Читать онлайн
"Кит"

Хелена и малыш умерли в пятницу, а в понедельник вечером на берег выбросился кит.

Я проводил много времени за ноутбуком и очень хорошо помню яркие цифры календаря в углу экрана. Хелен решила вести видеодневник и моя жизнь превратилась в бесконечный монтаж. Мне эта идея не нравилась, но жена настояла и каждый новый месяц мы делали очередную запись, надеясь создать для малыша как можно больше воспоминаний. Мы не знали мальчик это или девочка, потому имени у ребёнка не было.

Дон Киннон, психолог нашей коммуны, уверял что опасаться будущего совершенно естественно, особенно в мире, где рождение ребёнка из нормы превратилось в чудо. Никто не обсуждал этого, но все знали, вероятность что Хелен родит здорового малыша статистически очень мала. Тогда я не признавался себе, но судьба ребёнка не сильно меня тревожила, я думал лишь о том, что могу потерять Хел. Но моя жена выглядела такой счастливой, что мне не хватало смелости заговорить об аборте. Я все тянул и тянул, не зная как подступиться к этой теме, а потом стало слишком поздно.

О том, что на нас надвигается ураган, мы узнали во вторник. Список имён был уже исчерпан и ему дали ранее использовавшееся имя Арлин. Предполагалась что Арлин пройдет севернее нашего острова и если и зацепит, то лишь краешком, но в среду утром давление в эпицентре урагана упало и к берегу он приближался с ужасающей скоростью более ста двадцати метров в секунду. Рассчитывать на эвакуацию мы не могли, автономия подразумевает что каждый, вышедший из Независимого Тихоокеанского Союза, выживает как может. Побережье мы делили со спецгруппой ООН, которая сторожила и обслуживала подводную станцию по добыче урана, они, как и мы, были теперь сами по себе. Обменявшись на всякий случай частотами для связи, мы разошлись каждый в свой бункер.

Убежищ на побережье было много. Два огромных, частных бункера, их соорудили ещё в до прилётные времена, способных выдержать ядерный удар, и как минимум десяток малых автономных капсул, построенных значительно позже. В них комфортно размещалось до пятнадцати человек. После того, как над озером Байкал, в далекой России повисла инопланетная сфера с червоточиной внутри, такие капсулы штамповали тысячами. В первые месяцы после прилёта никто толком не знал, отчего придётся защищаться и большая часть убежищ строилась под землёй. Два года спустя учёные выяснили что инопланетная аномалия чем-то похожа на грибницу и имеет глубокий корневой слой - мицелий, и началась новая волна строительства защитных бункеров, теперь их возводили на сваях и как можно дальше от поверхности. И таких “высоких” бункеров у нас было только два.

Один из них выбили внутри скалы, в нём мы и укрылись.

Двенадцать человек, включая меня, мою жену и нашего нерожденного ребёнка.

Бункер был рассчитан на длительное пребывание, мы могли выживать за закрытыми дверями много месяцев, но спустя всего сутки с потолка начала капать вода. Не стерилизованная вода в новом мире — источник опасности.

Негласный губернатор нашей коммуны Линда Варма убедила людей, что выходить наружу в ураган намного опаснее. И что мы должны продержаться всего стуки, после чего покинем убежище. Это был приемлемый риск и я, как и большинство, согласился с Линдой, но утром в четверг сразу трое слегли с температурой. А к вечеру заболевших стало уже семеро, в том числе Хелен. К утру пятницы пятеро умерли, а на мокром потолке расцвела белая плесень, Дон Киннон разумно предположил, что людей убивает не обычный земной вирус, а аномалия, и двери бункера не открылись.Линда Варма сообщила остальным, что у нас эпидемия и попыталась вызвать группу из Центра контроля за аномальными заболеваниями, но связи с большой землей не было. Из трёх с половиной единиц воздушной техники, что нам когда-то выделил Союз, в рабочем состоянии оставался лишь один спасательный “Пеликан”, только вот пилота не было.

А в пятницу вечером Хелен перестала дышать.

