Читать онлайн "Дилетант"

Повесть основана на реальных событиях лета 1995 года.
Все герои и их биографии выдуманы автором.
1
– Митька, вставай! Митька, вставай! – нинкин голос назойливо лез в уши. Каждую следующую фразу она произносила на полтона выше предыдущей. Сирена. Рында. Колокольня!

Сквозь сон Митька ее голос уже слышал, но двигаться еще не мог. Если бы он хоть чуточку раньше ложился... Об этом Митька вспоминал каждое утро с тех пор, как сестра поменяла работу. Раньше она проводила дома три дня в неделю, остальное время мотаясь по рынкам Китая, Турции, Польши. Из "домашних" дней сутки напролет спала, двое – торговала на барахолке. Митьке стоило тогда хлопнуть по кнопке на макушке будильника, как утренняя суета отступала...

– Митя, вставай! – крикнула Нина почти в самое ухо так, что голова невольно дернулась. Сестра заметила рефлекторное движение и, развивая успех, стала трясти его за плечо. Спросонок это было самое гадкое, и Митя окончательно просыпался от ненависти к Нинке.

– Вставай, в школу опоздаешь!

– Щас, – буркнул Митька и зашевелился.

Нинка вышла из комнаты. Митя, чертыхаясь, натянул джинсы и набросил, не застегивая, синюю рубашку в клетку. Достал из-под матраца кое-какие деньжата и сунул в карман. На случай шмона.

В ванной он умылся, почистил зубы и погладил щеку, покрытую легким пушком. Его приятель Борька уже полгода как брился, а ему еще... Два года – гигантская разница в 14 лет. Они и друзья только благодаря тому, что живут с детства рядом, в соседних дворах.

– Митя, иди завтракать, остынет! – пропела Нина. На такой ласковый голос покупатель мог купиться, Митя – никогда.

Он зашел на кухню и сел на табурет. Нина подсунула ему тарелку с рисовой кашей.

– Ешь, у тебя сегодня контрольная, – сказала Нина.

Ну надо же, чем она собирается разбудить его аппетит! При одной мысли об алгебре не то что аппетит, Митька сам готов был пропасть. Он бросил ложку.

– Не хочется... – и пододвинул к себе чашку кофе.

– Ешь, тебе понадобятся силы.

– Отвали, – пробормотал Митька, но Нина расслышала.

– Ты как со мной разговариваешь? Я тебя старше, образованнее, я работаю...

Поорет и перестанет, решил Митя. О чем говорит сестра, он чувствовал по тону, не вникая в смысл слов. Тем более, что смысл всегда был один и тот же.

– Ты опять вчера курил, вся ветровка пропахла!

– Нет!

– Нет, да!

– Да.

– Вот закончишь школу и делай что хочешь. А пока– изволь слушаться!

– Да я слушаю, слушаю, – сказал Митя.

– Мимо ушей ты слушаешь!

Митя пожал плечами. Нет слов! Но Нина остановиться не могла. Ее энергии паровой каток позавидует.

– Что это за магнитофон вчера приволок?

– "Панасоник".

– Я понимаю. Он чей?

– Борькин. Послушать взял.

– Без кассет?

– Там радио есть, широкодиапазонное, а кассеты сегодня обещали.

– А у Борьки откуда японский магнитофон?

– Отчим подарил.

Легенда о богатом и щедром отчиме всегда успокаивала Нину. Она нажимает на тормоза, а Митька отхлебывает кофе.

– Я ведь о тебе беспокоюсь, – сказала сестра тихо.

Митька кивнул, показывая, что он в состоянии понять такую заботу... Но вот принять!

– Я сегодня в школу зайду, – предупредила неугомонная Нина.

– Пятница – короткий день.

– В школе?

– Везде. Ты бы лучше на дискотеку сходила.

– Старенькая я уже.

– Встретишь там старичка, вместе старость скоротаете.

– Да ну тебя, – сказала Нина.

Сказала, но... Это для Мити тридцать лет – старость. Но и он знает, что люди живут гораздо дольше. В последнее время она так закрутилась... То зарабатывала деньги "челночным" бизнесом, то усиленно занялась воспитанием брата, который воспитание это воспринимает как обузу. Может, действительно, нужно меньше лезть в его детские дела, а заняться своими?

Мимо окошка ее кассы ежедневно проходило множество людей, в основном, мужчин, но это – безликие для нее существа с общим именем "клиент". Есть, правда, один человек, о котором она иногда думает. Так, без всякого повода. Инкассатор Виктор, офицер в отставке, сохранивший выправку, с приятным лицом... Иногда он как-то странно поглядывает на Нину. Тепло и как бы вопросительно. Но молчит. А еще, когда ей пришлось работать в день рождения, он принес ей розу, с длинным-длинным стеблем...

– Может, поешь все-таки? Хоть печенья.

– Спасибо, – бросил Митька и вышел из-за стола, доволь ный своей маленькой местью.

Нина с озабоченным видом (мальчик совершенно ничего не ест) убрала не тронутую тарелку.

– Собирайся в школу, – скомандовала она, ни на шаг не отступая от привычной утренней процедуры. Удивительные способности у сестры! В ее присутствии Митька чувствовал себя то ли в военном училище, то ли в мужском монастыре.

– Надень кроссовки.

– Сам знаю! – крикнул Митя.

Он покидал в сумку учебники и тетради, и с особым тщанием выбрал детектив Картера Брауна.

Мальчишка одевался в основном в тот китайский и турецкий ширпотреб, который Нина еще недавно возила из стран-изготовительниц и сбывала на местной барахолке. Только кроссовки он выпросил фирменные, "найковские". При нынешней нинкиной зарплате не разгуляешься. Тут надо самому "наваривать".

– Я пошел, пока!

– Все собрал? Ручку не забыл? А то опять одалживать придется. – Нина на прощанье прикоснулась к митиной щеке. Они одна семья. Митя вырвался.

– Пока.

– Ни пуха, ни пера! – пожелала сестра.

– К черту! – от души сказал Митя и побежал по лестнице.

Нина вернулась на кухню, домыла посуду, потом протерла пыль в обеих комнатах, полила цветы и выбила коврик из прихожей.

...Витина роза простояла семь дней. Она как маячок привлекала нинин взгляд. Маяк для моряка – надежда, вот и роза порождала у Нины смутные ожидания. Собственно, о Викторе она ничего толком не знала. Разговоры они вели самые общие и короткие – такие диалоги можно вести и со случайным человеком. Она не знала даже, холост ли он, и... Если бы все было чуть по-другому, если бы он был чуть решительней... А как же учеба брата, заботы о продуктах и тряпках? Семью не бросишь. И Митя стал такой нервный. Конечно, она ограничивает его свободу. Но допустить, чтобы он, как раньше, болтался по улицам... Просто у него сегодня контрольная. Она вон, сама перед экзаменами в институте никогда есть не могла. Обычное дело. По дороге на работу нужно обязательно заглянуть в школу. Она чувствовала, что даже десятиминутный разговор с "классной" может принести массу неприятных сюрпризов. Митя, кажется, далеко не все рассказывает сестре...

За домашними делами время пролетело незаметно. Нина переоделась и отправилась на работу.

2
Андрей проснулся по привычке рано, но на работу теперь спешить было незачем. Он заставил себя поспать еще, но от этого встал разбитым. Здоровому организму по утрам нужна работа. Андрей вяло сделал зарядку, постоял под контрастным душем и принялся готовить завтрак. Это его всегда отвлекало от непрошеных мыслей.

Он порезал пластиками ветчину, положил ее на хлеб, посыпал тертым сыром и, капнув сверху майонеза, сунул бутерброды в микроволновку. Сварил кофе и, захватив горячие бутерброды и чашку, вернулся в комнату. Привычным жестом включил телевизор.

