Читать онлайн
"Дерево"
Предисловие автора.
ДЕРЕВО - более поздняя версия сюжета "Высоты". Со мной часто случается такое. Я вспоминаю, что была у меня такая задумка, был такой ссюжет, и я начинаю его осуществлять, а потом обнаруживаю, что этот сюжет уже был реализован, была написана повесть, заныканная в черновиках, и написана исчерпывающе, ни прибавить, ни убавить. И у меня оказывается две версии одного сюжета. Кажется, они идентивны, но нет. Сюжееет расширен. Если ВЫСОТА основана на реальных событиях и реалных снах, то версия ДЕРЕВА целиком создана и придумана. История практически всех персонажей драматична, их выживание под вопросом. Герою предстоит спасти чужой мир и в финале сделать сложный выбор.
ГЛАВА 1
Тропинка, петляя, уводила всё дальше и дальше от калитки в сетке общего ограждения, отделяющего дачный посёлок от остального мира. Она то взлетала на пригорок, то падала вниз, то огибала рощицу берёзок на склоне, но всё время упорно стремилась туда, за большой холм, где было скрыто нечто, уже готовое выплеснуться за пределы отведённого ему круга.
Эта приветливая, манящая тропа привлекала её куда больше, чем огород свекрови, по которому та с гордостью водила невестку. Яна вышла пройтись по улице до калитки и обратно, пока муж с матерью обсуждали насущные хозяйственные проблемы. Но вместо этого вышла за пределы огороженной территории. И обнаружила обширный луг с перелесками и оврагами, и тропу, ведущую туда, куда невозможно было не пойти: в дымчатые дали, в леса, в поля, к ручьям на дне оврагов… В обход большого зелёного холма с курчавой нахлобучкой – это выглядывало то самое нечто, загадочное и манящее, уходя в небеса расплывающейся маковкой, походящей на вечное облако. Мир, где дышалось вольно, не душила суета, вечно подозрительные взгляды свекрови и постоянное недовольное ворчание мужа.
«Я успею», - говорила себе Яна. – «Я недолго, только гляну одним глазком – и бегом назад…»
Крутой, обрывистый холм надвигался неотвратимо, как судьба, нависал, грозясь застить окончательно стремящееся к закату небо. Но вот тропа, вместо того, чтобы начать карабкаться вверх, резко свернула в сторону, спеша выбраться на открытое пространство из кабалы тени. Через двести шагов Яну накрыла сочная, влажная тень, замельтешила мошкара, запахло водой, где-то впереди зажурчал деловито и весело ручей. К его журчанию примешивался ещё какой-то долгий, немолчный аккорд - то ли гул, то ли колокольный звон, то ли жужжание разноголосых осиных армий. Ещё двести шагов – тропа нетерпеливо вырвалась на волю, и неяркий солнечный свет брызнул в лицо.
Яна зажмурилась, ещё прошагала вперёд – теперь она уже не могла остановиться и повернуть назад, никак не могла! Побег того стоил. Она встала, восхищённая и завороженная открывшейся панорамой.
Через узкий, но бурный ручей (где-то за холмом бил родник) были перекинуты аккуратные, прочные мостки. На горизонте синела иззубренная кромка леса, справа длинный спуск с холма плавно перетекал в небольшую лощину, слева ручей уходил в какие-то непролазные болотистые заросли, а прямо за ручьём расстилался роскошный покатый луг, не кошеный и не загаженный свалками, в дивном разнотравье, что было непривычно. Лишь где-то на самом окоеме лениво бродили несколько буренок. Луг пересекала узкоколейная железнодорожная ветка, тихая, безжизненная, в бурьяне и розовых островках кипрея. Вдалеке просматривалась часть недостроенной платформы – просто нелепый цементный постамент, утонувший в зарослях сиреневых колючек, и одноэтажный кирпичный домик без окон и дверей, похожий на заготовку для станционного здания.
Но всё это глаз отметил и запечатлел позднее. А вначале… вначале она увидела то самое нечто, к которому её влекло.
Посреди луга, далеко за платформой, гордое и жутковатое в своей стати, царственно и величаво высилось оно, то самое Дерево, о котором писали газеты и научные журналы. Оно было не просто велико. Оно было несоизмеримо с человеческими мерками и понятиями. Оно было сродни лишь поднебесным горным вершинам, и изо всех сил продолжало тянуться, чтобы затмить их славу.
