Читать онлайн
"Конкурс"

Прибытие

Межпланетный шаттл «Спика - 2» плавно совершал посадку в совсем недавно отстроенном космопорту Марса. Лишь только гладко отполированный корпус корабля соприкоснулся с поверхностью планеты, с заднего отсека с едва различимым механическим звуком выдвинулся узенький трап для пассажиров. Белая дверь с маленьким окошком иллюминатора зашипела и, выпустив наружу небольшие струйки пара, распахнулась.
К трапу неуверенно подошёл молодой мужчина лет тридцати. Он с восхищением и небольшой боязнью от всего нового внимательно вгляделся в открывающийся пейзаж Красной Планеты. Экспансия на Марс поначалу шла не очень гладко. Но с пришествием императора Сарбандо всё поменялось. Будучи любителем старины, энергичный правитель решил воплотить в жизнь все мечтания своих предшественников из далёкого прошлого. В 20-м веке было написано много книг про освоение планеты, про войны с марсианами. Тогда это оставалось лишь игрой богатого воображения фантастов. Сейчас же Марс должен был стать центром межгалактического туризма, и Сарбандо прикладывал все усилия, чтобы это произошло как можно скорее. Открытие первого космопорта на Красной Планете было приурочено к проведению конкурса, который император придумал самолично. Ему вдруг понадобился летописец. Он вычитал про эту древнюю профессию в одной из старинных книг из своей библиотеки. Летописец постоянно находился подле правителя и записывал его славные подвиги, и мудрые изречения. Конечно, всё это легко мог делать ИИ его современного коммуникатора. Но разве можно сравнить бездушную программу и пытливый ум живого человека?!
Император так проникся идеей, что решил выбрать на эту должность самого лучшего мастера слова, проживающего на территории его домена. Чуть больше трёх десятков самых талантливых и неординарных писателей были отобраны на участие в конкурсе на звание летописца императора Сарбандо.
И одним из них был Илья Смогов, который в этот момент стоял у трапа и никак не мог решиться спуститься.
— Давай... это. Иди, — прохрипел за спиной голос недовольного пилота. — Ты последний из участников. Все давно уже прилетели. Опоздаешь, и тебя не допустят к конкурсу.
Напоминание о цели визита подстегнуло молодого писателя, и он осторожно сошёл по трапу.
— А куда идти-то? — спросил Илья, повернув голову в сторону шаттла.
Ответом ему послужило знакомое шипение пневматического механизма двери. Вход снова оказался закрытым.
— А куда идти-то? — ещё раз задал вопрос Смогов, но уже скорее самому себе.
Космопорт представлял собой огромную территорию под открытым небом, покрытую большими плитами вишнёвого цвета из сверхпрочного материала. Илья толком не помнил состав, но знал, что это какой-то гибрид кремния и нового металлического сплава, отличающегося повышенной износостойкостью. Вдалеке выглядывали несколько больших ангаров ядовитого зелёного цвета. Людей там не было видно. Смогов повернул голову в другую сторону, и его внимание привлекло длинное, невысокое строение розового цвета. Рядом с ним толпилась небольшая кучка людей, которая, судя по шуму, о чём-то оживлённо спорила.
Илья недолго думая смело направился в их сторону. Молодого писателя постепенно начало переполнять знакомое ещё с детства чувство лёгкого мандража от страха новизны. От волнения его ладони стали мокрыми. Смогов решил не поддаваться эмоциям и полной грудью вдохнул воздух, который производила искусственно созданная над планетой, атмосфера. Наконец, Илья преодолел это небольшое расстояние и оказался среди трёх десятков людей, который с вниманием слушали, стоящего перед ними мужчину в довольно преклонном возрасте.
Старик своей внешностью производил очень яркое впечатление. Густая белая борода была заплетена в длинные косички, как у древних викингов. На голове красовался золочёный шлем с двумя кривыми рогами. Одет он был в толстую, длинную шубу тёмно-бурого цвета и такие же сапоги с тупыми закруглёнными носами. Все придворные знали о любви императора ко всему античному, и поэтому частенько облачались в наряды из далёкого прошлого, чтобы хоть как-то заполучить расположение капризного правителя.
— Так, всё! Больше никого не ждём, — старик бросил короткий взгляд на Илью. — Повторяю для вновь пришедших. Меня зовут Ефим. Я императорский церемони... цеморини... церемониймейстер. Тьфу ты. Теперь расскажу о правилах проведения конкурса. Первый этап. Вы. Сейчас. Без толкотни. По одному. Подходите ко мне и называете своё имя. По одному, я сказал.
Последние слова остановили троих мужчин, которые синхронно двинулись в сторону Ефима. Немного подумав, от троицы отпочковался невысокий, полный юноша и подошёл к церемониймейстеру. Назвав своё имя, он получил в руки большой бумажный конверт сиреневого цвета.
— Не открывать пока я не скажу! — рявкнул Ефим и грозно посмотрел на парня, а потом и на всех остальных. – Понятно?
Писатель согласно закивал, а вслед за ним и все остальные сочинители.
— Следующий!
Илья с удовольствием наблюдал, как его собратья по писательскому ремеслу дисциплинированно получают свои конверты. Никакой толкотни. Возмущений. Недовольств. Всё чинно, благородно. Наконец, и он сам получил в руки долгожданный сиреневый прямоугольник из плотной бумаги.
— Можете вскрывать, — с ехидной улыбкой проговорил Ефим.
Смогов тут же разорвал свой конверт и извлёк оттуда небольшую ламинированную карточку, на которой гордо красовался «Ь». Илья в недоумении посмотрел на окружающих. Каждый из писателей держал в руках такие же карточки, но уже с другими буквами: «Ю», «О», «Л» и так далее.
— Ладно. Не буду вас томить. Слушайте внимательно, писаки. — церемониймейстер с пренебрежением окинул взглядом участников конкурса. — Через три... Ну, может, через четыре часа на планету прибудет император со своей свитой. На месте, где мы сейчас стоим, будет всё приготовлено для проведения конкурса. Ваша задача — написать стихотворение, песню... я не знаю, что хотите. Но есть несколько условий. Первое. Стихотворение должно состоять из пяти четверостиший. Ни больше, ни меньше. Лимит сделан для того, чтобы узнать, насколько вы хороши в своём деле. С другой стороны, ограничение в количестве строк не даст заскучать императору и его гостям.
Надеюсь, это понятно. Дальше. Второе. Перед тем, как читать стихотворение, нужно, используя своё тело, показать букву, которую вы нашли в конверте. Это нерешающий фактор, но добавит вам несколько баллов. И третье. Все слова из вашего стиха должны начинаться с буквы на вашей карточке.
Окружающее пространство тут же наполнилось возмущёнными возгласами.
— Тихо! Тихо, я сказал, – Ефим сделал суровое лицо. — Не шумите, олухи. Дайте договорить. Для некоторых участников будут исключения. Если у вас буква «Ю», «Э», «Ы», «Й», «Ё» и «Ъ», то для вас немного другие условия. Достаточно, чтобы буква просто присутствовала в каждом слове.
И снова по космопорту прокатился недовольный гул.
— Это несправедливо! — выкрикнул толстый бородач с розовыми щеками и почти фиолетовым носом. — И почему каждому раздали именно такие буквы? Всё куплено!
— Цыц! Алкаш! — грозно прикрикнул на него церемониймейстер. — Всё рассчитано правильно. Вычисления делал Искусственный Интеллект. У всех равные шансы. Ну, почти равные. А насчёт выбора... Каждый участник получил букву, которая есть в его имени. Так-то.
Сказав последнюю фразу, старик криво ухмыльнулся и показал рукой на длинное розовое строение:
— С обратной стороны этого дома расположены входы в комнаты. Их там достаточно. Выбирайте любую свободную. Там есть всё необходимое. Бумага, карандаши, еда, питьё. И туалет. Ха-ха. Через три часа по земному времени начнётся состязание. Через пятнадцать минут комнаты будут полностью готовы принять вас. Так что немного подождите здесь, и можете начинать. Сюда раньше времени не соваться. Не мешайте рабочим. А я пошёл. До свиданья. Хм. Писаки.
Смогов, словно только что освободившись от действия мощного гипноза, быстрыми шагами поспешил догнать уходящего церемониймейстера.
— Стойте, — надтреснутым голосом жалобно проблеял Илья. — Подождите.
Старик нехотя остановился и со скучающим видом оглядел с ног до головы молодого писателя.
— Чего тебе? — недовольно спросил он.
— Извините, — Смогов виновато опустил глаза. — Вы не сказали про мою букву. У меня мягкий знак. Но ведь нет слов, начинающихся на него?! Значит, я тоже могу использовать те, в которых он просто есть?
— Хм. — Ефим задумался. — Забыл про неё. Увы, нет. В твоём случае, буква «Ь» должна всегда стоять конце слова.
— Но...
— Никаких но! Всё справедливо.
Смогов тяжело вздохнул, и чуть не плача от досады взглянул на розовато–красное небо Марса.
— Ладно, — внезапно церемониймейстер посмотрел на парня неожиданно добрыми глазами. — Дам тебе подсказку, сынок. В твоём распоряжении все глаголы в неопределённой форме. Всё! Так что давай. Не вешай нос.

