Читать онлайн "Спасение души"

История эта настолько же необычна, на сколько и является обыденной для любителей мистической литературы.

В наше время книжные полки и интернет площадки завалены подобными историями, повествующими о сверхъестественных историях, подчистую являющихся плодом неуемной фантазии автора, и не имеющих никакого отношения к действительности. Но иногда появляются среди них описания событий, в которые хочешь – не хочешь, а поверишь, на столько они правдоподобны, да еще и, к неудовольствию кривящихся в сарказме скептиков, подкреплены определенными, достоверными фактами и свидетелями.

Моя история с одной стороны обычна, она об измене и о любви, но это только с одной стороны. Наверно вы спросите: «Что, тут, необычного? Измена всегда присутствует в нашей жизни, она: была, есть и будет. Она неприятна и осуждаема обществом, но ей никого не удивишь». Как, собственно, нас, читавших Шекспира и Лопе де Вега, не шокировать, иногда кровавыми выкрутасами этих самых, заставляющих трепетать душу чувств, называемых любовью.

Но не спешите откидывать в сторону этот рассказ. Поверьте, он вас удивит. Я сам был удивлен, когда услышал его однажды в купе поезда Москва - Вологда, от человека, который знавал героев этой странной истории лично.

Но не буду томить, тебя, дорогой мой читатель, и далее, столь затянувшимся вступлением. Лучше, чем рассуждать о том: «Правда это, или вымысел», — расскажу то, что услышал сам, а уж ты сам решишь для себя о правдоподобности сего повествования. Итак:

***

Иван Петрович Ставров, наш герой, был человеком молодым, ведь двадцать восемь прожитых лет, как бы мы не старались в этом возрасте мнить себя все испытавшими и все понимающими в жизни, был на самом деле возрастом юным, и падким на ошибки.

Высокий брюнет, внешностью не сказать, что красавчик, но и не урод. Всегда чисто выбрит и опрятен, как и подобает руководителю среднего звена, с подобающей статусу заработной платой, позволяющей вести безбедное существование, а иногда и шикануть, позволив себе и семье лишнего.

В этот день он возвращался из командировки. Соглашусь с сарказмом: «Банальное начало рассказа», — но что делать, если вся наша жизнь состоит из банальностей.

Иван должен был прилететь днем, но рейс, по непонятной причине задержали, и приземлился он, когда поздний вечер застелил темное, безлунное небо покрывалом мерцающих звезд. Дома никто не ожидал его возвращения. Муж и отец, должен был появиться без предупреждения, сделав приятный сюрприз семье: неожиданно войти тихонечко в двери, в день рождения обожаемой жены, завалив ее заранее приобретенными подарками, и осыпав нежностью купленных по дороге тюльпанов.

Сюрприз не очень удался из-за позднего возвращения. Дома наверняка спят в это время, но он знает, как поступить: «Тихонечко войдет, положит цветы на подушку рядом с любимой и поцелует родные губы, которые вздрогнут от неожиданности и мгновенно проснувшись ответят взаимностью». – Мысли согрели душу отразившись мечтательной улыбкой.

Правда ворвалась в реальность безжалостной убийцей, воткнув нож судьбы в сердце, и залив кровью душу. Там, где должна ждать в одиночестве любимая женщина, в теплой, мгновение назад родной кровати, спали двое: жена и старый друг. Те, кому он безгранично доверял и искренне верил.

Первое желание: «Убить», — обожгло разум дикой ревностью и обидой. Если бы не засмеялась во сне дочь, то случилось бы страшное. Видимо бог помог избежать расправы, послав невинному ребенку добрый, веселый сон.

Иван подошел к двухспальной, когда-то купленной им кровати и сел на край, откинув одеяло в сторону, оголив переплетенные ноги любовников. Глаза жены раскрылись, округлившись ужасом, а он, скрипнув зубами, выдавил из себя улыбку.

- Как спалось? – Глухой голос разбудил третьего участника драмы. – Не помешал?

- Ты же должен был прилететь только через неделю. – Жена, с этого мгновения бывшая, испуганно натянула на себя одеяло, прикрыв наполовину лицо.

- Подарок тебе сделал. Жаль, что не понравился. – Хохотнул Иван и встал.

- Я все объясню... – Бывший друг попытался, заговорить, но жесткий взгляд пришпилил его к подушке.

- Не надо. Все и так понятно. – Иван развернулся и пошел на кухню. – Квартиру оставляю тебе. Заберу машину и личные вещи. И только посмей помешать мне в дальнейшем видится с дочерью… Удавлю. – Прозвучал его страшный голос из-за дверей и не надо было объяснять, кому он это говорит.

***

Очнулся Иван за рулем урчащего двигателем автомобиля, на обочине узкой грунтовой дороги, с пустой бутылкой водки в руке. Как он тут оказался, он не помнил. Сознание отключилось сразу за хлопнувшей за спиной дверью бывшей квартиры. Солнце подкатывалось к полудню.

Где-то завибрировал вызовом телефон. Сморщившись, он поискал его бездумно в кармане пиджака, потом на торпеде, затем на сиденье рядом, но не обнаружил, и словно обидевшись тот смолк.

