Читать онлайн
"Последний день рождения"

В квартире сгущалась темнота, свет уличных фонарей не дотягивался до семнадцатого этажа. Оконные стёкла отражали только сумеречное, без единого проблеска солнца, зимнее небо. Внутри пахло засыхающей шпатлёвкой, обойным клеем и пустотой, если пустота необжитого помещения вообще может издавать запах, то пахло там именно ей. Семь тысяч коробочек свежего многоквартирного дома спали, ожидая своих владельцев. Две недели назад рабочие закончили сновать по этажам, завершив последние штрихи косметического ремонта. Объект был готов к сдаче.

Тишину нарушил щелчок в замочной скважине. Ручка входной двери послушно опустилась и двое мужчин спешно вошли внутрь.

Антон еле стоял на ногах, голова гудела, перед глазами то и дело плыла белая пелена. Он страдальчески прислонился к стене, пытаясь осмотреться, пока Фил перетаскивал сумки через порог. Дешёвый кухонный гарнитур, бесполезные тумбочки, пустая стенка под плазму и… Кровать – с облегчением подумал Антон. Он не раздумывая рухнул на холодный матрас, почти с наслаждением ощутив, как комната вокруг закружилась.

Филип цокнул языком, увидев эту картину. Сын его лучшего друга с каждым годом доставлял всё больше проблем. Пикерский позволял слишком многое своему отпрыску. Иначе просто не мог. Единственный родной сын, которому он дал всё чего был лишён сам — ребёнок голодных девяностых. Мало кто из окружения осмеливался указать любящему отцу на то, что его парень уже давно слетел с тормозов. Возможно, что этот заезд оказался финишным.

Раздражённо, но всё же, не без сочувствия, Филипп стянул с Антона красные брендовые ботинки и зимнюю куртку. Пришлось повозиться, но вскоре верхняя одежда оказалась в прихожей, а мокрое холодное полотенце на лбу спящего. Теперь парень мирно сопел, уже не планируя продолжать веселье. Сегодня ему исполнилось восемнадцать, и отметить это событие он решил совсем не по-детски.

— Теперь всё зависит от тебя, — прошептал Филип, с болью глядя на спящего юношу, — Пожалуйста, не загуби свою жизнь.

Всю ночь держался жар, делая обрывки снов ещё более бредовыми. В них явственно мелькал образ, который Антон уже видел когда-то. Должно быть, в раннем детстве на диске со страшными фильмами, которые родители запрещали смотреть перед сном. Бледное лицо, чёрные волосы, острые — словно обточенные напильником, зубы. Чернота, расползающаяся в разные стороны из пустых глазниц. Бесформенный рот, который кто-то ловким движением вспорол от уха до уха. Но даже в таких обезображенных чертах угадывалась жуткая, точно изломанный скелет, улыбка.

Раньше, когда мальчику становилось страшно, он со всей силы жал кнопку "Стоп" под целлофановом чехлом чёрного пульта и, спрыгнув с дивана мчался в комнату родителей. Он знал, что тогда монстры не смогут вылезти из телевизора, этому его научил отец.

Должно быть тогда он споткнулся, или не успел вовремя применить заклинание кнопки. Монстр выбрался наружу. Ухватился зубами за маленькую, не укрытую тяжёлым одеялом, пятку, и с тех пор он всегда был рядом. Затаился в глубине снов, что тревожат сердце перед самым рассветом. Ждал, пока о его присутствии забудут.

С наступлением утра в кошмары настойчиво стала вторгаться головная боль, из-за которой Антон в итоге проснулся. Тело налилось свинцом и не слушалось. Невероятно хотелось пить. Парень протяжно застонал и, поняв, что не в состоянии открыть слипшиеся веки, напряжённо прислушался.

Тишина. Ни музыки, ни болтовни, ни звона бокалов. Похоже, что он вырубился не в клубе, это уже радовало. Кажется, вчера приехал Фил, — размышлял Антон, пролистывая в голове смазанные кадры своего праздника, — Меня привезли домой?

— Даша, — позвал он, слабо шевеля губами, — Петрович… Мама… Кто-нибудь…

Ответа не последовало.

— Будьте вы людьми… сволочи. Даша, принеси минералки! Я уволю тебя! Даша!