Дон Киннон в отчаянии предлагал сделать кесарево, попытаться спасти ребёнка, но Линда разумно возразила что семимесячный малыш не выживет вне больницы, не говоря уже о том, что с ним могла сотворить аномалия.

Все выходные наша группа просидела в бункере в ожидании смерти.

Я ждал её как никто другой, но она не пришла.

Когда в понедельник с нами связались ооновцы и предложили помощь в живых оставалось только трое — я, Герман Соловьёв и Линда Варма.

Мы провели еще шесть часов в автономном медицинском боксе, после чего бот с уверенности в 99,9% заявил, что мы здоровы. Каким-то чудом не менее аномальным, чем вирус, наш иммунитет победил заразу. К моменту как мы вышли из бокса военные уже простерилизовали и запечатали бункер. Хоронить тела в земле было нельзя и их сожгли. На закате я нашёл еще дымящуюся братскую могилу на берегу океана.

Без пяти минут мёртвые воды, в которых с каждым днём становилось все меньше и меньше кислорода, под холодным взглядом луны монотонно накатывали на берег.

После прилёта сферы мир изменился, смерть больше никого не удивляла.

Ты мог порезаться бритвой в собственной ванной и умереть меньше чем через час от сепсиса, мог сесть в автобус и не выйти из него, потому что кто-то чихнул. Аномалия могла съесть асфальт под колесами машины, а потом переработать железо в ржавую пыль, совершенно неожиданно могла упасть стена дома или целый небоскрёб. Невидимая глазу аномалия непредсказуемо разрушала наш мир, а на его руинах тут же возникала буйная чужая растительность. А вот с человеческим телом было иначе. Можно было попасть в эпицентр аномалии и выжить, организм мог справиться и дать отпор. Для человечества еще оставалась надежда, так во всяком случае говорил Герман. Все последние шесть месяцев, он уверял нас, что на далеком берегу озера Байкал, в научном городке, ученые со всего мира день и ночь ищут ответы, как спасти мир.

Но мой мир они спасти уже не могли. Моя жизнь дымилась в яме и никто не мог её оттуда достать. Смахнув слёзы, я направился к кромке воды, собираясь утопить горе в океане. Несмотря на то, что большая часть смертоносной земной фауны перестала существовать, на нашем берегу всё еще можно было встретить как голодных акул, так и ядовитых медуз, и это несмотря на подводную станцию по добычи урана.

Австралийские экологи не верили отчетам ООН и называли такие станции грязными бомбами. Австралия единственная страна, которая выдержал энергетическую осаду и не попалась на урановый крючок, они придерживались своего закона о защите прав окружающей среды и не строили атомные электростанции. Когда же на мир обрушилась аномалия и странным образом не коснулась южного континента, фанаты теорий заговора усмотрели в этой особый смысл, так этот засушливый мир стал землей обетованной нового времени и на континет потянулись беженцы со всех уголков планеты. Австралию спасло то, что некогда огромный мир снова стал маленьким. Самолеты необъяснимо падали и летать почти перестали. В морях и океанах бесследно пропадали корабли и мореплавание снова вернулось к тому с чего началось - к прибрежной зоне, правда теперь у штурвала стояли не люди, а компьютеры.

Я почти зашёл в воду, когда услышал пронзительный крик. Распознал я его не сразу, а когда понял что слышу, то побежал на звук, на ходу доставая из кармана сигнальную ракетницу. Ракета еще не успела упасть, а на берег уже бежали ооновцы в форме и с оружием. Следом за военными на берег высыпали жители нашей коммуны и местные рыбаки из Веревочного городка. Сваи, на которых он стоял, теперь лежали как скошенная трава. На мелководье лежал кит, выбросившийся на берег, он бил хвостом и звал сородичей. С ходу я не мог определить к какому виду относится этот гигант, но подойдя ближе, увидел на хвосте мигающий маячок. Под протестующие крики Линды и капитана Хамстера я вошел в воду по пояс и достал телефон, чтобы отсканировать чип и узнать откуда этот кит тут взялся. Кит оказался из Флориды, запись в реестре сообщала что это самка и она вынашивает детёныша.