Знакомство

После разговора с Ефимом Илья немного воспрянул духом. На самом деле, он получил на вооружение очень ценный совет. В его арсенале теперь почти все глаголы, пусть и в неопределённой форме.
«Хм, — подумал Смогов. — Не мне одному так повезло. Участникам с буквами «Й», «Л» и «Т» тоже. Хотя тому, у кого «Т» повезло вдвойне».
Когда Илья вернулся к месту, где им раздавали конверты, то обнаружил, что толпа писателей значительно поредела. Видимо, какая-то часть людей раньше времени отправились строчить свои вирши. Оставшиеся мастера пера разбились на кучки и о чём-то оживлённо беседовали.
Илья не стал торопиться с работой над стихотворением для конкурса, и решил примкнуть к одной из групп писателей в надежде заполучить какую-нибудь ценную информацию. Немного поколебавшись, он выбрал стоящую рядом с ним троицу, состоящую из высокой, красивой девушки с каштановыми волосами и двух мужчин.
— Вот скажите, — возбуждённо прогремел голос розовощёкого толстяка, которого Ефим обвинил, пусть и не без причины, в бурных возлияниях. – Что я могу написать на букву «У»? А? Молчите? Это не конкурс, а чёрт знает что. Я же должен в своём тексте как-то воспеть повелителя. А как я к нему обращусь? М-м-м? У... У-у-у. Тьфу.
Толстяк раздражённо сплюнул на пол.
— Не отчаивайтесь, мой друг, — с самодовольной улыбкой на лице проговорил мужчина среднего роста с благородной сединой на висках и тщательно ухоженной эспаньолкой. — Есть много слов на букву «У». Допустим... узурпатор. Ха-ха-ха.
— Вам смешно? — толстяк подозрительно прищурил глаза. — Мне вот что интересно. Меня зовут Уртар Янратхим. И мне дали букву «У». Но вас, насколько я знаю, зовут, Улисс. Почему вы получили букву «С»? У вас ведь тоже «У» в начале имени?
— Ой. Вы такой смешной, — мужчина с чувством полного превосходства посмотрел на раскрасневшегося писателя. — Улисс — моё настоящее имя. А творю я под псевдонимом Самуэль. Но, даже учитывая это, не думаю, что в основе выбора лежит заглавная буква нашего имени. Уртар, скажите спасибо, что вам «Я» не досталась. Ха-ха-ха.
Надменный смех Улисса вызвал у Ильи лёгкое недовольство. Самуэль заметил, как изменилось выражение лица у молодого прозаика, наблюдавшего за его спором с толстяком. Он таким же пренебрежительным взглядом посмотрел на Илью и спросил:
— А вас, как зовут молодой человек? Какая буква?
— Илья Смогов. Буква «Ь», — с готовностью ответил юноша и вопросительно уставился на красивую девушку, которая молчала всё это время.
— Милена. Буква «М», — лениво протянула красотка. И немного помедлив, добавила. — Эт псевдоним.
Смогова всегда раздражало, когда образованные люди специально писали или говорили слова неправильно. Но из уст этого прекрасного создания даже такое коверкание прозвучало как божественная мелодия. И Илья решил показать себя настоящим рыцарем перед прекрасной принцессой.
— Вы зря переживаете, — обратился он к Янратхиму. — Очень много есть слов на букву «У», из которых можно сочинить стихотворение.
— Да? — толстяк недружелюбно хмыкнул. — Давай поменяемся? Хочешь? Нет? Тогда не болтай. Умник. Слов, видите ли, много. Сочини, если такой умный.
Губ Самуэля коснулась ехидная улыбка. Милена тоже издала негромкий смешок. Смогова такая реакция только подзадорила. Он мысленно себя подстегнул и решил дать серьёзный отпор.
— Ну, например, так, — Илья сделал небольшую паузу, прокручивая в голове варианты. — Ага, вот.
Он распрямился и, отрешённо смотря куда-то вдаль, сказал:
Ура! уму, усердию, упорству,
Уйди усталость, упадок, уродство.
Троица с удивлением посмотрела на молодого «поэта». Но если Милена и Уртар глядели на Илью с восхищением, то Самуэль, он же Улисс, с опаской, так как узрел в парне реального конкурента.
— Хм, неплохо, — заключил толстяк и слегка причмокнул губами.
— Да. Неплохо. Правда, стихотворный размер не совпадает. Ну, это дело молодое. Научитесь, — Самуэль улыбнулся и по-отечески похлопал Смогова по плечу. – Сложно вам будет. Мягкий знак, знаете ли, непростое задание. Я вам не завидую.
— Ну, в моём распоряжении все глаголы в неопределённой форме, – попробовал храбрится Илья, вспомнив совет пожилого церемониймейстера.
— Сомнительный козырь, — Милена с сочувствием посмотрела на молодого писателя. — Если бы глаголы в настоящем, прошлом или будущем. То это другое дело. А в вашем случае задача реально непростая. Самуэль прав.
— Да ерунда всё это, — снова возмутился толстяк. — Вы мне другое объясните. Мы писатели. Не поэты. П-И-С-А-Т-Е-Л-И! И сейчас должны резко перевоплотиться в доморощенных рифмоплётов? Я последний раз стихи сочинял в студенческие годы, когда был влюблён в одну особу из Крабовидной Туманности. Но это было давно. Сейчас я пишу совсем другое.
— И что же? — поинтересовался Илья.
— Любовные романы с примесью эротики, — ответил Уртар и подмигнул Милене.
— Ох-х-х, — высокая шатенка раздражённо вздохнула и одарила Янратхима осуждающим взглядом. – Что может быть хуже эротики, написанной мужчиной?! Наверное, только любовный роман, написанный опять же мужчиной.
— Не понял, — Уртар возмущённо выпятил нижнюю губу. — Вы считаете, что женщина с этим лучше справиться? Бросьте. Читал я ваши романы.
— Мои? — удивилась Милена.
— Ну, не конкретно ваши, — поправил себя толстяк. — Я имею в виду женские любовные романы. Всё в розовом цвете. Мужчины – манекены со стиральными досками вместо живота. Женщины – длинноногие монахини, мечтающие о вечной любви. Тьфу.
— В моих книгах всё не так, — возмутилась в свою очередь, Милена. — Всё максимально приближено к реальности.
— Милочка, — взмолился Уртар. — Ну не может женщина правдиво писать про мужчину. Да и мужчина про женщину тоже. У нас, как ни крути, героиня — это на всё согласная раскрепощённая деваха, с которой можно в постельке побарахтаться. Она и боевая подруга, фанатеет с чисто мужских увлечений. А у вас мужчина, это принц на белом коне, который решает все проблемы. Накачанный мачо-однолюб, несуществующий в природе.
— У меня очень много друзей мужчин, — возразила девушка. — И они говорят, что я моментами мужика им напоминаю. Повадками, манерой общения. Так что я очень правдиво пишу за любого персонажа, независимо от гендера.
— Я думаю, Уртар говорит про другое, — попытался влезть в спор Илья. — Он имеет в виду, что ожидания у всех разные. Женщина пишет про то, каким бы она хотела видеть мужчину. Или, наоборот, каким бы не хотела. Вторые как раз становятся главными злодеями книги.
— Вот-вот, — радостно согласился Янратхим. — Парень молодой, но уже всё понимает. Я именно про это и говорил.
— А вы, Илья, сами про что пишите? — спросила Милена.
— В основном фантастика, — ответил, смущаясь, Смогов. — Ну, я ищу себя. Поэтому много экспериментирую. А вы любовные романы пишете? Да?
— Да, — девушка кивнула. — Я лырщица.
— Не понял? — парень непонимающе уставился на писательницу.
— Прости, — Милена хихикнула. — Так называют авторов любовных романов.
— А я автор хорроров, — вклинился в беседу Самуэль. — Хотя начинал с другого. Но вот что я вам скажу, друзья мои. Писать от лица противоположного пола можно. Это всё приходит с опытом. Или не приходит. Вы встречаетесь с людьми, общаетесь, замечаете какие-то их особенности. Черты. И потом переносите всё это на бумагу. Ну, или как вариант, можно написать что-то в соавторстве.
— Я не прочь поделиться опытом, — Янратхим вновь подмигнул Милене кустистыми бровями. — Давай вместе сочиним книгу, девочка. С меня сюжет. Написание. А с тебя редактура? Ха-ха-ха.
— Я хоть и не читала ваших фолиантов, Уртар, — девушка сделала серьёзное лицо. — Но могу представить, что у вас там происходит. Бедный, несчастный мужик, обитает на самом дне общества. И здесь случается неожиданное событие, которое в корне всё меняет. Он становится успешным. Красивые женщины начинают пачками к нему липнуть. В общем, типичный «гаремник». Фантазия любого мужчины.
Уртар насупился. Слова Милены, по всей видимости, попали точно в цель.
— Насчёт конкурса, — нарушил неловкую паузу Самуэль и посмотрел на Янратхима. — Вы спросили, почему стихи? Победитель ведь будет летописцем? Но, вдруг наш правитель захочет, чтобы о его подвиге была написана поэма, песня. Вот здесь и понадобятся навыки стихосложения.
— А мне кажется, император не особо заморачивался над правилами, — парировала Милена. — Первое, что на ум пришло, то и сделал условием конкурса.
— А как вам финт с изображением буквы, используя своё тело, — не унимался Уртар. — Это ещё что такое? Нас гимнастами решили сделать?
— Наверное, это для большей зрелищности, — предположил Илья. — Не думаю, что у кого-то могут возникнуть затруднения при исполнении этого условия.
— Это вам молодым, легко, — вновь возмутился толстяк. — А мне уже тяжело корячиться на сцене, исполняя капризы императора.
— Не кипятитесь так, друг мой, — спокойным голосом сказал Самуэль. — У вас ничего сложного. Встаньте ровно. Корпус немного влево отклоните, а правую руку поднимите под углом сорок пять градусов. И всё. Ваша буква «У» готова.
Уртар задумался, переваривая совет от коллеги по цеху.
— У меня тоже несложная задача, — продолжил Улисс. — Илья, я думаю, справится без особых усилий. А вот уже Милене придётся проявить изобретательность.
— Не беспокойтесь, — девушка деланно поправила причёску. — У меня тоже всё схвачено. Обещаю удивить.
— Заинтриговали, — Самуэль глянул на часы. — Но, кажется, нам пора. Мы здесь одни остались, а времени у нас не так уж и много. Вот уже и рабочие пришли. Не будем им мешать. Удачи вам не желаю. Она мне самому понадобиться. Пусть победит сильнейший. То есть я. Ха-ха.

