Читать онлайн
"Камень со дна"
Ветер Дзуи Каи, вестник плакальщиц, спал, как день спит ночью, а ночь днём. В тишине долины трещали поленья в костре и красным полыхали раскаленные камни очага. Искры улетали в черную гладь небес, тяжёлую, как шкура куорри, и бездонную как маанская впадина. Я тоже должен был спать, набираться сил перед спуском, но жар ожидания прожигал мне грудь и сотрясал сердце, как гигант Каилма сотрясает землю в сезон сухих дождей. Остальные, выбранные для посвящения, спали, как и полагается, положив под голову камень. Духи благоволят тем, кто чтит традиции. Утром, с первыми проблесками Каирулах, красного лика богини солнца, мы пятеро начнем спускаться в пустоту впадины Судзи. Той единственной, которая, как мы знали, имеет дно. Суть испытания проста - достать до дна, взять камень и вернуться. Каждый перешагивающий порог истиннолуния, должен перешагнуть и порог смерти. Посмотреть ей в глаза и увидеть свое отражение. А ещё принести священный камень для алтаря Судзи - бога подземного мира.
Я бросил взгляд туда, где над долиной высилась божественная пирамида. Говорят, если подняться на самый ее пик, можно коснуться подола Каирулах. Я был не из тех, кто ниже колен опускает голову, но я чтил предков и их заветы, потому и был сейчас здесь, на самом краю. Мне хотелось испытать себя, проверить тверда ли моя плоть, выдержит ли она глубину Судзи, не треснут ли мои кости, смогу ли я дышать одним воздухов с богами, которые ждут меня в сердце огня и земли. А ещё я боялся, а значит должен был бросить вызов своему страху и победить его. Плакальщицы говорят — страх это путь в мир духов, кто боится, тот теряет плоть. А все, лишенное плоти, теряет связь с миром живых.
Чернота ночи окрасилась в цвет крови, разливалось утро. Лик богини восходил со стороны божественной пирамиды и я видел её огромную тень, лежащую на песке. То было место для отверженных, не встречающих солнца. Шрамы на их руках и лицах были отражением моего будущего, если страх победит, если я не справлюсь и не найду дна, или не принесу камень. Если вернусь с пустыми руками, то до конца моего дыхания существовать мне в яме на теневой стороне. Мои глаза заберут и отдадут Наидзи, богу тьмы, чтобы он видел ими, я же навсегда останусь жить на ощупь в его темноте.
Вместе с первым взглядом Каирулах, с вершин херемов потекли реки тумана. То был хороший знак, нас провожали духи предков.
Мы встали на краю впадины, между нами было ровно по десять шагов. Обнаженные, с пустыми руками и горящими от предвкушения сердцами, мы одновременно шагнули к обрыву и один за другим стали нырять в утренний туман.
Это не было соревнование. Мы не сравнивали узоры на коже, не хвались своей силой и ловкостью, спускаясь, мы оставались наедине с собой. Только Судзи мог бы заглянуть в наши души и увидеть, глубок ли страх и одолеет ли его решимость.
Туман скрывал нас друг от друга и лишь изредка моего слуха касалось эхо от падающих вниз камней. Я спускался быстро, как мог, перебирая выступы, цеплялся на камни и ложбинки. Иногда я резал камнями пальцы, но не обращал внимания на кровь. Кровь - это дар богам. Боль же есть часть испытания.
Богиня все выше поднимала свой красный лик над долиной и солнце жгло мне лоб и лицо, моя тёмная кожа покрылась испариной, но я не мог смахнуть солёные капли. Мои руки должны были быть сухими и уверенными, чтобы не соскользнуть. Несколько раз я останавливался, тяжело дыша и мечтая о глотке воды. Последнюю воду, как полагается, я выпил на закате и к середине солнца плоть моя истощилась и внутри заворочалась жажда. Если будет угодно богу воды, Икуну Хами, то через пару часов, когда я достигну ребра, меня настигнут его милостивые слёзы.
