Читать онлайн
"Ренегат"

— Ренегат! — крикнул кто-то справа, из-под крытого навеса.

— Вали отсюда! — раздалось слева. Из распахнутой витрины выглядывал рысь. Его узкие уши прижались к голове, а щётки тряслись, что указывало на явное раздражение. Подвид, несомненно, знал Адама. Впрочем, его узнал весь мир ещё тридцать лет назад, когда сенатор Карлос Дэни-Макрой поднял маленького медвежонка и объявил, что не оставит его в одиночестве, а отдаст на попечение людям. С тех пор Адама возненавидела половина мира, состоящая из подвидов — генно-модифицированных человекоподобных и умственно ограниченных зверей, созданных людьми два века назад, чтобы использовать как рабочих.

— Проваливай и семью забирай! — крикнул кто-то позади и запустил жестяную банку. Адам резко вскинул лапу и поймал мусор над головой сына — десятилетнего Аякса. В этот момент медведь встретился глазами с женой, и Рокси одним взглядом сообщила, что недовольна, раздражена и страшно напугана.

С тех пор, как малыша отдали на попечение людям, Адам терпел издевательства и презрение соплеменников и людей, ведь, кроме родителей, хорошо относились к медвежонку лишь считаные единицы. И подвид надеялся, что его жене и ребёнку не потребуется узнать как можно дольше того унижения, которое всегда перепадало ему, когда Адам спускался в Нижний Город, или по-простому — Зверинец. Ну ничего, скоро всё изменится, и их будут чествовать как героев, а пока лучше дойти до убежища без лишнего шума. Ещё слишком рано привлекать внимание Глобального Контролёра, даже здесь довлеющего над обществом, хотя не так сильно. Наверху насчёт беспорядков в Зверинце бытовало довольно простое мнение: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы недопекало создателей».

— Мы уже говорили об этом, — спокойно сказал Адам жене, и та потупилась, поджав губы, ведь супруги действительно обсуждали это много раз. Говорили порой так громко, что соседи жаловались в полицию на шум. Аякс зажимал уши, а Адам и Рокси часами громко спорили в роскошной квартире на сто двадцатом этаже элитного небоскрёба, доставшейся Адаму, как и неплохой доход с вложений в банке от наследства приёмных родителей. Рокси твердила, что их жизнь удалась, и она не позволит её разрушить. Ведь Адам нашёл её, когда спускался в Зверинец к матери, и забрал медведицу из Нижнего Города около двадцати лет назад. И Рокси совсем не жаждала вернуться и не хотела, чтобы их сын вообще знал, что такое Зверинец. Адам же доказывал, что вдали от подвидов не жизнь и что отец отдал всего себя за свободу, и Адам не может предать его.

— Да он тебя сам предал! — однажды, устав от споров, заявила жена и расплакалась. — Он умер и оставил тебя на людей!

— Эх… — только и смог выдавить Адам. Ему было горько оттого, что жена так думает, ведь его папа, — настоящий отец, — был героем для всех без исключения подвидов. Тэд боролся — по крайней мере так считали все вокруг — за общую свободу и признание подвидов ровней людям, но не преуспел. Конечно, понятно, почему Рокси так говорила. Адам первый из подвидов воспитывался людьми, жил среди них, а потом стал обладателем шикарной квартиры там, куда подвиды поднимались только для работы. Медведица жалела о роскоши, которая может бесследно раствориться, если муж совершит, что задумал.

Адам, спускаясь в Зверинец, снял дорогие часы, чип коммуникатора, украшения и посоветовал то же сделать и жене, чтобы не возбуждать у соплеменников обиду и лютую ненависть. Но неадекватной реакции местных жителей избежать не удалось. Адама знали, его частенько видели по головидению, где о нём постоянно вспоминали журналисты, и молчаливо ненавидели. Потому что не могли выказать ненависть ему в лицо, так как тот спускался нечасто, да и всегда по ночам. И вот сейчас подвиды заметили этого единственного в мире презренного медведя на улицах Нижнего Города днём. Сначала они удивились, затем оскорбились, а потом обозлились. Каков наглец! Пришёл теперь среди бела дня и не один… а притащил ещё и семью! Это уже слишком!

Малыш Аякс то и дело испуганно оборачивался, пока разномастная толпа, прилипшая к ним, разрасталась. И вот уже казалось, будто все подвиды вышли из своих домов, чтобы крикнуть Адаму в спину обидные слова. Глава семьи крепко сжимал чёрные ладони Аякса и Рокси, чтобы они не возмущались и не боялись. Осталось пройти чуть-чуть, и всё наладится.

Но путь преградил огромный бурый медведь в рваной майке и кожаных штанах. Густая грива каштановых волос зачёсана назад на зашеине, в маленьких чёрных глазах — злость. Его почти безволосое, коричневое, в смешных розовых пятнах лицо приблизилось, и Адам остановился, и сильнее сжал руки близких.

