Читать онлайн
"Ты, я и этот грёбаный мир"
1.
Успеть, успеть!
Стрелки обгоняли мысль, мысль летела кубарем. Аля закусила губу, но так и не решилась, в последний момент сдрейфила и написала просто: хочу чтоб меня любили! Под бой курантов подожгла бумажку, бросила в бокал и, давясь газами, выпила шампанское.
За семейный столом царила катастрофа, тетя Нина с бабой Ирой пели гимн!
Мама от отвращения зеленела на глазах, папа невозмутимо доедал салат.
– Ну всё, я побежала! – Аля выскочила из–за стола, чуть не свернув хрустальную салфетницу мохнатых времён. – Когда буду, не знаю!
– Куда? Новый год же! Семейный праздник! – скрипел в спину дед, но Аля уже не слышала. Намотала шарф, схватила куртку, сумку, ключи и вылетела из квартиры, хлопнув дверью. Три этажа просвистели в ушах, тормоза не сработали, и Аля неожиданно для себя оказалась в объятьях Андрея, соседа с пятого этажа. Бугай сгрёб её в охапку, она взвизгнула и на секунду застыла в невесомости, лампочка под потолком испуганно моргнула.
– Алька, замуж за меня пойдёшь?
– Отпусти!
Он бережно поставил её на пол и галантно распахнул перед ней дверь:
– Прошу пани! Как надумаешь, звони!
Алька рассмеялась и выскользнула на улицу.
Ритка уже ждала её, примостившись воробьём на жердочке забора. Нахохленная, пепельная, волосы дыбом, ворот куртки поднят, глаза подведены черным.
– Сколько тебя ждать! Я тут себе всю задницу отморозила! А перед ней тут всякие чмыри двери открывают. Кто такой?
Аля поджала губы, неровная кривая поползла по листу. Ну вот опять начинается…
– Не порть настроение! Сосед сверху!
– Черт с ним, идём, ребята ждут!
– Какие ребята? – кривая упала до нуля. – Ты ничего не говорила! Мы же гулять собирались!
– А до центра ты пешком собралась?! – Ритка всплеснула руками. – Не трусь веснушка, они не кусаются, пошли!
Над крышами высоток волнами разбегался салют. Аля выдохнула и бросилась догонять подругу, собственно так было всегда, Рита и её вагоны. Але частенько казалось, что вот если сейчас она отстанет, повернётся и пойдёт домой, то её исчезновение не скоро заметят… Но теорию свою никогда не проверяла.
Белая ауди под жёлтым фонарём, какой–то неудобоваримый звук из колонок и сигаретный дым из всех щелей. Кривая на бумаге превратилась в удавку, Аля чувствовала, что не может справиться с собой, даже почти собралась сказать, что не поедет, но тут Ритка сплюнув жевачку, распахнула дверцу машины и невинно улыбаясь, проговорила басом, передразнивая Андрея:
– Прошу пани!
Уже залезая в машину, Аля безнадёжно и глухо, себе под нос протестовала:
– Там же сегодня бумажные инквизиторы должны быть, толпа, менты…ну зачем нам туда…Рит, а Рит, может просто погуляем?
Сёма, сидевший за рулём, бережно погладил татуировку на руке в виде перевёрнутого креста и беззубо ухмыльнулся. Его бритый череп пестрил зигзагами разного цвета. Аля поёжилась и посмотрела на Ритку, та дымила в форточку и покачивалась в темп музыке, но глаза смотрели пусто и холодно, в профиль отлично просматривался след от пальцев на шее.
Чувствуя, как нарастает пульс, Аля достала из кармана блокнот и начала писать, сначала по привычке рифмуя все подряд, пока нечто бесформенное не стало превращаться в конструкцию. Некто Але незнакомый, сидящий на переднем сидении, мазнул по ней взглядом, удивлённо вскинул брови, но ничего не сказал, а лишь глубже затянулся. Ещё какое–то время она ловила на себе его взгляд через треснутое зеркало, но потом он видимо окончательно удалился от реальности и закрыл глаза.
От дыма кружилась голова, першило в горле, но жаловаться было бесполезно и Аля терпела.