Пока я предавался грёзам о милости богов, тишину впадины нарушил крик. Кто-то сорвался и падал, а вслед за ним падали камни и эхо. Когда эхо затихло, я двинулся дальше. Спустя еще пару шагов солнца над долиной, я устал и сбавил темп. Пальцы мои кровоточили все сильнее и замотать порезы было нечем, помня наставления каменных ходоков, я отрешился от боли и волнения простым, но действующими дыхательным домом. Повисев немного в липком, безразличном тумане, я снова принялся спускаться. По спине и рукам наконец потекли слезы Икуну Хами и иногда я припадал губами к влажной коже на плечах. Вода смешавшись с потом и на вкус была солоноватой, но выбора у меня не было. Чем глубже я погружался в темный мир подземного бога, тем меньше становилось солнце. Богиня проводила меня до куда смогла и отступила от края.
Ощутив, что власть её ослабевает, на меня со всех сторон накинулись тени и демоны холода, заставляя дрожать, движения мои стали неуверенными и медленными. Боль в ногах и руках усилилась. Я снова остановился, закрыл глаза, принимая темноту, и заставил себя дышать. Успокоив сердце, продолжил спуск. Очередное эхо сорвалось вниз, где-то совсем рядом падали камни, много мелких острых камней, я подтянулся и прижался к скале всем телом. Эхо пошумело и рассеялось. Отвесные скалы впадины были коварны, но намного опаснее была глубина. Чем ниже я спускался, тем плотнее был туман, он клубился и касался моей кожи, будто сжимая в объятиях. Мне становилось все тяжелее дышать. Рот мой высох, как высыхает летом колодец. Плечи окаменели, пальцы саднило. Я ободрал живот и ступни. Но мой путь все еще продолжался, даже когда тьма стала кромешной и повергла Каирулах.
Когда я был уже почти не способен продвигаться дальше, под ногами у меня по милости Судзи, проступило первого ребро. От ходоков я знал, что первое ребро самое узкое, потому оперся на него только пальцами ног. Так я смог ослабить хватку и передохнуть.
Чем глубже я погружался, тем горячее вокруг меня становился туман. В какой-то момент я почти перестал видеть свои ноги и руки, жался к скале все ближе, чтобы видеть уступы и камни. Схватись я хоть раз не за тот камень и лететь мне в этом тумане до последнего вздоха. Двигался я теперь словно бы под водой, плавно и медленно. Когда второе ребро легло мне под ступню, я с облегчением вздохнул. Еще не веря своему счастью, я встал на него, убедиться, держит ли, и только после этого осмелился отпустить руки. Упершись лбом в мокрый камень скалы, я стоял и дышал. Боль собиралась у меня за грудиной, будто я сложил туда камни. Я хотел было помолиться Каирулах, но побоялся оскорбить этим Судзи, и вместо этого вознёс хвалу смене дня и ночи.
Самым сложным оказалась часть пути от второго до третьего, самого широкого ребра. Меня одолевала сонливость и дважды я чуть не сорвался, от жажды я весь горел, губы потрескались, язык распух. Я полз еле-еле, но мне повезло. Скала стала разбухать под мной и расширяться, она уже не была столько отвесной как в начале и иногда я мог себе позволить отпускать руки и отдыхать. Но чтобы не уснуть, я заставлял себя двигаться.
Ощутив под ногами третье ребро, я вскрикнул от облегчения. Уступ ребра был широкий, я смог сесть на него и свесить ноги в туман. Но истинным счастьем оказался дар Икуну Хами, увидев мои страдания, он открыл мне источник. Вода толчками била из маленькой щели в скале. Мне пришлось изогнуться, но я напился вдоволь. Всё пил и пил, а потом лёг на уступ ребра и провалился в сон.
Проснулся от холода, открыл глаза и услышал голос. Слова были еле различимы, но я узнал молитву Трём Идзу. Кто совсем рядом со мной, в ожидании смерти, перечислял свои земные прегрешения. В тумане я не мог разглядеть молящегося.
Ночь еще не настала, а может здесь она и не наступает вовсе, потому как ночь и день так плотно смешались здесь, что стали единым целым.
Прощупывая дорогу, я на корточках пополз вдоль уступа. Голос, взывающий к богам в последней мольбе, звучал всё ближе, и, наконец, я увидел его. Он лежал на боку, подтянув колени к груди. Глаза его были закрыты, губы шевелились. Я тронул его за окровавленную ногу и он, вздрогнув, поднял голову и посмотрел на меня.
— Воды, — проговорил он одними губами.
Воды ему я принести не мог и покачал головой.
— Тебе придётся до неё доползти, — сказал я и указал рукой себе за спину: — Источник в двух метрах, я уйду вниз и освобожу тебе дорогу.