Антон приподнялся, оперевшись на локти. Давно высохшее полотенце соскользнуло на подушку. Взгляду покрасневших глаз предстало широкое окно, выходящее на затянутое облаками, абсолютно белое небо. Большая комната со свежим ремонтом казалась совсем пустующей. Незнакомое место. Просыпаться в неожиданных местах после шумной тусовки для Антона было привычным делом, но сейчас что-то тревожило его. Что-то, что он сам ещё не мог понять.

Рядом с кроватью расположился низенький журнальный столик. На нём заботливо было поставлено несколько бутылок с водой, пачка аспирина, смартфон и скудная связка ключей. Антон спустил босые ступни на холодный ламинат и моментально щёлкнул пластиковой крышкой. Пузырьки защекотали пересохшее нёбо. В горле мгновенно запершило, парень звонко закашлял, забрызгав водой пропотевшую футболку.

Держась за голову и тихо ругаясь, он поискал присутствие людей на кухне, проверил ванну, наконец глянул в окно. Внизу распластался незнакомый спальный район. Москва-Сити скрылась из виду. Похоже, что он очутился где-то далеко за Мкадом. События прошлой ночи не спешили выстраиваться в логическую цепочку, представляя из себя обрывки из поздравлений, танцев, выпивки. Антон вообще не мог предположить, как именно он сумел оказаться здесь.

В прихожей висели его вещи, это немного успокаивало, наводя на мысль, что он пришёл сюда собственными ногами. Антон пошарил в карманах куртки и не нашёл своего телефона, только разрядившейся вейп. Джинсы так же оказались пустыми. Попробовал включить чужой, оставленный на столике телефон. Экран приветливо разблокировался, даже не запрашивая пароль. Часы показали семь утра, самое время, чтобы проснуться с похмелья. Смартфон, судя по всему, был новый, только что купленный. Хотя кто-то уже позаботился о том, чтобы вставить в него симку. Список контактов оказался пустым. Антон задумался над этой задачей, поняв, что не помнит ни одного номера своих знакомых. В этот момент смартфон завибрировал, получив входящий вызов.

— Ало… — неуверенно ответил Антон.

— Проснулся?

— Фил! Господи… Какого хрена вы меня тут кинули? Где я вообще?

— Об этом позже, — хмуро ответил Филип. От его привычного, доброжелательного тона не осталось и следа, — Вчерашний праздник завершился плохо. Вернее, он стал последней каплей, Антон. Отец злится на тебя. Мне нужно время, чтобы всё утрясти.

— Я опять разбил тачку? — предположил Антон, потирая переносицу, — Ну что с того? В прошлый раз никто не пострадал. Мы же просто развлекались, так чего он от меня хочет?! Что такого я мог натворить?

— Это тебе лучше вспомнить самому. Если не справляешься, то просто погугли. Поговорим, когда придёшь в себя.

Филип повесил трубку, не услышав посыпавшихся на него вопросов.

— Погугли?! Какого… — пробурчал Антон, и осёкся, чувствуя, как нечто тёмное всплывает в его памяти, желая выйти на свет.

«Я приготовила тебе подарок. Хочешь открыть?»

Голос возник в голове так правдоподобно, что сразу потянул воронку воспоминаний и таящаяся где-то вдалеке тревога накрыла Антона с головой. Руки вспотели, сердце бешено застучало. Нервно выдохнув несколько раз, он вбил в поиск свою фамилию. Громкие заголовки увиденных новостей вырвали из его горла отчаянный вопль. Трясущейся рукой, он вновь поднёс смартфон к уху.

— Эта тварь врёт! Они все врут! — заорал Антон, когда Филип наконец поднял трубку.

— Послушай…

— Я ничего с ней не делал! Я бы пальцем её не тронул!

— Антон…

— Ну да, я переспал с ней. Но она хотела! Она сама меня позвала!

— Заткнись и послушай! — рявкнул Филип, — Это тебе не окно в школе разбить. Ты хоть представляешь, сколько денег пришлось слить твоему отцу, чтобы удалить из сети видео, где ты, ужравшийся в хлам, без трусов, кидаешься на эту блогершу с ножом?!

— Фил, я не мог этого сделать! Мне плевать, что они там насняли! Это не я! Я не мог!

— Я сказал тебе заткнуться! Будь она пустым местом, мы бы сунули её родителям денег и забыли. Но у этой овцы девятьсот тысяч подписчиков на Ютубе. Замять такое не просто. Сейчас рассказывай всё что помнишь. Без криков и по порядку.