- Плевать. – Буркнул Иван и вышел из машины. Теплый ветер погладил волосы ласковым прикосновением. – И что дальше? Подскажешь как жить, когда не хочется? – Спросил у него Ставров, но не дождавшись ответа вновь сел в автомобиль.

Телефон оказался под сиденьем, с раздавленным экраном.

- Как это я тебя так умудрился приложить? – Кивнул ему Иван. – Ну давай, показывай, кому я там понадобился?

Тринадцать звонков от шефа: «Чудное число, как раз такое, какое сейчас надо. Чего он от меня хочет?.. Ах да… Отчет о командировке. Надо поговорить. Он хороший дядька, и ни в чем не виноват», — вздохнул своим мыслям Ставров и нажал на вызов.

- Иван Петрович! В чем дело! Я вас уже два часа жду в офисе. – Раздраженный голос, и даже если отбросить сквозящие в нем нервозные интонации, то обращение по имени отчеству, выдавало злость шефа на подчиненного, обычно обращающегося к нему, не иначе как: «Иван».

- Простите, Федор Михалыч, отчет пришлю по «электронке», а бумажный вариант по почте. Сам не приеду - увольняюсь.

На той стороне замолчали в ответ и недоуменно засопели не понимая, что происходит.

- Не понял. Это шутка? Что случилось? Кто-то предложил более высокую зарплату? Ты можешь объяснить в конце концов? – Наконец раздалась скороговоркой, неприятно резанув по ушам праведным гневом.

- По семейным обстоятельствам. Я развожусь. – Зло выдохнул правду Иван.

- Что за чушь? У тебя прекрасная семья... – Попытался возразить шеф.

- Была! – Выкрикнул Ставров, и едва не швырнул телефон в открытую дверь.

- Не дури. Даю тебе отпуск. Даже сроков не назначаю. Приди в себя, разберись с чувствами и разводом, и возвращайся, я не намерен терять ценного работника из-за его дури. А сейчас поезжай куда-нибудь загород, сними, или купи дом, в глуши. Побудь один и приди в себя. Денег на жизнь, переведу на карту. Командировочные, отпускные и зарплату за пару месяцев авансом. Тебе хватит. Все. Не дури. Буду ждать. – Голос стих, и через некоторое время пискнуло оповещение, о поступлении денежных средств.

- Зачем? – Поморщился Иван. – Разве в деньгах дело…- Слеза капнула на разбитый экран и вой раненого зверя, полный отчаяния, сотряс автомобиль. - Зачем жить?

***

- Дом говоришь снять? Так это… Не сдает никто, да и не продает. Все уже дачниками давно скуплено. – Мужичек в цветастой рубахе и шортах по колено, дыхнул дымом дешевой сигареты, уронил окурок на землю, придавил его пыльной сандалией, на голую ногу, проследил с выражением задумчивости на лице свои действия, и поднял хитро прищурившийся взгляд. – Хотя есть вариант. Только вот не знаю, подойдет ли. Больно уж место неприятное.

Дорога, на которой очнулся Иван, и привела его именно в эту деревню. Решив последовать совету шефа: «Снять, или купить дом», — парень остановился около сидящего у калитки одного из домов одинокого, угрюмого мужика. Тот встал и подошел к притормозившему около него дорогому автомобилю.

Разговор был недолгий. В деревне пустовал один дом, и новый знакомый, которого звали Степан, предложил его для проживания. Ни платить, ни оформлять ничего не надо, живых хозяев нет, и на наследство никто не претендует, заселяйся и владей, пока не надоест терпеть и не сбежишь. Местный мужичек попытался рассказать какую-то темную историю, про то, почему в том доме никто не живет, но Иван отмахнулся, выслушивать деревенские страшилки про приведения и домовых, не было никакого желания, да и голова была забита совсем другими мыслями.

Степан любезно, за бутылку водки и пачку сигарет, согласился проводить сначала до магазина, где нужно было купить продукты питания, и прочие необходимые в быту мелочи, в виде зубной щетки, пасты, и мыла с полотенцами, а затем и к месту нового проживания.

Заброшенные дома создают впечатление какой-то угрюмой неизбежности. Спертый, специфический запах пустоты, разложенные повсюду вещи обитавших когда-то здесь людей, свидетелей чужой жизни. Неприятный влажный воздух с привкусом сырости. Ставрову было все равно, плевать на все, кроме своего горя. Кровать есть, стол со стульями есть, выпить и закусить купил. Напьется водки, ляжет и будет спать, сутками выгоняя из души боль.

Степан принес охапку дров и разжег печь. Помещение тут же наполнилось едким дымом.

- Пробка в дымоходе. – Виновато пробурчал он. – Сейчас разгорится, жаром пробьет и все нормально будет. Так всегда бывает, когда долго не топишь. – Он прикрыл топочную дверцу и встал. – Располагайся, вещей тут полно, все от старых хозяев нетронутым осталось. Постельное белье в шкафу найдешь, посуда на кухне, газовая плита тоже работает, с готовкой проблем не будет. Надумаешь удрать, дверку входную прикрыть не забудь. – Хмыкнул он и сглотнул слюну. – Может грамм по сто накатим, за новоселье?