Ремесло

Илья вошёл в первую же свободную комнату и сразу закрыл за собой дверь. Стены и потолок небольшого помещения были такого же ярко-розового цвета, что и само строение снаружи. В центре стоял небольшой овальный стол со стулом. В дальнем углу располагался маленький кожаный диванчик светло-голубого цвета. Насчёт туалета Ефим обманул. Его внутри не было. Помимо толстой пачки чистой бумаги на столе стоял высокий графин с водой и чашка с какими-то экзотическими фруктами. Рядом с листами лежали тонкие деревянные палочки.
— Карандаши! — с изумлением вспомнил их название Смогов.
Он читал об этих древних приспособлениях. Внутри деревянных палочек находился стержень из вещества, которое оставляло серый след на бумаге. Так писали люди прошлого. Видимо, страсть императора к древним артефактам распространялась в том числе и на такие мелочи. Да и на бумаге уже особо никто не писал. А если даже и делали это, то не такими доисторическими штуками.
Самым популярным инструментом для написания текста на бумаге, если уж вы решили предаться ностальгии, было автоматизированное электронное перо «Денеб -2». По размерам оно было меньше, чем карандаш, но по функционалу превосходило его в тысячи световых лет.
Если человек при написании допускал ошибку, то она высвечивалась на любой твёрдой поверхности при помощи встроенного мини-проектора. Предлагалось несколько вариантов для исправления. Оставалось лишь выбрать нужный. Причём неважно, какого рода были ошибки. Операционная система чётко определяла любую неточность. Пунктуация, грамматика, синтаксис, семантика. Также «Денеб» помогал писателю улучшить структуру текста. Сделать его более читабельным, лёгким для восприятия.
«Вот бы перо сейчас сюда, — Илья мечтательно закрыл глаза. — Я бы за пять минут написал бы это стихотворение».
До начала конкурса оставалось чуть меньше трёх часов, и Илья понимал, что ему уже давно пора приниматься за работу. Но он не спешил записывать свои измышления, так как пока не придумал что-нибудь по-настоящему стоящее.
— Хм. Интересно, — начал рассуждать вслух молодой писатель. — Про что я должен сочинить стих? Ода императору? Хвалебная песнь? Или же просто стихотворение на любую тему? Я должен поразить Сарбандо своим талантом? Значит, надо в моём сочинении похвалить его. Все правители любят, когда их превозносят. Ну, хоть с чем-то определился.
Смогов прижался спиной к стене и, вонзив свой взгляд в потолок розового цвета, попробовал придумать начало стиха:
— Правитель, коль… Нет. Коль правитель – хранитель… опять не то. ПФ-Ф-Ф.
Илья понял, что слишком легкомысленно отнёсся к заданию. Нахрапом эту преграду не одолеть. Он оттягивал момент, когда сядет за стол и возьмёт в руки карандаш. Боялся, что не сможет написать ничего путного. Но, видимо, другого выхода у него не оставалось.
Смогов сел за стол, взял в правую руку одну из деревянных палочек и задумался:
«Мне нужно записать слова, которые я могу использовать. Чтобы они были под рукой».
Мысленно поаплодировав себе, Илья начал записывать в столбик все слова, которые заканчивались на мягкий знак. На удивление их оказалось не так уж и мало. И это без глаголов. Глаголов было слишком много, и Смогов решил их вообще не записывать. Только имена существительные. Прилагательных с таким окончанием не существовало в природе. Но даже это не спасло дело. Слов набралось несчётное количество, и Илья испугался, что ему потом сложно будет выдёргивать нужные из этой мешанины.
— Необходимо их как-то структурировать, — догадался писатель. — Сначала союзы. Частицы. Так. Коль, хоть, ведь… ведь, лишь, чуть…
Все части речи из нужных категорий поместились на одной строке. Дальше было сложнее. Существительных было не в пример больше чем надо. Поначалу Илья решил их сортировать по начальной букве. Получилось слишком размашисто. Далее выбор пал на градацию по количеству букв. Такое упорядочение слов Смогова вполне устроило, и он увлечённо принялся за работу. Всех участников предупредили о том, что личные коммуникаторы необходимо оставить на борту корабля. Теперь писатель понимал, для чего это было сделано. Всемирная паутина за доли секунды отыскала бы все слова, отвечающие нужным критериям. Но это бы лишь ещё больше запутало.
Истинная причина в запрете карманных ПК была другая. Встроенная в программное обеспечение нейросеть легко бы выдала стихотворение на любую букву. Император же хотел честного состязания.
Наконец, Илья закончил писать. Смогов решил попробовать разделить их по принадлежности к определённой части речи. Спустя пять минут писатель осознал, что это отнимет у него слишком много времени.
Он взглянул на часы и ужаснулся. Времени оставалось мало, а ни одной строчки ещё не написано. Его вдохновение не хотело трудиться в сжатые сроки. Нужно было лишь начать, но первое двустишие никак не давалось. Либо получалось какая-то детская ерунда, либо непонятная абстрактная чушь.
— Я должен буду обратиться к Сарбандо в своём стихотворении, — снова начал размышлять вслух писатель. — Мне нужно отдельно выписать слова, которые я могу использовать.
Илья взял ещё один лист бумаги и принялся записывать все синонимы к слову император, которые заканчивались на мягкий знак.
— Король, Царь, — новоиспечённый поэт застыл с карандашом в руке. — Так, а дальше? Повелитель. Угу. Так, так, так, так. О! Вождь! Старомодно, правда. Да и слишком локальное звание. Князь! Точно! Хотя нет. Это то же что и вождь. Нужны другие.
Илья пробежался глазами по списку имён существительных:
— Правитель. Ну конечно. Это слово я сто процентов использую. Воитель… воитель. Ну, это не то. Но… применимо к императору. Он же воевал, насколько я знаю. Создатель?! Слишком пафосно. Хотя не удивлюсь, если Самуэль вставит и это слово в свой текст. Создатель. Ну почему бы и нет. Кто-то считает Сарбандо Богом. Идём дальше. Основатель. Годится. Это точно про нашего правителя. Столько планет он заселил за последний год. Деятель. В ту же копилку. Носитель… Это уже левак пошёл. По-моему, достаточно.
Теперь нужно было сочинить хотя бы строчку с одним из этих обращений. Но муза покинула Илью. Усилия, потраченные на систематизацию нужных слов, исчерпали ресурс молодого ума.
«Я же не поэт, — мысленно возмутился Смогов. — Я писатель. Это вообще разные профессии. Смежные. Но разные! Ничего глупее император не мог придумать»?
Илья со злостью сломал один из карандашей и ловким броском отправил его в корзину для мусора, которая представляла собой сделанный из металлической сетки усечённый конус. Эта деталь интерьера, как и всё в комнате, тоже была из глубокой древности. Болезненная страсть императора к старине, постепенно начала бесить Смогова. Хотя, скорее всего причиной злости писателя стало его полная несостоятельность как поэта.
«Интересно, — вновь задумался он. — У других такой же ступор? Или всё идёт как по маслу? Я же буквально за секунду выдал две строки на букву «У». А сейчас – ноль. Хм. Хотел поразить эту красотку. Вот куда в итоге весь креатив ушёл. Мне нужно собраться. Надо немного расслабиться. Это должно помочь».
Илья вскочил со стула и, подойдя к маленькому диванчику, лёг на него, подложив руки под голову вместо подушки. Веки сомкнулись под тяжким грузом сильного утомления. Перед глазами тут же закрутилась карусель из написанных слов. Внутренний голос каким-то замогильным шёпотом начала надиктовывать комбинации и фразы. Некоторые были вполне сносны. Другие же Смогов сразу отбраковывал. За тридцать минут он составил две пары строчек. Работа явно сдвинулась с мёртвой точки. Но очень уж медленно. Илья вскочил с дивана, метнулся к столу и размашистым почерком записал придуманные стихи. Затем он снова вернулся на диван, закрыл глаза и продолжил свои поиски.
Примерно минут через десять, у Смогова образовалась ещё пара строчек, но он не стал их записывать, боясь потерять правильный настрой. Через десять минут вдохновение вновь одарило его потрясающим, как ему самому казалось, двустишием. И, на этот раз Илья не стал прерывать так долго выстраиваемый мыслительный процесс. Спустя восемь минут он... уснул.

Конкурс

Илья сладко потянулся и широко зевнув, замер со стеклянными глазами. Немигающий взгляд упёрся в розовый потолок. Осознание того, что он не в своей постели, пришло очень быстро. Но настоящая паника возникла у Смогова, когда он увидел, что если верить наручным часам, конкурс начался ровно пять минут назад.
Юноша буквально вылетел с дивана и, схватив один из карандашей, принялся судорожно записывать строки, придуманные им до того, как его сознание отправилось на экскурсию по волшебной стране Морфея. На удивление их оказалось больше, чем он думал. Писатель быстро составил из них четверостишия. Увы, по стихотворному размеру текст был неоднородный, но уже ничего нельзя было поделать. Где-то строки были даже слишком абстрактные. Илья быстро переписал черновой вариант стихотворения на чистый лист и, схватив его, выбежал наружу. Лишь обогнув розовое строение, он перешёл на обычный шаг.
Дойдя до угла постройки, Смогов ахнул от неожиданности. За три часа рабочие возвели сооружение, похожее на амфитеатр под открытым небом. Браво имперским строителям! Помимо участников конкурса, здесь было много представителей высшей знати, а также известных во всей галактике людей из мира искусств. Также Илья заметил несколько десятков солдат в голубых плащах. Это была личная гвардия правителя.
Сам император находился в самом центре импровизированного амфитеатра. Сарбандо восседал на необычном подобии трона, сделанном из какого-то удивительной красоты металлического сплава. Спинка и подлокотники переливались золотистым оттенком, в то время как всё остальное было облачено в яркий пурпур. Одет правитель был в шёлковый камзол ярко-красного цвета. Рукава и ворот были расшиты золотом. Широкий пояс из благородного металла отделял узкие штаны от оранжевой рубахи из синтетического шёлка. На груди Сарбандо красовался большущий амулет, в центре которого находился огромный голубой бриллиант.
В правой руке монарх держал длинный изогнутый рог с какой-то пенящейся жидкостью. Император то и дело прикладывался к сосуду и аппетитно причмокивал губами от удовольствия. Рядом с ним стоял уже знакомый Илье седовласый церемониймейстер. Старик крепко сжимал в руках длинный посох, украшенный драгоценными камнями, и внимательно вглядывался в толпу, словно ища кого-то.
«Может, меня?» — испуганно подумал Смогов и, подойдя поближе, встал за спиной у высоченных солдат в надежде, что никто не заметит его опоздания.
— Как ты сказал это называется? — Сарбандо наклонился к Ефиму. — Пи....
— Пиво, Ваше Величество, — ответил церемониймейстер.
— Привкус такой странный, — правитель поморщился. — И этот напиток был популярен в древности? По вкусу похож на жидкость для чистки турбин. Вы там ничего не напутали? А?
— Делали по рецепту, как написано в книге, — развёл руками старик.
— Ладно, — отмахнулся император. — Давайте начнём.
Ефим кивнул и с силой стукнул посохом по полу.
— Буква «А», — зычным голосом прокричал он.
— Это я, — на сцену вышел долговязый мужчина в фиолетовом парике. Он отвесил низкий поклон императору. — Я Актавиус, мой господин. Разрешите начать?
— Букву изобрази! — напомнил условия конкурса церемониймейстер.
— Ой, — виновато улыбнулся поэт. — А я не придумал.
— Ладно. Начинай читать, — разочарованно произнёс Сарбандо и отдал рог с пивом одному из солдат.
Писатель кивнул и, вытянувшись во весь рост, начал читать с листка свои стихи:

Аудитория, аплодисменты автору,
Актавиус — андердог? Акцент,
Алеет алая аляповатая амфора,
Амбассадор античности, аскет,

Аристотель, Авиценна, Аквинский,
Анаксимен, Акусилай, Антисфен,
Арабский, армянский, английский,
Абитель Ареса адрес арен.

— Стоп! — император поднял руку и зажмурился, словно испытал сильную боль. — Абитель? Абитель? Ох, мой друг. Обитель пишется через букву «О»? Вы не знали?
— Правда? — Актавиус удивлённо вскинул брови и часто захлопал ресницами. — Я не знал. Хм. Ну, я продолжу?
— Продолжишь? — Сарбандо поменялся в лице. — Вы сатирик?
— Нет.
— Странно, — правитель погладил свою короткую бородку. — А пошутить я смотрю, любите.
Глаза Актавиуса бешено забегали, выдавая его готовность сорваться в безудержную истерику:
— Я...не понимаю.
— А что тут понимать, — Сарбандо выхватил у солдата рог с пивом, сделал пару глотков, поморщился и вернул сосуд обратно. — Вы не знаете, как слова правильно писать. Какой же вы писатель?
— Понимаете, — долговязый мужчина нервно захрустел длинными пальцами. — Я же поэт. Творческая личность. Меня, бывает, поток несёт, знаете ли. Записывать не успеваю, бывает. Иногда ошибки попадаются. Но мой редактор всё исправляет. Угу.
— Редактор? — хищный взгляд императора словно бы пригвоздил Актавиуса к полу. — То есть, редактора тоже в штат берём? Да?
Горе-поэт затравленно посмотрел на Сарбандо и ничего не ответил.
— Следующий, — Ефим махнул рукой на Актавиуса, словно бы отгоняя назойливую муху. — Буква...