Он посмотрел на меня, будто не понял слов, опустил голову и снова принялся молиться. Больше я ничего не мог для него сделать. Даже боги тут были бессильны.
Не глядя на него, я скатился с уступа, нашёл ногами опору и полез вниз. До дна оставалось еще несколько часов пути. В груди все так же ощущались тяжёлые камни, но я смирился с ними, как с чем-то, что теперь принадлежит мне. Я знал, что когда достигну дна, мне откроется другая дорога. Путь со дна лежал не вверх по отвесной скале, а по петляющей горной тропе. И когда я пойду обратно, тяжесть в груди отступит, я снова потеряю все камни, кроме одного - того, который выберу себе сам. Тот, что станет частью великой божественной пирамиды. Туман и сумерки из последних сил мешали мне, демоны холода терзали моё нутро, боль держала за руки и за ноги, но я боролся и упорно спускался на дно. И я был вознагражден, в мою честь вдруг запел Дзуи Каи, ветер плакальщиц. Дрожь пролилась на мои плечи, и спину. Ноги утонули в мелкой, острой пыли, я сел и долго не двигался, чувствуя, как стынет кожа на ветру. Щёки мои были шершавые, пальцы стерты до крови. Я добрался. Я был на дне, и был жив.
Мой смех эхом отразился от скал и улетел высоко.
Мне надо было искать камень и возвращаться, а я сидел и смеялся. А вместе со мной смеялся Дзуи Каи.
Потом я долго ходил и искал камень. Сердце моё было переполнено недоумением. В отчаянии я встал на корточки и стал искать руками, но на дне была одна пыль. Мелкая, острая пыль. Камней не было. Ни одного. Пока я искал мне попались трое таких же, как я — выживших, как и я, они ходили, опустив головы, и искали. И тогда, моя тяжёлая от камней грудь переполнилась еще и гневом, я поднял глаза на скалу, по которой спускался, и взмолился Судзу: “Открой же слепые мои глаза, отец”
Но надо мной был лишь Дзуи Каи, он шумел и смеялся.
Долго еще я ходил туда-сюда по дну ущелья, темная кожа моя покрылась серой пылью, но ни одного камня я так и не нашёл. Будто падая вниз со скалы, камни проходили сквозь дно, исчезая в подземном мире. Именно там был сейчас Судзи, оттуда он смотрел на нас и смеялся над нашим отчаянием. Никто не решался возвращаться с пустыми руками, и тогда я понял, почему слепцов в тени Пирамиды так мало. Пока я блуждал кругами по собственным следам, нашёл раненого, человек сорвался со скалы, голова была разбита, текла кровь, он стонал и звал Гуту Наи, духа, забирающего боль. Я опустился перед ним на колени, и спросил:
— Чтобы ты выбрал? Вернуться, стать слепым, но дожить до старости или умереть здесь, и стать пылью подземного мира?
— Да простят мне мои отцы и отцы наших небес, но я бы хотел вернуться, в последний раз увидеть лик Каирулах, прежде чем тьма навсегда заберет меня. Я бы хотел жить и помнить о свете дня, перед наступлением вечной ночи.
Я еще раз огляделся на слой пыли и круги своих петляющих следов, после чего поднял на руки упавшего и пошёл вместе с ним сквозь туман. Теперь я искал тропу, что вела бы наверх. Из темноты на свет. Пока шёл, мне попался еще один бедняга, он молился и плакал, ноги его были в ужасном состоянии, он тянул ко мне руки, прося отнесли и его тоже.
Путь по тропе оказался намного короче, чем я думал. Я шёл и шёл, и несмотря на тяжесть моей ноши, камни в груди исчезали. И наконец над нашей головой вспыхнул край красного солнца. Каирулах, встречала нас, распахнув объятия.
Дзуи Каи взъерошил мои волосы и остудил лицо.
Раненого я донес до самых весов, где нас, выживших и вернувшихся, ждали трое слепцов, каменные ходоки и жрец Пирамиды. Они ждали, что я без сил упаду, но я лишь положил свою ношу на алтарь, поклонился и пошёл обратно, к обрыву. Спуститься вниз я мог только таким путём.
Никто не кинулся следом, меня не пытались схватить и вернуть.
Все, кто сейчас смотрел мне вслед, знали, что я нашёл свой камень.
ЛитСовет
Только что