Местные новосибирские каналы гоняют рекламу и списанные с MTV видеоклипы. По второй рой программе говорят о Чеченской войне. Один триллион ассигнован на восстановление республики Чечня и приблизительно столько же потрачено в месяц на разрушение... И не ведает правая, что творит левая... Мура какая, ведает, конечно. Рука руку моет.

Время собирать камни и время разбрасывать. Время разрушать и время строить. Значит, мы одновременно живем в двух временах? Мир раздвоился или мы сами?

Андрей захрустел остывшим бутербродом. На территории одной страны в одно время можно жить войной, а можно миром. Граница... Граница, как всегда, проходит внутри человека. И человек сам выбирает себе образ жизни. Кажется, настал момент, когда он, Андрей, делает свой выбор. Вынужден изменить свой выбор. Изменить своему выбору. Очень трудно найти верное слово. Он перейдет эту внутреннюю границу, повоюет и вернется. Уставший от сидения в укрытии, пропахший порохом, и, главное, отягощенный трофеями, которые обеспечат милую мирную жизнь...

Так бывает? Бутерброды кончились, и Андрей стал допивать кофе. Олег, его компаньон, хотел пойти мирным путем: договориться, выпросить отсрочку платежей, пообещать скорую прибыль... Его пример – другим наука...

Андрей сходил на кухню и налил себе еще кофе. Зазвонил телефон, он снял трубку.

– Привет, приятель, – раздался знакомый мягкий баритон, от которого по телу бежали мурашки.

– Я тебе не приятель, – сказал Андрей.

– Да ладно, я зла не держу. Мы ведь однокашники. Но бизнес есть бизнес... Не забыл?

– Тебе чего надо, Сыч?

– Долг за тобой, приятель. Платить пора.

– Мы с Башкой о встрече договорились. Что ты-то суетишься?

– Зря ты так. Я ведь мог бы тебе помочь. Ты только попроси.

– Олегу ты и твои дружки помогли.

– Он нас обмануть хотел. У каждого свои недостатки. Ты вот гордостью страдаешь.

– А из тебя дерьмо сочится.

– Смелый стал. Что, деньги достал? Квартиру продал?

– Не твоя забота.

Андрей бросил трубку. Посмотрел на остывший кофе и вылил в раковину. После такого разговора хорошо бы стакан водки принять, да нельзя. У него сегодня еще есть дело.

Когда-то с Сычем они действительно были приятели и довольно близкие. Вместе выпивали, по девкам ходили. Только вот зашла речь о деньгах – и все, с говном приятель сожрать готов. И глазом не моргнет... На Кавказе правильно придумано – переломил с тобой человек хлеб, выпил вина – друг. Не пьет, не ест у тебя в доме – враг. Честно и благородно. Этот придет, обожрется, в карман нагадит, в душу плюнет и скажет: "Я на тебя зла не держу. Бизнес есть бизнес."

Снова звякнул телефон.

– Сыч, ты достал! – крикнул Андрей в трубку.

– Это я, – тихо сказала Катя.

– Извини, привет.

– Здравствуй, как поживаешь?

– Регулярно и с удовольствием.

– Я приеду? – спросила Катя.

– Нет, не стоит.

– Тебе надо развеяться. Сходим куда-нибудь?

– Катя, не надо меня жалеть. Терпеть не могу.

– Я соскучилась.

– Извини, я занят. У меня дела.

– Хорошо, я позвоню вечером.

– Вечером у меня встреча. Я тебе сам позвоню.

– Я буду ждать.

– До свидания.

Андрей положил трубку. Сел в кресло, нашел на каком-то телеканале вечное теперь MTV и приглушил звук.

Нужно еще раз обдумать дело, мысленно пройти все от начала до конца по шагам и попытаться представить все возможные внештатные ситуации. Хотя случится, конечно, невозможная... План, задуманный Андреем, по-своему изящен и прост, как всякое хорошее изобретение. Его даже удивляло, что никто до сих пор ничего подобного не сделал. Наверное, слишком велик риск. Но есть надежда на "негритянское счастье" – ведь это его первый налет. И последний, конечно. Или пан, или пропал.

А Катька-то чувствует, что он что-то затеял. Вот человек, которому интуиция вполне заменяет информацию. Наверное, она его любит. Раньше Андрей тоже ее любил. И даже жениться собирался. Он искренне верил, что они будут всегда вместе: в радости и горе, болезни и счастье. Но, как только начались проблемы, Андрей стал замыкаться. Оказалось, что он мог делиться с Катей только успехом. Что это – гордыня? Или комплекс неполноценности? Страх, что, если он неудачлив, то девушка его бросит? Как на дело ни посмотри – теперь уже поздно. Она его не бросила, это сделал сам Андрей. И, как ни странно, почувствовал даже облегчение. Никому не надо объяснять, какая еще гадость случилась сегодня. И не приходится избегать взгляда круглых жалостных глаз, готовых в любой момент наполниться слезами. Драться за себя он намерен в одиночку. И насмерть, но вешать в драке на свою шею ответственность за Катьку он не хочет. Тем более, что его любовь прошла с прежней удачной жизнью.

Как славно все складывалось. Их бизнес процветал. Фирма, разделенная Андреем и Олегом на две – "Кастор" и "Поллукс" (иметь два счета в банке гораздо удобнее, чем один) – быстро наращивала оборотный капитал. А потом... Все началось с "кидалы", который унес из "Кастора" в клюве 50 миллионов. Они с Олегом не смогли проплатить кредит, поползли проценты, сорвались контракты. Тот же Сыч подбросил деньжат, они бы выкрутились и рассчитались со всеми, но...

Их поставили на счетчик. Если бы стоимость квартиры и машины могла компенсировать долг, Андрей с радостью стал бы бомжем. Вот и толкуй после этого о свободе выбора. Делай, что должен и будь, что будет.

Итак, дело. Первый этап: он заходит в ЦУМ в 15.30...

3
– Где мой зонтик? – грозно спросила Дарья Евгеньевна. И Виктор вновь почувствовал себя молодым курсантом, тянущимся по стойке "смирно".

– Где мой зонтик? – был повторен вопрос.

– Да вы же... мы же упаковали его на дно корзинки, пробормотал он.

– А если в дороге пойдет дождь?

– Но ведь вы, Дарья Евгеньевна, поедете не в коляске, а в закрытой машине.

– Я не настолько стара, чтобы принимать автомобиль за дрожки!

– Так точно, – гаркнул Витя, бросаясь распаковывать корзину. В такие моменты он жалел, что не нашел себе после увольнения в запас круглосуточную работу. Или хотя бы в две смены.

– Виктор, не разбрасывайте содержимое корзины, а разбирайте. Поаккуратнее, прошу вас. – Старуха нависла над ним и корзинкой как скала.

– Так точно, товарищ полковник! – хотелось гаркнуть по курсантской еще привычке Вите, но... Куда там товарищу полковнику Стаценко, который гонял их по казарме или на плацу с 8.00 до 18.00, а потом с чувством долга удалялся к дебелой жене, толстым детям и борщу с водкой. Теща не употребляла ни борща, ни водки, а детей, кроме Аллы, Витиной жены, у нее не было. Следовательно, теща никогда никуда не удалялась, но... иногда убывала на дачу для несения огородно-постовой службы. Отъезд и приезд Дарьи Евгеньевны обставлялся не слабее полкового строевого смотра, но зато между этими событиями чувства Виктора по всем пяти параметрам достигали блаженства. Сейчас отставной майор предвкушал как раз такое состояние.