— Фил… Мы приехали в клуб вчетвером. — сдался Антон, — Я, Мироныч и двое парней с подкаста стэндаперов, имён не помню. Второй этаж был забронирован, все уже тусовались. Много народу собралось, половину я не знал. Эта Маришка... Кажется, она была там с самого начала. Мы вообще не знакомы. Не знаю, кто привёл её. Наверное, Слон, у них был совместный стрим. Эта девка сама подошла ко мне. Узнала, что у меня ДР и позвала меня в ложу. Это всё.

— Что случилось потом?

— А что, ты не знаешь, что потом бывает? — пробубнил Антон, — Троллишь меня что ли?

— Мне нужно знать, в какой момент ты перестал понимать происходящее? — собирая в кулак остатки терпения пояснил Филип, — Что на тебя нашло? Откуда, в конце концов у тебя появился этот нож?

— Послушай, я сам не понимаю, что происходит, — взмолился Антон, — То о чём ты говоришь, должно быть... Должно быть это был не я, а кто-то другой. Точно! Может это подстава от отцовских конкурентов? — сообразил он, сам удивившись правдоподобности своих мыслей, — Скорее всего кто-то из них решил, что моя работа...

— Работа? Что, интересно, ты называешь работой? Решил бросить институт – отец купил тебе диплом. Не захотел вести семейный бизнес – Пикерский не стал настаивать. Решил, что ты теперь популярный блогер – он вбухал миллионы в твою раскрутку. Но всему есть предел.

— Что теперь делать, Фил? — обречённо простонал Антон, сползая с края кровати.

— Тебе ничего. Впрочем, как обычно, — разочарованно добавил Филип, — Ни с кем не говори. Не логинься в аккаунтах. Когда придёт время, с тобой свяжутся адвокаты. Сиди тихо и не высовывайся. Я привёз тебя в один из наших готовых комплексов.

— Почему сюда?

— Потому что благодаря твоим друзьям все остальные адреса уже были засвечены. Туда могут нагрянуть менты, или того хуже – журналисты.

— Я в розыске?

— Пока нет. У меня достаточно связей, чтобы заявление долго не было принято органами, — заверил Филип, — но общественный резонанс так просто не утрясти. Комплекс пустой, тебя никто не должен найти. Пришлось на скорую руку подготавливать квартиру.

— Сколько мне сидеть тут?

— Пока что три дня, а там посмотрим. Я оставил всё необходимое. Твоя задача не выходить наружу и никому не открывать.

— Я понял тебя… Фил, я хочу поговорить с отцом.

— Сейчас не лучший момент. Он позвонит тебе, когда сам будет готов.

Вызов прервался. Антон уткнул бледное лицо в ладони, скользкие и мокрые.

— Это был не я. Это был не я. Это был не я, — повторял он, качаясь на краю кровати, стараясь запихнуть подальше накатывавшие всё сильней эпизоды прошедшей вечеринки.

Вот Маришка, стройная и кокетливая, смеётся с ним у бара. Вот он вынимает из её бокала пёстрый коктейльный зонтик и пронзённая им оливка оказывается у губ девушки. Музыка остаётся позади, но даже сюда доходит едва ощутимая вибрация колонок. Наступает темнота, и элегантный силуэт девушки нависает над ним. Густой аромат дорогого парфюма спадает с её шеи и плеч: жасмин и роза. Светлые волосы щекочут шею. Приятно. Лицо... Что-то произошло с её лицом...

Антон закричал в пустоту, не желая продолжать. Голые стены квартиры разбили его крик на звонкое эхо. Звук рассеялся где-то под потолком, и вокруг вновь воцарилась тишина. Невыносимая, дающая простор для мыслей. Их пока ещё надёжно сдерживал страх и жалость к себе, тяжёлая, щемящая сердце. Антон стянул футболку и, промокнув ею горячие, накатившие к глазам слёзы, поплёлся в ванну. Попробовал включить душ. Кран загудел и плюнул в белую раковину струйку ржавчины. Затем поток начал бледнеть, становиться приятным и тёплым.

