителям, познакомимся.

Девушка поежилась. И в каком качестве он собирается представлять ее родителям? В роли очередной подруги? Но решила не портить первый день совместной жизни ненужными сомнениями и промолчала.

Тишина в доме удивляла.

– Где же наши балбесы?

Они по очереди заглянули во все комнаты. Потерянные герои лежали на диванах в большой комнате и спали.

– Подъем! – гаркнул Влад так громко, что подскочили не только братья, но и сестра.

– Ночью что делали? – мужчина смотрел на заспанные лица мальчишек без всякого сочувствия.

– В компьютере сидели, – ответила за брательников сестра, – небось всю эротическую программу исчерпали. Дома мама не разрешала, у меня вообще нет ни телевизора, ни компа, а этой ночью остались сами себе хозяева, вот и дорвались.

Парни не стали отрицать очевидное.

– А что, уже пора взрослеть, хотя бы в теории. Вдруг понадобится? Не всем же практиковаться вволю! – парни, хихикая, открыто пялились на темные пятна на Аниной шее, но под жестким взглядом Влада приняли вид скромный и благопристойный.

– Что нужно делать, старший брат? – услужливый тон никого не обманул.

– Убирайте за собой этот сарай, – Влад обвел рукой раскиданные вещи и гору подсолнечной шелухи у компьютера, – немедленно!

Близнецы шустро навели порядок. Потребовалось им на это всего-навсего пять минут, Влад автоматически засек время по стенным часам. Чувствовался длительный навык. Заниматься скоростной уборкой парням явно приходилось не впервой.

Хозяин достал из холодильника гору припасов, быстро приготовил поесть. Подождал, пока братцы не отвалились от стола, сытые и довольные, и только тогда сообщил новость:

– Мы с Аней будем жить здесь. А к вам через пару недель приедет мать.

Физиономии у парней уныло вытянулись.

– Так скоро? Вот и делай после этого людям добро!

– Чем это вы так недовольны? Кому вы сделали это самое добро и в чем оно конкретно выражалось? – вкрадчиво спросила сестра.

Мальчишки тут же обеспокоенно вскочили.

– Мы всем довольны, нам домой пора. Мы еще уроки не выучили! – брякнул Юрка.

– Какие уроки, мы же в универе! – ткнул его в бок Макс и добронравно уточнил: – Нам к семинару готовиться нужно. Мы поедем. До свиданья.

Влад не стал препятствовать.

– Ну конечно, вперед и с песней. Ключи есть?

– Обязательно!

– Предупреждаю, – Влад жестко посмотрел на братьев, – проверять будем вашу жизнедеятельность и днем, и ночью. Так что советую вести себя благоразумно.

Парни одновременно посмотрели вверх, картинно взывая к господней защите, не дождались ее и понуро отправились прочь. Впрочем, огорчение изображалась только до закрытия двери. Потом они загоготали, показали друг другу большие пальцы и рванули домой. Приехав, попеняли судьбе на отсутствие столь необходимого в хозяйстве компьютера и отправились досыпать.

После ухода близнецов Влад с мягкой улыбкой повернулся в девушке. Она не знала, куда спрятать глаза.

– Чего ты стесняешься? Скажи мне или «да» или «нет». Я сделаю всё, как ты скажешь.

– А если я скажу «нет»?

– Ну, я постараюсь убедить тебя поменять свое мнение, – и он легко поцеловал ее в уголок рта.

У Ани перехватило дыхание, и она хрипло прошептала «да».

– Мне надо было перенести тебя, как полагается, через порог своего дома, но руки были заняты. Но через порог спальни я тебя все-таки перенесу.

Он подхватил ее на руки и отнес в кровать. Она тихонько засмеялась.

– Ты это будешь делать всегда, или только сегодня?

– Как захочешь, моя радость, как захочешь. Теперь я начал понимать, как приятно чувствовать себя подкаблучником. – И он приник к ней в длинном страстном поцелуе.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Аня сидела как на иголках, по стародавней привычке рывками покачиваясь на компьютерном кресле. Все сослуживцы занимались своими делами, она же не могла успокоиться и тупо смотрела на монитор, не в состоянии найти нужный файл.

Она отчаянно боялась. Даже пальцы мелко тряслись, и она всё время промахивалась, пытаясь нажать нужную клавишу.

Стас мог появиться в любую минуту, и его реакцию невозможно было предсказать. Хотя у нее еще оставалась робкая надежда, что он не станет демонстрировать свой гнев при коллегах, но в его сдержанность верилось мало.

Никто из снисходительных коллег никак не прокомментировал ее несколько помятый вид, не считая нескольких понимающих мужских взглядов, зеркало, висящее у входа, сообщило ей неприятную правду. Несмотря на все ее декоративные ухищрения, в нем отражалась весьма растрепанная девица с явными следами бурно проведенной ночи. Чего только стоили блестящие, как от наркотика, глаза, не говоря уже о припухших губах! Стыд один!

Аня специально надела яркий розовый свитерок с высоким воротом и вышитыми на груди золотистыми розами, чтоб отвлекал внимание сослуживцев на себя, но понимала, что Стас вмиг заметит следы чужих ласк, и это осознание внушало настоящий ужас. Попытка рассудительно внушить себе, что вполне сможет дать ему отпор, не удалась: при одной только мысли о том, что придется объяснять нечто неприятное для него, все тело охватывал колючий озноб.

Пожалела, что отказалась от помощи Влада. Ведь предлагал же он приехать с утра к ней на работу и самому объясниться с соперником. Но ее гордыня не позволила принять от него защиту. Хотя это и впрямь его обязанность. В сложившейся ситуации. Она сокрушенно припомнила собственный ответ, произнесенный с глупым апломбом:

– Не будешь же ты караулить меня каждый день! Прекрасно знаешь, что со Стасом можно выяснять отношения бесконечно. На него такая мелочь не действует. Разъярится только еще больше, и весь результат. Нет уж, поедем каждый к себе.

Влад с сомнением согласился, не желая спорить, и вот она, празднуя пиррову победу, сидит и трясется, ожидая неприятностей. Периодически между приступами панического страха возникала дикая злость на саму себя.

Нервные размышления прервал сам их объект, стремительно заскочивший в открытую дверь комнаты. Быстро оказавшись рядом с девушкой, онемевшей от неожиданности, обнял за плечи, сорвал с места и повел к выходу. Она попыталась упираться, даже схватилась рукой за косяк двери, но он этого не заметил, упорно таща ее за собой.

В коридоре она снова попыталась сбросить его руку с плеч и возмутиться.

– Что ты себе позволяешь! Отпусти меня немедленно!

Он отдернул ворот свитера, яростно скосил глаза на яркие пятна, видневшиеся на бледной коже, и свирепо заскрипел зубами. Быстрой рысью промчавшись с ней по этажам, легким движением руки втолкнул ее в свой кабинет и закрыл дверь на замок.

– Уж лучше помолчи, целее будешь!

Аня почувствовала, как по спине пробежала струйка холодного пота. Колени ослабли, захотелось сесть на стул, чтобы не упасть, а еще лучше – стать невидимкой и улететь отсюда. Стас навис над ней и провел пальцем по предательскому пятну.

– Что это? – спросил он обманчиво-спокойным тоном.

– Ну, я не думаю, что тебе нужно что-то объяснять. Не маленький, сам всё понимаешь. – Девушка удивилась, как независимо, даже вызывающе, прозвучал голос. А она-то боялась, что от ужаса не сможет сказать ни слова.

Он тихо выругался себе под нос, но ей ничего не сказал. Глаза загорелись такой бешеной страстью, что Аня поймала себя на паническом желании закрыть лицо руками и будь что будет. Сражаться с ним не было сил. Страх парализовал волю и желания.

Он проговорил обманчиво ласковым голосом:

– Вот как? Захотелось здорового секса? Не могла дождаться свадьбы, прыгнула в постель к первому, кто пригласил? И ведь я чувствовал, нет, – знал, – что он вздумал сделать в эти выходные! Я тоже хотел заняться этим же, но вы крепко держали оборону! Он времени зря не терял, но это ерунда!

Тяжело положил руки ей на плечи и толкнул на диванчик для посетителей, стоявший посредине комнаты. Быстро сел рядом, прижав к жесткой спинке.

– Ну, что же, если ты не можешь жить без мужской ласки, я смогу доставить тебе не меньшее удовольствие, чем он!

И впился ей в губы безжалостным суровым поцелуем. Она попыталась оттолкнуть его, напрягаясь изо всех сил, но он лишь слегка пошевелился, и девушка обнаружила, что уже лежит на диване, а он стоит на полу на коленях, прижимая ее одной рукой к дивану, а другой расстегивая на ней блузку. Она в ужасе прикрыла глаза.

«Что же теперь будет? – и твердо скомандовала себе: – Я не хочу! Я люблю другого! Я не боюсь Стаса!»

Резко рванувшись, вывернулась из-под твердо напряженных рук и, прерывисто дыша, стала застегивать наполовину расстегнутую блузку. Он, полузакрыв глаза тяжелыми веками, насмешливо смотрел на ее нервические усилия. Приведя себя в порядок, она гневно взглянула на него и проговорила несвойственным ей грубым и властным голосом:

– Послушай меня внимательно, наглый ты тип! И для разнообразия услышь не себя, а меня! – И она по слогам произнесла: – Я не люблю тебя и никогда не любила! Точно так же, как и ты меня! Я вообще не уверена, что ты способен на подобные чувства! Я живу с Владом, и счастлива с ним! Для своей женитьбы советую найти другую невесту на роль тормоза! Я для этого не гожусь! Я хочу любви, хочу любить сама и быть любимой! Уж извини, мне твое предложение о взаимообразной полезности брака не подходит! А сейчас немедленно открой дверь!

Он подошел и подпер дверь плечом.

– И не подумаю! Что ты, интересно, будешь делать без своего кавалера? Прекрасно знаешь, что от моих поцелуев млеешь ничуть не меньше, чем от его. Я жалею, что не переспал с тобой в свое время. Тогда бы ты не права качала, а мечтала о женитьбе. И я бы женился на тебе, конечно, как честный человек! Так приятно делать одолжения хорошеньким девушкам!

Он снова стал наступать на нее. У Ани задрожали руки и появилась противная слабость в животе. Пытаться справиться с такой горой мускулов было бесполезно. Она затравленно оглянулась. Что делать? Кричать противно, да и что толку? Стены у помещений звуконепроницаемые.

Внезапно раздался громкий стук в дверь. Стас раздраженно воскликнул:

– Кто там?

Послышался требовательный голос:

– Владимир Сергеевич! Аня у вас?

Девушка обрадовано кинулась к двери.

– Да, я здесь, подождите меня, пожалуйста! – она изо всех сил оттолкнула скривившегося, но переставшего противиться мужчину, повернула замок и выскочила в коридор.

Начальник озабоченно оглядел ее с ног до головы. Красная, взъерошенная, она вызывала недоумение и множество вопросов. Но Владимир Сергеевич ограничился только одним.

– Вы в порядке?

– Конечно! Всё замечательно! – девушка перевела дух и подхватила начальника под руку. – У вас ко мне дело? Идемте скорей! – и она потащила мужчину прочь от опасного кабинета.

Стас взбешенно крикнул ей вслед:

– Я еще поговорю с Владом конкретно, сейчас же съезжу к нему на работу! Не думаю, чтоб ему понравился наш откровенный разговор!

Девушка поежилась и ускорила шаг. Теперь она почти бежала, оставив далеко позади и Стаса, и Владимира Сергеевича. У кабинета начальника замедлила шаг, несколько раз глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя и уже спокойно зашла внутрь после его приглашающего взмаха.

Он усадил сотрудницу в кресло, налил из бутылки стакан минеральной воды, дождался, пока она мелкими глотками, постукивая зубами о край стакана, выпьет все и поставит пустой стакан на краешек стола.

Укоризненно покачав головой, прошел за свой стол, но не сел, а остался стоять, заведя руки за спину. Помолчав, чтобы дать ей возможность собраться с мыслями, озабоченно спросил:

– Аня, что происходит? Сначала я слышал дикие сплетни о вашей со Стасом якобы почти состоявшейся свадьбе. А сегодня он в буквальном смысле уволок вас из комнаты прямо из-под носа сотрудников и заперся вдвоем в своем кабинете. Если бы не Нина Васильевна, которая заполошно прибежала ко мне и умоляла броситься на выручку, уж и не знаю, что бы там у вас произошло. Так в чем дело?