С

Императору сразу не понравилось спонтанное нагромождение слов и имён древних философов. Хитрый писака просто постарался зарифмовать между собой слова на букву «А», не особо заморачиваясь над смыслом. И вроде ничего страшного. Сарбандо бы дослушал этот зарифмованный бред. Но ошибка в последней строчке четверостишия резануло его слух сильнее, чем рёв турбин имперского шаттла. Пока ожидания от конкурса не оправдывались. Это должна была быть битва лучших из лучших поэтов со всей галактики. А в итоге...
— Буква «С», — прогремел голос Ефима, нарушая поток невесёлых мыслей правителя.
Из толпы зрителей вышел мужчина среднего роста, в элегантном синем костюме, с ухоженной чёрной бородкой. Его глаза излучали спокойствие и уверенность.
— Меня зовут Улисс, мой повелитель, — певучим голосом представился поэт. — Творю я под псевдонимом Самуэль.
— Начинайте, — император откинулся на спинку и забарабанил костяшками пальцев по золотистым подлокотникам.
Писатель кивнул. Он уселся на пол и вытянул ноги перед собой. Затем, оставляя туловище в вертикальном положении, уронил голову на грудь и вытянул обе руки вперёд, параллельно своим ногам. Получилась довольно сносная буква «С».
Сарбандо одобрительно кивнул, давая понять, что балл засчитан.
Самуэль встал и заложил левую руку за спину. Правую руку с листом бумаги он вытянул перед собой и начал читать:

Сияет сапфиром сердце сюзерена,
Согревает сильнее Солнца самого,
Свирепость саблезуба, сила Супермена,
Славься светлоликий, святейший Сарбандо,

Сегодня состоится состязанье,
Сильнейших сочинителей стихов,
Сегодня схватка стилей, смыслов, самолюбованья,
Соревнование стихосложения столпов,

Слиянье сложных строк, строп, строф,
Сарказм, синекдоха, сатира, символизм,
Сонеты, стансы, сравненья странных слов,
Секстина, септима, сентиментализм,

Спаять словесную скульптуру, статую,
Слепить свой самобытный, смелый стиль,
Сломать, снести систему старую,
Создать сакральный, совершенный стих,

Словоохотлив, скромен, самодостаточен, силён,
Спаситель страждущих, создатель Света самого,
Сосредоточен, собран, смел, смышлён,
Суровый, сильный, справедливый Сарбандо!

Завершающим аккордом стихотворения стали сдержанные аплодисменты от короля. Присутствующие тут же подхватили реакцию правителя и взорвались бурными рукоплесканиями.
— Браво, Самуэль! Браво! — Сарбандо расплылся в довольной улыбке. — Немного пафосно, конечно. Но вы показали, что обладаете очень хорошими навыками. И не менее хорошими шансами стать моим летописцем. Поздравляю.
Самуэль просиял от радости:
— Ваше Величество! Но я даже не старался.
Его слова вызвали недовольный гул среди гостей императора. Самуэль замахал руками. Мол, вы не так поняли, и добавил:
— Поймите. Мне это было не нужно. Потому что ваш лик. Ваш образ. Ваши деяния. Мотивировали и вдохновили меня настолько, что я написал это стихотворение всего лишь за десять минут по земному времени.
«Хм. А этот рифмоплёт не так прост, — подумал Сарбандо. — Ты не Улисс. А самый настоящий хитрый Лис! Как всё вывернул, а. Ну, ладно. Посмотрим, что будет дальше».
Самуэль ещё раз сделал изящный поклон правителю, и засеменил обратно к группе участников конкурса. Ефим проводил писателя презрительным взглядом и вызвал следующего конкурсанта:
— Буква «М»!

М

Милена неспешно выплыла вперёд и поклонилась императору в глубоком реверансе. Правитель тут же отметил про себя, что девушка довольно хороша собой. Красивая фигура и пластика дикой антаресовской кошки. Одета она была в коричневый пиджак с задранными рукавами. Узкие, чёрного цвета кожаные брюки. На ногах красовались длиннющие ботильоны всё того же коричневого оттенка, в тон её волосам.
Сарбандо очень захотелось, чтобы именно эта поэтесса заняла первое место в конкурсе и стала его летописцем. Император любил окружать себя красивыми женщинами, так почему бы почётную должность не отдать ещё одной представительнице прекрасного пола?
Между тем молодая писательница, не говоря ни слова, легла перед троном. Все замерли в ожидании. Что означает этот жест?
Милена, довольная произведённым эффектом, резко согнула ноги в коленях. Потом, не отрывая свои стройные ножки от пола, развела их в разные стороны, получив почти развёрнутый угол. Сарбандо, наблюдая за гипнотизирующими действиями девушки, не сразу понял, что перед ним сейчас странная, необычная, немного вульгарная буква «М».
— Хо-хо-хо, — не сдержался правитель. — А вы выдумщица.
Милена улыбнулась, и под одобрительный смех собравшихся ловко поднялась на ноги. Она сложила обе руки у себя на груди, и пристально глядя императору в глаза начала своё выступление:

Мантрой молитвы мир менял монах
Минуя метеоров множество морей,
Мадемуазель Милена, мой монарх
Марс место мирной миссии моей,

Мой манифест — межгалактический магнит!
Мертвы междоусобицы, мздоимство, морок,
Мещан молящихся, мираж мечты манит,
Мессир мой милостив, милорд мой молод,

Магистр, миротворец, ментор,
Мой мягкосердечный меценат,
Мой милый, многогранный мэтр,
Мудрец, маэстро, мастодонт, магнат,

Межгалактический мессия, маг,
Масштабы мысли — малый материк,
Монарха монумент — морской маяк,
Материал: металл — медь, мрамор, малахит,

Моя мечта — менять мировоззренье масс
Минёт миллениум, мгновенье, миг
Манит меня мой многоликий Марс,
Мерило мастерства монарха — Мир!

Сарбандо прищурил глаза и вытянул губы трубочкой. Он всегда так делал, когда слышал или видел что-то, сильно цепляющее его пытливый ум.
— Мерило мастерства монарха — Мир! — задумчиво повторил он последнюю строчку. — Тонко. И правдиво. Мне понравилось.
Милена вновь поклонилась и хотела было уйти, но к Ефиму внезапно подбежал один из солдат, держа в руках какую-то смятую бумагу. Старик развернул лист и пробежался глазами по написанному тексту. Его лицо искривилось от удивления.
— Что там? — Сарбандо с лёгким волнением посмотрел на церемониймейстера.
Вместо ответа Ефим молча протянул ему смятый листок бумаги. Император нетерпеливо схватил его и бегло просмотрел содержимое. Глаза вспыхнули гневом, и он грозно взглянул на Милену:
— Это вы писали?
— Нет, — девушка прикусила нижнюю губу и с опаской бросила взгляд на охранников. — Я не понимаю, что это.
Сарбандо поднялся с трона и, сделав несколько шагов, оказался рядом с поэтессой. Он медленно, но уверенно забрал из её рук листок со стихами и, внимательно изучив, сказал:
— Хм. Почерки совпадают. Это вы писали, мадемуазель Милена. Этот листок нашли в урне из вашей комнаты.
— А-а-а, — протянула девушка, и на её лице появилась неуверенная улыбка. — Я поняла. Это не стихотворение. Это список слов, которые я бы точно не использовала в своём произведении. Я их специально записала, чтобы... чтобы не мешали.
— Ха-ха-ха, — недобро засмеялся правитель. — И они каким-то чудесным образом сложились в стихи? Ха-ха-ха. Вы продолжаете меня удивлять. Ну, давайте. Прочитайте нам своё творение.
Он протянул Милене помятый листок бумаги. Девушка в ужасе сделала шаг назад и замотала головой.
— Да не бойтесь вы. Вам ничего не будет, — пообещал император ухмыляясь. — У нас же свобода слова. Демократия. Давайте. Читайте. Я вас прошу.
Милена дрожащей рукой взяла бумагу и робко посмотрела на Сарбандо.
— Только с выражением. Как первый стих. Я знаю, вы сможете.
На последней фразе правитель снова засмеялся и зашагал обратно к трону. Девушку сделала глубокий вдох. Поправила волосы. Она набралась смелости и снова посмотрела прямо в глаза великому императору. Через мгновенье амфитеатр вновь накрыл собой звонкий, чистый и завораживающий голос прекрасной Милены:

Мерзавец, мразь, мутант, мздоимец
Мерзкий мясник, мухлежник, мудозвон
Мощней мессира маленький мизинец
Молиться мёртвому монарху — моветон,

Мошенник, мародёр, манипулятор,
Ментальный мракобес, мозгляк,
Мучитель, монстр, махинатор,
Мужлан, мажор, масон, мудак,

Мерзотный, меркантильный мизантроп
Муфлон, меня марионеткой мнишь?
Молокосос, микроскопический микроб,
Милорд мой — муравей, маркиз мой — мышь,

Мокрица, мелюзга, макака, мазохист,
Микроскопический — метафора, мессир,
Муляжный мачо, мнимый моралист,
Мозоль монарха — маленький мехирь.

Молчишь? Младенец малохольный,
Мужества минимум, мелочный мой мот,
Мастак мошенничать, минорный меланхолик,
Мимика мертвеца, милорд — мордоворот.

Зал замер. Императору было нанесено страшное оскорбление. Двадцать строк, наполненных уничижительными прозвищами и эпитетами.
Илья с ужасом посмотрел на Милену. Он восхитился смелостью поэтессы, но в то же время осознал, что возможно видит её в последний раз. Император хоть и славился своей справедливостью, но с врагами всегда был безжалостен.
Смогов взглянул на Самуэля с Уртаром, и по их виду понял, что, скорее всего, они думают о том же самом.
— Браво! — вдруг соскочил с трона Сарбандо и радостно захлопал в ладоши. — Бра-а-а-в-о-о!..
Придворные не совсем поняли дикого восторга короля, но не посмев перечить монарху вновь поддержали его бурными аплодисментами.
— Ефим, — император наклонился к церемониймейстеру. — А что такое — мехирь?
— Это Ваше Величество, — старик немного замялся. — Как бы сказать...
Церемониймейстер по-отцовски поманил правителя пальцем. Сарбандо наклонился и когда Ефим зашептал ему на ухо значение непонятного слова, лицо императора густо покраснело.
— Ого, — монарх округлил глаза от удивления и обратился к Милене. — Я, как и обещал, не буду предпринимать в вашем отношении никаких мер. Мне нравится честность. И поэтому скажу вам откровенно. Я вам больше поверил, когда вы читали второе стихотворение. В нём было больше искренности. Хотя мне и не очень хочется верить в то, что вы реально про меня думаете все эти ужасные вещи. Спасибо, Милена. Можете возвращаться к своим друзьям.
Поэтесса в третий раз поклонилась императору и растворилась в толпе гостей. Конкурс продолжался.

Антракт

Спустя два часа поэтических баталий большинство участников успело продемонстрировать навыки стихосложения или их полное отсутствие. Наметились два явных лидера, которым прочили победу в конкурсе. Это был Самуэль и, как не странно, дерзкая Милена. Конечно, акции девушки сильно упали, после обнаружения второй части её трудов, но реакция правителя показала, что поэтесса всё ещё сохраняла шансы на победу. Увы, остальные участники очень разочаровали Сарбандо. Кто-то написал откровенный бессвязный бред. Кто-то не смог набрать нужное количество строк. Некоторые индивидуумы умудрились допустить ошибки в словах или использовали предлоги, начинающиеся на другую букву.
Император ощутил лёгкое покалывание в висках. Это был признак надвигающейся длительной мигрени. Сарбандо решил немного отдохнуть от конкурса и, найдя глазами среди гостей пожилого мужчину в красном балахоне, сказал:
— Либертен, друг мой. Я очень рад вас видеть. Как ваше здоровье? Как творчество? Может, прочитаете что-нибудь из нового?
Мужчина поднялся, отвесил императору изящный поклон:
— Всё хорошо, Ваше Величество. Здоровье подводит. Возраст, знаете ли. Нового ничего не написал, из-за болезни. Всего строчек шесть — восемь.
— Просим вас, маэстро, — Сарбандо огляделся вокруг и замахал руками, требуя поддержать его.
Тут же с разных сторон на пожилого поэта обрушился шквал хвалебных возгласов:
— Учитель! Просим!
— Маэстро.
— Мэтр! Прочитайте!
Либертен понял, что деваться особо некуда, и поднял руки, призывая всех к тишине. Затем мужчина негромко откашлялся и с выражением продекламировал:

Как просто, что-то взяв сравнить,
С чем-то другим очень похожим,
Найти связующую нить,
Отбросив слово невозможно,

К примеру, жизнь наша — река,
Бывает тихой, быстротечной,
Бежит она издалека,
Но никогда не будет вечной!