Дерево уходило ввысь мощным конусом, и оттуда, с неизмеримых высот, обрушивалось водопадом ветвей и листьев, постепенно заполняя объём пространства.
Тень от его кроны падала на дальний лес, тень от ствола уходила вдаль от Яны широкой магистралью, и эти тени были чернее черного, чернее ночи, они были черны угольной чернотой, глубокой и непроглядной. А само Дерево буравило облака. Его верховые корни вспучивали землю, образовывали радиальные, волнообразные деревянные дорожки, на которые были нанизаны гладкие, округлые вздутия и корявые узлы. Могучий шатёр листвы не шелестел, а металлически скрежетал и набатно гудел в недоступной глазу дали. В стволе мог поместиться многоэтажный особняк или даже высотное здание, а первая ветвь начиналась приблизительно на высоте пятого этажа и была подобна протянутой в приветствии руке колосса. Кора напоминала корявые гигантские соты, мох и лишайники выстилали цветной мозаикой трещины и разломы в коре, словно шкуры неведомых животных - горные пещеры.
Говорят, его листья – словно кожаные сёдла. Говорят, они не осыпаются ни зимой, ни летом, только меняют цвет: с зеленовато-бурого на старых суках и серебристо-зелёного на молодых – на багровый и фиолетовый. Поэтому под Деревом безопасно ходить, но всё же лучше не приближаться: труха, осыпающаяся с обновляющейся коры растущего Дерева, может накрыть тебя вдруг, точно лавина. Говорят ещё, что колонии птиц, живущих на дереве, довольно агрессивны, и могут нападать, если вздумаешь полезть вверх, а само Дерево запросто способно тебя стрясти.
Только Яна этому не верила: Дерево жило своей собственной жизнью, своими собственными проблемами, до людей ему не было дела, и вид у него был умиротворённый и покойный. Да и зачем ему стрясает людей, ведь не стрясает же с себя обычное дерево муравьев, гусениц и прочих букашек?
Дерево потрясало мощью и неколебимостью, вблизи него возникали трепет и волнение, и оно было достойно поклонения.
Откуда-то с головокружительной высоты на землю спускалась, закреплённая тросами на одном из сучьев, прочная лесенка из толстых капроновых канатов. Её нижняя перекладина болталась где-то в метре от земли.
Подойдя ближе и ступив на дряхлую платформу, Яна увидела, что Дерево – в нижней его части - изуродовано шрамами давних зарубок, наплывами, искривлёнными металлическими клиньями с тарзанками, чёрными зевами ожогов, испещрено татуировкой идиотских надписей, альпинистскими крюками и какими-то приборами. Где-то примерно на уровне сука-руки белела гигантская масляная надпись: «Я тебя ещё покорю! Гриша Ромин 2002». Надпись была корява и уродлива, вызывала досаду и жалость.
Вдруг сзади раздался голос, и Яна чуть не свалилась с платформы от неожиданности.
- Гриша Ромин был моим другом, он видел гнёзда ястребов вон на том суке. На Дереве его застала гроза, он упал и разбился. А надпись осталась. С тех пор я каждый день замаливаю его грех и прошу прощения за то, что отпустил его в поход одного…
Яна медленно обернулась и увидела странного человека, босого, в старых джинсах и драной рубашке с засученными до локтя рукавами. У человека было молодое загорелое лицо с очень светлыми, словно выцветшими, зеленоватыми глазами, наблюдалась явно выраженная небритость – совсем не противная, а забавная, смеющийся рот, симпатичные ямочки на щеках и переросшие все пределы светлые волосы, заплетённые в смешную кривоватую косичку с зелёной ленточкой.
А парень продолжал говорить, словно экскурсовод: - Здесь ежегодно проходят соревнования членов клуба Древолазов и слёты юннатов, а эти сейсмодатчики установили ребята из моей лаборатории. А там, - он махнул рукой куда-то вверх. – Метеорологический маяк и зонд. Только их птицы засидели. А вы – с дачных участков? – Яна кивнула. – Что-то я вас тут раньше не видел.
- А меня здесь раньше и не было, - лукаво улыбнулась Яна.