Шансов выжить у выбросившегося на берег кита мало, статистика беспощадна. Животное быстро погибает от обезвоживания или задыхается под тяжестью собственного веса. Учёные так и не смогли объяснить почему киты сотнями выбрасывались на берег, теперь же, когда во всем мире насчитывалось всего несколько тысяч особей, ответ уже ничем не мог помочь. Самые крупные млекопитающие нашей планеты задыхались в океане, пути их миграций лежали теперь в обход мусорных островов и многочисленных зон гибели. Люди же, сами оказавшиеся на грани вымирания, спасали только себя.

И потому мигающий маячок, стал для меня символом надежды. Кто-то продолжал бороться и не только за свою жизнь, но и за мир вокруг. Это все еще наш дом, какой бы аномальным он ни был.

Линда Варма продолжала кричать и махать руками, требуя чтобы я немедленно вышел из воды. Военные уже ставили ограждение, чтобы не подпустить людей к киту. Помочь хотели многие, я видел как люди надевали защитные костюмы и брали вёдра. Один из ооновцев в полном защитном снаряжении вошёл в воду следом за мной и, схватив за ворот гавайки, силой вытащил на берег. За щитком маски я не рассмотрел его лица, но на манжетах перчаток ярко горел символ радиации. Где-то на дне того, что от меня осталось, всколыхнулась ярость. И после этого они говорят, что станция по добыче урана безопасна?

Линда схватила меня за руку и потащила подальше от кита, она что-то бормотала про самоубийственную простоту деревенских мужиков и я не сдержал нервный смешок. Мне было сорок четыре, я родился и вырос в огромном городе с населением около десяти миллионов, и это только по статистике, а ведь нелегалов никто не отменял. Хелен говорила, что аристократизм отпечатан на моём высоком, белом лбу, плавно переходящим в лысину, и особенно отчетливо он выпирает из меня по утрам, когда я неторопливо пью разбавленный непонятно чем, просроченный растворимый кофе из очень маленькой фарфоровой чашечки.

Я снова услышал крик кита, остановился и обернулся. Беременная самка все еще лежала там, на мелководье. Что завело её на берег? Отчаяние? Хотела ли она умереть, как хотел я? Или же это просто ошибка в сложной системе ориентации?

Ооновцы продолжали возводить ограждение вокруг огромной туши и вешать отпугивающую кислотную иллюминацию, а я задаваться вопросом — понимает ли кит, что умирает?

— Как думаешь, сколько у неё времени? — спросил я у Линды. Впервые с тех пор как мы вышли из бункера, я смотрел ей в глаза. Выглядела она молодо, но я знал что ей давно перевалило за пятьдесят. Она была загорелая до черноты, маленького роста, узкая в плечах и бёдрах, но внешняя хрупкость была обманчива — Линду переполняла неуёмная энергия и сила духа.

— У кого, у кита? — удивилась она моему вопросу. — Да какая разница, сколько? Ты бы подумал лучше сколько времени у нас. Мы потеряли связь с большой землёй, из центра поступает только автоматический сигнал об эвакуации, а посланный форменными вертолёт похоже разбился над рифом. Хамстер говорит, они пытались выяснить успел ли корабль с провизией войти в порт, но связь пропала. Если грузовоз затонул, то через несколько недель мы тут с голоду на варанов пойдём охотиться!

— Не советую их есть, — раздался голос командира Хамстера, из темноты выплыло облако сигаретного дыма, а следом широкое лицо и заросший щетиной подбородок. Фонарик он повесил на пояс, и яркий луч смотрел в песок.

Линда поморщилась и замахала руками.

— Дикарь! Мало тебе что ли смерти на квадратный метр.

— Человек венец природы, — ответил Хамстер и затянулся. — Самое время доказать это, как и то, что мы до сих пор цивилизация, а не тупое вымирающее стадо, пора нам объединить усилия. Большая часть прибрежных ветряков сдуло, солнечная ферма разрушена, остались лишь три подводных змея и наш уран, так что соглашайтесь сотрудничать, когда следующий корабль придёт, будет уже поздно.