- Прости. Настроения нет. Может позже. – Отказался Иван. Хотелось остаться и напиться одному. Его боли не нужны свидетели.

- Ну да, ну, да. – Кивнул новый знакомый. – Понимаю. Не слепой. Счастье твое где-то далеко осталось, сюда пострадать явился. Ну ничего, этот домик как раз то, что надо, он излечит. «Клин клином вышибают», — не зря так люди говорят. – Загадочно произнес он и ушел.

Иван наконец остался один. Дым рассеялся, и он прошелся по дому. Ничего особенного. Обычная деревенская, но современная изба, разделенная на три помещения. Зал, кухня и спальня. В одном углу пыльная икона, в другом телевизор, напротив диван и круглый стол, застеленный белой скатертью с опрокинутой одинокой чашкой на ней, на окнах заботливые шторы. Чужие лица фотографий на стенах. Уютная небольшая спальня, с застеленной широкой кроватью. Холодильник на кухне, тарелки, сковородки, кастрюли, ножи, на полках. Словно хозяева вышли ни на долго и вот-вот вернуться, и спросят: «А вам собственно кого? По какому поводу зашли?».

Дом жил, своей молчаливой мрачной жизнью, Иван это чувствовал. Странное место. Дом одинок, и он одинок. У одного в душе пусто и у другого так же. Они созданы друг для друга. Парень улыбнулся, сел за стол. Протер ладонью пыльную, чашку, и наполнил ее до краев водкой.

- С новосельем. – Произнес угрюмо сам себе тост, и выпил до дна, не почувствовав вкуса. Отломил корку от буханки черного хлеба, закинул в рот, прожевал, и налил второй раз. – Зачем жил? – Слеза капнула в чашку. – Зачем жить? Больно. Пусто. – Одним глотком осушил, скривил губы, пытаясь сдержать рвущееся изнутри рыдание, упал лицом на сложенные на столе руки, и не сдержавшись завыл, сотрясаясь всем телом. Сон незаметно накрыл сознание спасительной мглой.

Проснулся Иван в полной темноте. Ночь давно вступила в свои права. Он пошарил по карманам и достал телефон. Тусклый свет осветил комнату. Поискал выключатель, электричества не было, видимо отключено. Какая-то мысль про свет, проскользнула в сознании. Что? Где-то видел свечу. Икона.

Женщина с младенцем. Дева Мария. Сочувствующий взгляд живых глаз из полутьмы, прямо в душу. Иван непроизвольно перекрестился, хотя и не верил в бога, быв убежденным атеистом. Достал зажигалку и зажег свечку. Живой огонь осветил лик, и в засуетившихся бликах показалось что ему улыбнулись.

- Бред. – Отвернулся он. – Так и с ума сойти можно. – Он подошел к столу, налил водки, выпил, достал пачку сигарет, закурил. Гнетущая тишина и только легкое потрескивание свечи. – Ну что? – Повернулся он вновь к полутемной иконе. – Что посоветуешь, божья матерь? Как мне жить дальше, когда не хочется?

Заплакала женщина. Иван непроизвольно вздрогнул. Там не может быть никого. Он один. Освещая дорогу телефоном, он прошел в спальню, откуда слышался звук. Плачь стих при его приближении. Пусто. Никого.

- Допился до белой горячки. – Усмехнулся Ставров. – Одной недопитой бутылки хватило. – Он вернулся за стол и налил еще водки. Уже было поднес чашку к губам, но вновь заплакали. – Вот это уже совсем не смешно. – Вздрогнул он и выпил. Вновь прошел в спальню. – Кто тут? – Пошарил светом телефона по углам. Ему ответил тяжелый горький вздох, и вновь тишина и пустота. – Я не верю в приведения. Вылазь и покажись. Шутки закончились. Найду пришибу. – Крикнул он во тьму. – Ответа нет. – Черт. – Выругался Иван, развернулся и вздрогнул. На диване сидела женщина. – Вы кто? – Не узнал он собственный голос.

- Не знаю. – Прошептала она и добавила. – Я тут живу.

Бледное лицо на фоне белой, ночной сорочки. Бесцветные глаза, наполненные болью, блеклые губы и седые волосы. Молодая на вид девушка, в мерцании свечи выглядела неестественно жутко. Она, не мигая, пристально смотрела на Ивана. Сидела, сложив на коленях безвольные ладони и чего-то покорно ждала.

- Мне сказали, что дом нежилой. – Иван не понимал, как себя с ней вести, слишком это было неестественно. Как она вообще тут появилась? Он не слышал, что бы хлопнула дверь, не слышал чужих шагов.

- Не знаю. – Пожала она плечами. – Но я тут живу. Одна, и мне очень больно… Помоги…

- В чем? – Не понял Иван.

- Не знаю, но почему-то верю, что ты это можешь. Тебе ведь тоже больно. Мы очень похожи. Сил нет терпеть. – Вздохнула и исчезла. Растаяла в темноте, оставив после себя страх и безысходность.