Аня героическим усилием сдержала готовые закапать слезы и, шмыгая носом, объяснила:

– Да уж, просто триллер о мухе, которую утащил страшный злой паук. Стас просто решил, что на мне вполне можно жениться, не консультируясь по этому поводу ни с кем, а со мной – особенно. А тут вдруг выяснилось, что я люблю другого, вот он и озверел. Не знаю, как буду работать дальше. – Она внезапно громко всхлипнула, но взяла себя в руки и плакать не стала.

Владимир Сергеевич поразился.

– Ну и ну! Я всегда знал, что Стас не подарок, но, чтоб до такой степени отвратительно себя вести! Но вы не огорчайтесь. Ваш избранник – это тот, кто положил этого бугая на обе лопатки, невзирая на то, что тот его и выше и тяжелее?

Аня поежилась. Информация в фирме была поставлена неплохо. Не на такой недостижимой высоте, как на ее бывшей работе, но вполне оперативна.

– Да. Но откуда вы знаете?

Он довольно потер руки.

– Должен признаться, с огромным наслаждением наблюдал за этим собственными глазами. Из окна в приемной. Директор был занят, пришлось пару минут подождать, подошел к окну – а там такая замечательная сцена! Вам за своего друга переживать не стоит – он десяток таких буйволов уложит, как Стас. Тот ведь хотя и силен, но неповоротлив. А ваш приятель силу имеет немалую, в движениях чувствуется длительная выучка, да и весьма ловок к тому же. И не только в драках с ревнивыми соперниками. – Он лукаво подмигнул пораженной девушке, залившейся краской от игривых намеков. – Не волнуйтесь, Аня, работайте спокойно, всё уладится. Стас узнает, что ему не поздоровится, если он позволит себе еще что-либо подобное. Я хорошо знаю наше московское начальство, так что такое безобразие и дядя не покроет. Сейчас пойду скажу парню пару слов, после которых, гарантирую, в рабочее время он к вам приставать не станет. Вот после работы – за это ручаться не могу. Но это уже забота вашего друга.

Девушка искренне поблагодарила Владимира Сергеевича за своевременное и такое необходимое вмешательство. Тихо вышла из кабинета, осторожно прикрыла дверь и опасливо огляделась по сторонам. Дорога вроде бы была свободна.

В два прыжка достигла своего кабинета, заскочила в него и уселась за свой стол, тяжело переводя дыхание. Нина Васильевна вопросительно посмотрела на нее. Аня показала в ответ большой палец и приложила ладонь к груди в знак пылкой благодарности. Женщина расцвела и помахала рукой. Все остальные сидели, уткнувшись в экраны компьютеров или документы и на окружающее не реагировали.

После работы девушка рысью пробежала мимо охраны, даже не попрощавшись, и, не обращая внимания на обескураженных коллег, пытавшихся сказать ей «до свиданья», стрелой влетела в машину только что подъехавшего Влада.

– Надо же, а я почему-то решил, что ты опоздаешь, ведь это так приятно, когда тебя ждет личный шофер на иномарке. Если бы я был женщиной, я бы непременно так бы и делал.

Аня повернулась к нему, расслабилась и позволила себе слегка улыбнуться.

– А что, мудрая мысль. В следующий раз я непременно так и поступлю. Сколько времени, ты считаешь, должен ждать водитель, чтобы проникнуться уважением к долгожданному пассажиру? Чтобы не доводить дело до своей противоположности – выходит пассажир, а личного авто нет – водитель изнемог в ожидании и отправился искать более легкие жизненные пути.

Влад нажал на газ и осторожно вырулил на дорогу. Грубовато буркнул:

– Ты лучше забудь, что я тебе наболтал! Лучшее украшение семейной женщины – точность! Запомни – мужья отчаянно не любят ждать! Им надо всё и сразу!

– А кому тогда такие мужья нужны? Да мы с тобой и не семья.

Он упрямо возразил:

А что же тогда? Хоть и маленькая, но семья. Заметь, что никаких мер, сокращающих народонаселение, мы в последний раз не предпринимали, так что существует вполне изрядная вероятность увеличения нашей семьи в самом скором времени. – Он повернулся к ней и подмигнул. – Или нет? Ты как считаешь?

Девушка попыталась сообразить, чем же ей грозит непринятие соответствующих мер, но от смущения в голове перепутались все прочитанные ранее инструкции из книжек типа «советы молодоженам». Она отчаянно покраснела и отвернулась. Ответить смогла лишь минут через пять непривычно сиплым голосом.

– Сосчитать я ничего не могу. Голова в отпуске. И, судя по всему, в долгосрочном. Но, может, не стоит так сразу заводить детей? Мне еще университет закончить нужно. Уж хотя бы через год...

Влад вопросительно поднял брови и промолчал. Минут через пять, не глядя на нее, осторожно спросил:

– Как там поживает наш дорогой Стас? Ты его видела?

Она вздохнула и, не в силах говорить сейчас на эту весьма болезненную тему, бросила:

– Давай поговорим о нем попозже, ты не против?

Он внимательно посмотрел на нее, заметил непривычную бледность, понял, что всё не так просто. Разочарованно пожал плечами и пробурчал:

– Даже если и против, что это изменит?

Девушка сделала вид, что не расслышала его угрюмых слов.

Подъехали к Аниному дому, собираясь проверить мальчишек и забрать кое-какие вещи. Поднялись на третий этаж, открыли дверь своим ключом. Девушка сделала шаг внутрь и огорченно ахнула. На полу стояли лужи воды. Она поскользнулась на высоких каблуках и чуть не приземлилась в центре симпатичного прозрачного озерца. Влад едва успел подхватить ее и спасти от падения.

– Что это? – девушка ошеломленно подняла голову и уставилась на огромное мокрое пятно над головой, с которого с завидной регулярностью шлепались вниз увесистые капли воды.

Он саркастически пояснил:

– Всемирный потоп в масштабе подъезда. Вниз наверняка тоже пробежало.

Она отчаянно затрясла головой, пытаясь уйти от очередной неприятности:

– Не должно. Я при переезде сделала добротный ремонт. Все щели в полу замазаны, и сверху лежит линолеум. Надеюсь, до нижних соседей вода не просочилась. Они приятные люди. А вот что делать с верхними – не знаю. К ним и подойти-то противно. Живет там нагловатая молодая парочка. Считают всех соседей низшей кастой, достойных лишь эпатирования. Наверное, потому что в жизни сами палец о палец не ударили, квартиру им подарили родители. А сами нигде не работают, насколько я знаю.

Влад прошел в комнаты, но до них, к счастью, вода еще не добралась. Мальчишек в квартире не было.

– Ладно, давай сходим наверх, посмотрим, что там делается.

Он легко поднялся по ступеням. Аня, предусмотрительно прихватив ключи от квартиры и захлопнув дверь, неохотно поплелась за ним. Она уже сталкивалась с соседом сверху по аналогичному поводу, и общаться с ним вновь у нее желания не возникло бы до второго пришествия.

После череды продолжительных звонков дверь открыл заспанный худосочный парень в зеленом махровом халате до пят. На голове дыбились мокрые рыжие волосы. На замечание Влада презрительно скривился и прохрипел:

– Катись ты! – и попытался захлопнуть дверь.

Влад безапелляционно распахнул дверь настежь, оттолкнул хозяина и огляделся. Из ванной потоком бежала вода. По-видимому, парень уснул в ванне.

– Так, что делать будем? И не считай, что ты такой крутой, и никто тебе не страшен. Это ты зря так думаешь. – Он укоризненно покачал головой. – Если вздумаешь пакостить и права качать при этом, горько пожалеешь. Не помогут ни папа, ни мама, ни даже тетя с дядей. – Он внезапно схватил тщедушного, но наглого паренька за грудки и швырнул к стенке. Быстрым движением поднял его руки над головой, одной рукой прижал к стене, другой уперся в живот и ласково прибавил, глядя в испуганные глазенки: – Ты все понял, человечек?

Парень побелел от ужаса и послушно закивал, стараясь не гневить Бога, а вместе с ним и невесть откуда взявшегося агрессивного соседа. Влад снисходительно одобрил правильный поступок, потрепав его по жидким волосам.

– Замечательно, мой юный друг! А теперь бери ведро, тряпку, и шуруй к нам. Будешь заниматься спасательными работами на воде. Да побыстрей!

Парень лихорадочно схватил оранжевую пластиковую швабру с автоматическим отжимом, хотел взять ведро, но Аня его остановила.

– Ведро у нас есть, я дам.

Через полчаса вода с пола была убрана, и он засверкал чистотой. При ближайшем рассмотрении вредный сосед оказался даже ничего. После хорошей встряски он перестал изображать из себя крутого супермена и под конец уборки даже извинился за сотворенное безобразие.

– Понимаете, засиделся я в компьютерном клубе на всю ночь, заблудился у девочек в Интернетовской паутине, ну вы понимаете… Машку забыл предупредить, где я, ну, она мне утром такой концерт устроила, пришлось сбежать из дому. Прошвырнулся немножко по городу. Выпил пару бутылок пивца, успокоился. Пришел домой – ее нет. Решил помыться и спать лечь. И отрубился в ванной. Хотя потопа, по идее, быть не должно – наверху у ванны нормальное сливное отверстие. Но, видимо, слишком сильно воду пустил... Вы уж извините, ребята, с кем не бывает!

Аня только плечами пожала на эти невнятные извинения. За нее снисходительно ответил Влад:

– Ладно, ничего страшного не случилось. Надеюсь, нижние соседи с жалобами не придут.

Парень, забрав с собой свою супершвабру, ушел обратно, а Аня, почувствовав, что едва стоит на ногах, прошла в свою комнату и прилегла на диван.

Влад присел рядом. Наклонившись, взял в руки ее лицо, ласково коснулся губами лба.

– Устала, милая? Ты сама на себя не похожа! Что же случилось сегодня у тебя на работе? Стас права качал?

Ответить девушка не успела. Дверь с треском распахнулась и в квартиру влетели братья-разбойники, пихаясь и перешучиваясь.

– Ого, какая в доме потрясающая чистота! Если вы всегда будете так для нас стараться, мы обещаем учиться только на четыре и пять! – гаркнул Юрка, снимая обувь у самого входа.

– Да прямо! – философски осадил его умный брат. – Будут они тут у нас полы мыть! Нашел образцовых домохозяек! Наверняка что-нибудь случилось – соседи потоп устроили или сами ведро воды пролили, что вряд ли. Ради чего они за нас уборку станут делать?

– Ой, какой ты мудрый, Макс! – Влад восхищенно поцокал языком. – Действительно, любимый всеми нами верхний сосед боролся в нашей квартире за чистоту, полчаса надраивая полы.

– Ага, я был прав! – Максим крутанулся на одной ноге. – Но ты лихо заставил этих типов на нас поработать! Там такой хмырь живет – до чего хочется руки об него почесать – жуть! – Он взглянул на напряженное лицо сестры и успокаивающе добавил: – Но мы боремся с собой, и успешно. – И присовокупил себе под нос: – Пока, во всяком случае.

Влад с сочувствием посмотрел на измученное лицо девушки.

– Ладно, если у вас тут все в порядке, мы поедем к себе.

Парни взбунтовались.

– Как это поедете, а еду кто нам будет готовить? Мы без кормежки отощаем и помрем! Нас кормить нужно! Регулярно!

Близнецы обеспокоено заглядывали в лица старших родственников и старательно заламывали руки, как дамы в романах из жизни восемнадцатого века. Влад снова рассмеялся, не давая Ане метнуться на кухню, чтобы немедленно заняться готовкой.

– Вот и кормитесь регулярно, кто ж вам не дает? А мы поехали домой. Деньги у вас на продукты есть, готовить научитесь. Заходите в ютуб, выбираете посильный рецепт – и вперед! Представьте, что вы шеф-повара модного ресторана. Какая потом из вас получится завидная партия! Девушки в очередь за вами стоять будут! Конкурсы невест сможете устраивать!

Максим ткнул брата локтем в бок, чтобы не возражал:

– Конечно, конечно, мы всё сможем сделать сами! Мы вполне взрослые люди. А вы идите, идите к себе. У вас дел разных полно… – он выразительно покосился на сестру, вернее на ее разноцветную пятнистую шею.

Влад с подозрением взглянул на братьев. Они стояли перед ним навытяжку, как перед строгим генералом, с притворно смиренным выражением на одинаковых физиономиях.

– Ага! Понятно! Вот что, на обеденные деньги разных пепси и колы не покупать, в кино не шляться, в компьютерных клубах не сидеть! Будете отчитываться по чекам за каждый истраченный рубль! В универсаме в чеке напротив каждой цены указано, за что уплачено, вот и покупайте продукты там!