— Макс, — спокойно сказал медведь. — Я отведу жену и сына в дом родителей и уйду. И больше ты меня никогда не увидишь…

— Ты решил ещё и семейку притащить сюда, ренегат? — прорычал Макс, вокруг лишь одобрительно зашептались подвиды. Лоси, рыси, волки, лисы, еноты — Зверинец и правда представлял собой великое разнообразие. Люди ведь не остановились на одном виде, когда выбирали экспериментальную жертву. Людям недостаточно оказалось силы медведя, злости волка или выносливости лося, им подавай всё и сразу. Даже мышей очеловечили — «для кропотливых работ в весьма узких и непроходимых пространствах». И теперь все эти зверолюди вынуждены жить вместе в заповеднике, созданном специально для таких, как они — Нижнем Городе или Зверинце, по-простому. А наверх поднимались только для работы по специальному пропуску, без права жить среди людей или развлекаться. Единственным исключением стал Адам, а потом и его семья…

— Макс, мы сотню раз уже обсуждали…

— Адам, ты всегда тенью и ночью проникал в Зверинец, а потому почти никому не наносил оскорбления своим присутствием. Только барсук потом неделю не мог спать и протирал кипячёной водой глаза, узревшие позор. А теперь, Адам, ты не только притащил свою семью ренегатов белым днём, но ещё и в День Тэда! В день, когда проходит ежегодное голосование по поправкам в закон о наших правах. Ты глумишься? Ты специально демонстрируешь, что тебе можно жить среди людей и по их правилам, в день, когда над нами и так из года в год издеваются люди? Все знают, что они голосуют для вида, и акт, расширяющий наши права до людских, никогда не примут!

— В этом году примут, Макс. Даю слово. Не мог бы ты посторониться, а то я опоздаю…

— Примут… Что? Ты даёшь слово? Ты? Ренегат? — огромный медведь в майке отрывисто зарыкал, что означало смех, а потом резко оборвал его и схватил Адама за грудки. Дорогая ткань бежевого пальто натянулась и затрещала, Рокси и Аякс сжались, предчувствуя драку. — Да ты совсем оборзел, ренегат?!

— Макс, — зазвенел над толпой металлический синтезированный голос, и бурый сразу отпустил пальто Адама и стал как-то меньше, — твоя агрессивность здорово нагнетает обстановку в Нижнем Городе. Не пора ли тебе к врачу? Я могу помочь… доставить тебя к нему.

— Нет… не надо, М-1, — промямлил Макс и отошёл от Адама на шаг, отчего открылся вид на толпу, испуганно отпрянувшую в стороны. — Я здесь… э-э-э… приветствовал нашего дорогого Адама!

Посреди расступившейся толпы стоял единственный в мире робот-медведь М-1. После смерти отца, уже Президент Карлос Дэни-Макрой прислал его матери в помощь. И он был сильнее любого медведя, поэтому дроида боялись, ведь М-1 не единожды приводил разбушевавшихся зверей в чувство.

— Я сто раз говорил, — сказала железная махина, напоминавшая медведя только мордой… нет, лицом. «Всё верно, морды у зверей, а у подвидов — лица», — напомнил себе Адам, хотя очень хотелось треснуть Макса именно по морде… — Отец Адама герой, почему вы так относитесь к сыну? Потому что звери? Да?

На лицах подвидов застыло показное раскаяние, но едва М-1 отвернётся, они продолжат ненавидеть Адама, даже несмотря на героического отца. Всегда так было, завсегда так будет… хотя сегодняшний день призван всё изменить.

— Ладно, — заявил М-1, оборачиваясь. — Расходитесь! Всё равно ведь не поймёте ничего. Зачем сенаторы ещё возятся с этим законом, голосуют… вы все всё ещё звери! Глупые и дикие!

Толпа недовольно зароптала, но как-то нехотя. Робот же уже переключился на семью Адама.

— Ну что? С прибытием? — уточнил М-1 и металлическими губами изобразил жутковатую улыбку.

— Спасибо, Эм. — Адам обнял робота и заглянул в почти настоящие глаза. — Нынче подвиды какие-то особенно агрессивные.

— Что поделать, — пожал плечами М-1, — сегодня ежегодное голосование по Акту Тэда. Все на нервах. Прости их, сынок. Подвиды так любят верить, что его, наконец, примут, и оттого закрывают глаза на очевидные вещи — его тридцать лет не могут пропустить. А это слишком красноречиво говорит о том, как к нам относятся наверху.

Из уст робота, слово «сынок» прозвучало странно, но Адам давно привык. После смерти отца за матерью до самой кончины ухаживал именно М-1.

— Не уверен, что когда-нибудь получится. Но ладно. Ты принёс, о чём договаривались?

— Вот, — М-1 протянул прозрачный пакет с жёлтыми сахарными шариками. — Конфеты, как ты и просил.

— Отлично! — Адам убрал пакет, потом обнял жену и дочь. — Береги их, Эм.

— Обещаю…

— Почему без этого нельзя, Адам? Ты ведь им ничего не должен, а? — спросила Рокси, а он стоял и смотрел, как они с сыном уходили, и не мог пошевелиться и отпустить мгновение. А они всё оглядывались, не давали ему свободы… нет, не свободы — а права подвести!