Разбор корзинки на последней стадии перешел в разминирование. Виктору ювелирным движением удалось расцепить зонтик с бахромой шарфа, извлечь из-под сложенных крыльев десяток стандартов различных таблеток, чулки, пояс и пару перчаток. Затем, на вытянутых руках, словно мина-ловушка, глубоководная рыба или дорогущая китайская ваза, был извлечен сам зонт. Дарья Евгеньевна протянула руку и взялась за гладкую пластиковую ручку...

– Мама! – вдруг крикнула Алла, вырастая на пороге комнаты. – Я купила тебе хлеба и сметаны.

Дарья Евгеньевна вздрогнула и дернула рукой, зонт взорвался радужным цветком. "Ой," – сказала Алла и выпустила из рук банку сметаны. "Бамс!"– сказала банка сметаны и превратилась в лужу. "Неделя домашнего ареста с поражением в супружеских правах," – понял Виктор.

После того, как Виктор с Аллой убрали лужу и осколки, а Дарья Евгеньевна свернула свой зонт, Виктор пошел за новой порцией сметаны. Из реплик жены и тещи он убедился в том, что вина за произошедшее ложится целиком на его плечи, потому что: "Не вовремя подал зонт", "вообще очень неуклюжий", "ничем по дому не помогает".

Вернувшись со сметаной, Виктор нашел корзину забросанной, словно мусорный бак, вещами, уже непригодными для городской жизни, но еще претендующими на дачную старость. Нельзя сказать, что упаковка прошла в дружественной обстановке: жена и теща, обе раскрасневшиеся, глянули на мужа и зятя довольно плотоядно.

– Я сметану принес, – сказал Виктор, боясь сгущающейся тишины.

– Мы бы не потеряли столько времени, если бы ты ее не разлил, – заметила Алла.

– Виктор, помогите, наконец, вашей жене упаковать сумку.

– Сейчас, – бросился он, подменяя уставшую тещу.

– Положите это, это, это и это, – командовать Дарья Евгеньевна не уставала никогда.

Безразмерная дермантиновая сумка быстро заполнялась консервами: мясными, молочными, овощными, рыбными, крупами и макаронами, упаковками бульонных кубиков, батонами, кексами, печеньем, орешками, шоколадом молочным, горьким и... Да что тут перечислять – всем, что подвернутся под руку двум вошедшим в раж женщинам. Заполнив сумку, они загрузили картонную коробку, саквояж и пластиковый пакет грузоподъемностью в 25 килограммов. Все вышеперечисленное дополнялось двумя чемоданами тряпок тещи, собранных накануне. Науку паковать, как и науку побеждать, Виктор освоил еще в военном командном училище.

Виктор разогнул затекшую спину и глянул на часы. Контрольное время прибытия автомобиля истекло полчаса назад. Хозяин машины, брат Николай, был человеком штатским, следовательно, и не пунктуальным. Он всегда опаздывал. Но, с другой стороны, теща тоже человек штатский, кроме курсов Гражданской обороны и консерватории – образования никакого. Так что – два сапога пара. И никому, тем более брату родному, не по желает Виктор провести лишние полчаса в обществе тещи-консерваторки.

Виктор вытер пот, зашел на кухню и, пока никто не видит, набрал кружку холодной воды из-под крана. Алла и Дарья Евгеньевна признавали только кипяченую. А Виктору она казалась невкусной.

Наконец за окном просигналила машина. Виктор выглянул и увидел Николая у его синего "Москвича". Он помахал брату рукой. Николай ехал на свою дачу и по дороге завозил Дарью Евгеньевну на ее. Виктор вернулся в комнату и начал проворно стаскивать вещи к лифту четвертого этажа. В это время Дарья Евгеньевна и Алла спускались пешком, держась за руки и чуть не плача. Как любят женщины любую мелочь превращать в трагедию! Всего-то – неделя врозь. Пустяк!

На прощание Дарья Евгеньевна сказала Виктору:

– Пока я на даче, будьте добры, побелите потолок на кухне, в ванной и туалете. Там же выложите кафельной плиткой стены, зашпаклюйте плинтуса. В коридоре сделайте небольшие антресоли. И... все.

– Все?! – Виктор вспоминал сметанную лужу. Вот тебе и неделя домашнего ареста с принудительно–добровольным трудом.

– Не делайте такое постное лицо, Виктор, а то я поду маю, что вы жалеете о моем отъезде, – сказала теща. – Все это сущие мелочи.

– Вот именно, – подтвердила Алла. – И цепочку на дверь повесь.

А вот истинная трагедия, представленная женщинами как мелочь, подумал Виктор. Попробуй что-нибудь не выполни, такой Золушкой заделают... А как, главное, все успеть, ведь он еще и работает!

Но как раз это в семье никого не волновало. И прежнюю его службу по дальним гарнизонам жена не считала успешной. В смысле карьеры и материально–технического обеспечения. "У брата Николая, простого инженера, есть машина, а у тебя, офицера, нет!".

Благодаря "северным" – год за два, в 40 лет стаж он уже набрал, и его сплавили на пенсию. "Выгнали как собаку", "выбросили на улицу", "списали как хлам" – ничего другого он от жены не услышал.

Теща шипела как раскаленный самовар. Ведь они с Аллой поселились в ее квартире. Своей он не заработал. Но на кой, собственно, Дарье одной трехкомнатная, если тестя она уже похоронила (сожрала – не подавилась).

Сидеть дома после увольнения Виктор (при численном перевесе противников – двое на одного)не мог. И он устроился работать инкассатором. Эта профессия стала для женщин новым источником раздражения, а Виктору нравилась. На работе он был сам себе голова, да еще с пистолетом под мышкой. Это напоминало ему армию. И кассирши все были очень вежливые, многие даже хорошенькие. А одна так вообще красавица. Нина, Ниночка...

Потолки, антресоли, плитка... Уж не взять ли ему недельный отпуск? Можно обдумать, но сегодня от работы не отвертеться. К четырем часам он должен быть в ЦУМе.

4
Саня проснулся бодрым и отдохнувшим. Вчера в Центральном кабаке довольно крепко выпили, но синдрома не было, только чуть-чуть покалывало висок. Пяти часов сна ему вполне достаточно, да и спать не интересно, он даже снов не видит. Нужно бодрствовать, двигаться, жить во все время, что отпущено.

Саня почувствовал на шее теплое дыхание, повернул голову. Рядом спала Зойка. Нижняя губа чуть оттопырена, вот–вот слюни пустит. Лицо спокойное, а вчера хохотала как заведенная. Так ей даже больше идет. Смех без причины...

Саня принял душ, встав в боксерскую стойку, провел короткий бой с тенью и вышел из схватки победителем. Он привык также лихо справляться и с любым реальным противником.

Зойка проснулась, накинула санину просторную футболку (вышло вроде короткого платья), сунула в зубы неизменную сигарету и отправилась на кухню готовить завтрак. Саня тоже закурил.

– Яичницу будешь? – громко спросила Зойка.

– Буду, – ответил Саня.

Он достал из тайника "Макаров", осмотрел, проверил исправность и поставил на предохранитель. Отнес в коридор и сунул во внутренний карман "кожана". Зойка, хоть и своя девка, а лучше ей лишний раз эту игрушку не видеть. Сболтнет где по глупости, столько неприятностей можно огрести...

В комнате зазвонил телефон. Саня подошел и снял трубку. – Привет, Саня. Уже разговляешься? – услышал он жизнерадостный голос приятеля. Сане всегда нравилось неистощимое хорошее настроение Чипы. Ему бы еще пару извилин – и лучше напарника не найти.

– Привет, Чипа, – ответил Саня, – ты готов?

– Всегда готов, хоть драть слонов.

– Лучше тебе не выходить за пионерские рамки.

– Что, не нравится?

– Хреновый ты сочинитель, между нами, девочками, говоря.