Лица у мальчишек вытянулись, и они печально переглянулись, не в силах пережить такой коварный облом.

– О, какое издевательство над бедными людьми! Мы-то надеялись, а оно-то оказалось! – Они старательно подвывали в унисон. Получалось очень музыкально. Еще бы – столько лет практики!

Влад молча помог Ане одеться, накинул куртку сам и погрозил на прощанье кулаком провожавшим их парням. Они одинаково подняли очи горе и кротко пожали плечами. Влад невольно прыснул и вышел.

Посмеивался всю дорогу, пока Аня внезапно не выпалила:

– Я сегодня поругалась со Стасом. Не знаю, что из этого выйдет, но, если он решит продолжить, мне несдобровать. Если б не вмешался Владимир Сергеевич, не знаю, чтоб я делала. Стас решил, что, если со мной переспит, то я тебя благополучно забуду.

Влад внимательно посмотрел на дорогу, потом на девушку. Лицо у него потемнело, руки судорожно сжали руль.

– Давай поговорим об этом позже, когда будем дома, ты не против? А то я вмажусь в чей-нибудь бампер, и это будет далеко не худший вариант.

Она виновато поежилась.

– Конечно. Извини. Я не сдержалась.

Подъехали к дому, Влад загнал машину в подземный гараж, и они поднялись на лифте на свой седьмой этаж.

Едва скинув куртку, мужчина обнял девушку и прижал к себе. Нежно погладил по слегка растрепавшимся волосам. По ее телу пробежала нервная дрожь. С сочувствием прошептал:

– Досталось тебе сегодня. Нервничаешь до сих пор. Я тоже хорош – ведь знал, что представляет из себя этот тип, но ничего не предпринял. Но что можно сделать? Может, тебе уволиться? Деньги за ссуду мы выплатим.

Она глубоко вздохнула.

– Это очень много. Ведь в случае преждевременного увольнения придется платить проценты, как в банке. И мне нравится моя работа, не хочется ее бросать. А что делать – тоже не знаю. Владимир Сергеевич пообещал, что на работе Стас ко мне приставать не будет, но что потом? Не можешь же ты каждый день приезжать за мной и караулить у подъезда! Это будет просто смешно.

Мужчина нерешительно предложил:

– Стас говорил, что отстанет, если будет ребенок. Как ты на это смотришь?

– Плохо смотрю. Не хватало еще детей рожать со страху.

Он вздохнул и нахмурился.

– Ты права, конечно, хотя я не против малыша.

У Ани пронеслось в голове, – конечно, в теории. Сомнительные признания в нежной склонности, но никаких предложений о замужестве. Ничего стабильного. Только теоретическое желание ребенка. Неплохая ее ждет семейная жизнь – пока не надоест своему милому дружку. А дальше что?

Она вспомнила про обещание Стаса и обеспокоено подняла голову.

– Стас грозился поговорить с тобой по-мужски, прямо сегодня. Он был у тебя?

– Не знаю, меня сегодня весь день не было в офисе, ездили с Костей в районы, проверяли компьютерные сети в филиалах. Хорошо, что на служебной машине, немного вздремнул в дороге. Ночка-то бурная была! – и лукаво ей подмигнул.

Он повел ее на кухню, включил электрочайник, через пару минут налил золотистый ароматный напиток, ей – в фарфоровую аквамариновую чашечку с тонким золотым узором, себе – в большой черный бокал с белой надписью «сильнейшему».

Сел напротив, обхватил ладонями свой бокал и задумался, наклонив голову. Аня машинально отметила, что волосы у него отросли, даже слишком. Раньше он стригся у своего парикмахера строго раз в месяц. Что, он уже не так тщательно следит за собой, как прежде?

Она молча пила чай, разглядывая стоявшее на столе шоколадное печенье, и не решаясь съесть хотя бы одно из них. Ирина, пытавшаяся зазвать ее сегодня на занятие, отстала только после обещания обязательно прийти завтра. Не хватало еще, чтобы безжалостные весы показали лишние граммы. Тренерша ей этого не спустит.

– О чем задумалась?

– О завтрашней пытке. Нужно будет идти на фитнес. Ирина опять загоняет до полусмерти. Я уже неделю не ходила.

Он обрадовано встрепенулся.

– Это мысль!

– Тебе хорошо, что мне будет плохо? – с подозрением уточнила она.

– Нет, я не злодей. Тем более в отношении тебя. Это я о занятиях. Давай ходить вместе! По крайней мере, пока.

Девушка представила себя на этих занятиях – красная, распаренная, с резким запахом пота. Это ей не понравилось.

– А что, обязательно приходить?

– Не обязательно, но спокойно. Я хоть там смогу держать тебя в поле зрения.

– Я буду так непрезентабельно выглядеть…

Он пожал плечами.

– Ты и ночью непрезентабельно выглядишь, но мне нравится. К тому же я тоже буду выглядеть так же. Стесняться друг друга нам уже поздно.

Аня побарабанила пальцами по зеленой столешнице. Раздумывать не было нужды. Он был прав.

– Ну ладно. Приходи завтра к концу дня.

– Ты забыла, милая, что работа у нас заканчивается в одно время? – В его тоне сквозил явный упрек. – Уйти раньше я не смогу. Но, надеюсь, в спортзал меня без тебя пустят?

– Должны. Я предупрежу охрану. Она пропускает родственников на занятия. Дирекция поощряет семейный спорт.

Вечером следующего дня Аня усердно крутила педали Кеттлеровского велосипеда, когда над ней нависла угрожающая фигура. Она подняла глаза и вздрогнула. Рядом на таком же тренажере устроился Стас и саркастически ей улыбался.

– Не ожидала, птичка моя? Давай поедем домой. Ко мне, естественно! Надеюсь, ты не будешь устраивать скандал, если твой жених умыкнет тебя с занятий пораньше?

Девушка лихорадочно огляделась. В зале, кроме нее, занимались две женщины из экономического отдела. Было еще человек семь в сауне и бассейне, но это далеко – они ничего не услышат. К охране обращаться бесполезно – они решат, что в дела начальства вмешиваться не стоит. Где же Влад?

Она отвернулась от мужчины, стиснула рукоятки руля и принялась с удвоенной скоростью крутить педали, с трепетом ожидая от назойливого кавалера перехода от слов к действию.

– Ну и ну, прямо-таки пара голубков!

Аня встрепенулась и резко повернулась на ироничный голос Влада. На душе сразу полегчало, глаза обрадовано засверкали. Отпустила руль и только тогда почувствовала боль в пальцах. Стала растирать руки, стараясь не глядеть на противников.

Влад ласково посмотрел на нее, пробормотал про себя – вот трусиха! – и повернулся к Стасу, кое-как крутившему педали и нагло ухмылявшемуся.

– Милая, – он намеренно мягко произнес это слово, но так, чтобы подтекст дошел до сидящего рядом неприятного типа, – может, покажешь мне, где тут у вас что? Тебе ведь все равно уже надоело заниматься на этом тренажере? Пойдем, подберем что-нибудь другое.

Девушка послушно слезла с высокого сиденья и отправилась в глубину зала. Стас, как пришитый, зашагал за ними, все так же скаля зубы. Аня затрепетала. Очевидность новой драки ее ужасала. Ну почему нельзя решить все спокойно, как цивилизованные люди? Чего ради делить ее, как апельсин? Дольку одному и дольку другому? Остановившись и уперев руки в бока, высказала это своим спутникам.

Влад посмотрел на соперника и оценивающе прищурился.

– А что, знаешь, она права. Давай-ка мы с тобой решим вопрос цивильно. Там в углу я вижу вполне приличное татами. Пошли, посмотрим, кто кого? Рефери у нас есть?

Он огляделся. От входа в бассейн к ним спешила Ирина. Аня поспешно вышла вперед и представила ей Влада. Правда, как друга, без всяких комментариев. Влад снова кинул на нее насмешливый взгляд. Но девушке было не до смеха.

– Ирина, – по свойски обратился к ней Стас, – ты что-нибудь сечешь в каких-нибудь рукопашных? Самбо, каратэ и прочее такое? Мы с ним хотим немного размяться, – он кивнув в сторону соперника, – но нам нужен судья. Сможешь?

Тренерша кивнула.

– Нет проблем. Но учтите, настил жестковат. Без подготовки больно будет.

– Не страшно, – прозвучало одновременно.

Они перешли на татами и приняли боевую стойку. Ирина отошла шагов на пять и скомандовала:

– Начали!

Стас бросился на противника всей массой своего огромного тела. Влад быстро увернулся и иронично прокомментировал:

– Изящнее, пожалуйста, так ты себе голову проломишь, стремительность у тебя такая же, как у слона – тот тоже затормозить вовремя не может, не важно, что впереди бетонный столб.

Стас развернулся и снова бросился на соперника. На этот раз Влад поймал его мощным захватом и перебросил через бедро. Тот растянулся на татами. Победитель спокойно прокомментировал:

– Подготовка у тебя кой-какая есть, но действуешь ты по-дилетантски. Быстроты не хватает и выдержки – тоже.

Со стороны казалось, что мудрый учитель учит внимательного ученика. Стас побагровел. Внезапно он снова рванулся вперед и попытался ударить соперника кулаком в лицо. Влад разозлился, перехватил руку и заломил в жестком захвате. Стас заскрипел зубами от боли. Влад с удовольствием наподдал ему коленом по заду.

– Ну-ну, – обеспокоено вмешалась Ирина, – полегче! Не применять болевые приемы!

– Конечно, по лицу бить можно, а по заднице нельзя? – Влад возмущенно помахал пальцем перед носом женщины. – Судью на мыло!

Они еще минут десять повыпускали пар, причем Стас почти все время оказывался на полу, хотя пару раз Влад прозевал его стремительные броски и сам оказался поверженным. Но тут же вскакивал и вновь насмешливо подсказывал противнику, как действовать дальше. Наконец они устали и решили пойти искупаться. Влад собственнически обнял Аню за талию, и, проходя мимо соперника, по-свойски ему подмигнул. Стас догнал их и мрачно пообещал:

– Я зайду к тебе завтра на работу, поговорим. Часов в одиннадцать устроит?

Влад широко улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами:

– Конечно, заходи, гостем будешь. Предупреждаю сразу – у нас там жуткий лифт, поэтому лучше иди пешком, если не желаешь посидеть в нем с полчасика. Мой отдел, правда, на десятом этаже, но это ерунда – полезная зарядка для дряблых мышц.

Стас раздосадовано покосился на недруга, но промолчал. Разошлись по раздевалкам, переоделись и шлепнулись в приятную прохладу бассейна. Но спокойно помокнуть в воде не удалось.

Ирина, радуясь, что ее полку прибыло, заставила их проделать весь комплекс упражнений, специально разработанных ею для занятий на глубокой воде, и они только через сорок минут смогли выползли из бассейна и шлепнуться на скамеечки в сауне.

– Боже ж ты мой! – Влад лежал ничком на скамейке, свесив руки и ноги. – И этот кошмар называется приятным словом гимнастика? И ты тоже хороша, – укоризненно выговорил Ане, расслабленно сидевшей в уютном деревянном кресле, положив голову на высокую спинку. – Почему ты меня об этом не предупредила?

Она томно повела глазами в его сторону.

– Я тебе постоянно это внушала. Но ты, видимо, считал: то, что тяжело для меня, для тебя – сущая ерунда. – Она поправила постоянно сползающую от пота лямку купальника. Мужчины проследили за ее движением жадными взглядами.

Влад заметил похотливое выражение лица соперника и скривился.

– Да, как я ошибался. Больше не буду таким самоуверенным. Но пора домой. Нас ждут более приятные дела!

Сделав это двусмысленное замечание, Влад поднялся, нагнулся над девушкой, легко поднял на руки и вынес из сауны под тяжелым взглядом конкурента.

Поплескались под душем, переоделись и поехали домой. По дороге договорились, что позвонят мальчишкам попозже, проверят, как они там, а заезжать сегодня к ним с проверкой не будут – нет сил.

Но силы появились, стоило Ане снять шубку. Во всяком случае, у Влада.

Не проходя в комнату, он прямо в прихожке прижался пылающим ртом к ее губам и стал требовательно целовать. Оторвался на секунду и прошептал, не давая выскользнуть из объятий:

– Я отчаянно оголодал. Как жаль, что мы не можем бросить работу и отправиться на медовый месяц в какое-нибудь тепленькое местечко, хотя бы на Кипр…

Она попыталась его вразумить:

– Я жутко есть хочу… Пойдем поедим… Пусти!

– Нет. Для того голода, что мучил меня весь день, нужна не пища, а ты. – Он снова припал к ее губам.