Антон встал под напор горячего душа. Ноющие мышцы расслабились, голова переставала болеть. Вода смывала усталость, липкий пот и слёзы. В прошлые разы этот ритуал помогал избавиться и от плохих мыслей, но не теперь. Оставляя на полу мокрые следы, он проверил оставленные Филом спортивные сумки: сменная одежда, полотенце, зубная щётка, наушники, кружка, тапочки.

— Собрали, как в больницу, — ухмыльнулся Антон, вытирая капли воды с накачанного торса.

Такую же сумку однажды ему привезла мама, после того, как трюк на сноуборде увенчался трещиной в левой ноге. В клинике предоставили всё необходимое. Персонал готов был кормить с ложки и вытирать сопли. Девяносто восьми процентный патент страхового полиса делал своё дело. И всё же, домашние вещи словно придавали сил.

Мама. Она же не может поверить в услышанное? Ведь она то знает! Знает, какой я на самом деле!

Батареи грели слабо, зимний ветер холодными порывами штурмовал кирпичи по ту сторону стены. Кожа покрылась холодными мурашками. Антон подошёл к окну, вглядываясь в собственное серое отражение.

— Успокойся, — сказал он себе, выдавив улыбку, — Ты ни в чём не виноват. Ты не маньяк и не псих. Отец всё исправит. Это не справедливо, ты просто не заслужил этого.

Отражение криво улыбнулось в ответ. Пришлось довольствоваться этим хрупким равновесием. Антон переоделся в домашнюю, уютною толстовку и шорты. Одежда пахла домом и его любимым кондиционером для белья. Две таблетки аспирина притупили симптомы похмелья. Стоило проверить холодильник, но сейчас есть ему хотелось меньше всего. Вытащив наушники и на скорую руку законнектив их с телефоном, Антон закутался в одеяло, чувствуя, как гитарные басы убаюкивают мысли.

Приятная дремота перешла в глубокий здоровый сон, а с ним уже давно были большие проблемы. Начиная с прошлого года Антон спал тревожно, обрывочно. Семейный доктор прописал ему курс препаратов, но вскоре отменил их, не видя результатов и опасаясь привыкания. Впрочем, Антон не чувствовал от этой проблемы сильного дискомфорта. Ночью можно заняться вещами куда более интересными, чем лежание в кровати. Теперь он почувствовал, что проваливается в объятья сновидений. Словно где-то в голове вырубили переключатель и все тревоги остались позади.

Антон спал так крепко, что не заметил, когда разрядились наушники. Закутался в одеяло с головой, от всех кошмаров, как в детстве. Он не слышал, как в шахте лифта зародилось глухое гудение, и как на семнадцатом этаже мелодично звякнула кнопка открытия дверей. Антона разбудил другой, тихий едва различимый звук.

У входной двери кто-то скребся. Антон открыл глаза под укрытием одеяла, пытаясь понять, послышалось ли ему. Звук повторился, теперь это были два коротких робких постукивания. Кто-то снаружи просил его впустить.

Они не могли найти меня, — подумал Антон, и сердце его тут же похолодело. Он мгновенно ощутил, как под ним растянулась пустота. Охватила тысячи запертых квартир и тёмные лабиринты коридоров до самых подъездных дверей, скованных февральским морозом. Москва была где-то внизу, невероятно далеко. А здесь остался только он, и тот другой, что молча стоял за дверью.

Превратившись в слух, Антон с ужасом ждал, что сейчас, так же тихо, ключ повернётся в замке и острое лезвие опустится на его спину. Наяву представил, как толстое одеяло пропитывается горячей кровью и мерзко липнет к телу, но даже такой исход он принял бы легче, чем то, что случилось в следующий миг.

«Я думала, тебе понравился подарок».

Раздалось из тишины коридора. Антон не смог закричать, чувствуя, как спазм ужаса сдавил горло. Он вскочил с кровати, не до конца веря своему слуху, не понимая, проснулся ли он на самом деле.

«Я искала тебя так долго».

— Маришка... — прошептал Антон, не отрывая глаз от чёрной входной двери, — Ты... Жива?

«Жива? Ты же убил меня, глупый».

«Но я не злюсь».

«Ведь я больше никогда не умру».

«После смерти я стану людоедкой».

«Мне отдадут кусочек тебя».

«Отец спрятал тебя. Они не могут найти».

«Но я позвала их».

«Я не дам тебе сбежать».