– Это ведь только хобби, – заметил Чипа и сам рассмеялся.

– Тогда поговорим о профессии, – сказал Саня. – "Стрелка" с варягами набита у "Кофейни" ровно в девять утра.

– Как скажешь, бригадир. Утром самое время кофейку попить. И план покурить, – заржал Чипа.

– После "стрелки" еще к одному клиенту заехать нужно будет.

– Нет проблем, – ответил Чипа. – "Игрушку" брать?

– Чипа, балбес, я тебе сколько раз говорил не спрашивать? – зашипел вскипевший Саня.

– Да ладно, командир, пока все тихо.

– Когда прижмут, будет уже поздно.

– Не гони волну, прорвемся.

– Пока! – Саня швырнул трубку.

– Саня, – позвала Зойка, – иди, завтрак готов.

Саня зашел на кухню и сел на табурет. Зойка поставила перед ним порцию яичницы с ветчиной. Саня поковырял вилкой в тарелке. Чипа этот... идиот!

– Посмотри, там осталось в холодильнике? – попросил он Зойку.

– Водка, что ли? – переспросила та и заглянула в холодильник. – Вот, – показала полбутылки Smirnoff.

– Налей.

– Ты же вроде ехать собирался? А если делать нечего, так чего подскочил и мне поспать не дал? – Зойка налила рюмку.

– Себе.

– Я не хочу утром-то, – скривилась она.

– Я один не пью, наливай, – приказал Саня.

Зойка глянула в бешено скачущие зрачки и налила вторую рюмку. Достала маринованные огурчики.

Саня опрокинул рюмку, хрустнул огурцом и принялся за яичницу. Обжигающая жидкость мазнула пищевод и теплом расползлась в желудке. Зойка тоже пригубила. Саня с преувеличенным энтузиазмом доел свою порцию, и выпил еще.

Зойка украдкой глянула на Саню. – Знаешь, Саня, я у себя в универмаге кофточку присмотрела – класс! И юбочку к ней, черную, короткую. Тебе же нравится короткое.

– И что?

– Купить хочу.

– Купи, – Саня явно думал о постороннем, а не о кофточке с юбочкой.

– Денег дай, – кокетливо надула губки Зойка, смягчая прямоту просьбы.

– Нету сейчас.

– Ну, пожалуйста, дорогой. Ты же хочешь, чтобы твоя киска выглядела сексуально?

– Не называй меня "дорогой", – бросил Саня.

– Извини, я больше не буду. Ну, Саня-а, – пропела Зойка. – Я буду вести себя хорошо...

– Ладно, днем к тебе заеду.

– Ты такой добрый...

– Одевайся, поехали.

– Но ты же выпил. Я подумала...

– А ты этим не занимайся!

– Чем?

– Не думай, поняла?

Зойка молча помыла посуду, вернулась в комнату и переоделась в свое платье. Попудрила нос, подкрасила губы. Саня ждал. Глаза потом, решила Зойка, опасаясь тянуть время. Саня пропустил Зойку вперед, вышел, запер дверь и, пока девчонка спускалась, переложил пистолет за пояс. Так удобнее.

Во дворе Саня сел за руль "японки" с турбонаддувом и впустил Зойку. За машину, оставленную на ночь во дворе, Саня особенно не беспокоился. Окрестная шпана ее знала и лезть боялась. С ним связываться – неприятности себе наживать.

Саня завел мотор, вырулил из двора на улицу Блюхера и поехал в центр. На площади Ленина он остановил машину.

– Ты чего? – спросила Зойка.

– Ты приехала, выходи.

– Подвези к дому. Или к ЦУМу хоть.

– Пешком прогуляешься. У меня дело.

Зойка надула было губки, но потом одумалась. – Пока!

– Счастливо, Саня.

Он же пообещал заехать днем и дать денег. Зачем же его злить?

Саня тронул машину и поехал к "Кофейне".

5
Во дворе, конечно, не под окнами квартиры, чтобы не обеспокоить сестру приятеля, на скамейке сидел Борька и курил, ловко пуская колечки. Митя этому волшебному искусству еще не научился.

– Привет.

– Здорово.

Друзья пожали руки и покинули двор. Сделав совсем небольшой крюк, они заглянули на базарчик, устроенный рядом с продуктовым магазином. Первые продавцы уже караулили клиентов. Борька, в своей кожаной куртке выглядящий, на митин взгляд, совершенно взрослым, подошел к прилавку. Митька терся тут же.

– Скажите, пожалуйста, – когда надо Борька умел быть отменно вежливым, – чьи у вас яблочки?

– Эти польские. А вот чилийские и венгерские.

– А отечественные есть?

– Нет, только импорт.

– Жаль. А какие лучше?

– Все хороши, – сказала продавщица, как многодетная мать о своих отпрысках. – Эти рассыпчатые, а эти хрустящие, сочные.

– Вот, будьте любезны, этих хрустящих с килограммчик.

Продавщица принялась складывать яблоки на весы. – Нет, нет, простите, – возразил придирчивый Борька. Мне кажется, там сзади, в ящике, яблоки лучше.

– Да такие же точно, – проворчала продавщица, но все же повернулась к ящику и достала товар оттуда. Клиент, как говорят, всегда...

– Чудесно, – сказал Борис, строго посмотрев на стрелку весов. – Достаточно. Пакетик у вас найдется?

Солидный вдумчивый покупатель. Митька только диву давался, глядя иной раз на приятеля. Кому хочешь зубы заговорит!

– Триста рублей пакетик, – загнула продавщица и, подбадриваемая борькиным кивком, положила яблоки в полиэтиленовый мешок.

– А с ручками нет? – поднял брови привередливый покупатель.

– Нет.

– Ладно, сойдет, – Борька одной рукой взял мешок, а другой полез во внутренний карман. На его лице проступило удивление. Он пошарил в других карманах.

– Странно!

Положив мешок на прилавок, Борис прошелся по карманам еще раз.

– Странное дело... Извините, но я, кажется, кошелек за был, – он пожал плечами. – Не судьба, значит, яблок поесть.

– А, может, у брата есть? – спросила бестолковая тетка, тыча в Митьку.

– Да он еще школьник, откуда, – молвил Борька и отошел от прилавка.

Чертыхаясь, продавщица забрала мешок. – Ну, ты и трепач! – восхитился Митька, когда базарчик скрылся за домом.

– В этом-то все и дело, – самодовольно ответил Борька. Клиент должен до конца думать, что это я – клиент.

Митька рассмеялся и открыл сумку, доставая оттуда небольшую гроздь бананов.

– Ты тоже не промах, – похвалил его друг и оторвал один банан.

– Чепуха, – от похвалы Митька чуть не зарделся. – Пока она поворачивалась, можно было полприлавка унести.

– Не стоит. Помни: жадность фраера сгубила, – самым серьезным образом сказал Борька.

Друзья доели бананы на веранде детского сада, расположенного рядом со школой. Борис достал сигареты. Закурили.

– Те самые? – кивнув на пачку "Мальборо", поинтересовался Митя.

– Ага, – подтвердил приятель, – я себе пару блоков оставил.

– А хорошо получилось, без хлопот.

– Да, славно. Спасибо тем хмырям, что дверь в складе

отколупнули. Подходи, бери, сколько унесешь и ходу. Но когда я в киоск толкал последнюю партию, на меня так внимательно посмотрели, что я решил – остаток продавать не буду.

– Осторожность – мать мудрости, – молвил подцепленное где-то Митя.

– Тебе виднее, ты чаще в школу ходишь.

– Сегодня у меня, кстати, контрольная по алгебре. Я не пойду, ни фига не знаю, – почти похвалился Митя. – А сестра обещала в школу зайти. Опять будет промывкой мозгов заниматься.