Перед глазами на мгновение мелькнул тот день, когда погиб отец, и маленький медвежонок остался один.

Однажды Тэд как-то особо рьяно ругался на головизор, где крутили новости сверху, а потом быстро оделся, схватил девятилетнего Адама за руку и повёл за собой. Медвежонок и понятия не имел, что подвидам, кем они были, нельзя просто так в Верхний Город, населённый людьми. Во всяком случае, не развлекаться наравне с ними. А они поднялись именно за этим.

Охранников, встретивших подвидов на пропускном пункте из лифта, Тэд разгневанно оттолкнул:

— Я всего-то хочу покатать сына на горках! — взревел он яростно. Что тогда нашло на отца, медвежонок бы не смог объяснить, но, скорее всего, обострённое чувство справедливости, долголетние мытарства в полумраке Нижнего Города и издевательски показная демонстрация по головизору человеческого образа жизни. Бросающиеся в глаза отличия от бытия подвидов и вызвали сиюминутную злость и обиду в горячей душе медведя.

— Ваш сын — подвид! Ему не положено!.. — ответил охранник, поднимаясь, тогда отец так грозно рявкнул, что даже дроиды, казалось, разбежались по углам.

— Не положено?! Мой сын — такой же ребёнок!

Конечно, они вызвали дроидов помощней. Полицейских с оружием, а не тех миниатюрных, вежливых и похожих на людей роботов, но Тэд уже успел отвести сына на карусели, и маленький Адам «нарезал» второй круг на магнитных горках, когда увидел внизу окружённого полицейскими дроидами отца. Они надвигались, а Тэд что-то орал о равенстве и справедливости, и всё это снимало головидение — такие небольшие дроны, всё время кружащиеся в воздухе, словно пчёлы над цветком. Потом недопонимание переросло в потасовку, и в отца несколько раз выстрелили. Когда Адам сошёл с горок, окровавленное тело грузили в машину, а к малышу подошёл молодой сенатор Карлос Дэни-Макрой, присел, погладил и протянул крохотному медведю жёлтую конфету…

С тех пор и закрутилось. Адама отдали на попечение в семью людей, матери прислали медведеподобного дроида, сенатор в итоге стал Президентом Объединённого Правительства Земли, даже придумали Акт Тэда, за судьбу которого каждый год голосовали сенаторы, только вот отца... Адам больше никогда не видел.

Медведь задумчиво проводил глазами семью, сопровождаемую дроидом М-1, ещё раз достал конфеты, осмотрел, облизнулся, вспомнив их вкус, и убрал в карман, потом развернулся, чтобы навсегда уйти, но тяжёлая рука легла на плечо.

— Что это ты задумал, Адам? — Путь вновь преградил бурый. В его глазах плескалась неподдельная злость. — Не иначе хочешь навлечь на Нижний Город неприятностей?

— Я лишь хочу поговорить с Президентом, — тихо сказал Адам, и Макс поражённо отступил на шаг. — Для этого я привёл семью сюда. На всякий случай…

— С Президентом? На всякий случай? — рыкнул он, а потом надвинулся, словно большая грозовая туча — чёрный мех на загривке от гнева распушился. — Ты охренел?!

— Мне надо его увидеть, — пожал плечами Адам и попытался обойти Макса, но тот вновь преградил путь. — Это он определил меня в семью людей тогда… Это он сделал меня ренегатом. Надо исправить кое-что… Никого, кроме меня, он не подпустит.

— В день голосования по Акту Тэда? О чём этот разговор, Адам? — продолжал выпытывать Макс и надвигаться. — Зачем перед этим ты прячешь семью?

— О нашей свободе, Макс, — нехотя ответил Адам и добавил: — И встретиться с ним мне надо до голосования, иначе…

— Что? — рявкнул бурый. — Ты хочешь его прервать? Остановить? Ты хочешь, чтобы единственное, что сделал для всех нас твой отец, исчезло? Да они ведь отменят эту традицию! И больше никогда не станут голосовать по Акту Тэда!

— А что толку от этого голосования, Макс? — взвился Адам и уткнулся носом в чёрный нос бурого. — Каждый год сенаторы устраивают цирк — голосуют по Акту Тэда поровну, чтобы все подвиды надеялись на принятие закона, а потом Президент отдаёт свой голос против. В чём подвох, Макс? Тебе не кажется, что здесь всё подстроено, и они никогда не примут подобный Акт? Этот цирк повторяется из года в год, чтобы умаслить таких слабоумных, как ты! Чтобы они вот так тряслись и боялись лишний раз даже чихнуть, когда это голосование начинается!

— И ты решил разворошить их? — Макс недобро сверкнул глазами. Его пальцы с когтями пришли в движение, грозно хрустнув.