— Вы угрожаете? — спросил я и удивился. Какое им вообще дело до нашего выживания? Для большой земли, где правит Союз мы сепаратисты, не желающие поддерживать официальную власть. Не так давно они предлагали нас вешать на столбах вдоль дорог в назидание другим.

— Сколько вас осталось? Меньше сотни? Пора эвакуироваться на большую землю, здесь ловить нечего.

— Не вам решать, — разозлилась Линда. — Мы потому сюда и перебрались, чтобы такие, как вы, не указывали нам что делать!

— Милая леди, хорошенько подумайте и дайте ответ завтра, — сказал Хамстер и пошёл прочь. Я с трудом догнал его, ноги вязли в песке.

— Что с китом?

— А что с ним? — не понял капитан. — Убить право не имею, а как помрёт — мясом запасёмся!.

— И потому вы там топчитесь в костюмах радиационной защиты?

— Фантазии вас погубят, — усмехнулся Хамстер, вокруг его лица расплылось очередное облако дыма. — Вы бы лучше о себе подумали, да о тех людях, что на вас рассчитывали, когда бежали от цивилизации. Что вы им теперь можете предложить? Жрать варанов?

— А жрать китов по вашему лучше?

— Всё лучше, чем если он бессмысленно стухнет на солнце!

— Мы можем попробовать спасти её, это самка и она носит детёныша, — я щелкнул пальцами по эмблеме на груди Хамстера. — Глобальный план по защите биоразнообразия, составленный ООН, обязывает вас защищать вымирающие виды!

— План этот был актуален в начале двадцать первого века, а наш век — век апокалипсиса, если вы не заметили, инопланетная дрянь пожирает наши города, а вы предлагаете думать о вымирании китов?

— Я предлагаю думать о том, какую планету мы оставим после себя? Сделали ли мы все, что могли?

— Мистер, как вас там, — Хамстер щелкнул пальцами по моей цветастой гавайке. — Хватит нести чушь, идите лучше проведите рейд по домам и соберите всю пригодную к употреблению провизию. Ваша спичечный городок разрушен, большая часть бункеров оказалась не так устойчива к аномалиям, как надеялись их создатели, так что стоит подумать о выживании на случай, если в ближайшие месяцы спасателя не прилетят.

— Да почему вы все решили, что они не прилетят? — возмутился я. — Ураганами здесь никого не удивишь, люди привычные! Да и чем тут поможет план по выживанию? Аномалия — это как играть в русскую рулетку, повезёт-не повезёт!

— Фантазеры да ещё и фаталисты, — покачал головой Хамстер. — И как вы до сих живы.

Он ушёл к своим, туда где вдоль ограждения перемигивались огоньки, а я остался стоять. К реальности меня вернул крик Германа.

— Джош, сюда, скорее, Джош!

Отчаяние в его голосе заставило меня внутренне сжаться, я не находил в себе сил помочь, но и бросить людей не мог. Хелен бы этого не хотела. У неё была какая-то врождённая ответственность перед обществом, она искренне верила что мир начинается там, где мы протягиваем другому руку помощи. Я еще раз глянул в сторону океана, в котором меньше часа назад собирался раствориться, и замер, на поверхности мелькнула спина еще одного кита. Возможно где-то там, беспомощно кружит в темноте самец и слушает как кричит самка. В тусклом свете луны я не мог быть уверен в своём зрении, но тут ко мне задыхаясь, подбежал Герман и потащил за собой.

— У других тоже началось, — тараторил он. — У Саманты, Стива и Лаолы температура, у Кона сыпь на груди, чертова аномалия выбралась вместе с нами! А еще Патрик вернулся! Живой и здоровый! Сказал, лодка застряла в корнях мангровых деревьев!

— Да врёт он всё, — ответил я и был в этом совершенно уверен.