- Такого не может быть. – Иван опустился на пол, сползся по стене и сел вытянув ноги. – Этого не может быть, потому что не может быть совсем. – Повторил он как заклинание. – Приведение. Так вот почему тут никто не живет. Но я же не верю во весь этот бред? – Он перекрестился. – Однако трудно не верить в то, что видишь. Или я сплю, или брежу, второго не дано.

Когда первые лучи восхода окрасили окна кровавым заревом, он все так же сидел на полу, и бездумно смотрел на пустой диван. Оцепенение прошло, когда в дом вошел Степан.

- Ты чего на полу растянулся? – Усмехнулся тот. – Похмелиться не желаешь?

- Кто здесь раньше жил? – Игнорировал его предложение Иван.

- Что, пустой дом жути нагнал? Я ведь предупреждал. Давай грамм по сто, на дорожку, и беги. – Не ответил тот на вопрос.

- Расскажи, кто здесь жил, и что здесь произошло? – Ставров встал, подошел к столу, налил и выпил водки, вновь наполнил чашку и протянул гостю.

- От чего же не рассказать. – Крякнул удовлетворенно тот. – Можно и рассказать, я завсегда с почтением, если меня по-доброму просят. – Он выпил и отломив кусочек от буханки закусил. – Тут история длинная, а бутылка закончилась, а без нее никак рассказ не склеится.

Наврал Степан про длинный рассказ. Короткий он получился, но на бутылку наговорил:

Жили муж с женой, хорошо вроде жили, особенно не ругались, молодая обычная семья. Родилась у них дочь. Когда пришло время возвращаться из роддома, муж не встретил жену, а та, вернувшись домой самостоятельно, застала его спящем в кровати с подругой. Что там ей в голову взбрело, навсегда останется загадкой. Убила она их во сне, искромсала кухонным топориком для разделки мяса в фарш. Положила между трупами, окровавленными, плачущего ребенка, и повесилась рядом на люстре.

Вот и вся история. Жуткая и короткая. Звали ее Надежда, а мужа Костя. Дочь забрали в дом малютки, и по слухам очень быстро удочерили незнакомые люди, отказавшиеся от причитающегося ей по праву наследства. Соседи дружными усилиями прибрались в доме, стерев следы преступления, но никто селиться тут больше не захотел. С тех пор дом и стоит пустым.

В результате рассказа напились с новым знакомым в «хлам», «уговорив» две бутылки, съев три банки шпротов, закатку помидоров, и остатки черного хлеба. Степан ушел, едва переставляя ноги, а Иван завалился на диван и безмятежно уснул. Боль пережитых событий отступила под напором хмельного угара, и истории чужой жизни.

Пробуждение окатило лицо ужасом прикосновения дуновением ледяного ветра. Рядом сидела она. Существо с бесцветными, прозрачными глазами, женщина, сквозь которую просвечивался полумрак помещения, подсвеченного лунным светом, проникающим через открытое окно. Дрожь непроизвольно пробежала по спине, и нырнула в сбившееся с ритма сердце, мгновенно отрезвив похмельный разум.

- Ты должен помочь. – Прозвучал неестественный, тихий голос гостьи. – Не могу больше терпеть. Помоги вспомнить, кто я, и почему мучаюсь, или убей. Знаю ты можешь.

Т-ты Н-Надежда. – Он не узнал свой иссушенный страхом, заикающийся голос.

- Не то… Это только имя. Оно ни о чем не говорит. Мне надо знать кто я? Только после этого мука пройдет. – Она придвинулась ближе, и коснулась плеча.

Ивана окатила волна ужаса, ведь он не почувствовал прикосновения плоти, ее тело — это туман. Могильный холод проник сквозь рубашку и обжег кожу.

- Я не могу. – Он отстранился и попытался встать. Единственным желанием было убежать, но ноги не слушались. – Я обычный человек, – продрожал он сбивающимся голосом, — тебе может помочь только какой-нибудь экстрасенс.

- Нет. – Отрезала она. – Только ты. Я знаю. У нас одна боль на двоих, мы похожи, я чувствую. Помоги.

Столько горя и надежды прозвучало в ее голосе, что страх как-то сам собой прошел, изгнанный сочувствием, и он посмотрел на нее другими глазами. Посмотрел не как на привидение, а как на несчастного человека, страдающую, юную женщину, убитую горем и безысходностью.

- Я попробую, хотя и не понимаю, что ты хочешь знать. – Он посмотрел ей в глаза.

Она ответила благодарной улыбкой полупрозрачных губ. Тело колыхнулось, пробежало рябью и растаяло. На то место, где только что была призрачная гостья, сквозь открытое окно, упал первый луч восходящего солнца. Наступило утро.

Иван смотрел перед собой, словно пытаясь рассмотреть пустоту и думал: «Что она имела в виду? Что ей нужно знать? Как понять «Кто я?». Имени мало?.. тогда что? Нужен совет опытного человека, или психолога, самому такую задачку мне не решить».

Одинокий, мелодичный звук колокола, заставил вздрогнуть: «Вот оно, то, что ему сейчас надо…».