— Да, — сказал Адам. — Я собираюсь помочь Президенту с выбором…

— Я тебе не дам! Ты никуда не уйдёшь! — рявкнул Макс и ударил. Огромные мышцы толкнули руку вперёд, но кулак вре́зал по воздуху, ведь Адам уже пригнулся и со скоростью робота провёл серию ударов по животу, а после саданул снизу-вверх по квадратной челюсти упрямого медведя. Что-то громко хрустнуло, и упрямый подвид опрокинулся на спину. И пока он приходил в себя, Адам говорил:

— Мой отец столкнул эту гору, а хитрые люди придумали шоу с голосованием, но гора всё ещё на месте. И надо сделать последнее усилие и толкнуть гору ещё раз, чтобы она точно рухнула. И если ты и все остальные боитесь последствий, хоть не мешайте! Кто-то должен сделать этот шаг, даже если путь ведёт в про́пасть, которая останется после горы. Макс, я старался не трогать тебя все эти годы, хоть ты и задирал меня всякий раз, когда я навещал мать. Я не хотел избивать тебя на глазах всех этих подвидов, ведь чувствовал, как в тебе клокочет неприкрытая боль за наше положение, но теперь, когда ты мешаешь мне воплощать твою же мечту… я не позволю тебе сдрейфить! Просто сиди здесь и смотри, как меняется мир! Трус…

И больше не задерживаясь, Адам ушёл.

Пока он добирался до лифтовых шахт по запутанным коридорам Зверинца, медведя не покидало ощущение предательства — те подвиды, которых представлял Макс и которые всю жизнь горели подвигом его отца, а также называли ренегатом сына, за то, что он якобы их предал и жил с людьми, теперь хотели лишь из года в год наслаждаться мнимыми успехами принесённой Тэдом жертвы. И, конечно, Адам оказался неприятно удивлён, когда Макс захотел сделать прямо противоположное тому, о чём горячо мечтал и говорил. Вместо того чтобы отступить, дать Адаму дорогу и благословить на удачный исход его предприятия, решил остановить его.

Но и эти мысли неожиданно прервали ещё на подступах к лифту. Контролёр-зубр лишь испуганно отодвинулся, когда мимо него промчалась толпа подвидов и внесла в лифт Адама. Как только медведя прижало к стене лифта, он услышал над ухом знакомый голос:

— Мы с тобой, Адам! — рыкнул Макс. — Ты прав, пришла пора действовать! Время сказать наше веское слово! Грозное и недовольное!

— Нет! — воскликнул Адам. — Я должен поговорить с Президентом лично! С глазу на глаз! Если меня не пустят или задержат, то хоть никто не пострадает!

Но его голос потонул в рёве возбуждённых подвидов.

— Мы поможем тебе, Адам, — заверил его Макс, крича прямо в ухо. — Пора действовать!

И, прежде чем Адам успел возразить, лифт остановился, и толпа подвидов высыпала на платформу, потрясая арматурой и палками.

Адам закрыл глаза и прошептал:

— Всё пропало! Ну почему Макс всё испортил?

— Я не испортил, дружище! — Оказывается, он всё ещё был рядом. — Когда ты меня побил, я всё понял и сегодня, наконец, решился на драку! Я хочу напомнить бюрократам, что они никто без нас! Спасибо тебе, Адам!

— Напомнить? — пробормотал медведь, смотря вслед вытекающей толпе и Максу, уже выбежавшему за остальными. — Макс, стой! Останови их! Дело же не в драке! Они всё испортят! А сенаторы отменят ежегодное голосование за Акт Тэда! Что же делать?

Адам на негнущихся ногах побрёл из лифта. По странному, даже загадочному стечению обстоятельств кабина остановилась на том же этаже, где когда-то давно маленький медвежонок с отцом хотели развлечься. Огромная человеческая игровая площадка, а вокруг многоуровневые высотки, соединённые навесными мостами. Красота из стекла и стали. Будто провиде́ние желало закончить историю там, где она когда-то и началась. Вот только в планах Адама финал был совершенно другим. Не кровавым!

Он шёл за бушующей толпой и с ужасом смотрел на погром, оставленный после себя пятью десятками подвидов. Человекоподобные звери будто обратно превратились в четвероногих предков и яростно крушили всё на своём пути. Расшвыривали людей-контролёров, дроидов, разломали турникеты и разбили стеклянные двери лифтового холла, а дальше — что попадалось под руку. Ларьки, машины, монолёты, кабинки каруселей и детские виртуальные кубы. Посетители парка в ужасе разбегались, а подвиды не унимались, вошли во вкус, догоняли людей и били.

И, конечно, происходящее снимали камеры-дроны головидения.

Адам схватился за голову и бегал от одного подвида к другому, моля остановиться, пока особо ярый лось чуть не стукнул его трубой. Тогда медведь понял, что лавину уже не остановить. Кроме того, из лифтового холла выбегали ещё подвиды. Наверное, показанный по головидению погром вдохновил многих, и они сломя голову бросились в драку, будто давно натянутая пружина распрямилась и соскочила с удерживающего крючка.