Публика мгновенно взорвалась бурными аплодисментами, и пожилой мужчина в красном одеянии закивал головой в знак благодарности.
— Браво, Либертен. Браво! — Сарбандо сдержанно похлопал поэту. — Спасибо, что порадовали нас. Очень хорошие стихи. Ефим. Кто у нас там следующий по списку?
— Буква «У», — громко провозгласил церемониймейстер, и посох вновь со звоном воткнулся в пол.

У

Илья уже в который раз нарезал круги в тщетных попытках найти своих недавних знакомых. Смогов видел их выступления. Но когда они заканчивали читать и исчезали в толпе, то тут же пропадали из его поля зрения. Писатель сильно волновался. С каждым новым вышедшим на сцену участником приближалось его собственное выступление. А Илья не был уверен в своем тексте. Конечно, многие здесь нагородили такой чуши, что его стихотворение по сравнению с ними просто шедевр. Но можно ли победить с таким уровнем? Писатель понимал, что участие в конкурсе это большой шанс заявить о своих амбициях. Даже если победа ускользнёт, его могут заметить. Нужно лишь запомниться. Выступить ярко.
— Илья, — вдруг услышал он за спиной знакомый женский голос. — Я тут.
Это была Милена. Она, улыбаясь, махала ему рукой, указывая на место рядом с собой. Смогов кое-как протиснулся между плотными рядами людей и сел рядом с девушкой.
— Я для тебя место заняла, а ты ходишь непонятно где, — поэтесса игриво посмотрела на парня. — Волнуешься?
— Немного, — слукавил Илья и решил срочно сменить неприятную тему. — А где Самуэль?
— А вот он, — Милена указала пальцем куда-то вправо, и Смогов тут же узнал тщательно расчёсанную шевелюру поэта.
— У вас с ним большие шансы. Все говорят.
— Правда? — с напускным безразличием спросила красотка. — Для меня будет наградой уйти отсюда целой и невредимой. О победе и не думаю.
— Ну, с этим стихом ты конечно... — Илья негромко хихикнул. — Как тебя угораздило?
— О-х-х-х...— Милена томно вздохнула. — Я эту зарифмованную обзывалку первой написала. Первое, что на ум пришло. Притом, что я к Сарбандо отлично отношусь. Он столько сделал для развития культуры в империи. Если бы знала, что комнаты будут обыскивать, я бы этот лист сама съела и не подавилась.
— Мне кажется, ты ему понравилась, — поделился наблюдением Смогов. — Причём, не только как поэт. Но это неудивительно. Ты очень красивая.
— Правда? — снова спросила Милена, но уже с нескрываемым интересом. Но потом, спохватившись, добавила. — Тьфу. В смысле, правда, не то, что я красивая. А то, что понравилась императору?
— Ну, я так увидел.
— Хм... Интересно. Сарбандо молод. Вполне привлекателен. Мне он тоже симпатичен. Но...
— Но, что? — лениво спросил Илья, немного обидевшись, не услышав благодарности за свой комплимент.
— Но кто он? А кто я? — Милена мечтательно закатила глаза. — Не думаю, что у меня есть шансы завоевать его сердце. Императрица Милена. Хм. Звучит.
Не то, чтобы у Ильи были серьёзные планы насчёт красавицы, сидящей сейчас рядом с ним, но в душе он надеялся, что хоть немного симпатичен ей. Сейчас же стало понятно, что у девушки совсем другие предпочтения.
— Буква «У», — вновь громогласный тенор Ефима сотряс окружающий воздух. — Участник. Выходите или засчитаем вам поражение.
— Да иду я. Иду.
Вслед за этими словами, с трудом перешагивая через металлическую скамью, на сцене появился Уртар Янратхим. Его массивная фигура, которая покачивалась, словно от сильного ветра, давала повод для обсуждения того, чем этот человек занимался в розовой комнате. Толстяка ничуть не смутили возмущённые взгляды присутствующих, и он, коротко поклонившись императору, изобразил импровизированную букву «У». Уртар всего лишь поднял правую руку немного под углом, и слегка отклонил корпус влево.
— Похоже, последовал совету Самуэля, — заметил Илья.
— Ну да, — согласилась Милена, и с ухмылкой добавила. — Сейчас посмотрим, на что способен мастер любовных романов с примесью эротики.
Сарбандо одобрительно кивнул и сделал жест, разрешая поэту прочитать свои стихи.
Толстяк облизнул тонкие губы и, встряхнув длинные волосы, начал выступление:

Ура! Усердию, упорству,
Ура! Усилию, укладу, уставу,
Уйди! Уныние, уродство,
Уйди! Укоризна, убогость, усталость,

Илья с Миленой переглянулись. На губах обоих заиграла улыбка. Уртар не побрезговал вставить в текст импровизацию Смогова. Что ж, Илье это даже немного подняло самооценку. Янратхим, похоже, не гнушался никакими методами для достижения своей цели. В том числе и советами конкурентов.
Уртар между тем продолжил:

Успешный управленец умеет,
Учить умению учиться,
Учтивый управленец узреет,
Учиться, учиться, учиться,

На лице Сарбандо появилась уже знакомая маска разочарования. Его скучающий вид говорил о том, что он дослушает стихи, но без особого удовольствия. Уртар, конечно же, заметил реакцию правителя. Но перед тем, как он решил прочитать третье четверостишие, до его слуха донёсся едва слышимый ехидный смешок. Толстяк обернулся и увидел в толпе улыбающегося Самуэля.
Янратхим замер, и его глаза сверкнули праведным гневом. В голове что-то щёлкнуло. Он развернулся всем телом к ненавистному коллеге и произнёс:

Уртар устарел? Услышал упрёк,
Ушам услада — утончённый ум,
Улисс — убежал, убёг, утёк
Улисс — уродец, уроженец урн.

Подобные оскорбительные строки стали неожиданностью не только для Самуэля, но и для самого императора. Сарбандо с удивлением воззрился на толстяка. Но мешать не стал. Монарху было интересно, что же будет дальше. Уртар продолжил:

Угу, упырь, узри успех Уртара,
Умею унижать уродов узколобых,
Убью увесистым ударом,
Ушлёпков, увальней убогих.

— Ваше Величество, — раздался из толпы рассерженный голос Самуэля. — Я могу ответить этому нахалу?
— Ответить? — император покосился на Ефима, но тот лишь пожал плечами. На губах императора заиграла озорная улыбка. - Как ответить? Хотите поединок с ним? На кулаках? Это тоже очень интересная древняя забава.
— Нет, — Самуэль покачал головой. — Я не воин. Я писатель. Отплачу этому хаму его же монетой.
— Вы хотите поэтическую схватку. Обмен колкими куплетами?
— Именно так, Ваше Величество.
— Хорошо, — согласился Сарбандо. — Но условие. Вы должны ответить, использую лишь вашу букву «С»? Готовы?
— Да, повелитель.

Баталия

Самуэль поднялся на сцену и смерил конкурента уничтожающим взглядом. В глазах читалось полное отсутствие уважения к сопернику. Он немного постоял в раздумье, и, не спуская глаз с Уртара, сказал:

Сегодня Самуэль сразит скота сатирой,
Сразит супостата смекалкой своею,
Срублю слизняка, словно сучья секирой,
Слова словно сталь, скройся скорее,

Публика восторженно захлопала. Похоже, ей начал нравиться словесный поединок двух писателей. Толстяк, услышав выпад в свою сторону, недовольно поморщился. Но затем на его лице появилась злая ухмылка. Видимо, за пазухой у «поэта» были припрятаны ещё несколько козырей. Уртар с несвойственной ему ловкостью вдруг резко принял боксёрскую стойку. Он начал неуклюже делать маятник, выбрасывая удары по воображаемому противнику:

Уход, удар — Улисс упал,
Ушиб, ущерб, урон,
Увы, Улисс уже устал
Уход — удар, удар — уклон,

Сарбандо присоединился к шумным овациям гостей. Он ощутил себя римским императорам на гладиаторских боях. Ему стало понятно, почему в древности были так популярны ожесточённые схватки на арене. Здесь, конечно, не настоящие поединки, но тоже дуэль, пусть и словесная.
Между тем ответ Самуэля не заставил себя долго ждать:

Самолюбивый сукин сын, слушай сюда
Согласен, сын — сомнительно, сынок,
Старпер, сгори скорее со стыда,
Слюнтяй, стервец, сквалыга, сосунок.

— Обзывалки, — шепнула Милена на ухо Илье. — Мальчики всё же такие мальчики.
Смогов пожал плечами. В принципе, он был с ней согласен. Стихи очень примитивные. Но учитывая, что Самуэль это сочинял на ходу, экспромтом, качество было вполне годным. Да и второе четверостишие Улисса было лучше первого. Видимо, писатель постепенно начинал входить в кураж.
Уртар скривил губы в надменной усмешке, и с пафосным видом сказал:

Упрямый, устарелый, угасающий,
Угрюмый, управляемый, уродливый,
Уступчивый, унылый, умирающий,
Услужливый, удушливый, угодливый.

Толпа тут же взорвалась овациями. Люди готовы были поддержать любую активность, не обращая особое внимание на качество очередного куплета. Четыре строки. Двенадцать слов. Двенадцать прилагательных. Уртар решил сменить угол атаки. Но чем же ответит оппонент?
Самуэль разочарованно покачал головой. Так иногда делают бойцы, пропустившие удар, и не почувствовав в нём особой разрушительной силы.
«Если это твой максимум, жирдяй, — подумал он. — То у тебя большие проблемы».
Ответ мастера хорроров не заставил себя долго ждать:

Сильнее ста смердящих скунсов,
Скабрёзных слухов сеятель, садист,
Сейчас соперник Самуэля сдулся?
Сегодня соло Самуэля, сегодня Самуэль — солист.

Уртар немного поник. Его выражение лица говорило о том, что он явно не ожидал такого отпора. Все заготовки толстяк уже кинул в своего визави, а сочинять на ходу он умел не очень хорошо. Спустя пару минут, он всё же решил ответить, но голос уже не был таким уверенным как в начале выступления:

Уртар — универсал, усёк? Уймись,
Улисс — ублюдок, ухарь, уголовник,
Уртар — учитель, умница. Улисс?
Улисс — ужасный ухажёр, угодник.

— Ммм, — синхронно простонали Илья с Миленой.
Фраза «ужасный ухажёр» резануло слух обоим писателям.
— У него повторы пошли, — сказал Смогов. — Видно, что запасы истощились. Дальше ещё хуже будет, если не соберётся.
Милена лишь молча кивнула.
Самуэль, видимо, тоже уловил, что противника «повело», если говорить языком бокса. Поэт посмотрел на Уртара взглядом хладнокровного убийцы, в котором читалось недвусмысленное послание: «Тебе конец».

Сама свобода — странствие, скитание,
Стыдись сквалыга, скупердяйство — срам,
Сильный самец сегодня — слабое создание,
Средь сотен самых сильных стран.