Девушка толкнула его дрожащими от усталости руками.

– Влад, мы же жутко устали, у меня все мускулы ноют, я…

Продолжить она не успела, они уже очутились на диване в большой комнате, который стоял ближе, чем кровать в спальне. Влад нетерпеливо сорвал с нее одежду, и целовал напрягшуюся грудь, постанывая от наслаждения. Аня провела рукой по его голове, и снова закрыла глаза.

Тело еще содрогалось в спазмах уходящего наслаждения, когда послышался телефонный звонок. Она испуганно открыла глаза. Влад тяжело дышал ей в шею и не собирался бросаться к телефону.

– Ты возьмешь трубку?

– Нет. Пусть поговорят с автоответчиком.

Аня прикрыла глаза. Оказывается, у него включен автоответчик. Влад ласково положил ладонь на ее грудь и погладил напрягшийся сосок. Ане захотелось прикрыться одеялом, но, пошарив рукой вокруг, ничего не нашла.

– Мы с тобой на диване, он оказался под рукой. Вернее, под телом… – Он добавил с тайной надеждой в голосе: – Надеюсь, соседи не подумают, будто я тебя мучаю.

– Почему? – Она испуганно встрепенулась и хотела сесть, но он не дал ей встать.

– Ты так стонала, что вполне можно было подумать, что я тебя пытал.

– Какой кошмар! – она отчаянно покраснела и, оттолкнув его руку, соскочила с дивана.

Он с досадой нахмурился, и тоже встал.

– Опять я ляпнул не то. – Повернул ее к себе лицом и серьезно продолжал. – Всё замечательно. Ты молодец, а я просто неловко пошутил. Я счастлив, что могу увлечь тебя в такие дали, где ты забываешь обо всем, пусть даже и обо мне. Главное – ты со мной. – Он прижал ее к себе и вздохнул.

Она уткнулась носом в его грудь и вдохнула разгоряченный мужской запах.

– Однако есть хочется! – Они сказали это одновременно, посмотрели друг на друга и рассмеялись.

В холодильнике продуктов оказалось немного, хватило лишь наскоро перекусить. Поев, приступили к распределению домашних обязанностей.

– Я могу покупать продукты, рынок недалеко от конторы, в обед вполне успею. Но с готовкой у меня нелады. Но кое-что я умею. А ты? – он встал, собрал посуду и сложил ее в мойку.

Пока Аня решала, помочь ему или нет, все перемыл и поставил в сушилку.

– Не знаю, как я готовлю. Умею варить супы, и еще простые блюда типа голубцов или тефтелей, но понравится это тебе или нет? Мне в жизни не приходилось готовить разносолы и деликатесы.

– Мне этого и не нужно, – заверил он ее. – Я ем все. Даже если и не очень вкусно. К тому же сейчас в магазинах всё готовое можно купить. Разогрел в микроволновке – и порядок! Можно готовить и по очереди, это не страшно.

Девушка протестующе покачала головой.

– У меня скоро сессия, и занятий выше головы. Я и так пропустила два вечера. Завтра обязательно пойду. Так что готовить придется тебе. Во всяком случае, до получения диплома.

– Ладно, лентяйка! Чего только эти женщины не выдумают, лишь бы не стоять у плиты! Учиться вот им для чего-то надо! – она бросила в него недоеденную печенюшку, он ловко ее поймал и с хрустом сжевал. – Во сколько тебя завтра встречать?

– А зачем? Хоть я и заканчиваю учиться в десять, но трамвайная остановка рядом, одна я доеду за полчаса. Ты потратишь гораздо больше времени на разъезды туда-сюда.

Он возмущенно застонал.

– Бог с тобой, милая! Да я весь изведусь за это время! Не забывай о нашем любимом супротивнике, Стасе! Да сколько еще неприятностей может подкарауливать одинокую девушку в ночном городе, ведь десять – по нашим меркам уже ночь! Темень кругом! По улицам в одиночку в такое время ходят сама знаешь какие девицы! Нет уж, я тебя встречаю, и баста!

Большие часы в столовой гулко пробили десять часов. Вздрогнув от неожиданности, Аня неохотно потянулась и встала. Влад тоже вскочил и, глядя на нее заблестевшими глазами, спросил с надеждой:

– Пойдем спать? Я тебя укачаю…

– Нет! – Она отчеканила каждую букву. – Лично я иду заниматься! И потом, – она нарочито смущенно опустила глаза, – так никто из соседей не придет к тебе выяснять, что за вопли раздаются из твоей квартиры.

– О! – он шутливо упал перед ней на колени и схватил ее руку. – Прости, моя радость, мои бездумные шутки! Клянусь, я искуплю их героическими подвигами в твою честь!

– Я в этом и не сомневаюсь. В постели, разумеется.

Он встал и заглянул ей в глаза.

– Конечно. Но не только. – Он попытался ее обнять, но она решительно его оттолкнула.

– Нет уж, хорошего помаленьку. Я иду заниматься!

Он неохотно опустил руки.

– Ладно. Поживем, до чего ни будь да доживем. Но смирение – не мой конек.

– Это точно! – с этим она была согласна на все сто процентов.

Решительно прошла в комнату, села за стол и достала учебники. На мужчину старалась не обращать внимания.

Он вздохнул и пошел за ней. Включил компьютер, влез в интернет, стал бродить по разным сайтам, но сосредоточиться ни на чем не смог, то и дело поглядывая на девушку. В двенадцать не выдержал, выключил компьютер, подошел к столу и захлопнул ее учебник.

– Хватит мучить мозги! Пора отдыхать!

– Ясно, хватит напрягать верхнюю часть организма, так вернее?

– Безусловно. Нижнюю гораздо приятнее… – Он обнял ее, уволок в спальню и оба свалились на так и не разобранную кровать.

На следующий день вечером Аня вышла из университетского корпуса и сразу увидела стоящий напротив входа «сааб». Быстро спустилась с высокого крыльца, подошла к машине. Влад открыл ей дверцу, она скользнула на уже привычное низкое сиденье.

Он плавно тронул с места и быстро поехал по шоссе. Яркие огни реклам проносились мимо. Аня повернула к нему голову, но спросить ни о чем не решилась – лучше отложить разговор до дома. Влад одобрительно покивал головой.

– Правильно, такие разговоры за рулем лучше не вести, дорога слишком скользкая. Но все же, чтобы успокоить тебя, скажу: Стас действительно приходил сегодня ко мне на работу, но до меня не добрался. – Он эффектно замолчал.

– Почему? – Аня не вытерпела и положила руку ему на колено. – Что случилось?

– Да ты уже и сама догадалась, – и он лукаво ей подмигнул.

Она ахнула и засмеялась.

– Неужели он тебе не поверил и поехал-таки в лифте? И, конечно же, застрял!

– Да. Но подробности – дома.

Не успели они зайти в квартиру, как Аня набросилась на него с расспросами.

– Что там произошло? Говори скорей!

– А один поцелуй оголодавшему мужчине? – и он обнял ее за талию.

Но она ловко вывернулась, возразив:

– А что, этим дело и окончится?

– Нет, конечно!

– Тогда сначала говори!

Он сдался и пошел на кухню. Достал из микроволновки приготовленное блюдо и поставил на стол. Аня быстро устроилась на табуретке, чувствуя голодные спазмы в желудке. Перед ней уже стояли приготовленные заранее чашки, тарелки и вилки с ложками.

– Хоть поедим за болтовней. Я приготовил сегодня семгу с картофельным пюре и купил молока. Ешь! – Аню умилило, что он помнит о ее пагубном пристрастии. Медленно продолжил, поддразнивая, – ты знаешь, как надо готовить рыбу, да еще красную? Ее нужно поставить мариновать, предварительно сбрызнув лимончиком, посолить, поперчить, посыпать пряными травками…

– Не издевайся! Сейчас же рассказывай, что приключилось со Стасом! – она чуть не подавилась, пытаясь говорить с полным ртом.

– Не волнуйся ты так, пожалуйста! Подавишься!

Но Аня не могла спокойно есть и продолжала допытываться, что же случилось в лифте.

– Он что, застрял не один? – предположила она и Влад кивнул. – С кем?

После томительной паузы Влад гаркнул:

– С Полиной! – и довольно захохотал, закинув голову. – Они просидели в лифте полчаса! Причем он так же, как и я в свое время, заскочил в лифт следом за ней. Но зато он вышел оттуда как шелковый и прямиком отправился обратно, не заходя ко мне. Не знаю уж, что ему сказала Полина, но очередной разборки у нас с ним не получилось.

Девушка замерла. Почему-то у нее возникло нехорошее предчувствие. Осторожно спросила:

– А что потом говорила Полина?

Он пожал плечами.

– Не знаю, я ее не видел. Но наши любимые коллеги снова судачили на всех этажах о скорой свадьбе. И я их понимаю. Все уже знают, что мы живем вместе.

– Откуда? – Аня уронила руки на стол. Снова становиться предметом конторских сплетен не хотелось.

Он неохотно признался:

– Я проговорился. Сказал сотрудникам, что еду тебя встречать, поэтому не могу задержаться. Все сразу всё поняли.

Девушка молча продолжила есть. Еще одна свадьба? А разве уже была одна? Что-то не слышала она от него предложения о замужестве, а тем более о свадьбе.

Рыба была очень вкусной, с хрустящей корочкой, в густом сливочной соусе, приготовленная как раз так, как она любила, но она, потеряв аппетит, с трудом доела свою порцию. Выпив стакан молока, приняла душ и пошла спать.

В постели повернулась к нему и прижалась щекой к его твердому плечу.

– Что-то тут не так. По сути, Стасу всё равно, кто станет его женой. Свадьба на носу, опозориться перед всей родней, отменяя бракосочетание, он никак не может – он же такой самолюбивый, что такого просто не перенесет. Значит, ему срочно нужна замена. Если Полина попросила его оставить меня в покое, он вполне мог поставить ультиматум, – если она выйдет за него, то он прекращает преследовать меня. Ты так не считаешь?

Влад взял ее руку в свою ладонь и крепко сжал.

– Всё возможно. Но я не думаю, что это так примитивно – Полина хорошо знает, чего хочет от жизни. Ее с пути истинного так просто не собьешь. В отличие от некоторых.

Он с намеком покосился на девушку и сделал невинное лицо. Она в ответ погрозила ему пальцем.

– Я серьезно, – продолжил он свою логичную речь. – Полина, конечно, очень милая, но внутренняя суровость в ней есть. Она, по сути, по натуре очень твердый человек. Припомни-ка, ты могла когда-нибудь переубедить ее, если она что-либо уже решила? Свернуть с той дороги, которую она выбрала? Даже в пустяках? И было ли хоть одно ее решение во вред самой себе?

– Нет. – Аня ответила не сразу, пытаясь припомнить все Полинины действия, которые не одобряла и от которых пыталась ее отговорить. – Этого не было. Ты прав. Но она всегда старалась сделать как лучше. Всегда заботилась обо мне. И может решить, что, выйдя замуж за Стаса, мне поможет.

Он порывисто вздохнул, устав от разговора. Нежно погладил ее грудь, пытаясь переключить на более насущные проблемы.

– Чтобы не гадать, почему бы тебе самой не съездить к ней завтра и не выяснить все самой? Устроить маленький девичник? Я мешать не буду. Ты только позвони, когда за тобой заехать.

Она хотела возразить, но он приник к ее губам, и разговор закончился.

На следующий день Аня позвонила Поле и договорилась о встрече после работы.

Сидя на кухне в своей бывшей квартире, чуть не расплакалась от умиления и острого чувства сожаления. Всё вокруг казалось таким родным и близким.

Девушки не торопясь пили чай из своей старой посуды и молчали. Аня не решалась заговорить о болезненной теме.

Полина, понятливо посмотрев на подругу, начала первой.

– Да, мы действительно по твоему примеру просидели со Стасом в лифте полчаса. Это оказалось очень полезно для нас обоих. Мы решили пожениться…

Аня побледнела и разочарованно всплеснула руками.

– Боже мой! Я вчера так и сказала Владу! Зачем? Что он тебе сказал?

– Ну, ты, конечно, и сама догадалась – ему нужна жена. Мне тоже нужен муж. Причем не просто муж, а состоятельный муж. И Стас вполне отвечает моим высоким запросам, – Поля усмехнулась с некоторым цинизмом. – Мы выработали правила, которым будем следовать в этом браке: уважение к партнеру, взаимопомощь, ну и все такое прочее. Детей мы пока заводить не будем. Они в наши жизненные планы не вписываются.