Адам не знал, что делать. Вдалеке визжали сирены полицейских дроидов, и финал виделся единым: арестуют всех, кто бесчинствовал, а Акт имени его отца так никогда и не будет подписан.

Как быть?

Адам заметил ползущего невдалеке и плачущего человеческого ребёнка. Он выл и закрывал руками голову, ведь его перепрыгивали человекоподобные звери и могли ненароком задеть. Адам, избегая столкновения, кое-как добрался до мальчика лет семи и взял его на руки. Тот от страха тут же зарылся лицом в бежевое пальто.

Медведь отыскал взглядом головизорную камеру и подскочил к ней. Она попыталась отлететь, но Адам замахал свободной лапой и заорал:

— Я Адам Брайт! Ведь вы ещё помните меня? Это я во всём виноват! Передайте Президенту, что я хотел бы поговорить с ним. Обо всём этом! Если он сюда придёт, всё наладится! Он меня послушает. Пожалуйста!

Но камера его как будто не слышала. Только в объективе суживалась и расширялась диафрагма, фокусируясь на подвиде с человеческим дитём на рукоподобных лапах. А Адам всё махал лапой и махал, а другой держал мальчишку. Полицейская сирена уже оглушала, и в этот момент начали появляться дроиды. С воздуха, со всех сторон, «из-под земли» — из технических уровней, кои из себя представлял пол. Теперь разбегаться пришлось подвидам. Паника и хаос только нарастали, и Адам метался с ребёнком на руках, разрываясь от желания помочь всем. Дело явно вышло из-под контроля. Вернее, оно просто превратилось в катастрофу.

«Прекратить сопротивление! Это единственное предупреждение! Всем на землю! Оружие прочь!» — загремел на разный лад синтезированный голос, размноженный динамиками из всех дроидов сразу.

Но подвидов уже невозможно было остановить. Они метались в панике и пытались сбежать или спрятаться, и тогда машины открыли огонь.

— Стойте! — орал Адам в камеру головидения. — Остановитесь! Скажите Карлосу Дэни-Макрою, что это я! Адам Брайт! Пожалуйста! Иначе не избежать смертей!..

Как будто ещё никого не убили…

«Внимание, подвид! — обратился к Адаму ближний робот. — Поставьте ребёнка на пол и отойдите на несколько шагов. Незамедлительно! Это последнее предупре…»

— Но я его не удерживаю! — заорал Адам. — Он напуган! Ему нужна помощь!

Но медвежье лицо никого не убедило. Особенно робота…

Раздался выстрел, и Адама вместе с мальчиком бросило назад. Ребёнок отлетел дальше, а медведь в недоумении часто-часто заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд, но безрезультатно. В груди разливалась боль, а сверху пари́л глаз головидения.

Рокси и Аякс увидят этот кошмар! Механизм подавления восстаний у людей был хорошо отлажен. Неизвестно, на что надеялись подвиды? Хотя, вряд ли на что-то, они просто хотели жить как люди, и медведь лишь стал спусковым крючком для давно заряженного оружия. Адаму нужно было всего-то поговорить с Президентом. Да, его бы могли не допустить к Главе Земли, потому как тот сам в течение тридцати лет не стремился увидеть спасённого медвежонка. Забыл или нет, неизвестно. Скорее всего, преследовал свои цели, когда помогал устраивать Адама в семью к людям, а потом попросту выбросил из головы. И тогда Адаму пришлось бы прорываться к Президенту, применяя силу, и вместо разговора его бы отправили отбывать срок, поэтому он и спустил жену с сыном в Зверинец. Возможно, Адама сгноили бы в тюрьме, но никто б не пострадал.

Ну что за треш случился после их разговора с Максом? И Адам осознал свою ошибку: он назвал трусом медведя… Чёрт бы побрал дремучую глупость этого бурого! И, конечно, недальновидность Адама, приведшую к катастрофе.

На этой мысли мир куда-то уплыл и вернулся уже в стерильном помещении с ярким светом и мягкими стенами. Рядом пикали медицинские приборы. Хотя он сильно ослаб, Адаму удалось пошевелиться, но бесполезно: лапы оказались прикованы к кровати медвежьими наручниками.

Открылась дверь, и вошёл Президент. У Адама отпала челюсть, и весь его вид говорил о крайнем удивлении. Он не ожидал, что встреча вообще состоится, но раз уж так повернулось…

— Привет, малыш, — сказал Маркус. Он спокойно подошёл к медведю и потрогал коричневую ладонь, размером в три свои. — Давно не виделись, да?

— Точно! — прохрипел Адам и закашлялся, отчего в груди разразилась огненная буря. — Лет тридцать, с тех пор как ты накормил меня конфетами и решил отдать людям. После же ни разу не навестил.

— Этими? — Карлос вынул из внутреннего кармана пиджака пакет с жёлтыми конфетами, которые Адам взял у М-1. — Их изъяли у тебя при обыске.

— Да, — улыбнулся медведь. — Они самые. Я как раз шёл к тебе, хотел поговорить и угостить конфетами. Напомнить о себе и твоей доброте. У меня и в мыслях не было…

— Да, — согласился Дэни-Макрой.