Голова закружилась. Стены то сжимались, то удлинялись, вытягивая углы комнаты. Странное чувство, словно мигнул экран монитора, и всё выключилось. Антон уже не почувствовал, как его голова ударилась о пол. Когда он очнулся, входная дверь всё так же смотрела на него из тёмного коридора.

Сколько он пролежал здесь? Минуту? Час? Его это не очень волновало. Держась за стену, Антон добрался в прихожую и дрожащими пальцами отвёл с дверного глазка металлическую накладку. Снаружи царил сумрак. Он видел только золотистые цифры номера соседней квартиры.

— Ты здесь? — спросил он на выдохе, сам не понимая, зачем говорит подобное.

То что было снаружи не ответило. Не отозвалось. Быть может, ему это просто приснилось. Антон с силой ухватился за ручку и дёрнул дверь. Она была заперта, как и прежде. Никто без ключа, не войдёт сюда. Мысли Антона внезапно перенеслись к журнальному столику. Парень вернулся в комнату и, взяв связку ключей, задумчиво покрутил их на указательном пальце.

— Если Фил не хотел, чтобы я выходил отсюда, то зачем оставил их мне? — пробормотал он.

Антон взглянул на свои руки. Пальцы всё ещё нервно дрожали. Хоть он и не верил в реальность услышанного, похоже, что убедить в этом собственные руки он не мог. Сейчас, ему нестерпимо захотелось выпить. Напиться до свинячества, до блевоты, до беспамятства. Упасть на кровать и пуская слюни на подушку больше не думать не о чём, ни о чём не тревожится.

Он щёлкнул переключателем света везде, где смог, отгоняя назойлевые тени, и проверил содержимое холодильника. Полки до самого верха были забиты готовой китайской едой и фастфудом.

— Фил, ты совсем сбрендил! — выругался Антон, выгребая оставленный ему провиант, — Он думает, что я буду жрать разбухшую лапшу и засохший рис? Держит меня за животное что ли?! Ещё бы собачьего корма насыпал! Урод...

Отыскав пакет с бургерами, Антон без энтузиазма сунул несколько штук в микроволновку, грустно наблюдая, как они крутятся, пропитываясь теплом. Мысль о том, чтобы напиться, не оставляла его. Антон с надеждой обшарил внутренние карманы своей куртки, и извлёк две смятых пятитысячных купюры. Похоже, с прошлого года завалялись.

Жуя бургер, он подошёл к окну, листая на смартфоне карту со списком ближайших алко-маркетов. Ранняя темнота зимы опускалась на город. Один за другим блекло вспыхивали уличные фонари, заметённые сухим снегом. Антон осмотрел пустующую у дома парковку, и замер, перестав жевать откусанную котлету.

Среди поднявшейся внизу метели стояли люди. Они держались отстранённо, словно не были знакомы, и никак друг друга не интересовали. Их взгляды были устремлены вверх, на единственную квартиру, среди тёмных окон многоэтажки, где горел свет. Вначале, Антон подумал, что их трое. Странные мужчины задрав голову стояли на разных концах безлюдной парковки, и смотрели прямо на него. Но осмотревшись получше он заметил ещё и женщину на зелёной скамейке, двух подростков у соседнего дома, и скрюченную старуху с котомкой на двух колёсиках.

«Но я позвала их».

Прозвучало в голове так ярко, как и в первый раз. Антон отпрянул от окна и в панике кинулся к переключателю. Свет мигнул и в квартире вновь сгустилась темнота.

— Какого чёрта твориться... Кто все эти ненормальные?

Впервые в жизни Антон почувствовал желание зашторить окно, но оно было совершенно пустым. Сверху не оказалось даже привычного карниза под жалюзи. Прокашлявшись от застрявшего в горле бургера, Антон нажал кнопку вызова.

— Фил, — произнёс он тихо, сам не понимая, почему перешёл на шёпот, — Здесь у дома собрались какие-то психи.

— Что? С плакатами? — встревоженно отозвался Филип.

— Нет, — поразмыслив ответил Антон.

— С полицией? Что они там делаю?

— Ну они... Как сказать... Понимаешь, — замялся Антон, — Они там стоят. Странно стоят.

— Перезвони, когда наверняка протрезвеешь.

— Нет-нет-нет! Фил, пожалуйста, не клади трубку. Мне тут хреново. Ты не мог бы заехать и привезти мне бухла?