***

В церкви было пусто. Прихожан не было, только одинокий священник стоял у икон и беззвучно молился крестясь. Иван замер на входе, не решаясь войти. Он медлил, рассматривая спину и седую голову, не понимая, как обратится к духовному лицу с подобной просьбой.

Неожиданно тот обернулся:

- Вы что-то хотели? – Добрые, внимательные глаза, тихий голос человека, готового принять чужую боль. Это то, что сейчас было нужно.

- Да. – Решился Ставров. – Только не сочтите меня за сумасшедшего. То, что я вам сейчас расскажу, истинная правда. Мне нужна помощь.

- Рассказывай, сын мой, даже если я буду не в силах помочь сам, то поможет господь, ведь ты в его доме, и он не останется безучастным к тому, кто пришел к нему за помощью с чистым сердцем и верой.

- Но я неверующий. – Покраснел Иван, которому, в первый раз, стало стыдно, за свой атеизм, ведь он пришел просить помощи у того, в кого не верил.

- Он поможет каждому кто с чистым сердцем пришел к нему с просьбой. Бог любит всех, а что касательно твоей веры… - Священник улыбнулся как добрый дедушка своему непутевому внуку. – Ты просто к ней еще не пришел, но ты в пути, и его конец близок... – Он взял Ивана за руку. – Пойдем, ты мне все расскажешь, и мы вместе решим, как поступить.

Они сидели на скамеечке недалеко от входа в деревенскую церковь под липой. Отец Никодим (так звали священника), молчал и внимательно слушал, а Иван, сам от себя такого не ожидая, искренне изливал душу: о своей любви к дочери, и предавшей его жене, о молниеносно прострелившем разум желании убить ее, и ее любовника, и о том, что его остановило, и не дало пролиться крови, о нежелании жить после того, как созданный им мир в одночасье рухнул, о приведенье в доме, в котором он поселился, и о просьбе призрачной женщины, ждущей от него помощи, и его желании помочь.

- Бог дает жизнь, это самое ценное, что есть у человека. – Заговорил Никодим, когда поток слов Ивана иссяк. – Никто не вправе лишать этого дара, ни себя, никого либо другого, это может сделать лишь тот, кто дал, то есть господь.

Что касается тебя, то просто перестань жалеть себя. Вспомни, что тебя любят…

- Кто! – Прервал священника криком, непроизвольно вырвавшимся надрывом изнутри Ставров. - Все предали...

- Ты забыл дочь? – Ответил вопросом на вопрос священник. – Или тебе упиваться собственным эгоизмом важнее, чем чувства ребенка? Она любит тебя, любит и ждет. Подумаешь, предали его. – Он посмотрел в глаза Ивана так, что тот не выдержал и отвернулся. – Эгоист. Что тебе дороже, ее чувства, или боль предательства?..

Иван не ответил, а ведь действительно, у него есть ради кого жить, как он мог забыть дочь?

- Думай. – Как-то по-стариковски выдохнул священник. – Да еще и разобраться надо, кому из вас с женой больше повезло. Жизнь длинная, и все расставит по своим местам. Каждому воздаст господь по делам его. – Он ненадолго замолчал, но потом встрепенулся, словно вспомнив что-то, и заговорил уже другим, более суровым голосом:

- Что же касается Нади, то я знаю ее историю. Она, в отличие от тебя не смогла справиться со своей яростью. Жаль дурочку. Знал я ее. Хорошая была девочка. Помочь теперь ей может, только она сама. Совесть и лишение памяти, за совершенный грех, вот для нее наказание от господа, а это страшнее любой другой боли. Расскажу ее историю, раз уж ты в нее втянут, тем более сам хочу помочь, искупить грех глупости.

Любовь у нее была с парнем из соседнего села. Страстная любовь, искренняя. Звали его Тимофей Неклюдов. Красивый, высокий, умный парень. Дело к свадьбе шло, когда внезапно все поменялось. Свадьба состоялась, да только не с ним, а с соседом Константином, человеком ветреным, у которого было одно только достоинство, умение расположить к себе любого, если ему это было надо, полной противоположностью бывшего жениха. Удивились все, не понимая, что произошло, а она никому ничего не объясняла. Свадьба закончилась дракой жениха, и прибежавшего туда Тимофея, едва не убили друг друга.

Но все в этой жизни проходит. Время потекло своим чередом. В новой семье часто скандалили, выясняя отношения, но никто не обращал особого внимания на это. Молодые учатся жить вместе, характеры притирают, многие семьи через подобное прошли. Не долго продержался в верности Константин, быстро наскучило ему семейное однообразие, нашел другую, и частенько к ней бегал, в тайне от молодой жены. Год прошел. Родила Надя сына, вернулась домой с роддома, а там муж с полюбовницей, в ее постели, не справилась с собой.

Но случилось то, что случилось. – Священник вздохнул. – После похорон, ребенка бывшей любимой, забрал себе Тимофей. Усыновил и куда-то уехал. Куда? Никто не знает. Как в воду канул. Наверно так было и надо.

- Может их она и ждет? – Иван с надеждой посмотрел в глаза Никодима.

- Может и так, кто его знает. – Вздохнул тот.

- Надо найти. – Ставров решительно встал.