- Егор Лешин, - представился разговорчивый парень и приложил чёрную от загара руку в ссадинах к выгоревшим вихрам. Яна чуть не прыснула – таким подходящим оказалось это «Лешин»: был он каким-то удивительно здешним, диковатым, родственным этой красоте и простору, словно впрямь был лешим или мужичком-луговичком.
- Яна, - ответила Яна, продолжая посмеиваться. – А вы – представитель зелёных?
- Я – представитель науки, - серьёзно ответил Егор. – Поселился здесь, снимаю показания датчиков, убираю мусор за туристами и всякими разгильдяями. Оберегаю Дерево от вандалов – у меня даже табельное оружие имеется. Правда, ненастоящее: одно – перцовое, другое - газовое, и газ давно кончился, но - попугать могу. А хотите, я проведу экскурсию вокруг Дерева – вы ведь впервые тут! – Егор легко спрыгнул с платформы и галантно подал руку, хотя в помощи не было надобности. Яна оперлась на неё – чисто символически, и пошла рядом с этим парнем так легко и весело, словно знала его всю жизнь.
- Вот здесь пометка – это тибетская экспедиция 2000 года. Здесь – Алтарь с подношениями язычников и реликвии друидов, а там – алтарь геяистов, но часть приношений успели растащить, к сожалению. Здесь кострище – справляют праздник Перуна, в этом году задумали этнографический фестиваль тут проводить. Там, - он махнул рукой в небольшой овражек, где поблёскивала макушка рукотворной пирамиды, - всемирная свалка истории. Что-то удаётся сжигать, а гора из пустых бутылок – памятник человеческой тупости и нечистоплотности. Все эти неприглядные травмы – крюки, царапины – поверхностные, в верхнем слое коры. Дерево на них не шибко реагирует, они ему по барабану, как говорится: кора твёрдая и толстая, более метра толщиной, а сердцевина – крепче металла. Просто – некрасиво и обидно. За людей. Что оно подумает о человечестве? Ведь оно – инопланетянин.
Яна рассмеялась.
- Да-да, именно так, это уже мировой наукой решено. Правда, не доказано. А вот это – моя скромная хижина Робинзона. Прошу обратить внимание на крышу – это опавшие листья… да-да, не удивляйтесь. Черешки пытались продолбить вороны, вытек сок, затем в них поселились насекомые, грибки, и они – листья, не птицы – постепенно увяли. Листьям не страшны никакие катаклизмы. Природные изоляторы! – в его голосе прозвучала гордость и нежность одновременно. – Кстати, вороны больше не повторяли своих попыток. Что-то их отпугнуло. Мы пытались отловить нескольких местных особей для изучения – вдруг и они уже потенциальные мутанты?
Яна прыснула.
- Да-да, не смейтесь. Вполне реально. Но не удалось. Вороны стали просто феноменально умны. Куда умнее нас. Вы уже не смеётесь? – Егор серьёзно заглянул Яне в лицо.
- Тогда почему вы не отловили тех самых насекомых и грибков – может, и они стали умнее вас… нас…
- И это реально. – Теперь смеялся Егор – кончиками губ и глазами. – Тут печальная история. Дерево научилось от них защищаться – и теперь листья не падают. Вы спросите: зачем всё это? Просто в один прекрасный момент мне захотелось остаться здесь навеки!
Хижина, однако, оказалась весьма симпатичной. Аккуратный домик с крылечком и окнами на запад – единственная сторона, откуда можно было уловить солнечный свет. Глухая стена была обращена к холму, гордо высилась печная труба. Глухо гудел трансформатор, провода шли откуда-то с верхушки холма. Вокруг дома – невысокий, корявый плетень с кастрюльками и банками, насаженными на колья. У плетня два куста смородины и один долговязый крыжовник утопали в бурьяне, зато две грядочки, с укропом и петрушкой, были прополоты совсем недавно – рядом высились два холмика привядшей травы. Тут действительно хотелось остаться навеки, прирасти. Портили картину только обгоревшие столбики и гора углей справа от тропинки.
Яна почувствовала, что она сама не сможет поведать о своей небольшой жизни ничего действительно интересного: нет такого. Нет, и не было. И, наверное, не будет…
У двери сидела на привязи большая дворняга, повиливала хвостом и повизгивала от нетерпения, изредка жалобно взлаивая.