– Плюнь, – посоветовал мудрец Борька.

– Уже плюнул, – бодро ответил Митя.

– У тебя каким уроком алгебра?

– Шестым. А у тебя что?

– История. У Петровны.

– Так, может, в кино двинем? В "Маяковском" боевик.

– Можно. Есть и другой вариант. Одно дело.

– Вот как?

– Верняк. Шмотки есть, хозяева на даче.

– Точно?

– Первый этаж. Можно через окно войти и выйти. Оно в таком простенке, почти не видно, кусты еще прикрывают.

– Не знаю.

– Ну, думай, – сказал Борька и погасил окурок.

– Пошли, а то и так опоздали.

Звонок уже прозвенел. Митя пробежал по пустому коридору и вошел в класс.

– Разрешите, Елена Петровна? – спросил Митя.

– Садись, Комаров. Каждый раз одно и то же. Только не морочь мне голову испорченным будильником.

– Хорошо, не буду, Елена Петровна.

Учительница покачала головой.

– А запах, господи, ты что, куришь?

– Нет, Елена Петровна, это у нас во дворе старые листья жгут, – невинно сказал Митя. По классу прокатился смешок.

– Не валяй дурака, Комаров, садись.

Митя сел за парту, но был и от истории, и от класса далеко. Предложение Борьки его растревожило. Что решить?

6
До дела оставалось еще несколько часов. В квартире Андрей сидеть больше не мог. В просторную спортивную сумку он сунул пятнистую форму и черные очки, пакет с фруктами, толстую пачку из пяти–, десятитысячных купюр.

Андрей спустился вниз, пересек двор и улицу, открыл гараж. Сделал он это последний раз в жизни. Андрей завел "Жигули" шестой модели желтого цвета и поехал в сторону центра. Из "Снегирей" есть два пути в центр: мимо универмага "Юбилейный", от автозаправки направо, к "Богданке". Андрей поехал другим путем, короче: через железнодорожный переезд, мимо спорткомплекса "Север", сразу на Учительскую.

На перекрестке перед СГАПСом (бывшим блаженной памяти НИИЖТом) Андрей повернул направо – на улицу Залесского. Среди массы корпусов горбольницы отыскал хирургию. Вошел в фойе и спросил у дежурной, можно ли повидать больного. После коротких переговоров ему разрешили, а поскольку у него не было с собой халата, пришлось сунуть тетке червонец, чтобы она вдруг обнаружила в подсобке лишний.

Андрей поднялся на второй этаж и, постучавшись, вошел в нужную палату. Она оказалась одноместной, слава богу, денег на это еще хватило.

Его друг... он висел почти что распятый, противовесы растягивали ноги и правую руку. Переломанные ноги растягивают всегда, а вот рука была сломана каким-то сложным образом, и также нуждалась в противовесе. Счастливица левая покоилась поверх одеяла просто в гипсе.

– Привет, корефан, – сказал Андрей.

– Привет, – разлепил губы Олег. – Присаживайся.

– Спасибо, – Андрей сел на табурет и бросил сумку под ноги. – Ну, как ты?

– Паршиво, а как иначе?

– Морфий-то покалывают?

– Есть и менее болезненные способы словить кайф.

– Рад, что ты еще шутишь. Это хороший признак, – заметил Андрей.

– Ты не поверишь, но мне в последнее время стало легче... Кажется, что все позади. Что уже отбоялся, отмучился. Нужно только встать и начать новую жизнь.

– Мне очень жаль... – начал Андрей.

– Но иногда очнешься ото сна, все болит, и понимаешь, что ничего хорошего ждать не приходится.

– Мне очень жаль, что с тобой так вышло... Очень плохо?

– Хочешь жить и терпишь. По крайней мере, я ничего от сюда изменить не могу. Положение на койке гармонирует с положением в жизни. Быть на своем месте – это неплохо.

– Это не твое место.

– Я его занял надолго.

– Брось. Все действительно уже прошло. Тебе нужно выздороветь и восстановиться.

– Это ты – брось. Эти суки по голове меня не били, так что я не идиот и прекрасно понимаю – ничего не изменилось.

– Замнем для ясности. Как срастаешься?

– Врачи говорят – нормально. Ты, вообще, что здесь делаешь?

– В смысле?

– Чего ждешь? Я думал, ты уже "ноги сделал". Или тебя мой пример не убедил?

– Я еще кручусь.

– Не валяй дурака, уезжай куда-нибудь.

– Пустой?

– Здоровье дороже.

– Может, ты и прав.

– Прав, прав, – Олег закрыл глаза и стиснул зубы.

Андрей жалостливо посмотрел на друга. Олег был бледен, с синими тенями под глазами, с нелепо заострившимся носом. Белые обрубки гипса... Возможно, они больше не увидятся. Даже наверное. Зря он сюда приехал. Олег – это его прошлая жизнь. Ее очень жаль. Это была хорошая жизнь. Но теперь он начинает другую. Он не станет платить долги – он в них не виноват. Просто он начнет все снова. Отступит один раз от своих правил, рискнет и, если получится, попытается снова жить. По закону, если не божьему, то человеческому.

Олег открыл глаза.

– Позвать сестру? – спросил Андрей.

– Нет, не стоит. Как Катя?

– Нормально, наверное. Я давно ее не видел. Мы общаемся по телефону.

– Только не говори, что ты очень занят.

– Я очень занят.

– Те развалины, что остались от нашей конторы, не стоят потраченного на них времени.

– Считай, что я просто не могу сидеть без дела.

– Врешь. Что-то ты задумал... Зря не рискуй.

– Я тебе фрукты принес, – сказал Андрей и достал из сумки пакет.

– Спасибо.

– И еще кое-что, – Андрей показал Олегу толстенькую пачку денег. – Это тебе пригодится.

– Зачем? Ты что, квартиру продал?

– Почему сегодня всех это интересует?

– Продал?

– Это не важно. Не имеет значения.

– Тебе самому бабки нужны.

– Мне нужно значительно больше.

– Спасибо.

– Я положу деньги в тумбочку, под коробку печенья. Скажешь жене – заберет.

– Я тронут. Думал, что ты уже удрал, меня бросил. Извини. Знаешь ведь, бизнес – дело сучье.

– Бывают исключения.

– У меня такое ощущение, что ты зашел попрощаться, сказал Олег.

– Мне пора идти.

– Значит, так и есть. Прощай, Андрюша.

– Мне жаль, что так вышло. Может, еще и увидимся.

– Рад был тебя повидать. Счастливо.

Андрей вышел из больницы, сел в машину. Добрался до Плановой и повернул на Нарымскую. Не доезжая путепровода, свернул направо. Здесь, за территорией метродепо, расположился гаражный кооператив. Андрей завел машину в тупичок между гаражами. Огляделся – никого. Достал из сумки пятнистый камуфляж (штаны и куртку), переоделся, пристегнул к поясу кобуру с купленным на крайний случай "Макаровым". Под ногой что-то звякнуло. Андрей наклонился и подобрал металлический прут. Вот такой же железкой переломали руки и ноги Олегу. Теперь это – его оружие. Андрей бросил прут в салон и сел в машину.

Вот и финишная прямая: Нарымская, Димитрова, ЦУМ. Только станет ли он победителем?

7
Виктор вышел на балкон и закурил. Вот чертова кукла! Приказы Дарьи Евгеньевны были по-военному суровы. Но в жизнь проводились методами начальства штатского. В форме рекомендаций. Рекомендовано потолки белить, а паркет не трогать. А сроков исполнения никто не устанавливает. Можно, значит, не спешить? Но вдруг ощущаешь, что жизнь твоя, через некоторое время становится невыносимой. Носишься по квартире как по раскаленной сковороде и понять не можешь, откуда припекает? Еще помедлил – оказался в духовке и жаришься уже со всех сторон. И все так деликатно, тонко, ненавязчиво. Извините... будьте любезны... сделайте милость... благоволите... "Благоволите" – последняя стадия перед взрывом.