Патрик Хейнс — гений из кремниевой долины, чей стартап прогорел, а сам он оказался на больничной койке со множественными переломами, после того, как по пьяни выпрыгнул из окна отеля. На его счастье там был бассейн. Этот невыносимый везучий джан лай, кажется был напрочь лишён страха и здравого смысла, но именно Патрик нашёл Краба и вытащил его на берег.

Патрик был владельцем одного из двух больших бункеров на острове и потому считал себя особой привилегированной, он везде совал свой нос и был генератором самых безумных идей. Выбравшись из бункера после урагана, он зачем-то взял лодку у Йонг и отправился вглубь острова, к пресному озеру, где, якобы собирался порыбачить и собрать фруктов. Когда спустя восемь часов он не вернулся, многие решили что его сожрала аномалия или варан, в конце сухого сезона, голодные и агрессивные, они стали часто нападать на людей.

Но и в этот раз старуха смерть обошла Хейнса стороной.

У большого костра нас встретила Йонг, она обняла меня и улыбнулась. У тайцев смерть не является чем-то грустным, они верят что душа переходит в иное состояние и празднуют это.

Йонг махнула рукой, указывая вдоль длинной береговой линии и сказала:

— Бун ми нашёл что-то, что принадлежит фарангам в синих жилетах, посмотри, пока он чего дурного не сотворил.

И я посмотрел. Сначала в голубые глаза везучего Патрика, который с ходу принялся вываливать на нас с Германом подробности схватки с обезьянами за крабовое мясо, а потом и на его находку. Для этого пришлось вооружиться, взять факелы и отправиться вдоль береговой линии в дельту реки.

Но оно того стоило. Как только я увидел этого монстра на шести ногах, в моей голове тут же возник план.

— Это Краб, — сказал Герман и поднял факел повыше. — Видимо выбросило ураганом на мелководье.

Подходить ближе он боялся, огромная машина была облеплена живыми крабами и водорослями, а еще странно светилась в темноте. Из брюха торчал трос, с помощью которого Патрик и вытащил его из воды на берег, используя лебёдку.

— Да не бойтесь вы, — Патрик запрыгнул на клешню и закричал: — С вами повелитель монстров!

— Не ори, идиот, — сказал осторожный Герман и обошёл Краба по кругу. — Выглядит целым, может даже и работает, как думаешь?

Я не особо разбирался в технике, в той, другой жизни я был преподавателем философии, но мир изменился и мне тоже пришлось. Тот кто хотел выжить, должен был разбираться во всём.

— Думаю, надо попасть внутрь, — ответил я.

— Да! Да! Да! — орал во всё горло Патрик и прыгал, громко улюлюкая. Я даже не надеялся его унять, просто не обращал внимания.

— Эта светящаяся дрянь меня беспокоит! — сказал Герман.

— Не дрейфь, чувак, биолюминесценцией обладают более 75% видов в мировом океане, — продемонстрировал свою осведомленность Патрик. — Знаете историю о том, как во время Первой мировой войны британский корабль потопил немецкую подводную лодку у побережья Испании, после того как обнаружил ее «светящийся след»?

— Да ты полон сюрпризов, — фыркнул Герман. — Ну тогда вперёд! Уступаю!

Но я уже решился, воткнул свой факел в песок и вскочил на клешню.

Выглядела Краб как обычный двухместный батискаф с панорамной кабиной, только посаженный на движущуюся платформу с шестью огромными механическими ногами. Он был создан для изучения морского дна, а возможно и дна морей и океанов на других планетах, но в условиях нового мира занимался тем, что в автоматическом режиме пас передвижную подводную станцию по добыче урана. Его задачей было чистить дно и саму станцию, он был как губан для групера и состоял в симбиозе с огромным радиоактивным чудовищем.

Я нашёл люк, расчистил его и потянул ручку, та на удивление легко открылась.

Думать было некогда, надо было действовать. На остров как раз опустилась тьма и она могла помочь мне. Если удастся запустить движок Краба и вернуться в воду, то по дну можно дойти до нашего берега.

Не успел я разместиться в кресле, как следом за мной внутрь забрался Патрик.