- Он что, такой свирепый, что привязан? – удивилась Яна. – Не похоже…
- Какая там свирепость… Это Жучок. К сожалению, как сторож бесполезен по причине абсолютного добродушия. Но на привязи выглядит хотя бы внушительно.
- Не мучайте его, - попросила Яна, и Егор отвязал Жучка. Тот тут же принялся обнюхивать Яну, бешено вращая хвостом и благодарно заглядывая в глаза. Потом подпрыгнул и лизнул в подбородок. Яна взвизгнула, засмеялась и потрепала пса по загривку.
- Жучок, я тебя отвязал не для того, чтобы ты пугал добрых гостей! – строго прикрикнул Егор. – Смотрим дальше?
- Смотрим.
- На холме – ветряк моей собственной конструкции, работает круглый год. Если снегом не завалит и ливнем не смоет.
Егор широким жестом распахнул дверь, приглашая заглянуть внутрь единственной комнатки.
- Вот, Маташи недавно покрывалку привезли и занавесочки повесили, – смущаясь, пояснил Егор, указывая на весёленькие шторки в цветочек, на беленьких тесёмочках, и на железную пружинную кровать с шишечками, вполне антикварного вида. Кроме них, в комнате имелся самодельный стол с маленькой газовой плитой, два стула (не иначе, с ближайшей свалки, но аккуратно отремонтированные), за кроватью – печурка. Рядом с плитой стояла трёхлитровая банка с молоком и полбуханки чёрного хлеба. А главенствовал в комнате гигантский ларь, тоже вполне этнической наружности, заваленный всяческой непонятной техникой – самой по себе и в аккуратных коробках и коробочках. Те же самые коробочки штабелями высились в единственном свободном углу и на широком подоконнике.
- Вы всех водите сюда на экскурсию?
- Да нет. – Егор почему-то смутился и покашлял. – Вот, увидел вас на платформе, думаю, хороший человек, почему бы не пригласить. И пригласил. Больше никого не приглашал! – поклялся он и посмотрел ей прямо в лицо большими, невинными кошачьими глазами. – Вы первая…
- Вот как? Благодарю за доверие. А как же «Маташи» с занавесочками?
- А, ну да, Маташи – это Маша и две Наташи, из моей лаборатории. Привозят по очереди аккумуляторы, фиксаторы, крепёж, чистые кассеты и датчики взамен сгоревших. Да жратву подбрасывают. Правда, всё больше сладости и консервы.
Яна огляделась – но залежей сладостей и консервов в невеликом обозримом пространстве не обнаружила.
- Ага. Ясно. Весело у вас. Только меня уже, наверное, заждались, - и Яна невольно вздохнула с сожалением. – Мы только-только приехали в отпуск, и вот – я сразу сбежала.
- Мы? – переспросил вдруг Егор поскучневшим голосом.
- Ну… да, мы… мы с мужем, - смутилась Яна.
- Сбегайте почаще – тут есть на что полюбоваться, – радушно пригласил Егор и, запнувшись, добавил тихо: - Только без мужа… - И продолжал, вздохнув: - Здесь тоже собирались участки давать. Наш Институт уже три года пороги обивает, чтобы в этом месте, вокруг Дерева, заповедник устроили. Вроде пока отбиваемся, но не более: денег у Института нет, чтобы хоть часть земли для своих выкупить, для спокойной работы. Что будет потом – неизвестно. Не люблю я дачные участки. Дачники какие-то уж слишком… испорченные, что ли, собственностью, нахрапистые и беспринципные: как выйдет такой за свой драгоценный забор – и «после нас хоть потоп». Вы-то не из таких?
- Не из таких, – заверила Яна. – Я вообще никакая дачница. Это свекрови участок, а я просто лес люблю. Луга. Цветы. Тропинки вот люблю – они меня так и уводят за собой, так и уводят – могу идти и идти…
- Ой, давайте вместе идти! – Обрадовался загрустивший Егор. – Я тоже люблю по тропинкам шагать. У меня замок имеется особый для дома, и жалюзи – его ведь так, открытым, не оставишь, там приборы.
- Обязательно приду, - пообещала Яна. – Вы мне про Дерево побольше расскажете – в подробностях - я же так мало знаю о нём.
ЛитСовет
Только что