Вся эта ценная информация добыта Виктором исключительно методом "разведка боем". Самый кровопролитный способ. Вызываешь огонь на себя и засекаешь огневые точки противника. Первые пять лет семейной жизни стоили всех пятнадцати. Теперь Виктор умел из штатских рекомендаций сформулировать для себя четкий военный приказ. Затем уяснял боевую задачу, проводил рекогносцировку, организовывал материально–техническое обеспечение, определял методы решения задачи, время ее выполнения. Если бы не на работу, напился бы ей–богу!

Вот и Алка такая же. Никогда его не поддержит против мамаши. Когда он только женился, думал, что офицер, профессией которого является война, сможет покорить одну женщину. Но женщина сильнее иностранной державы. А две – вообще непобедимы.

Может быть, он не ту женщину выбрал? Не подходящую для него? Если бы другая... Пошла бы за него? Такая, как Нина? И не поздно ли ему об этом мечтать? Вот лет десять назад, когда он был и помоложе, и посильнее...

"Вы сами себя задерживаете"... Еще недавно так любили говорить продавщицы и мелкие чиновники. И Виктор принялся за дело.

– Ты куда? – тут же спросила Алла, увидев, как он надевает старые туфли.

– В подвал, за известкой.

Отзыв верный, можно покинуть охраняемую территорию. Виктор спустился вниз, открыл ключом (сам сделал!) общую дверь, добрался до своей кладовки и тут вышла заминка. Кто-то побывал здесь до него и расковырял замок.

– У-у, гады, – тыкаясь ключом в дверь, бормотал Виктор, имея в виду и пакостников-подростков, и бичей–алкоголиков, промышляющих всюду, где что-то плохо лежит.

Виктор так разозлился, что успокоить нервы мог только глоток коньячного напитка, находящегося рядом, за дверью со сломанным замком. Виктор даже прикинул, сможет ли он выломать чертову дверь, но потом взял себя в руки и вернулся домой.

Подозрительный взгляд Аллы отметил пустые руки мужа. – Опять пацаны замок сломали. Поймаю – уши оборву.

Виктор переоделся в более приличный, чем старая олимпийка, костюм и летние туфли.

– Дай-ка денег, пойду на стройку, может, дверки для антресолей прихвачу.

Алла выделила необходимую сумму, и Виктор отправился на расположенную рядом стройку. Прибыв на место, он по преувеличенно бодрому и одновременно бесцельному движению рабочих понял, что и тут пришел вторым. Последнюю надежду Виктора окончательно разрушил бригадир. Твердо держась за стенку двумя руками, он сказал:

– Мы теперь работаем на хозрасчете, самоокупаемости и финансировании. Все антресоли учтены и задокументированы. Лишних нет и не будет!

Виктор понял, что они пьют уже в счет следующего квартала. И вернулся домой.

– Антресоли уже пропили, – кратко доложил Виктор жене, подай–ка сумку, за шпаклевкой схожу в магазин.

Алла смолчала и на этот раз, но, подавай сумку, подошла вплотную к мужу и принюхалась. Виктор ответил гордым взглядом честного человека.

В ближайшем магазине шпаклевки не оказалось. Да, в 1995 году. И импортной тоже. Виктор поехал во второй магазин, потом в третий. Он скандалил, требовал жалобную книгу, обещал натравить журналистов... Шпаклевки не было.

Его просили зайти на следующей неделе, обещали шпаклевку повышенного качества, с большой скидкой. Виктор был в отчаянии. Если бы не на работу...

– Купил? – деланно равнодушным голосом спросила Алла, незаметно проверяя сумку.

– Ты будешь смеяться, но шпаклевки в магазине нет.

– И чтобы это узнать, тебе понадобилось два часа?

– Но я поехал...

– Только не ври, что объездил весь город в поисках дурацкой шпатлевки!

– Это правда.

– Значит, что поиск вел по барам и забегаловкам! Дыхни!

Виктор послушно втянул воздух и дыхнул. Алла покрутила в недоумении носом и... поняла. – Ты что, уже одеколон пьешь? Ах ты...

Все. Тут Виктор отключился. Он ничего не слышал и не видел. Он собирался на работу. Надел форменный камуфляж и, выскочив за дверь, включил слух.

– ... мама была права, негодяй! – донеслось из-за двери.

Виктор скатился по лестнице вниз и вышел на остановку. Отдышался, сел в трамвай и поехал в банк.

– Ваш билет, гражданин?

Виктор ткнул в нос кондукторше удостоверение. – Я не разглядела.

Виктор показал снова. – Подозрительно себя ведете, гражданин. Удостоверение прячете.

– Что мне его в руках носить?

– Не хамите, гражданин, я при исполнении. Инкассаторы, между прочим, в трамваях не катаются, у них машины есть. Может, у вас удостоверение поддельное?

– А у вас?

– Нахал!

– Дура!

Кондукторша достала свисток и выдала такую трель, что сомнений не оставалось: в прошлой жизни она была боцманом. В открытую дверь тут же втиснулся милицейский наряд с красными, от жары, конечно, лицами.

– Почему нарушаем, гражданин? Пройдемте.

– Я на работу опаздываю. В чем дело?

– Пока не знаем, но скоро заведем.

– "Заяц" он, "заяц"! И удостоверение поддельное, – верещала сзади кондукторша таким знакомым тембром.

Виктор выключил слух.

8
Мужчина в легком костюме спортивного стиля, летних, на босу ногу, туфлях, подошел к окошечку обменного пункта.

– Солидняк! – прошептали за ухом.

Нина возмущенно дернула плечом. Мужчина небрежно сунул в окошечко пачку двадцатидолларовых купюр.

Нина взяла доллары и широко, как учили в банке, улыбнулась. Детектор со скоростью белки в колесе перебрал купюры, просветил их ультрафиолетом и сложил аккуратной стопочкой. Баксы настоящие, 55 – загорелась на экранчике цифра. Тысяча сто долларов. Нина умножила сегодняшний курс на эту сумму, а потом повторила операцию. Ошибешься – не рассчитаешься. А новые русские, Нина заметила, когда надо, как подпольный миллионер Корейко, в уме и трехзначные цифры перемножают. Собственные деньги творят с людьми чудеса. Вчерашний тупица и двоечник в уме марки переводит в доллары, доллары в рубли, вычитает налоги, плюсует собственную изворотливость и получает чистую прибыль – иногда, правда, тоже в уме. Может, в ресторанах эти люди и сорят деньгами, но в банках считают. Наверное, обстановка располагает.

Нина отсчитала упаковки с рублевыми купюрами. Мужчина кивнул и отошел от окошка.

– Отовариваться пошел!

Нина резко обернулась. – Сколько раз тебя просила – не говори мне под руку. Я ошибиться могу. Подошел клиент – молчи в тряпочку. А если он услышит?

– Подумаешь, – проворчал Митька, – хоть и услышит – не беда. А потом, кто меня сюда заставляет ходить?

– Я заставляю. Чтоб не болтался где попало с приятелем своим, Борькой. Я ведь в школу заходила, почему на первый урок опоздал? Вышел вовремя, до школы 300 метров. Где был?

– Тренера бывшего встретил, Вадима Сергеича, – не моргнув, отвечал Митька. – Он меня в команду звал.

– Играть?

– Бери выше. Команда-то малолеток. Ему на тренировках помогать. Играющим тренером.

– Так и иди, займись, чем шляться-то...

– Я подумаю, – сказал Митька, довольный переменой темы.