- Попробуй, если есть такая возможность. – Кивнул священник. – Я помолюсь за вас всех перед господом, попрошу милости его к страждущим истины, и прощения к грешным. Иди сын мой. Устал я. Прости. Тяжело на душе. Бог с тобой.

***

- Федор Михалыч, мне ваша помощь нужна. – Ставров практически кричал в сенсорный экран телефона.

- Ты ходьбы поздоровался, Ваня. Чего кричать-то, я прекрасно слышу. Что случилось? – Будничный голос шефа, спокойный, словно на совещании раздающий задания, успокоил нервы.

- Простите. Здравствуйте. Мне помощь нужна. У вас много влиятельных знакомых, а мне надо найти одного человека. Дело жизни и смерти. – Затараторил Ставров.

- Наглец. – Хмыкнул телефон. - Говори. Чем смогу, помогу. – В трубке зашуршала бумага, шеф приготовился записывать.

- Тимофей Сергеевич Неклюдов, недавно усыновил ребенка и уехал из деревни Кузминиха в неизвестном направлении. Очень надо и по возможности побыстрей. – В голосе прозвучали нотки мольбы.

- Я понял Ваня, все что смогу, сделаю. Жди.

- Только побыстрее. – Выкрикнул в оглохшую длинными гудками трубку Ставров. – Очень прошу. – Добавил он сам себе, потому что никто его уже не слышал.

Он возвращался в свой новый, странный дом по пустынной улице деревни. Что его туда влекло? Чужая женщина, да еще и убийца, да еще и приведение, от такого надо бежать без оглядки, а он ввязался в авантюру поисков жениха-неудачника и брошенного матерью ребенка, чтобы помочь ей понять: «Кто она?».

Федор Михалыч найдет беглецов, тут даже не стоит сомневаться, у него обширные связи, в том числе и в определенных структурах, но вот сможет ли его находка помочь приведению Нади осознать себя? Вопрос… и ответ на него можно узнать, только выполнив просьбу.

Еще один вопрос: «А зачем, собственно ему самому это надо?», и ответа на него нет. Может это и позволяет отвлечься, и хотя бы на время забыть собственное горе?

- Ты еще не сбежал? – Неожиданный голос, сдобренный ехидным смешком, вернул Ивана в реальный мир, из хмурых мыслей. Он остановился и поднял глаза на сидящего на скамейке, цедящего сигаретой Степана. Тот встал, затушил ногой окурок, и подошел ближе. – Ответов у попа искал? Глупо. Ответы в вине. Пошли похмелимся.

- Нет. Хватит. – Мотнул головой Иван. – Сопьюсь с тобой, стану таким же алкашем. В вине правды нет.

- Дурак. – Засмеялся собеседник. – Во всем не прав. Я не алкаш. Алкоголик пьет когда хочет, и даже тогда, когда не хочет, а я же только когда этого желаю, что плохого, что я желаю всегда. – Он хитро сощурился. – И в том, что правда не в вине, ты не прав. В реальности, вот где правды нет, а тут выпил, и погрузился в собственные грезы. Заметь… в собственные, вот где правда. Никто сам себя обманывать не станет. – Степан вдруг стал серьезен и голос его перешел на зловещий шепот. – Трезвого тебя мучает глупая совесть и долг, а у пьяного их нет. Эта гадина – совесть, мешает тебе сбежать. Пошли, выпьем, отключим ее, сбросим оковы, не позволяющие тебе струсить.

- Кто ты. – Иван отступил на шаг. Он внезапно понял, что под маской деревенского дурачка скрывается кто-то другой, коварный и злобный.

- Степан. Мы же вроде уже знакомы? – Скривился в ухмылке тот. – Иль запамятовал? – Ставров мог поклясться на чем угодно, что в черном зрачке знакомого сверкнула красная искорка огня. Или это солнце отразилось страхом в душе? Он непроизвольно перекрестился, а новый знакомый, проследив за его действиями, поморщился, сплюнул, закинул в рот выхваченную из смятой пачки сигарету и прикурив от черной зажигалки, отвернулся. – Уезжай. У тебя один день. – Прорычал он и вернувшись на скамейку сел, потеряв всякий интерес.

***

Пыльные, солнечные лучи пробивались светящимися дорожками через мутное стекло. Иван стоял у окна и разглядывал фотографию девушки с грустными голубыми глазами, и улыбкой, скрывающей какую-то тайну. Звонок телефона заставил вздрогнуть от неожиданности.

- Нашел я твою пропажу. – Голос шефа прозвучал буднично, и немного устало. – Тут они, в городе, квартиру сняли, записывай номер. И не смей благодарить. Должен будешь. – Иван словно увидел, как Федор Михайлович улыбнулся. – Удачи тебе.

- Спасибо. – Только и смог ответить Ставров сдавившей горло благодарностью.

Волнение нерешительностью пробивало нервной дрожью, но он посмотрел еще раз на фотографию и собрался с силами.

- Слушаю. – Голос у Тимофея был грубоватым, что особенно заметно на фоне детского смеха ребенка, с которым играли.

- Тимофей Неклюдов? – Дрогнул голосом Иван.