«Вот оно, — подумал Илья. — Самуэль в прошлом куплете показал, что и сам может обзываться. В новом же он ещё раз продемонстрировал талант мастера импровизаций, не забыв при этом про смысл».
Уртар был в полной растерянности. Выбора особо не было. Либо признать поражение, либо попробовать выдать что-то экспромтом. Янратхим выбрал второе:
— Уртар… утёр, удивил? Умышленно... умею. Умею. Улисс — угнетатель. Уртар... Уртар — усилитель... Ум-м.
Толстяк замолчал. Его пыл иссяк. Он исчерпал себя и все слова на заданную букву, которые бережно хранило ранимое сознание писателя. Уртар выжидающе посмотрел на оппонента. Самуэль был безжалостен:

Сказать сморчку сикельда, соплежуй, слизняк?
Собака, сиволапый свинтус, смерд,
Стихотворение соперника — сквозняк,
Стих Самуэля — словно самый сильный смерч,

Симфония сладкоголосых сочетаний
Смотрите сказители, свихнулся стихоплёт,
Слизь страждет слёзных состраданий
Сэм — сокол, соперник — сбитый самолёт,

На Уртара было жалко смотреть. Его щёки, зарумянившиеся от большой дозы принятого алкоголя, стали пунцово-красными. Толстяк опустил глаза в пол и боялся смотреть на своего противника. Янратхим был побеждён, унижен, раздавлен.
Самуэль поднял руку, показывая, что это ещё не всё, и он способен на большее. Зал замер. Поэт выждал небольшую паузу и снова зачитал:

Улисс — уверенный, ухоженный, учённый,
Успей удрать, удача ускользает, умник,
Уртар — увечный, ушлый, удручённый,
Угомонись, утробы угнетённый узник

— Контрольный выстрел, — констатировал Илья. — Убил врага его же оружием.
Он был поражён ожесточённой схваткой двух поэтов. Кого-то мог удивить восторг от выступления Самуэля. Простые рифмы. Ломаный ритм. Примитивный смысл. Но Илья прекрасно понимал, что сочинять стихи в столь короткий промежуток времени, причём чтобы каждое слово начиналось на одну букву — это не так-то просто. Плюс ко всему давление публики. Самуэль показал себя во всей красе. Теперь Илья понял, что бахвальство Улисса не просто слова. И он на самом деле мог написать текст своего выступления за пятнадцать минут. Проиграть такому незаурядному сопернику было совсем необидно.

— Это было просто великолепно! — Сарбандо поднялся с трона и развёл руки в разные стороны. — Вы оба большие молодцы. Подарили нам незабываемое зрелище. Настоящую битву двух искусных поединщиков. Поздравляю Улисса – Самуэля с победой. На итогах конкурса это, конечно, никак не скажется, но вы заработали пару лишних баллов.
— Ваше Величество, — Самуэль с жалостью посмотрел на Янратхима. — Я всегда за честную схватку. Поэтому скажу вот что. Есть в алфавите несколько букв, на которые довольно легко составить стихи. Моя буква «С» одна из них. Так что я был в более выгодных условиях. Уртару было намного сложнее. Думаю, у нас боевая ничья.
Толстяк поднял взгляд с пола и посмотрел на бывшего соперника. Глаза Уртара были слегка влажными от подступающих слёз, но в них лучилась благодарность.
— Благородно с вашей стороны, Улисс, — Сарбандо одобрительно кивнул поэту. Затем он перевёл взгляд на Янратхима. — Уртар. Не отчаивайтесь. Конечно, правила соревнования были нарушены, но вы показали не дюжую изобретательность и стремление к победе. Так что вы тоже всё ещё имеете шансы на победу. Ефим.
— Да, Ваше Величество, — отозвался старик голосом, который выдавал сильную усталость.
— Сколько у нас ещё букв осталось?
— Две.
— И какие же?
— Мягкий знак и буква «Ы», Ваше Величество, — ответил церемониймейстер и заразительно зевнул.

Ь

Был ли Смогов готов к своему выходу? И да, и нет. Его пугала шумящая толпа зрителей. Страх выступления перед большой публикой присутствовал очень давно. Но с другой стороны, Илью распирало гнетущее чувство неудовлетворения. Ему хотелось выйти и, наконец, выплеснуть на императора и его гостей жгучий коктейль из слов, которые он на скорую руку записывал деревянной палочкой.
— Буква «Мягкий знак», — возвестил зычный голос церемониймейстера о начале нового выступления.
— Давай, Илья, покажи им, — Милена ободряюще похлопала парня по плечу. — Ты, главное, не волнуйся. Дыши ровно. Удачи тебе.
— Ага, — отозвался Смогов. — Удача мне точно понадобится.
Он поднялся с места и начал медленно пробираться к выходу на сцену. Его встречали радостными криками и улыбками. Хотя некоторые люди смотрели с сочувствием и жалостью. Перед тем, как преодолеть последние два метра до сцены, Илья увидел своих новых знакомых: Самуэля и Уртара. Бывшие соперники стояли, обнявшись и весело смеялись над шутками друг друга. Смогов в очередной раз был удивлён. Совсем недавно эти писатели обменивались зарифмованными оскорблениями, бились не на жизнь, а на «смерть». Сейчас же они больше напоминали двух старых приятелей, которые встретились после долгой разлуки. Это наблюдение позитивно сказалось на настрое молодого писателя, и на сцену он вышел уже более спокойным и уверенным.
— Меня зовут Илья Смогов, Ваше Величество.
Сарбандо внимательно посмотрел на юного мастера пера. Императору очень понравилось предыдущее выступление. Хоть регламент и был нарушен, два писателя показали яркий бескомпромиссный поединок. Публика была в восторге, и монарху очень не хотелось, чтобы следующее выступление понизило градус накала.
— Можете начинать, — сказал Сарбандо.
Илья кивнул и сел на пол. Подтянул обе ноги к себе. Согнул в коленях. Правой рукой он обхватил их, а левую вытянул вверх. Получился кривоватый мягкий знак. Затем Смогов поднялся и встретился взглядом с Ефимом. Старик узнал его и подмигнул. Илья наполнил лёгкие непривычным марсианским воздухом и начал читать своё творение:

Есть хмель скрыть грусть, есть плеть сбить спесь,
Смыть кровь — хотеть посеять злость, ложь, месть
Король — успешность, справедливость, крепость,
Правитель — Стойкость, мудрость, смелость,

Повисла тишина. Смогов внутренне съёжился. Он не смог понять, какое впечатление произвели его стихи. Первый куплет он считал самым неудачным. Вначале неплохой ритм и рифмы на созвучие. Но дальше, какая-то мешанина с притянутым за уши детским посылом и нарушением ритмического рисунка. Сомнения разрешил император, на лице которого появилось выражение скуки и разочарования.
Но беды на этом не заканчивались. Илья написал больше пяти четверостиший. Причём каждое с разным стихотворным размером и ритмикой. И сейчас горе-поэту приходилось на ходу как-то скомпоновать эти куплеты в цельное произведение.
— Вы будете читать дальше? — полюбопытствовал император.
— Прошу прощения, Ваше Величество, — дрожащим голосом ответил Смогов и продолжил:

Кисть — длань, жизнь — смерть,
Тишь — брань, высь — твердь,
Гниль — грязь, вкривь — вкось
Глубь — вширь, кисть — кость

Сарбандо вытянул губы в трубочку. Он так всегда делал, когда не знал, как реагировать на что-то необычное.
«Хм, — подумал монарх. — Вроде и справился паренёк. Но всё равно чего-то не хватает. Какое-то нагромождение. Антонимы. Синонимы. Всё зарифмовано. Кое-где даже парные созвучия. Но чего-то не хватает. Смысла. Смысла не хватает. Вот!»
Илье подобно телепату со стажем стало понятно, о чём сейчас думает монарх. Смогов был и сам не в восторге. Он критиковал чужие выступления с умным выражением лица, в то время как его собственный текст был просто ужасен. Но выбора не было. Нужно было читать дальше:

Любить мечтать — увидеть даль,
Мечтать любить — познать печаль,
Хотеть украсть — расстроить мать,
Одаришь Чернь — позоришь знать.

Ефим довольно улыбнулся. Его порадовало, что Илья последовал совету использовать глаголы. Он, конечно, не раскрыл весь потенциал этого приёма, но третий куплет показался старику намного удачнее первых двух. Церемониймейстер поднял глаза на императора и также увидел в них одобрение.
Сарбандо и вправду понравилось четверостишие. Не только смыслом, но и интересной игрой слов в первой двойке. Илья дал императору надежду.

Смерть — Хтонь, скорбь, грусть,
Жизнь — Боль, злость, пусть,
Страсть — Плоть, дурь, связь,
Ложь — Лесть, дичь, грязь,

И снова красноречивое молчание. Илья ощущал, как в воздух вокруг наэлектризовался, а время остановило размеренный бег. Он и сам не верил, что написал эти строки. Они показались ему просто гениальными. Реакция Сарбандо была тому подтверждением. Правитель смотрел остекленевшими глазами в фиолетовое небо, и о чём-то напряжённо думал: « Так коротко. Так лаконично. И всё в точку. А парень молодец. Наверное, он специально усыпил нашу бдительность. Сделал так, чтобы мы расслабились, а потом резко ударил под дых. И сейчас он медленно и неумолимо ведёт нас к катарсису»?
Илья распрямил плечи и приготовился читать последний куплет:

Мораль здесь есть, болезнь, есть хворь,
Любовь есть боль, хоть злись, хоть спорь
Любовь — есть страсть, ешь горечь всласть,
Лишь царь есть — цель, лишь царь — есть власть.

И вновь территорию космопорта наполнили громкие овации благодарных зрителей. Смогов низко поклонился императору. Сарбандо поднялся с трона и жестом приказал всем соблюсти тишину.
— Поздравляю вас, молодой человек, — улыбаясь, произнёс монарх. — Отличная работа. Мне понравилось. Поначалу вы, конечно, заставили понервничать всех. Наверное, и сами понимаете. Первый куплет был почти провальным. Но зато потом... Как бы сказал мой друг Либертен, что называется «расписались». Подмечу последний рефрен: «Лишь царь есть —цель, лишь царь есть — власть». Действительно. Это важный момент. Только власть, сосредоточенная в руках одного человека, способна принести порядок и равновесие в жизнь многочисленных миров галактического союза. И именно наша империя является для всех примером в отношении правильных пропорций демократии и тоталитаризма. Наши соседи уже много столетий не могут выбраться из болота междоусобных войн. Слава Империи!
Толпа взорвалась аплодисментами и начала дружно скандировать имя императора. Илья мысленно усмехнулся, подумав про то, что поэтичное выступление превратилось в торжественное обращение правителя к своим подданным. Сарбандо же тем временем продолжил спич:
— Скоро наше состязание закончиться, но я хочу вас заверить, что об этом конкурсе ещё долго все будут вспоминать. Каждый из участников получит диплом и возможность издаваться в еженедельном журнале «Арктур». Но и это не всё. Я обещаю вам, что каждые пять лет на Марсе будут проводиться конкурсы талантов. Не только среди писателей, но и многих других представителей нашей богатой культуры.
Смогов хлопал со всеми остальными. Речь императора очень мотивировала. А его обещания издаваться в «Арктуре» порадовало особенно. Илья теперь абсолютно точно понял, что не зря приехал.
— Ефим, — сказал Сарбандо, даже не посмотрев в сторону церемониймейстера.
Старик кивнул, и посох с драгоценными камнями вновь врезался в мощёный вишнёвыми плитами пол:
— Буква «Ы».