Но Нину сбить с толку не просто.

– Классная говорит – хулиганишь много, – возобновила тему Нинка. – Уроки пропускаешь. Почему? По алгебре сильно сдал.

– Придирается, – буркнул Митька.

– Классная или математичка?– переспросила Нина.

– Обе, – не затрудняясь выбором, ответил Митя.

– Прекрати паясничать, – строго потребовала Нина. – Учеба – дело серьезное.

– Просто меня Вовка позвал, я повернулся, а она...

– Митя! – крикнула Нина. – И слушать не хочу. Даже если к тебе и придираются, твое дело учиться. И на занятия ходить. Думаешь – поступишь в институт с тройками?

– Да я и не собираюсь.

– Митя, ты это прекрати.

Тут к окошечку подошел клиент, и Нина отвлеклась, обменивая рубли на доллары.

Тем временем Митя тоскливо раздумывал, зачем Нинка хочет непременно запихнуть его куда-нибудь в институт. А еще лучше – в университет. А еще – академия. Но Митьке-то это зачем?

– Митя, – повернулась к нему Нина, – я знаю, о чем ты думаешь. Но поверь мне: высшее образование всегда пригодится. Один мой одноклассник после НИИЖТа стал журналистом, а другой – милиционером. Ты думаешь, если бы не корочки, их бы взяли на службу? А так – курсы переподготовки закончил и будь, кем хочешь.

– Так было последние 30 лет, но это не значит, что так будет всегда, – заметил Митя. – Времена изменились.

– А дипломы остались! – воскликнула Нина.

Митя не ответил, надеясь, что сестра устанет и замолчит сама. В окошке возник еще клиент и купил тысячу долларов.

– Контрольную написал? – спросила Нина.

– По алгебре?

– По алгебре.

– Написал.

– Хорошо написал?

– Хорошо.

Что до времени говорить? Митя решил не раскрывать ожидающий сестру сюрприз, чтобы не портить себе выходные. Вместо контрольной по алгебре они с Борькой рванули в кино и посмотрели классный боевик. Это гораздо интереснее и веселее алгебры, которая, верил Митя, никогда ему не пригодится. Где в нормальной жизни человек может столкнуться с дифференциальным исчислением или какими-то логарифмами?

– Придешь домой, разогрей суп и поешь. Потом приготовь уроки, не тяни до воскресенья.

– А ты? У тебя же работа в 16.00 заканчивается?

– Я хочу к подруге заехать, буду дома часов в семь.

– Ладно, понял, – сказал Митя, обретая надежду, что сможет несколько часов свободного времени провести по-своему.

К окошечку подошел новый клиент, военный. Но не протянул деньги, а замер, словно чего-то ожидая.

– Вы что-то хотели? – спросила Нина.

Нет, не военный, погон нет. – Добрый день. Я новый инкассатор из банка, – сказал парень в пятнистой форме, и показал сквозь окошечко удостоверение.

Нина испуганно глянула на часы. – Нет, нет, с часами все нормально, – перехватив ее взгляд, сказал парень. – Это я пришел немного раньше. Пятница – короткий день, – парень непринужденно улыбнулся. Нина ответила натянутой улыбкой. Она думала, что, как обычно, за деньгами придет Виктор.

– Будьте добры, подождите минут 10.15. Я ведь вас так рано не ждала. Мне нужно деньги в сумки уложить.

– Хорошо, я подожду, – кивнул парень и убрался от окошка.

Нина посмотрела, как он ушел. – Митя, быстро отсюда иди, мне нужно деньги укладывать, инкассатор ждет. Я скоро освобожусь.

– За примерное поведение, – пробормотал Митя. Он встал со стула и подошел к двери.

Нина открыла замок и выпустила брата. Повернула ключ обратно и стала быстро укладывать пачки денег в две сумки.

9
"Стрелка" прошла без сучка, без задоринки. Братва в 9.00, минута в минуту, подскочила. Чипа привез еще двух бойцов из бригады – Гвоздя и Лепу.

Саня в разговоре особенного участия не принимал. Он с ребятами присутствовал "для протокола", сказал бы человек светский, но Саня у слова "протокол" знал только одно значение.

Говорил с варягами старшой. Со стороны варягов была выставлена своя команда. Опытным взглядом Саня определил, что люди попались серьезные, такие зря бузить не станут.

После того, как конфликт был исчерпан, Саня подозвал Чипу.

– Возьми Гвоздя и Лепу, поедем к клиенту.

– Есть, бригадир, – ответил Чипа. Он позвал бойцов и усадил в свою "девятку".

Саня ехал впереди. От "Кофейни" они по Красному проспекту проехали до часовни святителя Николая, повернули на улицу Кирова. Еще раз налево – на Богаткова. Миновали шанхай и заехали в тихий дворик дома, где располагался служебный вход коммерческого магазина.

Саня без остановок прошел извилистыми коридорами магазинного подвала к кабинету директора. Небрежным хозяйским толчком он распахнул дверь, отстранив что-то лепечущую девочку–секретаршу. Чипа держался от него по правую руку, а Гвоздь с Лепой топтались сзади.

– Здравствуйте, товарищ, – вежливо сказал Саня.

– Здравствуйте... чем собственно..., – приподнялся и осел всем телом обратно в кресло директор.

– Да ведь ты нас узнал, – ухмыльнулся Чипа.

– Разве мы уже встречались? – спросил директор.

– Лично нет, – ответил Саня, – но как две сотрудничающие в вопросе охраны собственности фирмы – безусловно встречались. Более того: заключили джентльменское соглашение.

– А ты нарушаешь, – опять встрял Чипа.

– Срок платежа истек, – сказал Саня. – Где деньги?

– Дело в том, что соглашение с вашим боссом имело несколько другие... акценты. Оно носило скорее характер гипотетического обмена...

– Брось, чего время тянуть?

– Видите ли, мое... наше финансовое положение таково...

– Ты бедный? – спросил Чипа.

Директор закивал. – Магазин акционированный?

– Да.

– Тогда мы станем акционерами вместо тебя.

– То есть как?

– Что у тебя еще есть? Машина? Дача? Квартира?

– Может, более тесное сотрудничество... – начал Саня, а Чипа вплотную приблизился к директору и не давал ему встать.

– Я... я... я... – заблеял тот.

– Головка от радиоприемника, – сказал Чипа.

– Я заплачу, – пробормотал директор и с трясущимися руками и щеками полез в сейф.

Перед Саней появилась пачка долларов. – По одному проценту в день на неделю просроченного платежа, – сказал Саня.

Директор безропотно достал деньги. – Давно бы так, – заржал Чипа.

– В следующий раз будут три процента в день, – пообещал Саня. – Не задерживай платежи, это в твоих же интересах.

Директор уже не нашел в себе сил поблагодарить Саню за дружеский совет.

Саня отпустил Гвоздя с Лепой, они уехали на "девятке", а Чипу посадил в свою машину. "Японка" развернулась и проделала обратный маршрут до площади Ленина. Жаль, в городе нельзя разогнаться. Саня любил гнать по дороге и слушать свист ветра – как в самолете.

Он остановил машину у ресторана "Центральный". Пора было перекусить – утро отработали честно. Они поднялись в зал. Чипа хотел заказать водки.

– Не пей, за руль сядешь, – сказал Саня и взял пива.

Бесконечные дурацкие истории Чипы Саня заел бифштексом и запил "Туборгом". Подручный ему не мешал, жужжал словно муха. Что-то было не так, чувствовал Саня. Что? Работа у него нормальная, пиво вкусное, говядина сочная. Зойка – послушная, машина – быстрая. На что тут пожалуешься? Хорошо... но мало. Мало всего этого. Он стоит большего.

– Идем, – Саня бросил на столь деньги. Они вышли из ресторана.