Аня в отчаянии притихла. Больше подруга ей ничего не скажет – это ясно. Характер стальной, и больше того, что уже услышала, ей не узнать. Даже если главное, что двигало подругой, было – защитить ее, Аню, то она ничего не сможет изменить. Полина всегда следовала только своему кодексу поведения, который сама же себе и установила. Но всё же безнадежно прошептала:

– Поля, а так ли уж это необходимо? Я понимаю, конечно, обеспеченность и все с ней связанное, но ведь он же совершенно невозможный человек! Он и на тебе будет ставить свои психологические опыты, когда чувствуешь себя как заяц перед удавом, не смея вздохнуть! Зачем тебе это? Не знаю, сможет ли он подмять тебя под себя, но обязательно попытается! Стоит ли внутренняя свобода и самоуважение таких жертв?

– Это я все понимаю, – Полина поставила локти на стол и положила подбородок на сложенные ладони. Золотистые глаза смотрели спокойно и серьезно. – Это все ерунда и кончится после первой же попытки. Я не объект для опытов, и это он очень скоро поймет. Кроме того, он мне нравится, во всяком случае, в сексуальном плане. Думаю, он опытный любовник. Секс – не последнее дело в совместной жизни, – ее губы снова сложились в странную усмешку. – И, думаю, ты слишком большую роль придаешь незыблемости брака. Чтобы было вернее, мы составим брачный договор, в котором предусмотрим возможность достойного развода. Я, во всяком случае, останусь с квартирой и вполне приличным счетом в банке. Одни проценты с него будут больше, чем моя теперешняя зарплата.

Зазвонил телефон. Полина взяла трубку, и, небрежно бросив в нее несколько фраз, повернулась к подруге.

– Аня, извини, но мне нужно идти. Звонил Стас, мы хотим пробежаться по магазинам, купить приличное платье, мои старые не годятся, давно вышли из моды. Завтра у его дяди день рождения, и Стас должен на нем быть. Причем не один, а с невестой. Ты не захотела, поэтому, если не возражаешь, туда поеду я.

– Я не против, что ты! – Аня испуганно отмахнулась. – Я ужасно хочу, что у тебя всё было хорошо, чтобы ты встретила настоящую любовь, и не искала суррогаты. – Она была готова расплакаться, так ей не нравилось всё это. Грызло чувство вины.

Полина положила руку ей на плечо и твердо сказала:

– Ну что ты, подружка! Всё будет хорошо, даже замечательно, вот увидишь! Ну, а теперь мне пора! Может, тебя подвезти? Стас подъедет с минуты на минуту…

Отказавшись от сомнительного удовольствия еще раз увидеть экс-женишка, Аня кисло попрощалась. Стремительно, чтобы избежать нежелательной встречи, выскочила из дома и побежала в сторону остановки. Уже садясь в трамвай, вспомнила, что обещала Владу позвонить. Но, сев на свободное место у окна и глядя на неспешно проплывающие мимо улицы в белых сугробах, решила, что так даже лучше – сможет спокойно всё обдумать и успокоиться.

Придя домой, открыла дверь своим ключом и удивилась – в квартире никого не было. Решив не поднимать паники и не звонить Владу на сотовый, пошла на кухню и села у стола, включив чайник. Было тихо и печально. Резко забили часы, нарушая блаженную тишину. Она с укором посмотрела на красивый старинный циферблат. Часы отбили девять часов и замолчали, тихо тикая.

Аня постепенно успокаивалась, стараясь доказать себе бесполезность переживаний.

«Что же тут поделаешь? Полина решила выйти замуж, и сделает, что задумала. И я ничего изменить не смогу, как бы мне это не нравилось».

Она налила кипятка из закипевшего чайника, бросила пакетик чая и две ложечки сахара. Долго сидела, следя за причудливой игрой света в густом ароматном напитке.

«У меня у самой дела не сахар. Что я буду делать, когда Влад наиграется мной? Страсть быстро кончится. Он ни с одной своей женщиной долго не валандался, уж это я хорошо знаю…».

Зазвонил телефон. Она нехотя встала, взяла радиотелефон с холодильника. Послышался голос Влада.

– Аня, ты дома? Как я рад! Я у мальчишек, пытаюсь втолковать, что такое хорошо, что такое плохо. Скорей бы приехала твоя мать, что ли.

Аня перепугалась.

– Что случилось? Что они натворили?

– Да ничего не натворили, но могли. Пришел этот тип сверху и решил угостить наших балбесов травкой. Из лучших побуждений, естественно, добрососедские отношения наладить! И они не нашли ничего лучшего, как попробовать. Но тут приехал я. Как чувствовал. Ну и задал всем, особенно инициатору. Долго не забудет.

В телефонной трубке послышался приглушенный комментарий одного из братцев:

– Ага, долго с фингалом ходить будет!

Влад прикрыл трубку рукой, но Ане всё равно был слышен его суровый голос сквозь зажатую мембрану:

– Ты о таком же мечтаешь?

– Нет! – встревоженный голос брата, похоже, даже обычно невозмутимого Максима, показал, что разборка была гораздо суровее, чем Влад пытался обрисовать.

Парни, привыкшие жить с матерью, которая, хотя и повозмущается, но и пальцем их не тронет, были впервые озадачены перспективой хорошей взбучки. Аня решила в это смутное дело не вмешиваться. Если Влад считает, что мальчишки перешли все границы разумного, то так оно и есть.

Влад снова заговорил в трубку:

– Я им уже сказал, что, если поймаю их еще на одной глупости, они поедут к нам и будут жить с нами под нашим бдительным присмотром. – В трубке раздался дружный вопль и горячие заверения о том, они всё поняли, и жутко раскаиваются. – Он тихо продолжил: – Сейчас я еду домой, но вы, охламоны, хорошо запомнили, что можно, а что нельзя? – Голос снова стал угрожающим. Ответом было дружное «да», полное искреннего раскаяния из-за возможности получения настоящей трепки. – Ладно, надеюсь, повторять не придется. Аня, я сейчас буду.

Она пригорюнилась. Вот и еще один негативный результат ее необдуманного переезда – до января близнецы вовсе отобьются от рук. Хотя маме, конечно, об этом говорить нельзя, она и без того переживает. Пусть считает, что у них всё благополучно.

Влад приехал через полчаса. Скинул куртку и обувь и, всё еще пылая праведным гневом, прошел на кухню. Аня на цыпочках пошла за ним.

– Не надо было мне оставлять мальчишек и уезжать к тебе, – раскаянно сказала, повесив голову. – Я об этом даже маме ничего не сообщила, чтобы не волновать. Я думаю, мне нужно вернуться обратно.

Влад взорвался, яростно засверкав глазами.

– Да что, они сосунки какие-то, что ли, тридцать шесть лет на двоих! Соображать должны уже, что к чему! И неужели ты думаешь, что подобное не случилось бы при тебе?! Ты ведь не следишь за ними двадцать четыре часа в сутки! Да и не можешь водить их всю жизнь на помочах! В эти годы пора отвечать за самих себя!

Девушка в сердцах уперла руки в бока и гневно воскликнула:

– А ты в их годы соображал, что к чему? Весь был в учебе и думал только о том, как бы получше сдать экзамены? А также папу с мамой слушал?

Он затих и озадачено растер затылок.

– Нет, конечно. Но тебя я обратно не пущу, – он заметил ее протестующий жест, и просительно добавил: – Пойми, я просто не смогу. Не говоря уже о физиологической стороне, мне будет отчаянно одиноко. Уж лучше привезем парней сюда, хотя, конечно, будет сложновато, но терпимо. Пару недель как-нибудь перебьемся. Но забыл тебя спросить – как ты съездила к Полине? Опасения подтвердились?

Она стала выписывать круги по полу носком шлепанца.

– Полностью. Хотя и не придерешься – стандартный брак по расчету. Они даже собрались брачный контракт подписывать. В случае развода она приобретает квартиру и круглый счет в банке.

Он сел за стол, широко расставив ноги. Поставил локти на столешницу и подпер кулаками подбородок. Скорчил язвительную гримасу и посмотрел на Аню.

– Возможно, даже время развода обозначено?

Она присела напротив и уныло уставилась на часы, звонко отбивавшие десять часов.

– Вот именно. Это было бы понятно, если бы она была меркантильно озабоченной дамочкой. Но ведь она искренний и добрый человек. За все годы нашей дружбы я никогда ничего подобного в ней не замечала…

– Людям свойственно меняться…

– Да, но мне в это не верится. Тем более за такой короткий срок. Вот если бы мы с ней лет десять не виделись… Я бы с большим удовольствием поверила в их взаимный интерес, но она говорила о нем так холодно и с таким пренебрежением! Не знаю, что и подумать!

– Ладно, всё равно нам ничего изменить не удастся. Да и кто знает, может, их брак как раз будет из разряда «стерпится – слюбится?»

– Всё может быть. – Аня обхватила себя руками за плечи и зябко передернулась. – Всё равно надеяться больше не на что.

Влад посадил ее к себе на колени. Крепко обнял и прижал к себе, нежно поглаживая спину, не делая попытки поцеловать. Девушка положила голову ему на грудь и замерла, тихонько посапывая и стараясь сдержать слезы. Они сидели, обнявшись, еще полчаса, потом Аня осторожно освободилась и пошла заниматься.

Свадьба, как и планировал Стас, состоялась двадцать пятого декабря. Неважно, что в процессе подготовки знаменательного события поменялась невеста, этот забавный факт никого не обескуражил. Родня жениха с Аней была не знакома, и, когда Стас представил им Полину, не догадалась о смене невесты.

Дядька, правда, был несколько сконфужен, но Стас объяснил ему, что с самого начала нацелился на Полину. Она, сочувствуя подруге, попросила его помочь, вот он и был вынужден разыграть комедию, чтобы потрафить любимой. Иначе бы ссуду на квартиру Ане Коробковой не дали? Не так ли? И как бы он после этого смотрел в глаза избраннице? Дядя помялся, но правоту племянника признал.

Аня быть свидетельницей невесты отказалась. Перенести этот фарс ей оказалось не по силам. Полина пригласила свою старую приятельницу, которую хорошо знала и Аня. Кристина со своей ролью справилась блестяще, – вовремя улыбалась, утирала во время регистрации слезы умиления, провозглашала заздравные тосты во время застолья. С середины свадьбы молодые уехали – у них были билеты на самолет. Медовый месяц они провели на Майорке.

Влад с Аней сидели недалеко от новобрачных, и девушка всю свадьбу искала следы хоть какой-то привязанности молодых друг к другу. Но видела только искусственную радость подруги и самодовольство бывшего поклонника. Он умудрился даже пару раз подмигнуть ей – мол, зря отказалась, – была бы сейчас рядом со мной.

Влад с Аней ушли далеко до окончания банкета. На душе остался неприятный осадок. Она страдала не только из-за предполагаемого самопожертвования подруги. Ее мучила мысль, что у нее-то самой никогда настоящей свадьбы не будет.

Полина была сегодня совершенно очаровательна, прелестна и мила, недаром Стас раздувался от гордости! Ей очень шло дорогое пышное платье из серебристого шелка, венчик из живых белых маргариток и длинная прозрачная фата, которую несли двое малышек в таких же платьицах. Утонченная обворожительная невеста…

Стас тоже был очень хорош в черном смокинге и крахмальной белой рубашке. Статный и высокий, он почти на голову возвышался над толпой гостей. Особенно Аню умилила белая маргаритка в его петлице. Когда он целовал невесту, в его глазах что-то зажигалось. Ане очень хотелось верить, что она не обманывается, что в его глазах видны проблески настоящего чувства.

Домой добирались на такси. Влад позволил себе пару бокалов шампанского и решил на своей машине сегодня не ехать. Он вообще был непривычно молчалив сегодня. Порой ей казалось, что он с каким-то особым значением заглядывает ей в глаза.

Дома, уже засыпая после особенно нежных ласк, она встрепенулась от неуверенных слов:

– Ты все еще считаешь, что замужество – это сдача в эксплуатацию? И что свобода для женщины дороже любого мужчины?

Анфиса широко открыла глаза. Ее удивил не сам вопрос, а тон, которым он был задан – казалось, что он ждет какого-то тайного знака, чтобы на что-то решиться. Но ответила с присущей ей прямотой:

– Сегодняшняя свадьба навевает еще горшие выводы. Но почему ты думаешь, что у меня могут измениться взгляды? С чем это может быть связано?

Влад помолчал и ответил холодным равнодушным тоном:

– Ни с чем, конечно. Спи.

Он не шевельнулся, но Ане показалось, что он стал далек от нее, где-то за тысячу километров. Она что-то сделала не так? Сердце окатило неприятной холодной волной. Зря она так пренебрежительно ответила… Если бы действительно так считала, а то ведь сплошная бравада.