- Да. – Никакой заинтересованности, только голая констатация прозвучала в ответ.

- Мои слова вам покажутся бредом. Иван сглотнул. - Но я попрошу вас посетить сегодня дом Нади. – То, что его просьба звучит глупо, он понял уже только после того, как предложил. Трубка на долго замолчала.

- Чего тебе от меня надо?.. Кто ты?... – Злобно плюнул ответ.

- Вы меня не знаете. Я хочу помочь. Просто поверьте, что так надо. – Ставров не знал, что и говорить. Он поймет Тимофея, если тот пошлет его к дьяволу с такой просьбой.

- Мне не нужна ни чья помощь. – Огрызнулась трубка в ответ после недолгого молчания.

- Вам нет, но она нужна Наде.

- Наде?.. Что за бред? Она умерла. – В интонациях дрогнувшего голоса прозвучали сомненья.

- Умерла. – Согласился Иван. – Но это не совсем так. Мне тяжело объяснить. Приезжайте и все сами поймете. Желательно сегодня. Могу вас привезти.

- Ты аферист? С меня нечего взять, я не богат. - Хмыкнул сомнениями Тимофей.

- От вас мне ничего не надо. Это надо вашей бывшей девушке, которую вы, видимо, все еще любите, и наверно еще самому вам.

- Неубедительно, но хорошо, я рискну. Но у меня одна проблема, мне не с кем оставить ребенка. – Сдался наконец голос.

- Привозите с собой. Он то же нужен.

Дело сделано, осталось только ждать, и молиться. Молиться. Но он не знал ни одной молитвы. Ставров подошел к иконе в углу комнаты и перекрестился.

- Примешь от меня неправильную молитву? – Вздохнул он лику.

- Примет. – Прозвучал за спиной голос.

Иван вздрогнул от неожиданности и обернулся.

- Напугали меня, святой отец. – Буркнул он в ответ на улыбку священника. – Как вы тут?

Никодим стоял в дверях в полном облачении для ведения службы. Резной крест на груди, в руках священная книга и дымящееся кадило.

- Помочь хочу. – Улыбнулся он. – Кому как не священнику наставлять на путь истинный заблудившиеся души. – Он вошел, положил на стол книгу, кадило и встал рядом с Иваном. – Хорошая икона, сильная. Матерь божья заступница наша перед господом. Она поможет. – Он развернулся, вернулся к столу, и сел. – Нашел Тимофея с дитем?

- Да. – Кивнул Ставров и сел напротив. – Часа через два приедут.

- Хорошо. Подождем.

***

Молодой красивый мужчина, с годовалым ребенком на руках, сидел напротив и нахмурившись внимательно, не перебивая, слушал рассказ Ивана, а Никодим, поддакивал и улыбался посапывающему крепким сном мальчику.

- В то, что ты говоришь, трудно поверить. – Наконец заговорил Тимофей после того, как Ставров закончил.

- Я, тоже сомневаюсь. – Повернулся к нему священник. – Но душа наша бессмертна, почему бы ей и не заблудится по дороге на божий суд, и не застрять там, где она совершила грех. Если ее присутствие тут правда, то наш долг помочь ей. Осталось немного ждать. Солнце садится.

Вечер накатывал, медленно наполняя мраком дом. Зажгли свечи на столе и перед иконой, электричеством решили не пользоваться. Не совмещалось оно с таинством, которое должно было тут произойти. Сидели молча и ждали, только Никодим шептал еле слышно молитвы.

В тишине, на улице, зашуршали шаги. Дверь скрипнула, и с последним лучом солнца, в дом вошел Степан. Темной тенью скользнул внутрь и то же сел за стол.

- Ждете? – Хмыкнул ехидно он.

- Ты кто? – Повернулись к нему Тимофей и священник. «Странный вопрос, — подумал Иван, — Местные жители не знают собственных соседей?».

- Я ваши грехи. – Рассмеялся гость. – Выпьем. – Он достал из-за пазухи бутылку водки и четыре стакана, грохнул их на стол и ловко наполнил до краев.

- Изыди. – Осенил его крестом Никодим.

- Охолонись, поп. – Тебе меня не прогнать. Веры маловато. – Последний раз говорю: «Уезжайте, и забудьте сюда дорогу. Эта девка моя добыча!». – Голос его прозвучал глухо, прокатившись эхом по стенам.

- Сатана… - Выдохнул узнаванием Никодим. – Уйди, оставь девочку в покое, она уже и так жестоко наказана.

- Оставить? – Рассмеялся ехидно гость. – Я вел ее к греху, я помогал ей убивать, и теперь, заслуженно питаюсь ее болью. Нет!!! Не бывать тому. Я не отдам того, что принадлежит мне по праву.

— Это ты виноват в ее отказе выйти замуж за меня? – Сквозь зубы прорычал Тимофей, и положил осторожно сына на диван.

— Это было сложно. – Кивнул Степан. – Но на радость мне, подвернулся Константин. Более завистливого человека, я еще не встречал. Этот дурак еще и влюбиться умудрился в того, кого надо. Дальше – проще. Чуток морока в душу девицы, чуток забвенья и сомнения в память, елея в уста соблазнителя, и та, кто по всем канонам жизни должна была попасть в рай, досталась мне.