– Убери писанину, – сказала Рита и даже не повернула головы. – Я из дома ушла, не вернусь больше. Денег просила взять, взяла? – и только теперь она посмотрела на неё, Але стало страшно.
– Ушла… куда? Где ты жить будешь? А школа?
Хотела сказать: а я? Но вовремя прикусила язык.
– Фигня, лучше работу найду, что мне это образование, ни толку, ни денег, время теряю.
– Нет! – Аля задохнулась, выпрямилась, натянулась, как струна.
– Что нет! Что? Ты сидишь на своём гранте для одарённых, вот и сиди… девочка – умничка! Золотая медаль! Мама, папа!
– Прекрати! – на глаза навернулись слёзы. Вот всегда она так, будто Аля виновата, что у неё полноценная семья и высокий социальный статус. А ещё ей всегда легко давалась учёба. Учиться ей нравится, так много всего о мире она ещё не знает.
Ритка отвернулась, опять задымила. Мимо поплыли набережные, мосты, купола.
Музыка резко смолкла, Аля врезалась в тишину и от неожиданности оглохла, но слух почти сразу вернулся: бабахал салют, в переулках взрывались петарды, орали сигнализации машин и чьи–то пьяные голоса распевали гимн. Рекламные вывески и билборды были давно демонтированы и теперь центр мог похвастаться только расписанными флуоресцентной краской стенами домов и стёклами витрин. Везде были одни и те же три буквы: РПЦ.
2.
Она пыталась вспомнить: как они познакомились? Где? И не могла… Рита была всегда. Просто была и всё, в каждой бочке затычка, она всё их детство дралась с мальчишками за двоих. Аля таскала из дома бутерброды с колбасой, Рита сигареты и пиво, Аля решала контрольные по математике и писала сочинения, Рита в каком–то подполье доставала билеты на запрещённые группы, изворачивалась протащить их на сборища в темных, затхлых квартирах, на всякие подвальные концерты несуществующих поэтов. Скучать им никогда не приходилось, только Аля всегда боялась, а Ритка всегда рисковала и кидалась в омут. Как они вообще смогли сойтись в этом мире, в абсолютном неравенстве, где Аля представляла собой всё, что ненавидела Рита: родители, достаток, социальные гарантии, 50% будущего уже в кармане, при том что Аля еще и ботаник, каких поискать.
– Я тебя ненавижу! – в сердцах кричала Ритка, набравшись отцовской водки. – Не–на–ви–жу!
Аля плакала, зарекалась, говорила себе: больше никогда! Да пошла эта истеричка, со своей сумасшедшей тусовкой, ей надо закончить школу и поступить в универ, она уже все продумала, выбрала факультет, специальность, нарисовала себе красивую картинку прекрасного завтра…но Рита снова звонила, и как ни в чем не бывало:
– Привет! Жрать хочу, есть чего? – и Аля мчалась к холодильнику.
Теперь Аля, вся в крови, стояла под куполами собора, опираясь двумя руками на урну, её рвало салатом оливье, шампанским и счастливым пеплом, а она все пыталась вспомнить, как они познакомились? Перед глазами заевшим кадром совсем другая картина, вот Ритка висит на ограждении, орёт что–то в лицо крупному, пухлому святоше в рясе, дублёнке и с автоматом наперевес, её лицо напоминает звериный оскал, а через какую–то долю секунды уже летит на Алю с разбитой головой.
Они упали вместе. Каким–то чудом их не затоптали, Аля до сих пор понять не могла, как им удалось выбраться. В неё будто бес вселился, она вскочила, схватила окровавленную Ритку и поволокла сквозь толпу, она выла так, что все эти бритые и татуированные мужики шарахались, Аля ломилась через туман. Кривая на бумаге стала красной.
– Помогите!
Силы кончились очень быстро, пелена спала и Аля осознала – кровь. По Риткиному лицу текли реки, она смотрела расширенными зрачками и не мигала, сердце, запинаясь, но все же билось там, внутри. Они упали в снег.
– Люди! – выла Аля, как собака, ползая на карачках, хватая за полы и сапоги, но от неё отмахиваясь так же, как от приблудной псины. Никому не была дело до умирающей в сугробе девчонки.
Машина остановилась, когда Аля уже легла умирать. Тихо прошелестели шины, но она не открыла глаза. Чья–то рука коснулась запястья:
– Страховка у вас есть? Имеет смысл везти в больницу?