Но не признаваться же ему в любви? Уж точно он не этого ждал. Наверное, нужно было сказать что-то более мягкое, ласковое. Что-то, что соответствовало его ожиданиям. Эх, если бы еще знать, чего же он от нее хочет…

Заснула под утро со слезами на глазах.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Зима в этом году выдалась на редкость суровая. Морозы стояли каждый день по тридцать градусов. Бесконечно мели метели, горы снега по обочинам дорог выросли до двух метров. Потепления не ожидалось.

Аня пробиралась по глубокому снегу, увязая в сугробах. Тропинку перемело, и теперь она брела наугад, не чувствуя под ногами твердой земли. В сапоги давно набился снег. Зачем ей понадобилось идти домой именно здесь, когда вполне можно было немножко обойти, но по нормальной дороге? Вот как постоянно ездить на машине, не знаешь, какие дорожки проходимы, а какие нет. Мела уже привычная метель, снег забивал глаза, нос, не помогал и накрученный в несколько слоев шарф.

Неделю назад она ушла от Влада и жила с матерью и братьями в своей квартире. Никто из родных у нее ничего не спрашивал, только относились, как к тяжелобольной. Мальчишки при ее появлении корчили постные рожи и старательно обходили в разговоре имя бывшего друга. Явно получили от матери строгое указание не травмировать сестру.

Если бы у девушки спросили, что случилось, она не смогла бы объяснить. Они не ссорились, за прожитый вместе год даже голос друг на друга не повысили. Время было счастливое, хотя она и жила как на пороховой бочке, постоянно ожидая, что он вот-вот встретит другую и краткая идиллия закончится.

Повод для ухода был пустячный. Сделай она вид, что ничего не произошло, и сейчас жила бы, как прежде. Может быть, именно так и надо было поступить?

Неделю назад отмечали в ресторане день рождения его матери. И, хотя Аня чувствовала себя не в своей тарелке, выступая в неприглядной роли милой подружки сына именинницы, а именно так представил ее гостям отец Влада, всё было более-менее хорошо, пока какая-то сексапильная полураздетая дамочка из соседней компании ни с того ни с сего на нем не повисла. Это вполне можно было бы стерпеть, если бы не его странное поведение.

Он тут же повел ее танцевать, что-то горячо объясняя, а когда танец кончился, посмотрел ей вслед остановившимся взглядом, как будто ему объявили смертный приговор. Это было ужасно. Правда, он довольно быстро пришел в себя и попытался вести себя как обычно, но Аня помнила его застывшие глаза и напряжение, черной кошкой пробежавшее между ними. Вечером, когда они пришли домой, напряженным тоном попыталась выяснить, в чем дело.

– Не бери в голову, милая, ни к чему тебе расстраиваться! – Влад ответил виновато, как нашкодивший кот.

У девушки что-то оборвалось в груди. Ясно, ему трудно сказать ей «прости и прощай», ведь для него прожить целый год с одной женщиной – это личный рекорд! Неловко, наверное, заявить – «ты мне надоела, милая, ступай-ка домой!»

Аня судорожно вздохнула. Она избавит его от такого испытания. Соберет свои вещи и уйдет, ничего не объясняя. Пусть радуется – не нужно тратить энергию на извинения. Никто из них ничего не теряет, пожили годик и разбежались. Не сошлись характерами, со многими это бывает. «Всё хорошо, прекрасная маркиза»…

Написала пару строк в прощальной записке про какую-то ерунду о разных дорогах в жизни, собрала вещи и уехала.

И вот теперь пытается не плакать по ночам, чтобы не мешать матери высыпаться. Та и так с искренним состраданием смотрит на дочь – ведь и самой в жизни довелось испытать боль предательства. Только мама осталась одна с тремя детьми на руках, в отличие от нее. Но ничего, выжила. И она выживет. С ней-то тем паче ничего страшного не случилось.

Летом она закончила университет, получила диплом переводчика и теперь занималась в своей фирме заключением договоров с зарубежными партнерами, благо неплохо владела двумя иностранными языками – английским и немецким. Пыталась самостоятельно изучить испанский, поскольку среди клиентов фирмы было немало испанцев, но того азарта, что прежде заставлял ее заниматься с настойчивым пылом, уже не было.

За неделю, прожитую с семьей, заметила, что сосед из квартиры на пятом этаже, приятный, солидный Сергей Иванович уже несколько раз заходил, выдумывая разные предлоги, – то хлеб у него кончился, то соль. И застревал надолго, напрашиваясь на чай с Анастасией Геннадьевной. А потом приходил с конфетами или тортом, чтобы отблагодарить.

Аня была совсем не против его посещений, мать давно заслужила хоть небольшую толику семейного счастья. Не обмануться бы только еще раз. Чужая душа – потемки.

Анастасия Геннадьевна всегда считала себя не слишком интересной женщиной, а уход мужа и вовсе уверил ее в собственной непривлекательности. Но дочь была совсем другого мнения. Мать и в почти пятьдесят оставалась изящной хрупкой женщиной, и два огромных сына рядом с ней казались капризом природы.

Дочь всегда считала мать симпатичной, очень приятной в общении, хотя и не отрицала, что профессия отложила на нее определенный отпечаток, иногда мама бывала уж слишком безапелляционной. Теперь судьба подарила ей еще один шанс, и дочь надеялась, что у матери всё будет хорошо, не то, что у нее.

Днем Анфису отвлекали дела, бесконечная рабочая круговерть, но ночью, укрывшись с головой одеялом, она вновь переживала недолгий год своего счастья. Как было здорово жить с Владом! Они не разлучались всё это время, он был удивительно терпелив с ней и заботлив, и порой казалось, что это не просто дружеские отношения, а нечто большее.

Повода подозревать его в непорядочности у Ани не было, но ведь человек не меняется в одночасье. Не верится, чтобы из-за нее он оставил былые привычки. Хотя были некоторые моменты, доказывающие обратное…

Вспомнился неприятный эпизод прошлого лета, во время отдыха в Туапсе. Аня была на море пятнадцать лет назад, и всё ей казалось удивительным и прекрасным, – яркая южная зелень, простирающееся в неведомые дали аквамариновое море под знойным лазурным небом, разнеживающая, всё позволяющая жара.

Она дремала на теплом песке городского пляжа, дыша солоноватым морским воздухом, когда с Владом стала заигрывать очень красивая и самоуверенная дама. Аня ее прекрасно понимала – сильное бронзовое тело мужчины в узких плавках уже не раз привлекало самое пристальное женское внимание.

– Не хочешь пройти с нами вечерком отдохнуть, один, конечно? – она с пренебрежением бросила взгляд на его дремлющую спутницу. – Будет море развлечений!

Аня незаметно приоткрыла один глаз и увидела, как красотка откровенно облизала язычком верхнюю губку, выпятив при этом бедро, едва прикрытое полоской ткани. Грудь, высокая и упругая, практически ничем не прикрытая, была выставлена на всеобщее обозрение, только посередине, закрывая соски, была натянута полоска из такой же ткани, что и плавки. Сразу стало явно, какое развлечение в вечерней программе будет главным. Девушка осторожно перевела взгляд на Влада, стараясь не показать, что проснулась.

Он с презрением смотрел на красотку и ответил нехотя, сквозь зубы:

– У меня свои развлечения. И я их на чужие не сменяю. – И он со значением кивнул на подругу.

– Ну как хочешь! – Дамочка презрительно фыркнула и пошла, покачивая бедрами, к шумной компании, приветствующей ее громкими криками.

У Ани загорелись щеки и уши. Она не знала, как относиться к сказанному им. Хорошо, что ее ни на кого не собираются менять, но, с другой стороны, она тривиальное «развлечение», и на что-то более серьезное рассчитывать не приходится. Стало и радостно, и обидно. Но она, как обычно, ничего не сказала Владу. Может быть, зря? Наверное, надо было откровенно говорить ему обо всем, что ее мучило. Но что зря гадать, время ушло, и ее напрасные эмоции никому не нужны

Уснуть не могла, но встать и пойти на кухню попить какао или чай не стоит, мать спит очень чутко и просыпается от любого шороха. Анфиса вспомнила житье с Полиной, когда можно было пить кофе сколько угодно, перед экзаменом зубрить до рассвета, или просто читать всю ночь напролет, если не спалось. Потерла кулаком глаза и бесшумно вздохнула. Что теперь делать? Неужели всю жизнь придется жить в такой тесноте?

Чтобы не заниматься бесполезными переживаниями, прикинула, сколько времени ей придется выплачивать ссуду. Сущая ерунда – осталось всего три с половиной года. Потом, если всё будет в порядке, вполне можно попросить еще одну. Немного, чтобы хватило на однокомнатную квартиру. Ей одной вполне хватит. Только вот дадут ли ее без мощного покровителя в лице Стаса?

Мысли перескочили на Полину. В последнее время они редко виделись. Полина доучивалась в университете, жила в роскошной четырехкомнатной квартире мужа в престижном доме в самом центре города и, казалось, была вполне довольна жизнью. Аня была у нее пару раз в гостях и оба раза чувствовала себя очень скованно, хотя Стаса в это время не было дома. Подруга была весела, приветлива, но Аня чувствовала, что это просто игра на публику.

Порой до Ани долетали смутные слухи о не совсем порядочном поведении Стаса, но ничего определенного узнать не удавалось. Она подозревала, что Полина так же несчастлива, как и она сама.

Перед Новым годом мать спросила, где она собирается встречать праздник, не пойдет ли куда-нибудь?

– Нет, я бы хотела побыть дома, с тобой и мальчиками. Надеюсь, ты не против?

Анастасия Геннадьевна с сочувствием посмотрела в осунувшееся лицо дочери.

– Я буду рада, конечно. Это ведь семейный праздник. Жаль, что в прошлый год нам не довелось отметить его всем вместе.

Девушка согласно кивнула. В прошлом году мальчишки встречали Новый год с друзьями по университету, а они с Владом – в роскошном ресторане. Нельзя сказать, чтобы там было плохо, просто девушка чувствовала себя не на своем месте. Слишком красивые дамы в сногсшибательных нарядах, рядом с которыми чувствуешь себя прислугой на чужом балу.

Аня поежилась, вспоминая охватившее ее ущербное чувство неполноценности. Постоянно подходили знакомые Влада и бесцеремонно ее разглядывали. Несколько раз как бы случайно, но на самом деле с тайным намеком звучали имена других женщин, с которыми он бывал здесь до нее. Все это было неприятно, даже унизительно. И, как Влад не пытался развлечь ее, расслабиться и отдохнуть ей так и не удалось. В конце концов, она простая девушка и модный ресторан – не то место, где она комфортно себя чувствует.

Анастасия Геннадьевна внезапно застеснялась. Аня с проснувшимся любопытством посмотрела на нее. Для учителей с таким стажем, как у ее матери, смущение говорит о многом. Мать откашлялась и хрипловато спросила:

– Ты не будешь возражать, если к нам присоединится сосед сверху, Сергей Иванович? Он давно помогает то с одним, то другим… Ему не с кем встречать праздник, у него все родственники живут в другом городе, он и попросился к нам. Я уже согласилась, но, если ты не хочешь… - она сконфуженно затеребила браслет на часах.

По лицу дочери пробежала нервная тень.

– Ну что ты, мама, почему я должна возражать? Наоборот, я считаю, что это замечательно – будет кому нормально открыть шампанское. С ним у нас всегда возникают проблемы.

Они одновременно захихикали, вспомнив, как в последний совместно встреченный Новый год так и не смогли открыть вовремя бутылку шампанского – пробка застряла и не поддалась никаким ухищрениям. Когда куранты забили полночь, Юрий решительно тряхнул бутылку, пробка ударила в потолок, к счастью, не задев люстру, и шампанское вырвалось мощной струей с такой силой, что пенящаяся липкая жидкость фонтаном залила всё вокруг, не пощадив ни нарядные костюмы, ни мебель. В бутылке осталось вина лишь на донышке. Хватило чуть-чуть плеснуть в бокалы. Зато потом столько времени пришлось отмывать залитые стены и мебель!

– Будем надеяться, что в этот раз у нас будет надежный открывальщик шампанского и нам все-таки доведется его попробовать!

Посмеявшись, отправились на работу. Анастасия Геннадьевна вышла заранее, чтобы прийти в школу задолго до начала занятий. Она устроилась преподавать математику в средней школе рядом с домом. И не могла нарадоваться на новую школу и учеников, старательно учивших ее предмет.