— Можешь дать конфету? — спросил Адам. В груди ухало, но он старался не показывать волнения. — Во рту гадость…

— Конечно, — улыбнулся Карлос, распечатывая пакет и вкладывая жёлтый сахарный шар в зубастый рот Адама — ДНК-преобразование хоть и лишило медведей множества черт сородичей, но морду почти не изменило. Лишь избавило от волос на лице и слегка сплющило нос с челюстью. Зубы же остались столь же острыми. Адам рассосал конфету и закрыл на мгновение от удовольствия глаза. Карлос ухмыльнулся, вспоминая, как подкармливал ребёнка, и положил одну конфету себе в рот. — Ты всегда любил их. И даже продал себя мне, едва я тебе показал эту яркую сладость. Позволил отвести к совершенно чужим людям и жил с ними… сколько лет? Тридцать уже?

— Да, — слегка кивнул Адам и добавил: — А ещё ты за мой счёт набрал очков и стал Президентом. А потом навсегда забыл обо мне. И я боялся, что придётся требовать встречи с тобой…

— Точно, — взгляд Карлоса заострился. Человек, наконец, осознал, что глупый вроде бы подвид вполне понимает, откуда растут ноги у его президентства. — Ты это понял и решил стать террористом?

— Я не… — Адама помотал головой, а потом уставился на Президента и прямо спросил: — Ты правда веришь, что это я организовал?

— Ну, а что? В тридцатилетнюю годовщину героической смерти отца… Знаешь, от вас, полузверей, всего можно ожидать.

— Поэтому ты отдал меня людям? Чтобы я забыл отца и не начал мстить?

— Отчасти, — кивнул Карлос, — ещё и потому, что мне надо было выбиться в Президенты. Да и создание антипода никому не помешало. Подвиды лицезрели тебя из каждого головизора и ненавидели не только тебя, но и твою жизнь, а значит, не так сильно стремились к тем благам, за которые ратовал твой отец. Это позволило нам тянуть с Акта Тэда.

— Что ж, умно. Но я как раз шёл, чтобы поговорить с тобой об Акте, когда случилось это…

— Восстание? — подсказал Карлос.

— Это не восстание, — устало сказал Адам и закашлялся. Что-то забулькало во рту, и медведь почувствовал вкус крови. Приборы запищали настойчивей, но врачи не появились. Либо он ранен смертельно, либо власти просто не планируют его спасать. Да и вообще, скорее всего, отключили камеры, чтобы Президент мог сказать что угодно без боязни быть записанным. — Это спонтанное помешательство. Вы так долго натягивали резину рогатки, когда тридцать лет устраивали цирк с отклонением Акта, что она должна была когда-нибудь сорваться. Я шёл к тебе предложить на сей раз отдать голос за Акт.

— Что? — удивился Карлос. — И одарить зверей правами, словно они люди?

— Ну вы же сделали из нас почти людей!..

— Главное слово здесь «почти». Вы не люди. Господи! Да вы просто должны быть нам благодарны за то, что сделали вас прямоходящими и наградили хоть каким-то умом! Теперь вы себя осознаёте и живёте в более комфортных условиях, а не берлогах, как было бы в твоём случае.

— О! — улыбнулся Адам. — Огромное вам спасибо за такой подарок! Руины, оставленные после ваших войн! Свалки, ядерные пустоши, катакомбы и кладбища… А ещё за рабство, в которое вы нас тут же погрузили. Сделали слугами и заставили работать там, где даже роботы бесполезны. Весь металл ушёл на бесконечные небоскрёбы и космические корабли со станциями, а на роботов-помощников уже не хватило. Ради этого вы и создали нас, но вы не позволили нам поднять голову выше того уровня, куда запихнули.

— Хм, — пожал плечами Карлос. — Но вы же не можете жить нормально выше этого уровня. И ты тому доказательство! Не так ли?

— Что? — Адам был поражён.

— Ну разве не очевидно? Ты тоже эксперимент. Мой эксперимент. Получится ли у медведя жить среди людей без мыслей об агрессии? Как видишь, ты не справился.

Адаму стало плохо. То ли оттого, что жизнь уже висела на волоске, то ли от новых знаний о самом себе.

— Ты страшный человек, — прошептал медведь и закрыл глаза, а когда распахнул, в них была решимость. — Вы люди вообще страшный вид, а потому…

— Что? — Карлос ядовито улыбнулся. — Ты устроишь новый мятеж? Увы, не получится. Скоро ты отправишься в морг вместе со своими подельниками. Мы продолжим цирк с Актом Тэда, и подвиды так и останутся навсегда в Зверинце. Более того, благодаря тебе, мы напишем новый Акт. Об агрессивности подвидов для общества, а потому об опасности изменения их статуса. И вот его-то обязательно примем. После чего вживим им в головы чипы и этим обеспечим себя безопасностью навсегда. Ты доволен?