— Сейчас тебе придётся обойтись без него. Перед встречей с судьями ты должен быть чист как кристалл. Считай, что угодил в вытрезвитель.

— Нет, Фил. Ты не понимаешь. Здесь очень страшно. И я слышал... Я слышал Маришку, — признался Антон, наплевав на гордость, — Она стояла прямо за дверью! Она сказала, что «Они» уже знают где я!

— Ты не в себе, — заключил Филипп, — Который раз уже к тебе приходит белочка? Успокойся и отлежись.

— Я понимаю, как это звучит, но...

— Эта девка, вторые сутки в коме. Врачи говорят, помрёт со дня на день. Если это случится, дела примут скверный оборот. Сейчас юристы предлагают придерживаться версии о причинении вреда по неосторожности в состоянии аффекта, но если появится труп, так просто нам уже не отмахнуться.

— Ты не говорил мне, что она при смерти.

— А разве ты спрашивал о ней?

Фил повесил трубку, оставив на линии только короткие гудки. Антон не выдержал и тихо, прерывисто заплакал. Он стянул с кровати одеяло, и завернулся в него на полу. Сейчас он горевал не по девушке, прикованной к больничной койке. Не по своей разрушенной карьере, и даже не по тому, что стал разочарованием отца. Антон плакал, потому что уже не был уверен, что знает правду о самом себе. Что-то внутри него раскалывалось, чернело, ширилось, вытесняя привычное понимание себя прежнего.

За окном сгустилась ночь, когда нечто лёгкое и невесомое шваркнуло по стеклу. Промелькнуло, словно падающий с крыши снег. Затем ещё раз и ещё. Антон открыл покрасневшие глаза, вглядываясь в густую темноту. Окно было похоже на белую картинную раму, которую кто-то затянул непроглядно чёрным холстом. Что-то шевелилось по его сторону.

Из темноты медленно возникло чьё-то лицо, прильнуло к самому стеклу, оставляя на нём следы горячего дыхания. Серая трупная кожа плотно обтянула голову существа, из которой мерзко торчали три бесформенных рогоподобных выступа. Раскалённые красным светом зрачки казались горящими углями. Антон испустил вопль ужаса, закрываясь рукой от твари, злобно пялящейся на него из мрака. Существо вытянуло длинную лапу и тихо постучало по стеклу когтистыми пальцами.

Антон хотел бежать, но не мог сдвинуться с места. Какой-то жуткий паралич сковал всё тело от кого, как тварь улыбалась, и молча звала его тихо стуча по стеклу. А затем она заговорила.

«Хочешь кушать»?

Спросил монстр не произнося ни слова. Не снимая с губ зловещей улыбки.

«А мы хотим».

«Все мы здесь очень ГОЛОДНЫ».

Шорох крыльев заполнил ночное небо. Словно армия летучих мышей из самого ада кружила над крышей пустого дома. Один за другим в окне стали вспыхивать другие глаза-угольки и мелькать лица. Они выли, гоготали, шипели, облизывали острые клыки. Антон слышал, как сотни когтистых лап скребут кирпичную кладку по всему этажу.

«Голодны».

«Мы очень голодны».

«Мы съедим твои глаза».

«И сердце».

«И печень».

«Мы возьмём тебя себе целиком».

— Сынок! Антоша! — раздалось где-то далеко, почти не слышно, — Тоша! Это я!

— Папа? — Антон пополз к двери. Ноги не слушались его, руки дрожали, он с трудом оказался в прихожей.

— Скорее! Я приехал за тобой!

Антон сунул обе руки в карманы джинс в поисках ключей, и не нашёл их. Парень с отчаянием щёлкнул переключатель, но свет больше не зажигался.

— Папа, подожди! — крикнул он сквозь дверь и бросился искать спасительный ключ.

Стены квартиры стонали под натиском крыльев. Окно выгнулось внутрь. Испещрённое царапинами когтей, оно готовилось треснуть. Над потолком дьявольский вальс отстукивали сотни невидимых ног.

— Скорее, сынок. Нам нужно бежать!

Антон стряхнул одеяло, обшарил и перевернул журнальный стол, трясущимися руками проверил каждую складку кровати.

— Скорее впусти меня! Антон!

Не останавливаясь, ринулся на кухню, переворошил все пакеты с едой, которых касался. Картонные коробочки со смачным хрустом посыпались на пол. Воздух наполнился запахом кетчупа и картошки. К ногам липли раздавленные суши. Панический, почти безумный взгляд юноши отчаянно метался из угла в угол и наконец замер.