– У неё нет, – сквозь пелену застывших слёз мужчина выглядел лет на сорок, тяжёлый подбородок, акцент. – Помогите ей …пожалуйста.. пожалуйста…
Темнота устала ждать, линия на бумаге ушла за горизонт.
3.
Странно чувство, словно черное и белое поменялись местами: он сел рядом, прямо на пол больничного коридора, достал бумажник, отсчитал купюры и сунул ей в карман, все они были красные и зелёные.
– Девочкам заплати, пусть побегают, поработают, за ней уход нужен. С врачом я договорился, он теперь самый лучший айболит на свете. Сказал, шанс у неё есть. Молись тому, в кого веришь.
– В неё.
– Значит выживет.
Поднялся, поправил пальто и пошёл к выходу. Аля даже спасибо сказать не смогла, язык намертво примерз к нёбу, еще вчера отец твердил ей: скоты понаехали, а теперь она не знала, как смотреть на себя в зеркало, боялась там себя не найти. А он просто встал и ушёл, вряд ли они когда–то увидятся и уж точно ему не надо её спасибо. Тень без имени, Новогоднее чудо. Если бог есть, то он не может жить на этой планете с этими людьми. Если его нет, то кто это был? Она закрыла глаза и прислонилась к стене, словно дежавю, мигнула лампа.
– Там, в палате, место свободное, – девушка чуть постарше её, в красивой, зелёной форме и красным крестиком на кармане. – Вам лучше прилечь.
Стена под пальцами казалась ватной, но Аля встала на ноги. Девушка подхватила её под локоть и проводила до палаты.
– Не подходите к телефону, — сказала Аля. — Маме нельзя…нельзя ничего знать.. у неё сердце, я сама позвоню.. завтра.
4.
Утро было самым обычным. Падал снег. Аля смотрела на себя в зеркало. Спутанные русые волосы до плеч, светло–серые глаза, тонкие искусанные губы. Она смыла с себя все, что могла отмыть, но в таком виде она все равно не может показаться родителям. Круги под глазами, переломанные ногти, ссадины на руках и лице. Наташа, так звали медсестру, принесла свитер и спортивные штаны, её смена закончилась в восемь, но девушка вернулась, чтоб принести ей вещи и еды, оставила свой телефон и обещала позаботиться о Рите, по мере возможности, убеждала поехать домой, пока родители не подняли панику и не обратились в полицию. Начнут искать, докопаются, хуже будет. Аля и сама всё хорошо понимала, несогласованный митинг в новогоднюю ночь, оцепления на территории, что там делали несовершеннолетние, как получилось, что их вообще пустили ночью на улицу?! Кому надо тот найдёт и в этом выгоду. Были случаи когда из–за таких вещей лишали родительских прав. Аля содрогнулась от этой мысли, снова включила холодную воду и умылась. Она никогда не следила за миром вне, её мир был внутри и теперь он крошился на кусочки и ни одним клеем уже никогда не собрать эти части воедино. Она даже мысли не могла допустить, что Рита умрёт, это невозможно, вместе с Ритой умрёт всё… Аля зажмурилась и сунула голову под кран, гася дурные мысли ледяной водой.
Первое января.
Снег тщательно вылизал город до бела, кое–где попадались оранжевые тени дворников, о фонарные столбы разбивалось эхо далёких салютов: кому–то было мало. Аля пробыла рядом с Ритой до пяти вечера, пока не поняла, что тихо сходит с ума. Не выдержав немого ожидания, она попыталась спросить медсестру, потом дежурного врача, но никто не сказал ей ни слова. От безнадежного молчания ее тошнило, она бросила деньги на тумбочку и ушла искать воздух, которого здесь катастрофически не хватало.
Так или иначе ей придётся вернуться домой.
На углу, напротив своего дома, она привычно застыла, глядя на закрытые щитами витрины бывшего книжного магазина. На них красовались самые популярные нынче три буквы. Рядом вполне уместно поместились бы и другие три буквы, хотя сами они – буквы, давно уже ни на что и за кого не стояли в этой точке тотального невозврата. И хорошей иллюстрацией к этому был киоск союзпечати, за железным занавесом которого в живых оставалось только две газеты, как правая и левая рука.