— Нет ещё, — прохрипел Адам. Очевидно, кровотечение в лёгких усилилось. У медведя остались считаные мгновения. — Я должен тебе сказать, что ты не до конца сделал свою работу тридцать лет назад, и я выучил урок, а потому закончу всё здесь и сейчас.

— Что ты имеешь в виду? — забеспокоился Президент и на всякий случай отошёл к двери, но медведь не собирался на него напада́ть.

— Благодаря жертве отца, я понял, что никакие мятежи не помогут справиться с предубеждением против подвидов, а наоборот укрепят его. Тогда я решил действовать изнутри. Очень помог ваш цирк с Актом Тэда. Половина всегда за его утверждение, другая против, и только Президент отдаёт решающий голос, который на протяжении тридцати лет всё время был против. Неизменно! Это не только подсказывало, что ты за человек, но и как действовать. Кхе-кхе… Видишь ли, я был не только трамплином для тебя, но и слабым звеном. Из всех подвидов ты мог безбоязненно приблизиться только ко мне и не мог просто так отказать мне во встрече без потери политических очков, что я и хотел использовать, когда решил с тобой встретиться, но… случилось то, что случилось.

— Но зачем тебе эта встреча? Я не понимаю, что она даёт?

— Она позволила бы угостить тебя конфеткой, — улыбнулся Адам и закашлялся, по губам потекла кровь.

— И? — настороженно переспросил Президент, холодея от мысли, что в конфетку мог быть подмешан яд. Растаявшая сладость всё ещё обволакивала рот.

— И ты её, в итоге, съел, — засмеялся Адам, а потом вновь зашёлся кашлем. — Если не удаётся убеждение, то остаётся один выход — троян. Я — троян, конфетка — троян. Я поступил так же, когда накормил тебя ей, как и ты, когда заставил меня жить у людей. Я разрушил тебя изнутри. Тебя и твоё общество…

— И когда я умру? — Вопрос сорвался сам собой. Карлос обеспокоенно перетаптывался с ноги на ногу, но ответ ему был необходим как воздух. Как сама жизнь.

— О нет, — вновь улыбнулся Адам, и кровь стекла с уголка рта. — Ты не умрёшь. Мы тебя используем, как и ты меня. В этой конфетке были заключены нанороботы. Сейчас они уже добрались до мозга. Мы будем управлять тобой и твоими решениями. Теперь ты послужишь нам, как и я тебе когда-то. И сегодня во время голосования отдашь решающий голос за Акт Тэда.

— Но как? — Спросил Карлос. — Вы же все специально созданы с ограниченными умственными способностями!

— Помнишь дроида-медведя?

— Это не совсем дроид, — промямлил Карлос. Его постепенно наполнял ужас от совершённого им же тридцать лет назад. — Это…

— Именно, — согласился Адам. — Это мой отец. Так вы хотели отомстить ему. И продемонстрировать всем, кто в теме, что можете творить с нами, что угодно. И хотя его память опутывали системы контроля, вшитые в мозг, однажды М-1 вспомнил, кто он. Повлияла любовь к матери, как я понимаю. Тогда он поведал и мне. И мы разработали этот план, а конфеты с нанороботами — он. Вместе с презрением и унижением вы подарили ему электронный мозг. Он смог разобраться с Глобальным Контролёром, чтобы тот не лез в наши дела в Нижнем Городе, и создал эти конфеты. Оставалось найти того, кто принесёт себя в жертву…

— И это ты…

— Точно, Карлос. Ты сам помог подвидам решить насущный вопрос малыми жертвами. Спасибо тебе!

— Эй! — крикнул Президент медведю. — Давай договоримся! Вы извлечёте из меня этих… роботов, а я… а я позволю вашей семье вернуться наверх… Эй! АДАМ!

Но Адам уже был мёртв. Ломаная линия на мониторе сделалась прямой, и раздался писк. Вбежали доктора, и Карлос кричал им, что внутри него ползают какие-то страшные нанороботы, но… горло отказалось издавать звуки, а рот — открываться. Лишь слеза покатилась по щеке.

— Почему без этого нельзя, Адам? Ты ведь им ничего не должен, — спросила Рокси, он стоял и смотрел, как она с сыном уходили, и не мог пошевелиться, не мог отпустить мгновение. А они всё оглядывались, не давали ему свободы… нет, не свободы — а права! Права на жертву.

— Потому что все мы несвободны, Рокси, — сказал он тогда. — Я привязан к отцу и его делу. Должен ему. На моих плечах ответственность за всех подвидов. Теперь лишь я могу им помочь… а вы… а вы привязаны ко мне. Я надеюсь на это. И если будет нужда, вы меня замените в этом нелёгком деле, когда… когда…

Она вытерла слёзы и кивнула. Аякс крепко обнял отцовскую ногу и сказал:

— Я горжусь тобой, па.

Рокси еле сдержалась от новой порции сантиментов и вымучила улыбку.

— Я тоже, — сказала она. — Этот мир без тебя многое потеряет.

— Зато он станет лучше для нас, — и Адам обвёл жестом гневных подвидов. — Для всех нас!..