Маленький ключ незаметно поблёскивал в прихожей на крючке у самой двери. Там, куда он собственной рукой его повесил. Роняя и вновь подхватывая ключ, Антон повернул его в замочной скважине и наконец распахнул входную дверь.

В окутанном мраком проходе стоял человек. Тьма скрывала его лицо, но скрыть невероятную, давящую энергию она была не в силах. Антон почувствовал, как его подсознание уловило нечто, недоступное рассудку. Человек за дверью не скрывался во тьме. Он сам был тьмой.

— Спасибо, Антон, — незнакомец улыбнулся, заходя внутрь.

Он переступил порог и в этот миг обои начали ветшать и скатываться со стен, обнажая нанесённые на них рисунки. Кроваво-красные надписи на давно погребённом в пучине времени языке, сплетались в узоры и символы. Человек издал низкий гортанный рык, и надписи вспыхнули синим огнём, осыпаясь со стен обугленной пылью. Вокруг заплясали языки пламени, порождая странный потусторонний свет. Его блики прояснили лицо незнакомца — он был совсем юн, бледен, красив. Неотличим от человека, если бы не чернота опустевших глазниц.

— Не подходи, — бормотал Антон пятясь от того, в чьих чертах видел жуткую пародию на свой собственный облик, — Отец, он пришёл за мной.

— Отец не придёт к тебе, мальчик. Он думает, что бесполезные буквы смогут нас остановить.

Незнакомец искренне рассмеялся, запрокинув к потолку пустые глаза. Его смех сотряс стены и спугнул скребущихся за ними чудовищ. Антон скорчился и зажал уши, чувствуя, как из них начала сочиться кровь.

— Отец продал тебя, мальчик. Мы пришли получить своё.

— Это ложь! Мой отец богат! Он любит меня! Он даёт мне всё! Ему не нужны деньги!

— О! Ещё как нужны! Деньги - единственное, что нужно твоему отцу. Он продал тебя потому что не хотел работать на заводе. Не хотел жрать пустые макароны и наскрёбывать копейки на уценённую просрочку. Не хотел жить в коммуналке с текущей крышей и донашивать одежду своего брата. Не хотел жениться на торговке помидорами, которую трахал от скуки.

Я пришёл к нему сам, и сказал, что дам ему всё. За его первого сына.

— Нет, он не мог, — повторял Антон, боясь поднять глаза на монстра.

— Я предложил, и он продал тебя ещё до рождения. За богатство и бизнес. За власть и уважение. За хорошую одежду и вкусную еду. За красивых женщин.

— Это не правда! Я не принадлежу тебе! — выкрикнул юноша, зажмурившись. Чувствуя, как холодное дыхание замерло у самого лица.

— Ты знаешь правду, мальчик. Ведь я всегда был с тобой. С тех самых пор, как твоей любимой игрой стало отрывание ног кузнечикам, ты всегда знал, что я приду. Отец так бездумно скармливал тебя порокам, что мне не составило труда поселиться внутри. Мне лишь нужно было, чтобы ты впустил меня. Поэтому я вложил в твою руку нож, и разрешил делать всё, что ты захочешь сам.

— Я хотел убить её?

Антон поднял глаза, и встретился взглядом с чернотой пустых глазниц и изломанной улыбкой. Той самой, которую когда-то давно он видел на старой дискете, а потом навсегда забыл.

— Я хотел, — сказал он монстру. Без страха, словно беседуя с другом детства, — Я всегда хотел почувствовать, какого это. Ощутить кровь на своих руках. Узнать, что я почувствую в этот момент. Я всегда хотел тебя впустить.

В квартире сгущалась темнота. Свет уличных фонарей не дотягивался до семнадцатого этажа. Внутри пахло затхлостью, пеплом, гнилой едой и страхом. Если конечно предсмертный ужас может повиснуть в воздухе, то пахло там именно им. Посреди широкой комнаты лежало тело, неряшливо распластав руки и ноги так, словно никогда раньше и не было человеком. Скрюченное окоченением, оно больше походило на куклу, брошенную здесь тем, кому надоело ею играть. В пустых глазницах больше не было слёз, из них вырывался лишь лёгкий дымок горелой плоти.