- Она не виновата. Это все ты!!! – Сорвавшись с места, и кинувшись на гостя, пытаясь сбить его с ног, закричал Тимофей, но пролетев сквозь темное облако тела, ударился о стену и оглушенный упал.

- Как был дурак, так и остался. – Рассмеялся Степан. – С кем биться надумал, прыщ? – Он медленно обернулся к замершим Ивану и Никодиму. Его глаза заполыхали в темноте огнем, а по дому пополз запах тлена и серы. – Уходите. – Его зубы вытянулись в клыки, а из горла потянулось облако едкого дыма. – Последнее предупреждение, или вы трупы.

- Тимошенька! – Полупрозрачное приведение, появившееся в этот момент на диване, подлетело облаком под потолок. – Сынок! – Оно рухнуло на колени перед спящим ребенком. Простите меня дуру. Вспомнила я все, как только вас увидела. Теперь знаю, что я предательница, мать и убийца. Господи. Нет мне прощения.

- Бог милостив. – Встал из-за стола Никодим. – Он простит кающуюся душу. Молись со мной, дитя. И все молитесь со мной. На колени! – Он схватил священную книгу, прижал ее к груди, подхватил кадило, махнул, разогнав запахом фимиама вонь тлена и серы, и запел, глядя на икону:

- Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою, благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших…

Голос звучал громко и торжественно.

— Вот же дурак. – Рассмеялся Степан. – Ты и в правду веришь в то, что тебя услышат? – Но голос внезапно осекся.

Икона вспыхнула ярким светом, и грозный взгляд божьей матери прострелил сатану двумя лучами божественного гнева, оставив в груди две дымящиеся тленом раны.

Никодим еще громче запел молитву неистово крестясь и махая кадилом.

- Ты все не уймешься, Вельзевул? Оставь девочку. Господь простил ее и забирает к себе. – Грозный голос богини заполнил помещение.

- Она моя добыча. Вы не смеете ее у меня отнять. – Попытался угрюмо возразить сатана.

- Нет. Ты не получишь обманутую душу. Божья матерь посмотрела так, что гость задрожал. – Изыди.

Хлопок раздался неожиданно и громко. Бывший Степан взорвался черным мраком и исчез, оставив после себя горстку сажи на полу.

- Надя! – Очнувшийся Костя бросился к стоящей, перед проснувшимся от шума и плачущим ребенком, на коленях. Я вижу тебя… Ты жива! – Он попытался ее обнять, но не смог. Дух не имеет плоти.

- Нет. – Зазвучал голос богини. – Ушедший единожды не вернется. Научись жить без нее. Я знаю, что ты сможешь. С тобой останется частичка ее крови, в сыне и любовь. Ты молод и будешь еще счастлив. Я забираю женщину с собой. Заблудшая душа нашла дорогу. Нам пора.

- Прости меня Тима. – В глазах Надежды блеснули полупрозрачные слезы. – Прости меня сынок. – Стон вырвался из груди. Простите меня все, и спасибо. Я люблю вас.

Дуновением ветра смахнуло облачко, колышущегося около дивана тумана и развеяло, как и не было.

— Вот и все. – Устало опустился на стул священник. - Упокой господи ее душу.

- Спасибо вам. – Тимофей взял на руки сына и поклонился. – Поеду я. Не могу находиться в этом доме. Душа не выдержит. Знаю теперь как жить. Словно туман с глаз. – Он развернулся и быстро вышел, а через минуту завелся автомобиль, на котором он приехал.

- Пойду и я. – Поднялся Никодим. - Устал. Еще с утра заутреннюю служить.

- Спасибо. – Вздохнул Иван. – Если бы не вы… – Он не договорил и устало махнул рукой.

- Пустое. - Улыбнулся священник. – Не меня, а бога благодари, то его воля. – Он перекрестился на икону и тоже ушел.

- Ну вот и все. – Вздохнул Иван. – Теперь буду думать, как дальше жить.

***

Утро выдалось солнечным и безветренным. Ставров вышел во двор, присел у входа на скамейку и блаженно зажмурился, подставив лицо ласковым лучам.

- Простите. – Звонкий женский голос вернул его к реальности.

Невысокая веснушчатая девушка, с застывшими смешинками в голубых глазах, и походным рюкзаком за плечами, стояла у калитки. – Еще раз простите, если разбудила, но тут больше никого нет, и не к кому обратится, а мне очень надо. Подскажите, где автобусная остановка?

Ставров пожал плечами:

- Не знаю, я не местный. – Улыбнулся он.

- Как же так. – Расстроилась она. – Я отстала от группы, и заблудилась. – Что же делать. – Слезы блеснули в ее глазах, наполнив душу Ивана теплом соучастия.

- Не расстраивайтесь. Я подвезу. – Улыбнулся он.

- И сколько это будет стоить? – Посмотрела она на него с сомнением.

«Почему бы и нет», — подумал Ставров, а в слух произнес:

- Дорого. Вы попьете со мной за это чаю…