— Ну что, друг мой, нас ждут великие дела и удивительные приключения! — воскликнул бун ми и джан лай одном лице и захохотал. Пальцы его потянулась к панели управления и через минуту кабина батискафа засветилась изнутри.

— Невероятно! — радовался снаружи Герман, в свете факела его лицо было зловещим, а в глазах плавал алый отсвет. — Он работает!

— Ты можешь им управлять? — спросил я Патрика и тот довольно оскалился.

— Чем я только не управлял! Как то даже оседлал быка! Уверен, что разберусь, а какой у нас план? Говорят в этих водах затонуло немало кораблей с золотом!

— Ты, друг мой, как и я, похоже ищешь смерти, — сказал я, привстал и запер люк изнутри. — Как насчет героически погибнуть во имя правого дела?

— Дай угадаю, — рассмеялся Патрик. — Хочешь спасти того кита?

— Это самка и она носит детёныша, — ответил я. — А синие жилеты решили её разделать и сожрать!

— Надрать задницы синим я всегда готов, так что считай сегодня твоему киту повезло!

Патрик включил свет фар и дёрнул на себя джойстик, клешни пришли в движение и Краб стал медленно пятиться назад.

Герман от неожиданности выронил факел, тот упал и погас, хорошо что у него было два запасных, воткнутых в песок. Герман кричал и прыгал, призывая нас остановиться, но улыбка на лице Патрика Хейнса не оставляла надежды. Он был полон решимости надрать ооновцам задницы. Я видел перед собой безумца, в котором что-то сломалось, как и во мне самом. Сама по себе жизнь для него перестала быть ценностью, оставалось только прожигать время, которое ему отпущено. А такие, как Патрик Хейнс не любили, когда им ставили условия, они были хозяевами своей жизни. И смерти.

— Сколько весит твой кит? — спросил Патрик, когда вода уже захлестнула прозрачную кабину почти целиком. Краб медленно, но верно уходил под воду, вода вокруг него светилась голубоватым светом.

— Примерно пару десятков тонн, что думаешь, не осилит?

— Главное чтобы океан нам спину прикрывал, — ответил Патрик. — Эти гады побоятся в воду лезть, знают же что отравлена!

— Отравлена?

— Чего думаешь я поперся на другую сторону острова?Взял там пробы воды. Хотел уговорить твою мадам перебраться за спину вулкана, там и берег чище и вода, но она не хочет ничего слушать. Если вернёмся живыми, попробуй ты её уговорить!

— Там связи нет.

— Так здесь её теперь тоже нет, — хохотнул Патрик. — Уверен, эти гады знают почему! Глушат нас!

— Зачем им это?

— Затем что у них утечка, станция выбрасывает в океан какую-то дрянь, возможно избыток тяжелых металлов.

— Думаешь кому-то еще есть до этого дело?

— О, да, уверен что кенгуру в австралии будут против, — сказал Патрик и убавил дальний свет. Теперь мы шли по дну в кромешной тьме, я видел как вспыхивает маленький красный огонёк на экране, Краб должен с точностью до полуметра определять наше местоположение, но огонёк частенько пропадал.

— Мы не заблудимся?

— Кроме связи со спутником у нашего шестиногого есть еще парочка фишек в запасе, — и Патрик защёлкал тумблерами. — Например, эхолокация. А еще он слышит как кричит твой кит.

— Это самка.

— Да какая разница, главное, что мы сможем её найти, звук хорошо распространяется в воде.

— Думаешь, они будут по нам стрелять?

— Надеюсь!

И тогда я понял свою ошибку.

Патрик и правда собирался умереть, скорее всего прихватив с собой десяток ооновцев в придачу, радовало только то, что на Крабе не было оружия. Точнее я думал, что его нет, пока мы не подошли к берегу.