Аня шла на работу, жалко шмыгая носом и печально констатируя безрадостный факт: Влад и не думал искать с ней встреч, убеждать, уговаривать. Хорошо, что она на это и не надеялась. Или всё-таки в глубине души надеялась? В первый вечер после ее ухода он позвонил, узнал, у них ли она. А когда Макс предложил позвать ее к телефону, небрежно заявил: – не надо! – и положил трубку. Выяснил, что с ней всё в порядке, облегчил душу, и только.

С тех пор никак о себе не заявлял. Это и понятно – зачем она ему? Кругом столько сексапильных женщин, а уж она-то в число идеальных особ никак не попадает. Она для него пройденный этап, забавное прошлое, и не более того. Утешало одно – первой красиво ушла она, не став ждать, пока окажется не у дел.

Девушка почувствовала, как на глазах закипели слезы, и нахмурилась. Глупости какие! Надо забыть это и жить дальше. Всё будет хорошо, если верить в счастливое будущее! Найдется и для нее на белом свете хороший человек. Может быть…

С этими мыслями она и начала работу. День, как всегда, пролетел незаметно. В семь часов в отдел зашел Владимир Сергеевич, подошел к ее столу и укоризненно посмотрел на усталое лицо девушки.

– Вы, Анечка, или решили сделать стремительную карьеру, не иначе как занять мое место, или загнать себя до полусмерти. Я, конечно, рад, что у меня есть такой трудоспособный сотрудник, но надолго ли вас хватит при таких темпах? И давайте идите, идите домой, рабочий день давно закончен, не нарушайте трудовую дисциплину! Завтра суббота, и вот мой наказ: отдохните хорошенько, чтобы я больше не видел таких теней под глазами! И другу вашему скажите, что ночью надо спать, хотя бы иногда, а не только детей делать! Дело хорошее, но в меру!

Анфиса смутилась. Таких речей она от обычно сдержанного и спокойного начальника не ожидала. Покраснев так, что даже шея пошла огненными пятнами, взглянула на него круглыми от изумления глазами и молча кивнула в ответ, не пытаясь опровергать его нескромные советы.

Выйдя из здания, медленно побрела к остановке, скользя по раскатанной дорожке. Ветер дул в лицо, заставляя отворачиваться и прятаться, закрывая нос меховой пушистой варежкой. Было отчаянно холодно – минус тридцать не шутка. Она порадовалась за свою теплую шубку, но вот ноги мерзли в красивых кожаных сапожках. Красота в них преобладала над практичностью. Да, в валенках было бы гораздо теплее!

Вдруг за спиной послышался гудок и рядом остановилась незнакомая синяя машина. Аня с испугом отпрянула. Что от нее нужно? Открылась дверь и знакомый голос повелительно произнес:

– Давай садись!

Она поколебалась, но порыв ветра буквально занес ее внутрь. Влад перегнулся через пассажирку и захлопнул дверцу.

Анфиса взглянула на него сквозь мокрые от растаявшего снега ресницы. Мужчина осунулся и под глазами темнели зловещие тени. Он мрачно смотрел на нее.

Почувствовав странную вину, она отвернулась к окну. Снаружи бушевала вьюга, неся целые тучи снега. В машине же было тепло и уютно. Тихонько фырчал мотор, из печки струился поток горячего воздуха. Замерзшие ноги стало покалывать. Она смахнула влагу с глаз и осмотрелась.

Сиденья, обтянутые темно-синими чехлами из неизвестной ей плотной, но очень приятной на ощупь бархатистой ткани выглядели очень внушительно. Металлические части сверкали, как после долгой полировки. На приборной доске красовалось множество непонятных приборчиков. Ей не хотелось разговаривать, но она не удержалась от вопроса:

– У тебя новая машина? Взял покататься или купил?

– Купил.

– Почему? Надоел старый «сааб»?

– Нет. Просто ты чувствовала себя в нем неудобно. Поэтому и поменял. Сейчас ведь ты не проваливаешься, как в яму, когда садишься?

Она изумленно посмотрела на него. При чем тут это? Неужели ее удобство действительно для него так важно? Она растерянно пробормотала, боясь ему поверить:

– Но ты мне никогда ничего не говорил…

Он устало провел рукой по лицу. Она заметила, что сегодня он не брился – кожа была покрыта торчащей щетиной, придавая ему разбойничий вид. Аня вспомнила, что он всегда брился два раза в день – перед работой и на ночь, для нее, чтобы не колоть ее нежную кожу. Она покраснела и отвела взгляд. Ни к чему будить в себе ненужные воспоминания…

– Как ты здесь очутился? Проезжал мимо?

Он с иронией посмотрел на нее. Мимо за тридевять земель?

– Как обычно, ждал тебя.

– Но ты не объявлялся, и я решила, что всё кончено… – Она растерялась, не зная, как объяснить ему, что не надо никаких извинений, что она и так все поняла.

Он болезненно поморщился.

– Я хотел дать тебе успокоиться и прийти в себя. Но это далось мне очень тяжело. Правда, покупка новой машины несколько отвлекла, но мне бы хотелось сделать это с тобой. Чтобы ты выбрала модель и цвет. Но не получилось. Но, надеюсь, тебе понравится. Ты же любишь синий цвет?

Она промолчала, не зная, что сказать.

Он развернулся к ней всем телом, забросил локоть на спинку своего кресла и требовательно спросил:

– Почему ты ушла?

Аня беспокойно заерзала на сиденье. Что она должна объяснять? И без слов всё было ясно. И ей не понравился его обвиняющий тон – как будто это она была в чем-то виновата. Хотя, наверное, им все-таки нужно было сначала поговорить. Это, конечно, ее ошибка, она не дала ему ни одного шанса прояснить отношения. Но к чему ненужная боль?

– Почему я должна тебе что-то объяснять?

Он побледнел.

– Так я действительно для тебя просто забавная игрушка? – Он закрыл глаза, как будто получил удар в челюсть. – Поиграла и бросила?

Анфиса оторопела. Игрушкой она чувствовала себя. Вгляделась в его измученное лицо. Оно было напряжено, как будто она била его в самое больное место. Она ничего не понимала. Он страдал, это было видно. Но почему? Так мучиться можно только тогда, когда ты любишь, а тебя нет. Если тебя бросают. Она тихо ахнула.

– Влад, ты меня действительно любишь? По-настоящему, это не пустые слова, которые ты говоришь всем своим подружкам? – вопрос прозвучал неуверенно и робко.

Высказала свои застаревшие сомнения вслух и сжалась, боясь обидных опровержений.

Он с подозрением посмотрел на нее.

– Конечно. Я доказывал тебе это каждым своим вздохом. И о любви я говорил только тебе. Больше никому. Неужели ты этого не поняла?

Ей стало больно и стыдно. Неужели все дело в непонимании?

– Нет. Извини. Я думала, что ты вел себя так со всеми своими пассиями.

Влад обессилено откинулся на сиденье.

– Неужели ты считала себя одной из многих?

Да. – Она попыталась объяснить, с трудом подбирая слова от волнения: – У меня не было причин считать иначе. Ты так легко произносил слова о любви, так небрежно. Мне казалось, что у тебя большая практика.

Он закусил губу.

– Всё дело в доверии, да? Ты никогда мне не доверяла. – Внезапно голос сорвался на измученный крик: – Но я никогда, понимаешь, никогда тебя не обманывал! У тебя нет причин мне не верить!

Она испуганно вздрогнула и инстинктивно отпрянула. Он тотчас замолчал и судорожно стиснул руль, пытаясь успокоиться.

– Что же, это наказание мне за трусость.

Снова повернулся к ней.

– Я долго дрейфил, но больше не буду. – Наклонился, посмотрел в недоумевающие голубые глаза и взял руку в теплой вязаной варежке. Стянул варежку и стал целовать холодные пальчики, надолго прижимаясь губами к каждому ноготку. – Аня, я люблю тебя. Люблю с тех самых пор, как старый хитрый лифт остановился с нами между этажами. Я не сразу это понял, и долго валял дурака. Но теперь знаю, что вся моя жизнь – это ты.

– Но почему ты никогда мне об этом ничего не говорил? – у девушки получился ошеломленный хрип. – То есть ты говорил, конечно, но так несерьезно, шутя. И ничего серьезного не предлагал. Я думала, поиграешь и бросишь, как делал до меня. Всё время была готова к неприятностям. Если бы я знала…

Влад с любовью посмотрел на нее.

– Да, здорово мы намучили друг друга. Я ведь думал точно так же. А предлагать что-то более серьезное, чем сожительство, просто боялся. Вдруг откажешь? Ты ведь постоянно твердила мне о том, как относишься к любви, влюбленным и замужеству. И менять своих взглядов не собиралась. И не разу не сказала мне, что любишь, хотя бы в ответ на мои признания. Не говорила даже, что я тебе хоть в какой-то степени дорог. А я боялся давить, сказать или сделать что-то такое, что напугает или оттолкнет тебя. А в результате всё-таки оттолкнул, – голос у него сорвался.

Аня изумленно всхлипнула. Она и предположить не могла, что он всерьез примет ее болтовню. Она зажала рукой воротник у горла и попыталась справиться с голосом, который отказался повиноваться в самый ответственный момент. Откашлявшись, ошеломленно прошептала:

– Но это были пустые слова! Я ведь говорила это не всерьез! Своего рода защитная реакция, чтобы было не так больно, когда все это кончится! И что ты сказал об игрушке? Когда я тобой играла? Игрушкой я чувствовала себя!

Он подвинулся ближе, напряженно заглядывая в ее глаза.

– Мне казалось – ты всегда меня использовала. Помнишь, как ты режиссировала тот занимательный спектакль? Я сопротивлялся по мере сил, но всё равно делал так, как хотела ты. Я чувствовал себя актером, исполняющим чужую роль. Со мной раньше никогда такого не бывало. Во всяком случае, ни одна из женщин не могла добиться от меня, что бы я играл по ее правилам. Но с тобой все было по-другому. И относился я к тебе бережно и серьезно.

– Неужели ты за мной ухаживал?

– Конечно. Не в постель ведь тащил. Сколько времени потратил на хождения по всяким там выставкам и театрам – жуть. Неужели ты не дала себе труд хоть чуть-чуть подумать о том, что такой человек, как я, никогда не будет заниматься ничем подобным, если ему не нравится спутница. – Он требовательно посмотрел ей в глаза. – Признайся, тебе такого и в голову не приходило. Ты так была занята поставленным тобой спектаклем, что и думать обо мне не думала. Для тебя я был лишь статистом в массовке, тебе никакого дела не было до того, что чувствовал я! – голос у него стал напряженным и обиженным, губы затвердели.

Девушка ошеломленно откинулась на спинку кресла. В голове зашумело. Неужели то, что он сказал сейчас – правда? И она, именно она, была слепой и бесчувственной?

Она пытливо посмотрела ему в глаза.

– Честно говоря, не верится. Ведь ты супермен, красавчик, идущий по женским судьбам не оглядываясь! И я, толстая, некрасивая, бедно одетая. Ты ведь стеснялся меня, признайся! – Она стиснула зубы, чтобы не разрыдаться и яростно прошипела: – И не вздумай отпираться!

Он пожал плечами.

– Стесняться никогда не стеснялся. Чего не было, того не было. Но поначалу, когда я еще не понял себя, действительно видел в тебе только товарища по забавному розыгрышу. Мне было хорошо с тобой, просто и весело. Но к Новому году я во всем разобрался. Понял, почему мне скучно со всеми остальными. Почему перестал ходить на свидания и прекратил все старые связи. Хотя и не до конца себе во всем признался. Элементарно не успел перестроиться. Поэтому твое предложение разойтись с публичным скандалом меня уничтожило. Я решил, что ты просто использовала меня, чтобы поразвлечься, и всё. Я был прав?

Аня стиснула сжатые в кулаки руки. Она набиралась смелости для признания. Он терпеливо ждал. Девушка прямо взглянула ему в глаза и тихо прошептала:

– Нет, ты мне очень понравился. С первой встречи. Но поняла я это тоже только к Новому году. Я и предложила порвать тогда только потому, что не могла больше притворяться – быть рядом с тобой и делать вид, что ничего не чувствую.

У него заблестели глаза, но бросаться к ней и обнимать, как она думала, не стал. Только мягко погладил ее ладонь и прижал к губам.

– Эх, если бы я понял в прошлом году, что к чему…

– И что тогда? – Она заворожено посмотрела в его посветлевшее лицо.

– Не мучился бы почти год после твоего ухода. Хотя, возможно, мне надо было пройти через это, чтобы оценить тебя. Но, когда я уже начал думать, что у нас все наладится, ты опять ушла. Почему?