Ы

На сцену неторопливо вошла невысокая блондинка в просторном белом платье до пят. В руках она держала длинную, тонкую палочку из какого-то прозрачного материала. Девушка поклонилась императору и упёрла свою трость в пол. По всем законам физики тросточка должна была упасть, но произошло чудо. Прозрачный шест словно бы завис в воздухе. Палочка стояла, не шелохнувшись, как будто её намертво приклеили к полу. Блондинка села рядом, согнув ноги в коленях, и подняла левую руку.
Весь зал замер. В предыдущем выступлении Илья похожим способом изобразил мягкий знак. Сейчас же в симбиозе с прозрачной палочкой взору правителя открылась сияющая белизной буква «Ы».
Девушка поднялась и взглянула на императора. Испод золотисто-жёлтых ресниц на правителя смотрела пара прекрасных изумрудных глаз. Сарбандо только сейчас подметил что-то неуловимо ускользающее во взгляде маленькой светловолосой писательницы. В них было сияние непорочной чистоты, и в то же время какой-то дьявольский блеск. Словно ангел спустился с небес для того, чтобы соблазнить императора своей умиляющей невинностью.
На вид ей было двадцать – двадцать пять лет, но маленький рост и детские черты лица делали её моложе, минимум лет на десять.
— Как вас зовут? — спросил правитель и облизнул пересохшие от волнения губы.
— Диана, мой повелитель.
— У вас буква «Ы». Но в вашем имени нет такой литеры.
— Кому-то она должна была достаться, — девушка пожала плечами. — Выпала мне.
— Хм, — император нахмурился и покосился на Ефима. — Как-то несправедливо.
Старик хотел было ответить, но девушка его опередила:
— Да нет. Мне очень повезло. Есть много слов с этой буквой. Множественное число большого количества имён существительных. Целая бездна прилагательных.
— Ааа, — понимающе закивал Сарбандо.
— Но я постараюсь использовать их по минимуму, — сказала девушка и кокетливо улыбнулась правителю.
— Даже так, — император удивлённо вскинул бровь. — Ну что ж. Приступайте.
— Слушаюсь милорд, — Диана ещё раз поклонилась монарху, и её взгляд приобрёл мечтательную отрешённость. Она словно бы не замечала никого вокруг, полностью отдаваясь своему выступлению. Глаза закрылись, а из уст заструился тонкий журчащий голос:

Фаты разрыв,
Бугры пышны,
Горы обрыв
Позыв мошны

Дыши, богатырь,
Вырос штык
Дрын, штырь
Грозный рык,

Холмы Венеры,
Колышет тычок,
Ты самый первый,
Нырок, рывок,

Вскрыт нарыв,
Стыд — брысь
Брызг, взрыв,
Быстро ввысь,

Владыка милый,
Пытай рабыню,
Ты самый сильный,
Мы едины!

Сарбандо и все люди, присутствующие на конкурсе замерли. Стихи Дианы, словно магическая мантра ввели публику в глубокий транс.
Это было самое короткое выступление за весь конкурс. Самое смелое. Самое откровенное. Цельное. Понятное. Сарбандо на мгновенье показалось, что от девушки исходит какое-то свечение голубовато-зелёного цвета. Он смотрел на Диану, не в силах оторвать взгляд от миниатюрной блондинки. Сердце императора после многочисленных любовных баталий с прекрасными фрейлинами ещё не полностью заросло бронёй. И сейчас свет, исходящий от юной поэтессы, нашёл брешь между складками доспехов и оставил в душе монарха неизгладимый след.
— Спасибо, Диана, — неровным голосом поблагодарил император участницу. — Вы использовали слов меньше, чем все остальные конкурсанты. Но от этого выступление даже немного выиграло. Вы большая молодец.
— Спасибо, милорд.
— Я не знаю, добьётесь ли вы победы, — правитель сделал паузу. — Но то, что вас заметят, это факт. Очень яркий перформанс.
— Ваша похвала, для меня лучшая награда, — белокурая красавица учтиво поклонилась и бросила на Сарбандо прощальный взгляд полный преданности и обожания.
— Ефим, — правитель пригнулся к своему советнику. — Согласитесь, очень странная девушка?
— Она вам понравилась, мессир? — ответил вопросом на вопрос старик.
— Понравилась? – Сарбандо сделал удивлённое лицо. — Скажешь тоже. Просто у неё необычная внешность. И стихи она написала своеобразные. Хотя, ты прав. Есть в ней что-то такое. Притягивает внимание.
Старик лишь ухмыльнулся и погладил свою роскошную, заплетённую в косы бороду.
— Ещё скажи, я влюбился в эту белокурую бестию? — фыркнул император и поймал себя на мысли о том, что возможно его слова не так далеки от истины.

Предпоследняя глава

Перед оглашением результатов конкурса было объявлено выступление известного артиста в жанре хип-хоп, Селдона. Илья не особо понимал, в чём суть этого направления музыки. Знал только, что это вымирающий вид искусства. А Сарбандо всегда интересовался стариной. Так что, появление на конкурсе подобного раритета ни для кого не было сюрпризом.
И Илья, так же, как и все присутствующие, ждал с нетерпением выхода музыканта. Компанию ему составили старые знакомые: Самуэль, Уртар Янратхим и Милена. Дух соперничества испарился, и теперь четыре писателя с удовольствием делились впечатлениями от участия в устроенном императором состязании.
— Я так и не понял, откуда эта девка вылезла, — стирая пивную пену с усов, подивился Уртар. — Словно из ниоткуда. А на Сарбандо она произвела впечатление.
— В ней ничего особенного, — презрительно фыркнула Милена. — Призналась в чувствах императору. Хм. Не думаю, что наш правитель поведётся на эту фальшивую невинность. Он всё-таки не пятнадцатилетний юнец.
— А мне тоже показалось, что Сарбандо запал на неё, — включился в разговор Илья. — Он так смотрел на неё. Милена, ты же пишешь про любовь. Такое в романах обозначается, как: между ними пробежала искра. Так?
— Нет, не так, — весело передразнила девушка. – Я бы написала иначе: «Между ними возникала непреодолимая тяга друг к другу».
— Тяга на самом деле возникла, — согласился Самуэль. — Я сам попал под воздействие магии её голоса. И стихи она написала очень… очень…
— Своеобразные? — попытался помочь Уртар.
— Ну, не совсем, — Самуэль прищурился, словно старался что-то вспомнить. — У меня сложилось впечатление, что она на самом деле поэт. А не как мы, второсортные рифмоплёты. Слог у Дианы очень хорош. И смысл присутствует. Вы, наверное, скажете пошловатый? Но мне понравилось. У малышки есть свой стиль. Почерк. В нашем деле это очень важно.
— Считаете, она может победить? — поинтересовался Илья.
— А почему бы и нет, — всплеснул руками Самуэль. — Мой друг, у вас тоже весьма неплохие шансы. Даже вон Уртар может стать имперским летописцем.
— Да уж, — добродушно загоготал Янратхим. — Вы, Улисс, своими жёсткими строчками похоронили не только мои шансы на победу, но мою и без того утопающую карьеру.
— Да будет вам, дружище, — Самуэль похлопал толстяка по плечу.
Между тем все приготовления для выхода Селдона бы закончены. На сцену поднялся высокий парень в широких штанах, длинном зелёном свитере и вязаной шапке. На Марсе было довольно жарко, и все понимали, что головной убор лишь часть образа музыканта.
Селдона встретили очень тепло и громко. Илья с удивлением заметил, что к участникам и гостям императора теперь присоединились работники космопорта. Все хотели послушать новую песню известного хип-хоп-исполнителя. Селдон раздавал воздушные поцелуи и приветственно махал радостной публике. Наконец, когда овации стихли, из динамиков начал выползать тягучий, шипящий звук качающего бита.
Музыкант снял с металлической стойки какое-то приспособление. Илья вспомнил, что оно называется микрофон, и служит для усиления громкости голоса. Ещё одна дремучая древность. Сейчас это устройство ненужный хлам. Современные артисты использовали микроскопический имплант, который крепился к переднему зубу. При помощи коммуникатора ты регулировал громкость и другие настройки звукоизвлечения. Подобный гаджет существовал и для ушных раковин. Он помогал своему хозяину понять любой из диалектов, внесённых в межгалактический реестр.
Селдон, наконец, разобрался с раритетным приспособлением и, прижавшись к нему губами, прошептал:

Избитая тема, разбитое сердце,
Мне в жаркую ночь, без неё не согреться.

Повисла небольшая пауза, которая тут же прервалась внезапным звуком пианино. И вслед за волшебной трелью старинного инструмента, музыкант, медленно раскачиваясь в такт чарующей мелодии, начал читать свой текст:

Я один в пустыне, пустой наполовину брат,
Не зря Господь создал её из моего ребра,
Каждый из нас не раз в припадке резал себе вены,
Без них ты как акула без зубов неполноценный,
Когда же ты любимая, причалишь к моей пристани,
Слова о расставании звучат как будто выстрелы,
Подлый змей ревности удавом душит душу,
Боль уйдёт не сразу, ты лучше разум слушай,
Не ищи мужчины идеал, его в природе, нет,
Я брежу лишь тобой, а твердишь что наше счастье — бред,
Банальный текст – финал этой истории,
Моя любовь как океан, твоя лишь капля в море, йоу.

Как только Селдон закончил читать свой текст, зрители сразу же наградили его бурными аплодисментами. Толпа просто визжала от восторга. Музыкант со счастливой улыбкой на лице отвешивал поклоны и продолжал махать фанатам.
— Браво, Селдон, — Сарбандо сделал быстрый жест, требуя тишины. — Отличное выступление. Рады вас видеть на Марсе, и надеюсь, вы сюда ещё не раз вернётесь, но уже с полноценными концертами.
— Обязательно, — рэпер просиял. — Тут классно! Мне очень понравилось.
— Как вам наш конкурс? — поинтересовался император.
— Круто, мне зашло, — Селдон бросил взгляд на зрителей, выискивая кого-то в толпе. — Особенно когда толстяк с другим мужиком рубились. Настоящий классический рэп-батл. Чуваки — большие молодцы. А вон они.
Музыкант указал на Самуэля и Уртара, стоящих неподалёку от сцены.
— Я восхищён их мастерством, — продолжил Селдон. — Сочинить на ходу строки против оппонента. Да ещё, чтобы слова начинались на одну букву. Это реально мощно. Не каждый так сможет.
— Да, — согласился Сарбандо. — Участники продемонстрировали свои лучшие умения. Но меня интересует кое-что другое. Кому бы вы отдали предпочтение в конкурсе?
— Я? — рэпер слегка растерялся. — Даже не знаю. Надо кого-то одного выбрать?
Император кивнул.
— Ну-у-у, тогда, — протянул Селдон и его глаза забегали показывая, что в голове происходит сложный мыслительный процесс. — Мне понравился парень, которому мягкий знак достался.
— Хм, — Сарбандо посмотрел на Илью, отчего писатель мгновенно покраснел, сильнее, чем Уртар Янратхим от бутыли меркурианского рома. — Да, хорошее было выступление. Спасибо вам Селдон, что порадовали своей песней. Ну что ж, я думаю самое время узнать имя победителя.