На лестнице Аля долго всматривалась в привычные трещинки на кожаной двери, она уже знала, что собирается делать, но не знала как.
А ну соберись, веснушка ржавая, нечего сопли распускать!
Да, Ритка умеет её разозлить и сдвинуть.
Аля повернула ключ в замке, вошла, стала быстро раздеваться. Дома пахло новым годом: ёлкой и мандаринами, как в детстве. Руки затряслись, Аля выдохнула и резко втянула в себя воздух, от страха сводило живот, кинувшись в комнату, она распахнула шкаф, схватила полотенце и, не видя стен, добежала до ванны.
– Аля! – мамин голос стал последней каплей, она упала на пол, обхватила голову руками и разрыдалась.
Все последующие действия напоминали заломы на бумаге: резкие, хаотичные. Да, мама кричала, хватала за руки, срывала нервы на самых высоких нотах, но Аля не реагировала, методично собирая вещи. И впервые в её сумке не оказалось книг. Тяжело. Все любимое, все с собой, там в темноте под коконом бьётся её бабочка светлого разума, все, что она когда либо впитывала в себя с бумажного листа.
– Куда ты пойдёшь, что ты будешь делать? На что ты будешь жить? А учёба? Аля, остановись, поговори со мной, я могу помочь…Алечка, доченька! – И вжимаясь в дверь, прокричала: – Не пущу! Костьми лягу, не пущу!
– Мне нужны деньги.
Никогда раньше Аля не видела свою мать в таком беспомощном состоянии.
– Ты попала в беду? Аля? Это всё Рита, да? Мы достанем денег, пожалуйста, расскажи!
– Мам, отдай мне мою накопительную карту. Сейчас, – не отводя взгляда, Аля бросила куртку и сумку на пуфик в прихожей. – Я никуда не уйду, но мне нужны мои деньги. Все.
– Это на университет, ты не можешь…ты должна учиться!
– Никому я ничего не должна! – и Аля со всей силы дернула на себя дверь, от неожиданности мама не удержалась и упала, но оглядываться было нельзя, схватив вещи, Аля выбежала из квартиры.
– Ты что здесь делаешь?
Андрей присел рядом на край обледенелой скамейки. Аля вытащила наушники и повернула голову. Она сидела и смотрела в одну точку полных три часа, гоняя одну и туже песню, ей хотелось заставить время замкнуться в этом круге и не двигаться дальше, но небо становилось все темнее, холод всё грубее, ветер нагло лез под куртку, мороз царапал по щекам, в густой черноте клумбами расцветали звёзды.
– Я… сижу.
– Где твой Дарт Вейдер?
– Кто?
– Тёмная сторона твоя где? Девчонка, с которой ты все таскаешься. Ну, размалёванная вечно, как на Хэллоуин.
– Её Рита зовут, и ничего я с ней не таскаюсь, она моя лучшая подруга.
– И где твоя лучшая подруга, почему не мёрзнет вместе с тобой?
С языка так рвалась какая–нибудь излюбленная Риткина фразочка типа: не парься веник, шагай лесом, здесь всё равно не прорастёшь, но Аля сдержалась. Андрей смотрел внимательно и спокойно, дожидаясь ответа, под его пристальным взглядом она невольно почувствовала себя просто маленькой испуганной девчонкой. А бояться сейчас нельзя. Нельзя. Совсем не время.
Кривая на бумаге истерично кривлялась.
– Она в больнице. Ей голову проломили, а я вот… сижу.
Минуту они молчали.
Потом Андрей встал, вытащил её сумку из–под скамейки и пошёл к подъезду.
– Эй!
– Идём.
– Я домой не вернусь!
– И не надо. Идём, – Андрей даже не оглянулся. – Не собираешься же ты замерзать на этой скамейке. Так ты своей подруге точно не поможешь.
Аля вскочила и бросилась догонять.
Ну почему, почему она вечно всех догоняет? За всеми бегает, как собака приблудная, то поджав хвост, то виляя им…Жизнь дерьмо! Но в подъезд вслед за Андреем всё таки вошла, чувствуя как лишается от холода пальцев и тупеет от голодных спазмов в животе.
.
ЛитСовет
Только что