– Мне показалось, что я тебе не нужна, что мешаю тебе…

– Господи, да с чего ты это взяла? – он стиснул ее руку.

– Помнишь, ты посмотрел на ту дамочку в ресторане, с которой танцевал, ну, ты таким взглядом посмотрел, завистливым, расстроенным, не знаю, как объяснить…

У него на скулах выступила яркие пятна, и он с раскаянием посмотрел на нее.

– Извини, получилось на редкость глупо... Просто хотел уберечь тебя от неприятностей. Она одно из моих прошлых увлечений. В свое время мы не очень хорошо расстались. Она хотела продолжения, а я уже кое-что понял о тебе и себе, и отказался. При новой встрече, случайной, заметь, она в отместку пообещала, что наплетет тебе, будто мы до сих пор встречаемся! Еле удалось убедить ее, чтобы не лезла в мою жизнь, даже пришлось слегка пригрозить. Я был жутко разозлен, поэтому и уклонился от ответа, когда ты меня вечером о ней спросила. Прости, ради Бога!

– Но почему ты не сказал мне правды?

– Испугался, что вспылишь и уйдешь, не поверив мне. Я в жизни ничего так не боялся, как с тобой. Прямо как на минном поле. Но, наверное, так и должно быть, если любишь! – он несмело посмотрел на нее.

Она неуверенно улыбнулась. Постаралась рассеять его сомнение и тихо подтвердила:

– Я тоже тебя люблю! И тоже очень давно!

Почувствовала на своих губах жар его твердых губ и немного расслабилась.

– Какие же мы с тобой оба трусы! Но я, конечно, больше. Давно нужно было спросить тебя прямо, но я так боялся мерзкого словечка «нет». Но теперь пойдем дальше – ты выйдешь за меня замуж?

– Да! – она радостно засмеялась.

Он так стиснул ее, что ей стало трудно дышать. Тихо спросил на ушко:

– И ты не против иметь от меня детей?

Аня вскинула голову, уколовшись о его колючую щеку.

– Нет, конечно! Почему ты решил, что я против? Я же тебе говорила, – подождем до окончания университета! Он закончен!

– Но ты же так часто говорила, что не любишь детей, что дети – цветы жизни, но хороши тогда, когда цветут на чужих подоконниках!

Она погладила его колючую щеку.

– Ах, не вспоминай все те глупости, что я говорила! Я в то время думала о своих замечательных братцах. И, кроме того, давала тебе шанс избежать тех отношений, которых ты не хотел. Но у тебя всегда была возможность сказать о том, чего ты желаешь на самом деле.

Он прижал ее руку к щеке и коротко вздохнул.

– Да, если бы я не любил тебя так сильно, я бы непременно это сделал. Но я боялся остаться один, поэтому довольствовался малым. Но больше не буду. Завтра же начнем готовиться к свадьбе. И предохраняться я больше не буду.

Он достал из бардачка сотовый телефон и вложил в руку девушки.

– Позвони матери, скажи, что едешь домой.

Она послушно набрала номер домашнего телефона.

Анастасия Геннадьевна заметно обрадовалась, узнав, в чем дело.

– Вы помирились? Я рада!

Аня признала:

– Да мы и не ссорились. Просто недоразумение. Не сказали вовремя пару фраз, и запутались. Но сейчас всё выяснили. За вещами я заеду попозже. Завтра, наверное. До свидания!

В это время Влад стремительно гнал машину к дому.

Зайдя в квартиру, он в таком темпе стянул с Ани шубку и сапожки, яростно целуя ее в приоткрытые губы, что она не заметила, когда же он разделся сам. Уже потом, отдыхая от стремительно охватившего тело наслаждения, тихо засмеялась.

– Это был фокус? Ты не засек время? Пять минут прошло после того, как мы зашли в квартиру?

Он, тяжело дыша, оторвался от подушки, на которую упал, не сдержав стона.

– Извини, не смог сдержаться. Но я всё исправлю, подожди минутку…

– Всё в порядке, мне хорошо. Но против повторения я возражать не собираюсь. – И она сама доверчиво прильнула к губам мужчины, ласково обхватив ладонями его голову, чего никогда не делала раньше. Это вдохнуло в него второе дыхание, и он снова, на сей раз медленно и нежно, любил ее.

Часы на кухне торжественно пробили десять.

– Недурно! – она вдруг ощутила бешеный голод и пальчиком постучала по его плечу. – Давай прервемся на полчасика и поедим?

Он соскочил с постели и быстро пошел на кухню.

– Подожди пять минут! Не вставай!

Удивленная девушка послушалась и осталась в постели. Через десять минут он принес бутылку шампанского, два бокала и целую гору маленьких тонких бутербродов с икрой, красной рыбой и сыром.

– Я постарался сделать все так, как ты любишь. – Разлил по бокалам искрящееся вино, вручил девушке ее бокал, сдвинул их и прислушался к ясному хрустальному звону.

Она лукаво прокомментировала, склонив голову набок:

– Ты стараешься меня напоить?

– Нет, мы просто празднуем конец наших недоразумений. И давай пообещаем друг другу, – он требовательно посмотрел ей в глаза, – если возникнет какая-нибудь неясность, или недовольство, будем говорить об этом сразу, не таясь, меньше будет страданий. Уж лучше всласть покричать друг на друга, и потом радостно помириться, чем скрывать свои проблемы. Мы и так друг друга довольно намучили.

Аня от всей души согласилась. Они пили шампанское, ели бутерброды и смеялись над каждым пустяком. Жизнь была замечательной.

На Новый год собрались у матери. Стол был застелен кружевной белой скатертью, приготовленной в приданое еще Аниной прабабушке, заставлен, как полагается, уймой красиво украшенных салатиков, закусок, огурчиков, помидорчиков и пр. и пр.

Аня вздохнула про себя. Ей никогда такого совершенства не достичь. Мать наверняка встала рано утром и готовила всё это великолепие весь день. Вряд ли ей кто-то помогал.

– Не стесняйтесь, накладывайте полные тарелки. Мы сегодня постарались всей семьей – во главе с Сергеем Ивановичем. И мальчики усердно помогали. Такие молодцы! – Мать с хитрецой подтрунивала над сыновьями.

Парни уныло переглянулись и смиренно пожали плечами. Аня поразилась. Это ж надо! Насколько она помнила, братья никогда не участвовали в домашних хлопотах, заявляя, что не мужское это дело. И заставить их они не могли. Скандалить перед праздниками не хотелось, легче сделать всё самим, чем воевать с двумя лоботрясами.

Сергей Иванович коварно посмотрел на мальчишек.

– Настоящие мужчины всё умеют делать. На то они и мужчины. В доме вся самая тяжелая работа – мужская. Ведь разделение-то откуда пошло – в старину в деревнях всю тяжелую работу делали мужчины. Вот и называлась она мужской. Пахать, дрова рубить, землю пахать. А женщин берегли, от них продолжение рода зависит. У них работа гораздо легче была: шить, еду приготовить, корову подоить. Только тяжелая работа в городской жизни потерялась, а та, которая раньше легкой считалась, женской, осталась. Но мужчины испокон веку в доме делали самую тяжелую работу. Вот и сейчас должны полы мыть, готовить, стирать. А женщинам надо оставить только то, что мужчины сами уж никак сделать не могут.

– А чего это мужчины сделать не могут? – Юрка гордо расправил плечи. – Мужчины могут всё!

Сергей Иванович коротко хохотнул.

– Ну надо же, тогда ты у нас будешь первым, кто ребенка родит и его же выкормит грудным молоком.

Юрка раздосадовано покраснел. Макс ехидно заржал и тут же получил от брата приличный подзатыльник. Мать решительно прекратила потасовку за столом и предложила выпить за уходящий год.

– Правда, с шампанским проблема – не стоит, наверно, открывать его здесь, не лучше ли в ванной?

Мужчины усмехнулись, достали из холодильника шампанское и вмиг открыли его в комнате, насмешливо поглядывая на зажмурившихся от страха дам. Пробка красиво хлопнула, из горлышка заструился веселый дымок, и ни одной капли зря пролито не было. Вино разлили по голубоватым хрустальным фужерам, приготовленным матерью для шампанского. Влад встал и попросил минутку внимания. Немного помолчав, слегка осипшим от волнения голосом торжественно объявил:

– Аня согласилась выйти за меня замуж, чему я безмерно рад! В конце января у нас свадьба. Заявление мы подали вчера. Надеюсь, что все вы будете на нашем торжестве! – Он притянул к себе девушку и нежно поцеловал в губы, не обращая внимание на ее стеснение и звонкое хихиканье пристально наблюдавших на ними мальчишек.

Парни восторженно завопили и с силой сдвинули фужеры, чуть было их не сломав, за что заслужили от матери укоризненный взгляд.

Выпили за скорую свадьбу. Потом за то, чтобы в Новом году сбылись надежды всех здесь присутствующих. Влад поцеловал Аню, а Сергей Иванович – Анастасию Геннадьевну. Парни посмотрели друг на друга и скривились. Поскольку целовать друг друга они не захотели, набили рты конфетами и пошли танцевать. От их сверхэнергичных танцев затряслись стены, и мать в испуге велела это безобразие прекратить.

Тогда, чтобы выпустить из мальчишек скопившуюся энергию, Влад предложил покататься на горке. Старшие отказались, с радостью ухватившись за пристойный предлог остаться наедине, а близнецы с восторгом согласились.

Под утро, уставшие и отчаянно довольные так славно проведенным праздником, парни попросили всегда встречать Новый год именно так, – с катаньем на горке и отчаянными плясками на городской площади.

Влад снисходительно покачал головой.

– Ну, не думаю, что на следующий год мы сможем так же беззаботно отплясывать. Надеюсь, у нас будут другие дела, – и он ласково посмотрел на невесту. Она поняла намек и смутилась.

Через год они действительно не смогли пойти кататься с мальчишками после пробивших полночь курантов. В ноябре родился маленький скорпиончик, названный Александром. Спокойный малыш спал в маленькой комнате, пока родители встречали праздник вместе с матерью и Сергеем Ивановичем, которые тоже недавно поженились. Мать сначала немного стеснялась своего позднего замужества, и тем, что муж был моложе ее на пять лет, но, поверив в его добрые чувства, расцвела и похорошела.

Собрались у Сергея Ивановича, где теперь жила мать. Близнецы оставались жить в Аниной квартире, но под бдительным присмотром старших.

Старались особо не шуметь, чтобы не мешать малышу. Парни, выпив с взрослыми по бокалу шампанского, удрали на городскую елку, полюбоваться на традиционный фейерверк, а также всласть поорать и попрыгать, не рискуя разбудить племянника.

Влад с удовольствием смотрел на жену, немножко пополневшую после родов, но, на его взгляд, ставшую только красивее, и тихо благодарил судьбу. Она почувствовала его ласковый взгляд, отсалютовала ему бокалом с персиковым соком и улыбнулась в ответ.

Анастасия Геннадьевна на широком блюде внесла горячие пельмени. Влад нехотя взял себе штук десять, а Аня категорически отказалась.

– Мамочка, но мы же наелись на неделю вперед! Извини, но я больше не могу!

Сергей Иванович, пожав плечами, положил себе полную тарелку, от души сдобрив горчицей и уксусом.

– Не печалься, жена, нам больше достанется! – и с удовольствием принялся есть. Он наголодался за годы неприкаянной холостяцкой жизни и теперь с лихвой наверстывал упущенное.

Гости с сожалением посмотрели на стол, полный деликатесов. Но о еде даже думать не хотелось.

– Как Полина? – мать очень любила подругу дочери и с интересом следила за ее жизнью.

– Нормально. Они со Стасом сейчас в Париже, встречают Новый год.

– Она довольна замужеством? Что-то давно она к нам не заходила.

Анастасии Геннадьевне не нравился муж Полины, чего она и не скрывала. К счастью, мама не знала, что Стас чуть было не стал ее зятем.

Аня неохотно ответила, стараясь, чтобы голос не фальшивил:

– Не знаю, мама, она никогда мне об этом не говорила. Наверное, довольна, у нее же теперь столько возможностей!

Влад повернулся к жене и вопросительно поднял брови.

– Уж не жалеешь ли ты об упущенных возможностях, милая?

Аня хотела было отшутиться, но ее остановил обеспокоенный и слишком уж серьезный взгляд мужа. Она решила не искушать судьбу и честно ответила:

– Нет, конечно. Я рада, что я - с тобой. Больше мне никто не нужен!

Он глубоко вздохнул, положил руку на ее ладонь и крепко сжал.

– И мне тоже, моя радость, мне тоже!

Конец