Имперский летописец

Илья даже не сомневался, что глава Империи выберет Самуэля. Улисс самый талантливый из них. Сегодня он доказал это дважды. Конечно, от внимания Смогова не ускользнуло то, с каким вожделением император смотрел на Милену и Диану. Но всё же Илья надеялся, что монарх подавит в себе похоть и верх возьмут его лучшие качества: рациональность и холодный ум.
Молодой фантаст даже представить себе не мог, насколько близок он был к истине. В голове Сарбандо разгорелась самая настоящая война между тем, что надо, и тем, что хочется. Как и Смогов, правитель понимал, что Самуэль – это наиболее очевидная кандидатура. Опытный писатель. Легко ориентируется в изменяющихся условиях. Но чутьё подсказывало королю, что самый простой выбор не самый правильный.
К одной из участниц у него возникла непреодолимая тяга, которая мешала трезво оценить ситуацию и вынести судьбоносное решение.
Сарбандо понимал, что пауза затянулась и публика ждёт его вердикт. Император поднялся с трона, расправил немного примятый шёлковый камзол и сказал:
— Я выбрал четверых претендентов на должность королевского летописца. Сейчас церемониймейстер назовёт их имена, и они должны вновь взойти на эту стену для последнего испытания.
Участники конкурса отделились от толпы охранников и зрителей, и подошли к выходу на сцену.
— Итак, – Ефим поправил сползающую шубу и, смотря на отданный ему императором немного ранее лист бумаги, прочитал:
— Самуэль!
Под одобрительный гул аплодисментов Улисс с сияющей улыбкой выбрался на сцену.
— Мадемуазель Милена!
Девушка закрыла лицо руками, не веря своему счастью. Она неспешно подошла к сцене, остановилась и затем ловко перепорхнула через преграду. Поравнявшись с Самуэлем, писательница поприветствовала его коротким кивком. Улисс ответил таким же движением головой.
— Илья Смогов!
Молодой фантаст энергично захлопал глазами. Разум с трудом переваривал слова Ефима. Конечно, юный писатель хотел победить, но сейчас, услышав своё имя, он впал в небольшой ступор. Ноги словно приросли к полу. Конечно, это ещё не победа. Но до неё оставался всего один шаг.
— Пс-с-с, пс-с-с, — услышал Илья чьё-то тихое шипение.
Это была Милена. Она слегка повернула голову в его сторону и широко раскрытыми глазами показывала на сцену.
— Илья Смогов! — вновь прогремел голос церемониймейстера.
Писатель вышел из оцепенения, набрал побольше марсианского воздуха в лёгкие и, спустя короткий промежуток времени присоединился к друзьям.
— Диана! — назвал Ефим имя последнего финалиста.
Девушка, изящно ступая по помосту, поднялась на сцену и встала рядом с Ильёй.
— Ну что ж, — император сложил руки на груди. — Сейчас каждому из вас я задам всего один вопрос. Но хочу, чтобы вы ответили на него максимально честно. От этого зависит ваша дальнейшая судьба. Может, вы не знали, но, когда я назначаю кого-то на ответственную должность, он проходит собеседование с применением полиграфа «Цефей». Эта машина не знает пощады и никогда не ошибается. Так что я хочу знать правду сейчас, ещё до вашего тестирования.
Сарбандо выдержал небольшую паузу и продолжил:
— Вопрос будет простой. И я надеюсь на вашу искренность. — Сарбандо внимательно оглядел четвёрку финалистов. — Почему вы хотите получить должность императорского летописца? Начнём с вас, Самуэль.
Улисс негромко откашлялся и ответил:
— Я добился многого как писатель. У меня большая армия фанатов. Почитателей моего таланта. Но сейчас карьера застопорилась. Нет сюжетов для новых книг. Нет мотивации писать. И я решил, что работа летописца поможет мне иначе раскрыть себя. Может быть, даст мне идею для нового романа. Ну и что скрывать, став вашим личным биографом, я выйду на небывалый уровень известности.
— Спасибо за честность, Самуэль. Теперь вы, Илья.
— Ну, у меня ситуация другая, — с горечью отозвался Смогов. — Моя карьера не зашла в тупик. Она, по сути, ещё толком и не началась. Я думаю, победа в конкурсе поможет запустить её. Статус императорского летописца сделает меня всемирно известным писателем. Мои книги станут популярными. Также для меня это вызов. Смогу ли я. Достоин ли занимать такую почётную должность. Эта работа поможет мне стать лучше, как писатель. И, конечно же, я согласен с Улиссом, почерпну немало историй для будущих книг. Я уверен, хитросплетения дворцовых интриг будут многим интересны.
— Я вас разочарую, — император издал негромкий смешок. — Интриг в моём дворце на Земле очень мало. Только споры между поварами о том, что подать на ужин. Хорошо. Я услышал вас. Мадемуазель Милена. Вы?
— Я… м-м-м, — немного замялась девушка. — Если честно, слава меня тоже прельщает. Но это не главная цель. Я надеялась, молодой и красивый император увидит во мне не только талантливого автора, но и женщину. И по прошествии какого-то времени, стану если не императрицей, то хотя бы возлюбленной нашего правителя.
По амфитеатру прокатился вздох разочарования. Не всем пришлись по душе откровения красивой писательницы. Кто-то даже, не удержавшись, присвистнул от удивления.
— Хм, — на лице Сарбандо появилась самодовольная улыбка. — Я рад, что вы честно озвучили свои намерения. Но учтите. Даже если победите в конкурсе, я не могу вам обещать взаимности. Моё сердце занято другой женщиной. А я никогда не предаю тех, кого люблю.
Монарх гордо выпятил грудь и перевёл взгляд на Диану:
— Теперь вы. Почему решили принять участие в конкурсе?
Девушка не отвечала. Её изумрудные глаза уже не излучали манящий свет дальних звёзд. Диана понурила голову и всем видом показывала, что не хочет сейчас находиться на этой сцене.
— Что с вами? — заботливо спросил император.
— Ничего, — миниатюрная блондинка подняла голову, и Сарбандо заметил, что её прекрасные глаза слегка увлажнились. — Уже не важно, для чего я здесь. Мне больше не нужна должность вашего летописца.
— Как это? — с плохо скрываемым удивлением поинтересовался правитель.
Диана с обречённым и полным жалости к себе выражением лица ответила:
— Три года назад вы были почётным гостем в колонии людей на планете Райко, которая находится в звёздной системе Гончих Псов. Вы открыли там академию живописи и литературы. Я тоже была на торжественном перерезании ленты. Увидела вас. Увидела… и полюбила. А конкурс… конкурс. Это для меня был единственный шанс встретиться с вами лицом к лицу. Но поскольку ваше сердце занято другой женщиной, мне нет больше смысла здесь находиться. Мне не важна популярность, многомиллионная армия читателей. Я начала писать только ради одной цели: встретиться с вами и признаться в своих чувствах. Пусть немного вульгарно. Но мне важно было вас зацепить. Привлечь внимание. Теперь я вижу, что всё было зря.
Сарбандо с грустью поглядел на девушку. Её исповедь тронула его. Но пора было делать выбор. Очень непростой. Но нужный.
— Ну что ж, — император пристально посмотрел на четвёрку финалистов. — Я готов назвать имя победителя. Это… это… мадемуазель Милена. Поздравляю вас.
У прекрасной обладательницы буквы «М» глаза расширились от удивления. Она открыла было рот, чтобы сказать слова благодарности, но голос предательски задрожал, и девушка смогла лишь с обескураженным видом поочерёдно посмотреть на Илью и Самуэля.
— Понимаю ваше смятение, — продолжил Сарбандо. — Я объясню свой выбор. Мне важна честная точка зрения на мою деятельность. Думаю, от вас я могу смело на это рассчитывать. Я прав?
Милена обворожительно улыбнулась монарху и кивнула в знак согласия. На Диану было жалко смотреть. Прозрачная пелена покрыла её глаза, делая зелёные зрачки ещё больше и светлее.
«Видимо, она всё же надеялась получить хотя бы должность летописца, — с сочувствием подумал Илья. — Это бы дало ей возможность находиться всегда рядом со своим любимым. Пусть и без взаимности. Бедная девочка».
— Это ещё не всё, — Сарбандо сделал пару шагов вперёд и оказался рядом с Дианой. Его высоченная фигура возвысилась над писательницей, подобно гигантскому колоссу. Плечи белокурой поэтессы слегка подрагивали, а вишнёвые плиты под ногами были окроплены влажными признаками глубокой печали.
Император внимательно вгляделся в глаза плачущей девушки и сказал:

Твои глаза — бездонный океан,
Улыбка озаряет счастьем,
Твой голос — мазь для моих ран,
И моё сердце в твоей власти,
И мои чувства крепче стали,
Диана, знай, я не пророк,
К твоим ногам дворцы кидали,
А я всего лишь восемь строк.

Зал замер. Увы, на Марсе не было мух или других насекомых, но если бы они существовали, то их раздражающее жужжание легко можно было услышать в эту минуту. Диана, удивлённая не меньше всех присутствующих, подняла глаза на Сарбандо. В её взгляде была смесь из нескольких сотен эмоций. Но главными среди них были растерянность и… надежда.
— Вы не одиноки в своих чувствах, Диана, — наконец заговорил император. — Вы мне очень понравились. Я не буду утверждать, что полюбил вас с первого взгляда, но совру, если скажу, что меня не взволновало ваше выступление. Как и Милену, я приглашаю вас в свой дворец. Но, в качестве почётного гостя. Кто знает. Может, наше знакомство станет началом большого и крепкого союза. Вы согласны?
— Да… — прошептала Диана, не сводя глаз с короля.
Сарбандо радостно обнял девушку и поцеловал в щёку. Затем он взял её правую руку, крепко сжал в своих ладонях и кинул взгляд на церемониймейстера:
— Ефим!
— Конкурс объявляется закрытым, — прокричал во весь голос старик, и вложив всю оставшуюся силу, впечатал посох в пол.
Бурные овации в последний раз пронеслись над космопортом. На сцену тут же поднялись гости императора, чтобы поздравить двух девушек. Каждая из них сегодня получила шанс на исполнение своей мечты. До Самуэля и Смогова никому уже не было особого дела.
Вдруг Илья почувствовал на своём плече чью-то тяжёлую руку.
— Не повезло, бывает, — дыхнул ему в ухо перегаром Уртар Янратхим. — А император-то наш не промах. За один вечер и любовницу заимел, и жену будущую. Ик.
Самуэль скосил взгляд на толстяка и коротко бросил:
— У тебя ещё есть выпить?
— Обидеть хочешь? – Уртар смеясь похлопал себя по складкам бесформенного одеяния. В ответ ему тут же раздались булькающие звуки и звон металла. — Я всегда припасаю бутылочку на всякий крайний случай. И ещё одну наутро. Илья, ты с нами?
Молодой писатель не ответил. Ему вспомнилась строчка Самуэля, из битвы с неутомимым Уртаром Янратхимом:
«Сильный самец сегодня — слабое создание... Лучше и не скажешь. Увы, даже великан становится карликом, если в его жизни появляется та самая женщина. Женщина, которая сделает из ужасного монстра безобидного пушистого зверька. Женщина, которая превратит безнадёжного труса, в свирепого берсерка с полным отсутствием инстинкта самосохранения».
Илья тяжело выдохнул и, посмотрев на своих новых друзей, сказал:
— Я с вами.