– Садись за баранку, – сказал Саня.

Чипа сел, Саня устроился рядом. – Куда?

– В ЦУМ, – сказал Саня, вспомнив обещание. – К Зойке загляну.

Чипа вырулил на Вокзальную магистраль, добрался до места и втиснулся на стоянку перед универмагом.

– Жди, я скоро, – приказал Саня и вышел.

10
Унылый покупатель в черном болоньевом плаще и фетровой темно–синей шляпе мучил Зою уже минут 15.

– Покажите вон ту вазочку! – канючил мужик, не зная, на каком из грошовых сувениров остановиться. Что ему, интересно, праздновать: тещин день рождения или пенсию любимого начальника?

Вдруг перед прилавком вырос, как принц из сказки, Саня в "кожанке". Не успел он открыть рот, как...

– Девушка, дайте посмотреть фарфоровую собачку. Это что за порода?

– Йоркширский терьер, – брякнула Зоя.

– А я думал – овчарка.

– Берете?

– Я подумаю.

Зоя порхнула к Сане. – Привет, Санечка, как дела?

– Нормально, – буркнул Саня.

– А я сейчас о тебе вспоминала, – защебетала Зойка, – богатым будешь.

– Уже...

– Все-таки вазочку, наверное, лучше, – рассудил нудный покупатель.

– В кассу, – сказала Зойка.

– Но покажите, пожалуйста, сначала вон ту чайную пару.

Зойка, крутанувшись, сунула мужику два куска плохо сформованной глины и испепелила взглядом. Мужик, занятый отколупыванием нарисованного на чашке цветка, взгляда не заметил и не окаменел.

– Полчаса уже тут ковыряется, – прошипела Зойка.

– Полчаса говоришь? – переспросил Саня.

– Ты же знаешь, Санечка, я люблю только тебя... Что мы делаем вечером? Давай куда-нибудь пойдем.

– Не знаю пока, как дела.

– Но ведь ты уже сегодня работал? – полувопросительно сказала Зойка.

– Это тебя не касается.

– Хорошо, хорошо, Саня. Не злись.

– Девушка, вам платить?

– Я же сказала – в кассу! И чашку оставьте.

– Извините, я такой рассеянный, – мужчина вернул на при лавок чашку.

– Знаем мы таких рассеянных, – в спину покупателю сказала Зойка. – Только оставь таких на минуту без присмотра.

– Да брось ты его, – наморщился Саня.

– Саня, пойдем сегодня в ресторан? А–а?

– Я же сказал.

– Молчу, молчу.

– Вот, держи, – Саня достал из внутреннего кармана пару пятидесятидолларовых купюр. – Ты кофточку хотела?

– Саня! Классно! – Зойка перегнулась через прилавок и осторожно чмокнула накрашенными губами Саню в щеку. Легкий след все же остался, и она стерла его пальцами.

– Возьмите, пожалуйста, чек, – опять не вовремя влез покупатель.

Зойка, не глядя, смела чек с прилавка и махнула рукой на чайную пару.

– Забирайте.

Зойка осмотрела банкноты, прикинула курс обмена... Нормально. Хватит и еще останется.

– Пойдем, – она взяла Саню за руку и провела в другой конец прилавка, откуда лучше был виден пункт обмена валюты. Я прямо сейчас обменяю, можно?

– Конечно, – разрешил Саня.

Зойка уже хотела позвать товарку присмотреть за прилавком, как...

– Вот черт!

– В чем дело? – не понял Саня.

– Да вон, – махнула Зойка в сторону заветного окошка, занятого парнем, одетым в камуфляжную форму.

– Ну и что, офицер какой-то...

– Это же инкассатор, видишь, кобура на боку. Еще же полчаса! – воскликнула Зойка. – Никто работать не хочет по пятницам!

– А почему пятница должна быть исключением? – заметил Саня.

От досады Зойка затрясла кулачками. Она уже попросила отложить кофточку с юбкой. И Саня пришел, как обещал. Деньги – вот они, а она остается без покупки до понедельника. А если вещи продадут? Где справедливость?

Инкассатор покивал и отошел от заветного окошечка. Сразу же из боковой двери появился подросток.

– Это что, тоже кассир? – удивился Саня.

– Да нет, брат кассирши.

Подросток принял скучающий вид и пошел слоняться вдоль витрин.

– Саня, посмотри, пожалуйста, за прилавком, – попросила Зойка, видя, что все ближайшие коллеги заняты с покупателями.

Не успел Саня возразить (не ее дело давать ему мелкие поручения!), как Зойку сдуло из-за прилавка, и ее точеная фигурка наклонилась к окошку обменного пункта.

Саня невольно залюбовался ею. А Зойка рассвирепела. Смелый бросок на валютную амбразуру (вдруг завсекцией увидит – время-то рабочее) оказался совершен зря. Окошко захлопнулось перед ее носом. На стук кассирша развела руками: что делать, инкассатор пришел. Зойка погрозила в сердцах кулачком и с достоинством вернулась за прилавок.

Саня рассмеялся. – Ты чего? – бросила Зойка, убирая выбившуюся прядь.

– От злости ты хорошеешь.

Зойка улыбнулась, успокаиваясь. – Ну и что теперь делать?

– Ничего, – сказал Саня. Мелочность и одновременно не разрешимость проблемы его забавляла.

– Кофточку продадут, – захныкала девушка.

– Купишь другую.

– Мне эта нравится. Сань, может, у тебя рубли есть?

– Нету, – соврал Саня.

– Жаль.

– А ты долларами заплати, – посоветовал Саня.

– Она не возьмет.

– Почему? Продавщица тебя знает?

– Наверное. В лицо.

– Значит, она не заподозрит, что ты из милиции и ее провоцируешь.

– Ну и что? – не поняла Зойка.

– Предложи ей курс на 20 пунктов ниже банковского, вот и все.

– Еще чего!

– А кофточку хочешь?

– ...

– Тогда выбирай, что хочешь больше.

– Может, ты с ней договоришься? Ты ведь кого угодно убедишь...

– Ты что, дура? – ощерился Саня.

– Ой, да я пошутила. Прости, Санечка. Я сделаю, как ты советуешь. Надь, посмотри за прилавком! – крикнула Зойка соседке и быстренько слиняла.

Саня даже не успел ее остановить. Он зашел на минутку, а занимается тем, что торчит у прилавка и ждет Зойку, когда она в другом конце магазина покупает кофточку.

Зойка вернулась буквально минут через пять. Саня как следует и разозлиться-то не успел. Очередей теперь не бывает, а примерка была сделана заранее. Глаза ее сияли, а в руках был пластиковый пакет с покупками.

– Сейчас не покажу, – сказала Зойка, путая Саню с нетерпеливой приятельницей. – Куда-нибудь пойдем, тогда надену.

– Сдачу дали?

– Ты о чем?

Саня ухмыльнулся. – Знаешь, с кем я там столкнулась? С этим козлом – инкассатором! Ходит вразвалку, пялится на витрины. Вот работенка! – Зойка аккуратно спрятала пакет под прилавком.

– Каждому свой хлеб.

– Вот, смотри, опять идет.

Саня повернулся и увидел высокого парня в камуфляже, неторопливо двигающегося к обменному пункту. За размеренными движениями чувствовалась энергия и еще какая-то нервозность. Профессия такая, решил Саня. Инкассатор постучал в окошко, сбоку открылась дверь, его впустили внутрь.

– Девушка, покажите, пожалуйста, эту вазочку, – услышал Саня и повернулся. К Зойке обращался очередной любитель сувениров в самопальной джинсовой куртке и узких брюках.

– Посмотрите сразу и фарфоровую собачку, – предложил Саня.

– Вы полагаете?