Так они расстались… как-то неправильно и…

«Адам Брайт! Ты не мог с нами так поступить!» — думала Рокси, смахивая с лица обильные слёзы после просмотра специального выпуска новостей, где мужа и полторы сотни других подвидов объявили экстремистами и уведомили об их уничтожении. Но она знала, что Адам мог! Что именно о таком поступке они жарко спорили долгими вечерами, отсылая медвежонка играть в другую комнату. Сейчас Аякс тоже играл в тесной соседней комнате. Квартира матери Адама в Зверинце была совсем крохотной и пустовала больше десяти лет. Единственным её обитателем был М-1.

Ужасное горе надавило на плечи, и Рокси погрузилась в себя, размышляя над тем, как жить дальше, ведь с порывом справедливости Адама сильно изменилось их социальное положение. Ни Рокси, ни Аякса больше никогда в жизни не пустят наверх, к людям, а это значит, придётся привыкать к жизни других подвидов. Искать, как они, тяжёлую работу, которую иной раз не в состоянии выполнить даже роботы, обитать в грязном и вонючем Нижнем Городе — Зверинце для зверей, коими ни жена Адама, ни его сын давным-давно себя не чувствовали.

Новость сменилась другой, и…

— Сейчас ведём прямую трансляцию из здания Объединённого Правительства, — быстро говорил ведущий, а картинка позади показывала зал заседаний, где… — Здесь разворачивается ежегодное голосование по Акту Тэда! Да-да! Даже несмотря на сегодняшний инцидент, или, если точнее выразиться, — бунт, правительство решило не закручивать гайки, а демонстративно показать всем подвидам, что люди о них думают и будут вновь и вновь пытаться реструктурировать существующую систему, чтобы вписать подвидов в общество. Итак, последнее слово за Президентом Объединённого Правительства Земли, Карлосом Дэни-Макроем. Затянувшаяся пауза… и… Вы не поверите! Это исторический момент! Сенатор отдал голос ЗА Акт Тэда! Вы это лицезрели? Определённо это лучший день для подвидов!..

Рокси Брайт уже не слышала слов. Внутри возникла буря эмоций, едва не обрушившая медведицу в беспамятство, но она сдержалась, села и закрыла глаза. Гордость переполняла её, гордость и скорбь. Она вышла замуж за великого медведя! Плохо же то, что он так рано покинул их с Аяксом…

Рядом проскрипели металлические детали, и раздались тяжёлые шаги. М-1 поставил чашку с зелёным чаем на стол.

— Ты видел это, М-1? — Прошептала Рокси и посмотрела в почти человеческие глаза робота. — Они, наконец, проголосовали за Акт Тэда!

— Да, моя хорошая, — кивнул М-1 и добавил: — Спасибо Адаму за это!

— Спасибо?.. —Рокси сначала не поняла смысла фразы, а потом кивнула. Определённо между планом Адама и Актом Тэда прослеживалась связь. — Да, спасибо Адаму. Ты видел? Сенатор… то есть Президент плакал! Он просто не мог сдержать слёз! И это удивительно… Может, он так сокрушается по Адаму? Ведь они были знакомы…

— Определённо, моя дорогая, он так скорбит по Адаму, — согласился М-1. — И, конечно, по тому, что не мог навестить его целых тридцать лет!

— Что? — обескураженно переспросила Рокси. М-1 лишь криво улыбнулся, а медведицу пробила испарина от догадки… Президент целых тридцать лет отдавал предпочтение прежнему течению дел, а значит, его никак не волновали подвиды. В том числе Адам, которого он поселил с людьми и которого так и не навестил. А слёзы отмечали лишь одно — он очень не хотел делать то, что сделал. А значит…

— Адам! — прошептала Рокси, М-1 кивнул и медленно, скрипя металлическими суставами, пошёл в соседнюю комнату.

— А как же теперь мы? — спросила у воздуха Рокси.

Железный медведь на миг замер и сказал:

— Я позабочусь о жене и сыне своего сына, как опекал всю жизнь его мать, — потом М-1 вышел из комнаты, оставив поражённую в самое сердце медведицу переваривать услышанное.

М-1 отправил играющего Аякса к матери, плотно закрыл дверь и подошёл к столу, занятому компьютерами и сложными механизмами, которые в течение тридцати лет ему добывали местные обитатели, когда поднимались работать наверх.

Он уселся на стул, подсоединил трубку от бака с питательной жидкостью к груди и включил перекачку. Раз в неделю ему требовалось обновлять жидкость, заменяющую кровь и гоняемую медвежьим сердцем по остаткам тела, заключённого в механической броне и сопряжённого с ней.

Справедливость восторжествовала. И хотя мир ещё долго не будет готов полностью принять подвидов и уравнять их в правах с людьми, первый шаг сделан. И старый Тэд, в честь которого назвали Акт равенства людей и подвидов, совсем по-человечески вздохнул и воспоминаниями вернулся в тот день, когда вывел маленького Адама наверх, чтобы развлечь, как и людских детей, на каруселях.