Подобрались мы близко, очень близко, насколько я мог судить, глядя на экран. Луна к тому моменту уже скрылась за облаками и нас прикрывал не только океан, но и темнота. Глянув наружу через прозрачное окно, я увидел что вода вдоль берега светится и испугался, что водоросли выдадут нас, как выдали немцев, но оказалось наоборот, корпус Краба сливался с поверхностью и издалека скорее напоминал кучу гниющего мусора. Заметили нас, лишь когда Краб по самое брюхо вышел из воды и потянул свои клешни к китовой туше, самка уже еле-еле била хвостом, но кто-то всё-таки сжалился и накрыл её голову мокрыми тряпками.

Звук проходил плохо, но я видел как трое в синих жилетах вскочили и схватились за оружие, кто-то из них выстрелил из ракетницы, оповещая остальных, нам стоило поторопиться. Но торопить Патрика не пришлось, Краб двигался очень резво. Клешни вспороли песок. Патрик пытался подкопаться под тушу и приподнять её и в этот момент в нас начали стрелять. То, что панорамный иллюминатор оказался пуленепробиваемым стало для меня сюрпризом. Пули были похожи как искры.

На берег уже бежали люди. Кричали и махали руками. Я видел Хамстера, орущего на толпу, традиционная сигарета выпала у него изо рта и погасла.

Стрелять по людям никто из его подчинённых не решался, а люди напирали. Кому-то пришло в голову сделать коктейль молотова и в ооновцев полетели бутылки с зажигательной смесью. Стекло мы берегли и отправляли на большую большую землю, для переработки, так что недостатка в таре не было.

Берег запылал от костров.

Краб почти полностью вышел из воды и синие жилеты кинулись на него, как голодные пираньи на раненую рыбу и в этот момент Патрик обнажил последний козырь — распахнул дверцы энергоблока. Это была новая запатентованная технология, компактный ядерный реактор, на основе того самого урана, который добывали прямо из океанской воды. Если он сбросит трубки — Герман называл их пемзой, потому что по структуре они напоминали морские губки, то угробит всё побережье. Радиация убивает не сразу, ооновцы успеют уйти, а вот самка с детёнышем точно не выживет.

— Ты что делаешь! — заорал я, но Патрик даже головы не повернулся, лишь бросил, как Хамстер бросает окурок:

— Они виноваты в смерти твоей жены и ребёнка.

— Хейнс, ты ведь не знаешь наверняка, — сказал я уже спокойнее. — А жилеты все равно успеют свалить, пострадает лишь океан и наш остров! Остановись!

И тут капитан Хамстер скомандовал отход и синие кинулись обратно на берег.

Ооновцы отходили быстро, и к самке уже бежали люди с ведрами и тряпками.

Линда махала нам тряпкой и что-то кричала.

Патрику выдохнул и закрыл дверцы энергоблока.

На то, чтобы сдвинуть с места кита, который весит почти тридцать тонн и стащить его обратно в океан потребовалось почти шесть часов, но в итоге нам это удалось, самка оказалась на глубине, где смогла плыть и теперь быстро удалялась от берега.

Измотанные, усталые люди прыгали от радости и обнимались, кто-то плакал, Йонг танцевала, Линда упала на песок и раскинула руки, изображая морскую звезду. На берегу я видел и несколько бравых вояк, они все еще были в защитных костюмах и масках. Патрик был прав, они знали, что вода опасна, но не предупредили нас. Даже сейчас, когда многие стояли в воде по пояс.

Краб вышел на берег, мы выбрались и спрыгнули на песок. Герман бросился обниматься. Вперемешку с ругательствами из него лилась какая-то хрень про пилота, который долетел до большой земли и скорую эвакуацию. Я его почти не слушал. Смотрел вдаль, на океанскую гладь, где еще виднелась сгорбленная спина, смотрел и смотрел, и наконец увидел. В предрассветной дымке поднялся фонтан мелких брызг, а за ним сразу же второй. Дыхание двух китов.

Он дождался её.

Кто-то хлопнул меня по спине и я услышал хохот Патрика Хейнса.

— Ну что, философ, как насчет прогуляться в жерло вулкана?

— Как насчет прогуляться до кенгуру? — ответил я. — Образцы воды у тебя с собой?